Я посмотрел наверх, где над перекладиной виселицы плавилось солнце.

   - Ну и духотища, - пробурчал рядом Лефевр. - Быстрее бы вздёрнули, лишь бы не терпеть эту жару.

   Лефевр просмолённый пират, капитан "Ле Флёр де Мер".

   - В пекле будет жарче.

   - Сёйчас я всем им язык покажу, - вполголоса пообещал Кристиаан, кивнув на глазеющую толпу, - Как только шейный платок потуже затянут.

   Губернатор присел на судейский стол, обмахиваясь шляпой, и оценивающим взглядом окинул нашу троицу висельников.

   - Ну вот что, дорогие мои, - губернатор провел пальцем по обвисшим усам. - Судья перегрелся, так что я за него исполню кое-какие формальности. Поскольку вы уже на помосте, может быть сразу, перейдём к повешению?

   - В чем вы нас обвиняете?

   Губернатор вытаращил на меня глаза.

   - В пиратстве, дорогуша, в пиратстве. И в контрабанде. В торговле пиратскими копиями полотен голландцев.

   - Это не копии, это оригиналы! - выкрикнул Кристиаан.

   - Вот о-оно что, у нас есть свидетель, который слышал на рынке, что карти-ины, которые вы продавали, вы раздобыли, ограбив голландское торговое су-у-удно. Сержант, свидетеля сюда!

   - Ваше превосходительство, свидетель явиться не может, свидетель пьян!

   - Когда я в роли судьи, ты должен обращаться ко мне не "Ваше Превосходительство", а "Ваша че-е-есть". Понял? Ну, вот, теперь повтори.

   - Так точно, Моя честь!

   - Болван. Пшёл вон отсюда, - губернатор повернулся в нашу сторону. - Это и к вам относится, дорогие вы мои.

   - Да мы готовы тоже валить отсюда, только развяжите, - буркнул Лефевр.

   - Шутник, - приторно улыбнулся губернатор. - Ты должен называть меня "Ваша честь", скотина!

   - Ваша честь скотина, - повторил тот.

   Губернатор начал наливаться кровью.

   - Видите ли, - дерзко вмешался Кристиаан. - Очень странно обращаться к бывшему пирату, как к олицетворению чести. Не потому что к пирату, а потому, что к бывшему.

   - У меня был патент на пиратство от короля, - уточнил губернатор.

   - Мы будем называть вас просто мистером Генри Морганом, ведь это ваше настоящее имя, не так ли?

   - СЭР Генри Морган - уточнил губернатор.

   - Ну, разумеется, ведь теперь вы не пират, который грабил иностранцев, а губернатор, который грабит собственный народ, - выпалил Кристиаан.

   - Вы очень горячи, любезный, что свойственно молодости, но боюсь, вы так и останетесь пятнадцатилетним.

   - Он никогда не был настоящим джентльменом удачи, - сказал как бы в пространство Лефевр. - Морган радовался, когда Фортуна ему улыбалась, но и когда она поворачивалась к нему задом, он не упускал случая этим воспользоваться.

   - Вы теперь пустое место, Лефевр.

   Морган подошёл ко мне вплотную и ухватил за пуговицу камзола. - А вот вы, дорогой мой Ван Огден, скажите мне, где находится ваша шхуна с командой, и в обмен я отпущу вас, слово дворянина... Вы ведь честный контрабандист, не такой прожженный пират как этот капитан с его рулевым.

   Голос губернатора становится тих и вкрадчив, толпа внизу его не слышит. Обвисшие от влажности усы двигаются над верхней губой как клешни краба.

   - Ну зачем вам висеть на этой деревяшке, любезный, ведь в мире так много хорошего помимо путешествий под парусом, разве нет? Ван Огден, вы же неглупый человек, я не питаю к вам ненависти, нет, просто вы сунулись не в своё дело...

   Морган стряхнул пылинки с моего плеча.

   - Ну зачем, зачем вам привозить сюда картины каких-то там малых голландцев, всяких там Ван Дейков и Фридрихов? У нас тут есть сво-яя гильдия художников, свой цех. Этот цех принадлежит моей семье, как и табачные плантации.

   - Я знаю, но ведь ваш цех специализируется на портретах царствующих особ, это совсем другое искусство. Мы пишем совершенно разные картины.

   - Дорогуша мой, запомните - МЫ ТУТ ДЕЛАЕМ НЕ КАРТИНЫ, МЫ ТУТ ДЕЛАЕМ ДЕНЬГИ! Да, мы рисуем портреты короля Георга, в колониях они уходят, как жареные каштаны. Мы делаем крупноформатные картины, не то, что ваши малые голландцы. Да портреты царственных особ стоят дорого. Так что не отворачивайте вы своими нидерландскими малярами правильный поток денег.

   Масленый наглый взгляд уперся мне в левый глаз. Интересно, раньше загорались его глаза от вида парусов и шума схватки, или в них и тогда горела только жажда наживы?

   - Сдавайте свою "Изабеллу" с грузом головорезов и картин, и катитесь обратно домой, Ван Огден, - усы над верхней губой двигались в такт словам, как будто краб клешнями подгребал в рот пищу. Крабы вроде бы питаются мертвечиной?

   - Я не смогу этого сделать, - сказал я уверенно.

   Краб развёл клешни и издал кхекающий звук

   - Ну что ж, тогда вас вздёрнут. Времена мелких пиратов, таких, как вы уже прошли. Все земли уже открыты, все войны уже закончены. Быдло, вроде вас перевешают, а элита общества, такие как я, дадут богатое потомство. Вот где зарыты настоящие ценности. Семе-ейные ценности.

   - Он никогда не был настоящим джентльменом удачи, - повторил Лефевр.

   - Ну, довольно! - Губернатор повысил голос. - Решением суда вы приговариваетесь к казни через повешение. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Какие будут последние желания?

   - Совершить паломничество в Иерусалим, - буркнул Лефевр.

   Кристиаан выразил желание стать губернатором Тортуги.

   - Это невыполнимо, дорогие мои, - радостно улыбнулся Морган. - Ну а вы, любезный, ваше последнее желание?

   - Дайте мне ещё отсрочку минут на десять.

   - Хе, что это вам даст?

   - Я эти десять минут буду думать о шхуне "Изабелла", которая не попадёт в ваши лапы.

   - Ну что ж, улавливаю в этих словах вызов, но должен признать, ваше желание не чрезмерно. Десяти минут я вам не дам, а вот на три минуты у меня тут скляночка с песочными часами есть, пожалуйста, а я пока съем яблоко. У вас есть время, пока не вытечет песок или пока я не доем яблоко. В зависимости от того, какое из этих двух событий произойдёт ра-аньше.

   И клешни краба сомкнулись, отправляя куски яблока в рот.

   Я отвернулся и посмотрел на горизонт. Я сказал не совсем правду. Мне хотелось, пусть ещё и три минуты, думать не столько о своей прекрасной шхуне "Изабелла", но и той девушке, в честь которой она была названа...

   В толпе нет ни одного знакомого лица.

   Ветер доносит сюда крики чаек и шум волн. Я смотрю наверх, где небо мается от солнца, на горизонте несколько высоких облаков с дымком между ними и морем - там идёт благословленный дождь. Дождь движется сюда.

   Я вижу, что в гавань при полном бакштаге входят два парусных судна под голландскими флагами. Безобидные, ни у кого не вызывающие опасений голландские торговцы. Только по обводам бригантины, я узнаю в одном французскую "Ле Флер де Мер", а стройные обводы шхуны, знакомы мне лучше всех кораблей на свете. И хотя, фальшборт шхуны странно высок и без пушечных портов, да и на носу свежая планка с названием "Эос", свою "Изабеллу" я узнаю из сотен тысяч других кораблей, как её ни назови.

   Интересно, чувствует ли та далекая девушка, что её имя спасает мою жизнь?

   На глазах изумленных островитян фальшборт падает, открывая ряд пушек, готовых выстрелить в обнажённое брюхо города.

   Толпа с площади, включая и солдат, разбегается, губернатор стоит, застыв с отвисшей челюстью. Шляпа в опущенной руке купается в пыли.

   Такой же фальшивый борт падает у бригантины, обнажая пушки, и команда буканьеров высыпает на набережную.

   - Знаешь, кого мы повесим первым, когда наши войдут в город? - вполголоса спрашивает Кристиаан.

   Я думаю, что губернатора, но всё-таки спрашиваю:

   - Кого?

   - Солнце.