Аннотация: Революция не произошла. И это повлияло на судьбы людей... по разному.
25.10.1917. Санкт-Петербург, Министерство внутренних дел.
-...Вы что же, Петр Михайлович, мне, боевому офицеру, голубой мундир надеть предлагаете? Я ведь не ищейка, крамолу вынюхивать не приучен.
- Угу - располневший от кабинетной работы генерал был спокоен и добродушен. В Париже, в обязанности военного агента у вас, наверное, только дружественное общение с союзными mademoiselle входило? А полезные Отечеству сведения добывать, так-таки и не пришлось?
- Пришлось, почему же? Но это ведь другое дело.
- Так я вам, Николай Степанович, и не агитаторов с листовками ловить предлагаю. Война кончается, ее мы, с Божьей помощью, вроде бы вытянем. А вот дальше... Вы представляете, что в тылу творится? Все бомбистские партии, которые мы сейчас прижали, рассыпаются. Но сами бомбисты-то остались. Что они делать начнут, по-вашему? А я вам скажу: людей убивать да деньги искать. Без денег революцию делать не получается. Тех заводчиков, которые их подкармливали, наше ведомство вместе с военной контрразведкой прищучило, часть - на каторге, часть - поутихли. Немцы теперь тоже деньгами помочь не смогут... Не вздергивайте брови, вам не идет. Это не пропаганда. Так и было. Союзники - те больше либералов наших полулегальных поддерживали. А немцы - радикалов. Впрочем, про французов вы в курсе. Граф Игнатьев мне поведал историю с этим, как его?
- Мартов. Газета "Наше слово". Мерзавцы выступали за поражение России. Но там ведь французы после наших протестов газету закрыли.
- Закрыли. После того, как мой армейский коллега Батюшкин через графа передал, что ее немцы финансируют. Да и вы, кажется, приложили руку?
- Да, я написал статью в газету. И, э-э...
- ...нашли точный адрес этих пасквилянтов и тыкнули в него французское Второе бюро, которое якобы "не знало где они прячутся", носом - с удовольствием продолжил собеседник - вот это в вас меня и привлекает. Время простой полицейщины уходит. Нам нужны умные, грамотные люди. Лучше с боевым опытом. Ведь и преступники организовываются. И сливаются с политическими: и те и те - в подполье, а там, знаете ли, кроме крыс никого не бывает. А крысы звери стайные. Да и кусают больно... Так вот, дальше-то - генерал покряхтел, поерзал в глубоком, начальственном кресле, перелистал бумаги на столе, и, собравшись с мыслями, продолжил: у бомбистов революционных сейчас три пути. Либо за границу, либо - в подполье, а для кое-кого - в уркаганы. Вот это и опасно. Про Котовского на юге приходилось слышать?
- Слышал, как же. Романтический разбойник.
- А теперь представьте таких разбойников пару десятков - нахмурившись, предложил жандарм - романтических. Во всех губерниях. С фронта вернутся люди, которые уже три года воюют. А куда придут? В деревню? Так там крестьяне не в раю живут. На завод? А там тоже не молочные реки, места заняты, а сейчас еще военное производство свернется. Вот и получите, пожалуйста. Оружия по стране немало, кому возглавить банды тоже найдется.
Да и... ну что вы делать будете? Скучно же, право. В армии мирной вам тоже не место, не улан же по плацу гонять? А я вам реальное и опасное дело предлагаю - риск, конечно, но ведь и интерес. Охоту любите?
- Да так, как-то - к охоте штабс-капитан относился прохладно - не было у него такой страсти.
- А тут охота умственная, и противник - изощренный... Может, новые впечатления, опять же, найдете...
29.04.1922. Тифлис, явочная квартира Жандармского управления.
В МВД Лаврентий попал случайно. В 1917, когда пошел вольноопределяющимся, батальон бросили ловить банду горцев, которых возглавлял офицер турецкой разведки. Война заканчивалась, и банды были как бы не опаснее фронта. Ему тогда удалось отличиться - уговорил горца-крестьянина показать тропу к схрону. В отряде были люди из жандармского управления, оценившие его склонность к оперативной работе. Сейчас он был уже поручиком и считался опытным дознавателем.
Нужного человека нашел он. Повезло - когда того задержали, поручик как раз был в участке. И лицо из секретной картотеки узнал сразу. Полиция отдавать злодея не хотела, однако пришлось. Интересы государства важнее. Хотя у поручика этот тип вызывал омерзение.
Клиент "пел" охотно. Арестованный в Тифлисе за изнасилование десятилетней дочки местного священника, он понимал, что деваться ему некуда. В камере местной тюрьмы он прожил бы недолго, там таких не любили.
Вторую неделю рыскавший по губернии столичный ротмистр немедленно забрал наблюдательного дознавателя к себе в подчинение. И теперь они с Лаврентием кололи представителя самой опасной российской банды вдвоем. Ротмистр больше отмалчивался - изучал фигуранта. Двадцатитрехлетний поручик старался. Поучаствовать в поимке известной всем жандармским управлениям империи группы было и интересно, и в случае успеха сулило карьерный взлет. Да и просто услышать за спиной: "это который трестовских брал?" - было бы весьма неплохо. Пусть не сам брал, пусть с приезжим. Ротмистр уедет, а он останется. И поручик вытягивал из сидящего напротив подонка подробности:
- А сейчас в банде главный кто? Беня Одесский?
- Да у нас не банда. Там целый синдикат. Потому и называется - Трест. По всей России свои люди, если кто человека убрать хочет - выходит на наших, платит. Ну и кого заказали - не жилец. Долго, во всяком случае. А Беня сосет. Головой сейчас Яша-Уралец.
- Кто таков?
- Да знаем мы его - скривился питерский гость - есть в картотеке. В эсдековской боевке начинал. Сам на дело почти никогда не ходил, осторожный. В уголовном мире в авторитете, в тюрьмах в паханах ходил, хотя вида не страшного: мелкий, в очечьках... Сейчас, значит, с политикой завязал.
- Так там много из боевок - оживился арестант - почитай, две трети. Как в восемнадцатом только за одно участие в бомбистской партии петлю одевать стали, так и подались. А куда деваться было? Особенно в Тресте как раз уральских много, они там, в Ё-бурге, и в стрельбе, и бомбы кидать - мастера. Один - Филипп кликуха - рассказывал, даже доктор к ним приходил, как значит, человек устроен, рассказывал. Чтобы, значит, куда его убивать понятнее было. И сейчас в Тресте так заведено - тренировки постоянно. Даже и кто сам не стреляет - тоже.
- Серьезно - протянул питерец. А в Тифлисе они значит, наместника валить собрались?
- Так вроде так - пожал плечами арестант. Неспроста сам Уралец приехал. Он только самые тяжелые операции сам планирует. Да и деньги, должно, немалые.
- Как Тресту убийство заказать можно?
- Ясно как. В больших городах среди блатных всегда человечек от них имеется. И от него уже известие по остальным идет: по блатным, малинам. Уралец - он и через старые связи, эсдековские, еще клиентов подтягивает. Там же у него и адвокаты есть, и заводчики, и титулованные особы даже. И еще...
- А ты? - внезапно резко спросил поручик. Ты-то сам как в Трест попал? Ты ведь не боевик. И не блатной. Откуда ты так много знаешь, а?
- А ему "Золотая рыбка" напела - улыбаясь, поддержал игру ротмистр.
Авель Енукидзе, прозванный золотой рыбкой за умение угодить начальству вздрогнул. Нет, он понимал, что выяснить его биографию жандармы успели. Но было все же неприятно.
- Я сидел с Яшей - ответил он помолчав. В Туруханском крае вместе в ссылке были. Когда вышел в восемнадцатом, подался к нему. Он тогда в Екатеринбурге верховодил. А наших тогда вешать начали. Пришлось и мне в Трест.
- Вот и не будем в простого урку играть. Кто Трест придумал? - спросил ротмистр.
- Вроде не Яков. Думаю, из анархистов кто-то. Тогда решили - раз партии разгромлены, делать нечего. Из верхов, кто уцелел, за кордон ушли. А нам куда? Языки не знаем, да и денег на заграницы не накопили. Что умели, кроме как стрелять да стачки устраивать? Денег не было, фабриканты на партию не платили, эксы проваливались. Тогда кто-то и придумал - заказы брать. Вот к блатным и ушли. Теперь по заказам работаем. Заплатить ведь многие готовы. И урки, и из общества, и фабриканты - только чтобы их гарантировано не притянули. А в Тресте как заведено? Заказ один берет, деньги тоже. Потом наверх все уходит. Сверху уже другим передают. Кто валит, он ведь тоже не просто так работает. Сначала местный человек осматривается, место готовит, явки. Потом уже акция. И друг друга никто не знает. Если стрелок спалится, на заказчика все равно через него не выйдут. Да и не только мочили - и фабрике работу остановить, и склад поджечь, груз перехватить - всякое было. Как раньше, только не для идей, а за деньги. Яков - он головастый, идею развил. С Беней и нижегородскими каинами сговорился. Целую сеть по России раскинул. А связи с ворами у него давно были, он их до войны еще к акциям привлекал.
- А почему просто эксами не занялись? - удивился поручик.
- Грабить это так много народу не надо, а к нам ведь не только наши эсдеки пошли. И из эсеров, и анархисты, и националы - все прибились. Погонишь - так ведь и сдать могут, и свои за суку держать будут. У Авеля против воли проскакивал блатной жаргон, мешаясь с интеллигентной речью. "Привык, наверное" - подумал Лаврентий.
А ротмистр думал о другом:
- А деньги куда? - спросил он.
- Часть в кассу, часть на руки. Из трестовской кассы местным агентам платят, боевикам. Типа зарплаты. И премии за акцию катят.
- И Уральцу хватает - продолжил ротмистр.
- Ну да. Но он же главный. И заказы раздает, и дела планирует. Сам на дело не ходит, но это понятно - он же всех знает. И заказчиков, и наших.
- А ты его доверенный, значит?
- Сказал же, в ссылке вместе были. И я его с нашими, кавказскими свел. Но я не убивал. Я курьер - ездил по городам, нашим хаты готовил, обстановку уточнял, места.
- А как деньги в кассу переправляете? - вычленил главное Лаврентий. Он понимал - где касса, там и главарь. Или знают, где главарь.
- Деньги большие, не пачками же в Тресте их возят?
- Не пачками - пожал плечами Авель. Но я не знаю как. Я в Волго-камском банке счет имею, туда переводят.
- Где Уралец?
- Он на Батумской может появиться, там я квартиру готовил. В город сегодня приедет, может там остановится. Там уже его человек сейчас - Филипп.
- ...молодец поручик. Через банк-то мы и вышли - продолжил начатый в пролетке разговор ротмистр. Насторожило, что деньги черти откуда, черти кому переводятся. И у вас я не просто так две недели бегал - их кассир в военной контрразведке сидит. Старый эсдек, дружок Енукидзе.
- Почему в военной?
- Наместника Тресту британская Intellegenteservies заказала. Это их разведка, они еще до войны на Кавказе паслись. А сейчас, сам знаешь: Проливы, Иран - сплошь у нас с Лондоном разногласия получаются.
- Так вы все знали? - поручик расстроился. До этого разговора он считал, что на Трест Николай Степанович вышел только через Авеля. Его, Лаврентия, усилиями найденного.
- Ничего я не знал. Молчал кассир. Когда я его показаниями твоего Енукидзе придавил - разговорился. Теперь на нашей квартире под охраной сидит. Да и не знал он, где Уралец будет. Они до убийства наместника встречаться не должны были. О его аресте тоже немногие знают - ротмистр помолчал и добавил: а без главаря мы и не раскроем ничего. Боевиков, агентов, заказчиков - только Уралец знает. Кассир, Енукидзе - они по своей части работали. Сейчас Якова брать надо.
1.05.1922. Тифлис, ул. Батумская.
В квартиру первым ворвался сам ротмистр. Лаврентий влетел следом, запнулся о сбитый шефом коврик и, выпрямляясь, услышал: "Окно держи, б...". Он прыгнул к окну - туда же уже летел здоровый чернявый тип с наганом в руке. Увидев загородившего ему дорогу Лаврентия, здоровый почему-то стрелять в него не стал. Он внезапно повернулся к питерцу, в развороте ловя его стволом. "Не допросим... - автоматически подумал поручик, спуская курок - зато за столичный труп бы голову сняли".
Убитого опознал питерский гость:
- Голощеков. Телохранитель этого вот - он кивнул на сидящего в наручниках невысокого человека в пенсне. Спасибо, Лаврентий Павлович.
У задержанного при досмотре не нашли ничего. Ни оружия, ни листовок, ни документов. Говорить он, правда, согласился:
- Уринсон. Михаил Абрамович - назвался он.
- Да ладно тебе, Яша - ласково пропел ротмистр. Ну какой из тебя, сам посуди, Уринсон? Ты ж сколько сроков отмотал, до Указа о бомбистах-то?
- Мне положен адвокат - задержанный отвечал спокойно, да и вел себя как-то уверенно. Что было понятно - он считал, что у жандармов на него ничего нет. Максимум - показания Енукидзе. Впрочем, это - все равно, что ничего. Очевидцем убийств Авель не был, да и не убивал сам Уралец уже лет десять.
- Будет тебе адвокат - тем же ласковым тоном ответил Николай Степанович. И тут же передумал: вернее, не будет. По Указу императора нашего, Николая, от одна тысяча девятьсот шашнадцатаго года, седьмого, как сейчас помню, августа, пойдешь, мила-ай.
- Не знаю о чем вы - глава Треста тона тоже не менял.
"Хорошо держится" - мелькнуло у поручика. "И не предъявишь ему ничего - убийства чисто уголовные, без политики. А на старое Указ не катит. Что столичный придумал?"
- Ну чего тут знать? - удивился ротмистр. Указ "семь восьмых". У меня два человека, которые дадут показания, что ты покушение на наместника по заданию сугубо бомбистской партии, РКП(б) называемой, готовил. Твой дружок Енукидзе и... - он ухмыльнулся, затянулся папиросой и продолжил: и сюрприз: тебе ведь английская разведка за наместника деньги через Волго-камский банк сбросила? А получал их для тебя наш общий другГубельман. Он у тебя кассиром был, верно? Ну так я ему деньги оставляю. Все, что за заказ получены. И жизнь сохраню. А он в трибунале выступит. Твои его не достанут - он под охраной. Как и Енукидзе. Поговорим, Яшенька?
27.02.1923. "Ведомости", первая полоса:
На днях заканчивается суд по нашумевшему делу "Треста" - мощной преступной группировки, настоящего "синдиката убийств". Банда профессиональных убийц, причастных, по данным полиции, к сотням убийств, поджогов и взрывов в империи, была обезврежена в результате особенной операции правоохранительных органов весной прошлого года. В руках жандармов оказались и рядовые исполнители, и сам главарь банды - Яков Свердлов по прозвищу "Уралец". По данным следствия, именно "Трест" имел отношение к расстрелу летом 1920 года вице-губернатора Петербурга и убийству в Москве в 1921 году Василия Касаткина, председателя правления Сибирского банка. Кто являлся заказчиком этих убийств, дознаватели также установили, но пока не решаются даже намекать на этот счет, не имея еще стопроцентных доказательств. Уже после ареста членов банды выяснилось, что одной из следующих их жертв должен был стать не кто иной, как наместник на Кавказе вел. кн. Николай Николаевич.
"Трест" представлял собой единую уголовную организацию из членов бывших террористических "боевых организаций" разных бомбистских партий: эсдеков, эсеров, бунда и прочих...