Аннотация: Продолжение "Теории брутальной реанимации". Повесть вышла в "ЭКСМО" в 2003 г. под названием "Преступление века"
Все события и персонажи книги вымышлены. Любое совпадение - случайность...
Глава I
Недобрый визит Доброго
Черный Вольво с синими проблесковыми маячками и номерами питерского УВД, игнорируя правила дорожного движения, резво несся по Невскому проспекту. Водитель - немолодой прапорщик, скалясь на шарахавшихся автолюбителей, привычно доставлял удовольствие бешеной ездой сидящему на заднем сиденье боссу - начальнику Главного Управления Исполнения Наказания по Санкт-Петербургу и Ленинградской области полковнику Доброму. Еще не пожилой, но уже грузный, с одутловатым лицом офицер угрюмо смотрел в правое окно и о чем-то сосредоточенно думал...
- Андрей Яковлевич, мы на Литейном... - неожиданно оторвал его от размышлений здоровенный детина в камуфляжной форме, сидевший впереди - справа от водителя. - Какой номер дома у клиники?
- Не помню, - скривившись, ответил полковник, - сами ищите, не маленькие...
Все же оглянувшись по сторонам, он недовольно прикрикнул на подчиненных:
- Куда едете, остолопы?! Клиника же сзади осталась!
Прапорщик с амбалом растерянно завертели головами...
- Живо разворачивайтесь! Только что проскочили, вон она.
Дважды ойкнув сиреной, Вольво пересекла две сплошные линии, выполнила крутой вираж и, бесцеремонно вписавшись во встречный поток, вскоре подъехала к стоянке красивого, современного офиса. Втеревшись меж элегантных иномарок, машина замерла.
- Анод, за мной, - скомандовал чиновник и, захлопнув дверцу, направился к шикарному подъезду.
Анодин - молодой и туповатый охранник из службы безопасности УВД нехотя вылез из теплого салона и зашустрил за боссом.
- Фролов у себя? - бросил через плечо Андрей Яковлевич секретарше.
- К Олегу Давидовичу очередь, - попыталась объяснить девушка, но, увидев лишь спины удалявшихся по коридору двух нахальных посетителей в военной форме, обречено вздохнула.
Местный охранник, поначалу встав со своего креслица с намерением вмешаться и притормозить наглецов, плюхнулся обратно - узнал полковника-скандалиста, с месяц назад визжавшего и брызгавшего слюной в холле клиники из-за минутной задержки.
- Приветствую вас, Олег Давидович, - без стука вошел в кабинет главврача Добрый и, не оборачиваясь, приказал камуфлированному спутнику: - постой в коридоре возле двери и обеспечь тишину.
- Здравствуйте... - немного запоздало среагировал на вторжение непрошеного гостя психолог - сорокалетний мужчина среднего роста, с коротко подстриженными, торчащими бобриком волосами. - Чем обязан на сей раз?..
- Проезжал мимо. Дай, думаю, заскочу... - немного настороженно начал офицер, беспардонно усаживаясь в кресло напротив хозяина кабинета.
- Кажется, вы чем-то расстроены?
- Как вам сказать?.. - пожал тот плечами, - есть некоторые проблемы... Анна после окончания курса лечения снова взялась за старое.
- Неужто сорвалась?!
- Сорвалась - мягко сказано! - выдавил важный посетитель, - теперь она вообще подсела на иглу. Непонятно... Выходит - ваши услуги только усугубили?..
- Как давно она возобновила употребление наркотиков? - озабоченно спросил, потупив взгляд светло-серых глаз, Фролов.
- Если бы я знал... Пару недель назад мы с женой стали замечать странности в поведении дочери, потом под подушкой нашли вот эту дрянь, - проворчал клиент, доставая что-то из внутреннего кармана кителя.
Положив на стол шприц и вскрытую упаковку ампул, он уставился на Фролова...
- Андрей Яковлевич, - раздосадовано молвил Олег Давидович, внимательно рассматривая надписи на упаковке и ампулах, - вы с супругой все делали согласно наших с Виргилисом рекомендаций?
- Да, - не задумываясь, ответил шеф ГУИНа, - хотя, понимаете ли, требовать от нас абсолютно точного исполнения всех ваших инструкций - попросту невозможно.
- Отчего же? - искренне удивился заведующий частной клиникой, - разве в моих советах или наставлениях лучшего нарколога Петербурга было что-то из ряда вон?..
- Не знаю... По вашим теориям, мы должны были дневать и ночевать возле Анюты. Но не забывайте - я едва ли не круглосуточно занят важной государственной службой; у жены несколько собственных магазинов и на днях должен открыться еще один... Жизнь есть жизнь, с ее повседневными заботами...
- Да, но Анна - ваша единственная дочь, - не дослушал оправданий известный психолог. - Неужели ради любимого ребенка одному из вас, хотя бы на время, невозможно поступиться работой? Собственно, все, что требовалось от отца с матерью - чуть больше уделять внимания шестнадцатилетней дочери, быть более чуткими к ее проблемам, делиться теплотой...
- Давайте обойдемся без проповедей, - остановил его полковник. - Вы взрослый человек, мужчина, в конце концов. Так умейте признавать свою несостоятельность.
- Вы гневаетесь на лекарство, - с сожалением глядя на собеседника, тихо возразил доктор, - хотя пенять следовало бы на причину болезни...
Он вздохнул и оставил попытки достучаться до сознания и праведных отеческих чувств полного господина с одутловатым лицом. Тот, помолчав с минуту, немного преобразился и переменил тему:
- Ладно, Олег Давидович, давайте забудем о недоразумении с неудачным лечением. Я понимаю - гарантий на избавление от чертового пристрастия никто бы не дал. Поясните мне лучше следующее: Анна в последние месяцы стала... Как бы поточнее выразиться... ну что ли заговариваться, бормотать нелепицу, нести какой-то абсурд. Вы не замечали у нее такого во время своих сеансов?
Психотерапевт пожал плечами:
- Если не ошибаюсь - это одно из последствий регулярного употребления наркотических веществ, некий продукт воспаленного воображения. Но когда бы она успела приобрести подобные симптомы? Ведь Анна пользовалась слабыми формами и всего около полугода. Хотя... Кажется профессор Виргилис упоминал...
- Что упоминал? - подался вперед Добрый и вперил в него обеспокоенный взгляд.
- Какую-то несуразицу из ее уст он слышал, когда та была в коме.
- А какую, он не рассказывал?
- Разве это так важно? - удивился врач, - был бы жив профессор, мы бы выяснили... Ну... дай бог памяти... то ли что-то о тюрьме или колонии под Питером; о каких-то партиях наркотиков; о крупных суммах денег... Да вы не принимайте близко!..
- Нет-нет, разумеется, я не собираюсь ломать голову над смыслом этой галиматьи. Просто, знаете ли... все происходящее с дочерью здорово выбивает из колеи.
- Понимаю...
Спустя пять минут отец бывшей пациентки поспешно распрощался и, извинившись за неурочный визит, отбыл...
Когда за чиновником Минюста закрылась дверь, и стихли шаги в коридоре, Фролов тяжело поднялся из-за стола и в задумчивости подошел к огромному аквариуму, стоявшему в углу обширного кабинета возле разлапистой, теплолюбивой пальмы. "Тюрьма, наркотики, доллары... Чушь какая-то. И стоило из-за этого приезжать?.."
Понаблюдав с минуту за плавными движениями обворожительных обитателей подводного мира, он снова пожал плечами и, вернувшись к столу, занялся привычными делами...
* * *
Жертва была выбрана удачно. Молоденькая, разряженная в дорогой прикид девица топала себе, не разбирая дороги и не задумываясь о том, где можно разгуливать в одиночку поздними вечерами, а где органами правопорядка праздные променады не рекомендованы. Коротенькая, модная дубленка; меховой берет и, как водиться, висящая на плече кожаная дамская сумочка сразу же заинтересовали местного шалопая лет девятнадцати. Он проследовал за "объектом" пару кварталов, хорошенько пригляделся, да взялся за дело, не откладывая в долгий ящик...
- А ну стоять! - схватил он девушку за рукав и остановил в едва освещенном местечке.
- В чем дело!? - возмутилась та и попыталась высвободить руку.
- Тихо!.. - зашипел грабитель и, выхватив из кармана нож, приказал: - сымай дубленку живо!
- И не подумаю, - отвечала она враз осипшим голосом, продолжая вырываться.
- Сымай, а не то... - добавил в голос зловещих ноток парень, срывая с головы барышни берет и для пущей убедительности приставляя к ее белоснежной шее лезвие ножа.
По плечам той рассыпались длинные волосы. Девица отшатнулась назад, насколько позволил налетчик, и стала потерянно озираться по сторонам - как назло, свидетелей наглого ограбления, равно как людей, способных оказать помощь, видно не было...
Она не заметила, как секундой позже из-за ближайшего угла появилась чья-то одинокая фигура. Хулиганствующий молодчик, не мешкая, расстегивал свободной рукой пуговицы на дорогой одежке перепуганной и уже безропотной жертвы. Приближавшегося к ним человека он увидел случайно - краем глаза. Очевидцем происшествия оказался мужчина весьма крепкого телосложения. Расстояние между ними сокращалось и, приглядевшись, преступник понял - дельце принимает малоприятный оборот: в столь поздний час в здешних переулках редко встретишь и простого прохожего, а тут на тебе - собственной персоной пожаловал мент в полной амуниции, да еще и при оружии!..
Похоже, блюститель порядка быстро смекнул в чем дело и, немедля ускорив шаг, стал на ходу вытаскивать из кобуры табельный "Макаров". Вслед за последними сомнениями у мальчишки исчезли и надежды на благоприятный исход сегодняшнего промысла - влип он крупно и почти безнадежно. Уповать на резвость нижних конечностей и бежать в ближайшую подворотню было поздно - долговязый легавый либо догонит, либо сразу начнет палить по ногам. Оставалось одно...
Молниеносно крутанувшись, неудачливый лиходей обвил левой рукой шею девицы, загородившись ею от стража порядка, а правой стал что-то нашаривать в своем кармане.
- А ну брось нож и отпусти ее! - рявкнул сержант, остановившись в десятке шагов и направляя дуло пистолета в лоб злодея.
Но тот не торопился выполнять грозное приказание. Прижав к уху обезумевшей от страха девчонки нож, он навел на милиционера какую-то блестящую штуковину. В сей же миг, тишину осеннего вечера нарушил резкий щелчок, молодуха вскрикнула и осела наземь, а следом на всю округу бухнул пистолетный выстрел...
Недавнего студента, а ныне следователя-стажера Лешку Волчкова опытный Анатолий Михайлович Севидов жалел и до кровавых, изуродованных тел не допускал. "Насмотришься еще, какие твои годы - успеешь", - отгонял он мальчишку от трупов и посылал куда-нибудь подальше по малозначимому, а то и вовсе смешному поручению. Молодой человек, неполных двадцати трех лет отроду, сдвигал над бирюзовыми глазами густые и без того почти сросшиеся брови, однако шел выполнять указание безропотно, даже если оно выглядело сущей нелепицей. Задетое самолюбие всякий раз пыталось бунтовать, но холодный разум, взыгравшийся пыл немедля остужал, подсказывая: "Чего уж привередничать - повинуйся молча, да беги, куда приказано. И так повезло поработать под патронажем эдакого авторитета - асса сыскного дела! Недаром, чай, народ в прокуратуре кличет промеж собой Михалыча, следователя по особо важным делам - матерым волчищем..."
Слишком большим был соблазн поучиться у пятидесятилетнего советника юстиции первого класса. Без малого тридцать годков прокорпел тот на поприще борьбы с разбойным людом, дела вел неспешно, благодаря не дюжему таланту "висяков" не имел и, сохранись былые соцсоревнования - прочно занимал бы первое место с цифирей "100%" в графе "Раскрываемость". В рекордных карьерных прыжках Севидов не отличался; о политике судить не брался; в межведомственных дрязгах участия не принимал; прокурорских разногласий с МВД никогда не разделял. "Я "следак", там такие же "следаки" лямку тянут. Или разных мастей бандюганов ловим? - частенько говаривал он, - так чего ж нам коситься друг на друга!? Наоборот - неплохо бы помогать, да при любом удобном случае в союзе работать..."
И помогал. И работал. За что в глазах и тамошней публики неимоверно вырос. Посему состоять при таком спеце, хоть и на рассылках, Волчков зазорным не считал, распоряжения выполнял проворно и ловил каждую фразу несловоохотливого наставника.
На этот раз - вечером девятнадцатого октября, убитый паренек-шапочник, как называли оперативники и сыскари пронырливых наглецов, промышлявших по меховым изделиям зевавших и много думавших на ходу граждан, выглядел словно живой. Точнее - спящий. Одна единственная милицейская пуля угодила точнехонько в сердце, мгновенно оборвав короткую, незадавшуюся жизнь воришки-ловкача. Теперь тот лежал на спине, раскидав, будто во сне руки и никаких следов отнюдь недобровольной смерти заметно не было. Одним словом, вид убиенного вряд ли мог дурно повлиять на неокрепшую психику очкастого, но очень даже смазливого выпускника академии права. Потому пожилой юрист, к неописуемой радости не в меру энергичного подопечного, без раздумий допустил его к осмотру...
- Эх, совсем ведь пацан еще - жить бы да жить... - вздохнул Анатолий Михайлович.
- Сам свой рисковый путь выбирал, - выпрямляясь и оглядываясь по сторонам, шмыгнул носом стажер, - сам и виноват.
Севидов задержался возле трупа, медленно накрыл лицо юноши уголком простыни и, отойдя в сторонку, закурил. Неугомонный же коллега, найдя взглядом потерпевшую - бледную девушку лет двадцати, одиноко топтавшуюся возле машины скорой помощи, приблизился и осторожно поинтересовался:
- Вы можете говорить?
Плечи той непроизвольно дернулись - раздался судорожный всхлип. Она перестала теребить, возвращенную неожиданным образом собственность - модный меховой берет, вытерла платком щеки, но все же утвердительно кивнула.
- Тогда опишите, пожалуйста, происшедшее в двух словах.
Во взгляде девицы все еще царили детская обида вперемешку с недоумением, а лобик хмурился, выдавая остатки волнения. Чуть помедлив и покосившись на труп, она коротко и довольно сбивчиво рассказала дрожащим голосом о переделке. Замолчав, опустила лицо и снова поднесла к глазам платок, на сей раз для того, чтобы стереть расплывшуюся тушь.
- Вы звали на помощь?
Отрицательно мотнув головой, девушка уставилась на загружаемые в раскрытое чрево скорой помощи носилки и лежащего на них милиционера. По щекам сызнова покатились крупные слезы.
- Не успела... - тихо пробормотала она, - в тот момент, когда бандит спрятался за мной, грубо обхватив за шею так, что нож оказался вот тут - возле уха...
Потерпевшая дотронулась указательным пальчиком до короткой, кровоточащей царапины сбоку шеи, и продолжила:
- Я и увидела сотрудника милиции. Он, видимо, и так все понял - быстро направился к нам, расстегивая на ходу эту, как ее...
- Кобуру, - подсказал будущий Эркюль Пуаро.
- Да... А парень - выхватил из-за пазухи какую-то штуковину, похожую на авторучку и...
- Ни эту ли? - вмешался в беседу пожилой следователь с седой шевелюрой, докуривший, наконец, сигарету.
Он держал в руке целлофановый пакетик, внутри которого покоился продолговатый, поблескивающий в свете автомобильных фар предмет, действительно, весьма смахивающий на дорогую, чернильную авторучку.
- Да-да, именно.
- Что же случилось дальше?
- Милиционер навел в нашу сторону пистолет и приказал грабителю бросить нож и отпустить меня. Тот же, ни слова не говоря, что-то покрутил на авторучке, наставил на вашего сотрудника и вдруг сильно щелкнул. Я и так была перепугана, а после резкого звука ноги окончательно подкосились. Остальное совсем не помню... Кажется, я упала, и сразу же грохнул ответный выстрел. Простите, все как в тумане...
Блюстители законности, поручив пострадавшую медсестре, направились к врачу скорой помощи, занявшему место в машине возле раненного патрульного служивого.
Сложив вдвое исписанный безобразным врачебным почерком бланк, он устало улыбнулся и объяснил:
- Пуля небольшого калибра пробила жетон, да и шинель с мундиром помогли ослабить ее энергию. В довершении - ребро, в котором она и застряла. Короче говоря, ранение неопасное - через недельку ваш герой будет на ногах.
И, закончив разговор, обратился к медицинской сестре:
- Галина Львовна, вас ждем-с!
- Хоть это - слава Богу, - буркнул Волчков, подходя следом за Севидовым к служебному УАЗику. - Ну что ж, мотивы, как впрочем, и картина всего преступления очевидны...
Но опытный сыщик не разделил скоропалительных выводов недавнего выпускника Московской академии права - мысли были заняты чем-то иным. Рассматривая сквозь целлофан вещдок, он обронил:
- Занятная, однако, вещица. Ты Алексей, видел когда-нибудь подобное?
- Вряд ли, Анатолий Михайлович. Если только в музее криминалистики...
- То-то и оно... Помнится, лет семь-восемь тому, накрыли мы одно налаженное производство похожих "канцелярских" принадлежностей.
- Действительно, непростая штучка... - заглядывая через его плечо, подтвердил юный коллега.
- Да уж... Начальная скорость пули этих "авторучек" невелика - ствол коротковат. Потому-то и повезло сержанту. Неужели мастер Блюм опять взялся за старое?..
- Кто-кто? - не понял не обремененный опытом стажер.
- Значился у нас такой фигурант... - задумчиво молвил Севидов и, что-то решив про себя, заключил: - поехали в отдел, - согреемся, попьем кофейку, вместе составим отчет... Заодно поведаю интереснейшую историю об одном великом виртуозе слесарных дел.
* * *
Осень укутала Петербург влажными, зябкими туманами. Дни сделались короткими и хмурыми, а серебристые ночи обжигали холодными ветрами с неприветливого, штормящего Финского залива. Утерявшие листву деревья, покачивая черными ветвями, навевали редким посетителям парков и скверов тоску и воспоминания об ушедшем тепле.
Добрый возвращался домой на служебном Вольво. День выдался спокойным - ни звонков из Министерства, ни скучных совещаний. Ляжку полковника грела очередная порция долларов и все было бы в этой жизни замечательно, если бы... Если бы его дочь вкупе с мамочкой - Розой Ивановной не болтали лишнего. А болтали они, будучи по родословной торгашками - одна аж в шестом, а другая в пятом колене, чрезвычайно много...
Все началось около года назад, когда полковник получил немыслимое продвижение по службе - с должности начальника затрапезной подмосковной колонии скакнул на пост шефа Управления Исполнения Наказаний по Ленинградской области. Теплое местечко гарантировало генерал-лейтенантские погоны, уважение, бешенные связи, скорый и окончательный переезд в столицу.
Он быстро освоился в новом качестве. Не жалея государственных средств, перепланировал приемную с кабинетом; заменил трехлетнюю служебную Ауди на новенький Вольво; выбил через министерство прекрасную квартиру; приблизил одного из заместителей - ушлого пожилого полковника из тех, кто прочно сидит при любом начальстве, потому как обязанности исполняет добротно, да при этом выше прыгать не собирается. Приблизил и не пожалел. Вскоре благодарный за оказанное доверие подданный невзначай шепнул:
- Была, Андрей Яковлевич, при старом начальнике неприметная золотая жилка, позволяющая безбедно жить избранным...
- Знаю я все уловки... - самонадеянно парировал Добрый и перечислил, загибая жирные пальчики: - оформление заключенным платных отпусков из зон; представление документов на досрочное освобождение за неплохую мзду; левое производство... Будто я сам не занимался подобными фортелями в Подмосковье.
- Э-э... - загадочно улыбнулся плешивый клерк в погонах, - мелковато вы там плавали. Все выше перечисленное здесь имеется, но процветал тут бизнес и поприбыльнее...
- Выкладывай, - решительно скомандовал чиновник и следующие полчаса сидел с открытым ртом, слушая о том, что творилось при его предшественнике.
А творилось следующее. В одной из колоний был создан перевалочный пункт для налаженного канала поставки наркотиков из среднеазиатских стран третьего мира. Пользуясь недосягаемостью для обысков и прочих профилактических мероприятий спецслужб, местное руководство Минюста способствовало продвижению страшного зелья в Европу. Платили же наркодельцы за услуги отменно...
- А что же сейчас? - сглотнув подступивший от волнения ком, справился у заместителя Добрый.
- Сейчас затишье...
- ?
- Вас боятся, - просто объяснил тот и осторожно добавил: - присматриваются, вдруг вы, как говорится - противник всяческих... так сказать... нарушений...
- Ты, вот что, - отвел взгляд новый начальник Управления, - передай, коль связи не потеряны: жду конкретных предложений. Понял?
- Не потеряны... Будет сделано, - лакейски поклонился плешивый и исчез за высокой, оббитой кожей дверью.
С тех пор пожилой полковник, приходя на доклад в начале каждой недели, вставал сбоку от начальственного стола и терпеливо ждал, покуда шеф, будто невзначай выдвинет верхний ящичек. Как только ящичек приоткрывался, в образовавшуюся щель моментально падал тугой сверточек. В сверточке неизменно покоилось ровно пять тысяч долларов...
В тонкости преступного механизма Андрей Яковлевич не лез - будучи человеком неглупым и чрезвычайно осторожным, понимал: накроют - мало не покажется и отговорки типа: "А я и ведать не ведал!.." - не помогут. Однако светиться лишний раз среди участников авантюры упорно не желал.
Знали о криминале несколько человек: начальник колонии особого режима под Шлиссельбургом; старший опер этого же исправительного заведения; плешивый полковник; да тихий, невзрачный прапорщик из тамошних автомобильных боксов. Раз в неделю на двух грузовиках-длинномерах в колонию приезжали поставщики сырья - металлической катанки, которую зеки обрабатывали на станках до нужного диаметра, а дальше растачивали на болты и прочий крепеж. Каким-то образом в одном из автомобилей был устроен тайник. КамАЗы загоняли в теплый бокс и разгружали мостовым краном. Водилы с экспедитором, как правило, задерживались до следующего дня, якобы оформлять документы или же заниматься мелким ремонтом автомобилей. А под покровом ночи прапор ловко опустошал схрон, складируя архи дорогой товар в обычные деревянные ящики. Снизу и сверху зелья закладывались свинцовые пластины, дабы ликвидировать дефицит веса, а далее досыпалось по десятку килограмм легальной продукции. Через пару дней "золотые" ящики, на бортах которых тот же прапорщик малевал через трафарет номер партии не обычной - черной, а темно-синей краской, затерявшись в штабелях своих дешевых собратьев, отправлялся через страны Балтии в Европу...
Конечно, Розка была в курсе. Несколько ее магазинчиков при неусыпном контроле и адской нервотрепке не приносили и десятой части той суммы, что причиталась за молчаливое "неведение" большезвездному чину. Женушка безмерно радовалась темным доходам, хотя иной раз и сетовала на вероятность остаться под старость без мужа. Именно поэтому Андрей Яковлевич неоднократно талдычил ей о необходимости поменьше трепаться языком с такими же недалекими подругами-товарками и бахвалиться перед ними баснословными по цене обновками. "Я всего лишь полковник на генеральской должности, да и ты не миллионерша, а директор трех вонючих туесков, так и веди себя соответственно. И дочь нашу поучать не забывай..." - частенько говаривал он, отдавая очередной левый заработок.
Кажется, Роза Ивановна из-за страха - вечного спутника работника торговли, вняла его просьбам и о преступной деятельности близкого человека помалкивала. А вот доченька...
С тех пор, как молодая, шестнадцатилетняя девица сама подсела на наркотики, покой в доме забыли все. Ее пробовали запирать в квартире; прятали одежду; нанимали гувернантку, охранника, но... Тщетно. Конечно же, благодаря словоохотливой мамочке Анна догадывалась о причинах финансового расцвета семьи. Поэтому, когда девушка пропадала со сверстниками и возвращалась под утро невменяемой, родители не знали что думать: стала ли их тайна достоянием чужих ушей или же Всевышним послана "отсрочка приговора".
Три месяца назад молодую наркоманку привезли на машине в бессознательном состоянии. Отец с матерью долго метались по коридору, решая: звонить ли на станцию скорой помощи или же вызвать врача на дом. И то и другое грозило помещением в реанимацию, а там - в бреду, она могла выболтать что угодно. Тогда-то и подвернулась идея обратиться к профессору Виргилису - известному на весь Питер наркологу. Ученый муж приехал лично, провел возле новой пациентки двое суток и мастерски вывел ее из комы. А чуть позже забрал Анну в свой стационар, где к лечению по его же просьбе подключился психолог Фролов.
И вот прошлым вечером, во время грандиозного скандала из-за найденного шприца и ампул с наркотическим веществом, обозленная дочь бросила отцу в лицо: "Полгорода уже знает, откуда у тебя такие деньги!"
Оправившись от шока, полковник минут сорок терзал ту вопросами по поводу дерзкого заявления, но она раскрыла рот лишь однажды, огрызнувшись: "Кажется, Виргилис сидел рядом, когда очнувшись, я крыла тебя матом за бизнес с белой смертью..."
Являлось ли это правдой или же фразы придумывалась девушкой налету - в отместку за реквизированную дозу, Добрый разбираться не стал - барышня в силу сдвинутой психики и сама вряд ли была в состоянии вспомнить истину. Теперь перед ним стояла одна задача первостепенной важности - обезвредить психотерапевта. Профессор Виргилис скоропостижно скончался около месяца назад, а вот Олег Давидович, с коим старик наверняка успел поделиться услышанным - здравствовал, пребывал на подъеме, был весьма энергичен и имел немалые связи.
Если родная кровинушка и впрямь проболталась, Фролов автоматически становился детонатором замедленного действия или, другими словами - врагом номер один. А своих врагов Андрей Яковлевич предпочитал душить в зародыше...
Глава II
Наставник и его стажер
Поставив автограф под последним документом, Севидов захлопнул тонкую картонную папку, завязал бантиком две тесьмы и блаженно откинулся на спинку скрипучего стула.
- Я же говорил - ничего сложного в этом деле не предвидится, - тоном знатока заявил Волчков, покосившись меж тем на патрона.
- Все бы дела были такими... - негромко молвил в ответ Анатолий Михайлович, прикрывая веки.
- Жаль... не получается у меня настоящего дебюта... - горестно вздохнул молодой человек, - все какая-то мелочевка, бытовуха, несчастные случаи... Кругом только и судачат об организованной преступности, перестрелках, разборках, а мы погрязли в скучной рутине. Прокуратура вынуждена заниматься тем, что по всем канонам надлежит раскручивать следователям и оперативникам райотделов.
- Не расстраивайся, - может, подвернется серьезное расследование. К тому же, Алексей, не стоит забывать - нам предстоит выяснить природу появления стреляющей авторучки...
Сказав это, опытный сыщик достал из ящика письменного стола чистый бланк постановления на производство обыска и стал заполнять его, шевеля губами и еле слышно приговаривая:
- Посему непременно следует встретиться с Моисеем Карловичем Блюмом. Проведем внезапный обыск, потом отправим повесточку. Встретимся; поговорим о жизни; вспомним былое; узнаем, чем занят мастер сегодня...
- Разве вы его не арестуете?
- Зачем же? - оторвал взгляд от бумаги Михалыч и уставился поверх очков на молодого человека. - Достаточно побывать у него на квартире и пригласить сюда, по повестке...
- Ну, он ведь за время следствия способен наштамповать с десяток аналогичных орудий убийств!
- Что ж, - немного вскинув бровь, изрек Севидов, - если ты так считаешь - бери бланк ордера на арест и пиши.
Лешка, не раздумывая, быстро настрочил текст и от нечего делать стал таращиться в окно. Потом, будто о чем-то вспомнив, встрепенулся:
- Анатолий Михайлович, а чем вам довелось заниматься в первый раз? Ну, когда попали в прокуратуру...
Покончив со своим документом, тот улыбнулся и с хитрецой спросил:
- Скажи-ка... Нынешние преподаватели юридических ВУЗов читают только программный материал или же позволяют себе иногда отойти от темы - поделиться с молодежью случаями из судебной практики?
- Всякие преподы были. Иные о планах лекций вспоминали только под конец пары...
- А не рассказывали вам о неком студенте Ленинградского университета, якобы организовавшем в начале семидесятых изготовление фальшивых сотенных купюр?
- Не-а, - помотал головой отличник.
- Хм... странно, - заключил Михалыч, - этот интересный случай, по иронии судьбы ставший моим дебютом в области сыска, позже признали классикой мошенничества...
Лешка с нескрываемым любопытством воззрился на наставника и тот, повременив с постановлением на обыск, начал изложение:
- Как-то в один из самых презентабельных в то время ресторанов Ленинграда зачастил, одетый с иголочки, молодой человек, лет этак двадцати отроду. Сядет, понимаешь ли, в уголочке, закажет чашечку кофе, полистает полчасика газетку "Советский спорт" и подзывает для расчета официантку. Кофеёк-то копеечный, а он неизменно кладет на стол сотку. Неделю ходит, другую, третью... а меньше сотенных ассигнаций - немалых по тогдашним меркам денег, ресторанная обслуга в его руках не видит. Сообщили, значится, о подозрительном посетителе директору оного заведения, тот давай сам приглядывать за странным субъектом. Ну, о честности магазинного и всякого там общепитовского руководства я вещать не стану - сам знаешь: девятерых из десятка посади пожизненно - не ошибешься...
Стажер, улыбаясь, кивнул.
- Захватило, видать, дух от любопытства у ресторанного босса - не выдержал, подсел к молодцу.
"- И откуда ж, - дивится, - у тебя такие окаянные деньжищи?
Тот начал было отнекиваться:
- Родитель богатенький - в дипломатии служит...
Да директор тоже не промах оказался. Глядит - у юнца глазенки забегали. Ну и заявляет:
- Не крути, лучше малец, а то сдам с потрохами в ментовку. Выкладывай все как есть!
- Сдаюсь... - отвечает "миллионер", - только не выдавайте. Станочек я смастерил дома специальный. Три годка молодости положил... Сами догадываетесь, какой...
Тут у торгаша слюнки-то и потекли по лацканам - принялся расспрашивать, да клинья подбивать, с целью вхождения в долю.
- Ладно, дядя, - соглашается желторотый Крез, - станочек имеется, да вот беда - производительность маловата. Вряд ли хватит на двоих - только-то по одной сотке и могу малевать в сутки. Деньги для модернизации механизма потребны, тогда и по два-три десятка купюр начну штамповать..."
Севидов закурил, ухмыльнулся и, дописав несколько слов в ордере, стал собираться к прокурору за автографами.
- А дальше! - взмолился Волчков.
- Известно... - отвечал пожилой следователь, упаковывая очки в чехол, - неужто сам не догадываешься?
Но, глянув на потерянное лицо молодого коллеги, смилостивился и закончил повествование:
- Директор от жадности видать совсем ум потерял - отвалил мальчишке несколько тысяч на, так называемую "модернизацию", ну а тот только этого и ждал - моментально смылся с ленинградского горизонта. Весь угрозыск тогда на ноги поставили...
- Откуда же он деньги-то брал? - не понял Лешка.
- Какие деньги?
- Ну, те сотенные, которыми каждый раз расплачивался в ресторане за кофе?
- В этом и состояло изящество махинации, - улыбнулся мэтр, - у парня и было-то всего-навсего сто целковых...
- Как это?
- Очень просто. Выпив чашку кофе, он выкладывал сотню, а официантка приносила сдачу, предположим девяносто семь рублей. На следующий день тот, по дороге в ресторан, забегал в сберкассу, добавлял недостающую трешку и менял мелкие купюры опять же на одну сотенную.
- Вот это да-а!.. - восторженно произнес стажер. - Молодец проныра!
- Фальшивомонетчиком там и не пахло, а шельмой он был отменной. Именно с раскрутки оного дела мне и пришлось начинать следственную работу.
- Повезло вам... - снова вздохнул молодой человек.
Но Анатолий Михайлович, застегивая полы пиджака, уже шел к двери. Казалось, о напарнике он позабыл, гадая на ходу, где возможно отловить начальство для получения необходимых санкций. Спустя десять минут следователь по особо важным делам сидел в мягком кресле приемной прокурора и, дожидаясь своей очереди, вспоминал совсем другие уголовные дела, в которых волею судьбы, довелось принять самое действенное участие...
Как-то погожей солнечной весной, несколько лет назад, когда сложившийся с годами Порядок в стране канул в лету, а новые власти больше напоминали мародеров из отрядов Нестора Махно, случилось Севидову раскапывать убийство большой шишки - депутата Государственной Думы. Вручило ему тогда руководство тощую папочку с заключениями криминалистов и оперативников, да препроводило к прибывшему в экстренном порядке куратору данного грандиозного дела - заместителю министра юстиции.
- Ну, и каков же ваш план действий? - тихо вопрошал грозный московский чиновник, прохаживаясь вдоль ряда ответственных лиц, стоявших перед ним "по струнке".
Все молчали, не зная, что ответить. Собственно, любое предложение, как таковое, означало огромную меру ответственности, моментально бы свалившуюся на плечи смельчака. Однако Севидов, понимал - каким бы ни было решение - выполнять его предстоит один черт ему...
- Мне нужна группа из десяти человек, определенные полномочия и кое-какие средства, - заявил он непринужденным тоном, будто речь шла о поимке неплательщика алиментов.
Куратор остановился и стал шарить удивленным взглядом по шеренге в поисках лихого безумца. Найдя, подошел, остановился напротив и, прищурив один глаз, поинтересовался:
- А вы вообще-то кто?
- Следователь по особо важным делам Севидов Анатолий Михайлович. Дело об убийстве поручено мне.
- Гм... С полномочиями все просто, а каковы аппетиты в плане средств?
- В рамках приличия. Деньги нужны для премирования членов группы - работать предстоит без отдыха, возможно, день и ночь.
- Понятно... - потер ладонью подбородок замминистра. Похоже, немногословный, скромно одетый и деловой трудяга из городской прокуратуры его заинтересовал. - Хорошо. Будь по-вашему. Но сразу хочу предупредить, господин Севидов... Сколько вам осталось до пенсии?
-- Пятнадцать лет.
- Что ж... Может быть, вам и удастся уйти на заслуженный отдых через пятнадцать лет, но если за две недели не отыщите этих... - только что, в коротком предисловии он не стеснялся ненормативной лексики, однако сейчас, под прямым и безбоязненным взглядом подчиненного, почему-то материться не решился. - ...Если не окопаете этих подонков - провожать на льготную пенсию вас будет кто угодно: летчики; шахтеры; подводники... Только не министерство юстиции и родная прокуратура. Уяснили?
Севидов спокойно кивнул.
- Кстати, это касается и членов вашей будущей группы...
Двадцатью минутами позже прокурор города с багровым лицом и непонимающим взглядом бегал взад-вперед по своему кабинету и пытался переубедить упрямца:
- Нет, я понимаю, когда ты выражаешь желание включить в следственную бригаду одаренную молодежь. Но объясни мне, на кой леший тебе сдались Елисеев, Коваль, Гордейченко и остальные старые, больные клячи!? Они же не способны отыскать человека даже через паспортный стол! Я и в штате-то их держу с надеждой распрощаться в самом скором времени...
- В группе будет пятеро молодых, энергичных парней и пятеро, названных мною стариков, - твердо повторил опытный следователь.
- Ты хоть догадываешься, что и меня ожидает та же участь, ежели...
- Разумеется.
- Ладно, делай, как знаешь... - махнул рукой прокурор и, осушив стакан минералки, брякнулся в начальственное кресло...
Расчет Анатолия Михайловича был прост. Слухи о грозившем увольнении в случае провала расследования нашумевшего убийства тут же доползли до членов набранной им команды. В пятерку истинных "рабочих лошадок" он зачислил талантливых молодых ребят - много лет прослужив в среде сыскного люда, научился отличать таких безошибочно. Однако, помимо прекрасной хватки, умения мыслить на десяток шагов вперед и отменной интуиции все молодые кандидаты слыли людьми весьма совестливыми, обязательными и, к тому же прошедшими огни и воды горячих точек. Взаимовыручка, уважение, жалость были для них не пустыми определениями из классической литературы. Сознание того, что из-за их недоработки уволят тщедушных, безвредных стариков, коим до пенсии оставалось всего ничего, заставила ребят пахать денно и нощно, не взирая на время и наличие сил.
Сам же Севидов стремился выполнить все данные им ранее обещания. После ареста в Германии с помощью Интерпола одного из второстепенных соучастников преступления, он выдал молодой пятерке премиальные, полагающиеся всей группе - парни остались довольны. Второго ухаря, занимавшегося прикрытием главного исполнителя накрыли у дальних родственников жены в одном из сел Приднестровья - и снова каждый из тех, кто "рыл копытами землю", получил приличное вознаграждение. Непосредственного же убийцу взять не успели - заказчик, вероятно почуявший опасность, организовал его безвременную кончину. Бригада Михалыча опоздала всего на пару часов - еще теплый, но обезображенный труп киллера был найден неподалеку от Выборга. Тем не менее, молодые участники сызнова положили в карманы конвертики с пачками ассигнаций. Старики против подобного дележа премиальных не возражали. Помочь расследованию они были рады, да времечко их давно ушло - наступила эра лихолетья, где правил бал полнейший беспредел. Посему пожилых "дедов" более занимал вопрос своего самого ближайшего будущего - регулярно ныряя в кабинет Севидова, жужжали словно назойливые мухи одно и то же: "Ну, что там, Михалыч?.. Взяли второго? Следы третьего отыскались?"
Следователь по особо важным делам сидел над кипой заумных схем, докладных, оперативных сводок; пыхтел сигаретками; координировал действия вундеркиндов и гнал прочь мешавшие работать "старые кадры". Он во что бы то ни стало, желал выйти на заказчика преступления, но до этого предстояло добраться на обязательного в таком "промысле" таинственного посредника. Когда, в конце концов, были распутаны последние хитросплетения политического убийства, мэтр получил полную картину происшедшего. Причем ясность наступила много раньше означенного заместителем министра срока. Будучи человеком немногословным, Анатолий Михайлович не побежал с рапортом "на верх", а просто добился санкции на очередной арест, испросил разрешения на поддержку подразделения ОМОНа и отправился брать субъекта, служившего связующим звеном между покойным исполнителем и темной личностью заказчика.
Посредником оказался известный в прошлом рецидивист, а ныне вор в законе - Кабан, в миру - Костя Храпунов. Три паренька из группы Севидова следили за огромным загородным коттеджем преступного воротилы до подхода спецназовцев и все, казалось, складывалось удачно. Однако дело неожиданно приобрело совсем иной характер - Кабан приготовился к подобному обороту и, забаррикадировавшись за металлическими дверьми и решетками своей домины, наотрез отказался сдаваться. Более того - взяв в заложники домработницу - женщину с малолетним ребенком, потребовал встречи с представителями власти...
- Кто пойдет? - снова прищурил глаз московский гость, стоя в центре небольшой лесной полянки метрах в трехстах от "цитадели" Храпунова.
Человек десять руководителей разного ранга, отстоявших на почтительном расстоянии от столичного босса, молча переглядывались - героями среди них, кажется, не пахло...
- Ладненько, - решил пойти другим путем замминистра, - из мэрии кто-нибудь подъехал?
Тяжело вздохнув, один полноватый мужчина кивнул.
- Отлично - первый кандидат есть. Теперь от силовых структур... Вы кто? - указал он на полковника милиции.
- Заместитель начальника уголовного розыска полковник...
- Замечательно - вы второй, - недослушал куратор и задумчиво проговорил: - так... Кого же еще направить?.. А из областной администрации представители имеются?
Все разом загалдели, растерянно пожимая плечами:
- Я из Облэнерго...
- Меня прислали от ГО и ЧС...
- Я из Горздрава...
- Пожарное управление...
Он выслушал нестройный хор и махнул рукой:
- Еще бы сварщиков из Водоканала прислали!..
- Полагаю, как руководитель следственной группы я обязан присутствовать при переговорах с этим человеком, - тихо произнес Севидов.
Все разом смолкли и дружно закивали. Высокий чин посмотрел на него, полностью распахнул прикрытый глаз и тоже утвердительно кивнул:
- Что ж... похвально... Тогда именно вам я поручаю главную роль. Итак, о чем следует с ним договариваться...
- Я знаю, о чем нужно говорить с бандитами, - перебил Анатолий Михайлович и, повернувшись ко всем спиной, медленно направился к коттеджу под красной черепицей.
Два других парламентера по команде москвича засеменили следом...
Где-то в кладке навороченного здания была вмонтирована камера наружного наблюдения, и Кабан долго мурыжил трех мужчин на просторном крыльце, выкрикивая отрывистые команды через переговорное устройство: "Снять пиджаки!.. Руки за голову!.. Повернуться кругом!.." Осмотрев их со всех сторон, открыл многочисленные замки и под дулом охотничьего карабина по одному пропустил внутрь.
- Ну... И кто из вас кто? Кого они мне тут подослали? - с насмешливой издевкой спросил Храпунов - кряжистый мужичок лет сорока пяти, с взъерошенной, круглой головой. Заметив как полковник набычился и открыл было рот, поднял указательный палец и ткнув в грудь милиционера, не дал произнести тому ни слова: - ты ментяра помалкивай! Никогда с вашей поганью дел не имел, и иметь не собираюсь, усек?! А ты кто?
Вор вперил колючий взгляд в представителя мэрии.
- Я... собственно... Я от городских властей - помощник вицемэра... - пролепетал тот и с надеждой покосился на Севидова.
- Так... ты что за птица? - продолжил знакомство Кабан, повернувшись к третьему посланцу.
- Следователь Севидов, - как можно мягче произнес работник прокуратуры, однако твердость в голосе не убавилась, - Константин Сергеевич, мы наделены всеми полномочиями для урегулирования возникших проблем, но вести речь по существу будем лишь после того, как женщина и ребенок покинут ваш дом. В качестве заложников можете оставить нас троих. Это единственное условие нашей стороны.
Внимая короткому монологу с требованием отпустить домохозяйку с дочерью, тот продолжал рассматривать парламентеров. Понемногу до него дошло, кто чего стоит и, долго не раздумывая, он накрепко связал руки полковнику, грубо затолкал в небольшую комнату с окном, выходящим во двор, и запер со словами: "Тебя сучара отправлю на тот свет первым по малейшему поводу!" Чиновнику приказал сесть на полу громадного холла и пригрозил пристрелить, ежели тот шевельнется. Теперь помощник вицемэра с трясущимися губами безропотно сидел по-турецки - поджав под себя ноги, и вспоминал прошедшую жизнь...
- Что-то мне твоя физия чуток знакома... - повернул к Севидову ствол карабина немного подпитый преступник со скуластым лицом и бегающими, как у затравленного зверя глазами.
- Нет, Константин Сергеевич, ранее мы не встречались, - собрав волю в кулак, спокойно отвечал детектив.
Женщина с ребенком на руках покинула злосчастный коттедж спустя минут десять...
- Итак, каковы же ваши условия? - вздохнув с облегчением, спросил рецидивиста Анатолий Михайлович.
- Мне нужен вертолет.
Сыскарь молча смотрел на него. Не будь у того в руках оружия, он непременно бы улыбнулся, но сейчас требовалась полная выдержка и, как бы это ни звучало странным - абсолютная деликатность. Для успеха следователь, во что бы то ни стало, старался расположить к себе Кабана...
- Константин... - вложив в голос максимальную теплоту, прервал он молчание, - мы ведь с вами неглупые люди. Если бы вы были политическим узником или, на худой конец, оппозиционером теперешней власти - тогда, пожалуй, вас бы приняли за границей. Но нынешний курс первых лиц России они поддерживают, да и своих нарушителей закона там хватает с избытком...
- Знаю!.. - поморщился Храпунов. - Ты-то что предлагаешь? Сдаться и загреметь лет на двадцать?
- Ну, если уж срок светит в любом случае, стоит, наверное, поразмыслить, прикинуть...
- Хрена вам пересоленного! Я лучше под пулями тут лягу, чем подыхать поеду за проволокой. Еще одного срока мне не пережить...
Потеряв контроль над собой, вооруженный бандит схватил портативную рацию, принесенную парламентерами для прямых переговоров с силовиками, и стал громко кричать:
- Слышь ты, козел! Кто там у аппарата? Если через полчаса у ближайшей кромки леса не сядет вертолет, я грохну первого заложника! Чё?.. Чё ты там гонишь, падла!? Мне плевать - успеет не успеет, сможет сесть - не сможет!.. Я сказал грохну и никакого базара. Все!
Отшвырнув рацию, он хлебнул из горлышка бутылки дорогой водки и посмотрел на часы. Севидов по-прежнему стоял у входа в холл и не спускал с него глаз - мозг пытался лихорадочно выработать план дальнейших действий. "Никакого вертолета за тридцать минут они не организуют, - размышлял он, облокотившись плечом о дверной косяк и не привлекая внимания взвинченного Кабана. - Возможно, вообще не пойдут у него на поводу... Но что тогда?.. Штурм? Это самый дебильный из десятка вариантов - при первом же движении спецназа, он положит нас, затем пустит себе в рот пулю. Костик как раз из тех - туповатый, решительный и безрассудный. Да-а, лучше бы чинуши, топчущие сейчас молодую травку на поляне, придумали что-нибудь с геликоптером - во всяком случае, у Храпунова появился бы лучик надежды, а уж как бы мы - смертники обрадовались!
Полчаса томительного ожидания ничего не дали. Прошло десять лишних минут - загнанный в угол преступник все так же сидел, развалившись на шикарном кожаном диване, зажав меж колен карабин и беспрестанно дымя сигаретами. Потом вдруг резко подкинул оружие левой рукой, перехватил в воздухе правой и снова опустил его на колени, но уже плашмя - горизонтально. Помощник вицемэра при этом трюке вздрогнул, губы задрожали еще сильнее. Анатолий Михайлович осторожно перевел взгляд на закрытую дверь, за которой лежал связанный полковник. Оттуда не доносилось ни единого звука, и сердце детектива защемило при мысли о нависшей над ним смертельной опасности. В этот момент грохнул выстрел...
От неожиданности следователь чуть отпрянул в сторону и увидел на лице Кабана зловещую улыбочку. Скалился он, глядя на пожилого чиновника, медленно валившегося на бок и издающего сдавленный хрип. С минуту служащий мэрии корчился на полу в растекавшейся луже крови, затем ноги его дернулись последний раз и он стих...
"Вот она, звериная натура убийцы, - содрогнулся сыщик и ощутил мерзкий озноб, шедший волнами по всему телу. - Бессмысленная, варварская жестокость... Конвульсивная непоследовательность... Час назад заявлял, что первым отправит на тот свет полковника уголовного розыска и на тебе!.. Впрочем, каких правил можно от него ожидать?.. Надо что-то предпринимать..."
![[]](/img/r/rin_w_g/12/prestuplenie.jpg)