Инульгем закинул ногу на ногу, смешно взмахнув полами потрёпанного пончо, и, уставив узловатый палец в Спенсера, наставительно произнёс:
- Мальчик мой, ты слишком узко смотришь на мир.
- Я? Узко? Не смеши меня... - опешил Спенсер, отстраняясь на неудобном стуле. Слишком уж взгляд Кловиса напоминал два оптических прицела, направленных на Дока.
- Узко. Ты даже не помнишь, кем ты был до того, как встал под, кхе-кхе, стяги Корпорации. Ты видишь только то, что тебе решают показать. Все твои ощущения и переживания - разрешены и одобрены где-то там, в надмирных чертогах Директората и Службы. Тебя не отпускают ни на секунду, ни на миг... - Инульгем ударил раскрытой ладонью по столу. Стаканы, звеня, подпрыгнули. - Только ослабляют поводок, и дают насладиться так называемой "свободой". На день, на неделю, на месяц, или, не приведи создатель, на год. Но потом поводок натягивается, и верный пёсик спешит на службу, задирать лапку на те кусты, которые ему показали...
- Это не так! Я могу... - Спенсер почувствовал, как внутри него начинает подниматься странное тёмное чувство. Ярость? Обида? - Я...
В кабинет заглянул хозяин "Трёх Лилий", привлечённый звуком удара и звоном посуды, но наткнулся на взгляд Инульгема, и прикрыл дверь.
- Когда ты в последний раз смотрел на звёзды? И видел не огоньки, но сферы, освещающие небеса иных миров? - Кловис провёл пальцами по поверхности деревянных досок грубого стола, размазывая пролитое пиво. - Когда ты вдыхал воздух полной грудью, наслаждаясь ароматом прелой листвы или распускающихся цветов? Когда ты...
- Хватит! Прекрати. Я... - Спенсер вздрогнул, и замолчал. "Действительно, а когда? Когда я просто наслаждался жизнью, без оглядки на тикающий таймер отпуска?"
- Ты - слуга. Высокооплачиваемый, уважаемый хозяевами раб, которому позволено даже иметь своих рабов. И свой дом, и свой мир, и своё представление о мире, и, дьявол его забери, мнение! - Инульгем сорвался на крик. - Мнение!!! Управлять группой, разбрасывать щедрой рукой заражённые семена и высаживать ростки "нового направления жизни"!
Отдуваясь, он откинулся на спинку стула, и медленно допил своё пиво.
- Корпорация несёт жизнь... - Спенсер неуверенно перебирал в голове аргументы, но ничего, кроме стандартных фраз из методичек и программ вербовки, на ум не приходило. - И насаждает право на...
- Чушь. Твоя любимая Корпорация несёт чушь... Как, впрочем, и её теневая сторона, Консорциум. - Кловис нехорошо усмехнулся. Дока пробрало холодком и мурашки побежали по спине - такая ухмылка обычно доставалась жертвам Тёмного Охотника, когда Инульгем настигал их в каком-нибудь занюханном уголке удалённой Параллели. И крайне редко её удостаивались собеседники или коллеги. - Едва новый мир присоединяется к Сети, из него начинают сосать соки - металлы, биоресурсы, артефакты, произведения искусства - другие Линии, стоящие выше по лестнице Индекса. Первыми приходят учёные и торговцы. Потом - дипломаты. Потом военные... И с этого момента мир, и все жители, имевшие несчастье в нём проживать, становятся собственностью...
- Если бы не корпораты, я бы умер от голода в моей Параллели! Меня спасли и дали цель в жизни! - Док плюнул на условности, и выложил то немногое, что помнил о себе. "Или мне позволили это помнить? Но зачем?"
Спенсер напряжённо всматривался в свой стакан, словно надеясь найти там истину или откровение. Увы, кроме пузырьков, цепочками поднимавшихся со стенок и дна, в пиве было только пиво. Ярость внутри билась в стенки черепа, и выла волком.
- Тебе показывали твоё будущее? Да, вижу, показывали. Где бедный и несчастный ты загибаешься на свалке от передозы наркотика, суперспида или рака... - Инульгем снова улыбнулся, на этот раз - грустно и даже ободряюще. - Хуйня, мой друг. Полная и беспросветная хуйня. Своё будущее мы выбираем сами. И сами его создаём, каждый день. Каждую минуту - выбором ли, действиями, словами... Или бездействием и пассивностью овоща. Почему тебе показали только летальные варианты, и ни одного, где ты выбрался из жопы, и если не расправил крылья, то хотя бы научился высоко подпрыгивать?
- Иди ты на хер, мудрец хренов! - Док, не в силах сдерживаться, вскочил на ноги, с грохотом уронив свой стул, и сжал кулаки. Он понимал, что против длиннорукого и высокого Инульгема не выстоит и нескольких минут - тот просто превратит его в отбивную, даже не применяя своих странных приёмов, выученных за годы странствий по Сети. Но Кловис даже не пошевелился, только тёмные глаза цепко следили за движениями взбешённого Спенсера.
- О, оскорбления... Аргументация исчерпалась, да? Мачо сдулся, текила высохла, и кактус оказался не пейотлем, а навозной лепёшкой. Теперь успокойся, перестань раздувать ноздри, сядь, и выслушай мою историю. Как оно было у одного маленького мальчика из прерии...
Меня нашли в пустыне, на месте, посвящённом местным богам - Койоту и Мачтли, это такой мелкий тушканчик-пылевик, ну, типа голенастой мыши с большими ушами. Надо мной уже кружили грифы, нацеливаясь на лакомый кус плоти... Если бы не старый жрец Обманщика, жить бы мне до полудня максимум. Ну, ты понимаешь - пустоши, солнце, пески, жара... Младенцу с нежной белой кожей карачун сразу. Местные бы ещё повыёживались, но я-то не местный... был.
Жрец воспринял всё правильно, и принёс меня в пуэбло. Обозвал Койотлем, и отдал на воспитание самой малочисленной семье погонщика лам, чтоб его. Папа - любитель кактусов и пульке. Мама - ну, тут понятно. Постоянная беременность и десяток смуглых ребятишек обоих полов в глинобитной хижине.
Антисанитария, полное пренебрежение к общечеловеческим ценностям и жизни. Каждый месяц один из индейцев, вытянув священный жребий, отправлялся в пустынный храм, где жрец вырезал ему сердце... Жертвуя то Хитрецу-Койоту, то Жизнеделу-Мачтли. Эти тушканчики плодились, как... как... словно индейцы, задери их Христос.
Иногда боги снисходили до жертв. С Койотом я однажды даже поспорил, и проиграл ему половину души. Взамен, правда, он поделился частью своей - ведь без души, целой или половинчатой, человек всё равно не выживет... Пустыня к тому моменту уже признала меня своим. Сроднилась со мной, и проникла внутрь.
Горьким песком, солёной водой древних колодцев, горячими дюнами, выжженной травой пустошей, режущим ветром бурь и чернильно-синими небесами ночи, расчерченной, как игральная доска в тлачтли, метеоритными потоками...
Пустыня стала мной, я стал пустыней, и научился выживать там, где ты, или другой изнеженный белолицый умер бы на третий час после полудня. Я ходил по миру, как Обманщик когда-то, оставляя в песке отпечатки лап и вой в ночной тишине под шуршание песка - что поделать, если я прошёл посвящение Койоту, и обменялся с ним душами?
Мне было хорошо, как может быть только человеку, живущему в гармонии с миром... Каким бы жестоким он не был.
Потом пришла Корпорация. Помню первые миссии, когда через молочно-белые круги на песок ступали закованные в металл солдаты и учёные, как приходили через стационарные порталы рычащие чудовища-грузовики, плюющиеся маслом и гидравлической жидкостью геологические автоматы и буровые установки. На Икстлане нашли залежи аграва, миллиенита и тяжёлых трансуранидов. Да, почти в обогащённой форме. Прямо хоть лопатой копай...
Кто сказал, что внутренним мирам Сети не нужны уран и золото? Друг мой, тебя нае... то есть, обманули! Нужны. И все эти трансформ-реакторы, эйнштейновские преобразователи и масс-конвертеры - тоже наёбка. Даже для конвертера нужна масса, желательно атомная. Чем выше - тем лучше преобразование, и выше мощность...
И вот наступил момент, когда на песок Икстлана из множества порталов двинулись солдаты. Конкистадоры-"железнобокие" со слаборазвитых миров, вооружённые современными стрельбовыми комплексами и боевой бронёй третьего класса. Что могли сделать мои соплеменники, у которых-то и оружия не было, а из брони - тканые юбки да кожаные ремни, едрить их в туннели? Ничего.
И они делали это "ничего" двадцать лет без перерыва. Солдатам тоже надо есть, спать, испражняться и дышать. А для этого нужно хоть изредка вылезать из костюма. Отравленная колючка, щепотка сонной травы, семечко хищной лозы, песчаная блоха... Сердца участников Конкисты трепыхались на каменных блюдах в последних святилищах Койота, Чак-Мооля и Ш"баланке, броню заносили пески, а ружья... Ружья стреляли во врагов.
Двадцать лет партизанской войны в песках и скалах, от океана до океана. Это так долго... Когда потери превысили критические показатели, а геологоразведка показала гигантские запасы полезных ископаемых в недрах Икстлана, Корпорация решила вопрос. Эффективно. Быстро. Навсегда.
Ты когда-нибудь слышал о генетическом оружии? Ага, вздрогнул... Слышал. Я тоже слышал. Но, в отличие от тебя, я ещё и видел, как его применяют. И выжил, когда в небесах, в ярком сиянии полудня расцвели небывалые снежно-белые облака, так похожие на хризантемы... То есть, это я потом понял, на что они были похожи, когда выучил это слово и увидел цветок. А в тот день я стоял, и вместе со всеми собратьями-родичами смотрел в облака, чувствуя, как на губах оседают сладковатые капельки влаги...
К вечеру заболели первые. Следующий день встретили немногие. Через сутки в живых остался только я один. Почему выжил? Я родился не в Икстлане, и мои гены, эти крохотные шестерёнки, на которых вращается вся наша жизнь, были другими. Вирус, распылённый со спутников, не убил меня.
Когда я напал на лагерь геологов спустя неделю, пройдя Сердце Пустыни, они обалдели. Пески на сотни миль, жара под восемьдесят градусов, ни клочка тени окрест... И тайные тропы моего народа, для которого это место было священным. Последний из "мешика", как называли себя туземцы, размахивая обсидиановым топором и старой винтовкой, успел уложить пятерых, прежде чем кто-то из Службы выстрелил в дикаря дротик с парализатором.
Следующие полгода я провёл в институте на узловой станции Сети, где меня резали, просвечивали томографами и мучили сотнями способов. От генетического оружия нет противоядия, что бы ни твердили военные. Его можно настроить на группы генов, расовые особенности, какие-то мелкие признаки митохондриального ДНК, но от него невозможно защититься.
Это как рулетка - поставил на зеро все деньги, и выиграл. Или проиграл, и шансонье уже спешит с золотым блюдом, на котором, обёрнутый в вышитую салфеточку, завернут однозарядный пороховой пистолет с серебряной пулей... Славная традиция Рио-Путас-дель-Гранде, Параллели игорных домов, ранчо, гордых идальго и профессиональных шулеров. Да, оттуда вербуют конкистадоров для Испанского сектора Сети, где постоянно вспыхивают бунты... Я прожил там следующие годы, щедро проигрывая выплаченные мне в качестве компенсации деньги. И никогда, слышишь - никогда! - мне не удавалось добиться визита шансонье...
Койот хранил меня. Для других дел.
Я сам пришёл в Корпорацию. И отказался идти в конкисту, разведку или обслугу. Я хотел в Службу. Обхамил местного резидента, вызвал на дуэль пятерых, троих убил, одного оставил евнухом, а последний отрубил мне руки. И принял на службу.
Руки мне отрастили в регенераторе, убитых через три дня привели знакомиться с новым собратом по оружию, а Полковник, столь жестоко отметивший новобранца, стал мне отцом. И заменил мать, которой у меня никогда не было.
С тех пор я мечтаю увидеть Икстлан и умереть в его чёрных песках, перед смертью успев вернуть Койоту его подарок, будь он неладен...
И после этого ты смеешь говорить, что у тебя была хреновая жизнь, Спенс? Мне, Койотлю Тлескалитпотли? То есть, тьфу, Кловису Инульгему, дьявол задери все эти миры и имена... Ну, братец, ты и зажрался... "Я чуть не умер с голоду"... Бедный ты, несчастный...
А у меня вот, блядь, родной мир убили. Но, как видишь, я вполне живой, смеюсь и иногда даже от души. Хотя и чётко вижу пределы своей и твоей несвободы...
Инульгем выговорился, и теперь молчал, сцепив пальцы. Его глаза были прикрыты, но между веками предательски поблёскивала влага. Спенсер, почти не дыша, заворожено ждал следующих слов Кловиса. И Тёмный Охотник их произнёс:
- Утрись, парень. Выдыхай. Дядя Инульгем тебе поможет. Есть тут у меня один заказец на примете...