Аннотация: Шанг, нижайший из низших среди народа рипторов, влюбляется в воительницу высшей касты...
День шанга.
Вперед, назад, вперед, назад... Тряпка раз за разом скользит по гладкому каменному полу в терминале космопорта Шартари.
Это движение - практически вся моя сознательная жизнь. Оно мне снится и изучено до мельчайших деталей. Швабра давно стала продолжением моих рук, как у воинов их оружие.
Я невольно вздрогнул при этой кощунственной мысли. Выскажи я ее вслух, и первый услышавший воин-юнец тут же воткнул бы мне меч в сердце.
А, может, и не воткнул бы (марать оружие в крови шанга, как же!), а попросту свернул шею.
За окном сгустилась ночь, и я снова поприветствовал ее как старую знакомую. Я не перестаю радоваться в такие моменты, что работаю не в подземном городе, а на внешних террасах, и хотя бы могу видеть небо со звездами. Говорят, на других планетах есть ночные светила-спутники, но мне кажется, что они бы своим светом испортили прекрасный узор созвездий над джунглями.
Надо сказать, города моей расы практически не выходят на поверхность, покрытую зеленым буйством, и только здесь, на склонах гор, есть обзорные террасы и пути подвесных дорог.
Швабра с чавкающим звуком погружается в мутноватую воду, потом вылезает и плюхается на пол. И снова - вперед, назад, вперед, назад...
Тело все делает само. Я думаю о своем, а руки совершают заученные движения, ноги переходят с места на место, а хвост передвигает ведро.
Я люблю ночные уборки - никого нет, никто не пихается и не орет на одинокого шанга, который просто делает свою работу. Есть только я, небо и звуки ночи, доносящиеся в открытое окно.
С улицы изредка доносился рокот, и вскоре после этого над горами поднимается пламенеющая громада космического грузовика. Ревя плазменными двигателями, он уносит с Шартари груз фруктов или минералов - товаров, что рипторы посылают на экспорт, помимо услуг воинов и наемных убийц.
Я иногда смотрю на звезды и думаю: а каково там? Я видел инопланетян не единожды, в нашем веке это неизбежно, но как они живут, чем занимаются - все это было недоступно мне, простому шангу.
Но ничего уже не приносило облегчения - ни ночь, ни с великим трудом добытая книга о подвигах инопланетных героев, ни подсмотренная через плечи малышни передача про другие миры. Моя жизнь стала настолько ужасной, что я стал близок к тому, чтобы искать смерти.
Меня постиг рок любви.
И, к моему ужасу, влюбился я в великую воительницу из касты сардаур.
Конечно же, я ничего ей не сказал. Мой идеал наверняка за подобные слова убил бы меня на месте.
Рипторы испокон веков разделены на касты, подчиненные строжайшей иерархии. И только для воинов возможен переход из одной касты в другую за заслуги или, наоборот, провинности. Сардаур, Гарзак, Шэрго, Сээри - все они бесконечно выше любого шанга. Ибо сам вид низшей касты отличен от любого, даже самого слабого риптора.
Мы куда мельче рипторов, тоньше в кости, неуклюжие и хладнокровные. Не имеем никаких прав с рождения и являемся собственностью своих хозяев-воинов. По мнению самих рипторов, шанги - признак вырождения, посланного на расу за прошлые деяния, повлекшие раскол на кланы.
И очевидно, что мои чувства не найдут отклика в сердце великой Ши-Арун, сардауры, командира десанта с линкора под торжественным и красивым названием "Хранитель Тингриэль".
Я осмеливался лишь на дозволенную мне малость - изредка лицезреть ее в вестибюле космопорта.
Вперед-назад, вперед-назад... Запахи мыла и хлорки, всегда чуть влажный воздух, сопровождающий меня.
Мои ладони загрубели в тех местах, где их много лет касается деревянная швабра - в этой области технологий рипторы не продвинулись ни на йоту с тех самых пор, как построили первый город. Да и зачем облегчать жизнь каким-то шангам? Ведь их труд - бесплатный...
Я сделал свою работу до полуночи, и теперь у меня появилось свободное время. Обычно мои сородичи-шанги в такое время попросту спят, утомленные непосильным трудом. Но я, превозмогая усталость, сел на край открытого окна и уставился на своих лучших друзей - на звезды.
- Доброй ночи, - поздоровался я со светилами иных миров, и мне в ответ подмигнули несколько.
Мой взгляд упирался в черноту Космоса, что нависала над джунглями Шартари, я вполголоса говорил, изливая душу и рассказывая о себе. Увы, мои рассказы были день ото дня похожи один на другой, также как были похожи мои серые бесконечные будни...
Неожиданно мое уединение со звездами было прервано тихими голосами, переговаривающимися ниже этажом:
- Ши-Арун, сардаура, - произнес первый голос, - живет здесь. Сегодня она умрет.
- Как скажете, высокий гарзак, - ответствовал ему второй, - К чести Черной Луны будет забрана эта жизнь...
Я похолодел. По словам рипторов я понял, что это были убийцы клана Ночи - самого таинственного и страшного на Шартари. Его воины унаследовали от предков возможность превращаться в Тень: плоский черный силуэт, способный быть невидимым в темноте и почти для любых приборов, а также проникать в узкие щели.
Например, под дверь комнаты мирно спящего капитана Ши-Арун...
Я лихорадочно соображал. Против воинов у меня не было никаких шансов: оба они потратили на обучение своему искусству многие годы, а я лишь мог изредка видеть упражнения учеников. Они наверняка были вооружены, а у меня в наличии была лишь швабра, ведро и моющие средства.
И они собирались убивать.
Моя возлюбленная принадлежала к клану Огня, одному из самых могущественных на нашей планете, но если убийцы застанут ее врасплох, то ни огненный плащ, ни пламенное прикосновение не помогут ей в борьбе с невидимыми убийцами.
Я подхватил инвентарь и побежал к лифтам. Вызвав все три, я сел лишь во второй и спустился на уровень вниз, где слышал голоса. Я понимал, что, скорее всего, направляюсь навстречу смерти - убийцы не раздумывая уберут попавшегося под руку шанга с дороги.
Но жизнь без Ши-Арун не имела для меня смысла.
Когда створки разъехались, я увидел не черный силуэт своей смерти, а обычный зал, как две капли воды похожий на "мой".
С той лишь разницей, что у колонны в луже крови, смешавшейся с мыльной водой, лежал шанг-уборщик, такой же как я.
Я, гремя ведром, бросился по коридору туда, где располагалась временная резиденция капитана Ши-Арун.
А еще там была кнопка тревоги, и если я до нее доберусь, то убийцы наверняка попадутся проснувшимся воинам.
Свернув в одно из ответвлений, я увидел, что дверь в комнату Ши-Арун открыта, и оттуда доносится звон оружия.
У меня на сердце потеплело: уж если сардаура сопротивляется, то, по меньшей мере, ее не застали спящей...
В коридор вдруг выпрыгнула обнаженная Ши-Арун с тихо гудящим вибромечом в руке. Я от открывшейся мне картины на мгновение остолбенел, но в чувство меня привели две черные тени, ринувшиеся следом за воином.
Замелькали клинки, причем с такой скоростью, что мои глаза видели лишь гудящие дуги, отбрасывающие блики от ламп дежурного освещения.
Было видно, что моей возлюбленной приходится несладко: оба Ночных риптора были мастерами своего дела, к тому же, Ши-Арун успела спросонья схватить лишь длинный меч, в то время как убийцы использовали весь богатый арсенал: махали клинками, швырялись сюрикенами и кинжалами, один даже выхватил бластер - бесчестное оружие, убивающее световым лучом. Правда, его Ши-Арун почти сразу разрубила вибромечом, оставив в руках Ночного только бесполезную рукоятку.
Я, едва соображая что делаю, размахнулся и запустил в убийц ведром. Разбрызгивая грязную и мыльную воду, мой импровизированный снаряд был отбит мимолетным движением, но нога Ночного вдруг поскользнулась на мыле, и тот с коротким ругательством упал. В следующее мгновение меч Ши-Арун пригвоздил риптора к полу. Второй же убийца, превратившись в черный силуэт, рванулся было в спасительную тень подальше от взгляда сардауры, но я успел криком предупредить ее о таящейся опасности, и спустя полминуты второй убийца отправился вслед за первым.
Ши-Арун убедилась в смерти врагов, и лишь только после этого подошла ко мне. Я, вовремя вспомнив о своем статусе, тут же рухнул на колени и поджал хвост в знак своей покорности.
- Встань, шанг, - сказала Ши-Арун, и я выпрямился.
Моя возлюбленная стояла передо мной нагая, но держалась так, будто на ней был полный боевой доспех. На ее мече все еще был виден след крови Ночного риптора, а вдоль бедра тянулся неглубокий порез - след от вражеского клинка.
- Будь ты воином, ты был бы возвышен за то, что помог мне в бою с убийцами, - сказала тем временем Ши-Арун, - но ты - презренный шанг и не можешь быть воином. Однако, учитывая все произошедшее, я в долгу у тебя и должна отдать тебе то, что ты попросишь. Говори.
Я поднял глаза. Воин сардаур мог многое. Например, возвысить молодого сээри вплоть до гарзака, или, скажем, даровать шангу свободу. Правда я, как и все мои сородичи, не представлял, что мне с этой свободой делать.
- Ну говори же, шанг, - поторопила меня Ши-Арун.
- Я... я... Позволь, госпожа, лицезреть тебя, как и прежде.
Я склонил голову и подавил желание снова опуститься на колени. Дерзость, произнесенная мной, могла стать моим смертным приговором в любую минуту.
Сардаура удивленно посмотрела на меня.
- И это все? Ты, шанг, мог бы стать свободным или даже просить мое тело на эту ночь, и я, по Кодексу, не могла бы тебе отказать...
И впрямь, браки между рипторами и шангами хотя и возможны биологически, но запрещены. Тем не менее, долг Чести для риптора стоит выше закона.
- Но в таком случае, госпожа, ты убила бы себя, - тихо проговорил я.
- Конечно. Что может быть позорнее, чем объятия шанга, от которых никогда не родятся воины, а только рабы? Мой меч прервал бы твою жизнь, а затем смыл бы и мое бесчестие.
Я молча склонил голову. Воительница была права от начала и до конца. Я мог просить о чем угодно, и она не отказала бы. Но я не желал возлюбленной такой судьбы. Хуже смерти для риптора только смерть с позором, ибо в таком случае воин не мог восстановить попранную честь, и проклятие ложится на род.
Объятия шанга - худшее, что может случиться с благородной сардаурой. И смыть такой позор может только последняя кровь.
- Идем, - сказала Ши-Арун и направилась в свою комнату. Ни на тела убийц, ни на мертвого уборщика она больше не обращала внимания.
Я покорно поплелся за ней, семеня короткими кривыми ногами. Надо сказать, я не доставал сардауре и до плеча, и вообще был размером с младшего подростка воинских каст.
Когда дверь комнаты за мной закрылась, я бросил мимолетный взгляд на возлюбленную.
Та, ничуть не смущаясь наготы, протерла рану медсалфеткой и положила на место у кровати вибромеч. Еще бы, любой шанг значит не больше, чем простой предмет мебели. После этого показала мне на дальний угол комнаты:
- Ложись там и спи. Или не спи, а "лицезри" меня, коли нравится. А я должна решить, что с тобой делать, благородный шанг, спасший меня и от смерти, и от позора.
С этими словами она легла на тахту, и не прошло и трети минуты, как ее сморил глубокий сон. Словно и не было ночного покушения, а в комнате не находился шанг-уборщик, у которого она даже не удосужилась спросить имя.
Я уселся на циновку и начал любоваться своей госпожой.
Ее мускулистое тело даже во сне было грациозно, от кончика хвоста до вытянутой вперед морды и мощной челюсти. Покрывающая ее изумрудно-зеленая чешуя чуть поблескивала в свете ночной лампы, а когти на руках и ногах отполированы и подкрашены малиновым.
По скуле, спускаясь на шею, вилась огненная татуировка, имевшая, помимо всего прочего, сакральный смысл, а на лбу переливался живым огнем знак Клана - средоточие мистической мощи любого риптора. У Ночных на этом месте был черный круг - символ Черной Луны, у клана Урагана - молния, у клана Шторма - синий круг, у Камня - серый кристалл. Были еще кланы, но мощь их намного уступала этим пяти, и я о них почти ничего не знал.
Я вздохнул в немом восхищении. Никогда мне не стать даже отдаленно похожим на нее или любого другого воина - рипторы делятся на воинов и рабов самой природой, и тут ничего, абсолютно ничего не поделать...
Под утро меня все же сморило, сказалась усталость за день и полночи уборки. Но шангам не нужно много спать - за годы работы у нас вырабатывается норма в два-три часа, которой обычно хватает.
А разбудил меня рассветный луч, коснувшийся сомкнутых век. Я открыл глаза и увидел, что моя госпожа уже проснулась и лежит, смотря в потолок.
- Если хочешь, я сделаю тебя своим мис-таах, - сказала она, едва я шевельнулся, - Ты будешь сопровождать меня в бою с огнестрельным оружием и прикроешь мое тело от вражеских выстрелов.
Я нервно сглотнул.
Конечно же, любой шанг с детства слышал о том, что остальные расы редко доводят битвы до рукопашной схватки. Обычно чужое оружие могло поражать на расстоянии, но такие расы презирались рипторами. Техника сделала их слабыми и трусливыми, но все же позволяла им спорить в бою даже с лучшими рипторами.
И тогда появились мис-таах.
Шангам выдавалось похожее оружие трусов, и каждый воин получал возможность под прикрытием их огня добраться до врага.
А один риптор во вражеских рядах или окопах - это смерть десятков или даже сотен стрелков...
Были, конечно, исключения среди чужаков, гордые и стремительные суурги, яростные даглаарийцы и даже некоторые гладкокожие гуманоиды вроде упрямых и выносливых шаани.
Но в службе мис-таах для шанга было мало приятного: гибли такие солдаты сотнями и тысячами, но это даже не считалось за потери. Шангов много, а выжившие получат знак ветерана таах-шо и будут командовать себе подобными...
- Отвечай же, - сказала тем временем Ши-Арун, удостоив меня взглядом, - Хочешь ли ты взять оружие в руки и воевать рядом со мной? Это большее, что я могу сделать для тебя, маленький уборщик.
- Я... согласен... - прошептал я, подводя черту под своей прежней жизнью.
- Вперед, мис-таах, вам что, вздумалось жить вечно?!..
- За Ши-Арун! - разносится в горящем воздухе мой крик. Выкрикнув имя возлюбленной в первый раз, я с удивлением услышал, как меня поддержал сперва взвод, а затем и вся идущая в атаку рота мис-таах.
- За Ши-Арун! - подхватывает еще сотня глоток.
И снова земля дрожит от топота бесчисленных пехотинцев.
И снова заходятся ревом на другой стороне автопушки хессеров, дальних родичей рипторов, но не унаследовавших от Древних Хранителей ничего, а возвышающих на пьедестал деньги, власть и низменные удовольствия...
И воюют они тоже за деньги.
От нескольких домов к бегущим шангам протянулись трассеры, собирая кровавую дань. Легкий нагрудник и шлем не спасают от разрывных снарядов, каждый из которых оставляет после себя двух, а то и трех мертвых шангов.
Но наши смерти не напрасны. По крышам полуразрушенных домов скользят пламенеющие силуэты - Ши-Арун и ее воины идут, чтобы взять жизни врагов, увлеченных истреблением мис-таах.
На забрало брызнуло кровью - идущего рядом шанга разорвало на куски. Наш огонь не причинял импровизированным укреплениям хессеров видимого вреда, но это не имело значения: когда дело дойдет до рипторов, враги даже не успеют понять, что же их убило.
И точно - вот уже замолчала первая автопушка, а огненный демон с мечом рванулся дальше. Так быстро, что глаз едва успевает выхватывать размытый силуэт из сплошного мельтешения частей тел, оружия, огня...
Когда мис-таах все же добежали до вражеских позиций, из живых там были только рипторы.
Я склонился перед Ши-Арун, что в окровавленной броне возвышалась передо мной:
- Госпожа моя, все сделано как ты велела.
О потерях я не докладывал - это дело не благородной сардауры, выслушивать о мертвых шангах.
- Вижу. Ты, как всегда, храбр и силен, мой верный таах-шо.
Обычно после такой похвалы следует приказ подняться, но сегодня благородный воин медлила.
- Сегодня я хочу, чтобы ты назвал мне свое имя, шанг, - вдруг сказала она.
Я помедлил, прежде чем ответить:
- Мое имя Сулш, госпожа.
- Возьми вот это, - велела Ши-Арун, и я поднял взгляд. В руке сардауры матово поблескивал... Нет, не меч, как мне вначале показалось, а укиру - кинжал с широким лезвием, оружие детей и подростков до инициации.
Рукоятка удобно легла в ладонь, индикаторы зажглись зеленым - системы вибролезвия работали нормально.
- Благодарю, госпожа моя, - я поклонился.
Зачем она дала мне оружие именно сейчас, я не знал и не осмелился спросить.
- Иди же, и не заставляй меня пожалеть о своем решении, - произнесла тем временем Ши-Арун, после чего развернулась и направилась к командному транспортнику.
В кампании на Шлооме погибло более ста тысяч шангов, и только дюжина рипторов. Хессеров же с обеих сторон практически не осталось. В конце кампании эти трусы начали бомбить города враждебных кланов ядерным оружием, и вскоре Шлоом из развитой планеты начал превращаться в радиоактивную пустыню с оплавленными руинами.
Еще одна планета становилась мертвым миром в горниле бесконечной войны корпораций Сэлта, и армия наемников покидала систему.
Грузились в транспортные корабли рипторы и шанги, заезжала немногочисленная техника, в небе кружили истребители конвоя.
Остовы городских зданий высились вокруг космопорта подобно скрюченным деревьям и грибам мертвого леса. Отсветы пламени бросали пляшущие тени на бетонную полосу, и я про себя удивлялся: что еще там могло гореть после вчерашней бомбардировки?
Корабли уже поднялись над землей, когда это произошло. В иллюминаторы хлынул ослепительный свет, а в следующий миг гром небесный поразил нас.
Ракета, миновав на бреющем полете прикрытие, ударила в космопорт ядерным молотом.
Нам повезло: корабли стартовали с самого края необъятного поля, предназначенного для посадки гравилетов-крейсеров.
Но даже на расстоянии многих километров транспорты, защищенные силовыми щитами, раскидало словно бабочек по ветру, истребители же попросту испарились.
Но в тот момент меня мало интересовала судьба истребителей. Наш корабль кувыркался и разваливался прямо на ходу, от грохота все мгновенно оглохли. Сквозь гром термоядерного взрыва не было слышно ни криков, ни скрежета металла...
Не знаю, сколько времени прошло, но когда я очнулся, то обнаружил вокруг себя нагромождения искореженного металла, а в руке - намертво зажатый укиру.
Внутришлемный датчик горел тревожно-оранжевым: окружающая среда пригодна для дыхания и жизни, но смертельно заражена. Означать это могло только одно: хессеры использовали "грязную" бомбу, превратившую и без того разрушенный город в радиоактивный ад.
При помощи укиру я прорубился на поверхность, где передо мной предстала удручающая картина: оплавленные камни и фундаменты зданий (ни одной вертикальной стены попросту не осталось), на месте взлетного поля - зияющая дыра стеклянного кратера. Даже фильтрованный шлем-маской воздух огнем обжигал горло, пыль, дым и пепел скрыли солнце.
От транспортов же остались лишь искореженные горы металлолома. Как от первого, полного храбрых воителей Огня, так и от трех других, в которых везли технику и мис-таах.
Отчаянию моему не было предела. В одно мгновение бесчестным оружием был уничтожен целый таоро - большая военная единица Шартари в без малого пятьсот рипторов и несколько десятков тысяч шангов.
Случайно наткнувшись на остатки медотсека, я нашел персональный пакет-стимулятор, в котором оказалась доза антирада, препарата, изгоняющего из крови нуклиды. Пластиковая коробочка зажужжала, впрыскивая в организм сложный препарат, придуманный за тысячи световых лет отсюда, на планете людей под названием Земля.
Я долго бродил в поисках выживших, но в лучшем случае натыкался на скрюченные тела умерших шангов - пепел, висящий в воздухе, был пыльцой радиоактивной смерти. Мне еще повезло, что под руку попался антирад, иначе смерть моя стала бы столь же быстрой и мучительной.
Через час с небольшим я забрался на гору металла, в которой с трудом угадывался главный транспорт. Несколько раз я чуть не провалился в огненные ловушки, скрытые тонким слоем обломков, расцарапал руку и разбил нашлемную лампу. Но я упорно надеялся найти выживших. Хоть кого-нибудь.
Мой укиро сослужил добрую службу: я вырезал дверь наиболее целого шлюза и проник внутрь. Конечно, надежды найти Ши-Арун не было: судьба просто не сделает второй величайший подарок, после того как оставила меня в живых.
Но мне попадались только трупы: если кто и выжил после взрыва, то погиб в течение нескольких минут после взрыва, получив смертельную дозу.
В пылающий отсек рипторов я не пошел: в этом море огня мог выжить только истинный риптор нашего клана, и то недолго - боевой режим пламенеющего воина сильно истощает организм.
Но едва я собрался уйти из пышущего жаром коридора, как боковая дверь вылетел от удара ноги, и в коридор вплыл огромный факел золотого пламени - огненный демон, пришедший за душами смертных... Воин Огненного клана.
Едва риптор вышел в коридор, огонь начал опадать, и вскоре сквозь красные языки проступили очертания Ши-Арун.
Я понял, что судьба вела меня все это время. Сюда, на Шлоом, затем по радиоактивным обломкам в транспорт...
- Сулш... - прохрипела сардаура, после чего осела на пол, так и не выпустив из руки меч.
Я подбежал к ней, на ходу доставая стимпакет. Устройство, едва коснулось кожи сардауры, тревожно загудело: лечения препаратами был недостаточно.
Едва аптечка опустела, я взвалил на себя потерявшую сознание сардауру и поволок наружу. Без своей огненной вуали Ши-Арун стала уязвимой для огня точно так же, как и я.
Не для того судьба свела нас вместе в этой ужасной катастрофе, чтобы теперь сгореть заживо внутри горы обломков.
Первые шаги я почти не замечал тяжести воина, затем пришлось снизить темп: сардаура весила почти в полтора раза больше меня, да еще прибавляла забот броня и оружие. Как ее, так и мои. Бросить же что-либо означало потерять время, да и не хотелось оставаться без защиты на враждебной планете.
Самый опасный участок пути начался, как только я начал спускать сардауру с горы металлолома, в который превратился космический корабль.
Трижды я падал, дважды едва не покатился вниз вместе со своей драгоценной ношей, но, к счастью, все обошлось. Я буквально рухнул на твердую почву, подняв облачко черного пепла, понимая, что не сделаю больше ни шага, пока не отдохну.
Но тут Ши-Арун шевельнулась.
- Сулш... - снова тихо позвала она.
Я наклонился к самому лицу, чтобы лучше слышать.
- Я здесь, госпожа.
Мой голос звучал глухо из-под шлем-маски, но она поняла.
- Пеленгатор... на поясе... За городом есть... резервная зона эвакуации...
Не дождавшись моего ответа, сардаура снова потеряла сознание. Рипторы - крепкий народ, и от, к примеру, человека в подобной катастрофе остался бы лишь бесформенный кусок плоти. Ши-Арун же имела реальные шансы отлежаться, если, конечно, удастся выбраться из зоны заражения.
После пятиминутного поиска я нашел на ее поясе небольшой прибор с экраном. Простейший пеленгатор заранее заданной точки, указывающий направление и расстояние.
По всему выходило около ста километров.
По прямой, через эпицентр взрыва. Верная смерть даже с антирадом в крови, да и я еще не выучился летать, чтобы перепрыгнуть воронку глубиной в пару километров.
По дуге, стало быть, больше раза в полтора, а то и в два.
Но там - спасение. И мое, и Ши-Арун.
Рассиживаться было нечего: аптечка опустела, а отдых среди радиационного потока приведет скорее к смерти, чем к восстановлению сил.
Я проверил оружие, с помощью найденной проволоки и пары бронепластовых обломков сделал волокушу, на которую положил бесчувственную Ши-Арун.
Так начался мой путь через преисподнюю: под радиоактивным суховеем, без воды и пищи, с нелегким грузом за спиной.
- За Ши-Арун, - шептал я время от времени, словно заклинание, и, казалось, навсегда покинувшие меня силы вновь прибывали.
Шаг за шагом. Левой, правой. Облачка пыли из-под ботинок. Шорох волокуши за спиной. Однообразная и тяжелая работа, привычная для каждого шанга.
Швабра двигается вперед и назад... Звезды за окном, свежий и прохладный воздух ночных джунглей...
- За Ши-Арун...
Не помню, когда потерял винтовку. Может, просто бросил, чтобы не тащить лишний груз. Укиру я положил на волокушу рядом с возлюбленной, чтобы не мешался.
Шаг. Еще шаг. Писк пеленгатора. Периодически подношу его к слезящимся глазам, чтобы не сбиться с пути.
Шлем-маска не спасает от дисперсной пыли, пробивающейся даже сквозь фильтры. Глаза жжет...
Пил воду, тщательно разогнав с поверхности пепел. Конечно, зараженную, но другого выхода просто нет - фляга потерялась еще в транспорте, а в горло словно засунули моток колючей проволоки.
Потом снял шлем: из-за забившихся фильтров стало трудно дышать. Пыльный воздух обжег горло, но осталось уже немного: чуть больше двадцати километров.
Не помню, как шел дальше. По пеленгатору или по наитию. Только пересохшие губы все шептали имя сардауры, а ноги раз за разом опускались на покрытый пеплом грунт.
В голове мутилось, глаза забило пылью и какими-то выделениями. Потом, уже на другой стороне космодрома, вырвало. Очевидно, радиация добралась-таки до меня.
Когда-то здесь был лес. Зеленый, буйный, полный жизни. Теперь - лишь пепелище да обгоревшие скелеты стволов.
Пепел от взрыва давно отнесло ночным ветром, а прошедший дождь прибил к земле пыль. А после наступила давящая тишина. Безмолвие мертвого мира, принесенного в жертву амбициям корпораций Сэлта.
Ни птиц, ни насекомых, ни шума листвы: деревья стояли голые и обгоревшие, и не было здесь ни одного существа, что нарушило бы тишину. И даже ветер дул как-то осторожно, будто боясь качнуть мертвые ветви...
Вытащив на обугленный пригорок свою ношу, я протер глаза и попробовал осмотреться. Пеленгатор показывал, что зона высадки находится в пределах километра. Действительно, на бывшей поляне лежало несколько ящиков и брошенных агрегатов, но никаких признаков челнока не наблюдалось.
- Пилоты, - прохрипел я, и сам удивился, насколько чужим стал голос.
Зоб распух, а язык потерял чувствительность и еле ворочался - верный признак облучения.
- Не двигаться! - прозвучало сбоку, и я медленно поднял руки.
В моем нынешнем состоянии я не справился бы и с шангом-недорослем.
Рядом раздались шаги, и в поле зрения появился молодой риптор в скафандре пилота. На шлеме поблескивало клеймо касты сээри - нижайших из рипторов, но все же стоящих невообразимо выше любых шангов. Получившие на Испытании знак сээри становились водителями, медиками, снабженцами, учеными, инженерами - в общем, гражданскими специалистами высшего и среднего звена.
Пилотами кораблей, например.
Риптор направлял на меня бластер, хотя на поясе висел короткий меч. Странно. Если бы принял меня за хессера, зарезал бы, не окликая, а если нет, для угрозы воспользовался бы клинком: слава рипторов как бойцов холодным оружием утвердилась самая пугающая.
Видимо, он просто не видел моих знаков отличия на исцарапанной и грязной броне.
- Кто ты такой?
- Сулш, таах-шо. Клан Огня.
- А на волокуше кто?
- Высокая Ши-Арун, сардаура. Клан Огня.
Бластер опустился.
- Живая? - спросил сээри.
- Не знаю... - прохрипел я.
- Выжившие, кроме тебя, есть? Видел?
Я сделал отрицательный жест. Риптор не поднимал забрала, что было мудро с его стороны: радиация после дождя хотя и спала, но все же оставалась опасной для большинства живых существ.
Сила в ногах куда-то делась, и я опустился на колени. В голове мутилось, а в зобу, казалось, раздулся восковой шар.
Я дошел.
Здесь свои. Рипторы.
Мутным взглядом я проследил за пилотом. Он рванулся к нагромождению камней возле самых деревьев, на ходу отключая голограмму, скрывающую челнок.
- Тащи ее на корабль! - крикнул сээри, забегая в кабину.
Я нашел в себе силы подняться.
Последние шаги оказались самыми тяжелыми - ноги стали словно ватными, а волокуша показалась втрое тяжелее, чем в начале пути. Волнами накатывала дурнота.
Едва я зашел в десантный отсек, послышался звук закрывающегося люка и нарастающий гул двигателей. Видимо, у сээри был приказ ждать только рипторов, а шанги даже если и выжили, их эвакуация не стоила затрат топлива. Это меня взяли за компанию с Ши-Арун. Впрочем, причиной могло быть то, что сардауре требовалась срочная помощь медиков.
Я прилег на лавку, где смог бы разместиться целый взвод мис-таах. Глаза неудержимо слипались: безумная усталость и без малого трое суток без сна делали свое дело...
- За Ши-Арун... - прошептал я и закрыл глаза.
Огонь... огонь во тьме.
Янтарные глаза возникают передо мной, в них отражаются языки пламени.
В голове всплывает имя, словно сказанное низким голосом: "Тингриэль Золотая".
Хранительница говорит, но не словами, а образами.
И потоки огня, входящего в меня.
Он проникает в меня.
Обжигает.
Наполняет меня.
Боль приходит одновременно с наслаждением, в груди разгорается жаркое пламя...
- ...Он очнулся, высокая сардаура, - услышал я дребезжащий голос кибермеха-медика, - После произнесения им сакрального имени Хранительницы Тингриэль в организме инициировались процессы, характерные для взрослого риптора.
- Шанга, - голос моей любимой.
- Я не оговорился, высокая сардаура. Риптора, не шанга. Если обратить внимание...
- Заткнись.
Я открыл глаза.
Ши-Арун стояла рядом с медиком перед экраном медкомпьютера, а я лежал на койке медбота, увитый шлангами и проводами датчиков.
Врач снова подал голос:
- Не знаю, что и думать. Если бы мои глаза не видели шанга, я бы решил, что в медотсеке лежит риптор.
- Хочешь сказать, медик, что в шанге зажегся Пламень? Ты в своем уме, киборг?
- Проверьте сами, высокая сардаура.
Ши-Арун подошла к кровати и посмотрела мне в глаза.
- Ты выжил, Сулш, и не только. Если только это не поломка медкомпьютера, то пересмотру может подвергнуться вся социальная доктрина рипторов.
Я вздрогнул. Ши-Арун так спокойно говорила об этом, будто рипторы меняют свои обычаи по десять раз в год, а небо периодически рушится на Шартари.
- Вставай.
Я повиновался, но сказать было проще, чем сделать: пока я возился с проводами и шлангами медбота, прошло несколько растянувшихся минут. Врач и не подумал мне помочь - отошел куда-то к автодиагностам и делал вид, будто очень занят. Ну и ладно.
Едва последний шланг был отброшен, я поспешил было припасть к ногами своей госпожи, но меня остановил ее голос:
- Нет. Не сейчас. Ты пойдешь со мной, и если все сделаешь верно, то будешь смотреть мне в глаза. Понял?
- Да, госпожа, - прохрипел я, слыша дикое биение собственного сердца.
Все еще слабый после лечения, я старался не отстать от широко шагающей сардауры. Голова кружилась, перед глазами гуляли разноцветные круги, будто я поднял непосильную ношу.
Но все это отошло на второй план, когда я понял, куда меня ведет Ши-Арун.
Алтарь Пламени.
Место последнего этапа инициации воинов - где после ритуала Испытания каждому прошедшему строгий отбор наносят священные рисунки, после чего риптор получает возможность управлять сакральной силой клана.
И шанга могли туда привести только для одного: чтобы напоить свежей кровью священный алтарь.
У меня чуть не подкосились ноги. А я-то уж навоображал себе...
Но когда мы вошли в освещенный факелами зал, тот оказался пуст. Ни жрецов, ни рипторов. И сардаура не приказала мне лечь обнаженным на раскаленную плиту алтаря.
Ши-Арун показала мечом на круг перед статуей Хранителя клана - великого дракона, Пламенеющего Пироларгуса.
- На колени! - ее властный голос эхом отразился от сводов зала.
Едва мои ноги коснулись красного круга света, падающего из глаз, по всему телу пробежала волна жара. Больничная одежда вспыхнула и осыпалась пеплом, а кожу на шее и щеке словно прижгли клеймом...
Я не выдержал, вскрикнул. И жар тут же словно одернулся, стал слабее, но к чувству яростного торжества добавилась некоторая досада, будто во мне немного разочаровался кто-то могущественный.
Что-то подталкивало меня к действиям, и я поднял глаза на идола. Движение далось с трудом, но мой взгляд встретился с пылающим взором Пироларгуса, и вокруг тут же взвились языки неугасимого пламени...
Страх охватил меня, но я не посмел шевельнуться. К счастью, огонь почти не обжигал - я чувствовал только сильное тепло.
Танцующие вокруг меня алые языки постепенно опали, и зал снова погрузился в полумрак.
За спиной раздались шаги.
Ши-Арун плашмя положила выключенный меч на мою голову.
- А теперь встань, Су-Улш, шэрго! - громко сказала она, - Встань и иди по пути воина, пока смерть не остановит тебя!
Я на ватных ногах поднялся, и тут меня ждало новое потрясение.
Раньше я едва доставал моей возлюбленной до груди, сейчас же моя голова возвышалась выше ее плеча.
Я вырос и изменился. Я чувствовал, как во мне горит неугасимый огонь Хранителя Пироларгуса, как в конечностях бурлит непостижимая ранее сила... Неужели рипторы все время чувствуют это?
Наверное, у меня на лице были написаны все вопросы, потому что Ши-Арун сказала:
- Я не знаю, что с тобой случилось и почему. Не знаю, за какие заслуги на тебя снизошла благодать Хранителей. Но о том, кем ты был и как стал тем, кто есть сейчас, ты должен молчать.
- Но почему? - вырвалось у меня. Называть Ши-Арун госпожой мне теперь совсем не хотелось.
- Кто ты такой, и кто я такая, чтобы изменять устои общества рипторов? Ты хоть представляешь себе, мой глупый Су-Улш, что станет со всем нашим обществом, если вдруг все узнают о теоретической возможности превращения шанга в риптора?
Я промолчал. Действительно, расшатывать вековые традиции рипторов, даже являясь одним из них - чистой воды безумие.
- Там доспехи и одежда, - сказала Ши-Арун, показав на скрытую тенью дальнюю стену, - Иди и возьми все что нужно.
Через полчаса я стоял перед зеркалом в закутке зала, предназначенного для инициатов, и не узнавал себя. Мое лицо сохранило прежние черты, но загрубевшие, словно я повзрослел еще больше, а глаза изменили цвет с желтых на ярко-алые, как и положено воину Огня. Я стал выше ростом и раздался в плечах. Ноги и спина распрямились, удлинился хвост, по затылку и шее встопорщился гребень из шипов. Чешуя больше не напоминала простую шкуру ящерицы, а выглядела настоящей броней из мелких и крупных чешуй, под которой перекатывались могучие мышцы.