ДИРИЖЕР АПОКАЛИПСИСА

Тысячи огней неслись по полотну дорог, которые, извиваясь черными змеями, скрывались во тьме нижних ярусов города. Если сильно прищурить глаза, возникнет ощущение, что огни сливаются в одну светящуюся ленту, которая пульсирует и сворачивается в кольца.
Ее величество ночь давно вступила в свои права: несколько часов назад она прогнала с неба остатки закатного багрянца и подернула горизонт темным бархатом. Уличный шум стих на несколько децибел, а на стремящихся ввысь телах небоскребов засияли яркие светлячки. Жители давно рассыпались по своим квартирам. Кого-то ждали любимые, а кого-то лишь одиночество - кокон скорби и тишины, в котором единственный собеседник - ты сам. Такому верному слушателю можно часами сетовать на неудавшуюся жизнь.
Тысячи мыслей и эмоций застревали в паутине сновидений, которую ночь ткала над крышами зданий. Чуть слышно звеня, натягивались ее невидимые нити. Город спал...

- Чушь несусветная! - Натан Тинкер отбросил пачку листов на стол. Задетая кружка протестующе звякнула и едва не опрокинулась.
- А? - сидящий напротив молодой человек вздрогнул от неожиданности, оторвав взгляд от покоившейся на коленях сумки.
- Бэ! - передразнил Натан. - Пафос и слюнтяйство. Вы это называете готовым текстом? Побойтесь бога и выкиньте эту дрянь. А лучше - сожгите. Знаете, сколько такого вот 'творчетства' ежедневно в издательства приходит? Я про среднестатистические говорю, а не крупные, вроде нашего. Каждый графоман мнит себя дарованием. - Тинкер дерганным движением замученного работой человека выхватил сигару из лежащего на столе портсигара. Сунув ее кончик в гильотинку, он нарочито громко щелкнул лезвием.
Молодой человек втянул голову в плечи и стремительно покраснел
- 'Светящаяся лента в кольца сворачивается...' - пробубнил Натан. - Как вы только на 'Иерихоне' первое место заняли? Видать, совсем претенденты измельчали.
Ненадолго в офисе редактора издательского дома 'Плеяда', обеспечивавшего художественной литературой большую часть заселенных планет, воцарилась тишина. Лишь механическая лапа автоприкуривателя с едва уловимым шелестом спряталась внутри стола. Под потолок взвились сизые облачка: дым никак не хотел образовывать колечки. Сделав несколько затяжек, редактор швырнул сигару на пол. Уже несколько лет он вел негласное соревнование с автоматикой кабинета: успеет ли пылесос сцапать дымящийся бычок до того, как тот прожжет ковер. Пока счет складывался не в его пользу.
- Ради бога, Клавентин, не молчите, - со вздохом сказал Натан. - Да обидно - понимаю, но если вы напишите бред сивой кобылы, не рассчитывайте, будто мы его проглотим. Читатели - запросто, мы - нет.
- А, значит, читатели все из себя идиоты, а вы умные, да? - взвился молодой человек.
- Во-первых, не 'из себя', а 'собой'. Во-вторых, это закон нашего бизнеса: шестьдесят процентов аудитории не замечает ошибок в текстах, зато оставшиеся... Ваш опус до колик поэтичен, и тут - бац! - 'шум стих на несколько децибел'. Здравствуй учебник физики! Незачем так атмосферу убивать... Да, вы садитесь - в ногах правды нет.
- В ягодицах тоже, - огрызнулся собеседник, но все-таки опустился обратно в кресло.
Натан удовлетворенно кивнул: парень был в меру вспыльчивым и достаточно своенравным, в общем, боец - как раз то, что нужно.
- Не нервничайте, господин Салано, - он поднял руки в примирительном жесте. - Хотите, чтобы в душе не было осадка? Тогда не кипятитесь. Про сожжение я пошутил. Мы эту вашу повестушку сейчас подкрасим, лобзиком подпилим, большую часть, конечно, выкинем - зато выйдет конфетка. Наша кондитерская еще не такой компост в торты превращала.
Глаза победителя конкурса полезли из орбит, а челюсть, видимо, приготовилась шлепнуться на пол и укатиться под кресло.
- Не... не имеете права... - тихо промямлил он.
- Хо, еще как имею! - Натан хищно осклабился и водрузил сцепленные в замок пальцы на столешницу. - Думаете, здесь с вашим творчеством кто-то церемониться будет? Да ни боже мой - его вывернут наизнанку и пропустят через мясорубку. Как и в любом издательстве, собственно.
- Вы не имеете права! - повторил Клавентин, на этот раз вскричав так, что его можно было услышать двумя этажами ниже. - Катитесь к черту со своими конкурсами!
Он встал и направился к двери, определенно собираясь покинуть кабинет. Его остановил голос редактора.
- Бросьте, Салано. Уйдете сейчас, и что потом? Вернетесь домой, в этот ваш 'кокон скорби и тишины', а весь следующий день будете проклинать себя за то, что не смогли всего разок задавить гордость. Хватит дурака валять.
Натан не видел лица строптивца, но об активной работе мысли можно было судить даже по затылку. Молодой человек несколько секунд стоял, прикидывая что-то, затем вернулся к столу и грузно опустился в кресло.
- Вы будто не знаете, что сразу после выявления победителя конкурса 'Иерихон', с ним подписывается контракт, затем подыскивается сопровождающий редактор, и они отправляются в Паломничество. Лично я уже не могу отказаться. Если заявление об увольнении не считать отказом, разумеется.
- И что теперь? - собеседник опустил взгляд.
- За неделю я разберусь с правкой и разгребу текущие дела, ну а вы летите-ка домой и покумекайте над нашим маршрутом. Как определитесь - сообщите.
- А что, - поинтересовался молодой человек, - мы действительно сможем отправиться в любое доступное на карте место?
- Ну разумеется. Транспортные сети и турагентства костьми лягут, чтобы удовлетворить запросы, касающиеся Паломничества. - Натан Тинкер откинулся на спинку кресла и раскинул руки. - Уберите кислую мину, господин Клавентин. Сдался вам этот текст? Только представьте: вся галактика у ваших ног.
Губы собеседника дрогнули, а затем медленно растянулись в улыбке.
- Пожалуйста, - он протянул Натану руку, - зовите меня Клайв.

***

Исполинские ворота города сомкнулись позади меня. На каменных стенах собралось множество жителей: все пришли поглазеть на изгоя, выдворенного из дома, в котором ему никогда не было места. Они молчали, но я чувствовал их присутствие - презрительные взгляды кололи спину ядовитыми иглами. Пути назад не было, а впереди не ждало ничего хорошего. Пустыня с азартом бросала в лицо острые песчинки, распахнув мне навстречу объятия горячего ветра.
Они всерьез думают, что это меня остановит? Они уверены, будто смогут вычеркнуть меня из своей жизни, просто выставив за дверь? Глупые наивные люди. Любуйтесь преклонившей колени жертвой и радуйтесь, что сами пока стоите прямо. Спи спокойно, дорогой город. Придет день, и я вернусь к тебе. Вернусь, чтобы ошпарить тебя ветром, разрезать полным ненависти взглядом, выпотрошить и утопить в песке.
Я вернусь. А когда ты поймешь, что просить о пощаде поздно, наклонюсь к тебе и шепну: 'Радуйся...'

- Всё дуетесь? - раздраженно спросил Натан Тинкер со своей койки. Он поежился и еще плотнее закутался в серое одеяло из грубой ткани.
Небольшую каюту, в которой разместили их с Клавентином Салано, освещала расположенная под потолком лампа дневного света. Увы, таковым он считался исключительно по меркам жителей Баратры. Свет, аналогичный излучению синего гиганта и сиянию двух гигантских лун, действовал на пришельцев угнетающе. Еще больше на психику давил узкий коридор подводной лодки и ее крохотные каюты с серыми стенами из высокопрочных сплавов.
- Дуюсь? С чего вы взяли? - Салано лежал на койке, закинув ногу на ногу. Его глаза бегали по экрану мобкома.
- Либо у меня паранойя, либо у вас каждая строчка так и кричит: 'Злые дяди обидели. Месть моя будет ужасна и коварна!' - съязвил Тинкер. - Господи, Клайв, кому вы нужны? Чтобы люди собирались 'поглазеть на изгоя', им нужно об этом изгое знать!..
- Угу...
- И к тому же, как вы мстить-то собрались? Вы же еще не достигли... - редактор 'Плеяды' вытянул большой и указательный пальцы и продемонстрировал маленькое расстояние между подушечками, - во-от такусенькой части подлинной писательской славы...
- Слушайте... - Клавентин вскочил и отбросил мобком. - Вам удовольствие доставляет меня насекомить? Какого черта нужно было куда-то переться с убогим графоманом, если вас от него тошнит?
Тинкер издал короткий смешок, а затем расхохотался в голос. Надолго его не хватило - смех перешел в нервный кашель.
- Хе, у всех новичков есть эта болевая точка. Поверьте, Клайв, лучше сейчас над вами будет смеяться один старый хрыч, чем потом - миллионы читателей. Вот вы думаете, напишите книгу размером с кирпич, и все вокруг проникнутся. Черта с два! Грязью в вас будут кидать изрядно. А может быть, и навозом... Фокус в том, чтобы максимально сократить количество ненавистников...
- Хорошо, сенсей, - Клавентин выставил перед собой прижатые ладонями друг к другу руки. - Вы меня вразумили. Поведайте же смиренному ученику, что вам не нравится.
- Мне много чего не нравится. А, если о тексте, то позвольте узнать, когда достопочтенный писатель, наконец, перестанет лепить подряд слова, начинающейся с одинаковых букв? '... радуйтесь, что сами пока стоите прямо. Спи спокойно, дорогой город...' - сплошные 'с', а потом еще и 'п'. Ужас! Знаете, у меня один автор чуть ли не ежедневно юморески клепает. Так вот у него целая серия есть таких, которые состоят из слов, начинающихся на букву 'п': 'Придурковатый прапорщик передает пламенный привет партии...'
- Смешно... - соврал Салано.
- Да обхохочешься. Но вы-то не юморески строчить собираетесь, так? Вас ждут стремительные ручейки рассказов, бурлящие реки повестей и величественные океаны романов, - Натан повел в воздухе рукой, будто дирижировал оркестром. Его вспотевшее лицо на мгновение расплылось в улыбке. В этот момент корпус лодки ощутимо вздрогнул, и редактор зашелся в приступе кашля.
- Вам плохо? - вкрадчиво спросил Клавентин.
- Нет, черт возьми! - Тинкер предпринял очередную попытку закутаться в одеяло. - Мне хорошо, просто замечательно! Особенно радует, что первым объектом Паломничества вы выбрали зону боевых действий на планете, где почти нет суши.
- Нельзя же о войне писать без подготовки. Я хотел взглянуть на нее изнутри, чтобы почувствовать ее ужас, жестокость... Ну, и эпичность что ли.
- Корпоративные шавки отбивают у правительства косяки 'селедки'... О-очень эпично. И почему изнутри подводной лодки? Отсюда много увидишь, ага. Половина 'Плеяды' на уши встало ради того, чтобы нас сюда пустили.
- Зато впечатлений масса. Мне казалось, что цель Паломничества - обогащение писателя подлинно глубокими эмоциями, опытом, знаниями. Разве не так?
- Вот обогатят вас свинцом да радиацией - узнаете почем счастье.
Корпус лодки снова тряхнуло. Где-то громче загудели двигатели.
Натан Тинкер взглянул на непрерывно моргающую лампу и с трудом подавил желание накрыться одеялом с головой. Клавентин, меж тем, встал, подошел к койке редактора и присел рядом с ней на корточки.
- У вас клаустрофобия, - скорее констатировал факт, чем спросил он. - Вы же до смерти напуганы!
Неожиданным рывком Тинкер принял сидячее положение и схватил подопечного за грудки - тот и опомниться не успел.
- Слушай, пацан! - прошипел редактор 'Плеяды' через отбивающие дробь зубы. - Я не одного молокососа через Паломничество в люди вывел и таких вещей повидал, каких тебе и в кино не покажут. Ты понятия не имеешь, что значит быть до смерти напуганным!
- Да вы в зеркало посмотритесь, - Салано окинул взглядом окаймленное седыми прядями лицо Натана Тинкера. Кожа редактора стала белее волос, а по чуть вздернутому носу катилась большущая капля пота. Лишь темно-зеленые глаза творца литературных звёзд искрились: в них плясали бесы, готовые выскочить и разорвать на клочки любого.
- Не волнуйтесь, - доверительно сказал Клавентин. - Я никому не скажу.
- Для этого ещё надо отсюда живыми выбраться... - Натан разжал хватку и издал сдавленный смешок.
- Может, хватит краски сгущать? Не верю я, что в первом же путешествии...
В этот момент лампа на потолке вспыхнула красным светом.
Клавентин замер с полуоткрытым ртом, затем перевел растерянный взгляд на куратора.
- Запомните момент, - невесело ухмыльнулся тот, - для какого-нибудь боевичка подойдет...
Корпус лодки тряхнуло так, что переборки взвыли. Прежде чем людей оглушил вой сирены, они услышали душераздирающий скрежет, будто кто-то царапал наждаком стекло.
Клавентин бросился к двери. За открывшейся створкой по коридору носились матросы. Как и все жители Баратры они были высокими и неестественно худыми.
Молодой человек повернулся к наставнику и сильно удивился, увидев того с двумя собранными рюкзаками и пулевой винтовкой за спиной.
- Когда вы... - начал он.
- Говорил же: Паломничество - не пикник на обочине, - отрезал Натан. - Валим!
Просовывая, на ходу, руки в лямки рюкзака, Салано вслед за куратором выскочил в коридор.
- На мостик? - с азартом воскликнул он.
- Щаз - подпрыгни!- рыкнул в ответ Натан. - К спасательным шлюпкам. И живо!
- Но на мостике ведь все события! - запротестовал молодой человек.
- Конечно. И все роботы-торпеды туда. Хотите одну в лоб словить?
Схватив парня за локоть, редактор заторопился по коридору.
Пол и стены ходили ходуном. Складывалось впечатление, что подводная лодка превратилась в больного кита, которого бил озноб.
Ангар спасательных капсул представлял собой металлическую клоаку со встроенными в стены пусковыми установками. Помещение оказалось частично затопленным: из пробитых труб били тугие струи зеленоватой воды.
- Запускай программу эвакуации! - проорал Натан в ухо Клавентину, стараясь перекричать какофонию звуков. - А я пока забаррикадирую вход.
- А как же матросы? - изумился Салано, но наставник его уже не слышал.
Система и впрямь требовала минимума человеческого вмешательства. Ткнув несколько раз в экран управляющего модуля, Клавентин убедился, что спасательная капсула загрузилась в катапульту.
По колено в воде к нему через все помещение торопился Тинкер.
Потолок отсека разорвался, словно бумажный, когда он уже преодолел большую часть пути. В ореоле из ярких искр сверху опустился настоящий демон - механическое чудовище, напоминающее гибрид богомола и осьминога, вспенивающее воду гибкими щупальцами. Оценив обстановку, монстр направился к Клавентину. Тот замер, не в силах пошевелиться. Зато Натан не терял зря времени: уклонившись от острых конечностей и пары щупалец, он вынырнул у робота из-под брюха, а затем высадил обойму в место, где располагалась голова. Три ствола винтовки еще вращались, когда чудовище в конвульсиях рухнуло на пол.
- В шлюпку. Бегом! - закричал Тинкер. - Он сейчас на дополнительные переключится...
Закончить куратор не успел: бьющаяся в судорогах нога робота поднялась и ударила Натана в грудь. Редактору повезло, что отлетел он в нужном направлении - прямо к шлюпке. Зато не повезло с посадкой: ударившись о нее спиной, он так и остался неподвижно плавать лицом в воде. Подоспевший Салано схватил наставника за плечи и одним чудовищным рывком затащил внутрь капсулы.
Тут в отсек забежали матросы - видимо, баррикада оказалась ненадежной. Это спасло будущего писателя и редактора от участи быть разорванными. Переключив внимание на новоприбывших, робот бросился к ним. Клавентин увидел, как он без труда пронзил двух человек насквозь, прежде чем шлюпка ушла в направляющий шлюз.
Дальше была тряска, мигающие лампочки приборной доски, трели сирены и кромешная тьма в иллюминаторе под потолком. Она сменилась темным малахитом, потом зеленью молодой листвы и, наконец, уступила место свету.
Как только шлюпка закачалась на волнах, защитный колпак раскрылся, и вверх устремилась антенна сигнального маячка.
Клавентин неподвижно лежал на упругом полу, глядя в сливового цвета небо, и осознавал, что без сожалений сейчас бы потерял сознание. Повернув голову, он увидел так же неподвижно лежащего Натана.
Он подполз к Тинкеру и развел бурную деятельность, хотя понятия не имел, что нужно делать. Сперва попытался услышать сердцебиение и дыхание - понял, что не может сосредоточиться. Стащить с пострадавшего куртку и расстегнуть рубашку? Он запутался в первой же застежке. Руки дрожали, а мокрые и замерзшие пальцы не слушались.
- Да очнитесь же! - Клавентин не нашел ничего лучше, чем отхлестать редактора по щекам. - Не может все так закончиться... Только не сейчас!
Внезапно его осенило: искусственное дыхание! Положить руки на грудную клетку пострадавшего и с силой надавить. Прямо как в фильмах - раз, два, три!
Что дальше? Точно - дыхание рот в рот.
Он уже набрал полные легкие воздуха, когда ладонь с растопыренными пальцами буквально уперлась ему в лицо.
- Даже и не думай, пострел, - прокряхтел Тинкер и громко кашлянул.
Клавентин со стоном облегчения привалился к стенке шлюпки.
- И давно вы очнулись? - запинаясь, проговорил он.
- Да ваша подача мертвого из могилы поднимет, - Натан потер горящие щеки.
- Извините, господин Тинкер. Я уж думал, вы... это, того.
- Слушай, Клайв... - куратор подполз к стенке и тоже облокотился о нее спиной. - Давай уже на 'ты'. У меня всегда было плохо со словами благодарности, но... В общем, спасибо, что вытащил.
Будущий писатель улыбнулся и закрыл глаза. Некоторое время они молчали, позволяя лучам заходящего солнца высушить кожу. Вскоре неподалеку от их капсулы начали всплывать и другие, а потом из волн показалась изувеченная рубка лодки. Смертельно раненный левиафан поднялся на поверхность.
- Ну что, малец, посмотрел на ужасы войны? Впечатлений хватит? - поинтересовался редактор 'Плеяды'.
- Честно говоря, - Салано стянул рубашку и осмотрел исцарапанный и усыпанный кровоподтеками торс, - я не на войну смотреть хотел. Мне было интересно, как человек с боязнью замкнутого пространства будет себя вести в стрессовых ситуациях. Я знал, что у вас клаустрофобия - вы ведь из-за нее в купе класса 'премиум' не летаете.
- Смешно... - хмыкнул Натан.
- Да обхохочешься.
Они громко рассмеялись, выпуская накопившийся за долгое время стресс.
- Признаться, - выпалил сквозь смех Клайв, не ожидал от ударника интеллектуального труда этакой прыти. Как вы того жука разделали.
- Ха! Говорю же: Паломничества даром не проходят. Вот, помню, во время второго довелось нам с Геттом Фастиным ночевать в горах Фиолены. В итоге до самого рассвета тремя лучеметами отбивались от местных гидр - зверюшки пострашнее той консервной банки будут.
- Вы курировали Фастина? - вскинул брови Салано. - Так вот у кого он научился быть редкостной брюзгой.
- Сучий ты все-таки потрох, Клайв, - отмахнулся Тинкер.
- Вы даже не представляете какой.
Оба опять расхохотались.

***

Мы выглядываем в окно, и каждый раз глазам открывается одна и та же картина. Клетка. Западня с невидимыми стенами из прутьев, через которые можно почувствовать свободу, но дотянуться до нее невозможно. Наш мир, построенный на фундаменте из моральных норм и научных теорий, балансирует над пропастью, как великан на глиняных ногах, рискуя обрушиться из-за одного неловкого движения. Заведующий этим зоопарком, скорее всего, давно покинул пост. Остались только животные. С самого рождения они бьются за добычу, отпихивают конкурентов. Всю жизнь они готовят себя к испытаниям, учатся быть сильными. Отличный спектакль. Его вполне достаточно, чтобы занять жадного зверя, отвлечь его от одной невеселой истины: пути наружу не существует. Даже если ты заберешься на самое высокое место в клетке, ты не убежишь из самой клетки. Ты можешь стать сильнейшим, но ты никогда не станешь свободным.

- Будь ты проклят, Натан Тинкер! Будь ты трижды проклят!
Возглас Клайва Салано потонул в реве мотора и скрипе подвески. Джип перескочил через кочку, расшвырял колесами грязь и понесся дальше по заросшему травой полю. В сотне метров позади над землей поднималось облако пыли. Ее выбивало лапами стадо животных с длинными шеями, каплевидными телами и тремя парами лап. Острые зубы в здоровенных пастях недвусмысленно указывали на то, что от их владельцев лучше держаться подальше.
Натан поступил с точностью до наоборот. Подъехав к вожаку цантиров (которые под чуткой опекой противобраконьерских служб обнаглели настолько, что вообще никого не боялись) он с гиканьем и улюлюканьем переехал тому хвост. Пострадавший шутки не понял и, по-видимому, решил требовать объяснений. Тинкер в свою очередь вдавил газ в пол и окунулся в романтику погони. Не до веселья было лишь болтавшемуся на месте стрелка Клайву, который судорожно сжимал рукоятки станкового нейрошокера, закрепленного на корме машины.
- Когда ты говорил о сафари, я себе представлял совсем другое! - крикнул он через плечо.
- Риск подстегивает воображение. - отозвался Натан. - Писатель должен впитывать все. Так что впитывай. И не зевай: гляди - слева заходит.
Клавентин развернул ствол и выпустил в особо прыткого цантира несколько голубоватых разрядов. Животное замотало головой и тут же сбавило ход.
- А местные власти вообще разрешают такие забавы? - вновь крикнул Салано.
- Местные власти, ха! Ты же писатель - творец слова и мастер миров. Тьфу, наоборот, то есть. Что тебе до чиновников?
- Стало быть нет. - обреченно вздохнул обреченно вздохнул матереющий не по дням, а по часам мастер слова. - Замечательно. Если нас задавят - никто и не заметит, а если не задавят - посадят.
- Победителю можно все. Так что мечтай о хорошем. Не переживу, если окажется, что я воспитал графомана-пессимиста.
Тинкер обогнул очередной валун и сшиб бортом поросль небольших кустов.
- Слышь, вредитель! - молодой человек перегнулся через балку кузова. - Сворачивай давай. Тут пылюга такая, что за километр видно. Если егеря вздумают облет территории сделать, нас вмиг засекут. Ладно арестуют, а если сразу из гранатомета?
- Вряд ли у них есть гранатометы, но... Как скажете, фельдмаршал.
Натан заложил вираж и направил джип в сторону окружавшего поле леса. Как только машина поравнялась с деревьями, он отыскал небольшую просеку и поехать вдоль нее.
- Кажется, ушли, - крикнул через несколько минут Салано.
- Хорошо бы, - ответил Тинкер. - А то горючего почти не осталось.
- Что?! - забыв про нейрошокер Клайв влез головой в кабину.
- Бензин, говорю, кончается. Думаешь, свернул бы я к лесу, если бы не пустой бак?
- Знаешь, - изобразив задумчивую мину, сказал писатель, - иногда мне кажется, что ты самоубийца-извращенец.
- Пф-ф, разумеется. Иначе разве стал бы я редактором?
Осилив еще сотню метров, допотопный инжекторный двигатель заглох. Оба члена экипажа выскочили из машины и схоронились в ближайшем овражке. Погони не было - вокруг лишь пели птицы и стрекотали насекомые. Или стрекотали птицы и пели насекомые - Клайв еще не успел разобраться в фауне Мэссы.
- И правда ушли, - с явными нотками разочарования в голосе сказал редактор.
- Тебе бы не в офисе прозябать, а по деревьям с каменным топором в зубах прыгать, - заворчал Клайв. - И как мы теперь эту махину до города дотащим? Впряжемся в нее что ли?
- Вариант! - Натан сел на поваленное бревно. - Нам бы только еще человек пять, и к вечеру будем в гостинице.
- Ох, сенсей, когда ты меня за ошибки в тексте отчитывал, я думал ты мудрый и взрослый. А ведешь себя иногда как ребенок, честное слово.
- Мальчик мой, если ты хочешь придумывать новые миры, создавать правдоподобных персонажей и отправлять их в завораживающие странствия, ты должен в душе всегда оставаться ребенком.
Поучительную беседу прервали сразу несколько звуков: сверху раздался гул приближающегося турболета, а из-за деревьев послышался нарастающий треск. Застанные врасплох люди не знали, от чего первым делом следует прятаться. Ответ, впрочем, не заставил себя долго ждать: ломая ветки и небольшие деревья к ним вышел цантир - тот самый обиженный вожак. Окруженная не то слипшимися клоками шерсти, не щупальцами голова повернулась к жертвам.
- Настырный... - прорычал Натан и стремглав бросился к джипу.
Уже не раз бывавший в опасных ситуациях Клайв тоже быстро сориентировался и попытался отвлечь зверя, кинув в него несколько камней. Однако животное, словно ракета с умной боеголовкой, даже не думало бросать цель. Цантир запрокинул голову для броска, но внезапно дернулся и плюхнулся на живот, смешно раскинув ноги, как резиновая игрушка.
Ошарашенные Натан и Клайв повернули головы и увидели сюрреалистическую картину. Рядом с поверженным чудовищем стояла девушка, опираясь на ствол сверхзвучника. Поставленное на попа оружие было примерно одного с ней размера.
- Buenos días, muchachos, - нежданная гостья тряхнула гривой рыжих волос. - Qué tal cacería?
Ответом ей были лишь две отвисшие челюсти и молчание.
- No, - наконец выпалил пришедший в себя Клайв. - Forastero... Turista.
- Туристы? - бровь над зеленым глазом поползла вверх. - А это вам зачем, мух что ли отгонять?
Девушка кивнула на станковый нейрошокер.
- Ну так! Здесь же мухи вон какие - зазеваешься проглотят, - Тинкер указал на мертвого цантира. - По делу мы тут мадам, по делу.
- Мадемуазель, - поправила незнакомка. - Тогда, быть может, мужчины помогут беззащитной девушке, которая тоже прибыла по делу, добраться до города?
- Вы пешком? - изумился Салано.
- Нет, что вы - на джипе. Только он не на ходу, уж думала, ночевать здесь придется.
- Мы бы с радостью помогли вам э-э...
- Кирия.
- Очень приятно. Меня зовут Натан, а этого малого - Клавентин. Так вот, мы бы помогли, только бензина у нас... - редактор демонстративно развел руками.
- Хи, у меня три канистры в багажнике. Пойдемте достанем.
Определение 'не на ходу' весьма поверхностно характеризовало состояние джипа незнакомки. Он с развороченным боком лежал вверх колесами в ложбине и грустно дымился.
- Как же вы так? - изумился Клайв.
- Сбили, - девушка указала пальчиком вверх, где в небе все еще кружил турболет. - Из гранатомета прямой наводкой.
- Нет у них гранатометов, как же, - зашипел Салано на куратора.
Тот в ответ, не мудрствуя лукаво, показал язык.
Заправив джип, они загрузили в него вещи своей спасительницы и тронулись в путь. До поселка добрались к вечеру. Прежде чем впереди замаячили невысокие домики, Кирия развела бурную деятельность. Она сняла зеленую куртку с ободранными рукавами и накинула на плечи недешевый на вид пиджак. Из миниатюрного флакончика капнула на макушку какой-то жидкости - рыжая грива поблекла, а через мгновения приобрела цвет вороного крыла. Из кожаного футляра девушка достала очки с зеленым камнем под цвет глаз в каждой дужке и водрузила их на нос. Массивные ботинки уступили место легким туфлям. Переодевать коротенькие шорты Кирия не решилась, нацепив длинную юбку прямо поверх них.
- И какая же вы - настоящая? - внимательно оглядев изменившуюся до неузнаваемости спутницу, поинтересовался Клайв, когда они, сдав взятый на прокат джип, стояли на небольшой улочке.
- Обе. Понемножку, - загадочно подмигнула она. - Когда приезжаешь по делам, нужно уметь быть разной. Правда ведь?
- Что же здесь забыла не такая уж беззащитная девушка? - спросил Клайв и посмотрел на здоровенный контейнер в руке Кирии - собранный сверхзвучник.
- Быть может, то же, что и паломничествующий писатель со своим куратором?
Салано уставился на попутчицу.
- Я читала ваши рассказы, - хихикнула та, явно довольная произведенным эффектом. - Вы поразительно много пишете для не закончившего Паломничество. И хорошие вещи - я бы даже взяла у вас автограф.
- Согласен даже на интервью, - подался вперед Клайв. - Мы тут остановились в отеле неподалеку...
- Э-э... нет. - в грудь Салано уперся тонкий пальчик с выкрашенным лаком-хамелеоном ногтем. - Пожалуй, начать стоит с автографа.
- Ну-у... ладно, договорились. А... как мне с вами связаться?
- Я вас найду, - пообещала девушка, выразительно посмотрев на Клайва поверх очков.
Затем обладательница одного из самых разрушительных видов стрелкового оружия попрощалась с Тинкером и удалилась, растворившись в зное и уличной пыли. Салано взглянул на наставника.
- Как одним словом называется любвеобильный кобель? - ехидно прищурившись, осведомился тот.
- Лузер, - вздохнул в ответ Салано.
- Смешно.
- Да обхохочешься...

Поставив стакан с коктелем на столик, Клайв лег на второй шезлонг рядом с Натаном. С балкона их номера открывался живописный вид на часть городка, и окружающий его леса. Какое-то время они молча смотрели на закат. Клайв уже сбился со счета, на скольких планетах ему довелось видеть погружающееся за линию горизонта солнце и небеса почти всех цветов радуги.
- Может, надо было куда-то сообщить? - задумчиво спросил он.
- Ты о чем?
- О Кирии. Она ведь не на пикник со сверхзвучником ходила. Да и егеря по джипам туристов из гранатометов не стреляют. Если, конечно, это не психи, вроде нас с тобой. Барышня явно не в ладах с законом.
- О, мать моя. - сокрушенно простонал редактор. - Клайв, вот учу я тебя, учу, а ты как страус - через неделю все забываешь. Писатель не должен быть связан законами или общественными нормами. Он всегда выше любой системы.
- Ага, то есть наркотиками в подворотнях торговать можно, и к черту совесть?
- Не утрируй, бога ради. Я хочу сказать, что ты должен быть, как нож, проходящий через масло событий, но остающийся блестящим. Стань губкой - впитывай все, что с тобой произойдет, но не реагируй на это. Представь: ты едешь ночью на поезде, а за окном мелькают фонари. Если увидишь на одном, скажем, красную лампу вместо синей, не побежишь же жаловаться проводнику? Так и здесь: вокруг тебя столько происшествий - дирижируй ими. Ты - дирижер.
- Я - дирижер, - эхом отозвался Клайв. - Так говорил Хютер Гносис.
- Да, говорил.
- Кстати, ты никогда не рассказывал. Каково было с ним работать?
- Волшебно. Человек, возродивший пласт культуры, - такие не могут быть скучными. Познакомились мы лет тридцать пять назад. Тогда Хютер вместе с парочкой друзей решил напечатать в бумажном виде несколько старых романов. Думали продать их любителям ретро, чтобы поднакопить деньжат. Ну закупили оборудование, сделали бумагу по старым технологиям. А напечатанный тираж буквально смели в сетевом аукционе. Эксперимент повторили - с тем же результатом. Ребята, не будь дураками, поставили дело на поток. Вот тогда оно и случилось.
- Большой книжный бум?
- Он самый. Это была настоящая истерия. Люди забывали про мобкомы и покупали книги стопками. Хютер, видя успех затеи, организовал собственный издательский дом, а затем приступил к разработке самого дерзкого проекта в своей жизни - Паломничества. Ты не знаешь, но в те годы писательство приобрело характер эпидемии. Сеть заполонили полуграмотные тексты, в которых и не пахло профессионализмом. Фактические ошибки, литературный стиль - никакой. Хютеру это осточертело. Он считал, что писатель - настоящий писатель - может рассказывать только о том, что досконально изучил и знает наверняка. Все остальное - не писательство, а сотрясение воздуха. Задача Паломничества - насытить подающего надежды таланта как можно большим количеством впечатлений и знаний.
- Чтобы он стал дирижером?
- Именно. Дирижером созидания и апокалипсиса. В книжном бизнесе завертелись огромные средства и Хютер договорился с тур-агентствами и множеством компаний о предоставлении услуг, обещав в ответ широкую рекламную поддержку.
Натан потянулся в шезлонге и сладко зевнул.
- Гениальный был человек. Я начинал у него писателем, но года через четыре перешел в штат.
- Стало быть, настоящий писатель готов на все, ради нового опыта? - не унимался Салано. - Насытился, как пиявка, и отлепился, а потом хоть трава не расти? И где же граница дозволенного - этика там и ей подобные вещи?
- Победителю можно все, - Тинкер снова зевнул. - Повторяй себе это перед сном, мой мальчик.
- Но если, - Клайв поскреб подбородок. - Если, гм-м, 'стажирующийся' писатель только насыщается чужими эмоциями, то что будет с его собственными? Если он на протяжении Паломничества слушает голоса окружающих, то не заглохнет ли его собственный?
Ответа не последовало. Салано хотел окликнуть наставника, но передумал. Натан Тинкер спал. Его необычно умиротворенное лицо с забавно покачивающимися кончиками усов светилось в лучах заходящего солнца.
- Все равно, это ничего не меняет, - фыркнул Клавентин и сделал большой глоток коктейля.

***

Слова 'разлука' и 'навсегда' частенько идут рука об руку, будто ноты безысходности в мелодии похоронного марша. Честно говоря, затрудняюсь сказать, какое из них восхищает меня больше, или, если угодно, завораживает. Восторг, который я испытываю равносилен оцепенению кролика перед удавом, настолько велика их насыщенность, сокрушающая логику и здравый смысл.
Когда человек изобрел слово 'навсегда', он постиг вселенную и стал богом, ибо что такое слова, как не отдельный мир? Пусть он существует лишь в нашем сознании, но разве это повод отказывать ему в праве на жизнь?
Держа букет из нужных слов, я в сотый, а может быть и тысячный, раз произнесу лишь его. 'Навсегда' - страшное слово, но сегодня оно на моей стороне, ведь я буду править миром. Даже если царствие продлиться лишь секунду. Секунда - тоже вечность, пусть в моем случае она и будет ужата до единственного мига - одного удара сердца.
'Навсегда' - страшное слово. Бесконечно красивое слово...

Тяжелое дыхание эхом отражалось от стен коридора, создавая жутковатый акустический эффект. Шедший впереди десантник буквально ощупывал взглядом окружающее пространство, стараясь не пропустить ни одного темного угла.
- Ничего-ничего, - пропыхтел Натан Тинкер, успокаивая больше самого себя: от низких потолков у него по спине носились табуны мурашек. - Выберемся и дело с концом. Закончишь свой финальный роман, станешь знаменитым.
- Ну, должен признать, - прошептал в ответ Клайв Салано. - В подземные колонии, терроризируемые гигантскими насекомыми нас еще не заносило.
- И кто же сюда путевку заказывал?
- Эй, я хотел взглянуть на провинциальную жизнь. Кто ж знал, что на третьи сутки из земли повылезают термиты-переростки и сожрут половину населения?
- Дурень, ты за творчеством коллег по цеху хоть иногда следишь? Сейчас в каждом втором романе что-то из-под земли вылезает. С гастрономической любовью к человечеству.
- Заткните фонтаны, кретины! - рыкнул десантник. - Еще салют устройте, чтобы нас за три секции слышно было. Жуки повсюду!
Они добрались до неизвестно какого по счету перекрестка и заняли выжидательную позицию, пока вояка сверялся с мобкомом и разглядывал лежащий впереди участок маршрута через окуляры инфравизора.
- Думаешь, кому-то будут нужны мои опусы? - проверяя индикаторы брони-скафандра, спросил Клайв.
- Что еще за вопросы? Ты же завершил Паломничество и научился здорово писать. Разумеется, твои книги будут нарасхват. Хотя чушь ты по-прежнему шлепаешь исправно.
- Иного комплимента я от тебя и не ждал.
Они возобновили движение. Редактор замыкал, поэтому был вынужден идти спиной вперед.
- Давно хочу спросить, - опять нарушил молчание Салано. - А почему ты бросил писать и стал редактором?
- Исписался, - чуть помедлив, холодно ответил Натан.
- Черт возьми, да умолкните, наконец! - не выдержал десантник. - Два дня! Два проклятых дня я вас тащу по колонии, и не для того, чтобы быть сожранным...
Он дернул головой и харкнул кровью. Из затылка у него торчало нечто формой напоминающее клинок меча, только сделанный из блестящего хитина.
Свесившееся с потолка существо имело белесое туловище, наполовину прикрытое твердым на вид панцирем. Без труда отделив голову жертвы от тела, оно деловито клацнуло челюстями в сторону оставшихся двух человек. Натан и Клайв ответили дружным залпом из винтовок. Грохот поднялся такой, что барабанные перепонки, казалось, должны были скататься в трубочки.
Остатки искромсанного пулями монстра с неприятным шлепком упали на пол. Оглушенным и напуганным людям показалось, что в коридоре воцарилась гробовая тишина.
- Ноги в руки! - громко скомандовал Натан и уже приготовился удирать изо всех сил в сторону лифта на верхние ярусы, но с изумлением увидел, что Салано и не думает двигаться с места.
Клайв сидел на корточках возле трупа десантника. С восторгом ребенка, отрывающего мухе крылья, он смотрел, как человеческая кровь брызжет из разорванных артерий, смешивается с кровью убитого существа из-за чего шипит и пенится.
- Эй, ты чего это? - окликнул писателя Тинкер.
Тот вздрогнул, и завертел головой, будто его застали врасплох за любимым занятием.
- Ничего, - наконец ответил он и невинно улыбнулся. - Смотрю, насыщаюсь, впитываю.
- На труп без головы? Спятил?!
- Сам же говорил - нельзя писать о том, что досконально не изучил. Я никогда не видел изувеченные тела людей. Забавно, правда? Сам дважды в реанимацию попадал, а вот чужие смерти...
- Парень, очнись! - едва не вскричал Натан. - Когда я говорил о насыщении фактами, я совсем другое имел ввиду.
- Да неужели?! - глаза подопечного превратились в узкие щелки. - А кто рассказывал про нож, проходящий через масло событий, про дирижера созидания и апокалипсиса? Или ЭТО не то, чего ты от меня хотел?
- Чушь! - с жаром ответил Тинкер, мгновенно забыв, в какой передряге они очутились, и чем может грозить минутная задержка. - Я хотел, чтобы ты умел анализировать.
- 'Чушь-чушь' - от тебя только это и слышно. А зачем мне учиться? Зачем анализировать и шлифовать тексты? Писатель, закончивший Паломничество, все равно будет знаменит, его книги раскупят. Мои тексты ничуть не улучшились: там куча слов, начинающихся с одинаковых букв, заезженных оборотов и лишних прилагательных. Только теперь я ставлю их специально - смеха ради. Но теперь ты их не замечаешь. Зачетка работает на студента - победителям можно все.
- Господи, парень, в кого ты превратился... - покачал головой Натан. - Ты готов вот так запросто перечеркнуть то, чему я тебя учил? Чему учил нас Хютер Гносисс?
- А что Гносисс? Ты когда-нибудь задумывался: чего он на самом деле достиг - заставил людей читать книги, или покупать книги? Это ведь разные вещи.
- Он возродил...
- Пласт культуры - знаю, знаю. Вы подняли из могилы забытое развлечение и умудрились его продать. А народ клюнул и толпами повалил в вашу лавочку - посмотреть на оживший труп. Как в цирк уродцев. Дались ему ваши идеалы: стиль, метафоры, сюжеты - чушь. Вот где настоящая чушь. Им нужны были шуршащие бумажки, Нат, а не то, что на них написано. Хютер заново открыл век шкафов, заваленных никчемными детективами, полок, забитых второсортной фантастикой, которую невозможно дочитать и до середины. Только на этот раз вы делали по-настоящему хорошие вещи - надо отдать должное. Плохо, что потребителю было плевать. Люди давно разучились быть ценителями, потому что...
Клайв осекся. Ему в лицо смотрело дуло штурмовой винтовки. По другую сторону прицела писателя жгли два полыхающих яростью глаза на побагровевшем лице.
- Я редактором стал... - прошипел Натан сквозь стиснутые зубы. - Потому что мне осточертел этот балаган из доморощенных гениев, которые толком не видели мир, но думают, что смогут о нем рассказать. Смогут обернуть его в правильную мораль и подать красивыми словами. Тогда у нас был шанс все исправить. У меня был шанс, понимаешь? Мой, пусть крошечный, но шанс. Не смей говорить, что эти годы потрачены впустую. Ты не имеешь права!
- Победителям можно все. - Салано дерзко улыбнулся. - Ты просто мне завидуешь. Вам приходилось выгрызать свой кусок славы, а мне он достанется просто так.
Ствол винтовки сместился на десять сантиметров в сторону. Прямо под ухом Клайва прогремел выстрел - на пол упала одинокая гильза. Ощущения были, будто он взял в рот высоковольтный кабель - на миг писатель оглох и ослеп. Он не сразу пришел в себя и унял дрожь в руках.
- Промахнулся... - с хрипом выпалил Салано и изобразил квелую улыбку.
- Попал куда целился. - ледяным тоном сообщил наставник, повернулся и сделал несколько шагов в глубь коридора.
Медленно обернувшись, Клайв увидел барахтающегося на полу монстра. Его голова с фасетчатыми глазами была прострелена насквозь.
- Только не спрашивай 'почему'.- бросил через плечо куратор. - Если выберемся, обязательно расскажу. Мы постоянно от кого-то убегаем, дружище. Я устал. Пусть это будет в последний раз.
С этими словами он бросился вперед по коридору. Клайв старался не отставать. Им удалось осилить еще несколько секций, когда сзади послышалась возня и звук, будто кто-то рвал бумагу, - за ними гнались. Убежать явно не получалось. В этот момент уже состоявшийся писатель сделал то, на что никогда бы не решился в начале Паломничества: сорвал с пояса гранату, кинул ее через плечо, а затем в прыжке развернулся и прицелился.
Ждать два удара сердца...
Расслабить палец на курке...
Пустить пулю вместе с выдохом...
Отдачи он не почувствовал. Зато взрывная волна швырнула его мимо пыхтящего Тинкера и выбросила прямо на площадку лифта. Забыв про ушибы, Салано дополз до панели управления и нажал кнопку вызова.
Редактор 'Плеяды' присел на одно колено и принялся выпускать короткие очереди во тьму коридоров - к площадке их выходило три штуки. 'Еще немного. Совсем чуть-чуть,' - приговаривал он себе под нос.
Приехавшую кабину Натан не увидел, зато услышал мягкий шелест тормозного механизма. Швырнув по гранате в каждый коридор, он отбросил лишившееся боезапаса оружие и побежал к лифту...
Лишь чтобы натолкнуться на его закрывшиеся двери.
- Эй, что за дела?! - Натан стукнул кулаком по прозрачному материалу. - Пусти!
Салано поманил его пальцем и сам подошел к двери поближе, затем наклонился, прижал лоб к стеклу и четко выговорил:
- Радуйся...
У Натана похолодело внутри. За свою насыщенную жизнь он прочел достаточно книг о затаенной злости, о предательстве. И о мести. Объяснения были излишними. Округлившимися от ужаса глазами куратор смотрел на подопечного, который сделал несколько шагов назад и картинно развел руками. Шок был настолько велик, что впервые за долгие годы Тинкер не знал, как себя вести.
Лифт устремился к поверхности, набирая скорость, а за спиной Натана послышался шорох, не предвещающий ничего хорошего...

***

Я долго думал, с каких слов начал бы писать твою эпитафию. Пожалуй, буду тривиален и скажу тебе 'спасибо'. Спасибо за то, что воспитал меня, как заботливый родитель. В мстительного подонка и убийцу? Вряд ли. Хотя признаю: твоей крови я жаждал давно. Ты уничтожил мою первую повесть - словно кастрировал. Какой еще реакции стоило ожидать? Да, я хотел отомстить.

Широкие двери конференц-зала издательского дома 'Плеяды' распахнулись, выпустив навстречу целую стаю фотовспышек, от взрыва аплодисментов зазвенело в ушах. Писатель неторопливо переступил порог, окинул взглядом забитый до отказа зал и чуть подался вперед в поклоне.

Но ты... Ты объяснил мне, что месть - не имеет значения. Мои желания не имеют значения. Я сам не имею значения, поскольку меня не существует. Я писатель - пустой сосуд, который идет через базарную площадь жизни, наполняясь вином из чужих эмоций. Его предназначение - сохранить их вкус, а затем выплеснуть - наполнить чаши страждущих и поразить их богатством аромата. Догадываешься, чего мне не хватало? Я не убивал человека и не видел смерти наставника. Однако ты снова спас меня: подарил этот бесценный опыт.

Ведущие популярнейших телеканалов, журналисты самых читаемых газет и журналов, топ менеджеры и рекламные агенты крупнейших пиар-компаний подходили к Клавентину Салано, жали ему руки, и дружески хлопали по спине.
Он не возражал.
Краем уха слушая поздравления, писатель шел к уставленному микрофонами столу. Зал рукоплескал, сверля его объективами камер и освещая путь вспышками света.
Это была вершина мира.

И вот я вернулся к тебе, любимый город, что когда-то выставил меня за свои ворота. Не бойся: пожар моей ненависти не станет медленно сжигать твои внутренности. Ты умрешь быстро - это будет моя благодарность за то, что ты сделал меня тем, кем я и мечтать не мог. Однако стоя на развалинах твоих стен, все же скажу то, что обещал много лет назад.
'Радуйся...'

- Дамы и господа, - начал вступительную речь глава организационного отдела 'Плеяды'. - Сегодня мы хотим отпраздновать знаменательнейшее событие в культуре человечества. Наше издательство счастливо сообщить, что успешно завершилось пятое по счету Паломничество. В первую же неделю финальный роман господина Салано разошелся тиражом в семьсот миллионов экземпляров, что стало абсолютным рекордом для дебютного произведения!
Зал разразился аплодисментами.
- В этой связи 'Плеяда' хочет преподнести ему трофей, который он безусловно заслужил.
Перед Клавентином возникла одетая в полупрозрачное платье девчонка с серебряным подносом. Завернутый в шелковый платок на нем лежал кинжал, инкрустированный красными драгоценными камнями.
- Пусть его обладатель будет разить словом, как мечом!
Покрытая золотом рукоять холодила пальцы. В отшлифованном до блеска клинке он увидел свое искаженное отражение. Хотя, быть может, таким он и был на самом деле?
- Я смотрю на это оружие, - сказал Клавентин в микрофон. Публика мгновенно затихла. - И мне вспоминаются слова замечательного редактора издательского дома 'Плеяда' Натана Тинкера. Он не раз говорил мне, что писатель должен как нож проходить через события, при этом оставаясь блестящим. Поэтому первую книгу я хочу посвятить своему куратору. Быть может, некоторым из вас довелось читать его произведения. Он умел пользоваться красивыми словами. Однако главным его качеством для меня стало умение передавать собственные знания другим. Натан раскрыл передо мной все двери, показал мир и научил понимать его. Я скорблю, что он не дожил до этого дня, дабы разделить со мной момент триумфа. Хотя, быть может, вся его жизнь была триумфом - триумфом над реальностью, которой он умел дирижировать.
Воцарившуюся пазу мастерски прервал главный пиарщик издательского дома.
- Вы можете задавать нашему гостю вопросы, - обратился он к прессе. - С вашего позволения, первый задам я. Скажите, господин Салано, оказывал ли вам кто-нибудь моральную поддержку во время Паломничества? Разумеется, кроме покинувшего нас господина Тинкера.
- Поддержку? - усмехнулся Клавентин. Он скользнул глазами по первому ряду собравшихся и отыскал там блондинку в дорогом вечернем платье.
Кирия встретила его взгляд и кокетливо подмигнула. Единственная родственная душа в этой толпе. Никогда не задерживающаяся на одном месте, постоянно меняющая внешность - женщина-аттракцион, рядом с которой он не чувствовал себя одиноким. - А разве все присутствующие здесь не в счет? Когда в тебя верит столько людей, поверьте, это ощущается даже на другом конце галактики.
В середине зала с места поднялась женщина лет тридцати.
- Дара Тюленева. Журнал 'Реальность и Фантастика'. - представилась она. - В ваших книгах отражено все, что вы пережили во время Паломничества. Скажите, господин Салано, а на что вы готовы ради приобретения нового опыта?
- На все. - пожал плечами Клавентин. - Победителю можно все, разве нет?
- Вот как? Тогда позвольте, быть может, несвоевременный вопрос: какие темы вы бы хотели осветить в последующих книгах?
- Думаю, это будет нечто глобальное. Давно хочу исследовать тему конца света. Что-нибудь апокалиптическое.
- Но ведь... Сейчас нет межпланетных войн, не намечается серьезных природных катаклизмов. Где вы собираетесь э-э... насыщаться впечатлениями?
- Я вам вот что скажу, уважаемая, - Клавентин Салано сцепил пальцы, положил на них подбородок и широко улыбнулся. - Писатель способен на многое. Поэтому если не удается найти подходящий апокалипсис... Ну что же, он организует собственный.

Зал оживленно загалдел. Краем глаза писатель заметил шевеление среди сотрудников 'Плеяды'. Какой-то человек подошел к главному пиарщику и отчетливо сказал: 'Займи публику'. Затем он направился к Клавентину и сунул ему мобком.
- Прошу прощения, господин Салано. Срочный вызов. Говорят, это по поводу вашей карьеры.
- Нашли время, - раздраженно нахмурился писатель, но поднес мобком к уху. - Слушаю...
- Апокалипсис, значит? А силенок-то хватит?
Внутри Клавентина что-то оборвалось, сердце умчалось в пятки. Рукоплещущий зал утратил краски и покрылся трещинами, готовый рассыпаться блестящими осколками. Осколками его мечты.
- Натан? - прохрипел он, едва проглотив ком в горле.
- Спасибо за теплые слова. Я тронут.
На еле гнущихся ногах писатель встал, и к величайшему удивлению собравшихся направился на выход. Ему что-то кричали, пытались остановить и вернуть на место. Однако звуки слились в монотонный гул - он толкался и отмахивался свободной рукой, в которой по-прежнему сжимал кинжал.
Двери зала снова распахнулись. Вершина мира осталась позади, тщетно пытаясь удержать его паутиной фотовспышек и возгласов журналистов.
Клайв устремился вперед по пустым коридорам.
- Дай-ка я догадаюсь, - вымолвил он в микрофон. - Паломничества даром не проходят: ты загрыз их зубами.
- Вовсе нет, - усмехнулись на другом конце. - Я просто обыграл их в карты.
- Где ты?
- Рядом с небом. Отсюда хорошо наслаждаться нашим триумфом. А еще я люблю смотреть на облака. Ты не знал?
Лестничные пролеты, кабина лифта. Чья-то рука нажала верхнюю кнопку. Салано не сразу осознал, что она была его собственной.
- Вернулся устанавливать справедливость. - злобно сказал он. - Меня убил собственный ученик - поставьте его в угол... Сколько рядом с тобой полицейских?
- Окстись, нет здесь никого. Заявить об убийстве я всегда успею. Просто не хочу, чтобы между нами оставалась недосказанность.
Двери лифта открылись и в глаза Клайву ударили лучи заходящего солнца. Снова закат. Всегда проклятый закат!
- Это что, единственная причина?
Натан Тинкер облокотился спиной о поручень смотровой площадки и спрятал в карман мобком.
- А разве ее не достаточно?
Клайв остановился в нескольких метрах от него. Язык присох к небу, а губы будто слиплись. Да и не знал он, что следует говорить.
- Пожалуй, начать стоит с обвинений. - посоветовал Тинкер.
- Ты... ты сам во всем виноват!
- О, так держать. Как обычно предсказуем, мой дорогой писатель.
- Снова издеваешься?! Ты всегда пытался вдавить меня в грязь. Так полюбуйся! Полюбуйся, чего добился твой ненавистный графоман.
- Боже, Клайв, и когда только ты начал работать ради самого себя? Я и опомниться не успел... - наставник опустил взгляд и шаркнул ногой. - Шустрый малый.
- Я не могу писать для себя. - Салано взмахнул рукой с кинжалом. -Писатель - ничто. Проводник эмоций без собственных чувств. Я добился в этом совершенства.
- Будь проще - ты потерял себя. На самом деле, это так называется. Сейчас убьешь друга, завтра любимую, а потом? На что ты готов пойти?
- Победителям можно все! - притопнул от негодования знаменитый писатель.
- А ты, видно, считаешь себя победителем? Задумайся: пустой сосуд и вдруг победитель. Я один вижу противоречие? Клайв, ты так до сих пор не раскумекал? Мир на бешеной скорости несется в будущее, в его коллективном сознании роятся тысячи мыслей. Он давно запутался и не знает, куда податься. Только писатели помогут ему отсеять ненужные эмоции, разобраться в себе, избрать верный путь.
- Писатели? - эхом повторил Клавентин.
- Ты не пустой сосуд, - мягко улыбнулся Тинкер. - А фильтр. Невозможно передать знания, не оценив их через призму собственного опыта. С такой задачей пустышка не справится, уж поверь мне. Каждому писателю необходимо определиться, для кого творить - для окружающих, или для себя. В первом случае он становится дирижером, во втором - сотрясателем воздуха. Чего ты хотел, когда первый раз пришел ко мне? Вспомни.
- Я хотел... - Клайв запнулся, пролистывая страницы памяти. Казалось, это было давно - в прошлой жизни. Чего желал победитель межпланетного отборочного конкурса? А чего жаждет любой человек, взявший в руки перо - славы, возможности быть услышанным? Или шанса возвыситься над миром. Но не за счет эмоциональной пустоты, а как раз наоборот.
- Я... хочу дирижировать. - наконец произнес Салано.
- Тогда заканчивай этот цирк. - Натан несколько мгновений рассматривал проплывающие вверху облака. - Найди силы отвечать за свои поступки. Дел ты натворил изрядно, но как все закончится, зависит лишь от тебя.
- От меня, значит? - прищурился Клайвентин.
- Само собой, горю желанием съездить тебе по роже разок-другой, но... Так уж и быть, не стану мешать. Мы слишком многое пережили, чтобы я просто так взял и сдал тебя полиции.
Клавентин окинул взглядом вершины небоскребов за спиной куратора. Опираясь на их крыши алыми лучами, солнце нехотя спускалось за горизонт.
Он покрепче сжал в руке кинжал и посмотрел в глаза Тинкеру.
- Я буду дирижировать. - промолвил он и быстрым шагом направился к Натану.
Тот вздрогнул, когда рука писателя опустилась ему на плечо. Раздался треск рвущейся одежды. Солано подался вперед и улыбнулся прямо в лицо наставника.
- Загадай желание, Нат, - тихо сказал он. - Гляди - звезда падает...
И с этими словами повалился на холодный камень крыши. Из груди Клавентина торчал трофейный кинжал, по которому бежала струйка крови.
Редактор 'Плеяды' какое-то время стоял, не шелохнувшись. Cо странным выражением лица он глядел на самоубийцу - человека, которому передал так много знаний, а о главном сказать забыл. Глаза Натана блестели, словно пытаясь родить хоть одну единственную слезу, но тщетно.
- Звезды не падают, малыш. - зажмурившись, прошептал он. - На самом деле, они сияют и возносятся... Возносятся в небо.

***

Двери распахнулись и в кабинет редактора издательского дома 'Плеяда' влетела девушка с растрепанными белыми волосами.
- Какого хрена ты натворил?! - вскричала Кирия.
Натан сидел в кресле напротив окна и докуривал сигарету. Рядом валялся сломанный механический уборщик.
Выпустив дым, Тинкер улыбнулся.
- О, колечко получилось...
Взбешенная Кирия подскочила к столу и ударила кулачком по дорогому дереву.
- Ты понимаешь, ты вообще отдаешь отчет... - начала она.
- Все я понимаю, барышня. - Натан развернулся к ней лицом. - Погиб поэт, невольник чести. Жаль - способный малый. Был.
- Что, черт возьми, ты ему наговорил?
- Ничего такого. Просто раскрыл глаза на происходящее. Так сказать, подвел к зеркалу. Остальное он сделал сам.
- Какому еще зеркалу? От тебя всего-то требовалось рассказать ему о наших планах. О том, что мы его испытывали, и испытания он выдержал. Салано был идеальным кандидатом на пост нового главы издательства, понимаешь?
- То есть, на роль твоей новой игрушки, Кирия Гносис? - усмехнулся Тинкер.
- Называй как хочешь. - дочь главы 'Плеяды' шлепнула на стол сумку и принялась извлекать из ее недр многочисленные косметические наборчики. - Достало же меня шифроваться - уже не помню, как выгляжу по-настоящему. А теперь все усилия - коту под хвост.
- Да брось, милочка. Ты же видела, в кого он превратился. Парень стал опасен. По твоей вине, кстати.
Кирия посмотрела на него, как на умалишенного, а затем принялась сбрызгивать руки из флакончика с прозрачной жидкостью: ногти окрасились в черный цвет, а кожа приобрела оттенок загара.
- Совсем из ума выжил? Опасен, хи-хи! Я всего-то подтолкнула его в нужном направлении - попрошу без обвинений. К тому же писатели безвредны, как табуретки и Салано не исключение. Сам-то подумай - что он вообще мог?
- Спрашивает меня дочь человека, возродившего литературу. - вздохнул Натан. - Что он мог? Творить - вот что. Знаешь, твой отец всегда говорил, что писатель способен уничтожать политические режимы, изменять ход истории, заставлять людей думать иначе...
- Будто ты сам веришь в эту лабуду. - девушка вынула из глаз контактные линзы и водрузила на нос очки в большой оправе.
- Ну... твой отец верил.
- Да что ты знаешь о моем отце?! - воскликнула дочь Хютера. - Из него уже сыплются наномашины, которые поддерживают жизнь этой мумии - этого овоща на больничной койке, а вы продолжаете копошиться на останках его идеалов. Писатели... Ха! Ты ведь понятия не имеешь, чего он хотел на самом деле.
- Юная леди, я слишком хорошо знал... - Тинкер запнулся. - Знаю вашего батюшку, чтобы заблуждаться в его желаниях.
- Ты был с ним в его лучшие годы. - злобно прищурилась Кирия - А я. Я была с ним всю жизнь. Поверь, старик, он сколотил империю не потому что верил в те речи, которые скармливал толпе, а потому что знал, где эту толпу собрать. И где найти легковерных идиотов вроде тебя и Салано, которые будут смотреть ему в рот.
Натан лишь сокрушенно покачал головой.
- Пусть даже так, - сказал он. - Пусть Хютер плевать хотел на творчество. Но важно, чтобы сам писатель верил в то, что делает, а не бездумно чирикал строчку за строчкой. Кому надо - тот прочтет и поймет.
- Нравится в это верить - флаг в руки. - загорелая шатенка свалила флакончики и баночки обратно в сумку и поправила очки. - Сейчас есть вещи поважнее - все здание кишит полицией. Нужно уходить отсюда, а потом придумать сказку для прессы. На твоем месте я бы сейчас заботилась о будущей карьере. Ну или о душе - что там для тебя важнее?
- Я о ней и забочусь. - улыбнулся Тинкер. - Поэтому записал наш разговор и собираюсь передать его следователям.
Намеревавшаяся пойти к выходу Кирия застыла как вкопанная.
- Нат... - приветливо улыбнулась она, обнажив идеально ровные зубы. - Да ладно тебе. Ты что, разозлился? Из-за этого писателя? Так дело поправимое. Понимаю, много стараний ушло впустую - ты его так долго вел к финишу, но это ведь не конец света. Ты настоящий профессионал - найдешь другого кандидата.
- Предпочитаю сперва найти себя. - покачал головой Тинкер.
- Тебя бы уже пять раз успели сожрать твари на Хоуп. - в голосе Кирии прорезалась сталь. - Я спасла тебе жизнь, забыл?
- Ты это называешь жизнью? - развел руками Натан.
- А ты нет? Доля в общем бизнесе, покровительство одной из крупнейших корпораций, гигантский офис в центре города и особняки на двух курортных планетах. Совсем совесть потерял?
- Вот в том-то и дело, - невесело улыбнулся редактор. - Деньги, офис, особняки... А совесть-то я потерял. Случаем не знаешь, где ее можно отыскать?
- Нет, но могу исправить оплошность. - Кирия выхватила из скрытого кармана магнитный пистолет - миниатюрную пушку, стреляющую высокоскоростными зарядами - и наставила его на Тинкера. - Я не шучу, Нат!
- Я в курсе. У тебя ведь нет чувства юмора. То ли дело Хютер: вот есть у него одна повесть...
Кирия выстрелила.
Пистолет бесшумно метнул металлический стержень длинной с карандаш в живот Натана. Тот дернулся и тихо охнул.
- Свиньи... - прошипела Кирия и бросилась к обмякшему в кресле редактору. - Свиньи повсюду. Тянешь их за уши, достаешь из грязной лужи, отмываешь и наделяешь властью. А они пускают слюни и разглагольствуют о том, как хорошо было жить раньше. Все вы неблагодарные свиньи.
Она убрала пистолет и принялась обшаривать карманы пиджака Тинкисках жучков.
- Заметано. - прохрипел раненный. - Мы - свиньи. Только не лезь в нашу лужу... Милочка!.
С этими словами он резко дернулся и защелкнул на запястье девушки наручник. Другой конец был закреплен на его собственной руке.
От неожиданности Кирия вскрикнула и попыталась вырваться - безуспешно.
- Ключи! - взвизгнула она, хватая свободной рукой редактора за ворот рубашки. - Где ключи?!
- А вон... - тот указал глазами на робота-уборщика. - Пожевал и заработал несварение. Как после бездарной книги.
- Да что ты творишь, урод? - в отчаянии Кирия хлестнула Тинкера ладонью по щеке, напрочь забыв о пистолете. - Что ты творишь?!
- Становлюсь. Дирижером, - вяло улыбнулся тот и закрыл глаза. - Опять...

Сотрудникам полиции, вбежавшим в офис редактора издательского дома 'Плеяда', открылась жуткая и в то же время завораживающая картина. Всклокоченная девушка с заплаканным лицом сидела в луже крови рядом с большим креслом, в котором развалился не меньше испачканный в крови труп. Пальцами со обломанными ногтями она скребла цепь наручников, которая приковывала ее к руке хозяина помещения.
На лице Натана Тинкера застыла довольная улыбка.