Змей

Большую часть заработанных мною на каменоломне денег я потратил на дорожную сумку и прочные походные ботинки. Остального должно было хватить как минимум на месяц, если не слишком много себе позволять - какую-нибудь простую еду, типа вяленого мяса и дешёвого питья для Змея... Того самого Змея, о котором и пойдёт рассказ.

Там, где я жил не было людей без личного Змея. А если таковые и появлялись, то ненадолго: либо они сами искали себе его, либо не выдерживали и бросались со скалы в море, либо просто уходили из нашей деревни и никогда больше не возвращались. Человек без Змея был изгоем нашего общества, потому как все считали, что Змей является отражением сути человека, самой его природы. А кто идёт против Змея, тот выступает против себя самого. Змееносец всегда подконтролен своему хозяину, даже если думает, что это не так. Но если бы вы назвали кого-либо змеиным рабом, то вас бы просто подняли на смех, и слухи о вашей глупой шутке быстро разлетелись бы по деревне. Никто не считал себя рабом - все считали себя друзьями своего Змея. И каждый обязан был держать своего 'друга' на достойном уровне. Этим у нас в деревне и определялось положение в обществе.

Самым уважаемым жителем деревни у нас был Хоакин - продавец змеиных эликсиров, которыми люди кормили своих хозяев. Он унаследовал это дело (и авторитет в придачу) от своего отца, а тот от своего и так далее. С Хоакином всегда нужно было поддерживать отношения. Если вдруг ты с ним не сладил, то пиши пропало. Он, конечно, не будет ничего предпринимать, чтобы отомстить тебе. Вот только эликсира от него ты уже не допросишься, и тебя убьёт не Хоакин (он никогда никого не убивал, у его семьи испокон веков была незапятнанная репутация), а твой личный Змей, которого совсем недавно ты считал своим другом. А Змей делает это мучительно. Мало кто терпит - большинство бросается со скалы от изнеможения. Потому-то скалу и назвали Красной. Слишком много таких несчастных было. Да и ныне, наверное, мало что изменилось в деревне.

Я любил свой родной дом и даже до сих пор частенько ностальгирую по нему. Вспоминаю друзей, как гуляли мы по вечерам. Хорошее тогда было время. Но возвращаться туда мне вряд ли охота, а если бы даже я и захотел, то не смог бы.

Но обо всём по порядку. Пожалуй, даже с самого начала.

Однажды, после общего деревенского праздника урожая, сытый и телом, и Змеем, сидел я на уступе Красной скалы и любовался закатом. Я всегда любил смотреть на закат над морем - в словах и не передать всю красоту этого явления. Так я на скале и уснул...

Услышав мелодичный звон, я подскочил на ноги. В нескольких шагах передо мной семеро человек танцевали вокруг костра. На них были простые белые одежды, что обычно надевают на День Солнца или, когда отходят ко сну. Взявшись за руки, они водили быстрый головокружительный хоровод. Позади, в тени деревьев, насколько я помню, стояли какие-то тёмные странные существа. Долго вглядывался, да так и не смог я толком разглядеть их. Я двинулся к танцующим, но, сделав пару шагов, стал проваливаться куда-то вниз, под землю. Меня закрутило в водовороте, вокруг замелькали огни, а когда всё успокоилось, я оказался на том месте, где только что был костёр. Я осмотрелся и увидел танцоров, удаляющихся от деревни по западной дороге. Не знаю чем, но они влекли меня, была в них какая-то манящая сила, настолько они легко и радостно двигались. Я хотел было бежать за ними, но понял, что не могу двинуться с места - я был словно прикован к этому месту.

Конечно же, это был сон. И проснулся я почему-то с одной единственной мыслью - пора мне покидать эту деревню. Не знаю почему, но у меня не возникло никакого сомнения. Однако, к тому, чтобы уйти, необходимо было серьёзно подготовиться.

В то время я жил в небольшом обветшалом домике и работал на полях Хоакина. Тех денег, что он мне платил, вполне хватало на пропитание, но, чтобы уйти из деревни, мне необходимо было больше. С большим трудом, но я всё-таки устроился работать на каменоломню по ночам. Так вот и зарабатывал: весь день в поле, всю ночь на каменоломне, иногда между работами удавалось поспать часа два-три. Продолжалось это почти шесть лунных месяцев. Заглянув одним вечером в копилку, я обнаружил, что собрал уже достаточно, чтобы отправляться в путь. Большую часть я, как уже говорил, потратил у заезжего торговца на приобретение ботинок и сумки. Остальное убрал в кошель. С каменоломни я уволился без проблем - никогда не выделяясь особыми физическими данными, я не был там таким уж ценным работником. Осталась одна проблема - сообщить Хоакину, что я ухожу.

***

Стражник вернулся и открыл мне дверь, сказав, что Хоакин согласился потратить на меня минуту-другую. Я вошёл в дом. Конечно, Хоакин живёт роскошнее всех жителей деревни вместе взятых, но такой богатый и уважаемый человек мог позволить себе куда большую роскошь, чем ту, что я увидел в его жилище. Снаружи дом выглядел прелестно: окруженный живой изгородью трёхэтажный особняк, весь покрытый витиеватыми узорами, на окнах - резные ставни, рядом пристроена башенка со шпилем. Внутри же, где я до этого ни разу в жизни не был, всё было не так, как я ожидал: ни тебе ярких ознурских ковров и гобеленов, ни дорогой мебели с востока, ни прочнейших сундуков от мастеров столицы Империи - в общем, ничего, что, как мне представлялось, должно быть в домах у таких людей.

- Чем могу быть полезен? - Хоакин сидел у камина в старом кресле-качалке и покуривал трубку. Чёрт возьми, мой отец всё время сидел вот точно так же, глядя на огонь и всегда размышляя о чём-то. А ведь он был простым крестьянином, а Хоакин вполне мог себе позволить и кресло поновее, и табак получше (судя по заполнившему комнату запаху, это был самый дешёвый табак из тех, что я знаю). Возможно, Хоакин до моего прихода тоже смотрел на пламя, глубоко погруженный в свои мысли, но сейчас его блестящие глаза выжидательно глядели на меня.

- Простите, что потревожил вас, милорд, - я замялся, испугавшись мысли, что могу уже не выйти из этого дома. - В общем, я пришёл сказать вам, что ухожу из деревни.

- Вот как? И далеко ли, интересно узнать? - Всё тем же ровным, слегка осипшим, тихим голосом спросил Хоакин. И, не дождавшись ответа, продолжил. - Наверное, ты хочешь, чтобы я благословил тебя? Ну что ж - я благословляю. Пусть будет ровным твой путь, и, главное, никогда не забывай о своих старых друзьях. Ты ведь не забудешь всё, что я для тебя сделал, не так ли?

- Да, конечно... Как же я могу?.. Спасибо вам - вы очень мне помогали всё это время. Я никогда не забуду, клянусь...

Хоакин еле заметно улыбнулся:

- Ну, тогда счастливой дороги.

Ещё несколько секунд я стоял в ступоре, покрываясь потом. Хоакин добавил, снова отворачиваясь к камину:

- Ну чего стоишь? Можешь идти.

Вернувшись домой, я, дабы успокоить волнение, осушил припасённую бутылку эля, а поутру, хорошенько выспавшись, отправился в путь. И меня всё мучил вопрос - почему Хоакин так легко меня отпустил? Было в этом что-то странное...

***

Я пошёл на запад. День выдался ясный и тёплый, и настроение моё было отличным. Вокруг бескрайние луга с редкими одинокими деревцами, свежий ветер с моря, ярко-синее небо над головой... Только покинув родной дом, я понял до чего же тут красиво. И как же я раньше этого не замечал?

Был примерно полдень, когда из придорожных кустов мне навстречу вышли трое. Я узнал их - верные псы Хоакина, которые всегда выполняли самую грязную работу. Думаю, если вам сказать слово 'головорез', образ, возникший в вашем воображении, будет точно соответствовать тому, как эти парни выглядели на самом деле. Мне стали ясны мои сомнения и опасения. Я был прав - Хоакин так просто моего ухода не оставит.

Мы остановились в трёх шагах друг напротив друга.

- Эй, далеко ли собрался, парень? Может тебя проводить, а? - заговорил самый огромный из них.

- А вам какое дело, куда я иду?

- Нам? Да нам плевать вообще. Но Хоакину не всё равно, он не любит, когда просто так уходят нужные ему люди. Поэтому, парень, поворачивай-ка обратно подобру-поздорову.

- Никуда я не пойду, - меня начало трясти, то ли от злости, то ли от того, что я их боялся. - Вообще-то я попрощался с Хоакином, и он не был против.

- Ну значит он передумал. Не хочешь идти сам, мы тебя силой приведём - не проблема. Давайте-ка ребята.

Все трое двинулись на меня. Я принял боевую стойку, готовясь дать отпор, хотя за всю жизнь дрался я всего пару раз, и то не очень удачно. Кровь ударила в голову, ум мой затуманился. Когда они набросились на меня, я ударил с размаху в челюсть самого хилого. Такого удара я от себя не ожидал. Судя по его лицу, для него это тоже было неожиданно. Второму, что уже схватил меня за шею, я ударил пяткой по колену. Его ноги подкосились, и мы вместе упали на дорогу. Он начал душить меня, обхватив шею, а я попытался отбиться от него локтём. Возможно, я бы вырвался, но ботинок третьего головореза, прилетевший мне в лицо, выключил меня.

Я начал приходить в себя, пытаясь прорваться сквозь пелену забытья и боль, пронзившую всё тело. Какие-то отдалённые приглушённые неразборчивые голоса, тёмные размытые силуэты, еле различаемые сквозь едва приоткрытые веки. Потом появился свет и ещё силуэты. Я напряг зрение и смог различить семь человеческих фигур. Это были те самые люди, которых я видел полгода назад. Я попытался разглядеть их, но в глазах всё опять начало расплываться. Голоса сменились воплями, что отдалялись и отдалялись по мере того, как я снова всё глубже и глубже проваливался в обморок...

Очнулся я, когда солнце уже стремилось к горизонту, на обочине дороги всё с той же болью во всём теле. Расстегнув рубаху, я увидел, что всё тело в огромных синяках и ссадинах. Возможно, они мне даже сломали пару рёбер. На лицо своё я, слава Богу, посмотреть не мог, но по ощущениям можно было судить, что оно тоже не в лучшем состоянии.

Минут пять мне понадобилось, чтобы поднять себя на ноги, и ещё столько же, чтобы удержать равновесие. Пошатываясь, фиксируя равновесие на каждом шагу, я продолжил свой путь. Вариант возвращения в деревню был отброшен сразу же. Не знаю, что случилось с 'псами' Хоакина, но, несмотря на то, что никаких следов и тел, рядом со мной не оказалось, я сомневаюсь, что они целы и невредимы. И, понятное дело, Хоакин от этого не будет в восторге. А если пойду дальше, у меня появится хоть какой-то шанс выжить.

***

Солнце скрылось за горизонтом, а я рухнул на землю не в силах больше идти. Так и уснул.

Поутру мне было уже легче, но передвигаться было также тяжело. Каждые полчаса мне приходилось делать привал. Постоянно хотелось пить, поэтому запас воды, рассчитанный на три дня, закончился почти полностью уже сейчас.

К счастью, на следующий день после полудня меня нагнала конная повозка торговца. Купец предложил подвести меня до ближайшего города. За это я обязался задержаться там на неделю, помогая ему с торговлей. В моём положении сложно было отказаться.

Проработав неделю в городе, я отправился дальше. Торговец оказался очень интересным и весёлым человеком. Да к тому же весьма щедрым - он даже заплатил мне за помощь. Немного, конечно, но, учитывая то, что он меня довёз, это было очень даже неплохо.

На десятый день пути от города я шёл по пустыне вдоль реки, уходящей, слегка виляя, за горизонт. По берегам её росли редкие травы и кустарники, измождённые невыносимой жарой. Послушавшись совета купца, я взял с собой побольше воды. Пить из этой реки он мне не советовал - ходят слухи, что она то ли отравлена, то ли проклята. В проклятия я не верю, а как проточная вода может быть отравлена, не знаю, но лишний раз рисковать своим здоровьем мне не хотелось. Тем более что я ещё не полностью оправился от побоев.

К вечеру я, преодолев небольшой подъём, увидел впереди одиноко стоящий дом. Деревянный, двухэтажный он внешне больше походил на какую-нибудь таверну. Вот только - мелькнула у меня мысль - откуда посреди пустыни взялось дерево? За всё время пока я шёл по пустыне, мне встретилась, может, пара кривых маленьких пальм вдоль реки. Все постройки, мимо которых я проходил, были саманными. Наверное, дерево в этих краях - роскошь. Но как можно жить здесь - в пустыне - в доме, обдуваемом всеми ветрами, да ещё вдалеке от людей. Здесь даже хозяйства никакого не было, да и не может быть в принципе на этих бесплодных землях. Позади дома только небольшая постройка, похожая на сарай. Всё окружено ровным забором. Подойдя ближе, я разглядел табличку возле калитки: 'Постоялый двор Алиадо'.

Когда до двора оставалось шагов десять, из дома вышел старик. На вид ему было лет шестьдесят, но держался он не по годам бодро. Ловко спрыгнув с крыльца, он с сияющей улыбкой на лице поспешил к калитке.

- Здравствуй, путник! Куда путь держишь? - Поприветствовал меня старик. Давно я не видел такой светлой улыбки и таких добрых блестящих глаз, как у него. - Заходи переночевать, а то не с час, так с два песчаная буря поднимется.

- Спасибо, не откажусь, - ответил я. - А то уж девять ночей как сплю под открытым небом. Много ли берёшь за ночь?

- Да что ты, путник! Я всегда рад гостям, так что ничего я с тебя не возьму. Давай, заходи.

- Странно, - сказал я, заходя во двор. - Неужели ты держишь постоялый двор не для того, чтобы на жизнь зарабатывать? Обычно ведь без выгоды никто не держит.

- Ну а у меня не обычно. Жизнь моя и без того не так уж плоха, чтобы на неё ещё зарабатывать.

Внутри было уютно и прибрано. Не каждый постоялый двор мог этим похвастаться. Первым делом Алиадо, как утверждала табличка, и как представился он сам, проводил меня в комнату на втором этаже. Я оставил там свои вещи, сходил умылся и сел за стол в ожидании обещанного ужина.

На стол накрывала приятной внешности женщина, на вид моложе Алиадо, но у меня почему-то не было сомнений, что это его жена. Голоса её мне услышать так и не пришлось, она даже не взглянула на меня ни разу. Перво-наперво она мне показалась больше похожей на рабу или служанку, но позже я понял, что на самом деле она, также как и Алиадо, - полноценная хозяйка этого дома и выполняет она свою хозяйскую работу полностью безупречно. Это было понятно хотя бы по тому, насколько великолепна была еда, которую она готовила. Впервые в жизни пища вызывала у меня такие чувства умиротворения и радости! И Змей мой был счастлив не меньше - давно он не пробовал такого доброго пития.

После ужина мы до поздней ночи беседовали с Алиадо. Снаружи действительно не на шутку разыгралась буря. Порою дом скрипел так, что чувствовалось всё его напряжение и казалось, что ещё чуть-чуть, и он сложится как карточный домик.

- Слушай, Алиадо, - спросил я. - Не останавливались ли у тебя недавно семеро странных людей в белых одеждах?

- Нет. Не было таких.

- Жаль. Ну да ладно.

- Но я знаю, о ком ты. Они и не могли у меня остановиться, потому что они приходили только к тебе.

- Кто же они?

- Никто толком и не знает. Я много слыхал историй про них, однако сам этих людей никогда не видывал. То ли ангелы они, то ли призраки проклятые какие - кто знает? Известно лишь, что приходят они на помощь в тяжелое время, когда человек теряет последнюю надежду. Но только если при этом человек сам хочет, чтобы ему помогли.

Мне это показалось странным - ведь меня они спасли, несмотря на то, что я не терял никакой надежды и не просил о помощи. Разве только в глубине души это было так.

Когда мы уже собирались спать, Алиадо спросил:

- Куда дальше-то собираешься?

- Пока вперёд - других вариантов нет. А до развилки дойду - там уж куда сердце укажет.

- Как же нет вариантов? Можно назад повернуть.

- Да ну, ты что? Зря я что ли такой путь проделал. Да к тому же я только начал, а мир столь огромен и разнообразен, что жизни не хватит, чтобы весь исходить!

- Верно, мир такой, - мечтательно согласился старик. - Вот только не откроется он тебе.

- Почему же? Алиадо, чего это ты меня пугаешь?

- Потому что твой Змей не даст тебе продолжить путь. Чем дальше ты будешь уходить от своего старого мира, тем сильнее Змей будет тянуть тебя назад. Сейчас ты стараешься не обращать на него внимания, но, я думаю, ты уже чувствуешь, что он начинает противиться. И это только начало. В конце концов он не оставит тебе выбора - тебе придётся вернуться к старой жизни.

- Но должен же быть какой-то выход? Я уверен, что я смогу противостоять змею.

- Ты только думаешь, что сможешь. Даже когда ты вернёшься обратно, тебе будет казаться, что ты это сделал по своей воле, а не по воле Змея. Выход конечно же есть, только тебе он вряд ли понравится.

- Какой же?

- Вырвать Змея из себя. Оставь его на дороге умирать без еды. Не достаточно просто перестать кормить его, нося с собой, потому что так он рано или поздно сведёт тебя с ума. Его надо именно выбросить. Без сомнений и сожалений.

На этом наш разговор закончился. Я долго ещё не мог уснуть, размышляя над словами Алиадо. Сначала разум мой воспротивился: как же можно идти против Змея? Ведь он - моя постоянная поддержка. Без него путь мой будет невыносим.

И я пошёл дальше, так и не поняв слов Алиадо. Но однажды, остановившись на ночь у дороги, я вдруг почувствовал сильное желание вернуться к себе в деревню. С другой стороны я понимал, что проделал уже огромный путь и не могу позволить себе повернуть обратно. И только тогда я вспомнил наш с Алиадо разговор. Это Змей приказывал мне вернуться. Я посмотрел вперёд на дорогу - и глаза мои пронзила боль. Я сделал шаг вперёд - и тут же упал, скорчившись в ломке. Только сейчас я ощутил его тёмный образ, совсем не тем он был, каким он мне представлялся. Отражал он вовсе не суть мою, а тьму, что была во мне.

Я лежал на траве, а злобные глаза Змея смотрели мне в лицо. Оглянувшись, я увидел, что вокруг меня стоят те семеро. Одежды их сияли в темноте, а взоры их обращены ко мне. По их глазам я понял, что должен сделать. Схватив руками Змея, я вырвал его из себя и бросил на землю. Он извивался, постепенно теряя свою силу, пока вовсе не издох. Меня вырвало, начало трясти. Моих сил тоже почти не осталось...

Однако на следующее утро я очнулся как будто заново рождённым. Я понял, что теперь свободен от власти Змея. И я продолжил свой путь. Но на мир я смотрел уже совсем по-другому. Я смотрел на живой мир живыми глазами, ведь никто больше не делал меня мёртвым.

А что те семеро? Я сам один из них.

20-28 декабря 2010 г.