Ваша светлость, граф Дероуз крайне обеспокоен шевелениями на границе и просит нашей помощи.
- Помощи? Разве он не может сам приструнить разбойников? Или это сервы опять у него начали в леса уходить? Вот ничему этого болвана жизнь не учит, а ведь я говорил, что кости - дьявольская забава...
- Кхм! Ваша светлость, граф Дероуз пишет, что конные армейские отряды Камелота нагло переходят границу и нападают на поместья его вассалов, жгут и грабят амбары, а также: "причиняют урон большой всякому полезному имуществу".
- Камелот? Камелот это серьезно. Вот что, Реймонд, отправляйся ты к этой ленивой свинье и разузнай, что у него там происходит. Если его слова подтвердятся, шли голубей.
- Будет сделано, лорд Байярд.
***
Рассвет поднимался над холмами. Это были ничем не примечательные лысые, песчанные холмы, возникшие на этой земле совсем недавно. Всего каких-то семь веков назад. В те времена гордый и свободный бриттский народ стремительно терял и гордость, и свободу. По землям Британии шагали железные римские легионы, бывшие хозяева обращались в рабов, их боги падали с пьедесталов и заменялись идолами захватчиков, в городах очень громко зазвучала латынь, а кельтский, наоборот, стал на полтона тише. Сотни бриттских рабов бежали с соляных копей и укрывались в лесной чащобе. В безлюдном ранее месте появилась настоящая деревня. Рядом с людьми рано или поздно появляется домашний скот, имеющий обыкновение щипать сочную травку. На этих холмах ее было очень много. К счастью для окрестной растительности римские легионеры разыскали беглецов прежде, чем скот нанес ей непоправимый вред. Лишь холмы больше никогда не позеленели, оставшись лысыми проплешинами на этой благодатной земле.
Но все это дела давно минувших дней. Кусочек человеческой истории, который повидали лысые холмы, был до того незначителен, что вряд ли о нем остались хоть какие-то письменные упоминания. Однако день сегодняшний готовил нескольким клочкам безжизненной земли воистину грандиозное зрелище, которое повлияет на всю дальнейшую историю Британии.
Из-за пригорка медленно выходила колоссальная воинская масса. Двадцать пять тысяч, без малого. И вся эта масса буквально пестрила красным цветом. Красные котты на простых солдатах, красные плащи и красные щиты у рыцарей, красные штандарты, развевающиеся на ветру. Дополняли картину уверенных в себе, будущих победителей сверкающие на солнце, вычищенные до блеска доспехи рыцарей, что сидели на крупных лошадях с кольчужной попоной.
С противоположной стороны поля стояла несколько менее многочисленная и куда более разношерстная армия. Гербы, котты и флаги буквально пестрели разнообразием. Разные оттенки зеленого, желтого, черного и белого. Но больше всего было синего. Десять тысяч облаченных в синие котты воинов в самом центре смотрелись не менее внушительно, чем "красные" с другой стороны поля. За исключением того, что их было меньше.
"Красная" армия медленно сближалась с "разноцветной". "Разноцветная" же стояла на месте, заняв довольно выгодную оборонительную позицию на пригорке. На флангах расположились лучники, чуть поодаль от основного войска. Пусть на них не было нарядных котт, и даже доспехи носили далеко не все, сомневаться в том, что они обрушат на врага смертоносный дождь, не приходилось. Самая пестрая и яркая часть армии тоже располагалась на флангах, но еще дальше, чем лучники. Две конные колонны, рыцари со всей Мерсии, откликнувшиеся на призыв своего лорда. Отчаянно не желая вновь оказаться под властью Камелота, они явились в срок и почти в полном составе, что случалось очень редко. Обычно лорду везло, если на его призыв отзывалась половина вассалов.
Войско Камелота шло ровным, почти монолитным порядком. В центре шла рыцарская конница. В отличие от мерсийцев, у них не было той степени свободы, а, соответственно, и наглости, чтобы вольно относиться к своим обязанностям.
По бокам, построившись в несколько многотысячных квадратов, шли пехотинцы, позади шли лучники, одетые в хорошие клепанные доспехи и вооруженные композитными луками, бившими куда дальше тех, что были у мерсийских стрелков. А еще позади тяжелой конницы следовала конница легкая. Всадники на быстрых лошадках и с тяжелыми арбалетами на металлических пружинах.
Когда между армиями оставалось около трехсот метров тяжелая конница Камелота резко, оставив остальное войско позади, помчалась галопом прямо на плотные ряды тяжелой пехоты мерсийцев. Ход, мягко говоря, очень спорный. Регулярная армия Мерсии ничем не уступала армии Камелота. Это были стойкие, выносливые и умелые солдаты в отличной броне. Опрокинуть десять шеренг тяжелых копейщиков - практически невыполнимая задача даже для воинской элиты Камелота.
Однако прежде, чем лорд Байярд или кто-то из его ближайших подчиненных или вассалов успел выразить охватившее всех недоумение, как рыцари Камелота остановились, не доскакав до мерсийских пехотинцев какую-то полусотню метров. Спустя несколько напряженных секунд, пока все мерсийское командование изумлялось, а кое-кто даже пытался лихорадочно понять, какую пакость замыслили враги, напомнили о себе лучники, мерсийские лучники. Совершенно без какой-либо команды левый фланг обрушил на камелотских рыцарей целую тучу стрел. Чуть погодя, присоединился и правый фланг стрелков.
Владыка Мерсии подумал о том, что, если выживет и ему не придеться позорно бежать, он непременно накажет того болвана, который умудрился не только ослушаться приказа, но и совершить, при этом, ужасную глупость. Увы, но обстрел доставлял рыцарям неудобства лишь чуть более существенные, чем нашествие комаров. По большей части, стрелы лишь отскакивали от добротных лат, в редких случаях попадая в сочтенения и раня. К тому же рыцари прикрывались от обстрела массивными щитами, частично прикрывающими не только всадника, но и коня. Бесполезная трата стрел, вот что это было. Камелотские рыцари, несмотря ни на что, продолжали стоять напротив строя пехоты и чего-то ждать.
- Ты, как там тебя... неважно... беги к Портеру и скажи ему, чтоб прекращал этот блядский цирк, хватит попусту тратить стрелы. Делайл, ты мчись к Минье, скажи ему тоже самое. Ты, плюгавый, давай к сиру Болдуину, скажи ему, чтоб атаковал "подбрюшье" по двойному длинному сигналу рога. Так, ты, Вернер... Вертер... Валдис...
- Браун, ваша светлость!
- Да-да, я помню! Ты езжай к сиру Моллису. Длинный тройной сигнал и пусть ведет своих на правый фланг.
Байярд принялся раздавать указания вестовым. Он решил выжать все из неожиданной пассивности врага. Вестовых у него было столько, что всех их по именам он просто не помнил, различая их, скорее, по лицам. Да и было бы кого запоминать, это же не командующие, графы и рыцари, или даже офицеры-простолюдины, а так, челядь.
Помимо стрелков, Байярд послал вестовых и к рыцарскому ополчению, решив немного скорректировать обговоренные накануне планы.
Находился правитель Мерсии на, пожалуй, самой высокой точке в округе. С нее открывался прекрасный вид на поле боя. Но даже имея возможность наблюдать всю картину с наилучшего ракурса, он далеко не сразу заметил, что что-то пошло не так. Очень сильно не так.
Реклама:
Скрыть
Двух тысячная конная колонна с левого фланга внезапно стронулась с места и в неровном строю поскакал на врага. Отборный рыцарский отряд, в одиночку, на целую армию! Самоуверенные болваны! От досады Байярду захотелось закатить хорошую такую истерику, с целыми рядами виселиц и горами отрубленных голов. Но вместо этого он, изо всех сил сдерживая животное бешенство, отдал все нужные приказы. Прозвучала серия сигналов рога мерсийского рога, и армия Байярда пришла в движение. Первые три ряда регулярной пехоты присели на колено, открывая рыцарям Камелота замечательный обзор на арбалет такие же ровные ряды арбалетчиков.
Залп! Залп!
В отличие от стрел, что были выпущены из не самых хороших луков, болты замечательно пробивали, как кольчужные попоны, так и латы рыцарей.
- Мой господин, - к Байярду подъехал лысый мужчина в потрепанном дорожном плаще. Ни во внешности, ни в одеянии не было ничего, за что мог бы зацепиться глаз. Обычный путник, странствующий по дорогам Альбиона.
- Чего тебе? - буркнул Байярд. Будь на месте этого неприметного человека, кто другой, он бы от души ударил глупца, посмевшего попасть ему "под горячую руку".
- Я ощущаю ветер магии, он очень силен, и он... повсюду, - доложил правителю Мерсии волшебник.
Слухи о битве у Камелота широко разошлись по острову и даже вышли далеко за его пределы. Одни твердили, что ад сошел на землю, демоны пришли, мертвецы ожили, но с неба спустился ангел и обрушил на них священный огонь. Другие говорили, что была битва богов. Третие рассказывали, что Сендред обратился к злым силам, чтобы уничтожить Камелот, но был наказан за это силами добра. Узнать, что правда, а что вымысел, было невозможно. Но имеющий разум способен им пошевелить. Байярд и Оуэн, его кузен и ближайший советник, глупцами не были, и разум имели. Сопоставив все, что им известно, они пришли к выводу, что и Сендред, и Утер призвали себе на помощь мощную магию. Один выиграл, другой проиграл, все просто. Дальнейшие действия Утера только подтвердили их догадки. Отмена запрета на колдовство, пртвелегии для магов, община чародеев в одном из крупнейших городов Камелота.
В свете всего это Байярд справедливо посчитал, что договором "О чаровниках злокозненных", обязующим его и всех его потомков преследовать магов на своей земле и ни в коем случае не давать им убежище, уже можно подтереться. Камелот обрел большую силу и кто же станет его следующим врагом? Мерсия - бывшая вассальная провинция, потом и кровью отвоевавшая себе свободу. Байярд был почти уверен: на месте Сендреда вскоре может оказаться и он. Чтобы не повторить судьбу этого ублюдочного ирландца, ему нужны свои волшебники, своя магия.
Правитель Мерсии и до того не слишком соблюдал тот договор, предпочитая закрывать глаза на чародеев, если те живут, скрываясь, не крича на каждом углу о своей цеховой принадлежности. Проблем у него и так было предостаточно, прибавлять их не было никакого желания. У приверженцев Древнего Культа пусть и имелись странности, но помимо них, наличествовал и здоровый прагматизм. Они согласились не доставлять Байярду неприятности в обмен на аналогичную услугу с его стороны. И вот, когда ему понадобились маги, он без особого труда нашел их и призвал к себе.
- И давно? - подобравшись переспросил правитель Мерсии.
- С самого утра мы с братьями ощущали легкий бриз. Всего лишь очередное колебание мировых потоков - так нам казалось. Но ошибались мы, сильнее становился ветер, пока в ураган не превратился.
- Прекращай плести загадки, что за "ураган"? Чем он грозит?
- Заклятие мощное над нами довлеет.
- Ну так узнайте, что за заклятие, и кто его создал!
- Работу эту уж мы делаем. Обождать вам надо, господин.
- Сколько я должен ждать?
- Недолго осталось.
- Хорошо, если так. А теперь оставь меня, - прогнал Байярд чародея.
Рыцари Камелота перестали ждать непонятно чего и ринулись вперед, на порядки тяжелой пехоты. Так что ему было не до всяких колдунов с их туманными предупреждениями.
Расстояние было недостаточным, чтобы, как следует, разогнаться, и удар тяжелой конницы вышел недостаточно сильным, пехота устояла и теперь перемалывала рыцарей, словно жернова водяной мельницы. Арбалетчики покидали задние ряды, на их место вставали солдаты с короткими топорами, из резерва. Все вроде бы складывалось хорошо, но Байярду видел, что происходящее, как минимум, странно. Пусть Артур, наследник Утера, молод и проигрывает в опыте отцу, но он не глупец. Лорд прекрасно помнил прошлую войну Камелота и Мерсии и то, как воевал принц. Хорошо воевал, находчивый, решительный, дерзкий. Осторожности ему не хватало, но и полным болваном назвать его было нельзя. А сейчас создавалось впечатление будто вражеской армией командует умалишенный дурак. Остановка рыцарской конницы, невмешательство остального войска, пока погибает их воинская элита.
- Мой господин, - снова обратился к Байярду маг.
- Что там у тебя?
- Наложил кто-то заклятие сильное очень...
- Ты уже это говорил!
- Но не говорил я, что это за заклятие. В иллюзию кто-то поместил всех нас.
- Блядь... ты можешь выражаться яснее?!
- Видим мы не то, что есть на самом деле...
Правитель Мерсии наконец осознал смысл того, что до него хотели донести, и холодный пот в мгновение выступил на его коже. Он хотел было кое-что спросить у чародея, как у него в голове начал звучать надоедливый гул. С каждым мгновением он становился все громче и надоедливей, пока не начал причинять боль. Все вокруг жужжало, гремело и раскалывалось на мелкие кусочки. Не в силах унять это Байярд повалился на землю и принялся кататься, издавая приглушенные, как ему казалось, стоны. В глазах все плыло, а уши заложило, и он не видел, что все вокруг точно также упали на землю и, подвывая, пытались унять боль. Лишь чародеи, вставшие в круг, избежали этой участи. Они надежно защитили себя от развернувшегося буйства магии.
Внезапно все закончилось. Не стало гула в голове, боли, слуху больше ничего не мешало, а картинка перед глазами вновь становилась более или менее четкой. Судорожно подобрав подзорную трубу, правитель Мерсии взглянул на поле битвы... увиденное ужаснуло его. Оказывается, все это время его армия воевала сама с собой, а вражеской армии нигде не было. Словно она испарилась, или же ее здесь и не было, вовсе.
На позициях стрелкового ополчения, с правого фланга, только трупы и лежали, но чуть дальше была видна конная сотня, видать, гнавшаяся за остатками лучников, а теперь растеряно озирающаяся, не понимая, что происходит. Но без дела они простояли недолго. Воины, которых они только что беспечно рубили, отбросив всякий страх, ринулись на них с небывалым ожесточением. Им было плевать, что всех их обманули, что на доспехах совсем другие котты, с совсем другими гербами. Они помнили свой страх, помнили крики и кровь погибающих товарищей, помнили, как отчаялись уже дожить до заката. Помнили и мстили.
А вот стрелкам на левом фланге повезло больше. Не повезло арбалетчикам из центра и легкой пехоте. У Байярда создавалось впечатление, что они не защищались, вовсе, а просто стояли под градом стрел, не понимая, что их убивают. Передние же ряды центра, судя по диспозиции, все же сражались с конницей, вот только со своей. Правитель Мерсии неосознанно начал кусать губу, глядя на убитых коней, валяющихся в грязи всадников, проломленный в нескольких местах строй пехоты и целые горы трупов. Трупов ЕГО солдат!!! Если на ополчение и рыцарей Байярду было некоторым образом наплевать, то вот воины регулярной армии были ему совсем не безразличны. Эти воины были основой власти лорда. Чем меньше войско Мерсии, тем меньше его власть. Без них каждый ублюдочный граф будет почитать себя пупом земли, перестанет слушать сюзерена, а затем и о себе начнет воображать невесть что, разрывая страну на куски.
Реклама:
Скрыть
До самого заката Байярд скакал туда-сюда, по всему полю, успокаивая страсти и восстанавливая дисциплину. И к концу дня он уже не просто бранился через слово, он бранью разговарил. Тысячи трупов, раненых, которые вскоре станут трупами, и, что самое хреновое, жуткое падение дисциплины. Несмотря на все разъяснения, крики и команды, воины то и дело затевали драки, стычки и даже схватки на уровне отрядов. Пролилась кровь, много крови. Чтобы вновь наладить взаимодействие понадобиться время. Точно так же, как и уход за ранеными потребует много дней. В таком состоянии армия Мерсия никуда не пойдет. Байярд был вынужден взять с собой гвардию, наиболее преданных рыцарей с их отрядами и поспешить в Оукстон, сильнейшую крепость страны, являющуюся вратами к Брайтриджу, столице. Мимо нее этот щенок Артур при все м желании не пройдет. Высокие башни с катапультами на вершинах и огромное количество разнообразных боевых припасов сделают даже самый маленький гарнизон большой занозой в заднице у любой осаждающей столицу армии.
Разбираться с последствиями Байярд оставил надежного человека, Оуэна. Если не доверять ему, то кто вообще достоин доверия. Вместе с кузеном он оставил и восьмерых колдунов, с собой взяв лишь одного. Чародеи уверяли, ублюдок сотворивший это, выжат досуха и в ближайшее время никуда не денется. А уж они-то отыщут его в округе. И как бы лорду ни хотелось собственными руками свернуть мрази шею, он вынужден был рвать когти к столице.
***
- Попробуй вот это, даю слово, тебе понравиться.
- А что это?
- Креветки в чесночном соусе.
- Ммм, слышала я про этих маленьких морских зверьков. Ну не знаю... ау... так устала, помоги мне, - изобразив сонливость и даже притворно зевнув, протянула Моргана.
Свет от фонарей походного шатра создавал неплохое освещение для нас, одновременно, создавая неплохую интимную атмосферу полумрака. Вот уже две недели мы не оставались друг с другом наедине, осуществляя вторжение в Мерсию. Каждый, со своей стороны. Она, как ни странно, командовала армией, не без помощи опытных рыцарей, но командовала. И делала это весьма неплоху, ну на мой не слишком компетентный взгляд. Все же ее воспитывали одни из лучших военачальников своего времени, Утер и Горлуа. Ну а я занимался магической поддержкой вторжения. Морочить голову тысячам людей даже мне трудновато. Причем, вовсе не в одиночку. Вместе со мной иллюзию поддержива двадцать одаренных ассистентов и еще пятьдесят с артефактами. Особую пикантность процессу добавляли вражеские маги. Наводить на них отдельный комплекс иллюзий, одновременно, поддерживая общий конструкт было той еще задачкой. Ну а сегодня случилась долгожданная развязка, пусть все вышло не совсем так, как загадывал, но все же урон враги понесли серьезный. И я счел возможным выкроить себе небольшой отдых в компании обворожительной девушки. Моргана, которая была загружена, все же, гораздо меньше меня, с удовольствием присоединилась ко мне за ужином.
Глянув в миску с креветками, а затем на просяще-хитрую "мордочку" возлюбленной, я насадил на вилку одного из морских обитателей и поднес его к лицу девушки. Та, не растерявшись, тут же прихвалила зубами креветку и принялась медленно ее пережевывать. После того, как девушка проглотила первую креветку, я тут же преподнес ей новую и продолжал это делать, пока не скормил пол тарелки.
- Поразительно, такие маленьки и такие сытные. Кажется, я объелась, - погладив живот, сказала Моргана. Мой же взгляд был устремлен несколько выше, на весьма откровенный вырез. Видно, решив меня порадовать, она одела мое любимое красное платье, замечательно контрастирующее с молочно-белой кожей и угольно-черными волосами.
Высоко посаженный лиф и туго зашнурованный корсет делали и так немаленькую грудь визуально еще больше и волнительно выпячивали ее верхушку.
- Вижу, и ты уже насытился, - перехватив мой взгляд, с усмешкой заметила Моргана.
- О нет, я голоден, как волк. Но голод мой другого рода.
- Я могу как-нибудь помочь? - наклонившись к столу, Моргана стала медленно стягивать с себя верх платья.
- О да, моя прекрасная лань, дай мне насытиться твоим телом, - встаю со стула и подхожу к Моргане, протягивая ей руку.
Она без промедления вложила свою ладонь в мою. После чего я потянул любимую на себя и прижал к телу. Я чувствовал, как бьется ее сердце, как вздымается грудь, ощущал горячее дыхание, тонул в ее поразительных зеленых глазах, в которых отражался дрожащий свет свечей. А она точно также чувствовала меня.
Казалось, мы стояли так целую вечность, глядя друг другу в глаза. Но в какой-то момент наши лица так приблизились, что мы соприкоснулись носами. Ну а затем последовало другое касание. Губ и, чуть погодя, языков.
Поначалу наш поцелуй был лишь выражением любви, медленным и нежным, но потом в нас пробудилась страсть, желание и самая банальная похоть. Я повалил ее на большую, двуспальную кровать и, отстранившись от губ, зарылся носом в грудь, попутно, расшнуровывая этот мешающий лиф. Моргана же ловко орудовала с моим поясом, освобождая меня от штанов. Наловчилась уже.
- Хи-хи, какой похотливый волк, хи-хи... ха-ха-ха! - я щекотал губами ее грудь, а она смеялась.
- Хе, а ты, кстати, очень похожа на Красную Шапочку.
- Это еще... хи-хи... что?
- Не что, а кто. Есть такая сказка... - справляюсь наконец с завязками, оголяю объемную грудь Морганы и ловлю губами уже давно отвердевший сосок.
- Ра... расскаааа... жешь?
- Расскажу... потом.
Отбросив последнюю штанину, поднимаю девушке подол и с удовольствием нахожу там полнейшее отсутствие панталон, ну а затем приставляю головку напряженного члена ко входу во влажное лоно и начинаю быстро проникать. Как замечательно! Оно такое теплое и упругое. Я буквально плавлюсь внутри него!
Так, не раздевшись толком, мы любили друг друга. Нас будто приклеило невидимым магнитом. Мне было безумно хорошо в ней, я сношал ее, кончая без конца, целуя эти сладкие, алые губки и играясь с восхитительной упругой грудью молодой девушки. Она же стонала во весь голос и просила не останавливаться. За эти недели мы очень соскучились по близости и часика два, как бешеные, наверстывали упущенное. После того, как первичный голод был утолен, пришло время ласк. Мы сбросили с себя смявшуюся и пропотевшую одежду и принялись за более неспешный секс. Все ее тело буквально дышало свежестью и жизнью, словно только что созревший плод из райского сада, вот я и наслаждался им.
К половине ночи во мне не осталось ни грамма похоти, ее место заменила нега, приятная удовлетворенность, а еще легкая усталость и голод. А так как ужин все еще оставался на столе, я, как был, без одежды уселся за стол и вновь взялся за недоеденное филе курицы с кусочками огурца и гороха в соленой сметане. Проще говоря, стал уплетать курицу с салатом. Чуть позже ко мне присоединилась Моргана, тоже не ставшая утруждать себя одеждой. К тому времени пришлось повесить светляк, ибо свечи напрочь прогорели.
- Что же это за Красная Шапочка, твоя знакомая? - спросила любимая, прикончив последнюю креветку и запив ее сладким итальянским вином.
Реклама:
Скрыть
Что вино, что креветки достались нам, можно сказать, в качестве трофеев. Давеча, мы почти без боя взяли Фишборн, один из двух крупнейших портов Мерсии, в коем конечно же стояло достаточно купеческих посудин с экзотическими для наших широт товарами. И естественно, большая их часть была конфискована "до выяснения обстоятельств". Со временем, они даже вернутся к своим владельцам. Не все, но пусть торгаши радуются, что им вообще что-то отдали.
- Я же сказал, это сказка такая: "Про Красную Шапочку и Серого Волка.".
- Занимательное название, ну так расскажи. Обещал же.
- Хм, слушай: "Жила была девочка и носила она яркую красную шапочку. За это все и звали ее Красной Шапочкой... (...) ...на счастье неподалеку проходили лесорубы. Убили они волка и вспороли ему брюхо, освободив Красную Шапочку и ее бабушку.".
- Странная история. В чем ее смысл?
- Это сказка из моего детства. Мораль, скрытый смысл - не ищи все это. Просто история, которую я слышал сотни раз.
- Откуда же эта сказка? Ни разу не слышала ничего похожего.
- Сейчас эти места называют землями восточных франков, позже станут называть Священной Римской Империей, ну а в совсем далеком будущем нарекут Германией.
- У тебя есть пророческий дар?
- Вот уж чего мне и даром не нужно. Нет, я путешествовал по мирам и временам. Не по своей воле правда...
- Ты ходишь по мирам?! Ты - Древний Бог?! - девушка буквально впилась в меня взглядом своих зеленых глаз.
- Я в три раза старше тебя, так что на "древнего" никак не тяну. И уж точно не бог, мое самомнение еще не настолько раздулось, - отвечаю без задней мысли, усмехаясь уголком губ.
- Я не о том! - воскликнула Моргана, не на шутку возбудившись. - По преданиям, Древние Боги путешествуют сквозь время и пространство...
- Что же ты раньше молчала?!
- Ты не спрашивал! И не смей кричать! Будь ты даже...
- Да-да, мне стоило говорить с тобой в таком тоне. Расскажи мне все про этих ваших богов. Поверь, это очень важно.
Я - идиот. Гнался за магическими знаниями Культа, совсем не обращая внимание на прочее, поверья, сказки, легенды и мифы кельтских язычников. Зачем самому изобретать велосипед, если кто-то уже сделал это за тебя? Ну или, по крайней мере, есть надежда на уже свершенное изобретение.
Начав рассказывать про Древних Богов, Моргана, казалось, преобразила все вокруг. Ее речь текла плавно, без затыков и оговорок, она будто повторяла то, что слышала не один десяток раз. То и дело, у нее ненароком проскакивали устаревшие слова и поговорки, чисто кельтские. Те, что в современном бриттском давно заменены латинскими аналогами. Ее рассказ словно перенес нас в те давние времена. Мне даже на миг почудилось, что я не в походной палатке, сижу за одним столом с голой красавицей, а в пещере у старой травницы Гейлы, которая любило попотчевать маленького Мерлина всякими историями.
Из рассказа я уяснил следующее: в давние-давние времена по земле ходили боги, но в какой-то момент люди их так задолбали, что они предпочли от них спрятаться в некоем месте, которого не существует, но оно есть. Изредка боги все же покидают свою обитель. То ли для того, чтобы помочь кому-то, то ли, чтобы развлечься, то ли вообще для свершения каких-то своих непонятных, божественных дел. Адепты Древнего Культа - далекие потомки жрецов, которые служили тем богам. Иногда, в те моменты, когда становится совсем худо, верховные жрицы могут позвать кого-то из богов, принеся соответствующие жертвы. На призыв могут явиться, а могут оставить и без ответа. В истории Культа были случаи и того, и другого.
В связи с этим начал вырисовываеться план.
Часть 3. Отрезок 3.
- Сир! - в палатку ворвался запыленный гонец.
Брандон не стал его одергивать или как-то бранить, ведь сам повелел докладывать обо всем, хоть сколько-нибудь важном, ему лично. К тому же, сейчас он не занимался ничем важным, от чего было бы неохотно отрываться, а, наоборот, ждал вестей.
- Ну что там? - с интересом спросил рыцарь.
- Передовой разъезд сира Карака повстречал мерсийцев... - гонец запнулся и начал кашлять, прочищая горло.
- Выпей, промочи глотку, воин, - кивнув на глиняную бутыль с вином, Брандон разрешил гонцу выпить.
Тот, не обращая внимание на кубок, стоящий рядом, на той же тумбе, жадно присосался к горлышку.
- Я сказал: "выпей", а не: "опустоши всю бутылку", - одернул рыцарь гонца, который слишком увлекся его вином.
- Кх... кхм! Прошу прощения, сир!
- Прощаю... не медли, какие вести ты мне принес?!
- Разъезд сира Карака повстречал мерсийцев, вступил с ними в бой, победил и взял пленных. Их уже доставили к палачу. Требуется лишь ваш приказ.
- Ясно, - коротко произнес Брандон. Поднеся пальцы к подбородку он на пару секунд задумался.
А затем, взяв с края стола чистый лист бумаги и положив его перед собой, обмакнул лежащее под рукой перо в чернильницу и принялся строчить приказ с подробными разъяснениями по каждому пункту. Пусть командовал он не идиотами и не новичками, но лучше пояснить спорные моменты заранее, потратив каплю чернил, нежели разбираться с неправильным их истолкованием уже по факту. Увы, как показывал опыт самого Брандона, даже самые умелые и бывалые рыцари могут совершить те или иные, порой, фатальные глупости. Просто потому что имеют свой, особый взгляд на ситуацию. И ведь даже не накажешь таких, ведь формально они все сделали, как надо. А то, что вместо укреплений понастроено хер знает что из гнилых бревен, это так, мелочи.
Погрузившись в воспоминания, Брандон не заметил, как его рука остановилась, а с пера упала пара чернильных капель. Вынырнув из глубин памяти, он продолжил еще быстрее писать приказ. После того, как на бумаге было изложено все, что нужно, рыцарь скатал лист и потянулся вниз, за сургучом, печатью, свечой и огнивом. Достав все из перечисленного и выложив на стол, он поставил свечу в железный подсвечник, чиркнул три раза, добившись таки желанной искры, зажег свечу, затем поднес ее к кусочку сургуча. Красные капли расплавленной субстанции упали на бумагу и почти застыли, но Брандон не дремал и отточенным движением шлепнул печатью по мягкому сургучу, как и положено, вдавливая его в бумагу.
- Вот, передай это лорду Брюсу, - протянул Брандон запечатанный приказ гонцу.
- Будет исполнено, сир, - ответил тот, принимая из рук командующего свиток. Гонец уже собирался было покинуть шатер, но... - А как же пленные сира Карака? Палачу ведь нужен приказ...
- Это более не твоя забота, воин. Ступай, - произнес Брандон спокойно, но с нажимом.
Когда гонец ушел, рыцарь с неудовольствием отметил, как своевольны и горды в последнее время стали простые воины. Они все также подчинялись общей дисциплине, исполняли приказы, но вот по таким моментам, когда обычный солдат смеет задавать какие-то вопросы не своему десятнику, не младшему рыцарю, находящемуся в малом звании, а целому командующему армии, было видно, как сильно изменилось сознание воинов Камелота.
Раньше никому из них и в голову бы не пришло спорить с рыцарями, оспаривать приказы или задавать какие-то там вопросы. А тех, у кого все же хватало смелости или же глупости перечить, ждала плеть, палка, в самом "запущенном" случае виселица. Но сейчас и Брандону, и любому другому рыцарю или командиру подобные меры казались варварством и попранием человеческого достоинства. Наказание теперь можно было получить лишь за серьёзные проступки, вроде неподчинения приказам в бою или же дезертирство, а также призывы к нему.
С одной стороны ему казалось странным и в какой-то мере неправильным некоторое своеволие подчинённых, с другой он осознавал, что они - личности и, возможно, в будущем многие из них станут рыцарями и командующими. А значит, мыслить свободно, задавать вопросы и учиться у старших по званию они имеют полное право.
Такая раздвоенность мыслей могла бы породить в голове Брандона безумие, но его разум был крепок, как никогда. Ведь он прекрасно знал, что, из чего проистекает, и совсем не переживал по этому поводу. Понимание о свободе личности и прочие совершенно новые для средневекового рыцаря концепции навязал ему Владыка.
Он был там, в Камелоте, во время Великой Осады, и видел, как фигуру принца объял свет, превратив в ангела, что повёл своих верных воинов против Сендреда. Именно в тот миг Владыка явил всем свою волю.
Уже потом говорили, что преисполненный божественной благодати Артур спас народ Камелота от нечестивого Сендреда и демонов, с которыми этот ублюдок сговорился. Но они, те кто сражались в тот день и с живыми, и с мёртвыми, знали правду. Та воля, что вела их вперед, делала сильнее, благодаря которой они почти не ведали усталости и страха, не имела ничего общего с обычным человеком, пусть и наделённом великими силами.
То, что проникло тогда в их разум и душу было волей самого Бога. В тот день вместе с ними сражался Он или один из Его ангелов, если не архангел. В дальнейшем Брандон с товарищами все больше крепли в своём убеждении. Ведь, которую они ощутили тогда, так и осталась с ними. Не такая явная и сильная, но она была, все рыцари и воины чувствовали её внутри себя. И не только.
Знание, вот что Он давал им. Просыпаясь ото сна, Брандон множество раз замечал, что понимает и знает больше, чем накануне. Будто он вспоминал то, что давно забыл, будто это было с ним всегда, а в тот миг лишь пробудилось ото сна забвения.
Зачастую новые знания вступали в противоречие со старыми, но это не было большой проблемой, в нём была крепкая уверенность, что всё исходящее от Владыки, - несомненное благо, и его надо лишь принять, а внутренние протесты побороть. Этому помогало и то, что все окружавшие Брандона воины и рыцари тоже несли в себе Волю. Он находился в среде таких же "посвященных".
Полтора года назад после Великой Осады и оглушительного разгрома армии Сендреда он возглавлял охоту за ее остатками. Четыре сотни отборных рыцарей на боевых жеребцах и в стальных панцирях вместе с двумя тысячами легких всадников гнались за беглецами аж до восточного побережья Альбиона, не постеснявшись нарушить границы земель валлийских принцев и уничтожая всех тех, кто вставал у них на пути. Когда единый и сильный Уэльс представлял собой рыхлое и раздробленное образование, которое и королевством назвать-то сложно. Не завоёванное лишь по причине того, что на него претендовали сразу три королевства, Камелот, Уэссекс и Нортумбрия. И если кто-то из них попробовал завоевать эти земли, против него тут же ополчились бы два других. Да и сами валлийские принцы, убивающие друг друга в бесконечных междоусобных стычках, объединились бы против сильного внешнего врага. Были уже прецеденты.
Однако после всех завоеваний Сендреда и крушения его королевства возразить против такого наглого вторжения в Уэльс могли лишь сами принцы. Вот только сделать они могли очень немного. Все их "возражения" были Брандону до одного места. Легкие всадники были таковыми лишь по меркам Камелота. По-настоящему же они представляли собой одетых в добротную кожу, железные шлемы, а также вооруженных большими круглыми щитами, копьями, топорами и луками всадников, наученных воевать в строю. По меркам нищего Уэльса это были воины уровня дружины принцев. Воинской элиты тех земель.
Реклама:
Скрыть
Беглецы пытались договориться с валлийцами. Им это даже, во многом, удалось. С десяток принцев решили, что вот уж с помощью таких грозных воинов им точно удастся победить проклятый Камелот. К тому времени, как Брандон вступил на земли Уэльса, не уничтоженные им остатки войск Сендреда объединились в относительно большой организованный отряд под, вел который один из бывших приближенных ирландского завоевателя, Дей. Было их около тысячи всадников и пехотинцев. И вот они-то были восприняты валлийцами, как некая "грозная сила".
Из-за постоянных междоусобных войн и нестабильной ситуации даже внутри самих владений, когда младший сын принца мог убить своего старшего брата и завладеть доменом, в Уэльс почти не заглядывали торговцы, что делало принцев оторванными от происходящего за его пределами. Сменилось уже два поколения, которые не видели ничего, кроме своих "замков", да халуп крестьян, с которых они драли зерно. Нынешние принцы очень смутно представляли себе о жизни в других королевствах, будучи свято уверенными, что там точно так же, как и у них.
Вторгшийся отряд Дея произвёл на них сильное впечатление. Усталые и голодные, но всё же обученные, опытные, хорошо вооружённые и организованные воины стали неодолимой силой для принцев, чьи дружины, хорошо, если пару сотен насчитывали. Да и были, к тому же, всего лишь большими бандами.
Пока Брандон стоял на границе Камелота и валлийских земель, давая отдых своим людям, подтягивая обозы, отправляя в тыл раненых и больных, а также составляя карту предстоящего марша по Уэльсу, Дей указывал принцам на их место, договаривался, угрожал, сулил золотые горы, чтобы, в итоге, присоединить к своему отряду еще дюжину сотен воинов в составе десяти дружин вместе. Помимо этого, к нему присоединились еще около трёх тысяч. Лесные разбойники, крестьяне и прочий сброд.
Возможно, если бы Брандон вошёл в Уэльс на неделю раньше, то уговорил бы часть принцев, не присоединившихся к Дею, встать на сторону Камелота. И тогда бы валлийцы дрались бы с валлийцами, как всегда и было, но он был рыцарем - воином и командиром, а не дипломатом. Ему просто не хотелось расшаркиваться перед нищей швалью, которая по формальному статусу была выше него, будучи особами королевской крови.
Пятнадцать лет назад, когда Брандону не исполнилось и двадцати, он командовал маленьким конным патрулём из трех десятков лёгких всадников на границе, как раз, с Уэльсом. И насмотрелся там такого, что сформировало у него вполне однозначное мнение о тех землях. В мошну к личным причинам шла и Воля, которая давала ему знать, что он может действовать в Уэльсе так, как сочтёт нужным. Никаких политических препонов, как раньше, нет.