В визире прицела метался вражеский бомбардировщик. Фюзеляж, хвост, крылья, толстые гондолы двигателей, пулемет, открывший огонь по Яку Кирилла, все это быстро приближалось, увеличиваясь в размерах.
- На, сволочь. На! - лейтенант нажал на гашетку. - Мало? На ещё! - Кирилл пытался поймать в прицел двигатели и бил по ним. Бил, содрогаясь вместе с самолётными орудиями всем телом. Всё зря.
- Ну что за проклятье! - тихо выругался Кирилл. Вторая атака сорвалась, он отдал ручку управления от себя. Послушный Як нырнул под толстое брюхо бомбера, на мгновение закрывшее собой солнечный свет. Сзади остались рассеянные струйки очередей, уцелевшей на этот раз немецкой гадины. Уже не страшно.
- Погоди, сейчас вернусь, - пригрозил Кирилл жертве. - Я тоже пунктуальный.
Он покрутил головой, оглядывая пространство вокруг. Опять появилось, исчезнувшее было в азарте атаки, чувство тревоги: того и гляди из облаков на голову свалятся желтоносые мессеры. С чего бы вдруг большая группа шла с таким хилым прикрытием, у Гансов так не бывает.
- Эти гады все делают правильно, - с ненавистью подумал Кирилл, - слишком правильно, это их и погубит.
И ещё одна тема для беспокойства, - как там Сашка - его ведомый? Кирилл не стал "засорять эфир", комэск всегда реагировал на это чересчур резко. Оно и верно, святой долг ведомого сидеть как приклеенный на хвосте у ведущего. Но Сашка - сопляк, опыта мало и характер..., отвлечётся и пиши пропало. Гармонист, ети его налево.
Пока самолет медленно, с набором высоты разворачивался для новой атаки, Кирилл осматривался ещё и ещё раз.
Во всю ширь, от нижней кромки пушистых облаков до верхушек леса, раскручивалась гигантская карусель воздушного боя. Шустрые истребки по одному по два бросались на толстые, упорно ползущие на восток, бомбардировщики, строчили по ним из пушек, поливали из пулеметов. Те зло и опасно огрызались из своих. Военные будни, смертельная игра. Два дымных столба, косо протянулись к земле. - Моя работа, - залюбовался на один из них Кирилл, и в ту же секунду самолет вздрогнул, сжался и задрожал крупной дрожью. По корпусу, вспарывая и разметая обшивку, хлестанула беспощадная очередь. В сталь бронеспинки, как кувалдой, долбанул снаряд. Летчика встряхнуло. Мозг ещё не успел испугаться, а опытное тело, отрабатывая выработанные за полгода войны инстинкты уже спасало самолет и пилота. Обороты на форсаж, ручку на себя! Машина встрепенулась и выскочила из жуткого водоворота пуль и снарядов. Навалилась чудовищная перегрузка, у Кирилла сквозь стиснутые зубы, вырвался сдавленный хрип. - Терпеть, терпеть, еще терпеть, - не то приказывал не то уговаривал он себя. Ноги, руки, всё тело налились непереносимой тяжестью. Ничего, фашисту так же тяжко, тут не до прицеливания. Лейтенант крутанул самолет в полубочку, и без промедления бросил его вниз, в землю. Кровь отлившая от ног, ударила в голову. Во рту появился металлический привкус. - Ещё, ещё - Он не сводил взгляд с бешено вращающихся стрелок высотомера, отсчитывающих стремительно исчезающую высоту. - А теперь давай, соколик! - лейтенант энергично потянул ручку управления на себя. Опять навалилась каменная плита, придавила грудь, казалось, ещё чуть-чуть и лопнут глаза. Зато как получилось! Машина выровнялась над самыми деревьями , едва не сбрив винтом хвою с макушек.
Гимнастерка взмокла. Минута в запасе есть. Или нет!? Если фашист умеет летать - то нет! В кабине стоял горький запах горелого масла.
- Горю? Да, нет, дыма нет. Где эта сволочь? - подумал Кирилл про немца, - и где этот Сашка - убью гада, если жив буду, - ухмыльнулся он.
- Шестой, шестой, Сашка, ты где!? У меня фашист на хвосте, прикрой! - В ответ - тишина.
- Шестой, шестой, прием! - Точно пристрелю подлеца.
- Ща, командир - голос ведомого был необычно серьезен для гармониста.
Да чем он там занимается!? Кирилл разозлился уже не на шутку. Он отчаянно маневрировал, вертя головой так, что хрустели шейные позвонки, пытаясь обнаружить самолет врага. Вдруг в наушниках раздался такой вопль что Кирилл чуть не оглох - Горииит! Есть! Я сбил! Я сбил его, командир! - Уф. Можно перевести дух. Ну Сашка, ну везунчик, в третьем же вылете и с обмывкой. В шлемофоне прорезался сухой голос командира эскадрильи
- Шестой, поздравляю. И прекратите засорять эфир.
Запах гари не исчезал, в кабине плавал сизый жидкий дымок, но это не пожар. Кирилл огляделся, вот оно в чем дело! Справа, по самому краю фонаря протянулась размазанная набегающим потоком, масляная полоска. Да, судя по датчику, давление в системе упало. Плохо дело.
- Первый, первый, я пятый! - доложился Кирилл - Выхожу из боя. Пробит маслопровод.
- Хорошо, пятый. Удачи, сынок. - На этот раз голос командира был не такой жесткий, почти добрый.
Теперь к облакам. Нужно успеть набрать запас высоты, пока не заклинил движок. Высота, она никогда не помешает, пригодится для выбора площадки в случае вынужденной, не хочется, но скорее всего, придется. В облаках же можно спрятаться от "падальщика". Эти шакалы завели подлую привычку - кружат над полем боя высматривая подранков, чтобы легко и безопасно увеличить счет своих огромных побед, Рыцари, мать их, дубовых веников!
Самолет Кирилла уже набрал нужную высоту, как внезапно, из ближайшего, ослепительно чистого облака, выскочил и рванулся навстречу чёрный вражеский истребитель.
- Ох, смерть моя, - устало подумал Кирилл, - или этого гада. Но я не сверну.
Немец, попытался увернуться в последний момент, да не вышло. Самолеты столкнулись
***
Все же самолеты врезались друг в друга.
На мониторе Кирюхиного компа, пыхнул блеклый взрыв. Замелькали, плохо прорисованные с близкого расстояния, плоские, квадраты, якобы оторванных деталей машин, друг за дружкой поплыли черные треугольнички изображающие дым. В синем квадрате красными буквами появилась надпись: "Пилот погиб, миссия провалена. Повторить? Завершить?" - Нет, хватит - Кирьян вяло кликнул на "Завершить". Сколько он просидел не отрываясь за компом, долбя миссию за миссией? Потянулся, разогнул затекшие ноги. На часах уже шесть вечера. Круто! Ведь сел ещё вчера после работы. Давненько не засиживался по стольку. Голова как пустой бидон. Куда девались эти часы? Впрочем, вопрос риторический, каждый раз одно и то же. Время проведенное в игре исчезает бесследно. Куда оно девается? Ведь должен же работать закон сохранения времени. Киря хмыкнул. Надо все же играть поменьше.
Ну, чем заняться? Спать совершенно не хотелось. Он встал, подошел к окну. А денек, видать по всему, хорош был. Сердина весны. Первое тепло ласкает землю. Почему-то вспомнилось, как мальчишками играли в войнушку, лазили по кучам песка, прятались в канавах, ходили в атаку через дыры в заборах. Было так же тепло. Кирюхе захотелось на улицу.
- А не прокатиться ли мне? - вспомнил он про свою машинку. Купленная по случаю, с заработка от удачно подвернувшейся шабашки, старенькая, ржавенькая, впрочем, пока еще вполне резвая, девятка была его любимой игрушкой в "реале".
Дорога сделала поворот, изогнулась в другую сторону, выскочила из леса на залитый закатными лучами простор, перемахнула через бугорок моста и понеслась над заливными лугами. В приоткрытое окно с шумом врывался свежий, травный ветер.
Кирюха жал на газ. Он кайфовал от виражей дороги. Когда девятка перелетала через мосток или проходила плавный глубокий изгиб, душа его пела в унисон с мотором.
Особенно нравилось Кирьяну место где после всех изворотов, шоссе разгибалось в безупречную струну, отрезая пойму, прячущую в ивняках вертлявую речку, от стены мелькающих сосен хмурого леса. Здесь можно разогнаться. И он разогнался.
Когда в конце прямой, из поворота выплыла фура, а из-за неё на встречку вылетела черная иномарка - тормозить было поздно.