А мне приснилось - миром правит любовь,
А мне приснилось - миром правит мечта,
И над этим прекрасно горит звезда...
Я проснулся и понял - беда.
Два человека висели над пропастью, а Апрель изо всех сил пыталась их удержать. И не справлялась. Удержать можно было лишь одного - но кого?
Один человек смотрел на неё до боли знакомым взглядом небесной синевы глаз. За сотню лет и за тысячу периодов до этого она прекрасно запомнила этот взгляд - взгляд её любимого. Взгляд месяца. Она просто не смогла бы выпустить Януария.
Второй человек был ей совершенно незнаком, и лишь какая-то неуловимая тень в ярко-зелёных пронзительных глазах, смотрящих чуть печально, делала его не совсем чужим. Похоже, он тоже был месяцем - но не одним из тех, кого Апрель знала. Тринадцатый месяц?.. Но, как бы там ни было, а выпустить его она почему-то тоже не могла - этому противилось всё её естество. Почему?..
Трое человек медленно сползали в пропасть, а Апрель всё не могла решиться... И тут Януарий принял решение за неё - всего на мгновение опередив второго мужчину. Он улыбнулся Апрель - той самой грустной улыбкой, что улыбался ей миллионы раз до этого - и выпустил её руку.
Когда умираешь каждый период в течении тысячи лет, можно устать от смерти. Но от жизни устать сложнее.
Но когда прожил в этом мире полторы сотни лет без перерыва... Апрель ощущала прожитые годы почти физическим грузом на плечах.
Что может быть лучше дня в раю? Только ночь в раю.
Конечно, рая не существует. Ну или, по крайней мере, из Сферы Боли его видно не было. Но ведь разница между адом и раем - только в людях, которые тебя окружают. Её персональный рай был всегда с ней.
Человеком себя Апрель ощутила не сразу - на это понадобился не один год. Не сразу привыкла к тому, что её все видят, не сразу привыкла к тому, что нужно есть три раза в день. Не сразу привыкла к тому, что у людей, а точнее - женщин, тоже есть свои ежемесячные проблемы, хоть и не такие кровавые, как битвы месяцев. Точнее, привыкнуть надо было к тому, что у неё-то как раз таких проблем не было. Потому что физически она всё-таки была не совсем человек.
Но человек - это ведь не определённый хромосомный набор, и не анатомические особенности. И в конце-концов, это Апрель тоже поняла.
- Ты - мой рай, а я - в раю, - пробормотал Януарий, целуя её.
Апрель улыбнулась, что-то невнятно простонав. Януарий был прав - и Апрель хотела, чтобы он был прав ещё раз... и ещё...
Есть одна вещь, которую умеют делать люди, но не умеют месяцы, - спать и видеть сны. Именно после своего первого сна Апрель ощутила себя человеком.
И сон этот немало её удивил.
Януарий, раскинув руки, падал в пропасть. Там, внизу - смерть... И Апрель, не раздумывая, прыгнула вслед за ним.
Она легко догнала Януария в полёте - у снов свои законы. И дальше они падали вместе, обнявшись, глядя на уменьшающуюся человеческую фигурку, оставленную ими на скале.
До дна пропасти оставалось всего ничего, когда их падение вдруг остановилось. Апрель недоумённо завертела головой, и вдруг поняла - их держит Януарий. Встретив её недоумевающий взгляд, Януарий улыбнулся: "Ты разве забыла, что месяцы умеют летать?"
Апрель радостно улыбнулась любимому. Она попыталась нащупать невидимые струны ветра... и не смогла. "Но... Почему же у меня не получается?"
"Ты больше не месяц", - грустно ответил Януарий. - "Ты человек".
"Почему?!"
"Потому что появился он", - и Януарий указал на человека вверху.
Апрель посмотрела вверх: "Но кто он, Януарий?"
"А ты разве не узнала?"
Апрель отрицательно покачала головой. Януарий вздохнул и обнял её.
"Он..."
- Апрель!
Судорожно дыша, Апрель вскочила... попыталась вскочить. Но что-то, а вернее - кто-то, её удержал. Где я?.. Тёмный лес вокруг, яркие звёзды, заполонившие небосвод... И две звезды прямо перед ней. Глаза Януария.
Апрель вздохнула, наконец-то сообразив, где она находится - и расслабилась в объятиях Януария.
- Ты кричала, - Януарий встревожено смотрел ей в глаза.
- Это просто сон...
- Опять тот самый сон?
Апрель кивнула.
- Опять... И опять я проснулась, прежде чем узнала, кто тот человек...
Януарий её слегка встряхнул:
- Апрель, ну что ты, это ведь всего лишь сон.
- Януарий, - Апрель вздохнула и устроила голову у него на плече. - Ну откуда у месяца возьмутся просто сны? Месяцы вообще снов не видят...
- Мы уже...
- Тс-с, - Апрель прижала тёплый палец к его губам. - "Мы уже" было сотню лет назад. Но люди так долго не живут. Так что пора пересмотреть свою точку зрения на данный вопрос.
- Но Габриэлл сказал...
- А с каких пор мы верим Габриэллу?
Януарий пожал плечами - мысленно, чтобы не побеспокоить Апрель.
- Да ни с каких. Зато я знаю, почему месяцы не видят снов.
- Мм? - Апрель искоса взглянула на него. - И почему же?
- У них на это просто не остаётся времени, - и Януарий привлёк любимую к себе.
Месяцы стояли на берегу, обнявшись, глядя, как над морской гладью торжественно восходит светило Новой Эллады. Долго наливавшееся розовым светом небо вдруг прорезали солнечные лучи, и солнце выплыло из-за горизонта, беря ночь на абордаж. И ночь неохотно поддалась.
Вокруг на две сотни километров не было ни одной живой души. Открытая всего десять лет назад, Новая Эллада ещё только начинала свои первые шаги в межзвёздном сообществе, и благодаря своей удалённости пока не стала приманкой для туристов. Но скоро всё изменится...
Апрель вздохнула.
- Полетим домой, а?
Домом для них была Земля - мир, где они прожили полторы сотни лет - и где до этого сражались целое тысячелетие c другими месяцами. И иногда сражались друг с другом.
- А что дома?
Апрель пожала плечами.
- Да ничего, собственно. Просто... вдруг как-то неуютно стало. Будто... - Апрель заглянула в глаза Януарию, - будто снова предстоит сражение. - Апрель вновь посмотрела на солнце и закончила: - А ведь сражались мы всегда на Земле.
- Интересно вот, а почему только на Земле?
- Габриэлл не говорил...
- Вот и я о том же.
Апрель снова посмотрела на любимого. Полторы сотни лет - вполне достаточный срок, чтобы научиться понимать друг друга и без слов. Честно говоря, они даже иногда устраивали себе раздельный отпуск - чтобы, встретившись вновь, обнаружить друг в друге что-то новое...
- Считаешь, следует поискать Габриэлла и Демиэлл?
- Угу, - Януарий кивнул. - Я тоже чувствую какое-то беспокойство, причин которого понять не могу. Что-то не так с этим миром, Апрель, что-то очень и очень не так. И я собираюсь расспросить об этом Габриэлла и Демиэлл.
Кивать не требовалось - Януарий и так знал, что она согласна. Поэтому Апрель просто покрепче прижалась к нему, глядя на торжество солнечного света.
В самом деле, кому лучше знать всё об этом мире, как не его творцам?
Бал Бабочек изначально был праздником аборигенов. Но человеческие переселенцы, прибывшие на планету, с удовольствием его приняли, хоть и внесли некоторые изменения.
Сам праздник с прибытием людей тоже изменил своё значение. Раньше он выражал единение аборигенов - огшаров - с природой, теперь же - единение людей с огшарами. Это единение и впрямь нуждалось в каком-то символе - слишком уж свежа в памяти была война огшаров и первых колонистов. И теперь, надевая на Бал различные, самые фантастические маски, одинаково скрывающие людей и огшаров, и те и другие как бы признавали, что по существу между людьми и огшарами нет особой разницы, и что у них нет и не должно быть причин для разногласий.
Собственно, Бал Бабочек был приурочен людьми к всепланетному празднику Единения. Немало повраждовавшие народы - люди и инобионты - теперь прилагали все усилия, дабы прошлые войны не повторились вновь. И Империя Людей эту тенденцию всячески поддерживала.
В связи с этим Апрель подумывала, что неплохо бы эту Империю переименовать. В дни её основания название "Империя Людей" призвано было выражать единство всего человечества. Но с открытием инопланетных разумных форм жизни и завязавшихся с ними дружеских отношений это название начинало оказывать негативный эффект.
Надо будет подбросить эту идею Януарию.
Война с огшарами, как это часто бывает, случилась на почве непонимания. Огшаров поначалу просто не приняли за разумных существ.
Огшары в своём естественном виде выглядели, на человеческий взгляд, донельзя странно. Четыре конечности, голова и хвост ещё как-то укладывались в привычные рамки, несмотря на зелёный окрас и огромную голову с длиннющими заострёнными ушами и четырёхдюймовыми клыками. Впечатление всё это производило на редкость хищное, но людям не впервой было сталкиваться с хищниками. Но тело...
Тело выглядело как нитка ожерелья с пятью шарами, с самой большой бусиной в центре, повисшая между поясами передних и задних конечностей. Нет ничего удивительного, что людям захотелось изучить этих существ поподробнее. Поэтому люди поймали нескольких огшаров - и препарировали их.
И нет ничего удивительного, что огшары ответили на это войной.
Конечно, шансов у аборигенов, не имеющих ни малейшего представления о технике сложнее плуга, победить галактическую империю не было никаких. Люди бы смели огшаров в один момент - если бы не одно "но".
Война с огшарами с самого начала пошла наперекосяк. То боевые станции не могли обнаружить поселений аборигенов, которые были на этом месте ещё день назад, то посланные в джунгли отряды натыкались друг на друга, а совсем не на огшаров, хотя засылались в противоположных направлениях, а то огшары вдруг обнаруживались в самом центре военных баз людей, неизвестно как туда проникнув. К тому времени люди уже сообразили, что имеют дело отнюдь не с безмозглыми животными - звери плугов не делают и заборов вокруг пастбищ не строят. Но смерти своих близких люди простить не могли - пусть даже и они начали эту войну.
Люди бы ещё долго недоумённо чесали головы, пытаясь изловить необычного противника, если бы однажды одному ушлому учёному не пришла в означенную голову светлая мысль. Мысль эта была в форме вопроса: "А откуда, собственно, у туземцев плуги, если их передние конечности и на лапы-то тянут с трудом?"
Всякой подлости ждали люди от огшаров, но вот что они окажутся оборотнями, не ожидал никто.
Конфликта, кстати сказать, не должно было быть вовсе. С момента первого столкновения с огшарами Императорским указом были запрещены любые военные действия в их отношения. Но Император на Земле, а огшары - тут, под носом, и норовят пустить кровь. И люди на Новой Элладе решили, что им виднее, благо за государственную измену, каковой считалось нарушение Императорского указа, в Империи Людей никогда не казнили.
И тогда Император прибыл на Новую Элладу лично.
Апрель и Януарий на мгновение замерли перед входом в зал. Зал был громаден - ведь он должен был вместить несколько тысяч человек. И он вмещал. Люди были везде - у стен зала, где располагались бары, в самом центре огромного пространства, кружась в танце - локальные силовые поля делали необязательным наличие под ногами пола, - или под самым куполом, спокойно созерцая празднество.
Обменявшись улыбками, Януарий и Апрель шагнули в зал, взявшись за руки. Свободной рукой Апрель поправила причудливую маску - ни к чему окружающим знать, кто их почтил своим присутствием.
Всё-таки восемь лет назад достаточно многие имели возможность видеть Императора и Императрицу лично.
К тому времени, когда Император с Императрицей прибыли на Новую Элладу, конфликт благополучно зашёл в тупик. И их прибытие не слишком всё это дело сдвинуло с мёртвой точки.
Конечно, Император сумел удержать людей от применения оружия массового поражения - каковое и оружием на самом-то деле не являлось, ведь эта планета была просто новой колонией, а не военной базой, и настоящего оружия тут не было. Но лично контролировать пятидесятитысячное население планеты Император был не в состоянии - и люди с огшарами продолжали гибнуть.
Апрель за свою жизнь успела неплохо узнать людей, да и инобионтов, в принципе, тоже, но когда она изучила обстановку, она совершенно искренне изумилась: "Как они могут быть так слепы? Почему они видят лишь то, что снаружи?!"
Переломным моментом в войне с огшарами стала измена одного из военных руководителей людей. Он полюбил девушку, а когда узнал, что на самом деле она - оборотень-огшар, то просто перешёл на сторону аборигенов. Шокированные люди вначале ненадолго замерли в бездействии - а потом конфликт как-то сам собой понемногу завял.
И только небу ведомо, каких усилий стоило Апрель и Януарию свести вместе тех двоих.
В минуты особо игривого настроения Император с Императрицей дразнили друг друга той недавней войной. Апрель искренне считала, что только такой циник, как Януарий, мог додуматься использовать чужие чувства в корыстных целях, в то время как Януарий утверждал, что только такая повёрнутая на человеческих эмоциях особа, как Апрель, могла додуматься выигрывать войны с помощью любви.
Как правило, эти споры обычно заканчивались их собственной маленькой войной, которая вскоре завершалась обоюдной победой.
Танцевать Апрель тоже научилась, лишь когда перестала быть месяцем - но за полтора столетия достигла в этом деле неплохих успехов. Как и Януарий.
Они медленно кружились в воздухе, в десяти метрах от пола, наслаждаясь моментом. У императоров и императриц не так уж часто выдаётся отдых, ведь даже праздники для них сопряжены с обязанностями. Впрочем, Януарий и Апрель не отдавались своей работе совсем уж без остатка, ведь прежде всего они были преданы друг другу, а уж потом - всему остальному миру. И поэтому друг для друга они всегда находили время.
Они в очередной раз соединились в поцелуе. Маски делала Апрель, и делала их продуманно, так что поцелуям они отнюдь не мешали. Вот интересно, они вместе уже столько лет - и до сих пор с удовольствием целовались при каждом удобном случае... Любовь, конечно, вечна, но доказывать это на практике удаётся пока лишь только бывшим месяцам.
У того памятного сновидения было и продолжение. Иногда Апрель видела во сне, как мужчина на скале высоко над ней и Януарием шагал в пропасть - и не падал, а медленно спускался к ним по воздуху.
"Почему он не падает? Он тоже месяц?"
"Не совсем", - улыбается Януарий, будто он и не сообщал только что Апрель правду про этого человека - которую Апрель благополучно пропустила во время бодрствования. - "Ему нет нужды любить этот мир, чтобы летать. Он просто совершенно свободен. От всего, даже от притяжения этого мира".
Апрель на миг замирает в свободном падении. Её сейчас держали в воздухе не силовые поля, а любовь Януария - и никаким полям с этим по силе было не сравниться.
"Но зачем же он тогда спускается сюда, к нам?"
"Потому что от любви не свободен никто", - в её сне откуда-то появился Габриэлл.
- Неправда, - прошептала Апрель отголоскам того сна, на миг оторвавшись от Януария. - Любовь - это и есть настоящая свобода.
- Прошу прощения, - и Януарий с Апрель замирают, едва не столкнувшись с другой танцующей парой.
Пара, также в масках, в ответ слегка поклонилась - вышло это у них довольно-таки насмешливо.
- Ну что вы, ваши величества.
На Апрель с Януарием и в самом деле были королевские наряды - наряды эльфийских правителей из древних сказок. Но слова явно подразумевали не это, и Император с Императрицей настороженно переглянулись.
- Мы с вами знакомы?
Пара тоже переглянулась, а потом мужчина, ухмыльнувшись, сказал:
- Надо же. Дежа вю. Кажется, почти то же самое вы нам сказали при расставании.
На что месяцы пожаловаться не могут, так это на плохую память. И Апрель вдруг сжала ладонь Януария, словно ища защиты.
Ночь в компании у костра на берегу моря, под боком у собственной космической яхты, после совершенно фантастического праздничного вечера - что может быть лучше? Разве что ночь вдвоём на морском берегу - или в просторной каюте той самой яхты.
Но вдвоём им побыть не дали.
- Вы, ребята, меня удивляете, - Габриэлл говорил, глядя через пламя на сидящих рядом Януария и Апрель. Демиэлл молча соседствовала с Габриэллом - она вообще мало говорила, даже в бытность свою месяцем. А вот у Габриэлла словоохотливости явно прибавилось. - Уже сто пятьдесят семь лет живёте вместе - и до сих пор не поженились.
Януарий пожал плечами:
- А зачем?
Габриэлл погрозил ему пальцем:
- Вы подаёте плохой пример своим подданным - нарушаете складывавшийся тысячелетиями порядок семейных отношений.
Тут плечами пожала уже Апрель:
- Мы любим друг друга, и нам этого достаточно. А вы с Демиэлл, кстати, женаты?
Габриэлл и Демиэлл переглянулись, и Демиэлл усмехнулась:
- Кто может женить Демиургов?
- А кто может женить месяцев? - задала встречный вопрос Апрель.
Тут усмехнулся Габриэлл:
- Демиурги. - Габриэлл поднял руку и сделал ею какой-то неопределённый жест из стороны в сторону. - Властью, данной мне мной, нарекаю вас мужем и женой. Можете поцеловаться.
- Аминь, - добавила Демиэлл.
Экс-месяцы некоторое время молча созерцали ухмыляющихся миро-творцев. Потом Януарий с весьма прохладным интересом спросил:
- Вы пропадали неизвестно где полтора столетия, а теперь явились к нам только для того, чтобы поженить? Кстати, данный союз Мы отменяем Императорским словом - мы с Апрель пока ещё не готовы к столь решительному шагу.
Теперь уже ухмыльнулась Апрель. Найдя в темноте руку Януария, Апрель ободряюще её сжала. Она ведь тоже чертовски боится Демиургов.
Демиурги вмиг посерьёзнели.
- Не только для этого. У нас проблема, дорогие мои. И под "нами" я подразумеваю и нас с Демиэлл, и вас двоих, и всех ваших и наших родственников, столь ловко запертых вами в Сфере Боли, и вообще весь мир в целом.
При упоминании Сферы Боли бывшие месяцы страдальчески поморщились. И Апрель со злостью ответила:
- Насколько мы успели узнать, единственная проблема этого мира - это вы и есть.
- И не надо вменять нам в вину запертых в Сфере Боли братьев и сестёр, - добавил Януарий. - Потому что эту Сферу создали вы - и она целиком на вашей совести.
- Вынужден тебя огорчить, Януарий, - совести у Демиургов нет вообще. Иначе бы она сильно мешала в их работе. - Демиэлл, похоже, совсем устранилась от беседы, и теперь разговор вёл только Габриэлл. - А насчёт Сферы... Мы ведь не только её создали. Мы и мир этот создали. И вас вдвоём тоже. Или вы не рады, что существуете?
Апрель отмахнулась свободной рукой - спор на эту тему она считала бессмысленным, прошлого ведь не изменишь.
- Вопрос, не кто создал Сферу, а зачем.
Януарий подтверждающе кивнул:
- Мы, собственно, собирались отправляться на поиски вас, чтобы этот вопрос выяснить - и другие, кстати, тоже.
Габриэлл развёл руками:
- Вы будете смеяться, но нашли мы вас именно для того, чтобы ответить на ваши вопросы.
Апрель не засмеялась. К тому же, она помнила, что к словам Габриэлла нужно относиться очень и очень осторожно, потому как он всегда преследовал больше чем одну цель. И цели эти оставались для неё загадкой.
- А с какой радости вы решили вдруг нас одарить этой информацией?
Габриэлл внимательно посмотрел ей в глаза сквозь огонь.
- Этот мир в опасности, Апрель. И для его спасения необходима ваша осведомлённость.
- Мы не сразу решились вам всё рассказать, - признал Габриэлл очевидный факт. - Мы надеялись найти другой выход - по сути, все сто пятьдесят семь лет поисками этого выхода и занимались. Но безрезультатно. Поэтому мы здесь.
Апрель задумчиво разглядывала Демиургов. Эти... существа создали этот мир - а также месяцев, Сферу Боли и Сферу Жизни. И заставили месяцев сражаться друг с другом за право властительства над миром - и за временное избавление от боли.
- Зачем, Габриэлл? Зачем вы всё это создали?
Габриэлл вздохнул и перглянулся с Демиэлл.
- Давайте я начну с самого начала.
В начале было всё. И это "всё" было безграничным океаном чистой энергии. И ещё Демиургами.
Давным-давно раса Демиургов рассеялась по безбрежной вселенной, творя Универсумы - всяк на свой лад. То был век великих свершений, когда из океана бескрайней энергии рождались целые миры - лишь усилием мысли Демиургов.
Создали свой Универсум и Габриэлл с Демиэлл. Но недолго им пришлось наслаждаться своим миром - во вселенную Демиургов пришла беда. И бедой этой был Хаос.
Хаос не был чем-то определённым. Сам по себе он и угрозой-то не являлся, будучи просто областью неупорядоченной материи с высочайшей степенью энтропии. Но у Хаоса появились носители - Звери Хаоса. И Хаос стал распространяться, как чума.
Звери Хаоса пожирали целые Универсумы вместе с их создателями - и превращали их в своё подобие. И всё новые Универсумы разрушались под действием этой заразы, пополняя собой ряды Зверей.
- Аналогия с чумой здесь весьма уместна. Ещё можно привести для примера проказу, или лепру, - ибо под действием хаотических составляющих Звери сами разрушаются. Единственный способ для них продолжить своё существование - это поглотить новый мир. Такая вот пандемия чумной проказы вкупе с каннибализмом вселенских масштабов.
К этому времени Апрель уже сидела, тесно прижавшись к Януарию, и мелко вздрагивала. У неё было прекрасное воображение - месяцу-властителю без этого нельзя - поэтому нарисованная Габриэллом картина предстала перед ней как живая.
Януарий прореагировал спокойнее, но и он в свою очередь крепко обнял Апрель за плечи.
Демиурги, естественно, не могли спокойно взирать на происходящее, они пытались бороться, пытались уничтожить Зверей. Но у Габриэлла с Демиэлл родилась, как им показалось, гораздо лучшая идея.
Они подумали, а почему бы не научить свой мир сражаться со Зверями Хаоса самостоятельно?..
- И мы создали месяцев - тех, кого вы называли месяцами второго поколения. Феравель, Иллис, Джулиус, Акияр, Орион, Ноэль... Создали из частиц самих себя - для того, чтобы наш мир мог настроиться на них, чтобы он принял их как часть себя. Так что месяцы, в том числе и вы, в некотором роде наши дети. - Апрель вздрогнула - и, как эхо, вздрогнул Януарий. - Мы создали Сферу Жизни - артефакт, регулирующий попадание месяцев в мир и следящий за исполнением правил битвы. - Тут Габриэлл бледно усмехнулся. - Непогрешимый артефакт, который вам удалось обмануть. - Лицо Габриэлла вновь стало бесстрастным. - Мы создали Сферу Боли - чтобы у месяцев, находящихся в ней, был стимул сражаться за властительство. И чтобы болевой шок от смерти не оказался для месяцев неожиданно сильным. Месяцы должны были сражаться - чтобы мир учился сражаться вместе с ними. Месяцы должны были властвовать - чтобы дать возможность миру настроиться на месяцев, а месяцам - на мир. И месяцы должны были погибать, испытывая боль - чтобы мир, чувствуя после всего этого их боль как собственную, отторгал их за свои пределы. Чтобы впоследствии сумел точно так же отторгнуть Зверей Хаоса - ведь те в некотором смысле родственны и вам, как потомкам Демиургов, и миру, частью которого вас должны были сделать сражения.
Габриэлл замолчал - и некоторое время был слышен лишь треск костра да шум накатывающих на берег морских волн. Наконец, Януарий тихо сказал:
- Так что же... Выходит, месяцы - это просто антибиотик?
- Не совсем. Скорее, прививка - и лекарство, и яд в одном флаконе. И я бы не сказал, что "просто" - поверь, создать вас было совсем не просто.
Апрель неожиданно почувствовала пустоту внутри. Всё зря... Вся её любовь предназначена была лишь для того, чтобы выработать у мира иммунитет. И ни за чем иным она этому миру не нужна...
Януарий тоже испытывал сейчас не самые приятные чувства, но думать не перестал.
- А зачем же было всё это шоу трансвеститов? Мальчик-девочка-мальчик-девочка-зеро?
- А-а-а... - Габриэлл засмеялся - как-то очень неприятно, но явно искренне: - Для общего развития. Месяцы ведь сражаются по-разному, в зависимости от инкарнации, - и мир тоже обучается с ними различным вещам. Скажи спасибо, что мы ограничили поле битвы одной Землёй - а то бы я посмотрел, как бы ты себя чувствовал в роли разумной медузы. Очень забавно, должно быть...
- А зачем же ограничивали?
Габриэлл пожал плечами:
- Чтобы вы не скакали по всей галактике в поисках друг друга. К тому же, слишком много форм - это тоже не есть хорошо. При таком постоянном разнообразии месяцам сложно было бы состояться как личность - а без этого полное взаимодействие с миром невозможно. В то же время, несколько возможных вариантов субтел способствуют большей широте взглядов, - Габриэлл вновь ухмыльнулся: - Любви это тоже касается.
Апрель поморщилась - тебе ли говорить...
- Ну и к тому же, это ведь было не навсегда, - продолжил Габриэлл. - Постепенно определялось, какая инкарнация подходила месяцу больше всего - и именно её он чаще всего и получал. Когда почти все месяцы второго поколения застыли на определённых инкарнациях, мы решили ввести в игру третье поколение - то есть, вас, дорогие мои, а также Мэй и Стезиана. Разнообразие миру всё-таки необходимо.
- Замечательный был план, - согласилась Демиэлл, и оба Демиурга с сожалением вздохнули.
- Но мы допустили ошибку, - продолжил Габриэлл. - Вселенная меняется, и меняется наша сила. Мы не предвидели этих изменений, не расчитывали, что у нас не будет возможности переделать всё заново. И оказались запертыми вместе с вами в Сфере Боли. Которую могли покидать, лишь оставив большую часть себя в ней - так что по миру иногда приходилось ходить в телах кошек и прочей мелкой живности, если требовалось разделять себя на несколько мест одновременно. А теперь, по вашей милости, - заперты ещё и в Сфере Жизни.
- И с этим надо что-то решать, - закончила Демиэлл, и Демиурги разом уставились на бывших месяцев.
- Решать? - Апрель и Януарий настороженно переглянулись. Рассказанное давило на мысли и сердце, но сейчас Апрель встряхнулась, вся подобравшись. - И как же вы хотите это решить?
- Поймите, дети мои, - Габриэлл настойчиво протянул руку к ним сквозь огонь. - Наш с вами мир в большой беде. Скоро, совсем уже скоро Звери Хаоса придут сюда - и мир не сможет защититься. Он отвык сражаться, ведь вы заперли Сферу Жизни изнутри, потому что не вышли из неё. Мир нуждается в вашей помощи - неужели вы откажетесь ему помочь?
"Чем мы можем помочь?" - хотела спросить Апрель. Но Януарий её опередил.
- Скажите, Демиурги... - при этом слове по его лицу пробежала странная тень. - Вот придут Звери Хаоса, и начнут разрушать этот мир. Постепенно, сначала они примутся за Сферу Боли, ведь она окружает весь мир на высших измерениях, потом за Сферу Жизни... А вы тогда, наверное, вступите с ними в сражение...
Демиурги переглянулись, а Януарий продолжал рассуждать:
- Не сразу, ведь вы заперты в Сфере, как и мы. Вы подождёте, пока Звери разрушат Сферу и освободят вас - похоже, Сфера служит ещё и щитом, да? Месяцы вступят в битву с интервентами, ведь это их обязанность - сражаться за этот мир... А вы, наверное, поведёте нас в бой, так?
Демиурги снова переглянулись - и снова не ответили.
- Допустим. Ладно. Но вот что вы мне скажите. Вот вы победили, и Звери с позором изгнаны из этого мира, или вообще уничтожены... А что вы после этого собирались делать с месяцами?
Теперь уже Демиурги переглядываться не стали, они уставились на месяцев, как стая акул на отбившегося от стада тюленя.
- В этом мире есть только одни правители по праву - мы, - сказала Демиэлл.
- А вы были бы, в некотором роде, конкурентами. - добавил Габриэлл. - Точнее, досадной помехой. Но мы бы постарались обойтись без крайностей. И если вы нам сейчас поможете, то потом вам это зачтётся.
Некоторое время четыре человека, которые вовсе не были людьми, смотрели друг на друга через пламя. И наконец, Апрель озвучила мысль, которая росла в ней все эти полторы сотни лет - с тех пор, как она узнала, кто такие Демиэлл и Габриэлл на самом деле:
- Какие вы всё-таки сволочи.
Однажды, давным-давно, в одну из своих немногочисленных стычек Апрель и Габриэлла занесло на территорию Университета в Кэнугарде. В те времена этот город ещё не был столицей планеты, но Кэнугардский Университет обладал мировой известностью уже тогда.
Какой-то солидный мужчина - из деканов или ректоров - беседовал с юной девицей на предмет её поступления в Университет. Симпатичная, умная, прилежная - просто ангел, а не девочка, таких очень любят ставить в пример чужие мамы. И девушка эта всё никак не могла взять в толк, почему её, с такими хорошими отметками и замечательными характеристиками из школы, не желают принимать в университет. А мужчина что-то объяснял, сочувственно кивал... и, наконец, предложил девушке приемлемый с его точки зрения выход. И лишь недоумённо пожал плечами, когда в ответ на это предложение девушка на минуту растерянно замерла, глядя на него широко раскрытыми глазами, а потом разрыдалась и убежала прочь. На взгляд этого мужчины, предложение девушке поступить в учебное заведение через его постель было не только приличным, но даже и вполне разумным. В конце-концов, другие ведь соглашаются...
Что она тогда сделала с этим, с позволения сказать, мужчиной, Апрель даже и вспоминать не хотелось. Но вот реакции Габриэлла на её просьбу прервать поединок, чтобы она могла отлучиться и оторвать что-нибудь этому герою-любовнику, она понять не могла - он просто недоумённо пожал плечами и спросил: "Зачем? Это же вполне нормально".
Точнее, это раньше она понять не могла. Но теперь...
- Мы не сволочи, - пожал плечами Габриэлл. - Мы просто прагматики, и используем то, что в данной ситуации наиболее эффективно. По тому же принципу действуют и месяцы, между прочим. То есть и вы. Восемь лет назад вы сами весьма изящным образом воспользовались чужой любовью, чтобы остановить войну. - Апрель при этих словах почувствовала неприятие. Ведь была же разница, пусть сейчас она и не могла выразить её словами... - Этот мир - наша собственность. А вы созданы, чтобы этот мир защищать. В данном случае это означает, что один из вас должен погибнуть и инкарнироваться в Сферу Боли, чтобы Сфера Жизни включилась и цикл снова начался. Вы согласны?
Вообще говоря, Апрель почти никогда за всю свою жизнь не ругалась. По её мнению, ругательства предназначены лишь для выражения очень сильных эмоций - собственно, поэтому большинство из них и связано с сексуальной сферой, где эмоций выше головы, - а использование ругательств просто как часть речи эту их функцию убивает. Но сейчас настал момент, когда для полного выражения её эмоций приличных слов просто не хватило. И, кстати, не хватило не только у неё.
- ... !!! - произнесли хором Апрель и Януарий.
- Как хотите, - Габриэлла их реакция, похоже, ничуть не задела. - Тогда нам придётся решить этот вопрос самостоятельно.
И выстрел из дезинтегратора в руках Демиэлл разнёс Януария на атомы.
Почувствовав, как рука Януария выскальзывает из её пальцев, Апрель рывком забросила второго мужчину на скалу - и бросилась за Януарием вниз. Он хотел, чтобы она осталась жить - но без него она жить просто не сможет. Ведь он и есть её жизнь...
- Не-е-ет!! - Апрель сначала схватила воздух, секунду назад бывший её любимым, а потом рванулась к Демиэлл - прямо через костёр.
- Стоять! - Габриэлл ткнул в Апрель дуло второго дезинтегратора. - Его смерть была необходима, но твоя пока не нужна. А он, к тому же, не умер, как человек, а просто инкарнировался из Сферы.
Апрель остановилась, судорожно сжимая кулаки и пытаясь, как когда-то давно, нащупать незримые струны ветра. И тут...
Экс-месяцев скрутило от дикой боли и бросило на землю. Внутри Апрель словно бы взорвали две гранаты - в животе и в солнечном сплетении. Почему две?..
- Мир... реагирует... - прохрипел с земли Габриэлл. - Сейчас откроется... Сфера Жизни.
И тут боль прошла. Секунду бывшие месяцы лежали на земле, приходя в себя, потом по одному стали осторожно подниматься.
- Мы по-прежнему здесь, - отметила Демиэлл. - И Сфера Жизни по-прежнему закрыта - ей, похоже, плевать, что внутри неё находится одновременно два месяца.
Демиурги огорчённо переглянулись. Не вышло...
- Как - два? - удивлённо спросила Апрель, всё ещё сидящая на земле и держащаяся за живот. - Ведь только я осталась, - и тут на неё снова накатила боль. Не физическая, просто горе утраты давало о себе знать.
- Два, два, - заверил её Габриэлл, пряча дезинтегратор в кобуру. - За второго ты сейчас держишься обеими руками. Ты думаешь, почему мы с Демиэлл ждали все эти годы?
И Демиурги растворились в ночи, оставив Апрель потрясённо созерцать свой живот.
Яни... Януарий...
Месяцы плакать не умеют. Демиурги не дали им этой способности. И всё, что могла сделать Апрель - это тихо всхлипывать.
Любимый...
Тебя больше нет со мной.
Януарий...
Я теперь осталась одна. Я так боюсь одиночества, милый, не покидай меня...
Любимый мой...
Я не могу без тебя...
Но со мной есть частичка тебя.
Тринадцатый месяц...
Пронзительный взгляд ярко-зелёных глаз, смотрящих чуть печально...
Я буду любить нашего сына за нас обоих. И буду любить нас с тобой в нём.
- Мадемуазель Апрель...
Тихий, но настойчивый голос вывел Апрель из полузабытья. Она вытерла нос рукой и растерянно огляделась.