Предисловие
Вспоминаю далёкий 1951 год. Село Большое Нагаткино Ульяновской области. Я учусь в 9 классе. Приезжает тётя Лена, мамина сестра. Она врач и работает на Урале, в городе, который сейчас называют Новоуральском. Приехала навестить свою маму - мою бабушку. Уезжая, вручила мне толстую чёрную тетрадь в твёрдой обложке - собранные воедино, уже после войны, дневниковые записи, которые она, по мере возможности, делала на войне и которую прошла от звонка до звонка. Попросила купить большую карту и нанести на неё весь пройденный ею за войну путь. К окончанию 10 класса эту работу я закончить не успел. Поэтому взял тетрадь с собой, когда уехал учиться в Москву. Но во время учёбы на физфаке МГУ было не до этого - лекции, семинары, коллоквиумы, практикум, зачёты, экзамены, спорт, походы... А после окончания учёбы опять цейтнот - работа, командировки, семья, квартирный вопрос, диссертация, болезни, потери, дача .... Короче, о чёрной тетради я забыл. И только на склоне лет разыскал её и набрал текст на компьютере. При этом его почти не правил. Исправлял только явные грамматические и стилистические ошибки. В тетради во многих местах были вставлены фотографии. Их переснял и вставил в текст. То, что получилось, возможно, заинтересует тех, кто ищет реальные свидетельства участников Великой отечественной войны.
Тётя Лена - Елена Яковлевна Васильева, родилась в 1911 году. Родители - сельские учителя. Дед - сельский кузнец. В 1935 году она окончила медицинский факультет Московского университета. Перед войной работала главврачом в сельской больнице, а потом в городе Куйбышев, откуда и ушла на фронт. После демобилизации в 1948 году вернулась в Куйбышев. Вскоре получила назначение в закрытый город на Урале. Работала фтизиатром в туберкулёзной больнице. Своей семьи не было. Жила со своей мамой, и семьёй моей мамы (сестра, брат, племянники). Пользовалась большим авторитетом, уважением и любовью. Скончалась в 1979 году.
В воспоминаниях фигурируют около 30 человек, с которыми ей довелось встретиться за годы войны. Они названы, как правило, только по имени или имени и отчеству. Видимо, это связано с условиями военного времени. Исключения составляют начальник госпиталя Айзенштадт, комиссар Ладанов и несколько второстепенных лиц.
Б.С. Романов
Е.Я. Васильева
Записки военврача
22 июня 1941 - 22 июня 1948
Воскресенье 22 июня 1941 года. "Фашистские войска перешли границу и вторглись на территорию Советского Союза" - из выступления товарища Молотова по радио. Это известие, как громом поразило всё человечество. Жизнь страны отныне повернулась на военные рельсы. Многолюдно и тревожно на улицах Куйбышева. Толпится народ у военкоматов. Началась мобилизация. Стала собираться в путь и я. По радио передают победоносные марши и песни.
"Война"... Как странно звучит это слово... Война.
23 июня. Зачислена в состав Окружного военного госпиталя. Здание индустриального техникума быстро приспособлено под тыловой военный госпиталь.
28 июня. Переведена в во вновь формирующуюся команду, отъезжающую на фронт. Это будущий Хирургический полевой подвижной госпиталь (ХППГ) N 473.
Первое знакомство с людьми, с которыми придётся пройти трудные годы войны, испытать всю гамму жизненных испытаний: радость, близость смерти, отчаяние, любовь, дружбу...
Госпиталь возглавил Лазарь Наумович Айзенштадт, военврач 1 ранга, впоследствии полковник. Человек неиссякаемой энергии, честный, скромный. Владел французским и немецким языками. В минуты отдыха почти всегда грустил. Любил слушать пение, особенно песню "Как ясно светит после бури солнце...". Сам пел "Та-ра-ра-бумбия, сижу на тумбе я...". Работал по 24 часа в сутки. Спал на ходу. Светлый ум.
Итак, формирование части закончилось. Мы готовы к отъезду.
20 июля. Знойный летний день. Уезжают воинские части. Пора в путь и нам. Короткое прощание с родными1, погрузка в эшелон, и началась жизнь на колёсах. Так мы простились с мирной жизнью, со всем тем, что окружало нас до сих пор, и устремились навстречу неведомой буре.
В эшелоне было весело: пели песни, в углу заводили пластинки. Запомнилась одна:
Счастье моё я нашёл в нашей дружбе с тобой.
Всё для тебя - и любовь, и мечты.
Счастье моё - это радость весеннего сна,
Всё это ты, моя любимая, всё ты.
Счастье моё, посмотри - наша юность идёт,
Сколько любви и веселья вокруг.
Радость моя, это молодость в песне дана,
Мы с тобой неразлучны вдвоём, мой цветок, мой друг.
А поезд мчался с неимоверной быстротой. Мелькали станции, разъезды, семафоры. Перед нами была "зелёная" Сталинская дорога. Вот началась полоса затемнения. Стало необычайно грустно. Навстречу двигались эшелоны эвакуируемых заводов и населения, санитарные поезда с ранеными воинами. Приближались к Юго-западному фронту.
26 июля. Тёмная душная ночь. Во мраке притаился город Гомель. Выгрузка из эшелона, затем короткий отдых и марш в автомашинах к передовой. По пути происходит первое знакомство с вражескими самолётами, с повадками врага.
27 июля. Гомельская область село Корма. Тихо и безлюдно вокруг. Пустынны улицы и площадь, на которой, гордо подняв голову, одиноко сидит в красивом своём одеянии павлин. Заняли пустовавшие здания школы и райисполкома. Развернули госпиталь. Поступили первые раненые. Ах! Как глубоко людское страдание: больно стиснуты зубы, глаза горят ненавистью к врагу. Вдали послышался гул канонады. Нам выдали каски.
12 августа. "...Под натиском превосходящих сил противника наши войска отступают..." - сообщает Совинформбюро. Дорога забита. Идут воздушные бои. Горят санитарные самолёты. Горит Корма. Пахнет гарью, копотью, кровью. Работа же идёт своим чередом. Подвозят раненых. Их сортируем, подаём в перевязочную комнату, тут же кормим, поим, готовим для эвакуации дальше в тыл.
К вечеру получаем приказ - срочно эвакуировать раненых, а самим отойти ближе к Гомелю. И вот мы опять на автомашинах. Перед нами уже не та тихая и спокойная дорога, по которой мы недавно ехали на фронт. Перед нами была дорога, полная событий и неожиданностей. В воздухе господствовали немецкие самолёты.
13 августа. Село Чечерск. Тоже тихо и безлюдно в селе. Многие эвакуировались, некоторые ушли в партизаны. Заняли двухэтажное здание школы. Быстро подготовились к приёму раненых. Но вот раненых всё ещё нет. Недалеко протекает река, заманчиво сверкая своими водами. Как же можно было не искупаться в ней? Решение принято быстро. И вот я и Серафима Георгиевна уже у цели. Вдруг появляются вражеские самолёты, начинается бомбёжка - и две "русалки" в костюмах Евы вмиг очутились под старой разбитой лодкой. Так проклятый фриц, не ведая о том, спугнул неведомых ему "русалок".
Несколько слов о Серафиме Георгиевне, об этом прекрасном товарище. Хороший вдумчивый друг. В обществе весёлая, жизнерадостная. Втихомолку могла поплакать, вспоминая родных и близких ей людей. Была уверена, что я и она останемся живы и вернёмся домой. Постоянно говорила об этом и клялась, что на это у неё есть предчувствие. Во время бомбёжек закрывала глаза и только об одном просила, чтобы я смотрела и говорила ей, в каком направлении летит бомба. "Если на нас, мы отбежим" - говорила она. Ах, Сима! Сколько мы с тобой пережили! Милая фронтовая подруга. От всей души желаю тебе счастья! Ты его заслужила.
Но вот поступили раненые. Работали без отдыха днём и ночью. Прилетала немецкая "рама" - разведывательный самолёт, затем налетали бомбардировщики. Тогда прекращалась работа, персонал и раненые уходили в блиндажи, в подвал. Нельзя забыть той заботливости, которую проявлял персонал по отношению к раненым. У всех была одна мысль - помочь фронту, облегчить страдания бойцов.
Вот в подвале сидят раненые. Глухо слышны взрывы бомб. При каждом взрыве слегка дрожит земля. С ранеными Лида - медицинская сестра. Ей страшно, она бледна, но успокаивает раненых. Для них у неё и в эту минуту есть неисчерпаемый запас ласки и любви. Бедная, славная девочка Лида. Всегда весёлая смеющаяся, жизнерадостная. Не думала ты, что дни твоей жизни уже тогда были сочтены.
14 августа. Приближается гул канонады. Вокруг зарево пожаров. Горят сёла, хутора. Кажется, горит сама земля. Проклятые немцы! Фронт приближается. Но неправда, мы ещё придём и разобьём ваше фашистское гнездо! Это обещает сделать советский солдат. Любит солдат свои думы выразить песней.
У прибрежных лоз, у высоких скал
И любили мы, и росли.
Ой! Днипро, Днипро, ты широк, могуч,
Над тобой летят журавли.
Ты увидел бой, Днепр-отец-река,
Мы в атаку шли под горой.
Кто погиб за Днепр, будет жить века,
Коль сражался он, как герой.
Враг напал на нас, мы с Днепра ушли.
Смертный бой гремел, как гроза.
Ой! Днипро, Днипро, ты широк, могуч,
И волна твоя, как слеза.
Из твоих стремнин ворог воду пьёт.
Захлебнётся он той водой.
Славный час придёт, мы пойдём вперёд
И увидимся вновь с тобой.
Бьёт фашистский сброд Украина-мать
Партизанщиной по Днепру.
Снова выйдет мать сыновей встречать,
Слёзы высохнут на ветру.
Кровь фашистских псов пусть рекой течёт.
Враг Советский край не возьмёт -
Как весенний Днепр всех врагов сметёт
Наша армия, наш народ.
И вот мы опять в пути на колёсах. Тёмная ночь. Приближаемся к Гомелю. Город в огне. Путь наш лежит за Гомель.
15 августа. Город Городня. Поразила мирная, спокойная жизнь населения города. Как обычно работают магазины, парикмахерские, бани. Но вот с нашим приездом и подвозом раненых заволновался народ. Закрылись магазины, прекратили работу почта, телеграф. Замерло всё! Много, очень много поступает раненых. Но бодро работают врачи, бессменно часами стоят у перевязочных столов медицинские сёстры. На пределе сил трудятся санитары. Сон - четыре часа в сутки. Эх! Бывало, свернёшься калачиком на полу где-нибудь в уголочке, накроешься шинелью, противогаз под голову - и спишь непробудным, крепким, солдатским сном.
Раненых грузили в санитарные поезда и отправляли в тыл. Тяжёлая это была процедура - погрузка раненых. Немецкие стервятники не давали покоя. Налетали на железнодорожную станцию, обстреливали санитарные поезда, причиняя мучительные волнения раненым, особенно тем, которые не могли передвигаться. Фронт приближается.
27 августа. Село Лакнистое. Перед нами река Десна. А пожары, кажется, следуют за нами. Тревожная ночь. Потеряна связь. Переправляемся через Десну. Средством для этого служит ветхий паром, на котором умещается только одна машина. Часть людей переправляется лодкой. На переправу уходит вся ночь. Где-то недалеко орудует немецкий десант. Слышно, как строчит пулемёт. Встречаются подозрительные личности. А мы всё едем и едем. Пошли дожди, буксуют машины.
1 сентября. Сумская область. Тёмная дождливая ночь. По-прежнему буксуют машины, неистово ревя моторами. По дороге невидимой лавиной они движутся на восток. Наступившее утро было серым и тоскливым.
Неизвестное украинское село. Короткий отдых на лужайке. Кажется, был горячий завтрак. В хате, возле которой мы остановились, идёт какое-то совещание. Это, как оказалось, шло последнее собрание граждан, уходящих в подполье. Тихо, необычайно тихо вокруг, и это тревожит. Первые смутные вести о возможном окружении. И вот мы опять в пути. Машины с красными крестами рассеялись, затерялись в общем потоке машин. Много, много дней прошло, прежде чем госпиталю удалось собраться воедино. Но и многих мы тогда недосчитались.
Кончилось горючее. Машина встала. Проходит ночь. Что делать? Вдруг на горизонте появляется машина с красным крестом. Это наш комиссар. Он, очевидно, тоже отстал от колонны. Быстро перебираемся в его машину. И что же? Собралась маленькая группка людей: я, Серафима Георгиевна, шофер Миша, медсестра Лена, и солдат Ваня. Не думалось тогда, что этой маленькой кучке людей придётся перенести большие испытания, бродя по районам, занятым немцами.
Машина металась на дороге Лубны - Ромны. И там, и там действовал немецкий десант. Помнится: лесок, вековые дубы в нём, зелёная трава, но не слышно пения птиц - лишь пули вокруг пели свою заунывную песню "тиу, тиу, тиу", неся смерть. Над нами пикировали немецкие самолёты. "Ой! В пятку! Ой! В пятку!" - твердила я, кружась вокруг дуба. То там, то здесь врывались в землю пули, поднимая её фонтанчиками. Рядом умирал смертельно раненый солдат. Приглушённым голосом он посылал проклятия врагу.
Но вот мы снова в пути. Впереди скопилась масса машин. Выяснилось - перед нами река Сула, мост взорван, переправы нет, а в трёх километрах орудуют немецкие десантники. "Мужайтесь, - сказал нам комиссар, - нам предстоит большое испытание". "И лучше смерть, чем плен!" - ответили мы ему. Приказано - уничтожить автомашины, ценности, двигаться без боя группами, к своим на восток. Запылали машины, загрохотали взрывающиеся в них снаряды, загорели бензобаки, прожектора. Ничего нельзя оставлять немцу!
На берегу реки расположено село. Идём туда. Начинается варварская бомбёжка. На минуту скрываемся в погреб. Но нет, нельзя бездействовать! Нужно уходить. Бежим к реке. Надо перебраться на ту сторону. Вот догорает мельница. Разрушенная плотина запружена горящими балками и брёвнами. Всё тлеет и дымится вокруг. Но иного пути нет! Ползём по тлеющим балкам, по горячей земле. Задымилась шинель, но руки заняты - нужно, во что бы то ни стало, удержаться на бревне, по которому ползу на четвереньках. Наконец мы на том берегу. Бежим и - о, ужас! - перед нами второй рукав реки Сулы. Мы оказались на острове!
Без раздумья сбрасываю шинель, сапоги на ремень и в зубы. Плыть очень трудно. Сапоги наполнились водой, тянут вниз. Быстрое течение уносит в сторону, а камыши у берега затрудняют "причал". За мною плывут мои товарищи. Вот комиссар, с трудом удерживая своё грузное тело, подплывает к берегу. Он в изнеможении. Дальше плывёт Ваня, держа свой автомат над головой. Он что-то кричит. Очень далеко от берега барахтается в воде Серафима Георгиевна. Её голова часто скрывается под водой. Ей помогает Миша. А на том берегу, как изваяние, скрестив на груди руки, безмолвно стоит Лена. Волосы её распущены, взгляд устремлён вдаль. Боже мой, Лена! Почему ты молчишь, почему не просишь помощи? Лена не умела плавать. Но Миша хороший пловец и он спасает её. А в село уже входят танки, идёт пулемётный обстрел.
Тем временем наступают сумерки, а затем и осенняя холодная, тёмная ночь. Пробыв некоторое время в противотанковом рву, возле которого мы оказались, двинулись полем на восток. От холода выбиваем "дробь", речь становится скандированной. Временами местность освещалась ракетами. Тогда мы бросались на землю и ждали наступления темноты. Где-то пересекли железнодорожное полотно. В темноте потеряли Мишу с Леной. Искали их, прислушиваясь к каждому шороху, но не нашли. Зловеща и чудовищна казалась нам эта ночь.
Вот и утро наступило, но солнце не радовало нас. Движемся по бездорожью. В нашем полку прибыло. Присоединились два товарища - парашютист Вася и инженер. Вскоре произошла встреча с немецким разведчиком - внезапно послышался шум приближающегося мотоцикла, и, как показалось, в тот же момент из-за горы выскочил вооружённый немец. Он, видимо, как и мы, не ожидал такой встречи, повернул мотоцикл и быстро умчался назад. Запоздавшие выстрелы моих товарищей, к сожалению, не причинили ему вреда. Нашу группу обнаружили! Последовало короткое совещание. Решено отойти и укрыться. Бегом с максимальной скоростью удалось добраться до оврага и укрыться в нём. Залегли в ложбинку. Нас оказалось в ней человек 15 - 20. Пересмотрели оружие. Да, с ним обороняться бессмысленно. И тотчас по дороге, где была наша встреча с разведчиком, появилась колонна автомашин. В касках, с автоматами наготове, строго в ряд стояли в них солдаты.
Отделяемся своей группой и уходим в кукурузное поле. От голода тошнит. Некоторые пробуют грызть кукурузу. Молчим. Рядом дорога. Там временами слышится немецкая речь. Мы в западне. А солнце ещё очень высоко. Как любили мы в это время тёмные ночи! Низко, низко над кукурузой пролетает немецкий самолёт. Идёт осмотр местности. Нас могли обнаружить. Ясно - нужно уходить. Но куда идти? С двух сторон дорога, по которой то и дело снуют немецкие машины. А там открытое поле и болото. Передвигаясь по-пластунски, спускаемся в овраг. Доползли до разбитой лобогрейки, стоявшей в овраге. Спрятались в её тени. Комиссар пополз дальше по направлению к селу. Нам надо двигаться поодиночке вслед за ним. Но где там поодиночке! Так и передвигались всей стайкой. На опушке у деревни появился мальчик. Он даёт какие-то сигналы, размахивая рукой. Кому и что он хочет сказать? В это время в стороне оставленного нами кукурузного поля послышался рокот моторов и автоматная стрельба. Стало ясно. Мальчик наш друг. Его сигналы - сигналы нашего комиссара нам немедленно уходить от кукурузы. Ползком и перебежками достигли гумна. Там прячутся селяне. Узнаём - в селе немцы, а наш комиссар ждёт нас за дорогой в следующем овраге. Бросок через дорогу - встреча с комиссаром!
Наступает вечер. Добрая селянка кормит хлебом, сливами, указывает направление, и мы снова в движении. Ночью шли, днём забирались на отдых в чащу. Кое-где имели проводников. Обычно это были старики или мальчонки. Ваня и Вася иногда отлучались на разведку. Условный сигнал - посвистывание. Наконец вступили на нейтральную полосу. Где-то на тракторе переехали болото, где-то нас подвезли на волах. Добрая женщина укрыла своим платком, кто-то дал свой плащ. Ведь сентябрь уже на исходе - холодно. Наконец наши! В лесу проходит оборонительный рубеж. Радости нашей нет границ! Так закончилась наша эпопея в немецких тылах. Тепло простились с Васей. Ушёл разыскивать свою часть инженер.
18 сентября. Город Ахтырка. Задача: разыскать свой госпиталь. Выбрались ли они? Кто-то видел нашего начальника. Значит, наш ХППГ существует! Движение идёт на Харьков. Примкнув к чужому госпиталю, движемся туда и мы.
"21 сентября. Железнодорожная станция Микояновка. Вдруг, под сенью деревьев недалеко от школы нашему взору предстала картина: стройным рядком стоят знакомые автомашины - "коробочки", как я их называла. "Наши, наши машины!" - кричу я. Останавливаемся, бежим. Ну, конечно, наши! Вот Геннадий, повар, у полевой кухни орудует черпаком, с котелками толпятся шофера, медсёстры. В нашу сторону с котелком в руке по тропинке идёт Таня. Какие же вы все родные, милые! Увидела нас Таня, вскрикнула, бросила котелок - и мы в её объятиях.
Несколько слов об этой славной, милой девушке Тане. Военфельдшер, впоследствии старший лейтенант и начальник штаба. Незаменимый работник, чуткий, отзывчивый товарищ. В часы отдыха была весела, в минуты опасности владела собой, "замирала на месте" и не суетилась. Синий берет на её головке был пробит осколками. Она часто его снимала и с сожалением осматривала.
Итак, мы дома. "Погибшие" вернулись. Да, нас уже считали "без вести пропавшими". Через три дня после нашего возвращения пришли Миша с Леной. Но не всем улыбнулась судьба. Не вернулась медсестра Лида. Она была сражена прямым попаданием бомбы. Не вернулся Иван Иванович - начальник АХЧ, административно-хозяйственной части,. Остались с ним склады и люди.
Для нас наступил долгожданный отдых. Болели ноги, и все мы как-то ослабли. Безропотно принимали ухаживания товарищей. Пили пиво с рядом расположенного завода. Затем стали совершать прогулки по окрестностям. И, конечно, с Серафимой Георгиевной успели попасть под бомбёжку, приняв вражескую эскадрилью за свою.
4 октября. Харьков. Город охраняется истребителями, зенитками и аэростатами. Идёт эвакуация учреждений и населения в тыл. На улицах продаётся варёная кукуруза. В магазинах много шампанского и миндаля. Разместились в помещении окружного военного госпиталя. Поступают раненые, но их немного. Первые письма с родины. Для меня было 11 писем.
13 октября. Ясный солнечный день. Во дворе стоят автомашины, автобус. Идёт погрузка госпиталя. Уезжаем в тыл на ремонт и отдых. Прощай, Харьков! Сохранишь ли ты свою красоту до нашей новой встречи? А она состоится - мы верим в это. Будут освобождены от немецкого ига
"Одессы проспекты прямые,
Зелёной Полтавы сады,
И Харьков, и солнечный Киев
У синей днепровской воды".
Автобус наш был назван "Айзенмаш". Из него в пути раздавались смех и шутки. Больше всех чудил Пётр Иванович. В роговой оправе без стёкол он стоял в центре и давал каждому, невзирая на лица, название какого-либо зверя. Тогда все звери должны были рычать соответственно своему званию. Добрый славный Пётр Иванович. Он умел развлечь нас в грустные минуты.
Пётр Иванович - врач, хирург. Увлекался гипнозом. Большой философ. Прекрасный товарищ и, вообще, замечательный человек.
14 октября. Город Белгород. Ночь провели в холодной нетопленой хате. Постелью служила солома. Пошёл дождь. "Айзенмаш" застрял в дороге и поэтому оставлен нами совсем. Перебрались на машины. Машины тоже буксуют. В таком случае все спрыгиваем с машин и общими усилиями выталкиваем их на более сухое место. Раздаётся команда "По машинам!", и едем до следующей остановки. И так целыми днями.
Привалы делали ночью в сёлах. Все расходились по домам небольшими группами. Группы возникали сами собой сообразно взглядам и интересам. Называли эти группы "колхозами", а впоследствии они получили свои названия. Например, "Грусть-тоска" или "Восходящее солнце". Было и такое название, как "Езжай - я догоню". Оно относилось к коллективу, где находился комиссар. Слова "Езжай - я догоню" он произносил каждый раз начальнику госпиталя, как только госпиталь собирался в путь.
Наш колхоз возник как-то сам собой. В его основе были общие интересы, коллективизм, дружба. Назван он был весьма прозаично - "Напрасный труд". Для нас так и осталось тайной, почему "Напрасный труд"? Позже мы переименовали свой колхоз и дали ему название "Дружба". В колхозе сначала оказались я и Серафима Георгиевна. Затем к нам примкнул Пётр Иванович. Он оказался самым деятельным и предприимчивым членом нашего колхоза. Большую часть хозяйских забот он брал на себя: найти квартиру, поучить паёк, купить что-нибудь в селе и прочее. С ним было легко и весело. Четвёртый член нашего колхоза врач-хирург Василий Зиновьевич, большой аристократ и весьма беспомощный в жизни человек. Его беспомощность трогала нас, и в нашем коллективе он чувствовал себя бодрее. Пятым членом колхоза была Татьяна Игнатьевна, начальник аптеки. Это была тихая, скромная, молчаливая женщина. В колхозе нашем было много смеха, острот, пылких споров и философских рассуждений.
6 ноября. Настроение предпраздничное. В машине смех и говор. Кто-то поёт, где-то декламируют. Раздаются аплодисменты. Так стихийно возникла самодеятельность, и праздник был встречен очень весело. Без конца пели:
"Артишоки, артишоки и миндаль, и миндаль
Не растут в Европе, не растут в Европе -
Очень жаль!"
Или:
"Двенадцать негритят пошли купаться в море,
Двенадцать негритят резвились на просторе.
Один из них утоп,
Ему купили гроб.
И вот вам результат -
Одиннадцать негритят!
Одиннадцать негритят пошли купаться в море,
Одиннадцать негритят резвились на просторе.
Один из них утоп..."
и так пели до тех пор, пока все негритята не утонули. Василий Зиновьевич изображал гармониста с колокольчиком и пел волжские частушки. Костя с выражением декламировал стихи. Так был встречен праздник 7-го ноября.
7 ноября. Разместились в школе. Накануне был вечер с танцами. Были лётчики. Был обед у костра на берегу Дона. Моросил дождь. Какой же вкусной оказалась уха на лоне природы! А сухари? Чудесные солдатские сухари. Нет в мире ничего вкуснее!
А наш кок Геннадий Петрович, кондитер из Ульяновска, чем он был плох? Любили его за весёлый нрав и шутки. Бывало, кто-нибудь спросит: "Геннадий Петрович, что сегодня будет на ужин?" - "Пирожки с котятами" - был его неизменный ответ.
14 ноября. Разместились на квартире у районного прокурора. Приветливая прокурорша суетилась возле нас. Были организованы пельмени. У кого-то оказалось шампанское. Разговаривали много о спиритизме, гипнозе. Тут же Пётр Иванович проделал несколько фокусов. Вечер прошёл оживлённо.
16 ноября. Железнодорожная станция Лиски, город Свобода Воронежской области. Короткий отдых. Производится ремонт машин. Успели зажарить двух поросят - инициатива Петра Ивановича. Всё было спокойно. Вдруг налетели стервятники. Бомбили. Загорелась нефть.
18 ноября. Село Алёшки Воронежской области. Как далеко мы заехали в тыл и теперь, кажется, уже у цели. Начинается приведение в порядок потрёпанного хозяйства. Тем временем, наступила зимняя стужа. Пришла лютая зима. Мы с Серафимой Георгиевной катались на лыжах. Вечерами собирались у нас на квартире. Василий Зиновьевич, сидя на печи, выбивал какую-то трель карандашом о зубы. Пётр Иванович ходил по комнате и о чём-нибудь философствовал. Обычно я и Серафима Георгиевна не соглашались с Петром Ивановичем, и тогда не на шутку разгорался спор, а Василий Зиновьевич на печи только ухмылялся. Непременно заходил Иван Наумович и рассказывал о последних событиях на фронте.
12 декабря. В резерв уехала Татьяна Игнатьевна, член нашего колхоза "Дружба".
16 декабря. Проводили туда же и Василия Зиновьевича. Кажется, это связано с введением в ХППГ нового штатного расписания.
18 декабря. Кончился наш отдых. Пополнились недостающим имуществом, починились и выехали на Западный фронт. Мороз стоит жуткий! Пётр Иванович и здесь оказался предприимчивым человеком. Всех членов своего колхоза он обул в валенки, чудесные чёрные валенки. Работа здешних мастеров. И встали не дорого. Для нас с Серафимой Георгиевной это был сюрприз.
В дороге стали селиться вместе с колхозом Ивана Наумовича. Так было удобнее. В его колхоз входили хозяйственники, в том числе и повара Геннадий и Станислава. Забота о питании с нас была снята - готовили повара. Получали же мы в дороге сухой паёк.
Сам Иван Наумович некоторое время занимал у нас должность начальника продовольственного снабжения. Затем был переведён на должность заместителя начальника крупного армейского госпиталя по политической части. Весьма развит, красиво излагал свою мысль. Окончил два института. По характеру несколько замкнут. По-отечески заботлив. А, в общем, прекрасной души человек.
22 декабря. Город Мичуринск - проездом.
24 декабря. Город Тамбов - проездом. Мороз 40О.
25 декабря. Город Раненбург Рязанской области. Ожидаем нового назначения. Новый год встречен пельменями. Была брага. На душе тревожно.
1942 год
8 января. Едем на Западный фронт в состав 61-й армии. Следует погрузка в эшелон. В вагоне весело топится "времянка". Разместились на нарах, в одной стороне вагона женщины, в другой - мужчины. На стенах и дверях иней. Томительные стоянки в пути. Тогда все выбираются "на улицу". У вагона идёт возня, игра в снежки, умывание снегом. Скоро город Тула - наша конечная остановка. Конечно, опять происшествие. Мы с Серафимой Георгиевной отстали от эшелона. Мороз 40О. Пошли пешком. Что называется "и смех, и грех". У нас с ней всё не так, как у людей получается. Догнали эшелон в каком-то тупике.
22 января. Город Тула. Выгружаем имущество в машины, садимся в них и едем к передовой.
24 января. Город Щёкино.
26 января. Железнодорожная станция Горбичи. Село Селезнёвка.
31 января. Пурга, метель настигли в неизвестном посёлке. Вынужденная остановка. Много артиллеристов. Чувствуется - приближаемся к фронту.
1 февраля. Перед нами город Белев. Население из него эвакуировано. На улицах пустынно и безлюдно. Город находится под постоянным артиллерийским обстрелом. С большой скоростью благополучно пересекаем его.
3 февраля. Село Чернышино Калужской области. В четырёх километрах передовая. Наши держат оборону. Слышна редкая перестрелка. Под госпиталь заняли всё село. Население эвакуировано в тыл. Условия работы жуткие. Главным образом потому, что раненые лежат слишком разбросанно.
15 февраля. Переехали в хутор "Коммуна". Замечательные вещи рассказывают бойцы о легендарной "Катюше". Она творит чудеса!
"Разлетались головы и туши,
Дрожь колотит немцев за рекой -
Это наша, русская "Катюша"
Немчуре поёт за упокой.
В страхе немец в яму прыгать станет,
С головой зароется в сугроб,
Но его и здесь мотив застанет,
И станцует немец прямо в гроб.
Ты лети, лети, как говорится
"На кулички, к чёрту на рога"
И в аду таким же дохлым фрицам
От "Катюши" передаст привет.
Расскажи, как песню заводила,
Расскажи про "Катины" дела,
Про того, которого "любила",
Про того, чьи кости разнесла.
Все мы любим душеньку "Катюшу".
Любим слушать, как она поёт.
Из врага вытряхивает душу,
А друзьям отвагу придаёт.
Поселились втроём - я, Серафима Георгиевна и Пётр Иванович. Хороший он товарищ, и нам с ним легко. Работы много. Немцы не дают покоя - бомбят.
22 февраля. Немецкий самолёт над нашими крышами. Сбросил зажигательные бомбы. Возник пожар.
25 февраля. Уехал, получив новое назначение, наш комиссар и товарищ по "форсированию" реки Сулы.
3 марта. Получил новое назначение Пётр Иванович. Уехал в медсанбат.
5 марта. Проводили и Ивана Наумовича. Назначен комиссаром в ГЛР.
12 марта. Уезжает на работу в другой госпиталь Серафима Георгиевна. Стало очень грустно. Осталась я одна. Всех друзей проводила. Но много работы, и это отвлекает от ненужных размышлений.
31 марта. Друзья не забывают. Один шлёт книгу, другой хорошее письмо, а третий просто привет.
12 апреля. Вражеские бомбардировщики сбросили на село бомбы. Есть жертвы. Мои друзья обо мне беспокоятся, не пострадала ли я? Шлют запросы, и это трогает до глубины души.
22 апреля. Еду в Москву в Центральный институт усовершенствования врачей. Выезжаю санитарным поездом вместе с ранеными. И сколько же раз нас бомбили и обстреливали!
23 апреля. Город Козельск, затем Сухиничи. Впереди Калуга. Самолёты врага не дают покоя. Ранен начальник поезда, пострадали вторично многие раненые. Какое зверство! И это несмотря на красные кресты на вагонах!
25 апреля. Малый Ярославец. Прицепили вагон с ранеными медицинскими работниками. Оказалось, недалеко сильно пострадал от бомбёжки госпиталь, ехавший на фронт.
26 апреля. Город Наро-Фоминск. Большая битва здесь проходила. Это видно по количеству трупов, лежащих на снегу и под снегом, по исковерканным машинам, обгорелым танкам. К вечеру я в Москве. О, радость! Оказывается и Серафима Георгиевна здесь.
3 мая. Опера "Тоска". В Москве довольно безлюдно. В 10 часов вечера прекращается движение транспорта, кроме автомашин. В парках размещаются зенитчики. К концу дня можно видеть, как поднимают аэростаты. Кремль, дом Красной армии, Большой театр и другие крупные дома причудливо раскрашены. Это маскировка. С вечера Москва погружается во мрак. Изредка бывают воздушные тревоги.
15 мая. Приехал в Москву Андрей Васильевич. Я очень рада.
31 мая. Воздушная тревога. Сдаём зачёты. Скоро опять на фронт, к своим товарищам.
16 июля. Закончилась учёба. Возвращаемся на фронт. Предстоит разыскать свою армию, своих.
17 июля. Город Тула, затем станция Горбачёво. Вот мы почти и дома. Здесь расположен санотдел нашей армии. Жду попутной или своей автомашины.
19 июля. Село Грязна. Я у себя в госпитале. Название села вполне соответствует. Село расположено в овраге, где грязь никогда не подсыхает. Работа с больными, но их немного.
29 июля. Село Марково Смоленской области2. Армия находится в резерве.
15 августа. Село Горбуново Тульской области. Занята оборона. Работы немного.
22 августа. Воздушный бой. Сбит немецкий самолёт. Он загорелся в воздухе. Лётчики взяты в плен.
11 сентября. Есть раненые. Госпиталь осмотрел генерал. Остался доволен.
21 октября. Село Слаговище Смоленской области. Осень. Очень красивый лес. Широкая торная дорога. Калина, поздние цветы.
25 октября. Произвела санразведку села. Обнаружены сыпнотифозные больные. Чувствую - будет мне с ними работа.
27 октября. Так и есть. Ликвидировать сыпной тиф в селе возложили на меня. В селе три колхоза и ни одной бани! Про себя население говорит: "Мы моемся дважды в жизни - когда рождаемся и когда умираем". Ругаются, применяя слово "паралик". Живут скученно - по две-три семьи в дому. Сюда идёт эвакуация с передовой. Везут здоровых, везут больных.
29 октября. Раненых немного. Армия стоит в обороне. Все, и врачи в том числе, роют землянки. А я с "параликами" вожусь, с утра и до вечера на селе.
5 ноября. Получила из дому письмо. Сообщают о гибели Серёжи*. Работаю много. Случаи заболевания формой ?4 не уменьшаются, а, наоборот, увеличиваются. Это тревожит.
6 ноября. Торжественное заседание по случаю праздника состоялось в школе. Выступала самодеятельность - пели, танцевали, декламировали.
12 ноября. Слышен гул канонады.
16 ноября. Продолжаю работать на селе. Кажется, есть сдвиги. Создан санактив. Они делают ежедневные подворные обходы. Выявляют больных. Установлены карантины. Построены бани, "вошебойки". Население туго, но всё же пошло в баню.
24 ноября. На юге большие успехи. А на нашем участке фронта затишье.
16 декабря. "Паралики" мои всё больше приобщаются к бане. Обстреливается соседнее село Киреевка. В армии появились случаи заболевания туляремией. Начинаем работать с ними.
1943 год
4 января. Хорошие новости слышны с фронта. Приехали новые врачи: Тося, а затем Лида. Весёлые, жизнерадостные девушки. Любили петь, танцевать. Жизнь в госпитале как-то оживилась. Мечтали они о жизни, о счастье. Трудности переносили безропотно и стойко. Работали хорошо и много. Впоследствии обе награждены медалями "За боевые заслуги".
29 января. Работаю и на селе, и с тяжелобольными в госпитале. Подаёт надежду на выздоровление Чичков. Он болен воспалением лёгких. Выздоравливает Чубчиков с инфекционным менингитом. Вчера у него появился первый проблеск сознания. Задаю вопрос: "Вы Чубчиков?" В ответ получаю его вопрос: "А я рыжий?" - "Да рыжий" - говорю ему. Подумав, он резюмирует: "Значит, я Чубчиков". И Чубчиков выздоровел.
3 февраля. Кажется, с эпидемией формы ?4 заканчиваем. Представители санотдела армии обследовав высоко оценили эту работу. Я и полковник представлены к правительственным наградам.
5 февраля. Валюсь с ног. На селе всё благополучно. Чичков, Чубчиков и другие поправляются. Это радует.
16 февраля. Освобождены Харьков, Курск, Ростов.
Жил в Ростове Витя Черевичный,
В школе он отлично успевал
И в свободный час всегда обычно
Голубей любимых выпускал.
Улетали голуби высоко,
Уносили песню за собой,
Песню о девчонке синеокой,
Пробуждая первую любовь.
Голуби, мои вы милые,
Улетайте в облачную высь.
Голуби, вы сизокрылые,
В небо голубое унеслись.
"Дни пройдут победной красной нитью,
Разобьют фашистский чёрный шквал.
Снова в школе буду я учиться" -
Так, мечтая, Витя напевал.
Но однажды мимо дома Вити
Шёл отряд захватчиков-зверей.
Офицер вдруг крикнул: "Отберите
У мальчишки этих голубей".
Мальчик долго им сопротивлялся.
Он ругал фашистов, проклинал,
Но внезапно голос оборвался,
И убит был Витя наповал.
Голуби, мои вы милые,
Что ж вы не летите больше ввысь?
Голуби, вы сизокрылые,
Видно сиротами остались.
Дни прошли победно красной нитью,
Разнесли фашистский чёрный шквал,
Красные герои вновь вернулись,
И Ростов советским снова стал.
Сумерки весенние спустились,
Город оживлённо ликовал,
Песни боевые раздавались,
Только Витя их не напевал.
24 февраля. Пришёл приказ о награждении меня орденом "Красной звезды". Короток был ответ: "Служу Советскому Союзу!" Вечером по этому случаю был созван митинг. Медалью "За боевые заслуги" награждена также моя медсестра Нина - неутомимая труженица.
26 февраля. Получила благодарность по армии. Бывший наш комиссар прислал в подарок портрет Сталина и блокнот с надписью: "На долгую и добрую память многоуважаемой Елене Яковлевне. Вечно уважающий Ладанов". Чудаковат наш комиссар.
27 февраля. Получила поздравительное письмо терапевта армии доктора Птицына.
19 марта. Лошадкой выезжаю с инспекторской проверкой работы медсанбата и медсанроты. Ехать пришлось недолго. Линия обороны проходит через лес. Гул стоит непрерывный, к чему долго не могла привыкнуть. Время от времени взрываются мины, идёт редкая перестрелка. МСР помещается в землянках, как и всё хозяйство роты. Там идёт перевязка бойца, только что вынесенного из минного поля. В землянке у командира роты тепло, топится времянка. В котелках подали обед. Беспрерывно идёт разговор по телефону. "Ласточка", "ромашка", "грач", "незабудка" и другие красивые слова то и дело слышны из уст телефониста. Это зашифрованные командиры или отдельные подразделения.
А вот связной принёс приказ, в котором указан пароль на сегодняшнюю ночь. Пароль - "Танк", отзыв - "Двигатель". Радист готовит радиоустановку для сегодняшней передачи на немецкую сторону. Скоро должны привести пленного немца, который и будет по радио обращаться к своим солдатам. Работа кипит в каждом уголке. Землянки полуразрушены, местность изрыта снарядами. Только два дня тому назад побывали здесь немцы, а затем их опять вышибли на свои позиции. Недалеко через поле видно село. Там окопались немцы. Церковь использована ими под наблюдательный пункт. Солдаты рассказывают, что иногда перекликаются с немцами, приглашают их сдаться в плен. Отвечают руганью, называют Иванами. И всё же некоторые приходят и сдаются.
25 марта. Вернулись домой. Больные выздоравливают. Их было очень много. Землянки, вырытые персоналом, переполнены ими.
27 марта. Еду в штаб армии получать орден. Сопровождает Костя - начальник штаба нашего госпиталя. Вручал генерал. Получало нас 7 человек. Все прочие были мужчины и большей частью с передовой. На обратном пути заехали в гости к Серафиме Георгиевне, затем к Ладанову.
24 апреля. Получен приказ о передислокации. Шесть месяцев простояли в Слаговищах. Привыкли к населению, а население к нам. Эпидемия в селе была нами ликвидирована. Много труда было положено в это дело.
25 апреля. Село Кузьменки Тульской области. Так вот где мы будем воевать. Нашей армии предстоит быть в числе освободителей города Курска. Перед нами знаменитая "Курская дуга" Всё село предоставлено для госпиталя. Население эвакуировано в тыл. Мы, врачи - я, Тоня и Лида заняли один дом. Там лежали наши вещевые мешки, противогазы. Имели мы уже и одеяла, и простыни.
28 мая. Раненые поступают, но в небольшом количестве. Работы мало. Для раненых подготовили колхозные риги, дома, амбары. Расставили палатки. Девушки находят время и потанцевать. Рядом стоит гвардейский полк. У них духовой оркестр. К нам приехал новый врач - хирург Люся Лазарева. Она быстро освоилась в коллективе и поселилась с нами. Оказалась хорошим товарищем и другом.
4 июня. На нашем участке фронта большое оживление. Подходят всё новые и новые воинские части. Появились и сибиряки. Хорошо они воевали, и немцы их боялись. Движение происходит ночами. Днём всё тихо, и ничего особенного на участке не заметно. Всё движение прекращается. Разведывательные самолёты врага, очевидно, ничего не замечают.
5 июня. Появилось много наших самолётов. Да, теперь в воздухе главенствуют наши самолёты! Вечерами красиво летят трассирующие пули.
11 июня. С вечера на передний край пролетела эскадрилья наших самолётов. Их было так много, что, казалось, нет им конца. Затем "заговорила" славная артиллерия. Это была разведка боем. Освобождено два села. Есть пленные.
12 июня. Продолжается разведка боем. Освобождено ещё четыре села.
13 июня. Поступают раненые. Работы заметно прибавилось.
14 июня. Работали всю ночь. К утру подвоз раненых прекратился. Немного затихло и на передовой. А утро такое тихое и тёплое! Раненые перевязаны, накормлены, подготовлены для эвакуации. В перевязочных идёт уборка. Часть врачей ушла отдыхать. Спите, дорогие труженики. Кто знает, не подвезут ли опять раненых. И тогда нарушен будет ваш короткий отдых.
17 июня. Сегодня слышна артиллерийская канонада и уже давно. На нашем участке опять большое оживление. Дрожат, звенят оконные рамы и стёкла, раскрываются двери. Кажется, дрожит дом и под ним земля. Отрадно, что так сильна наша артиллерия.
19 июня. Что-то тоскливо в эти дни. Стоны, кровь, страдания - это удручает. Заезжал Иван Наумович. Где-то недалеко и Серафима Георгиевна.
2 июля. Немецкий бомбардировщик сбросил на село две бомбы. Упали на лужайке у колодца. Жертв нет. На парашюте сброшена рация. Рацию забрали наши.
5 июля. Полная неделя затишья.
10 июля. А части едут и едут к передовой. Везут орудия, снаряды. Появились легендарные "Катюши". Затевается что-то грандиозное. Немцам будет жарко. И вот началось с вечера. С наступлением темноты началась грандиозная бомбёжка переднего края немцев. Он весь был освещён навешенными "фонарями". Самолёты летели без перерыва. Одни с грузом, другие, отбомбившись, летели за грузом. И так в небе стоял сплошной рокот моторов. Затем начали свою работу артиллеристы. Казалось, дрожит земной шар. Отблески взрывающихся снарядов через окно освещают комнату. Грозная картина войны, великолепная картина! Нужно было спать, но не спалось. Сердце трепетало от радости, что мы так сильны. К утру будут поступать раненые.
11 июля. Идут жестокие бои. Грохот стоит беспрерывный. В госпиталь, в помощь нам приехала группа усиления - много врачей, медсестёр. Ожидается большая работа.
12 июля. Поступает большое количество раненых. Идут пешком, везут на машинах. Едва успеваем сгружать. Гул артиллерийской канонады не смолкает.
15 июля. Без сна, без отдыха - врачи и сёстры едва стоят на ногах. Нет времени покушать. Повар Геннадий идёт в перевязочную, в палаты, чуть ли не в операционную с бутербродами, горячим чаем. Разыскивает врачей и кормит на ходу. На него сердятся, его гонят, но не так-то легко от него отделаться. Непременно заставит остановиться минуты на две и покушать. Заботливый был кок. На участке большие успехи. Это подбадривает. Новости узнаём тотчас же от раненых, от шоферов, бывающих на передовой. Наши широким фронтом наступают. Началось изгнание врага с родной советской земли.
17 июля. Уже не слышно канонады. Фронт отдалился. Только самолёты с тяжёлым грузом летят на Запад.
19 июля. Кажется, мы уже находимся в глубоком тылу. Война идёт где-то далеко от нас. Двинулись в путь наши соседи - госпитали. Мы пока сидим с ранеными. На лужайке возле колхозной риги, где лежат раненые, состоялся концерт. Хотелось плакать от избытка чувств. Вот лежит боец, раненый в ногу. Вчера он был в жарком бою, а сегодня в тиши, перевязанный заботливыми руками, лежит и смеётся, слушая концерт. И радостно всем, что мы живём, что мы сильны и бьём успешно немцев.
22 июля. Освобождён город Болхов. Друзья мои здравствуют и пишут.
31 июля. Всё дальше на запад движутся наши. Орёл будет наш. Он уже недалеко. Освобождаемся от раненых. Готовимся и мы к отъезду.
4 августа. Село Лыково Орловской области. Позади Ока и все немецкие укрепления - кладбище немецких орудий и машин. Обугленная, сожжённая земля. Море колючей проволоки и рвов. Много трупов. Крупные, жирные мухи тучами летают повсюду. Трупный запах преследует нас. На площади из-под земли торчат руки, ноги, носы, подбородки. Так небрежно и в спешке захоронены немцы.