На красные тряпочки, которые мы развесили на ветвях деревьев, индейцы не реагировали. Я бы на их месте тоже не прельстился. Хотя это племя, как говорил Толик, всегда избегало контакта с цивилизацией и всякие тряпочки для них - диковинка.
Индейцев не было видно, но их присутствие ощущалось.
Я выложил на траву тушку игуаны. На лезвии ножа присохли ещё рыбьи чешуйки. Чтобы у мяса не оказался привкус рыбы, я направился к протоке.
Злиться нельзя. Потому что, пока я мысленно ругал того, кто не почистил нож, я забыл про сторожевую верёвку, растянутую по периметру стоянки. Загремели привязанные к ней консервные банки, и я навернулся в песчаный берег, опершись рукой на дно у самой кромки. Вода разверзлась раскрытой зубастой пастью.
Всё. Конец.
Челюсть сомкнулась на запястье. Крокодил перевернулся вдоль своей оси, а я за ним вслед, судорожно приземлившись, уперся ногами в корни деревьев. Попытался встать, получилось только на одно колено, оттолкнулся, упал на спину, на берег. Вместе с крокодилом.
С хрустом ударил ножом в глаз, но без толку. С трудом поднялся на обе ноги, туша крокодила повисла без опоры, заколотил ножом по голове, по жёсткой крокодильей коже, потом по брюху, там кожа поддалась, я потянул нож наверх и он выскочил из раны.
Кайман разжал зубы и упал на песок, принялся крутиться вслед за собственным хвостом. Поблизости лежал шест для котелка над костром, я несколько раз ударил им крокодила по черепу, тот затих.
Кровь стекала по кисти, но рука осталась на месте и это была хорошая новость.
Зубы каймана оставили вмятины на металлическом браслете часов. Я всё собирался сменить надоевший браслет на кожаный, не успел, и браслет спас руку.
Снял ремень, перетянул руку на предплечье, выкопал бинт из рюкзака, снял часы и принялся перебинтовывать. Одной рукой завязать узел не очень легко. Перехватил конец бинта зубами, потянул, и при этом взгляд уткнулся на стрелу, нацеленную, приблизительно, мне в горло.
Стрела торчала из большого лука, а лук держал индеец.
А за его спиной стояло ещё трое. Один из них что-то сказал. Это неплохо, значит будут переговоры. Только я не понял ни слова.
Черные, как смоль волосы у них подстрижены "под горшок", глаза того же яростного смоляного цвета.
Из одежды только смешные подвязки из лиан в причинном месте.
Один из них подошел ближе, почти старик, наклонился, взял кончики бинта и завязал узел.
Я расценил это как добрый знак. Другой индеец подошёл к туше крокодила, перевернул и выдернул из него потроха. Кайман теперь совсем не казался таким огромным, всего метра полтора.
Старик что-то сказал и кивнул в сторону леса. Я понял это, как знак следовать за ними.
Если бы я смог различить несколько знакомых слов, чтобы было понятно, к какой языковой группе они относятся - если к кечуа, то можно вести переговоры, если карибской - то нужен автомат, или тебя съедят.
Я изобразил жестами, что намерен оставаться здесь, и направился к рюкзакам, чтобы дать им бусы и взять "Калашников". Их стрелы были на этом расстоянии опаснее автомата - яд действует безотказно, даже оцарапав руку.
Но я не успел, - свист стрелы и наконечник вошёл в бедро. Сделал ещё пару шагов, дотянулся до автомата и упал, потому что отказали ноги. Мгновением позже я не мог даже двигать глазными яблоками.
Человек гораздо опаснее, чем крокодил.
Индейцы склонились надо мной, привязали руки и ноги к шесту, краем глаза я видел, что к другой палке привязали крокодила. Нас обоих взвалили на плечи и понесли.
Я видел над собой покачивающийся зелёный купол, за которым не разглядеть неба.
Одни племена используют яд, который сворачивает кровь, другие - который останавливает дыхание. Эта отрава парализовала мышцы. Дыхание, правда тоже замедлилось, ощущение, от которого накатывала волна страха и сердце колотилось быстрее.
Но голова была яснее обычного.
Карибы, скорее всего, обшарили бы лагерь. Эти - нет. Значит, не рассматривали вещи, как трофей. Это обнадёживает? Хотя, может, их интересует только пища.
Шварк. Это меня положили на землю. Развязали конечности.
Какая-то старуха склонилась надо мной, пожевала листья и вложила мне в рот. В другое время меня бы стошнило, если бы мышцы глотки действовали.
Но дышать стало легче. Глазные яблоки обрели подвижность, а я надежду.
Старуха принялась смазывать раны на руке и бедре какой-то жидкостью. В её случае я был бы не против, чтобы она носила бюстгальтер.
По мышцам пробежали судороги. Я сел и огляделся. Посёлок из соломенных хижин, в центре горит костёр, у огня индеец нанизывал на палку куски мяса моего крокодила. По деревне бродит несколько птиц похожих на куриц. Группа мужчин с луками что-то оживлённо обсуждает, указывая в мою сторону пальцами. Хотелось бы думать, что спор идёт не о моих кулинарных достоинствах и недостатках. Я размял ноги - действуют. Пока есть возможность, надо бежать. Старуха что-то проворчала, уставившись за мою спину. Я обернулся. Сквозь ветви зелёных зарослей на краю деревни на нас смотрели серого цвета глаза. Старуха закричала и кинулась к мужчинам племени, те - от неё в рассыпную, вкладывая стрелы на тетиву. Я откатился под стенку одной из хижин.
Из зарослей выбрался Толик.
- Эй, - окликнул я вполголоса. - Надо отсюда делать ноги.
- Всё о кей, - Толик помахал индейцам рукой.
- Сейчас эта группа в полосатых купальниках нас сожрёт, - пообещал я.
- Они не каннибалы, - Толик направился к центру деревни.
Видя, что он без оружия, на местный Бродвей начали возвращаться люди. Индеец, весь разрисованный красными полосками, явно их вождь, принялся о чём-то оживлённо переговариваться с Толиком.
В какой-то момент Толик поднял руку, и из зарослей раздался выстрел - одна из куриц свалилась с отстреленной головой. Индейцы поспешно попрятали луки.
Толик махнул рукой, из зарослей вышел Лоренсо, автомат на ремне за спиной, вместе с котелком, значит, с винтовкой где-то там засел Дуглас.
Я тоже побрёл к сборищу.
- Они хотели помочь, но испугались, когда ты взялся за оружие, - сказал мне Толик. - Они знают, что такое огнестрельное оружие. Здесь появлялись гаримпейрос, искали золото, они застрелили двух индейцев.
- Ты понимаешь их язык?
- Есть незнакомые слова, но в целом, да. Они приглашают пообедать и остаться у них на ночь. Я принял приглашение. Дуглас пока свернёт лагерь и будет охранять снаружи.
Последние слова он произнёс очень отчётливо, чтобы в зарослях было слышно.
- А пока, с позволения вождя, я займусь кулинарией.
И он принялся за разделку крокодила.
- Хороший обед развязывает языки не хуже алкоголя. Или ты хочешь спаивать индейцев?
Я сказал, что с учётом того, как мало у нас осталось рома, не хочу.
- Тогда помогай.
- Сейчас, только пойду, вымою руки.
- С ума сошёл? Это жаркое, все микробы зажарятся.
- Ты не понял? Так в кафе говорят, когда нужно сходить в туалет.
- А. Только в речку не мочись.
- Что, табу?
- Нет. Крокодил откусит.
Я направился к кустам у реки. Индейцы всполошились, Толик им что-то сказал, те удивлённо залопотали и вслед за мной побежали дети, а с ними несколько взрослых мужчин. Кажется, смотрят, чтобы я не сбежал?
Белый человек так устроен, что не любит публично справлять нужду, поэтому пришлось нарезать несколько кругов по лесу, пытаясь избавиться от сопровождающих. Но это мне не удалось. Так что они с интересом наблюдали, как белый человек пополняет воды притоков Амазонки. Даже в Нью-Йорке легче найти одиночество.
Когда я вернулся к костру, Лоренсо похрюкивал от смеха.
- Ну, как рыбалка? - спросил Толик
- Не клюёт.
- Ладно, я схожу тут, мне обещали дать маниоки, у них где-то замоченная лежит, - Толик удалился.
Мы с Лоренсо продолжили разделывать крокодилью тушу под пристальным наблюдением вождя.
- Я немного понимаю язык кечуа, - тихонько проговорил Лоренсо. Лоренсо наполовину испанец, а наполовину индеец. - Толик сказал индейцам, что ты - великий охотник на крокодилов. Ловишь их на приманку: то рукой над рекой трясёшь, то другую, какую часть тела. Крокодил набрасывается на приманку, а ты в это время ему ножом в брюхо. Толик сказал, что ты пошёл ловить ещё одного крокодила. Поэтому индейцы побежали за тобой. Смотреть, как ты охотишься на крокодилов.
- Толик сволочь. Не говори ему, что понимаешь язык кечуа.
Толик притащил тыквенный сосуд с маниокой.
- Нарежем кубиками. Вить, ты не мочи повязку. Ох, рана у тебя нехорошая.
- Есть антибиотики какие-нибудь?
- Нет. - Толик принялся нарезать мясо. Впрочем... Рубашка у тебя "Patriks"? Я читал, что эта фирма пропитывает свои изделия антибиотиками, чтобы они не гнили при сырости. Так что, есть выход, - Толик протянул мне нож. - Если хочешь жить, придётся её слопать.
Я выругался и обрезал рукава у рубашки. Конечно, москиты теперь будут больше одолевать, но это дело третье.
Нарезал рубашку на куски. Принялся её жевать.
- А ты водичкой запей.
- Она сырая.
- Антибиотики убьют все микробы.
Дикари с интересом наблюдали за трапезой белого человека, потом вождь что-то спросил.
Толик коротко ответил.
Индейцы заволновались.
Я тихонько подпихнул в бок Лоренсо. Тот подмигнул и, улучшив случай, шепнул на ухо.
- Индейцы спросили, что ты творишь, а Толик сказал, что ты, когда свирепеешь, принимаешься жрать свою одежду. Верный признак ярости и что, если тебя не замилостивить каким либо образом, можешь напакостить.
Через несколько минут индейцы меня порадовали. Они подвели свою соплеменницу, лет шестнадцати и сделали какое-то важное сообщение.
Толик занялся переводом.
- Они говорят, что дают тебе её в жёны. Она будет жить с тобой, и готовить тебе пищу. Расслабься, это временная жена, пока ты находишься в племени.
- Спасибо, конечно, но объясни им, что мне жениться не хочется.
- Отказаться нельзя, - заверил Толик. - Кровная обида.
- Тогда скажи, что я всего лишь охотник, и что вождь у нас - он, - я кивнул на Лорика. - Он и должен принимать дары. Он как раз полмесяца только о женщинах и говорит.
Толик согласился. Лоренсо покраснел. Но сил сказать "нет" не набрался. Девушку увели в хижину.
Куски мяса каймана и маниоки тем временем оказались в котелке с водой, Толик добавил туда специи и соль.
- Будет жаркое, пальчики оближешь.
Так оно и вышло. Люди племени после еды подобрели, только Дуглас, который, по-прежнему охранял нас снаружи, проклинал всё из-за доносившегося до его носа аппетитного запаха.
- Котелок вам я не оставлю, - сообщил Толик дикарям. - Но вы вполне можете такое же варить в глиняных горшках, да.
Некоторое время Толик вёл с ними гастрономическую беседу, а потом плавно перешёл на то, что в четырёх днях пути на юг он видел остатки крепостной стены и не видели ли они чего-нибудь похожего.
Вождь с достоинством сообщил, что в одном переходе отсюда в сельве стоит пирамида. И что если мы очень хотим, то они её нам покажут.
Толик сказал, что мы не верим.
Тогда вождь сказал, что обязательно нам её покажет.
С тем мы и отправились на ночлег. Вышедший из засады Дуглас передал нам снаряжение, а сам принялся за остатки жаркого, обещая посыпать наши головы пеплом, в то время, пока мы с Лоренсо развешивали гамаки и полога между деревьями. Вождь что-то энергично объяснял Толику и тот подошёл к нам.
- Здешний оцеола говорит, что наш вождь, то есть ты, Лоренсо, должен ночевать, как подобает, в отдельной хижине. Так что, вперёд, вон в ту хибару, Ваша Светлость.
Толик достал из рюкзака две коробочки.
- Это тебе, Вить. Ципробай - антибиотик, и фестал от желудка, а то жрешь всякую гадость, вплоть до рубашек.
Я его придушу когда-нибудь, это наверняка.
- Спать будем по очереди, - заявил Дуглас. - Я первый. А Витёк теперь пусть наш сон охраняет.
И он всучил мне винтовку.
Проснулся я уже при полной луне оттого, что меня растолкал злющий Лоренсо.
- У тебя "виагра" есть? - прошипел он.
Я не выдержал и заржал, уткнувшись лицом в рюкзак. Потом посоветовал разбудить Толика, потому как у него аптечка.
К моему удивлению, проснувшийся Толик не удивился, сразу достал из рюкзака требуемое и отдал Лоренсо. Вот интересно, зачем Толик берёт с собой в сельву "виагру"?
Утром Лоренсо был сердит и рассеян. С трудом удалось выведать у него причину.
Его новая индейская жена оказалась очень темпераментна. После каждого эпизода любви она удалялась, как предполагал романтичный Лоренсо, омыться под струями водопада, а вернувшись набрасывалась на него со свежими силами. В результате чего, Лоренсо и пошел искать у нас "виагру". Бедняга мучился так почти всю ночь, пока не включил фонарик. Обманутый муж тут обнаружил вместо новоявленной жены другую индеанку, возрастом постарше. Она негромко взвизгнула и убежала. Вскоре после этого законная супруга появилась, виновато потупив очи. После долгого допроса Лоренсо не смог выяснить, сколько раз другие туземки менялись с его супругой местами.
Но судя по тому, как местные дамы в течение утра бросали на него исподтишка взгляды, "виагра" своё дело сделала.
Вождь держал слово - он и пятеро индейцев племени отправились вместе с нами к пирамиде. В середине первого перехода вождь сделал знак остановиться у небольшого озера, видимо, оставшегося после разлива реки.
Его воины срезали несколько лиан и принялись колотить их палками.
- Что они делают?
- Это обманутые тобой, Лоренсо, мужья вымещают на невинной растительности злобу.
Измочалив, таким образом лианы, индейцы покидали их в озерцо. Через некоторое время на поверхность кверху брюхом повсплывала рыба.
Индейцы её вытащили и выпотрошили, развели костёр.
- Толик, спроси, а эту рыбу есть-то можно?
Толик обратился с вопросом к вождю. Тот долго ему что-то объяснял. После чего Анатолий повернулся к нам и перевёл:
- Вождь сообщил, что в соке этой лианы содержится поверхностно активное вещество ротенон, которое, попадая на жабры, блокирует дыхательную функцию. Рыба задыхается и гибнет. Есть её безопасно, ротенон не токсичен для человека.
- Ни чего себе дикарь, - присвистнул Дуглас.
- Только вождь сказал проще, - улыбнулся Лоренсо. - Без химических терминов.
***
Пирамиду мы увидели на следующий день. И разочаровались. Потому что она выглядела просто горой, поросшей деревьями и кустарниками. После обрубки части лиан начали проявляться огромные каменные блоки.
Мы провели несколько часов, обрубая растительность, в то время, как местные старожилы в лице индейцев и диких птиц с интересом за нами наблюдали. В Европе иногда можно увидеть индейцев, которые выступают на улицах со своими народными песнями, здесь было похоже на ответный визит - индейцы наблюдали за представлением, которое устроили европейцы и, судя по выражениям их лиц, чувство юмора индейцам совсем не чуждо.
Вход в пирамиду мы не нашли, зато мне удалось упасть в заросший травой провал у одного из склонов, метра в два. Травма от этого была небольшая и исключительно психологическая. Шипение, которое раздалось у самого уха, заставило меня совершить прыжок из ямы, который мог бы пойти в зачёт ГТО. В яме оказалась зелёная древесная змейка, ядовитая, но к счастью, не агрессивная. Змейка быстро уползла, решив не связываться со странными, громко орущими существами.
Зато, благодаря провалу, стало видно, что блоки пирамиды уходят ниже уровня почвы, причём не только в глубину, но и в ширину.
Вход в пирамиду скрыт или находится под одним из завалов вдоль обветшавших стен.
Взбираясь на верхушку пирамиды, обнаружили что вся она, хотя и четырёхугольная, но построена по принципу спирали. Блоки выложены в порядке ступеней, которые напоминали подобие винтовой лестницы.
На вершине два блока. Два нижележащих яруса имели по восемь блоков. Еще два яруса по восемнадцать блоков в таком же порядке. И два нижних яруса основания состояли каждый из тридцати трёх неравных по размерам блоков.
Мы зарисовали план пирамиды при виде сверху, и кто-то сказал, что это ему напоминает таблицу Менделеева, только расписанную по спирали. Тоже два элемента в первом периоде, как водород и гелий, по восемь в двух последующих, два по восемнадцать и далее. Дуглас спросил, не напоминает ли она кому ещё и логарифмическую линейку.
Верх пирамиды был вровень с верхушками деревьев и отсюда открывался вид на светло-зелёное поле во все стороны.
Когда мы спустились вниз, индейцы уже развели костёр и разложили по краям обмазанную глиной рыбу.
- Не слышал, чтобы где-нибудь была еще такая пирамида, - Лоренсо был возбуждён.
- Задам наболевший вопрос, - Дуглас уставился на Толика. - А золото там есть?
- Наверняка. И не только золото.
- Как я понимаю, тут работы на месяц, чтобы докопаться до входа. Или вернуться в Манаус за динамитом.
- Ну, надо определиться со словами. То, что внутри, является собственностью Бразилии. Гаримпейрос бы взорвали и, если там какие золотые предметы или даже записи на золотых пластинах, они их просто переплавят и продадут на вес. Если уакерос из Перу, так там называют гробокопателей, то те пустят что найдут на чёрный рынок. Если что-то сделаем мы, то для всех тут мы "руссо", и по нам будут судить о значении этого слова. Так что думайте.
*****
На меня большое впечатление произвела зелёная ровная аллея, которая пролегала между стволами деревьев. Так и тянуло по ней пройтись. Но на самом деле, это была заросшая водорослями старица реки, одного из многочисленных притоков Амазонки. Старица манила взять каноэ и плавать по ней, под зелёными сводами, в своё удовольствие.
Я предложил сделать плот, и таким образом сократить обратную дорогу.
- Ну, четырёхместный плот тут будет застревать, - прикинул Толик. - А вот четыре маленьких плота смогут пройти.
Мы связали четыре плотика, рассчитывая с их помощью вернуться на большую реку.
Но так получилось, что сначала гаримпейрос подожгли лес, чтобы выкурить индейцев. А потом полили дожди и пожар погас, но в сезон дождей даже очень маленькие реки превращаются в бурлящие потоки. Вода разнесла плоты в разные стороны и поэтому возвращаться к цивилизации пришлось поодиночке.
******
На чём закончить? Точка в конце текста означает иногда не финал, а полуфинал истории.
Каменные сооружения можно обнаружить в центральной части Южной Америки, там, где согласно общепринятому мнению, никогда не было развитых цивилизаций. Если появятся новые факты, которые его изменят, мы об этом, будем надеяться, услышим. Или увидим. В зависимости от степени любопытства.
