Бэзил с детства не любил темноту. Более того, он её откровенно боялся - кто его знает, что там, в этой темноте, скрывается. Вы знаете? Бэзил не знал, хотя и догадывался.
Но когда Баз подрос, он нашёл лекарство против своего страха - семизарядный "рибертон" под подушкой. И ночные страхи боязливо спрятали свои членистые лапы и ядовитые жвала под кровать. А несколько лет спустя Баз записался в Колониальную армию - и ночи в карауле с карабином наперевес стали самыми спокойными в его жизни.
Пока он не сделал глупость.
Поморщившись как от зубной боли, Бэзил наклонился вправо, чтобы сплюнуть - и замер, покачиваясь в седле. Вдоль дороги, по которой через пустыню мчала его лошадь, расположились чёрные пятна, казавшиеся в предрассветных сумерках сгустками предвечной тьмы. Баз обернулся назад - за его спиной тёмные пятна, расправив крылья, безмолвно взмывали в воздух, присоединяясь к чёрному коловороту в небе. Вороны.
Бэзил выпрямился в седле, тяжело сглотнув - и тут же резко натянул поводья, вынуждая лошадь остановиться. Впереди цепочка пятен-ворон заворачивала на дорогу, преграждая путь. Вороны как по команде отвернули клювы, вперив в Бэзила взгляд ярко-синих, светящихся в полутьме глаз.
- Пресвятая дева Марианна...
Нащупав непослушной рукой нательный крест под воротом форменной куртки, мужчина крепко сжал распятие - и тут же вскрикнул от внезапной боли в ладони.
- Нет смысла бежать. И крест не поможет.
Бэзил резко обернулся и увидел рядом со своей лошадью странного черноволосого юношу в белой, словно горный снег, рубахе. Юноша спокойно стоял на каменистой земле босыми ступнями, засунув руки в карманы широких чёрных штанов. Но на его ступни Бэзил не смотрел, хотя и знал, что обуви Ночная Гончая не носит. Бэзила парализовал гипнотический взгляд глаз юноши - светящихся, ярко-синих, как у этих невозможных ворон.
- Пресвя... свя...
- Останься со мной.
Юноша вытащил руку из кармана и протянул Бэзилу раскрытую ладонь - а с ладони на беглеца уставился синий глаз.
- Ааа!!
Мгновенно очутившийся в руке База "рибертон", верное оружие против ночных кошмаров, выплюнул подряд все семь пуль - выстрелы прозвучали глухо, будто Бэзил стрелял в подушку. Юноша вернул глазастую ладонь в карман и окатил Бэзила презрительным взглядом.
- Изыди, дьявол!
Баз ударил пятками, и лошадь рванулась вперёд - прямо сквозь взлетевших ворон. Одна из ворон увязалась за Бэзилом и некоторое время летела вровень с ним на расстоянии вытянутой руки, кося на беглеца синим глазом. Сумерки просветлели - и ворона растворилась в первом луче рассветного солнца.
Когда Базу было пять лет, он принёс домой паука. Конечно, пауков у них в доме и без того хватало, но те пауки были худосочными, скучными и совершенно домашними. Этот же - настоящий красавец, хищный паучище с толстыми мохнатыми лапами. Даже его серый цвет казался каким-то особенно внушительным и грозным.
Маленький Баз поселил своего нового питомца в стеклянной банке и два дня играл с ним, скармливая ему мух. На третий день паук из банки исчез - а через неделю Баз обнаружил в углу удивительно большую и густую паутину.
С того дня спокойный ночной сон покинул мальчика. Ему стало казаться, что паук затаился в углу и следит за ним по ночам. И всё растёт и растёт, чтобы однажды ночью схватить База огромными мохнатыми лапами и утащить под кровать. И выпить его там - всего, до капли, как делал это раньше с мухами.
Птиц же Бэзил никогда не боялся. После истории с пауком даже полюбил их - некоторые из них питались пауками с не меньшим удовольствием, чем сам Баз - сладкими булочками.
Когда у него появился "рибертон", Бэзил вообще перестал испытывать страх. С револьвером ему никакой паук не был страшен.
И вот неделю назад он начал бояться птиц.
Уже будучи солдатом Франглийской Колониальной армии, Баз немало наслушался всяких баек - от вполне правдивых до откровенного вранья. Истории о Герхашане, Ночной Гончей из индигейских мифов, Бэзил поначалу относил к последней категории. В самом деле, ну кто поверит в сказку о чудовище, что вырвалось из преисподней и идёт по следу своей добычи - жертвы индигейского проклятия? В сказку о ночном призраке, что за один шаг покрывает сто ярдов и не останавливается, пока не настигнет свою жертву и не скормит её воронам? В сказку о проклятии, что оставляет на жертве метку - причиняющую при приближении чудовища такие страдания, что можно сойти с ума от боли и без всякого монстра?
Да никто. И Бэзил не верил. И никогда бы не поверил, если бы не приглянулась ему строптивая девка в захваченном индигейском селении. Кто же знал, что эта краснорожая - дочь шамана?
И кто знал, что в индигейских мифах вымышлены только имена?
Бэзил брёл по пыльной дороге под палящим полуденным солнцем. Его лошадь сломала ногу - и Бэзилу пришлось продолжать путь пешком. Он не мог останавливаться. Он должен был идти, бежать вперёд - чтобы оставить между собой и преследователем как можно больше миль - прежде, чем солнце уйдёт за горизонт и Ночная Гончая выйдет на охоту.
Баз устало прикрыл веки - и тут же в ужасе их распахнул. На мгновение ему показалось, что из темноты под веками на него внимательно смотрят два ярко-синих глаза.
Бывший солдат, а ныне дезертир, Бэзил рассчитывал добраться до Порт-Гелеона - сесть на корабль и убраться из этих проклятых колоний за океан, в родную Франглию. Но без транспорта его расчёты рассыпались в пыль. Сейчас Бэзил не был уверен, удастся ли ему добраться живым хотя бы завтрашнего утра. Его очень пугала перспектива ночи.
У здешних ночей были крылья - тысячи чёрных крыльев, стирающих звёзды с небосвода.
А ещё у здешних ночей были глаза.
Метка проклятия на левой руке Бэзила выглядела как переплетение чёрных линий - клювов, крыльев и птичьих силуэтов. И ярко-синих точек глаз.
По мере того, как Ночная Гончая настигала Бэзила, метка расползалась по всему телу База, вызывая невыносимый зуд. Но хуже всего были эти глаза - Бэзил с ужасом чувствовал, как его собственные руки пялятся на него. Поэтому Баз носил перчатки.
Но в общении с людьми перчатки не помогали. Перед заклеймённым проклятием дезертиром закрывались все двери. Даже церкви не давали ему приюта. Люди боялись Бэзила и того, что шло по его пятам.
А Бэзил боялся темноты.
Чахлые деревца, приютившиеся на берегу мелкого ручья, пошли на дрова. Дров получилось много - Бэзил не собирался давать темноте ни единого шанса. Жаль, что пули эту тварь не берут...
- Огонь - тоже хорошее оружие.
Выхватив из костра горящую ветку, Бэзил резко развернулся и выставил её перед собой, словно меч. В нескольких шагах от бывшего солдата на земле сидел какой-то мужчина. Старик. С жёлтыми глазами. Бэзил облегчённо вздохнул и немного опустил ветку - зато потянул из кобуры револьвер.
- Вы кто? - поинтересовался Бэзил, разглядывая старика.
В неверном свете угасающего дня старик казался серым камнем, вросшим в землю. В чертах его лица было что-то от индигейцев, но покрой одежды был совершенно неопределённым, а по-франглийски старик говорил без акцента. Прекрасно. Индигейцев с их проклятиями Бэзил с некоторых пор недолюбливал.
- Просто странник, - старик улыбнулся тонкогубым ртом, из-за чего лицо его стало похоже на оскалившийся череп. - И как тебе живётся с таким грехом на душе?
- Каким грехом? - не понял Баз. Странный тихий шелест на самом краю слышимости не давал ему покоя, и Баз силился понять, что производит этот звук.
- Сам знаешь, - старик выпростал из широкого рукава руку и ткнул тонким длинным пальцем с распухшими суставами в дезертира. - Такие метки просто так не даются.
- О...
Разводя костёр, Бэзил снял перчатки - и сейчас его руки, почерневшие от оплетающих их чёрных линий рисунка, уставились на своего хозяина десятками крошечных синих глаз.
- Пресвятая дева!..
Бэзил потянулся за перчатками, чтобы прикрыть пялящиеся на него ладони - и тут не дававший ему покоя шелест стал громче. Баз медленно поднял голову к небу и погасшая ветка выпала из его руки.
Над ним безмолвно кружилась огромная стая ворон.
- О, нет! Он... она... Ночная Гончая здесь!
- Пока ещё не здесь, - старик подобрал с земли тлеющую ветку и больно ткнул ею в ногу База. - Успокойся.
- Как я могу успокоиться, когда!..
- Успокойся, я сказал. У тебя есть огонь - это хорошее оружие против Герхашана. И у тебя есть метка - Герхашан тебя не тронет.
- Метка?
- Метка, - ласково, словно отсталому ребёнку, повторил старик. - Это твоя защита. Чем ближе Ночная Гончая - тем крепче твоя защита.
- Но... не понимаю, - Бэзил растерянно опустился на землю, не отрывая взгляда от кружащихся над головой птиц. - Это ведь проклятие. Почему оно защищает меня от самого себя?
- Нельзя привести в этот мир настоящее зло, не приведя что-то для, кхм... - старик пожевал губу и снова усмехнулся: - Для компенсации.
- Чем ближе Гончая, тем больше метка и тем крепче моя защита... - Бэзил нервно хихикнул. - Может, мне вообще не следовало убегать от Гончей?
- Не следовало.
Старик, сощурив жёлтые глаза, поднялся на ноги, а Баз, вздрогнув, повернул голову. К костру шёл Герхашан. Точнее... не то, чтобы шёл.
На землю садилась ворона - распластав крылья, птица прижималась к земле, превращаясь сначала в тень, а потом - в чёрный след босой ноги. Мгновение - и из этого следа вырастала Ночная Гончая, стоя на одной ноге и занося вторую для следующего шага. Цепочка ворон протянулась к Бэзилу - и Герхашан шёл к нему, переступая из вороны в ворону, впитывая их в себя, за один шаг преодолевая несколько ярдов. Вот, значит, почему он такой шустрый...
Последние две вороны уселись рядышком между солдатом и стариком - и вот уже перед Бэзилом босыми ногами на камнях стоит давешний юноша, всё так же засунув руки в карманы.
- Не следовало, Бэзил. - Смотрел Герхашан при этом почему-то на старика. - Но, в конечном итоге, мы всё равно встретились.
Тело Ночной Гончей внезапно рассыпалось десятком чёрных теней - вороны, только что бывшие Герхашаном, бросились на старика.
- Огонь! - взвыл старик, отбиваясь от птиц. - Бросай этих тварей в огонь!
Бэзил вскочил на ноги и в замешательстве замер.
- Но... а разве...
- Бросай! - нечеловеческий крик старика резанул по нервам. - У тебя метка, он тебе ничего не сделает!
Решившись, Бэзил бросился к сражающемуся старику, схватил одну из мечущихся ворон и с размаху бросил её в костёр. Костёр вспыхнул - а оставшиеся птицы, внезапно громко и пронзительно закричав, разлетелись в стороны.
- Да!! - завопил Баз. - Сгинь! Сгинь! Сги-и-инь!!
Две вороны упали на землю, и перед Бэзилом вновь вырос Герхашан. Рукав его белой рубашки был пропален, на лице застыло выражение крайнего изумления.
- Ты хочешь, чтобы я ушёл? Ты отвергаешь меня? - казалось, Ночная Гончая не может этому поверить.
Вытирая кровь с разодранного лица, старик громко расхохотался:
- Вот видишь, в этот раз тебе поживиться не удастся!
- В этот раз... - Герхашан с отвращением посмотрел на старика, потом презрительно - на Бэзила. - Дай сюда.
Стремительным движением юноша схватил мужчину за левую руку и впился в его кожу острыми ногтями.
- Что... Ай!
- Тебе это больше ни к чему.
Бэзил с удивлением смотрел, как метка стекает с его кожи, впитываясь в тонкие белые пальцы юноши. Старик снова рассмеялся, на этот раз торжествующе.
- Но, эээ... Герхашан...
- Я не Герхашан. - Отпустив руку База, юноша тщательно вытер ладонь о штанину и одарил дезертира ещё одним презрительным взглядом. - В индигейских мифах вечно путаница с именами.
Юноша исчез - а вороны, которые были им, взмыли в небо, растворяясь в сумерках вместе с остальной стаей.
- Вот так, - старик радостно потёр руки. - Всё, нет больше этого позёра.
- Не понимаю, - растерянно пробормотал Бэзил, глядя в небо. Костёр рядом стремительно гас, словно принесённые ему в жертву вороны убили в нём жизнь. - Если метка защищала меня от Гончей, как Гончая вообще собиралась меня убить? И что это за проклятие, от которого можно отказаться?
- Ты прав, от проклятий так просто не откажешься. - Старик подошёл к Бэзилу, словно чтобы лучше его видеть - уже наступила ночь, а умирающий костёр практически не давал света. - Но ты отказался не от проклятия, а от Гончей. И метка защищала тебя не от Гончей, а от зла. Эту защиту тебе дала сама Гончая - послала её вперёд себя, как посылает своих, - старик сплюнул кровью в сторону, - пернатых тварей.
- Не понимаю, - повторил Бэзил, посмотрев в глаза старику. Света не было - но глаза старика, казалось, светились жёлтым сами по себе. - Метка защищала от зла, а не от Гончей? И эту защиту дала мне Гончая? Где же тогда зло?
Старик рассмеялся и, вытянув руку, коснулся щеки База узловатым пальцем - твёрдым, холодным, словно дуло револьвера. Или лапа паука.
Кима Рионы.