- Что бьётся в памяти пустой, такой простой, былой, такой бывалой? Вся жизнь, вся смерть - и это уж, поверь, немало для тех, кто верит в путь святой, до самого финала... Винтом завивши дым, во тьму летят обрывки тёмных, верных мне лишь мыслей, и с каждым новым днём, огнём, сжигающим все внутренние числа, Я - верую. Но в то, что обречён скитаться здесь, в осколках льда и чести, как странник странный из земных легенд, бессмертие вкусив из глупой старой мести. Без отдыха, без сна...
- Стоит сосна, и ждёт, когда придёт весна, блин, - Макс с трудом поднялся на ноги, с натугой напрягая болящие мышцы и скрипя суставами. То ли от сырости, то ли ещё от чего, но связки воспалились, и простые движения причиняли тягучую боль. Хотя, какая, к чёрту, сырость в этом месте, среди звёзд и океанов их света? - Сегодня ты особенно речист и поэтичен, не находишь?
Фигура в чёрно-белом одеянии, украшенном эксцентричными воланами и буфами, склонила, соглашаясь, странную маску из белого фарфора, украшенную пыльно-жёлтыми перьями и длинным острым носом-клювом, почти упёршимся в расшитую перламутром и тусклым серебром кружевную грудь, и продолжила вещать:
- Внемли же мне, о, узник звёзд и моря, чей вечный и необоримый зов пронзает вечность, и, с богами споря, несёт покой тем, кому мил раздор... Внемли, и не неси хулу понеже, доколе я не соизволю тебя о том просить.
- Как же ты меня задолбал... - прошептал Макс, устало понурив голову, и рассматривая грубые доски плота, отполированные до блеска... "Сколько таких, как я, здесь лежали, смотря в небеса, и медленно сгнивая душой? Сколько из них потом вернулось в тела? И сколько упокоилось в воде, которая совсем не вода..." - Слушай, Посланник, или кто ты там, в прошлые разы ты говорил более внятно. Шекспира я читал ещё в школе, и, поверь, он писал гораздо лучше!
Телль плюнул в бесконечные волны, и распрямил спину. Пронизывающая боль отдалась в голову и медленно стекла вниз по позвоночнику.
- Я знать не знаю, кто таков Шекспир, и говорю лишь то, что наполняет мой жертвенный сосуд, слова и смыслы проливающий словами... Ведь я сейчас - актёр, я - маска на лице у Тьмы и Света, я - падающий вниз топор, и гильотина, губящая лето. Я вырос на песках стеклянных дюн, среди пылающих печей Мурано, и жил всегда, как нож, остёр - на всех подмостках, временах и странах. - Посланник взмахнул рукавами, как птица - крыльями, и поправил сползающую набок маску. Тяжёлым неприятным блеском отозвались хрустальные линзы в её глазах, вбирая, как казалось Максу, свет и тени, - Венеция течёт в крови моей, веками обращённой в ихор пыльный. Весь мир - театр. И я в нём режиссёр, актёр и.. ветер из степи ковыльной.
- Ты путаник и пустобрёх! - Макс взмахнул руками, словно отгоняя прочь висевшего в воздухе Актёра, - И маска твоя потрескалась, и скоро лопнет, блестя стеклом на зеркала изломах!... О, дьявол, этот ритм заразен...
Венецианец издал глухой звук, отдалённо похожий на смех. Так могли бы смеяться чёрные дыры, если бы, конечно, нашёлся бы смельчак, или глупец, способный их расслышать среди межзвёздного шума...
- Тебе, мой драгоценный гость, судьбу готовлю я иную - исчезнуть, растворяясь средь звёзд, взорвав Вселенную-другую, и, погрязая в пустоте, оставить память, свет и веру... В пустых прогулках по воде, подобно одному фигляру из Иудеи, ты обречён окончить век, звеном цепи единой став, идеей...
Телль, позабыв про боль, спрыгнул с плота. Вода, которая водой не была, и никогда не станет, упруго прогнулась под весом его души - тело бы наверняка растворилось в этой квинтэссенции вероятностей, но кто же в такие места ходит со своим телом?
- Гулять по воде? Да запросто! - Макс притопнул, словно лишний раз проверяя, выдержит ли его натянувшаяся поверхность звёздного океана. Потом подпрыгнул. "Выдержала..." - Только мне до сына плотника, как тушканчику - до звёздного крейсера. Калибр не тот...
Он медленно вернулся на утлый плот, привычно принял позу лотоса, и уставился вдаль, где вздымались вверх фонтаны огромных летающих китов.
- Поверь, твой разум - не преграда для сил иных, растущих, стройных, из семени души вверх рвущихся... Достойны награды сей немногие лишь люди, чей вид недавно только взор свой обратил на звёзды. Ты рано отказал мне, поверь, решись - ещё не слишком поздно, мой гость. Мой пленник! - маска опасливо качнулась вперёд-назад, словно кивая, подталкивая к выбору, после которого наличие или отсутствие тела, боли, времени и жизни станут просто не важны и не нужны. - Я долго строил этот мост, от серой пыли осознанья - до света дальних ждущих звёзд, ни разу не познав желанья - но ты, последнее звено, не хочешь рассыпаться прахом, и заражаешь мой мир страхом... Страхом вкусить покой... Покой.
Телль вздохнул, и продолжил разглядывать причудливые рисунки созвездий, которые вырастали из китовьих фонтанов, сплетаясь и разлетаясь капельками влаги. Сказать ему было нечего - истории из прошлого великой расы, породившей его тюремщика, и угасшей где-то там, за горизонтом событий и эонов, не так давно сменились соблазнами и угрозами. "Особенно пикантно, ёж твою бороду, - думал Макс, мысленно положив на Актёра большой ржавый болт, - что я из этих выспренних и витиеватых кружев словес не понимаю и трети... Что за угроза, если ты её не понимаешь? Какова ценность соблазна, который тебя не задевает вообще нигде - ни в душе, ни в, гомо тебя сапиенс, разуме?"
Одно ему было ясно точно: фигляр в дурацкой маске должен был занять его тело, предназначенное специально под его визит, но что-то пошло не так, и теперь ему требовалась помощь Макса, его души, чтобы оказаться внутри его же плоти.
Где-то вдали, на изогнутой границе неба и моря, вспыхнула и угасла зарница. Потом, спустя миг, ещё одна. Вспышки окружали некий объём пространства, походящий на невидимую пирамиду, или треугольник - видно было, мягко говоря, отвратительно. Киты, фонтаны, зарницы...
... - И я могу, мой верный друг, душу и тело наделить твои здоровьем, позволив вечность нервно ждать в былом, и смерть не сможет обмахнуть крылом тебя, и небо станет нашим изголовьем! - Актёр витийствовал, рассыпая обещания, как бисер, и мягко жестикулируя руками, словно сплетая сеть из темнеющего воздуха. - Мне нужно лишь согласие!
- Иди ты в задницу, со всем своим здоровьем, и носа не кажи оттуда сто веков... - Макс сплюнул, целясь в маску, но ветер отнёс плевок в сторону, и распылил. - На кой мне вечность, ну подумай? И власть, которую ты предлагал, засунь туда же. Нет, не пойдёт. Нет, нет, и нет. Не буду. Никогда. И не проси, скотина.
- Тогда... Как это не прискорбно мне, - Венецианец стряхнул с рук нечто невидимое, - твоё прервётся дело. И тело, что сейчас гниёт, и болью заражает душу в звёздном море, скоро умрёт. Погибнет. Прочь уйдёт, как уходили в бытие истоки, как рушились миры, как падали во тьму всех солнц шары - в ничто ты обратишься навсегда. Не принятые сущности игры тебе не станут оправданьем к чести...
- Как я хотел бы сдохнуть, тварь, с тобою вместе... - ядовито ответил Телль, скрывая за злостью внутреннюю грусть и осознание правоты Актёра. ОН чувствовал, что тело, оставшееся где-то там, умирает... Но только сейчас это понял. И, если не вернуться обратно в течение ближайшего времени - то даже это понимание канет во тьму, бесцельно растраченное. А его душа станет звеном, цепью, или ещё какой утварью того, кто носит маски и любит зеркала. - И перед смертью суметь нагадить тебе прямо в клюв этой гребаной маски, чтоб ты лопнул!
- Желание твоё сиречь лишь блажь. Ты сам не знаешь, каково, не умирая, и не сходя во тьму - не жить. И "сдохнуть", как промолвить смог блудливый твой язык, тебе сейчас по воле собственной, поверь, не светит - я буду вновь Вергилием твоим. И в Ад сведу по торному пути, длинной дорогой долгой смерти... - древнее существо, не снимая маски, транслировало Максу настолько объёмное ощущение плотоядной ухмылки, что того передёрнуло. - Но - не сейчас. Сейчас, коль мир - един, мне ждать потребно, пока его основы не разъест чума, и полчища крысиных королей не изглодают...
Он указал своими изящными длинными пальцами на далёкий, и недостижимый горизонт, где набухало тёмное облако, самим своим видом зарождая мысли о болезни и тлене. Внутри темноты тлели багровые нарывы огня, и Макс невольно содрогнулся ещё сильнее - такими холодом, безнадёжностью и болью веяло оттуда. Зарницы за спиной снова обрисовали контур пирамиды, вспыхнувшей золотом и осенним багрянцем...
Телль чувствовал себя, как кусок металла на архаичной наковальне - на таких японцы из Марианской диаспоры до сих пор ковали свои клинки самураев. Он словно плыл между жаром огня в горне внешнего мира, хладной плоскостью безразличной плиты звёздного моря, и неумолимо опускающимся молотом-смертью... Что могло выплавиться в этом горне? Что может отковать удар - один, больше он не выдержит, да и того будет многовато... Как отзовётся хрусталь и тёмная синева наковальни-моря?
На мгновение ему стало тепло и спокойно. Макс чувствовал, что он - не один, и откуда-то знал, что может изменить мир к лучшему... Но как, и почему - не знал.
- Делай своё дело, древний... - Телль изобразил всё возможное презрение на лице, и отвернулся. Созерцать набухшую гноем глобулу неведомого мира было не слишком приятно, но всё же - лучше, чем любоваться актёром "погорелого театра", как говаривала прабабушка Макса. - И пусть боги тебя осудят.
- Боги мертвы, сухи и прах их растворён в воде нездешнего звёзд моря, я неподсуден, вечен, и един! - речитатив взвивался тоном к небу, и резал Максу душу. Актёр, шурша тканью костюма, переместился так, чтобы Телль видел его. - Я скоро сам, коль будет суждено свершиться, превзойду их силу. Мне нужно лишь одно... Одна... Точнее, лишь один. Одна лишь жертва, лёгшая на камни, один удар ножа, одно лишь пламя.
- Уйди. Прошу. Дай мне покой... - Макс заслонил глаза опухшей рукой, и зажмурился.
Тихий шелест волн стал ему ответом. Венецианец сгинул, словно призрак, не оставив и следа. Чёрная опухоль гибнущего мира набухала на фоне звёзд и галактик. Из-за спины Телля веяло теплом и перезвоном хрустальных колокольчиков. Он медленно обернулся, но не увидел ничего.
- Не бойся, и не показывай вида, что удивлён, - раздался из пустоты тихий мелодичный голос, в котором слышались внутренняя сила и тёплая ирония, - просто выслушай...
Телль выругался.
- Чёртов актёришка, ты решил меня окончательно допечь сегодня своими фиглярскими фокусами?!
- Я - не он, - в голосе прозвучали нотки скорби. - Понимаю, тебе нужны доказательства, но у меня их нет. Могу только немного облегчить твои страдания - настолько, насколько допускают пределы отпущенного мне.
В лицо Максу подул странный ветерок, напоённый запахами трав и цветов, словно он находился на Земле, в весенней степи, чудом сохранившей за тысячелетия властвования человека своё разнообразие и жизненную силу. Мёд и полынь, водяная пыль от неведомого источника, и прокалённый солнцем песок на губах... И ему стало легче. Боль не оставила тела, но стала глуше, спрятавшись где-то на задворках сознания. Мысли потекли ровно, сильно, с ясностью, которая и при жизни была редко достижима, а уж здесь... "В этом месте, времени, или чем оно там является, - подумал Телль, - Очень сложно сохранить себя дольше, чем требуется окружающему миру, чтобы тебя переварить". Чьи это были слова, кто это подумал - он сам, или его неведомый гость-невидимка, Макс не знал. Но чуял, что это правда.
- Спасибо... - кивнул Телль в ответ. - Так намного лучше...
- Да. Я сожалею, что не могу большего, но и это - уже очень много, - голос дрогнул. - Времени мало, потому я буду краток...
- Погоди! Я признателен тебе за помощь, но объясни, что происходит? Кто эта скотина, что держит меня здесь? Зачем ему - я? Почему...
- Ох уж это вечное людское любопытство! - теперь чувствовалось, что гость в равной степени восхищён и раздосадован. - Даже перед гибелью души, и разрывом цепочки перерождений человек остаётся человеком, и задаёт мириад вопросов... Впрочем, никто и никогда не спрашивает того, что ему по-настоящему нужно. Ладно. Я утолю твою жажду знаний, Телль. Та "скотина", как метко выразился ты - хотя, как только его не называли те, кто лишился тела, или души по его вине - один из немногочисленного древнего народа, что существовал ещё в незапамятные времена, и прошёл долгую дорогу развития за миллионы лет до человечества. Они давно уже не имеют тел, и ушли, в большинстве своём, в чистую энергию, слившись со Вселенной... Таких, как он - остались считанные единицы. Почему они не покинули тварный мир? У кого-то есть долг, кто-то оказался не готов к переходу, а некоторые... некоторые решили, что могут схитрить.
- Схитрить? Древние? Погоди, ты говоришь про строителей Лабиринта? - Макса разрывало на части любопытство. - Но как могут такие существа оказаться такими... такими... тварями?
- Они - далеко не боги. Хотя, знают и умеют очень много... - теперь гость сожалел о чём-то. - Та сущность, которую ты знаешь, как Актёра, Венецианца, или Посланника, выполняет свою определённую функцию, и этот долг ему порядком поднадоел за тьмы веков. Он хочет только одного - свободы. Свободы от долга, возможности менять тела, жить, любить, наслаждаться...
- Это достойное желание, но причём тут я? - Макс с трудом удержался, чтобы не вскочить на ноги. - Какого чёрта он держит меня здесь, пока моё тело умирает там?
- Этого я, увы, не знаю... - голос дрогнул, словно от боли. - Но то, что вы связаны воедино с Посланником - это факт. Ты... Вернее, твоё тело - почти идеальное вместилище для души Актёра, и может сохранить большую часть его сущности и возможностей. Сейчас же оно занято кем-то другим, не им и не тобой. Тем, кого вышвырнут из реальности, и только по случайности он выжил, занесённый в твоё тело.
- Кто он, этот несчастный? - Телль крепко сжал сцепленные пальцы, и, помолчав, спросил: - Что будет дальше?
- Его имя не скажет тебе ничего. Но факт остаётся фактом - Посланник не получил, и не получит тела. Сейчас он пытался соблазнить тебя, чтобы ты захотел вернуть себе своё... Такие, как он, не могут, или не хотят делать некоторые вещи без прямых просьб. Но ты сам не захотел его просить. Правильно, на мой взгляд. Теперь ему не останется ничего иного, кроме как самому найти себе тело, создать, украсть или добыть другим способом. Макс, ты подал ему очень хорошие идеи, надо признать...
Над морем громыхнуло, словно где-то начиналась гроза.
- Времени совсем не осталось... - невидимый гость тяжело вздохнул. - Твоему телу помогут продержаться немного дольше. Надеюсь, что вероятности совместятся удачно, и мы ещё встретимся.
- Кто ты? - тихо прошептал Макс, роняя слёзы, и ощущая, что неожиданный гость оставил его в одиночестве. - Почему ты помогаешь мне?
Ответа он уже не ждал, но продолжал надеяться на чудо.
Контур пирамиды вдалеке померк и растворился в звёздном сиянии, оставив после себя призрачные всполохи огня, сложившиеся в слово "Прометей".
19.2. Олеш Граут. Изъятие.
жилые башни Кастл-Тауэр,
Восточный район, Большой Лондон
9 мая 2278 года
В комнате на одном из верхних этажей километровой башни комплекса Кастл-Тауэр, уставившись в многочисленные голографические матрицы, Олеш выстукивал по контактной доске сложный ритм. Стаккато быстрых касаний тонких сильных пальцев по поверхности стола ложилось в контрапункт с ударами дождевых капель в силовой экран окна, тонко гудевший. По экранам ползли строчки кода, логи, отметки транзакций, графики и кривые аналитических программ, иногда прерываемые всплывавшими и снова уходившими в водоворот информационного Мальстрима окнами видеосвязи. Граут работал.
"Этот мир несовершенен. Его нужно изменить. Даже если при этом погибнут невиновные и пострадают непричастные", - холодные вспышки мыслей заставляли яркие зелёные глаза никому не известного консультанта по информационной безопасности двигаться быстрее. Впитывать данные. Адаптировать планы. Менять структуру будущей реальности - так, как казалось наиболее логично ему. - "Несмотря ни на что, цель - оправдывает средства. Так было, и так будет. Я хочу, чтобы всё было правильно".
На мгновение он замер, и непроизвольно обвёл взглядом тёмную комнату. Свет от голографов бил в глаза, и Олешу показалось, что тени, сгустившиеся в углах, как-то странно выглядят. Словно живые. Граут покосился на панель безопасности, залитую изумрудными огоньками, и буркнул:
- Почудилось. Бывает... - одновременно нажимая мыском туфли на переключатель, вмонтированный в левую тумбу стола. Зуммер повышенной боевой готовности услышал только он сам. Теперь теням, даже если они вдруг внезапно и ожили, придётся туго. Нейропарализаторы и генераторы боли, рассеянные по комнате, активировались, заливая пространство невидимыми лучами. Обтекающими, впрочем, рабочее место Граута - паранойя паранойей, но работа священна. И не следует ей мешать.
До встречи с Иоханном Мельером, который совершенно неожиданно согласился "поговорить о будущем цивилизации и экспансии человеческого порядка", оставалось всего пять дней. Нужно было спланировать и удалённо провести три небольших операции, подготавливающие основу дальнейшего сотрудничества с этим... сенатором.
- Время дорого, дорогие мои. Время - дорого... - прошептал Олеш, помассировав набрякшие веки, и сделав глоток стимулятора из вмонтированного в стол термоса. Отпустив гибкую трубку, втянувшуюся внутрь стальной поверхности, он привычно пробежался по своим мыслям, пытаясь определить, где могут таиться случайно подхваченные мем-агенты и НЛП-группы. Ничего лишнего не было.
Тени снова шевельнулись, несколько голографических матриц мигнули и погасли.
- Что за дьявол... - Граут сжал подлокотник кресла, и положил палец на спусковую скобу маленького, но мощного плазмомета. Второй поручень превратился в генератор щита. Сзади шелестнула заслонка аварийного выхода, активировавшаяся при отделении обоих подлокотников.
Какое-то время он напряжённо всматривался в темноту, потом включил ночной режим в своих контактных линзах, и ещё раз просканировал комнату.
Ничего.
Кроме...
Из-за кресла раздался тихий треск электромагнитной гранаты, мгновенно отключившей и перегрузившей все системы убежища Олеша, и парализовавшей его тело. Мощный заряд парализатора, вылетевший из заслонки выхода, погрузил его сознание во тьму.
Тени, шевелившиеся в углах, выключили маскировку и распрямились. Трое худощавых мужчин в иссиня-чёрных боевых костюмах, покрытых матовыми разводами, быстро скользнули вдоль стен, вскрывая многочисленные панели и потайные дверцы тайников. Они действовали почти автоматически, словно тренировались не одну неделю именно в этом интерьере.
Четвёртый человек, появившийся из аварийного выхода, определённо был женщиной. Лёгкий разведывательный скафандр, облепивший точёное тело, словно вторая кожа, бесстыдно подчёркивал высокую грудь и длинную шею воительницы. Она спокойно подошла к обмякшему в кресле телу, и приложила несколько тонких сенсоров ко лбу Граута, покрытому плёнкой липкого пота. Из-под зеркально-чёрного шлема, полностью скрывавшего лицо, донеслось удовлетворённое хмыкание:
- Первый, груз на месте. Упаковка полным ходом, - она замерла, выслушивая ответ, и скомандовала своим подчинённым: - Приоритет носителям информации, отставить прочее. Время - половина от оперативного.
Нагнувшись и подхватив Граута под колени и подмышки, она подняла его, словно уснувшего ребёнка, и направилась к окну.
- Времени более чем достаточно, - шептали полные губы, подведённые алой помадой, под зеркалом шлема. - Теперь у нас его очень много...
Женщина так и не достигла окна, растворившись в темноте. Лёгкая вспышка лилового цвета. Едва слышный треск, словно звук помех на радиоволне. Следом за ней промелькнули трое в боевых костюмах, также уйдя в темноту. Снова сполохи и отсветы, снова помехи...
Последний из оперативной группы небрежно бросил за спину серебристый квадратик, через три секунды разразившийся излучением хаотичного набора волн различной длины и амплитуды. Все носители информации, схемы и кристаллы в радиусе пятидесяти метров были необратимо повреждены.
"Странный случай в одной из башен комплекса "Кастл" привлёк внимание сил полиции и кибербезопасности Большого Лондона. Верхние этажи башни лишились электричества, лифты потеряли управление, а два основных управляющих компьютера здания - испорчены. Замена и восстановление повреждённой аппаратуры оценивается муниципалитетом в триста тысяч фунтов, и две декады работы аварийных бригад.
По мнению местных жителей, это - теракт, подготовленный и проведённый борцами за независимость Уэльса. Пока ни одна из подпольных антиправительственных организаций ответственность за этот вызывающий акт агрессии не признала. Силы охраны правопорядка ведут расследование".
Из сообщений новостной ленты канала "Новостей Земли" за 10 мая 2278 года, Земля, Солнечная Система.
"Объявлен в розыск специалист по кибербезопасности Граут, Олеш, год рождения неизвестен, возраст неизвестен, место рождения неизвестно. Номер социальной страховки - ..., водительские права и карточка медицинского страхования - отсутствуют. Голограмма внешности - во вложении".
Ежедневная рассылка Интерпола за 12 мая 2278 года. Письмо стёрто незадолго до отправки вследствие атаки вируса "Вендетта". Виновные не найдены.
***
Вероятное будущее,
один из миров Периферии,
третий пояс астероидов.
Датировка невозможна
Щурясь от яркого золотистого света, диверсионная группа "Коготь" Служб9-ы Внешней Разведки Протектората медленно вышла на прозрачный мостик, соединявший входной портал с чем-то, напоминавшим огромную висящую в воздухе оранжерею. Зелень, изумруд и синева листвы, сияющие в лучах, исходящих из глубины уходящей в бесконечность шахты под ногами, сверкание надкрылий мелких насекомых, перепархивающих с цветка на цветок, одуряющие ароматы...
Командир группы поджала губы, и, поудобнее перехватив тело изъятого субъекта, отдала приказ по внутреннему комм-каналу: "Вперёд, хорьки! Нам за это платят"
Никто из них не понимал, откуда в заброшенной астроидной станции на задворках Периферии взялось это место, но сейчас это было уже не важно. От обещанной награды, которая позволит досрочно оставить службу, сделать себе новые имена, биографии, лица и тела, отряд отделала сотня шагов и несколько минут.
Лишённые шлемов лица казались особенно бледными в здешнем свете, и можно было заметить, что бойцы волнуются. Разумеется, ветераны разведки, на счету которых был не один десяток забросов в миры Чужих рас, множество операций на человеческих планетах, и прочих интересных дел, не выказывали своих эмоций так ярко, как обычные десантники или флотские. Но по замершим напряжённым мышцам, чуть более резким движениям глаз, и паре предательских капелек пота, выступивших на висках рядом с разъёмами старомодных имплантов боевого слаживания, специалист мог сказать многое. Например, что командир, несмотря на блокаду гонад, находится в состоянии ПМС. Что один из рядовых, нёсший большой свёрток с устаревшими много столетий назад дисками данных - болен. Двое других сильно обезвожены и нуждаются в восстановительной терапии. И, наконец, что все они страдают от некоей разновидности шока, возможно - темпорального или радиационного.
До сплошной стены растительности, источавшей сильнейшие запахи, оставались считанные шаги, когда лианы, прежде перегораживавшие проход, разошлись с шелестом в стороны. В открывшееся отверстие хлынул тот же золотистый свет, которым наполнялась шахта под их ногами. Глаза резануло, горло болезненно сжалось...
Шиффс опустил излучатель, и медленно вышел из зелёно-синего мельтешения ветвей исследовательского модуля Пирамиды. На прозрачном мостике поднявшийся ветер выдувал из сморщенных посеревших боевых костюмов пригоршни праха. И развеивал их в золотистых лучах, бьющих снизу, из мерно пульсирующего сердца флагмана флота Светлых. Рассыпавшиеся из прорванных свёртков диски и старые кристаллы, потрескивая, оседали серебристой пылью. Старший помощник, не торопясь, прошёлся по мостику, постукивая каблуками щегольских сапожек, и остановился перед двумя телами.
Молодой мужчина, безвольно раскинув руки, лежал на спине, подогнув колени. На его лице, бледном и украшенном многодневной щетиной, застыло выражение недоумения и гнева.
Красивая женщина в обтягивающем чёрном костюме, перекрещённом ремнями и креплениями для снаряжения, уткнулась ему лицом в живот. Её руки, вытянутые вдоль тела, были судорожно сжаты в кулаки, словно перед падением она готовилась нанести удар неведомому противнику...
"Почему же неведомому, - Шиффс спрятал излучатель, и коснулся пальцем виска мужчины. - Я - достойный противник. Непобедимый. Бессмертный. Умный. И красивый..."
Граут был жив, но без сознания. Состояние его лучше всего описывалось красивым местным словом "кататония", и Старший Помощник решил придерживаться этой терминологии.
"Оказывается, убивать так легко... - он сдул воображаемые пылинки с полотнищ своих одежд, и, подняв в воздух два тела, повернулся к модулю. - Чёртов Маттершанц, не мог придумать ничего более подходящего для исследовательского бота!"
Когда Шиффс, за которым медленно плыли покачивающиеся Олеш Граут и безымянный командир "Когтя", скрылся в переплетении листвы, мостик исчез. Следом за ним растворились листья, цветы и опылявшие их насекомые. Последним померк золотистый свет, и внутренности заброшенной станции приобрели свой настоящий облик. Пустота, тьма и космический холод, который не могли рассеять холодные иголочки звёзд, сияющие в рваных прорехах и пробоинах. Забытый зеркально-чёрный шлем медленно вращался возле самого большого пролома, отблёскивая в темноте, но спустя годы замер и он.
19.3. Светлые, но не добрые. Переменная Маттершанца.
Господин Директор задумчиво всматривался в интерактивную карту изучаемого сектора космического пространства. Перед его взглядом мигали голубые пунктирные линии контуров планет, интересующих его в данный момент. Марс выдавался немного вперёд, наплывая на остальные планеты и пояс астероидов Солнечной Системы. Довольно далеко от красной планеты помаргивала подсвеченная тем же голубым свечением Мантикора, а в противоположном от неё углу, образуя почти правильный треугольник на трёхмерном изображении, светилась мертвенным светом Эклектика, чью поверхность медленно разъедали чёрные пятна.
- Господин Директор, - раздался вкрадчивый голос помощника Шиффса, который даже не пытался скрыть самодовольной улыбки, - поступили новые данные о матрицах.
- Точка нестабильности успокоилась? - оборвал его Директор, даже не поднимая взгляда от карты и неспешно движущихся на ней планет и космических тел.
- Н-нет... - запнулся Шиффс, сглотнув, - не совсем...
- Тогда что может быть нового? Ты нашёл доктора Маттершанца?
- Н-нет, господин Директор, - едва дыша, повторил Шиффс. - Но зато у меня свежие данные по слиянию матриц с куклами, - с надеждой в голосе продолжил он.
Директор сосредоточился, немного помедлил и старательно изобразил самый настоящий человеческий вздох, показывая, что удручён и разочарован новостями своего помощника. Все представители народа, к которому относился капитан-директор флагманского корабля класса "золотая пирамида", давно уже перешли почти на постоянную энергетическую форму существования, обретая твёрдую плоть лишь для удобства общения с другими народами или расами, или по привычке. Господин Директор предпочитал сохранять человеческий облик почти всегда, когда не оставался наедине со своими мыслями, но вот от редуцированных в процессе эволюции жестов и привычек обычного человеческого тела давно отказался.
И только сегодня, словно почуяв невыносимую тоску, неправильность происходящего или грядущие неприятности, Директор старательно вспоминал подобающие случаю невербальные формы выражения мыслей и настроения.
- Снятые с изучаемых объектов в основной линии событий личностные матрицы полностью прижились на куклах, которые вы подобрали для проведения эксперимента, - деловым тоном продолжил Шиффс, восприняв тяжёлый вздох грусти начальства, как предложение отчитаться о происходящем. - Доноры личностей ничего не заподозрили, продолжая выполнять заложенную в них программу в своей линии событийного ряда в параллельной вселенной, где Протекторат явился инструментом давления и орудием воплощения одного человека, который известен вам под именем Марка Александровича Романова... Члены экипажа рейдера "Астарта", чьи личности мы использовали для основы матриц, с вероятностью в 94% не заподозрят вмешательства в их психику, и не обнаружат ментоскопирования или снятия лекала. Выбранные для проведения эксперимента объекты, находящиеся в трёх разных точках на данный момент времени, полностью уверены в своей уникальности, как личностного, так и поведенческого характера, не проявляют беспокойства, желания прекратить исполнение миссии или попыток отторгнуть наложенные психоматрицы.
- Шиффс, - каким-то усталым тоном осведомился Директор, - ты мне только что перечислил то, что я знаю с начала эксперимента. У тебя новые данные есть? Или без Маттершанца у нас вся работа остановилась?
- Смею напомнить, господин Директор, - холодно ответил его помощник, поджав губы и буравя взглядом огромных тёмных глаз стену позади шефа, - что доктор Маттершанц был против проведения этой операции, считая, что вмешательство в личности пусть даже и уникальных объектов может привести к неожиданным последствиям или неконтролируемой с нашей стороны ситуации.
- Да, - Директор встал и прошёлся по своему кабинету, разрезая плотной формой оболочки голограммы космической панорамы вокруг, - я всегда говорил, что Матти был слишком молод для новой должности. Но он был самым способным из уцелевших Посланников. Остальные предпочли отказаться, сбежать или просто проигнорировать наше предложение о сотрудничестве и обучении. А мы могли спасти их родную планету. В докторе Маттершанце оставалось излишне много человеческого, или как они себя называли?
- Люди, господин Директор, - покорно кивнул помощник Шиффс. - Каждая раса, даже раута из параллельного событийного ряда соседней вселенной называет себя людьми, если переводить самоидентификацию расы на психолингвистический ассоциативный ряд других разумных представителей существующих форм жизни.
Директор поднапряг свои ячейки памяти и крякнул, покачивая головой, что должно было изобразить усталость и некое понимание с высот опыта старшего товарища. Шиффс, однако, подумал, что с его начальником приключился энергетический коллапс. Но не успел помощник внутренне порадоваться случайному замыканию потоков энергии в хрупкой оболочке Директора, как тот продолжил свой вояж среди изображений и картинок, меряя шагами кабинет, в котором развернулась трёхмерная карта изучаемого сектора космоса.
- Ты выяснил причину дестабилизации полей на Мантикоре? - спросил Директор у помощника, тыкая пальцем в разворачивающееся теневой стороной изображение Марса.
- Да, господин Директор, - на долю секунды прикрыв глаза и подключившись к базам данных корабля, ответил Шиффс. - Ваши предположения относительно объекта Романова оказались правдивыми. Он не просто притягивает силы Хаоса, но и способствует их проникновению в благополучные и стабильные системы событийных рядов параллельных вселенных.
- То есть, всё-таки, не Маттершанц? - с едва уловимой надеждой в голосе уточнил Директор. Его помощник отрицательно покачал головой и продолжил:
- Нет, доктора Маттершанца наши сканеры и системы слежения не обнаружили до сих пор. След потерялся после погружения его оболочки, которую он приобрёл перед уходом, в глубокий холодный сон. Из инфопакетов, отслеживаемых нашими системами перехвата, можно предположить, что доктор Маттершанц погиб при нападении на планету Эклектика, с которой куклы с наложенными матрицами забрали себе подобных, включая и человека по имени Марк Романов.
- Хм-м-м... - перестав тыкать в голографическое изображение красной планеты, выдал Директор. - Очень жаль. Очень жаль, что наши системы смог обмануть такой юный и малоопытный сотрудник, как Матти...
- Не понимаю, господин Директор? - сдвинул светлые брови Шиффс.
- Шиффс, - одарил своего помощника тяжёлым взглядом тёмных глаз Директор, - если бы доктор Маттершанц потерял свою физическую оболочку, или погиб, как ты выразился, то он тут же оказался бы на этом корабле. Его энергетическая форма не способна существовать вне телесной капсулы самостоятельно. Разве наши агенты, терпящие поражение в миссиях, не возвращаются обратно на свои корабли-источники?
Шиффс почувствовал, что совсем по-человечески краснеет от досады и обиды.
"Эх, Матти, как мне тебя не хватает, - горько подумал Директор, не заботясь о том, сумеет ли его помощник прочесть мыслеобразы в его голове. - Вот же упрямец... и чего тебе не жилось спокойно? Всё бы добро творить... предупреждал же я тебя, чтобы ты не вкладывал в свои игрушки слишком большую свою часть".
- Какие-то ещё новости, Шиффс? - осведомился Директор, возвращаясь в своё кресло во главе мерцающей голографической карты.
- Судя по всему, в подконтрольную нам вероятность в данном отрезке инфосферы и подплана вселенной вернулся последний эксперимент доктора Маттершанца, - снова сверившись с данными корабля и служб слежения, ответил помощник Директора. - Буквально пару минут назад. Но это событие, как показывают наши аналитические системы, только следствие дестабилизации энергетических полей на Мантикоре. И если причиной стал не доктор Маттершанц, и не энергетическая сущность личности капитана Моргана, вернувшаяся в обозримый событийный ряд под именем Судьи Ричарда, то...
Шиффс замолчал, старательно изучая противоречивые данные от служб аналитики и прогнозирования.
- То здесь всего два варианта: либо это Романов, либо это Хаос, воплощённый в других подпланах иными формами, нежели наш здешний Посланник, - закончил за помощника Директор. - И даже не пытайся вычислить, что есть первичное в данной цепи событий. С равной долей вероятности это может быть подтягивание Хаоса человеком Романовым, может быть инициация самого Романова силами Хаоса, а может быть, что в игре есть неизвестная переменная, которую мы не видим.
- Из прошлой операции мы вынесли одну такую, - неохотно высказался Шиффс, - благодаря настоянию доктора Маттершанца, мы стали вводить в уравнения переменную под названием "привязанность". Коэффициент привязанности одного объекта к другому, или к нескольким, определяет фиксацию на одной или нескольких наиболее возможных линиях вероятных событий. Но и может притягивать или укреплять те линии, которые мы не учитывали в виду их слабости или незначительности.
- Любовь и дружба, вот им имена, им власть над человечеством дана... - процитировал древнего английского поэта господин Директор. Шиффс не стал копаться в базах данных, чтобы уточнить, кого именно цитировал его начальник, посчитав эту информацию не столь существенной.
- Подведём итоги, - заложил руки за голову Директор, поглядывая на помощника, который, казалось, уже не знал, куда себя деть от взгляда начальства. - Маттершанц потерян для службы слежения, но до сих пор жив. Находится ли он в глубоком стазисе или просто на грани жизни и смерти, нам неизвестно. Объект Романов действительно является катализатором активных действий сил Хаоса в любой части или секторе любого событийного ряда вселенной. Матрицы, наложенные на подходящие по параметрам куклы, отлично прижились и не собираются конфликтовать с основой. Доноры психоматриц пока ничего не заподозрили, продолжая исполнять назначенные им роли в своей линии событий, основной и главной линии вероятностей. Точка дестабилизации энергополей на Мантикоре остаётся незафиксированной, зато в ней появился новый объект, что говорит о подтягивании всех участников в одно время, но не место.
Шиффс кивнул, соглашаясь с выводами Директора.
- Не знаю, насколько это важно, - помявшись, решился высказаться он, - но у меня есть сомнительные данные о возможных причинах дестабилизации точки на Мантикоре, которые отдел аналитики таки не смог адекватно обработать, только что передав их мне в том виде, в котором они поступили...
Директор замер в кресле, не сводя взгляда с помощника.
- Я взял на себя смелость загрузить их в ваш рабочий комм, - сказал Шиффс, отступая к стене. Директор медленно развернулся в кресле, махнул рукой, и голографическая карта с планетами и звёздами свернулась в чёрную точку. Ещё один взмах, вытянутый вперёд указательный палец, и Директор увидел изображение, развернувшееся на стене сбоку от него. Сначала картинка сплошь рябила, дёргалась и не желала стабилизироваться, но потом, после некоторых манипуляций со стороны Директора, успокоилась.
Господин капитан-директор увидел бредущего на негнущихся ногах бывшего полковника Романова, который сначала задержался у входа в какую-то комнату, прислонившись лбом к деревянному косяку, а затем, поскрёб пальцами гладкую полировку, словно хотел что-то схватить, но не находил этого. После чего Романов вошёл внутрь, устало опёрся ладонями на подоконник, вглядываясь в разгорающийся на горизонте рассвет, а после медленно повернулся, будто почувствовал наползающие энергетические волны, исходившие от зеркального куска стекла позади него...
- Настраиваемый портал? - удивился Директор. - Как интересно... Но я не заметил, чтобы объект наблюдения его настраивал, или проводил иные манипуляции с устройством. Кстати, откуда появился портативный переносчик материи в данном секторе космоса?
- В том-то и дело, господин Директор, - передёрнул плечами Шиффс, - на этом наш аналитический отдел и сломался, если можно так выразиться. Они не смогли проследить путь возникновения компактного портала для переноса материи, как и не смогли объяснить механизм активации устройства. Единственный всплеск энергетических потоков и энергополей происходил около получаса назад в реальном времени объекта Романова, когда он был рядом с носителем психоматрицы Анны Штафф, существующей в его линии вероятности под именем Ханны Шойц.
- Секс? - с интересом осведомился Директор.
- Мы тоже так думали, - скривился Шиффс, - но судя по силе выброса энергии, здесь уместно ставить в уравнение ту самую переменную Маттершанца, причём, самую высокую её частоту.
- Переменная Маттершанца... - повторил Директор. - Думаю, это осложнит расчёты в данном эксперименте. Хотя, может, именно это и станет решающим в поединке Хаоса и Порядка, как и случилось в основном событийном ряду с командой рейдера "Астарта".
Шиффс только согласно кивнул. Его приподнятое настроение улетучилось ещё с первых секунд разговора с господином Директором, когда помощник осознал, что отсутствие Маттершанца на борту пирамиды вовсе не облегчило ему жизнь, как бы он ни желал в это верить. Шиффс давно недолюбливал горячего и порывистого доктора Маттершанца, в первую очередь, за то, что тот слишком уж выгорал на своей работе, вкладывая в подопечных гораздо больше, чем того требовали системные данные для выполнения миссии.
Но юный Матти каждый раз выходил сухим из песка, как говорил их Директор, перефразируя человеческую поговорку о воде, и его проекты действительно оказывались незаменимыми на тех ролях, которое им отводились кукловодами.
Шиффс надеялся на то, что последний проект доктора Маттершанца подведёт своего создателя на глазах Директора, но аналитики немного просчитались - психоматрица капитана Моргана самоидентифицировалась в Судью, избрала себе форму воплощения и принялась за дело, которое ему никто не поручал.
С одной стороны Шиффс радовался отсутствию Маттершанца, не признаваясь себе в том, что зависть и уязвлённое чувство гордости являются прямыми мостиками из человеческого прошлого, выбиваясь из привычного контура высокоразвитой формы жизни.
С другой стороны, даже Шиффс осознавал образовавшуюся брешь после ухода доктора, особенно теперь, когда его эмоциональный проект Ричард внезапно проявился во всей красе...
"Не перестать, не убежать, - припомнил Шиффс фразу Эрика Рыжего, которого видел на изображении трансляции последней миссии в другой линии вероятности. - Или это было про ежа? - засомневался он".
В этом состоянии помощник Шиффс и вышел прочь, намереваясь плотнее заняться наблюдением за сходящимися линиями событий в этом времени и пространстве.
19.4 Да здравствует Директор!
- Господин Директор! - первый помощник подчёркнуто вежливо приблизился на расстояние, допустимое при обращении от нижестоящему к вышестоящему согласно давно забытому Кодексу Поведения, и принял позу почтения. - Прошу простить за вторжение в ход ваших размышлений...
Директор, напряжённо замерший перед расползшейся на половину центрального зала объёмной диаграммой, сияющей разноцветными маркерами, даже не пошевелился. Всеми мыслями он был там, в развёрнутом графическом представлении вероятностного отрезка. Каждый цвет и сочетание точек, как и их взаимное расположение преобразовывались через каскады зубодробительной многомерной математики, и соотносились с определённым моментом времени, участком пространства, фрагментом памяти или сознания.
Шиффс, замерший в неудобном положении, с выгнутой спиной и напряжёнными мышцами ног, зашипел про себя. На самом дальнем уровне разума ему хотелось засунуть этот самый Кодекс, которому помощник сегодня неукоснительно следовал, тем, кто создал это бесполезное скопище правил, в... очень тёмное и влажное место. В задницу. "И поглубже! - Шиффс тихо выдохнул, отключая некоторые рецепторы тела. - Нет, как же хорошо, что эти ужимки выполнять не обязательно... Пинки, поклоны, щипки и прилюдное обнажение достоинств... Хотя, стоп, это из других разделов, для личного потребления".
Он осторожно посмотрел на диаграмму. Сколько раз Помощник видел это отображение последнего проекта Директора... Вначале - маленькое облачко из нескольких сознаний, миров, связей и фраз. Позже это стало расплывающимся серым нечто, наполовину состоящим из неопределённости, а наполовину - из темноты и снов. Сейчас созданный силой Пирамиды и разумов Светлых монстр набирал мощь, и затягивал в паутину изменений всё больше и больше данных, света, жизней и судеб.
Крамольная мысль тихо прокралась в разум Шиффса: "Что, если это виртуальное отражение уже достаточно развилось, чтобы воздействием на него можно было изменять существующую реальность? Если связи выстроены, и работают..." Энергомеханика процессов, протекающих внутри вычислительных комплексов флагманского корабля Флота Первых, даже спустя множество лет оставалась для Помощника тёмным лесом. Разумеется, он умел выражать свои пожелания так, чтобы не оставлять недосказанности, и управлять результатом. Но самого главного, понимания, как и почему всё это работает - не имел.
"Пожалуй, единственными, кто разбирается в том, как именно существует Флот, и что он может, были Директор и Маттершанц, - подумал Шиффс, одновременно припоминая Кодекс и способы привлечения внимания начальства, описанные там. - Но последний, к счастью, уже отлучён, а первый... имеет все шансы стать последним. Да и какой мне толк в понимании биомедицинских преобразований секторов Пирамиды?"
- Господин Директор! Ваш покорный слуга обращается к вам, не взирая... - затянул долгую формулу Помощник, одновременно расшаркиваясь и плавно разводя руками в первой фазе изысканного поклона.
Его непосредственный начальник невольно потряс головой, и повернулся в сторону Шиффса.
- Шиффс! - глаза Директора удивлённо расширялись, пока он наблюдал все предполагаемые протоколом движения и выслушивал громоздкие старинные обороты речи. - Откуда вы откопали эту старинную муть? Этот, если не ошибаюсь, "Кодекс Чинопочитания и Обращения"... Он старше Пирамиды, Помощник! Не смейте тратить время на такую ерунду.
Старший Помощник выдохнул, удовлетворённый ответом, и замер в вольной стойке, приготовив маленький экран-подсказку для доклада своему капитану:
- Господин Директор, я не хотел вас отвлекать от работы. А Кодекс, который вы так верно охарактеризовали, как нельзя лучше подходит для предоставления времени размышляющему. Чтобы закончить цепочку логических выводов, пока обратившийся к нему выполняет все положенные движения и озвучивает необходимые инкантации...
- Не будьте занудой, Шиффс, - отмахнулся Директор, раздражённо колыхнувшись всем телом. Яркая вспышка волной пробежала от его волос до подошв лёгких сапожек, чуть приподняв свободную тунику и белый разрезной плащ. - Вы видите, что проблема Проекта в том, что он всё сильнее развивается, и становится, я не постесняюсь этого слова, живым...
- Капитан. Я вынужден оторвать вас от созерцания Проекта. Извините, но на сегодня запланированы плановый осмотр и визирование объектов Пирамиды, которым присвоен нулевой класс важности... - Шиффс сделал многозначную паузу, и продолжил: - Преобразователь, двигательный отсек, узел вооружения, и... стазис-хранилище особых материалов.
Он внутренне сжался при упоминании последнего пункта, имевшего особую важность не только для функционирования корабля, но и для помощника лично. Но Директор не сканировал своего помощника, и только обратился к банкам памяти Пирамиды. Запрос скакнул по нескольким категориям, и вернулся обратно, отображаясь для Шиффса узким лучом света, плещущим между зеркалами.
- Действительно... Кхм, - Директор несколько смутился, и полностью вернулся в телесную форму, ограничив свои возможности и скорость. - Благодарю, Старший Помощник. Вы, как всегда, пунктуальны. Как говорится, обед - обедом, но война по расписанию.
- Да, господин... - поклонился Шиффс, скрывая своё неудовольствие от дурацких пословиц.
В последнее время они страшно раздражали. - Начнём с преобразователя?
- А есть какая-то разница? - пожал плечами Директор, с сожалением бросив взгляд на вероятностную диаграмму. - Раньше начнём - раньше кончим...
- Вы, как всегда, прозорливы, господин Директор... - помощник приготовил профиль перемещения по отсекам Пирамиды, и обвёл его светящейся рамкой. - Преобразователь, визирование и плановый осмотр...
Его начальник направился к переходу, о чём-то задумавшись, и непроизвольно потирая ладонью подбородок:
- Да, Шиффс, не забудьте предоставить мне отчёт аналитического отдела об отклонениях в реализации Проекта, я запрашивал его несколько часов назад. Как же мне всё-таки не хватает...
Портал отсёк звуки своей плоскостью, подсвеченной сиянием рамки, но Шиффс явственно расслышал "Маттершанца", и тихонько скрипнул зубами. "Немного потерпи. Скоро всё кончится..." - сказал он себе, и шагнул в портал, одновременно сбросив команду в сервисную автоматику стазис-хранилища.
Когда они добрались до биомедицинского сектора, Директор уже заметно нервничал, и всё время отвлекался, уходя в свои мысли, и рассеянно ставя визы в формы осмотра. Шиффс мог бы поклясться, что его начальник испытывает сейчас тягу, сравнимую с необоримым влечением наркомана к следующей дозе дурмана. Особенно сейчас, в конце осмотра... Дрожь рук, лёгкий искажённый аромат пота, расширенные зрачки... "Невероятно. Зависимость... от проекта изменения реальности! - Шиффс содрогнулся. - Никогда не думал, что увижу все признаки этого порока, свойственного молодым и незрелым расам, у одного из нас. Пожалуй, флот действительно нуждается в смене руководства".
Стазис-отделение биомедицинского сектора медленно выплывало из небытия, темноты и сгущённых теней. Тёмная клякса на сияющем фоне бледнела, и серые капсулы, возвышавшиеся перед ним и Директором, выглядели слегка чужеродно. Словно их добавили в конструкцию сектора гораздо позже постройки самого корабля.
Они шли вдоль ряда стазисных хранилищ, и Шиффс монотонным голосом зачитывал шифры из базы данных. Вербально, как полагалось по Уставу. И это ещё больше раздражало Старшего Помощника. Директор молча ставил визы, кивал, и переходил к следующей капсуле. На сером металле скользили блики и отсветы, драгоценные камни светились изнутри, а пол едва ощутимо прогибался под ногами.
Когда они проверили пятое хранилище, Шиффс отступил на шаг назад, и достал из складок своего просторного одеяния серебристую сферу поляризатора.
Директор, продолжив движение, достиг следующего контейнера, автоматически сбросил визу в базу, и сфокусировал взгляд на распахнутом зеве капсулы.
- Что за? ... - произнёс он, удивлённо застыв на месте. - Шиффс?
- Да, господин Директор... - привёл в действие поляризатор Шиффс, с радостью наблюдая, как тело его начальника сводит судорогой от блокировки энергетической формы. - Господин бывший Директор!
Бросив использованное оружие на пол, он подхватил содрогающегося начальника под руки, и затащил в раскрытую капсулу, где Директора спеленали невидимые объятия силовых полей.
Запертый в теле и отрезанный от энергетических потоков, пронизывающих Пирамиду, Директор представлял собой жалкое зрелище. Одежды быстро пропитывались потом, из уголка дёргающегося рта свисала ниточка слюны, а выпученные глаза грозили выскочить из орбит. Если добавить к картине паралич голосовых связок...
- Да, можете меня проклинать, - кивнул Шиффс, пробегая пальцами по прохладному металлу и драгоценным камням блока управления. - Но я поступаю так для блага всего Флота. Вы не можете выполнять обязанности командующего, господин Директор! Ваш разум замутнён Проектом, вы направляете на него все ресурсы... У вас зависимость. Вы живёте не Пирамидой, не Флотом, но только своим детищем.
Он отступил на шаг назад, полюбовался делом своих рук, и удовлетворённо хмыкнул. К сожалению, следующий этап требовал сосредоточения и концентрации на всех уровнях сознания.
- Знаете, мне вас даже жаль... - проговорил Шиффс, вынимая из малозаметной ниши на блоке управления два тусклых камня, отшлифованных в форме слезинок. Один из них он прилепил на покрытый испариной лоб Директора, а вторую поднёс к собственному. - Иметь такую власть, и потратить... Потерять всё ради каких-то людей. Эти животные недостойны даже служить нам биоресурсами! Извините, но я вынужден вас сместить. Начать передачу полномочий командующего флота!
Он прикоснулся гладкой поверхностью драгоценного камня к своему лбу. Спустя мгновение слезинка налилась тёмным рубиновым светом, и её пара засветилась красным. Оба Светлых содрогнулись, словно через них пропустили разряд энергии, Шиффс застонал. Биомедицинский сектор медленно погружался в темноту, и только капсулы стазиса продолжали тускло сиять серыми бликами...
Боль. Дикая боль, пронзающая тела и душу навылет, терзающая самые основы личности, и растягивающая время в целые миллионолетия боли, которые спрессовываются в секунды, и падают в ничто... Мысли путаются, рвутся связи, память предаёт, жизнь утекает в подставленные ладони. И только тёмно-рубиновый свет, тоннелем связывающий два мира, два сознания. "Нужно взять". И руки тянутся сквозь красное, прорывая длинными полированными ногтями слабую завесу. За ней - расплавленное озеро тягучей, как вулканическая лава, боли, ненависти и ярости пойманного в ловушку зверя. "Нет, не то, - пальцы перебирают огненные угли воспоминаний, желаний, привязанностей. - Долг. Обязанности. Власть! Вот оно..."
Шиффс медленно приходил в себя, с трудом собирая воедино две формы. Тело отказывалось дышать и жить, а энергетическая оболочка была рваной и слабой, как после тяжёлой болезни. Перед глазами откручивала своё туманная круговерть, и в становящемся всё ярче свете он видел красноватую кучку пепла, которую размывали падавшие в неё слёзы.
Директор Шиффс, оттолкнувшись дрожащими руками от пола, резко выпрямился, и, покачиваясь, пытался восстановить контроль над своей оболочкой. Прежний Директор обмяк в объятиях силовых полотнищ открытой стазис-камеры. По его лицу текла тёмная густая кровь, из уголков глаз, середины лба, и прикушенной губы медленно торя путь вниз, к подбородку...
Шиффс прислушался к себе. "Странное ощущение, - он провёл рукой по лицу, и вздрогнул. - Моё тело словно раздулось. Нет, оно нормальное. Но я чувствую себя размером с Пирамиду... Как непривычно... Это и есть права капитана?"
Бывший Старший Помощник ощущал весь бесконечный корабль, его вечный реактор-преобразователь, изменяющиеся узлы двигателей и пространственного ориентирования, все Сектора и службы... Он чувствовал их, как части себя, и знал, что Пирамида сейчас медленно прислушивается к нему. К новому капитану.
Хромая, он добрёл до пульта стазиса, и, промахиваясь непослушными пальцами, ткнул в нужные камни. Капсула сомкнула края, и басовито загудела. Внутри неё поток времени замедлялся, замерзал, останавливался и превращался в совершенно инертную и неподвижную субстанцию, отрезая заключённого в ней от всех миров и вселенных.
"Навсегда, - подумал Шиффс, и прикоснулся к драгоценностям. - Не вскрывать!"
Не в силах передвигаться на ногах, он вызвал портал, и провалился в него, желая добраться до своих апартаментов. Сейчас ему хотелось только одного - упасть на тончайшие поля ложа, включить подзарядку энергетикой корабля, и не двигаться... Хотя бы немного. Несколько циклов. Со всем остальным можно разобраться потом.