В полутёмной палате красно-жёлтый букет цветов словно поблёк и выцвел. Казалось, цветы заболели, едва только окунулись в пропитанный запахом антисептиков воздух больницы. Андрей, старавшийся вдыхать пореже, чувствовал себя препарированной лягушкой в банке с формалином. Спасало только одно - Андрей понятия не имел, что за цветы составляли принесённый им букет, но пахли они просто волшебно.
Букет теперь лежал на тумбочке - никакого подобия вазы не нашлось. Смотрелся он в безликой больничной палате совершенно чужеродно - похоже, не радуют здешнюю обитательницу цветами. Наверное, для того были причины - эту пациентку, по слухам, боялся даже главврач.
Женщина, сидящая перед Андреем на койке, выглядела серой и больной. Впрочем, серой она действительно была, а вот больной, наверное, только казалась из-за тусклого - и куда только обслуживающий персонал смотрит? - освещения. Судя по тому, что Андрей услышал от неё за последние пять минут, те два перелома, которыми наградил женщину чудом разминувшийся - почти - с ней автомобиль, не стоили её особого внимания.
Чудо звали Андреем - ему сильно повезло, что сам он отделался лишь парой царапин. Андрей же куда большим чудом считал то, что встретил её. Ольгу.
Коротко, по-военному, стриженые волосы цвета пепла, тёмно-серые, словно грозовое небо, глаза. Тонкие, едва заметные шрамы на узком лице, такие же тонкие тёмные губы, широкий рот... Ольгу сложно было назвать красавицей. Никто и не называл.
Только Андрей - мысленно.
Чувствовалась в этой женщине какая-то жёсткость, а её глаза казались отлитыми из стали. Наверное, мало кто мог долго выдерживать её взгляд - но Андрей готов был смотреть в эти глаза целую вечность. Сейчас сталь её взгляда расплавилась растерянностью - сила и независимость, внезапно столкнувшиеся со своей слабостью.
Ольга говорила, то напряжённо вглядываясь Андрею в лицо, то устремляя взор в пространство, словно обращаясь к невидимому собеседнику. Левой рукой она крепко сжимала ладонь юноши - держась за него, чтобы не упасть обратно на койку. Автомобиль наградил её лишь переломами, но и падение на асфальт не прошло бесследно - хотя показывать это она явно не собиралась. Пальцы правой - упакованной в гипс и перебинтованной - руки пока слушались плохо, и женщина лишь машинально царапала ими простыню. Андрей не обращал на это внимания - сейчас его вообще не волновало настоящее, он целиком погрузился в прошлое. Её прошлое.
- Когда я, наконец, очнулась, пришёл доктор. Доктор Градский. - Ольга склонила голову к левому плечу, затем к правому, изображая доктора: - Ну что ж, Оля Крепина, я знаю, все эти процедуры были весьма неприятными. Поначалу было даже немножко больно, да? Ха-ха. Но ты храбрая девочка и отлично всё преодолела. У меня хорошие новости - химиотерапия справилась с твоей болезнью. Почти. - Глаза женщины потемнели, челюсти сжались, и она резко втянула воздух сквозь зубы. - К сожалению, из-за терапии возникли некоторые проблемы с твоими внутренними органами, которые... В общем, нам пришлось пересадить тебе сердце.
Ольга, глядя в пространство перед собой, состроила наивную гримаску:
- Дядя доктор, а где вы взяли для меня сердце? Ведь нету детей, чтобы захотели отдать своё сердце кому-то...
Женщина сосредоточила взгляд на юноше:
- А они были, Андрей. И их было много. Сердце мне пересаживали три раза - организм отказывался принимать чужое. Тех детей просто... разбирали на запчасти, чтобы продлить мне жизнь. Потому что у меня был богатый папа.
Ольга подняла загипсованную руку к груди, прижав пальцы к больничной пижаме.
- Моё теперешнее сердце зовут Света. Мои лёгкие - Катя. Мою правую почку зовут Оля, но у этой Оли другая фамилия. - Женщина коснулась губ, и её взгляд вновь устремился в пространство: - Порой я просыпаюсь среди ночи, а они стоят вокруг моей кровати. Вскрытые, как на операционном столе. Просто стоят и смотрят, а их взгляды словно спрашивают меня: зачем ты забрала моё сердце?.. зачем ты забрала мою жизнь?..
Не отнимая пальца от губ, Ольга перевела взгляд на сиротливо приткнувшийся на тумбочке букет.
- Доктор говорил, мне не нужно так переживать из-за тех детей. У них не было богатых пап, да, зачастую, и бедных не было. У них не было никого, они были одиноки. А я словно стала им родной, подарила смысл их прервавшемуся существованию. Вот только... Их ведь не спрашивали, хотят ли они делиться со мной своей жизнью. И я чувствовала, как от чужого сердца во мне расползается по телу одиночество.
Женщина ещё крепче, до боли, сжала ладонь Андрея, и по её щекам потекли слёзы.
- Может быть, я и впрямь избавила тех детей от одиночества. Но я стала одинокой сама. Давным-давно.
Ольга напряжённо вглядывалась в глаза Андрею - а он просто тонул в тёмно-серых озёрах.
- И когда кто-то... когда ты заслонил меня своим телом... Не из-за моего положения и не из-за денег моего отца... Я вдруг поняла, что тоже не одинока. - Она утёрла лицо гипсом и засмеялась сквозь слёзы. - Понимаешь? Так просто. Я не одинока. И я больше не хочу быть одинокой никогда.
Кима Рионы.