Дождь поливает скверы и площади, 
дикие конницы топчут бессонницу, 
цуг вороненых ветров зовом Припяти, 
тик.тихо.ради.актив.ной души -
это исповедь.
Экс-репортер из-над верхней квартиры 
жизнь поливает,  
умолкшие лиры 
грузно плывут, пеня сточные воды, 
немо  счастливые, и нематоды
овладевают пустотами, -
трудолюбивые первичноротые.
Это мы.
Крики озлённых отцов - это двойки,
жизнь из помойки, курсы раскройки 
старых вещей бытия -
это я.
Лица, щитки, из брандспойтов - по ганглиям, 
тело толпы распадается надвое,
наглые дворники балуют шлангами,
льют-поливают траву восходящую, 
жен убегающих спины манящие;
люди и нелюди - все обезличены. 
Это вторичное.
Спрячьте меня под комодом, паркетом
в платье из поли-, из эти-, из лена - 
это нетленно, 
мне говорили - не вы ли? 
Пошли вы! Пакетом отгородиться! 
Какого родиться 
хрена?!  Меня не спросили ,
лучше б убили.
На остановках нет королев, 
в форточку выброшен львиный зев,
следом ночная фиалка - не жалко, -
я поливаю кактус.
Хороший ракурс.
Что там на веках? Монеты? Не надо, ...ть!
Фото на память родных должно радовать!
Дождь поливает. Пожарный. И дворник.
Время полива. Десятое, вторник.