Когда спрашивают, в каком году Алла Пугачёва победила на конкурсе со своей песней "Арлекино", я уверенно отвечаю: "В 1975-м". И вот почему.
В том году я проводил работу по испытаниям проводов и кабелей, которые планировалось использовать в разрабатываемом рядом космических фирм спутнике "Экран", предназначавшемся для системы непосредственного телевизионного вещания из космоса. Поскольку на этом спутнике в качестве источника энергии была предусмотрена установка лётного варианта ядерного реактора, то необходимо было испытать выбранные для него провода и кабели на стойкость к воздействию гамма-нейтронного излучения от аналогичного реактора. А примерно такой же ядерный реактор был установлен на полигоне вблизи городка Чаган в Казахстане на левом берегу Иртыша.
И вот мы вдвоём с Толей, сотрудником нашей физико-химической лаборатории ОКБ кабельной промышленности, собрались туда в командировку. Сначала отправили по железной дороге образцы и измерительную аппаратуру, а затем полетели сами. Перед началом рейса Москва - Семипалатинск, в ожидании посадки, мы познакомились с двумя молодыми ребятами, которые тоже летели в Чаган. От них мы узнали, что основной объект, ради которого и возник этот городок, это база стратегических бомбардировщиков. Испытательный же полигон с реактором был расположен на некотором отдалении, ближе к известному полигону испытаний ядерного оружия. Ребята летели в свою часть из отпуска. Один был авиационным техником, второй - бортинженером бомбардировщика Ту-96.
В Семипалатинске мы пересели на "Ракету" (для тех, кто их не застал, поясняем - это быстроходный теплоход на подводных крыльях) и, промчавшись полтора часа вниз по Иртышу, оказались в Чагане. Устроились в гостинице, в которой жили командированные на полигон из других организаций. Встретил нас Гена - наш куратор из НИИ приборов, головной организации СССР по радиационной стойкости. Он познакомил нас с городом.
Чаган - это типичный военный городок, где есть всё необходимое для нормальной советской жизни - почта с телеграфом, универмаг, книжный магазин, клуб с кинозалом, библиотекой, читальным залом и биллиардом, продуктовые магазины, столовая, баня, стадион, больница, поликлиника, ясли, детские сады, школа, железнодорожная станция, горсовет и гостиница. Во всех этих учреждениях работали, преимущественно, жёны военных. Городок напоминал Мытищи тех лет, но был гораздо опрятнее и чище. Ну а степной воздух с мытищинским и сравнивать бессмысленно.
Поскольку Чаган расположен вблизи центра евразийского континента, то и климат там соответствующий - резко континентальный. Днём жара, но с сухим воздухом, а ночью изрядный холод. Ровная, как стол, степь без единого кустика, не говоря уже о деревьях. Деревья только в городе, которые, как мне показалось, поливались круглосуточно через систему труб. И это было оправдано, так как за месяц нашего там пребывания не упало ни единой капли дождя.
Наш груз ещё не пришёл, и мы, изучив город, принялись за окрестности. Иртыш - быстрая река с довольно холодной водой. Чтобы переплыть на другой берег, это около 200 метров, приходилось столько же идти вверх по течению, чтобы попасть в намеченное на другом берегу место. Но на том берегу в кустах было гнездовье чаек, которые с криком пикировали и нападали на незваных гостей. Вдоль Иртыша огороды с типично украинскими огородными растениями - помидоры, огурцы, тыква, кукуруза, подсолнухи. Почему с украинскими? Да потому, что жёны лётчиков в большинстве своём были украинками. Ведь вторая база стратегических бомбардировщиков была в Белой Церкви на Украине. А самолёты то и дело летали туда и обратно. Там и находили жён молодые лётчики.
Ходили в гости к ребятам, с которыми вместе летели. Много интересных историй услышали мы от них - о работе, полётах, происшествиях. Дежурные полёты у них обычно были по маршруту Чаган - Белая церковь - Северный полюс - Чукотка - Чаган. И это без посадки в течение суток с несколькими дозаправками в воздухе! Заправщики - огромные толстые самолёты, заполненные керосином - встречали их в определённых точках и через шланг перекачивали горючее. Но чтобы состыковать приёмный штырь самолёта с конусом заправочного шланга, спускаемого с заправщика, приходилось изрядно попотеть в буквальном смысле этого слова. Ведь одно неверное движение штурвала - и тяжёлый конус пробьёт стекло или обшивку корабля. Был случай, когда шланг, будучи уже захваченным приёмным штырём, оторвался от заправщика и стал хлестать по фюзеляжу, грозя повредить самолёт. Тогда один из членов экипажа - стрелок, сидящий в застеклённом колпаке - сумел очередью из пушки, не задев самолёт, отстрелить шланг, за что был награждён Орденом Красной звезды.
Но вот прибыли на станцию наши ящики. На машине повезли их на полигон. Проезжая мимо аэродрома, полюбовались как пилоты многотонных крылатых машин ювелирно точно и нежно сажают их на бетонную полосу. Вот и полигон. Это просто огороженный колючей проволокой большой кусок степи, в центре которого на пятиметровой вышке расположен реактор. Он небольшой, размером под фюзеляж самолёта ИЛ -18, для которого он и разрабатывался.
Вокруг на разном удалении могла располагаться военная техника, которую необходимо было испытать на воздействие гамма-нейтронного излучения реактора, что моделировало воздействие излучения ядерного взрыва. Из этой техники по полигону передвигался новый танк неизвестной ещё марки. На краю полигона, в метрах в трёхстах, находился домик санпропускника со шкафчиками для одежды, душем и дозиметрами на входе и выходе.
В выключенном состоянии реактор был вполне безопасен - в пределах санитарных норм. Но когда он запускался, и в нём начиналась ядерная реакция распада уранового топлива, тогда на всё находящееся вокруг обрушивался мощный поток нейтронов и гамма-лучей. Но где же должны при этом находиться испытатели? Оказывается, под реактором располагался подземный бетонный бункер, оборудованный рабочими местами с выводами кабелей наружу, к реактору. От санпропускника к бункеру шла бетонная дорожка, вдоль которой на столбах висели фонари.
На полигон приехали испытатели и из других организаций. Началась работа по установке около реактора испытываемых изделий, их подключению, настройке измерительной аппаратуры. Поднявшись на вышку, свои образцы проводов и кабелей я навесил непосредственно на реактор. Часть из них была запаяна в вакууммированные стеклянные трубы. Остальные образцы подключили с помощью соединительных кабелей к аппаратуре внутри бункера. В груди чувствовался холодок - хоть реактор и выключен, но всё равно излучает! Однако дело есть дело, и вскоре мы с Толей и Геной закончили подготовку к своим испытаниям. Вместе со всеми поехали в гостиницу, поспали. Ночью снова нас повезли на полигон - теперь уже работать с включённым реактором.
Теперь в санпропускнике надеваем белые штаны, шапочки, куртки и тапочки. Занимаем свои места в бункере. Всё готово к началу работы. Задраена входная дверь. Прозвучала сирена, и мы увидели, как стрелки наших приборов сдвинулись с места. Это означало, что реактор включён, и началось облучение образцов. Мощность реактора нарастала ступенями. На каждой ступеньке еле успевали сделать все замеры. Вышли на максимальный режим. Сопротивление изоляции наших проводов упало на несколько порядков. Все работали молча и сосредоточенно. Лишь иногда по громкой связи звучал голос оператора реактора. Так незаметно пролетела ночь. Прозвучала команда на выключение реактора. Все приготовились к выходу из бункера. Но выходить сразу нельзя - под действием потока нейтронов всё вокруг реактора становится радиоактивным. Это так называемая наведённая радиоактивность, возникающая вследствие образования из обычных ядер атомов разных веществ их радиоактивных изотопов. К счастью, большая часть образовавшихся изотопов быстро распадается, и уровень наведённой радиоактивности на местности вокруг реактора спадает до приемлемых величин...Сидим...Ждём...Через 20 минут прозвучала команда: "Открыть дверь! К санпропускнику бегом марш!".
И вот в памяти встаёт картина, будто из фантастического фильма: фигуры в белых одеждах и тапочках тёмной ночью в свете фонарей бегут цепочкой к санпропускнику - прочь от опасной зоны!... Проверка у дозиметристов...душ...переодевание...автобус...гостиница...кровать...сон. И так каждую ночь.
Но, как говорят философы, всё конкретное конечно. Подошли к концу и наши испытания. Однако облучённые образцы забрать с собой нельзя - они стали радиоактивными. Как же оценить их физическое состояние, в первую очередь состояние изоляции проводов и кабелей? Только пощупав и погнув их руками и разобрав с концов. Так и пришлось сделать, разбив на месте стеклянные трубки, в которых они были заключены. После этого образцы сдали на захоронение.
Сдали на станцию наше оборудование, купили билеты на самолёт и пошли в местную баню. Напарившись, как следует, вышел из парной и вдруг почувствовал, что перед глазами всё пришло в движение - потолок, стены, пол. Неужели это головокружение от перегрева? Раньше этого у меня не наблюдалось. Но местные мужики мне авторитетно объяснили - это на соседнем полигоне провели подземный ядерный взрыв! Так вот почему все дома в городке с трещинами! На следующий день было ещё одно "землетрясение", но его почувствовали только лежавшие на пружинных кроватях.
И вот снова "Ракета", аэропорт, самолёт на Москву. В самолёте познакомились с военными, которые как раз и устроили эти "землетрясения". Оказалось, что это были не подземные взрывы ядерных зарядов, а наземные взрывы обычной взрывчатки, но в огромном количестве, измеряемом многими железнодорожными вагонами.
Наконец мы с Толей в родных Мытищах! Но причём здесь Алла Пугачёва, спросите Вы? А дело в том, что, будучи заняты вечерами и ночами на полигоне, мы не увидели её знаменитое выступление. О нём мне с восторгом рассказала жена. Ну а спутник "Экран" был запущен после положительного заключения о возможности эксплуатации на его борту всевозможных комплектующих элементов, в том числе наших проводов и кабелей.
Недавно встретил человека, который побывал в Чагане. Город умер! Жителей нет, всё разрушено и разграблено...Больно и печально.