Я тихо запиваюсь, давая волю своим грязным привычкам. Я поливаю кровью из носа свой красивый бежевый пиджак. Падаю на ровном месте, разбив в кровь бровь о старый асфальт. Возвращаюсь домой, а может быть, просто иду, куда пьяные глаза еще глядят. Мне безразлично, что обо мне думают... Нет-нет. Нет, я лукавлю. Конечно же, мне не всё равно, что обо мне подумают. Поэтому я стараюсь пить тихо. Но иногда я перекрываюсь, и меня несет, меня становится много. Меня становится слишком много. Так много, что я получаю по морде от случайных прохожих, что друзья не реагируют на мои пьяные телефонные звонки. Меня много. Я ужасен, безобразен и не помню себя. Но меня много. Сначала, видимо, мне от этого хорошо.
Это я называю - моя маленькая смерть. После чего мне становится стыдно, мне становится мучительно больно, и невероятно стыдно. Что мне делать теперь? Организм мой практически отказывается бороться с похмельем, совесть моя бурлит кипятком, ум мой сопротивляется мысли о повторении пьянки. Я лежу под одеялом и прошу у Бога немножечко силы воли. Немножечко, совсем чуть-чуть.
Я останавливаюсь на пороге. Иногда, может быть, перехожу порог, перехожу все мыслимые и немыслимые границы и пределы, касаюсь неприкасаемого, мою свою рожу в святом фонтане инквизиции, плюю зеленой соплей возле памятника всем святым, писаю на постамент памятника Ленину. Назвать это любовью к алкоголю? Нет. Назвать это стремлением к физической смерти? Сомневаюсь. Это просто один из способов сойти с ума. Сойти с ума, что не чувствовать боли, чтобы не слышать упреков, чтобы не видеть, что происходит вокруг, чтобы удовлетворить собственную амбицию, чтобы стать, наконец, самим собой. Стать веселым и улыбающимся, страшным и невыносимым, любвеобильным и неравнодушным, неуправляемым и малодушным, добрым и лучезарным, злым и окаянным.
День Воли. Так это можно назвать. Только один совершает в алкогольном опьянении преступление: убийство, изнасилование и так далее. Другой же в этот момент творит, он постигает Великое. Он окунается, ныряет в Великое море небытия, Великое море истины. Он рискует. Он совершает поступок, но он - герой, он - Одиссей. И его подвиг бессмертен. Даже если тот, в кого вселяется дьявол, в ком, в трезвом спит Циклоп, героя бьет, убивает. Подвиг героя может вызвать злорадные улыбки приятелей, уйму нареканий у толпы непьющих, у группы неравнодушных родственников. Но он всё равно останется в памяти. Он остается Героем.
Я не видел этого человека несколько лет. Года два. Его звали Лешка. Лешка крепкий, коренастый блондин. Ведущий актер одного из академических театров РФ. В своем городе он звезда. Говорит, что возле подъезда его дома ежедневно дежурят поклонницы. Я к этому отношусь с иронией, но вида никогда не подаю. В наш город их театр приехал на гастроли два дня назад. Мы созвонились с ним, встретились на улице Тверской, пожали друг другу руки, обнялись и пошли пить пиво. Кафе поблизости не оказалось. Мы зашли в случайный магазин, я купил две бутылки пива и мы пошли гулять по старому городу. Говорили много. О том, у кого как идут дела. Я говорил о своих перспективах, о бизнесе, о своих победах на драматургических фестивалях. Он говорил о своих успехах, о том, что губернатор вручил ему какую-то премию и медаль из серебра, о том, что он исполняет многие главные роли в своем театре, что он востребован, но оклад его стандартно невелик. Получает он на руки 5 тысяч рублей. Я сказал: "Маловато" И назвал свою зарплату - 50 тысяч. Он ни чего не сказал.
Потом зашли в какое-то летнее кафе. Выпили там еще по пиву. Потом еще по пиву. Потом съели по шашлыку. Потом еще по пиву. Еще. И еще. Говорили о многом. Потом стали признаваться друг другу в любви и брататься. Потом стали заказывать музыку. Потом приехала его жена, тоже актриса. Девочка, надо сказать, не очень взрачная. "Маленькая" - как я сказал, когда Лешка показывал мне её фотографию. Лешка возмутился: "Все так говорят - маленькая. А её 25 лет" Я говорю: "Маленькая собачка до старости щенок"
Мы пили уже втроем. Потом я захмелел и стал говорить правду. Другие скажут, что пьяный я говорю глупости, но я стал говорить правду. О том, что не считаю великим режиссером нашего бывшего педагога в институте. Лешка возмутился этим. Он же быдло и гопник. В нем проснулось и то и другое. И он сломал мне ребро и разбил головой лоб. Эти два удара меня вырубили. Быдло!
После последней нашей ссоры несколько лет назад он, видимо, давно мечтал сломать мне ребро. Я ведь их всех в том городе посылаю на хрен, и всегда говорил, что гений. Я само достаточный человек. Зависть в Лешке давно бурлила. Ему, видимо, несколько лет уже снилось, как он ломает мне ребро. Я смело глядел ему в глаза, говорил, что он - быдло, и получил под ребро. Потом приехала его театральная труппа на машине. Выбежали все. Стали нас успокаивать. Но мне уже было всё равно. Вечер был испорчен, ребро сломано. Они нас затащили в машину, куда-то повезли. Я настойчиво просил остановить, чтобы выйти. В итоге - машина остановилась. Я вышел. Пьяный пошел по ночному городу. В моем портмоне осталось 30 рублей. Даже на такси не хватало. "Сегодня Одиссей встретился с Циклопом"
Потом я упал на асфальт.
Потом была милицейская машина, которая увезла меня домой.
Я тихо запиваюсь, давая волю своим грязным привычкам. Почему я это делаю? Потому что тянет. Потому что, когда что-то хочется изменить, а изменить ничего нельзя, приходится меняться самому. Отрываться от земли и лететь. Лететь сквозь облака равнодушия, сквозь тучи унижений, сквозь безденежье, нищету и богатство. Лететь сквозь, лететь вопреки, лететь потому что. Я тихо запиваюсь. Я отдаю себе в этом отчет.
Если это покажется вам смешным, пожалуйста, смейтесь. Но поищите, найдите внутри у себя протест. Такой или другой, так или иначе, он у вас есть. Я умоляю вас, вытащите его из себя. Ваше сердце на ладони будет биться свободным.
Самое главное перестать врать самому себе. Сам себе скажешь - НЕТ, и будет лучше, будет чище, будет свежее, будет ярче. По-честному. Как в детской сказке - никто, ни кому не врет, никогда. Никогда-никогда. Все PR-щики, заказные журналисты и редактора, нечестные миллионеры и милиционеры, аферисты и мошенники сразу умрут с голода, но это будет честно. И я так хочу.
Я брошу пить, когда в нашей стране всё будет по-честному. Что вы смеетесь? Правда, брошу. Если будет по-честному. Если всем будет даваться по заслугам, все будут отвечать за проступки - это же какая страна у нас с вами получится! Великая! Не такая как сейчас - сплошь лишь видимость. А по-настоящему. Давайте сделаем ее такой, бросим пить и сделаем. Вы скажете - а я не пью. А я что пью что ли? Пью? Нет. Я окунаюсь, ныряю в Великое море небытия, Великое море истины. Я рискую. Я совершаю поступок, я - Одиссей. Вот так.
Это моя маленькая смерть. Сотня, две, три моих маленьких смертей в моей маленькой жизни. Важно не утонуть, не утопиться в Великом море истины. Не захлебнуться в собственной блевотине. И не надо попадаться в милицию. Когда видишь перед собой воронок, лучше не двигайся, не ерепенься, не беги, держи себя в руках. А если уж тебя посадили в машину, найди повод, чтобы тебя отпустили. Постарайся, поищи в кошельке.
Меня забрали менты. Довезли до дома, как полагается. Сказали на прощанье: "Больше не ходите один в таком виде" Я говорю: "Конечно, не буду. Спасибо, что довезли" Пришел домой, проверил портфель. Вот оно! Они у меня, суки, диктофон забрали, сперли, конфисковали. Я по карманам, искать мобильный телефон, звонить куда-нибудь, чтобы ловили их, ментов позорных, позорящих ряды внутренних дел области. А мобильного тоже нету. Вот так вот моя милиция меня бережет. Мобильный тысяч на семь рублей, и диктофон - тысячи две с половиной. Как мне любить мою милицию после этого? Если жить в нашей стране по-честному, в милиции некому будет работать.
Я тихо запиваюсь, давая волю своим грязным привычкам. И сколько нас таких одиноких по городу, по стране ходит? У которых менты позорные забирают мобильные телефоны. И ничего не докажешь, потому что ты был пьян, потому что ты искал свою маленькую смерть. А потерял семь тысяч за телефон и две с половиной за диктофон. Плюс тысячу пропил. Итого, десять с половиной тысяч обошлась мне моя маленькая смерть. Слишком дорого.
P.S. Что характерно, из портмоне забрали последние 30 рублей. Не побрезговали. Моя милиция. Мой старый, казалось мне, друг сломал мне ребро.