Р-ин Валерий Георгиевич : другие произведения.

Зови меня Ястребом

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 5.06*6  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Роман вышел под авторским названием в декабре 2009 г.
[]
  
  
  
   Часть первая
   "Седьмая мельница"
  
  
   Пролог
   Балтийское побережье Польши.
   Январь-март 1945 год
  
   Взятие Дойч-Айлау и населенного пункта Заальфельд имело огромное значение в ходе Восточно-Прусской наступательной операции. В конце января в Москве салютовали в честь отличившихся войск, а в приказе Верховного Главнокомандующего объявлялась благодарность всем частям и соединениям, принимавших участие в этих тяжелейших боях.
   Но все это произойдет чуть позже. А пока подкова окружения немецких войск сжималась, и испещренный фортификационными сооружениями полуостровок становился все меньше и меньше. За неделю безостановочного наступления частей Красной Армии было уничтожено огромное количество техники, убито, ранено и взято в плен несколько десятков тысяч солдат и офицеров Вермахта. Строжайшие приказы гитлеровского командования об удержании оборонительных рубежей вокруг Данцига и о борьбе до последней капли крови выполнялись уже не столь рьяно как прежде. Многие из обреченных вояк складывали оружие и сдавались в плен в составе подразделений, а иногда и целых частей.
   Тем удивительнее стало событие, произошедшее сразу же после начала масштабного наступления 14 января 1945 года.
  
  
   Три армии 2-го Белорусского фронта успешно прорвали оборону противника с рожанского плацдарма и устремились на север - к устью Вислы. С сероцкого плацдарма их почин поддержали еще две армии - 65-я и 70-я, усиленные танковыми соединениями. Главный удар приходился на центр излучины Вислы, в район между Быдгощем и крепостью Грудзёндз. Операция развивалась сколь стремительно столь же и успешно: мелкие населенные пункты один за другим переходили под контроль советских войск. И вдруг наступление застопорилось, наткнувшись на сверх упорное сопротивление гарнизона Грудзёндз. Не помогли ни массированная артиллерийская поддержка, ни налет бомбардировщиков, ни прицельный огонь танковых и самоходных орудий...
   Здесь надобно отметить следующую особенность поведения противника на последнем этапе войны. По приказу фашистского командования остаткам разбитых частей Вермахта надлежало держаться в "котлах" и даже создавать их сознательно, дабы заставить нас расходовать как можно больше сил и средств на окружение и тем снижать темп наступления. Наши разведки (армейская и фронтовая) добывали достаточно документов и доказательств тому, что Гитлер под страхом смертной казни приказывал военным и гражданским властям превращать населенные пункты в крепости и удерживать их до последнего, что в ряде городов немцы и осуществили. На пути частей 2-го Белорусского фронта таковые встречались не единожды: Торунь, Быдгощ, Бреславль, Кенигсберг... Борьба с гарнизонами укрепленных городов порой принимала самый ожесточенный характер. Однако в каждом подобном случае верх брали логика, здравый смысл и естественное человеческое желание выжить. Пусть не сразу, а спустя три-четыре дня ожесточенного сопротивления, но гарнизон осознавал бессмысленность сопротивления и оставлял укрепленные позиции с поднятыми руками.
   Так было до тех пор, пока войска не столкнулись с крепостью Грудзёндз. В первые сутки осады, действия небольшого гарнизона показались обычными: редкая стрельба одиночными в минуты затишья и ураганный пулеметно-минометный огонь для отражения насыщенных пехотных атак. Ничего нового.
   Дали отмашку артиллеристам, и те полтора часа молотили снарядами по стенам и крышам зданий. Безрезультатно - пробная атака "царицы полей" захлебнулась под дробный стук десятков "MG-42".
   Дважды прилетали бомбардировщики и под низкий гул винтов сыпали свой смертоносный груз. И опять ничего не вышло.
   И в тысячный раз, во исполнение приказа Ставки, советским генералам пришлось класть на алтарь несчастную пехоту...
  
  
   - Пьяные они там, что ли! - в сердцах бросил трубку командир полка. - Авдюхов! Авдюхов, мать твою!!
   - Слушаю, товарищ подполковник, - ворвался в блиндаж молоденький старший лейтенант.
   - Возьми отделение Лунько и смотайся к Шибаеву. Выясни, что там за чертовщина у них творится?..
   Взводному Шибаеву удалось вклиниться в первое кольцо обороны и закрепиться с остатками взвода в полуразрушенном трехэтажном здании. Командир полка перекинул ему часть резерва - около тридцати бойцов с водой и боеприпасами в надежде, что тот продержится на занятой позиции до утра. Но младший лейтенант уже трижды донимал связистов и кричал в трубку о невероятных вещах...
   Выскочив из блиндажа, старлей окликнул сержанта Лунько.
   - Бери своих людей, пулемет и айда к Шибаеву.
   - Что там у него?
   - Не знаю. Приказано разобраться...
   Возглавляемое офицером и сержантом отделение короткими перебежками устремилось через пустырь к дымившей трехэтажке. Пустырем служила искусственная насыпь, проложенная через широкий ров, затруднявший движение бронетехники и сдерживавший пехотные атаки. За сотню метров до насыпи пришлось залечь - вокруг засвистели пули.
   - Пусть пулеметчик прикроет, а мы ползком по двое-трое.
   - Понял, - кивнул Лунько.
   Справа солидно заработал "дегтярь". Красноармейцы один за другим выползали из-за укрытий и исчезали за неровностями пустыря. Спустя минут двадцать отделение добралось до трехэтажного здания, понеся минимальные потери: рядового Мамаева легко зацепило в руку.
   Старший лейтенант Авдюхов осмотрелся...
   Со стороны рва подступы к отбитому у немцев дому на всякий случай охранял пост из тех бойцов.
   "Толково. И очень похоже на аккуратиста Шибаева", - оценил он. Тронув за плечо чумазого паренька, спросил:
   - Где взводный?
   - Там, - отчаянным жестом показал он за спину.
   Отделение двинулось дальше - на дробный звук автоматных очередей.
   - Костя! - узнал со спины младшего лейтенанта Авдюхов.
   - Пригнись! - шикнул тот. - Пригнись!
   - Что у тебя? Снайперы жизни не дают?
   - Если бы снайперы! Тут похлестче дело выходит. Я ж докладывал и ротному, и в батальон... А как связь с ними отрубило - с подполковником разговаривал.
   - Он и прислал разобраться. Объясни толком - в чем проблема!
   - Сейчас увидишь, - проворчал юный офицер и крикнул своим: - Не стрелять до моей команды!
   Через улицу стоял разбитый, изуродованный бомбежками и артобстрелами длинный дом из красного кирпича. Сплошные выбоины, ни одного целого стекла; вместо окон зияют черные дыры. Из-за огромных куч мусора, разбитого бетона и кирпичных обломков появился один немецкий солдат, второй, третий...
   Авдюхов невольно прижал голову ближе к земле, нащупал ладонью автомат; прищурившись, вгляделся в фигурки, одетые в форму мышиного цвета.
   - Стреляй вон в того крайнего со штурмовой винтовкой, - подсказал Шибаев.
   Прицелившись, старлей дал короткую очередь. Первая пуля ударила точно в бедро немца, две следующие прошли мимо и долбанули в стену, взметнув два розовых фонтана.
   - Попал.
   - Попал, - согласился взводный. - А толку?
   Немецкий солдат и впрямь продолжал свой марш средь мусора и битого стекла, как ни в чем ни бывало.
   Старлей вторично припал щекой к прикладу и нажал на спусковой крючок. Нажал и заметил, как парочка пуль впилась в торс шагавшего гитлеровца. Впилась - он даже узрел облачко пыли вокруг появившихся в кителе дырок. И опять точная стрельба не принесла успеха - солдат качнулся, но удержался на ногах и не прервал атаку. Более того, подняв винтовку "Штурмгевер", произвел несколько выстрелов, от которых вовремя уберег Шибаев.
   - Вот сука!.. - обеспокоено процедил Авдюхов из-под прижавшего его голову локтя товарища. - Он что - заговоренный?!
   - Хрен их разберет. Они все из дома напротив такие лезут! Идут и будто боли не чуют. Падают только в одном случае.
   - В каком?
   - Если башку пулей разбиваешь. Огонь, ребята!
   Справа и слева от офицеров дружно захлопали выстрелы.
   Приподнявшись, старший лейтенант опять полюбопытствовал удивительной атакой противника. Немецких солдат появилось немного - около двух десятков. Никто не бежал, все шли размеренным шагом, не склоняясь под пулями, не шарахаясь от взрывов гранат. Шли, шли и шли... В какой-то момент Авдюхову припомнились кадры с психической атакой капелевцев из любимого фильма о Василии Ивановиче Чапаеве. Но те шли осознанно: держали строй, линию, порядок - с тем, чтобы навести ужас своим бесстрашием на красноармейцев. Здесь было нечто иное.
   - Ну-ка попробуем... - щелкнув переводчиком огня, прицелился Авдюхов.
   Звук одиночного выстрела потонул в окружающем грохоте, но оба офицера успели заметить взмахнувшего руками и рухнувшего навзничь немца.
   - Видал? - утер шапкой грязное лицо Шибаев.
   - Даже не знаю, что сказать.
   - Ты это... Ты оставь мне бойцов с пулеметом, а сам возвращайся в штаб полка. Там обрисуй все подробно, а то командир полка меня по телефону обматерил. Еще взаправду в дураки запишет...
   - Не боись, Костя - не запишут! - потрепал его старлей по плечу. - Мы с ним сегодня донесение по всей форме в штаб армии составим. А ты постарайся хотя бы одного живого взять. Для наглядности, так сказать.
   - Ага, возьмешь такого!.. Ладно, бывай.
   - Удачи тебе...
  
   * * *
  
   Наступление продолжалось; неся значительные потери, соединения и части Красной Армии все дальше уходили на запад. Два фронта: 1-й Белорусский маршала Жукова и 2-й Белорусский маршала Рокоссовского добивали остатки эсэсовских частей в Померании и на Кюстрицком плацдарме восточнее Одера. В тяжелых боях наши дивизии и корпуса потеряли более пятидесяти тысяч убитыми и сто восемьдесят тысяч раненными. Общие потери составили около четверти всего личного состава войск участвовавших в операции.
   Умирать всегда страшно, а в самом конце войны еще и обидно. Но приказы надо выполнять. Ведь захват Померании был одним из многих этапов глобального наступления Красной Армии в начале 1945 года на тысячекилометровом фронте от Балтийского моря до Дуная...
   Ранняя весна сорок пятого. Балтийское побережье Польши. Сильно разрушенные бомбежками морской порт и город Гданьск (а пока еще Данциг) - самый северный из крупных польских городов. Снег, грязные проталины; солоноватая влажность весеннего воздуха, смешанная с горьковатой пороховой гарью. Яркое солнце днем и приличный морозец ночью; не стихающий порывистый ветер со стороны темно-серой, тревожной Балтики.
   Вперед продвигались медленно, отвоевывая каждый десяток метров. Особенно плохо приходилось нашим танкистам. Меж населенных пунктов они ползли по болотистым низинам и минным полям, а в городах - двигались по узким улочкам и через баррикады из толстых бревен и булыжника. Да еще под постоянными обстрелами проклятых фаустников...
   Гдыню заняли 28 марта, а гарнизон Данцига прекратил организованное сопротивление двумя сутками позже. До полудня тридцатого марта отовсюду еще слышались перестрелки - отряды автоматчиков 70-й Отдельной армии войск НКВД прочесывали развалины и добивали последних, фанатично преданных фюреру эсэсовцев. Большая часть нацистов была уничтожена; остатки мелкими отрядами спешно отступали к западной окраине и покидали город, исчезая в бесконечных, простиравшихся до самого Одера лесах.
   В предвечернее небо из уставшего изможденного города поднимается дым угасавших пожарищ. Небольшими группами по улочкам идут саперы. Тянутся откуда-то гражданские люди с тощими узелками - в основном немцы. Тянутся и с опаской поглядывают на победителей, наводящих в их городе какой-никакой порядок.
   А к вечеру предпоследнего мартовского дня канонада со стрельбой окончательно стихли. Город погрузился в непривычную тишину...
  
  
   После долгих поисков пригодного здания, недавно назначенный комендант выбрал под расположение штаба армии добротный и почти непострадавший от снарядов и бомб четырехэтажный особняк на повороте кривого переулка. Удобный подъезд для автомобилей, П-образная форма здания с закрытым двориком, чугунные решетки на окнах первого этажа, приличный запас угля в подвале для котельной, множество комнат. И никого из прежних хозяев.
   Начальник Разведывательного отдела армии полковник Сергей Литвин вместе с комендантом и квартирмейстером в одном лице обшарили окрестности выбранного штаба. Одной стороной улочка упиралась в железнодорожные пути, другой - в каменный парапет, о который разбивались грязно-коричневые волны. То было не море, а взрезавшая материк узкая протока. Набережную реки или фьорда офицерам штаба удалось разглядеть во время штурма, а вот остальное... Остальное так и оставалось загадкой, утонувшей в пыли разрывов, в дыму пожаров. Бой за город был затяжным и долгим. Наступающие части натыкались подобно волнам на рифы эсесовских опорных точек; окружали, обрушивали шквал огня и постепенно заставляли отступать, менять дислокацию... Вот и запомнилось то, во что приходилось подолгу упираться носом, хороня голову от свистевшего повсюду свинца.
   Вряд ли кому-то из офицеров штаба армии удалось нормально поспать часок-другой, пока готовилась и шла операция по освобождению Данцига. Посему поздним вечером командующий армии Генерал Ляпин связался по радио с маршалом Рокоссовским и доложил об обстановке на вверенном ему участке фронта. Получив же задачу на последующий день, приказал подчиненным отдыхать...
  
   * * *
  
   Комендант отвел начальнику разведки небольшую комнатушку во втором этаже. Впрочем, полковнику Литвину было наплевать на размеры, на обстановку, на расположение сих четырех стен. Главное - добраться до дивана. А если такого нет, можно и шинельку бросить на пол - не впервой.
   Поднявшись по лестнице, Литвин увидел у двери своего денщика. Без эмоций и удивления спросил:
   - Ты чего здесь, Сидоренко?
   Пышноусый сержант поднялся с корточек, тряхнул головой. Словно оправдываясь, протянул:
   - Комендант приказал. Покуда охранение не выставит, от комнат не отходить...
   - Охрана уже выставлена. Иди вниз. Там... рядом с парадным входом сержантскому составу выделена большая зала. Иди, отдыхай.
   - Во сколько будить-то? - закинул автомат на плечо служивый.
   - Как и всех. В половине шестого...
  
  
   Среди ночи кто-то постучал в дверь. Сначала робко, потом сильнее. Начальник разведки проснулся сразу - верно, сработала многолетняя привычка даже во сне реагировать на любой звук. Очнувшись, подивился: неужели утро? Нет, фосфорные стрелки показывали два часа. Еще пару секунд лежал неподвижно и надеялся на чудо - вдруг показалось? Вдруг ошиблись дверью?..
   Стук не прекращался. Да и голос послышался знакомый:
   - Товарищ полковник! Товарищ полковник!.. - настойчиво звал Сидоренко.
   Вздохнув, Литвин поднялся с дивана, накинул шинель и протопал босыми ногами по холодному полу. У двери нашарил выключатель, повернул... И вспомнил: подстанция разрушена - света не было во всем городе. Толкнув дверь, прищурился от слепившего фонаря.
   - Чего тебе?
   - Там внизу человек к вам просится.
   - Какой еще человек?!
   - Гражданский. Лет шестидесяти. Поляк, вроде, но по-русски хорошо балакает.
   - Ты сдурел, Сидоренко?! Я трое суток не спал...
   - Он гутарит, товарищ полковник, шо очень важное дело.
   - Чего ему надо?
   - А я почем знаю?! Он до вас просится, а с другими гутарить не хочет.
   - Черт бы побрал этих поляков... До утра потерпеть не могут... Веди!..
   Спустя минуту на лестнице послышались шаги; по стенам заплясал размытый желтый луч...
   Когда скрипнула дверь, полковник сидел на диване и натягивал сапоги на отекшие ноги. Сидоренко деликатно осветил фонарем потолок комнаты; доложил:
   - Прибыли, значит. Вот...
   Разведчик бросил заниматься узким голенищем, притопнул по паркету и поднялся. Приблизившись, попытался рассмотреть при тусклом луче невысокого пожилого мужчину. На вид ему было лет шестьдесят - шестьдесят пять; редкие седые волосы, прямой нос и тонкие губы. Одет в легкое - не по сезону пальто, зато вокруг поднятого воротника дважды обернут толстый шарф.
   Полковник дважды кашлянул в кулак:
   - Полагаю, у вас чрезвычайно важное дело, коли пришли среди ночи. Верно?
   Мужчина заговорил на идеальном русском языке. Голос был ровным, поставленным и приятным:
   - Прошу извинить за поздний визит, но попасть к вам раньше не получалось из-за оцепления. Ваши люди оцепили квартал, в котором я вынужденно... проживаю. Покорнейше прошу уделить мне четверть часа. Ровно четверть часа.
   - А вы, собственно, кто?
   Представляться гость не торопился. В тусклом свете он слегка повернул голову, искоса глянув на стоявшего за спиной сержанта; помедлил.
   - Не стесняйтесь, - подбодрил советский офицер, - здесь чужих нет.
   Мужчина коротко кивнул:
   - Дьяконов Василий Авраамович. Бывший командир 1-ой Донской дивизии, генерал-майор.
   - 1-ой Донской? В составе нашего Фронта есть Донской корпус, а про дивизию не слышал... Это в какой же армии?..
   - Добровольческой.
   - Добровольческой? Что-то я такой не припомню... А кто ей командует?
   - Командующих было несколько. Генерал от инфантерии Корнилов, генерал-лейтенанты Деникин, Врангель, Май-Маевский и снова Врангель...
   Литвин поперхнулся. Откашлявшись, незаметно расстегнул кобуру и положил ладонь на рукоятку "ТТ".
   - Фамильярность порождает обиду, а предсказуемость - скуку, - усмехнулся генерал, обнаружив острожное движение собеседника. - Во-первых, полковник, это не вежливо. Во-вторых, я пришел к вам сам, и у парадного входа меня тщательно и по-хамски обыскали. В-третьих, ваши товарищи отдыхают - стоит ли их будить стрельбой? И, наконец, в-четвертых, за отказ сотрудничать с немецкими оккупационными властями год назад я подвергся аресту, и если бы не везение - наверняка был бы расстрелян. Так что... - взял паузу Василий Авраамович, - так что, я вполне могу считать себя представителем советского подполья.
   - Почему я должен вам верить?
   - Ну, это уж ваше дело - верить или нет. Я же, как русский человек и как истинный патриот России, обязан поделиться с вами теми сведениями, которыми случайно завладел около года назад. Итак, полковник, вы готовы меня выслушать?
   Сергей Литвин взял у денщика фонарь и, подтолкнув того в сторону коридора, распорядился:
   - А ну-ка организуй чайку...
  
   * * *
  
   - Да-а, заинтриговали, вы меня, господин генерал. Заинтриговали, - выпускал табачный дым к открытой настежь форточке полковник.
   Генерал-майор курил, прислонившись плечом к стене. Пряча нижнюю половину лица за поднятым воротником, он смотрел в непроглядную черноту за мокрым оконным стеклом и о чем-то отрешенно раздумывал. Выслушав его рассказ, начальник разведки армии задал с десяток вопросов, выудил из полевой сумки тетрадь и с четверть часа записывал, пока собеседник редкими глотками допивал остывший чай.
   Закончив писать, полковник встрепенулся:
   - Василий Авраамович, расскажите о себе. Поподробнее...
   - О себе? О семье рассказал. Чего ж вам еще?..
   - Ну... где учились, воевали.
   Помолчав, Дьяконов негромко начал:
   - Родился в одна тысяча восемьсот восемьдесят шестом году на Дону - в станице Новониколаевской, Таганрогского округа. Из дворян. Сын офицера. Окончил Донской кадетский корпус, затем Николаевское кавалерийское училище, откуда был выпущен хорунжим в Лейб-гвардии Атаманский полк. После Николаевской академии Генштаба выпущен командиром сотни в Лейб-гвардии Казачий Его Величества полк, в котором честно воевал на фронтах Первой мировой войны, затем с большевиками в гражданскую. Дважды ранен, контужен; в семнадцатом произведен в полковники и назначен командовать полком. В начале восемнадцатого полк возвратился на Дон. И в январе же у станицы Каменской вместе с другими офицерами я был арестован Военным Революционным Комитетом и отправлен на станцию Миллерово, где некоторое время дожидался расстрела...
   От нахлынувших воспоминаний Василий Авраамович разволновался, замолчал, потянулся за новой папиросой.
   - Арестованы?! Ах, ну да... И что же потом?
   - Потом нас отправили железной дорогой до Новочеркасска. Но об этом я как-нибудь позже, - он бросил в банку потухшую спичку и поторопил: - Время, полковник. У нас очень мало времени! Скоро половина шестого, а ваше донесение не готово.
   - Да-да, - спохватился тот. - Сейчас напишу. Но обещайте, что обязательно доскажете вашу историю!
   - Обещаю.
   Начальник разведки армии вытащил из полевой сумки чистый лист бумаги, наскоро очинил карандаш, поправил горевший фонарь и вывел в правом верхнем углу:
   "Начальнику Разведывательного управления 2-го Белорусского фронта генерал-майору Виноградову И.В.
   Срочное донесение..."
  
  
   Глава первая
   Россия. Северный Кавказ
   Наше время
  
   Последний зимний месяц. Южные склоны гор едва начали освобождаться от снежного покрова, однако, на вершинах и в ущелья его в избытке. Днем солнышко изрядно припекает, а на ночевку без костра лучше не устраиваться.
   Трое уставших, изможденных мужчин в камуфлированной форме медленно продвигались по заросшему низкими деревцами склону. Местность знали отлично, но шли осторожно, стараясь не оставлять следов на островках рыхлого почти растаявшего снега. Шедший первым, выглядел лет на сорок; второй был самым молодым и тащил на плече тяжелый пулемет; третий - лет тридцати, часто оборачивался, прикрывая малочисленную группу с тыла. У темной проплешины, где почва успела просохнуть, старший остановился и вскинул правую руку. Подчиненные замерли, втянули головы в плечи и принялись выискивать то, что внезапно насторожило лидера. Вскоре троица наблюдала за проселочной дорогой. А точнее, за стоящим на ее обочине "уазиком" и четырьмя рослыми мужчинами...
   Дорога обвивала склон и петляла по ущелью вдоль неширокой реки, больше похожей на ручей. Ущелье от самого Очхоя издавна служило границей меж землями Ичкерии и Ингушетии. Эту границу и намеревался преодолеть с остатками отряда полевой командир Умар Гелаев. Уже бывший полевой командир, потому как растерял в бесконечных боях и стычках всех преданных людей, а теперь и сам с трудом уносил ноги из устроенной силовиками западни. Да, история приключилась скверная. Вроде бы, сумели приспособиться к изменившимся после войны условиям, стали еще осторожнее, еще хитрее. И вдруг ужасный просчет, приведший к гибели большей части отряда. Слава Аллаху, что уцелел сам и вывел из кольца окружения двоих сподвижников: надежного Асланбека и молодого Рустама.
   Первым вернулся Рустам. Показывая влево, мальчишка поведал о стоявшем метрах в четырехстах бэтээре.
   Через минуту подошел Асланбек. И в его докладе не нашлось места оптимизму: справа за плавным изгибом дороги он приметил грузовик с готовыми к бою двумя отделениями солдат.
   Гелаев снова посмотрел вниз, задумался...
   Петля окружения медленно, но верно стягивалась. Оставалось лишь одно слабое место, на которое они только что случайно наткнулись. Слабым местом был торчавший на дороге "уазик" с четырьмя парнями, одетыми в серо-черный камуфляж. Эти ребята из оцепления вели себя странно и чрезвычайно самоуверенно: облепили капот автомобиля, на котором тускло поблескивали пластиковые одноразовые стаканчики и приземистая граненая бутылка. Парни непринужденно болтали, почти не обращая внимания на обстановку вокруг; автомат висел за спиной лишь у одного. Скорее всего, они служили в "ОМО-Не", а менты никогда не слыли сильными вояками, что значительно упрощало задачу прорывавшихся из окружения. Менты - не десант и тем более не спецназ.
   - Попробуем пробиться здесь, - процедил Гелаев. - Другого выхода нет...
  
  
   Замысел был прост: осторожно спуститься со склона и выбраться на дорогу метрах в пятидесяти от УАЗа, скрываясь за его высокой кормой. Ну а затем, не теряя времени, приблизиться и расправиться с пьяными омоновцами. Расправиться без шума и выстрелов. Просто прошмыгнуть мимо омоновцев, увы, не получится - внизу у самого ручья нет ни кустика, ни деревца.
   "Как пить дать заметят, пока добежим до густой растительности противоположного склона", - подумал Гелаев и принял окончательное решение.
   Ползли медленно и долго. Настолько долго, что у Рустама свело правую руку, которой подтаскивал по холодной земле пулемет. Лидер нарочито выбирал проталины и тщательно огибал молоденькие деревца, способные выдать беглецов трепетом своих тонких ветвей. В крайних зарослях остановились, отдышались. И по очереди рванули к дороге...
   Оказавшись на светлом грунте проселка, Гелаев не стал дожидаться собратьев, а, пригнувшись, метнулся к УАЗу. Добравшись до тентованной кормы, оглянулся и медленно положил на землю автомат.
   Через несколько секунд троица воссоединилась. Чеченский командир знаками распределил обязанности: Рустам прикрывает, Асламбек атакует тех неверных, что гогочут с правой стороны автомобиля; сам же, собираясь выскочить слева, потащил из ножен десантный нож...
   Умар Гелаев дал отмашку старту задуманной операции и, выпрыгнув влево, внезапно почувствовал сильный удар под лопатку.
   Выскочивший вправо Асланбек выгнул спину, сдавленно застонал и осел.
   Молодой Руслан резко дернул головой, выронил пулемет и, неуклюже повалившись на обочину, ткнулся лицом в серую жижу.
  
   * * *
  
   Он не любил ОМОН. Очень не любил. Почему? Все просто: вро-де бы, создавались эти отряды в крупнейших городах под лозунгом борьбы с вооруженными преступниками. А на деле применяются для физического подавления гражданских публичных мероприятий. Нет, конечно, изредка им приходится выполнять и опасные миссии. Конечно, среди омоновцев есть и нормальные пацаны, но... идти с дубинками и щитами на студентов, женщин, на очкастых "ботаников"... Не понимал этого майор Яровой. Никогда не понимал.
   Омоновский старлей враз протрезвел. Его сослуживцы похватали с сидений УАЗа оружие, запоздало изготовились к бою. Однако кроме спускавшихся с лесистой высотки спецназовцев никого вокруг не приметили.
   Пугливо озираясь по сторонам, старлей дождался, когда троица спецов преодолела вброд мелкую речушку, боле похожую на ручей, и достигла дороги. В шедшем первым мужчине, узнал майора, странным образом распределявшего вокруг обложенных бандитов подразделения силовых структур. Именно по его совету (или приказу?) четверых омоновцев на "уазике" поставили "загорать" на плавном изгибе проселка.
   - Слышь!.. Слышь, ты это... - подскочил он к офицеру спецназа, - ты это... спасибо, что успел... что опередил этих козлов. В общем, спасибо, что спас.
   Майор закинул на плечо "винторез" и пропустил вперед двух снайперов, помогавших поставить точку в нелегком деле уничтожения остатков банды Гелаева.
   Шагнув следом, усмехнулся:
   - Спас? С чего ты взял?.. Я просто поймал их на живца.
   - Поймал на живца?.. А кто был этим... живцом?
   - Ты, конечно. Со своими дружками, - бросил тот и, сменив тон, прикрикнул: - Сидеть возле трупов, пока за ними не приедут.
  
  
   Все как всегда. Ничего нового. На границе Чечни и Ингушетии проблему разрешили - банду отморозков добили, теперь новая напасть. Небольшой отряд спецназа под моей командой срочно перебрасывают в Ростовскую область для усмирения взбунтовавшихся шахтеров. Мужикам пять месяцев не отдают и без того урезанную зарплату; несколько шахт закрыли, лишив работяг и их семьи последней надежды. А по телеку только и слышно: "Кризис, кризис... В первую очередь необходимо спасать градообразующие предприятия. Правительство выделит на это деньги..." Говорильня. Опять пустая болтовня вместо реальных дел.
   Итак, что мы имеем? А имеем весьма неприглядную картину: забуревший и малочисленный ОМОН не справляется с чумазыми шахтерами, и на усмирение собственного народа отправляют боевой спецназ. О, как! Дожили...
   Майор сидел в старом "уазике" рядом с молодым водителем; сзади дремали два давних приятеля-офицера. Остальные бойцы отряда тряслись в кузове "Урала". По мокрой и плохо освещенной трассе ехали неторопливо, хотя приказ гласил "Прибыть срочно!" Скоро он почувствовал, как сознание растворяется в наваждениях всесильного сна. Поддаваться нельзя - машиной управляет неопытный водитель, к тому же плохо знающий дорогу. Майор тряхнул головой, огляделся по сторонам и подпалил очередную сигарету - табачок худо-бедно бодрил.
   - Ладно, довольно про ОМОН и прочие штучки от нашей власти. Лучше вспомнить о чем-то отвлеченном, приятном, - прошептал он, выпуская дым в приоткрытую форточку. И, глядя сквозь мокрое стекло на черный асфальт, начал ворошить былое...
   Недавно звонило Прошлое. Сказало, что соскучилось. Ирка всегда была столь правильной, столь разумной и высоконравственной, что порой хотелось насильно влить в нее бутылку водки и полюбоваться на результат. Нравственность, однако, не помешала Ирке целый год жить со мной в гражданском браке. Жаль, но пришлось с ней расстаться. Почему? Это уже другой вопрос - запредельной для меня сложности. Я, ведь, не психолог, а простой офицер спецназа, четвертый год ожидающий присвоения очередного звания.
   Черт с ней - с Иркой. Не было от нее ни тепла, ни холода. Никогда по-настоящему ее не любил. Вот если бы произошло чудо, и на моем пути снова повстречалась та удивительная девчонка, которую впервые увидел под Ханкалой. Да-а... обстоятельства того знакомства простыми не назовешь. Экстрим, да и только!
  
   * * *
  
   - А он тебя хорошо помнит, как думаешь?
   - Хорошо. Коли вместе воевали, то и помнить друг друга будем до смерти.
   - И непременно узнает при первой же встрече?
   - Узнает.
   - Даже если встретитесь случайно? Где-нибудь, предположим, на улице или в подземном переходе?..
   - Даже в подземном переходе.
   Черноволосый мужчина в штатском костюме удовлетворенно кивнул; легко поднявшись с кресла, прошелся по сумрачному кабинету. Остановившись у окна, нетерпеливо потер ладонью чисто выбритую щеку...
   Час назад майор явился в штаб по строчному вызову командира бригады. Тот коротко представил гостя - генерала ФСБ, и незамедлительно ретировался, предоставив свою территорию для продолжительной беседы. Из беседы довелось узнать многое...
   Равнодушно взирая на голые ветви пирамидальных тополей, генерал проговорил:
   - Если поможешь нам в этом деле - обещаю немедленное присвоение очередного звания и направление в Московскую академию. Согласен?
   Майор покусывал губы и молчал. Все-таки предложенная миссия была не из легких. Ничего подобного ранее выполнять не приходилось.
   - А подумать можно?
   - Сутки, - недовольно поморщился фээсбэшник. - Завтра в это же время ты должен дать окончательный ответ.
   - Разрешите идти?
   - Иди. И никому ни слова о нашем разговоре...
   Покидая штаб бригады, майор облегченно вздохнул. Во-первых, принятие сложного решения откладывалось на сутки - а это целая вечность, за которую можно отоспаться, привести себя в порядок, неторопливо обдумать ответ. А во-вторых, радовало неожиданное возвращение в родную базу, счастливым образом прервавшее идиотское задание в Ростовской области по разгону шахтерских демонстраций. Теперь там геройствовал доблестный ОМОН...
  
  
   Глава вторая
   Россия. Трасса Саратов-Самара
   Наше время
  
   Несколько раз за пару последних недель директор Закрытого акционерного общества "Хладокомбинат" Марк Суходольский намекал своему безопаснику на отвратительные предчувствия. Будто вот-вот должно произойти событие с ужасными для него последствиями. Подстава в бизнесе, несчастье с дочерью, или чего похуже. Хотя, ху-же несчастья с дочерью могла быть только его собственная смерть. Единственную дочь он боготворил. Оттого и прятал ее от посторонних глаз - с огромным денежным содержанием, но в каком-то заштатном городишке. Что именно поджидает в близком будущем, он не говорил; просто ощущал неприятный холодок в животе и спешил поделиться опасениями с надежным человеком, коим был начальник службы безопасности.
   Со слов Суходольского причиной нараставшего беспокойства были внезапно испортившиеся отношения с деловыми партнерами. Он давненько владел хладокомбинатом и огромными холодильными складами, что позволяло осуществлять посредническую деятельность в крупном бизнесе сетевых магазинов.
   Много лет работал как вол. Работал с тех самых пор как ушел из науки. Все честь по чести: кланялся поставщикам-производителям, но и сам говорил через губу с лебезившими покупателями-заказчиками. Холод - штука нужная и полезная, к тому же весьма дорогая. Потому работалось хорошо, прибыльно и спокойно. Жил, не взирая на огромные доходы, тихо и скромно, ибо человеком слыл чрезвычайно мудрым. Мудрость и холодный рассудок позволили грамотно спланировать и провести предвыборную кампанию, в результате которой Марк Антонович положил в карман депутатский мандат. Пока не всероссийского масштаба, а гораздо меньшего, но... амбициозные планы успешного бизнесмена простирались далеко за горизонт.
   И вдруг взорвалось. Пошло-поехало под откос. Кропотливо созданный и отлаженный в течение десяти лет механизм бизнеса, внезапно забуксовал, засбоил.
   - Почему? За что? - выкрикивал Марк, вышагивая по роскошному кабинету.
   Безопасник вздыхал:
   - Увы, в этих вопросах, Марк Антонович, я вам помочь не могу. Вот если накопать на кого компромата для вашей депутатской карьеры. Или организовать парочке врагов внезапную смерть от сердечной недостаточности - это запросто. Это я мигом.
   - Нет уж, - морщился коммерсант, - я по примеру Бендера предпочитаю чтить уголовный кодекс. Хоть и служу народу третий год депутатом...
   Главный телохранитель пожимал плечами: дескать, мое дело предложить.
   - Да-да, - без слов понимал его Суходольский, и сам же отвечал на свои вопросы: - Жуткое стечение обстоятельств. Во-первых, канонада кризиса докатилась до российской глубинки. Во-вторых, рухнули цены на нефть и газ, что на самом деле оказалось хуже кризиса, хуже войны. Эти две причины вызвали девальвацию рубля, и поставщикам стало невмоготу покупать продукты за евро. Наконец, в-третьих, вышли на свободу ублюдки, творившие беспредел в середине девяностых. Что же нам делать?
   В ожидании точного ответа, он требовательно смотрел на телохранителя, как ястреб на зажатую в когтях жертву.
   - Не знаю...
   - Не знаешь? А я тебе скажу: дружить с сильными и рвать отношения со слабыми! Это все, что мы можем противопоставить нынешней, дрянной ситуации. Ты согласен?
   - А куда нам деваться? Проявишь милосердие или хотя бы ровное отношение ко всякому и будь здоров - завтра же утопят в дерьме.
   - Вот и я о том же. Но, исходя из этого несложного рецепта действий, у нас вскоре появятся враги. Настоящие враги из тех, кто еще недавно ворочал миллионами, а теперь наспех распродает "нажитое непосильным трудом". Скажи, Вадим, ты и твоя служба готовы к войне? К настоящим боевым действиям?
   Вместо слов бывший полковник ФСБ скалил ровный ряд белоснежной и дорогой керамики. Его дьявольская улыбочка всегда вселяла в шефа уверенность в завтрашнем дне.
   - Вот и славно, - умиротворенно вздыхал он и, будто невзначай предупреждал: - Приготовься к поездке в Самару. Там живет и работает один очень богатый человек. Нам нужно с ним познакомиться и подписать кое-какие бумаги.
   - Вы готовились к важному выступлению перед депутатами, - напомнил телохранитель.
   - Да-да, моя речь почти готова. Я обещал... Я должен выступить перед парламентскими каникулами...
  
   * * *
  
   Две представительских иномарки следовали по трассе вдоль Волги на северо-восток. Ехали спокойно, солидно - без молодецкой дури, без наглой самоуверенности чинуш. Что поделаешь - не любил Суходольский копировать поведение идиотов. Да и рисковать по пустякам было не в его правилах. Потому и насаждал привычку к осторожности в среде своих подчиненных.
   Справа частенько открывался вид на плоскую равнину, называемую "Заволжьем"; слева мерцала красноватыми бликами предзакатного солнца величавая русская река. Широкая, медленная, гордая.
   В сером "Audi А6" находились сотрудники охраны - четверо похожих друг на друга молодых людей: крепких, молчаливых и одетых в добротные костюмы темных расцветок. Марк Антонович Суходольский, коего они охраняли, ехал в первой машине - на заднем сиденье огромного черного "BMW".
   Суходольскому было пятьдесят четыре. Вид он имел подтянутый - ни грамма лишнего веса; седина коротко подстриженных волос и аккуратной бородки в глаза не бросалась, а лишь подчеркивала благородность и утонченность черт. Бледность кожи, усталый потухший взор, лениво-надменные манеры и парочка ненавязчивых штрихов в виде очень дорогих запонок и золоченой оправы очков, - всем этим он напоминал чудом уцелевшего потомка реликтового дворянского рода. От самого моста через Волгу он подолгу глядел то в правое, то в левое окно; тонкие губы что-то шептали; пальцы судорожно сжимали измятый платок, коим приходилось изредка вытирать шею и влажный подбородок. Тонированные стекла были подняты, а кондиционер наполнял салон прохладой, однако на белоснежной рубашке все одно проступали пятна пота. Суходольский тяжело переносил летнюю духоту, особенно вблизи большой реки или моря...
   Тяжелые мысли по поводу дальнего, невероятно сложного по замыслу путешествия надолго не оставляли. Едва он расслаблялся, ухватившись за нейтральную думку, обращенную в будущее или далекое прошлое, как холодок внизу живота тотчас напоминал о реалиях дня сегодняшнего.
   Заверещал сотовый. Суходольский протянул руку к висевшему на плечиках пиджаку, выудил из кармана аппарат, коротко глянул на экран.
   - Да, Семен. Узнал... Нет, этот вариант мне не подходит. Нет, Семен, я уже думал, беседовал с руководителями филиалов...
   Выслушав длинную тираду абонента, вздохнул, промокнул платком лоб и с грустью посмотрел на мутневший горизонт.
   - Ну, хорошо-хорошо, Семен, я посоветуюсь с юристом. Ты только не суетись раньше времени. Я сам... Но ничего не обещаю, понял? Ни-че-го. Все, извини! мне сейчас некогда - иду на совещание. До связи.
   Скинув звонок и листая странички телефонной книги, он покосился вперед - на безопасника. Тот понуро смотрел вперед и, казалось, не вслушивался в переговоры шефа.
   Но Суходольский все одно громко прошептал:
   - Еще один неудачник. И будущий враг. Враг, поскольку ничего я для него делать не собираюсь. Так - пустая болтовня и оттяжка времени...
   Отыскав фамилию своего первого заместителя, оживился, нажал на зеленую кнопку и поднес аппарат к уху.
   - Артур Михайлович? Здравствуй. Нет, еще не доехал - на полпути. Из "Смарткауфа" не звонили? Нет?.. Ну и черт с ними - нам же лучше. Тогда вот что: появится Семен Косолапов - отсылай ко мне. По любым вопросам отсылай ко мне. Ты ничего не знаешь, решений не принимаешь. Понял? Ну и ладно... Да, по приезду отзвонюсь. Бывай...
  
  
   Вечерело. Кривая линия холмистого правого берега окончательно поглотила багровое солнце; небо утратило дневную голубизну и прозрачность - стало ближе, темнее. Перед Балаково дорога резко вильнула вправо, прочь от Волги. Включив фары, автомобили ехали строго на восток, навстречу ночи...
   Во время подобных поездок начальник службы безопасности традиционно садился рядом с водителем. Это было одним из главнейших правил работы телохранителей: во-первых, лучший обзор (с учетом дополнительно установленного зеркала заднего вида), во-вторых, с правого переднего кресла сподручней перехватить управление, если что-то случится с водилой. Кроме того, Сергеев всегда пристегивался ремнем безопасности и никогда не выпускал из левой руки мобильной рации для возможности оперативного управления подчиненными. Бывший полковник ФСБ Вадим Андреевич Сергеев слыл отличным профессионалом, умным и решительным офицером. Среднего роста, атлетически сложенный. Небольшая голова с коротко подстриженными темными волосами и поседевшими висками крепко сидела на мощной шее. Лицо с крупноватыми чертами, мясистым носом и родинкой над правой бровью. Тяжелый, цепкий и внимательный взгляд зеленоватых глаз подчас заставлял собеседников теряться и сбиваться с мысли. Имелись, правда, и мелкие недостатки: в вопросах безопасности и охраны "тела" считал себя незаменимым человеком и мастером N1. Ни больше, не меньше. Много курил, в конце дня имел привычку расслабляться с помощью хорошего коньяка...
   - Заправиться бы надо, - нехотя подал голос водитель.
   Сергеев покосился на освещенную мягким красноватым светом приборную доску. Стрелка топливомера и впрямь нависла над последним делением шкалы. Кивнув, он обернулся к шефу:
   - Марк Антонович, бензину плеснуть надо. Вы не против?
   - Вадим, я же предупреждал: минимум остановок до Самары. Ми-ни-мум! - даже не посмотрев на подчиненного, нравоучительно проговорил Суходольский.
   - Извините, Марк Антонович, но в Саратове не было времени.
   - Заправляйтесь, - вздохнул шеф, припомнив стремительность принятия решения и суматоху сборов.
   Водила сбросил скорость, и малость сузил глаза, выискивая на обочинах знакомые контуры заправок; Сергеев тотчас связался со второй машиной и предупредил подчиненных о намерении остановиться.
   Огни заправочной станции вынырнули из-за лесополосы через четверть часа, когда небо окончательно потонуло в фиолетовых сумерках.
   - Наконец-то, - проворчал шофер, включая правый поворотник.
  
   * * *
  
   Машины одновременно тормознули у соседних раздаточных автоматов, но обслуживать их вышел только один паренек в синем комбинезоне. Пока он занимался автомобилем охраны, Суходольский покинул салон; постояв у раскрытой дверцы, помассировал ладонями затекшую поясницу. И, ни слова не говоря, направился в маркет, расположенный под одним козырьком с заправочной станцией.
   Начальник службы безопасности поднял миниатюрную рацию, но кнопку "передача" нажимать не стал - передумал. Вместо приказа присмотреть за шефом, решил прогуляться сам.
   Маркет был слишком мал, чтобы соблюдать почтительную дистанцию и не докучать согласно неписанным правилам своим присутствием охраняемой особе. Потому-то, пока Марк Антонович рассматривал холодильник с напитками, главный телохранитель вынужденно топтался у витрины с колбасами и копченостями...
   От обилия разнообразных вкусностей живот заурчал, а слюнные железы взялись усердно выполнять свои функции. Обедали наскоро и давненько - часа за три до выезда из Саратова; плюс столько же в пути. Пора бы подумать об ужине. Но вряд ли Суходольский отважится совершить остановку где-то по дороге - будет стоически терпеть до Самары. Он не избалован и осторожен, о комфорте думает редко. А если дело касается личной безопасности или удачной сделки в бизнесе, то согласится на любые неудобства.
   Марк Антонович не стал покупать что-либо из напитков. Окинув придирчивым взором другие витрины крохотного магазинчика, он молча двинулся к двери.
   "Надо бы успеть покурить - табачок здорово притупляет аппетит, - подумал Сергеев, покидая следом за шефом магазин. - Сейчас доведу его до машины, передам ребятам и отлучусь в туалет. Там и подымлю пару минуток..."
   "Audi" заправили - водитель рассчитался и протирал тряпкой зеркала заднего вида. Местный работяга в синем комбинезоне копался у бака "BMW".
   - Где тут у вас сортир? - пробасил Суходольский.
   Парень кивнул на угол заправки:
   - Там.
   "Очень кстати", - выудил из кармана пачку сигарет Сергеев.
   Новенький пластиковый сортир на две персоны располагался на небольшом удалении от здания АЗС. На одной двери красовался силуэт в юбке, на другой - в брюках и с могучим торсом. Суходольский исчез в мужской кабинке, безопасник по давней привычке остался снаружи и быстренько подпалил сигарету. Затем, пристально оглядев бесконечную степь с блестевшими в сером небе огоньками, сплюнул на асфальт (кто из недругов отыщет их в этой глуши?) и взялся за ручку соседней дверки...
   Кабинки они покинули одновременно. Марк Антонович на ходу вытирал платком руки; телохранитель не отставал, спешно докуривая сигарету. Прежде чем завернуть за угол, он бросил в урну бычок, поправил полу пиджака, скрывавшего ремни "оперативки" с торчащей рукояткой внушительного пистолета и обогнал шефа. А, едва шагнув за угол, замер...
   - Назад! - остановил шефа Сергеев.
   Выхватив пистолет, снова высунулся из-за угла. И тут же отпрянул.
   Так и есть! Под огромным навесом заправки вершилось то, о чем пару недель с надсадной тревогой в голосе увещевал Марк Суходольский. Мальчишка в синем комбинезоне с перекошенным от страха лицом прятался за борт машины. Чуть дальше на асфальте лежал водитель, минуту назад драивший зеркала. До слуха доносились хлопки и дробные щелчки, словно кто-то постукивал палкой по пустой металлической коробке.
   - Что там? - настороженно прошептал коммерсант.
   - Три парня в шлемах и с оружием. Два на мотоциклах, третий идет к машинам.
   - Зачем?
   - Убедиться в нашей смерти. Или добить.
   - И... и что же теперь? - проглотил вставший поперек горла ком Марк Антонович.
   - Спрячьтесь в кабинке туалета.
   Сзади послышались торопливые шаги, скрипнула и гулко стукнула дверь...
   Все. Медлить нельзя - через секунду киллеры поймут, что Суходольского в машине нет.
   Высунувшись, безопасник дважды выстрелил в парня, шедшего к "BMW". Даже не вскрикнув, тот согнулся пополам, выронил пистолет с глушителем. Упал.
   Четыре следующие пули Вадим выпустил вслед рванувшим с места мотоциклистам. Вряд ли они задели пригнувшиеся фигуры, но главную цель стрелок достиг - опасность для жизни шефа миновала.
   - Марк Антонович!
   В щели меж косяком и дверью показалась голова Суходольского.
   - Можно выходить?
   - Можно. Идемте быстрее. Пора отсюда убираться.
   Бегом они преодолели десяток метров. Суходольский сразу плюхнулся на заднее сиденье своего авто, Вадим же успел заглянуть в "Audi". Четверо охранников не подавали признаков жизни.
   "BMW", вероятно, успели заправить - водитель сидел на своем месте, уткнувшись окровавленным лицом в рулевое колесо. Сергеев вытащил и уложил тело рядом - на холодный рисунок серо-красной тротуарной плитки.
   Взревел двигатель. Машина сорвалась с места и, оставив под освещенным козырьком клуб сизого дыма, умчалась в темноту наступавшей ночи...
  
   * * *
  
   Первым делом начальник службы безопасности позвонил знакомым в Саратов и попросил уладить дело с трупами на заправке. Ну, как уладить? Не раздувать шумиху, не подпускать репортеров, назначить своего следака и оградить шефа от перспективы стать главным свидетелем - чтоб не теребили вызовами на допросы, подписками о невыезде...
   Потом долго молчали, переваривали случившееся. Знали, сколько народу точит зубы на руководство компании с осени прошлого года: и брошенные в трудное время партнеры, и почти треть сокращенных сотрудников из собственного штата, включая парочку заносчивых топ-менеджеров. Суходольский не раз рассказывал о звонках с обещаниями "отстрелить яйца", "оторвать ноги" или "отрезать башку". Начальник службы безопасности воспринимал эти сообщения со всей положенной его должности серьезностью. Однако сам Марк Антонович настоящей угрозы не видел.
   - Брось. Не те времена, - морщился он в ответ на уговоры нанять для охраны настоящих профессионалов. - Твои профи стоят бешеных денег, и это сильно ударит по бюджету компании...
   А сейчас был изрядно озадачен происшествием: напряженно молчал, покусывал губы, вздыхал... Но вскоре не выдержал и нарушил тягостную тишину:
   - Ладно, Вадим, не дуйся. Понимаю, что надо было тебя послушать и взять парочку-троечку таких же, как ты профи. А не связываться с молодыми качками.
   - Поздно, Марк Антонович. Теперь лучше о дне завтрашнем подумать.
   - Что предлагаешь? Прямиком в Самару?..
   - Нет. До Самары есть шансы не доехать. Особенно ночью.
   - Куда же?
   - Вы позволите? - не оборачиваясь, начальник службы безопасности показал бело-синюю пачку "Winston".
   Босс не курил, и баловаться табачком в машине запрещал. Но в виду перенесенного стресса, махнул рукой:
   - Кури.
   - Сейчас найдем укромное местечко в какой-нибудь дыре, - щелкнул Сергеев зажигалкой и выпустил дым в разбитое пулями боковое окно. - Оттуда я свяжусь со своими ребятами. Утром они подъедут и без проблем доставят нас куда надо.
   Суходольский пожевал губами; подумал, глядя в непроглядную ночь...
   Ничего толкового на ум не приходило. Возвратиться в Саратов? Но это безумие - ехать той же дорогой, да еще ночью. Рвануть по какой-нибудь кружной трассе в столицу? Там полно знакомых и родственников - есть возможность "залечь на дно", спрятаться, переждать. Однако незаметно проскочить восемьсот километров на засвеченной машине будет еще проблематичнее, чем вернуться в Саратов или прорваться в Самару. Ведь если кто-то решил свести с ним счеты, значит, услуга киллеров оплачена. А раз оплачена - жди в скором времени следующую попытку.
   - Пугачев, - прочитал вслух надпись на указателе Сергеев. Выбросив в окно окурок, процедил: - Знакомый городишко. Слишком маленький, чтобы спрятаться надолго и слишком большой, чтобы быть обнаруженными за одну ночь.
   Марк Антонович кивнул, полностью вверяя свою жизнь единственному телохранителю...
   В Пугачев въехали осторожно, опасаясь излишнего внимания стационарного поста ДПС. Не мудрено: машина дорогая, а боковое стекло - вдребезги, в кузове несколько дырок от пуль. Неизменно возникнут вопросы.
   Пронесло - никто из ментов на дороге не появился. За окнами проплывали темные улочки и одноэтажные домишки провинциального городка. "BMW" повернул раз, другой и вскоре оказался на привокзальной площади.
   - Приехали, - открыл дверку и осмотрелся Сергеев. - Сейчас найдем какой-нибудь ресторанчик и засядем там до утра.
   - А машина? - выбрался из салона Суходольский.
   - Надеюсь, она приглянется местному криминалу. А раз так, то наши недруги найдут ее очень не скоро. Идемте...
  
  
   Глава третья
   Россия. Саратовская область; г. Пугачев
   Наше время
  
   Этот поздний летний вечер в небольшом провинциальном городке на берегу Иргиза - извилистого притока широкой и величественной Волги - ничем не отличался от десятков и сотен других. Такая же тихая безветренная погода; те же тусклые желтые фонари на страшных бетонных столбах с облупленными до арматуры боками; столь же пьяная молодежь, небольшими стайками бороздящая центральную площадь. Подслеповатые окна магазинов, редкие припозднившиеся легковушки... Нищий заштатный городок, коих на российских просторах не счесть. Сорок тысяч измученных безденежьем жителей, бессильно матерящихся в адрес "другого государства" - самодовольной Москвы; несколько средних школ; два профтехучилища, громко именуемых "колледжами". Пяток еле живых заводиков; железнодорожный вокзал с автостанцией; истерзанная реформами воинская часть с аэродромом на окраине. Ну и обязательные атрибуты любого районного центра: администрация, больница, отделения милиции и сбербанка, элеватор и налоговая инспекция... Имелись в "светоче" степного левобережья и развлечения: пляж, подобие парка с аттракционами, кинотеатр и десяток закрывающихся с заходом солнца кафе. А так же парочка серьезных питейных заведений, одно из которых -- ночной клуб "Седьмая мельница", находился в просторном подвале старого купеческого дома по улице Горького.
   В отличие от единственного пугачевского ресторана "Иргиз", вход в этот клуб был наглухо перекрыт для шпаны, замусоленных работяг и прочих смертных. Зато клубные карты, предъявлявшиеся на входе вместо пропусков, имелись у каждого представителя местного бомонда: у чиновников, бизнесменов, ментов. Подобная избирательность в клиентуре резко снижала доходы владельца "Мельницы" и в то же время служила гарантией спокойной и долгой деятельности. Где еще отдохнуть от праведных дел уставшему, обессиленному, опустошенному "слуге народа"? Да так отдохнуть, чтоб этот проклятый народ не совался с просьбами, не докучал своим нищим видом, не мельтешил перед глазами! Конечно же, там, куда вход стерегут молчаливые вышибалы.
   Еще одним элементом, привносящим разнообразие в работу клуба, была небольшая сцена. Двери для посетителей гостеприимно распахивались в шесть вечера, гости разогревались водочкой и легкой закуской. А после десяти на сцене появлялись пятеро музыкантов и радовали публику живой музыкой под восхитительные, горячие блюда.
   Безыскусный интерьер "Мельницы" возвращал в совковые времена; коллектив поваров, официантов и нескольких вышколенных охранников трудился до рассвета; меню было добротным, но без особенных изысков. В общем, как довольно говаривали завсегдатаи: на тысячу рэ лавандоса здесь набьешь брюхо и напорешься до полного отказа печени...
  
  
   По темным улицам Пугачева неспешно вышагивал симпатичный плечистый мужчина лет тридцати пяти с жестким гитарным футляром за спиной. Правильные черты лица, потухший, исполненный равнодушием взгляд; длинные, давно не мытые волосы; размашистая походка. Расстегнутая кроткая куртка из толстой старой кожи, именуемая в народе "косухой". Под ней - темная футболка с каким-то бело-красным росчерком на груди, потертые черные джинсы и не чищенные узконосые туфли. Впрочем, выцветшую и давно утерявшую свежий вид одежду поздним вечером все равно никто бы не заметил. Разве что самые трезвые гости ресторана, перед которыми гитарист намеривался выступать на маленькой сцене.
   От домишки, в котором мужчина снимал комнату, до места работы было двенадцать минут прогулочным шагом - ровно пять кварталов по улице Максима Горького. Ровно пять коротких деревенских кварталов, сплошь состоящих из одноэтажных халабуд с палисадниками и воротами, выкрашенными в неизменный сине-зелено-коричневый колер. Перед палисадниками находилась "нейтральная полоса", поросшая сорняком и кустарником. Ближе к центральной части улиц две полосы смыкались, образуя проезжую часть, местами покрытую кусками асфальта, но чаще состоящую из серебристых цепочек луж в грязной колее.
   Обходя и перепрыгивая блестевшие в лунном свете "озера", мужчина внезапно насторожился. Остановившись у куста сирени, прислушался. Так и не обернувшись, двинулся дальше...
   На ближайшем перекрестке решил сделать крюк и повернул влево. И снова, замедлив шаг, навострил уши. А, снова выбравшись на Горького, перемахнул стопку горбыля, скинул с плеча гитарный футляр, затаился. И стоял, прижавшись спиной к гаражной стене, покуда не показались две крадущиеся вдоль палисадников тени.
   Темные фигуры сбавили темп преследования, о чем-то пошептались. Рванули дальше и вдруг...
   Вылетевший из мрака кулак сбил первого. Второй глухо охнул от удара ногой.
   Музыкант порылся в кармане, присел на корточки. У лица одного из поверженных щелкнула зажигалка.
   - О, да вам еще сопли памперсами вытирать. К тому же обкуренные, засранцы!.. - разочарованно проворчал он. Притянув за грудки ближайшего, пообещал: - Еще раз увижу - продам в рабство пидарасам. Понял?
   - Угу.
   Подхватив футляр с инструментом, гитарист двинулся дальше, сожалея и посмеиваясь над несостоявшимся приключением...
  
   * * *
  
   -- Здорово, Костя, -- проскрипел пожилой швейцар дядя Петя и отодвинулся от лестницы, ведущей в подвал.
   Гитарист не торопился в душное нутро "Мельницы" - струнный квинтет приступал к своим обязанностям в десятом часу вечера, а до выхода музыкантов публику развлекали незатейливые мелодии с цифровых носителей.
   Приветливо кивнув, он подпалил сигарету.
   -- Народу опять мало?
   -- Подходят... человек десять уже.
   Помолчали. Жахнувший кризис распугал посетителей, особенно из числа коммерсантов. Упала и без того невеликая зарплата. Благо хозяин - местный деляга и один из совладельцев элеватора, пока никого не уволил...
   - Плясунья нынче появилась, - сплюнул за перила дед.
   -- Плясунья?
   -- Эта... которая вокруг палки вертится.
   - Понятно. Кто такая?
   - Не представилась. Молоденькая совсем...
   - Ну и как впечатление?
   - А-а!.. Из породы: задница есть, а сиськи - необязательно. Волдыри от комариных укусов.
   - Уже подсмотрел? - рассмеялся музыкант.
   - Дык, крутилась - тренировалась, покуда никого не было. Правда, в одежке. Э-эх... - тяжко вздохнул швейцар. - Баба должна как мама Ленина: играть на пианине и воспитывать детвору. А тута что делается? Куды ж мир-то котится, а? Говорят, школьную форму теперь только в секс-шопах продают!..
   Идея нанять двух-трех девок из бедных полуголодных семей для исполнения стриптиза, пришла в голову владельцу "Седьмой мельницы" весной, когда пугачевские воротилы, соскучившись за зиму по природе, напрочь позабыли о ночном клубе. И вправду, разве сравнима духота старого подвала с рыбалочкой на Иргизе? Или заморская форель под кислым соусом с ароматной ушицей у костерка под водочку? Разумеется, нет! Сказано - сделано. Не прошло и двух недель, как эффективный маркетинговый ход из слов и проектов превратился в реальность.
   - Посмотрим, сколько сегодня прибудет зрителей, - выпустил тонкую струйку дыма гитарист. И внимательно поглядел на дядю Петю: - Ты чего злой сегодня? Не выспался?
   -- Предчувствия нехорошие.
   -- ?
   -- Да-а... -- безнадежно махнул рукой тот, -- киношек вчерась с внуком насмотрелси. Так опосля и жить расхотелося.
   -- И что за киношки?
   -- Американские. "Армагеддон" и "Пятый элемент".
   -- Так вроде ничего фильмы. И кончаются неплохо.
   -- Х-хе! Поначалу ничего. А апосля обнаруживается одна, понимаешь ли, закономерность. Смотрю первый: президент -- негр, а к земле летит здоровенная дура... как ее?..
   -- Астероид.
   -- Точно -- астероид. Смотрю второй: президент опять негр, и к земле опять несется хреновина...
   Не понимая причин расстройства, музыкант ждал продолжения сложных логических завихрений, поселивших тоску в душе пожилого собеседника.
   -- Обнаруживаешь закономерность? - выдал тот жест преисполненный драматизма.
   -- Это ж фантастика.
   -- Была бы фантастика -- я б не горевал. А тут вишь какая реальность вырисовывается: выбрали же прошлой осенью главным пиндосом Обаму. Стало быть, жди теперь...
   -- Неприятностей из дальнего космоса, - рассмеялся музыкант.
   -- Точно! Вот и я про то!
   Встретив понятливого собеседника, дядя Петя приготовился оседлать любимого конька: поболтать о политике, о сволочной власти, о ворах и бандитах с депутатскими мандатами...
   Однако гитарист затянулся последний раз и пульнул бычок в урну.
   -- Ладно, пошел работать. Не кручинься -- до мировой катастрофы еще несколько лет...
  
   * * *
  
   Когда и при каких обстоятельствах Константина Ярового (или просто Костю, как величали его в ночном клубе) занесло в Пугачев, никто толком не знал. Снимал комнатенку в покосившемся деревянном домике на тихой улочке Сеницы; все ночи проводил на сцене "Седьмой мельницы", днями отсыпался и почти не появлялся на людях. Соседи поначалу шептались и показывали пальцем - новый человек в деревне (даже очень большой) - завсегда событие. Потом попривыкли, перестали замечать. Тем более что поводов к разговорам и повышенному к себе вниманию Константин не давал - жил спокойно, неприметно. Посыпался к обеду, наведывался к колодцу за свежей водицей. Ближе к вечеру в спортивном костюме убегал на берег Иргиза, на обратном пути затаривался в магазине продуктами. А затемно снова шел с гитарой на работу. И так день за днем.
   О прошлом молодого мужчины тоже не было известно ничего. Откуда родом, чем занимался до переезда в Пугачев, состоял ли когда в браке? - данные вопросы оставались без ответов. Тридцать пять лет, русский, холост, не судим, военный пенсионер - вот и все сведения, которыми удалось разжиться самым любопытным через паспортный стол районного отдела внутренних дел. А страждущих побольше узнать об этом мужчине было немало. Особенно среди вдов, разведенок, незамужних и прочих достигших половой зрелости девушек. Не взирая на экстравагантный образ жизни и приверженность к субкультуре с таинственным названием "андеграунд", Константин Яровой оставался завидным кандидатом в супруги. Еще бы! Не наркоман, не запойный, не слабоумный, не бандит. И со стабильным доходом в виде немалой военной пенсии.
   Что еще надо для уютного счастья в забытой богом глубинке?..
  
  
   Яровой прошел через фойе и нырнул в темную утробу служебных помещений. Короткий коридорчик: слева кухня с шипящей плитой и охапкой запахов, справа кладовая со стеллажами и промышленными холодильниками. Дальше перемычка в зал - ей пользуются официанты. А в тупичке три одинаковых по площади помещения: дежурка для охраны, общая комната отдыха для персонала и, наконец, "музыкальная шкатулка" - так именовали свои апартаменты артисты струнного квинтета.
   Туда-то и вломился по привычке Константин. Вломился и тут же снова вывалился в коридор - внутри кто-то взвизгнул и закрыл обнаженное тело одежкой.
   - Что это за девка у нас поселилась? - увидел он шедшего по коридору молодого альтиста Пашку.
   - Здравствуйте, Константин Захарович, - вежливо поздоровался тот. - Новенькая пришла - танцовщица.
   - Которая стриптиз показывает?
   - Ну да. Негде приготовиться к выходу на сцену, вот и приютили.
   - А чего ж верещит, как молодой порос, если стриптизерша?
   - Стесняется, - предположил Павел. И горестно поделился: - А народу в зале не прибавляется - я сейчас выглядывал. Видать, не сработает рекламный трюк нашего хозяина.
   - Нам-то что?.. Пусть он об этом печалится. Эй, барышня! - постучал Яровой в дверь. - Нынче лето на дворе - за пять секунд раздеться можно!
   - Грубиян! - донеслось из-за двери.
   А через пару секунд мимо примолкших мужчин, картинно покачивая задом, продефилировала танцовщица. Прозрачная хрень, кажется именуемая пеньюаром; гордо поднятая голова, пародия на походку модели.
   - Ну, трандец пугачевским мужикам, - сдержанно кашлянул в кулак Яровой. - Все как один сегодня будут у ее ног!
   - Ладно, не издевайтесь над человеком, - засмеялся Пашка и, сбавив громкость, сообщил: - Вроде ничего - симпатичная.
   - Посмотрим...
  
  
   На сцену они вышли после разогрева немногочисленной публики. Так срежиссировал хозяин заведения: сначала полураздетая танцовщица под звуки бессмертной классики крутится у шеста; потом ее меняет струнный квинтет, а на третьем этапе они совместно доводят гостей до нужной кондиции. Девка - телом, квинтет - музыкой.
   Оказавшись в лучах боковых рамп, Константин водрузил на нос темные очки, оглядел зал и подметил: народу все-таки пришло больше, чем обычно. Рожи примелькавшиеся, поднадоевшие. Пять-шесть плешивых старперов из администрации, столько же полупьяных ментов с тремя подружками-потаскушками. Четверо закадычных дружков: очкастый главврач районной больницы, тощий и бледный начальник налоговой инспекции, неулыбчивый прокурор и придурковатый охотовед. Ну и несколько богатеньких перцев из удачливых бизнесменов. В общей сложности два с лишним десятка человек - совсем неплохо для кризиса и теплого времени года.
   Как всегда начали с "Прелюдии" Баха, но мужики на хорошую музыку не реагировали. Возбужденные девицей, они принялись наверстывать упущенное: шумно делились впечатлениями, разливали водочку, звенели рюмками, пили, хрустели грибочками и огурчиками... Музыканты иллюзий не питали: ценителей искусства среди них не было, потому играли в свое удовольствие. За Бахом последовало несколько современных композиций, затем снова классика: Бетховен, Брамс, Вебер...
   Исполнительница стриптиза вторично появилась на сцене минут через сорок, и выход ее ознаменовался аплодисментами, свистом, пьяными выкриками. В этот момент Яровому показалось, будто за столиками вокруг невысокой сцены расположились не сливки местного общества, а его отбросы. Грязные, дурно пахнущие, насквозь прогнившие.
   Шибкой красотой девка не отличалась, и оценка пожилого швейцара была, пожалуй, поточнее оценки альтиста. Впрочем, и дед малость переборщил с критикой: задница превосходила кулачок, да и "волдыри" были не от комариных укусов. А вот на счет возраста он не ошибся: лет шестнадцать-семнадцать.
   Стремительно выпорхнув на сцену, она чуть не налетела на Пашкин альт, но вовремя ухватилась за шест. Красиво изогнув спинку, крутанулась в одну сторону, в другую. Музыканты переглянулись, не ведая, что исполнить под экзотический танец и какого придерживаться темпа.
   Обнявшись с виолончелью, худрук Наташка зашипела:
   - Давайте что-нибудь играть! А то неудобно получается!..
   - Перед этой публикой все удобно, - усмехнулся Костя. - Даже пописать со сцены...
   Мужики с горящими от вожделения глазищами были готовы повылазить на сцену; на похотливых рожах значился единственный вопрос: разденется ли девица полностью?
   - Барбер. "Адажио", - шепотом возопила Наташка, - начали!..
   Сброшенный пеньюар мягко опускался рядом со второй скрипкой под свист и матершину...
   Верно оттого, что взоры счастливой публики приклеились к стриптизерше, никто не заметил появления новых посетителей. Быстро войдя в зал в сопровождении хозяина подвальчика, двое мужчин в дорогих костюмах уселись за дальним столиком. Тотчас к ним подлетела официантка, поставила пепельницу, заученно улыбнулась. Приняв заказ, растворилась в полумраке. Мужчины осторожно огляделись по сторонам. Тот, что постарше, хотел позвонить по мобиле, однако второй - высокий и плечистый, не позволил, мягко накрыв аппарат огромной ладонью.
   Перебирая гитарные струны, и по привычке изучая сидящий в зале народец, Яровой отметил: "Приезжие. Не из местных. За полгода жизни в здешней глуши ни разу их ни разу не видел..."
  
  
   Глава четвертая
   Восточная Европа
   Щецин-Калиниград-Вильнюс-Минск-Смоленск
   Наше время
  
   - Расслабься. И не вертись. Веди себя так, словно ты ездил по этой трассе десятки раз и столько же торчал в этой очереди, - негромко сказал по-английски Оскар - остриженный наголо тридцатилетний мужчина в темных очках. А, приоткрыв окно, перешел на польский: - Хочешь, расскажу одну забавную историю о русских? Может быть, она немного успокоит твои нервы.
   Молодой напарник Матеуш - менее крепкий, но все же мускулистый и кряжистый парень, последовал совету старшего товарища: стянул с себя промокшую от пота футболку, глотнул ледяной колы и потянулся за сигаретами.
   - Валяй...
   Вдруг длинная очередь до пограничного перехода ожила: фуры взревели движками, выпустили в небо клубы жирного дыма и одна за другой двинулись вперед. Забеспокоился и сидящий за рулем Оскар: крутанул ключ зажигания, вдавил педаль сцепления, включил скорость. И начал рассказ:
   - Было это где-то в начале девяностых, сразу после поражения русских в холодной войне. Их военный флот разваливался вслед за Советским Союзом: производство гидравлики осталось в Азербайджане, сортовые металлы - в Украине, комплектующие для аппаратуры - в Молдавии. Инфляция, перебои с зарплатой, задержки финансирования... Матеуш, посмотри-ка, сколько машин пошло в этом замесе?
   Напарник распахнул дверь, привстал на подножку и, приложив ладонь козырьком ко лбу, с минуту выяснял, сколько машин въедет в польский таможенный терминал. Затянувшись сигаретой и выпустив дым, ввалился обратно.
   - Две.
   - Маловато. Считай, до вечера здесь проторчим.
   - Это точно. Потом еще на русской таможне загорать...
   Регистрационные номера фуры были польскими, свиные туши в рефрижераторном прицепе тоже принадлежали одной из польских торговых компаний. Да и сидевшие в кабине тягача парни вполне сходили за поляков: рослые, широкоплечие, с жадно бегающими еврейским глазками. И выдающие изрядный европейский акцент при попытках изъясняться на русском.
   В приготовленных документах для прохождения пограничного и таможенного контроля отправным пунктом маршрута значился польский город Щецин, предприятие "Rol-Banc". Конечным пунктом был вписан ОАО "Воронежский мясоперерабатывающий комбинат".
   - Ну, что там дальше про твоих русских? - пульнул в окно окурок Матеуш.
   - Дальше? - засмеялся бритоголовый, - слушай дальше. Есть в России такая земля - Камчатка. Недалеко, кстати, от нашей Аляски. Служил там парень во флотилии малых ракетных кораблей. Родом он был из Туркмении и сначала даже русского языка не понимал, но позже освоился, получил специальность "трюмный матрос". И вот подходит к концу срок его службы, вызывают парня в строевую часть штаба и спрашивают: "Куда оформлять проездные документы?" Он преспокойно называет город, район и даже улицу... Штабисты перерыли все справочные книги, поверили списки всех населенных пунктов - нет ни города, ни такого района. А выписывать надо, иначе попадет от начальства.
   Рассказчик умолк, провожая равнодушным взглядом польскую полицейскую машину. Затем обернулся назад и достал блестящий термос.
   - Будешь?
   - Как ты можешь его пить в такую жару?.. - отказался Матеуш и приложился к горлышку бутылки с холодной колой.
   - Дело твое. Ты сейчас спать завалишься, а мне сидеть тут... до седьмого пришествия.
   Из открытого термоса потянуло кофейным ароматом. Водитель наполнил маленькую чашку, сделал один глоток, второй...
   - Завалюсь. Только почему до седьмого пришествия? Твоей вахты осталось три часа.
   Оскар допил кофе.
   - Нет, парень, один на один я тебя с русскими пограничниками не оставлю. Позже меня сменишь.
   Похоже, Матеуш и сам не горел желанием с ними общаться, потому со скучающей миной промолчал.
   - Так что дослушай финал знаменитой истории и ползи спать, - чиркнул зажигалкой лысый крепыш. - Вызывают, значит, матроса в штаб, спрашивают: "А далеко ли от твоего родного аула до большого города? До очень большого, который точно есть на карте". Тот пожимает плечами: "Понятия не имею - никогда из аула не выезжал". В общем, мудрили-мудрили - ничего не получается. Нужного населенного пункта нет, а в личном деле бойца стоит название военкомата маленького приграничного поселка. Но это явно не то! Разворачивают на столе одну карту - глухо. Бегут за другой и расстилают ее на полу... И тут взгляд штабного офицера случайно "заехал" из Туркмении в Иран...
   Брови Матеуша поползли вверх.
   - Неужели он оказался иранцем?!
   - Представь себе! Родной аул этого матроса находился аккурат в десяти километрах от границы - в глубине иранской территории. Штабисты, естественно, обалдели от такого поворота событий - это ж пахло международным скандалом!..
   - Постой-постой! А как же он оказался в русском флоте?
   - Вот и они к нему с таким же вопросом: "Каким же ветром тебя в нашу армию занесло, парень?" А он: "Никого не трогал, овец пас. По горам ходил - искал на северных склонах растительность. Однажды люди в форме подъехали, стали спрашивать: как зовут, сколько лет?.. Я все рассказал. Они попросили паспорт, а я не знал, что это такое. Ну, предложили прокатиться на машине - я, конечно, согласился - никогда не катался, только издали автомобили видел. Так и попал в какой-то город. Потом посадили на самолет и сюда..."
   Матеуш издавал странные хрюкающие звуки; согнувшись пополам, дергался в конвульсиях, отчего остатки колы выплескивались на пол кабины. Возрадовался перемене и Оскар. Напарник впервые ехал в Россию; он вообще впервые участвовал в серьезном деле и всю дорогу до Багратионовского погранперехода нервничал. Необходимо было снять напряжение, вселить уверенность в удачном исходе предприятия.
   И Оскар развивал успех, повествуя в том же духе:
   - Штабисты ему: "Ты, сынок, за дверью подожди, а мы сейчас ситуацию обсудим..." У самих рожи кислые, настроение на нуле. Ведь получалось, что на секретной базе малых ракетных кораблей в должности трюмного матроса ровно три года прослужил гражданин Ирана. Короче, совещались до самого вечера, и решили: каким военкоматом во флот призывался, туда и нужно возвращать. А там пусть местное начальство решает, что с ним дальше делать - домой ли по горным тропинкам возвращать, или оформлять гражданство и на работу пристраивать...
   Движок впередистоящей фуры ожил, небо вновь потемнело от жирного выхлопа, высокая корма качнулась и уплыла вперед. Лысый зашевелился, и скоро тягач с рефрижератором с солидной неторопливостью восстановил дистанцию.
   - Так что же, вернулся он в Иран? - нетерпеливо заерзал на сиденье напарник.
   Оскар улыбнулся:
   - Может, и вернулся. Во всяком случае, с Камчатки уехал. Только дело не в этом.
   - А в чем?
   - Бардак у них в головах, Матеуш. А от бардака все остальные беды. Вот понаблюдай за работой пограничников: польских и русских. На этой стороне границы водители проверку проходят в два раза быстрее.
   - Похоже на то.
   - Тогда делай выводы. Совсем расслабляться не советую - дело у нас серьезное, но и трястись перед ними не стоит. Иди, поспи. А после русской таможни сядешь за руль...
  
  
   С пограничным переходом разобрались только к десяти вечера. Однако будить молодого напарника Оскар не стал - выпил две чашки кофе и погнал машину до Калининграда. Обогнув столицу анклава с юга, взял вправо - на восток, и еще два часа крутил баранку до перехода "Чернышевский", что на границе с Литвой. Там, переговорив с такими же дорожными скитальцами и заняв очередь в таможенный терминал, отправились в кафе подкрепиться - обоих мучил нестерпимый голод...
  
   * * *
  
   Литву проскочили быстро. До рассвета оставили позади треть Белоруссии и добрались до окружной дороги Минска. А, вырулив на трассу "М1" и повернув на северо-восток, тормознули у первого же мотеля...
   Отдых за столиком дешевого кафе не был долгим: двадцать минут на поглощение основных блюд, три минуты на кофе и столько же на приобретение сигарет и расчет. Заправка, беглый осмотр ходовой тягача, прицепа. И опять в дорогу...
   Два часа потеряли на пограничном переходе "Редьки-Красное". Тут, увы, расторопностью не отличались ни русские, ни белорусы. Что поделать - давняя закалка социализмом!..
   Наконец, Россия. Впереди по курсу Смоленск.
   Рефрижератор точно придерживается означенного в документах маршрута: в Смоленск не заезжает и, обойдя его югом, подворачивает на Рославль. Первый пост ДПС на въезде в небольшой городок, второй - на выезде. "В руле" сидит Матеуш. Укоризненно качая головой, тихо ворчит, дабы не тревожить спящего товарища:
   - Мне говорили о беспределе дорожной полиции в России. Но такого пристального внимания я не предполагал. С нами они вежливы. Но представляю, как разговаривают со своими. Наверное, без взятки не проедешь и сотни километров...
   Да, о порядках на российских дорогах ему рассказали много интересного. Настолько много и настолько интересного, что в груди порой холодело, а в голове металась мысль: Господи, благодарю за то, что помог родиться в другой стране!
   Их снабдили приличной суммой в рублях и евро для расчета с дорожной полицией и с настоящей мафией. Инструкторы категорически запретили связываться с преступниками средней руки и с так называемой "гопотой". Никого не посылать, не обзывать! Лучше показать свое превосходство без наезда и откровенных оскорблений. Тогда отстанут. В худшем случае последует драка - один на один. Колеса потом порежут - это сто процентов. В регионах восточнее Москвы любят свинчивать номера, а потом продавать их водителю за пару доз. Там поголовная наркомания и падение нравов в молодежной среде; там могут изуродовать машину или убить водителя за сто рублей. И на содействие властей надеяться бессмысленно: милиция, прокуратура, суды - все скуплено на корню.
   А еще Матеуша заставили прочитать словарь русского дальнобойщика. Его феноменальной памяти не составило огромного труда зафиксировать все до единой строчки. Однако особенно остроумными показались лишь несколько выражений. Например, такие как "Арбуз-транс" - явно перегруженный овощами КамАЗ. "Бедуин" - легковушка с багажником на крыше. "Буратино" - лесовоз. "Контрабас" - не оформленный в документах груз. "Мясорубка" - ручной стеклоподъемник. Или, скажем, "колейка" - не просто словцо, а целый порядок, традиция, обозначающая очередь на границе или под погрузку. Нарушение колейки карается физической расправой. В общем, много нового узнал Матеуш перед поездкой в Россию...
   Стоило Рославлю остаться позади, как в поведении экипажа фуры образовалась некая странность. С одной стороны, экипаж придерживался согласованного договора между поставщиком и получателем: вез товар строго по утвержденному маршруту, выдерживая направление на Воронеж. С другой стороны, бодрствующий водитель максимально прижал тягач к обочине и сбросил скорость до шестидесяти километров в час. Поспавший три полных часа Оскар встал, натянул футболку, уселся в правое кресло и закурил. Оба стали что-то искать вдоль дороги...
   - Эти подойдут? - кивнул на двух голосующих парней Матеуш.
   - Вполне. Тормози.
   Фура тяжело остановилась. Оскар спрыгнул на пыльную обочину и, словно не замечая спешащих к нему туристов с огромными рюкзаками за спинами, наклонился, заглядывая под кабину...
   - Привет, мужики! - запыхавшись, крикнул по-русски один из парней.
   Второй тут же перешел к делу:
   - До Брянска не возьмете?
   - О, привет! - обернувшись, заулыбался бритоголовый. - Извините, тут плохо слышно. Куда, вас подвезти?..
   - До Брянска.
   - О, это же недалеко - сто километров.
   - Точно.
   - С удовольствием подвезли бы. Но у нас проблема.
   - Какая?
   - Двигатель греется. Замучались уже останавливаться и охлаждать...
   Автостопщики переглядывались и переминались с ноги на ногу, ожидая вердикта...
   - Ладно, садитесь, - махнул рукой Оскар, - как-нибудь доедем...
   Довольные, те мигом забрались в кабину. Матеуш гостеприимно поприветствовал их, помог разместить рюкзаки, и улечься на двух спальных местах.
   Плавно тронулись, разогнались до семидесяти. Перекинулись несколькими фразами, помолчали...
   - Занавески, - обернулся Оскар, - сейчас будет Сеща. Там пост ДПС.
   Шторки сдвинулись, оставив крохотную прореху посередине.
   Спустя пару минут стекла бесшумно поднялись, указательный палец водителя тронул одну из клавиш на приборной панели. Напарники тотчас и не сговариваясь вынули из-под сидений кислородные маски...
   После Пеклино фура свернула вправо - к бесконечным лесам. Углядев неприметную грунтовку, Матеуш аккуратно съехал с плохенького асфальта; тяжелый рефрижератор закачался, подобно груженому кораблю на волнах.
   - Протяни подальше, - быстро собирал вещи Оскар. - Чтоб с трассы не было видно.
   Молодой напарник проехал до низинки, сплошь поросшей деревцами и кустарником. Вывернув до упора руль, пару раз нажал на газ и заглушил двигатель. Прежде чем остановиться, тягач прокатился по пологому склону метров двадцать, увлекая за собой прицеп и подминая колесами гибкие стволы.
   - Вытаскивай их и сажай на наши места, - распорядился Оскар, спрыгивая вниз. - А я пока займусь соляркой...
  
  
   Приблизительно через час парочка широкоплечих автостопщиков с большими рюкзаками, вышагивала по правой бровке трассы "А-141". Тот, что был помоложе, постоянно оглядывался и вскидывал руку с оттопыренным пальцем перед каждым проезжавшим автомобилем. А заодно нервно косил на столб густого черного дыма, медленно поднимавшегося от дальнего леса к чистому синему небу.
   И при этом монотонно бубнил:
   - Не останавливаются... Сволочи... Пожар уж далеко видно. Очень далеко... А машины не останавливаются. Что за дурацкие порядки?..
   - Опять трясешься? - усмехался товарищ. И назидательно увещевал: - Мы с тобой за час протопали километров пять-шесть, а навстречу не попалось ни одной пожарной или милицейской машины. Вот посмотришь: до Смоленска успеем вернуться, и ни одна служба не пошевелится. Это Россия. Привыкай...
  
  
   Глава пятая
   Россия. Саратовская область; г. Пугачев
   Наше время
  
   Суходольский прогуливался по темному скверику неподалеку от величественного краснокирпичного собора с сиявшими в ночном освещении пятью куполами. Вадим задерживался. Пять минут назад он привел шефа на это место, опять позвонил каким-то приятелям, вкратце пояснил им суть своей просьбы и попросил Суходольского подождать. Сам же перебежал через дорогу и исчез за дверью под вывеской "ресторан Иргиз". Во втором этаже старенького мещанского домишки, где размещался ресторан, весело светились гирлянды, верно оставленные с нового года; мелькали силуэты людей, из раскрытых настежь окон доносились нетрезвые голоса...
   Становилось прохладно. Застегнув пуговицы пиджака, Марк Антонович поежился, кисло скривился на громыхавшие низкие частоты. И приметил вышедшего из дверей безопасника.
   - Не поверите! На второй этаж ведет жуткая лестница, - радостно поведал тот. - Крутая, чугунная и старая как сам Емельян Пугачев. Будто нарочно такую соорудили, чтоб подвыпившие граждане затылки разбивали...
   - Ближе к делу. Мы сможем тут дождаться твоих ребят?
   - Этот ресторанчик однозначно не устраивает. Гадюшник.
   - Что значит "гадюшник"? Водки наливают, закусить дают?
   - Наливают, дают. Но сегодня празднуют чей-то юбилей и чужих не пускают. К тому же шатается милицейский наряд.
   - Это меняет дело. Куда пойдем?
   - Неподалеку есть еще одно местечко. Сам там не бывал, но друзья рассказывали, хвалили.
   - Веди, - распорядился бизнесмен.
   Друзей, приятелей, знакомцев и старых сослуживцев у Вадима было не счесть - сказывались обширные связи, наработанные за время службы в серьезной "конторе". Когда Суходольскому порекомендовали отставного полковника Сергеева на должность начальника службы безопасности, он не интересовался связями. Тогда больше беспокоили другие качества кандидата. Такие как требовательность, ум, наблюдательность, дотошность и профессионализм в организации надежной охраны, пропускного режима в центральном офисе, наружного наблюдения; поиск и обучение молодых кадров. Всего этого у Вадима оказалось в достатке. Но были еще и связи. И, слава Богу, что были! Ибо сегодня они здорово пригодились.
   "Ул.М.Горького, - свернув в какой-то проулок, прочитал Суходольский белую табличку. - Наверное, в каждой деревне есть улица с таким названием..."
   - Пришли, - доложил телохранитель.
   Оба нырнули в освещенную стилизованным фонарем подворотню, не обозначенную снаружи ни единой вывеской; прошагали по замощенной плиткой дорожке, повернули за угол древней двухэтажки. И нос к носу столкнулись с бородатым дедом в фуражке швейцара. Рука Вадима дернулась к поясу, но вовремя остановилась на полпути.
   - Мы ищем ночной клуб "Седьмая мельница", - сбавил он шаг, - это здесь?
   - Здравия желаю, - придирчиво осмотрел их дед. Поправив картуз - единственный элемент, обозначавший принадлежность к почетной профессии "швейцар", подтвердил: - "Мельница-то" здеся - куды ей деться?! Только вот ведь какое дело, господа... В лицо я вас не признаю, а стало быть, пропустить не имею права.
   - Что за порядки? - поморщился Марк Антонович. - В стране кризис, настоящие хозяева за каждого клиента сражаются, а вы тут...
   - Звиняйте - у меня инструкция. Незнакомцев пущать не велено, - пригладил усы дедок и утерял интерес к собеседникам.
   Вот тут-то и пригодились связи. Выудив из кармана сотовый телефон, бывший полковник полистал списки контактов, нажал на зеленую клавишу и, отойдя на пяток шагов, с кем-то негромко переговорил. Реакция последовала ровно через минуту: дверь рьяно охраняемого объекта распахнулась, в проеме появился невзрачный полный мужичок в сером костюме.
   - Вы друзья Ивлева? - хрипло поинтересовался он.
   - Мы, - ответил Вадим прежде, чем шеф успел удивиться вопросу - никаких Ивлевых в его друзьях отродясь не числилось.
   Красноречивым жестом мужичок пригласил вниз, а швейцар, сменив гнев на милость, безропотно посторонился.
  
   * * *
  
   - Я хозяин "Мельницы" и всегда рад новым клиентам. Вы, наверное, прослышали о нашей новой программе? - победно улыбаясь, пробирался толстяк вдоль.
   - Конечно, слышали! - напропалую врал Вадим. - Слухи о ней уже доползли до областного центра. Вот и захотели посмотреть живьем...
   - Тогда присаживайтесь и смотрите. Наслаждайтесь, одним словом! Сейчас подойдет официант - закажете хороший ужин. А я вынужден вас покинуть - дела.
   - Вполне уютно. А музыка, пожалуй, получше чем в столичных салонах! - повеселел Суходольский, когда хозяин исчез в служебном коридоре.
   - Согласен, - поддержал Сергеев.
   - Эх-х! Люблю я такие простецкие места! Интересно, чем тут угощают?..
   - А вот и менюносец в старомодном фартучке. Сейчас узнаем местный ассортимент.
   К столику подрулила молодая официантка. Положила два меню, поставив чистую пепельницу и, оглядев незнакомцев, застыла в ожидании.
   В виду взыгравшего аппетита Марк Антонович долго не церемонился.
   - Та-ак, - значительно прочертил он указательным пальцем по развороту меню, - принесите-ка мне сома под белым соусом, салат деликатесный, маринованных грибочков и грамм двести самой лучшей водки.
   - Гарнир заказывать будете?
   - М-м-м... А краснокочанной капустки у вас случаем нет?
   - Есть. С клюквой, - спокойно отвечала женщина, словно речь зашла о банальных макаронах.
   - Несите!
   Записав пожелания и второго гостя, она испарилась. А вернулась необычайно быстро и под удивленные взоры приезжих переставила с подноса на стол все, кроме горячих блюд.
   - Горячее принесу минут через двадцать, - обезоружила она обаятельной улыбкой. - Приятного аппетита.
   Телохранитель первым делом взялся за водку. И покуда часть содержимого из запотевшего граненого штофа перетекала густой серебристой струйкой в рюмки, Суходольский надумал позвонить в Самару - предупредить о задержке. Однако подчиненный внезапно остановил, накрыв мобилу здоровенной ладонью.
   - Ни в коем случае, Марк Антонович!
   - Это почему?! - опешил тот.
   - Отследят звонок и накроют здесь за пару часов. Советую вообще выключить ваш аппарат и забыть о нем до лучших времен.
   - Не понял. Ты же названиваешь!
   - Обижаете, - качнул головой Вадим, отставил в сторону графин и положил на стол два мобильника: - Серебристый предназначен для работы и повседневного пользования. Я же выходил на связь вот по этому, - тронул он крохотный черный аппарат. Он предназначен для экстренных случаев. Оформлен на очень-очень дальнюю знакомую, до сего дня звонить по нему пришлось однажды - помните, когда шифровались от вашего бывшего компаньона?
   - Еще бы!..
   - Так вот, номера этого аппарата не знает ни одна сволочь. Можете звонить куда угодно.
   Опрокинув в рот рюмку водки, пожилой мужчина крякнул, сгреб черный сотовый телефон и удовлетворенно кивнул. Набирая номер самарского партнера по бизнесу, встреча с которым отодвинулась на несколько часов, он в который раз отметил мудрость и осторожную надежность полковника...
  
   * * *
  
   Чем дольше они пребывали в "Седьмой мельнице", тем больше им здесь нравилось. Странно, но это действительно было так. Холодная мягкая водочка под вполне приличную закуску, живая музыка в виртуозном исполнении невесть откуда взявшихся профессионалов, уютный полумрак и полуобнаженная девица в разноцветных лучах боковых рамп - все это расслабляло, убаюкивало, усыпляло бдительность. И только поведение местной публики раздражало, а отчасти начинало беспокоить: в мужичках закипала кровь при виде привлекательного женского тела, на котором оставалось все меньше и меньше одежды.
   Однако встревоженным и хмурым выглядел один Сергеев. Суходольский подустал, взгляд не выражал былой уверенности, но виду он не показывал - держался. Опустошив первый графинчик, заказал второй; аппетитно закусывал и старался расшевелить подчиненного:
   - Чего набычился, Вадим?!
   - Баррель падает, - отшучивался тот.
   - Так и фьючерсы дешевеют - нам-то что с того?
   - Фьючерсы - нахлобучка, торговля маржой. А баррель - целая бочка нефти. Сто пятьдесят девять литров!
   - "Ты такой умный, Коля..."
   Оба рассмеялись набившей оскомину фразе из дурацкой рекламы. При этом Сергеев отчетливо понимал: шутки шутками, а выполнение обязанностей никто не отменял. Оттого и косил по сторонам, не выпуская из поля зрения входную дверь со служебным закутком.
   - Э-эх... Жить надо так, чтоб депрессия была у других, - тянулся Марк Антонович к графинчику. - Еще выпьешь?
   - Пожалуй, хватит.
   - И то верно - тебе следует держать форму. Тогда полюбуйся на эту красотку. А я выпью...
   Танцовщица была настолько молода, что фигурка еще сохраняла детскую угловатость, а личико - наивную непосредственность. Открутившись вокруг шеста, она хватала сброшенную одежку и стремительно убегала со сцены. Чуть позже отправлялись перевести дух и музыканты. А через четверть часа все повторялось: квинтет появлялся из-за кулис первым, артисты рассаживались по местам, разбирали инструменты и... подвальное помещение с неплохой акустикой наполнялось волшебными звуками.
   Квинтет состоял из двух молодых женщин, одетых в длинные закрытые платья, и трех мужчин, из которых особенно выделялся один. Во-первых, одежда этого колоритного типажа совершенно не вязалась с концертными нарядами коллег-музыкантов: темная футболка с каким-то бело-красным росчерком на груди, потертые черные джинсы и не чищенные узконосые туфли. Во вторых, атлетическое сложение выдавало не только музыкальные наклонности. А жутко длинные, немытые и нечесаные космы подчеркивали нежелание хоть в чем-то походить на других. И, наконец, в-третьих, лицо гитариста порой казалось знакомым...
   На классическую музыку местный бомонд не реагировал вообще. При этом Марк Антонович искренне возмущался:
   - Вот она нынешняя власть! С высшим образованием, но без среднего и с подозрительным начальным...
   Лишь экспрессивные "Чардаш" Монти или "Гроза" Вивальди самую малость отвлекали публику от ублажения желудков. Зато первые же аккорды "Цыганочки" или "Семь-сорок" вызывали заметное оживление, а уж возвращение к своим обязанностям стриптизерши и вовсе производило эффект столкнувшегося с кактусом цеппелина. Так и продолжалось несколько часов кряду...
   А далеко за полночь случился неприятный казус.
   - Смотрите-ка, она намеривается снять последнюю тряпку, - вилка Сергеева застыла на полпути.
   Быстро взглянув на обнажавшуюся девицу, Суходольский влил в себя водку и отмахнулся:
   - А-а! Мне все равно не рассмотреть деталей с такого расстояния...
   И едва рюмка брякнула донышком по столешнице, как музыка резко смолкла, и послышался грохот. Приезжие гости, не сговариваясь, повернули головы на шум...
   Видимо, кто-то из подпивших пугачевских боссов не совладал с вожделением и полез на сцену. Взвизгнув, девчонка шарахнулась в сторону, налетела на альтиста. А стоявший ближе всех гитарист, не долго думая, отвесил наглецу затрещину, от которой тот красиво спланировал с невысокого помоста.
   И тут началось.
   Заскрежетали ножками по полу резко отодвигаемые стулья, под потолком заметался возмущенный мат, к сцене одновременно рвануло несколько дружков поверженного типа.
   Длинноволосый гитарист спокойно передал товарищам инструмент и столь же спокойно разбросал поставленными ударами недовольных союзников первой жертвы.
   Суходольский отложил прибор и с интересом взирал на отточенные движения гитариста.
   - Мда... зло порождает героизм...
   А на сцену уже накатывала следующая волна красномордых подонков.
   - Неплохо действует музыкант. Неплохо. А эти похожи на ментов, - комментировал Вадим. - Служаки из местного отдела...
   Да, скорее всего так и было. И вряд ли офицеры местной милиции вспомнили бы об обязанностях охраны правопорядка, если бы "под замес" попал постой работяга или, скажем, женщина. Но тут чистили нюх городскому начальству, а оно в таких досаднейших ситуациях бездействия силовых структур не прощает!
   Ментов было пятеро или шестеро - в суматохе и мельтешении не сосчитать. Самому молодому - под тридцать, старшему - лет пятьдесят. Однако скидок на возраст противная сторона не делала, и хлесткие удары доставали всякого, кто неразумно к ней приближался.
   Численность нападавших таяла. Вот, выгнув спину, плашмяком рухнул на пол один; согнувшись пополам, вывалился с "линии фронта" второй; пошатываясь и спрятав окровавленное лицо в ладони, посреди зала стоял и матерно выл третий; еще двое ползали на четвереньках. Остальные горячие головы все еще брали приступом сцену.
   - Четко работает парень! - широко улыбался Сергеев и сыпал непонятными терминами: - Правый крюк. Челночок левой... Отличный лоу-кик! Так... уличная Капоэйра. "Сантин" из "Журавля". А это классический "маваши-гери". Молодец! Прям загляденье!..
   - Уволят сейчас твое загляденье, - приметил Суходольский бегущего к сцене, машущего руками и что-то кричащего хозяина ночного клуба.
   - Уволят, так уволят. Полагаю, нам пора отсюда сваливать, - посмотрел Вадим на запястье, - обстановка накаляется, да и машина вот-вот подойдет.
   В вопросах, касающихся безопасности, Марк Антонович с бывшим полковником не спорил - пора, так пора. Выудив из кармана бумажник, он бросил на стол пару крупных купюр, поднялся и быстро зашагал следом за Сергеевым к выходу.
   И вовремя. Поскольку пятидесятилетний офицер милиции уже прижимал к опухшему уху сотовый телефон и визжал срывавшимся фальцетом:
   - Дежурный, слышишь меня?! Подполковник Смирнов... Смирнов с тобой говорит, идиот! Направь все патрульные наряды к "Мельнице"! Срочно поднимай всех и к "Мельнице"!! Как понял?..
  
   * * *
  
   Суходольский с телохранителем пересекли улицу Горького, продвинулись метров на двести в сторону городской площади и узрели две стоящие друг за другом машины. Это были люди, присланные друзьями Сергеева.
   - Прошу, - раскрыл он перед шефом заднюю дверцу "Мерседеса". И, нырнув на переднее сиденье, радостно пожал руку водителю.
   Обрисовав задачу старым сослуживцам, довольный Вадим обернулся назад:
   - Можем ехать.
   - Погоди минуту. Что скажешь по тому парню из "Мельницы?
   Помедлив с ответом, полковник надломил правую бровь - дескать, я-то скажу, а решать все равно вам.
   - Неплохо подготовленный боец - это видно, хотя и маскируется. Вероятно, из бывших спецов - их много осталось без работы с тех пор, как министром обороны стал лавочник из мебельвоенторга. А парень хорош. Очень хорош! Правда, выдержки маловато. Зато амбидекстр...
   - Кто-кто?
   - Амбидекстр - человек, одинаково владеющий обеими руками. Это очень важно для таких профессий, как киллер, телохранитель, диверсант и тому подобное...
   - Ладно, хорош умничать, - не выдержал коммерсант. - Ты мне вот что скажи: годится он в твою службу? Лично ты взял бы его в охрану?
   - Хм... я слишком мало о нем знаю. Надо бы прощупать, личное дело полистать...
   - Пока ты будешь листать и щупать, мне яйца отстрелят. Или голову... Решай быстрее, а то без работы останешься.
   - Почему такая спешка? Разве сейчас вам что-то угрожает?..
   - Глянь вон туда, - показал рукой шеф.
   Сергеев всмотрелся в уличный полумрак. Вдоль одноэтажных деревянных домишек бежал человек с большим темным футляром. А по дороге подпрыгивал на неровностях, слепил мигалками и будил спящий народ матюгальником неуклюжий ментовский "уазик".
   - Ну! - торопил Суходольский. - Берем или нет?
   - Берем! - махнул рукой Вадим. И, высунувшись в окно, крикнул: - Эй, парень! Гитарист!!
  
  
   Глава шестая
   Россия. Пугачев-Самара
   Наше время
  
   Девчонка окончательно выдохлась - как-никак первый день выступлений. Точнее - ночь. Глядючи на мучения молодого дарования, музыкантам пришлось отказаться от быстрого темпа и исполнять вещицы помедленнее. Вскоре Наташка перебрала все, что было в запасе, и квинтет погнал репертуар по второму кругу.
   Яровой по обычаю оккупировал высокий барный табурет - в таком почти стоячем положении было удобнее играть. И как всегда под такую музыку вспоминалось давнее: учеба в Рязани, служба в Псковской десантной бригаде, перевод в спецназ, командировки в Чечню из Петербурга, потом из Ставропольского края; война, кровь, ранения, навсегда ушедшие товарищи... Как говорят в подобных случаях: корчило от прущего изнутри негатива. Тут бы уединиться, накатить грамм пятьсот и, погоревав, завалиться спать. А вместо этого перед ним беснуются самодовольные, пьяные рожи местной знати, не различающие звуков и не видящие на сцене ничего, кроме дразнящей женской плоти.
   - Ублюдки, - все чаще цедил сквозь зубы Константин.
   Он давно овладел виртуозной игрой на гитаре и ему вовсе не требовалось таращится на гриф, где пальцы левой руки сооружали замысловатые аккорды. Но сейчас приходилось против воли опускать голову, фокусируя взгляд на струнах и надеяться на сознательность девки. Или на ее стеснительность. Ведь если эта дурочка расстанется с последним элементом одежды, то местный быдломонд, с отказавшими от эрекции и водки мозгами, ринется на сцену. Как пить дать ринется!
   Увы, чуда не случилось.
   Где-то в третьем часу ночи, восстанавливая дыхание в "шкатулке", танцовщица вдруг всхлипнула:
   - Граждане, налейте немного водки.
   - Тебе же сейчас на сцену! - не поняла Наташка.
   - Да... На сцену... Только теперь хозяин велит полностью раздеться...
   Интеллигент Пашка тотчас засуетился, поднес рюмку. Та шарахнула, заела шоколадной конфетой, выкурила полсигареты и решительно собралась в зал...
   Искоса рассматривая ее, Яровой поражался: "Совсем еще ребенок! Лет шестнадцать, максимум - семнадцать. И ведь ни одна сволочь из зала не спросит с нашего хозяина за нарушение уголовного кодекса. Ни-од-на! Хотя, присутствуют все - как на совещании по формированию районного бюджета: и начальник отдела внутренних дел, и прокурор, и глава администрации..."
   По окончании перерыва девчонка сверкала у шеста голыми сиськами и потихоньку развязывала тесемки узеньких трусиков.
   Ну и понеслось.
   Первым на сцену вылез прокурор. Новоявленная стриптизерша включила визг и чуть не села на Пашкин альт.
   До сегодняшней ночи обитавших на невысоком помосте музыкантов не беспокоили, не донимали. Случалось, что растроганный мастерским исполнением и перебравший спиртного слушатель благодарил ансамбль некой денежной суммой. Или лично (и опять же за бабки!) заказывал любимое произведение. То были приятные моменты, а к столь наглым вторжениям никто из квинтета не привык.
   Прокурор уже мотался по сцене: задел плечом колки гитары, опрокинул напольный пюпитр, полез обнимать девицу.
   Музыканты прекратили игру.
   В наступившей тишине Яровой передал обалдевшему Павлу инструмент и коротким хуком скинул прокурора обратно в зал.
   Возможно, он не сдержался, поспешил. Возможно, вообще не успел подумать о последствиях своего поступка. Или попросту наплевал на эти последствия. Но факт оставался фактом: красивый полет влиятельного пугачевского чинуши с жестким приземлением на пол вызвал секундную гробовую тишину в зале, а затем дружное возмущение. И очень скоро Костя стоял на краю подиума со свирепым выражением лица и раскидывал мощными ударами до тошноты осточертевшую публику...
   Избиение "младенцев" длилось пару минут - не дольше. А последней целью стал хозяин "Седьмой мельницы".
   - Ты сдурел, Яровой? Ты что вытворяешь, а?! - проорал он в ли-цо гитаристу. А, завидев согнутую в локте руку и готовый к очередному удару кулак, сбавил громкость, попятился назад: - Э! Э! ты чего?.. Только попробуй, Яровой! Я тебя сразу уволю, понял? Только попробуй!..
   Это были его последние, внятные слова между двух и трех часов ночи. За ними последовал очередной полет тела.
   Самые умные, как и наиболее трезвые гости, проворно покидали территорию ночного клуба. Музыканты и танцовщица поспешили в "шкатулку" - переодеться и тоже улизнуть от греха подальше. Не суетился лишь Константин. С чинной степенностью он упаковал в футляр гитару, попрощался с друзьями-музыкантами, допил остывший кофе и последним вышел на улицу.
   - Что таперича делать-то будешь? - с укоризною поглаживал левый ус дядя Петя.
   Подпалив сигарету, гитарист шумно выдохнул табачный дым, посмотрел на мерцавшие россыпи звезд, беззвучно засмеялся.
   - Куплю в ларьке пивка и пойду домой - правосудия дожидаться.
   - Пивка? Это хоро-ошее дело. Токо ты это... побольше прикупи! А самое главное - побыстрее выпей.
   - А что так?
   - Совет такой. Поскольку не дождесси тута правосудия - съедят они табе с потрохами. И сидеть будешь тута же - в одной из пугачевских зон. И про пиво, паря, вспомнишь нескоро. О! Вишь, уже подъехали!
   Со стороны улицы и впрямь послышался шум работающего двигателя, по мощенной дорожке проплыла полоска желтого света. Скрипнули тормоза, хлобыстнули по "вороньим" бокам дверки.
   - Беги! Али не соображаешь, что по твою душу идут?! - напористо зашептал дед.
   Яровой поудобнее перехватил футляр, бросил окурок и затушил его подошвой ботинка, оглянулся влево-вправо.
   - Вон тама в углу пожарная лестница, - подтолкнул в спину служивый. - Влезешь на крышу сарая и сигай в соседний двор. А тама забирай вправо вдоль забора и упресси в калитку. Понял?
   - Спасибо, дядя Петя!
   - Давай-давай!.. А я скажу: убег следом за другими...
  
   * * *
  
   Маневр с пожарной лестницей, сарайной крышей и забором позволил вырвать фору в одну минуту. Разгадав подвох, четыре мента с двумя укороченными автоматами ломанулись за беглецом в кружную - по улице. Их матерную перекличку Костя отчетливо слышал, как слышал и переговоры по рации.
   - Обкладывают, суки, - выскочил он из соседнего с "Мельницей" двора и, узрев второй "уазик", метнулся в противоположную сторону.
   Положение медленно, но верно ухудшалось. Бежал он быстро, однако дежуривших по ночам милицейских нарядов в Пугачеве всегда было с избытком - слишком много в небольшом городке возвели при советской власти исправительно-трудовых учреждений. Сзади уже плясали по ухабистой дороге лучи фар, по тротуарам громыхали тяжелыми каблуками пешие служаки; где-то впереди сквозь непроглядную ночь завывали сирены парочки других ментовозов. Можно было шмыгнуть через какой-нибудь забор и дворами проскочить пару кварталов. Да вот беда - не знал Яровой Пугачева. И даже приблизительно не ведал, что внутри дворов, сколько там гавкает собак и высоки ли межсоседские заборы...
   Повернув за угол, он притормозил - в сотне метров стояли две машины с включенными габаритами. Присмотревшись, понял: не УАЗы - слишком приземисты контуры. И продолжил бег.
   Но вскоре услышал:
   - Эй! Гитарист!!
   Звали из машины. Из "Мерседеса", с которым он почти поравнялся.
   - Ну, - сплюнул он тягучую слюну.
   - Чего "ну"?! Садись.
   - Благодарствую. Я уже пришел.
   - Во-первых, не пришел, а прибежал, - высунулся какой-то мужик из приоткрывшейся задней дверцы. - А во-вторых, если сейчас не сядешь в машину добровольно, то посадят в камеру насильно.
   Второе за несколько последних минут упоминание о лишении свободы подействовало: Костя приблизился к "Мерсу", заглянул в салон и решительно втиснулся вместе с футляром на заднее сиденье.
   - Как звать? - поинтересовался из темноты тот же мужчина.
   - Константин.
   - Ответь-ка, Константин: семья у тебя есть?
   - Нет. Один как перст.
   - Закатай рукава, - вдруг распорядился сидевший рядом с водителем здоровяк.
   - Это еще зачем? - подивился гитарист, но просьбу исполнил.
   Тот включил освещение, обернулся и быстро осмотрел вены на локтевых сгибах рук.
   - Годится. Документы с собой?
   - Может, отъедем куда? - с беспокойством оглядывал улицу беглец, - там и поговорим, а?..
   Автомобиль плавно тронулся и закачался на неровностях темных улиц.
   - Документы с собой или дома? - повторно прозвучал вопрос.
   - Тут они - в кармане. А на черта вам сдались мои документы?
   - Настоятельно рекомендую сдернуть из этого городишки, пока не поздно, - вновь вмешался в разговор пожилой мужчина.
   - А-а... - догадался Яровой, - значит, вы были в "Мельнице" и все видели.
   - Были. И видели замечательное выступление. Сначала квинтета, а потом твое сольное.
   - Да, некислое ты учинил побоище, - подтвердил здоровяк.
   - Так уж и побоище.
   - Короче. Домой к тебе заезжать надо?
   Музыкант повел плечами:
   - Ничего ценного у меня там нет.
   - Вот и славно. Выезжайте на трассу...
  
  
   За окнами светлело. Слева от шоссе мелькали невысокие посадки, справа степенно проплывали бесконечные, разноцветные поля. Костя так и сидел, обнявшись с гитарным футляром - задумчивый и расстроенный. Вроде, наладилось подобие гражданской жизни, вроде нашел угол и какую-никакую работу. И надо же такому случиться - не сдержался.
   - Да, парень, все у тебя есть: и талант Виктора Зинчука, и техника Мухаммеда Али, и внешность Ален Делона. А вот выдержки маловато, - точно подслушивая печальные мысли, констатировал сосед.
   Стоило в салон проникнуть синеватому утреннему свету, как Константин узнал этого статного пожилого мужчину с седой бородкой опоясывающей нижнюю часть лица. Узнал и второго, расслабленно восседавшего справа от водителя и изредка указывающего маршрут движения. Это были те самые заезжие гости, коих до сегодняшней ночи видеть в "Мельнице" не доводилось.
   Выбравшись на трассу и отъехав от Пугачева на десяток километров, бородатый мужчина назвался Марком Антоновичем Суходольским.
   - Значит, до Самары подбросите? - с надеждой спросил Яровой, отыскав в закоулках памяти двоих сослуживцев, осевших после демобилизации в Самаре.
   - Подбросим, - кивнул Суходольский и надолго замолчал.
   Замолчали и остальные пассажиры "Мерседеса". А когда совсем рассвело, Марк Антонович снова очнулся: разрешил курить и изредка, будто сквозь дрему, допрашивал:
   - Женат?
   - Был. Теперь свободен.
   - А подружка есть?
   - Имеется. Тетенька одна очень умная. И красивая. Мы с ней часто дискутируем по вопросам демократии: она с экрана телевизора, а я, сидя дома на диване за пивком.
   - Кто ж такая?
   - Наталия Алексеевна Нарочницкая.
   Демонстрируя непонимание темы, здоровяк воззрился на Суходольского. Но тот широко улыбнулся, отметая всякие сомнения в нездоровых фантазиях "клиента".
   И продолжил:
   - Твои музыкальные предпочтения мне известны. А книжки, кроме нотных сборников, читаешь?
   - Бывает.
   - Кто из авторов нравится?
   - Астафьев, - с нежданной серьезностью ответил музыкант, - Виктор Петрович.
   -- Похвально, - уважительно кивнул Суходольский. - В Бога-то веруешь?
   Тот мотнул нечесаной гривой.
   -- Атеист.
   -- Ладно. А жизненная философия на вооружении имеется? Или так... дрейфуешь по волнам?..
   -- Почему же дрейфую? Имеется философия. Разве можно сейчас без нее?
   -- И какая же?
   -- Самая передовая и современная: пофигист.
   - Послушай, что за каша в твоей голове?
   - Обычная. Пища для размышления.
   Суходольский с минуту скептически-мрачно барабанил пальцами по коленке. Проснувшийся интерес во взгляде угас, лицо сделалось строгим.
   -- Ну, расскажи о себе, атеист-пофигист-каратист.
   Музыкант поморщился:
   - Что вас интересует?
   - Где родился, какое получил образование, где научился играть на гитаре и калечить кулаками себе подобных... В общем, расскажи том, о чем сам сочтешь нужным.
   Около получаса Константин тупо пялился в окно и повествовал о своей непростой, исполненной передряг жизни. Попутчики слушали, не перебивая. Лишь однажды сидящий впереди широкоплечий здоровяк, не оборачиваясь, переспросил:
   - Ты знал полковника Иващенко?
   - Знал около двух лет. А одиннадцать месяцев из них был его заместителем. Пока он не подорвался на фугасе под Шали.
   - Да-а... Золотой был мужик. Не повезло. Кажется, за полгода до гибели он сломал левую руку, не так ли?
   - Правую.
   - Разве?
   Костя усмехнулся:
   - Мы шли с ним в одной связке. Группа в полном "двенадцатичеловечном" составе сорвалась с почти отвесного склона и, кувыркаясь, гремела костями метров двести. В итоге сломали две руки и одну ногу; сотрясли три мозга: два легко, один - прилично. Так вот Иващенко сломал правое предплечье. Этот факт я запомнил хорошо, потому что днем позже он палил из автомата с левой руки.
   Здоровяк тяжело вздохнул, словно впервые услышал подробности об очень близком человеке; коротко глянув на Суходольского, незаметно кивнул: все точно - можете доверять.
   И тот перешел к делу:
   - Не важно, сколько человек ты убил. Важно, как относишься к тем, кто еще жив. Послушай, Константин Захарович, ты же в прекрасной форме, похвальный боец, а карябаешь струны в каких-то похабных тошниловках. Играешь великолепную музыку для тех, кто ни черта в ней не смыслит и никогда не оценит; кто восторгается "Ласковым маем" и "Миражами". К тому же, уверен - получаешь копейки. Не надоело?
   - Не такие уж копейки. И у меня еще пенсия...
   Марк Антонович расхохотался и похлопал парня по плечу:
   - Не обижайся, Костя, но попрошайка с привокзальной площади Саратова имеет в день больше чем твоя пенсия. А бомжи с Павелецкого в сравнении с тобой и вовсе миллионеры! Будто я не знаю, как наше щедрое государство благодарит своих защитников.
   - Куда же мне еще приткнуться? Таких как я только в охрану берут, да и там зарплатой не балуют.
   - Смотря в какую попросишься. В мою охрану пойдешь? Вот к нему в службу безопасности, - кивнул на здоровяка Суходольский.
   - А вы, вообще-то, кто? В смысле чем занимаетесь?
   - Я - генеральный директор Закрытого акционерного общества "Хладокомбинат", географически расположенного в Саратове. Итак, каков твой ответ?
   Лицо музыканта сделалось серым, на щеках заиграли желваки. Да-а, умеет этот седобородый черт все разложить по полочкам. Умеет доказать, убедить.
   Потирая пальцами тонкую переносицу, гитарист долго молчал.
   - Ну, хорошо! - мягко настаивал Суходольский, - кем ты сейчас устроишься и куда? В самом деле, пойдешь в охрану за десятку?.. Но Самара не Пугачев - половину придется отстегивать за квартиру. Накинешь оранжевую куртку, и отправишься топтать асфальт?.. Там платят двадцатку, но домой - на корячках. Или опять осядешь в деревне, завербуешься тапером в единственный кабак, и продолжить веселить местный бомонд вроде пугачевского? Этот... с позволения сказать - ум, честь и совесть эпохи неолита?..
   - Не вижу в моем занятии ничего предосудительного, - обиженно буркнул Яровой.
   - Ладно-ладно, не дуйся. Я сейчас рассуждаю не о твоей новой профессии музыканта, а о правильном применении способностей. Охранника я все равно возьму - не тебя, так другого. Так что подумай...
   - А сколько положите?
   - За первый месяц получишь две тысячи. Но это испытательный срок, а потом зарплата удвоится.
   - Две тысячи?.. Да я в "Мельнице" больше получал... - разочарованно протянул гитарист. И вдруг примолк, заметив трясущиеся от смеха плечи попутчиков.
   - Если... если ты сейчас скажешь, что в своем Пугачевском диксиленде имел пять тысяч европейских денег, то я готов вернуться и разрулить последствия твоей несдержанности, - вытирал слезы Суходольский.
   - Евро?.. Вы будете платить мне... четыре тысячи евро?!
   - Да, парень, ты не ослышался. Ну? Поворачиваем, или едем в Самару?
   Костя проглотил вставший в горле ком, поправил футляр, откашлялся в кулак. И севшим голосом прошептал:
   - Я таких денег даже на войне не получал, под пулями.
   - Мы исправим эту несправедливость, Костя, - сделавшись серьезным, подбодрил Суходольский. - Обязательно исправим - обещаю.
   - Значит, согласен поработать на нас? - подал голос Сергеев.
   - Попробую.
   - Хорошо. Тогда парочка последних вопросов. Оружие есть?
   - Откуда? И на кой оно мне на сцене?
   - Устройства мобильной связи?
   - Не держу - звонить некому.
   - Неужели нет приятелей, родственников или тех, с кем иногда хочется поговорить, поделиться радостными новостями? - словно не поверив, подозрительно настаивал бывший полковник.
   - Нет у меня ни приятелей, ни родственников, ни радостных новостей. Да и в современной технике: в компьютерах, в мобилах - я полный баран. Обеими ногами, как говорится, мимо тазика. Плеер вот махонький есть, - достал Яровой похожую на зажигалку блестящую штуковину с висящими на тонких проводах наушниками, - с записями гитары и классической музыки. Хотите послушать?
   - В другой раз, - удовлетворился ответами Вадим.
   Остался доволен итогом переговоров и Суходольский. Подавшись вперед, он снова тронул водителя за плечо:
   - В Самару. И побыстрее...
  
   * * *
  
   И отлегло, полегчало на душе от махом разрубленного узла. Яровой распрямил затекшую спину, опустил стекло и набрал полную грудь воздуха; прищурившись, оглядел повеселевшими глазами залитую солнцем степь волжского левобережья.
   И разошелся потихоньку в салоне разговор. Молчал лишь следивший за дорогой водитель, присланный кем-то из надежных друзей Сергеева. Суходольский же, немного отдохнув от бессонной ночи, беспечно болтал с начальником службы безопасности и его новым сотрудником...
   Он умел великолепно говорить, мастерски окрашивая фразы нужной интонацией, незаметно для собеседника повышая или понижая громкость, искусно сопровождая слова разнообразной жестикуляцией. Взгляд в разговоре принимал самое живое участие: становился жестким, осуждающим или теплым, притягивающим и даже отчасти обезоруживающим.
   - Знавал я одну дурочку с Рублевки. Вроде, светская львица, а приглядишься-прислушаешься - глупая козлица, - посмеиваясь, вспоминал Марк Антонович недавнее житие в столице. - Величала себя исключительно баронессой Конте. Что поделаешь!.. тяжелое сиротское детство, помойки, недоедание, раннее половое созревание. Там почти все такие. Настоящих-то дворян с аристократами шрапнелью с "Авроры" посекло.
   - Так уж и дурочка ваша Конте? Пробилась же - на Рублевке обитает, а не в спальном районе, - вяло возражал Вадим.
   - Богатство, братец - не синоним ума. Богатство - это жадность и лицемерие-ибн-хитрость, круто замешанные на жестокости. Поэтому Рублевка - не Академгородок, а кунсткамера.
   - Что ж там, одни уроды проживают?
   - Нет, отчего же. Еще известные пидарасы, престарелые эстрадные клоунессы и прочая звездятина.
   - Не любите вы столичный бомонд, не любите!.. - беззвучно смеялся Яровой.
   - А я вообще не люблю Москву, - признался Суходольский. - И не я один. Вон остановите любого из народа и поинтересуйтесь. И пошлет он вас вместе с родимой столицей дальше чем "Булава" летает. Думаешь, живущие в глубинке люди радуются новым станциям метро в Митино? Или рукоплещут закладке очередного небоскреба в Москва-сити? Или писаются от счастья, слушая тупые шутки мэра-миллиардера? Да черта-с-два!! Скрипят зубами и матерятся! Потому что в их заштатных городишках еле ползают допотопные трамваи и разваливаются убогие домишки! Потому что до сих пор нет нормального асфальта, и свет гаснет как по расписанию - каждые шесть часов! И потому что сами они выживают, а не живут!..
   - А вы относите себя к простому народу?
   - Я замкадыш - такой же второсортный россиянин, как и сто тридцать миллионов других немосквичей. И ей богу порадовался бы вместе с ними - провались бы куда поглубже этот ненавистный для Руси третий Рим.
   - Это точно, - согласился Сергеев. - На корню скупили все регионы; ни бизнесу, ни сельскому хозяйству продохнуть не дают! Правду говорят: Россия - паразит на теле Москвы.
   - Вот-вот. И беда в том, что многие чинуши с бонзами в это всерьез верят...
   - Новокуйбышевск, - доложил водитель. - Вам в Самаре куда нужно?
   - Район ипподрома знаешь?
   - Нет.
   - Должен знать: кольцевая развязка, в центре на постаменте торчит самолет.
   - А, штурмовик Ил-2 знаю! - обрадовался шофер. - Далековато пилить - через весь город. Но сейчас время раннее, пробок быть не должно...
  
  
  
   Часть вторая
   На север от "Матрицы"
  
  
   Пролог
   Польша. Данциг
   31 марта 1945 год
  
   - Да-а, заинтриговали, вы меня, господин генерал. Заинтриговали, - выпускал табачный дым к открытой настежь форточке полковник.
   Генерал-майор курил, прислонившись плечом к стене. Пряча нижнюю половину лица за поднятым воротником, он смотрел в непроглядную черноту за мокрым оконным стеклом и о чем-то отрешенно раздумывал. Выслушав его рассказ, начальник разведки армии задал с десяток вопросов, выудил из полевой сумки тетрадь и с четверть часа записывал, пока собеседник редкими глотками допивал остывший чай.
   Закончив писать, полковник встрепенулся:
   - Василий Авраамович, расскажите о себе. Поподробнее...
   - О себе? О семье рассказал. Чего ж вам еще?..
   - Ну... где учились, воевали.
   Помолчав, Дьяконов негромко начал:
   - Родился в одна тысяча восемьсот восемьдесят шестом году на Дону - в станице Новониколаевской, Таганрогского округа. Из дворян. Сын офицера. Окончил Донской кадетский корпус, затем Николаевское кавалерийское училище, откуда был выпущен хорунжим в Лейб-гвардии Атаманский полк. После Николаевской академии Генштаба выпущен командиром сотни в Лейб-гвардии Казачий Его Величества полк, в котором честно воевал на фронтах Первой мировой войны, затем с большевиками в гражданскую. Дважды ранен, контужен; в семнадцатом произведен в полковники и назначен командовать полком. В начале восемнадцатого полк возвратился на Дон. И в январе же у станицы Каменской вместе с другими офицерами я был арестован Военным Революционным Комитетом и отправлен на станцию Миллерово, где некоторое время дожидался расстрела...
   От нахлынувших воспоминаний Василий Авраамович разволновался, замолчал, потянулся за новой папиросой.
   - Арестованы?! Ах, ну да... И что же потом?
   - Потом нас отправили железной дорогой до Новочеркасска. Но об этом я как-нибудь позже, - он бросил в банку потухшую спичку и поторопил: - Время, полковник. У нас очень мало времени! Скоро половина шестого, а ваше донесение не готово.
   - Да-да, - спохватился тот. - Сейчас напишу. Но обещайте, что обязательно доскажете вашу историю!
   - Обещаю.
   Начальник разведки армии вытащил из полевой сумки чистый лист бумаги, наскоро очинил карандаш, поправил горевший фонарь и вывел в правом верхнем углу:
   "Начальнику Разведывательного управления 2-го Белорусского фронта генерал-майору Виноградову И.В.
   Срочное донесение..."
  
  
   Донесение убыло с оказией в штаб фронта ранним утром.
   Быстрой реакции Литвин не ожидал. Рассказ бывшего генерала царской армии интриговал, завораживал, но практической ценностью не обладал. Василий Авраамович показался серьезным, искренним и порядочным человеком - одно слово: дворянин. Однако тема долгой ночной беседы, откровенно говоря, разочаровала. Вот если бы неурочный гость поведал о передислокации крупного соединения Вермахта или, скажем, раскрыл организацию эшелонированной обороны Берлина - это стало бы отличным подспорьем в наступлении! А тут... В какой-то миг при составлении донесения полковник даже засомневался: а стоит ли это донесение отправлять? Не засмеют ли в штабе фронта? И все же отправил. То ли интуиция подсказала, то ли решил от греха подстраховаться...
   В семь утра в дверь тихо постучали. В узкую щель заглянул знакомый подполковник - начальник контрразведки армии. Пришлось извиниться перед гостем и выйти в коридор.
   А через минуту Литвин шепотом возмущался:
   - Брось, он безоружен! Сам пришел и ему под шестьдесят. Зачем показывать нашу подозрительность?
   - На всякий случай, Сережа. Охрана никогда не помешает. И нам с тобой не влетит от начальства.
   - Черт с тобой, - подумав, махнул рукой разведчик. В конце-концов, каждый из офицеров штаба имел свои четкие обязанности. - Только сделай это... как-нибудь поделикатнее.
   - Не переживай. Устроим.
   - Василий Авраамович, - вернулся Литвин с парой котелков наваристой каши, - сейчас мы с вами хорошенько позавтракаем, потом я попрошу коменданта подыскать офицерскую шинель и шапку. На календаре хоть и весна, а по ночам-то морозец - будь здоров!..
   - Вы хотите меня арестовать? - не поворачивая головы, отозвался Дьяконов.
   - Нет нужды вас арестовывать, да и не за что. Просто... - запнулся Литвин, подыскивая нужные слова, - просто прошу вас немного задержаться. Вы же не хуже меня понимаете: если наше донесение заинтересует разведку фронта, то начальство пожелает встретиться именно с вами - с первоисточником. Согласны?
   - Хорошо. Я подожду.
   - Вот и славно. А сейчас подсаживайтесь поближе. Берите ложку, хлеб и приступайте. Скоро денщик чаю принесет.
   Генерал тщательно вытер "прибор" платком, заглянул в котелок на дымившее ароматом варево, отломил кусочек хлеба. И принялся с удовольствием потреблять простецкую кашу.
   - Отвыкли от русской пищи? - по-доброму взирал на него Литвин.
   - Отвык. Столько лет прошло, знаете ли. Здесь-то все по-другому.
   - Да, это не Россия. Кстати, вы обещали рассказать об аресте.
   Дьяконов кивнул. И принялся за неторопливой трапезой досказывать начатую историю:
   - Всех офицеров моего полка арестовали в середине января восемнадцатого года. И случилось это у станции Миллерово, где нам пришлось дожидаться участи ровно два месяца. Однако пятнадцатого марта нас вдруг отправили в тюрьму Новочеркасска. А там повезло. Здорово повезло.
   - Отпустили?
   - Не совсем так - ваши товарищи с нами не церемонились и прощать не собирались. Просто повезло. Мне вообще часто везло в жизни, и в тот день судьба оказалась благосклонной. В бытность моей службы в Казачьем Его Величества полку, был у нас старшим урядником толковый казачок - Смирнов Михаил. Так вот к марту восемнадцатого он стал командующим войсками Донской Советской республики. Он-то нас и освободил по старой дружбе - как-никак бывшие сослуживцы.
   - Точно - повезло, - согласился Литвин. И, вдруг понизив голос, предупредил: - Василий Авраамович, я не могу знать, заинтересует ли наше донесение руководство разведки фронта. Но определенно могу предположить, что ваша личность вызовет массу вопросов у сотрудников "СМЕРША".
   - Простите, никогда не слышал. Что за служба?
   - Военная контрразведка. Пожалуйста, будьте с ними поосторожнее.
   Генерал помолчал, гоняя ложкой остатки каши на дне котелка. Потом с тихой безнадеждою в голосе спросил:
   - Большевики по-прежнему нетерпимы к тем, кто не разделяет их убеждений?
   - Позвольте мне не отвечать на этот вопрос. Просто прошу: будьте осторожнее.
  
   * * *
  
   К обеду связисты наладили телефонную связь со штабом фронта, и первый же звонок озадачил офицеров штаба семидесятой армии. Один из заместителей Рокоссовского приказал обеспечить безопасность посадки транспортного Ли-2 и пары истребителей прикрытия на аэродроме западнее Данцига.
   А еще через час по ступенькам короткого самолетного трапа спустилась группа офицеров во главе с начальником Разведывательного управления фронта генерал-майором Виноградовым. Встречавший на аэродроме представительную делегацию Литвин успел заметить среди офицеров и полковника из контрразведки "СМЕРШ". Это насторожило.
   Генерал поприветствовал командующего 70-й армии и двух его заместителей. Шагнул к Литвину.
   - Здравия желаю, Илья Валентинович, - козырнул тот шефу.
   Виноградов сухо пожал руку, одел фуражку.
   - Ну, вези, Сергей - показывай своего ночного гостя.
  
  
   - Какого он возраста?
   - С определенной точностью сказать не могу. Думаю, старше меня лет на пять-шесть.
   - А вы, простите, с какого года?
   - С одна тысяча восемьсот восемьдесят шестого.
   - Понятно. Значит Бискапскому около шестидесяти пяти... Раньше с ним доводилось встречаться?
   - Безусловно. Дважды до революции, и однажды в девятнадцатом году.
   Василий Авраамович сидел против стола, а прибывшее из штаба фронта начальство после знакомства с белым генералом расположилось на стульях у окон. Илья Валентинович Виноградов задавал вопросы, три сотрудника разведки из его управления фиксировали в тетрадях вопросы и ответы. Полковник из "СМЕРША" что-то строчил карандашом в толстом блокноте, раскрытом на коленке. Временный хозяин комнаты Литвин скромно дежурил у дальней стены.
   Дьяконов держался с достоинством. Даже облаченная в старенькую гражданскую одежду осанистая фигура выдавала выправку настоящего офицера. На вопросы отвечал четко, хорошо поставленным голосом; при этом старательно избегал личного обращения к представителям большевистской власти.
   - Курите, - открыл и подвинул Виноградов коробку хороших папирос. - И расскажите подробнее о ваших встречах, и о самом Бискапском.
   Василий Авраамович взял папиросу, чиркнул спичкой, затянулся.
   - Познакомились мы зимой тринадцатого года в Москве. Он - молодой полковник, я в чине капитана. Внешностью Василия Викторовича Бискапского Бог не обидел: высок, статен; с открытым, мужественным лицом. Я много слышал о нем нелестного. Он, знаете ли, был заядлый картежник и кутила - вечно весел, беспечен и пьян. А тут вдруг горько опечален, в глазах грусть и усталость. Тем и запомнился мне в тот день.
   - Чем же он был опечален?
   - Жена у него была известнейшая певица Анастасия Бяльцева. Редкой красоты женщина; удивительный голос... Незадолго до нашего знакомства с Бискапским она скончалась. А спустя месяц он вышел в отставку и, кажется, организовал акционерное общество на Дальнем Востоке. Что-то связанное с добычей нефти. Однако вскорости Высочайшим повелением был назначен старшим штаб-офицером в Иркутский Гусарский полк, с коим и выступил на фронт. В шестнадцатом году мы встретились на огневом рубеже и трое суток провели в блиндаже под постоянным артобстрелом. Бискапский тогда командовал лейб-гвардии Московским полком, а я был начальником штаба 6-й пехотной дивизии, что стояла рядом. После двух революций, в водовороте стремительных событий мы надолго потерялись. Он воевал севернее Одессы, я - под Новороссийском, позже в Крыму. В третий раз судьба нас свела в девятнадцатом, где-то южнее Белой Калитвы - в штабном поезде Петра Николаевича Врангеля. В конце февраля под хутором Рубежным меня ранило в пешем бою, и до апреля пришлось проваляться в санитарном вагоне. Помнится, лежал в бинтах, вспоминал довоенную жизнь, семью... И вдруг шумно распахивается дверь купе; на пороге - сияющий красавчик Василий Викторович. В чистеньком генеральском мундире, при крестах, с Георгиевским оружием.
   - Он приезжал навестить вас?
   - Нет, что вы!.. Мы были не друзьями, но приятелями. Он приезжал к Петру Николаевичу - от него, должно быть, и узнал о моем ранении. Вот и зашел проведать, а заодно поздравить с только что присвоенным мне генеральским чином.
   - Вам известно, с какой целью они встречались в штабном поезде?
   Дьяконов снова мотнул головой и затушил папиросу. С минуту в комнате было тихо. Потом полковник из "СМЕРША" поднял тяжелый взгляд и, не сдерживая неприязни, то ли спросил, то напомнил:
   - Врангель был немцем.
   Царский генерал усмехнулся:
   - Многих знавал я немцев - по большей части порядочные были люди. За Государство российское радели не меньше нашего: и германцев в Первую мировую превосходно били, и пулю себе в лоб пускали, прочитав Манифест об отречении Государя. К тому же барон происходил из старинного скандинавского рода, а вырос на Дону.
   - Товарищи, мы отклоняемся от темы, а времени остается все меньше, - вернул беседу в нужно русло Виноградов. - Василий Авраамович, теперь, пожалуйста, о вашей жизни после гражданской войны. И о вашей последней встрече с Бискапским.
   - После эвакуации белой армии из Крыма я с остатками своей дивизии провел несколько месяцев в эмигрантском поселении на острове Лемнос. Затем по просьбе Петра Николаевича отбыл в Варшаву для устройства и размещения наших солдат и офицеров. В этом качестве прослужил около трех лет, однако в двадцать четвертом году из-за тяжелого финансового положения военное представительство в Польше закрылось. Перебрался сюда - в Данциг. Снял простенькую комнату, нашел работу: сначала в механических мастерских местного порта, затем в городском почтамте. Не жил, а так... существовал. Прошлого не вспоминал, в политику не лез. Тем удивительнее стало появление в январе прошлого года молодого рыжего немца, повадками походившего на агента-вербовщика. Он подсел за мой столик в крохотном кабачке, представился Гансом; был любезен и говорлив. Через полтора часа, прилично влив в себя спиртного, предложил поработать на оккупационные власти. Я наотрез отказался от такой "чести", и он тут же откланялся. А спустя неделю под окна моей комнатушки подъехала машина, в дверь постучали. Почему-то сразу подумалось о связанности странного позднего визита с тем рыжим нацистом...
   - Вас арестовали? - предположил Илья Валентинович.
   - Нет. Открыв дверь, я к превеликому удивлению обнаружил Бискапского. Постаревшего, седого, с потухшим взором и будто ставшего ниже ростом. Мы как старые товарищи обнялись. Я пригласил войти, снять плащ, присесть. Отговорившись спешкой, он выпил рюмку водки и... внезапно огорошил предложением.
   - Так-так. Дальше, пожалуйста.
   - Иронично пройдясь по моему бедственному положению, он без церемоний перешел к делу и по секрету поведал о неком теплом местечке в Германии. Сознаюсь: нищета вымотала, выжала из меня последние соки. И я согласился с условием, что работа никоем образом не свяжется с нынешней войной против России.
   - У вас было время до появления Бискапского, - неожиданно вмешался контрразведчик. - Почему же вы не скрылись?
   - Я не ждал каких-либо предложений - кому нужен шестидесятилетний старик? И потом... куда я, по-вашему, скроюсь? Всюду война, всюду те же немцы...
   - Вернемся к главному, - взволнованно расстегнув пуговицу воротника гимнастерки, покривился Виноградов, явно недовольный назойливостью сотрудника "СМЕРША". - Бискапский повез вас в Германию?
   - Да, на западной окраине Данцига нас дожидался скоростной почтовый "Хейнкель". После двух часов полета мы приземлились в северо-западной Германии - неподалеку от небольшого города Мюнстер. А еще через двадцать минут я оказался на закрытой территории особо засекреченного объекта.
   - Как назывался этот объект? - подался вперед один из заместителей Виноградова.
   - "Зона SS12-01".
   Разведчики переглянулись.
   - С этого места, пожалуйста, подробнее и по порядку, - мягко потребовал советский генерал.
   - Я пытался дознаться о подробностях предстоящей работы еще в самолете. Из скудных и уклончивых ответов Василия Викторовича понял следующее: в течение нескольких лет особая команда немецких ученых по приказу Генриха Гиммлера трудилась над созданием людей, наделенных необычными способностями. В исследованиях использовались самые различные материалы из Тибета, Южной Америки, России...
   - Из России? - вскинул брови главный разведчик фронта.
   - Да, представьте. До большевистского переворота... Простите, до революции в России имелась блистательная плеяда ученых-медиков, а в тридцатые годы какой-то русский профессор пытался скрестить молодых мужчин с обезьянами. Кажется, его расстреляли в НКВД...
   - Понятно. Продолжайте.
   - По словам Бискапского я понял, что исследования шли слишком медленно, а опыты зачастую оканчивались неудачей. И приблизительно в начале сорок четвертого года германское руководство приказало ученым форсировать другое направление - более практическое.
   - То есть?
   - Готовить особенных солдат привычным и, вместе с тем, ускоренным образом - с помощью специально разработанных программ, методов глубокого психологического внушения и обработки подсознания. Кажется, так.
   - А какое отношение к "Зоне SS12-01" имел Бискапский?
   - Точно не знаю. Предполагаю, что он занимался поиском инструкторского состава и выполнял различные поручения командования.
   - Допустим, - пристально посмотрел Виноградов на Дьяконова. - Ну, а вас-то он с какой целью привез на секретный объект?
   - Видите ли... в пятнадцатом году я имел честь быть причастным к созданию первой русской минно-разведывательной школы по подготовке тех, кого сейчас именуют "диверсантами".
   - Интересный факт. Мне об этом ничего не известно, - подал голос полковник "СМЕРША". - Где она находилась?
   - В Могилеве. Сначала по соседству со ставкой Верховного главнокомандующего, а с шестнадцатого года за Днепром. В лесистом восточном пригороде - вдали от любопытных глаз, для нее отстроили несколько добротных корпусов.
   Наморщив лоб и покусывая нижнюю губу, Виноградов откинулся на спинку стула и осторожно предположил:
   - Может быть, Бискапский хотел вас прощупать? Вдруг вы пожелали бы помочь немцам в подготовке этих... особенных солдат?..
   - Вряд ли, - отрезал Василий Авраамович. - Во-первых, в Могилеве мне вменялось подбирать кадры, а не заниматься инструкторской работой. Во-вторых, в те времена о психологических опытах и прочих воздействиях на личность мы и не слыхивали. И, в-третьих, я не стал бы сотрудничать с врагами России.
   Помолчали. Дьяконов потянулся за следующей папиросой. Образовавшейся паузой решил воспользоваться Литвин, уставший подпирать стенку возле двери - подойдя ближе, чиркнул спичкой и поднес огонек бывшему генералу. Тот пыхнул ароматным дымком, благодарно кивнул. Литвин шагнул к дивану, присел на самый краешек и... наткнулся на злобный взгляд смершевца.
   Начальник разведывательного Управления фронта, повернувшись к высокому окну и постукивая огрызком карандаша по столешнице, с минуту созерцал серое мартовское небо. По всему было видно, что Виноградов не впервые услышал о секретном объекте под грифом "Зона SS12-01", однако рассказ белого генерала ясности о нем не привнес. Бросив карандаш, он встал, прошелся по комнате, посмотрел на часы и сказал:
   - Хорошо. Что произошло дальше, после того как вас привезли на объект?
   - Машина остановилась в центре прямоугольного двора, посреди каменных построек барачного типа. Мы с Бискапским вошли в единственное двухэтажное здание, видимо служившее штабом, поднялись на второй этаж и оказались в одном из многочисленных кабинетов. Внутри находились два старших офицера - кажется, полковники и мужчина в штатском платье. Они вежливо поздоровались, предложили присесть...
   - Вы знаете немецкий язык? - бестактно перебил смершевец.
   - Не только немецкий. Я свободно владею французским и польским. Английским - чуть хуже.
   - Какие должности в зоне занимали эти люди?
   - И этого я сказать не могу. Представляя военных, Бискапский назвал лишь звания и фамилии; гражданским оказался доктор Линке. Полагаю, фамилия вымышленная.
   Генерал-майор царской армии продолжал рассказывать о первых впечатлениях пребывания в "Зоне SS12-01", а Илья Валентинович, стараясь не пропустить ни единой детали, рассматривал пожилого мужчину и силился заглянуть в его душу, понять ее... "Непохоже на ложь. Очень непохоже. При отрепетированных постановках актер почти не выказывает сомнений, а уверенности в голосе и суждениях звучит много больше. Дьяконов часто признается в своих сомнениях, сетует на память. Что ж, наверное, и я сомневался бы, окажись на его месте".
   Да, распознать грамотную игру крайне сложно, мастера на этот счет водились в контрразведке. Виноградов тоже владел парочкой надежных приемов, применить которые наметил ближе к завершению беседы.
   - ...Пока мы находились в кабинете, Линке неестественно улыбался и произносил расплывчатые фразы. Он так и не ответил толком ни на один мой вопрос; не объяснил, для какой работы я приглашен, - закончил Василий Авраамович.
   - Чего же они от вас хотели?
   Неожиданно белый генерал улыбнулся. Вымученно и впервые за то время, что находился в особняке:
   - Как ни странно, они задавали очень похожие вопросы. О моем участии в войнах: в Первой мировой и Гражданской; о послевоенной работе в Польше. Расспрашивали об известных генералах: Брусилове, Деникине, Врангеле, Краснове, Корнилове, Кутепове, Май-Маевском... Я понимал, что все это от лукавого - в живых из лидеров белого движения к тому времени оставались двое: атаман Краснов, с потрохами продавшийся немцам, и несгибаемый Антон Иванович Деникин, осуждающий любое сотрудничество с нацистами. Я скупо и невпопад отвечал. Пару раз поинтересовался: в чем состоит моя работа? От прямого ответа они уходили и снова сыпали вопросами. Кое-что прояснилось спустя час или полтора, когда Линке достал из огромного сейфа около сотни старых фотографий и предложил мне отыскать знакомые лица.
   Офицеры насторожились.
   - И вы нашли?
   - Да. Нашел.
  
  
   Глава первая
   Россия. Самара
   Наше время
  
   - Слушай сюда, гвардия, - очнувшись, глянул Суходольский на взошедшее солнышко. - В районе ипподрома меня встретит охрана одного товарища по фамилии Грецков. Впрочем, его фамилия вам ничего не скажет.
   - Марк Антонович, поподробнее, если можно. Я все-таки отвечаю за вашу жизнь, - возразил Сергеев.
   На что шеф громко рассмеялся:
   - Брось, Вадим, - не тот случай. Грецков - обычный чиновник городского масштаба, страстно любящий деньги и обладающий некой интересной для моей компании информацией. Лучше всего изъясняется матом и жестикуляцией. Считает, что гаишники стоят на дорогах ради удобства его проезда на дачу, а рядовые граждане загрязняют своим дыханием окружающую атмосферу. Часиков на пять мы осядем с ним в ресторанчике под трибуной ипподрома - обговорим кое-какие проблемы, пообедаем. Все это время нас будут охранять его люди.
   - Обижаете! Почему не мы? - упорствовал полковник.
   - Вам пока лучше заняться покупкой нового автомобиля. Заодно введешь в курс Константина: расскажешь что и как, проинструктируешь, подберешь экипировочку... В общем, сам знаешь, не первый год руководишь службой.
   - Понятно. Постричь, побрить, переодеть...
   - Зачем же? - вдруг возразил босс. - Зачем плодить безликость и тоску? Пусть где-нибудь сполоснется и, если пожелает - подберите в бутиках что-нибудь в его рокерско-бандитском стиле. А вот с гитарой лучше расстаться.
   - Как расстаться?! - вцепился музыкант в футляр. - Да вы знаете, что это за гитара?
   - Судя по твоей реакции - ее выстрогал Страдивари, - проворчал Суходольский. - Ладно, оставь пока. И последнее, - вновь повернулся он к Сергееву: - Мне нужна связь. Я могу пользоваться своим телефоном?
   - Нет, Марк Антонович, ни в коем случае. Сейчас можете пользоваться моим; позже, если сильно прижмет, купите и оформите новую симкарту на чужую фамилию.
   - Постараюсь. Вот, кстати, и красавец Ил-2 на постаменте. Прижимайся вправо, - приказал Суходольский водителю. - Так... подруливай к темной машине. Приехали...
   "Мерседес" остановился в парочке метров от темного "Лексуса" с номерным знаком из трех девяток. Шеф бодро выбрался из салона; захлопнув дверцу. На прощание бросил:
   - В восемнадцать ноль-ноль на этом же месте. Не опаздывать!..
  
  
   - Поступим следующим образом, - по-прежнему сидя рядом с водителем "Мерседеса", планировал Сергеев, - первым делом прикупим машину и отпустим охрану моего давнего друга; потом займемся твоим внешним видом, подберем экипировку и... и обязательно пообедаем в ресторане с приличной кухней! А то наш шеф обожает экспромт в виде сухомятки. Вроде, едет себе спокойно, клюет носом на заднем сиденье... Вдруг просыпается и велит разворачиваться на сто восемьдесят. И все планы остаются в головных нейронах...
   - "Рено", - заметил Яровой проплывающий слева огромный автосалон.
   Вадим засмеялся.
   - Бог с тобой, Костя! Ты еще "Логан" предложи купить!.. Французы производят классные вина, косметику, трусы с лифчиками, салаты из трюфелей... Все что угодно, только не машины! Лягушатники никогда не умели делать что-то серьезное. Все эти "рено", "пыжо", "ситро" штампуют коляски для европейских нищих, студентов и католических священников. Теперь к ним добавилась еще одна категория покупателей: российские садоводы предпенсионного возраста. Крепенькие и неприхотливые авто, но ни одна из моделей для настоящих дел не годится.
   Почему и для каких "настоящих дел" не годятся французские автомобили, Константин решил поинтересоваться позже. А новое начальство меж тем развивало тему:
   - На успех в стритрейсинге или на хорошей загородной трассе следует рассчитывать, если садишься за руль таких машин, как...
   И следовало перечисление отнюдь немногочисленных автомобильных брендов с жутким количеством лошадей под капотом, с огромным крутящим моментом, с резвым разгоном до сотни и с прочими волнующими безбашенных гонщиков прибамбасами. Потом новичка посвящали в теорию городских гонок; в особенности психологи убегающих и догоняющих; раскрывали секреты приемов "тиски", "клевок", "поджопник". Иногда к разговору подключался управлявший "Мерседесом" парень: подсказывал, уточнял, подтверждал слова Сергеева...
   Костя откровенно скучал и с грустью посматривал на футляр с акустической гитарой. Иногда на его лице явственно читалось разочарование наспех принятым решением ехать с этими странноватыми людьми. Взгляд словно говорил: "Ладно, ребята, познакомились, пообщались и будет. Погорячился я - неужели не понятно? Полуголая девка, драка, менты, погоня... разве ж можно под воздействием этакого коктейля принять умное, взвешенное решение? Нет, конечно. А потому отпустите меня с Богом, а?.."
   Однако ж ничего подобного вслух он не произносил, а на вопрос начальника "все ли понятно?", неизменно качал головушкой и отрешенно шептал:
   - Все ясно, как дорога в тумане. А главное - ничего не забудешь...
   Вот и вспоминал с тоской об инструменте, о музыке, о струнном квинтете, покуда Сергеев сам не переключился на дорогу и не приказал шоферу завернуть на стоянку возле современного здания с четырьмя кольцами на фасаде. Поблагодарив двух водителей и охрану из неотступно следовавшей сзади второй машины, Вадим отпустил их. А, дождавшись, когда машины исчезнут в потоке транспорта, обернулся к Яровому, хитро прищурился и раскрыл объятия:
   - Ну, здорово, чертяка!
   - Значит, узнал? - заулыбался Яровой.
   - Сам-то как считаешь?!
   - Надеялся, что узнал. Просто вида при начальстве не показывал.
   - Так и есть. Старая привычка не выдавать эмоции на людях, - потряхивая молодого человека за плечи Сергеев. - И все-таки изменился, Костя, изменился! Патлы отрастил, в одежку странную приоделся, в музыку вдарился. Ну и возмужал, заматерел, что ли...
   - Ты тоже, Вадим, не помолодел.
   - Сколько же лет мы не виделись?
   - Лет пять-шесть. Или около этого.
   Полковник подтолкнул старого боевого товарища в сторону салона:
   - Слушай, мы с тобой тогда все пешком по горам шарахались. А на приличных аппаратах тебе ездить доводилось?
   - А то! - перехватил тот поудобней футляр.
   - Да? И на каких же?..
   - БТР-80, БМД - с "двойки" по "четверку", БМП-3, БМРД - штабной вариант, немного на Т-80...
   - Стоп-стоп-стоп, - вскинул ладони Сергеев, - дальше не надо - я не ту имел в виду технику.
   - А какую?
   - Которая полегче, покомфортабельнее и без гусениц.
   - УАЗ подойдет?
   - Уже теплее. Водительское удостоверение с категорией "B" есть?
   - Имеется.
   - Отлично. А с правилами дорожного движения хоть немного знаком?
   - Чего с ними знакомиться! На наших дорогах все знаки предупреждающие. Из запрещающих знаю один - полосатый бетонный блок.
   - Думаю, этого достаточно. За такой ответ любой инспектор обязан поставить минимум "тройку". Заходи, - пропустил он вперед Константина и на всякий случай напомнил: - Держись в салоне посвободнее, поуверенней - будто намерен скупить здесь все.
   - Вместе с той грудастой тёлкой, что считает бабло на кассе?
   Наставник довольно хмыкнул:
   - И с ней, и с продавцами-консультантами, и с мебелью!
  
   * * *
  
   Координацией и управлением широкомасштабной контртеррористической операцией в Чечне занималось руководство ФСБ. Ничего странного: фээсбэшники оставались единственными, кто сумел в эпоху всеобщего развала сохранить в своих рядах подобие порядка. К тому же с этой всесильной организации не снимались главные задачи по разведывательной и контрразведывательной деятельности. Потому офицеры спецназа особенно не рыпались, когда к отправлявшимся в горы группам "пристегивали" сотрудников из "конторы" для выполнения каких-то собственных особо-секретных заданий. Не рыпался и Яровой, собираясь в очередной "поход".
   С "пристяжными" наскоро познакомились перед посадкой в "вертушку". Позже, пока топали до цели от точки выброски, узнали друг друга лучше. Мужички попались нормальные: свойские, непривередливые; принадлежностью к "конторе" не кичились, к работягам-спецам относились уважительно. Одним словом, общий язык нашли быстро.
   Майорам Сергееву и Ковачу надлежало встретиться с каким-то человеком на российско-грузинской границе. В прочие тонкости спецназовцев командование не посветило, поставив задачу сопроводить и обеспечить безопасность встречи.
   Вертолет выбросил группу километрах в двадцати от границы. За двенадцать часов без приключений преодолели высокий перевал, и вышли к пограничной заставе.
   - Ждите здесь, - распорядился Сергеев и вместе с напарником отправился вниз по склону.
   У погранцов фээсбэшники гостили минут сорок.
   - Возвращаются, - доложил глазастый снайпер. - Бегут, аж пыль столбом!
   Офицеры и впрямь спешили. Не успев отдышаться, Сергеев бросил:
   - Поднимай, Константин Захарович, людей. "Окно" на границе приоткроется ровно на полчаса...
  
  
   Окон, а точнее дыр в российско-грузинской границе было с избытком. А что прикажешь делать? Попробуй-ка перекрой все горные тропы, ущелья и перевалы! Это ж не степь, не пустыня. И даже не лес на Российской равнине. В общем, фраза "открыть окно" обозначала следующее: в нужной точке в заданное время никто из наших погранцов не появится. А в случае объявления пограничников с другой стороны, в дело обязан вступить сопровождающий спецназ.
   Осторожно просочившись к цели - лесистому ущелью на высоте полторы тысячи метров, группа разделилась: в центре, против места предстоящего свидания, остались Яровой с сотрудниками ФСБ; спецы рассредоточились вправо и влево. И снова потянулись минуты томительного ожидания...
   Наконец, Яровой приметил в зарослях на дне ущелья мелькнувшую фигуру.
   - Это он, - уверенно кивнул Сергеев, и тотчас вместе с Ковачем устремился вниз.
   Увы, но встреча длилась недолго - через пару минут от противоположного склона послышались выстрелы.
   - "Третий", что там у тебя?! - крикнул в микрофон портативной рации Костя.
   Динамик хрипло ответил:
   - "Первый", мы атакованы с северо-запада неизвестной группой!
   - Погранцы?
   - Не знаю.
   - Сколько?
   - Человек пять-шесть.
   - Понял. Придержите их, пока мы отходим.
  
  
   - Вы должны помочь... - жадно глотал разряженный воздух Сергеев. - Должны... или нам конец...
   Яровой тащил его, взбираясь вверх по крутому склону. После кратковременной стычки с грузинскими пограничниками группа без потерь отошла в глубь нашей территории. Тут-то офицеры ФСБ и взмолились: "Ребята, пособите вернуть агента в Грузию!" Пришлось капитану корректировать направление и, резко забрав на юго-восток, почти бегом штурмовать затяжной подъем вдоль границы.
   Сергеев и Ковач слабаками не казались, однако на деле выдохлись быстро. С худощавым грузинским пареньком вышло еще хуже: в груди его хлюпало и хрипело, ноги подкашивались. Агент постоянно спотыкался и падал, из-за чего скорость подъема неумолимо снижалась. В общем, спецам ничего не оставалось, как волочь на себе троицу неподготовленных "прицепов", покуда восхождение не закончилось на высоте три с половиной тысячи метров.
   - Здесь, - остановился капитан и полез за картой.
   - Как думаешь, оторвались? - обессилено повалился на землю Сергеев.
   - Часок форы у него есть. Эй, генацвале!
   Откашлявшись, грузин подошел к офицеру, приподнявшему карту так, чтобы лучи заходящего солнца осветили ее выцветшие краски.
   - Сейчас немного передохнешь и пойдешь вниз по этой долине. Быстро пойдешь, понял?
   - Понял, - повторил парень на ломанном русском.
   - Долина тянется на юго-запад; примерно через семь километров выйдешь к первому селу.
   Тот прищурился и, прочитав название крохотного населенного пункта, возрадовался:
   - Я знаю этот аул!
   - Вот и отлично, - подключился Сергеев. - Оклемался?
   - Почти.
   Спустя пару минут группа стояла на краю обширной долины и молча смотрела вслед уходившему в сумрачную даль молодому человеку. Когда тот окончательно исчез из поля зрения, Сергеев напился воды из фляжки и тихо сказал:
   - Если он дойдет... Если дойдет - буду тебе должен, Костя. Даю слово офицера...
  
  
   Парнишка дошел. Об этом Яровой узнал полтора года спустя, когда судьба вновь свела его с сотрудником ФСБ. Над спецназовцем к тому времени нависли тучи: в одной из многочисленных операций он потерял несколько бойцов. Вряд ли Константин имел отношение к истинным причинам горьких потерь, однако штабистам для отчета перед Москвой позарез требовался козел отпущения.
   Вот тут-то Вадим и помог: куда-то позвонил, с кем-то переговорил, на кого-то надавил...
   И выполнил данное обещание: Косте задержали очередное звание, но все прочие неприятности его миновали.
  
   * * *
  
   Выбор модели и цвета, внесение в кассу толстой пачки наличных и оформление покупки заняли гораздо меньше времени, чем ожидал Яровой. Расторопный народец в одинаковых белых рубашечках с блестящими бейджами, учуяв в двух молчаливых и крепких мужчинах реальных покупателей, расшаркался, забегал, залебезил... И уже через час Вадим с Константином выехали с территории салона на новеньком черном седане "Audi RS4". Футляр с гитарой был заботливо уложен сотрудниками салона в объемный багажник.
   - Отличный легкий аппарат: постоянный полный привод quattro; передние крылья, капот и спортивная подвеска выполнены из алюминия. Четыреста двадцать сил - до сотни разгоняется за четыре и восемь, а до двухсот - за шестнадцать секунд, - озираясь по сторонам, нахваливал машину и легко вращал руль бывший полковник.
   - Шеф обрадуется покупке?
   - Наш шеф, Костя, в автомобилях понимает ровно столько же, сколько мы с тобой в технологии обогащения урана. Он спрашивает за конечный результат, а мелочи и проходные этапы его не интересуют.
   - Резонно.
   - Сейчас подскочим к одному товарищу - он поможет с регистрационными номерами, с техосмотром. И дело сделано. Верно?
   - Ты сам-то давно уволился? - полез за сигаретами Константин.
   Сергеев неохотно ответил:
   - Уж года три...
   - Начинал в КГБ?
   - Да. В "Девятке". При Юрии Владимировиче Андропове.
   - Ого! Да ты ветеран! "Девятка" - это ж охрана первых лиц?
   - Точно.
   - Солидная была контора. Кое-что о ней слышал.
   - Лохов не держали. И требовали с нас по полной! Не дай бог упустишь какую мелочь - семь шкур снимали без наркоза...
   - Кремлевских небожителей во все времена на руках носили. Думаю, и сейчас ничего в этом плане не изменилось.
   - Возможно.
   - А как оказался в охране Суходольского?
   - Товарищи помогли, - неопределенно ответил Сергеев. Настолько неопределенно, что Яровому отчетливо послышалось нежелание продолжать тему.
   По улицам Самары петляли с полчаса. Денек разошелся, народу на тротуарах прибавилось, прилично уплотнился и поток транспорта на дорогах.
   - МРЭО. Вот оно, родимое. Думал, забыл и не найду, - с трудом отыскал прореху в забитой стоянке Вадим. Припарковавшись, выключил движок, довольно похлопал ладонью по приборной панели. Сгреб документы и, оставив ключи в замке, приоткрыл дверцу: - Если мой приятель на месте - проблему решим быстро. В общем, жди и от машины не отходи ни на шаг...
  
  
   Минуло двадцать минут. Солнце стремительно поднималось над кронами деревьев, над крышами домов. Темный "Audi" с той же стремительностью нагрелся до такой степени, что сидеть в салоне стало невыносимо. Вначале Яровой опустил стекла в передних дверцах, потом в задних. А когда по спине побежала струйка пота, полез разбираться в кнопках и клавишах, чтобы запустить двигатель и климат-контроль. Не вышло.
   - Черт! - завистливо посмотрел он на стоявшие в тени машины.
   Выдернув ключи, решительно выбрался наружу, возжелав спрятаться под спасительным козырьком МРЭО, а заодно и покурить. Увы, в кармане брюк обнаружилась пустая пачка. Посмотрел влево, вправо... Ни одного ларька на горизонте. В десятке шагов - у входа толклись мужики, да "стрелять" чего попало не хотелось. И вдруг заметил на "торпеде" их новой "Audi" пачку легких "Winston", забытую Сергеевым.
   Вернувшись к машине, Константин открыл левую дверцу; наклонившись, протянул руку... И почувствовал под ребрами что-то острое.
   - Спокойно, парень, - произнес властный мужской голос. - Веди себя тихо или продырявлю печень.
   Костя застыл в крайне неудобной позе. Взгляд метался по сторонам, пытаясь определить, в какое дерьмо опять угораздило вляпаться. Кажется, сзади стояли двое. Еще один расторопно обошел автомобиль, уселся справа от водительского кресла и вытащил из-за пояса пистолет.
   Ярового запихали на заднее сиденье, защелкнули на запястьях наручники и с профессиональной сноровкой обыскали, изъяв нехитрые пожитки: ключи от машины, документы, тощий бумажник, плеер и зажигалку. Спереди, меж кресельных спинок на него глядел черный зрачок толстого глушителя. Откуда-то появился четвертый мужик, нагло усевшийся за руль. Движок ожил; автомобиль сдал назад и, породисто взревев, влился в сплошной поток себе подобных...
   "Охотники за дорогими иномарками? Или знакомые бандиты кого-то из тех, кто попался мне под горячую руку в "Седьмой мельнице"?.. Оба варианта не устраивают, - угрюмо размышлял Яровой, пока мчались по широкому проспекту на юго-восток Самары. - Первый малость предпочтительнее: если эти молодцы как-то связаны с Пугачевом - шансы у меня имеются. Пятьдесят на пятьдесят... А если ребятки позарились на "Audi" - дело плохо. В живых не оставят. Стало быть, нужно..."
   Он понимал, что нужно было делать. Однако продумать детали и мелочи не вышло - машина резко вывернула из потока, юркнула в узкий переулок и, проехав пару кварталов, тормознула у огромных металлических ворот. Может, с перепугу померещилось, но сзади пискнули тормоза второго авто. Створка дернулась и с противным скрипом поплыла в сторону, открывая безрадостную картину заброшенной заводской территории.
   Рывок и опять остановка - теперь у входа в огромный цеховой корпус.
   Грубый толчок в плечо.
   - Выходи!
   По пути от машины до цеха лихорадочные размышления: "В машине не убили, чтоб не запачкать салон. А где прикончат? У этой бетонной стенки или заведут внутрь? Надо что-то предпринять, рискнуть, ведь другого случая не представится! Сейчас, сейчас... раскидать их в полутьме, оторваться, выскочить в окно. А там посмотрим..."
   Не получилось. Буквально перед дверью на голову накинули провонявший пылью и плесенью мешок, подхватили под руки и поволокли вверх по металлической лестнице. Подъем закончен, полсотни шагов по заваленному мусором и битым стеклом полу - то ли коридор, то ли обширное помещение.
   - Стоять!
   Скрип двери. Толчок в спину. Три неуверенных шага и... сильный удар в лицо. Как ни ждал подвоха, а к такому повороту оказался не готов - отшатнулся назад, потерял равновесие, упал. И началось.
   Удары сыпались пачками. Плотные, поставленные, болезненные. И нацеленные не куда попало, а по суставам, по внутренним органам.
   - Суки, - скрежетал зубами Яровой, правым локтем прикрывая печень, левым предплечьем - сердце.
   Голову он прижимал к груди, а согнутые в коленях ноги подтянул к животу. Было ужасно больно. А еще точило отчаяние от непонимания происходящего и от незнания того, что произойдет после.
   Обнадеживало одно: если не убили сразу, а сейчас бьют, то в его гибели эти люди пока не заинтересованы.
  
  
   Глава вторая
   Россия. Самара-Пугачев
   Наше время
  
   - Где и в котором часу ты высадил Суходольского? С кем он встречается в Самаре? - гудел над ухом низкий бандитский голос и навевал самые отвратительные мысли.
   Получалось, что влип он не из-за новенькой иномарки, и вовсе не за разбитые морды пугачевских чинуш. И сцапали его не какие-нибудь зачуханные урки, а профессионалы по заказу врагов господина Суходольского. Сцапали грамотно - с одной из центральных улиц миллионного города, средь бела дня, да еще вместе с "Audi", будь она неладна!.. Теперь же, после не шибко сложных умозаключений и промеж получения тяжких телесных повреждений, Костина голова разродилась парочкой интересных вопросов. Что эти лихие ребятки с ним сделают, когда дознаются о личности Марка Антоновича? И что они сделают в том случае, если ничего о нем не узнают?
   От резкого удара под ребра Костя глухо охнул. Мешок по-прежнему плотно сидел на голове, не дозволяя нормально дышать и видеть тех, кто допрашивал, бил. Держаться "вслепую" было труднее. Когда видишь, куда тебе намереваются въехать - легче напрячь мышцы, сгруппироваться, принять удар.
   - К кому приехал Суходольский? Где и когда вы должны с ним встретиться?
   Яровой не отличался феноменальной памятью, но редкую фамилию "Грецков" запомнил. Как назло не забыл и про ресторанчик под трибунами ипподрома, где происходило деловое свидание Суходольского с "обычный чиновником городского масштаба, страстно любящим деньги и обладающим некой интересной информацией".
   Но он молчал. Морщился от боли, стонал и молчал. Неплохая интуиция с многолетним опытом участия в боевых действиях подсказывали не торопиться раскрывать рот и выдавать случайно узнанные секреты. Как говаривали бывалые офицеры в бригаде особого назначения: меньше болтаешь - дольше живешь. А стоит выложить свою последнюю козырную карту и... увидишь перед носом прощальную картинку - фирменный ижевский обрез с патронами на динозавра. В этих цехах из гаубицы можно палить - ни одно ухо не услышит...
   - Где Суходольский?! - теряя терпение, орал главный истязатель. - Молчишь, сука?.. Смотри... мясорубка по твоим яйцам уже плачет.
   И голову сотряс очередной удар, пришедшийся в надвисочную область...
   Очнулся он в обнимку с холодным цементным полом. Сколько пролежал без сознания - непонятно. Минуту или десять. При падении мешок немного съехал, и в образовавшуюся щель стало видно стоящие рядом фигуры.
   "Четверо. По-прежнему четверо, - вяло протекали мысли, пока в мышцы возвращались силы. - Значит, ехавшие на второй машине остались снаружи или свалили по другим делам. К примеру, ищут Суходольского. А когда найдут - допрос закончится выстрелом в голову. Для чего им лишний свидетель? А если Суходольского не найдут, то умирать я буду долго - до самой китайской пасхи..."
   Ненароком вырубив пленника, истязатели устроили перекур и стояли рядышком, тихо переговариваясь. Расслабленной передышкой и воспользовался Константин - дольше тянуть не имело смысла.
   Сбив подсечкой ближайшего, он вскочил на ноги, одновременно срывая с головы мешок. В тот же миг второй получил удар в пах; запястье третьего было поймано перемычкой "браслетов", после чего его ребра отведали Костиного колена.
   А с последним вышла промашка: отскочив назад, тот успел выхватить ствол и передернуть затвор.
   "Все! - промелькнуло у Ярового. - Сейчас поймаю пулю и... конец сериалу!.."
   Однако вышло по-другому.
   Короткая схватка происходила в "предбаннике" какого-то цеха. И одновременно с двойным щелчком затвора из темного проема, ведущего в коридор, бесшумно выскользнула тень.
   В ту секунду гитарист ничего не понял, кроме одного: нужно максимально осложнить задачу стрелку. Пригнуться; отпрыгнув, увеличить дистанцию; перемещаться...
   Но и этого сделать не успел. Тень издала один резкий щелчок, другой, третий. Мужик с пистолетом вскрикнул, отлетел назад.
   - Вадим!? - изумленно прошептал Костя.
   Сергеев произвел еще несколько выстрелов. Подхватив валявшиеся средь мусора ключи от машины, ледяным тоном произнес:
   - Ты рассказал им про шефа?
   - Нет.
   Они обшарили карманы убитых, забрали Костины вещи и отыскали ключи от наручников. Вадим помог освободить руки. Осторожно миновав коридор, сбежали вниз по ступенькам, перед выходом во двор тормознули. Полковник выглянул наружу, шепотом проинструктировал:
   - Ты бежишь к машине, я - к будке. Разберусь со сторожем и открою ворота. Держи ключи.
   Так и сделали. Когда в сторожке раздался приглушенный хлопок, "Audi" остановился у длинной ржавой створки. А едва створка поползла в сторону, Сергеев спрыгнул с короткой лесенки и плюхнулся на сиденье рядом с Константином.
   - Куда? - выехал тот за пределы промзоны.
   - Налево и три квартала прямо.
   - А кто были эти... ребятки?
   - Понятия не имею. Но тебе нужно привыкать. Платят нам хорошо и работенка - не соскучишься. Почти как в чеченских горах... Значит, говоришь, не сказал про Суходольского ни слова?
   - Нет. Иначе они сразу пристрелили бы меня. А с игрой в молчанку оставалась надежда. Разве не так?
   Сергеев усмехнулся и похлопал старого знакомца по плечу:
   - Что ж, ты по-прежнему неплохо соображаешь!
   - А ты полагал, что в спецназе я только и делал, что крошил башкой кирпичи?
   - Не только?
   - Крошил - было дело.
   Мужчины рассмеялись. Вадим заливисто и громко, а Костя осторожно и схватившись ладонью за отбитую селезенку. Сделавшись серьезным, поблагодарил:
   - Спасибо, Вадим. Теперь я твой должник.
   - Это тоже моя работа. А болячки заживут! Зато Марк Антонович будет доволен - он таких поступков не забывает. На перекрестке крути направо и потихоньку перестраивайся в левый ряд.
   - Куда мы сейчас?
   - Если хочешь - пройдемся по магазинам - купим для тебя одежду и обувь. А по пути к ипподрому заберем регистрационные номера.
   - Мне все равно.
   - Ну и ладненько. Кстати, давай договоримся не афишировать перед боссом нашу старую дружбу. Не субординации ради, а... В общем, стыдно признаться, но я не сразу узнал тебя в "Мельнице".
   - Не вопрос. Меня действительно трудно узнать. Последние пару лет...
  
   * * *
  
   У ипподрома Сергеев вновь оставил подопечного в машине одного, правда, на сей раз предварительно вооружив новеньким автоматическим пистолетом.
   - Держи, - сунул он ему в руки ГШ-18.
   - Оп-па! - взвесил тот на ладони обновку. - Где-то я такой видел. В журнале или по телеку...
   - Отечественный шедевр - Грязев-Шипунов. Отличная машинка: неприхотливая, мощная - жилетку пробивает с полтинника. Им сейчас некоторых спецов вооружают.
   - А "Глока" или "Береты" нет?
   - Импорта не держим.
   - Годится, - проверил магазин Яровой. - Попробовать бы его в деле.
   - Успеешь. Будет такая возможность, - усмехнулся он и исчез.
   Отсутствовал Вадим недолго - вернулся спустя десять минут вместе с шефом, которому, конечно же, успел рассказать о происшествии. Суходольский был чем-то озабочен и к удивлению Кости не выказал большого интереса к случившемуся. Усевшись в машину, он кивнул на прилепленный ко лбу новичка пластырь телесного оттенка:
   - Живой?
   - Проехался немного мордой по местной флоре, распугал матом фауну. Бывало в моей жизни и хуже...
   - Выглядишь героически.
   - Ага. Как беременный дятел-диверсант.
   - Почему дятел?
   - Лоб красный, крылья перебиты, ребра опухшие. Вообще-то, в таком состоянии пострадавшему человеку требуется скорая помощь или обезболивающее. Но я согласен выпить простой водки.
   - Надеюсь, твои травмы скоро заживут, - смягчился Марк Антонович. - Водку тебе пить не положено - ты на работе. А в остальном... если над тобой хорошо поработать: преподать манеры, заставить получить нормальное образование, то из тебя вышел бы человек.
   - А сейчас я, просите, кто?
   - Сам же сказал - дятел. Ладно, гвардейцы - что-то мы разговорились. Нас ждет долгая дорожка, поэтому готов предварительно выслушать ваши просьбы и пожелания.
   - У меня таковых нет, - привычно доложил с водительского места Вадим.
   Молодой коллега внезапно выпалил:
   - Два.
   - Что два? - приподнял Суходольский бровь.
   - Пожелания.
   - Валяй.
   - Хотелось бы получить аванс.
   - Не вопрос. Number twu?
   - Простите, не понял.
   - Следующий пункт.
   - В Пугачев позарез надо.
   Сергеев хмыкнул, отъезжая от стоянки ипподрома, а Марк Антонович одарил Ярового тяжелым взглядом поверх золотой оправы:
   - Мы, вообще-то, собирались в другую сторону.
   - На полчаса. Очень нужно. Марк Антонович, на такой машине это трехчасовой крюк!
   - Мда. Скромность - оружие безоружных.
   - Он уже не безоружен, - вставил Сергеев. - Вопрос с экипировкой мы решили с помощью моих бывших коллег.
   Не получив решительного отказа, Костя наседал:
   - Я и гитарку бы свою там оставил. А?..
   - Ладно. Вадим, рули в Пугачев, - сдался шеф. - Но если его там поймают - пусть пеняет на себя. Покупать РОВД или брать штурмом пугачевское СИЗО я не собираюсь.
  
  
   Солнце клонилось к горизонту. Новенькая "Audi" шелестела покрышками по асфальту и несла трех мужчин на юг - в городок районного масштаба под названием "Пугачев"...
   Сначала Суходольский безмятежно просматривал фильм по встроенному в подголовник водителя DVD. Потом погасил экран, тяжело вздохнул:
   - Мда. Прав был один товарищ, сказав: "Пока народ безграмотен, из всех видов искусств важнейшими для нас являются кино и цирк". Но я, молодые люди, настоятельно рекомендовал бы вам смотреть старые фильмы. В новых - многовато глупости и грязи...
   То ли от угасавшего дня, то ли в предчувствии долгой ночной дороги, то ли от монотонности безрадостной картины за окнами роскошного, пахнущего новенькой кожей салона, разговор не расходился. Иногда перекидывались малозначащими фразами; пили кофе из термоса; Вадим пытался выяснить дальнейший после Пугачева маршрут... А в основном безмолвствовали. Видно, созерцая проносившуюся мимо нищету и разруху, рассуждать об отвлеченном и возвышенном не хотелось. Яровой с Сергеевым нашли бы о чем вспомнить - оба служили, воевали. Но шеф не в теме. Неудобно. Вот и думал каждый о своем, пока Суходольский не приказал остановиться.
   По обе стороны плавного поворота трассы торчали остовы разрушенных деревенских домишек; темнели пятна заброшенных садов. Лишь одно кособокое строение с почерневшими стенами казалось обитаемым - во дворике за повалившимся забором на бельевой веревке колыхалась пара постиранных наволочек и цветастый платок. Против домишки у дороги сидела в лохмотьях бабка. Перед закутанными в шаль коленками лежало перевернутое цинковое корыто с дырявыми боками; на корыте стояла миска полная зеленых яблок.
   "Audi" бесшумно застыл рядом.
   Пожелав размять затекшие ноги, из салона вышли все. Марк Антонович, потирая поясницу, неспешно приблизился к торговке, поздоровался. Вадим с Константином с наслаждением закурили...
   - Что же, мамаша, одна здесь живете или с родней? - вежливо интересовался Суходольский, оценивая "витрину".
   - Одни с дедом живем, одни, - рассыпала старая женщина вокруг глаз паутинки морщин.
   - А где ж соседи?
   - Старики померли. Молодежь - кто не спился, посъехал. Одни мы тут остались. Вот помрем, и пропала наша деревня, пропала...
   - А давно ли она стоит на повороте?
   - Давно, сынок... Прадед, царство ему небесное, сказывал, будто Екатерина повелела селить чужеземцев на левом берегу Волги. Так и родилася наша деревня. Название-то у ней было другое до революции... запамятовала, какое... На немецкий лад.
   - Чем же питаетесь? Как хвори лечите?
   - Травушку и цвет собираем, листочки рвем, сушим. Пьем настойки, отвары. А дед мой с котомочкой ходит в соседнюю Марьевку - получает там пенсию за двоих и покупает кое-что из продуктов. Голодно, сынки, но мы не жалуемся - в войну-то и хужее бывало...
   - Я куплю все, - кивнул на яблоки Суходольский.
   Не веруя в удачу, бабка засуетилась:
   - Ой, сейчас в мешочек упакую. Сейчас...
   - Ненужно. Возьмите.
   Курившие неподалеку мужчины заметили, как шеф сунул в сморщенную ладонь старушки несколько тысячных купюр, подхватил с тарелки три верхних яблока и зашагал прочь.
   - Сынок! Сынок!.. - полетело вслед.
   - Поехали! - не оборачиваясь, бросил Суходольский.
   И, оставив на обочине обескураженную сельчанку, "Audi" рванула дальше - на юго-запад, где еще краснели всполохи вечерней зари...
   После остановки разговор и вовсе угас. Мужчины вгрызались в твердые, невкусные яблоки, морщились, но ели их и молчали.
   Общего у них было мало, гораздо большее разъединяло. Суходольскому - пятьдесят четыре; ученый-интеллигент, доктор наук, сумевший в перестроечно-перестрелочные времена переквалифицироваться в требовательного, хитрого и удачливого бизнесмена. Сергееву сорок семь, потомственный вояка, окончил академию, служил в спецназе ФСБ; специалист своего дела, строг, придирчив и беспощаден. Яровой - самый молодой - тридцать шесть; майор спецназа и тоже успел повоевать; виртуозный музыкант-самоучка, поклонник андеграунда и прочего малопонятного искусства; пофигист, плюющий на устои, законы, власть и на все происходящее вокруг.
   Одному богу известно, что конкретно думал каждый из этих людей, но мысли их еще долго вертелись вокруг несчастной бабки, меряющей благополучие критериями давно минувшей войны; от рождения до старости пахавшей на земле и оставшейся под конец жизни у разбитого жестяного корыта.
   - Пугачев, - объявил Сергеев, когда небо утеряло последние краски. - Тебя куда?
   - К "Мельнице".
   Безрассудная смелость гитариста развеселила. Марк Антонович в шутку посетовал:
   - Сдается, ты круто подсел на адреналин. Или я нанял в охрану заурядного мазохиста.
   - Ни то, ни другое. Хочу отдать долг.
   - Ага. Проломить еще одну голову.
   - Не. Для этого мне аванс был бы не нужен.
   - Ладно, иди быстрее - вот твоя "Мельница". Сколько тебе нужно времени?
   - Двадцать минут...
  
   * * *
  
   - О! Костя! С лунохода, што ль, свалился? - расплылся в улыбке дядя Петя.
   Молодой мужчина взбежал по ступенькам крыльца, прислонил к перилам черный футляр с гитарой, крепко пожал дедовскую ладонь.
   - Тебя нонче-то и не узнать, - довольно рассматривал его дед. - Прям франт! С побитым фасадом.
   - Сам удивляюсь. Как обстановка в заведении?
   - С утра-то приезжали: и менты, и прокурорские... А сейчас тишина. Человек пять-шесть гостей сидит - выпивает, кушает. Твои ребята в сборе - уже играют.
   - А эта... новенькая девчонка?
   - Катька-то? Тута - куда ей деться. Готовится к выходу на сцену.
   - Катей, значит, зовут?
   Швейцар хитро прищурился:
   - Аль приглянулась?
   - Экий ты любопытный, дядя Петя. Вряд ли - староват я для нее. Ладно, зайду на пару минут. Если что - мы друг друга не видели.
   Спустившись вниз и незаметно проскочив по коридорам, Яровой подошел к двери, взялся за ручку, потянул. Закрыто изнутри.
   Прислушиваясь, тихо постучал.
   - Катя! Открой, Катя.
   В "шкатулке" послышались торопливые шаги. Щелкнула задвижка.
   - Вы? - отшатнулась девушка, прикрывая нагую грудь. - Проходите.
   Пропустив его, выглянула в коридор, бесшумно заперла дверь. Повернувшись, стыдливо отвела взгляд...
   Осмотрев хорошо знакомое помещение, Константин присел на краешек стола - стулья как всегда были заняты одеждой музыкантов, а на спинке его стула висела женская кофточка.
   Заслышав далекую виолончель, гитарист улыбнулся.
   - Наташка.
   - Что? - встрепенулась Катя.
   - Замену мне нашли или вчетвером лабают?
   - Вчетвером. Говорят, такого как вы найти невозможно.
   - О как! Приятно осознавать свою незаменимость. Ну, а ты?
   - Что я?.. - подошла она к гардеробу с раскрытыми дверками.
   С трудом сохраняя серьезность, молодой мужчина рассматривал щупленькую девицу, внешность которой ему отчаянно кого-то напоминала... Она стояла, повернувшись к нему боком. Стройная, длинноногая, черноглазая, с темными волосами, подстриженными до плеч. С лишенной всякого загара и оттого мраморной, полупрозрачной кожей. Поднятая рука придерживает обернутую вокруг тела тонкую и невесомую ткань, ни сколь не скрывающей наготы. Голова чуть повернута к нему, на лице напряжение, тревога...
   "Мдя-а. Тема сисек почти не раскрыта. Ее бы покормить хорошенько с месяц-другой, погонять на тренажерах, в солярий сводить, а то бледная как пасхальная свечка. Но что-то в ней определенно есть... И привлекательность, и... пожалуй, упорство. Жуткое, стоическое упорство!"
   - Так что вы хотели узнать про меня?
   - Тебе сколько лет, Айседора Дункан? - подцепил он губами сигарету.
   - Какая вам разница? - равнодушно ответила она и принялась натягивать футболку.
   Константин подошел сзади, мягко положив на плечи руки, повернул ее к себе.
   - У меня катастрофически мало времени. Давай-ка по-человечески и начистоту. Тебе нет восемнадцати; танцуя здесь нагишом, ты подставляешь и себя, и родителей...
   - Да, мне нет восемнадцати. И родителей у меня нет, - попыталась она вырваться.
   Он удержал.
   - Это не причина...
   - Знаю! - почти выкрикнула Екатерина. - А что прикажете делать? Другой работы в Пугачеве все равно не найти! Для того чтобы учиться и не умереть с голоду - нужны деньги. Я устроилась на молочку - там перестали платить зарплату. Больше никуда не берут - всюду кризис и разруха. Что делать?! Идти на трассу и предлагать себя дальнобойщикам?..
   - Держи, - сунул он ей в руки пачку банкнот, - здесь сто тысяч. При разумной экономии хватит месяцев на пять-шесть. А дальше разберемся.
   От неожиданности ее глаза округлились. Секунду она пребывала в ступоре, потом качнула головой и отпихнула подарок.
   - Бери! - проявил настойчивость Яровой. - Я вернулся сюда только из-за тебя. Не хватало мне еще твоего упрямства.
   Девушка в замешательстве посмотрела на него.
   - Бери, я сказал! И чтоб сегодня же объявила директору о своем уходе.
   Тонкие пальчики послушно сжали деньги, Катька потерянно прошептала:
   - Из-за меня?
   - Ну? - улыбнулся он, - договорились?..
   - Да.
   - Где тебя найти?
   Упавшим голосом она назвала адрес.
   - Все, мне пора, - подошел он к двери и погладил стоящий футляр. - Передай гитару моим друзьям-музыкантам - пусть присмотрят.
   - А можно я сама за ней присмотрю?
   Яровой кивнул.
   - Вас... Тебя Константином зовут? - вспомнив о важном, спросила девушка.
   - Зови меня Ястребом.
   - Ястребом? Почему?..
   - Так привычнее. Это был мой позывной на войне.
   - А ты... Ты приедешь месяцев через пять-шесть?
   - Не знаю. Надеюсь, раньше, - ответил он, не оборачиваясь, и тихо прикрыл за собой дверь.
  
   * * *
  
   Покончив со "срочными" делами в Пугачеве, Константин сменил за рулем Сергеева. Шеф спрятал в тонкий футляр очки, прикрыл глаза. И дал последние на истекавшие сутки наставления:
   - Волгу пересечешь в Балаково, через плотину Саратовской ГЭС. На правом берегу повернешь на Сызрань. Там и позавтракаем.
   - У вас обоняние во сне работает?
   - Нет. Через полчаса можешь покурить...
   Правый берег встретил кромешной тьмой и тремя нарядами "дэпэсников". Миновав кордон, повернули на Сызрань...
   - Мы прямиком в Казань? - в полголоса поинтересовался Константин.
   Сергеев поднял правое стекло, пожал плечами:
   - Пока вводных не поступало.
   - Скажи, Вадим... мы действительно везем шефа по коммерческим делам или запутываем следы, скрываясь от тех, которые устроили на вас охоту?
   - И то, и другое. Деловую поездку в Самару он планировал давненько, а выехать получилось только на днях. Встретился с кем надо, уладил проблемы, подписал документы, поговорил о дне завтрашнем, послекризисном. Но в Саратов возвращаться рановато - опасно. Вот он и решил проветриться до Казани. Там тоже работают наши партнеры.
   - Понятно. Полчаса прошло...
   - Ты покури, Костя, а я, пожалуй, тоже вздремну. Езжай аккуратно: не гони, правил не нарушай - шеф этого очень не любит. При въезде в Сызрань толкни.
   - Договорились.
  
  
   Глава третья
   Россия. Смоленск-Самара-Казань
   Наше время
  
   После Пеклино фура свернула вправо - к бесконечным лесам. Углядев неприметную грунтовку, Матеуш аккуратно съехал с плохенького асфальта; тяжелый рефрижератор закачался, подобно груженому кораблю на волнах.
   - Протяни подальше, - быстро собирал вещи Оскар. - Чтоб с трассы не было видно.
   Молодой напарник проехал до низинки, сплошь поросшей деревцами и кустарником. Вывернув до упора руль, он пару раз нажал на газ и заглушил двигатель. Прежде чем остановиться, тягач прокатился по пологому склону метров двадцать, увлекая за собой прицеп и подминая колесами гибкие стволы.
   - Вытаскивай их и сажай на наши места, - распорядился Оскар, спрыгивая вниз. - А я пока займусь соляркой...
  
  
   Приблизительно через час парочка рослых автостопщиков с большими рюкзаками на плечах, вышагивала по правой бровке трассы "А-141". Тот, что был помоложе, постоянно оглядывался и вскидывал руку с оттопыренным большим пальцем перед каждым проезжавшим автомобилем. А заодно нервно косил на столб густого черного дыма, медленно поднимавшегося от дальнего леса к чистому синему небу. И при этом монотонно бубнил на плохом русском:
   - Не останавливаются... Сволочи... Пожар уж далеко видно. Очень далеко... А машины не останавливаются. Что за дурацкие порядки?..
   - Опять трясешься? - не оборачиваясь, скалился напарник. - Мы за час протопали километров пять, а навстречу не попалось ни одной спецмашины. Вот посмотришь: до Смоленска дотопаем, а ни одна служба не пошевелится. Это же Россия. Привыкай, парень...
   Личные документы двух "водителей-дальнобойщиков", по которым они удачно миновали четыре границы, давно превратились в пепел вместе с другими вещами из предыдущей легенды. Теперь по национальности они стали финнами; научными сотрудниками Финского института охраны окружающей среды, приглашенными на видный экологический симпозиум. Ну а то, что добраться до места проведения ученого междусобойчика решили таким вот демократически-экзотическим способом - так что с того? На то они и просвещенные европейцы, чтобы поражать своей непредсказуемой дерзостью заскорузлость воззрения восточных дикарей.
   На объездной дороге Смоленска парни удачно подсели в рейсовый автобус и вскоре вышли в Вязьме. Основной поток транспорта через Вязьму двигался на восток - к Москве, однако Оскар с Матеушем выбрались на трассу Р-134, тормознули старую "Волгу" с четой пенсионеров и напросились составить компанию до Калуги. Затем в длинной череде значились Тула, Новомосковск, Скопин, Вадинск, Нижний Ломов, Пенза... Инструкции разрешали появляться в больших городах кратковременно, проездом и не привлекая внимания силовых структур. Ну, а главной промежуточной целью первого этапа путешествия была Самара.
  
  
   Без приключений и относительно быстро удалось преодолеть ровно половину пути. В Скопине сговорились с молодым водителем небольшого грузовичка "Газель", показав ему стодолларовую купюру. Едва расслабились в тесной кабинке, покурили, перекинулись парой слов - впереди мост через речушку, за ней лес и старый Ряжск. Сразу за мостом полицейская машина, а у дороги - вальяжная фигура в громадной фуражке хищно машет полосатым "фаллосом".
   Остановились. Теряя шлепанцы с босых ног, водила метнулся к полицейскому. Тот отослал его ко второму, сидевшему в машине... Проверка и миролюбивая беседа закончилась скоро. Однако парень вернулся вовсе не для того, чтобы запрыгнуть в свое кресло и продолжить путь.
   - Мужики, начальник просит подойти к нему - документы просит на проверку.
   - Что ты ему сказал про нас? - прошипел Оскар.
   - Ничего. Сказал: иностранцы, туристы... Едете автостопом. И все!..
   Тихо выругавшись, Оскар выбрался из кабины и побрел к бело-голубой легковушке. Наклонившись к открытому окошку, протянул документы...
   Легенда, по которой они с Матеушем готовились пересечь половину европейской части России, предусматривала массу всевозможных неожиданностей и форс-мажоров. Готовились они и к встрече с представителями различных силовых структур. Сидевший в служебных "Жигулях" старший лейтенант мнил себя, по меньшей мере, полковником и был похож на надутый презерватив.
   - Где пересекали границу? - лениво спросил он, листая паспорт.
   - Откройте визовую страницу и прочитайте, - нехотя отвечал Оскар с характерным скандинавским акцентом.
   Он запросто мог вложить меж страниц документа купюру, и "презерватив" вместо дурацких вопросов попросту бы сдулся. Но Оскару также было известно о "корпоративном бандитизме" русской дорожной полиции - весточка о богатых и щедрых финнах тотчас разнесется по трассе - не догонишь. А известность им ни к чему. Применять оружие и оставлять труппы - тоже ни к чему - слишком оживленная трасса. Так что придется сразу поставить этого сноба на место. Сразу и безвозвратно.
   - Вы были пристегнуты ремнями безопасности? - канючил тот.
   - Конечно. А если и не был - вопросы к водителю.
   Через минуту последовала последняя попытка - слабая и безнадежная:
   - Что с собой везете?
   - Мы серьезные ученые-экологи и запрещенных к провозу вещей не имеем. Досматривать багаж будете?
   - Хотелось бы.
   - Тогда у вас должны быть достаточные основания подозревать нас в совершении преступления или административного правонарушения. Или же вы обязаны иметь точные данные о наличие в нашем багаже оружия, боеприпасов, взрывных устройств, наркотических или психотропных средств. Пойдемте, я покажу вам наши рюкзаки, - сделал он шаг к "Газели", - но имейте в виду: если ничего этого там не обнаружится - неприятности через министерство иностранных дел я вам гарантирую. Ну? Мы идем или нет?..
   - Возьмите, - потянул старший лейтенант документы.
   - Счастливо оставаться...
  
   * * *
  
   Самара. Приличный по размерам город, знакомый Оскару и Матеушу исключительно по картам, схемам, фотографиям. Относительный порядок теплится в центральных кварталах. Пяток шагов в строну и - мусор, бардак, пыль от неухоженных, изъезженных, истоптанных газонов. Власть ленива и воровата. Машины движутся и стоят где попало, не взирая на запрещающие знаки. Люди неприветливы, озабочены. Возле магазинов и ларьков много пьяных даже в утренние часы, а в мусорных контейнерах копаются команды нищих с сизыми, опухшими лицами. Непривычное для европейцев или американцев зрелище.
   С последним водилой тоже повезло.
   - Вас куда подбросить-то? - ворочал он рулевое колесо тяжелого длинномера. - Мне дальше - в Уфу, так что через всю Самару пилить придется...
   - Вообще-то мы экологи и приехали сюда по приглашению ученых-коллег, но время в запасе есть, и для начала мы хотим сфотографировать монумент на северной окраине города.
   - Памятник, что ли?
   - Да. Штурмовик времен Второй мировой войны.
   - Ил-2?!
   - Он самый.
   - Ну, считайте, повезло вам - аккурат мимо по Московскому шоссе поеду. Значит, там и высадить?
   - Там. На кольце...
  
  
   От кольца Оскар с Матеушем двинулись прямиком к ипподрому. Обойдя овальную торцевую часть, прошли между обширной автостоянкой и длиной трибуной. Миновали скверик вдоль второй стоянки и нырнули в гаражный массив, примыкавший одним краем к частным одноэтажным постройкам.
   - Туда, - на ходу сверялся с картой Оскар, - осталось немного...
   За гаражами высились старые типовые многоэтажки. Протопав мимо, мужчины сбавили темп, оказавшись перед двумя приземистыми нежилыми зданиями.
   Негромко выругавшись на родном языке, Оскар опять поелозил пальцем по сложенной карте.
   - Это дошкольное образовательное учреждение, - кивнул он на правый домишко причудливой формы. И, довернув влево, поторопил: - Шагай быстрее. Нам сюда.
   Не привлекая внимания прохожих, они обошли строение, сплошь отделанное темным тонированным стеклом, и остановились против фасада.
   - "Матрица", - прочитал Матеуш название супермаркета.
   Оскар скинул со спины рюкзак, принял и опустил на асфальт поклажу товарища. Достал из кармана сигареты.
   - Пройди внутрь: купи минеральной водички, пару пачек сигарет - у меня на исходе. А я подожду...
   Напарник исчез за стеклянной дверью.
   Оставшийся снаружи мужчина подпалил сигарету, невзначай отступил назад и осмотрел ряд стоявших вдоль фасада магазина автомобилей. Не отыскав нужного объекта, неспешно прогулялся до угла здания, откуда просматривалась обширная боковая стоянка. Пуская по ветру дымок и будто невзначай поглядывая на машины покупателей и сотрудников "Матрицы", он постоял у края декоративного газона. В задумчивости докуривая сигарету, вернулся обратно...
   Матеуш появился через четверть часа.
   - Где тебя носит? - грозно проворчал Оскар.
   - В туалете был. И в очереди стоял к кассе. У них из десяти касс всего две работают, - оправдывался напарник, протягивая открытую бутылку воды.
   Коллега напился, вытер губы.
   - Внутри ничего подозрительного не видел?
   - Нет. А как твои успехи?
   - Автомобиль во втором ряду боковой стоянки.
   - Будем ждать?
   - Придется. Мы же не знаем клиента в лицо...
   Здесь на Новосадовой улице организовать наблюдение за стоянкой было не так-то просто. В нормальных европейских странах на туристов никто не обращает внимания - там их слишком много. А в этой дикой стране Оскар с Матеушем постоянно ловили на себе и огромных цветастых рюкзаках любопытные взгляды. Пора было подумать над сменой имиджа и легенды...
   - Черный "Лексус" с тремя девятками в номерном знаке, - шепнул напарник, передал ему свой мобильник, подхватил поклажу и направился в подъезд ближайшего многоэтажного дома.
   Матеуш остался следить за объектом...
   Через полчаса со стороны многоэтажки появился импозантный мужчина в темном костюме и с кожаным портфелем в левой руке. Волос, правда, на голове Оскара не прибавилось - лысина по-прежнему поблескивала в лучах вечернего солнца. Но от путешествующего автостопом туриста не осталось ровным счетом ничего: ни потертых выцветших джинсов, ни пропитанной потом футболки, ни кроссовок, ни рюкзака. Метров за сорок он незаметный кивнул, и Матеуш тотчас оставил пост, отправившись в другую сторону для выполнения аналогичной метаморфозы с прикидом...
   За стоянкой они наблюдали, находясь по правую сторону жилого многоэтажного дома. Там было удобнее скрываться от любопытных взглядов - небольшой дворик утопал в зелени, на асфальтовых аллейках встречались уцелевшие лавочки. Теперь Оскар с Матеушем стали эстонскими бизнесменами - совладельцами компании по продаже замороженных морепродуктов. По заранее проработанной легенде кратковременный визит в Самару был связан с подписанием новых долгосрочных контрактов между их компанией и сетью крупных торговых предприятий в Среднем Поволжье.
   Ждали около часа. В начале восьмого вечера насторожились и побросали недокуренные сигареты - от двери служебного выхода отделилось несколько мужских фигур.
   - Трое, - сосчитал Оскар, приводя в действие свой мобильный телефон со встроенным широкополосным кодграббером.
   Трое мужчин разделились у стоянки: двое направились к "Лексусу", один - к стоявшей рядом темно-зеленой машине, марку которой не дозволяла определить дистанция. Видимо, этот лет тридцати шести поджарый мужичок в широких летних брюках и белоснежной сорочке и был их заветной целью.
   Кодграббер перехватил сигнал разблокировки и мгновенно исказил его - сигнализации двух автомобилей остались в режиме охраны. Водители замешкались, повторно тыкая пальцами в кнопки "непослушных" брелков. Этого Оскру с Матеушем хватило.
   Мигнув поворотниками, сигнализации отключились; успокоившись, народ занимал места в салонах. Тут-то и подоспели два хорошо одетых незнакомца. Один нагнулся к незакрытой двери "Лексуса", из салона тотчас донеслись приглушенные хлопки; другой нахально уселся на переднее сиденье симпатичного темно-зеленого "Крайслера".
   Ну, а дальше все происходило банально. Оставшийся без охраны поджарый мужик сильно растерялся. Да еще солидный ствол, направленный в брюхо... Захват подобных типов - скучные будни любой спецслужбы: внезапный рывок, устранение охраны, нападение. А потом устрашающее хладнокровие, с которым Оскар обыскал клиента, с которым второй налетчик расправился с охраной и уселся на заднее сиденье. И с которым прозвучала команда запускать движок.
   Симпатичная иномарка вывернула со стоянки супермаркета на широкую Новосадовую, отъехала пару кварталов и, свернув влево, замерла неподалеку от белоснежного храма с золотыми куполами.
   - Итак, - ствол пистолета опять больно уткнулся в ребра, - времени у нас очень мало, а вариантов всего два.
   Пленник нервно сглотнул.
   - ...Либо ты выкладываешь подробности встречи с господином Суходольским, либо кто-то из прихожан этого новенького храма Кирилла и Мефодия, заглянув завтра утром в салон машины, обнаружит твой труп. Выбирай. У тебя десять секунд.
   - Я... я расскажу вам о нашей встрече с Суходольским. Все расскажу!
   - Молодец. Одобряю твою решительность. Тогда поступим так: ты сейчас начнешь с конца - скажешь, куда он поехал. А остальное доскажешь по дороге.
   Спустя минуту "Крайслер" солидно развернулся, быстро домчался по Новосадовой до пересечения с проспектом Кирова, круто повернул вправо и вскоре оказался на круговой развязке со знаменитым штурмовиком в центре. Прокатившись по окружности, выехал на Московское шоссе и взял курс на северо-восток...
  
   * * *
  
   Заветный мобильник запищал на подъезде к Дмитровграду. Давно ожидавший звонка Оскар нетерпеливо схватил аппарат, прижал к уху. Выслушав абонента, подтвердил полученную информацию, отключился и встретился взглядом с Матеушем.
   Поняв друг друга без слов, они принялись за дело...
   Исходя из поступивших указаний, следовало поторопиться и прибыть в Казань как можно скорее. Однако никакая срочность не позволяла отодвигать осторожность на второй план. Это было незыблемым правилом работы. Правилом номер один. Для безопасного продолжения "путешествия" надлежало побыстрее расстаться новеньким "Крайслером". Жаль, конечно - это авто чудесным образом подходило для скоростного передвижения между городами и селами. Но... двух убитых охранников у "Матрицы" наверняка уже нашли, стало быть, хватились и пропавшего коммерческого директора. А это чревато серьезными мероприятиями по розыску. Посему очень скоро симпатичная иномарка вместе с бездыханным телом хозяина, с шипением и клекотом воздушных пузырьков канула на дно небольшого волжского притока в четырнадцати километрах от Дмитровграда.
   И вновь Оскар с Матеушем на некоторое время превратились в путешествующих автостопом прибалтов. Правда, на этот раз цветастый рюкзак высился только над головой бедняги Матеуша...
   Живо и без проблем они добрались до Ульяновска, где обычным общественным транспортом пересекли добрую половину города. Оказавшись на трассе Р-241, вьющейся серой лентой вдоль Волги, бесстрашно ринулись к усталому милицейскому наряду. Угостив служивых холодной колой и дорогими сигаретами, поведали о маршруте. Дескать, путешествуют по всем волжским городам; ближайшие остановки в Казани и Нижнем Новгороде. Обрадовавшись возможности отвлечься от надоевших обязанностей, те пустились расспрашивать о жизни в настоящей Европе, о впечатлениях от поездки по России...
   А, всласть наговорившись, подсадили вежливых парней в одну из грузовых чушек, что перли на север сплошным потоком...
  
  
   На экране мобильного телефона опять высветился заветный номер - вторично за этот день. Оскар принял звонок и внимательно слушал, запоминая уточняющую информацию. Матеуш поймал такси; посматривая на коллегу, ждал окончания разговора.
   - Хорошо. Я все понял, - сказал тот на чистом русском языке и наклонился к приопущенному стеклу в дверке: - Гостиница "Сафар".
   - Садитесь.
   Оба устроились на заднем сиденье. Машина поплыла по улицам Казани...
   - Не успели, - шепнул Оскар Матеушу, - действуем по запасному плану.
   И принялся наблюдать за водителем, пока молодой напарник, приоткрыв рюкзак, возился с каким-то бумажным свертком...
   - Приехали, - доложил водитель. - Справа банк, а гостиница "Сафар" впереди.
   Такси остановилось напротив высокого здания отеля. Рассчитавшись, парочка туристов направилась в обратную сторону - к ближайшему корпусу банковского комплекса.
   - Здесь, - остановился Оскар у въезда на обширную стоянку. Рука потянулась в карман за сигаретами.
   Матеуш сбросил с плеч рюкзак, присел, расстегнул клапан и, запустив внутрь руку, нащупал небольшой сверток.
   Прикрывая зажигалку ладонью, напарник повернулся влево, вправо - словно выискивая, где послабее ветерок. Осмотревшись, доложил:
   - Никого. Действуй.
   Сверток тотчас перекочевал из рюкзака в приземистую металлическую урну, торчащую на углу зеленого газона в полуметре от узкого выезда со стоянки.
   - Теперь туда, - кивнул Оскар на лесной массив, отделяющий банковский комплекс от берега реки.
  
  
   Глава четвертая
   Россия. Москва
   Наше время
  
   Вечером того же дня два автомобиля одновременно подкатили к "Матрице" с разных сторон - один от тенистых дворовых лабиринтов, другой вывернул из плотного транспортного потока с Новосадовой. Из каждой вышло по трое молодых мужчин в штатской одежде. У магазина они перераспределись попарно, и разошлись: первая пара нырнула внутрь супермаркета, вторая осталась "покурить" перед парадным входом, третья с четвертой вознамерились неспешно прогуляться вокруг здания из тонированного стекла.
   Пожалуй, лишь самые наблюдательные горожане обращали внимания на крепких парней - на их пристальные, цепкие взгляды; на легкие куртки в жаркий и душный вечер; на оттопыренность этих курток под мышками. Большинство же самарцев спешило после трудового дня домой, заскакивая по пути в магазины и думая об ужине, о долгожданном вечернем отдыхе в кругу семьи... Плевать им было на угрюмых детин - не шумят, не пристают и ладно. Может, собираются прикупить выпивку и отметить победу в футбольном чемпионате местных "Крылышек". Или местное начальство усилило охрану огромного магазина с целью выявления мелких воришек, регулярно таскающих с прилавков баночное пиво.
   Наткнувшись на темный "Лексус" с тремя девятками в регистрационном номере, двое парней с помощью небольших раций тут же оповестили остальных о находке.
   И снова быстрая, многократно отработанная перегруппировка: внутри магазина, у главного и служебного входов остаются по одному человеку, остальные держат в поле зрения иномарку.
   Спустя минуту старший направляется мимо объекта; словно, ненароком заглядывает в салон... И замечает тела двух убитых охранников.
   Это меняет ход операции. Старший остается возле машины и кому-то поспешно докладывает по телефону. Двое прочесывают прилегающую местность. Один по-прежнему дежурит у парадного входа, а последняя пара уже чеканит шаг по служебному коридору, ведущему прямиком в кабинете исполнительного директора "Матрицы"...
  
   * * *
  
   - А скажи-ка, мой юный друг: не проще ли было взять его и вытрясти всю интересующую нас информацию по "Реликвии"?
   Лицо "юного друга", коему на вскидку было не меньше сорока пяти, выражало явное несогласие, да вот беда нужные словечки подзастряли на полпути.
   А сухощавый старик наседал:
   - Ты же профессионал, Юрий! Твои люди наверняка умеют это делать, применяя допросы с пристрастием, психотропные средства или еще невесть какие штучки, о существовании которых не догадывается широкая общественность.
   И тут собеседника прорвало. Почтительно, негромко, но с нотками упрямой дерзости он четко проговорил:
   - Нет, Назар Самойлович. "Клиент" и сам многого не знает. Ему приходится действовать по наитию, импровизировать по ходу действий.
   - Боишься помешать и поломать игру?
   - Совершенно верно. Он не из трусливых, к тому же выдающийся психолог. Я недавно консультировался с одним московским профессором...
   - Так-так и что же?
   - Во-первых, Суходольский - известный, талантливый и весьма уважаемый ученый. Во-вторых, профессор охарактеризовал его несгибаемым упрямцем, умеющим управлять собой и окружающими.
   - Вот как? И что из этого следует?
   - В части, меня касающейся, из этого следует простейший вывод: Этот странный индивидуум способен преподнести сюрприз на любом допросе, включая самый беспощадный. Так что поверьте мне на слово: надежнее следить за каждым его шагом, до поры находясь... чуть-чуть в сторонке.
   Назар Самойлович - сухощавый старик, манерами и резкостью суждений напоминавший высокопоставленного чиновника, недовольно пожевал тонкими, бесцветными губами... Встречи с генералом ФСБ Юрием Латышевым он всегда назначал в самых неожиданных местах. К примеру, сегодня подхватил его на служебной стоянке и расспрашивал, пока черный лимузин кружил по набережной Москвы-реки.
   - Я бы рад поверить на слово, да что-то служба твоя не больно расторопна. Ты выяснил, кто напал на охрану Суходольского в Самаре?
   - Нет, Назар Самойлович. Но мои люди работают над этой проблемой.
   - Работают... - презрительно прищурил левый глаз старик. - Так же как у "Матрицы"?
   Фраза, сказанная с издевательской ухмылкой, задела за живое. Встретившись со стариком, Латышев без утайки и в красках описал самарский провал: как вычислили нужного человека - того самого, с которым накануне встречался клиент; как вышли на него. И как опоздали: подъехав к "Матрице", обнаружили тела двух убитых охранников. Сам же человек - исполнительный директор супермаркета бесследно исчез вместе со своим новеньким "Крайслером"...
   - Плохо, Юрий. Очень плохо. Я бы сказал: отвратительно. Во времена моей молодости Комитет госбезопасности решал задачки подобной сложности за несколько часов. Я готов принять твою версию о происшествии возле МРЭО ГИБДД с продолжением в цехе заброшенного завода. Готов поверить в то, что эту безобидную возню затеяли оппоненты нашего клиента по бизнесу. Однако происшествие у "Матрицы" отметает всякие сомнения! Дураку понятно: помимо нас за клиентом охотятся западные спецслужбы. Те самые спецслужбы, которые узнали о "Реликвии" раньше нас, назвав ее на свой манер - "Link Z". "Недостающее звено", или что-то в этом роде. Узнали и о том, что это звено находится в России. И что же мы в итоге имеем? А имеем мы одну или несколько вражеских разведывательных групп, рыщущих по нашей территории и вполне успешно конкурирующих с твоими доблестными подчиненными в поисках весьма и весьма ценной информации. Так-то, Юрий... Это понятно даже мне - человеку далекому от разведки и контрразведки. И если ты до сих пор руководствуешься в работе сомнениями, а не фактами, то я сегодня же переговорю с директором ФСБ на предмет подбора для тебя менее ответственной должности.
   - Я не сомневаюсь, - поспешил уверить Латышев.
   - Хорошо. Теперь о главном. Ты можешь хотя бы приблизительно назвать сроки выхода твоих людей на "Реликвию"?
   - Нет, - качнул головой фээсбэшник, в третий раз повторяя это дурацкое слово. - Вчера вечером Суходольский выехал из Самары в Казань, выбрав не самый выгодный маршрут: через Пугачев, Балаково, Сызрань, Ульяновск. Хотя удобнее и быстрее было бы добраться через Дмитровград. Так что рассуждать о сроках преждевременно. И, к сожалению, нет уверенности в том, что это последний пункт его путешествия.
   - Поедет дальше?
   - Возможно.
   - Куда? Предположения есть?
   - Никаких. Абсолютно никаких. Ждем сообщений от своего агента. Дело слишком давнее и запутанное. Шутка ли - тянется с весны сорок пятого года!..
   - О! - воздел указательный перст к потолку автомобильного салона Назар Самойлович, - с весны одна тысяча девятьсот сорок пятого! Надеюсь, ты хорошо понимаешь важность того, чем нам с тобой поручено заниматься?
   - Понимаю, - упавшим голосом отвечал генерал.
   - Представь себе - более шестидесяти лет полного забвения! Ни кто не предполагал, где находится эта ценнейшие документы, и уцелели ли они в конце войны. Ни западные спецслужбы, назвавшие их "Link Z" - потерянное звено; ни мы, много позже обозначив пропажу термином "Реликвия". И хочу напомнить, мой юный друг, одну важнейшую деталь: никому из ученых за этот гигантский срок не удалось воспроизвести уникальность немецкого открытия. Никому! И вдруг - невообразимая удача! Мы садимся на хвост тому, кто знает о "Реликвии" и может нас привести к ней...
   Такими или примерно такими пассажами Назар Самойлович заканчивал каждую встречу с Латышевым. Заканчивал и брался со сладострастным выражением лица начинять ароматным табачком свою старую тонкую трубку.
   Да, убеждать и заряжать энергией он умел. Что поделаешь - ортодокс до мозга костей; старая партийная закалка: дисциплина, исполнительность, щепетильность. Убедили его - убеждает он. Приказали ему - приказывает и он. Из кожи вылезет ради достижения конечной цели. Но и с других ее запросто спустит для пользы того же дела. Говорят, во время войны он командовал заградительным отрядом НКВД. Скольких расстрелял соотечественников, у коих сдали нервы - не известно, но не единожды принимал бой с противником на оголенных участках фронта; имел несколько ранений. Возможно, именно в те нелегкие годы Назар Самойлович обрел несгибаемость убеждений и категоричность, научился быстро разбираться в людях. Возможно, тогда поставил себе целью добиться огромного влияния и добраться до вершин власти. Удивительно точно его называли за глаза: серый кремлевский кардинал.
   Латышев с каменным лицом дослушал уважаемого и чрезмерно влиятельного в высших кругах старца. Дослушал и, смиренно склонив голову, уверил:
   - Я осознаю громадную ответственность. И сделаю все от меня зависящее.
  
  
   Глава пятая
   Россия. Сызрань-Казань
   Наше время
  
   По улочкам волжского города пришлось изрядно поколесить, прежде чем отыскался открытый в такую рань ресторанчик. Вышедший на разведку Вадим махнул от двери:
   - Прошу, господа - открыто! Нам повезло - он работает круглосуточно.
   Суходольский выбрался из салона, поежившись от утренней прохлады, побрел в сопровождении Ярового к ресторану...
   Два небольших зала. Вход в один загорожен стулом, второй пуст; девушка с бейджиком над левой сиське еле передвигает некрасивыми ногами. Из одинокой колонки басит примадонна...
   Сели за столик у окна, осмотрелись, полистали меню. Но девка обломала, сообщив о наличии единственного блюда: яичницы. Непривередливый Суходольский с легкостью согласился, присовокупив к заказу крепкий кофе. И переключился на другое.
   - Странно... с детства помню песни Пугачевой.
   - Постарела примадонна, - улыбнулся Сергеев. - Но что ж в этом странного?
   - А то, что она пела и в моем детстве, и в детстве моей дочери. И, кажется, намерена петь в детстве моих будущих внуков.
   - Да, что-то явно сломалось. Или у детства, или у примадонны, - разглядывал Костя пустую залапанную перечницу. - Вернув ее на место, спросил: - Значит, у вас есть дочь?
   - Хм... существуют на свете люди, которые все ловят на лету. И даже то, что им не предназначается, - мрачно парировал шеф. - О моей дочери не знает никто, включая его! - кивнул Суходольский на Сергеева. - И ты не суйся, пока не попросят...
   Завтрак происходил в напряженном молчании. Каждый из троих мужчин неспешно ковырял вилкой в серой яичнице и думал о своем. Марк Антонович строил планы на очередную деловую встречу в Казани, Сергеев вспоминал фамилии, адреса и телефоны тамошних сослуживцев. Ну а Яровой, наверное, не столько обиделся за резкий тон, сколько был озадачен последними событиями. Их количеством, глубиной и трагизмом.
   По-военному быстро покончив с завтраком, Константин откинулся на спинку стула, достал пачку сигарет, закурил.
   - Табличку видел? - указал взглядом влево Вадим. - Зал для некурящих.
   - Ага, - ехидненько согласился молодой подчиненный, - зона для некурящих в кабаке - то же самое, что дорожка для не ссущих в бассейне.
   Суходольский едва не поперхнулся от смеха.
   - Откуда такие тонкие наблюдения?
   - Из жизни.
   - Ладно, гвардия, покурите пять минут и в дорогу. В Казани мы должны быть в пятнадцать ноль-ноль.
  
   * * *
  
   - Увы, это извечная и несбыточная мечта простого русского человека: все отнять и заново поделить, но уже по справедливости. Однако всему должен быть предел, Костя. Хотя бы потому что издавна существует элементарное правило: кто делит, тот и владыка! Тот и решает: кому больше, кому меньше, а кому вообще ничего. Пойми: проще один раз поделить и больше к этому никогда не возвращаться. Ни-ког-да! Старики, интеллигенция, пролетарии - при любых дележах и раскладах получат жалкие крохи. Зато останутся живы! А то ведь неровен час - опять начнется: большевики, меньшевики, эсеры... Ульянов на броневике, Махно на тачанке, Ельцин на танке...
   Константин повел плечами: дескать, возможно, так и будет, мне-то что?..
   В отличие от следившего за дорогой Вадима, он вынужденно поддерживал разговор и отвечал на вопросы шефа. А тот, вместо того, чтобы насладиться еще одной киношкой или хорошенько вздремнуть, придирчиво обозревал округу и надсадно ворчал.
   - Нельзя бесконечно заниматься переделом собственности! Строить надо, вкладывать деньги в науку и культуру, детей в мире растить. А народу необходимо очнуться от спячки и строго спрашивать с власти.
   - Ага, дадут нашему народу спрашивать!..
   - Конечно, не дадут, если возмущаться на кухнях под водочку, а за пределы собственных нор выходить с подобострастной улыбкой!
   Устав поддерживать бестолковый разговор, Яровой вздохнул:
   - Вас бы в Президенты.
   - Не получится.
   - Почему же? Как раз для вас работёнка.
   - Не выйдет, - устало повторил Суходольский. - Во-первых, я не масон, не член семьи и не лоялен к ФСБ. А во-вторых, чтобы в нашей стране стать следующим Президентом, нужно выиграть тендер по предоставлению гарантий безнаказанности предыдущего.
   Впереди блеснула золотом рябь широкой реки с парившими над нею пролетами километрового моста. Правее показались казанские новостройки - десятки взметнувшихся к небу высотных кранов.
   Сергеев глянул на часы. До обозначенного шефом срока оставалось целых тридцать минут - уложились вовремя.
   - Наконец-то, - пробормотал он. - Марк Антонович, уточните цель нашего путешествия.
   Секунду подумав, шеф "раскололся":
   - Отель "Сафар".
   - Ясно.
   - Что ясно? Ты был в Казани и знаешь, где этот отель?
   - Никогда не был. Костя, достань из бардака атлас...
   - Здесь план города с названиями улиц, а подробностей нет, - захлопнул толстый фолиант Яровой. - Нужно узнать хотя бы улицу.
   - Найди проспект Ибрагимова, - нехотя расстался с очередной порцией информации Суходольский.
   - Нашел.
   - Выезжайте на проспект и поворачивайте в сторону центра...
   До проспекта Ибрагимова не дотянули - остановились на Горьковском шоссе, едва въехав в город с запада. Костя давно ерзал в кресле, выказывая желание отлить в "туалете типа сортир" или в любых реденьких кустиках. Не прочь был поддержать почин и Вадим. Но молчаливой непреклонностью шеф намекал на строжайший дефицит времени, из-за которого пришлось пожертвовать обедом. И вдруг, завидев придорожный комплекс, Марк Антонович обронил:
   - У нас имеется в запасе около часа. Тормозните...
   "Audi" пропустила пару машин, пересекла встречку и юркнула на обширную стоянку. Кряхтя и потирая затекшие спины, выбрались из салона, осмотрелись.
   - Туда, - скомандовал коммерсант и побрел к стеклянным дверям комплекса, в котором, судя по броской наружной рекламе, имелось все для утоления человеческих нужд.
   - Шеф, предлагаю занять столик в кафе и по очереди прогуляться туда, - указал Сергеев на стрелку с надписью "туалет".
   - Валяйте. Я попозже...
   - Тогда я побежал первым, - нагло заявил Костя и умоляюще посмотрел на начальство.
   - Беги-беги, - засмеялся Сергеев и спросил вдогонку: - Тебе чего заказывать?
   - Две чашки горячего чаю!
   Расположились неподалеку от мерцавшей на стене плазменной панели. Суходольский на пару минут отключился от действительности, прислушиваясь к голосу симпатичной ведущей...
   - Я хотел поговорить наедине, - начал Вадим.
   - Дожили! - не расслышав, воскликнул шеф. - Сегодня китаец на орбите, завтра бригада таджиков на МКС!..
   - Марк Антонович, мне нужно с вами поговорить.
   - Вадим, мы двое суток оторваны от жизни. Я даже не знаю курс проклятого доллара! - возмутился тот, но, узрев озадаченность на лице преданного безопасника, сдался: - Что-нибудь серьезное? Не нравится гитарист?
   - Нет, с гитаристом порядок. А коли выявлю странности - уволю или пристрелю. Меня беспокоит другое: ваши встречи и переговоры с незнакомыми людьми.
   - Как с незнакомыми? - изумленно воззрился Марк Антонович поверх золотой оправы. - Я их неплохо знаю.
   - "Неплохо" - маловато для уверенности в их надежности. Полагаю, тех, кто подослал вооруженных мотоциклистов к заправке, вы тоже когда-то неплохо знали. Верно?
   Покусывая нижнюю губу, Суходольский задумался... Из ступора вывел ритмичный стук каблучков, оборвавшийся где-то рядом.
   - Выбрали?
   - Да, - очнулся он, - девушка, принесите нам что-нибудь легкого и чтоб недолго ждать... три салатика, бутерброды... Два черных кофе и два чая. И, пожалуйста, покрепче.
  
  
   С туалетом Костя разобрался быстро.
   Покинув сие заведение, он остановился у одного из торговых павильонов, что были обустроены вдоль длинного коридора. Взгляд приметил сквозь огромное витринное стекло продавщицу цветов - тощую сорокалетнюю женщину, прижимавшую к уху небольшой сотовый телефон. Оглянувшись, Яровой быстро оценил сектор обзора.
   Нет, попутчики выбрали столик где-то сбоку, и вход в цветочный салон из кафе не виден.
   Он решительно шагнул внутрь благоуханного "оазиса", осмотрелся. Проявив интерес к розам, подошел к пышным букетам...
   - Ладно, Светочка, вечером перезвоню - поболтаем, - поспешила прервать разговор тетка. Щелкнула крышка мобилы, лилейный голосок проворковал давно заученную фразу: - Вас какие цветочки интересуют? Давайте я покажу вам розы! Нам только сегодня их завезли...
   - Покажите. Только я мало в них смыслю. Вот вы сами какие бы купили? Для себя.
   - Для себя выбрала бы эти, - уверенно показала она на темно-бордовые бутоны.
   - Превосходно. У меня к вам небольшая просьба, - будто невзначай вынул он из кармана несколько тысячных купюр. - Одолжите мне на одну минуту телефон - я свой оставил в машине. А вы пока выберите из этого чудесного букета девять роз - я хотел бы подарить их вам.
   Тетка обалдело хлопала густо накрашенными ресницами.
   - Девять? Мне?..
   - Вам. А почему вы удивляетесь? Мне и самому будет очень приятно преподнести эти цветы. Честное слово.
   Она совершенно потерялась: по лицу блуждали растерянность с глуповатой улыбкой, руки не находили места.
   Он помог:
   - Ну что же вы медлите? Выбирайте! А я пока позвоню. Можно?
   Продавщица безропотно отдала мобилу и потянула из букета первую бордовую розу. Мужчина набрал номер, отошел в сторонку, прикрыл микрофон ладонью и, поглядывая через витринное стекло в коридор, с кем-то быстро переговорил. Отключившись, удалил из журнала набранный номер.
   - Спасибо, вы меня выручили, - вернул он телефон, расплатился за цветы.
   - И вам...
   Худощавая женщина долго стояла у прилавка, пряча бледное лицо в благородном пурпуре роз. Тонкий носик с удовольствием вдыхал пьянящий аромат; взгляд, точно приклеенный, не мог оторваться от темного проема в стеклянной стене, из которого внезапно явилась Надежда в обличии молодого широкоплечего мужчины с породистой внешностью русского аристократа. Надежда была щедрой и очень вежливой. Но, одарив девятью розами, она также внезапно исчезла.
  
  
   Он приближался к столику, беспрестанно оборачиваясь и пялясь на аппетитную попку молоденькой официантки, с нарочитой громкостью стучавшей каблучками по бежевой керамике.
   - Шею свернешь, - буркнул Сергеев.
   Костя уселся на стул, сунул в карман платок, коим вытирал руки после визита в туалетную комнату. И довольно выдал:
   - Ничо так тёлка. "Подушки безопасности" как у богини, пердак объемный и ноги без варикоза.
   Коллеги тему не поддержали. Заканчивая какой-то непростой разговор, Суходольский категорично заявил:
   - Нет, Вадим, охрана на этих встречах мне не нужна. Иди, твоя очередь...
  
   * * *
  
   Солнышко находилось где-то близко к зениту и нещадно разогревало серый асфальт, а заодно и темную краску немецкого авто. Ветра как будто не было совсем и только печальный шелест листвы, расположенной через дорогу дубравы, напоминал о легком движении воздуха. Два сотрудника охраны Марка Антоновича Суходольского изнывали от безделья и духоты, с завистью посматривая на зелень парков и лесочков, что в изобилии произрастали по берегам спокойной Казанки. Местечко на стоянке, случайно найденное в тени от главного корпуса "Ак Барс Банка", теперь оказалось на самом пекле. Спасительная тень к пяти часам "помахала ручкой" и уползла на восток...
   Отель "Сафар" они нашли без труда - помогали редкие подсказки шефа. По бесконечно длинной улице Восстания доехали до проспекта Ибраимова. По проспекту домчалась до речного берега, с которого промелькнул чудесный вид на Казанский кремль. Повернув направо, оказались между комплексом зданий огромного банка и нужным отелем. Гостиничная стоянка была забита, потому и притулились в теньке у дворца татарских финансовых воротил.
   Выключив двигатель, Сергеев вопросительно уставился на шефа. Тот привел в порядок одежду - застегнул пару пуговиц на вороте рубашки; посмотрел на часы, выбрался из салона. Притопывая туфлями и расправляя брючины, изрек:
   - Не переживай, Вадим. Это обычная деловая встреча, охрану которой обеспечивает мой партнер. Часикам к шести вернусь. Не скучайте.
   И побрел в сторону многоэтажного отеля. Телохранители проводили его фигуру долгими взглядами; не сговариваясь, закурили. И потянулось вязкой неизвестностью ожидание...
  
  
   "Новобранец" нервничал, поглядывая на мельтешившие поблизости машины:
   - Мы на стоянке для сотрудников и клиентов банка. Нас не попросят отсюда?
   - Брось! Разве мы не похожи на клиентов?
   - Черт его знает... Эти понаглее выглядят, - кивнул он на молодую парочку у "Porsche-Cayman".
   - Виппи, - лениво процедил Сергеев. - Денег и понтов у них с излишком, а с мозгами туговато.
   - Кто такие "виппи"?
   - Детки из VIP-семей. Обычно эти "божественные" отпрыски владеют шикарными салонами красоты или дизайнерскими студиями. Избалованность с гарантией постоянной родительской опеки сводят к минимуму их способность к самостоятельному управлению крупным бизнесом.
   - Неужели у них все так плохо?
   - Бываю исключения. Одно на тысячу.
   - Слава Богу, что хотя бы природа исправляет несправедливость человеческого общества...
   Минуты утекали, а вместе с ними таяли и сигареты в пачках. В половине пятого Костя открыл дверку:
   - Пойду отолью. А то скоро заявится шеф и прикажет без остановок ехать в ЧАО.
   - Куда?
   - В Чукотский Автономный Округ.
   - Это запросто! Поаккуратнее там. В лес к диким сорокам не ходи! Платные сортиры водятся в местах сосредоточения торговых и питейных точек. И легкий "Winston" не забудь купить!..
  
  
   - И где его носит?! - возмущался шеф, внезапно вернувшийся к машине раньше означенного часа.
   - Отлить ушел минут двадцать назад. Наверное, сортир не мог поблизости найти, - оправдывался Вадим. - Мы куда-то опаздываем?
   - Не то чтобы опаздываем, но лишнего времени у нас нет.
   Движок "Audi" приглушенно ворчал, в салоне постепенно становилось прохладно. Суходольский с Сергеевым нетерпеливо вращали головами в поисках пропавшего гитариста.
   - Вон он! - кивнул полковник. - Через дорогу пытается перебежать.
   - Вижу. Поехали - там его подберем...
   Иномарка плавно тронулась и повернула к выезду на Комсомольскую улицу. В узком "горлышке" остановилась вровень с приземистой металлической урной, пропуская идущий слева направо транспорт. Заметил их маневр и Яровой, прекративший попытки перебежать оживленную трассу.
   Стояли несколько секунд. Смотрели влево и ждали, когда в бесконечном потоке появится брешь.
   И дождались. Но не бреши, а яркой вспышки с оглушительным хлопком, тугой волной разбившего стекла и разом долбанувшего по борту, по ушам, по обоим телам.
  
  
  
   Часть третья
   Чудеса психологии
  
  
   Пролог
   Польша. Данциг. Штаб 70-й армии
   31 марта 1945 г.
  
   - Вы знаете немецкий язык? - бестактно перебил смершевец.
   - Не только немецкий. Я свободно владею французским и польским. Английским - чуть хуже.
   - Какие должности в зоне занимали эти люди?
   - И этого я сказать не могу. Представляя военных, Бискапский назвал лишь звания и фамилии; гражданским оказался доктор Линке. Полагаю, фамилия вымышленная.
   Генерал-майор царской армии продолжал рассказывать о первых впечатлениях пребывания в "Зоне SS12-01", а Илья Валентинович, стараясь не пропустить ни единой детали, рассматривал пожилого мужчину и силился заглянуть в его душу, понять ее... "Непохоже на ложь. Очень непохоже. При отрепетированных постановках актер почти не выказывает сомнений, а уверенности в голосе и суждениях звучит много больше. Дьяконов часто признается в своих сомнениях, сетует на память. Что ж, наверное, и я сомневался бы, окажись на его месте".
   Да, распознать грамотную игру крайне сложно, мастера на этот счет водились в контрразведке. Однако и Виноградов владел парочкой надежных приемов, применить которые наметил ближе к завершению беседы.
   - ...Пока мы находились в кабинете, Линке неестественно улыбался и произносил расплывчатые фразы. Он так и не ответил толком ни на один мой вопрос; не объяснил, для какой работы я приглашен, - закончил Василий Авраамович.
   - Чего же они от вас хотели?
   Неожиданно белый генерал улыбнулся. Вымученно и впервые за то время, что находился в особняке:
   - Как ни странно, они задавали очень похожие вопросы. О моем участии в войнах: в Первой мировой и Гражданской; о послевоенной работе в Польше. Расспрашивали об известных генералах: Брусилове, Деникине, Врангеле, Краснове, Корнилове, Кутепове, Май-Маевском... Я понимал, что все это от лукавого - в живых из лидеров белого движения к тому времени оставались двое: атаман Краснов, с потрохами продавшийся немцам, и несгибаемый Антон Иванович Деникин, осуждающий любое сотрудничество с фашизмом. Я скупо и невпопад отвечал. Пару раз поинтересовался: в чем состоит моя работа? От прямого ответа они уходили и снова сыпали вопросами. Кое-что прояснилось спустя час или полтора, когда Линке достал из огромного сейфа около сотни старых фотографий и предложил мне отыскать знакомые лица.
   Офицеры насторожились.
   - И вы нашли?
   - Да. Нашел. И понял, что немцы заинтересовались выпускниками нашей минно-разведывательной школы. Я хорошо запомнил примерно половину разведчиков из первого выпуска. Их внешность, фамилии... На предложенных снимках таковых я обнаружил ровно двенадцать.
   - Вы назвали этих людей?
   - Нет. Разумеется, нет.
   - Ничего не понимаю, - сокрушенно покачал седеющей головой Виноградов. - Если вы не имели отношения к инструкторской работе, если при обучении юнкеров не применялись методы психологического воздействия, то зачем?..
   - Вы не дослушали, - остановил Дьяконов. - Инструкторский состав минно-разведывательной школы к психологии действительно отношения не имел. Однако большинство дисциплин преподавалось юнкерам под наблюдением некоего Алексея Федоровича Лазурского.
   - Кто таков? - покусывал верхнюю губу Илья Валентинович.
   - Известный русский врач и психолог, профессор Петербургской педагогической академии и Психоневрологического института. Ученик самого Бехтерева и последователь Сеченова.
   - Не слышал о таком враче.
   - Не мудрено - Лазурский погиб в семнадцатом году при невыясненных обстоятельствах. Жаль. Я его немного помню: энергичный, деятельный и весьма талантливый ученый; светлой души человек.
   "Все! Отныне все понятно! - устало повел ладонями по лицу генерал Виноградов. - История началась в далеком пятнадцатом с создания в Могилеве минно-разведывательной школы и неожиданно получила продолжение в сороковых годах под Мюнстером. Теперь главное - успеть!.."
   - Скажите, - сузил свои и без того подозрительные глазки полковник контрразведки, - как же так получается? Вас привозят на сверхсекретный режимный объект, рассказывают о его задачах, знакомят с руководством и... вдруг отпускают! Вам не кажется это странным?
   - Меня не собирались отпускать из "Зоны SS12-01". По крайней мере, живым.
   - Да? И, тем не менее, вы сидите перед нами.
   Дьяконов не сдержал легкой усмешки в адрес въедливого чекиста. Однако вежливо-ровного тона не изменил:
   - Уверен, не получив информации о выпускниках могилевской школы, немцы непременно расстреляли бы меня. Но повезло. Я вообще везучий человек. Той же ночью над Мюнстером появилось множество самолетов - американских или английских. Они долго бомбили пригороды: заводы и узловую железнодорожную станцию, изрядно досталось и секретной зоне. В жуткой суматохе и в спасительной темноте мне удалось бежать; я двинулся на северо-запад и под утро пересек голландскую границу.
   - А дальше? Как вы снова оказались в Польше?
   - Помогло знание языков и преклонный возраст. Мне уж, к слову, под шестьдесят, а в Европе к старикам, слава Богу, полиция с контрразведкой относятся не столь пристрастно. Добрался до грузового порта Роттердама, где с месяц пришлось таскать на горбу мешки с тюками. А, заработав немного денег и выправив новые документы, устроился переводчиком в пароходную компанию "Северная звезда". Через три месяца снова посчастливилось: записался в команду транспорта, шедшего в Данциг с военным грузом для Вермахта. Так и вернулся на север Польши. А бежать с корабля было делом несложным - во время разгрузки затерялся среди докеров и был таков. Правда, пришлось несладко: скрывался в подвале у знакомых до прихода русских войск.
   - Эти факты еще надлежит проверить. Слишком часто вам везло... - затянул свою песню смершевец, да вовремя вмешался Виноградов.
   - Благодарю вас, Василий Авраамович. Вы нам очень помогли, - произнес он с намеренным ударением на последнее слово. Тяжело поднявшись, задумчиво сгреб со стола полевую сумку, намотал на руку ее длинный кожаный ремешок и направился к двери. Взявшись за ручку, очнулся: - Сергей, распорядись-ка на счет ужина, а мы выйдем на улицу - покурим...
  
  
   На Данциг медленно надвигались сумерки.
   Целый день Дъяконову пришлось рассказывать о своей жизни, вспоминать каждую деталь знакомства с генерал-майором Бискапским и отвечать на утомительные расспросы. Кажется, он обшарил и выудил из закоулков собственной памяти все, так или иначе связанное с загадочным объектом, расположенным рядом с немецким городом Мюнстер. Теперь он сидел на кожаном диване, опустошенный, уставший, с ломившими от выкуренных папирос висками. Полковник Литвин распорядился принести ужин в комнату, раскрыл настежь окна, подвинул к столу стулья и присел рядом с Василием Авраамовичем...
   Симпатизируя выдержке, мужеству, честности пожилого царского генерала, понимая всю сложность положения, в котором тот оказался, добровольно явившись в штаб армии, Литвин сочувствовал ему и хранил мрачное молчание. Чем он мог помочь? Четыре сотрудника разведки во главе с Виноградовым и полковник из "СМЕРША" покинули комнату двадцать минут назад и, должно быть, совещались где-то внизу. Мозговали каким образом обратить в свою пользу внезапно приплывшую в их руки информацию по "Зоне SS12-01". И, конечно же, решали, что делать с самим Дьяконовым.
   - Василий Авраамович, хотите выпить? - нарушил гнетущую тишину полковник.
   Генерал вздохнул и, посмотрев на Литвина, благодарно улыбнулся:
   - Разве что глоток. Голова немного побаливает.
   - Сейчас организую! - бросился Сергей к висевшей в углу шинели. Возвращаясь к столу и сдвинув пару кружек, значительно потряс фляжкой: - Чистый спирт! Пивали такое?
   - Всяко бывало. Я же русский человек...
  
   * * *
  
   Серые стены особняка потерялись на фоне потемневшего неба. Лишь несколько окон тускло освещались изнутри фонарями или самодельными лампами с бензиновыми фитилями, зажатыми в гильзы от сорокапяток. У въезда во двор дежурили бойцы комендантского взвода; оранжевые всполохи вырывались из большого кострища, разбрасывали по округе искры и на мгновения озаряли глубокие "шрамы" на стенах дома - выбоины от осколков и пуль.
   На нижних ступенях лестницы, сгорбившись, стоял Виноградов. Рядом затягивался тлевшей папиросой полковник из контрразведки.
   - А я хорошо помню о другом! - приглушенно - так чтобы не слышали бойцы шипел он в лицо генералу. - О том, что в сорок первом для организации разведывательно-диверсионной работы против Советского Союза создан специальный орган управления "Абвер-заграница"! Хорошо помню о соединениях "Брандербург-800" и "Курфюрст", о подразделении РСХА "Цеппелин". А еще по роду службы мне надлежит помнить об отряде "Ваффен СС Ягдфербанд" под командованием негодяя с итальянской фамилией Скорцени.
   Об осторожности Виноградову выговаривать не стоило - он и сам частенько отчитывал подчиненных, пренебрегавших ею в работе. Но и ссориться с всемогущей службой намерения не было.
   - Не кипятись, - примирительно сказал он. - Я с первой минуты знакомства с Дьяконовым пытаюсь отыскать малейший намек на подвох. И все подозрения разбиваются в прах о простой как солдатская самокрутка вопрос.
   - Да? И что же за вопрос?
   - Цель?! Какова была бы цель многоходовой комбинации? Для чего немцам заваривать столь густую кашу с двумя генералами Российской империи, с секретной зоной под Мюнстером? Подумай сам и ответь! Неужели все это задумано ради захвата советской разведгруппы численностью от шести до восьми человек?.. Извини, но изобресть что-то более глупое просто невозможно!..
   Насупившись, контрразведчик молчал. А генерал продолжал пламенную речь:
   - Или ты на самом деле веришь в разработку разведкой Шелленберга подобной операции в то время, когда наши войска переправляются через Одер и до Берлина остается сто верст?
   - "Абвера" уже год не существует, а "СД" Шелленберга не станет городить огород - овчинка выделки не стоит, - согласился полковник.
   - И я о том же толкую - ради десятка бойцов и младшего офицера затевать подобную возню они не станут.
   Однако смершевец запальчиво возразил:
   - Значит, есть какой-то другой резон! Надо разобраться, посоветоваться с начальником первого отдела.
   - Думай, разбирайся, советуйся - я не против. Но и ты мне палки в колеса не вставляй.
   - Хочешь завтра снарядить группу?
   - Сегодня. Этой же ночью! Мой заместитель уже вызвал самолет и лучших разведчиков.
   Смершевец снял с языка частичку табака, сплюнул:
   - Не порол бы горячку, а? По-дружески советую. Пара дней ничего не решает.
   - Решает! Мы же с тобой пять минут назад ползали пальцами по карте и собственными глазами видели, где находится Мюнстер, и где на сегодняшний день стоят войска союзников. Тут не дни, а часы нужно считать! Иначе потом все локотки обкусаем...
   - А связь с группой будет? - затушил окурок каблуком сапога полковник.
   - Обеспечим.
   - Тогда вот что... Я поддержу твое решение, если Дьяконов останется у меня до возвращения разведгруппы. В качестве, так сказать, заложника.
   - Исключено, - отрезал генерал-майор. - Я хочу предложить ему отправиться с группой в Мюнстер. Если откажется - забирай.
   - В Мюнстер?! - растерялся контрразведчик. Придя в себя и пожевав губами, кисло усмехнулся: - Такие не отказываются. Но для чего он твоим ребятам?
   - Его присутствие позволит сэкономить время. Он уже побывал на объекте, знает что, как и где. Если, конечно, все это не блеф.
   - В том-то и дело, - задумался полковник "СМЕРША".
   Принявшего решение Виноградова переубеждать и отговаривать было бессмысленно - крутой нрав начальника разведывательного Управления знали многие офицеры штаба 2-го Белорусского фронта. Давить и настаивать бесполезно вдвойне - упрется, и все равно сделает по-своему.
   Решение пришло быстро.
   - Не возражаю, - хитро глянул из-под кустистых бровей оппонент. - Но настаиваю на включении в группу моего сотрудника.
   - И на кой черт он им сдался?
   - Во-первых, он развяжет твоим разведчикам руки - позволит действовать без оглядки на царского генерала. Я прикажу своему человеку следить за каждым его движением. А во-вторых...
   - Можешь не продолжать, - буркнул Виноградов, - шаг влево, шаг вправо и... в расход.
   - Верно мыслишь, Илья Валентинович. Ну, так как?
   - И я не возражаю. Если за час найдешь такого же подготовленного как мои ребята.
   - Найду. Но к чему такая спешка?!
   - Ровно в девять вечера на западной окраине Данцига приземлится десантный Ли-2 с разведгруппой Ахметова. На подготовку и подробный инструктаж группы уйдет три часа. Вылет на Мюнстер планирую в двадцать четыре ноль-ноль. Хочешь успеть - действуй; я пошел звонить Кузнецову. А после поговорю с Дьяконовым...
  
  
   Идея Виноградова оригинальностью не отличалась. Да и что могла в оставшиеся два-три дня предпринять его служба - обычная фронтовая разведка? Потому-то вкратце изложив генерал-полковнику Кузнецову предысторию, он, не мудрствуя, предложил забросить в окрестности Мюнстера свою лучшую группу глубинной разведки.
   - Значит, еще одна секретная зона рейхсфюрера Гиммлера? - обескуражено пробурчал в трубку Кузнецов. - Странно. Никаких данных по Мюнстеру от внешней разведки не поступало. А ты уверен в... в "его превосходительстве" из белой армии?
   - Абсолютного доверия, конечно, быть не может - я его знать не знаю. Но и отмахнуться от его сведений было бы непростительной расточительностью. После нескольких часов знакомства он произвел вполне положительное впечатление. К тому же я попросил наших контрразведчиков навести кое-какие справки. Они наведались на квартиру, которую снимал Дьяконов в Данциге, и соседи подтвердили факт его неожиданного исчезновения.
   - Сымитировать арест для немцев - раз плюнуть. Не забывай об этом.
   - Совершенно верно, товарищ генерал-полковник. И все же, согласитесь: на дворе не сорок первый и немцам не до игр в шпионов. А нам было бы небезынтересно узнать о школе в Мюнстере.
   - Что предлагаешь?
   - Позвольте высказать несколько аргументов в пользу немедленной отправки на северо-запад Германии группы глубинной разведки.
   - Валяй.
   - Во-первых, серьезной охраны у подобных объектов сейчас нет и быть не может - все силы Вермахт сосредоточил на восточном и западном фронтах. Немцы понимают: война проиграна и через месяц-два закончится. Поэтому спешно уничтожают самое важное и секретное. Во-вторых, те земли, где расположен Мюнстер, со дня на день займет 2-я английская армия, штурмующая Вестфалию. Или 1-я канадская, освобождающая север Голландии. Так что мы рискуем вообще никогда не узнать о таинственной школе.
   - Согласен. Дальше.
   - И, наконец, товарищ генерал-полковник, в январе этого года вышел приказ наркома обороны, - привел последний и самый сильный довод Виноградов. - Приказ об усилении разведывательно-диверсионной деятельности и увеличении числа забрасываемых в тыл противника...
   - Помню, - сухо перебил шеф войсковой разведки. И подышав в трубку, спросил: - У тебя имеется подходящая группа для заброски?
   - Так точно.
   "Сейчас спросит "которая?" - шальной пулей просвистела догадка. - И ведь не обманешь, не проведешь старика - наизусть знает фамилии и звания всех командиров групп. Потому и нам приходится загодя обо всем думать!"
   - Которую из групп собираешься отправлять? - проскрипел голос генерал-полковника.
   Виноградов довольно ухмыльнулся:
   - Группу старшего лейтенанта Ахметова.
   - Если не ошибаюсь, Ахметов с товарищами недавно вернулся с задания. Отдохнуть-то успели, как думаешь?
   - Хорошим разведчикам, товарищ генерал-полковник, надолго расслабляться нельзя.
   - Тоже правильно - не время пока расслабляться. Хорошо, Илья Валентинович - ты меня убедил. Готовь и забрасывай Ахметова в район Мюнстера. Пусть разузнают об этой секретной зоне...
  
   * * *
  
   Чертова война. Едва вернулись из вражеского тыла, потрепанные, уставшие, с раненным переводчиком Авдеевым, как из штаба фронта приказывают прибыть в город-крепость Торн. Хотели отоспаться, отдохнуть, да ни черта не выходит...
   Дорога вместо двух часов заняла четыре. Старенький грузовой "Додж" постоянно тормозили военные регулировщики и заставляли ждать, покуда пехота блокировала и уничтожала прорывавшиеся из окружения отряды гитлеровцев.
   В седьмом часу вечера, освещая булыжную мостовую желтым светом фар, "Додж" проскакал по неровностям моста, нырнул под арку чудом сохранившихся ворот и застыл, едва не сбив выскочившего на дорогу сержанта с повязкой на рукаве.
   - Сдурел? - высунулся в окно ладно скроенный смуглолицый офицер и с чуть заметными восточными чертами: разрезом глаз, выдающимися скулами, черными как смоль короткими волосами.
   - Извиняйте, товарищ старший лейтенант. Вы, случаем, не Ахметов будете?
   - Ахметов, - сбавил тон разведчик. - А чего хотел-то?
   - Приказано передать, - протянул пакет служивый.
   Старлей поправил на голове шапку, вскрыл серый измятый конверт, подсветил листок фонарем, пробежал сухие строчки приказа.
   И не сдержался:
   - Шайтан!..
   - Чего?
   - Спасибо говорю, сержант, - буркнул командир группы. - Где тут аэродром?
   - Вертайте взад и по той рокаде во-он на те огоньки.
   - На север, что ли?
   - Так точно.
   "Додж" надсадно завыл, расковырял подспущенными баллонами грязь на булыжниках и резво пробежал задним ходом по мосту. Лихо развернувшись, одноглазо подмигнул желтым огнем из-под кузова, и скрылся за плавным поворотом...
   - Куда ж вас теперь-то? - обкуривал замызганное ветровое стекло водитель.
   Ахметов устало вздыхал:
   - Накрылся наш отдых. Окончательно накрылся. На север Польши приказано прибыть, а значит, опять предстоит тяжелая работа. Парни спят в кузове и даже не догадываются, что самолет стоит под парами. Ждет...
   - Ага, вот и шлагбаум с охраной. Похоже, приехали, Фарид Салихович.
   - Вижу. Сейчас обрадую мужиков...
   После короткой проверки документов, полосатый шлагбаум взмыл над дорогой, и вскоре грузовичок замер у темневшего в фиолетовых сумерках родного силуэта транспортного работяги Ли-2.
   - Подъем, парни! - стоя на подножке, гулко постучал по кабине старший лейтенант.
   Среди непонятного вороха в кузове, одиноко приподнялась белобрысая голова второго радиста.
   - Приехали? А горяченького на ужин дадут?
   - Дадут, Федор, дадут. Вставай и поднимай остальных. Времени у нас мало...
  
  
   Летели недолго - от Торна до Данцига всего ничего. И ровно в девять вечера Ли-2 приземлился на западной окраине самого северного польского города. Не дожидаясь остановки винтов, к сброшенному трапу подрулил трофейный автобус с большим красным крестом на крыше. Приняв в свое нутро шестерых разведчиков с оружием и пожитками, закачался, огибая воронки в сторону уцелевшего ангара.
   Навстречу старому санитарному автобусу вышла группа офицеров. Ахметов выскочил из кабины первым, одернул подпоясанный широким ремнем светлый тулуп и, вскинув правую руку, направился к Виноградову.
   - Товарищ генерал-майор, группа глубинной разведки, работающая под псевдонимом "Варяг", прибыла по вашему приказанию в полном составе. Доложил старший лейтенант Ахметов.
   Выслушав рапорт, тот поздоровался с каждым из подчиненных разведчиков за руку.
   - Все здоровы?
   - Все.
   - К работе готовы?
   - Готовы, товарищ генерал.
   - Отдохнуть успели?
   - После войны отдохнем.
   Задав еще несколько общих вопросов, начальник Управления пригласил всех пройти внутрь ангара.
   И сразу же в ночи послышались выкрики офицеров штаба 70-й армии:
   - Оцепить ангар! Никого за оцепление не впускать и не выпускать!
   Народ забегал, засуетился.
   Внутри ангара осталась группа Ахметова и те люди, что сопровождали Виноградова. Стук каблуков по цементному полу отлетал от сводчатого потолка и возвращался гулким эхом. Под непрерывный и громкий топот молодые разведчики оставили в сторонке вещмешки, встали ровной шеренгой под двумя тусклыми лампами.
   Генерал в задумчивости обошел короткий строй. Останавливаясь против очередного бойца, осматривал, заглядывал в глаза. И словно спрашивал: Выдержишь? Хватит ли силенок? Не подведешь? Дело-то предстоит серьезное!..
   У последнего задержался.
   - А ты чего в бинтах, Авдеев?
   - Зацепило немного, товарищ генерал. Ерунда - рука поднимается, пальцы работают.
   - Это не ерунда, - недовольно оборвал Виноградов. - Почему молчал, когда спрашивали о самочувствии? Выйти из строя.
   Авдеев сделал два шага вперед.
   - Отправить его немедленно в госпиталь.
   Кто-то из заместителей подхватил раненного под здоровую руку и повел к двери...
   - А как же мы без переводчика? - робко воспротивился старший лейтенант.
   Но вместо ответа генерал обернулся к Дьяконову и полковнику из "СМЕРША":
   - Итак, перед вами одна из лучших групп глубинной разведки 2-го Белорусского фронта. В немецком тылу работает под псевдонимом "Варяг", успешно осуществила более десятка разведывательных рейдов. Командир группы - старший лейтенант Ахметов Фарид Салихович. Грамотный, бесстрашный офицер, беззаветно преданный нашей Родине. Вот только с субординацией и дисциплиной случаются накладки.
   Ахметов виновато потупил взор, ожидая продолжения нотации, однако начальство направилось дальше.
   - Заместитель командира группы лейтенант Николай Гришин. Опытный и самый старший по возрасту разведчик. К тому же успел обзавестись семейством, - продолжал удивлять Виноградов своей памятью. - Старшина Арлетов - отличный подрывник, геройский парень. Два радиста: сержант Аристарх Николаев и рядовой Федор Кизилов. Лучшие специалисты своего дела, неразлучные и надежные друзья...
   - Товарищ генерал, - опять затянул с правого фланга старший лейтенант, - мы же - одна группа! Знаем друг друга как облупленные - достоинства, недостатки, слабые и сильные стороны характеров...
   - Вот зануда, - проворчал Илья Валентинович. - Будет тебе переводчик! И не раненный, а здоровый. Постарше немного твоего Авдеева, зато поопытнее раз в десять. Понял?
   - А он язык-то нормально знает? С Авдеевым все-таки сработались, попривыкли...
   - Таких переводчиков в твоей группе еще не было - ему знакомы почти все европейские языки!
   И, повернувшись, пригласил жестом пожилого мужчину в новенькой офицерской шинели без погон.
   Тот сделал шаг, после короткого кивка, назвался:
   - Дьяконов Василий Авраамович.
   - У-у... гражданский...
   - Разговорчики! - строго зыркнул из-под кустистых бровей Виноградов. - Это ты, Фарид Салихович, по сравнению с ним гражданский! Василий Авраамович - бывший командир 1-й Донской дивизии, генерал-майор белой армии. А сейчас, значит, целиком и полностью перешедший на нашу сторону и решивший помочь Родине в борьбе с фашизмом. Прошу любить и жаловать. И последнее по части знакомства: седьмым в разведгруппу назначается капитан Антипенко. О конкретных обязанностях новых членов команды я доложу позже - на подробном инструктаже. Становитесь в строй...
   Дьяконов и офицер контрразведки замкнули шеренгу на левом фланге.
   - Теперь о распорядке. Сейчас ставлю общую задачу, затем беседую с каждым по отдельности. Полчаса на обмундирование, подгонку экипировки, вооружение. Затем плотный ужин, погрузка и вылет. Вопросы.
   - Когда на Берлин пойдем, товарищ генерал? - хмуро поинтересовался один из радистов.
   - Скоро-скоро, ребятки. На днях поступит приказ о броске до Одера. А от Одера до Берлина сами знаете - вест сто - не больше. Так что... скоро! А пока вам надлежит побывать в западном предместье немецкого городка Мюнстер.
   Он дал знак Литвину, и тот повесил на стену под лампу большую карту северо-западных земель Германии.
   - Смотрите и запоминайте, братцы, - продолжил Виноградов, вооружившись карандашом вместо указки.
  
  
   Глава первая
   Россия. Казань - Нижний Новгород
   Наше время
  
   Суходольский с Сергеевым смотрели влево и ждали возможности вклиниться в бесконечный поток транспорта. И так уж получалось что, провожая проносившиеся мимо машины, взгляды их то и дело скользили поверх приземистой металлической урны, одиноко торчавшей у выезда со стоянки.
   В ней и шарахнуло.
   Вспышка, одновременно с оглушительным хлопком, клуб темного дыма. Впрочем, дым был виден зевакам и Яровому, разом оглянувшимся на резкий звук. Пассажирам "Audi" было явно не до него: упругая волна долбанула кузнечной кувалдой по левому борту, вышибла стекла, сотрясла тела и забила в уши тугие пробки.
   Ничего вокруг не изменилось. Лишь парочка оказавшихся рядом машин вильнула в сторону и немного притормозила; остальные либо не заметили слабого взрыва, либо не желали реагировать и останавливаться. Однако ж секундной заминки водителей двух ближайших машин Косте хватило, чтоб ломануться на проезжую часть и, показав чудеса реакции, удачно преодолеть бурный поток.
   - Живые?! - рванул он переднюю дверцу.
   Никто не ответил.
   Сергеев тряс головой, морщился и ощупывал окровавленную щеку, Суходольский одной ладонью стряхивал с колен мелкие осколки, другой пробивал "пробку" в заложенном левом ухе, как это обычно делают после купания.
   Яровой понял, что говорить с ними без толку - не услышат. Легким толчком он принудил Вадима перебраться на правое кресло и бросил ему на колени платок; сам уселся за руль.
   - Отрывайся, Костя! - громогласно приказал Сергеев. - Они где-то рядом - заряд был радиоуправляемый. Отрывайся!
   Визгнув резиной, "Audi" бесстрашно ринулась вперед, вылетела на запруженную улицу, заставив шарахнуться в сторону грузовик и резко затормозить микроавтобус. Нагло втиснувшись в поток, иномарка понеслась к перекрестку; чудом поспев на несвежий зеленый, с лихим заносом развернулась влево и помчался по Вахитова на юго-запад...
  
  
   Сбросив скорость до разрешенной, Яровой с полчаса колесил по Казани. Следя за дорогой, он успевал посматривать в зеркала заднего вида и на пассажиров. Те понемногу приходили в себя: Сергеев оттер с лица и шеи кровь, Марк Антонович прочистил ухо и собрал стеклянное крошево. Все напряженно молчали.
   Совершенно потеряв ориентировку, музыкант свернул на какую-то узкую захламленную улочку; приметив на углу забора табличку, прочитал: "ул. Производственная".
   - Остановись, - послышался сзади глухой голос шефа.
   Машина подвернула влево - к пустырю меж гаражами и частным сектором, остановилась. Яровой заглушил двигатель, обернулся.
   - Как вы?
   - Терпимо. Правое ухо слышит, левое - нет. Будто лопатой приложили.
   - Легкая контузия. Через пару часиков слух восстановится.
   - Надеюсь. Вадим, что у тебя?
   Выбросив в окно перепачканный в крови платок, начальник службы безопасности проворчал:
   - Ерунда. Щеку слегка рассекло. Стеклом что ли... И левое ухо как у вас - мертвое.
   - Достань-ка аптечку, - приказал шеф.
   Яровой нашел в багажнике новенькую аптечку, и пока на лицо Сергеева накладывалась заплатка из пластыря телесного цвета, обследовал левый борт...
   Удивительно, но кузов при взрыве почти не пострадал. При тщательном осмотре одна вмятина обнаружилась на переднем крыле, еще парочка сколов красовалась на задней дверке.
   - Странно, - качнул головой бывший полковник ФСБ, - я думал там решето от осколков. Выходит, решили пугнуть?
   Марк Антонович не ответил. Нахмурив брови и с мрачным выражением лица, он неровно постукивал пальцами по коленке и смотрел куда-то в предзакатную даль...
   - Взрыв не может быть случайностью, совпадением? - снова усаживаясь за руль, предположил Костя.
   Сергеев одарил его таким взглядом, что тот поспешил объяснить свою версию:
   - Я к тому что... Ну, вдруг те полоумные виппи из "Porsche" выбросили какую-нибудь хрень?! Она и бабахнула.
   - Таких совпадений не бывает! - отрезал фээсбэшник. - Во всяком случае, в целях нашей же безопасности мы обязаны исключить всякие ссылки на случайности. Ясно? Бабахнуло рядом - значит, целили в нас. Конкретно - в Марка Антоновича, потому что мы с тобой даром никому не нужны.
   Услышав свое имя, коммерсант очнулся, взял синий фолиант с названием "Европейская Россия, страны СНГ и Балтии" и принялся листать страницы...
   - Мы не возвращаемся в Саратов? - полюбопытствовал Сергеев.
   Но вместо ответа услышал вопрос:
   - Стало быть, взрыв не повлиял на ходовые качества нашей машины?
   - По докладу Константина Захаровича - нет. Ездить, правда, придется с ветерком. Когда простудимся или надоест - завернем в подходящий сервис-центр и попросим уставить новые стекла.
   - Отлично. Едем.
   - Куда?
   - В Чебоксары, - вернул босс атлас.
   Вадим заерзал на сиденье:
   - Позвольте, Марк Антонович, в силу возложенных на меня обязанностей поинтересоваться: кто ваш следующий визави?
   - Нет причин для беспокойства. Самый обычный олигарх. Из тех, что сейчас в международном розыске...
  
  
   Вряд ли кто заметил или запомнил номера черной иномарки, оказавшейся рядом с взлетевшей на воздух урной. И все-таки телохранители постарались поскорее вывезти босса из города. Мало ли что?.. Машина вернулась к тому же мосту, по которому пересекали Волгу западнее Казани; оказавшись на правом берегу, повернула на Чебоксары...
   Вечерело. Настроение понемногу выправлялось. Голодные охранники были не прочь поужинать, но Суходольский приказал гнать, покуда окончательно не стемнеет. Сам же сидел, обдуваемый свежим ветерком, молчал и слушал негромкий разговор Сергеева с Яровым. Те, позабыв о притихшем начальстве, с присущей страстью профессионалов выдвигали версии покушения, цинично посмеивались над квалификацией незадачливых подрывников и вполне серьезно делали выводы на будущее, чтобы избежать настоящих неприятностей.
   Версий и предположений было много, и Суходольский терпеливо слушал до тех пор, пока Яровой не попытался разобраться в первопричинах происшествия. А именно в том, кто и каким образом проследил маршрут Марка Антоновича, да еще с подобной точностью.
   Стоило телохранителям коснуться столь глубоких и заповедных тем, как с заднего сиденья их вежливо прервали:
   - Что ж, гвардия, я удовлетворен тем, что среди моих подчиненных есть преданные люди с пытливым умом.
   - А уж как мы этому рады, - поддержал почин Костя.
   - Не спешите радоваться, господа изобретатели.
   - Почему же?
   - Видите ли, - накинул шеф пиджак и с веселою переменой в голосе воскликнул: - Вам известна печальная история изобретателя гильотины?..
   Охранники недоуменно переглянулись.
   - Нет? Тогда слушайте. Тот слишком умный человек стал третьим, кому отрубили голову. И отрубили не простым топором, а именно гильотиной.
   - Его же изобретением?! Какое коварство. За что же его?..
   - Кто ж теперь знает? Тест-драйв, наверное... Знаете, что-то мне зябко становится!
   - Поискать сервис?
   - Ненужно. Лучше тормозните возле ближайшего кафе...
  
   * * *
  
   После сытного ужина на окраине Цивильска, ехали менее получаса.
   - Впереди Чебоксары, - объявил Яровой. - Будьте любезны адресок.
   Дремавший босс очнулся, закрутил головой. И огорошил:
   - Езжай прямо - на Нижний Новгород. Никуда не звонить, ни с кем не общаться, нигде не останавливаться.
   И, закутавшись в купленном у цивильских спекулянтов шерстяном пледе, прикрыл глаза.
   От возмущения подобным недоверием Сергеев закурил и зарылся в атласе. Спустя минуту отрешенно объявил:
   - Примерно двести пятьдесят верст. Ночью приедем - ни туда, ни сюда...
  
  
   Ровно через три часа миновали Кстово, остановились у синего щита перед дорожной развязкой и разбудили шефа.
   - Почти приехали, Марк Антонович. Тут два варианта предлагают. Куда рулить?
   Коммерсант разлепил припухшие от недосыпания веки, поежился от холода. Нацепив на нос очки, пробежался по светившимся надписям на синем фоне. И прохрипел севшим голосом:
   - Прямо.
   Въехали в пригород Нижнего, промчались по мосту через Оку. Суходольский бодрствовал и смотрел на дорогу.
   - На Дзержинск, - неожиданно приказывает он, ознакомившись с очередным указателем.
   Пришлось повернуть не к центру, а к южной окраине и долго петлять по ночным проспектам и улочкам. И вдруг на одном из перекрестков звучит команда "влево". Цель длительной поездки проясняется. "Аэропорт" - это слово присутствовало на всех указателях, что мелькали справа по борту.
   - Марк Антонович, - оглянулся озадаченный Сергеев, - мы куда-то летим?
   - Да.
   - А вы помните, что у нас с Константином оружие?
   - Ну и что?
   - Как что? Его же не просто отнимут на досмотре. Нас задержат и вдобавок пришьют статью за ношение.
   - Почему это должно быть моей проблемой? - недовольно откликнулся Суходольский. - Думай! Ты же начальник службы безопасности. Либо выбрасывайте, либо что-то еще...
   Покуда мчались к аэропорту, опять перебирали варианты.
   - Давай купим дорожную сумку, упакуем стволы и сдадим в багаж, - наивно предлагал Яровой.
   - Бесполезно - ты давно не летал. С некоторых пор сдаваемые в багаж вещи тоже просвечивают итроскопом, и при необходимости досмотра вызывают владельца по громкой связи.
   - А если попросить пронести сотрудника порта? За деньги?
   - Тухлый номер - уголовное дело, - качал головой Сергеев и сокрушался: - И у меня как назло в Нижнем - ни одного сослуживца. Черт!..
   - А если это... - радостно шлепнул ладонями по рулю Костя, - посылкой срочной отправить! Экспресс-отправлением, а?! У нас так многие в Чечне делали перед окончанием командировки: набьют ящик трофеями и...
   Вадим возвратил на землю:
   - Посылки тоже светят. Следи за дорогой.
   Иномарка плавно повернула влево и вышла на финишную прямую - впереди показались огни аэропорта и надпись "Нижний Новгород" над главным пассажирским терминалом. Озадаченные приказом телохранители молчали...
   - Хорошо, я помогу вам, - нехотя произнес Суходольский.
   "Как?" - одновременно подумалось им.
   - Не дергайтесь, - словно услышал он вопрос, - ведите себя обычно, буднично.
   - А куда летим-то?
   - Сообщу позже. Перед регистрацией и посадкой.
  
   * * *
  
   - Стойте здесь, - повелел Марк Антонович и, сложив на лице милейшую улыбку, направился к голове небольшой очереди.
   Телохранители топтались в самом ее конце, гадая, что же задумал неразговорчивый босс. Засунув ладони в карманы джинсовых брюк, Костя пялился по сторонам; одетый в дорогой костюмчик Вадим, нервно отбивал пальцами дробь по новенькому кейсу. Внутри пластикового чемоданчика, среди наспех купленных вещей - футболок, рубашек, трусов и галстуков - лежали три пистолета и пяток запасных магазинов.
   Суходольский вернулся, придвинул к себе подчиненных и зашептал:
   - Так, гвардия, провел я эту... рекогон... черт, слово не выговоришь. Осмотрелся, в общем. Внутри гадюшника один мужик - милицейский сержант и четыре женщины - сотрудницы в одинаковой форме...
   - Мент из линейного отдела, а бабы - сабовцы - сотрудницы Службы авиационной безопасности, - перевел Сергеев.
   - Не перебивай! эти мелочи сейчас не важны. Первым за стойкой стоит сержант - проверяет паспорта, рядом с ним женщина средних лет с круглым лицом и ярко накрашенными губами - шлепает по билетам штампом о прохождении досмотра. Дальше начинается лента транспортера, куда пассажиры ставят багаж и коробку с обувью и верхней одеждой. Этот процесс контролирует вторая барышня - молоденькая блондинка с черным бантом на затылке. Третья сотрудница - жуткого вида тетя - стоит сразу за подковообразным магнитом или как там его?.. Ладно, это тоже не главное. Главное - последняя мадам, взгляд которой приклеен к монитору...
   Телохранители хлопали веками и отказывались понимать, каким образом Марк Антонович намеревается просочиться с оружием сквозь этот жуткий бабский кордон.
   - Сейчас я распределю роли, и у нас все получится, - продолжал он, не обращая внимания на замешательство в рядах личной охраны. - Итак, слушайте и запоминайте...
  
  
   Суходольский преобразился шагов за пять до входа в епархию досмотровой группы. Преобразился разительно, но с некоторой растяжкой во времени, дабы не вызвать подозрений у других пассажиров. Словно продолжая начатый далеко в прошлом диалог, он хлопал Костю по плечу и громко вещал:
   - Да что мне твоя Америка, парень! Единственный американец, которого я люблю - Чарли Чаплин. Единственный, которого уважаю - Франклин Рузвельт. Единственный, которого по-человечески жалею - Патрик Суэйзи.
   - А что с Патриком? - теряясь, поддерживал "светскую" беседу гитарист.
   - Увы, умер от рака поджелудочной железы...
   Не умолкая, Суходольский первым достиг стойки. Невозмутимо выдержав сонный взгляд сержанта, сгреб документы и двинулся дальше, уступая место Яровому. Последним плелся Сергеев с кейсом - мрачный, собранный, похожий на сжатую пружину.
   От попутчиков не ускользало его чрезмерное напряжение. Наименее озадаченным предстоящей авантюрой был Костя. А чего ему переживать? Если кейс с оружием засветится - разборки и неприятности коснуться одного Вадима. А он с Суходольским Сергеева знать не знают. Они летят сами по себе. В итоге шеф ненадолго лишится одного телохранителя, зато останется с другим. Почему ненадолго? Да потому что бывший полковник ФСБ Сергеев запустит в действие свои связи, заполучит обратно кейс с извинениями и через пару дней нагонит их где-нибудь в пределах Среднерусской возвышенности.
   А громкий и хорошо поставленный голос богатого коммерсанта уже метался внутри помещения для досмотра.
   - Америка, Америка... Не любишь ты Родину, Костя! Не любишь!..
   Забрав свои документы и шагнув к стопке пластиковых корзин, музыкант почти взаправду взвился:
   - Это я-то Родину не люблю!? Да у меня даже член встает, когда играют Гимн!
   Он и сам не понял, сколь удачно упомянул об эрекции своего члена. Накрашенные веки сонных теток разом взметнулись; жадно-оценивающие взгляды словно по команде впились в рослого, складного красавчика с правильными чертами лица и вызывающим прикидом.
   Суходольский успел разуться и, напяливая на ноги одноразовые бахилы, заливал дальше:
   - Знаешь, когда америкосы с мстительной радостью бомбили Белград, я с группой товарищей-бизнесменов оказался неподалеку...
   Яровой почти не слушал - тот все одно нес околесицу, имевшую цель привлечь внимание сотрудниц Службы авиационной безопасности. Тех сотрудниц, которые не западут на его - Костину внешность.
   - Кстати, о членах! - обращаясь ко всем, воскликнул босс и бросил корзинку с туфлями на транспортер. - Вы слышали о последних новшествах в свете безопасности авиационных перелетов? Вначале путешествующим по Европе приходилось снимать обувь и верхнюю одежду, потом сдавать напитки и тюбики с зубной пастой, затем диктовать свои домашние адреса и номера кредитных карт. А с этого года вводится досмотр в обнаженном виде. Представляете?!
   Сия новость окончательно стряхнула сон с одетых в униформу женщин и заметно оживила пассажиров рейса. Суходольский меж тем поставил на черную ленту купленную полчаса назад кожаную барсетку и направился к подковообразной железяке.
   Костя снял свои вечно пыльные туфли с острыми ободранными носами и примерял бахилы. При этом приглушенно матерился и ворчал:
   - Так вот она какая - Академия онанизма! Нездоровый психически народ. Дети неба, мля...
   Распрямившись, он с удовлетворением поймал восхищенный взгляд блондинки. Томно поправляя черный бант на затылке, она любезно подала корзину; царственным жестом указала, куда следует выкладывать из карманов металлические вещи...
   Прямо за двухметровой подковообразной хреновиной стояла здоровенная баба с прической "а-ля Чипполино" и с дубинкой-металлоискателем в сильной руке. Мерно постукивая ей по крутому бедру, она не сводила взгляда с Суходольского и мечтательно слушала его ахинею.
   - ...Вы представляете?! Нет, полностью раздеваться перед службой безопасности не придется. Всю одежду с проходящих досмотр "снимет" специальный сканер, на экране которого во всей красе предстанут интимные подробности. Причем настолько детализированные, что сотрудникам служб безопасности можно будет заключать пари "у кого длиннее"...
   Выкладывая металлические вещи, Костя приметил поставленный на ленту кейс Сергеева.
   Это был сигнал к старту.
   Костя выложил все металлическое, за исключением нескольких монет, нарочно спрятанных в задний карман. Обнаружив их, подкова издала противный гудок. А блондинка торжествующе скомандовала:
   - Пройдите сюда!
   "Похвально!" - как любит выражаться Марк Антонович. Первый пункт плана, в соответствие с которым Яровой отвлекает блондинку, сработал. Во втором Сергеев тоже звенит горстью монет и берет на себя бабищу с "луковицей" на башке. В третьем Суходольский занимается самым главным.
   - Прошу сюда! - с нарочитой официальностью повторила белокурая бестия и распахнула дверь какой-то подсобки. - Или хотите, чтобы я досматривала вас при всех?..
   - Да мне, собственно, похеру, - подмигнул ей гитарист и шагнул внутрь, - такой милашке я готов отдаться при всех.
   А стоило двери закрыться, резко притянул блондинку к себе и впился губами в очаровательный ротик...
   Меж тем за тонкой перегородкой Марк Антонович закончил рассказ о беспределе демократии в Европе. Поймав выехавшую из интроскопа барсетку, он громко щелкнул пальцами, наклонился к сидевшей за монитором девушке и повелительным тоном сказал:
   - А ну-ка, голубушка, ответьте технически малограмотному пассажиру: не влияют ли ваши интроскопы на записанную в цифровых носителях информацию?..
  
  
   Глава вторая
   Россия. Нижний Новгород - Москва
   Наше время
  
   Поднимаясь по трапу, музыкант споткнулся.
   - Отдал блондинке последние силы? - приглушенно хохотнул Вадим. - Лихо ты сработал! У нее даже ножки заплетались, когда вы из подсобки выплывали.
   - Не люблю спринтерский секс, - морщился тот.
   Суходольский подкалывать молодого телохранителя не стал. К чему, если парень исправно выполнил свою часть общего плана? За подобный экспромт наоборот следовало поощрить.
   - Осторожнее, - поддержал он его под локоть. - Падать нам нельзя - нас ждут впереди великие свершения!
   - Сейчас навернуться не страшно, - благодарно отвечал Костя. - Лишь бы после взлета не удариться головушкой о нашу голубую планету.
   - Боишься летать? А я слышал: кто служил в спецназе, тот...
   -- Да-да, я тоже слышал эту мантру. Много всякой фигни про нас выдумывают. А на самом деле все проще.
   - И как же?
   - Чем бесстрашнее человек, тем меньше он писает под себя в момент опасности...
   В салоне устроились рядом. Отдышались, расслабились.
   Сергеев затолкал кейс под сиденье и вполголоса признался:
   - Склоняю голову, Марк Антонович. Раньше таких фокусов видеть не доводилось. Даже в цирке.
   - Присоединяюсь, - кивнул Константин. - Таким макаром вы и ядерную штучку куда угодно протащите.
   - Ничего сверхъестественного. Самый обычный метод Кречмера-Эриксона, - пояснил шеф, вынимая из кармашка спинки переднего сиденья журнал. - Расслабляющая пациентов сетка слов, несколько ключевых фраз, содержащих прямую суггестию. Психология вообще интересная штука. Я раньше немного занимался ей. Ну, да будет об этом.
   Завыли двигатели; в проходе появилась миловидная барышня и принялась обучать экстриму...
   Телохранители находились под впечатлением. Еще бы! Только что на их глазах сотрудница службы авиационной безопасности тупо взирала на содержимое кейса и не реагировала. Смотрела на три пистолета, на запасные магазины к ним и... рассказывала Суходольскому о безопасности излучения интраскопа. Чудеса!
   - Как вы это сделали? - не выдержал Яровой.
   Тот немного помолчал, затем передал журнал с карандашным рисунком на развороте.
   - Погляди.
   Гитарист всмотрелся в портрет. Приблизил, отдалил; прищурился...
   - Хорошо нарисовано. Тетка как живая.
   - А почему ты так решил?
   - Ну... - двинул Костя плечами, - глаза смотрят по-настоящему, волосы вьются, губы блестят, будто влажные или помадой накрашенные.
   - Вот видишь. А ведь в оригинале это плоский лист бумаги, перепачканный графитом.
   - Ха! - не согласился молодой мужчина. - Кто бы меня научил так пачкать!
   - И, тем не менее, это так. У тебя в руках всего лишь светлый кусок тонкого картона, на котором художник грамотно распределил темные мазки различных форм, длины и жирности. Он обманул тебя, понимаешь? Мастерски обвел твое сознание! Ведь на самом-то деле нет никакого объема, глубины, влажного блеска. Ни волос, ни губ, ни кожи. Ни намека на живую плоть! Ничего этого перед тобой нет!
   - Я понимаю, что передо мной плоская бумага, но...
   - Но с радостью поддаешься временному обману. Верно?
   - Кажется, вы правы.
   Суходольский усмехнулся в платок, коим промокал подбородок. И, завидев в глазах подопечного неподдельный интерес, продолжил:
   - А вот, если хочешь, пример посложнее - из другой области. В дорентгеновской медицине существовал некий "Закон привнесения факта". В нем хирургу предписывалось перед операцией по удалению пули из тела, или камня из мочевого пузыря иметь аналогичный предмет в кармане халата.
   - Для чего? - поднял Костя ошеломленный взгляд.
   - Чтобы показать его больному в случае безуспешной операции. Понимаешь?
   - То есть...
   - Совершенно верно! Подчас человека спасает вера, убеждение, а не медикаментозное или операбельное лечение. Это элемент эффекта известного под названием "плацебо". Его дольше других изучал Фабрицио Бенедетти из Туринского университета, но к однозначным выводам так и не пришел. Эффект до сих пор остается для науки загадкой: наш мозг каким-то непостижимым образом влияет на состояние организма, а каким именно - неизвестно...
   Марк Антонович помолчал, мечтательно оглядывая ровную подсветку белоснежного потолка. Потом вздохнул, будто вспомнив о чем-то ужасном.
   - Да, психология, брат - интересная наука. А иногда весьма опасная, если некоторыми из ее особенных приемов владеют отъявленные негодяи.
   - Психологическое оружие? Что-то слышал об этом, но никогда не сталкивался.
   - И слава Богу. Есть много способов психологического воздействия на личность: давление, манипуляция, программирование, атака. Сегодня ты стал свидетелем элементарной пси-атаки - незатейливой и безвредной. Все девчонки забыли о ней, стоило громко попрощаться с ними и покинуть помещение досмотра.
   - А когда вы начали атаку?
   - Как только вошел туда. Помнишь мою громкую отрывистую речь, построенную на многозначности образов, на активности, многословии, пантомимике?
   - Разве такое забудешь!..
   - Это была подготовка - я вязал сетку из слов. Следовало отключить их логическое мышление неотразимым впечатлением; ввести в растерянность, чтобы в нужный момент побудить к нужной реакции. Сама же атака произошла в момент щелчка пальцами над ухом смотревшей в монитор девчонки. К тому моменту она была мною полностью подготовлена и после щелчка продолжала смотреть в монитор, ничего при этом не видя. Вернее, не понимая того, что видит...
   Тот щелчок Яровой расслышал, хотя и находился за тонкой перегородкой подсобного помещения. Однако должного эффекта резкий звук на него не произвел, ибо в ту секунду блондинка одной рукой расстегивала его ширинку, а другой судорожно стягивала с себя трусики.
   - Это было похоже на гипноз, - словно угадав мысли босса, предположил Сергеев.
   Суходольский уклончиво ответил со снисходительной улыбкой:
   - Всякий хороший психолог немного владеет гипнозом. А любой гипнотизер - так или иначе, психолог.
   Самолет меж тем упрямо набирал высоту и уносился в непроглядную ночь.
   - Ладно, гвардия, пора отдохнуть, - откинул Суходольский спинку кресла. - В столице нас ждет важное дело...
  
   * * *
  
   Летели немногим дольше часа, приземлились во Внуково.
   - Приехали. Самое сложное позади, - приготовился покинуть салон Яровой.
   - Рано расслабляться, - вынул Сергеев кейс и устроил его на коленях. - Иногда сабовцы устраивают полный или выборочный послеполетный контроль пассажиров и багажа.
   - Дожили, мля, - проворчал Костя, - уж и трех стволов спокойно не провезешь. А еще демократия!..
   Когда самолет плавно тормознул на стоянке, а движки смолкли, Суходольский толкнул Вадима в бок:
   - Давай-ка сюда ваши железки.
   - Зачем?
   - Скоро узнаешь. Давай...
   С видом явного неодобрения Вадим подчинился и, осторожно вынимая из чемоданчика пистолеты, по одному передавал шефу. Первый тот засунул за пояс под пиджак, два других исчезли во внутренних карманах, запасные магазины - в барсетке.
   При сходе с трапа у телохранителей вновь проснулось чувство близкой опасности - будто сию минуту по их душу к лайнеру подкатят спецмашины с сиренами и мигалками. Однако, глядя на уверенную поступь "командующего", "гвардия" успокоились.
   В зоне выдачи багажа, через которую лежал путь прилетавших в столицу пассажиров, торчало несколько сотрудников службы безопасности и два милиционера. Старший досмотровой группы - ревностный служака неопределенного возраста - пристально вглядывался в шедших мимо людей, изредка делал два-три шага к потоку и властным жестом приглашал задержаться того, кто казался ему подозрительным. Жертва ставила на транспортер интроскопа ручную кладь или подвергалась обыску с помощью ручных металлоискателей. Заинтересовала служаку и шедшая друг за другом троица мужчин.
   Костю благодаря вызывающему прикиду тормознули сразу и без колебаний - уже через секунду вдоль его тела сновал металлоискатель. С небольшим опозданием в пасть проклятого интроскопа уплыл новенький кейс Сергеева - как ни странно идеальный внешний вид серьезного сорокасемилетнего мужчины старшего досмотровой группы не обманул. И только Суходольский, встретившись взглядом с местным "ясновидящим", удивительным образом "обесточил" его проницательность.
   Наконец, покончив с осточертевшими формальностями, они просочились сквозь сектор прилета, миновали аэровокзал; вышли на площадь, запруженную легковушками и автобусами.
   - Вам надо в казино почаще наведываться, Марк Антонович, а не в мутной водице российского бизнеса рыбку удить, - изумленно качал головой Яровой, получая обратно свой пистолет.
   - Мне и в бизнесе комфортно, - проворчал шеф. - И вообще, довольно трепаться! Берите такси и поехали...
  
  
   - Я настаиваю, Марк Антонович. Настаиваю, иначе это плохо кончится!..
   Сергеев выпил не меньше Суходольского или Ярового, но выглядел не столько пьяным, сколько взвинченным и злым.
   - Вначале это плохо кончится для вас, а как следствие - и для всей фирмы, включая мою службу. Ибо мы элементарно потеряем работу - нам будет некого охранять.
   - Ну почему же? - таинственно улыбался Суходольский, наслаждаясь вкусом настоящего шампанского. - Согласно завещанию, все дела и финансы после моей смерти автоматически передаются Суходольской Ирине Марковне. Будете охранять ее.
   - Мы даже приблизительно не знаем, где находится ваша дочь, - возразил Вадим.
   - Всему свое время. Зачем раньше положенного захламлять голову лишней информацией?..
   Им пришлось попросить таксиста отвезти к любому приличному ресторанчику, работающему хотя бы до шести утра. А куда было деваться посреди ночи? Аэропорт категорически не подходил. Ужасно хотелось принять горизонтальное положение и выспаться, да отыскать гостиницу со свободными номерами без предварительного заказа не представлялось возможным. Пытку ночными клубами с беснующейся молодежью из всей компании мог вынести разве что Костя. Оставались рестораны. Вот и нашли дорогое, но неприметное заведение где-то на юге столицы...
   - Дело не в излишках информации! - хрястнул ладонью по столу Сергеев.
   Шум привлек внимание немногочисленных гостей и парочки вышколенных официантов.
   - Удивляешь, Вадим, - одернул Суходольский. - Я считал невыдержанным Константина, а тебе, оказывается, тоже толерантности не хватает.
   - Чего не хватает? - понизив громкость, переспросил бывший полковник.
   - Толерантности, - подсказал Яровой. И в полголоса объяснил: - Это когда жопа красная от злости, а голова улыбается.
   - Понятно, - пробурчал Сергеев. И уже спокойнее продолжил: - Дело не в том, где находится ваша дочь. Просто Ирине Марковне, да и нам - телохранителям, вы нужны живым и здоровым. Дочь, уверен, вас любит; мы за свою работу получаем большие деньги. На счет Константина не знаю - он стал телохранителем недавно, а меня с вами связывает долгой срок совместной работы...
   Выплескивая накопившееся недовольство пренебрежением правилами безопасности, Сергеев нервно курил и постоянно щелкал указательным пальцем по несчастной сигарете. Наконец, сломав ее, зло растоптал тлеющий огонек в пепельнице, откинулся на спинку стула и обиженно замолчал.
   Какое-то время трое мужчин посматривали в разные стороны. Потом Суходольский примирительно вздохнул:
   - По большому счету, я с тобой согласен - нельзя забывать об осторожности. Необходимо чаще менять тактику, принимать нестандартные решения, делать неожиданные ходы.
   Он посмотрел на молчавшего Костю, словно ища в его лице поддержку, но тот чуть повел плечом: решайте сами - я в этих штучках новичок.
   - Хорошо, Вадим, - согласился шеф. - Как ты предлагаешь поступить? Пойти на встречу со мной или...
   - Нет. Я хотел бы вас полностью подменить, - не потратив и мгновения на раздумья, отвечал начальник службы безопасности.
   - Что ж... В таком случае мне придется накидать планчик-подсказку, с перечнем вопросов, подлежащих срочному решению. Заодно поясню, что к чему. И отправлю тебя встречаться с партнером по бизнесу.
   - А вы? - настороженно поинтересовался Вадим.
   - Мы подождем тебя где-нибудь. Верно, Константин?
   - Мне побоку, - закинул в рот оливку гитарист. - Как прикажете - так и сделаю.
   - Решено, - надел шеф очки.
   Вынув из барсетки блокнот и вооружившись авторучкой, он принялся строчить подробную инструкцию, изредка делая остановки и пускаясь в коммерческий ликбез...
  
   * * *
  
   Новый летний день радовал великолепной солнечной погодкой. На небе ни облачка, легкий ветерок, комфортная температура.
   Проводили Сергеева почти до нужного места, где уже поджидал московский бизнесмен. Сами поехали в Московский зоопарк, ибо там же во второй половине дня уговорились встретиться с Вадимом.
   Беззаботно прогуливаясь вокруг большого пруда, говорили о жизни и спорили.
   - Наш народ так и будет жить по уши в дерьме - попомни мое слово, - лениво рассуждал Марк Антонович. - Так и будет, покуда не победит в себе раба. Покуда не научится протестовать и не вернет свое законное право одергивать власть.
   - Протестовать против чего? - пялился на глупых уток Костя.
   - А ты считаешь, в нашей стране все в порядке? Что у нас нет повода для раздражения и недовольства?
   - Есть, - поднес музыкант к губам хитро сложенные ладони и пар раз звонко крякнул, чем немедля привлек внимание сексуально озабоченных селезней.
   - О! Ты и здесь переполох устроил. Пошли отсюда, - увлек его Суходольский в сторону дельфинария.
   - Поводы, конечно, есть, - повторил Яровой, - только мне кажется, что не время сейчас маршировать с плакатами. Сейчас строить надо и жизнь налаживать.
   - Ошибочная точка зрения. Крайне вредная для народа и невероятно удобная для власти. Власть любит молчаливое, послушное стадо. Мы молчим, а мэры с министрами лезут в политику, вместо того, чтобы исполнять свои обязанности! Мы молчим, а власть предержащие, никого не стесняясь, помогают своим женам зарабатывать миллиарды! Мы молчим, а карманные телеканалы круглосуточно вещают в новостях о наших мнимых победах. И о том, какую собачку завел новый пиндосовский президент...
   Подошли к дельфинарию, полюбовались на игры его обитателей: белух, сивучей, морских котиков и дельфинов.
   - Не знаю. По-моему, резкие движения для страны крайне опасны. Со временем устаканится, утрамбуется, - подытожил Константин, подумывая переменить тему.
   Но не тут-то было. Шеф снял пиджак, перекинул его через локоть и направился по асфальтовой аллейке дальше - к высоким вольерам.
   - Вы чем-то здорово похожи с Вадимом. Жесткостью, категоричностью суждений.
   - Не удивительно - мы оба служили, воевали.
   - В то же время отличаетесь: Вадим - жадноват и большой служака, склонный все делать по инструкции. В тебе чувствуется протест, бескорыстие, желание импровизировать.
   - И это объяснимо: по второй профессии я музыкант.
   - Полагаю, здесь дело не в музыке, а в характере, в убеждениях. Ты лучше других знаешь, что творится в Пугачеве и в других районных городишках нашей необъятной России-матушки. Областные или республиканские власти исправлять положение никогда не возьмутся по причине аналогичного бардака. Согласен?
   - Да. Рыба гниет с башки, - посмотрел Костя на часы. - У нас куча времени. Куда направимся?
   Суходольский оглянулся вокруг, будто выбирая маршрут движения. И, взяв молодого человека за руку, доверительно шепнул:
   - Знаешь, мне нужно на часок отлучиться.
   Тот робко возразил:
   - Сергеев поручил мне охранять вас.
   - Да, Костя, знаю. Но, пойми: тут поблизости живет одна женщина - давняя и очень хорошая знакомая. И ни от кого меня охранять у нее не нужно.
   - Понимаю. Дело житейское.
   - Похвально. Ты погуляй пока - отдохни, расслабься. Недалеко - на Красной Пресне, есть хороший ресторанчик. Подкрепись, только много не пей. А я повидаюсь с барышней и через пару часов подойду к главному входу. Договорились?
   - Так точно, шеф.
   И, дождавшись, пока Суходольский отдалится на три десятка шагов, ломанулся в другую сторону...
  
  
   Глава третья
   Россия. Казань - Москва
   Наше время
  
   На экране мобильного телефона опять высветился заветный номер - вторично за этот день. Оскар принял звонок и внимательно слушал, запоминая уточняющую информацию. Матеуш поймал такси; посматривая на коллегу, ждал окончания разговора.
   - Хорошо. Я все понял, - сказал тот на чистом русском языке и наклонился к приопущенному стеклу в дверке: - Гостиница "Сафар".
   - Садитесь.
   Оба устроились на заднем сиденье. Машина поплыла по улицам Казани...
   - Не успели, - шепнул Оскар Матеушу, - действуем по запасному плану.
   И принялся наблюдать за водителем, пока молодой напарник, приоткрыв рюкзак, возился с каким-то бумажным свертком...
   - Приехали, - доложил водитель. - Справа банк, а гостиница "Сафар" впереди.
   Такси остановилось напротив высокого здания отеля. Рассчитавшись, парочка туристов направилась в обратную сторону - к ближайшему корпусу банковского комплекса.
   - Здесь, - остановился Оскар у въезда на обширную стоянку. Рука потянулась в карман за сигаретами.
   Матеуш сбросил с плеч рюкзак, присел, расстегнул клапан и, запустив внутрь руку, нащупал небольшой сверток.
   Прикрывая зажигалку ладонью, напарник повернулся влево, вправо - словно выискивая, где послабее ветерок. Осмотревшись, доложил:
   - Никого. Действуй.
   Сверток тотчас перекочевал из рюкзака в приземистую металлическую урну, торчащую на углу зеленого газона в полуметре от узкого выезда со стоянки.
   - Теперь туда, - кивнул Оскар на лесной массив, отделяющий банковский комплекс от берега реки.
   В лесочке выбрали удобное местечко, откуда был хорошо виден темный автомобиль и выезд со стоянки. Расположились, достали из рюкзака термос, колу и купленные по дороге гамбургеры...
   Ждать пришлось недолго.
   - Подходит пожилой мужчина, - глядя в компактный бинокль, доложил Матеуш. - Остановился. Наклонился, посмотрел в салон... Открыл заднюю дверцу. Садится...
   - Собирай вещи, - выудил Оскар из кармана свой сотовый.
   Большой палец резво пробежался по клавишам, набирая какой-то хитрый номер; застыл над зеленой кнопкой, дающей команду на соединение.
   Помощник проворно покидал вещи в рюкзак, поднял бинокль и снова принялся наблюдать за "Audi"...
   Через пару минут оживился:
   - Поехали. Медленно приближаются к дороге. Остановились...
   - Где? - повысил голос Оскар.
   - Точно против урны.
   - Так и говори! - тронул старший зеленую кнопку.
   - Готово. Вижу вспышку и дым.
   - Уходим...
  
   * * *
  
   В Казань они опоздали. Не смотря на чудовищный крюк, Суходольскому с охраной удалось довольно быстро попасть к месту следующей встречи. Поэтому и случилась осечка: он первым завладел ценной информацией, первым отправился дальше. А Оскару с Матеушем приходится снова довольствоваться ролью догоняющих.
   После имитации взрыва у банковской автостоянки, отправились искать мать коммерческого директора "Матрицы", адрес которой удалось выбить из него за полчаса до смерти. Вероятно, Суходольский специально назначил встречу с пожилой женщиной в этом районе, дабы ей не пришлось далеко уезжать от дома. Нужная улочка с названием "Гривская" нашлась в двух шагах от гостиничного комплекса. Небольшой добротный двухэтажный дом, построенный любящим сыном, скрывался за высоким каменным забором и был третьим или четвертым от угла. Нажав кнопку звонка на калитке, парни услышали собачий лай во дворе. Потом женский голос и торопливые шаги.
   Женщина открыла сразу - без подозрительных вопросов через преграду. Верно, решила, что зачем-то вернулся Суходольский.
   - Вы кто? - поняв ошибку, опешила она.
   - Нас прислал ваш сын, - коротко соврал Оскар.
   Оглядев странных гостей, она пропустила, но что делать дальше не знала - в нерешительности застыла на узкой плиточной дорожке.
   - А почем мне знать, что вы от него? - спохватилась, не нейдя других аргументов.
   Оскар вынул из кармана толстую золотую цепочку.
   - Узнаете?
   Старушка закивала:
   - Да-да, это его вещь. Так что вам нужно?
   - Пройдемте в дом. У нас всего несколько коротких вопросов...
  
  
   Ровно через час парни вернулись из дома во двор. Средних размеров кобелек снова бросился в атаку, да жалобно взвизгнул и закрутился юлой. Бесшумный пистолет издал второй хлопок, отбросивший собаку на метр и навечно ее успокоивший. Пряча оружие, и стремительно шагая к калитке, Оскар зло выругался. Упрямая бабка, испуганно мешавшая русские слова с непонятными татарскими, не просто рассердила. Она взбесила, довела до белого каления. Информация, ранее представлявшаяся легкой беззащитной добычей - только приди и возьми, внезапно оказалась недоступной.
   Чертова старуха!
   Приведя их в дом и выслушав вопрос, она принялась названивать на сотовый сыну - не знала, что тот общается с рыбами в каком-то тухлом водоеме близ Дмитровграда. Эти пустые попытки Оскар стерпел, хотя и поторапливал с ответом.
   Глупая ведьма!
   Не дозвонившись, ее пробило связаться с руководством "Матрицы". В магазине наверняка знали о гибели охранников и о пропаже коммерческого директора. Оскар не позволил сделать этот звонок и перешел к жесткому варианту допроса.
   Древняя развалюха!
   Кто же знал, что у нее слабое сердце? Что она не выдержит и пяти минут прессинга?..
   Оставив бездыханное тело женщины в холле, парни принялись искать письма сослуживцев ее покойного мужа. А заодно имитировать тривиальное ограбление...
   Матеуш осторожно выглянул в проулок.
   - Все тихо.
   - Пошли.
   Прикрыв за собой калитку, они заторопились к бойкой дороге. Дорога вела к центру, а в центре большого города всегда проще затеряться...
   Золотая цепочка утопленного парня из "Матрицы", а также прихваченное у старухи золото со столовым серебром - полетели в реку, пока шли коротким мостом. На ходу же Оскар просматривал пожелтевшие письма из перевязанной толстой пачки, найденной в резной деревянной шкатулке...
   Этим же он вынужденно занимался и на старом дебаркадере, навечно вставшем на прикол в тихой заводи все той же впадавшей в Волгу речушки. Вынужденно, потому что молчал сотовый телефон... В результате изучения корреспонденции, Оскар отобрал шесть адресатов - бывших участников Второй мировой войны. Матеуш "записал" эти адреса на свою феноменальную память, а письма Оскар благополучно спалил, развеяв пепел над темной, пахнущей тиной водой...
  
  
   Следующий контрольный звонок прозвучал затемно.
   - Результаты есть? - нетерпеливо поинтересовался мужской голос.
   - Нет. Глухо. Нашли шесть адресов.
   - В Чебоксарах кто-нибудь проживает?
   - Нет.
   - Жаль, - почти прошептал мужчина. - Езжайте туда. И ждите следующего звонка...
   Остановившись у яркой витрины на одном из казанских проспектов, парни зарылись в атласе, кое-как нашли городишко с труднопроизносимым названием. И направились в сторону нужной трассы...
   Телефон молчал невыносимо долго. Молчал всю дорогу до Чебоксар, молчал и в супермаркете, где путешествующие автостопом пополняли запасы продуктов, колы и сигарет. Ожил он лишь глубокой ночью.
   Тот же приглушенный баритон сообщил:
   - Раньше позвонить не мог. Что скажете по Нижнему Новгороду?
   - Ничего. Этого города в адресах писем не значится.
   - Черт... Плохо. До связи...
   И снова трасса, уютный полумрак кабины, мерный гул и слепящий свет несущихся навстречу машин. Матеуш спал, уронив голову на плечо Оскара. А тот размышлял, анализировал, прикидывал... Однако толку на выходе не получал - ни в Чебоксарах, ни в Нижнем Новгороде однополчан отца недавно умерщвленного коммерческого директора "Матрицы" попросту не было. Это могло означать одно: имитация покушения возле банка возымела действие - Суходольский включил максимальную осторожность и запутывает следы. Только страх способен заставить такого человека как Суходольский совершить ошибку.
   На полдороге к Нижнему Новгороду мобильный телефон ожил в третий раз за последние двенадцать часов - непозволительная роскошь для опытных сотрудников спецслужб и формальная необходимость для тупиковых ситуаций, подобно этой.
   - Москва, - почти шепотом доложил знакомый голос.
   Это в корне меняло дело.
   Во-первых, стал очевиден дьявольский план Суходольского: либо преследователи не отстают - летят самолетом, предварительно избавившись от оружия; либо, сохранив оружие и прочие нужные штучки, безнадежно отстают в погоне за бесценной информацией о "Link Z".
   А во-вторых, из шести отобранных адресов два были московскими. Оскар толкнул Матеуша в бок, сунул телефон и попросил назвать эти адреса.
   - Я возьму первый, - изрек далекий абонент. - А вы постарайтесь добраться до полудня и поработайте со вторым...
   Гонка продолжилась.
   На объездной новгородской дороге парням подвезло: собирались отстегнуть большие бабки за скоростную поездку до Москвы, а подсели в крутую тачку к двум девицам, заскучавшим от однообразия дороги. Правда, путешествие показалось сущим адом от постоянных расспросов, пошлых намеков и тупых шуток крашеных блондинок, решивших развлечься в столице. Не спасали ни глубокая ночь, ни односложные ответы...
   Тем не менее, цель приближалась, и около десяти утра авто торжественно влилось в бешеный поток МКАДа.
  
   * * *
  
   Готовясь к визиту, Оскар елозил пальцем по плану российской столицы и вдруг отметил одну поразительную особенность: оба московских адреса располагались недалеко друг от друга. Тот, куда предстояло наведаться ему с Матеушем, находился на углу Красной Пресни и Трехгорного переулка. Другой - на Васильевской, между Брестской и Красина. По прямой - полтора километра; по кривым московским улочкам - чуть больше двух.
   Ветерана на Васильевской взял на себя основной агент, потому отделавшись от блондинок, парни отправились на такси в сторону Красной Пресни...
  
  
   Звонок мобильного застал врасплох.
   - Я пуст. Вся надежда на вас, - тяжело дышал в трубку мужчина. - Запас времени исчерпан - возвращаюсь...
   Не проронив ни слова, Оскар отключился и зашагал еще быстрее, прокладывая путь подальше от широких и бойких улиц, от знаменитого Белого дома и от сирен милицейских патрульных машин.
   Минут через сорок нашли.
   - Он?
   - Похоже, - отступив и задрав голову, осматривал многоэтажный дом Матеуш. - Что написано на табличке?
   Оскар перевел:
   - Дом ветеранов Великой Отечественной войны.
   - Значит, точно он, - выудил из рюкзака красивый конверт напарник. - Держи...
   На вызовы домофона никто не реагировал. Наконец, щелкнул замок, и наружу выплыла старая женщина. Опираясь на палочку, она медленно проковыляла к лавке и уселась рядом с обнимавшим рюкзак Матеушем. А его старший приятель уже стоял в лифте и поднимался на шестой этаж...
   - Ну что вы трезвоните? Там же никого нет, - раздраженно проскрипел голос откуда-то сбоку.
   Оскар обернулся. Из темной щели бесшумно приоткрывшейся двери торчала голова очередной старухи.
   - Чего трезвоните? Сейчас милицию вызову! Мешаете тут...
   - Да я и сам бы не прочь милицию вызвать, мамаша, - изобразил растерянность мужчина, - вдруг с Магомедом Салиховичем что-то случилось? Вот звоню-звоню, а он не открывает...
   - А вы кто ему будете?
   - Я из Комитета Государственной Думы по делам ветеранов. У меня для Магомеда Салиховича письмо из Польши - от участников сопротивления.
   Мигрень недовольства с агрессией мигом исчезли. Женщина сделала шаг за дверь; с интересом и завистью прищурилась на необычный конверт.
   - Здоров он. Уехал. Припозднились вы.
   - Как уехал? Когда?
   - Полчаса назад попрощался.
   - А куда?
   - Не сказался. Оставил ключи, попросил приглядывать за квартирой, цветы поливать. И уехал.
   Оскар потоптался на площадке. Дернул на всякий случай кривую потертую ручку.
   - А хотите, я передам Магомеду письмо, когда он вернется. Или оставьте в квартире - я могу открыть.
   - Спасибо. Это исключено, - задумавшись, шагнул к лифту мужчина. - Я обязан передать под роспись и лично в руки...
  
  
   Глава четвертая
   Россия. Москва
   Наше время
  
   - О! - воздел указательный перст к потолку автомобильного салона Назар Самойлович, - с весны одна тысяча девятьсот сорок пятого! Надеюсь, ты хорошо понимаешь важность того, чем нам с тобой поручено заниматься?
   - Понимаю, - упавшим голосом отвечал генерал.
   - Представь себе - более шестидесяти лет полного забвения! Ни кто не предполагал, где находится эта ценнейшие документы, и уцелели ли они в конце войны. Ни западные спецслужбы, назвавшие их "Link Z" - потерянное звено; ни мы, много позже обозначив пропажу термином "Реликвия". И хочу напомнить, мой юный друг, одну важнейшую деталь: никому из ученых за этот гигантский срок не удалось воспроизвести уникальность немецкого открытия. Никому! И вдруг - невообразимая удача! Мы садимся на хвост тому, кто знает о "Реликвии" и может нас привести к ней...
   Такими или примерно такими пассажами Назар Самойлович заканчивал каждую встречу с Латышевым. Заканчивал и брался со сладострастным выражением лица начинять ароматным табачком свою тонкую трубку.
   Да, убеждать и заряжать энергией он умел. Что поделаешь - ортодокс до мозга костей; старая партийная закалка: дисциплина, исполнительность, щепетильность. Убедили его - убеждает он. Приказали ему - приказывает и он. Из кожи вылезет ради достижения конечной цели. Но и с других ее запросто спустит для пользы того же дела. Говорят, во время войны он командовал заградительным отрядом НКВД. Скольких расстрелял соотечественников, у коих сдали нервы - не известно, но не единожды принимал бой с противником на оголенных участках фронта; имел несколько ранений. Возможно, именно в те нелегкие годы Назар Самойлович обрел несгибаемость убеждений и категоричность, научился быстро разбираться в людях. Возможно, тогда поставил себе целью добиться огромного влияния и добраться до вершин власти. Удивительно точно его называли за глаза: серый кремлевский кардинал.
   Латышев с каменным лицом дослушал уважаемого и чрезмерно влиятельного в высших кругах старца. Дослушал и, смиренно склонив голову, уверил:
   - Я осознаю громадную ответственность. И сделаю все от меня зависящее.
  
   * * *
  
   Просчитать действия неизвестных оппонентов большого труда не составило. Сделать анализ и мысленно опередить на парочку шагов засвеченных врагов всегда легче, чем гоняться за фантомами или мечтать о словесном портрете от свидетелей, которых в данном случае попросту не было.
   Скоренько подняли имевшийся материал по коммерческому директору "Матрицы" - выяснили все детали, сопоставили с последними донесениями. Получалась вполне ясная картинка: оппонентов интересовала прожившая в Казане мать пропавшего коммерческого директора. А точнее, переписка покойного мужа, которую та могла сохранять как память.
   Для оперативности связались с Республиканским управлением ФСБ, обрисовали задачу. И... опоздали. Всего на час-полтора, но опоздали. Пожилую женщину нашли мертвой в холле первого этажа собственного дома. Обширный инфаркт, как позже установили медицинские эксперты. В комнатах бардак и полное впечатление поспешного грабежа. Но при этом - ни отпечатков, ни следов, ни прочих улик. Не нашлось и старых писем, коих в доме покойного фронтовика должно было храниться немало.
   А дальше... Дальше Суходольский показал себя не только гениальным психологом, но и отменным стратегом, из-за чего сотрудники ФСБ потеряли надежду опередить его.
   Приходилось вновь полагаться на прозорливый ум агента и его своевременные донесения...
  
   * * *
  
   На сей раз Назар Самойлович повелел Латышеву подъехать на Патриаршие. Пожилой, сухощавый мужчина, манерами и резкостью суждений напоминавший высокопоставленного чиновника, одиноко дожидался генерала ФСБ на лавочке, не обращая внимания на расставленную повсюду охрану.
   Латышев немного запоздал - помешали проклятые пробки, за что услышал нудную проповедь - дескать, распустила вас ельцинская демократия! При Сталине-то порядка было поболе...
   Перешли к делу.
   - Давай-ка вначале о наших конкурентах из западных спецслужб, - вынул из кармана кардинал любимую трубку. - Контрразведкой установлено: Кто? Откуда?
   - Увы, из-за стремительных перемещений по стране, знаем об этих ребятах очень мало. Но работаем, Назар Самойлович. Информация будет со дня на день...
   - Плохо, Юрий. Говори дальше, - приказал старик, раскуривая трубку.
   - Следов коммерческого директора "Матрицы" пока не нашли - как в воду канул вместе с автомобилем.
   - Возможно, так и есть. Не циклись на ерунде - рассказывай о Суходольском.
   - По докладу агента, следующая встреча должна была состояться в Казани. Мы предположили, что объектом интереса в этом городе является мать коммерческого директора "Матрицы"...
   Выпустив клуб дыма, Назар Самойлович перебил:
   - Откуда появилось такое убеждение?
   - Во-первых, отец пропавшего директора воевал, и вполне мог стать звеном в замысловатой цепочке, по которой Суходольский подбирается к "Реликвии". Во-вторых, встреча Суходольского с неизвестным лицом была назначена у отеля "Сафар", а пожилая женщина проживает в трех минутах ходьбы от данного отеля.
   - Занятно. Продолжай.
   - Мы не успели, - потупив взор, признался Латышев. - Как ни старались - не успели. Связались с казанскими коллегами; те мгновенно отреагировали, но обнаружили лишь мертвое тело матери коммерческого директора и признаки ограбления в доме.
   - Убийство?
   - Обширный инфаркт. На теле никаких следов.
   - Дальше.
   - Оставалась надежда на агента. Следующее сообщение от него поступило из Чебоксар, а спустя несколько часов он позвонил из нижегородского аэропорта. Причем в момент короткого разговора агент понятия не имел, куда Суходольский намеревается лететь. Рванули туда...
   Внезапно Латышев замолчал, услышав рядом раскатистый смех. Запрокинув голову, кардинал буквально хохотал. И хохотал так громко, что в заволновалась охрана, разбросанная парочками по аллейкам Патриарших.
   - Да-а! Чертовски умен этот ваш Суходольский! Уважаю сильного соперника, уважаю! Тем приятнее будет переломить ему хребет, - вытирал платком слезы Назар Самойлович.
   Генерал ФСБ кивнул:
   - Данный ход застал наших конкурентов из западных спецслужб врасплох. Если они отказывались от полета и продолжали преследование наземным транспортом, то у Суходольского появлялась приличная фора во времени. А если летели самолетом, то наверняка оказывались безоружными - в прямом смысле слова.
   - А вас он, значит, врасплох не застал? Ну да ладно... Куда же он в итоге улетел?
   - Сюда. В Москву.
   - Вот как? Говорите, я весь во внимании.
   - Сегодня утром Суходольский посетил Московский зоопарк, где провел около часа. Из зоопарка в одиночку направился на встречу с очередным ветераном Великой Отечественной войны.
   - Личность установили?
   - Да. Вначале с помощью агента был составлен подробный словесный портрет, затем через Московский комитет ветеранов удалось получить точные данные.
   - Кто он? Где живет? - нетерпеливо пыхал трубкой кардинал.
   - Некий Ахметов Магомед Салихович, 1925 года рождения. Проживает недалеко от Московского зоопарка - на углу Красной Пресни и Трехгорного переулка.
   - Взяли? Допросили?
   - Не успели, - вновь поник головой Латышев. - Сразу после встречи с Суходольским он собрал самые необходимые вещи и исчез в неизвестном направлении.
   Назар Самойлович помолчал, мерно постукивая трубкой по дереву скамейки и с наслаждением оглядывая большой квадратный пруд.
   - Вот что, мой юный друг, - твердо сказал он через минуту, - даю твоей службе трое суток...
   - Не понял.
   - Не перебивать! Ровно через три дня ты обязан доложить мне о завершении поиска "Реликвии". Об успешном, естественно, завершении. И найти ее ты должен с помощью...
   "Интересно, - пронеслось в генеральской голове, - и что же он нам предложит? Прессинговать Суходольского с его гениальными способностями в психологии и гипнозе - занятие бессмысленное. В попытках обогнать его замысловатые ходы мы тоже не очень-то преуспели. Чем же, прикажете его взять, господин серый кремлевский кардинал?.."
   - ...Твои люди найдут "Реликвию" с помощью дочери Суходольского.
   - Откуда вам про нее известно? - растерянно спросил Латышев.
   - А о ней известно многим, мой юный друг! - фальшиво улыбнулся сухощавый старик. - И порой мне странно слышать некоторые из твоих заявлений. Имея такой мощнейший инструмент воздействия, ты жалуешься и сетуешь на психологический талант Суходольского, на его гипнотический гений.
   - Но он ее прячет...
   - Трое суток! Этого срока твоей всесильной службе достаточно для того, чтобы разыскать одну девчонку, связаться с ее отцом и зачитать ему условия капитуляции. Ясно?
   - Так точно, - поднявшись, ответил генерал.
   - Плохо, Юрий. Очень плохо! - не оглядываясь и слегка подволакивая правую ногу, удалялся "кардинал" по тенистой аллее. - Я бы сказал: отвратительно. Американские прихвостни рыщут по России в поисках пропавшего звена, которое мы называем "Реликвией", а наша контрразведка разводит руками. Плохо! Во времена моей молодости Комитет госбезопасности решал задачки подобной сложности за несколько часов...
  
  
   Глава пятая
   Россия. Москва-Саратов
   Наше время
  
   С четверть часа слегка разочарованный Сергеев озвучивал отчет о встрече с деловым партнером. Суходольский внимательно слушал, изредка задавал вопросы или переспрашивал, когда не слишком понимающий в бизнесе полковник допускал неточности.
   - Что ж, неплохо, Вадим. Неплохо, - похлопал он его по плечу. - Значит, общее впечатление - положительное?
   - Да, Марк Антонович, впечатление нормальное. По-моему, никаких сюрпризов ваш партнер не готовит.
   - Похвально. Так... а куда же запропастился твой подчиненный?
   Сергеев оглянулся по сторонам, но знакомой фигуры и длинноволосой головы возле входа в зоопарк не обнаружил.
   - А куда он вообще отправился?
   - Проголодался.
   - А вы?
   Коммерсант пожал плечами:
   - Я не хотел и остался тут. Договорились встретиться у главного входа полчаса назад.
   - Что-то мне это не нравится...
   - Думаешь, здесь возможно повторение самарского варианта?
   - Кто ж знает? Все под Богом ходим... В какую сторону он пошел?
   - Вроде туда, - указал Суходольский на вывеску трактира "ёлки-палки".
   - Идемте...
   Длинноволосого олуха они нашли за столиком летней веранды. Он строил глазки молодой мамочке и кормил с ложечки мороженым ее пигалицу-дочку. В перерывах между кормежкой умудрялся цедить водочку прямо из горлышка большой бутылки.
   -- Да он такой бухой, что лыка не вяжет! - оторопел бывший полковник.
   -- Спорная градация, -- почесал за ухом Марк Антонович. -- Я, например, и трезвым его не свяжу.
   - Константин Захарович! - окликнул подчиненного Сергеев.
   Яровой расплылся в улыбке.
   - О-о, попутчики! Присаживайтесь! Выпить хотите? Тут такую водочку подают - закачаетесь! Да, вот... познакомьтесь: Оля. И дочка ее - Юля. Ничо так девчонки. Они с нами поедут - вы не против? Шеф, мы куда сегодня отправимся? У меня классное предложение: давайте рванем в сторону моря. Или за границу! А то чо-то утюжим родные просторы, утюжим...
   - Извините, Оля - наш товарищ пьян, - с обворожительной улыбкой поклонился Суходольский. - Пошли, Костя.
   - Да разве ж я пьян? Так... в легкое говнецо.
   Допив водку, Яровой кое-как вылез из-за стола, сделал подобие реверанса и поцеловал крохотную ручку довольной и перепачканной мороженым Юльке...
  
   * * *
  
   Костя приподнялся на локте, ошалело уставился на закрытую дверь купе, потом на светлое пятно, за которым с приличной частотой мелькали столбы. Упав на подушку, простонал:
   - Вот зараза... Каждый раз, просыпаясь с похмелья, первым делом думаю о НАТО. Показалось, будто в плен к пиндосам попал. И везут меня поездом на пытки...
   -- О чем там вещает это тело? - отложил газету Суходольский.
   - Тело вещает об открытии трансатлантического железнодорожного сообщения с Америкой, - перевел Сергеев.
   - Понятно. Как чувствуешь себя, Константин Захарович?
   - Мля... контузия средней ужасности, - принял тот вертикальное положение, тряхнул головой, пригладил всклокоченные волосы. - Куда едем?
   - На юг.
   Музыкант узрел игравшую на солнце пузырьками минералку. Жадно присосавшись, ополовинил бутыль, жахнул ее донышком о столик, довольно крякнул.
   - На юг это куда? В Мадрид, в Стамбул? Или в Бангкок?
   - Тебя всегда после выпивки тянет за кордон? - встал Марк Антонович и обернулся к зеркалу.
   - Почему после? И в процессе - тоже. Но если честно... мне иногда лучше жевать, чем говорить.
   - Вот и пойдем - пожуем.
   Костя осторожно потрогал затылок, помассировал пальцами виски.
   - Болит? - сочувственно поинтересовался Вадим.
   - Ночью помирал и думал хуже уже не будет. Оказывается, у меня бедная фантазия...
   - Закусывать надо! Ты разве не в курсе? - подмигнул Сергеев боссу, - в приличном обществе красное вино закусывают мясом, белое - рыбой, а портвейн - плавлеными сырками.
   - Довольно издеваться над несчастным - надо вылечить человека, - застегнул последнюю пуговицу на рубашке Суходольский. - Побудь здесь, Вадим, а я пойду его выгуливать.
   - Далеко?
   - В вагон-ресторан. А потом ты пообедаешь. Идем, горе шестиструнное...
   В ресторане было пусто. Белобрысый парень запивал пивом какой-то салат в дальнем углу. Чуть ближе на той же правой стороне в одиночку обедал мужчина средних лет в светлой пропотевшей футболке.
   Сели друг против друга слева по ходу поезда. Суходольский нацепил очки, безразлично полистал меню.
   И вдруг спохватился:
   - Черт... Бумажник оставил в пиджаке. У тебя деньги с собой?
   - С собой. Только в меня щас ничего не полезет, - с отвращением подпалил сигарету Яровой. - Кроме холодной минералки.
   - А тебя никто и не спрашивает. Будешь есть и пить то, что принесут.
   Измученный алкоголем организм издал тяжкий вздох и уставился в окно пустым обреченным взором...
   Подплыла местная барышня в униформе и с блокнотом.
   - Обедать будете?
   - Что у вас на первое?
   - Борщ украинский.
   - Два. Погорячее. Один лангет и две острых закуски. Ну и двести пятьдесят холодной водочки. Очень холодной. Да и бутылку минералки, - подиктовал коммерсант. А, переключившись на попутчика, усмехнулся: - Выглядишь, конечно, ужасно. Но, уверяю: сейчас полегчает.
   - Не-е, Марк Антонович. "Ужасно выглядишь" - это когда в положенное время появляется костлявая старуха с косой, а, увидев твою рожу, вдруг начинает остервенело косить траву...
   Он еще долго и сарказмом о чем-то говорил, отвешивал по делу и совсем неуместные шутки. Пока девушка не переставила с подноса запотевший графинчик, острую закуску, лангет, борщ и тарелочку с нарезанным хлебом. Суходольский аккуратно наполнил рюмки, поднял свою и пригласил Ярового. Оба выпили, и принялись за борщ.
   - Давно хотел спросить, Константин Захарович, - промокнул Суходольский губы и пристально посмотрел в глаза телохранителю. - Ты слегка прихрамываешь на правую ногу. Это память о войне?
   - О ней. Досталось как-то по обеим ногам... левая быстро поджила - забыл уж; а правая все одно отдает болью. Особенно, когда приходиться долго ходить.
   - Понятно. Скажи... а та юная особа из "Седьмой мельницы" - твоя подружка?
   - С чего вы взяли? - чуть не выронил ложку гитарист.
   - Разве нужно быть провидцем, чтобы придти к подобному умозаключению? Сначала ты за нее вступился, накликав на свою голову уйму неприятностей. Чуть позже упросил меня сделать огромный крюк и отдал ей полученный аванс.
   Яровой медленно разлил по рюмкам оставшуюся водку.
   - От вас не утаишься. А какое это имеет значение: подружка она мне или... так?
   - Видишь ли, хотелось бы точно знать, кто меня охраняет, и с кем я вынужден проводить почти все время. А ты...
   - Что я?
   - А ты, Константин Захарович, пока представляешься весьма загадочной фигурой. Отважно кидаешься спасать беззащитную девчонку, и случайно исчезаешь за полчаса до взрыва рядом с машиной. Героически хранишь молчание, скрывая от неизвестных налетчиков информацию обо мне, а немногим позже откровенно подставляешь нас, напиваясь до неприличного состояния. Согласись, но определенности пока маловато.
   Костя молча выпил водку, дохлебал из тарелки борщ, поскреб вилкой закуску. Суходольский с интересом наблюдал за ним, к обеду боле не притрагивался - ждал ответа.
   - И вправду полегчало, - улыбнулся музыкант. И мотнул из стороны в сторону всклокоченной гривой: - Нет, Марк Антонович, танцовщица из "Мельницы" мне не подружка. А почему вы о ней вспомнили?
   - Не знаю... Просто ее внешность напомнила одного дорогого мне человека.
   Яровой пожал плечами:
   - Так... нормальная девчонка - не более. Если хотите, расскажу об одной девушке, которую... Но только из уважения к вам и к вашему таланту психолога.
   - Хочу, конечно. Только ты не договорил: "о девушке, которую..."
   - В общем, с которой мне очень хотелось когда-нибудь снова встретиться.
   - Ну-с, я слушаю.
  
   * * *
  
   Ставропольский край. Левый нижний угол Российской Федерации. Табуны молоденьких красавиц, абрикосовый самогон; конопля, растущая везде - как в Подмосковье одуванчики. И в центре этого рая небольшой гарнизончик, где Яровому довелось тянуть лямку службы после тяжелого ранения. Пять последних лет - сплошная война. Чаще был в Чечне, чем в этом маленьком гарнизоне...
   Очередная командировка на излете осточертевшей бойни. Банды известных полевых командиров в основном уничтожены, остатки просачиваются через перевалы в Грузию; утратившие веру боевики складывают оружие и возвращаются в родные села. Но изредка попадаются и новые вооруженные формирования, создаваемые отъявленными и жестокими головорезами.
   Яровой со своими парнями возвращается в Ханкалу из Итум-Калинского района, в одном из ущелий которого в течение нескольких суток блокировал и добивал банду. Три бэтээра со спецами на броне пылят извилистой проселочной дорогой. Сухо и безветренно; безжалостное летнее солнце раскаляет машины. Все довольны: возвращаются без потерь; скоро предстоит банька, ужин с водочкой и долгожданный отдых...
   Вдруг сидевший перед командиром паренек охнул и кувыркнулся с брони; по металлу защелкали пули. Народ прыгает поближе к земле, осматривается... Кажется стреляют из лесочка, что стелется недалеко от дороги. Ага, вон и борт какого-то автомобиля темнеет.
   Дело ясное. Спецы дружно разворачиваются во фронт, по три-четыре бойца обходят ощетинившихся огнем бандитов с флангов; бэтээры изредка и для острастки шарахают крупным калибром по кронам. Минут за десять поднаторевшие вояки разбираются с оборзевшими чеченскими юнцами; правда, нескольким удается благополучно смыться.
   И тут майор понимает, почему бандиты стали стрелять, а не затаились и не пропусти отряд: чуть дальше с дороги взору открывается поляна с автобусом, зарывшимся мордой в кусты. Рядом по травке подобно полевым опятам рассыпаны люди - у всех связаны руки, у кого-то еще и заклеен скотчем рот. Типа заложники. Как впоследствии оказалось: шестеро рок-музыкантов, столько же обслуги и парочка из продюсерской команды. Мотались с концертами по гарнизонам в сопровождении приличной охраны. А при очередном переезде (возле той самой поляны) движок автобуса возьми и крякни. Офицер сопровождения отправил половину охраны во главе с сержантом-контрактником за помощью, а сам остался. Ну и как водится "духи" явились быстрее помощи. Первой же очередью срезали офицера, двоих отбивавшихся солдат расстреляли из пулемета, раненным перерезали глотки. У гражданских шок, ступор и обмороки... В общем, столкнули бандиты автобус с дороги и сбирались двинуться с добычей в лес. А тут неудача - разведгруппа на бэтах катит. Это стало первым счастливым обстоятельством для заложников. Вторым - то, что "крутые чеченские парни" оказались начинающими мелкими хулиганами из ближайших сел.
   Ну а дальнейшее произошло слишком быстро. К командиру подошел один из водителей БТР и доложил о смерти Женьки Борисова - того паренька, что заполучил сидя на броне пулю.
   - Суки! - услышав про Женькину смерть, вскинул автомат Базин.
   На поляне прогремела длинная очередь, раскрошившая головы двум чеченцам.
   - Базин, мать твою! - зло процедил майор.
   Да было поздно - бывшие заложницы закрыв ладонями глаза, пронзительно визжали; какой-то мужичок в полосатой футболке блевал под кустом...
  
   * * *
  
   Костя неторопливо закурил, выпустил дымок в грязное ресторанное стекло. Суходольский беззвучно барабанил пальцами по столешнице...
   - Я догадываюсь о продолжении. По законам жанра в тебя обязана была влюбиться одна из спасенных девиц. Верно? Впрочем, извини - забегаю вперед.
   - Влюбиться? Вряд ли... Музыканты перепугались до смерти. Оно и не удивительно: сначала "духи" убивали наших ребят, потом появляемся мы и окропляем поляну бандитскими мозгами. Было отчего в штаны прыснуть.
   - Ты так спокойно об этом говоришь!.
   - О чем?
   - Ваших убивали, вы головы крошили...
   - Не ваших, а наших, Марк Антонович - это, во-первых. А во-вторых, в мирной жизни работают одни принципы и правила, в военной - другие. В том числе и морально-этические.
   - Хорошо, оставим эту сложную область. Что же произошло дальше?
   - А дальше пришлось налить всем водочки. Лечил прям как вы сегодня, - усмехнулся бывший спецназовец. - Напоили, усадили на броню. Сломанный автобус подцепили тросом и двинули в Ханкалу.
   - Которая же из девушек тебе приглянулась?
   - Понравилась та, что лучше других запомнилась. А запомнилась тем, что тихо сидела на травке - лицо белее крахмала, в глазах ни слезинки, губки плотно сжаты. И очень симпатичная: миниатюрная, стройная, с небольшой родинкой над верхней губой...
   Яровой замолчал, мечтательно уставившись на мелькавшие за окном ровные пшеничные поля, заточённые меж плешивых холмов и темнеющим лесом. На бегущие следом за поездом облака. На маленькую деревеньку, издали кажущуюся неживым, серо-коричневым пятнышком...
  
  
  
   Часть четвертая
   Маг Суходольский
  
  
   Пролог
   Польша-Германия
   Западное предместье Мюнстера. Местечко Хафиксбек
   1-2 апреля 1945 г.
  
   - Итак, перед вами одна из лучших групп глубинной разведки 2-го Белорусского фронта. В немецком тылу работает под псевдонимом "Варяг", успешно осуществила более десятка разведывательных рейдов. Командир группы - старший лейтенант Ахметов Фарид Салихович. Грамотный, бесстрашный офицер, беззаветно преданный нашей Родине. Вот только с субординацией и дисциплиной случаются срывы.
   Ахметов виновато потупил взор, ожидая продолжения нотации, однако начальство направилось дальше.
   - Заместитель командира группы лейтенант Николай Гришин. Опытный и самый старший по возрасту разведчик. К тому же успел обзавестись семейством, - продолжал удивлять Виноградов своей памятью. - Старшина Арлетов - отличный подрывник, геройский парень. Два радиста: сержант Аристарх Николаев и рядовой Федор Кизилов. Лучшие специалисты своего дела, неразлучные и надежные товарищи...
   - Товарищ генерал, - опять затянул с правого фланга старший лейтенант, - мы же - одна группа! Знаем друг друга как облупленные - достоинства, недостатки, слабые и сильные стороны характеров...
   - Вот зануда, - проворчал Илья Валентинович. - Будет тебе переводчик! И не раненный, а здоровый. Постарше немного твоего Авдеева, зато поопытнее раз в десять. Понял?
   - А он язык-то нормально знает? С Авдеевым все-таки сработались, попривыкли...
   - Таких переводчиков в твоей группе еще не было - ему знакомы почти все европейские языки!
   И, повернувшись, пригласил жестом пожилого мужчину в новенькой офицерской шинели без погон.
   Тот сделал шаг, после короткого кивка, назвался:
   - Дьяконов Василий Авраамович.
   - У-у... гражданский...
   - Отставить разговорчики! - строго зыркнул из-под кустистых бровей Виноградов. - Это ты, Фарид Салихович, по сравнению с ним гражданский! Василий Авраамович - бывший командир 1-й Донской дивизии, генерал-майор белой армии. А сейчас, значит, целиком и полностью перешедший на нашу сторону и решивший помочь Родине в борьбе с фашизмом. Прошу любить и жаловать. И последнее по части знакомства: седьмым в разведгруппу назначается капитан Антипенко. О конкретных обязанностях новых членов команды я доложу позже - на подробном инструктаже. Становитесь в строй...
   Дьяконов и офицер контрразведки замкнули шеренгу на левом фланге.
   - Теперь о распорядке. Сейчас ставлю общую задачу, затем беседую с каждым по отдельности. Полчаса на обмундирование, подгонку экипировки, вооружение. Затем плотный ужин, погрузка и вылет. Вопросы.
   - Когда на Берлин пойдем, товарищ генерал? - хмуро поинтересовался один из радистов.
   - Скоро-скоро, ребятки. На днях поступит приказ о броске до Одера. А от Одера до Берлина сами знаете - вест сто - не больше. Так что... скоро! А пока вам надлежит побывать в западном предместье немецкого городка Мюнстер.
   Он дал знак Литвину, и тот повесил на стену под лампу большую карту северо-западных земель Германии.
   - Смотрите и запоминайте, братцы, - продолжил Виноградов, вооружившись карандашом вместо указки.
  
  
   В десантный Ли-2Д разведчики поднимались с хмурыми серыми лицами; рассаживаясь вдоль бортов, пристраивали меж колен автоматы. Видимо, сказывалась накопившаяся усталость, давила новизна порученной миссии. Белый генерал перед трапом осенил себя крестом, поправил парашютные лямки и бодро преодолел ступеньки. Он выглядел свежим, не взирая на возраст: бледные щеки порозовели, в глазах появился азартный блеск. Капитан Антипенко не был уставшим, но и радости от предстоящего задания не выказывал - лицо не выражало эмоций, оставалось каменным и задумчивым.
   Провожавшие офицеры во главе с Виноградовым помахали темным квадратам иллюминаторов. Взревев двигателями, самолет долго и величаво рулил за ехавшим впереди "виллисом", развернулся и покатился, набирая скорость, по освещенной тремя прожекторами грунтовой полосе. Медленно оторвавшись, набрал немного высоты, лег на левое крыло и взял курс на побережье Балтики.
   До точки выброски предстояло лететь около трех часов...
  
   * * *
  
   Это был второй полет Василия Авраамовича на самолете. Первый раз он поднялся в воздух с Бискапским, когда пришлось путешествовать на юрком почтовом "Хейнкеле" из Польши в Германию. Те сумасшедшие впечатления вкупе с потрясающим видом из маленького прямоугольного иллюминатора вспоминались ему очень часто. Теперь же все обстояло по-другому: солиднее, основательнее. Мерный рокот двух двигателей внушительного военно-транспортного самолета, летевшего ровно, без болтанки; голубоватая подсветка единственной дежурной лампы, тускло мерцавшей над дверкой кабины пилотов; непроглядный мрак снаружи. И несколько бойцов разведгруппы, сидящих под сводами бортовых переборок напротив друг друга... Это совсем не походило на первый полет. Но имелось и одно совпадение. Причем буквальное. Сейчас они в точности повторяли маршрут годичной давности: вылетели с западной окраины Данцига и взяли курс на Мюнстер - небольшой городишко на северо-западе Германии.
   Поначалу он прильнул к квадратному окну. Внизу под магическим лунным светом просматривались светлые пятна полей и лугов, проплывали редкие желтые огоньки. Потом попытался последовать примеру новых боевых собратьев: пристроил под голову мягкий шлемофон, закрыл глаза... Однако сон не шел - слишком волнительное предстояло действо. Тогда он по давней привычке предался воспоминаниям: с неторопливостью воспроизводил в памяти эпизоды из кадетских и юнкерских лет, из офицерской молодости; восстанавливал размытые временем черты убитых товарищей; разговаривал с единственной любимой женщиной, умершей в далеком восемнадцатом от тифа...
   Спокойное созерцание прошлого нарушилось однажды: пилот резко накренил машину влево, наклонил к земле нос; сменился тон работы двигателей, у Василия Авраамовича перехватило дыхание, а кто-то из разведчиков подбодрил:
   - Линия фронта. Ее редко удается проскочить незаметно.
   Генерал наклонился к иллюминатору и увидел густой рой огненных трасс, дружно тянувшихся от земли к самолету. Однако через минуту все стихло - пилотам удалось увести машину из-под обстрела.
  
  
   Невеселые мысли чередовались с тяжкими вздохами, покуда над дверкой в кабину пилотов не вспыхнул тревожным заревом красный плафон.
   Пора!
   Молодые коллеги зашевелились, поправляя торчащие из-под лямок немецкие автоматы "МП-40" со сложенными прикладами. Поправил оружие и бывший генерал.
   Выброска происходила в запланированное время севернее деревеньки Хафиксбек, расположенной в тринадцати километрах от Мюнстера. Дьяконов опять подивился превратностям судьбы: убегая зимой прошлого года из "Зоны" во время бомбежки, не предполагал когда-нибудь снова оказаться здесь...
   Из пилотской кабины вывалился здоровяк в летном комбинезоне. Молча кивнув командиру группы, он открыл овальную дверцу входного люка.
   - Приготовились! - громко рыкнул Ахметов.
   Бойцы встали, построились друг за другом по правому борту лицом к открытому люку, прицепили к натянутому под потолком тросу карабины вытяжных фалов.
   Последним предстоит прыгать заместителю Ахметова - лейтенанту Гришину. А право отделиться от самолета первым принадлежит грузовому мешку, который подвигает к самому краю командир группы. Он же сиганет следом за мешком, а на земле в случае чего прикроет подчиненных. За ним стоит второй радист Кизилов, нагруженный тяжелой радиостанцией и запасными батареями к ней. Его нехитрые пожитки с боеприпасами в вещмешке первого радиста - сержанта Николаева. Новички топчутся в середине группы и взволнованно ожидают команды... Вообще-то, поначалу Дьяконов искал рациональность в расстановке бойцов и в очередности: кто за кем прыгает. Не додумавшись до смысла, обратился с вопросом к соседу, и тот с готовностью пояснил:
   - Первыми идут самые тяжелые по весу, а легкие томятся в конце. Это чтоб в воздухе после раскрытия парашютов никто никого не догнал.
   - Понятно, - усмехнулся простоте генерал.
   Здоровяк в комбинезоне прошелся вдоль разведчиков: привычными движениями проверил снаряжение, лямки подвесных систем и надежность пристегнутых к тросу карабинов.
   Наконец, красная лампа зажглась вторично.
   - Пошел! - крикнул выпускающий.
   Грузовой мешок с провизией, боеприпасами и медикаментами исчез во тьме за обрезом люка. Ахметов чуть помедлил, отсчитывая известные только ему секунды - слишком рано нырять в пустоту за мешком опасно - могут сойтись купола или перехлестнуться стропы; а промедлишь - не найдешь на земле ценного груза.
   За командиром в ночь шагнул второй радист, за ним первый. И вот к люку подходит Василий Авраамович...
   Да, сегодня ему посчастливилось вторично в своей жизни подняться в воздух, а вот прыгать с парашютом приходилось впервые, и связанные с предстоящим прыжком ощущения большой радости, увы, не доставляли. Едва оказавшись у черневшего проема, он заглянул в непроглядную бездну и поежился от неприятного озноба.
   Но делать нечего - сам заварил кашу, сам напросился помочь разведчикам. Чего ж теперь пенять?..
   У самого уха прогремело:
   - Пошел!
   Он поступил как советовали молодые товарищи: наклонил вперед голову, ссутулился, крепко прижал к груди руки и с силой оттолкнулся от нижнего обреза проема.
   В тот же миг ударился о плотный воздух, закувыркался и ощутил все "прелести" свободного и беспорядочного падения. Через пару секунд прилично встряхнуло в ремнях подвесной системы; встряска каким-то чудесным образом вернула естественное положение - головой вверх. Он повис, закачался на уходящих к куполу стропах.
   - О, Господи! - как и перед посадкой в самолет перекрестился генерал и разом позабыл о напастях.
   Согласно наставлению тех же новых товарищей, следовало осмотреться, поискать в небе другие купола.
   Все нормально: сверху белеет свой исправный купол, внизу едва просматривались два светлых пятна - одно чуть больше другого. Выше и в противоположной стороне - там, куда удалялся рокот моторов - виднелся еще один.
   - Далеко. Не помешаем друг другу, - прошептал Дьяконов и огляделся по сторонам спокойнее. Уже без страха и дерготни.
   Где-то левее (стороны света он сейчас определить не мог) мерцало несколько огоньков; впереди и немного правее растянулась полосою россыпь из мелких светящихся точек. А вот сзади - в нескольких десятках километрах полыхало целое зарево.
   - Взрывы и пожарища, - догадался он, неудобно изогнув шею. - Бомбежка или артобстрел. Стало быть, союзники наступают - американцы или англичане...
   Температура по мере плавного снижения повышалась. Дьяконов был одет также как и другие разведчики группы: теплое армейское белье и комбинезон из плотной брезентовой ткани; на голове - кожаный шлемофон с меховой подкладкой; на ногах под высокими ботинками - две пары носков: тонкие их хлопка и толстые шерстяные. Однако холод пробрался к телу сразу же, стоило отделиться от самолета. А ближе к земле становилось теплее. И вместе с тем опять надвигалось волнение: где она в этой тьме, земля-то? Как встретит - мягко ли, жестко? И чем - дружественной тишиной или вражьей засадой, стрельбою, пленом?..
   Василия Авраамовича медленно развернуло воздушным потоком лицом к далеким разрывам и всполохам огненного зарева. Гул самолета давно затих и теперь до слуха будто доносилась канонада. Далекая, еле различимая...
   О стремительном приближении земной тверди догадался по тому, как расстояние до мутных пятен маячивших внизу куполов внезапно стало сокращаться.
   - Так... сгруппироваться! Ноги вместе, колени полусогнуты, - вспоминал наставления генерал и искал землю: - Ну? Где же она? Где?..
   Приземляться, слава Богу, пришлось на ровное поле, кое-где сохранившее бесформенные островки снега. По ним-то разведчики и определяли скорость и направление снижения. На один из них угораздило упасть Дьяконова. Впрочем, он был рад и этой "мягкой подстилке".
   Ткнувшись ногами в снег, неловко плюхнулся на живот и проехался с десяток метров, увлекаемый медленно угасавшим куполом. Кое-как успокоив его, подобрал нижний ряд строп; отстегнул лямки подвесной системы. Отдышался, встал, посмотрел по сторонам...
   Сильный ветер изрядно разбросал разведчиков. Скоро послышался плач какой-то птицы, в замысловатом исполнении старшего лейтенанта Ахметова. Василий Авраамович поспешно скомкал парашют, взвалил на плечо и пошел на условный сигнал.
   Через двадцать минут после десантирования группа собралась в полном составе. Спрятали в приямке и забросали прошлогодней листвой парашюты; разобрались с грузом - рассовали его содержимое по вещь-мешкам. И двинулись по непаханым полям на юг, преодолевая мелкие овражки, узкие полоски леса и пустынные дороги...
   Вокруг стояла удивительная тишина: ни далеких звуков работающих моторов; ни той канонады, что слышалась на некоторой высоте. Ничего - будто очутились в мертвой необитаемой местности. И бесконечное, усыпанное миллиардами звезд небо.
   Протопали километров пять, покуда не уперлись в большой лесной массив. Ахметов объявил привал, присел, подсветил фонариком карту. Покашляв в кулак, подозвал генерала.
   - Василий Авраамович, посмотрите. По моим данным мы находимся где-то здесь, согласны? - указал он на северную оконечность леса, в центре которого была обозначена крестиком заветная "Зона SS12-01".
   - Сложно сказать, - признался тот. - Зимой прошлого года самолет приземлился недалеко от Мюнстера, а в "Зону" меня везли на автомобиле и днем. Очень быстро везли - толком ничего не рассмотрел. Как бы знать, что ориентиры пригодятся - непременно запомнил бы.
   - Но ведь "Зона" была в лесу?
   - Совершенно верно. В густом и довольно обширном. Помню: хорошая асфальтовая дорога ровнехонько огибала опушку. А потом мы резко свернули вправо - на расчищенный от снега проселок и проехали до ворот "Зоны" приблизительно с километр.
   Посовещавшись, решили немного продвинуться вдоль кромки леса, чтобы точнее определить свое место, а уж после нырнуть в чащу. Прошли метров пятьсот и наткнулись на шоссе.
   - Очень похоже на ту трассу, - всматривался в темноту Дьяконов.
   - А поста на повороте в лес, случаем, не заметили? - справился заместитель Ахметова - лейтенант Гришин.
   - Был пост со шлагбаумом. Он находился не на повороте, а немного дальше в лесу. И... еще у меня сложилось впечатление о слабом внешнем охранении объекта.
   - Это ошибочное впечатление, - отозвался Ахметов, снова нависая над картой. - Если мало стационарных постов, значит, вдоль периметра обязательно курсируют патрули. Шайтан их задери...
   Василий Авраамович промолчал, мысленно согласившись с опытным разведчиком. Да и не успел бы ничего сказать - тот потушил фонарь, распрямился; и, известив товарищей об установлении места нахождения, первым вошел в лес...
  
   * * *
  
   Справа, градусов под сорок пять сквозь частокол древесных стволов отчетливо пробивался свет. Однако старший лейтенант Ахметов упрямо вел группу опушкой леса.
   - Почему не идем на прожекторы? - шепотом спросил у старшины Арлетова генерал.
   - Немцы в лесу могли заминировать подходы к "Зоне" - они большие выдумщики по этой части, - так же тихо отвечал специалист по подрыву и разминированию. - Днем я бы провел группу, пользуясь интуицией и простым щупом, а ночью это почти невозможно. Поэтому далеко в лес не углубляемся - идем вдоль дороги.
   Опасливо продвигались вперед с четверть часа, пока пробивавшийся свет не оказался строго справа.
   - Еще одна дорога, - обернувшись, предупредил командир.
   - Кажется, я узнаю это место, - поспешил сообщить Дьяконов. - Именно сюда повернула машина и метров через триста остановилась у поста со шлагбаумом.
   - Значит, прожекторы горят на посту?
   - Да, приблизительно там.
   - Ясно. Идем вдоль дороги. Далеко в лес не заходим.
   Выбирая просохшие проталины, разведчики осторожно двинулись дальше, пока горящие круги двух мощных прожекторов не оказались на расстоянии сотни метров. Остановились, рассредоточились по обочине и, прикрывая глаза от слепящего света, принялись наблюдать...
   Собственно постом называлось небольшое сооружение из бетонных блоков, возведенное слева от дороги. Поверх блоков были уложены мешки с песком, а из-за мешков выглядывало хлипкое деревянное строение. Кто-то из разведчиков приметил торчащий ствол пулемета и каску дежурившего возле него фрица. С плоской крыши строения подступы освещали прожекторы, сбоку блестел полосатый шлагбаум, преграждающий дорогу автомобильному транспорту.
   Ахметов знаками отправил по одному бойцу в обе стороны. И, глянув на фосфорные стрелки наручных часов, тихо шепнул:
   - Ждем.
   - А как же эти ребята? - не поворачивая головы, справился генерал. - Они мин не опасаются?
   - Напролом не полезут. Тропинки найдут, по которым сами фрицы ходят, - со знанием дела отвечал Арлетов.
  
  
   Через час вернулся Николаев.
   - От поста к западу тянется плотный ряд колючей проволоки. Метров на двести пятьдесят - триста, - доложил он результаты разведки. - Видел идущий вдоль забора патруль - три солдата с собачкой.
   - Снаружи?
   - Нет, внутри огороженной территории.
   - "Зона" не просматривается?
   - Дальше видны только прожекторы и участки освещенного ими леса. Все.
   Разведчик, посланный к востоку от поста, обрисовал похожую картину: метров триста сплошного забора из колючей проволоки, вдоль которого шляется патруль с немецкой овчаркой.
   - Что будем делать? - спросил заместитель - лейтенант Николай Гришин.
   Ответ командира прозвучал буднично:
   - Отойдем подальше от поста, пролезем внутрь и подменим патруль.
   Сказано - сделано. Теперь лидером стал старшина, вооружившийся тонким металлическим щупом. Петляя меж снежных островков, медленно подошли поближе к колючке - к правому углу охраняемой территории. Дождались троицу немцев и засекли время, чтобы вычислить интервал движения. Получилось двадцать пять минут.
   - Судя по скорости движения - патруль один, - орудовал кусачками подрывник Арлетов. - Иначе интервал был бы короче.
   - Верно мыслишь, - отогнул концы обрезанной проволоки старлей и приподнял повыше следующий ряд. - Пошли, ребята!
   Разведчики друг за другом пролезли под проволокой и распластались в сотне метров от забора с подветренной стороны - чтоб не учуяла собака.
   - Василий Авраамович, - позвал командир.
   - Да.
   - Вы останетесь здесь, пока мы разберемся с немчурой.
   - Ясно.
   - Капитан Антипенко, рядовой Кизилов - вы тоже сидите здесь. Остальные за мной!
   Наиболее опытные бойцы уползли следом за Ахметовым...
   Пунктуальные немцы появились ровно через установленный интервал. Офицеры и рядовой Кизилов на всякий случай приготовили оружие, вжались в холодную землю и с напряжением наблюдали за приближавшимися фигурами...
   Дьяконов ничего не разглядел и почти ничего не понял. Немецкие солдаты попадали одновременно, не издав ни единого звука. Лишь коротко заскулила собака, известив затаившихся "зрителей" о молниеносной победе разведчиков.
   - Похвально, - оценил генерал-майор. И, повернувшись к рядовому, поинтересовался: - Ножи?
   - Так точно, - ответил тот нервным смешком. - Ахметов с Гришиным с пятнадцати метров ни одного промаха не дают!
   Генерал уважительно покачал головой, а смершевец почему-то нехорошо скривил губы...
  
  
   - Давайте же, Василий Авраамович! Переводите!
   Приложив к уху ладонь, Дьяконов дослушал диалог до конца и перевел:
   -- Часовой сквозь приоткрывшееся круглое окошко спросил пароль и почему-то первым назвал цифру "четыре". Унтер-офицер ответил цифрой "семь".
   - И все?
   - Все. Калитка открылась, и унтер с двумя солдатами прошел в "Зону".
   - Ну и отлично! Теперь нам известны пароль с отзывом: "семь" и "четыре".
   - Подождите, Фарид, что-то не так, - призадумался генерал.
   Минут сорок назад группа разделилась. Лейтенант Гришин, сержант Николаев и рядовой Кизилов переоделись в мундиры убитых немецких патрульных и остались накручивать круги вдоль колючки. Троицу было не отличить от настоящих фрицев, разве что не хватало овчарки. Остальных командир привел к бетонному забору, на котором через равные промежутки красовались ровные белые надписи на немецком: "Стой! Запретная зона". После аккуратного изучения с приличной дистанции, обнаружили вышки с пулеметами по углам охраняемого объекта и единственную брешь, сквозь которую возможно было просочиться внутрь - массивные металлические ворота.
   - Они! - узнал огромные черные створки Дьяконов.
   Вскоре засекли еще один патруль, неспешно "гулявший" вдоль мрачного серого забора четырехметровой высоты. Решили подобраться ближе и разнюхать, каким образом караул пропускает патрульных за ворота...
  
  
   Ничего не изменилось вокруг за эти сорок минут. Та же темень, те же слепящие прожектора с пулеметных вышек и с высоких воротных столбов. Та же холодная промозглая погода. Пожалуй, только звуки канонады, доносившиеся с запада, стали немного ближе и громче, чем прежде.
   - Что вам не нравится в пароле и отзыве, Василий Авраамович?
   - Я не понял одной детали: почему пароль назвал тот, кто находился внутри, а отзыв озвучил стоявший снаружи унтер?
   - Очень просто, - едва не рассмеялся старлей, - унтер-офицер - начальник караула, поэтому и спрашивает пароль.
   - Сомневаюсь. Все это мало походит на немцев и совсем не походит на охрану секретного объекта.
   - В таком случае... Если у вас есть сомнения - думайте быстрее, товарищ генерал, - ерзал под кустом стерший лейтенант, - времени у нас маловато. Возможно, уничтоженный нами патруль должен скоро смениться.
   Белый офицер улыбнулся - слово "товарищ", было в ходу в частях и соединениях царской армии, но в таком контексте и применительно к нему никогда не употреблялось. Большевиков, отнявших у него Россию, семью, карьеру и веру в будущее, он ненавидел. Однако в сорок первом эмоции решительно поутихли, а к сорок пятому ненависть окончательно ушла, уступив в душе место снисходительной нелюбви.
   - Да-да, я постараюсь, - заверил он. - Предлагаю дождаться следующего визита патрульных.
   - У нас нет столько времени - новый патруль сменится часа через два-три. И зачем нам дожидаться его смены?
   - Хотелось бы еще раз услышать пароль с отзывом...
   - Внимание, калитка! - предупредил Серега Арлетов.
   В левой створке действительно скрипнула калитка, из "Зоны" вышли два солдата и направились по дороге к посту.
   - Должно быть, меняют тех, кто дежурит в домике у шлагбаума, - предположил Ахметов.
   - Вот и послушаем...
   Томиться в ожидании сменившихся фрицев не пришлось - видать, в фанерном домишке, спрятанном за мешками с песком было жутко холодно. Не прошло и трех минут, как на дороге показались две семенившие легкой трусцой фигуры с поднятыми воротниками шинелей. Руки в карманах, висящие на длинных ремнях автоматы качаются и хлопают хозяев в такт коротким шагам по задницам...
   Долговязый солдат, подбежавший к воротам первым, дважды ударил кулаком в темное железо. Щелкнул засов, отварилось круглое оконце.
   - Neun, - донеслось с той стороны.
   - Zwei, - тут же парировал долговязый.
   И, подталкивая в спину напарника, исчез за приоткрывшейся калиткой.
   - Благодарите Бога, Фарид Салихович, если веруете, - широко улыбнулся белый генерал.
   - Почему?
   - Потому что они пользуются так называемым "плавающим" паролем. Это когда начальником караула заранее устанавливается некая "сумма", которую должны составить пароль с отзывом.
   - Ага... - наморщил лоб Ахметов, - там было "семь" и "четыре", что в сумме составляет одиннадцать.
   - Точно. А сейчас позвучало "девять" и "два".
   - Опять выходит одиннадцать! Значит, сумма всегда должна составлять одно и то же число?
   - Вряд ли всегда. Скорее, только сегодня. Или до определенного часа. Впоследствии новый начальник его переменит, назначив свою "сумму".
   Командир шмыгнул носом и уважительно посмотрел слегка раскосыми глазами на Василия Авраамовича.
   - Вот шайтан!.. Хорошо, что не сунулись раньше.
   Капитан "СМЕРША" промолчал, но скривился, словно возражая с едкой насмешкой: "И откуда у господина генерала такие глубокие познания? Ведь в царской армии грамотных солдат-то было - раз два и обчелся! А тут арифметика, сложение, суммы..."
   - Внешний патруль сам меняться не придет - негоже ему оставлять периметр без присмотра, - внезапно догадался Ахметов.
   - Тогда надо дожидаться выхода смены, - нашелся старшина-подрывник.
   - И по пути к забору перерезать глотки, - низким голосом завершил мысль капитан контрразведки.
   На что пожилой генерал резонно заметил:
   - Я уж много лет не солдат и многое подзабыл из батальных тонкостей. Однако с высоты давешнего опыта уверяю: производить смену наружного патруля удобнее у домишки с пулеметом и шлагбаумом. Под прикрытием поста спокойнее, да и маршрут проходит вблизи.
   - Логично, - подумав, согласился командир. И решил действовать - до рассвета оставалось очень мало времени: - Серега, перехвати-ка наших у колючки. Пусть потихоньку снимут тех двоих из домишки и ждут сменщиков. Да чтоб ни единого звука!
  
  
   Глава первая
   Россия. Саратов
   Наше время
  
   Суходольский осторожно напомнил о себе:
   - А, встретившись с той девушкой вторично - через несколько дней, ты увидел совершенно другого человека. Верно?
   - Не совсем. Про другого человека вы угадали, а вот следующая встреча состоялась аж через год.
   - Даже так! И она тебя вспомнила?
   Константин пыхнул дымом и затушил окурок.
   - Вспомнила!.. Мягче не скажешь.
  
  
   Через одиннадцать месяцев по приглашению Минобороны и командования Объединенной группировки в Ханкалу заявились те же рок-музыканты, в последний момент вырванные людьми майора из лап озверевших чеченских молодчиков. Те же или в слегка измененном составе - не суть важно. Организаторы, как водится, растрезвонили о единственном концерте, согнали отовсюду бойцов в "филармонию под открытым небом". И вдруг что-то не срослось со здоровьем гитариста - увезли бедолагу в госпиталь с отравлением. Видать, обожрался острой кавказской пищи.
   Подходит время обещанного концерта. На сцене - никого, только аппаратура и прожекторы. Военный люд начинает волноваться...
   Наконец, из кулис выходит та самая барышня, что запомнилась Константину необычным видом у автобуса: бледным лицом, сухими глазами и плотно сжатыми губами. Симпатичная надо сказать барышня! Миниатюрная, стройная, с небольшой родинкой над верхней губкой; вся в блестящей черной коже, с распущенными русыми волосами. В медленной задумчивости подходит к микрофону и вдруг пронзительным голосом вещает:
   - Эй, народ! Кто умеет лабать - помогите, а то кранты нашему зрелищу!
   Народ зашумел, завозился.
   Офицерская братва, зная Костино пристрастие к гитаре, толкает его в спину:
   - Давай, брателло, выручай музыкантов!
   Куда деваться? Надо помочь коллегам.
   Проталкивается Яровой сквозь толпу к сцене и по пути охреневает от лавины дурацких сомнений. Откуда ему знать, что заезжие артисты собираются лабать? Впишется ли он в их манеру исполнения? Ну и прочая перхоть...
   И тут эта кожаная ведьма, узнав майора, выдает в микрофон на всю Ханкалу:
   - Ба, кого мы видим! Знакомый типчик!! Тот самый, чьи подчиненные без суда расстреливают пленных чеченских парней!.."
   Прям так и ляпнула, стерва! Открытым текстом.
  
   * * *
  
   - Гм... ну и что ж с того? - пожевал губами Суходольский. - Ты же сам недавно признался: на войне работают другие принципы и правила. Там же в зрителях были сплошь твои товарищи! Следовательно, для них это не стало открытием.
   - На тот концерт, между прочим, приперлись и представители Военной прокуратуры, и командование, и чеченские чиновники. Они, безусловно, обо всем знали, но... В общем, сами понимаете: нельзя публично озвучивать такие вещи!
   Да, Марк Антонович умел не только великолепно говорить и убеждать. Он обладал еще и даром слушать и слышать собеседника. И чем дальше Костя повествовал о своей давней любви, тем шире раскрывалась его душа Суходольскому. Рассказ был невесел, но что поделать - печальной жопой радостно не пукнешь. И шеф жадно ловил взгляд; сопереживал, шевеля над золотой оправой ровными соболиными бровями или мелко кивая и щурясь. Там, где по сценарию требовалась пауза, он молчал, не перебивая ни словом, ни жестом, - лишь задумчиво созерцая слюдяные искры колыхавшейся в стакане минеральной воды. А где следовало поддержать - немедля пускался в обвинительные речи.
   - Ты прав - девица поступила неразумно. А главное, она слишком быстро забыла о том, кто ее спас. Верно?..
   Гитарист потянулся за следующей сигаретой.
   - Сучка, конечно. Но красивая, как богиня.
   - А что же с концертом? Удалось тебе вписаться в незнакомый коллектив?
   - Да, ребята в группе оказались хорошими профи - подстраиваться почти не пришлось. Нормально отыграли, и на бис еще раз пять выходили. А она после концерта даже не поблагодарила!
   - Нда-а... Стало быть, она тебе понравилась?
   - Сложно сказать. Скорее, да.
   - Что же было потом?
   - Утром следующего день она все-таки подвалила - хотела попрощаться перед отъездом. А ее я послал. Сам не знаю, почему... Жестко послал и далеко.
   - О как! А она?
   - Четко последовала данной инструкции.
   Помолчали. Молодой мужчина с грустью взирал в окно, и на лице жила отчетливая гримаса сожаления. Огромного сожаления по поводу несуразного расставания с понравившейся девушкой.
   Суходольский с печальною теплотою посматривал на Ярового. С теплотой и благодарностью за искренность, за отказ от надоевшей маски блудливого шута.
   - Граждане, заканчиваем обед - скоро Саратов! - сиплым голоском объявила официантка.
   - Да-да, уходим, - кивнул шеф и внезапно преобразился: - А знаешь, Костя, я верю в вашу будущую встречу. Хотя бы однажды вы должны встретиться с той девушкой. И уверен: ты давно ее простил. Верно?
   Теперь развеселился Яровой:
   - Давно на нее не сержусь - это точно. А по поводу нашей встречи - сомневаюсь. Сильно сомневаюсь. Я снимаю шляпу, Марк Антонович, перед вашим гением психолога и гипнотизера, но волшебства в вашем исполнении я пока не видел.
   - А на слово поверишь?
   - Вряд ли...
   - Напрасно, молодой человек, напрасно. Придется задействовать магию.
   Коммерсант с показной медлительностью допил минеральную воду. Подняв пустой стакан, посмотрел сквозь него на солнце. Брякнув донышком о столешницу, дотянулся ладонью до Костиного лба и прикрыл веки, словно считывая нужную информацию.
   Потом щелкнул пальцами возле уха молодого мужчины и уверенно выдал:
   - Тот музыкальный коллектив назывался "Рок-студия" и приехал в Чечню из Санкт-Петербурга. А закончился концерт триумфальным исполнением "Летней грозы". Вашим парным исполнением: твоим и той неотразимой девицы в черной блестящей коже. Верно?
   Хлопая длинными ресницами, Костя по-военному прошептал враз пересохшими губами:
   - Так точно. А-а... а откуда вы все это знаете?..
   - То-то, Константин Захарович. Я многое при желании могу узнать. И про тебя, и про Сергеева, - поднялся Суходольский. Похлопав по карманам и вспомнив о забытом в купе бумажнике, попросил: - Расплатись, пожалуйста, за обед...
  
   * * *
  
   Поезд недолго постоял на полустанке, тронулся и медленно покатил по пригороду Саратова.
   Покинув ресторан и следуя через грязные тамбуры, шумные "шлюзы" и узкие коридоры в свой вагон, босс о чем-то бодро рассуждал. А Костя поглядывал ему в затылок и не переставал изумляться концовкой разговора за столиком.
   Музыкальный коллектив, которому понадобилась помощь стороннего гитариста, действительно назывался "Рок-студия". Группа действительно приехала в Чечню из Санкт-Петербурга. И закончился тот концерт действительно "Летней грозой" Вивальди в исполнении двух соло-гитаристов: Константина и той смазливой девицы в блестящем кожаном одеянии. И здесь Суходольский не ошибся...
   - Фу-ух. Запыхался. Давай помедленнее, - с виноватой улыбкой на лице оглядывался тот. - Возраст, понимаешь ли. Раньше вообще не знал, что такое усталость, а ныне быстро выдыхаюсь...
   "Угадал? Процент вероятности подобного везения ничтожно мал, - размышлял спецназовец. - Или знаком с теми событиями по случайному совпадению? Но он бывший психолог, ученый, сугубо гражданский человек - каким образом его занесло бы на войну? К услугам подобных специалистов обращаются лишь американские вояки. В нашей армии обязанности врача, медсестры и психолога исполняет командир".
   - ...Знаешь, Константин Захарович, старость - странная штука. Странная и непостижимая. Я бы охарактеризовал свои ощущения так: внутри одряхлевшего организма по-прежнему живет молодой мужчина, который безуспешно силится понять: а что же, собственно, произошло?..
   "Или на самом деле волшебник. А вдруг так и есть? Если бы наука снизошла до определения волшебству, то волшебником мог бы называться любой человек, обладающий сверхъестественными способностями. А способностей у этого подтянутого седого чудака - хоть отбавляй..."
   С этими мыслями Константин вошел в тамбур купейного вагона; где-то в конце узкого коридора находилось нужное купе. В накуренном тамбуре разговаривали два мужика. Вроде бы, ничего особенного: заурядная внешность и обычное занятие в дороге - выходить курить каждые полчаса и трепаться о чем угодно. Однако поведение крепких молодчиков насторожило: оба при появлении Суходольского и Ярового замолчали, оба "невзначай" оглянулись.
   Пассажиров в вагоне ехало мало, коридор пустовал. Лишь пышнотелая пожилая тетка отрешенно глазела в окно. Обходя ее бочком, Яровой поправил торчащий за поясом пистолет, едва прикрытый полой куртки. Жарко в кожаной косухе, да деваться некуда - профессия телохранителя обязывает терпеть. Вадим тоже постоянно парится в пиджаке...
   Вот и купе. Наконец-то.
   Звук уехавшей в сторону двери разбудил заснувшего мужчину. Вздрогнув, тот поднялся, тряхнул головой, застегнул рубашку.
   - Заждался? - подхватив непрочитанную газету, устроился босс у окна. - Извини, Вадим - пообедать не успеешь. Нас вежливо попросили очистить помещение.
   - Да, уже пригород Саратова.
   - Расстраиваться не стоит - в здешнем ресторане не слишком хорошо готовят. Украинский борщ был неплох, а вот лангет не прожарен.
   - Вадим, - поскреб ладонью затылок Яровой, - в дальнем тамбуре томятся два мужичка непонятной наружности.
   - Да?.. Чем не понравились?
   - Трудно сказать. Крепенькие, одеты неброско. Рожи неестественно спокойны, а глазки бегают, рыщут...
   Бывший фээсбэшник вынул из-под подушки пистолет, передернул затвор и сунул его за пояс. Накинув пиджак, посмотрел в зеркало и пригладил всклокоченные волосы.
   - Пойду погляжу, - взялся он за дверную ручку, но дверь вдруг открылась сама.
   В коридорчике перед купе стоял наряд транспортной милиции.
   - Здравствуйте, документы на проверочку, пожалуйста, - вежливо заговорил офицер.
   Сергеев нехотя вернулся на место, полез в карман за паспортом. Попутчики последовали его примеру...
   Старший наряда неторопливо листал документы, сличал фотографии и вчитывался в данные сидящих перед ним пассажиров. Его напарник остался в коридоре - прямо у открытой двери. При этом он внимательно наблюдал за поведением проверяемых и держал указательный палец на спусковом крючке укороченного "калаша".
   Константин настороженно косил в сторону Сергеева, но тот был невозмутим. Странно. Неужели менты не кажутся ему подозрительными?
   Во-первых, какие могут проверки, если поезд вот-вот подойдет к вокзалу конечной станции?
   Во-вторых, офицер листает документы слишком дотошно - явно тянет время.
   В-третьих, минуту назад наряда в вагоне попросту не было. Купе второе по счету, а значит, войдя в вагон, менты прямиком направились к ним.
   И, наконец, в-четвертых, в дальнем тамбуре стоят двое не внушающих доверия молодцов. И, вероятно, кто-то дежурит в ближнем.
   Хреново дело.
   Вадим нахмурился и еле заметно сузил глаза после идиотского вопроса "С какой целью едем в Саратов?" И тон, и смысл вопроса выходили за всякие рамки.
   Покуда малознакомый с силовыми структурами Суходольский объяснял, что Саратов - его родной город, телохранители встретились взглядами. Секундный "диалог" расставил все по местам и определил дальнейшие действия.
   Пора! Другого выхода нет.
   Яровой бьет офицеру промеж ног, заставляя того согнуться пополам и упасть на колени. Сергеев в тот же миг сгребает одной рукой подушку, другой выхватывает пистолет. Выстрел сквозь толстую постельную принадлежность, набитую бог знает чем, звучит глухо и неестественно - будто и не выстрел, а падение тяжелого предмета.
   В следующую секунду Сергеев выскакивает в коридор.
   Молниеносный взгляд по сторонам. Никого, кроме одиноко стоящей у окна полноватой женщины. Она далеко. Ее мысли где-то у горизонта.
   Рывок за грудки, и получивший пулю мент бесформенным кулем вваливается в купе, где Костя двумя ударами по затылку окончательно вырубает офицера.
   Марк Антонович достает трясущимися пальцами платок, скомкав и закрыв им рот, заходится в нервном кашле.
   - Нужно сматываться, - маячит в дверном проеме Вадим.
   - Кто они? - севшим голосом спрашивает шеф.
   - Не милиция - это точно. И сколько их, мы тоже не знаем.
   Яровой заставляет растерянного босса подняться, подает барсетку, футляр от очков; мимолетно заглядывает в окно - петляя по пригороду, поезд очень кстати замедляет ход.
   - Быстро-быстро на выход! - приглушенно мычит Сергеев, продвигаясь к вотчине проводника. Он идет первым, за ним босс. Костя беспрестанно озирается и прикрывает тыл.
   Резкий рывок дверки, удар в челюсть вскочившему навстречу пареньку в форменной рубашке проводника.
   - Сколько их?
   - Н-не знаю.
   Еще удар. Хороший, поставленный - в область сердца.
   - В рабочем тамбуре дежурят?
   Кривясь от боли, тот кивает.
   - Сколько?
   От трясущегося кулачка разгибаются два пальца...
   - Вякнешь - пристрелю, - тычет Сергеев в лицо ствол и сгребает со столика связку ключей.
   Перестроились: Сергеев с Яровым впереди, Суходольский сзади.
   В рабочем тамбуре обошлось без стрельбы. Резко распахнув дверь, начальник службы безопасности долбанул рукояткой по голове одного, второй попросту задрал руки и сам повернулся лицом к стене. Видно, не ожидали такой прыти.
   Бывшие спецы попрыгали со ступенек движущегося поезда без проблем. А вот пожилого Суходольского перед прыжком пришлось подбадривать и ловить в четыре руки. Неловко приземлившись, он оступился на чумазой щебенке и едва не упал, но тут же, увлекаемый своими телохранителями, побежал трусцой в ближайший проулок.
   Пригород Саратова, напомнил Константину Пугачев. Такая же разруха, то же запустение. Бесконечное, грязное разлужье; тощие бродячие собаки, уныние, нищета...
   Поезд не остановился - пересекая следующую улочку, они услышали удалявшийся стук колес. Это неплохо. Это совсем неплохо! Появляется реальный шанс вылезти дерьма сухими и чистыми.
   - Где мы? - запыхавшись, спросил Суходольский, когда сбавили темп, перешли на шаг.
   - Черт его знает... - сплюнул тягучую слюну Сергеев. - Окраина Ленинского района.
   - Сколько отсюда до центра?
   - Час с небольшим на машине.
   - Ловите такси.
  
  
   - Вы уверены, Марк Антонович? - обмолвился Сергеев, стоило тому назвать адрес молоденькому таксисту.
   - Я обязан это сделать.
   И простенький невзрачный "Жигуль" зашустрил по бесчисленным улочкам северно-западного пригорода Саратова...
   Зачем шефу именно сейчас понадобилось ехать в здание Думы на заседание - начальник службы безопасности понимать отказывался. Но молчал. К чему лишние вопросы и разговоры? Тем более, при постороннем человеке. Шеф и сам осознавал опасность мероприятия. Еще бы! Наверняка не забыл, как несколько дней назад по дороге в Самару неизвестные киллеры ухлопали пятерых его сотрудников. А свежайшему приключению не более получаса. Однако переубедить Суходольского всегда было нелегко. Проще сказать - невозможно. Вот и сидел Вадим надувшись на переднем сиденье. Сидел и тупо взирал на объезжаемые водилой выбоины в старом дорожном покрытии...
   Наконец, подъехали к площади имени Столыпина, расплатились. Взбежав по широкой лестнице к роскошным дверям, Суходольский остановился.
   - Так, гвардия, а чего нам тут делать в полном составе?
   "Гвардия" переминалась с ноги на ногу, не возражая, не соглашаясь и готовая выполнить любой приказ командования.
   - Через пару часов мне понадобится автомобиль, - резюмировал босс, обращаясь к Сергееву. - Поезжай в наш офис, разыщи моего заместителя - Артура Михайловича, и возьми любую машину - на свое усмотрение.
   - Если спросит про вас, что ответить?
   - Ничего. Я скоро позвоню ему сам и все объясню.
  
  
   Глава вторая
   Россия. Саратов
   Наше время
  
   Второй час Яровой сидел в роскошно обустроенной курительной комнате. Три окна за вертикальными жалюзи. Светло-бежевый потолок и "бамбуковые" стены с пятнами картин за причудливым багетом. Богатая мягкая мебель, разбросанная мыслью дизайнера вокруг четырех круглых столиков, стоявших поодаль друг от друга. Мерный гул вентиляции и кондиционера...
   Курить не хотелось. Более того - втихоря начинало мутило от табачного дыма, коим тут пропиталось все: от пола до потолка.
   В комнату постоянно кто-то входил. Мужчины или женщины. В одиночку или группой. Молча или за разговором. Ввалившись и простучав каблуками по великолепным мозаичным плиткам, располагались в креслах или на диванах; щелкали зажигалками...
   Одни сменяли других. И почти все, чуть понизив голос, принимались обсуждать малопонятную Константину здешнюю кулуарную жизнь.
   - Что там с отпрыском нашего спикера? - подкашливала густо раскрашенная черноволосая тетка, похожая на даму пик.
   - Который сбил своей тачкой беременную бабу? - невозмутимо, словно речь шла о семействе кухонных тараканов, отвечала пышнозадая дива с распущенными русыми волосами.
   - А разве у него есть другие дети?
   - Поговаривают: внебрачная дочь живет в Словении. А сынок... С ним все нормально: пригрозили этой беременной твари, что если не заберет заявление - будет хуже; всучили мужу сто тысяч. И оба заткнулись.
   Константин вскинул бровь: наверное, тетки и сами были чьими-то женами, матерями... И с таким чудовищным цинизмом рассуждают о беде беременной женщины!
   Старых сучек сменили молодые дурочки. Аккуратные стройные фигурки, ни грамма лишнего веса, несерьезные тонкие сигареты. "Спортсменки?" - исподволь рассматривал красоток музыкант. Те обосновались возле соседнего окна и беспрерывно щебетали о косметике, шампунях, новых шмотках, о бутиках, недавно открытых коллегами-депутатами. "Точно спортсменки", - уткнулся в газету Костя, чтоб девки не заметили его интереса...
   Впрочем, на телохранителя Марка Суходольского вообще мало обращали внимания. Может, оттого что скромно пришипился в дальнем углу и делал вид, будто ничего не слышит. Или благодаря вызывающей, потрепанной одежде, явно уступающей дорогим костюмчикам от ведущих модельеров.
   Потом заявилась компания мужчин. Разных по возрасту и по комплекции. Два дородных господина развалились в креслах, два молодых человека устроились на краешке дивана.
   - С редактором разобрался? - недовольным начальственным тоном справился неповоротливый толстяк с мясистой рожей.
   Сидевший напротив молодой парень замялся, позабыв о сигарете.
   - С каким редактором?..
   - Проснись, юноша! Из дрянной газетенки "Саратовский расклад"!!
   - Да-да! - обрадовался приливу памяти помощник депутата. - Главного редактора газеты приговорили к ста восьмидесяти часам общественных работ и к штрафу в двести тысяч рублей.
   - К общественным работам за наезд на "Единую Россию"? Поскромничали. Я бы посадил писаку! Лет на пять.
   - Извините, но Верховный суд такой приговор отменит. К тому же прокурор интересовался ходом дела, звонил...
   Другой представительный господин, закинув ногу на ногу, вальяжно поинтересовался у своего "лакея":
   - Ну-ка доложи мне по этой суке... Как ее?.. По нашей главной солдатской мамаше. Замолчала или бузит?
   - Строчит жалобы в Москву.
   - Опять о старом?
   - Нет, оседлала новый конек. Якобы медицинская комиссия в Балакове и военно-врачебная комиссия при Саратовском областном военном комиссариате умышленно "не замечают" серьезных заболеваний призывников.
   - Вот дура! - затрясся от смеха толстяк. - Денег, небось, хочет.
   - И я говорю: падла! Откуда такие берутся? Покою нет!..
   - Это, конечно, вопросы твоего комитета, - даже не потрудившись затушить окурок, бросил его толстяк в пепельницу. - Но я бы на вашем месте устроил ей автомобильную аварию! Небольшую - без летального исхода, но чтоб эта долбанная правозащитница запомнила на всю оставшуюся жизнь, как строчить письма в столицу.
   - Брось, - отмахнулся коллега, - опять связываться с прокуратурой из-за ерунды. И так разберемся, подомнем, растопчем - не первый год с мандатами ходим...
   И, поднявшись, компания дружно двинулась к выходу.
   Лишь дважды в кулуарах законодательной власти довелось Константину услышать нормальную человеческую речь. В первый раз, когда трое парней-депутатов взялись обсуждать задницу и сиськи относительно молодой бабенки, недавно утвержденной министром в Правительстве области. И вторично - от двух женщин с усталыми лицами, говоривших о горестях и напастях выпускников интернатов, о том, как им необходима дальнейшая поддержка от государства.
   А боле всего удивили два старичка, куривших у дальнего столика и шептавшихся в клубах сизого дыма. Говорили тихо, но с ядовитою злобой. И в запале спора один не сдержался, громко прошипев:
   - Что ты все прокурор, да прокурор! Надоело, ей богу! Предыдущего - слишком принципиального ухлопали, и нового туда же отправим! В рубашках люди рождаются, а бронежилетах - пока не научились...
   Время шло, босс не возвращался, и Костя скучал с прочитанной газетой в углу курительной комнаты. На исходе второго часа он перестал удивляться темам и манере общения народных избранников то ли районной, то ли городской, то ли областной Думы. А встрепенулся только раз, услышав фамилию шефа.
   - Что-то сегодня коллеги в зал заседаний не спешат - бродят по коридорам, кафе, курилкам... - посетовала сорокалетняя барышня в юбке с сексуальным разрезом "а-ля Следуй за мной".
   - Там Суходольский взывает с трибуны к совести, - прыснул смешком здоровенный детина с бородавкой на щеке.
   - Опять?!
   - А о чем ему еще говорить? Он ведь пока ничего умнее не придумал, чем вынести на голосование проект создания комиссии по контролю над доходами и собственностью депутатов.
   - Точно-точно! Случился такой конфуз весной, - томно засмеялась увядающая леди. - Помню, как мы дружно смеялись, когда на громадных экранах появились итоги голосования.
   - Да, три голоса "за" смотрелись эффектно! Причем один - самого Суходольского. А ныне знаешь, что он удумал?
   - Нет...
   - Предлагает принять обращение нашего собрания к Президенту и обеим палатам Госдумы.
   Мадам почему-то перешла на шепот:
   - Что за обращение?
   - Ходатайство об отмене моратория на смертную казнь за коррупцию, педофилию, серийные убийства и за наркоту.
   - За наркоту?! - обомлела тетка и покосилась на сидящего поодаль незнакомца в потертой кожаной куртке.
   - Ну, за... производство и распространение, - расшифровал приятель. - Вот так. Ни больше, ни меньше.
   - Господи, совсем из ума выжил! Надеюсь, "за" проголосуют все те же идиоты в количестве трех штук.
   - Не проголосуют. Мы договорились вообще не появляться в зале, чтобы не было кворума.
   Оба ехидно рассмеялись и переменили тему...
  
  
   - Заждался? - заглянул через четверть часа в комнату Марк Антонович. - Извини, пришлось задержаться.
   В курительной комнате никого, кроме Кости не было. Отшвырнув прочитанную газету, он вскочил.
   - Марк Антонович, меня теперь такой вопрос гложет: у тех, кто не погряз в коррупции и криминале - в кабинетах тоже висит портрет нашего Президента?
   Похоже, шефу было не до шуток.
   - Пошли, - повернулся он спиной к телохранителю. А, спускаясь по лестнице, ворчливо пояснил: - Когда здесь правил губернатор Столыпин, Саратов был третьим городом в России и входил в десятку богатейших городов Империи. Когда руководил первый секретарь Обкома Шибаев - Саратов по праву считался лучшим городом Поволжья. А при этих... - Суходольский пренебрежительно кивнул назад, - при этих его стали называть "Гадюкино"...
   Яровой мягко ступал по безукоризненно вычищенной ковровой дорожке и с грустью посматривал на поникшего босса. Вида тот не подавал, однако мрачного, испорченного настроения ему было не скрыть. Он напряженно молчал, устремив уставший взгляд под ноги, и стремительно двигался к выходу.
   Новенький "Audi", купленный Закрытым акционерным обществом "Хладокомбинат" накануне кризиса, Сергеев подогнал к зданию Думы вовремя. Костя распахнул перед шефом заднюю дверцу; дождался, пока тот усядется на любимое место. И сам плюхнулся вперед по соседству с Вадимом.
   - Куда прикажете, Марк Антонович? - обернулся тот.
   - На Елшанское кладбище.
   Телохранители переглянулись. Кладбище? Зачем?..
   Однако приказ озвучен. Представительское авто мягко тронулось и скоро исчезло в потоке движущегося по центральной улице транспорта...
   Ехали долго - через весь Саратов. Лет тридцать назад старое городское кладбище с красивым названием "Воскресенское" посчитали переполненным и закрыли. А место для нового подыскали на выселках - далеко от северной оконечности почти миллионного города. С тех пор кладбище разрослось до жутких размеров, да и городские кварталы подступили вплотную.
   Босс всю дорогу хранил тяжелое молчание. По мере приближения к цели дважды снимал и надевал очки, периодически промокал платком лоб.
   Пропоица-охранник схватил у ворот десятку, взамен отдал чек. Машина вкатила на площадку, притормозила.
   - Приехали, Марк Антонович. Нам куда?
   - Езжай по центральной аллее. К шатру цыганского барона.
   "Шатром" звалась высокая куполовидная конструкция усыпальницы одного из местных баронов. По обе стороны главной аллеи имелось множество склепов, могил, постаментов и прочих монументальных надгробных сооружений, однако над всем этим возвышался купол шатра, видимый практически отовсюду.
   Народу на могилах в будний день было мало. Редкие пешеходы сторонились вороной иномарки, безмолвно глядели ей вслед и с обстоятельной неторопливостью шли дальше. Последнее людское пристанище не терпело суеты и громкой речи...
   - Налево, - скомандовал Суходольский за пару "кварталов" до шатра.
   "Audi" нырнула в примыкающий проулок и медленно поплыла к лесным островкам, в которые превратились самые первые "заселенные" участки.
   Вскоре остановились у каменного строения, похожего на шестигранную беседку с заложенными кирпичом узкими амбразурами сводчатых окон. Кругом шелестела крупная густая листва каштанов, едва пропускавшая к склепу солнечный свет. Сгорбившись, с поникшей седой головой Марк Антонович выбрался из машины. Подойдя к двери, с минуту постоял, ощупывая пальцами теплую кирпичную кладку...
   Покинули прохладный салон и телохранители. Внимательно оглядевшись по сторонам, встали на почтительном расстоянии от шефа.
   Странно, но вокруг шестигранного сооружения не было ограды. Как не было на стенах и табличек. Кто тут похоронен и когда? Вероятно, кто-то из близких родственников Суходольского: мать, отец. Или сестра с братом...
   - Прошу, - открыв ключом замок, распахнул он дверцу и первым исчез в холодном мраке.
   Вторым внутрь склепа бесстрашно вошел Костя.
   Вадим задержался у входа.
   - Сейчас приду. Я должен осмотреть местность...
   И повторил обязательный ритуал профессионала-телохранителя: проверил подступы к зданию, заглянул за обелиски на соседних могилах, облазил ближайшие кусты. И только после этого шагнул за порог усыпальницы...
   Под сводчатым потолком все же имелось крохотное оконце, переливающееся разноцветными пятнами мозаики. По обе стороны от окна висели лампады, фитили которых Марк Антонович тотчас запалил. Мягкий желтоватый свет позволил разглядеть две плиты из белого мрамора - слева и справа от центрального прохода. На плитах красовались золоченые эпитафии, выполненные церковно-славянской вязью. Однако прочесть имена погребенных и даты их смерти при слабом освещении было затруднительно.
   Над лампадками висели иконы. Встав против одной, Суходольский помолился. Затем опустился на колено: поцеловал левую надгробную плиту, надолго приник щекой к правой...
   Не желая мешать, Сергеев с Яровым топтались в трех шагах от массивной двери. Топтались, глазея на скромное убранство склепа и на траурные пассы шефа. И чего ему вздумалось приглашать их внутрь этого погреба с влажновато-затхлым "ароматом" плесени? Будто не мог в одиночестве отдать дань памяти своей родне...
   - Это фамильный склеп Суходольских. И здесь, господа гвардейцы, вы по собственному желанию, - вдруг металлическим эхом разнесся по усыпальнице голос Марка Антоновича, словно угадавшего мысли телохранителей.
   Ага! Сам привез, сам открыл дверцу. Сам предложил войти. А теперь "по собственному желанию". Да лучше бы курили на свежем воздухе!..
   - Вы же оба страстно хотели с ней познакомиться, - поднялся босс с колена.
   - С кем? - хором обалдели Вадим с Константином.
   - С моей дочерью. С моей единственной дочерью Ириной.
   Он снял со стены одну лампадку и осветил белую плиту, что покрывала правую могилу.
   - Суходольская Ирина Марковна, - изумленно прочитал Яровой.
   - Но позвольте, Марк Антонович! Вы же... Помните, вы говорили, что согласно завещанию, все дела и финансы после вашей смерти автоматически передаются дочери - Суходольской Ирине Марковне, - указал на эпитафию Сергеев. - И якобы нам предстоит ее охранять. А теперь получается...
   - Получается, что вы напрасно ее искали. Она покинула этот мир три года назад.
   В следующий миг Яровой получил сильнейший удар пистолетом в скулу, тут же внутри склепа прогремел выстрел; музыкант отлетел к закрытой двери, упал лицом вниз. В следующую секунду ствол пистолета уперся в седой висок того, чьи родственники покоились в здешних могилах.
   - Мне очень жаль, Марк Антонович, - процедил Сергеев. - Мне очень жаль, но в таком случае, вы должны сами назвать адрес, по которому скрывается Ахметов. Иначе я вас пристрелю.
   - Ты убьешь меня в любом случае, - с удивительным спокойствием отвечал тот и пожелал повернуться к предавшему телохранителю.
   - Не поворачивайтесь! Я хорошо знаком с вашими психологическими штучками, - упредил Вадим. - Стойте так. И отвечайте, куда подевался Ахметов?
   - Я все равно ничего не скажу. Ничего, потому что с потерей дочери у меня не осталось болевых точек.
   - Что ж, посмотрим. Вернее, послушаем, как вы взвоете, когда я прострелю вам коленный сустав!.. Спрашиваю в последний раз: где скрывается Ахметов?
   Он с силой тряхнул босса за плечо и подтолкнул его голову стволом пистолета:
   - Ну!
   Суходольский молчал, подняв отрешенный взгляд к разноцветным пятнам оконной мозаики.
   - Ну!! - заорал Сергеев и нанес резкий удар в правую почку.
   Никакой реакции. Пожилой мужчина лишь качнулся от удара и продолжал взирать на свет...
   Очередной тычок стволом в белый висок вышел слабым и робким - будто Вадим интересовался: эй, вы там не уснули?
   Нет, Марк Антонович не спал. Во всяком случае, глаза были открыты.
   Бывший полковник ФСБ обошел его, подхватив с мрамора горящую лампаду, приблизил пляшущий огонек к лицу. И невольно отпрянул, обнаружив неживой взгляд застывших зрачков.
   Знать о способностях - одно, а стать свидетелем их применения - другое. Сергеев был изумлен не меньше, чем пару дней назад в аэропорту Нижнего Новгорода. Тогда босс впервые доказал умение творить чудеса, а сейчас подтвердил квалификацию, за считанные секунды вогнав себя в глубочайший транс.
   Не веруя в свой просчет, начальник службы безопасности выстрелил Суходольскому в мягкие ткани плеча. Выстрелил от отчаяния. Но тот даже не моргнул.
   Зато сзади послышался шорох. Вадим резко обернулся.
   Нет, Яровой лежал в той же позе возле двери, из-под груди по серым плиткам выползал узкий темный ручеек. Вокруг вывернутой вверх безжизненной ладони прокатилась стреляная гильза.
   Сергеев тихо выругался, повернулся к шефу...
   Как теперь поступить? Паковать его в машину, где-то прятать, ждать выхода из транса, а потом снова допрашивать? Это один из вариантов. Но не факт, что самый удачный. Лицо Марка Антоновича стало еще бледнее, с висящей руки капала кровь. И что-то в его отрешенном виде говорило: ни черта ты от меня не добьешься...
   Вторым вариантом значилось воздействие специальными препаратами, коими в недрах спецслужб издавна развязывали языки разного рода упрямцам. Но и тут имелось сомнение: препараты создавались для обычных людей, а не для тех, что мастерски владеют управлением психикой и собственным организмом.
   - Да... Похоже, проку от вас, Марк Антонович, не будет. Поэтому я выбираю третий вариант, - поднял Вадим пистолет и приставил ствол ко лбу пожилого коммерсанта. - Проще поднапрячь друзей из ФСБ и с их помощью найти следы Ахметова, чем... В общем, это тоже не быстро, зато надежно. Думаю, начальство поймет и не осудит...
   И в третий раз торжественная тишина родовой усыпальницы Суходольских была потревожена громким выстрелом и глухим звуком упавшего тела.
  
  
   Глава третья
   Россия. Москва-Саратов
   Наше время
  
   На вызовы домофона никто не реагировал. Наконец, щелкнул замок, и наружу выплыла старая женщина. Опираясь на палочку, она медленно проковыляла к лавке и уселась рядом с обнимавшим рюкзак Матеушем. А его старший приятель уже стоял в лифте и поднимался на шестой этаж...
   - Ну что вы трезвоните? Там же никого нет, - раздраженно проскрипел голос откуда-то сбоку.
   Оскар обернулся. Из темной щели бесшумно приоткрывшейся двери торчала голова очередной старухи.
   - Чего трезвоните? Сейчас милицию вызову! Мешаете тут...
   - Да я и сам бы не прочь милицию вызвать, мамаша, - изобразил растерянность мужчина, - вдруг с Магомедом Салиховичем что-то случилось? Вот звоню-звоню, а он не открывает...
   - А вы кто ему будете?
   - Я из Комитета Государственной Думы по делам ветеранов. У меня для Магомеда Салиховича письмо из Польши - от участников сопротивления.
   Мигрень недовольства с агрессией мигом исчезли. Женщина сделала шаг за дверь; с интересом и завистью прищурилась на необычный конверт.
   - Здоров он. Уехал. Припозднились вы.
   - Как уехал? Когда?
   - Полчаса назад попрощался.
   - А куда?
   - Не сказался. Оставил ключи, попросил приглядывать за квартирой, цветы поливать. И уехал.
   Оскар потоптался на площадке. Дернул на всякий случай кривую потертую ручку.
   - А хотите, я передам Магомеду письмо, когда он вернется. Или оставьте в квартире - я могу открыть.
   - Спасибо. Это исключено, - задумавшись, шагнул к лифту мужчина. - Я обязан передать под роспись и лично в руки...
  
   * * *
  
   Десятый или двенадцатый звонок (они уж сбились со счету!) сорвал Оскара с Матеушем из Российской столицы. Агент никуда не торопился и обстоятельно побеседовал с коллегами.
   В этот раз обошлось без сюрпризов: господин Суходольский намеревался вернуться в родные пенаты на скором поезде "Москва-Саратов". Оскару и Матеушу предписывалось поскорее проделать тот же путь.
   Поезд хоть и назывался скорым, да оставлял преследователям немало шансов прибыть в Саратов если не первыми, то с минимальной задержкой. Так и поступили: облачившись в излюбленную одежку туристов и закинув за спину единственный рюкзак, вышли к южной трассе и вскоре карабкались в кабину здоровенной фуры. Фура шла в Самару - где-то на траверзе Пензы пришлось выходить, перемещаться на другое шоссе и снова голосовать...
   В Саратов приехали утром. Переоделись, оставили лишние вещи в камере хранения железнодорожного вокзала, пообедали. И следующий звонок: быть наготове - Суходольский запросил машину; куда намерен ехать - не известно.
   Томительная часовая прогулка по грязной привокзальной площади среди толкающихся, спешащих людей. Прохаживаясь возле бесконечных киосков, "туристы" намеренно держались поблизости от разномастных такси. И поступили правильно - очередной приказ по телефону заставил действовать очень быстро.
  
  
   Под солнцезащитными очками на приборной панели лежала новенькая купюра достоинством в сто евро. Это был приличный стимул, поэтому таксист старательно исполнял просьбу пассажиров и гнал на городское кладбище.
   Резкий правый поворот, узкая ухабистая дорога. Длинный, уходящий далеко вправо забор, полуоткрытые створки облезлых металлических ворот. Алчный взгляд на пропитой роже сторожа, тянущего руку за измятой десяткой.
   - Куда? - въехав на пустырь за воротами, справился парень.
   - Шатер цыганского барона знаешь?
   - Кто ж его не знает, - заулыбался таксист и прибавил газку.
   Потрепанный "Opel" зашуршал покрышками по аллее огромного и совсем не похожего на вылизанные европейские кладбища. Оскар с Матеушем обалдело взирали на жуткое нагромождение уродливых и разноцветных оград, разнокалиберных крестов и ржавых обелисков, на мусор и заросли полыни. На пропоиц и профессиональных нищих, обосновавшихся у кладбищенской церкви.
   - Налево, - подсказал Оскар за пару "кварталов" до цыганского шатра. И не сдержал неприязни: - Имей уважение к усопшим - езжай помедленнее.
   Машина послушно сбавила скорость и нырнула в примыкающий проулок. Впереди появились зеленеющие лесные островки...
   Выбрав безлюдное место, Оскар скомандовал:
   - Останови здесь.
   "Opel" тормознул в тени огромного каштана.
   И тотчас сильная мужская рука всадила в шею таксиста шприц-ампулу. Парень вскрикнул, дернулся; но активный протест продолжался не дольше трех секунд. Напряженные мышцы расслабились, тело обмякло, голова безжизненно свесилась на грудь.
   - Займись им, - открыл дверцу Оскар. - А я поищу "Audi" Суходольского...
  
   * * *
  
   О нраве и способностях известного далеко за пределами России психолога, Оскара с Матеушем предупреждали задолго до старта операции. Собственно, сама по себе операция не представлялась шедевром деятельности западных разведслужб. Все было предельно просто: от давно внедренного агента требовалось своевременно поставлять Оскару информацию о перемещениях Суходольского по стране и о тех людях, с которыми он намеревался встретиться. На одном из этапов Оскар с напарником должны были опередить Марка Антоновича и первыми завладеть потерянным звеном - "Link Z".
   Операция развивалась вполне успешно, если не считать того, что Суходольский везде поспевал первым. Опередил в Самаре, опередил в Казани. А после фортеля в аэропорту Нижнего Новгорода оторвался настолько, что в Москве Оскару с Матеушем можно было и не появляться. Но появиться пришлось - вдруг основные действа развернулись бы в русской столице!
   Нет, не развернулись. Агент сообщил, что после встречи с Ахметовым Суходольский вернулся к главному входу в зоопарк пустым - без "Link Z". Значит, все еще впереди. Значит, здесь - в Саратове - должно произойти нечто важное.
  
  
   Обчистив карманы мертвого таксиста, Матеуш кое-как выдернул его из салона, стащил с аллеи и поволок меж могильных оград. Шагах в тридцати от асфальта он нашел приямок, заполненный всевозможным мусором. И скоро остывающее тело молодого парня исчезло под пучками несгоревшей травы, спиленными ветками, проволочными каркасами венков и увядшими цветочными букетами.
   В ожидании напарника Матеуш осмотрел "Opel", изучил найденные в карманах таксиста документы. Рост и комплекция предыдущего владельца машины не имели ничего общего ни с одним из двух "любителей путешествовать автостопом", зато фотографии в паспорте и на водительском удостоверении имели удивительное сходство с лицом Матеуша. Тот же овал, прическа, лукавый веселый взгляд, пухлые губы. И та же небольшая лопоухость.
   Завидев товарища, Матеуш спрятал документы в карман джинсовых брюк.
   - Пока ничего хорошего, - насторожено оглянулся Оскар. - "Audi" я нашел - она действительно стоит неподалеку от шестигранного склепа. А вот агента нигде нет.
   - Как нет?! А в склеп заходил?
   - Там кто-то есть. Я понял это по выстрелу.
   - По выстрелу?! - насторожился напарник. - И кто в кого там стреляет?
   - Не знаю. После выстрела я подобрался к самой двери и пытался понять... разобрать разговор.
   - И что?
   - Голоса нашего агента я не услышал. Там разговаривали двое других мужчин, - задумчиво сказал Оскар и замолчал. После долгой паузы встрепенулся: - Я знаю, что делать!..
   Порывшись в лежавшем на заднем сиденье рюкзаке, он выудил небольшой приборчик с тонким антенным проводом и, зажав в кулаке "жучок", побежал к одиноко стоявшей под густой кроной каштана "Audi"...
  
  
   Глава четвертая
   Россия. Москва
   Наше время
  
   Назар Самойлович помолчал, мерно постукивая трубкой по дереву скамейки и с наслаждением оглядывая большой квадратный пруд.
   - Вот что, мой юный друг, - твердо сказал он через минуту, - даю твоей службе трое суток...
   - Не понял.
   - Не перебивать! Ровно через три дня ты обязан доложить мне о завершении поиска "Реликвии". Об успешном, естественно, завершении. И найти ее ты должен с помощью...
   "Интересно, - пронеслось в генеральской голове, - и что же он нам предложит? Прессинговать Суходольского с его гениальными способностями в психологии и гипнозе - занятие бессмысленное. В попытках обогнать его замысловатые ходы мы тоже не очень-то преуспели. Чем же, прикажете его взять, господин серый кремлевский кардинал?.."
   - ...Твои люди найдут "Реликвию" с помощью дочери Суходольского.
   - Откуда вам про нее известно? - растерянно спросил Латышев.
   - А о ней известно многим, мой юный друг! - фальшиво улыбнулся сухощавый старик. - И порой мне странно слышать некоторые из твоих заявлений. Имея такой мощнейший инструмент воздействия, ты жалуешься и сетуешь на психологический талант Суходольского, на его гипнотический гений.
   - Но он ее прячет...
   - Трое суток! Этого срока твоей всесильной службе достаточно для того, чтобы разыскать одну девчонку, связаться с ее отцом и зачитать ему условия капитуляции. Ясно?
   - Так точно, - поднявшись, ответил генерал.
   - Плохо, Юрий. Очень плохо! - не оглядываясь и слегка подволакивая правую ногу, удалялся "кардинал" по тенистой аллее. - Я бы сказал: отвратительно. Американские прихвостни рыщут по России в поисках пропавшего звена, которое мы называем "Реликвией", а наша контрразведка разводит руками. Плохо! Во времена моей молодости Комитет госбезопасности решал задачки подобной сложности за несколько часов...
  
   * * *
  
   После очередного провала в Казани стратегам из ФСБ приходилось полагаться на прозорливый ум агента и его своевременные донесения. А что было еще делать, если Суходольский переигрывал их по всем статьям? Брать его и пытаться колоть на допросах - категорически запретили сверху. Видно, знали бесперспективность затеи.
   И вот Москва - очередной пункт назначения в марафонской гонке за "Реликвией". Но и тут не обходится без сюрпризов со стороны гениального психолога. Агенту удалось установить место жительства человека, с которым он встретился, сорвавшись на некоторое время из московского зоопарка.
   Добытая информация оперативно передается в Управление, и через несколько минут десяток сотрудников ФСБ на трех машинах выезжают по указанному адресу.
   И... тщетно. Точнее - поздно. Дверь никто не открывает.
   Зато выскакивает взвинченная и скандальная женщина, проживающая на том же этаже. После минуты объяснений и препирательств, успокаивается и рассказывает о внезапном отъезде соседа; о его просьбе приглядывать за квартирой и поливать цветы. И еще о каких-то товарищах из Комитета Государственной Думы по делам ветеранов, опередивших на час-полтора. Офицеры ФСБ быстро сообразили из какого "комитета" эти "товарищи"...
   Детальный осмотр маленькой однокомнатной квартиры ничего не дает, и несолоно хлебавши сотрудники отбывают восвояси.
   В Управлении начинается очередной аврал: срочно устанавливают личность и родственники исчезнувшего владельца однокомнатной квартиры из дома Ветеранов Отечественной войны на углу Красной Пресни и Трехгорного переулка...
  
   * * *
  
   Кремлевский кардинал не нарушил традиции, изумив генерала ФСБ местом очередной встречи. Подхватив его на Старой площади, авто с тонированными стеклами промчалось по Ильинке, пересекло Красную площадь и нырнуло под арку Спасской башни.
   Крутанулись по Ивановской площади, прошмыгнули по дорожке меж высоких елей, остановились. Два вышколенный охранника тотчас открыли дверцы; склонив головы, по-лайкейски отступили на шаг, пропуская к невзрачному на вид подъезду.
   Музейная тишина, комфортная прохлада, сверкающая чистота гранитных ступеней и мягкость ковровых дорожек. Трижды Латышеву доводилось бывать по делам в Кремле, но таких высоких дверей и роскошных кабинетов не видел.
   - В Самаре у "Матрицы" опоздали. В Казани приехали к трупу. Ветерана войны с Красной Пресни упустили. Дочь Суходольского пропала... - с сарказмом выговаривал всемогущий старик. И без того бледные тонкие губы совершенно лишились живого оттенка, узловатые пальцы правой руки судорожно сжимали трубку, кустистые седые брови окончательно сомкнулись над переносицей. - Я очень недоволен твоей работой, Юрий. Очень!..
   Латышев робко возразил:
   - Вы не дослушали, Назар Самойлович.
   Тот недоверчиво покосился на собеседника.
   - Говори.
   - Мои люди вчера выяснили одну интересную деталь...
   - Какую? - нетерпеливо постучал трубкой по пепельнице "кардинал".
   - Исчезнувший ветеран войны - некий Ахметов Магомед Салихович, проживавший на углу Красной Пресни и Трехгорного переулка, приходится младшим братом Ахметову Фариду Салиховичу.
   Кардинал смотрел насмешливо, и не моргая. "И что из этого?" - прочитал в безразличном взгляде Латышев. Однако через мгновение безразличие старика сменилось изумлением.
   - Постой-постой! - позабыл он раскуренной трубке, - это не тот ли Ахметов?..
   - Тот самый, - позволил себе перебить бонзу фээсбэшник. И с торжествующей улыбкой уточнил: - Командир разведгруппы "Варяг", что атаковала "Зону SS12-01" за сутки того, как Мюнстер захватили войска 2-й британской армии.
   - Та-ак... Значит, Суходольский вычислял и подбирался именно к нему - к командиру тех разведчиков. Странно... по нашим данным вся группа погибла в начале апреля сорок пятого года. Никто из них не вернулся. Странно...
   - Совпадений в расчет не берете?
   - Никаких совпадений и сомнений быть не может! Бойцы из группы "Варяг" - последние из тех, кто мог видеть те документы. И последняя ниточка, к ним ведущая - недаром Суходольский ее распутывает. Из всего этого следует одно: старший из братьев Ахметовых жив, и вы обязаны в ближайшее время выяснить его координаты. Понятно?
   - Так точно. Мы постараемся за несколько дней управиться...
   - Какие несколько дней?! - взревел Назар Самойлович. - Работайте быстрее, пока нас опять не опередили! Ищите обоих Ахметовых, ибо тот - командир разведчиков - мог давно подохнуть, оставив "Реликвию" младшему братцу.
   - Ясно. В ближайшие дни я доложу вам о результатах.
   - Не в ближайшие дни, а завтра, мой юный друг, - опять нацепил фальшивую улыбочку кремлевский кардинал. - Сутки - вот все, что я могу тебе дать, ибо меня тоже кое-кто поторапливают, - вспомнив о трубке, пыхнул он ароматным дымом. Прищурившись, въедливо поинтересовался: - Надеюсь, ты догадываешься, кто?
   Латышев покашлял в кулак и почтительно кивнул, точно малолетний проказник на взбучке у директора школы...
  
  
   Глава пятая
   Россия. Саратов
   Наше время
  
   Сергеев ударил пистолетом наотмашь - сильно и слишком неожиданно, чтобы Яровой заметил в полумраке резкое движение и успел среагировать. Вслед падающему телу прогремел выстрел. Пуля впилась в плечо.
   Боли он пулевого ранения он не почувствовал, потому как в следующий миг тюкнулся головой о единственную ступеньку возле двери склепа. Последнее, что запомнил: страшное слово "КОНЕЦ", забившееся пойманной птичкой внутри изрядно ушибленной черепной коробки. И все. Чернота.
   Впрочем, скоро сквозь эту черноту проступила серость; ее сменили светлые всполохи с "озвучкой" из далеких мужских голосов. Потом бахнул выстрел, где-то рядом по ледяному полу покатилась гильза - это Константин ощутил и понял возвращавшимся сознанием. Радость от сего возвращения была недолгой - голова ныла от двух ударов, а к пробитому плечу накатывали болевые волны.
   Он попробовал пошевелить правой рукой, но вдруг замер, услышав раскатистый голос Сергеева:
   - Да... Похоже, толку от вас, Марк Антонович, не будет. Поэтому я выбираю третий вариант...
   "Что за третий вариант? И какими были два предыдущих? К чему это он?.." - осторожно просунул под свое тело руку Константин и нащупал у пояса рукоятку пистолета.
   - ...Проще поднапрячь друзей из ФСБ и с их помощью найти следы Ахметова, чем...
   "Главное вытащить оружие тихо. Иначе... Иначе второй раз Сергеев не промахнется".
   - ...В общем, это тоже не быстро, зато надежно.
   "Готово! Вытащил! Патрон в стволе - давняя спецназовская привычка. Теперь сосредоточиться, забыть о боли в плече и... Гарантии нет, но есть возможность. И ма-аленький шанс".
   - ...Думаю, начальство поймет и не осудит...
   В следующее мгновение Яровой повернулся, одновременно выбросив здоровую руку с пистолетом и, не прицеливаясь, выстрелил.
   Толкнув Суходольского, Вадим отлетел к дальней стене и рухнул на пол.
  
  
   Он смастерил жгут из разорванной пополам футболки и накладывал его на руку босса - немного выше сквозного ранения. При этом не мог взять в толк, что с боссом произошло: не отзываясь, не отвечая на вопросы и не выказывая эмоций, тот стоял посередине усыпальнице, тупо уставившись на мозаичный орнамент маленького оконца. Кажется, он совершенно не чувствовал ранения, не смотря на приличную кровопотерю. Костя звал его, тряс, пробовал бить ладонью по щекам. Бесполезно.
   Свою рану он кое-как обвязал второй половинкой своей футболки, надеясь заняться ей позже в машине.
   - Готово, - прошептал гитарист и поднял лампаду, желая еще разок посмотреть на лицо пожилого мужчины.
   Увы, никаких изменений. Та же бледность кожи, те же пустота и отрешенность взгляда.
   Он потянул из кармана сигареты, да вспомнил, где находится. Спрятав пачку и осветив стены слабым огоньком, внезапно заметил блеснувший прямоугольник над левой могилой. Подойдя ближе, понял: портрет человека, который покоится под плитой. Это фотографии была запечатлена женщина лет сорока - сорока пяти. Спокойный и добрый взгляд темных глаз, чистая кожа и правильные, мягкие черты.
   "Наверное, жена, - подумал Яровой и прочитал золоченую эпитафию: "Суходольская Анна Николаевна". Отчества не совпадают. Значит, жена..."
   И Марк Антонович, и Анна Николаевна обладали удивительно приятной внешностью - захотелось взглянуть на их дочь. Повернувшись, он сделал шаг к соседней могиле, поднял лампадку и... невольно отшатнулся. С такого же по размеру портрета на него смотрели смеющиеся глаза невероятно красивой девушки. Позабыв о времени, он заворожено смотрел на нее, пока не вздрогнул от раскатистого голоса:
   - Узнал?
   Костя быстро обернулся. Позади, морщась от боли и потирая ладонью раненную руку, стоял Суходольский. С обычным - живым и выразительным взглядом.
   - Узнал, - кивнул молодой человек. - Ее невозможно забыть.
   - В вагоне-ресторане ты, наверное, принял меня за волшебника, верно? А я всего лишь отец той девушки, которую ты когда-то спас под Ханкалой.
   - Да. Признаюсь, тогда вы меня удивили не меньше чем в нижегородском аэропорту.
   - Я узнал свою дочь по описанным тобой событиям. Она жила в Питере, подолгу гастролировала. Но при малейшей возможности заезжала ко мне в Саратов, делилась впечатлениями. Поведала и о тебе, вернувшись из той давней поездки в воюющую Чечню.
   - Представляю, какого она была мнения...
   - Заблуждаешься, Константин. Ира говорила о тебе с теплотой и восхищением. Уверен - ты ей очень понравился.
   Яровой промолчал. Затем шумно выдохнул и резко мотнул головой:
   - Жаль... Чертовски жаль, что нельзя вернуться в прошлое!..
   Марк Антонович вздохнул, целиком разделяя мнение молодого человека и перевел разговор на другое:
   - Как плечо?
   - Сквозная дырка в руке - чуток повыше вашей, - отмахнулся, Костя. - И, кажись, синяк на роже в форме Африки с глобуса. А так ничего... терпимо. А вы? Что с вашей рукой?
   - Побаливает. Но и я потерплю. Нам необходимо поскорее уходить отсюда.
   - Да, я знаю - Вадим работал не один.
   - Пойдем. Для начала разыщи автомобильную аптечку - нужно как следует обработать раны...
  
   * * *
  
   Покинув склеп, они нашли такое же безлюдной местечко на другом конце кладбища. Там обработали друг другу раны с помощью медикаментов из аптечки, сделали перевязки. Накладывая бинт, Константин подмечал, как страдает от нестерпимой боли шеф, и все же надеялся, что пуля прошла сквозь мягкие ткани, не задев кость. Закончив врачевать и намекая на долгожданное завершение путешествия, музыкант поинтересовался:
   - Куда едем, Марк Антонович? Я ведь и домашнего адреса вашего не знаю.
   - Рано нам домой, - огорошил тот. - Трогай. Курс на Уфу.
   - На Уфу?! - ошалело переспросил Яровой.
   А, запуская двигатель, кисло усмехнулся: чего удивляться - никто в телохранители силком не тянул.
   Выехав с кладбище и тормознув у ближайшего магазина, они наспех обновили подпорченный гардероб. И не заезжая в город, помчались по объездной дороге к мосту через Волгу. Впервые за неделю работы в Закрытом акционерном обществе "Хладокомбинат", Яровой лицезрел Суходольского рядом с водителем. То есть рядом с собой. Нет, заносчивостью и чванливость шеф не страдал, стараясь сделать дистанцию между собой и подчиненными минимальной. Однако ж, какая-никакая, но она - дистанция - существовала. Теперь же свершилось чудо: владелец отнюдь небедной компании сидел по правую руку от Кости и запросто с ним разговаривал. Как друг или, скорее, как родственник.
   На траверзе Маркса - небольшого городка и районного центра на левом берегу Саратовской области, закралось сомнение в успехе спонтанно организованного вояжа. С каждым часом Марк Антонович чувствовал себя все хуже и хуже; силы понемногу оставляли, поднималась температура. Яровой проверял повязку, но крови на ней не прибавлялось. Значит, начиналось воспаление.
   В центре большого села, через которое проходила трасса, спецназовец узрел несколько магазинов, закусочную и аптеку. И через четверть часа на сиденье лежал пакет с медикаментами и с новеньким термосом, наполненным крепким чаем. Заново обработав рану, он заставил Марка Антоновича выпить дозу сильного антибиотика и улечься на заднее сиденье. Заботливо укрыл его своей косухой, уселся за руль и продолжил путь...
   - Мне необходимо рассказать тебе одну историю, - тихо сказал шеф, провожая взглядом клонившееся к горизонту солнце.
   Константин убавил громкость музыки.
   - Слушаю.
  
  
   Начал он издалека: сыпал фамилиями разных ученых, изучавших психологию аж с середины позапрошлого века. Если о Сеченове и Бехтереве Яровому слышать доводилось, то многие фамилии военных психологов Третьего Рейха, а также австрийских, израильских и американских гениев данного направления, были для него пустым звуком.
   Суходольский лежал в неудобной позе, усердно натирал платком линзы очков и продолжал просвещать подчиненного о вещах и событиях, мягко говоря, таинственных и весьма серьезных. О целях, которые ставились перед учеными всесильными диктаторами или спецслужбами внешне благополучных демократических стран. О бесчеловечных экспериментах над людьми, проводившихся для достижения этих целей. Об удачах и ошибках, о победах и катастрофах...
   Марка Антоновича часто охватывало волнение, и нить повествования путалась в узелки и петли. Единственный слушатель чувствовал, насколько ему непросто делиться сокровенным. Не закончив историю о том, как в конце войны исчезла "Реликвия", он внезапно переключился на день сегодняшний. На сложнейшую работу в секретных архивах, куда не подпускали до тех пор, пока не стал депутатом; на перипетии поисков командира разведгруппы Ахметова...
   - Марк Антонович, извините, - перебил Константин, с беспокойством поглядывая в зеркало заднего вида. - Мне надо кое-что сделать.
   - У нас все в порядке? - забеспокоился тот.
   - Не совсем. Не нравится мне одна машинка - висит и висит на хвосте с самого Маркса. Скоро окончательно стемнеет, и тогда избавиться от "хвоста" будет сложнее. Ночью у всех кошек глаза горят одинаково...
   - Что ты задумал?
   - Вы лежите, пожалуйста, и не высовывайтесь. А я уж тут сам как-нибудь.
   Машин на трассе в тихий будний вечер было мало. Яровой резко прибавил скорость и немного оторвался от назойливого преследователя; за плавным поворотом нырнул вправо на второстепенную дорогу. Быстро развернувшись, опять подъехал к трассе и остановился, не заглушая двигателя. Проверив наличие патронов в магазине, вперил взгляд в край посадок...
   А вот и "Opel" - мчится на всех парах.
   Костя рвет, не жалея резины. "Audi" выскакивает на трассу и быстро набирает ход, поворачивая навстречу "хвосту". Преследователи не ожидают подобного фортеля - теряются; водитель тормозит, прижимает машину к правой обочине.
   Дистанция меж немецкими авто стремительно тает.
   Яровой перекладывает пистолет в левую руку, сжимает руль одной правой. Левое плечо прострелено, но в этот миг не боли.
   Тонкие губы насмешливо цедят:
   - Посмотрим, господа, как, где и чему вас учили...
  
  
  
   Часть пятая
   "Реликвия"
  
  
   Пролог
   Германия
   Западное предместье Мюнстера. Местечко Хафиксбек
   "Зона SS12-01"
   2 апреля 1945 г.
  
   Ничего не изменилось вокруг за эти сорок минут. Та же темень, те же слепящие прожектора с пулеметных вышек и с высоких воротных столбов. Та же холодная промозглая погода. Пожалуй, только звуки канонады, доносившиеся с запада, стали немного ближе и громче, чем прежде.
   Томиться в ожидании сменившихся фрицев не пришлось - видать, в фанерном домишке, спрятанном за мешками с песком было жутко холодно. Не прошло и трех минут, как на дороге показались две семенившие легкой трусцой фигуры с поднятыми воротниками шинелей. Руки в карманах, висящие на длинных ремнях автоматы качаются и хлопают хозяев в такт коротким шагам по задницам...
   Долговязый солдат, подбежавший к воротам первым, дважды ударил кулаком в темное железо. Щелкнул засов, отварилось круглое оконце.
   - Neun, - донеслось с той стороны.
   - Zwei, - тут же парировал долговязый.
   И, подталкивая в спину напарника, исчез за приоткрывшейся калиткой.
   - Благодарите Бога, Фарид Салихович, если веруете, - широко улыбнулся белый генерал.
   - Почему?
   - Потому что они пользуются так называемым "плавающим" паролем. Это когда начальником караула заранее устанавливается некая "сумма", которую должны составить пароль с отзывом.
   - Ага... - наморщил лоб Ахметов, - там было "семь" и "четыре", что в сумме составляет одиннадцать.
   - Точно. А сейчас позвучало "девять" и "два".
   - Опять выходит одиннадцать! Значит, сумма всегда должна составлять одно и то же число?
   - Вряд ли всегда. Скорее, только сегодня. Или до определенного часа. Впоследствии новый начальник его переменит, назначив свою "сумму".
   Командир шмыгнул носом и уважительно посмотрел слегка раскосыми глазами на Василия Авраамовича.
   - Вот шайтан!.. Хорошо, что не сунулись раньше.
   Капитан "СМЕРША" промолчал, но скривился, словно возражая с едкой насмешкой: "И откуда у господина генерала такие глубокие познания? Ведь в царской армии грамотных солдат-то было - раз два и обчелся! А тут арифметика, сложение, суммы..."
   - Внешний патруль сам меняться не придет - негоже ему оставлять периметр без присмотра, - внезапно догадался Ахметов.
   - Тогда надо дожидаться выхода смены, - нашелся старшина-подрывник.
   - И по пути к забору перерезать глотки, - низким голосом завершил мысль капитан контрразведки.
   На что пожилой генерал резонно заметил:
   - Я уж много лет не солдат и многое подзабыл из батальных тонкостей. Однако с высоты давешнего опыта уверяю: производить смену наружного патруля удобнее у домишки с пулеметом и шлагбаумом. Под прикрытием поста спокойнее, да и маршрут проходит вблизи.
   - Логично, - подумав, согласился командир. И решил действовать - до рассвета оставалось очень мало времени: - Серега, перехвати-ка наших у колючки. Пусть потихоньку снимут тех двоих из домишки и ждут сменщиков. Да чтоб ни единого звука!
  
  
   В плане проникновения внутрь "Зоны" имелось гораздо больше искрометной дерзости, нежели холодного расчета. Троица во главе с лейтенантом Гришиным беззвучно расправилась с пятью фрицами и второй собакой; сержанта Николаева на случай визита незваных гостей оставили у домишки с пулеметом; двое в немецкой форме спокойным шагом вторглись на хорошо освещенную прожекторами площадку перед воротами и калиткой. Остальные, пока небо хранило бездонную черноту, отыскали мрачную прореху в освещенных прожекторами подходах и юркнули к забору; осмотревшись и выждав пару минут, переместились вдоль него к воротам. Дьяконов спрятался за спины переодетых в немецкие шинели товарищей и приготовился "беседовать" с часовым.
   Гришин дважды стукнул кулаком по выкрашенному в черный цвет железу аккурат под огромной белой надписью "ACHTUNG!".
   Лязгнул засов, круглое окошко открылось. Кто-то бегло посмотрел наружу - на людей приплясывающих от холода и прячущих в поднятые воротники лица. Все буднично. Ничего подозрительного.
   Уставший голос отрывисто произнес:
   - FЭnf.
   - Cechs, - тотчас добавил генерал недостающую до "одиннадцати" цифру.
   Опять заскрежетал металл. Прямоугольник калитки подался назад, пропуская "отдежуривший свою смену патруль"...
  
   * * *
  
   Начало операции складывалось превосходно. Настолько превосходно, что у новичков родилась и окрепла иллюзия близкого успеха.
   Еще бы! Самолет был обстрелян зенитками лишь однажды - над линией фронта, петлявшей в данный момент по пойме Одера. Затем беспрепятственно пролетел через всю северную Германию - с востока на запад, где его экипаж произвел выброску точно в заданном районе. Разведчики приземлились без потерь и оперативно собрались по сигналу командира. Группа быстро соорентировалась на местности, обнаружила "Зону SS12-01", выявила и уничтожила два поста внешнего охранения. А теперь с удивительной легкостью "пробила" брешь в высоченном бетонном заграждении с пущенными поверху витками колючей проволоки. Немудрено появиться эйфории. Однако ничего подобного генерал не подмечал - бойцы действовали слаженно, не выказывая эмоций и не произнося лишних слов.
   Прорвавшись за калитку, парни опять не оплошали: несколько взмахов десантными ножами, и дежурившие у ворот постовые распластались на мерзлой земле.
   Все, группа у цели! Отныне сомневаться и медлить нельзя. Тем более что громыхавшая на западе канонада приблизилась, стала громче и отчетливее. Значит, немцы вот-вот сыграют тревогу, организуют круговую оборону или займутся спешной эвакуацией на восток - ближе к Берлину. Вон и грузовички стоят с парочкой легковых автомобилей в центре хорошо освещенного П-образного двора.
   Ахметов присмотрелся к зданию, представлявшему горизонтальную перекладину в букве "П" и заметил вход в штаб под крохотным навесом. Все точно! Все как описал перед вылетом пожилой генерал из бывших.
   Командир собрал товарищей и принялся умело дирижировать группой.
   - Так, парни, через минуту приступаем. Гришин и Кизилов!
   - Да, - встрепенулись названные бойцы.
   - Возьмете на себя пулеметчиков на вышках. Их внимание сосредоточено на внешние стороны, поэтому небольшая фора у вас имеется.
   - Ясно.
   - Арлетов и капитан Антипенко. Вы забрасываете гранатами окна боковых зданий, похожих на казармы. Потом занимаете удобные позиции и держите под прицелом двор с главными воротами.
   - Понятно, - кивнул старшина, - сделаем.
   - Теперь о завершении операции, - продолжал командир. - Если все пройдет нормально (а я в этом уверен!) собираемся у поста, где остался дежурить Николаев.
   - Он нас с того пулемета вместо фрицев не положит? - недовольно пробурчал капитан СМЕРША.
   - Исключено - Николаев не первый день в нашей группе. К тому же ему передали мой приказ: с началом стрельбы развернуть один из прожекторов в сторону "Зоны". Так... - помолчал он, припоминая, все ли пункты инструктажа озвучил. Потом выразительно посмотрел на самого возрастного бойца группы: - Ну, а мы с генералом Дьяконовым рвем в сторону штаба. Вопросы есть?
   - Сигнал к старту?
   - Первый разрыв гранаты. Пошли, парни - на востоке уже светает...
   Стоило Ахметову перебежать от ворот к грузовикам, как несколько раз бабахнуло где-то рядом - километрах в трех-четырех. Канонада, а вместе с ней и наступление союзников неумолимо приближались.
   Поджидая приотставшего Дьяконова, старший лейтенант покачал головой, сожалея о назначенном сигнале. При таком раскладе шибанет снаряд у забора, а бойцы этот взрыв воспримут за сигнал. Ладно, поздно об этом...
   - Идемте, - поторопил он генерала.
   Продвинулись дальше через освещенный двор. Вот и крыльцо с короткой лесенкой и дверью за последней ступенькой. За дверью обманчивая тишина.
   Встали по разные стороны, приготовили оружие. Где же сигнал - разрыв гранаты?
   Ага, вот он! От обеих казарм послышался звон разбитого стекла, с небольшим запозданием - двойной взрыв.
   Завершающий этап операции стартовал!
  
   * * *
  
   Старший лейтенант швырнул внутрь гранату, прижался лопатками к стене и дождался гулкого хлопка, коим тут же вышибло дверь. Крикнув "не отставай!", юркнул в темный проем - навстречу едкому дымному потоку.
   Сзади слышались автоматные очереди, частые взрывы - все шло по плану. Сейчас главное действовать быстро, ошеломив противника внезапным напором. Ведь отзвуки ночной канонады под утро стали гораздо ближе, а всполохи от пожарищ окрасили небо на западе в оранжевые тона. Так почему группе Ахметова не сойти за крупное подразделение американских или английских десантников, захватывающих плацдарм для подхода основных сил? Очень своевременная и правдоподобная "легенда", благодаря которой удалось бы избежать ожесточенного сопротивления обитателей злополучной "Зоны". Фрицы - народ практичный, силу и многочисленность наступающих армий знают. Глядишь, может, и не станут понапрасну рвать жилы. Чай не полные идиоты - понимают, что конец войны не за горами...
   Оставив сзади агонизирующее тело немецкого часового, проскочили по коридору до небольшой лесенки в три ступени, впереди - в десяти шагах - небольшой холл с уходящими в разные стороны коридорами. Собственно, в дыму мало чего было видно - о холле с коридорами догадались по слабым лучам неповрежденных взрывом лампочек.
   У ступенек Дьяконов подсказал:
   - Кабинет Линке на втором этаже.
   - А где лестница?
   - Прямо, - кивнул генерал на проступавшие в дыму ступени и простенькие перила.
   Ахметов посмотрел в указанном направлении и неожиданно дал очередь из автомата.
   - Ложись, - толкнул он Дьяконова.
   Оба упали на пол и в течение двух-трех секунд заворожено наблюдали необычную и отчасти жутковатую картину: из левого и правого коридоров неторопливо появлялись гитлеровцы в своих мундирах мышиного цвета и с той же неторопливостью шли в направлении разведчиков.
   - Так вот о ком предупреждал Виноградов!.. - процедил командир группы и дал вторую очередь.
   - О ком он предупреждал? - замешкался генерал с незнакомым оружием.
   - Об этих тварях, живучих как крысы. То ли они обожрались чего, то ли заговоренные - сам шайтан не разберет! Остановить или убить их можно только попаданием в голову. Поэтому цельтесь лучше!..
   - Что за чертовщина?!
   - Не знаю. На другие ранения они не реагируют. Стреляйте же, Василий Авраамович - не время сейчас выяснять!
   Они откатились назад - за ступеньки и принялись бить прицельными короткими очередями в сторону холла. Шедшие в их направлении немцы почти не реагировали на пустяковые ранения в руки, плечи, грудь и отвечали редким огнем из винтовок или автоматов. Зато на смену тем солдатам, что все же падали с разбитыми головами, появлялись все новые и новые...
   - Вероятно, казармы сообщаются с этими коридорами, - пытаясь перекричать стрельбу, предположил Дьяконов.
   - Не знаю! Вот что, товарищ генерал, - пустил по полу очередную гранату и пригнулся Ахметов, - бегите-ка во двор и передайте Арлетову с Антипенко: пусть атакуют их с тыла - со стороны казарм!
   Разгадав задумку командира группы, генерал подхватил автомат и ползком - прячась за ступеньками, двинулся к вышибленной взрывом двери...
  
  
   Спустя каких-то полчаса картина уже не представлялась столь радужной, какой ее рисовало воображение новичков в стартовом отрезке операции.
   Три пулеметчика на вышках замолчали, а вот с четвертым вышла заминка: он успел развернуть пулемет внутрь периметра "Зоны" и нашпиговал пулями рядового Кизилова. А прекратил стрельбу и выронил тяжелый "MG" лишь после того, как вместо погибшего разведчика им занялся опытный Гришин.
   Разобравшись с вышками, лейтенант поспешил на помощь Ахметову и Дьяконову, с трудом отбивавшихся от "психических атак" ненормальных немецких солдат. Товарищей он нашел в узком коридорчике штаба, укрывающихся за тремя ступеньками лестницы перед холлом. Командир был легко ранен в бедро, у белого генерала залило кровью левую часть лица. Однако держались они бодро и успели уложить немало фрицев, тела которых лежали сплошным навалом на полу холла.
   - Как там во дворе? - меняя магазин, справился Ахметов.
   - Аристарх с пулеметом дежурит у ворот - держит под прицелом весь двор.
   Командир хотел выругаться - дескать, почему самовольно покинул пост?! Да сразу же передумал: правильно поступил Николаев - в пределах "Зоны" он сейчас нужнее, чем у шлагбаума в нескольких сотнях метрах отсюда.
   Разрывы гранат основательно разворотили осколками холл, не причинив, тем не менее, вреда несущим конструкциям здания. Что тут скажешь - к концу войны наши убедились в умении немцев строить. Пол у ступенек, за которыми укрывались разведчики, был сплошь усыпан стреляными гильзами и пустыми автоматными магазинами. А фрицы с безумными и отрешенными взорами все шли и шли из двух противоположных коридоров...
  
   * * *
  
   Три оставшихся в живых разведчика все же прорвались по лестнице на второй этаж.
   - Василий Авраамович, ищите кабинет с сейфом! Капитан, останьтесь на лестнице - задержите их! - отстреливаясь, командовал Ахметов.
   Помня расположение помещений, генерал кинулся в один из коридоров. А вот смершевец не поспешил выполнять приказ.
   - Не могу, старлей. Останься лучше ты, - протянул он последнюю пару запасных магазинов.
   - Вы обязаны подчиняться, капитан!
   - Согласно инструкции начальника военной контрразведки фронта, я обязан постоянно держать в поле зрения генерала Дьяконова.
   - Шайтан!.. - тихо выругался Ахметов. - Ладно, идите за генералом. И постарайтесь побыстрее разобраться с сейфом.
   Своего подопечного капитан СМЕРША отыскал по широко открытой двери одного из кабинетов.
   - Вот вы где! Нашли?
   - У вас остались гранаты? - осматривал тот огромный сейф.
   - Одна.
   - Давайте...
   Генерал соединил две гранаты: свою и капитана; прикрепил связку к металлической дверце, выдернул чеку и поспешно увлек напарника к двери.
   Внутри кабинета грохнул взрыв, от которого содрогнулись стены, посыпалась штукатурка, и послышался звон разбитого стекла.
   - Воистину Бог на нашей стороне! - воскликнул Василий Авраамович, переступив порог кабинета.
   Сквозь остатки раздуваемого сквозняком дыма была видна висевшая на одной уцелевшей петле дверца большого сейфа.
   - Глядите быстрее - есть ли там нужные документы! - остался в дверях капитан.
   - Есть! Они самые! Около двадцати папок под грифом "совершенно секретно".
   - Забирайте. Все до одной забирайте! Вон у ножки стола кожаный портфель...
   Дьяконов схватил в охапку документы, бросился к портфелю. И в это время смершевец подбежал, схватил за плечи и жарко задышал над самым ухом:
   - Послушайте, генерал! Я предлагаю забрать эти документы и бежать на юго-запад - к союзникам. К англичанам, а лучше - к американцам. Они заплатят хорошие деньги за наш улов!
   - Но, позвольте!..
   - Некогда пререкаться, господин генерал! Сейчас или никогда!
   - Зачем я вам? - едва разжимая тонкие губы, процедил Василий Авраамович. - Или вы меня проверяете?..
   - Что? На кой черт мне вас проверять?! Вы - участник белого движения, знаете многие языки - американцы скорее вам поверят! Решайтесь, ну!
   - А как же те, кто вас сюда послал? А как же убитые товарищи?..
   - Да плевать мне на них! - взревел капитан. - Последний раз спрашиваю: идете вы со мной?
   Вместо ответа Дьяконов выхватил пистолет, но молодой Антипенко опередил: звук от выстрела заметался меж стен обширного кабинета и потонул в мягкой обивке, коврах и мебели. Генерал схватился за грудь, неловко попятился, выронил папки и осел на пол...
  
  
   Вбежавший в комнату Ахметов замешкался только на миг.
   - Василий Авраамович! Василий Авраамович! - бросился он к лежавшему на полу генералу. - Да что это такое?! Василий Авраамович, очнитесь!..
   Тот ненадолго очнулся.
   - Фарид Салихович, - прошептали бледные тонкие губы. - Он предлагал мне стать предателем. Как вы себе это представляете?! Я, разумеется, отказался.
   - Куда вас ранило? - осторожно ощупывал одежду Ахметов. - Да как же это?..
   - В грудь... Не важно. Фарид... Можно я буду вас так называть?
   - Конечно!
   - Фарид, хочу сказать вам... Я благодарен Виноградову и... командованию фронтом за оказанное доверие, - найдя руку старшего лейтенанта, сжал он ладонь. - Очень благодарен всей группе за оказанную честь сражаться рядом с вами. И в последний раз послужить нашей Родине...
   Старший лейтенант горестно взирал на угасавшего Дьяконова, а по запорошенным пылью щекам, оставляя темные борозды, катились редкие крупные слезы. Он плакал по убитым товарищам, с коими ни единожды довелось ходить по вражьим тылам. Плакал по этому странному новичку с дворянской внешностью и повадками аристократа, что несколько часов назад казался чужим, старым и непригодным для разведки, но показал себя честным и надежнейшим человеком. Плакал из-за подлого предательства подосланного в группу смершевца; из-за проваленного задания...
   - Фарид, - снова почувствовал он слабое пожатие ладони, - папка... Под моей спиной лежит папка...
   - Что?
   - Падая, я специально прикрыл спиной одну из секретных папок. Капитан из контрразведки впопыхах ее не приметил. Возьмите...
   Он сделал движение свободной рукой, да сморщился от боли.
   - Возьмите ее, - повторил он и указал на видневшийся уголок плотного серого картона.
   Ахметов осторожно вытянул и бегло осмотрел трофей. Вверху по центру черный орел вцепился когтями в свастику. Ниже гриф "Совершенно секретно" - его старлей узнал бы в любом исполнении - на документы с подобным грифом армейских и фронтовых разведчиков натаскивали с первых часов обучения. Затем какие-то немецкие слова - видно название или перечень бумаг. Правее и еще ниже - крупная буква "Z".
   Рядом с зоной прогремела серия взрывов.
   - Уходите, Фарид. Скорее уходите! - не на шутку встревожился Дьяконов, но слова потонули в дрожащем кашле.
   - Держитесь, Василий Авраамович - нам теперь некого опасаться, - подбодрил командир группы. - Этих... сумасшедших фрицев переколотили. Союзники вот-вот подойдут. А с ними и медсанчасть подоспеет. Как же пи наступлении без медсанчасти?! И мы с вами еще повоюем!..
   - Нет-нет, Фарид - никаких союзников! Они заключают союз с Россией только когда им плохо и страшно. Идите и постарайтесь добраться с этой папкой до наших!
   - Но...
   - Никаких "но". Я вам приказываю как старший по званию!..
   Ахметов хотел возразить, да слабая рука в последний раз напомнила о себе, а требовательный взгляд генерала буквально впился в молодого офицера.
   - Хорошо, - сдался он. - Хорошо, Василий Авраамович - я сделаю так, как вы просите.
   - Вот и славно. Вот и славно... И поклонитесь от моего имени земле нашей матушке...
   Командир все же дождался его последнего вздоха. Не мог уйти, пока в нем теплилась жизнь - представлялось: вдруг опять появятся эти твари в мышиной форме с безумными рожами. Войдут в кабинет, а тут живой советский разведчик! Нет уж...
   А, дождавшись, прикрыл ладонью веки Василия Авраамовича; горестно вздохнув, на миг прижался к его груди.
   И, сунув за пазуху папку с большой буквой "Z", бесшумно выскользнул в коридор...
  
   * * *
  
   Вторая английская армия, форсировав в конце марта Иссель, развернула наступление на северо-восток и вторглась в Вестфалию. Первого апреля войска ее правого крыла достигли канала Дортмунд-Эмс, а вечером второго - овладели Мюнстером и его окрестностями.
   В тот же день и Девятая американская армия, двигавшаяся на восток через Вестфалию, вышла к реке Везер у Хамельна.
   Разведка обоих армий без устали трудилась в поисках неких немецких артефактов. Один из них в виде набитого документами портфеля (правда, с недостающей папкой под грифом "Z") пришел в руки практические сам. Его доставил офицерам разведки бывший капитан советской военной контрразведки Юрий Антипенко.
   С тех пор ни о перебежчике, ни о секретных документах из "Зоны SS12-01" никто ничего не слышал...
  
  
   Глава первая
   Россия. Самара-Уфа
   Наше время
  
   - Да-а... Помяты левое крыло и передняя дверка, сломано зеркало заднего вида... Где это тебя так?
   - Не тебя, а вас, лейтенант.
   - Хорошо, - мстительно улыбнулся скуластый дэпээсник кавказской наружности, - где это ВАС так?
   - В Саратове. Полгода назад. "Газель" во дворе задницей помяла. По этому происшествию все вопросы давно закрыты.
   - И до сих пор ездите на технически неисправном автомобиле? И откуда мне знать: закрыты вопросы или нет?..
   Занудный мент продолжал внешний осмотр "Audi", в это время его помощник беседовал в салоне патрульной машины с другим "счастливчиком" - водителем грузовой фуры.
   - Очень похоже на пятна крови, - заглянув в окно задней дверки, поцокал языком лейтенант.
   - Это от рыбы. Рыбу недавно везли с рыбалки.
   - Рыба в кожаном салоне "Audi А8" стоимостью пять миллионов? - усмехнулся кавказец.
   - Внуков будете учить, когда купите им дорогую машину. А я буду возить то, что сочту нужным.
   - Откройте-ка багажник.
   - Запросто, - незаметно посмотрел Константин на ментовскую машину.
   Если этот вымогатель в форме не отстанет - придется принимать жесткие меры. Но принимать их желательно без свидетеля в образе простоватого водилы грузовика-длинномера. Поэтому следует потянуть время.
   - Запросто, - повторил он и с издевательским спокойствием перечислил: - С вас оформленный протокол досмотра и два понятых.
   Лицо "вконец оборзевшей национальности" смерило хозяина иномарки надменным взглядом: "Смотри, не пожалей - и не таких обламывали".
   Хозяин ответил тем же способом: "Потерпи еще пару минут, и я сыграю тебе партию из музыкального боевика "9-я нота". Потерпи..."
   - Что ж, вынужден временно вас задержать до выяснения обстоятельств повреждения автомобиля, - еще раз просматривая документы, картинно вздохнул блюститель.
   Яровой проводил взглядом водителя фуры, выпущенного на свободу из милицейского авто. Облокотившись о крышу "Audi", с нарочитой беспечностью распахнул полы своей потрепанной куртки.
   - Жаль, лейтенант. Хотел отпустить тебя с миром, да теперь не получится. Очень жаль...
   Увидев рукоятки двух пистолетов, торчащих за поясом незнакомца, тот оторопел и попятился назад.
   - Стоять, - приказал Костя. Покосившись на кобуру, предупредил: - Даже мечтай - нашпигую по самые гланды. Документы на капот.
   Кавказец исполнил приказ. Испуганно пролепетал:
   - Езжай. Никому про тебя не скажем. Клянусь - никому!
   - Старейшинам рода будешь клятвы давать. Чего трясешься, как нарик на дискаче? От пули-то умереть небось не так обидно как от "запорожца".
   - Не убивай, брат! Хочешь, денег дам? Много денег!..
   - Мда-а... Аналогично ведет себя несознательное племя проституток, живущих по принципу "деньги-товар". Впрочем, вы тоже проститутки. С полосатыми фаллосами...
   - Бра-ат, не убивай!..
   - Не брат я тебе. И не скули, а то привкус вывихну. Станешь похожим на Ксюшу с "ТНТ". Пошли, проведаем твоего приятеля...
   Константин сгреб с капота документы и подтолкнул мента в спину. Приблизившись к открытой дверце, схватил микрофон и оторвал его от рации. Сидящий на месте водителя офицер подпрыгнул и заверещал на непонятном языке.
   - О, и второй из тех же абреков! - обрадовался ветеран чеченской войны. - Что на кавказских дорогах высокая конкуренция? Или уже до нитки всех обобрали?.. Так, господа талибы, ваххабиты, террористы и прочие усамы - выходим из машины и становимся плотным рядком у капота!
   Поставив блюстителей в позу дискоболов, он разрядил их оружие и "конфисковал" сотовые телефоны. Затем прострелил два колеса и, направляясь к "Audi", крикнул:
   - Вольно. Можете оправиться, высушить штаны и покурить.
  
   * * *
  
   Яровой был уверен в сохранении ментами тайны своего позора - слишком хорошо изучил нравы кавказских народов. О коротком происшествии на дороге ничего никому не расскажут, регистрационный номер его машины собратьям по радио не передадут. Вот ежели потом представится возможность отомстить другим способом - тихим, подленьким и жестоким - тут уж они расстараются. А в других случаях промолчат. Втихоря сделают колеса, втихоря починят рацию и так же втихоря раздобудут боеприпасы для сдачи дежурному после "боевой вахты".
   Однако, не смотря на свою уверенность, в Самару он заезжать не стал - рванул от Чапаевска по окружной, пока не миновал нужную развязку и не оказался на трассе "М-5". В Уфу приехал к полудню следующего дня. По той же трассе, по которой пилил от Самары, пересек весь город и оказался в старой его части, сплошь застроенной раритетными домами высотой от двух до девяти этажей. Покружив по утопающим в зелени проулкам и поболтав с говорливыми старушками, отыскал улицу Суворова. Ровно в час дня он остановил машину у дома под номером "88", и под грохот проезжавшего неподалеку поезда вошел во второй подъезд.
   Третий этаж. Вот и нужная квартира с выцветшими "двойкой" и "девяткой" на светлом пластмассовом ромбе.
   - Кто там? - вопрос через дверь.
   "Странно - шагов вообще не было слышно. Осторожничает старый разведчик..."
   - Откройте, пожалуйста. Мне нужен Ахметов Фарид Салихович. Я приехал издалека и очень хочу с ним поговорить.
   - Тут нет никакого Ахметова, - фыркнул хозяин. - Кто вы?
   - Это не имеет значения. Но мне очень нужно с ним встретиться.
   - От же шайтан!.. Езжайте туда, откуда приехали. Ахметовы здесь не живут.
   "Вот те раз! Этого только не хватало! Хотя... Суходольский предупреждал о сложности характеров старшего поколения. Придется идти другим путем".
   Он снова вдавил кнопку звонка. И снова голос раздается неожиданно рядом:
   - Я сейчас возьму палку или вызову милицию...
   - Напрасно. Вы и есть Ахметов Фарид Салихович. Мы могли бы с вами просто посидеть и поговорить. Я ведь знаю все о последней операции группы "Варяг".
   Минутная пауза и вопрос надломленным старческим тенорком:
   - Что вы знаете?
   - Почти все. И о вас, и о белом генерале Дьяконове, и о погибших ребятах. И даже о предателе Антипенко...
   Замок тихо щелкнул, дверь приоткрылась. На пороге появился сухощавый седобородый старик среднего роста; сморщенная ладонь с трудом нашла и оперлась о ручку, придирчивый взгляд подслеповатых глаз осмотрел незваного гостя.
   - Кто вы? - уже мягче повторил он.
   - Поверьте: я ваш друг. Меня зовут Константин, и приехал я к вам из Саратова по просьбе известного психолога Марка Антоновича Суходольского.
   - Проходите, - посторонился дед.
   Опираясь на палочку, он провел гостя в единственную комнату, усадил в скрипучее кресло, одиноко стоящее возле окна; сам тяжело опустился на край дивана. Сейчас, по прошествии стольких лет, он совершенно не был похож на командира группы глубинной разведки, на бравого и неунывающего старлея Ахметова. "Сколько же ему стукнуло? - осторожно рассматривал хозяина крохотной, насквозь пропахшей лекарствами квартирки Яровой, - восемьдесят пять? Девяносто?.."
   Сгорбленный, тощий ветеран с испещренным мелкими морщинами восточным лицом вздохнул:
   - Так что же вы хотели, молодой человек?
   И Косте пришлось рассказывать о цели своего визита, стараясь не пускаться в пространные объяснения и в то же время не упустить весомых деталей...
  
  
   - У меня созрело несколько вопросов. Пока я слушал... - медленно проговорил дед, потирая пальцами отполированную ручку палочки, на которую опирался даже в сидячем положении. - Первый: почему я должен вам верить? И вправду - почему?
   - Если бы я работал на спецслужбы, - недоуменно пожал плечами Костя, - все равно какие: западные или наши, то действовал бы по-другому.
   - Как?
   - Хотите честный ответ?
   - Да. И можете не обращать внимания на мой возраст.
   - Пожалуйста. Нашел бы ваших близких родственников и использовал бы элементарный шантаж. К слову, мы на самом деле разыскали в Москве Ахметова Магомеда Салиховича - он-то и поведал о месте вашего проживания.
   - Брат в порядке? - насторожился старик.
   - Да. Только мы посоветовали ему временно уехать - за нами по пятам ходят ребята из ЦРУ. Кажется, Магомед Салихович собирался на месяц перебраться в Клин к вашему дяде. При желании можете ему позвонить.
   Ветеран войны кивнул. А Константин вернулся к начатой теме:
   - Имеется в арсеналах спецслужб и другой метод: поместили бы вас в клинику, где под присмотром специалистов напичкали психотропными препаратами - сейчас это очень модно.
   - Хм... И что же, эти препараты помогают развязать язык?
   - Помогают.
   - Хм... - повторил старик, качая головой. И неожиданно улыбнулся: - Отстал я от жизни. Отстал...
   - Кажется, вы хотели еще о чем-то спросить.
   - Да, у меня имеется еще один вопрос. Почему, ваш друг Суходольский решил, что та папка с документами сохранилась? Неужели он полагает, что я не уничтожил ее?! Вы знаете, сколь долгим и сложным был мой путь на Родину после провала операции под Мюнстером?
   - Нам с Суходольским это известно. Без детальных подробностей, но известно. Знаем и то, каким вы были талантливым и умным разведчиком. Вы не могли ее уничтожить - она оставалась единственным доказательством того, что не все секретные материалы "Зоны SS12-01" попали в руки американцев.
   Ахметов помолчал, печально созерцая солнечную рябь на облезлом подоконнике.
   - Вы правы, - наконец, прошептал он. - Из-за этой проклятой папки мне пришлось взять другую фамилию и вообще стать другим человеком...
   - Я понимаю. Нам рассказал об этом Магомед Салихович.
   - Как, говоришь, тебя зовут?
   - Константин, - с готовностью повторил молодой человек, искренне обрадовавшись фамильярному "ты". Знать собеседник оттаял, поверил.
   - Ты прав, Константин - папку с грифом "Совершенно секретно" я сохранил. Она была моей крохотной надеждой. Весь долгий путь, который я проделал, возвращаясь домой, она помогала мне верить в благое завершение той эпопеи...
   Настал черед старого фронтовика вспоминать, рассказывать. И неожиданно умолкать, глотая горькие слезы обиды.
   Он поведал, как тайком пробирался на восток по северу агонизирующей Германии. Как с медленной осторожностью передвигался ночами, а днями хоронился в голых лесах или холодных оврагах. Как голодал и дважды отстреливался от немецких патрулей. Как однажды чудом ушел вплавь от преследования по бурлящей ледяными жгутами реке, а потом, напившись водки, чтоб не околеть на ветру, повстречал у моста молоденькую немку. Думал, все, кранты... Уж и сил бежать не было, и патронов почти не оставалось. А она не закричала, не выдала. Видать, многим под конец войны осточертел этот нацизм. Так и выхаживала, откармливала пару дней в игрушечном домишке на окраине симпатичного села. А когда с востока опять послышалась канонада - дала справную одежонку и даже пару подсумков с патронами из амбара приволокла. Попрощались...
   Старик Ахметов дотянулся до платка, что комком возвышался над пузырьками и коробками со снадобьем; высморкался, вытер слезы, отдышался. Успокоившись, продолжал:
   - Я все ж таки добрался до своих. Раненный, сильно простуженный, но добрался. Наши-то Берлинскую операцию развернули - стянули подковой к фашисткой столице большие силы, а я знать по это не знал - только догадывался. Раненько серым утром где-то в северном пригороде Берлина подполз с тылу к немецким окопам на расстояние пистолетного выстрела, затаился в приямке и пролежал весь день под снарядами да пулеметной пальбой. А ночью пересек линию фронта - благо мне это занятие не впервой...
   - Что же было дальше? - нарушил Константин паузу. - Как вас встретило командование?
   Разведчик вздохнул:
   - Поначалу-то все сложилось как обычно: свалиться в окопчик к нашим, отдышался, представился подбежавшим бойцам - так, мол и так, командир разведгруппы, ведите к начальнику разведки. Документов с собой никогда не брали, а выйти к своим могли где угодно - там, где было сподручнее пересекать фронт. Вот и действовали всегда по отработанной схеме, которую знал каждый начальник разведки соединения. Толком не обыскав, привели к какому-то майору. Тут и контрразведчик подоспел, ну и закрутилось: чего, да как? Где группа? Какое было задание?.. Я объясняю: позвоните в штаб фронта, доложите обо мне генералу Виноградову! Дескать, он меня во вражеский тыл снаряжал, ему и расскажу. А они в ответ ухмыляются: успеем позвонить; говори, а не то под трибунал пойдешь! Ну, я и не выдержал - дал со всего маху по смершевской роже! Всю свою обиду разом выместил на этой сволочи! И за предательство подлое капитана Антипенко, и за погибель ребят моих ненаглядных, и за провал, и за всех невинно убиенных... в общем, за все! Хоть и ослаб из-за болезни и ранения, а вдарил этому шайтану справно!..
   - Догадываюсь, что было дальше, - сочувственно посмотрел на старика Яровой. - Позвольте мне покурить у балконной двери?
   - Кури, - махнул тот рукой, - я сам всю жизнь курил. Лет десять назад бросил - врачи запретили...
   Костя подошел к балкону, приоткрыл дверь и, подпаливая сигарету, скосил взгляд во двор. На узкой аллейке блестит черным лаком "Audi", вокруг - никого, на дальней лавочке бормочут меж собой две старушки. Все спокойно.
   - Если не ошибаюсь, вас арестовали?
   - Как тут ошибиться? Конечно, арестовали! Увели под белы рученьки прямо из блиндажа.
   Яровой стряхнул пепел в горшок с кактусом.
   - А папка?
   - Со мной осталась. Ну, как тебе объяснить их оплошность или недосмотр?.. Чего меня шмонать-то - видно ж: свой в доску - не враг, только из немецкого тылу возвернулся. Отобрали оружие, вещмешок, кинжал, ремень... Карманах с пазухой даже не проверили, а зря - там и хлебушка бы кусочек, и ножичек немецкий складной, и табачок со спичками. Значится, поместили меня в холодный блиндажик, приставили снаружи часового и на некоторое время позабыли. Ну и я до поры не трепыхался: вел себя тихо, покушал, отлежался, поспал до вечера. А как стемнело - начал копать землицу под бревнами. Землица-то весной не каменная, влагой на полметра пропитана. За пару часов докопался до воли и был таков...
   Ахметов снова замолчал и, отвернувшись, взволнованно теребил измятый платок. Понимая, что повествование подошло к какому-то очень значительному моменту, Константин с долгою аккуратностью тушил в горшке окурок и не тревожил ветерана глубинной разведки.
   Спустя минуту тот сам переборол волнение:
   - Шел всю ночь на восток, старательно обходя расположения наших частей. Под утро наткнулся в лесу на пепелище от недавнего боя - видать, немецкое подразделение вырывалось из окружения. Среди убитых нашел нашего сержанта. Лежит как живой под кустом лицом кверху: глаза смотрят в синее небо, руки сложены на груди - ну чисто ангел. Возрастом чуток помоложе меня, ростом такой же.
   Резко повернувшись, Яровой с интересом посмотрел на собеседника.
   - Вы воспользовались его документами?
   - Конечно. Разве сложно об этом догадаться?.. - пожал тот плечами. - А что мне было делать? Переоделся в его формяжку (размер сапог, правда, не подошел), прихватил его документы, автомат... И пошел искать медсанбат - я ж и ранен был, и простужен жутко.
   - Нашли?
   - А то! В Берлинской операции с двух сторон сошлись три с половиной миллиона солдат. Потому и готовились к соответствующим потерям - согнали отовсюду военную медицину. Скоро оказался в одном из передвижных госпиталей; через пару дней погрузили меня на санитарный поезд и отправили в Советский Союз, где и встретил Победу. А еще через неделю пришел приказ о демобилизации сержанта Александра Щеголева. Приехал в Уфу, перед получением паспорта в милиции, чуток подправил фамилию, подменив "е" на "о". Ну, это чтоб родственники того убитого паренька не отыскали. Так и появился на свет участник Великой Отечественной войны Щоголев.
  
  
   Глава вторая
   Россия. Уфа
   Наше время
  
   - Психология - великая вещь! На самом деле, хорошо зная ее законы и умело ими пользуясь, заставить любого человека обмануть самого себя - пара пустяков.
   - Как это? - обжигался крепким чаем Яровой.
   - Очень просто.
   Их разговор длился второй час. Видать, ветеран соскучился по общению, или же врожденная вежливость с покладистым характером молодого гостя столь расположили к контакту. Старый разведчик поведал не только о боевой судьбе, но и о послевоенных годах: как пошел учиться в Уфимский авиационный институт, окончив который работал на ремонтном заводе мастером, пока не перебрался инженером в аэропорт...
   - Вы где-то учились психологии? - интересовался происхождением сих знаний Костя.
   - Нет. Сначала заинтересовался содержанием той злосчастной немецкой папки: кое-как перевел, долго кумекал над смыслом... Сложность состояла в том, что эти секретные данные представляли собой часть научной методики. Только часть - понимаешь? Без начала и без конца. Но кое в чем разобраться получилось.
   - А подробнее объяснить можете про обман самого себя?
   - Нет, - опять мотнул седой бородой старик, - объяснять не обучен. Сейчас по-другому сделаем - проведем практический эксперимент. Ну-ка, встань против зеркала в коридоре.
   Яровой послушно отставил бокал и подошел к большому овальному зеркалу в прихожей. Фарид Салихович встал чуть поодаль, но так, чтобы хорошо видеть лицо гостя.
   - Запомни, - назидательно произнес Ахметов, - на ближайшие полчаса тебя зовут Юрка Чухнов. Говоришь ты низким, хрипловатым голосом, покашливаешь и часто вставляешь промеж человеческих слов дурацкую присказку "блянах". А при отрицании глупо разводишь руками - вот так, смотри...
   Опущенные вдоль тела руки старика Ахметова повернулись ладонями вперед и раза три дернулись в стороны.
   - Повтори.
   Посмеиваясь про себя, Константин повторил несуразные движения.
   - Нормально. Пошли...
   - Куда?
   - Увидишь. Идем-идем. Хотя нет, накинь-ка вот это поверх своей одежки.
   Он снял с вешалки и подал потрепанную брезентовую спецовку. Молодой человек послушно напялил насквозь прокуренную вещицу и, пожав плечами, вышел за ветераном войны в подъезд.
   Вместе они потихоньку спустились до первого этажа, вышли во двор и протопали до соседнего - третьего подъезда. Пяток ступенек, свежевыкрашенная в ядовитый желтый цвет дверь, кнопка звонка.
   И скорый шепот-напоминание:
   - Ты токо это, Костя... не забудь - я не Фарид Ахметов, а Щоголев. Александр Павлович Щоголев, понял?
   - Понял-понял.
   Шаркающие шаги за дверью, традиционное "кто там?"
   - Это я, Лизавета Павловна.
   - Кто "я"?
   - Александр Павлович из двадцать девятой!
   Сухо щелкнул замок. В темной узкой щели замаячило светлое пятно. Дед придвинулся ближе:
   - Лизавета, ты это... дала бы нам ключи от подвала.
   - Зачем?
   - Ну, ты ж знаешь про наш холодный стояк. Менять его давно надобно.
   - Знаю. И что с того? Ты его сам, что ли чинить надумал?!
   - Зачем же сам? Юрка вон объявился! Обещался пособить.
   - Какой Юрка?
   - Сантехник наш - Юрка Чухнов.
   Нервно загремела цепочка, щель робко увеличилась. Бледное морщинистое лицо с растерянными овечьими глазами прошептало:
   - Он же это... Он же по пьяной лавочке того... повесился!
   - Брехня. Завистники оклеветали. Вот он стоит - живой и здоровый. И даже пить бросил.
   Бабка окончательно осмелела: открыла дверь, вылезла на порог, с жадным до сенсации любопытством вгляделась в молодого мужчину. Однако, склонив голову набок, подозрительно прищурилась:
   - Юрка... Аль не Юрка...
   - Здра-асте! - хрипло возмутился Костя, - а кто ж я, бланах, по-твоему, тетя Лиз?.. - и, покашляв в кулак, добавил: - Давай быстрее ключи - времени у меня мало.
   - А чего торопишься? Магазины-то нынче с утра до ночи водкой торгуют, - продолжала сомневаться Лизавета Павловна.
   - Не пью я теперь, блянах! И работенку приличную подыскал. А Палычу согласился помочь по старой дружбе.
   - В других подъездах стояки посмотришь?
   Оттопырив вперед ладошки, новоявленный Чухнов смешно развел руками:
   - Ну, не могу я сегодня - не успею. Мастер, блянах, всего на час отпустил! Сейчас под вторым подъездом погляжу, а остальные позже - в выходной. Договорились?
   И чудо свершилось! Растянув сморщенные губы, бабка исчезла, а, вернувшись, протянула ключи.
   - Договорились, Юрочка, договорились. Только ты уж не забудь, ага?..
   - Теперь понял? - семенил вдоль пятиэтажки Ахметов.
   - В общих чертах - да, - озадаченно хмыкал Яровой.
   - Чтобы выдать себя за другого человека, совсем не обязательно быть похожим на него как брат-близнец. Заходи, - открыв ключом дверь, ведшую в подвал дома, пригласил старик. Осторожно спускаясь по ступенькам, приглушенно пояснял: - Время неумолимо меняет внешность - это известно каждому. И если Лизавета Павловна видела покойного Юрку не в течение последнего месяца, то обмануть ее память несложно. У тебя мало с ним общего: рост, такой же цвет волос, совпадающий овал лица. Куда больше отличий: широченные плечи против его щуплости, ясные серые глаза, чистые не трясущиеся руки... А вот поди ж ты - три-четыре важнейшие детали оттеняют или совершенно забивают прочую мелочь. Прохрипел ей чужим прокуренным голосом; кашлянул пяток раз и столько же ругнулся знакомым словцом; чудно развел руками... И дело сделано!
   - Понял-понял, - поддержал старика под руку молодой человек, - весь этот "джентльменский набор", принадлежащий спившемуся Чухнову, сработал на подсознательном уровне и внушил вашей знакомой невероятную вещь.
   - О, как ты правильно мои мысли в слова облачил! Молоток - я бы так не сумел. Вот и пришли. Здесь она спрятана, заветная папочка. Здесь...
   Ахметов повернул висящую лампочку, осветив одно из помещений подвала. Стены из серых бетонных блоков, цементные полы с "вековым" слоем пыли, бесчисленные трубы и вентили. И прелый запах плесени.
   - Становись, - подвинул он к стене пластиковый бутылочный ящик.
   Яровой послушно поднялся на "ступеньку".
   - Кирпичную кладку видишь?
   Кое-где пустоты меж соседних бетонных блоков были заложены красным кирпичом. Прямо над головой Константина зияла такая же бурая заплатка.
   - Вижу.
   - Считай третий ряд снизу и вынимай центральный, - инструктировал разведчик.
   Ладонь ощупала названный кирпич. Тот слегка покачивался в строю своих собратьев, а значит, не был закреплен раствором. Осторожно вытянув его, Костя просунул в образовавшуюся дыру руку и выудил из тайника нечто завернутое в тряпку.
   - Дай-ка - это не то. Папка лежит ниже, завернутая в целлофановый пакет.
   Ощутив тяжесть свертка, молодой человек послушно передал его старику. И с иронией подумал: "Не иначе со времен войны припрятал пистолетик. Весьма тяжел и по угловатой форме напоминает "ТТ"..."
   - Да-да, это она! - воздел навстречу руки Ахметов.
   Приняв пыльный пакет, точно настоящую реликвию, с благоговением принялся его разворачивать...
   Спустя полминуты оба в желтом тусклом свете разглядывали немецкий документ середины двадцатого века. На бесцветных глазах Фарида Салиховича выступили слезы, готовые схлынуть с желтых старческих век. Узловатые, трясущиеся от волнения пальцы неровно прошлись по шершавой серости картона с тесненным нацистским орлом посередине, ухватились за истлевшие тесемки...
  
   * * *
  
   Поднимаясь из подвала в квартиру, спецназовец кивнул на прямоугольный пакет и шепотом спросил:
   - У вас никогда не возникало желания обменять эту чертову папку на реабилитацию и на возвращение настоящей фамилии?
   - Хм, - остановившись для отдыха, негромко усмехнулся старик, - прозорлив ты, однако, парень! Просквозило разок такое - чего там... Помню, здесь уж был - только окончил авиационный институт. Просыпаюсь как-то поутру в холодном поту от пришедшей во сне догадки: а ведь помрет генерал Виноградов и хана всем моим надеждам! Никто ж боле не поймет, не поддержит, не защитит фронтового разведчика, окромя нашего Ильи Валентиновича! Строгий был мужик, но сердечный, понятливый.
   - И что же? - поддержал Константин его под локоть.
   Старик с тяжелой одышкой преодолел предпоследний лестничный марш. Опять остановился.
   - Я ж разведчик. Ну и согласно опыту пошел по хитрому пути: несколько раз пожаловался участковому врачу на здоровье, на старые раны. Она подмогла сначала лечь на обследование, потом вытребовала путевку в подмосковный санаторий для фронтовиков. Там кое-что и выведал: что жив мой Виноградов, по-прежнему служит; даже адресок его службы узнал. И рванул прямо из санатория...
   Он с трудом открыл дверной замок, посторонился, пропуская гостя. Ввалившись, упал на табуретку и закончил:
   - Не повезло мне в тот единственный раз.
   - Почему единственный?
   - Потому что боле я испытывать судьбу не стал. Короче говоря, записался на прием к Виноградову, выждал три часа, а в результате пригласили в кабинет к заместителю. Илья Валентинович то ли в отпуске был, то ли в командировке...
   - И как же выкрутились?
   - Просто - не пошел на прием. Сослался на боль в позвоночнике (дескать, сидит в спине осколок), выпросил у адъютанта номерок телефона и распрощался. А позвонил через месяц из Уфы. И опять нарвался на заместителя! Бояться мне было нечего - тогда про мразь, называемую террористами не ведали, и номера звонившего определить не могли. Вот я и спросил напрямки: "Имеется на руках документик из секретной немецкой зоны под номером SS12-01. Могу ли рассчитывать на снисхождение и реабилитацию?.."
   - А он?
   - Этот шайтан начал орать в трубку. Матом. "Сдай документ, сука, а мы уж посмотрим, что с тобой делать дальше!"
   - А вы?
   - Я, конечно, имел много ранений, но голова всегда варила без сбоев. В те времена опять возобновились массовые репрессии - в лагеря отправляли пачками. Гнить на Колыме не хотелось, поэтому я ответил заместителю Виноградова коротко и ясно: "Пошел ты в жопу!"
   - Так и сказали? - опешил молодой человек.
   - Слово в слово. И положил трубку.
  
  
   Отдышавшись, гостеприимный хозяин предложил согреть чаю.
   - Спасибо. Пора мне и честь знать, - благодарно улыбнулся Яровой, проходя следом за стариком в комнату.
   - У меня зеленый. Настоящий! Такой не во всякой чайхане подают.
   - Да? Тогда не откажусь.
   - Посиди. Я мигом...
   Ахметов поковылял на кухню, но Костя остановил вопросом:
   - Неужели вам хватило материалов этой папки, чтобы... ну, чтобы обучиться премудростям психологии?
   - Нет, что ты! В той папке описаны очень жесткие методы воздействия. Там, брат, такое, что шерсть дыбом! Читать страшно... А я почитывал работы наших известных психологов. Да вот они все на полочке стоят! Если интересно - посмотри...
   Фарид Салихович исчез в коридорчике, а гость принялся изучать изданные труды по психологии и психоанализу. Вынул и полистал одну брошюру, поставил на место. Приоткрыл вторую, третью... Пробежался взглядом по корешкам следующих. Вернулся, ухватив знакомое сочетание букв. И удивленно застыл...
   На темном корешке довольно толстого фолианта значилось "М.А.Суходольский. Основные парадигмы психологического воздействия на личность".
   - А вот и наш чаёк, - вернулся в комнату ветеран. Поставив на стол две чашки, пригласил: - Садись, отведай. Настоящий!
   - Спасибо, - улыбнулся Константин. Миссия была выполнена, время поджимало, но быстрый уход после получения заветной "Реликвии" мог оскорбить старика. Обжигая губы, молодой мужчина хлебнул чаю, довольно кивнул: - Отличный чай! Скажите, Фарид Салихович... Трюк с Лизаветой Павловной более или менее ясен. Но она, согласитесь, в возрасте: зрение подводит, слух не тот. Да и память, надо полагать, прохудилась.
   - Верно, с молодыми проделать этакое сложнее.
   - Как же быть?
   - Искать максимально близкую внешность и еще более убедительные... как их...
   - Аргументы в виде отличительных штрихов в поведении, манерах, - подсказал Константин.
   - О! Сам уже все знаешь, а спрашиваешь, - рассмеялся старик.
   Покончив с чаем, Яровой тепло прощался с бывшим разведчиком.
   - Не надо ли вам чего, Фарид Салихович? - в последний раз окинув убогую квартирку со столь же убогим убранством, спросил Яровой. - Может быть, сходить за лекарствами? Или возьмите денег...
   - Что ты! Что ты! - замахал тот руками. - Пенсии с горем пополам хватает, а в аптеку я хожу сам. Надо же двигаться и разминать суставы с мышцами. Для стариков движение - это жизнь! А если старик ложится, то уже не поднимется.
   Молодой человек пожал ему руку; не удержавшись, обнял и шагнул к открытой двери. На пороге остановился.
   - Фарид Салихович, будьте осторожны - Суходольский не одинок в желании отыскать пропавшую папку.
   Худая серебристая бородка вздрагивает в унисон смеющемуся тенору, бесцветные глаза тонут в паутине морщин.
   - Понимаю, - шепчет ветеран. И заговорщицки подмигивает: - Для того я и приволок из тайника пистолет. Вот сейчас разберу, почищу, смажу, снаряжу и... ни один шайтан мне не страшен! Буду держать осаду как тогда - в сорок пятом...
   - Очень хочу надеяться. И не забывайте главного: те, кто придет после меня, будут спрашивать Ахметова. Ахметова, а не Щоголева! Потому что ваша послевоенная история осталась тайной для всех: и для друзей, и для врагов...
  
  
   Глава третья
   Россия. Саратов-Уфа
   Наше время
  
   Обчистив карманы мертвого таксиста, Матеуш кое-как выдернул его из салона, стащил с аллеи и поволок меж могильных оград. Шагах в тридцати от асфальта он нашел приямок, заполненный всевозможным мусором. И скоро остывающее тело молодого парня исчезло под пучками несгоревшей травы, спиленными ветками, проволочными каркасами венков и увядшими цветочными букетами.
   В ожидании напарника Матеуш осмотрел "Opel", изучил найденные в карманах таксиста документы. Рост и комплекция предыдущего владельца машины не имели ничего общего ни с одним из двух "любителей путешествовать автостопом", зато фотографии в паспорте и на водительском удостоверении имели удивительное сходство с лицом Матеуша. Тот же овал, прическа, лукавый веселый взгляд, пухлые губы. И та же небольшая лопоухость.
   Завидев товарища, Матеуш спрятал документы в карман джинсовых брюк.
   - Пока ничего хорошего, - насторожено оглянулся Оскар. - "Audi" я нашел - она действительно стоит неподалеку от шестигранного склепа. А вот агента нигде нет.
   - Как нет?! А в склеп заходил?
   - Там кто-то есть. Я понял это по выстрелу.
   - По выстрелу?! - насторожился напарник. - И кто в кого там стреляет?
   - Не знаю. После выстрела я подобрался к самой двери и пытался понять... разобрать разговор.
   - И что?
   - Голоса нашего агента я не услышал. Там разговаривали двое других мужчин, - задумчиво сказал Оскар и замолчал. После долгой паузы встрепенулся: - Я знаю, что делать!..
   Порывшись в лежавшем на заднем сиденье рюкзаке, он выудил небольшой приборчик с тонким антенным проводом и, зажав в кулаке "жучок", побежал к одиноко стоявшей под густой кроной каштана "Audi"...
  
  
   Несколько часов кряду все было просто замечательно: Оскар с Матеушем спокойно ехали за представительской "Audi", выдерживая дистанцию в двести-триста метров, и слушали с помощью радиоприемника откровения доктора психологии Суходольского. В откровениях содержалось много лишнего: работа в архивах, аналитические умозаключения, поиски участника Второй мировой войны Ахметова... Зато немного позже - под спускавшиеся с небес фиолетовые сумерки, прозвучало и новое имя этого участника, и заветный его адресочек в славном городе Уфе.
   Оба возликовали. Еще бы - дело оставалось за малым: обогнать по трассе "Audi", успеть провести прессинговую беседу с престарелым ветераном и забрать это злосчастное недостающее звено - "Link Z". Однако радость от получения долгожданной информации была недолгой. Стоило Оскару толкнуть напарника: "Добавь газку и гони в Уфу!", как из-за плавного поворота на огромной скорости вылетела черная "Audi", в которой ехал Суходольский и... И долбанула скользящим ударом в левый борт. Хорошо долбанула, грамотно.
   Сидевший за рулем Матеуш не успел увернуться, а после удара не сумел справиться с управлением. В результате их легкий "Opel" юркнул вправо и через мгновение кувыркался по склону придорожной канавы...
   Очухались быстро. Повезло: ни ссадин, ни крови, ни ушибов. И, главное - таран с полетом в канаву не видела ни одна живая душа.
   Вылезли, отряхнулись, осмотрели машину. Разбитые и вылетевшие стекла; помятые элементы кузова. Подкапотное нутро осталось целым - двигатель завелся. И все же решили расстаться с побитым авто, дабы не рисковать разборками с дорожной полицией. Спешно повытаскивали из салона вещички, немного пробежались низом - под дорогой и, выскочив на обочину трассы, тормознули очередную фуру...
  
   * * *
  
   Водила попался разговорчивый и резвый - подстать своему тяжелому грузовичку, гонявшему стрелку указателя скорости от семидесяти до ста двадцати. До полуночи останавливались дважды у придорожных кафе: сначала справить нужду в неказистых, насквозь провонявших туалетах, потом выпить чайку и наскоро перекусить. Выкурив на свежем воздухе по сигарете, снова лезли в нутро высокой кабины.
   - Поехали. Даст Бог - проскочим, - в третий или четвертый раз проворчал водитель странную фразу.
   - Проблемы? - не выдержал Оскар.
   - Понимаешь... Хозяин мой не поспел проплатить ментам, что пасут участок от границы Самарской области до Уфы...
   В голове Оскара молниеносно прокрутились наставления и рассказы инструкторов о беспределе на русских дорогах. Да, все верно - кто-то из них упоминал о тотальном мздоимстве полиции: не заплатишь - не провезешь своего груза. В пути обязательно что-нибудь случится: с грузом, с автомобилем или с водителем.
   - Ничего. Даст Бог - проскочим, - повторил дальнобойщик.
   Не проскочили. В половине первого ночи грузовичок подрезала иномарка; поморгав всеми поворотниками, заставила прижаться к обочине и остановиться.
   - Приехали... Говорил же ему: не жадничай! - скрипнул зубами водитель.
   - Чем нам грозит эта встреча? - рассматривал вальяжно идущих к грузовику молодчиков Оскар.
   - Кто ж знает? Как минимум отберут груз. А могут и нас того...
   Не очень хорошо понимающий русский разговорный Матеуш уловил смысл этой фразы и настороженно поинтересовался:
   - Что означает "того"?
   - А то и означает. Поставят раком у задних колес и стрельнут в затылок.
   Пассивно ожидать финала разборок не было смысла: эти ребята из дорожной мафии могли и вправду ухлопать. Да и время изрядно поджимало. Потому Оскар толкнул плечом дверь и ужом скользнул наружу...
   Справа от кабины грузовика послышались частые хлопки. А парни, вразвалочку шедшие к грузовой машине, словно в гангстерском боевике отлетали назад, падали, корчились и кричали... На том сцена справедливого возмездия в ярких лучах автомобильных фар, окончилась.
   Дверца распахнулась, в кабину вернулся Оскар. Усевшись на свое место, безмятежно сказал:
   - Чего стоишь - едем.
   Глубокой ночью утомленные пассажиры уснули. Помалкивавший после крутых разборок на дороге водила убавил громкость приемника, чуть приподнял стекло дверки, закурил...
   Оскар проснулся от сменившегося звука. Разлепив веки, узрел холодный цвет утренних сумерек; серый асфальт, уползавший куда-то вверх, отчего двигатель грузовика кряхтел и надсадно выл. Оскар попытался переменить положение тела, да внезапно ощутил тупую боль в левом плече. Мелькнула мысль: неужели повредил руку, пока кувыркались? Нет, что-то другое, тяжелое. Повернув голову, тюкнулся подбородком о лоб спящего Матеуша. Вот оно что!
   Изловчившись, он все-таки передвинул голову напарника. Осторожно и с некой дружеской нежностью, чтобы не потревожить его сна. Зачем? Вдруг Матеуш досматривает последние сновидения? Последние в своей короткой жизни. Так что пусть спокойно поспит...
   Оскар дотянулся до сигарет. Поприветствовав кивком трудягу за баранкой, приоткрыл окошко, вдохнул порцию крепкого дымка. Задумался, глядя на монотонно бежавший навстречу асфальт...
  
  
   Одаренного молодого парня, не слишком-то подходящего для выполнения спецзаданий, Оскару навязали незадолго до заброски в Россию. Небольшого срока должно было хватить для психологической адаптации, для усвоения основных черт характеров друг друга, для притирки и прочих незначительных в мирной жизни, но важных в экстремальных ситуациях мелочей.
   Через три дня после знакомства, Оскар решительно направился в кабинет начальника Восточно-европейского отдела, под чьим пристальным руководством готовилась операция по поиску и захвату "Link Z".
   - Матеуш погубит нас обоих! - начал с порога Оскар. Опытному агенту иногда позволялись подобные вольности. - Он водит машину как примерный таксист, он стреляет хуже пьяного егеря, он ни черта не смыслит в конспирации и агентурной работе!..
   - Зато во всем этом хорошо разбираешься ты, - невозмутимо парировал шеф. - Не так ли?
   - Так... Но нас должно быть двое!
   - А вас и будет двое. Ты и Матеуш.
   - Значит, вы уже все решили? Значит, о замене этого олуха и речи быть не может?
   - Он вовсе не олух, - начальник отдела встал с излюбленного спартанского кресла из темного бамбука. Подойдя к большому окну, раздвинул пальцами плотные жалюзи, выглянул наружу. И продолжил тоном уверенным, не терпящим инакомыслия: - Просто каждому из вас в этой операции надлежит выполнять свою часть работы. Ты водишь машины, стреляешь, занимаешься конспирацией группы и агентурной деятельностью, осуществляешь связь... Одним словом: ищешь "Link Z".
   - А Матеуш? - едва не захлебнулся от возмущения Оскар.
   - Не кипятись, - вернулся шеф на место. - Матеуш - человек, обладающий очень редкой памятью. Ему достаточно однажды ознакомиться с текстом объемом в тридцать-сорок стандартных страниц, чтобы запомнить его на всю жизнь. Поверь, мы очень долго искали агента с феноменальной памятью. Таких как Матеуш - один на миллион.
   - Но зачем он нам в этой операции?
   - Затем, чтобы при реальной опасности уничтожить недостающее звено - "Link Z". У меня есть глубокое интуитивное убеждение в том, что уйти из России с бесценной папкой будет посложнее, чем попытки ее разыскать.
   Шеф закончил объяснения, но Оскар молчал. Знал: это не все. Самое остренькое и неожиданное как всегда оставлено на потом. Для финального аккорда.
   Начальство понимающе улыбнулось:
   - Ты прав. У нашего определения "реальная опасность" имеется ровно две категории. Так вот при второй ты обязан уничтожить папку с документами. При первой - Матеуша. Еще вопросы есть?
   - Лучше бы дали мне нормального напарника и накинули процентов тридцать премиальных. Я бы сам запомнил содержимое этой чертовой папки, - проворчал Оскар, направляясь к двери.
   - Не стоит, - донеслось вслед. - Во-первых, это практически невозможно. А во-вторых, русские в таких случаях говорят: меньше знаешь - крепче спишь.
  
  
   Выбросив окурок в окно, он посмотрел на подернутую дымкой линию горизонта, изломанную высотными зданиями большого города.
   - Уфа, - подтвердил немое предположение водитель.
   Оскар перевел взгляд на молодого напарника. Матеуш крепко спал. Очень крепко...
   Грузовик прополз по мосту через Белую, миновал сложную развязку. За мостом трасса сделалась уже, а справа показалась обширная стоянка.
   - Высади нас здесь, - распорядился Оскар.
   Машина грузно въехала на стоянку, зашипела тормозами, замерла. Минуты через две открылась правая дверца, и на асфальт один за другим спрыгнули Оскар с Матеушем. Осмотревшись, спешно зашагали на северо-восток - к центру города.
   Водила так и остался в кабине. Странно запрокинув голову, он сжимал правой ладонью пистолет с глушителем. Тот пистолет, из которого несколько часов назад Оскар расстрелял на дороге ментовских подельников. На груди старой футболки зияла небольшая дырка, под нею с поразительною быстротою расползалось темно-красное пятно...
  
   * * *
  
   Подслушанный с помощью жучка адресок отыскался на другом конце города - в старом, малоэтажном районе. Правда, пришлось немного поплутать по тенистым дворам и улочкам, поспрашивать охочих до разговоров стариков-пенсионеров. И скоро языки доброхотов вывели к дому N88 по улице Суворова.
   Сбавив шаг и с опаской озираясь по сторонам, Оскар с Матеушем вошли во двор длинной пятиэтажки.
   Нет, черной "Audi" не видно. Значит, посланник Суходольского их опередил. Или вообще не доехал по каким-то малопонятным причинам.
   Первый подъезд. Над входом висит облезлая табличка с номерам "1-20". Здесь нужной квартиры нет.
   А вот и второй. "21-39". Сюда.
   Короткие лестничные марши с облупленными ступеньками. Третий этаж. Дверь с "двойкой" и "девяткой" на светлом пластмассовом ромбе. Кнопка звонка, припорошенного сверху старой побелкой.
   Напарники переглянулись. Оскар поднял руку к звонку и вдруг услышал бодрые шаги по ступеням - кто-то спускался с верхних этажей. Обоим пришлось отпрянуть от двери, тихо поставить на перила рюкзак и сделать вид, будто роются в его недрах.
   Склонившись над раскрытым клапаном, Оскар осторожно скосил взгляд вправо и ждал...
  
  
   Глава четвертая
   Россия. Уфа
   Наше время
  
   Спрятав под косухой завернутую в целлофановый пакет "Реликвию", Яровой сбежал по ступенькам и вышел из подъезда во двор. Усевшись в машину, открыл крышку "бардака" и на миг призадумался...
   - Не годится, - мотнул он давно немытыми патлами, нагнулся и сунул руку под сиденье.
   Под сиденьем имелось пространство, куда можно было спрятать на время путешествия папку. Ни это местечко ему не понравилось близостью и легкостью доступа. Константин оглянулся по сторонам, осмотрел интерьер салона. Взгляд зацепился за широкий подлокотник, убранный в кожаную спинку заднего сиденья.
   - Так-так-так... - выбравшись из машины, переместился он назад, дабы изучить подлокотник.
   И первое, что он заметил - тонкий темно-серый провод, один конец которого исчезал в надорванном угловом шве, а другой терялся где-то за спинкой кресла. Находка озадачила.
   Костя опять покинул машину, открыл крышку багажника и, согнувшись пополам, заглянул в его недра. Ничего не заметив, стал шарить рукой.
   "Вот ты где! - нащупал он и выдернул антенну. - Теперь достать сам жучок и можно материться в слух!.."
   Подслушивающее устройство полетело в высокую траву. Молодой человек сызнова уселся на водительское место, завел двигатель; машина медленно выехала со двора, у асфальтовой дороги притормозила, словно решая куда повернуть. И, рванув направо, исчезла в лабиринте разномастных гаражей...
  
  
   Яровой не мог с точностью ответить себе, кто и когда запихнул в "Audi" микрофон с передатчиком. Зато по крупицам восстановив вчерашний разговор с боссом, он понял одну важнейшую деталь: информация о месте нахождения Ахметова прозвучала в машине до момента обнаружения слежки. Да, все верно - он определил "хвост" в течение первого часа поездки; следующий час наблюдал за прицепившейся машиной. И лишь потом бесцеремонно расправился с ней на пустынном участке трассы перед заходом солнца. В это время он уже знал об Ахметове все. А значит, о нем могли знать и те, кто ехал следом.
   - Ничто не ранит так остро, как собственная тупость! - хлопнул себя по лбу Константин.
   Ругая себя за то, что не удосужился на пару минут задержаться на месте тарана и не добил этих неизвестных козлов, он завернул в глухой гаражный тупичок. И, поддерживая на бегу бултыхавшуюся за пазухой папку, побежал на Суворовскую улицу к дому N88...
  
   * * *
  
   Наилучшей позицией оказался подъезд: промежуточная площадка у окна между четвертым и пятым этажами. Пыльные окна из-за жары были раскрыты настежь и наблюдению не мешали; сектор обзора охватывал большую часть двора и ведущую к подъездной двери дорожку. К тому же высоковато - большинство жильцов обитает ниже и не донимает расспросами.
   "Гости" прилично запаздывали. Если, конечно, остались целы и собирались сюда наведаться. О внешности этих "гостей" Костя не имел ни малейшего понятия, поэтому вглядывался в каждого, кто появлялся на тенистой аллейке перед домом.
   Прошел час. Затем еще минут сорок. Не взирая на раскрытые окна, подъезд наполнился стойким запахом табачного дыма, а в углу площадки аккуратным рядком лежало с полдюжины окурков...
   Молодой человек уже подумывал покинуть "наблюдательный пост", когда заметил две крепкие фигуры. По аллее вышагивал остриженный наголо тридцатилетний мужчина в темных очках. За ним еле поспевал менее рослый паренек, тащивший на спине приличных размеров рюкзак.
   Особенных тревог их появление не вызвало - кто только не мелькал на узкой дорожке за прошедшие два часа. Однако эти ребята целенаправленно что-то (или кого-то?) искали. А, завидев табличку с перечнем квартир над дверью подъезда, уверенно свернули к нему.
   Он наблюдал за ними через узкую щель между лестничными маршами. Шли очень тихо и быстро. На третьем этаже остановились...
   И Яровой понял: это к нему - к старику Ахметову.
   Первый шаг по лестнице, второй, третий. Внезапно обжигает догадка: ветеран может случайно оказаться рядом с дверью и, заслышав звонок, откроет ее раньше чем...
   Спускаясь, Константин громко кашлянул, намеренно задел коленкой перила, трижды шаркнул подошвой по коричневым плиткам площадок.
   Успел. Вывернув от окна меж третьим и четвертым этажами, гонял по экрану мобилы меню (типа искал в контактах нужного человека) и краем глаза следил за стоявшими ниже ребятками. Те занимались такой же показухой: копались в стоявшем на перилах рюкзаке и поглядывали за появившимся молодцом.
   Все произошло слишком быстро.
   Оказавшись за спиной лысого, гитарист нанес ему сильнейший удар с разворота в печень и тут же левой рукой обхватил шею. Намертво обхватил и прижал к себе.
   Второй отшатнулся, оступился на первой ступеньке следующего марша, но удержался - не упал; рука нырнула под легкую ветровку к поясу.
   Костя прикрывался лысым от возможных выстрелов и тянул из-под ремня один из пистолетов. Лысый хрипел и особенно не сопротивлялся. Однако болевой шок от удара по печени скоро утихнет, вернутся силы и способность контролировать мышцы.
   Яровой успел выстрелить первым. Низкорослый крепыш вздрогнул, ударился спиной о стену и выронил пистолет с глушителем. Выпученные глаза с детским удивлением впились зрачками в своего убийцу...
   А вот со вторым выстрелом не получилось. Всего-то и требовалось немного повернуть ствол влево, да нажать спусковой крючок.
   Увы - лысый пришел в себя раньше.
   Хлестким ударом по руке он вышибает оружие; въезжает Константину локтем по селезенке, отчего на миг перехватывает дыхание; изворачивается и пытается освободиться от захвата.
   На крохотной площадке завязывается нешуточная борьба, суть которой сводилась к тому, чтобы не дать противнику выхватить из-за пояса оружие. У Кости слева за ремнем торчит второй пистолет, наверняка имеется таковой и у лысого...
   Оба падают на ступени, ведущие вверх от площадки третьего этажа. Лысый, наконец, выскальзывает из захвата; сыплются обоюдные удары локтями, кулаками, коленями...
   Вскоре мужчины стоят на ногах, и единоборство приобретает иной характер - на дальней и средней дистанции. Опять удары, блоки; беспорядочный топот и шумные выдохи сопровождают каждое резкое движение. Растрепанная одежда, лица и кулаки в крови...
   Лысый понемногу берет верх, заставляя Константина отступать на площадку меж третьим и четвертым этажами. И вот уже оба на одном уровне. Яровой немного выше соперника; а тот нарочито сгибается и пользуется преимуществами малого роста - старается наносить удары по корпусу, в пах...
   Судьбу поединка решает быстрота мысли. Встретив блоком очередной удар, музыкант нарочно толкает плечом открытую массивную фрамугу. Скрипнув, та перемещается к середине площадки. А "гость", распрямляясь, со всей дури въезжает лысиной в ее угол.
   Короткого замешательства хватило: два чудовищных удара ногой, затем за шкирку и той же лысиной в стену под окном - раз, другой, третий...
   Он все еще в сознании, мычит; ладонь тянется к поясу.
   - И откуда ты такой живучий? - разгоняет его Костя в четвертый раз.
   Однако окровавленное темечко проходит выше цели; лысый падает грудью на нижний проем окна.
   - Это ты хорошо придумал, - тяжело дышит спецназовец и подхватывает его ноги. - Удачно тебе полетать, брателло. Только мягкой посадки не обещаю!..
   "Брателло" беззвучно вываливается из окна, а через секунду снаружи слышится глухой звук упавшего тела.
   Яровой бежит по ступенькам вниз, на ходу подбирая разбросанное оружие и приводя в порядок одежду. На площадке третьего этажа на миг притормаживает у неподвижно лежащего парня с окровавленной грудью; выдернув из его кармана документы, бежит дальше. Выскочив из подъезда, натыкается на стоящую столбом пожилую женщину. Волнительно теребя поясок цветастого халата, та смотрит вверх. Сбавив темп, Константин поднимает голову...
   Над подъездной дверью выдается серый бетонный козырек, с края которого свешивается рука лежащего мужчины. С растопыренных разбитых пальцев медленно стекает черная кровь...
   "Все, можно ехать со спокойной душой, - быстро отдаляясь от дома N88, рассуждает молодой мужчина. - Скоро тут будет милиции больше чем в Лужниках на матче Спартак-ЦСКА. И даже если кто-то из двух козлов остался жив, то сделать что-то Ахметову не успеет. Физически не успеет..."
  
  
   Глава пятая
   Россия. Уфа
   Наше время
  
   Первым к дому N88 по улице Суворовской подскочила патрульная "пятерка". Ойкнув сиреной, она остановилась на аллейке и выплюнула из себя троих ребят в милицейской форме. Просочившись сквозь толпившихся у подъезда пенсионеров, те подошли к козырьку, задрали головы. Рядом тотчас возникла бабка в халате.
   - Иду, значит, а он из окна летит, точно коршун подбитый.
   - Орал?
   - Ни шуму, не матерных криков не слышала.
   - А кто помог упасть, видели?
   - Никого не видала.
   - Нет. Впервые видим...
   - Мамаев, ну-ка пробеги по этажам, - распорядился офицер.
   Мамаев поправил висящий на плече укороченный автомат и исчез в подъезде. И тут же по толпе зевак прошла волна удивления.
   - Гляньте-ка - живой!..
   Окровавленные пальцы шевельнулись. Рука дрогнула, согнулась в локте, нащупала щербатый край бетонного козырька. Уцепившись за край, напряглась, приподнимая тело. И вот уж лысая окровавленная голова возвышается над плитою: на скулах бешено ходят желваки, глазищи разъяренно взирают на толпу и служивых в серой форме.
   Дальнейшее происходило с неожиданной быстротой. Упавший мужчина встал на колено и вытянул правую руку. Два хлопка слились в один, не ожидавшие подобного поворота милиционеры один за другим отлетели назад - к толпе, и распластались на асфальте.
   Толпа ахнула и, смекнув об опасности, брызнула в разные стороны. Лысый спрыгнул вниз; из-за слабости или ушибленной головы покачнулся, но устоял. И ломанулся в подъезд...
  
   * * *
  
   Оскар чувствовал себя отвратительно. Голова гудела от полученных ударов в поединке с этим длинноволосым русским в короткой кожаной куртке. Да еще прилично приложился о плиту козырька при падении. Вроде, все сделал как учили инструкторы в школе: глаз не закрывал, сгруппировался, постарался приземлиться на слегка согнутые в коленях ноги. А все одно падение ошеломило и выключило сознание.
   Каким бы ни было обидным фиаско в непродолжительном единоборстве с русским, а задание пока проваленным не считалось - ведь мертвым старика Ахметова Оскар не видел. Раз так, то следовало идти до конца. И он пошел...
   Включив максимальную осторожность и навыки, он бесшумно поднялся на площадку между вторым и третьим этажами. Остановившись, прислушался. Посланный для осмотра подъезда милиционер копошился немного выше - возле трупа Матеуша, распластавшегося у квартирных дверей третьего этажа. Подстрелить этого толстоватого увальня сложности не представляло. Стоило перешагнуть две ступени, вскинуть правую руку с пистолетом и дважды надавить на спусковой крючок. По такой туше с трех метров никто бы не промазал. Даже покойный неудачник Матеуш...
   - Все. Теперь звонить, - отдышавшись, перешагнул Оскар через тело милиционера.
   За дверью с номером "29" послышалась заливистая трель.
   - Кто? - тут же спросил сиплый голос, будто хозяин квартиры давно поджидал непрошенного визитера.
   - Мне нужен Ахметов. Фарид Ахметов. Простите, отчество не запомнил...
   Неожиданно в ответ прогремел выстрел, крутанувший Оскара и отбросивший к противоположной двери. Схватившись за правый бок, он смотрел на дырку посреди ровного дверного полотна. В глазах блуждал недоуменный вопрос: "Как же так? Старик воевал во Второй мировой! Ему не меньше девяноста лет - это раз. Откуда у такого древнего старика силы и оружие?! Это два..."
   Внутри квартиры прогремело еще два выстрела. Одна пуля щелкнула по стене над ухом молодого мужчины, обдав щеку и висок мелкой каменной крошкой; вторая ударила в живот.
   Оскар упал на колени, скривился от невыносимой боли.
   - Все... Теперь конец... Теперь заданию конец, - шептал он, поднимая пистолет.
   Не поднял. Не получилось. Левая рука подвернулась, тело завалилось набок. Однако это упростило задачу.
   Лежа на полу, Оскар кое-как унял дрожь в ладони и выпустил в проклятую дверь все патроны, что оставались в магазине.
  
   * * *
  
   Спустя полчаса сквозь солидное оцепление прорвались две машины республиканского УФСБ. Несколько мужчин поспешно взбежали по ступеням на третий этаж, остановились у раскрытой настежь изуродованной двери двадцать девятой квартиры.
   Узнав офицеров службы безопасности, старший бригады экспертов привстал и негромко, почти шепотом доложил о первых результатах своих исследований:
   - Двое молодых мужчин мертвы. Первый убит единственным выстрелом в сердце, у второго несколько серьезных травм и два пулевых ранения. Оба - в область живота, что и послужило причиной болевого шока, вызвавшего смерть.
   - А этот, - кивнул офицер на лежавшего у порога старика.
   - Старик пока жив. Но с ним картина посложнее.
   - ?
   - У него тоже два пулевых ранения. Первое - касательное и неопасное для жизни - получено в перестрелке через дверь, а второе...
   - Что второе? Говорите быстрее - у нас мало времени!
   - Второе - следствие выстрела в упор.
   - То есть...
   - Совершенно верно. У нас есть все основания полагать, что старик пытался застрелиться.
   Фээсбэшники удивленно переглянулись, и старший из них задал последний вопрос:
   - Жить будет?
   Медицинский эксперт виновато качнул головой:
   - Вряд ли - пуля прошла возле сердца. Был бы помоложе - поборолись бы. А так... протянет от силы полчаса.
  
  
   Глава шестая
   Россия. Москва
   Наше время
  
   Музейная тишина, комфортная прохлада, сверкающая чистота гранитных ступеней и мягкость ковровых дорожек. Трижды Латышеву доводилось бывать по делам в Кремле, но таких высоких дверей и роскошных кабинетов не видел.
   - В Самаре у "Матрицы" опоздали. В Казани приехали к трупу. Ветерана войны с Красной Пресни упустили. Дочь Суходольского пропала... - с сарказмом выговаривал всемогущий старик. И без того бледные тонкие губы совершенно лишились живого оттенка, узловатые пальцы правой руки судорожно сжимали трубку, кустистые седые брови окончательно сомкнулись над переносицей. - Я очень недоволен твоей работой, Юрий. Очень!..
   Латышев робко возразил:
   - Вы не дослушали, Назар Самойлович.
   Тот недоверчиво покосился на собеседника.
   - Говори.
   - Мои люди вчера выяснили одну интересную деталь...
   - Какую? - нетерпеливо постучал трубкой по пепельнице "кардинал".
   - Исчезнувший ветеран войны - некий Ахметов Магомед Салихович, проживавший на углу Красной Пресни и Трехгорного переулка, приходится младшим братом Ахметову Фариду Салиховичу.
   Кардинал смотрел насмешливо, и не моргая. "И что из этого?" - прочитал в безразличном взгляде Латышев. Однако через мгновение безразличие старика сменилось изумлением.
   - Постой-постой! - позабыл он раскуренной трубке, - это не тот ли Ахметов?..
   - Тот самый, - позволил себе перебить бонзу фээсбэшник. И с торжествующей улыбкой уточнил: - Командир разведгруппы "Варяг", что атаковала "Зону SS12-01" за сутки того, как Мюнстер захватили войска 2-й британской армии.
   - Та-ак... Значит, Суходольский вычислял и подбирался именно к нему - к командиру тех разведчиков. Странно... по нашим данным вся группа погибла в начале апреля сорок пятого года. Никто из них не вернулся. Странно...
   - Совпадений в расчет не берете?
   - Никаких совпадений и сомнений быть не может! Бойцы из группы "Варяг" - последние из тех, кто мог видеть те документы. И последняя ниточка, к ним ведущая - недаром Суходольский ее распутывает. Из всего этого следует одно: старший из братьев Ахметовых жив, и вы обязаны в ближайшее время выяснить его координаты. Яс-но?
   - Так точно. Мы постараемся за несколько дней управиться...
   - Какие несколько дней?! - взревел Назар Самойлович. - Работайте быстрее, пока нас опять не опередили! Ищите обоих Ахметовых, ибо тот - командир разведчиков - мог давно подохнуть, оставив "Реликвию" младшему братцу.
   - Ясно. В ближайшие дни я доложу вам о результатах.
   - Не в ближайшие дни, а завтра, мой юный друг, - опять нацепил фальшивую улыбочку кремлевский кардинал. - Сутки - вот все, что я могу тебе дать, ибо меня тоже поторапливают, - вспомнив о трубке, пыхнул он ароматным дымом. Прищурившись, въедливо поинтересовался: - Надеюсь, ты догадываешься, кто меня торопит?
   Латышев покашлял в кулак и почтительно кивнул, точно малолетний проказник на взбучке у директора школы...
  
   * * *
  
   Первый же звонок агента, прибывшего с Суходольским из Москвы в Саратов, подтвердил предположение аналитиков из российских спецслужб: полковник ФСБ в отставке, а ныне - начальник службы безопасности Закрытого акционерного общества "Хладокомбинат" Вадим Андреевич Сергеев действительно работал на одну из западных разведок. Впрочем, теперь это решающего значения не имело - в том же сообщении подполковник Яровой известил о его смерти.
   Тот же звонок весьма озадачил: оказалось, что Ирина - единственная дочь Суходольского, уже несколько лет как мертва и похоронена в фамильном склепе. Стало быть, мера воздействия, предложенная серым кремлевским кардиналом, летела в тартарары...
   Тело Сергеева действительно обнаружили внутри склепа Суходольских. А вот присланных в помощь Сергееву агентов задержать не удавалось. Наши спецслужбы постоянно шли по их следам, натыкаясь на трупы и брошенные автомобили, но с тем же постоянством запаздывали на шаг или два. Не в состоянии тут был помочь и майор спецназа Яровой. Ему с лихвой хватало забот с Марком Антоновичем - человеком чрезвычайно осторожным и ежечасно менявшим собственные планы.
   И вдруг огромная удача, о которой агент сбивчиво доложил где-то на траверзе Самары: после стычки с Сергеевым в склепе раненный Суходольский сам рассказал ему о пропавшем Ахметове. А еще через час Яровой удачно отделался от "хвоста", скинув подозрительную машину с трассы.
   Короче говоря, в последние двое суток события развивались самым наилучшим образом. Начальство злилось на плохую связь, на сбивчивые, поспешные и недостаточно информативные объяснения. И, тем не менее, прощало удачливому агенту все. Прощало, предвидя долгожданное завершение долгой и многоходовой операции.
  
   * * *
  
   На очередную встречу с Назаром Самойловичем генерал Латышев ехал в чудесном расположении духа. Конечно, отведенные кремлевским кардиналом сутки пришлось немного просрочить, растянуть... но разве он вспомнит об этом? Никогда! Потому что победителей не судят. А он - Латышев, сейчас самый настоящий победитель.
   Полтора часа назад один из лучших его агентов - подполковник Яровой позвонил и доложил, что "Реликвия" находится у него. Связь была отвратительной - видно, Константин Захарович ехал в машине в зоне с неустойчивым покрытием. Где он - толком понять не удалось, а запрашивать место через отдел спецсвязи было делом канительным.
   - Плохо слышу! Очень плохо! Перезвоню позже! - булькнуло в трубке. И голос пропал.
   "Пусть перезвонит. А я, пока суть да дело - доложу товарищу кардиналу!.."
  
  
   Назар Самойлович обедал в ресторанчике близ Кузнецкого моста. Там и назначил встречу с подчиненным, дабы не ломать трапезу - страсть как любил размеренность, распорядок и стройную систему во всем.
   Латышев вышел из машины, оглянулся по сторонам, не спеша направился к солидным дверям...
   Три знакомых бронированных автомобиля стояли тут же - у входа в ресторан; двое подтянутых молодцов составили компанию швейцару, двое дежурили у входа в зал и двое у служебного входа на кухню. Персонал безмолвствовал: высокие гости - каждый со своими причудами - частенько наведывались отобедать и отдохнуть в прохладной тиши.
   К помощи охраны всесильного кардинала прибегать не пришлось - в зале находилось не больше десятка гостей. Сразу отыскав Назара Самойловича, Латышев подошел к его столику, остановился в трех шагах, поздоровался и сделал паузу. Старшему поколению нравились чинопочитание с показной субординацией; они от этого млели и становились менее агрессивными.
   - Садись, - кивнуло начальство.
   Генерал устроился напротив.
   - Есть будешь?
   - Благодарю, недавно обедал.
   - А выпить чего-нибудь?
   - От чашечки кофе не отказался бы.
   - Кофе, так кофе... - пробурчал старик и подозвал официанта. А, распорядившись на счет напитков, сразу перешел к делу: - Итак, мой юный друг, я весь во внимании.
   Латышев вкратце изложил самые свежие, а главное - гревшие душу новости. Промокнув губы салфеткой, Назар Самойлович принялся начинять ароматным табачком свою тонкую трубку. При этом не перебивал и лишь однажды царственным жестом приказал прервать повествование, когда к столику подошел молодой гарсон с подносом. Смочив горло глотком горячего эсспрессо, Латышев торжественно озвучил заключительный и, пожалуй, наиважнейший факт:
   - Таким образом, несколько часов назад моему агенту удалось завладеть "Реликвией".
   - Кто он? - взволнованным голосом спросил кардинал.
   - Подполковник Яровой - один из лучших моих офицеров. В ме-ру умный, хитрый, осторожный.
   - В меру, говоришь? - выдал он барабанную дробь ногтями о столешницу.
   - Так точно. К тому же дисциплинированный и вполне ответственный человек.
   - Будет нахваливать! А то самому жалко станет...
   - У операции предусмотрен стерильный финал? - сузил глаза фээсбэшник.
   - Именно. Уберешь всех: Суходольского, своего суперагента; старика Ахметова, если вдруг оклемается; его младшего брата... Всех, кто хотя бы раз услышал о "Реликвии". Понял?
   Генерал, не раздумывая, кивнул.
   - А теперь ответь мне вразумительно, - продолжал Назар Самойлович, - где в данный момент находится твой агент?
   - Последний раз я разговаривал с ним полтора часа назад. Связь была отвратительной, из доклада я понял, что папка находится у него, и что сам он покинул Уфу и едет в юго-западном направлении.
   - Почему в юго-западном?
   - От Уфы на Москву идут две трассы: "Урал" - через Самару, Пензу, Рязань; и "Волга" - через Казань, Нижний Новгород, Владимир. Агент волен самостоятельно выбирать удобный маршрут движения. И потом... я доверяю ему. Он обещал перезвонить, как только появится устойчивая связь.
   - Звони ему сам! - подавшись вперед, недовольно прошипел старец. - Немедленно звони! И прикажи кратчайшим путем ехать сюда - в Москву!..
   Не понимая подобной спешности, Латышев пожал плечами, однако телефон из кармана достал. Набрав номер, приложил аппарат к уху и выжидающе замер...
  
  
   Эпилог
   Россия. Саратовская область
   Наше время
  
   Просыпавшееся от прохладной ночи степное Заволжье заново поражало бескрайними просторами, кое-где перечеркнутыми ровными линиями посадок. Ночью температура внезапно упала, звезды заволокло облачностью; пошел нудный, мелкий дождь. Утром же небо просветлело, очистилось и к восходу солнца окрасилось в удивительно глубокий синий цвет.
   Состояние трассы "Урал" оценивалось Яровым как "неплохое". Но он не гнал: ехал спокойно, аккуратно. Сейчас ему было не до риска - слишком многое стояло на кону.
   Позади осталась надпись "Счастливого пути", на смену ей на обочине вырос величественный дорожный щит с изображением Саратовской области. Наконец-то! Предстоит последний отрезок в сотню километров. Глаза слипаются от двух бессонных ночей, голова гудит от усталости, спина без движения затекла, а продырявленное Сергеевым плечо ноет и после единоборства в подъезде слегка кровоточит...
   Некоторые из мелькавших за окнами сел, он с легкостью узнавал - по этой же трассе за последнюю неделю пришлось изрядно покататься. Вначале с Суходольским и Сергеевым, потом одному. Вот и плавный поворот трассы по обе стороны которого торчат остовы разрушенных деревенских домишек и темнеют пятна заброшенных садов. Лишь одно кособокое строение с почерневшими стенами кажется обитаемым - во дворике за повалившимся забором на бельевой веревке колышется пара постиранных наволочек и цветастый платок. Бабки в лохмотьях у дороги сидела не видно - слишком ранний час для продажи яблок...
   Подпалив сигарету, Яровой сбавил скорость и медленно проехал мимо одиноко стоявшего на второстепенной дороге бело-синего автомобиля ДПС. А спустя полчаса прочитал на дорожном указателе:
   - Ивантеевка. Слава Богу... отсюда километров сорок...
   Приятные мысли о долгожданном окончании путешествия прервал звонок мобильного телефона. Он посмотрел на высветившийся номер, секунду подумал.
   И нехотя ответил:
   - Да, слушаю.
   - Приветствую, Ястреба. Ты где находишься? - проворковал знакомый голос.
   - Черт... Ничего не слышно, - соврал Яровой. - Говорите громче!
   - Хм, странно... А я тебя слышу отлично. Где ты находишься?
   - Не слышу...
   - Где находишься и куда направляешься, Ястреб?
   - Алло! Алло!!
   - Не нравится мне твоя зона с неустойчивым приемом. Что-то она подзатянулась... Ведь до сего дня я слышал тебя замечательно, - голос абонента приобрел неприятные железные нотки, фразы стали отрывистыми. - Ты случаем не переметнулся, Ястреб?..
   - Алло! Погромче! Вас не слышно!
   В это время Яровой сообразил, что трубку взял кто-то другой. Динамик несколько раз кашлянул и зловеще прошипел:
   - Запомни, Ястреб или как там тебя?! Если вздумал играть на двух барабанах одновременно - я тебя вычислю, где бы ты ни был. Вычислю, отловлю, разотру в пудру и развею по ветру. Ясно? Это тебе информация к размышлению. На всякий пожарный случай. А сейчас поворачивай на Москву и жми на педаль газа - если появишься в ближайшие сутки, то я забуду об этой маленькой заминке. Обещаю. Даю слово коммуниста! Даю слово бывшего члена ЦК КПСС! Как меня понял?..
   Костя немного помолчал. А, завидев в утренней дымке просыпавшийся город, грубо отрезал:
   - А иди-ка ты в жопу вместе с товарищем генералом!
   - Что?!
   - Что слышал!..
   Вылетев из окна, сотовый телефон покувыркался в воздухе с десяток метров и, стукнувшись об асфальт, рассыпался на множество кусочков.
  
   * * *
  
   - От машины избавиться сумеешь?
   - Не боись. Разберем в сарае с одним надежным знакомцем и по частям расторгуем. А что не возьмут - навеки сгинет на дне Иргиза. Садись...
   - Только целиком не продавайте, - шутливо посоветовал Яровой, усаживаясь в салон видавшей виды "шестерки".
   Дядя Петя устроился за рулем, крутанул ключ и хитро подмигнул:
   - Не боись. Чай русский-то человек меру знает, и лишнее завсегда сблюет.
   "Жигуль" заурчал стареньким движком, медленно выехал со двора частного одноэтажного дома, развернулся на заросшей травой грунтовке и с той же основательной неторопливостью поехал по улицам сонного Пугачева...
   - Как "Мельница"? - поинтересовался молодой человек, провожая взглядом пугачевскую окраину.
   - А чего ей станется?! Ничего с ней не будет, покуда власть жирует и сторонится народа. Давеча сделал одному замечание - из тех, кому ты рожу начистил. Брюхо жратвой и водкой набил - еле по лестнице тащит... Тут же на ступени окурок бросает, плюет и сморкается. Ну, чисто неандерталец! Сказал ему тихонько... дескать, ты ж начальство, с тебя молодежь учится. А он мне: "Засохни, плесень! А то в камере жизнь закончишь!.." От же сволочь! Неужто ради таких нелюдей погибли на войне мой отец с двоюродным дядькой?!
   - Да, дядя Петя. Эта мразь осточертела всей стране, всему народу российскому. Так больше продолжаться не может.
   "Шестерка" выехала за город, проскочила по короткому мосту через Иргиз и по узкой прямой дороге помчалась в сторону поселка Горный...
   На въезде в соседний с Пугачевым районный центр, пожилой швейцар заулыбался, будто вспомнив о чем-то приятном.
   - Плясунья-то, погляжу, тебе приглянулась.
   Константин рассмеялся:
   - Да... в общем, кривенькая такая девочка, но зачем-то она мне понравилась...
   Машина миновала жилой район работников терминала по промышленному уничтожению химического оружия. Повернув вправо, проехала центр и круговую развязку, нырнула в одну из улочек, сплошь застроенную частными одноэтажками.
   Глянув куда-то вдаль, дядя Петя хитро спросил:
   - Вот скажи: ты чего сейчас больше всего хочешь?
   Пассажир тотчас выдал:
   - Купить водки и смешать ее с соком.
   - С апельсиновым али с томатным?
   - Не, сразу с желудочным. А потом поспать. Часов пятнадцать...
   - О! Знать Бог тебя слышит! Вона вдали вишь, дымок над крышами вьется?
   - Вижу.
   - Кажись, баньку для тебя топят. Банька тебе нонче в самый раз! Ну, а где русская банька, там и водочка с чистой постелью на мягкой деревенской перине.
   "Жигули" остановились перед высокими металлическими воротами.
   - Здесь? - тихо спросил Костя.
   Пожилой мужчина кивнул и пошел открывать ворота...
  
   * * *
  
   Распаренные и раздетые по пояс Суходольский с Яровым сидели на пеньках возле баньки, изредка подбрасывали дровишки в печную амбразуру и негромко переговаривались. Дядя Петя колдовал в доме, помогая брату и невестке накрывать на стол. Катя перебинтовала раненную руку Марку Антоновичу, с коим успела за два познакомиться и сдружиться. Теперь же с благоговением и нежностью занималась плечом Константина. Увидев ее после многодневного перерыва, молодой человек и впрямь отметил поразительное сходство девушки с Ириной - дочерью Марка Антоновича.
   - ...Цепь событий, Костя. Все дело в ней, - добродушно усмехался тот. - Если научишься отыскивать в любом наборе беспорядочных фактов цепь событий, подчиняющуюся четкому логическому алгоритму - к тебе не подобраться. Ты будешь видеть и ощущать много больше окружающих людей.
   - Неужели вы догадывались с самого начала?.. - сконфуженно удивлялся молодой человек.
   - Не догадывался, а был уверен. Понимаешь ли... Я богат, но не настолько, чтобы иметь завистников, способных подсылать вооруженных мотоциклистов. То странное и малообъяснимое происшествие на заправочной станции тотчас насторожило, заставило сконцентрировать внимание на каждой последующей мелочи. И некоторые из них преотлично подходили в качестве недостающих звеньев в новую, выдуманную кем-то цепочку. Сначала я был неприятно удивлен чудовищной дисгармонией - твоим пребыванием в качестве музыканта в этом отвратительном кабаке. Это был явный перебор. Жуткая недоработка твоего начальства.
   - Почему?
   - Как тебе объяснить?.. Представь доктора математических наук, преподающего арифметику в начальных классах средней школы.
   - Да - нелепо. И нерационально.
   - Вот-вот! И в "Седьмой мельнице" я застал аналогичную картину: великолепный стильный музыкант, каждой клеточкой впитавший андеграунд, играет для... В общем, ты меня понимаешь.
   Пришлось согласиться.
   - Ну а, став свидетелем грандиозной драки, я уже почти не сомневался в твоей причастности к спецслужбам, - закончил пожилой бизнесмен, но приметив изменившееся лицо Кати, успокоил: - Нет-нет, девочка! Костя все одно бы за тебя вступился - я успел порядочно изучить его натуру. Просто в тот вечер множество событий наслоилось друг на друга.
   - И, тем не менее, мое начальство предугадало ваше появление в "Мельнице", - возразил Константин.
   - Верно. Я даже мысленно поздравил своих оппонентов из ФСБ - знать и там имеются неплохие психологи, способные точно понять состояние человека и рассчитать его действия в экстремальной ситуации. А вот во время неудачной операции в поезде "Москва-Саратов" я, признаться, растерялся...
   - Меня тоже развели как суслика, - усмехнулся молодой мужчина. - Но грамотная разводка вышла не от большого ума моего начальства, а из-за дикой поспешности. И именно поспешностью я могу объяснить то, что вас не перехватили в здании Саратовской Думы.
   - Видимо, так и есть, - согласился психолог.
   - А Сергеев? Про Сергеева вы тоже знали с самого начала?
   - Разумеется. Но, во-первых, он с удовольствием верил в мифических конкурентов, доведенных до отчаяния и готовых ежедневно на меня покушаться. Во-вторых, до поры не мешал. А в-третьих, надобно признать: к обязанностям телохранителя он относился серьезно, профессионально.
   - В Самаре... Те, кто привез меня с мешком на голове на заброшенный завод - люди Сергеева?
   - Его рук дело. Решил проверить нового сотрудника, а заодно убедить меня в необходимости брать его на важные встречи. С этой же целью его подельники устроили взрыв в Казани.
   - В Москве вы якобы поддались на его уговоры и...
   Суходольский хитро улыбнулся:
   - И отправил его на встречу с настоящим бизнесменом. А сам улизнул к брату разведчика Ахметова.
   - Не улизнули. Я выследил вас, а потом успел напиться.
   Посмеялись. Помолчали. Екатерина закончила с повязкой, отступила на шаг, замерла. Всецело поглощенные своими мыслями, мужчины ее не замечали.
   - Я искренне верю в вашу порядочность, Марк Антонович, - кивнул Яровой на папку, лежащую на его коленях. - И верю, что эти секретные документы вам помогут.
   - В чем?
   - ?
   - В чем и как они мне помогут?
   - Не знаю... Возможно, стать губернатором, депутатом Госдумы или членом Правительства. И сделать, в конце концов, невозможным пребывание во власти всевозможного быдла, спасти нашу утопающую в коррупции страну, - неуверенно перечислил Яровой. И неожиданно возмутился: - Ну, вы же сами их искали!
   - Кого?
   - Документы.
   - Искал, - покачал тот головой. Раскрыв папку, он пролистывал страницы и рассуждал вслух - будто исповедовался перед собою и Богом: - Мне все это давно известно. Давно... Вероятно, я единственный, кому удалось самостоятельно воспроизвести те давние опыты немецких ученых. Я все это знаю. Все!..
   - Как же так? - севшим голосом прошептал Костя. - Для чего же вы заварили эту кашу?.. Зачем мы ездили по стране? Для чего вы гоняли меня в Уфу?.. К старику Ахметову?..
   - А вот для чего, - захлопнул гениальный психолог серую папку с немецким орлом посередине и... сунул ее в печное жерло.
   И лишь теперь, ошарашено глядя на пляшущие по "Реликвии" языки пламени, Константин все понял. За собственные способности гениальный психолог Суходольский был спокоен - он никогда не применит свои знания во вред другим. А если бы недостающая папка с литерой "Z" попала в руки западных или российских спецслужб - никто бы подобной уверенности не ощутил.
  
   * * *
  
   Двое последующих суток Яровой отсыпался, ел вкусную простецкую пищу, отдыхал и набирался сил. Дядя Петя уехал в Пугачев - заниматься разборкой машины и охранять вечерами порядок на входе в треклятую "Мельницу".
   Меж Константином и Марком Антоновичем состоялся еще один серьезный разговор, касающийся ближайшего будущего. И скоро двое из троих гостей собрались в дальнюю дорогу. Екатерине опасаться было некого; а спецназовец намеривался воспользоваться документами убитого в подъезде парня.
   - За меня не беспокойся, - посмеивался у калитки Суходольский. - Я теперь единственный человек, обладающий сверхсекретными знаниями. Музейная редкость. Реликвия, черт меня подери! Так что не посмеют. Постараются договориться, переманить на свою сторону.
   - Надеюсь, это у них не получится, - пристраивал на спине футляр с редкой акустической гитарой Костя.
   Катя стояла рядом. В простеньких джинсах, футболке, кроссовках и с небольшим рюкзачком на худеньком плечике.
   - Завтрашним утром и я отправлюсь в дорогу, - негромко продолжал психолог.
   - Куда же теперь?
   - К надежным друзьям в столицу. Отчасти ты предугадал события, советуя продвигаться по властной лестнице - это вторая часть нашего плана. Как бы тебе объяснить... Фантазировать просто, реально мыслить - сложнее, а труднее всего - действовать сообразно своим мыслям. На самом деле наша власть прогнила не насквозь - остались еще порядочные люди. Их очень мало, но они есть.
   - Кажется, и в Саратове вас поддерживало несколько человек.
   - Совершенно верно: и в тамошней Думе есть честные депутаты.
   - Марк Антонович, - несмело начал Яровой, - я, конечно, очень люблю музыку, но моя основная профессия - офицер спецназа. И очень хотелось бы вернуться в бригаду...
   - Понимаю. И постараюсь помочь, - кивнул профессор и полез в карман: - Вот... запомни этот адрес.
   Он показал визитку. Яровой прочитал мелкий текст под фамилией весьма известного и уважаемого в России человека; кивнул.
   - Как устроишься на Урале - чиркни незатейливую открытку за подписью какого-нибудь известного музыканта. Чтоб я знал, где тебя найти.
   - Договорились. Как скоро вас ждать?
   - К сожалению, это зависит не только от меня. Годик или полтора придется подождать. А пока устраивайтесь с Катей, живите спокойно, - печально посмотрел он на девушку, удивительно похожую на его дочь. - Буду счастлив, если у вас сложится. Любовь, друзья мои, закрашивает недостатки, а ненависть стирает достоинства. Это классик сказал.
   - Мамин-Сибиряк?
   - Почти. Марк Суходольский, - грустно улыбнулся пожилой мужчина. - Ну... До свидания.
   Константин с Екатериной по очереди обняли его и тронулись по тропинке к автобусной остановке, что ютилась у дороги в центре поселка. Трижды незаметно оглянувшись по сторонам, молодой человек расслабился - здесь до них никому не было дела. Он обнял девушку. Та мельком улыбнулась, поспешно спрятала за пушистыми ресницами горящий взор и тихо спросила:
   - Там, куда мы едем, город или поселок?
   - Деревушка у реки. А дом моего армейского дружка на опушке густого леса.
   - Нам будут рады?
   - Еще как! - уверенно посмотрел он сверху вниз.
   - Здорово. Еще доехать бы туда без приключений.
   - Доедем.
   - Надеюсь...
   - Да! хотел спросить: в случае успеха рождаемость повысим?
   - Нахал.
   - Я предложил.
   - А я согласилась...
  
  
Оценка: 5.06*6  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"