Однажды к нам на работу принесли билеты в цирк. Я, правда, немножко сомневалась: покупать - не покупать? Ведь мне в ту пору стукнуло уже целых восемнадцать лет. Я сказала:
- В моём преклонном возрасте в цирк, наверное, уже не ходят!
- Купите не себе, купите своим родным и близким, - посоветовала кассирша. - Детям купите.
Родные и близкие дети у нас в семье были такие: моя сестра Оля семи лет и мой брат Миша трёх лет. Эти дети ужасно обрадовались, когда узнали, что мы идём в цирк. Когда идём? В воскресенье! У нас на работе только и разговоров было, что в воскресенье - в цирк! Ура! Мы с трудом дожили до ближайшего воскресенья, и, как только оно настало, прямо с утра отправились смотреть представление. На контроле нам доброжелательно улыбнулись бабушки и надорвали билеты. Затем вся процессия остановилась у зеркала. В зеркале отразились: мама, я, Оля с огромными карими глазищами и тёмными косичками и наш маленький крепыш Мишечка. Голубоглазый, со светлыми кудряшками он был бы похож на херувима, если бы не красная рубашечка в белый горошек и неуёмная активность, херувимам обычно не свойственная. Ещё нашего мальчика с рождения отличала страстная любовь к еде, поэтому мимо буфета мы, конечно, не прошли.
Наконец мы в зале! Сидим мы не очень близко, но ничего, видно хорошо. Вот скоро уже и свет будут гасить... Но тут вдруг подходят к нам какие-то недовольные тётенька с дяденькой и говорят:
- Вы сидите на наших местах. Освободите, пожалуйста.
- Как это, - говорю, - на ваших? Мы на своих местах сидим, вот наши билеты. Смотрите, ряд восемнадцатый и места эти самые.
- И у нас, - отвечают тётенька с дяденькой, - ряд восемнадцатый и места эти самые. Позвольте на ваши билетики поближе посмотреть.
- Пожалуйста, - говорю, - смотрите.
- Ах, вот что, - говорит тётенька, - у вас билеты-то на двадцать седьмое октября, а сегодня - только двадцатое. Вы должны были на следующей неделе приходить, а пришли на этой.
- Они, наверное, злонамеренно хотели по этим билетам два раза представление посмотреть, - возмущается дяденька.
- Ничего мы не хотели, - обиделась я. - Мы воскресенья перепутали.
- Злонамеренно хотели или перепутали - это нам не важно, - говорит тётенька. Вы на наших местах сидите. На следующей неделе придёте - тогда сюда и садитесь, а сейчас освободите, пожалуйста.
Вылезли мы в проход. Стоим и думаем, что теперь делать. Ехать домой совсем не хочется, тем более, что билеты нам при входе уже надорвали.
Тут подходит к нам бабушка в синем костюме. Там в цирке такие специальные бабушки бывают - они помогают зрителям на свои места садиться. Подходит к нам такая посадочная бабушка и спрашивает, зачем мы в проходе стоим. А мы ей про свою печаль рассказываем.
- Знаете что, - говорит посадочная бабушка, - вы пока на ступеньки садитесь, а во втором отделении я вас на первый ряд посажу. Там будет подсадка сидеть. А когда они, подсадки то есть, свой номер исполнят, места освободятся, и я вас туда усажу. Вы только подойдите ко мне в антракте.
На ступеньках сидеть оказалось даже ещё лучше, чем на местах, потому что ничьи головы впереди не маячили и арену не заслоняли.
Интересно было, конечно. Дрессированные собачки в юбочках плясали, гимнастка в белоснежном костюме кружилась под самым куполом в луче серебряного света, а от клоунов мы хохотали всё время.
Потом был антракт, и арену превратили в самый настоящий бассейн! И напустили туда много-много воды зеленоватого цвета!
- Ну вот, - сказала нам посадочная бабушка в синем костюме. - Видите сбоку стульчики стоят? Здесь будут артисты наши подсадочные сидеть. Они сразу после первого номера уйдут, а вы сядете. А пока вы вот тут на ступенечках посидите.
И вот начинается второе отделение. Мы уселись прямо перед самым бассейном. Рядом с нами на стульях сидят мужчина и женщина. Они чинно смотрят представление - маскируются под обычных зрителей (мужчина даже сетку с продуктами в руках держит - для конспирации!). Их в зал специально подсадили, как шпионов. И во всём огромном зале никто, кроме нас, не знает их тайны!
А в бассейне, прямо рядом-рядом с нами, плавают чёрные узенькие тюлени и огромные толстые коричневые моржи с усами. Они фыркают, ныряют, а потом вылезают на бортик, машут ластами и крутят на носу мячик. Ах, хорошо, что я перепутала дни! Разве мы со своего восемнадцатого ряда могли разглядеть, какие у моржа усы?! Даже брызги летят прямо к нам - вот как мы близко!
И тут появились клоуны! Они мчались по кромочке бассейна, крича и размахивая руками. Ух ты, здорово: они примчались прямо к нам! Первый клоун вытащил из кармана мячик и бросил второму, а второй - первому, и тут первый пошатнулся... Ой, мамочки! Он с воплем плюхнулся в воду! Второй клоун стал в панике носиться туда-сюда по бортику.
- Помогите! Спасите! Тону! - верещал первый клоун.
Второй с готовностью протянул ему руку:
- Держи! Хватайся!
Первый ухватился и дёрнул... Да что же это! Второй клоун не удержался и тоже бултыхнулся в бассейн, подняв целый фонтан брызг.
- А-а! Я не умею плавать! Вытащите меня! - голосил теперь и второй клоун.
На помощь бросился наш сосед с продуктовой сеткой. Он отшвырнул свою сетку, засучил рукава и протянул руки клоунам. Клоуны ухватились, дёрнули и... "отзывчивый зритель" (как все о нём думали) тоже полетел в бассейн.
Она бросилась спасать "мужа". И вслед за ней с визгом бросился... мой трёхлетний братец. Мама ринулась за ним. Мы с Олей тоже подскочили и принялись ловить его, точно таракана. Он уже почти нырнул в бассейн, когда маме удалось схватить его за штанишки. Брат орал, вырывался и брыкался - он рвался на выручку! Мамины силы были на исходе - удержать этого активного ребёночка мог не каждый! И тут маму осенило: единственное, что сейчас может отвлечь её мальчика от водного поля боя - это ЕДА!"
Она с ловкостью фокусника выхватила из сумки бутерброд. Брат припал к нему и... забыл о клоунах, о воде, о моржах и вообще обо всём на свете. В этот волшебный миг он помнил только о бутерброде. Аппетитном бутерброде с сыром и с маслом.
Пока он жевал, клоунов и подсадку выловили из бассейна. Мокрый Саша ругался, как будто он настоящий зритель, его ненастоящая жена причитала и вытирала ненастоящие слёзы. Они отправились сушиться за кулисы, а мы тем временем сели на их места. И всё представление с этих мест посмотрели.
Вот такой был цирк!
Ужик
Моя сестра Оля в детстве ужасно боялась червяков. Она даже после дождя на улицу не выходила, потому что на асфальте всегда было множество розовых дождевых червей. Они лежали на всех дорожках! Перешагивать через них было выше её сил.
Эта история случилась в лагере, там, где мы работали с Наташкой на одном отряде. Один знакомый дядька, из местных, принёс Наташке крохотного ужика. Похожего на червячка. Чёрненького, с двумя жёлтыми пятнышками на шейке. Именно этими пятнышками безобидные ужи отличаются от ядовитых змей гадюк.
У Наташки была младшая сестра Машка - ровесница моей сестры Ольки. Мы записали их в один отряд - в пятый, они подружились и везде ходили вместе.
Увидев ужика, Машка пришла в дикий восторг и стала змейку-очаровашку у Наташки выпрашивать. Оля стала было Машку отговаривать, но - бесполезно!
- Посмотри, какой он хорошенький! Какие глазки! Какие миленькие жёлтенькие точечки! Какой славненький язычок! - восхищалась Машка. - Будет жить у нас в палате! Такое прелестное домашнее животное!
Мысль о том, что на соседней кровати, у Машки под подушкой, будет ночевать симпатичный ужик, привела мою сестрицу в ужас.
- Не пойду ночевать в отряд! - захныкала она. - Не хочу спать в одной палате с этим гадиком! Со змейкой этой противненькой! Лучше я останусь ночевать у тебя в вожатской! - сказала она мне.
- Да ладно! Да что ты боишься? - уговаривали мы. - Он ведь в банке. А в вожатской тесно - кровать-то всего одна.
Олька, кажется, готова была спать даже под кроватью, лишь бы подальше от змейки, но спорить она не умела и дала себя уговорить. Правда, на Машку она обиделась, они даже поссорились немного.
Ужика посадили в банку, положили туда травку, чтобы ему было приятнее, никакой крышкой, конечно, не закрывали: ведь бедной змейке может стать душновато! Банку принесли в отряд и поставили на Машкину тумбочку.
А вечером был конкурс песни, и все пошли в клуб. Пятый отряд пел песню про белый пароход и даже занял второе место. Ужик, конечно, остался в палате. Не брать же его на конкурс песни! Ведь всем известно, что ужи не поют!
После конкурса девчонки вернулись в палату, и тут Машка заметила, что ужика нет в банке. Посмотрели вокруг - нет нигде. Ну, уполз и уполз! Наверное, домой отправился. Моя Оля даже вздохнула с облегчением. Все переоделись в ночнушки и стали готовиться ко сну.
Надо ещё сказать, что сестра моя ходила в кружок макраме и плела там кошелёчек из чёрных ниточек. Был этот кошелёчек приколот булавками к специальной подушке и хранился под тумбочкой. На ночь Олька заплела волосы в косу и решила завязать её ниточкой, чёрной ниточкой из макраме. На подушке с недовязанным кошелёчком обнаружился какой-то странный чёрный бантик. Сестрица протянула к нему руку, но вдруг заметила на бантике две жёлтенькие точечки. Недвусмысленные такие точечки. Это ужик крепко спал на подушке, уморившись за день.
Оля ужасно завизжала и бросила подушку с ужиком Машке. Подушка угодила на кровать, ужик проснулся и уполз в Машкин пододеяльник. В самую глубину постели. И там скрылся. Машка завизжала тоже, а за ней - вся палата. Девчонки с воплями бросились в коридор, как привидения - в ночнушках. Примчалась вожатая Люда. Она была смелая, эта Люда, она отважно сунула руку в пододеяльник и стала там шарить. Ура! Вот он! Ужика вытащили на воздух, и любопытные девчонки вытянули шеи, чтобы его получше рассмотреть, но тут ужик вывернулся, плюхнулся на пол и пополз под кроватями. Доблестная Люда поползла следом. Девчонки сбились в кучу на крайней кровати и, задрав ноги, верещали. На визг прибежали ещё двое вожатых и начальник лагеря. Все вместе они принялись шарить под кроватями. Тут проворная Люда всё же изловила ужика. Его торжественно вынесли на улицу и выпустили. Пусть ползёт домой, к маме!
Всю ночь моей Оле снились ужасные сны!
Когда я была маленькой...
--
Пакистанская крыса
Это ещё до школы было. За мной в детский сад пришёл мой дядя Толя и сказал, что купил для меня настоящую крысу! Эта крыса вполне ручная и нестрашная, она любит детей, она умная и талантливая. Не крыса, а мечта ребёнка!
К тому же это не простая крыса! Это крыса пакистанская!
Я тогда думала, что пакистанская - это значит какая-то особенно качественная, но мне объяснили, что пакистанская - это значит, что её привезли из Пакистана. А Пакистан - это такая страна.
Я уже размечталась, как мы с моей крысой будем дружить, какие у нас будут общие интересы и общие взгляды на жизнь, но дядя сказал, что пока крысу мне забрать нельзя. Потому что у крысы - карантин. Что такое карантин, я уже знала. Когда Леночка, дочка дворников, заболела краснухой, у нас в группе, в садике, тоже объявили карантин. И мы все по очереди болели этой самой краснухой. И когда ветрянка - тоже был карантин.
Я встревожилась: чем там болеет моя любимая крыса? Я уже успела её полюбить! Но дядя сказал, что ничем она не болеет, просто её ведь привезли из далёкого Пакистана, и нужно проверить, не принесла ли крыса с собой какую-нибудь иностранную заразу (инфекцию - по-научному). И вот теперь будут у крысы брать какие-то там анализы и ждать, не проявится ли у неё какая-нибудь пакистанская болезнь. Так что надо пока подождать. Я сказала, что буду ждать. Ради любимой крысы можно подождать!
И я ждала. Неделю, месяц, два месяца... Я всё спрашивала, где моя крыса, здорова ли она и когда нам наконец разрешат встретиться? Но карантин как-то всё не кончался.
Так мы с этой крысой никогда и не увиделись. Я даже не знаю, была ли она на самом деле, или дядя Толя её придумал...
Дрянь
Это было в первом классе. Мне очень нравилась наша учительница, Зоя Николаевна. Она вставала на защиту, когда меня дразнили мальчишки! Мне хотелось всему миру крикнуть, что наша Зоя Николаевна самая-самая умная и самая-самая добрая!
А тут девчонки из параллельного класса на перемене пришли и хвастаются: "Наша Клара Павловна лучше всех!" А я: "Нет, наша Зоя Николаевна!" А они: "Нет, наша!" И тут я возьми и брякни: "У вас дрянь, а не учительница!" А девчонки побежали и нажаловались: "Танька сказала, что Вы - дрянь!"
Я ведь эту Клару Павловну совсем не знала, плохая она или хорошая! Я только хотела сказать, что наша - лучшая, а вот какой ужас получился! И нужно было мне идти извиняться. А извиняться очень трудно! И очень страшно!
Я извинилась. Клара Павловна поджала губы и ничего не сказала. А мне до сих пор почему-то больно.
Канат
В третьем классе я не могла залезть на канат. На физкультуре. Как ни старалась, ничего не выходило. Я висела на нем, как мешок. Ну что делать? А ведь до этого я занималась гимнастикой, с легкостью шпагат делала, кольцо и мостик. Но физруку не нужны были мои мостик и шпагат. Нужен был несчастный этот канат, будь он неладен.
Хуже всего было то, что в нашем районе должны были проходить спортивные соревнования между школами. И почему-то наш физрук, Евгений Иваныч, решил включить в сборную... меня! И мне предстояло выйти перед всеми, подойти к канату, повиснуть на нем бессмысленной гирей, а затем с позором, под свист и хохот, плестись на свое место. Зачем это нужно было физруку, ума не приложу!
В школу пошла моя мама. Она просила Евгения Иваныча послать на соревнования кого-нибудь другого. Я все равно только подведу нашу команду -- это же ясно! "Нельзя ничего изменить! - сказал физрук. - Списки уже составлены и сданы".
- Ну что ж, придется тебе идти, - сказала мама, когда мы вышли из школы.
Сердце мое сдавила тоска. И погода была исполнена тоски: серый сырой ноябрьский день порывался захныкать -- мелкий дождик то принимался, то переставал. Я тоже хотела бы пореветь, но не плакалось почему-то.
- Мам, знаешь, больше всего на свете мне хотелось бы сейчас заснуть, а проснуться уже потом, после соревнований, когда все кончится. Или даже умереть ненадолго.
- Надо быть сильной, - сказала мама. - Бывают в жизни такие ситуации, которые нужно уметь пережить.
Отчаяние мое было безгранично. Но мама всегда права. И я обреченно кивнула.
Шло время. Я ждала.
Но вдруг судьба повернулась ко мне лицом. Неожиданно Евгений Иванович заменил меня на Олю Меньшенину. Она тоже занималась гимнастикой, но в отличие от меня, на канат залезала отлично. Вернувшись с соревнований, ребята рассказывали, как назвали мою фамилию, и вышла Меньшенина, успешно залезла на канат, спустилась... "Молодец, Рик", - сказали ей. И все наши одноклассники засмеялись.
Мне не было смешно. Но я была счастлива. Я тогда еще не знала, что Бог есть.
Рассказы про Зинку
Бубугай
Моей двоюродной сестрице Зинке было уже два года и три месяца, а она всё не говорила. То есть говорила, конечно, отдельные слова, но предложения пока не получались.
И вот однажды приехала она к нам вместе с родителями. И пошла навестить нашу попугайку Тирли. Клетка стояла на полу, рядом с моим диваном. Тирличка прыгала по клетке, потом залезла по прутикам на жёрдочку, потом перебралась на потолок клетки, повисла вверх ногами на одной лапе, поджав вторую. Раскачалась на лапе, как на качельке. Просто птица-акробат! Повернула зеленовато-жёлтую головку, хитро глянула одним глазом и снова спустилась на жёрдочку. Маленькая Зинка деловито отправилась на кухню и что-то оттуда притащила. Подошла поближе, разжала крохотный кулачок, в нём обнаружилось печеньице. Зинка засунула его между прутиками клетки, села на корточки и вдруг сказала:
- Бубугай! На, бубугай, печенье!
Мы с моей сестрой Олей переглянулись и засмеялись. Во-первых, потому, что Зинка так ловко сказала целое предложение, а во-вторых, потому, что "бубугай" звучит почти как "бугай". А бугай - это огромный рогатый бык, на нашу мелкую зелёную пташку никак не похожий.
- Бубугай любит печенье! - внезапно объявила Зинка. Потом подумала и добавила жалостливо:
- Бубугай бедный, голодный!
Но Тирли прохаживалась по клетке, не обращая внимания на Зинкино угощенье. Наверное, она не была такой уж голодной.
- Ешь чичажже! - выдала Зинка.
Это означало: "Ешь сейчас же!" Наверное, таким же тоном, тоном укротительницы львов, с ней разговаривала воспитательница в детском саду.
После этого Зинку "прорвало", и она стала говорить короткие предложения, а потом длинные, а сейчас она совсем уже большая, и когда она часами болтает по телефону, уже трудно себе представить, что когда-то её учил говорить маленький зелёный "бубугай".
Хрюхрюси - сын Сумаси
Мы с Зиной сидим на полу. Зине 5 лет. Она - моя двоюродная сестрица.
- Я работаю над книжкой, - говорю я, - а ты рисуй.
И даю ей фломастеры и бумагу. Полминуты тихо. На листочке появляется цветок с точками посередине.
- Это подсолнух, - объясняет Зина. - А это Хрюхрюси.
И рисует что-то похожее на табуретку с головой.
- Кто?
- Хрюхрюси! Хрюхрюси же!
- А он откуда? Из мультфильма?
- Откуда же ещё?! - возмущается Зина.
В самом деле - дожить до таких лет и не знать этого мультфильма!
- А Хрюхрюси - он ослик что ли? - осторожно спрашиваю я, когда на голове, приделанной к табуретке, появляются глаза, нос и улыбка.
- Ты что! Хрюхрюси - это сын Бабаси!
- А Бабаси - кто?
- Бабаси - муж Сумаси!
Ещё не легче!
- А Сумаси-то - кто?
- Ты глупая какая, Таня! Я же говорю: Сумаси - жена Бабаси и мама Хрюхрюси. И дочка Зумпуси.
- А Зумпуси-то кто?
- Бабушка Хрюхрюси. И подружка Жумкуси. И ещё там был плохой король Караби. Он хотел съесть Сумаси. Она от него убегала через колючие кусты, - объясняет Зина, пририсовывая к табуретке Хрюхрюси хвост.
- Боже мой, но все они: Хрюхрюси, Бамбаси, Сумаси, Кукареси и другие - они - КТО? Люди? Собаки? Зайцы? Лошади?
- Какая ты, Таня, непонятливая! - кричит Зина. - Они же - львы!!!
* * *
Зина просит меня ещё и ещё перечитывать эту историю, записанную по свежим следам. И каждый раз хохочет до слёз. А в конце говорит:
--
Какая ты, Таня, смешная!..
--
--
Крыса Капи
Эту крысу мой дядя Толя завёл у себя дома для своей дочки Зинки. Честно говоря, дядя больше хотел собаку. И Зинка тоже хотела собаку, но одни знакомые посоветовали им завести крысу.
--
Пакистанскую! - съехидничала я.
"Крыса - это такой умный зверь, она всё понимает, она такая ручная, она такая разумная!" - восхищались те самые знакомые, которые давали советы.
Кончилась тем, что моя мама и Зинка пошли в зоомагазин и купили там самую обычную русскую-российскую крысу, без всякого карантина, зато с коричневой головой. Хотели вообще-то крысу белую, но чисто-белых в продаже не было. Была белая с коричневой головой. Зинка сказала, что это похоже на капюшон, и поэтому своего крысёночка она назовёт Капи. Крысёночек и правда был маленький, хорошенький, меньше ладошки, если считать вместе с хвостиком.
Дома крысёночек начал хорошо кушать и стремительно расти. Недели через две он стал таким огромным, что перестал помещаться в клетке. Я однажды приехала - специально на него посмотреть. У него оказался довольно гадкий голый розовый хвост. И вообще этот Капи был очень здоровый и какой-то несимпатичный. Он мне даже не улыбнулся. Кажется, даже нос наморщил. По-моему, я ему тоже не понравилась. Словом, мы друг друга не одобрили.
Итак, в клетке ему стало тесно, и он в знак протеста начал биться башкой о прутья. Пришлось его выпустить на вольные хлеба. Погуляв по дому, Капи ушёл в подполье. Точнее, под холодильник. Там он хранил свои запасы продуктов. А хранить было что. По утрам дядя садился завтракать и делил свой завтрак ровно пополам: половину - себе, половину - крысе. Думаю, ещё немножко, и Капи стал бы размером с дядю. Всё к тому шло. Но случилось вот что.
Дядина жена Лена уехала с Зинкой на дачу, и дядя остался пасти Капи в одиночестве. Капи совсем распоясался. Он устроил под холодильником такой склад, что запасы начали портиться и противно пахнуть. Тогда моя мама приехала спасать дядю: она решила вымыть пол и выбросить всё, что испортилось. Капи почуял неладное, он притаился, прицелился и, когда мама принялась орудовать тряпкой, прыгнул и прокусил маме палец. Пришлось ехать в травмопункт, а потом - в больницу имени Склифософского. И маму хотели в этой больнице оставить надолго-надолго!
- Что за дикость - держать в доме крыс?!! - возмутился дяденька-доктор и вколол ей в руку два каких-то ужасных укола, а потом всё же отпустил домой, но велел через несколько дней приехать ещё. После этого у мамы распухла рука с уколами: стала огромная и красная. Мама испугалась и собралась умирать. Я кормила её таблетками, рисовала ей на руке йодную сеточку и вспоминала этого Капи очень добрыми словами. Потом с дачи приехала Лена. Она сказала, что Капи вообще-то хороший, только, наверное, одичал без женского присмотра. Капи с ней согласился и укусил её тоже. Этого Лена не стерпела. Она сразу же отдала его в хорошие руки. Пусть он теперь эти хорошие руки кусает!
Филя, сын Пуси
У моего мужа Димы была кошка. Точнее не у него, а у его родителей. Звали кошку Пуся. Она была гладкая, как будто плюшевая, с короткой густой шерстью красивого светло-рыжего цвета. Но самым интересным в этой кошке были её ушки. Они как бы были, и их как бы не было. У всех кошек ушки остренькие и торчат кверху, а у Пуси ушки были сложены пополам и уголочки опущены вниз, как конвертик. Это потому, что Пусина порода - шотландская вислоухая. И мордочка Пусина казалась совсем человеческой - из-за ушек.
Эта кошка ела только специальный кошачий корм. Ни рыбку, ни колбаску она не хотела. А если специальный корм кончался, Пуся терпеливо голодала, но когда уж очень-очень хотелось есть, садилась перед хозяевами, смотрела им в глаза и плакала - настоящими слезами.
- Во-от такими слезищами! - говорила Димина мама, Пусина хозяйка. - Плачет и мяукает, жалобно-жалобно.
И хозяева, конечно, сразу бежали покупать ей корм.
Вот такая удивительная кошка.
Однажды Пуся родила котёнка. Его назвали Пушок. Кошка растила его и приучала к горшку, то есть к лотку. А если он вдруг делал лужу не там, где надо, Пуся шлёпала его лапой и сердито ворчала.
Котёнок рос, и хозяева стали думать, кому бы его отдать. И мы втихую сговорились подарить его моей двоюродной сестрице Зинке. Ей тогда было лет девять. И никаких зверюшек у неё в тот момент не было. Правда, она мечтала о собаке. Но с собакой, как известно, хлопот больше - её выводить надо. Ну и вообще - щенка-то у нас на примете не было, а котёнок - вот, появился.
Зинкиным родителям мы ничего не сказали. Ну конечно, скажешь, а они сразу - "Нам не надо! Только кошки нам и не хватало!" - и всякое такое. А уж если принесёшь котёночка, такого хорошенького, такого маленького - тут родительское сердце и растает.
А Зинке я сказала по секрету на ухо:
- Завтра утром мы тебе принесём котика.
- Ах! - сказала Зинка.
Потом она никак не могла заснуть: от сладкого ожидания замирало сердце. Какой он будет, этот котёнок? Ну конечно, самый лучший!
Он оказался белым - похожим на своего кошачьего папу - но с рыжими пятнышками - это Пусина шёрстка. У него было белёсенькое невыразительное личико, совсем человечье, потому что ушки, как у мамы, были сложены конвертиком и почти незаметны. Беленький кошачий младенец, с коротким детским хвостиком.
Имя Пушок ему совершенно не подходило, потому что он вовсе не был пушистым. Он был гладеньким. И Зинка, подумав, переименовала его в Филю.
Наша кошка Сонька шипела на малыша, и мне приходилось прижимать его к животу, чтобы он не испугался и чтобы Сонька его как-нибудь не обидела.
Потом он переехал к Зинке домой, вырос и стал симпатичным котом, с длинными мускулистыми ногами и длинным хвостом - фигурой он немножко напоминал леопарда.
Характер у него оказался покладистый и добрый, он любил лежать на шее у дяди Толи, Зинкиного папы. Как воротник.
Но это было потом. А в первый день Зинка сказала:
--
Я как будто бы сплю, и мне это снится: что у меня теперь есть НАСТОЯЩИЙ СВОЙ КОТЁНОК!
***
Посылка
Однажды мне пришла посылка. Было это в то время, когда мы с мамой рассылали мои книжки в разные города, деревни и дальние поселки. Всем, кто заказывал. Учительницам, мамам, деткам.
Так вот, приходит мне извещение. Мама идет на почту, там ей и говорят: "Странная какая-то посылка: коробка большая, а веса совсем никакого. Такое впечатление, что она пустая. И адрес обратный неразборчивый. Давайте ее прямо тут вскроем, на всякий случай".
И мама вместе с почтальоном открыла посылку.
Там была... ромашка. Она успела высохнуть, потому что летела к нам, в Москву, издалека, из поселка где-то в Сибири, кажется. Ее прислал, как я поняла, мальчик Дима, лет семи или восьми. И адрес обратный был совсем непонятно написан, поэтому я ему не ответила. А коробку эту я до сих пор храню. И теплую память. О маленьком мальчике и его ромашке.