Рой Дмитрий Михайлович : другие произведения.

Туман

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Мой первый законченный текст в электронном виде. Написан 2001-2002 году. Скрывать не стану, это графоманский текст со всеми вытекающими. Чувствительным к корявому слово- и мыслесложению читать не рекомендуется. Если история начиналась писаться до выхода на экраны первого "Гарри Поттера", то окончательно она сформировалась уже под его влиянием, что и угадывается по тексту. Хотя по-моему, мне удалось максимально дистанцировать историю от ученических похождений в магической школе. Здесь найдётся и кусочек своеобразной альтернативки (в месте, где повествуется о "реальном" мире), которую можно истолковать как другую параллельную вселенную.

1. Все дороги ведут в Речной Угол

   В один из погожих дней первых чисел пьяного от жаркого марева июля на дороге в сторону маленького городка, носящего говорящее имя - Речной Угол, появилась пара обычных путников, предпочитающих более быстрому способу передвижения свои ноги. Подле городка, благодатно лишённого всей суеты большого центра, та дорога ветвилась, забирая одним рукавом к северу в долину Тихую, а вторым перескакивала через старый каменный мост и терялась за полями далеко на юге.
   Вряд ли эти странники вызвали бы особый интерес у посторонних, попадись те им на пути. Но обманчивая обычность путешественников при первом же внимательном взгляде могла исчезнуть, уступив место лёгкому недоумению. Именно такое чувство вызывала фигура седобородого старика, резко контрастирующая с его попутчиком - темноволосым мальчишкой в потёртых джинсах.
   В самом виде старика проглядывала несуразность. Аккуратно остриженная седая борода сочеталась с поношенной старомодной одеждой нищего, состоящей из подобия монашеского балахона, длинного шерстяного плаща и широкополой островерхой шляпы в блёклых разводах неопределённого цвета. Жилистая крепкая рука сжимала длинную сбитую на конце лакированную трость с пожелтевшей костяной ручкой, интенсивно выстукивая дорогу перед слепыми глазами старика. Парнишка, опустив голову, мало интересуясь окружающей местностью, плёлся рядом. Находясь в прескверном настроении, он изредка пинал попадающиеся под ноги камешки, отлетающие заячьими прыжками на обочину в траву.
   Слепой старик молчал. Лишь изредка на ходу он бросал одни и те же повторяющиеся вопросы о том, не видят ли молодые глаза строений, людей и ещё что-нибудь в том же духе.
   Дед всегда был таким, Квентин давно привык к его холодности и замкнутости, найдя утешение в уединённом мире теряющихся неверных воспоминаний об оставшихся лишь в прошлом живых родителях. Его не возмущало и то, что он не удосужился вспомнить о недавно наступившем одиннадцатилетии единственного внука. Квентин не расстроился, - дни рождения навевали только непрошеную тоску. А по тому, лучше было вовсе без них.
   Судьба зло обошлась с мальчишкой. Отца и мамы давно не было в живых. Прошло полных шесть лет, как их образы превратились в тени, оставив сыну взамен лишь сонные грёзы. К своему ужасу Квентин почти забыл их: добрые мягкие мамины руки, сильные большие отцовские ладони - маленькие кусочки прошедшей полустёртой жизни.
   Раз, один единственный раз, после их ареста, Квентину позволили увидеть заплаканное лицо мамы, жмущееся к толстому стеклу комнаты свиданий не в силах прикоснуться к сыну, и бледного отца, стоящего под охраной рядом с ней. Квентину не разрешили приблизиться к ним, прикоснуться и обнять, до отчаяния быстро уведя из комнаты в сопровождении одного деда.
   Не смотря на тогдашний его возраст, Квентин помнил, как газеты пестрели в те дни возмущёнными требованиями самой лютой казни бунтовщикам вместо "милостивого" усыпления. Предательски забыли, ради чьей свободы они пожертвовали своей честью и жизнями, всячески поносили и оскорбляли их в угоду Императору. Было за что возненавидеть весь этот трусливый мир подхалимов, предпочитающего рвать имена родителей Квентина, лизоблюдствуя перед Императором.
   Помнилось, что тогда он словно сошёл с ума: не знал, что делать, метался почти в бреду, в сплошной неразберихе тумана спутавшихся горьких детских мыслей. Прежняя радостная беззаботность в груди навсегда уступило место неизбывной тоске.
   Сильно изменился и дед. Филипп Канти, преданнейший подданный Императора, не желавший знать бунтовщицу-мать Квентина, а заодно и "слабовольного" отца, как он называл своего сына, превратился в неутомимого и "борца с императорской деспотией", вдруг перестав быть родным.
   Он часто говорил внуку, будто чужой произнося холодным голосом одни и те же слова:
   - Ты обязан знать: всё, что я делал, делаю и сделаю, совершается мной во имя моего сына - твоего отца, ради тебя и твоего будущего. Не смей забывать это и прощать Императора.
   Каждый раз, как в первый, этот несправедливый укор душил, больно застревая в горле жёстким комком обиды и тоски. Воспоминания наваливались тяжелее каменных глыб и невыносимо давили, сковывая свободное дыхание.
   Дед куда-то ходил, строил какие-то планы, подолгу о чём-то в одиночестве размышлял, с кем-то разговаривал. Квентин старался не слушать эти разговоры, бывшие для него столь же чужими, как и дед, отдалявшийся от внука, захваченный до глубины души жаждой мщения, сжёгшей без остатка душу прежнего любящего деда. Страсть возмездия гнала слепца в новые и новые места, увлекая вместе с ним внука.
   С завидным постоянством Филипп Канти выбирал самое неожиданное время и место для следующего переезда или нового странного путешествия в бессмысленной их веренице, срывая Квентина в дорогу то посреди ночи, то за обедом, не желая знать никаких возражений.
   Он не жаловался, ему даже нравилось бывать в новых незнакомых местах. Его радовали живописные уголки, новые - ещё не виданные города, новые - пока незнакомые лица. Но обычно он предпочитал не задерживаться там надолго, не сходясь близко с людьми.
   Сейчас было по-другому.
   Предстоял долгий путь. Дед по какой-то новой причуде выбрал на этот раз вовсе отдалённое местечко, куда и автобусы ходят редко. Идти пешком так далеко Квентину давно не приходилось, от того ещё одна сумасшедшая идея старика мало его обрадовала. До городка было очень далеко, ночёвка же под открытым небом приятна только под настроение. Потому следовало поспешить и обойтись редкими недолгими остановками на обочине.
   Надежды на то, что какой-нибудь случайный водитель смилостивится и подбросит путников до цели дедова путешествия, не было. Словно нарочно ни одной машины на дороге. Оставалось передвигать ногами, чтоб не припоздниться со своим появлением в Речном Углу, жители которого вряд ли пожелают пустить на порог незваных ночных гостей. Многие подобные городки на отшибе с ночными сумерками замирают, впадая в беспробудную спячку, ничего не замечая кругом до следующего рассвета.
   Квентин рассеянно поглядывал по сторонам. Его настроение окончательно испортилось, когда дед после шумного вдоха злорадно заявил, будто радуясь:
   - К вечеру будет гроза, - уверенно тряхнул он седой головой и ещё быстрей зашагал по дороге.
   День начался без облачка. Еле уловимая дымка на севере по левую руку жалась к открытому с редкими кучками кустарника горизонту. Солнце неутомимо пыжилось, округло жаркое катило к зениту, не думая обращать внимание на пророчества слепого. Было душновато и жарко.
   Но всё же дед не обманывал, он редко ошибался в предсказании погоды. "Немощный" дед, порой казалось, мало нуждался в помощи, неплохо самостоятельно ходил с помощью своей трости, служащей опасным оружием в не по-стариковски сильных руках. А слуху и проницательности деда можно было только позавидовать. Квентин не сомневался, что он знал всё о собеседнике, даже мысли, узнавая самые потаённые желания, каждого, чей голос достигал его чуткого слуха. И сейчас Квентин был уверен в его правоте, не веря своим глазам и ярко разгорающемуся дню.
   Грозы нравились мальчишке. Мощь, блеск, размах, холодное великолепие ревущей грозы восхищает и удивляет, навсегда запоминаясь с первой же увиденной молнией. Припомнилась одна из пережитых в дороге гроз. В подобные часы хорошо оказаться под надёжной крышей в тепле и уюте, но он, промокший до нитки, не находя укрытия, плёлся в сопровождении деда по колено в грязи размазанной грунтовой дороги, над головой били в бубны раскаты, непрестанно ослепляя землю и небо огненно-голубыми вспышками. Тогда она испугала Квентина своей великолепной смертоносной красотой и ещё больше понравилась.
   Квентин глянул на яркое небо, прислушался. Пока ничего. Только где-то позади, ещё далеко, монотонно и, поначалу запинаясь, еле слышно заурчало. Звуки близко не походили на грозный рокот далёкой непогоды. Замедлив шаг, он оглянулся на только что оставленную ими вершину пологого холма.
  -- Не отставай, - на ходу выкрикнул дед, уходя вперёд.
  -- Там позади кто-то едет.
  -- Знаю! - раздражённо бросил, не поворачивая головы, дед. - Не отставай!
   На удивление Квентину походило, что дед не очень желал повстречать на дороге кого бы то ни было. По какой-то причине предсказанная непогода его тревожила мало. Автомобиль наверняка должен был скоро поравняться с путниками, - дорога здесь не ветвилась, и ему некуда было деться, как только проехать мимо. Такая удача! Через час, чуть больше, они были бы в Речном Углу, а дед намеренно желает упустить такую возможность.
  -- Мы должны заглянуть ещё кое-куда, - без объяснений скороговоркой проговорил старик.
  -- А куда? - полюбопытствовал Квентин, как любой мальчишка, любящий неожиданные сюрпризы и таинственные секреты, всегда сулившие что-то необычное.
  -- Там увидишь, - сухо пробормотал дед, ещё прибавляя шаг.
   Квентин пытался, без особой надежды, уговорить упрямого деда:
  -- Нас могут...
  -- Ни в коем случае! Нам не нужны попутчики. Тем более такие, - последовал нервный ответ, сбивая дыхание деда на быстром шагу.
   Квентин короткими перебежками догонял, не успевая за разогнавшимся дедом, заодно поглядывая назад, на холм.
  -- Какими это? - не понял он.
   Дед не стал вдаться в подробности, ограничившись коротким раздражённым ответом:
  -- Теми самыми!
   Он не остановился, когда вниз по скату холма, мерно фырча двигателем, спустился открытый военный джип, не остановился, и когда их обоих стали нагонять.
   Квентина почти не удивился тому, что дед умудрился на слух угадать, кто появился у них за спиной.
   Встреча Филиппа Канти с военными ничем хорошим не могла закончиться. Подстрекателей к мятежу Император приравнял к самым злостным еретикам, военные не будут церемониться с дедом, если он попадётся им в руки. Потому-то его поведение перестало возмущать мальчишку, теперь хорошо понимавшего нервное нежелание деда подобной помощи, сулившей только самые дурные последствия.
   Квентин без лишних слов прибавил шаг, а потом последовал за стариком, когда тот, на мгновение задержавшись, резко свернул с дороги и, рискуя переломать ноги в канаве, поспешил в сторону, бормоча в бороду что-то очень похожее на ругань.
   Джип, сбавивший было ход, поравнявшись с пешеходами, снова быстро набрал скорость и, не останавливаясь, в считанные минуты укатил далеко вперёд, а за тем исчез, лишь раз появившись на виду, выбираясь маленьким пятном из дальней ложбины между холмами.
   Со вздохом сожаления вперемешку с облегчением Квентин проводил взглядом автомобиль. Деда не узнали. Но пришлось смириться с долгой дорогой и возможностью угодить под ливень, - эти неприятности всё же лучше.
   Пустой тратой времени было убеждать старика в том, что появление джипа на дороге в одно и то же время с ними вполне могло быть случайным. Ищи кто-то деда здесь, их вряд ли бы оставили без более пристального внимания. Но несмотря ни на что, слепого тревожило возвращение джипа, куда более вероятное для него, чем гроза.
   Квентин задумался. Из предосторожности он всё же пристально вглядывался в дорогу. Возможно, правота за ним, считая военный джип не больше чем случайностью. Но подобное совпадение настораживало. Непраздность нового путешествия деда косвенно подтвердилась. Быть может, кто-то из имперских военных тоже заинтересовался тем местом, куда, рискуя свободой , а возможно и жизнью, спешил попасть дед. Тогда опасная встреча должна была быть очень вероятной.
   В другом подобном случае всегда осторожный Филипп Канти, несомненно, отказался бы от задуманного, сменил маршрут, что-нибудь придумал, чтоб максимально обезопаситься. Он же, наперекор обыкновению рискнул продолжить путь, проявляя вдруг почти невероятную смелость, но не забывая часто останавливаться, внимательно выслушивать шепчущие жарким летом холмы:
  -- Он выследил меня, - доносилось тихое невразумительное бормотание. Дед убеждённо тряс головой и шумно сопел, как будто не мог отдышаться после продолжительного бега. - Желает взять до того, как я доберусь до Портала. Ничего не выйдет!
   Старик с вредцой усмехался.
  -- Ничего у него не получится! Я уж постараюсь. Он всегда был нерадивым чародеем. Глупый и заносчивый выскочка. - Болезненный кашель прервал его несусветную болтовню. Дед прибавил шагу, не замечая, что его слышат и недоумевают, усмехнулся, - не может справиться с Порталом, а что-то ещё требует. Ничтожество! Переход открыт, я всех предупрежу. Повинюсь, и они простят меня, обязательно простят... Чёрные Бездны открыты; Туманы Смерти выпущены на свободу... Они не могут поступить со мной иначе...
   Квентин промолчал и не стал задавать вопросов. Предпочитая не беспокоить раздражённого старика, молча шёл ему в след, и всё же изнывал от любопытства и растерянности, граничащей со страхом того, что дед сошёл с ума. Что же такое загадочное находится подле Речного Угла? Что влечёт стрика? Куда он стремится попасть, у кого и за что попросить прощение? И при чём здесь чародеи?
  
   Пока дед Квентина опасливо и медленно продвигался, держась прежнего направления на Речной Угол, джип полным ходом, потряхивая пассажиров на выбоинах, сокращал расстояние до загадочного населённого пункта.
   Филипп Канти ошибся, приняв пассажиров джипа за военных. Но особый интерес из них вызывал лишь один, занимающий место за водителем - отставной офицер неопределённого ранга. Второй, тоже офицер, но ещё очень молодой, не смотря на достаточно неприглядный вид отставного, относился к его персоне с заметным уважением и почтительностью, если не раболепием.
   Бурая недельная щетина на небритых щеках отставного офицера красноречиво говорила о том, что её обладатель в последнее время был далёк от всех благ цивилизации, оказавшись не в силах выполнить вбитую годами службы привычку соблюдения правил гигиены. Видавшая виды, потёртая, но ещё крепкая и добротная защитного цвета офицерская куртка на широких плечах, если глубже заглянуть в салон автомобиля, грубые с толстой подошвой заношенные солдатские ботинки на ногах и отсутствие знаков отличия не говорили в пользу респектабельности отставного вояки. И всё же этот человек имел куда большую власть здесь, чем просто почтение младшего чина.
  -- Странная пара, - задумчиво выдал отставной, проводив взглядом лихо скачущего по неровной земле и пригоркам к ближайшим зарослям кустарника старика и еле поспевающего за ним мальчишку.
  -- Они как будто убегают, сэр.
  -- Рядовой, вы ошибаетесь, - последовал грубоватый окрик молодого человека в погонах младшего офицера, намекая, что ему не следует влезать в разговор старших по званию. - Наверняка кто-то из местных.
  -- Сэр, почему тогда они бегут? - пытался настоять на своём водитель.
  -- Ты, похоже, смотришь больше по сторонам, чем на дорогу. Смотри, заработаешь взыскание. Не один едешь!
  -- Дорога никуда не денется, сэр. Вот она, а вот мы по ней катим, и никого кругом, люблю такие дороги, - пошутил водитель, сегодня явно вольно настроенный.
   Тут же джип предательски подпрыгнул на не вовремя подвернувшемся ухабе. Машину с треском и скрипом сильно тряхнуло, со звоном ударило об асфальт. Молодой офицер в ту же секунду взвился на дыбы. Точно пытаясь выдернуть нерадивого водителя из-за руля, он схватил того за ворот и стал свирепо трясти.
  -- Идиот, что ты себе позволяешь! За такие шутки я тебя в гарнизоне под замок, под штрафную подведу! Руки тебе поотрываю, болван!.. - водитель псом, борющимся за мозговую косточку, вцепился в руль, с трудом удерживая машину на дороге при каждом бешеном рывке за ворот и виновато откликаясь на вопли взбесившегося офицера:
  -- Сэр,.. сэр,.. сэр...
   Слов было выброшено предостаточно, много больше, чем было необходимо, и много крепче, чем нужно. Офицер разошёлся не на шутку. Неизвестно, доехал бы джип до места назначения, если бы не вмешательство отставного. Его рука властно рывком привела молодого офицера в прежнее положение, освободив водителя от его цепких рук. Джип выровнялся, мягко качнулся на ещё одной неглубокой выбоине и поехал много ровнее и спокойней. Молодой человек, притихнув, точно нашкодивший школьник, спрятал виновато голову в плечи, смирно сидел в том же положении, как был возвращён на место.
  -- Вы, молодой человек, излишне возбудимы. Это для офицера имперской армии неприемлемо. Но будем считать, что во всём виновата ваша горячая молодая кровь. Я надеюсь, это больше не повторится, - оправляя куртку, бесстрастно проговорил отставной.
   Офицер тотчас согласно закивал, залившись юношеской краской.
  -- А вы, рядовой, что-то не то возомнили о себе. Ваш офицер прав. Впредь, если что-то необходимо сказать, то не упускай из виду дорогу. Я о своей шее не беспокоюсь, но ты и твой командир легко могли её сломать. Так что обойдёмся днём гауптвахты, не больше, и забудем об этом глупом недоразумении, распорядился отставной.
  -- Да, сэр, - в голос ответили оба провинившихся, довольные тем, что обошлось без строгих взысканий.
   Жужжа, колёса отмерили ещё пару километров.
  -- Вам не показалось, что старик был слеп? Он нащупывал дорогу тростью, - чуть погодя снова заговорил отставной офицер.
  -- Что вы, сэр! Это не возможно, - оживлённо откликнулся молодой человек, водитель благоразумно помалкивал, по чести всё равно особо не разглядевший каких-то там пешеходов.
  -- Так быстро идти, ни разу не споткнуться и быть при этом слепым несовместимо.
  -- Вы так думаете?.. Пусть так.
   Отставной, рассеяно пожав плечами и нахмурившись, задумался. Очень долго молчал, пока вдруг не вскинул голову и огляделся. Округа ему показалась знакомой. Обращаясь к водителю, он напомнил:
  -- Ты знаешь, где остановиться, - и, не давая ответить, заговорил уже с его офицером. - Не вздумайте двигать по дороге. На юг срежете по опушке, через брод. Не попадитесь на глаза местным раньше времени. А завтра утром, с восходом солнца, чтоб были у гостиницы. Ясно?
  -- Да, сэр! - кивнул с преданной готовностью молодой офицер.
  -- Все остальные пусть двигаются к долине. Я, может быть, загляну туда ещё сегодня...
  -- Всё в точности будет сделано, сэр! - отчеканил офицер, не отводя взгляда, горящего беззаветной преданностью и восхищением.
  -- Отлично.
   Проскрипев тормозами, джип через некоторое время прильнул к обочине.
   По правую руку лес длинным броском с юга приблизился к дороге и перемахнул дальше к скучивающимся холмам, где понизился, превращаясь в сплошные заросли низкорослого кустарника. Там лежала долина, прочерчивая длинную, чуть загнутую в дугу, полосу вдоль незаметной с дороги реки, зажатой с обеих сторон высокими кустистолобыми вершинами холмов.
   Отставной ни разу не обернулся, оставив джип на дороге, который в свою очередь, выполняя приказ, загудел мотором и пошёл в противоположную сторону, к лесу. Военный, не спеша, углубился в чащу, выискивая проход через почти сплошную стену переплетённых в густую сеть веток кустарника.
   Гул двигателя затих далеко позади. Заросли поднимающегося склона редели, давая возможность идти свободней. Бок холма закруглился, перейдя в бугристую неровную вершину, и через последние преграды самых плотных непроходимых кустарников проглянуло сизовато-синее небо над долиной Тихой, привлёкшей внимание отставного офицера.
   Чтоб заглянуть по ту сторону холма, пришлось взять в сторону и прорываться дальше через трещащие заросли. Где-то здесь рядом лежала грунтовая дорога в долину. Оттуда с удобством можно было бы хорошенько осмотреть её.
   Подходящий просвет между парой лохматых кустов попался неожиданно. Узкий лаз, с вредно цепляющимися за куртку корявыми ветками, выглянул в долину по ту сторону холма, бросая резко вниз крутым каменистым обрывом его склон.
   Стоило отставному разогнуть спину, проскочив заросли, и посмотреть вниз, как его нахмуренный взгляд тотчас вцепился в странную, если не сказать больше, невероятную картину для любого случайного прохожего, занеси его сейчас нелёгкая к долине. Будто с киноэкрана, вдруг, обретя всю полноту жизни, сошла настоящая погоня. Но не погоня человека за человеком, не охота дикого хищника за добычей, а бешеная гонка широко расползшейся и взметнувшейся кверху перламутровой стены ватно-густого тумана, быстро прибывающего неудержимой приливной волной, за оранжевым пятнышком незнакомого автомобиля, кажущимся по сравнению с ней ничтожной букашкой.
   Подавшись вперёд, не мигая горящими глазами, человек следил за этой борьбой автомобиля и странной стихии. Что-то не так, неестественно, было в натужных усилиях автомобиля уйти от преследования; странен был туман в своих яростных бросках живого хищного существа вслед бегущим. Но наблюдающий ничему не удивлялся, принимая всё как должное. Он знал о тех нереальных колдовских силах спрятанных в глуби призрачных вихрей тумана, чтоб толкать его облачные валы вперёд, знал и с гордым восхищением смотрел, затаив дыхание, на это творение могучего чародейства. С восторгом глядел на его мощные завитые, узловатые струи вихрей, нескончаемой рекой стекающие в долину, стремительно заполняя её пределы.
  -- Славно... - шевельнул он губами, наблюдая за происходящим.
   Через стремительно сгущающуюся дымку робко смотрело солнце, не по-утреннему подслеповато-тусклое, оно катило, с трудом взбираясь к зениту. Бледное небо оделось в туманную шаль, приглушив синеву над северным краем долины. Призрачная вуаль не спешно наползала на солнце, душа яркий блеск светила.
   Автомобиль боролся не на жизнь, а на смерть. Вот он вильнул вправо, взрыв землю фонтаном песка, и кинулся прочь от лохматой волны густого молочно-белого тумана, скользнувшей из-за пригорка под колёса. Тот точно живой, рассыпавшись, недовольно клубился, осторожно подаваясь вспять, как поступил бы лис, "близко познакомившись" с колючками ежа.
   Небо упало навстречу скачущему кроличьими прыжками автомобилю, испугано ревевшему диким зверем, рвя в клочья траву и рассыпая в стороны пригоршни земли. Туман снежной лавиной осел, бесшумно и скоро потопив в колышущемся море всё пространство от убегающего автомобиля до горизонта, и наваливался дальше. Машина неуклюже зарылась в сизую массу, - глаза наблюдателя вспыхнули яркими огоньками напряжённого ожидания, и тотчас затянулись холодом разочарования, - будто виновато, пофыркивая, автомобиль с трудом выполз из-под обвала.
   Грозно ревя, пугая саму себя, машина рывком швырнула себя в жидкую дымку, спешно пытающуюся преградить отступление. Казалось, мгла испуганна, бесцеремонно брошенная в стороны. Она вновь спешно густела, чтоб догнать убегающий автомобиль, рокочущий голос которого быстро глох, проглоченный сизой толщей сердито темнеющего туманного облака. Скрипя и натужно хрипло подвывая, поминутно поддавая газ, автомобиль из последних сил влёк вперёд своё грузное тело, ни на мгновение не сбавляя хода, боясь, что следующем ухабе вот-вот опрокинуться и сейчас де будет проглочен рвущемся вслед ему жадным туманом.
   Словно играя в догонялки: один ловит другого - во что бы то ни стало поймать, другой улепётывает - подальше и побыстрей, туман, бросая стрелы облачных лап, и автомобиль, крепким ветром разрывая неверную дымку, неслись наперегонки. Со стороны всё это казалось весёлой игрой, бегом не разбирая дороги по широкому безмолвию долины.
   Но туман продолжал накатывать штормовым валом, высоко поднимая к посеревшему небу лохматый разорванный гребень и сливаясь с ним в одно большое угрожающее целое, чтоб рухнуть и раздавить беглеца. Бесплотная, бесшумная волна с каждым мигом приближалась к автомобилю, уже нависая над ним гигантским замахом, от угрожающего вида которого у наблюдателя перехватило дыхание, трепетно сжалось сердце в ожидании неотвратимого удара. Но машина, срывая голос, уходила прочь, спасалась, выныривая из-под обвала, а позади валились с тихим шипением, похлопывая, облачные рыхлые горы.
   Только сейчас отставной военный выказал признаки беспокойства. Туман вот-вот должен был захлестнуть последней волной всю долину и выплеснуться дальше. Казалось, он даже на какой-то миг растерялся, но всё же сумел совладать с собой и остался на месте. А ещё через мгновение принялся вполголоса что-то бормотать, водить руками в сложных пассах, будто зачерпывал из воздуха что-то разлитое в нём. Затем застыл, толчком выбросив руки к туману, с усилием предельного напряжения сомкнув веки.
   Отставной уже не видел, как автомобиль, плохо слушаясь руля, выбирался из долины. Его тои дело бросало то в одну, то в другую сторону, он норовил соскользнуть назад в клокочущую бездну тумана, последним натужным рывком мотора осилив крутой подъём, где осёкся, остановив бег.
   На миг всё замерло, тишина оглушала и давила. Ещё одно мгновение и...
   Где-то над головой, рядом бодро чирикнула синица и, хлопая крыльями, упорхнула к солнцу с холмов, за спиной заросли шуршали листьями, играя ветром. Кругом царили прежние мир и спокойствие.
   Военный в изнеможении, с трудом удерживаясь, чтоб не упасть на колени с дрожащих ног, открыл глаза. Тумана над головой как не бывало. Его серые вихри клубились далеко внизу, вдруг быстро отступив, прекращая погоню, словно утомившись после долгой шутливой забавы.
   С удовлетворением кивнув, отставной со вздохом облегчения повернул к тому месту, где, как он предположил, заглох на дороге автомобиль. Напоследок бросил, недовольно качая головой, взгляд в долину, вполголоса размышляя:
   - Это настораживает. Не думал, что всё так плохо. Хорошо, что с ними обошлось, но с Порталом что-то необходимо делать и срочно. И почему меня не поставили в известность о его способности столь быстро передвигаться?! Так не должно было быть! - Ботинок с треском в раздражении вдавил в землю сухую ветку. - Я ещё с ним поговорю! Ублюдка стоит запихнуть обратно, если это его проделки. Но, надеюсь, всему виной всего лишь небольшой просчёт в заклятьях... В противном случае все виновные жестоко поплатятся!

2. Гроза

   Патрик, мальчишка одиннадцати лет с пышными, чуть волнистыми светло-золотыми волосами, приподнялся и выглянул из автомобиля в сторону долины. Сердце туго сжалось и не отпускало, на душе притаилось гадливое чувство вины. В горле застрял жёсткий комок, не давая вздохнуть, глаза защипало. Бабушки не было - он это понимал. Она осталась там на своей ферме у реки в долине, Туман не отпускал своих жертв, раз обняв их серыми волнами. Но болезненней всего было смотреть на вздрагивающие плечи мамы. Она тяжело вздыхала, уронив голову на руки, всё ещё держащие руль, и почти беззвучно рыдала, не в силах поднять лицо, чтоб затем оправить золотые длинные пряди и улыбнуться сыну. Во сто крат больнее видеть горе родного человека, чем ощущать своё. От этого внутри у Патрика что-то повернулось, стало нестерпимо больно. Сейчас ему хотелось только одного, - знать, как унять её слёзы и горькие вздохи.
   Через минуту их кажущееся одиночество и тишина сменились посторонними звуками. Быстро приближающимися шагами отвлекли мальчишку от грустных мыслей. Мама ничего не замечала. Патрик же слышал, а затем и увидел того, кто спешно, треща валежником, двигался прямиком к ним через заросли, вспугнув по пути стайку крылатых болтунов. Незнакомец был уже рядом.
   Случайное появление на дороге человека придало бодрости, на душе полегчало, страх притупился, - они были не одни подле жуткого Тумана. Но, чем ближе подходил неизвестный, тем больше беспокойно трепыхалось сердце. В округе давно не было слышно о лихих людях. И всё же присутствие поблизости незнакомого человека, зачем-то бродящего по зарослям, тревожило. От того мысль о встречи с каким-нибудь лиходеем, не могла не посетить голову Патрика. Мама по-прежнему рыдала, не поднимая головы. Но рядом с ней был настоящий взрослый мужчина, не дружащий с женскими слабостями, в случае надобности готовый достойно встретить кого угодно.
   Патрик скользнул на переднее сиденье и замер, внимательно всматриваясь в приближающегося человека.
   Каждый в Речном Углу хорошо знал всех в городке, мог перечислить на перечёт старого и молодого, накануне родившегося или ушедшего последней дорогой на городское кладбище, кто кем кому приходится и каким коленом родич. Потому Патрик тотчас признал в появившемся на дороге мужчине чужака, - он его видел впервые. Незнакомец не только не был местным, но, наверняка, даже не из ближайшей округи, - так необычно он выглядел.
   Чужак появился в заношенной защитного цвета куртке военного; почти такая же, отличаясь в мелочах, висела в шкафу бабушкиного дома, теперь сгинувшего в Тумане. Там Патрик видел её много раз, примерял, попорченную молью, крепко пропахшую до щекотания в носу духом дедушкиного табака. Если незнакомец лихим делом не позаимствовал форменную куртку где-то ещё, то с большей или меньшей уверенностью можно было сказать, что он, по крайней мере, раньше служил в армии.
   Сторожась, люди в городке побаивались и чурались всех чужаков. А потрёпанный вид появившегося на дороге человека мало внушал уважение Патрику, всегда испытываемое в Речном Углу к служивым. Мальчишка больше был склонен принять незнакомца за одного из "бездельников шатунов-колобродов", как называли в городке никчёмных попрошаек и воров. Патрик насторожился. Он был почти полностью уверен в том, кого он видит в приближающемся человеке. Мама ещё не пришла в себя, оставалось решать самому, как быть.
   Как только чужак заметил их автомобиль, он сейчас же махнул им приветственно рукой и неспешной походкой направился в их сторону. Безоружный и неагрессивный, он не казался опасным, но Патрику от того не становилось проще. Его опасения подтверждал лишь широкий нож на поясе под расстёгнутой курткой. Мальчишка настороженно огляделся, никаких признаков притаившихся сообщников подозрительного чужака не было заметно. И всё же он не думал успокаиваться, продолжая бдительно следить за движениями незнакомца.
   Патрик привстал навстречу мужчине, но его предостерегающее: "Кто идёт?!", опередили поднятые руки с пустыми ладонями. Чужак, верно, сообразил, что тревожит мальчишку, от того поспешил сейчас же предупредить любые его необдуманные действия.
   - Не бойтесь! Я не причиню вреда.
   Патрик не ответил. Храбрился, его щёки вспыхнули горячим, выдавая сильное волнение.
   Чужак, не приближаясь вплотную, остановился и опустил руки.
   - Я надеялся, вы сможете подвести меня, ... Если у вас, конечно, всё в порядке с машиной.
   - Кто вы?! Что вам нужно?! - тотчас при звуке чужого голоса мама вскинула голову, приходя, наконец, в себя. Красные глаза на заплаканном лице выдавали её, но в голосе не было испуга и слабости.
   - С тобой всё в порядке? - успела она шепнуть, Патрик неопределённо кивнул. Её нетвёрдый голос сменился на решительный и жёсткий.- Так, что вам нужно?! Сейчас же уходите с дороги и идите куда шли! А то!..
   Человек, вновь приподняв открытые ладони, показывая, что её опасения не имеют никаких оснований, сошёл на обочину, где его встретил новый окрик:
   - Стой, где стоишь, и подними руки! - Женские брови грозно сошлись над переносицей, из-под сиденья показался увесистый гаечный ключ.
   - Ну-ну, решитесь, наконец, на что-нибудь одно: стоять мне или уходить, - попытался пошутить незнакомец.
   - Посмейся ещё! Замолчи сейчас же!
   - Вот снова. А как же мне отвечать на ваши вопросы?
   - Тебе не терпится получить за длинный язык?!
   - Нет, ни в коем случае. Я бы не хотел испытывать вашу готовность переехать меня. - Не заметно было, что незнакомец хоть в какой-то мере испуган. Казалось, он продолжал шутить.
   Мама молчала, растерявшись, не знала, что делать дальше. Незнакомец же даже не хмурился, досадливо улыбался глупому положению с поднятыми руками и только.
   - Спокойней, не будем горячиться. Я и не думал причинять вам какие-нибудь неприятности. Вам нечего меня опасаться. Зачем вы честному человеку ни с того, ни с сего грозите?
   - Отойди с дороги! - снова потребовала мама, заводя мотор.
   - Давно отошёл. Вы запаздываете. - Незнакомец, похоже, начал раздражаться недоверием. Проворчал вполголоса, - Это уже глупо и не смешно.
   Двигатель, оживая, заурчал.
   - Может, всё же подвезёте, - ни на что не надеясь, попытался снова незнакомец. - Я заплачу.
   Мама не трогала с места. Она думала, долго оценивая поднятые руки. А за тем категорично потребовала, не ожидая возражений:
   - Плата нам не нужна. Отдайте нож и садитесь на переднее сиденье. И смотрите - без глупостей!
   Возможно, грозное предупреждение прозвучало натянуто, но чужак не усомнился в её серьёзности, быстро расстался с поясом и ножом, послушно занял указанное место, не желая больше гневить хозяйку и упустить возможность прокатиться с ветерком.
   Автомобиль послушно покатил, фырча, по дороге к недалёкому городку.
   Патрик насторожено ловил каждое движение, подозрительный жест, не отрываясь, смотрел в коротко стриженый затылок пассажира. Чужак иногда оборачивался и приветливо улыбался, не обращая внимания на то, что мальчишка пытался по возможности суровей смотреть на чужака. Незнакомец точно издевался, слащаво растягивая губы в умильной улыбочке. Патрик, насупившись, исподлобья с враждебностью отвечал суровым взглядом человека "готового идти, если потребуется, до конца". Но чужака, похоже, мало интересовал его настрой. "Себе на горе", - убеждённо решил Патрик, еле сдержавшийся, чтоб с досады не передразнить его, скорчив "жутко устрашающую" рожу.
   Чувствуя себя вольготно в удобном кресле, чужак посматривал по сторонам на живописную местность и насвистывал про себя что-то неизвестное, мелодичное и навязчивое, пока автомобиль скатывался с холмов. Могло показаться, он давно знаком с хозяевами и уже ни раз отправлялся в поездку в их компании. Его выдержка восхищала, удивляла мальчишку. В ней не было заметно наигранности. От того незнакомец был не менее подозрителен. Или чужак был хорошим актёром, обыгрывающим самого искушённого наблюдателя, или в правду лишён всяких страхов.
   - Интересно, вы всегда так встречаете путников, нуждающихся в помощи, - нарушил молчание мужчина, наклоняясь к водительнице.
   - Отодвиньтесь и помолчите лучше, пока я вас не высадила! Болтать будете в городе, а там ещё посмотрят, кто вы такой, - последовало резкое предупреждение.
   - Ого! Уж больно вы суровы, сударыня. Мне казалось, все наши недоразумения разрешились, а вы ещё сердитесь. Извините, я не представился, познакомимся?
   - Как-нибудь обойдёмся без знакомства. Кто вы таков, если понадобится, у вас выяснят, даже если будете упираться.
   - Ну, это вы хватили через край. Неужели вы меня намерены, как какого-то злодея, "подвергнуть допросу с пристрастием". Я сам, по доброй воле, еду к вам в город!
   - Может быть...
   - Что, может быть? Вы меня пугаете. - Незнакомец рассмеялся. - У вас что, посторонним вход воспрещён? Любой из них заведомо бандит? Как же вы тогда с соседями уживаетесь? У меня даже никакого стоящего оружия нет, а вы меня почему-то боитесь. Думал поселиться у вас, а тут такое.
   Незнакомец обернулся, одаривая приветливой улыбкой снова смутившегося и сейчас же опустившего глаза Патрика.
   - Изволите шутить, мистер?
   - От чего ж?
   Мама Патрика пожала плечами:
   - Вы чужак - этого достаточно, чтоб вас не принять в городскую общину. Выгонять и преследовать не станут, но если вы вне общины, то тогда вам незачем быть в Речном Углу - вас всё равно, что нет. Некоторые против общего решения общины сейчас оставили дома и убежали к югу. Дома пустуют, но вам никто не даст права там поселиться. Не потому, что надеются на возвращение прежних хозяев. Если тем это взбредёт в голову, то им ещё долго придётся виниться, прежде чем их примут обратно. Не любят у нас чужаков.
   - Холодновато, чтоб здесь бросить корни. Но места у вас хорошие, вот что. Красиво тут - нечего сказать. И, видать, крепко держится друг за друга. Но встречать так любого... - незнакомец недовольно покачал головой.
   Ответом ему было пожатие плеч.
   - А вы были военным?.. - не сдержался Патрик и осекся, встретившись с глазами незнакомца.
   - Было дело... - кивнул тот, обернувшись.
   - Не там и не вовремя вы ищите место жительства... - мамины слова болезненно оборвались.
   - Что так? - не унимался незнакомец.
   - А вы разве не слышали о Тумане, - удивился Патрик. - Он только что затопил долину Тихую. Там жила наша бабушка.
   Чужак кивнул головой:
   - Да, что-то слышал такое. Хотел вот посмотреть... Сочувствую вашей утрате. Не даром вы, сударыня, так раздражены сегодня.
   - Так вам в другую сторону! - вспылила хозяйка. - Если вы один из тех чокнутых любопытных, то незачем нам морочить голову своими россказнями, будто хотите поселиться в Речном Углу! Отправились бы в обратную сторону и там в своё удовольствие глазели на Туман, пока он вас не сожрёт! Это легко сделать, я сейчас же остановлю машину.
   - Не стоит, раз уж мы едем, - мягко и без смущения остановил её незнакомец.
   - Как вам угодно, - съязвила мама в ответ. Но, быстро остыв, через минуту молчания добавила, - если вы честный, пусть любопытный, путешественник, я довезу вас до городка, а там ваше дело. Но посоветую, не стоит глазеть на Туман, он обманчив и хитёр, погубит любого, кто себе на уме. Поверьте, - мягко с тоской прозвучали её слова.
   - Хорошо, приму к сведению, - с готовностью согласился чужак с прежней приветливой улыбкой весельчака.
   - Не верите.
   - Отчего же? Верю. Я и о поселении серьёзно говорил.
   - Всё ещё шутите. Люди бегут, а вы поселяться. Остались самые упрямые, а возможно - самые дурные.
   - Так я, наверно, кто-то из них. А вы из первых? - последовал наивный вопрос.
   Машина, поскрипывая, повернула к городу.
   - Простите за любопытство, но мне бы хотелось задать вам один вопрос, сударыня. - Незнакомец не дождался разрешения или запрета, - ваши слова о Тумане наводят на размышления. Такое впечатление, что вы его хорошо изучили.
   Ответом ему был холодный взгляд женщины, убеждённой в безнадёжности говорившего с ней мужчины.
   На этом разговор окончательно оборвался.
   Рядом на потёртом сиденье подле Патрика выскользнул из ножен короткий клинок с прямой черной резной рукоятью в золотых насечках гривы и рожек ощерившегося дракона на навершии ножа. Узкое, воронёной стали, перекрестие отделяло новенькое, отполированное без единой царапинки лезвие, зеркалом отражая яркие солнечные блики. Металл украшала гравировка сложного рисунка тонкой работы имперского герба, атакующего дракона. Такое оружие за счастье увидеть любому. Далеко не каждому обладать им. Это настоящее сокровище. Кем же мог быть их попутчик, владея таким достоянием? Один из отличившихся при Императоре? Или старший офицер? Что ему тогда по-настоящему здесь нужно?
   Взгляд любопытствующего мальчишки поймал незнакомец:
   - Нравится? - подмигнул он.
   Патрика точно поймали за кражей, - было стыдно и неприятно. Раскрасневшись, он поспешил отвернуться и постараться больше не смотреть в сторону незнакомца, чтоб не встречать насмешливо весёлых глаз, и не испытывать такого унизительного, ужасно неприятного ощущения.
   Поездка не заняла больше четверти часа.
   Дорога петлёй сошла в широкий луг, оставляя позади заросли на холмах, там разветвилась, не дотягивая до моста через мелкую кое-где по берегам заболоченную речку. Один рукав дороги превратился в тонкую нить, потерявшись на юге, за рекой, в синей дымчатой полосе леса, соединяя там дальние хутора, другой резко забирал вправо и широкой полосой уходил к западу, третий упирался в городские строения. Их хорошо было видно. Причудливые своеобразные деревянные ворота, размыкая низенькую ограду, открывали дорогу на городские улицы, чьи дома в большинстве своём прятались в светло-зелёные садовые и парковые кроны. Только начинающийся день городка безмятежно встречал урчащий двигатель автомобиля.
   Здесь подле моста машина остановилась.
   - Дальше пойдёте сами. Надеюсь, ноги ещё держат? Я не горю желанием быть встреченной в вашей компании кем-либо из знакомых.
   - Как будто ещё не отвалились, - согласился незнакомец. - От чего ж не пройти ещё немного. - Спасибо, что подвезли. Пусть небо не забудет вас за доброту. - Нельзя было понять по его постоянно приветливо улыбающемуся лицу, насмехается ли он или благодарил всерьёз.
   В автомобиле промолчали. Патрик торопил уход незнакомца, его присутствие с самого начало тяготило. Он с нетерпением ждал, когда мама тронет с места и оставит позади чужака, кивнувшего им на прощание и направившегося к городской ограде.
   Автомобиль ещё раз задержался, встав в воротах. Старая сторожка привратника, как обычно, пустовала, ворота были широко распахнуты (закрывали их только на ночь), поблизости из горожан никого не было видно.
   В досаду маме чужак их нагонять не спешил. Сотню раз Патрик успел решить, что они напрасно согласились подвезти его, пока незнакомец преодолевал расстояние до гудящей двигателем машины, заставляя их рисковать быть замеченными.
   - Вы забыли, мистер, - Патрик, придерживаясь одной рукой за спинку сиденья, протянул пояс с ножнами.
   - Заберите. Нам чужого не нужно, - не оборачиваясь, пробормотала мама.
   - Нет-нет. Он теперь ваш, - незнакомец отмахнулся, огибая автомобиль, словно он говорил о пустяке, а не о щедром подарке. - Это плата за услугу. Не люблю быть в должниках. Если хотите, отдайте сыну, ему он, наверняка, сможет пригодиться; хорошая вещь.
   Незнакомца не догоняли. Он сам этого не желал, прибавил шагу, уверенно направляясь по широкой улице к центру городка. Через пару мгновений автомобиль оставил его в клубах пыли за поворотом.
  
   Переполох от известия о затоплении Туманом долины Тихой, немного утих лишь к вечеру. Несколько самых смелых и любопытных немедленно отправилось поглазеть на сгинувшую в Тумане долину. Вернувшись, все они авторитетно заявили, что она до краёв залита густым, как кисель Туманом, а затем уверенно пообещали скорую гибель города. Другие поспешили возразить, назвав их слова пустой болтовнёй, утверждая, что со страху они готовы предрекать и падение неба со всеми его светилами на землю, конец света и всеобщую гибель. "Небу падать незачем, для конца света достаточно этого Тумана", - веско заявляли в ответ первые. Вторые настаивали на своём: "Туман останется в долине, если уж сейчас он там сидит; разве что выберется где-то в другом месте, но никак ни здесь". Высота холмов к северу от поселка, по их мнению, гарантировала полную безопасность всех жителей. Но кое-кто всё же ещё до вечерних сумерек, не предупреждая Городской Совет, оставили Речной Угол. Неодобрительный ропот провожал беглецов. Мало кто мог признаться даже себе, что и они подумывают о сиюминутном бегстве.
   Большинство всё же осталось под боком у Тумана, надеясь на чудо или не смея трусливо бежать после "смелых речей", напоказ продолжая не верить в гибельность Туманных хлябей и злые разговоры о нём. Многих охватило одно единственное желание: сомкнуть веки и не видеть омертвевшую долину и все сгинувшие земли к северу от здешних мест. Никто не смел сознаться в слабости, обречённо встречая вечер, сгущавший страхи на пороге близкой ночи.
   В разговоре с отцом Патрика мама казалась очень спокойной, разительно непохожая на ту, что тоскливо рыдала на холмах по исчезнувшей в Тумане матери. Холодные слова, отрешённость, не присущие ей, сделали маму чужой и незнакомой. Патрик никогда не думал, что она может вдруг стать для всех столь далёкой. В этот день маму никто больше не видел. Запершись в своей комнате наверху, она не желала никого видеть, пугая молчанием на стук в дверь. Лишь прислушавшись, муж с облегчением слышал её приглушённое рыдание.
   С грустными мыслями Патрик спустился в бар отцовской гостиницы "У Шерпа"; сегодня вечером был его черёд дежурства.
   Гостиница в городке занимала почётное место, в самом центре. К её порогу вели почти все немногочисленные улицы. Даже здание Городского Совета лишь примыкал к самому красивому и высокому зданию гостиницы, уступая роль главного здания именно ей. Имевшийся там большой бар был одним из немногих мест в городе, где гостеприимно принимали всех желающих: горожан и гостей Речного Угла.
   От Тумана, гостиница пострадала не меньше всех горожан. Постояльцы полностью отсутствовали.
   Поначалу, когда Туман был ещё далеко, но с севера уже перестали приходить известия, в гостиницу наведывались любопытные туристы, которым всегда до всего было дело, проходя мимо в долину Тихую и дальше. Некоторые не возвращались, остальные несли жуткие истории о всепожирающем Тумане. Затем и они перестали появляться. Теперь же престарелая мать хозяйки, горячо любимая всеми домочадцами, и её маленькое хозяйство в долине Тихой было погребено под призрачными волнами бесплотного моря.
   Но Туман не отбил интереса горожан к гостиничному бару, - что уже хорошо. Они заглядывали, собираясь в маленькие компании, чтоб вполголоса поговорить по душам, взбодриться и посмеяться над "глупыми страхами".
   Злой неблагодарностью было бы со стороны хозяина гостиницы, мистера Шерпа, не отдать должного удачному появлению отставного офицера в Речном Углу. Когда с объявлением Тумана уже нельзя было ждать ничего хорошего в делах, один сегодняшний вечер мог стать спасением всей гостиницы. Хозяин, как только завидел незнакомца, идущего неспешной походкой прямиком к гостинице, будучи настоящим деловым человеком, тотчас сумел оценить это неординарное событие с коммерческой точки зрения. Небогатый вид не внушал особых надежд, но одна лишь форма на нём в глазах мистера Шерпа искупала все его недостатки.
   Стоило военному появиться, как весь городок уже знал об этом, угадывая в нём самый свежий источник сплетен и новостей за последние две недели. Радио и телевидение упорно не замечало Туман, а потому чужака ни в коем случае нельзя было упустить. Не только у Патрика защекотало любопытство. Отставной военный переполошил весь городок от мала до велика. Сегодня было кому прийти в бар, обзавестись кружкой, другой, покрывая накопившиеся убытки, и пить, "серьёзно занятый этим важным делом", находясь тут вовсе не из-за праздного любопытства. Потребность побывать в гостиничном баре и выяснить все подробности о не знакомце посетило многих из горожан, как и предположил мистер Шерп, выделяя гостю за очень умеренную плату самую лучшую из имеющихся комнат. Жадничать ему не было нужды - все они были незаняты.
   Новый постоялец огорчил, оплатив лишь одну ночь, съезжая уже завтра. На формальный вопрос хозяина о цели приезда явно соврал, ответив, что путешествует, а в регистрационной книге обозначился под именем - мистер Роу, отставной майор имперской армии.
   Увидевшие чужака впервые, тотчас признавали его без пояснений уже осведомлённых. Любопытствуя, разглядывали его и толкали друг друга в бока, расспрашивали: "Кто таков? Чего ему понадобилось от здешних? Откуда заявился и куда направляется?". Вопросы множились, как на дрожжах, требуя немедленные и исчерпывающие ответы. Но друг дружке сказать было нечего, - никто ничего не знал. Даже Патрик помалкивал, не рассказывая отцу, как появился незнакомец в Речном Углу, не подводя маму.
   Таинственность незнакомца вызывала невероятное любопытство и тревожные ожидания до нестерпимого раздражения. В посёлке чужаков не жаловали, - миссис Шерп была в этом права, - но сегодня был другой случай. Все ждали того, что мистер Шерп по праву хозяина, наконец, расспросит своего постояльца, вытянув всю правду, и удовлетворит общее любопытство. Но он не спешил, будто занятый важными неотложными делами. Горожанам так и пришлось, крепя сердце, дожидаться вечера. А кому уже стало невмоготу, потянулись недовольные ожиданием в гостиничный бар, намереваясь сидеть там хоть до завтрашнего утра, но выяснить всё о чужаке.
   Вечернее часы тянулось медленно, нехотя сменяя друг друга и навевая полусонное оцепенение. Но с появлением в баре майора все взоры множества народа, успевшего набиться к этому времени в бар, обратились на него с такой настойчивостью и открытостью, что будь на месте чужака Патрик, он тотчас бы сгорел от смущения. Майор же бровью не повёл.
   Ветер за стенами крепчал, ухал в стены, подгоняя свирепые раскаты быстро приближающейся от долины грозы. Несмотря на разыгравшуюся над городком непогоду, городской люд заполнил все свободные места, набился сверх меры. Приходилось искать стулья и табуреты, на худой конец, заносить чурбаки, другие ютились подле стойки, не найдя подходящего места. Такой наплыв посетителей хозяин с трудом мог припомнить. Но почётное место для гостя было уже готово, свободным дожидаясь его появления. Незнакомец без малейшей спешки и волнения пред множеством любопытных занял его.
   Слепящие бледно-голубые всплески поминутно освещали стены бара, гася освещение, бросая в широкие окна снопы синего пламени. Гроза, не на шутку разгулявшись, потревожила покой городка. Нагоняя трепет на местный люд, не видавший ещё подобных светопреставлений, загромыхала без устали, почти не затихая. С грозой на гостиницу упала непроглядная тьма. Гулкими ударами гигантских молотов она люто накинулась на небесную твердь, вбивая в створки её ворот трещащие колья. Хлынул холодный частый дождь, утомительно шурша по стенам и дробно барабаня в окна, голубея призрачными струями в сыплющихся искрах молний.
   В баре подрагивали дубовые столы, жалобно откликалась посуда, и надсадно стонали балки крыши при каждом новом утробном раскате, заглушающем тихое мурлыкание саксофона в музыкальном автомате и ударяющем в стены ярым натиском, с воем уносясь прочь в злую темноту ночи. Гул одного удара не успевал смолкнуть за лесом, как на смену спешил новый, оглушая всю округу, и также быстро ускользая в раскатах глохнущего хохота.
   Истошно визжащая буря и бьющая в гулкие бубны шаманов гроза, не спугнули посетителей, - за разговором и кружкой непогода казалась менее свирепой. Кое-кто успел охмелеть. С хмелем пришла бодрость, притупились страхи. Вечер постепенно превращался в обычный, заполняя зал нестройным многозвучным гамом. Голоса постепенно становились громче, чаще зазвенели кружки, а затем, посмеиваясь, заиграла скрипка появившегося музыканта, развеивая остатки мрачного настроения, как она это умела делать всегда.
   - Говорят, твоя жена уцелела чудом? - посетитель с ёжиком из жёстких проволочных волос с медно-красным оттенком и такой же щетиной на подбородке, ухмыляясь, заговорил с хозяином, поминутно отхлёбывая из кружки пенный напиток.
   - Что ты говоришь?! Какому чуду?! Да она переплюнула в вождении и муженька и сыновей, дав фору всем им вместе взятым, - подхватил, пристроившись за стойкой рядом с приятелем, второй зубоскал, подзуживая мистера Шерпа и сильно рискуя нарваться на драку, на что мистер Шерп был очень скор, если задевали гордость его самого или семьи.
   Местные задиры были всем известны своим языком без костей. Но по-настоящему завзятыми злодеями никто их не считал, называя вещи своими именами: городские драчуны с дурной головой - их главная должность для всех горожан. Такое больше подходило шалопаям-подросткам, но на этих неисправимых уже все давно махнули руками.
   - А ведь раньше за ней такого не наблюдалось, - продолжал посмеиваться себе в кружку будто удивлённый рыжий на угрюмое молчание хозяина. - Наверно очень перенервничала, бедняжка.
   - Как же это так ей позволили рискнуть машиной? Поехать самой, да сына прихватить? Добраться до самой долины и не угробить машину? Как это они шею не сломали?
   Мистер Шерп грозно зыркнул на тотчас сникшего рыжего.
   - Попридержи язык, язва. Или тебе нужно освежиться, пьянь. На улице дождь в самый раз. Совести совсем лишился, пропил остаток, и того не было, как и мозгов. Ещё что-нибудь сморозишь в таком же духе, в миг вылетишь из моего бара и ногой на порог больше не ступишь, - пригрозил он.
   - Ты чего, дружище, Шерп? Мы же только хотели сделать комплимент...
   - Я тебе сделаю!.. - рявкнул, не стерпев в этот раз, хозяин.
   - Всё, молчу, молчу. - Дюжие парни по соседству с готовность повернулись к болтунам.
   - Так-то лучше, - решил смилостивиться мистер Шерп. Настроения для драки не было. Да и не ко времени она была.
   Ссора благоразумно не состоялась.
   Самым действенным способом урезонить любого зарвавшегося клиента, было отлучение от стойки бара. Действовало эффективней некуда. Лучшего местечка, где можно было в тесной мужской компании потолковать за кружкой тёмного пива или чего другого, в ближайшей округе на несколько километров не имелось. А потому буянам приходилось смирять разгорячённую выпивкой "гордую" кровь. В противном случае их дружно выдворяли прочь всеми посетителями бара, почти всегда принимавших сторону хозяина, как бы те не упирались, аргументируя свои действия самыми "весомыми доказательствами".
   В противоположность обычным дням сегодня собралась самая разношёрстная компания. Пришли обычные завсегдатаи, а с ними те, кто заходил совсем редко. Кто-то появился впервые, спрятавшись от смущения скромно по углам, считая, что даже быть на этом наблюдательном пункте много лучше, чем узнать все новости через десятые руки. Рискнули появиться девушки, не в силах устоять пред искушением даже без разрешения родителей оказаться в курсе всего первыми.
   Сложившиеся в городке обстоятельства заставляли горожан видеть в незнакомце, быть может, единственного, кто мог успокоить все страхи Речного Угла. Военная форма чужака обещала почти государственную ответственность власти, чьего внимания пока так безнадёжно жаждали в городке. Горожане с нетерпением что-то ждали от незнакомца. Ждали почти с детской надеждой и восторгом, сравнимым лишь с ожиданием волшебных рождественских и новогодних праздников, которое ни в коем случае не следовало разочаровывать. Но гость пока не оправдывал ожидания, и горожане терпели, заведя "намекающие разговоры" между собой, чтоб расшевелить его.
   В первую очередь слышны были старики, вещавшие надтреснутыми, но порой далеко не слабыми голосами, своё несомненное знание виновников творящихся безобразий. Грозя пальцем, они обещали ещё большие беды вот-вот готовые разразиться над беспутной молодёжью, если те вовремя не одумаются по слову старших и не прекратят своих безобразий.
   Сомневаться в близких бедах похуже жутких гроз, никому не приходило в голову. Тут старикам не противоречили. В самом воздухе ощущалась надвигающаяся тяжкой поступью Неотвратность. Наваливалась, вдавливая в плечи и пригибая головы собеседников. Почти осязаемая, она притаилась тут же среди людей, запивавших свою тревогу большими нервными глотками.
   Никто не мог точно припомнить, даже хорошенько почесав затылок, времени появления первых слухов о Тумане. Не сегодня и не вчера заговорили о сгустившемся сумраке, поначалу дремавшем холодным влажным призраком где-то далеко на севере в глухих оврагах. Сейчас же он приполз сюда, был рядом.
   Туман лежал совсем не далеко, затопив долину растекшимся серебристо-серым облаком и охватив дымными струйками подошвы холмов, пока несмело пытаясь взобраться по пологому склону. Он таился и молчал, выжидая одного ему ведомого мига, с утра держа Речной Угол в напряжении. Чем он был на самом деле, никому не было известно. "Какие тайны хранит, откуда взялся", - горожанам приходилось додумывать, решая как с ним быть, что делать самим.
   Рассказывали: будто живой он на миг замирает при появлении рядом человека, словно оценивая его, ждёт действий, а затем, красуясь, завязывает туманные узлы, закручивает перламутровые вихри и лениво тянется к нему, манит в холодную сизую глубь. Некоторые клялись, что ноги сами несли помимо их воли к вдруг начинающей мерцать призрачным светом пелене. Чудом им удалось взять себя в руки и повернуть назад.
   Долина Тихая оглохла и померкла. Горизонт стянула непроглядная дымка, скрывая противоположный край долины, как ни всматривайся, невозможно разглядеть ту сторону. Казалось, там ничего не было, весь мир обрывался холмами, обрезанный разлившимся морем сумрака. От этой мысли становилось ещё больше не по себе, и тогда хотелось побыстрее убежать и не видеть этого ужасного места.
   Обо всём этом говорили в баре. Но от чего-то, уже давно отобедав, майор упорно отмалчивался и, по мнению внимательно следившего за ним, разнося кружки по столам, Патрика, с интересом слушал с тёмной жидкостью коньяка в бокале посетителей, будто не его пришли все они послушать, а он их собрал в своё удовольствие.
   Так не могло продолжаться бесконечно. Терпение горожан истощалось, росло раздражение, а незнакомец и в ус не дул, будто нарочно не замечал прямых требовательных взглядов, буравивших его уже не только скромно в спину.
   Наконец нашлось несколько самых смелых или нетерпеливых.
   Это был всё тот же рыжий, по имени Джо, его приятель Майк и ещё несколько самых словоохотливых и отчаянных горожан. Поднабравшись решимости, после дружного взаимного подбадривания, они подсели к маленькому столику, окружив тесной компанией одиноко сидящего незнакомца. Подозвали хозяина и заказали от своих щедрот кружку крепкого пива, угощая незнакомца.
   Перемигиваясь, многозначительно косясь, непохожие сами на себя, отчего-то робея перед чужаком и подбадривая друг дружку толчками в бока, они молчали, не зная с чего начать, как завязать с ним разговор. Каждый надеялся на большую смелость соседа. Гость, стесненный со всех сторон нетерпеливой компанией, отвечал им тем же - молчанием, не обращая внимания на плотный кружок, подсевших к его столику.
   - Кх-гм, - громко прочистил горло один из подсевших, почёсывая свой небритый подбородок, и продолжил глубокомысленное скромное молчание, так ни на что и не решившись.
   Кружки со звоном полной посуды переместились на стол с подноса перед незнакомцем, а мистер Шерп, растолкав "смельчаков", занял удобное место подле гостя, забыв недавнее разногласие с рыжим Джо. Готовясь, кашлянул и, наконец, поинтересовался:
   - Ты, вот что, добрый человек, не молчи, скажи-ка нам, какие дела привели тебя в наш город... - по-свойски заговорил он.
   Но тотчас начавшийся разговор был прерван дробным стуком во входную дверь гостиницы. Кто-то настойчиво желал войти, обрывая хозяина на полуслове громкими ударами увесистой палки. Звуки перекрыли гул порывов ветра и грозы. Было уже поздно, и, хотя хозяин всегда был рад любому гостю в любое время, кроме, разумеется, ночного, засовы были уже заперты, чтоб запоздавшие клиенты и любопытные не мешали "допрашивать" незнакомца, за которого он решил взяться всерьез, раз другие не в силах разговорить его. Но за дверью как видно было мало дела до его намерений. Стук в дверь не прекратился, наоборот усиливался, раздражая хозяина, у которого слова не шли с языка от этого шума. Обозлённый, он растолкал посетителей и, кивнув Патрику, направился к дверям через притихшую залу, чтоб доходчиво пояснить, что если дверь в бар заперта, то там больше никого не ждут.
   Сын не замедлил оставить поднос. Выполнять обязанность вышибалы - одна из "почётных ролей" дежурящего в баре. О возрасте, росте и толщине мышц речи у отца не было, об этом он вспоминал не часто, требуя выполнения всех возложенных обязанностей от уже не маменькиного сына, "большого парня - не хуже старших братьев".
   Множество глаз оставили на время незнакомца без внимания, пересиленные сиюминутным любопытством, обратившись в противоположную сторону бара, где срывали скрипучие засовы с мест, впуская сырой ветер внутрь.
   По крайне недовольному лицу отца Патрик сообразил, что представшие перед ним в проёме распахнутой двери, мягко говоря, мало чем его порадовали.
   - Что-то сегодня много чужаков. И идут они друг за дружкой точно на одной верёвочке, один лучше другого. Тот, того гляди, окажется каким-нибудь проходимцем, даром что майор, а эти по виду сущие бродяги и попрошайки - хозяин не скрывал от новых гостей своей неприязни, бормоча эти слова вполголоса.
  
   Как только Квентин оказался на пороге перед распахнувшейся спасительной дверью, в проёме показался высокий сухощавый человек с крайне раздражённым видом. Нельзя было ошибиться, что ему с дедом не рады.
   Запоздав в дороге из-за напрасных перестраховок деда, можно было порадоваться, что ворота городской ограды были неожиданно "гостеприимно" открыты, не заставляя искать ночлега где-нибудь ещё. Стучаться в дома горожан не стали. По мнению деда, это было неразумно. Он направился прямиком к центру города, где Квентин и увидел ярко освещённые окна гостиницы. Лучшего места, как решил дед, нельзя было найти, и Квентин на этот раз с ним согласился, мечтая поскорее найти хоть какое-то укрытие от промочившего их насквозь ливня. Тем более других мест, хоть как-то подходящих им, найти не предвиделось. Даже сторожка с покосившейся дверью была накрепко заперта.
   Радужные надежды быстро угасали перед долго не открываемой дверью гостиницы, куда дед настойчиво желал войти. А когда появился хозяин, Квентином уже не верил в доброту здешних обитателей. Дед ещё на что-то надеялся, Квентин же теперь лишь ждал, когда он убедится в том, что внук уже угадал. По его мнению, уговаривать стоявшего перед ними человека с недовольным выражением лица дать им на время непогоды кров не имело никакого смысла.
   Если бы дверь не открылась вовсе, Квентину такое положение вещей понравилось бы куда больше, чем напрасно унижаться перед этим человеком и позориться перед светловолосым мальчишкой, примерно его же возраста, с любопытством выглядывающего из-за спины хозяина гостиницы. Он даже долго не злился бы на этих людей, - получилось как всегда в мотаниях с дедом.
   Дождь хлестал улицу за спиной щедрыми прохладными струями, ручейками убегая в темноту от гостиницы.
   Квентин прикидывал, где возможно в таком маленьком городке на время спрятаться и обсохнуть, поминутно шмыгая носом и изредка поглядывая на хозяина, отводя на мгновение взгляд от своих промокших ботинок. Он уже не отвергал возможность взломать дверцу сторожки. Следовало только прежде этого уговорить гордого деда, никогда в мыслях не допускавшего опуститься до беззаконного проникновения в частные владения и захвата чужого имущества, если, конечно, это не принадлежит, по-настоящему беззаконно, Императору. В противном случае пусть дед сам ходит по городу и упрашивает, ища приюта у кого-нибудь из сердобольных жителей городка.
   Дед говорил с хозяином хриплым севшим голосом, в котором чувствовалась усталость лет, немощно придерживаясь за плечо внука, неестественно покорно сняв с головы шляпу. Хозяин бормотал что-то нелицеприятное, настойчиво ловил невидящий взгляд деда, блуждающий где-то за его спиной. Рядом, по-прежнему, вертелся невежливо любопытно таращащийся парнишка. Когда же Квентин поймал его взгляд, тот спешно обратился на деда, заметно покраснев даже в тусклом освещении крыльца.
   - Почтенный хозяин, - сухо говорил дед, по-прежнему раздражая блуждающим взглядом хмурящегося мистера Шерпа, подбирающего слова покрепче для отповеди наглому старику, - пусть неудачи обойдут твой дом стороной. Будь добр, пусти под свою крышу странников: немощного старика и малого ребёнка. Не гони их под лютую грозу. Нам нечем отплатить за доброту твою, но благодарность наша не будет иметь границ, добрый человек.
   - Тебе, старик, прежде чем просить о милости, следует постараться...
   Грозные слова хозяина оборвались.
   - Дорогой, - появление на пороге женщины с бледным усталым лицом для Квентина было неожиданностью. Хозяин вздрогнул, будто от вспышки одной из молний, не прекращавших сечь небо над гостиницей, и, прервав подготовленное нравоучение, сейчас же обернулся на голос.
   - Не держи гостей под дождём. Старость надо уважать. Будь добрым хозяином, пусти и накорми. Я сама их провожу туда, где можно будет им обсохнуть и отдохнуть.
   Неожиданно хозяин подчинился. Недовольно ворча, он покорно освободил дорогу. Произнесены были лишь эти слова, но этого оказалось достаточно, чтоб его намерения резко изменились. Мужу не пришло в голову хоть как-то выразить своё недовольство решением хозяйки, имевшей, по-видимому, огромное влияние на него. Она же заботливо с улыбкой, контрастирующей с оставшимися следами недавних слез, подхватила старика под локоть и повела мимо зала бара наверх по скрипучей лестнице.
   Поддерживаемый дед шёл неуверенно в незнакомом помещении и будто в темноте блуждал невидящими глазами. Квентин посматривал ему под ноги и придерживал его свободной от холщового мешка рукой. Наверное, все, даже люди, битком набившиеся в бар и ставшие свидетелями их появления, уже догадались, что его дед слеп. От того, наверное, эта странная улыбающаяся женщина с вьющимися волосами до плеч светло-золотистого оттенка и заплаканными печальными глазами с ещё большей сострадательностью и сочувствием смотрела на деда, подсказывая милым спокойным тихим голосом, где будет ступенька.
   Необычное, давно забытое, ощущение тепла пробралось в самое сердце, когда её рука незаметно для Квентина легко коснулась его мокрых волос, поправляя на лбу упрямо лезшую на глаза чёлку. Не помнилось, чтоб кто-нибудь к нему прикасался столь нежными добрыми пальцами. Так грёзилось мамино прикосновение.
   Он не любил, когда его жалели. В той жалости не было искренности. Но сейчас Квентин от восхитительно приподнятого состояния, зажмурился со всей силы, боясь открыть глаза. То была не мама, но мальчик всё же был очень благодарен этой женщине за мимолётное видение счастья.
   - Надо отдать должное хозяину, хороший напиток! - донёсся чей-то голос снизу, покрывая общее не стройное бормотание.
   Ему в ответ тотчас прозвучал приветливо благодарный голос хозяина:
   - Премного благодарен. Похвала клиента - бальзам на душу хозяина. Но как обращаться к вам: сэр, мистер или, быть может, майор Роу.
   - О, как вам будет угодно, дражайший мистер Шерп...
   Дед споткнулся, нерешительно помедлил, чем-то озабоченный, но увещеваемый заботливой хозяйкой, последовал за ней дальше.
   - Вы устали. Это ничего, - шептала она, - сейчас отдохнёте, подкрепите силы, и всё будет в порядке.
   - Да-да, спасибо, дочка, - пробормотал по-отечески в ответ дед, невольно напоминая ей что-то неприятное, нагнав ей на лицо тучку грусти. Но через мгновение её лицо осветилось улыбкой. Она по-прежнему приветливо кивнула и бросила назад с лестницы:
   - Патрик, помоги мне.
   - Хорошо, - ответил снизу звонкий голос.
   Мальчишка, очень похожий на мать, недолго поколебавшись подле бара, перед соблазном вернуться и послушать майора, тряхнул головой и бегом поспешил на призыв.
   Новых постояльцев отвели в дальнюю комнату на втором этаже, в конце коридора, заканчивающегося большим, почти до потолка, окном. Оттуда в хорошую погоду была видна северная часть городка, а за ним дальние, поросшие кустарником, лобастые холмы, скрывавшие за своими широкими спинами долину Тихую.
   В комнате миссис Шерп предложила располагаться, не стесняясь, как дома. Достала кучу тёплых шерстяных одеял и, пообещав скоро вернуться с чем-нибудь вкусненьким, оставила Патрика с гостями. Ему было поручено собрать мокрую одежду, отнести в сушилку, высушить и тщательно её вычистить - поручение не из самых приятных.
   Стоило миссис Шерп исчезнуть лёгкой походкой из комнаты, старик, обернувшись к Патрику, поинтересовался:
   - У вас в гостинице есть ещё постояльцы?
   - Да, - с готовностью кивнул мальчишка, - один. Там внизу вы его могли видеть. Ой! Извините... - спохватился он, виновато заалев.
   - Ничего, ничего, - кряхтя, дед присел на кровать.
   - Он военный? - продолжал любопытствовать старик после секундного молчания, сбрасывая плащ.
   - Отец сказал, что он в отставке.
   - Так-так. Очень интересно, - старик видимо сильно был чем-то озабочен. В раздумье почёсывал бороду и что-то невразумительное бормотал, ни к кому не обращаясь.
   Пока дед отвлечёно о чём-то размышлял, Квентин, успев разоблачиться и завернуться в цветастый шерстяной плед, протянул Патрику ворох своей одежды.
   - У тебя очень добрая мама. Тебе повезло, - с нескрываемой завистью сказал он ему.
   - Да, она очень хороший человек, - вдруг, выйдя из задумчивого состояния, согласился дед. - Как её зовут?
   - Маму? Бетти. Так её зовёт папа. Элизабет, Элизабет Шерп.
   - Очень хорошо, - почти не выслушивая, дед поспешил со следующим вопросом, - а отчего так много людей собралось в баре?
   Патрик растерянно пожал плечами.
   - Я слышал много голосов, - пояснил старик. - Этот майор, Роу, кажется, о чём-то говорит? Что-то рассказывает вам?
   Заинтересованность старика в противоположность Квентину Патрика не удивила. Он сам с удовольствием сейчас был бы в баре, чтоб услышать что-нибудь от майора, волнуемый жутким любопытством, как и все в их городке.
   - Я не знаю. Он пока всё время молчал. Хотя все здесь до одури хотели бы его разговорить.
   - Угу, - протянул старик, снова принимаясь чесать свою длинную, сизоватую бороду. - А чего ему здесь надо? Как он здесь появился? Один? - продолжал донимать с расспросами слепой, задерживая мальчишку.
   - Не знаю, - снова пожал плечами Патрик. - Подвезли его мы, я с мамой. Мы его встретили на холмах; еле успели выбраться из-под самого носа Тумана. Там в долине осталась наша бабушка, - грустно закончил он.
   - Он был там? И что вам тогда говорил?
   Патрик ещё раз пожал плечами.
   - Ничего особого он не говорил. Посочувствовал гибели бабушки. А потом болтал глупости, будто хочет поселиться у нас в городе.
   - Да? Я тоже вам сочувствую, - забормотал дед. - А потом, говоришь, болтал глупости? Интересно.
   Расспросы старика, по мнению Патрика, были уже чрезмерно глупыми. Такие подробности о впервые повстречавшемся человеке, наверняка, были ни к чему. И зачем это странному старику нужно? Квентин тоже беспокоился, подозревая неладное. Дед никогда не задал бы столько вопросов о случайном человеке. Что-то очень подозрительное чувствовалось в этих расспросах, которым не было бы конца, если бы не появление хозяйки.
   Она удивилась, что сын ещё здесь, и, поторопив его, прогнала из комнаты, пообещав скоро подойти и помочь, принимаясь тотчас сушить голову Квентина одним из вороха мягких пушистых полотенец с яблочным ароматом, захваченных ею по дороге в нагрузку к полностью заставленному тарелками и кружками большому подносу.

3. Майор Роу

   Квентин был доволен, - решившись после долгих раздумий, дед попросил проводить его вниз, движимый странным любопытством, смешанным с необъяснимыми опасениями. Мальчишке тоже очень хотелось оказаться там и увидеть вблизи заинтересовавшего деда человека.
   Высушенная и вычищенная одежда меньше чем через полчаса вернулась к ним в комнату в руках миссис Шерп. Теперь можно было без помех добраться до бара, устроиться в укромном местечке, увидеть и услышать заинтриговавшего всех незнакомца.
   Никто не обратил внимания на вошедших. Лица всех собравшихся были обращены вглубь бара, где подле стойки стоял у всех на виду плотно обсаженный людьми маленький столик. Там почти полностью скрытый широкой спиной медноволосого увальня сидел пресловутый майор Роу, а по левую руку от него гордо восседал хозяин гостиницы - мистер Шерп.
   Майора не было видно, но хорошо слышно.
   Дед насторожено прислушивался. Казалось, пригнувшись, он прятался, боясь быть замеченным.
   - Пусть пока прячется в своё удовольствие у стены, там с ним ничего худого не случится, - подумал Квентин, предпочтя подыскать место поудобней вместо того, чтоб подпирать вместе с дедом стену.
   Пробраться поближе, стараясь как можно меньше мешать заворожено слушающим посетителям бара, не всегда получалось. На Квентина недовольно шикали, бесцеремонно подталкивали, чтоб мальчишка поспешил убраться и не мешал разглядывать незнакомца.
   - Иди сюда, - кто-то совсем близко позвал его.
   Квентин обернулся на голос. Из-за стойки ему махал рукой золотоволосый мальчишка, показывая, где обойти стойку и где ждёт его свободное место.
   - Сюда. Быстрее, - шёпотом повторил Патрик.
   Патрик подвинулся, уступая часть высокого табурета, доставшегося ему сегодня во владение. Квентина не нужно было долго упрашивать, он присел, и, тотчас, ему на ухо доверительно зашептали:
   - Слушай. Он очень интересно рассказывает.
   Майор оказался словоохотливым собеседником. А главное для собравшихся рядом с ним, умел внимательно выслушать, соглашаясь на веские заявления собеседника и вставляя не менее умные реплики в ответ. Складывалось впечатление - встреча старых знакомых, собравшихся поболтать о насущных мелочах жизни.
   Квентин внимательно прислушался к разговору. Будучи поблизости, он мог хорошенько разглядеть незнакомца.
   Заметно было, как удачно подвешен язык майора. Ему ловко удалось уйти от вопроса: "Откуда он?", умело отмахнулся и тотчас затянул что-то длинное о годах проведённых им в Корпусе Особого Назначения, увёл все мысли любопытствующих в сторону, отделавшись одним: "Издалека".
   Корпус Особого Назначения - элитные штурмовые войска, первые вышедшие в дальний космос. Это было что-то. Горожане заёрзали от восторга и ещё большего нетерпения. Появление кого-то из военных в их глубинке было уже необычным событием, а тут истинно не мыслимое чудо.
   Квентин не очень-то развешивал уши, по его мнению, на пустую болтовню. Но и ему нравилось, как майор вёл разговор, рассказывая обычные истины, как настоящий одарённый рассказчик, способный увлечь любого человека каким угодно пустяком. Майор умел связывать слова, не запинаясь, не теряя мысль, не опуская множество красочных подробностей, точно читал книгу. Патрик же ловил каждое слово с предельным вниманием, не протестуя против его уловок. Где и когда он ещё смог бы услышать столько занимательного? А увидеть тем более не мыслилось. Он был рад этим удивительным историям, очень похожим на выдумки и сказки.
   По словам майора, родом он был из таких далёких краёв, что небо скорее окажется ближе к Речному Углу, чем те места. Там была такая же приятная местность: зелёные леса, холмистая земля, уютные тихие долины. Красочные образы собирались из мелких осколков, воскрешая приятные воспоминания. Так сладко звучали слова майора, что сумели прорасти в душах горожан счастливыми мыслями о давно минувших днях детства.
   Разговор прервался короткой паузой. Быть может, кто-то из посетителей бара в этот момент впервые задумался над своими не сбывшимися юношескими чаяниями. Сравнил себя прежнего и настоящего и сделал вывод не в свою пользу. Тяжело задумался на весь оставшийся вечер.
   Квентину не приходилось заглядывать так далеко, юные годы только начинались. Его тревожили другие мысли, далёкие от болтовни в баре. Он всё силился что-то вспомнить, но оно ускользало от сознания, было рядом и оставалось призрачно неуловимым. Дед не попусту волновался, слыша этот задушевный, ровный с бархотцой голос. Квентин смутно ощущал его знакомость, но вспомнить сидящего перед ним ему никак не удавалось. Что-то очень близкое и тут же невероятно далёкое виделось в этом человеке.
   Майора уже не воспринимали чужим в тесной компании за столиком. Мистер Шерп по-приятельски похлопывал его по плечу, предложил ещё одну кружку за счёт заведения, как и другие доверчиво слушал. Судя по его виду можно было подумать, что интересней и приятней человека он никогда не встречал.
   Слушал его и старик. Внимательно слушал. Вытянул свою жилистую шею, вылавливая каждое слово, и хмурился. Смешно было смотреть на его напряжённое лицо, точно непонимающее что-то очень важное. Старик обратился вслух, теряя контроль над собой: приоткрытый рот, широко открытые, не видящие глаза, забавно взлохмаченная борода, только что высушенная полотенцем - один взгляд на это увлечённое голосом майора Роу чудо достаточен, чтоб самое дурное настроение сменилось весельем.
   Задушевная беседа постепенно подобралась к самому животрепещущему вопросу сегодняшнего вечера.
   - Уважаемый майор, вы много и хорошо здесь говорили. Но хотелось бы поговорить о другом, побеспокоить вас нашей общей тревогой, пренеприятно задевающей нас, - заходил издали мистер Шерп.
   Собрание сейчас же нервно заёрзало, а затем притихло. Гул улёгся, слышны были лишь несколько приглушённых голосов самых болтливых.
   Патрик, пихнув Квентина в бок, удвоил внимание.
   - У нашего города есть небольшая проблема, - продолжал с самым серьёзным видом хозяин гостиницы.
   Незнакомец внимательно слушал. Его серые глаза оттенка блестящей стали неотрывно смотрели в лицо мистера Шерпа. Квентину показалось что, майор впервые проявил настоящую заинтересованность к собеседникам за всё то время, пока мальчишка слушал его здесь.
   - Нет. - Мистер Шерп исправился, - Я бы сказал, достаточно важная для всей нашей общины, - глаза незнакомца почти разочаровано с подозрением сузились. - У нас маленький городок и своего судьи мы не имеем. А судья нашего цензората, уж второй год подходит к концу, носа не кажет сюда. Некому напоминать шалопаям о соблюдении законности. Появлялся, и то было в острастку: детки попослушнее, соседи посмирнее.
   - Вот-вот, и Туман какой-то объявился, леший его побери, а судьи нет, чтоб с ним разобраться, - в голос посетовал рыжий, к общей радости отнимая у мистера Шерпа право самому заговорить о Тумане, ещё неизвестно когда решившегося бы на это.
   - Ты, друг, хватил лишку. Туман не вор, чтоб его судья ловил. Тут совсем другое, - вслед за ним подал голос его приятель Майк.
   - Может и не вор, а может и похуже. Слопал нашего цензора, осиротил нас, некому напоминать о благочестии, некому остеречь нас заблудших, - продолжал патетически юродствовать Джо, рождая своими словами снисходительные усмешки на лица горожан, молча слушающих его болтовню.
   - Не мели чуши, сосед! Совсем от выпивки мозги набекрень съехали, - остепенил хозяин выдумщика. - Пошевели мозгами, если ещё остались. Туман в этом винить не стоит. Нечего напраслину наговаривать на него. Судья, наверняка, давно позабыл о своих обязанностях, знать не желает, что нам туго приходится. Великого Цензора на него нет, распустились судьи - управа не найдётся.
   Хозяин разоткровенничался, забыв всю опасность таких громких обвинений. За одни эти недовольные высказывания цензорские судьи, если узнают, по голове не погладят.
   - Туман - это одно. Он, гадина, засел у нас недалеко, в долине. Но вот проблема: нам пожаловаться некому, - пояснил мистер Шерп.
   Майор скривил мину недоверия.
   - Некогда нам здесь шутки шутить, уважаемый. "Туман" - одно название, а суть дьявольская. Леший разберет, что эта за штуковина. Мы недавно сами в цензорат к судье нашему ездили. Он нас даже не принял. Сказал: "Пишите жалобу. Рассмотрим". Толку от него оказалось мало, а мы, получается, ездили зазря, точно не были там вовсе. Сидим вот, кукуем, ждём его милости, когда же он по инстанциям доложит и Туманом займутся.
   - Хм, - гость вскинул бровь. - Непорядок. Одно слово - безобразие. Ваш город не настолько мал, чтоб не иметь своего судью.
   - То-то и оно, безобразие. Уважаемый, тебя они не посмеют не послушать. Не откажи в помощи. Судью выпрашивать нам ненужно. Обойдёмся как-нибудь. Заглядывал бы, и то хорошо.
   Мистер Шерп, без сомнения для всех собравшихся здесь, уж больно мудрил, долго тянул, не задавая наболевшего вопроса. Но ему всё же доверяли, надеясь на его хитрый ум. Часто чрезмерствуя приёмами, он всегда находил выход из самых сложных житейских ситуаций, с которыми за советом приходили к нему в бар. Посетители не спешили вмешаться в разговор, но звуки возобновившегося гула предупреждали об их возрастающем нетерпении.
   Понаблюдав за людьми, Квентин на все сто был уверен в том, что майор прекрасно понимает, что от него хотят услышать, но зачем-то строит из себя "дурачка из далечка", а горожане точно в своё удовольствие подыгрывают ему. Можно было подумать это какая-то глупая игра.
   - Буду в цензорате, обязательно поинтересуюсь - чем эти дармоеды занимаются, - с уверенным кивком пообещал майор хозяину.
   - Будь добр, сделай милость.
   - Сходи, сходи, конечно, - загомонили вокруг.
   Мистер Шерп пододвинул кружку под руку гостю, тот скорее из вежливости её принял, но пить уже не стал.
   - Вы вот, майор, наверняка недавно были в цензорате. Не слышали там что-нибудь новенького? - Хозяин продолжал хитрить. Он знал, что каждый военный, где бы он ни находился, даже будучи в отставке, обязан был зарегистрироваться в течение суток в ближайшей Имперской Цензорской Службе.
   - Мм, да. В Службе я, конечно же, был. От этого не улизнёшь, - сквозь улыбку согласился незнакомец.
   Определённо, его интерес к беседе возобновился, и теперь доставлял некоторое удовольствие, веселя его.
   - А вы, как видно, хотели бы всё же узнать, будут ли вас спасать или нет от Тумана? - майор, наконец, высказался напрямую в лоб, продолжая насмешливо посматривать на мистера Шерпа и компанию.
   Мистер Шерп смутился, но не стал увиливать, даже если это ему пришло в голову, согласно кивнул на заданный вопрос. Отказываться было бы совсем глупо.
   - По-моему, вы чрезмерно предвзято судите о ваших цензорах, - самодовольно начал поучать майор. Тут же добавил, предвосхищая общее недоумение, - несомненно, со службой судей необходимо разобраться самым решительным образом. Но, думается, вы не должны представлять себя единственными обеспокоенными судьбой всей округи. Все колёсики, наверняка, давно сработали, а то, что Туманом ещё не занялись, так тому виной только какая-то невинная заминка.
   - Ничего себе "невинная заминка"! Она в любой момент может стоить для нас всех в городе жизни! - возмущённо заметил хозяин гостиницы, раздражённый таким отношением к их горестям того, от кого он этого не ожидал.
   - Вы преувеличиваете грозящую городу опасность, - увещевал майор.
   - Вам хорошо говорить, мистер. Завтра вас здесь уже не будет! А Туман, быть может, да! - теряя остаток уважения, продолжал возмущаться мистер Шерп.
   - Я думал, оставшись здесь, вы готовы терпеливо ждать помощи Императора, как истинные, достойные уважения, подданные! - голос незнакомца обрёл резкость и металлическую твёрдость. - Мощь империи безгранична и она сможет защитить своих верноподданных! Никогда не сомневайтесь в этом!.. - Майор одарил тяжёлым взглядом собравшихся, многие под ним почувствовали себя неуютно.
   Снова стало тихо. Разгорался опасный спор, вдвойне опасный с военным. Люди насторожённо молчали, слушая смельчака -- мистера Шерпа, чей голос потерял прежнюю уверенность, но не лишился окончательно всей твёрдости. Под боком Квентина беспокойно заёрзал Патрик, встревоженный оборотом невинной беседы. И чужак ему уже совсем не нравился.
   - Что он взъелся на отца? Он же только хотел узнать, когда разберутся с Туманом, - досадливо негодовал он. - Ты видел Туман? - Квентин отрицательно мотнул головой. - Он вот тоже не видел. Струсил и не заглянул в долину, а всё строил из себя не известно что: "Туман ему подайте посмотреть, поселиться дайте". А тут хуже нашего школьного учителя мораль читает. Мы уж как-нибудь проживём без всяких поучений майоров в отставке, - с презрением заявил он.
   Квентин кивнул, полностью разделяя точку зрения возмущённого соседа.
   - И болтает он всякую чушь, - не унимался Патрик. - Наврал с три короба, а все уши развесили. Моя бабушка куда честней. Она так много знает, столько историй и легенд. Жаль, её больше нет. - Патрик вздохнул, а затем улыбнулся, - в городе всегда говорили, что она ведьма, побаивались, но её все уважали. Она лечила разные болячки, люди часто к ней ходили. Тем более что она плату не брала. Сам я, конечно, за ней ничего колдовского не замечал. Болтают. - Понизив голос, он совсем тихо зашептал, - а ещё она рассказывала разные истории об Императоре, то есть, кем он был раньше. Она многое знает. - Квентин с вниманием прислушался. - Могу как-нибудь рассказать. Хочешь, сегодня, когда все разойдутся?
   В подтверждение Квентин качнул головой, предвкушая интересный рассказ. А в следующую секунду вздрогнул точно от удара в спину. Неожиданно его дед оказался стоящим подле стойки, опираясь на неё напротив майора. Он заговорил с ним:
   - Роу? Вроде ты так назвался, незнакомец. Извини, если неверно расслышал.
   Нравоучительная речь майора, обильно сопровождаемая похвальбой могучей армии империи, способной справиться с любым врагом и любой опасностью, резко оборвалась.
   Квентин хорошо видел посеревшее лицо майора. Но память всё ещё не желала поддаться, открыв дорогу туманному прошлому. Этот тяжёлый гневный взгляд он не мог забыть. Воспоминания нехотя ворочались, просыпались, с трудом поднимаясь из глубоких омутов. Когда-то он видел эти холодные иглы, сейчас впившиеся в деда с такой жестокостью, что невольно Квентин испугался за него. Такой взгляд не сулил ничего хорошего.
   Люд в недоумении смотрел на старика и с любопытством ожидал разговора двух чужаков.
   - Сильна-а, - протянул и сейчас же закашлялся старик. Казалось, он прятал насмешку.
   Свирепая молния блеснула в глазах майора. Квентину чудилось, два абсолютно противоположных человека одновременно умудрялись помещаться в нём. Злобный жестокий взгляд и каменное холодное лицо, от вида которого становится не по себе, на мгновение заменили спокойствие и миролюбие майора и оставили после себя изредка нервно и неприязненно сужающиеся глаза.
   - Сильна бить слабых. Таков же и её Император, кстати, о законности правления которого многие сомневаются, даже в той самой "великой" армии.
   Произнесённые будничным с ленцой голосом слова ударили похлеще любого грома. Ушам не верилось. Достаточно молча слушать эти слова и уже совершить преступление пред империей. Затаив дыхание, посетители замерли за своими столами.
   Майор смерил взглядом слепого.
   - Умалишённых отступников найти несложно. - Он говорил быстро, но по-прежнему не повышая голоса. - Страшно становится, когда обману поддаются воеводы. Не усовестить их, жаждущих власти, не вразумить их, забывших, что Император многомогущ, многознающ, Император справедлив и честен, благороден и милостив. Он опора Империи и жизнь.
   - По-твоему, он подобен Богу?! - ещё больше рискуя, усмехнулся старик.
   - Не смей так говорить о нём, старый! - незнакомец рывком поднялся с места и оперся о стол, широко расставив руки. - Император никогда не жаловал тех, кто путал его с Богом!
   - Не знаю, - съязвил старик, изобразив на лице сомнение.
   Квентин видел, как майор зло сглотнул, казалось, он готов на глазах у всех ударить слепца.
   - Ты назвал его милостивым - обман! Убийца и кровопийца - вот кто он! Он и его ненасытная жажда власти повинны во всех кровопролитиях на земле!
   - Ну вы это зря, - вступил мистер Шерп, рискуя сам нарваться на неприятности. - Успокойтесь. И не стоит так говорить в моей гостинице. Я этого не люблю и не допущу здесь из-за этого драку. А вам, майор, побольше бы уважать старость и немощь. Будьте снисходительны.
   Хозяин снова пожалел, что впустил под гостиничную крышу старого бродягу.
   Гость одарил суровым взглядом мистера Шерпа, но тот не спрятал, к гордости сына, глаз от ледяных серых игл, честно и прямо смотря ему в лицо. В следующий миг за стол вернулся почти прежний майор Роу.
   - Хозяин прав. Старик, тебе стоит вернуться к внуку. - Серые иглы молнией бросились через стойку к Квентину; сердце мальчишки подпрыгнуло, перехватило дыхание. - И не мешать нашему разговору с мистером Шерпом. Не будем ссорится. Но порекомендую не говорить так больше об Императоре. Мало ли кто может услышать эти глупые слова, и мало ли кто может узнать затем о них, - казалось, отставной пытался пошутить, но его злой смех быстро смолк в полной тишине.
   Квентин понимал, что самое лучшее - добраться до деда и увести его из зала, но это не так легко было сделать. Ему хотелось остановить его, но, робея, не смел. Он с тревогой оглянул бар, полный испуганных и враждебных взглядов. Добрая хозяйка находилась поблизости. Она была не меньше встревожена склокой, схватившись за сердце, дрожала, не зная, как остановить спор. Старик же не желал замолкать. Он наоборот чувствовал себя уверено, считая, что одержал верх, раз майору нечего больше сказать по делу.
   - Не будем здесь выяснять, кто он на самом деле, откуда пришёл и как сумел создать Империю. - Казавшийся спокойным, незнакомец резко вскинул голову на новую реплику слепца. Глаза ядовито сузились, мысленно вырывая у дерзкого язык. - Вопрос в том: зачем он напустил погибельный Туман на своих верноподданных? Зачем он подвергает опасности их жизни?!
   - Ты сумасшедший. Ты просто умалишённый идиот! - сдавленно, с лютой ненавистью выдавил майор, трясясь от злобы.
   Слова звучали святотатством. Ещё немного и вместо незнакомца урезонивать деда могли приняться сами горожане. И тут вряд ли обойдётся одними уговорами. Немыслимые слова пугали и ужасали, так думать было чудовищным преступлением, а произнести такую мысль вслух мог решиться только настоящий сумасшедший.
   Мальчики переглянулись. Квентину было ужасно стыдно за дедов бред. Он готов был провалиться сквозь пол, чувствуя, что сгорает от заливающей лицо горячей краски.
   - Надо бы твоего деда увести, а то он дел натворит, - прошептал Патрик на ухо. - Отец его не тронет, но этот точно прибьёт. Хорошо он ещё утром свой нож нам оставил.
   - Он не уйдёт, - полыхая лицом, обречёно ответил Квентин, не поднимая глаз на окружающих. Ноги онемели, непослушные не желали подчиниться. Было невероятно душно, а все взгляды, казалось, ненавистно буравили, испепеляли несчастного деда не хуже взгляда майора.
   - Настоящее сумасшествие. Что будет, что будет?! - с какой-то очумелостью пробормотал Патрик.
   Майор продолжал сверлить бурами глаз старика.
   - Гляжу, ты из смутьянов, - слова прозвучали издёвкой. Но испугали не старика, а горожан. Те притихли, расслышав страшное, хоть и как будто шутливое обвинение. За мятеж карали без долгих разбирательств. - Не за тем ли ты здесь, чтоб обратить их мир, - чужак кивнул головой на горожан, - в смерть?
   Зал вздрогнул, пошёл волной гула. Грозный майор угрожающе смотрел на смутьяна. Молчал. Молчал и старик, опустив голову. Квентин решился, будь что будет, но деда необходимо увести и немедленно.
   Паузу разорвал грубый, издевательский смех. Смех незнакомца не был приветливо веселым, не было в нём искренности. Одна лишь уничтожающая издёвка.
   - Ты сумасшедший, - сказал он. - Знайте все, он сумасшедший! Ему следует поскорее отправиться в клинику для душевнобольных. Да-да, хозяин, это следует обязательно сделать. Тебе место в лечебнице, старик! Надеюсь, так думают все, собравшиеся здесь?!
   Отец Патрика, не отдавая себе отчёта, согласно закивал.
   Грозовые раскаты бессильно били в стены, их не замечали, позабыв обо всём, наблюдая за перепалкой чужаков. Люд возбуждённо перешёптывался, не жалуя подобные споры в своём присутствии. И сейчас старик опасливо отступал, пригнув голову к груди. Оказаться запертым в лечебнице для умалишённых ему было не по нраву. Дрожа, жилистая рука ухватилась за плечо мальчишки, будто опасаясь его тотчас потерять.
   Дед состарился на глазах. Он вдруг подряхлел на десяток лет, исчезла его высокая гордая фигура, весь он сгорбился и обессилил. Теперь старик вызывал только сочувствие, и оттого слова майора казались излишне суровыми и злыми.
   Деду следовало мирно вернуться в свою комнату и не накликать на себя большей беды. Так думал Квентин, но слепой старик был другого мнения, не собираясь уйти. Он вдруг остановился и несмело, склонив голову на бок, поинтересовался:
   - Тогда скажи мне, а самое главное всем им, жителям этого города, где он? Почему его нет здесь, рядом с ними? Почему он не остановит Туман? Или это ему не под силу? Не желает? Какие цели преследует? Сколькими жизнями он готов пожертвовать ради них?
   Новая попытка была по истине безрассудной. "Теперь уж точно ничего доброго не жди", - решил Квентин, ожидая немедленный резкий ответ майора.
   Чужак медленно нехотя взглянул на не унимающегося старика.
   - Снова твои глупые возгласы, - морщась, устало побормотал чужак. - Остановись! Прекрати! Прошу, успокойся и вернись на своё место. Всё будет хорошо.
   К общему удивлению буря не разразилась. Чужак как будто устал и не хотел больше продолжать ссору. Он отпил глоток, оглянул люд.
   - Я тут по дороге в цензорат слышал, - майор неопределённо мотнул головой, наконец, оставив кружку. - С юга в вашем направлении движется большая военная колонна. Ночью она, верно, остановится лагерем где-то к юго-западу или югу от вашего города. Глядишь, уже завтра подойдут прямиком сюда к Туману в гости. Там ещё какая-то лаборатория с ним, наверно, учёных разных понапихали. Не сомневаюсь, старик, Император там же, - заключил гость. Бар взорвался восторженными возгласами, заполнился гулом, перебивающих друг друга голосов - удивление, радость и недоверие смешались в общий порыв и безграничную эйфорию.
   Горожане теребили друг дружку, растеряно выспрашивали и не получали ответа:
   - Неужели, правда? Появится Сам? Что же теперь... - бормотали они, растревоженные этой небывалой новостью.
   Миссис Шерп не отнимала рук от груди. Казалось, ей трудно дышать, и она вот-вот лишится чувств.
   О старике не забыл только Квентин, пытаясь его увести. Побеждённый, потерянно стоял он посреди волнующегося зала, затравлено прислушиваясь к чужому ликованию.
   - Появится? - тихо пробормотал слепой.
   - Не сомневайся, - бросил в след ему майор, в этот миг всеобщий герой и любимец.
   Таверна гудела и не собиралась умолкать почти до самого утра. Каждый из горожан гордился своими "разумным терпением и смелостью", не давшими им бросить дом и хозяйство, бежать трусливым зайцем куда глаза глядят. Для них все испытанные опасения теперь были пустой напраслиной. Император здесь, а значит Тумана, считай, уже нет.
   Подобное исступление, творящееся вокруг с развеселившимися посетителями, охватывает лишь при исполнении самого заветного желания, или, наоборот, после несбывшегося самого жуткого опасения. В тот миг наступает райское умиротворение и ощущение бесконечной радости и огромного счастья, которого, кажется, хватит на весь мир. Хочется любить всех и каждого, облагодетельствовать даже опротивевшего соседа, утром ещё обруганного и крепко-накрепко проклятого. Быть расточительно щедрым, милым с самыми неприятными личностями. Мелочи перестают быть важными. Душа воспаряет в несбыточном лёгком восторге, того гляди, унесёт за облака вместе с тапочками.
   - Пойдём, уведём его, - рядом появился Патрик. - Я помогу.
   Вместе мальчики сумели пробраться к выходу через повскакавшую с мест толпу, опьянённую всеобщей радостью, обнимающуюся и поздравляющую друг друга с такой замечательной новостью.
   Радостное лицо Патрика выдавало и его весёлое настроение. Конечно же, он был так же рад, как и все горожане, присутствующие в баре. Обещанное майором Роу невероятное событие могло случиться лишь раз в жизни. Увидеть Императора, - об этом можно только мечтать. А тут он сам направляется к ним в город.
   Урча, гроза незаметно укатила вспять, откуда яростным напором бросилась на городок. Растратилась и, обиженная напрасностью своих гулких раскатов над крышей весёлой гостиницы, отступила. И если бы кто-нибудь выглянул наружу, то, наверняка, увидел, закинув голову к небу, россыпь звёздных сияющих бисеринок, подмигивающих сквозь прозрачный воздух яркими огнями. Мрачные тяжёлые тени уступили место свежему мирному спокойствию умытой ночи и её ожившим таинственным голосам.
   В баре затянули первые песни, веселя сердца с остатками бессильной тревоги, снова подала голос, умолкшая в разгар спора, скрипка. Грусти больше не было. Но старик продолжал тревожить. Поддерживая под руку деда, Квентин тревожно смотрел в его сумрачное лицо. Один он посреди веселья был хмур, качал, сомневаясь, головой, насмешливо растягивая ниточки бескровных губ.
   - Как вы думаете, - счастливое выражение не сходило с лица Патрика, - он спасёт мою бабушку? Вот здорово будет, если она завтра окажется у нас дома.
   Квентин пожал плечами, не особо восторгаясь приездом Императора. Одно воспоминание о нём нагоняло неизбывную горькую тоску, не давая рядом с собой место радости.
   - Хорошо бы, - согласился он, не лишая надежды Патрика.
   - Угу, - промычал дед над их головами, - спасёт, быть может.
   Не похоже было, что он особо надеется на это, но беззаботный Патрик не обратил внимания на эти взрослые недомолвки, утаённый под маской сарказма, не понимая, как может быть по-другому.
   Гроза ушла. Страх оставил город. Свежая ночь перевалила далеко за полночь. Весёлый люд с пьяными выкриками постепенно разбрёлся по домам, неся в семьи удивительные новости от имперского шпиона, уверенно признанном ими в майоре Роу, на неудачу болтунам явившегося сегодня в Речной Угол, чтоб присмотреться к нему перед появлением здесь самого Императора.
   Огни погасли, отдавая должное сонным грёзам. Зал, опустев, поскучнел.

4. Переход

   Сон потерялся где-то по дороге, не спеша найтись и обнять Квентина дремотными объятьями. Даже не пытаясь заснуть, он прилёг, заново переживая и обдумывая события сегодняшнего вечера. Мозг лихорадило, любой признак сонливости немедленно изгонялся, не позволяя ему пробраться в сознание. А сердце неспокойно и робко постукивало в груди.
   Деду тоже не спалось. Он молча сидел за столом напротив входа, не разрешая зажечь свет. Было слышно, как он тихо неразборчиво бормочет, шумно дышит и словно что-то ждёт. Давящее напряжение ожидания повисло в комнате. Оно гнало покой прочь, не давая отдыха уставшему телу, и шептало насторожено-опасливое.
   Широко открытыми глазами, Квентин смотрел в тёмный потолок. Через окно лениво вливался свет желтомордой и кособокой щербатой луны, ползшей, переваливаясь, брюхатым увальнем. Ухмыляясь с издёвкой, она заглядывала в окно, выглядывая из-за облачных покрывал, чтоб, шкодливо насмеявшись, снова улизнуть и неживой тенью проглядывать в свинцово-чёрной дымке, наползающей с севера редкими обрывками.
   Все голоса и звуки угасли. За окном царила ночная хмарь, выгоняя из темени оврагов и непроходимых лесных чащоб поближе к человеческому жилью своих верных слуг: пугливые тени, призраки и страхи, чтоб стучаться в окна ветками, скрипеть под стенами и подвывать на чердаке, изо всех сил пытаясь напугать.
   - Ты узнал его? - неожиданный вопрос деда в темноте прозвучал пугающе грозно.
   - Кого? - сорвалось с языка насторожившегося Квентина. Конечно, он понимал, деду не даёт покоя майор Роу, а точнее тот, кто ловко скрывался под этим именем. Но его память продолжала прятаться под непроницаемым покровом давности, услужливо скрывающим болезненные воспоминания.
   - Ты ещё спрашиваешь?! - выкрикнул дед. Стол зашатался от толчка, что-то упало на пол и покатилось в сторону.
   Квентин спрятал голову в плечи и зажмурился. Старик, крайне рассерженный, принялся мерить комнату шагами, часто с силой постукивая о пол тростью.
   - Как мой сын мог дать мне такого внука! У него нет ни малейшего чувства достоинства! Он забыл своего отца, предал его дело! А его убийцу простил или, что ещё хуже, боится!
   Стул, взвизгнув, дал на себя присесть разочарованно вздыхающему деду.
   - Он здесь, - еле слышно прошептал старик. - Пришёл полюбоваться на дело своих рук.
   Давний туманный образ обрисовался, обрёл объём и форму. Да, Он был здесь. Лицо майора Роу встало на место, заканчивая холодный беспощадный лик Императора. В груди сжало с ещё большей силой, сдавило горло противным комком. Старая рана вспыхнула, ослепляя и оглушая сознание. Хотелось вскочить и кричать, что есть силы, бежать, куда глаза глядят, не разбирая дороги, так полыхало сердце тоской и болью. Нет, он ничуточки его не боялся. Вся сила, величие и слава Императора не имели никакого значения. Как было прежде, в груди Квентина с новой силой вспыхнуло острое чувство душащей ненависти, от чего, казалось, было трудно вздохнуть, а голову охватил полупьяный дурман...
   Дверь в комнату отварилась неожиданно. Почти беззвучно легко скользнула в сторону, глухо ударившись о шкаф. Квентин приподнялся. В дверном проёме появилась тёмная широкоплечая фигура. Незваный гость сумел проскользнуть до их комнаты незамеченным, и войти, избежав в коридоре капризные скрипучие половицы, не сносившие в любое время суток и года все ноги без разбору, вздумавшие тревожить их покой.
   Узнав вошедшего, Квентин тотчас вскочил на ноги немного ошеломлённый и испуганный. А в следующее мгновение гневный всплеск ударил в голову, оглушая не хуже грозового раската.
   Сгорбив спину, дед поднялся над столом, встречая Императора.
   - Я ждал тебя, - хриплый голос дрогнул, выдавая его тревогу.
   - Очень мило с твоей стороны, мой друг, - последовало приветствие. - Но отчего ты меня встречаешь в темноте? Разве хозяин прячется от ожидаемого гостя и старого приятеля.
   Лицо Квентина от невероятного, по его мнению, оскорбления вспыхнуло огнём. Слова Императора казались издевательской насмешкой. Он не мог понять, зачем Императору причислять деда к своим друзьям. Сомнительно, чтоб ночной гость не знал отношение старика к его императорской особе. Но возможно, эти слова были лишь формальным приветствием императорского подобия этикета.
   - Извини, но я привычен к темноте и в свете не нуждаюсь. Я просто не подумал о твоих затруднениях, сидя здесь в раздумье.
   - Это ничего. Твоё лицо я хорошо вижу и так. Луна сегодня необычно яркая, если хочешь знать.
   - Я чувствую...
   - Можно я присяду?
   - Да, конечно. В ногах правды нет, садись куда пожелаешь.
   - Спасибо, старина.
   Заскрипели стулья, дед и Император сели за стол друг против друга.
   - Ты не зовёшь меня больше Императором?
   Дед сглотнул.
   - Квентин, сынок, выйди... - попросил он. Сторожащийся испуг не оставлял деда, пытающегося совладать со своим страхом, но это у него плохо выходило.
   - Да, выйди, мой мальчик, мы с твоим дедом, моим старым другом, хотим поговорить с глазу на глаз, - согласился Император.
   Хотелось остаться. Что бы дед ни говорил, смелости Квентину было не занимать. Прятаться от Императора он не желал. Но воспротивиться просьбе у него не получилось. С большой неохотой Квентин подчинился, оставив в комнате Императора и деда один на один. Он притворил за собой дверь и сейчас же, нос к носу, столкнувшись с Патриком. В ровном синевато-бледном свете, лившемся в коридор через высокое окно, он увидел его ошалевший взгляд, до глубины души поражённого человека. Квентин запнулся, не представляя, что ответить на невысказанный вопрос всё слышавшего и недоумевающего Патрика.
   - Ты молчишь? А мы столько лет не виделись. Я тебя искал, но ты как сквозь землю провалился, - продолжал ровный голос Императора за спиной. - Нехорошо так поступать с друзьями.
   - Ты прав, прошло очень много лет. Но не тебе говорить о том, как следует поступать с друзьями. Ты перестал быть для меня моим Императором тогда, когда предал нашу старую, как ты её назвал сам, дружбу.
   - Ты о том? А я-то подумал, что ты, наконец, понял меня, если уж сам заговорил со мной в баре. Ты же продолжаешь дуться на меня? Глупо...
   - Дуться?! - перебивая, сдавлено выкрикнул старик. - Ты называешь это дуться! Будь ты проклят, мерзавец! Что тебе стоило, выполнить мою просьбу?! Ты же плюнул отказом в своего "друга". Я ползал у тебя в ногах, унижался, а ты...
   - Я просил тебя оставить эту бессмыслицу, если ты помнишь, - голос прозвучал жёстче, призывая старика разбудить свою память.
   - Чудовище, убийца, кровопийца, пожиратель детей... - стонал с ненавистью дед. - Как же я ошибся, поверив тебе! Будь проклят тот день, когда я пошёл за тобой! Ты обманул мои ожидания.
   - О, сколько потрясающе громких слов. Я всегда знал, что с твоей головой теряю самого большого и одарённейшего выдумщика. Ты неплохо поработал, распространяя про меня небылицы, - съязвил Император. Только не надо ломать комедию хотя бы передо мной. Голова на плечах у тебя появилась не вчера, не малый легковерный ребёнок. И за бороду я тебя не тащил.
   - Я всегда говорю правду! - гордо заявил дед. - И скажу ещё много. Всю правду!
   - Но только не сейчас.
   Стол вздрогнул, стул, жалобно взвыв, упал, старик вскочил с места.
   - Ты пришёл убить меня?!
   Презрительный голос Императора остановил Квентина, хотевшего было сейчас же броситься к деду на выручку.
   - Перестань, старик! - потребовал Император. - Это сделать нетрудно, для этого разговоры не нужны.
   Император поднялся с места. От окна снова донёсся его голос:
   - Интересно, какова упомянутая тобой правда? Какую из них ты подразумеваешь под "всей правдой"?
   - Всю! О Тумане, о тебе и о Том, кому ты служишь! Правда есть только одна на всех!
   - Ты смешон и не прав. Я никому не служу. А правд столько, сколько людей на свете. Вижу, всё ж я оказался прав. За те годы, пока мы не виделись, ты определённо повредился в уме. Если расскажешь ту правду, что в помутнении рассудка называешь Всей, это ни к чему не приведёт. Здесь говорить что-либо и кому-либо бессмысленно. Люди не поверят ни единому слову, как не поверили или не захотели поверить, те, внизу в твою болтовню о Тумане и обо мне. А до Совета Магов тебе никогда не добраться. Если я не позволю. Вроде бы ты сейчас не в силе? Или ты нашёл другую и начинаешь свою игру? - Император тихо и гадко рассмеялся. - Раз уж ты снова к кому-то переметнулся, напомню, на всякий случай, что чародейство в мире людей запрещено Кодексом Магов. Правда, глупо? Но я всё же надеюсь, что, отойдя от меня, ты не забыл прежние законы.
   - Смейся, смейся и думай, что пожелаешь в своё удовольствие. Да, ты заклял меня, и я всё равно, что обыкновенный человек. Но я не побоюсь смерти...
   - Не успеешь, - снова рассмеялся Император. - Неужели ты по-настоящему нездоров и перестал понимать своё теперешнее положение? - Как будто удивился Император. - Ты же сам знаешь: слова, жеста не сделаешь, как отправишься в да-альнюю дорогу. Так что, своей смертью ты ничего не достигнешь. Не огорчай внучка опрометчивыми поступками. Ты никому ничем не поможешь, а навредить можешь только себе.
   Тягостное молчание, нарушаемое лишь шумным дыханием старика, длилось несколько минут.
   - Хорошо, допустим тебе что-то удалось, - громко хмыкнув, снова заговорил Император. - И какую реакцию Совета на твоё появление перед ними ты ожидаешь? Думаешь, поверят твоему раскаянью? Сильно сомневаюсь, друг мой! Наш достопочтимый Совет Магов настолько ненавидит и боится меня, что каждого, кто, так или иначе, соприкоснулся со мной, воспринимает не лучше прокажённого. О бежавших от меня мне даже беспокоиться ненужно, а тем более что-то делать сними. Обо всём за меня позаботится Совет Магов Свободных Земель. Слушать никого не станут, мигом повяжут и в заточение на века вечные, и тебя в том числе! По глупости я как-то пытался с ними мирно потолковать... Представляешь, они всё ещё продолжают здесь появляться и проявляют заботу о сохранности законов Кодекса, если кто-то из моих чародеев напортачит, да не успеет прибраться за собой: никто из непосвящённых не должен знать о Свободных Землях и чародействе. Как бы они меня ни недолюбливали, законы Кодекса они блюдут, но хамы и гордецы отменные! Пусть благодарят моё благодушное настроение за то, что в тот раз ушли целыми!
   Квентин и Патрик, затаив дыхание, прислушались к наступившей тишине, не смея шелохнуться. Ни один звук в комнате не нарушил молчание, будто там не было ни одной живой души.
   - Извини, я обещал тебе кое-что рассказать, - выдохнул Патрик, оправдывая своё неожиданное появление подле двери комнаты.
   Квентин нахмурился, позабыв обо всём на свете после услышанных здесь слов. Затем, что-то припоминая, он качнул головой, так и не обратив особого внимания на неожиданность появления хозяйского сына.
   - Неужели, правда? - Патрик спешил с расспросами, ничего толком не уразумев из происходящего.
   Ответом ему было растерянное пожатие плечами. Квентин повлёк Патрика дальше от двери к окну, а в комнате тихий, еле различимый голос Императора спугнул тишину, нарушив затягивающуюся паузу:
   - Пойми, старина, тогда я не мог отменить казнь. Ты многого не знаешь. Но если б ты послушал меня и остался, не вздумав прятаться сам и прятать внука, уверяю, всё было бы иначе. Со временем ты узнал бы и понял, что заставило меня поступить так с тобой. У нас не было бы никаких недоразумений, никаких проблем...
   - Так же, как с Порталом?
   - С Порталом? - насторожился император.
   - Может, ты лишил меня возможности пользоваться магией, но я по-прежнему чувствую твоё чародейство.
   - Да... То, что жители Речного Угла называют Туманом, появилось не без моей помощи, - неохотно после минутной паузы признался Император, и тотчас был перебит негодующим выкриком старика:
   - Но зачем он был сделан таким?! В чём повинны все те, что сгинули под ним?!..
   - Ни в чем! - рявкнул в ответ Император. - Как и я ни в чём не виноват! - Я желаю лишь одного, и ты это отлично знаешь не хуже меня!
   - Это бессмысленно. Совет Магов не позволит тебе совершить Переход, - неуверенно забормотал старик.
   - А я всё же смог создать Портал. Смею заверить, он прекрасно действовал. И, уверен, действует сейчас.
   Император ухмыльнулся.
   - Хм, а не им ли ты пришёл сюда воспользоваться, милейший друг? Ты решил попробовать улизнуть на моём горбе в Свободные Земли? Верна моя догадка, или нет?
   Ответ прозвучал не сразу, а в сказанном затем дедом Квентин не услышал уверенности.
   - Запрет не преодолеть никому... Но тебе в особенности!.. Разве что...
   - Ты угадал всё в точности, друг мой. - В этот раз Император не тянул с признанием. - Да, у меня нашёлся помощник. Да-да в Свободных Землях чародеев. - Последующие слова больше походили на оправдания, или защиту результатов не совсем удачного опыта на учёном диспуте. - Всё шло прекрасно. Поначалу получилась не большая сфера силовых узлов, не больше десятка футов. Осталось ввести пару последних штрихов, наложить несколько закрепляющих заклинаний - ничего сложного, мелочь. Это осталось на моих ассистентов и союзника на той стороне. Я же перед моим победным возвращением в Свободные Земли отправился улаживать небольшие неприятности. Согласишься, наверное, что на время отсутствия не стоит оставлять без внимания недоделанные дела. Пропади они все пропадом! Пока я отсутствовал, бог знает что, пошло не так с Порталом. Эти олухи решили, что справятся своими силами. Хорошо ещё большинство успело вывернуться из-под него.
   Император на некоторое время замолк. Из комнаты доносились лишь звуки шагов и скрипящего стула.
   - Потом совсем глупо вышло. Из-за некстати подвернувшихся дел возвращение отложил на один день, затем второй, вдруг спохватился, и поверить не мог, что не заметил пролетевших дней, а Туман успел далеко расползтись. Я ноги в руки, прямиком сюда. На Туман взглянул сегодня днём, зрелище впечатляющее, даже забылся немного. Согласен, с ним что-то не то, он с трудом поддался мне. Но завтра его по косточкам разберут и доберутся до самой сути разлада в заклинаниях. Сейчас уверенно могу сказать лишь то, что в структуру чар Портала кем-то внесены изменения, небольшие, но заметные. Злоумышленник не решился внести больших добавлений достаточных для блокирования моего контроля над Порталом. Сообразил, что в этом случае цепь заклинаний, формирующих его, распадётся. Или, быть может, старался оставить поменьше следов. Но я его найду, чего бы это мне ни стоило. Саботажник получит по полной.
   Дед Квентина прокашлялся.
   - Портал под твоим контролем?
   - Не сомневайся. Он меня беспокоит не больше назойливой мухи
   - И ты, конечно, можешь в любой момент его устранить? Ты это сделаешь?
   - Убрать его я смогу. Не моментально, но много времени не потребуется, - в голосе Императора прозвучала еле заметная неуверенность. - Но ты, надеюсь, не думаешь, что я уничтожу один единственный шанс, давшийся мне в руки за все эти годы исканий, из-за каких-то твоих страхов? Спешить не будем. Мои чародеи должны ещё выяснить, кто и какие внёс изменения.
   - Для сгинувших в нём они не оказались пустыми страхами. Их уже не вернёшь!
   Не замечая повышенные тона стрика Император отвечал спокойно:
   - Вполне возможно, что с ними ничего не случилось. То, что Портал принялся носиться по округе, ни о чём ещё не говорит. Несомненно, он исправно действует. Всё вернётся на свои места, как только я разберусь с Туманом. А если ты поможешь, это случится много раньше. Оставь свои блуждания и возвращайся ко мне. Я верну тебе твою силу.
   - Ты смеёшься?! - возмущению деда не было предела. Трость гулко ударила в пол комнаты. - Убийца моего сына предлагает мне второй раз убить его, убить память о нём?!
   - Перестань, в конце концов! - вспылил Император. - Это мне надоело! Прежде особой любви к нему я у тебя не видел. Проснулась совесть?! Так у тебя ещё остался внук. Не забывай о нём!
   - Ты не посмеешь! - неподдельный испуг деда вырвался в коридор. В груди Квентина опасливо сжалось сердце.
   - Это следовало сделать раньше, пока ты не скрылся. Но и сейчас не поздно. Завтра же он станет моим учеником и оставит тебя.
   - Что-о-о?! - казалось, крик разбудит всё гостиницу, умчавшись по коридору с неописуемым ужасом деда.
   - Если хочешь знать, в этой комнате я нахожусь только ради него. Ему пора! Он предназначен судьбой стать моим учеником и быть Избранным. Твой внук многое унаследовал от своей матери и отца и получил, уверяю, больше, чем ты - Архивариус Академии Магии и Чародейства.
   - Ты несёшь чушь! В нём нет ничего особого. Он такой же, как и тот мальчишка, сын хозяина гостиницы.
   - Это ты подметил верно, - рассмеялся император. - По моим сведениям, его бабка ведьма. Так что всё сходится. Знаки обозначили его.
   - Бред! Чушь! Идиотизм! - как мог, упирался дед. - Какие знаки?! Они существуют только в твоём больном воображении.
   - С годами ты растерял былую прозорливость. Не попусту, ещё тогда увидев твоего внука, я пожелал оставить его при себе, но ты скрылся, глупо лишив его драгоценных лет учёбы. До сего моменты я подумывал, что ты просто прячешь его от меня. А оказалось нет! Сдаётся мне, ты даже малости его не пожелал научить. Ты хотя б сказал ему, кто его родители, кто ты на самом деле, рассказал о своих подвигах в Свободных Землях? Нет?! Хм. Напрасно. Это преступление перед ним, его великой судьбой, судьбой волшебного мира Свободных Земель и мира людей. Он Избран. Ни ты, ни я, а именно он. Он и никто другой. Ему суждено сойтись с Врагом, что бы ты ни делал из любви или зависти. Рандалон не доверяет предсказателям и провидцам, но и он не оставил без внимания предречённое. Напомнить вкратце несколько строк?

"...Срок близок, Тьма падёт на землю,

Из края в край пуская смерти стон.

Пусть будет вам защитной Утренней Звездою

Тот, кто в громах Огнём рождён..."

   Что-то вроде этого. Пророчество не открыло исхода схватки, потому он зависит от самого мелкого поступка каждого причастного к нему, а не только одного Избранного. Это должен понимать любой здравомыслящий маг. Пока же ты льёшь воду не на ту чашу.
   - Не-ет! Это не может быть правдой! Пророчество настолько неопределённо, что Избранным можно назвать кого угодно! - Дед упорно настаивая на своём.
   - Ну, никого угодно, если уж быть внимательным. Неужели ты хочешь, чтоб я принялся за интерпретацию пророчества? Понятно, что я не пифия, но этого и не требуется. Чего только стоит словосочетание: "... Огнём рождён ...". Не стану заострять внимание на том, что ты, твой сын и невестка воспитанники факультета Саламандры Мероланса, кстати, думаю, память тебя ещё не подводит, огненного духа. А лучше напомню при каких обстоятельствах родился твой Квентин. Помнится, ходили упорные слухи, что именно его мать устроила грандиозный пожар вовремя родов. Проще свалить на грозу, разразившуюся, что интересно, тоже в день рождения Квентина. Но всё же слух примечательный. Ты не считаешь так? Как там было взаправду немногим известно. Ну как, этого мало? - Старик отмалчивался. - Ещё был сон. Мой сон. Вещих снов у меня не бывает, но в этот раз видение было особенным, я поверил в сон помимо воли. Я видел сияющую звезду в руках этого мальчика и Тьму... - Седая голова опускалась всё ниже, чуть покачиваясь из стороны в сторону. Он не хотел верить в слова Императора. - Сегодня было ещё одно знамение, а ты, немощный глазами, не удосужился даже расслышать его. Горожане сами сказали мне, что таких гроз здесь не бывает. Сегодня, несомненно, особый день для того внука. Теперь он мой ученик.
   - Бред, - потерянно и еле слышно выдавил старик.
   - Что ж, тем лучше. Ты не присоединишься ко мне?
   - Нет!
   - Готовь внука! Завтра он поедет со мной, а ты можешь катиться на все четыре стороны! Не вздумай снова бежать с ним, это бессмысленно, я не упущу тебя в этот раз!
   Последние слова были произнесены тоном, не терпящим никаких возражений. Император словно призрак неслышно показался в дверном проёме, там остановился, взглянув на мальчишек.
   - Вы, несомненно, всё слышал. Это хорошо. - Кивнул он. - Завтра встретимся. Доброй ночи, мальчики.
   От щёлчка пальцами в ладони Императора запрыгал красноватый язычок пламени, осветив усмешку на его лице. Колдовской огонёк освещал дорогу, а сам он плыл над полом, словно лёгкое облако, и тихо мурлыкал себе под нос в весёлом настроении, нагоняя на ребят настоящий ужас этим противоестественным зрелищем.
   Квентин не заметил пролетевших минут. В голове беспорядочно роились мысли, мешанина и путаница не желали улечься в голове. По ней будто хорошо ударили, выбив напрочь остатки ясности. Приходилось верить своим ушам, но осознать услышанное умом, казалось, невозможно. Дед всегда был странным, но чтоб он так вдруг сошёл с ума за компанию с майором Роу - невообразимый случай.
   Верить в волшебные сказки Квентин давно перестал, ещё тогда, когда не стало родителей. Не было для него ни магов, ни волшебства. Но теперь он терялся, не смея верить себе. Чародей-Император будто бросил его одним жёстким толчком из реальности в сон, оказавшийся не менее настоящим.
   Квентину чудилось, что он незаметно для себя заснул и видит абсурдный сон. А с пробуждением рядом не окажется ни Императора, ни деда-волшебника, чья сила таится, скованная под страхом смерти чародейским проклятьем, ни призрачного колдовского Тумана. Но видение затягивалось, оставаясь чрезмерно реальным.
   Патрик дёрнул Квентина за рукав:
   - По-моему, у меня галлюцинации, - вполголоса проговорил он. С лица потрясённого мальчишки не сходило выражение крайнего изумления. Широко открытые глаза с надеждой ждали правдивый ответ. Он почти не сомневался, поверил каждому произнесённому Императором и дедом Квентина слову и теперь с нетерпением жаждал лишь подтверждения, скорее боясь услышать противоположное.
   - Мне тоже так кажется, - проговорил Квентин.
   - Неужели всё это - правда? - всё ещё не верилось Патрику. - Двоим одно и тот же видеться не может, Значит, правда.
   На резонный довод Квентин, соглашаясь, кивнул.
   - Что он там говорил о Тумане? Какой-то Порта, Переход? А куда? Мою бабушку можно вернуть? А? - возбуждённо шептал Патрик, точно ждал, что на все его вопросы немедленно ответят. Но Квентин сам ничего не понимал, терялся в догадках и не знал, что ему теперь делать.
   Он пожимал плечами.
   - Бабушка всегда говорила: "Волшебство должно быть только потому, что его просто не может не быть", а я не очень-то верил ей. - Патрик с сожалением вздохнул. - Она мне рассказывала так много разных интересных историй о волшебниках и всегда говорила, что все они правдивы, что она ничего не придумала. Даже рассказала немного об Императоре, что он то ли некромант, то ли чернокнижник или ещё какой злой волшебник. Сейчас, как вспомню, что мы с мамой его подвозили, не по себе становится. Он ещё нам свой нож отдал в оплату за услугу.
   В ладонях мальчишки блеснула полированная сталь и, на удивление обоих ребят, загорелась в матовом свете луны синим парящим драконом гравировки.
   - Ух, ты?! - вырвалось у Патрика. - Смотри, он точно машет крыльями!
   Дракон величаво покачивал крыльями, паря на сверкающем просторе лезвия. Глаза ящера отливали лиловым и зелёным, колдовски подмигивая затаившим дыхание мальчишкам.
   - Не поверил бы, если б кто рассказал о таком.
   - Мне и сейчас кажется, что я всё ещё сплю. - Квентин зажмурился, точно пытаясь прогнать наваждение.
   - Уверяю, мы не спим! - убеждённо кивнул Патрик, вернув в ножны клинок. - Может, выбросить нож на всякий случай? Мало ли...
   Квентин задумчиво пожал плечами.
   Вдалеке за окном белели травянистые холмы. В ярком лунном свете они выглядели совершенно не так, как при солнечном. Казались таинственно далёкими и нереальными. Волшебными огромными великанами холмы сторожили долину и спрятавшийся там Туман. А над ними тайное око наблюдателя - серебристо-дымчатый диск, взгромоздившийся высоко в небо и оттуда в хрустальном ожерелье ярких крупных немигающих звёзд, мягко освещающий Речной Угол, дорогу, теряющуюся в лобастых холмах, и лесок, робко выглядывающий из-за широких вершин холмов.
   Патрик по-возможности удобней устроился на подоконнике.
   - Твой дед давно знаком с Императором?
   - Наверно давно, - прошептал Квентин, опершись лбом о холодное стекло. Он инстинктивно прятал лицо, угадывая следующий вопрос.
   - А что случилось между ними? Что-то с твоим отцом?
   Сердце Квентина тоскливо сжалось.
   - Ты не отвечай, если неприятно. Я так... просто спросил. Извини, - спохватился Патрик.
   - Я не хочу об этом говорить. Может потом, если ещё увидимся, - мягко без недовольства любопытством хозяйского сына ответил Квентин.
   - Император сказал, что ты теперь его ученик. Он, наверно, хочет сделать из тебя чародея вроде себя! - Квентин рассеянно пожал плечами. - А что это он говорил о каком-то пророчестве и причём здесь ты?
   - Не представляю. И вообще я ничего не понимаю. Пожар и гроза были, я помню. Дед как-то рассказывал об этом случае. Но мало ли что бывает... - На какой-то миг Квентину тоже, как и деду, стало страшно. Его внутреннее я воспротивилось словам Императора, убеждённое в то, что они не имеет никакого отношения к Квентину. Он - обычный мальчишка, особо ничем не отличающийся от многих других, не мог представить себя тем, кто для чего-то был Избранным.
   - Бабушка сказала мне, что он злой, мятежник и отступник, припомнил Патрик. - Наверно и врун ужасный. Академия Магов, где он учился чародейству, будто бы даже отреклась от него и запретила появляться в мире магов... - Патрик вдруг хлопнул себя ладонью по лбу, словно пытаясь схватить неожиданно промелькнувшую в голове мысль. - Да вот куда ведёт этот Портал! - догадался он. - Быть может бабушка там, в мире волшебников! Вот было бы хорошо заглянуть туда, хотя б одним глазом!
   Патрик забыл о своих предыдущих вопросах. Взволнованный соскочил на пол и обошёл Квентина, заново взобравшись на подоконник подле него, но уже с другой стороны.
   Седая тучка показалась с севера, быстро нагнала разом потемневший серебряный диск и бросила на мгновение чёрную тень на холмы. Затем также стремительно сползла с блёклого пятна и умчалась, растаяв где-то далеко над южным лесом.
   - Но почему она не вернулась сама? - задумчиво пробормотал Патрик. - Она же колдунья. Она даже говорила, что как-то в молодости была там и не один раз.
   - Возможно виноват Туман? - предположил Квентин, пытаясь отбросить свои грустные раздумья, разделив тревогу нового приятеля.
   - Ты думаешь, она заблудилась в нём? Наверное, ей нужно чем-то помочь.
   - Если она колдунья, она справится. Ты сам говорил, что она там бывала и благополучно возвращалась. Для возвращения, может быть, необходимо много времени.
   - И всё же ей надо как-то помочь.
   - Но как?
   - Надо подумать, - почесал затылок Патрик, на весь остаток ночи потеряв покой.
   Ночь заканчивалась. Пожелав Квентину приятных снов, Патрик ушёл к себе, в задумчивости пару раз споткнувшись где-то на лестнице, прежде чем благополучно добраться до своей комнаты. Дед встретил Квентина полным молчанием. Он, почти не шелохнулся, сидя за столом. Шёпот, улавливаемый на пределе слуха, скупыми звуками выдавал его тяжкие размышления, не знающие решения.
   Квентин пролежал на постели до тех пор, пока небо за окном не посерело. Начиналось утро нового дня. Дед спал так и оставшись сидеть на стуле, уронив голову на грудь. Тоскливо было смотреть на старое уставшее лицо, морщинистые руки и седину лет. Квентину вновь стало жалко его, как вчерашним вечером в баре. Но решение принято, - учеником Императора он никогда не будет, стало быть, он должен уйти. Уйти без деда и немедленно.
   Сбежав вниз по лестнице, он задержался. Гостиница продолжала дремать, ещё не замечая утренней зари, встающей над городком. Засов на входной двери поддался туго, но к радости Квентина лишь глухо, точно спросонья, хрустнул, отпуская створку. Поёживаясь от холода, мальчик выскочил наружу. Плащом прозрачно-тонкой ткани розовато-алого оттенка заря подсветила густую пелену, затопившую улицы городка. Рассвет встретил беглеца промозглой сыростью холодных облаков тумана, припавших к земле, скрадывая очертания предметов.
   Ещё из комнаты Квентин увидел густые покрова, навалившиеся пугающей, всклокоченной массой на гостиницу. Пушистые облака сыри сгущались между домами и ложбинами за городом, из их сплошной массы выглядывали лишь лобастые холмы, высокие кроны деревьев и тёмные крыши на белёсо-сером фоне. Страх быть затопленным колдовским Туманом, вырвавшимся из подчинения Императору, на мгновение сжал сердце холодными пальцами, прогоняя надежду. Не сразу Квентин признал обычный утренний туман, особенно густой после ночной грозы.
   Квентин спешил. Мысль о Тумане, что ещё прятался за холмами, подгоняла мальчишку, не давая ему покоя с того самого момента, как в окно он увидел над городом бледные облачные волны. Сейчас Квентин был только рад накатившему во двор туману. Призрачная дымка прятала от случайных взглядов и скрадывала звуки. Ни в коем случае из гостиницы не должны были заметить Квентина.
   Через низкую ограду беглец забрался во внутренний двор.
   До долины следовало добраться раньше Императора. Потому первой мыслью Квентина было воспользоваться автомобилем мистера Шерпа. Конечно же, дед не похвалит его за то, что он задумал, но это не могло быть названо угоном, - машина всё равно никуда не денется и, в конце концов, вернётся к хозяевам.
   Какого же было разочарование Квентина, когда он обнаружил, что его опередили. Посреди двора, потряхивая гривой и недовольно фыркая, вдыхая сырь широкими ноздрями, стоял мерин - сизая в яблоках лошадь. Лохматый большой пёс лениво выглянул из конуры, и, широко зевнув во всю пасть, снова спрятался в глубине, мало заинтересованный появлением подле него спозаранку болтающегося мальчишки. Завидев Квентина, мерин потянул гривастую голову в его сторону, приветливо тряхнул ею и заржал, игриво увёртываясь от уздечки. За лошадью мелькала белобрысая голова Патрика.
   Квентина опередили с подъёмом, а заодно разрушил весь его план. Теперь, несомненно, ему ещё предстояло объяснить, что он здесь делает в такую рань, а затем уж думать, что делать дальше. Но в противоположность всем ожиданиям Патрик только лишь приветственно махнул рукой, наскоро выглянув из-за головы мерина, и продолжил прилаживать уздечку.
   - Тебя никто не видел? - почти шёпотом, так же как ночью, задал вопрос Патрик, косясь на дом.
   - Всё спокойно. Все ещё спят, - смекнул Квентин, о чём говорит Патрик.
   В ответ золотоволосая голова удовлетворённо мотнула головой, продолжая увещевать озорного мерина:
   - Дымок, спокойней. Старина перестань дурачиться, нас из-за тебя могут заметить и мне достанется, - мерин не особо желал подчиняться, точно нарочно пытаясь вывести из себя мальчишку, от чего у него не получалось закончить с уздечкой, руки от волнения и спешки дрожали, делали ошибки и множество ненужных движений.
   - Ты куда-то собрался? - поинтересовался Квентин, принявшись помогать Патрику.
   Тот повторно с видом заговорщика оглянулся на дом.
   - Я нашёл способ, как выручить бабушку. - В руках Патрика оказался длинный моток бечёвки. - Стоит привязать один конец за седло Дымка, и я с бабушкой смогу выбраться из Тумана. Останется только найти её. Как тебе моя выдумка?
   - Может и получится, если Дымок не вздумает бродить за тобой в Тумане, - с сомнением одобрил предложение Квентин.
   Патрик задумался, поглаживая гриву успокоившегося мерина.
   - Дымок умный, он всё поймёт, - говорил он ему, лаская его шею. - Старый и упрямый, но вовсе не дурак.
   Дымок точно понял обращённые к нему слова, одобрительно фыркнул и тряхнул бодро гривой.
   - Посмотрю на месте. Закреплю за что-то ещё, - быстро решил он. - Ты тоже в долину? - Квентин неопределённо кивнул в ответ. Патрик не стал задавать новых вопросов, - поедем вместе, Дымок нас вынесет.
   Мерин снова фыркнул, но уже без особого энтузиазма.
   - Ничего-ничего, ты ещё вовсе не развалина, сможешь, - рассмеялся Патрик.
   Дымок, не спеша, гордой рысью скакуна оставил позади двор. Но, подтверждая слова Патрика о его упрямстве, никак не поддавался понуканиям и упрямо не спешил сменить ленивый шаг на большую скорость перебирания копыт. Ему очень льстил выбор наездников, но не их число, а особенно не нравилась уж больно ранняя прогулка в сыром и холодном тумане, по его мнению, никак непригодном для его немолодых костей.
   - Так нас кто угодно догонит и обгонит, даже верхом на черепахе! - пробурчал недовольно Патрик, разочарованно оставив бесплодные попытки взбодрить мерина пятками.
   Мерин на улицах Речного Угла шагу так и не прибавил, точно нарочно ждал случая покрасоваться перед кем-нибудь. Но в поле, за городской калиткой неожиданно приободрился. Сердце его оттаяло, он, словно помолодев, перешёл на твёрдую рысь и уверенно поскакал к зелёным холмам, увозя мальчишек от посторонних взглядов.
   Квентин увидел долину Тихую впервые. Она была на месте, только Туман, переполнявший её края днём раньше, был где-то внизу, отступив даже от подножий холмов. Из белёсо-серого с перламутровыми разводами превратился в тёмно-сизое облако, сгустился и валами плотной грязной ваты улёгся по долине. Замер, точно отвердел, не шелохнулся, не похожий на рассказы.
   Мерин послушался Патрика нехотя. Покосившись на тёмную стену далеко внизу, он устало опустил голову и направился вниз по склону. Мальчишки его не подгоняли.
   - Он сегодня какой-то не такой, да и черный, будто ночью его кто-то сажей вымазал, - пробормотал Патрик.
   Долина Тихая оглохла. Ни одного звука не долетало до слуха. Глубокая мёртвая тишина обступила мальчишек. Кругом ни одной живой души: ни парящих птиц в небе, ни стрекочущих в траве насекомых. От вида пугающей громады Тумана, Квентина стало не по себе. Мало того, он с трудом сдерживал страх, но отступить не мог. Его кулаки сжались крепче, держась за жилет Патрика, и лишь этим выдавая своё волнение. Взбодрившись через силу, Патрик в свою очередь приосанился, выпрямился в седле и, повернувшись к Квентину подмигнул, а затем поддал мерину в бока.
   Туман ожил тотчас, как мальчишки спустились в долину. Его волны колыхнулись густым желе, их прорезали тугие жгуты змеистых вихрей, хлынуло угрожающе оглушающее шипение, от которого стыла кровь, и кололо сердце, перехватывало дыхание. Туман предостерегал смельчаков, грозя тёмными валами.
   Но Дымок, пока слушаясь седоков, упрямо двигаясь вперёд и шаг за шагом приближаясь к темнеющей на глазах бесформенной массе туманной стены. Облако вздрогнуло и заколыхалось, издав ещё более пронзительный свист. От этого вопля заложило уши и стало трудно вдыхать разом иссохший и, казалось, отвердевший воздух. Чудилось, грудь вот-вот лопнет, а голова точно налитая свинцом, тяжелела с каждым мгновением, клоня к земле - упасть, остановиться и замереть, чтоб Туман больше не замечал их и прекратил рвать душу.
   - Ничего, добраться бы только, - долетели до Квентина упрямые слова Патрика. В ответ он смог только кивнуть, не находя сил заговорить.
   Где-то позади за вершиной холма раздался рокот, будто там из-под холма вылезали сотни злобных подземных чудищ. На рёв мальчишки обратили внимание не сразу. Уши забивал всё поглощающий стон. Первым забеспокоился Дымок. Он нервно заржал, прошёл ещё немного и встал как вкопанный - ни вперёд, ни назад. Напрасны были все тычки в высоко вздымающиеся бока. Спереди, оглушая, шипел Туман, а сзади выползали на холм невидимые ещё чудища. Бежать было некуда. Дымок, как честный коняга, решил умереть тут же на месте, смело приняв любые муки подле юного хозяина. Но заставить сдвинуться его с места, хотя б на полшага, было уже невозможно.
   За рокотом последовало еле различимое, сначала далёкое, но быстро нарастающее, превращаясь в гулкую трескотню, постукивание. С обоих концов долины выпорхнули размытыми крылатыми пятнами, блеща металлическим отливом, птицы, и, громко урча, направились навстречу друг с другом.
   Вблизи эти летящие машины уже не казались птицами. Их винты кольцом били воздух над головами мальчишек, разгоняя дымку вокруг них. Туман тревожно зашуршал, подался вперёд и нерешительно замер сотрясающимся студнем под волнами ветра, бьющего из-под винтов.
   - Имперским указом долина объявлена закрытой зоной! Немедленно покиньте запретную территорию! - громкоговорители ударили металлическим голосом, настойчиво требуя подчиниться.
   Мальчишки сползли с Дымка, пригнувшего к земле шею. Припали к траве, с трудом переводя дыхание. Переглянулись. Вертолёты настойчиво кружили над головами, требуя подчиниться. Ходили кругами, возвращались и снова требовали. Квентин упрямо мотнул головой:
   - Я пойду. А ты лучше вернись.
   - С чего это? Мы будем вместе, - у Патрика перехватило дыхание, он закашлялся.
   Над головой ударил металлический голос:
   - Вы в безопасности. Оставайтесь на своих местах. За вами спустятся. Оставайтесь...
   Последние слова проглотило рвущие слух истошный вопль...
   Труднее всего было встать. А потом Туман будто потерял свою силу, вдруг стало легко и ясно. Рокот над головой уже не волновал, не прекращающееся шипение тоже, казалось, обессилило. Патрик потрепал гриву перепуганного Дымка, попрощался с ним и отпустил домой, не вспоминая о бечёвке. Мерин водил головой, прядал ушами и ржал, провожая удивлённым взглядом убегающих мальчишек.
   Стена Тумана была уже недалеко. Упругие струи воздуха, бившие из-под винтов, пригибая к земле колышущиеся травянистые круги, казалось, теперь не задевали почерневших клубов. Туман рос на глазах, превращаясь в гору, и до рези в ушах шипел на мальчишек. От страха их сердца оборвались, упав вниз, и замерли, но мальчишек уже ничто не могло остановить. Они бежали, обгоняя друг друга. Бежали, что было сил. Рокот вертолётов и дальний рёв на холмах за спиной уже не было слышано, поглощаемые вопящим шипением, сейчас похожего на крик ужаса.
   Вот он Туман, протяни руку и там - грозный, до ужаса страшный.
   В последний момент рыхлая стена рассыпалась, и гигантская волна отпрянула в испуге от мальчишек.
   Квентин успел ещё раз обернуться в сторону Дымка. Мерин тряс взлохмаченной головой и, тяжело перебирая копытами, отступал. А ещё дальше, рискуя завалиться на бок, фырча, скачками шёл по ухабам джип. Гусеничные самоходки рвали дёрн на склоне холма и валили кустарник, не поспевая первыми. Он видел, как джип, опасно накренившись, уже совсем недалеко встал. Ещё на ходу из него выскочил дед, что-то крича ему. Затем бурая дымка задёрнула плотной пеленой глаза. Воздух вокруг деда светился сиреневым отливом, а вслед ему в алом сиянии спрыгнул Император. Ещё через мгновение огни слились и растворились в опрокидывающих вихрях Тумана. Ноги еже сами несли в черную густоту.
   Ещё несколько прыжков... Потянуло жгуче-сухим дыханием, мир: голубое бездонное небо, зелёная мягкая трава, тёплое золотое солнце, - гулким ударом в затылок исчез.

5. Форхи и гоблины

   Сознание вернулось белым всплеском яркого света, разорвавшего тушу свинцовых век. Они давили неподъёмной тяжестью на глаза, не давая вновь видеть, - осознать себя ещё живым. Живот крутило до тошноты, волнами подкатывающей к горлу от, казалось, вывернутого желудка. Голова болезненно гудела чугунным колоколом, не поддаваясь на усилия оторвать её от чего-то холодного и мокрого. Рук и ног, всё равно, что не было.
   "Раздавленный в лепёшку" Квентин медленно приходил в себя. Осознание ещё теплящейся в груди жизни пришло вместе с возвращающимися ощущениями, и в первую очередь, игольчатой болью и ломотой в каждом оживающем маленьком кусочке тела. Во рту осталась безвкусная сушь Тумана. Жуткая бездонная пропасть, вертящейся воронкой быстрей бешеных ветров втягивающая жизнь в свою черноту, осталась где-то позади вместе с вспышкой, выбросившей Квентина прочь, швырнув его в склизкую лужу.
   Голова непослушная и тяжелая, словно на ватной шее, валилась с хлюпаньем в жижу. Слух вернулся пыхтением и шуршанием под самым ухом. Что-то холодное ткнулось в лицо и горячо дохнуло в глаза, защекотало в ухе, а затем, подталкивая в затылок и шею, помогло, наконец, сесть. Тупая боль в руках, спине и ногах понемногу улеглась. Квентин открыл слезящиеся глаза.
   Он, вымокший до нитки, сидел в луже растёкшегося по оврагу ручья, а рядом, скуля, бегала широколапая псина, умными карими глазами заглядывая мальчишке в лицо, точно хотела убедиться, что он ещё жив.
   Патрика, как ни старался Квентин, крутя через силу всё ещё тяжёлой головой, заметить поблизости не удавалось. Не подавал он и голоса. Только пёс назойливо крутился рядом и шаловливо, совсем не под настроение, толкал мальчишку головой в спину, требуя, чтоб он немедленно поднялся.
   Встать на онемевшие ноги, всё равно, что учиться ходить на протезах. Квентин с трудом перебрался на четвереньки. Передохнул, собираясь с силами там же в луже на цветных голышах, вымытых из глинистого грунта и песка ленивыми струйками ручейка. Вымокнув насквозь, он уже не спешил выбраться на сухое место, следил за мечущимся по ручью псу, с удовольствием разбивающем сонную воду лапами и ловя блестящие брызги пастью.
   На псе не было заметно ошейника, но он не казался бездомным, значит, где-то рядом были люди. Следовало поискать их, решил Квентин.
   Место, так "гостеприимно" принявшее его в ручье, казалось совсем не знакомым. Овраг, частью поросший густым ольшаником, наверху обступили высокие деревья. На осыпями они выставляли бурые узловатые корни, кренились, а, кое-где обвалившись, подгнивали во мху тёмными безлистыми стволами древесных стариков.
   Портал действовал, но куда он забросил Квентина, избавив от Императора, было для него загадкой. Потому этот вопрос был первым, который необходимо было выяснить, как только встретятся люди и найдётся Патрик. На что мальчишка с полным правом мог надеяться. Пёс остановился, прислушался, а за тем метнулся прочь из оврага на ему одному слышимый зов.
   Квентин продрог, и, несмотря на тёплую солнечную погоду, его била дрожь, окончательно приводя в чувства.
   Оставаться на месте в луже было холодно и бессмысленно. Пора было поискать хозяев собаки, они могли помочь разыскать потерявшегося Патрика, лишь бы с ним всё оказалось в порядке.
   Повторное появление пса было неожиданным. Он неслышно выпрыгнул откуда-то сверху из кустов и бухнул в самое глубокое место, видимо, нарочно метя в него. Брызги фонтаном ударили вверх и обильно оросили склоны оврага, заодно обдав ливнем влажной россыпи выбравшегося из лужи и отряхивающегося Квентина.
  -- Не озоруй! - над головой вслед расшалившемуся псу утробно гаркнул чей-то незнакомый голос. - Ну! Показывай, олух, что за дичь ты сподобился мне поймать на завтрак. Только не вздумай меня убеждать, что твою добычу уволокли форхи.
   В самой гуще трещащего ольшаника показалась косматая голова, диким взглядом обведшая овраг. Скривила кислую мину и пробубнила всё с той же гримасой псу, обнюхивающему застывшего в изумлении Квентина:
  -- Прошлый раз было лучше. Хотя бы ящерица, а не мальчишка.
   Незнакомец, поведя плечами, выбрался из зарослей весь и, недовольно бормоча, принялся спускаться по осыпи, мало внушая доверие своим жутковатым и крайне необычным видом.
  -- Твой вкус в еде я всегда не понимал. Но на этот раз я крайне удивлён. - Упрёки незнакомца четвероногому спутнику продолжались пока он не оказался на дне оврага подле ручья. - Но да ладно. Что тут у нас?
   Пес, наконец, удовлетворив любопытство, после тщательного обнюхивания замершего на месте Квентина, вернулся к хозяину и принялся вертеться уже подле него, обнюхивая с головы до пят, ожидая одобрения, похвалы и награды.
  -- Нет у меня ничего! Отстань. Ты ничего стоящего не поймал, я то же. Разберёмся для начала с этой твоей добычей.
   Низкорослый, но невероятно широкий в плечах, плотно сбитый человек с густой, курчаво-чёрной бородой, был облачён в кожаную куртку, перетянутую уймой ремней, на одном из которых висел угрожающего вида начищенный до блеска топор, и в высокие ботфорты. Будто нарочно пугая, он долго не заговаривал с потерявшим дар речи Квентином, буравя его чёрными глазищами дикого вепря. Мальчишка ожидал увидеть кого угодно, но не такое удивительное чудище, которое в ближней и дальней округе Речного Угла встретить было невозможно. Он растерялся. Слова Патрика о далёкой неведомой волшебной земле сбывались на газах, верно, он был уже где-то там.
  -- Парень, ты очень плохо воспитан, коль не хочешь пожелать здравия старшим, - пророкотал, важно упёршись в бока, лохмач.
   Оторопь, напавшая на Квентина при виде этой жути и грозных слов о завтраке, которым он может стать для дикаря и его громадного пса, прошла не сразу. С трудом, заикаясь и с запинкой, он пробормотал:
  -- Извините, сэр. Я... я не хотел вас обидеть. Просто... просто я испугался...
  -- Кого?! - вскинул брови незнакомец. Чёрные глаза насторожено забегали по кустам. - На тебя напали поганцы форхи? - Бешеный взгляд упёрся в вертлявого огромного пса. - Гвидо бояться нечего, он очень милый и добрый. - Пёс широко зевнул зубастой пастью. - А отчего ты, парень, так вымазался и вымок? В ручье купался?
   Грозный незнакомец почесал макушку:
   - Заодно, мил друг, скажи, откуда ты здесь взялся посреди леса.
   Настороженное внимание человека было полностью обращено на Квентина. Он тщательно изучил его с ног до головы, ещё больше кривясь, чем в первый раз на краю оврага.
  -- Нет, сэр, никто на меня не нападал и я не один. Со мной тут... - Квентин снова запнулся, - то есть там... Я не знаю, в общем, со мной был товарищ, а теперь его нет, он потерялся. Мне бы его найти.
  -- Стоп. Твоя болтовня и ты сам очень любопытен. Но первым делом тебе следует уяснить, что твоё и твоего приятеля... Как там его?
  -- Патрик, сэр, а меня - Квентин.
  -- Хорошие имена. Ко мне можешь обращаться мастер Румториг, - кивнул он. - Если ещё не понял, то я гном, - гордо заявил мастер, угадывая недоумение Квентина, ещё больше его удивляя. - Так вот, ваше появление, сдаётся мне, здесь не уместно, а может быть, даже незаконно. Ты не соврал. Форхи не появлялись здесь, следов их незаметно. Это мне нравится. Но вот откуда вы взялись на мою голову, интересней всего.
   Растеряться было от чего. Объяснить гному, как он здесь очутился, Квентин не мог, почти совсем ничего не понимая в колдовстве, благодаря которому он оказался здесь в овраге и второй раз в течение суток промок и замёрз. Ворчание дикого вида гнома не придавал самообладания. Даром, что его ещё не съели. В такой запутанной ситуации пустая трата времени пытаться давать какие-то объяснения, Квентин всё равно толком не представлял, как это сделать, да ещё так, чтоб ему ещё поверили.
   Запинаясь, он попытался произнести что-то вразумительное, подбирая слова попроще:
  -- Понимаете, сэр, это не так легко объяснить. И разве имеет значение откуда мы для того, чтоб поискать Патрика?
  -- Не имеет, ты прав, парень, - тряхнул космами мистер Румториг. - Но ты всё же давай не молчи. Я послушаю, как-нибудь постараюсь уразуметь твои объяснения. А за поисками дела не станет, мы с Гвидо его в раз найдём, - расчёсывая пятернёй бороду, пробурчал мастер Румториг, продолжая внимательно с любопытством рассматривать Квентина.
   Квентин посмотрел по сторонам, будто ища подсказку. А затем заговорил честно, не пряча глаз от пристального взгляда гнома. Скрывать ему было нечего, вины он за собой нисколечко не чувствовал, даже после того, как мастер Румториг заподозрил его в каком-то преступлении. Он решил рассказать все, как есть, пусть мастер думает, что пожелает, но поскорее принялся за поиски.
  -- Ничего дурного мы не желали. Я и Патрик отправились к Туману... Это такой колдовской туман, что волшебством распространялся по нашим краям, захватывая и куда-то девая всех, попавших в него... Так вот, накануне, ночью мы подслушали один разговор, но, клянусь, не нарочно, о том, что он создан с большими усилиями, и наделён способностью куда-то перемещать людей, - мастер Румториг слушал очень внимательно, не проявляя сколько-нибудь заметного недоверия, но на последних словах удивлёно вскинул брови:
  -- Вы толком ничего не знали, а сунулись? Есть хорошая пословица: "Не зная броду, не суйся в воду".
  -- Мы не знали о том, что воспользоваться им - преступление... - пытался оправдаться Квентин, но тут же был перебит нотацией энергичного гномом:
  -- Это здесь ни причём! Так могут поступать только самые глупые смельчаки или отчаянные и безрассудные люди, что не лучше! Ну не мне же заменять вам родителей и объяснять, чем вся эта задумка для вас могла закончиться!
   Потупившись, Квентин признался:
  -- Мы слышали, как во время того разговора Император говорил, что ему каким-то Советом Магов запрещено появляться в мире волшебников, но никак не думали, что запрет лежит на всех... Вот и решили попробовать...
   Если мгновением раньше лицо гнома казалось устрашающим, то теперь оно превратилось в по-настоящему жуткое. Чёрные глазки блеснули, цепко впившись испытующим взглядом в лицо мальчишки, брови мрачно сошлись, а голос стал ещё твёрже и требовательней.
  -- Постой, парень! О чём это ты болтаешь? Никаких императоров в Свободных Землях нет. Царями могут похвастаться лишь подгорные гномы, но то совсем другое дело. А ты о чём? Свободолюбивые народы не потерпят даже упоминания об империи. Что ты имеешь в виду?
   Квентин смутился окончательно. Язык почти совсем не желал слушаться. Он не мог понять, чем так задели гнома его слова, и от того боялся произнести ещё что-нибудь, чтоб не гневить мастера Румторига ещё больше.
  -- Нашего... - мальчишка виновато потупился, с трудом сглотнул. - Он остался там, по ту сторону Тумана... Он, наверное, там и останется, если ему запрещён вход сюда... Я убежал от него. Он сказал моему деду, что желает взять меня к себе в ученики, поэтому я здесь. А Патрик искал бабушку, она накануне пропала в Тумане...
   Гном шумно вздохнул. По-прежнему хмурый, он молчал ещё долго после того, как, окончательно скиснув, замолчал Квентин. Он упорно не отводил глаз от мальчишки и о чём-то с усилием размышлял. Но потом вдруг разом изменился в лице, показавшись теперь невероятно спокойным и приветливым.
   - Понятно. А я, дурень, не сообразил сразу. Так значит, Мятежник пытается вернуться? - похоже, он спрашивал сам себя. - Ха, пусть пытается хоть тысячу лет подряд. - Гном удовлетворёно махнул рукой. - Пойдём отсюда, здесь сыровато, а ты, погляжу я, совсем замёрз. Надо развести огонь. Вернёмся на мою прежнюю стоянку, там согреешься. Это недалеко, - мастер неопределённо мотнул головой куда-то вверх по склону.
  -- Гвидо! - позвал он шаловливого пса. - Ищи сейчас же нам завтрак, теперь нас больше на одного!
   Заведённой игрушкой Гвидо сейчас же послушно нырнул в кустарник, исчезнув из виду. Прекратил лаять, всерьёз принявшись за охоту, вволю наигравшись, нагуливая аппетит, и отлично понимая, что полнота желудка сильно зависит от его усилий.
  -- Пёс он хороший, - хвалился мастер Румториг, поворачивая обратно через ручей и вверх по склону, - но невероятный обжора. Пока он будет занят, я тебя кое-чем накормлю, а то эта бестия всё сама сожрёт.
   Квентин, действительно, сильно замёрз, его била крупная дрожь. Хотелось чего-нибудь перекусить. При упоминании еды в животе сильно заурчало. Но сейчас это было не главное.
  -- Мастер Румториг! - на деревянных негнущихся ногах Квентин с трудом нагнал гнома на склоне. - Может, сначала поищем Патрика, он должен быть где-то рядом. Мы были вместе. Он не мог пропасть.
   Гном скривился, что, наверное, - как догадывался Квентин, - выражало его серьёзное раздумье, а затем, соглашаясь, тряхнул головой:
  -- Пусть так, если настаиваешь.
  -- Конечно, сэр. Быть может, ему нужна наша помощь, а он совсем один. Меня, когда протащило через Туман, так садануло по голове, что и сейчас подташнивает, и затылок продолжает побаливать. А с ним, глядишь, может быть и того хуже.
   В ответ мастер Румториг, ещё раз кивнул и, заложив в рот пальцы, пронзительно свистнул.
  -- Правильно, одобряю. Здесь изрядно безобразничают форхи. Как бы они твоим другом не решили закусить. Поищем его. Куда этот чёртов пёс запропастился!
   Гвидо появился не сразу. Мастер Румториг решил уже не дожидаться его, сердито проклиная непослушную псину, когда он, не спеша, но с гордым видом выбрался из оврага, неся в зубах пернатую добычу. Способ её поимки Гвидо, несомненно, никому и никогда не расскажет и унесёт эту тайну с собой в могилу.
  -- Молодец, молодец, - проворчал мастер Румториг, подцепляя дичь на пояс. Гвидо, глотая слюнки, жадно проводил её взглядом, не совсем понимая, от чего хозяин медлит с завтраком.
  -- Всё равно ты безответственен, заставляешь себя столько ждать, когда в тебе очень нуждаются, - гном с самым серьёзным видом принялся распекать пса, мало заботясь о том, что это всего лишь собака. - Ты позоришь меня. Посторонние запросто могут подумать, что это моё воспитание.
   Гвидо, склонив голову на бок, укоризненно смотрел на мастера Румторига, как видно, давным-давно привыкнув к подобным нравоучениям с его стороны.
  -- Сэр, а как мы будем искать Патрика? - продрогший Квентин не испытывал большого желания выслушивать пустую болтовню гнома, почём зря третирующего пса вместо того, чтоб приняться за дело.
  -- Гм, - мастер Румториг кашлянул, вынужденно оставив Гвидо в покое, - тебе повезло, что у меня нет времени с тобой разбираться, а то бы я как следует тебя отчитал.
   Что да - то да, по мнению Квентина, Гвидо действительно повезло, избавляясь от нудного нравоучения. Похоже, пёс тоже был согласен с мальчишкой, с удовольствием принявшись обнюхивать землю, пока хозяин разъяснял заданный Квентином вопрос.
  -- Мы разделимся. Так мы охватим больший район за меньшее время. И у нас будет больше шансов быстрее найти твоего друга. С тобой пойдёт Гвидо. Ты слышишь?! Смотри, не подведи меня снова, - пёс не подал виду, что что-нибудь расслышал. - Если что, он за тебя постоит. С ним ты можешь чувствовать себя в безопасности. Но будь всё же осторожен и избегай встречи с форхами, с этими злобными обманщиками. В общем, держи ухо востро. Мы живо найдём твоего друга, будь уверен.
   Последние слова гном произнёс на ходу, снова направляясь к оврагу. Гвидо тоскливо проводил добычу, присев подле ног Квентина.
  -- Смотри поверху, я начну с оврага. Если что, кричи что есть сил, я прибегу, - донеслось из оврага.
  -- Ну, Гвидо, пойдём, поищем Патрика. Он тебе понравится. У него дома тоже есть громадный пёс.
   Гвидо недовольно поворчав, подстать хозяину, дал мальчишке изрядно удалиться и только тогда побежал за ним, не ослушавшись приказа.
   - Хорошо бы ещё знать, как выглядят эти чудища - форхи. - Квентин зябко повёл плечами. Оглянулся по сторонам и удовлетворённо кивнул, Гвидо, наконец, двинулся с места, обойдясь без упрашиваний.
   Одежда успела подсохнуть, а сам Квентин согрелся от безостановочной ходьбы. Желудок ещё настойчивей стал требовать обратить на себя внимание, не желая ничего знать о пропавшем Патрике. Но Квентин настойчиво бродил подле оврага в компании с псом, поминутно громко выкрикивая имя друга. Гвидо, несмотря на прежнюю безучастность, искал истово, забегая далеко в стороны, забираясь в такую чащу из зарослей кустарника, куда Квентину никогда бы не удалось пробраться.
   Встречаясь, гном и мальчишка каждый раз пожимали плечами и снова расходились в разные стороны, не имея возможности, чем-нибудь обрадовать друг дружку.
   Квентин не знал, сколько времени они кружили по лесу, забирая с каждым заходом всё большие круги. Он сам пару раз возвращался к ручью, искал там же, где только что был мастер, как и гном, где не раз уже был мальчишка. Патрик пропал и не находился, несмотря на все усилия.
   Квентин недоумевал, как это могло случиться. Патрик был рядом, - почти рука об руку с ним. Но, становилось ясно, что здесь поблизости его не было. На душе стало тоскливо и одиноко. Квентин никогда не думал, что так будет скучать о том, кого знал всего несколько часов. Сейчас же он переживал и беспокоился о нём, как о старом хорошем друге, желая побыстрее найти его, и перестать быть одиноким на этом новом месте.
   - Лучше бы он остался дома. Тогда с ним точно ничего серьёзного и нехорошего не случилось бы, - пробормотал Квентин, ещё раз встретившись с гномом. Румториг пожал плечами, молча соглашаясь с мыслью.
   Предпринятые усилия оказались напрасными.
   При следующей встрече мастер Румториг заговорил с Квентином, виновато пряча глаза.
  -- Его нигде нет, - в голосе не было прежней уверенности. - Я, конечно, не сомневаюсь, что он был с тобой, но быть может, он остался там же, у вас.
  -- Я тоже хотел бы, чтоб это было так, - кивнул Квентин.
  -- Понимаешь, такие штуки, подобные вашему Туману - Порталы, используемые для различных пространственных Переходов, - часто ведут себя не предсказуемо. Даже у опытного волшебника из-за какой-нибудь мелочи или невнимательности Портал может сработать не так, как задумано, забросить его вовсе не туда, куда ему хотелось, а в лучшем случае вообще не сработает. Воспользуйся тем же Порталом другой более опытный или более внимательный чародей, что, наверно, одно и тоже, в противоположность первому, у него, возможно, всё получится. Это очень сложный вид волшебства, дающийся далеко не каждому магу в полной мере.
   Квентин понимающе кивнул. Искать было бессмысленно, рядом Патрика не было, а где он сейчас находился знал только сам Туман да, быть может, Император. Ощущение одиночества усилилось. Он чувствовал себя брошенным и никому не нужным. На душе было невероятно гадко и противно.
  -- Вас могло вообще разбросать друг от друга так далеко, что только можно надеяться на то, что твой друг вообще найдётся, - продолжил мастер, с запозданием сообразив, что сморозил не самое уместное. - Ну, конечно его рано или поздно найдут и доставят в Совет Магов или Мероланс. Как быстро, это зависит от его удачи. Ведь он мог случайно точнёхонько угодить, к примеру, в замковый двор Академии Магии и сейчас там дожидается тебя. - Предположение было невероятным, но Квентину хотелось в него верить.
   Парой мгновений позже, поразмышляв над пришедшей в голову мыслью, гном решил попробовать разъяснить дальнейшую судьбу мальчишек:
  -- Раздумьями, как поступить с нарушителями Запрета, обычно утруждает себя Совет Магов. Но тебя я провожу сначала к Рандалону в Мероланс, я как раз направляюсь туда. Там всё и решится. Можешь ничего не бояться, наказание вас обоих не ждёт, тем более, как я понял, вы не числитесь в учениках академии, а посему школьные правила не распространяются на вас. Вышлют прямиком назад, только и делов. Даже не думаю, что Рандалон решит побеспокоить Совет Магов ради такого пустяка. Вы же ни какие-нибудь злодеи.
  -- И нет никакой надежды, что мне разрешат остаться?
   Мастер Румториг сморщился.
  -- Ты хочешь остаться? - Квентин кивнул. - Такие вопросы решаются на совещании ректората академии. Ты можешь подать прошение. Но я бы не очень надеялся на что-либо, правила у нас строгие, но справедливые. Это ты поймёшь, когда я тебя доставлю на место. А сейчас давай-ка, приятель, отдохнём, позавтракаем. Ты обсохнешь у костра, не годится гонять замёршего ребёнка по лесу.
  -- Я уже согрелся. И я вовсе не ребёнок, - пробормотал Квентин.
  -- Очень хорошо, мистер Квентин, - усмехнулся гном. - Следуйте за мной, и совсем скоро мы отведаем свежего жареного мяса.
   Гвидо радостно тыкался носом в грудь гнома, угадывая скорый завтрак. Огромный пёс, казалось, не прочь был закусить всем, что только можно положить на зуб, в том числе и ящерицами, хвост одной из этих несчастных Квентин видел в пасти Гвидо, быстро исчезнувший на глазах у мальчишки. Видимо, лохматый обжора очень рассчитывал на свою долю, подлизываясь к хозяину, вертя хвостом, преданно смотря ему в глаза, выронив наружу из клыкастой пасти длинный слюнявый розовый язык.
   На месте вчерашней стоянки, подле раскидистого старого дуба с когда-то давным-давно расщеплённой молнией вершиной, гном ловко раздул огонь в золе, подброшенный хворост вмиг занялись ярким тёплым огнём, который только гномы умели разжигать, храня какое-то тайное знание о кострах и огне. Он усадил Квентина подле жарких светящихся струй костра, приказав, как следует греться. Сам принялся за готовку, отгоняя назойливого пса от дичи. Вскоре по поляне растёкся густой аромат жаркого, от которого Гвидо совсем сошёл с ума, выронив язык и позабыв своё прежнее баловство, заворожёно следя за мясом над костром. Квентин клевал носом. Приятный запах его усыплял. Вместе с дремотой притупилось чувство одиночества, стало спокойней.
   Мастер Румториг о чём-то болтал, Квентин и Гвидо его слушали вполуха.
  -- Только гномы знают толк в жарке мяса, - авторитетно заявил он, хлопоча над запоздавшим завтраком, скорее обедом. - Никто не сравниться с ними в этом искусстве, как бы это кто-либо ни пытался опровергнуть. Ты не спишь?
  -- Нет-нет, сэр я слушаю вас, - сонно выговорил Квентин.
  -- Это так же верно, что гном может развести огонь где угодно, было б чему гореть, а огонь мы можем добыть даже на отсыревшей древесине... - хвалился он.
   Шелестели листья, где-то в чаще трещал дятел, перекликались птицы - шумел дневной лес, убаюкивая уставшего мальчишку.
  -- Парень, - позвал его гном.
  -- Да-да, сэр! - встрепенулся Квентин, приходя из дрёмы в себя.
  -- Смотри, не проворонь наш завтрак. Не хотелось бы жевать угольки. Гвидо постарался для нас, жирная птичка попалась ему, то-то она не увернулась от пса, от жира еле двигалась, наверное. Мм, объедение! - причмокнул гном. - Гвидо, за мной! Я скоро, недалеко ручей, воду принесу.
  -- Да, я постараюсь, мастер...
   Квентин широко зевнул, с усилием протирая глаза, чтоб стряхнуть навалившуюся сонливость. Пёс ревниво глянул на мальчишку и остающуюся поджариваться без его бдительного наблюдения дичь. Нехотя, но подчинился зову, затрусил, опустив морду, за гномом в чащу.
   Глаза сами собой слипались. Веки успели только сомкнуться, - в лесу тяжело топал мастер Румториг, - а сон тут как тут, принимаясь настойчиво сковывать мысли, вдувать с удвоенной силой в закрытые глаза дремоту. Квентин, пересилив себя, встряхнулся, поворочал на вертеле из толстого сука птицу и, не в силах сопротивляться, снова задремал.
   Капли мясного сока вскипали в огне с треском, разбрызгивали искорки. Теплый дух костра грел душу, шурша под руками, мягко касаясь приятными прикосновениями. Сквозь щёлочки век, с трудом поддающихся усилию, Квентин видел качающиеся тени, струйки огня, подмигивающие вспышками капли. Струйки переплетались, двигались, превращаясь в золотисто-рыжую ящерку с голубоватым пламенным гребнем, пританцовывающую на горячих углях, в следующий миг бесследно исчезая из виду.
   К руке подкатил мохнатый комочек, маленький и пушистый. Квентин сообразил, что это его прикосновения он чувствует уже с минуту. По началу почудилось, зверёк перекатывается, не имея лапок. Казалось, весь он состоит из одной мохнатой головы, даже глаз сначала не было видно. Потом блеснули отсветом огня черные обсидиановые зёрнышки глаз, доверчиво уставившиеся прямо на него. Зверек, несомненно, заметил, что его видят, но не убежал, чего-то дожидаясь. Слух подсказывал, что он не один. Рядом в траве, похоже, копошилась попискивающая и бормочущая свора.
   Квентин попытался прикоснуться к милому зверьку. Но руки не желали слушаться. Зверёк, казалось, не заметно приблизился. Его глаза на удивление увеличились в размере и стали светиться. Отсвета костра в них не было, казалось, они горели своим собственным огнём. Чёрные Искорки бесенятами подскакивали, выпрыгивали наружу из глаз зверька и проникали внутрь Квентина. Он почти престал слышать и чувствовать, заворожённый сияющей чернотой. Сонливость с утроенной силой навалилась на свинцовую голову, навевая липкий дурман.
   Всё дальнейшее произошло в считанные мгновения, за которыми одурманенный Квентин не смог уследить и осознать. Опасность он почувствовал вдруг - вспышкой света ворвавшейся во тьму. В мгновение мальчишка рванулся изо всех сил на ноги, от сердца толкая подозрительную зверушку; мохнатый комочек вдруг хищно оскалился острыми зубками, зашипел и, тотчас, визжа, откатился в сторону. Сноп искр фонтаном ударил в хищную зверушку, прожигая её мохнатую шкуру.
   Откуда-то из далека загудел, прорываясь, грозный окрик гнома:
  -- Берегись!
   Наваждение сняло в одно мгновение. Дремоты как не бывало. Квентин уже стоял на ногах, перехватив, попавшийся под руку увесистый сук.
   Он оглянулся. На полянке творился настоящий тарарам. Маленькие комочки носились как угорелые по поляне, в неразберихе сталкивались друг с другом и мячиками отскакивали в стороны. Фонтан искр исчез, но шкурки многих из зверьков ещё дымились, а кое у кого в шерсти тлели красные глазки угольков, вгоняя своих жертв в сумасшедший визг.
   Мастер Румториг тоже опешил и, растерявшись, на мгновение замешкался. Но, наконец, в сопровождении яростного лая Гвидо ворвался на поляну, на чём свет стоит, понося проклятых форхов. Пинками он принялся расчищать себе дорогу к Квентину, защищающимся толстенной веткой. Каждый пинок сапога отправлял одного из подвернувшихся под ноги форхов в чащу, где они, истошно воя от ужаса, исчезали.
  -- Мясо, мясо береги! - вопил, приближаясь, гном.
   Только сейчас Квентин заметил, что вертел лежит бесхозным сброшенный в траву. А ещё через мгновение стайка форхов, более-менее оправившихся от неожиданной ответной "контратаки", подхватив вертел неразличимо маленькими лапками, стремительно исчезла с добычей в ближайших зарослях.
   Мастер Румториг был вне себя. Ни одно вразумительное слово не могло найти выхода через его перекосившиеся губы. Форхи не думали давать сражение разъярённому гному. Через несколько минут после громогласного появления на поляне мастера Румторига они один за другим поспешно ретировались, оставляя поле брани обворованным победителям.
   Гном разбрасывал гневные молнии, заикаясь, бормотал нечто мало понятное:
  -- У-у! - ревел он, нахлобучивая со всей силы висевший до того у пояса стальной шлем. - Это нахальство!... Гадёныши, чтоб вам подавиться!... Второй раз подряд!... Да я вас всех порублю себе в салат!... Так не пойдёт! - Гневу мастера не было предела.
   Появление форхов здесь становилось их привычкой, а потому мастер Румториг намеревался, во что бы то ни стало, вернуть похищенное, и желал это сделать сейчас же, никакие уговоры не могли остановить разгневанного гнома.
   Освободив от ремней, руки мастера покрепче перехватил топор. А затем, гном, зарычав не хуже любого кровожадного хищника, с треском ворвался в чащу, с непрекращающимися воплями круша на своей дороге кустарник. Квентин побежал вслед, не расставаясь со своим импровизированным оружием. Рядом увлечёно ярился Гвидо. Как и хозяин, он до глубины души был задет бессовестным воровством. И теперь намеревался принести форхам справедливое возмездие.
   Погоня продолжалась долго. Гном, не уставая, нёсся через все преграды, ни в коем случае не намереваясь спустить воришкам их проступок. Его уже ничто не могло остановить, а потому Квентин не сомневался, что рано или поздно они нагонят воришек, как бы быстро те ни удирали.
   Мастер Румториг и Гвидо исчезли далеко впереди. Квентин отстал. Но след был хорошо виден, потеряться было невозможно. Других, кроме гномьих, следов мальчишка не видел, удивляясь тому, как у гнома на ходу получалось разглядеть незаметные следы форхов.
   Крики стихли где-то впереди.
   Протоптанная тропинка ещё некоторое время вёла Квентина по лесу, а затем вдруг резко оборвалась. Растерявшись, с суком в руках он встал на месте, и, в недоумении никак не соображая, куда мог вдруг пропасть гном, принялся оглядываться. Не форхи же вдруг утащили мастера Румторига, заманив в ловушку!
   Квентин прислушался, что-то рядом прошуршало, потом насторожено стихло. Квентин отступил назад, и тотчас его схватили за плечо...
  -- Живо за мной! - скомандовал мастер Румториг, не обращая внимания на то, как Квентина всего передёрнуло, когда тот вырос, как из-под земли, у него за спиной.
   С трудом справляясь с дыханием, мальчишка поспешил за ним.
  -- Только ни звука. Я кое-кого нашёл, - таинственно зашептал мастер Румториг, маня за собой Квентина в сторону от прежнего направления погони.
   Приключение с форхами становилось всё более захватывающим, волнуя кровь и тревожа сердце, насторожено подпрыгивающее в груди.
  -- Нашли гнездо форхов?
   Квентин пытался заглянуть поверх головы мастера в стоящую сплошной стеной чащу из кустарника и деревьев. Пока там не было ни одного просвета. Лес, наоборот, только густел и становился с каждым шагом в глубь всё непроходимей.
  -- Ну их! - раздражённо шепнул Румториг. - Чёрт с ними! Пусть подавятся этим куском мяса. Гвидо ещё раз придётся постараться, чтоб накормить нас троих.
   Квентин краем глаза разглядел, как пёс что-то усердно пережёвывал. Секунду, казалось, из пасти выглядывал хвост ящерицы. Гвидо смущённо отвернулся и, крупно с усилием сглотнув, с самым счастливым видом обогнал хозяина.
  -- Вот, - снова шёпотом проговорил гном, нагибаясь над каким-то рваньём в кем-то потоптанном молодом папоротнике.
   Гвидо, загородив своей громадной тушей предмет, мешал Квентину его рассмотреть, брезгливо, но тщательно обнюхивая находку.
   Похоже, то был заношенный с напрочь отсутствующей подошвой старый изорванный и весь в прорехах кожаный ботинок.
  -- Здесь только что были гоблины, свежие следы.
  -- Гоблины? - переспросил Квентин.
  -- Вот именно, гоблины - жуткие злобные существа, - мастер угадал недопонимание мальчишки. - Тебе, наверное, и невдомёк, что у нас такие водятся. Ещё раз скажу - пренеприятнейшие существа, жуткие с виду и злобные изнутри. Форхи перед ними всё равно, что малые озорники шалопаи, несмотря на все их одурманивающие колдовские способности. Но и тех, и других следует серьёзно опасаться.
   Мастер Румториг поддел ботинок лезвием топора.
  -- Понимаешь, что может означать появление в Свободных Землях гоблинов? - Квентин честно отрицательно покачал головой. - Это значит, что у нас у всех, не только у тебя и меня, всех в Свободных Землях, большие неприятности.
   Гном понизил голос, словно таясь от подслушивания:
  -- Их в пределах Свободных Земель не было давным-давно, с тех самых пор, когда после битвы на севере, у Красного Рога, их изгнали. О них почти ничего не было слышно, и я по наивности подумывал, что они все поизводились, а тут нос к носу сталкиваюсь, как минимум, с несколькими из них, свободно болтающимися чуть ли не в самом сердце Свободных Земель.
   Квентин помалкивал, полностью ещё не уяснив, чем именно так опасно для Свободных Земель неожиданное появление в лесу гоблинов. Но в важности этого случая он уже не сомневался, доверяя словам Румторига.
  -- Об этом следует срочно доложить в Мероланс Рандалону и Совету Магов. Никаких задержек быть не должно.
  -- Мы не будем больше искать Патрика? - насторожился мальчишка.
   Лицо гнома перекосилось недовольной гримасой.
  -- Как всё неудачно сегодня! - прохрипел он.
   Квентин повесил голову.
  -- Я не о вас, - повинился гном, в свою очередь, пряча глаза. - Решим всё потом, а сейчас выследим гоблинов. Посмотрим, что они тут поделывают, кому пакости решили устроить. Гвидо, держись за нами, не вздумай голосить, а то я тебя так вздую...
   Пёс и не собирался противиться приказу, отданному суровым хозяином, без единого звука заняв место подле ног мастера, оценивающе оглядевшего мальчишку и сук в его руках.
  -- Ты тоже не спеши вперёд. Делай всё точно, как я скажу. И палица у тебя, кстати, может пригодится. Пошли.
   На этот раз мастер Румториг был куда спокойней и рассудительней. Он не стал нестись по лесу, грохоча ругательствами, круша сапогами трескучие кусты. Сейчас он был много осторожней. Очень быстро передвигаясь среди деревьев, бдительно посматривая по сторонам, он, как настоящий следопыт, на ходу высматривал свежий след гоблинов.
   Квентин и Гвидо бежали по пятам, стараясь не шуметь, как того потребовал от них гном.
   След гоблинов некоторое время петлял среди деревьев, затем нырнул в густо поросшую кустарником узкую лощину. Пересёк чуть дальше мелкий ручей, свернул вдоль болотца и поднялся по прогалине на пригорок. Здесь мастер, присев, снова остановился и стал шумно втягивать носом воздух:
  -- Я чую их вонь, они совсем близко. Будьте готовы. Их не должно быть много, если, конечно, ни с кем не встретились. И ни звука, - совсем тихо прошептал Румториг, срываясь с места в ложбину, пригнувшись к земле.
   Пёс легко прыгал след в след. Теперь в нём не было прежней игривости погони за воришками. Гвидо прекрасно соображал, что встреча с гоблинами куда опаснее, чем небольшой кавардак на поляне с форхами.
  -- Отлично, - одними губами прошептал мастер, припадая к земле и выглядывая из-за деревьев на проплешину, когда-то выжженную здесь лесным пожаром.
   Он подал знак Квентину быть настороже.
  -- Тсс, - прошипел он, снова требуя полной тишины. Впереди гомонило с полдюжины гоблинов, что-то живо обсуждая в тесном кружке.
   Понять о чём они говорят можно было лишь с большим трудом. Казалось, что эти низкорослые уродцы, воинственно спрятанные в железо, болтают на совсем непонятном языке, ужасно коверкая и глотая слова. Удивительно было, как они ещё понимают друг друга.
  -- Мы идём не туда!.. - первое, что разобрал Квентин в выкриках одного из гоблинов, выше остальных чуть ли не на голову, обгоняя в росте и мастера Румторига.
   Дальше почти ничего внятного. Можно было решить, что гоблины заблудились и винят в этом своего предводителя - самого уродливого и широкоплечего из их шайки со здоровенной, окованной в шипастое железо, палицей.
  -- Заткнитесь, ублюдки! - вопил он на них. - Мы скоро будем на месте!
   Гоблины в ответ угрожающе ворчали, не доверяя его словам. Больше всех наседал самый высокий. Он говорил за всех что-то в духе того, что им надоело таскаться по проклятому лесу, они должны были давно отсиживаться у хозяина, а их заставляют без дела болтаться посреди бела дня. Таскаться самим и без надобности таскать добычу, которую можно поделить прямиком здесь.
   Только сейчас Квентин заметил большой замусоленный холщовый мешок посреди их тесной компании. Там что-то копошилось, пыталось развернуться и выбраться наружу. Гоблины явно были голодны, желая немедленно закусить своей добычей, но главарь упорствовал, рыча на бунтовщиков.
  -- Хозяин будет не доволен!..
  -- А кто ему скажет, что мы по дороге поймали? Не ты ли, Олгун? Мы не скажем, а ты?
  -- А я да! Всё донесу на таких бунтовщиков, как ты! Забыл приказ хозяина доставлять немедленно ему лично...
  -- Ничего я не забыл, старая развалина. По твоей милости мы здесь сдохнем с голодухи или нас сожрут те твари, что ревели в чаще. - Гоблин выругался, смеша своими страхами Квентина.
   Старший гневно взвыл, молниеносно вскинув дубинку, и угостил ею со всего размаха высокого. Заартачившийся гоблин не успел увернуться, с хрустом он откатился в сторону, оставляя притихшую компанию.
  -- Ну, а вы чё? Тоже поучить меня вздумали?
   Гоблины молчком потупились, пряча головы в плечи, а кольчужный сапог старшего с размаха врезался в подёргивающийся мешок, выдавив из него неразборчивое мычание.
  -- Спокойнее, неугомонный!
   В следующее мгновение Румториг, издав всё тот же дикий рёв, как и при погоне за форхами, огромными прыжками выскочил из укрытия и обрушился на гоблинов, грозно размахивая своим тяжёлым топором. Гоблины не успели ничего сообразить, когда гном тараном врезался в их группу, ошарашенную неожиданной ураганной атакой. В воздух с треском взлетели щепки и куски металла, старший с визгом и воем отлетел прочь, плашмя грохнул у другой стороны прогалины, сейчас же кошкой перевернулся на четвереньки и шмыгнул в лес. Остальных тоже упрашивать не пришлось. Бросив добычу, в которой больше не нуждались, они сейчас же пустились наутёк, ища спасения в бегстве.
   Не отставая от Гвидо, Квентин вынырнул из зарослей и по примеру Румторига, как можно более громко крича, кинулся к ближайшему до смерти перепуганному гоблину, долго не думая, в щепки разбив о его шлем свою дубинку. После чего гоблин предпочёл спешно уползти, пока на него не обратила внимание громадная мохнатый зверюга, вцепившаяся в ещё одного истошно вопящего от ужаса гоблина. Несчастному пришлось поплатиться изрядным куском своих штанов, чтоб спастись от бешеного пса.
   Победа была молниеносной и сокрушительной. Даже поверженный главарём шайки долговязый гоблин куда-то исчез, по-видимому, недостаточно серьёзно раненый дубинкой начальника. А лай Гвидо, гоняющего ошалевших гоблинов, ещё долго был слышен в чаще.
   Мастер Румториг был доволен собой. Он ещё раз прислушался к удаляющимся визгам гоблинов и лаю Гвидо, а затем вернул теперь ненужный топор на место.
  -- Вот и прекрасно, - проговорил гном, потирая руки и поглядывая на неподвижный мешок. - Конечно, неплохо было бы захватить одного из них и разузнать, какой хозяин завёл себе подобных слуг, и для каких целей. Но да пусть убегают, ловить нам их недосуг. Разве что Гвидо кого-нибудь притащит в зубах, если не задушит. Зато теперь, предчувствую, у нас будет славный завтрак и заодно обед.
   Гном нагнулся к теперь смирно лежащему мешку. Бечёвка не желала поддаваться, но умелые сильные пальцы справились с упрямицей. Мастер с любопытством заглянул в мешок, Квентин был тут же, не меньше гнома заинтересованный отбитой у гоблинов добычей.
   Нет большей тоски, чем прозвучало в горестном стоне гнома, когда он сдёрнул холстину. Нет большей радости, чем прозвучало в восторженном возгласе Квентина, увидевшего гоблинскую добычу. Наружу показалась, жмурясь от света, золотоволосая голова Патрика.
   Он плохо соображал, когда его извлекли из вонючего мешка на свежий воздух. Ужасно было смотреть на вымаранного в грязи, взъерошенного и всего в синяках и ссадинах товарища. Но как же было приятно Квентину обнять немного помятого, но всё же живого Патрика. Он нисколько не расстраивался из-за отсутствия еды и чуть-чуть, совсем немного, был благодарен гоблинам и форхам, помогшим так удачно найти друга.
   - Уже второй раз мне на закуску подсовывают мальчишку. Это не к добру, - проворчал гном вслед брошенному мешку, больше ничего в нём не найдя.

6. Силимур, Вилимар, Гимор

   Пополнившись новым членом, вся компания отправилась в дорогу только после значительной задержки.
   Лесную проплешину, ставшую местом "военной славы" мастера Румторига, из осторожности оставили, устроив новый привал поблизости, на открытом пригорке, с вершины которого неплохо был виден недалеко отстоявший лес и особо хорошо просматриваемое болотце, поросшее высокой осокой, редкими карликами деревьев, пряча гиблые места под весёлой зеленью.
   С той стороны вернулся с высоко поднятой мордой Гвидо. Он появился вымазанный с носа до кончика хвоста болотной тиной, но гордый своими подвигами, сумев загнать в топь большинство из трусливо бежавших гоблинов. Сейчас их не было видно. Возможно, трясина навсегда забрала беглецов с собой, или, что вероятнее всего, гоблины схоронились там, пережидая время и переводя дух.
   Мастер на всякий случай предпочёл быть настороже. Возвращения гоблинов он не ожидал, но всё же поглядывал в сторону болотных омутов. Гоблины - своеобразный народ, могут решить на дурную голову ещё раз попробовать на прочность свои шкуры.
   С самого начала гном был занят спасённым. Патрик уже пришёл в себя, но был очень слаб и бледен. Виновато улыбался Квентину и поначалу даже не был в состоянии заговорить. Все попытки вымолвить хотя бы слово заканчивались бессильным вздохом. Мастер Румториг на руках вынес мальчишку с проплешины, с рук на руки передал Квентину под его ответственность, а сам отправился вниз за водой в сторону болотца, куда впадал ранее замеченный ручей.
   Вернулся он очень скоро. Осмотрел и ощупал Патрика, в общем и целом оказавшегося в сносном состоянии - ушибы и синяки, полученные от побоев гоблинов, и тошнота - остаток действия гоблинского зелья, которым его угостили после того, как Патрик принялся упрямиться, не желая лезть в мешок.
   По его словам, в Тумане он сразу потерял из виду Квентина, а затем смерч, засосавший его в свою воронку, выбросил Патрика в самую гущу колючего терновника - пренеприятнейшая случайность. Когда он пришёл в себя, было очень больно и обидно. Гоблины наткнулись на него, в тот момент, когда мальчишка пытался выбираться оттуда. Возвращаться в колючки особого желания не было, он помедлил, и гоблины его быстро сцапали, а потом долго толковали: тут им закусить или доставить своему хозяину. Благодаря только их главарю Патрик не расстался с жизнью в тот же неудачный для него час. Старший же настоял на том, чтоб мальчишку засунули в мешок, чтоб пойманный не запомнил дороги, Он пихнул ему флягу с жутчайшим на запах и вкус средством, от которого сейчас же зашумело в голове и онемели руки. Сознание Патрик не потерял, только не мог шевельнуться. Чувствовал, как его пинали и тащили по кочкам. Этому, казалось, не будет конца. Когда же Патрика в очередной раз угостили тумаком в бок, а затем вернули на свет, он уже не думал, что останется в живых.
   Радужное представление невезунчика о волшебной стране испарилось, оставив ощущение обмана и надувательства, переросшее в полнейшее разочарование. Последней каплей оказалась потеря доставшегося Патрику от Императора ножа. Прежде чем засунуть его в мешок, гоблины додумались тщательно ощупать карманы своей жертвы. Порезавшись острой сталью обнаруженного трофея, вожак остался им очень доволен.
   Краткая история Патрика закончилась вместе со скудным обедом из сухарей, старого твёрдого сыра и родниковой воды. Румториг щедро поделился с мальчишками, скромно сказав, что он уже успел перекусить, а потому, пока они вдвоём заняты, сходит к болоту вместе с Гвидо присмотреть за гоблинами. Квентин не сомневался, что гном соврал, но так же был уверен в том, что он не изменит своего решения, почти силком уволакивая бедного пса за собой, с завистью глотающего слюну от вида еды, доставшейся мальчишкам. Не было заметно, чтоб Патрик убивался по этому поводу. Но Квентину чувство неудобства перед мастером Румторигом мешало разделаться с угощением. Он с удовольствием бы поступился своей долей, обойдясь меньшим, если б было возможным убедить гнома принять её, но на это не было никакой надежды, упрямство - заметная черта мастера - отчётливо проглядывало в каждом жесте гнома.
   Потом они спали. На земле, бок о бок с Патриком, спалось на удивление спокойно. Сон сморил их обоих почти разом. Но Квентин ещё видел, как рядом бродил Румториг, а затем с закрытыми глазами слышал его тяжёлые шаги. Потом ему снились золотые с рыжим, огненные всполохи и танцующая в сверкающем пламенном сиянии ящерка.
   Со сна снова хотелось есть. Но пришлось туже затянуть пояса и, размяв затёкшие ноги и руки, отправиться в дорогу вслед торопящемуся гному.
   Мастер Румториг был немного не в духе. Он сильно спешил, поторапливал мальчишек, терпеливо дожидался их, а когда они его догоняли, быстро уходил вперёд.
   Быть обузой Квентин не желал. Но он хорошо понимал, что им некуда деться в этом лесу, а в компании мастера Румторига им намного безопаснее. Гном обязался доставить ребят в Мероланс, по той или иной причине приняв участие в их судьбе. От того, чувствуя себя в некоторой степени обязанным, Квентин старался идти по возможности быстро, чтоб не досаждать гному, и так многое сделавшему для обоих мальчишек, пожертвовав своим временем. Патрик немного отставал, но постепенно и он пришёл в норму, к вечерним сумеркам приноровившись к шагу мастера. Румториг тоже успокоился, сбавил ход, придя к мысли, что Мероланс никуда не денется, а небольшая задержка вряд ли сможет повредить делу.
   Квентин не расспрашивал приятеля, отчего тот бросил Дымка, и как теперь он намерен искать бабушку, чувствуя, что эти вопросы лишь расстроят Патрика. Но не замедлил подробно выложить ему всё узнанное о Свободных Землях. Рассказал о том, куда сейчас их вёл мастер Румториг, и какой закон они вдвоём нарушили своим непрошеным появлением в мире волшебников. Новости мало обрадовали Патрика. На его ещё бледном лице застыла кислая мина, которую не смогли развеять все чудеса, свидетелем которых стал Квентин: колдовской Туман, отчаянно смелый гном, страшные гоблины, обманщики форхи и, конечно, смешной Гвидо.
   Сообразив, в конце концов, что одолеть грустное настроение Патрика ему не под силу, Квентин оставил его в покое. Другие не менее вопросы требовали немедленного разъяснения.
  -- Мастер Румториг, - гном на ходу со вниманием кивнул, - скажите, вы не знаете, зачем гоблинам понадобился Патрик, почему они всё же решили доставить его своему хозяину?
  -- Неправда ли, это они удачно решили? - пошутил гном, Патрик хмыкнул. - Ну понятно, не из добрых побуждений они не распотрошили тебя. - Патрик ещё раз жалобно вздохнул и оглянулся по сторонам, плотнее подступая к мастеру. - Сами-то, не догадались? - гном задумчиво почесал бороду. - Откуда вам. Само собой и я не знаю, что в точности происходит. Хорошо бы взглянуть на их хозяина хотя бы одним глазком. Всё же зря я гоблинов отпустил! - Румториг пятернёй хлопнул себя по бедру. - Глядишь, что-то уже вызнали бы. Но если подумать, то можно догадаться, где собака зарыта. Вы тут новенькие, вам невдомёк, как здесь обстоят дела. Правда и среди нас найдётся немало тех, кто пытается ничего не замечать и жить себе в удовольствие. А с недавних пор в Свободных Землях заметны изменения, и не в лучшую сторону. Неспокойно стало. Тревожно. Даже Бор как-то помрачнел.
   Мастер задумался. На лице гнома отражалась его внутренняя борьба с самим собой. Закусив бороду, он остановился и пристально вгляделся в мальчишек. По всему его виду было понятно, что он сам сгорает от нетерпения, чтоб с кем-нибудь поделиться своими сведениями.
  -- Ладно уж, - махнул он рукой, - вы ребята, по-моему, надёжные, да и полезно вам будет кое-что узнать. Но не проболтайтесь. - Мальчишки сейчас же закивали. Гном перешёл на полушёпот, точно в лесу его могли подслушать. - Я уже говорил, что спешу по важному, секретному делу в Мероланс. - Румториг многозначительно вскинул брови. - А иду я от самих Южных Застав. Там я был в научной экспедиции по поручению ректора Рандалона. - Мастер заговорщицки подмигнул мальчишкам.
  -- Я, грешным делом, пока не побывал за Заставами, подумывал, что Рандалон преувеличивает нависшую над Свободными Землями опасность. Но после Нехоженых Земель убеждён в том, что он не зря обеспокоен тамошними делами. Клянусь, теперь меня ничто не заставит сомневаться в профессоре Рандалоне. Он очень мудр и прозорлив. Жаль в Совете Магов много завистников, сплетников и дураков, порой откровенно смеющихся над предостережениями ректора академии Магии. Такое неуважительное отношение к Теодору Рандалону соседствует с тем, что Совет Магов часто обращается к нему за советом по самым разным делам. Как он терпит их? Не пойму. Уж больно он мягкий.
   Но это сейчас не имеет значения. Важно другое, за Заставами мне пришлось собственными глазами убедиться в творящихся там безобразиях. В тех местах и раньше шалили некроманты. Всё больше по мелочи. Сейчас же появилось столько всякой нечисти, что люди, селившиеся подле Застав, бегут на север под их защиту. В этот самый момент под нашими носами орудуют гоблины, и никто ещё об этом ни сном, ни духом не ведает. Отсюда до Ховелика рукой подать, а здесь в лесу кто-то собирает неведомо как просочившиеся вражьи силы.
   Я вот к чему об этом говорю. Уверен, что гоблины приняли Патрика за ученика Мероланса. В таком виде, как вы, - гном выразительно оглядел ребят, - у нас появляются, разве что, ученики академии. Рандалон и все профессора всегда горой стоят за каждого своего воспитанника, будь то выпускник или первогодка, каждого ценя на вес золота. Ректорат и преподаватели всегда бдительно присматривают за учениками, в любой момент готовые прийти им на выручку, где бы они ни были. От того, сумев завладеть одним из учеников, можно прибегнуть к шантажу, требуя от Мероланса, а возможно и Совета Магов, очень многого. Большой выкуп, к примеру. Боюсь, здешний хозяин гоблинов как-то связан и с бесчинствами на юге.
   День подходил к концу. Мимолётная летняя ночь ещё не набросил на зелённые чащи плотные покрова сумерек. Лишь тени под древесными кронами спешили удлиниться и сгустить тёмные краски. А гном всё продолжал рассуждать о превратностях судьбы мальчишек.
   По его мнению, им сильно повезло, встретив мастера в такой глухой части леса. Обычно все путешественники проходят по нему, не сворачивая с Большого Лесного Тракта. Лес всегда был полон неожиданностей и опасностей, Бор Саросар хранит в густых чащах много тайн. Потому в одиночку ходить по здешним дебрям сродни сумасшествию. В последнее же время они ещё больше одичали. Саросар стал небезопасен даже вдоль дорог. А теперь к здешней головной боли - к злобным форхам, и не одним им, теперь добавились гоблины.
   Гном придерживался бы дороги, если бы не его спешка. Только она свела их друг с другом. "Неизвестно, чем ещё кончилась бы ваша глупая и абсолютно необдуманная выходка с Порталом", - наставительно заявил Румториг, на ходу укоризненно качая головой, - "если б мне не пришло в голову, идти через лес напрямик, чтоб побыстрей оказаться в "Безголовой Курице"". А, в общем, мастер Румториг даже был рад встрече с ними. Небольшие неприятности и задержки не идут в счёт с тем, что ему удалось выручить из беды двух малолетних бедолаг, и заодно случайно узнать о "новой разновидности гоблинов - лесных". Будь иначе, возможно, Квентину ещё как-то бы повезло, и он выбрался бы из Саросара целым. Но Патрику, наверняка, "посчастливилось" бы свидеться с пресловутым хозяином пленивших его гоблинов. Что в этом случае могло с ним случиться, можно только гадать.
   В продолжение всего времени, пока мальчишки следовали за гномом, он то был безмерно разговорчив, то вдруг задумавшись, замолкал, и тогда дозваться его было трудно. Но Квентин сумел так и в один из удачных моментов задал ещё один давно волнующий его вопрос:
   - Мастер Румториг, - гном скосился в его сторону, - объясните, если можно, что плохого в нашем Переходе. И как появился Запрет на него? От чего он не распространяется на учеников Академии Волшебства? Ведь там учится кто-то из наших?
   - Из ваших? Да, - мотнул головой гном, - ты верно подметил. В Меролансе учатся дети не только из Свободных Земель. Для всех своих учеников Рандалон сам лично добился под свою ответственность разрешения на Переходы. Отчасти поэтому я решил вас доставить в Мероланс. Думаю, Рандалон не станет обращать внимание на то, что вы не его ученики. Здесь вы случайно и вполне могли бы быть ими.
   Разъяснения прервались, и продолжения пришлось дожидаться. Мастер Румториг долго раздумывал, прежде чем снова взяться за ответ. По его нахмуренному лицу хорошо было видно, что он вспоминает что-то очень неприятное.
   Тем временем дорога среди редко растущих высоких и крепких елей пошла вниз по пологому склону. Там в сгущающихся сумерках угадывался Большой Лесной Тракт. Прямохожий и удобный, он куда больше подходил для путешествия, чем непроходимые чащи Саросара.
   Начинала сказываться усталость, ноги гудели, а желудок настойчивее принялся насвистывать голодные трели. Но Мастер, по всему, пока не собирался ещё искать места для ночного привала. Потому мальчики терпеливо шли за ним, стараясь по возможности не отставать.
  -- Трудно так сразу объяснить всю суть Запрета и связанные с ним давнишние события, - наконец заговорил гном, замедлив шаг. - Проще выложить факты: "за то и за это". Но я постараюсь разложить для вас всё по полочкам.
   Мастер вновь ненадолго замолчал, собираясь с мыслями.
  -- Решение о Запрете на Переходы между волшебным миром и миром людей был принят Советом Магов после Мятежа. Это случилось двадцать семь лет назад. Все постоянно действующие Порталы были взяты под строжайший контроль. Многие из них накрепко закрыты, другие строго охраняются. А все самовольные Переходы с тех пор сурово караются, чтоб предотвратить проникновения в Свободные Земли сообщников Мятежника. Исключения не допускаются. Но особый Запрет лёг на самого Мятежника. Совет Магов, многие самые сильные чародеи скрепили Запрет на нём несокрушимыми печатями заклятий, навеки закрыв Мятежнику путь в Свободные Земли, куда он поклялся вернуться и отомстить за своё поражение.
   Но то случилось много позже; начало было другим. Тогда никто даже не подозревал, что Свободные Земли и Мероланс ждут суровые испытания.
   Под ботинками похрустывали ветки и шишки, шуршала редкая трава.
  -- Искусство настоящего волшебника, мага с первой буквы, приходит не само. Обучение чародея отнимает много времени и усилий самого волшебника и его учителей. Это каждодневный труд над собой, своими знаниями и силами, постоянно расширяя возможности и способности, данные природой. Маг - не тот, кто получил волшебную силу, а тот, кто заработал её, научился владеть ею в совершенстве, только тогда становясь по праву владеющим чародейским даром. Эти слова выдумал не я, - признался мастер. - Быть может, что-то упустил и исковеркал, но суть осталась та же, что и в сказанном много лет назад могучим волшебником, магистром высшей степени, ректором Академии Магии и Чародейства Мероланс Теодором Рандалоном поверженному Мятежнику, своему бывшему ученику.
   Вздох сожаления вырвался из груди гнома.
   - Грустно, я помню его мальцом с доверчивыми наивными глазами, горящими безмерным восторгом, когда он переступил порог Мероланса. Что сталось с ним, я не знаю. Но не задолго до выпускных экзаменов, после успешной сдачи которых выпускникам торжественно вручают почётный знак отличия - жезл волшебника, волшебная палочка с гербом Мероланса, он поднял мятеж, сманив некоторых из учеников и преподавателей на свою сторону.
   Говорят, он возгордился своей природной колдовской силой. Стал поносить профессоров за заучивание, по его мнению, ненужных в большинстве своём заклинаний, результата которых можно добиться одной лишь волей и силой мысли. Обладая, поистине, огромной волшебной мощью, он не желал других умений, спорил с лекторами, на удивление, при его-то одарённости, с трудом переходя с курса на курс. Не могу судить то, насколько он владел своей силой и действительно ли мог управляться с ней так, что не было нужды в знаниях и чародейской технике. Но могучей властью разрушения он обладал прекрасно.
   Сдаётся, вся склока пошла, по сути, из-за пустяка. Ректорат Академии пригрозил лишить Мятежника одного со всего курса жезла волшебника. В нём особого прока нет, это правда. Он служит в помощь концентрации мага при заклинаниях. Сам Мятежник насмехался над волшебными палочками, но когда его поставили в известность, что жезла ему не видать, если он не одумается и не повиниться перед профессорами, думаю, его взяла лютая обида. Не знаю, как на его месте перенёс бы такое унижение я, но точно не так, как он. Позор не получить жезла - знак полной бездарности, чудом отучившийся в Академии. Но то, что он совершил, не имеет оправдания. Во всём он должен был винить только свою гордыню. Он решил силой доказать всем, и в первую очередь Рандалону, своё превосходство достойное великого звания Архимага.
   Было много шуму. Разорению подвергся Форонтол, была разрушена часть Ховелика и другие местечки подле них. Он грозил не оставить камня на камне от самого Мероланса, вызвав великие бедствия. Кто знает, что он ещё успел бы натворить, если бы не искусство магии Теодора Рандалона. В честном поединке Он поверг Мятежника со всей его силой. Но проявил, по-моему, излишнее мягкосердечие, обещав освободить его, если тот сам отпустит соблазнённых, и даже простит его, если он раскается. Но неблагодарный отверг прощение, оставил Академию и Свободные Земли. Некоторые, бывшие с Мятежником, вернулись в Мероланс. Но многие, очарованные его уверенностью в своей силе, или по какой-то другой причине, остались с ним и сейчас верно служат ему. - Румториг остановился, пристально смотря в глаза ребят. - Вы догадались, о ком я говорю?
   Квентин кратко кивнул, не произнося догадки вслух.
  -- Да, мальчики, это тот, кого вы называете Императором. Он ушёл в пределы мира людей и там снова преступил законы Свободных Земель волшебников и Мероланса, открыл врата колдовских сил и их помощью захватил власть.
  -- Но почему вы допустили это?! Почему не остановили его?! Ведь вы это могли сделать? - перебил гнома Квентин возмущённым выкриком.
  -- Маги не могут вмешиваться в дела неволшебного мира людей, - мастер виновато покачал головой. - Закон остаётся законом, даже будучи нарушенным кем-то. В любом случае это бы привело к большим жертвам колдовской войны. За несколько лет затишья, прежде чем захватить власть, Мятежник успел набраться опыта, сплотить ряды окруживших его чародеев-отступников, выползших из своих убежищ, где они отсиживались после поражения своего предводителя. К нему пришли другие, соблазнённые, обманутые и поверившие в его звезду. От того он чувствует себя вольготно в пределах не волшебного мира, ничего не боится, даже смерти.
   Румториг с прищуром оглядел обоих мальчишек, ожидая их реакции. Квентин молча слушал, опустив глаза к земле, Патрик же был сильно удивлён, раскрыв рот, внимательно ловил каждое слово.
   - Да, - кивнул мастер Румториг. - Прошло чуть меньше тридцати лет после Мятежа. Время летит незаметно, - гном, не спеша, снова зашагал по дороге. - Много утекло воды с тех пор. Задумаюсь и удивляюсь, а ведь кажется, что всё было только вчера. Эх хе-хе, что только не произошло за это время. Многие волшебники, что были до того в вашем мире, бежали в Свободные Земли. Кто остался после Запрета, тщательно прячется. Но Мятежник постоянно их ищет, заставляет быть с собой или... Он боится любого из них, оставшихся не под его контролем.
   - А как же ученики? Неужели он преследует и их?
   - Можно удивляться, но после того, как Мятежник в мире людей усилился, Рандалон не отказался принимать в свою школу одарённых детей из вашего мира. Конечно, он соблюдает все возможные предосторожности, хотя сомневаюсь, что они достаточно действенны. Я не верил и не верю Мятежнику. Но от чего-то он обходит их семьи стороной, все годы пока они обучаются волшебству. Что заставляет его так поступить, я не ведаю. Быть может, в нём ещё остались последние капли совести.
   - Он просто даёт возможность вам обучить их волшебству, чтоб завербовать потом их к себе.
   Гном хмыкнул, находя в суждении Патрика смысл:
   - Возможно, ты прав. Даже, наверное, так и есть, - он повторно хмыкнул. - Надеюсь, теперь вы уразумели историю и смысл Запрета, и не будете обижаться на старину Румторига.
   - Мы и не собирались, - равнодушно пожал плечами Патрик.
   - Угу, - согласился с другом Квентин.
   - Ещё разок повторюсь, ничуть не сожалею о встречи с вами. Как говорится - что ни делается, всё к лучшему.
   Приободрившись, гном прибавил шагу.
   - Новость о Мятежнике с интересом выслушают и в Меролансе, и в Совете Магов. Это очень важно. Не удивлюсь, если безобразия в Свободных Землях как-то связаны с ним.
   - У меня есть ещё один вопрос, - Квентин не собирался успокоиться, пока ему что-то было не ясно. Мастер вопросительно ухнул. - Почему вы ни разу не произнесли имени Мятежника? У него, наверняка, есть имя. Вы сами говорили, что помните его совсем маленьким, значит должны знать, как его зовут, если не забыли, конечно.
   Гном колебался.
   - У нас дома почти то же самое, - Патрик тряхнул головой, подхватывая на лету интересный вопрос. - Это у него, что, привычка, или взаправду нет имени. Император и всё, ни имени, ни номера, ни что-нибудь ещё, вроде: Великий, Мудрый, на худой конец, Дыркоголовый...
   Мастер усмехнулся в бороду, слушая болтовню Патрика.
  -- Да, я знаю его имя. Как не знать? - согласился он. - Десять лет был на моих глазах, вырос и возмужал. Но его имени я вам не скажу. - Мальчишки удивлённо переглянулись, но мастер Румториг не дал им вымолвить ни слова, - я не хочу вас обидеть. Мой отказ не должен быть так понят. Не произносить его имени потребовал сам Мятежник. - Мальчики снова переглянулись, услышав такое объяснение. - Он отказался от него, поклявшись, что не назовётся им, пока не докажет своё превосходство, и потребовал того же от нас. Рандалону не пришлось даже уговаривать меня, я с удовольствием, не задумываясь, согласился. Теперь имя Мятежника запретно для всех в Меролансе и Свободных Землях. Таким оно останется навсегда.
   Квентин молча шёл рядом с гномом, опустив подбородок на грудь, разглядывал дорогу под ботинками, на которую за разговором они незаметно для себя выбрались из чащи.
  -- Ты что нос повесил? - мастер Румториг пальцем поймал кончик его опущенного носа, подбадривая мальчишку. - Ночь без ужина - не самое скверное, что может случиться. Могу обещать отличный отдых в Безголовой Курице. Ну, что ты такой кислый? Я, того и гляди, тоже скисну в такой компании. Взбодрись и престань впредь дуться.
  -- Он казнил моих родителей, - прошептал Квентин в ответ.
  -- Гм, - мастер Румториг помолчал. - Извини. Это тяжёлая потеря.
  -- Это было очень давно. Я почти их не помню.
  -- Многие погибли от его рук. Многие испытали большое горе, ты не одинок в нём.
  -- Я знаю и всё понимаю. - Гном одобрительно кивнул. - Но иногда мне кажется, что я не достаточно сильно ненавижу Императора. Я не понимаю себя. Неприязнь к нему остаётся, а вот ненависть куда-то уходит, а сам он для меня становится безразличным: что нет, что есть. Быть может, я не так сильно любил родителей?
  -- Ну что ты говоришь?! Рандалон одобрит тебя, услышь он это. Он всегда говорит, что ненависть опустошает, забирает всё, не оставляя взамен ничего. Потому, послушай старого мастера. Твоё отношение к Мятежнику никак не связано с любовью к родителям. Никогда не смешивай эти чувства.
  -- Я не хочу следовать примеру деда. Он всё мечтает о мести Императору, а сам когда-то был с ним, верно служил ему. По словам Императора, дед был архивариусом Академии Магии и Чародейства. Оставил бы он его, если не смерть моего отца? Думаю - нет.
   Гном встал, как вкопанный, и широко открытыми глазами уставился на Квентина. Дикий взгляд мастера мог напугать кого угодно.
  -- Ты внук Филиппа Архивариуса?
  -- Да, моего деда зовут Филипп Канти, - подтвердил, не таясь, мальчишка. - Он остался там, по ту сторону Тумана. Дед всё спешил к нему и, наверно, хотел воспользоваться им и о чём-то всех здесь предупредить.
   Гном неуверенно сделал шаг с места, бормоча под нос ни к кому не обращённые слова:
   - Бывают же такие случаи! Не думал, что услышу о Филиппе что-то ещё, а встретил его внука. Говоришь, он теперь в разладе с Императором. Да, неплохо было бы, если он оказался здесь вместе с вами. Он бы много полезного мог рассказать. Рандалон, несомненно, был бы очень рад ему. Но что это я о том, чего нет!
   Мастер Румториг замолчал. Он хотел сказать ещё что-то, но предпочёл сдержаться.
   Дорога убегала к горизонту. Там в сгущающихся сумерках она сливалась с потемневшей полосой леса. Подкрашенное розовым небо над Саросаром уступало место фиолетовому и чёрному, солнце далеко сошло к западу, паря в тонком газовом облачении. Потянуло прохладным, бросив в Квентина освежающий запах ночного леса. Неожиданно при виде всей этой красоты на душе сделалось спокойно, грустные воспоминания отступили, оставив место радостному, необычному ощущению волшебного таинства заката.
   Голодное посасывание в желудке забылось.
   На постепенно темнеющем небе, где-то впереди над лесом, вспыхнула яркая звёздочка и стала игриво кружить, сместившись к дороге. Она походила на одинокого светлячка, провожающего в светящемся танце своего большого дневного собрата, обещая, что будет светить всю ночь заблудившимся путникам, вплоть до торжественного возвращения светила в объятьях своей прекрасной дочери - зари.
   Некоторое время компания шла молча, меря дорогу быстрыми шагами. В этот момент Квентину вспомнилась ночь в гостинице "У Шерпа", казавшаяся теперь невероятно далекой. В тот раз он чуть-чуть приподнял тяжёлую пыльную завесу над прошлым своей семьи. И этого хватило, чтоб его мнение о многих вещах на свете резко изменилось.
   Невероятное сумасшествие - поверить тому, что с ним и Патриком происходит. Но и опровергнуть этого было нельзя. Целый мир бесповоротно изменился. Мироздание точно было перевёрнуто шаловливой рукой выдумщика, и в целости возвращено на прежнее место. Но что-то в нём при этом сломалось, переместилось с места на место. К тому, что было, вдруг оказалось прицеплено что-то большое, неведомое и, на первый взгляд, неуместное, то, что почти никто и никогда не видел и не знал, до одури интересное и любопытное. Спутанное, оно пока ещё вводило Квентина в недоумение, поражало до глубины души невероятностью, постепенно выстраиваясь в стройные ряды новой реальности.
   Удивительный гном, мастер Румториг, вёл их по неведомому миру в ещё более волнующее место - Мероланс, Академию Магии и Чародейства. Оттуда ребят должны отправить назад, и сегодняшняя быль тогда превратится в сказку, в которую там, в неволшебном мире людей, никто не поверит. Но неведомое дополнение мира навсегда останется для Квентина и Патрика настоящим, далёкой недосягаемой реальностью, которую уже не отнять никакими многомудрыми изысками учёных.
   Пока же ребята были здесь и могли жить свободной жизнью этого удивительного, в многом странного и кое в чём страшного мира. До Мероланса ещё не один километр, а значит можно вволю подышать полной грудью свежим лесным воздухом, наполненным каким-то необычным сладковатым ароматом, приятно щекочущим нос.
  -- Мастер Румториг, - новые вопросы не давали покоя Квентину.
  -- Гм? - Гном всматривался в дорогу и не обернулся на зов.
  -- Если до Мятежа оба наших мина были соединены Порталами, и обычные люди и маги могли воспользоваться ими, как получилось, что у нас о мире волшебников никто ничего не знает? Мир магов существовал всегда? А если нет, то откуда он взялся?
  -- Ой-ой, сколько вопросов! - воскликнул с притворным испугом гном. - И каждый из них требует обстоятельнейшего разъяснения.
   Гном, собираясь с мыслями, почесал широченной пятернёй затылок.
  -- Ну, если как следует разобраться, то у вас найдётся не мало тех, кто кое-что, да представляют о мире магов. Только они предпочитают помалкивать, или им просто никто не верит. Но, конечно, общего положения дел это не меняет. Поэтому для начала вам нужно уразуметь одну важную вещицу. Навскидку обычный мир людей и мир волшебников живут каждый сам по себе, один предпочитает не верить в существование другого, второй предпочитает не замечать первого, живут обособленно и никак не связаны друг с другом. Одним словом - разные. Но в том то и дело, что они, как бы это сказать лучше, вовсе не чужие, они оба одно целое. С самого начала существовал только один мир, и не было ничего похожего на нынешнее разделение. В те стародавние времена всё было по-другому. Людей не так много, как сейчас, а земля казалась безграничной, и на ней хватало место и людям и волшебным народам: эльфам, гномам, - мастер кивнул ребятам, - и многим другим. Тогда чародейство среди людей воспринималось, как самое обычное явление. Люди даже не задумывались, что возможно жить без магии. Но ещё в ту пору находилось очень много тех, кто злоупотреблял колдовскими силами, используя их себе на пользу и во вред многим другим. Смутны времена легенд, прошло ведь много тысяч лет. Но старые книги говорят, что началось всё с малого. Эльфы всегда были могущественны по волшебной части. Именно они первые оградили свои королевства от случайного доступа посторонних, а затем, открыв великие тайны мирозданья, отделили их от мира людей. А после большой магической войны, развязанной между собой людьми, и погубившей множество жизней, сильнейшие и мудрейшие чародеи с помощью волшебных народов решили лишить всех людей магических знаний, чтоб уберечь от их алчности и неразумной гордыни, допуская к тайным знаниям лишь некоторых избранных. Задействовав настолько могущественные чары, что им и сейчас нет сравнения, чародеи объединили уже существовавшие волшебные островки и создали новый большой мир, отделив его от мира людей. Вот с того момента маги и обычные люди и начали постепенно отдаляться друг от друга. Из одного мира в другой, поначалу, можно было попасть довольно легко. Но чем больше проходило времени, тем прочнее становилась стена, разделившая нас. Маги продолжали преображать новый мир, устранять одно за другим множество прорех, в которые по неразумению или по злому умыслу проникали разные, часто не совсем хорошие люди, Шаг за шагом создав весь нынешний волшебный мир магов, каков он есть сейчас, и Свободные Земли в том числе. Многое произошло с тех пор. Люди позабыли волшебство, превратив его в цирковые фокусы, и постепенно перестали верить в него. Изменились и волшебники. О чём мечтали былые чародеи, не исполнилось. Магию по-прежнему используют в недобрых целях. Не так часто, но эльфы всё же предпочитают сторожиться, как это делали и в мире людей. Очень мало связывало волшебный и неволшебный миры ещё до Мятежа. Теперь все Порталы и Переходы, что ещё были, закрыты на не известный срок. Но вот мало я встречал волшебников, что ещё не забыли, что наши миры одно целое. Живут своей жизнью и считают, что так и должно быть впредь. А это ведь неправильно. Нам нельзя так окончательно разделиться. Вот Рандалон - молодец, продолжает набирать учеников из обоих миров. Так и нужно. Малость, но хотя бы так мы ещё можем оставаться вместе.
   Гном смолк и опечаленный грустно покачивал головой, блуждая взглядом по дороге.
  -- Я кое-что ещё вспомнил. Думаю, это может быть важно, - Квентин не дал мастеру потеряться в раздумьях.
  -- Ага? - последовал машинальный ответ.
  -- В разговоре с дедом Император проболтался, что без помощи кого-то отсюда, он не смог бы создать Туман.
  -- Ты что-то сказал? - гном вдруг снова застыл на месте, сейчас же обернувшись к мальчишкам.
  -- То, что у него здесь есть помощник.
  -- Ты ничего не перепутал? В Свободных Землях не может быть того, кто способен предать, связавшись с Мятежником. Это просто невозможно. Наверно тебе показалось. Немыслимо, чтоб кто-то, осмелился протянуть Мятежнику руку после всего, что он учинил здесь.
   Квентин пожал плечами. За свои уши он отвечал, а потому не желал мириться с тем, что его принимают за выдумщика и чуть ли не за обманщика.
  -- Можете не верить и считать мои слова небылицей, но я сказал только то, что слышал сам! Патрик всё подтвердит, - твёрдо заявил он.
   Приятель с готовностью кивнул.
  -- Я тоже это слышал! Ничего Квентин не выдумывал! Император так и сказал, без помощника он ни за что не соорудил бы этот стоклятый Портал, уволокший мою бабушку неизвестно куда! Только бы её не сцапали мерзкие гоблины или ещё какие-то чудища из ваших распрекрасных Свободных Земель. - На повышенных тонах навалился он в поддержку друга, будучи не в восторге от здешних краёв. Он не забыл пропажи бабушки, как могло показаться, и, похоже, очень переживал из-за неудачи организованной им "спасательной экспедиции".
  -- Будет вам обоим. Распетушились, готовы старика Румторига живьём съесть. Верю я вам, и вы тоже поверьте. Все преподаватели академии мне хорошо известны, многие - мои друзья. В голове не укладывается то, что среди них может быть предатель. Есть скользкие самовлюбленные типы, но до такого никто не опустится. Я свою каску сгрызу, если в Меролансе найдётся подобный тип. Вы могли что-то не так расслышать, не понять. Но, клянусь, я даже не думал, что вы всё напридумывали. Рандалон, несомненно, ещё пожелает переговорить с вами лично обо всё, что вы мне сейчас рассказали о Мятежнике. Я ничего не утаю от профессора, - поклялся гном.
  -- Ничего мы не придумали. А то, что предатель именно из Мероланса, мы не говорили, - пробурчал оскорблённый недоверием Патрик.
   Гном хмыкнул, вглядываясь в мальчишек.
  -- Я же сказал, что всё доложу прежде, чем вас отправят назад...
  -- Нас действительно вернут назад? - неожиданно для себя самого прервал Румторига Квентин.
   Гном с любопытством смотрел на Квентина.
  -- Ты не желаешь вернуться домой? Филипп будет тревожиться за тебя.
  -- Сомневаюсь. Всё равно я не желаю возвращаться назад. Там меня ждёт лишь убийца моих родителей, мечтающий сделать меня своим учеником. А я не хочу этого! - Слова мальчика прозвучали жёстко.
  -- Понимаю. Мне тоже не хотелось бы оказаться постоянным жителем ваших краёв. Но не могу чем-то тебя обнадёжить. Это не в правах Академии, по желанию ребёнка оставить его в Свободных Землях. Совет Магов будет против. Ты жил там у себя, а потому этот мир тебе будет сложно понять, он будет чужд тебе.
  -- Для меня чужая жизнь там, за Туманом, вот это я хорошо знаю.
  -- Больно хотелось, - надулся Патрик, - как-нибудь переживём без них. Так ведь Квен? Мы уж как-нибудь тебя спрячем от Императора. У меня на примете есть отличное местечко. Там ты сам себя не найдёшь. Здоровское место.
   Квентин ничего не ответил на предложение друга. Он снова шёл с опущенной головой, не любуясь наступающей ночью. Настроение снова пропало, а грусть с победой вернулась на прежнее место в сердце. Мастер Румториг тоже молчал, мерно ухая тяжёлыми сапогами в Тракт. Подле него рысцой семенил пёс, принюхиваясь к земле как всегда в поисках съестного.
  -- Стойте!
   Мальчишки разом замерли и стали смотреть туда, куда махнул гном.
  -- Этот светляк меня беспокоит, - пробормотал шёпотом гном.
   Светлая искорка, замеченная Квентином над дорогой, заметно приблизилась. Теперь вокруг неё мерцающим ореолом светился воздух, превращая светлячка в маленький фонарик, ещё лучше заметный в быстро сгущающихся сумерках.
  -- Он приближается к нам. - Гном насторожено оглядел тени под деревьями на лесных опушках. - После встречи с гоблинами, я готов ждать кого угодно из любой другой нечисти.
   Ребята с любопытством следили за виляющим полётом фонарика в небе. Он делал круги, зигзаги и неуклонно приближался.
  -- На вид в нём ничего опасного нет. Он даже очень милый. Может это какой-нибудь вид больших светлячков, - предположил шёпотом Патрик.
  -- Я таких не знаю. Ух, чую, неспроста он здесь разлетался. Нам следовало давно сделать привал где-нибудь в укромном месте и отдохнуть. А я, старая образина, разболтался и обо всём забыл. Сейчас бы спокойно отсиделись.
  -- Тогда спрячемся, - так же тихо, но теперь с настороженностью предложил Патрик.
  -- Поздно. Он заметил нас, - пробормотал мастер Румториг.
   Действительно, чудилось, что огонёк заметил припозднившихся путников. Он повис на секунду в воздухе, а затем стремительно рванулся в сторону гнома и мальчишек, в несколько коротких мгновений преодолев остаток расстояния, и бесшумно упал вниз, прямиком на их замершую в нерешительности группу.
  -- Берегись! Нас атакуют! - гаркнул мастер, выскакивая вперёд.
   Блеснула сталь, метя в падающую искру. Тяжёлый топор захрустел воздухом и скользнул мимо, ещё один взмах, но светлячок, играючи, обошёл все выпады гнома и искристым метеором скользнул к Квентину, трепыхая облачком невидимых крыльев и осыпая с них светящийся дождь серебристо-белых искорок. Мгновение Квентин разглядывал крупного жучка в полёте, а затем, ойкнув, отскочил в сторону. Насекомое легко вильнуло за ним и тотчас впился в грудь, с щелчком прикрепившись к рубашке. Жук замер, а огонёк медленно стал угасать.
   Квентин только охнул. Он скосился на грудь, не смея шелохнуться, чтоб чего доброго не разозлить этот летающий фонарик. Патрик потрясённый смотрел во все глаза на Квентина, осторожно обходя его слева, чтоб разглядеть жука. На гноме же лица не было, он ужасно испугался. Его озабоченный взгляд пробежал по недоумевающему Квентину и скользнул, прищурившись, на рубашку.
  -- Кажется, он просто висит, - так тихо пробормотал Квентин, что его вряд ли мог услышать кто-то, кроме низко наклонившегося к жуку мастера Румторига. Страшновато быть укушенным неведомым жучком приличных размеров, за не ядовитость которого вряд ли кто из них мог сейчас поручиться.
   Мастер Румториг отогнал любопытствующего Гвидо и так низко наклонился к повисшему на Квентине созданию, будто принюхивался к нему. А через несколько мгновений с любопытством покосился на мальчишку. К вящему удовольствию на лице гнома уже не было прежней тревоги. Мастер как-то странно ухмыльнулся и легонько потюкал лезвием топора по сложенным крыльям светлячка. Они отозвались металлическим звоном, а жук продолжил смирно сидеть на рубашке и даже не шелохнулся будто мёртвый.
  -- Он что, сдох? - выдохнул, склонившись к жуку, Патрик. Мальчишечьи глаза светились восторженным любопытством.
   Гном причмокнул, отодвинулся и, осклабившись, проговорил:
  -- Возможно он иногда бывает живым, если так можно сказать, но помереть ему не так-то легко, будучи металлическим, - мастер Румториг улыбнулся, не собираясь разъяснять свои странные слова, с удовольствием рассматривая лица ничего не понимающих мальчишек.
   Осмелев под спокойным взглядом гнома, Квентин коснулся гладких в продольных прожилках крыльев жука. Летающий огонёк и впрямь был металлическим и не проявлял ни одного заметного признака жизни. Теперь жук больше походил на застёжку или что-то подобное, крепко держась за ткань, защёлкнувшимися челюстями и ножками. Попытка Квентина снять его ни к чему не привела. Он попытался его подёргать, забрался пальцами под сцеплённые членистые ножки, жучок явно не желал расстаться с понравившейся ему рубашкой.
  -- И что теперь? - недоумённо воззрился Квентин на мастера Румторига. - Сэр, что ему надо от меня.
   Благодушное настроение гнома разом испарилось, вновь уступив место подозрительному взгляду. Гном огляделся.
  -- Ты прав. Даже если этот жучок, как я вижу, безвреден, то появление его здесь не менее подозрительно. Где-то по близости должен быть его хозяин.
   Гном внимательно вслушивался в звуки на дороге.
  -- И, кажется, он или они очень близко, - прошептал гном, тотчас указал на канаву и шепнул приказ, - ни звука. Посмотрим на этих шутников.
   К тому времени сумерки сгустились на столько, что тонкая алая полоска на западе уже еле освещала Бор, с каждой минутой всё глубже погружающийся в темень. А на дороге уже с трудом можно было различить лицо рядом стоящего.
   Ничего подозрительного Квентин не слышал, - вокруг царили те спокойствие и тишина, что наступает в лесу лишь на рубеже дня и ночи, когда засыпают дневные жители леса, а ночные ещё только просыпались. Рядом пыхтел Гвидо. Слушаясь приказа, он припал в канаве к земле, полностью растворившись в сумраке. Мастер Румториг притаился где-то напротив, по ту сторону дороги. Еле заметная белобрысая голова неспокойно мельтешила под боком, Патрик никак не мог найти удобное положение.
  -- Т-с, - донеслось приглушённое требование с другой стороны. Тотчас с дороги донеслись приближающиеся голоса и быстрые шаги. Патрик замер в неудобной позе, весь обратившись в напряжённое внимание. Кто-то бежал, поминутно останавливаясь, словно что-то разыскивая, и, перебросившись несколькими отрывистыми репликами, шли дальше.
  -- Вилл, ты уверен, что он не залетел в лес?! - до Квентина долетели нервные слова одного из незнакомцев.
  -- Что ему там делать?! - раздражёно бухнул чей-то бас.
  -- Не стоило тебе забавляться, Симур. Не пришлось бы гоняться за ним. Попробуй найти его теперь, - раздался не менее раздражённый третий голос.
   Следующие слова были произнесены очень близко. Из сумерек выплыли три фигуры, две из которых были обряжены в остроконечные широкополые шляпы и длинные плащи, скрадывающие очертания фигур. Третий был ниже остальных и почти неразличимый в темноте. Троица поравнялась со спрятавшимися мальчишками, остановилась.
  -- Я видел, он был здесь! Меня не обмануть, не будь я волшебником! - клялся первый.
  -- Он куда-то сел...
  -- Или залетел в лес, - перебил третий голос басок товарища.
  -- Тогда нужно идти в лес! - предложил первый.
  -- Ты спятил! Симур, сколько можно таскаться за твоим дурацким жуком! Итак чуть ли не с полдня за ним по лесу метались. Надоело! - снова категорически заявил третий.
  -- Всего пару часов, Ленни, - возмутился Симур.
  -- Я голоден и устал! Если хочешь, можешь болтаться по лесу в одиночку. А я сяду, вот прямиком здесь, и буду отдыхать. Вилл, ты остаешься?
  -- Вы не бросите меня и моего жучка? - взмолился Симур.
   Внятного ответа Вилла не последовало. Он что-то промычал, видимо, тоже не горя желанием продолжать затянувшуюся погоню.
  -- Вот что я вижу от своих лучших друзей! Они меня предают в горе!
  -- Перестань ныть и болтать глупости, Симур, - проворчал Ленни. - Мало того, что мы битый час носимся за какой-то безделицей, он ещё осмеливается в чём-то обвинять нас. Не ты ли сам виноват, что он улетел? Ещё бы, иметь такого надоедливого хозяина!
  -- Хорошо, хорошо, - затряслась кивками одна из шляп, - Поищем хотя бы здесь. А там..., если не найдём...
   Ленни, который, казалось, в этой троице был что-то вроде главного, ответил не сразу. В голосе угадывалось прежнее недовольство, но жалобный тон Симура достиг своей цели.
  -- Так и быть. Нам нужен свет.
   Искорки разных цветов мигнули под шляпами, быстро обратились в святящиеся шары, вырвавшие дорогу из сгустившейся темноты. В этот же самый миг один из незнакомцев истошно взвизгнул, его зеленовато-жёлтый шар света соскользнул с рук и сгинул, а сам он без чувств осел на землю.
  -- Разбойники!
   Тяжёлое лезвие легло на грудь Ленни, требуя немедленного подчинения. Низкорослый толстячок, не выше мастера Румторига, вскинул в испуге руки перед рычащим волкодавом гнома.
  -- Ни звука! Одно движение и окажетесь без чего-нибудь очень необходимого! - последовал кровожадный выкрик. - Отвечать только на мои слова! И не вздумайте выкинуть какую-нибудь штуку, живо успокою!
   Мальчишки несмело выбрались из придорожной канавы, привлекая внимание незнакомцев. Ленни, ещё молодой человек с вытянутым бледным лицом и большими глазами, открыто смотрящими в глаза гнома, быстро пробежал взглядом по новым противникам и вернулся к мастеру Румторигу и его топору, состроив недовольную мину.
  -- Сэр, - попытался Квентин заговорить со свирепым гномом, - они как будто не опасны...
  -- Вот-вот мас...
  -- Молчать! - рявкнул на Ленни гном. Ещё одно лишнее слово, останешься без языка. Толстячок поспешил закрыть ладонями рот, точно слова уже лезли наружу, и теперь он их заталкивал обратно с таким видом, что вот-вот должен был поперхнуться ими.
  -- Кто такие?! Куда идём?! Что здесь надо?! И за каким чёртом носитесь по дороге посреди ночи?! - продолжил вопить гном с самым решительным яростным натиском.
   Ленни без особого напряжения, но продолжая с затаённой опаской коситься на топор, поспешил ответить:
  -- С теми же вопросами я могу обратиться и к вам, мастер.
   Казалось, гном сейчас разорвёт на части дерзкого. Но уже в следующее мгновение губы Румторига неожиданно расплылись в улыбке, а его руки крепко обняли высокого Ленни за пояс. Тот ответил ему горячими объятьями приветствия. Опасение мальчишек сменилось новым полным недоумением. А Квентин про себя не преминул отметить, что состояние удивления для него скоро могло стать привычкой, если Свободные Земли и дальше будут столь часто подкидывать им различные непонятности и удивительные случайности.
   Гвидо ласкался к смеющемуся толстяку, точно давным-давно зная его, лизал руки, встав на задние лапы, лицо, и поскуливал от удовольствия.
  -- Будет тебе, будет тебе, - счастливый толстяк не пытался увернуться, трепал Гвидо за ушами, тоже очень довольный встречей. - У, какой ты свирепый. Молодчина пёсик, душа в пятки ушла. Да-да, у меня, конечно, найдётся для тебя кое-что вкусненькое, только не откуси мне руку, это будет очень неприятно.
   Пока толстяк копошился под плащом, на зависть мальчишкам угощая пса каким-то лакомством, Ленни и Румториг продолжали по-братски обниматься, как давным-давно не видевшиеся хорошие друзья.
  -- Это было впечатляюще, мастер, но не стоит так пугать нас в следующий раз. Симур может не пережить второго такого потрясения, - они подошли к неподвижному телу.
  -- Он всегда был такой нервный.
  -- Тем более не стоит, - Ленни нагнулся над товарищем, приводя его в чувства.
  -- Я лишь хотел показать мальчикам, как следует обращаться с волшебниками, чтоб они не успели прибегнуть к чарам, - оправдался гном.
  -- Ваши крутые методы нам хорошо известны мастер. Ещё со школьных лет нам доставалось от них по полной. Так ведь Вилл?
  -- Да, припоминаю прекрасные денёчки, - толстяк, наконец, избавляясь от пса, с жадностью чем-то чавкающего.
   Оба низкорослых приятеля обнялись и крепко пожали друг другу руки.
  -- Хочу представить вам моих попутчиков. Я сопровождаю их в Мероланс. - Мальчики, смущённо улыбаясь, подошли ближе.
  -- Тот, что с тёмными волосами и повыше - Квентин, светлый - Патрик.
  -- Вильям Вилимар, для друзей Вилл, - с улыбкой поклонился толстяк.
  -- Леонар Гимор - Ленни, - поднялся с приветливым кивком Ленни, подтягивая пришедшего в себя охающего приятеля. - А это Симур Силимур.
  -- Приятно познакомиться, - ответили в голос ребята.
  -- Взаимно.
  -- Ах, мастер Румториг, вы нас так напугали, что я всё ещё ощущаю холодное дыхание смерти в своей груди, - невероятно театрально, с грациозным жестом простонал Симур и таким видом, будто вот-вот должен был отдать богу душу. Мальчишки, не сдержавшись, прыснули. Смешинка играла и на губах остальных.
  -- Ленни, сейчас мы можем вдвое быстрее найти его, - куда живее заговорил Симур, вдруг вспомнив о пропаже. Он выпрямился, а близкой смерти как не бывало, ноги враз приобрели прежнюю подвижность, маг готов был снова рыскать вдоль дороги.
   Смех заново полез из мальчишек, с трудом удерживаясь в животах.
   Ленни с облегчением вздохнул, ухватил приятеля за рукав, удерживая на месте.
  -- Поблагодари наших новых друзей. Они уже позаботились о тебе, если ты ещё не заметил, - он ткнул носом Симура в грудь Квентина, где на свету поблёскивал металлом жук. - Похоже, он нашёл себе другого хозяина.
   Симур по-детски радостно прихлопнул в ладони, подскакивая к мальчишкам.
  -- Так он ваш. Конечно же, вы можете его забрать, - Квентин попытался снять светлячка с рубашки, но, как и в прошлый раз, ничего не вышло, - Только он зачем-то вцепился в меня.
   Симур, улыбаясь, очень счастливый прикоснулся длинными тонкими пальцами к жучку.
  -- Попробуй согреть его ладонью и надавить на глазки, - шепнул он Квентину.
   Стараясь выполнить указания, Квентин нащупал на голове жучка выпуклые глазки и надавил. Глазки легко с щелчком поддались, жучок тотчас ожил, свалился в ладонь и, бледно засветился потряхивая усиками и двигая лапами, точь-в-точь живой. С усиков на ладонь сыпали сияющие искорки.
   Симур улыбнулся, но отклонил руку.
  -- Нет, теперь он твой. Ему явно нравится у тебя. Я всё равно не смогу его забрать, он признаёт только одного хозяина и теперь это ты.
  -- А как же вы?
  -- Пустяк. У меня ещё есть. А тебе он пригодится.
  -- Что! - взвился Ленни. - Ты хочешь сказать, мы бегали за тем, что тебе особо не было нужно?
  -- Всё же жалко что-нибудь потерять, даже если в запасе имеется такая же вещь. Зато мы повстречали мастера Румторига, и на эту ночь он станет нашим спутником. Разве плохо вспомнить у костра нашу беззаботную юность, как мы проказничали, а мастер оттаскивал нас за уши за эти шалости.
  -- Когда это я тебя, Симур, за уши таскал? Что-то не припомню такого?
  -- Ну, как же, как же? Не помните, как я зачаровал ваш топор, и он всё норовил промахнуться мимо полена. А вы ещё долго думали, что накануне перебрали лишнего.
  -- А, да, да. Что-то такое смутно припоминаю, - смущённо пробормотал гном.
   Ручной жучок приятно щекотал усами ладонь, пытался расправить крылья, но не улетал, не спеша, ползал по руке, светился. Квентин рад был подарку. Он не мог припомнить, когда в последний раз кто-то дарил ему хоть какой-нибудь подарок, а тем более такой удивительно волшебный. Он подхватил жука и поднёс к рубашке, лапки сейчас же вцепились в ткань, гася сияние.

7. Безголовая Курица

   От места встречи далеко не ушли. Решено было ночевать тут же, подле Тракта. Симур колдовал над костром, все остальные спешно собирали топливо на весь остаток короткой летней ночи.
   Огонь вспыхнул мгновенно от прыснувших на горку валежника алых, голубых и зелёных искорок, соскочив с витиевато украшенной палочки в руках Симура. Рассыпая рубиновые звёзды, дерево занялось языкасто-ярким светом. Ночной сумрак прянул в сторону от костра, выглянули силуэты стволов ближайших деревьев и дорога. Сбросив широкополую шляпу болотного оттенка, волшебник с удовольствием давал жизнь костру, щедро подбрасывая ветки набранного на скорую руку хвороста в алую пасть разгорающегося жаркого пламени. Рядом с живительно сияющими струйками огня, растекающимся по жилам приятным теплом, опустился на колени Квентин, свалив следующую порцию валежника под руку Симура.
   Прохладой потянуло давно, ещё сидя в канаве, Квентин основательно продрог. У него гудели ноги и отяжелели руки. Одно время хотелось просто свернуться калачиком подле костра и, поджав ноги, уснуть. Но любопытство пока одолевало сонливость, увлекательно было наблюдать за всеми действиями длинноносого Симура, задумчиво почёсывающего заметную проплешину своим удивительным "зажигательным орудием".
   Из неведомых недр под плащом Симур извлёк приличных размеров сумку, рядом на землю легла фляга из чего-то хрупкого и полупрозрачного, отсвечивающего подле костра синим и алым.
   - Нравится? - Симур в разжатой ладони показал резную палочку. - Я её сам сделал, - гордо заявил он, любовно оглядывая своё достояние горящим взглядом. - Она одна из самых лучших волшебных палочек, самому искусному магу она позволит значительно усилить заклинания. Клянусь, разочароваться в ней нельзя.
   Квентин, соглашаясь, кивнул, не позволяя себе усомниться в правдивости слов мага.
   - Я создаю жезлы, - проинформировал Квентина Симур. Мальчишка не понял весь смысл его слов, но снова кивнул. - В том числе и учебные волшебные палочки, - продолжил, подмигнув, на что-то намекая, Симур. - Без лишней скромности могу утверждать, я один из лучших мастеров в этом волшебном сверхсложном мастерстве. Сотворение волшебных палочек сродни искусству и не знает себе равных. Это ответственная работа.
   Квентин, несколько сбитый столку, не знал, что ответить дружелюбно улыбающемуся волшебнику, объяснившему молчание мальчишки на свой лад.
   - Можешь быть уверен, с такой палочкой любое задание в школе будет по плечу. Я это гарантирую. Помню, как я намаялся с учёбой. И всё потому, что мне досталась совсем дрянная волшебная палочка! Могу сделать тебе и твоему другу пару замечательных учебных волшебных палочек, - снова подмигнул Симур.
   - Перестань, Симур, - неожиданно подле костра выросла фигура Ленни, он укоризненно смотрел на приятеля. - Опять принялся за своё! Только познакомились, а уже туда же!
   - Ну что ты, Ленни, я предлагал их почти даром, разве что, за символическую плату, не более.
   - Перестань, говорю. Лучше займись ужином, нам следует хорошенько угостить мастера Румторига и его спутников. Гвидо совсем загрыз Вилла. Кстати, он котелки оставил? - Котелков по близости не было видно. - Вилл! Вилл, где ты, куда дел котелки! Симур бездельничает!
   Ленни растворился в темноте, отправившись на поиски Вилла.
   - И вовсе я не бездельничаю, - беззлобно огрызнулся Симур вслед скрывшемуся из виду Ленни и снова заговорщицки зашептал, - не обращай внимания, он всегда был занудой и зубрилкой. Ничего дурного в моём предложении нет, оно только помогает разгрузить бедного учащегося. Сам знаешь, как эти учителя надоедливы, когда очень хочется отдохнуть. - Симур вопросительно взглянул на совершенно растерявшегося мальчишку. - Ну, как?
   Квентин, запинаясь и виновато пряча глаза, наконец, проговорил:
   - Сэр, понимаете... - Силимур внимательно закивал, оставив в стороне сумку. - Как бы это сказать... Мы идём с мастером Румторигом в Мероланс не учиться...
   - Конечно, не учиться! Кто из нормальных учеников на каникулах учится?! Так мог поступить только Ленни. А к началу учебного года она будет в самый раз, вы успеете привыкнуть к ней, узнать её нрав и научиться, как с ней следует обращаться. Сам понимаешь, каждая волшебная палочка получается по-особому своенравной. Не углядишь за каждой.
   - Нет, - перебил Квентин. - Извините, сэр, вы не поняли меня, - набравшись смелости, возразил Квентин. - Мы не учимся в Меролансе, а мастер Румториг ведёт нас в академию за то, что мы нарушили закон о Переходах.
   Сомневаться не приходилось, неприятное признание Квентина должно было лишить этого милого, приветливого человека всякого интереса к нему и Патрику, но язык не повернулся солгать приветливому мистеру Силимуру. Да и какой смысл был в этом?
   Через несколько мгновений сосредоточенного молчания Симур весело сморщился:
   - Так вы под арестом?! Забавно!
   - Вовсе они не под арестом, - пробурчал, устраиваясь рядом, гном. За ним бегом, не видя дороги под ногами, спешил с охапкой хвороста, рискуя растянуться на земле, Патрик, чья белобрысая макушка еле выглядывала из-за охапки веток. Появился Вилл, поскрипывая котелками в руках. Гном деловито отмахнулся, - мальчики попали в неприятную ситуацию. На везение, им попался я, вот и веду их в Мероланс к Рандалону. Все вы знаете, не любитель я хвастать, но не знаю, что с ними сталось бы, если бы не моё своевременное появление. Не поверите, кого мы встретили в лесу у болот.
   Симур подмигнул, шепча озорно на ухо Квентину:
   - Тем более вам пригодится волшебная палочка. У вас там так скучно без волшебства, сущая каторга. У меня и самоучитель колдовства найдётся.
   - Ты о чём это там болтаешь, Симур, - расслышал гном "тайный" шёпот, - продолжаешь проказничать. Сколько лет уже человеку - всё тот же шалопай.
   - Что вы, что вы, мастер, ничего такого я не говорю, - тотчас принялся оправдываться, так же весело посмеиваясь, уличённый Симур.
   На удивление мальчишкам принесённые Виллом котелки, заняв положенное им место над костром, буквально висели в воздухе, мерно покачиваясь над жарким огнём, ни за что не держась.
   А совсем скоро содержимое котелков ожило лопающимися пузырьками.
   Воду Симур взял из фляги синюшного отлива. Как он объяснил мальчишкам, добавляя воду в котелки, эта фляга - очень удобная штука: маленькая снаружи, а помещается ведро - очень практично. Правда, имелся один недостаток - вес залитой во флягу воды уменьшался, но не настолько, чтоб стать незаметным. Приходилось таскаться с такой тяжестью за пазухой.
   Симур был очень доволен произведённым на ребят впечатлением.
   Путники тесной компанией собрались греться у костра. Друзья мастера Румторига готовили самое лучшее угощение, которое только возможно в походных условиях. Гном же, пока мистер Силимур колдовал над варевом, а мальчики с восторгом следили за парящими над огнём котелками, неспешно излагал подробности настигших его в дороге приключений, за одно почёсывая за ухом разомлевшего Гвидо.
   Из сумок, видимо, то же имеющих пару другую секретов, наподобие фляги, появилось на свет множество всякой всячины. Друг подле дружки легли большущая голова сыра, свежий ароматный, даже слегка тёплый, точно совсем недавно из печи, хлеб, печеночный паштет, груда аппетитных маленьких колбасок, зелень, яблоки и груши, пара бутылочек вина, мальчишкам достался лимонад, копчёные куриные ножки, а на костре варилась густая каша, удивительно приятного аромата, вытворяющего жутчайшие вещи с желудками проголодавшихся ребят.
   Никто не заставлял дожидаться окончания варки. Заботливые гости сами принялись уничтожать щедро выложенное съестное и подгоняли мальчишек. Мастера Румторига тоже упрашивать не приходилось, он ел за двоих, глотая большими кусками, чтоб восполнить голодные сутки, на некоторое время прервав свой рассказ. Не забыли и Гвидо. Пёс очень скоро наелся и, блаженствуя, грел мощные лапы у самого огня, рискуя подпалить их, и, довольный, во всю пасть зевал.
   Вопреки опасению Квентина, с ним не перестали разговаривать. Наоборот, внимание волшебников к ребятам ещё больше возросло. Все трое с любопытством смотрели на мальчишек, оживлённо обсуждая между собой и Румторигом все подробности их встречи с гномом. Насторожились при известии о шастающих по лесу гоблинах. Но по какой-то причине Румториг словом не обмолвился об Императоре. Квентин тоже решил ничего не говорить, подумав, что это пока важный секрет. Патрик, особо не прислушиваясь к общему разговору, беззаботно жевал следующий окорочок и полусонный смотрел на языки пламени, облизывающие в костре трещащее дерево.
   Больше всего взрослые толковали о гоблинах и их неведомом хозяине, делая самые различные предположения. Румториг поделился тревогой Рандалона о делах, творящихся за Южными Заставами. Волшебники были уже наслышаны о тамошних делах и теперь с интересом выслушали очевидца, разделяя беспокойство ректора Академии и в голос с гномом негодуя бездействием Совета Магов.
   Сидя рядом, Квентин внимательно слушал, постаравшись не упустить ни одно произнесённое подле костра слово. А мистер Силимур, замечая мальчишечье любопытство, иногда заговаривал с ним, пока другие увлечённо спорили о реальной возможности осуществления Мятежником Перехода и появления его в Свободных Землях.
   - Когда окажешься в Меролансе, тебе посчастливится увидеться с самим Теодором Рандалоном. Он удивительнейшая и замечательнейшая личность - прошептал он. - Как-то мастер... Скажу по секрету, он иногда любит щегольнуть многозначительной фразой, если ты этого ещё не заметил. Так вот, мастер как-то высказался о Рандалоне: "Многое, недоступное большинству тех, кто мнит себя достойным посоха Архимага, открыто его острому взору мудреца". По сути, сказано точно. Ректор Мероланса удивительнейший человек, я рад, что знаю его, а особенно благодарю судьбу, за то, что дала мне возможность учиться под его чутким руководством. Так что делай выводы. - Симур подмигнул. - Попроси его зачислить тебя в школу. У тебя есть хороший шанс, всё может получиться. Уверен, в тебе найдётся что-то, что сможет заинтересовать Рандалона.
   Волшебник ещё раз весело подмигнул и потрепал волосы Квентина. Слова Симура были как нельзя кстати. Они вселяли в душу мальчишки новую надежду, раздувая угольки угасшей было мечты.
   Квентину не очень верилось в такую просьбу, но уж очень хотелось остаться в таинственной школе волшебников и чему-нибудь интересному там научиться, чтоб всем в прошлой его жизни стало жутко завидно. Ради этого он был готов пойти на многое. Даже упрашивать ректора академии Магии, что никогда бы не сделал для чего-нибудь ещё, не представляя себя что-либо просящим. Жаль, его мечта несбыточна. С дедом-мятежником в академии Квентина вряд ли ждали.
   Глаза соседа обежали всех вокруг костра.
   - Хочешь, я покажу тебе саламандру? - То, что мистер Силимур задумал что-то необычное, выдавали проказливые огоньки в глазах волшебника.
   - А кто это? - с интересом поинтересовался Квентин, предвкушая самое невероятное.
   Волшебная палочка мага сейчас же покинула потайной карман и заняла место в ладони Симура. Он подмигнул Квентину, улыбнулся, и тотчас в костре что-то задвигалось. Гвидо, взвыв, отскочил прочь от взвившихся искр, а у Патрика округлились глаза и от неожиданности изо рта, так и оставшимся приоткрытым, выпала курица. Среди сверкающих струй качалась и пританцовывала ящерка в золотисто-яркой чешуе, её окружала ослепительная корона, от сияния которой пламя костра будто потеряло яркость, притухло.
   - Я уже её видел, - шепнул заворожённый Квентин.
   - Где?! - немного разочаровано и с большим удивлением воскликнул волшебник.
   Саламандра сейчас же, оставленная без присмотра, выпрыгнула из костра и, оглушая собрание, взорвалась, осыпав землю снопом ярких разноцветных искр.
   Пёс, поскуливая, в ужасе прятался за хозяином и норовил залезть под него.
   - Симур! - гневно выкрикнул Ленни. - Что за шутки?!
   - Шалопай, - пробормотал мастер Румториг, тоже не ожидавший такого оборота, но куда более благосклонно принимая эту его выходку. Вилл одобрительно похохатывал, прикрывая рот ладонями, чтоб излишне не раздражать Ленни.
   Квентин постарался вспомнить все подробности видения огненной ящерицы пред нападением вороватых форхов. Описал, как она выглядела, но сейчас же предположил, что она ему лишь привиделась в полудрёме, незаметно подкравшегося сна. Но и этого было достаточно для оживлённой беседы волшебников, принявшихся с самым серьёзным видом обсуждать рассказ Квентина, несомненно, заинтересовавшего их. Патрик тоже не упустил ни единого слова из сказанного другом и теперь внимательно слушал, что на это скажут взрослые, то ли веря в слова Квентина, то ли принимая их за выдумку.
   - Не волшебник, а так запросто увидел саламандру! Бывает же такое! - дивился Симур. Вилл пробасил что-то невнятное, соглашаясь с ним.
   - Мастер Румториг, вам не кажется, что в мальчике кое-что есть?
   - Не сомневаюсь. Тут сказать нечего, кроме как о явной наследственности... - тряхнул головой гном, не став распространяться о его родственниках.
   - А кто твои родители?
   Расспросов об отце и маме Квентину не хотелось. Стоило разбудить воспоминания, и сразу же навевали грустные мысли, портилось настроение. Потому он смутился от вопроса Ленни, с трудом, тихо выдавив из себя:
   - Они умерли. Я живу с дедом.
   Мастер Румториг по левую руку от Ленни грустно вздохнул, уже зная эту историю много подробней.
   - Извини. Я удивлён тем, что ты не учишься волшебству. В тебе заметны незаурядные способности.
   Квентин пожал плечами.
   - Ты думаешь ему уже поздно? - Прищуренные глаза Вилла оставили на секунду Квентина и с вниманием уставились на Ленни.
   - Учиться никогда не поздно, - вставил авторитетное слово Румториг.
   - Вот именно, сам Рандалон, поговаривают, поступил только на третий курс, - подхватил Симур, подмигнув Квентину.
   - Сравнил тоже, - снова басил, вскинув кверху руки Вилл. - Это же сам Теодор Рандалон. Он, верно, мог поступить сразу же на десятый курс.
   - Это ты загнул, Вилл. Отлично знаю, что он учился так же, как и все.
   - Хочешь сказать, Симур, что он проваливал столько же зачётов, как и ты.
   - Да ну тебя, - обиделся волшебник. Он отвернулся в сторону дороги, предоставляя право продолжить препираться своим друзьям без его участия.
   Тем временем, пока волшебники оживлённо обсуждали Квентина, Патрик сидел молча, чуть сгорбившись и насупив брови, точно чем-то обиженный маленький нахохлившийся воробей. Квентин быстро заметил настроение друга и сейчас же сообразил в чём дело. Патрика будто не замечали, словно его не было здесь. Конечно, это было нечестно. По мнению Квентина, к его личности проявили излишний интерес, а вот Патрика незаслуженно забыли, он же ничем не хуже.
   - Не обращай на них внимания, - поспешил заговорить с ним Квентин. - Захоти, и у тебя окажется куда больше шансов поступить в школу волшебников, чем у меня. У тебя бабушка была колдуньей, сам мне говорил. А мне... - Патрик на ободрение успел лишь с сомнением покачать головой.
   - О! - Симур хорошо слышал мальчишек. Он прекратил дуться и, не дав Квентину договорить, спешно задал вопрос Патрику, - а кто твоя бабушка, мальчик? Она не училась где-нибудь здесь?
   - Селил Сомерс, - поспешно выдал Патрик.
   - Кажется, я припоминаю её! - сморщил лоб мастер Румториг. - Кажется, я только что был приглашён преподавать в Мероланс, а она в том же году поступила в нашу академию. Если я не ошибаюсь, конечно. Это было ещё до Мятежа. А я-то всё думаю, кого ты мне напоминаешь, малец. Она ведь тоже была такая же светленькая.
   Патрик раскраснелся от удовольствия, не сомневаясь в верности и точности воспоминаний мастера, ещё больше смущаясь, заметив подмигнувшего ему Квентина.
   - Хорошая была ученица. Прежний ректор ей предлагал стипендию в колледже, чтоб она продолжила учёбу и стала бакалавром Магии и Чародейства. Ух, сколько лет прошло! По-моему, её сманил какой-то ловелас в погонах из своих, она и уехала, не вернувшись в академию. Может быть, правильно поступила.
   Патрик вовсе зарделся, тут и без дополнительных уточнений было ясно о ком идёт речь. Мастер Румториг говорил всё точно, - дедушка Патрика, Роберт Тэрстон, был военным.
   - Считаю то, что вы, мальчики, не были приглашены в Мероланс - самое вопиющее упущение ректората Академии. Уверен, если вам хотя бы чуточку повезёт, то у вас обоих есть прекрасный шанс оказаться в числе учеников Мероланса. - Официальный тон мистера Силимура, от чего-то на все сто убеждённого в удаче ребят, прозвучал уверенно и без тени сомнения.
   - Если им очень повезёт, - сочувственно улыбнулся Вилл.
   - Возможно, - задумчиво согласился гном. - Может так статься, что Рандалон просто не сможет добиться разрешения... - невнятно пробормотал он мысли в слух.
   - Теодор Рандалон может всё, если чего-то решил добиться! - горячо возразил Симур. - Он Человек и Маг с большой буквы! Всем бы такими быть!
   Квентин не знал, как долго потом беседовали подле костра старые приятели. Они ещё о чём-то неспешно толковали, когда его одолел крепкий сон без сновидений. Усталость насыщенного событиями дня преодолела его сопротивление, быстро усыпив, как только отяжелевшая голова коснулась земли. Он проснулся лишь раз, ночью. Рядом посапывал Патрик. Чей-то плащ заботливо согревал мальчишек. Подле гудел озабоченный голос Румторига. Костёр притух. Было совсем тихо, рядом шелестели ночную песню деревья, а в небе горели крупными самоцветами яркие бриллианты звёзд.
   "Как же хорошо и уютно под этим огромным сверкающим куполом", - успел подумать Квентин, засыпая, вдохнув ароматный мягкий воздух ночи, согретой жёлтыми всполохами трескучего огня.
  
   По дороге мальчишки успели не раз убедиться в замечательности новых знакомых. Множество интереснейших вещей о колдовстве было услышано от них. Особенно болтливым был Симур. Постоянно о чём-то рассказывая, перескакивая с пятого на десятое, он забывал с чего начал и о чём говорит, часто переспрашивал, но снова забывал, заговаривал о следующем, взволнованный какой-нибудь новой мыслью.
   Почти постоянно Квентин и Патрик говорили с Симуром о колдовстве в общем и заклинании притягивания мелких предметов в частном, поведанное им настолько "тайно", что все в их компании от Ленни до Румторига оказались в курсе его попыток просветить "неучей".
   Волшебник убеждал их, что, как и многие другие магические действия, Притяжение предметов можно осуществить лишь одним желанием, волей. Но раз есть возможность использовать заклинание, то отчего бы ни прибегнуть к нему, если оно много упрощает жизнь. Симур продемонстрировал свои возможности, легко без заклятий и волшебной палочки, не прикоснувшись, поднял камешек, вскинув в элегантном жесте левую руку, подбросил его над Виллом, а тот тотчас его перехватил и тем же способом отослал обратно. Так взрослые маги по-детски перебрасывались камешком минут пять, пока на них не был устремлён укоризненный взгляд Ленни.
   Симур заверил:
   - Сейчас вам проще всего выучить заклинание. С волшебной палочкой будет ещё проще, но пока её у вас нет. Оба эти способа дополняют друг друга и существенно облегчают использование колдовских способностей самого мага, улучшая его сосредоточенность. - Разговорчивый волшебник увлёкся, теперь походя на читающего лекцию профессора. - Заклинания - неустойчивая субстанция, относительно часто требующая корректировку, внесение некоторых изменений в произношение и осуществление сопровождающих действий. На первый взгляд это также сложно, как и звучит. Но только на первый взгляд. Немного практики, опыта и вы всё поймёте. Чем сложнее заклинание, чем искуснее оно скреплено, тем устойчивей оно во времени, оставаясь действенным и через века. В частности, на этом основана продолжительность их действия. Различные по структуре заклинания могут приводить к одинаковому результату. Или наоборот, небольшая разница в произношении, небольшое отклонение - результат диаметрально противоположен. В этом во многом заключается мастерство мага. Но сейчас вас это не должно тревожить. Заклинаний Притягивания множество. Я расскажу вам об одном из них. Для простоты стоит поупражняться с заклинанием, начиная с мелочей: иголки, перья, пух, потом перейти на вещи потяжелей. А когда подучитесь, - маг нисколько не сомневался, что мальчишки без пяти минут ученики Мероланса, - наберёте опыта, вам ничего этого не понадобиться и с вещами в несколько десятков фунтов.
   - Тана Яба Вега Ма, - отчётливо проговорил Симур, и тотчас целая горстка мелких камешков взмыла с обочины кверху, на мгновение зависнув, а затем прянула в сторону. На это раз Симур решил не выводить из себя Ленни.
   Но самостоятельные попытки ребят ни к чему не приводили. Казалось, Симур посмеялся над ними, "случайно забыв" какую-нибудь важную мелочь. Волшебник продолжал озорно подмигивать, подбадривал, шепнув по секрету, что Ленни чуть ли не две полные недели бился над заклинанием, прежде чем смог на полдюйма притянуть своё перо для письма. А напоследок он посоветовал побольше тренироваться и лучше не на ходу.
   - Только упорный труд поможет сделать из вас более-менее сносных волшебников, - заключил по окончанию урока Ленни, прислушивавшийся всё это время к болтовне приятеля.
   От Симура Квентин узнал, что Академия Магии расположилась в живописном уголке, под защитой могучих крепостных стен замка Мероланс, поднявшимися над большим загнутым в виде подковы озером. Горная цепь, по древним легендам воздвигнутая в бездне времён великанами, ограждала от холодного ветра севера, буйного ветра востока и жаркого дыхания юга уютную зелёную долину неприступными, одетыми в ледники перевалами. К западу горы быстро сходили на нет, разрывая каменное кольцо пологими холмами. Там ближе к холмам ютится деревушка Форонтол. Чуть поодаль от Форонтола в сторону замка раскинулись пруды и озёра с чистейшей водой, соединённые целой сетью каналов и ручьёв, с множеством запруд, мостов и заводей, превращая всё это в запутанный лабиринт. Замок башни стоят на гранитном утёсе, полуостровом далеко вдающемся в озеро. От того и кажется, что озеро, дугой охватывающее полуостров, похоже на подкову. Один его берег исчезая в топях, прильнувших к холмам и отрогам гор на северо-востоке, поросших редкими низкорослыми деревьями. А противоположный край, напротив замка, обрамляет лес, взбирающийся оттуда до самых ледовых шапок, из окон Мероланса кажущиеся далекими седыми головами великанов.
   Симур очень подробно успел описать долину. И принялся расписывать академию, какой запомнил её сам в дни учёбы, но настало время расстаться. Волшебники поворачивали к западу, спеша в Ховелик, где они жили и куда с самого начала направлялись. Дружная компания остановилась для прощания на развилке под высоким дорожным столбом, деревянными стрелами и надписями под ними белой краской крупного угловатого шрифта указывающим к западу на Ховелик (3 и 0x01 graphic
лиги), к северу на постоялый двор "Безголовая Курица" (1 лига). Дополнительная подпись мало разборчивыми мелкими буковками гласила: "Гостиница мистера Фортуната Эрла, приют для любого страждущего".
   - Вам дальше на север, а мы в Ховелик, - проговорил Ленни, махнув рукой в сторону города.
   - Может, ещё свидимся, - Вилл обнялся с Румторигом, в голосе невысокого волшебника проскочили грустные нотки. - Хорошая дорога нас свела, мастер Румториг, жаль не надолго.
   - Ну что, мальчики, расстаёмся? - как всегда озорно подмигнул Симур. - Желаю вам в дороге самой большой удачи. И ещё большей в Меролансе, - он чуточку понизил голос, точно неудачно пытаясь скрыть от Ленни произносимые слова, - глядишь, моя палочка вам ещё пригодится, и Рандалон пригласит вас в свою школу. Получится, так возьми своего жука, шепни ему, что нужна помощь, а о цене мы договоримся. Жучок мигом доставит твой заказ ко мне в лавку, он дорогу знает лучше любых почтовых голубей, сов или воронов.
   Квентин кивнул, касаясь жука. В том, что удастся остаться здесь, не было большой уверенности, но слова Симура вдохновляли, укрепляя маленькую надежду на такую возможность.
   Ленни, всё слышавший, неодобрительно покачал головой, но не стал делать замечание приятелю. Он последний раз обнял Румторига, и трое волшебников повернули на Ховелик. Симур ещё раз махнул рукой, прежде чем исчезнуть за поворотом, а Румториг, протяжно вздохнув, широким шагом пошёл дальше к северу, увлекая за собой и ребят, вполголоса с увлечением обсуждающих возможность поступить в школу волшебников.
   Расслышав их болтовню, Мастер Румториг рассуждал вслух, напрямую не заговаривая с мальчишками:
   - Для любого большая честь поступить в Мероланс. Но особой удачей это было бы для тебя, Квентин. Извини, Патрик, что говорю в первую очередь именно о нём.
   Патрик понарошку скорчил обиженную рожу.
   - Для него это особо важно, если он ещё намерен избежать встречи с Мятежником.
   - Это точно. - Патрик понимающе кивнул.
   - Квентин, ты ещё помнишь мои прежние слова? Мятежник пока не тронул ни одного из учеников школы. Потому учеником Мероланса у тебя больше шансов не бояться его.
   - Вы думаете, это его остановит? - усомнился Квентин.
   - Честно сказать, не уверен. Но до сегодняшнего дня было так. Не ручаюсь. Может, будет одно, а может, другое. Во время мятежа при осаде Мероланса он потребовал от Рандалона вывести всех учеников из замка. Дескать, чтоб никто из них не погиб. Тогда мы просто терялись в догадках, к чему этот ход. Выведешь учеников - они окажутся в руках Мятежника, оставишь - он заявит, что Теодор Рандалон прячется за спинами детей. Но, быть может, он тогда ещё не забыл, что тоже был учеником Академии. Кто знает, что теперь творится с ним?
   Гном пожал плечами, остановился и пригляделся к исчезнувшему в раскрывшейся лощине тракту. Там, ещё далеко, у круглого, стоящего горбом, бревенчатого мостика через ручей серело высокое большое здание в несколько этажей. Квентин разглядел низкий дощатый забор, свежевыкрашенный яркой зелёной краской. За ним на заднем дворе были заметны лошади в стойлах, а в широко распахнутых дверях центрального здания часто кто-то появлялся. Пара конных всадников на рысях оставили постоялый двор и двигались им на встречу.
   - Скоро будем обедать в Безголовой Курице, - с удовольствием потёр руки гном. - Ночевать здесь мы не будем. Но вам следует привести себя в надлежащий порядок, появляться в таком виде, как ваш, в Меролансе не подобает. Если, конечно, вы хотите сложить о себе благоприятное представление.
   Действительно, ребят выглядели не самым лучшим образом. Заляпанная пятнами не отходящей грязи, кое-где в мелких и крупных прорехах одежда и всклокоченный вид мальчишек их самих мало воодушевляли. Симур, Ленни и Вилл одно дело, они старые знакомые Румторига, но показываться в таком неряшливом виде кому-то ещё Квентину не хотелось. Патрик возможно был другого мнения, он почесал мочку уха, оглядел себя с таким выражением лица, будто был очень удивлён тем, что его внешность чем-то могла не понравиться гному, но затем лениво, нехотя согласился, с лёгким недопониманием пожав плечами.
   - Если повезёт, найдём транспорт намного быстрей, чем наши ноги, и совсем скоро будем в Меролансе.
   Говоря это, Румториг поспешил вниз по тракту, мальчишки прибавили шаг, почти бегом догоняя гнома.
   - А тот случай решился просто.- На ходу Румториг вспомнил недосказанную историю. - Вместо того чтоб рисковать учениками, отважный и мудрый Рандалон и те из преподавателей, что решили помочь ему, я в том числе, - гном, продолжая лукаво улыбаться, отвесил поклон ребятам, - вышли сами в поле и разгромили заносчивого Мятежника. Тогда сильно пострадала лишь деревушка Форонтол. А он, несолоно хлебавши, еле ноги унёс от нас.
   Идти становится легче, если видишь цель путешествия. Стоило только дороге нырнуть в лощину, как постоялый двор оказался значительно ближе.
   С Румторигом поравнялись всадники. Казалось, гнома не может кто-либо не знать, мужчина с седеющими висками и юноша очень похожий на него придержали подле мастера коней, не останавливаясь, поприветствовали его по имени, снова пустив скакунов рысью, пожелав ему доброй дороги без неприятных приключений. А Патрик не прекращал без успешных попыток совладать с каким-нибудь случайно попавшим на глаза камешком или веткой, на худой конец, травинкой. Всячески склонял заклинание, часто путая и пропуская буквы, и переспрашивал: "Как там Симур говорил?". И даже когда они все вчетвером вместе с Гвидо перебрались по смешному, игрушечно ярко выкрашенному, горбатому мосту через ручеёк, и Квентин оставил Притягивающее заклинание на более подходящее время, больше заинтересовавшись вывеской постоялого двора, ставшей теперь вблизи хорошо заметной, Патрик настойчиво продолжал бубнить заклинание.

8. Как остаться с головой в Безголовой Курице

   Ничего жуткого под кровожадным названием постоялого двора не скрывалось. На недавно обновлённой свежими красками вывеске красовалось говорящее само за себя изображение, обрамлённое аркой названия гостиницы из округлых витиевато выведенных букв. На жёлтом фоне в тарелке лежала курица, при чём действительно без головы, но в вполне приемлемом виде, поджаренная и румяная, в окружении картофелин и кружочков лука, под шапкой ароматного горячего духа, кольцами ложащегося на снедь. Конечно, такому рисунку больше подходило какое-то другое название, хотя б к примеру: "Жареная Курица", но уж какое есть, такое есть - дело хозяйское, раз он такой оригинал.
   Прежде, чем ступить на порог, Румториг задержал мальчишек и с самым серьёзным видом предупредил:
   - Место надёжное и достаточно безопасное. Но будьте предельно осторожны. Старина Фортунат даёт приют каждому приходящему в его дом, кто бы то ни был. - Гном особо выделил "каждому", повысив голос, чтоб привлечь внимание рассеяно слушающих ребят. - Увидеть здесь можно кого угодно. Не пугайтесь и не глазейте по сторонам, тем более не вздумайте невежливо тыкать пальцами, некоторые из его постояльцев очень не любят лишнего внимания. Вам, неместным, многое будет в новинку. Следите за собой, старайтесь вообще ни на кого не смотреть. И не дай бог, кого-нибудь задеть. Не заговаривайте ни с кем, а обратятся, будьте сама вежливость.
   Гном наморщил лоб, припоминая, не упустил ли он что-нибудь, наконец, приблизил к мальчишкам бородатое лицо и в полголоса проговорил, заканчивая инструктаж:
   - Никакой отсебятины. За вас говорю только я, а вы поддакиваете. Запомните: если что, вы ученики Мероланса. Вы легко сойдёте за них. Так безопасней, но больше ни-ни. Этого будет достаточно, чтоб большинству расхотелось с вами связываться. Но всё же будьте осторожней, мало ли какая безумная голова попадётся на дороге. Эрл на своём постоялом дворе постоит за клиента, но палец о палец не ударит, случись с ним же что-то нехорошее за воротами его владений. Он не даёт безобразничать у себя под носом, но сам в чужой монастырь со своим уставом не лезет.
   - В чей? - сейчас же полюбопытствовал Патрик.
   Мастер лишь пожал плечами, то ли не знал, то ли считал, что это уточнять излишне. Затем дождался, когда ребята закивали ему в знак того, что всё уразумели, и только потом, удовлетворённо хмыкнув, широким шагом застучал по ступеням Безголовой Курицы. Мальчишки вбежали в распахнутую дверь, вместе с Гвидо перепрыгивая через ступени.
   Первым делом, оказавшись внутри, Квентин обратил внимание на размеры общего зала, длинную стойку, огромные бочки и высокие стеллажи за ней, множество столов, скамей и стульев. Потолок высоко над головой подпирали мощные потемневшие от времени балки, большие люстры и прекрасный огромный камин - в пору жарке целой туши быка. Мистер Фортунат явно любил размах, особенно заметный при полупустом зале.
   Стоило появиться новым лицам в гостиной постоялого двора, как рядом с мастером Румторигом, услужливо отвесив поклон, появилось маленькое, лопоухое существо по пояс мастеру с подвижным хвостом, маленькими копытцами и чуть красноватой кожей, в кудряшках на голове которого, Квентин мог поклясться, угадывались маленькие рожки. Пёс недоверчиво с подозрением принюхался к бесёнку.
   - Чем могу служить-с господам, - пискнул он, уставившись на посетителей быстро бегающими чёрными глазками, не упуская из виду зубастую пасть волкодава.
   А навстречу гостям уже бежал весьма габаритный мужчина в белом фартуке, маленьким лоскутом прикрывающем самую заметную часть его тела - огромный живот, колышущийся на бегу из стороны в сторону.
   - Какая радость видеть вас, дорогой друг, в моём скромном жилище! - выкрикнул толстяк, приветствуя добродушной улыбкой мастера Румторига и привлекая всеобщее внимание к вошедшим.
   Лишнего интереса посторонних к их персонам гному не хотелось. При вопле хозяина он поморщился, выражая крайнее недовольство голосистости мистера Фортуната. Но всё же Румториг нашёл силы встретить его улыбкой, приветствуя толстяка с подобающим уважением и вежливостью:
   - Столь же рад видеть вас в полном здравии, дорогой Фортунат.
   Бесёнок отскочил в сторону, увернувшись от скачущего хозяина, и мгновенно, на глазах мальчишек, растаял в воздухе, - его помощь пока не требовалась. Квентин переглянулся с Патриком, тот округлил брови и пожал плечами. А мастер, перехватив взгляды мальчишек, многозначительно подмигнул, словно обещая ещё большие чудеса.
   - Не знаю какому ветру сказать спасибо за появление здесь столь ожидаемого гостя. Всё самое лучшее, как всегда, в вашем распоряжении, мастер.
   - Ветер всё тот же, старина Эрл, служебные обязанности, - не без гордости заявил гном, смещаясь в сторону, обходя живот мистера Фортуната, чтоб тот заметил, отсутствие у него особого желания долго обмениваться любезностями в дверях.
   - Проходите, проходите, - сейчас же запричитал Фортунат, широким жестом указывая на зал. - Проходите молодые господа. Занимайте любые места. - Руки хозяина легонько подтолкнули мальчишек вслед гному, вмиг завладев их плечами.
   Заплывшие, но подвижные глазки Фортуната только сейчас обратили пристальное внимание на ребят. Он внимательно их изучил, сделал какой-то вывод про себя, при этом, слегка кивнув, а затем, подхватив мастера Румторига за талию, повлёк его в глубь большого зала.
   Глаза гнома проворно обежали зал, пристально рассматривая присутствующих, и сейчас же приметили в дальнем, плохо освещённом, углу невзрачную группку низкорослых, уродливых существ. Румториг встал, как вкопанный, воззрился сверлящим взглядом на мистера Фортуната, не проронив ни слова. Но и без них было ясно, что он ни то, что удивлён, а поражён и негодует увиденному вопиющему безобразию.
   Гвидо угрожающе заурчал у ног гнома.
   Квентин не сразу сообразил, что так возмутило Румторига. Патрик же узнал их сейчас же, как только, вслед за гномом, взглянул в тот угол. Заметно побледнев, он возбуждённо зашептал приятелю, тотчас позабыв все предупреждения мастера Румторига, продолжая коситься на подозрительную компанию:
   - Смотри, Квен, это же гоблины! Они даже здесь разгуливают, как ни в чём не бывало. А Румториг всё удивлялся, откуда они такие взялись в лесу.
   Теперь и Квентин во все глаза смотрел на страшноватые создания до тех пор, пока Патрик предостерегающе не шепнул:
   - Не будем на них глядеть. Они смотрят на нас.
   Квентин спешно отвернулся, стараясь больше не поворачивать лица в сторону гоблинов, явно заметивших обращённое на них внимание и теперь тоже косящихся враждебными взглядами на гнома и мальчишек.
   - Ты думаешь, это те самые, что вчера пытались тобой закусить?
   Патрик зябко повёл плечами, припомнив их гостеприимство. Он не смог не одарить гоблинов взглядом полным отвращения.
   Низенькие, длинные руки с нервными когтистыми пальцами, уродливые головы, - гоблины, как гоблины. Но в противоположность первому знакомству ребят с ними, они были одеты необычно: тёмно-зеленые новенькие камзолы, короткие панталоны того же цвета, тёмные гольфы, лаковые ботинки с серебряными пряжками и одинаковые лимонно-жёлтые галстуки-бабочки - на данный момент самые прилично одетые посетители Безголовой Курицы. Определённо, эти гоблины не были теми головорезами, что недавно бродили по лесу. Но они оставались гоблинами, близкое присутствие которых было малоприятно Патрику и его спутникам.
   Румториг готов был взорваться, а Фортунат взглядом настоятельно просил его придержать пыл, продолжая одновременно добродушно улыбаться гному и гоблинам, несомненно, заметившим и яростное возмущение гнома.
   - Каждый пришедший в Безголовую Курицу имеет право на самый лучший приём, как бы это не нравилось даже вам, дорогой мастер, - сквозь зубы пробубнил мистер Фортунат. - Я никому не откажу! Тем более, что они куда более прилично выглядят, чем некоторые мои посетители. Они честно платят, я ни в чём не могу пожаловаться на них.
   Пёс перешёл на обиженное приглушённое рычание.
   - Старина, чем это не нравится тебе мой вид. И разве мои монеты весят меньше, чем их?! - гном измерил взглядом Фортуната от пяток через объёмный живот до макушки, приняв слова хозяина на свой счёт.
   Квентин не переоценивал свой вид, а диковатый вид гнома, по сравнению с разодетыми гоблинами, явно уступал. Не говорил в пользу мастера и топор, лёгший поперёк стола под рукой гнома.
   Воинственный вид Румторига заметно озаботил не только мистера Фортуната. Чинно сидящие за кружками пива гоблины принялись ёрзать на высоких табуретах и перешёптываться.
   - Спрячьте сейчас же! - зашипел на гнома Фортунат. Его глаза вылезли из орбит, с напряжением скользнув по гоблинами в дальнем углу, и, не мигая, уставились на Румторига.
   Фортунат постарался переместиться так, чтоб гоблины не видели ни топора, ни выражений их лиц. Это ему легко удалось сделать при своих габаритах.
   - Бросьте, мастер Румториг! Не баламутьте моих постояльцев. Вы же сами их провоцируете!
   - Гоблинам запрещено...
   - Я всё отлично знаю, дорогой мастер! Но в моём доме заведено принимать любого, если они, конечно, не буяны. Вы это хорошо знаете сами. Спрячьте оружие, я не потребовал от вас сдать его охране при входе только из уважения к вам, - Фортунат кивнул на здоровенного детину, сидящего за маленьким отдельным столом подле входа, не понятно как умещаясь за ним. Окованная железом внушительных размеров дубинка поджидала руки хозяина. - Пока только вы, мастер, походите на буяна.
   - Старина, не думаешь ли ты выставить меня прочь?! Если бы вы знали, что гоблины шляются под вашим боком и вовсе не в дорогих костюмах, а с настоящим оружием, и нападают на мирных путешественников далеко с недружелюбными намерениями, вы по-другому запели бы.
   - Никогда! - решительно отрезал толстяк. - Я требую выполнения правил моего постоялого двора от всех, без исключения! Извините, мастер Румториг, но если вы не согласны с ними, то заглядывать сюда не стоило! В Меролансе тоже всегда было достаточно абсурдных правил, я же не требую их изменить!
   - Это совсем другое дело...
   - Нет, мастер! Вот что я вам скажу, если хотите, можете их подкараулить, когда они оставят Безголовую Курицу, но никаких ссор и скандалов здесь при мне. Не нравится присутствие гоблинов - дверь у нас всегда открыта. Это моё последнее слово!
   Так разговаривать с Румторигом, казалось, немыслимо. Лицо мастер побагровело, он принялся метать глазами испепеляющие молнии, намеренный разразиться проклятьями. Рука будто случайно легла на топорище, грозя дракой. Квентин сомневался в способности здоровенного детины у дверей справиться с Румторигом, на все сто уверенный в силе и сноровке гнома. Но мистер Фортунат даже не подумал обратить внимание на топор. Лишь его лицо утратило прежнюю приветливость и сейчас требовательно и жёстко, без малейшего признака страха, смотрело на мастера Румторига. Квентин отдал его смелости должное, - Фортунат Эрл оказался отчаянным смельчаком, если ни во что не ставил вспыльчивость гномов.
   Неожиданно мастер смерил свой гнев, предпочтя вынужденно вернуть топор за пояс. Хозяин сейчас же расцвёл прежней счастливой улыбкой. Он умиротворённо защебетал подле своего гостя, интересуясь, чем может ему помочь и в чём он нуждается.
   Прокашлявшись, гном раз скосился на гоблинов в зелёных камзолах и ответил, старательно гася вновь вспыхнувшее раздражение:
   - Дорогой Фортунат, останавливаться на ночь мы не будем, - гном покачал головой на немой вопрос Эрла, - нет, не из-за них. - Румториг не повернулся в сторону гоблинов, но мальчишкам не нужно было объяснять, о ком он говорит.
   Мастер окинул взглядом на ребят и, запустив пятерню в бороду, продолжил:
   - Я сопровождаю этих юношей в Мероланс. Ну, и как ты сам можешь видеть, вряд ли им стоит появляться в столь неприглядном виде перед Теодором Рандалоном. Их следует привести в надлежащий порядок.
   - О, понятно, мастер, всё будет сделано в лучшем виде, - кивнул мистер Фортунат, - Ученики славного Теодора Рандалона всегда принимаются мной с большим удовольствием.
   Толстяк отвесил приветственный поклон, на который мальчишки поспешили ответить кивками, привскочив с табуретов.
   - Но для начала я предпочту, чтоб нас угостили так, как только ты и можешь.
   - Не сомневайтесь, всё будет сделано в лучшем виде, - с улыбкой ответил мистер Фортунат, снова пытаясь изобразить поклон, борясь с ужасно мешающим животом.
   Хозяин Безголовой Курицы щёлкнул пальцами, на зов из воздуха материализовался кудрявый бесёнок, очень похожий на прежнего, вооружённый блокнотом и карандашом, с перекинутым через руку белоснежным полотенцем.
   - Прими заказ, - бесёнок кивнул, предано смотря на хозяина, а затем на посетителей. - Я займусь водой и всеми принадлежностями. - Подшучивая, на ходу добавил, - и не забудь о псе нашего дорого мастера, посмотри, как он облизывается на твои кости, как бы ему с голодухи тобой или кем-нибудь ещё не вздумалось закусить.
   Последние слова хозяин произнёс уже издалека. Пёс высунул язык, облизнул нос, урча и буравя карими глазищами испуганного бесёнка, по-видимому, принявшего шутливые слова с самой бдительнейшей серьёзностью, спешно зайдя к Румторигу с противоположной стороны. Гвидо лениво зевнул, поднялся с места и снова, облизываясь, принялся смотреть на испуганного бесёнка.
   Мистер Фортунат проковылял мимо гоблинов, перекинулся несколькими ничего незначащими фразами и исчез в двери за стойкой. Вскоре и бесёнок, с облегчением поставив жирную точку в заказе, беззвучно испарился там же, где стоял. Гвидо с заметным разочарованием заскулил и прилёг в ногах, смирно дожидаясь, когда его вспомнит хозяин.
   - Нам придётся мыться? - буркнул Патрик, не очень радуясь такой перспективе.
   - И ещё как! Выдраите себя до блеска, - кивнул Румториг с самым серьёзным видом, не признающий никаких возражений. - У старины Эрла всё в избытке: не сомневаюсь, будет большущая лохань, вдосталь мочалок, мыла и горячей воды. За вами одна обязанность - постараться отмыться. Ух, не люблю я замарашек!
   Казалось, поднос появился сам собой, - два маленьких бесёнка проявились подле стола, в один миг выгрузили с подноса три больших полных бокала из цветного стекла: яблочный, виноградный соки Квентину с Патриком, свежее пиво для гнома, и снова испарившись, будто их и не было. Гвидо озадачено посмотрел на пустое место и грустно положил голову на лапы, снова обделённый.
   Мастер Румториг повеселел. Но его внимательные взгляды, которыми он украдкой награждал зелённые камзолы, не спешил оставить их в покое. Сейчас гном был доволен. Он расслабился, откинувшись на спинку стула, вдохнул из кружки в руках хмельной запах и улыбнулся. Мальчики успокоились тоже. Патрик вовсе перестал обращать внимание на уродцев в камзолах, с удовольствием посасывая через соломинку доставшийся ему сладкий виноградный сок.
   Как Квентин заметил с первой минуты пребывания их компании в Безголовой Курице, её большой зал не был заполнен. Всего несколько групп и отдельных персон разместилось в разных концах помещения. И каждая из них была по-своему интересна для его неискушённого взгляда.
   Самое удивительное и заметное существо, что увидел Квентин, как только обратил внимание на соседей, был высоченный, намного шире в плечах, чем охранник, гигант с серой в оспинах кожей и лысой шишковатой головой. Он был куда страшнее, чем чинно сидящие гоблины, но отчего-то мастер Румториг не обращал на него никакого внимания. Великан сидел прямиком на полу, прогнувшемся под его тяжестью, поодаль от всех остальных за громадным высоким столом. Оружия под рукой у него не было, но чего стоили одни лапища. Ими можно было без труда растереть в труху табурет, на котором сидел Квентин.
   Квентин осторожно привлёк внимание Румторига, придерживаясь его инструкций, и зашептал:
   - Кто этот великан?
   Гном без опаски вполглаза оглянулся на верзилу, хмыкнул и так запросто, не таясь, нарушая свои же предостережения, ответил:
   - Тролль. Всего лишь тролль.
   - А они не опасны? - Патрик тоже обратил внимание на тролля, проявляя не меньшее любопытство, чем Квентин. Он с прищуром оглядел гиганта и с сомнением пожал плечами, продолжая всё это время посасывать через соломинку сок.
   - Ну, конечно же, они опасны, но, уверяю, не в этот раз.
   Противоречивые слова гнома для мальчиков были не совсем понятны.
   - Для начала... - Румториг выпрямился на стуле с такой миной на лице, будто втолковывал нерадивым ученикам всем известные прописные истины. Но снова беззвучно появились бесенята, прерывая гнома. Они молнией юркнули к вскинувшемуся от неожиданности псу, бросили ему медное блюдо с громадным куском говядины и с писком исчезли, перепуганные испуганным ворчанием Гвидо. Румториг усмехнулся в бороду и снова заговорил, - с некоторых пор особая Конвенция Совета Магов запрещает появление в пределах Свободных Земель кого-либо из гоблинов. Троллям этого не запрещено. Во-вторых, троллей безобидными не назовёшь, но у них есть одно смягчающее обстоятельство: они ужасно глупы, даже хуже того, тупы, как пробки. Гоблины же хитры и тем опасны. Троллям нужен хорошо ладящий с ними руководитель, чтоб ими управлял, без него они предпочитают не связываться с волшебниками, за плату отлично выполняя работу сторожей и охранников.
   Мальчики взглянули на тролля: он задумчиво ковырял в ухе и заглядывал с полнейшим недоумением то под дно оловянной тарелки, то под стол.
   - Похоже, он потерял свой обед. Забыл, что только что его проглотил, - рассмеялся гном, потешаясь над ужимками этого огромного оболтуса. - Забудьте о нём и не тревожьтесь. Самое опасное здесь гоблины. - Мастер чуть заметно, не оборачиваясь, кивнул в сторону гоблинов. - Странно, что они так смело появились на глазах у всех.
   Мальчишки продолжали настороженно коситься на тролля.
   - Если тролль расшалится, Фортунат им займётся, - заверил их Румториг.
   - Неужели его охранник так хорош, что способен в одиночку справиться с троллем? - удивился Квентин, недоверчиво сравнивая здоровенного охранника и ещё более мощного тролля.
   - Нет, конечно, - тряхнул бородой гном, - он больше для острастки и мелких заварушек. А всем остальным занимается сам Фортунат Эрл.
   - То есть как? - недоумевал Патрик.
   - Не верится, что старина Эрл на что-то способен? - Румториг загадочно улыбнулся. - Ну-ну, я понимаю, вам-то откуда это знать. Пусть же вам будет известно, что он один из самых даровитых, опытных магов, воспитанных в Меролансе. Фортунат получил из рук самого Теодора Рандалона жезл и степень бакалавра Магии и Чародейства. Его приглашали остаться, продолжить совершенствоваться и преподавать. Но старина Эрл решил, что посох мага не подходит ему, предпочтя колдовать на кухне Безголовой Курицы.
   Выходило, мистер Фортунат тоже маг, как и Симур с Ленни и Виллом. Но он так не походил на них. Даже упитанный Вилл намного больше казался волшебником, чем этот странный человек, смахивающий на настоящего трактирщика, влюблённого в своё дело. Квентин был уверен, что встреться ему мистер Фортунат при других обстоятельствах, он ни за что не признал бы в нём волшебника.
   Полные тарелки и бокалы появились перед мальчишками столь же неуловимо быстро, как и раньше бокалы с соком. Мелькнули уже три невысоких щуплых фигурки, проворными руками наскоро, но очень ловко, в несколько секунд расставили заказанные блюда на столе и снова растаяли в воздухе, не желая долго находиться подле могучего волкодава. Гвидо же ухом не повёл на повторное их появление, всецело поглощенный куском сочного мяса на своих зубах.
   Ни один только тролль привлёк внимание Квентина. Недалеко сидела "премило" выглядящая женщина. Замусоленный маленький берет с облезлыми вороньими перьями, приколотый к седеющим волосам длинной медной заколкой, очень смахивающей на обычный гвоздь, украшал её голову. Большой крючковатый нос, широкий подкрашенный рот над острым подбородком скрывались под кокетливо опущенной прозрачной вуалью. Остальной её наряд представлял ещё более невообразимое сочетание: длинное неказистое платье болотного цвета в бурых пятнах, клетчатый жакет, облезлое фиолетовое жабо вокруг шеи, небрежно переброшенное через плечо, из меха, очень напоминавшего Квентина крысу, в руках малюсенькая потёртая сумочка из крокодильей кожи и туфли с тупыми носками на высоченных каблуках. Сущая ведьма.
   Ничуть не менее интересен был сидящий рядом с дамой совсем меленький старичок с длиннющей бородой, теряющейся где-то под столом на полу. Всклокоченная шевелюра, нос грушей и огромные мерцающие серые глаза. Старичок сидел на очень высоком трёхногом табурете, а его коротенькие ноги при этом болтались, не доставая до пола. Примечательную картину завершал грязновато-серого цвета балахон, заменявший ему одежду.
   Колдун и колдунья премило беседовали друг с дружкой, над чем-то весело смеялись, мало соответствуя устрашающему виду. Разительной противоположностью была довольно милая на лицо девочка в аккуратном цвета незабудок платье и с такого же цвета лентами, стянувшими бантами иссиня чёрные с блеском волосы в хвостики, один из которых она в задумчивости накручивала на палец, нехотя ковыряясь вилкой в остывшей яичнице. Девочка сидела за тем же столом, что и две первые персоны, но даже отдалённо не походила на них, несомненно, будучи родственницей смешливой ведьмы, иногда обращающейся к ней с каким-нибудь глупым вопросом, на который девочка отвечала отсутствующим кивком, если от неё вообще ждали ответа, продолжая безостановочную болтовню.
   Чуть подальше сидел квартет бородатых гномов. Зыркая по сторонам сторожащимися взглядами, они шептались, низко склонившись друг к другу над столом. Кроме широких ножей, которыми они лихо пользовались, разрезая копченые окорока, рядом с ними не было заметно другого оружия. Мистер Фортунат не обманывал, что делал для Румторига большое одолжение, позволяя ему появиться в зале с топором за поясом.
   Квентин не стал подробно разглядывать остальных посетителей. Он лишь отметил правоту мастера Румторига. Его обещание встретить на постоялом дворе самых необычных посетителей выполнялось, и кое-кто из них, несомненно, был подозрительной личностью не хуже гоблинов, вызывая тревогу своим таящимся видом и опасливыми, настороженными взглядами.
   - Можете быть уверены, старина Эрл - превосходный хозяин. Он всегда найдет, чем порадовать каждого из своих гостей. - Румториг отправил изрядный кусок мясного пирога в рот, прожевал и, одобряя хорошую стряпню покачиванием головы, признался, - он конечно сто раз прав, я глупил, принявшись шуметь здесь. Мой поступок - пустое петушение. Глупо так вот начинать заварушку даже с гоблинами, хоть они здесь и незаконно. Я вот что не соображу: как они умудрились, никем не остановленные, так далеко забраться с севера? Чего они вообще здесь делают? Да ещё такие расфуфыренные. Сидят как благовоспитанные господа, ни на кого не глядят, никого не трогают, будто не они это, а незнамо кто. Чёрт знает что! Хорошо бы во всём разобраться! - выругался в полголоса гном, бросив кость облизывающемуся псу, кость тотчас стала хрустеть на острых зубах волкодава. - Времени нет, задержаться нельзя. Хоть карауль их и на скорую руку выпотроши! Уйдут ведь, не найдём потом!
   Гном с прищуром покосился на гоблинов.
   - Ну чего они здесь появились?! - гневно спрашивал он себя, давясь словами заталкиваемыми обратно куском сыра.
   Бормотание Румторига не должно было быть слышно за пределами их маленькой компании. Но, похоже, гоблины обладали куда более тонким слухом, чем предполагал мастер. Один из них соскочил со своего места, подхватил кружку, перед тем заменённую молниеносным бесёнком, и вразвалочку, важно заковылял прямиком к столу Румторига и мальчишек. Оставшиеся на местах гоблины бдительно следили за товарищем.
   К удивлению гоблин не прошёл мимо их стола, без приглашения запрыгнул на свободный табурет, будто нарочно приставленный к столу. Мгновение лицо гнома хмурилось в недоумении, но в следующую секунду оно постаралось принять прежнее выражение равнодушия, правда, не очень удачно. Глаза Румторига продолжали поблёскивать огоньками неприязни. Мастер повернулся к гоблину, незаметно для него принимая самое удобное положение, чтоб в случае необходимости была возможность в любой момент воспользоваться топором.
   Усевшись за стол, гоблин поначалу не произнёс ни слова. Мальчишки растерянно уставились на гостя, а Румториг сурово буравил зелёный камзол, точно желал выжечь в нём дыру, не поднимая взгляда на внимательно его оглядывающее лицо гоблина. Гвидо бросил грызть кость, приподнялся и теперь предостерегающе ворчал. Но гоблин, казалось, не обращал внимания на холодный приём, принимая происходящее как должное.
   - Сэр, не будете ли вы так милостивы ответить на несколько моих вопросов, - наконец промолвил гоблин, обращаясь к Румторигу.
   - С чего это кто-то взял, что я вообще расположен отвечать на чьи-то вопросы? - сорвался с языка гнома, возможно, излишне грубый ответ. - Тем более, абсолютно незнакомым личностям вроде вас.
   Гоблин скривил ниточки губ большого рта, пропустив грубость мимо ушей.
   - Простите, я не представился. Уфал Модрок, секретарь Совета Гоблинов-Всего-Севера, с почтением, - он изобразил лёгкий приветственный поклон.
   - Румториг, мастер Румториг, род Румторор, - гном слегка наклонил гордо поднятую голову.
   - Патрик Шерп.
   - Квентин Канти.
   Вслед за гномом кивнули вместе мальчишки, гоблин лишь скосился на них, продолжая смотреть на Румторига.
   - Очень приятно.
   На вежливость мистера Модрока гном предпочёл промолчать, не пряча неприязненного взгляда от маленьких чёрных глазок гоблина.
   - Вы не слишком приветливы, но это понятно...
   - Хорошо, что хотя бы это понятно, если вдруг позабыли о Конвенции, запрещающей появление гоблинов на территории Свободных Земель, которую, кстати, подписал ваш Всегоблинский Совет! Вам, как секретарю Совета, это хорошо должно быть известно!
   Раздражение Румторига било через край, уже почти ничем не сдерживаемое.
   - Да, это мне известно, мастер...
   Гном снова грубо перебил:
   - Как и то, что ваши приятели шныряют по Бору и разбойничают! - несдержанно выпалил Румториг, привлекая всеобщее внимание. Гном гневно дулся уже не в состоянии успокоиться и еле контролируя себя. Гоблины, вытянувшись, поглядывали на гнома из-за своего стола, а остальные посетители притихли и вслушивались в разговор.
   Квентину показалось, Румториг уже жалеет о сказанном, злясь больше на себя, чем на гоблина. Гоблин же вдруг потерял гордую осанку, затравленно огляделся и растерянно пробормотал:
   - Давно вы их видели?
   Румториг молчал. Сам чуточку растерялся и не знал, стоит ли что-то отвечать.
   - Вчера, - сорвалось с языка у Квентина. Он сразу же смолк, поймав требовательный взгляд гнома.
   - Как далеко? - ещё тише и ещё испуганней прошептал Уфал Модрок, оглянувшись на товарищей, те тоже были крайне встревожены.
   - Вам лучше знать, - съязвил, снова не сдерживаясь, Румториг.
   - И всё же? - просительно настаивал растревоженный гоблин.
   Теперь не сдержался Патрик, не замечая сердитого взгляда гнома.
   - Миль десять, чуть больше. К югу, в лесу, около болот.
   - Извините! - Мистер Модрок вдруг соскочил с табурета, забыв недопитую кружку, и бегом умчался к своему столу, где сейчас же поднялся гомон на несусветном, корёжистом гоблинском языке. Ужасно встревоженная компания в зелённых камзолах оживлённо обсуждала слова гнома и опасливо поглядывала на входную дверь.
   - Ага, шапка на воре горит! - довольно потёр руки Румториг. - Сейчас дадут дёру! Ничего, как-нибудь всё равно изловим. Дайте мне только до Мероланса добраться. Мальчики, вы заканчиваете? А вот и наш хозяин.
   Мистер Фортунат спешно пробежал мимо гомонящих гоблинов, тревожно оглянувшись на их стол.
   - Что стряслось?! Вас нельзя на минутку оставить одного, чтоб вы, мастер, что-нибудь этакого не выкинули! А я так надеялся на вас, - принялся он обижено сокрушаться.
   - Да чтоб мне бородой подавиться, если я чего такого сказал! Они сами какие-то нервные у тебя, - оправдался гном, честно выпятив грудь на несправедливое обвинение.
   - Очень надеюсь на это, - не поверил хозяин, внимательно присматриваясь к гоблинам. - Всё готово, мастер, - добавил он, оставляя гоблинов пока без внимания. - Я пойду вперёд.
   - Превосходно, старина Эрл, я приведу их, они уже заканчивают с едой.
   Мистер Фортунат спешно проследовал мимо гоблинов, стараясь не привлечь их внимания, те же сошли почти на крик, ничего вообще не замечая. Детина-охранник озадачено привстал, нащупал палицу, но в отсутствии хозяина не решался пока вмешиваться в буйное обсуждение гоблинских проблем. А на место старины Эрла к столу подскочил один из гномов, сидевших по соседству и не пропустивших ни одной детали из происходящего в зале.
   По сравнению с солидным видом Румторига он казался ещё очень молодым: короткая борода, необычно подвижный, с виду непоседа.
   - Дарил, сын Дароила, - гном сейчас же отвесил низкий поклон. Румториг, в свою очередь, степенно встал и с поклоном представился. На этот раз мальчишки посчитали за лучшее промолчать.
   - Мой отец обеспокоен вашей ссорой с гоблинами, - Дарил обернулся с почтение к приветственно кивнувшему, отцу, - и интересуется, не нужна ли вам помощь.
   Гномы никогда не оставят родича в одиночестве в сложной ситуации, а поднятый гоблинами гвалт наводил мысли именно на такое положение дел. Тем более, что компания гномов давно присматривалась к зелёнокамзольным франтам, питая к ним жгучую нелюбовь, которую ничем нельзя было заглушить.
   Румториг отвесил почтительный поклон столу гномов.
   - Передай отцу мою безграничную благодарность за его беспокойство, думаю, гоблинов больше тревожат свои проблемы, чем я и мои спутники. Всяческих благ ему и его роду.
   Румториг снова отвесил поклон, ему ответили тем же, из-за стола гномов подняли приветственно кружки. Мастер кивнул мальчишкам, и они вместе отправились вслед за мистером Фортунатом.
   Хозяин был хмур. Как только ребята оказались на месте, Румториг сейчас же загнал их в чистую комнатку, а мгновением позже внутрь заглянул мистер Фортунат, извинился и снова исчез за дверью. Гном недовольно поморщился и вышел к нему.
   - Зря вы, мастер, растревожили гоблинов, - в голосе Фортуната послышалось разочарование. - Я рассчитывал, что они задержатся в Безголовой Курице до завтрашнего утра. Заказали самые лучшие комнаты, а сейчас срочно съезжают. Чем вы так их напугали?
   - Старина, клянусь, я топора пальцем не тронул. Если не веришь мне, можешь у них сам спросить, чем я их обидел. Я, как и ты, теряюсь в догадках, чего они так засуетились, - долетели до слуха мальчишек новые слова оправданий.
   - Спросил бы, если бы отвечали. Так нет, молчат, словно воды в рот набрали, или язык наш вдруг позабыли. Мигом седлать лошадей приказали и всё, сидят молчком, стреляют глазками по сторонам, кого-то боятся.
   - Ну, не меня точно! Я им ничем не угрожал!
   - Могли сболтнуть чего. Вы, мастер, иногда скоры на язык, чрезмерно скоры.
   - Да ну тебя, Эрл! Совсем с этими гоблинами с ума сошёл. Делать тебе нечего что ли?
   - Ладно, пойду. Сюда загляну чуть позже, - пробурчал мистер Фортунат, всё ещё неудовлетворённый объяснениями Румторига.
   - Я с тобой, Эрл. Взгляну на конюшни. Как у тебя с транспортом?.. - Голова гнома показалась из-за двери, - Вы тут не тяните, ребята, одежду оставите здесь, а там, - борода колыхнулась в противоположную сторону, - всё уже готово, дело за вами. Воду не экономьте. Вашей одеждой мистер Фортунат займётся сам. Ну, пока. - Румториг захлопнул дверь, в коридоре вдогонку недовольному хозяину Безголовой Курицы забухали в пол спешные шаги.
   Ребята остались в отделанной гладко отполированной белой липой комнате. Шкаф, широкие скамьи, стол марённого дуба составили её убранство, а сверху лился мягкий свет из пары матовых круглых плафонов. За следующей дверью пряталась столь же уютная комната. В комнате стоял густой жаркий аромат хвои, пол грел босые ступни, быстро разогревая мальчишек. Чуть больше по размеру она имела маленькое окошко, затуманенное паром. С потолка светили четыре лампы, освещая широкие скамьи, пару огромных лоханей со слоем густой белой пены, парящих горячей водой, полки с обилием банных принадлежностей: мочалки самых различных расцветок, гребни, щётки, мыла, порошки, тюбики с цветными пастами и жидкостями, - что только душа пожелает. Горка сухих, дышащих огненным жаром, булыжников разместилась по середине комнаты.
   - Квен, что ты думаешь обо всей этой ерунде? - Патрик, зажмурившись, сел в лохань, удобно отбросившись на подголовник.
   Вода приятно щекотала Квентина, нежно обволокла, расслабляя тело, потрескивая лопающимися пенными пузырьками.
   - О чём ты?
   - Да о том, что с нами стряслось. Куда мы вообще залетели? Это настоящий бред! Не могу поверить, что со мной такое происходит! - Патрик, расплескав воду, опёрся локтями на край лохани, опустив на раки белобрысую голову. - Скажи, а что с нами будет дальше?
   Квентин пожал плечами. Он не знал, что сказать другу. Еще ни разу со вчерашнего головокружительного, жуткого путешествия по вихрям Перехода ему не выпало подходящего момента, чтоб без помех можно было обсудить с Патриком их нынешнее положение. Оно было невероятно немыслимым, невозможным, - разум отказывался верить в такую реальность. Но то был не сон и не грёзы; всё случившееся с ними было не понарошку.
   - Нас отправят назад, как только мы окажемся в Меролансе. Ты сам слышал это, - вздохнул он и окунулся с головой. - А жаль.
   - Почему, жаль? Дома не так уж и плохо, - никаких гоблинов, норовящих закусить тобой, не интересуясь на то твоим согласием.
   - Для тебя, может быть, а мне больше нравится здесь.
   - Но мы здесь совсем ничего...
   - Всё же здесь лучше.
   - Это конечно. Чего стоит только Румториг. А Симур и его друзья? Интересно, он не наврал нам о притягивающем заклинании? У меня так ничего и не получилось.
   - А ты попробуй на пене, может она сдвинется, если не растает, конечно.
   - Ты не веришь? - Патрик нахмурился. - Или думаешь, что у меня ничего не выйдет?
   - Да нет, не обижайся ты. Я шучу.
   Парой минут позже, поплескавшись в воде, Патрик заговорил снова:
   - Ты, в самом деле, хочешь поступить в академию волшебников?
   - Да, но это невозможно. Симур что-то болтал, наверно, просто зубы заговаривал. Ленни его за болтуна держит.
   - Ну, не знаю. Мне показалось, что Симур очень даже умный волшебник и не враль. Иногда только любит подшутить. - Патрик водрузил себе на голову снежо-белую корону из плотной пушистой пены. - Я тоже, наверное, не прочь... - вода скрыла его голову, сорвав корону, Патрик, отплёвываясь, фыркая и оттирая глаза от щиплющего мыла, продолжил, - оказаться там, в Меролансе. Это было бы здорово. Если мы станем волшебниками, такого можно натворить!..
   Патрик задумался, что же такого он сможет сделать, став волшебником. Мысли куда-то разбежались, не оставив в голове даже простейших стоящих желаний, о которых он грёзил дома совсем недавно.
   - Тебе не кажется странным то, что гоблины так запросто появились здесь? - Квентин задумчиво рассматривал разводы на окне. - И это притом, что говорил нам Румториг.
   - А чего такого странного? Появились и появились, теперь куда-то драпают.
   - После нашего упоминания, что неподалёку шатаются их родичи, тут же сорвались с места, точно именно их и боятся, - уточнил Квентин.
   Патрик со смехом фыркнул.
   - Спёрли что-то и боятся, что их любимые родственники отберут это добро, - предположил, намыливаясь, Патрик.
   - А как насчёт Конвенции? Им же запрещено бывать здесь.
   - Ну её, Конвенцию. Румториг сам не знает, как они здесь объявились, а нам зачем голову ломать над этим, если, всё равно, нас вот-вот от сюда попрут. По мне, - сумели пролезть - молодцы, пусть дальше ноги уносят, только подальше от нас. Брр, какая гадость их мешки.
   В дверь постучали, прерывая разговор мальчишек. Ребята встрепенулись, прячась поглубже в воду. Из-за прикрытой двери донёся знакомый голос гнома:
   - Как там у вас дела?! - Патрик неопределённо промычал. - Очень хорошо. А у меня есть новость! У нас теперь есть превосходный транспорт, за некоторую плату конечно, но это неважно. Вы такого наверняка не видели, объяснять не стану, сами увидите. Нас доставят к самому порогу Мероланса и очень быстро. Так что мальчики, чем скорее вы выберитесь из воды, тем скорее всё увидите. Только не очень спешите, мойтесь. Одежда скоро будет готова. А я пока пойду.
   Тяжёлые шаги Румторига затихли за захлопнувшейся дверью.
   - Скоро будем там, - Квентин с всплеском снова бултыхнулся на дно лохани, заливая пол потоками воды.
   - Здорово! Посмотрим на эту школу волшебников, - согласился Патрик, поддержав друга, тоже с размаху бухнув в воду, обильным водопадом опрокидывая её на пол. Камни с шипением пробудились, потревоженные фонтаном брызг.
   В раздевалке нашлась одежда. Но она была не только вычищенная до последнего пятнышка и пылинки, но к тому же без единой дырочки и прорехи. Могло показаться, что вместо прежних джинсов и рубашки Квентина кто-то по ошибке повесил совсем новенькие ещё нисколько не выцветшие вещи, принесённые только что из супермаркета. Он не сразу решился одеться, недоумённо переглянувшись с Патриком, не менее удивленно разглядывающим новенький свитер и вернувшийся на место задний карман на брюках.
   - Здорово, - оценил Патрик, оставив мягкое махровое полотенце и быстро облачаясь.
   Квентин набросил на плечи плащ, добавившийся к их гардеробу. Стоя перед зеркалом и разглядывая вышитый на левой стороне плаща герб с золотой подписью: "Мероланс", разворошил руками мокрые волосы, не замечая резного костяного гребня у себя под носом.
   - Как ты думаешь, Патрик, Император воспользовался Порталом?
   Это вопрос тревожил Квентина с той самой минуты, когда мастер Румториг открыл ему глаза на историю Императора. Но заговорить об этом он долго не решался, не хотелось даже думать о том, что Император мог быть где-то здесь. Он убежал от него, а потому очень хотелось верить в то, что Император не появиться рядом.
   - Кто его знает? Наверное. Но тогда неизвестно куда ещё его могло забросить. - Губы Патрика напряжённо сжались. - Где-то сейчас бабушка?
   Он вскинул голову, отбрасывая со лба сырой чуб:
   - Румториг говорит, что какие-то особые заклятья не позволяют ему этого сделать. Но, думаю, если ему очень хочется здесь снова оказаться, всё равно, он как-нибудь сумеет этого добиться.
   Такая перспектива Квентину не понравилась. Он закусил губу, прилаживая к плащу послушно лёгшего в ладонь жучка, поправил его, заглянув в зеркало, и лишь сейчас обратил внимание на шуму, доносившийся из коридора со стороны гостиного зала.
   - Что это? - Патрик насторожился.
   Безголовая Курица вдруг несколько раз вздрогнула, резкие хлопки ударили в дверь, а шум перерос в визг, бранный крик и яростный рёв. Мгновение мальчишки стояли, недоумевая, что могло стрястись. Походило на то, что в зале грандиозная драка. А в следующую секунду в комнату с грохотом влетел, бешено вращая глазами, Румториг. В руках из стороны в сторону плясал топор.
   - Одеты! Отлично! За мной живо! - взревел он, снова бросаясь из комнаты.
   - А что стряслось?! - Патрик подхватил плащ, выскочил вслед за ним. Тут же из зала долетела серия беспрерывных хлопков, в коридор с треском ворвался едкий дым, запахло гарью.
   - Гоблины! - выкрикнул гном, бросившись бежать в противоположную сторону. - Не отставать! Нам нужно прорваться к конюшне! Что ни говорите, а я не хочу, чтоб в карете вместо нас укатил кто-нибудь другой! - На бегу продолжал ошалело вопить мальчишкам Румториг. - Сейчас нам не до драки. - За спиной опять что-то взорвалось, ударило с треском и звоном в стены, нагоняя бегущих волной сизых клубов. Кто-то отчаянно визжал, а женский голос, бранясь, требовал:
   - Пусти, пусти-и сейчас же, бандит, урод!.. Я тебя в жабу, в блевотину!.. Вот тебе, вот... - визжал голос, угрожая нападающему.
   - Не отставать! - ещё раз взревел из-за угла голос гнома.
   Квентин выскочил на голос. В конце коридора вверх уходила лестница. Там над головой что-то уже громили, и истошно вопил с десяток разъярённых голосов. В распахнутую низкую дверцу напротив лестницы гном выскочил во двор и тотчас влетел назад. Его буквально швырнуло на лестничные ступеньки, топор глухо звякнул под ними.
   Квентин, за ним шаг в шаг Патрик в следующее мгновение оказались подле лестницы. Кто-то громадный пытался втиснуться в маленькую заднюю дверь. В дверной проём в сопровождении ворчания просунулась лапа, вернулась наружу, сунулась с угрожающим рёвом одутловатая морда тролля, одарив застывших мальчишек злобным бессмысленным взглядом.
   Ребят не нужно было упрашивать уносить ноги. Когда в дверном проёме показалась лапа, вооружённая целым бревном в роли дубины, целясь в поверженного гнома, они вскочили на лестницу и, вцепившись в живого, кряхтящего, но ещё не пришедшего в себя после неожиданного удара Румторига, изо всех сил потянули его вверх. Тяжёлый топор сильно мешал Квентину волочить подёргивающегося, пытаясь встать на ноги, гнома.
   Новый удар тролля пришёлся мастеру под ноги. Стиснув зубы, он успел подобрать их под себя. Щепки фонтаном бросило в стороны, нижних ступеней как не было. Каска, безнадёжно промятая, осталась валяться у порога.
   Шумно сопя, качаясь из стороны в сторону и бормоча невразумительные слова, гном на каждом шагу хватался свободной рукой за стены и всего того, что подворачивалось под руку, чтоб это что-то разлетелось вдребезги, если оно крепко не держалось на месте. Казалось, ещё один шаг и мастер снова растянется на лестничной площадке и больше не встанет. Но в следующий миг Румториг издал боевой клич, из-за не слушающегося языка больше похожий на рёв взбесившегося медведя, и, перевесившись через перила лестничной площадки, погрозил топором троллю, всё ещё безуспешно пытающемуся пролезть в дверной проём, круша неподатливую стену.
   - Мальчики, за мной! - скомандовал мастер.
   Быстро прейдя в себя, он нырнул в дверь второго этажа и без задержки на долгие размышления с рёвом бросился на свору вопящих и размахивающих в разнобой ширококлювыми копьями гоблинов, вздумавших было преградить им дорогу. Румториг одним яростным натиском смял эту преграду, опрокидывая её в соседнюю комнату.
   - Парни, назад! Выберемся через окна!
   Гном захлопнул дверь и налёг на неё плечом. Но мальчишки не успели и шагу сделать, как за их спинами рокотнул чужой голос, разрывая слух леденящим кровь выкриком, сию секунду гулко грохнуло, а дверь разметало в щепки. Вслед, откатившемуся к противоположной стене и тотчас вскочившему на ноги, гному, раздалась команда:
   - Взять! Взять живьём! - Приказывающего не было видно, но Квентин сразу понял, что неизвестный не из гоблинов и именно он командует ими.
   Румториг не струсил. Неистово крутя над головой топор, он оттеснил мальчишек назад к свободной комнате и снова бросился на гоблинов. Те же предпочли не выполнять команды начальника и разбежались в стороны перед неудержимым натиском гнома. Квентин не видел, как появился тот, что гнал гоблинов вперёд. За спиной визжали нападающие. Румториг ещё раз рыкнул, бросаясь в атаку на нового врага, а затем всё встало вверх тормашками. В уши ударил резкий вскрик, а вслед ему хлынула осязаемо-твёрдая волна, выбивая из тела дыхание и сознание. Комнату закачало, до боли сжало голову и грудь. Глаза ещё видели, как рядом ничком осел Патрик. На ватных ногах Квентин успел ещё развернуться лицом к врагу, как новая леденящая волна сбила его с ног.
   Своего крика он уже не слышал, комнату заволокло грязным туманом забытья, в глазах потемнело, в тело врезались тысячи иголок, сковывающие любое движение. Только в руке мягко светил светлячок, трепыхая не видимым облачком крыльев. Некому было заказать мистеру Силимуру волшебную палочку, онемевшие губы не слушались, а жучок ждал, вопросительно смотря в глаза хозяину.
   - Лети, - одним дыханием послал его Квентин, теряя последние мысли о спасении.
   Жучок точно в недоумении помедлил, а потом скользнул к потолку, неспешно проскользнул между пальцев гоблинов и без помех вылетел в разбитое окно.

9. Вчетвером

   Перед глазами прыгала лакированная поверхность орехового потолка, покачивалась из стороны в сторону, вздрагивая в такт хрусту колёс. Чувство реальности вернулось вместе с ощущением движения. Бесчувственное онемение тела сменилось свинцовой неподъёмной тяжестью и ощущением покалывания иголок, впивающихся в каждый клочок плоти при малейшей попытке шевельнуться. Голова гудела, словно пустой медный котёл, ныл затылок. Неясные очертания плыли перед глазами, а к горлу поминутно подкатывали приступы противной тошноты.
   Квентин прикрыл глаза, пытаясь дышать ровнее. Так прошло некоторое время. Чувства постепенно возвращались, обретая прежнюю живую остроту, пробившись сквозь плотные слои глухоты и немоты.
   Ворчание мастера Квентин узнал сразу. Гном сопел над самым ухом, что-то бормотал и ёрзал, ненадолго затихая.
   - Цел? - прошептал ему Румториг, Квентин неопределённо хмыкнул. - Как твой друг?
   - Каатся, он поомной, - слова давались с натугой, неповоротливый язык вяло двигался во рту.
   Квентин попытался по возможности сползти в тесноте с неподвижного Патрика, приложил голову к спине.
   - Воде живой, - тихо сообщил он гному.
   - Это хорошо. Надеюсь с ним всё в порядке.
   Мастер продолжал, кряхтя, ёрзать.
   - Кто это? - Квентин заметил, что рядом, на сидениях лежит кто-то ещё. С пола был виден край голубого платья и длинные чёрные волосы.
   Румториг повернулся и приподнял бородатую голову, с натугой вздохнул и снова устало уронил голову на пол.
   - Кажется, в Безголовой Курице она сидела рядом. Хм... Она учится в Меролансе, по-моему, - пробубнил он, явно мало расположенный к ведению разговора и каким-либо расспросам. Мастер злился, досадуя на бессилие перед колдовскими путами, не поддающимися мощным мышцам гнома, ворчал и сквозь зубы бормотал ругательства.
   Девочку и её примечательных родственников Квентин помнил. В гостином зале Безголовой Курицы она сидела, задумчиво ковыряя вилкой яичницу, в компании страшноватой ведьмы и жутковатого на вид колдуна. Тогда Квентин не обратил особого внимания на обычную, ничем особо не примечательную девчонку, но сейчас был уверен, что, если б он знал, кто находился с ним поблизости, то уделил бы ей намного больше времени. А если бы подвернулась возможность заговорить, то обязательно познакомился и поболтал с ней. У кого, как ни у ученика или ученицы академии волшебства, узнавать все подробности их тамошнего житья.
   Карета или повозка, куда их вповалку накидали друг на дружку, двигалась ровно, без сильной тряски. Топота копыт не было слышно, карета будто катилась сама по себе. Квентин прислушался к доносящимся звукам. Хорошо были слышны резкие возгласы и нестройное многоголосое бормотание. Несомненно, то были гоблины. Они часто перекликались, о чём-то спорили на своём заковыристом рубленом языке, пыхтели под дверцами повозки, - сторожили пленников.
   Неожиданно мастер гневно захрипел и ударил головой об пол, закусив бороду.
   - Ну надо же так угодить!.. Не надо было останавливаться в этой сто клятой Курице! Чтоб Фортунату заодно со всеми гоблинами пусто было! - зло заявил Румториг, непонятно по какой причине посчитав мистера Фортуната виновным в чём-то перед ним. - Запаслись бы провиантом и... А если бы не наняли карету и так бы дошли! Тише едешь - дальше будешь. Дурак и самый настоящий болван, вот кто я!
   - Вы ни в чём не виноваты. Кто мог знать, что так обернётся?
   Мастер в ответ лишь сокрушённо охнул. Сильно расстроенный и подавленный, он заметно пал духом, оказавшись в плену. А оттого, что путы никак не желали поддаться, заставляя гнома лежать на полу бесполезным грузом, не в состоянии как-либо изменить их общее положение, он ещё больше мрачнел.
   Чтоб присесть, приняв вертикальное положение, Квентину пришлось затратить немало усилий. Но так он чувствовал себя ещё хуже. Дверца, точно бумажная, сворачиваясь перед глазами в трубочку, поплыла в сторону. Затылок ныл, но не настолько сильно, чтоб мешать думать. С закрытыми глазами было много лучше.
   - Ты там потише. Не привлекай внимания гоблинов, - буркнул всё ещё лёжа гном, в полном расстройстве не поворачивая лица.
   Квентин кивнул, а затем осторожно, затаив дыхание, удобнее разместился в ногах Патрика, оказавшись теперь в состоянии нормально разглядеть внутреннее убранство кареты и всех присутствующих. В застеклённые окошки проглядывало небо, иногда пуская лучик солнца. Карета в сопровождении гоблинов неспешно шла обратной дорогой к югу.
   - Хорошо не волокут на привязи, - снова подал голос Румториг. - Наши "дорогие друзья" решили взять нас на прогулку вместе с собой, прокатив за наш же счёт к себе в гости. Выходит, не зря нанимал карету. - Мрачная шутка гнома закончилась сдавленным вздохом. Отсутствие настроения не лишило мастера чувства юмора.
   - Куда нас везут?
   - В свою берлогу, вестимо, - хмыкнул в ответ гном, а через секунду добавил, - может в ту самую, что искали вчерашние гоблины.
   Присутствие за дверцей кареты таких же жутковатых существ не прибавляло бодрости.
   - Мастер, неужели это те самые гоблины?
   Румториг, мало-помалу овладевая собой, чтоб было удобнее разговаривать, ухнув, принял полулежащее положение, опершись спиной на сиденье. Снова крякнул, напоследок наворчался себе в спутанную бороду и, наконец, спокойно проговорил:
   - Кто их знает, все на одну харю. Там, в Безголовой Курице не до разглядывания было. Навалились целой кучей, из всех щелей полезли, точно тараканы. Как им удалось незамеченными так близко подобраться к постоялому двору, ума не приложу. Эх, расслабился Фортунат.
   - А что стряслось? Как всё было? - Квентин головой указал на дверцу.
   - Как и с чего, точно не знаю. Сам-то я сначала проводил тех расфуфыренных гоблинов в зелённых камзолах. Они унесли ноги, будто знали, что на постоялый двор нападут. Сдаётся мне, налёт - дело именно их рук. Пришли на разведку, а затем натравили на заведение Фортуната ораву головорезов. А корчили-то, корчили из себя.
   - Но они очень испугались, узнав, что неподалеку есть ещё гоблины кроме них.
   - Скорее испугались, что мы видели их сообщников, и дали дёру, пока мы их не раскусили! - вскинулся с догадкой гном. - Эх, не надо было слушать Эрла, а взять их за шкирку и вытрясти душу, тогда бы всё могло быть по-другому. Где-то сейчас Фортунат? Жив ли? А Гвидо?! Бедный мой пёсик, что с тобой сделали?
   Гном ненадолго замолк, собираясь с мыслями и овладевая нахлынувшими чувствами.
   - Сам я виноват, дубина я дубовая, - вздохнул он. - Вам всё о тролле расписывал: "безобидные, ничего опасного в их присутствии нет", а не обратил внимания на то, с чего бы ему одному здесь болтаться. Тролли ходят всё больше компаниями, или сопровождая нанимателя. Ух, следовало быть повнимательней мне и Фортунату к нему! Наверно, именно он начал всю заварушку. Я вбежал в зал при первом шуме. Охранника завалили сразу, он так и лежал на столе у входа. Тролль громил зал, а постояльцы бросились кто куда. Старина Эрл, конечно, не сплоховал, вмиг его стреножил и навешал тумаков как следует. Тут-то гурьбой навалились гоблины. Налезло не меньше сотни, а то и больше. Визг, крики, постояльцы кто во что горазд. А у моих сородичей, как назло, под рукой не было стоящего оружия. Потом я слышал, как они месили гоблинов наверху. Те из гостей Эрла, что были знакомы с волшебством, взялись за него, Фортунат тоже принялся щелкать гоблинов. Как появился их предводитель, я не видел. Если бы не он, мы с гоблинами, как пить дать, в два счёта бы совладали. Сильный волшебник, очень сильный, до сих пор голова трещит.
   - Ещё бы голова не болела. Ваша каска после встречи с троллем больше на блин походила.
   - Ха! Эта гадина подкараулила меня у самой двери! Спряталась и ждала пока я выбегу. Фига с два, тролль достал бы меня, если б не эта подлость!
   Патрик подал голос, зашевелился.
   - Живой, это хорошо, - повторил Румториг, пододвигаясь, чтоб дать больше места мальчишке.
   - Значит тролли не такие дураки, как о них говорят. Иногда могут придумать какую-нибудь подлую хитрость, - неожиданно с сидений из-за спины Румторига заговорила девчонка. Она выглянула, приподняв голову, и болезненно улыбнулась Квентину.
   - Лежи, лежи, не показывайся гоблинам, - сейчас же спешно зашептал ей Румториг.
   - Я пересяду к вам, - девчонка, не слушая ворчание гнома, скользнула на дно кареты, и устроилась напротив Квентина, поправив помятый голубой подол на подобранных к груди коленях.
   - Познакомимся?! Виола, полнее Виолетта, но предпочитаю, чтоб друзья звали меня Виола, - девчонка без обиняков протянула спутанные руки Квентину.
   - Квентин, - пробормотал он смущённо, слегка касаясь её ладоней. - Мы только познакомились и уже друзья? - подивился он общительности новой знакомой.
   - А тебе не нравится? - Она улыбнулась, устраняя всякое недовольство Квентина её немного заносчивым заявлением. - Я никогда не ошибаюсь в людях, - веско заявила она, - бабушка всегда говорила, что я с пелёнок угадываю суть людей, - не останавливаясь, она продолжила прихвастывать. Квентин, соглашаясь, кивнул в ответ, спрятав скептическую улыбку.
   - Вас, мастер, я знаю, вы преподаёте в Меролансе, ведёте у старших курсов "Чары кузнечного ремесла". Извините, что не заговорила с вами ещё на постоялом дворе. Думала, помешаю, а потом всё это безобразие случилось. - У Румторига не было и мгновения, чтоб вставить хотя бы одно слово. - Очень рада знакомству. Я обязательно на старших курсах запишусь к вам в Кузницу, кузнечное дело очень увлекательное и одно из самых древних таинственных навыков, которым владел каждый настоящий маг. - Она поймала стянутые путами, торчащие из-за спины мастера руки, при этом премило улыбаясь хмурящемуся Румторигу, мало обрадованному перспективе заиметь столь болтливую ученицу. - О Патрике я уже слышала, пока приходила в себя и соображала, в безопасной ли я компании нахожусь.
   Румториг неодобрительно свёл густые брови и, наконец, улучшив момент, шикнул на болтунью:
   - Леди, очень лестно, что вы всех уже знаете, но не будете ли так добры, не выражать так бурно свой восторг по поводу нашего с вами знакомства. Компания наша для вас безопасна, как вы уже убедились, но если вы удосужились заметить, что мы крепко связаны по рукам и ногам, а за каретой идёт свора гоблинов. Не нужно привлекать к себе их излишнее внимание неуместной болтовнёй.
   Квентин постарался не улыбнуться. Смешно было смотреть на то, с каким возмущением Виола посмотрела на мастера. Она изумленно взглянула в лицо рассерженного гнома, всем своим видом показывая, что в полной мере обо всём осведомлена, и напоминать ей о чём-либо нет необходимости.
   Гном на мгновение замолчал, а затем, опередив Виолу, строго высказал ей:
   - Дорогая Виола... Вы не против, если я тоже буду вас так называть? - Виола, как само собой разумеющееся, подтверждая, качнула головой, - Кузнечное Мастерство - древняя наука, тут, дочка, ты права, но оно не женское ремесло, у наковальни есть место только мужчине с крепкими руками и железной волей. Выброси эту задумку из головы для своего же блага!
   - Это почему?! - выпалила Виола, оскорблённая до глубины души. - Думаю, Теодор Рандалон придерживается абсолютно другого мнения! Если понадобится, я дойду до него и потребую, чтоб меня записали на ваш курс! Вы не имеете права отказывать мне! - Румториг снисходительно улыбнулся. - Факультет Саламандры принимает всех, не деля по полу своих учеников, как и все остальные факультеты Академии. Ваш предмет, мастер, естественное продолжение огненной магии, особенно широко изучаемой на данном факультете. А я на нём учусь. Значит, вы не имеете никакого права запрещать мне учиться тому, чему я сама хочу!
   Девчонка яростно набросилась на гнома, ничуть не смущаясь его диковатого вида, по-видимому, твёрдо решив доказать свои права здесь и сейчас. А то, что спор могли в любой момент прервать самым грубым образом, для неё не имело никакого значения.
   - Успокойтесь, леди! Повторяю, здесь не место для подобных разбирательств. Считайте, желайте и думайте, как вашей душе будет угодно, но у наковальни вам не стоять! И Рандалон в этом поддержит меня. Вы только представьте себя с тяжёлым молотом у жаркого горна, от пламени которого лопается кожа, звон в ушах, от которого глохнут, тотчас поймёте, что не правы и вам там не место. - Попытку возразить Румториг прервал сейчас же, - окончим на этом! Препираться будете потом, когда мы выберемся на свободу. А лучше вообще забудьте. Пройдёт время, ты хорошо всё обдумаешь, и сама посмеешься над своей глупостью.
   - И не подумаю...
   Гном предупреждающе сверкнул глазами на строптивицу, заставляя её промолчать. Угрюмо оглядев присутствующих, Виола демонстративно отвернулась, не смотря больше ни на кого, по всей вероятности,считая всех присутствующих в карете своими обидчиками.
   - Не обижайся, мастер Румториг не хотел задеть тебя.
   Попытка Квентина, примерить Виолу с гномом, встретила препятствие, но уже со стороны мастера. Он покачал головой, давая понять, что категорически не согласен с интерпретацией его слов. Виола же бодро взглянула на Квентина, задрав гордо нос кверху:
   - Вот ещё! В школе часто говорят, что преподаватель Кузнечного Чародейства очень консервативен и вообще...
   - Что это вообще? - встрепенулся Румториг очень заинтересованный затронутой темой. - Ну-ка, Виолочка, что там обо мне болтают ученики, чего такого навыдумывали? Говори, не стесняйся, прямо в лицо, как следует честному человеку, если ему нечего скрывать.
   - Ничего ужасного не говорят. Разве что немного грубоват и невоспитан.
   - Спасибо и на этом, - скривился мастер.
   - Пожалуйста. Но не надейтесь, что я забуду о моём намерении. Я никогда так легко не отступаю от своего решения. Сейчас же обдумаю, как убедить ректора Рандалона в моей правоте. Так убедить, чтоб у других преподавателей не осталось никаких сомнений.
   - Сделай милость, - проворчал гном, надеясь, что хоть теперь она успокоится. - Я тоже не отступаю от своих принципов.
   Квентина поразило упрямство девчонки, так вольно обращающейся с преподавателем своей школы. Ему в голову не приходило, что столь милая и тихая на вид девочка может проявить себя настойчивой и несговорчивой.
   - Ты будешь думать сейчас?
   - Подготовиться заранее всегда полезно, особенно когда есть свободное время. В более спокойной обстановке я, конечно, ещё раз всё хорошо обдумаю и запишу на память. Со временем, возможно, придут свежие мысли.
   Румториг снова неодобрительно покосился на Виолу. Квентин тоже предпочёл пока не продолжать разговор с ней, чтоб не попасть на ещё один умный и многословный ответ воображалы. К тому же его внимание привлёк Патрик, он ещё раз подал голос и зашевелился. Квентин поспешил нагнуться к другу:
   - Патрик, ты в норме?
   - А-а! - проголосил тот, пытаясь приподняться с полу.
   - Тише, тише, парень, - зашипел гном.
   Виола оказалась более предприимчивой, навалилась на спину Патрика, придавливая его к полу кареты.
   - Что такое?! Где я?! - завопил Патрик, пытаясь спихнуть навалившийся груз, ничего ещё не соображая.
   Виола зашипела ему в ухо:
   - Замолчи сейчас же! Ещё одно слово и мигом ещё раз лишу сознания! - немного приврала девчонка, что было сил, вдавливая в пол артачащегося мальчишку.
   Патрик, насторожившись, затих, расслышав угрозу.
   - Вот и отлично. Раскричался здесь, - Виола отползла в сторону, давая свободу Патрику, и тотчас получила чувствительный толчок ногами. Патрик громко мыча, - язык всё ещё плохо слушался, - подскочил, от чего карета затряслась так сильно, что охрана не могла не заметить этого.
   - Сейчас же сядь, олух! - шикнул на него Румториг, пытаясь спихнуть его на сидения. Патрик увернулся, больно наступил при этом на Квентина, закусившего губу, чтоб не крикнуть. Ошалелый взгляд ничего не соображающего Патрика рассеяно окинул присутствующих. Мальчишка снова что-то промычал и, продолжая пинать незамеченного друга, вскинув связанные руки, на ощупь, будто слепой, попытался выбраться наружу.
   - Ужасный остаточный эффект заклинания оглушения, - успела прокомментировать Виола прежде, чем Патрик ухватился за дверцу кареты, намереваясь выпрыгнуть.
   - Держите же его! - бросил Румториг, но не успел что-либо сделать.
   Дверца с глухим стуком о корпус кареты широко распахнулась, и Патрик вылетел наружу, сбивая с ног столпившихся подле дверцы гоблинов. Никто не заметил, как карета остановилась, и многочисленная охрана собралась подле её дверец.
   - Ну, вот и допрыгались, - пробормотала, глазея из глубины кареты на распростёртого на земле Патрика, испуганная Виола.
   Охрана, визжа, бросились к пытающемуся подняться Патрику с недвусмысленными намереньем насадить неожиданно "напавшего на них врага" на угрожающе потрясаемые ими пики. Виола от ужаса зажмурилась и с оханьем прикрыла глаза.
   - Не трогать! - вовремя раздался грозный окрик, отгоняя прочь затравленно озирающихся гоблинов. - Ещё одно ослушание, поотрываю головы! - пригрозил кто-то невидимый. - Он ещё нужен мне.
   - Да, хозяин. Мы всё поняли, хозяин, - гоблины, пряча головы в плечи, поспешили отбежать от несчастного Патрика, присевшего на подобранные под себя ноги, покачиваясь из стороны в сторону и опираясь о землю руками.
   - Выволакивайте их. Дальше пойдут сами! - пророкотал тот же голос приказ.
   Гоблины сейчас же гурьбой кинулись выполнять волю господина, остервенело срывая свой страх на пленниках. Квентина вытащили, с такой силой рванув его за волосы наружу, что из глаз выступили непрошеные слёзы. Затем ему поддали пинком в спину, отправив на землю подле Патрика, очумело разглядывающего лес, вставшего стеной вокруг кареты, и мельтешащих перед глазами вопящих гоблинов. С другой стороны кареты брыкался Румториг. Одна из кучек гоблинов, брошенная сильным толчком ног, откатилась под ругань гнома в сторону, но другая сейчас же с ором навалилась на него, с большим трудом выволакивая упирающегося мастера из кареты. Виола тоже грозила всяческими карами злодеям, требуя сейчас же отпустить её. Но, несмотря на "возражения" обоих, их, подгоняя тумаками и пинками в спину и бока, всё же подтащили к ребята.
   Как только Квентин оказался на земле, в его спину упёрся пристальный, ощутимый точно прикосновение взгляд. От него веяло пробирающим насквозь, пугающим холодом. Под ним волю сковывал льдистый панцирь страха, и замерзало сердце. Приказ обернуться, превозмогая сопротивление, сверлом пробил затылок, - голова нехотя, будто сама собой повернулась на зов. Квентин еле успел заставить себя сделать это по возможности смелей, дерзко вскинув голову навстречу враждебным глазам.
   Внутри всё похолодело.
   На огромном, подстать наезднику, чёрном коне с всклокоченной гривой и лоснящимися боками восседал Хозяин гоблинов - высоченная фигура в чёрном плаще с наброшенным на голову, полностью скрывая лицо капюшоном. В отсутствии рядом троллей Хозяин гоблинов казался настоящим гигантом: рост чуть ли не десяток футов, если не больше, широченные плечи, жуткая мощная фигура, от которой исходила осязаемыми волнами удушающая мощь страха. Чернота ползла от фигуры по земле, колыхалась, размывая её очертания, поглощая и гася свет. Даже солнце над тёмной фигурой великана, казалось, притушило свой блеск на чистом насмешливо весёлом небе.
   Сердце трепетно сжалось. Квентину чудилось, что монстр смотрит только на него, пронизывая насквозь до самой души, ухмыляясь, рассматривает её изнанку.
   В следующее мгновение Хозяин гоблинов, спасая Квентина от ощущения на себе сверлящего взгляда, лениво вскинул жёсткую ладонь бурого оттенка, путы послушными змейками сползли со ступней и растворились в земле. Ещё один взмах руки, и все четверо пленников разом оказались на ногах, жест - упругие ивовые прутья, разрывая губы, удилом врезался в рот, крепко-накрепко стягивая его.
   - Без разговорчиков, - последовал утробный смешок из-под капюшона. - Пошли! - Конь, фыркнув, тяжело повёл седока по влажной почве, - за низкорослыми деревьями и кустами начиналось болото.
   Суетливые гоблины, ворча, спешно обступили пленников и принялись немилосердно подталкивать их пиками вслед за хозяином. Затёкшее одеревеневшее тело не слушалось. Патрик с трудом справлялся с ногами и ориентацией, то и дело норовил споткнуться или завернуть в сторону. А потому Квентин с одного бока и Виола с другого поспешили его подхватить, чтоб не злить гоблинов, и Патрику не доставалось на пару другую больше тычков пиками.
   Даже не будь Патрик в столь беспомощном состоянии, бегство было невозможно. Гоблины тесными рядами с оружием на изготовку обступили пленников и бдительно следили за каждым их шагом. Не дай бог, кто-то споткнётся, за него тотчас принималась дюжина лап, жестоко "вразумляя неуклюжего" человечишку. Румторигу ничего не оставалось, как подчиниться безвыходности настоящей ситуации. Но бессильно опустить голову было выше его сил. Глаза гнома шарили по зарослям, примечали движущихся гоблинов, надеясь хоть на какую-нибудь ничтожную случайность. Увы, её не было.
   Началась топь. А впереди, на холме темнел полуразвалившийся заброшенный замок. Пара башен ещё хватала над собой небо когтями сохранившихся машикулей, а почерневшая замшелая стена запирала башни в ещё грозную цитадель. Несмотря на запустение и заброшенный вид, с первого взгляда она настораживала. Ощущение затаившегося врага под защитой её старых крепей не оставляло Квентина ни на мгновение.
   Крепостной холм охватывала широкая безлесая заболоченная равнина. Уже сейчас ноги мокли в выступающих из земли лужицах, а дальше раскинулось гиблое болото из подёрнутых ряской и кувшинками окон омутов. Зелёная тина затянула под осокой и камышом ловушки, поджидающие неосторожного шага. Трясина поминутно вздыхала, оглашая опушку леса странными стонущими воплями, точно прежние жертвы в бесконечных мучениях предупреждали об опасности случайно забредших сюда путешественников. Болото дышало, выплёскивая пузыри из своих гниющих недр, приветственно всхлипывало и плескало чем-то живым под тёмными водами.
   Гоблины сгрудились подле гати, выложенной неровным ковыляющим зигзагом среди болотных кочек из кое-как сколоченных щитов и брошенных под них вязанок хвороста. Пленников одного за другим вытолкнули на эту сомнительную по надёжности дорожку, при каждом шаге, уходящую в грязную жижу по щиколотку.
   - Давайте двигайтесь, не заставляйте ждать хозяина!
   Самый рослый гоблин - предводитель всей шайки - пихнул Квентина на гать, вслед неуверенно вышагивающему Патрику. Ноги на мокрых досках и какой-то слизи норовили разъехаться, Квентин еле удержался, чтоб во весь рост не растянуться в соседней луже, застыв на мгновение в раскоряку. Патрик, точно нарочно, присел на плечо, чтоб не оказаться там же.
   Гоблины булькали смешками в спину.
   - Ну, разлеглись! Хозяин любит вспарывать животы и отрывать ноги таким, как вы неуклюжим человекам. Ещё задержитесь, - пожалеете, что не утопли! - рявкнул главарь, пинком подгоняя Квентина.
   Румториг вовремя подставил плечо Патрику, избавив его от болотной ванны.
   - О-о, пооехше, - остерегающе попытался выговорить он стянутым ртом в предупреждение гоблинам.
   - Болтать вздумал! - заорал, замахиваясь на гнома воронёный кривым клинком, вожак. Румториг, не шелохнувшись, одарил гоблина презрительной усмешкой. Он был бы очень рад потасовке, но гоблин, остерегаясь чего-то подобного, ограничился потрясанием ятагана перед его глазами.
   Квентин поднялся, насквозь промокший, вымазанный с ног до головы ядовито-зелёной тиной и отплёвываясь от болотной жижи, нахлебавшись ею.
   - Поторапливайтесь! - холодное дыхание Хозяина гоблинов пронеслось над болотом, вспугнув стайку пернатой мелкоты, щебеча, умчавшейся в небо. - Смотрите под ноги, из болота вас никто вытаскивать не будет! - Смех Хозяина гулким эхом раскатился по опушке леса. Гоблины тревожно закудахтали, остерегаясь гнева, готового вот-вот низвергнуться и на их "ни в чём неповинные" головы.
   - Доболтались! Теперь Хозяин так не оставит!..
   Гном гневно смерил гоблина свирепым взглядом, от чего тот предпочёл спешно отступить за частокол пик, уставившихся в грудь разгневанного мастера.
   Тёмная фигура уже маячила у самого подножья холма. Неведомо как великан преодолевал топь. Конь прямиком шёл по болоту, игнорируя настеленную гать, вскоре степенно ступив на твёрдую землю напротив ворот. Там на стене замка и башнях замельтешили фигурки гоблинов. Цитадель ожила, зашевелилась, как растревоженное осиное гнездо. С гулким звоном, широко распахнув свой зёв, скрипучие ворота встречали чёрную фигуру всадника.
   На преодоление гати пленниками ушло порядочно времени и усилий. Со связанными руками, подгоняемые нетерпеливыми окриками гоблинов, было очень неудобно сохранять равновесие на уходящих из под ног скользких щитах. Один лишь Румториг вышел на твёрдую землю почти сухой. Непоколебимой стеной он служил опорой часто оступавшимся ребятам, в конце концов, выбравшимся на сушу грязными и основательно вымокшими. Гоблины тотчас с улюлюканьем в припрыжку погнали пленников к воротам, где их уже ждала новая орава до зубов вооружённой охраны. Они сменили предыдущих головорезов и, оказавшись не лучше, пинками погнав ребят и мастера в подземелье.
   За обитой крест на крест полосами железа дверью начинался длинный полутемный спуск вниз. В темноте на сырых сбитых и рассыпавшихся ступенях без труда можно было оступиться и прокатиться на своих боках вплоть до последней ступени, рискуя сломать шею. С парой факелов спереди и сзади охрана сопроводила всех четверых пленников на нижнюю площадку. Там было также сыро, как и на болоте. Пленников прижали острыми наконечниками пик к глухой стене, уткнув лицами в мшистый влажный камень. За их спинами крякнул замок, неподатливая дверь отворилась, оглашая подземелье рвущим слух визгом. Ещё через мгновение всех втолкнули в тёмный каменный мешок, обрекая их на заточение во тьме.
   Дверь сухо кашлянула, ударила в косяк и замерла, скованная тяжёлым засовом.

10. Заточение

   Кромешная, хоть глаз выколи, тьма подземелья, сгустившись в сырую затхлую массу, приняла узников плотными холодными объятьями. Ослепив, лишила зрения, притупляя все чувства, точно окунула их в чёрную немую пустоту.
   Нащупывая перед собой пол, Квентин неуверенно шагнул в глубь камеры, под ботинками трещала битая мелочь. Рядом были слышны вздохи, громкое дыхание, шуршание, кто-то случайно толкнул его в бок. На мгновение почудилось, что впереди бездонная пропасть, переполненная непроглядной мглой и вечным забвением. Сердце сжалось, стало очень страшно, ноги приросли к полу - не сдвинуться. В голове что-то исступлённо забилось, рванулось с тонкой нити, чтоб сорваться сумасшедшим криком отчаяния.
   Неужели это конец?! Квентин еле сдержался. Грохот мыслей стих, оставив ему только черноту. Но та темень не походила на мрак, заполнивший подземную камеру в первые мгновения заточения. Бархатная и мягкая, она наполнилась звуками мелодичного хрустального звона, сложившимся в знакомый напев. Квентин не помнил ни единого слова, но сейчас был уверен, что эту колыбельную пела ему в ночи мама. Он мог поклясться, что сейчас даже слышит мамин голос, напевающий давно позабытые слова. Внутри что-то защемило, а затем расслабленно отпустило. Тьма разом потеряла всю мрачность, растратилась, ослабев, и будто рассеялась, перестав быть такой уж жуткой. Стало легко и спокойно.
   Недаром говорят: "У страха глаза велики". Квентин был не один, рядом был Патрик, Виола и могучий мастер Румториг, которому, несомненно, не составит труда что-то придумать для их общего спасения.
   Друзья были рядом. Конечно, их не было видно, но хорошо слышно, - они ещё бродили по каменному мешку камеры, пытаясь его изучить, стояли рядом, очень близко, вплоть до того, что умудряются наступать на ноги.
   Лежанка - скрипучая металлическая решётка, удерживаемая навесу ржавыми бренчливыми цепями, нашлась на ощупь. Под дополнительным грузом она протяжно скрежетнула и принялась недовольно поскрипывать. Над головой Квентина прозвучало невнятное мычание, - Патрик, ища свободное место, в следующее мгновение метко угодил спутанными кулаками приятелю в глаз.
   - Садись же! - попытался выговорить Квентин, уворачиваясь от повторного замаха неуклюжих рук.
   Патрик что-то невнятно пробормотал, скользнул по плечу и к великому облечению затих подле.
   Досаждала потеря подарка мистера Силимура. Проку в подземелье от жучка конечно немного, разве что, Симур надоумился научить его разгрызать чародейские путы. Но всё же было немного обидно.
   Спустя некоторое время в камере установилась относительная тишина. Слышны были вздохи, скрипели лежанки, и что-то, попискивая, шуршало в ногах. Из противоположного угла до Квентина донеслось неразборчивое бормотание Румторига. Гном что-то хотел сказать, быть может, ободрить, но у него ничего не вышло, и он быстро смолк с недовольным вздохом.
   Квентину не приходило в голову усомниться в мастере. Всегда полный сил гном по всей своей сути не мог быть тем, кто смириться с положением пленника и не вырвется, во что бы то ни стало, на свободу. Пусть он сейчас не знает, что предпринять, пусть сомневается в себе - это всего лишь минутная слабость, способная настичь любого в подобной ситуации, и которую мастер, несомненно, преодолеет. Интуиция подсказывала: раз их оставили живых, значит, они нужны. Стало быть, хозяином гоблинов двигал какой-то тайный замысел, - пленников ещё что-то ожидало, их жизнь не закончилась. Но червь сомнения всё же пытался подтачивал волю, обещая забвение и голодную смерть в холодной каменной яме.
   Если бы Румториг мог, то он, верно, смог бы рассказать что-нибудь о здешних местах и, возможно, хоть как-то разрешить неопределённость их положения. Но приходилось мириться с его вынужденным молчанием. Квентин в окружении друзей оставался один на один со своими страхами. Хитрое заклятье колдуна-великана лишила единственной возможности увериться в том, что он ещё не брошен в одиночестве.
   Заткнутые рты и накрепко связанные руки - положение невесёлое. Даже для того, чтоб освободить руки, нужна была помощь волшебника. Но где его можно было взять здесь? Уверенности же в своих силах не доставало. Было от чего поддаться панике.
   Осталось надеяться на случай. Пока же его не было, следовало ждать, чтоб вовремя ухватиться за него.
   Конечно, совсем недавно мастер убеждал ребят, что Мероланс никогда не оставит своих учеников на произвол судьбы даже в самом трудном положении. Да, Квентин и Патрик к ним не относились, но с ними вместе были Виола и мастер Румториг. А потому, если всё то, что говорил гном об академии Магии, правда, то, несомненно, что ребят ни в коем случае не должны были бросить на погибель в болотном замке. Только бы нашёлся тот, кто сообщит об их незавидной участи в Мероланс.
   Первый раз Квентин ощутил острое желание жить. Жутковатой представлялась медленная смерть в мучениях от голода и жажды. Лучше было погибнуть в Безголовой Курице, чем встретить смерть здесь. Дурные мысли так и лезли в голову. Квентин попытался выгнать из головы непрошенных гостей, размышляя над тем, каково предназначение пленников в болотном замке. Но и тут лезли мысли одна хуже другой. Достаточно было лишь вообразить, что он и его друзья предназначены для чего-то умопомрачительно страшного: жутких колдовских опытов, ужасных пыток, жертвоприношения каким-нибудь демонам, или попросту на пропитание гоблинской ораве, - чтоб в голове всё окончательно испуганно спутались, а на душе стало до одури противно и страшно.
   Неощущаемое в подземелье время шло своим чередом. Квентину, поминутно выныривающему из черной дремоты в почти такой же мрак, казалось, что прошло уже множество дней, а они всё ещё сидят в брюхе холма забытые навеки в гибельной тишине болота, нарушаемой только прерывистым дыханием узников, шуршанием крыс на полу и позвякивание ржавого металла.
   Усталость незаметно сковало тело, тяжёлый сон, наконец, одолел Квентина. Он провалился в бездонную пропасть, а затем чернота распалась под напором колотящегося сердца. Квентин не удивился, вдруг увидев расцвеченные яркими красками знакомые склоны долины Тихой. Где-то рядом был Патрик, он дышал в затылок, но его никак не удавалось разглядеть. Через минуту знакомые свист и шипение, нестерпимо бившие в уши, подхваченные рёвом двигателей, смешались друг с другом в неимоверную какофонию, выбросив Квентина кверху, в небо. Только оттуда он разглядел чёрные стены Тумана, бегущего Патрика и себя, спотыкаясь, несущегося к вздрагивающей огромной массе свинцово-грозовых облаков. А точно под собой, висящим где-то в воздухе, прыгающий на ухабах джип. Бурая дымка заволокла взор, но джип оставался ещё виден, лиловые и малиновые разводы окутали Императора и деда. Слышно было, как Император, срывая голос, требует, чтоб мальчишки были немедленно остановлены, отдаёт ещё какие-то команды, а затем все звуки оборвались. Картина стала разворачиваться словно при замедленной съёмке. Автомобиль, опасно кренясь, встал, дед выскочил из автомобиля, упал, не в силах подняться. Глухоту разорвал вопль заклятья. Бурая пелена в секунды рассыпалась, унося с собой туман и мальчишек, только Дымок одиноко бродил, потряхивая гривой, в поисках исчезнувшего хозяина.
   - Поздно! Ты опоздал... - горький выкрик деда порвал сплетения грёз, бросая Квентина назад в черноту без снов.
   Сон пугливо шарахнулся прочь от клацанья засова, толчком возвращая Квентина из дремотного мира иллюзий в реальность подземелья. Свет факелов, ослепляя, ворвался в камеру, выхватив из мрака измученные лица пленников.
   Патрик проснулся и вскинул голову с плеча друга. Виола, подобрав под себя ноги (ей явно не нравилось шуршание на полу), сидела напротив, на такой же поддерживаемой цепями лежанке, что и мальчишки. Румториг нашёл себе местечко в углу на перепревшей куче сырой соломы. Одна из крыс, прикорнувшая на гноме, соскочила с его коленей и проворно шмыгнула под лежанку Виолы.
   Внесённый огонь растопил сумрак камеры и открыл ужасающую картину, о которой Квентин даже не подозревал, дремля на лежанке. По полу во множестве были разбросаны дочиста обглоданные крысами белёсые кости и черепа. Это они трещали в темноте под ботинками, это в их компании Квентин надеялся на спасение.
   Останки одного из несчастных, зацепившись за изъеденные ржой кольца, свисали прямо с потолка ближе к двери, другие были прикованы к стенам. А на лежанке, занятой мальчишками, у самой стены ухмылялся скелет в бурых лохмотьях прежнего постояльца камеры, пялясь на ребят пустыми глазницами.
   Мальчишки вскочили на ноги.
   В невообразимо низкую для входящего дверь протиснулся хозяин гоблинов. Всё тот же чёрный капюшон скрывал его лицо. Огонь факелов точно притух, в камере стало ещё тоскливей и страшней. Фигура великана, казалось, переполнила помещение, давила чернотой, не давая свободно вздохнуть.
   Но мастер будто не был подвержен той подавленности и страху, оттолкнувшему мальчишек от мрачной фигуры посетителя к дальней стене. Румториг поднялся на ноги и смело выступил вперёд, широко расправив плечи перед гостем в чёрном, чья голова почти упиралась в сводчатый потолок.
   Хозяин замка с минуту постоял на пороге, почти неживым изваянием оглядывая камеру, точно вспоминал что-то давно сгинувшее в потоке времени и безвозвратно забытое. Затем неслышной тенью скользнул с порога через пару ступеней вниз и, будто не замечая, минул гнома, заняв освободившуюся лежанку. Сметённые им кости с сухим треском раскрошились о стену, осыпая мальчишек острыми осколками. Железо взвизгнуло от непомерной натуги, - вот-вот из стен выскочат поддерживающие крюки.
   Даже сидя, Хозяин гоблинов остался много выше гнома, которому помимо воли пришлось попятиться, чтоб не сильно задирать голову кверху.
   Квентин оказался за широкой спиной гнома и хорошо видел страшного великана. Не менее жуткими оказались и его спутники с факелами в руках. Они очень походили на ходячие человеческие скелеты, отличаясь от лежащих в камере лишь тем, что пока двигались и казались живыми. Мертвецки белые лица на обтянутом кожей безволосом черепе с одинаково отсутствующими взглядами обсидианово-чёрных огромных глаз выглядывали из высоких стоячих воротов длинных тёмных мантий. Умертвия недвижно застыли с поднятыми к потолку факелами, - немногое говорило, что в этих созданиях ещё теплился хоть какой-то признак жизни.
   Особой меткой каждого из "мертвецов" являлось начертание распахнутого глаза, серевшее в неверном свете факелов на их лбах, взирая на узников, точно из бездны, единственной маленькой точечкой между разведённых век ока. Такой же символ украсил грязновато-серой вышивкой капюшон великана.
   Прошло несколько тягостных минут в гробовом молчании. Можно было подумать, что хозяин гоблинов пришёл сюда только для того, чтоб помучить узников своим присутствием, получая от этого несказанное удовольствие.
   - Чего ему здесь надо? Вряд ли соскучился, - успел подумать Квентин прежде, чем великан очнулся и подал голос, откликаясь на вопрос мальчишки.
   Путы на губах пленников ослабли, а за тем исчезли вовсе, словно их и не было.
   - Ты узнал меня, гном? - утробный голос мощным эхом ударил в стены и затих где-то в коридоре. Румториг не был похож на человека, повстречавшего старого знакомого, его лицо осталось мрачным, из-под насупленных бровей поглядывая на чёрную фигуру. Гном не ответил великану, занятый разминкой освобождённой челюсти.
   Низко натянутый капюшон надёжно скрывал того, кто прятался под тёмной материей.
   - Ты не узнал, - пророкотал с ненавистью или обидой великан. - И вы тоже?
   Квентин понял, хозяин гоблинов обратился именно к ним, но, находясь второй день в здешних краях, он естественно не могли даже представить кем был тот, кто так настойчиво требуют признания. По мнению Квентина, великан мог сойти, разве что, за самый ужасный кошмар. Виола тоже молчала; не в силах поднять глаза, прятала их, рассматривая что-то на полу.
   - А когда-то было иначе, - можно было подумать, что великан горько вздохнул, сокрушаясь о прошлом. - Моё имя сотрясало окрестные земли и земли за горизонтом. Все боялись меня, каждый простой человек и маг. Даже зверьё, почуяв мой запах, пряталось по норам, трясясь в ужасе. Ха! Помню, хорошо помню. Но скоро мне ничего не нужно будет вспоминать. Скоро всё вернётся на свои места. Сроки приблизились. Тысячи мучений Армакуру за моё унижение и былое бессилие!
   Румториг изменился в лице. В нём не было заметно испуга, но, казалось, он удивлён и недоверчиво косится на великана.
   - Не веришь, гном? От того ничего не меняется. Меня разбудил зов моих слуг, стряхнувший с меня остатки проклятья. И вот я снова в своих владениях, чтоб с верными рабами готовить мой триумф. Я займу свой трон и всех тех, кто не падёт ниц пред моим величием, ждёт кара!
   Великан громыхнул и смолк, явно ожидая от пленников проявления раболепного благоговения, и был крайне раздосадован продолжающимся молчанием гнома и ребят.
   - Я напомню о себе, - ядовито зашипел он. Руки бурого оттенка выскользнули из складок просторного плаща, на мгновение задержавшись у капюшона. - Вы сами того хотели.
   В следующее мгновение капюшон сполз на спину, обнажив безволосую, почти как у троллей, противную голову. Но страшным было не лицо великана, не узкая щелочка, перечёркивающая мраморно-серую кожу на месте рта, не треугольный провал носа, а один единственный, широко распахнутый глаз во лбу монстра, без ресниц, без белка и радужной оболочки с одной маленькой точкой бездонного зрачка на фоне бурых трещинок капилляров. Циклоп впился взглядом в узников, сверля, добрался в один миг до сердец, сковывая их льдом... А ещё через секунду когтистые пальцы вернули капюшон на голову.
   То был взгляд самой смерти, выворачивающий жертву на изнанку, мертвящий и рвущий душу на части. Ещё одного мгновение этого взгляда, и теплота сердца, вымороженная взглядом, несомненно, оставила бы Квентина. Так же, как и при заклятии оглушения в его ушах звенело, перед затуманившимся взором плыл пол камеры, стены ходили ходуном, а к горлу подкатила тошнота. Рядом, широко раскрыв глаза и шумно дыша, сидел Патрик, не замечая под собой груду костей, Румториг еле стоял на ногах, его мутило. Виола же, зажмурившись и сжавшись в комок, вовсе не встав с лежанки, что-то быстро, как заведённая, бормотала под нос.
   Великан очень довольный собой, торжествуя, хохотал.
   - Теперь-то признали?! - рёв великана ударился в потолок, забился, оглушая, о стены, не находя выхода прочь.
   Гном, как мог, выпрямился:
   - Как не признать, такого... - его последние слова, явно далёкие от лестных эпитетов, утонули в кашле. Великан понял это. Он шумно вдохнул, прекратив смеяться, и снова погрузился в злобное молчание.
   - Что тебе нужно от нас?! - набрался дерзости заговорить Румториг.
   Он и сейчас не походил на запуганного пленника. В ровном голосе гнома слышалось требование отвечать без проволочек. Так говорит взыскательный преподаватель, расспрашивая ученика о заданном уроке. Это не могло понравиться одноглазому великану. Цепи тотчас огласили визгом камеру, обрушиваясь в грохоте вместе с лежанкой на каменный пол. Тощая охрана не шелохнулась.
   - Здесь вопросы задаю я! - вскочивший на ноги великан навис над дерзким, и казалось, вот-вот растопчет его.
   Но гном продолжал держаться прямо, смело встретив угрозу с шипением дышащего циклопа. Тот отчего-то медлил, не смея даже коснуться мастера.
   - Не обольщайтесь тем, что ещё живы! Вы не нужны мне! - Хозяин гоблинов выпрямился. - Я пришёл сюда не за тем, чтоб вести с тобой, гном, светские беседы! Если бы не моя нужда в другом, я давно с удовольствием насладился бы вашими муками! Вам следует ползать у меня в ногах, вымаливая лёгкую смерть! Но всё ещё впереди. Пройдёт чуточку времени, и вы уже никому не будете интересны. Пока же, так уж и быть, живите.
   После кратко паузы великан добавил:
   - У вас ещё есть шанс заработать моё благоволение. Будьте посговорчивей. У меня множество незаконченных дел, потому терять время, дважды предлагая свою милость, не буду.
   Ответа снова не последовало.
   - Хм, - раздражённо прошипел он на упрямое молчание пленников, - от чего так? Не нравятся условия? Когда будете умирать в муках, пожалеете, что не ответили мне. - Чуть погодя хозяин гоблинов чуть пожал плечами. - Хорошо. Быть может, за годы я подрастерял навык убеждения, или среди людей умножилось число болванов. Буду с вами терпелив и разложу для вас, дураков, всё по полочкам. Мне нужен жезл Армакура...
   - Это какой из них? - вызывающе брякнул гном, по-видимому, не сильно впечатлённый гневливостью великана.
   В противоположность ожиданию хозяин гоблинов не стал вновь в ярости метать молнии в дерзкого гнома, он только лишь самодовольно хохотнул:
   - Ты умнеешь на глазах, гном! Я о жезле, что хранится в старой долине... - циклоп сделал паузу, ожидая, что Румториг сам скажет всё остальное, но мастер остался нем. - В былые времена там жили могучие воины и маги старины, но они ушли вслед за мной в бездну небытия, хотя думали, что переживут меня в веках. Теперь я вернулся, а их нет, и не будет никогда. Догадался?
   - Ты опять разочаровываешь меня. Их крепи разрушены и ушли в землю. Теперь в тех владениях другие хозяева. Потомки древних колдунов приняли ту землю. Они сзывают к себе способных обучиться чародейству, множа свои ряды в тщетном стремлении овладеть былой силой своих предков. Ты, мастер, наверняка, видел этот жезл там, где именуется он жезлом Бушующих Вод.
   Хозяин гоблинов замолчал. Гном смело смотрел на капюшон, из-под капюшона на него смотрел мертвящий взгляд великана, пронизывая плотную материю и испытующе созерцая могучего Румторига.
   - Да, ты угадал, - со смешком проговорил одноглазый, - маленький дурачок, ты верно рассудил - это Мероланс, Академия Магии и Чародейства, которая должна, просто обязана отдать мне этот жезл, если, конечно, желает увидеть вас четверых живыми! И вы в этом, так или иначе, поможете мне.
   - Попросишь принести его? - съязвил гном.
   - Не-ет, что ты, дурачок...
   - Не смей так называть гнома! - гневно потребовал Румториг.
   - ...дурачок, никто вас конечно отсюда не выпустит. До времени Совету Магов не следует знать о моём возвращении. Вы с нижайшей просьбой и мольбами о спасении напишите письма вашему многолюбимому ректору... Как его там? Говорили мне, да вот странно, память подвела. А моё дело - доставить их и получить жезл.
   Смех снова громыхнул под сводом камеры.
   - Не бывать этому! - отрезал гном.
   - Ты хочешь сказать, Теодор Рандалон предпочтёт пожертвовать всеми вами. Не смеши меня. Этот старикашка так боится, что детки перестанут его любить...
   - Да он тебя размажет по твоему поганому холму как жабью икру! - не выдержала Виола, бросаясь на защиту имени ректора, ничуть не страшась грозного великана.
   - Прекрасно! Если он найдёт моё убежище, я всегда его жду с распростёртыми объятьями.
   Великан шагнул к порогу, помедлил и снова обернулся к пленникам.
   - Сейчас у вас есть время подумать. Я отправляюсь по срочному делу, требующему моего личного присутствия. Но скоро я вернусь и потребую ответа на моё предложение.
   - Он будет прежним!
   - Не подчинитесь, не ждите пощады. А жезлы не сегодня-завтра у меня будут, вы этому никак не воспротивитесь. Счастливо оставаться... здесь навсегда.
   Одноглазый снова остановился на пороге.
   - Забыл. Кое-кому из вас предстоит небольшая встреча по моему возвращению в замок. Подготовьтесь. И вот ещё что, это, - великан кивнул на ближнего охранника, - мои близкие друзья. Они будут присматривать за вами в моё отсутствие. Бедняги были когда-то смертными людишками, но оказались в противоположность многим другим умнее, пришли служить мне и получили новую жизнь. Небольшие неудобства, вроде потребности свеженькой крови, искупаются великим даром бессмертия. Предупреждаю, не раздражайте их чрезмерно. Видите, как плачевно они выглядят, гоблинская кровь - плохое питание, могут не удержаться и закусить кем-то из вас на досуге. Но не отчаивайтесь. Я спешу удалиться, чтоб вернуться как можно быстрее и избавить вас от их бдительной охраны. Но только если вы одумаетесь. Не скучайте.
   На "обнадёживающем" обещании одноглазый великан исчез в дверном проёме, а вслед за ним, задержав голодные взгляды на пленниках, нехотя вышли его "заместители", по-всему, очень сожалеющие о том, что им не дали поживиться свежей горячей кровью.
   Дверь с лязгом захлопнулась, погрузив камеру в густую черноту. Но теперь у друзей хотя бы была возможность поговорить друг с другом. Общий разговор лишал темноту разобщающей силы.
   - Вот ужас-то, - Патрик ухватился в темноте за Квентина, ища опору, чтоб подняться на ноги. - Что за чудище к нам приходило? А глазище! Всё нутро набекрень. Я вот думаю, Квен, что за последнюю пару дней с нами столько стряслось, что стоит серьёзно задуматься: "А не приходит ли нам конец?".
   - Фу, Патрик, как ты можешь сомневаться в том, что нас выручат, - возмутилась Виола с прежнего места на лежанке. Квентин поймал руками цепь и занял место подле девочки. - Нас обязательно спасут. Не сомневаюсь, бабушка уже сообщила в академию о нашем похищении, и нас, несомненно, уже ищут.
   - Ты уверена, что она вообще осталась в живых? - не задумываясь, буркнул в ответ Патрик, присаживаясь на ойкнувшего Квентина.
   - Не смей так говорить! - Виола вцепилась в Квентина.
   - Постой, это не я!
   Виола явно настолько была задета болтовнёй Патрика, что готова была наброситься на обидчика с кулаками.
   - Ну, конечно же, не ты. Ты бы такого не выдумал бы. Правда? - С надеждой проговорила Виола, держась за рукав рубашки, и не отпускала его, словно пыталась заменить этим то, что не видела неразличимого в темноте соседа.
   - Что ни говори, но сильно надеяться на это нельзя.
   Слова Виолы льстили, но обманывать себя и остальных Квентину не хотелось.
   - И ты тоже! - Виола обижено отбросила его руку.
   - Виола, не дуйся на мальчиков. - Гном ещё стоял посреди камеры. - Мальчики не хотели сказать что-то дурное о твоих родных. Я очень надеюсь, что твоя бабушка уже подала весточку Рандалону, но, сама понимаешь, дожидаться от него помощи нам не стоит. Он связан по рукам и ногам. Отдать жезл он не может, это понятно без объяснений. А найди место нашего заточения, долго будет думать, как освободить нас, не погубив.
   - Вот-вот. Не те, так другие размажут нас, как ту самую твою лягушачью требуху и мокрого места не оставит, - пробубнил Патрик.
   - Жабью икру, - поправила Виола.
   - Считаю, это будет правильный выходом для Рандалона, - высказал мысли вслух гном.
   - Это почему?! - удивился Патрик, не удовлетворяясь таким концом. - Я не согласен.
   - Но Рандалон так не поступит, я его хорошо знаю... - задумчиво произнёс гном, принявшись прохаживаться по камере. - Хотя, в таком положении, по-моему, это будет не верно.
   - Нам что, уже готовиться на тот свет?! - не унимался Патрик, не желая принять "самоубийственное" настроение мастера.
   - Быть всегда готовым отправиться в последний путь - не плохая подготовка к любым неожиданностям, - философски заметил мастер Румториг.
   - Мне тоже это очень не нравится, - подал голос в поддержку друга Квентин.
   - Мастер, что с нами будет? - Виола затаила дыхание, тоже не очень обрадованная печальными перспективами. - Неужели мы все здесь умрём?
   Наступила неудобная пауза. Гном что-то пытался сообразить, но слова Виолы вывели его из рассудительного равновесия. Румториг не находил, что сказать в ответ.
   - Смотри, она сейчас заревёт, - шепнул Квентину Патрик.
   Виола сделала вид, что ничего не расслышала, вздохнула, но Квентин был уверен, что она действительно вот-вот разрыдается, растеряв свою прежнюю уверенность.
   - Отчаиваться ещё рано. Возможно, нам выпадет случай улизнуть отсюда. У нас ещё есть шансы. Пока вернётся хозяин замка, письма, туда-сюда. Нам только нужно держаться начеку, чтоб не упустить нужного момента. Я вот не собираюсь помирать в этой гнилой дыре и никому не советую, - бодрясь, проговорил мастер Румториг. Но это у него получилось как-то вяло и неуверенно.
   - А как насчёт того, чтоб выждать немного, и когда этот великан укатит подальше от замка, привлечь внимание охраны и перебить её?
   Высказал Квентин отчаянную мысль.
   - Смело! - гаркнул Румториг из темноты.
   - Голыми руками? - засомневался Патрик, цокнув языком.
   - Мастер Румториг справиться с любым гоблином. - Гном польщёно заворчал.
   - Но не с целой кучей! - Виола, похоже, пришла в себя после минутной слабости, и чувствовала себя много лучше, вразумляя выдумщиков. - Это не разумный риск. Вы не забыли, что напоследок было нам сказано? - На вопрос деловитого тона ответить желающих не нашлось. - Тогда я напомню. Как насчёт пары вампиров, что были обещаны нам в сторожа? Не мне вам рассказывать, что вампиры удивительно сильны, несмотря на то, что выглядят слабаками...
   - Это точно! Рожи у них дохлые-предохлые, того гляди развалятся, только двинь... - ляпнул Румториг и тотчас был перебит Патриком:
   - А если заколдовать их?
   За всё время знакомства мальчиков с гномом, Румториг ни разу не проявил колдовских способностей, всё больше надеясь на топор, силу рук и сноровку. Но он преподавал в школе волшебников, от того Патрик ещё надеялся на что-то в этом духе с его стороны, в крайнем случае, допуская проявление чародейского "мастерства" умничающей Виолой.
   - Размечтался, - съязвила Виола. - Что можешь предложить эдакого? Наслать насморк или прыщи с несварением заодно? Ничего? Так и не выдумывай. Вот мастер Румториг молчит, знает, что с этими монстрами запросто не справиться, по-всему, они тоже чародеи и не слабые.
   Румториг неопределённо замычал, соглашаясь с Виолой, до сего момента вряд ли думая, что охранники могут быть сильными колдунами.
   - К тому же, я уже пробовала, - в голосе Виолы снова промелькнула грусть. - Я попыталась наложить сонное заклятье на Одноглазого, когда он уселся напротив меня, а он даже ничего не почувствовал. Но у меня это хорошо получалось на канарейке. Жаль, со мной нет моей волшебной палочки, так было бы много проще. Может быть, что-то ещё получилось бы.
   - Ты очень рисковала, - не преминул заметить Румториг. - Чародей, особенно такой, как этот, не будет размышлять, кто и с чем на него нападает, при первом признаке магической атаки он может ответить со всей силой, на которую только способен.
   - Он ничего не почувствовал.
   - Почему ты так думаешь? У тебя могло просто ничего не получиться с заклинанием. Если я правильно припоминаю, сонные заклинания ты ещё не могла изучать, а значит, скорее всего, в чём-то ошиблась. К тому же никак нельзя сравнить маленькую канарейку с таким громилой. Он далеко не так прост, это не одноглазый тролль, тем более не гном и не человек...
   - Я всё хорошо понимаю! - Виола в нетерпении перебила Румторига. - Извините, мастер. От этого ничего не меняется. Может быть, я и сглупила, - признание из уст девчонки прозвучало неожиданно, - но я почувствовала неодолимое желание что-нибудь предпринять. Я просто не смогла сидеть, сложа руки. А заклинание я произнесла верно. Оно должно было сработать, и он должен был его непременно почувствовать, раз он могучий колдун. Но это не случилось. И я догадываюсь почему.
   Столь самоуверенное заявление Виолы от чего-то не внушало Квентину большого доверия, он промолчал лишь для того, чтоб не ссориться с ней, и чтоб она, в конце концов, не разрыдалась тут при всех. В противоположность ему Патрик не отличался сегодня тактичностью:
   - Мы слушаем, затаив дыхание, - с наигранностью неумелого актёра патетично произнёс он, и тут же прыснул Квентину в ухо ехидным смешком.
   - Пусть неучи думают всё, что угодно. Самый заурядный волшебник мог бы догадаться об этом. Я уверена, что заклинание не сработало только потому, что эта подземная камера была создана специально для заточения здесь волшебников. Те кости, что лежат здесь, принадлежат им. Мощные заклинания, наложенные на стены подземелья, не позволяют творить здесь любые чары, а может быть, и скрывают недра холма от случайного взгляда Магического Глаза. Потому-то здесь не боятся того, что нас могут найти, даже случайно.
   Тут спорить с Виолой было не о чем. Квентин давно понял, что чудной мир волшебников, переполненный самыми невероятными вещами и событиями, в любой момент может выбросить что-то странное и необычное. А потому, не следовало чрезмерно удивляться произносимым здесь словам, чтоб хоть как-то сойти за местных. Если Виола ещё не поняла в чём дело, то могла уже догадаться, что с ним и Патриком не всё так просто.
   - В этом что-то есть. - Гном вынуждено согласился с разумными доводами девочки. - Это кое-что объясняет. Хорошо бы ещё точно знать, куда нас занесла нелёгкая.
   - Чем это нам может помочь? - недоумевал Патрик.
   - Нет ничего проще. На это я могу ответить на сто процентов точно и не ошибусь, - деловой голос Виолы, в который раз раздражая Патрика, напомнил о своём всезнайстве.
   Квентин уже примирился с её манерой, Патрик же вызывающе проворчал в темноту:
   - Ну-ну, выкладывай нам, забитым.
   И Виола выложила, не смущаясь скепсиса в возгласе критика.
   - Если мальчики ещё не забыли, замок на холме окружён болотом.
   - Как будто, - согласился с бесспорным заявлением Патрик.
   - Да, в Саросаре есть топи. Но они беспорядочно разбросаны по всему лесу. Всё больше к югу и востоку. Там никто не живёт, - подтвердил Румториг.
   - Сейчас не живёт, - авторитетно уточнила Виола. - Я как-то читала "Истории и легенды Свободных Земель". Оттуда любой желающий, - отметила она, - может узнать много интересного. И там в частности говорится, что прежде, пятнадцатью с небольшим миль к юго-востоку от сегодняшнего Ховелика "...на болотах, на высоком холме поднимались чёрные стены замка Фомарон, нагоняя ужас на подвластные земли...", - по памяти процитировала Виола прочитанные строчки. - Потом он был разрушен в битве с её правителем, тёмным колдуном. В том тексте также упоминалось многокамерное "бездонные" подземелье с заколдованной каменной кладкой, где колдун держал в заточении и подвергал ужасным пыткам волшебников, что были против него в войне. Конечно, в старых историях немало красивых выдумок, но они всегда основываются на чём-то реальном. Так замок колдуна мог быть на том самом месте, где указано в книге. А значит, вполне вероятно, что мы в пятнадцати милях к юго-востоку от Ховелика. Вот так, - заключила Виола.
   - Но в твоей книжке говорится о больших подземельях, - заметил Квентин.
   Виола пренебрежительно хмыкнула:
   - Я же сказала, что в книгу могут попасть некоторые неточности и заблуждения. Сомневаюсь, что её автор, Олафур Флип, будет утверждать, что все приведённые в его книге факты непогрешимо точны. К тому же при разрушении замка часть подземелий могла исчезнуть, засыпанная обвалами.
   Выходило, что Виола снова права, - объяснения лучше ни у кого не было. Мастер Румториг отмалчивался, соглашаясь с начитанной ученицей. А Квентина теперь мучило множество вопросов, которые кому-то нужно было задать. Было ужасно любопытно: кто же таков этот великан, и где это он был, загнанный туда неким Армакуром, кто те, что помогли хозяину гоблинов вернуться, как они это сделали? И особо: что такого в жезле всё того же Армакура? Хотелось знать хотя бы чуть-чуть, за что ему и Патрику могут оттяпать голову, если уж грозит такая опасность.
   - Ты считаешь, историки могут во многом ошибаться? - голос гнома, медленно прохаживающегося по камере, казался очень озабоченным. - Насколько хорошо твоя книга описывает прежнего владельца замка Фомарон? Ты знаешь его имя, и как он выглядел?
   Всезнайка Виола промолчала, и Румториг заговорил сам:
   - Так, как был побеждён колдун?
   - Его победил архимаг Армакур, - робко пробормотала Виола.
   - Всё верно, - пропыхтел гном.
   - Одноглазый урод требовал жезл этого мага, - напомнил Квентин.
   - Не жезл, а один из жезлов, - поправила его Виола.
   - Какая разница - жезл или два?
   - Очень большая, Патрик, - задумчиво возразил гном.
   - А для чего они нужны?
   - Для чего они нужны?! - поражённо воскликнула Виола. - Положительно или у меня, или у тебя, Квентин, напрочь отмёрзли мозги. Армакур сотворил волшебный посох, заключив в нём сущность трёх подземных стихий, чтоб одолеть правителя Фомарона. Но сила посоха была столь велика, что во время магической войны он принёс великие бедствия вместе с победой. Мир волшебников чуть не погиб. Поэтому создатель посоха решил разделить его на жезлы, чтоб не дать вернуть его разрушительную мощь в наш мир. Каждый из них - великий артефакт. Один из них, жезл Сотрясающейся Земли, потерян очень давно, никто с уверенностью не знает где он, и существует ли ещё, второй, жезл Огненных Смерчей, вот уже триста лет хранится Советом Магов, но при Мятеже был похищен, а третий, жезл Бушующих Вод, хранится в Меролансе. Именно этот жезл хозяин гоблинов желает вытребовать у Рандалона в обмен на нашу свободу. Не пойму, как можно об этом не знать?! Что с тобой?
   Квентин прикусил язык, почувствовав себя полным идиотом. Положение спас мастер. Он, набирая всё большую скорость, принялся беспокойно ходить по камере из стороны в сторону.
   - Я был с инспекцией на Южных Заставах, - снова заговорил, не останавливаясь, гном. - Ничего определённого узнать не удалось. Но там ходит множество слухов, что кто-то собирает тёмные рати, и готовится большая война. Что же здесь?! Оказывается враг уже совсем близко, пробрался в самое сердце Свободных Земель, а о нём ещё никто не подозревает! Что же делать, что делать! Мне необходимо быть в Меролансе, и предупредить Совет, а я застрял здесь! - Румториг метался по камере. Не находя покоя, он бешено кружил, принявшись что-то отчаянно невнятно бормотать, и никак не мог успокоиться.
   - Я вспомнила! - обрадовано вскрикнула Виола в самое ухо Квентина, оглушая его звонким воплем.
   - Ну, что ещё случилось? - он поморщился, уклоняясь от Виолы
   Та соскочила с лежанки, пребольно ударив в лоб задумчиво склонившего голову Патрика.
   - Того колдуна звали Бэлор, а его прозвище - Баирлох, с древнего злого наречия, ему родственен современный гоблинский, - не удержалась она от комментария, - значит Злой или Мертвящий Глаз.
   Румториг горестно взвыл.
   - Всё очень плохо. Ужасно! Нам нужно, во что бы то ни стало, выбираться! Нужно бежать!
   Квентин хорошо понимал жуткое состояние гнома. Такое с ним тоже было. Тогда Квентин готов был разбить голову, ища выход. В тот раз не вышло, родителей он больше не увидел. Но сейчас ещё оставалась надежда на лучшее. Он был не один, и чувствовал, что всё будет по-другому, потому что ни один из них не желал умирать здесь и сейчас.
   - Мы выберемся! - громко проговорил он, чтоб его услышали все.
   - Конечно! - Гном вдруг остановился и сел прямиком на пол.
   - Но как?!.. Надо придумать! - Румториг лихорадочно перебирал путающиеся мысли.
   - За нами придут... - неуверенно пролепетала Виола, тревожась за здравомыслие Румторига.
   - Да, - спокойно выдохнул гном. Он приходил в себя, понемногу становясь похожим на прежнего уверенного в своих силах гнома. - И тогда нужно будет действовать быстро без промедления. Будут нужны холодный ум и крепкая рука. Надо отдохнуть. - Гном разлёгся на полу. - И вы тоже отдыхайте. Наше бегство будет опасным, очень опасным, любое промедление и...
   Румториг не договорил и вскоре захрапел, подчиняясь своей собственной команде, показывая пример нечеловеческого самообладания, минутой раньше метавшись по камере в настоящей истерике.

11. Лорды

   В сумраке, наполнявшем темницу, трудно было сообразить, сколько времени прошло после "дружеской беседы" с Бэлором Баирлохом.
   Тяжкий холм, казалось, сгущал тьму в осязаемую плоть, давя неподъёмным гнётом на грудь, лишая возможности свободно вздохнуть. Ни один лучик света через случайную щёлочку, ни один звук из-за толстых стен не спешили проникнуть в камеру, чтоб развеять мрачное чувство одиночества. Тут, в брюхе холма, царила слепая тишина. И если бы не храп Румторига, с перерывами оглашавший подземелье трубными звуками, можно было решить, что к полной слепоте добавилась глухота.
   Убеждаясь, что он ещё не успел умереть, Квентин повёл онемевшими плечами, ощупал под собой ржавчину решётчатой лежанки, задел заворчавшего спросонья Патрика:
   - Что?.. Что-то случилось?.. А-а, а?..
   Патрик, не успев проснуться, засопел снова, не расслышав успокаивающий шёпот:
   - Ничего, извини.
   Уже хорошо, когда под боком есть кому поворчать.
   Патрик и остальные спали, от того было немного одиноко, но это мелочи. "В самом дурном можно найти что-то хорошее", - успокаивал себя Квентин, вспоминая одно из любимых высказываний деда. Их хотя бы не бросили в столь же тёмные, как и эта камера, одиночные клетушки. Где, возможно, нельзя было бы сделать и двух шагов, где в одиночестве ещё легче расстаться с остатками самообладания и лишиться разума.
   Осторожно нащупывая пол, чтоб не наткнуться на спящего гнома и не потревожить друзей, Квентин слез с лежанки. Прошёлся, разминая затёкшие ноги. Под ботинком хрустнула кость одного из их несчастных предшественников. Жутко противное чувство близкое к тошноте подкатило к горлу. Грустно и печально думать о том, кем были и кем могли быть они, что успели бы сделать, если б им посчастливилось вырваться из подземелья. Липкие щупальца страха снова подкрадывались к сердцу, - повторение судьбы невезучих узников, оставшись навсегда в тёмной бездне под болотным холмом, пугало до дрожи.
   Патрик снова недовольно замычал, поджал во сне, попавшиеся под ботинок Квентина, ноги. "Всё-таки хорошо, что нас не заковали в цепи, - подумалось устраивающемуся поудобней, ближе к стене, Квентину, - лучше уж так, чем быть прикованным к одному месту и не иметь возможности сделать несколько свободных шагов. Брр, какая жуть!"
  
   Резкий взвизг дверного засова звоном гонга задел обострённый слух Квентина. Кучка гоблинов во главе с одним из тощих чародеев - "заместителей" Бэлора, сумев бесшумно оказаться в коридоре перед дверью камеры, с гвалтом ввалилась внутрь. Языки пьяного пламени факелов, во множестве ворвавшиеся внутрь, ослепляли, а гул голосов и бряцанье кольчуг казались невероятно оглушительным грохотом.
   Гном очутился на ногах в следующее мгновение, как дверь со стоном прянула с места, пропуская вооружённых гоблинов. Хмурый Румториг встретил их с прижатыми к груди для драки кулаками, обещая не даться так запросто в когтистые руки стражи.
   Ребята с неприязнью поморщились, встречая малопривлекательного обладателя обтянутого бледной кожей черепа - полуживого чародея, чьи огромные чёрные глазища, не моргая, точно рыбьи, голодным хищником впились в пленников. Он раззявил безгубый рот в намерении заговорить...
   Охрана боялась монстра, держась поодаль, и всё же не подумала даже немного понизить громкость своих голосов, когда тот заговорил с пленниками, не питая заметного почтения к полумертвецу. Но неведомо как, вампир сумел пересилить слабым, похожим на шипение болотной гадюки голосом несмолкающий гвалт. А говорил бессмертный мертвец более чем странно. Рот полностью почти не закрывался, отсутствующие губы ещё не успевали плотно сомкнуться, как тотчас его пасть вновь широко раскрывалась в свистящем жутковатом шипении. Слова чародея, несмотря на "старания" гоблинов, пленники без труда разбирали.
   - Гх-ос-спода с-залож-жники, х-хос-зяин милос-стиво прос-сил напо-мнит-сь о благорас-зумии. Не с-забудт-се о егх-о прос-сьбе. Думайт-се, пок-ха ест-сь вре-хмя. А с-сейчас-с, фвы, - череп злобно ухмыльнулся, ткнув костяшками тонких пальцев в мальчишек, - пос-следует-се с-за мн-хой. Не делайт-се глупост-сей, вас-с обоих-х ж-шелают-с видет-с...
   Гоблины по команде выбросили вперёд частокол копий, встречая выпятившего грудь гнома. Румториг разъярённо взвыл, ловко перехватывая первые подвернувшиеся под руки древки копий. Но сейчас же с десяток других наконечников прыгнуло ему в лицо, заставляя отпрянуть к стене. Брыкающихся мальчишек сию секунду стащили с лежанки и оттащили к чародею, презрительно рассматривающего возню через щёлочки прищуренных глаз.
   - Оставьте их, или я за себя не ручаюсь! - заорал Румториг, снова наскакивая на гоблинов.
   Стражи, ощерившись остроносыми пиками, быстро отступали к дверям, куда уже выволакивали упирающихся мальчишек. Гном, не теряя больше времени, с рёвом на ходу подхватил сорванную с креплений лежанку и врезался во взвизгнувших гоблинов. Стража горохом посыпалась в стороны, а Квентина пинками вышвырнули прочь мимо не шелохнувшегося полумертвеца.
   Оружие разъярённого гнома Череп встретил жуткой усмешкой. Мгновения хватило на то, чтоб жезл чёрного дерева выскользнул из широкого рукава тёмной мантии, а костлявые длинные пальцы чародея стиснули его. По лакированному дереву скользнули зеленоватые искорки, с шипящим растаяв в воздухе. Ржавое железо выскользнуло из сжатых кулаков мастера, взмыло к потолку и, сухо треснув, рассыпалось на мелкие кусочки.
   Румториг на мгновение опешил, отплёвываясь от попавшей в рот металлической крошки. А затем стремглав бросился к волшебнику, с намерением сгрести его в могучие объятья и переломать ему кости. Гоблины в страхе бросились наутёк, оставив колдуна один на один с бешеным гномом. Чёрные глаза Черепа холодно приняли отчаянно смелый взгляд Румторига, а изо рта колдуна выскользнул раздвоенный змеиный язык. Он будто насмехался над гномом, облизывая ниточки бескровных губ. Череп дал мастеру подскочить вплотную, рука Румторига вот-вот должна была вцепиться в его горло и переломать в труху тщедушную шею, но гнома, выдавив из лёгких протяжный: "Ох", швырнуло к стене, с грохотом вернув на пол неподвижное тело.
   - Благх-одарю, фвы дост-савили мнх-е ист-синное удо-фвольст-свие. Не част-со приходитьс-ся вс-споминать-с пбх-оефвых-е навыкх-и с-с эт-сой шуш-шерой, - колдун кивнул на гоблинов, пугливо выскакивающих один за другим в дверной проём, - х-хоть рви её на част-си, упражнятьс-ся с-с ней вс-сё равно, ш-что с-с гх-лупыми кура-хми. Надеюсс-ь ваш-ше прх-ебывание здес-сь, маст-сер гх-ном, будет-с достат-сочно продолжит-сельно, чтоб быт-сь макс-симально поле-сзным мнх-е. Ж-желаю с-здравст-свовать-с.
   За происходящим Квентин следил из под груды гоблинов, кучкой устроившихся на нём, при этом вывернув ему за спину руки. Прикусив губу, чтоб не закричать от боли, он ткнулся лицом в сырой камень, мечтая только о том, чтоб его руки вовсе не вырвали из суставов. Когда же колдун плывущей походкой скользнул дальше по коридору от вновь запертой камеры, гоблины вернули его на ноги, освобождая ноющие руки, и подтолкнули вперёд. Руками с трудом можно было пошевелить, онемевшие они ничего не ощущали, кроме ноющей игольчатой боли. Не лучше чувствовал себя Патрик. Спрятав голову с быстро опухшим подбитым глазом в плечи и прижав локти к бокам, он ждал новых побоев от гоблинов, ворчащих за спиной очень недовольные несколькими тумаками, полученными от свирепого гнома, считая, что не отомщённые побои унижает их гоблинское достоинство. Охрана не желала долго ждать. Всегда расположенные пустить в ход пики, гоблины поспешили "настоять" на том, чтоб "строптивые" пленники постарались не отстать от колдуна, постоянно их подгоняя.
   Ребят не повели обратной дорогой во двор крепости. Коридор, казалось чуть дальше обрывавшийся в темноте тупиком, освещённый пламенем множества факелов, неожиданно продолжился поворотом, за которым исчез чародей. За ним, насколько мог судить Квентин в мерцающем свете, подземелье продолжалось, теряясь в глубине холма, ещё сохранившимися с давних времён, путаными ходами. Галерея впереди ветвилась, уходящими в кромешную тьму бесконечными анфиладами. Мимо мелькнуло несколько окованных железом приземистых дверей.
   Какие тайны хранили темничные двери? Жизнь и смерть узников, чьи имена давным-давно стёрлись со страниц истории? - Безвестные могилы безвестных несчастных.
   Заброшенность старого подземелья бросалась в глаза. Кое-где выложенные огромными каменными брусками стены коридоров надулись, выдавленные сырой землёй, обвалились грудами битого камня, прибранного на скорую руку, чтоб не мешали хозяевам передвигаться. Толстый слой мха, плесень, корни в изобилии оплели обветшалые потолочные перекрытия и стены. Паутина частыми сетками обняла тёмные углы, высвечивая бледно-красным в свете факелов.
   Одна из попавшихся по пути галерей резко ныряла вниз, закончившись тёмным колодцем с осыпавшимися стертыми в прах ступенями. В темноте угадывалась обвальная груда камня, глины и земли, накрепко сцепленные множеством толстенных окаменевших корней. Подземелье вгрызалось в сердце холма, храня там под тоннами обвалов страшные тайны мрачного правления Бэлора Баирлоха. Страшная власть вернулась в покинутые владения. Замок пробуждался от вечного забвения, являя миру своё страшное прогнившее нутро.
   Череп, как Квентин назвал про себя бессмертного чародея, задержался подле одной из арок, дожидаясь мальчишек. И как только они появились у него в виду, кивком приказал продолжать следовать вслед за ним. Там начинались ступени винтовой лестницы, уходящей куда-то вверх, в башню.
   Квентин, задрав голову, чтоб рассмотреть чадящую лампу на заплесневелой, всю в сырых разводах стене, ступил на первую ступеньку. Грубая имитация когтистой лапы с чадящим фитилём, почти не освещала лестницу, но на ней всё же хорошо угадывались следы спешного ремонта. Свежий цемент, новые каменные плиты, выделявшиеся светлыми тонами на фоне выровненных отсыревших блоков, и подчищенные ступени говорили, что гоблины постепенно обживают старый замок, несомненно, намереваясь надолго задержаться на лесном болоте. Чем выше, тем больше таких следов попадалось на глаза Квентину. Башня, куда попали ребята, была уже хорошо обжита, и на редких узких бойницах можно было видеть новенькие крепкие решётки.
   Тусклый серый свет слабо освещал небольшое помещение, куда вывела мальчишек через решётчатую дверь винтовая лестница, охраняемая парой огров - здоровенных двухголовых людоедов.
   Череп поманил огров за собой, те послушно прекратили чесать затылки четырёх своих голов и поплелись вслед за пленниками. Большинство же гоблинов отстало, вернувшись в подземелье или расположившись в освободившемся помещении, чтоб себе в удовольствие скоротать свободное время за игрой в кости и мордобое, несомненно, следующем за этой азартной игрой. Парочка гоблинов поспешила убраться подальше от начальства, выскочив куда-то в соседнее помещение, чтоб то не вздумало озадачить их чем-то вроде небольшой прогулки по трясине в поисках особо кровожадных пиявок, чтоб на них же ради развлечения посмотреть, сколько нужно таких пиявок, чтоб те высосали всю кровь без остатка.
   Огры за спиной Квентина сопели и что-то бормотали. Похоже, пары голов увлечённо обсуждали мальчишек, нашёптывая друг дружке какие-то гадости, после чего обе в голос противно посмеивались, снова сопели и урчали, причмокивая языками, будто что-то жевали или распробовали на вкус. Квентин не обернулся, не испытывая желания видеть облизывающиеся морды чудищ. Он ничуть не сомневался, что людоеды сейчас решают, насколько он вкусен и как сытно будет жаркое, полученное из обоих мальчишек, достанься они им.
   "Что бы сказал Румториг, знай он, что в замке имеются и такие чудища, - подумалось Квентину, ступившему на лестницу. Дерево жалобно взмолилось под тяжестью двухголовых монстров, не прекращающих за спинами ребят гадкую болтовню и почмокивание. - Принялся бы ещё быстрей метаться по камере, бить в дверь кулаками, требуя выпустить его, чтоб бежать с поспешить в Мероланс. - Квентин пожал плечами. - Что-то в Свободных Землях много тех, кто ни во что не ставит любые запреты и опровергает прежние мнения о безвредности тех или иных монстров. Надо же до такого додуматься, что тролли считаются ангелочками. Вот и получили подарочек на день рождения".
   Квентин неуверенно перешагнул порог следующей комнаты. Тяжёлые шаги огров подгоняли, не разрешая помедлить и спеша втиснуться в помещение.
   Комнатка была очень маленькой, а с появлением в ней процессии охраняемых пленников: Черепа, полдюжины вооружённых гоблинов, огров, Квентина и Патрика, - она превратилась в переполненную тесную коморку. Один из огромных людоедов стоял вплотную за спиной Квентина, обдавая его тошнотворным дыханием из двух своих пастей, от которого волосы на макушке колыхались, будто от сильного сквозняка.
   Квентин опасливо оглянулся. Глаза упёрлись в голый грязный живот, бурдюком вывалившийся из-за пеньковой верёвки, служившей огру поясом. Выше прямиком на него пялились обе головы и пытались расплыться в приветливой улыбке голодных людоедов. Их гадливая ухмылочка больше сходила за звериный оскал, выставляющий редкие крупные неровные зубы, как у бегемота. Сами здоровенные и толстые огры тоже очень походили на этих животных, вставших на задние конечности. Единственным отличием людоедов от бегемотов была их окраска серо-желтушного оттенка.
   Поспешно отвернувшись от ухмыляющегося монстра, Квентин принялся рассматривать присутствующих.
   К прежним лицам добавилось несколько новых. С первого же взгляда было ясно, что они не из гоблинов, не тот рост, не из огров и троллей, не те габариты, не были они похожи и на Черепа. То были люди, обыкновенные люди, как он и Патрик, что и было самым удивительным.
   Появление их в компании гоблинов куда больше поразило Квентина, чем знакомство с ограми. Было непохоже, что они находятся здесь на тех же условиях, что и мальчишки. Незнакомцы запросто разговаривали с Черепом, чувствуя себя вполне вольготно в таком окружении. Череп, задержавшись подле, терпеливо слушал их болтовню, что-то выжидая и поминутно поглядывая на прикрытую дверь в соседний зал.
   Но всё же Квентин ошибся, то были не простые люди. Первое, что он увидел, было, мало о чём говорящее, облачение людей: длинные чёрные с лиловым мантии, подпоясанные красными широкими поясами, стоячие воротники выше подбородка и странные головные уборы, смахивающие на цилиндры, лишённые полей. Но вот волшебные жезлы, мелькнувшие в их руках, уже могли сказать многое за своих обладателей.
   - ...Это надоедает, - капризно жаловался один из волшебников в чёрно-лиловых мантиях. - Сколько можно нам торчать на этом чёртовом болоте?
   Череп не обратил внимания на недовольство, занятый разглядыванием двери.
   - Чего ради нужно было призывать нас в замок? Мы прекрасно могли дождаться неизвестно чего и в Ховелике, чем гнить заживо на этом проклятом болоте, где даже вечером некуда сходить и развлечься. Так не долго и помереть от скуки!
   Ворчавший волшебник вдруг поперхнулся, встретив холодный взгляд Черепа. Сейчас же вся напыщенность болтуна испарилась, сменившись бледностью испуга. Упоминание о смерти в присутствии Черепа было явно неуместно. Квентин видел, как узкая полоска рта Черепа дёрнулась в зловещей ухмылке, - он был доволен испытываемым перед ним трепетом человека. Но вампир промолчал, вернувшись к созерцанию двери, удовлетворённый одним лишь страхом ховеликского волшебника.
   - Я... лишь хотел сказать, что лорд Фомарона, несомненно, мог справиться без нашего участия...
   - Нес-соненно, - не оборачиваясь, насмешливо просвистел в ответ Череп, оборвав оправдания. Единственное слово вампира сумело выразить всё разнообразие чувств, если так можно сказать о почтимертвеце, испытываемое им к волшебнику, в том числе, крайнее сожаление тем, что ему не дают закусить бесполезной человеченкой.
   Волшебник лишь хлопнул ртом, предпочитая замолчать и не затевать новых разговоров с жутким Черепом.
   - Фвы необх-ходимы Х-хо-сзяину. Т-солько по эт-сому вы с-здес-сь... - просвистел вампир, а Квентин про себя закончил, - а не перевариваетесь в его брюхе.
   Наконец дверь распахнулась. В проёме появился второй меченый череп, кивнувший присутствующим и снова исчезнувшей в соседнем помещении. Череп сейчас же оживился. Шагнув к открывшейся двери, он не забыл обернуться к мальчишкам и потребовать:
   - Ни с-слова, пок-ха фвас-с нх-е с-спрос-сят-с. Х-хот-ся, вр-хяд ли вас-с будут-с о чём-т-со с-спраш-шиват-сь. Идит-се с-за мх-ной.
   Следующее помещение оказалось большим полукруглым залом, снабжённым несколькими вытянутыми окнами в противоположной стене от входа. Цветные стёкла на них бросали разноцветные блики на начищенный до блеска паркетный пол. Немного света давала пара огромных каминов справа и слева. Жёлтые языки притухшего огня лениво лизали почерневшие кирпичи кладки, поминутно вырываясь из массы раскалённых углей, от которых по залу распространялись жаркие душные волны.
   Убранство залы резко контрастировало с запустением в замке. Широкий лакированный стол, скамьи у стен, кресла с резными мягкими спинками, множество высоких шкафов с рядами книг и пустых или полуполных склянок, мешочки и ящички заполняли каждый свободный кусочек залы. К ним прибавлялись бурые медвежьи шкуры подле каждого камина, весы с рассыпанным зелёным в блёстках порошком, разместившиеся на отдельном трёхногом столике в углу зала. Множество странных инструментов, тускло отливая металлом, пряталось под столами, ютились на них, нашли место в шкафах, привлекая внимание своими необычными формами и неестественным блеском. Стеклянные колбы, бронзовые тигли, чаши, ступки, горелки на полках и три огромные деревянные люстры под самым потолком, усеянные множеством свечей и придерживаемые толстыми канатами на крюках, завершали эту композицию, придавая зале вид лаборатории и рабочего кабинета алхимика.
   Завершающей деталью развернувшегося перед глазами Квентина представление была громадная фигура Бэлора. Она заняла самую серёдку зала, согнувшись над лакированным морёного дуба столом. Не смотря на неожиданно необычное облачение на его плечах и густой парик спутанных длинных вихров из чёрных волос на его лысине, его нельзя было не узнать.
   - Как нравится маскарад?! - Баирлох, заботливо оправляя кажущуюся клоунской на нём одежду, обернулся к вошедшим и широко оскалил пасть в пародийной улыбке.
   Короткий мятый плащ из небесно голубого шёлка, покрывал лиловую мантию в диковинных знаках, ярко-красный блестящей кожи пояс с золотой пряжкой составляли жутковато нелепый костюм хозяина замка. Но, казалось, Бэлор очень доволен своим видом, тут же ненавидя каждую деталь этого маскарадного облачения.
   Огромный мохнатый, иначе не назовёшь, парик, будто в насмешку был сдвинут с лысого затылка на лоб, густыми чёрными лохмами прикрывая страшный глаз, как прежде для этого служил капюшон. Он угадывался под чубом, - Квентин с трудом взглянул монстру в лицо. Голова тотчас отяжелела, в ушах зазвенело, закололо в груди. Рыскающий по зале мертвящий взгляд ощущался всеми, даже теми, кто не смел поднять глаза на Бэлора, пытаясь спрятать голову, втянув её в плечи. Почти мёртвый Череп тоже старался пропустить мимо вводящий его в нервный тик взгляд хозяина. С виду по-прежнему холодный и бесчувственный, вздрагивал заметно вздрагивал под взглядом Хозяина.
   Бэлор подался в сторону от стола, открывая взгляду Квентина и Патрика огромную золоченую чашу в окружении оплавленных, дымящих едим смрадом, чёрных свечей и нескольких зеркал, в которых отражалось бугристое неспокойное содержимое чаши. В чаше будто колыхались беззвучные волны далёкого перламутрового моря с переливающимися спутанными линиями и разводами.
   Что-то похожее мальчишкам уже приходилось видеть. Эта приземистая и широкая чаша содержала живой кусочек того самого Тумана, что парой дней раньше бросила Квентина и Патрика посреди Саросара, вырвав из мира далёкой теперь долины Тихой. Он был точь-в-точь таким же, - чуть менее заметные миниатюрные вихри, качающиеся жемчужные всполохи, тот же матовый оттенок и кажущееся свечение завитых сплетений перламутра.
   В груди Квентина что-то предупреждающе шевельнулось, и, настораживая, забеспокоилось. Что бы могло значить: "С вами хотят встретиться"? Непохоже, чтоб этим любопытным был сам Бэлор. Квентин с опаской взглянул на чашу и знакомо колышущиеся плотные волны Тумана.
   Сверлящий взгляд Бэлора долго ещё в молчании разглядывал присутствующих. Но, наконец, он заговорил, отрывисто выбрасывая слова отдаваемых приказов:
   - Вас обоих уже предупредили! - Квентин ощутил на себе давящий взгляд Баирлоха. - Молчите, даже если вас будут спрашивать! На все вопросы буду отвечать только я! Не пытайтесь даже шелохнуться! И не забывайте: вы полностью в моей власти, как и ваши друзья. Не подводите их и себя.
   Лицо Баирлоха обратилось к волшебникам из Ховелика.
   - Это касается и вас. Любителям болтать среди нас не место! - За спиной Квентина кто-то из названных волшебников попытался пренебрежительно хмыкнуть, но лишь болезненно вздохнул, - Встанете здесь!.. - рявкнул хозяин гоблинов, показывая им на мальчишек, - по обе стороны. Ведите себя естественно. Не дайте и малейшего повода засомневаться ему! Тогда все вы будете очень довольны, я обещаю.
   Баирлох ещё раз испытующе оглядел мальчишек, а затем приказал им приблизиться. Почти незаметные за их спинами гоблины с рвением принялись пиками подталкивать ребят ближе к столу. Наконец, удовлетворившись проведённой подготовкой, Бэлор кивнул и вновь повернулся спиной к Квентину и Патрику, так чтоб чаша осталась на виду переводящих дух ребят. Он ещё одно мгновение медлил подле её кратера, а затем когтистой растопыренной ладонью провёл над поверхностью живой жидкости, что-то тихо шепча ей.
   Глубь перламутра в то же мгновение разгладилась, будто отвердев, превратилась под колдовскими пасами в твёрдый камень. Ещё через мгновение по глади от центра, завиваясь в спираль, пошли круги, принимаясь с каждым новым оборотом набирать всё большую скорость, разгоняя по чаше ленивые волны, словно в густом масле. Поднялась клубящаяся испарина, уплотнясь в дымку, сначала лёгкую, еле заметную, потом мерцающую, густую.
   С придыханием Бэлор позвал:
   - Милорд... Милорд, всё готово, я жду вас...
   Над перламутровым омутом проступил неверный мутный лик в виде прозрачного покачивающегося облачка. Незнакомые черты медленно обрисовывались, оставаясь ещё одноцветными перламутрово-белыми.
   - Я слышу тебя, Баирлох. Чем обрадуешь меня?
   - План выполняется в точности. Вы были правы, милорд. Я нашёл их. Если и всё пойдёт так же хорошо, нам останется лишь "уговорить" Мероланс. А дальше...
   - Я был уверен в этом, - грубо оборвал незнакомец.
   - Конечно, милорд.
   Хозяин замка почтительно склонил голову перед вырисовавшимся лицом в почтительном поклоне. Оно обрело чёткие черты ещё молодого худощавого человека с прямым носом над тонкогубым ртом, небольшие глубоко посаженные глаза пристально вглядывались в Бэлора, изредка бросая скользящий взгляд на мальчишек, охватывая за одно всю залу, насколько могли разглядеть её из той неведомой дали, где застал их Бэлор.
   Квентин не отводил взгляда от призрачной головы. Очень уж хотелось понять, кто таков этот незнакомец, и по какой причине ему понадобилось видеть его и Патрика. Нахмурившись, он попытался вспомнить: не встречался ли незнакомец ему раньше, но безрезультатно, - Квентин видел его впервые.
   Изображение успело преобразиться из дымного в отчётливое и объёмное, вырисовывая в деталях немного вытянутую голову человека и переходя на его торс.
   - Как пленники? Что с ними?
   - Двое здесь, как требовалось.
   - Вижу, но я не о них. Чем закончилась твоя последняя поездка к гоблинам? - К изумлению Квентина, он и Патрик оказались мало интересны незнакомцу. Для какой же цели они здесь находятся, раз их не больше, чем замечали?
   Баирлох с усилием тряхнул головой, парик съехал на лицо ещё больше, но, перехваченный, был сейчас же снова водружён на лысину.
   - Остался в живых лишь один. Я устроил его в одной из башен.
   - Прекрасно. Но можно было быть не столь мягким, - безразлично заметил милорд.
   - Я посчитал, он может ещё пригодиться, при его положении...
   - Ни к чему! Мне он не нужен. Если хочешь, можешь позабавиться.
   Странно было быть свидетелем того, как кичливый хозяин гоблинов унижается перед неизвестным, постаравшись забыть свою заносчивую гордость. Это могло значить лишь то, что Бэлор очень и очень боится этого незнакомца.
   Милорд, как его называл Бэлор, продолжил, выдерживая требовательный ледяной тон смиренно выслушиваемого отчитывания:
   - Я думаю, ты делаешь, - таков был уговор?!
   Баирлох ответил не сразу. Он запнулся под игольчатым взглядом незнакомца, сумев лишь что-то невнятно промычать, качая в знак согласия головой.
   Изображение вытянулось и раздалось в стороны, показав в рост молодого человека, смеющего диктовать свою волю монстру. У Квентина сердце подскочило к горлу, он инстинктивно схватил Патрика за руку, видящего то же самое. На молодом человеке красовалась новая с иголочки военная форма, в петлицах на вороте красовались имперские короны.
   На непроизвольно громкий вздох, выполняя приказ, гоблинские пики надавили в спину, напомнив о требовании Хозяина. Квентин прикусил губу.
   - Надеюсь, встреча пройдёт без неожиданностей? - молодой офицер жёстко взглянул на виновато потупившегося Бэлора.
   - Не сомневайтесь, милорд.
   Сгорбившись, Квентин почуял остановившийся на нём мертвящий взгляд монстра. Грудь снова сжало железной хваткой, голова отяжелела от дурмана. Только усилием воли Квентин, до боли сжав кулаки, заставил себя стоять, несмотря на тошноту и усиливающийся шум в ушах.
   Изображение незнакомца исчезло.
   Несколько минут все в зале стояли в молчаливом ожидании. В сиянии над чашей, ставшем к тому времени цветным и ярким, не уступая телевиденью, можно было разглядеть лишь кафельные стены и потрескивающий трансформатор в углу незнакомого помещения. А затем появился тот, кого Квентин запомнил навсегда и теперь не мог ни с кем спутать. Картинка, на мгновение чуть смазавшись, не успела проясниться, но мальчишка уже не сомневался, кого сейчас он видит над чашей. Знакомое движение рук, оправляющие волосы, в правой короткий золоченый шест, - сейчас Квентин безошибочно назвал его жезлом волшебника, а раньше он был бы для него скипетром Императора.
   Не походя на мрачного молодого офицера, Император приветливо кивнул и улыбнулся знакомой улыбкой майора Роу. Он, казалось, сиял, добротой и радостью, осчастливленный долгожданной встречей. Кивнул по-дружески Бэлору, почти не задерживаясь на нём взглядом.
   - Мальчики, я очень рад, что с вами всё в порядке, - Император подмигнул им, игнорируя попытки Бэлора обратить внимание на себя. - Для вас эта выходка может считаться непростительной, но что было, то прошло. Я надеюсь, с вами там хорошо обращаются? Что-то у вас невзрачный вид? - Император скользнул взглядом по Бэлору, но, словно стараясь избежать его взгляда, снова возвратил внимание к ребятам.
   Пара пик сильнее надавили в плащ, чтоб в любое мгновение проткнуть Квентина.
   - Вы молчите? Чувствуете вину? Если это так, то это хорошо, - нравоучительно продолжил болтать Император, небрежно перекинув скипетр на сгиб локтя. - Главное, Квентин, ты цел и невредим. Могло случиться всё что угодно. Портал не был исправен. Мои чародеи, как они утверждают, во всём разобрались только что. Знай, я не в обиде на тебя, приглашение стать моим учеником осталось в силе. А потому ты скоро вернёшься и сможешь занять полагающееся место подле меня. Из тебя выйдет настоящий волшебник с большой буквы, не чета тем фокусникам, что ты наверняка уже видел в изобилии.
   Квентин набычился, исподлобья смотря в ненавистное лицо. Прежняя жгучая неприязнь разгорелась в сердце с новой силой. Он отрицательно потряс головой, еле сдерживаясь, чтоб не сорваться на крик.
   - От чего так? Все старые обиды - глупости. Со временем ты сам всё поймёшь. А, в общем, это не имеет значение. Хочешь ты этого или нет, но тебя доставят назад, и ты станешь моим учеником!
   "ГЛУПОСТИ!" - огнём ударило в самое сердце Квентина. Он с самой лютой ненавистью, на какую только был способен, метнул взглядом в Императора молнию, гордо вскинув голову.
   - НИКОГДА! - задыхаясь, выкрикнул он, тотчас кожей почувствовав острый наконечник гоблинской пики.
   Император озабочено взглянул на мальчишку. Его заметно озадачил резкий отказ. По лицу Императора пробежала суровая туча. Что-то пробормотав под нос и спрятав взгляд где-то у себя под ногами, он упрямо вполголоса проговорил:
   - Ты будешь моим учеником. Я так решил.
   Император не ждал более никаких возражений. Обратился к Бэлору, оставив мальчишек без внимания.
   Квентин тоже не желал продолжить разговор с Императором. Пики в руках гоблинов не пугали, он думать о них забыл, кипя отвращением и ненавистью к фальшивой улыбчиво-приветливой физиономии Императора. Всё, что хотелось, было высказано, хватило одного слова, чтоб бросить в Императора всё пламя, без остатка, жгущее сердце. В других словах не было нужды.
   - Есть какие-то затруднения? - Император по-прежнему игнорировал прямой взгляд Баирлоха, рассматривая что-то за его спиной.
   - Всё остаётся в силе, никаких затруднений нет и не будет, мы преодолеем все Запретные заклинания. Если, конечно, вы передадите мне жезл. Его магическая сила необходима...
   - Избавьте меня от повторных лекций! - с раздражением бросил в ответ Император. Беззаботной весёлости на лице Императора как не бывало. Его взгляд приобрёл ту же холодность и безразличие, что сквозила в первом собеседнике Бэлора. - У меня достаточно хорошая память, чтоб не забывать уже много раз услышанное.
   Чувствовалось, как в Баирлохе прямо так и клокочет яростная злоба, чью дрожь он пытался спрятать за частым покачиванием головой. Императора хозяин гоблинов не величал милордом, отвечая безличными обращениями. Злодей в сердцах грыз злодея, жадной псиной, дерущейся за кость и разрывающей соперника. Такое поведение было бессмысленным, глупым и бесчестным. Но Квентин даже был рад этой склочной возне в стане врага, хотя бы потому что хоть кто-то смел не лебезить перед Императором, ни во что не ставя его власть и силу.
   - Как будет угодно, - прошипел с поклоном Баирлох.
   Наступило продолжительное молчание. Император не замечал Баирлоха, блуждая взглядом даже не по залу, а где-то далеко, задумчиво вглядываясь за пределы замка, болота и Саросара.
   - Какие у вас новости?
   Вопрос прозвучал необычно. Произнесённый будто бы губами Императора, он точно был словами какого-то другого человека, лишённого напыщенности и снисходительного пренебрежения. Вопрос был романтично тих и печален, будто Императора на то мгновение незаметно подменили человеком, тоскующим о безвозвратно утерянном.
   Квентин взглянул на чашу, но тотчас при виде знакомых черт к нему вернулось чувство отвращения. Он поспешил отвернуться, чтоб не смотреть больше на этого лжеца и убийцу.
   - Ни-ка-ких, - растягивая, ответил Бэлор с повторным поклоном и ядовитой ухмылкой, будучи чуть ли не на седьмом небе от возможности поиздеваться.
   Глаза Императора сузились, оделив циклопа неприязненным взглядом, точно видели отвратительного жучка - обитателя помойных баков, таракана, достойного только быть раздавленным случайным прохожим.
   - Выполнить всё в срок без задержек! - последовала жёсткая команда. - Эти двое, - кивком головы Император обозначил Квентина и Патрика, - будут доставлены ко мне в тот же день!..
   - Они наши заложники. На тот случай, если что-то пойдёт не так, - осмелился прервать Императора Бэлор.
   Тот гневно воззрился на ухмыляющегося хозяина замка и, несомненно, если бы мог дотянуться до противной рожи Баирлоха, то ударил бы его тем, что подвернулось бы под руку.
   - Пусть так, - выдавил Император. - Но вот, что я тебе скажу. Никогда не смей разговаривать в подобном тоне со мной! Иначе отправишься в такую дыру в тартаре, что до скончания времён не вылезешь, одноглазый урод! - скипетр угрожающе переместился с левого локтя в правую ладонь, крупные рубиновые вставки вспыхнули алым отсветом глубинного адского пламени, отбрасывая багровые всполохи на бледное лицо Императора. Баирлох инстинктивно отпрянул от чаши. По лакированной столешнице пробежала красная волна света, пугая всех присутствующих.
   - Того, что повыше, тёмноволосого, запрёте отдельно, с другим делай всё, что заблагорассудиться, как и со всеми остальными. Доставишь мальчишку ко мне, или пожалеешь об отказе!
   - Я всё сделаю, милорд, - поспешно бросил Бэлор в чашу.
   - Так-то лучше!
   Картинку заволокло огнистыми всполохами, её размазало, яркие краски и чёткие очертания тотчас растаяли, а в следующую секунду распались на мерцающие перламутровые звёздочки, мягко осевшие в чашу, где неспокойно колыхались миниатюрные волны перламутра.
   Буквально всё в зале замерло, даже гоблины перестали тыкать в спину копьями.
   Квентин покосился на тяжело дышащего Бэлора. Он словно не мог отдышаться после быстрого бега. Ничего хорошего такое состояние хозяина гоблинов обещать не могло.
   - Что рты разинули?! - сопя, бросил он за спину. Обернулся и гневно закричал, - выполнить сейчас же всё в точности, как того "их величество" пожелали!
   Гневная усмешка Бэлора Квентину очень не понравилась.
   - Этого, - Баирлох указал на него, - в башню на самый верх! А второго обратно! Сейчас же! - взревел он на огров и гоблинов.
   - Но, Хозяин, верхняя камера занята, - промямлил в ответ на удивление высоким писклявым голоском огр.
   Одним широким шагом Хозяин оказался рядом с ним. Огр не успел пошевелиться, как не в меру болтливая голова протяжно взвыла, схваченная за шею когтистой ладонью Баирлоха.
   - Я сказал: наверх, на самый верх! - гневно зашипел он. - Потрудитесь никогда более не оспаривать мои приказы!
   - Но там эта... Она его живым не выпустит, - возмутилась вторая голова, за что тотчас поплатилась, как и первая, сдавленная стальной хваткой. Головы уже хрипели, закатив глаза, но огр смирно стоял, не смея защищаться.
   - Какая разница? Когда жезл будет у меня в руках, этот выскочка не посмеет мне приказывать. Я изжарю его заживо, а заодно и мальчишку. Но перед этим переломаю им обоим все до единой кости, - под пальцами монстра в обеих шеях огра хрустнуло. Квентин вздрогнул. Руки людоеда безвольно опали, выронив палицу на пол. - Аккуратно, чтоб они не умерли раньше времени. А затем медленно-медленно буду поджаривать их мясо. Если, конечно, наша славная гарпия изменит своему голоду.
   Выпущенная из рук туша грузно осела на пол мёртвым телом.
   - Не задерживайтесь! - снова взревел Баирлох, с нескрываемым удовольствием к всеобщему ужасу потирая руки над мёртвым огром.

12. В компании с королём гоблинов

   Мальчишек выволокли из зала сразу после того, как крайне разгневанный Баирлох, переступив через мёртвого огра, удалился из алхимической лаборатории.
   Патрик отчаянно брыкался, пытаясь вырваться из немилосердно скрутивших его лап гоблинов. Квентин, направляемый наконечниками пик к распахнутой двери, за которой исчез Бэлор, ещё слышал голос друга, выкрикивающий требования немедленно вернуть его на ноги, предпочитая в обратном путешествии в подземелье воспользоваться ими. Комната, где оказался он под бдительным руководством гоблинов, было подобием лестничной площадки с несколькими дверьми. Отсюда начиналась лестница на верхние этажи. Где-то там находилась камера, предназначенная для персонального заточения Квентина.
   Всё время подъёма стража следовала попятам и, молча, изредка недовольно ворча на неповоротливость мальчишки, указывала ему дорогу оружием и не догадывалась, какая буря лихорадочно работающих мыслей бьётся в голове их пленника. У Квентина появилась маленькая, сумасшедшая идея, - выждать подходящий момент и попытаться удрать от охраны. Но, как назло, лестничные пролёты быстро вёли его вверх, не давая ни одного мало-мальски удобного случая: не было ни двери, которую можно было захлопнуть перед гоблинами, ни подходящего предмета потяжелей, вроде стула или скамьи, чтоб запустить его под ноги гоблинам. Надежда таяла с каждой новой ступенькой лестницы. - Хорошо обученная охрана бдительно следила за каждым шагом пленника.
   Проклиная свою невезучесть, Квентин преодолел последний лестничный пролёт. В компании многочисленного сопровождения он оказался несколькими этажами выше на небольшой круглой площадке с полудюжиной запертых дверей.
   В единственное окно лестничной площадки, перекрещенное несколькими толстыми деревянными жердями, был виден алеющий запад наступающего вечера. Отсутствие крепкой решётки из железных прутьев могло разъяснится просто. Стоило только взглянуть вниз во внутренний двор, чтоб понять, что вряд ли найдутся желающие по своей воле сигануть с такой верхотуры.
   Напротив была видна башня-близняшка. Дальше проглядывало пустынное болото, подёрнутое туманной дымкой, и верхушки лесных великанов, тёмным бугристым ковром тянущиеся к горизонту, поднимаясь по склонам холмов и проваливаясь в лощины. Розовое солнце утонуло в лёгких перьях красных облаков. Оно окрасило прощальными огнями небо и бросило Квентину в окно алый лучик, осветив теплым приветствием серые холодные стены.
   - Пошли, - расщедрился на приказ один из гоблинов, напоминая Квентину, что он не один здесь.
   Ещё одна узкая короткая каменная лесенка забирала площадкой выше. На ничтожном пятачке в десяток квадратных футов, где вооружённой охране не было никакой возможности развернуться, угадывался вход в камеру.
   Гоблин, несмело поднявшись на одну ступень ближе к подозрительной двери, насторожено остановился и прислушался к тишине. Предосторожности стражи встревожила Квентина. Слова убитого Бэлором огра сейчас же всплыли в памяти, поднимая в душе нехорошее предчувствие. Царившие на верхотуре башни спокойствие и тишина очень тревожили и стоящего перед ним гоблина. Он сопел, снова и снова прислушивался к звукам в темнице. Остальные в напряжении застыли позади.
   Взявшись за засов, гоблин приложился ухом к двери, не спеша её отпирать. И, только убедившись в стоящей за ней тишиной, дёрнул задвижку в сторону. Прочная новенькая дверь распахнулась ровно настолько, чтоб в образовавшийся проём сейчас же влетел Квентин, кубарем покатившийся по полу, перескочив через высокий порожек со ступенькой. Гоблины все разом навалились на дверь, в страхе спешно запирая её за пленником.
   - Ни за что третий раз сюда не полезу, - проворчал кто-то за дверью, торопясь оставить опасную лестницу.
   Растянувшись на полу лицом вниз, Квентин замер, ожидая немедленного нападения, но ничего подобного не произошло. Ни единый подозрительный звук не нарушил темничную тишь. Только где-то под потолком мерно дышал сонный ветер.
   Осторожно приподняв голову, Квентин огляделся.
   Полутёмное помещение было просторным, чуть меньше алхимической залы внизу. Единственное отверстие, через которое ещё проникал сюда рассеянный свет, была дыра в потолке с неровными краями. В потёмки узилища заглядывал фиолетовый кусток неба. Других проёмов: окон или бойниц новая камера не имела. Сплошные стены сомкнули мрачную пустоту вокруг Квентина.
   Он присел, потирая ушибленное колено. За последнее время ему "посчастливилось" столько раз оказаться побитым или куда-нибудь по чьей-то милости свалившемся, что на нём не должно было остаться живого места. Приятно было знать, что что-то ещё может болеть.
   Никого не увидев, Квентин недоумевал, недопонимая страхи гоблинов. Ничего странного и необычного. Одно смущало - множество разбросанных костей. Одни лишь черепа, кем-то заботливо отобранные из всей массы останков, занимали горкой отдельный угол. Рассматривать вблизи, кто побывал в камере прежде него, особого желания не возникло.
   Жутковатое ощущение притаившейся опасности пробрало ознобом. Но пока рядом не было ничего опасного, и хотелось надеяться, что так будет впредь.
   Одной разнообразящей голые стены деталью был большой камин, расположившийся напротив входа. Квентин подобрался к нему и внимательно осмотрел, дымоход мог оказаться отличным способом улизнуть. Пришлось вглядываться долго, - почти ничего не было видно. Но к его неудовольствию над головой руки нащупали прутья решётки. На все усилия она ответила упрямым цеплянием за камень, не шелохнувшись ни на дюйм. Оттирая испачканные руки о полы своего замызганного плаща, он со вздохом сожаления вернулся на прежнее место.
   По сути, эта темница не была хуже или лучше предыдущей. Не было лежанок, где можно было бы расположиться удобнее, чем на полу, но взамен этому недостатку имелась дыра в потолке, даря свет и иллюзорную надежду открытой дороги к свободе, чего не было у друзей, остававшихся в чёрной глубине холма. Будь они здесь вместе с Квентином, несомненно, было бы легче придумать, как выбраться, через эту дыру, остающуюся, по-видимому, единственной дорогой на свободу, кроме входной двери. Конечно, потолок был высоко, и до дыры даже в прыжке было не достать. Но всё же...
   Квентин, снова взглянув на проём в потолке, прирос к полу. Странное существо, неизвестно как давно сидевшее там, пялилось на него сверху и пристально рассматривало.
   То была гарпия. Квентин ни разу не видел этих странных созданий, но узнал тотчас в крылатом монстре, сверкающем над ним немигающими обсидиановыми глазами, обещанную стражницу, воскресшую живой явью из старых сказок.
   Квентин инстинктивно попятился от дыры и хозяйки горки черепов, ища укрытия от грозящей ему опасности, - её он ощутил как никогда реально. Гарпия не заставила долго ждать. Шумно хлопая крыльями, она спикировала вниз, раскидывая в стороны мелкие кости. Монстр по-птичьи прыгнул вплотную к мальчишке, прижав его к стене. Полной грудью вдохнул его запах, склонив взлохмаченную женскую голову с рубленными острыми чертами к самому лицу зажмурившегося Квентина, и обнажил в довольной улыбке ряды заострённых треугольных зубов.
   Гарпия имела человеческий женский торс, огромные перепончатые крылья с острым шипом на сгибе. Мускулистые длинные руки заканчивались когтистыми лапами, а ноги, покрытые густой шерстью, больше походили на мощные задние конечности дикой хищной кошки. Таковой предстала гарпия перед испуганным Квентином.
   Она присела рядом на поджатые под себя ноги, с интересом разглядывая гостя. Набравшись смелости, мальчишка взглянул на чудовищную гарпию, встретив её улыбку и оскаленную пасть полную острых зубов.
   - Как мило с его стороны. Баирлох не забыл меня, - проговорила она вслух. - Я-то думала, меня забыли и непонятно для чего держат здесь. А вот нет, ошиблась. Нельзя быть такой неблагодарной. О таком подарочке я так долго мечтала. Хозяин угадал его.
   Конечно, Квентин сообразил, о чём говорит это чудище. Его столько раз уже хотели съесть, что появление новой претендентки нисколько не удивило. Он наморщил лоб при неприятных словах, но почти не встревожился, слыша их вновь. Несомненно, потребность Бэлора в нём ещё была, потому хозяин замка не допустит, быть может, чтоб им здесь закусили, - успокаивал себя мальчишка.
   Гарпия подалась вперёд, вновь принюхиваясь к Квентину, и снова заговорила сама с собой, точно не считая необходимым замечать того, что он вовсе не мёртвый, чтоб в его присутствии так о нём говорить.
   - Уверена, сегодняшний радостный вечер запомнится на долгие годы. Ах, как я голодаю здесь! - Гарпия подскочила на месте, слегка задев крылом вздрогнувшего Квентина, и приземлилась подле тёмного камина. - Здесь очень холодно. Проклятые гоблины уже очень давно не носят ко мне дров. - Она помолчала. - С того самого раза, как я перегрызла паре этих идиотов горло. Но они должны понимать, что голод не родня, а у меня аппетит от рождения такой хороший. Сами виноваты, не давали мне регулярно питаться, вот и попались. А теперь злятся. Но ничего, хозяин всё равно узнает, что они меня хотят заживо заморозить, и хорошенько их накажет! - позлорадствовала гарпия и в считанные мгновения легко переместилась обратно к Квентину, чтоб продолжить умильно разглядывать его, сощурив кошачьи глаза.
   - Я так люблю тепло. Поскорее бы вернуться на юг. - На мгновение она опустила веки, прекратив болтовню, но тотчас радостно встрепенулась, - но сегодня у меня праздник. Он такой милый и хорошенький и, наверно, очень вкусный. На запах - просто отменный.
   Квентин не выдержал такого издевательства:
   - Сударыня, не могли бы сделать одолжение, прекратив так со мной разговаривать? Я здесь вовсе не в виде подарка, и никто не должен меня есть, - немного резко, как ему показалось, проговорил он.
   Гарпия казалась удивлённой. Но её больше удивило то, что с ней вообще заговорили, а произнесённые мальчишкой слова. Из мечтательного и удивлённого лицо чудища превратилось в полную радостного восторга мину.
   - Он к тому же очень вежлив. Это очень приятно, - продолжала она всё в том же духе. - Мне будет жаль с ним быстро расстаться. - Квентин внимательнее пригляделся к лицу гарпии. Похоже она говорила серьёзно. - Но всё имеет свой конец. Могу растянуть удовольствие, выпивая у него каждый день только понемногу его молодой сильной крови. Это даже будет лучше, чем выпустить её всю в один раз.
   Квентина всего передёрнуло.
   - Боюсь быть вам обременительным, - попытался съязвить он ей в ответ. Но та, похоже, каждое слово брала на веру.
   - Ох, как он заботлив! Определённо он очень мил. Постараюсь, чтоб ему было лишь чуть-чуть больно. Он даже ничего не заметит. Будет спать, я прокушу на его шее дырочку и немного напьюсь.
   - Не стоит так волноваться, - такое обещание гарпии мало радовало. Быть укушенным во сне не более приятно, чем наяву.
   - Как же он мил! - взвизгнула гарпия, вдруг прильнув грудью к коленям и обхватив их когтистыми лапами, к великому отвращению Квентина. - Пусть он сядет. От того, что много стоишь, можно очень устать.
   Квентин не шелохнулся. Гарпия мягко сдавливала ноги и не спешила их отпускать. Не роняя ни единого слова, затихла, точно большая крылатая кошка, греющаяся у ног хозяина. Чего-чего, но такого он не ожидал. Обещание быть съеденным страшило много меньше, чем эти мягкие объятья. Он предпочёл бы сутки просидеть в темноте подземелья, чем час рядом с этим жутким созданием.
   Время текло ужасно долго. Гарпия, казалось, заснула. Квентин же не смел шелохнуться, будучи уверен, что потревожить её, значило навлечь на себя скорую расправу. Опершись о стену можно было простоять долго, но не всю ночь напролёт. А усталость уже брала своё. Дремота отяжелила веки, сон забрался в руки и ноги, сопротивляться не было сил. Квентин лишь надеялся, что во сне не упадёт на эту крылатую бестию, и та в отместку не разорвёт "милого вежливого мальчика" на маленькие "вкусные" кусочки.
  
   Из сонного забытья Квентина выбросило разом. Он вдруг осознал себя лежащим подле стены на пыльном камне холодного пола.
   Кругом было темно, не хуже чем в подземелье, не смотря на слепое белое око, скромно краешком заглядывающее в дыру над головой в окружении россыпи немигающих огней серебристого бисера. Но самым жутким было другое, - дыхание сидящей рядом гарпии шевелило волосы и обдувало щёку. Она не спала. Наклонившись вплотную к Квентину, крылатое чудище замерло неживым изваянием и неотрывно смотрело на него.
   Квентина словно током ударило. Он подскочил, стараясь подальше убраться от страшной морды, ощупывая себя - цела ли шея. Чудовище тоже встрепенулось, отпрянуло в противоположную сторону и виновато пробормотало:
   - Я напугала его. Очень, очень извиняюсь. Надеюсь, он не в обиде. У него излишне нервный сон. Это нехорошо. В следующий раз я буду осторожней.
   Гарпия подобралась под проём в потолке.
   - Мне приходится охотиться, чтоб не умереть с голоду. Мелкие лесные зверушки не могут меня прокормить в полной мере. Но я обещала не есть его сразу. Полечу на охоту, а он пусть никуда не уходит, скоро вернусь.
   На мгновение серебристую россыпь вверху закрыла быстрая чёрная тень, шумно разгоняя её хлопающими крыльями. Гарпия выскользнула из башни прочь, умчавшись к огромному облегчению Квентина в болото.
   Обняв колени и завернувшись в плащ, Квентин остался сидеть там же, где и был. Сон больше не шёл к нему. Ещё была глубокая ночь, но он уже вполне выспался. А пока отсутствовала страшная стражница, он мог быть наедине со своими невесёлыми раздумьями. Незавидное положение, бесспорно, ухудшилось после разлуки с друзьями. В их компании легче было надеяться на спасение, а в одиночку вера мало помалу испарялась. Особенно досаждала твёрдая уверенность гарпии в том, что он предназначен ей на закуску. Наверно, Бэлор так и задумал, отправляя его сюда назло Императору.
   Квентин усмехнулся. Каждое появление Императора рядом с ним заканчивалось неприятностями. Злым гением Император накликал на голову Квентина самые жуткие происшествия.
   Квентин прикрыл глаза.
   Откуда-то из далека долетел нежный порыв тёплого дыхания ветра. Он пронёсся над лесом, прошуршав в его многолистой одежде, порхнул над болотными омутами, захватив пряный запах лилий, чтоб улечься на грудь приветствием из дальних краёв, где его не знают и не помнят, но почему-то думают и тревожатся за него.
   На какой-то миг все мысли лёгкими птичьим крыльями оставили голову.
   Слабые голоса болота еле долетали сюда в башню. Вскрикнула выпь, ей в ответ заухали чьи-то вопли, и, что-то подтверждая, громко булькнула топь. Над замком царила глубокая ночь. Тишина сковала старые стены. Ни голос, ни какой-нибудь другой звук не выдавали присутствие на древнем холме живых существ. Сон в царстве мёртвых.
   Почти невозможно надолго остаться в состоянии отсутствия всякой мысли, слыша и чувствуя окружающий мир всей сущностью, не упуская ни одну маломальскую деталь. Мысли очень скоро нахлынут штормовой волной, не желая освободить голову от тревог за будущее.
   А подумать Квентину было о чём. Он мало что понимал из происходящего с ним. Ощущение, что многое было преднамеренно кем-то спутано, искусно спрятав все концы под плотную завесу тайны, не оставляло его. Недавняя встреча с Императором ещё больше напустила тумана. "Не похоже, что Император вообще знает, что творится здесь", - думал Квентин. - Ясно, что чего-то хочет достичь. Но есть и те, что действуют помимо его воли, противоречат ему, ненавидят его, плетя свои тайные сети против всех и вся". Нет, Квентин не заботился об Императоре. Не давало покоя и изумляло другое, кто смеет противопоставить себя мощи Императора? "Ей нет предела, он велик и могущественен, - впитал Квентин с малых лет, - нет, и не может быть сильнее его". А оказалось не совсем так. В Свободных Землях творилось что-то очень непонятное и запутанное, набирало размах в те же дни, что он с Патриком умудрился попасть в этот тайный мир, попасть в самое пекло разгоревшихся страстей, интриг и запутанных тайн, которым пока не было видно конца...
   Неожиданно одинокое размышление Квентина было прервано резким посторонним звуком. Он встрепенулся, решив, что возвращается гарпия. Но то всего лишь скрипнул дверной засова. Квентин успокоился и даже не двинулся с места, когда в узкую щёлку проник робкий лучик света. До гоблинов ему дела не было.
   - Эй, есть кто живой? Не прячься, а то достанется! - Говоривший явно боялся, что достанется скорее ему, так несмело он выглянул из-за двери, освещая комнату и Квентина.
   - Где она? - Появившись, гоблин настороженно оглядывался, приготовившись при любой опасности юркнуть в распахнутую дверь. Он был один. "Отчаянная смелость", - подумал о нём Квентин.
   - Охотится, - буркнул он в ответ. Поговорить с противным гоблином лучше, чем всю дорогу быть в компании с сумасшедшей, говорящей только сама с собой.
   Гоблин смешно насторожился, уж было успокоившись, никого не заметив в камере, кроме мальчишки.
   - В лесу, - пояснил Квентин, потешаясь над испугом стражника.
   - А-а, - потянул он. Покосившись на дыру в потолке, гоблин смелее шагнул вглубь комнаты. - Так ты ещё живой...
   - Как видите, - согласился Квентин. Было любопытно, что заставило появиться здесь гоблина без обычной многочисленной компании, да к тому же и без оружия. На гоблине был кожаный доспех с нашитыми рублеными кусками железных пластин, рогатый шлем, но в руках был только фонарь.
   - Это хорошо. Мы держали пари: сожрёт она тебя сегодня или завтра...
   - На что поставили?
   - На завтра. Ты принёс мне пару сапог и полдюжины медяков. Меня и послали сюда, сказав, что если я считаю тебя ещё живым, то только мне и следует выполнить приказ хозяина, - прошептал он с довольной ухмылкой. - Гурн теперь остался без сапог.
   Гоблин тихо рассмеялся очень довольный собой.
   - Какой приказ? - прервал его веселье Квентин.
   - Вот, держи, - спохватился гоблин, засовывая свободную руку за пазуху. На свет была извлечена кипа толстой желтоватой бумаги, рядом на пол аккуратно легли помятый неуклюжей рукой ворох перьев, а за тем встала полная чернильница. - Хозяин приказал написать тебе письмо. Он сказал, ты сам знаешь какое.
   - Я ничего писать не буду, - Квентин удостоил выложенные перед ним писчие принадлежности безразличным взглядом и упрямо набычился. Сейчас его не волновало, что гоблин может быть не столь словоохотлив, как гарпия. Но, похоже, тот был благодушно настроен после выигрыша в споре. Пожал плечами и, почесав в затылке, с необычным для гоблина сочувствием в голосе6 пробормотал:
   - Выведению каракуль я не обучен, что и как нужно написать, я не знаю. Но дам тебе один совет, послушай Хозяина. Напиши, что там он от тебя хочет, доставь ему удовольствие. Меньше будет неприятностей. Не стоит его сейчас ещё больше злить, он и так на взводе. Уверяю, он намного страшнее, чем эта крылатая дура, - гоблин с опаской покосился на дыру. - Если Хозяин займётся тобой сам, смертью не отделаешься.
   - Я ничего не буду писать, - упрямился Квентин, смело вглядываясь в раскосые глаза гоблина.
   - Твоё дело. Поступай, как знаешь, заставлять тебя мне недосуг, а приказа не было. - Гоблин вновь насторожился, над башней что-то зашуршало в воздухе и снова стихло. - Вот оставлю тебе фонарь, пиши, утром за письмом зайдут.
   Гоблин поспешно отступил к распахнутой двери, не отрываясь взглядом от проёма в потолке.
   - Помахай бумагами перед носом гарпии. Есть повод остаться в живых ещё на один денёк. А я, глядишь, выиграю к сапогам куртку Гурна.
   Гоблин тихо рассмеялся и уж собрался исчезнуть за дверью, как был остановлен вопросом:
   - А что, твой хозяин имеет зуб на Императора? Разве они не союзники и не помогают друг другу?
   - Это ты о том, что осмелился приказывать Хозяину? Как будто имеет. - Гоблин снова выглянул из-за двери и первым делом убедился, что гарпии ещё не видно. - Не знаю, как они сошлись. Не так давно, наверное. Но Хозяин с ним разделается. А пока, он нам ещё нужен, - с самодовольной усмешкой проговорил он, точно это он решал судьбу Императора.
   - А о чём они разговаривали там в зале?
   - Меня там не было! - огрызнулся гоблин. - К чему это тебе нужно знать?!
   Квентин напустил на себя безразличный вид.
   - Просто интересно из-за чего весь сыр-бор разгорелся.
   Гоблин заметно был польщён выбором Квентина, став для него хранителем жгучих тайн. Он с осторожностью огляделся. Но теперь искал уже не гарпию, а словно боялся, что кто-то спрятался в тёмном уголке и подслушивает их. Известный ему секрет и невозможность выболтать его кому-нибудь несведущему изводил и жёг его до одури, не давая покоя.
   - А! Всё равно сдохнешь здесь! - отмахнулся он от чувства долга и страха перед наказанием. - Знай, если хочешь. - Квентин поспешно кивнул. - Через несколько дней все приготовления будут закончены, Портал будет открыт. Хозяин сделает так, что жезл Пламенных Смерчей отдадут ему в руки, де для того, чтоб разрушить Запретные заклятья. Конечно, вашего Императора никто не пустит сюда. Без жезла кому он страшен. Хозяин расправится с ним в два счёта, когда в его руках уже будет два жезла вместе с Сотрясающим Землю, любезно предоставленный нашему великому Хозяину одним выродком, что сидит тут же, неподалёку отсюда. - Гоблин неопределённо мотнул головой куда-то за спину. - Останется стибрить из твоей Академии последний, и дело сделано. Вот так, - гордо заявил гоблин, раскрывая замысел Хозяина.
   - А что дальше он будет делать с этими жезлами?
   Попав в тупик, гоблин пожал плечами. Он нахмурился, от чего его морда стала ещё противней. Ответа он не знал, никогда не задаваясь этим вопросом. А когда последовал следующий нетерпеливый вопрос Квентина: "Кто тот, с кем говорил Бэлор до Императора?", раздражению его не было предела:
   - Не твоего ума дело, щенок! - грубо оборвал он расспросы и, шумно грохнув дверью, исчез в коридоре.
   Квентин не ошибся, и вправду выходило, что Император здесь не удел. Он и Бэлор, каждый ведёт свои дела, каждый стремится достичь своей цели, используя друг друга. Чего добивается Бэлор, Квентин догадывался. Выходило, что, заполучив жезлы, он наверняка станет столь могуч, что, несомненно, попытается восстановить свою былую власть. Осталось неясным, кто сумел его вернуть в мир, и где он был до того, если Император здесь ни при чём. Решить эти загадки в данный момент не представлялось возможным, а потому их можно было на время отложить.
   Машинально в раздумье Квентин подхватил одно из перьев, принялся его крутить и мять, одно за другим отрывая пушинки от пера. Затем, подхватив весь ворох перьев и бумаги, расположился подле камина. Фонарь занял место рядом.
   Что задумал Император - непонятно. Быть может, захватить власть в Свободных Землях, как сделал это в неволшебном мире людей. Что ему ещё нужно здесь? Для чего он может рваться назад в Мероланс, кроме мести?
   Взяв первый попавшийся лист, Квентин поджёг его от фонаря, наблюдая, как голубые всполохи с оранжевым сердечком пробежали по краям бумаги, черня её и пуская густой сизый дым, пахнувший в лицо теплом. Огонь быстро вскарабкался по листу и охватил его в несколько мгновения, осыпав на пол седой пепел.
   Чтоб не обжечься, Квентин бросил горящий лист в камин. Добавил тотчас ещё один скомканный лист, а за тем все остальные разорвал и накрыл коптящее пламя. Сверху легли перья. Языки притухли на секунду, но затем выпрямились, взбежали по холмику из бумаги, разливая вокруг свет и мимолётное тепло. Затрещали, скручиваясь, перья. В след им занялись запылённые головни. Скоро в каминной трубе загудел воздух, разгорелся настоящий огонь, принося скоротечный уют в жуткую холодную камеру.
   - Ах, как это прекрасно!
   Квентин подпрыгнул на месте. Гарпия не только умудрилась незаметно вернуться, но и, бросив куда-то в темноту тушку несчастного животного, ставшего ей на сегодняшнюю ночью добычей, приблизилась вплотную. Квентин спешно отполз.
   - Как это мило позаботиться обо мне уставшей. Я так мечтала об огне и его живительном тепле.
   Гарпия уселась перед камином, жадно протянув руки к огню, заслонив его огромными крыльями, не желая делиться теплом с кем бы то ни было. Квентин в сердцах сплюнул, прокляв её возвращение. Сердце не спешило вернуться на место, продолжало подпрыгивать и биться тугими струйками в висках.
   Гарпия обернулась вдруг, неожиданно подскочив вплотную к мальчишке. Огонь болезненно горел в камине, будто лишённый всей силы света жадностью гарпии, пожиравшей не только пищу, но и тепло, свет и жизнь. Глаза её горели жуткими дьявольскими огоньками. Квентин уже не сомневался, что она решилась отведать вкус его крови, и убеждать её не делать этого бессмысленно. Внутри всё сжалось от испуга. Казалось, непослушные руки и ноги не желали отползать и искать спасения. Его и не было, никто не придёт на выручку, кричи он или нет.
   Стена упёрлась в спину, отступать дальше было не куда. Он зажмурился, гарпия, молча, подсела рядом, шумно вдохнув воздух.
   Нет! Он не умрёт, как трус, лёжа и хныча, умоляя о пощаде! Да, он будет драться! Слабый и беспомощный, но не трус! Не даст ей так задарма собой полакомиться!
   Лапа легла на ботинок, Квентин сжался, напряжённой пружиной подобрав ноги, и резко выбросил их вперёд, изо всех сил, что только были, отшвырнул чудовище прочь, в следующее мгновение оказавшись на ногах, сжав для драки кулаки.
   Но драться ему не пришлось. Гарпия, немного обескураженная отчаянным сопротивлением мальчишки, была занята вовсе не им. Припав к полу, она неотрывно следила за камином, где на угольках пританцовывала старая знакомая Квентина - саламандра, ящерка голубого оттенка с гребешком, почти короной, на голове и равномерным сиянием вокруг всего вытянутого тела. Саламандра водила голубым хвостиком и в ответ смотрела на гарпию.
   Противники ждали действий друг друга. Квентин затаив дыхание, следил за обоими созданиями, отчаянно болея за саламандру, веря, что только в ней его спасение, и не смел нарушить воцарившуюся в камере гробовую тишину.
   Они бросились навстречу друг другу разом. Саламандра исчезла, вместо неё в истошно взвывшую гарпию метнулся голубоватый метеор с хвостом из серебристых искр, в следующий миг хлопком лопнувший в объятьях гарпии. Полыхнуло ярче дня, обдав зажмурившегося Квентина волной жара. Чудовище с неописуемым воем и треском бросило в дверь, та разлетелась в щепки, а по комнате прянули яркие золотые и серебряные всполохи, густым мерцающим дождём посыпавшиеся во все стороны. Дальше по коридору что-то снова хрустнуло, вопль гарпии уже был далеко, раздаваясь в замковом дворе.
   Медлить было нельзя. Дорога к бегству свободна, и другого такого случая не будет! А шум, поднятый обожженной гарпией, только на руку.
   Квентин подхватил лампу и кинулся к дверному проёму. В спешке поскальзываясь на мелких щепках, в обилии усыпавших ступеньки, и цепляясь за стены, он буквально слетел вниз, с трудом сохранив равновесие, чтоб не растянуться на полу. Фонарь постигла худшая участь. Разбившись, он прокатился куда-то в темноту, оставив Квентина в почти полном мраке.
   Но это уже не имело никакого значения. Он успел разглядеть спуск дальше, прежде чем его спрятала темень ночи. Спуститься можно и на ощупь.
   Квентин уже ступил на первую ступеньку, как вдруг его остановил призывный умаляющий голос.
   - Милорд, прошу, спасите меня, выпустите, не оставляйте на смерть! - кто-то в глубине площадки затряс дверь, пытаясь выбраться на свободу.
   Квентин задержался в минутной нерешительности. Кто-то нуждался в его помощи. Такой же узник, как он, молил о свободе, и его никак нельзя было бросить без поддержки.
   Всё так же на ощупь и звуки непрекращающейся мольбы Квентину удалось добраться до злополучной двери, прятавшей в темнице узника. Там тоже был темно, пленника не было видно.
   - Кто здесь? - Квентин прильнул к двери, нащупывая замок.
   - Я, я, я ... - заверещал чей-то незнакомый голос вперемешку с всхлипываниями. Большего добиться нельзя было.
   - Как вас освободить? Тут замок, а у меня нет ключа.
   - Он не заперт, не заперт! - взвизгнул тот. - Спасите! Сдвиньте засов! Спасите!
   Руки нащупали холодную сталь ручки, а затем Квентин, крепко стиснув зубы, рванул на себя неподатливый скрежещущий засов. В следующий миг дверь пребольно его ударила, распахиваясь от сильного толчка с той стороны, а чьи-то руки заключили его в благодарные объятья.
   Этот кто-то, из-за темени было трудно разглядеть кто, был невысок, по-видимому, не выше гоблина. И он упорно продолжал тискать Квентина и безостановочно бормотать что-то неразборчивое. Но пора было бежать вниз, - умиляться и радоваться можно и потом, а медлить сейчас было крайне опасно.
   - Следуйте за мной! - бросил он спасённому, наконец, вырвавшись из крепких объятий.
   - Пусти вперёд, я лучше вижу в темноте.
   Квентин не слушал. Он безошибочно нашёл ведущую вниз лестницу и, рискуя сломать шею, наугад переставляя ноги, сбежал вниз, упёршись руками в стену. Сзади, не блеща своими способностями, в спину ткнулся спасённый, сейчас же принявшийся извиняться и тут же споткнувшийся, скатившись на пролёт вниз, где к облегчению Квентина принялся охать и проклинать неправильно построенные лестницы.
   Дальше Квентин его вперёд не пустил.
   Лестничные площадки оставались неосвещёнными вплоть до памятного второго этажа. А их пустынность только радовала. Шум же во внутреннем дворе замка беспокоил лишь чуть-чуть.
   Не задумываясь над опасностью, Квентин толкнул преградившую дорогу дверь. Свет факелов больно ударил в глаза. Новая площадка так же оказалась пуста, как и вся лестница с верхнего этажа, ни один гоблин, огр или тролль не выскочил ему навстречу с кровожадным рёвом, чтоб разделаться с ним или задержать бежавших, чтоб водворить их обратно в камеры.
   Здесь уже явственно через узкую бойницу слышалась сумятица и гвалт, переросшие в шум настоящего сражения. Крики, треск, рёв и звон - всё смешалось в общей неразберихе звуков, покрываемых истошным воплем разбушевавшейся гарпии. Там творилось что-то неописуемое. Гарпия подняла в замке такой переполох, что Квентин начал сомневаться в благополучном исходе бегства. В любой момент из-за любой двери на них могли с визгом посыпаться гоблины. От того с каждой убегающей секундой становилось всё более непонятно, почему стража медлит, дав пробраться беглецам так далеко. Можно было подумать, что все они без исключения собрались внизу и для чего-то орут во всю глотку, создавая самый неописуемый гул, точно им больше нечем было заняться.
   На долгие раздумья не хватало времени. Действуя почти на автомате, Квентин проскочил освещённую площадку, щурясь на режущий глаза свет, и схватился за бронзовое кольцо в двери. Дальше шла зала, и её нельзя было миновать. Не имело значение, что там их могло ждать: Бэлор, с "распростёртыми объятьями", или кто-то ещё. Квентин бежал, бежал, чтоб освободить друзей, а потому будь, что будет.
   - Кхгм. - У Квентина сердце подпрыгнуло к горлу, когда чья-то рука крепко накрепко ухватила его за плечо и поволокла от двери. - Мы бы хотели напомнить, что нам нужно бежать, а не болтаться без толку по башне. Лестница, ведущая во двор, за другой дверью...
   Квентин так и отскочил с открытым ртом, наконец, увидев, кто его тащит за собой, и кого он вёл за собой с самого верха башни.
   - Вы?! - сумел он выдавить, совладав с собой после мгновения замешательства и неподдельного ужаса вперемешку с крайним изумлением.
   - Конечно мы. А вы, Милорд, ждали кого-то ещё? - завертел головой гоблин в помятом и грязном тёмно-зелёного цвета камзоле лишённого жёлтого галстука-бабочки.
   Никого не заметив, кроме их обоих, гоблин приосанился, приняв самый важный вид, какой только смог изобразить.
   - Уфал Первый Хитрейший! - гордо с придыханием заявил он Квентину, видимо ожидая потока восторгов со стороны мальчишки. Добавил после скупой паузы, чуть растеряв прежний заносчивый пафос, - Король Всех-Гоблинов-Севера, династия Модроков Кровавых.
   Естественно Квентину была не известна столь именитая персона. Очень лестно, что он неожиданно оказался в компании коронованной особы, по собственному почину присвоившей мальчишке пышный титул, но от того ему было ни холодно, ни горячо. Максимум, что Квентин мог сказать о мистере Модроке, так только то, что днём раньше видел его в роли всего лишь посла тех же северных гоблинов. Как он вдруг превратился в короля за столь короткий промежуток времен - загадка, размышлять над которой уже отдельная история, требующая много свободного времени.
   Квентин, обеспокоенный тем, что гоблин вполне мог вздумать выдать его, прикинул, чем потяжелей огреть гоблина, чтоб улизнуть от него. Уфал же словно угадал опасения мальчишки:
   - Милорд, вам ненужно бояться меня. Здешние гоблины такие же враги нам, как и вам. Они осмелились поднять руку на короля, за что достойны только быть заживо скормлены навозникам. Кто такие навозники, Квентин мог только вообразить, но казнь показалась ему жутковатой и жестокой даже для гоблина.
   Слова короля казались подозрительно ненадёжными. Одно было ясно - Уфал, Если Он Король Гоблинов, выдавать его пока никому не намеревался. Этого для Квентина было достаточно.
   - Мне нужно выручить друзей. Без них я не уйду!
   - Зато уйдём мы, - уверено заявил гоблин.
   - Ваше дело. Но я за ними. - Квентин снова схватился за кольцо.
   - Перестань валять дурака! Нас в любой момент могут схватить, и тогда нам точно несдобровать! - с неподдельным ужасом зашипел Уфал, брызгая слюной в ухо Квентина и хватая его за руку, чтоб силой оттащить в сторону.
   - Отстаньте! - Квентин, порвав рукав, высвободился. - Вы вольны поступать, как хотите.
   Квентин оттолкнул навязчивого короля, дёрнул кольцо на себя и влетел в зал, убегая от него.
   Там всё осталось на прежних местах. Бэлор, быть может, даже не появлялся здесь с прежнего раза. Но зал не был пуст. Над оплавленными волнами чёрного воска склонилась худая фигура бледного костлявого колдуна-вампира. Когда Квентин очутился в зале, натыкаясь на колдуна, Череп что-то с интересом изучал, склонившись над колышущейся мелкими волнами жемчужной массой в чаше.
   Вампир, не разгибаясь, броском обернул голову на шум ударившей в стену двери, впиваясь огромными угольно-чёрными глазами без зрачков в Квентина. И тут же, нежданно-негаданно, в зал вкатилась гурьба вооружённых гоблинов. "Влип! - мгновенно пронеслось в голове. - Отбегался. До подвалов даже не добрался".
   В следующее мгновенно Череп разогнулся, вскинул руку, готовя заклинание, но Квентин сообразил быстрее. Он сейчас же приметил волшебный жезл, к которому тянулась костлявая рука вампира, и тотчас среагировал, не отдавая в том себе отчёта.
   - Тана Яба Вега Ма! - рявкнул он на палочку, протягивая к ней руку. Что сработало в этом заклинании, он не знал. Быть может, критичность сложившейся ситуации заставила сконцентрировать все его силы на одном необходимом желании или что-то ещё. Но жезл всё же проскользнул сквозь пальцы вампира и послушно нырнул в ладонь Квентина, которому не хватало времени даже удивиться себе.
   Гоблины видели всё. Они вдруг застыли, в нерешительности замолчав, выжидая действий не менее растерявшегося колдуна.
   Ситуацию разрешил хрустящий щелчок в потолке и раздавшийся злорадный вопль:
   - Получай, костяшка ходячая!
   Тяжёлая деревянная люстра низверглась вниз на голову костлявого чародея с раскрытыми глазами на выкате от неописуемого изумления и ужаса. Он с треском так и сложился под её тяжестью, не успев проронить ни единого звука. Переломанный пополам стол отбросило в сторону, зеркала со звоном брызнули на пол снопами хрустальных осколков, а таз с жидким туманом, описав дугу в воздухе, рухнул на обомлевших гоблинов, обращая их в безоглядное бегство.
   За спиной Квентина торжествовал, упиваясь местью, Уфал - король гоблинов.

13. Старые новые друзья

   Спуск в подземелье не потребовал много усилий, дорогу вниз никто и ничто не преградило. Стражи не спешила обнаружить себя перед Квентином, который, чудом удерживаясь на ногах и всё ещё сжимая в руке волшебную палочку, пронёсся по лестнице вниз, минул последний этаж башни и нырнул дальше за решётчатую дверь, оказавшись в подземных галереях.
   Там пришлось сложней. Дорога запомнилась плохо, ветвящиеся в потёмках коридоры путали спешащего Квентина. А подмигивающий позади огонёк, захваченного Уфалом фонаря, будто ещё больше сгущающего сумрак вокруг беглецов неверным дрожащим светом, почти не помогал.
   Погони не было слышно, но Квентину чудилось, что он уже ощущает, как дышит в затылок вооружённая стража. Время стремительно утекало, грозя новым пленом и неминуемым жестоким наказанием, а он, как назло, с трудом находил в потёмках верное направление.
   За спиной сопел гоблин. Король нагнал мальчишку и теперь терпеливо семенил позади, как видно, смирившись с намерением своего спасителя.
   Квентин в напряжении закусил губу. Он то и дело попадал в затруднение. Но, наконец, ему под ноги попался знакомый провал засыпанного коридора, почти "сцапав" невнимательного беглеца. Дальше было легче - запомнившийся поворот, а из-за него в слабом свете фонаря вынырнула знакомая дверь.
   Квентин рванул засов, но тот не пожелал двинуться с места, плотно сидя в гнезде. Замок надёжно разделял друзей прочной дверью, зло разрушая все чаянья. Бессильно застонав, Квентин сполз под дверь. В ушах, оглушая, гулко стучали молоточки, в глазах щипало. Дойти до цели, и всё безрезультатно!
   Уфал насторожено поглядывал за поворот, прислушивался и нервно что-то бормотал, то и дело оборачиваясь и взглядом настойчиво требуя от Квентина поторопиться. Но что мог сделать мальчишка с прочной дверью?! Рядом не было ничего, что хоть как-то могло помочь открыть замок. С равным успехом можно биться головой о доски двери.
   - Милорд, - выдохнул гоблин в лицо Квентину, подтягивая его с пола, - бежим сейчас же, пока есть время!
   Квентин упрямо замотал головой. Никуда он не пойдёт без друзей, проломит голову, сотрёт руки до крови, снова попадёт, в конце концов, в лапы гоблинов, но он останется с друзьями в любом случае.
   В сердцах пнув дверь, за которой послышались голоса, Квентин закричал во всю силу голоса, пугая гоблина, и замолотил колдовским жезлом по проклятому засову, отделявшему его друзей от свободы:
   - Отпирайся же, отпирайся! - взвыл он, изо всех сил вдалбливая палочку в металл.
   Гулкий взрыв бросил его в стену. В медленно рассеивающейся густой гари при тусклом освещении Квентин с трудом разглядел свою почерневшую, но невредимую, руку, всё ещё сжимающую расщеплённые и обугленные кусочки - остатки разорвавшейся волшебной палочки. В двери место засова зияла здоровенная дыра.
   Гоблин от испуга икал, сидя на полу и обнимая мерцающий фонарик. Поражённый до глубины души мистер Модрок вытаращил глаз, всем своим видом выказывая истинное почтение перед "могучим чародейством".
   Сначала в дыру робко выглянул чей-то глаз. Квентин поднялся на ноги, цепляясь за стенку, - голова шумела, а в уши словно плотно набили по фунту ваты. Затем в проём скрипнувшей, распахиваясь, двери выглянуло бледное лицо Виолы, и сейчас же, разглядев в полумраке Квентина, вспыхнуло радостной улыбкой. Девчонку сейчас же отстранили в сторону, и на свет показался готовый любой опасности Румториг, а за ним Патрик. Виола возмущённо вскрикнула, проскользнула вперёд и заключила Квентина в объятья, сейчас же расцеловав его в обе щёки.
   - Какой же ты чумазый! - оттирая губы, выпалила она, сияя по-настоящему счастливыми глазами, немного смущённая своим душевным порывом.
   - Я рад, что ты жив. - Гном крепко стиснул жёсткой ладонью руку Квентина, но, заметив всё ещё сидящего на полу испуганного гоблина, помрачнел. - А этот что здесь делает?
   Уфал ещё раз громко икнул, вскочил на ноги и отвесил глубокий поклон.
   - Уфал ... - пояснил Квентин.
   - Король Гоблинов-Всего ... - начал было со знакомым пафосом представляться гоблин, гордо вскинув голову кверху и выпятив колесом грудь.
   - Я его выпустил из башни, когда бежал. Там было темно, я не видел кто это, - виновато пробормотал Квентин. Он не сомневался, что Румториг не одобрит его поступок.
   - Милорд правильно сделал. Моей благодарности нет конца, - еще раз икнув, пролепетал под суровым взглядом гнома гоблин.
   Румториг пожал плечами, король гоблинов не внушал ему доверия. Он пригнулся к как-то вдруг скукожившемуся гоблину и сурово предупредил:
   - Хорошо. Но запомни: я не верю ни одному гоблину. Как бы ты тут ни распространялся в заверении вечной преданности и любви, выкинешь что-нибудь эдакое, сразу сверну шею, тянуть не стану.
   - Я Король! Моё слово ... - встрепенулся было Уфал.
   - Я всё сказал! - гаркнул гном. Гоблин икнул и поспешно закивал, теперь во всём разделяя мнение мастера Румторига.
   - Поспешим. - Гном подтолкнул перед собой гоблина, считая, что тому полезнее быть на глазах, чем болтаться в хвосте, чтоб он вправду не смог чего-нибудь натворить. Уфал же был только рад убраться из подземелья.
   Бесцеремонно подталкиваемый мастером, король гоблинов почти на четвереньках, споро перебирая длинными руками, преодолел крутую лестницу и со стуком упёрся головой в дверь. Со двора доносился всё тот же шум, только ещё более усилившийся. Если судить по долетавшим звукам, то сумятица только разрослась и не собиралась утихать.
   Румториг отодвинул послушно подчинившегося гоблина и плечом с натугой надавил на преградившую дорогу дверь. Та тотчас выскочила из косяка, гулко ударила, и сию же минуту в образовавшийся проём нырнула серебряная искорка. Гоблин крякнул и присел, прикрываясь руками. Светлячок проскользнул мимо Румторига, а столкнувшись с плащом Квентина, замер, вцепившись серебряными ножками в материю. Погас.
   - Жук Симура! Где это он был?! - Из-за спины Квентина высунулись белобрысые вихры Патрика. Квентин разглядывал светляка, еле припоминался момент, когда жучок ускользнул от гоблинов Бэлора в разбитое окно Безголовой Курицы.
   - За мной! - взревел тем временем гном, оглушая короля гоблинов. Мало интересуясь светящимися жучками, он схватил за шкирку и выкинул мистера Модрока вперёд, а затем сам ринулся наружу, намереваясь в случае надобности голыми руками проложить дорогу на свободу, если уж он не имел возможности вооружиться неизвестно где теперь пребывающем любимым топором. Беглецы разом подались вперёд и кучей застопорились шагом дальше.
   Квентин не ошибся, представляя себе сражение. Перед его глазами открылась настоящее поле брани, усеянное следами полного разора и уничтожения. Многие деревянные постройки были основательно разрушены. Развалины дымились и тлели. Кое-где разгорелся пожар, быстро пожирающий древесину кучами обвалившихся сараев и бараков. Дым густыми клубящимися шлейфами опоясал башни, полз к небу, застилая звезды и не давая пробиться вниз скудному свету луны. Среди алых всплесков пламени метались растерянные гоблины, чей испуганный визг не прекращающимся звоном стоял в воздухе над большим замковым двором.
   Часто рваными кучами на глаза попадались изодранные останки самых невезучих гоблинов. Им "посчастливилось" угодить в когтистые лапы гарпии, чья тень металась сейчас над головой. Она всё ещё выла в неистовой ярости, а ей, там же наверху, вторили чьи-то истошные вопли, через секунду прекратившись глухим ударом о землю. По чёрно-фиолетовому костюму этого несчастного можно было узнать волшебника из Ховелика, так недавно мечтавшего оставить сырые стены Фомарона.
   Дальше в сторону распахнутых ворот издыхал тролль, хрипло всасывая через разорванное горло воздух. Он был ещё жив, крутил непонимающе белками глаз, быть может, всё ещё не сообразив, что с ним стряслось и почему он лежит на земле с отнимающимися руками и ногами. Громадная дубинка бесполезно валялась под рукой, неспособная уже чем-то помочь поверженному хозяину.
   В самих воротах троица гоблинов, по-всему, из привратной стражи, столь же растеряно, как и беглецы созерцала "поле битвы". Но в противоположность другим, этой троице не было чуждо чувство долга или страха перед Бэлором. Вместо того чтоб заботиться лишь о своей шкуре, как это делали сейчас их собратья, они продолжали бдительно охранять вверенный им пост. А стоило им заметить беглецов, гоблины в припрыжку перемахнули через распростёртого тролля и метнувшись к ним с недвусмысленным намерением разделаться с беглецами.
   Румториг лишь пренебрежительно сплюнул. Такое количество, пусть одурело смелых гоблинов, его уж точно не пугало, даже в отсутствие верного топора. Ему ничего не стоило, оставив позади замерших на месте ребят и короля гоблинов, подхватить обломок балки и прыгнуть с замахом на стражу. Та сейчас же в ужасе разбежалась в стороны, взвизгнув знакомыми голосами:
   - Мастер Румториг, зашибёте, потом всю оставшуюся жизнь будете жалеть ни за что, ни про что погубленного бедного Симура! - Гном, раскрыв рот, задержал над головой дубину, не веря своим ушам. - Как же вы потом моей родне в глаза будете смотреть, не краснея за содеянное беззаконие?!
   Споткнувшись, разговорчивый страж-гоблин поспешно поднялся на ноги, отвесил комичный поклон Румторигу и ещё один Виоле с мальчиками.
   - Вилл, неслыханная неблагодарность! - напустил на себя деланное возмущение гоблин. - Мы спасать их спешим! С ног сбиваясь, разыскиваем, расправляемся с гоблинами, проникаем в замок, а нам наши же друзья грозятся переломать кости! Никогда не буду больше таким неблагодарным делом заниматься, как бы меня ни упрашивали! К тому, они и без нашего вмешательства мастера устраивать самый жутчайший тарарам, - гоблин обвёл взглядом двор, кивнул в сторону дымящихся развалин.
   Так мог говорить только Симур Силимур. Сомнений не было, это был он, но собственной ли персоной? Гоблинский образ уж очень не сочетался с его голосом.
   Вилл и Ленни спешно вернулись к товарищу и тоже в свою очередь отвесили почтительный поклон мастеру.
   - Рад вас видеть! - роняя балку на землю, крикнул гном и, следуя правилам приличия, отвесил поклон троице старых знакомых. - Не посчитайте за пустое любопытство, но как вы нашли нас? Кто сообщил вам о нашем пленении? А эти физиономии навсегда у вас останутся? Симур, девушки будут очень рады твоему новому обличию.
   - В данный момент это как раз пустое любопытство, - сухо ответил Симур, на минуту потеряв прежнюю весёлость. Шутка мастера задела больную струнку волшебника. - Мне бы не хотелось лишиться жизни в лапах сумасшедшей гарпии, болтая здесь языком. Кстати, что вы такого с ней сделали?
   - Леший её знает, что с ней стряслось, - пожал плечами Румториг, закидывая вверх бородатое лицо. - Но ты прав, Симур, нам незачем здесь задерживаться. Дорога свободна, пора и честь знать. Загостились мы здесь.
   Ответом гному был злобный крик. С неба камнем скользнула крылатая тень, ударила крыльями воздух над головами беглецов и промчалась мимо взвизгнувших ребят. Обезображенная, ослеплённая, но не глухая гарпия сейчас же развернулась в воздухе и прянула назад к спуску в подземелье, предвкушая упоительную месть обидчику.
   Не тут-то было. Мести жаждала не одна гарпия. Только крылатое чудовище скользнуло над мальчишками и Виолой, вовремя успевшими увернуться от её острых когтей, новый нежданный враг с силой пнул Квентина в спину. Кувыркнувшись под ноги гному, ещё припав к земле он успел разглядеть, как широкоплечий монстр с лысой макушкой высунулся у них за спиной из подземелье, подхватил ближайшего беглеца и швырнул с размаху вниз по лестнице. Патрик с воплем исчез в чёрной пропасти, а Бэлор гневно ударил в узкий косяк, выбивая его и пригоршнями битого камня.
   - Стоять на месте! - взревел он, поднимая веко своего единственного глаза.
   Квентин зажмурился и постарался отвернуться, сворачиваясь в комочек. Ударил леденящий холод, пробежал иголками по позвоночнику и вонзил раскалённый шип в затылок. А рядом зарычал Румториг, готовый к последней схватке...
   Страшная боль прекратилась вдруг. Квентина подхватили крепкие руки гнома, ставя на ноги и толкая к воротам, дальше его волок Симур и самый маленький из троицы гоблинов - Вилл. Обернувшись, Квентин увидел сцепившихся гарпию и Бэлора. Каждый из них неистово рвал противника, не уступая друг другу в силе. Били, терзали и по звериному грызли друг дружке шеи. Затем, не разжимая смертельных объятий, они вкатились в разбитый дверной проём, с грохотом и воем исчезнув в подземелье.
   - А как же Патрик?! - Квентин рванулся из-под ворот от Вилла и Симура, уткнулся в Румторига, не слушая выкриков мальчишки, снова поволокшего его к болоту.
   - Мы ему сейчас ничем не поможем, - шептал он, настойчиво выталкивая мальчишку прочь, вслед показывающему дорогу Симуру. - Нам нужно добраться до Мероланса, тогда Бэлору не поздоровится. Рандалон ему голову оторвёт, если он не вернёт нам Патрика. Бежим же. Погибнешь сам, не спасёшь друга!
   Квентин не желал слушать эти глупости. Он пришёл сюда с Патриком и уйдёт только с ним, он в ответе за него!
   - Кончай валять дурня! - Уфал подпрыгивал рядом с гномом. - Он погиб! Я сам слышал его предсмертный крик! В этом я разбираюсь. Уже некого спасать! Даже останки его съедят!
   - Заткнись ты, образина! - гном замахнулся на гоблина, чуть не упустив Квентина. Гоблин в ужасе дал стрекоча, вмиг обогнав Симура, уже спустившегося к болоту. - Не слушай его, всё не так.
   Сердце, казалось, разорвётся. В горле застрял жёсткий комок, Квентин не мог произнести ни слова, продолжал вырываться, упрямо желая принять смерть там же, где погиб Патрик, в тёмном, сыром и холодном подземелье Фомарона. Он никому не был нужен ни здесь, ни там, "дома", пусть же лучше умрёт сегодня, пусть всё кончится, раз не он сумел уберечь единственного друга, единственного близкого ему во всём мире человека.
   - Мы спасём его, я обещаю тебе, - Квентин обернулся к Виоле, взявшей его почерневшую, чуточку ноющую руку в мягкие ладони. - Пойдём, мы ещё вернёмся.
   Квентин с болью кивнул и, больше не сопротивляясь, побрёл за Симуром и Виллом в глубь топей. Рядом осторожно ступала Виола, а мастер Румториг и Ленни замыкали цепочку, готовясь к драке, если стража вдруг хватится беглецов.
  
   Круглобокая луна заваливалась на закат, но света от неё было вполне достаточно, чтоб не угодить в соседний омут и не отклоняться от тропки, указанной Симуром. Всё в тех же личинах гоблинов волшебники спешно вели беглецов по болотным кочкам.
   Необходимо было избежать внимания дозорных, если такие найдутся на башнях, - объяснил на ходу Симур, - потому зажигать огни было нельзя. Ребятам же следовало быть предельно осторожными точь-в-точь, шаг в шаг идти за проводниками, не отставая и не отвлекаясь на болотные огоньки.
   Трое друзей, минуя прямую гать, выложенную гоблинами, сумели разыскать надёжный, но путаный проход через топь. Их тропинка после долгих кружений среди высокой болотной травы забирала много правее, а затем должна была нырнуть в болезненные низкорослые заросли можжевельника и привести в лес.
   Мистер Силимур вёл уверенно, но уж больно подозрительно и долго. Квентин вымок, смертельно устал, в затылке сильно закололо и вдруг перестало вериться в то, что они смогут когда-нибудь выбраться из затхлой тошнотворно покачивающейся слякоти. Казалось, Симур заблудился, шёл, не зная куда, заводя Квентина на погибель. Чудилось, они углубились уже так далеко в трясину, что исчезла из виду чёрная стена спасительного леса видневшегося с холма. А скудные огни теперь далёкого замка еле светили им вслед, насмешливо подмигивали, желая мучительной гибели в гниющей воде.
   Несомненно следовало немедленно вернуться к замку, пока он ещё был виден. - Огни замка приветственно мигнули. - А оттуда по гати без труда можно выбраться в лес, не губя по глупости волшебника-недоучки жизнь. Но Симур, будто нарочно, прибавил шаг, не желая заметить своей ошибки, ещё больше зля этой самоуверенной глупостью Квентина.
   Он стал. Совсем рядом мигнул огонёк, кто-то из темноты махнул Квентину рукой. Там было спасение! За огоньком был лес! Вот он почти рядом, а Симур точно ослеп и шёл куда-то дальше в сторону. Огонёк мигнул ещё ближе. Там были друзья, там была дорога, не замеченная волшебниками. Квентин шагнул на свет и тотчас погрузился по пояс в воду. Слякотная жижа удовлетворённо чмокнула, быстро всасывая жертву.
   - Ты куда это засобирался? - мастер Румториг зачем-то схватил его подмышки и поволок назад от спасительного огонька.
   "Он хочет убить меня! - мелькнула страшная догадка. Квентин попытался закричать, вырваться из рук противного гнома и убежать прочь, к друзьям, спастись от убийц. Но руки гнома железом сковали его, заткнули рот, вдавив в грязь: Убьют! Утопят! Здесь, в этой вонючей жиже! Смерть! Зачем я с ними?! Бросил друга одного на гибель!" - Увесистая кувалда била точно о наковальню, в голове шумело, сильно подташнивало, затылок разрывала тупая пила боли. И только спасительное забытьё оборвало всё это мученье, лавиной накрыв Квентина, и бросая его в чёрную бездну.
  
   Небесный бисер поблёк, луна скрылась за лесом. Стало ещё темней, но чувствовалось приближение уже скорого утра.
   Квентин почувствовал, как мимо кто-то скользнул и неслышно присел рядом. Чуть притронулся к волосам неуловимым прикосновением бесплотных пальцев, точно утренний ветерок пошевелил их. Запахло свежими розами, а до слуха донёсся певучий переливчато-звонкий и очень весёлый смех. На мгновение показалось, что над ним с любопытством склонилась юная девушка в розовом и белом и что-то нашёптывала ему.
   Но нет, то был всего лишь сон.
   Квентин неуверенно приоткрыл глаза. Рядом никого не было. Голова гудела, но боль отступила. Неудобство доставляла лишь затёкшая шея. Мальчишка никак не мог сообразить, почему он лежит на земле. Из головы напрочь вылетел конец утомительного путешествия по болоту. Что-то невнятное неприятно тяготило душу. Похоже, он с кем-то дрался, куда-то хотел бежать, спасаясь от "гибели", но память полностью отшибло, утаивая минувшее.
   Ещё тянуло болотной сыростью. Ветер шебуршал в листве кустарника, а под собой Квентин чувствовал твёрдую почву. Страшное болото закончилось. Можно перевести дух.
   Послышался голос Ленни:
   - Мастер, вам следовало быть помягче с мальчиком, - упрекнул он.
   - Ха, легко сказать "помягче", он чуть не вырвался. Из моих-то рук! Вздумал ещё чего-то орать, прикусил мне ладонь. - Зашуршала ткань. Наверное, Румториг рассматривал прокушенную руку. Квентин почувствовал себя виновато. Но гном продолжил с весёлой усмешкой, - сущий волчонок. А сил-то откуда столько понабрался?
   - Это наваждение, чародейство, - убеждённо заявила Виола. - На такое способны кикиморы, по-другому их называю болотницы, или ещё...
   - Всё понятно, Виолочка, пожалуйста, не продолжай, - взмолился гном.
   - А болотные огни его завлекли в трясину. Удивляюсь, как можно подаваться на такие глупости, - обижено закончила Виола. Квентин ещё раз поморщился, ему сало невыносимо стыдно.
   - Чародейство налицо, - Симур прокашлялся, - здесь не в чем усомниться. Но кикимора здесь ни причём. Болотные огоньки были, я и все вы их видели. Тут было совсем другое колдовство, много сильнее и искусней. Думаю, Бэлор, расправившись с сумасшедшей гарпией, приложил к этому делу свои руки. Другого объяснения не нахожу.
   - Я ничего не почувствовал, - усомнился Ленни.
   - Я тоже, - согласился Симур. - Но подумай, для кикиморы или болотного огонька такое воздействие чрезмерно.
   - Быть может, он очень чувствителен к такому рода воздействию, вот и рехнулся немного, - вставил ещё более нелицеприятное для Квентина заявление маленький Вилл. Симур пожал плечами.
   - Что вы такое говорите?! - не смогла промолчать Виола. - Он вовсе не тронулся. Это лишь временное затуманивание рассудка под действием сильных чар.
   - Извини, я это и имел в виду, - Вилл одобрял её заступничество.
   - Пусть кто как думает, так при своём и остаётся, но я больше склонен подозревать вмешательство Бэлора. Квентин ему отчего-то необходимей всех нас вместе взятых, потому и занялся только им.
   - А может быть он бил наугад, - предположил Вилл.
   - Или имел под рукой какую-то его вещь. Может быть немного крови, - подхватил Ленни.
   Мастер громко прокашлялся:
   - Все эти рассуждение, конечно очень интересны, но, как старина Симур сказал мне ещё в замке, несвоевременны. Толочь воду в ступе у нас будет время после. Вы не думаете, что по лесу уже могут рыскать гоблины? Мне не хочется встречать их сегодня ещё раз. Как там Квентин?
   - Недавно вроде дышал, - пошутил Вилл.
   - Пора ему приходить в себя. В противном случае придётся тащить его на себе. Ждать нечего. - Мастер с шумом поднялся на ноги, а Квентин шевельнулся, проверяя целы ли руки. - Хорошо, что Симур подоспел вовремя, а то б мы его ещё сейчас ловили.
   - Милорд пришёл в себя. - Кроль гоблинов был на месте, не бросив их компанию, и, наверное, давно наблюдал за Квентином.
   - Хорошая весть. - Хрустя валежником, тяжёлые шаги гнома направились к мальчишке.
   - Привет, парень. Как себя чувствуешь? Всё в норме? - гном подхватил Квентина за плечи и водрузил на ноги. Убедившись, что он уверенно стоит на своих двоих, потрепал его вихры. - Больше не будешь убегать от друзей?
   В ответ Квентин отрицательно помотал головой и пробормотал, опустил голову:
   - Извините, я виноват.
   - Да что там говорить...
   - Я почти ничего не помню из случившегося...
   - Вот и хорошо. Ты жив, более-менее здоров. О лучшем нам не мечтать. Пойдём, нам пора двигаться.
   Квентин, соглашаясь, кивнул, поднял глаза на друзей и приветливо, чуточку повинно улыбнулся им. Уфал, обгоняя всех, изобразил подобие улыбки, с глубоким поклоном приветствуя его.
   - Я очень рад Милорд.
   - В дорогу! - скомандовал гном, не давая гоблину долго рассыпаться в море восторгов.
   Волшебники уже приняли свой прежний вид, наконец, избавившись от жутких гоблинских личин, так мало подходящих трём друзьям. Симур лукаво подмигнул Квентину, поднимаясь с мест, и побрёл следом за Виллом и Ленни. Виола пошла рядом, Квентин мог поклясться, приглядывая за ним, чтоб, не дай бог, снова не "брякнулся" в обморок. Но, что бы ни думала Виола, такого намерения он не имел, бодро вышагивая в указанном направлении.
   Теперь Симур вёл их вдоль болота и, похоже, сворачивать не намечал, непременно рискуя наткнуться на гоблинов, рыскавших где-то по соседству. Пока погони не было слышно, но, не свернув срочно в глубь леса, беглецы, несомненно, должны были угодить прямиком в цепкие лапы гоблинов, необязательно услышав этих мастеров засад, воплями оповещающих жертв и округу о своём присутствии лишь в момент своей атаки.
   Так думал не только Квентин. Гном тоже насторожено присматривался к лесу, по всей вероятности, придерживаясь такого же мнения.
   - Лучшее для нас - добраться до кареты, - Симур уловил вопрос во взгляде мастера и поспешил развеять все его сомнения. - Так или иначе, нам будет очень сложно уйти от преследования. Бэлор прочешет не только направление к Тракту и сам Тракт, но и болото с окрестными лесами. Он разобьётся в лепёшку, но всё сделает, чтоб вернуть вас в темницу. Гоблинам, ограм и троллям не позавидуешь, если они не выполнят приказ хозяина. Потому они будут очень стараться.
   Симур остановился, встали все. Волшебник прислушивался к шороху леса. Лесное спокойствие нарушали лишь голоса утренних летунов и стук клюва дятла, спозаранку вышедшего на охоту за аппетитными личинками.
   Квентин беспокойно поёжился. Топь дышала прохладой, но слушать предостережения мистера Симура было особенно неприятно. Возвращаться после всего пережитого к одноглазому монстру точно не хотелось. Квентин, решил, что лучше даст себя убить, чем ещё раз погостить у какой-нибудь прожорливой гадины вроде гарпии.
   - Но у нас есть выход, - продолжил волшебник. - Я надеюсь, нет, я уверен, лес подле кареты уже ими обыскан, и все они ушли дальше, к Тракту. Потому у нас отличная возможность без помех воспользоваться её. На этой карете мы можем обогнать даже ураган, не говоря уж о гоблинах. Она сама почти ураган. Положитесь на меня, я заставлю её сегодня побить все рекорды по скорости.
   Мастер Румториг продолжал сомневаться:
   - Ты уверен, что она не повреждена? А как насчёт того, что там может быть охрана, оставленная специально на такой случай. Бэлор чудище отменное, но вовсе не болван.
   - Согласен, стража может быть. Мы туда и идём, чтоб выяснить это. - Симур слегка пригнулся к гному и вкрадчиво добавил, - мастер, карета нам жизненно необходима, за неё можно и подраться. А если у кареты остались хотя бы три колеса, то я её быстро налажу.
   - Гм, - сомнения гнома не оставляли, но он всё же кивнул, - попробуем!
   Симур, по-детски довольный, улыбаясь, тряхнул головой, получив одобрение мастера, и прибавил шаг, желая побыстрей оказаться подле вожделенной кареты.
   Встретив в первый раз несколько дней назад троицу волшебников, он ни за что не подумал бы, что именно Симур, а не Ленни, занимает почётное место вожака их маленькой компании. Оказалось, остальные чаще подхватывали его выдумки. Квентин узнавал непоседливого волшебника как зачинщика самых сумасбродных дел и опасных предприятий. Ленни и Вилл почти всегда относились к ним благосклонно, часто поддерживая, уважали друга как искусного мага и попросту умного человека, прекрасно разбирающегося в том, за что брался. Лишь иногда ворчали, напоминая о благоразумии, но и только. Квентин с белой завистью смотрел на друзей Симура, мечтая о таких же товарищах.
   Фиолетовые оттенки побледнели. Небосвод, лишившись драгоценных украшений из алмазных россыпей звёзд, превратился в сизоватую синь, подёрнулся неуловимо-розовым и мягко засветился, встречая восход. Рваные лоскуты плотной белёсой сыри, текли в стороны от топей, пряча под собой древесные корни. Утренний туман спешно одевал землю и нагонял прохладу. Та проникала под намокшие во влажном воздухе плащи.
   Квентина немного зазнобило.
   Симур угадал всё, о чём говорил мастеру Румторигу. По дороге вдоль болота ни разу не было замечено ни одного поискового отряда гоблинов. Румториг сам удивлялся их беспечности. Гоблины где-то пропали, дав беглецам безнаказанно бродить под боком болотного замка. Бэлор тоже хорош, если не удосужился как следует проинструктировать стражу.
   Гном удивлялся, и чем ближе их отряд подбирался к гати и брошенной поблизости от неё карете, тем больше его одолевали сомнения. Полнейшее отсутствие признаков близости гоблинов настораживало его.
   Под конец Румториг одёрнул Симура, очертя голову, без оглядки несущегося прямиком туда, где, по разумению гнома, несомненно, должна была залечь засада. Мастер приглушённым возгласом окликнул его, нагнал в зарослях и настоял на том, чтоб Румториг сам, прежде всего, проверил окрестный лес. Симур недовольно что-то промычал, не желая терять попусту время, убеждённый в полной безопасности дальнейшей дороги, но возражать против требования, сурово глядящего на него, гнома не стал.
   - Не сомневаюсь в твоём уме, Симур. Он всегда у тебя был очень изобретателен, и находчив. Но как говорится: доверяй, но проверяй. Это много времени не займёт, и позволит нам избежать лишних хлопот.
   Как ни был Симур уверен в себе, сердцем чуя, что карета никем не охраняется, не согласиться с доводами мастера он не мог. Опыт Румторига, не позволял недооценивать его предосторожность.
   Возвращения исчезнувшего в тумане Румторига ждали молча. Каждый вслушивался в долетающие звуки, вылавливая предупреждающий треск веток, голоса или бряцание оружия. Но в лесу царили безмятежные полусонные звуки раннего утра. Будто не бродила по тропам орава вооружённых злобных гоблинов, точно не ютился в топях на болотном холме чародейский замок пропитанный лютой ненавистью. Бор жил обычной жизнью, не замечая людских треволнений.
   Квентин присел, густые молочные вихри тумана сомкнулись над ним. Пахло прелой сыростью, нагоняющей дремоту. Громкий зевок сам собой вырвался из груди, выдавливая из глаз сонную слезу и немного взбадривая мальчишку.
   - Т-с, - прошипел Ленни над головой. - Кто-то идёт.
   - Мастер,.. это вы? - Симур хрустнул веткой.
   В ответ донеслось раздражённое покашливание.
   - На твоё счастье, Симур. Отсутствие бдительности когда-нибудь обязательно тебя подведёт, - шумно вразумил волшебника, показавшийся в виду, гном.
   Румторига тотчас окружили со всех сторон. Даже Уфал из любопытства не усидел на месте, принявшись кружить подле гнома.
   Если не удавалось быть рядом с "Милордом", то и от остальных мистер Модрок держался подальше. Такое внимание гоблина тяготило Квентина. И дело было вовсе не в отталкивающей внешности Уфала. Квентин заметил, что он единственный, кто относительно спокойно переносит короля гоблинов. Остальные демонстративно не замечали присутствия его. Возможно, они были правы, а со стороны Квентина очень неосмотрительно терпеть гоблина подле себя. Знакомство с не самыми лучшими сторонами гоблинской сущности требовало большей бдительности. Но, по мнению Квентина, король скорее вызывал жалость, чем ненависть или страх.
   Гоблин давно растерял вместе со своим франтоватым видом всю свою многозначительную важность, что выплёскивала через край в Безголовой Курице. Ничего дурного для них Уфал пока не сделал, потому Квентин не мог и не хотел говорить о нём плохого. Пусть все кругом намекают на то, что присутствие гоблина опасно, - все они злодеи высшего сорта, а поэтому от такой компании нужно, как можно скорей, избавится. Квентин считал обратное: "Уфал насолил Бэлору, значит, может оказаться полезным, - рассуждал он, ища оправдание своей мягкости к гоблину. - Если не пренебречь им то, в Меролансе, возможно, от короля гоблинов смогут узнать что-нибудь полезное. А в общем, он - безобидное существо, пострадавшее от Бэлора. От чего бы Уфалу не быть с ними?". Наконец, Квентин сам выпустил гоблина на свободу, оттого небольшое чувство ответственности за освобождённого обязывало его быть с ним справедливей.
   Румториг сообщил:
   - Ты прав, Симур, карета не охраняется. Гоблинов поблизости не видно. Но они совсем недавно там были. Стояли долго, истоптали всю траву, ушли только перед туманом. Наверное, ждали, что мы прямиком через гать пойдём именно к карете. Часть гоблинов и пара троллей ушли через лес к Тракту, другие и полдюжины огров вернулись к замку.
   - Как карета?
   - Думаю, ей можно воспользоваться, кажется, она цела.
   Несмотря на сказанное гномом, судя по кислому выражению его лица, можно было подумать, что сам он не верит в такую лёгкость бегства. От чего-то Квентин был уверен, что Румториг предпочёл бы с боем прорываться к свободе через орду гоблинов, чем сомнительным способом на карете.
   - Давайте всё сделаем быстро и тихо. Не лежит у меня сердце к этому месту, - проговорил, кривясь, Румториг.
   Но не тут-то было. Уфал, всё это время слушавший мастера, молча, ловя каждое его слово, вдруг подал озабоченный голос:
   - Вы хотите уехать?! - он беспокойно взвизгнул, забегая перед Румторигом, чтоб тот не вздумал, проигнорировать его.
   - Если некоторые этого всё ещё не поняли, то да, - огрызнулся гном, явно не располагая в данный момент хорошим настроением.
   - Так не пойдёт! Вам нельзя идти к карете! Вы должны остаться здесь со мной!
   - Это ещё отчего?! - Симур выступил вперёд и угрожающе навис над гоблином, мало уважая его высокий сан.
   - Выкладывай! Ты что-то знаешь?! - сейчас же насторожился гном, не перестав опасаться каверзы, спрятанной подле кареты. Бэлор, бесспорно, мог придумать любую хитрость. Румториг не догадывался какую, но сейчас, подогретый подозрениями, в существовании её был убеждён. Даже если засада не была им обнаружена, это ещё не значило, что её там нет.
   Гоблин пробежал взглядом по вопрошающим лицам, остановился на Квентине, ища поддержку, а затем, выпятив грудь, вскинул подбородок кверху и требовательно заявил:
   - Я король гоблинов, вы должны остаться со мной! Я требую этого!
   - О чём это он? - ещё больше нахмурился мастер Румториг. Он старался уловить, на что намекает Уфал, и угадать грозящую опасность.
   - Смотри-ка, чего захотел! - взъярился Вилл. - Иди поищи своих сородичей. Ты им король, ими командуй. Пусть с тобой сидят здесь, коль тебе это надобно. Если конечно не захотят избавить тебя от непомерной тяжести столь громкого титула.
   - Они не мои подданные! - завизжал рассерженный король гоблинов. - Они предали меня. Да к тому же большинство их в Фомароне наёмники с востока. Там правит другой король...
   - Видимо, вы испытываете взаимную августейшую неприязнь друг к другу, - не без сарказма посочувствовал Симур мистеру Модроку.
   - Ничего смешного! Он бесчестный грабитель и обманщик! - ещё пуще взвился гоблин, перекрывая своим воплем все лесные звуки.
   - Вы, ваше величество, тише. Послушайте старого гнома: ещё раз вздумаешь так орать, то мигом лишишься своей болталки! Понял?! - ничуть не тише проревел гном.
   - Мы теряем время, - напомнил Ленни.
   - Нет, вы останетесь! - Уфал постарался понизить голос, но требовательности в нём не убавил. От того его возгласы стали походить на шипение взбешённой змеи. - Обязательно останетесь и, пока в замок не вернулась вся стража, поможете мне!..
   Гоблин поперхнулся и, словно забыв слова, растеряно опустил глаза, сник, точно в чём-то провинившись.
   - Что ты мелишь? - пробубнил гном, запутанный недомолвками Уфала.
   - Мы не обязаны ни в чем тебе помогать, - вставил своё веское слово Ленни.
   Гоблин затравленно оглядел стоявших перед ним. Он не смел и боялся в чём-то признаться. Это-то и чувствовал Румториг, подозревая теперь Уфала во всех смертных грехах, раз тот так себя вёл.
   Квентин снова поймал на себе растерянный взгляд Уфала.
   - В чём тебе нужно помочь? - просто, без нажима задал он вопрос, сейчас же почувствовал себя неловко, будто уже пообещал помочь.
   Уфал брякнулся на колени и горько взмолился, протягивая к мальчишке руки:
   - Милорд, добрый Милорд, скажите им, они вас послушают, чтоб остались и помогли мне, бедному гоблину. Пусть они помогут, пусть вернут... - гоблин опять споткнулся на полуслове, забегал по сторонам просительным взглядом.
   -- Фу, какая гадость. Он теперь будет ещё и ныть перед нами, - скривился Ленни.
   - У тебя что-то отняли? - Симур пытался проявить некоторую мягкость.
   Гоблин отчаянно закивал головой:
   - Да, да. Эти ублюдочные предатели отняли у меня кое-что, - заговорил, поскуливая, Уфал, пряча глаза от всех в опавшей прошлогодней листве. - Я бежал, долго бежал, а моя охрана была вся перебита погаными троллями. Но я всё равно убежал бы, если бы не стоклятый Баирлох. Он так глянул на меня, что я лишился рассудка и ничего не помнил. А он взял его. И теперь я не могу вернуться назад. Без него я не король гоблинов. Они скажут: "Как я могу быть их королём, если потерял его?..".
   - Да перестанешь ты ныть. Дело говори, что украли, что эта за вещь, без которой ты не можешь быть королём? А? - Румториг, как часто бывало рубил с плеча, не перенося этакие рассусоливания.
   Но от Уфала уже нельзя было добиться дельного. Он свалился на землю и забился в истерике, не прекращая требовать помощи и возвращения потерянной ценности.
   - Думаю, он говорит о своём жезле. Наверно, он что был чем-то вроде символа его власти над гоблинами Севера. - Наконец, догадался Квентин, не став уточнять, чем был этот жезл, чтоб не пугать сейчас друзей.
   Теперь пять пар глаз упёрлось в мальчишку, требуя пояснений. Гоблин притих, всё ещё валяясь на земле, и глухо ныл, слушал, не поднимая глаза.
   - Когда меня поместили в башню под охрану гарпии, мне удалось разговорить одного гоблина. Он-то и сказал мне о жезле, отнятом Бэлором у какого-то бедолаги. Вот я и подумал, что если уж король гоблинов был захвачен в плен Бэлором недавно, и у него при этом отняли что-то очень ценное, то это мог быть только тот самый жезл.
   - В тот раз в Безголовой Курице он предпочёл назваться послом... - напомнил Румториг.
   - Я считал так безопаснее, - жалостливо заявил снизу гоблин.
   - И просчитался! - Ленни по-прежнему не испытывал сострадания к гоблину.
   Уфал ещё громче заныл, покрывая голову прелой листвой.
   Симур потрепал друга за рукав, намекая на то, чтоб тот не трогал больше Уфала, на его плаксивые визги вот-вот могла сбежаться орда гоблинов. Ленни пренебрежительно отмахнулся и отвернулся в сторону, чтоб больше не видеть унижающегося уродца, называющего себя королём гоблинов.
   - Очень интересная вещь выходит. Король гоблинов едет с посольством в Свободные Земли с какой-то целью, - Симур растянул паузы между фразами, чтоб дать высказаться Уфалу; гоблин предпочёл промолчать, сделав вид, что ничего не слышит, хныкая себе в удовольствие. - Всем по дороге представлялся послом, наивно надеясь на своё инкогнито. Но его провели. Кто-то из любимых его подданных поспешил оповестить хозяина болотного замка. Тот поспешил наперерез в Безголовую Курицу, но посольство, предупреждённое нашими друзьями, вовремя оттуда улизнуло, и было перехвачено уже ближе к Ховелику. Мы, - Симур кивнул в сторону друзей, - видели несколько убитых гоблинов, когда спешили к вам на помощь. Я ещё удивился их наряду. Да и, понимаете ли, сами гоблины большая диковинка в Свободных землях. Мы всё изумлялись их смелости или глупости. Только чудом уцелевший хозяин Безголовой Курицы поведал нам о посольстве.
   После краткой паузы он добавил.
   - Теперь его королевским скипетром завладел некий Бэлор.
   - Вовсе ни некий, а самый настоящий. Тот самый чёрный колдун побеждённый Армакуром. Он не новый хозяин Фомарона, он его единственный хозяин, каким был когда-то, - возразила Виола.
   - Что ты такое говоришь девочка?!
   - Нет, Симур, скорее всего, Виола права. Это тот самый Бэлор, - вступился гном за неё. - Только не нужно расспросов, как да почему он выбрался оттуда, откуда выбрался. Главное он здесь, и его Глаз при нём. Ты сам был этому свидетеле.
   - Если так, то Хозяин Фомарона куда более опасен, чем я предполагал. Все Свободные Земли в смертельной опасности.
   - Видит небо, хотел бы я ошибиться, - грустно пробормотал гном. - Хорошо, что теперь Бэлору не за кого требовать от академии жезл Бушующих Вод.
   - Вы спешите, мастер, мы ещё не в безопасности, - поправил его Ленни и, напоминая об их опасном положении, добавил, - нам лучше поскорее добраться до Мероланса, чем испытывать судьбу здесь за болтовнёй, раз Бэлор вернулся из небытия.
   - Но что нам делать с королём гоблинов? - почти всё время молчавший, поинтересовался Вилл.
   - Во всяком случае, лезть к Бэлору в замок ради гоблина мне что-то не хочется.
   - И не нужно. Для начала оповестим Мероланс и Совет Магов. Там будет видно. Рандалон обязательно что-нибудь придумает. А гоблина, если он будет упрямиться, за руки за ноги, в карету и айда.
   - Нет! - подскочил с места Уфал. - Я не могу вернуться без моего скипетра. Меня убьют.
   - Ну тебя, - Румториг сгрёб его в охапку, приговаривая, - если бы не ваше королевское величие, тут же переломил бы я вам шею, чтоб больше не докучали. - Гоблин проглотил язык, обмякнув в руках гнома. - Так или иначе, нам всем дорога в Мероланс, не бросать же его здесь.
   Через секунду беглецы уже спешили к карете. Гоблин варёной сосиской болтался в руках гнома, больше не проявляя признаков сопротивления. На краю поляны все они из предосторожности ещё раз задержались. Не заметив никаких подозрительных изменений, мастер Румториг подал сигнал, первым выскочив вперёд с гоблином под мышкой.

14. Путешествие на колёсах

   Один за другим друзья оказались в карете. Последним Румториг забросил внутрь гоблина, а сам вскочил на козлы, где его дожидался Симур. Уфал обижено забился в уголок. Он не издал ни единого звука, свернулся калачиком и спрятал голову руками.
   Во время первого путешествия в карете, состоявшегося при обстоятельствах очень далёких от приятных, в голову не приходило задуматься о способе передвижения подобного транспорта. Он как-то умудрялся перемещаться без лошадей, что, конечно же, являлось само по себе странным. Но и этого было мало, карета сумела забраться глубоко в лес даже в отсутствие хотя бы небольшого намёка на наличие мало-мальски заметной тропинки.
   Квентин высунулся в окно, чтоб ещё раз убедиться, что ничего не пропустил, рассматривая сплошную лесную стену без прогалин.
   - Скоро у тебя? - нетерпеливо проворчал на козлах гном.
   - Сейчас, сейчас, мастер, ещё мгновение.
   Квентин задумался: "Если бы карета летала, то понятно, как мы здесь очутились, дорога тогда вовсе не нужна. Пусть гоблины себе в удовольствие сидят сиднем на Тракте. Но в прошлый раз мы ехали по лесу и точно не летели". - Рассуждения мальчишки прервало лёгкое подрагивание корпуса, что-то мелодично звякнуло, а за звоном долетел торжествующий возглас Симура.
   Квентин ещё раз выглянул наружу.
   - Готовы?! - Румториг свесился с козел, Квентин кивнул ему, тотчас получив от гнома категорическое требование, - спрячь голову! - А затем последовал зычный выкрик, - держись, поехали!
   Сильно тряхнуло. Заросли за окном двинулись, - карета медленно разворачивалась. С пола донеслось ворчание Уфала.
   Квентин оглянулся и заметил, как Виола прикусила губу, если не испуганная, то чем-то очень озабоченная. Ленни и Вилл тоже выглядели немного встревоженными. Вилл нервно теребил бородку, а лицо Ленни вовсе скривилось, точно он съел что-то очень кислое. Волшебник спешно отвернулся от взгляда мальчишки, чтоб спрятать своё смущение.
   Такое поведение магов для Квентина было малопонятно. Подозрение, что с поездкой в карете не всё так просто, не оставляло его. "Боятся нападения гоблинов, - решил он. - Может быть, ещё одна гарпия? Или проще - их укачивает?".
   После разворота карета на мгновение замерла, и, снова тронувшись с места, покатила прямиком к ближайшим деревьям. А затем неожиданно подпрыгнула. Уфал с урчанием взлетел кверху и плюхнулся на пол, быстро забившись в свой уголок.
   "Взлетаем!" - мелькнуло восторженное. Квентин подался к окну, чтоб во всех подробностях увидеть взлёт предмета, как будто бы природой не предназначенного для этой высокой цели. Это должно было быть очень интересно.
   Но карета не взлетела. Вместо того она набрала ход и врезалась в лес. Первый же лесной великан на опушке с хрустом пролетел мимо, хлестнув ветками по окну и бросив на пол и сиденья пачку листьев. Виола вовремя дёрнула Квентина за плащ, спасая его, как минимум, от малоприятных шрамов.
   - Какие же вы, мальчишки, глупые, - в сердцах бросила она ему, оттаскивая его на место.
   Неведомо как проскальзывая мимо деревьев, карета быстро набирала ход, летя напрямик через лес. Ветки с треском били по окнам, не позволяя даже приблизиться к ним. А Квентину жутко хотелось хоть на мгновение выглянуть наружу и увидеть дорожку, сумевшую так и скрыться от его глаз. Он, беспокоя Виолу, постоянно вертелся, поглядывал то в одно, то в другое окно, получил пару хлёстких пощёчин листьями, но ничего не добился. Карета неслась среди лесных зарослей настолько быстро, что ни одной удобной прогалины, чтоб на секундочку выглянуть наружу, Квентину не подвернулось.
   Сорванные листья толстым слоем покрыли пол и прячущегося там гоблина. Они разлетелись по карете, набились во все углы, налетали ещё, осенним листопадом кружили в воздухе, сползая с сидений вниз при частых резких скачках мчащейся, не разбирая дороги, кареты.
   - Понимаешь ли, Квентин, карета, конечно, не предназначена для подобных прогулок по лесу, - заговорил вдруг по собственному почину Ленни. - Но на неё изначально наложены специальные чары избежания случайных столкновений. Это делается в целях безопасности. На высокой скорости, которую карета способна развить, столкновение с чем-либо очень опасно и для тех, кто в карете, и для тех, кто может оказаться под её колёсами. Вот Симур и воспользовался этой особенностью нашего транспорта. После внесения небольших изменений в защитное заклинание кареты мы должны проскользнуть мимо каждого дерева, куста или случайного пня. Но дело это весьма сложное. Думаю, Симуру там, - Ленни кивнул за окно, - несладко. Того и гляди, чтоб не зацепил случайный сук и не уволок за собой, да не забывай о деревьях, ну и других случайностях. Очень сложная магия.
   - Да-а, - протянула с уважением Виола, - очень хорошее чародейство.
   - Некоторые сказали бы, что наша поездка со стороны смахивает на проскальзывание угря среди водорослей. По мне, скорее деревья скачут из стороны в сторону, уступая дорогу. А по сути, небольшое пространственно-временное искривление.
   Вилл сглотнул:
   - Представляешь, что будет, если какое-нибудь дерево заупрямится?.. Вмиг размажет и карету, и нас вместе с ней.
   - Перестань пугать детей. Симур справиться.
   - Несомненно, - поторопился кивнуть Вилл.
   Деревьям, упрямо лезшим стегучими ветками внутрь, будто не было конца. Карета, трещавшая и звеневшая всеми частями, вот-вот, казалось, развалится на ходу и без столкновения. Подпрыгивания превратились в сплошную тряску, от которой желудок Квентина стало выворачивать наружу. Не лучше было остальным, говорить о мастере и Симуре на козлах не приходилось вовсе.
   Один из таких скачков, на страх пассажирам превосходя все предшествующие по высоте, дальности и головокружительности, рывком оборвал хряск веток и шелест листвы, отбрасывая их куда-то назад за спину вместе с дребезжанием и звоном. В животе что-то оборвалось, из-под ног ушла единственная опора, напоминавшая неверную, качающуюся под ногами, трясину, а лесные великаны прянули в стороны. Карета на секунду зависла, медленно и неуклюже очерчивая в воздухе дугу, и с оглушительным грохотом приземлилась. Что-то под ногами лопнуло, завизжало, потрескивая, дно с хрустом подалось, а мистер Модрок сей же момент взлетел с испуганным вскриком на колени Квентина, перелез через него, и снова забился в уголок, сдавленно шепча под нос бранные слова.
   Карета опасно накренилась, грозя перевернуться, замерла, постанывая и слушая неразборчивое чертыханье гнома, но вывела и, набрав скорость, рванула вниз по ровному пологому склону.
   Квентин высунулся наружу прежде, чем кто-то успел его остановить. Слева был ещё виден низкий пригорок, послуживший для кареты трамплином. Взрытый дёрн там, где карета, без малого, удачно приземлились, мелькнул и исчез позади. Карету продолжало раскачивать из стороны в сторону, но она почти так же быстро, похрустывая, выбралась на Тракт, сбавила ход на новом развороте и припустила знакомой уже дорогой к северу на Ховелик и Безголовую Курицу.
   Бегство складывалось как нельзя удачно.
   Квентин перевёл взгляд на дорогу. Та, на скорости проносясь мимо, ударила в лицо крепким ветром, слившись под колёсами в скользящее бурое полотно, затем легко вильнула, петлёй охватывая вросший в землю базальтовый нос, одиноко стоящий при дороге и зеленеющий слоем мха.
   В следующий миг, проскальзывая мимо кустистых мысков, брошенных бором с обеих сторон к Тракту, карета вылетела на прямой участок дороги, и, подпрыгнув, словно в неожиданном испуге, врезалась в кучу завизжавших гоблинов. Вилл заботливо, но грубовато рванул Квентина назад, буркнув ему в ухо короткое извинение. Пригоршней сухого гороха гоблины застучали по днищу, попадая под бешено вертящиеся колёса, посыпались кувырком в стороны, осыпая проклятьями кучера. Мастер Румториг громогласно вопил на козлах и ухал, размахивая чем-то тяжёлым, - глухие удары провожали пролетающих мимо окон гоблинов.
   Сию секунду по корпусу кареты защёлкали стрелы, дребезжа, застревая в дереве. Одна из остроклювых тросточек, проскользнув в окно, свистнула над головами ребят и впилась в кожаную стенку, нервно тряся бурого оттенка оперением.
   Карета, подрагивая, то и дело что-то сбивала. Вслед неслись злобные крики и клевки стрел. Квентин подобрал под себя ноги, пытаясь глубже спрятаться в карету. За спиной недовольно заворчал Уфал, упорно не желая подвинуться и уступить место "Милорду". В другом углу, поджав губы, пряталась немного бледная, но почти спокойная Виола. Её переживания выдавало лишь редкое покусывание нижней губы. Она сидела молчком, уставившись куда-то в пол.
   - Держись! - снова заревел снаружи гном, давая знать, что он ещё жив. - Выноси нас, Симур, постарайся, голубчик!
   Маг замычал в ответ, а через мгновение карета скакнула в сторону и пошла зигзагами, от кого-то уворачиваясь. Выскользнула на обочину, кренясь, съехала с дороги и по норам и кочкам вприпрыжку помчалась дальше к северу.
   - На дорогу! На дорогу! Бери левее, Симур, - кричал Румториг так громко, что казалось, он был внутри. - Сбавим скорость, пропадём!
   - Пойдём по дороге, нас огры дубинками разнесут! - пронзительно кричал в ответ Симур.
   Рядом хлопнуло, в окна полыхнуло жгучей вспышкой, потянуло гарью. Мелькнула перекошенная рожа огра. С выдохом он бросил вниз узловатую палицу, дерево с воем прянуло, посыпались щепки. Удар пришёлся в скользь, - обшивка кареты треснула, но выдержала страшный удар, а огр остался лежать позади, протяжно ноя, обхватив отдавленную ногу.
   - Веди на дорогу! - выпалил приказ мастер. - Сам видишь - их целая уймища. Они везде нас достанут. Держи прямиком на колдуна! - Гулко ухнуло под самой каретой. В щели и окна ударили языки красновато-рыжего пламени в густых клубах чёрного дыма, горьким дыханием обдавая закашлявшихся беглецов. Карета на ходу перелетела вспышку, а в воздухе нёсся отчаянный вопль гнома. - Дави его! Дави, пока он нас!..
   Треск перемалываемых костей прекратил громогласные выкрики гнома. Что-то, бессильно зашипев, скользнуло под каретой и затихло далеко позади.
   - Вот так! - торжествующе выкрикнул Симур вспять поверженному врагу, подле него одобрительно ворчал мастер Румториг.
   Скоро карета выровнялась, её перестало кидать из стороны в сторону, скачки прекратились, а злобные разочарованные крики остались далеко позади вместе с невезучими стрелками гоблинов.
   - Вот так бывает всякий раз, когда связываешься с теми, о ком не имеешь абсолютно никакого представления. - На лице Виолы ещё угадывалась бледность, но теперь она больше походила на прежнюю полностью уверенную в себе девчонку. Но в этот раз самоуверенность Виолы Квентину только нравилась. Он улыбнулся в ответ, принимая гоблинскую стрелу, которую она отодрала от стенки и задумчиво водила ею по волосам.
   На глазах увеличивающееся расстояние ещё позволяло разглядеть с полдюжины высоких фигур троллей. Там же угадывались двухголовые огры, гневно размахивающие палицами. Насколько мог рассудить Квентин, растерянная челядь Бэлора собиралась в кучи, не зная, что предпринять дальше. Их засада не оправдала себя, а значит, хозяин будет очень недоволен, и их ждёт жестокое взыскание.
   - Поделом, - бросил он вслух.
   - Ты о них? - Виола кивнула назад. - Полностью с тобой согласна. Этих жутких гоблинов и остальных полезно как можно чаще учить уму.
   За спиной Квентина неодобрительно заворчал Уфал:
   - Милорд, не слушайте злую девчонку. Я ей ни чего дурного не сделал, а Уфал оказывается злодей и бесчестный тип.
   - А что, бесчестным типом можно стать, сделав только мне гадость? - парировала Виола. Гоблин буркнул что-то нос, не став отвечать на довод. Девочка же уже не желала отступиться от затеянного спора. Вновь взяла стрелу и обратила на неё всеобщее внимание. - Взять хотя бы эту стрелу. Взгляните на неё и сразу поймёте, что такое оружие мог выдумать лишь самый жестокий, злой ум. Ты заметил, что на её древке отсутствует наконечник? - Квентин уверено кивнул. - Это вовсе не случайно. Он не обломан, и естественно, как разумные люди, все мы понимаем, что стрела не была пущена такой. - Возродившееся многословие Виолы, казалось, умножилось многократно, но заинтригованный Квентин всё же слушал. - Наконечник слетел с древка, застряв в дереве. Я его не смогла вынуть, чтоб показать чудовищность разума гоблинов - уверена, он зазубрен. И всё это делается, чтоб доставить наибольшее страдание своим жертвам, чтоб раненый подобной стрелой не мог без специальной операции, ну, или волшебства избавиться от ранящего наконечника. А что говорить о любви гоблинов смазывать оружие самыми болезненными ядами? Всем известна их изуверская страсть причинять самые жестокие мучения.
   Виола на мгновение замолчала, переводя дух, с намерением продолжить бесконечную обвинительную речь, но была прервана примирительными словами Квентина, буквально спиной чувствовавший все недовольные проявления ёрзающего гоблина:
   - Брось, Виола. Перестань его обвинять. - Девочка, непонимающе вскинув брови, взглянула на соседа. Он пытался быть как можно дружелюбнее, чтоб не обидеть её, - возможно, как ты говоришь, так оно и есть, но он же в нас сегодня не стрелял.
   - Хм. Сегодня нет, а завтра, выдайся такой случай, без зазрения совести так и сделает. - Виола уверенно тряхнула головой. - Ну да ладно, пусть себе сидит. Оставим пока эти глупости.
   Секунду помолчав, она вдруг озабоченно добавила:
   - Надеюсь, мастер Румториг и мистер Силимур целы. После такой гонки и обстрела всё может случиться.
   - Эй, там, снаружи! Как у вас дела?! Не нужна помощь?! - Вилл забарабанил кулаками в стенку кареты.
   Ответ пришёл незамедлительно:
   - Разве что кто-нибудь предложит свои штаны мастеру. Он так перетрухнул... - рассмеялся Симур.
   - Это ты брось болтать глупости. Я никогда не был так твёрд и решителен, - сейчас же пробубнил гном.
   - Ну-ну, мастер, здесь все свои, не стесняйтесь своих слабостей, - не унимался Симур, подшучивая над Румторигом. - Вы так кричали мне в ухо, что, по-моему, я стал немного глуховат.
   - Я тебя сейчас быстро вылечу. Оттаскаю за оба уха, тотчас всё встанет на свои места. И слух вернётся, и уважение к старшим. - Грозная отповедь закончилась дружным смехом.
   - Точно всё в порядке? Симур ты ничего от нас не скрываешь? - засомневался Ленни.
   - В общем, ничего, друг мой. Разве что, вполне возможно, если мы не доедем до места в ближайшее время, нам придется искать другой транспорт или топать на своих двух. Наша таратайка еле дышит. Ну, а так ничего особо интересного.
   - Правда, всё в норме, ребята! Гоблины ужасно криворукие и кривоглазые стрелки. Надеюсь, с вами тоже порядок. Сейчас останавливаться не будем, слишком опасно. Нужно уйти как можно дальше, пока позволяет карета. Повезёт, она нас ещё доставит в Мероланс. Наслаждайтесь поездкой, теперь-то она будет много спокойней, - проорал им весело Румториг, вторя Симуру.
   В следующий раз карета притормозила только у развилки на Ховелик, чтоб вписаться в поворот.
   Три волшебника предпочли проводить беглецов до порога академии, оставшись с ними за компанию. Симур аргументировал такое их решение тем, что желает лично убедиться в благополучности завершения их путешествия, чтоб ему не спешить, сломя голову, снова нестись на выручку, если те умудрятся вновь угодить в какую-нибудь передрягу.
   От развилки до Безголовой Курицы было рукой подать. Но по убеждению мастера Румторига, даже если всё в порядке, и старина Эрл принимает постояльцев, они не должны были там останавливаться. Разве только удостовериться, что хозяин таверны цел и невредим. Прошлый раз Бэлор снизошёл до того, что сам собственной персоной пожаловал на постоялый двор, а потому не стоило лишний раз рисковать. И как сказал Румториг, заключая своё предложение:
   - Лучше дольше потрясти свои кости на колдобинах и без излишнего промедления прибыть в Мероланс, чем очутиться в лапах Бэлора, который уж им постарается припомнить все доставленные ему неприятности.
   Карета, потрескивая всем, чем только могла, проскакала дальше, скатилась с пригорка в отлогий дол и остановилась подле порога таверны, за секунду перемахнув через мост.
   С порога в окружении бесенят им навстречу соскочил ещё более радушный, чем в прошлый раз, мистер Фортунат. Счастью его не было предела, когда он признал в грязных потрёпанных проезжих своих постояльцев. Он с упоением и непритворными слезами на глазах поспешил обнять гнома, загромыхавшего весёлым смехом ему навстречу.
   - Ах, старая лисица, как же ты уцелел в этой кутерьме? - басил мастер, приветствием на всхлипывание Эрла.
   На зычный голос гнома ответил, поначалу издалёка - откуда-то с заднего двора, быстро приближающийся, звонкий лай. Бесенята наскоро растаяли в воздухе, а вместо них на грудь мастера прыгнул громадный волкодав, на радостях готовый до дыр вылизать лицо Румторига.
   - Ну, будет-будет, дружок. Рад, что и ты живой. Я уж и не чаял с тобой свидеться. - Мастер трепал лохматую зверюгу за уши, а пёс от удовольствия поскуливал и тыкался носом ему в лицо.
   Тем временем старина Эрл отвечал на вопрос гнома:
   - Что, я? Ничего особенного. Провалялся в тот день бесчувственным поленом до сумерек. Хорошо ещё эти оглоеды не вздумали подпалить гостиницу. Видать очень спешили. Как только захватили вас, сразу убрались на юг. Слава небесам, никто серьёзно не пострадал. Одно печалит: мой племянник, он у меня охранником работал, после удара тролля, хоть и остался жив, но, видно, повредился в уме, всё гоблинов под столами и шкафами ловит. Но это пустяки, ещё оправится.
   Мистер Фортунат задержал взгляд на убогом виде кареты, на мгновение его лицо испортилось кислинкой, но затем оно уже сияло, позабыв обо всех неприятностях.
   - Обо мне позаботилась одна добрая леди. Отменная колдунья, надо заметить. Живо поставила меня на ноги...
   - Бабушка! - радостно выкрикнула Виола, подпрыгнув на месте и прерывая мистера Фортуната. - Скажите, она здесь?! С ней всё в порядке?!
   - Пока была здесь, не ошибусь, если скажу, что чувствовала себя превосходно. Заменила меня полностью, наводила порядок. Ей помогал её честнейший и милейший двоюродный брат. Он меня всё веселил между делом смешными историями. А дел было уймища, эти поганцы-гоблины устроили такой кавардак. Никогда более не буду принимать у себя этих злобных противных существ! Никогда!
   - Вы преступаете свои нерушимые принципы, мой дорогой друг? Вы удивляете меня, - засмеялся гном.
   - Ничуть. Но я убедился, исключения есть во всём.
   - А деньги от гоблинов вы будете получать? - Уфал не усидел на месте, выглянул наружу и тотчас исчез в карете.
   Румториг еле совладал с псом, дёрнувшегося прямиком к гоблину с груди хозяина, кровожадным рыком показывая, что готов сейчас же растерзать его, где бы он ни прятался. А Фортунат икнул и разом побледнел, чуть не лишившись чувств.
   - Успокойся, старина, он не из налётчиков, мы везём его в Мероланс. Может, припомнишь? Он у тебя гостил в тот день.
   - К-конечно! - вдруг взорвался хозяин Безголовой Курицы. - Эта гадина навела своих сородичей на мой постоялый двор! Придушить его надо! Дайте мне его сюда! Я сам всё сделаю!
   - Постой, Эрл, не горячись. Он никого не наводил. Посольство гоблинов, в котором он был, тоже подверглось нападению. Он единственный остался в живых. Думаю, именно из-за него гоблины Бэлора рыскали по округе.
   - Мне плевать! Пусть возмещает убытки! У меня их теперь выше крыши! - не ведая успокоения, продолжил возмущаться мистер Фортунат. - Или пусть катится к налётчикам и с ними договаривается о совместной выплате! Интересно знать, кто тот наглец, что вздумал собирать разбойничьи шайки?
   - Если попросту, то Бэлор Баирлох, он возглавлял шайку гоблинов. Хочешь подробней, - рассказ будет слишком долгим. Свидимся ещё, и тогда я много чего расскажу. Пока же, если есть желание, поройся в старых легендах, многое станет ясно, а мы спешим. И карету, раз я нанял её для переезда до Мероланса, тебе сейчас не отдам. Хотя я платил за вполне сносную, почти новенькую, но, так уж и быть, на другой настаивать не буду.
   - Да ты - жулик! - возмутился Эрл, но сейчас же потеплел. - Для друга ничего не жалко. Так вы не останетесь? Хотя бы перекусить, промочить горло, подремонтировать карету?
   - Если ты будешь столь любезен и снабдишь нас в дорогу небольшим количеством провианта, я буду тебе признателен. Мы маковой крупинки во рту не держали с того самого раза, когда так славно отобедали у тебя. Платить нечем, - гоблины нас обобрали до нитки, - возьмём только в долг. А ты сам будь начеку. Накрепко запрись. А то, лучше, поезжай с нами. Так безопасней, чем оставаться здесь. За нами была погоня от самих лесных болот. Возможно, она отстала и теперь не явится сюда, но чем чёрт не шутит.
   Эрл помотал головой.
   - Нет, я не могу бросить хозяйство. Но твой совет возьму на заметку. Пусть только попробуют сунуться ещё раз, я им покажу. Врасплох им теперь меня не застать.
   - Твоё дело. А так, мы с радостью потеснимся и возьмём с собой.
   - Нет, что ты. Я уже решил. Провиант, конечно, дам, и пожелаю вам удачи. Но постойте, вы же не рассказали мне ничего о себе.
   - Как-нибудь в следующий раз, старина. Сейчас нам нужно торопиться в Мероланс с очень важными новостями.
   - Хорошо-хорошо, сейчас всё будет готово. - Мистер Фортунат хлопнул в ладони, подзывая бесенят, но те не явились, а вместо них возмущённо заголосила Виола, успевшая в конец известись, не получив ответа на прямой вопрос:
   - Так где моя бабушка, почему она не встречает меня?!
   - Ах, да! - спохватился, разводя руками, мистер Фортунат. - Разве я не сказал?! Её здесь нет. Как только на постоялом дворе появились эти милейшие господа, - хозяин кивнул на Симура с друзьями, - расспросили о том, что здесь случилось, и поспешили вновь исчезнуть, обещав мне вас выручить, а я окончательно поднялся на ноги, ваша достойнейшая бабушка и её не менее достойный родственник поспешили лично оповестить Теодора Рандалона о случившемся здесь безобразии. Думаю, они уже в Меролансе или по дороге туда.
   - Спасибо, мистер Фортунат, - наконец, вполне удовлетворённая отблагодарила Виола.
   Хозяин вновь позвал слуг, но те упорно не желали появляться в присутствии волкодава, видимо, изрядно настрадавшись от него, пока он гостил в Безголовой Курице. Фортунат, недовольно ворча, исчез за порогом, но вскоре вернулся с большущей кожаной сумкой.
   Румториг встречал его один. Остальных он отправил назад в карету, перепоручив заботу приглядывать за Гвидо Виллу и Ленни, оберегая короля гоблинов от драки с ним. Уфал же спешно спрятался за спину "Милорда", почти постоянно досаждая ему непрекращающимися просьбами спасти его, избавив от лютого зверя.
   Сумка перекочевала в карету. Старые друзья ещё раз на прощание крепко обнялись, затем Румториг запрыгнул на козлы рядом с усевшимся на своё место Симуром, и, пожелав удачи другу, дал знак к отправлению. Карета качнулась и, скрипя, покатила, а добрый мистер Фортунат, стоя на пороге, долго ещё махал рукой, пока видел их с порога.
  
   Слабое непрекращающееся позвякивание и жужжание пощёлкивающих колёс стали привычными, они почти не замечались. Тряска отсутствовала, в ушах не громыхал скрежет. Карета мирно катила по ровной дороге, лишь изредка опасно хрустя, если Симур не доглядел, и одно из колёс угодило в подвернувшуюся выбоину.
   Большое количество времени было уделено утолению голода, настойчиво потребовавшего обратить на себя внимание, как только из открытой сумки мистера Фортуната по карете распространился аппетитный аромат.
   В первую очередь волшебники поспешили накормить Квентина и Виолу. Девчонка, не стесняясь, принялась за обе щёки уплетать холодную ветчину, глотая почти не пережёванные куски, закусывая её яблоками. Квентин старался вести себя приличней. Но, судя по улыбкам друзей-волшебников, это ему мало удавалось, - откусываемые куски, будто сами собой, проскакивали в желудок, несмотря на все старания тщательно, не спеша, разжевать его.
   Кое-что перепало Уфалу. Гоблин, позабыв поблагодарить, получил изрядный кусок поджаренной курицы и спрятался у себя в уголке от внимательного взгляда Гвидо, с довольным урчанием и громким чавканьем принявшись тщательно обгрызать её до костей.
   Пёс недовольно проводил вкуснятину из рук Вилла к гоблину, сдержанным рычанием, показывая, что такое употребление провианта, по его мнению, - глупейшая трата и никчёмный расход ценнейшего груза, какой был в карете. Гвидо унялся только в присутствии мастера Румторига. Его и Симура сменили два их подкрепившихся приятеля. От хозяина псу достался ещё один вкусный кусочек. Теперь, вместо того, чтоб ворчать на гоблина, его пасть была занята. Потом преданный Гвидо сидел в ногах гнома, изредка умильно и гордо поглядывая на него, восхищаясь истинно королевской щедростью.
   После сытного обеда полагается приятный сон. Мерное поскрипывание и монотонное поскрипывание располагало к тому.
   Пока же сонливость, не встречая сопротивления, медленно овладевала Квентином, он лениво выглянул из кареты, чтоб, наконец, свободно полюбоваться разворачивающимися снаружи пейзажами. Рывков за одежду уже не ожидалось, как и встреча с перекошенной мордой гоблина или тролля в обнимку с огром, только и мечтающих раскроить своими дубинками череп кому-нибудь из беглецов.
   Скорость поездки почти не изменилась. Лесные угодья слились в сплошные стены зелени, изредка перемежающиеся широкими луговинами и узкими долинами речек. Ранее солнце веселило лес, окрашивая в радостные светлые оттенки.
   Мелькнула ещё одна развилка, за ней показались постройки. Деревушка расположилась подле самой дороги, взгромоздившись кучей маленьких опрятных домиков под коричневато-оранжевой черепицей на невысокие холмы, обступившие дорогу с обеих сторон, отогнав лес подальше в стороны и оживляя однообразие зелёного моря. Деревня и называлась подстать своему внешнему виду - "Черепичные Холмы".
   Квентин залюбовался промелькнувшими перед глазами улочками. Домики казались рисованными, сказочно ненастоящими. Маленькие садики, кое-где с редкими пятнами не опавшего розового, белого и золотистого цвета, окружали каждый такой домик за низенькими плетёными или выложенными фигурным камнем оградками. Над ними торчали скаты черепичных крыш, а фасады скромно и озорно выглядывали из-под тенистого укрытия наружу, подмигивая круглыми окошками. Округло загнутые, без единого острого угла, мудрено проложенные мощённые сланцевым камнем дорожки соединяли каждый домик между собой и сходились в широкую мостовую, по прямой линии пересекающей всю деревню от каменного моста через столь же сказочно весёлый, как и деревушка, ручеёк, бьющий откуда-то из самих холмов, до точь-в-точь такого же моста-близнеца через сухую канаву, небольшим овражком опоясывающую деревню с противоположной стороны.
   Здесь хотелось остановиться. Ненадолго, только, чтоб убедиться, что увиденное вовсе не сон. Но карета прокатила мимо, прогромыхав по мощеной улице и вспугнув нежившуюся на утреннем солнцепёке полосатую кошку, проворными прыжками нырнувшую в ближайшую клумбу с шапкой похожих на фиолетовый ирис пышных цветов.
   Солнце не успело ещё взобраться к зениту, но жара уже чувствовалась на полную. Припекало. А в карете было бы вовсе не продохнуть, если бы не выбитые стёкла и бьющий в окна порывами скорости ветер. Так было намного лучше, свежая прохлада гуляла по карете, прогоняя солнечный жар. Тут у окна в тени было невероятно хорошо. Квентин освободился от душных объятий шерстяного плаща, и, положив голову на руки, задумался.
   Волшебный мир Квентин представлял по дремучим дебрям Саросара, Безголовой Курице и старому тёмному болотному замку. Теперь добавился образ рисованных домиков игрушечной деревушки, разбавляя тёплыми красками мрачные тона, успевшие за последние неудачные дни в представлении Квентина окрасить Свободные Земли волшебного мира. Ему снова здесь нравилось. Хотелось подольше не приезжать в Мероланс, откуда его отправят назад к деду, в Речной Угол. Вот так вот ехать и ехать без конца в компании друзей по бескрайнему лесному морю бора Саросар.
   Квентин задремал.
   Во сне он соскочил с кареты, сейчас же исчезнувшей за горизонтом. Затем, задыхаясь, бежал к выглянувшим из-за черепичных крыш тёмным стенам Фомарона. Изнемогая, падал, снова вставал и бежал, падал и полз. А где-то далеко за стенами недосягаемо ускользающего замка его звал Патрик, ища потерявшегося друга, так поспешно бросившего его в лапах Бэлора. Квентин задыхался, из глаз лились бессильные слёзы, застилая мрачный силуэт крепости. Руки и ноги ныли, отказываясь подчиняться, а сердце разрывалось от напряжения. На голову словно надели чугунный чан, - голос Патрика размазался, слился с булькающим смешком Баирлоха, гулко бухающим в затылок.

15. Мероланс

   - Квентин! Квентин, ты спишь?! - Виола буквально руками вытряхнула мальчишку из дремотных видений. В ответ ей он неуверенно промычал, потряс головой, усилено пытаясь избавиться от остатков расслабляющей сонливости и прийти в себя, чтоб, наконец, понять, какое важное происшествие заставило Виолу так бесцеремонно его разбудить.
   Одним глазом Квентин глянул на возмутительницу спокойствия, показавшуюся ему сейчас необычно взволнованной. Дурной сон напрочь прогнал радостное чувство свободы. От того разговаривать с кем-либо особого желания не было. Вернувшись на сиденья напротив, Виола то и дело оправляла всклокоченные волосы, отряхивала и дёргала заляпанное грязью платье, при этом недовольно и досадливо покачивая головой, видя его плачевное состояние.
   - Мы скоро будем в Меролансе, а я вся не своя, - призналась она Квентину. - Я ещё ни разу не была там во время летних каникул. У меня такое ощущение, будто сегодня мой первый день в академии. Как же захватывающе интересно будет пройтись по тихим коридорам школы! Ты никогда не задумывался, чем занимаются профессора во время каникул?
   Квентин пожал плечами. А Виоле всё не сиделось на месте. Она подскочила с сиденья и чуть ли не на половину вылезла наружу, чудом не вываливаясь на дорогу.
   - Взгляни, вот-вот появятся Стражи! Их скоро можно будет разглядеть. В Форонтоле мы, наверно, останавливаться не будем? - Виола обратилась уже к мастеру, подёргав его за рукав куртки, считая, что в подобный волнительный момент спать просто невозможно.
   - А?! - вскрикнул мастер, будя сонно зевнувшего Гвидо, а затем истово закивал головой, - да-да, конечно. То есть, нет, не остановимся. Незачем. - А затем снова уронил голову и захрапел, испытывая почему-то куда меньше волнений от скорого приезда в Мероланс, чем ожидала Виола.
   Осуждая равнодушное поведение мастера, Виола нахмурила брови, взглядом показывая, как она разочарована. Через мгновение девчонка, смеша, снова взялась озабоченно разглядывать своё платье, сокрушённо качая головой и тоскливо вздыхая. Квентину не хотелось выяснять точную причину девичьих вздохов. Он тоже выглянул с зевком из кареты, отметив про себя изменившийся пейзаж. Бор давно исчез. Его нельзя было разглядеть, даже свесившись из окошка и пристально вглядываясь в дорогу позади. Лес сменился холмистой местностью, прячущей в кустистых складках тенистые лощины и узкие долины с неглубокими лениво текущими речушками. Солнце далеко убежало к западу, золотя косыми лучами холмы. Мелькнуло несколько мельниц и прудов с приютившимися рядом с ними белостенными ухоженными домиками. На мгновение показался кто-то из их обитателей и сразу исчез за вновь вздувшимся холмом.
   По направлению Тракта поднялись белоголовые вершины близких гор. Карета, притормаживая, вскарабкалась на седловину между парой ближайших холмов и на мгновение задержалась там, позволяя разглядеть вздыбленный хребет Великанов. Горы настолько приблизились, что голубоватые головы вершин заслонить весь горизонт, широкой подковой стягивая север и юг. Синеватые в тени, высокие снежные пики накинули золотой и малиновый блеск на своё белоснежное убранство, точно специально празднично украсившись перед приездом гостей, готовясь к их торжественной встрече.
   - Бабушка, несомненно, переполошила всю Академию, и там, наверняка, собрались все профессора. Ах, как же я появлюсь перед ними в таком виде, это же ужасно. - Виола ни в чём не находила успокоения, расстроенная таким невезеньем и невозможностью задержаться хотя бы на полчасика в Форонтоле.
   - Перестань переживать, - решился всё же взбодрить её Квентин. Он не стал оборачиваться, чтоб Виола не разглядела его выражение лица, которое никак не удавалось привести в подобающее сочувствующее выражение. Это было выше его сил. Такими глупыми и смешными, по его разумению, казались переживания Виолы. - Никто тебя не станет разглядывать. Разговоры только и будут о Бэлоре и болотном замке, а нас и замечать не будут особо. Зададут несколько вопросов и...
   - Вам, мальчикам, легко говорить, на вас пальцем показывать не будут. Да и вам почти всегда всё равно. А я не хочу, чтоб обо мне думали как о замарашке!
   В данный момент пытаться развеять предубеждённость Виолы по отношению к тому, как она выглядит, было безнадёжно. Девчонку очень сложно переубедить, если она вбила себе в голову, что она жутко выглядит, и, без экстренных мероприятий по устранению этого недостатка, всё останется в смертельно катастрофическом состоянии.
   Показались Стражи. Квентин не видел их раньше, но ошибиться было нельзя, Виола могла говорить только об этих двух гигантских каменных великанах, близнецами вставшие подле друг друга между скалистыми в сосновых шапках утесами. Широкоплечие бородатые фигуры вскинули правые руки перед собой, то ли приветствовали, то ли предостерегающе требовали от злоумышленников остановиться.
   Стража на глазах выросла в высоту, превращаясь из просто больших изваяний в громадины, равные соседним утёсам. Между ними легла широкая лощина, в которую и нырнул Тракт. Квентин пригляделся, протёр глаза, не веря тому, что видит. Тракт забирал правее, уходил под широкую насыпь и уже между Стражами соседствовал с самой настоящей двухколейной железнодорожной полосой, выныривающей откуда-то из-за холмов с севера.
   Ошибки быть не могло, железная дорога осталась на месте, когда Квентин снова взглянул в её сторону, - карета гремела подле насыпи, на которой блестели стальные рельсы. Если такое могло привидеться, то следовало серьёзно задуматься не только о зрении, но и самой голове. Чего-чего, но наличия в волшебном мире поездов он никак не предполагал.
   - А здесь и поезда ходят?! - не удержался он от вопроса.
   Непосредственно к Виоле он, конечно, не обращался, а просто брякнул мысль вслух, потом только сообразив, что в её присутствии сболтнул лишнее. Румториг замялся, очень нерасположенный пояснять Виоле сложившуюся с Квентином ситуацию. Явно ему было больше по вкусу, если б обо всём этом знало как можно меньше людей.
   - Конечно есть. - Виола, бесконечно удивлённая, уставилась на крайне смутившегося Квентина, будто впервые его видела. - Почему её здесь не должно быть? Такое впечатление, что ты плохо представляешь, что такое Мероланс, и где он располагается. Может быть, ты и о Форонтоле ничего не слышал. Где и как тебя учили географии, если ты не в курсе об одной из самых известных школ волшебства? Вообще с тобой всё в порядке? Голова не болит?
   Такие вопросы любому могли показаться очень обидными. Она почти обругала его, только не назвав полным идиотом, но винить её не приходилось. Неизвестно ещё, что подумал бы он сам, окажись на месте Виолы. Ужасно досадно и неприятно, но раз судьба свела их в одну тесную компанию, не стоило таить рано или поздно раскроющиеся секреты. Виола не могла навсегда остаться в неведении, так почему не рассказать ей всё сейчас?
   Квентин кашлянул, собираясь с духом:
   - Голова у меня не болит, - остановил он Румторига, открывшего было рот. - Просто тебе нужно кое-что узнать обо мне и Патрике. Может быть, стоило об этом рассказать раньше, да всё как-то не получалось.
   Его повинный взгляд скользнул по лицу Виолы, с любопытством смотревшей на него, видимо, уверенной, что сейчас ей раскроется какая-то умопомрачительная, страшная тайна.
   - Я никогда не был здесь: ни в Меролансе, ни в Свободных Землях. Мастер Румториг задержал нас за незаконный Переход и взялся доставить в Мероланс, чтоб нас оттуда выдворили обратно в неволшебный мир. Я никогда не учился волшебству и, понятно, никогда не буду в будущем. - Грустно звучал голос Квентина. В нём не осталось места для маломальской надежды на то, что ещё что-то может измениться в его судьбе.
   - Почему ты так решил? - вполне серьёзно тут же поинтересовалась Виола, ещё внимательней и даже немного восторженно смотря на Квентина. С её лица быстро исчезло выражение предельного удивления, она нахмурилась, точно недопонимая какую-то ускользающую малость, и ждала ответа. Квентин смог только пожать плечами, объяснять тут было нечего, и так должно быть всё понятно.
   Не дождавшись вразумительного ответа, девочка, вскинув брови, категорически заявила:
   - Вот ещё глупости! Да ты настоящий волшебник, я не сомневаюсь, что тебе найдётся место в Меролансе. Насколько я знаю Теодора Рандалона, он не из тех, кто разбрасывается одарёнными учениками. Уверена, узнав о тебе, он немедленно предложит учиться в академии. По-другому просто не может быть.
   - Ты правильно говоришь, девочка. Но Рандалон, даже захоти, не может по собственному почину делать всё так, как пожелает. Здесь не обойтись без общего решение ректората, - принялся рассуждать Румториг, стараясь не смотреть в сторону Квентина.
   - Так в чём дело? Проголосуют.
   - Я надеюсь, что так и будет. Но тебе ли не знать, что у каждого человека всегда есть своё мнение. И часто так случается, что эти мнения могут быть противоположны друг другу. Боюсь, среди профессоров найдётся не мало тех, кто будет резко против приёма Квентина в число учеников, - мастер неуютно повёл плечами, хорошо понимая, как неприятно могут звучать его слова для Квентина. - Но если спросить меня, то с готовностью отвечу, что очень хочу увидеть тебя, Квентин, учеником одного из наших факультетов.
   - Но почему кто-то может оказаться против?! - Виола заметно разволновалась, возмущённая возможностью такой несправедливости. - Как же саламандра, о которой мне рассказал мистер Силимур? Кто мог вызвать её из пламени, не проводя предварительную кропотливую подготовку и не приложив много усилий и стараний. Вряд ли такое у кого-либо с первого раза получалось. Признаюсь, я пробовала, но у меня пока ничего не вышло.
   - Это весомый аргумент в его пользу. Если конечно профессора не усомнятся в истинности произошедшего, - ляпнул Симур, не подумав с кем говорит.
   Виола изменилась в лице. Растрёпанная и весьма возмущённая, сейчас она походила на рассерженного льва.
   - Вы хотите сказать, мистер Силимур, что ни одному нашему слову не поверят?! Посчитают нас обычными обманщиками?! Выслушают и, посмеиваясь, отправят восвояси?! Тогда, к примеру, в той же мере нам можно не доверять в том, что мы видели Бэлора и говорили с ним. А для смеха и большей правдивости нашей выдумки я вырядилась в столь ужасное рваньё! - Виола обвела красноречивым раздражённым взглядом свой наряд и уставилась на Симура, ожидая возражений, если таковые будут.
   - Не принимай каждое слово близко к сердцу. Без сомнения, мастера Румторига никому в голову не придёт обвинить во лжи. Но так же верно, что вполне может найтись какой-нибудь сомневающийся, могущий невпопад брякнуть такое предположение.
   - Такое впечатление, что вы, мистер Силимур, как раз один из таких сомневающихся...
   - Ты не права, Виола, - сухо остановил её Симур, задетый её горячностью. - Здесь есть ещё одна сторона, которую ты упускаешь. - Все в карете, казалось, даже лохматый Гвидо с вниманием обратились к нему, сделавшему глубокомысленную паузу, чтоб слушатели успели прочувствовать всю важность его слов. Единственный, кто ухом не вёл на все перипетии спора, был похрапывающий в своём уголке мистер Модрок, предпочитающий досматривать сны, чем выслушивать чужую перебранку.
   - Выбор ученика не простое дело, как может показаться на первый взгляд. В Меролансе любая кандидатура тщательно рассматривается на ректорском совещании, на котором разбирают каждую мелочь. А потому там могут задаться одним вопросом, - Виола надулась при этих словах, сообразив, на что намекает Симур, - вызвал ли он саламандру, или это чистейшей воды случайность, совпадение. Единичный случай - ещё не правило. Вот ты, Квентин, раньше с саламандрой не встречался?
   - Раньше, нет, - потряс головой Квентин. - Но в башне Фомарона она снова появилась, - выложил он: пусть Симур не думает, что та саламандра была лишь сон. Во втором явлении усомниться было сложно, раз все они на свободе, а не в лапах Бэлора. - Взгляды сейчас же обратились на мальчишку.
   - Ты ничего не рассказывал об этом.
   - Времени не было, - пожал плечами Квентин. - А потом забыл. Только сейчас вспомнил, когда о саламандре заговорила Виола. Если вкратце, то дело было так. Гарпия, что должна была сторожить меня, решила закусить мной же. Не знаю, жив бы я был сейчас, если бы из огня вдруг на неё не набросилась саламандра. Сама она голубоватая и светится пламенем, будто горит. Гарпия даже перетрухнула, когда вдруг увидела её. Ящерка ударила гарпию в лицо, та с воплями проломила дверь камеры и вывалилась в окно, а я смог удрать.
   - Ну вот! Что я говорила?! - ликующе заявила Виола. - А вы, мастер Румториг, помните, как Квентин начисто выбил замок волшебной палочкой, в двери осталась только большущая дыра, а палочка аж рассыпалась. Тоже совпадение?!
   - Постой. Ты говоришь, она была голубоватого оттенка? - Квентин утвердительно кивнул. - В огненном сиянии? - Мальчишка повторно кивнул, недоумевая, что особого в том, как она выглядела. - Хм, выходит, ты видел Королевскую Саламандру?
   Симур задумался, а Квентин, всё ещё недопонимая его, пожал плечами.
   - Ну и что, что Королевская? - пробормотал Румториг, тоже не догадываясь в чём тут особенность. - Какая разница голубая, зелёная или какая-то ещё серо-буро-малиновая?
   - Да в том, что Королевскую Саламандру видели всего несколько раз! Людей, удостоившихся такой чести, можно по пальцам одной руки сосчитать! - почти прокричала, вконец разволновавшаяся, Виола, конфузя сейчас же смущённо поморщившегося мастера Румторига.
   - Ты немного преувеличиваешь, Виола. Но что, правда, то, правда. Королевскую Саламандру видели немногие. Я вот не видел, завидую тебе, Квентин. Обидно будет, если Рандалон не сможет зачислить тебя в Академию. Не понимаю, как в Меролансе могли оставить без внимания такой дар. Из тебя после учёбы выйдет превосходный волшебник высшей степени. Такое впечатление, что это сделано нарочно.
   - Да что вы мистер Симур всё наговариваете? Неудачу подзываете.
   Квентин с сожалением про себя отметил: "Ещё бы не пропустили, если мы с дедом вечно где-то болтались?".
   Гном громко закашлялся. Разговор затягивался, становясь бессмысленным беспокойством воздуха.
   - Проясним ситуацию. Если не ошибаюсь, все мы здесь желаем, чтоб Квентин стал учеником Мероланса. Это тебя, Виола, не должно тревожить, мы всегда готовы поддержать его. Другое дело, что могут быть, не зависящие от нас большие или меньшие препятствия зачислению Квентина. - Румториг сделал паузу, кивнул в поддержку самому себе и добавил, - на этом закончим наш маленький спор. Судить-рядить дальше будем в Меролансе, благо, мы вот-вот там окажемся, вот уже и Форонтол.
   В окошке кареты показалось множество по большому счёту невысоких построек. Они сгрудились плотной массой большого посёлка или маленького городка, разместившись подле пологого холма. Кирпичные башенки под треугольными крышами придавали посёлку вид неказистого замка, лишённого по халатности или забывчивости архитектора крепостных стен.
   Улицы Форонтола оказались много оживлённей, чем в Черепичных Холмах. Квентину ещё не приходилось видеть так много жителей Свободных Земель в одном месте. Наряд Румторига и его старых знакомых успел между делом стать привычным. Но теперь он видел, столько различных фасонов, расцветок, самых невообразимых оттенков и форм, что с непривычки зарябило в глазах. Здесь хотелось задержаться даже сильнее, чем в Черепичных Холмах. Но карета, подпрыгивая на ухабах, прокатила мимо так быстро, что Квентину в этот раз не удалось, как следует, в деталях разглядеть Форонтол.
   Карета под водительством Ленни и Вилла вильнула в сторону от железнодорожных путей, миновала указательный столб, указующий на высокие башни светло-серого цвета серебристого оттенка показавшегося в виду замка, и легко взобралась на широкий каменный мост, искусно украшенный затейливой лепкой, резными украшениями, барельефами и статуями крылатых сфинксов. А железная дорога нырнула в Форонтол, обходя его с востока, и закончилась крытым зелёной черепицей перроном, на мгновение мелькнувшим перед глазами путешественников. Выложенная плитами дорожка от вокзала сбегала ступенчатыми уступами вниз к пристани подле моста. Там в тихой заводи качалось несколько озорно раскрашенных лодок. С моста было видно, как они без привязи, никуда не отплывая, сонно покачивались в тихих волнах. Ещё несколько, задрав к небу округлые животы и спрятавшись под брезент, ждали, когда их спрячут в лодочный сарай, подле которого деловито копошились два низкорослых бородача, сильно смахивающих на мастера Румторига. А немного поодаль в ленивой воде поскрипывала колесом водяная мельница.
   Дальше дорога виляла игривой змейкой, множеством лишних поворотов и петель охватывая десятки прудиков поменьше и озёр побольше. Благоустроенные водоёмы соединялись многочисленными каналами, сплетались с ручьями, в изобилии бьющими из рощиц и из-под одиноких утёсов, в подножьях которых прятались за подстриженными кустами жимолости и жасмина уединённые беседки и тайные гроты, где над полными хрустальной влагой мраморными чашами можно было поразмышлять или вздремнуть - что по вкусу. Всё это множество водных артерий соединялось на огромном пространстве в одну запутанную сетку наподобие лабиринта, образовывая большой, удивительно красивый парк.
   Широким взмахом парковый лабиринт опоясывала река, ограничивая его с запада и юга. Утопая в живописных диких зарослях, она после нескольких лёгких зигзагов, миновав пару отмелей подле вытянутых островков, исчезала в большом озере. Мастер Румториг назвал его "Русалочье". По его словам, оно было очень глубокое, никто ещё не измерил, насколько оно глубоко, никто не выведал все его тайны, скрытые в холодной бездне. От того озеро имело второе звучное и говорящее за себя название - "Водная Глубь". А где-то далеко на юго-востоке (сейчас из кареты этого нельзя было разглядеть) озеро, разрывая могучие горы стремительным ревущим потоком, сжатым с обеих сторон зубастыми скалами, обрывалось с высокого уступа, падая в грохочущую влажную бездну водопада. К северу от замка поднимались седые пики, далеко отстоящие горы, а ближе густел тёмный лес, взбирающийся на горные уступы вплоть до вечных снегов.
   Замок за время, которое потратила карета, преодолевая путаную дорогу через парк по множеству мостиков и плотин, вырос. Теперь он был виден в деталях. С дороги, дугой идущей по высокому берегу озера, можно было без помех любоваться высокими округлыми башнями, мощными контрфорсами крепостных стен, поднявшихся к небу по гранитному утёсу, завершающему глубоко вдающийся в озеро мыс.
   Были различимы и мелкие подробности: множество вытянутых окон, несколькими рядами охватывающие габаритные, внушительного размера здания странной сложной конструкции: угловатые, ребристые, в то же время воздушно лёгкие и по-крепостному внушительные; сотни барбикенов поменьше и побольше на стенах, зданиях и десятках самого различного размера башен: от маленьких, одиноко стоящих башенок с остроконечными шпилями, до больших с лазоревыми и изумрудными куполами - чуть ли не самые заметные строения замка.
   Приезда гостей точно ждали. Совсем немного времени ушло на то, чтоб Ленни и Вилл подкатили карету к распахнутым настежь воротам и направили её прямиком на широкий внутренний двор.
   Дребезжание движущейся кареты стихло разом. Но в голове Квентина продолжали стучать молоточки. Кругом засобирались выйти, а он не смел двинуться с места, ощущая себя преступником, которого доставили на суровый беспощадный суд, или просто робея показаться перед Теодором Рандалоном.
   Квентин разволновался, к лицу подкатила горячая волна, чувствовалось, как оно заливается краской. Было немного страшно, захотелось остаться в карете, спрятаться, убежать от пресловутого совета Мероланса. Но чего он так страшится? Ему нечего стыдиться. А уж бояться не стоило вовсе, даже если его сразу без лишних расспросов отправят назад, как только он выберется из кареты. Трусливо упираться и упрашивать оставить здесь - не в его характере. Главное - упросить позаботиться о Патрике, быть может, ещё есть шанс, а что будет с ним самим, не имеет значения. Очень хотелось верить в рассказы мастера о Рандалоне и надеяться, что здесь его просьбу о друге не встретит холодное безразличие.
   Квентин взялся за ручку дверцы. Виола, нервно теребя прореху в платье, вновь полностью охваченная личными переживаниями, пробубнила в спину:
   - Скоро ты там?
   - Дети, не задерживайтесь, - выкрикнул снаружи Румториг, к нему присоединился мистер Силимур, а с козел поспрыгивали его товарищи. Доносились чужие голоса, - к карете спешно подходил кто-то из незнакомцев, приветствуя прибывших и, в том числе, непоседливого Гвидо, с задорным лаем первым выскочившего наружу.
   Перед каретой собрались взрослые. Гвидо, соблюдая правила приличия в окружении профессоров, быстро успокоился и как обычно сидел у ног хозяина, скромно, но с достоинством, оглядывая стоявших перед ним людей. Румториг обернулся и поманил Квентина и Виолу к себе, Вилл сейчас же оттеснил Ленни, уступая им место.
   - Вот и они, дорогой профессор Рандалон, - прогудел немного смущённо гном, слегка подталкивая Квентина вперёд. - Это Квентин, - мастер Румториг скосился на мальчишку, затем обежал взглядом троих волшебников, стоящих перед ним, остановив взгляд на высоком худощавой фигуры седом мужчине, - Квентин Канти. Мне, да и ему, наверное, многое нужно будет рассказать. А это Виола...
   Ребята друг за дружкой, как были представлены, поздоровались с профессорами.
   - Её помню, - кивнул приветливо Рандалон и по родному улыбнулся, несказанно осчастливив тем самым девочку. - Я думал о вас и с нетерпением ждал обоих в Меролансе. Виола, родственники давно дожидаются тебя.
   - Спасибо, профессор, - еле слышно пролепетала раскрасневшаяся девочка.
   - Очень давно! - многозначительно пробормотала ещё молодая и столь же высокая, как и Рандалон, дама, несомненно, подразумевая под своими словами, что родня Виолы умудрились изрядно поднадоесть ей, и, надо полагать, небезосновательно.
   - Не будьте так строги к ним, мадам Беец, они тревожатся за внучку, - улыбаясь, оправдал их мастер.
   Рандалон озорно усмехнулся.
   - Хорошо ещё, они не уговорили вас, профессор, немедленно отправиться вдогонку гоблинам. Мы могли разминуться, - дама обратилась к ректору, с холодной миной пренебрежения на лице, делая вид, что вообще не расслышала заступничество гнома.
   Квентин немного смутился, ему показалось, что Рандалон заговорщицки подмигнул ему.
   - Не думаю, что эта отговорка достаточно уместна в нашем случае, - ответил он на замечание мадам Беец. - Я задержался лишь по настоятельной просьбе Совета дождаться их представителей. Но, как я погляжу, всё обошлось более или менее хорошо и без нашего вмешательства? - Рандалон устремил проницательный взгляд серых глаз на Квентина.
   Настоящей глупостью было что-либо страшиться здесь, ректор академии оказался обычным человеком, во всяком случае, по здешним меркам. Бархатный чёрный берет набекрень, мантия и длинный плащ с меховой оторочкой, драгоценный пояс, а в руке простой длинный посох, больше похожий на обычный шест. Особенно замечательной в облике профессора Рандалона была аккуратно подстриженная и заботливо причёсанная белая борода, лежавшая свободными волнами на груди. Доброе приветливое лицо мага понравилось Квентину.
   - Нам нужно поговорить по очень срочному и очень важному делу. Для нас всё закончилось удачно, но не так хорошо, как хотелось бы. Мы принесли неприятные новости.
   Внимательные глаза ректора блеснули, задерживаясь на мастере Румториге, и снова скользнули в сторону Квентина.
   - Пойдёмте в мой кабинет, там, не спеша, всё подробно нам расскажите. Мадам Беец, попрошу вас, позаботьтесь о детях, пусть их накормят и умоют. Им нужно отдохнуть. - Рандалон жестом пригласил всех следовать за собой. Молодая женщина недовольно вскинула брови, но не стала противиться распоряжению ректора.
   - Профессор, - остановил его гном, оборачиваясь к карете, - с нами ещё один гость, он ещё не проснулся, наверное.
   Внимание всех профессоров вернуться к карете, а навстречу им, опровергая предположение Румторига, сторожась, выглянул гоблин. Оглядел присутствующих и только тогда спрыгнул вниз.
   - Ваше величество? - с лёгким недоумением приветствовал Уфала Рандалон.
   - Он самый, милорд, - порывисто кивнул головой король Всех-Гоблинов-Севера, многозначительно надулся и больше не произнёс ни единого слова.
   - Рад снова видеть вас. - Гоблин повторил поклон, ещё больше раздулся от осознания своей многозначительности, продолжая хранить гордое молчание. Ректор же ещё раз указал на вход, - следуйте за мной. Нам о многом предстоит поговорить. - Прежнее радужное настроение профессора Рандалона сменилось сумрачной тревогой.
   - Но мы не устали, - Виола не собиралась идти отдыхать и отсутствовать на намеченном разговоре. Упустить его для неё было личной катастрофой даже большей, чем появиться перед преподавателями в неподобающем для юной леди виде. Но Рандалон лишь понимающе улыбнулся ей и зашагал к лестнице. А мадам Беец недовольно хмыкнула, подстать Виоле, тряхнула головой и пальцами правой руки подала детям знак следовать за ней.
   Она повела их вслед Рандалону в двустворчатую высоченную дверь, выводившую из просторного холла на крытое мраморное крыльцо, тремя многоступенчатыми маршами сходящее в замковый двор и охватывая два больших фонтана из сочетаний нескольких мраморных чаш разного размера и оттенка, венчаемых золочённым ярко сверкающим шпилем. Струйки воды поприветствовали Квентина и Виолу звонкими трелями, стекая в овальные бассейны. Дно фонтана устилали мозаичные панно из драгоценных лазурных, зелёных, красных с желтым и оранжевым камешков, в виде сплётшихся в узлы водорослей и прячущихся в них пёстрых рыбок. Казалось, под качающейся и вздрагивающей от брызг поверхностью водная живность ожила, помахивала плавниками и хвостами.
   Виола притянула Квентина к себе и быстро зашептала ему в самое ухо:
   - Профессор Хильдегарде Беец, - кивнула она в спину женщине, крупным шагом направившейся от порога к боковой двери, спешно пересекая холл, наверняка ещё надеясь успеть в кабинет ректора, если она поторопиться со свалившимися вдруг на её голову обязанностями.
   В тоже время Теодор Рандалон поднялся по ступеням в анфиладу второго этажа, делясь с гостями и профессорами своими ощущениями несовершенности пустоты и кажущейся безжизненности коридоров замка во время летних каникул, навевающими на него грустное настроение.
   - Дети, не отставайте, - скомандовала мадам Беец перед распахнутой дверью, пропуская их вперёд, а затем, обогнав, широченными шагами, почти бегом, повела по коридорам подсобных помещений.
   - В прошлом учебном году она преподавала мне Искусство Гаданий. Очень хороший преподаватель, - успела шепнуть Виола, прошмыгнув в дверь мимо мадам Беец.
   Чуть погодя Квентин пожал плечами и с сомнением ещё тише ответил ей:
   - Она даже не узнала тебя.
   - Ну и что? - бросила ему Виола. - Она всегда такая. Но преподаёт она лучше многих профессоров, которых я знаю.
   - Всё равно жуткая особа. Лицо каменное, а глаза словно ледышки... - Мадам Беец резко обернулась, наградив Квентина пристальным взглядом бледно-голубых холодных глаз. Она будто услышала его, сейчас же обещая ему взбучку за длинный язык. Квентин закусил губу, но глаз отводить не стал, он не ученик академии, чтоб опасаться её, будь она трижды самой великой гадалкой за всю историю человечеств обоих миров.
   - Сюда, - скудно промолвила она, первый раз улыбнувшись детям, но всё так же с льдинкой.
   Её тонкие белые пальцы скользнули по цветастой розетке тусклого зеркала, стекло сию секунду растаяло, показав проход в соседнюю комнату.
   - Ну вот, теперь нас запрут здесь, точно мы в чём-то провинились, - не смогла не проворчать Виола, заходя внутрь. Квентин лишь вздохнул, беря её слова на свой счёт.
   - Подождите здесь, - мягко проговорила с той стороны мадам Беец. - О вас позаботятся. Отдыхайте. - Её пальцы снова задели раму, закрывая проход.
   Виола негодовала. Её взгляд был не менее страшен, чем взгляд разъярённой гарпии. Она оделила им Квентина, возмущённо выкрикнув:
   - Никак не думала, что всех учеников, случайно оказавшихся на территории школы во время летних каникул, считают провинившимися и запирают в Воспитательной Комнате! - Виола шумно вздохнула, первый гневный порыв сошёл. Оглянулась. - Рассказать в классе, - никто не поверит. Я ни разу здесь не была.
   У Квентина от сердца отлегло, сообразив, что Виола не считает его виновным их нового заточения. Хотя вполне мог быть таковым. Виола по доброте душевной не захотела думать о его проступке.
   - Перги, конечно, рассказывал о Воспитательном Классе, - продолжала Виола, прохаживаясь между рядами деревянных столов и табуретов. Комната очень смахивала на ученическую аудиторию. У дальней стены темнела широкая классная доска, ближе к окнам расположился большой учительский стол.
   Виола подхватила один из стульев и, взобравшись на него, выглянула в узкое окно с матовыми полупрозрачными стёклами в виде правильных восьмиугольников в оконном витраже. Разобрать что-либо было трудно. Похоже, снаружи синело озеро.
   - Ну что ты там стоишь? Помоги мне. - Виола пыталась открыть окно. Но то не поддавалось, несмотря на отсутствие видимого замка.
   - Закупорили! - снова в сердцах бросила Виола. Оставив безрезультатные попытки открыть окно и усевшись на табурет, она уронила голову на руки, скрещенные на столе. - Вот досада. - Девчонка не унималась. - А ты что молчишь, язык ещё не проглотил? Скажи хоть слово, а то я со скуки здесь умру.
   Квентин подсел рядом. Он потирал ободранный указательный палец, окно упорно не хотело поддаться на все старания.
   - Ты считаешь, нас здесь заперли нарочно?
   - Сам не видишь?! - огрызнулась Виола, находя на ком сорвать своё раздражение. - Я надеялась увидеть бабушку и дядю Ореста, а нас запрятали сюда. Даже странно.
   - Возможно, не хотят, чтоб мы разболтали раньше времени случившееся с нами.
   - Вот ещё глупости! Если надо молчать, так бы и сказали. Зачем запирать под замок? Поверь на слово, Рандалон так бы и сделал. Скорее, это мадам Беец. Видел, как она изнывала от любопытства, спеша быстрей попасть в кабинет ректора? Фу, какие же женщины любопытные, - презрительно фыркнула Виола, насмешив Квентина.
   - Если ты забыла, то напомню - ты тоже из них.
   Вила попыталась придать себе важный вид.
   - Ну, я ещё только девочка. А во-вторых, если хочешь знать, быть женщиной не мешает критиковать свои недостатки, если конечно они есть.
   Через мгновение они оба весело смеялись, долго ещё не успокаиваясь после её комментария, полностью прогнавшего их грустное настроение.

16. Совещание

   Если ребят кто-то и мог забыть, то только не родственники Виолы.
   Стоило им увидеть девочку, их радости не было предела. Бабушка Виолы, миссис Гертруда Воришер, или попросту бабушка Гертруда, как она тотчас попросила Квентина к ней обращаться, всё норовила на радостях пустить слезу. Дядя Орест поддался слабости только на мгновение, после чего с ещё более дикими видом, чем прежде, стал кружить по комнате, сея вокруг себя возмущённые вопли, не довольствуясь попустительством гоблинским бесчинствам на Большом Лесном Тракте.
   Но первым делом Виола представила родственникам нового друга, без тени сомнения отрекомендовав его как смелого и честного мальчика, подающего большие надежды стать в будущем очень хорошими волшебником. Сказанного было с избытком для того, чтоб ввести Квентина в густую краску. Бабушка Гертруда была в восторге от смущения Квентина, а дядя Орест стал бешено трясти Квентина за руку, бормоча при этом что-то не вразумительное.
   Миссис Воришер и дядя Орест оказались очень милыми людьми, души не чающими во внучке, а их необычная внешность придавала им особый колорит, без которого родственники Виолы, казалось, уже не могли быть теми людьми, какими они были. Чувство неловкости и вины за предвзятое мнение, сложившееся в Безголовой Курице о людях, так приветливо встретивших внучку и самого Квентина, смутило мальчишку больше всего. Он потупился, пряча горящие щёки, посчитав, что не достоин их доброго отношения и решив, что впредь не будет поспешно судить кого-либо по первому впечатлению.
   - Как прекрасно, - вздыхала в умилении бабушка Гертруда. - Сейчас трудно найти тех, кто ещё умеет краснеть. Я очень рада, что моя внучка нашла такого друга. - Дядя Орест, наконец, соблаговолил выпустить руку Квентина и буркнул что-то громкое, но по-прежнему нечленораздельное в поддержку слов родственницы.
   - Что это мы мучаем наших деток? - спохватилась бабушка Гертруда, живо принявшись копаться в принесённой ею корзине. На стол друг за другом последовали вкусности самого аппетитного вида и аромата. - Твои любимые, с яблочками. Ещё тёплые. - С прищуром, улыбнувшись, проговорила она, отрываясь на мгновение от корзины и потряхивая внучке увесистым свёртком пирожков. Виола поморщилась: она же не маленький ребёнок, чтоб так говорить с ней. Хорошо ещё бабушка не принялась сюсюкать и аугугать. - Ещё тёплые. Как было мило со стороны Теодора Рандалона разрешить нам похозяйничать на школьной кухне. Он очень порядочный и отзывчивый человек. Я нисколько не сомневалась, что стоит нам попросить помощи у ректора Рандалона, как вас немедленно выручат из беды. Мы только вчера вечером добрались до замка. Ужасная дорога, Виолочка. В Форонтоле я поцапалась с их дурным мэром, он упорно не желал нам выделить самую быструю карету, отговариваясь тем, что до замка недалеко, а потому можно воспользоваться обычной. Настоящий грубиян! Не знает, что в таком деле даже секунды очень важны.
   Бабушка Гертруда не унималась ещё очень долго, продолжая болтать всё в том же духе. Дядя Орест, устав носиться между столами, присел в уголке и незаметно для всех заснул, тихо посапывая и причмокивая, точно маленький ребёнок. Квентин и Виола от пуза наелись и напились, а миссис Воришер всё говорила и говорила. Рассказала, как переживала, когда не нашла в Безголовой Курице дорогушеньку-внученьку; как занялась наведением порядка на постоялом дворе; не забыла упомянуть отвары с их точными рецептами, сваренными ею для разболевшегося мистера Фортуната, а затем в подробностях описала путешествие до Мероланса, надолго запнувшись в повествовании на Форонтоле, - жутко разобиженная, она не смогла забыть оскорбление, нанесённое ей тамошним мэром, на чём свет стоит, ругая его бессердечие.
   Изобилующий мелочами рассказ, вроде цвета ниток в вензеле на мантии мэра Форонтола, плавно перешёл на полные восхищения слова о любезном Теодоре Рандалоне, а глаза Квентина сами собой стали закрываться под мерный говорок бабушки Гертруды. Только повторное появление профессора Беец на пороге Воспитательного класса вывело его из сонного ступора.
   - Прошу прощения, я по просьбе профессора Рандалона. Он просит мисс Виолетту Воришер и мистера Квентина Канти, если конечно они уже отдохнули и могут идти, посетить совещание учителей, - мелодично и приветливо проговорила с лёгким кивком мадам Беец, не походя на прежнего сурового профессора.
   - Конечно, хоть сейчас! - поспешила ответить Виола, вскакивая с табурета. Болтовня бабушки сильно наскучила, а потому она была только рада появлению профессора. Бабушка Гертруда поджала губы, но не стала противиться, раз уж их просит такой милый человек, как Теодор Рандалон.
   Мадам Беец неузнаваемо изменилась, её красивое лицо теперь сияло благодушием и умиротворённой радостью. Она дружелюбно улыбнулась Виоле, видимо, наконец-то узнав в ней свою ученицу, кивнула Квентину и поманила за собой, выводя ребят обратной дорогой в холл.
   Виола на вопросительный взгляд Квентина лишь пожала плечами. Резкое потепление мадам Беец для неё осталось такой же загадкой, как и для Квентина. Более того, к её изумлению профессор Беец снизошла то того, что едва уловимыми прикосновениями своих удивительно длинных чутких пальцев указывала им куда идти. Такого расположения со стороны мадам Беец к кому бы то ни было Виола не могла припомнить.
   Из анфилады второго этажа они свернули в один из длинных коридоров.
   Несомненно, посещение кабинета ректора благотворно повлияло на их проводницу. Стройная, высокая, очень красивая, вовсе не такая уж холодная и злобная, какой она казалась по-началу. Но возможно, оборачивалась и улыбалась Квентину, профессор Беец только желала убедиться, что дети ещё следуют за ней и не отстали, потерявшись где-то за поворотами, которыми изобиловали замковые коридоры.
   - Снова я поспешил с мнением, - подумал Квентин, поспешно отводя глаза, мадам Беец, ещё раз улыбнулась ему. - Обещал же! Не такая уж она плохая.
   Разветвившись на пару рукавов, теряющихся где-то среди бесконечных галерей академии, коридор упёрся в широкую двустворчатую дверь тёмного дерева с бронзовыми ручками, изображающими львиные лапы. Над дверью на резной ленте в виде развёрнутого свитка серебрились отполированные крупные буквы: "Учительская". Придирчивый взгляд мадам Беец оглядел обоих, от чего Виола тотчас покраснела и плотней закуталась в плащ, одолженный ей у Квентина, будто ей вдруг стало холодно. Затем профессор удовлетворённо кивнула и, теперь обойдясь без колдовских штучек, взялась за бронзовую лапу и распахнула перед ребятами дверь.
   За большим круглым столом собрались, по-видимому, все, кто только мог и желал присутствовать на внеочередном совещании учителей. Кроме знакомой троицы друзей во главе с Симуром, мастера Румторига, мадам Беец, только что присоединившейся к коллегам, мистера Модрока, занимавшего место в стороне от всех в громадном чёрной кожи кресле, от чего гоблин казался ещё меньше и незаметней и Теодора Рандалона, чья седая непокрытая голова возвышалась над всеми, за столом было ещё три неизвестных лица, - по-всему, тоже волшебники.
   Как только ребята переступили порог учительской, их встретила приветливая улыбка Рандалона, жестом пригласившего их присесть за стол. Румториг поспешил потесниться, выдвигая стул для Квентина, а Симур подставил стул Виоле.
   - Присоединяйтесь к нам. Я очень рад, что вы смогли прийти на наш экстренный совет. Он, конечно, далеко не в полном составе, жаль, что всеми нами уважаемый декан факультета Саламандры, Велимира Урс, сейчас вне нашей досягаемости. - За столом с еле заметным сожалением закачали головами. - Располагаем тем, чем можем в данный момент. Но сегодня с нами представитель многоуважаемого Совета Магов Свободных Земель, мистер Вирол Лонглт. - Рандалон указал на молодящегося средних лет человека с тоненькими блестящими вислыми усиками смолисто чёрного цвета, снисходительно кивнувшего на слова ректора. - Он был послан в нашу академию, как только Совет был уведомлён о нападении гоблинов на постоялый двор мистера Фортуната Эрла, "Безголовую Курицу". - По мнению Квентина, Рандалон нагонял излишнюю тоску, начав с чрезмерно официального тона.
   Два остальных волшебника оказались профессорами академии, каждый своеобразной личностью, персонами, в некотором смысле, достойными друг друга. Опуская абсолютную внешнюю несхожесть, их, без сомнения, можно было бы назвать "близнецами по духу".
   Первого Рандалон представил, как профессора Аррениуса Хильгетага. У него отсутствовал один глаз, а вся правая сторона лица казалась оплавленной восковой свечкой. Голову прикрывал неопрятный пыльный парик, частично скрывающий страшную рану. Весь он был как-то неестественно искривлён вправо. К тому же, казалось, что профессора будто только что извлекли из какой-то дальней кладовки. Насквозь пронафталиненный и замызганный, он склонил набок голову и через монокль с любопытством изучал Квентина единственным глазом на выкате, от того кажущимся вдвое больше, от чего-то не желая в упор замечать присутствия Виолы.
   Второй - профессор Грегор Инсумис, не менее колоритная фигура, по-особому схожий с дядей Орестом: всклокоченные, стоящие дыбом, точно после электроразряда, светлые волосы и густые торчащие метёлочками усы. Образ профессора довершал отстранённый взгляд, блуждающий где-то далеко, в колдовской лаборатории у верстака с кипящими в тиглях и ретортах зельями, но никак не в учительской.
   После краткой паузы, убедившись, что дети устроились максимально удобно, Рандалон продолжил.
   - Нам необходимо задать вам несколько вопросов. - Заметив понимающий кивок Квентина, Рандалон добавил, - ваши слова могут нам очень помочь в сложившейся сложной и, я не преувеличу, если скажу, критической ситуации.
   За столом, соглашаясь, забормотали. Один лишь мистер Лонглт неуверенно пожал плечами, не разделяя общего встревоженного настроения.
   - Положение очень и очень серьёзное, если, конечно, все сведения, полученные нами, верны, - мадам Беец небрежно переложила в голубой папке мелко исписанный лист хрустящей бумаги.
   - Можете не сомневаться, всё так и есть. - Румториг кашлянул, погружая пятерню в курчавую бороду.
   - Мастер Румториг, господа Силимур, Вилимар и Гимор рассказали в общих чертах о тебе, Квентин, происшествии в Безголовой Курице и о последовавших затем событиях, - пояснил Рандалон. - Но, прежде чем оповестить Совет Магов, нам следует экстренно решить некоторые поставленные перед нами вопросы, в некоторой степени затрагивающие и вас. Поэтому нам необходимы все доступные сведения. Первый и самый важный из них - весть о возвращении в наш мир тёмного чародея Бэлора Баирлоха, обосновавшегося в своей старой твердыне в Фомаронских болотах. Есть возражения против первостепенности этого вопроса? - Ответом было неуверенное молчание. - Нет? Тогда у меня есть вопрос к детям: Что вы можете сказать о виденном вами Бэлоре? Некоторые из присутвующих сомневаются в принципиальной возможности его возвращения. Важна любая подробность, самая несущественная мелочь, которая вам может припомнится.
   - С чего они взяли, что это вообще он?! Колдун давно мёртв, мертвее некуда! А большинство россказней о нём похожи на глупые детские сказки! - нетерпеливо бросил мистер Лонглт сразу же после смолкшего Рандалона.
   Ректор оделил нетерпеливого крикуна осуждающим взглядом, но промолчал и доброжелательно кивнул детям.
   Разбегающиеся юркими мышатами мысли Квентина спутались, Виола же, не испытывающая особого смущения в присутствии профессоров и чувствуя себя, как рыба в воде, переглянувшись с Квентином и получив от него молчаливое согласие, деловито принялась разъяснять свою точку зрения, для начала заявив:
   - Я думаю, не стоит пересказывать легенду о великом Архимаге Армакуре, особенно ту часть, что описывает его противника - злобного чародея из Фомарона?
   - Конечно же, нет, - улыбнулся Рандалон, подозревая, во что может вылиться пересказ этой истории из уст его ученицы. - Не будем тратить наше драгоценное время.
   - Тогда надеюсь, что все присутствующие в достаточной мере представляют, кем и каким был тот Бэлор из легенд. - Мистер Лонглт снова снисходительно кивнул. - Вы сомневаетесь в наших словах? - обратилась Виола к нему. - Скажите мне: насколько часто вам встречаются циклопы-чародеи, к тому же наделённые Мертвящим Взором? Я одного встретила, там, в болотном замке. - На дерзкие слов девчонки мистер Лонглт гневно вскинул бровь, но промолчал. - Хочется верить, что большинство из моих профессоров уверено в том, что сумели достаточно хорошо обучить свою ученицу, чтоб та не принимала всякую мелкую ворожбу за несусветно могущественное чародейство и не ошиблась в том, что видит у себя под носом?
   - Даже великие не застрахованы от ошибок, - заметил ей профессор Хильгетаг.
   Виола упрямо продолжила, игнорируя несвоевременное мудрствование преподавателя:
   - Конечно, увидев Бэлора в первый раз, я ещё не представляла, кто он на самом деле, - кивнула она. - Но то, что предо мной очень сильный и искусный маг уже не сомневалась. Чего только стоит то, что мы видели на болоте: Колдун на настоящем коне скакал прямиком по топи, словно по твёрдой земле. Второй раз Бэлор появился перед нами уже в подземелье, где нас заперли в кромешной тьме вместе с крысами. - Виола зябко повела плечами, будто ещё ощущала влажное дыхание холодной камеры. - Он так настойчиво требовал, чтоб мы его узнали, что, наверное, очень обиделся, когда никто из нас не поспешил бухнуться ему в ноги. Тогда Бэлор сам сказал, что он прежний владелец болотного замка, скинул с лысины капюшон. Смеётся и зыркает, а нам-то было не до веселья, меня чуть наизнанку не вывернуло. А после того, как надел капюшон, принялся уверять, что скоро вернёт свою прежнюю власть, нам же не стоит сопротивляться, а со смирением принять его волю и написать письмо в Мероланс, чтоб нас поспешили выменять на жезл Бушующих Вод...
   - Всё же, какая наглость! - неожиданно для всех присутствующих вскрикнул профессор Инсумис, обозначив, что внимательно следит за происходящим вокруг него и присутствует на совещании не только физически. Его глаза на какое-то время обрели осмысленное выражение. - Такой артефакт, и в его мерзкие лапы?! Ни за что! - отчеканил он.
   - Грегор, я согласна с вами. Даже если все мои классы станут его заложниками, я никогда на такое не соглашусь, - холодно и резко заявила мадам Беец, а профессор Инсумис уставился в её сторону непонимающим взглядом, точно не узнавая своего имени.
   Омрачаясь, ректор пропустил мимо ушей профессорские возгласы. Он сложил перед собой пальцы пирамидкой и старался внимательно слушать ученицу, не упуская ни единого её слова.
   - Мы отказались помогать. Бэлор же порекомендовал хорошенько подумать, если мы хотим умереть без мучений. Больше я его не видела, если не считать ночи, когда он сцепился с обезумевшей гарпией, - завершила мысль Виола.
   - Появление чрезмерно глазастого циклопа в Фомаронских болотах ещё ничего не значит! - удивил Квентина категорическим заявлением мистер Лонглт.
   - А, по-моему, звучит вполне правдоподобно и определённо, - профессор Инсумис с трудом зафиксировал взгляд на представителе Совета Магов.
   - Ещё бы. Только Бэлору хватит сумасшествия, чтоб мечтать заполучить жезлы Армакура, - уточнил одноглазый профессор. Мадам Беец согласно наклонила голову.
   Мистер Лонглт хмыкнул:
   - Полнейшая глупость. Но даже, если допустить, что этот ваш "Бэлор" пытается ими овладеть, он никогда не сможет собрать посох. Это не возможно.
   Хмурясь, слово взял Рандалон:
   - Не будем сейчас спорить, дослушаем ребят до конца. Квентин, что ты можешь сказать? По словам мастера Румторига, ты и твой друг видели Бэлора ещё один раз.
   Такую непосредственность, которой была наделена Виола, Квентин не имел. Он робел, несмело подбирая слова. Но твёрдый взгляд добрых глаз профессора Рандалона взбадривал, придавая уверенности.
   - Бэлора я встретил ещё в Безголовой курице, - начал он, постепенно овладевая собой, - вместе с мастером Румторигом и Патриком. На нас тогда навалилась целая куча гоблинов, а затем появился он сам и оглушил всех каким-то чародейством. - Гном утвердительно буркнул. - Тогда я еле сумел отпустить светлячка, подарок мистера Силимура. - В руке Квентина затрепыхал крылышками сейчас же слабо засветившийся жучок. - Бэлора я в тот день почти не разглядел...
   Перебивая, Симур вскочил с места:
   - Разве это не подтверждение способностей мальчика! - вскинулся он, гордо, точно победитель, оглядывая каждого из присутствующих. - Нужно обладать врождёнными способностями, чтоб без подготовки продержаться при Оглушении некоторое время в сознании.
   - Мы ценим ваше замечание, мистер Силимур, но сейчас мы обсуждаем другой вопрос. Прошу вас повременить с высказываниями на эту тему и вспомнить свои слова немного позже, - мягко проговорил ректор, настоятельно прося Симура не прерывать Квентина.
   Квентин собрался с мыслями, вспоминая минувшие сутки, чьи события из перемешанных обрывков сами стали постепенно складываться в живые картины.
   - О подземелье я не знаю, что добавить, там всё происходило так, как рассказывала Виола.
   Квентин запнулся, подбирая слова.
   - Чуть позже меня с Патриком отвели наверх в башню...
   - Зачем?! - мистер Лонглт напоказ игнорировал требование Рандалона не прерывать рассказчика. Он впился внимательными маленькими, глубоко посаженными желтовато-карими глазами в Квентина, будто заподозрил что-то неладное в его словах.
   Гном гневно дёргал бороду, давно недружелюбно поглядывая в сторону мистера Лонглта.
   - Бэлор сказал, что нас желают видеть.
   - Кто бы это мог быть? - Мистер Лонглт иронично усмехнулся, откидываясь на спинку стула. - Трудно найти за пару дней незаконного пребывания в Свободных Землях столь хороших знакомых, немедленно пожелавших видеть вас, как только прознали о "гостеприимстве" хозяина болотного замка.
   - Что вы, мистер, этим хотите сказать?! - вскочил гном. - Такие безосновательные намёки просто неуместны!
   - Прошу вас, мастер Румториг, не затевайте за нашим столом бессмысленную ссору, - поспешил предостеречь его Рандалон. - Вы тоже, мистер Лонглт, думайте, о чём говорите. Вы на грани того, чтоб сморозить настоящий вздор.
   Представитель Совета пожал плечами. В его жесте было столько пренебрежения, что этого не мог не заметить каждый из присутствующих. И если бы не экстренное вмешательство ректора, то, по крайней мере, Румториг не удержался бы, чтоб выдать достаточно оплеух, уча нахала уважению.
   - Продолжай, Квентин! - ректор повысил голос, властно прерывая вспышку недовольства за столом.
   Мадам Беец молча продолжила испепелять мистера Лонглта взглядом полным такого уничтожающего презрения, что не мешай ей Рандалон, она тоже, как и гном, не полезла бы в карман за резким словом.
   - За то самое короткое время, о котором вы, мистер Лонглт, говорили, я действительно успел познакомиться со многими хорошими людьми. - Просящий взгляд Рандалона умолял Квентина не подливать масла в огонь. Румториг же польщёно бормотал в бороду и кивал, одобряя его.
   - Но видеть нас хотели не они... - не останавливался мальчишка.
   - Так-так, очень интересно! - снова насмешливо брякнул Лонглт, прерывая Квентина.
   - Немедленно прекратите! - тут же вскипел, не выдерживая, ректор. - Так мы до завтрашнего утра не закончим совет, и, в конце концов, перессоримся!
   Лонглт прикусил губу, чувствуя, что по-настоящему вывел из себя Рандалона.
   - Так-то лучше. - Рандалон погасил свою вспышку, переходя к прежнему сосредоточенному созерцанию сложенных перед собой рук, стараясь забыть неприятную вспышку.
   Уже зная о всеобщей нелюбви к Мятежнику, упоминать его Квентину было страшновато, - неизвестно было, как отреагируют присутствующие. Умалчивать тоже не годилось, не хватало, чтоб кто-то стал сомневаться в его правдивости.
   - Желавший нас видеть вообще не из Свободных Земель... - проговорил он, чувствуя себя отчего-то виновным за случившееся с ним. - Он не из этого мира, мира волшебников. Вы зовёте его Мятежником.
   Произведённый эффект был своеобразен. Казалось, старательно сдерживаемое до сего момента напряжение выплеснулось наружу, отразившись непримиримой ненавистью, а у кого-то страхом, на лицах профессоров, их жестах и истерических репликах наперебой. Вот-вот готовый сорваться, назревающий шквал вопросов предвосхитил ректор Рандалон. Он опустил руки на стол и проговорил, внимательно глядя в лицо Квентина, точно читая мысли.
   - Что он хотел от тебя и твоего друга? О чём он говорил с вами? - тихо и невероятно спокойно, резко контрастируя с окружающими, проговорил профессор.
   Взбаламученный учительский совет пристыжено вернулся на свои места и, впившись испытующе-любопытными взглядами в Квентина, ждал ответа.
   - Ни о чём особом, - пожал плечами Квентин, только сейчас к своему удивлению осознав это. - Принялся ругать нас за то, что мы, толком ничего не зная, рискуя, полезли в Портал. Потом ещё раз потребовал, чтоб я по возвращению стал его учеником...
   Учительская снова утонула в гуле голосов не на шутку разошедшихся профессоров, не выслушивая Квентина до конца. Они были вне себя.
   Симур настойчиво потребовал немедленно оградить мальчика от бесправных посягательств Мятежника, безотлагательно зачислив его учеником Мероланса. Мистер Лонглт пытался возразить:
   - Я сомневаюсь в целесообразности такого поступка в данных условиях. А при таких родственниках это даже опасно...
   - Бесстыжий язык, не смей наговаривать... - ревел через стол, грозя ему громадным кулаком, мастер Румториг. Гнев, переполнявший его, душил, не давая внятно закончить мысль. Гном запнулся на полуслове, угрожающе мыча и сверкая глазами.
   Лишь Король Всех-Гоблинов-Севера, Уфал Хитрейший, оставался в этом гвалте невозмутимым, скромно сидел в своём кресле и безуспешно пытался изобразить глубокий сон, поминутно поглядывая одним глазом на клокочущую вокруг него бурю.
   - Успокойтесь, коллеги! - потребовал Рандалон, перекрывая зычным окриком общий гвалт. - Не в первый раз до нас доходят вести о том, что Мятежник, а сейчас Император, столько набрался смелости, что считает вправе называться высоким званием Учителя! Оставим до времени наши эмоции в стороне и займёмся действительно важным для данного момента.
   Учительская исподволь успокаивалась. Волшебники перешёптывались; трое из них не отводили взглядов от Квентина. Рандалон смотрел тревожно и внимательно, мадам Беец - удивлённо и насторожено, Лонглт - с явным недоверием и пренебрежением.
   - Ты встречался с ним раньше? - предположил Рандалон.
   - С Императором? - Рандалон кивнул. Квентин опустил глаза, зажмурился. Вспомнились родители, сердце и горло болезненно сжалось.
   - Расскажи нам, что считаешь нужным, - мягко попросил его Рандалон.
   Квентин взглянул в светлые, всё понимающие глаза профессора Рандалона, кивком головы показывая, что собирается с мыслями.
   - Я почти совсем не помню его. И до того случая, когда несколько дней назад, столкнулся с ним нос к носу, с уверенностью считал, что никогда не видел его. Я ещё был совсем маленький, когда по приказу Императора казнили маму и папу... - к горлу подкатила ещё одна болезненная волна, в глазах защипало.
   - Я сочувствую, - тихо проговорил Рандалон. В этих простых словах не было ничего необычного, но Квентин не мог ошибиться, волшебник произнёс их от сердца, искренне скорбя о потере. Он снова встретил добрый взгляд, на душе стало легко и свободно. В первый раз он принял сострадание чужого человека, с этого мгновения веря в то, что кроме него есть тот, кто столь же горячо сожалеет о гибели его родителей.
   - Не говори ничего, если тебе тяжело вспоминать их.
   Квентин отрицательно помотал головой.
   - Да нет, - превозмог он себя. - Потом я был с дедом. Он бежал от Императора, и я вместе и ним. Возле Речного Угла колдовской Туман затопил долину. Как потом оказалось, это был Портал, ведущий сюда, но об этом я узнал только тогда, когда очутился здесь, и меня с Патриком нашёл мистер Румториг. Случайно или нет, я не знаю, в том городке подле долины мы и встретились с Императором. Его узнал дед. Он помнит все голоса. Ночью Император пришёл в нашу комнату. Он предложил деду вернуться к нему на службу, дедушка отказался. Просил отдать меня ему в ученики. А когда снова получил отказ, обещал, что я стану его учеником, во что бы то ни стало. Тогда же Император признался, что Туман с чьей-то помощью был создан им для того, чтоб попасть в Свободные Земли. Ничего плохого мы не желали. Я всего лишь хотел убежать туда, где не было бы Императора, и где он ничего плохого не мог сделать мне. Утром, не сговариваясь с Патриком, встретились во дворе гостиницы. Патрик решил выручить из Тумана бабушку, она накануне того дня пропала в долине. Потом мы вместе добрались до Тумана и очутились здесь, в Свободных Землях. Вот такая моя история.
   В учительской царила тишина. Квентин замолчал, забыв, для чего он вообще говорит все эти слова о себе. Его томили воскресшие воспоминания, не отпуская сердце из холодных объятий неизменного прошлого. Профессора же, примолкнув, наверняка, старались вникнуть в каждое произнесённое слово, сосредоточено о чём-то размышляя и, бес сомнения, не понимали его.
   - Ты можешь рассказать ещё что-нибудь? - мягкий голос профессора Рандалона вернул Квентина к реальности.
   - В башне замка, куда Бэлор привёл меня и Патрика, чтоб с помощью какой-то магии нас увидел Император, он потребовал от колдуна, чтоб, как только будет готов новый Портал, нас обоих выслали к нему. - Присутствующие вновь беспокойно заёрзали, не в состоянии сдержать эмоций. Но на этот раз Квентин не дал прервать себя, заставив смолкнуть поднимающийся ропот. - Бэлор, конечно, был против, мы ведь нужны были ему как заложники. Император согласился лишь на меня одного. Тогда Бэлор напомнил, что Запретные заклинания на его Переход настолько сильны, что без жезла Огненных Смерчей он не сможет открыть Портал для Императора.
   Квентин был вынужден смолкнуть в ураганной вспышке возмущённых выкриков, перекричать которую было не мыслимо.
   - Мятежник стремится преодолеть Запреты и вернуться в Свободные Земли! Вот почему Службы Контроля Порталов не смогла зафиксировать Переход мальчиков; Портал был открыт из Свободных Земель, о чём в Службе Контроля даже помыслить не могли. И теперь нет никаких сомнений, что именно Император вернул злобного колдуна Бэлора к жизни, надеясь на его помощь! Мятежник всё ещё тщится надеждой овладеть волшебным миром, как пытался свершить это много лет назад! - Таков был общий смысл всех взволнованных выкриков, оглашавших сейчас учительскую, не зная удержу в тревоге.
   Но на этом спор магов не завершился. Бледная мадам Беец, нервно покусывала губы.
   - Как такое может быть? Только жезлы Армакура способны были вернуть Бэлора!
   - Но мы не знаем, где третья часть Посоха, - возразил Инсумис, потеряв, по-видимому, навсегда свой отсутствующий вид.
   - Конечно, это Мятежник, больше некому! - взвизгнул одноглазый профессор. Скособоченное плечо профессора Хильгетага начало подёргиваться, выдавая его сильное возбуждение.
   - Жезл Сотрясающейся Земли давно потерян, - наставительно заявил мистер Лонглт. - И, слава богу! Бэлору никогда не собрать Посоха.
   Мистер Модрок сейчас же принял вертикальное положение. Его заинтересованный взгляд принялся метаться по присутствующим, а чуткие уши ловить каждое слово и полутон говорящего.
   - Это не совсем так, - в полголоса поправил Лонглта Рандалон.
   На Уфала было больно взглянуть, его перекосило, и выглядел он неважно.
   - Но что ответил Бэлору Мятежник? - новый вопрос ректора разом оборвали шум, подвесив в напряжённом ожидании растревоженные мысли волшебников.
   - Согласился дать его, - выдохнул Квентин в новый всплеск негодования и яростных проклятий в адрес Мятежника.
   - Что ж, значит, Мятежник вот-вот ворвётся в Свободные Земли с новой кровавой войной! Это будет катастрофа! Нужны немедленные действия! - потребовал от собрания профессор Хильгетаг, оделяя каждого воинственным взглядом решительного человека.
   - Скорее жезлом попытается овладеть Бэлор, - с печалью в голосе проговорил Рандалон, задумчиво смотря куда-то мимо Квентина. Бэлор его волновал куда больше, чем Мятежник. Прежние приветливость на лице профессора сменилась хмурой тучей.
   - Одна и та же морока, - пробубнил одноглазый профессор, так и зыркая горящим огромным оком по сторонам, успевая единственным ухом отлично расслышать всё произносимое в учительской. Его нанафталиненный парик съехал с макушки, но взволнованный Хильгетаг не замечал этого.
   Рандалон был другого мнения.
   - Бэлор куда опаснее. Он настолько пропитан жгучей ненавистью и жаждой мщения веков поражения, что, попади ему в руки хотя бы один из жезлов Армакура, для волшебного мира наступят чёрные дни. Мятежник ему не соперник, даже будь он во много раз жестокосердней, чем есть на самом деле.
   - Тогда мы должны действовать немедленно! - дрожащий голос профессора Беец сорвался на хрип; Рандалон вскинул брови и ещё больше нахмурился. - Нельзя терять ни одной драгоценной минуты. Воспользуемся жезлом Бушующих Вод и уничтожим Фомарон вместе с Бэлором! Профессор, теперь вы понимаете, что несвоевременно настояли на изъятии жезла у моего факультета, для помещения его в Хранилище. Взять жезл, конечно, не составит особого труда, но это тоже будет лишней заминкой в нашем деле.
   - Нет! - Стёкла испуганно звякнули в оконных рамах. Рандалон был темнее тучи. - Мы должны во что бы то ни стало избежать этого. Применение одного жезла - ужасно, двух - гибельно, не говоря уже обо всех трёх. Но профессор Беец без сомнения права, необходимо действовать молниеносно. Мы должны немедленно собрать все наши силы, самых искусных магов и, избежав применения сил жезла, остановить Бэлора, пока не утеряно драгоценное время, и он не овладел Огненным жезлом.
   Мадам Беец досадливо потупилась в свою папочку.
   - Думаю, теперь не найдётся таких, кто сомневается в опасности сложившегося положения? - Негромкий голос Рандалона прозвучал в тишине вкрадчиво и настоятельно, напоминая о благоразумии.
   - Хм, - соглашаясь, усмехнулся Лонглт, как и прежде, снисходительно и ехидно. Он был, по-видимому, вторым в учительской, кого мало трогала всеобщая тревога. - Сомнений нет. Но ваше предложение не выполнимо. Собрать волшебников в считанные часы невозможно. На это уйдёт немало времени. Я бы даже сказал, очень много времени.
   - Первыми пойдём мы, по дороге к нам присоединится Совет Магов, а за ними последуют на зов все остальные. Здесь никому не удастся увильнуть, наша неминуемая гибель или немедленное поражение Бэлора!
   - Вы сгущаете краски, господин ректор. Бэлор только что возродился и, разве что, успел освоиться в Фомароне. Прежней мощи при нём нет. Если было бы иначе, мы вряд ли заседали бы здесь за этим столом, он давно подал бы о себе самую громкую весть на все Свободные Земли и далеко за их пределы.
   - Потому он стремится овладеть жезлами. Нельзя позволить ему добиться этого. Наше промедление очень поспособствует Бэлору, - настаивал Рандалон.
   - В такой сложной ситуации нельзя рубить с плеча. Необходима тщательная подготовка, чтоб одержать победу с минимальным уроном для нас. Даже если Бэлор сумеет обманом завладеть жезлом Огненных Смерчей, мы можем противопоставить ему свой. Бэлор не посмеет напасть. Я думаю, на старости лет вы, профессор, стали паникёром.
   - Наглец! - заревел гном, снова вскакивая с места. - Не смей оскорблять Теодора Рандалона. Он великий маг и не нуждается в поучении всяких недоучек и молокососов.
   - Ваше мнение обо мне я запомню, - со змеиной улыбкой погрозил ему в ответ Лонглт.
   - Да-да, запишите куда-нибудь, а то, неровен час, я из вас всю память вместе с мозгами выбью!
   - Мастер Румториг, престаньте препираться. Это недостойно вас. - Рандалону не пришлось повышать голос. Тишина в учительскую вернулась сама.
   Гном гневно косился на Лонглта, несомненно, собираясь при случае намять ему бока.
   - Вот, господин ректор, кому вы позволяете работать с учениками. Это же настоящий сумасшедший. Вы обязаны оградить академию от подобных типов. Он опасен для окружающих.
   - Сами вы опасны для окружающих. Это вас следует изолировать надолго и подальше, - не стерпела Виола такого нечестия и обиды своих профессоров.
   - Какое воспитание, такие ученики, - съязвил Лонглт.
   Рандалон поднялся. Он оглядел суровым взглядом присутствующих, от чего у каждого внутри что-то робко зашевелилось, приказывая им немедленно подчиниться его воле.
   - Сколько можно препираться между собой, словно старые леди на рынке. Не уважаете ректора, уважайте себя. Вы, мистер Лонглт, не представитель попечительского совета школы, а мы здесь собрались не для того, чтоб обсуждать воспитание и обучение в Меролансе, мы решаем, быть ли войне, которая, если мы помедлим, дожидаясь решения других, пожрёт Свободные Земли. Пока же ничего дельного не видно, одна пустая болтовня! Ещё раз прошу, не будем отвлекаться на мелкие дрязги и оставим все обиды в стороне.
   Профессор, наконец, добившись своего, устало вернулся на место. Воцарилась полнейшая тишина, страсти притихли, даже Лонглт присмирел, утратив свой снисходительно-покровительственный вид.
   Раньше Квентин особо не задумывался о происходящих с ним неприятностях. Теперь для него стало понятно, что он оказался в самой гуще сплетений хитрой комбинации чужих желаний и стремлений, всё туже стягивающихся в крепкий узел, из которого ему пока чудом удалось выскользнуть, будучи не раздавленным. Течение разговора тревожило. Спор ни о чём изумлял, но больше всего волновала упомянутая деталь, о которой мистер Модрок отчего-то не спешил внести ясность. Выходило, что, быть может, лишь сам Квентин был осведомлённей всех присутствующих, а потому после минутного колебания он решился:
   - Я ещё не всё рассказал. - Насторожившись, собрание вновь обратило внимание на мальчишку, угадывая, что ничего хорошего его слова им не обещают. Замерло, вслушиваясь в сбивчивые объяснения. - Об этом, пока меня с Виолой не было, вам мог рассказать мистер Модрок. - Гоблин, сидевший до того момента тише воды, ниже травы, крякнул и ужался, стараясь спрятаться в своём кресле от недоумевающих взглядов. - Но раз он ничего не сказал, то тогда это сделаю я.
   Квентин на мгновение замолчал, вопросительно взглянув на Уфала, тот даже не шелохнулся, обречённо уронив голову на грудь.
   - Сидя отдельно от остальных, в башне, я узнал, что Бэлор напал на посольство гоблинов и перебил его. - Рандалон медленно и сосредоточенно кивнул. - А заодно отнял у мистера Модрока символ его королевской власти - жезл Сотрясающейся Земли. Так что у Бэлора уже есть один из жезлов.
   Квентин робко взглянул в глаза профессора. Никто не издал ни единого звука, никто даже не шевельнулся. Так поразила их новость. А вот мистер Лонглт не на шутку перетрусил. Белее мела он хлопал глазами, точно пытался прогнать наваждение, не верил, но и не смел обманывать себя дальше.
   Мистер Модрок трясся мелкой дрожью, истерично подёргивая головой.
   - Ваше величество, не стоит больше умалчивать о том, что вы везли с собой жезл, - нарушил молчание, отчётливо произнося слова, ректор Рандалон. - Зачем он был нужен вам в дороге? Вы должны были понимать, что это очень опасно.
   - Мы не обязаны перед кем-либо отчитываться за наши поступки... - потеряно пробормотал гоблин.
   - Пусть так. Но я совершил непростительную ошибку в ваше прежнее пребывание в Меролансе, не настояв на эскорте и не выяснив целей посольства. Мне следовало догадаться, что жезл должен быть с вами...
   - Это мой жезл! - огрызнулся король гоблинов. - Это мой знак власти! Он всегда должен быть со мной и больше нигде!
   - Понятно, - с тоской покачал головой ректор.
   - Никто, никто не должен узнать, что я потерял его! Я перестану быть королём, и меня убьют! - взвизгнул Уфал.
   - Как миленького прирежут, - проворчал в бороду гном, по-своему разделяя опасения гоблина.
   Мистер Модрок шмыгнул носом и тихо-тихо завыл, впадая в безысходность обречённого на смерть.
   - Не будем преувеличивать. В конце концов, вы вольны не возвращаться к своим подданным, - предложил Рандалон, пытаясь успокоить Уфала.
   - Кому он здесь нужен? Да и закон запрещает гоблинам пребывать в пределах Свободных Земель, - напомнила мадам Беец.
   - Как экс-королю, возможно, для вас сделают исключение и предоставят убежище. Что может сказать по этому поводу представитель Совета?
   Обнадёживающие слова не возымели действия на гоблина. Он всё громче подвывал, не слушая увещевания ректора. А стоило упомянуть мистера Лонглта, весь он передёрнулся, поднялся на негнущихся ногах и снова сел, сумев лишь пожать плечами и промямлить несколько несвязных слов на вопрос Рандалона.
   - Зачем гоблины, вообще, понадобилось куда-то отправили посольство, да ещё во главе со своим королём? - полюбопытствовала Виола, разбавляя начавшее было затягиваться молчание.
   - Мне бы тоже хотелось это знать. - Ректор сурово глянул на хныкающего Уфала. - Возьмите себя в руки, вы же король. Расскажите нам цель вашего посольства. Раз уж так вышло, что его больше нет, вряд ли стоит его скрывать.
   Вой Уфала смолк разом. Все его слёзы и горе оказались лишь притворством. Чуть погодя, скользнув чёрным бусинками внимательных глаз по лицам волшебников и пригнувшись к столу, гоблин заговорил, таинственно перейдя на полушёпот:
   - Неспокойно у нас. От восточных гоблинов пошёл слух, что вернулся Хозяин, и скоро все без исключения станут его рабами. Король Всех-Гоблинов-Севера только я и никто больше! Не желаю слышать о другом!
   - Ясно, - презрительно хмыкнула профессор Беец.
   - Да, именно так! Потому я решил заключить союз с волшебниками Совета Магов Свободных Земель! Потому я понадеялся на их помощь! А теперь я даже не король...
   Неожиданно оживился мистер Лонглт. Он быстро поднялся с кресла и невнятно пробормотал, пряча глаза:
   - Считаю необходимым немедленно отправиться в Совет, чтоб оповестить его обо всём здесь услышанном.
   - Надеюсь, решение Совета не заставит себя долго ждать. - Рандалон не стал задерживать Вирола Лонглта, проговорив эти слова уже ему в спину.
   - Не смею вас больше тревожить. Не вздумайте без разрешения Совета затевать против Фомаронского колдуна любые активные действия. Это прерогатива только Совета, - пролепетал Лонглт, выскальзывая наружу. Из-за двери донеслись спешные шаги, быстро удаляющиеся по коридору.
   Опущенная голова ректора могла показаться знаком бессилия. Можно было решить, что он растерян и не знает, что делать. Вся его прежняя уверенность исчезла, оставив на месте ректора уставшего старого человека.
   - Я вот чего не пойму, почему Уфал не воспользовался жезлом против Бэлора? - в момент всеобщего затишья с украдкой шепнул Квентин Виоле.
   Девочка покачала головой, улыбнулась и ответила:
   - Очень просто, гоблины полностью лишены волшебных способностей. Они не умеют пользоваться такими колдовскими вещами, как магические жезлы, требующие хотя бы небольших задатков мага, что у гоблинов отродясь не было.
   - Зато ими в избытке наделён Бэлор. - К ребятам наклонилась мохнатая голова гнома.
   Он подмигнул Квентину и одними губами поинтересовался:
   - Что ж ты молчал, что за жезл был у Уфала?
   Мальчишка потупился, чувствуя себя страшно виноватым.
   - Извините, мастер... Я не хотел вас пугать...
   - Оно, конечно, всё равно, - оправдал его Румториг. - Но как-то нехорошо вышло. Оказалось, я даже не знал, чего там потерял "наш дражайший король".
   Гном шумно вздохнул.
   - Пустяки всё это. Рандалон на старого гнома, надеюсь, не в обиде, - улыбнулся он Квентину и Виоле.
   Минутная слабость сошла с лица теперь спокойного Рандалона. Маг стал прежним, решительным и сильным. Вздохнув, он удобнее разместился в кресле. Положив руки на подлокотники и откинувшись на спинку кресла со сложными узорчатыми прорезями в виде лунного серпа и звёзд, переплетённых странной формы росчерками, высоко поднял голову.
   - Что ж, решение за Советом. Но мы не будем сидеть, сложа руки. Как я намеревался, все профессора будут вызваны из отпусков, чрезвычайное положение требует поступиться их правами на летний отдых. Несмотря на нависшую угрозу, новый учебный год ни в коем случае не отменяется. Надеюсь, Совет не сглупит, затягивая вопрос с Бэлором. Но, так или иначе, мы должны позаботиться о защите академии и Форонтола, быть может, от длительной осады. Необходимо проверить все охранные заклинания, наложить новые. Предложения по этому вопросу принимаю постоянно, круглосуточно. Особое внимание уделить сохранности жезла Бушующих Вод. Возможно, Бэлор попытается выкрасть его. Усилить его стражей. - Мадам Беец недовольно сжала губы буквой "о", но всё же без возражений кивнула. Мгновение Рандалон молчал, припоминая, не забыл ли чего. - За Фомароном будет установлено негласное наблюдение.
   Теперь было всё. Но не для Квентина. Он поспешил подняться с места и с нескрываемой тревогой задал вопрос Рандалону, не сводя с него умоляющих глаз:
   - Что будет с Патриком? Неужели вы его бросите?
   Рандалон не спрятался от его взгляда, подался вперёд и, чуточку помедлив, кивнул ему:
   - Он жив, и мы спасём его. Я обещаю тебе. Ты веришь мне?
   Квентин ничего не сказал. Он с вздохом вернулся на табурет, утвердительно кивнув.
   - На этом позвольте считать первый вопрос нашей повестки рассмотренным. - Профессора не стали возражать ректору.
   - Прекрасно, - добродушно улыбнулся он среди мрачных лиц. - Другой вопрос, не самый важный, но требует соблюдения правил. Дорогие друзья, мастер Румториг рассказал нам о том, как стал свидетелем незаконного Перехода двух молодых людей; один из провинившихся, присутствующий здесь, признал это и уже рассказал, какие причины двигали им в свершении этого проступка. Если есть у кого желание что-то высказать по этому поводу, прошу говорить.
   Собрание профессоров ещё только приходило в себя, и желающих не нашлось. Рандалон удовлетворённо кивнул и, озорно подмигнув то ли Квентину, то ли Румторигу, проговорил:
   - Прискорбно, что ещё встречаются неразумные лица, пользующиеся неизвестными им средствами перемещения, что чревато для них самыми дурными последствиями. Но в данном случае просматривается непреднамеренность, смягчённая целым рядом обстоятельств, заслуживающих нашего понимания и снисхождения. Поэтому, раз единственного представителя Совета Магов Свободных Земель срочно покинул нас, а других желающих нет, я полагаю, что провинившийся не должен быть подвержен взысканию. И если мне никто не пожелает возразить, то он и его друг могут считаться оправданными. Я постанавливаю вернуть детей их родственникам.
   Профессора молча дали согласие.
   У Квентина сердце ушло в пятки. Его не наказывали, но все надежды остаться здесь подальше от Императора в один миг улетучились. Мастер Румториг неожиданно на слова ректора интенсивно затряс бородой, точно уже забыл, что совсем ещё недавно обещал Квентину помощь в зачислении в академию, убив в нём последнюю надежду на поддержку. Рандалон, точно нарочно, продолжал улыбаться, не понимая, какую рану наносит сейчас этим Квентину.
   - Второй вопрос к общему удовольствию решён много быстрее первого. Остался третий и последний.
   Квентину уже не было никакого дела до каких-то ещё вопросов. Он повесил нос, печально мирясь со своей участью. Кругом же заметно оживились и зашушукали.
   - На рассмотрение учительского совета от мастера Румторига, мистера Силимура и двух его друзей поступило предложение зачислить мистера Квентина Канти одиннадцати лет в нашу школу учеником и обучать его волшебным искусствам и магической мудрости. Поручителями претендента назвались те же господа.
   Такого оборота Квентин никак не ожидал. С раскрыты ртом он поднял глаза на ректора Рандалона, сейчас же заговорщицки ему подмигнувшего. Рядом довольно урчал Румториг, неспешно почёсывая бороду, и косясь на мальчишку. Виола вовсе не сдерживалась, пару раз чувствительно ткнув локтем Квентину в бок.
   - Предложение поступило, но это ещё не значит, что претендент будет зачислен. - Одноглазый профессор сверкнул оком. - Места все заняты, вакансий ни в одном из пятых классов, насколько я помню, нет.
   С замиранием сердца Квентин лихорадочно ловил слова профессоров, с каждой минутой со страхом ожидая, что вновь затеплившаяся в душе надежда не оправдает себя.
   - Профессор, это не проблема. Не будем держаться за численные рамки наших классов, всем известно, что они условны, парировал Рандалон.
   Профессор Хильгетаг пожал плечами, но подала голос мадам Беец:
   - Здесь важно не только соблюдение наших обычаев, но и то, что такое исключение в одном случае приведёт к неразберихе в последствии. Числовые отношения классов будут перекошены, преподавателем будет трудно охватить каждого ученика в отдельности...
   - Вы преувеличиваете. Признайте, ваши страхи безосновательны и надуманы.
   Мадам Беец тоже предпочла промолчать, поджала нижнюю губу, про себя соглашаясь с замечанием. Румториг торжествовал, точно уже было решено, что Квентин зачислен. Мальчишка же продолжал насторожено ловить каждое новое высказывание профессоров, крепкий порыв ветра остудил его сердце.
   - Принципиально претендент может поступить в Академию, - заключил ректор. - Но желает ли он сам стать нашим учеником? Что ты скажешь, Квентин?
   У Квентина язык присох к нёбу. Он закивал, с трудом выдавив из груди согласие:
   - Да.
   - Превосходно, - кивнул удовлетворённо Рандалон, будто иных доводов для зачисления претендента были не нужны. - На совете присутствует пять профессоров, этого достаточно для вынесения решения по этому вопросу. - Профессор Хильгетаг, видимо, большой знаток школьного устава, подтверждая, тряхнул пыльным париком. - Мастер Румториг, не менее уважаемые господа Силимур, Вилимар и Гимор, что не маловажно, ученики Мероланса, заявили о его несомненных выдающихся способностях. Свидетельства не требуют дополнительной проверки, они бесспорны. - Мадам Беец неохотно слегка наклонила голову.
   Снова Квентин поймал подмигивающий взгляд Рандалона, а радость Румторига нельзя было не заметить, на всё учительскую разносилось его довольное ворчание. Но профессор Беец ещё не собиралась сдавать свои позиции.
   - Господин ректор, всё это ничто перед реальной возможностью обучения нового ученика, начинающего курс сразу же с пятого класса. Я понимаю, что в виду большой одарённости возможны исключения. Бесспорно и то, что такие претенденты могут поступать, минуя начальные, в более старшие классы, но не сразу же в пятый. Это нереально. Ученик просто заведомо будет отставать от своих одногодок. - Профессор Хильгетаг принялся подёргивать головой, разделяя мнение мадам Беец и нагоняя тоску на Квентина. Виола, подбадривая, снова принялась пихать его в бок, заметив, как он начал скисать. - В уставе Академии нет статьи, способной кардинально разрешить подобную ситуацию. Напомню, что в пункте первом статьи пятой Уставного Уложения Академии говорится об обязательном зачислении всех претендентов одногодок в один класс, не может быть смешения с более младшими или старшими учениками. - Хильгетаг вновь кивнул и теперь ещё что-то одобрительно буркнул. - Потому я вовсе не понимаю, как он будет учиться в пятом классе с пробелом в четыре года. Я уверена, профессор Рандалон, вы не будете говорить о том, что эти годы бесполезны, и их можно пропустить. Они жизненно необходимы для настоящего волшебника. Именно они учат быть им.
   - Лестно, что вы, профессор Беец, причислили меня к тем исключениям, что достойны поступить сразу аж в третий класс, - без тени иронии проговорил Рандалон и добавил, - если вы не в курсе, имеются школы волшебников, зачисляющие на первый год обучения, по нашим меркам, невероятно поздно, в одиннадцать лет. Так что, мистер Канти ещё не перерос возраста начала изучения волшебства. - У одноглазого профессора уже вошло в привычку соглашаться со всеми. - Есть простой выход из этой спорной ситуации. Надеюсь, вы согласитесь, коллеги, с этим предложением. Мы дадим шанс Квентину показать себя за этот год, а летний экзамен расставит всё на свои места. - Профессора опять-таки промолчали, не находя возражений. Рандалон заговорил вновь, обращаясь уже к Квентину. - Ты слушаешь нас? Понимаешь, о чём мы сейчас ведём беседу? - Квентин с готовностью кивнул. - Если ты будешь зачислен, через год тебе предстоит оправдать оказанное доверие, а если будут какие-то сомнения, то любой из профессоров вправе экзаменовать тебя по своему предмету и за пропущенные тобой курсы. Сейчас ты должен осознать, что, поступив в Академию, обрекаешь себя на очень тяжёлый труд и кропотливое постижение многого, что другим ученикам давалось в течение нескольких лет. Это большой и очень серьёзный труд.
   Квентин не сомневался в себе ни секунды, его не пугали трудности.
   На минуту за столом воцарилась тишина. Её снова нарушил Рандалон.
   - Похоже, других мнений не будет?
   Румториг почти подскакивал на месте в нетерпении поздравить соседа с зачислением. Но профессор Беец не унималась. Она оставила первую победу за ректором, но тотчас нашла другой повод огорчить Квентина.
   - Всё это хорошо, но остаётся самый важный вопрос зачисления. Что на счёт оплаты обучения в школе? Да, оно платное. - От взгляда мадам Беец в сторону Квентина повеяло холодом. - Мистер Канти, у вас есть, кому внести плату за ваше обучение хотя бы за тот год, о котором так красноречиво говорит всеми нами уважаемый профессор Рандалон? - Квентин отрицательно мотнул головой. - Ага. Может быть, мастер Румториг или кто-то из других поручителей смогут наскрести достаточную сумму. Хотя, сразу предупрежу, Уставное Уложение Академии в статье тридцать первой пункт второй запрещает всем профессорам, в том числе и ректору, вносить плату за обучение за любого ученика, кроме родственника, ни под каким видом.
   Румториг слева сейчас же скис, не смея взглянуть в сторону Квентина. А Виола продолжала подбадривать Квентина, не сомневаясь в том, что Рандалон и тут найдёт выход.
   Премило было пережить несколько минут с почти исполнившейся мечтой. Но реальность вернула воздушные замки с небес на землю. Волшебный мир не во всём отличался от обычного, здесь тоже многое упиралось в деньги. Квентин даже не представлял, какие они здесь, тем более, не знал, откуда их можно взять.
   - Замечание мадам Беец резонно, - Рандалон, похоже, тоже не отчаивался. Квентин не верил ушам, казалось невозможным, чтоб что-то ещё могло измениться. - Но и тут есть выход, мы можем подать прошение в Совет Магов о выделении на имя Квентина Канти именной стипендии на этот год.
   - Но... - одноглазый профессор принялся вращать глазом, и тотчас был оборван Рандалоном, не давая ему высказать что-нибудь чрезвычайно умное, согласованное с Уставом.
   - Пункт третий статьи пятьдесят пятой Уставного Уложения Академии гласит о том, что каждый из претендентов имеет право просить стипендию Совета Магов Свободных Земель в случае: выдающихся способностях ученика, ручательства трёх профессоров Академии, а так же особых обстоятельств.
   - И какие особые обстоятельства заставят Совет Магов утвердить стипендию? - мадам Беец ухватилась за последнюю соломинку.
   - Их много. Но достаточно будет и одной. Зачисление Квентина в академию оградит его от притязаний Мятежника сделать его своим учеником. - Рандалон говорил серьёзно, отдавая отчёт каждому слову.
   - Вы уверены, что он оставит его в покое?
   - Мятежник ещё ни разу не тронул семью ученика волшебной школы.
   - Надеяться на это всё равно, что надеяться остаться сухим под проливным дождём.
   - Мы должны, обязаны попытаться встать на защиту ребёнка. Не даром Мятежник стремится стать его учителем. Здесь есть что-то ещё.
   - Но этого объяснения не достаточно для Совета Магов. Я уверена, они не подпишут прошения.
   - Для них недостаточно, - кивнул Рандалон, - но надеюсь не для всех нас. Я намерен подать профессорское прошение, думаю, меня поддержит мастер Румториг. Осталось за малым - третьим, кто поддержит нас.
   Рандалон, Румториг и Квентин выжидающе смотрели на профессоров. Решалась судьба Квентина. Мальчишечье сердце выскакивало из груди от неимоверного напряжения всех составляющих души. Он почти задыхался, голова шла кругом, а профессора всё молчали.
   - Я подпишу прошение, - наконец с огромным облегчением услышал Квентин.
   От мадам Беец Квентин такого щедрого жеста не ожидал. Быть может, одноглазый или тот - отстранённо присутствующий, но никак не она. Такого же мнения были почти все в учительской. Ничего не заметил лишь профессор Инсумис, вновь где-то пропав своими раздумьями. А Рандалон вовсе посчитал, что так и должно быть, будто только ждал её слов.
   - Тогда я рад официально сообщить вам, мистер Квентин Канти, что вы можете считать себя зачисленным в ученики Мероланса. За месяц до начала учебного года вам будет выслано официально приглашение... Но, похоже, это тебя не радует, Квентин? - Охватившее Квентина сомнение удивило профессора Рандалона. Он вопросительно смотрел на мальчика и ждал объяснения.
   - Что будет с Патриком? - Квентин с надеждой взглянул на Рандалона.
   Тот с облегчением вздохнул.
   - Мы выручим его. Я обещал тебе это и сдержу слово.
   - Вы не поняли меня, профессор. Он не будет зачислен в школу?
   - Нелепица! - вырвалось у мадам Беец. - По-моему мы здесь обсуждали лишь вас, мистер Канти, если вы пропустили это. О вашем друге же вообще не было речи. Извините, но это не возможно.
   Нет, Квентин не был расстроен, - теперь решение было за ним. Он принял его, не сожалея о том, что скажет сейчас. Пусть мечта обучаться волшебству останется мечтой, но единственный человек, которого Квентин назвал своим другом, для него был дороже. Не имеет значение, что друзья ещё обязательно появятся. Он жил сейчас, и сейчас у него был друг.
   - Я отказываюсь от обучения в Академии без Патрика.
   - Это неслыханно! - возмутилась мадам Беец, вскакивая с места. - Не успел стать учеником, а уже принимается шантажировать нас. Не выйдет, милейший мистер Канти. Он не поступит!
   - Я согласен, - удовлетворёно кивнул Квентин, несмотря на шипение Виолы в его ухо, оказавшейся в полной прострации после такого заявления Квентина. Мадам Беец, поражённая до глубины души без слов опустилась на место.
   Рандалон молчал, молчал невыносимо долго. Это было мучительней, чем если бы профессор выказался, и всё, наконец, закончилось. Квентин не рассчитывал, что после всего сказанного им маг оставил своё отношение к нему прежним. На плечи навалилась усталость, захотелось остаться одному, а на душе было ужасно горько и тоскливо.
   Кашлянув, ректор привлёк к себе общее внимание. Он встал со своего места, по-прежнему серьёзный, но вовсе не враждебный.
   - Пора завершить наше внеочередное совещание. Детям необходимо как следует отдохнуть. Мы и так долго их задержали. Но перед тем, как мы расстанемся, я должен тебе, Квентин, кое-что сказать. Наше предложение остаётся в силе. Хорошенько подумай и прими правильное решение. Желаю тебе удачи.
   Маг вернулся за стол, а Румториг поднял детей и, неодобрительно покачивая головой, вывел их из комнаты. За спиной Квентина хлопнули резная дверь учительской.

17. Русалки и водяные

   Квентина словно вытолкнуло из чёрной бездны. В холодном поту он присел на кровати, пытаясь припомнить, что ему привиделось. Жуткий сон оставил на сердце лишь давящий страх, забрав с собой все чёткие образы.
   Сонливость и усталость остались на подушке. Спать больше не хотелось. Квентин не стал ложиться, чтоб ещё раз попытаться уснуть, повалявшись в удобной мягкой постели, о существовании которой он успел позабыть во время лесных приключений. Укутавшись в одеяло, Квентин подошёл к приоткрытому окну, взобрался на скамью и подставил разгорячённое лицо прохладному пахнущему озером ветру.
   Окно сквозь толстые стены одной из пузатых башен замка выглядывало на озеро. Шелест полусонных волн, разбивающихся где-то внизу о скалы, влетал в спальню слабыми отголосками.
   Из комнаты, ставшей Квентину приютом, в слабом свете косой, позеленевшей, наглядевшись на озеро, луны, можно было разглядеть противоположный берег: лес на той стороне и равнину, убегающую вправо к подножью белеющих вершин. Самого?, манящего таинственными вздохами, озера почти не было видно.
   Бросить одеяло и одеться было минутным делом. Скоро Квентин уже стоял за дверью, припоминая дорогу к примеченному ещё вечером после совещания обширному балкону. Оттуда без труда можно было разглядеть всё озеро от одного края до другого, его берега и дальние горы, осенённые белыми шапками и укутанные в зелёные мантии.
   Коридоры Мероланса ещё не успели хорошо запомниться. Оказавшись накануне в отведённой ему комнате, Квентин предпочёл не выглядывать оттуда, постаравшись не показываться на глаза Виоле весь остаток дня.
   Как только ребята оказались за дверьми учительской, девчонка принялась теребить его и требовать, чтоб он сейчас же одумался, попросил прощения и немедленного зачисления в школу. Мисс Воришер беспрестанно твердила, приводя уйму доводов, что подобная удача бывает в жизни только единожды, от неё нельзя отмахнуться. А затем пригрозила, что если он сегодня же не передумает, то пусть больше не рассчитывает на её дружбу, она не желает иметь дело с такими упёртыми упрямцами, очень смахивающими на глупых ослов. Так она и сказала, оставляя его в компании Румторига, чтоб поспешить с новостями к бабушке и дяде Оресту.
   Видеть вообще никого не хотелось.
   Даже будучи приглашён на ужин, Квентин пошёл нехотя, точно из-под палки. Виола, сидя почти напротив, за соседним столом, демонстративно не желала его замечать беззаботно болтая то с бабушкой, расписывая ей все ужасы её приключения, то перекидываясь словечками с мало настроенным на болтовню Симуром кисловатого вида, разделившего их ужин по просьбе миссис Гертруды Воришер. На Виолу Квентин не обижался, она по-своему была в чём-то права.
   Присевший рядом Румториг благоразумно молчал, угадывая дурное настроение Квентина. За него говорили громкие вздохи, больше похожие на стенания, и огорчённое покачивание головы, доставляя Квентину этим не меньше неудобств, чем если бы гном решил заговорить. Попытка мастера помочь ему была достойна самой большой благодарности, и Квентин чувствовал, что обязан ему, как и то, что сильно расстроил Румторига своим выбором. Потому, виновато потупившись, он тоже молчал, хоть и знал, что мастер будет очень рад поболтать с ним о любых пустяках.
   На ужине присутствовал и Рандалон. Он был хмур, и, казалось, не смотрит в сторону мальчишки. Но Квентин постоянно ощущал пристальный взгляд, испытывающий его сердце.
   Настоящим облегчением было наскоро закончить ужин и вернуться в комнату, спрятавшись от чужих взоров и недомолвок. Но и здесь Квентина вскоре начали одолевать сомнениями, испытывая вину перед Патриком, всеми в замке и перед собой за то, что хотел, но не знал, как всё исправить сложившуюся неудобную ситуацию.
   Сейчас было легче. Поздняя ночь обязана была отправить всех обитателей замка в страну ночных грёз, а потому Квентин смело шёл по галереям, не рассчитывая встретить на своём пути кого бы то ни было, почти чутьём угадывая направление.
   Выход на балкон был свободен.
   Осторожно выглянув из-за дверей, он прислушался, - присутствия посторонних не было заметно, длинный балкон этой ночью достался ему в полное единоличное обладание.
   Квентин встал подле перил, вдыхая, прикрыв глаза, приятно ласкающее чистое дыхание ветра, под дуновением которого неуверенность и сомнение в собственных силах как-то сами собой сошли на нет.
   Озеро не спало. Здесь говор его волн слышался много чётче, чем в башне. Под голубым сиянием ночной странницы вода жила настоящей, полной тайн жизнью, шепча Квентину тысячами всплесков загадочные заклинания бодрости.
   Нежданно и негаданно, пришла решимость. Мановением волшебной палочки бурлящий шум в душе улёгся, сросшись с озёрным спокойствием. Квентин закрыл глаза колеблющегося, неуверенного человека, а открыл глаза решительного и отчаянного смельчака. Теперь в нём не было сомнения в том, что совершённый им поступок в учительской так же верен, как будет верен следующий, что бы ни говорили потом о нём Виола и все остальные.
   Квентин повернулся к выходу с балкона и неожиданно обнаружил, что давно не один. Неподалёку, закрыв глаза, как сам он, и заложив руки за спину, стоял и слушал озёрный голос Рандалон. На звук шагов маг пошевелился и открыл глаза. Приветливая улыбка встретила мальчишку:
   - Не спится?
   Борода Рандалона будто светилась, мягко серебрясь в лунном свете, придавая профессору таинственный колдовской облик. Его бархатный голос был ненавязчив и приветлив. Профессор не сердился, оставшись расположеным к Квентину.
   - Я часто прихожу сюда на ночную прогулку. - Рандалон вернулся к созерцанию озёрной глади. - Если мне не спится, мучает бессонница, или не дают покоя раздумья, я всегда слушаю озеро и дышу им. Оно волшебное. Немногие понимают его силу. Оно часто помогает сделать выбор, разобраться в путанице мыслей. Вот и сейчас я здесь, чтоб послушать его советы, но, - ректор вздохнул, - видимо, этой ночью с моими ушами что-то сталось, озеро не спешит развеять мои сомнения и дать совет. А как дела у тебя? К тебе-то оно было милостивей?
   Квентин утвердительно тряхнул головой, не смея произнести ни звука, боясь, что тотчас с языка сорвётся признание, и тогда его задумке наверняка не суждено сбыться.
   - Это прекрасно, когда в голове у человека порядок и там нет места для тайных сомнений, подтачивающих гранит уверенности.
   Маг сел на мраморную скамью, приглашая Квентина похлопыванием ладони по камню присесть рядом.
   - Тебе нужно поговорить со мной, - проговорил профессор Рандалон. - Я это вижу.
   Ответом ему было неуверенный кивок Квентина.
   - Я не хочу и буду осуждать тебя за отказ от учёбы. Хотя бы потому, что мне даже себе самому трудно ответить, как я поступил бы на твоём месте. Быть может, твой выбор самый верный - дружба дороже всего. Но для тебя такой выбор опасен. Не мне тебе напоминать о Мятежнике. Под защитой школы у тебя есть хотя бы шанс...
   - Я уже решил, профессор.
   - Понимаю. И всё же подумай. Я знаю своих учеников. Мятежник очень настойчив, он готов пожертвовать многим, чтоб достичь цели. Если не выйдет с Бэлором, он будет пытаться снова и снова. - Квентин пожал плечами. Маг задумчиво чертил линии на камне, водя своим посохом в ногах.
   - Меня беспокоит Портал Бэлора. Не верю я в надёжность такого союзника для Мятежника, - вдруг признался волшебник.
   - Я тоже, - согласился мальчишка.
   - Не похоже на Мятежника. Он был осмотрительней.
   - Он заслуживает, чтоб его обманули.
   - Возможно. Но я предпочту видеть жезл Огненных Смерчей в его руках, раз другое невозможно. Для Свободных Земель такой вариант безопасней. Пойми правильно, я не защищаю и не оправдываю Мятежника. Ты имеешь право возненавидеть виновного в смерти родителей.
   - Никогда не прощу его, - вполголоса прошептал Квентин.
   Рандалон поднялся, возвращаясь к балконным перилам.
   - Прощение, - вполголоса пробормотал он. - Многие желают его, другие к нему не стремятся, третьим не суждено получить. Печально, очень печально, что всё так сложилось. Он моя печаль, вечным грузом лежащая на моей совести.
   Краткую паузу прервал Квентин:
   - Я не прощу его, - повторил он, тряхнув головой. - Но и не верю в то, что именно он воскресил Бэлора.
   - Почему? - Рандалон обернулся к нему с лёгким удивлением в голосе.
   - Хозяин болотного замка и Мятежник сошлись совсем недавно. Бэлор знать не знал Императора, устраиваясь в Фомароне. У меня вообще такое впечатление, что Мятежник почти ничего не знает о происходящем в Свободных Землях, а Бэлор жутко ненавидит Императора. Я видел собственными глазами и слышал собственными ушами, как они ненавидят и презирают друг друга.
   Профессор задумался.
   - Если дело обстоит именно так, то получится, что Бэлор был возрождён кем-то из Мероланса. Уфал Модрок вряд ли кому-нибудь доверил бы свой "скипетр" хотя бы на пару минут.
   - Или кто смог найти другой способ.
   - Мало вероятно, - не согласился маг.
   - Очень даже вероятно. Я знаю, это будет звучать очень странно, но, по-моему, кроме Бэлора и Мятежника, есть кто-то другой, действующий ещё никому невидимый и исподтишка. Ещё в Речном Углу дед, да и Император тоже о чём-то хотели предупредить вас и Совет Магов. А если это что-то связано с тем о чём сегодня говорил мистер Модрок о слухах от восточных гоблинов? Разве всё это не говорит вам, профессор, что в волшебном мире затевается что-то особое, более запутанное, чем просто возвращение Бэлора или Мятежника? Мастер Румториг говорил, что вы сами опасались чего подобного, посылая его за Южные Заставы.
   - Возможно, - с улыбкой и лёгким покачиванием головы согласился Рандалон. Квентин густо покраснел, вдруг поймав себя на том, что подвёл мастера Румторига, сболтнув то, что не должен был знать. - Меня тревожат слухи подобные тем, что поведали нам их величество король. Но нельзя забыть того, что они могут быть искусно подготовленной ложью, чтоб обмануть нас и завести в тупик.
   - Но Император верил в опасность со стороны какого-то врага. Он даже пытался доказать моему деду, что я для чего-то избран, связывая это с каким-то пророчеством. Если всё не так, то зачем ему нужно было выдумывать мою Избранность? Что это может значить, профессор?
   - Хм. - Маг снова присел подле Квентина. - Становится понятно, почему Мятежник уцепился за тебя. Но объяснить так запросто, в чём смысл слов об Избранности, сложно.
   Рандалон долго и пристально смотрел на мальчишку, а затем, пригнувшись к нему, с уверенностью сказал:
   - Могу успокоить тебя, ты не Избранный. Так просто им не становятся. Мятежник ошибся.
   - Уже хорошо. Но для чего я не Избранный?
   - Для борьбы с Врагом.
   - С каким?
   - Никто не знает, каким он будет. Но многие верят в Его неминуемый приход. Как и где это будет неизвестно, но верят. К пророчествам я отношусь с осторожностью и тебе советую поступать так же.
   - А именно в это пророчество вы верите?
   - Ты очень любопытен, и это хорошо. - Профессор снова улыбнулся. - Ответа на твой простой вопрос я не нахожу в себе. Я не знаю. Будущее столь зыбко, что всецело доверяться ясновидцам - верх неосмотрительности. Одно скажу: моё сердце чувствует великий злой умысел, грозящий обоим нашим мирам большими бедами.
   Рандалон снова стоял.
   - Наверно, я заболтал тебя? Сегодня ветер над озером холодноват. Иди, ложись спать, согрейся и смотри только хорошие сны. Я тоже скоро пойду к себе, нужно отдохнуть пару часов.
   Маг почти прогнал Квентина, отчего-то нерасположенный продолжать разговаривать на эту тему. Но вдруг спохватился:
   - Подожди немного.
   Рандалон поманил Квентина к себе и протянул ему руку. Что-то податливое, как желе, мягкое и тёплое перекатилось в ладонь мальчишки.
   - Что это?
   - Это мой подарок. Безделица, скорее даже игрушка.
   - А для чего она, и что с ней делать?
   - Ты сам это легко поймёшь. Иди, не задерживайся. Только не пробуй его на вкус. Переварить его не сможешь, но он может сильно обидеться на тебя.
   Квентин не стал настаивать на подробностях, чуть пожал плечами, шагнул в дверной проём, но тотчас обернулся:
   - Хороших снов, - пожелал он магу и тотчас бегом бросился по коридору.
   - Спасибо, и тебе того же. - Последние слова Рандалона Квентин набегу еле расслышал.
   Возвращаться в свою комнату он не собирался, решение принято и откладывать его нельзя.
   Приведший его в недоумение подарок до срока с миром упокоился в кармане. Пять минут плутания по тёмным бесконечным коридорам закончились знакомой анфиладой на втором этаже холла, дальше...
   ...чьи-то руки вцепились в плащ, рывком удерживая на месте, а затем с силой потянули в самый тёмный угол. Квентин не успел, как следует, перепугаться неожиданному нападению, вовремя узнав, прежде чем дать отпор, того, кто его здесь подкараулил.
   - Милорд желает прогуляться? - поинтересовался знакомый голос. - Я буду сопровождать его.
   - Нет, мистер Модрок, я уже возвращаюсь к себе, - соврал Квентин, держа руку у бешено колотящегося сердца. Вся задумка могла вот-вот рухнуть, только из-за того, что королю гоблинов вдруг вздумалось поболтаться по замку.
   - Тогда я провожу Милорда.
   - Нет! Спасибо за предложение, не стоит, - поспешно бросил Квентин, предпочитая избавиться от такой милости.
   На удивление гоблин не стал настаивать на своём предложении.
   - Могучий Милорд, конечно же, не нуждается в ничтожной помощи немощного Уфала. Милорд пойдёт в свою комнату один. Но я обязательно должен сказать Милорду то, что ещё не сказал ему. Я старался найти Милорда, но он всё не появлялся. Поэтому скажу сейчас, пока Милорд не ушёл. Уфал Хитрый приносит великую благодарность за свободу и обещает Милорду вечную дружбу.
   - Пустяки. - Квентин начинал сгорать от нетерпения, когда же гоблин, наконец, оставит его в покое.
   - Да-да, это для Милорда ничто. Но не будет ли Милорд столь добр, чтоб помочь несчастному Уфалу в возвращении принадлежащей ему вещи?
   Без каких-либо дополнительных объяснений было хорошо понятно, что не даёт покоя мистеру Модроку. Ни с этой ли целью он искал Квентина вечером, и ни для этого ли он караулил его здесь. Но откуда бы Уфалу знать, где он будет ночью? Неужели постоянно следил?
   - Я иду спать, мистер Модрок, - настойчиво напомнил Квентин. - Поговорим об этом завтра.
   Некоторое время гоблин молчал и о чём-то раздумывал.
   - Хорошо, Милорд, поговорим потом. Но помните мою нижайшую просьбу. Я отблагодарю, Милорд.
   Уфал, кряхтя, отпустил Квентина, поспешившего по анфиладе мимо лестницы. Мальчишка завернул в ближайший поворот и оттуда осторожно выглянул. Гоблин, почти неразличимый в потёмках, долго топтался на месте. Но, в конце концов, медленно заковылял в противоположную сторону, скоро исчезнув из виду. Квентин выждал ещё чуть-чуть, прислушиваясь к тишине, а затем, перескакивая через ступени, метнулся к выходу.
   Дверь подалась легко, выпуская его наружу.
   Карета стояла там, где её Вилл и Ленни остановили днём. Квентин поравнялся с ней и на секунду замер, в одном из окон замка, казалось, мелькнул свет. Огонёк уже погас, не подавая больше признаков, что за мальчишкой наблюдают.
   Квентин затаился, глотая вздохи, чтоб ни единый звук не выдал его присутствия случайному свидетелю его бегства. Хватиться его ещё не могли. Кругом царила глубокая тишь.
   Не теряя больше времени, ноги прибавили ходу, унося хозяина прочь со двора.
   Высокие створки ворот оказались услужливо широко распахнуты, Точно кто-то нарочно всячески старался помочь беглецу, устраняя препятствия с его пути. Но Квентин не обращал ни на что внимания. Он не мог думать ни о чём, кроме как о желании быстро и незаметно удалиться от стен замка.
   Квентин ни разу не обернулся. Чудилось, что за ним всё ещё присматривают. Шаг сам собой прибавлялся с каждой минутой, и вскоре Квентин уже нёсся со всех ног по дроге к Форонтольскому мосту, остановившись лишь на мгновение, чтоб напоследок взглянуть на серебрящиеся в лунном свете шпили и купала. До утра было ещё далеко. Редкие тусклые огни освещали несколько окон в разных частях замка, - не спалось не только Рандалону и Квентину.
   Летнее небо только начало подсвечиваться, превращаясь из обсидиановой черноты в фиолетово-аметистовый бархат, а от реки потянулись обрывки тумана, когда дорога принялась блуждать по лабиринту из каналов и ручьёв, разбавленных рощицами и зарослями кустарника, прятавшими скромные мраморные беседки, изваяния дриад и русалок.
   Проезжая здесь на карете, Квентин не думал, что ему может понадобиться запоминать дорогу через этот лабиринт, в который был обращён пышный парк. А теперь он клял того искусника, что придумал такую каверзу ему на голову. Квентин часто путался, упираясь в тупики, завершающиеся укромной лужайкой с клумбой крокусов в обрамлении кустов боярышника или сирени, склонившихся над широкой скамьёй для размышлений в одиночестве в тени цветущих кустарников. Беглецу было не до того, чтоб любоваться открывающимися красотами.
   Ничто не радовало.
   Попалась альпийская горка с мраморным мальчиком, шаловливо погрузившим в маленький пруд руку, словно пытаясь поймать рубку. Квентин бесцельно заглянул в воду, пожал плечами, - там, в хрустально прозрачной массе, между мраморными пальцами действительно проскальзывали красновато-золотые пышнохвостые рыбки.
   Утро разгорелось с удвоенной силой. Задержки, в конце концов, могли привести к тому, что в замке могли обнаружить его отсутствие.
   После нескольких новых поворотов Квентин досадливо вздохнул, подозревая, что он вновь угодил в тупик. Тропинка вправо, закручиваясь в спираль, терялась где-то на ближайшем песчаном островке, украшенном гигантской раковиной жемчужницы, превращённой в мило журчащий фонтан, ручейком по перламутру сливающим воду в пруд. Позади остались десятки, а то и сотни поворотов, возвращаться к которым очень не хотелось. А впереди, напротив, будто в насмешку, через пятифутовое русло ручья, на дне которого видны были цветные камешки и бурые с зелёным водоросли, расположился травянистый пятачок, а за ним начиналась тропинка, обрамлённая низкорослым кустарником дикой розы.
   Сердце чувствовало - на той стороне свободная дорога, которая без труда выведет из лабиринта. Вытянув шею, насколько возможно подтянувшись кверху, Квентин заглянул на ту сторону. Так и есть, тропинка уклоном уходила вниз, затем выглядывала вновь, позволяя пройти далеко вперёд.
   Долгих сборов не было. Разбег Квентин взял небольшой, убеждённый, что этого будет вполне достаточно: на месте раскачался с ноги на ногу, тремя шагами бросился к краю тропинки, обрывающейся в воду, и оттолкнулся. Квентин не поверил своим глазам: зелёный пятачок юркнул в сторону, точно ковёр почти свернулся, а он, подняв фонтан брызг, угодил по пояс в холодную воду. Рядом раздался мелодичный многоголосый смех.
   Квентин резко обернулся, рядом скользнул один-другой чешуйчатый хвост. Из утренних сумерек выглянули мокрые мордашки, ударив хвостами о воду, скользнули прочь, не прекращая смеяться. Русалки - решил про себя Квентин, спешно выбираясь на берег. Зелёный пятачок был уже на месте. Здесь, прыгая на одной ноге и освобождая ботинок от воды, Квентин мог только удивляться, как ему удалось не допрыгнуть.
   Он промок, холод быстро пробрал насквозь. Серьёзно подозревая русалок в этой проказе, Квентин в сердцах огрызнулся на непрекращающийся смех:
   - Глупые дуры! - и скорым шагом зашагал прочь от насмешниц, тотчас оскорблено бросивших в ответ:
   - А где, милашка-Квентин, видел умных дур?
   Рассказы о русалках он слышал так давно, что упомнить, когда это было и по какому поводу, конечно, не мог. Но Квентин хорошо запомнил, что непостоянные обитательницы вод ради шутки любят защекотать случайного пловца и утащить к себе на дно, сделав одним из своих. Тут, в волшебных землях, память услужливо напомнила ему о такой опасности, подгоняя убраться от хохотушек подальше, чтоб те и в правду не вздумали утащить его под воду. Ещё больше насторожило то, что русалки откуда-то прознали его имя, будто оно у него на лбу написано.
   Новая тропинка не обошлась без нескольких сбивающих с толку развилок и крутых поворотов, подле которых Квентина начинало одолевать сомнение. И всё же она вывела его сквозь лабиринт за какую-то четверть часа. Гранитные ступеньки свели мальчишку вниз на прибрежный песок реки, дальше путь был свободен.
   Конечно, Квентин здорово промок, и было очень холодно, но душу согревало то, что он сумел сэкономить уйму времени, не став искать другой дороги через лабиринт.
   Утро разогнало последние тени, из-за горизонта плеснул солнечный свет, загоняя туман обратно в сыре ложбины и пруды. Квентин немного запаздывал, до моста он ещё не добрался, и от того расслабляться было рано.
   Переправа находилась где-то рядом, поднявшись по склону обрыва её, наверняка, уже можно было разглядеть.
   Квентин взбежал вверх и сразу бухнулся в траву. Выше по течению, недалеко от берега плечистый чернобородый человек в соломенной широкополой шляпе, чем-то очень напоминающий мастера Румторига, но значительно выше его ростом, перегнувшись через борт лодчонки, что-то разглядывал в воде.
   Первая настороженность Квентина прошла, но он не спешил подняться, рассудив, что предпочтительней остаться никем незамеченным из посторонних, чтоб те не указали на него. Квентин думал уже отползти, и всё же любопытство взяло вверх. Он остался на месте и стал следить за интересным бородачом.
   С расстояния Квентину показалось, что подле лодки выглянула одна из знакомых русалок. Но через мгновение это предположение было отвергнуто. Из воды явно выглядывал торс мужчины, но очень смахивающий на русалку: бледная зеленоватая кожа с синюшными разводами точно от холода, длинные спутанные волосы, больше похожи на водоросли, и перепончатые лапы, вцепившиеся в борт лодки.
   Бородач и водяной вели деловую беседу. - Ничего больше интересного, можно удалиться, но неожиданно разговор перешёл на повышенные тона, собеседники почти ругались, каждый настаивая на своём.
   - Нет, никогда!.. - возмущённо кричал в лицо водяного человек, категорически отмахиваясь от него руками.
   - ...обязан... - в тон ему кулдыкал рвущимся на скрип голосом водяной.
   Двое спорщиков торговались и не могли прийти к обоюдному согласию. В лодку брякнулся, подозрительно звякнув, увесистый мешочек. Бородач замолк, но через мгновение выкрикнул:
   - Не проси, не сделаю!
   Квентин мог поклясться, что при этом человек прижал ногой мешок, чтоб водяной вдруг не решил утащить его обратно. Водяной тоже прекрасно понял, чего от него хотят. Кивнул.
   - Помоги старому другу!.. - проскрипел он, отправив в лодку второй столь же увесистый мешочек.
   Квентин, заинтригованный любопытным торгом, прислушался внимательней. Кто-то из людей умудрялся водить дружбу с водяными. Бородач притих, но продолжал ворчать под нос, водяной не отступал. Запрыгнул всем туловом на борт лодки, та опасно накренилась, приводя её хозяина в беспокойство. Третий мешок со звоном ухнул на дно. Водяной, провожая его кислой миной, проскрипел:
   - Пойми, нужно, очень нужно.
   В новых доводах нужды не было. Бородач сгрёб мешки, мотнул головой просиявшему и сейчас же с размаху шлёпнувшемуся в воду водяному. Лодка закачалась и закружила, набирая бортами воду, что привело "коммерсанта" в неподдельный ужас. Он со страха вцепился в борта, забыв и думать о мешочках на дне лодки. Как только качка прекратилась, бородач бросил в воду вёсла и стал рывками забирать им прочь, вверх по течению к Форонтолу.
   Квентин тоже больше не медлил. Уже ничем не сдерживаемый поднялся и поспешил добраться до моста, пока ещё дремотное утро не расцветило по полной яркими красками новый день. Теперь он постоянно бежал, навёрстывая упущенное, и так быстро, как только мог и насколько хватало дыхания.
   Ещё было достаточно рано, и улицы Форонтола должны были быть пусты. Но, так или иначе, Квентин не собирался заглядывать в посёлок, решив на всякий случай обойти его. Там легко было столкнуться со случайным прохожим, совершающим утреннюю прогулку, или спешащим спозаранку по неотложным делам.
   - От моста налево, - скомандовал себе Квентин, заглушая порывы любопытства, подмывающего заглянуть хотя бы одним глазком в любопытную деревушку.
   Миновать мост удалось благополучно. Но, как только он оказался за спиной, из Форонтола показалась скрипучая груженная-перегруженная повозка с впряжённым в неё маленьким осликом, медленно ступавшим по дорожке под водительством долговязого прыщавого юнца в огромной старой шляпе, настолько худого, что парень очень походил на большой длинный гвоздь с широкой шляпкой.
   Встреча с ним не входила в планы Квентина. Он поспешил забрать ещё левее и скрыться за постройками водяной мельницы, чьё огромное колесо наполовину выглядывало из воды неподалеку.
   Здесь было тихо. Квентин присел на приступке, переводя дух и прислушиваясь к скрипу колёс удаляющейся повозки. Чтоб она успела подальше откатить по дороге, он решил дать себе чуточку отдохнуть. А затем уж припуститься с новыми силами. После великанов будет всё равно, кто его увидит.
   - Ты что ту делаешь?!
   Квентин, точно ужаленный, подскочил с места. Тот человек, что так удачно торговался с водяным, неожиданно вырос у него за спиной, сам будучи явно удивлён ранним посещением мельницы.
   Квентин, заикаясь, с ходу пытался сообразить, что такого выдумать, но в голову ничего не шло. Мельник же сам не ждал от него объяснений, принявшись задавать вопросы.
   - Кто ты? Что тебе нужно на моей мельнице? Ты не из замка? - первым делом спросил бородач.
   Наверное, его смутил плащ с гербом Мероланса, решил Квентин, сейчас же принявшись отрицательно мотать головой.
   - Среди Форонтольцев я тебя не припомню, - продолжал допытываться бородач.
   - Я не здешний. Проездом. Путешествую. Я не ученик Мероланса.
   Квентин со страхом понял, что теперь ему придётся объяснять, что он делает здесь один и, конечно же, будет разоблачён, а затем задержан.
   - А-а, - протянул бородач, неожиданно удовлетворившись ответом мальчика.
   Квентин бросил несколько быстрых взглядов по сторонам, прикидывая: бросится ли вдогонку мельник, если он сейчас же пустится от него наутёк.
   - Отлично, как нельзя хорошо, - пробормотал мельник, тоже окидывая взглядом безлюдную дорогу и мост. - Зайди в дом, - позвал он, приглашая за собой.
   - Зачем?
   - Накормлю, - просто ответил ему мельник, стоя на пороге в пол-оборота. - Поди, со вчерашнего дня ничего не ел? А потом, если хочешь, за Великанов провожу. Тебе ведь туда, или?..
   Квентин растерялся. Оказывается, стоило в Свободных Землях кого-либо встретить, как они уже знают, куда он направляется, а то того хлеще - знают по имени. Квентин задумался. Предложение было очень заманчивое, он действительно сильно проголодался и хотел пить. При бегстве из замка было не до провианта на дорогу.
   Мельник не обманул. Усадив гостя за стол и поспешно бросив на скамью в углу те самые мешки водяного, он принялся готовить на стол. Бородач не был из волшебников. Огонь он разжёг спичками, поставил сверху большой медный чайник, заваривая чай. На столе оказалась простая, но вкусная еда. Печенье, булочки со сливовым джемом, разогретые пирожки, ваза с карамелью, чашка мёда и ломти белого хлеба увенчались большой голубого фаянса кружкой горячего чая.
   Все опасения улетучились вместе с утоляемым голодом. Бородатый мельник уже не казался подозрительным. Квентин перестал замечать его нервную манеру прохаживаться по комнате то к мешкам на скамье, то к окну, разглядывая что-то там снаружи.
   Но когда мельник кашлянул, а затем, пряча глаза, наспех под нос пробормотал: "Ты тут посиди, а я пойду гляну в лодку. По-моему, я там оставил свою шляпу", - сейчас же выскочив наружу и плотно прикрыв за собой дверь, Квентина вновь охватило беспокойство. Шляпа мельника висела на вешалке прямиком у выхода. Нужно было быть очень рассеянным, чтоб суметь в упор не заметить её.
   Квентин пожал плечами. Быть может, он чрезмерно подозрителен, плохо думая о бородаче. Задумай недоброе, мельник не стал бы выжидать, да ещё откармливать Квентина вкусностями.
   Вернулся бородач очень быстро.
   Оказавшись на пороге, поглаживая широкими ладонями потёртые на бёдрах штаны и улыбаясь, он взглянул на мальчишку и неуловимо быстрым взглядом окинул комнату.
   - А, ты ещё здесь? - Шутка бородача вышла довольно глупой.
   Квентин растеряно кивнул:
   - Пока да.
   Мельник, в который раз, выглянул в окно, а оттуда подошёл прямиком к столу, присел и целиком запихнул себе в рот первый попавшийся пирог, пытаясь при этом говорить.
   - Ешь, ешь, не обей, нававачивай, - дружелюбно подмигнул он Квентину, почти полностью убедив его в своей дружелюбности.
   Квентин чувствовал себя вполне сытым, потому уже не спешил, медленно жуя из вежливости очередное печенье с пастилой. Мысли ускакали обратной дорогой к замку. Там, наверняка, должны были вот-вот обнаружить его отсутствие, - кукла из подушек не могла долго вводить в заблуждение. Но время пока было, - его ещё будут искать по всему замку, прежде чем догадаются, что он уже далеко. Но задерживаться всё же не стоило, а потому пора было дать понять мельнику, что он уже закончил с завтраком, и настоятельно поблагодарить, чтоб мельник вспомнил о своём обещании проводить за Стражей.
   Бородач интенсивно жевал следующий пирог, разглядывал на столе крошки и собирал их ладонями. Взгляд Квентина скользнул дальше его рук на скамью и туго набитые мешочки. Слова сорвались почти сами собой, голова не успела ещё задуматься, стоит ли вообще об этом заикаться, а язык уже сболтнул:
   - А за что вам, мистер, водяной заплатил? - кивнул он на мешочки. Ну, конечно же, это было не его дело, какие у мельника дела с речными обитателями, но любопытство и несдержанный язык часто в жизни людей приводит к самым неприятным последствиям.
   Мельник поперхнулся крошками, которые только что отправил себе в рот, лупоглазо уставился на Квентина, а затем скосился на дверь и окна, точно ожидал, что кто-то сейчас же вломиться в дом. Квентин закусил губу. Отчего-то стало боязно находиться рядом с этим чернобородым человеком.
   - С чего это ты взял, что я вожусь с водяными? - насторожено пробормотал он, украдкой снова оглядываясь назад и пододвигаясь так, чтоб Квентин больше не видел кошельки с деньгами.
   Отступать поздно. Квентин признался, виновато пряча глаза:
   - Я случайно видел, как вы разговаривали с водяным, - Квентин махнул рукой в сторону реки.
   - Так ты всё слышал?! - бородач подался назад. - Ты из замка? Но ты же сказал, что нет! - Его слова походили на жалобу и возмущение одновременно.
   - Нет, я сказал правду, - пожал плечами Квентин. Он взглянул на мельника, и он ему очень не понравился.
   Бородач кивнул, шумно дыша, отёр губы от крошек и рассеяно пробормотал, на глазах меняясь в лице:
   - Ну и ладно. Это всё равно. - Склонил голову набок, снова расплылся в подозрительной улыбке. - Пойдём-ка со мной.
   - Зачем? - кашлянул Квентин; сомнений уже не было: гостить у "доброго" мельника ему не стоило.
   - Пойдём-пойдём, - настаивал бородач, елейно улыбаясь. При этом он успел обойти стол и стал теснить мальчишку к выходу.
   "Неужели боится, что я утащу его деньги? - Квентин спиной упёрлась в косяк. - Нет, не то...".
   Дверь глухо ударила в стену, распахиваясь от толчка увесистого кулака мельника. Другой рукой он подхватил Квентина за шиворот, вытаскивая его наружу, крепко держа и не собираясь пока выпускать.
   - Идём-идём, я сделаю тебе небольшой подарок, - бормотал он, быстро оглядывая пустынную дорогу. Квентин сейчас дорого бы дал, чтоб на ней оказался хотя бы тот долговязый парень, заметил их и помог избавиться от сумасшедшего мельника. - Это хорошо, что ты видел, как я разговаривал с водяным. Значит, ты понимаешь, что я не виноват. Он мой хороший друг, а без его помощи на такой тихой речке от водяной мельницы проку мало. Я должен, просто обязан ему помочь, если хочу сохранить своё дело.
   Мельник остановился подле водяного колеса, с кривой гримасой оглядывая его лопасти, мирно покоящиеся в почти стоячей воде. А затем потащил Квентина на помост без перил.
   - Я не виноват. Но ведь ты не будешь в обиде? Может быть, тебе там понравится.
   Квентин никак не мог понять, что от него хочет этот умалишённый. Но то, что его подтаскивали к воде и, скорее всего, хотят зачем-то утопить, сомнения не вызывало.
   - Постойте! Я никому не скажу, что видел вас с водяным... - успел выкрикнуть он.
   - Это точно.
   Мельник вдруг выпустил его из рук, виновато уставившись бегающими из стороны в сторону глазами, а когда Квентин недоумевающее взглянул в лицо бородача, повернулся и отпихнул мальчишку от себя.
   "Второй раз за день!" - молнией ударило в мозгу, вместе с покрывшей его с головой прохладной мокрой массой. Отплёвываясь и отфыркиваясь, Квентин взмахом рук вырвался наружу, вдохнул воздух и увидел, сгорбленную спину спешно удаляющегося мельника.
   - Что это значит?!.. - Слова застряли в горле. В нос, в рот и уши залилась потоками вода, в глазах зарезало. Кто-то рывком поволок его вниз в глубину. На автомате ноги пихнули чью-то физиономию, в мутной воде разобрать очертания этого шутника не представлялось никакой возможности. Его отпустила, и Квентин оказался на поверхности.
   До берега недалеко, спасение в нескольких взмахах рук. Но ещё быстрее быстр был подводный противник, снова охвативший ноги Квентина и рванувший их на себя. Квентин пытался крикнуть, но вода снова забила рот, он закашлялся и изо всех сил забарахтался, вырываясь из цепких объятий. Вырваться не удалось, но Квентин всё же умудрялся удерживаться на поверхности, за одно пару раз угодив свободной ногой и руками по мягкому туловищу врага.
   Рядом вынырнула плоскогубо улыбающаяся бледная рожа синюшно-зелёного оттенка с пучком такого же цвета спутанных длинных волос на голове вперемешку с водорослями.
   Квентин рванулся, что было сил к берегу, снова пытаясь закричать. Не тут-то было. Водяной не думал отпускать его, на этот раз крепко-накрепко вцепившись в штанину. Смех скрипучими хлопками и кулдыканьем выходил наружу из его мягкой утробы, - водяной веселился, радуясь развлечению.
   - Хорошо, очень хорошо, - проквакал он, почти не шевеля губами. Попытки уволочь Квентина на дно не повторялись, давя мальчишке отдышаться. - Не зря я потратился, крепкий мальчик.
   Водяной легонько щекотнул Квентина длинным пальцем и подтянул к себе. Мальчишка тотчас забрыкался, ещё раз угодил ботинком в морду водяному, заметно раздосадовав его таким грубым ответом на "приветливые" слова.
   Вырваться от водяного, казалось, уже невероятно. Намокшая одежда сковывала движения. Квентин чувствовал, что начал уставать, а от того водяному скоро ничего не будет стоить, утащить его к себе на дно. Близкая смерть обняла Квентина, обещая жуткую гибель. Но он не желал сдаваться, выкладывая остатки сил в драке.
   - Прекрати сейчас же! - водяной сурово наморщил плоский лоб, но пока продолжал медлить с погружением, отбиваясь от бесполезных попыток вырваться. - Зачем ты брыкаешься, я всего лишь хочу сделать тебя своим наследником. Я уже стар, а русалкам нужен присмотр. Я успею ещё сделать из тебя достойную замену себе.
   - Нет уж, спасибо, - в такой милости Квентин не нуждался. Он брыкнулся ещё раз, штанина треснула, но водяной тотчас перехватил Квентина другой рукой, потом схватил обеими, притягивая вплотную.
   - Неужели тебе не хочется иметь целый косяк русалок и отличных воинов, которые будут охранять твои богатства? - дивясь задал вопрос водяной. Квентин замотал головой. - Конечно, кое-чем придётся поступиться. Ну, немного потерпишь, станешь чуточку неживым, но за то будешь моим наследником! Хозяином Озера, Реки и вод всей долины! Не хочешь?.. Я тоже не хочу, чтоб на моё место пришёл какой-нибудь прощелыга. Придётся смириться. - Водяной с сожалением утробно всхлипнул и макнул Квентина в воду.
   Силы оставили, руки не желали слушаться, вяло пытаясь разжать мощные клешни, вцепившиеся в плечи. Водяной, наконец, принял решение утопить беспокойного мальчишку. В голове Квентина помутилось, воздуха не хватало, ещё минута...
   Пальцы водяного разжались сами, мягкое тулово, задев вскользь, медленно пошло куда-то в сторону, а Квентин, не видя больше света и сам не осознавая как, оказался на поверхности. Там чьи-то руки втащили его в лодку и стали тормошить.
   Голова гудела так, словно ей час играли в футбол. Никак не получалось надышаться, перед глазами всё плыло, Квентин без сил дохлой рыбиной валялся на дне. Его продолжали теребить, пытаясь повернуть лицом вверх и привести в чувства.
   Мало помалу Квентин одолел свою слабость, поднялся на ватных ногах, встав по-собачьи на четвереньки, и непослушной головой уставился на своего спасителя. Он сразу даже не понял, кто перед ним сидит, низкорослый и уродливый. "Гоблин!" - выстрелило в нывший затылок: "Мистер Модрок", - вздохнул Квентин, валясь без сил в лужу, натёкшую с промокшей одежды.
   - Спасибо, - прошептал он гоблину, сейчас же взявшемуся за вёсла, убедившись, что спасённый жив.
   - Что с водяным? - Квентин чуть погодя, когда лодка мягко ткнулась в берег, выглянул за борт. На реке никого не было.
   Квентин с трудом перебросил ноги через борт и, нетвёрдо держась на ногах, зашагал за гоблином. Тот задержался и зло хихикнул:
   - Отдыхает. Я познакомил его голову с веслом. - Снова повернулся и, шустро передвигая ногами, зашагал к мельнице. Успеть за ним не было никакой возможности. Квентин и не старался, держа лишь то же направление, что и мистер Модрок.
   Гоблин достиг мельничного колеса много раньше. Что Уфал делал у мельницы, Квентин не видел, с содроганием переживая внеочередное купание, которое ему понравилось куда меньше первого. Пока мальчишка нагонял Уфала, тот успел нырнуть в приоткрытую дверь, и вскоре изнутри донёсся душераздирающий вопль, что-то громыхнуло, а через секунду бородач пушечным снарядом вылетел в дверь, наткнулся на Квентина, споткнулся и кувырком полетел в воду, с усилием принявшись загребать на тот берег.
   - Гоблины, гоблины! - истошно вопил мельник, постепенно удаляясь от берега.
   Квентин больше не смотрел в его сторону и не слушал сумасшедшие крики. Отдуваясь, зашёл внутрь, присев на ближайший табурет.
   Уфал потрошил свою добычу. Ему не было никакого дела до оставшегося на столе съестного. Квентину, нахлебавшемуся изрядной порции воды, тоже противно было смотреть на тарелки. Гоблин рассыпал по полу золотые монетки, жадно касался их, перекладывал с места на место, довольно урча себе под нос что-то на гоблинском.
   Дыхание восстановилось быстро. Силы понемногу тоже возвращались, а значит, решил Квентин, ему здесь больше нечего делать, обсохнуть успеет по дороге. Мельник, если он доберётся до Форонтола, поднимет тревогу, и тогда точно не уйти. Уфалу может не поздоровиться больше, но это уж его дело, раз он по собственному почину оказался здесь.
   - Мне пора, - Квентин встал. - До свидания, ваше величество. - Он пытался быть вежливым с гоблином, чувствуя себя очень обязанным королю гоблинов.
   - Милорд подождёт и возьмёт нас с собой! - неожиданно потребовал мистер Модрок, упоминая себя по официальной привычке во множественном числе. Уфал спешно сгребал золото, посекундно оглядываясь на Квентина.
   Квентину очень не хотелось, чтоб гоблин увязался ему в след, но задержался.
   - Доля Милорда, - Уфал протянул Квентину мешочек золотых, жадно, но неожиданно честно, провожая богатство в чужие руки. - Король Гоблинов-Всего-Севера, Уфал Модрок - честный воин.
   - Оставь всё себе, - отмахнулся Квентин, ему было не до золота. Днём раньше они пришлись к месту, но было уже поздно, он никогда не будет учеником школы волшебников, а значит эти золотые - пустой груз. - Меня ноги с трудом держат, а с золотом я подавно далеко не уйду.
   - Милорд очень щедр. - Заминка с прятаньем увесистых мешков в заплечный мешок (Уфал озаботился о кое-каких вещах, прежде чем вовремя оказаться подле мельницы) завершилась следующим категорическим заявлением гоблина:
   - Я знаю, что Милорд идёт в болотный замок. - Квентину ничего не оставалось, как только кивнуть. - Милорд всё же решил помочь мне. Я иду с Милордом.
   Лишних сил на то, чтоб убедить гоблина в обратном не было. Уфал был настроен не менее решительно, чем сам Квентин, да и не до препирательств было. Мальчишка махнул рукой на гоблинское упрямство, со вздохом давая согласие и радуя тем мистера Модрока. Ещё через минуту удивительная парочка вышагивала по дороге мимо Форонтола. Вёл гордо задравши нос гоблин, - его мало смущало то, что их кто-то может вздумать остановить.
   Очень скоро появились высоченные фигуры великанов. Квентин, немного обсохнув и приободрившись, прибавил шагу, нагоняя Уфала Модрока. Тот же под ярким солнцем растратил прежнюю бодрость, поглубже натянул на глаза шляпу мельника, доставшуюся ему ещё одним трофеем, вместо давно утерянного шёлкового цилиндра незабываемого ярко-зелёного, изумрудного цвета. Теперь гоблин смотрел больше под ноги, и глазеть на каменных истуканов не желал.
   Другое дело Квентин, ему всё было в новинку, а сейчас он мог вдосталь насмотреться на великанов, разглядев их в мельчайших подробностях. Видеть Стражей из движущейся кареты одно, совсем другое восприятие с близи, на своих ногах подходя к колоссам, с каждым новым шагом всё больше и больше нависающим над путниками, поражая своим величием и красотой.
   Два великана походили друг на дружку размерами, но выглядели диаметрально противоположно. Один - длиннобородый и длинноволосый в длинной мантии волшебника и плаще с искусно вырезанными в камне восьмиконечными звёздами. В руке длинный посох сложного орнамента, расщепляющийся трезубцем книзу. Второй - широкоплечий верзила, тоже с непокрытой головой, но волосы короче, вьющиеся мелким барашком, такая же курчавая борода лопатой, короткая куртка и огромный молот на плече. Оба они смотрели за горизонт и чего-то ждали.
   Древний скульптор сумел передать живое выражение лиц, придать такую точность застывшим движениям и деталям великанов, что в пасмурную погоду или в туман их действительно можно принять за живых гигантов. Симур не рассказывал, кто изображён в этих двух статуях, и когда поставили их здесь, - сами великаны изобразили себя, или постарались увековечить их память наследники. Но один из них очень походил на профессора Рандалона, а другой на сильно подросшего, но такого же широкого и мощного мастера Румторига.
   Приближающийся треск колёс Квентин заслышал загодя. Гоблин насторожено оглянулся, прибавил шаг, но с дороги сходить не стал, всем видом показывая, что он ни за что не повернёт назад, кто бы ни вздумал вернуть его в стены Мероланса. Квентин тоже отмахнулся от погони. Немудрено, что она успела из-за таких-то задержек нагнать его. Он даже не обернулся на стук колёс. Пусть уж лучше волокут силком и обязательно посадят под замок, если не хотят, чтоб он снова убежал, но сам, по своей воле, Квентин не подчинится.
   Подняв клубы дорожной пыли, карета вовремя вильнула в сторону, чтоб не переехать обоих пешеходов, еле затормозила, далеко обогнав беглецов. Встала, поджидая, пока те соблаговолят поравняться с ней.
   Квентин чуточку помедлил, выбирая, как лучше поступить. Но, заметив, что Уфал смело вышагивает в сторону кареты, прибавил шагу, чтоб вместе с ним проскочить мимо.
   Компания поравнялась с каретой, а из неё так никто и не вышел встретить их.
   В недоумении Квентин остановился, и сейчас же с козел свесилась голова с распущенными чёрными волосами, и на Квентина уставилось раскрасневшееся от ветра лицо Виолы, возмущённо выдавшей ему:
   - Ты меня оставил одну!
   - Вовсе не одну. С тобой была бабушка и ... твой дядя Орест, - растерянно буркнул он в ответ.
   - Очень смешно, - надулась Виола, вновь исчезая из виду.
   Квентин поравнялся с козлами, где сидела Виола нахохлившейся обиженной канарейкой. Гоблин терпеливо ждал разрешения спора, уйдя намного дальше.
   Квентин не мог не заметить дурного настроения девчонки.
   - Я не шучу Виола, перестань дуться.
   - Не шутишь, так издеваешься! - Виола была очень обижена.
   - Пойми, Виола, я должен попытаться спасти Патрика. Я не могу дожидаться, когда Совет Магов разрешит заняться его спасением. Он мой друг, я обязан быть с ним. А потому я не вернусь без него в Мероланс.
   Прищуренный взгляд Виолы скользнул по Квентину.
   - И как ты намерен без посторонней помощи в одиночку выручить Патрика?
   - Ну-у, - неуверенно потянул Квентин, глянув в сторону гоблина, - со мной мистер Модрок.
   - Ха-ха, - рассмеялась Виола, с любопытством поглядывая на, несомненно, по её мнению, глупого мальчишку. - Вот ведь насмешил. Ты бы ещё сказал, что Бэлор на одно твоё пожалуйста мигом отпустит Патрика, да ещё извиняться будет. Скорее гоблин сам воспользуется твоей помощью, чем окажет её.
   Квентин не помедлил с ответом:
   - Он спас мне жизнь. По-настоящему спас. Тут не над чем смеяться. - Скептический смешок Виолы прервался, она пристально с серьёзным лицом взглянула на Квентина. - Хм, премного ему благодарна. Но не проси, чтоб я это сказало ему в лицо.
   - Отчего?
   - Он же гоблин!
   - Но он спас меня. Хотя мог это не делать.
   - Ой, перестань снова болтать глупости! - заупрямилась Виола, меняя тему разговора. - Запрыгивай лучше ко мне. Добираться до болотного замка пешим: уйму времени зря убить.
   - Но ты не можешь!..
   - Чего я не могу? То же, что и ты со своим добрейшим Уфалом?! А с чего это ты взял?! Что хочу, то и делаю, ты мне не указка. Едешь со мной к Фомарону, или предпочитаешь догонять меня на своих конечностях?
   - Будет тебе... - Квентин подсел к Виоле. Что ни говори, а в большой компании опасности всегда кажутся менее серьёзными. А оказаться на козлах скоростной кареты для Квентина уже было несбыточной мечтой.
   Он пригнулся к уху Виолы:
   - Увела карету из академии?
   - Одолжила, - отозвалась Виола. - Всё равно она наша, пока не будет возвращена мистеру Фортунату. Но, думается, он уже перестал рассчитывать на неё, не надеясь, что она ещё цела. Ничего, покажемся ненадолго проездом, пусть успокоится немного.
   Карета тронулась с места. Квентин не заметил, что для этого сделала Виола, она лишь вцепилась в рычаг руля, на мгновение зажмурилась, карету толкнуло сзади, поддало ещё, и она медленно покатила вдогонку Уфалу. Подле гоблина притормозили, пока тот взгромоздился внутрь, а за тем, подчиняясь воле юной вожатой, карета набрала скорость и покатила от каменных великанов.

18. Портал

   Когда в виду появились Черепичные Холмы, Квентин даже не вспомнил, что совсем недавно ему очень хотелось там побывать. Он буквально кожей чувствовал приближение Фомарона. Нетерпение холодной дрожью било его тело.
   Квентину казалось, карета движется не с той скоростью, какой могла бы. От того Виола, само собой разумеется, дулась на Квентина, - кому может понравиться, когда сомневаются в его способностях. Конечно, она догадывалась, что Квентин не со зла постоянно подгоняет её, но от того недовольство мальчишки не становилось приятней Виоле.
   Все мысли Квентина были устремлены к болотному замку и Патрику. Лишь изредка он забывался, подставляясь бьющему в грудь крепкому ветру, на скорости со свистом и гудением проносящемуся мимо в восторге радостного воя, сопровождаемый мельканием вспышек ярких красок солнечного дня. С непривычки при неотрывном взгляде на дорогу, слившуюся в однотонную беспрерывную полосу, в глазах рябило, а голова тяжелела. И всё же Квентину очень понравилось сидеть на козлах. Он мечтал, что когда-нибудь сам сумеет вести повозку на такой головокружительной скорости. Пусть учёба в академии волшебников была так же далека от него, как месяц назад. Но, если так случилось, что ему уже раз повезло очутиться в волшебном мире, не хотелось верить в то, что не будет других шансов и способов претворить в действительность мечту.
   Когда карета проскользнула мимо памятного места засады, уже приблизился вечер. Виола сбавила скорость, чтоб вписаться в поворот между кустистыми холмиками, и давая время оглядеться. Вдоль Тракта все следы недавней схватки старательно были устранены.
   Постепенно сбавляя ход и под конец, почти тащась, карета медленно крутила колёса вдоль мало знакомой опушки леса. Бор встретил смельчаков угрюмым молчанием. Деревья словно замерли, притаились, вслушиваясь в тайные дела, скрытые его чащами. А алеющее солнце спешно катило к горизонту, утопая во взбитых густой пеной клубах серых туч накатывающих откуда-то с северо-запада. Совсем скоро над головой уплотнилась свинцовая масса, спеша оповестить своим влажным дыханием о скорой непогоде. Споро сгущались сумерки, воскрешая угрюмые страхи ночи. Будто само небо тревожно давило на сердце.
   Неуютно сегодня было в Саросаре.
   Где-то рядом, за лесом, в близком болоте, чей гниловатый дух ощущался даже у дороги, прятался замок Бэлора Баирлоха.
   - Сегодня заночуем здесь, в карете, - предложила Виола. - На ночь глядя, шататься по лесу очень опасно. На дороге будет спокойнее. Но часового обязательно выставим. Я буду первой.
   Квентин пожал плечами, от чего-то ему казалось, что на дороге их никто не поджидает и ловить не собирается. Но раз уж Виола считает эту предосторожность необходимой, пусть так и будет, противоречить ей не стоит, и так она перенервничала, управляя каретой.
   - Я сменю тебя, - согласился он, соскакивая вниз. - И вот что ещё, ты классно справилась с управлением! - крикнул он снизу, чувствуя, что обязан подбодрить эту отчаянно смелую девочку. - Думаю, от Симура ты мало в чём отстала. По крайней мере, мы с твоей помощью потратили не больше времени, возвращаясь сюда, чем ехали в академию.
   Виола хмыкнула:
   - Стараюсь. Но ты преувеличил, завтра я не рискну вести карету через лес. Таким искусным волшебством я ещё не владею.
   - Ладно, что там говорить. То, что ты сумела нас всех доставить сюда, уже отлично, - поблагодарил Квентин, направился в карету, где его, нетерпеливо поскуливая, дожидался Гвидо.
   - Принеси мне что-нибудь пожевать, - попросила Виола. - Устала я как-то и пить хочу.
   Уфал же спешно выскочил наружу и принялся шнырять вокруг, принюхиваясь и прислушиваясь, радуясь тому, что он, наконец, может убраться подальше от грозного волкодава, всю дорогу грозно ворчавшего на него, даром, что решил не портить себе желудок гоблинскими потрохами.
   Квентин вернулся к Виоле быстро.
   - Может, я сначала отдежурю?
   - Нет уж, потом меня не добудишься, - со смехом призналась Виола, принимаясь за свой ужин.
   Видимо один лишь Уфал не желал мириться с задержкой. Действие сильной тряски на нём не сказалось, и, по-видимому, об отдыхе он не думал. Гоблин постоянно мелькал то там, то здесь, что-то усердно выискивая на обочинах, и не собирался вернуться в карету, до тех пор пока "милорд" не оставил Виолу на часах и не успокоил пса. Только вслед за мальчишкой мистер Модрок, ворча, заполз внутрь.
   Спать Квентину не хотелось. И дело тут было вовсе не в неугомонном соседе. Перенапряжённые нервы не давали спокойно вздохнуть, тяжёлое беспокойство давило и гнало прочь из кареты.
   - Милорд, - гоблин робко притронулся к Квентину, отвлекая его от окна, - скоро дождь, самое время пойти искать мой скипетр. Нам нельзя здесь задерживаться, чует мой нос, что, останься здесь на ночь, опоздаем: своего друга Милорду не найти.
   - С чего вы взяли? - насторожился Квентин.
   - Так говорит мой нюх.
   Квентин задумался. Нюху гоблина доверия мало, но и ему самому казалось, что они теряют драгоценное время. Если б не усталость Виолы, он, не колеблясь, настоял бы на том, чтоб, несмотря на темноту, немедленно направиться к замку. Но она очень устала, ей просто необходимо несколько часов сна.
   - Подожди немного, она скоро заснёт. Пойдём без Виолы, - принял он решение.
   Гоблин понимающе кивнул, занял выжидающую позицию подле окна напротив и замер, не издавая ни единого звука, словно заснул. Квентин снова выскочил наружу и взглянул на небо; тяжкие облака заволокли небо, стало совсем темно. Виола была права, идти через лес сейчас будет очень трудно, и всё же он пойдёт, лишний час для Квентина был смертелен.
   На козлах он набросил на плечи Виолы дождевик, висевший без дела в карете. А Виола разожгла желтовато-белый шарик света, слабо осветивший её сонное лицо:
   - Скоро дождь. Может, пойдёшь внутрь?
   Она, настаивая, утомлённо закачав головой.
   - Спасибо, - тихо пробормотала она. - Иди, поспи сам, чтоб потом на часах носом не клевать.
   Настаивать на своём Квентин не стал. Виола еле удерживалась, чтоб не зевнуть в его присутствии. - Нужно было лишь ещё чуточку подождать.
   В карете нетерпеливо ворчал гоблин.
   - Ещё не время, - отделался Квентин от него, присаживаясь в один из углов кареты, чтоб спокойно как следует поразмыслить. - Не думаете ж вы, что я с ней там что-нибудь сделал? Потерпите, она вот-вот заснёт.
   Прошло с четверть часа. В траве и по крыше уже шелестели ещё слабые и редкие дождинки. Квентин, прислушиваясь, приподнялся, гоблин тоже подал признаки жизни, но тотчас замер, сумев разглядеть в почти полной темноте остерегающий жест. Квентин бесшумно выскользнул наружу, - дверь заранее была оставлена открытой, чтоб не привлечь внимание Виолы лишними звуками.
   На подставленное небу лицо дождь насыпал пригоршню мелкой влажной пыли.
   Без внимания огонёк на козлах угас. Квентин не стал подниматься, он и снизу превосходно слышал, как Виола во сне мирно сопит, просыпая свою вахту.
   - Теперь пора, но тихо, - шепнул он в распахнутую дверцу. Внутри что-то звякнуло, пёс враждебно зарычал на неуклюжего Уфала, Квентин тотчас требовательно шикнул на гоблина, - тс-с! - и шепнул Гвидо, - а ты, приятель, останешься охранять Виолу. Понял? - Пёс ткнулся мордой в руки, словно желая убедить его, что он всё отлично понял и пояснения излишни.
   Считанных секунд хватило, чтоб добраться до опушки. Дождь постепенно набирал силу, а Виола мирно дремала, не замечая, что успела остаться только в компании волкодава.
   То, что она остаётся на Тракте, только к лучшему, неизвестно, что там, в замке, ещё может с ними стрястись. А здесь с ней, без сомнения, не могло случиться ничего худого. Пусть спит. - Квентин проник под сень раскидистых черно-серых великанов. - Повезёт, справимся без её помощи, а нет, то на нет и суда нет. Вряд ли она чем-то сможет помочь.
   Квентин не успел шагу сделать под деревьями, как оказался в таких потёмках, что тотчас же перестал пытаться самостоятельно разглядеть дорогу. Пришлось положиться на природную гоблинскую способность - ночное зрение. С трудом, но всё же можно было различить перед собой низкорослого гоблина, а его ворчание и причмокивание не давали ошибиться в расстоянии, отделявшее от него Уфала.
   Идти почти вслепую было очень трудно. Следовало проявить предельную внимательность и быть максимально осторожным, продвигаться буквально на ощупь, при каждом шаге ожидая, что угодишь ботинком в нору какого-нибудь лесного обитателя или в коварный загиб корня, свалишься в яму и, растянувшись на земле, будешь мечтать только о том, чтоб обошлось только парой ушибов. А если это всё же случилось, тогда нужно было скорей подняться на ноги и выискивать в темноте гоблина, если он ничего не заметит и не поспешит на выручку, произнося заискивающе озабочено:
   - Милорд, вы идёте?
   Жутковатая тишина окутала перепуганный лес. Слышен был только треск веток под ногами, хлопки листьев по плечам и лицу, когда приходилось вслед за гоблином продираться сквозь плотный кустарник. Лишь монотонный шелест дождевых капель над головой придавал подобие жизни вдруг вымершему лесу.
   Холодные капли всё чаще стали пробивать шуршащий зонт, пробрались к земле, быстро вымочив её. Стало слякотно и грязно. На прогалинах дождь частым гребнем принялся полосовать воздух, разводя пенные лужи. А отсыревший, потяжелевший плащ дополнительным грузом лёг на плечи.
   Бывали моменты, когда Квентина брало сомнение: "Так ли хорошо разбирается в дороге Уфал? Достаточно ли сносно видит в темноте?", уж чрезмерно часто гоблин менял направление. Хотя в темноте это могло только казаться. Но из-за того, что приходилось часто упираться в спину неожиданно останавливавшегося Уфала, чудилось, что мистер Модрок заблудился, не представляя, куда дальше идти и только делает вид, что что-то ещё пытается предпринять, прислушиваясь к звукам леса и всматриваясь в темноту. Благо - лесное болото было таких размеров, что проскочить мимо него просто не возможно. Разве что очень и очень постараться.
   Шли долго. Но Квентин ни разу не пожалел о поспешности, с которой он бросил карету. Он был готов к тому, чтоб всю ночь, в своё удовольствие, расходуя силы, валяться в грязи, промокнуть и ни к чему не прийти, если уж так получится. Возможно, с утра, при солнечном свете было бы легче и проще пройти большее расстояние за то же время, но упрямство и нетерпение гнало его вперёд, не оставляя место нерешительности.
   Дождь медленно пошёл на убыль. Ещё накрапывал тоскливыми холодными слезинками, но шелеста в листве водяных струек уже почти что не было слышно.
   Дальние огни вспыхнули неожиданно. Багровые отсветы ярко подсветили низкие тучи. Где-то в лесу, возможно на холме, разожгли множество костров.
   Не совещаясь, Уфал и Квентин сменили направление прямиком на свет. Некому было разжечь огни в близлежащей местности, кроме челяди Бэлора, а значит, и Фомарон располагался где-то там, поблизости.
   Забрали правее, - пришлось обойти глубокий овраг, так некстати попавшись на пути. Внизу журчала вода, заканчивая свой недолгий бег ручьём где-то в близком болоте.
   Ухнула выпь. Её мрачный голос оживил мёртвую тишину леса, немного разогнав тучи тревожного настроения. Впереди угадывалась освещенная макушка холма, а прямиком за ним одиноко оглашало вздохами болотные просторы страдающая бессонницей выпь. Оставалось пробраться ближе и уже на месте выяснить, что к чему.
   По-летнему короткая ночь подходила к концу, но суровые небеса, кажущиеся ещё более насупленными в отсветах огромных костров, чьи языки уже выплёвывали над зарослями на холме снопы искр, не спешили проясниться.
   Гоблин был впереди. Теперь он останавливался куда чаще, но шёл много быстрее и уверенней. В одну из таких остановок он нырнул в мокрую траву и потянул за собой Квентина. Тот плюхнулся на живот рядом с Уфалом и притаился. Гоблин шикнул на него и, ничего не говоря, ткнул пальцем перед собой.
   Там ничего особенного не происходило, но только поначалу. Затем послышался шум и многоголосый гомон, прямиком на них с холма спускалась ватага гоблинов, оживлённо о чём-то споря между собой.
   Можно было разобрать отдельные фразы, но понять ужасную помесь нормального человеческого языка с самыми жуткими звуками было невозможно. Гоблинский диалект легко давался только самим гоблинам.
   - Что они говорят? - прошептал Квентин, но на него тотчас повторно шикнули.
   - Милорд, быстро следуйте за мной, - еле разборчиво кинул ему гоблин и сейчас же по-пластунски пополз в сторону от гоблинского отряда.
   Они вовремя убрались с дороги патруля, спрятавшись совсем близко от прежнего места на поросшем диким тёрном пригорке - маленькой кочке, шишкой выскочившей вдруг посреди ровной местности. Гоблины, гомоня, протрещали ломаемыми кустами, остановились на том самом месте, где их услышали Уфал и Квентин. Покрутились и, не спеша, пошли вправо, обходя холм.
   - Это охрана, - наскоро пояснил Уфал, покидая убежище, как только отряд гоблинов достаточно удалился. - Таких отрядов здесь должно быть много, нам нужно быть очень осторожными. Хозяин Фомарона выгонит всю охрану к холму, там, - гоблин ткнул пальцем вверх, на вершину, - готовится что-то очень важное.
   Новых вопросов Квентин не задавал. Сомнительно, что Уфал успел выяснить больше от болтливой стражи. В противном случае он непременно бы рассказал.
   Молча, короткими перебежками Квентин следовал за гоблином, только туда, куда он показывал, и только тогда, когда ему давали знак.
   Однако охрана велась из рук вон плохо. Одна видимость из многочисленной стражи, без толку болтавшейся у подножий холма. Она, как видно, не горела особым стремлением рыскать по кустам, изрядно раздосадованная тем, что им пришлось промокнуть под дождём. А быть может, думала, что это бессмысленное утруждение ног, за которым не видно никакой пользы. Разве кому-то придёт в голову болтаться здесь ночью, разве было кого гоблинам ловить по кустам и ложбинам, - никто не придёт вмешиваться в делишки Хозяина.
   Ещё несколько таких же отрядов, как первый, пропустили без труда. Сложнее пришлось с ограми, куда внимательнее относящимися к приказу. Людоеды стояли на склонах холма, в одиночку или попарно, создавая почти сплошное оцепление. Они не настолько общительны, чтоб отвлечься на беседу с соседом и не заметить лазутчиков. Но, как говорится: "в семья не без урода".
   Одному из них даже не была нужна компания. Ему хватило своих двух голов, чтоб завязать отчаянный спор. На удачу он стоял в самом, что ни на есть, удобном месте, - кусты рядом раздваивались и могли срыть кого угодно, если, конечно, сторожа не будут стараться пристально разглядывать их. Как известно, многие из огров немного туговаты на ухо и чуточку подслеповаты, а уж если они увлечены спором, то не заметят и пропасть, разверзшуюся у них под ногами. От того Квентину и Уфалу хватило нескольких минут, чтоб незамеченными проскользнуть ближе к вершине, а там спрятаться в зарослях погуще.
   Четыре огромных костра с треском пожирали целые древесные стволы, фонтанируя искрами в брюхатые тучи. Один из них был так близок, что, притаившегося рядом Квентина, обдавало его жутким жаром. Слева по тропинке то и дело появлялись всё новые и новые партии топлива, подносимые троллями прямиком из леса. А множество гоблинов постоянно подкармливали ненасытные огненные желудки. От этого голод пламенных обжор только усиливался, выливаясь в воздух потоками плавящей теплоты.
   По центру проплешины между двумя шестами пустовало небольшое углубление. Рядом топтались старые знакомые - волшебники из Ховелика. По-всему, они занимались налаживанием каких-то чар. Часто бормотали, размахивали руками, изредка подбегая к пламени костров и бросая в него пригоршни порошков, рискуя поджариться на ревущем огне. Огненные гиганты неестественно разрослись, часто на мгновения окрашиваясь в различные цвета, или вспыхивая ослепительным сиянием белого света, чтоб дохнуть волной нестерпимого жара, от которого было трудно дышать.
   Квентин основательно взмок.
   Удивительно красиво, величественно и страшно. В самом воздухе носилось ощущение сгустившейся на холме могучей ворожбы. Она становилась почти осязаемой, не нужно было быть волшебником, чтоб понять, насколько могучие силы здесь были приведены в движение. Но, несомненно, ховеликские маги творили лишь затравку для настоящего чародейства, оно обещало быть впереди. - Ещё не было видно Бэлора, а без его участия вряд ли что-то могло произойти.
   - Останемся пока здесь, - Уфал рукой прикрыл глаза от сверкания близкого пламени, чей свет, казалось, насквозь прожигал густую листву. - Дождёмся, когда появится Баирлох. Если с ним не будет моего жезла, отправимся в замок и обыщем его. Квентин кивнул, разделяя мнение гоблина. Дождаться Бэлора на холме было необходимо, чтоб ему точно никто не помешал выручить Патрика.
   Время шло. Ховеликские волшебники выдохлись в кружении вокруг шестов, приубавили свой пыл, рассевшись здесь же подле ямы. Костры, побагровев и приняв кроваво-красный отлив, притухли, но по-прежнему пыжились жаром, раскаляя воздух и не давая свободно вздохнуть. Мельтешение на вершине почти остановилось, только изредка гоблины подбрасывали в огонь заготовленное топливо.
   Продолжительное затишье прервалось хрустом в кустарнике позади притаившихся наблюдателей. Впереди на проплешине всё оставалось по-прежнему спокойно, но сзади кто-то, пофыркивая, пробирался к затаившимся смельчакам. Уфал привстал, тревожно вслушался в подозрительные звуки, заодно ища глазами лазейку для бегства. В его руке блеснул неведомо откуда-то взявшийся короткий клинок.
   - Драка неизбежна, раз уж Уфал не ищет пути спасения, - решил Квентин, с готовностью становясь подле него. Под руку попался увесистый обломок полевого шпата, более подходящих средств защиты не нашлось.
   - Не так хорошо мы прятались, если нас сумели найти, - успел подумать Квентин в тот миг, когда кусты расступились, и что-то лохматое скользнуло мимо гоблина, ловко увернувшись от замаха гоблинского клинка, а затем, ударив лапами в грудь, опрокинуло Квентина на спину, и принялось, весело поскуливая, вылизывать ему лицо шершавым тёплым языком.
   - Стой! - еле успел вскинуть руку Квентин, останавливая Уфала. - Это Гвидо, наш пёс. А ты, - он попытался поймать вёрткую морду Гвидо, - помалкивай. Не хватало, чтоб нас из-за тебя обнаружили. - Гвидо послушно притих, сполз на землю и замер.
   Вряд ли гоблин был доволен тем, что его остановили. Он ещё хорошо помнил, как этот пёс кидался на него в карете. Не будь рядом Квентина, Уфал непременно попытался бы отомстить. Гвидо же усом не вёл, обращая на гоблина не больше внимания, чем на жука, ползущего сейчас у него под носом. Мистер Модрок ограничился угрожающим потряхиванием клинка, а затем нашёл место поудобней и подальше от ненавистного волкодава.
   Появления Виолы не пришлось долго ждать. Листья кустарника снова зашуршали, а затем из-за ветвей выглянула голова девчонки, сейчас же сурово глянувшая на Квентина. Не было никаких сомнений, что она крайне рассержена не хуже первого раза, когда она его перехватила подле статуй Стражей.
   - Вы опять меня бросили! - сквозь зубы бросила Виола с такой обидой, что Квентин ощутил себя гадко, до конца жизни провинившись перед ней.
   - Как ты мог со мной так поступить?! Это нечестно! - Виола повысила голос, не желая угомониться, и, если бы не громовое гудение пламени, заглушающее все звуки вокруг, её, несомненно, услышали бы.
   Квентин приложил к губам палец, просительно и повинно взглянув в глаза рассерженной девчонки. А затем проговорил вполголоса:
   - Прости, я думал так будет лучше и безопаснее для тебя. Я оставил Гвидо охранять...
   - Предоставь думать о моей безопасности мне самой! - в запале потребовала Виола. - Находясь здесь, я рискую ничуть не больше, чем ты. А может быть, имею даже больше шансов выкрутиться, если что случится! - хвастливо заявила она.
   Краска залила лицо Квентина, он хорошо понял, что имеет в виду Виола. Конечно же, он не волшебник, а Виола имеет полное право хоть немного претендовать на это высокое звание. Но как же она несправедлива!
   Неожиданно виола сменила гнев на милость, видимо, понимая всю бессмысленность обвинений, и, умерив свой пыл, тихо и дружелюбно прошептала, на секунду выглянув из зарослей на проплешину холма:
   - Зачем вы сюда забрались? Вас в любой момент могут обнаружить. Если бы не Гвидо, я бы никогда не догадалась, что вам в голову пришла такая сумасшедшая идея. Забрались в самое пекло!
   - Вот и сидела бы себе внизу, а мы здесь по делу. - Виола нахмурилась на грубый ответ мальчишки, но на сей раз промолчала. - Когда появится Бэлор, путь в замок для нас будет свободен, - пояснил Квентин, кляня себя за глупый несдержанный язык.
   - Наверно, снова решил пойти без меня? - как бы между делом поинтересовалась Виола, ещё раз выглянув из укрытия. - Хотелось бы знать это заранее.
   - Ну, - Квентин закинул подбородок кверху, почёсывая висок и изображая серьёзное размышление, - это зависит только от тебя самой. Убегать я не собираюсь.
   Квентин и Виола взглянули друг другу в глаза, долго молчали. Наконец, Квентин протянул руку:
   - Мир?
   - Мир, - Виола крепко пожала его ладонь, больше не вспоминая обиду.
   Тем временем подле костров началось оживление. Первым делом на тропинке появилась ватага вооружённых гоблинов. За плотны строем охраны были видны сгорбленные фигуры нескольких носильщиков. Вся группа быстро, почти бегом направилась к шестам. Там охрана расступилась, сейчас же оцепляя пространство вокруг шестов.
   Квентин тотчас признал знакомую драгоценную чашу из алхимической лаборатории Бэлора. Догадка жаркой вспышкой осветила его разум, разливая по телу лихорадочный огонь: "Именно сегодня, на их глазах, должен состояться Переход Императора! Здесь готовится Портал!". Сердце беспокойно заколотилось, Квентину вдруг захотелось срочно исчезнуть со злополучного холма и оказаться как можно дальше отсюда.
   Взволнованные размышления прервал Гвидо, он поднял голову, приглушённо зарычал и вскочил на лапы. Кто-то вновь пытался пробраться в их убежище, и теперь из друзей им точно ждать никого не приходилось. Уфал забеспокоился, юркнул к проходу в зарослях и тотчас в ужасе отпрянул назад.
   Две головы огромного заметно больше немаленького Гвидо пса с пепельным налётом на чёрной жёсткой шерсти, выбравшись из-за зарослей, уткнулись в мистера Модрока. Гоблин нервно вскрикнул, бухаясь перед ними на колени. Чёрный пёс обеими головами вдохнул воздух, упёршись слюнявыми мордами в трепещущую рожу Уфала. Принюхался, медля.
   Сердце Квентина подскакивало к горлу, его барабанный бой, казалось, сейчас будет услышан. Он сглотнул, шевельнулся, пытаясь прикрыть дрожащую Виолу, Гвидо, примолкнув, оторопело жался к ногам мальчишки. Сейчас же головы монстра качнулись в их сторону, точно только замечая присутствие посторонних. Маленькие, светящиеся в предрассветных сумерках красными угольками, глаза уставились на Квентина.
   Дыхание перехватило. За спиной Виолу била мелкая дрожь, она боялась шелохнуться и уж тем более что-то сделать. Левая рука Квентина бесцельно ощупывала одежду, случайно наткнулась на податливый подарок Рандалона и сжала его. Мякоть ответила почти незаметным толчком в ладонь, и сама выскользнула из кармана, легко просочившись между пальцами. Затем скользнула на землю и со шлепком на секунду замерла возле ботинок.
   Что происходило там, Квентин не видел. Он неотрывно следил за чудовищным псом и ждал развязки затянувшейся немой сцены. В следующую минуту случилось самое неожиданное. Нечто гибкое и тёмное метнулось из-под его ног к двуглавому псу, нахально задержалось у него под носами и по-кошачьи мяукнуло, вздыбив спину чёрной дугой. Кошка молнией кинулась под монстра и исчезла у него за спиной. Адская псина дёрнулась, сейчас же резко развернулась и, круша кусты, с глухим остервенелым рыком рванула ей в след.
   От сердца у Квентина отлегло только тогда, когда треск веток заглох где-то далеко в лесу.
   Уфал лежал без чувств, никак не реагируя на любопытствующего Гвидо, принявшегося обнюхивать явно дохлого гоблина.
   - Что это за кошка? - шёпотом, ещё не придя в себя, проговорила Виола.
   - Подарок Рандалона, - единственное, что мог ей ответить так же шёпотом Квентин. - Только я думал это мячик или...
   - Полиморф?! Везёт же тебе, - продолжала шептать оробевшая девочка.
   Виола и Квентин не обмолвились больше ни единым словом. Не было необходимости описывать друг дружке, какой ужас у них вызвало чудовище. Им достаточно было только взглянуть на вздрагивающего соседа, чтоб всё понять, пожать плечами и вернуться взглядами к кострам. Мистера Модрока, пришедшего в себя, трясло, он никак не мог совладать с постукиванием зубов. Гвидо же больше не ложился, принявшись бдительно нести охрану прогалины в вытоптанном кустарнике.
   Тем временем под руководством ховеликских волшебников гоблины погрузили чашу в яму и спешно отбежали прочь. Перламутровый всполох окутал шесты, те замерцали, превращаясь в полупрозрачные тени. Костры вздулись, пустив разноцветные искры в хмурое небо. Начиналось чародейство, а навстречу ему шёл Бэлор, медленно поднимаясь на вершину, точно на прогулке преодолевая расстояние до мерцающей облачной занавеси тумана мелкими шагами.
   Как и прежде, колдун был облачён в цветастую мантию волшебника. И, конечно же, клоунский наряд не мог обойтись без огромной накладной шевелюры, сползающей на глаз циклопа.
   - Нам пора, - прошептал одними губами Квентин, которому казалось, что гудение пламени не сможет поглотить слов, и Бэлор обнаружит их. Он поперхнулся, глотая последние буквы. Но ничего не случилось, не замечая присутствия посторонних, хозяин гоблинов неспешно приближался к ховеликским чародеям.
   Виола в оба глаза, не отрываясь, продолжала смотреть:
   - Подожди, посмотрим, что будет. Это же так интересно.
   Квентин давно понял, что Виола ради того, чтоб поглазеть на какое-нибудь чародейство высшего разряда, готова пожертвовать всем чем угодно, даже безопасностью, чтоб затем целую неделю находиться в счастливой прострации. Он с надеждой взглянул на Уфала, но и тот, оказалось, заворожёно следит за Бэлором. Гоблин изменился в лице, не мигал глазами, лихорадочно трясся и жалко бормотал:
   - Жезл. Мой жезл. Он украл его. Отдайте его мне...
   Только сейчас, с досады прикусив губу, Квентин обратил внимание на жезл, покачивающийся в такт шагам в свободно опущенной руке Бэлора. Тёмный жезл из укрытия казался ничем не отличающимся от обычного отполированного шеста или палки. Но король гоблинов его узнал, а значит, он теперь уже не сдвинется с места.
   Главное чародейское действо началось. Вооружённая стража гоблинов без дополнительной команды Хозяина, неопределённо махнувшего рукой, точно отгоняя назойливых мух, в считанные мгновения покинула холм.
   Бэлор ещё медлил. Постоял, прошёлся вокруг клубящейся перламутровой дымки, вновь застыл, долго изучая подготовленный Портал. Наконец, поведя широкими плечами, остановился, обвёл невидимым глазом присутствующих, на мгновения задерживаясь то на ховеликских волшебниках, то на сгорбленных неуклюжих гигантах - троллях, то на нескольких трусливых гоблинах, жмущихся к кострам и кучам дров.
   Бэлор поманил одного из низкорослой прислуги, гоблин нехотя подчинился, приблизившись с поклоном, почти припадая к земле и не заставляя ждать хозяина. Колдун ещё раз окинул взглядом присутствующих, снова остановившись на ховеликских волшебниках, те нервно задёргались, чувствуя чрезмерное внимание к своим особам. А за тем сунул гоблину под нос жезл, гаркнул приказ и махнул в сторону, подальше от волшебников, случайно угадывая тайное убежища друзей.
   Казалось, Уфал вот-вот впадёт в истерику, забьётся в припадке, когда стало ясно, что от прислуги требует Бэлор. Жезл сам шёл к ним в руки. Гоблин-слуга с округлившимися глазами смотрел на драгоценную ношу, спотыкаясь, очумелый спешил к указанному месту, а Уфал почти задыхался. Это и понятно - видеть знак своей царской власти в лапах другого гоблина для него было хуже смерти и любых мучений.
   Квентин из предосторожности ухватил гоблина за рукав, чтоб тот не вздумал выкинуть что-нибудь необдуманное. Бешеный взгляд был ответом на эту предосторожность. Уфал готов был изрубить "милорда" на куски, забыв прежнее подобострастие к нему. Квентин поспешно одёрнул руку. Но гоблин вдруг осел на землю и тихо забился головой о грунт.
   А чародейство шло своим, задуманным чередом.
   Убедившись, что гоблин-прислуга с жезлом стоит один-одинёшенек на указанном месте, ни ховеликских волшебников, ни троллей или других гоблинов рядом с ним нет, Бэлор вернулся взглядом к перламутровому облаку, напоминающему красным отливом от костров размытую кровь с жемчужными проблесками в объёме. Волшебники встали по обе стороны портала, справа и слева от Бэлора. Все они вслед за циклопом подняли руки и затянули монотонными голосами странное заклинание без понятных членораздельных слов. Можно было принять налагаемое заклятье за нестройное мычание и вой. Но то было настоящее могучее заклинание, от которого по спине Квентина пробежал неприятный холодок страха, его не оставляло ощущение присутствия чего-то сильного, нереального и жуткого, черпающего мощь из глубинной ненависти, сгустившейся под покровом ужаса в чёрной бездне, глубокой и страшной. Квентин ощущал эти заклятья, сердцем осознавая реальность чёрной бездны, откуда на зов Бэлора поднимались свирепые силы, чтоб разбить скрижали защитных заклятий Запрета.
   Перламутровое облако зашевелилось, размежевалось и превратилось в два касающихся друг друга вихря, неспешно закручивающие спирали вокруг разом почерневших шестов. Чародеи замерли, опустив руки, и смотрели, как набирают скорость вихри. Те, гудя и потрескивая синими искрами, с каждым оборотом ещё больше темнели, превращаясь в смолисто-чёрную густоту, уплотнялись, прилегая к шестам, а кверху по-прежнему расходясь широкими раструбами, и ещё выше сплошным туманным облаком уходили в тучи, пошедшие в небе тяжёловесными неповоротливыми кругами.
   Угольные столбы с щелчком прянули в стороны, слившись с шестами и разрывая туманную плоть, а вместе с ней и реальность. По ту сторону открывшегося портала качнулся другой мир и застыл на резко очерченной фигуре, одетой по здешней моде в строгую мантию волшебника и длинный плащ чёрного цвета в белом свете люминесцентных ламп. На Бэлора смотрело холодное лицо Императора, а в скрещенных руках золотился и сверкал алым рубинов огненный жезл.
   Циклоп склонился в лёгком поклоне и, не разгибая спины, заискивающе пробубнил:
   - Приветствую вас, лорд. Портал выстроен, он готов открыться. Дело за вами.
   Император кивнул, но не произнёс ни слова, продолжая взглядом изучать Бэлора. Колдун снова заговорил, но теперь к его голосу примешивалось немного растерянности и раздражения:
   - Мне нужен жезл, только его сила разрушит Запрет, - напомнил он Императору. - Передайте его мне.
   Бэлор выпрямился, стоя вплотную к Порталу, протянув руку вперёд. Только тогда Император шевельнулся, жезл переместился с правого локтя на левый. Он не спешил расстаться с ним. Вздохнул перед ответом, так и не отдав жезла.
   - Я сам его принесу, - приглушённо донеслось до Квентина.
   Мальчишка уже забыл о своём желании быстрее пробраться в Фомарон, во все глаза смотря на двух своих лютых врагов.
   Бэлор удивлённо отпрянул от Портала, будто что-то его там напугало. Он явно был в замешательстве, не знал, что предпринять дальше. Пробормотал:
   - Но это не возможно...
   И тотчас был насмешливо прерван:
   - Нет ничего не возможного. Всегда можно найти выход, если хорошо подумать, конечно. Смотри и запоминай.
   По ту сторону Портала Император опустил голову на грудь, вдруг неестественно замер, точно в миг окаменел, а через мгновение раздвоился. Тень его быстро обрела плотность, в точности повторяя оригинал. Только теперь она, бодро вскинув с груди голову, заговорила с Бэлором. В голосе та же интонация, тот же тон и та же насмешка. Оригинал каменной статуей остался недвижим.
   - Как ты думаешь, есть между мной и мной разница? - задала копия риторический вопрос и шагнула вперёд, в Портал. Чёрные складки одежды колыхнулись, вспыхнув серебром изнанки.
   Поверхность Портала вздулась, а затем пузырём лопнула, сомкнувшись снова за спиной Императора.
   - А ты сомневался во мне.
   Бэлор потерял дар речи. Виола тоже оказалась поражённой до глубины души. Ей не хотелось верить в то, что Мятежник может так запросто нарушать все Чары Запрета, кажущиеся теперь пустыми словами.
   - Я здесь, - насмешливо шепнул Мятежник ошарашенному колдуну и кивнул за спину, - но и там я. Мне бы воссоединиться. Говори, что там нужно делать. Я без себя очень неуютно чувствую.
   Император игриво подмигнул, Бэлор же мычал, растеряно водя руками, и никак не мог выдавить из себя ни одного вразумительного слова.
   Всё это действо заняло считанные мгновения: открытие Портала, раздвоение Императора, его насмешливое нравоучение. А за тем был истошный вопль из-за спины Императора. Крик резко ударил в уши, привлекая к себе всеобщее внимание. Император по ту сторону исчез, вместо него появилось дёрганое лицо молодого человека, тотчас узнанного Квентином, он уже видел его раньше, ещё в лаборатории алхимика. Но теперь оно было перекошено злобной гримасой, вопящей во всё горло:
   - Убей его! Убей же! Он бессилен!..
   Гневный взгляд Императора упёрся в Портал на вопящее лицо. Он, было, открыл рот, чтоб что-то выкрикнуть в ответ, но тотчас дёрнулся, перекосился на бок и с разрывающим слух нечеловеческим воплем отлетел в сторону.
   Ребята и Уфал глазели на Бэлора. Не шелохнувшись и не произнеся ни единого звука, видели, как чародей молниеносно среагировал на выкрик, выбросив в спину Императору руку, вооружённую широким клинком, а в следующее мгновение, не вынимая оружия из раны, отшвырнул обмякшее тело Мятежника от Портала. Император ударился о зёмлю и беззвучный застыл.
   У Квентина глаза вылезли из орбит. Он видел нереальное, невозможное. Такого не должно было случиться. Так просто в считанные секунды прекратилась жизнь Императора. Один удар обычного куска железа, один вскрик, и он уже лежит без движения. Куда подевалась его неуязвимость, о которой так много говорили в империи все и на каждом шагу?! Где его вечность?! Неужели дед, как и все, были обмануты?
   Над холмом раздавался торжествующий хохот Бэлора, чародей потрясал огненным жезлом, пыжащиеся костры отражались в рубинах и золоте кровавыми отсветами. Волшебный мир рушился на глазах. - В руках мстительного злобного колдуна оказалось два жезла, а это уже катастрофа, о которой ни Рандалон, ни Совет Магов ещё не знали.
   Кто-то дёргал Квентина за плечи, старался увести. Он не сразу сообразил, что Виола уже с минуту усиленно пытается обратить на себя его внимание, шепча на ухо, что им срочно нужно выбираться с холма и успеть проникнуть в замок, чтоб спасти Патрика. "Поздно!" - билась горькая мысли в голове Квентина. Даже если удастся найти и спасти Патрика, всё погибло.
   Квентин очумело смотрел на Виолу, точно сойдя сума, не понимал её беспокойный голос. Он хорошо слышал каждое слово, но ничего не мог поделать с собой. Уфала тоже трясло. Гоблину не было никакого дела до убийства Императора и нового жезла Бэлора. Он, не отрываясь, смотрел немигающими глазами в спину сородича, стерегущего жезл, точно одними глазами собираясь прожечь в нём дыру.
   Квентин снова бросил взгляд из укрытия. Бэлор продолжал торжествовать, рядом столпились гоблины и пара троллей, громогласно вторящие хозяину, довольные тем, что он сегодня в хорошем настроении.
   Взгляд Квентина сам собой скользнул на труп Императора. Нижняя челюсть снова поползла вниз. Квентин сейчас же ткнул пальцем вперёд, пытаясь привлечь внимание не унимающейся Виолы, видя там такое, от чего могут дыбом встать волосы, а в груди замереть от ужаса сердце.
   Никто из челяди Бэлора не видел, как труп шевельнулся, поднял бледное лицо, а затем беззвучно оторвался от земли. Квентина начало выворачивать наизнанку, когда он увидел, как Император, кривясь, вынимает из раны клинок. Его кровь неожиданно быстро запеклась, прореха в теле была почти не заметна под складками окровавленной мантии. Теперь и Виола, не отрываясь, следила за происходящим, не спеша покинуть холм.
   Гоблины с жуткими воплями посыпались в стороны, когда с хрустом располовиненный тролль, мыча, свалился на хозяина, вдавив его в землю непомерным весом. Широкозубый клинок окрасился тёмной жижей, Император, покачиваясь, шагнул к Бэлору и тотчас получил удар корягой в спину. Хрустнули кости, он перелетел над поверженным троллем, но неведомая сила снова разом подняла тело на ноги, бросая его на нового врага. Гоблины успели прийти в себя, атакуя Императора голыми руками и тотчас платясь за свою глупость скорой их ампутацией.
   На крики спешным бегом возвращалась стража. Недолго разбираясь, в чём суть драки, она кинулась на бессмертного противника, превратившегося в озверелую машину уничтожения, обладающей силой десятка человек, умудрившихся разместиться в далеко не самого внушительного вида человеке.
   Под его свирепыми ударами покачивались тролли, в щепки разлетались древки пик и щиты, гоблин один за другим, как на покосе, валились под ноги Императора, а стрел нескольких появившихся стрелков он вовсе не замечал. Но, всё же, превосходя числом, Императора теснили. Он приливной волной ударялся в ощерившуюся острыми наконечниками стражу, мял её, но всё же отступал от тролля, придавившего Бэлора, который отчаянно кричал, требуя, чтоб его освободили, но стража, топча труп тролля, пока не спешила услышать Хозяина, полностью захваченная схваткой.
   Из оцепенения Квентина вывела сумасшедшая выходка Уфала. Он проскользнул вперёд из укрытия и вцепился в горло гоблина-прислуги. Тот норовил ткнуть Уфала жезлом и пытался увернуться от короткого загнутого клинка, хрипел, но позвать на помощь не мог, - клешня Уфала, с остервенением пытающегося раздавить гортань, накрепко сдавила гоблину горло. Схватка длилась секунды. Уфал вывернул вооружённую руку и с размаху засадил клинок в бок противника. Гоблин последний раз дёрнулся и выронил жезл, тот поскакал по земле, подкатился к самому костру и...
   Квентин сам себе удивлялся, успев перехватить жезл, плюхнувшись подле костра, прежде чем он очутился в пламени. Квентин точно угадал, что случится в следующее мгновение после того, как Уфал справится с гоблином. Возможно, с колдовским жезлом ничего не случилось бы, но дожидаться, когда костёр потухнет, не было никакой возможности.
   Огонь жадно лизнул кисть. От нестерпимой боли Квентин до крови закусил губу, сейчас же откатываясь в сторону от палящего пламени, а через мгновение он уже стоял на ногах. Виола выскочила вперёд и махнула им рукой.
   - Быстрее за мной! - последовал её окрик. Квентин припустился за ней, слыша, как ужасно затрещал кустарник, оцепление огров спешно стягивалось к вершине.
   Не верилось в удачу. - Тропинка оказалась полностью пуста, а за спиной огры уже выскакивали по одиночке из кустарника, бросаясь на теперь только отчаянно защищающегося Императора.

19. Император

   Где-то пропадавший, Гвидо нагнал Квентина и Виолу подле гати.
   Ребята на минуту остановились отдышаться. Ладонь саднило, но Квентин не обращал внимания на такие мелочи. У него шла кругом голова, гудела от пульсирующей крови и хаотически мечущихся мыслей. Ожог - сущий пустяки по сравнению с тем, чему он стал свидетелем.
   Пёс жался к Виоле и жалобно поскуливал. Та сочувственно теребила его за ухом. Он же то и дело лизал кровоточащие борозды на боках от чьей-то когтистой лапы и норовил ткнуться носом в лицо Виолы, присевшей с ним рядом. И всё же поведение Гвидо больше походило на игру или каприз ребёнка. Его выдавали хитрющие глаза, ждущие поощрения, и бодро, даже весело, болтающийся хвост.
   Не в пример настороженно озирающейся Виоле мистер Модрок, как и волкодав, был на подъёме, смело оглядывал болото и лес, словно был здесь полновластным хозяином, кровожадно потирал руки, прищуривая глаза, и удовлетворённо чмокал, восторженно глазея на жезл в руках "Милорда".
   Надолго задерживаться на месте было нельзя. Впереди ещё ждало самое важное - освобождение Патрика.
   С виду гать казалось пустынной. Ворота Фомарона распахнуты и никого на стенах. Но только испытав удачу, можно было узнать, что ждало впереди.
   Квентин первым ступил в хлюпающую жижу. Болото пугало настороженной немотой, поселяя в сердце тревожное волнение. Впереди, подмигивая редкими огоньками, поджидал замок. А из-за спины с холма в короне из алых и рыжих языков пламени, там, где бился ещё Император, доносились громкие крики и рёв вперемешку с противным хрустом, треском и звоном железа.
   "Ранняя прогулка" по болоту сопровождалась сырыми вздохами гниющей воды, топь, прячась от всходящего солнца, подёрнулась белёсыми туманными разводами.
   Всё то время, пока ребята барахтались в буро-зелёной жиже трясины, рискуя на каждом шагу искупаться в мутных омутах, Квентин с содроганием ждал появления стражи. Но гоблины словно все повымерли. Видимо, Бэлора много больше тревожил Император, чем охрана замка.
   После упорных усилий удалось без приключений выбраться на замковый холм. Квентин с облегчением перевёл дух, вскидывая голову, чтоб ещё раз внимательно осмотреть стену, и тут же краем глаза увидел быструю и гибкую тень, юркнувшую, почти не касаясь щитов гати, к его ногам. Там пушистый мяука принялся нежно тереться мордочкой о брючину. Квентин нагнулся погладить чёрного кота, а тот подскочил, обращаясь в воздухе в вытянутую каплю, и бухнулся ему в ладонь, приняв свой прежний вид податливо-мягкой бесформенной массы Полиморфа. Виола со вздохом сожаления взглядом проводила его в карман Квентина.
   Ворота и двор за ними пустовали. Никто не жаждал перехватить непрошенных "гостей". Только где-то в подземелье, вход в которое хорошо был виден от ворот, происходила непонятная возня.
   Бой позади, казалось, притих, но оттуда ещё доносились отдельные выкрики и звуки тенькающего железа. И всё же Квентин не торопился. Он, осмотрительно не спеша, сторожась и оценивая ситуацию, изучал двор. Гвидо тёрся под боком, послушно без команды не выбегая вперёд.
   За пару прошедших дней двор замка значительно изменился. Деревянные постройки отсутствовали полностью. Вместо них грудами лежали уголья, почерневший мусор и битый кирпич. Замок можно было принять за брошенную крепость после недавней жестокой осады.
   Взгляд остановился на длинном, одиноко стоящем шесте - единственной детали, добавившейся на дворе, остальное только убавилось. Квентину недосуг было пристальней рассмотреть предмет, неразборчивой массой висящий на шесте. В утренних сумерках было трудно разглядеть эту, несомненно, гнусную выдумку хозяина замка. Сейчас Квентину предстояло решить, как действовать дальше. Других, кто мог бы дать дельный совет, здесь не было. - Уфал плёлся позади, нерасположенный подвергать себя новым опасностям, Виола тоже несмело пряталась за спиной Квентина, оробев в пугающе незнакомом месте.
   Тени стремительно таяли. Тучи расступались, пуская под свою непроницаемую пелену розовеющие отсветы зари.
   Ребята затаились, прислушиваясь к подозрительным звукам в подземелье. Вместо двери, когда-то скрывавшей спуск вниз, зияла чёрная дыра. Оттуда доносилась возня и звуки многоголосого спора. Замок не был пуст, перепуганные гоблины прятались, не зная, что делать без приказа Хозяина.
   - Квентин, смотри, - Виола немилосердно задёргала мальчишку за ворот, показывая ему рукой вверх. Гвидо, задрав кверху мохнатую голову, смотрел туда же и тихо ворчал.
   Рассвет очертил предмет на шесте, открыв тошнотворную картину: на самую вершину шеста были насажены искромсанные останки старой знакомой. Гарпия угольным лицом неотрывно смотрела вниз прямиком на то место, где притаились смельчаки. Она, оставаясь мёртвой, неотрывно следила провалами глаз за виновником своей гибели, будто ещё жаждал его крови и отмщения.
   От такой жути Квентину стало совсем худо. Но дать слабину сейчас он не имел права, чувствуя ответственность за каждого, кто был рядом с ним. Предоставить волю трусости, растеряться, значило напрасно подвергнуть их и себя смертельной опасности.
   Собрав волю в кулак, Квентин вскочил на ноги и метнулся к башне, проскочив мимо лестницы в подземелье. Интуиция подсказывала, что он не ошибётся, оказавшись в самой башне. - Патрик, несомненно, находится где-то там. Квентин не желал верить в возможность ошибки, другой попытки у него могло не быть. Замок не мог пустовать вечно, Бэлор, разделавшись с Императором, вот-вот заявится со всей стражей обратно. А от того он буквально чувствовал начинающее истекать время.
   Дверь в башню оказалась незапертой, а за ней никого.
   Первым в дверной проём юркнул пёс, проверяя безопасность помещения. Потом остальные, а Уфал, заскочив внутрь последним, сию секунду захлопнул за собой дверь и с шипением приказал всем молчать. Во дворе раздался топот нескольких десятков пар кованых сапог, от звука которых трепетно забились сердца ребят. Гоблинское подкрепление решилось, наконец, оставить укрытие, спеша к облегчению Квентина на холм за болото.
   Гоблины промаршировали к воротам, гул их шагов стих, а лазутчиков в замке так никто и не обнаружил.
   Теперь Квентина уже никто не мог остановить. Сейчас уверенности в себе ему было не занимать. Скажи Виола, что он ошибается и Патрика необходимо искать где-то в другом месте, он серьёзно бы обиделся на неё. Но Виола помалкивала, всецело доверяя выбору мальчишки.
   Квентин в припрыжку одолел пару лестничные пролёты, на ходу вспоминая в царящих потёмках дорогу наверх. При этом, не зная, как пользоваться жезлом по прямому назначению, он воинственно помахивал им, в случае необходимости прекрасно могущим сойти за увесистую палицу. Любому гоблину не поздоровилось бы, попадись он сейчас под его руку.
   Вперёд снова выскочил Гвидо, принявшись деятельно обнюхивать лестничную площадку.
   Двери на втором этаже были распахнуты настежь. Лаборатория встретила цветастым хаосом. Беспорядка ещё прибавилось: несколько стульев и весовой стол были опрокинуты, цветные колдовские порошки лежали вперемешку, рассыпавшись по медвежьим шкурам. Отсутствовала золоченая чаша и перламутровый туман вместе с ней. Залитые тёмным воском опрокинутые и разбитые зеркала не внушали прежний трепет.
   Оказавшись на верхнем этаже, Уфал ткнул пальцев в одну из дверей:
   - Тут был я, - заявил он, видимо, поддавшись сентиментальным воспоминаниям.
   Точно по подсказке Квентин бросился к указанной двери, сорвав по дороге со стены блёклую лампадку, схватился за засов и выдернул его из гнезда, пнул дверь и с замирающим сердцем влетел внутрь, высоко подняв над головой фонарь.
   Одно мгновение он ничего не видел. Но затем разобрал тёмноё тряпьё и белое пятнышко в нём. Дыхание перехватило, в следующую секунду он уже был на коленях перед Патриком, не подающим никаких признаков жизни. Квентин не смел прикоснуться к нему, в ужасе оглядывая бледнолицего друга. Виола опустилась рядом, протянула к Патрику дрожащие руки, еле коснувшись его волос.
   - Квентин, он же весь седой, - прошептала она с содроганием и спрятала лицо в ладонях. Всхлипнула, больно ужалив в само сердце Квентина.
   - Прекрати сейчас же! - простонал гневно Квентин, не желая видеть и слышать слёз, точно при нём уже оплакивали Патрика, сам еле сдерживая их. С этим мириться он не желал.
   Руки обняли Патрика, потянули к себе, его голова бессильно провисла. Квентин встряхнул Патрика, в горле застревали слова, а на глаза помимо воли наворачивалась солёная влага.
   - Не умирай, - не в силах сдержаться, он всхлипнул, слёзы обильной росой полились на бледное лицо, но Патрик не откликался, жутким мертвецом оставаясь в руках друга.
   Гвидо, печально поскуливая, сидел подле Патрика, склонив на бок мохнатую добрую голову.
   - Патрик, не оставляй меня одного. Ты единственный мой друг, у меня кроме тебя никого нет. Патрик, Не умирай, прошу! - Квентин уже не старался прятать слёз, ему было всё равно, что он плачет перед девчонкой, не волновало присутствия Уфала, молчком усевшийся где-то позади. Боль душила, рвалась наружу, не желая знать предела, затмевая всё без остатка: Фомарон и его ненавистные сырые стены, гоблинов и проклятого Бэлора. Квентину захотелось умереть здесь же: он так был виноват перед Патриком. Из груди вырвался горький вздох, - прости меня, прости Патрик, я виноват, я не спас тебя.
   - Но спасёшь? - был тихий ответ ему. Квентин всхлипывал, продолжал теребить Патрика, почти не расслышав слов. - Ведь так?
   Виола молчала, притаившись рядом, почти прекратив дышать, точно боялась вспугнуть призрак и настороженно прислушивалась, гоблин нетерпеливо пыхтел за спиной, а Гвидо поднялся и взволновано заворчал, ткнувшись носом в Патрика.
   - Ты же пришёл за мной? - не открывая глаз, зашевелил бескровными губами Патрик.
   - Да, да, да! - радостно завопил Квентин, наконец сообразив, что послышавшийся голос не галлюцинация, и принялся ещё интенсивнее встряхивать Патрика и тискать его в объятьях. - Конечно спасём, мы здесь только для этого!
   - Не дёргай его, - назидательно потребовала Виола. - Ему больно.
   Квентин поспешно выпустил Патрика.
   - Извини.
   Патрик с придыханием хотел что-то сказать, но лишь улыбнулся и бессильно закрыл глаза. У Квентина сердце защемило от ужаса, он, было, схватил его за плечи, но Виола остерегла:
   - Он не умер и, если мы постараемся, не умрёт. Нам проще будет его нести, когда он без сознания и ничего не чувствует, посмотри, у него перелом. Я боюсь даже представить то, что они делали с ним.
   Квентин не нашёл в себе сил долго смотреть на обезображенную ногу. Посиневшая и опухшая она настолько жутко выглядела, что Квентин сам ощутил боль Патрика, точно он на какой-то миг занял его место. Гневно вздохнул, поминая Бэлора и гоблинов самыми нехорошими словами, какие только могли прийти сейчас ему в голову, поднялся и скинул плащ.
   - Мистер Модрок, помогите. Только осторожнее, не сделайте ему больно.
   Втроём они перенесли Патрика на плащ, Квентин положил вместе с ним жезл и взялся за импровизированные носилки.
   На лестничной площадке случилась заминка. - Во дворе замка происходило какое-то движение: скрипнув, тяжело ударили створки запираемых ворот, затем снова всё стихло.
   Патрика опустили на пол. Квентин, перегнувшись через край, как можно дальше выглянул в окно, закружилась голова. Врата были замкнуты и больше ничего. В замке кто-то был, а значит, ребятам следовало быть предельно осторожными.
   Квентин медлил, - в который раз решалась судьба каждого из них. Лихорадочный поиск выхода наспех не удавался, ничего не приходило в голову. Все дельные мысли исчезли, уступая место растерянному: "Будь, что будет. Вниз, а дальше, как получится".
   Больших усилий стоило пробраться вниз по лестнице с Патриком на руках, стараясь не споткнуться и не уронить свою ношу. Запыхавшись, дети остановились только внизу на втором этаже перед алхимической лабораторией.
   В башне царила всё та же тишина, двор тоже хранил остерегающее молчание. Что там творилось - неизвестно, а идти наугад - большой риск.
   Квентин заглянул в комнату и спешно вернулся к Виоле:
   - Там никого, перенесём его для начала туда.
   - А потом? - Виола встрепенулась, заслышав долетевший откуда-то снаружи тихий скрип или вздох. Звук не повторился, утонув в тишине.
   - Я спущусь к воротам, посмотрю, что там, и быстро вернусь, а ты с мистером Модроком, - Квентин взглянул на нехотя кивнувшего гоблина, - и Гвидо будете охранять Патрика.
   Импровизированные носилки легли на одного из медведей, свободного от мусора и рассыпавшихся порошков. Патрик был в забытьи. Подле него без лишних команд растянулся мохнатый волкодав, приступая к несению охранной службы.
   - Я быстро, - кинул через плечо Квентин.
   - Хорошо. Только будь осторожен и не задерживайся, - кивнула с мольбой в голосе Виола.
   Квентин неопределённо махнул рукой на просьбу, быстрым решительным шагом вышел в коридор и замер, опершись на захлопнувшуюся за спиной дверь. Ему вдруг стало страшно, вся смелость улетучилась, наедине с самим собой всё было иначе.
   По приказу ли Бэлора или нет, стража сообразила, наконец, запереть ворота замка. Конечно, нет никакого смысла идти туда. Раз их заперли, - там стоит охрана. Нужно искать другой путь бегства. Но какой? Быть может, добраться до стены замка, а там на верёвках... Но не улететь же им отсюда! Волшебство волшебством, а это никому из них не под силу. Как бы кстати была помощь мастера Румториг! Но где он сейчас был? Что думал о нём, ввязавшемся по собственному почину в компании с гоблином в рискованную авантюру? Нет, Квентин не сожалел о том, что был здесь. Но он не мог не укорить себя за то, что подвергал Виолу опасностям, понимая, что именно он втравил её в это почти полностью безнадёжное дело.
   Скрипя зубами, Квентин буквально вытолкнул себя из оцепенения, а дальше ноги уже понесли сами, боясь остановиться.
   Прочь все сомнения, обещал выручить друга - лопни, но сделай!
   Квентин через две ступеньки соскочил вниз и на бегу свалился на колени подле приоткрытой двери во двор. Затих, почти перестав дышать, превозмогая боль в ушибленных коленях. Он отлично помнил, что Уфал плотно закрыл за собой дверь. Квентин насторожено оглянулся, за спиной под лестницей никого не было, никто не притаился в тёмном углу и не подстерегал его, чтоб исподтишка ударить. Если кто и заходил сюда, то он уже ушёл. Квентин поднялся на ноги и осторожно высунул голову наружу. Никого. - Двор был пуст.
   Чуточку осмелев, он шагнул дальше, прислушался - тишина; вздохнул и бросился в сторону ворот. Но шага не успел сделать, как что-то тяжёлое ударило его в бок, опрокинуло на землю, а рядом кто-то грузно осел и с жутковатым хрипом дохнул ему в затылок, ещё жёстче рванув на себя. Липкая противная струйка скользнула по шее, затекая за ворот, обильно переливаясь на грудь.
   Квентин зажмурился, поддаваясь мгновенной слабости. Он жалел лишь о том, что не сумел выручить Патрика и подвёл Виолу.
   В ухо сипло простонал рваный голос:
   - Почему ты здесь?! - Неожиданный вопрос поразил Квентина. Открыв глаза, он взглянул на заговорившего с ним, и сразу же в испуге отдёрнулся от лица под сплошным слоем порезов и рваных ран. Император выпустил залитый кровью ворот Квентина, тяжело перевалился на месте, двигаясь так, точно у него переломаны все кости. Неизвестно как он ещё передвигался и оставался живым в жестоко изрубленном теле, превратившемся в сплошное месиво из кровоточащих ран, остатков насквозь пропитанной кровью чёрной с серебром мантии и тени былого Императора.
   Квентин поспешил отползти, отирая кровавую струйку с шеи.
   - Бэлор... - Император с трудом выдавливал из дырявых лёгких слова. С хрипом на глазах Квентина он выковырял что-то из шеи и швырнул это в сторону, вздохнув свободней. - Он сказал мне, что вы все бежали. Хм, ещё один обман. - Болезненный кашель разорвал его горло, выбросив на землю алый сгусток.
   Квентина подташнивало. Он отвернулся, стараясь смотреть под ноги. Рядом лежал зазубренный наконечник стрелы, небрежно брошенный Императором.
   - Что, не ожидал увидеть своего императора в таком виде? - Его попытка рассмеяться закончилась жуткой гримасой боли. - Признаться, я тоже, - с трудом продолжил Император. - Мне бы добраться до Портала и вернуться, тогда это будет всего лишь жалкие пустяки. Я, то есть то тело, что ты сейчас видишь, мертво. Забавно ощущать, как не бьётся сердце и коченеет тело. Мне нельзя задерживаться! - Император рывком взлетел на ноги и, неестественно покачиваясь, застыл. - Мне нужно вернуться. Идём со мной, я уверен, в этот раз я прорвусь. Если, конечно...
   - Если Портал ещё не закрыт, - не поднимая глаза, вполголоса завершил за него Квентин.
   Император протяжно вздохнул. Оглянулся на мальчишку злыми глазами затравленного волка.
   - Он должен быть открыт! Должен! - застонал он, шагнув к воротам. - Идём!
   - Нет. Я уже говорил вам, не подчинюсь и сейчас, даже если вы убьёте меня за это. - Квентин поднялся, без страха смотря в изувеченное лицо Императора. Тот покачивался, не упасть ему помогал где-то отысканный топор Румторига. Молчал, долго молчал и смотрел на Квентина, а потом кивнул.
   - Пусть будет так. Видать, судьбой написано, чтоб ты постоянно уходил от меня. Но послушай мой добрый совет. Я не посоветую плохого. Сейчас я отопру ворота и пойду обратно на холм на встречу своей судьбе, а ты подожди немного, но не слишком, выбирайся отсюда вслед за мной и бегом через лес. Не задерживайся. Быть может, небеса будут милостивы к нам, и мы ещё свидимся. Поговорим.- Император, поведя головой, с трудом сглотнул и протянул Квентину раздробленную кисть. - Вот ещё что. Отдай своему другу, он потерял. Если, конечно, он ещё жив. - Клинок с драконом, сверкнув полированной сталью в бурых пятнах запёкшейся крови, скользнул в руки мальчишки. - Мне хватит одного...
   - Да поймите, Вы! Я никогда не буду с вами! Вы убили моих родителей и делаете вид, будто вы здесь ни при чём! Вы кровожадный убийца, Мятежник, преступник! Не корону вам носить, а кандалы! Будьте вы прокляты, я ненавижу вас!
   Яростным напором швырнул Квентин всё, что накипело на душе за годы боли и тоски, всё, о чём он давно мечтал сказать своему Врагу. Вылил до последней капли в крик всю горечь утраты, бросил и был удивлён реакцией Императора. Тот сгорбился, кивнул тоскливо головой и тихо прошептал:
   - Мальчик, ты много не понимаешь, твои слова во многом несправедливы. Да, я лишил тебя родителей, но в том вина не только моя, но и твоего деда...
   - Не трогайте его, он много лучше вас! - нетерпеливо бросил Квентин.
   - Возможно. Но об этом ты не можешь судить, много ещё не зная. А то, что ты упорно отказываешься стать моим учеником - неразумно. Поверь, твои родители были куда менее упорны, принимая моё приглашение.
   - Лжец! Не смей так говорить о них. Они никогда не пошли бы за кровавым Мятежником. - Брошенный с отвращением нож упал в пыль под ноги Императору.
   - Думай, что хочешь, а это именно так.
   Император усмехнулся, сопя, подобрал клинок и снова еле разборчиво забормотал:
   - Пригодится. - Покачивая головой. - Мои грехи тяготят меня. Но многое, что обо мне говорят - неправда. Пройдёт время, ты всё поймёшь. Я постараюсь остаться в живых, чтоб объяснить тебе это. Моё и твоё время истекает, но всё же, на всякий случай, я скажу тебе кое-что.
   - Ничего мне от Вас не нужно.
   Император, казалось, перестал замечать Квентина, потеряно бегал взглядом по двору и не слышал его, бормоча что-то своё.
   - Я должен был предупредить... Хотел всего лишь предупредить Мероланс. - Император захрипел, на минуту потерял голос. - Великая сила сгустила чёрные тени бездны. Враг света и жизни поднял свои легионы, чтоб уничтожить дремлющий мир волшебников, а за ним и всё остальное. - Он беззвучно рассмеялся. - Бэлор - "одуванчик", идущий вестником перед своим господином. Филипп знал об этом, но старый дурак с чего-то взял, что я служу той стороне. Он такой же болван, как и те в Совете, что отвергли мою руку помощи. Я не понимаю, как можно жертвовать существованием Свободных Земель ради того только, чтоб не иметь со мной дела. Ведь я почти ничего не требовал, всего лишь признания... Но теперь это неважно. Я ухожу в неизвестность ... - Мятежник шагнул к мальчишке, пугая его ткнувшимся в грудь пальцем. - Ты! Ты единственная их надежда. - Он сглотнул, одолевая спазм, язык еле слушался хозяина. - Ты Избранный. Да, именно так! Без разницы кто тебя выбрал. Если хочешь, то им сделал тебя я. - Императора снова сотряс приступ горького беззвучного смеха. - Я сглупил, поверив в то, что Туман - досадная случайность. Всё было заранее просчитано, вплоть до сегодняшней ночи. Но я отомщу, мы ещё повоюем и посмотрим, кто кого! Жив ты, ещё жив я. Наконец, есть Рандалон, он-то кое-что сможет в противоположность другим. Но довольно! Пора!
   Император рывком развернулся и заковылял к воротам. Те вскоре заскрипели, ударила засовная балка, ворота распахнулись, и Император исчез в розово-белых разводах тянувшего с болот утреннего тумана, а Квентин ещё стоял, кипя от наглой лжи сумасшедшего. Слеза горькой обиды скользнула по щеке.
   Но ни каждое слово Мятежника были неправдой. Вспомнились дикие возгласы деды о Туманах Смерти и Чёрных Безднах. Теперь те его слова звучали иначе. Дед, несомненно, о чём-то знал и спешил к Речному Углу, чтоб попытаться воспользоваться шансом и попасть в Свободные Земли.
   Всё равно Император тысячу раз лжец!
   Забежав в башню и мотнув головой на немой вопрос Виолы, Квентин, пряча глаза, подхватил носилки. Гвидо сейчас же нырнул вниз по ступеням во двор.
   Ребята передохнули лишь за крепостными стенами, у края болота.
   Уже рассвело, но у топи сумрак ещё цеплялся за кочки и осоку, прячась во влажных омутах. Тот берег тонул во мраке тумана, сгущающегося под деревьями, скрадывая все движения и заглушая звуки. Вершина холма продолжала подсвечивать чащу багровым пятном, выглядывая из-за густых крон достаточно близко, чтоб хорошо слышать силу разгорающегося сражения. Скрежет железа и рёв вновь покатился волнами через болото, рассыпаясь под замшелыми крепостными стенами.
   Гать, вредничая во всю, встретила беглецов предательски скользкими щитами. По такой дороге быстро добраться до твёрдой земли было весьма проблематично.
   - Почему Бэлор не атаковал замок? Не думаю, что Император отсиделся бы в замке.
   - Он думал, что Мятежник украл у него мой жезл. - Уфал тихо рассмеялся на вопрос девочки, радуясь любому просчёту Бэлора. - Перетрусил и сидел себе на холме, хлопая ушами.
   - Сомневаюсь. - Виола с сомнением пожала плечами.
   - Он знал, что Император вернётся на холм. Он ждал его, - задумчиво на ходу проговорил Квентин, внимательно смотря себе под ноги, сейчас мысленно находясь на холме. Слова Императора не давали покоя. Теперь хотелось задать множество вопросов, но было поздно. Император ушёл. Мир людей вот-вот должен был освободиться, и, конечно же, там всё измениться к лучшему, а в Свободных Землях будет одной угрозой меньше.
   Патрик пришёл в себя посреди гати. Он застонал и пошевелился, пытаясь подняться, оглядывая затуманенным взглядом болотистую равнину и не понимая, что он тут делает.
   - С тобой всё в порядке?! - Виола заботливо оправила седую прядь, упавшую ему на глаза, отёрла влажный лоб.
   Патрик тяжело дышал, водя потерянным взглядом по тусклому небу, затем прикрыл воспаленные веки и пробормотал:
   - Всё отлично. Просто, просто я задремал, и мне приснился страшный сон. Ещё немного и я сам смогу пойти.
   - Лежи, болтун. Не мешай нам, скоро мы будем далеко от Фомарона. Бэлору ни за что не догнать нас. - Виола пыталась придать голосу непринуждённый тон, даже улыбнулась, подмигивая мальчишке.
   - А что это за шум? - Патрик, с трудом двигая головой, пытался заглянуть за край носилок.
   - Не обращай внимания. Это далеко. Мы туда даже не пойдём.
   Император настойчиво рвался к вершине холма. Гул быстро нарастал. Словно туда рвался не один человек, а как минимум две дюжины опытных тяжеловооружённых латников. Настораживая беглецов, звуки драки раздавались совсем рядом.
   Бэлор был на холме, но и здесь поблизости от гати, наверняка, шныряло немало кровожадных гоблинов. Их не было видно, но это ничего не значило. В любой, самый неожиданный момент ватага головорезов могла выскочить наперерез из ближайших зарослей и разделаться с ребятами, не дожидаясь приказов хозяина сейчас очень занятого совсем другими делами.
   Под ещё негреющими ранними лучами солнца тьма прянула в стороны и растаяла. От того продвигаться в лесных дебрях стало много проще, чем ночью.
   Ещё немного постараться, - а на Тракте их уже ждёт спасительная карета.
   Но не тут-то было.
   Постоянно носившийся вокруг носилок, проверяя заросли, Гвидо, забежав вперёд, неожиданно встал в стойку, точно на охоте обозначив учуянную дичь, приглушённым ворчанием не одобряя пути в этом направлении. Слева продолжало долбить железо, в небо рвался рёв гоблинов и огров, а перед беглецами было тихо-тихо, лишь еле слышно шелестели, дрожа, листья.
   - Что там? - подал голос Патрик.
   - Тс-с, - прошептала Виола, приложив палец к губам.
   - Нас обходят! - испугано взвизгнул гоблин, подпрыгнув на месте. Патрик болезненно поморщился, но сдержал стон.
   - Осторожнее, - шикнул на Уфала Квентин, приводя его в трепет.
   - Откуда им знать, что мы здесь?! - сокрушённо простонала Виола.
   - Какая разница! - продолжил, подёргиваясь, шуметь Уфал. - Бежим! Сейчас же!
   - Куда?! Назад в замок!? - сейчас же разгневанно зашипела на гоблина Виола.
   - Идём к холму. Быстрей! Мы обогнём его с другой стороны. - Квентин мотнул головой в сторону полыхающей вершины.
   Но холм оказался не так близко, как думалось. Уфал нервничал, подозрительно дёргался и, если бы не постоянные требовательные взгляды Квентина, то наверняка бы бросил носилки и ребят. А потом шум, нараставший какое-то время за спиной, отстал. Не все слуги Бэлора спешили ввязаться в схватку, не на шутку разгоревшуюся на вершине.
   Ребята подошли к холму.
   Бэлор отчего-то не использовал силу огненного жезла, позволив Императору, давя стражу и оставляя за собой кучи изрубленных останков, рваться в лоб к нему наверх. Склон перед беглецами, сбив дыхание, из последних сил тянувшими носилки, устлали десятки валяющихся в беспорядке тел гоблинов. Немного выше попались туши огров и мощный тролль, буквально изрезанный на куски.
   Мало приятного перелезать через груды мертвецов, подёргивающихся в предсмертных судорогах.
   Виола морщилась, закрывала глаза, но всё же с достоинством выдержала это испытание, не дав слабину среди месива из трупов и полуживых изувеченных обрубков, ещё пытающихся встать или хотя бы схватить ребят за ноги.
   Квентин решил не рисковать и свернуть с тропинки, чтоб случайно не наткнуться на кого-то из ещё живой челяди Бэлора.
   Со стороны замка пузатый холм далеко вдавался в болото, углублялся в него и становился непроходимым из-за стены колючих зарослей, сплошняком тянущихся от топи кверху. Пришлось забрать выше, затем ещё выше. Кустарник точно нарочно становился плотнее, загоняя ребят к самой проплешине на макушке. Но отступать было некуда. Следовало, во что бы то ни стало, не замечая усталости и забыв страх, одолеть новое препятствие и бежать из злого леса.
   Грохот боя, казалось, стал стихать, но скрежет железа в сопровождении бешеного рёва и хриплых стонов ещё продолжал рвать слух. А в следующую минуту пламенные отсветы принялись лизать золотыми и рубиновыми языками небо, покатили по холму волны плавящего жара. - Бэлор поднял Жезл.
   От бьющихся противников беглецов отделяло всего лишь несколько ничтожных шагов и поблёкший полусухой ольшаник. А дальше, в сторону спасительного спуска, обрывая заросли, лежала лысая прогалина, очертившая сплошную полосу по обрывистому откосу вниз, где в топи мигали растревоженные болотные огоньки.
   До свободы один бросок. Но Квентина, пересилив его осторожность, что-то держало словно на привязи. Затем это что-то неудержимо потянуло мальчишку дальше, чтоб одним глазом взглянуть на поле боя.
   Квентин смотрел только несколько мгновений. На вершине сечи уже не было. Огры, гоблины и тролли в спешке бежали прочь, уступая место Хозяину и Императору, а вслед бегущей страже било дыхание жезла, пульсирующего упругими струями горячих волн. Он видел Вседержителя мира людей, выглядевшего ещё страшней, чем во дворе Фомарона, превратившись в сплошной окровавленный кусок плоти, утыканный десятком стрел и обломками пик и всё же рвущийся к Бэлору.
   Портала не было. Поваленные шесты лежали подле чаши. Призрачный туман сонно клубился в золотом кратере. Бежать было некуда. Мятежник шёл на смерть и знал это.
   Император натугой отшвырнул от себя последнюю преграду из злополучного огра, полоснув его поперёк широким взмахом. Задержался на мгновение и пустил топор сверху вниз. Ему в лицо полыхнуло ярче солнца, холм задрожал, языки с гудением бросились в стороны, окутывая тело Императора целиком, жадно поглощая его дикий, нечеловеческий вопль и обжигая взревевшего Хозяина. В ту же секунду тенькнул металл, а под ноги Квентину из пламени, ярко сверкнув рыжим, вылетел жезл, послушно приткнувшись золочеными боками к ботинкам.
   В угасающей огненной вспышке ещё продолжалась возня. Но Квентин уже знал, Император был мёртв, окончательно и бесповоротно - мертвее некуда. А потому, пока Бэлор искал выбитый из его рук огненный жезл, у ребят ещё имелась возможность бежать.
   Спасение было где-то впереди, необходимо только постараться, не сдавшись на полпути. Оттого они бежали, бежали, не останавливаясь, дальше и дальше по прелой листве не по-утреннему угрюмого леса, спрятавшего ребят в своей чащобе. Открылось второе дыхание, бежать вдруг стало много легче. Мысли радости придали сил, подгоняя недалёкому уже Тракту. Патрик был спасён. Оба жезла, без малого, почти случайно закатились в руки беглецов. Свободным Землям уже никто и ничто не могло угрожать. Только бы успеть до кареты!
   - Быть может, он ещё ничего не понял и будет долго искать жезлы, - обнадёживая саму себя, задыхаясь шептала Виола. Квентин кивнул, всем сердцем надеясь, что так оно и есть.
   Они снова двигались. Двигались, пока хватало сил, пока Виола могла удерживать носилки, пока она не споткнулась и не упала на колени.
   - Извините, - не поднимая головы и упираясь руками в землю, шумно дыша и вздыхая, прошептала она Квентину, - ноги не держат. Я только немного отдышусь, и пойдём дальше.
   Виола жалобно всхлипнула, еле сдерживая слёзы.
   - Ничего, посидим немного. Я тоже устал. Мы уже далеко, нас не догонят. - Квентин плюхнулся рядом, заглянул в бледное лицо Патрика. Он был в забытьи, не замечая прерывистые вздохи друзей и шелестящего над ним зелёными кронами леса.
   Гоблин, было, осторожно присел на корточки, будто тоже намеревался отдохнуть, но почти тотчас вскочил и нервно переминаясь с ноги на ногу, стал вслушиваясь в лес. Дёргался, порывался куда-то уйти, наконец, начал мерить шагами узкую прогалину среди деревьев, на время приютившую ребят.
   Куда-то запропастившийся Гвидо вернулся. Он бодро потряхивал головой и выглядел куда лучше, чем ребята, настойчиво требуя не терять времени и следовать за ним.
   Мельтешение мистера Модрока быстро надоело, выведя Квентина из себя. Он обернулся и потребовал от лихорадочно подёргивающегося Уфала:
   - Сядьте, мистер Модрок, и так голова идёт кругом, а вы ещё носитесь туда сюда. - Квентин прикрыл глаза, вдыхая полной грудью прохладный воздух Бора. Дыхание восстановилось, но от напряжения его продолжало мутить, а в ушах шуметь.
   - Милорду нужно идти. Ему нельзя больше здесь задерживаться. За ним погоня, - гоблин навис над Квентином, пугая его жутковатой гримасой.
   - Ну, что вы говорите? - умоляюще пробормотал он. - Ничего же...
   Квентин вскочил. Свинцовые ноги еле поддались усилию, в боку кололо, хотелось пить, а слух уже ловил еле слышный, ещё далёкий треск сучьев. Гвидо принялся нервно ворчать, скакать подле, припадая к земле и рыча на кусты.
   - Виола, поднимайся, надо идти.
   Квентин схватил её плечи. Но Виола лишь шевельнулась, бессильно уронив голову на грудь, и болезненно прошептала:
   - Я не могу. - Не нужно было видеть её глаз, чтоб понять, что она плачет. - Сил больше нет, я не могу.
   Квентин плотнее обхватил и слегка встряхнул Виолу.
   - Соберись и не раскисай. Мы не можем и не будем без тебя пробираться к карете. Помоги мне, Помоги Патрику.
   Виола кисло улыбнулась.
   - Я сейчас. - Она поднялась на непослушные ноги и потянула на себя вдруг ставшие неимоверно тяжёлыми носилки.
   Несмотря на всё старание беглецов, треск сокрушаемых позади веток стремительно нагонял. Ребята выдохлись очень быстро и уже не могли бежать, изредка срываясь с тяжёлого шага короткими перебежками и вскоре останавливаясь, ещё больше устав. Шли дальше, через силу заставляя себя переставлять ноющие ноги и, закусив губу, не разжимать пальцы.
   Мистер Модрок был вне себя. Его нервозное подёргивание возрастало тем больше, чем слышнее становился треск, превратившийся уже в сплошной гул сокрушаемых быстрым и тяжёлым телом кустов. Кто-то большой и ловкий в припряжку сминал все преграды, грозя вот-вот налететь и растоптать беглецов.
   Останавливаться было нельзя. Виола и Квентин понимали, что уже не поднимутся, присядь они всего на мгновение.
   Лесная чаща вот-вот должна была закончиться. Сжав зубы, они уже не думали ни о чём, кроме лишнего шага и онемевших пальцев, безумной хваткой вцепившихся в края плаща.
   Гвидо теперь не ворчал, он, не умолкая, лаял, грозно рычал, держась позади, то и дело поворачивался на шум и ждал врага.
   Плащ отяжелел вдруг, руки рванулись к земле. Квентин встал, еле удерживая Патрика, он задыхался, от усилия голова шла кругом, а перед глазами всё плыло. Виола была рядом, сгорбившись, она еле отрывала носилки от земли. Но Уфала уже не было.
   Мистер Модрок не обернулся на окрик Квентина:
   - Останьтесь! Не бросайте нас! - Ветки, хлопая листьями, сомкнулись за спиной гоблина. Его фигура ещё раз мелькнула в зарослях, в мановение ока исчезнув где-то в чаще.
   Друзья, не оглядываясь назад и друг на друга, с натугой подтянули Патрика, на секунду замерли, а затем сделали пару шагов. В следующую секунду последнюю преграду с хрустом бросило в стороны. Виола спрятала голову в плечи, но продолжала идти вместе с Квентином, не смея обернуться и взглянуть на появившееся за спиной хрипящее чудовище, впившееся угольками алых глаз в своих жертв.
   Квентин повернул голову назад лишь на бешеный рёв, оглушительный лай и дикую возню. Гвидо мёртвой хваткой вцепился в шею одной из голов пса и рвал её, сам превратившись в свирепое чудище.
   Ребята до конца использовали подаренные им драгоценные мгновения.
   В след неслись крики гоблинов, звуки их торопливого бега и позвякивания металла, а Квентин и Виола даже без сил тянули за собой Патрика, толкая землю ногами, почти ползли, надеясь лишь на то, чтоб рёв рвущих друг друга псов не затихал, как можно дольше.
   Лес оборвался вдруг. Земля крутым обрывистым спуском прянула вниз из-под ног. Квентин оказался неудержимо летящим вниз, бессмысленно держась за пустые носилки. Охая и вздыхая, Патрик скатился вслед, навалившись сверху. Виола нагнала их кувырком, шлёпнувшись рядом.
   Карета была ещё далеко, много левее, а погоня совсем близко, в нескольких шагах. Но к радости и удивлению Квентина они были не одни. Высокого сухощавого Рандалона он узнал мгновенно. Старый маг, стоя подле кареты, тоже увидел их. Махнул рукой и спешным шагом, а затем бегом направился к ним. За ним, спеша на выручку, бежали Румториг, профессор Хильгетаг, кто-то ещё.
   Гоблины, разметав на обрыве жидкий кустарник, высыпали гурьбой. Ещё мгновение, и воздух спрессовало, бросив волной от вскинувшего руку мага, взбивая тучи пыли. Над головой Квентина хлопнуло, и одним единым фронтом ударило по опушке леса, скрежетнув морозным дыханием и хрустнув ледяными иглами. Гоблинов, только что показавшихся там, швырнуло обратно в тяжело вздохнувший и закачавшийся под могучим напором лес.
   - Я, кажется, что-то сломал, - виновато пролепетал Патрик. Квентин сидел, ощупывая голову, и с облегчением находя её на месте. Патрик неуверенно, наугад сложил оба жезла, и два драконьих когтя одного неожиданно с щелчком вцепились во второй, алые рубины и золотистые топазы обоих жезлов ожили, мягко вспыхнули и притухли, рассыпая по объединённым жезлам пробежавшие из конца в конец яркие вспышки искорок.
   - Вообще-то они... - растеряно пробормотал Квентин, а затем отмахнулся. - Неважно.
   Бор содрогнулся от скрежета, древесные гиганты колыхнулись в стороны, точно под стальным напором урагана, затрещали и взрывом разлетелись в стороны, осыпаясь вниз щепками, охапками листьев и измочаленными кусками дерева.
   Ребята затаили дыхание, вскинули головы кверху. Им навстречу, пригибая их головы к земле, единым неодолимым натиском хлынула волна мертвящего ужаса. Рандалон остановился, вскидывая, точно защищаясь, серебристый жезл в голубых и синих всполохах разгоревшихся самоцветов. Голубоватые мерцающие разводы в считанные мгновения сплели вокруг него сверкающий щит, отражая мощь Бэлорова Ока. Ректор, наклонился вперёд, будто перед сильным порывом ветра, и шагнул дальше, стараясь сократить расстояние до ребят. Но Бэлор лишь скользнул взглядом по нему, всей мощью упёршись в лежащих под обрывом детей. От жезлов Бэлора отделяли лишь мальчишки и Виола.
   Наковальня ухнула на плечи, перекатилась, придавливая усталые тела к земле.
   Желая приблизиться, Бэлор на миг ослабил внимание, и жезлы, точно сами, прянули в напряжённую ладонь Квентина. Чары Баирлоха мигом растратились, лишившись силы. Сию же секунду Квентин пружиной вскочил с места и бросился к Рандалону, вовремя подвернув ногу через десяток прыжков. Над ним, раскалив воздух, прянувший горячей волной, взревел огненный болид и, почти касаясь земли, кинулся на Рандалона. Маг повёл жезлом полукругом вправо, сапфиры вздулись серебристо-голубой вспышкой, а болид, досадливо воя, скользнул по указанному направлению, обдав волшебника лишь коптящими клубами, и с оглушительным гулом разорвался, угодив точнёхонько в карету мистера Фортуната. Куски обшивки, обломки колёс в пламени хлестнули Тракт, разгоняя стоявших там людей.
   Квентин не дожидался второго удара. Превозмогая боль, оттолкнулся и заковылял на онемевшей ноге. Второй взрыв пришёлся позади. Он молотом саданул в позвоночник, охватил жаркими объятьями и бросил мальчишку на колени. Квентин почувствовал, как затлели на затылки волосы, и запахло палёным.
   Третий болид не достиг цели. Голубоватая молния в зеленом свечении вырвалась из жезла Рандалона, с треском рассеча ломаной ветвью воздух над Квентином, и перехватила только что сорвавшийся с рук колдуна огненный шар. Сноп золотистых искр хлынул назад, обдавая Бэлора жалящими языками. Циклоп еле успел вскинуть полу клоунской мантии, с грехом пополам увернувшись от всёпрожигающих частичек огня, при этом злобно ревя и изрыгая проклятья в адрес Рандалона.
   Квентин упал в ногах мага. Профессор подхватил его, закрывая собой, а мальчишка уже протягивал ему жезлы:
   - Сделайте что-нибудь, там мои друзья! - проговорил он срывающимся голосом.
   Бэлор взъярился. Жезлы были уже в недосягаемости. Ему осталась лишь мелкая месть. Он вскинул руки, белёсые искры посыпались с его ладоней, вот-вот готовые сорваться вниз на беззащитных ребят уничтожающим заклятьем. Но колдун не взял в расчёт того, что самообладание редко оставляло Виолу. Она не сплоховала и сейчас. Выпрямилась, вскинув чародейским взмахом руки вверх, и, что было силы в голосе, выкрикнула своё заклинание. Всё, что было у неё под ногами: ветки, щепки, комья земли - послушно взмыли по обрыву, точно подхваченные порывом шаловливого ветерка, и осыпав Бэлора облаком пыли. Тот закашлялся, а Рандалон, подмигнув Квентину, поднял над собой единый посох Армакура.

20. Квентин - король гоблинов

   Воздух взвизгнул от натуги. От посоха прянули тугие валы, он заговорил, оглашая окрестный лес и вздрогнувшие холмы крушащим криком мощи.
   Мир умер.
   Квентину так показалось, когда посох, звеня, завис высоко над его головой, а Рандалон вдруг будто вырос до размеров великана, затмил небо и солнце, став походить на каменного стража Форонтола - такой же суровый и могучий, чья сила неоспорима здесь. Всё кругом лишилось своего прежнего образа, задрожало в исступлении ужаса, в предсмертной немоте взирая на страшную силу Посоха Армакура. Сам воздух, казалось, уплотнился и стал тягучим, отяжелел, сковав все движения и размыв очертания.
   Мысли ворочались черепашьими шагами, точно окаменелые, еле двигались. В груди болезненно сжалось, скованное страхом. "Вот какой ценой Армакур одолел Бэлора, - сердце Квентина замерло: Неужели Рандалон, жертвуя всеми ими, совершит тоже самое?!".
   - Вы погубите нас! - Неведомо как и откуда подле ректора появился бледный от ужаса, незнакомый худощавый волшебник преклонных лет. Он трясся и, произнося слова, почти визжал, вскинув руки к посоху, словно хотел его отнять, но не смел коснуться. - Сейчас же отдайте посох, я требую!
   Рандалон не обернулся. Незнакомец икнул, что-то ещё хотел выкрикнуть, но запнулся, прерванный рокотом мощного голоса Рандалона, потрясшего отвердевший воздух:
   - Бэлор Баирлох, я взываю к твоей памяти и приказываю тебе именем создателя сего Посоха - сдавайся, или Смерть вернётся к тебе!
   В мгновения Бэлор весь как-то ужался, стал маленьким, затравленно спрятав голову в плечи, закрылся трусливо руками и попятился назад.
   - Не вынуждай меня сделать это с тобой снова! - Голос мага раскатом ударил в лесные стены, перекатил через них и заглох где-то далеко в трясине Фомаронских топей.
   Бэлор испуганно застыл на месте, а затем внезапно раскинул в стороны руки и, свернувшись в чёрно-серую воронку бессильно воющего смерча, постыдно бросился наутёк, в мановение ока исчезнув в лесных дебрях.
   Лес чуть тревожно и немного недовольно шелестел подле Тракта. С плеч отвалила стопудовая глыба, позволяя, наконец, свободно вздохнуть. В руках Рандалона серебрился Жезл Бушующих Вод. - Посох потерял свой голос.
   Ещё оставалось сложная задача захватить бежавшего Бэлора, но Квентину от чего-то казалось, что хозяин замка Фомарон не сможет отсидеться в старой крепости и уж тем более не станет нападать на кого-либо. Его пленение лишь вопрос времени.
   Все чёрные мысли и тревоги ушли вместе с трусливо бежавшим Бэлором. Немного болели бока. Несколько ссадин, ушибов и синяков не в счёт. Ноги еле держат, но и это не важно. На душе скакали, бодря, солнечные зайчики, а в сердце стало светло и радостно. Тут же, лёжа на земле, захотелось весело рассмеяться.
   С ним, Виолой и Патриком теперь всё должно быть хорошо.
   Всего несколько мимолётных дней круто изменили жизнь Квентина. И, что бы ни случилось с ним в будущем, она уже не могла быть прежней. Перед взором мальчишки открылся новый большой мир. Он стал свидетелем удивительных событий, обещавших ещё немало хорошего и для неволшебного мира людей. У Квентина появилось столько друзей, сколько ещё никогда не было. Даже если ему больше не суждено появиться в Свободных Землях ещё раз, он никогда не сможет забыть умницу Виолу, могучего мастера Румторига и мудрого профессора Рандалона. Хотелось думать, что и они не забудут его.
   Мимо пробежали два волшебника, в одном из которых Квентин узнал одноглазого профессора Хильгетага. На бегу он придерживал на дёргающейся голове парик, умудряясь, кривобочась и подпрыгивая на негнущейся ноге, обгонять низенькую очень упитанную пожилую женщину в ярко зелёном чепце, отчаянно быстро семенящую короткими ногами след в след профессору, намереваясь при первом удобном случае обойти его.
   Тем временем мастер Румториг, не зная, как по-другому выразить свой восторг, сгрёб немного растерявшегося Квентина в широкие объятья, хорошенько тряхнул его, подбросил к небу, а затем набросился с множеством вопросов и дружелюбных упрёков:
   - Как ты? Как Виола? Что с Патриком? А где Гвидо, он цел? Почему не позвали меня?! Это не по-дружески. Что Бэлор? Откуда жезлы?.. - За какую-то минуту он успел задать уймищу вопросов, не забыв радостно тискать мальчишку в своих здоровенных лапах, и между делом доложить Рандалону, - на подходе войско гоблинов, сэр. Что будем делать?
   При этих словах престарелый волшебник подле профессора подпрыгнул на месте и закричал на гнома дрожащим голосом:
   - Мастер Румториг, как вы можете так безответственно относиться к возложенным на вас обязаностям?! Почему вовремя не докладываете об опасности?!
   - А это так важно? - искренне удивился гном, ничуть не сомневаясь, что буквально все проблемы были решены вместе с поспешным бегством Бэлора.
   Квентин разделял мнение мастера, и от того лишь поморщился, не понимая причин выкриков пугливого волшебника.
   Другого мнения была мадам Беец:
   - Наш профессор Румториг отличается необычным восприятием потенциальной опасности, - едко заметила она, остановившись между старикашкой и Рандалоном. Из-за спины старого волшебника выглянул черноусый мистер Лонглт. - Ему руку оттяпать всё равно, что за ухом почесать.
   - Спасибо за столь лестный отзыв о моей персоне, - не менее искренно с кивком пробормотал Румториг, похоже, принимая сказанное о нём за похвалу.
   Ректор нахмурился, а потому все, хорошо знавшие его, поняли, что сейчас не стоит испытывать его терпение. Но, как видно, это мало беспокоило представителей Совета, - престарелый волшебник раздраженно сверлил глазами наивное лицо гнома. Затем резко отвернулся от него и, повысив скрипучий голос, обратился к Рандалону:
   - Вам, господин ректор, следует сейчас же вернуть жезлы Совету Магов, то есть мне, как его представителю здесь. Конечно, жезл Бушующих Вод, как повелось, останется в академии под вашим строгим ректорским надзором, оставшиеся два будут храниться под защитой Совета.
   - Больно вы скоры на требования, - Румториг состроил кривую мину, крайне скептически оценивая слова волшебника. - В прошлый раз вы не сумели уберечь даже один, а теперь замахнулись сразу на два.
   - Что?! - взъерепенился маг, задетый укором гнома за живое. - Такие слова больше подходят злостному подстрекателю и мятежнику. Это заслуживает вразумления и немедленного строго взыскания.
   Рандалон вскинул ладонь, предвосхищая возмущённую отповедь гнома:
   - Мастер, не стоит продолжать пустой спор, - мягко проговорил он. Тёмная туча, мимолётно задевшая его лицо, растаяла. Ректор был спокоен и уверен в себе. Без агрессии он с достоинством произнёс, - препирательства ещё более неуместны в устах столь почтенного мага и члена Совета, как вы, мистер Деззл. Лишь вашим ещё малоопытным помощникам, - черноусый дёрнулся, - простительно такое поведение. Ваши же претензии на жезлы Армакура просто смешны. Совет потерял право на владение Жезлом Огненных Смерчей, когда позволил выкрасть его у себя из-под носа. А требовать его возвращения вместе с Сотрясающим Землю - верх самонадеянности, противоречащей завету Армакура:

"...Хранителем в веках будь тот,

кто заслужил держать его в своих ладонях..."

   Вы считаете, Совет не утратил свои права?
   - Не вам поучать меня! Я не сопливый мальчишка, верящий в никчёмные выдумки, называемые "Легендами об Армакуре"! И что значат ваши слова?! Уж не вздумали ли вы, дражайший профессор, присвоить их себе?! - У мистера Деззла плохо получилось скрыть предельное возмущение, почти бешенство беспокойство.
   - Иногда чтение легенд не только не только увлекательное занятие, но и полезное дело, - последовал ровный ответ.
   Пропуская мимо ушей негодующие вопли, Рандалон обернулся к Квентину.
   - Тебе хочется к друзьям? Я попрошу немного задержаться, у тебя появилась небольшая, но ответственная обязанность. Как единственному, кто в полном праве распоряжаться судьбой двух жезлов Армакура, тебе судить, что с ними будет дальше.
   Рандалон приветливо улыбнулся и запросто протянул мальчишке ещё соединённые жезлы. Квентин расширенными от удивления глазами смотрел в открытое лицо профессора, - он не шутил. Маг подмигнул, ободряя Квентина. Но мистера Деззла такой ход событий не мог удовлетворить.
   - Как можно такое учинить?! Это полнейшая бессмыслица и глупость! Вы ещё гоблинам их отдайте! Доверять столь ценнейшие магические предметы неизвестно кому, даже не вашему ученику, безмозглому мальчишке, проходимцу! Вы ответите за свои поступки перед Советом.
   Квентин исподлобья взглянул на престарелого волшебника. Рандалон же снова потемнел в лице. Он не хотя взглянул в сторону представителей Совета. Под суровым взглядом ректора мистер Деззл предпочёл прекратить ругательные нападки, но не смог не продолжить возмущёно пыхтеть и бешено вертеть глазами.
   - Профессор, - мадам Беец умиротворяющим тоном пыталась заступиться за него, - мистер Деззл в чём-то прав, такие действия по меньшей мерее неразумны.
   - Возможно, мистер Деззл действительно в чём-то прав, но не в этом. Если ему так угодно, то я в любой момент, когда мы оставим Саросар, готов ответить на любой вопрос Совета Магов. Но, так или иначе, последнее слово останется за Квентином. И это моё решение никто не вправе оспорить здесь. Мистер Деззл, Совет, кажется, предпочёл забыть уполномочить вас принять участие от своего имени в разведывательной вылазке профессоров Мероланса. Вы здесь как частное лицо и не имеете права голоса. А я, как ректор академии и старший среди профессоров принял именно такое решение! Твоё слово Квентин, мы все ждём его!
   Румториг тряхнул головой, бесповоротно убеждённый в верности суждений Рандалона. Ни мистер Деззл, ни его помощник не нашлись, чем возразить ректору. Они лишь немо уставились на жезлы в руках Квентина.
   На какой-то миг Квентина охватила робость. Шутка ли - решить, как поступить с колдовскими жезлами, чью губительную силу он видел сам собственными глазами. Оставить себе? Но на что они ему, и куда с ними деться? А если потеряются, или, того хуже, украдёт кто? Нельзя допустить, чтоб они достались в плохие руки. Конечно, лучшее решение - доверить их Рандалону...
   Квентин сомневался, но ещё через мгновение решение вдруг оформилось, точно неожиданно всплыло из неведомых глубин подсознания. Он перехватил в руками соединённые жезлы, припоминая, как с ними умудрился совладать Патрик, пощупал драконьи лапы и самоцветы, попытался шевельнуть жезлы в пазу, а затем попросту потянул их в стороны. Лапки со щелчком отошли, яркая белая искра, щекотнув ладони и распавшись на двое, с лёгким треском скользнула по жезлам, самоцветы подмигнули цветными огнями, а в руках мальчишки остались разделённые жезлы.
   - Возьмите, профессор, - протянул он огненный жезл Рандалону, - Вам лучше знать, что с ним делать.
   - Ты уверен?
   - Абсолютно, - мотнул головой Квентин.
   - Пусть так. А что ты сделаешь со вторым?
   Квентин помедлил с ответом, оглянулся, разыскивая одно, ещё отсутствующее, лицо.
   - А где мистер Модрок? - проговорил он.
   - Тут я, Милорд, тут ваш покорный слуга. Пусть мой господин простит его за непростительное бегство, но мой народ не может без своего короля, я обязан был спасти себя ради моего народа, - принялся, низко кланяясь, оправдываться гоблин, объявившись по первому зову из ниоткуда, точно материализовался из воздуха. - Гном с отвращением сплюнул и отвернулся, не желая видеть мерзавца.
   Квентин, пожал плечами, мало обращая внимания на болтовню подхалима, подхромал к нему ближе, и при всех протянул Уфалу жезл:
   - Я обещал помочь, вот возьмите.
   Гоблина не пришлось упрашивать дважды. Мистер Модрок, немедля, схватил протянутый ему жезл, отвесил низкий поклон до земли, растаяв от счастья:
   - Милорд благороден и честен, он достоин быть другом короля гоблинов. Уфал никогда не встречал более честного волшебника. Пусть звёзды всегда будут благосклонны к тебе, мой лорд.
   Гоблин снова согнулся в поклоне, в то время как мистер Деззл громко хрюкнул, давясь возмущённым выкриком. А потом Уфал развернулся и в припрыжку побежал по Тракту прочь от волшебников.
   Квентин не видел, наблюдая за гоблином, озорные огоньки в глазах Рандалона. Маг улыбнулся в бороду и одобрительно кивнул, а к мистеру Деззлу и его помощнику, Лонглту, обернулось уже бесстрастное лицо ректора.
   - Пусть всё встанет не свои места. Возьмите жезл и постарайтесь, чтоб на этот раз он охранялся намного лучше.
   Деззл красный, как рак, покосился на Рандалона, но тоже не стал отказываться, поспешно приняв колдовской жезл. Придирчиво оглядел его, будто сомневался в его целости и сохранности, а возможно, в подлинности, и едко заявил:
   - Совет не нуждается в излишних напоминаниях о своих обязанностях, господин ректор. Занимаётесь своей школой, а Совет великолепно справится с охраной жезла, как это было до его похищения, без медвежьих услуг.
   Рандалон виду не подал, что расслышал оскорбительные слова.
   - Бесспорно, вы верно сделали, что отдали жезл Огненных Смерчей мне, но это не умаляет вашей вины в том, что третий жезл вновь оказался у опасных существ. За это вам придётся ещё ответить.
   - Перестаньте повторяться, Деззл, это надоедает. Я уже оповестил вас о том, что в любой момент отвечу на ваши и других членов Совета вопросы, - последовал ледяной ответ.
   - Профессор. - Румториг, махнув рукой, привлёк внимание к Тракту.
   На дороге запылило облако. Оно очень быстро приближалось, опрокидываемое северо-западным ветром на лес, ещё скрывавший войско гоблинов. Оттуда донеслось мерное топанье, грохот десятков кованых сапог, в скором марше разом бьющих Тракт.
   - Они уже здесь! А мы ещё не успели приготовиться! - вскрикнул мистер Деззл и сейчас же принялся примеряться к жезлу. - Самое время показать, где гоблинам положено быть.
   - Остановитесь, - Рандалон вышел чуть вперёд, жестом требуя подчиниться, - думается, наш мистер Модрок усмирит разбушевавшихся подданных. Дайте ему время.
   - Точно. И напустит их на нас! - ворча, согласился мистер Деззл.
   - Не судите о других по себе, даже гоблинов. - Деззл снова хрюкнул, но, на сей раз, промолчал.
   Ватага головорезов, громыхая кованым железом, выкатилась из-за поворота.
   - Элита, - с усмешкой шепнул на ухо Квентина мастер Румториг. - Королевская гвардия, гоблины-телохранители. Вряд ли они ожидают увидеть своего прежнего владыку. Вот будет умора, когда они поймут что к чему.
   Больше сотни закованных в сплошную воронёную броню рослых гоблинов, как по команде развернулись фронтом, перерезая Тракт от опушки до опушки по всем правилам атаки. Встали, вскинув кверху тяжёлые двуручные кривые мечи.
   - Славная была бы драка, - не удержался заметить гном, поглаживая за поясом лезвие новенького топора.
   Рандалон безмятежно наблюдал за всеми приготовлениями противника.
   Впереди, перед железным строем телохранителей, на громадном волке в шипастом ошейнике, восседал тщедушный гоблин, теряясь в не по размеру огромном панцире. Его шлем съехал на нос, но, видимо, это ему мало мешало следить за мистером Модроком, смело направляющимся прямиком к нему. По правую руку в носилках, поддерживаемых бронированной четвёркой, поднялся волшебник, очень смахивающий на знакомых чародеев из Ховелика. Он тоже смотрел на Уфала, на Рандалона и всех, кто был перед ним на Тракте.
   Из носилок что-то требовательно выкрикнули гоблину на волке, указывая волшебной палочкой вперёд, но тот даже не подумал шевельнуться. - Уфал остановился в десятке шагов от него.
   Молчание длилось с минуту, чуть больше, а за тем Уфал вскинул руку с жезлом-скипетром к небу и гаркнул во всё горло. Гвардия сейчас же отозвалась сокрушительным воплем. Носилки с волшебником упали, он испугано взвизгнул, а через мгновение несколько рук стащило с волка, ставшего ещё мельче, маленького гоблина, уволоча его вместе с волшебником в гущу гвардейских рядов, где они бесследно сгинули.
   Новый гортанный вопль Уфала вызвал ещё один восторженный вопль гоблинов. Они принялись греметь железом и настолько воинственно и неистово размахивать мечами, что многие подле Квентина забеспокоились. Не похоже было, чтоб гоблины обойдутся без сражения, уж больно кровожаден был их рык.
   Следующий крик и взмах жезлом поверг гоблинов на землю, они, точно по мановению волшебной палочки послушно бухнулись брюхом вниз, продолжая восторженно мычать и елозить в пыли. Уфал самодовольно, задрав нос к небу и уперев руки в бока, прошёлся из стороны в сторону перед распростёртыми ниц телохранителями, а затем вскочил в седло на спину волка, не ставшего возражать смене власти. Гвардия поспешила кучей сгрудиться подле своего "нового старого" короля, преданейшими возгласами заверяя его в безмерной любви к своему повелителю, возможно, так же как и предыдущего. Но Уфал был рад этому, благосклонно принимая восторги подданных.
   - Мистер Модрок всё решил как нельзя лучше, - бодро произнёс Рандалон. Он успокоено отвернулся от гоблинской армии. - Сегодня, благодаря Квентину, мы получили хорошего союзника. - Маг потрепал вихры мальчишки и подмигнул ему, - пойдём, взглянем на твоих друзей.
   - Обязательно, - кивнул Квентин. - Вы ведь умеете лечить переломы? Вы поставите на ноги Патрика?
   - Любому доктору, уверяю тебя, для начала необходимо взглянуть на больного, прежде чем судить о ране и мерах её лечения. Не буду спешить и я, мой юный друг. Молодость нетерпелива, а мудрость лет говорит: сделаю всё, что в силах и то, что посчитаю уместным.
   Квентин не всё понял из сказанного профессором. Он согласно кивнул и зашагал вместе с Рандалоном к друзьям. Но не успели они отойти, как мастер Румториг окрикнул их:
   - Приближаются гоблины, господин ректор!
   - Гоблины?! - Рандалон бросил встревоженный взгляд на Тракт.
   В их сторону мчалась четвёрка безоружных панцирников. Морщины, сошедшиеся было над переносицей мага, разгладились быстро. Ещё через минуту все четверо гоблинов бухнулись прямиком в ноги Квентину, миновав вечно недовольного мистера Деззла, мадам Беец и всех остальных. Мальчишка растеряно взглянул на гоблинов, затем на Рандалона, заговорщицки подмигнувшего ему, будто Квентин сам отлично знал, что теперь делать, а он здесь ни причём.
   - Славнейший лорд, владыка Уфал Хитрейший возвращает тебе отданное ему на хранение золото.
   Квентин не прикоснулся к протянутому ему гоблинами кошелку. Для него это золото было чужим, он сам отдал его Уфалу и не желал, чтоб тот по какой-то причине вдруг решил возвратить золото. Но за него ответил Рандалон, он кивнул на гоблинов, обратившись к Румторигу:
   - Возьмите на хранение, мастер, оно как нельзя кстати. Передайте большую благодарность лорда Квентина Уфалу Хитрейшему. - Маг наклонился к мальчишке и весело добавил, - теперь не нужно будет ломать голову, откуда раздобыть вторую стипендию для Патрика. Надеюсь, ты ещё не передумал учиться в Меролансе. Считаю, профессоров не придётся долго убеждать, что Патрик достоин такой чести не меньше, чем ты.
   - Конечно, он намного лучше...
   - Это ты преувеличиваешь. Вы стоите друг друга, ни один из вас не хуже и не лучше. Нужно быть слепым, чтоб не заметить врождённых чародейских талантов у вас обоих.
   Квентин не мог поверить ушам. Раскрыв рот, он смотрел на улыбающегося ректора, на автомате соглашаясь кивками головы.
   Панцирники не спешили повернуть назад.
   - Пусть славнейший лорд сам принесёт благодарственные слова нашему королю. Уфал Хитрейший приглашают милорда почтить их величество своим присутствием и приветствовать их подданных.
   Квентин вконец растерялся. Он не понимал, чего от него хочет мистер Модрок. Плохое вряд ли. Он ни за что не отдал бы золото, если что-то такое задумал.
   Мастер Румториг беспокойно бормотал в бороду, с прищуром взглянув на всегда подозрительных для него гоблинов. Рандалон же был, как и прежде, спокоен:
   - Не гоже отказываться от официального приглашения августейшей особы, - иронизировал он, не разделяя беспокойства гнома. - Их величество может обидеться.
   - Вы считаете? - Квентин сомневался, что имеет ввиду подшучивающий профессор.
   - Послы начинают терять терпение, сходи с ними. Очень хотелось бы узнать, чего неймётся нашему мистеру Модроку. Да и невежливо будет с нашей стороны, если мы из-за надуманных опасений ответим отказом после такого подарка.
   Не желая долго возиться, гоблины подхватили мальчишку на руки и триумфатором бегом понесли назад к своему королю, тем временем, задабривая гвардию, широкими взмахами сеятеля щедро разбрасывающему сверкающие золотыми вспышками монеты. Румториг распыхтелся, срываясь с места вслед гоблинам. Мастер не желал оставлять Квентина наедине со сворой головорезов. А Рандалон тихо смеялся, точно ребёнок, радующийся потешной выходке клоуна.
   - Милорд должен принять торжественный вид, - шепнул Уфал, как только Квентин был водружён на вновь поднятые носилки подле его волка. - Я сделаю небольшое заявление, только Милорд ничему не должен удивляться. Пусть кивает на мои слова, чтобы он ни услышал. Мои гоблины должны принять всё за чистую монету. Очень прошу, Милорд, обещайте мне.
   - Обещаю, - приосаниваясь, пожал плечами Квентин, заинтригованный таким началом.
   Король удовлетворённо мотнул головой и приступил к длиннющему докладу на гоблинском гортанном наречии. Квентин, как обещал, старательно кивал, и гоблины слушали внимательно, иногда перешёптывались и разом упирались сотнями глаз в Квентина, когда Уфал указывал на его особу.
   Глупей, чем сейчас, Квентин ещё никогда себя ощущал. Точно заводная игрушка, он постоянно покачивал головой, с каждой новой репликой болтливого короля чувствуя себя всё больше не на своём месте. Гоблинские восторженные крики сменились на нестройные возгласы самых оголтелых почитателей Уфала, а сам король стал давиться своим криком, перешёл на визг и почти не переставал размахивать жезлом. По-всему, назревало что-то мало приятное, выходя из под контроля мистера Модрока. Угрюмая гвардия теперь не отводила взгляда от Квентина, у которого от таких взглядов по спине пробежал холодок. Гоблины явно не одобряли слов короля, но молчали, послушно подчиняясь обладателю жезла.
   - Приготовьтесь, Милорд, самый важный момент. Всё идёт на много лучше, чем я ожидал, - последние слова, сказанные Уфалом почти шёпотом, не успокоили Квентина: "Что тогда ожидал гоблин, если его и так сейчас сверлят глазами, точно желают сейчас же придушить?".
   Уфал вдруг заговорил на понятном языке, Квентин поспешил внимательней прислушаться к его болтовне, чтоб, наконец, разобраться, чего он наболтал телохранителям.
   - Могучий волшебник, чью силу я вам описал, лорд Квентин, достоин носить скипетр короля гоблинов. А посему, прославить наш народ в веках и быть ему надёжной опорой, неодолимым щитом и всё сокрушающим мечём, мы передаём свой скипетр в его многосильные руки, - гоблин почти силком ткнул жезл в ладони, начавшего было упираться Квентина, при этом скорчил такую жуткую мину, что мальчишка предпочёл не сопротивляться. - Я же им назначен до скончания времён Наместником над всеми гоблинами Севера.
   Мистер Модрок тут же завершил свою речь зычным воплем, при котором гвардия дружно ударила железо о железо, в приветствии оглушая своего нового короля. Уфал наклонился к Квентину:
   - Милорд, вы свободны.
   - Но...
   Ещё один резкий выкрик приказа Наместника прервал попутку Квентина объясниться с ним. Четвёрка бронированных гоблинов снова подхватила его и с удвоенной скоростью доставила обратно, бережно водрузив на ноги точнёхонько в том же месте, откуда он был взят. Затем последовал молчаливый низкий поклон до земли, а затем молниеносный бросок назад.
   - Ну, дела! - только лишь сумел выдавить из лёгких гном, отдуваясь после скорого бега. Мастер удивлённо поглядывал то на Квентина и жезл в его руках, то на убегающих гоблинов.
   По команде Уфала-Наместника гвардия развернулась и вскоре в грохоте и клубах пыли, с места набирая темп, исчезла за поворотом.
   - Не даром он носит эпитет: "Хитрейший". Мистер Модрок очень и очень хитёр.
   - Я не понимаю, профессор Рандалон, зачем он снова всучил мне этот жезл? То всю дорогу плачется, требует вернуть его, а тут, на тебе, силком суёт в руки, как вовсе ненужную вещь, - недоумевал Квентин.
   - Всё очень просто, - объяснил Рандалон, направляясь вместе с Квентином в сопровождении Румторига к Виоле и Патрику. - Мистер Модрок избавился от самого уязвимого места в своём правлении. Так уж повелось у северных гоблинов, что каждый, кто обладает этим жезлом, становиться королём. Весьма просто и удобно, неправда ли? - Профессор от души веселился, видя мальчишескую растерянность. - Избавляясь от жезла, он убивает двух зайцев. Удалил жезл от желающих его заполучить среди гоблинов, несомненно, догадываясь, что жезл, скорее всего, окажется в Меролансе, где строго настрого запрещено появляться кому бы то ни было из гоблинского племени. А во-вторых, власть осталась у него в руках. Не имеет значение то, что теперь он только Наместник, власть всё та же. Ты-то вряд ли объявишься среди гоблинов, чтоб заявить свои права. Всё уяснили, мой дорогой Король Гоблинов-Всего-Севера?
   - То есть как, король?!
   - Для любого северного гоблина, раз ты обладатель жезла, ты его король. Мы, конечно, не гоблины, но всё же забавно выходит.
   - Но почему он выбрал именно меня, а не вас, ну, или хотя бы кого-то из Совета Магов?
   - Хм. Возможно, поначалу он так и хотел сделать, отправляясь посольством в Совет. Но по дороге с ним многое случилось. Быть может, его что-то заставило изменить первоначальный замысел, и он посчитал, что с тобой будет проще и надёжнее. Но это лишь предположение. А если ты хочешь узнать всё в точности, то тебе стоило задать этот вопрос самому Уфалу.
   - Задашь ему, как же. Заткнул рот и отправил назад, ничего не стал объяснять.
   - Его тоже можно понять. Канителиться с тобой у всех на виду он не мог, вот и поспешил избавиться от тебя и жезла, а затем спешно увёл гвардию, мало ли недовольных может оказаться там.
   Рандалон принял из рук Квентина жезл, с интересом его оглядывая.
   - Оставьте его у себя. Из меня плохой хранитель, - проговорил Квентин.
   - Возможно и так, - согласился Рандалон. - Действительно, эта вещь стоит того, чтоб её хранили со всей тщательностью. В Академии она займёт достойное место.
   Вышагивая рядом, мастер Румториг неспокойно вполуха слушал мага, соглашаясь, что-то бормотал, но теперь, когда дело с гоблинами уладилось, был занят совсем другими мыслями.
   - Никто не видел Гвидо? Куда-то запропастился, чертяка. - Гном рассеяно оглядывал Тракт и опушку леса, нервно крутя медную пуговицу на кожаном жилете.
   - Он был с нами совсем недавно. - Мастер боязливо не обернулся на голос Квентина, всё ещё оглядывая лес. - Только отстал немого в лесу. Там погоня была...
   Гном покачал головой и понимающе промычал. Заметная дрожь в голосе выдала нарастающую тревогу гнома за своего мохнатого друга. Он тосковал, опасаясь поверить страшной возможности, ещё надеялся на лучшее, чего Квентин тоже очень хотел, душой болея за мастера и пропавшего Гвидо.
   - Не тревожьтесь, мастер, он придёт, обязательно придёт, может быть, раненый, но наверняка живой. Всё с ним будет хорошо, он же такая умница, - тихо проговорил Квентин, беря гнома за руку.
   - Да-да, конечно, - Румториг шмыгнул носом. - Должен прийти.
   - Не раскисай, старина. Мы его найдём, - обещал профессор Рандалон.
   Последние слова маг произносил, склонившись над смущённым Патриком. мальчишке было вновь столь пристальное внимание сразу нескольких волшебников. Он во все глаза восторженно разглядывал их, глупо улыбался, забыв о недавних мучениях. Виола, которой тоже запретили подниматься на ноги, по-всему, уже успела нашептать ему, кто есть кто из присутствующих профессоров.
   - Как пострадавшие? - поинтересовался у коллег ректор.
   - Сносно, - уверено изрек профессор Хильгетаг. - Мисс Воришер необходим лишь отдых, она не пострадала. Серьёзнее обстоит дело с молодым человеком. Мы устранили болевые ощущения, но дальнейшее лечение рекомендую проводить в больничных условиях. Особое опасение вызывает преждевременная седина, её невозможно устранить в данных условиях, да и опыта, признаюсь, в этом вопросе у меня немного, не хочу экспериментировать.
   - Не стоит, - согласился с ним Рандалон, подмигивая Патрику. - Мы не хотим, чтоб по чистой случайности он лишился своей шевелюры.
   Руки Патрика потянулись к волосам. Конечно, понятно, что маг лишь пошутил, но ему очень не понравился даже намёк на перспективу облысения в столь юном возрасте.
   - Как мы доберёмся до Мероланса? Неужели нам придётся идти пешком? - Виола, наконец, сумела улизнуть от профессоров, отвлёкшихся на разговор с Рандалоном, поднялась на ноги и сейчас же подскочила к ректору. - От кареты мистера Фортуната остались одни головешки. А вы сюда, видимо, для быстроты телепортировались?
   - Ты угадала. Но ваши дела не так плохи, если, конечно же, мистер Силимур и его друзья не подведут нас.
   Виоле пришлось удовлетвориться этим ответом мага и поджидать троицу неразлучных друзей, чьё появление через четверть часа ознаменовалось гулким грохотом. Над Трактом снова поднялось облако пыли, а через минуту наперегонки выкатила пара высоких карет на больших, в человеческий рост, с тонкими серебристыми спицами колёсах. Громадины вместе лихо притормозили подле останков кареты мистера Фортуната. С ближайшей соскочил Симур, первым дело поинтересовавшись:
   - Мы что-то пропустили?!
   - Да, было на что посмотреть, - кивнул мастер, встречая его глубокомысленым заявлением.
   Из кареты выглянул Ленни:
   - Мы уже прибыли?
   Низкорослый Вилл, не спеша, степенно опустился на землю, при этом ему пришлось немного пообезьянничать, спускаясь по огромному колесу. Затем приветливо отвесил всем, кого заметил, лёгкий кивок. И только потом утвердительно промычал Ленни на его вопрос.
   - Досадно, - буркнул Симур, оглядывая поваленный лес и разбитую карету. - Действительно, здесь было на что посмотреть. А кто мне скажет? Куда так прытко гоблинские панцерники бежали?

21. Возвращение

   Гвидо появился неожиданно. Возясь с Патриком, никто не заметил, откуда взялся пёс.
   Мастер, чтоб позабыть своё беспокойство о судьбе Гвидо, с головой ушёл в заботу о мальчике. А когда вдруг мохнатый питомец просунул ему под руку свою морду, он неожиданно прослезился и подхватил жалобно поскуливающего пса на руки. Гвидо представлял собой самый плачевный вид: запачканная шерсть, разодранные бока и морда, разорванное ухо. Казалось, он вот-вот издохнет, так жалостливо он расслабился в руках ревущего хозяина, положив, блаженствуя, голову ему на плечо. И всё же он был жив и не собирался пока оставлять мастера без своей компании.
   Явление пса вызвала почти всеобщее ликование. Разве что мадам Беец отнеслась к этому событию с безразличной прохладцей, никак не отреагировав на него, усаживаясь в карету. Даже мистер Деззл, а вместе с ним, и подражая ему, Лонглт, умильно улыбались тому, как пёс "очень похоже" изображал кончину. Виола сейчас же поспешила поведать всем присутствующим о беспримерной отваге Гвидо, жертвуя собой ради их спасения, бросившегося на адского двуглавого пса из подвида орфов. Её рассказ вызвал бурю восторга среди присутствующих, заканчиваясь похвалами псу, принимавшему все хвалебные слова как должное с невозмутимым блаженством в руках Румторига.
   Скорый осмотр Гвидо дал удовлетворительный результат.
   - Жить будет. - Профессором Хильгетагом поставлен диагноз с тем же авторитетным тоном в голосе, что и при осмотре Патрика.
   Мастер пожал плечами:
   - А кто сомневался?! Я его сам лечить буду, и пусть только вздумает не выздороветь, я ему... - Пёс лизнул бороду мастера, приводя того в неописуемый восторг.
   Вскоре большинство присутствующих поспешили занять свободные места в прибывших каретах. А Симур и Вилл оседлали их козлы, чтоб на головокружительной скорости снова пуститься по Тракту, как только на это будет дано разрешение. Как ни порывалась Виола сесть рядом с одним из них, ей указали местечко в карете, настоятельно попросив не упрямиться.
   В карете девочка тоже не могла спокойно сидеть. Ей обязательно нужно было что-то делать или о чём-нибудь говорить. Хотя бы, к примеру, поинтересоваться тем, что, несомненно, должно было беспокоить не только её, но и всех остальных.
   - Профессор, а Бэлора мы так и оставим? Не слишком ли мы увлеклись? Его необходимо взять в плен. На свободе он сможет принести ещё много вреда. Нельзя дать ему собраться с силами, отсидевшись в Фомароне.
   Рандалон покачал головой.
   - Тут я бессилен. Советом Магов принято решение, что все непосредственные действия против Баирлоха будут проводиться только с участием и под контролем Совета. Нам, профессорам Мероланса, позволили лишь попытаться разведать, как обстоят дела в Фомаронских топях, и обо всём немедленно доложить кураторам. Только благодаря проведению и вашей удачливости мы так вовремя встретились здесь на Тракте.
   Маг улыбнулся Виоле. Удобней устроился на подушках, и, откинувшись на мягкую кожаную спинку сиденья, зевнул. Затем Рандалон хитро прищурился и укоризненно проворчал, озорно поглядывая на сидевших напротив него ребят:
   - Мало того, что ночью мне не спалось, так старика заставили поволноваться. Раньше времени в могилу сведёте своего профессора, мисс Воришер.
   - Но не...
   - Что да, то да, - бодро закивал Рандалон. - В этом вы правы мисс Воришер. На счастье ваша необдуманная и рискованная выходка закончилась очень и очень благополучно. Потому-то я с полной уверенностью могу заключить, что разведывательная операция, осуществлённая силами профессорского состава академии, проведена более чем успешно, и может считаться успешно завершённой. Оставим Бэлора на Совет. Мистер Деззл с помощником дождутся здесь других его членов, а наша дорога в Безголовую Курицу. Там назначен экстренный сбор Совета. Повезёт, успеем застать такое именитое собрание магов, какого заведение мистера Фортунату никогда ещё не видывало.
   - А не опасно для мистера Деззла остаться?
   Рандалон покачал головой:
   - Они не маленькие дети, чтоб мы излишне беспокоились об их безопасности. Мистер Деззл достаточно искусный чародей и способен справиться с опасностью. С жезлом Сотрясающейся Земли в руках он только оскорбиться, если мы предложим ему ехать с нами. К тому же Бэлор теперь вряд ли вылезет по собственной воле из своей берлоги.
   Маг покачал головой и выглянул на мгновение из окошка:
   - Симур, едем. Остальных ждать не нужно, они пожелали ненадолго задержаться.
   Мистер Силимур понимающе угукнул, после чего обе кареты одна за другой тронули с места, и мягко подкачиваясь на выщерблинах Тракта, покатили, быстро набирая скорость.
   Квентин не заметил, как его сморил сон. Усталость вдруг разом сковала его тело и железной рукой сомкнула веки на сонных глазах.
   Ему даже не мешала возня Патрика, теперь то и дело порывавшегося вскочить на больную ногу, совсем позабыв о своём переломе, и выглянуть наружу, подставившись тугим струям ветра. Виола и Румториг бдительно присматривали за непоседой, спешно возвращая его на место и без особого успеха вразумляя мальчишку, чтоб он был осторожней. Патрику приходилось выслушивать надоедливую болтовню Виолы, вероятно, считающей его подходящим слушателем для своих комментариев к случившемуся с ними.
   Как ожидал Рандалон, на пороге постоялого двора мистера Фортуната их встретило собрание самого почтенного вида, без сомнения, все заслуженные кудесники. Маги степенно раскланялись, тепло приветствуя друг друга. Рандалон кратко сообщил о происшествии на Тракте и предложил, не теряя времени, присоединиться чародеям к мистеру Деззлу и, немедля, взять под стражу колдуна из Фомарона, пока он не пришёл в себя.
   Большая часть Совета посчитала за правильное внять совету ректора Мероланса и срочно отправиться к Фомаронским топям, не поддавшись на уговоры мистера Фортуната задержаться ещё на часик, чтоб обговорить возможность компенсации за утерю его кареты. Отблагодарив за хорошие новости, волшебники отбыли, оставив на попечение хозяина постоялого двора Рандалона и его спутников.
   Отговориться от приглашения мистера Фортуната в этот раз не удалось.
   Заспанного Квентина растолкали, вывели из кареты и усадили очумелого за стол, - сейчас ему больше всего хотелось спать. Рядом на высоком табурете восседал беззаботный Патрик, болтая в воздухе зашиненной ногой. Гвидо по настоянию мастера пришлось остаться в карете на пару с хозяином, наотрез отказавшемся оставлять пса, несмотря на все уговоры немного разочарованного этим Эрла.
   Не даром говорят, что аппетит приходит за едой. Аромат вкусностей, приготовленных для дорогих гостей, волшебно приободрил Квентина, прогнав усталость и вялую сонливость.
   Но как же был расстроен мистер Фортунат, когда Рандалон, как только был закончен сытный завтрак, настоял на отправлении в дорогу. Хозяин предлагал самые лучшие комнаты и все услуги постоялого двора бесплатно, только бы вызнать все подробности магической схватки с Бэлором. - Беседа за столом ему показалась невероятно короткой и очень скупой. Но все его попытки оказались безрезультатными. Рандалон был непреклонен.
   Когда же кареты покинула двор гостиницы, мистер Фортунат ещё долго стоял на пороге, махая обеими руками вслед отъезжающим, на прощанье пригласив каждого поскорей вновь посетить Безголовую Курицу. Рядом сновали и радостно подпрыгивали и кувыркались бесенята, очень довольные отъездом ещё более страшенного, чем прежде, Гвидо.
   Как только Квентин занял своё прежнее место в карете, его снова непреодолимо потянуло в сон. Даже подтрунивание Патрика, называющего его соней, не возымело действие. Он всё больше и больше зевал, а подле Черепичных Холмов беспробудно дремал, пока его опять не растолкали неугомонный Патрик и Виола.
   Одолев зевоту, он всё же не смог отказать себе в удовольствии прогуляться по улицам небольшого селения, поддерживая смешно ковыляющего друга. Там тоже их гостеприимно встречали, усадили за длинные столы под открытым небом и в окружении садовых шелестунов. Не желая слушать вежливых отказов, потчевали на славу. Нашлись и сердобольные хозяйки, первым делом поспешившие понянчиться с блаженствующим Патриком, по-секрету признавшимся Квентину, что сейчас ничуть не сожалеет о том, что ему намяли бока. Виоле и Квентину тоже досталась большая доля глубоких вздохов растревоженных мамаш. Но в противоположность Патрику, девочка осталась холодна к их закатыванию глаз и глупым, по её мнению, сетованиям.
   Все вконец объелись. Даже Симур, поднимаясь на козлы, с ленцой икал и благодушно вздыхал, на полную оценив гостеприимство в Черепичных Холмах.
   Окончательно сон сошёл с Квентина только перед Форонтолом.
   Каменные стражи промелькнули мимо. Патрик чуть не вывалился наружу, заглядевшись на них. Затем кареты проскочила через Форонтольский мост, благоразумно избежав ещё одной задержки, сверни они в посёлок.
   По-всему, в волшебном мире новости имели свойство распространяться быстрее самой скоростной самоходной кареты. Квентин не сомневался, что в Форонтоле, как и Черепичных Холмах, уже были наслышаны о Бэлоре Баирлохе. Заглянуть на минутку, - до глубокой ночи не отпустят, не будут слушать любые доводы.
   Из-за продолжительных задержек на дороге ночь успела обнять горы и замок Мероланс, прежде чем кареты вкатились в его ворота.
   Навстречу поспешило несколько новых лиц, верно из запоздавших преподавателей, или кто-то ещё. И конечно, миссис Воришер в компании с дядей Орестом самыми первыми соскочили с крыльца, рискуя попасть под колёса ещё не остановившихся карет.
   Патрика в сопровождении многочисленного эскорта сейчас же доставили в больничное крыло на втором этаже центрального здания. Чуть запоздав, устраивая Гвидо, сюда же прибежал Румториг, чтоб посоветоваться со здешней хозяйкой - хрупкой маленькой женщиной с остреньким носиком и спокойным лицом под белоснежным чепцом и добрыми зеленовато-синими глазами, внимательным прищуром встретившими больного.
   Хмурая миссис Церия Тетрик быстро повеселела, когда поняла, с какой целью в её владения с шумом ворвалась вся эта толпа. Летом она очень скучала без пациентов, радуясь каждой мелочи, чтоб увести кого угодно хотя бы на часок в больничное крыло. Патрик для неё оказался самым желанным подарком.
   Стоило больного уложить в постель, как миссис Тетрик тотчас превратилась в сущую фурию, выставив за дверь палаты почти всех. Даже Рандалон не стал сопротивляться, безропотно подчинившись требованию хозяйки больничных палат. Только Квентину и Виоле было разрешено ненадолго задержаться подле Патрика, пока сама миссис Тетрик наскоро проконсультировала гнома и удалилась за лечебными снадобьями для больного.
   Эффект обезболивающего заклинания постепенно проходил. Патрик морщился, начиная ощущать, что его правая нога чувствует себя уже не так хорошо, как часом раньше.
   Где-то позвякивали стеклом микстуры, задерживая миссис Тетрик, и давая ещё немного времени друзьям. Но разговор не клеился, иссякнув после уверения Виолы в превосходности здешнего лечения, которое живо поставит Патрика на ноги. Говорить вроде бы было уже ни о чём. Пожелания скорого выздоровления высказаны, и Виола лишь нервно поджимала губы, чувствуя себя в больничной палате очень неуютно.
   Она с облегчением распрощалась с Патриком и первая удалилась, когда он, заметив её состояние, напомнил, что уже поздно и им всем пора отдохнуть.
   - Надеюсь, вы не думаете, что меня кто-нибудь отсюда утащит? - пошутил он.
   - Доброй ночи и скорого выздоровления, - кивнула Виола, ещё раз улыбнувшись Патрику. - Завтра увидимся.
   - Надеюсь...
   Больной поморщился, утвердительно покачав головой, но при этом состроил такую мину, будто уже умирал и видел Виолу в последний раз.
   - Я ещё чуточку задержусь. - Квентин присел на табурет подле кровати.
   Девчонка пожала плечами:
   - Как хочешь. Я пошла. Пока, Патрик.
   - Скоро ты выздоровеешь и будешь дома, - после краткого молчания тихо пробормотал Квентин, как только Виола оставила плату. - Наверняка, у волшебников лечат так быстро, что завтра ты будешь чувствовать себя не хуже прежнего.
   Патрик покривился и пожал плечами.
   - Ты вернёшься к деду? - спросил он.
   - Наверно. Но это уже не имеет значения. Я буду с нетерпением ждать начала учебного года в Меролансе. Всё остальное пустяки.
   Патрик, в недоумении подняв брови, взглянул на друга.
   - Тебе тоже об этом надо подумать. - Патрик удивился ещё больше. - Рандалон обещал, что мы оба будем зачислены в школу волшебников.
   - Врёшь?! - не сдержался больной, подскакивая на месте и снова морщась.
   - Клянусь! Но мне самому порой не верится в произошедшее с нами. Думаю, вот открою глаза и снова буду в Речном Углу, а всё, что было с нами, окажется только сном.
   - На сон похоже, это точно. Но мы не спим, - веско с кивком заявил Патрик.
   Немного задумчивый, он замер на месте, не отрываясь взглядом от хитрого узора резного деревянного потолка, сомкнувшегося высоко над головой множеством куполов без подпирающих их колонн.
   - Ты не рад новости? - Квентин ближе придвинул табурет.
   - Что ты, конечно рад, даже очень! Но вот, думаю, домашние... Что ещё скажут родители? Согласятся ли? Мама всё боится куда-нибудь меня отпустить надолго. А тут так далеко, что запросто вряд ли доедешь. А объяснить, где будет находиться моя школа я не смогу, не поверят. - Патрик развёл руками, веселя друга несерьёзно состроенной на лице озабоченностью. - Тебе будет проще, - ляпнул он, но тотчас спохватился, - Извини, я не хотел обидеть тебя.
   - Всё нормально, я не обиделся, просто вспомнилось... - Квентин поспешил снова обернуться лицом к приятелю, прогоняя от себя тоскливую хмарь. - Это пустяки. Главное, что ты согласен. Отчего-то я уверен, что уговорить родителей тебе будет не трудно.
   - Может быть смогу. А как ты с Императором?
   Квентин секунду смотрел в пол:
   - Я ещё никому не рассказал о том, что видел, когда мы бежали через лес. Скажу тебе первому. Его больше нет. - Патрик недоверчиво цокнул языком. - Бэлор сжёг его огненным жезлом.
   - Жуть!
   - Дурацкая смерть, - согласился Квентин. - И не верится даже в то, что от него осталась лишь горстка пепла. Теперь дома будет всё по-другому.
   - Это что-то! С ума сойти! Разве такое возможно?! - не сдерживая чувств, взволновано воскликнул Патрик.
   - Иду, иду! Мистер Шерп, вам плохо?! - миссис Тетрик выплыла из своей комнатки и засеменила к ним, вооружённая большим подносом, как минимум, с десятком флаконов из цветного стекла.
   Квентин пожал плечами.
   - Значит, возможно.
   Он встал, пожал руку Патрику, ещё раз пожелал ему скорейшего выздоровления и, выпроваживаемый бдительной миссис Тетрик, тоже оставил больничные покои.
   Снаружи никого не было.
   В малознакомых коридорах замка Квентину, направляющемуся в свою комнату, ещё трудно было ориентироваться. После продолжительного блуждания он незаметно для себя оказался перед распахнутыми дверями на знакомый балкон над озером. Дверной проём выхватил кусочек чернильно-чёрного неба с десятком мерцающих игольчатых звёздных дырочек в его мантии. Через секунду Квентин уже смотрел на второе небо, с мерцанием отразившееся в тёмной озёрной воде.
   Приятный свежий ночной ветер расшевелил волосы, наполняя грудь чистым дыханием, и донёс тихие, слышимые на грани возможности, мелодичные звуки, будто где-то над озером, в темноте, кто-то из замка неспешно перебирал волшебные струны, издающие очаровательные звуки, слагающиеся в удивительно прекрасный мотив, которому хотелось внимать до бесконечности.
   - Ты слушаешь Озеро? - Квентин узнал голос Рандалона, как и в первый раз, неожиданно появившегося рядом. Квентин взглянул на мага, он тоже замер, прислушиваясь к таинственной мелодии. Прикрыв глаза, профессор дышал ровно, вдыхая волшебную музыку, и улыбался.
   - Кто это? - шепнул Квентин, боясь спугнуть неведомого музыканта.
   Ответ был столь же тих:
   - Озёрные русалки отмечают праздник. Наверно, пригласили эльфов-музыкантов и расположились где-то на том берегу. Скоро появится луна - их любимое время для ночных прогулок и танцев.
   - Танцев? - удивился Квентин. - У них же нет ног, как это они без них?
   - Уверяю, танцуют и неплохо. К тому же эльфы ещё большие искусники в танце.
   Рандалон умолк, замолчал и Квентин, вылавливая тихие звуки, плавно разливающиеся над водой из неведомого источника.
   - Я надеялся найти тебя здесь, - снова подал голос маг. - Мне хотелось в спокойной обстановке расспросить тебя кое о чём.
   - Профессор?
   - Ты мало, что говорил по приезду. Конечно, Виола подробно рассказала о том, как вы проникли в замок, и о том, как бежали, но её рассказ оставил ощущение неполноты. Она хорошая ученица, человек, в конце концов, друг, и не станет скрывать что-либо важное. Но надеюсь, ты сможешь дополнить её?
   - Я не думал скрывать что-либо, так получилось, профессор, - прислонившись спиной к перилам, сейчас же с готовностью ответил Квентин.
   - Не сомневаюсь в этом.
   - Профессор, вы уже знаете, что там, на холме у болотного замка, мы видели Императора?
   - Это так. Виола "вкратце" расписала все эти удивительные события.
   - Мне всё ещё не верится в то, что там случилось. - Квентин пожал плечами. - Не понимаю, как это могло получиться? Ведь мастер Румториг говорил, что Император не может преодолеть Запрета. Но это случилось на наших глазах. - События, пережитые Квентином, в подробностях воскресли в сердце, с новой силой тревожа душу. - Я всю жизнь думал об Императоре почти как бог. Но его убили у меня на глазах.
   - Да, это наводит на раздумья, - пробормотал маг, с прищуром разглядывая свои невидимые мысли, витающие над озерной гладью. - Маги Свободных Земель просчитались, не ожидая такой хитрости. Он рискнул, создав другого себя, чтоб обойти Запретные Заклятья. Но появиться перед Бэлором почти беззащитным, хоть и отчаянная смелость, достойная восхищения, но крайне глупо и опасно. На что он надеялся? Не знаю. С его стороны это было безумием. Мятежник играл с огнём и обжёгся. Верно то, что, так или иначе, он должен был погибнуть. Бес своего настоящего тела защищённого силой рыцарей смерти его ничто не могло спасти.
   Рандалон пожал плечами и печально с сожалением вздохнул.
   - Рыцари смерти? Кто они?
   - Хм, ответ на твой вопрос может затянуться. - Рандалон на минутку замолчал. - Это духи, служители Смерти. Многие из них были когда-то людьми. Их соблазнила некромантия и особая сила рыцарей смерти. Они, подобно джинам могут исполнить желание адепта, но лишь одно. А цена желания проклятье. После смерти некромант становиться одним из них, безвольных созданий, одержимых лишь одним стремлением, служить своей Матери, Смерти. Теперь Мятежник пополнил их ряды.
   Глубокий вздох вырвался из груди мага.
   - Вот почему о нём говорили, что он не уязвим!
   - Недоглядел я. Упустил момент, когда один из моих лучших учеников оступился. Силы смерти коварны. Перехитрить их немыслимо. Отдать душу рыцарям смерти в залог и получить неуязвимость и бессмертие, до бесконечности отдалив расплату, не вышло. Смерть никогда не упустит случая забрать обещанное. А Мятежник всегда был слишком самонадеян.
   Квентин кивнул, выслушивая Рандалона, и поспешил вставить:
   - Я говорил с ним. Мы случайно столкнулись в замке. - Волшебник облокотился на перила и, не перебивая мальчишку, с интересом слушал. - Он жутко выглядел, больше походил на живого мертвеца. Это было страшно. Я накричал на него, но мне вдруг стало жаль его. Ему было очень больно, я видел это по его лицу.
   Квентин прервался, но Рандалон терпеливо ждал, когда он сам снова заговорит.
   - Он сказал, что Туман, - мальчишка неопределённо мотнул головой, - у Речного Угла появился не по его вине. Бэлор нарочно это сделал, чтоб заставить Императора отдать ему огненный жезл. Как, по-вашему, это правда?
   - Не думаю, что у него был повод, чтоб солгать тебе.
   Квентин, соглашаясь с доводом, мотнул головой.
   - Император всё спешил вернуться на холм, надеясь, что сумеет прорваться к Порталу. Он пытался сказать ещё о чём-то. Но сказал лишь о том, что хотел предупредить волшебников Свободных Земель о какой-то опасности. Даже будто говорил об этом с Советом Магов, но там отвергли его помощь. - Профессор удивленно хмыкнул. - А затем вообще стал глупости говорить. Наверно, уже соображать стал плохо. Снова заговорил о моей Избранности. Добавил, что, пусть другие не верят в меня, достаточно и того, что он меня назвал Избранным. Не знаю, что и думать.
   Рандалон улыбнулся мальчику.
   - Я повторюсь, не забивай голову пустяками. Да-да это пустяки. Подумай сам, зачем ломать голову, решая, так оно или иначе, страдать, изводиться неразрешимостью этого вопроса. А потому, живи своей жизнью, поступай, как поступал, будь собой. Избранность - дело зыбкое, неверное. Мятежник сказал, что выбрал тебя, для него ты был Избранным. Для других это может оказаться совсем иначе. "Избранными" не рождаются, ими становятся, - это верно почти всегда. Недостаточно получить что-то от рождения. Необходимо самому взрастить это в себе. Вот так я думаю.
   - Говоришь, хотел предупредить. - Профессор после секундного молчания продолжил разговор. - Даже разговаривал с Советом. Хм, не знал об этом. Маги нашего Совета скрытней, чем я предполагал. Меня серьёзно это настораживает. Совету ещё следует разобраться с тем, кто те чародеи из людей, что помогают Бэлору. Нет ли других помощников, о которых мы ещё не знаем. Это следует сделать вдвойне быстрее, раз и Мятежник говорил об опасности нависшей над Свободными Землями. Если нам в трудную минуту ударят в спину, произойдёт катастрофа. Но сейчас всё это вообще не должно тебя тревожить. Как ни обидно будут звучать мои слова, но поверь мне, для тебя ещё рановато ввязываться в такую кутерьму. Подрасти, подучись, там будет видно, каков из тебя "Избранный".
   Обидеться на Рандалона было нельзя, даже если он назвал его неразумным сосунком. Квентин лишь с пониманием вздохнул и покачал головой.
   - Сомнения в том, что Мятежник погиб, нет. Не могу сказать, что случится теперь с настоящим его телом. Возможно, оно тоже погибнет. Это тем более вероятно, коль там, в мире людей, у него есть сильные враги. Но я не хотел бы, чтоб он вот так ушёл. Тут даже дело не в том, что он мой ученик. Если бы он остался жив, я предпочёл бы вернуть его на трон.
   - Но почему?! - слова мага изумили Квентина.
   - Грустно, но правду не стоит приукрашивать, она тотчас становиться вымыслом, а до ложи остаётся один шаг. Поэтому тебе я скажу всю правду, как есть. Теперь, когда Император исчез, найдётся множество желающих примерить его корону. Боюсь, неволшебный мир людей ждут тяжёлые испытания, испытания не менее страшные, чем покорение его Мятежником. Отсылать назад тебя и Патрика будет очень опасно.
   - Вы отошлёте нас? Когда?
   - Когда позволит миссис Тетрик. Не в правилах школы лишать родителей и опекунов возможности видеться со своими детьми. Даже в экстренных ситуациях.
   Минутой позже, после сосредоточенного размышления над поющими водами, профессор Рандалон добавил:
   - Необходимо поставить Совет Магов в известность о гибели Мятежника. Но боюсь, они отмахнутся от неволшебного мира, занятые Бэлором. Выкурить его из Фомарона, не воспользовавшись силой жезлов, будет не просто. А наладить связь с миром людей необходимо. Только мы, волшебники, в состоянии удержать его от новой войны. Вот почему я против смерти Мятежника. Она в двойне огорчила меня, так как влечёт за собой ещё большие жертвы. Но, быть может, всё ещё обойдётся. Очень хочу, чтоб мои страхи были пустой болтовнёй старого человека.
   Долго ещё не спалось Квентину этой ночью после того, как он, поблагодарив профессора за полиморфа, оказавшего ребятам неоценимую услугу, ушёл к себе. Пугающие грёзы настойчиво возвращали его во двор болотного замка. Спокойный сон пришёл только с зарёй, прогнавшей ночных музыкантов из окрестностей замка. В мимолётных видениях чудились круги и тихие волны озера, скрывающие бездонные чёрные пропасти его таинственного дна. Волны складывались в подрагивающие струны, издающие тихие, еле уловимые звуки, от которых перед глазами всё начинало плыть, голова кружиться, и тёмная прозрачная вода тянула воронкой вниз в бездну...
   Квентина выдернули из постели силком.
   Патрик, что есть силы, тряс его, приводя в чувство и безотлагательно требуя, чтоб он сейчас же показал ему замок от самых высоких башен до самых глубоких подземелий, окрестности и всё-всё, что возможно и невозможно. На больного человека он уже мало походил, даже среди седины, которой он интенсивно сотрясал в усилиях сейчас же вытащить приятеля из комнаты, проглянули золотисто-жёлтые нити.
   - Ты уже ходишь?
   - Ага! - Патрик, чуть прихрамывая, прошёлся до двери и обратно. - Хорошо здесь лечат, раз и готово! Одевайся же, копуша, мы так за день ничего не успеем увидеть.
   Пребывание Патрика в больничном крыле пошло ему на пользу. Он не знал удержу, энергия била из него упругим потоком, ища возможности занять себя. Трудно удержать друга в таком состоянии и самому не заразиться его спешкой неизвестно куда и по какой причине.
   Патрик буквально выволок Квентина в коридор, где их уже поджидала Виола, несмотря на невероятную, по мнению Квентина, рань. Она, конечно же, была уже обо всём извещена и знала, где ловить пациента миссис Тетрик, отпустившая его только потому, что не могла найти достаточных причин, чтоб удерживать выздоравливающего. Но при этом Патрику было вменена обязанность каждые три часа появляться в больничных палатах, на процедуры: возвращать прежний цвет волос, долечивать больную ногу, громадный синяк (Патрик гордо показал его, высоко задрав штанину; при виде такой жути Виола поморщилась, но удовлетворённо заметила, что опухоль спала, и нога Патрика стала походить на саму себя).
   Возможно, миссис Тетрик говорила правду, утверждая, что вернуть поседевшим волосам прежнюю молодость очень трудно, и что она ещё не встречалась с таким случаем, когда в роли пациента выступает ребёнок. Потому-то она не торопилась с лечением, убеждённо заявляя, что для полного выздоровления мистера Шерпа следует избежать спешки, настаивая, как минимум, на трёх днях. Ректор не возражал, а ребятам это и было нужно.
   Они не желали думать о скором возвращении домой, увлечённо разгуливая по галереям и залам академии. Никем не задерживаемые, беспрепятственно проникали всюду, куда только душе хотелось. Виоле эта вольность особенно понравилось. Школьные правила во время учебных семестров резко отличались от дней каникул, запрещая такое бесхозное болтание учеников по замку.
   День выдался райским. Детям даже не запретили оставить двор замка и, не спеша, добраться до парка-лабиринта, чтоб побродить по его путаным ходам, играя с полиморфом, о котором Виола, по-видимому, зная всё, поведала массу любопытнейших сведений, вплоть до того, что стоит ли его периодически мыть, а самое главное - живой ли он или нетного любопытнейших ам академии,ения над поющими водами,рил лучших учеников, Смерти.х ряды_____________________________________.
   До следующего посещения миссис Тетрик. Но Румториг посоветовал не опаздывать, чтоб снова не всполошить весь замок, выделив им в сопровождение подлечившегося Гвидо.
   Квентину пришлось повозиться, припоминая, как он добрался до злополучного местечка, где над ним подшутили русалки. В потёмках лабиринт выглядел совсем иначе, чем при золотом солнечном свете. Теперь он казался живым, ярким и сияющим от множества красок буйного лета, блеска воды в запрудах, канальчиках, ручейках и озёрцах и от голосов пересмешников и другой пернатой звонкоголосой мелюзги, облюбовавшей купола и крыши беседок, вершины скальных обломков, под которыми притаились сырые глубокие гроты, прикрытые кустами сирени и терпкого жасмина.
   Незабываемый день подошёл к концу, незаметно померк, превратившись в волшебную ночь.
   Ужин начался поздно. Мастер Румториг объяснил, что на это раз все в замке собирутся в одной зале, поэтому немного нужно подождать.
   Рандалон, поприветствовав Квентина, Патрика и Виолу улыбкой и лёгким кивком головы, появился последним в сопровождении миссис Тетрик и профессора Хильгетага. Заняв место во главе профессорского стола, перед началом ужина, ректор вдруг принял торжественную осанку с намерением произнести речь, обращаясь ко всему небольшому собранию в трапезном зале.
   - Дорогие мои друзья, преподаватели и ученики. - Профессор взглянул в сторону скромно потупившихся ребят. - Сегодняшнему замечательному вечеру было угодно собрать всех нас вместе в стенах горячо любимого нами Мероланса. И это не случайно. - Маг ещё раз прервался, придавая продолжительно паузой ещё большую торжественность своим словам. - Сегодня мы празднуем удивительные события, некоторые из которых, чей благоприятный исход следует отметить особо, коснулись каждого в Свободных Землях, а так же в неволшебном мире людей. - Воздух над головой Рандалона уплотнился и принялся растекаться мерцающими струями над столами, затопив бурлящими волнами магического сияния в радужных вспышках весь потолок большой залы трапезной, откуда посыпались мириады сверкающих звёздных бисеринок света, гаснущие, не долетая до пола. - Первым делом сделаю объявление, главным образом, для моих дражайших коллег. В нашей школе с нового учебного года на пятом курсе два новых ученика, что особо меня радует. - За профессорским столом внимательно слушали, удовлетворённо кивая, как профессор Хильгетаг, или оставались непроницаемо холодными и безразличными, как мадам Беец. - Смею вас заверить, что все формальности с зачислением улажены. Официальные письма-уведомления придут к ученикам, как обычно за месяц до начала занятий, то есть первого августа.
   Квентин ни на секунду не усомнился в обещании Рандалона. И всё же слова ректора прозвучали для него приятной новостью. Она так сильно разволновали его, что он готов был расцеловать столь же бурно проявляющего свой восторг Патрика. Виола была сдержанней ребят, и, пока они обнимались и пожимали друг другу руки, молча закатила кверху глаза и удовлетворённо вздохнула, от сердца радуясь за обоих.
   - Праздники созданы не для того, чтоб их игнорировали. Потому не менее важен для нас праздник Вершины Лета, прекрасный праздник, который многие из присутствующих обычно справляют вне стен Мероланса. Одного этого достаточно, чтоб радостно встретить этот вечер. Но наше торжество втройне прекрасно с приятной новостью, которую я уполномочен Советом Магов объявить в академии: Бэлор Баирлох без сопротивления сдался на милость Совета. - Над столом профессоров пронёсся вздох облегчения. Рандалон продолжил. - Теперь он находится под строгой охраной и более не опасен. А значит, все наши тревоги, конечно, не без помощи наших учеников, - маг подмигнул ребятам, - благополучно окончились.
   По залу неудержимым эхом пронеслись восторженные возгласы профессоров, утонув где-то под сводами в мерцающем воздухе.
   - И в завершении у меня осталась приятная обязанность. - Лицо волшебника приобрело ещё более серьёзное выражение. - Принимая во внимание заслуги мистера Патрика Шерпа, мисс Виолы Воришер и мистера Квентина Канти перед жителями Свободных Земель, Совет Магов постановил наградить их знаком отличия "За Особые Заслуги". А в назидание настоящим и будущим ученикам Мероланса обязал академию выгравировать их имена на бронзовых щитах, чтоб выставить в Галерее Почёта над холлом. - Рандалон расслабился, отбросив официальный тон, сверкнул улыбкой и добавил, - вполне заслужено, но смотрите, ребята, не зазнайтесь.
   Виола ужасно побледнела, затем вспыхнула пунцовой краской и на несколько минут потеряла дар речи. Она забыла, как дышать, вот-вот готовая свалиться со скамьи в полуобморочном состоянии. Мальчикам, конечно, было невдомёк всё значение такого знака отличия, но и они чувствовали себя очень и очень смущёнными, скромно прятали рдеющие щёки, изредка поглядывая друг на друга и на профессорский стол, где лукаво смеялись весёлые глаза Рандалона. Подле него встряхивал бородой Румториг. Мало ещё в ком из профессоров можно было прочесть столько искренней радости за ребят. Многие из них качали головами и пожимали плечами, считая чрезмерным такое внимание Совета Магов к детям.
   Не вмещающий всего счастья день переполнил Квентина радужным настроением через край. Сегодня трудно было бы его огорчить, если кто-то и задался бы этой целью.
   - Жаль, что нас наградили сегодня, а не в присутствии всей школы, - тщеславно пожаловалась Виола под конец торжественного ужина. - Вики язык проглотит от зависти.
   В Трапезной зале звучала музыка. Профессора веселились, устроив настоящие танцы. Хильгетаг ковылял подле степенной мадам Беец, ректор Рандалон пригласил миссис Тетрик, рядом с которой он казался сущим великаном, мастер Румториг в собственное удовольствие выплясывал в одиночку. Но Квентина там уже не было. Он убежал от друзей на полюбившийся ему балкон над озером и провёл там остаток вечера до глубокой ночи.
   Он всё не мог надышаться озёром, наглядеться на мерцающую воду, которая точно ожила по случаю Венца Лета, весело заходив волнами и кругами. Где-то далеко вспыхивали огни. Вчерашние таинственные музыканты разошлись не на шутку так, что их музыцирование можно было расслышать, не напрягая слух, музыка заползла во все щели замка, не собираясь оставить в покое его обитателей до самого утра.
   Новый день встретил друзей неприятным известием. Миссис Тетрик за завтраком с заметной вынужденостью и сожалением на лице объявила, что Патрик полностью здоров и может быть свободен от посещения процедур. Последовавшие одобрительные слова и похвала её искусству врачевателя, показавшего себя с наилучшей стороны, немного скрасили "горе" расставания с пациентом, вернув ей благодушное настроение.
   Но вот Квентин погрустнел, ловя себя на нехорошей мысли. Патрик действительно снова сверкал золотистой шевелюрой, и в ней нельзя было разглядеть хотя бы одного седого волоска.
   - Когда мы отправляемся? - первым же делом поинтересовался он у мастера Румторига.
   - А как? - вслед за ним поинтересовался Патрик, не отрываясь от пережёвывания персикового пирога.
   Гном пожал плечами:
   - Очень просто. Созданный профессором Рандалоном Портал доставит вас поближе к Речному Углу, оттуда без осложнений можно будет добраться до родственников. Не тревожьтесь, господин ректор поручил мне проводить вас, поговорить с родителями Патрика и уладить твои дела, Квентин.
   - Здорово! - обрадовался Патрик. - Покажу маме настоящего гнома. Вот все у нас от зависти передохнут.
   - Ну-у, - протянул неопределённо Румториг, - надеюсь, ты предпочтёшь держать язык за зубами, говорить с твоими родителями я буду сам, никаких дополнительных россказней с вашей стороны. Вынужден, мальчики, сказать вам обоим, что упоминание о Свободных Землях волшебников в неволшебном мире не одобряется Советом Магов. Вам вряд ли кто поверит, но всё же постарайтесь не ссориться с Советом, если хотите подольше проучиться в Меролансе. Запреты возникают не на пустом месте.
   - Тогда, что нам говорить, когда нас спросят, где мы были?
   - Я всё улажу, - уверено тряхнул головой гном. - Вам останется до времени забыть Мероланс.
   - Легко сказать, - пробубнил недовольный Патрик, пожимая плечами.
   - Вы пообещаете мне не дурить? - настоятельно потребовал мастер.
   Ребятам ничего не оставалось кроме, как дать слово, что будут в строгости соблюдать это правило.
   Последние часы в Меролансе пролетели так быстро, что Квентину показалось, что он только что сел за завтрак, а время уже приблизилось к полудню - сроку отправки домой.
   За ними пришёл сам профессор Теодор Рандалон в сопровождении переодетого Румторига.
   Уморительно было смотреть на низкорослого бородатого человека, вырядившегося в клетчатый костюм-тройку. Удивительную несуразность наряда в сочетании с мохнатой шевелюрой и густой бородой дополняла вовсе неуместная шляпа-котелок, то и дело менявшая своё положение, не желая занять удобное для себя место на голове мастера.
   - Как я вам? Господин ректор говорит, что я очень похож на настоящего джентльмена, - Румториг красовался, не замечая смешливые ужимки мальчишек, пытающихся сохранить серьёзный вид. Рандалона тоже веселило кривляние гнома, разглядывающего себя в небольшом зеркале.
   - Сносно, - махнул рукой Патрик. Квентин, крепясь, подтверждая, кивнул.
   - Пойдёмте, мальчики, всё уже готово. Виола, иди и ты проводить друзей. - Маг жестом пригласил следовать за собой. - Ты сегодня тоже уезжаешь с родными?
   - Да, профессор, - грустно ответила она.
   - Что-то ты повесила нос. - Рандалон пропустил Виолу вперёд. - Не грусти понапрасну, совсем скоро ты снова встретишь своих новых друзей в школе, летние месяцы всегда пролетают незаметно.
   - Это точно, - со вздохом сожаления согласился Патрик.
   - Всё равно мне немного грустно. Нехорошо, что друзья расстаются даже на такой короткий срок.
   - Чем дольше разлука, тем приятней встреча. Накопятся новые впечатления, чтоб поделиться ими с друзьями.
   - Так-то оно так, профессор, я всё понимаю, но очень грустно.
   - Так всегда при расставании с хорошими людьми, - согласился мастер Румториг.
   - Постойте! А как же моя бабушка и все остальные?! После того, как они попали в Туман, мы так ничего и не узнали об их судьбе, - озабочено затараторил Патрик.
   - Мы не забыли их, - уверил мальчишку Рандалон. - Не могу обнадёжить, но маги Совета, академии и другие заинтересованные лица изучают чародейство Бэлора Баирлоха и Мятежника. Мы раскроем тайну Тумана и сделаем всё, чтоб спасти пропавших в нём людей и твою бабушку в том числе. Я обещаю.
   - Спасибо, профессор.
   За разговором Рандалон привёл ребят в небольшой круглый кабинет с единственным украшением на стене - большим старинным зеркалом с помутневшим стеклом в бронзовой оправе зеленоватого оттенка.
   - Прощайтесь, - маг встал подле зеркала и коснулся волшебным жезлом мутного стекла, оно вздрогнуло, пошло рябью, точно вода, муть сменилась мерцающими туманными разводами, а в следующее мгновение раздалась в стороны, открыв изумлённому взору мальчишек зеленеющий луг и тропинку, взбирающуюся по обрывистому склону.
   Вся разговорчивость Виолы куда-то подевалась, она растерялась и, пожимая мальчишкам руки, сумела лишь пожелать:
   - Удачи, и возвращайтесь в школу. Я вас буду очень ждать.
   Мальчики закивали на сердечные слова, а Виола вдруг поспешно отвернулась, пряча от них глаза. Место Вилы занял профессор Рандалон. Он повернул ребят лицом к долине Тихой:
   - Идти нужно прямиком в зеркало. Ничего не бойтесь, это всего лишь дверь, один шаг и вы уже там. Румториг, ты помнишь, откуда можно вернуться?
   Гном нахмурился, почёсывая бороду, что-то упорно стараясь вспомнить.
   - Ну, конечно, вы, господин ректор, об это мне сотню раз говорили.
   - Проверка не помешает и в сто первый. Ты давно там не был, многое позабылось.
   - Да выкручусь как-нибудь, не впервой, - буркнул гном. Рандалон покачал головой, но не стал делать замечания.
   - Вам, мальчики, и вправду понадобится много удачи. Я тоже жду с нетерпением вашего возвращения. Надеюсь, никакие злоключения не встанут на вашем пути. Баирлох пленён, а значит Совет Магов сможет уделить неволшебному миру людей больше внимания. До свидания.
   - До свидания, профессор. И спасибо вам за всё.
   - Спасибо тебе, Квентин. А подарок мой припрячь, не подводи меня. Пусть о нём никто не знает, кроме нас. Ну, идите же.
   Мальчики один за другим шагнули в Портал, махнув на прощание Виоле и ректору рукой, а в следующее мгновение окошечко в мир волшебников с тихим шипением схлопнулось за спиной гнома.
   Долина была пустынна.
   - Ну, куда мы идём? - Румториг вскинул голову, оглядывая крутой подъём. - Кажется туда?
   Мастер ткнул пальцем вверх по тропинке, где была заметна взрытая гусеницами земля.
   - У меня такое ощущение, что будто прошло тысячу лет, - прошептал Патрик, точно боялся спугнуть видение пригрёзившейся долины.
   Гном бодро тряхнул головой:
   - И я давненько не бывал здесь, всё равно, что тысячу лет назад. А ты, Квентин, что такой скисший? Никакого раскисания! Живо в строй и айда маршем наверх, скоро я доведу вас в целости и сохранности до места, а там отправлюсь своей дорогой.
   - А у вас есть ещё какое-то поручение от Рандалона?! - полюбопытствовал Патрик.
   - Мм, да, есть кое-что. Но это полная тайна и она вас ни в коей мере не касается, - отрезал он, широко шагнув с места.
   Ничего не поделаешь, - идти, так идти.
   И всё же Патрик надеялся разговорить гнома.
   - А как же обещанный разговор с родителями? Выдумывать я ничего не собираюсь, а объяснить наше отсутствие как-то нужно.
   - Я не отказывался на минутку заглянуть к тебе в гости. Очень любопытно взглянуть на ваш забавный городок и его житьё-бытьё. Надеюсь, Квентин, твой дед ещё здесь. - Квентин пожал плечами. - Выяснение судьбы Империи можно и отложить ненадолго.
   Гном прикусил язык и тотчас, принялся насвистывать что-то отвлечённое, постаравшись придать себе как можно более безразличный вид, напрасно надеясь, что мальчики не заметили, что он проговорился.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"