Яна спустилась по лестнице и вышла во двор. Свет в светелке все еще горел. Она заглянула в окно. Веснушчатый рыжеватый парень растянулся на лежанке. Одна нога его опиралась лодыжкой о колено второй, образуя, таким образом, подставку для книги. Яна покачала головой - она была готова увидеть в жилище конюха все что угодно, только не это. В нерешительности она постояла перед дверью, потом постучала и удивилась сама себе - Яна не помнила, чтобы она когда-нибудь "просила разрешения" войти.
- Входите, там открыто, - ответили ей.
Яна толкнула дверь, та оказалась тяжелой. Пришлось навалиться посильнее. Дверь поддалась.
Парень, только успевший сесть, кинулся ей навстречу:
- Ваше Высочество! Это Вы? Что Вы здесь делаете?
Яна бросила взгляд на книгу. "Свято-русские Веды. Книга Велеса" - было выведено на обложке.
- Откуда это у тебя? - спросила она вместо ответа.
Конюх смутился.
- Один хороший человек дал почитать.
- Ты умеешь читать? Ты где-то учился?
- Он же и научил. Года два назад. Да Вы присаживайтесь, Ваше Высочество! - говорил конюх, подставляя табурет, - а ежели хотите, то садитесь на лежанку, тут мягче, тут под покрывалом солома постелена. А Вы... ехать хотели? Завтра, или прямо сейчас?
Яна опустилась на табурет, помолчала немного и, серьезно взглянув на конюха, сказала:
- Мне нужна твоя помощь, Костя.
- Помощь? Да я... Да все что могу, Ваше Высочество!
- К тебе в конюшню пристав сегодня приводил пастуха.
- Да, я видел. Но, Ваше Высочество, он ничего плохого не хотел. Это я точно знаю. Олесь не может...
- Костя, ты знаешь, где Олесь нашел этот цветок?
- У озера на поляне. Но где именно, я не знаю.
- Ты можешь отвести меня туда?
- Да, конечно, как только скажете, так и поедем. Я коней прямо с утра подготовлю.
- Не утром, а сейчас. Цветок раскрывается ночью. И идти придется пешком, иначе нас заметят, а я этого не хочу.
- Но, Ваше Высочество, до озера далеко, идти придется до утра.
- Значит, поедем на извозчике.
- Об этом озере идет дурная слава, туда и днем-то ходить боязно. А ночью, так и вовсе жутко.
- Но Олесь был там прошлой ночью, и ничего с ним не случилось!
- Да он, наверное, заговоренный. А цветка нам все равно не найти, он цветет один раз в году.
- Так ты боишься? Вот уж не думала, что ты трус!
- Так ведь не за себя боюсь - за Вас! А ну, как я Вас уберечь не сумею?!
- Ты мне голову не морочь! Имей смелость хотя бы признать, что ты трусишь!
- Я - трус! Ну, знаете, Ваше Высочество! - Костя накинул на плечи серый холщевый плащ, потом открыл сундук, достал оттуда второй - выходной, из тонкого сукна с капюшоном и подал его Яне Леопольдовне, - оденьте. Вам в своем наряде в городе появляться нельзя - узнают сразу.
Яна улыбнулась:
- Ну, наконец-то узнаю тебя! Идем.
- Подожди нас здесь! - бросил Костя извозчику, высыпав в его ручищу пригоршню звонких монет, - остальное получишь, когда я тебя отпущу, - и спрятал мешочек во внутренний карман.
"Фартовый денек! - подумал бородач, пробуя монету на зуб, - чисто серебро".
И, чтобы не сглазить удачу, плюнул три раза через левое плечо и перекрестился.
"А парень, видно, из воровских - в этакую пору по таким местам шатается... Хотя нет, - изменил он мнение, наблюдая за фонарем, явно движущемся в направлении леса, - к Устинье идет, да, видно, с дамочкой, хоть и нарядил ее в свой балахон. Значит от последствий греха избавляться. Ну, да мое дело - сторона. Их грех - мой заработок. Да и время подремать есть".
И, зевнув, мужичина растянулся на козлах.
- Вот это озеро, Ваше Высочество. Чтобы найти поляну, нам нужно попасть на ту сторону. Обходить будем вдоль берега, иначе и заблудиться недолго. Идите за мной след в след, да под ноги глядите хорошенько - здесь могут быть змеи. Да завернитесь покрепче в плащ, не то платье о сушняк попортите.
И они двинулись в обход озера.
- Далеко еще, Костя? - спросила принцесса, перебираясь через корягу, - Что-то устала я, присесть бы.
- Да сажень двадцать осталось, потерпите чуток.
Какая-то темная тень мелькнула у Яны перед лицом.
- Костя, что это? Будто что-то пролетело.
- Не бойтесь, это летучая мышь. Они не опасны.
"Ух-х, Ух-х", - загудело где-то и тут же подхватилось эхом.
- Кто это?
- Филин, Ваше Высочество. Давайте руку.
- У меня нога застряла.
Костя нагнулся и посветил:
- Она угодила под корень в чью-то нору. Сейчас я помогу.
Он взял ногу за голень и, потихоньку качая из стороны в сторону, высвободил ее. Яна пошатнулась, потеряла равновесие и упала конюху на спину.
- Прости, - сказала она, поднимаясь, - ноги совсем не держат.
- Ну, присядьте вот сюда, - Костя снял плащ и постелил его на разросшийся корень, - Отдохните немного.
Свет фонаря осветил принцессе лицо. Оно было бледное, в бисеринках пота.
- Что с Вами?
- Плохо мне. В глазах все плывет.
- Бог мой! Вас змея не укусила? Нигде ничего не болит?
- Тут, - Яна приложила руку к груди, показывая на сердце, которое колотилось, и готово было выскочить вон.
Костя ударил себя ладонью по лбу:
- Дурак я дурак! Из-за глупой бравады потащил Вас в это гиблое место. А ведь чуял, что добром это не кончится!
- Ты не виноват... Это я... Я сама... Заставила тебя...
Яна судорожно схватила губами воздух и потеряла сознание. Костя осторожно потряс ее за плечо:
- Нет, - прошептал он, - Яна Леопольдовна, потерпите немножко, сейчас я вам помогу.
Костя подхватил девушку на руки и боком, чтобы случайно ее не поранить, стал продираться сквозь кусты. Поляна оказалась совсем близко. Костя опустил свою ношу на густую траву, фонарь поставил рядом и стал лихорадочно расстегивать пуговицы на платье принцессы. Она не подавала никаких признаков жизни и, казалось, не дышала.
- У-ха-ха-ха! У-ха-ха! - захохотал филин.
Костя приложил ухо к груди - сердце не билось.
- Не-е-ет! - заорал он так, что у самого заложило уши. Потом вскочил на ноги и бросился бежать. Он бежал, не помня себя, ломая сучья, забыв про осторожность.
Извозчик спал, издавая при выдохе громкий свистящий звук. Усы от мощного дыхания то подпрыгивали, то опускались. Вдруг какой-то крик разбудил его. Мужичина сел, прислушиваясь к темноте. Но было тихо. "Показалось", - подумал он и снова устроился поудобней. Но спать пришлось недолго. Барин, а что его наниматель был барин, извозчик ни на минуту не сомневался, несмотря на маскарад с холщевым плащом, тряс его за плечо.
- Проснись, приятель. Быстро поехали!
Ну и вид, надо сказать, был у этого господина! Волосы всклокочены, глаза горят! "У Устиньи явно что-то не заладилось, - думал мужик, погоняя лошадь, - в город за помощницей послала. А дамочка-то хорошо на кавалере отыгралась - вся рожа ободрана. Видно, Устинья держать ее заставила".
Выехали из частных застроек. В квартале трехэтажек с дешевым съемным жильем барин приказал остановиться и скрылся в одной из подворотен.
Мужичина покручивал ус, прикидывая, как быстро соберется повитуха, стоит покимарить, или не пытаться. "Пока баба проснется, поймет, что к чему, - размышлял он, - облачится, соберет инструмент. За это время...", - но додумать он не успел.
Из подворотни быстрым шагом вышли двое молодых людей и направились к экипажу.
- Гони обратно! - скомандовал давешний барин.
- А ну, пошла, - прикрикнул извозчик, натягивая поводья, - пошевеливайся, мертвая, - и возница вскользь щелкнул кнутом гнедую по исхудавшему боку. Не для пользы дела, а так, напоказ. Но лошадь, не привыкшая к кнуту, выпучив глаза понеслась по мостовой.
"Барин будет доволен, - улыбнулся в бороду мужик, - глядишь, и на серебряные не поскупится. А вот гнедая теперь обиделась, эвон как понесла, - кучер, несмотря на свой суровый вид, был человеком незлобивым, даже добродушным, и очень не любил вокруг себя разладу, пусть даже со скотиной, - Придется подлить ей в воду водки". И, успокоенный мыслью о скором примирении, так как работать теперешней ночью он больше не собирался, а собирался сразу же по получению выручки отправиться в кабак, он в благом состоянии духа докатил до места.
Молодые люди соскочили с коляски, и на колени мужика упал увесистый мешочек.
- Больше ты мне не нужен, - отпустил его барин и, вместе со спутником быстро зашагал по дороге.
Кучер развязал мешочек и потянул монету к зубу. Так и есть - серебро. И только тут его осенило: "А дело-то не чисто! Ишь, как торопятся, - думал он, глядя вслед удаляющимся фигурам, - и фонаря в этот раз не взяли. Думал, что еду за повитухой, а привез гробовщика". И, перекрестившись, мужичина еще раз, и уже не на шутку, огрел кнутом свою гнедую, даже не озаботившись, как она к этому отнесется. Он летел по улицам и радовался, что все дальше и дальше то страшное место и тот преступный барин. Лица второго он не успел разглядеть. Помнил только, что он несколько выше и ладнее своего товарища.
- Я оставил ее на поляне по ту сторону озера, - говорил Костя, - И фонарь бросил там же. Я обезумел от несчастья и бежал как ошалелый. Ноги сами несли меня. А теперь не знаю, как мы найдем дорогу.
- Я знаю эту местность как свои пять пальцев - приходилось пасти коз и в этом месте. Вокруг озера есть объездная дорога. Она длиннее, но по времени выйдет скорей.
Ночь была пасмурной, беззвездной. Тьма стояла, как говориться, хоть глаз коли, но Олесь уверенно двигался вперед.
- В этом месте на дороге лужа, держись правее, - предупредил он.
Дальше шли молча. Но вот деревья расступились, и молодые люди встали как вкопанные.
На поляне в светло-голубом платье лежала Яна, а рядом с ней в свете фонаря суетились двое - мужчина и женщина, показавшиеся молодым людям безобразными.
- Что вы с ней делаете? - пришел в себя Олесь и направился к освещенному кругу.
- Мы мимо шли, глядим - лежит девица - краса совсем одна, помочь хотели, - скрипучим голосом ответила баба.
- Мимо, в эту пору, - произнес Лесь, склоняясь над принцессой. И тут же забыл обо всем.
- Яночка, что же это? - прошептал он, кладя ее голову себе на колени. Крупные слезы упали на ее холодное лицо.
- Не уберег я Вас, Ваше Высочество, - запричитал Костя, - привел на расправу змеям ползучим, тварям вонючим.
- А ты, парень, на тварей не греши, не твари в ее смерти повинны. Ищи вокруг себя, - проскрипела баба.
- Что ты такое говоришь? - Возмутился конюх, - Слышь, Олесь! Язык тебе вырвать за твою брехню.
Но Олесь ничего не слышал. Он смотрел на принцессу, стараясь запомнить каждую черточку, и все гладил ее кудряшки.
- Да ты послушай, что эта ведьма говорит, - тронул Костя друга за плечо.
- Уж послушай, послушай, - поддержал его старик, - может, что важное скажет.
- Да нет больше ничего важного в моей жизни, не осталось, - вздохнул пастух.
- Зря так говоришь, - заклохтала баба, - ты же парень крепкий!
- Крепкий, - эхом подтвердил он.
- Ну, тогда бери на руки свою красотку, да неси к Устинье. Жить будет.
И тут как наваждение нашло на парня.
- Будет, говоришь, - спросил он с такой верой, на которую был способен не каждый из апостолов.
- Да будет, черт с тобой! - вздохнула баба.
Олесь подхватил Яну на руки и бросился бежать. Костя взял фонарь и потрусил за товарищем. На краю поляны Олесь обернулся и спросил:
- Как зовут тебя, добрая женщина?
- Марфой, - ответила та.
- Спасибо на добром слове, век не забуду! - крикнул он и помчался по дороге.
- Знай, что и мы хорошее ценить умеем.
Но этих слов Олесь уже не слышал.
Утренние сумерки позволили издали различить резное крыльцо и высокий конек.
- Это ее дом, - кивнул Олесь, пропуская вперед друга, - стучи скорее!
Костя поставил на траву потухший фонарь и стал стучать в закрытую ставню.
Через минуту, другую за окном послышалось шарканье ног и сердитое ворчание: "Принесла нелегкая, поспать спокойно не дадут". Потом наступила недолгая тишина - видимо, кто-то рассматривал пришедших через щель в ставне. Затем раздались негромкие причитания, и шаги засеменили в сени.
Скрипнули засовы, и перед нашими героями предстала тучная еще нестарая женщина. Она раскрыла дверь настежь и скомандовала:
- Проходите в избу, - снова затворила дверь, и, входя в комнату, распорядилась, - кладите на лавку.
Лавка была широкой и высокой, почти как стол. Хозяйка зажгла от лампады свечу и стала осматривать пациентку. Она приподняла веко и посветила в глаз, подержала руку, потрогала шею, поднесла к носу медную пластинку. Потом встала и резко заявила:
- Вы не туда пришли. Я - лекарка, а не гробовщик.
Наступила минутная тишина. Затем Олесь тихо сказал:
- Прости, хозяйка. Горе совсем отключает разум. Стоило этой женщине сказать: "Неси ее к Устинье, жить будет" - на меня как наваждение нашло.
- Что за женщина? - спросила хозяйка.
- Да чувырла неумытая, Марфой назвалась, - ответил Костя.
- Марфа? - переспросила Устинья, бросаясь к голове покойницы, - так что же вы сразу не сказали! А, вот он, - облегченно вздохнула женщина, найдя в волосах что-то.
- Растапливай печь, - приказала она Косте, надо спешить - скоро светает.
Она обставила девушку свечами, смазала глаза и губы каким-то настоем, все время что-то нашептывая и приговаривая.
Олесь стоял ни жив, ни мертв, боясь пошевелиться. Наконец, пересилил себя и чуть слышно спросил:
- Хозяюшка, жить то будет?
Устинья дочитала заговор, сбрасывая с печи круги и ставя чугун дном прямо в пламя. Плеснула в чугун водицы, побросала трав и, не оборачиваясь, ответила:
- Раз Марфа сказала, значит будет. Надо только успеть до рассвета.
Костя, освободившись от обязанностей истопника, подошел к лавке и склонился над кудрями принцессы, желая увидеть то, что искала там лекарка.
- Отойди, - приказала Устинья, не оборачиваясь.
- Вот ведьма, - с досады проворчал Костя, - у тебя что - третий глаз на затылке?
- Мой третий глаз не только за затылком видит, - буркнула хозяйка и зашептала что-то над отваром. Затем сняла ухватом горшок, плеснула варево в кружку и протянула Олесю:
- Студи. А ты, - обратилась она к Косте, - поди, открой ставни.
Как только первый солнечный луч, долетев от горизонта до открытого окна лекарки, упал на стену горницы и заскользил вниз, к лавке, Устинья протянула ладони к солнцу, набрала полную грудь воздуха и склонилась над усопшей. Она взяла голову девушки в руки и вдохнула в ее легкие воздух. Они ответили медленным выдохом со слабым стоном.
- Давай отвар, - скомандовала знахарка.
Она взяла кружку и, что-то нашептывая, вылила содержимое в рот Яне.
Солнечный луч соскользнул со стены на лицо принцессы. Она нахмурилась, сделала глотательное движение, а затем глубокий вдох.
- Ну, вот и все, - усталым голосом произнесла Устинья, высвободила что-то из Яниных волос и осторожно положила на стол. Это был корявый костяной гребень.
А девушка дышала ровно, как будто всю ночь проспала на этой лавке. У глаз исчезли темные круги, щеки постепенно заполнял румянец.
- Как же мне отблагодарить тебя, хозяюшка, - Произнес Олесь, выкладывая на стол содержимое всех своих карманов.
- Не меня, - откликнулась Устинья, - Марфу благодари, - знахарка казалась совсем разбитой.
А девушка, между тем, открыла глаза и оглядела комнату непонимающим взглядом. Потом села и обратилась к окружающим:
- Где я?
- Как ты себя чувствуешь? - бросился к ней Олесь.
- Вставайте, прошу Вас, нам пора ехать домой, - пришел в себя Костя, - представляете, что там будет, когда они не обнаружат Вас в опочивальне!
- Домой? - переспросила Яна, - да, но.... Где он?
- Вы шутите! У нас совсем мало времени.
- Подожди, Костя, - прервал конюха Олесь, - с ней что-то не так.
- Теперь все будет в порядке. Просто девушка ничего не помнит, - ответила Устинья, - они ловят души усопших на реке забвения, чтобы их не тянуло к прежней жизни. И домой ей нельзя, - продолжала знахарка, - тот, кто пытался ее отравить, может довести дело до конца.
- Так это не змеи? - спросил Костя.
- Ни одна змея не кусает ядом мухомора. Кому-то ваша барышня очень мешала.
- А, ты, женщина, не ошиблась, - продолжал сомневаться конюх.
- Моя мать была знахаркой и бабушка тоже, а та у своей матери училась. В таких вещах я не ошибаюсь.
- Не ошиблась, Костя, и я даже догадываюсь, кому она могла мешать, - сказал Олесь, - и просто так я этого не оставлю, - глаза его блеснули, кулаки сжались.
- Кто я? - спросила девушка, в ее темных глазах стоял испуг.
Олесь взял ее руку и сжал в своих ладонях:
- Ты - Аня. Ну, вспоминай! А я Олесь - твой брат. И пока я с тобой, тебя никто не обидит. Уж об этом я теперь позабочусь!
- Аня, - повторила девушка, - Аня. Да, это имя мне кажется знакомым. Олесь, - произнесла она, вглядываясь в лицо молодого человека, - Да, мне кажется, я узнаю тебя, - и она погладила юношу по щеке, улыбаясь ласково и доверчиво.
Полуденный зной достиг апогея, когда в дверь, наконец, постучали. Скрипнули сени, глухо щелкнул засов, повеяло маревом и запахом чуть прихваченного солнцем сена. Затем раздались голоса:
- Доброго здравия, хозяюшка, на долгие годы.
- И тебе, милое дитя. С чем пожаловала?
- Могу я видеть Олеся?
- Здравствуй, Веснушка! - отозвался Олесь, появляясь в дверях.
- Это та девушка, которую мы ждем, - пояснил молодой человек Устинье, затворяя за молочницей дверь, - Что делается в городе? - спросил он переступившую порог Веснушку.
- Кругом переполох, полиция снует повсюду, по улице не пройти незамеченным. Все дороги перекрыли. Ходят по домам, кого-то ищут.
- Ты принесла, что я просил?
- Да, вот, - сказала Веснушка, протягивая юноше аккуратный узелок, - но зачем? Мне Костя ничего не объяснил, сказал: "Все узнаешь там".
- Знаешь, у нас такое положение, что чем ты меньше будешь знать, тем для тебя же безопаснее.
- С кем ты разговариваешь, Олесь? - спросила из комнаты Яна, чуть приоткрыв дверь, - почему ты не пускаешь меня, Устинья?
- Господи, - Схватилась за сердце Веснушка, - Это правда, или мне почудилось?
- Кто эта девушка? - спросила принцесса, окончательно прорвавшись через преграду.
- Ваше В...,- залепетала Веснушка, склоняясь в поклоне. Но Олесь подхватил ее, будто она чуть не упала, и поставил в вертикальное положение.
- Меня зовут Вера, Вера Молчалина. Но друзья называют меня Веснушкой, - затараторила бедняжка, пытаясь сообразить, что делает Ее Высочество в этой избе на краю города.
- А меня Аня.
- А... А..., - задохнулась Веснушка.
Олесь ободряюще постучал ее по плечу и сказал:
- Это Анна, моя сестра.
Наступило неловкое молчание.
- Что вы, молодые люди, толпитесь в сенях, - распахнула дверь Устинья, - входите в хату.
- Мы с сестрой собрались в дорогу, а у нее нет подходящего платья, вот я и попросил тебя принести свое. Вы ведь примерно одного роста и комплекции. Аня, ступай, переоденься, - сказал Олесь, протягивая названой сестре узелок, - в этой одежде тебе будет удобнее.
- Знаешь, Вера, - а со мной случилось несчастье, - заговорила Анна из-за занавески, - Я упала, ударилась головой и потеряла память.
Она отодвинула занавеску, и в комнату вместо принцессы вышла обычная крестьянская девушка, только речь и манера держаться выдавали благородство ее происхождения. Глаза Веснушки округлились, и Аня, видя такое неравнодушие к своей судьбе, поспешила ее успокоить:
- Такое бывает, - сказала она, взглядом ища поддержки у окружающих.
- Бывает, - кивнула головой лекарка.
- Хорошо, что брат оказался рядом. А теперь он хочет отвести меня к родителям. Олесь надеется, что, оказавшись дома, среди родных и близких, я могу многое вспомнить.
- Уверен, что так оно и будет. А теперь, прости, Веснушка, нам надо спешить.
Олесь вышел проводить девушку.
- Господи, что же это?! - залепетала Вера, как только дверь в сени затворилась, - что же теперь будет? Теперь я понимаю, почему в столице переполох. Олесь, а тебя ищут особо. Говорят, Ее Высочество, - Веснушка на секунду запнулась, - велела сегодня выслать тебя из города. Это правда?
- Правда.
- Костя тебе обо всем расскажет, а у нас с Аней просто нет времени.
- Костя? Знаешь, он влетел ко мне утром весь грязный и ободранный. Передал твою просьбу и убежал. Похоже, у него будут серьезные неприятности.
- Веснушка, милая, - Олесь сжал её руку, - Прошу тебя, помоги ему. Придумай что-нибудь! Ты сможешь?
- Да, - прошептала девушка, вспыхивая до корней волос.
- И спрячь Янину одежду, здесь ее оставлять нельзя. Спрячешь? - Спросил он, протягивая узелок.
Вера кивнула.
- Спасибо тебе, век не забуду.
- Что ты, это тебе спасибо! Ведь если бы не ты, я бы сгнила в тюрьме. А тебя так били..., - она заморгала глазами, пытаясь стряхнуть набежавшие слезы.
- Забудь, - Улыбнулся ей Олесь.
- Ну, я пошла, - сказала Вера, выдергивая руку.
- Постой, - задержал ее Олесь, достал из-за пазухи резной гребень и протянул девушке, - это тебе, на прошлой неделе вырезал.
Она взяла подарок и побежала прочь, даже забыв поблагодарить.
Она бежала по дороге, не оборачиваясь и больше не сдерживая потоки слез, ручейками бегущих по щекам.
Солнце стояло еще высоко, и жара не спадала. Но, несмотря на это, Олесь и Аня вышли из дома знахарки и быстро зашагали в сторону леса. Оставаться у Устиньи дольше означало навлечь на хозяйский дом беду. А отплатить таким образом за добро Олесь не мог. Положение было очень серьезным, и тревога за Яну не ослабевала ни на минуту. Нужно было покинуть город как можно скорее.
Они миновали последние дворы и свернули к опушке леса.
- А ну стой! - раздался резкий оклик.
Олесь замер на месте. Справа послышались приближающиеся шаги, приглушенные травой. Хрустнула ветка.
"Он один, - думал Олесь, - правда, с ружьем наизготовку, но если выберу момент, то справлюсь".
- Кто такие? Куда идете?
"Пусть подойдет еще поближе, нужно потянуть время".
- Я - Аня, а это мой брат, - видя замешательство Олеся, выручила его спутница, - мы идем в Тепловку к матушке на именины. А по пути хотели набрать грибов и ягод для стола, - и она улыбнулась самой лучезарной улыбкой.
- А брат у тебя что - немой?
- Да нет, видно, просто ружья твоего испугался.
- А ты ружья не боишься? - спросил совсем еще юный солдат, по виду - новобранец.
- Так ты ж в меня стрелять не будешь - не за что. А само оно не выстрелит.
- Ишь ты, как рассудила, - усмехнулся вояка, вешая свое сокровище на плечо, - Ну идите, да будьте осторожней, мы и вся городская полиция с утра опасных преступников ищем. Не на тех, так на других наткнетесь ненароком, добра не будет.
- Спасибо тебе, солдат, за предупреждение. Успехов тебе в службе, да чинов высоких, - и Аня, взяв Олеся за руку, зашагала к лесу.
- Аня, - заговорил Олесь, как только они отошли от солдата на расстояние недосягаемости звука, - Я очень тебя прошу, позволь мне самому разговаривать со всеми, с кем нас сведет дорога.
- Это почему? - обиделась девушка.
- Тебе пока еще сложно разобраться в ситуации, ты плохо знаешь людей, а они могут быть очень опасны.
- А ты все знаешь и поэтому молчишь. И вообще, почему ты решил, что у тебя получилось бы лучше? Как видишь, с нами ничего не случилось.
- Да, сейчас все обошлось, но могло бы быть совсем иначе.
Аня помолчала немного и сказала:
- Знаешь что, милый братец, мне жаль, что я не помню дороги и не могу без тебя добраться до места. Но, как только мы будем дома, ты никогда не будешь командовать мной!
- Договорились. Только до этого момента, пожалуйста, слушайся меня во всем и ничего не предпринимай самостоятельно.
Олесь остановился, ожидая ответа. А Аня села на лежавшее рядом бревно, сняла платок и вытерла им взмокший лоб. Кудряшки рассыпались по плечам, и ее лицо сразу же приобрело схожесть с исчезнувшей принцессой. Ни одно даже самое простое платье не могло теперь скрыть это.
- Далёко ль путь держите? - Раздался голос прямо за спиной Олеся.
Аня молчала.
Солдат прошел поселком два квартала, когда навстречу ему попался поручик.
- Вольно. Докладывай, ничего подозрительного не обнаружил?
- Никак нет, Ваша честь! На опушке только парубка с девкой встретил. В Тепловку шли, к мамке на именины.
- Когда?
- Да несколько минут назад.
- Ничего подозрительного, говоришь? Тебе, рыбья голова, кого искать велено?
- Барышню. А эта была просто девка. Бойкая такая. Парень со страху язык проглотил, а она - того, не испугалась.
- Ну, вот что! Твое счастье, что уйти они никуда не могли успеть. А вот как их поймаем, и ежели окажется, что эта девица - та самая дамочка, служить тебе в штрафной роте!
И поручик засвистел в свисток, собирая разошедшихся по дворам солдат.
- Прочесать весь лес и послать конный отряд в Тепловку, пусть посидят в засаде, - скомандовал он двум подоспевшим унтер-офицерам и стал подниматься в гору, чтобы лично руководить предстоящей операцией.