Глава I. НЕЗНАКОМЕЦ

3 день Летних Молний, 399 год Круга Скал. Бредо́н

1

...Это где-то далеко в поле горит костёр, только и всего. Хотя... Какое поле? Чушь. Окно выходит на задний двор трактира, больше некуда. Факел во дворе?.. Ерунда! Нет, почему же? Может, это конюх снуёт туда-сюда у конюшен с факелом в руке? Ага, факел размером с огонёк лампадки! И чадил бы он немилосердно в такую сырую ночь. Нет, это вообще не на улице. Это прямо здесь, в зале...

- А подай-ка мне, красотка, кружку пива!

- ...В Сормю́ре-то, говорят, совсем неспокойно...

- Тьфу! Всего четыре очка! А божился выкинуть не меньше десятки!

- И выкинул бы, хвост тебе в гриву, непременно бы выкинул! Видал, как кость на ребро встала? Да кабы не щербатый стол, шоб ему провалиться...

- Рассказывай! Шлюха-удача повернулась к тебе задом, а?

- А в Гайярэ-то, мол, чуть ли не бунт...

- Ш-ш!

Лампа?.. Разве бывают такие крохотные лампы?..

- Тут барин мне и прикажи: а свози-ка ты его, Гийом, в Ла-Гранж, в Домианову церковь. Там будто бы полумёртвые - и те с одра поднимаются. Глядишь, и сын мой несчастный оклемается. Эх, какое там! Он, болезный, как Гальтару-то трясти начало, вконец в меланхолию ударился.

- Видать, почуял чего ваш молодой господин... Жаль бедняжку, мальчишка ведь совсем.

Опять старина Гилл несёт невесть что? Да, он был болен, это правда, но теперь-то совсем здоров! Хотя... В таком тряпье у любого будет жалкий вид. А, неважно. Вот снова эта искра!

- Эй, папаша Бугро́! Или ты, хозяюшка! "Крови" на этот стол!

- А Маранов-то, говорят, уже совсем ни во что не ставят...

- Тише ты, идиот!

Что же это? Маленькая свеча?.. Но почему такая красная?

- Чуял я, сударь, что сердце у вас доброе! Сразу видно, что и сами вы благородных кровей будете. Можно ли обыкновенному трактирщику дворянские хвори понять? Тут порода нужна, порода, без нее никак! У меня, сударь, глаз намётанный. Чуть я вас увидел, сразу смекнул: не простой вы человек!

- Ну, раз вы сами говорите... Может, оно и так. Может, и не простой...

Не свеча: вокруг нее был бы тёплый ореол. А это словно выпавший из золы уголёк - одинокий и рдеющий багрянцем... Разрубленный змей! - за спинами у этих мужланов ничего не разберёшь!

- ...не обидьте болезного, сбросьте цену за постой. Всё, как есть, на святых отцов ушло. Э! Да вы и сами, я гляжу, хотели это предложить! Дворянин-то дворянину завсегда поможет, будь он хоть простой трактирщик! Благородная кровь! Настоящие-то господа друг дружку в беде не бросают, верно ведь говорю, хозяин? Ну, по рукам!

- Есть!.. Видали, как бросил?!

- Десятка!

- Мастер! Эх, плакали твои денежки, приятель!

Денег у них и правда в обрез. Всё, что есть, Гилл выручил продажей коз и овец, потерявших своих пастухов. И похоже, что вместе с Динуччей он славно-таки пошарил в развалинах Мо́лло... Нет, Человеку Чести об этом и знать не пристало. Покойникам, конечно, всё равно, однако это занятие имеет вполне определённое название - и притом отвратительное.

- Тьфу, гадость! Поганое винцо, сто лет, как скисло. Эй, папаша Бугро!

- А я тебе говорю, что выгорит дело! Бывший кансилльер-то тут недалеко прячется...

- Да ты, дурак, никак на виселицу хочешь?

Кансилльер? Какой кансилльер?.. Или это просто отблеск от лампы?.. Ха! Он что, повис прямо в воздухе?

- Слышь, папаша Бугро, сколько тебя звать прикажешь? У тебя в бутылках не вино, а один уксус и винный камень! И за это я должен платить тебе целый полновесный суан?

Камень! Ричард едва не подпрыгнул на месте, осенённый внезапной догадкой. Как он сразу этого не понял? Конечно же! Камень. Вот что мерцает на фоне чёрного окна как раскалённый уголь! Крупный рубин? Или алая ройя?.. Но, святой Алан, как? Откуда в заурядном трактире могло появиться такое сокровище?

- Вашмилость, - шепнул Гиллалун Дику на ухо, деликатно перегнувшись через трактирный стол, - вам лучше бы не смотреть так пристально на этих бездельников. Им это может не понравиться, а нам сейчас не след встревать в ссоры.

- Что?.. - встрепенулся Дик. - Каких бездельников?..

- Да тех, игроков в кости. Уж больно вы их взглядом сверлите.

Ричард удивлённо оглядел компанию игроков, на которую указывал телохранитель, впервые обратив на них внимание.

- А!.. Успокойся, - ответил он небрежно. - Меня интересуют не они. Я смотрю на тот кам... м-м-м... - Дик запнулся, запоздало удивившись: если он видит драгоценный камень, то почему никто больше не смотрит на такое чудо? - Да взгляни сам: за спиной у того детины, в проёме окна, мерцает алая искра будто от фитиля, но не огонь. Видишь? Что это, как думаешь?

Гиллалун внимательно посмотрел в указанном направлении.

- Там ничего нет.

Ричард недоверчиво уставился на своего телохранителя.

- Что значит "ничего"?

Гиллалун еще раз терпеливо обозрел сумрачный угол с окном, за которым царила пасмурная летняя ночь, и повторил мягко, словно и впрямь обращался к больному:

- Ничего, вашмилость.

Ричард поджал губы, размышляя. Гиллалун не стал бы подшучивать над своим господином. Тогда почему же он не видит того, что явственно видит Дик?

Телохранитель посмотрел на него встревоженным и озабоченным взглядом, нахмурив лоб.

- Вам лучше бы подняться наверх в комнаты, вашмилость, - мягко предложил он. - Я прикажу, чтоб ужин вам подали туда.

- Нет, - заупрямился Дик. - Я хочу ужинать здесь! И к тому же, - пустил он в ход разумный аргумент, - я велел капитану Руту искать нас в Бредо́не. Как он и его люди смогут найти меня здесь, если я не буду на виду?

- Я могу остаться внизу один, вашмилость, - попытался урезонить его Гилл.

- Благодарю покорно! - жёстко отрезал Ричард. - Я ценю твою заботу, но я не ребёнок и не помешанный, каким ты пытаешься меня выставить перед хозяином. Я буду сидеть здесь, сколько захочу, и поднимусь наверх, когда сочту нужным!

Гиллалун тихонько вздохнул. После Гальтарского землетрясения и долгой болезни Ричарда он и впрямь стал слегка побаиваться за рассудок своего господина. Но перечить не посмел и, оставив уговоры, пошёл вслед за трактирщиком, намереваясь выманить у того лестью еще пару-другую поблажек.

За соседним столом дробно застучали кости, и Дик досадливо поморщился: игроки опять почти полностью загородили спинами угол с окном. Он немного передвинулся и вновь поймал никому не видимый блеск: похоже, это всё-таки был рубин цвета молодого кэналлийского вина. Чем больше Дик вглядывался, тем отчётливее проступали очертания драгоценности. Теперь он легко мог бы описать то, что сначала принял за огонёк: крупный камень чистейшей воды и прекрасной огранки, однако не без дефекта: в его глубине таилось чёрное пятно, словно там была заключена сама изначальная тьма. Пятно подчёркивало яркий блеск прозрачных граней, добавляя в их игру багряные всполохи. Всё это почему-то казалось странно знакомым... Дик читал об этом, определённо читал. Все Окделлы испокон веков разбирались в камнях, а крупнейшие из них знали по именам. Не похоже, конечно, чтобы этот рубин относился к коронным драгоценностям Раканов - эти-то Дик помнил все наперечёт, но подобная вещь могла быть доступна только эориям. Рубин... Или всё же алая ройя? У этого камня явно есть имя, но если бы его не было, то за чёрное пятно и кроваво-алый цвет его следовало бы назвать Сердцем Зверя...

Пульс Ричарда на секунду перестал биться, и он вздрогнул так сильно, что едва не потерял равновесие. Сердце Зверя! Конечно! Легендарный камень, найденный на исходе существования Золотой Анаксии! Необычная алая ройя, подаренная анаксом Анэсти своему младшему брату Ринальди и сгинувшая вместе с ним в Лабиринте! Не удивительно, что он не признал её сразу... Она стала почти мифом.

Тёмно-алый камень, от которого Дик так и не смог оторвать взгляд, словно полыхнул огнём прямо в лицо юноше. Теперь стало совершенно ясно, что он заключен в массивную золотую оправу кольца, надетого на изящный длинный палец. Бледную кисть руки почти полностью скрывали широкие рукава. Боковым зрением Ричард заметил, что тающий в тени незнакомец, внезапно нарисовавшийся в тёмной амбразуре окна, с ног до головы закутан в широкий плащ цвета летней ночи. Контуры его фигуры расплывались в полумраке и скорее угадывались, чем ощущались. Однако все попытки посмотреть на него прямым взглядом провалились: незнакомец всё время выпадал из фокуса, словно глаз был не способен сосредоточиться на нём.

- А вот и наш заказ! С пылу, с жару, прямёхонько с огня, а пахнет так, что и мёртвый поднимется! Славный у нас будет ужин, вашмилость! Чего изволите скушать: баранье жаркое или кусок каплуна?

Гилл, появившийся как нельзя более некстати, полностью загородил и окно и незнакомца. Ричард чуть не взвыл от злости.

- Вина! - рявкнул он: в руках у телохранителя не было ни одной бутылки. Гилл слегка опешил, но тут же понятливо кивнул и, сгрузив на стол тяжёлый поднос, нырнул обратно к хозяйской конторке.

Действовать приходилось быстро: Гиллалун не любил, когда Дик вызывал Рамиро. Хотя месяц назад именно литтэн привёл телохранителя к молодому господину, умиравшему на пороге Северной башни, огромная гончая всё равно вызывала у слуги нервную дрожь.

Дик осторожно свесил руку: густая тень, падающая от угла массивного дубового стола, лежала прямо у ножек его табурета. Юноша слегка прищёлкнул пальцами, и тень чуть заметно ожила, вопросительно приподняв длинное ухо. Рамиро желал знать, зачем его побеспокоили. Воровато оглянувшись, Ричард ткнул пальцем в сторону таинственного оконного проёма. Понятливый литтэн, даже не потрудившись перейти в трёхмерную форму, скользнул под ноги шумной компании игроков и на несколько долгих минут слился с другими тенями.

- Давай-давай-бросай! Покажи-ка, на чьей стороне удача!

- Эх, ставлю на кон всё!..

Ричард до рези в глазах всматривался в сумрачный угол у окна: его по-прежнему освещал только крупный камень, вспыхивающий тревожным тёмно-красным огнём. От навернувшихся слёз картина поплыла, и Дику почудилось, что сумрачный незнакомец глядит прямо на него с лёгким любопытством, но закутанная в плащ фигура расплывалась тем больше, чем жаднее хотелось её рассмотреть.

- А в здешнем погребе, оказывается, водится белое вино, вашмилость! "Сиротская слеза", каково? И что за дуралей измышляет все эти названия? Но хозяин божится, что винцо недурное.

Гилл принялся сноровисто откупоривать принесённые бутылки. Ричард уставился в свою тарелку, до боли прикусив язык, чтобы не послать верного телохранителя прямиком в Закат.

- Вина и каплунью ножку, вашмилость?

- Нет, жаркого и хлеба. Хотя постой. Пожалуй, сначала мне стоит пойти немного проветриться. Я выйду, а ты приступай.

Ричард лениво поднялся из-за стола, выпрямляя спину, но, бросив взгляд в сторону заветного окна, едва не вскрикнул. Рамиро, уже в своей трёхмерной форме, стоял у самого локтя незнакомца, и Ричард впервые увидел того совершенно отчётливо - так, будто с глаз спала пелена. Одетый в поношенный дорожный плащ с капюшоном, тот сидел у маленького столика и неспешно тянул что-то из кружки - воду? Вино? Кровь невинноубиенных младенцев?

Рамиро повёл себя странно: пристально посмотрев человеку в глаза, он доверчиво улёгся длинной мордой ему на колени. Вот ведь предатель! Незнакомец, спокойно выпростав из широкого рукава кисть левой руки, принялся поглаживать голову гончей лёгкими касаниями пальцев.

Сжав кулаки, Ричард ужом проскользнул к окну мимо игроков в кости. Не будь он Окделл, если не выяснит, что за всем этим кроется! При его приближении незнакомец поднял голову. На красивом, известном всякому эсператисту лице играла тонкая улыбка, а зелёные глаза взглянули на Дика пронзительно и насмешиво. Отставив кружку в сторону, он коротким движением снял капюшон, высвобождая длинные золотистые локоны. Сердце Зверя горело на его безымянном пальце, как отблеск самого Закатного пламени.

Лишившись дара речи, замерев как кролик перед удавом, Дик только и смог, что поднести пальцы левой руки к губам, но слова спасительной молитвы вылетели у него из памяти. Несколько минут он и Леворукий молча созерцали друг друга. Наконец, Враг рода человеческого слегка склонил голову, словно в знак приветствия, и спросил, причём в его ленивом голосе прозвучали удивительно знакомые и почти родные для Ричарда интонации:

- Вы хотите послать мне воздушный поцелуй, юноша?

2

- Вы... - слабо выговорил Ричард севшим голосом, так и не отведя пальцы от губ, - вы... - Его взгляд заметался между красивым лицом в обрамлении золотых кудрей и горящим, как раскалённый уголь, Сердцем Зверя. Как такое возможно? Как могло это кольцо оказаться на пальце у Леворукого? Оно же сгинуло в Лабиринте четыре круга назад!

Леворукий спокойно ждал продолжения, рассматривая своего визави яркими кошачьими глазами. Рамиро, блаженно щурившийся у него на коленях, внезапно приоткрыл веки и пронзил своего Повелителя острым синим взглядом. В голове у Дика что-то дрогнуло и сдвинулось, как некогда дрогнули и сдвинулись скалы, взорванные эром Рокэ у Барсового Ока.

- Вы Ринальди Ракан, - тупо закончил Дик с чувством невесть откуда взявшейся уверенности в собственной правоте.

Незнакомец до боли знакомым движением приподнял брови.

- Кто такой Ринальди Ракан? - осведомился он с искренним любопытством.

- Ринальди Ракан... это вы, - беспомощно объяснил Дик, сам понимая, как нелепо это звучит.

- Гм. Похоже, что вы, юноша, любитель ходить кругами, - резюмировал незнакомец, слегка пожав плечами. - Что ж, будем считать, что вам известно, кто я. А как насчёт вас?

- Я Ричард. Ричард Окделл, - пробормотал Дик, внутренне ужасаясь самому себе.

- Ричард? - снова приподнял брови незнакомец. - Занятное совпадение. Вы любите кошек, Ричард?

- Я люблю собак. Этот перстень у вас на руке... Откуда он у вас?

- Как и следовало ожидать, - вполголоса произнёс незнакомец, обращаясь к самому себе, - Окделл сразу же обратил внимание на камень. Он всегда был у меня, Ричард, но, правду сказать, я и сам не знаю, откуда он взялся. Может быть, когда-то я был человеком, как вы, и приобрёл его в те времена, однако я уже не помню об этом.

Дик осторожно опустился на лавку напротив незнакомца: у него ощутимо дрожали колени.

- Я... Я недавно был в Агарисе, - зачем-то объяснил он.

- Поздравляю вас.

- Я... видел капеллу "Ожерелье миров". Там есть картина... Её писал Диамни Коро. "Суд над Ринальди Раканом". У вас его лицо. Вы Леворукий?

- Я правша, юноша, - усмехнулся Псевдолеворукий, словно бы Ричард спрашивал именно об этом, и будто в доказательство своих слов снова взялся правой рукой за кружку. - Я - Одинокий, одинокий путешественник, вот и всё.

- Тогда почему же вас никто не видит? - настойчиво спросил Ричард.

- Ну, вы же меня видите, - возразил незнакомец, слегка усмехнувшись. - Другие тоже видят, просто... не замечают. Я стараюсь не привлекать к себе внимания. У меня, как вы только что сами намекнули, довольно неудачная внешность - неудачная, разумеется, для ваших мест. Боюсь, что если бы меня замечали, одним вашим поцелуем дело бы не обошлось.

Ричард медленно отвёл пальцы ото рта, удивлённо воззрился на них и проворно спрятал руку под стол. Впрочем, про себя он не преминул пробормотать "Создателю всего сущего", но от этого ничего не изменилось: незнакомец с лицом Ринальди Ракана всё также продолжал сидеть напротив, а Рамиро снова приоткрыл веки и насмешливо покосился на молодого Повелителя.

- Так вы Ринальди Ракан? - полуутвердительным тоном повторил сбитый с толку Ричард.

- Вы так и не рассказали мне, кто это такой, - напомнил незнакомец, прихлёбывая из кружки.

- Ну... вообще-то это был преступник, - признался Дик, чувствуя себя крайне неловко. - Он жил четыре круга тому назад. Он, э-э... надругался над женщиной, которая его не любила, а потом насмеялся над ней. Его судили и приговорили к вечному заключению в Лабиринте. В отместку он проклял своего старшего брата - анакса Эридани.

- Мда. Неприятная история. Он был левшой?

- Нет... Это уже потом Леворукого стали изображать с лицом Ринальди.

Дик осёкся, подумав, что настоящий Леворукий тоже, вероятно, сумел бы принять облик своего сгинувшего в Лабиринте адепта.

- Так вы опасаетесь злобных козней с моей стороны? Не стоит, Ричард. Ведь вам, наверно, не в чем себя упрекнуть? Ваша совесть чиста и незапятнана, и никто не посмеет обвинить вас в каком-нибудь преступлении, не так ли?

Дик до крови закусил губы.

- Я тоже преступник, - негромко признался он после небольшой паузы. - Если вы и впрямь Леворукий и пришли за моей душой...

- Ваша душа мне ни к чему, - отмахнулся тот, как показалось Дику, с лёгким презрением. - Я не ада, да и ады уже давно не вербуют воинов... Огонь Этерны погас! Моё дело - только охранять от неё оставшееся.

- Этерна? - встрепенулся Дик, уловив знакомое слово. - Я недавно слышал о ней. В Лабиринте, от Каталлеймены. Мой предок, Лит, ушёл защищать Этерну в незапамятные времена и погиб. Вы тоже защищаете Этерну?

- Огонь Этерны погас, - тяжело повторил Одинокий. - Пламя жизни, способное порождать новые миры, умерло. Ваш мир, юноша, одно из созданий Этерны, и всё, что могу сделать я - не позволить таким, как вы, разрушить Кэртиану... не так быстро.

- Этерна - это сам Создатель? - догадался Дик, пытаясь совместить слова незнакомца с откровениями Эсператии.

- В вашем понимании, - подтвердил Ринальди Ракан. - Ожерелье миров, о котором вы знаете, родилось в её пламени. В те времена, когда Этерна ещё была жива.

- Но это же нелепо! - воскликнул Дик с внезапно проснувшимся пылом теолога-неофита. - Создатель не может умереть: он вечен по определению. Если существует творение, это означает, что творец существует в нём и вместе с ним.

- Свет от погасших звёзд идёт долго, Ричард, - покачал головой Ракан. - Разве ваш учитель не говорил вам этого?

- Мой учитель говорил иное! - горячо возразил Дик. - Он говорил, что тёмное небо не обязательно означает отсутствие звёзд. Может быть, то, что кажется нам чёрной бездной, на самом деле залито светом, только мы не знаем об этом.

- Я вижу, ваш учитель был романтиком, - усмехнулся Одинокий с лёгкой иронией.

- Но его слова такая же правда, как и ваши, - насупился Дик, обидевшись за мэтра Шабли.

- Верно. Всё зависит от того, с какой стороны смотреть.

- Стало быть, вы предпочитаете смотреть в конец, а не в начало? - задиристо спросил Ричард. - Тогда не удивительно, что вы видите вокруг себя только смерть.

- Хорошо быть молодым! - вполголоса пробормотал Ринальди, возводя глаза к трактирному потолку.

- А разве вы сами не молоды? Ринальди Ракану было всего двадцать шесть, когда его заперли в Лабиринте. Правда, это было четыре круга назад. Вы старик или нет?

Золотоволосый красавец нахмурился, на секунду задумавшись.

- Вряд ли я могу вразумительно ответить на этот вопрос, - медленно проговорил он. - В моём мире нет понятий "молодость" и "старость". Вечность существует вне времени.

- Но вы-то существуете во времени! - возмущённо воскликнул Ричард. - Мы разговариваем с вами сегодня, а не завтра или вчера! Вы только что сказали, что Этерна уже умерла. Но разве у вечности есть прошлое? Разве вечное может умереть?

Ринальди Ракан внимательнее вгляделся Дику в лицо:

- Вы истинный потомок Лита, Ричард, я вижу. Все Литиды были склонны к философии... Что ж, пожалуй, я действительно ошибся. Я не вечен. Меня можно убить, хотя, конечно, не средствами вашего мира.

- Значит, вы тот же человек, только с новыми возможностями, - с удовлетворением заключил Дик. - И, вероятно, такой же сумасшедший, как Каталлеймена. Простите! - извинился он, сообразив, что ляпнул грубость. - Просто я знаю, что люди плохо переносят бессмертие.

Ринальди Ракан состроил недоуменную мину и негромко засмеялся.

- Надо же, какая осведомлённость! - сказал он. - Вам-то откуда это знать, Ричард? И кто такая эта Каталлеймена, которую вы всё время поминаете?

- Она хранительница Лабиринта, - хмуро объяснил Дик. - Мать первого Ракана.

- А, Оставленная! На мой вкус, не самая приятная женщина.

- Но она ваша прабабка, если вы Ракан, - возразил Дик. - А то, что она сумасшедшая... Честно признаться, её можно понять. Если жить вечно и постоянно видеть, как один за другим умирают все твои близкие... Всякий в конце концов сойдёт с ума. Если вы сами, эр Ринальди, ещё и кажетесь нормальным, так это от того, что человеком вы никого не любили. Каталлеймена - другое дело. Она любила свою семью.

Рамиро приподнял морду с колен Ракана и предупреждающе рыкнул. Сам Ринальди, слегка сощурившись, внимательно изучал Дикона своими кошачьими глазами.

- Неужели устами младенца глаголет истина? - негромко спросил он пространство перед собой. Дик до ушей залился краской, осознав, какую бестактность он сболтнул.

- Я имел ввиду: у вас, возможно, не было причин любить кого-то, - вяло промямлил он. - Вас вообще считали повесой...

- Понятно. Не стоит оправдываться. Может быть вы и правы, хотя я не помню себя человеком. Кем бы я ни был прежде, моя память сгорела в пламени Этерны.

- Почему? - удивился Дик.

- Такова плата за право защищать созданные миры, - объяснил Одинокий. - Всякий Одинокий воин рубежа должен пройти сквозь огонь вечности, уничтожающий человеческую природу и наделяющий... почти бессмертием. А теперь я обязан сохранить хотя бы то, что осталось от Этерны. Вы, Ричард Окделл...

- Но это значит, что Этерна живёт в вас! - радостно перебил его Дик, озарённым внезапным откровением. - Если вы прошли сквозь её огонь, он остался в вас, и именно он делает вас тем, что вы есть! Как же вы можете говорить, что Этерна умерла?

Ринальди Ракан как будто слегка поперхнулся.

- Неужели, о юный Литид, вы советуете мне извлечь огонь Этерны из самого себя? - поинтересовался он не без сарказма. - Разве мы не выяснили пару минут назад, что я смертен? Меня трудно убить, это верно, но возможно.

- Ну и что, что вы смертны! - запальчиво воскликнул Ричард. - Каталлеймена тоже была смертной женщиной, но Ойдма подарила ей вечную жизнь! Если Повелительница Волн смогла передать своё бессмертие другой, то почему вы не способны вернуть Этерне её дары? Это наверняка возможно! Мои предки четыре круга считали, что Сердце Скал мертво, а мне потребовалось только раз прикоснуться к нему, чтобы оно забилось вновь!

- И сколько жертв было у землетрясения в Гальтаре? - небрежно, словно мимоходом спросил Ракан. - Они стоили того, чтобы Повелитель Скал мог удовлетворить своё тщеславие?

Дик резко опустил голову: Ринальди Ракан, как истый Леворукий, ударил по самому больному.

- Зачем вы сделали это, Ричард? - негромко поинтересовался Одинокий, выждав несколько минут. - Зачем вам понадобилась эта демонстрация силы?

- Я... Я... не хотел, - с трудом ответил Ричард, буквально выдавливая из себя по слову. - Я... не знал... что будет.

- Вы не знали, - повторил Ракан. - Тогда зачем же вы прикасались к Сердцу Скал?

Ричард молчал - у него не было ответа.

- Вот почему иногда нужно смотреть в конец, а не в начало, юноша, - устало проговорил Ринальди Ракан. - Повелитель Скал, сам не ведающий, что творит, способен легко довести весь мир до гибели. Утрата знаний - вот ваша беда. Это признак гибели Этерны.

- А вы-то сами знали, что делаете, когда проклинали кровь Раканов вплоть до четвёртого круга? - с медленно закипающей яростью спросил Ричард, поднимая злой взгляд на собеседника. - Разве в том, что случилось в Гальтаре тогда, нет вашей вины? Разве это не вы выпустили Изначальных тварей из Лабиринта и убили своего собственного брата?

- Если я и сделал всё это, - спокойно ответил Ринальди, - теперь я уже не могу отвечать за случившееся. Я же сказал вам, Ричард: моя человеческая память сгорела.

- И после этого вы смеете упрекать меня! - выкрикнул Дик, от негодования даже привстав со скамейки. - Вы, у кого не хватает мужества отвечать за самого себя! Я знаю всё, что сделал, я помню все свои грехи - от отравления эра Рокэ до Лабиринта! А вы... вы малодушно постыдились помнить о своих преступлениях? И кто теперь должен отвечать за них? Может быть, я? Эр Рокэ? Вся Кэртиана?.. Если Этерна и мертва, то только потому, что это вы - вы не желаете знать о том, что когда-то натворили!

Левая рука Ракана, до сих пор лениво ласкавшая Рамиро, застыла в воздухе. Дик поспешно сел назад на скамейку и прикусил язык, чтобы не выкрикнуть в запале ещё чего-нибудь обидного.

- Неужто истина снова глаголет устами младенца? - медленно проговорил Одинокий. - Что ж, Ричард Окделл... Я обдумаю ваши слова. Но и вы, в свою очередь, не забывайте о моих. Вы смогли приручить литтэна, вы вышли живым из Лабиринта. У вас есть сила, но вам нужны знания, чтобы управлять ею. Повелитель Скал обязан спасать, а не губить. Как и его подчинённые, кстати. Скажите: это не ваши люди творят сейчас весь этот кавардак?

Ринальди ткнул пальцем в сторону трактирного зала, и Ричард, обернувшись, обомлел. Компания игроков, прежде весело резавшаяся в кости, теперь робко жалась в стене под прицелами сразу четырёх пистолетов; остальные посетители, разогнанные по углам, слёзно молили о пощаде. Хозяин трактира, представительный папаша Бугро, болтался в воздухе, пришпиленный сильной рукой к собственной конторке, и блеял полузадушенным голосом:

- Клянусь, я ничего не знаю!.. Всеми святыми!..

- Говори, разбойничья морда: кому ты продал моего господина? - спрашивал его Гиллалун, сдавливая толстую шею в могучем кулаке. Папаша Бугро посинел и замолк, судорожно забив пятками в конторку. Капитан Рут, оказавшийся тут же, быстро вытянул руку, удерживая Гилла.

- Осторожнее. Он ещё не сказал нам, где милорд.

Дик медленно поднялся со скамейки, расширившимися глазами оглядывая своих людей: Бьерн, Гейхол, Стейт, Камден, Фортивелл, Страуди и Дейл - двое последних держали под прицелом игроков. Вдобавок со двора доносились шум и крики: видимо, остальные члены отряда находились там. Капитан Рут с хлыстом в руке стоял над причитающей трактирщицей, со страха позабывшей, что нужно громко рыдать.

Раздвинув ногой скамейки и табуреты, Ричард вышел на свет.

- Что здесь происходит? - громко спросил он.

Гилл потрясённо разжал кулак, и несчастный трактирщик с грохотом свалился на пол. Его дородная жена взвыла и бросилась мужу на помощь. Капитан Рут выронил хлыст, Дейл опустил пистолет, а Гейхол и Камден - шпаги, которыми грозили незадачливым посетителям. Почувствовав перелом в ситуации, один из них немедленно завопил:

- Спасите! Это бунт! Заговор против короля! Это мятежники с севе...

Ивен Стейт, не поворачивая головы, уложил смутьяна коротким ударом кулака.

- Вы здесь, милорд? - воскликнул капитан Рут, быстро шагнув к Ричарду. - Мы потеряли вас!

- Я вижу... - прошипел Ричард сквозь зубы. - Вижу, как вы выполняете мой приказ не привлекать к себе внимания. Что за дикость!

Капитан сориентировался мгновенно. Он бросил выразительный взгляд через плечо, и шпаги, кинжалы и пистолеты исчезли как по волшебству. Стейт бережно поднял свою оглушённую жертву и усадил на лавку у стены. Дейл с достоинством пригласил игроков снова занять места за столом и предложил выпивку. Гейхол нырнул во двор предупредить остальных ребят. Гиллалун, тяжело дыша и потирая кулаки, подошёл к Ричарду.

- Вашмилость... Я было подумал: вас похитили.

- Всё хорошо, старина, - отмахнулся Ричард и повернулся к так неожиданно объявившемуся капитану Руту. - Капитан, у вас есть деньги?

- Да, милорд! - по-военному быстро отозвался тот.

- Отдайте Гиллу: пусть он заплатит хозяину за телесный ущерб, и мы уйдём отсюда. Не стоит дожидаться неприятностей, на которые вы едва не нарвались.

- Как прикажете, милорд. Куда мы направимся?

Ричард украдкой оглянулся на Ринальди Ракана: тот всё ещё сидел в своём углу, не видимый никому, кроме Повелителя Скал.

- В Надор, - вздохнул юный герцог. - Мне нужно узнать... кое-что.

- Я должен сообщить вам, милорд, что, если вы поедете в Надор, то уже не застанете вашей матушки, - предупредил его капитан Рут. - Миледи герцогиня последовала вашим указаниям и отбыла в Олларию две недели тому назад.

- Хорошо... Я поеду за ней, но позже. Сначала мне нужно подготовить замок и людей.

Если какие-нибудь старые знания о магии и сохранились, искать их нужно в Окделле и Горике, подумал Ричард. К тому же неизвестно, что ждёт преступного оруженосца в Олларии. Необходимо укрепить Надор против всяких провокаций со стороны Дорака. В одном Ринальди Ракан прав: нужно узнать всё, что можно, о силе Повелителей Скал.