Горячий песок, еще не остывший от дневной жары, совсем не обжигал. Ты лежала на спине, широко раскинув руки, словно пытаясь обхватить небо, пытаясь стать им. Синее, поглощаемое алыми красками уходившего спать в морскую пучину Солнца, небо отдавалось в твои руки, доверяло тебе без остатка. И вы становились одним целым. Сливались с мерным шумом прибоя и неслись навстречу Закату. В твоих глазах, голубых, как море, на волнах которого ты еще недавно лежала, я видел надежду, видел луч, отражавшийся от твоего небосклона, расходившийся по всей земле. Она еще пока была твоим домом.
Легкий бриз, что пришел с моря уносил тебя, забирал тебя в страны, где ты еще не была...
Я лег так же, как и ты, обнимая небо. Лег на песок, взяв твою ладонь в свою. И песок казался периной. И мы втроем - Я, Ты и Море - смотрели на темневший по повелению наступающей ночи небосвод. День уже близился к концу. Еще один, который по счету? Я уже сбился. Где-то вдали, там, за деревьями, слышался отдаленный гул автострады. Его заглушал шепот моря. Шум терялся среди деревьев, что подходили к берегу, утопал в зыбком песке, рассеивался ветром.
Твои белоснежные волосы... белоснежные, как и парус яхты, что была видна там, на горизонте, посреди водной глади, одна, среди всемогущей силы.
Ни звука... Как же я хотел бы тебе рассказать, моя любимая Эвелин, рассказать о том, как я сравнивал твои локоны с парусом. Как хотелось крикнуть в вверх, что я люблю тебя безумно. Порвать к черту связки, но докричаться до Солнца, до звезд, чтобы они изменили ход, изменили...
Не мог... Странная все-таки штука жизнь...
Каждый человек, независимо от того, кто он ищет что-то. Я имею в виду одну единственно важную цель, помимо сотни других, к которым он идет годами. Эта цель, неважно насколько нелепа она, или на сколько недосягаема, она живет внутри каждого. И временами мы бываем на расстоянии вытянутой руки к этой цели... иногда она прячется за горизонт и нужно бежать, на последнем дыхании, ждать, когда откроется бонусом еще одно. И все бегут...
Не знаю, я никогда не бежал за ней. Я знал, что эта цель далека от меня так же, как и звезды, докричаться до которых я не мог.
Всю свою жизнь я хотел заговорить, хотел просто сказать короткую фразу, пусть даже бессмысленную, но сказать... И не мог. Я был нем с рождения. Немой. Звучит словно приговор в непринадлежности к миру, что окружал. Хотя я прекрасно знал, что не принадлежал к нему. Я не мог стать его полноценной частью. А хотел.
Обучение мое шло в школе для глухонемых, где все было построено на языке жестов. Жесты, все они заполняли понемногу мою жизнь, превращали ее в нелепую симфонию, дирижировал которой я. И писал я ее каждый день, пытаясь наконец-таки закончить.
Жизнь без слов...без слов, которые так нужно было бы сказать. Я знал тысячи из них, но не мог их произнести. А так хотел сказать... Родители так и не дождались от меня первого слова...Ха-ха. Как же глупо, неправда ли.
Любимая Эвелин, ты посмотрела на меня своими зачаровывающими глазами...Посмотрела, спрашивая, чего я загрустил, и я сразу же выкинул грусть из головы, выкинул на встречу ветру, который подхватил ее и унес прочь, вдаль, нет, не к морю, в которое ты была влюблена, к дороге, чтоб грусть затерялась там, среди пыли и груд металла. В том мире, куда дорога нам с тобой закрыта. Знаешь, любимая, я не тоскую по нему... Мы создали свой собственный мир. Собирали его по крупицам. Собирали безмолвно, строили на сваях чувств этот хрупкий, как и ты мир, нисполненный той самой нежности, которую даришь ты.
Ах если бы я мог сказать все то, что ты могла бы услышать. Ведь ты никогда не услышишь, как поет соловей; прибой, с которым ты уже слилась так и останется всего лишь словом.
Шелест листвы, когда ветер проходит по верхушкам деревьев, и они начинают покачиваться под его напором, но не склоняются, как бы он не старался. Он проходит по полям, и трава рассказывает свои удивительные истории... Ах если бы ты только могла услышать их. Я помню их... Я смогу рассказать их тебе, мне бы только набраться сил... Я верю, что звезды уже ближе, верю, что цель рядом, лишь только нужно немного постараться...
Ты была одна. Не знаю, я никогда не спрашивал, почему ты была одна в тот день у фонтана в парке. Ты сидела и рисовала людей, рисовала мир, который жил своей громкой жизнью... И лишь ты была спокойна и молчала. Знаешь, я тогда впервые осознал, что вся красота мира составлена из прекрасных частичек, таких как ты, я рассказывал тебе это много раз потом. Помню, как к тебе подходили парни, но вместо ответа на дешевые комплементы они получали лишь непонятные им жесты руками. И ты опять садилась рисовать, я видел, как ты смахивала слезы, чтобы никто их не видел... Любимая Эвелин... Ты чудесно рисуешь... Я помню, ты рассказывала мне, что перестала слышать еще в детстве. Тебе было то ли пятнадцать, то ли шестнадцать...
Неужели ты все время хранишь это у себя в голове? Море, наверное, только оно способно излечить твою рану... Море - в мире, который создали мы... Наше море...
Я помню, как я взял тебя на крышу дома. Самого высокого дома в городе. И ты смотрела на людей, на машины, на дома, на деревья. Я знаю, ты чувствовала их шелест, видела его... Я помню, как ты засмущалась, когда я первый раз поцеловал тебя. Вся раскраснелась...
Ты сидела у фонтана, а я так и не решился подойти. Боялся... Конечно боялся. Боялся не тебя, а того, что мог нарушить твою красоту, созданную Великим Творцом. Я подошел уже на следующий день. Я хорошо помню, как сказал тебя на языке жестов, что в жизни не видел настолько поглощенную своим творением художницы. И как-то мгновенно все началось.
Любимая...Эвелин... Мы с тобой, потерянные в песках жизни, той, которую строили сами. Мы, заблудившиеся в собственных дорогах, которые выбрали. Мы, сбежавшие от реальности, которая била лучом, сквозь окно в запертой комнате, что была знаком нашей непринадлежности внешнему миру. И создали мы свою реальность. Но Эвелин... мир, от которого бежали, мир, в котором оставили наши страдания и мучения, мы все еще живем в нем. Мы с тобой живем от рассвета до рассвета....
Неправда ли начинаешь ценить глубокий смысл слов, любых слов, когда не имеешь возможности их сказать.
Мы с тобой пробуждаемся с лучами Солнца и пытаемся жить, веря, что отчуждились от мира, который ни на йоту не отпускал нас от себя. Мы живем в мире тишины, которая съедает нас живьем!
Я не сдался и не дам сдаться тебе. Открытие центра для глухонемых было всего лишь началом. Эвелин, любовь моя! Я сделаю все, что в моих силах, чтобы эти дети, подростки не чувствовали свою отдаленность от мира, которая поглощает тебя с каждым рассветом....
Я все держал твою руку, а ты, лежала на песке упоенная песней ветра. Только ты, ставшая частью мира неслышных мне звуков, могла слышать его песню. Что слышала ты? Что не давало тебе сойти с ума? Любовь? Да, наверное, любовь, которая воскрешала нас каждое утро.
Закат горел, и пламя от него шло по всему небу, захватывая его отдельными частями, завоевывая, сражаясь за место на еще недавно сером небосклоне. И мы были там, среди облаков, а где же еще мы могли быть, мы, созданные этими облаками, этим небесным светом. Все люди, они созданы облаками, они...в каждом из них лежит кусочек неба и Солнца...Все люди прекрасны, независимо от того, кто они...Нет некрасивых людей...Это ведь вы, живущие в мире, который мы пытались бросить, вы решаете, кто уродлив, а кто великолепен...но никто ведь не давал вам права мерить...Все равны на горячем песке Времени, под палящими лучами Судьбы...
Белые, словно только выпавший снег, твои локоны скрывали лицо, когда ты работала над очередным эскизом. Я не знаю почему, ты так часто рисовала птиц...может тебе так хотелось их услышать...
Страшно...очень страшно, когда посреди ночи ты просыпаешься от страшного сна, кричишь и ловишь себя на мысли, что ни звука не произносишь, лишь мычание...
Страшнее то, что все слова, которые хочешь сказать, ты показываешь жестами...И веришь, что это только специальная игра, врешь себе и ...другим.
Ты внезапно встала и пошла по направлению к морю. С платьем на обнаженное тело, сбросившая с себя оковы мира и законов, которые писали они, те, кто считает себя мерилом красоты и нормальности, ты легкими шагами, поднимаемая над землей ветром, шла к воде.
Каждый, роняющий слова не на тех и тратящий их на ненужные никому фразы, все больше загоняет себя в комнату с окном, в которой были мы, были...я понял, что мы не внутри, слышишь Эвелин, нет, мы с наружи... Слова, они тратятся в пустоту, ах, если бы я мог собрать все слова, которые вы растрачиваете на никому ненужные вещи, я бы не сказал бы тебе и половины того, что хочу, любовь моя!
Солнце, тихо тонуло на горизонте, уходя спать в страны, куда каждую ночь улети мы с тобой, Эвелин. Красное, раскаленное - ведь целую вечность оно светит нам, людям, что пытаются не сбиться и найти свой путь.
Ты повернулась и показала мне, чтобы я подошел. Уставший после купания, я с трудом поднялся, но желание посмотреть, что привлекло твое внимание, взяло верх, и я уже скоро сравнялся с тобой. Посмотрела мне в глаза, так, будто пыталась разглядеть в них мечты. Но ты знала их... Нет. Смотрела совсем по-другому... Резко, ты впилась в мои губы своим поцелуем. А когда я открыл свои глаза и посмотрел на тебя, то ты улыбалась...ты приложила свои руки к моим ушам и не отпускала их несколько минут, будто исполняя таинственный обряд. Повернулась и посмотрела на линию берега, бежавшую вдоль границ моря, а затем, взяв меня за руку, ты побежала вперед, ты бежала по песку, я бежал с тобой, и наши руки сплелись воедино, словно цепь, неразрывная цепь, неподвластная невзгодам. И мы бежали... мы неслись, и ветер, дувший с моря, теперь подносил нас, возносил над Землей. И ты улыбалась, и все время смотрела на меня. Мы неслись словно сумасшедшие, отчаянные искатели... И песня, странная песня, звучала где-то совсем близком будто обвивала нас и ты...ты подпевала...Я посмотрел на тебя - ты подпевала, какой же у тебя прекрасный голос, Эвелин... Ты пела, боже мой , ты слышишь, и понял, вот, что слышала ты в своей тишине, ты слышала все время эту песню... Ты посмотрела на меня, и перед тем, как мы взлетели, подхватываемые ветром к облакам, я осознал, что могу, и крикнул тебе, крикнул, рвя связки: "Я Л-Ю-Б-Л-Ю Т-Е-Б-Я, Э-В-Е-Л-И-Н!" И ты улыбнулась и положила свою голову мне на плечо...А мои слова еще долго звучали эхом на фоне музыки, что вливалась в мир, который мы с тобой оставили, отправившись к Облакам. И мы растаяли в словах. Растворились в фразах, которые говорите вы, те, кто произносит их так, будто целую вечность не могли, и еще целую вечность не сможете...