Что и говорить, Харькову прямо-таки повезло! В нашем городе проездом побывал известный писатель-фантаст, книги которого пользуются огромной популярностью у читателей многих стран - Генри Лайон Олди. Редакции газеты чудом удалось заполучить эксклюзивное интервью с прославленным мастером.
Ред.: Позвольте в самом начале вспомнить книгу, которая произвела на нас огромное и, не будет ошибкой сказать, неизгладимое впечатление - роман "Мессия очищает диск". Книга действительно производит фантастическое (и по жанру, и по духу) впечатление: стройно проявились и сплелись мотивы Шаолиня и восточного бытия, волчьей морали и морали императоров ("...среди волчьих правил может, к примеру, найтись и такое: нельзя перекусить подставленное горло сдавшегося соперника. Многие ли императоры могут похвастаться подобной волчьей моралью?!"), Закон Кармы - и безобразия, происходящие с этим законом в Поднебесной империи... Расскажите, пожалуйста о том, что побудило Вас взяться за столь сложные и вполне современные социально-философские темы? Ставили ли Вы себе какую-то сверхзадачу при написании этого произведения? Правильно ли мы, читатели, восприняли акценты, расставленные в книге?
Олди: Кто-то (точней не помним) отвечал, когда хвалили его книгу: "Я стоял на плечах гигантов". Вот и мы стараемся забраться на эти крепкие плечи. Иначе плохо виден пейзаж. Например, перечислять литературу, понадобившуюся для написания "Месии..." - дело длинное и безнадежное. Классическая китайская проза, городская повесть, поэзия эпохи Тан, "Троецарствие" и "Речные заводи", Ли Бо и Ду Фу, Пу Сун-лин и Линьцзы, Чжуан-цзы и Конфуций, тексты шаолиньских патриархов, "Мифы древнего Китая", справочники по боевым искусствам, альбомы пейзажной живописи и росписи по фарфору...
По счастью, дома имеется неплохая подборка, собираемая годами.
Когда мы начинали работу над "Мессией...", мы задумались: что произойдет, если в надличностный, бесстрастный, универсальный Закон Кармы - в Судьбу, которая не различает своих и чужих, не интересуется политическими пристрастиями и помыслами отдельных людей - если во Вселенское Колесо попадет камешек человеческой морали? Волк или тигр действительно не убивают сдающегося волка и тигра; для них такое милосердие - не мораль, а инстинкт. Человек - другой. Человек колеблется от великого к ничтожному, от силы к слабости, человек способен пощадить - но и залить землю кровью человек способен ничуть не меньше. И вот на Космическме Весы попадает наша мораль, наши представления о справедливости, интересы государства... Каким образом разладится этот механизм, начав, так сказать, "сходить с ума"? Это был первый толчок к книге.
А дальше, как гусеница заворачивается в кокон, посылка стала заворачиваться в обстоятельства, действия и поступки - 1425 год, Китай, монастырь Шаолинь (не сказочный, из дешевых боевиков, а восстановленный из скупых источников), судья Бао, чародей-даос, лазутчик Змееныш, психически неполноценный малыш, ставший приютом для души нашего современика... Сверхзадача? - да, разумеется, но автор не вправе формулировать такие вещи коротко и с научной точностью. Иначе он уподобится режиссеру, который перед спектаклем (или после представления) вышел на сцену и быстро объяснил почтенной публике, что именно он хотел сказать премьерой.
Что же до акцентов и верного понимания... Все, что мы хотели сказать, мы сказали в тексте книги. А читатель всегда правильно понимает акценты. Потому что читатель, к счастью, - разный.
Ред.: А теперь позвольте спросить о персонажах. Читая "Мессию...", ловишь себя на мысли, что они - судья, расследующий более чем странные убийства, совершенные безобидной женщиной с руками монаха-бойца; чародей-даос, путешествующий с судьей в ад, где они пытаются найти разгадку творящихся безобразий; шаолиньский монах, осознавший, что "Истина в молчании, потому что слова... всего лишь слова, костыли духа"; генерал, озадаченный ответами странного существа с телом ребенка и глазами змеи ("Разве Будде нужна стипендия?!"); совестливый черт, бескорыстно помогающий этому ребенку и не имеющий ничего общего с нашим представлением о черте ("...какого черта он дрыхнет?!" - "Не ругайся", - наставительно произнес черт") - все эти действующие лица затрагивают какую-то струнку в душе, и становятся почти родными. Настолько, что, дочитывая книгу, с ними жаль расставаться... Как Вам удалось этого достичь?!
Олди: Автор, хороший или плохой, - целый театр, который разыгрывает спектакль внутри себя. Любой персонаж несет на себе отпечаток автора, это тот же самый писатель, только повернутый особой, непривычной гранью, это образ автора, отраженный в кривом зеркале. Пожалуй, именно необходимость любому действующему лицу отдать часть себя, позволяет по-настоящему воплотить этот образ. Войти в образ, как говорят в театре.
То же самое происходит с читателем: читая книгу, он отдает персонажу часть себя. Отождествляя, сливаясь, воспринимая не только и не столько рассудком, сколько сердцем, чувствами, входя в чужие переживания, делая их своими. Если это происходит - персонаж оживает. В конце концов, для многих из нас Атос, Воланд или маленький хоббит Фродо куда живее реальных соседей по дому. В каждом герое, в каждом персонаже, от главных до третьестепенных, есть частица автора - и часть читателя, который во многом соавтор книги, соучастник спектакля. Писатлеи, читатели - лепим из себя, из собственных ощущений, впечатлений, мировоззрения, мыслей и настроений. Но в чистом виде, чтоб совсем "как мы" - для этого надо собрать _всех_ персонажей _всех_ книг воедино и отсеять лишнее. А за такой титанический труд, увы, не возьмемся.
Ред.: Каскад событий, в который охотно вовлекается читатель, проглатывая страницу за страницей, органично переплетается с афористическими высказываниями, которые буквально впечатываются в память. Например, человеческий ад, устроенный в подвалах дворца вполне реальным тираном (так и хочется сказать: "тираном районного масштаба"), или короткая беседа очнувшегося от пыток старика и удивительно тактичного лекаря ("Я умру?" - "А как же!" - радостно возвестил лекарь.- "Непременно умрете! Лет через 30-40, если будете соблюдать умеренность в еде, вине и исполнении супружеского долга...") - и так все цепочки увлекательного действа. Афоризм тем и силен, что вопреки внешней парадоксальности - или как раз благодаря ей - доводит до обыденного сознания, простые, но забытые истины. Самое главное, что все они очень к месту: каскад событий и диалогов, рождающий хорошую книгу, воистину сцементирова в прочное, цельное, сильное произведение.
Напрашивается сравнение с решающими спортивными соревнованиями, когда в гонке приходит к финишу команда самых сильных - но при этом самых разумных и не расстративших запас человеческих чувств, что можно было бы ожидать после тяжелых испытаний, сохранившие душу, настоящие лидеры - которых хочется видеть в жизни, рядом с собой.
Кстати, как Вы относитесь к спорту?
Олди: К собственно спорту - без энтузиазма. Спорт, особенно так называемый "спорт высоких достижений" - это гонка, направленная на внешний результат. Победа на турнире, медаль, пояс чемпиона, признание публики... Нас это мало беспокоит. К счастью, фехтование, борьба, стрельба из лука и прочее - не спорт, а искусство. Когда занятия в первую очередь направлены на изменение себя самого, на самовыражение личности через определенные действия, на поиск новых черт в своем характере, развитие психики... И пояс чемпиона здесь абсолютно ни при чем. Потому что в поиске себя-настоящего нет победителей и проигравших.
Наверное, поэтому мы отдали больше двадцати лет занятиям боевыми искусствами. Окинавское каратэ, стиль Годзю-рю: борьба, фехтование... Этим можно занимтаься всю жизнь, ежедневно находя что-то новое.
Ред.: А если вернуться к другим Вашим книгам - "Нам здесь жить", "Путь Меча", "Рубеж", "Одиссей, сын Лаэрта" и так далее... Какие из них Вам сейчас наиболее дороги?
Олди: Мы не в состоянии выделить более или менее дорогую книгу. Книги принято сравнивать с детьми. У нас иначе -- каждая книга - это чать нашего тела, со своими функциями и задачами. Часть целого. Кто в состоянии сказать: левую руку я люблю больше правого уха, а большой палец на ноге обожаю куда больше, чем указательный палец на руке? Можно привести другое сравнение: одна книга - это обед из трех блюд, другая - шампанское с шоколадом, а третья - шашлыки на природе. Что лучше? - всякий раз по-разному. Смотря с какой целью подходишь.
Скорее можно выделить другое. Какая книга рождалась легко и быстро, а какая - в муках? Где пришлось переработать массу материала, а где текст шел без помех, не требуя постоянных экскурсов в историю или географию? Какая книга более популярна у читателя? Да, здесь действительно можно найти какие-то критерии для сравнения. Но нам бы не хотелось этого делать. Кто-то сказал, что настоящий писатель всю жизнь пишет одну книгу. Наверное, и мы так же поступаем, но наша книга очень разносторонняя, в ней много пластов, линий. Нельзя придумать героя, поместить его в какой-то антураж, подсчитать, когда бы все это могло происходить и по возможности добавить еще какую-то идейку. Эти вещи нельзя разделить. Все, как правило, складывается в комплексе. А мы меняемся, и меняется наше мироощущение - также меняется отношение к собственным книгам.
Добавим лишь, что пристрастия автора обычно не совпадают с популярностью у читателя.
Ред.: С чем это связано? С личными переживаниями? Впечатлениями?
Олди: Просто автор в первую очередь оценивает стиль, а не сюжет, внутреннюю полифонию, а не внешнюю увлекательность. Кроме того, мы убеждены, что наша лучшая, самая дорогая и замечательная книга - это та, которую пишем в данный момент. Закончим, сядем за другую - и снова уверимся, что именно эта книга станет прорывом, откровением и шедевром. Иначе писателю не стоит работать вообще. Надо верить, что сегодня ты скажешь нечто совершенно новое, особое... Пожалуй, здесь корень вдохновения.
Ред.: И в завершение интервью позвольте открыть нашему уважаемому читателю - хотя почитателям творчества Олди это открылось гораздо раньше - тайну творчества мастера! Генри Лайон Олди -- это два человека, причем раздвоение личности здесь абсолютно ни при чем. Олди - псевдоним известных писателей Дмитрия Громова и Олега Ладыженского, творческий тандем которых является основой псевдонима, составленного из инициалов авторов - и, безусловно, замечательных книг!
Позвольте поблагодарить Вас за беседу - всегда приятно общаться с умным человеком - и разрешите пожелать успехов в творчестве. А Вашим благодарным читателям, к числу которых относим и себя, - приятных минут чтения! С нетерпением ждем Ваших новых книг! Еще раз спасибо!
(Общаться с Г. Л. Олди редакции газеты помогал А. Рябоконь)