Я люблю этот город,
Но зима здесь слишком длинна.
Я люблю этот город,
Но зима здесь слишком темна.
Я люблю этот город,
Но так страшно здесь быть одному,
И за красивыми узорами льда
Мертва чистота окна.
Когда падаешь с крыши двухсотэтажного здания, вокруг открывается замечательный вид. Апрель на мгновение им залюбовалась, наслаждаясь свободным падением. А потом ударила себя в спину ветром и распласталась по стеклянной стене, мгновенно остановив полёт.
Когда висишь на стене небоскрёба на уровне сто двадцать седьмого этажа, вид тоже открывается замечательный. К сожалению, чтобы оценить его в полной мере, нужно повернуться спиной к стене. Держаться в этом случае станет несколько проблематично. Впрочем, разница не большая.
Апрель вцепилась в стальную раму руками, потом встала на стекло ногами, помогая дующим снизу ветром - и оказалась перпендикулярно стеклу и параллельно земле. Стоять так требовало значительных усилий, несмотря на ветер. А потом пошла вверх к крыше, где ждал её противник. Преодолевая окно очередной квартиры, она улыбнулась девочке внутри, с изумлением смотрящей на неё. Редкость, конечно, чтобы человек её видел, но ребёнку всё равно никто не поверит. За тысячу лет Апрель имела немало случаев в этом убедиться.
Когда Апрель подняла взгляд вверх, ледяной град уже почти достиг её. Апрель затратила на размышление лишь долю секунды, а потом поджала ноги и рухнула вниз.
В конце-концов, на крышу можно подняться и лифтом.
Счастье в любви возможно, только если веришь, что она вечна - иначе любовь обратится мучением. Нелли это знала. И поэтому запрещала себе любить.
Люди весьма искусны в изобретении эвфемизмов. Меняя этикетку, люди словно бы надеются, что от этого изменится суть - но обманывают лишь себя. И речь, призванная наладить понимание между людьми, давно стала средством их разобщения. Многие люди теперь способны понять друг друга лишь когда молчат.
Слишком много всяких напастей свалилось на человечество после Второго экологического кризиса, чтобы кто-то мог упомнить названия их всех. Попросив какого-нибудь прохожего рассказать о "синдроме мотылька", в ответ вы бы получили лишь недоумённый взгляд и пожатие плечами. Нелли была бы счастлива, если бы тоже никогда не слышала этого выражения.
Потому что означало оно просто-напросто смерть.
Апрель падала на землю - а точнее, летела, по растянутой спирали уходя от настигающей её ледяной смерти. В конце-концов она облетела всё здание по периметру, и приземлилась прямо у входа. Жаль, что месяцы, как и люди, не умеют летать вверх. По крайней мере, пока не становятся властителями.
Апрель уделила секунду, чтобы убедиться, что упавший лёд не зашиб никого на улице - такой град был бы смертелен не только для месяца. А потом второй раз за сегодня вошла в небоскрёб.
Швейцар у входа мог бы испытать электронный аналог удивления, будь его кибернетические схемы чуть посложнее. Но роботы пока ещё не научились удивляться. Хотя видеть месяцев уже научились замечательно.
Людям с диагнозом "синдром мотылька" вредна сама жизнь почти во всех её проявлениях. Вредно находиться под солнцем, вредно есть, вредно дышать. И не просто вредно - смертельно опасно. И лечится эта болезнь лишь устранением её причины - то есть смертью.
В условиях почти полной изолированности от внешнего мира такие люди могут протянуть два-три года - либо в медицинском боксе, либо в герметично закупоренном доме - если у них есть деньги. У родителей Нелли деньги были. Дом - квартира в высотном здании, с большими окнами и высокими потолками - был обставлен с учётом всех медицинских требований.
Но иногда Нелли хотелось увидеть небо.
Поднимаясь на лифте, Апрель задумчиво разглядывала пластиковую панель управления. Кэнугард очень сильно изменился за последние годы - на местах прежних парков выросли высотные здания, землю изрыли тоннели метро, небо затянули ядовитые выхлопы заводских труб... Изменения были на лицо - но вот хорошими ли они были? С каждым периодом управлять этим миром становилось всё труднее - казалось, мир обретает собственную волю, и упорно сопротивляется вмешательству месяцев-властителей. Смог над мегаполисом - это вам не туман над прудом, его не развеешь дуновением ветерка... К тому же, уйдя отсюда, ядовитые тучи всё равно где-то прольются отравляющим дождём, и никакая земля не растворит этот дождь - люди умудрялись делать удивительно устойчивую пакость на своих заводах.
Впрочем, у Апрель было ощущение, что дело тут отнюдь не только в людях. Эти изменения изрядно смущали многих месяцев, а Габриэлл и Демиэлл - те вообще испытывали откровенное и всё нарастающее беспокойство. Вот только причинами этого беспокойства они ни с кем не делились.
Апрель это раздражало.
Одна из стен в комнате Нелли была целиком стеклянной - огромное, от пола до потолка, окно. С высоты сто тридцать пятого этажа весь город был как на ладони - и Нелли часами простаивала перед окном, прижавшись к стеклу. Иногда она разглядывала город. Но чаще всего она смотрела на небо.
Естественно, никакой возможности открыть окно не было, это нарушило бы герметическую изоляцию. И глядя на небо через стекло, Нелли почти физически ощущала эту непреодолимую преграду. Она хотела увидеть небо сама, прикоснуться к нему - но стекло не позволяло этого. Стекло было сделано на совесть, да и стеклом-то называлось чисто условно. Как показал её опыт, это "стекло" не разбивалось даже от удара падающего шкафа.
Приоткрыв дверь на крышу, Апрель осторожно высунулась, осматриваясь. При этом она на минуту приглушила музыку из плеера - сражаться, конечно, можно и под музыку, но для этого сначала надо обнаружить противника. А в этом обнаружении слух не помешает.
К слову сказать, эта её уже почти сотню периодов как появившаяся привычка сражаться, одновременно заткнув уши наушниками, жутко раздражала всех остальных месяцев. За исключением Януария, с которым Апрель не сражалась уже очень давно, хоть сталкивалась не так уж и редко. Януарий её привычку перенял, и теперь они с Апрель нервировали своих родственников по очереди.
"Ты же даже не слышишь, что я говорю", - возмутился Габриэлл что-то около часа назад. А Апрель только кивнула в ответ - о чём мне с тобой разговаривать? Правда, с тех пор она успела один раз погибнуть. Апрель отключила плеер, отправив своих любимых "Скорпионов" в краткосрочный отпуск, и вытащила наушники из ушей. У неё появилось желание всё-таки поговорить сначала с Габриэллом. И выяснить кое-что, что давно её интересовало...
Ввиду специфики её отношений с ближайшими, пусть и условными, родственниками, плееры менять приходилось часто - иногда даже чаще, чем инкарнироваться обратно в Сферу Жизни после смерти. А сотворить их из воздуха она была, естественно, не в состоянии: плеер и музыкальные записи - это вам не меч или рубашка. Поэтому плееров этих, с заранее заряженными любимыми записями, у неё было великое множество - и каждый раз, появляясь в Сфере Жизни и идя на битву, Апрель сначала заглядывала в своё "музыкальное" хранилище.
Остальные месяцы об этом хранилище, естественно, знали. Однажды Мэй даже решила перехватить Апрель прямо перед ним, заодно уничтожив все записи внутри, ещё до того, как та добралась до своей музыки. И больше никто из месяцев повторить этот опыт не рисковал - против взбешённой Апрель Мэй не продержалась и десяти секунд. Апрель не любила радикальных музыкальных критиков.
Иногда к Нелли приходили друзья, иногда её навещали родители. Они общались через прозрачную перегородку, отделившую две комнаты мира шестнадцатилетней девочки от мира живых. Это было ненамного лучше общения по видеофону или компьютерной сети.
Друзья стремительно убывали в количестве - общение с "живым мертвецом" весьма угнетало. Те друзья, что действительно оказались друзьями, тоже несколько скисли. Завял казавшийся неиссякаемым оптимизм и энергия её лучшей подруги - Бегемотика, которая даже на своё прозвище всегда реагировала радостной улыбкой и первая смеялась над шуточками по поводу своей внешности...
Через три месяца после того, как Нелли поставили диагноз и установили карантинный режим, наступило её шестнадцатилетие. Все её родственники и друзья собрались по ту сторону перегородки - режим изоляции врачи не разрешили нарушать даже ради такого случая. Все эти люди, празднично одетые, с именинным тортом, с подарками, которые ей передадут после тройной биологической очистки... Спасать её от самой себя пришлось роботам-сиделкам. И со своей задачей они справились прежде, чем Нелли успела разбить голову о пружинистый прозрачный пластик.
Записи "Скорпионов" были старыми - самой группы уже почти полвека как не было. Но любовь Апрель к их музыке не ослабевала. Да и трудно было пресытиться - во время властительства на музыку времени не было вообще, а в период междувластия у Апрель было, в лучшем случае, всего два дня. Хотя однажды...
Однажды случай в очередной раз столкнул её с Януарием - и те два дня, отпущенных им на сражение, она с трепетом вспоминала до сих пор. В эти два дня они с Януарием метались туда-сюда по всему миру. Но отнюдь не в погоне друг за другом - просто в эти два дня проходил концертный тур "Скорпионов", и параллельно - какой-то "индустриальной" группы, обожаемой Януарием. Четыре концерта за два дня - к их исходу месяцы чувствовали себя как после самой настоящей битвы. Но оно того стоило.
А сейчас остались лишь копии записей. Причём у Апрель были такие раритеты, за которые любой настоящий ценитель убил бы, лишь бы их заиметь. Апрель, понятное дело, для этого не убивала, у неё были другие источники - на одной из записей, например, был автограф солиста группы, который она взяла на одном из тех самых концертов.
Когда Нелли была совсем ещё маленькой, мама часто рассказывала ей сказки. Её любимой была сказка о Фениксах. Прекрасные и сильные птицы, они сражались за любовь и счастье людей - и гибли. Но всегда возрождались вновь. Хотела бы Нелли стать Фениксом.
Феникс мог спасти человека, добровольно отдав за него свою жизнь - и никогда не возродившись снова. Раньше Нелли казалось это нечестным. Теперь она иногда жалела, что разучилась верить в сказки.
Изолировали квартиру на совесть - воздушная система с замкнутым циклом, герметичные запоры, бронированные стёкла...
"Эту квартиру не взять даже штурмом", - удовлетворённо осматривая законченную работу, сказал техник.
"А вдруг пожар, или ещё что-нибудь..." - беспокоилась мама.
"Не волнуйтесь, в случае пожара роботы сумеют позаботиться о девочке."
Пожары Нелли не пугали. А вот заботу она начала с некоторых пор ненавидеть.
Долго ли может выдержать человек, замкнутый в четырёх стенах? В самом начале её болезни родители Нелли купили для неё специальный костюм - скафандр биологической защиты. Но после первой же прогулки в нём, они этот скафандр забрали - слишком настойчиво пыталась Нелли разбить его лицевой экран. С тех пор, уже год, девочка не покидала своей квартиры.
Но ей так хотелось увидеть небо...
На крыше никого не наблюдалась, и Апрель медленно вышла наружу, осматриваясь по сторонам.
- Ау, меломанка.
Апрель стремительно обернулась - Габриэлл обнаружился сидящим на самом ограждении крыши. Сидел он довольно расслабленно - видно, атаковать непосредственно в данный момент он не собирался.
- Батарейки сели?
Апрель знала, что очень нравится Габриэллу, но взаимным это чувство не было. Она слегка скривила губы:
- А ты что такой расслабленный? Аккумуляторы ещё не подзарядились?
Габриэлл поднял руку, словно защищаясь:
- Ну-ну, Апрель, что ты сегодня такая язвительная?
- А я по натуре язва.
Габриэлл вздохнул и пробормотал:
- Хорошо, что это неправда... Или не вся правда. - Жест его руки превратился в указующий на дверь: - Я просто услышал, как ты выключила плеер и музыка стихла. И решил, что грех не попытаться с тобой поговорить, раз уж ты в кои веки раз вытащила затычки из ушей.
- О чём мне с тобой говорить?
- И тем не менее, - Габриэлл ухмыльнулся. - Ты же отключила плеер, значит, хотела что-то мне сказать - или что-то от меня услышать.
Апрель открыла уже рот, чтобы в очередной раз возразить вопросом на вопрос, но потом передумала. Она ведь и в самом деле собиралась поговорить. А времени оставалось не так уж и много - Сфера Жизни уже уменьшилась до размеров этого квартала и продолжала стремительно сокращаться...
Апрель оперлась спиной на дверь и скрестила руки на груди.
- Собственно, об этом я и хотела поговорить. - Высвободив одну руку, Апрель ткнула в противника пальцем: - Я не могу понять твоего ко мне отношения. С одной стороны, ты ничуть не стесняешься в применении ко мне силы, - Апрель поморщилась от какого-то давнего воспоминания и сжала руку в кулак. - Но в то же время постоянно стремишься поговорить по душам, и очень часто уступаешь властительство вообще без боя. - Апрель развела руками: - Нестыкуется что-то.
Габриэлл задумчиво смотрел на неё. Между ними была разница в несколько тысячелетий, - но прожитыми периодами разница не исчерпывалась. Иногда он совершенно не мог понять мотивов Апрель, и совсем не удивлялся, когда бывало наоборот. Мотивы Апрель он, собственно, и пытался узнать в "задушевных беседах", а вот свои мотивы раскрывать не спешил. Да, к тому же, был тут ещё один немаловажный момент, о котором Апрель знать было не положено.
- А тебе не приходило в голову, что и своими действиями, и своими словами я просто пытаюсь направить тебя?
Апрель холодно улыбнулась:
- Разумеется, приходило. И от этого вопрос становится ещё интереснее. Зачем, Габриэлл? И куда ты меня пытаешься направить?
- Я пытаюсь сделать из тебя хорошего месяца. Такого, что чувствовал бы вверенный ему мир как самого себя - а точнее, чтобы мир его чувствовал. А для этого тебе нужно время властительства - поэтому я часто уступаю тебе властительство без боя. И ещё для этого тебе нужен опыт - поэтому изредка я с тобой сражаюсь. И, разумеется, тебе требуются некоторые неявные подсказки, чтобы правильно применить время и опыт. Поэтому я с тобой сейчас и говорю.
Апрель продолжала улыбаться, разглядывая Габриэлла. Неужто он считает, что она до этого ещё не додумалась? И что на этих выводах отнюдь не остановилась...
Заложив руки за спину, Апрель принялась возить по покрытию крыши носком сапога, как застенчивая школьница:
- Ага... Это мне понятно. А вот что мне непонятно - так это зачем тебе всё это нужно. И ещё... - улыбка Апрель становилась всё шире, но левый уголок губ слегка кривился книзу. - Мне вот непонятно... Зачем, для того, чтобы мир меня чувствовал, мне нужно сражаться?
Габриэлл растерялся - такого вопроса он не ожидал. А Апрель уперла ногу подошвой в дверь и слегка напряглась.
- Ведь, чувствуя меня, мир чувствует и мою боль, когда я умираю. - Резким движением Апрель выбросила вперёд руки, оплетённые незримыми струнами ветра: - Или твою боль.
Одним из проявлений "синдрома мотылька" было медленное, но неуклонное разрушение нервной системы. Больных часто преследовали галлюцинации - как, например, видение человека, ходящего по стенам домов, словно муха, - резкие перепады настроения, неожиданные вспышки немотивированной агрессии... То, что выглядело её попытками самоубийства, приписывалось именно этому. "Но я всего лишь хотела увидеть небо, мама!"
Я всего лишь хотела увидеть небо...
"Нефильтрованный воздух и солнечный свет убьют тебя в течении нескольких минут", - увещевал её врач. "Я знаю, - кивала она. - Но если я увижу небо, сама, своими глазами - я выздоровею!" Врач печально качал головой и выразительно смотрел на её родителей.
Нелли любила музыку. Её любимой была группа с хищной эмблемой скорпиона - но, не смотря на эмблему, музыка у этой группы была завораживающе прекрасной. Группа давно уже не существовала, но в компьютерной сети можно было найти и не такие древности.
Некоторые песни очень подходили Нелли по настроению. Улететь... Улететь вместе с ветром, улететь к небу... Но песня заканчивалась, и мир грубо напоминал о своих законах силой притяжения и нерушимой твёрдостью стекла.
Люди - не Фениксы, и летать они не умеют.
Что ни говори, а месяц первого поколения - это всё-таки месяц первого поколения. И опыта сражений у него было на несколько тысячелетий больше, нежели у месяца поколения третьего. ...Или, по крайней мере, так он утверждал.
Когда Апрель перешла в атаку, Габриэлл уже не сидел на месте. Он прыгнул к сопернице, а потом мгновенно развернулся и, разогнавшись, прыгнул в воздух - в сторону соседнего небоскрёба.
Чертыхнувшись, Апрель последовала за ним - разбежавшись и прыгнув с крыши.
Конечно, будь эти двое людьми, уборочным машинам на проезжей части сегодня прибавилось бы работы. Но будь они людьми, они бы и не сигали с крыш.
Габриэлл уже приземлился на соседней крыше, а Апрель, подхваченная ураганным порывом ветра, неслась к нему. И тут Габриэлл прыгнул обратно.
Эффект столкновения двух "воздушных подушек" выразился в том, что оба месяца рухнули вниз, навстречу асфальту. Вот только Габриэлл был к этому готов, а Апрель - нет.
Воздушный удар настиг Апрель в полёте - но, к её глубочайшему удивлению, не размазал её по стеклянной стене небоскрёба, а мягко прижал к нему, останавливая полёт. Через мгновение Апрель уже стояла рядом с Габриэллом - стояла на стекле, параллельно земле. Теперь она уже держала себя самостоятельно.
- Мы не закончили разговор, - встретив недоумевающий взгляд Апрель, пояснил Габриэлл.
Границы Сферы были уже близко, совсем близко, неумолимо сжимая месяцев в своих объятиях... Времени на препирания не было.
- В самом деле.
- Так на чём мы остановились? - как ни в чём не бывало, осведомился четырёхтысячелетний месяц.
- Мы остановились на том, зачем мы сражаемся? Почему сражения необходимы миру для того, чтобы нас почувствовать?
Ах, она всего лишь это имела в виду...
- Чтобы мир тоже научился сражаться.
- С кем?!
Ой...
- Не суть есть важно. Мирам, знаешь ли, тоже приходится бороться за выживание.
- Не знаю, - с нажимом сказал Апрель. - А откуда тебе это известно?
- Опять-таки, не суть есть важно, - ответил Габриэлл, обезоруживающе улыбаясь. - Важно то, что мир может всему этому научиться, только если ты полюбишь его - а мир полюбит тебя. А полюбив тебя, мир будет тебе помогать - будет учиться не только сражаться, но и побеждать в сражениях. Ты ведь и сама это уже поняла, потому и побеждаешь так часто. Как и Януарий. - Габриэлл пожал плечами. Честно говоря, перевод разговора на любовь был маленькой уловкой - он ведь знал, насколько неравнодущна Апрель к этой теме. - Это всё, что тебя беспокоило?
Апрель внимательно смотрела в глаза противника, слегка покачиваясь на поддерживающем её ветру. И на уловку она не поддалась.
- Не совсем. Беспокоит меня не только это. - Апрель подняла руки перед собой, сжав их в кулаки, изображая себя и мир. - Допустим, мир учится сражаться вместе со мной. Ладно. Но вот я погибаю, - Апрель раскрыла один кулак, одновременно слегка вздрогнув. - И испытываю сильную боль... очень сильную. Значит, мир испытывает точно такую же боль - вместе со мной? - и Апрель разжала второй кулак... одновременно нащупывая незримые струны ветра.
Габриэлл осторожно кивнул. Куда это она клонит? Неужели она...
- Отлично, - бледно улыбнулась Апрель. - Но вряд ли цель месяцев - приучить мир к боли. Для этого можно было бы просто замкнуть наш дом - Сферу Боли, где боль вечна и непрерывна - на Сферу Жизни... кто бы там эти Сферы ни создал. - Апрель вновь сжала кулаки. - Это больше похоже на то, что Сфера Боли нужна просто чтобы нам не сиделось на месте, чтобы мы рвались в мир - подальше от боли.
На этот раз Габриэлл кивать не стал, он настороженно смотрел на соперницу:
- Мир не привыкает к боли. - Пожалуйста, не пойми меня правильно... Ибо правду тебе знать нельзя. - По крайней мере, к разнообразной боли, ведь все месяцы переживают смерть по-разному...
Теперь кивнула Апрель:
- Я так и подозревала. - Теперь она уже улыбалась, открыто - как тогда, на крыше. - А скажи-ка ещё, брат-месяц... Как ты думаешь, быть может, миру не нравится боль - как и нам с тобой? И, быть может, он хочет от боли избавиться? И поэтому стремится избавиться от тех, кто эту боль причиняет?
Габриэлл не ответил. Но глядя на его лицо, Апрель с улыбкой кивнула:
- Спасибо, брат-месяц. Ты мне очень помог. Пока.
И, мгновенно убрав воздушную подушку, Апрель упала вниз.
Когда знаешь, что жить тебе осталось года полтора, от силы два, очень сложно сохранить детскую убеждённость в собственном бессмертии. Её убеждённость давно уже разбилась вдребезги.
Её родители понимали всё не хуже, чем она. Они тоже опасались любить её - слишком тяжело будет неизбежное расставание. И её друзья - те немногие, что ещё остались - тоже это понимали. Мало кто придёт через год на её совершеннолетие - даже если предположить, что она каким-то чудом доживёт до него. А может, и придут - не то поздравить, не то проститься...
Может, не стоит заставлять всех мучаться?
На то, чтобы разодрать изоляцию проводов электропитания и устроить им короткое замыкание, у Нелли ушло немало времени. Но на загоревшуюся занавеску система внутреннего контроля прореагировала на изумление быстро.
Из-за угла вынырнул робот-сиделка и стремительно ринулся к Нелли. В его задачу входило изолировать Нелли в герметичном боксе, после чего эвакуировать её из здания в ближайший медицинский центр. Только после их ухода за свою работу могла приняться система пожаротушения - используемые при этом вещества убили бы Нелли даже быстрее обычного кислотного дождя.
Если бы шлюз её комнаты находился под управлением робота, у Нелли не было бы никаких шансов избежать с ним встречи. Но всё было автоматизировано, и шлюз сам начал разгерметизацию.
И Нелли выскочила на свободу, лишь в последний момент увернувшись от цепких механических пальцев.
Роботы-сиделки не предназначены для передвижения по лестницам, а вот отдать приказ сервисным системам заблокировать лифт с ней внутри робот мог запросто. Поэтому Нелли выбрала лестницу.
На высоте сто пятидесятого этажа Нелли остановилась, привалившись к стене в попытке не упасть, и тяжело, с натугой дыша. Тремя этажами ниже по ступеням неуклюже топал робот - не прекращая уговаривать её срочно залезть в бокс.
Нелли закашлялась, и по подбородку потекла тёплая струйка. Проведя ладонью по губам, Нелли глянула на руку. Рука была красной.
Я люблю этот город, но зима здесь слишком длинна... Здесь так мало весны, Габриэлл. Здесь так много боли... Слишком много, чтобы это было случайностью.
На сто восемьдесят третьем этаже робот почти нагнал её, но поскользнулся в багровой луже и прогремел на этаж вниз.
Каждые десять этажей Нелли останавливалась и, согнувшись пополам, откашливала кровь. Это всё же лучше, чем доживать остаток жизни в барокамере, где даже воздух искусственный... Или не лучше? Вскоре вместе с кровью на пол, стены и её одежду стали лететь какие-то тёмные сгустки и лоскуты. Но Нелли продолжала подъём. Наверх. К крыше.
К небу...
Падала Апрель недолго - всего-то десять метров. За время их с Габриэллом беседы Сфера Жизни успела сократиться до диаметра в два декаметра - и Апрель упала на внутреннюю поверхность Сферы.
Габриэлл готовил удар - готовил с того момента, как Апрель заговорила про боль. Но, увидев, как девушка упала, Габриэлл перенацелил свой удар вверх - чтобы вновь, как несколько минут назад, задержать её падение. Про Сферу он пока забыл...
В отличие от Апрель.
Сфера сократилась до восьми метров, толкнув Габриэлла вниз. А Апрель подхватила воздушный удар, организованный Габриэллом, и добавила в него свою силу, направив в Габриэлла. Такое себе атмосферное дзю-до. А заодно сотворила в ветре поток ледяных игл. Габриэлл в это же время пытался удержать равновесие, усилив поток воздуха снизу.
Так что совокупный удар трёх ветров и льда просто размазал его по внутренней поверхности Сферы.
Сердце билось неровно, с частыми перебоями. Мышцы сокращались какими-то судорогами, суставы начали хрустеть, перемалывая сами себя. Горло горело, в кожу будто впились тысячи раскалённых иголок, из носа и ушей текла кровь. Но Нелли шла...
И дошла.
Я люблю этот город, но так страшно здесь быть одному... Я хочу остаться здесь, Габриэлл - но пока ещё не время. Потому что я не хочу быть одна.
Лёжа на крыше, Нелли плакала и улыбалась. Солнце стремительно сжигало незащищённую кожу и глаза, нефильтрованный воздух разъедал её тело снаружи и изнутри, уничтожал остатки её лёгких...
А Нелли улыбалась небу.
Сфера продолжала сокращаться, окутывая лежащую Апрель. Сейчас, через мгновение, в Сферу вновь вступит Габриэлл - если он этого не сделает до коллапса Сферы, победа останется за Апрель. И на этот раз он не будет тратить время на беседы, - иначе Сфера не успеет остановить коллапс - а просто прихлопнет девушку всей своей могучей силой. Счёт станет два-один, партия проиграна Апрель, и её ждёт Сфера Боли. прл Жизни восстановится в прежних бесконечных границах, а Габриэлл станет властителем...
Впрочем, в этой битве Апрель нужна была отнюдь не победа.
И когда воздушная волна принялась втирать месяца в незримую поверхность Сферы, Апрель рассмеялась. Да, она проиграла битву. И ещё целый период не сможет прийти в Сферу Жизни.
Зато в следующий раз она собиралась прийти сюда навсегда.
Когда Феникс возродится из пепла, он не вспомнит ничего о своей предыдущей жизни. Он будет жить заново, и снова будет любить и верить в собственное бессмертие. Он снова не будет одинок. И снова навсегда счастлив - потому что вновь придёт навсегда.
Он возродится, и ничего не вспомнит - для него не будет этой жизни. Но здесь и сейчас, пока робот одолевает последние метры до неё, пока солнце, воздух и сама жизнь допивают её без остатка, есть то, что Феникс возьмёт с собой.