Романов Роман Романович : другие произведения.

О культурных революциях

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Психолого-историческое исследование российской истории и политики с прогнозом до 2030 года.

О культурных революциях в России и в мире

  
   1. Верньер от Воланда
   В данном случае речь пойдет не о толкованиях притч и романов в романе. Образ из 22 главы "При свечах" просто используем для иллюстрации. Как уже было сказано, это для современников Булгакова хрустальный глобус в кабинете Воланда был фантастикой. А для нас это привычно: Встал с утра, не глядя, ткнул кнопку компьютера, умылся. И вот уже с чашечкой кофе сам выбираешь масштаб наблюдения за мировыми процессами.
   Можно подкрутить верньер "глобуса" до той самой фотографии убитой матери с младенцем из Горловки, а можно наоборот - взлететь над облаками и окинуть взглядом всю мировую "шахматную доску". И не только можно, но и нужно видеть политику на всех уровнях - от глобального до локального, если есть желание хоть как-то разобраться. В общем, и этот эпизод из романа-пророчества не только сбылся в виде иллюстрации технологий миллениума, но должен читаться и как притча - и тогда хрустальный глобус станет методологией психолого-исторического анализа.
   Не стану утверждать, что в наших руках тот самый искомый "глобус", но как попытку приблизиться к идеалу прошу зачесть. В любом случае "дело ясное, что дело темное" - эта самая политика. Если ее не рассматривать как иерархию контекстов - от Большой Игры на клетках, образуемых параллелями и меридианами глобуса, до положения на конкретных фронтах политической, в том числе военной, борьбы.
   Не стану утомлять неподготовленного читателя такими определениями исторического процесса как "четырехмерный фрактал" во времени-пространстве. Нам вполне хватит упрощенной модели сугубо политических процессов как "матрешки", вложенной одна в другую. Самая большая "матрешка" - это всемирно-исторический процесс, отражающий становление мировой цивилизации и соответствующего сообщества культурной элиты в широком смысле.
   Чуть поменьше "матрешка" глобального политического процесса, охватывающего политический класс и столичные элиты всех мировых держав. Здесь субъекты - сообщества наций, а масштаб - геополитические континенты. Еще меньше "матрешки" континентальных политических процессов - европейского, евразийского, североамериканского с субъектами - политическими нациями. И далее до уровня национальной, региональной и местной политики, где субъекты - политические группы.
   Если сосредоточиться на одном уровне и только его отслеживать, как сейчас мы внимательно отслеживаем события на Донбассе и в Киеве, то легко перепутать причины со следствиями. Вернее так - некоторые из следствий можно принять за причины по причине того, что эти события произошли чуть раньше других. Однако эта аберрация восприятия как раз и связана с отсутствием "верньера", потому что причины политических событий всегда лежат уровнем выше, а ниже - только следствия. Другое дело, что на более высоком уровне причины созревают, в том числе из-за технологических и экономических кризисов, ведущих от нижних уровней и соседних субъектов, но сразу от всех, и эти кризисные волны фокусируются только в политической сфере, а потом происходит локализация разнородных проявлений кризиса и трансляция политики сверху вниз. Опять прошу прощения за теоретические экскурсы для обоснования важного тезиса.
   Собственно, поэтому я и призываю отвлечься от политического кризиса, локализованного на территории бывшего государства Украина. А лучше внимательнее посмотреть на состояние больших "матрешек" - политических процессов глобального масштаба, фазовый переход в которых и стал причиной украинского кризиса. Что касается структуры процесса, последовательности стадий и фаз, то она одна и та же для любых уровней. Однако на нижних уровнях так много флуктуаций и перекрещивающихся процессов, как в калейдоскопе, что сложно эти фазы отследить и еще сложнее опознать. На верхних уровнях проще - процессы единственные в своем роде и можно сравнивать фазы, даже если пользоваться несовершенной шкалой для их разметки. Вот этим мы и воспользуемся для анализа текущей ситуации в глобальной политике.
   А еще воспользуемся историческим законом имени Гегеля, который уточнил соломонову мудрость насчет "повторения истории". Он заметил, что трагедия любой революционной ломки повторяется затем в виде фарсовых разборок политической элиты в ходе уже не социальной, а культурной революции. Впрочем, с самими терминами тоже очень много путаницы из-за политико-культурных манипуляций.
   Поначалу "революция" означало именно возвращение к докризисному состоянию - английская "славная революция" уж больно пришлась по нраву всей европейской элите. Но речь шла тогда о том, что после французской "революции" пришлось назвать "реставрацией", плюс дальнейшие фарсовые повторения. Потом Кант неосторожно напророчил целый ряд революций, имея в виду именно "культурные революции", а не трагедии активной фазы Надлома. И уже после этого британские финансовые и культурные манипуляторы в отместку за поддержку американских сепаратистов ввергли французов в трагедию, соблазнив славным именем "революции".
   Аналогично и "культурная революция" получила в ХХ веке несколько искаженное толкование из-за большевистской и маоистской трактовки. В оправдание политиков скажем, что они могли желать ускорить наступление "славной революции" в своих странах. Однако это было всего лишь фарсовое повторение гражданской войны и всей активной фазы Надлома российской истории в рамках этой самой активной фазы, ее завершающей четверти. Поэтому черты культурной революции там присутствовали, но и разрушительные формы продолжения трагедии тоже.
   Настоящая "культурная революция" наступает только после имперской экспансии, застоя с перестройкой и последующей реставрации. И длится такая культурная революция не одно десятилетие, а сопоставимое со всеми предыдущими фазами Надлома время. Так, французская великая культурная революция (повторение революции и бонапартизма в виде фарса) заняла более 40 лет после 1830-го, то есть столько же, что прошло после 1789-го. Аналогично период петровской великой культурной революции на Подъеме российской истории занял двести лет, а две стадии глубокого Надлома от Ивана Великого до его тезки-антипода в тандеме с Петром тоже двести лет. Так что великая культурная революция стадии Надлома российской истории, начавшаяся в этом году с восстания в Севастополе и возвращения Крыма, тоже займет почти век. Потому что столько же прошло с февраля 1918-го, когда смена календаря и отказ великой державы от войны как способа политики обозначили перемену в самом течении времени.
   Эти примеры нужны, чтобы подвести к следующему нетривиальному тезису: Великая Победа антигитлеровской коалиции в 1945 году тоже означала переход к великой культурной революции, но уже в масштабах всемирно-исторического процесса. Надлом всемирной истории начался с появлением революционного движения христианства, перешел в активную стадию открытого раскола самого христианства в XI веке. Дно Надлома пришлось на начало XVI века, когда элиты христианского мира столкнулись с новым вызовом столкновения цивилизаций, в том числе в Новом Свете.
   В завершающей четверти Надлома всемирной истории происходит повторение революционной истории христианства, но только на уровне политико-идеологических, а не более глубоких религиозно-мировоззренческих материй. То есть по сравнению с рождением христианства (и шире - поздней античной философии) рождение классической естественнонаучной философии действительно не столь глубоко, поскольку обращено исключительно вовне - на материальную сторону бытия. Так и раскол великих держав, выросших из этой классической философии, после их общей победы над неоязычеством в 1945-м, является повторением раскола христианской цивилизации в XI веке после успешного выхода христианства за пределы греко-римской Ойкумены.
   Сегодня эта "вторая матрешка" всемирной культурной революции дошла в своем повторении до Дна Надлома, аналога рубежа XV-XVI веков. А это очень даже интересный момент с точки зрения поведения элит и смены направления развития. Прежние методы экспансии элиты (христианской феодальной в большом процессе, и прогрессисткой индустриальной в процессе поменьше) исчерпали поле для экспансии, стали попросту нерентабельными. Старые элиты вынуждены активно сотрудничать с антагонистами по сути - феодалы с народившимися буржуа, как папа римский был вынужден опереться на клан Медичи. Так же и нынешняя финансовая элита Запада вынуждена иметь дела и даже опираться в экономике на посткоммунистические режимы в Китае и России. В то же время в политике нарастает угроза полного краха и зачистки старой элиты. При этом важным субъективным фактором остается страстное желание нуворишей XV века и периферийных олигархов конца XX века получить высокий статус в рамках прежней табели о рангах.
   На рубеже середины второго тысячелетия старые феодальные элиты нашли способ уйти от печальной судьбы. Общая угроза заставила королей, герцогов, кардиналов искать способы обойти соперников на их первоначально капиталистическом поприще. Сначала Габсбурги, а затем Бурбоны показали всем выскочкам, какими масштабами финансовых и земельных активов нужно ворочать для лидерства в новой политико-экономической реальности. Хотя для такого лидерства нужны новые знания и умения, для чего в состав высшей элиты были кооптированы самые ушлые и мощные из нуворишей. Из них новоявленные герцоги Медичи - самые известные.
   Старой элите, чтобы сохранить позиции во власти, пришлось таки "поступиться принципами" и самим возглавить процесс капитализации, раз противодействовать ему не получилось. Похожая ситуация повторяется в наше время с глобальными финансовыми и корпоративными элитами Запада: Либо они меняют методы управления и кооптируют в свои ряды самых ушлых и мощных из нелиберальных выскочек, либо быстро сойдут со сцены вместе с отжившими методами. Судя по проектам разнообразных Двадцаток, БРИКСов, торговых партнерств, а еще важнее - судя по отказу от нерентабельных военных методов удержания господства, выбор западными элитами сделан.
   Еще более наглядно о том же свидетельствует нулевая, а с учетом инфляции даже отрицательная ставка ссудного процента ФРС и ЕЦБ. Уже который год она держится около ноля и никуда расти не собирается. Какой же это капитализм, господа? Это раздача финансовых ресурсов для поддержания не экономики, но статуса наследственных финансовых элит. Этакий развитой социализм и финансовый феодализм в одном флаконе. И чтобы предотвратить крушение столь ненадежной финансовой схемы, пришлось покуситься на святое - сильно ограничить финансовые и торговые спекуляции в пределах развитых, а теперь и развивающихся экономик.
   Финансовый контроль соблюдения новых правил глобальной элитой стал главным инструментом для самосохранения этой самой элиты. "Возьмемся за руки, друзья, чтоб не пропасть поодиночке" - повторяют наследственные финансовые магнаты вслед за наследниками "комиссаров в пыльных шлемах". Те в свое время точно так же пережили Дно Надлома российской истории, перестав быть комиссарами и став хозяйственной или культурной элитой позднесоветского образца.
   Все, что происходит на менее масштабных уровнях политики: в европейской и евразийской "матрешках", не говоря уже об украинской "матрешечке" - имеет своей причиной этот самый важный факт и поворот в глобальной политике: досрочный договорной финиш гонки глобального капитализма. Конец старого режима де-факто при сохранении внешних идеологических, правовых и политических форм, наполняемых противоположным по смыслу "межгосплановским" содержанием.
  
   2. Начальный узел
   Мы начали с конца глобального капитализма, но не капиталистических отношений вообще. Именно для того, чтобы на уровне глобальных регионов старая политическая и экономическая элита сохранила значение, на глобальном уровне между валютными зонами необходим управляемый баланс. Напрямую к теме культурной революции этот узловой факт не относится, но является гегелевским повторением Дна Надлома всемирной истории. Этот разворот глобальных элит - тоже узел Дна Надлома, но в его завершающей четверти - всемирной культурной революции. Соответственно, когда мы будем искать содержательные исторические аналогии нашей культурной революции, то сможем брать для сравнения и российский, и глобальный уровень.
   Нас с вами больше должна интересовать завершающая четверть Надлома российской истории, она же - российская культурная революция. Есть смысл обсудить мотивы и стереотипы политической и культурной элиты в самом начале этой "революции сверху". Разумеется, одним из наиболее полных аналогов для сравнения является для нас петровская великая культурная революция XVIII века, порожденная в том числе Великой Северной войной. Её кульминация тоже случилась на Украине, под Полтавой.
   Попробуем перечислить главные черты исторического времени, приведшие к культурным революциям тогда и сейчас. Во-первых, открытие страны внешнему миру - постепенно, с приливами и отливами, после Смуты начала XVII века и начала 1990-х годов. Реформы Алексея Михайловича - это такой же осторожный процесс вестернизации, как и половинчатые реформы 1990-х были частью глобализации. Рост военного и экономического значения постордынской России так же постепенно переключил режим взаимодействия с соседями от центробежного к центростремительному. Не будем в угоду идеологической картинке приукрашивать степень и масштаб "воссоединения Украины с Россией", хотя значение Переяславской Рады как переломного момента этого протоимперского процесса вполне понятно. Точно также и переход от цивилизованного развода в рамках СНГ к формированию более тесного Таможенного союза является постепенной интеграцией.
   Наконец, нарастание противоречий между ведущими мировыми державами того и этого времени способствовало вовлечению России в торговые, а затем и военно-политические отношения. При этом и тогда, и сейчас одной из внешних опор стал Лондон, борющийся за европейское и заморское наследство с угасающей, но все еще сильной атлантической империей. И тогда, и сейчас западные страны, как и южные соседи не были в восторге от усиления и вовлечения России в европейские расклады. Поэтому общие настроения были, скорее, в пользу принудительной изоляции России в ее медвежьем углу, формировании буферных территорий со сворой хищных посредников.
   Рисовать допетровских, постордынских бояр сатирическими красками как сугубых антизападных консерваторов - точно такая же ошибка, как считать, будто ельцинско-путинские реформы и сближение с Западом случились против желания постсоветских элит - партхозактива и чекистов. Другое дело, что боярские шапки и бороды, как и места в первом ряду на богослужениях служили символом первородства, наследственных прав вершить дела в державе. Если бы у наследственных элит времен Петра I не было общего интереса в развитии торговли и выходе к теплым морям, то и не было бы никаких петровских реформ. Впрочем, если бы не было выхода к холодному морю и угрозы этому торговому пути со стороны хищного соседа, то тоже не было бы стимулов к обновлению и централизации для революции сверху.
   Перефразируя известную формулу революционной ситуации, "верхи и могут, и хотят", но не имеют возможности делать это как встарь, традиционным дедовским или хотя бы отцовским способом. А возможности исчерпались не по внутренним, а по внешним обстоятельствам, из-за возросшей конкуренции во внешнеторговых связях, озорства пиратов и каперов, военных угроз торговым путям. Плюс к этому прежние торговые пути и связи в глобальном масштабе начинают активно меняться, и можно просто не успеть к переделу пирога, уступив свое место более прытким и агрессивным. Это и есть одно из главных условий культурной революции, что великой, что менее масштабной - когда элитам есть, что терять, и есть реальный риск этого. Другое условие - элитам есть, на кого опереться, в смысле предшествующего улучшения положения народа и совпадения в целом интересов управляющих и управляемых в сохранении тенденции.
   2014 год войдет в историю как еще одна наглядная иллюстрация к выходу такого рода "революций сверху" в активный режим. Особенно если учесть, что сегодня для элит главными является не военный контроль территорий и торговых путей, хотя и это все еще важно, но контроль и безопасность торговых и финансовых потоков. Возможно, нуворишские элиты России и постсоветских республик вовсе не желали бы никаких перемен и революций, даже сверху и тем более культурных, но глобальный источник финансового благополучия уже приказал долго жить. Примерно так же к концу 17 века не столько истощение, сколько перенасыщение рынков испанским серебром и индийскими пряностями заставило растущий голландский, а затем и английский рынок искать новые торговые пути в Азию плюс рынки сбыта и источники ликвидных ценностей на северо-востоке, в диких и суровых медвежьих углах.
   Нет необходимости гадать и строить версии, действует российский ЦБ против или за Путина. Точно так же как нет нужды противопоставлять Кремль российской элите, "равноудалённым" финансово-промышленным группам. Не только ЦБ, но все федеральные ведомства на уровне высшего и среднего менеджмента пронизаны тесными связями с крупными российскими банками и корпорациями, а через них уже с иностранными (напрямую уже не модно). И если рубль к концу года падает, то это означает заинтересованность в этом большей части элиты. Скорее всего, достижение в элитах некоего компромисса, когда кормящиеся от бюджета получают свою долю за счет его стабильности при падающей нефти, а кормящиеся от импорта и финансовых спекуляций - получают искомый ажиотаж среднего класса.
   При этом власть, блюдя общий интерес элиты, предупреждает о скором завершении этого переходного периода и о новых, более строгих правилах игры. Противоречия между элитой и ее лидером есть, их не может не быть. Каждый сильный мира сего желает сохранить статусные привилегии, свой кусок элитного пирога, для чего и участвует в кулуарной жизни двора. Но при этом каждый из бояр еще менее хочет усиления своих конкурентов в нарушение "сухаревских конвенций", попыток урвать чужое, а то и войти в альянс с внешними хищниками. Поэтому новые, более строгие правила игры также отражают общий интерес элит, довлеющий в условиях внешнего кризиса над частным интересом, но не подавляющий его, а служащий гарантией.
   Для успешной культурной революции, вопреки исторической мифологии, необходимо, прежде всего, не бороды рубить и девок в декольте наряжать, а баланс в элитах поддерживать, чтобы иметь возможность выступать политическим арбитром и законодателем новых мод. Впрочем, даже и в части новой моды, "революция сверху" скорее легализует модные устремления элиты, ее нового поколения. Она также освобождает элиты от утомительных традиций, заменяя их более комфортными способами себя показать, других посмотреть и статус закрепить в публичном поле в виде обновленных культурной революцией знаков. Однако и сами обновленные символы необходимы для закрепления новых правил политико-экономической элитной игры, адаптируя к ним не только сами элиты, но и общество, на которое опирается при этом политический центр.
   Разумеется, все эти общие соображения необходимо иметь в виду при анализе текущей или исторической ситуации. Однако читателю всегда хочется более конкретных параллелей, и если уж 2014 год назван конкретно как год начала российской культурной революции сверху, то неплохо было бы автору назвать аналогичный год или период в параллельном петровском сюжете. Иначе чего стоят все эти теории? Опять же критично, а не философски настроенному читателю будет легче сопоставить и проверить весь ход рассуждений, или хотя бы сформулировать конкретный вопрос.
   Проведение конкретной параллели для сравнительного анализа двух революций сверху - дело не такое простое, как может показаться. Еще год, и даже полгода назад такая аналитическая операция была бы невозможной, как и вообще сравнительный анализ двух эпох. Сначала нужно было дождаться кульминации - парада в Севастополе 9 мая, ставшей точкой отсчета для нового периода в истории России. Однако мы еще не знаем, а только предполагаем, как дела пойдут дальше и параллель с петровской эпохой все равно будет условной, авансом.
   Хотя некоторые параметры сравнительного анализа можно задать достаточно точно. Во-первых, легко увидеть разницу в темпах исторического времени - примерно в пять раз, на полпорядка быстрее сейчас, чем в 17-18 веках. Связность территорий, скорость транзакций, плотность экономических связей и политических событий сейчас много выше, и это - общий закон ускорения исторических процессов, который, тем не менее, имеет предел в виде сугубо физиологических возможностей человека. Этот предел, скорее всего, уже достигнут или на грани этого, так что дальнейшее ускорение темпов истории не столь вероятно.
   Во-вторых, можно достаточно точно говорить о периоде Северной войны как аналоге современного противостояния России и Запада. Территориальная привязка к Украине сама по себе ничего не доказывает, хотя мы уже знаем о том, что исторические традиции и этнические стереотипы во все времена делали именно эти лимитрофные территории и населяющих ее жителей активными участниками такого рода событий, перезагрузки международных связей. И всё же, поражение шведов под Полтавой - это уже некий итог нараставших для них трудностей и противоречий. И сама по себе полтавская виктория не гарантировала успеха в войне.
   Возможно, поворотным моментом для истории и началом активной фазы культурной революции был выход России в 1703 году на стратегически выигрышную позицию в устье Невы, так же как в 2014-м был занят Крым. Можно так же заметить, что не только новая крепость, но и новая столица долгое время находилась на территории, которую никто кроме самой России своей не считал. Впрочем, с учетом разницы в темпах событий вековой период пребывания этой территории под управлением Швеции сопоставим с временным пребыванием Крыма под началом Киева. Период от взятия Ниеншанца весной 1703 года до Полтавской битвы летом 1709 года примерно равен по значимости и интенсивности событий периоду от 23 февраля и до конца 2014 года или до конца зимы 2014/15.
   Теперь, отталкиваясь от исторического узла, можно провести и сравнительную ретроспективу предшествующих 9-й и19 стадий русской (российской) истории. Что еще интереснее в контексте культурных революций - это исследовать их предварительные четверти, предшествующие большим узлам: 9/10 (Инициация) и 19/20 (Консолидация).
  
   3. Реставрация с Реконструкцией
   Наверное, самой сложная и важная для понимания исторических процессов часть теоретической модели - это взаимное наложение значимых событий двух последовательных циклов. Примерно с середины завершающей четверти одного цикла прорываются в видимое политическое поле тенденции и маргинальные, но значимые субъекты предварительной четверти следующего цикла. Теоретическая конструкция сложна для абстрактного понимания, поэтому проиллюстрируем на конкретных исторических примерах:
   Для всех очевидно завершение в 1917 году православно-монархической большой стадии Подъема российской истории и захват центра управления советской (светской республиканской) властью. Однако при этом сама советская власть, ее большевистские лидеры вели отсчет времени Великой Русской революции от восстания декабристов через народников и маргинальные социалистические движения к партиям и революционным движениям. Это и есть маргинальное, но уже влияющее на "мэйнстрим" движение, возглавляющее предварительную стадию Надлома российской истории. (Впрочем, в ходу была и еще одна версия революционной преемственности - от пугачевского восстания).
   Так же отдельно взятая 19 стадия Реставрации (1992-2014) имела свою предварительную четверть (1987-1991) на фоне Перестройки - завершающей четверти брежневского цикла (18 стадии, 1965-1991). Пиком Подъема 19 стадии стал демарш столичной партноменклатуры в лице Ельцина как выразителя интересов республиканских и региональных элит на октябрьском пленуме ЦК 1987 года. И так же демарш столичной гвардии в пользу дворянских магнатов, фактически направляемый столичным генерал-губернатором Милорадовичем, в декабре 1825-го стал информповодом для рождения политического мифа о не сбывшейся справедливой власти. Это вообще закономерность рождения политических мифов, без которых невозможна самоорганизация и рост маргинальных движений предварительной стадии, которые Тойнби называл "движениями внутреннего пролетариата".
   Если бы вдруг "декабристы" добились успеха, то это был бы еще один дворцовый переворот с очередной десятилетней смутой, расправой одних победителей над другими и минимумом последствий для системы, кроме ее общего ослабления. Опять же устремления лидеров "декабристов" были бесконечно далеки от нужд и чаяний народа, "освобождение" крестьян было лишь эвфемизмом для "огораживания" по английскому образцу, освобождения земли от крестьян и крестьян от земли. Да, освоение Сибири, наверное, ускорилось бы, но быстрее могла случиться новая пугачевщина с восстановлением сословного статус-кво. Из-за этого страха перед народным бунтом царская власть и не спешила с реформами в пользу магнатов. Не из-за природного консерватизма русских, а из-за суровой русской природы, требующей от народа и власти строгого консерватизма в части сохранения общины и ее поддержки со стороны власти, всегда монархической и почти всегда социально ориентированной. Это уже потом остальной мир у нас перенял, глядя на успехи сталинского СССР.
   Единственным результатом демарша декабристов стало рождение политического мифа как основы самоидентификации будущей революционной интеллигенции и советской власти. Аналогично в 1987 году единственным последствием демарша московского горкома стало рождение политического мифа, который затем вылился в радикальное движение, похоронившее советскую систему, но не советскую элиту, перекрасившуюся соответственно новой идеологии периода Реставрации.
   Теперь попробуем разобрать паззл чуть сложнее - структуру политических процессов на стадии Реставрации, конкретно на российском примере 1992-2013 годов. Эта 19 стадия является завершающей четвертью послевоенной, конструктивной четверти Надлома российской истории. Поэтому ее активная, разрушительная четверть 1992-93 годов обязательно завершается демаршем маргинального политического субъекта и рождением политического мифа, который должен выйти в центр политики в конце 19 стадии в виде нового радикального движения. Есть только один претендент на эту роль - это подавленный столичный бунт части представительной власти в октябре 1993 года. Однако вплоть до начала 2014 года такая оценка была сугубо предварительной, и только сейчас с выходом в центр событий радикального "новороссийского" движения стало возможно удостовериться в правильности нашего понимания.
   Только нельзя при этом упрощать и сводить "новороссийское" движение к ополчению, потому как события 1993 года тоже были намного сложнее и масштабнее и не сводились к действиям "приднестровцев", "националистов" и прочих боевых групп. Это была большая коалиция, с опорой в разных влиятельных институтах власти - от конституционного суда и министерства безопасности до губернаторов и областных советов. Сегодня мы видим усиление и перехват управления именно этими силами, проигравшими в свое время радикально-либеральным компрадорам, но затем отчасти кооптированным во власть для поддержания баланса сил.
   Опять же для избежания ошибок в анализе ситуации нужно строго следовать заветам Секста Эмпирика: четко различать уровни и масштабы переплетающихся политических процессов. Когда мы говорим о российской истории, её 19 стадии, то речь идет не о части - федеральной элите, а обо всей постсоветской элите, не только о Федерации, но о Большой России. Точно так же нужно различать масштабы завершающих и предварительных стадий, которые густо переплетены именно в период Реставрации и Реконструкции. В октябре 1993 года случился демарш более высокого уровня, чем сама 19 стадия, это Пик Подъема не следующей 20 стадии, а всей завершающей четверти Надлома, включающей 20, 21 и 22 стадию.
   Как мы и условились, эта завершающая четверть называется "культурной революцией". Предварительную стадию этой эпохи, равномасштабную всей 19 стадии Реставрации, следует назвать так же с большой буквы - Реконструкцией. Вот это сложное переплетение двух равновеликих процессов Реставрации и Реконструкции необходимо распутать и проанализировать каждую из этих линий отдельно, но с пониманием, что эти процессы сопряжены и все политические субъекты вовлечены в оба процесса.
   Что же касается собственно 19 стадии Реставрации российской истории, то ее завершающая четверть начинается с приходом к власти Путина в 2000 году, и этот узел консолидации процесса Реставрации необходимо совпадает с аналогичным узлом параллельного процесса Реконструкции. Собственно, фигура Путина потому столь противоречива и его ориентация непонятна, что он был призван стабилизировать и на время консолидировать противоположные по своей сути общественные течения. Но не антагонистичные, а взаимодополняющие, поскольку процесс Реставрации является необходимой основой для столь же частичной Реконструкции.
   Соответственно, до 2000 года более динамичный процесс Реконструкции в маргинальной, но все же элитной нише, догонял раньше стартовавший процесс Реставрации. Какое-то время оба процесса шли вровень, но после уже "реконструкторы" начали перехватывать инициативу.
   Основой для анализа процессов является вычленение больших узлов - Пик Подъема (он же Раскол для предыдущего цикла), Смена Центра (она же Финал для предыдущего цикла), Дно Надлома, Консолидация (на выходе из глубокого Надлома). Для сопряженных процессов Реставрации и Реконструкции нужно найти не только Дно Надлома (октябрь 1993), бывшее одновременно Расколом и Пиком Подъема в процессах уровнем выше. (Прошу извинения у неподготовленного к такой калейдоскопичности читателя.) Есть два варианта, подходящих на роль узла Раскола 19 стадии и Пика Подъема для следующей равновеликой 20 стадии. Это демарш части олигархии во главе с Ходорковским, раскол и подавление бунта в 2003 году, и это "оранжевая революция" в Киеве в 2004-м.
   Достаточно очевидно, что второй вариант по своему масштабу более соответствует общероссийскому историческому процессу, масштабу Большой России, а первый - скорее масштабу элит Российской Федерации как политического центра всей постсоветской политической элиты. Здесь будет уместно упомянуть еще одну закономерность, когда узел Смены центра в самом центре происходит с опережением. Например, октябрьский переворот 1917 года - это узел Смены центра внутри петроградской столичной элиты, а в масштабах Большой России Смена центра - это Брестский мир, утвердивший вовсе не перемирие, а распад бывшей империи на светские республики. Аналогично и сейчас, в масштабах Большой России узел Консолидации и начало культурной революции случились весной 2014 года, а соответствующая Смена политического центра произошла немного раньше, вскоре после переизбрания Путина в 2012 году.
   Тем не менее, такой сдвиг по фазе касается именно и только Смены центра, а не других больших узлов. Соответственно, события 2003 года с посадкой Ходорковского и формированием путинского большинства в Госдуме не являются инициирующими для событий в Киеве в 2004-м. Скорее, в данном случае мы имеем дело именно с различием сопряженных процессов Реставрации и Реконструкции. "Дело Юкоса" относится к процессу расставания с постсоветским прошлым (а группа МЕНАТЕП - это очевидное порождение горбачевской перестройки и госбанковского политического клана во главе с Геращенко).
   Ситуация "третьего тура" в Киеве намного сложнее по своей динамике и структуре процесса. Там тоже местный "ходор" Ахметов попытался продвинуть своего ставленника на президентство, но был общими усилиями других олигархов и чиновников обыгран и отброшен обратно на Донбасс. Однако "третий тур" состоялся, когда бывший "донецко-днепровский" штаб Януковича уже разбежался, а все его олигархические "друзья" попрятались. И в "третьем туре" на Януковича работала совсем иная сборная команда "маргиналов", и номинальным главой штаба был, на минуточку, сын Вячеслава Чорновола - идеолога незалежной федеративной (!) Украины. То есть подкучмовский штаб первых двух туров - это часть номенклатурного движения Реставрации, а вот штаб третьего тура - это уже точно отколовшаяся часть движения Реконструкции в фазе ее Раскола и одновременно начало предварительной четверти следующей 20 стадии.
   У внимательного читателя может возникнуть резонный вопрос: если демарш МБХ в 2003-м аналогичен по структуре демаршу ЕБН в 1987-м, не следует ли из этого, что сам Ходорковский будет лидером в следующей после Реставрации стадии развития? Вообще говоря, роль личности не столь важна, как роль субъекта, который эта личность олицетворяет. Тот же МБХ - всего лишь подставная фигура, зиц-председатель для отсидки, а реальным лидером этой элитной группы всегда был и остался Геращенко. Раз реальный лидер не проявил себя в кризисный момент - это уже приговор коллективному субъекту на уход от лидерства. И все же эта группа имеет шанс на лидерство в элитном процессе, который идет на смену правящей постсоветской элите периода Реставрации. Только это уже будет не властная элита, а культурная или образовательная.
   Нужно объяснить и этот парадокс тоже, а для этого опять вернуться к основе основ - разделению любого политического, исторического, социально-психологического процесса на три большие стадии - Подъема, Надлома и Гармонизации. Это ровно такие же три возраста для коллективного субъекта, как для личности. Есть период созревания из четырех стадий - младенчество, детство, отрочество, юность, составляющих подъем личности. Есть средний возраст надлома - от поздней юности и ухода от родительской опеки к кризису среднего возраста, который открывает третью большую стадию гармонизации и полной зрелости личности. Однако именно в этой третьей большой стадии личность, как правило, уходит от активного участия в конфликтах и становится наставником, преподавателем, консультантом, воспитателем внуков. Так же послевоенная позднесоветская элита сталинско-брежневского розлива после завершающей для нее стадии Реставрации уходит из активной политики в режим консультантов, наставников, комментаторов, да мало ли ролей, в которых могут выступать и реальные лидеры, и зиц-председатели.
   Надеюсь, что с конкретными примерами сложность переплетающихся процессов стадий Реставрации и Реконструкции поддается восприятию и пониманию.
  
   4. Политическое поле для эксперимента
   Попробуем выявить и сформулировать еще общие условия культурной революции, на основе сопоставления с другими способами развития - революцией и традицией, она же сугубая эволюция. В случае адаптированного к природным и иным внешним условиям сообщества, при отсутствии внешних стимулов преобладает традиционное развитие. В этом случае никаких инноваций и качественных изменений в систему привнести не удастся, сколько не мечтай. Потому что баланс интересов элиты и народа нельзя сдвинуть без таких внешних стимулов. Это и есть состояние гомеостаза, гармоническая фаза на закате дней социума, когда пашут не глубоко, но ровно по стандарту, плодоносящие ветви разрастаются хаотично и зачастую ломаются и отсыхают. Осень этноса, нации, культуры.
   Революционный способ развития связан с полной дезадаптацией социума, изменением внешних и внутренних условий, необходимостью зачистить и распахать отмершие корни традиции, и засеять вспаханное поле унаследованными зернами смысла. "До основанья, а затем..." будут новые всходы и побеги, в самоизоляции от внешнего мира формируется оксюморон "революционной традиции", которая не может не рухнуть под собственной тяжестью из-за слабых корней и сорняков, занесенных на удобренную кровью почву. Поэтому после революционного надлома всегда в порядке качания маятника происходит реставрация, возврат к прежним традициям, а после повторения дезадаптации возникает потребность в новой революции, но уже культурной.
   Можно метафорически сравнить традиционное развитие с давно построенным домом и давно посаженным садом, который едва хватает сил поддерживать в прежнем порядке. Точно также революция означает снос старого дома до фундамента, корчевания дико разросшихся старых корней, и попытку все сделать заново, на что сил одного поколения тоже не хватает.
   А вот культурная революция представляет собой сочетание обоих способов, когда есть некое пространство - и сад, и дом, вполне еще живое, но хаотично устроенное. Корни, стволы, побеги разнородных частей постреволюционной традиции растут в разные стороны, как и пристройки к дому, разделенному между ссорящимися наследниками. Есть только один способ привнести порядок и развитие в эту бессистемную эволюцию: кому-то из наследников, самому энергичному взять штурвал на себя - частично расчистить, частично прирезать землю для реконструкции и обновления инфраструктуры. Это заставит и других родственников, пусть даже считающих себя бывшими, заняться своим наделом, но лучше присоединиться к общим усилиям, начать кооперироваться. Правда, бывает, что кто-то из сильно пьющих и завистливых соседей готов подпалить не только свою часть, но и общий дом, но это только стимулирует прочих к осознанной активности.
   Итак, одним из важных признаков культурной революции является сочетание доменов, основанных на традициях, и доменов опричных, экспериментальных. Для петровской культурной революции XVIII века таким "экспериментальным полем" были, очевидно, вновь приобретенные земли Прибалтики с новой культурно-революционной столицей в устье Невы. Согласитесь, что слово "культурная революция" к Петербургу подходит как влитое. Однако великая культурная революция тоже не за одну стадию происходит, и после синергии воссоединения двух начал - евразийского и восточно-европейского возникшая имперская культура требует нового пространства освоения, которой и стала в конце века Новороссия с Крымом как воротами в Средиземноморье.
   В рамках современной параллели на стадии Реконструкции мы видим возрождение значения "культурной столицы", а теперь возник "революционный сектор" в Крыму и на Донбассе. Как и положено революционной власти, этот сектор находится во внешней изоляции, но частичной, условной, опираясь, тем не менее, на ресурсы и поддержку традиционной части стремящегося к единству сообщества. В этом и только в этом случае возникает необходимый синергетический эффект соединения силы обновленной традиции и направленного развития, стимулированного проблемами освоения и развития "экспериментального поля". Это развитие, как и положено революционному процессу, весьма противоречиво, с волнами, приливами и отливами. Оно позволяет центру системы опираться в развитии то на традиционный, то на экспериментальный сектор.
   Что касается нынешней Новороссии с Крымом, то энергии и проблем как стимула к развитию им не занимать. Хотя без общероссийских ресурсов им не обойтись, как в свое время строящемуся Петербургу. Однако эта историческая параллель пока проведена, повторюсь, авансом. Так что нам бы следует найти уже состоявшиеся в истории примеры культурных революций и проследить в них эту же закономерность.
   Во-первых, у нас есть классический пример Великой французской революции, с которой уже давно принято сверять фазы Великой русской революции. Во французской стороне период постимперской реставрации начался ровно 200 лет назад, в 1815-м, и продлился до Июльской революции (1830). Не сложно найти параллели между олигархи­ческими режимами с национально-революционными обертонами тогда и в нынешней РФ. Вопрос только, какие из этих параллелей значимы для сравнительного анализа, а какие случайны или наоборот - общие для всех фаз развития буржуазных режимов. Потому не увлекаемся игрой в параллели, а продвигаемся с оглядкой, не спеша.
   Нужно самим себе скептические вопросы задавать: А не была ли концом рестав­рации с реконструкцией революция 1848 года, мало ли? Хотя по гегелевскому закону повторения сюжета большой революции в четвертой четверти, 1848 год - это уже повторение наполеоновского восшествия. Так что и у нас в рамках завершающей четверти Надлома растущая популярность Сталина лет через 15-20 породит фарсового наследника. Но это будет фарс лишь на фоне политических декораций, заимствованных из трагедии, а содержательно Вторая империя была более успешной во внешней и внутренней политике и без излишних жертв.
   Из двух вариантов Июльская революция больше подходит как финал реставрации и начало культурной революции. Другое дело, что в самой Франции в то время мы особых изменений не увидим, кроме восстановления демократических политических форм и усиления роли культуры и культурной экспансии. Едва не самым популярным политиком становится популяризатор французской истории Тьер. Плеяда философов и литераторов этого времени, осмыслявших французскую историю, тоже впечатляет. Всех не перечесть, но хотя бы Гюго, Дюма. А еще активное освоение технологий культурного влияния - инновации в театре, массовых журналах, дагерротип.
   Здесь нам следует вспомнить, что сравнивать нужно равномасштабные процессы и явления. И если полем Великой русской революции является вся Большая Россия, то и полем Великой французской революции была вся Старая Европа. Франция была сначала политико-экономическим, а затем культурно-экономическим ядром процесса. Так что и Россия нынче обязана стать лидером, в том числе технологическим, в культурном и информационном поле, и кое-какие успехи на этом пути уже есть, включая Интернет.
   Если смотреть на 1830-е годы в масштабах не только Франции, но и окрестностей, то не так сложно обнаружить там "Новофранцию", в ходе одновременной революции отделившуюся от соседних Нидерландов после пятнадцати реставрационных лет. А до того эта провинция была частью имперской Франции, то есть параллель более чем прямая. И отделились не только франкоязычная валлонская, но и фламандская, а затем и половина люксембургской части "единой Голландии". Впрочем, судьба Люксембурга больше похожа на ситуацию в Молдавии. В итоге новое Королевство Бельгия стало как раз такой дополнительной опорой для французской элиты в решении задач внешнеполитической эмансипации. События во Франции и в Бельгии так же, как и события в Новороссии, потрясли Европу, спровоцировав польское восстание и политический кризис для тогдашнего европейского гегемона - Российской Империи. Аналогом сегодня с учетом поправки на выросшую политическую культуру являются радикальные итоги выборов в Греции и кризис Евросоюза.
   Более ранний и столь же значимый аналог - это Славная революция в Англии в 1688 году, положившая конец тамошней реставрации. Она осуществила интеграцию политического и культурного пространства Британии и отторгла в ее пользу опять же Новую Голландию с Новым Амстердамом (Нью-Йорком). Эти исторические сюжеты слегка отличаются с точки зрения судеб лидеров. Как видим, лидер может меняться или нет, возникнуть внутри элиты или извне. Но общий алгоритм соединения двух пространств, одно из которых консервативное, другое более революционное - налицо.
   Наверное, предстоит рассмотреть и другие исторические примеры культурных революций, включая уже упомянутую культурную революцию всемирного уровня.
   В масштабе всемирно-исторического процесса христианская революция добралась в начале XVIII века до фазы реставрации, когда европейский политический центр стал возрождать предреволюционные римско-имперские формы. Завершением этой имперской реставрации стала консолидация Объединенных Наций в ходе Второй мировой войны к 1945 году. Здесь также можно обнаружить революционный режим СССР, отчасти изолированный, но опиравшийся на культурно-экономические ресурсы своих идеологи­ческих оппонентов, хотя де факто политических союзников США в постимперском обновлении мировой элиты. Такие же идеологические трения и даже антагонизм есть сегодня у революционных республик Новороссии с консервативным режимом крупной буржуазии в самой России, но культурная революция и движение вперед у нас общие.
  
   5. О русской философии
   Не так просто писать о предмете несуществующем, вернее существующем лишь как вещь в себе, но не для нас, сугубо латентно, маргинально и строго индивидуально. Однако это и есть предмет и призвание всякого философа - судить о неочевидном и скрытом в глубинах на основе изучения узоров мелкой ряби на поверхности потока.
   Для начала следовало бы разобраться, а что есть философия? Казалось бы, сей почтенный предмет бытует две с половиной тысячи лет, как минимум, но - как тот сапожник без сапог - без самоопределения. То есть какие-то определения, конечно, есть, но скорее как иллюстрация к поговорке "На всякого мудреца довольно простоты".
   Похоже, определения философии как особой формы познания, изучающей только самые общие закономерности бытия и мышления - давали методисты от преподавания философии, которым подавай конкретику. Философа частный вопрос о себе не заинтересовал бы. Здесь требуется не философский, а психолого-исторический подход - с точки зрения классификации исторических сообществ и фаз развития. В одном ряду с другими сферами культуры вопрос о месте философии уместен. Только вот слово "профессиональное" к такому сообществу неприложимо, ибо настоящий философ по определению - Любитель. "Не продается вдохновенье..."
   Ну вот, сразу же выскочила вполне философская ассоциация с поэзией, где предмет сугубо любительской деятельности - тоже "слова, слова, слова", нанизанные на ассоциации: аллегории, аллюзии, аллитерации и просто рифмы с размерами. Однако в отношении поэзии у нас есть вполне надежная психолого-историческая привязка - активное поэтическое сообщество есть признак "пассионарного перегрева" на Пике Подъема большого сообщества, объединенного общим литературным языком, который и рождается в ходе этого интеллектуального ристалища поэтов. Рождение классического языка и явление поэтического гения как Пушкин или Данте - есть один из признаков перехода сообщества от Подъема в большую стадию Надлома.
   Кстати, поэзию тоже определяют как особый способ речи, то есть осознания окружающей реальности. В предметах обыденных, относящихся к повседневной жизни сообщества, ищутся те самые необыденные ассоциации, побуждающие мысль и пробуждающие чувства любви к этому самому общему бытию. Поэзия соединяет земные образы с небесными, духовными символами и позволяет нам жить одновременно и обыденной, и символической жизнью, что как минимум скрашивает тяготы и снижает стрессы. Однако поэзия обеими ногами стоит на грешной земле, лишь украшая земные образы небесными проекциями. Удел поэзии - пробуждать духовное в обыденном на Подъеме (в молодости сообщества), питаясь при этом религиозными символами ушедших цивилизаций.
   Религия вся соткана из символов непознанного, как и отчасти поэзия. Однако её удел - это третья большая стадия Гармонизации (или Покоя, если использовать термин Булгакова). Можно также опереться на мнение Арнольда Тойнби, считавшего религию способом передачи символического "знания о незнании" от родительской к дочерним цивилизациям. Далеко не весь практический опыт может быть передан в виде моделей и рациональных методик, обобщаемых наукой. Есть важный опыт непознанного или отчасти познанного, передаваемый поколениям в виде символов и символических связей.
   Как в семье старшее поколение уделяет больше внимания внукам, так в историческом процессе старшее поколение цивилизаций, завершившее свою стадию Надлома, работает на Подъем следующего поколения. Это и выражается в символическом наполнении поэзии, формирующегося языка нового сообщества всеми унаследованными смыслами, в том числе и скрытыми.
   Логично предположить, что на долю философии остается срединный Надлом, когда цивилизация или нация подобно взрослому средних лет находится в активном практическом взаимодействии с соседями и природой. Именно на этой большой стадии высокой ценой приобретается практический опыт, подлежащий осмыслению. Но для любого осознания, то есть для совместного, общего знания необходим общий язык. Сознание природной реальности, а равно и унаследованного символического опыта требует формирования обычного языка. Осознание деятельного опыта, который "сын ошибок трудных", требует иного, уже не юношеского, а взрослого языка понятий и ассоциативных взаимосвязей, смысловых рифм. Выработкой такого языка и занимается философское сообщество эпохи Выхода из Надлома.
   При этом сам выход цивилизации из Надлома опирается на подъем "творческого меньшинства", особого сообщества, отвечающего за поиски ответа на вызовы времени, если опять использовать историко-философскую терминологию Тойнби. В отличие от сообществ Подъема, локализованных территориально, творческое сообщество имеет дело не с "вмещающим ландшафтом", а с "предметом интереса", диктуемым тем самым "вызовом времени". Соответственно и язык, вырабатываемый любителями мудрости, необходим для практически ориентированного сообщества - профессии, сословия или подкасты, в зависимости от исторического контекста и уровня развития. В этом смысле философию можно назвать практической поэзией, а поэзию - обыденной философией.
   Философия как метод ассоциативного осмысления реальности вполне опирается на поэтический опыт литературного, художественного познания. Нужно иметь поэтический настрой и даже романтический склад ума, чтобы повсюду искать тайные знаки, скрытые смыслы, еще непознанные связи. По психологической шкале - это "вторая молодость", соответствующая кризису среднего возраста. Каждая нормальная личность тоже проходит сначала свой поэтический, затем свой философский, а потом и религиозный творческие периоды в завершении каждой из трех больших стадий жизни.
   Эти три творческих периода осмысления предшествующего опыта (не считая нулевого, "сказочного" творческого периода в раннем детстве) являются завершающими четвертями больших стадий Подъема, Надлома и Гармонизации (Покоя). Когда речь идет о больших сообществах, как русская цивилизация, то каждой четверти большой стадии соответствует некоторое надстроечное сообщество, также переживающее в развитии свои Подъем, Надлом и Гармонизацию, но именно в стадии Надлома играющее активную роль. Поэтому и в конце большой стадии Подъема российской истории есть свой философский период в конце XIX века, который остается все же в тени литературного творчества.
   Опять же напомню, что всякий великий роман или драма обязательно является притчей с зашифрованным скрытым смыслом. Как пример я уже разбирал в своем эссе "Дядя Ваня и другие" притчу о судьбе русской философии - доброй, но нескладной юной Софии. Вместе с духом философии в лице "дяди Вани" София вынуждена ожидать всю зиму Надлома российской истории ("мы отдохнем, дядя"), прежде чем философия выйдет в фокус исторического развития в завершающей четверти Надлома.
   Аналогично и в рамках Подъема всемирной истории, в его античной последней четверти философия была заметным творческим явлением, сфокусированным там же, где и театр, но уступавшим ему в популярности. Исторически античная философия осталась в тени притчевого творчества раннего христианства и лишь через религиозную философию европейского раннего Возрождения произошла передача философских знаний следующим поколениям цивилизаций. В рамках Подъема этого творческого меньшинства в 19 стадии Реставрации античных образцов (XVII-XIX века) происходит, кроме имперских образцов политики, также и философский ренессанс - поскольку это тоже завершающая четверть для Надлома европейской цивилизации.
   Сегодня другое "творческое меньшинство" выводит из Надлома российский центр русской цивилизации, входящий в философский период завершающей четверти Надлома. В булгаковском романе-притче эта непознанная закономерность символизирована возвращением Мастера. При этом русская философия как сообщество до сих пор было в маргинальном состоянии, не то в подвале, не то в изолированной палате клиники. Русские философы были, но творили каждый по отдельности - и все под жестким надзором и прессингом, исключающим собственно философское общение - Флоренский, Лосев, Л.Гумилев, А.Зиновьев, В.Турчин. А вот на Западе, вне пределов самоизоляции русского "творческого меньшинства" русские философы были отчасти востребованы, впрочем, как и в России, посмертно, без права на философскую переписку. Потому как во всемирной истории философский период начался чуть раньше, после Второй мировой войны - как осмысление новой физики, генетики, кибернетики. Зато теперь, в 21-й стадии всемирной истории философский период высвобождаемого "творческого меньшинства" русской цивилизации войдет в резонанс с всемирным трендом, изрядно поиссякшим, пока русская София отдыхала во время долгой русской зимы и весенней распутицы.
  
   6. Тот же сюжет уровнем выше
   Сравнительный анализ исторических процессов - дело тонкое, можно даже сказать - деликатное. Тут, ежели поспешишь, можно запутаться в переплетении уровней и узлов, потеряв всякое доверие к методу. Поэтому сначала требуется найти "реперные точки" - однозначно трактуемые узлы событий, и только потом на основе самой общей разметки разбираться в деталях. При этом нужно блюсти заветы Секста Эмпирика, оставаясь в каждом эпизоде (опыте исследования) строго на выбранном уровне рассмотрения.
   С другой стороны, не только интерес аудитории, но и мотивация аналитика требует, чтобы сравнительный анализ имел актуальное значение. Хотя бы как в прошлый раз, когда мы обнаружили существенные параллели в начальном узле двух культурных революций - западноевропейской и российской. Революции 1830 года - французская и бельгийская - и при дальнейшем рассмотрении выглядят вполне годным аналогом российско-крымской "революции сверху" и новороссийского восстания 2014 года.
   И в том, и в другом случае консолидация буржуазных элит на основе синкретичных "красно-бело-синих" идей возрождения самоуважения нации имеет своим внешнеполитическим острием уход от диктата и без того ослабленного гегемона - николаевской России и нынешних США соответственно.
   При этом английский союзник гегемона и тогда, и сейчас играет двойственную роль закулисного подстрекателя и получателя дивидендов от сталкивания интересов, особенно на территории Бельгии и Новороссии соответственно. В обоих случаях реставра­ционные режимы Франции и России были незадолго до этого вовлечены гегемоном в передел сфер влияния в Леванте и Средиземноморье - русско-турецкую войну и "арабскую весну", не принесших особых лавров гегемону.
   Революционные события 1830 года и видимое ослабление европейских позиций Петербурга привели, кроме прочего, к польскому восстанию и внутреннему кризису, для купирования которого пришлось использовать и такую превентивную меру как холерные карантины. Аналогичные приготовления к возможным карантинам в связи с опасными инфекциями уже можно наблюдать в информполе США, как и готовность федеральных военных гасить сепаратистские настроения в южных испаноязычных штатах.
   В этом начальном узле российской культурной революции все еще впереди, и даже для прогноза ее развития нам нужно бы проследить смену фаз культурной революции на каком-то еще близком для нас примере. Одну такую параллель мы нашли - петровская культурная революция на Подъеме российской истории, но ее события не так уж и ясны. Кроме того разница между Подъемом и Надломом велика и мы еще не знаем, насколько. Зато у нас прямо перед глазами есть новейшая всемирная история последних ста лет, которая по многим признакам является такой же последней четвертью Надлома, как и начавшаяся год назад культурная революция на уровне российской истории (Большой России, евразийской цивилизации).
   Начальный узел (1941-45) всемирной культурной революции тоже направлен своим острием против ослабевшего бывшего гегемона - империалистической элиты Запада, расколовшейся и воюющей между собой. При этом заокеанская часть англо-саксонской элиты выступает в роли закулисного подстрекателя раскола имперской (реставрационной) элиты Старого Света. Реставрация имперских римских форм повторяет и последующий раскол на западную и восточную части. Прозападная российская элита примеряла на себя византийские статусы, включая мечты о Царьграде, и тем самым была втянута в войну за передел сфер влияния. После чего уже обновленная Россия в лице советской власти сталкивается со Старой Европой в лице "новых крестоносцев".
   Параллели между приходом к власти фашистов в континентальной Европе 1930-х и переворотом в Киеве более чем прозрачные - причем настолько, что такая аналогия кажется банальной, прямолинейной, излишней. Но из песни слов не выкинешь, как и простых рифм истории. Повторение сюжетов настолько явное, с поправкой на уровень, масштабы и длительность процессов, что имеет вполне доказательную силу - всемирная история в первой половине ХХ века была в такой же фазе (узле) развития, что и история русской цивилизации в начале следующего. Конечно, этот признак повторения сюжета острой фазы кризиса - сам по себе не достаточен и требует дальнейшего продвижения по параллельным цепочкам событий вперед и назад по параллельным шкалам исторического времени. При совпадении сюжетов и в соседних узлах можно будет считать такое доказательство достаточным для принятия рабочей гипотезы.
   Впрочем, не все так просто, хотя бы потому, что и в начале ХХ века на уровне всемирной истории были явные повторения сюжетов. Вторая мировая война поначалу была повторением сюжета, переигровкой первой мировой. Нынешняя бывшая Украина и по внутренней структуре, и по смешению в элитах либерально-колониальных и фашистских движений сильно напоминает бывшую Австро-Венгрию. Русская революция тоже случилась в результате первой мировой войны, из-за споров Петербурга с Веной по поводу протекции над славянами. Но если говорить о сюжете эскалации восточно-европейской революции как части мировой культурной революции, он вполне соответствует развитию восточно-украинской, новороссийской революции как части российской культурной революции.
   Тут кстати вспомнить о "гегелевском повторении" (хотя первым о комедии, завершающей трагедию подлунного мира, написал все же Аристотель). Если начавшаяся в масштабах Большой России культурная революция повторяет на уровне элитных споров сюжет социальной революции, то проекция первой мировой и гражданской на Украине вполне закономерно повторяет, в том числе, и проекцию австро-венгерского участия в лице галичанской "элиты". Такое повторение значимо для русского информационного пространства, где происходят основные битвы этой информвойны. А вот на уровне всемирной истории флуктуации оранжевой и коричневой "революций" в Киеве мало различимы западными или восточными политиками и политологами.
   На выбранном уровне рассмотрения важны не отношения Москва-Донецк-Киев-Минск, а только Москва-Лондон-Вашингтон-Берлин с соответствующими проекциями на украинском поле. И вот этот сюжет текущей политики существенно повторяет сюжет начала 1940-х. От занятия Крыма как повторения сюжета в Прибалтике и Бессарабии до вторжения нацистского воинства, обороны Славянска по образцу обороны Киева, контрнаступления под Донецком по образцу битвы за Москву, иловайского "сталинграда" и дебальцевской "курской дуги" с последующим минским "тегераном" по поводу Украины и нынешней лозаннской "ялтой" по поводу Тегерана. Еще раз - детальный сюжет событий на Украине не столь важен для отношений между глобальными игроками.
   Разобраться в деталях - параллелях, проекциях, а то и зеркальной симметрии некоторых событий (у нас здесь было сначала про Ялту в Минске, а потом уже про Тегеран) - дело наживное, когда отточим методы анализа. А сейчас, как условились, нужно зафиксировать бесспорные узловые моменты мировой культурной революции. Так, не вызывает сомнений переход управления на глобальном уровне в 1945 году от колониальных империй к антиколониальной коалиции США-СССР с примкнувшим к ним сионистским движением, ставшим фактором переформатирования Ближнего Востока. Это была не просто победа одной коалиции держав над другой, но Смена Центра в смысле ядра элит - от старой аристократии к новым эмансипированным выдвиженцам из числа тех, "кто был ничем" или даже хуже для прежнего европоцентричного мира.
   Аналогично происходила смена элитного ядра, но не элит в целом (!) при петровской "революции сверху", переходе от царско-боярско-патриархальной системы к имперской. Один "полудержавный властелин" Меньшиков как символ обновления элит чего стоит, а там были и прибалтийские дворяне, и малороссийские попы, и европейские образованные эмигранты. Вестернизация огромного евразийского пространства - вполне очевидна, как ясен ее поверхностный характер, только на уровне образованных элит. Это и есть культурная революция.
   Из исторических образцов аналогом является эллинистическая культурная экспансия после войн Александра Македонского - мировая культурная революция на Подъеме всемирной истории. Тогда тоже элитным ядром новых держав стали маргиналы и мигранты, которых традиционные элиты почитали полуварварами. По своим масштабам разрушение старых империй, культурная модернизация и кооптация постколониальных элит в сообщество Объединенных Наций после 1945 года имеет только "македонский" аналог во всемирной истории.
   Однако и сам процесс глобализации (мировой культурной революции) имеет такую же структуру, что и все прочие исторические процессы. После узла Смены Центра в 1945 году протекала активная четверть Надлома, включающая фазу "холодной войны" между частями обновленной мировой элиты, затем фазу глобального "нэпа" (разрядки с перестройкой) и фазу "однополярной глобализации", она же "строительство пирамид". И вот именно сейчас мировая культурная революция подошла к узлу, который для нее является Дном Надлома, а для всемирно-исторического процесса - узлом Раскола. Сравнительный анализ сюжета этого узла на исторических примерах может дать достаточно пищи для ума, озабоченного текущей мировой ситуацией.
  
   7. Узел Раскола как крах гегемонизма
   Продолжим рассмотрение на уровне мировой культурной революции, она же Глобализация. Пик Подъема этого исторического движения связан с дерзким и кратким по глобальным меркам демаршем империи Наполеона, с претензией на мировое господство. Это была первая "перезагрузка" из череды глобальных революций, анонсированных идеологом глобализации Иммануилом Кантом в той самой программной статье, которую Воланд пересказывал Берлиозу в первой главе булгаковского Романа.
   "Вторая мировая" перезагрузка включала две мировых войны и завершилась Сменой центра глобальной элиты в 1945 году с немедленным разделением нового ядра элиты на конкурирующие блоки - западный и советский. Попытки старых европейских элит вернуть свои позиции подавлялись именно в рамках соперничества двух блоков. Хотя противостояние Вашингтона и Москвы достигало грани ядерной войны, но затем следовала разрядка, а в ходе этих двухходовых комбинаций прочие игроки должны были подчиняться и вставать в ряды. Однако этот нехитрый алгоритм был сломан в 1992 году, когда случился роспуск Советского Союза де-юре, а потом и де-факто после проигрыша выборов адептом двухполярного мира Дж.Бушем-старшим.
   Началом "третьей мировой" перезагрузки следует считать проявленный раскол внутри победившей на Западе "однополярной партии", случившийся по поводу и на почве подготовки обвальной приватизации в России. Победившая в однополярном центре коалиция немедленно раскололась, пытаясь привести своих ставленников к авторитарной власти в Москве, а потому события октября 1993 года стали первым ударом колокола (Division Bell). "Второй звонок" перед окончанием однополярного антракта прозвучал в сентябре 2001-го (9/11), а "третий звонок" перед началом следующего "многополярного" действия прозвучал в феврале-марте 2014-го, когда параллельно в Киеве и в Севастополе случились известные события. Впрочем, от последнего звонка до начала нового действия тоже есть немного времени. Именно сейчас "третья мировая перезагрузка", то есть третий большой узел глобализации (Дно Надлома) приблизился к своему завершению.
   Наш метод сравнительного анализа параллелей требует найти аналог в известных политических процессах. Таким аналогом, как ни странно, может стать именно ситуация октября 1993 года в Москве, поскольку это был узел Дна Надлома в процессе учреждения Российской Федерации. Нужно только правильно провести аналогии между субъектами (центрами) политической игры на данном уровне. Такие параллели можно найти, если использовать обобщенный кибернетический подход.
   Политический центр второй (активной) четверти Надлома всегда разделен на две, а затем три соперничающих, но и сотрудничающих части. В процессе глобализации после Смены Центра (1945) такими глобальными центрами системы Объединенных Наций стали СССР, США, а также совместно учрежденный ими третий центр на Ближнем Востоке. Точно так же в процессе федерализации после ноября 1991 года соперничали три центра - Президент РФ, Президиум Верховного Совета и совместно учрежденный ими Конституционный суд. Все три политических центра были активными и по-своему гегемонистскими. В обоих случаях в качестве пассивного "болвана" в данном раунде политического преферанса присутствовал четвертый политический игрок - разделенная между двумя главными центрами Старая Европа, а в менее масштабном примере - Совет Министров РФ, находившийся в двойном подчинении - одни ведомства под АП РФ, другие - под ВС РФ.
   Нужно только оговориться, что в истории не всегда политический контур власти по своей конфигурации совпадает с ветвями власти государственной, но в нашем примере это так, потому что центральным политическим процессом было учреждение государства. С учетом этого замечания не так сложно заметить, что США были до сих пор опорой для финансовой ветви глобальной власти, то есть для контура обратной связи. Точно так же как политическая власть верхушки Верховного Совета РФ опиралась на контроль над Центробанком и бюджетным процессом. Да и сами США как государство и сообщество очень похожи по своей структуре на институт представительной власти, в который все народы мира делегировали свои эмигрантские депутации.
   Все, кто следил или участвовал, как автор, в политических событиях 1992-93 года, должны помнить взаимный гегемонизм соперников из АП РФ и ВС РФ, балансируемый особого рода юридическим гегемонизмом КС РФ. Президентская ветвь политической власти, пытаясь удерживать контроль над исполнительной властью, вынуждена была постепенно отступать, а гегемонизм представительной власти только нарастал, вплоть до объявления конституционными поправками автоматического импичмента президенту при малейшем прегрешении. То есть с точки зрения руководства Верховного Совета, к чьему мнению примкнул председатель КС, к весне 1993 года сложился вполне однополярный политический режим, который оставалось лишь закрепить вступлением автоматического импичмента в силу.
   И можно быть уверенным, что если бы речь шла только о политике внутри Садового кольца, то Съезд с его формально закрепленным в постсоветской конституции правом решать любой вопрос давно бы решил этот самый вопрос о власти. Но! Таким конституционным переворотом немедленно воспользовались бы такие субъекты как Чечня и Татарстан для выхода из состава РФ, а вслед за ними и другие республики, в том числе "Уральская", а потом и Сибирская с Дальневосточной. Вновь испеченные президенты и губернаторы, как и облсоветы вовсе не горели желанием восстановить над собой всевластие вертикали Советов. Именно поэтому ответом на гегемонизм Съезда была инициатива референдума о доверии обеим соперничающим ветвям власти. Именно поэтому референдум окончился вничью, то есть не в пользу гегемонии любой из сторон.
   Даже в силу особого устройства советской власти и Верховного Совета, имевшего половину состава от национальных республик, гегемония верховно-советской власти была ограничена ее условной делегированной легитимностью. Аналогичным образом видимая гегемония США как центра финансовой власти де-факто ограничена пусть вынужденным, но все же не гарантированным согласием таких стран как Китай, Индия, Иран, Бразилия, использовать доллар как средство платежа в мировой торговле. Легитимность доллара зависит вовсе не от условной политической победы США над СССР, а от наличия или отсутствия выгоды для большинства крупных стран. Можно было бы пригрозить силой, но тут тоже не все однозначно - один на один Штаты подавят любого конкурента, а вот уже с двумя соперниками вряд ли справятся. И вот тут-то вроде бы дожатый и на грани вылета из высшей лиги политики альтернативный экс-гегемон выступил в роли защитника интересов развивающихся стран (как и президентская власть в РФ - в роли проводника реализации Федеративного договора). Аналогия предельно прозрачная.
   Соответственно, сентябрьский Указ 1400 "о поэтапной конституционной реформе" по своему значению в процессе федерализации имеет такое же значение, и тот же эффект для судьбы однополярного гегемона, что и федеральный конституционный закон о принятии Крыма и Севастополя в состав РФ - в рамках процесса глобализации. И точно так же этот вроде бы неконституционный указ обусловлен вроде бы конституционной, но абсолютно не правовой нормой об автоматическом импичменте, которую руководство ВС РФ уже начало готовить для удаления президентской власти с поля. А "номер второй" Руцкой с его пышным апломбом - полный аналог украинской элиты, уже размечтавшейся о власти и влиянии на постсоветском пространстве под эгидой и по поручению гегемона.
   Если бы верховно-советский центр власти не пытался ее полностью узурпировать путем юридических крючков и политических манипуляций - подобно тому, как США продвигали таким же образом НАТО к границам России, то у Ельцина и его озабоченных союзников из числа региональных лидеров не было бы легитимной контригры. А так, в ответ на неправовой ползучий конституционный переворот был получен ответ в виде такого же, но открытого и честного конституционного переворота, опирающегося при этом на условную легитимность Конституционного совещания и на молчаливо позитивный нейтралитет совещательного Госсовета, созванного перед началом событий.
   Только я очень прошу не смешивать политологический анализ с эмоциональными оценками и личными предпочтениями. Как по мне, так обе стороны спора друг друга стоят в моральном плане, ровно так же как финансовая олигархия Запада ничем не лучше и не хуже российской олигархии. Кроме одного единственного момента - президентская власть в Москве и в 1993-м, и в 2014-м пусть вынужденно, в силу обстоятельств, но выражала интересы легитимирующего большинства - субъектов Федерации или субъектов Объединенных Наций. Можно сколько угодно посылать проклятья Ельцину, но именно его опора на интересы глав республик и руководства регионов сформировало тот тренд, который спас и президентскую власть, и наработки цивилизованной конституцион­ной реформы, сформировав в конечном итоге намного более устойчивое государство. Аналогично можно проклинать всем западным миром и всем либеральным хором Путина и Кремль, но именно опора Москвы на коалицию ШОС, БРИКС, поддержку интересов Ирана, Турции, Египта и всех развивающихся стран определяет сегодня главный тренд развития глобального сообщества наций.
   Впрочем, признаюсь, весь этот политологический экскурс нужен был, чтобы обосновать дополнительно один не для всех очевидный тезис - что нынешний глобальный кризис есть кризис представительной, финансовой ветви глобальной власти, кризис контура обратной связи. Именно из-за этого в глобальном информационном поле случилась такая неразбериха и хаос, потому что прежняя система оценок обрушилась, а для формирования новой системы оценок, новой подсистемы обратной связи в глобальной политике - требуется длительный переходный период. Точно так же как после 6 октября 1993-го, если кто-то помнит, столичное общество оказалось в полном недоумении и лишь постепенно, в ходе даже не одной, а серии выборных кампаний, а между ними первой чеченской войны - такая новая подсистема обратной связи сформировалась.
  
   8. Панорамный обзор перезагрузок
   Еще раз повторим: нынешняя "третья мировая перезагрузка" в отличие от "второй мировой" не связана с горячей войной. По самой простой причине - для доминирования тех или иных кругов мировой элиты нет нужды в мобилизации ресурсов и наращивании промышленного производства. Это в предыдущей перезагрузке 1914-45 годов критиче­ским ресурсом были производственные технологии, мощности и сырье для них, кто быстрее их нарастил, и смог для себя гарантировать - тот и в дамках.
   Эпоха всемирной индустриализации после второй промышленной революции породила политическую силу милитаризма, выражающего интересы индустриальной олигархии (не только круппов с фордами, но и сталинских наркомов тоже). Острая конкуренция между индустриальными элитами великих держав помогала милитаристам захватить полноту власти в каждой из них, но этот же фактор привел к перепроизводству и индустриальных элит, и милитаристских технологий, и мощностей ВПК. Появление атомного оружия, начало взаимного ядерного сдерживания и вовсе стало "закрывающей технологией" для милитаристской эпохи. Таким образом, полная победа милитаризма и захват милитаристскими элитами власти в мировом масштабе стала в то же время и началом конца глобального милитаризма, исчерпанием пределов его экспансии. Хотя уходил он долго и неохотно и окончательно был побежден лишь в ходе перестройки и распада СССР, феерически поразив сам себя в лице ГКЧП в ахиллову пятку.
   Индустриальная элита, таким образом, наращивала влияние и доминировала лишь до той поры, пока в дефиците были производственные мощности. Однако по мере их роста ключевым параметром развития для конкурирующих центров силы становился уже платежеспособный спрос. Милитаризм сам по себе дает лишь основу для мобилизации всех ресурсов, но без финансовых механизмов даже в сталинском СССР он не работал. Необходимым союзником, правой пристяжной среди ведущих властных технологий должна была стать финансовая олигархия, работающая как обратная связь в общей политической машине. И хотя общую победу во "второй мировой" праздновал милита­ризм как доминирующая сила, среди центров силы главным на последующий период стал американский, где финансовые технологии были наиболее продвинуты.
   Точно так же сейчас, на пике "третьей мировой перезагрузки" доминирующей глобальной силой является финансовая олигархия, подмявшая под себя последние сопротивлявшиеся центры милитаризма вроде израильской военщины, американского и французского ВПК. И точно так же эта общая победа финансовой олигархии не могла быть достигнута без помощи третьей спецслужбистской силы, нарастившей влияние в ходе противостояния не столько сверхдержав, сколько милитаристов и финансистов в каждом центре силы, а потом и в ходе драки между крыльями и центрами самой финансовой олигархии.
   Есть подозрение, что и на этот раз наиболее перспективным центром силы будет вовсе не самый развитой с точки зрения финансовых технологий. США не были самым милитаристским центром, да и после победы во "второй мировой" опирались больше на финансовые рычаги, подкрепляя их военными, а не наоборот. Так и сейчас наиболее перспективным будет глобальный центр силы, достаточно сильный в финансовом отношении, но недостаточно сильный, чтобы только на это уповать или тем более опираться на мощь производственного капитала и милитаризм, уходящий в прошлое. Так что байки ротшильдов об "азиатском веке" и перетекании влияния к Китаю пусть они рассказывают самим китайцам. Впрочем, возможно, что финансисты и сами верят в эти байки, потому что представить себе мир, где не растет влияние банков, они себе не могут.
   Наращивание индустриального производства сделало баланс сил между индустри­альными державами зависимым от наращивания финансового спроса, от производства денег. Пока в дефиците были деньги, обеспечивающие спрос, финансисты наращивали свое влияние, как до того наращивали милитаристы на критической зависимости элит от дефицита индустриальных мощностей. Но сейчас возник уже переизбыток и того, и другого - и влияние элит, центров силы зависит уже от третьего фактора, а именно - правил и стандартов, ограничивающих доступ игроков на рынки, товарные и финансовые. Нынче дефицит не станки с ЧПУ, и не денежные печатные станки, в дефиците - внимание платежеспособного потребителя и сама возможность доступа к нему.
   Поэтому не стоит недооценивать умственные способности европейцев, до сих пор пытающихся навязать слабому звену евразийской интеграции - бывшей Украине свои европейские стандарты. Притом что отлично знают, что не в коня корм, и что самим жителям бывшей Украины и будущей Новороссии это лишь во вред. Но почему бы и не попытаться навязать неизбежно вырастающему Евразийскому союзу двойные стандарты - и постсоветские, и европейские тоже. Договариваться все равно придется между Москвой и Берлином с Парижем, так почему не обменять на "минский процесс" право внедрять свои стандарты на будущей важнейшей части Евразийского союза?
   Только вот континентальные европейцы так же, как англосаксы свои финансовые, переоценивают значение производственных технологий. Притом что значение правил и стандартов в "новом дивном мире" XXI века оценивают верно. И те, и другие упускают (или надеются все же не упустить со своей позиции) важный момент - правила и стандарты становятся доминантой лишь при одновременном насыщении ресурсов производства и денежного спроса. Это значит, что правила доступа финансовых ресурсов на тот или иной рынок, как минимум, так же важны, как и стандарты производства и потребления. А с учетом текущего перевеса финансистов над промышленным капиталом - так и важнее.
   Если не повторять штампы насчет какой-то там пророссийскости Януковича, а видеть за деревьями лес пролондонской ориентации донецких олигархов, тогда можно уяснить и тот факт, что первая попытка евроассоциации Киева была сорвана по сигналу из Лондона при согласии Вашингтона. Именно потому, что у англо-саксонской финансовой олигархии были свои планы на внедрение в евразийское пространство со своими стандартами финансового контроля и планами контроля торговых путей - "новых шелковых". И эти планы вовсе не отменяются в связи с созданием финансовых оффшоров вроде ДНР, а скорее наоборот. А в отношении Европы у них, наоборот, планы навязать договор о Трансатлантическом торговом партнерстве, суть которого ровно такая же, как в евроассоциации для Киева - навязать Европе американские правила и стандарты. В части финансового контроля такие американские стандарты ФАТКА уже Европе и миру вроде бы как навязаны.
   С победой милитаристов над всеми и друг над другом в 1945-м на глобальную арену вышли финансисты милитаристов. С победой финансистов над всеми и друг над другом в высший круг выходит "финконтроль" - спецслужбисты финансистов. А по поводу чего можно такой финансовый контроль вводить? - по поводу отмывания нелегальных доходов и финансирования терроризма. Разве есть еще более весомые поводы? Это означает, как минимум, усиление влияния служб безопасности финансовой олигархии, тесно связанных с государственными спецслужбами. Если учесть технологи­ческую оснащенность, если не самих террористов, так их заказчиков, то службы технологического, потребительского надзора и контроля тоже должны быть вовлечены, а потом и интегрированы. В отличие от милитаристского или финансового глобализма контрольно-надзорной, спецслужбисткой ветви глобальной элиты еще есть куда расти и развиваться. Пусть даже поначалу это развитие на подхвате у финансовой олигархии, как сами финансисты были на подхвате у милитаристов.
   В 1945-м "вторая мировая перезагрузка" завершилась Сменой центра в процессе глобализации, когда вместо старых индустриальных держав в центр глобальной политики вышли новые, обладающие критическими военными технологиями - ядерными, ракетными, радиотехническими, компьютерными. То есть милитаризм не просто победил, но победил новый глобальный милитаризм над старым, колониальным, имперским. Внутри индустриального контура мировой цивилизации (а это тоже дочерний процесс глобализации) тоже произошла Смена центра. "Третья мировая перезагрузка" тоже завершается большим узлом Дна Надлома Глобализации. Финкап не просто победил, но тоже побеждает сам себя - и на место прежних финансовых технологий идут новые, а в финансовом контуре обратной связи тоже происходит своя Смена центра. Рождается новое ядро мировых финансовых институтов, где МВФ и ФРС могут остаться, но уже не в центре, а как одна из ветвей более сложной сети глобальных банков и фондов.
   При таком сравнении двух "перезагрузок" естественно возникают серьезные вопросы: Какой из центров силы становится лидирующим, подобно США в 45-м? Часом не Россия с ее спецслужбистским лидером? Есть ли для финансовых технологий аналог атомному оружию как "закрывающей технологии" милитаризма?
   Насчет России можно сразу успокоить - она во всех перезагрузках играет свою ключевую роль антикризисного ресурсного спонсора и противовеса для лидеров. Без партнера и противовеса в виде Советского Союза, обеспечившего уход прежнего лидера - Европы, США не стали бы послевоенным лидером. Так и сейчас - Россия в партнерстве, а потом противостоянии с прежним американским гегемоном помогает ему уйти, и одновременно становится партнером и противовесом нового ведущего мирового региона - Ближнего Востока. Только здесь, как и в случае с Европой нужно помнить, что в лидирующем "центре силы", цивилизации тоже есть свои центры силы, которые между собой могут меняться ролями. В Европе лидерство переходило от Франции к Германии и туда-сюда, а на Ближнем Востоке сейчас переходит от Израиля к коалиции арабских стран во главе с Египтом. Но не к Ирану, который на БВ стоит особняком, и внутри исламской цивилизации играет ту же роль противовеса и спонсора транзита, как и Большая Россия на глобальном уровне.
   Что касается технологий, то можно пока заметить лишь одно - как перед второй мировой войной в научных журналах резко ухудшилось качество публикаций по ядерной физике, так и сегодня заметно нарочитое упрощение и уплощение публикаций и вообще научной дискуссии в сфере психологии. Гражданские лаборатории и вузы получают и отрабатывают гранты по заведомому мелкотемью или вовсе доказывают ложные тезисы "дарвинистского фундаментализма", будто бы психика людей ничем качественно не отличается от психики высших животных. В общем, вопросов пока еще больше, но есть и первое приближение к ответам.
   И еще можно добавить в ответ на первую недоуменную реакцию об усилении влияния исламской цивилизации: Как уже было сказано, нынешний узел Дна Надлома глобализации является гегелевским повторением Дна Надлома всемирно-исторического процесса на рубеже XV-XVI веков. Аналогом атлантического центра финансовой силы в те времена была угасающая Ромейская империя, Византия. При своем закате это средоточие власти торговой плутократии существенно опиралось на свои левантийские колонии, а после окончательного краха монополии контроля торговых путей на смену ей и на ее остаточном ресурсе возник новый османский центр именно исламской цивилизации. И эта перелицованная империя была лидирующей силой на протяжении двух с половиной веков, пока для этой роли созревала Россия.
  
   9. Распад на кластеры
   Попробуем разобраться: как это и что это - оказаться на Дне Надлома политико-исторического процесса, в нашем случае - процесса глобализации?
   Напомню, что Надлом - это вторая из трех больших стадий развития любого социального процесса (в том числе и развития личности). И в отличие от Подъема или Гармонической фазы Надлом характеризуется преобладанием сил отталкивания в отношениях субъектов, а не притяжения. Причем по мере приближения к середине пути, к Дну Надлома число разрушающихся связей по сравнению с восстанавливающимися только растет. Наконец, интенсивность разрушительной хаотизации достигает такого уровня, качественного не скачка, а "нырка", что производит на сообщество шоковое мобилизующее воздействие. После чего начинается столь же постепенный обратный путь выхода из Надлома.
   На входе в Надлом, особенно в его второй, активной четверти разрушение традиционных связей обеспечивается идеологизированной политизацией нормальных функций воспроизводства общества, прежде всего, образования. А ближе к Дну Надлома - и более интимных вопросов жизни общества - семейных, иных межличностных отношений. Так что две самых "глубоких" стадии (16 и17) возле Дна Надлома - вполне можно определить как "тоталитаризм", независимо от знака и направленности той или иной идеологии.
   Сейчас в процессе глобализации заканчивает торжествовать либерализм, поэтому вполне можно говорить о либеральном тоталитаризме. В российской истории в этих же фазах был тоталитаризм коммунистический, а в западноевропейской - националисти­ческий. Хотя исходным, соответственно глобальному масштабу - является либерализм, а коммунизм и фашизм - это уже производные идеологии как реакция на либерализм, а потом и коммунизм. Тем не менее, на входе в Надлом глобализации все три идеологических течения взаимно друг друга подпитывали и составляли разрушительное триединство.
   Большие узлы исторического процесса (то есть развития системы связей), в том числе и Дно Надлома, означают, что в этих "точках бифуркации" происходит "смена центра" в центральной подсистеме и в одной из трех коммуникативных подсистем (исполнительная, представительная, третейская). Сейчас как раз и происходит "смена центра" в контуре обратной связи - представительной подсистеме глобальной надстройки, то есть в мировой финансовой системе.
   Для сравнения можем посмотреть на аналогичную смену центра представительной ветви политической власти в российской истории, случившейся в 1941 году. В советской идеократии таким контуром обратной связи была компартия. Только вот до лета 1941 года - это была "партия большевиков", не только и не столько по составу, но по традициям и мировоззрению, вышедшему из горячей гражданской войны и воспроизводимому в ходе репрессий сначала антикрестьянской, а затем внутриэлитной "холодной гражданской войны". После 1941-го центральное ядро ВКП(б) было разрушено и реорганизовано, подчинено ГКО и Верховному главнокомандующему, который направлял не только работу армии и экономики, но и перестройку представительной подсистемы в "партию фронтовиков". Эта партия вынесла из Великой Отечественной войны совсем иные установки и мировоззрение "советского патриотизма", что отразилось и в новом имени КПСС, где партия прилагалась к Союзу, а не Союз как территориальный признак к партии ВКП(б). Можно также заметить наличие достаточно длительного переходного периода, когда представительная подсистема находилась на "переформировании" - между XVIII партконференцией ВКП(б) и XIX съездом КПСС прошло 11 лет.
   Другой близкий к нам пример политического процесса масштабом поменьше - это политический процесс учреждения Российской Федерации, в котором высшие органы нового государства играли одновременно и роль политических институтов во главе с политическими штабами реконструкции государственности. В активной четверти 1992-93 годов можно также увидеть конкуренцию идеологизированных политических машин, опиравшихся на разные политические штабы в органах власти. Представительный контур обратной связи опирался на Верховный Совет, и именно в этой подсистеме произошла шоковая "смена центра" в октябре 1993-го, в узле Дна Надлома. После чего так же случился переходный период выборной кампании и конституционной реформы, когда подсистема была подчинена Центризбиркому, а аппарат ВС - администрации президента. Однако, как и в случае с ВКП(б) в 1940-х личный состав представительной подсистемы сохранился и был кооптирован в новую по сути партийно-политическую систему.
   В рамках самого масштабного всемирно-исторического процесса в аналогичном узле Дна Надлома на рубеже XVI века тоже произошло переформатирование контура обратной связи - глобальной торговой элиты, после того как византийско-венецианская торговая система приказала долго жить из-за османского контроля над восточными путями в Индию и Китай. Но зато открылись новые пути в Новый Свет и вокруг Африки, и центром глобальной торговой системы стала империя Габсбургов. Личный состав торговых семей тоже в целом сохранился и был переориентирован на новые пути. Хотя, разумеется, тоже потребовался длительный переходный период до формирования сложившейся новой системы глобальных торговых связей.
   Исходя из этих достаточно разнообразных аналогий можно прогнозировать, во что сейчас выльется шоковый эффект для мировой финансовой системы не столько от разрыва оставшихся связей, сколько от явной угрозы такого разрыва и неуправляемого обрушения финансовой системы. Исторический опыт, однако, подсказывает, что этот шок коснется только ядра подсистемы обратной связи, а не "личного состава" банкирского сословия. То есть банкиров и олигархов, разумеется, тоже коснется, но мобилизация в новую, иную систему, выстроенную по другим принципам на основе глобальных "валютных зон". Первые волны такой мобилизации можно уже наблюдать по отчетам о выводе капиталов из Лондона и их репатриации не только в Россию.
   Особенностью переходного периода в начале 17 стадии (сразу после Дна Надлома) является парадокс, когда всеобщие силы взаимного отталкивания оборачиваются невольным притяжением идеологически схожих субъектов и течений. Затем в сформиро­ванных таким образом "кластерах" эти же силы отталкивания, которые никуда не делись, как и идеологии, ведут к усилению конкуренции между сходными силами в данном кластере. Во время выборов между собой за избирателя острее соперничают партии из одной части спектра. Так и сейчас на место однополярной финансовой системы с единственным долларовым центром придет переходная система, в которой за место под солнцем будут конкурировать несколько различных финансовых инструментов, так же разбитых на кластеры. При этом острее всего будут конкурировать идеологически сходные концепции, например, "обновленного доллара" и "бумажного золота" как основы для международных транзакций и валютной системы под эгидой МВФ. В то же время в кластере под эгидой БРИКС возникнет другая конкуренция между инструментами на основе валют "второго мира" - валютные свопы и так далее, с центром в юане или в рубле. Как минимум, два отдельных кластера уже сформированы, но не факт, что не возникнет и других - например, на основе обмена "энергетическими единицами" или бартерных сделок, как между Россией и Ираном.
   Также из сопоставления с аналогичными узлами в других исторических процессах видно, что никакого обрушения доллара или, наоборот, замены его другой однополярной валютой не случится. Хотя отдельные центральные элементы однополярной системы могут быть помещены в "карантин" на переходный период, как в свое время лидеры мятежного Верховного Совета в СИЗО. Однозначный претендент на такой "карантин" - гривна, внешние долги и киевский финансовый центр бывшей Украины, но возможен "карантин" и по каким-то долларовым активам, временно изъятым из обращения.
  
   Наконец, естественным следствием распада мировой финансовой системы на кластеры конкурирующих инструментов международной торговли является аналогичный распад на кластеры информационного пространства, в котором конкурируют оценки и прогнозы в экономической и финансовой сфере. Такой распад аудитории на слабо пересекающиеся сектора можно наблюдать сейчас вполне невооруженным глазом. Если, конечно, еще хочется общаться с идеологически не близкими блогерами и читать идеологически чуждые статьи или подборки "новостей". Это тоже важная особенность переходного периода, который продлится лет 10-15, минимум.
  
   10. Тормоз-сцепление-газ.
   Все исторические процессы проходят через Дно Надлома, так что можно найти общие черты для сравнительного анализа. Однако мы условились обсуждать культурные революции как завершающие четверти более масштабных исторических процессов. И нужно понять, в чем особенность узла 20/21 (Раскол) по сравнению с узлом 16/17 (Дно Надлома). Притом что узел Раскола является гегелевским повторением Дна Надлома в меньшем по масштабу процессе-матрешке.
   Это самое гегелевское повторение происходит только на уровне центральной подсистемы (управляющей надстройки), а вот в отношениях остальных трех подсистем повторения нет, а больше различий. Чтобы не утомлять неподготовленного читателя схематичным описанием, обращусь к уже известной автомобильной метафоре.
   Вся большая стадия Надлома - это процесс адаптации машины к новым условиям. Пик Подъема - это ситуация когнитивного диссонанса у управляющего центра. Когда вдруг выясняется, что оценка водителем ситуации не соответствует реальным параметрам обратной связи. Приходится срочно модернизировать ходовую и рулевую подсистемы, а потом по ходу эксплуатации менять движок и другие важные детали. На эту попытку модернизации без смены рулевого уходит вся первая четверть, предварительная. Вторая, активная четверть - это испытательный режим для модернизированной машины с радикальной сменой методов управления. Разница в режимах как между просто пилотом и испытателем. При этом для испытательного режима работает принцип "чем хуже - тем лучше" до тех пор, пока машина не достигает пика возможной нагрузки.
   Третья четверть потому и конструктивная, что по итогам испытаний машину приходится разбирать и собирать заново, реконструировать. В конце третьей четверти на стадии Реставрации происходит окончательная сборка, покраска и стендовые испытания. Но машина при этом стоит на стояночном тормозе, а сцепление зафиксировано в отжатом состоянии. Наконец, настает момент, когда все подсистемы нужно задействовать не на стенде, не по отдельности, а вместе в пробном заезде. Это и есть узел 19/20 Консолидации и начало завершающей четверти. В отличие от революционного узла 13/14 Смены центра, когда обычный дежурный пилот менялся на испытателя, в момент начала культурной революции нет необходимости в смене элиты или ее чистки от радикалов. Но элите нужно менять свои навыки и привычки управления, то есть привыкать к культуре вождения в нормальных, не испытательных, но и не в стендовых условиях.
   Узел 19/20 пришлось назвать Консолидацией, поскольку для начала нормального движения машины нужно мобилизовать все три подсистемы управления исполнительным контуром - водитель должен аккуратно, не перепутав, давить, а потом вовремя отпускать "педали" - тормоз, сцепление и газ. Соответственно, в период культурной революции центральная подсистема сопряжена с контрольно-надзорным контуром, которому подчинена исполнительная подсистема - все внимание на параметры нормального движения обновленной машины. А вот в активной четверти, на стадиях испытаний все внимание было на приборы подсистемы обратной связи, а также на мобилизацию ресурсов для испытаний. При этом исполнительный контур вырабатывает ресурс испытаний первым, и в последней 16 стадии активной четверти ремонтируется перед решающей стадией испытаний, переходящих в реконструкцию на ходу.
   От абстрактных схем и метафор можно перейти к конкретным и близким историческим примерам. Большая Россия именно сейчас перешла к завершающей четверти Надлома. Центр нашей цивилизации включает четыре республики с русским большинством - РФ, Белоруссия, Казахстан, Украина. Но последние имеют значительные меньшинства, обеспечивающие "интерфейс" с прибалтийским, среднеазиатским, черно­морским секторами общей цивилизации. Центр центра (символически это - Кремль, реально - пассионарная часть русского народа) - так или иначе "давит на педали", консолидируя управление. Белоруссия ("газ", пардон за политический каламбур) - пока на холостых оборотах, но уже внимательно ждет включения "сцепления" (Украина пока страдает в снятом с фиксации, но сразу же отжатом состоянии). И Казахстан - в стабилизирующей роли "тормоза", готового перейти из режима стационарного "ручника" в ходовой режим. После перевыборов в апреле Назарбаев объявил о модернизации и обновлении, прежде всего, правовой системы - это и есть смена режима работы при консолидированном в рамках нового Союза центре. И при толковании метафоры не нужно придавать партнерам сугубо страдательную функцию - нет, казахский лидер является и одним из лидеров консолидированного центра, новой союзной элиты.
   В более масштабном процессе глобализации узел 19/20 Консолидации, как мы уже говорили, завершился в 1945 году. Новый глобальный центр Объединенных Наций тоже не сразу консолидировался и пришел в движение, а три его "педали" вступили в работу так же поэтапно. Оргтехнологический (милитаристский) контур, базирующийся в Европе, после "стендовых испытаний" двух мировых войн в ожидании подхода "сцепления" - финансового контура, перебазировавшегося в США. Однако до нормандского лета 1944-го это "сцепление" было отжато. Ситуация на Ближнем Востоке тоже была статичной до завершения ВМВ, но затем началась модернизация вокруг израильского проекта.
   Всемирная культурная революция связана с управлением уже достигнутым к середине ХХ века технологическим уровнем мировой экономики. За следующие 70 лет этот уровень изменился не принципиально, скорее дошлифовывался на уже созданном заделе. Так что активная четверть процесса глобализации связана с испытанием управленческих, информационных технологий, включая финансовую обратную связь. Именно эти испытания к 1990-м привели к кризису двухполярной системы управления и к частичной модернизации на новой информационно-технологической основе.
   Таким образом, в период культурной революции базовая технологическая основа экономики остается относительно стабильной, эволюционно развиваясь. Надлом, то есть испытания проходит подсистема управления на базе новых информационных технологий. Дно Надлома процесса глобализации не означает остановки экономики, торговли или сотрудничества, но только очередную ситуацию когнитивного диссонанса всей элиты, когда система экономических и завязанных на них политико-ресурсных оценок вдруг оказывается неадекватной реальному состоянию дел. По бухгалтерским книгам у нас гегемон - США, запасной гегемон - Китай, а по факту - никаких гегемонов нет. И всего-то для этого было нужно провести натурные испытания финансовых и экономических санкций к России и, наоборот, преференций для Украины.
   Так что в итоге мы закольцевали нашу метафору, потому что именно в узле 20/21 (Раскол) большой стадии Надлома цикл повторяется, и на поверхность должен выйти Пик Подъема следующего политического цикла, уже не глобализации, а какого-то качественно иного развития в рамках предварительной четверти большой стадии Гармонизации. Вот это, пожалуй, самое интересное, что может случиться в наши дни, а вовсе не раскол мировой финансовой олигархии и не спецслужбистские игры по недопущению фатальных последствий этого раскола и потери ориентации в политико-экономическом пространстве.
  
   11. "Недотитаник"
   В последней четверти Надлома центральная подсистема "заточена", уделяет внимание, прежде всего, движению исполнительного контура при опоре на третейский. Так же как во второй четверти все внимание было на контуре обратной связи с опорой на прямую связь, а в третьей - на стабилизирующей (третейской) подсистеме при опоре на обратную связь. После революционных испытаний и новой пересборки системы наступает время культурной революции, начала движения машины вместо разборок и сборок.
   Однако опытная эксплуатация - это тоже испытание, пусть не форсированное, но все же рискованное предприятие. Поэтому культурная революция в четвертой четверти и является гегелевским повторением большого цикла испытаний, вынуждающим сравнить с трагедией разрушительных "до основанья" испытаний второй четверти. Хотя страсти в завершающей четверти представления кипят нешуточные, вызывая из памяти поколений страхи и обжигающие воспоминания, желание "дуть на воду". Лишь контраст между степенью испуга пассажиров реальной степени риска во время "культурных" испытаний и делает это повторение фарсовым для стороннего философски настроенного наблюдателя.
   Метафора с машиной потому и метафора, а не полная аналогия, что "водителем" в историческом процессе - центральной подсистемой большого сообщества тоже будет сообщество поменьше, управляющая надстройка (политический класс или элита). И эта надстройка развивается, адаптируется к ситуации испытаний или опытной эксплуатации по тем же закономерностям, через такие же фазы и узлы Надлома, что и управляемое большое сообщество или система. Внутри "пилотной" подсистемы есть свои контуры прямой, обратной и третейской связи, и они во время ходовых испытаний повторяют, так или иначе, сюжет испытаний роковых, радикальных.
   Название узла Раскола между 20 и 21 стадиями Надлома предложил, на самом деле, еще Арнольд Тойнби. Точнее, он дал название повторяющемуся в истории явлению "раскол-и-палингенез", но начинается движение исторических сил именно с "раскола". Что же означает раскол элит не с внешней описательной, а с содержательной кибернети­ческой точки зрения? По поводу чего может расколоться управляющее сообщество, уже едущее "в одной лодке" и не имеющее возможности свернуть с исторической колеи? Только по поводу оценок правильности и успешности движения.
   Контур обратной связи центральной подсистемы - это и есть система оценок того, куда и как движется исполнительный контур системы. В случае мировой цивилизации, её глобальной надстройки исполнительный контур - это подсистема производства новых проектов, а оценочный контур - это мировая финансовая система, оценивающая те или иные ресурсы (проекты), производимые игроками мирового уровня. Например, запасы нефти и проекты ее добычи оцениваются на основе неких критериев и мер стоимости. А уже на основе оценок проектов могут прогнозироваться, рейтинговаться интегральные оценки игроков, их перспективы. Денежные рынки - есть лишь частный случай, пусть даже и важнейший, технологий оценки, хотя сами деньги выполняют, кроме прочего, инструментальные функции виртуального "топлива" в сопряженной исполнительной подсистеме надстройки.
   Финансовая подсистема управления развивается, как и иные социальные процессы, на основе выработанных технологий и техник. Как и все прочие системы "принимает смерть от коня своего", то есть причина возвышения - монопольное обладание технологией в конце концов становится причиной смерти. Самое парадоксальное, что по мере продвижения удачно изобретенной технологии, именно вынужденный отказ от монополии на нее становится драйвером ее успеха, расширения и возвышения связанного с ней сообщества. И чем непримиримее конкуренция между частями растущего сообщества, тем вернее оно вовлекает в свои ряды, союзники, клиенты всех вокруг, пока не достигнет пределов для экспансии. После чего начинают доминировать тенденции к монополизации, когда более сильные игроки выстраивают остальных под свои стандарты, что и ведет к загниванию, и особенно в такой деликатной сфере как оценки и прогнозы.
   Вернее, именно монополизация вместо конкуренции оценок и прогнозов, как раз, и ведет в скором времени к быстрому накоплению ошибок на ошибке. И остается очень недолго ждать ситуации всеобщего "когнитивного диссонанса", когда внешняя оценка ситуации резко расходится с внутренней оценкой подсистемы управления. При этом внешняя оценка, как правило, это просто прямое отражение реального тупика в движении системы, тревожный стук снизу из машинного отделения или крики пассажиров. Однако "пилоты", "кормчие" ориентируются на свои унифицированные карты, компасы, хронометры, показывающие строго одни и те же показания. А поскольку функция монополизирована и они тут главные и единственные знающие, где и как идут дела, то на крики внимания не обращают и в лучшем случае лишь замедляют ход. Пока на борту не начнется самоорганизация, и кто-то, надув спасательный плот, не сделает новые приборы.
   Кстати, очень наглядный умозрительный контрпример - представьте, что Колумб или иной мореплаватель берет с собой три дежурных хронометра для гарантированной точной оценки времени, а с его помощью и всего остального. Потом вдруг, чтобы не допустить разногласий, приказывает два из трех механизмов выбросить и соединить стрелки всех хронометров с оставшимся "наилучшим". Далеко ли он уплывет с такой оценочной системой? Нет, какое-то время будет плыть, но это зависит от числа и масштабов встретившихся на пути бурь. Между прочим, в мировой финансовой системе недавно провели именно такую операцию соединения сразу нескольких "хронометров" воедино с долларовым механизмом. Пять валют присоединились к согласованному механизму эмиссии, хотя функции оценки и прогнозов были соединены еще раньше.
   Нет, конечно, в современном мире все немного сложнее, и политики обращают внимание на тряску и недовольство избирателей, хотя и все меньшее. Поскольку для успокоения публики оптимистичные оценки широко транслируются по всем экранам, между рядами бегают улыбающиеся стюарды и аниматоры, отвлекающие пассажиров на горячие споры о сексуальных предпочтениях знаменитостей. А самое главное, тряска, скрежет и прочие эффекты истолковываются специально назначенными нобелевскими экспертами и хором обвиняются в этом назначенные "враги системы" из "осей зла".
   И все равно, сколько веревочке не виться, а нарастание когнитивного диссонанса в системе идет, и он таки прорывается, но не в виде низового бунта, а в виде раскола элит. Не все в элитной команде еще забыли времена до монополии, кто-то сохранил на всякий случай рабочий механизм от запасного "хронометра". А главное, рабатают не только амбиции некоторых по случаю шанса в возобновлении конкуренции, но и инстинкты самосохранения у многих остальных. Вот поэтому раскол элит неизбежен, причем открыто выступившие против на палубе первого класса опираются на скрытую поддержку тех, кто в рубке, а то и возле руля. Потому кроме беспечно-рекламных и гламурно-скандальных роликов и новостей среди многих экранов палубы среднего класса находятся и такие, что транслируют силуэты приближающихся айсбергов или рифов. А сам корабль в результате раскола в управляющей надстройке избежит трагического исхода испытаний.
   Возможно, я снова немного забегаю вперед, но мне так показалось, что юбилейный парад в Москве, как и шествие "Бессмертного полка" - это и есть тот самый бунт на корабле мировой финансовой системы, призванный затормозить движение к глобальной катастрофе. И что рулевые и их подручные как-то очень быстро откликнулись на этот бунт, дежурно поругивая Россию, изображая её как виновника вынужденных маневров ее, а вовсе не нависшую угрозу мирового кризиса.
  
   12. "Повторение - мать учения"
   Довольно часто приходится спорить с друзьями на тему исторического оптимизма. Мол, ничему история не учит, а потому и третья мировая война возможна, и обрушение России вслед за Союзом. Между тем, более аккуратный анализ исторических циклов на основе надежной модели позволяет однозначно выявить обучаемость элит в рамках понятных им ситуаций. Эта обучаемость лежит, в частности, в основе "гегелевского" закона повторения с марксовым уточнением "в виде фарса". Хотя этот закон развития подлунной драмы через трагедию с завершающей пародией был описан еще Аристотелем.
   Когда-то в ленивые годы брежневского застоя нас обязывали конспектировать "18 брюмера Луи Бонапарта". Кто бы мог тогда представить, что описанное там допотопное буржуазное прошлое всего через двадцать лет станет будущим России! Нет, в самом деле, раз уж завели речь о культурных революциях, то пришлось еще раз перечесть, и просто поразиться, насколько точно фазы и повороты фарсового сюжета воцарения Луи Бонапарта в 1848-52 годах соответствуют не менее фарсовым событиям 1992-93 годов в России. С небольшой поправкой на ускорение темпов истории, и еще с одним уточнением насчет "повторения как матери политического учения".
   Когда российские революционеры взяли власть, они штудировали историю фран­цузской революции как "отче наш". Поэтому местные якобинцы-троцкисты и опасались бонапартизма, поэтому и ВЧК-ОГПУ были боевым отрядом партии, а не государства, а секретариат ЦК в итоге подменил правительство. Но даже отличникам политической подготовки невозможно отменить законы истории - изменив структуру власти на идеократическую, тем самым отменили и возможность прослеживать аналогии. В итоге бонапартизм таки победил, но в серо-кительной бюрократической манере сталинизма, а испуганные бонапартисткими тенями соратников от Троцкого до Тухачевского старые большевики сами от испуга "скушали друг друга", позволили лучшему ученику истории переиграть себя в эти кровавые поддавки.
   Однако в 1990-х в России уже не осталось политиков, всерьез читавших хотя бы Маркса, примерявших судьбы героев марксовой брошюры на себя. Возможно, именно потому эксперимент с повторением истории вышел химически чистым. А может быть еще и потому, что в центре политических процессов конструктивной четверти Надлома российской истории с 1941 по 2012 год было учреждение государства, рождавшегося в партийных строительных лесах. Процесс переучреждения Российской Федерации был завершающей четвертью конструктивной четверти Надлома, 19 стадией российской истории. Великая французская революция тоже была центральным моментом 19 стадии, но уже всемирной истории (1700-1945), в центре которой было учреждение современной нации - и государства, и гражданского общества. А завершающая четверть французской революции - это запуск нового государства в опытную эксплуатацию. Отсюда и столь сильное сходство политических процессов с разницей в 150 лет.
   Маркс в своей основательной политологической работе верно подмечает различия между активной стадией революции и стадией культурной революции. Духовный лидер "класса могильщиков" (не путать с рабочим классом) называет скатывание в глубокий Надлом подъемом революционного движения, когда власть перехватывают все более радикальные фракции революционного парламента. А в период культурной революции все происходит наоборот - памятуя об эксцессах революции, законодательная власть последовательно избавляется от влияния более радикальных фракций (но не от них самих, кстати), формируя все более консервативное движение, направленное на закрепление гражданских свобод в конституции под эгидой "партии порядка". Однако сами формы политической борьбы, включая уличные бунты и даже формальные "революции" как в 1848 году, повторяют сюжет активной стадии великой революции. То есть культурная революция повторяет формы, отрицая содержание этих форм, радикальные методы, но сохраняя в целом верность идеалам и целям революции.
   В активной стадии революции растущий радикализм "внутреннего пролетариата" (по Тойнби) вовлекает в революционное движение "внешний пролетариат" соседних европейских государств или же окраин российской империи. Происходит экспансия разрушительной активности в форме революционных войн (для Европы как единой цивилизации наполеоновские войны тоже были большой гражданской). При этом революционная верхушка представляет собой коалицию лидеров фракций и групп, "клубок единомышленников". Попытки внешних игроков воздействовать на такую власть ведут лишь к усугублению противоречий и борьбы в ней. В культурной революции общее стремление политической элиты к стабилизации и консолидации подтверждается еще и аналогичным внешним воздействием, когда соседние державы, центры силы делают ставку на компромиссную фигуру, не способную к сильной самостоятельной игре. Но в режиме "и вашим, и нашим", в постоянном лавировании и популистских обещаниях, а главное в неспособности всерьез угрожать соседям и готовности стать подчиненной частью широкой международной коалиции такой лидер и находит общую поддержку. Таков и первый президент России Ельцин в 1993-м, и первый президент Франции Луи Бонапарт в 1850-м.
   Но может быть это действительно случайное совпадение? Попробуем обратиться к другой, но не менее известной параллели - английской гражданской войне и "славной революции" XVII века. Здесь придется делать поправку на иные, унаследованные от феодализма формы политических институтов. Тем не менее, и здесь в середине культурной революции мы увидим аналогичные политические тренды - формирование все более консервативного парламента и собственно конституционного устройства, учреждение государства Великобритании. Только слабой фигурой в центре является несчастная королева Анна, вокруг которой плетут интриги и парламентские фракции, и иностранные послы. Известная пьеса "Стакан воды" отчасти эту славную, но все же трагифарсовую эпоху отражает.
   Важно отметить, что в узле Раскола фракции политической элиты не готовы драться друг с другом на смерть за место у руля. Им есть не только что делить, но и что терять, при отсутствии возможности для внешней экспансии, но при этом есть шанс встроиться в ту или иную сильную коалицию внешних сил. Поэтому кризис представительной ветви политической власти выливается в ее временную централизацию с опорой на главу государства как рычаг влияния на исполнительную вертикаль. Вокруг слабого лидера - бездетной королевы, договорного императора, ослабленного президента - возникает "учредительное сообщество", вырабатывающее принципы и формы конституционного устройства. При этом именно проявленная готовность условного лидера, обладающего символическим капиталом, отречься от гегемонизма, учитывать интересы всех нерадикальных политических сил, а также очевидная слабость собственных позиций, объективно требующая лавирования и опоры в широкой коалиции - делает его лидером своего времени, пусть даже фарсового с точки зрения радикалов. В рамках института главы государства возникает спектр совещательных форм - "закулиса", кооптирующая лидеров фракций и групп, и на первых порах подменяющая роль представительной власти до ее переформатирования.
   С другой стороны, в политической надстройке всегда находятся вечно вчерашние силы, вроде того же Маркса, только при власти, делающие ставку на революционный романтизм и радикализм, бонапартистский гегемонизм. В какой-то момент именно открытое движение к захвату власти радикальных сил обеспечивает консолидацию всех остальных, не исключая даже нерадикальную оппозицию условному лидеру. Без угрозы руководства Верховного Совета РФ монополизировать всю власть, используя в качестве орудия вице-президента Руцкого, шансы Ельцина сплотить большинство вокруг себя, вернее вокруг проекта конституционной реформы - были бы минимальны. Аналогично и в конфликте с Луи Бонапартом ставка радикалов на министра обороны как вероятного диктатора от имени руководства парламента сыграла против них самих.
   Такие же расклады возникают при прохождении масштабными политическими процессами такого же узла 20/21 Раскола. В масштабах третьей четверти Надлома всемирной истории на рубеже XVIII-XIX веков французский политический класс представлял собой именно такое радикально-гегемонистское крыло представительной ветви торговых наций. Англо-голландский и в целом политический класс протестантских стран, уже нахлебавшийся вволю революций и войн, представлял собой консервативное крыло этой самой представительной ветви. Слабым условным лидером, на который пришлось сделать ставку всей консервативной Европе, не исключая и Османскую империю, оказалась Россия, возглавившая в качестве гаранта от новых революций Священный Союз. Это - тот самый узкий круг, принимавший и воплощавший решения до момента, когда Францию снова кооптировали в общий круг торговых держав после "18 брюмера Луи Бонапарта". Вот так все оказалось закольцовано в истории.
   И сейчас сюжет узла Раскола посреди всемирной культурной революции снова повторяется. Только в роли распоясавшегося гегемона и бывшего лидера торговых, вернее уже финансово-торговых держав ныне выступают США. А все их бывшие союзники из финансово-торговых держав и союзов тоже предпочитают не радикально-гегемонистские, а консервативные сценарии в рамках конституционных принципов, обсуждаемых и уже утвержденных на саммитах Большой Двадцатки. Соответственно, в роли условного лидера, недостаточно сильного, чтобы стать новым гегемоном, но достаточно сильного, в том числе символически капитального, чтобы быть гарантом для такой консервативной коалиции - снова выступает Россия.
  
   13. От Раскола к Палингенезу
   Воспользуемся еще одной подсказкой и примерами из "Постижения Истории" Тойнби, описавшего исторический феномен так называемого палингенеза, следующего за расколом в обществе. Греческое слово "палингенезия" переводится как "сноварожденье" (в церковном русском - "пакибытие").
   Одним из примеров "раскола и палингенеза" у Тойнби является возрождение в России второй половины XIX века византийского имперского духа, выраженного в общем желании российского общества вернуть Царьград под руку православного императора. Выбор этой неудачной цели и спорной идеологии обусловлен стремлением элит залечить травму глубокого раскола после декабрьского восстания 1825 года. Если верить такому эксперту как Тойнби, а причин не верить нет, то такой феномен поиска в далеком прошлом ответов на неразрешимые сложности настоящего - обычное дело для кризисных периодов после раскола элиты. Обществу даже не так важны цена и ценность заявленных целей, как факт, что эта возрожденная идеология "Москвы - Третьего Рима" позволяет консолидировать элиту после длительного периода раскола.
   Западники, а равно промышленники, банкиры, и генералы удовлетворены по-европейски имперскими амбициями и участием в большой политике, церковники - возрождением православных форм и перспективой возрождения единой патриархии, славянофилы - общим стремлением освободить славянские народы. Главной движущей силой такого "палингенеза" является взаимное стремление правящего меньшинства и отколовшегося от него "внутреннего пролетариата" воссоединиться в едином порыве. Тут следует все же раскрыть одну общую для советской и антисоветской историографии тайну, что таким антисистемным "внутренним пролетариатом" в русской православной цивилизации был вовсе не рабочий класс, а деклассированное пореформенное дворянство. Настоящий рабочий класс в этом смысле вовсе не пролетариат, но мог сказать, как Лев Гумилев: "у меня профессия есть". А вот вытолкнутое кризисом безземелья в города бывшее крестьянство, тоже деклассированное - да, стало массовой опорой для экс-дворянского пролетариата, интеллигенции. Те и другие свою ведущую двуединую роль в обществе потеряли, а новую пытались найти вместе, причем, как и в описанных Тойнби случаях античных цивилизаций - на путях военной экспансии.
   В контексте нашей темы важно, что XIX век России - это завершение великой (петровской) культурной революции Подъема. Тем не менее, раскол правящей элиты в середине этой последней четверти Подъема тоже имеет место, как и в конце Надлома. "Горизонтальный раскол" романовской имперской элиты на служивую и интеллигенцию не столь масштабен, как в узле 10/11 всемирной истории. Тогда такой же раскол в Римской империи породил не только христианство как радикальную ветвь "античной интеллигенции", но целый спектр религиозных движений. Причем религия Нового Завета тоже была палингенезом, возрождением древних пророческих форм иудаизма (Иоанн Предтеча как реинкарнация пророка Илии, Иисус как второй Адам).
   Аналогично, раскол европейской элиты на рубеже XIX века породил европейскую интеллигенцию, по всем повадкам напоминающую церковь "религии разума" со своей инквизицией и жестокими религиозными войнами. Этот раскол тоже, как и в России, был не вылечен, но временно преодолен в едином порыве имперского милитаризма, то есть тоже палингенеза идеологии наследников Первого Рима. Здесь будет уместна сказочная метафора "мертвой воды", которая сращивает раны без оживления тела.
   Период 1992-2014 гг. в российской истории - это тоже 19 стадия Реставрации, как 1720-1945 гг. во всемирной истории. Параллель между второй мировой войной и украинским кризисом с поправкой на масштаб, как минимум, этому не противоречит. Но в любых иных историях стадия Реставрации потому так и называется, что содержит элементы "палингенеза", то есть возрождения "хорошо забытых" форм государственного устройства, как Государственная Дума или губернаторы в РФ. Раскол в элитах образца 1993 года был не по сути, но по форме преодолен в 1999-м через общее осуждение войны в Югославии и объединение сначала вокруг "броска на Приштину", а затем в войне с международным терроризмом. Причем для этого были возрождены не только имперские, но и отчасти советские символы.
   Если нам не изменяет историческая интуиция, то сегодня всемирно-исторический процесс находится тоже в узле 20/21 Раскола и в начале 21 стадии Палингенеза, возрождения духа древних религий, эзотерических или философских учений. Отчасти это квазирелигиозное движение "за халифат" заметно на Ближнем Востоке, подобно тому, как квазирелигиозным был имперский "поход на Царьград".
   Однако главным даже не признаком, а сутью "горизонтального" Раскола глобального общества является выпадение западного и вестернизированного "среднего класса" как ставшей ненужной шестеренки "колеса истории". Подобно тому, как стало ненужным дворянство в закатный век Российской Империи. Глобальная надстройка все больше разделяется на корпоративную бюрократию, обращающую внимание лишь на финансовую обратную связь, и на радикализующийся "креативный класс", готовый в смятении и раздражении разнести вдребезги немаленькие страны. Впрочем, борьба за то, куда и как направить высвобождаемую энергию глобального пролетариата умственного труда, только разворачивается.
  
   14. Кратко о модели
   Упоминание в предыдущих главах нумерованных стадий и узлов исторических процессов, естественно, вызвало вопросы. Самые любопытные читателей могли обнаружить в верхней записи журнала oohoo ссылку на третью часть монографии "Государство и традиция", где эта обобщенная модель общественных процессов детализирована. Но это не мешает лишний раз кратко повторить логику этой адаптивно-кибернетической модели.
   Непосредственным источником для абстрактной модели была эмпирическая диаграмма "пассионарного напряжения" из главной книги Л.Гумилева "Этногенез и биосфера Земли" (Л.:1990, с.339). Другие два эмпирических источника - это теория цивилизаций А.Тойнби и теория развития личности К.Юнга, где также можно видеть (пусть и без графики) разделение процесса развития на три больших стадии - Подъем, Надлом, Гармонизация. Плюс к этому развитие цивилизаций или личностей через кризисы, когда за нахождением ответа на один вызов времени следует другой.
   Сюда же можно добавить влияние А.Азимова и его предсказания о будущей науке психоистории. Главное в этом предсказании - это одни и те же законы развития и для личности, и для больших исторических сообществ. И этот парадоксальный постулат на самом деле очень и очень естественно вытекает из того факта, что все общественные отношения опосредуются личностями, и каждой внешней социальной связи личности соответствует внутренняя психологическая связь ипостасей этой личности.
   Следующий шаг к абстрактной модели - проецирование на эту динамическую эмпирическую модель классической кибернетической схемы управления с центральной подсистемой, контурами прямой и обратной связи, а также третейским контуром стабилизирующей связи, который в винеровской модели назван "изолирующей подсистемой", но в социальной модели является таким же сообществом (социальным процессом). Последнее замечание - это и есть вычленение элементарной единицы обобщенной системы именно как социально-психологического процесса. Принадлежность к сообществу определяется только вовлеченностью в соответствующий социальный процесс его развития. Так что границы между сообществами проходят не в пространстве между людьми, а внутри личностей - в режиме разделения времени их участия.
   Если каждая из подсистем исторического сообщества сама является сообществом (центральная иногда - личностью), то и развивается по тем же самым законам, через три больших стадии Подъем-Надлом-Гармонизация. Поскольку масштаб центральной или иной подсистемы меньше целого, то в большую стадию Надлома умещаются несколько (по факту - четыре) больших стадии Надлома центральной подсистемы (политического центра). Эти четыре четверти Надлома можно достаточно легко обнаружить эмпирически, но лишь при одном условии - если понять, что следующие друг за другом политические циклы накладываются друг на друга, сцепляются как шестеренки часов истории. Точно так же одна на другую накладываются и три большие стадии. Начало Надлома совпадает с серединой последней четверти Подъема, а начало Гармонизации с серединой последней четверти Надлома.
   С точки зрения характера внешних связей главное отличие трех больших стадий развития друг от друга соответствует трем возрастам в развитии личности - детский, взрослый, пожилой. Подъем (детство и юность) сообщества - это освоение культуры, языка, формирование внешних связей. Надлом (взрослый статус) - активное участие в жизни таких же сообществ, накопление опыта. Гармонизация (пожилой статус) - передача накопленного опыта молодым субъектам.
   Если речь идет об историческом сообществе (цивилизации), вырастающем из племенного субстрата, а не как дочернее для старшей цивилизации, то стадия Подъема легко наблюдается. Обычно для сообществ меньшего масштаба историческое время, по видимости, разбивается на сменяющие друг друга надломные циклы "взрослых" сообществ. При этом, как мы выяснили, первая (предварительная) четверть Надлома" протекает параллельно последней четверти предыдущего цикла, события и субъекты двух сопряжены. Поэтому для не очень внимательного (без оптики нашей модели) наблюдателя между сменами центров политических циклов видны события лишь трех четвертей.
   Напомню: каждая из четвертей большой стадии (Надлома) соответствует Надлому центральной подсистемы, и тоже в свою очередь делится на четыре четверти. При этом начальное событие (узел Пик Подъема) каждого цикла делит примерно пополам видимую последнюю четверть предыдущего. Так что сопряженное течение наложенных друг на друга циклов сильно отличается, и для невооруженного глаза каждая из трех видимых четвертей каждого цикла делится на четыре разнородных части. Отсюда и вытекает эмпирически выявленное многими древними учениями членение цикла развития на 12 частей (например, в классической астрологии).
   Можно было бы ввести отдельную нумерацию для каждой из трех больших стадий и писать, скажем, 9 стадия Надлома или 1 стадия Гармонизации. Однако, на деле события переплетающихся стадий (11-я Подъема и 1-я Надлома) сопряжены, одни и те же события. Поэтому есть смысл вводить сквозную нумерацию от 1 стадии Подъема до 32 стадии Гармонизации. То есть будем писать 11-я стадия, подразумевая, что для Надлома - это 1-я стадия. При этом уточнение: "12 стадия Подъема" означает на самом деле период, сопряженный с 12 и 13 стадиями Надлома. Впрочем, это детали, важные для аналитиков, исследователей, а не для просто желающих следить за ходом мысли. Кроме того, такая сквозная нумерация сохраняет соответствие с древними символическими моделями исторического развития, как тот же древнееврейский алфавит из 22 букв или библейская символика чисел. Эта же символика, кстати, отражена в развитии сюжета из 32 глав булгаковского Романа.
   Пожалуй, достаточно для краткого изложения основ теоретической модели, и на этой основе можно перейти к конкретным примерам разметки исторических процессов на стадии и узлы. Проиллюстрируем на самом близком для нас примере российской истории (развитие "русской православной цивилизации", если по Тойнби). Пока перечислим только большие узлы, разделяющие четверти больших стадий.
   Сразу признаюсь, методики анализа для первых стадий Подъема пока у нас нет. Определить начальный узел 0/1 Подъема собственно российской истории не так просто. Интуитивно ясно, что одним из таких больших узлов является разделение Древней Руси на три или четыре ветви после смерти Ярослава Мудрого в середине XI века. Но разделение на четыре ветви может указывать и на узел 3/4.
   Следующий большой узел совпадает с созданием суверенного Московского царства при Иване III Великом, когда будущая Россия переходит из под византийско-ордынской родительской опеки в европейскую школу.
   Еще один узел Подъема явно параллелен узлу 16/17 Дна Надлома, как и Иван Грозный параллелен в нашей истории Иосифу Сталину. Как бы этот большой узел назвать? "Дно Подъема" не походит, оксюморон. Может, "Перегиб"? В любом случае этот разворот тенденции случился в 1572 году, когда запрет опричнины помог одержать решающую историческую победу над крымско-османским войском при Молодях.
   Смутное время и воцарение Лжедмитрия в 1605 году более всего походит на параллель завершения перестройки в 1991-м, возможно, узел 8/9.
   Большой узел 9/10 "Инициация" - это петровские реформы, страна идет отчасти в армию, отчасти в первый университет. Совершеннолетие - это признание формально равным со стороны старших соседей, так что речь о Ништадском мире 1721 года.
   Узлы Надлома российской истории (из третьей части "Государство и Традиция"):
   10/11 "Пик Подъема" - мятеж 14 декабря 1825 года, начальный узел Надлома.
   11/12 - убийство Александра II вместо конституции, 1 марта 1881 г.
   12/13 - декабрьское восстание 1905 года в Москве
   13/14, "Смена центра" - упразднение съездом Советов Учредительного собрания, 30 января 1918
   14/15 - Союзный договор, 30 декабря 1922
   15/16 - сталинский Совнарком, декабрь 1930
   16/17, "Дно Надлома" - начало Великой Отечественной войны, 22 июня 1941
   17/18 - отставка Хрущева, октябрьский пленум ЦК 1965
   18/19 - РФ как правопреемник СССР, 31 декабря 1991 г.
   19/20, "Консолидация" - "Крымнаш", парад в Севастополе, 9 мая 2014
  
   15. Повторение Истории
   На самом деле, разумеется, говорить о полной адекватности теоретической модели пока не приходится, потому как многое зависит от разработки методик сравнительного анализа исторических параллелей. И если для большой стадии Надлома такие методики дают уже неплохой результат, то над распознаванием ранних стадий Подъема и поздних стадий Гармонизации еще придется поломать голову. Во всяком случае, в разметке Подъема российской истории нужно ставить для нумерации узлов знаки вопроса вплоть до узла 8/9 Смутного времени. Возможно, начальный узел российской истории и в самом деле совпадает с призванием Рюрика, созданием надэтнического русского княжества. Разделение четырех ветвей - Белой (киевской), Червонной (галицкой), Черной (полоцкой) и суздальской Руси после Ярослава Мудрого соответствует узлу 3/4.
   И вряд ли сможем сейчас точно разметить начальные стадии Подъема всемирно-исторического процесса, также связанного с формированием и ростом надэтнических государств. Но на более взрослых стадиях конца Подъема и Надлома это сделать не так сложно. Параллельно разметим узлы процесса глобализации, составляющего последнюю четверть всемирно-исторического процесса, его повторение уже не на уровне истории больших цивилизаций, а на уровне геополитики великих держав:
  
   узел
   Всемирная история
   Глобализация
   9/10 "Инициация"
   мировая империя Александра, эллинизация Передней Азии,
330 г. до н.э.
   Ништадский мир, Российская империя, (вестернизация Евразии) 1721 г.
   10/11 "Пик Подъема"
   "Пик Подъема" - разрушение Иерусалима, триумф Тита, 70 г.
   падение Парижа и отречение Наполеона, 1814
   12/13 "Отмена гегемонии"
   смерть пророка Мухаммеда, Арабский халифат, 632 г.
   Крымская война, Парижский договор, 1856
   13/14 "Смена Центра"
   раскол христианства (раздел имперского наследия), 1054
   победа и раскол Объединенных Наций, 1945
   14/15 "Раздел сфер влияния"
   захват Константинополя, Латинская империя, 1204
   смена власти в великих державах, демарш де Голля, ООП, 1965
   15/16 "Заморозка кризиса"
   Раскол папства, кризис в Орде, Византии, 1380
   распад СССР отложил кризис на Западе, 1992
   16/17 "Дно Надлома"
   общий кризис после открытия Америки, к 1500
   конец "однополярного мира", 2015
(обособление Америки)
   17/18 "Подтверждение"
   Нантский эдикт, франко-испанский договор, к 1600 г.
  
   18/19 "Кризис центра"
   Ништадский мир, 1721 (после Утрехтского и Прутского)
  
   19/20 "Консолидация"
   победа Объединенных Наций над имперскими силами, 1945
  
   20/21 "Раскол"
   конец "однополярного мира", 2015
  
  
   Указанные события и даты - наиболее значимые и близкие к завершению узлов истории. Само завершение узлов, а с ними и предшествующих стадий обычно связано не с яркими событиями, а с символическими временными рубежами, например - 70-летие Победы завершило узел для всего постсоветского пространства, как годом ранее большой узел Консолидации завершился для российской элиты. Кроме того, даже из этой небольшой таблицы можно заметить, что узлы больших процессов включают в себя узлы процессов уровнем поменьше, так что соотношение между этими разного уровня сопряженными узлами нужно еще внимательно изучать. Скорее всего, для всемирно-исторического процесса узел 20/21 значимым символическим событием для всех мировых религий.
   Мы еще будем возвращаться к этой таблице, представляющей соотношения между культурной революцией и большим революционным процессом. Культурная революция - есть его завершение и повторение на надстроечном уровне отношений внутри политического центра. Возможно, чуть позже нам удастся отследить в событиях средних стадий большого цикла узлы Подъема глобализации, а это в свою очередь даст возможность найти аналогичные узлы на Подъеме всемирной истории. Но для этого нужно узнать больше подробностей о соотношении стадий развития на уже доступных нашему пониманию примерах.
   Мы уже знаем, что четверти революционного Надлома бывают: предварительная, активная, конструктивная и завершающая (она же культурная революция). Каждой из них соответствует свой отдельный центральный политический процесс. Вопрос, чем и как они отличаются с точки зрения структуры политического центра и его эволюции? Например, в активной четверти Надлома политический центр всегда коалиционный и состоит из таких же активных политических центров ветвей власти и партий или фракций, конкурирующих между собой за влияние вплоть до взаимного уничтожения. Поэтому в истории великой державы - это, как правило, дважды активная фаза гражданской войны с переходом к периоду накопления экономических сил (нэпу) и малой "мобилизационной культурной революции", как в СССР в 1930-е годы.
   В соответствующей четверти всемирно-исторического процесса мы также видим 14 стадию крестовых походов (всемирной гражданской войны), затем 15 стадию борьбы за контроль торговых путей. Затем в 16 стадии видим попытку мобилизации силами идейной инквизиции для строительства однополярной "вавилонской башни" перед обещанным "концом истории". Это может быть "коммунизм", "семитысячелетие" или либеральный "миллениум", но утопическая суть одна. Можно заметить и разницу в методах на этапе большой революции и культурного повторения - однополярная инквизиция в первом случае вычеркивает еретиков из жизни, а в более культурные времена - просто маргинализует, снимая с финансового довольствия.
   В конструктивной четверти политический центр устроен не в виде межпартийной гонки, а в виде постоянно действующего политического арбитража, который стороны вынуждены были постепенно учредить и признать, чтобы не доводить еще раз до эксцессов, как в середине 16 стадии - мобилизационной "малой культурной революции". Революционные элиты сами друг друга во взаимной борьбе запугали до смерти, и желают иметь гаранта от эксцессов. Так, в Надломе российской истории таким эксцессом на излете активной стадии был 1937-й год, а в 16 стадии глобализации таким же стрессом для либеральных элит стал теракт 9/11. Конкурирующие кланы и коалиции финансовой олигархии просто вынуждены сами создать глобальный финансовый контроль, и сами друг друга подталкивают и заталкивают в жесткие рамки такого финконтроля.
   Олигархи времен активной стадии и хотели бы сами возглавить такую инквизицию, или остаться вне этих рамок. Но поскольку нравы "деловых людей" со времен О'Генри не сильно изменились, то бесконтрольных конкурентов они боятся больше, чем тотального контроля. Но это опять же и только при условии, когда вся элита видит приближение кризиса и на краю пропасти соглашается - и на создание сталинского ГКО с подчинением ему НКВД, и на создание обамовского финконтроля с подчинением ему АНБ и ЦРУ. А уже Сталин или Обама находят себе на этой новой политической основе союзников в лице Рузвельта или Путина, не суть важно.
   Возвращаясь к аналогиям между российской и всемирной историей, можно было бы попытаться сравнить, какие события в XV веке могли так же напугать тогдашнюю позднесредневековую олигархию, как события 1930-х напугали "ленинскую гвардию". В общем-то, не так уж трудно различить параллель между убийством Кирова питерскими товарищами и казнью Жанны д'Арк в 1430-м английскими феодалами, которые точно так же испугались сделанной идейной заявки политической опоры на популизм и народное мнение. Но это аналог декабря 1934 года, все равно повлекший усиление национальных чувств и государственных институтов, сначала во Франции, но потом везде.
   А вот какие события были в XV веке аналогом пика взаимных репрессий ленинской гвардии как в 1937-м?
  
   16. Малокультурные революции
   Для тех читателей, кому за сорок, словосочетание "культурная революция" уверенно ассоциируется с китайскими хувэйбинами, размахивающими цитатниками Мао Цзедуна. Впрочем, из учебника истории кто-то еще помнит, что и 1930-е годы в СССР были временем "культурной революции". Из сталинского "краткого курса" это понятие и было заимствовано китайскими товарищами как лозунг и образец. Но был ли этот период действительно "культурной революцией" в том же смысле как "славная революция" в Великобритании?
   Нужно заметить, что термин "революция" тоже используется многозначно - и только для обозначения исторического узла Смены центра, и для 14-й дважды активной стадии, и для всей активной четверти до разворота а ля 18 брюмера, и для всего периода Надлома. Если учесть, что активная четверть Надлома тоже делится на свои четверти, то ее завершающая 16 стадия Размежевания тоже является повторением революции, то есть малой культурной революцией при вхождении в глубокий Надлом. И так же 19 стадия Реставрации является малой культурной революцией внутри конструктивной четверти.
   Так что сравнительный анализ 16 стадии российской и всемирной истории тоже даст нам пищу для сравнения с 16 стадией процесса глобализации, завершающейся сейчас. Мы предположили параллель между казнью Жанны д'Арк и убийством Кирова как точками перегиба в рамках "малой культурной революции" всемирного и российского процессов. Теперь попробуем обосновать эту рабочую гипотезу на основе самых общих характеристик политических сил. Только позвольте без идеологических обиняков назвать постимперские революционные элиты Большой России военно-феодальным сословием, кланы и коалиции которого конкурируют между собой за контроль территорий, кадров и иных ресурсов. После сброса плохо прижившейся буржуазной надстройки, сосуществова­вшей с пережитками рабовладения, советская история пошла именно по пути средневековых шаблонов политического процесса. Это если абстрагироваться от военных, полицейских или производственных технологий, которые не так уж сильно влияют на сюжеты борьбы между и внутри элит, только на их динамику.
   Почему товарищ Киров вдруг оказался в эпицентре такой внутриэлитной борьбы и стал символом культурной революции? Дело тут не столько в нем, сколько в особом статусе ленинградского обкома партии и самого города, который с момента февральской еще революции стал анклавом троцкизма. Чуть ли не первым актом первого съезда советов, подтвержденным всеми временными правительствами, стал особый статус питерского "революционного" гарнизона. Так что проще было Совнарком подальше от этого самостийного вооруженного майдана перевезти в Москву, чем его угомонить. Хотя конечно неисправимых бандитов ВЧК сильно проредила еще на старте. Но и далее Питер и весь Северо-Западный край были вотчиной не ВКП(б), а Коминтерна, то есть военно-феодальных кланов, ориентированных на экспансию и захват власти в странах, отпавших от империи. Можно вспомнить попытку польского похода во главе с Дзержинским, сорванную саботажем Сталина и его команды. Или последнюю попытку в финской войне, где троцкистам во главе с Куусиненом Сталин дал шанс успешно провалиться.
   Собственно, переход к малой культурной революции на рубеже 1930-х обусловлен тем, что военно-феодальная большевистская элита утратила возможность достичь своих целей прежними методами экспорта революции за счет российских ресурсов. Европа и ее бывшие социал-демократические элиты нашли противовес в виде фашистских, национал-социальных движений и милитаризации. Поэтому на рубеже 1930-х даже самые рьяные большевики тоже были вынуждены делать ставку на индустриализацию, то есть на развитие России вместо ее разграбления и утилизации в перманентной мировой революции под лозунгом "Даешь Европу".
   Причем, как ни парадоксально, союзниками милитаристского сталинского крыла стала именно та часть троцкистов, которая не получила в кормление обкомов и рескомов, а были вынуждены служить в ВЧК-ОГПУ-НКВД, дожидаясь начала похода за властью в вожделенных восточно-европейских вотчинах. Кстати, Сталин позднее охарактеризовал Дзержинского как троцкиста, но правильного. Более того, "правильным троцкистам" в условиях возрастающей внешней угрозы для СССР пришлось опереться на ленинский лозунг "защиты социалистического отечества". А за этим лозунгом стояло сталинское крыло милитаристов, стремившихся иметь более надежную политическую опору в лице простого народа, того самого рабочего класса, вовсе не имевшего отношения к "классу могильщиков" из разношерстного внутреннего и внешнего "элитного пролетариата".
   Вот товарищ Костриков (Киров) и был при поддержке "правильных троцкистов" делегирован в самое гнездо космополитизма, чтобы превратить его в оплот милитаризма и будущего военно-промышленного комплекса. Был товарищ Киров жуиром и бонвиваном, попросту - бабником, но главное - прирожденным популистом, а главное что при этом - русским, что было редкостью среди революционных ораторов. И не просто русским, а вятским - а это субэтнос потомков ушкуйников на краю Северо-Западного края, бывших новгородских земель. Так что для большинства питерских рабочих, прибывших из таких же северных краев, был свой в доску, но еще и видный деятель во всех смыслах.
   "Правильным троцкистам" из Коминтерна и ОГПУ товарищ Киров был необходим, чтобы мобилизовать русских на масштабное индустриальное строительство, на создание той же новой базы ВМФ в Мурманске и военной верфи на Белом море, и для модернизации базы флота и предприятий ВПК в самом Ленинграде. А для этого нужно было преодолеть сопротивление "неправильных троцкистов", рассматривавших город как революционный трофей и свою феодальную вотчину. И если с работой по мобилизации Северо-Западного края Киров справлялся лучше всех, то преодолеть сопротивление питерских элитариев, и тогда тоже полагавших себя "солью земли", на одном только обаянии и популизме было невозможно.
   Так или иначе, жесткая зачистка элиты "города трех революций" была важной целью "правильных троцкистов", и смерть Кирова сделала его символом жертвы, легитимизирующим такую политическую чистку. А был ли выстрел в Смольном ответом со стороны "неправильных", провокацией "правильных" или вовсе случайностью из разряда "руки Провидения" - не суть важно. Важно, что он не мог произойти, и был нужен именно "правильным троцкистам". И вообще всей этой зловещей интриги не произошло бы, если бы коминтерновский, троцкистский Ленинград как лидирующая столичная часть большевистской элиты не надломился внутри себя, чтобы в эту узкую поначалу щель раскола смог вклиниться сталинский аппарат в качестве политического арбитра разгорающейся внутриэлитной войны. Но только нужно иметь в виду, что Сталин и его партаппарат вовсе не были на тот момент всесильными и решающими, а лишь одной из внутриэлитной групп, и не самой влиятельной поначалу.
   Если же посмотреть с этих же позиций на панораму событий XV века, привычную борьбу феодальных кланов за территории, особенно такие ключевые и символически значимые как Франция, то увидеть параллель с историей Жанны д'Арк не так уж сложно. Во-первых, нужно обратить внимание на главного продюсера героини и национального символа Франции - тещу будущего короля Карла VII Иоланду Арагонскую. И особенно обратить внимание на ее многочисленные и по большей части символические титулы - "королева четырех королевств" (Арагон, Сицилия, Иерусалим, Кипр) и только один не номинальный титул - герцогиня Анжуйская. То есть для нее и для ее сына ставка на уже, казалось, утраченный французский престол была ва-банк. Лишь опираясь на ресурсы Франции и поддержку народа можно было даже просто мечтать, а не то, что вернуть номинально принадлежащие им территории. Нет разницы в политической мотивации и методах ни с Дзержинским, ни с Куусиненом, мечтавшими наполнить титулы лидеров коммунистов Польши или Суоми реальной властью над этими странами.
   Не менее радикальным для военно-феодальной элиты был разворот от принципи­ального космополитизма к созданию "простонародного" политического мифа, мобилизующего не вассалов с наемниками, а апеллирующего к национальному чувству и этнокультурной близости власти и подвластных. И точно так же закономерным является гибель носителя этого нового для своей эпохи символа. Элита в целом надломлена, и в раскол вклинивается тренд милитаристской централизации, порождающий будущий абсолютизм. Но силы отомстить персонализированному обидчику у прежней элиты пока достаточно. Да и для "продюсеров" из числа "правильных космополитов" после решения текущих задач - герой политического мифа уже не нужен и даже опасен.
   Если бы церковь была рада очевидному торжеству религиозной святости, то церковники смогли бы удержать английских коллег от суда над Жанной. Ну, постригли бы в монастырь. Но она вторглась в сферу корпоративного интереса церковников с их монополией благословления и помазания для государей и князей. И за это ее казнили. Как и Кирова казнили за прямую апелляцию к народу, а не к идеалам мировой революции, на которых зиждился корпоративный интерес коминтерновцев.
   Однако в обоих случаях именно с этого внутриэлитного бунта и жертвы начинается переход к инверсному состоянию, когда наверху будет не церковь (а компартия - это церковь "религии разума", а вовсе не политическая партия), а государство. Будущий через пару столетий принцип - "чья власть, того и вера" начался с отказа церкви защитить Жанну и допущения казни святой во имя интересов Англии. Перерождение компартии в бюрократическую машину при милитаризованной империи тоже началось с убийства деятеля, попытавшегося хотя бы символически реализовать лукавый лозунг "партии как авангарда рабочего класса".
   Дело, конечно, не в одной Иоланде Арагонской и ее номинальных титулах, а в том, что такие устремления выстроить державу с сильной армией были у значительной части феодальной элиты. Если бы речь шла только о "безземельных" монархах и князьях, элита в целом и особенно реальные властители земель не вкладывались бы в модернизацию, обернувшуюся к концу XV века "военно-технической революцией" во главе с французскими королями. Кроме внутреннего политического фактора нужен еще и внешний стимул - в лице усиливающегося серьезного и экспансивного противника.
   Причем вскормили этого противника - османское государство со сплоченным этническим ядром с жесткой централизованной военно-территориальной иерархией - именно угрозы повторения крестовых походов против византийских соседей. Грекам и прочим арнаутам оказалось выгоднее закрывать глаза на рост османского меча, ставшего для них и средиземноморской торговли щитом. Так и торговые нации Запада в ХХ веке закрыли глаза на усиление Третьего рейха, лишь бы меч был антикоминтерновским. Из этого вовсе не следует приравнивание веротерпимых османских правителей к фашистам с точки зрения внутренней политики. Но как внешний фактор они в чем-то важном похожи.
   Впрочем, при всей обобщенной обоснованности выявленной параллели нам нужно проверить ее на соответствие принципам Секста Эмпирика - с точки зрения уровня и масштаба рассмотрения. Тут есть вопрос, поскольку всемирно-исторический процесс протекает как взаимодействие цивилизаций, а военно-феодальная элита принадлежит одной из взаимодействующих цивилизаций.
   По зрелому размышлению следует все же признать триумф и смерть Жанны д'Арк событием всемирно-историческим, а не только западноевропейским. Здесь достаточно и того знания, что после официальной реабилитации Жанны английская ветвь нормандской знати, включая церковников, оказалась на своих островах изолирована символически, на уровне глубинных чувств будущих французов, а другого пути экспансии на континент и не было. В итоге Англия стала ядром экспансии будущей атлантической цивилизации, отдельной от Европы, хоть и родственной.
   Этого вбитого межцивилизационного клина достаточно, чтобы считать событие выходящим за рамки Европы. Даже если не учитывать византийские и ближневосточные устремления "королевы четырех королевств", вдохновившей эту славную мистерию. Все равно нужно понять соотношение между всемирным и европейским историческими процессами. Для этого можно провести параллель с активной четвертью процесса учреждения РФ в 1992-93 годах, чтобы проиллюстрировать такую особенность активной четверти как "коалиционный центр". Политический центр РФ в 1992-93 годах состоял из трех институтов - президент РФ, президиум ВС РФ и конституционный суд РФ, бывших одновременно политическими центрами (штабами реформирования) исполнительной, представительной и судебной власти. И точно также политический центр (центральный политический процесс) активной четверти Надлома всемирной истории (XI-XV вв.) составляли три центра мировой религии - в Риме, Константинополе и Иерусалиме.
   Соответственно, Римская католическая церковь была одновременно и частью (исполнительной подсистемой) всемирного политического центра, но также и частью (центральной подсистемой) политического класса западноевропейской цивилизации. При этом основу собственно европейской исторической традиции составляет развитие технологий и производства орудий, в том числе оружия. Но в активной четверти Надлома европейская цивилизация как исполнительная подсистема подчинена взаимодействию политических центров трех цивилизаций, вовлечена в крестовые походы.
   Если опять вернуться к параллели с довоенным СССР и убийством Кирова, то можно уточнить, что Северо-Западный край с центром в Ленинграде тоже был и до сих пор во многом остается центром производства вооружений. Символически это тоже бывший центр великой империи и град Святого Петра. Более того, изначально с 1703 года Питер был центром присоединенных восточно-европейских земель, сохранявших до конца определенную автономию в составе Империи. И так же Ленинград, а с ним и вся обширная область имели политическую автономию в раннем СССР. Из этого наблюдения можно вынести не такой уж и банальный вывод, что коминтерновская часть партийной элиты с центром в Ленинграде была ведущей частью трехглавого политического центра, в котором аналогом византийской государственнической подсистемы обратной связи был сталинский секретариат ЦК + Совнарком в Москве, а третейской ветвью было ОГПУ.
   Противоречия и глубокий раскол в элитах - обязательное обстоятельство середины 16 стадии "малой культурной революции". Мы уже обсуждали, что после аналогичного раскола на пике Подъема следует "палингенез", когда расколотое внутреннее политическое единство склеивается внешнеполитической авантюрой под лозунгами возрожденных идеалов. Для расколотой элиты России середины XIX века это была идея "возвращения Царьграда" и освобождения балканских славян. Для расколотой элиты раннего СССР таким палингенезом гражданской войны во имя мировой революции стала Испанская кампания (1936-39), в которой Коминтерн, НКВД и РККА участвовали по-разному, имея свои штабы и силы. Одновременно в самом СССР также была осуществлена попытка реформ, включая новую конституцию. Однако именно попытка или даже только намерение сделать эту конституцию не декларативной, а работающей - привела к резкому "обострению классовой борьбы по мере продвижения".
   Не стоит "на голубом глазу" верить, что товарищ Сталин и сам верил в возможность сформировать новую когорту героев из летчиков, полярников, стахановцев и вывести их как политическую опору через "блок коммунистов и беспартийных", да еще с возможным выбором для избирателей из этих двух вариантов. (Образец бюллетеня для выборов был приложен к новому избирательному закону с двумя фамилиями.) Но вот разжечь противоречия и стравить друг с другом и без того расколотую элиту - партийных функционеров против военных "бонапартистов", а чекистов против всех сразу - это удалось сразу и без особых усилий. Наоборот пришлось сдерживать товарищей по партии.
   Можно ли найти параллели и аналоги с этими событиями в XV веке на всемирном уровне? Нетрудно найти параллель к сталинской конституции, принятой во имя единства "партии и народа", в виде столь же декларативной Флорентийской унии на фоне раскола западной церкви. Уния на деле привела к усилению противоречий и репрессий и на Западе, и на Востоке, а также вопреки замыслу к усилению третьей силы в лице османов. Попытки остановить усиление османского государства были и в палингенетической форме последнего из значимых крестовых походов 1443-44 годов, завершившегося поражением польско-венгерско-молдавских крестоносцев. Следом поражение сербов в битве на Косовом поле (1448) и падение Константинополя (1453) символически означали переход имперского центра в подчинение средневековому милитаризму. Так же как после 1937 года советское государство прочно стало на милитаристские рельсы, подчиняясь политической связке Сталин-Берия. С учетом значимости центрально-европейского контекста для пока еще коминтерновского СССР аналогом падения Константинополя можно считать аншлюс Австрии в 1938 году. Впрочем, это уже детали при очевидных параллелях основного тренда.
   Что же касается собственно "культурной революции" в неполитическом смысле, то не вызывает сомнений значимость гутенберговского XV века как предварительной фазы Возрождения и Просвещения во всемирном масштабе. Но такое же значение имеют и 1930-е годы для послевоенного взлета и расцвета науки и техники в СССР.
   Пожалуй, теперь мы более основательно готовы к проведению параллелей между 16 стадией всемирно-исторического процесса (XV век) и ее гегелевским повторением в процессе глобализации (1992-2015).
  
   17. Неофеодализм ХХ века
   Потребность общества в религии столь же велика и естественна, как потребность в еде и одежде, а равно и потребность в обмене ценностей на эмоции и обратно. Другое дело, что религии изнашиваются так же, как и одежда. Вернее - устаревают технологии, а с ними и мировоззрения, так что религии тоже приходится подновлять, перелицовывать, а то и выворачивать наизнанку. После чего назвать своего Бога именем "Разум" и выстроить религию Разума вплоть до полного повторения всех клерикальных форм и сюжетов. Только вместо папы Римского генсек Третьеримский, а вместо М.Лютера - какой-нибудь Б.Рассел.
   Почему такое повторение форм происходит - вопрос отдельный. Можно лишь указать на то, что деление общества на четыре "квадры" намного древнее самых древних религий и государств. Из четырех базовых юнгианских психотипов один (ощущающий) всегда опирается на некую систему духовных ценностей. И если такой под рукой нет, или прежняя религия вдруг развалилась в силу резкого изменения общественных условий, то это сословие "наставников" ее обязательно сконструирует из подручных материалов хотя бы в виде карго-культа. Например, культа либеральных ценностей, пока что вытеснивших у нас марксистскую конфессию этой же религии Разума.
   Аналогично, в новое и новейшее время формируются аналоги и других сословий, не только аналог духовенства в лице интеллигенции. Если в Средние века основной формой перераспределения произведенного продукта были феодальные войны и дань, то в гегелевском повторении истории аналогом феодалов становятся банкиры как часть политической элиты. И только в России, где вестернизированные формы не укоренились и были сметены ветром истории, военно-феодальная элита воспроизвелась почти в прежнем виде партийной номенклатуры, правящей с благословления верховных идеологов религии Разума, которые в свою очередь апеллировали к авторитету бородатых пророков марксизма и седых старцев - чудотворцев академической науки. Прошу учесть, это вовсе не ерничанье, а указание на строгое соответствие форм и методов властвования.
   В развитых странах устройство власти и общества в силу устоявшихся форм и институтов в новейшие времена оказалось сложнее. Там финансистский неофеодализм зародился и расцвел именно на уровне наднациональной глобальной надстройки. Это в Средние века хищная, перераспределяющая материальные ценности ветвь элиты, сословие феодалов опиралась на физический контроль территорий и торговых путей. При капитализме растущие потребности в кредите промышленников и государств делали явные феодальные формы излишними для перераспределяющей ветви политической надстройки капитализма, выросшей над традиционным укладом и за его счет. Сословию баронов-финансистов достаточно контролировать кредит отдельных государств и поделить между собой финансовые потоки.
   Трудно представить более наглядную иллюстрацию неофеодального характера новейшей глобальной банковской системы, чем история восхождения семьи Ротшильдов в начале XIX века с последующим приобретением баронского титула. Пример создания наднациональной финансовой мини-империи не только оказался заразительным для других семей европейских менял, но и породил неофеодальные формы контроля и взаимодействия между такими финансовыми "княжествами" - через внутрисемейные и сословные браки, а также совместную защиту сложившейся олигополии.
   Для нашего сравнительного анализа исторических процессов важно отметить точную дату выхода семьи Ротшильдов, а с ними и всего неофеодального сословия финансистов на оперативный простор глобализации - ровно 200 лет тому назад в день битвы при Ватерлоо. И дело тут вовсе не в особой хитрости Натана Мейера Ротшильда, притворным пессимизмом обманувшего прочих игроков на Лондонской бирже. И до него, и после на биржах хитрили и выигрывали. И сам Н.М.Ротшильд не рискнул бы сыграть ва-банк, не имея высокого покровителя в лице победителя при Ватерлоо, обеспечившего затем братьям-банкирам протекцию при дворе марионеточных Бурбонов. Хотя самое главное для банкирской ветви глобализации обеспечил не победитель, а проигравший при Ватерлоо. Унификация гражданского права по всей Европе, эмансипация не только евреев, но всего третьего сословия, включая примеры кооптации в титулованные элиты. Наконец, сами наполеоновские войны, создавшие потребности в восстановлении торговли, экономики и в развитии кредита - все это и были основные условия появления наднациональных банковских домов, лидером среди которых были Ротшильды.
   Вероятно, некоторых читателей немедленно озаботит еврейское в значительной части происхождение неофеодального сословия. Однако этот факт и фактор не имеет особого значения для отправления банкирами своих глобализационных функций. В этом смысле не имеет особого значения национальность, хотя имеет значение генезис современных банков из средневековых лавок менял и ростовщиков, снабжавших финансами местных феодалов, каковая экономическая ниша была связана с религиозными запретами для христиан и допущениями у евреев. Однако к началу эпохи капитализма протестанты давно уже пробили брешь в этих запретах, а кооптация успешных банкиров в титулованные элиты началась еще с герцогов Медичи и даже раньше.
   Другое дело, что по этой причине более ранней эмансипации банкиры - не евреи были более тесно связаны с национальными элитами, а банкиры-евреи дождались своего часа после разрушения преград французской революцией и наполеоновскими войнами, и потому оказались в этой новой нише впереди прочих. В дальнейших неофеодальных конфликтах, слияниях и поглощениях разница между еврейскими и протестантскими банкирскими домами в значительной степени стерлась. Хотя поначалу имела какое-то значение. Разница внутри банкирского сословия пролегала между экспансивными домами космополитов-глобализаторов и укорененными в национальных элитах. То есть такое же разделение, как и в большевистской военно-феодальной элите. И там тоже троцкистами были не одни евреи, как были многие евреи в рядах сталинистов.
   Как мы уже в курсе, финансовая ветвь глобальной элиты - это контур обратной связи, представительная подсистема управления. В советский период российской истории аналогичную роль играла партийная элита - секретари обкомов, райкомов и приравненные к ним комиссары в армии и на производстве. В советской истории не так сложно различить два разных периода и фактически две разных партии - партия большевиков до 1941 года и партия фронтовиков после, хотя имела место некая преемственность в идеологии и символике власти. Но это в том числе и потому, что идеологическая вертикаль - это другое отдельное сословие.
   В близком по предмету к французской революции процессе учреждения Российской Федерации представительная ветвь - это демократическое движение, оппонировавшее постабсолютистской обуржуазившейся партийной номенклатуре. В этом менее масштабном процессе представительная ветвь имеет два очевидно разных по характеру периода и процесса. Первый период, экспансивный, отчасти повторяющий раннесоветский неофеодальный образец - в виде вертикали Советов под эгидой Съезда народных депутатов и с центром в президиуме ВС РФ - до октября 1993 года. И после этого узла 16/17 Дна Надлома - уже в форме Федерального Собрания с отдельными палатами, автономными законодательными собраниями регионов, и с координацией всей системы через представителей президента. Так что и сейчас, когда завершается узел 16/17 всего процесса глобализации, можно ожидать начала существенного переформатирования всего глобальной финансовой системы, банковского сообщества. Тоже через переходный период, как предвыборная кампания осени 1993 года, то есть лет 15 по масштабам глобального процесса, и через конкуренцию финансовых моделей и систем экономи­ческих оценок. При этом глобальная финансовая система будет двухуровневой. Верхняя палата - межгосударственная (точнее межзональная) система согласования валютной политики, вырастающая из прообраза Большой Двадцатки с фракциями G7 и БРИКС и валютными фондами. Нижняя палата - межгосбанковская по образцу Нового банка развития БРИКС. И соответственно - все остальные банки будут работать в рамках валютных зон, без прямого выхода на глобальный рынок.
   Также отметим совпадение момента выхода в свет ротшильдовского центра глобальных финансов с узлом 10/11 Пик Подъема процесса глобализации, окончательным финалом наполеоновской эпохи. Здесь нам удобнее сравнивать с процессом учреждения РФ, когда представительная ветвь будущей демократической власти обрела свой собственный официально оформленный центр - в июне 1989 года. Это случилось после формирования российской депутации в Верховном Совете СССР, когда в нее был кооптирован лидер Московской депутатской группы Б.Ельцин, ставший председателем одного из комитетов. Серия политических демаршей завершилась для него, вроде бы, формальным поражением, как и серия войн Наполеона. Бонапарт в силу масштабов процесса не мог дожить до торжества милитаризма и глобализма, основанного на религии Разума и унификации правовых стандартов. А вот Ельцину свой символический капитал удалось реализовать во власти самому, причем довольно скоро - через год после случившегося политического размена. Хотя до полного выхода из тени союзной власти и Смены центра прошло еще полтора года.
   Впрочем, еще раз уточним - Ельцин был носителем символического капитала, центром будущей политической элиты. А представительную ветвь, в том числе с помощью этого символического капитала, сформировали многочисленные подражатели, мечтающие о своей пусть малой доли славы и власти. Так и Ротшильды получили через интригу с Ватерлоо отблеск славы и часть символического капитала Наполеона, а сама ветвь глобальных финансистов сформировалась и окрепла лишь по мере присоединения все новых подражателей из числа банкирских домов, ставших международными.
   До узла Смены центра в основном процессе (1945 год для глобализации, ноябрь 1991 для учреждения РФ) представительная ветвь нового центра постепенно собирает все свои новые функции. Какое-то время представительная власть РСФСР оппонировала союзной представительной власти, то есть была в центре контура обратной связи. Также и ротшильдовская финансовая элита была пусть и глобального масштаба, но все же менялами, поскольку эмиссию валют осуществляли власти или центральные банки от имени властей. Прорывом в самостоятельном законотворчестве российских демократов стало учреждение и начало работы институтов, призванных гарантировать суверенные полномочия российского Съезда депутатов - президента и КС (июль 1991-го), после чего выяснение отношений между старым и новым центром стало неизбежным (ГКЧП). Таким же прорывом в институционализации для международных банкиров стало учреждение ФРС США в 1913 году, незадолго до первой мировой войны.
   После Смены центра в 1945-м на базе ФРС и эмиссии доллара сформировалась бреттонвудская система. Подобно тому, как российские депутаты до декабря 1991-го были едины в своей оппозиции союзному центру (беловежские соглашения ратифицировали почти единогласно), так и международные банкиры до 1940-х были в оппозиции старым европейским державам с их суверенной эмиссией денег и старыми банками. Но после перехвата власти сразу же возникли различия между фракциями - одни вдруг оказались ближе к исполнительной власти и к эмиссионному центру, а другие дальше. Поэтому лидирующим банковским домом становятся уже Рокфеллеры, обеспечившие связку финансовой власти с военно-промышленным комплексом как опорой производства глобальной валюты. А символ "Ротшильды" так и остается уделом фракции "менял", то есть функции обратной связи внутри представительной подсистемы.
  
   18. "На дне"
   Судя по всем внешним признакам, истекают последние дни глобального узла Раскола, означающего окончательную смену фазы развития от 20 стадии Активации(1945-2015) к 21 стадии Палингенеза в масштабе всемирной истории. Немного ранее должен завершиться узел 16/17 Дно Надлома как центральная часть всемирно-исторического узла. Это вытекает из такой особенности модели, что каждый большой узел процесса - есть Смена центра в центральной политической части. Такая Смена центра происходит каскадом, ступенчато - сначала Смена центра в процессе взаимодействия великих держав. Потом этот новый центр какое-то время переключает на себя, переподчиняет связи с политическими центрами других цивилизаций. И только после этого произойдет Смена центра в процессе взаимодействия цивилизаций.
   Есть смысл обсудить особенности протекания этих узловых процессов на каком-нибудь аналогичном примере. Наиболее близким для нас может быть пример политического узла 16/17 Дна Надлома в процессе учреждения Российской Федерации - осенью 1993 года. При этом сам политический процесс учреждения РФ был центральным для 19 стадии российской истории (1992-2014), которая в свою очередь была завершающей четвертью конструктивной четверти Надлома российской истории (1943-2014). Вся послевоенная история Советского Союза и СНГ была одним большим процессом постепенной демилитаризации и децентрализации. С неизбежными волнами и откатами "процесс пошел" в пользу партноменклатуры национальных республик и (в РСФСР) отраслевой элиты крупных, по сути транснациональных корпораций - бывших союзных министерств. Так что этот период российской истории так же во многом повторяет соответствующую конструктивную четверть Надлома всемирной истории (1500-1945), когда складывались национальные государства, но также и великие державы, формирующие транснациональный процесс глобализации.
   Эти аналогичные для всемирной и для российской истории центральные процессы третьей четверти Надлома тоже надо бы как-то назвать по аналогии с Глобализацией в четвертой четверти. Слово "национализация" занято, хотя и неплохо звучало бы. Но все же основным содержанием конструктивной четверти является институционализация. Так и постановим, что Реставрация является завершающей четвертью Институционализации, а узел 16/17 Реставрации является также узлом 20/21 всего процесса Институционализации. На этой основе можно сравнивать его течение с нынешним узлом 16/17 Глобализации - 20/21 Всемирной истории.
   В активной четверти постсоветской Реставрации (ноябрь 1991- октябрь 1993) политический центр РФ состоял из трех конкурирующих гегемонистских центров - президентского, верховно-советского и конституционно-судебного. Конкурировали они за контроль над исполнительной властью и центральным для нее политическим процессом приватизации. Этот самый процесс приватизации был одновременно внутриполитической проекцией глобальной фазы становления однополярного мира, так что за субъектами российской политики так или иначе стояли или целенаправленно влияли на них внешние игроки из глобальной финансовой олигархии. Несложно догадаться, что тесная связь президиума ВС РФ с Центробанком, особенно после возвращения Геращенко, означала также связь с лондонским финансовым центром, неявно противостоящим рокфеллеров­скому крылу финансовой олигархии, сделавшим ставку на финансово-экономический блок правительства и связанную с ним часть ельцинской администрации.
   Конституционная реформа сама по себе давно назрела и, по большому счету, особых противоречий между конституционными предположениями сторон не было. Только самые косные политики из числа сторонников ВС могли мечтать о реставрации советской власти. Но наличие таких сил и ставка на неограниченные полномочия съезда делали руководство ВС стороной, защищающей ретроградные позиции. Они бы и не противостояли друг другу, если бы от того, кто проводит конституционную реформу, не зависело, кто контролирует процесс приватизации обильной госсобственности. А от этого в свою очередь зависел баланс сил среди игроков глобальной финансовой элиты. Только по этой причине споры даже не о конституционной реформе, а о порядке ее утверждения, вылились в октябре 93-го в жесткое противостояние между президентом и парламентом. Причем обе стороны пытались привлечь на свою сторону и КС, и глав регионов, а если не удалось перетянуть на свою сторону, то изолировать КС вовсе.
   Аналогично и сейчас на глобальном уровне политическая драка формально тоже посвящена правилам поведения великих держав и взаимным обвинениям в гегемонизме или попытках его возродить. Хотя никто не отрицает необходимости реформы глобаль­ных институтов - как финансовых, так и в сфере безопасности, и вопрос только в том, кто и в каком порядке будет осуществлять такую реформу, потому что от этого зависит, кто в каком порядке и с какими ресурсами выйдет из назревшего и перезревшего глобального финансового кризиса. И точно так же главные игроки - коалиции глобальной финансовой олигархии предпочитают дергать за ниточки из-за кулис политического процесса.
   В активной четверти глобализации тоже было три основных игрока - США, СССР плюс ближневосточный полюс с активным Израилем. Четвертый игрок - Европа долгое время был в роли "болвана", как и исполнительная власть в споре Кремля с Белым домом. КС как активная часть судебной власти стремился сохранять баланс между гегемонами в свою пользу балансира. Однако в 16 стадии один из игроков (Кремль) начинает сдавать позиции из-за того, что четвертый игрок (ЕС, Совмин) начинает постепенно играть свою собственную игру, опираясь на содействие нерадикальной части представительной ветви (США, ВС РФ). Кремль в итоге делает ставку не на возрождение гегемонизма, а на лидерство в реформе, которая такой гегемонизм исключает, учитывая интересы всех четырех игроков в центре, но также интересы игроков "второй лиги" - регионов в рамках РФ или развивающихся держав в рамках глобализации.
   Достаточно сказать, что многие члены президиума ВС заранее, задолго до октября 93-го знали свои будущие должности в администрации или в правительстве, и в итоге получили эти или сопоставимые посты. Точно такие же закулисные договоренности о тех или иных сферах влияния или бизнеса, наверняка, были и есть между элитами РФ, США, ЕС, пусть даже и корректируются по ходу кризиса. Например, некто Починок по должности председателя бюджетного комитета взаимодействовал с Минфином, а потом ушел первым замом и стал главным налоговиком, держался в правительстве до 2004 года. Только я уверен, что и сейчас Обама, тоже возглавляющий крыло финконтроля в элите США и уходящий вроде бы в отставку через год с небольшим, договорился с Кремлем, Лондоном и Берлином о сохранении политического статуса на уровне международных организаций. Исходя из этой перспективы, он и действует, предпочитая закулисные механизмы взаимодействия с вроде бы противоборствующими главами держав, а с коллегами по американской политике - скорее ставить дымовую завесу.
   Как ни странно, проблема верховно-советского крыла элиты в 93-м была именно в том, что в его арсенале политических инструментов были прежние методы партийно-советской гегемонии, а новых методов политической работы, прежде всего, с элитами не было. Центробанк был сам по себе со своими методами, потому и уцелел в кризисе. В итоге самыми заметными в руководстве ВС оказались радикалы-гегемонисты. Возможно, главной ошибкой ВС РФ было назначение не имеющих реальных рычагов "министров" обороны и внутренних дел, обозначивших спорную гегемонистскую узурпацию власти, напугавшую все прочие части элиты, не видевших особой разницы между Ельциным и Руцким. Так же и сейчас подчиненные американскому политическому центру банковские центры (например, в Швейцарии) легко переживут смену политической парадигмы. А в американском истеблишменте тоже, по внешней видимости, тон задают гегемонисты-радикалы, готовые применить архаичные милитаристские инструменты гегемонии, и тем самым уже сейчас напугавшие весь остальной мир, включая европейские элиты. А других инструментов восстановления пошатнувшейся гегемонии, как выясняется, у США нет. Были раньше финансовые инструменты долларовой эмиссии и снижения кредитной ставки для поддержания кредитно-финансовой пирамиды, да все вышли, исчерпались.
   Можно ли найти в 1993 году аналогию с нынешним украинским кризисом? На мой взгляд, такая параллель есть - и тогда, и сейчас политические процессы происходят не только в кулуарах и "закулисах", но имеют материальную проекцию на определенной территории и связанное с ним сообщество. В свое время аппарат Верховного Совета РСФСР не только получил автономию и отделился от таких же обеспечивающих политическую власть учреждений, но и явочным порядком забрал себе здания и аппарат Верховного Совета СССР на Новом Арбате, а также пенаты формально высшей власти - президиума ВС СССР на углу Моховой и Воздвиженки. Президиум ВС РФ также переподчинил себе часть вооруженной охраны. Ровно это же сделала Украина в отношении русских регионов, Крыма и Севастополя, до того всегда бывшего в союзном подчинении. А вот первое, что сделала служба охраны Кремля после указа 1400 21.09.93 года - фактически, а затем и формально забрала себе здание на Воздвиженке, всегда входившее в систему охраны "девятки". Как и в 2014 первым делом вернули Севастополь, всегда бывший в союзном подчинении и никогда не уходивший из-под силового контроля. Ну и Крым как всесоюзную здравницу заодно (в соседних корпусах по Воздвиженке тоже был и есть "кремлевский" медицинский центр).
   Еще более прозрачной параллелью было участие в политическом противостоянии между Кремлем и руководством ВС РФ обычных работников аппарата Белого дома на Краснопресненской набережной. Казалось бы, ну какая вам разница, кто из политиков кого и куда послал и кто в итоге будет сверху или снизу? Понятно, что свою роль сыграл фактор приближенности к телу власти, родственных связей и знакомств, но в целом простые сотрудники поддались общему политическому психозу. Хотя и не все, часть аппарата в здании на Новом Арбате, бывшего союзного подчинения, скорее смотрела на происходящий в Белом доме "майдан" отстраненно, и в дальнейшем оказалась по другую сторону баррикад чисто физически.
   Милиционеры из Управления охраны ВС РФ так же лояльно взаимодействовали с коллегами из МВД, как и генералы ВСУ общались с генералами МО РФ. Те из них, кто охранял здание на Новом Арбате, фактически перешли в подчинение ФСО. Основную скрипку в политическом конфликте и вооруженном противостоянии, так же как и в Киеве, играли незаконные вооруженные формирования, скомпрометировавшие защитников Белого дома в глазах мирового сообщества, да и российского тоже. После событий 93-го тоже, как и сейчас, начали раздаваться голоса, что это были засланные агенты Кремля. Хотя это вряд ли, придурков везде всегда хватает. Те же баркашовцы, скорее, были агентами внешних сил, как и снайперы, разжигавшие бойню в Москве. Хотя эти же внешние силы, наверняка, имели агентов или контрагентов и в Кремле, и в мэрии.
   Можно напомнить и о прямом аналоге "минского процесса", происходившем осенью 93-го в стенах Данилова монастыря. Там тоже "четвертый игрок" в лице исполнительной власти (Черномырдин) пытался сыграть миротворческую роль, как и европейские лидеры в Минске. Однако благословения и увещевания патриарха не помогли, как и схожие попытки папы Франциска и православных патриархов сейчас. В итоге всех переговоров и попыток восстановить нарушенный баланс в политике, исход противостояния решил именно нейтралитет большинства политических игроков, не поддержавших обе стороны, но при этом почти все игроки, так или иначе, поддержали идею конституционной реформы. А ее противники оказались изолированы из-за радикализма и провокаций сторонников ВС РФ, которых кто-то ввел в заблуждение относительно их реальной поддержки в обществе или в армии. В таком же заблуждении относительно поддержки хотя бы европейцами находятся киевские сторонники радикал-гегемонистов из США и их обслуга.
   Означает ли это, что прекращение нынешнего вооруженного противостояния в самоупраздненном государстве Украина произойдет точно так же, как и в октябре 93-го - по приказу Кремля выдвинутся танки и расстреляют мятежников? Нет, конечно, поскольку разница в масштабах политического узла делает его проекцию немного другой. Символика горящего Белого дома, ставшего "черным", должна относиться, скорее, к вашингтонскому Белому дому, ставшего "радужным". Завершение глобального узла будет связана с очевидным для всего мира исчерпанием политических средств, отсутствием инструментов возобновления политической гегемонии. Это будет связано вовсе не с военным противостоянием, а с политикой ФРС, оказавшейся в цугцванге. Если поднять в сентябре ставку рефинансирования, то грохнутся закредитованные банки и многие другие субъекты, не способные обслуживать долги. А если не поднимать ставки, в том числе выплаты по купонам гособлигаций, тогда не смогут исполнять свои функции пенсионные фонды и университетские эндаументы, на грань обрушения будет поставлена социальная система. Выход из этой ситуации лично я вижу лишь один - прекращение де факто функций ФРС как эмитента мировой валюты, то есть разделение контуров внешнего и внутреннего доллара (естественно, якобы временное).
   Что же касается ситуации в бывшем государстве Украина, то можно напомнить, что спецназовская группа "А", посланная для захвата здания ВС РФ, продвигаясь в здании и занимая близлежащие позиции, занялась выводом, фактически спасением сотрудников и других сидельцев и "добровольцев". И если строго придерживаться уровня и масштаба событий в Киеве и на Донбассе, соотнося их с глобальными, то речь может идти именно о таком не самом глубоком продвижении подчиненного Кремлю спецназа в момент, когда на глобальном уровне начнутся необратимые финансово-политические процессы. Впрочем, ждать развязки и на украинском, и на глобальном уровне осталось недолго.

23.8.15

  
   19. "И все-таки она вертится"
   За три месяца после написания предыдущей главы произошли кардинальные изменения в глобальной политике, в целом подтверждающие выводы из сравнительного анализа двух кризисов - нынешнего глобального и московского осенью 1993 года.
   Ввод весьма ограниченного армейского контингента на Кутузовский проспект и танковый обстрел бывшего Дома Советов доказал, что при негативном нейтралитете армии к обеим сторонам конфликта, решающее военное преимущество именно в зоне конфликта оказалось на стороне Кремля. Возможно, при расширении зоны гражданской войны баланс сил мог бы качнуться и в иную сторону, но силовое давление подкреплялось политической офертой об участии большинства сторонников ВС РФ в политическом процессе выборов. Такая же по своей политической сути ситуация сложилась в октябре 2015 года в Восточном Средиземноморье, где силами сводного полка российской авиации в этой конкретной ограниченной зоне было достигнуто военное преимущество над незаконными вооруженными формированиями, действовавшими де факто на стороне ястребов из американского истеблишмента.
   Особое значение московских улиц вокруг Белого Дома в начале октября 2015 года была связана с разрывом физической и технической связи между двумя политическими центрами - Президиумом ВС РФ и Конституционным судом, способным поддержать легитимность созванного десятого Съезда. Демонстрация силового превосходства Кремля над Белым Домом означала, что безопасность самого КС полностью зависела от Кремля.
   К тому же провокационные действия незаконных вооруженных формирований дали основание для введения чрезвычайного положения и взятия под контроль всего физического пространства вокруг здания КС на Ильинке, как и всех органов власти. И все это в период уже начавшейся конституционной реформы, включая объявленные выборы. Буквально на следующий день в Москве под совместной эгидой КС и Совмина должно было состояться заседание руководителей субъектов Федерации с возможным учрежде­нием Совета Федерации на основе дополнения к Федеративному договору. Это мог получиться новый легитимный центр конституционной реформы.
   Особая чувствительность сирийского ТВД для глобальной политики осенью 2015 года связана с фактическим переходом вопросов безопасности Израиля от коалиции во главе с США к коалиции во главе с Россией. Крушение российского лайнера над Синаем 31 октября, а затем теракт в Париже 13 ноября также стали поводами для окончательного уточнения конфигурации силового контроля в самом чувствительном для мировой торговли регионе. До сих пор Израиль был форпостом Запада, контролирующим Суэц и возможные сухопутные и трубопроводные коридоры.
   Сначала случилось ослабление Египта во главе с военными, а затем весьма ограниченная реакция Франции, военные и ВПК которой были последней надеждой и резервов милитаристского крыла глобальной элиты. Признание Кремлем крушения Аэробуса над Синаем терактом и упор на действия спецслужб, а не военных - завершили переход политического контроля в самом чувствительном регионе в самый ответственный момент - в период заседания Большой Двадцатки, посвященного реформе мировой финансовой системы. Однако, по сути, заданная до начала российской операции в Сирии повестка дня была сорвана (параллель с несостоявшимся учреждением договорного СФ). Зато была поставлена со стороны России альтернативная повестка дня - о международном контроле над всеми каналами финансирования терроризма. То есть о приоритете финансового контроля над прочими технологиями финансовой власти.
   При этом разыгранная Кремлем карта украинского долга в контексте реформы МВФ поставила прежнего гегемона в позицию цугцванга в цейтноте. Любой поспешный ход США, как и его отсутствие - играет на руку Кремлю, а главное - ответственность за все последствия для мировой финансовой системы возложены на бывшего гегемона. А ведь так хотелось возложить в мировом общественном мнении хотя бы часть вины за мировой финансовый кризис на неуступчивую Россию.
   Теперь в качестве непосредственного виновника для широкой публики остается только ИГ+Аль-Каеда. Но в этом случае для западной публики, хоть сколько-нибудь думающей, сразу же встает вопрос о вине политиков США и ЕС, создавших хаос на Ближнем Востоке и пытавшихся им управлять. Причем аккуратный перехват управления Кремлем - для многих вынужденных наблюдателей будет лишь усугублением вины ястребов из США и их подручных из Европы и Израиля перед своими элитами.
   В рамках глобального узла нам осталось дождаться только вынужденной смены политического режима в Израиле, перехода от гегемонистской к сугубо прагматической политике долгосрочного выживания под эгидой миротворческой коалиции во главе с Россией. Это будет аналог отставки Зорькина в параллельном кризисном сюжете.
   Неизбежны и заметные изменения в Киеве. Политическая изоляция руководства и параллельно расследование его деяний не только в российских, но и в европейских СМИ уже есть и будет нарастать. В этом смысле параллель с изоляцией в СИЗО бывшего руководства аппарата и охраны Верховного Совета работает. То же самое можно сказать о потере работы и доходов работниками аппарата ВС РФ, а в нашей актуальной параллели - бюджетниками б/У, работниками киевских СМИ и прозападных НКО. Финансирование изолированного Киева со стороны МВФ тоже будет зависеть от доброй воли России.
   Если найденная параллель будет работать и далее, то можно вспомнить, что в октябре 1993 года один из кремлевских указов так и назывался "О руководителе аппарата бывшего ВС РФ". Ситуация с легитимностью руководства бывшего государства Украина ровно такая же - тоже временная институция, ибо пока Кремлю не до них - есть дела намного важнее на Ближнем Востоке, в Европе, в самой России.
   Впрочем, разоренное здание почерневшего "Белого дома", где обитал аппарат Верховного Совета, было передано аппарату исполнительной власти (аналогом Совмина в нашей параллели был Евросоюз). Возможно, параллелью к этому является вступление в силу "евроассоциации" с перспективой реституции в пользу восточных европейцев. Но речь идет лишь о (западной) части зданий бывшего ВС РФ. Вскоре, в ноябре последовал другой указ о создании Аппарата Федерального собрания. Этот новый аппарат базиро­вался восточнее - в здании на Новом Арбате, аналогом которого в параллельном актуальном процессе является союз народных республик. Есть надежда, что такое же обновление произойдет в ближайшие год-два, по мере перехода целых "подразделений аппарата" в новое государственное образование. Впрочем, это уже такие детали, что угадать формы и сроки их конкретного воплощения можно лишь приблизительно. Но общая тенденция несомненна.
   Что касается глобального политического процесса, то внимательный читатель уже, наверняка, догадался: Всех нас ждет длительный период "поэтапной конституционной реформы" и, прежде всего, переформатирования представительной ветви глобальной власти - мировой финансовой системы. Важной характеристикой в начале этой 17 стадии глобализации является жесткая конкуренция не столько между центрами силы, сколько внутри сформировавшихся политических ниш (зон) с их возможным дроблением, но не объединением или расширением.
   Этому соответствует формирование коалиционного "центра центров", следящего за ограничением силовых, военно-политических методов. Такой политический консенсус является результатом шока элит от всплеска экспансионистских действий и угроз в узловом (16/17) периоде. Так самое начало 17 стадии связано с введением чрезвычайного положения и активизацией военно-полицейских мир, как это было в Москве после 4 октября 1993 года, и как это происходит сейчас в Париже и других столичных центрах, а также в виде военно-полицейских операций в символически значимом районе Ближнего Востока.
   С другой стороны, кризисная энергия фрустрированных элит канализируется в сферу информационно-психологической войны всех со всеми (как на выборах осени 1993-го), причем без особых правил и ограничений кроме подавления радикализма. Постепенно по ходу политической кампании чрезвычайный режим смягчается, но в целом уровень военно-полицейских мер следует за взаимным ослаблением конкурирующих в информационном поле финансово-политических группировок, так что баланс между милитаристами и финансистами сохраняется в пользу укрепления третейской роли нового коалиционного центра и подчиненной ему спецслужбистской элиты. Таков общий прогноз на ближайшие "лет надцать", вытекающий из известных нам исторических параллелей.
   Из рассмотренной параллели двух кризисов (глобального-2015 и московского-1993) мы и так уже извлекли смыслов сверх ожиданий. Теперь, пожалуй, можно перейти к сравнению недавно пройденного узла 19/20 и начавшейся 20 стадии российской истории с их историческими аналогами на большой стадии Подъема. Это тоже позволит в самых общих чертах предсказать развитие событий в российском государстве и в нашей русской цивилизации.
  
   20. Воспоминания о будущем

"Что было, то и будет;
 и что делалось, то и будет делаться,
и нет ничего нового под солнцем".
Еккл 1,9

   На этой "соломоновой" мудрости только и основано познание, включая прогнозы: "что же будет с Родиной и с нами?". А еще на вере в том, что вся эта "суета сует" (то есть таки 4D-фрактал;) зиждется на незыблемом вечном законе - Идее Творения.
   Процесс познания вообще основан на сравнительном анализе - поиске вечных повторений, воплощений в разных "вещах для нас" неких скрытых общих идей, составляющих "вещь в себе". Нужно только выработать, вынести из практики познания его принципы, позволяющие не суетиться, а хотя бы примерно распознать и выбрать из наблюдаемой суеты это самое "нечто", отдельно наблюдаемую "суету", которую можно сравнивать с другими "суетами", то есть процессами. Что и с чем можно сравнивать? - вот ключевой вопрос. Иначе можно до бесконечности сравнивать "круглое" с "зеленым", находя каббалистические рифмы в завитках ряби на воде.
   Наблюдаемая суета исторических и актуальных политических процессов потому и не поддается рациональному разумению, что все эти волны на всех уровнях сплетаются в немыслимую интерференционную картину. Но мы все же попробуем разобраться, имея на руках козырь - достаточно компактную и развитую модель смены фаз в наблюдаемом коловращении вокруг очередного центра. Кстати, и в этом тоже мы не оригинальны. В той же самой античности, в древнем Риме изобрели очень даже неплохую эмпирическую модель политической астрологии. Система Манилия основана именно на ступенчатой смене фаз сопряженных подобно зубчатым колесам "сует" геополитического бытия. Страны и народы друг за другом меняются по кругу ролями или модальностями ролей, которым соответствуют внутренние фазы развития. У древних майя тоже была своя модель с одинаковой сменой фаз для разных уровней, но именно в римской Ойкумене созрел достаточный для эмпирического обобщения опыт взаимодействия цивилизаций.
   Итак, сравнивать нужно не просто разные процессы, но одинаковые фазы в этих процессах, чтобы уточнить саму модель на основе найденных новых совпадений, и лучше понять особенности каждого из сравниваемых процессов. Этот принцип не так уж сложен, намного сложнее другое - выбор объектов. Наблюдаемых нами политических процессов - раз, два и обчелся. И даже этот непосредственно наблюдаемый российский политический процесс нужно еще постараться воспринимать без "цветных фильтров" идеологий и иных стереотипных установок. А все прочие политические процессы удалены от нас либо во времени, либо в пространстве. Мы вынуждены воспринимать их не сами, а сквозь незнакомые нам фильтры психологических установок наблюдателей и погрешности перевода понятий. Если европейские политические установки и традиции нам в какой-то степени известны, то англо-саксонские традиции мимикрии и манипулирования весьма затрудняют непосредственное восприятие. А в китайских церемониях мы и вовсе не сможем ничего разобрать, не имея опытного толкователя-переводчика, к тому же желающего разъяснить, а не затемнить.
   Так что нам ничего не остается, как сравнивать современные российские процессы с аналогами из российской истории в рамках развития существующей цивилизации. Тут есть преемственность традиций и психологических установок, а потому и более надежное распознавание ситуаций. Особенно, если не слишком доверять оценкам, пропущенным через фильтр европоцентричных исторических версий. Кроме того, есть интуитивная уверенность, что на разных стадиях развития одной цивилизации внутренняя структура этой "вещи в себе" изменяется, но не кардинально. Поэтому в одних и тех же фазах развития политической надстройки повторения истории могут быть достаточно явными.
   Итак, чтобы спрогнозировать дальнейшее течение российской истории, нам нужно найти в прошлом сопоставимые объекты для сравнения с уже изученными нами политическими процессами. В третьей части "Государства и Традиции" разобрана структура Надлома российской истории. Иначе этот длящийся до сих пор процесс называется: Великая Русская революция. В рамках этого большого Надлома каждая четверть представляет собой отдельный политический процесс:
   1) предреволюционный (маргинальная политическая контрэлита до 1917 года);
   2) революционный (раннесоветская большевистская элита до 1941 года);
   3) послевоенный (позднесоветская элита до 2014 года);
   4) начавшийся завершающий период Надлома (постсоветская элита).
   И как мы уже говорили, каждая из четырех стадий в каждой четверти - тоже самостоятельный политический процесс, например, процесс учреждения РФ в рамках 19 стадии Реставрации, она же последняя четверть позднесоветской эпохи.
   Сопоставимым со всем Надломом российской истории является весь процесс ее Подъема до 1917 года. Логично предположить, что эта большая стадия также делится на четверти длительностью в 2-3 сотни лет каждая. Так что нам нужно найти на шкале отечественной истории ряд самых больших узлов, сопоставимых - пусть не со сменой всей политической надстройки, как в 1917-м, но с кардинальными изменениями политической системы, как в 1941-м или в 2014-м. Другое дело, что для стороннего наблюдателя эти изменения становятся видны позже, чем происходят на деле. Еще одно необходимое замечание - учет ускорения темпов истории. Историческое время исчисляется не в днях и годах, а в узловых событиях. Поэтому в начале Подъема российской истории ее маятник раскачивался намного медленнее, чем в Надломе ХХ века.
   Политическая система Древней Руси с центрами в Новгороде и Киеве была вполне маргинальной по отношению к родительским цивилизациям, а сами русские князья - были варварами, внешней контрэлитой по отношению к Константинополю и Риму. Первый после Рюрика большой узел случился в середине XI века после "вертикального" раскола христианского мира. Большой раскол отразился в расколе Древней Руси и создал условия для вторжения степных кочевников и доминирования Степи над ростками цивилизации. Этот узел на шкале Подъема сопоставим на шкале Надлома с распадом Российской империи в 1917-м и захватом власти тоже, по сути, лимитрофными варварами с недавно присоединенных окраин империи. Они и стали новой "интернациональной элитой" взамен старой имперской.
   Следующая смена политической системы на рубеже XVI века в целом сохраняет сформированную в Золотой Орде и сфере ее влияния княжеско-дворянскую элиту, но так же, как в 1941-м, происходит смена политического центра и всей структуры власти. В центр политической системы выходит выстроенный в течение XV века военно-мобилизационный механизм Московского государства на основе поместной системы и северных общежительных монастырей-крепостей. Выстроен он был в целях защиты от соседей по общей цивилизации - Орды и Литвы, но после решения вопроса о суверенной власти в московской России стал основой для дальнейшей экспансии, кооптации ордынских и западнорусских князей и дворян. Так и советская элита после решения задач обороны страны в ВОВ вновь поддалась влиянию международного коммунистического движения, а точнее - европейской контрэлиты, желавшей стать элитой у себя в странах.
   Еще один большой узел Подъема русской истории - смена постордынского ядра политической элиты Московского Российского государства проевропейским имперским ядром в Петербурге. Аналог этого узла на большой стадии Надлома мы переживаем в настоящий момент. Военная интервенция в Сирии вполне доказывает сопоставимый масштаб политических амбиций сложившегося за 15-20 лет нового политического центра. Как и в петровскую эпоху, российская элита рядится в европейские политические одежды и желает быть равноправным игроком среди мировых держав.
   В первом приближении параллели между большими узлами явно имеются. Теперь попробуем точно так же сравнить фазы и узлы, составляющие содержание каждой из этих политических эпох Подъема русской и российской истории. Если мы увидим, что в каждой из четвертей и Подъема, и Надлома политическая система эволюционирует через сходные по характеру событий фазы развития, то значит - наша модель работает, и можно будет на ее основе дать прогноз для четвертой четверти Надлома.
   Удобнее всего сравнивать соседние исторические эпохи одной цивилизации, в них заведомо больше сходства между политическими идеями и практиками. Поэтому будем сравнивать фазы развития Московского государства XVI-XVII веков с параллельным политическим процессом Российской империи XVIII-XIX веков.
   И в начале XVI века, и в начале века XVIII российское государство испытывало сильное давление соседей с юга и запада, ресурсы черпало на севере и северо-востоке, имея на востоке ослабленных соседей. Ответом на вызов своего времени в обоих случаях стала мобилизация и модернизация, но в разных пропорциях. При Иване III Великом сформировалась мобилизационная система вовлечения труднодоступных ресурсов при минимально необходимых заимствованиях технологий с участием немногих иностранных специалистов при ограниченной внешней торговле. При Петре I Великом главным лозунгом была прозападная модернизация за счет массового участия иностранцев на фоне развития торговых связей, а мобилизация гвардейского ядра будущей дворянской элиты происходила не вполне официально, под видом игр в потешные полки. Похожую разницу в акцентах на мобилизацию и модернизацию при формировании нового политического ядра можно наблюдать между сталинским и путинским временем. Только при Путине мобилизация резерва "вежливых людей" происходила под видом подготовки к Олимпийским играм, Ночной хоккейной лиги и иных спортивных потех.
   Далее мы будем использовать нумерацию узлов и стадий на уровне политических эпох (четвертей Подъема). В этом случае 7-й и 10-й стадиям Подъема соответствуют 14-16 стадии центрального политического процесса каждой из двух эпох. Поэтому мы можем, при необходимости, проводить параллели и с активной четвертью любого другого процесса, например с раннесоветским периодом 1918-1941 годов (14-16 стадии Надлома).
   Каждая новая эпоха начинала свое развитие раньше больших узлов 6/7 и 9/10 Подъема, но эта предварительная стадия нарастала в тени старой эпохи. Иван III и Петр I принадлежали и старой, и новой эпохе (как и Сталин с Путиным). Это были не револю­ционные, а модернизационные лидеры. Но они осуществили революционные сдвиги внутри самой политической элиты, опираясь на культурно-революционное ядро будущего политического центра, вобравшего на новых принципах прежние элиты.
   А вот преемники этих лидеров принадлежали только новой эпохе. И уже при преемниках начинается экспансия модернизированной политической системы и конкуренция между крыльями его активного ядра. В такой же 14 фазе российской истории происходит гражданская война, но вовсе не между прежней православно-монархической и новой светской элитой, а между конкурирующими "белым" и "красным" крыльями революционной элиты. Впрочем, и внутри каждой из коалиций была конкуренция между национально-ориентированным и космополитическим крыльями.
   Так и при модернизационных рывках внутри элит происходит острая конкуренция, вплоть до уничтожения лидеров соперничающих групп. При Петре I и после него внутри нового ядра "боярская" партия конкурировала с "немецкой", точнее - прибалтийской, имевшей опору в Екатерине I и ее дочерях. И точно так же в начале XVI века аналогом "немецкой" партии при дворе была "литва дворовая" - выходцы из ВКЛ во главе с Глинскими и предками Романовых. Впрочем, по ходу борьбы состав группировок калейдоскопично перемешивался.
   И после Петра I, и после Ивана III борьба олигархических группировок при дворе происходила в традиционных постфеодальных формах - влияние на выбор преемника и его воцарение, на выбор супружеской партии для преемника и для самого монарха, за место регента или в регентском совете, не считая влияния на кадровые назначения и продвижения. Поэтому и в начале XVI, и в начале XVIII века легко различим период дворцовых интриг с чехардой смены фаворитов, жен, регентов. В аналогичные периоды советской и постсоветской истории тоже были матримониальные элементы, как бы напоминающие о давних традициях. Только у сталинских "бояр" жен принудительно постригали не в монастырь, а в лагерь.
   Внутри 14 стадии есть малые фазы "реакции" в виде отказа от самых радикальных мер, например, обратный переезд столицы из Петербурга в Москву при Петре II. Только после всеобщей усталости от взаимной борьбы, ослабившей общие позиции элиты и государства, наступает следующая 15 фаза, контрастно спокойная по отношению к начальной самой активной. В XVI веке - это счастливый период брака Ивана IV с Анастасией, в XVIII веке - елизаветинское время, а в советской истории - период нэпа, как и "оттепель" в масштабе позднесоветской эпохи. В этой фазе на некоторое время интересы всех фракций элиты были сбалансированы, военные конфликты затухают, а общий интерес в укреплении и развитии экономики соответствует частным интересам развития отдельных политических кланов и доменов.
   Тем не менее, это всего лишь временное затишье, потому что противоречия при разделе сфер влияния все равно накапливаются, а околовластного "пирога" на всех не хватит. Так что рано или поздно после острого кризиса (вследствие смерти Анастасии или Елизаветы) наступает 16 фаза нарастания противоречий между всеми элитными группами и собственно политическим центром. Теперь уже монарху с ближайшими фаворитами приходится маневрировать и использовать противоречия между боярами и дворянами, а равно между ними и народом, чтобы найти новую опору в "учредительном процессе", реформе политического устройства. В XVI веке это жестокая опричнина и связанный с ее введением "учредительный" Земский собор, а в XVIII веке - это скорее масштабная пиар-кампания Екатерины II, включая работу Уложенной комиссии. Если вспомнить 16 фазу учреждения РФ, то и там была активная пиар-кампания с информационной "опричниной" и Конституционное совещание. В 16 фазе советской истории у Сталина была настоящая опричнина с лагерями и "шарашками", но также и пропагандистский "учредительный процесс" новой конституции.
   Таким образом, даже беглый сравнительный обзор первых трех фаз модернизации политических систем в разные эпохи российской истории дает искомый результат. Хотя при более подробном рассмотрении сходства будет еще больше. Но сначала нужно будет завершить параллельный обзор остальных стадий (17-23) этих же политических эпох. Однако если бы мы выбирали исторические периоды для сравнения не на основе самой модели, а по любым иным критериям - например, по династиям или по календарным, а не историческим периодам, то разумеется никаких параллелей и сравнительного анализа у нас бы не получилось.
  
   21. Над веками
   С любыми выводами и, особенно, с прогнозами - торопиться не следует. На основе анализа российской истории ХХ века возможны лишь краткосрочные прогнозы и выводы о политических движущих силах этого времени. Для более глубоких выводов нужно накинуть "сетку координат" на историческое пространство-время. А для этого нужно более четко сформулировать методы такого исследования.
   Во-первых, нужно явным образом ответить, почему мы ограничили ретроспективу временами Рюрика и Олега, а не ранее. Ведь столько попыток доказать, что и до этого на этих землях существовали некие протоцивилизации не то гипербореев, не то ариев. И ведь кто-то же на самом деле насыпал Змиевы валы для защиты каких-то своих ценностей от степных кочевников. Здесь мы опираемся на критерий культурной и политической преемственности, которая не может прерваться просто так, якобы из-за сокрытия фактов придворными летописцами. Даже в догосударственные эпохи, например, как в Диком Поле вплоть до XVIII века - смена одних этносов или субэтносов другими все равно оставляет культурные следы. А реконструкции событий в эпосах, летописях, учебниках испытывают влияние всех политических и культурных течений, включая обращенные к самым древним временам как идеалу. Возможно, на следующих итерациях ретроспективы мы найдем более масштабные этноисторические процессы, для которых этнополитическая история Руси-России будет одной из стадий развития. Но это не отменяет обязанности сначала изучить видимую целостность Подъема российской истории.
   Во-вторых, нужно обосновать явным образом наше интуитивное восприятие этого долгого периода именно как Подъема, а не, скажем, деградации некой развитой древней Гипербореи или Атлантиды. На это мы ответим, что фоном любого нового развития всегда является постепенный распад прежних культурных форм. Термин "Подъем" мы применяем только к процессу развития преемственных культурных, в том числе государственных и политических форм, составляющих русскую традицию. А для оценки этого развития как поступательного, повышательного достаточно такого критерия как разнообразие культурных форм и соответствующего им числа надстроечных сообществ - субэтносов, сословий, профессий. В этом мы преемственны с гумилевской теорией этногенеза и его определения видимого уровня пассионарности системы.
   Далее нам было бы неплохо найти дополнительное методическое обоснование для сделанной нами самой общей разметки Подъема российской истории на четверти. Да, главным критерием большого узла является видимая Смена центра. Хотя физическое перемещение центра в пространстве, смена столицы случается "как правило", но это - вряд ли универсальный критерий. Более надежным признаком является смена главных внешних партнеров, влияющих на три основные ветви культурной и политической элиты.
   Кроме того, мы опираемся на универсальную модель - и для сообществ, и для личности, так что для большой стадии Подъема можно найти аналог такой смены ориентации в фазах младенчества - детства - отрочества - юности. В первой четверти Подъема личности все три коммуникативных функции направляются внешними центрами - родителями, точнее даже - матерью. Так же и русское государство родилось из союза через "путь из варяг в греки" балтийской ветви европейской цивилизации и Византии. Затем прирожденные скандинавские инстинкты "младенца" постепенно вытеснялись культурным влиянием византийской "матери" во всех трех ветвях - военной, торговой и третейской (религиозной). Итогом первой четверти развития стало формирование к XI веку автономного военно-политического центра во Владимиро-Суздальской земле, самостоятельность исполнительной ветви. Так и ребенок годам к шести может сам действовать в пределах детской комнаты и площадки во дворе, но в остальном он зависит от родителей и учителей.
   Кстати, "учителя" во второй четверти русского Подъема были довольно строгие. Одна чингисханова Яса в качестве "школьных правил" дорогого стоит. А вот западные учителя со своим "кондуитом" к московскому двору не пришлись. Во второй четверти внешних центров стало два, а по ее итогам сформировалось два русских государства - Московское и Литовское. Орда при этом была важным торговым партнером Византии, доминировала в Великой Степи через контроль торговых и набеговых путей, включая Шелковый, и тем самым формировала экономические оценки дальнейшего развития Руси-России. Итогом второй четверти Подъема станет экономическая самостоятельность государства с центром в Москве. Так и в развитии личности переход в подростковый возраст означает возросшую автономию от материнской и учительской опеки.
   После большого узла в начале XVI века остается лишь одна внешняя зависимость от родительской цивилизации - в части самостоятельной критической самооценки, "что такое хорошо". Не случайно подростковые привычки царя Ивана Грозного затем еще сорок лет будут предметом обсуждения и осуждения и внутри, и вне страны. Но даже еще в середине XVII века при решении судьбы патриарха Никона и его реформ третейская ветвь российской элиты все еще апеллирует к внешним, пусть даже политически слабым наставникам - восточным патриархам. И только при Петре I с его неизбывным юношеским задором эта третья ветвь власти будет тоже строго переподчинена полностью автономному центру. И настанет период, который у нас принято символически связывать с юностью, освоением сложных наук и практик ("Россия молодая").
   Ну и, наконец, в четвертой четверти Подъема растущее сообщество формирует свою собственную идеологию взамен заимствованной извне синкретичной. Тогда можно говорить и о самостоятельности центра, соединяющего и координирующего три ветви. Хотя, разумеется, идеология будущего центра периода Надлома тоже преемственна и формируется на основе преломления через отечественную политическую культуру заимствованных идей.
   Чтобы разметить основные узлы внутри каждой четверти Подъема, нам тоже нужно уметь распознавать все три ветви политической элиты и находить те моменты, когда их конфигурация вокруг политического центра изменятся. Например, в узле 16/17 "Дно Надлома", как мы уже не раз отмечали, происходит переход от доминирования представительной ветви ("бояре") к ее расколу и проявлению третейской роли политического центра ("царя"). Сама третейская ветвь при этом тоже переформатируется аналогичным образом - ее прежний лидер, участвовавший как арбитр в спорах "царя" с "боярами", перед этим ссорится с главой государства, а потом отстраняется, а вся представительная верхушка третейской ветви тоже переформатируется и отстраняется от политического арбитража.
   Модельным примером для "Дна Надлома" остается кризис октября 1993 года в Москве, когда представительную власть Съезда упразднили, но тут же восстановили через выборы двухпалатного Федерального Собрания с правом вето и третейской ролью у главы государства. Лидера третейской ветви власти В.Зорькина отстранили сами же его коллеги из Конституционного суда, которых также перевели сначала на роль экспертов при АП РФ по доработке Конституции, а позже тоже разделили на две палаты и урезали им конституционные полномочия.
   Мы заметили ранее, что этому узлу предшествуют такие признаки 16 стадии Надлома как "учредительное сообщество", которое после Дна Надлома станет основой представительной ветви, а также "опричнина" (в нашем модельном примере весной и летом 1993 года - пропагандистская в виде ФИЦа и кампании "да-да-нет-да"). В обоих случаях речь идет о ветвях предварительной четверти 17 стадии, где "царь" уже заранее играет роль лидера-судии, вершащего политический арбитраж и в представительной, и в исполнительной (идеологизированной) ветви, и в самом конце - в третейской ветви тоже. Важно, что сразу после узла Дна Надлома "опричнина" перестает быть таковой и вливается в политический центр, поскольку исчезает противостояние 16 стадии.
   Наконец, еще один важный признак Дна Надлома - явное вмешательство внешних сил во внутриполитический спор, вплоть до угрозы силой столице. Для противодействия этому приходится мобилизовать соединенные силы "опричнины" и "земщины". (В октябре 93-го это было вмешательство армейских сил, мобилизованных "опричниками" из ФСК). Понятно, что применительно к третьей четверти Подъема и XVI веку все эти признаки указывают на 1571-72 годы - сожжение Москвы крымским ханом и затем разгром интервентов в битве при Молодях. Этому предшествовало отстранение очень авторитетного митрополита Филиппа Колычева, причем отстранили его же соратники по архиерейскому собору из новгородской партии, которых потом за это репрессировал грозный царь. Так что эмигрантская версия об убийстве Филиппа якобы по указанию царя, как минимум, спорна.
   Теперь будет легче обнаружить параллельный узел 16/17 имперской эпохи в XVIII веке. Единственным столь же масштабным и опасным для царской власти силовым вмешательством было пугачевское восстание на фоне русско-турецкой войны. Однако в историографии, как имперской, так и советской старательно затушевываются нюансы, связанные с кризисом именно третейской ветви власти, в отношениях царицы и церковников. Между тем, восстание началось в 1773 году, когда Екатерина издала указ о веротерпимости, выведя иноверческие конфессии из-под опеки и давления православных архиереев, централизовав эту опеку в своих руках. Кроме того, не стоит забывать, что казачество до того традиционно было военной силой, "подотчетной" именно и только православной митрополии, а с царями у казаков был, по их мнению, своего рода "договор о взаимной поддержке". Были донесения об открытой поддержке восставших некоторыми священниками, но делать далеко идущие обобщения из этих сведений властям было неполиткорректно и просто невыгодно. Как и советским историкам признавать идейное попустительство ретроградов. А если учесть, что политическая программа самозваного "Петра III", кроме обещаний вольностей крестьянам, включала немедленное "отречение" в пользу реального наследника Павла Петровича, то понятно, почему эта периферийная война (кстати, по тем же местам, что и рейды крымского хана в 1570-х), напрямую влияла на политические расклады в столице.
   Немаловажным признаком является резкое изменение характера властвования между 16 и 17 стадиями. А вот между 17 и 18 стадиями различий почти нет, разве что к концу последней стадии, когда "застой" переходит в "перестройку". Поэтому мы опустим пока методику распознавания узла 17/18, она мало что даст для прогнозов. Намного интереснее и контрастнее узел 18/19, переход от "перестройки" к "перестрелке", к смуте. Здесь нам будет удобнее для анализа сравнивать не с учредительным процессом РФ, а со стадиями 18 и 19 всего советского Надлома.
   В политическую эпоху Московского царства, после смерти Ивана Грозного и спокойного, "застойного" царствования Федора Иоанновича, к власти приходит Борис Годунов из боярского клана, возвысившегося на руководстве опричниной. В модельном примере таким же аналогом является возвышение партийного "боярина" Горбачева из политического клана Андропова-Чебрикова. Так же узнаваема "траектория" движения от "ускорения" и масштабных военных расходов на Смоленскую крепость до неминуемого экономического кризиса, вызванного централизацией ресурсов и их негодным управлением в условиях скачка цен.
   Конечно, климатический минимум и неурожаи тоже свою роль сыграли, но в другие исторические периоды такие же неурожаи не вели к потере управляемости из-за эрозии символического капитала власти. Хлынувший в этот политический вакуум поток "демократизации", а попросту смуты, был основан не столько на экспансионистских устремлениях Польши, сколько на реваншистских настроениях западнорусских князей - потомков Рюрика, носителей остатков символического капитала, которого не доставало царской власти в Москве. В том числе и поэтому период Смуты является стадией Реставрации в масштабе данной политической эпохи XVI-XVII вв., аналогом 1990-х в позднесоветской эпохе. Сам поход шляхетско-казацкого войска на Москву является аналогом "ново-огаревского процесса" за "обновление Союзного договора" в пользу окраинных земель и их элит. А недолгое правление Лжедмитрия в Москве после боярского путча, лишившего власти Годуновых, аналогично второй половине 1991 года, когда обновленные на западный манер политические декорации прикрывали козни "бояр", стремящихся забрать власть в свою пользу. Так что узел 18/19 для Московского царства - это май 1606 года, убийство Лжедмитрия и воцарение рюриковича В.Шуйского.
   В аналогичной фазе петербургской имперской эпохи после "застоя" последних лет правления Екатерины II тоже случилась "перестройка" Павла I. Стремление уйти от прежней эпохи, символически перечеркнуть, оттолкнуться от накопившегося негатива столь же понятно, как и в горбачевские времена. "Всё - не так, ребята!" - это же про "застой" пел предтеча перестройки. Однако на одном отрицании свой символический капитал не заработаешь. Даже Суворов своим переходом через Альпы не поможет, как Горбачеву не помог запуск "Энергии-Бурана". Вот и пришлось обоим, и Михаилу Сергеевичу, и Павлу Петровичу искать подпорки легитимности на далекой Мальте, резко развернув внешние союзы. Послабления для подданных были половинчатыми, а аппаратные реформы и ущемление дворянства настраивали опору режима против лидера. Так что аналогом путча в августе 1991 года стал гвардейский путч в марте 1801 года в пользу Александра I, лукаво пообещавшего одновременно и "все как при бабушке", и продолжение реформ против "произвола нашего правления". Впрочем, потребовалось еще срочно восстанавливать заново отношения с ведущими державами, что является параллелью и к постгодуновской, и к постгорбачевской политике. Похоже, что узел 18/19 имперской эпохи завершился в сентябре 1801, после коронации Александра Павловича.
   Вообще, как мы видели и раньше, смена стадий не обязательно связана со сменой правителя, политического лидера. Достаточно и смены характера правления, хотя в первых активных стадиях, как и вблизи кризисных узлов, возможна частая смена правителей при сохранении общего характера правления. Так, 19 стадия московской царской эпохи больше похожа на 19 позднесоветскую стадию, где Василий Шуйский, так же как Ельцин, руководит раздачей власти и собственности в пользу своих коллег, а потом и вовсе уступает место олигархическому правлению. В то же время, Александр I, приученный жизнью лукавить, лицедействовать, лавировать между бабушкой и отцом, скрывать свои мысли от всех, сумел пройти эту же траекторию до конца. Он сыграл все смены характеров от раннего "ельцина" во главе младореформаторов к позднему "ельцину", а потом и к "путину" своей эпохи, опиравшемуся на Аракчеева и прочих силовиков. Так что 19 стадия имперской эпохи для Александра завершилась победой 1812 года и лидерством в коалиции победителей, так же как 19 стадия московской царской эпохи завершилась после изгнания интервентов и Земского собора 1613 года.
   В отличие от Дна Надлома, большой узел Консолидации не настолько резко изменяет ход событий. Если нам с вами не удалось бы удержать мир от деградации нового средневековья, то можно представить себе историка будущих веков, оценивающего издалека события нашего времени. Естественно, он знает про приход Путина к власти в 2000 году (это узел Консолидации в масштабах учредительного процесса РФ), и не заметит пятнадцати лет балансирования между кланами олигархии, а точнее - между их западными патронами. "Крымнаш" и лидерство в антиигиловской коалиции вообще сольются в один момент, который в учебниках двадцать какого-то века окажется в том же абзаце о правлении Путина. Между тем именно "Крымнаш" в 2014 стал моментом Консолидации всех пророссийских сил. А решающее вмешательство в Сирии - это уже узел 20/21 глобальной политики, а для постсоветской политической надстройки - это момент "смены режима" в политической элите РФ, уже продвинутый от момента Консолидации на одну малую фазу. Этот пример показывает, что определить момент Консолидации в давнюю эпоху не так просто, можно спутать политические процессы разного уровня. Но мы попытаемся все же сформулировать критерии, найти признаки и тем самым создать методику распознавания такого рода исторических узлов.
  
   22. Пути Консолидации
   Итак, как нам быть и как научиться распознавать на шкале исторических процессов большой узел между третьей и четвертой четвертями? И почему такие моменты следует называть - "Консолидация"?
   Прежде всего, в каждом из больших узлов, разбивающих Надлом на четверти, происходит переформатирование центрального, политического контура управления, то есть Смены центра внутри центра. В каждом из больших узлов это переформатирование происходит по-разному и в итоге возникает характерная для этой четверти структура управления. Как мы уже отмечали, в каждом из не крайних больших узлов (13/14, 16/17, 19/20), кроме смены центра политического контура, происходит также смена центра в одной из трех ветвей политической власти. В нашем случае в узле Консолидации происходит смена центра в третейской ветви политического арбитража (метафорически - смена стояночного "ручного тормоза" конструктивной четверти на обычный, "ходовой тормоз" завершающей четверти). Также мы обсуждали в виде технической метафоры момент перехода от "стендовых испытаний" к "тестовым заездам", когда отключается "ручник". При этом активно работает "ходовой тормоз", контур обратной связи в виде "сцепления", наоборот, "отжат" и выключен из политического оборота, а "педаль газа" - контур прямой связи готова к работе, но ожидает переключения с "ходового тормоза".
   Самый наглядный для нашей аудитории пример узла Консолидации - это приход Путина к власти в 2000-м году в рамках учредительного процесса РФ. При этом опорой нового лидера были "питерские чекисты", тесно связанные с генералитетом ВПК, а через них - и с армией. Политический процесс, связанный со "второй чеченской войной", в том числе террористическими актами в столице - это и был тот самый "ходовой тормоз". До Путина лидером "третейской ветви", но связанным не с ВПК, а с финансовыми кругами, был Примаков. То есть произошла смена центра не только на самом верху, но и в "третейской ветви". При этом тренд на усиление роли третейского контура не только продолжился, но и стал доминирующим в политике.
   Политический контур обратной связи ("сцепление") в лице олигархата, включая "региональных баронов", был от политического центра "отжат" или "равноудален", но оставался "под рукой" как необходимый инструмент, регулирующий скорость процесса. На публичном политическом уровне это отразилось в виде реформы Совета Федерации и централизации контроля над Госдумой путем вливания ОВР в "Единую Россию".
   Важным признаком узла Консолидации на уровне политической элиты РФ был военный конфликт на периферии, в маргинальной "Чечне-Ичкерии", в ходе которого решился вопрос о том, кто способен обеспечить преемственность и стабильность власти в столице. Аналогичным образом это происходило в 2014 году на Украине, в связи с ее столь же резкой маргинализацией и радикализацией. Однако именно этот периферийный спор "славян между собой" определил дальнейшее укрепление в Кремле связки спецслужб и ВПК в качестве гарантов против дестабилизации уже для всей постсоветской политической элиты, не только российской. И это уже узел Консолидации в масштабах Большой России. На этих двух примерах можно увидеть также, что одним из признаков узла Консолидации является предшествующий ему похожий узел внутри политического центра. Между этими "ступеньками" проходит какое-то заметное время, с характерными периодами вроде бы как либерализации (включение "сцепления" в "стендовом режиме").
   Теперь можно обратиться к интересующим нас историческим эпохам и более точно определить для них моменты Консолидации. Изначальным ориентиром для поиска является предшествующая стадия Реставрации, признаками распознавания которой мы тоже располагаем. Так, одним из важных внешних признаков является употребление даже в столице иностранных денег вместо своих. Такое было и в ельцинский период после Горбачева, и в период Смуты после Годунова, и в начале правления Александра I. Не только французский язык, но и французский франк доминировали в элитном обращении в 1800-х. "Властитель слабый, но лукавый" вынужден при этом лавировать между двумя внешними центрами силы и связанными с ними элитными группировками, опираться на них и дружески улыбаться во все стороны, ожидая удара в спину или в висок от этих самых "друзей". Ровно такие же отношения с "младореформаторами" были и у Ельцина в начале стадии Реставрации.
   Если сравнивать две 19 стадии Реставрации питерской имперской и московской царской эпох (1800-е и 1600-е), то можно заметить такую параллель как первоначальное засилье либеральной профранцузской "польской партии" в Кремле и милитаристскую альтернативу ей в виде проанглийской "шведской" или "прибалтийской" партии. В наши недавние времена этим крыльям компрадорской элиты соответствовали пролондонские московские "либералы" во главе с Е.Гайдаром и провашингтонские питерские "неоконсерваторы" во главе с А.Чубайсом, хотя сложно найти различия между ними "невооруженным глазом". Однако именно их подковерная борьба и взаимные подставы создавали тот шаткий баланс, позволивший укрепиться сначала формальному, а потом и реальному суверенному центру.
   Явное сходство между началом правления Александра I и правлением Ельцина - это "выставочная" конституционная реформа западного образца, в попытке либеральных вельмож и их западных патронов институционализировать свое влияние. Сначала "тайный", потом "непременный" и "государственный" совет при Александре, а при Ельцине - сначала теневой "штаб реформ" из приближенных министров, потом неоднократно реформированный Совет Федерации, перемещенный в Госсовет. Но кроме сходства есть и серьезное различие - при Александре это существенно более узкие и верхушечные политические институты, мало связанные с жизнью обширного государства и определяющие лишь взаимодействие самых влиятельных вельмож при выработке важных решений. Однако это замечание не противоречит тому предположению, что исторические стадии ХХ века намного более насыщены событиями и сжаты, так что им на стадии Подъема соответствуют намного большие периоды. Например, 19 стадии Надлома (1992-2014) на шкале Подъема соответствует 9 стадия, растянутая на целое столетие от Михаила I Федоровича до Екатерины I Алексеевны. Однако по внешним признакам Ельцин и особенно Путин с ближним кругом действительно больше похожи на Александра I с его двором, а не на царей XVII века. Это несоответствие нужно будет еще объяснить, но пока ориентироваться на общие характеристики политической жизни.
   А вот если посмотреть на Смутное время 1600-х, то можно заметить такое же, как и при раннем Александре I стремление к европейским декорациям при консервации прежнего политического содержания, а вот явного сходства в реформе политических институтов нет. Объяснением этого может служить тот факт, что и европейские образцы политического устройства на тот момент были сугубо постфеодальными. Государство как объект и предмет управления уже было, как и государь во главе, а вот политические институты и их религиозно-монархическая форма оставались прежними, как прежней по составу, но не по функциям, оставалась постфеодальная элита. Как и при развитом феодализме, политическим центром была семья монарха с ближайшими родственниками и слугами (министрами), а три ветви политической власти представляли собой - 1) военно-политическое окружение самого монарха (или главного фаворита царствующей регентши) как исполнительная ветвь, 2) боярское и банкирское окружение супруги и/или матери монарха как контур обратной связи; 3) церковный иерарх со своим двором - как третейский контур политического арбитража. Если учесть эту преемственность форм от Средневековья к раннему Новому времени, то легче увидеть параллель между реформой высших политических институтов при Александре I и реформой династических институтов в Смутное время. Заодно будет понятно, почему такая реформа происходила именно в форме смуты, и почему при Александре I его и официального наследника бездетность позволила или породила развитие совещательных политических органов при монархическом центре государства, но уже не монархии как системе власти.
   Теперь нам осталось только найти в периоды Реставрации двух эпох моменты внутренней, а после - более масштабной Консолидации. Для начала XIX века таким моментом Консолидации в масштабах всей русской православной цивилизации стало наполеоновское вторжение и пожар Москвы. Бонапарт имел своей целью "однополярный мир" и Россию в качестве вассала, как это было при "гибридном" вторжении Запада на Украине в 2014 году. Была надежда на верхушечный переворот, но после превентивной ссылки М.Сперанского и прочих масонов и провала покушения на Александра I пришлось ввести в действие запасной план - попытку составить ополчение из западнорусских дворян, мещан и крестьян. Однако грабежи и мародерство собранного со всей Европы отребья, особенно связанные с осквернением храмов, плюс к этому насилие польской шляхты по отношению к западнорусскому населению сорвали и этот план.
   Все это стало таким же консолидирующим фактором для всех русских, как насилие по отношению к одесситам и восточным украинцам со стороны националистов и польско-литовских наемников в 2014-м. Можно сколь угодно спорить по поводу тактической победы Бонапарта при Бородине, но стратегически он проиграл, оторвав армию от снабжения и пополнения. Потерял кавалерию и получил вместо захваченной столицы как источника ресурсов пепелище и стратегическую ловушку, из которой едва выбрался уже без армии. А бандитов и мародеров потом добивали ополченцы. Рождественский манифест Александра I об изгнании агрессора, оглашенный во всех церквях, стал итогом этого масштабного узла Консолидации. А дальнейшие военные действия в Европе, как и сейчас в Сирии, стали уже началом следующей 20 стадии.
   Что касается внутренней консолидации российской дворянской элиты 1800-х, то она, очевидно, связана с периферийным конфликтом на прибалтийском направлении, русско-шведской войной 1809 года и присоединением Финляндии, что резко усилило "прибалтийскую партию" в связке с военными Аракчеева. Однако после этого была и попытка либерального реванша путем создания Государственного совета, уравновешенная участием в нем Аракчеева и консервативным манифестом Карамзина.
   В отношении разметки исторического процесса на стадии Реставрации московской царской эпохи возможна некоторая аберрация восприятия именно из-за того, что для правящей династии и придворных историографов наиболее важным событием была реформа монархии и избрание нового царя, устраивавшего и боярскую (олигархическую), и военную дворянскую партии. Этот узел событий - от изгнания польского гарнизона, поставленного вполне легитимно избранным, но не состоявшимся царем Владиславом I до избрания Земским собором и инаугурации Михаила Федоровича Романова. По внешним признакам - это узел внутренней Консолидации внутри 19 стадии Московского царства. Но эта интуитивная разметка будет не вполне обоснованной, если мы не найдем признаки переформатирования трех ветвей власти.
   Понятно, что Земский собор с привлечением даже более широких слоев, чем при последних Рюриковичах был призван перевесить легитимность приглашения Владислава "семибоярщиной". Также понятно, что столкнулись между собой и собирали союзников две главные партии - боярская или "семибоярщины", ориентированной на польских и шире - католических внешнеторговых контрагентов, и военной дворянской, "силовиков", имевших союзниками шведских ландскнехтов и английских купцов "северного морского пути". Однако при таких примерно равных раскладах, что на поле брани, что в кулуарах Земского собора, нарастало значение "третьей силы".
   Можно заметить, что и в ходе предшествующих рейдовых военных действий ключевую роль сыграли крепости-монастыри: Троице-Сергиев, Кирилло-Белозерский, Спасо-Ярославский, Ипатьевский. Склонность польско-литовской шляхты и союзных ей казачьих отрядов к грабежам церковных ценностей просто вынуждали эти крепости становиться центрами сопротивления и союзниками военно-торговой коалиции северных земель. Отсюда и непреклонная антипольская позиция патриарха Гермогена. Но был и дополнительный фактор в пользу усиления этой третейской политической силы - это особенности политического устройства южных казачьих областей, где важную третейскую роль играли православные священники с центром в Киеве. Эти два совсем разных крыла - военно-монастырское на Севере и православно-казачье на Юге имели общий интерес в сохранении завоеванного политического влияния. А с учетом прежних традиций любой царь, опирающийся на сильную коалицию, подминал бы под себя эту третейскую силу во главе с церковными иерархами.
   Именно по этой причине ни один кандидат от двух более сильных коалиций (пропольской боярской и прошведской дворянской) шансов привлечь недостающие голоса казаков и церковников не имел. После долгих политических торгов был достигнут политический компромисс - северные епархии и монастыри признали казачьего патриарха Филарета, находившегося в польском "плену". Филарет в свою очередь прислал письмо в поддержку кандидатуры своего сына с ограничительными "конди­циями" в пользу всех сословий. Но при этом сам будущий царь оставался под охраной военного дворянского сословия. Тем самым было произведено равноудаление олигархов-бояр, принявшее постфеодальную форму затяжного выбора невесты для молодого царя. Попытки любой из сильных партий провести свою "партию" пресекались интригами, а попытка женитьбы на простой девице вызвали совместные контринтриги обеих партий, оказавших жесткое давление на мать несчастного юноши вплоть до угрозы переворота. Ну вот, хоть убейте, не верю я в политически мотивированное жестокосердие матери по отношению к сыну, избравшему невесту себе по душе.
   Итак, в 1613 году избрание царем Михаила Романова стало моментом возвышения третейского сословия как стабилизирующего по итогам союзных действий третейского сословия с военным дворянским и северным купеческим. То есть в целом ровно такая же политическая конфигурация, что и на рубеже 2000 года - союз "православных" чекистов с генералитетом армии и ВПК, а также поставщиками "северных" сырьевых и энергети­ческих ресурсов. После этого были попытки реванша "равноудаленной олигархии" и восстановления баланса, в том числе в ходе русско-шведской войны и благоприятного для молодого царя Столбовского договора. В то время как старший соправитель в этом "тандеме" оставался в заложниках у поляков. И только в 1619 году по итогам очередного польского вторжения и подтверждения роли монастырей-крепостей был заключен мирный договор, после которого патриарх Филарет был официально интронизирован и наречен Великим государем, стал фактическим правителем государства. Этот момент окончательной Консолидации политической элиты по итогам Смуты и является большим узлом 19/20 для московской царской эпохи.
   Стоит также заметить, что последствия Смуты и интервенций западных партнеров компрадорской элиты имели бы намного более печальные итоги для России. Если бы не глубокий кризис и раскол внутри самих западных элит, стремившихся к "однополярному" миру и в ходе Контрреформации в начале 1600-х, и в ходе наполеоновской "евроинте­грации" 1800-х, и в наши дни тоже. Момент внешней Консолидации 1619 года очевидно обусловлен отвлечением сил и польских, и шведских "партнеров" на борьбу католической и протестантской коалиций в Тридцатилетней войне. Точно так же узел Консолидации 1812 года обусловлен глубоким расколом европейских элит и борьбой "бонапартисткой" (семейной или военной) и "австрийской" (опиравшейся на венских банкиров и старорежимные династии) партий в окружении "узурпатора". Финансовый кризис и "своевременное" предательство ключевых фигур в элите (Талейран, Фуше) только подталкивали экспансивную "однополярность" к неадекватной оценке ситуации и провальным действиям. И точно так же мировой финансовый кризис и неадекватные экспансивные движения способствовали Консолидации постсоветского пространства, ослаблению и саморазрушению компрадорских политико-экономических сил, ослаблению русофобских, центробежных политических течений.
  
   23. Упорядочивание самосознания
   Еще раз напомню о важности умозрительного верньера, учитывающего уровень и масштаб политических процессов, одинаковые фазы развития которых мы сравниваем. Даже без учета фактора ускорения истории в ХХ веке длительность 19 стадии московской царской эпохи (1606-1619) и той же стадии питерской имперской эпохи (1801-1813) существенно меньше эталона, с которым мы их сравниваем - Реставрацией 1992-2014 годов. Существенно меньше и число значимых событий. Это не лишний аргумент в пользу того, что светский период российской истории является такой же большой стадией (Надлом) как и весь монархический период от Рюрика до Николая II.
   Хотя на самом деле это не столь уж очевидно. Историки привыкли сравнивать периоды и характеристики правления лидеров, а в этом смысле наблюдается просто удивительное психологическое сходство Путина и Александра I. "Все будут знать, что царю верить нельзя, и тем не менее он будет уметь вести себя таким образом, что не поверить ему будет просто невозможно. Истоки этого лицедейства лежат в ранней юности..." - судите сами, насколько актуальна характеристика академической "Всемирной истории". Только Александр умел сочетать лояльность бабушке и ее царедворцам с лояльностью отцу и его гатчинскому военному лагерю, а Владимир мог быть одновременно лоялен и либеральной среде юрфака ЛГУ, и избранной стезе будущего сотрудника КГБ.
   Нет ничего удивительного, если в одинаковых фазах развития политического центра той или иной страны и эпохи - востребованы похожие психологические черты и навыки. Наоборот, нужно объяснить, почему такое сходство бывает не каждый раз, а в данном случае - еще и выяснить, почему такое сходство при различии масштаба процессов.
   Однако зададимся вопросом - а что является условием для этого самого ускорения истории? Понятно, что сжатие пространства и времени исторических транзакций связано с модернизацией инфраструктуры и техники. Но даже для самой этой модернизации нужно ускорение, интенсификация работы множества умов. А потом управление и пользование техносферой требует еще более широкой интенсификации умственной работы уже не сотен и тысяч, а миллионов. Современный человек обучен держать в уме гораздо больше условий и общественных связей, чем наши предки еще сто лет тому назад. Именно поэтому примерно одинаковая по своему масштабу группа людей в центре политической власти управляет на порядок более сложной политической машиной государства и цивилизации.
   Во времена Александра I и народонаселение было намного меньше, но самое главное, что было на пару порядков меньше политических и иных управленческих связей. Крестьянское большинство вовсе не участвовало в политической жизни, не имело ни гражданских прав, ни прямых обязанностей. Сейчас же для управления примерно таким же числом регионов между верховной политической властью и базовым политическим уровнем требуется промежуточный слой федеральной политической элиты. Так что и администрация Путина, и администрация Александра I управляли сопоставимым объемом политических связей, а вот итоговый масштаб политического процесса в наше время намного больше. Аналогично и во внешней политике Кремль имеет дело с примерно таким же числом великих держав, окруженных союзниками-сателлитами, лишь иногда отвлекаясь на менее значимых соседей. И во внешней политике тоже есть своя "федеральная элита" в виде Большой Двадцатки плюс десяток значимых политических центров. Поэтому сходство психологических характеристик для управления такими сопоставимыми связями в одинаковой фазе развития объяснимо при разнице общего масштаба управляемых процессов.
   А вот Петру I для управления столь же масштабным большим узлом российской истории требовалось держать в уме и сердце намного большее число связей, лично управляя и технологическими, и финансово-торговыми, и губернскими реформами. Отсюда и видимый накал страстей, и масштаб личности. Впрочем, уровнем ниже царского двора или на главных направлениях реформы и при Александре I были личности не хуже сподвижников Петра при всех похожих недостатках - Сперанский, Аракчеев, Кутузов, Бенкендорф, Воронцов, заменявшие в одном лице любое федеральное ведомство.
   Теперь, разъяснив видимое несоответствие, можно вернуться к сравнению равных по масштабам политических процессов - 9-й и 19-й стадий российской истории. Для большого узла 9/10 на Подъеме название очевидно - "Инициация", как и при переходе личности из подростков в юношеский возраст. А его аналог в Надломе - узел 19/20 Консолидации соответствует, похоже, началу "второй юности" или затяжного кризиса среднего возраста личности. Нужно бы подобрать наименование и для 9-й стадии Подъема, аналога 19-й стадии Реставрации. Как лучше назвать период все более интенсивной подготовки к выходу в свет через вступительные испытания Инициации? Может быть, "Упорядочение"?
   Стадия Реставрации получила такое название по известному историческому примеру фазы выхода из надлома Французской революции. Выход из Надлома идет по обратной траектории, зеркально повторяя вход в него, так что Реставрация симметрична 14 стадии Гражданской войны (революционной экспансии). В том числе воссоздаются разрушенные на 14 стадии формы политических институтов, как династия Бурбонов во Франции или Государственная Дума в РФ. На большой стадии Подъема тоже есть схожая симметрия фаз входа и выхода в "надлом Подъема", пусть и менее выраженная. Так, в XVII веке вновь избранная династия Романовых стремится уравняться символическим капиталом с Рюриковичами и вернуть под свой скипетр все изначальные русские земли. В середине века после серии войн формальный титул царя Великой, Малой и Белой Руси приобретен, а на краткий период даже и титул великого князя Литовского.
   И все же, несмотря на периодические военные экспедиции, можно утверждать, что основным полем политической деятельности при первых Романовых, и особенно при Алексее Михайловиче было идеологическое упорядочение для воссоздания цивилизаци­онной целостности в границах единого государства, то есть империи. Это сосредоточение на информационном политическом поле, включая активный идейный диалог с Киевом и Полоцком по православной линии - вполне соответствует закону повторения истории в четвертой четверти московской царской эпохи. В начале этой эпохи, при Василии Ивановиче и при регентах Ивана Васильевича - аналогичная по целям собирания русских земель экспансия диктовалась вполне земным, земельным интересом воинственной элиты с минимальным идейным оформлением и оправданием. В последней 9 стадии этой эпохи стремление к экспансии физически ограничено ослабленной экономикой и сильными соседями на западе и с юга, однако общеевропейский кризис и хаос подталкивали, как минимум, еще более ослабленные и маргинальные украинские элиты к объединению сил с менее хищным соседом. Для православных иерархов Малой и Белой Руси только такой вектор интеграции был спасительным. Отсюда и активность на идеологическом поле, где велись не менее жаркие, а порой и кровопролитные идейные споры.
   Если сопоставить с 19 стадией Реставрации (тоже последняя четверть позднесовет­ской политической эпохи), то и в 1990-е при ослабленной военной и финансовой мощи основной упор в политике был на модернизации правовой системы, в том числе международно-правовой в рамках СНГ. Еще более слабые элиты союзных республик нуждались в экономической опоре на Москву, чтобы иметь хоть какие-то шансы против хищного давления западных элит. Конституционная реформа в Российской Федерации стала ключевым политическим процессом. Частью этой реформы на первом этапе было утверждение Конституционного суда РФ как идеологического центра, обеспечившего осуждение прежней идеологической практики и дезавуирование идеологического центра запрещенной КПСС. В параллельной 9 стадии Подъема такую же роль играла церковная реформа патриархов Филарета, а затем Никона.
   На начальном этапе патриарх Филарет, как и Конституционный суд РФ в 1992-м, был гарантом нового политического центра от перехвата власти прежними владельцами или самозванцами. В середине периода после кризиса декабря 1992 года президент и съезд, а также "бояре", движимые общим желанием приватизации и не имеющие шанса подвинуть друг друга, снова предпочли удержание баланса и выдвинули на первую роль третейского миротворца В.Зорькина. Такие же процессы имели место в 1648-54 годах после кризиса власти и раскола в боярском окружении, когда близких к царю бояр пришлось даже прятать по монастырям. Возвышение патриарха Никона обусловлено созреванием церковной реформы, необходимой для присоединения украинских епархий. А присоединение Украины по идейным мотивам, обоснованным Никоном, вновь вело к войне с Польшей и усиливало власть царя как военного лидера. После чего возвышение Никона чуть ли не над царем в 1654 году сразу после войны закончилось так же внезапно, как и политическое возвышение В.Зорькина в первые месяцы 1993 года. А немного позже в обоих случаях и вовсе случилась отставка и глубокая опала.
   Характерно, что в 1666 году на Большом Московском соборе царь Алексей Михайлович по поводу судьбы церковной реформы и ее главного идеолога апеллировал к внешним силам и авторитетам - восточным патриархам, за которыми стояли западные и южные державы. В сентябре 1993 года президент Ельцин тоже апеллировал к западным политическим авторитетам своим указом 1400 о конституционной реформе и об отстра­нении идеолога этой реформы Зорькина. Однако поддержали Ельцина и лидеры стран СНГ, которым прецедент с лидерством судьи как политического арбитра тоже был ни к чему, в отличие от примера укрепления авторитарной власти в центре, а значит и на местах. То же можно сказать и об отношении элит окраин России к спору царя с Никоном.
   Для фазы Реставрации кризис осени 1993 года был узлом Дна Надлома, финалом активной четверти. Внутри 9 стадии кризис 1666-1670 годов тоже был узлом Дна Надлома. Внутри московской царской эпохи это был узел 20/21. Такое вот переплетение фаз и узлов разного уровня. В позапрошлой 21 главе мы обнаружили, что Дном Надлома для питерской имперской эпохи стал период Пугачевского восстания, случившегося сразу после указа о веротерпимости, вызвавшего кризис в отношениях царской власти и церкви. Аналогично и восстание Степана Разина 1667-70 годов случилось сразу после кризиса в отношениях царя и церкви. Утверждать, что такое повторение форм случайно, было бы верхом легкомыслия.
   К этому следует добавить, что узел 20/21 (Раскол) московской эпохи сопряжен с узлом 10/11 (Пик Подъема) имперской эпохи, началом ее предварительной четверти. Как это всегда бывает, будущая эпоха прорывается на поверхность политики в виде бунта, за которым кроется раскол и заговор элит. Инициатива в политике всегда наказуема, и первого идеолога будущей империи - патриарха Никона постигла прометеева судьба. Но дело его и идеи, как зерно, умершее в земле, вскоре дали намного более мощные всходы.
   Из любопытных параллелей между 9 и 19 стадиями российской истории можно также назвать основной политико-экономический тренд - закрепощение крестьян во второй половине XVII века и приватизация госпредприятий в 1990-х. Оба процесса вытекали из нарастающего давления западных держав, экономического кризиса внутри страны и общего стремления элиты укрепить свои "тылы" за счет большинства. Также в обоих случаях заметным событием была денежная реформа, попытка упорядочивания денежного обращения, не приведшая к ослаблению зависимости от зарубежных источников эмиссии. В РФ 1990-2000-х рубль эмитировался под валютные резервы, то есть фактически был инфляционным суррогатом доллара. При Алексее Михайловиче тоже имели хождение "надпечатанные талеры", а эмиссия медных монет была способом изъять у населения серебряные монеты зарубежного происхождения.
   Такие признаки как отстранение и опала идеолога реформы, за которым следует подавление политизированного бунта, сразу бросаются в глаза. Однако диагностировать узел только по кризису в третейской ветви недостаточно. Хотя бы потому, что в узле Консолидации происходит и вовсе смена центра в третейской ветви, с выходом ее в доминирование. Более надежным распознание Дна Надлома будет, если одновременно происходит смена центра в представительной ветви (обратной связи). Как мы помним, для постфеодальных монархических государств центром контура обратной связи является женская половина царского двора. И таки да, в 1668 году умирают друг за другом тесть царя И.Д.Милославский, его супруга Мария, а потом и наследник Алексей. Переходный период траура и выборов новой невесты завершится через два года избранием Натальи Нарышкиной и ее боярского клана на эту политическую роль. В конце 1993 года такой переходный период длился три месяца, в середине XVII века - в 8 раз дольше.
   В третьей, конструктивной четверти влияние третейской ветви постепенно растет, как, впрочем, и разложение, и расколы в ее рядах. Поэтому нужно быть очень осторожными в оценке масштабов событий. Например, возвышение Примакова после политического кризиса ("дефолта") в 1998 году (узел 18/19) усилило позиции третейской ветви, удерживающей баланс и стабильность. Но одновременно усилились и все крылья представительной ветви власти, озабоченных выбором наследника. И в целом этот период был реставрацией позднесоветских форм политического влияния. А когда такой выбор завершился в узле Консолидации 2000 года, лидер прежнего центра третейской ветви Примаков ушел в тень, а представительная ветвь элиты, включая олигархов и региональных баронов "равноудалена", потеряла влияние. То есть еще раз заметим, что отслеживать нужно изменения во всех трех ветвях политической власти, не путая ее при этом с подчиненным политическому центру государственным аппаратом.
   Следуя этим правилам и признакам, можно более уверенно оценить раннюю смерть слабого здоровьем Федора III Алексеевича как "политический дефолт" романовской боярской олигархии (узел 18/19). При этом на первый план выходит политическое влияние третейской ветви власти во главе с патриархом Иоакимом, на взаимную поддержку которого делали ставку худородные лидеры военного сословия - Нарышкины. Провозглашение царем младшего наследника Петра Алексеевича привело к кризису, стрелецкому бунту и относительному усилению боярской ветви представительной власти в лице царевны Софьи. Произошла реставрация ситуации начала династии: трехглавой власти - регентши при малолетнем царе и патриарха как фактического лидера. И все вместе озабочены тем, кто же станет царем после этого периода ослабления власти.
   Следующий острый кризис был связан с попыткой форсирования вопроса о власти и "импичмента" младшего царя со стороны боярской олигархии руками стрельцов в июле 1689 года. Результатом стало отстранение от власти лидера представительной ветви Софьи, а затем и патриарха Иоакима, умершего в марте 1690 года. Последовательность событий с точки зрения соотношений ветвей политической власти такая же, как в 1999-м году - провал импичмента, означавший резкое ослабление фронды во главе с Лужковым и отстранение от власти "патриарха" Примакова. Однако вопрос о власти оставался открытым и обе партии - "милославская" боярская и "нарышкинская" дворянская сохраняли шансы и копили силы, однако к решению важных политических вопросов, как избрание нового патриарха, младший царь не допускался. Смерть старшего царя в 1696 года резко усилила позиции нового политического центра, опирающегося на собственную идеологию и собственную гвардию. Она совпала с успешным южным походом на Азов, так же как усиление позиций премьера и преемника Путина совпало с первыми успехами военных на Северном Кавказе осенью 1999 года.
   Возвращение из Европы Великого посольства, совпавшее с подавлением в 1698 году последнего стрелецкого бунта, после которого царевна Софья и царица Евдокия были пострижены в монахини, - это фактическое взятие всей полноты власти, как и президентские выборы весной 2000 года, после которых реформирована представительная ветвь власти, отодвинуты ее прежние лидеры. Вообще выборы и референдумы в наше гуманное время функционально заменяют войны и восстания, кроме отдельных локальных маргинальных очагов. Хотя по своему масштабу эти локальные очаги военных действий могут быть и кровавее прежних "больших" войн, но намного скоротечнее. Что касается третейской власти, то после "стрелецкой казни" влияние патриарха Адриана в верхах резко упало, а с его смертью в 1700 году умер и институт патриаршества. Руководство идеологией государственного строительства и церковью перешло в полном объеме к царю. Сам обновленный центр третейской ветви вышел на высший уровень, но перестал быть сугубо церковным и православным.
   Интенсивность политических событий во время Великой Северной войны 1700-21 годов (последняя четверть 9 стадии Упорядочения) была уже вполне на уровне последней четверти 19 стадии Реставрации 2000-2014 годов. Эта немыслимая для российской элиты прежде интенсивность умственных, прежде всего, усилий, военно-технических и гражданских инноваций вполне соответствовала по своему значению экзаменам на вступление в высшую школу мировой политики (узел 9/10 Инициации).
   Разумеется, такая интенсификация не состоялась бы без гениальной одаренности царя, готового учиться, учиться и учиться. Кроме того, такой интенсивности обновления должен был соответствовать новый политический центр. Этот новый центр некоторое время сосуществовал параллельно со старым, тоже подчиненным царю. Постепенно питерский военно-дворянский центр выходил из тени московского старобоярского, пока последний не потерял значение ровно в момент императорской коронации не только царя, но и царицы Екатерины. Сложившийся вокруг нее круг фаворитов стал новым контуром обратной связи взамен старого, отставленного доживать век в Первопрестольной.
   Разумеется, это лишь краткий сравнительный анализ двух важных периодов российской истории. Но если мы хотим узнать прогноз на начавшуюся 20 стадию и на завершающую четверть Надлома, то есть на XXI век России, нам нужно было прояснить, как из 9 стадии произросла 10 стадия и вся завершающая четверть Подъема. Для конструирования такого прогноза нам придется обращаться и к другим деталям 9 стадии, выпавшим пока из обозрения. Параллельный к 9 стадии (завершающей четверти московской царской эпохи) обзор 12-13 стадий (завершающей четверти имперской эпохи) мы тоже отложим на потом, когда будем делать дальний прогноз. А более детальный разбор событий Великой Северной войны (22-23 стадии московской и 12-13 стадии имперской эпохи) нам понадобится уже в следующей главе, посвященной узлу Инициации и самым ближним прогнозам.
  
   24. Узел при увеличении
   Прежде чем приступить к первым скромным прогнозам, нам осталось обозреть и сравнить исторические окрестности больших узлов, таких как петровская Инициация (узел 9/10) и нынешняя Консолидация (19/20) или, масштабом чуть меньше, консолидация имперской эпохи при Александре I. Нужно отследить и понять, какие черты и тренды политического развития определяются внешним, всемирно-историческим контекстом, а какие - обусловлены внутренними условиями и фазой развития русской цивилизации. А потом уже посмотреть, какие новые черты политики, предшествующие большому узлу потом, в итоге кризиса стали доминирующими на следующей стадии развития. Это и обеспечит нам возможность на основе этих параллелей экстраполировать наблюдаемые сейчас внешние и внутренние тренды на будущие периоды.
   Начнем с внешнего контекста. Во-первых, еще раз обращу внимание, что в разные периоды жизни цивилизаций или наций сначала внутреннее развитие формируется внешним контекстом на Подъеме, затем в Надломе происходит взаимная зависимость, а после Консолидации данное сообщество какое-то время играет роль локомотива для внешнего контекста. Но во всех случаях большие узлы, то есть кризисы развития данной цивилизации примерно совпадают по времени с узлами, не обязательно большими, всемирно-исторического развития. А у сообщества масштабом меньше чем цивилизация, например, политической элиты имперской эпохи - то же самое по отношению к обоим внешним для нее контекстам - своей цивилизации и глобальной политической элиты как центральной части всемирно-исторического процесса.
   Так, двор Александра I является центром для всей управленческой элиты России, но также и частью внешнеполитической коалиции, являющейся в свою очередь центром глобальной элиты. И сейчас тоже - та часть кремлевского "двора", высшей политической элиты, которая включена, так или иначе, во внешнеполитическое маневрирование является политическим центром для всей политической элиты бывшего Союза, формируя вместе с тамошними "дворами" общий политический центр цивилизации. А уже все вместе и при лидерстве Кремля становятся сейчас локомотивом развития глобальной политической системы.
   Узел Инициации российской истории примерно совпадает с узлом 18/19 всемирной истории, который можно назвать "Кризис центра" или еще короче "Провал". На шкале российской истории такой же узел нам известен как момент между "перестройкой" и "перестрелкой" в конце 1991 года. В конце XVII века, когда центр глобальной политики был сосредоточен в Старой Европе, попытки великих держав того времени взять всю власть (гегемонию) в свои руки привели лишь к еще большей фрагментации, вовлечению и возвышению периферийных держав. При этом идейной основой для всех главных участников было подражание античным империям, то есть, как и положено, в 19 стадии - Реставрация имперских политических форм, бытовавших до революционной 14 стадии, то есть до раскола христианства. Отсюда и попытки преодолеть такой раскол с помощью масонских мистерий, с одной стороны, и подчинения религиозной жизни государственной бюрократии, с другой.
   "Кризису центра" предшествовала 18 стадия, начавшаяся Тридцатилетней войной с последующей "разрядкой" Вестфальского мира, пышным "застоем" и разложением элит под руководством "короля-солнца" и переходом к "перестройке" антифранцузских коалиций после резкого ослабления "идеологической вертикали" в лице Испании. Содержанием 18 стадии является формирование баланса политических сил на основе распространения правовых конструкций, а методом - ведение внутриэлитных войн, а потом выстраивание открытых и тайных коалиций для военных угроз и давления. Взаимное ослабление европейских держав создавало условия для российской 9 стадии Упорядочивания, как и во времена застоя и перестройки СССР росло самосознание маргинальной политической элиты РСФСР.
   Последние фазы двух процессов - тоже синхронизированы в виде Войны за испанское наследство (1701-1714) в Европе и Великой Северной войны (1700-1721) на ее восточной периферии. В обоих случаях проиграли континентальные державы, исчерпав­шие внутренний импульс для колониальной экспансии и пытавшиеся монополизировать торговые пути и доходы внутри самой Европы, как Швеция в отношении Балтийского моря или австрийские Габсбурги в отношении речных магистралей Европы. Выиграли и получили дополнительный импульс развития новые державы - Великобритания и Россия, не тратившие ресурсы на передел границ и удержание путей на континенте, ориентированные на колониальную экспансию на других континентах и боровшиеся лишь за сохранение баланса, то есть статус-кво в Европе ради свободы своей внешней торговли. Именно колониальная экспансия и войны колониальных империй станут основным содержанием XVIII века и всей 19 стадии всемирной истории, внешним контекстом для петербургской имперской эпохи.
   Великая Северная война при этом была политическим процессом, соединяющим внутренний и внешний политические контексты. Если быть совсем точным, то война - это надломная, зрелая часть политического процесса, который тоже имел свой фоновый Подъем в виде роста противоречий и предварительную фазу складывания альянсов. Ход войны в 1700 году, включая битву при Нарве, также можно считать завершением предварительной стадии, ибо только после Нарвы царь Петр перестал полагаться лишь на иностранных советников и генералов. Тогда сформировался новый политический центр - ядро будущей имперской элиты и началась мобилизация всех сил для спасения чести державы и защиты интересов российской элиты.
   Активизация обновленной элиты и постепенное наращивание и слаживание армии и флота составляли содержание активной фазы (четверти) Северной войны в ее внутриполитическом аспекте. Генералитет воюющей армии является представительной ветвью политической элиты, доминирующей в этот период вплоть до решительного перелома. Таким переломом в Северной войне была "Полтавская виктория" 1709 года. Хотя это и стало Инициацией на Подъеме для штабного ядра будущей имперской политической элиты, но дальнейший ход событий и вмешательство Турции приводит воюющую элиту к Дну Надлома во время Прутского похода 1711 года. После чего потребуется переходный период для переформирования всей представительной ветви будущей имперской элиты. Вместо Боярской думы учреждается Сенат, а внутри двора складываются два центра - вокруг наследника Алексея и вокруг супруги Екатерины.
   Учреждение коллегий в 1715 году и в целом реформа центральных органов государства тоже вполне укладываются в конструктивную четверть этого интенсивного политического процесса. Хотя понятно, что эта реформа затрагивает пока больше внешние формы политики, а не систему управления государством. Серия ключевых событий 1718 года - смерть наследника Алексея и объявление наследником младенца Петра Петровича, гибель Карла XII и как следствие психологическая демобилизация элит, конфликт царя с патриаршим местоблюстителем указывают на узел "кризис центра" для царского двора. Наконец, учреждение Синода, то есть полное подчинение идеологической ветви монарху - это признак узла консолидации внутри царского двора. Заодно мы убедились, что последняя 22 стадия московской царской эпохи является повторением на уровне форм высших политических институтов всей последней четверти.
   Далее после финальной штабной мобилизации и заключения Ништадского мира 2 ноября 1721 года начинается история Российской империи, на фоне последней фазы демонтажа московской царской эпохи. И здесь тоже переход происходит каскадом - для ядра новой имперской элиты имперская эпоха уже наступила, а для остальной элиты наступит вместе со смертью Петра и воцарением не ожидаемого наследника Петра Алексеевича, а императрицы Екатерины.
   Теперь сделаем параллельный анализ внешнего контекста и внутреннюю разметку последней четверти 19 стадии российской истории (2000-2014). В начале XXI века, как и в начале XVIII - речь идет о столкновении двух трендов и двух коалиций в глобальной политике. Одни силы стремятся к монопольному контролю торговых путей и к удержа­нию чаемой, но недостижимой однополярности. Бывший гегемон, исчерпавший функцию монопольной эмиссии денег для мировой торговли, как и Испания в конце XVII века, одновременно исчерпал и функцию идеологического диктата. Попытка США в давлении на континентальную Европу опереться на восточно-европейских националистов, чтобы отрезать ее от ресурсов с востока, вполне соответствует роли имперской Швеции с ее прибалтийскими и польскими вассалами. Только нынче за шведами сохранилась роль главных идеологов лимитрофной фронды на два фронта - против России и Старой Европы. Необъявленная, как и в прошлый раз, коалиция российской и лондонской элит направлена на поддержание баланса и свободы торговых путей. Причем Лондон надеется на усиление финансового влияния не только в Китае и Индии, но и взять реванш в северо-американских штатах. А Россия мобилизует и модернизирует военные и специальные силы ради сохранения и расширения торговли в Европе и на Ближнем Востоке.
   Внешний контекст похож с поправкой на технологии финансового капитализма в экономической политике и на информационно-психологические операции вместо горячих военных действий. Узел 20/21 всемирной истории или "третья мировая перезагрузка" - это тоже "война за американское наследство" между тремя западными коалициями, центры которых находились внутри однополярной элиты, не опираясь на военный контроль над отдельными странами, как во времена "войны за испанское наследство". И само противоборство между политическими коалициями заключается в том, чтобы навязать миру те или иные формы "мировой перезагрузки" - угрозы горячих войн, информационные войны и "цветные революции", либо террористическая угроза и спецслужбистские войны. При этом все эти методы пытались использовать для изоляции и политического давления на Россию по всему лимитрофному поясу от Швеции до Афганистана.
   Как и в начале Северной войны, российская элита во главе с Путиным ориентиро­валась на одну из коалиций (антитеррористическая во главе с Бушем-младшим) в качестве ее младшего партнера. Однако уже "Норд-Ост" показал, что бороться с лимитрофным русофобским интернационалом придется в одиночку. Существенную поправку в анализе нужно делать на политически значимые ресурсы и методы, технологии их добывания или защиты. Впрочем, политически значимые ресурсы - это всегда энергоемкие товары, но во времена Петра это было продовольствие и древесный уголь или чугун с медью, а сейчас - это нефтегаз и другие энергоресурсы с их производными. Властные технологии экспансии тогда были в основном военные, захват территорий и подчинение вассалов, но сейчас локальные войны используются лишь как дополнительный рычаг давления при захвате и перенаправлении финансовых потоков, агрессивном слиянии и поглощении активов.
   Поход шведов под Полтаву в поисках продовольствия и людских резервов в 1709 году по приглашению предателя Мазепы имеет современным аналогом приглашение Ходорковским своих западных патронов выкупить в лице ЮКСИ контрольный пакет нефтяной отрасли в обмен на помощь в перехвате власти на думских и президентских выборах 2003-4 годов. Понятно, что Кремль при этой политической победе тоже опирался на негласную поддержку другой западной коалиции против усиления конкурентов.
   Но вскоре после этой Инициации на Подъеме обновленного политического центра случится и аналог Прутского похода со сдачей политически важных позиций в Киеве - сначала Беслан, а потом и "оранжевая революция", завершившаяся не полным из-за сопротивления восточно-украинских элит во главе с Януковичем, но все же поражением. После этого раскола в постсоветских элитах СНГ прежний политический центр в Кремле, завершивший учреждение федерального центра РФ, перестал быть адекватным новым вызовам, и в его недрах началось переформатирование под решение политических задач нового века. В 2008 году случился "кризис центра" с реставрацией внешних либеральных форм допутинского периода и конкуренцией внешних игроков - двух сильных коалиций за влияние на рычаги власти. Пока в 2012 году не произошла новая консолидация политической верхушки, продолжающей при этом балансировать между западными коалициями, не прекращающими давить на Кремль, но больше занятыми своим кризисом и глубоким расколом.
   Воссоединение Крыма весной 2014 года стало таким же символом прощания с затянувшейся позднесоветской политической эпохой, как и шокирующее родовитых бояр, а ныне сенаторов воцарение бывшей кухарки, назначенной управлять государством. Впрочем, эти внутридворцовые расклады, скорее, отражали политическую значимость присоединенной Прибалтики и базы военного флота на возвращенных берегах Невы. Царь Петр был чрезвычайно целеустремленным главой большой семьи, готовым использовать каждую возможность с помощью сильного влияния на всех окружающих, подавления их собственных мотивов в пользу своих. Было бы странно, если бы и замужества своей дочери или племянниц он не контролировал и не использовал в державных целях.
   Так, старшая дочь Анна Петровна стала женой принца Голштинии, немецкого княжества, ослабленного давлением соседей, особенно Дании. А Дания контролировала проливы из Балтийского моря в Атлантику, конкурируя в этом со Швецией. В интересах России и Англии, прежде всего, но и других торговых держав было поддерживать их друг против друга, чтобы сохранять баланс и свободу торговли на Балтике. Поэтому при усилении Швеции Саксония и Польша вступили в союз с Данией, а занятая испанским наследством Англия вовлекла в интригу своего восточного торгового партнера Россию. После поражения Швеции от России и смерти Карла XII Англия немедленно приняла другую сторону. Впрочем, и Россия стала после Ништадского мира поддерживать шведов против усиления датчан. А как надавить на датчан? Правильно, поддержав претензии голштинцев на присоединение датского Шлезвига. Вот из этих геополитических и вполне стратегических соображений и проистекали матримониальные формы на поверхности внешней политики.
   В наше время фокус глобальной политики находится южнее, на Ближнем Востоке, но стремление глобальных центров силы использовать Россию, оказывая на нее давление через лимитрофный пояс, ничуть не меньше. Поэтому и сегодня, чтобы гарантировать свободу торгового и военного мореплавания через проливы России приходится сначала максимально идти навстречу Турции, как триста лет назад - по отношению к Дании, опираясь на нее против глобального центра силы, контролирующего Восточную Европу. А после ослабления этой "партии войны" в ходе политической кампании на Украине и укрепления своей армии можно и нужно дать укорот теперь уже и бывшим турецким временным союзникам. Ослабленная Сирия выступает в роли современной "голштинии", а на юге Турции есть свой алевитский "шлезвиг", не говоря уже о базах турецких курдов в сирийском Курдистане.
   Триста лет назад России был необходим более надежный союзник, чем Англия, всегда желавшая использовать других, не беря на себя даже формальных обязательств и вовсе не заинтересованная в усилении позиций России вместо Швеции. Таким союзником и проводником в глобальную политику мог быть только некий старый "центр силы" (то есть по тем временам - великая держава), объективно, как и Россия, заинтересованный в утверждении баланса сил в Европе, но кроме того - зажатый соседями с угрозой ослабления настолько, чтобы желать усиления позиций самой России. Таким достаточно надежным союзником для России на ближайшие сто лет стала старая "Римская империя" с центром в Вене, которая при поддержке Петербурга стала обновленной Австро-Венгрией. Венский союзный договор был подписан в 1726 году от имени императрицы Екатерины и ее Тайного совета.
   Аналогичным образом сегодня Россия вынуждена опираться на часть расколотой экс-однополярной элиты, которая так же, как и Кремль, заинтересована в глобальном балансе сил и относительно свободной торговле, противодействуя изоляции и ослаблению России. Эта заинтересованность выразилась в Венской встрече по Сирии и в закреплении ее итогов резолюцией СБ ООН 2254 (2015).
   Не случайно политическим лицом этой коалиции стал Джон Керри, представитель старых торговых кругов (империи "Хайнц"). Его символический подарок Сергею Лаврову в виде крупных картофелин был намеком на вопросы продовольственного обеспечения России в случае возможной изоляции. Ответный дар Лаврова в виде кубанских помидоров стал намеком на удар по торговой империи из-за перехода к импортозамещению. В любом случае, обе стороны за сохранение баланса и относительного статус-кво, а Керри и его клан заинтересованы зарабатывать на переработке урожая южных стран и сбыте своей продукции в России и странах СНГ, а потому они же против поглощения украинского рынка Евросоюзом, как и против присоединения Турции к ЕС. На марже между европейскими по цене томатами и кетчупами много не заработаешь.
   Можно заметить, что архитектором и проводником проавстрийской дипломатии Петербурга стал выходец из прирейнских германских княжеств А.И.Остерман. В свою очередь российский мининдел С.В.Лавров не только имеет закавказские корни и со времен МИД СССР помогает развитию внешней торговли, но является продолжателем традиций ближневосточной дипломатии Е.Примакова, с опорой на армянские и иные христианские общины на Ближнем Востоке. Это совпадает с интересами политико-экономического клана Керри, делающего ставку на Иран и его союзников.
   Таким образом, параллели в двух узловых всемирно-исторических процессах с участием России просматриваются весьма наглядные. Теперь нужно понять, будет ли и насколько дальнейшее продолжение текущих событий во внутренней и внешней политике повторением известной серии "дворцовых переворотов" начала XVIII века? И следует ли ожидать в ближайшее время очередных войн за польское и турецкое наследство? Хотя для начала нужно понять, есть ли у нас методика для такого рода прогнозов, основанных на сравнительном анализе исторических процессов?
  
   25. Никто не хотел умирать.

"Что было? Что будет? Чем сердце успокоится?"

  
   Начнем потихоньку складывать из отдельных трендов общую картину прогноза на завтра. Хотя начать придется не с самых интересных домашних интриг и денежных дел, а с долгосрочного прогноза глобальной политики. Просто потому, что все прочие дела, и внешние, и внутренние сильно от этого глобального контекста зависят. А он в свою очередь сильно зависит от всемирно-исторического контекста развития культуры, в том числе и политической.
   Наметки к глобальному прогнозу нашлись, когда мы обсуждали параллели событий нынешнего глобального узла с событиями октября 1993 года, Дна Надлома в процессе учреждения РФ. Были названы и другие примеры таких узлов 16/17, после которых переформатируется расколотая представительная ветвь политической элиты. Этот стартующий "переходный период" - один из главных признаков для распознавания узла Дна Надлома в исторических процессах. Например, таким "переходным периодом" была выборная кампания в конце 1993 года в новое Федеральное собрание, заодно легитимировавшая новую Конституцию РФ.
   Для глобальной политической элиты контуром обратной связи является мировая финансовая система, переформатирование которой давно уже обсуждается и готовится в рамках Двадцатки и других глобальных форумов. Сейчас от обсуждений пришлось перейти к активным антикризисным действиям, ибо оттягивать их дальше невозможно. Другое дело, что антикризисные лекарства не сильно слаще самой болезни, но все же дают надежду обойтись без всеобщего обрушения мира в новые Темные века.
   Необходимым условием и признаком завершения узла Дна Надлома является всеобщий шок политических и шире - столичных элит, а равно культурных обывателей. Стрельба из танков по парламенту, "штурм" телецентра и ответный расстрел провока­торов и зевак, стрельба снайперов и пулеметные очереди по чердакам жилых домов в центре столицы - были вполне достаточным шоком для москвичей. Весь политический класс после этого смирился и даже приветствовал введение ЧП, на фоне которого в недрах администрации отстраненные от своих дел конституционные судьи спешно дорабатывали проект Конституции, чтобы быстрее восстановить свой статус.
   Теперь оглядимся вокруг в сегодняшнем мировом информационном поле: Это уже шок или еще не достаточный шок? Для политических элит в России и странах СНГ такой шок случился еще в мае 2014-го - для кого-то после "крымнаш", а для кого-то после "одесской хатыни" и мариупольского расстрела. Соответственно, и режим глобального ЧП для российских и постсоветских элит начался немного раньше, чем для европейцев.
   Александр Сергеевич не просто так назвал правительство "единственным европей­цем" среди российской элиты. Интуитивно чувствовал, что в схожих обстоятельствах исполнительная ветвь политической элиты проявляет схожие реакции с европейским политическим классом. Так и в октябре 1993 года черномырдинские министры и аппарат до последнего сохраняли позицию "и нашим, и вашим", слали позитивные сигналы и Кремлю, и Белому Дому, призывали к диалогу и снятию взаимных санкций, но сами при этом, как и европейцы в 2014-15 годах, оставались пассивными. Ибо только отсутствие внятной позиции сохраняло внешнее единство. Как тот министр, про которого рассказывал король из пьесы Шварца, уговаривал удушаемую при нем жену потерпеть еще немного, а вдруг обойдется.
   Не обошлось, для европейских политиков и обывателей был приготовлен двойной шок в одном флаконе. Сначала - прибытие на улицы европейских столиц миллиона смуглых молодых людей с недавно выбритыми подбородками. Вдобавок к этому - внезапно позитивная и активная роль России в защите цивилизации в Сирии, к тому же явно с согласия Обамы. Как тут не вспомнить кадры хроники октября 93-го, где две колонны - боевиков в гражданском и внутренних войск двигались по улицам Москвы к Останкино параллельно. Шок для по-европейски сдержанных министров и чиновников был гарантирован.
   Что касается элит Ближнего Востока, то для них очевидное сползание в Темные века выглядело не так уж и страшно. В конце концов, первый Халифат именно в такие времена процветал и расширялся до европейских берегов. Для небольшой светской проевропейской прослойки, да - обрушение по принципу домино светских режимов было шоком. Но для элиты в целом, готовой торговать и немножко воевать в неповторимом бедуинском стиле - принять франшизу и поднять флаг ИГ или Аль-Каеды над своим родовым гнездом - это совсем не страшно. Особенно, когда антиигиловская коалиция во главе с США только делает вид, что борется, как во времена "странной войны" на западном фронте против Гитлера. А вот внезапно вступившая в дело военная авиация России, показавшая, что глобальная политика - дело серьезное и опасное, для арабских, турецких и даже для иранских элит стала тем самым шоком.
   Аналогом ближневосточных политиков в российском примере 93-го является участие в патрулировании столицы региональных отрядов ОМОНа, особенно из национа­льных республик, когда вдруг пришлось вступить в ожесточенные бои даже с участием танков. Тут поневоле испугаешься за свое драгоценное здоровье и статус важных персон с большой дороги.
   Ну и, наконец, для североамериканских и англо-саксонских элит настоящим шоком стала невозможность экспортировать основные издержки финансового кризиса в Старый Свет. Отчасти удалось, вызвав шок у китайских, индийских, бразильских элит, но в целом нет. Кроме того, очень сложно переложить всю ответственность на заявленную Обамой троицу Россия-Эбола-ИГИЛ, после того как Россия вычеркнула две прочие угрозы из списка. Феерический старт предвыборной президентской гонки в пользу Трампа только отразил всю степень испытанного американцами политико-культурного шока. Так и в 93-м после такого же шока в российской политике взошла поп-звезда Жириновского.
   Хотя мы сделали упор лишь на одной, наиболее близкой нам параллели с октябрем 93-го, но такой же характер носили события узла 20/21 французского революционного надлома. События 2-4 декабря 1851 года, включая бойню на улицах Парижа и бессудные репрессии против случайных зевак, были таким же шоком, предваряющим введенное чрезвычайное положение. Впрочем, и эти параллели на материале "18 брюмера..." мы уже обсуждали.
   Разумеется, сами по себе ретроспективные параллели, даже самые подробные, не доказывают своей истинности. Мало ли бывает совпадений? Даже если их много. Вот если прогноз на основе экстраполяции этих параллелей будет сбываться, тогда да.
   Самый общий прогноз на ближайшее время заключается в том, что все эти опасные тренды, уже вызвавшие шок политических элит, будут так или иначе купированы, в том числе с помощью ограничений "чрезвычайного положения". Сейчас в широких кругах ограниченных политологов модно прогнозировать "ужас без конца", с обрушением цивилизации в мировую войну или иным способом. Однако такие выводы никак не соотносятся с реальным характером политических элит и даже контрэлит. После 70 лет глобальной пропаганды и воспитания элит, включая позднесоветские, в меркантильном, гедонистическом духе "роста материального благополучия", найти желающих жертвовать достигнутым нелегко. При ближайшем рассмотрении даже "игиловцы" оказываются, прежде всего, теневыми бизнесменами от контрабанды, а их виртуальные "страшилки" - постановочными кадрами. Всем игрокам есть чего терять.
   И все равно даже те, кто сумел рассмотреть в текущей политике постоянное балан­сирование, ухитряются сделать вывернутый вывод - мол, нельзя же балансировать бесконечно, поэтому будет война, крах, ужас. Во-первых, можно - в смысле долго балансировать, хотя бесконечно и не нужно, а только для решения конкретных задач выживания элит. После Дна Надлома всю третью, конструктивную четверть Надлома элиты именно этим и занимаются, поиском баланса.
   Сколько может продлиться эта конструктивная четверть Глобализации с поисками и коррекциями баланса? Оценить можно лишь примерно, сравнивая с другими процес­сами и фазами развития. Например, в советском Надломе активная четверть (1918-41) заняла 24 года, а конструктивная (до 2014) - 71, то есть скорость течения событий как 3 к 1. Аналогично в завершающей четверти петербургской имперской эпохи: 20 стадия (1813-25) заняла 22 года, а 21 стадия (до 1881) - 56 лет, то есть 2,5 к 1. Разрушать всегда быстрее, чем собирать заново.
   Сравнивать фазы масштабных исторических процессов сложно из-за фактора ускорения истории. Так, вторая четверть петербургской эпохи (1721-75) из-за этого длилась дольше, чем третья (до 1813). Этот фактор сейчас уже исчерпан, быстрее, чем в ХХ веке транзакции происходить не смогут, информация распространяется мгновенно. Но и замедлиться скорость транзакций тоже не может, если сохранять основу коммуникаций, не обрушить цивилизацию.
   С другой стороны, длительность фаз подчиненных процессов зависит от внешнего контекста. Для глобализации таким ведущим контекстом является развитие политической культуры в рамках всемирно-исторического процесса. Может ли распространение политической культуры ускорить конструктивную 21 стадию в завершающей четверти? По идее, это не исключено, но только по мере созревания и распространения новых психолого-исторических знаний. Такое обусловленное развитием культуры ускорение наблюдалось в Европе после начала массового книгопечатания на рубеже XV-XVI веков и распространения гуманистической политической философии и политологии. Скорость торговых и военных транзакций не слишком отличалась от первой половины второго тысячелетия, в отличие от скорости распространения знаний. Границы цивилизации, наоборот, расширились, что должно бы привести к замедлению событий, особенно по сравнению с разрушительной активной четвертью XI-XV веков. Но процессы, наоборот, ускорились и конструктивная четверть (ок.1520-1945) заняла примерно столько же времени, как и активная, а не 3 к 1.
   Из этих главных предпосылок и из длительности активной четверти Глобализации (1945-2015) в 70 лет можно оценить длительность наступающей конструктивной четверти порядка 100-150 лет. Большого значения для нас этот разброс оценок не имеет. Для нынешнего поколения намного интереснее оценить длительность "переходного периода" с постепенным ослаблением режима чрезвычайного положения. При этом более надежно будет находить равные отрезки политического времени внутри модельных процессов и применять эти "симметрии" для прогноза.
   Так, от указа 21 сентября 1993 года до расстрела Белого дома 4 октября прошло две недели, и еще столько же прошло до отмены в Москве комендантского часа. В искомом процессе от переворота в Киеве до завершения первой фазы операции в Сирии с парал­лельным продлением "минского соглашения" прошло около двух лет. Соответственно, можно ожидать, что самые жесткие послешоковые ограничительные меры тоже продлятся еще года два-три. Однако это не означает снятия всех чрезвычайных мер, которые в модельном примере сохранялись до амнистии марта 1994 года, а в отношении КС - до весны 95-го.
   Подключение руководства исполнительной власти к "поэтапной конституционной реформе" происходило тоже поэтапно. Еще примерно месяц после формальной отмены ЧП шел закулисный торг об условиях участия и поддержки, после чего был обнародован проект новой Конституции. Однако, на индивидуальной основе и группами по несколько министров наши "европейцы" стали записываться в партийные списки на выборах.
   Такой же процесс активизации европейских политиков пока еще второго ряда можно наблюдать сегодня, хотя на уровне первых лиц делают вид, что ничего не происходит и спешить некуда. Однако за кулисами торг об условиях поддержки прин­ципов глобальной "конституционной реформы" обязательно идет. Примерно лет через шесть эти принципы будут доработаны и приняты всеми к сведению, в том числе на основе опыта временного политического урегулирования в Сирии и на Украине. А еще лет через 5-7 произойдет некий глобальный аналог всеобщего голосования, фактического признания всеми центрами силы результатов основанного на новых принципах постоян­ного урегулирования и там, и здесь.
   Параллельно будет формироваться новая структура представительной, финансовой ветви глобальной политической власти. К моменту постоянного урегулирования главных конфликтных ситуаций (то есть через 10-12 лет) станет ясно, какие из финансовых коалиций и с каким весом участвуют в определении глобальной финансовой политики. Вероятно, речь пойдет о завершении реформы валютных квот и голосов в МВФ, или в глобальной резервной системе ему на замену.
   Еще лет пять-семь уйдет на перезапуск и начало работы новой "двухпалатной" системы мировых финансов. Одна "палата" - фонд глобальных "резервов" с участием государств или союзов, эмитирующих резервные валюты. Скорее всего, будет еще клири­нговая "палата", учитывающая межзональные валютные "свопы". А противоречия между этими двумя "палатами" будет помогать разрешать глобальный финансовый контроль.
   Таким образом, "переходный период" или активная четверть 17 стадии Глобали­зации займет примерно 16-18 лет. Все это время будет сохраняться, а поначалу особенно досаждать элитам, прежде всего западным, рациональным, неопределенность в сфере оценок экономических проектов, прогнозов валютных курсов и фондовых индексов. "Предвыборная" конкуренция скажется в появлении множества разных, противоречащих друг другу оценок и критериев такой оценки.
  
   26. Усложнение системы
   Политический центр в системе власти обеспечивает три взаимосвязанные функции: 1) сопряжение внутренней политической системы с международной политикой, 2) поддержание баланса и координации между ветвями власти; и 3) сопряжение политического центра с политическими центрами базовых сообществ (для РФ - это субъекты Федерации, для Большой России - постсоветские республики).
   Чтобы понять, как будет меняться структура постсоветского политического центра в контексте глобальных изменений, вспомним, как это происходило, например, в предыдущем большом узле Глобализации, после "второй мировой" перезагрузки. Для глобализации после 1945 года наступила активная четверть Надлома. В этой фазе политический центр представляет собой триумвират, трехглавый "президиум", сообща контролирующий исполнительную ветвь.
   Так, в активной четверти 19 стадии позднесоветской Реставрации (и учреждения РФ) официально был закреплен особый порядок "экономической реформы" на основе указов президента, согласованных с президиумом ВС, при надзоре Конституционного суда в случае споров. Собственно, благодаря сговору АП с верхушкой президиума ВС и отвлечению КС на "дело КПСС" был протащен к годовщине августовского путча указ о ваучерной приватизации. При этом часть министров ориентировалась на администрацию президента, другая часть - на Верховный Совет, третья (юридическая) - на создаваемый Совбез РФ и связку Зорькина-Скокова-Баранникова.
   Аналогично в активной четверти Глобализации после 1945 года исполнительная ветвь (европейская элита) была разделена между советской и американской зонами влияния. Немногие нейтральные и неприсоединившиеся страны ориентировались на баланс сил, который регулировался в рамках ближневосточного процесса. Взаимодей­ствие между США и СССР, сфокусированное на Ближнем Востоке и балансируемое ближневосточными лоббистами в обеих сверхдержавах - это и был политический центр глобального процесса.
   Однако, до 1945 года ни СССР, ни США, ни тем более сионисты не были главными игроками глобальной политики. В течение двух веков происходил упадок Османской империи как гаранта ближневосточной торговли, и нарастало значение европейских держав. Собственно, европейский "концерт держав" и был глобальным центром, а военно-политическая, милитаристская технология властвования стала доминировать к началу ХХ века и достигла "крещендо" к концу "второй мировой", когда буквально все страны мира и все экономические ресурсы были подчинены этой ветви глобальной власти.
   Европейская милитаристская ветвь раскололась на две "оси", переподчинила и вовлекла в свои конфликты все соседние цивилизации и растущие центры силы, а затем достигла пределов своей экспансии и исчерпала ресурсы для повышения ставок. Раскол Европы состоялся на пике ее глобального политического значения. В итоге империали­стическая "старая Европа" была упразднена (как и исполнительная власть старого режима СССР и РСФСР в 1991-м), а обновленная исполнительная ветвь подчинена новому политическому центру на основе представительной ветви, объединившей финансистов с одной стороны и госплановцев с другой.
   Все эти моменты мы обсуждали в главе "Панорамный обзор перезагрузок", но сейчас напомнили для того, чтобы сравнить изменения в структуре глобального центра с изменениями в структуре советского союзного центра. Российский исторический процесс в тот момент (1941-43) переживал Дно Надлома (узел 16/17), завершение активной четверти, начавшейся в 1918 году. Тут будет уместно напомнить, что у России ресурсы для милитаризации исчерпались раньше, чем для колониальных европейских держав. Поэтому в 1917-м тоже доминирующая и подмявшая под себя экономику милитаристкая ветвь элиты оказалась расколота, тоже на "белых" и "красных", и переподчинена перераспределяющей ветви элиты. "Белые" оказались зависимы от внешней торговли ресурсами и финансовых займов под залог золотого запаса, а "красные" командиры и военспецы - зависимы от сословия комиссаров, взявших в руки дело продразверстки, реквизиций и конфискаций.
   Весь период после революции и до большой войны, так или иначе, сословие партийных комиссаров старалось держать под контролем военное сословие. При этом значение таких подчиненных центральным парторганам институтов перераспределения ресурсов как Госплан или Госснаб возрастало, как и сотрудничество "госплановцев" с заокеанскими финансистами в ходе индустриализации. Содержание политики элит активной четверти - перераспределение ресурсов и активов в свою пользу определяется фазой развития, а цель этого перераспределения - подготовка к мировой войне - задавалась внешним контекстом растущего глобального милитаризма. Сбалансировать эти разнонаправленные тренды можно было, опираясь внутри страны на спецслужбы и "военно-техническую опричнину" закрытых КБ и заводов. Так что военные элиты прошлой и будущей войн были разведены по разным казармам и баракам.
   Здесь можно также заметить, что в малой культурной революции 1930-х годов, ставшей гегелевским повторением гражданской войны, победу одержали "редиски", красные по риторике, но тесно сотрудничавшие с американскими финансистами и корпорациями. Американцы и тогда тоже были объективными союзниками против доми­нирования империалистической Европы, а в политике самих США при Ф.Рузвельте финансовая ветвь элиты подминала производственный капитал (военной элиты как таковой там не было), опираясь на недавно созданное ФБР. Таким образом, новый центр глобализации, перехвативший к 1945 году управление у европейских милитаристов, сложился как коалиция двух великодержавных политических центров, каждый из которых играл свою роль в этом новом "концерте". При этом политическая элита США была ведущей силой в этом дуэте, поскольку североатлантическая цивилизация в 1945-м переживала свой узел Консолидации (или может быть Инициации).
   Послевоенная политическая элита СССР была постоянно занята балансом между активным соучастием в глобальной политике и внутренними экономическими ресурсами. При этом представительная ветвь экономической политики была разделена на два автономных контура (стратегический и народного потребления), включая два контура безналичного и наличного денежного обращения. Баланс между этими экономиками поддерживался на уровне директив ЦК КПСС и центральных институтов контроля. За счет такой мудреной системы управления, неповоротливой в решении самых простых обыденных задач, но в то же время способной быстро мобилизовать ресурсы на сложные стратегические задачи, советский полюс двухполярного мира играл роль противовеса основного долларового контура мировой системы. Для формирования баланса между ними была востребована ближневосточная площадка помимо локальных стычек в Корее, Вьетнаме и Афганистане, формировавших также кольцо военных угроз для Китая.
   Можно заметить также, что именно растущие аппетиты финансовой элиты США, вернее - ее крыла, обслуживающего новый высокотехнологичный ВПК, виноваты в постоянном нагнетании напряженности и гонки вооружений на новых направлениях, требующих все больших капиталовложений, кредитов, военных бюджетов. Подчиненные финансовому капиталу политические разведки Запада не могли не обеспечить обмен сведениями о критических технологиях между США и СССР, чтобы с гарантией запустить новую, еще более ресурсозатратную гонку вооружений.
   Такая гонка на грани войны и нехватки ресурсов давала политический перевес финансистам или госплановцам над милитаристами. В то время как высший генералитет старорежимной империалистической закалки вполне мог обойтись достигнутым статус-кво политического влияния и накопленными вооружениями. Отсюда парадоксальные моменты как филиппики генерала Эйзенхауэра против ВПК или корейская война как политическая ловушка для генерала Макартура. Впрочем, и в СССР героические маршалы Великой войны во главе с Жуковым оказались на подсобных ролях в политической тени ядерного и космического проектов.
   Таким образом, трехглавая структура глобального политического центра и структура каждой из его ветвей (НАТО, ОВД, ближневосточный процесс) определялась, во-первых, доминированием финансистской элиты и ее теневых союзников в ЦК КПСС, расколом и революционной сменой центра в подчиненной милитаристской сфере, растущей опорой на спецслужбы во внутренней политике. Причем в США третейский юридический контур во внутренней политике стал доминирующим, при подсобной роли ЦРУ во внешней политике и глобальной экономике, отданной на откуп финансистам. Внутри СССР доминирующей оставалась партноменклатура, и глобальная политическая структура проецировалась внутри закрытого, "опричного" стратегического контура управления в прямом подчинении той части союзного центра, которая стала частью центра глобального.
   Неудобочитаемый экскурс в сложную структуру узла 13/14 Смены центра Глобали­зации, возможно, поможет нам осознать сложность и проникнуть глубже в структуру текущего глобального узла 16/17 Дна Надлома, а также подчиненного ему большого узла Консолидации российской истории. Только нужно иметь в виду, что "опричнина" ВПК позднесоветской эпохи была базой для союзного политического центра, по сути, вытеснившего в аполитичное маргинальное состояние институты РСФСР. Кроме того, в союзный "опричный" контур входили Восточная Украина (Новороссия), Северный Казахстан и почти вся городская Белоруссия.
   Так же и сегодня политическим центром постсоветского пространства является та часть политической элиты РФ и соседних республик, которая так или иначе вовлечена в глобальную политику. То, что принято называть "Кремль", федеральный политический центр - является таковым и для российской властной элиты, и для высшей элиты постсоветских государств. Тремя ветвями этого постсоветского центра являются межгосударственные политические процессы "ближнего зарубежья" - на западном, юго-западном и южном направлениях. Политическими центрами этих ветвей являются российско-белорусские, российско-украинские и российско-казахстанские отношения (политические интерфейсы). Поскольку эти отношения являются важной частью глобальных раскладов вокруг России, то вместе с внешними политиками четырех республик они составляют часть формируемого нового центра глобальной политики. Вопрос только - какую именно часть? И какова роль этого постсоветского центра среди других мировых центров силы?
   Впрочем, на центрально-азиатском направлении интрига уже обозначена и даже вполне понятна. Совмещенный июльский саммит ШОС и БРИКС, а также связка ШОС и ОДКБ со штаб-квартирой в Астане задали основной тренд на этом направлении. Более того, обозначен приоритет именно этой политической ветви в глобальном контексте. Точно так же как в 1945-м милитаристская ветвь глобализации исчерпала границы продвижения, сегодня в стратегическом тупике находится все еще доминирующая финансистская ветвь. Финансовая власть, ее политические механизмы - все в руках глобальных банкиров, и денег в закромах столько, сколько нет ни у кого. Одна лишь беда - совсем некуда эти деньги инвестировать, закончились прибыльные проекты, осваиваемые в режиме банковского кредитования. А между тем финансистам нужно поддерживать высокий уровень перераспределения экономических ресурсов, чтобы иметь свой завышенный процент с этого оборота, но главное - политическое влияние в мире.
   Для генералитета второй мировой победа над всеми противниками стала началом конца достигнутого полного доминирования. Дальше понадобилась революция в военной сфере и новая связка ВПК с "рокфеллеровским" крылом финансовой элиты. Так и сегодня происходит революционный переворот, смена центра в финансовой надстройке над глобализированной экономикой. Как и во времена Великой депрессии, на помощь западным банкирам опять приходят госплановские элиты "второго мира". Только они могут планово обеспечить не только площадки и транзитные коридоры для инвестиций, но и так же планово, на основе межгосударственных соглашений, гарантировать загрузку и минимальную доходность таких долгосрочных инвестиций. На эти цели ориентирован, например, Азиатский банк инфраструктурных инвестиций (АБИИ), созданный для спасения доллара как мировой валюты, с возможностью инвестирования долларовых резервов всех стран, кроме самих США. Однако США получат свой дивиденд в виде поддержания ликвидности и стоимости "внешнего доллара", а потому могут не вкладываться в альтернативные радикальные сценарии спасения себя за счет других.
   В какой-то степени взаимоотношения западных финансистов с китайскими госпла­новцами развивались именно на такой схеме - реинвестирования части долларовых средств в крупнейшие инфраструктурные проекты в самом Китае. Но сейчас там уже почти все застроили, а уже построенное не вполне понятно, как и когда даст отдачу, если вдруг глобальная, а с ней и китайская экономика резко снизит обороты. Потому и нужно самим китайцам выходить на глобальные просторы, получать гарантии всего Старого Света по доходности долгосрочных инвестиций, а для этого вовлекать весь Старый Свет в это масштабное предприятие. И по этой же причине АБИИ и вся система БРИКС и ШОС строится на образцах китайского планового взаимодействия с западными финансистами, которое, как и японское или корейское, так или иначе, восходит к сталинскому образцу.
   Как и в СССР при Сталине, обеспечить "инвестиционную опричнину" может лишь опора на сильную политическую систему с опорой на сильные спецслужбы - и чтобы защитить инвестиции, и чтобы не дать "земщине", элитам глобальной провинции сильно повлиять на судьбу долгосрочных планов развития, транзита, доходов. Только теперь будет не Госплан, а Межгосплан, а значит и система поддержания политического порядка и дисциплины в элитных рядах - тоже формируются на межгосударственном уровне, в том самом виде ОДКБ, ШОС, антитеррористического комитета СБ ООН.
   Радикальные элементы и без того постоянно воспроизводятся в обществах третьего мира с их косными порядками, мозаичной структурой вечно враждующих общин, а главное - высокой рождаемостью при отсутствии перспектив для молодежи. Создать на этой основе террористические бригады, и даже армии - не так сложно, чтобы направить их против стран, сопротивлявшихся доминированию финансистов. Однако теперь уже и сами финансисты оказались зависимы от вероятного расползания хаоса. Подчиненные им спецслужбы занялись канализацией радикалов в централизованные квазигосударства, чтобы радикалы сами себя кормили и контролировали, и можно было направлять эту управляемую угрозу против конкурентов, например, в толпе беженцев в Европу. Или помогать создавать анклавы террористического "халифата" в ключевых приграничных районах Афганистана, чтобы держать под угрозой транзитные пути и элиты соседних стран, не говоря уже о проектах типа ТАПИ или НШП. Аналогичный террористический анклав - квазигосударство практически создан на бывшей Украине, и европейцы из последних усилий пытаются удержать на плаву остатки правопорядка.
   Однако, этот уже созданный инструмент западных спецслужб, обслуживающих банкстеров, тоже нужно держать под контролем, как злобного оголодавшего пса на крепкой цепи. Поэтому "умеренное", внешне миролюбивое крыло финансовой элиты в лице госсекретаря Керри уполномочено пригласить Россию в качестве эффективного укротителя и специалиста по отсеканию щупалец спрута. Как выяснилось, сами западные державы к необходимой жесткости и интенсивности ударов не способны. Кроме того, финансовые элиты более всего боятся усиления своих же коллег, например, немецких банкстеров. По той же причине не подходят "азиатские тигры" с их экономическим весом. А вот российская элита, не имеющая собственного финансового центра, - не конкурент ни разу на финансовых рынках, в этом смысле вполне безопасна и проходит на роль шерифа.
   Защита от террористических угроз плюс развитие инфраструктурных проектов Нового Шелкового Пути из Азии в Европу - два взаимосвязанных приоритета для всей Средней Азии и, особенно, для Казахстана с его степными границами, которые невоз­можно защитить кроме как на основе межгосударственной системы безопасности. Лондонское крыло глобальных финансистов уже создало финансовый центр "на вырост" под будущие проекты НШП в Астане, и теперь понятно - почему не в Москве, как было обещано при выдвижении Медведева. Чтобы не держать яйца в одной корзине и влиять извне на это направление евразийской политики, рядом с ОДКБ и ШОС.
   При всей чувствительности для России украинского кризиса, его замораживание ради борьбы с глобальной террористической угрозой ясно показало приоритеты в политике не только России, но и в целом постсоветской элиты. Так что эта ветвь политической системы постсоветских союзов с опорой на сотрудничество спецслужб все постсоветские годы повышала свое значение и сейчас является доминирующей. Однако, именно эта третейская ветвь, как положено в узле Консолидации союзного уровня, претерпела раскол и революционную смену центра в 2014 году.
   Во-первых, прежняя система сотрудничества республиканских осколков бывшего союзного КГБ навсегда ушла в прошлое. На территории бывшей Украины именно сотрудничество украинской СБУ с белорусским КГБ против пророссийских политических сил стало главным шоком для спецслужбистов и военных, если кто-то из них имел на этот счет какие-то иллюзии. Притом что кадры для ГБ Киева и Минска в Москве давно уже не готовят, в отличие от спецслужб среднеазиатских республик. Во-вторых, блестящая спецоперация в Крыму привела уже в шок элиты не только соседних стран, обозначило новое качество управления и взаимодействия всех специальных формирований, к тому же опирающихся на гражданское ополчение. Очевидно, что все ошибки успешной в целом спецоперации в Южной Осетии и Абхазии были учтены. Теперь опыт специальных операций в борьбе с радикальными повстанцами оттачивается в Сирии.
   Даже примерное описание лишь одной ветви политической системы союзов постСССР уже дает представление о сложной структуре этой части глобального политического центра. Описание двух оставшихся ветвей должно еще больше прояснить понимание происходящих событий и основных тенденций.
  
   27. Три ветви союзных отношений
   Продолжим описывать три коммуникативные ветви постсоветской политической элиты (или постсоветского политического процесса, что одно и тоже). Все четыре контура (центральный ствол плюс три ветви) присутствуют во всех экс-союзных республиках и их регионах, но в разных пропорциях. Общества азиатских республик сочетают традиционный уклад с централизованной властью, при этом родоплеменные связи являются основой структуры. Пока экономические факторы (например, уровень осадков) благоприятствуют, такие общества стабильны и повышают рождаемость. При смене ветров и ухудшении условий переходят в воинственное состояние, угрожающее, прежде всего, собственным элитам, если они сами не возглавят поход против соседей.
   Однако в современном мире особо не забалуешь, даже слабые соседи всегда найдут на кого опереться из сильных держав. Поэтому наиболее активной части молодого поколения приходится мигрировать в поисках лучшей доли, формируя диаспоры и сети, которые, тем не менее, становятся фактором риска и для стран-реципиентов, и для стран исхода. Эти факторы формируют необходимость глобально-региональных союзов в сфере внутренней безопасности, поскольку поодиночке ни одна страна решить свои проблемы не может. Такая подсистема межгосударственных союзов формирует в рамках общей цивилизации третейскую ветвь политики, которая отвечает за баланс сил и стабильность.
   Внутри третьей ветви есть свой центр, и свои три ветви. Центром третейской подсистемы в нашем случае является российско-казахстанский союз. Казахстан имеет схожие проблемы, как и его южные соседи, но при этом существенный собственный ресурс как гаранта стабильности (включая такой важный ресурс как русскую половину населения) плюс более тесные связи с центром всей системы (РФ), способным и имеющим мотив быть солидарным гарантом.
   Эта третья или третейская ветвь имеет сопряжение со второй, представительной ветвью, отвечающей за обратную связь от периферии к центру. Частью этой второй ветви является трудовая миграция, сопряженная с криминальными рисками из третьей ветви. Сюда же относятся все торговые пути, включая теневые, также сопряженные с рисками. Базовой основой второй ветви являются республики, население которых активно вовле­чено в разнообразные горизонтальные связи, торговые, миграционные, финансовые. Например, кавказские республики явно относятся к этой второй ветви, но также являются ее восточным "интерфейсом", сопряжением с третьей ветвью.
   Центром второй ветви до сих пор были российско-украинские торговые, транзит­ные, финансовые отношения. Не сложно догадаться, что Киев был удобным партнером для московской "оффшорной аристократии" в деле совместного вывода теневых доходов далее на юго-запад: в Вену, Гибралтар, на карибские острова. Иначе сложно объяснить, например, желание бывших боссов "Газпрома" на долгосрочной основе продавать газ по льготной цене "Нафтогазу". Также очевидно желание, как и возможность для Кремля снизить издержки и потери в этом контуре обратной связи, изменить баланс влияния в российско-украинских отношениях в свою пользу, раз уж контур работает за счет российских ресурсов. Именно это желание законопатить утечки ресурсов, снизить контрабанду и оффшорные транзакции - и воспринимается киевской элитой как покушение на ее "незалежность", точнее - на политическую субъектность.
   Можно также заметить, что грандиозные планы развития торговых путей в обход или хотя бы частично в обход России - как почившие ТРАСЕКА и Набукко, и пока еще живой "Новый шелковый путь" (НШП) были попыткой расширить влияние второй ветви постсоветской элиты с центром в Киеве на Среднюю Азию. В том числе, чтобы понизить значение третьей ветви, экономически и финансово привязать ее центр в Астане к тем же внешним, лондонским финансовым механизмам влияния, что и Киев. Спонсированный киевскими олигархами антироссийский Майдан также был призван обратить вспять кремлевскую централизацию.
   Однако в результате раскола самих западных элит, вылившегося в постмайданный вооруженный переворот, вся бывшая Украина из транзитного и удобного для полутеневой коммерции государства превратилась в зону хаоса и проблемную территорию "третьего мира". То есть "хотели как лучше", а получилось наоборот - за счет кризисного распухания второй ветви расширилась зона влияния третейского контура, а в самой третьей ветви тоже из-за этого произошла централизация, перетекание баланса влияния от Астаны к Москве. Более того, прежний центр третейской ветви вследствие украинского кризиса раскололся на три части - московскую (с обновленными технологиями влияния), минскую (прокиевскую со старыми технологиями) и астанинскую (нейтральную, со связями в обе стороны).
   Специально выстроил описание так, чтобы к первому контуру, исполнительной ветви постсоветской политики прийти после третьей и второй. Потому что в нынешнем виде эта первая ветвь не очень-то и заметна после пережитого ею кризиса и даже краха на рубеже 1990-х. Собственно, именно из-за этого период позднесоветской Реставрации тоже называют "постсоветским", поскольку при сохранении позднесоветской элиты исполни­тельные механизмы ее влияния были разрушены и обращены западными партнерами в механизмы сдерживания России, а с нею и всей цивилизации.
   В советское время главным инструментом политического влияния, особенно на западном направлении, была система военных союзов и противостояний. Прибалтика с Калининградом, Белоруссия, Западная Украина были вторым эшелоном для внешней восточно-европейской группировки Варшавского договора. Оказываемое этой полити­ческой подсистемой влияние на Европу также естественно было подкреплено обратной связью. Потребности первой ветви военно-политических союзов необходимо было подкрепить хорошо защищенными путями снабжения и стабилизировать через взаимовыгодные торговые связи СЭВа. Затем уже западноевропейские страны были мотивированы выстраивать свою "Восточную политику", направленную на развитие торгово-финансовых связей, то есть второй ветви, чтобы уравновесить влияние военно-политических. Переход от доминирования первой ветви к балансу, а затем и резкому росту влияния второй ветви на сам политический центр - это и была Перестройка, завершившаяся переформатированием первого, исполнительного контура.
   После 1992 года военно-политический фактор приближения военной машины НАТО вглубь территории бывшего Союза стал внешней опорой для контура обратной связи в постсоветских союзах. Тот же Киев благодаря этому гораздо проще и легче мог договариваться с Москвой по газу, кредитам, рынкам сбыта. Равно как и балтийские республики умело сочетали нагнетание напряженности с доходами от транзита и другими льготами. Не говоря уже о таких мастерах политической игры на военно-политических угрозах и одновременно на генеральской ностальгии по советским временам, как Лукашенко и его режим в Минске. Наличие такого политического рычага как возможная граница НАТО в 440 километрах от Москвы определило всю типично лимитрофную внешнюю политику Минска. Острота вопроса заставляла до сих пор и самих минских политиков сохранять внешнюю лояльность Москве, а то ведь не ровен час... проще поменять всю властную верхушку. Это также заставило Москву как можно быстрее перевести связи на более надежную основу хотя бы Союзного государства, ОДКБ, а теперь и Евразийского экономического союза.
   Российско-белорусский союз в полной мере отражал угнетенное состояние всей первой ветви, центром которой он остается. Для минской элиты, так и не сумевшей развить в себе иные качества, кроме "совхозного" выбивания фондов из Москвы, украинский кризис и особенно феерически успешная спецоперация "Крымнаш" была, пожалуй, еще большим шоком, чем для Киева. Сирийская спецоперация только добавила фрустрации. В таком обновленном виде военно-политический фактор ни в Минске, ни в прибалтийских столицах увидеть не ожидали. Хотя и попытались инстинктивно еще раз использовать привычные стереотипы давления на Россию, размахивать угрозой срочного приближения НАТО. Сами атлантисты тоже привычно подыграли клиентам и закулисным партнерам в их кондовой пропаганде, но ситуация на этом западном направлении резко изменилась. Особенно это заметно по совершенно новой расстановке акцентов в польской политике, а равно в риторике Ватикана, окормляющего восточно-европейский "фронтир".
   Впрочем, мы пока не будем увлекаться анализом и прогнозом ситуации в каждой ветви. Вышесказанное нам нужно, чтобы уяснить в целом наличие сложной структуры всего постсоветского политического процесса. С одной стороны, идет консолидация политических ресурсов на кремлевском конце двусторонних отношений с центрами трех ветвей. С другой стороны, внешние игроки пытаются, так или иначе, если не оторвать эти три центра - Минск, Киев, Астану от Москвы, то уравновесить свое влияние на них, но опять же путем интриг, а не вливания ресурсов, с попытками переложить это бремя на других внешних игроков. США и Лондон пытаются заставить Европу заплатить и за кризис в Киеве, и за усиление напряженности в Прибалтике.
   Теперь, имея перед глазами современную структуру политического процесса, можно сравнивать ее и с ситуацией 1945 года, и с консолидациями 1725 или 1815 годов. Так, при Петре I имперский политический центр тоже успешно преодолел западную стратегию сдерживания на балтийском направлении. Кризис на юго-западном направ­лении, где казаки стерегли торговые и миграционные пути, был также спровоцирован усилением военно-политического давления с запада. Пришлось даже упразднить гетманскую власть, пусть и не сразу. А после заключения союза Петербурга с Веной продвижение на этом направлении к Дунаю и черноморскому побережью стало постепенным, но неуклонным. Наконец, на юго-восточном направлении в отношениях с кочевыми и полукочевыми ханствами в XVIII века была окончательно выстроена принципиально новая подсистема мобильной казачьей обороны рубежей, включая союзы с башкирами, калмыками, ногайцами и так далее. Именно эти системы союзов с ближним зарубежьем или даже с внутриимперскими автономиями нужно иметь в виду при проведении параллелей с имперской эпохой. А собственно петербургскую политику можно сравнивать с нынешним федеральным центром.
   К вопросу о структуре политического процесса примыкает еще и такое наблюдение - наличие на каждом из трех направлений замыкающих эксклавных форпостов - Калининград на западе с Балтфлотом, Севастополь на юго-западе, а также полигоны в Казахстане и база в Таджикистане на юго-востоке. Сохранение этих форпостов пусть и в минимальном профиле обеспечило быстрое восстановление позиций при переходе к новой активной стадии развития политической системы постсоветских союзов.
  
   28. Политическая пружина, скрытая снегами
   Развитие глобальной политики подтвердило выводы о свершившемся к новому 2016 году узле 16/17 Дна Надлома Глобализации. Декабрьские резолюции СБ ООН 2253 и 2254 оформили контртеррористическое ядро нового глобального центра. Последующие события, включая совместное заявление Путина и Обамы о примирении в Сирии и "начало вывода" российских ВКС, начало координации РФ с ОПЕК, встреча папы и патриарха, резолюция Конгресса США о геноциде христиан - суть переориентация глобальных элит на это новое ядро и на новые политические рельсы.
   Скорее всего, не случаен и временной рубеж, к которому произошла эта переориен­тация от конкуренции к координации. Каждому узлу исторического процесса соответ­ствует смена политического центра, после которого идет финальный распад связи элит с прежним центром (однополярным финансовым в нашем случае) и переподчинение новой коалиционной конфигурации. Так в Сирии как проекции и полигоне нового порядка часть оппозиции наладила связь с базой РФ в Латакии, другая часть - с западным центром по перемирию в Иордании, третья - с ними же, но через арабскую коалицию. Понятно, что за каждой боевой группой в Сирии стоят те или иные глобальные игроки.
   Завершение такой переориентации к новой структуре составляет промежуточный малый узел "смена режима". Наглядный пример из нашей истории - узел 18/19 Кризис центра в финале распада СССР случился на светский Новый год, 1992-й. Уровнем ниже в РСФСР/РФ узел Смены центра случился перед гражданским "новым годом" 7 ноября. При этом именно федеральный центр РФ был политическим центром для будущего СНГ с его коалиционным центром Совета глав государства. В самой РФ с 1 января 1992 года произошла запланированная ноябрьским съездом "смена режима", начало реформ.
   Аналогично на рубеже 1917/18 в ноябре произошла смена центра в Петрограде от временного правительства к Совнаркому и ВЦИКу будущей РСФСР, но также по ходу переориентации власть утекла к ситуативным союзникам: Центральной Раде в Киеве, другим национальным центрам. Смена режима для РСФСР произошла одновременно с большим узлом 13/14 Смены центра на уровне Большой России - в момент перехода к новому календарю и к фактическому исполнению Брестского мира.
   Так и сейчас смена центра глобализации произошла перед светским Новым 2016 годом, значимым для РФ, США, Европы. Смена режима в этом центре и завершения узла 16/17 Глобализации - случилась к астрономическому новому году 21 марта, религиозно значимому для элит всех значимых держав, включая персов, арабов, евреев, тюркских народов. Весеннее равноденствие задает отсчет времени для всех цивилизаций и мировых религий. Теперь, когда Большая Двадцатка переформатировалась вокруг нового коалици­онного ядра, она сама становится новым центром уровнем выше - началось движение к моменту смены режима Глобализации. Этот малый узел должен совпасть с завершением узла 20/21 Всемирной Истории, то есть процесса развития мировой культуры и его центра - политической культуры. С учетом разницы масштабов до этой смены режима остается еще год-другой. Подходящим рубежом, значимым для всех элит, вовлеченных в мировой культурный процесс, является столетие Великой Русской революции. По этому поводу будут главные виртуальные битвы историков, политологов, публицистов, блогеров.
   Когда мы говорим об участии лидеров России в коалиционном центре глобальной политики вместе с лидерами США, ЕС, Китая, других держав, речь не идет обо всей федеральной политическое элите, а только о ядре - центре центра. Это ядро участвует и в глобальной политике, и уровнем ниже - в евразийской политике постсоветских элит, и в еще меньшей "матрешке" российского политического процесса. При этом в глобальное ядро российские политики входят не напрямую, а как центральная часть ядра всей постсоветской политической элиты. На практике это означает, что Россия в лице своих лидеров не смогла бы утвердить себя в сирийском кризисе как глобальный игрок, если бы не смогла до этого доказать, что может управлять политическими кризисами у себя под боком, как в бывшем государстве Украина. Россия не смогла бы эффективно показать себя в Сирии, если бы не была на все сто уверена в своем контроле, как над союзниками, так и над оппонентами в украинском кризисе.
   Старт сирийской кампании ВКС с 29 сентября 2015 года похож на такой же демарш, как указ 1400 от 21.09.93, но на глобальном уровне. Такой демарш, означающий начало кризисного узла, опосредованно воздействует и на постсоветскую систему союзов. На глобальном уровне осенне-зимний узел 2015/16 года завершается формированием центра к Новому году и сменой центра к 21 марта. Во внешней политике на смену однополярному центру пришел коалиционный трехглавый центр, ветви которого имеют как общие, так и конкурирующие интересы в Сирии. Какое-то время этот новый центр сосуществует с ликвидируемым в ходе американских выборов старым центром.
   На постсоветском, евразийском уровне узел, инициированный операцией в Сирии, имеет заведомо меньшие масштабы. Кроме того, большой узел смены центра здесь уже недавно состоялся - 23 февраля 2014 года, а к 9 мая произошла и смена режима. Поэтому к Новому 2016 году созрел промежуточный узел активной четверти 20 стадии российской истории. Бессрочное продление соглашений "Минск-2" завершило учреждение временной политической структуры на основе замораживания сложившегося статус-кво при разделе сфер влияния. Похоже, что за два кризисных года постсоветские элиты прошли самую острую 14 стадию испытаний новой конфигурации, и перешли в 15 стадию частичного восстановления связей и накапливания ресурсов.
   Прогнозировать дальнейшее развитие можно теперь достаточно уверенно, но прежде чем перейти к дальнейшим судьбам федерального центра и внутренней политики, следует взглянуть с высоты всемирной истории на общий механизм сопряжения внешней и внутренней политики, характерный именно для России. Как мы выяснили в предыдущей главе, на уровне Большой России кроме федерального центра с опорой на субъект РФ имеют большое значение три ветви ближнезарубежной политики в виде системы союзов с опорой на постсоветские республики. Аналогично и в другие периоды российской истории, используемые для сравнительного анализа, имперский центр опирался на базовые российские губернии, а отношения с окраинами строились посредством туземных элит со своими центрами, будь то грузинские цари, казахские ханы или прибалтийские герцоги, либо царские наместники во главе местного круга элит.
   Эти три ветви союзной политики через управление лимитрофными территориями и путями сообщения сопряжены с такими же ветвями других цивилизаций - европейской, атлантической, ближневосточной. Кроме этих широких интерфейсов в федеральном (имперском) центре есть узкий круг политиков, военных, магнатов, спецслужбистов, вовлеченных в непосредственные отношения с такими же политическими центрами великих держав. В зависимости от фазы развития самой России и стадии всемирной истории формируется баланс влияния по каждой из этих широких ветвей и каналов связи. Например, в 19 стадии всемирной истории (1720-1945) ведущей была милитаристская европейская ветвь глобальной политики, соответственно, прибалтийская ветвь российской имперской элиты и военная аристократия в Питере. На следующей 20 стадии (до 2016) в мире доминировала атлантическая финансистская ветвь глобальной политики, в союзной элите соответственно - украинская и кавказская ветвь, и внешнеэкономическая аристократия в Москве.
   Однако внешние формы политического процесса зависят и от стадий эволюции самого политического центра (имперского, союзного, федерального). Поэтому, например, схожесть политического лидерства Путина и Александра I закономерна, а не случайна. И тут, и там лидер опирается на воссозданную централизованную вертикаль в фазе развития вокруг узла Консолидации. Внешний контекст и тогда, и сейчас испытывает Дно Надлома - соответственно тогда внутри 19 фазы всемирной истории, и сейчас внутри завершающей четверти ее Надлома. Только сейчас процессы масштабом шире и уровнем выше при схожей динамике из-за ускорения истории и лучшей управляемости нижних уровней.
   Уточним на всякий случай, что Консолидация при Александре I - это гегелевское повторение петровской Инициации в рамках всей имперской эпохи (последней четверти Подъема). А нынешняя Консолидация (узел 19/20 Надлома) является параллелью к узлу 9/10 Подъема - Инициации имени Петра I. В отличие от Инициации, подчиненной внешним центрам, Консолидация утверждает самостоятельность политического центра, и связана с централизацией управления на основе имперских или выполняющих имперскую роль государственных институтов. Это тоже причина большего сходства с Александром, но есть содержательные параллели и с началом петербургской имперской эпохи.
   При Петре Алексеевиче, и при Александре Павловиче, и при Владимире Владими­ровиче - российская власть была вовлечена в европейские или глобальные "разборки" в связи с глубоким кризисом отношений и расколом между господствующими державами. А равно - при Иосифе Виссарионовиче или при Михаиле Федоровиче, и в более ранних узлах российской и всемирной истории. Уклониться от почетной обязанности "таскать каштаны" для более сильных держав политические лидеры не могут, ибо тогда их просто сместили бы через каналы влияния, соединяющие доминирующие ветви элит. Ибо доминирование военной аристократии или финансистов опирается на их незаменимую роль в текущем глобальном раскладе. Единственное, что можно в такой ситуации - это воспользоваться расколом и дракой сильных внешних игроков, чтобы они сами способствовали нашему усилению и вовлечению в качестве противовеса конкурентам.
   Россия в силу ее географии и вытекающих из нее традиций никогда не была и не может быть самым сильным игроком той или иной фазы развития. Ни центром милитаризма как Швеция или Германия, ни центром финансовой власти как Британия или США, ни даже центром образцового полицейского государства как Франция или до нее Порта. Не знаю, как будет на большой стадии Гармонизации всемирной истории - лет через сто, а во всемирном Надломе у народов Большой России своя особая судьба. По крайней мере, в последнюю тысячу лет.
   Россия всегда до сих пор находилась на периферии развития технологий власти. Экспансия мировых центров военных или торгово-финансовых технологий, или полицей­ского контроля торговых путей достигала здешних мест на пике могущества. А потом, по мере роста влияния конкурентов, начинала отступать, оставляя здесь своего рода периферийную автономию.
   Так, северная, балтийская ветвь европейской цивилизации оставила в Новгороде и примыкающих низовских землях оружейные технологии и варяжские способы военных походов на гребных судах. Откуда и пошли русские рыскать по руслам рек. Северная, степная периферия византийской цивилизации создала в лесостепных землях и в верховьях Днепра, Десны, Оки торговые сети, которые, увы, стимулировали, прежде всего, набеги на соседей и работорговлю. Северная, закаспийская ветвь исламской цивилизации привнесла по Волге культуру форпостов, как Булгар, откуда окрестные князья и ханы перенимали полицейские умения пополнять казну и расширять контроль. А в равноудаленном междуречье Волги и Оки сформировался баланс всех трех влияний, отгородиться от которых невозможно в силу открытости и малонаселенности территории.
   Однако не только с запада, востока и юга, но и с севера тоже всегда исходило влияние - суровых природных условий, приучающих здешние народы к солидарности и мобилизации коллективных усилий в неблагоприятные периоды.
   Всякий раз, когда вне России, в центрах очередной глобальной фазы развития, назревал узловой кризис, он обязательно отражался на России как на "слабом звене", видимой периферии той или иной ветви мирового развития. Каждый раз это опережающее кризисное ослабление России вызывало давление соседних цивилизаций с активным переходом лимитрофов к участию в этом давлении, попытках решения нарастающих проблем за счет этой вроде бы обычной периферии.
   Ничего личного, все державы так делают в отношении своих периферий на Юге, Востоке или Западе. Но на Севере с его глубинной культурой общей мобилизации для выживания - такое давление приводит к особым эффектам "сжатой пружины". И каждый раз "сжатие пружины" вызывало мобилизацию ресурсов, перестройку системы в самой России на фоне углубления кризиса в основной текущей ветви исторического процесса. Так что к моменту полного созревания внешнего кризиса Россия уже была достаточно мобилизована, чтобы сжатая пружина пошла в обратном направлении. В зависимости от силы кризиса у западных или южных соседей обратный ход пружины мог пройти на всю лимитрофную полосу и даже, как в прошлую мировую перезагрузку, до Эльбы.
   Исторический опыт сжатия и отдачи российской "пружины", осознание послед­ствий растраты мобилизованных страшным напряжением ресурсов на контроль дальних и чуждых краев - тоже является фактом и фактором зрелого развития. Это двести и даже сто лет назад балканские скалы манили освободительных романтиков, а после самой страшной войны пели уже иначе: "Не нужен нам берег турецкий..." Тем не менее, нынешний глобальный кризис и участие в нем России полностью повторяет извечный алгоритм распрямления сжатой пружины. И опять "умом Россию не понять", как это она ухитряется из очередного безнадежного, казалось, кризиса снова "выйти в дамки" и занять еще более почетное место за глобальным "круглым столом" великих держав.
   Вряд ли соседним цивилизациям достанет своего, совсем иного опыта экспансии, чтобы осознать этот механизм, не раздражаться всякий раз и не впадать в истерики по нашему поводу. Все-таки наш опыт развития вопреки обстоятельствам очень специфи­ческий. Однако нам самим уже пора прийти к философскому осмыслению своей истории, и это самосознание составит содержание культурной революции, завершающей Надлом. А поскольку речь о самой противоречивой и сложной части всемирно-исторического процесса, то это российское самосознание явится центральной частью давно и далеко идущей всемирной культурной революции.
   Кстати, напомню, что завершающая четверть Подъема после узла Инициации тоже была великой культурной революцией. Однако, как и в период юности личности, речь шла не столько о самосознании, сколько о самоопределении по отношению к родительской традиции и внешнему контексту, выработке языка для такого общения, в том числе с внутренним голосом. Это самосознание "плоти" (по Ап.Павлу), исполнительной ипостаси личности или сообщества. Последняя четверть Надлома - это процесс самосознания души, инвентаризация своих мотивов и отношений, что соответствует кризису среднего возраста личности. Мы в России сейчас находимся в самом начале этого философского самопознания. Работы одного автора или обмена мнениями нескольких философов доста­точно для начала такого процесса, но нужны десятилетия для завершения культурной работы всего общества.
   Если вернуться с высоких уровней на нашу грешную землю и к внутренним делам России, то победный пафос должен, как и после всех предшествующих "мировых перезагрузок", смениться озабоченностью. Кризис - тоже "не тетка", особенно его последствия, мобилизация ресурсов для участия в глобальной политической игре имеет свою цену для общества, весьма высокую. При этом самосознание элит, так или иначе встроенных в ветви глобальной элиты, также оставляет желать лучшего, и "чем выше", то есть ближе к глобальным центрам, тем менее адекватны такие элиты по отношению к роли России и оценке дальнейшего развития. Все это уже создало и еще создаст проблемы для внутреннего развития, особенно политического.
   Конечно, разница с послепетровским или с александровским временем, да даже и со "второй мировой" перезагрузкой существенная - в культурном развитии общества. Зрелость российской политики заключается в той же способности политических и военных аналитиков рассчитать оптимальный по силе, затратам и месту приложения силовой рычаг в глобальной политике. Хотя в значительной степени такой результат в Крыму и Сирии был предопределен влияниями извне, давлением и стимулами со стороны глобальных партнеров. Финансистам был нужен нефтедоллар, но также и контроль за валютными резервами России, так что финансы для военной модернизации приходилось выгрызать и прятать между прочими расходами вроде олимпийских.
   С другой стороны, элитам второго мира - Китая, Индии, как и сделавшим на них ставку лондонским банкирам, нужен был противовес, который поддерживали заказами на военную технику, стимулируя ее развитие для экспорта. Заметим, что если бы финан­совых и политических ограничений не было, и не нужно было прятать от западных партнеров статьи расходов на восстановление военной мощи, то внушающей всеобщей трепет эффективности, как в Крыму и в Сирии, вряд ли удалось бы достичь. Именно "сжатая пружина" от внешнего давления при ограниченности ресурсов мобилизует по-настоящему культурные элиты на творческий поиск.
   Куда большие проблемы в этой "третьей мировой" перезагрузке остаются на финансовом фронте глобальной обороны. Хотя благодаря точным точечным воздействиям в ближневосточное "солнечное сплетение" энергетических интересов, координация нефтегазовых держав происходит теперь уже при российском, а не саудовском (то есть американских ястребов) лидерстве. Российское лидерство, в отличие от американского означает учет общих интересов, нахождение их справедливого баланса, чтобы все страны, в том числе Россия жили по средствам. Впрочем, для перевода Запада и особенно США на такую жизнь по средствам, придется им помогать адаптироваться лет десять. Но даже постепенное приближение к идеалу "жить на свои" для России означает огромное облегчение по сравнению с прежней данью сначала глобальному милитаризму, а потом финансовому глобализму. Хотя всем нам предстоит еще отдать дань вопросам глобальной безопасности и борьбы с терроризмом, но здесь уже не будет рычага для ограбления, только для торможения экономического развития всех стран.
   В завершение попробуем уточнить роль и место России среди других цивилизаций. Усиление России происходит каждый раз при глобальных кризисах, вследствие вбирания кризисных противоречий извне и выработки внутри себя ответа на этот вызов времени, с последующим стабилизирующим участием в мировой политике, когда внешний кризис достигает своего пика. Одни цивилизации специализируются на технологиях, включая военные, другие - на торговле и финансах, третьи - на развитии полицейской машины государства. Россия специализируется на разрешении противоречий и поддержании баланса между остальными центрами силы. Если бы речь шла о субъектах национальной элиты - то это роль монарха, ограниченного давлением более сильных игроков, но обладающего символическим капиталом и собственными ресурсами, мобилизуемыми для противовеса любым разрушительным влияниям.
   Об этой мировой функции свидетельствует и наличие весьма политизированного народа, готового мобилизоваться для борьбы за справедливость в мире. Этот факт очень раздражает те части элиты, что служат каналом связи с внешними элитами, прежде всего элиты лимитрофов. Но такова историческая память народа, интуитивно чувствующего правильность именно такого способа постоянного возвращения и возвышения.
   Если сравнить отношение обывателей и неполитических элит к политике с отношением других народов к России, то параллелей будет более чем достаточно. Нам инкриминируется и агрессивность, и неэкономичное отношение к огромным ресурсам, которые тратятся не на себя, а на участие в глобальной политике, и много еще чего. В общем, пока что отношение к России среди элит и мировых СМИ как к Ельцину в 93-м, что соответствует фазе развития глобализации.
  
   29. Будущее уже здесь
   Пока мы только собирались писать прогноз на ближайшее будущее России, оно уже отчасти настало. Не заметили этого лишь из-за бурной глобальной повестки дня, где прошлое сопротивлялось дольше. В данном случае мы говорим не об абстрактном календарном времени, а о вполне осязаемых политических процессах, составляющих содержание уже прошедшей или еще только наступающей политической эпохи.
   Так, до рубежа 2016 года глобальная политика находилась в прошлой 16 стадии глобализации, а большая российская политика (постсоветский политический процесс) перешла в новую 20 стадию еще весной 2014 года. Вот и получалось, что мы с вами живем уже будущим, а западные политические элиты и их местные клиенты - оставались в прошлом. А некоторые так в нем и остались навсегда.
   Это, конечно, только доля первоапрельской шутки. На самом деле, все мы, так или иначе, живем одновременно и прошлым, и настоящим, и будущим. Потому что историче­ские процессы, составляющие содержание эпох, переплетаются между собой, а в узловые моменты истории - очень даже тесно переплетаются. После очередной смены центра прошлый процесс вовсе не обрывается и не заканчивается, а уходит в фоновый режим, переходя в третью большую стадию своей жизни - из Надлома в Гармонизацию. И новая политическая волна, ставшая политическим настоящим, тоже не из ничего и вдруг возникла, а была немного раньше нашим будущим. Опять же не абстрактным, а вполне конкретным, но еще не политическим, а субкультурным процессом на стадии Подъема, который, как говорится, "только подавал надежды".
   Далеко не всем суждено быть объективным наблюдателем такого перехода вчера еще настоящего в статус прошлого. Тот, кто был в прошлом главным бенефициаром соответствующей политики, для кого этот бывший успех - основа самоуважения и самосознания, может так и застрять в этом самом прошлом, полагая его если не вечным, то идеальным. За конкретными примерами далеко идти не придется. Это и владельцы ЮКОСа как лидеры позднесоветских приватизаторов, и их украинские коллеги-олигархи, сумевшие взять власть и тем самым доказавшие, что не в этом дело, если их время уже прошло. Все они живут теперь лишь одним - как бы вернуть прежние "счастливые" времена паразитирования на российских природных ресурсах.
   Кроме совсем неадекватных мечтателей в модальности past in future, есть и более ушлые и приспособленные субъекты политики, выросшие в самом конце прошедшей эпохи, когда будущее уже проявилось, и было сопряжено с уходящим настоящим. Об этом наложении завершения одного надлома на начало следующего я уже не раз докладывал. Таким субъектам приходится делать выбор в узловые моменты истории, с кем быть - с адептами прошлого или проводниками внезапно наставшего настоящего, по привычке почитаемого будущим. Например, тот же Греф именно поэтому так странно выглядит - остается адептом финансового капитализма, безграничной приватизации в пользу банкиров, но в то же время признает, что их время уходит, и для крупных банков главными конкурентами являются не другие банки, а сетевые финансовые ИТ-сервисы.
   Для политиков, кто одной ногой еще в прошлом (те, что двумя - уже не политики), вполне естественно пытаться еще раз выиграть или переиграть давно прошедшие битвы, повторить методы и приемы властвования предшествующей эпохи. Именно поэтому три-пять лет тому назад было много сентенций о наступающей "перестройке-2". Точно также и в последние два года, когда в Россию уже пришла активная четверть 20 стадии истории, пошли повторения активной четверти 19 стадии, рецепты и методы начала 1990-х. Адепты финансового капитализма в правительстве снова завели шарманку о необходимости масштабной приватизации (хотя и без раздачи ваучеров). В партийно-политической жизни этому возвратному тренду соответствует возвращение к смешанной мажоритарно-списочной системе выборов, как это было в 1993 году. Равно как и умножение "хорошо забытых" партийных брендов.
   Если в рамках этих "возвратных" трендов проводить параллели с кризисом осени 93-го, то его аналог тоже пришелся на период равноденствия, только весеннего. Замена руководства Центризбиркома, выбор "возвратной" фигуры Памфиловой - это и есть старт переформатирования представительной ветви государственной власти на немного иных принципах, чем пять лет тому назад, когда внутри элиты шла драка за рычаги влияния на будущие выборы. Сейчас для политического центра по большому счету все равно, какая из многих патриотических партий и сколько процентов наберет. Во главу угла поставлена чистота проведения выборов, которая только и может "выпустить пар" и более того канализировать протестные настроения в конструктивное русло. Для чего и нужна зрелая устоявшаяся демократия как инструмент стабилизации.
   Одновременно со стартом реформы партийно-политической системы произошел столь же серьезный поворот (но не разворот!) в смежном приватизационном тренде. СКР в лице генерала Маркина объявил о доказанной незаконности приватизации ЮКОСа. Это, разумеется, не означает автоматической отмены всех итогов и возврата других лотов, но повлияет на ситуацию с "возвратной" приватизацией в настоящем.
   Однако, несмотря на чувствительность вышеназванных решений для самочувствия общества, никому не приходит в голову сравнивать их с событиями 1993 года по степени политической важности. Хотя темы и мотивы - точно те же самые. А все потому, что эти тренды уже ушли из главного фокуса политической жизни, не они определяют сегодня повестку дня. Да, этот поворот в вопросах выборов и приватизации, а равно и юстиции - совпал по времени со сменой режима в глобальной политике. Что и не удивительно, поскольку наши демократизаторы и приватизаторы с правозащитниками есть часть глобальной надстройки. А для собственной российской и постсоветской политики эти тренды уже не актуальны. Нельзя назвать их маргинальными, но либеральные движения и предметы их заботы теперь относятся, скорее, к подсобной и даже стабилизирующей функции государства, а не к сфере определения правил игры, что есть политика.
   Так же и в прошлой 19 ельцинской стадии стабилизирующую роль сыграли КПРФ и ЛДПР как осколки 18 брежневской стадии, соответственно партийной и чекистской ветвей позднего СССР. Ныне настал черед либералов как апофеоза эволюции позднесоветской элиты пойти той же дорогой, перейти из активного участия на политику к менее активному влиянию в роли критиков, советчиков, попутчиков. Это точно такой же переход для всей позднесоветской элиты из стадии Надлома к стадии Гармонизации, как и в жизни отдельной личности переход от среднего возраста к полной зрелости. Детей уже подняли, активную роль в боях за статус отыграли, остается влиять на новое поколение политических бойцов путем передачи опыта, убеждения, честного рассказа о своих ошибках или, наоборот, умолчания о них, если влияние негативное.
   Третья большая стадия Гармонизации в жизни сообществ на знаменитой диаграмме Л.Гумилева выглядит как намного более пологая линия, чем Подъем или Надлом. То есть в этих возвратных трендах "второй молодости" события протекают не так быстро, как в актуальной политике. Поэтому случившееся в конце марта 2016 года повторение Дна Надлома 19 стадии является таковым только для "прошлого" субъекта, перешедшего из политического центра страны в политический центр государства. Эту разницу не все могут уловить, но она существенная. Одно дело формировать правила игры, другое дело - их поддерживать и определять стабилизирующие правила игры только для аппарата государства, например, для Центризбиркома.
   Несложно обосновать, почему в начале 19 стадии Реставрации приватизация служила переделу власти, а сейчас в начале 20 стадии - наоборот, ее стабилизации. Достаточно указать на отсутствие финансов у российской элиты тогда, и на присутствие сейчас. Кроме того, в 1990-х приватизация как юридический инструмент политики была направлена на захват и перепродажу ресурсов. Так вышло из-за сугубого клинча между ведомственной элитой союзного центра, начавшей ползучую приватизацию, и директор­ским корпусом, мечтавшим рулить самому, но не имевшим даже смутного представления о реалиях рыночной "свободы" без государственной опеки. В результате рулить привати­зацией стали те, кто имел и финансы, и представления - западные "доброжелатели". Сегодня, несмотря на совпадение внешней формы политико-экономического процесса, его основным содержанием является закрепление, если не расширение, рынков сбыта путем привлечения зарубежных инвесторов. Именно потому, что у консолидированного полити­ческого субъекта есть не только финансы, но и представления о рыночных механизмах. При этом основой правил игры на приватизационном поле являются политические договоренности с крупными внешними игроками в рамках Двадцатки, БРИКС, ШОС, ЕАЭС - для укрепления взаимозависимости и стабилизации торговых оборотов в реальном выражении, независимо от курса доллара.
   Таким образом, значимый узел для 20 стадии российской истории нужно искать немного раньше, чем случился "возвратный" перелом 19 постстадии, назовем так продолжение развития этого "прошлого" политического сообщества. Есть все основания подозревать, что такой узел случился одновременно с глобальной сменой центра в конце декабря 2015 года. Поэтому на фоне событий глобального кризиса - активности ФРС и активизации ВКС в Сирии - мы внутриполитический разворот могли и не отследить внимательно. Вопрос только в том, какой это узел в рамках активной четверти 20 стадии?
   Опять повторюсь, что за 70 послевоенных лет в России сложился устойчивый стереотип связывать политику, прежде всего, с государством. Это сопряжение и без того всегда есть, поскольку государство - главный инструмент политики. Но в конструктивной стадии Надлома эта связка усугубляется, предметом политики является формирование государства, идет изменение правил игры в пользу бюрократии. Другой причиной для такого стереотипа являются классические учебники истории и прочих гуманитарных наук, сформированные в третьей четверти Надлома всемирной истории - на примерах станов­ления европейской культуры государства и права. Однако политика не всегда фокусиру­ется на государстве и его механизмах. В завершающей четверти и Подъема, и Надлома (то есть в эпоху культурной революции) уже сформированное государство становится опорой для политики, предметом которой является технологическое развитие страны.
   Если мы еще раз внимательно взглянем на политическую активность Путина в декабре 2015 года, то она направлена на - 1) сдерживание бюрократии, ее давления на бизнес, в частности; 2) подчеркивание угрозы терроризма как стимула к ограничению всевластия бюрократии, борьба с террором предполагает прозрачность и контроль над финансовыми транзакциями и чуждой информационной активностью; 3) инициативы к обретению теперь уже не государственного, а информационного суверенитета. До сих пор информационные проекты в Интернете были вотчиной крупного бизнеса, пусть и по согласованию с Кремлем, но без вмешательства в их развитие. Теперь это направление объявлено стратегическим с координацией на уровне сразу двух помощников президента РФ и специального советника. Сюда же можно отнести переломный момент в практическом внедрении двух ИТ-проектов в сфере контроля над большегрузным транспортом и алкогольным рынком.
   Демонстрация вновь обретенного технологического суверенитета в военной сфере тоже имела своей кульминацией конец декабря, когда были приняты резолюции СБ ООН 2253 и 2254. При этом вряд ли кто-то станет возражать, что информационные технологии имели и имеют в сирийской операции не меньшее значение, чем военные. Речь и о точном позиционировании, точной разведке, точном поражении, точном отражении событий для мировой прессы и политических элит.
   Чем серьезнее успехи российских военных технологий, тем нагляднее и отчетливее контраст с проблемным состоянием дел в мирном секторе внутри самой России. Сегодня именно вопросы информационного суверенитета являются главным риском, а значит - и основным предметом политики (не государственной, а технологической). Государство, бюрократия именно в этой сфере мало, чем могут помочь, скорее помешать. Есть лишь единичные примеры, подтверждающие это правило в порядке исключения, как тот же Маркин. И то он работает, опираясь на информацию от госведомства, но на основе информационных технологий СМИ и соцсетей, а не государства. Пример Шойгу - тоже не вполне показателен, поскольку действующая армия - это политический институт под опекой бюрократии Минобороны и технологических корпораций ВПК.
   Наш анализ лишь подтверждает общее интуитивное ощущение от происходящего в информационном поле. Информационные кампании западной олигополии в буквальном смысле поражают, выводят из строя, лишают душевного здоровья, а то и разрушают социум. Песков, Маркин, другие генералы информационной обороны прямо говорят об информационной войне со стороны англо-саксонских "законодателей мод" в этом виде агрессии. И все это не закончится на первом этапе примирением сторон, даже если ради стабилизации мировых финансов будут приглушены торговые, валютные или локальные горячие войны. Борьба за умы и души людей только разгорается, и западным банкстерам вряд ли захочется испытывать российское превосходство в военных технологиях, так что будут действовать на том поле, где у них пока есть технологическое преимущество - масс-медиа, финансовые ИТ.
  
   30. Параллельные силовые линии
   Динамика прохождения глобальных узлов не дает нам скучать, заодно подсказывая тему очередных сравнительных изысканий. Реорганизация в РФ "силового блока", то есть спецслужбистской ветви политических институтов только подтвердила наши прежние оценки и выводы о характере политических процессов. К уже проявленным историческим параллелям между нынешней и петровской эпохой добавились новые. Точнее, видимые исторические аналоги получили продолжение и подтверждение.
   Так, реформа предварительного следствия при Путине имеет лишь один прообраз в виде независимых следственных органов при главе государства - так называемых "майорских канцелярий" в 1713-25 годах. Впрочем, вплоть до 2014-15 года эта аналогия была скрыта в той же степени, в которой была скрыта мобилизация сил ССО и других стратегических резервов для решения глобальных задача. Тем не менее, общий алгоритм политического контроля крупных государственных проектов типа "Глонасс", ВСТО, "Оборонсервис" или космодрома "Восточный" - такой же, как и при Петре I. Олигархам или иным вельможам из придворного круга поручается мобилизовать державные ресурсы для решения конкретной задачи, а спустя время по следу пускаются независимые, то есть зависимые только от царя следователи. Чтобы эту централизованную независимость следствия обеспечить, пресечь даже мысли о политических играх с прочими олигархами или вельможами в самом начале создания показательно осужден за коррупцию первый зампред СК, как и глава самой первой, архангельской "майорской канцелярии".
   Впрочем, ядром силового блока сейчас, как и тогда, является "старая гвардия" - руководство ФСБ путинского призыва и, соответственно, Преображенский приказ. При Петре I это ядро спецслужб для взаимного контроля и конкуренции размножается почкованием - не только "майорские канцелярии" для надзора над новыми губерниями и крупнейшими проектами вроде Ладожского канала, но и Тайный приказ в новой столице. При Путине - для присмотра над коллегами-чекистами создается отдельно ФСКН, для присмотра над реформируемой полицией - автономная от МВД ФМС. Кстати, функция Преображенского приказа, блюдущего лояльность "старой гвардии" соответствовало службе собственной безопасности ФСБ, глава которой - и тоже Ромодановский стал потом директором отдельной ФМС. А если учесть, что главный предмет внимания ФМС - Черкизовский рынок с его теневыми схемами и "крышами" расположен между историче­скими царскими селами Преображенским и Измайлово, то рифмы истории слышны очень даже отчетливо.
   Кстати, "майорские канцелярии" - это неформальное общее название, а так каждая канцелярия имела имя свого начальника, чаще всего в звании майора лейб-гвардии. Хотя были среди них и званием чуть выше или ниже. Например, раскольниками занималась канцелярия капитан-поручика Ржевского. Однако лейб-гвардейский майор был по рангу ничуть не меньше чем армейский генерал. Соотношение такое же, как в званиях "майор госбезопасности" и армейский генерал-майор при Сталине. Традиции гораздо более живучи, чем может показаться. Главное, что именно петровская гвардия, выросшая из импровизированной "потешной" охраны младшего царя имела такие же функции как ФСО в наше время. Все прочие ветви и отростки петровских спецслужб вышли из одного корня так же, как руководство нынешних ведомств из питерского УКГБ.
   Вообще говоря, любая внешнеполитическая мобилизация, а тем более активные действия армии обязывает политического лидера заблаговременно централизовать в своих руках спецслужбистский контроль над всеми конкурирующими группами генералитета и тыловыми политическими вотчинами. Петровская реформа - наглядный образец такого мобилизационного управления и политического контроля, в том числе над губернаторами и казацкой старшиной. Если такого консолидированного контроля верховной власти нет, то вместо мобилизации и контроля информационного поля получается "ускорение и гласность". Хотя, даже успешный контроль может быть достигнут, как при Сталине в 1941 году - коллективным контролем спецслужб со стороны партийной олигархии при консолидации в руках ГКО сугубо военных рычагов, включая СМЕРШ.
   Парадокс, но либерал-прагматик Путин в намного меньшей степени зависит от своей либеральной олигархии, нежели тиран Сталин от своей партийной. Хотя бы по той причине, что интересы и страхи нынешней олигархии намного более разнонаправлены. Путин больше зависит от своей спецслужбистской "старой гвардии", именно поэтому работает параллель узла 19/20 Консолидации с узлом 9/10 Инициации, с Петром I. В том числе и потому, что экономические и финансовые ресурсы олигархов несопоставимо, на пару порядков мощнее, чем у спецслужбистов. Отсюда и более мощный стимул чекистам для консолидации и общей защиты достигнутых позиций, в том числе путем маневров, внешнеполитических игр, идеологического и организационного раскола олигархии и обслуживающей ее "информационной элиты".
   Именно для этих целей, и более ни для чего могут понадобиться какие-то тайные счета, скрытые схемы и доверенные лица. Но в любом случае речь идет о суммах и активах (информационных) на два-три порядка меньше чем у обычных, равноудаленных олигархов. И опять же не в интересах западных спецслужб и финансового контроля помогать российским олигархам против своих российских коллег. Поэтому любые утечки касаются лишь пройденных этапов, на текущие расклады не влияют, но служат рычагом поддержания межкорпоративной спецслужбистской солидарности.
   При Сталине, как и в параллельном узле Подъема при Иване III, внешние угрозы со всех направлений консолидировали олигархию, представительную ветвь политической элиты. При Путине, как и при Петре I, происходит централизация третейской ветви, а это не только уголовные дела, но и идеологические слова. "Слово и дело" вместе, причем сначала было "слово", идеология. Военная мобилизация при Петре включала взятие под контроль церковной иерархии как контролера идеологической монополии в стране. Централизация и удержание идеологической монополии в руках имперской власти были бы невозможны без предшествующего раскола церкви. Однако и присоединение к новой империи инославных христианских народов тоже было бы весьма сложным и даже невозможным при идеологической монополии РПЦ, не путать с ее приоритетом в глазах власти как церкви опорного большинства. Так что никонианская идеология единства православия и продвижения на юг - была заменена идеологией самодержавного, имперского единства и движения на запад.
   В этом смысле тоже очевидны параллели с нынешним временем, в том числе заявление Путина о патриотизме как национальной идее. Между тем идея единства власти на той или иной идеологической основе является необходимым условием консолидации и согласованной деятельности спецслужб. Без идеологической монополии это невозможно. Другим желательным условием успеха является раскол, шатания и брожения в других ветвях политической элиты. С этим в преддверии юбилея революции, расколовшей страну на красных, белых и зеленых, проблем тоже нет.
   Активная четверть 20 стадии российской истории проходит с приоритетом внешней политики, активном участии специальных сил и служб в украинском и сирийском кризисах. Внутри страны это обеспечило патриотическую консолидацию в довольно сложный период, когда шла конкуренция внутри третейской ветви политики - по поводу разных концепций и проектов реформы силового блока, от которой будет зависеть центр и формы нынешней экономической реформы. Точно так же в активной четверти 19 стадии (1992-93) шла конкуренция проектов конституционной реформы, определившей центр экономической реформы и формы приватизации при господстве либеральной идеологии в этот период.
   После выведения из подчинения МВД вооруженных отрядов можно уже говорить о завершении споров и конкуренции проектов реформы "силового блока". Это не означает, что идейные споры и политическая конкуренция на этом направлении завершилась. После аналогичной реформы 1992-93 года продолжались острые споры по поводу того, как и кому воплощать сложную конструкцию конституционного устройства, где были учтены разные влияния. Другие части политической элиты будут пытаться повлиять в свою пользу, в том числе разжигая идеологические противоречия, противостояние "красных", "белых", "синих", "зеленых", "коричневых". В период, когда между федеральными выборами приходится столетие двух революций, это неизбежно. Однако конкуренция между идейными противниками будет за звание наилучших патриотов.
   Если снова обратиться к исторической параллели начала петровской имперской эпохи, то там тоже активная стадия конкуренции внутри "старой гвардии" проходила на фоне выхода обновленной российской армии за пределы восточнославянских земель, и дипломатического закрепления итогов Великой Северной войны. В долгие годы войны русские удерживали, а потом и били особо опасных для всей Европы шведов на своей территории, а потому пользовались некоторой симпатией. Как только ослабили Швецию, а потом еще и перешли европейские границы, градус русофобии и (в общем заслуженной) критики грубых варварских мужланов достиг апогея. Тем более что правила ведения войны за счет населения тогда были простыми и грубыми, а украинские казачки и гайдамаки в арьергардах и на флангах общего наступления никогда себе ни в чем не отказывали. Тем не менее, именно такое общеевропейское резко негативное отношение к разношерстной младоимперской элите послужило на пользу ее внутренней консолидации. И хотя в наши дни оголтелая русофобия и предвзятая критика не имеют актуальных оснований, но как невротическая актуализация исторических польско-литовско-еврейских травм они объяснимы, и тоже работают на внутрироссийскую консолидацию.
   С другой стороны, в проведенной параллели между "питерскими" разных эпох есть одно очевидное внешнее несоответствие. Петр I на пике исторического триумфа умер, после чего начались конкурентные забеги между соратниками, а Путин даже и в отставку не собирается. Как же так? Во-первых, мы имеем общий рост политической культуры в мире, включая развитой политической институт главы государства вместо монаршей семьи, игравшей эту роль. Во-вторых, общий рост культуры общества. Это для XVIII века любой провозглашенный в церквах наследник трона был вполне удовлетворительным владельцем унаследованного символического капитала. Разве что кроме совсем младенца с непонятным регентством как Иоанн Антонович. В наше просвещенное время уход Путина - это потеря символического капитала всеми его соратниками.
   Однако из сохранения Путина на посту после прохождения узла Консолидации вовсе не следует, что он сохраняет полный контроль над собственными соратниками. В смысле их лояльности ему как носителю харизмы власти - да, но в смысле их лояльности друг другу - нет. Если бы конфликты, споры, конкуренция политических проектов шли между его сторонником и противником, тогда понятно, он бы вмешался. Но когда спорят лояльные сторонники - наоборот, лучше не вмешиваться в содержание, а только предотвращать вынос сора из избы и неконструктивные шаги. Кто докажет свою эффективность в таком перетягивании полномочий, тот и более полезен для трона. Так что есть на троне царь или только местоблюститель символического капитала, в такие периоды - все равно. Хотя при наличии живого лидера - все надежнее, при условии его адекватности новым этапам политической игры. Другой пример лидера Консолидации - Александр I, как мы помним, тоже самоустранялся от внутренних споров между соратниками, занимаясь европейскими и, в частности, польскими делами.
   Попробуем обосновать, почему в итоге споров и конкуренции проектов сложилась именно такая конфигурация "силового блока". Дело, прежде всего, в более сильной вовлеченности авангарда армии и специальных сил во внешние дела, причем надолго - ровно столько, сколько будет держаться неопределенность переходного периода от однополярного к многополярному мироустройству. В этих условиях, во-первых, нельзя оставлять в тылу коррумпированную связку прокуратура-МВД-губернаторы-олигархи. Переходить к стимулированию внутреннего рынка через льготные проектные кредиты без устранения такой связки - все равно, что носить воду решетом. Все льготы и кредиты утекли бы в оффшоры, неважно внешние или внутренние. Убрав из МВД и переподчинив "старой гвардии" из ФСО все вооруженные отряды, создали предпосылки для наведения порядка и кадровой чистки внутри страны. Так что аналог события "Меньшикова в ссылку" тоже не за горами.
   Кроме того, созревание по периметру южных и западных границ "черных дыр" - депрессивных территорий, погруженных в хаос бандитизма по примеру Ирака и Сирии, требует выстраивания дополнительных эшелонов контртеррористической обороны, когда резервы и ресурсы Росгвардии подчиняются единому стратегическому и оперативным командованиям. В этом смысле внутриполитические и внешнеполитические приоритеты тоже дополняют друг друга.
   Кстати, деофшоризация и борьба с коррумпированными политиками - это теперь глобальный тренд, вполне скоординированный между руководством и спецслужбами крупных стран. Иначе вряд ли директор ЦРУ прилетал бы в Москву согласовывать, что давать, а что не давать в СМИ. Хотя не дать хоть что-нибудь про друзей Путина они не могли, иначе это выглядело бы совсем диссонансом с санкциями. Общий посыл довольно умеренного "панамского мессиджа": "Присоединяйтесь, господа, присоединяйтесь!" К любому крупному игроку - США, России, Китаю, ибо оффшорных юрисдикций больше нет, есть только выбор, патриотом какой из больших держав вы желаете числиться и вложить там свои средства.
   Этот новый глобальный тренд доминирования финконтроля имеет внутри страны понятную проекцию - расширения политической базы нового политического центра, сложившегося за два года после "Крымнаш". Хотя распространение новых принципов политики на регионы и отрасли не будет бесконфликтным, обязательно последуют проявления фронды, мобилизация олигархии на информационные войны, компромиссные перемирия и взаимное ослабление позиций до новой мобилизации и новой консолидации в рамках 20 стадии.
  
   31. Прогноз на Активизацию
   Политика - это игра по поводу неопределенных, но реальных рисков, поэтому в ней всегда сочетаются скрытые внутренние движения и легитимирующие внешние формы ("вещь в себе" с "вещью для нас"). Например, в начале 1990-х (19 стадия Реставрации для России) внешней легитимирующей рамкой была конституционная реформа, скрытым содержанием, как всегда, была подковерная борьба за власть, изредка выплескивающаяся на улицы столицы в узловые моменты, а средним результирующим, соединяющим то и это - процесс приватизации госимуществ.
   Легитимация власти определяется уровнем развития политической культуры и историческим контекстом. Для позднесоветских элит в 1990-е такой легитимирующей формой было возвращение из изоляции, присоединение к цивилизованному Западу на основе признанных всем мировым сообществом конституционных принципов. Средний, приватизационный "кипящий слой" политики тоже определялся образом будущего для элит, списанным с западных транснациональных образцов. Это своего рода внутриэлитная мотивация, оправдание в собственных глазах жестокой борьбы за власть и за право передать ее по наследству в виде капитала.
   Осталось добавить, что по своему содержанию и политико-правовым формам 19 стадия российской истории (1992-2014) повторяет аналогичную стадию всемирной истории (1720-1945), выход буржуазии на политическую арену с реставрацией имперских форм. После операции "Крымнаш", как после второй мировой войны во всемирном масштабе, идет переход к постимперским и даже антиимперским формам во внешней политике, включая поддержку национально-освободительных движений на постсоветском пространстве. Во внутренней политике это также предполагает драматические изменения в легитимации власти, как и в мотивации элит. Причем в большом узле 19/20 Консолидации речь идет не о смене политического режима при сохранении состава и даже структуры элит, как при переходе от 18 к 19 стадии, а о смене политических эпох и последующем эволюционном переформатировании политической системы. Коренное изменение мотивации и вслед за этим, пусть и с задержкой, поведения элит ради собственного самосохранения - это и есть "культурная революция".
   Попробуем сформулировать, что сегодня, в разгар 20 стадии Активизации является легитимирующей формой политического процесса. Возможно, многие уже заметили, что разнообразные "проекты реформ" и законодательные поправки ради имплементации прав и свобод - перестали быть в тренде политической моды. Особенно на фоне гротескных проявлений такой моды в соседнем Киеве. Наоборот, в России дело идет к нарастанию усталости от множества наспех принятых законопроектов с большим числом "дыр" и противоречий, а также от их бесполезности из-за фактического саботажа бюрократии, толкующей все противоречия в свою пользу запретов и барьеров.
   Тренд в пользу упорядочивания законов, устранения "дыр" и "крючков" - будет на протяжении всей 20 стадии созревать. В этом смысле по внешней форме наиболее близка параллель с эпохой Александра I и после него. Сначала либералы во главе со Сперанским утомили общество законотворчеством в отрыве от реалий, а после периода опалы стали консерваторами во главе процесса кодификации и формирования "свода законов", то есть отбора наилучшего из уже сложившихся форм. Повторюсь, этот запрос общества уже есть, но он еще не созрел до ведущего тренда, хотя активная часть управляемой "контрэлиты" (аналога "тайных обществ" при Александре) будет разыгрывать эту карту борьбы против бюрократических толкований законов. Если же провести параллель с 20 стадией всемирной истории (1945-2015), то и тут мы увидим постепенное нарастание борьбы глобальной контрэлиты ("второго мира") против однополярного истолкования и применения принципов международного права в пользу глобальной олигархии и связанной с нею западной и международной бюрократии.
   Характерной внешней формой 20 стадии всемирной истории является "холодная война" от ее хиросимского старта в виде ядерной угрозы Советскому Союзу до затяжного подведения итогов. Коалиция победителей сразу же после создания институтов ООН, оформивших новый центр глобальной политики, вступила в жесткую конкуренцию потенциальных гегемонов за влияние на остальной мир. Экономическая мотивация ведущих центров элит заключается в раскулачивании прежних торговых империй, перераспределении мировых ресурсов в пользу "прогрессивных сил" под флагами деколонизации и социального прогресса.
   Аналогичный антиолигархический тренд в пользу воспитания социально ответст­венных элит можно наблюдать и сейчас, в начале 20 стадии российской истории. На словах это можно было услышать и в ее предварительной четверти после "дела ЮКОСа" в Москве и "оранжада" в Киеве. Хотя "воспитание" это идет непросто, галсами, зигзагами, с откатами назад. Главным образом из-за того, что антиимперская (антиолигар­хическая) идеология используется для борьбы за власть такими же по сути имперцами и олигархами. А как иначе может элита перевоспитать сама себя? Кроме как путем конку­ренции с контрэлитой, лидеры которой вышли из той же самой элиты. Из тех, кому не досталось теплых мест при разделе наследства, и придется наверстывать упущенное на стезе борьбы за справедливое перераспределение власти.
   Исчерпание прежних форм и методов властвования, рост противоречий между элитными кланами и коалициями, с одной стороны, подталкивает конкурентов не столько даже к мобилизации сторонников, с которыми нужно делиться ресурсами, сколько к стимулированию протестной активности среди клиентов конкурирующей коалиции. Поэтому главной проблемой на старте 20 стадии является безопасность элит, только что переживших стресс военных, экстремистских, террористических, санкционных угроз. Так что легитимирующей формой политики является обладание технологиями эффективной "борьбу за мир", в том числе на основе баланса взаимных угроз. Для всемирной Активизации после 1945 года это были военные блоки и ракетно-ядерные технологии, но также и переговоры, соглашения, договоры об ограничении вооружений.
   Можно ли сейчас говорить о характерной "холодной войне" в российской политике? Да, если речь идет о масштабах Большой России, постсоветской элите в целом. Федеральный центр РФ - это лишь центральный контур общего процесса, в той же роли противовеса доминирующей представительной ветви постсоветских союзов, что и СССР по отношению к англо-саксонским странам. Такой же раскол внутри олигархической элиты в киевском центре этой представительной ветви - и тоже сохранение формального единства при перетекании влияния от торгово-финансовых элит (условные "ротшильды") к финансово-милитаристским (как "рокфеллеры" в послевоенных США).
   Только при проведении этих параллелей не нужно отождествлять политические коалиции элит с географическими фокусами их влияния и тем более со странами и континентами. В масштабах всемирной истории "политические континенты" дрейфуют не столь быстро, чем "политические субконтиненты" в масштабах цивилизации. Но та же англо-саксонская элита в 1945 году сменила не англо-американский центр в виде общей финансовой элиты, а только ядро этого центра из Лондона переместилось в Вашингтон. Так и постсоветская проекция глобальной финансово-торговой олигархии в виде здешних клиентов-олигархов до 2014 года имела своим ядром пролондонские олигархические кланы, опиравшиеся на "газовую" ось Москва-Киев. После 2004 года ядро финансовой ветви постсоветской элиты было ослаблено, но только событиями 2014 года было смещено и заменено "партией войны", как минимум, "холодной".
   После второй мировой войны англо-французские "ротшильдовские" элиты желали восстановить свои позиции, в том числе и слегка помогая СССР как противовесу нового центра. Но в итоге СССР помог США демонтировать колониальные империи, в том числе парировать контратаку в период "Суэцкого кризиса". Так и сейчас торгово-финансовые кланы, ориентированные на Лондон, являются условными союзниками государственно-капиталистической олигархии в РФ как аналога послевоенной советской элиты. Немного сложнее с выявлением нового ядра постсоветской представительной ветви, сложившегося в ходе украинского кризиса, аналога финансово-милитаристской ("рокфеллеровской") элиты послевоенных США. Вопрос: куда на политической карте постсоветских союзов сместился этот фокус с оси Москва-Киев? Киев был торгово-финансовым фокусом, но с разваленным ВПК точно не является средоточием военных технологий.
   Ядерная монополия США в начале всемирной 20 стадии была недолгой, разве что позволила финансовой элите помечтать о всемирном государстве под видом ООН. Заодно стимулировала формирование альтернативного центра. Финансово-милитаристский центр в Вашингтоне не мог бы нарастить влияние, не будь советской ядерной, а затем и ракетной угрозы, как рычага для перенаправления финансовых ресурсов в ВПК и связанные с ним банки. Так что можно говорить о "теневой оси" Пентагон-Кремль, на которой держался фокус влияния нового ядра англо-саксонской ветви глобальной элиты. Попытка воссоздать эту главную ось "холодной войны" отчасти удалась - в смысле восстановления российского ВПК. Так же ясно, что за госпереворотом в Киеве и развязы­ванием гражданской войны на Донбассе стоят наследники американских "ястребов". Однако на глобальном уровне это финансово-милитаристское крыло элиты в итоге 2015 года проиграло коалиции финансово-торгового и финансово-контрольного крыльев. Кто же и где будет теперь теневым контрагентом российского ВПК в параллельном сюжете на постсоветском пространстве? Похоже, такой прямой аналогии здесь нет.
   Другой вопрос, что территория Украины является потенциальным источником угроз для всей постсоветской элиты как "черная дыра" и проходной двор для теневого трафика оружия, иных опасных объектов и субъектов, и просто контрабанды. Теневые и ушедшие в тень олигархи могут стать финансовой опорой для максимально слабой и удобной для этого власти в Киеве, с преобладанием властных технологий "крышевания" теневых потоков со стороны спецслужб. А наличие такой угрозы создает стимул для усиления соответствующей финансово-контрольной ветви элиты не только в Москве, но и в других столицах. На данный момент это пока еще рабочая гипотеза, прогноз. Хотя, например, создание новой федеральной службы Росгвардии официально обосновано именно борьбой с незаконным трафиком оружия, прежде всего, с бывшей Украины и через нее и Турцию с Ближнего Востока. А это ключевой момент в реформе силового блока российской власти.
   Фактический распад формально единой Украины на олигархические домены при уменьшении роли Киева тоже является аналогом распада Британской империи, при котором английская королева остается формальным главой Содружества, а Лондон - его запасным финансовым центром. Почти все бывшие британские доминионы вошли в те или иные военные блоки с ведущей ролью нового финансово-милитаристского центра в США. Так и сейчас отвязавшиеся от центра регионы бывшей Украины могут войти (и уже входят как Херсон) в теневые международные сети. Символическим центром этой сети является пресловутый ИГИЛ, управляемый не то недоразгромленными "ястребами" с военных баз НАТО, не то уже подмявшими их спецслужбами ради поддержания своей значимости. После второй мировой войны спецслужбы США тоже "крышевали" остатки элиты разгромленного террористического рейха, ставшие опорой крыла "ястребов".
   На данный момент сохранение территории бывшей Украины в качестве теневого контрабандно-финансового "хаба" и источника потенциальной угрозы для всех соседей выглядит более вероятным, нежели скорое урегулирование и возвращение страны к цивилизованным нормам и к легальным доходам. Это в целом соответствует узлу 20/21 глобального процесса, в котором доминируют финансовые элиты, поменявшие опору - с милитаристской на более перспективную спецслужбистскую. Одновременно в узле 19/20 российской истории происходит смена опоры доминирующей бюрократии от финансово-торговой к промышленно-технологической ветви элит. Другое дело, что технологическая ветвь до сих пор развивалась как часть глобального ВПК, а теперь переподчинена глобальной контртеррористической коалиции. Отсюда забивание игиловских "гвоздей" высокотехнологичным "компьютером" ВКС, но отсюда же и реформа "силового блока", выстраиваемого под задачи "холодной войны" с центрами террористических угроз на постсоветском пространстве.
   Из этого следует, что в ближайшие годы ситуация в отношениях России с ее юго-западными соседями останется напряженной, но по большей части на информационном поле. Потенциальные угрозы и провокации в "холодной войне" являются, скорее, инструментом в игре нервов, призванным обеспечить давление на союзников и третьи стороны. Что не отменяет иных отношений, прежде всего, в сфере экономики. Недавние времена "укромаккартизма", превзошедшие по накалу оригинал, сменяются попытками наладить диалог. А после аналога "карибского кризиса" будет не так уж далеко и до будущей "разрядки".
   Тут, конечно, очень легко ошибиться в разметке актуального политического процесса, в отличие от уже завершенных процессов. Поэтому будем считать такую разметку предварительной. В любом случае, скорость постсоветских политических процессов в последние два года была максимально высокой из-за вовлеченности наших стран в глобальный узел. Далее события будут развертываться не так быстро и можно ожидать наступления конструктивной четверти 20 стадии, в ходе которой будут восстановлены экономические связи, прежде всего, с восточными регионами Украины. Затем открытие по политическим и гуманитарным соображениям рынка России для соседей будет сопровождаться негативными для России последствиями и в экономике, и в политике, и главное - в сфере безопасности и борьбы с криминалом. Что снова повлечет внутреннюю консолидацию и активизацию спецслужб.
   Идеология национальной исключительности и русофобии как будто специально создана для окормления криминальных сетей контрабандистов, их политического и силового прикрытия. Поэтому после некоторого ослабления напряженности года через три за счет уступок России еще лет через пять созреет новый, глубокий кризис в отношениях с националистами у власти в соседних республиках, с их попытками взять реванш и снова подмять регионы, наладившие нормальные отношения с Россией. Этот кризис закончится решительным контрнаступлением и крахом националистов.
  
   32. "The Waltz" как противоядие
   Философское эссе не может быть слишком актуальным и злободневным. Эссе о культурных революциях - тем более требует лирических отступлений в сферу культуры. Найденная выше параллель с 20 стадией(1945-2015) всемирной истории вполне позволяет нам обсудить политические механизмы, делающие "мировую революцию" культурной. А значит лучше понять начавшуюся мирную революцию сверху в России.
   Самую общую закономерность мы не раз уже отмечали в этом и в предыдущих эссе - уходящее с политической сцены сословие, династия, сообщество переключает активность в сферу культуры, создает для себя виртуальное пространство, в котором сохраняет свое первенство и через него влияет на политические события, пусть и не так, как хотелось бы. Примеров достаточно, чтобы утверждать о законе политического развития: "Война и мир" Л.Толстого вновь возвысила в глазах общества служилых дворян уже после их вытеснения мобилизуемыми армиями. Так же "Тихий Дон" стал лебединой песней казачьего сословия, а еще "Белая гвардия".
   Маргарита Валуа стала таким же символом культурного влияния, как и символом конца династии. У соседних Тюдоров было так же, хотя символом при Елизавете I стал аватар коллективного творчества Шекспир. Племя "комиссаров в пыльных шлемах", отодвинутое Сталиным от рычагов власти, породило плеяду поэтов и писателей от К.Симонова до В.Высоцкого и от И.Ефремова до Стругацких. Эта общая закономерность, как видим, работает во все времена, не только в эпоху культурной революции. Ну, или речь идет о культурной революции в масштабах данного уходящего сословия.
   Однако в эпоху культурной революции эта закономерность работает всегда и в соответствующих масштабах. В эссе "Бочонок меда" достаточно подробно разобран пример французской культурной революции после 1830 года. Тогда экспансивная энергия постреволюционной элиты, запертая режимом "Священного союза" в границах Франции, вылилась в бурное развитие информационных технологий и культурную экспансию французской литературы, театра, живописи, фотоискусства. После 1945 года аналогичная история случилась со всей Старой Европой во главе с британской элитой - лидером европейцев, и одновременно главным проигравшим в пользу США.
   До войны англосаксонская финансовая олигархия была единой в продвижении финансовой глобализации и в укрощении европейского милитаризма как политической технологии производственного капитала. В ходе второй мировой назрел и по ее итогам произошел раскол глобальной финансовой элиты со сменой ее лидеров - от "менял", ведущих родословную от Ротшильдов, к "пиратам" с номинальными лидерами Рокфелле­рами. Германские технологии и научно-технические центры, доставшиеся США как трофеи, составили военную опору глобального влияния США через финансовые техно­логии доллара как мировой валюты. Лондонские элиты остались на подсобных вторых ролях в военных и финансовых технологиях, и потому вынужденно увлеклись развитием гуманитарных информационных технологий, подобно французам после 1815 года. Этому способствовал накопленный Тавистокским институтом опыт психологических исследо­ваний в сфере военной пропаганды.
   Однако переходу к преимущественно культурной экспансии предшествовала все же попытка англо-французского союза взять в 1956 году хотя бы частичный реванш и вернуть контроль над Египтом и Суэцким каналом. К этому моменту послевоенное восстановление обеспечило экономическую основу для технически сильных армий. Однако коалиция победителей в лице США и СССР забыла о расколе на время гашения активности коалиции де-факто проигравших во второй мировой войне колониальных держав. Причем США ограничились всего лишь демонстрацией готовности перекрыть кредитные вентили для Западной Европы, после чего империалистическая фронда быстро сдулась. После этого Лондону оставалось лишь закулисно помогать антимилитаристским силам в СССР и США, стимулируя внутренние противоречия в элитах двух великих держав. Кубинская революция, внезапно для самих кубинцев оказавшаяся коммунисти­ческой, вбила надежный клин в самолюбие американцев, препятствуя открытому взаимо­действию с СССР. А под прикрытием арьергардных спецопераций лондонский центр накапливал силы для культурного глобального контрнаступления.
   Вряд ли случайным было практическое совпадение этой британской и европейской информационной контратаки с Карибским кризисом. После чего последовала зачистка американскими ястребами политического поля в самих Штатах и в столицах союзников на рубеже 1964-65 годов - "дело Профьюмо" стало символом вскрытой теневой связи британских элит с советской разведкой. Одновременно такая же зачистка от заигравшихся в игры с Лондоном политиков произошла в СССР. Однако остановить "битломанию" как глобальную волну уже было нельзя, как и выбить из рук англо-французских банкиров созданный ими инструмент рекламной олигополии и непрерывной раскрутки новых и новых подконтрольных этой олигополии европейских "звезд". Или кто-то думает, что у СССР или зарубежных компартий был в руках инструмент для раскрутки "звезды" Че Гевары? Так же как напрасно думать, что рекламный образ Че мог проникнуть в сердца общественности без поддержки мировых масс-медиа, весьма послушных своим явным или закулисным владельцам.
   Разумеется, никакой особо магической технологии не было, а была концентрация в одних руках всех доступных технологий информационного влияния при быстром развитии глобальных коммуникаций, начиная с КВ-радиостанций и до первых спутников телевещания. Плюс к этому стратегия непрерывной раскрутки "звезд", цепляющих друг друга как шестеренки отлаженного механизма воздействия на аудиторию. К тому же многовековой опыт раскрутки литературных "звезд", начиная с Шекспира, у британских издателей уже имелся, как и опыт использования таких раскрученных и поддержанных финансами "звезд" в политике. Достаточно назвать самого высокооплачиваемого подданного Российской империи в начале ХХ века - М.Горького.
   Только не нужно понимать это так, будто деятели культуры тогда были подчинены хозяевам банков и масс-медиа как куклы у Карабаса Барабаса или нынешние деятели гламурного шоу-бизнеса. Скорее речь о том, что авторы и режиссеры помогали своим спонсорам улавливать и использовать в своих целях общественные веяния, а сами при этом пытались уловить веяния политической конъюнктуры и использовать создаваемую шоу-бизнесом инфраструктуру и защиту от неконъюнктурных конкурентов. Пожалуй, будет легче разъяснить весь механизм политического влияния через культуру на конкретном примере, имеющем значение этапного события в политизированном шоу-бизнесе. Чтобы не было иллюзий о полном контроле и всемогуществе олигополии "карабасов", выберем проект, который сработал вовсе не так, как планировалось.
   Фильм М.Антониони "Забриски Пойнт" - пожалуй, самый антиамериканский из всех западных фильмов, если не по содержанию, то по настроению. При этом это смелый эксперимент в попытке сочетать в одном проекте плеяду недавно раскрученных в Европе звезд - сам режиссер, его сценарист Тони Гуэрра, популярные рок- и фолк-группы, включая свежий "Пинк Флойд". Предыдущий фильм Антониони "Blowup" с привлече­нием звезд шоу-бизнеса был таким же проектом влияния на британскую политику, причем весьма успешным. Но вот с американским проектом не задалось, может быть из-за спешки заказчиков получить антиамериканский эффект.
   Вообще-то задумка закулисных политтехнологов была эффектной - взять двух молодых людей "с улицы", раскрутить с помощью уже известных звезд как героев заранее объявленного "культовым" фильма для молодежи и про молодежь. Чтобы волна протестов американской и европейской молодежи против американского милитаризма и полицейского государства вышла на новый уровень накала. На роль главного героя режиссер нашел, как утверждают, на улице парня "с бунтарским характером". Ну или, если по-нашему, гамбургскому счету - с явными суицидальными мотивами. Все уличные бойцы - рекетиры и бандиты наших 90-х тоже в этом смысле "бунтари". Но в западном обществе 1960-х суицидальные наклонности неприкаянной части молодежи финансисты пытались канализировать в бунт против милитаристов, чье влияние нужно было ослабить в пользу банкстеров.
   Однако в 1969 году этот фокус по большому счету не удался. Главной причиной провала - и кассового, и политического - был, скорее всего, успех голливудского фильма про полет американцев на Луну. Америка, наконец-то, через 25 лет после высадки в Нормандии получила героев, причем не бунтарей, а военных летчиков, несмотря даже на "подвиги" их коллег во Вьетнаме. Однако угроза перерастания молодежных протестов в общенациональный бунт со сносом консервативного истеблишмента была до этого вполне реальной не только во Франции, но и в США - именно потому, что за ней стояли весьма влиятельные финансовые круги. Этот политический момент вполне объясняет не только аналогичный по антимилитаристскому содержанию проект "Пражской весны", но и желание консервативного, опирающегося на ВПК руководства СССР поддержать своих коллег из Вашингтона, в том числе молчаливо признать подлинность трансляции лунного фильма. А иначе бы перестройка с развалом Варшавского договора, а то и Союза случились бы на пару десятилетий раньше.
   Провал в массовом прокате "Забриски Пойнт" имел и более глубокие причины, чем политическая и идеологическая конъюнктура, которая от этих глубоких причин зависит. Повлиять на общество в ту или иную сторону может только настоящее художественное произведение, а настоящий художник не может игнорировать глубинные смыслы, даже облекая их в заданные конъюнктурные рамки. Антониони в чем-то даже перевыполнил британский соцзаказ, когда обрисовал смертельно холодными красками не только сугубо меркантильную действительность крупных городов США, но и противопоставленный этой безжизненной скуке молодежный протест. Хотя вроде как надо было показать молодежь более живой по контрасту с отжившим истеблишментом. Однако художник с итальянскими культурными корнями просто не смог этого сделать. Более антиэротичной сексуальной сцены, чем соитие хиппарей в калифорнийской Долине смерти, трудно себе даже представить. Однако эта сцена припорошенной гипсом и солью "свободной любви", в которой торжествует Танатос, а не Эрос - честно отражает суть сугубо гламурного, гедонистического бунта против традиционной культуры.
   Еще чего не смог сделать художник - это нарисовать Америку сугубо умирающим обществом, пусть даже она серьезна больна. Это тоже было бы за гранью художественной правды. Поэтому пришлось ввести в фильм эпизод в деревне, где в местном баре играет самая популярная американская песня конца 1940-х - начала 1950-х: "The Tennessee Waltz". Эпизод скомканный, вальс пропадающий, деревня угасающая - все призвано показать, что той хорошей Америки, которой восхищались в Европе после войны - больше нет или скоро не станет, а осталась лишь мертвящая бизнес-машина и общество, обрекающее молодежь спуститься от достигнутой обзорной точки в Долину Смерти, где весной ненадолго расцветают "цветы жизни".
   Замысел замыслом, но при художественном воплощении случилось "обыкновенное чудо". В итоге после просмотра фильма или прослушивания "культового" альбома с саундтреком "Забриски пойнт" в памяти остается, прежде всего, деревенский "Теннеси Вальс". И эта нехитрая музыка крутится, крутится, крутится... в голове, один, второй, третий день, неделю... и побеждает весь остальной звуковой ряд, не говоря уже о смертельно скучном визуальном фоне и столь же смертельной "лав сцене" от скуки. В итоге от фильма остается только его саундтрек, нанизанный на ось между полюсами - жизненный вальс и финальный трек Пинк Флойда с его фирменным впервые исполнен­ным воем смертельно уязвленной женской души, ненависти вместо любви.
   А теперь вслушайтесь внимательно в каждую композицию альбома и фильма "Стена" (1979). "The Wall" - это на самом деле "The Waltz". Это масштабная вариация на тему простенькой послевоенной песенки "The Tennessee Waltz", контрапунктом к которой выступает тема смертельной ненависти к жизни из "Забриски Пойнт". Получается, все эти 10 лет между "Забриски Пойнт" и "Стеной" живая тема послевоенного вальса крутилась, крутилась, крутилась в голове и в душе музыкантов команды, как и ее антитеза. Эта тема, пропущенная через глубины психики и разработанная с симфонической глубиной, и сделала эту рок-группу единственной великой командой своей эпохи. Да и сценарий фильма "Стена" тоже восходит к послевоенному истолкованию песни-вальса о том, как моего миленького увела моя подруга, то есть смерть, война. Это истолкование легло, как само собой, на суицидальный по замыслу сюжет фильма, в котором только что обретенный "миленький" улетает на верную смерть. Но тем самым, исключительно из-за темы случайного вальса - и сам фильм, и его саунтрек оказались обезвреженными от провоцируемой суицидальности. Они стали приквелом, пробной версией более глубокой антивоенной и гуманной "Стены".
   Разумеется, провал политизированного замысла "Забриски Пойнт" был не полным. Часть молодежной аудитории восприняла его как манифест эскапизма и ухода от сложной живой жизни в сектантский "андеграунд". Апокалиптический сюжет "Стены" повествует о таком же побеге главного героя от жизни на самый край "Долины Смерти" и его возвращении с новым смыслом жизни, разрушающим Стену отчуждения. В конечном итоге замысел культурного воздействия на общество в пользу отказа от милитаризма сработал, но не в конъюнктурном виде, а именно в апокалиптическом. Крушение Стены, разъединявшей и тем самым сохранявшей две милитаристские машины, стало не "концом истории", а лишь прелюдией к долгому возвращению общества к "одноэтажным" корням. А еще к преодолению антитезы ненависти, навязываемой ничуть не менее смертельной машиной гламурных масс-медиа. Бунт Р.Уотерса и его сольные альбомы - уже об этом.
   Пожалуй, можно еще добавить вот что - к этой иллюстрации. Глубинные смыслы берутся из коллективного исторического опыта, и для британских авторов "Стены" вариации на тему женского одиночества, когда "миленький" не то сам сбежал, не то направлен на верную смерть во имя неизбывной антитезы любви. Для британской культуры - это отражение своего рода "родовой травмы", когда "королева-девственница" Елизавета использовала свою "свободу" в качестве "неразменной монеты" во внешних политических интригах, имевших в XVI веке матримониальные формы. Помнится, Иван Грозный сильно бранился в письмах Елизавете, когда понял, что его чувствами и амбициями так же манипулируют, как и прочими европейскими "женихами". Однако и эта внешняя конъюнктурная рамка времен становления английской классической культуры не исчерпывает всей глубины образа смертельно опасной невесты. Образ "девственницы" во главе королевства восходит к казненной англичанами Жанне, священный образ которой навечно отделил проклинаемую Англию от Франции, а значит и от остальной Европы. И все эти глубины обязательно проявляются в культурном влиянии - и как его сила, и как его слабые, уязвимые стороны.
   Там еще много о чем можно порассуждать, например, о символичных параллелях сюжетной линии и зеркальной разницей в финалах "Забриски Пойнт" и "Соляриса", снятого в те же годы и по тем же общеевропейским мотивам. Главный вывод - это то, что великая культурная революция, хоть всемирная, хоть российская вовлекает политически мотивированные ресурсы в развитие культуры, ее инфраструктуры, технологий, содержательных проектов. Однако политическая конъюнктура лишь отчасти определяет внешние рамки замыслов и интерпретации глубинных смыслов, а глубинные смыслы вовлекаются и определяют течение и культурных, и политических процессов.
  
   33. От экспансии к "собиранию камней"
   Продолжим сравнительный анализ основных ветвей двух исторических процессов - всемирного и всероссийского. Мы уже получили определенный прогноз при сравнении представительных ветвей - северо-атлантической цивилизации и юго-западных окраин Большой России, соответственно. Теперь исследуем фазы истории для исполнительных ветвей - европейской цивилизации и восточно-европейского лимитрофа.
   Для начала опять немного теории: согласно используемой модели основной политический процесс, его Надлом проходит четыре четверти, которым соответствуют четыре цикла центральной подсистемы. За это же время каждая из трех ветвей (исполнительная, представительная и третейская подсистемы) проходят свой цикл надломного развития дважды. Соответственно, дважды происходит Смена центра каждой из этих ветвей. Например, в уже каноническом для нас примере политического процесса учреждения Российской Федерации (1992-2014) исполнительная ветвь политической власти сменилась полностью в ноябре 1991 года, при Смене центра всей власти, а второй раз - в сентябре 1998 года, после "политического дефолта" (узел 18/19 основного процесса). Только еще раз попрошу не путать политическую администрацию с исполни­тельной ветвью в государстве, они не совпадают, хотя и сопряжены.
   Вообще, это, наверное, главная сложность при анализе побочных политических процессов в ветвях власти. Даже имея перед глазами образец анализа центральных политических процессов, при анализе политико-административных процессов может и даже обязательно случится путаница. Во-первых, политическая администрация (скажем, секретариат ЦК) есть исполнительная ветвь центральной подсистемы, а не политического процесса в целом. Во-вторых, есть исполнительная ветвь государственной власти - правительство, но само государство при этом - это третейская ветвь управляющей надстройки общества, а совет министров - это представительный орган внутри исполнительной ветви. Вовлеченные в политику части правительственных ведомств являются политическими институтами, подчиненными центру политической системы. Собственно, исполнительной ветвью политической системы является идеологическая надстройка над технологиями, обеспечивающими экспансию системы - в доступном ей пространстве, физическом и информационном, поскольку экспансия политической системы заключается в переориентации элит. Например, экспансия однополярной глобальной системы с подчинением позднесоветской элиты прошла без физического продвижения или единого выстрела, как и присоединение Крыма к России.
   Интуитивно ясно, что армия и в целом вооруженные силы, хотя и приписаны в мирное время к государственной бюрократии, являются политическими институтами, как и военно-промышленная и военно-резервная часть экономики. Однако влияние идеологической мобилизационной машины этим не ограничивается. Например, в Советском Союзе обширные экономические льготы для западных республик и стран СЭВ были обусловлены статусом прифронтовых и к тому же условно лояльных территорий. Хотя то же самое наблюдалось и с другой стороны холодно-военного противостояния - реиндустриализация и накачка финансами ФРГ по плану Маршалла была обусловлена политическими мотивами и идеологическими критериями.
   Несмотря на сложное переплетение ветвей и подветвей власти, попробуем все же разметить самые общие фазы исполнительной ветви политики на конкретных примерах. Во-первых, можно заметить различие между двумя последовательными циклами этого первого контура политики. На входе в Надлом идеология является экспансивной и радикальной, обеспечивающей переподчинение и лояльность политических центров базовых и коммуникативных сообществ. Во втором исполнительном цикле на выходе из Надлома идеология становится все более консервативной, направленной не на захват ресурсов, а на их оптимальное перераспределение внутри системы, защиту и освоение.
   Конкретный пример смены идеологии от радикализма, пусть даже выхолощенного к концу первого цикла, к консерватизму, пусть даже поверхностному - это августовский кризис 1998 года в федеральной политической элите. Такой переход был обусловлен взаимным истощением элит в борьбе за приватизацию госсобственности, а также исчерпанием ресурса прочности экономической и социальной базы из-за этой борьбы, но главное - достижением общего компромисса по поводу завершения в целом и этой борьбы, и процессов приватизации. После этого миссия радикально-либеральной испол­нительной ветви была исчерпана, и взамен в рамках Реставрации было востребовано консервативное ядро исполнительной ветви, законсервированное до поры до времени в представительных ветвях разных подсистем. Правительство Примакова, администрация Бордюжи и новое руководство ФСБ Путина - пришли на смену либеральным кадрам практически одновременно. Это наталкивает нас на мысль о том, что разные подсистемы центра исполнительной ветви политики сопряжены с исполнительными подсистемами других ветвей, опираются на них и тем самым обеспечивают идеологическое управление. Это соответствует функции политики, соединяющей и балансирующей ветви власти. Однако мы не станем в этом научно-популярном эссе углубляться в детали структуры политических процессов, а перейдем к более удобочитаемым историческим параллелям для сравнительного анализа.
   Если взглянуть с высоты всемирно-исторического охвата на процесс эволюции и взаимодействия цивилизаций, то обнаружим столь же экспансивную радикализацию идеологии католической церкви в момент Смены центра и, соответственно, раскола римского наследия и постимперской элиты во второй половине XI века. Точный момент перехода католической европейской ветви к агрессивной экспансии назвать сложно из-за поэтапной, ступенчатой структуры узла 13/14 Смены центра. Сначала внутри кризисной римской курии сложилось радикальное ядро, включавшее папских легатов, прибывших в 1054 году в Константинополь с анафемой православным властям. Однако этот демарш не был воспринят как фатальный, православные надеялись на восстановление статус-кво и реванш консервативных сил в Риме. Затем радикалы нарастили влияние, подавили консерваторов и пришли к власти в Риме в лице папы Григория IX (1073), немедленно начавшего радикальные реформы в католической церкви. Наконец, смена режима во всемирном масштабе произошла с началом Первого крестового похода (1096-99).
   Обратная смена идеологического центра от экспансивного католицизма к рестав­рации имперского консерватизма во всемирном масштабе произошла в начале XVIII века, после войны за испанское наследство (Утрехтский мир, 1714). Этому предшествовало формирование антикатолического ядра в виде необъявленного союза масонских элит Лондона и Санкт-Петербурга. Хотя в кризисных узлах внутри и в финале 19 стадии имперской Реставрации внутри Европы периодически формировались протуберанцы революционных "крестовых походов". Но это и есть алгоритм истории, где прошлое уходит, не торопясь, оказывает влияние на политику, прежде всего, через культуру.
   Повернув верньер нашей "оптики" на один уровень ниже - обнаружим такие же смены идеологических центров в российской политике: от имперского консерватизма к коммунистическому радикализму на рубеже 1917-18 годов (узел 13/14), и обратно - к реставрации дореволюционной идеологии - на рубеже 1991-92 годов (узел 18/19). Таким образом, общая закономерность чередования радикального и консервативного циклов идеологической подсистемы политики подтверждается. Теперь попробуем найти другие большие узлы для идеологических циклов.
   Для общеполитического цикла узел 16/17 Дна Надлома связан с обновлением (сменой центра) представительной ветви. Для всемирно-исторического процесса - это открытие Америки и альтернативных путей в Индию после падения Византии к 1500 году. Для российской истории - это начало Великой Отечественной войны (1941), переформа­тирование партийно-политической подсистемы от партии большевиков к партии фронтовиков. Для учредительного процесса РФ - упразднение Съезда народных депу­татов и учреждение Федерального собрания осенью 1993-го. Попробуем найти аналогичный большой узел внутри исполнительной (идеологической) ветви политики. Для этого нужно понять, какие институты обеспечивают внутри нее обратную связь.
   В процессе учреждения РФ с начала 1992 года обратную связь от республик и прочих консервативных кругов обеспечивал параллельно учрежденный Совбез РФ во главе с Ю.Скоковым. В конце 1992 года после рейтингового голосования на VII Съезде депутатов в пользу Скокова и пришедшего вторым, но ставшего первым министром Черномырдина эта политическая функция обратной связи оказалась разделена надвое. Одновременно главой администрации президента стал С.Филатов, отвечавший за эту обратную связь от ВС РФ к АП, то есть скоковская подсистема была разделена между двумя "палатами". Это очень похоже на Дно Надлома внутри идеологической ветви с переходом в конструктивную четверть с опорой на идеологию либеральной конститу­ционной реформы, а не просто на радикальный либерализм с лозунгом поскорее всё либерализовать и приватизировать.
   Во втором, консервативном идеологическом цикле после смены центра осенью 1998 года аналогичное раздвоение контура обратной связи внутри политической администрации произошло после инаугурации Путина в мае 2000 года. Вместо прежнего сдвоенного "президиума" АП-СБ при Примакове назначены премьер Касьянов на связи с либеральными министрами и отдельно Госсовет на связи с региональными элитами, а Совбезу остались третейские функции внутри контура обратной связи.
   Во всемирно историческом цикле, его католической европейской ветви похожие изменения происходят около 1380 года, когда вместо одной представительной ветви в виде регулярно созываемого церковного собора образовались две, с избранием своих римских пап и антипап. Во втором, консервативном цикле аналогичное раздвоение прогрессистской идеологии на две идеологические мировые системы произошло в 1945 году после их общей победы над попыткой реванша европейского экспансионизма. Тут придется сделать замечание, что коммунистический радикализм элиты СССР к этому моменту был притушен и поставлен на службу антиколониальной риторике и практике.
   Соответственно, в первом советском идеологическом цикле смена обратной связи (Дно Надлома) произошла на рубеже 1930 года, когда Сталин провел В.Молотова на пост предсовнаркома, одновременно сосредоточив внутри секретариата ЦК функции обратной связи от национальных республик. Во втором, постсоветском идеологическом цикле, начавшемся в 1992 году, Дно Надлома и раздвоение обратного контура произошло после "Крымнаш" в 2014 году. Премьер Д.Медведев - лидер партии системных либералов, но одновременно в АП задействована вторая вертикаль работы с регионами. И все это при явной смене не либерально-консервативной идеологии, но важных акцентов в пользу ее конструктивности и патриотичности, защиты от угроз с Запада и с Юга.
   Узел 19/20 Консолидации на выходе из Надлома, как мы уже отмечали, связан с переформатированием третейской ветви политической системы или подсистемы. Во всемирно-историческом процессе - это создание СБ ООН в 1945 году, а в европейском идеологическом цикле после институционализации раскола на католиков и протестантов, моментом идеологической консолидации является, похоже, Нантский эдикт 1601 года о веротерпимости после принятия Генрихом IV католического причастия - "Париж стоит мессы" (узел 17/18 основного процесса).
   Весь последующий период до Утрехтского мира (1714) и смены идеологического центра Франция выступает как гарант европейской безопасности и политического баланса. При этом происходит самая активная колониальная экспансия европейских держав за океаном, но внутри Европы экспансия подменяется "идеологической работой" в информационном пространстве. Католическая по формальной идеологии и полицейская по государственному устройству Франция становится законодателем светской моды и, что более важно, прикладной научной мысли. Историческое мифотворчество служит для обоснования французского лидерства.
   В аналогичный брежневский период советской истории (с 1965 г.) политический застой внутри страны сопровождался идеологизированной экспансией "социалистической экономики" в развивающиеся страны, но также культурным расцветом и пиком затрат на научно-технический прогресс. Формально коммунистическая политическая система была озабочена сугубо светским соревнованием с Западом. В этот период весьма активными субъектами идеологической работы становятся МВД и КГБ, соперничающие на поле мифологизации и романтизации революционной и военной чекистской истории.
   В менее масштабном либеральном идеологическом цикле РФ узел идеологической консолидации случился к выборам в 1996 году (тоже узел 17/18 для РФ). Несмотря на соперничество, сложился временный консенсус по вопросам стабилизации, приватизации и либерализации ради западных инвестиций. Тогда же был реформирован третейский контур политической администрации, на смену Коржакову выдвинулись соперничающие в либерализме "силовые" министры Степашин и Куликов.
   Немного сложнее опознать узел консолидации во втором идеологическом цикле, потому что всемирно-исторический и российский исторический процессы еще до этого момента не дошли. Нам не с чем пока сравнивать. На уровне процесса учреждения РФ таким моментом, скорее всего, является май 2008 года, когда президент Медведев и Госдума назначили Путина председателем правительства. Если учесть, что завершающая четверть (2000-2014) является гегелевским повторением всей стадии Реставрации (1992-2014), то этот момент повторяет приход в сентябре 1998-го лидера чекистов Примакова на пост премьера с заметным ослаблением института президентства. Похоже, что и во втором идеологическом цикле завершающая четверть начинается с такого же повторения переформатирования политической администрации.
   Из других близких нам исторических примеров можно указать на узел 17/18 внутри петербургской имперской эпохи, связанный с политическим кризисом Крымской войны 1853-56 годов. После нее идеологическим лидером военной реформы становится великий князь Константин Николаевич, а либеральный царь Александр II не выглядит сильной фигурой, обеспечивая политические условия для реформ. Параллель с либеральным президентом Медведевым как политическим прикрытием военной реформы, над которой поработал премьер Путин, напрашивается сама.
   Для наглядности приведу таблицу примерного соответствия узлов и стадий основного политического процесса и его исполнительной ветви на примере всемирной и западноевропейской истории:
  

Мир

Запад

Событие

13/14

13/14-I

   анафема православию, 1054/ папа Григорий IX, 1073

14/15

15/16

   захват Константинополя, Латинская империя, 1204

15/16

16/17

   раскол папства, 1380

16/17

18/19

   общий кризис после открытия Америки, к 1500

17/18

19/20

   Нантский эдикт, франко-испанский договор, к 1600 г.

20/21

   Вестфальский договор, 1648

21/22

   Славная революция в Англии, 1688

18/19

13/14-II

   Утрехтский мир, 1714 / Ништадский мир, 1721

14/15

   Венский конгресс, Священный Союз, 1815

15/16

   Версальский договор, 1919

19/20

16/17

   победа Объединенных Наций, 1945

17/18

   распад СССР, к 1992

20/21

18/19

   кризис "однополярного мира", к 2016
  
  
   Теперь можно обратиться к проевропейской исполнительной ветви постсоветского политического процесса, перетекшего весной 2014 года в свою 20 стадию:

СССР/СНГ

идеология

Событие

13/14

13/14-I

   Октябрьская революция, 1917/ Брестский мир, 1918

14/15

15/16

   Союзный договор, СССР, 1922

15/16

16/17

   правительство Молотова, 1930

16/17

18/19

   начало В.О. войны, 1941

17/18

19/20

   Брежневское политбюро, 1965

20/21

   Хельсинский акт, 1975

21/22

   "перестройка", 1985

18/19

13/14-II

   РФ вместо СССР, 1991

14/15

   Союз России и Белоруссии, 1996

15/16

   "оранжевый" переворот в Киеве, 2004

19/20

16/17

   "Крымнаш", 2014
  
   Интуитивно ясно, что радикальная идеологическая ветвь советского периода (1918-1991) сформировалась под прямым давлением европейской идеологической и военной машины, поэтому имеет своим фокусом "прифронтовые" республики и регионы на западном направлении, хотя и не ограничивается ими. Например, русско-японская война в свое время была частью европейского давления, как и афганская война - давлением со стороны США, которое повлияло на идеологию и военно-политическую машину СССР. Впрочем, это, скорее, примеры взаимовлияния и переплетения ветвей политики.
   Для нашего сравнительного анализа важно, что до ГКЧП (19.08.1991) внутренняя политика СССР по отношению к западным республикам определялась идеологией защиты "завоеваний социализма" от капиталистических военных блоков. Это предполагало на ранних стадиях советской истории прямой военно-политический диктат, а в брежневские времена - идеологическое давление в сочетании с льготами и контролем спецслужб при фоновой угрозе военной мобилизации и прямого диктата. Аналогично, в европейской истории до XVIII века и, особенно, до Вестфальского договора борьба католицизма с язычниками и схизматиками определяла прямое вмешательство и диктат Рима и ведущих католических держав в дела европейских стран, особенно прифронтовых на востоке и юге, где отказ Рима в организации помощи был чреват поражением и сменой династии.
   После раздела испанского наследства в пользу новой "морской владычицы" Великобритании и выхода России к Балтике в начале XVIII века идеология европейской цивилизации коренным образом изменилась. Ведущими в развитии, хотя и не сразу доминирующими стали державы, ориентированные не на власть над самой Европой, а на колониальную экспансию и свободную торговлю в Европе. Старые европейские державы как Швеция или Австро-Венгрия вынуждены заключать с новыми, наполовину внешними игроками союзы, формировать коалиции и вступать в конкуренцию за внешнеторговые ресурсы и пути. Аналогично после 1991 года на западе постсоветского пространства ранее сплоченные военно-политической машиной республики были разделены или развивали "многовекторность" между внешними игроками, имеющими доступ к экономическим ресурсам - финансовым на Западе и природным на Востоке.
   Украинский кризис 2013-15 годов вполне соответствует с поправкой на масштаб европейскому кризису 1939-45 годов. Сначала Киев обозначил движение на Запад в попытке переориентировать западных соседей в свою поддержку для дальнейшей совместной борьбы за российский льготный газ. В отношении Польши с Румынией это удалось, как в свое время Берлин получил переориентацию Италии и Франции в русло своей идеологии и военно-политической стратегии. Заметим также, что реваншизм Берлина был направлен на Запад и после его удовлетворения жертвой Франции, верх взял встроенный в идеологию Рейха австрийский реваншизм, направленный на Восток.
   Присоединение Крыма с молчаливого попустительства Киева имеет аналогом присоединение Прибалтики и Бессарабии, вынужденное отвлечение Киева на террор и подавление пророссийских сил в Одессе - как оккупация Югославии, обращение Путина с просьбой отложить референдум на Донбассе - аналог "заявления ТАСС" от 14 июня 1941 года. Ускоренное повторение сюжета войны от обороны Славянска (как Киева) к Иловайскому котлу (как Сталинград) и к Дебальцевской дуге - мы уже обсуждали, как и повторение Тегерана-43 в Минске-2. Однако завершение острой фазы украинского военно-политического кризиса случилось только после выхода российской армии на международную сцену в Сирии. Как и в 1944-45-м сначала был рейд на Балканы, а потом недопущение полного контроля западных союзников над Германией. В том числе и путем угрозы поддержать партизан-коммунистов в Греции или взять под военный контроль проливы. Так и в 2015 году сильные, в том числе идеологически, позиции ВКС и ВМФ России против Турции и других сателлитов США на Ближнем Востоке не могли не повлиять на расклады в Киеве, где США и Европа имеют ограниченный контроль.
   Также любопытно повторение Белоруссией траектории движения Польши в более масштабном европейском аналоге. Начиная от фактического протектората в середине 90-х, как и в середине XVIII века над Польшей, к Союзу России и Белоруссии как идеологическому фактору и аналогу унии Царства Польского после 1815 года. Только нужно держать в уме, что речь в нашей аналогии идет не о полной политической субъектности, а о военно-политической составляющей. Притом что Минск является экономическим союзником в Евразийском союзе, после войны 8/8/8 он устранился от военно-политической поддержки России, как Польша отошла от России после Первой мировой войны. Так и в 2014-15 годах военно-политическое руководство Белоруссии, изображая обиженного союзника, фактически играло на стороне Киева, подобно эмигран­тскому польскому правительству, а сама Польша была тыловой базой вермахта в 1941-44-м. Потом, конечно, поспешили включиться в число бенефициаров Минска-2.
   Перевод украинского кризиса из горячей фазы в хроническую - тоже соответствует послевоенному европейскому расколу, "холодной войне" с идеологическим противо­борством и нагнетанием угроз без военных действий на европейской политической сцене. Нагнетание русофобской истерики прибалтами и прочими "западенцами" при поддержке поляков и румын имеет целью продолжение финансовой поддержки со стороны Запада. Как и в первые годы "холодной войны" крики о "советской угрозе" и клятвы в верности "западной демократии" были обязательным приложением к "плану Маршалла". Впрочем, в странах Балтии на этот актуальный сюжет накладываются еще и привычки местных элит советского времени - чем больше выказывать недовольства и исподтишка разогревать русофобию в обществе, тем мягче и щедрее была "рука Москвы".
   С советской стороны линии идеологического фронта так же экономически мотиви­рованным выглядело педалирование угроз со стороны стран НАТО, как и проекты вхождения "шестнадцатых республик" в СССР. Экономически мотивированным был, очевидно, и отказ СССР от таких инициатив, хотя были и соображения сохранения баланса европейских, кавказских и азиатских республик. Ровно такие же мотивы с обеих сторон и в отношениях между РФ и республиками Новороссии, уже сложившимися или потенциальными. Притом что отказать в экономической поддержке Россия не может ни Донбассу, ни Белоруссии, но пытается перевести их на "хозрасчет и самоокупаемость" в рамках экономического союза - аналога СЭВ.
   При наличии идеологического противостояния и линии раскола европейские элиты периода Холодной войны сохраняли, тем не менее, культурное единство и политические связи, прежде всего, через нейтральную Вену. Так же и сегодня, экономические элиты донбасских республик сохраняют многочисленные связи с бизнесом и политиками в Киеве, а литовские и латвийские политики тем громче прокламируют свою русофобию, чем теснее их теневое сотрудничество с минскими или даже питерскими контрагентами. Нынешние элиты в Минске ведут и будут в ближайшие годы вести себя ровно так же, как их коллеги из ПНР в 1960-80-е, выторговывать преференции, угрожая дестабилизацией и потенциальным переходом на сторону НАТО. Пусть даже НАТО нынче не та, но урон - и политический, и экономический от такой переориентации возможен. Собственно, вся стратегия самой НАТО в наши дни только на этой поддержке психологического давления восточно-европейских соседей России и строится. Вопрос только, кто в итоге получит эти преференции - сами восточно-европейские "игроки в поддавки" или все же их западные партнеры и консультанты. Судя по "успехам" Киева, Россия и дальше будет напрямую работать с западными игроками, а не с их "пешками", мечтавшими пройти в "ферзи". Да и сами западные консультанты не спешат финансово поддерживать, а тем более инвести­ровать в сформированный ими антироссийский "буфер".
   Из всего этого следует не то чтобы фарсовое, но мелодраматическое повторение в масштабе Восточной Европы европейских событий начала 1990-х. Объединение Европы со снятием идеологических барьеров прошло при полном даже не попустительстве, а при поддержке элит СССР, плавно переходящих в элиты СНГ. Так же и сейчас официальная линия Кремля состоит в поддержке любой экономической интеграции на европейском и постсоветском пространстве. Попытки Минска заигрывать с европейцами комменти­руются Москвой как норма. Другое дело, что в самом Минске, как и в Киеве в 2013 году, этим маневрам придается неадекватно преувеличенное значение.
   Объединение и снятие барьеров действительно возможны, но не с зажиточной Европой, куда стремились "майданщики", а с восточной периферией ЕС, лишенной пока только рынков сбыта. Но и рынки труда в Старой Европе, особенно в Великобритании - под угрозой для "остарбайтеров". Поэтому я бы не стал интерпретировать прогноз о будущем военно-политическом единстве Восточной Европы как оптимистичный для нее или негативный для России. Один и тот же сюжет может иметь разный смысл в зависимости от внешнего контекста. С учетом тренда на нормализацию отношений со Старой Европой при ослаблении влияния США - в Восточной Европе речь пойдет, скорее, об общей пацифистской идеологии и военно-политическом нейтралитете при общей настороженности к России, несмотря на частичное открытие российского рынка для западных соседей. При общем позитиве сложности будут, как и финальный всплеск антироссийской риторики в западных постсоветских республиках из-за усилий по пресечению контрабанды в конце 20 стадии, то есть лет через 10-12.
  
   34. "Медь звенящая" или духовная пустота
   Слова "духовность", "духовный" употребляют довольно часто, к месту и не к месту, подразумевая дела религиозные, но смысл их со времен Апостола Павла, увы, во многом утерян. А между тем именно его послания закрепили приоритет открытия психологических типов - подразделения людей на духовных, душевных и плотских. Много позже усилиями философа Кьеркьегора и психолога Юнга психологические типы были открыты заново, уже в научной парадигме. В том числе и потому, что смысл слова "духовный" изрядно истерся от негодного употребления. Впрочем, современная наука распознает кроме мыслительного (плотского), чувствующего (душевного), ощущающего (духовного) психотипа, еще и интуитивный (творческий), имеющий такие же подтипы.
   Поэтому можно без всякой мистики, на основе современных психологических воззрений определить "дух" как автономную ипостась психики, отвечающую за распозна­вание ситуаций и форм, их классификацию, в том числе за различение добра и зла в социальных отношениях. Как у поэта: "Кроха-сын пришел к отцу, и спросила кроха: Что такое хорошо? И что такое плохо?".
   И это будет весьма точной отсылкой к происхождению духовности, поскольку первоначально в первобытной стае приматов это была просто функция старших по воспитанию младших. Только нужно отделять функции обучения навыкам на основе собственного примера деятельности, функции побуждения и эмоциональной оценки в ходе совместной деятельности, и функции духовного воспитания в смысле предупреж­дения об опасности того или иного поворота или продолжения. То есть духовная обучающая практика есть объяснение запретов, табу, вытекающих из опыта старших, передаваемых от поколения к поколению.
   В процессе антропогенеза по мере освоения все более разнообразных природных ниш и усложнения деятельности, в какой-то момент произошло даже усложнение поло-возрастной структуры первобытного рода. Самые старшие и опытные особи перестали участвовать в активной половой жизни и специализировались на воспитании младших. То есть среди перволюдей появились первые полноценные бабушки, как преимущественно носители духовности. Дедушки тоже, наверняка, потом были востребованы, но уже для обучения сложному поведению на охоте и в дальних походах, путем показа и пересказа молодым первых эпических произведений в виде шаманских плясок.
   Дальше больше - по мере развития специализация затронула уже не только возрастные группы, но и наследуемые линии. Тот, кто лучше всего охотился или ловил рыбу, передавал потомкам способности к быстрому и лучшему обучению именно этим деятельным навыкам. Тот, вернее та, кто лучше всех побуждала и эмоционально оценивала действия, - тоже. И даже у лучших первобытных духовников, наставников молодых, были свои прямые наследники. Плюс четвертый интуитивный тип шаманов, умеющих вспоминать опыт прежних поколений, примыкали к духовникам.
   Так начали дифференцироваться психотипы, а затем на этой основе пошло новое усложнение структуры первобытного рода-племени, дифференциация родов по типу занятий. Для начала на две части - божественную и светскую, в каждой из которых занятия тоже делились на две стороны - мужскую и женскую. По всей видимости, именно такая дифференциация на шестой стадии Антропогенеза отражена в символике мифа о дне шестом Творения: "И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их." Из текста и его символики следует, что божественный прообраз тоже делился на два пола.
   А далее, как и положено после бурного развития первобытных технологий в узле 6/7 Антропогенеза произошел раскол передового рода-племени надвое. Светская, теперь уже "бездуховная" часть ушла от духовного контроля на Запад, в африканские саванны и степи. А духовной части ничего не оставалось, как двигаться, поддерживая прежний прибрежный образ жизни, на Восток. В смысле внешнего развития божественная часть будущего человечества "заснула". Встретились эти две линии Антропогенеза - божественная и человеческая через сотни тысяч лет на берегах четырех рек Эдема, где ныне плещется Персидский залив. Об обстоятельствах этой встречи можно подробнее узнать в приложениях к эссе "Заповедь Субботы".
   И так далее в том же духе. За более глубокой дифференциацией психотипов следует встреча и новое смешение родов, а потом новый раскол, и дальнейшая специали­зация и дифференциация. Сначала разные роды, потом племена и разные народы - образуют на Земле сложную дифракционную картину взаимного наложения этих изначальных волн. И сегодня тоже карта политических континентов и наций - суть проекция психолого-исторического развития надличных ипостасей человека.
   Когда после первого великого раскола первое племя кочевников - будущих скотоводов ушло на Запад, в его рядах тоже немедленно завелись свои "духовники", ориентированные на сугубо экстравертные и материалистические ценности, дошедшие до нас в виде "готтентотских" - много скота это хорошо, увести у соседа еще - еще лучше. А вот "шаманы" с их воспоминаниями о прошлых ценностях, скорее всего, попали на древнем Западе под запрет западных духовников. Так же и восточная часть расколотого прачеловечества поддерживала полную психологическую структуру, но часть действий, ведущих к расколу, оказалась под запретом. И чем дальше по мере усложнения социума, развития технологий и умений, тем большим числом запретов они обставлялись.
   Впрочем, реконструкция всех психолого-исторических путей развития - задача не одного дня, и даже не одного десятилетия. Нас интересует современное состояние, а экскурс к начальным стадиям Творения нужен лишь для того, чтобы понять, откуда что взялось, и как работает. Для нас важно понять, что существуют целые цивилизации, как ближневосточная, выросшие из этого доминирования духовной ипостаси. Есть отдельные "духовные" нации внутри других цивилизаций, как Франция в Европе. Еще важнее помнить, что духовная функция - это вовсе не производство пророчеств или богословских книг (как раз пророков духовные сообщества жестко преследуют), а именно "бабушкины запреты", чтобы не было беды. Хотя важнейшим условием для духовной функции является причастность к некоему авторитетному кругу носителей высшего знания, недоступного профанам. Самим духовникам доступны лишь предания авторитетов - толкования этого высшего знания, включая конкретные запреты и условия.
   Не так уж трудно заметить, что к духовной функции относятся вовсе не только священники, но гораздо более широкий круг современный профессий - юристы, врачи, психологи, учителя. По своей социальной и психологической структуре эти профессии основаны на таком же жреческом служении, только в качестве высшего авторитета выступает круг великих ученых или же судей высших судов. А в качестве профанов, которым транслируется предание в виде толкования высших законов профессии - мы с вами, пациенты, клиенты, родители школьников.
   Нужно сразу оговориться - духовная функция для общества более чем важна, но при одном условии - если она транслирует адекватные знания и не выходит за рамки своей компетенции. Бабушкины запреты и советы нужно слушать, но только в части воспитания детей, и то если у самой бабушки есть такой опыт. А то ведь и бабушки бывают разные. Еще лучше сложности с духовными вопросами иллюстрируют недавние скандальные опровержения высоких авторитетов и научных преданий в медицине. Никто ведь не станет отрицать пользы медиков только из-за ошибок медицинских светил, даже если цена ошибок - здоровье, а то и жизнь миллионов пациентов.
   Недавно в медицинской, а потом и в массовой прессе опубликовали, наконец, мнения авторитетных врачей, опровергающих теорию из 1950-х о вреде холестерина. Как выяснилось, холестериновые бляшки - это лишь симптом поражения сосудов кристал­лами глюкозы из-за слишком калорийной пищи в послевоенных США и Европе. А холестерин - наоборот, работает как пластырь, помогая заживлять сосуды. И борьба с симптомом за снижение холестерина, по сути, лишала защиты организм пациентов, которым продолжали рекомендовать обильную диету. Но не могли же врачи из клиник США подрывать авторитет "Кока-колы", проще обычные яйца запретить. Как итог - миллионы преждевременных смертей из-за неверных запретов. Зато и бюджеты на росте сердечно-сосудистых заболеваний медики подняли немалые.
   Аналогичный случай произошел с витамином С, который рекламировал великий химик Лайнус Полинг. Мол, чем больше съесть витамина, тем быстрее пройдет болезнь. Оказалось, тоже все не так, и во всем нужна мера. Организму нужно витамина в меру, а все что сверх того, он выводит из себя, тратя на лишнюю очистку много энергии. Просто здоровому человеку это особо не повредит, но у тяжелых больных от избытка лишних витаминов была статистически доказана повышенная смертность. Такие вот примеры слепого следования всего духовного сообщества медицины за авторитетами, увы, не всегда бескорыстными.
   Некоторые проблемы общества связаны еще и с тем, что процент людей с духовен­скими психотипами рождается стабильный, примерно четверть. Повзрослев, они ищут себе духовенскую стезю, и хорошо, если учителем в школе. Майянские жрецы, неплохо разбиравшиеся в психологических типах, самокритично характеризовали один из духовных психотипов так: "Чаще всего представители этого знака видят мир в двух цветах - черном и белом. Врожденный воинский дух велит им присоединяться к одному из враждующих сторон и начать действовать... чтобы отстоять свою позицию, они могут пойти на обман, клевету... Нож убивающий может быть и скальпелем хирурга. А осознание конфликта рождает жажду гармонии. Если они сумеют этому научиться, то станут целителями общества..."
   А ведь кроме психотипа, определяющего предрасположенность к доминированию ипостаси духа, есть и другие наследственные факторы - этнопсихологические, диктую­щие предрасположенность людей к духовенскому поприщу. Притом что у многих из них нет ни жизненного опыта, ни образования или, тем более, философского осознания своей роли в жизни. Но есть жестко зашитая бессознательная установка видеть мир в черно-белом свете и видеть самого себя на стороне "сил света". Эта обратная сторона духовен­ской установки и определяет феномен так называемой либеральной интеллигенции, склонной сбиваться в сектантские стаи ради отстаивания своего права судить всех и вся.
   Известная формула Л.Н.Гумилева: "Я не интеллигент, у меня профессия есть" - как раз об этой дихотомии. Сам Лев Николаевич и по психотипу, и по интеллигентному петербургскому происхождению, и по жизни принадлежал к духовенству в широком смысле социальной квадры, типа деятельности и способа мышления. Но духовенская психологическая установка плодотворна и позитивна лишь при наличии профессиональ­ного опыта. Важно умение учиться самому, прежде чем учить или тем более судить других. Увы, таких лишних людей, пытающихся занять место проповедников и судей, покинув адекватные для них позиции школьных учителей и домохозяек - слишком много. Не знаю даже, чем им можно помочь. Разве что дружно перестать обращать внимание.
   К этой констатации невеселого фарса придется добавить еще одно уникальное стечение глобальных обстоятельств, второе за всю историю. В прошлый раз такое же состояние духовенской ипостаси общества наблюдалось в I веке нашей эры. В те времена духовные ипостаси, соответствующие сегодня надстроечным сообществам - профессиям или сословиям, были связаны с этническими, родоплеменными линиями. Средоточием духовенской психологической установки был, как и сегодня, Ближний Восток, а в нем - соответственно количеству наблюдаемых запретов - город Ершалаим. И были там три ветви иудейского духовенства - саддукеи, фарисеи, ессеи (включая соблюдающих древ­ние установления назореев).
   Саддукеи - это представители наследственной священнической элиты, ведущие если не свой род, то традицию от Аарона и Самуила, сосредоточенные на исполнении описанных в Ветхом Завете обязанностей. Если перевести на наши реалии - то это как архиереи РПЦ. Это часть местного филиала однополярной римской власти, которую мало волнуют политические и даже богословские споры, лишь бы не было возмущений, угрожающих статусу и благополучию. А вот фарисеи - это намного более интересная ветвь духовенской элиты, сложившаяся после Вавилонского плена, вернее в ходе консолидации первой универсальной империи персидского царя Кира. Под его началом был выработан религиозно-философский стандарт, легший в основу реформ не только иудаизма, но и других местных религий имперских окраин.
   По сути, фарисеи как религиозно-философское течение и раввинизм как форма организации отражали потребности иудейской диаспоры в сменяющих друг друга импер­ских государствах. При этом именно в Римской империи диаспора превратилась в мощную торгово-финансовую корпорацию, от которой зависело благополучие царей и священства Иудеи. Поэтому саддукеи не могли игнорировать давление фарисеев, хотя сами фарисеи вечно спорили друг с другом по вопросам, как правильно исполнять, а вернее обходить религиозные запреты. В условиях диаспоры эта функция вообще была основной, потому как запреты запретами, а бизнес бизнесом, и нужно совмещать. Но в Иерусалиме фарисеи еще и выполняли функцию имперского идеологического надзора над властными саддукеями, и над маргинальными ессеями с их регулярно восстающими вождями-проповедниками вроде Иоанна Крестителя.
   Это ровно та же политическая функция, какую либеральная интеллигенция в Москве осуществляет по отношению к местным властителям и духовенству в широком ученом смысле этого слова. Как бы ни старались саддукеи и местные аристократы уважить однополярный центр и исполнять обязанности, вечно недовольные фарисеи всегда найдут к чему придраться, апеллируя и к народу, и к заморским патронам. Тем более что власть всегда не идеальна, и позиция фарисеев беспроигрышна, особенно с учетом того, что сами они ничего не делают, кроме как рядят и судят в качестве самопровозглашенных, но при этом влиятельных судей. Если этой прямой параллели фарисеев ершалаимских с фарисеями современными не увидеть, то половина пафоса проповедей Иисуса своим ученикам останется не понятной. Почему вдруг "Не судите, и не судимы будете"? Именно потому, что так делают фарисеи.
   Социальный аспект конфликта между раввинистами-фарисеями и неформатным проповедником из назореев неплохо разъяснил еще А.Тойнби в своем "Постижении Истории". Раввины во главе богословских школ - это сплоченная корпорация, отстаива­ющая свою монополию на истолкование библейских запретов за пределами сугубо ритуальных саддукейских вопросов. Чтобы получить право проповедовать, нужно быть учеником раввина, пройти школу, доказать свою преданность и готовность преследовать конкурентов вплоть до побивания камнями, как это делал верный ученик раввина Савл. Он свое право проповедовать в Дамаске и преследовать еретиков уже заработал, когда вдруг его озарило светом, и он понял смысл проповеди бедного философа. Кому еще было его вместить, как не образованнейшему следователю, сделавшему карьеру на собирании всех сведений и всех слов Иисуса, помнившему их наизусть, анализировавшему их на соответствие ветхозаветным канонам и пророчествам.
   Иисус победил раввинов сначала в душе Савла, потому что его пророчество было продиктовано свыше, то есть глубинной интуицией потомственного пророка (ну или шамана по-нашему). А сила богословия раввинов держалась на административном ресурсе, корпоративном интересе и рациональной подгонке толкований под текущую политико-экономическую конъюнктуру. То есть ровно так же как у конкурирующих конъюнктурных школ современной гуманитарной науки, плодящей либеральных интелли­гентов. Или можно вспомнить уже приведенные примеры с толкованиями знаний о холестерине или витаминах медицинской корпорацией, встроенной в машину западной экономики. Даже в естественных науках, где можно рационально доказать значимость открытия, есть противоречия между академическими школами и научными пророками, делающими эпохальные открытия. Это к вопросу, почему Менделеев не стал академиком. А что уж говорить о богословии, где пророков принято сначала казнить, а потом уже прославлять в следующих поколениях, когда их пророчества сбылись.
   Так что все эти исторические примеры и современные параллели лишний раз доказывает, что термин "духовный" относится не к религиозному знанию, а к формам его истолкования и проповедования, которые могут быть частью культурной традиции, а могут быть и третейской ветвью политической власти. В первом случае духовность есть проявление высшего профессионализма и деятельной любви к людям, как бабушкины запреты и советы для внуков. Во втором случае духовенские установки, соединенные с политическими амбициями и корпоративной корыстью, служат расколу и разделению общества, поиску врагов, лозунгам "разделяй и властвуй" и "цель оправдывает средства". Однако, как раз и нужен пример Савла, ставшего Павлом, чтобы не судить фарисеев оптом, уподобляясь им, а проповедовать истину и среди них тоже. Тем не менее, как общественный феномен фарисейство подлежит разоблачению и моральному осуждению. В том числе и христианское фарисейство, постаравшееся забыть эту часть учения Христа.
   Непредвзятому наблюдателю легко заметить, что главной целью активности ныне­шних фарисеев из "секты хороших", является постоянное манипулирование словами и интерпретациями фактов с целью доказать, что они всегда "хорошие", а их вечные оппоненты из власти и вообще все, кто хоть что-то в жизни делает - плохие и подлежат их моральному суду. Сами фарисеи даже не способны осознать свою полную несвободу от этой бессознательной установки, которая делает их самих несчастными. В евангельских притчах "хлеб" означает учение, а "зерна" - идеи. Тогда "закваска", та самая фарисейская - это и есть психологическая установка, превращающая здравые идеи в отравленную ядом "похлебку".
   Параллель нынешнего времени с серединой I века заключается в глобальном политическом и экономическом кризисе, наступившем вследствие исчерпания экспансии однополярной империи. Всемирная диаспора либеральных проповедников теряет позиции повсюду, лишаясь прежнего участия в доходах, а потому готова атаковать современных саддукеев и разжигать раскол и ненависть в своей стране, чтобы подобно Иосифу Флавию прибыть в имперском обозе в качестве властного комиссара. Однако история повторяется не для того, чтобы повторяться, а чтобы проверить выученные уроки, в том числе и главу "Фарисейство".
  
   35. Третейская ветвь
   Предыдущие рассуждения об особенностях духовной ипостаси личности, как минимум, не помешают нам при анализе третьей ветви политических процессов. Потому как эта третейская ветвь всегда опирается на сообщества, где доминирует духовенство в широком смысле - сословия и профессии, опирающиеся на законы, запреты, ограничения и свое право эти материи толковать.
   Такие сообщества - "духовенские" профессии или регионы (субэтносы) внутри нации, либо части цивилизаций как Балканы в Европе или Средняя Азия в Большой России, либо целые цивилизации как Ближний Восток в рамках мировой истории - все имеют достаточно фрагментарную структуру с множеством внутренних противоречий. Ни арабы, ни южные славяне не способны надолго объединиться между собой, предпочитая размежевание по любому поводу, желательно как можно более архаичному. Точно так же медики разных специальностей никогда не придут к общему знаменателю ни по одной общей теме. А поговорка "где два юриста - там три мнения" повторяет структуру споров в жреческих сословиях. Наличие писаных законов не спасает ни от охранительных "саддукейских", ни от либеральных "фарисейских", ни от маргинальных "ессейских" толкований с множеством "школ" внутри каждой из ветвей.
   По этой причине в третьем секторе политического пространства не может быть постоянного центра, даже если некоторые из духовенских сообществ имеют особый авторитет, зависящий от символического капитала - неважно, унаследованного от давних предков или спроецированной внешней силы, а чаще и то, и другое. Политическим центром третейской ветви всегда является некий процесс разрешения символически значимых споров, иногда очень давний. Так, в послевоенной 20 стадии всемирной истории третейской ветвью двуглавого американо-советского политического центра был "Ближневосточный процесс", спор между еврейским и арабскими государствами за обладание символическим капиталом Святой Земли.
   Это не мешает иметь внутри центра третейской ветви свой собственный центр, как правило, совпадающий с арбитражной ипостасью в политическом центре основного процесса. Поэтому в ближневосточном узле второй половины ХХ века политическое лидерство оставалось за сионистским движением, имевшим развитые связи и с советским, и с американским истеблишментом. Аналогично, в активной четверти учредительного процесса РФ (1991-1993) третейским арбитром между президентской и верховносоветской ветвями коалиционного политического центра был политический офис председателя КС РФ В.Зорькина. Здесь опять же не будем путать политические институты (движение судебной реформы как часть конституционной) и институты государства (сам КС как коллегия судей с аппаратом). Первые опираются на вторые, но не совпадают.
   Не менее важно держать в уме уровень и масштаб политического института. Да, триумвират Ельцин-Хасбулатов-Зорькин был какое-то время политическим центром всего процесса учреждения РФ, но политический офис Зорькина был третейской ветвью этого центрального процесса, а не основного. Третейскую ветвь основного процесса, по всей видимости, составляли, наряду, с Зорькиным - взаимодействующие политические офисы, обеспечивавшие статус-кво президентской (Ю.Скоков), исполнительной (В.Баранников), представительной власти (С.Филатов), не считая генпрокурора и иных фигур. Все эти политические офисы были вовлечены на старте активной четверти Реставрации в полити­ческий арбитраж по поводу указа о Министерстве безопасности и внутренних дел, а фактически о судьбе всей третейской ветви политики. Этот политико-арбитражный процесс был временной формой существования центра третейской ветви. Исполнение его решений влекло появление новых споров и переход центра с небольшими изменениями в новую фазу очередного политического процесса. Характерной чертой предварительного процесса по "делу МБВД" была замкнутость формирующегося центра третейской ветви на самого себя, поэтому и вердикт сыграл на усиление роли третейской ветви, как позднее - вердикт по "делу КПСС".
   Задним числом можно утверждать, что уже в январе-феврале 1992 года Зорькин был на коне, потому что позже - в апреле Съезд народных депутатов все это утвердил, одобрил и даже наделил КС и его председателя дополнительными полномочиями полити­ческого арбитра. Но это случилось именно что после, а вплоть до подписания Федератив­ного договора (31.03.92) и начала съезда ситуация оставалась неопределенной на фоне кризиса вокруг Черноморского флота и автономии Крыма - мало ли в какую степь двинутся военные, а потом и главы республик. Собственно, только поэтому Крым тогда не ушел от Украины, чтобы не создавать пример для российских автономий.
   Опять же, если сравнивать с другими политическими процессами, то всегда можно наблюдать, как уже после событий лидерство продлевается задним числом немного назад. Например, тот же Ельцин был только потенциальным, хотя и явным лидером задолго до отставки Горбачева и смены таблички в СБ ООН. Но он все еще находился в процессе получения власти, к тому же обставленной условиями в рамках коалиции. Так и центр третейской политической ветви во главе с парой Ельцин-Зорькин сформировался вполне при заключении Федеративного договора, когда почти все национальные республики подписались под полномочиями КС как политического арбитра. Напомню, что для основного процесса учреждения РФ это был узел 14/15.
   Аналогичное складывание третейского центра можно увидеть в более масштабных рамках Надлома российской истории. Здесь к концу 1922 года, когда был утвержден Союзный договор и создан СССР (тоже узел 14/15), складывается ветвь политического арбитража на базе связки секретариат ЦК-ОГПУ, и тоже формы существования этого центра регулярно выливаются в политические процессы. Преемственность центра этой подсистемы от ВЧК-ГПУ подталкивает нас задним числом признать его сложившимся раньше, однако и масштабы, и функции ОГПУ существенно расширились, не говоря уже о легитимности победившей стороны в гражданской войне в масштабах почти всей бывшей Империи. Просто ВЧК и её контрагенты времен гражданской войны - это 13 стадия третейской ветви революционной системы, почти созревшая, но не до конца.
   Дальнейшая история политического арбитража в советское время включает много драматических поворотов, но при этом сохраняется преемственность кадров, методов, символов от стадии к стадии. Преемственность была сохранена и после 1991 года - благодаря тому самому изощренному финту с указом Ельцина о "новом" МБВД с его скорой отменой. Центральные аппараты КГБ СССР и МВД СССР остались под новыми вывесками МБ РФ и МВД РФ, а на месте Комитета народного контроля обосновался Конституционный суд РФ, укомплектованный советскими юристами. Помимо сугубо политических споров между органами власти, все прочие дела по-прежнему имели характер идеологического контроля номенклатуры - кому и что можно позволять. Пусть даже идеология была вывернута наизнанку и вместо критики буржуазных теорий и практик внедрялась их апология.
   Однако по мере того, как набирала ход новая политическая администрация, продвигающая буржуазные порядки вместо номенклатурных, по сути позднефеодальных, неизбежно вслед за исполнительной должна измениться и третейская подсистема. После Дна Надлома третейской ветви осенью 93-го года сначала на периферии (в администрации СПб), а затем внутри АП РФ складывается ядро будущего центра третейской ветви. Его отличие по методам и кадрам заключается в защите от рисков и решении вопросов безопасности работающей системы, нацеленной на капитализацию ресурсов. Это и есть тот самый аналог перехода "от ручного тормоза к ходовому". В первом третейском цикле Надлома подсистема безопасности контролирует общество на предмет сохранения господ­ства номенклатуры. В завершающей четверти первого третейского цикла система в целом впадает в застой, когда чрезмерно развиваются лишь сферы, непосредственно удовлетво­ряющие потребности элит. Во втором цикле третейская подсистема призвана защищать от рисков унаследованный работающий капитал совокупной элиты.
   Вторая смена центра третейской ветви происходит вместе с пиком ее влияния и сменой политического центра в начале 2000 года. При этом и сам Путин и его ближайшие коллеги пришли в руководство спецслужб и в центр власти не прямым путем, а через опыт обеспечения безопасности крупного бизнеса (например, внешней торговли предпри­ятий крупнейшего мегаполиса, включая ВПК). В этом узле "внутренней консолидации" меняется центр и методы политического арбитража на уровне политического центра, а не всей элиты. На уровень всей постсоветской элиты в масштабах Большой России новые методы защиты от рисков и политического контроля вышли лишь весной 2014 года.
   В рамках более масштабного всемирно-исторического процесса первый третейский цикл Надлома также начинается со сдвигом на одну стадию в узле 14/15. Исполнительная ветвь всемирной политики в лице "администрации крестовых походов" в результате интриг получает контроль над центром представительной ветви - захват крестоносцами Константинополя в 1204 годах. Этот конфликт двух центров не мог не укрепить новый третейский центр, совместно внедренный крестоносцами и византийцами на Ближнем Востоке. Иерусалимское королевство и рыцарские ордена с сетью форпостов на Кипре и других точках Восточного Средиземноморья становятся частью Леванта в той же мере, как и автономной частью трехглавого всемирно-исторического центра.
   В аналогичной 14 стадии учредительного процесса РФ президентская и верховно-советская ветви власти тоже вторгаются на поле судейской власти, инсталлируя рядом с Верховным судом РФ еще два высших суда. Один из них, конституционный, становится представительной ветвью третейской подсистемы политики. Кстати, если третейский цикл начинается с отставанием по фазе на стадию основного цикла, то представительный цикл, наоборот, проходит смену центра немного раньше основного. Центр представительной власти будущей РФ формируется после выборов в марте 1990 года, в предварительной четверти - узле 11/12, а его условная консолидация для активного участия в политике - через год, в узле 12/13 (март 1991). Так и Конституционный суд РФ - представительная ветвь третейской подсистемы формируется заблаговременно и начинает активно работать до смены центра первого третейского цикла. Однако все это было предварительно и рискованно до апреля 1992 года, когда российский съезд сдал арбитражные полномочия под влиянием "византийского" подковерного торга и давления политической админи­страции, имевшей своих "венецианских" проводников и заказчиков. Так и Иерусалимское королевство, созданное за сто лет до захвата Константинополя, имело высокий статус "по временной доверенности", но успело найти с исконно местными "судейскими" элитами баланс совместного контроля левантийской торговли.
   Впрочем, нас сегодня больше интересуют интриги второго третейского цикла, который во всемирно-историческом масштабе начался в узле 19/20 Консолидации, в мае 1945 года. К окончанию ВМВ в полной мере созрело мировое сообщество спецслужб (ЦРУ как наследник и партнер СИС, МГБ-КГБ и ряд других). Притом что эти разведки вобрали опыт своих предшественников из Нового времени (иезуитские и масонские сети), новые спецслужбы были нацелены, прежде всего, на технологические секреты, а не на династические тайны королевских дворов. Здесь будет уместно обратить внимание, что именно обладание работающими технологиями составляет суть капитализации, а вовсе не денежные оценки или юридическое оформление, хотя и они тоже нужны для применения финансовых и правовых технологий. Вслед за этим нужно заметить, что третейский центр Совета Безопасности ООН сформирован в 1945 году по критерию обладания его постоянными членами критическими высокими технологиями, прежде всего - ядерными.
   Посмотрев на Глобализацию (4-й политический цикл всемирного Надлома), можно обнаружить похожее совместное вторжение советской и американской ветвей на Ближний Восток, где на месте Иерусалимского королевства в порядке гегелевского повторения истории создано Государство Израиль. Активность нового представительного центра Леванта начинается в 14 стадии Глобализации (1945-64). Но в полной мере Ближневос­точный процесс становится фокусом политического арбитража на тему, чьи технологии лучше, после глобального узла 14/15 на рубеже 1965-го.
   Гегелевским повторением клонившейся к упадку Византийской империи является Великобритания. Аналогом венецианцев, ударившим в спину бывшим патронам, стали американские финансовые элиты. Удар союзников по политическим элитам Лондона в связи с "делом Профьюмо" и другими закулисными шашнями британской разведки был сокрушительным, так что лондонский "центр силы" еле-еле оправился к 1975 году в ходе Хельсинкского процесса. И весь этот период новое "иерусалимское королевство" было в фокусе ключевых глобальных политических разборок по поводу контроля морских путей. Хотя у этих разборок был и второй фронт, помимо Суэцкого, ближе к Южно-Китайскому морю. Как и в XIII-XIV веках, речь тоже шла о контроле восточной торговли.
   Соответственно, переходя от 20 стадии всемирной истории (1945-2015) к 20 стадии истории российской, начавшейся весной 2014-го, одним из самых интересных вопросов к прогнозу будет нахождение аналога Израиля и "Ближневосточного процесса" вокруг него в третейской ветви нашей параллели. Эта третья ветвь сфокусирована на Средней Азии, а еще точнее - на контроле торговых путей с востока и юга на запад и север. Вопрос этот и ответ на него - наглядный пример, как географически неожиданно могут выстроиться исторические параллели. Поэтому для тренировки попробуйте сначала поискать ответ сами, прежде чем найти его в конце главы.
   Если рассмотреть политическую структуру Средней Азии по аналогии с Ближним Востоком, то достаточно легко обнаружить, что Казахстан служит таким же интерфейсом с Россией, как Иран для Леванта с Евразией (Большой Россией). Ирак соединяет в себе и между собой разнородные углы Ближнего Востока так же, как Узбекистан и его междуречье - своих соседей. Азербайджан на западе региона играет ту же роль, что и Турция для юго-восточных соседей. Возрождаемый "шелковый путь" в Китай или коридор "Север-Юг" в Индию формируют вокруг Каспия запасную, страховочную сеть по отношению к ближневосточным торговым путям. Однако найти на берегах Каспия или азиатских рек "запасной Израиль" вряд ли удастся.
   С другой стороны, политически Израиль принадлежит не только Леванту, но также Средиземноморью, а через него - примыкает и к Европе (член ОБСЕ) и к североатланти­ческому альянсу как важнейший союзник и "непотопляемый авианосцем" на страже Суэца и магистральных путей мировой торговли. Есть ли на евразийском, постсоветском пространстве столь же важный плацдарм, сторожащий "шелковые пути"? Причем совсем недавно этот политический субъект вошел в фокус большой политики, был отнят военно-политическим крылом у торгово-финансовой (представительной) ветви политики. Так в свое время США при помощи СССР увели Палестину из-под британского мандата, переформатировав Ближний Восток.
   Речь идет о Крыме как базе Черноморского флота и ВКС, вовлеченность которых в контроль не только Суэца с Евфратом, но и самого Израиля, делает российский форпост на полуострове ключевым для контроля всех восточных торговых путей. Не говоря уже о том, что здесь есть и свои "палестинцы" в виде крымских татар, изгнанные лидеры которых заявляют о своем отдельном государстве. В результате всех пертурбаций 2014-15 года не только Крым, но и весь Кавказ политически все плотнее входит в третью ветвь постсоветских союзов, связанную с контртеррористической безопасностью и зависящую от успеха военно-полицейского вмешательства России на Ближнем Востоке.
   Символическую значимость Херсонеса и Севастополя для русской цивилизации сложно переоценить, отсюда пошли русское православие и славянская письменность. Так же как Израиль, Крым остается пока "яблоком раздора", его признают не все субъекты политики, или признают условно. Тем не менее, через два года после узла "Крымнаш" такое фактическое признание сложилось. Как израильская элита апеллирует к временам Римской империи в обоснование своей легитимности, так и крымская элита присягает на верность символам империи Романовых. Так что параллелей достаточно.
   Итак, мы в общих чертах обрисовали структуру из трех ветвей российской евразийской политики. Важно еще раз подчеркнуть, что в отличие от ветвей Глобализации - европейской, атлантической, ближневосточной, все ветви постсоветского политического процесса сходятся в Москве и конкурируют за общий символический капитал власти. На глобальном уровне тоже есть тесно взаимодействующая элита, связанная с высокими технологиями, но она все же рассредоточена по разным столицам. Эту разницу при сравнительном анализе нужно учитывать, чтобы не пытаться искать центры постсовет­ских ветвей в других столицах, хотя элиты Минска, Астаны, Киева (а теперь и Донецка, Крыма) в этих отдельных центрах участвуют на важных ролях.
  
   36. О причинах опричнины
   Согласно обобщенным эмпирическим данным, учтенным в нашей модели, все три ветви политической системы собирает воедино политический центр. Соответственно, объединяющий прогноз нужно выстраивать через прогноз развития центральной подсис­темы - в нашем случае федеральной политической элиты РФ. При этом придется учесть еще один момент - политический центр соединяет ветви не только между собой, но и с вышестоящим политическим контекстом. Поэтому для прогноза 20 стадии российской истории важен контекст 17 стадии процесса Глобализации, который в свою очередь является центром для трех глобальных ветвей последней четверти всемирного Надлома.
   Так что придется резюмировать общее описание ситуации на всех вышестоящих этажах исторического процесса. На уровне всемирно-исторического процесса (эволюции культурной элиты всех цивилизаций) относительно недавно, в 1945 году достигнут пик влияния третейской ветви государственной бюрократии. К этому моменту по итогам третьей четверти (Институционализации) в полной мере сформировались европейские нации, а также союзные центры в СССР и США, имитирующие национальную бюрокра­тию, но бывшие при этом государствами наднациональной квазиимперской элиты.
   Что касается Большой России, то в своем институциональном развитии она только сейчас, к 2015 году достигла узла 19/20 Консолидации, то есть максимального господства государственной бюрократии и, соответственно, разделения на национальные домены. Тот факт, что прибалтийские элиты в отношениях с Россией исповедуют буржуазный национализм довоенного профашистского образца, в большей степени свидетельствует о принадлежности нынешних элит Балтии к постсоветскому политическому пространству, нежели к европейскому. Даже в Польше на последних выборах граница доминирования националистической партии довоенного образца весьма точно совпала с бывшей границей Российской империи. Что также говорит о неизбывной роли Речи Посполитой как стыковочного узла Большой России и Большой Европы.
   Рост влияния бюрократии, включая полицию, юстицию, таможню, в 3-й четверти Надлома всемирной истории был обусловлен интересами доминирующей в этот период торговой ветви элиты. На 19 стадии сформировавшаяся бюрократия обеспечивала в интересах торгово-финансового капитала контроль над промышленными технологиями, в том числе военными, для захвата и защиты рынков. Но при этом мировая бюрократия как третейская ветвь заинтересована в поддержании баланса двух прочих ветвей элиты - промышленной и торговой, а значит в ускоренном росте первой. В узле 19/20 всемирной Консолидации (1945) происходит не только рост влияния мировой элиты и максимум влияния её третейской ветви, но и раскол национальной бюрократии натрое с переносом опоры от торговой элиты к промышленной для удержания баланса.
   Международная бюрократия ООН обеспечивала экспансию унифицированной политической культуры на основе "постевропейских" (американских, советских, израильских, китайских) технологий, что составляет содержание процесса Глобализации. Сначала в форме деколонизации и создания новых государств-наций, затем в неоколони­альной форме навязывания культурных, правовых и потребительских стандартов. Политические эмиссары и комиссары великих держав в странах "третьего мира" были проводниками Глобализации, конкурирующими между собой в формах Холодной войны (гегелевского повторения Крестовых походов). В четвертой четверти Надлома история повторяется на уровне не столько территориальной, сколько информационной экспансии и идеологического противостояния. Соответственно, радикальные коммунистические и либеральные отряды внутриэлитной "гражданской войны" борются путем мобилизации зрителей, читателей, слушателей.
   Контур прямой связи на уровне Глобализации - это и имперские балеты Большого театра, и соревнование кинематографов, и еще важнее - лента новостей и телевизионная картинка научно-технических свершений. В некотором смысле картинка даже важнее самих свершений, что доказано голливудским фильмом о полете на Луну. Столь же вирту­альный контур обратной связи - финансовый, тоже, как выяснилось, обладает способно­стью некоторое время существовать в отрыве от своей изначальной основы обслуживания международной торговли. Хотя и в том, и в другом случае это было бы невозможно без совпадения интересов и сговора конкурирующих элит великих держав.
   Здесь нам пора обратить внимание на важный феномен, вытекающий из догоня­ющей траектории российской истории. Федеральному, союзному, имперскому, царскому центрам всегда приходилось иметь дело с разницей культурных потенциалов при участии страны во внешних делах. Отсюда - феномен "опричнины", царского домена, в котором историческое время течет не так, как в окружающей "земщине". Впрочем, с точки зрения формы можно говорить о двух феноменах, выполняющих эту функцию изолированной от остальной страны "экспериментальной площадки". Пример "опричнины", вырезанной из основных земель, был при Иване Грозном, а потом при Сталине - в виде "шарашек", закрытых городов и городков ВПК. Вторая форма - внешний домен в имперской унии, как присоединенная при Петре Прибалтика, включая сам первоначальный Петербург. И то, и другое - с существенным участием европейских ученых и специалистов.
   Разумеется, такие опричные домены оказывали культурное влияние и ускоряли развитие России, но отсюда же следовали и периодические откаты назад. В целом, если смотреть на психологию российской элиты как коллективного субъекта, это соответствует описанному Юнгом феномену "автономного творческого комплекса" с периодическими всплесками творческой активности и столь же регулярным выпадением творческой лично­сти даже не в спокойное, а в депрессивное, а то и запойное состояние. И точно так же, как типичная творческая личность, опережающая время часть российской элиты может достичь высших мировых достижений, поддерживая остальное хозяйство и торговлю на обыденном уровне, но вот в вопросах финансов всегда была зависимость от внешних сил.
   В то же время, когда во внутренней опричнине ковались технологии будущего, по сей день опережающие остальной мир, финансовый контур участия в Глобализации был так же изолирован от основной части экономики во внешних оффшорах, в совкомбанках. Поэтому при переходе западных финансовых элит к виртуальному доллару советскому противовесу нечего было противопоставить этой спекулятивной атаке, а еще точнее - внешнеэкономическая часть советской элиты была вовлечена в эти спекуляции и тем самым оторвана от внутренней опричной части. Хотя "вооруженный отряд партии" в КГБ, ставший в итоге охранным отрядом бюрократии, как мог, пытался поддерживать баланс между передовыми частями советской элиты. После "запойного периода" начала 90-х этот "опричный отряд" снова включился в процесс, обеспечив к 2015 году доминирование национальной бюрократии.
   Теперь, на протяжении 21 стадии всемирной истории российской элите предстоит, наконец, догнать по уровню развития политической культуры мировую элиту. Впрочем, с учетом мирового кризиса и "переходного периода" в начале 17 стадии Глобализации сделать это будет легче, поскольку большие трудности ожидают глобализированную элиту Большой семерки. В то же время России придется наверстать развитие, которое передовые страны прошли за послевоенную 20 стадию, в том числе развитие внутреннего рынка, импортозамещающего производства и рублевой банковской инфраструктуры. Но все равно, в силу небольшой разницы в фазах развития определенная изоляция от "передовых стран" требуется и уже есть. Только теперь внешний изолирующий буфер из бывших республик служит, скорее, для охраны от мирового кризиса российского потенциала экономического роста.
   По всей видимости, здравомыслящая часть глобальной элиты вполне намеренно вводила "антироссийские" санкции, чтобы сохранить этот потенциал роста в качестве будущего локомотива для скорейшего преодоления последствий мирового кризиса. А также в качестве изолированного от кризиса и обеспеченного ресурсами "спасателя" в ситуациях, подобных сирийской. При этом западные элиты стараются сохранять выгод­ные им позиции и связи с российскими глобализаторами, в том числе на основе общих интересов в погружаемых в кризис буферных республиках - аналогах принудительно деколонизируемых наций. Впрочем, есть другой большой вопрос, насколько и те, и другие глобализаторы осознают необратимость разворота Глобализации в конструктивное русло, невозможность возобновления в прежнем гегемонистском виде западного доминирования, будь то военное, финансовое, информационное.
   Вот теперь с учетом глобального контекста и роли российской федеральной элиты как части элиты мировой - можно будет перейти к прогнозу траектории федерального центра в ближайшие десятилетия.
  
   37. Почему новый 37-й пока невозможен
   Общий прогноз, как и исторический анализ, складывается из множества линий, а потому следует обрисовать структуру основных процессов и их текущее состояние. Еще раз напомню о разделении процессов (сообществ) на базовые и объединяющую их надстройку - быстро "вращающийся" политический центр и три коммуникативные ветви, эволюционирующие вдвое медленнее. Политический центр соединяет три ветви политики с внешнеполитическим контекстом, что позволяет ему балансировать внутренние споры. Таким образом, политический центр является одновременно частью политического процесса более высокого уровня и масштаба.
   Так, федеральный центр российской политики является одновременно центром всей постсоветской элиты Большой России. Три его коммуникативных ветви связывают российскую столичную элиту со столичными элитами постсоветских республик. При этом центральной частью этих ветвей являются такие же ветви, связывающие федеральный центр с региональными элитами. В общем, выходит запутанное переплетение ветвей разных уровней, весьма сложное даже для описания. Однако многие закономерности можно уловить и рассмотреть с помощью наших несовершенных методик анализа.
   Внутри федерального центра есть свой "центр центра" - институт национального лидера (главы государства), соединяющий центр всей постсоветской элиты с центром глобальной политики. Федеральный центр постсоветской элиты переживает активную четверть своего цикла, когда коалиции "боярских кланов" активно испытывают друг друга на прочность и конкурируют за рычаги власти. Так что для удержания внутреннего баланса главе государства приходится все сильнее опираться на внешнюю политику и вовлекаться в решение проблем глобальной элиты.
   К слову, переход всей постсоветской элиты в 20 стадию Активизации (активная четверть завершающей четверти Надлома) обусловлен именно нарастанием кризиса в глобальной политике. Связанные с этим кризисом противоречия внутри и давления извне вовлекают постсоветские элиты (ее ветви и центр) в решение проблем глобальных элит. Причем для глобального центра тоже начинается активная 17 стадия в конструктивной четверти Надлома (21 стадии мировой истории). Все три ветви глобальной олигархии активно борются между собой, сдерживаемые внешней угрозой со стороны разбуженных ими инфернальных сил разрушения. Только инстинкт самосохранения, включая тотальное недоверие друг другу, вынуждают востребовать внешний по отношению к олигархии политический ресурс для удержания баланса. Так что и на глобальном уровне "центр федерального центра" востребован в качестве балансира, как и для постсоветской элиты.
   По этой двойной причине в узле 19/20 Консолидации российской истории нужен именно такой лидер, как Путин, который по его же признанию является "специалистом по общению", доверительной закрытой коммуникации. Собственно, именно этому его и учили в Академии внешней разведки, хотя кроме навыков и знаний нужны, конечно, еще и мотивация, способности и жизненный опыт применения всех этих личностных ресурсов. Ближайшее окружение Путина, которому он передоверяет часть коммуникаций, тоже имеет похожий бэкграунд офицеров разведки или (вероятно) их давних агентов. Так что все логично с точки зрения глобальной функции.
   Однако у всякой медали две стороны, за плюсы приходится платить минусами, успех одной стороны личности отнимает энергию у других сторон ("всякий специалист подобен флюсу"). Хороший разведчик открыт внешнему миру, всем его влияниям, а потому его собственный взгляд на вещи должен быть незамутненным, кристально чистым от внутренних влияний, предпочтений, не говоря уже о страстях. Тем более не следует давать внешним влияниям шансов занять место внутренних предпочтений. Для чего желательно эти разные внешние влияния сталкивать между собой, коллекционировать, дорожить широким спектром коммуникаций и выстроенным между ними балансом.
   Надежной психологической основой для такой личности идеального разведчика является врожденный патриотизм, но особого свойства. Это - идеальный патриотизм в отрыве от конкретных реалий большой Родины, которая ощущается, скорее, как большая любящая семья, озабоченная твоей безопасностью в инокультурном окружении. Чаще всего это семья в зарубежной диаспоре, но возможен и вариант позднего ребенка из простонародной семьи в центре Петербурга. В этом случае эмоциональные проявления совпадут с реакциями потомственных разведчиков, но будут опираться на более прочный фундамент глубинной интуиции.
   Нынешний "коллективный Путин" во главе элиты полностью сосредоточен на внешнеполитических делах, на стремлении понять мотивы, ценности, страхи, умения и неумения своих внешнеполитических контрагентов, как можно яснее и шире выстроить спектр отношений и поддерживать их баланс. Дело это, безусловно, важное и сложное - удержание баланса в мировой элите в период небывалого кризиса и глубочайшего когнитивного диссонанса. Для всей глобальной элиты перестали работать все прежние оценки и ориентиры, и приходится продвигаться на ощупь, малыми шагами, постоянно озираясь и стараясь казаться самим максимально опасными, чтобы не было соблазна у контрагентов объединиться и поживиться за твой счет.
   Если дело удержания баланса, включая вразумление и приведение в чувство самых резких и дерганых вроде турецких или польских элит, и далее пойдет так же неспешно и успешно, тогда вечная благодарность потомков путинской команде будет гарантирована. Сложнее с благодарностью современников, особенно из числа элитариев, которых нужно сдерживать и иногда вразумлять - опять же для поддержания баланса.
   Самая большая проблема в том, что за успехи во внешней политике приходится платить оборотной стороной монеты в политике внутренней. В личности прирожденного разведчика, внешняя открытость опирается на внутреннюю систему унаследованных строгих правил. Так и политический центр на стадии Активизации открыт вовне, а внутри страны опирается на бюрократию, исповедующую разного рода консервативные и патрио­тичные запреты. Сам по себе такой консерватизм, особенно основанный на природном здравом смысле, семейных ценностях и так далее - вовсе не плох, если бы не отвлечение внимания и политической воли сугубо вовне.
   Впрочем, когда внимание главы государства и его окружения удается привлечь к внутренним проблемам развития, то никакой иной реакции, кроме инстинктивной опоры на бюрократию ждать не приходится. Потому что любовь к Родине и представления об устройстве внутренней жизни страны - сугубо идеальные, абстрактные, как должно быть, а не как есть и возможно. Несмотря даже на то, что на уровне элит и даже глобальных - разведчик способен воспринимать ситуацию как есть, и разобраться, как оно работает на самом деле. Такова особенность психологической установки на опасность извне при уверенности в защищенном семейном тыле.
   Соответственно, на вопросы внутреннего развития "разведчики" смотрят лишь через призму внешних, причем закрытых, элитарных оценок. Если сложилась такая внешняя оценка, что статус и безопасность державы зависит, например, от мощности дата-центров или от контроля за автоперевозчиками, тогда проявляется политическая воля заставить заплатить внутренний бизнес за их создание, а экономические расчеты или просчеты можно переложить на правительственную бюрократию. Если западные коллеги используют аутистов для работы в разведцентрах, то и у нас появится фонд помощи детям-аутистам. Оценки значимости спортивных форумов тоже побуждают хотя бы так заставить работать внутреннюю бюрократию на развитие.
   Совсем иначе выглядит такая власть, когда внешних ориентиров для нестандартной внутренней ситуации нет. Показательна почти беспомощная, сугубо бюрократическая реакция президентской власти, когда внутренняя проблема проявилась, а внешних оценок для нее не находится. Как это было с трагедией на карельском Сямозере, после которой президент поручил правительству усилить и без того мощный бюрократический контроль над организаторами детского отдыха. Хотя именно тотальная бюрократизация системы госзаказов, когда бюрократия сама себя в свою пользу контролирует в отрыве от реальности, стала главной причиной трагедии.
   Как говорится, из песни слов не выкинешь, и за все оборотные стороны внешних успехов приходится платить обществу. Узел Консолидации потому так и называется, что нарастание внешних проблем, кризис международных связей заставляет доминирующую в обществе бюрократию подчиниться воле своего спецслужбистского авангарда, "чтоб не пропасть по одиночке". Хотя само по себе это жесткое подчинение не решает всех наросших проблем, и предоставленная самой себе в отдельных сугубо внутренних секторах - бюрократия продолжит генерировать проблемы, ровно до того уровня, когда их катастрофический уровень станет значимым для внешней политики. Например, несмотря на огромный, но абстрактный патриотизм политического руководства ситуация с сохранением культурного наследия ухудшается. Когда речь идет о реставрации древних памятников Пальмиры или шведско-финского культурного наследия Выборга, это имеет внешнеполитическое значение, и политическая воля проявляется. Однако строительство уродливого здания музея на заповедных Соловках, по-видимому, продолжится вплоть до официальной постановки вопроса в ЮНЕСКО об угрозе исключения памятника из Списка всемирного наследия. Лишь тогда бюрократия получит волевого пинка от политического авангарда, переключившись на генерацию проблем в других местах и секторах.
   Особо заметно отсутствие у Путина и его ближнего круга каких-либо собственных предпочтений в финансово-экономической политике в период, когда внешние ориентиры и оценки внутри самой глобальной элиты диаметрально разошлись. Впрочем, Кремль и не смог бы играть роль гаранта поддержания баланса между коалициями глобальной элиты, если бы имел политическую волю выбирать из конкурирующих технологий глобальной финансовой власти. Намного проще и политически эффективнее создать при себе очередной "стратегический совет" как площадку конкуренции "бояр", представляющих на постсоветском и федеральном уровне разные ветви глобальной элиты. Пусть меж собой спорят, доказывая и продвигая "свои" проекты и формируя их поддержку внешними финансово-политическими силами.
   Если обратиться к уже известным историческим аналогиям, то в узле Инициации (1721-25) и после смерти Петра I тоже наблюдалась похожая картина, в том числе с генерацией "национальных проектов" по внешним образцам и оценкам. Такие проекты, как Ладожский канал, развитие Петербурга и ряд других были отданы на откуп лидерам реформированной и укрепившейся бюрократии - губернаторам, сенаторам, магнатам тогдашнего ВПК. Политическая воля наследников Петра определялась международными связями царской семьи и ее тайных советников и проводилась внутри страны посредством контроля гвардии (службы охраны) через следственные органы. А в узловые моменты смены монарха дело доходило и до прямого давления на высшие элиты, представленные в Верховном Тайном совете.
   Главное, что после петровской Инициации имперский центр российской элиты стал частью глобального центра своей эпохи - европейской монархической элиты. Участие царской семьи и ее советников в европейских военно-политических и матримониальных раскладах составляло внешнюю форму политического центра и позволяло удерживать в рамках и балансировать внутренний политический процесс. Однако это политическое влияние монархического центра на высшие элиты мало сказалось на внутренней ситуации в стране, ослабленной войной и отданной на откуп бюрократии, военной и гражданской. По большому счету, времени, сил и воли у высшей политической элиты, занятой интригами вокруг монархических браков, наследников и регентств, на внутренние проблемы не хватало.
   Впрочем, в начале XVIII века внешние формы и сюжет участия высшей элиты в европейских делах определялись другими фазами развития и самой России, и Европы. Внутри центрального процесса формирования современных наций и государств (третья четверть Надлома) - это был узел 19/20 Консолидации, когда монархическая элита была вынуждена опереться на торговую элиту и контролирующую ее бюрократию в той же мере, как на военных. Для всей всемирной истории - это узел 18/19 Кризис центра, "старорежимного" европейского. Вследствие этого кризиса востребовано вовлечение России в европейские дела как дополнительной опоры. Хотя для русской элиты на 10 стадии ее развития это была роль прилежного студента в высшей школе европейской политики, вносящего плату в виде вовлекаемых во внешнюю торговлю природных ресурсов и охраны торговых путей. При переходе российской элиты в завершающую четверть Подъема очевиден глубокий контраст между "вступительным экзаменом" в правление самого Петра I и более скромным участием Петербурга в международных делах, когда амбиции решительного "абитуриента" столкнулись со сложностями учебы.
   Совсем другое дело в начале XIX века, когда центральный для мировой истории процесс европейской Институционализации достиг узла 20/21, то есть ровно той же фазы, как в мировой истории к настоящему моменту. И точно так же, как сегодня российская элита, узел 19/20 Консолидации к 1815 году прошла петербургская имперская элита, сыгравшая в том европейском сюжете ту же роль внешнего стабилизатора и гаранта. Отсюда и такие совпадения не только в политических сюжетах, но даже в психотипах и во внешности ведущих политиков. Не только Путин выглядит реинкарнацией Александра I, но в его дворцовом окружении легко найти современных Аракчеева и Сперанского. В армии тоже популярный в народе, но осторожнейший царедворец Шойгу сменил эффективного, но непопулярного "барклая" Сердюкова. Не меньшее сходство сюжетов наблюдается и во внешнеполитической интриге, где к 1815 году также проявился глубокий раскол европейских элит с центрами ветвей в Лондоне, Париже и Вене.
   Как сейчас, так и тогда были всеобщие попытки не просто вовлечь, но принудить Россию сыграть на своей стороне при нежелании самой России твердо принимать одну из сторон, а лучше поддерживать баланс сил с меньшими затратами. В свете этого интересен эпизод с несостоявшимся сепаратным миром в Тарутино, известный историкам, но не очень популярный среди популяризаторов истории. Впрочем, всем известно, что Кутузов был против участия России в европейской войне и ратовал за завершение кампании сразу после изгнания агрессоров за пределы Империи. Александр I в силу данных обещаний и сильнейшего давления со стороны Лондона открыто поддержать эту позицию не мог. Но это он сам назначил именно Кутузова, а значит - вполне мог закрыть глаза на возможное "самоуправство" главнокомандующего, подписавшего сепаратный мир с Наполеоном.
   Дезавуировать полномочия Кутузова задним числом было бы невозможно, можно только вместо награды демонстративно отправить "в опалу", когда дело уже сделано. Так что знаменитый "тарутинский маневр", вероятно, был призван замести следы и запутать не только противника, но и союзника - англичан, получить не только передышку, но и время на сепаратные переговоры. Английскому послу пришлось срочно выбивать в Зимнем дворце полномочия генерального инспектора для английского генерала, все-таки успевшего прибыть в ставку Кутузова и в последний момент сорвать невыгодное Лондону досрочное замирение. Хотя позднее при Березине русские генералы все равно как-то ухитрились упустить Бонапарта в Европу, опять же не на радость союзникам.
   И в наши дни все глобальные коалиции усиливают закулисное и пропагандистское давление на Кремль, а с другой стороны - оставляют открытой для сотрудничества необходимую для них часть повестки дня. Может быть, в Кремле и не стали бы вмешиваться в Сирии против "партии войны", аналога бонапартистского глобализма, если бы не нужно было возвращать позиции на Украине. Так же и в 1812-м Россия не могла уклониться от войны и при этом не могла вести ее сдерживанием на границе, а только заманиванием и уничтожением польской кавалерии при Бородине, потому что иначе усилившаяся Польша стала бы враждебным буфером на пути в Европу.
   После 1815 года в европейской политике, как сейчас в глобальной, начался затяжной переходный период, когда прежние образцы политической системы сломаны, а новые еще только проходят обкатку. Отсюда были все эти экспериментальные, а порою даже оксюморонные сочетания - реставрация Бурбонов наряду с сохранением многопар­тийного парламента, или уния самодержавной России с конституционными монархиями в Польше и Финляндии, или сохранение созданного Бонапартом Голландского королевства. Роль России как гаранта стабильности была востребована из-за неопределенности, нестабильности, дезориентации постнаполеоновской Европы.
   Одновременно происходила перестройка европейского рынка, выход из кризиса на основе новых индустриальных технологий, стимулированных торговыми санкциями. Однако, увы, такого рода стимулы работают на развитие достаточно зрелой социальной системы, как в Британии тогда или в России сейчас. А в тогдашней России экономический кризис из-за потери рынков и роста задолженности поместий угнетал развитие. Проявился контраст между вовлеченной в европейскую орбиту "опричниной" (Польша, Прибалтика) и остальной медленно деградирующей "земщиной". Хотя прогрессорские попытки социа­льных экспериментов с "военными поселениями" на коренных русских землях тоже предпринимались. Однако и они тоже были вдохновлены внешними оценками модных европейских мыслителей в духе французского социализма. После стараний имперской бюрократии получилось "как всегда", а верный Аракчеев стал именем нарицательным и прототипом Угрюм-Бурчеева.
   Впрочем, нам для прогноза федеральной политики важна лишь явная параллель с нынешним переходным периодом в глобальной политике. Опять все игроки находятся в состоянии неопределенности, а то и дезориентации. Прежняя глобально-политическая система общими усилиями не только расколота, но и порушена, а на выстраивание новых механизмов и ориентиров потребуется время, и тоже не менее 15 лет после узла 20/21 Раскола. Поэтому в глобальной политике точно также возможны и неизбежны ранее не сочетаемые комбинации, вроде передачи политической машины НАТО в руки главным лондонским конкурентам финансово-милитаристской ветви глобальной элиты.
   Для России после 2015 года, как и после 1815-го, переходный период в глобальной политике означает определенную передышку в смысле реального, а не пропагандистского давления со стороны Запада. Хотя эта передышка обеспечена повышенным вниманием президентского центра в отношении всех внешних влияний, озабоченностей, страхов. Все внешние игроки будут следить и сторожить друг друга, чтобы Россия с ее ресурсами и вновь обретенной самостоятельностью не приняла вдруг чью-то сторону в конкурентной гонке за место под солнцем многополярного мира. Отсюда общее желание западных держав затруднить друг другу общение с Кремлем вовлечением в публичную русофоб­скую истерику, при очевидном желании налаживать закулисные торги и экономические связи. Поэтому натравливают на Россию и друг на друга придавленных лимитрофов. А эти буферные республики, не имея шансов уклониться от стыдной роли прозападных шавок, могут лишь доводить ситуацию до очевидного абсурда, изображая особо смелых противников "страшного Путина".
   Соответственно, сама Россия должна показывать не только наличие потенциала миротворца, но и обозначить верхние границы его усиления, не свыше необходимого для защиты общего спокойствия от возможных эксцессов. Глава государства и его окружение также должны показывать и доказывать суверенную многовекторность, приверженность международному праву, несмотря на всю оголтелую пропаганду и нападки, призванные в том числе побуждать "центр центра" к демонстрации хладнокровия и равноудаленности всех игроков.
   Во внутренней политике внешний переходный период сочетает парадоксальные черты - внешней стабильности и подчеркнутой неизменности политической системы и даже застывшего баланса сил в высших кругах, за которыми стоят связи с внешними игроками. Одновременное отсутствие реальных внешних угроз и наличие авторитетного лидера, удерживающего и балансирующего внешние давления, создает условия для внутренних интриг и конкуренции, выяснения отношений между крыльями политической элиты. Однако это выяснение отношений происходит строго "под ковром", поскольку "царь далеко" - в заоблачных высях геополитики, а бюрократическая машина, на которую опирается лидер во внутренней политике - любое непонятное ей творческое проявление в политике трактует как нелояльность, олицетворяя себя с высшей властью. В таких условиях все формальные институты, призванные обеспечивать обратную связь и баланс сил, вырождаются до уровня декораций, а активизация борьбы политических кланов и коалиций за рычаги власти канализируется в русло правоохранительных чисток.
   Попытки политиков, не входящих в ближний внешнеполитический штаб, по примеру лидера витать в глобальных облаках вместо конкретной земной работы - тоже составляют негативную обратную сторону стадии Активизации. Вот уже даже министр культуры ощущает себя вершителем внешней политики, пусть в масштабах ближнего зарубежья, и до него тоже не достучаться снизу по разным второстепенным вопросам вроде развала реставрационной отрасли. Поскольку опять же - сам министр до посинения боится чиновников политической администрации, и брать на себя ответственность по любым вопросам, способным вызвать интерес ФСБ и СКР, не в силах. Соответственно, никакой внятной самостоятельной политики ни одно из ведомств не может проводить, и только еще больше пугаются окрика сверху за проявляемую невнятность, неконкретность, бюрократическую изворотливость.
   Такую ситуацию в создавшемся политическом контексте невозможно переломить быстро. Никакая самая справедливая критика, хоть снизу, хоть сверху, не может победить, а только усугубляет страхи консолидированной бюрократии. Притом что оснований для таких страхов в фигуре самого лидера нет. Однако народная мудрость гласит, что "жалует царь, да не жалует псарь". Для того и требуется долгая культурная революция, чтобы в тени бюрократических динозавров выросла новая, более динамичная "млекопитающая" социальная среда.
   Судя по отдельным телодвижениям и попыткам повторить в современных условиях какие-то из советских и одновременно из западных форм управления ВПК, эта главная проблема преодоления бюрократической косности отчасти осознается. Однако именно внешний контекст внутреннего развития и их взаимосвязанность препятствует быстрому возврату к наиболее эффективным практикам управления. Только представьте себе, как жидко обделались бы зарубежные партнеры, если бы "коллективный Путин" и в самом деле попытался воссоздать сталинские формы мобилизации интеллектуальной и научно-технической элиты на решение актуальных внутренних проблем. Это заставило бы их забыть о расколе и реально объединиться для максимального ослабления России. Уже по этой причине форсаж культурной революции в наше время так же невозможен, как и после 1815 года. Хотя в дальнейшем ходе культурной революции частичное воссоздание сталинской модели в новых условиях, не требующих жестких репрессий, неизбежно.
   Наверное, нужно напомнить в этой главе еще одну рассмотренную ранее параллель - между октябрьским кризисом 1993 года в Москве (учредительный процесс РФ) и глобальным кризисом (2014-17), Дном Надлома Глобализации. Не только политическая коалиция, опиравшаяся на властные полномочия Верховного Совета, мечтала быстрее избавиться от временного (по их мнению) президента Ельцина, который был нужен только для борьбы против союзного центра и для внешней легитимации дележа союзного наследства. Ровно те же цели были и у коалиции, опиравшейся на полномочия Совмина. Только вслух при этом говорили о конституционной реформе, но тоже подталкивали Ельцина к объявлению досрочных выборов президента, а сами лидеры либералов уже примеривали мысленно "шапку Мономаха". Казалось бы, вот она победа рядом - нужно первыми успеть взять все более слабеющую президентскую власть в вилку, устроить ей цейтнот и цугцванг, а потом шах и мат - подобрать власть и прилагающиеся к ней ресурсы. Одно только не учитывали, что символический ресурс всенародного избрания и харизмы победителя ненавистного Горбачева так просто никуда не денется.
   Некоторые из "демократов" сразу после "победы" над "Белым домом" публично удивлялись - зачем, мол, еще какие-то выборы, если демократия уже победила. Однако, как выяснилось, в этом смысле демократия действительно победила всех "демократов" из всех политических крыльев (в ВС РФ тоже самоназванные "демократы" заправляли и бывшие "коммунисты за демократию"). А всё потому, что близость полной победы и вожделенного приза раскалывает любые коалиции сильнее самой сильной контратаки. Вот и пришлось претендентам на высшую власть смиренно выстраиваться в очередь выборной кампании в новое Федеральное собрание, конкурировать друг с другом за право доступа хотя бы к части власти. А ослабленный и ненавидимый всеми политическими крыльями Ельцин еще долго демонстрировал признаки дальнейшего ослабления, пока претенденты и кандидаты в преемники сталкивались лбами. Одной из предпосылок нейтрализации самых политически сильных на тот момент политических фракций была ставка Кремля на поддержку аутсайдеров, не имевших шансов без такой поддержки. Так часть бывших членов президиума ВС РФ стали арбитрами в выборном процессе в составе нового Центризбиркома, другие возглавили аппарат формируемого парламента.
   Аналогично и после 2015 года на глобальном уровне ослабленная и ненавидимая всеми коалициями глобальной элиты Россия должна, вроде бы, смиренно ждать, кто из западных игроков подомнет под себя остальных, чтобы после этого забрать у России не только ее экономические ресурсы, но и символический капитал Великой Победы и Прорыва в Космос. Однако и в этом случае близость победы сыграла с коалициями более сильных игроков свою привычную шутку. Ведь обладание ресурсами, отнятыми у России, сделало бы победителя непобедимым, а всех остальных вечно проигравшими без шансов на реванш. Вот именно поэтому раскол и драка за столь огромный приз была тоже без шансов на компромисс и примирение среди самых сильных игроков. А не самый сильный игрок, именно в силу своей относительной политической изоляции, оказался в выигрыше, заняв позицию гаранта вне схватки, готового поддержать своим ресурсом обе самые сильные или даже все три ветви глобальной элиты по очереди. При этом наибольшую поддержку получили "старые деньги", аутсайдеры в составе финансово-политической элиты Запада, совместно с которыми Кремль выстраивает политический арбитраж в ближневосточном глобальном узле.
   Самые сильные игроки и коалиции глобальной элиты и без того перезаложились на свой выигрыш в гонке за лидерство, планируя возглавить процесс управляемого выхода из долларовой пирамиды. Вернее даже заложили и перезаложили свое будущее, поставив на кон свой глобальный статус, надеясь на финише обойти конкурентов. А сам финиш уже был так близок, оставалось только переподчинить политическую элиту России в ходе выборного цикла 2011-12 года, или сразу после. А тут такой облом мечтаний, вызванный опять таки острой конкуренцией самих западных элит, когда пришлось делать ставку на изоляцию и попытку удушения России в стиле "так не доставайся никому".
   И теперь вместо финиша гонки за глобальное лидерство, эти же ослабленные взаимной борьбой игроки вынуждены снова выйти на старт гонки "переходного периода". Финиш отодвигается в будущее, лет на 10-15, и призом станет уже не полная гегемония, а только лидерство в западной, либеральной части мировой элиты, поскольку восточная часть, евразийские игроки тоже примут равноправное участие. Как тут после такого облома не воспылать жгучей ненавистью не только друг к другу, но и к России, пытаясь побольнее уязвить в информационно-психологической войне. Но при этом действуют в целом осторожно, чтобы выстроенная в период предварительной гонки финансовая пирамида не обрушилась неуправляемо на головы своих строителей.
   Короче, нет никаких сомнений, что западные игроки в этот переходный период выбора новой модели мировой финансовой системы и совместного управляемого выхода из сотворенного ими глобального кризиса будут не только активно задействовать антироссийскую риторику, но и ждать своего часа для реванша и мести. Однако всё это будет не раньше хотя бы относительной нормализации в сфере мировых финансов и внешней торговли. Этот переходный период и подготовка к следующему раунду глобально-политического кризиса вокруг России, ее отношений с западными игроками составляет внешний контекст российской политики. Опираясь на внешнеполитический прогноз, можно теперь прейти к общему прогнозу для всего постсоветского пространства, Большой России.
  
   38. Перекличка времен и контекстов
   Как правильно называть нашу общую цивилизацию? "Евразийский" - такой же эвфемизм для Союза, как "Советский". Именование по классификации Тойнби: "русская православная" - тоже выглядит не вполне точным для современного употребления. Оно было верным для большой стадии Подъема, как "советское" стало заменой и антитезой "великорусскому" на стадиях глубокого Надлома. Для последней четверти Надлома, в которую мы вступили в 2014 году, термин "постсоветское пространство" вполне подходит, но это тоже преходяще. Вечно останется только русская классическая культура и общая историческая судьба, объединяющая Россию с народами трех прочих ветвей нашей цивилизации.
   Собственно, одной из философских задач начавшейся культурной революции является формирование общего самосознания, не принижающего значение, но и не преувеличивающего влияние общей классической культуры. Симптоматично, что такие тонкости в вопросах самоидентификации имеют место только при обсуждении на русском языке между нашими народами. Для всех прочих языков и цивилизаций "русский" и "российский" - вовсе не различаются, как и народы. Если только ты лоялен своему народу, а значит и его классической культуре, то для всего мира ты - русский. Поэтому термин "русская цивилизация" или "Большая Россия" вполне корректен, если иметь в виду не сумму народов, а то, что их объединяет и усиливает сверх этой суммы - культурную надстройку, включая высшие политические элиты.
   Самый общий прогноз для России на XXI век уже сформулирован нами с самого начала - это культурная революция, завершающая Надлом. Постепенно мы это общий прогноз уточняем и детализируем. Теперь мы знаем, что этот творческий период будет преимущественно научно-философским, а не литературным, как в последней четверти Подъема (XIX вв.). Консолидация центра при переходе элит из позднесоветского состояния к постсоветскому связана с растущим внешним давлением и нарастанием рисков, обусловленных глобальным кризисом. При этом внешние игроки рассматривают Россию как источник ресурсов для решения своих проблем, но одновременно стерегут баланс, чтобы конкуренты не могли чрезмерно усилиться за счет связей с Россией. Отсюда общее информационно-психологическое давление не столько на Россию, сколько друг на друга при стремлении игроков сохранить прагматичные отношения с Кремлем.
   Речь пойдет о проекции этой глобальной картины на развитие постсоветской системы союзов, включающей три автономные друг от друга ветви - назовем их "балтийская", "черноморская" и "каспийская". Нас интересует развитие этих трех систем отношений кремлевского центра с периферией постсоветского пространства.
   Еще раз повторим, что в любом политическом процессе исполнительным контуром прямой связи является идеологический процесс. Поэтому нас не должно удивлять, что в центре балтийской ветви постсоветских союзов находится сугубо идеологизированный Союз России и Белоруссии, а в самом Минске во главу угла ставят "идеологическую работу". Даже если никакой остаточной идеологии за этой главной отраслью экономики уже почти не осталось. Особенно после отказа Минска подкрепить слова о "западном форпосте против НАТО" делом размещения российской авиабазы. Так же давно перестало удивлять, что в слабосильных странах Балтии конфронтационная идеология заменяет и подавляет экономический прагматизм. Такова, по-видимому, природа позднесоветских элит на этом балтийском направлении.
   Южнее, на черноморском направлении постсоветских союзов, наоборот, довлеет экономическая прагматика. Пока московские контрагенты обеспечивали киевским приток финансовых ресурсов через льготные поставки газа и прочую полуконтрабанду с дележом и выводом теневой маржи в оффшоры, никаких особых трений не наблюдалось. После перевода поставок газа на единую с Европой формулу цены кризис в отношениях Москвы и Киева стал неизбежным, как и резкое ослабление "черноморской" ветви элиты в самом Киеве. (Аналогично было и в Грузии после перекрытия большей части контрабандных каналов.) Поэтому стал возможен захват власти в Киеве крылом элиты, идеологизи­рованным по польско-прибалтийскому образцу.
   По сути, в 2014 году произошло расширение сферы влияния балтийской ветви постсоветских элит за счет черноморской ветви. Аналогом в том же узле 19/20 всемирной истории было вовлечение прагматичных, но постдепрессивных США в идеологизиро­ванную европейскую войну и послевоенную конфронтацию. Более того, в результате ВМВ власть в самих США импортировала из побежденной Германии идеологию конфронтации вместе с нацистскими кадрами. Произошла смена центра в атлантической ветви глобальной элиты от прагматичного торгово-финансового Лондона к финансово-милитаристскому Вашингтону. В постсоветском аналоге то же произошло в Киеве, центр ушел из рук пролондонских "донецких" олигархов.
   Есть и другие параллели между историческими узлами 19/20 всемирного и российского уровней. Часть из них мы уже приводили, например, переход Крыма из ведения все тех же "донецких", в ведение финансово-милитаристских элит, стоящих ближе к обновленному центру в Москве. Так и Палестина по итогам ВМВ ушла из-под мандата Лондона под крыло даже не американской, а глобалистской элиты. Однако, чтобы продолжить эти и другие параллели в сторону прогноза, нам нужно найти соотношение темпов, динамики развития современных процессов разного масштаба.
   Российский исторический процесс является "матрешкой" на два уровня ниже всемирно-исторического процесса. Попробуем на этой основе вычислить относительную длительность хотя бы первых фаз внутри 20 стадии российской истории, и "оцифровать" по этой шкале текущую фазу развития. Для сравнения используем хорошо известные первые фазы 19 стадии (1992-2014).
   Прежде всего, нас интересует каскадная смена центра в больших узлах. Так, узел 18/19 российской истории завершился к 1 января 1992 года. Для 19 стадии это был узел 13/14 Смены центра - на смену союзному центру пришел переименованный кремлевский внешнеполитический центр, сопряженный с федеральным центром внутренней политики. Для удобства изложения можно считать, что это один российский политический центр, поскольку фазы его эволюции завязаны на один и тот же кремлевский "центр центра". Этот вложенный, как матрешка, "центр центра" сформировался и перехватил управление немного раньше, по итогам 5 съезда депутатов РСФСР к 7 ноября 1991 года.
   Это один из ключевых законов исторического развития - опережающая эволюция нового политического центра, идущего на смену прежнему. Все остальные большие узлы, делящие Надлом на четыре четверти, мы определяем как моменты смены политического центра. Узел 16/17 Дна Надлома или узел 19/20 Консолидации по определению совпадают с узлом 13/14 Смены центра вложенного политического процесса. А вот сам узел 13/14, через который идет определение остальных, является исключением из правил. Здесь момент смены центра определяется эмпирически, на основе видимых изменений. Сначала происходит смена центра внутри центра, как, например, советский центр вместо Временного правительства, назначенного Госдумой, в ноябре 1917 года. Затем следует "победное шествие" новой власти, постепенное переподчинение новому центру или просто отпадение от старого всех политических единиц. И только после этого происходит Смена центра в основном процессе. Внутри политического центра в этот момент наступает более продвинутая фаза "смены режима" (например, смена календаря и фактическое действие Брестского мира с 14 февраля 1918 года).
   Аналогично при Смене центра СССР/СНГ с 1 января 1992 года в федеральном политическом центре России произошла смена режима на чрезвычайный, обусловленный "экономической реформой". Ключевые решения были централизованы коалиционным "центром центра": Президент - Президиум ВС - Конституционный суд. Этот тройной центр тоже проходит свои стадии эволюции, и для него "смена режима" федерального центра является Дном Надлома его собственной 14 стадии. Запомним эту метку на абстрактной шкале - середина первой четверти первой четверти 19 стадии.
   Теперь попытаемся разглядеть такую же каскадную структуру для нынешней Смены центра в процессе Глобализации. Узел 20/21 Всемирной истории совпадает с узлом 16/17 Глобализации, а последний определяется узлом 13/14 Смены центра глобальной политики. Политический центр Глобализации в ее второй четверти (после 1945) - это отношения между США и СССР, балансируемые ближневосточным процессом. Даже после 1991 года центральным процессом все равно были отношения США и РФ в форме расширения влияния США на постсоветском пространстве и сдерживания влияния Европы и Китая в попытке закрепить однополярность. Попытка абсолютной гегемонии закономерно не удалась, и теперь на смену послевоенному мироустройству с лидерством США приходит новый коалиционный центр, основанный на балансе сил.
   Внутри нового глобального центра есть свой "центр центра". Таковым может быть только политический центр постсоветского пространства, поскольку именно отсюда в 2014 началось явное разрушение гегемонистской политической модели мироустройства. Сегодня мы наблюдаем решительный успех этого переустройства не где-нибудь, а в самих США. Хотя связана эта "перезагрузка" с успехом российской политики выстраивания балансов на Ближнем Востоке, фактическим выигрышем сирийской войны после взятия Алеппо, несмотря на попытки информационного, но не более того противодействия наднациональной глобалистской элиты.
   При разнице в масштабах и фазе развития есть важное сходство между демонтажем наднациональной надстройки СССР над Россией, Украиной и другими республиками и демонтажем однополярной надстройки над Россией, США и другими державами. И там, и там власть переходит от наднациональной элиты, опиравшейся на сильнейшую из стран, к взаимодействию национальных элит.
   Российский центр постсоветского пространства явочным порядком вышел из однополярного мира в мае 2014 года, аналогично тому, как российский центр в ноябре 1991 года провозгласил сепаратную экономическую реформу. Параллельно этому была попытка пролондонских либералов выстроить альтернативную глобалистскую надстройку в виде БРИКС+АБИИ с опорой на Китай. Аналогично и осенью 1991 года была попытка выстроить альтернативный "обновленный Союз" с переформатированием Верховного Совета и сохранением части союзных институтов власти, общей валюты и объединенных Вооруженных сил.
   Какое-то время, пока шло формирование российских суверенных органов власти, национальная и наднациональная альтернативы соревновались. Однако наднациональная альтернатива "обновленного Союза" слабела по мере нарастания новых противоречий между республиками и переделом власти внутри республик. Так и альтернатива БРИКС сегодня ослаблена не только взаимным недоверием участников, но и кризисными явлениями внутри каждой державы, не только Бразилии.
   Наконец, 1 декабря 1991 года произошло ключевое событие, сделавшее распад Союза безальтернативным - это украинский референдум о независимости. Притом что именно украинские элиты были основой позднесоветского Союза. После этого новый центр позднесоветской элиты стал возможен лишь в формате межгосударственных соглашений республик с Федерацией. Похоже, таким же ключевым событием, снявшим с повестки дня не только возобновление прежней гегемонии, но и альтерглобалистский наднациональный проект - стало голосование на президентских выборах в США. Со стороны команды избранного президента Трампа заявлена ставка на двусторонние отношения с Россией и другими державами, без участия наднациональной бюрократии.
   Это не значит, что наднациональные институты будут упразднены, но они будут играть вспомогательную роль, как органы СНГ. Даже штаб объединенных вооруженных сил после распада СССР просуществовал еще пару лет, никому особо не мешая и не помогая. Видимо, такая же увядающая судьба ожидает и постмонополярное НАТО в ближайшие лет десять.
   В следующем году следует ожидать глобального аналога Беловежских соглашений, для которого потребуется решающее участие ведущей европейской державы. В начале декабря 91-го сторонники "обновленного Союза", независимо от левой или либеральной окраски, с надеждой смотрели на Минск (центр балтийской ветви). И сегодня глобалисты и альтерглобалисты все надежды возлагают на Берлин, хотя на всякий случай пытаются закрепиться в Вене. Уходя, Обама успел благословить канцлера ФРГ Меркель как лидера альтерглобализма с его "климатической" идеологией. Впрочем, на предстоящих выборах в ноябре 2017 года альтернатива для Германии и Меркель вырисовывается несколько другая: либо ХДС перехватывает лозунги антиглобалистов, либо уступает им власть. Первое - более вероятно, поэтому аналог "глобального Беловежья" может произойти даже раньше самих выборов, вскоре после майских выборов во Франции. Там исход в пользу антиглобалистов почти предопределен, а он повлияет и на Германию.
   Далее, уже после подтвержденного на выборах разворота Германии, а с ней и Старой Европы, демонтаж однополярной системы перейдет в фазу полного распада. Среди задач этой финальной фазы - переформатирование ближневосточной, третейской ветви глобального процесса. Это переформатирование уже началось, чему залогом - новая роль России в качестве ключевого посредника и гаранта соглашения "расширенного ОПЕК" о замораживании добычи нефти. Разворот Египта к Сирии, сделка с Катаром, военная координация с Израилем, диалог с саудитами - скорее всего, этот процесс выстраивания нового баланса на Ближнем Востоке завершится зимой 2017/18 года умиротворением Сирии и запуском политического процесса.
   Еще раз уточним - узел 20/21 (Раскол) является промежуточным, а не большим для Надлома. Большие узлы знаменуются сменой центра, а просто узлы - тем же, но масштабом поменьше, то есть сменой "центра центра". Узел 20/21 является большим узлом 16/17 (Дно Надлома) для центрального процесса. В нашем случае узел 20/21 всемирно-исторического процесса (ВИП- Раскол) будет Дном Надлома для процесса Глобализации (эволюции глобальных политических элит, соглашений и институтов). Этот большой узел по определению совпадает с узлом 13/14 для нового центра Глобализации.
   Прежним центром Глобализации в ее активной четверти (14-16 стадии) был процесс конкуренции и поддержания баланса между сверхдержавами в рамках "ялтинской системы". "Центром центра" были двусторонние отношения СССР и США с баланси­рующей ролью ближневосточного процесса вокруг Израиля. Новым центром Глобали­зации в ее конструктивной четверти станет процесс институционализации глобальных регионов, а "центром центра" - отношения гаранта вновь выстраиваемых балансов России с центрами трех ветвей или направлений глобальной безопасности.
   Если кто-то еще помнит, ровно год назад, в конце декабря 2015 года были даже отчасти оформлены эти три формирующиеся системы глобальных соглашений. Первая ветвь, идеологически заданная как глобальная экологическая безопасность, направлена на регулирование технологического сектора цивилизации. Оформлена для начала как Парижское соглашение по климату, но будет так или иначе развиваться и дополняться региональными и альтернативными соглашениями.
   Представительная ветвь глобальных соглашений касается глобальной финансовой устойчивости и призвана согласовывать эмиссию мировой валюты или системы валют. Это наиболее развитая к текущему моменту из всех ветвей, вследствие наибольших противоречий. В декабре 2015 года внутри этой системы важнейших валют началась серьезная перегруппировка вследствие решения ФРС поднять ставку рефинансирования.
   Третья ветвь, третейская между технологической и финансовой, оформляется как всемирная контртеррористическая коалиция. Также не без противоречий, но общая основа в виде резолюций СБ ООН была принята тоже в декабре 2015 года. Центры всех трех ветвей достаточно определенно локализованы в виде взаимодействия центров трех цивилизаций с Россией. Экологическое соглашение подписано в Париже, активнее всего продвигается Берлином, но зависит от поддержки Россией - Путин своим запоздавшим прибытием в Париж постарался это подчеркнуть. Переходный период для финансовой системы соглашений начался после того, как ФРС не смогла достичь запланированного эффекта дефляционного шока - прежде всего из-за устойчивости к нему рубля. Что касается конттеррористического соглашения, то так же очевидна центральная роль России в Сирии и, как следствие, на всем Ближнем Востоке.
   Когда во всех ветвях обновляемой глобальной системы взаимодействия элит прошли столь важные "перезагрузки" практически одновременно - значит налицо важный узел этого нового центра Глобализации. Далее смотрим по последствиям в течение 2016 года - при всех противоречиях между державами и связанных с этим пробуксовках именно эти три новых ветви наращивают свое влияние, в то время как попытки возродить прежние формы гегемонизма и блоковой политики времен Холодной войны провалились. Из этого делаем вывод, что это не просто важный узел предварительной четверти 21 ВИП-стадии, а именно смена "центра центра" Глобализации. Как и положено, она немного опережает Смену центра.
   Вряд ли сегодня нужно кого-то дополнительно убеждать, что именно внешняя политика России инициировала все эти кардинальные изменения и находится в центре внимания мирового сообщества. То есть это центр глобального "центра центра". Сегодня даже приходится, наоборот, убеждать критиков и оппонентов в том, что не во всем происходящем в мире виноват Путин. Тем не менее, это во многом субъективное наблюдение соответствует все той же "каскадной" закономерности - смена центра в российской внешней политике произошла вскоре после президентских выборов 2012 года.
   Поскольку внутрикремлевские расклады довольно интимны, тут можно спорить, когда именно этот каскад постепенно нарастающих изменений стартовал из глубин кулуаров. По моей приблизительной оценке, изменения раскладов начались с вопросов личной охраны ВВП примерно в сентябре 2012 года, а смена центра узкого штаба внешней политики была синхронизирована с ноябрьскими выборами в США. Буквально в тот же день на смену Сердюкову был назначен новый министр обороны Шойгу. Смена режима после мобилизации этого узкого штаба совпала, как и положено, с явной сменой центра во внешней политике в знаменательный день 21.12.2012 года. Принятие в день окончания майянского календаря "закона Димы Яковлева" с выражением недоверия правовой системе США - было открытым вызовом однополярным глобалистам. Хотя не исключено, что сделан этот вызов под влиянием или даже давлением альтерглобалистов из Вашингтона, Лондона и БРИКС.
   Почти единогласный демарш федеральной элиты 21.12.2012 г. означал переход каскада смены центра на внешние уровни - как в глобальном контексте, так и в постсоветской политической элите, зависимой от глобальных раскладов. Реакция не замедлила себя ждать, хотя на подготовку ответа в Киеве у глобалистов ушло около года. В результате все закончилось так, как закончилось, к маю 2014 года сменой центра постсоветской элиты в узле 19/20 Консолидации. Поскольку масштаб глобальной элиты больше, то там предварительная фаза перед сменой центра в декабре 2015 года была дольше. Тем не менее, должна сохраняться некоторая синхронизация узлов центров двух внешних контекстов с эволюцией их общего кремлевского ядра и федерального центра.
   Как мы знаем, малый узел "смены режима" - это Дно Надлома внутри 14 стадии (можно обозначать как 14.16/17). Смена центра глобальных элит к новому 2016 году - это одновременно смена режима для постсоветского кремлевского центра. Переподчинение элит новому глобальному центру уже происходит в ходе выборов в США и Европе. Так что по определению узел 13/14 нового глобального центра является узлом 16/17 для всей Глобализации. Активная стадия третьей четверти уже началась, но очевидная для всех, а не только для самого глобального центра смена режима произойдет позже, в той же фазе 14.16/17 вместе с финальным демонтажем прежнего центра Глобализации.
   Тогда же для центра постсоветской политики наступит узел 14/15 (Раздел сфер влияния) и, соответственно, смена "центра центра" на российском федеральном уровне. Скорее всего, это произойдет, как и в 2012 году, в связи с президентскими выборами 2018 года. Поскольку сами выборы будут, по сути, плебисцитом доверия к действующему лидеру, а не гонкой претендентов, то узел будет приурочен к завершению выдвижения кандидатов, а не к финишу выборов.
   Если от смены центра до смены режима глобального центра пройдет около 2 лет, то оставшаяся вторая половина 14 стадии внутри 21 ВИП-стадии займет 15 лет плюс-минус два года. Это соответствует нашим прежним оценкам длительности "переходного периода" выборов модели мировой финансовой системы. В российском контексте вся 14 стадия постсоветской эпохи от смены центра в декабре 2012 до займет 5 лет. Из этого следует, что вся активная постсоветская четверть, она же 20 российская стадия займет 25-30 лет, примерно столько же, как и 19 стадия. Для сравнения 20 стадия ВИП - 75 лет.
   Теперь после примерной разметки времени постсоветского процесса можно начинать сравнение двух 20 стадий - всемирной и российской. Только нужно не реалии, военные или экономические, сравнивать, а эволюцию политических связей между центром и ветвями или внутри политического центра.
   Для начала зафиксируем, что 9 мая 1945 года для глобальной элиты и всемирной культурной революции имеет такое же политико-психологическое значение, что и 9 мая 2014 года для российской культурной революции и постсоветской элиты. Притом что далеко не все элиты в мире или в постсоветских республиках были рады этим ключевым событиям. Холодная война угроз между недавними союзниками началась буквально сразу же после Потсдамской конференции, а репрессии против промосковских антифашистов в сфере англо-американского влияния начались еще до Дня Победы, как и в городах востока Украины еще до донбасского референдума 11.05.2014 г.
   Наверное, самым естественным для читателей будет спросить, какому моменту на шкале послевоенной всемирной истории соответствует нынешний постсоветский момент? Вот с этого и начнем прослеживать параллели в следующей главе. Надеюсь, что таких сложных для неподготовленного читателя обоснований больше писать не придется.
  
   39. Параллельная Активизация.
   На всякий случай повторюсь: вся социальная жизнь вокруг и внутри нас состоит, согласно соломоновой мудрости, из "суеты сует", представляет собой четырехмерный фрактал, где процессы уровнем выше состоят из подобных им процессов уровнем ниже. Поэтому найти схожесть в течении можно между любыми двумя историческими процессами в самые разные моменты. Обязательно на каком-то из уровней данного узла найдется такая же фаза развития одного из процессов, как и на одном из уровней другого узла. Проблема сравнительного анализа социальных процессов заключается не в поиске подобий, а в отборе из множества подобных именно таких, сравнение с которыми может быть значимо, позволит делать верифицируемые выводы и прогнозы.
   Каждый момент исторического времени-пространства уникален и неповторим, но эта калейдоскопичная уникальность формируется из постоянных повторений. "Что было, то будет". Поэтому на данном этапе развития психолого-исторической науки анализ актуальных процессов можно проводить именно на основе сравнения одинаковых фаз близких по содержанию политико-культурных, политико-технологических, политико-экономических, политико-институциональных процессов. Причем методов-ключей для такого сравнения у нас набралось достаточно. Это и просто параллельное сравнение фаз близких процессов одного уровня, и сравнение фаз одинаковых стадий процессов разного уровня. Есть еще "гегелевский" ключ поиска "фарсовых" повторений истории в заключительной четверти больших стадий процесса. А есть ключ симметрии четвертей и 12 стадий внутри каждой из больших стадий, в частности, на входе и на выходе Надлома.
   Впрочем, для применения всех этих ключей нужно иметь хотя бы приблизительно верную разметку главных процессов на стадии. Причем выяснить, была ли эта разметка верной, можно только по итогам применения сравнительных методов. Если удалось извлечь новое знание, позволяющее непротиворечиво проникнуть далее в скрытые от нас глубины прошлого или вершины будущего, значит, и основания анализа были верными. А если начинаешь спотыкаться о каждый вводимый в рассмотрение факт, то придется вернуться назад и искать ошибку в исходной разметке. Что же касается самой модели и методов-ключей, то даже нашего скромного опыта политического анализа и философиче­ских расследований-квестов достаточно, чтобы убедиться в непрерывности формируемой цепочки выводов и даже настоящих открытий.
   Итак, у нас есть определенная основа в виде примерной разметки российского и всемирного исторического процесса (см.главы 14-15). После узла 19/20 Консолидации, завершившегося к 9 мая 2014 года, российская история вошла в 20 стадию Активизации. В тоже время всемирная история переживает сейчас узел 20/21, а ее 20 стадия началась 9 мая 1945 года. То есть мы имеем два близких и хорошо знакомых нам в деталях исторических процесса. Кроме этого мы провели предварительную разметку для трех коммуникативных ветвей двух исторических процессов. Никто нам не мешает так же сравнивать российскую 20 стадию Активизации с 19 стадией Реставрации. Попытаемся на этой основе прогнозировать дальнейшее взаимодействие политического центра и трех ветвей постсоветской элиты.
   Итак, мы предварительно вычислили, что постсоветский политический процесс завершающей четверти Надлома приблизился к завершению своей 14 стадии, она же активная четверть Активизации. В предыдущем политическом цикле переход к 16 стадии Реставрации случился в ходе 7 съезда российских депутатов (декабрь 1992). Нужно определить, случился ли и когда такой же переход к 16 стадии Активизации.
   Для этого нужно понимать различие в предмете политики на этих двух стадиях российской истории. Содержанием Реставрации является учреждение обновленного госу­дарства на основе исторического опыта, своего и заимствованного, вписанного при этом в систему международных отношений. Ветви политического центра были сопряжены с политическими штабами реформирования ветвей государственной власти. Между тем, такое сопряжение политики с государством вовсе не является нормой за пределами третьей четверти Надлома российской или всемирной истории. Например, в тех же США федеральные резервные банки или ГолдманСакс являются политическими институтами вне государства и даже над ним. В том же СССР партийно-политические институты ВКПб-КПСС тоже были над государством и вне его контроля, как справедливо осудил их неконституционный характер КС РФ при переходе к 16 стадии Реставрации.
   Предметом политики в завершающей четверти Надлома, включая 20 стадию, является не государственная, а научно-технологическая сфера. На 20 стадии всемирной истории было так же, но тогда частью глобального центра была "опричная" часть СССР, прежде всего - его закрытый ВПК, развивавший ядерные, космические, информационные технологии. Западные республики Союза и страны Восточной Европы были, скорее, подчиненной частью этой глобально-ориентированной "опричнины". Сегодня ситуация выглядит наоборот - научно-технологическое развитие заявлено приоритетом развития не только военных, но гражданских отраслей для основной России, а западные постсоветские республики оборачиваются даже не транзитным, а аграрно-рекреационным буфером между Россией и Европой.
   В этой связи ключевым событием для постсоветского пространства является даже не заключение "минских соглашений", а их бессрочное продление в конце 2015 года и замораживание выполнения "Минска-2" на неопределенный срок. Этот момент стал определяющим для перспектив научно-технологичного развития, вернее, деградации территории Украины. До того у владельцев высокотехнологичных производств были какие-то надежды на быструю нормализацию отношений. После замораживания "Минска-2" начался постепенный вывод ключевых активов и кадров за рубеж, не только в Россию, но в качестве внешней диаспоры для российского научно-технологического комплекса. Часть ценных производственных активов сохраняется в городах Украины. Они будут кооперироваться через внешних посредников, но заводы Харькова, Днепра, Киева не будут самостоятельными центрами развития, а значит не смогут заключать экспортные контракты без гарантий российских партнеров.
   Важным отличием 20 стадии Активизации от Реставрации является своего рода "экстравертность" нового политического центра в отличие от "амбавертности" прежнего. В начале Реставрации политические элиты и вовсе были зациклены на внутренней конкуренции за статусные позиции. Поэтому на 19 стадии узел 15/16 привязан к итогам депутатского съезда и назначению нового премьера. А на 20 стадии изменения в политических раскладах внутри страны зависят не столько от кадровых назначений, сколько от изменений в политическом значении тех или иных институтов. Такого рода проекцией внешней политики на внутренние расклады стало назначение 25.12.2015 Б.Грызлова полномочным представителем России в "минской контактной группе". Тем самым возросло политическое значение СБ РФ и "силовиков", а значение "либералов" и правительства снизилось еще раньше после отставки отозванного посла Зурабова. Однако и временно сменивший его представитель МИДа лишь обеспечил дипломатию для продления соглашения. МИДовская часть внешнеполитического штаба Путина отвечает, скорее, за черноморскую ветвь, а перевод Киева в зону ответственности СБ РФ, как раз, связан с его уходом ближе к "балтийской" ветви постсоветских союзов.
   Как мы предположили, узел 16/17 (Дно Надлома) внутри российской Активизации будет связан с президентскими выборами 2018 года. А еще, как мы помним, такой же узел 16/17 внутри Реставрации - это сентябрь-октябрь 1993 года, острый конфликт и раскол внутри политической элиты РФ. Хотя Активизация - это активная четверть культурной революции, с повышенной конкуренцией элит, однако узел 16/17 Реставрации совпадает с узлом 20/21 Раскола в рамках Институционализации (третьей четверти Надлома), то есть конкуренция связана с нарастающим расколом. А вот узел 16/17 Активизации совпадает с узлом 14/15 (Раздел сфер влияния) вышестоящего контекста культурной революции. Как и в узле 14/15 Реставрации, когда был согласован и утвержден Федеративный договор, в ходе выборов произойдет закрепление отвоеванных в ходе Активизации сфер влияния.
   Опять же, при Реставрации учредительный процесс, стартовавший в середине 16 стадии, был связан с обсуждением проекта Конституции, поскольку предмет политики - реформа государства. Сейчас центральный предмет политики - научно-технологическая система страны. Недавнее послание президента от 01.12.16 совпало с опубликованием указа о стратегии научно-технологического развития, хотя со стороны либерального правительства и его общественной опоры эта инициатива заслужила, скорее, обструкцию в информационном поле. Администрация президента вторглась на поле, которое до сих пор было оккупировано либеральными проектами типа "Сколково" или реформы РАН. Пока молчаливо-скептическая реакция либеральной элиты на "технологичное" послание ВВП больше походит на негативную реакцию представительной ветви на ельцинский "ОПУС", указ от 20.03.1993 г. С той разницей, что ельцинский указ был шагом к расколу, а путинский указ - шаг к разделу сфер влияния при сохранении единства элиты.
   Впрочем, важнее даже не сам указ или послание Путина, а конкретные шаги по сдвигу сфер влияния от правительства и его бюджетной опоры в Госдуме к укреплению финансовой мощи госкорпораций. Тот факт, что пакет акций "Роснефти" приватизирован втайне от системных либералов, как и "Башнефть" включена в этот процесс вопреки им - говорит сам за себя.
   Уже объявлено, что после выборов будет проведена коренная реформа налоговой системы, от которой зависит жизнеспособность научно-технологической стратегии. Это принятие "экономической конституции" станет аналогом "поэтапной конституционной реформы", ставшей содержанием всей третьей четверти Реставрации, включая предвари­тельную стадию "учредительного собрания". Нет сомнений, что в будущем 2017 году обсуждение налоговой реформы применительно к "приоритетным проектам", местному самоуправлению и другим "палатам" будет иметь такое же значение, как многопалатное и двухэтапное обсуждение в рамках Конституционного совещания лета-осени 1993 года.
   Что же касается момента старта этой предварительной 16/17 стадии, то это будет некий аналог несостоявшегося на 9 съезде импичмента сразу и Ельцину и Хасбулатову, после чего объявлен референдум "да-да-нет-да". Опять делаем поправку на "экстравер­тность" Активизации, когда политические импульсы в виде угроз и рисков приходят из внешней политики. Сейчас такого рода риски нарастают в связи с расколом элит в США и нарастающими попытками, либо не допустить инаугурации Трампа, либо обусловить передачу власти поддержкой антироссийской конфронтации.
   Внутрироссийское политическое расписание на ближайшие год-два понятно и укладывается в нашу предварительную разметку. Сложнее предсказывать события и тренды на остальном постсоветском пространстве, на каждом из трех автономных направлений. Для этого и придется сравнивать с 20 стадией всемирно-исторического процесса (ВИП), она же вторая четверть Глобализации.
   Узел 13/14 Глобализации (9.05.1945) определил узел 19/20 ВИП. При этом центр Глобализации в лице "ялтинской тройки" созрел, согласно "каскадному закону", немного раньше. Серию военных переговоров и саммитов, включая Тегеран-43, можно считать предварительной стадией для этого центра, а открытие Второго фронта в июне 1944-го - сменой "центра центра". Эта 14 стадия Глобализации продлилась до рубежа 1964-65 годов (узел 16/17 Активизации ВИП), когда сменились не просто лидеры, а подходы к внешней политике в каждой из великих держав.
   Узлы ВИП-Активизации также связаны с внешними по отношению к политической элите событиями всемирно-исторического культурного контекста, а именно - научно-технологическими успехами человечества и их проекцией на глобальную политику. Тут, конечно, вопрос: не следует ли в таком случае считать Хиросиму-45 реальным стартом Глобализации? На мой взгляд, это событие является "сменой режима" для 14 стадии Глобализации, а не "сменой центра", потому что окончательный демонтаж прежнего европейского центра мировой политики, состоявшего из лидеров воюющих держав, произошел в момент безоговорочной капитуляции Германии. Япония с Китаем в данном случае не в счёт, ибо воевали на политически вспомогательном ТВД, и на европейские расклады влияли косвенно. Исключением, вроде как, был Перл-Харбор, если бы не сегодняшнее знание о роли руководства США в его провоцировании. Кто тут главный субъект глобальной политики, а кто ведомый?
   Тем не менее, фактор атомных и ракетных угроз со стороны Рейха и закулисной гонки самих союзных держав существенно влиял на ход завершения войны в Европе и на внутреннюю политику самих держав. Не было бы близкой к готовности Бомбы, после Рузвельта президентом стал бы Уоллес, а не Трумэн. И все же только после Хиросимы это влияние стало непосредственным, а не косвенным. Поэтому успехи создания ракетно-ядерного оружия, происходившие в "опричном ВПК", вместе составляли всемирно-исторический контекст и были внешним политическим контекстом для Глобализации, не говоря уже о внутренней политике.
   В Москве летом 1949 года тоже вряд ли случилось бы "ленинградское дело", если бы не готовность Бомбы и подчинение крупных центров РСФСР ядерной "опричнине". Аналогично, близость создания термоядерной бомбы в 1953 году было причиной резкого, но преждевременного усиления Л.Берии, которого напуганные соратники едва успели обезвредить. В любом случае формирование глобального баланса сил - не только ядерных, но и ПВО, средств доставки и обычных вооружений - отражалось в постепенном разделе сфер влияния между великими державами, а равно и внутри руководства самих держав. Переориентация Китая от США к Союзу совпала с испытанием советской атомной бомбы, а после появления у СССР к концу 1952 года стратегической авиации в целом завершились попытки изменить сложившийся баланс. Политические задачи военно-диктаторского лидерства были исчерпаны, и сам вождь на съезде КПСС начал политическую реформу. Смерть И.Сталина 5 марта 1953 года означала закрепление сфер влияния в руководстве СССР (узел 14/15 Институционализации). Затем с небольшой "каскадной" задержкой был завершен такой же узел 14/15 для Активизации ВИП - после испытания советского термоядерного заряда в августе 1953 года.
   Следующий узел 15/16 также произошел практически синхронно и в советском политическом процессе и в параллельной эволюции центра глобальной политики. И опять политические изменения связаны с развитием технологий, на этот раз - ракетных. 1 мая 1960 года над Свердловском был сбит новейшей ракетой ПВО самолет-разведчик У-2. 7 мая партийный куратор ракетной программы Л.Брежнев назначается председателем президиума ВС СССР, формальным главой государства. Этот узел можно считать началом государственной дипломатии, основанной на новом имидже передовой державы. Опять с "каскадной" задержкой, и не в последнюю очередь под влиянием сбитого Пауэрса - к концу 1960 года произошла смена лидера США. Новый президент Дж.Кеннеди в большей степени опирался на новейшие телевизионные технологии, а не на ВПК. Телевидение сделало космическую гонку СССР и США фактором глобального престижа, и оно же востребовало телегеничных лидеров.
   Наконец, в 1961 году полеты Гагарина и Титова ускорили течение политических процессов, а возведение Берлинской стены в августе 1961 года стало символическим демаршем, которым стартовал процесс более масштабного разграничения сфер влияния. Узел 16/17 для ВИП-Активизации одновременно является узлом 14/15 Раздела сфер влияния для Глобализации. Внутри СССР этот период до и после смены лидера в октябре 1964 года проходил под лозунгом подготовки экономической реформы для ускорения НТП (узел 16/17 Институционализации и 17/18 российской истории). Но и для глобальной элиты главным вопросом стал доступ к стратегическому сырью для ВПК после деколони­зации, а также реформа мировых финансов.
   Таким образом, аналогом текущего момента в российской 20 стадии Активизации на соответствующей шкале ВИП является период между полетом Гагарина и возведением Берлинской стены. Кто-то может усомниться в таких параллелях, но придется напомнить, что мы сравниваем процессы разного масштаба. Нынешние события на уровне российских госкорпораций имеют не глобальное, а глобально-региональное значение в масштабах не мира, но Большой России. От сосредоточения ключевых технологий в руках российских политико-экономических институтов зависит формируемое разграничение сфер влияния постсоветского пространства - не между глобальными игроками, а между ветвями постсоветских союзов, так или иначе ориентированными на Москву.
   Теперь, когда мы проследили уже пройденные Активизацией параллели, можно точнее сформулировать, какие технологии являются критичными для постсоветской политики. Тогда можно будет предсказать, какие формы может принять постсоветский уменьшенный аналог Карибского кризиса, предстоящий нам в период до президентских выборов в России. А уже после этого попытаться понять, нужно ли нам опасаться аналогов арабо-израильских войн, разрядки и ее срыва, афганской войны и так далее.
  
   40. Переформатирование послевоенной политики
   Исторический или актуальный политический процесс внешне выглядит как набор почти хаотичных событий. Вдруг в каком-то месте и времени возникает напряженность, прорывающаяся кризисом в тонких местах, потом опять все стихает до следующего кризиса. Например, послевоенная новейшая история может быть обозначена пунктиром событий: Потсдам, Хиросима, капитуляция Японии, независимость Индии, создание Израиля, провозглашение КНР, корейская война, смерть Сталина, казнь Берии, Суэцкий кризис вместе с венгерским, Спутник, Алжирская война, кубинская революция, сбит Пауэрс, деколонизация, Гагарин, Берлинская стена, Карибский кризис, казнь Кеннеди, смещение Хрущева, дело Профьюмо, разворот Франции к СССР, Вьетнамская война, Шестидневная война, гибель Гагарина, Пражская и Парижская весна, "прямой эфир" высадки на Луну... и так далее.
   Громкие события воспринимаются современниками в контексте актуальной идео­логии, то есть иррациональной мифологии, выдаваемой за историческую закономерность. Поэтому политизированные оценки актуальной политики, как и исторических символов, всегда подчинены злобе дня и вводят в заблуждение, хотя и по-разному с противостоящих сторон идеологических линий фронта. Для демифологизации достаточно воспринимать это идеологическое разделение как форму совместного контроля конкурирующих держав над политическим пространством.
   Сверхдержавные элиты СССР и США с примкнувшим Израилем суть ядро нового центра Глобализации, а их противостояние было формой перехвата властного контроля у прежнего европейского колониально-милитаристского центра. Все прочие, даже самые влиятельные игроки были вынуждены выстроиться под двух главных. Однако внутренние различия прогрессистских эгалитарных идеологий не столь важны во внешней политике, где они вместе работают на общий тренд. Осознав это антиимперское и антиевропейское единство США и СССР, можно понять, почему каждый раз они находили способ найти компромисс и объединиться против староевропейцев, раздувших очередной кризис. Хотя вслух никто из политиков в этом не мог бы признаться в силу идеологических табу, важных для внутриполитического контроля.
   Нужно признать, что политическое руководство СССР и США при посредничестве произраильских кругов пошли в 1968 году на сговор, загасив антиамериканскую "цвет­ную революцию" в Париже и антисоветскую в Праге, а заодно и по вопросу досрочного голливудского финиша слишком дорогой "лунной гонки". Тогда возможно правильно оценить соотношение идеологической конкуренции между прогрессистскими державами и их общего противостояния старорежимным европейским элитам. А еще следует помнить, что в политике, в отличие от спорта, игра идет не на выбывание и тем более выбивание противника, а на разрушение его центра и переподчинение остальных частей элиты как носителей символического капитала. Ибо без символического капитала невозможно установить и сохранить политический контроль над новыми младшими союзниками. Только поэтому, например, в Японии демократы из США сохранили фигуру императора, а не учредили республику. И только по причине этого переподчинения Вашингтону символического капитала всей Японии СССР не стал учреждать на Хоккайдо Японскую Народную Республику или даже зону оккупации.
   Переход в 1945 году к 20 стадии Активизации всемирно-исторического процесса (ВИП) означал раскол в идеологической мобилизационной ветви глобальных элит, до того были сфокусированной в Европе. Европейские глобалисты, так или иначе, перешли в подчинение двух сверхдержав и начали оказывать влияние на их политику уже не извне, а изнутри каждого из блоков. Впрочем, в СССР это было отчасти возрождением влияния глобалистского, троцкистского крыла советской элиты. В США тоже возродилось влияние глобальных финансистов. Часть европейских глобалистов создала новый центр третей­ской ветви Глобализации на Ближнем Востоке. Речь не только о евреях и Израиле, но и о наследии немецкого Генштаба в виде сплоченных партий арабских националистов.
   Поэтому тот же Суэцкий кризис 1956 года был, с одной стороны, реваншистской попыткой староевропейских элит Франции и Британии сохранить и закрепить за собой ключевую сферу влияния в Египте и Сирии путем вовлечения Израиля в этот альянс. С другой стороны, этот кризис подтвердил главенство двух сверхдержав и завершил переподчинение и раздел сфер влияния между СССР и США. Американцам достался в условные союзники Израиль, хотя бы потому, что послевоенный символический капитал арабских светских националистов имел социалистическую окраску. Намного проще было закамуфлировать государственно-капиталистический Израиль в буржуазную демократию.
   Уход с политической сцены Сталина и Берии в 1953 году, последних сильных лидеров военного периода, означал завершение военно-диктаторских методов внутри советского блока и прекращение идеологической экспансии на основе сталинизма. При этом староевропейские элиты Лондона успели посодействовать переходу в советский блок китайского "троянского коня", а затем с его помощью вовлечь СССР и США в корейскую войну. Это взаимное ослабление и позволило европейцам надеяться на ближневосточный реванш, как максимум, но также решило задачу-минимум возобновления конфронтации по линии разграничения бывших союзников в оккупированной Европе. Отсюда возросшая роль Лондона как "смотрящего" англо-саксонских элит в Западной Европе.
   В прошлый раз мы предположили, что для постсоветской Активизации эта фаза развития также пройдена - Минские соглашения в феврале 2015 года также закрепили линию разграничения между проамериканским и пророссийским секторами. Но при этом повысили роль европейских союзников США, игравших свою игру, как и в меньшей степени - восточно-европейских союзников России (Белоруссия, Приднестровье). Также понятно, что в основном линия разграничения на Донбассе сложилась осенью 2014 года, в период заключения первого Минского протокола, и тогда же в самом Кремле была сделана ставка на политическое влияние "донецких" олигархов для прекращения острой фазы конфронтации. Это аналог перехода от преимущественно военно-политических методов к дипломатическим с позиции силы, как в 1953 году.
   Вспышка военных действий в январе 2015 года - аналог венгерского кризиса, связанного с изменением баланса в восточно-европейских элитах. Тогда, в 1956 году не только из-за эмиграции в Израиль, но и отхода советского руководства от поддержки Израиля - в Венгрии вырасло влияние проюгославских и, как следствие, пролондонских частей элиты. Так и на Донбассе "прокрымские" силы отчасти покинули республики, отчасти переориентировались на пролондонские силы в самом Донбассе и в Москве. Обострение, подожженное "донецкими" олигархами с обеих сторон линии противо­стояния, позволило либеральной, "черноморской" ветви постсоветской элиты решить ряд политических задач, включая вовлечение западных союзников в посредничество для давления на "милитаристскую" ветвь элиты и в Москве, и в Киеве, и в Минске.
   Следующий похожий кризис на уровне Глобализации - Берлинский в 1958-1961 годах был политической формой, в которой милитаристское крыло не только советской, но всей глобальной элиты отыграло позиции в борьбе с условно либеральным крылом. Демонстрация успехов советского ВПК - от сбитого летчика Пауэрса до полетов Гагарина и Титова завершилась перекрытием Стеной берлинских каналов либерального влияния на ГДР, этот образцовый милитаризованный форпост социализма. Главным содержанием кризиса была информационная война по поводу судьбы Восточного Берлина, что очень напоминает текущую информационную войну о судьбах Восточного Алеппо. И хотя ближневосточные реальные события остаются за рамками постсоветского процесса, но виртуальные сюжеты прозападной информационной войны востребованы и в Киеве, и в Минске. А события в Турции и российско-турецко-иранский альянс по Сирии затрагивают и вовлекают "каспийскую" третейскую ветвь постсоветской элиты с центром в Астане.
   Текущее декабрьское обострение ситуации на линии разграничения в Донбассе связано с очевидным кризисом глобалистской элиты в США и начавшейся эвакуацией из Киева, Днепра и Одессы неоконовских клиентов, прежде всего, Коломойского. В ходе локальных столкновений не может не проявиться возросшая разница в мотивации и оснащении ВСН по сравнению с силами ВСУ. Аналогом Берлинской стены в постсовет­ском контексте может стать финансово-экономическое обособление ЛДНР, перекрытие теневых транзакций между Донбассом и Киевом. Тем более что кризис финансовой системы в Киеве может просто вынудить к этому.
   Стратегические успехи армии и дипломатии России на Ближнем Востоке, несмотря на попытки снизить их значение в информационной войне, не могут не влиять на постсо­ветскую ситуацию, включая баланс ветвей в постсоветской элите. Для милитаристского крыла элиты США важно поддерживать уровень конфронтации в переходный период после выборов, чтобы поставить нового президента перед фактом необходимости финан­сировать ВПК и военное присутствие за рубежом.
   Впрочем, "голубиная" риторика Трампа и игнорирование им военных угроз со стороны России - это тоже элемент политического торга с элитами, а не принципиальная позиция. Скорее, его задача - повторить тот же трюк с разведением по сторонам Китая и России, какой удался во времена Рейгана и Буша-старшего. Только теперь предполагается решение экономических проблем США за счет Китая, при чаемом нейтралитете к этому Москвы. Однако, это пока только желания, а баланс сил в мире со времен Рейгана сильно изменился, одного желания США с их проблемами не достаточно для продвижения такой внешней политики. Хотя этого может быть достаточно для политического торга с ястребами и либералами в период вхождения во власть. Процесс затяжного политического торга внутри США и вовне с Россией, Китаем, Европой - тоже будет влиять на постсоветскую ситуацию в течение года-двух.
   После Берлинского кризиса следующим, почти без перерыва, был Кубинский кризис. Сама кубинская революция имела откровенно антиамериканский характер и, по видимости, была "совместным предприятием" британских и французских закулисных кругов (масонов и иезуитов, соответственно). Большим успехом "старой Европы" стало пошаговое вовлечение СССР в еще более жесткую конфронтацию с США, причем за пределами европейского континента. Что препятствовало "перевариванию" обеими сверхдержавами европейских элит, и давало шанс европейцам общими усилиями ослабить политический контроль. Впрочем, сами США сделали размещением ракет средней дальности в Турции максимум возможного для такого развития события.
   Аналогом "карибского кризиса" в постсоветской Активизации может стать, например, попытка вовлечь Россию в поддержку нового молдавского президента. Как и все социалисты в Европе - это проект лондонский, хотя французы тоже сопричастны. С точки зрения логистики для России - место самое удаленное и труднодоступное на постсоветском пространстве. Хотя для военной поддержки все уже давно доставлено на складах Приднестровья. Разумеется, такой ход событий станет сильным раздражителем для проамериканского режима в Киеве, даже если там, как и в США в 1960 году, явные милитаристы уйдут со сцены. Причем для политического кризиса в наше время не нужно даже реальных действий, достаточно виртуальных угроз и информационной кампании с обвинениями России в захвате власти в очередной стране - под предлогом, например, инициатив о конституционной реформе в Молдавии и нового даже не договора, а проекта о сближении с Приднестровьем. Устроить очередную блокаду со стороны Киева не заржавеет, особенно с учетом предвыборного года в самой России.
   Возможно, такого рода кризис на постсоветском пространстве произойдет где-то еще, но по всем параметрам ослабленная евроассоциацией Молдавия - самое вероятное направление очередного кризиса. Это тем более вероятно в ситуации перед важными выборами в России. Излюбленная политическая игра Лондона - манипулирование под чужим флагом. Представим себе, что "пророссийский" лидер Молдавии обращается за помощью к Кремлю, а через некоторое время в любом случае делает разворот от Кремля. Если помощь не предоставить, то в антироссийском развороте виноват Кремль. Если помощь предоставить, а разворот все равно последует, то Кремль будет виноват в том, что поставил не на того. Своего рода политический цугцванг. Хотя в общем-то российские политики научились играть в такие поддавки и, наверняка, смогут найти долгоиграющее продолжение. Поскольку пророссийскость, как и прозападность нынче всюду сугубо виртуальная, то и поддержку придется оказывать сугубо моральную, в информационном поле. А табачок все одно врозь.
   После Карибского кризиса начинаются первые шаги к разрядке напряженности, заключается Договор о запрещении ядерных испытаний в трех средах, первый из серии "ограничения стратегических вооружений". Начинается подготовка Совещания по безопасности в Европе. Этот внешнеполитический процесс подчиняет милитаристские элиты великих держав дипломатии на уровне политических лидеров. Но он требует также доверия со стороны ВПК политическим лидерам и соответствующего укрепления их легитимности. Сначала в Союзе и США в конце 1964 года, а затем, опять "каскадом", в других великих державах, происходит переформатирование институтов политического лидерства. Так завершается активная четверть Активизации.
   На постсоветском пространстве таким же узлом 16/17 Активизации будет, скорее всего, рубеж 2017-18 годов. В прошлый раз мы предположили, что на глобальном уровне узел 14/15 (Раздел сфер влияния) в рамках 21 стадии случится после инаугурации Путина (или его преемника, что вряд ли) в мае-июне 2018 года. Этому будет соответствовать узел 13/14 "смена центра" в политическом центре Глобализации, включающем лидеров великих держав и их узкие внешнеполитические штабы. Однако, согласно "каскадному закону" в "центре центра", которым является политический штаб российского лидера, такой узел произойдет немного раньше. С учетом российской политической культуры, когда все противоречия между влиятельными группами разрешаются не в ходе выборов, а в ходе выдвижения кандидатов, сами выборы оказываются, по сути, плебисцитом в поддержку достигнутого элитного консенсуса или компромисса. Возможно, в будущем будут ситуации, когда достигнуть компромисса перед стартом выборов не удастся. Тогда завершение политического узла придется на конец, а не на начало выборов. Но пока, на данном уровне общественной поддержки внешней политики, узел 16/17 Активизации придется на конец декабря, завершение выдвижения кандидатов в президенты.
   В аналогичном узле внутри 19 стадии Реставрации в октябре 1993 года был демонтирован прежний центр представительной ветви федерального центра - в лице руководства Верховного Совета РФ. На 20 стадии Активизации предметом политики является модернизация уже не государственного устройства, а контроль критичных технологий, определяющих властный статус. Исполнительным контуром политики при этом являются - государственные корпорации как Газпром, Роснефть, Ростех, Росатом, Роскосмос, Русгидро, Сбербанк. А вот представительным контуром политики является система финансирования поддержания и развития этих технологий. Центром этой представительной ветви является пока правительство РФ. Об этом распределении ролей говорит, в частности, ситуация с приватизацией Башнефти и Роснефти, точнее с концентрацией в Роснефти ресурса соответствующих резервов для развития технологий. Правительство России, его политический штаб, вырабатывало правила приватизации для Роснефти, было субъектом лоббизма. А осуществление этих правил на практике было за самой Роснефтью под общим политическим контролем главы государства и ФСБ. Арест Улюкаева стал при этом точкой невозврата в прежних отношениях ветвей федерального центра. Хотя этот спор был до времени подморожен и затушеван.
   Соответственно фазе развития можно ожидать, что после согласованного с общими интересами госкорпораций выдвижения основного кандидата в президенты произойдет демонтаж прежнего центра представительного контура, то есть смена политического штаба правительства. Кто-то из министров и вице-премьеров останется на своем посту, но сам механизм принятия политических решений в правительстве будет реформирован. На период переходного периода выборов будет некий временный механизм, возможно даже некий вариант конкурсного отбора будущих министров и статс-секретарей по их вкладу в выборную кампанию. После утверждения на выборах-плебисците выработанной в ходе обсуждений налоговой реформы новый механизм работы правительства будет закреплен законодательно. Сложно предугадать вариант разделения финансово-политического штаба технологической сферы на два взаимно контролирующих штаба, но можно точно предсказывать само такое разделение при третейской роли президента. Впрочем, такое предварительное разделение можно наблюдать уже сейчас, но пока на основе указа президента о Совете по стратегии и приоритетным проектам и о его президиуме, совпадающем с непрезидентской частью правительства.
   Возвращаясь к параллелям глобальной и постсоветской Активизаций, отметим, что смещение Хрущева также было поражением относительно либерального крыла советской элиты, опиравшегося на необоронные министерства и "совнархозы". В то время как Брежнев опирался на высокотехнологичные госкорпорации ВПК, закамуфлированные под союзные министерства. Впрочем, мы отклонились во внутриполитический контекст федерального (союзного) центра от сравнительного анализа постсоветского процесса и Глобализации.
   Как мы уже выяснили, трехлетний Кубинский кризис, завершившийся скоротеч­ным Карибским кризисом, был, в том числе, способом для англо-французской теневой коалиции увести внимание и ресурсы США и СССР подальше от Европы. Плюс к этому, разумеется, создание надежной островной базы для левых антиамериканских движений в Латинской Америке с дальнейшим вовлечением и отвлечением ресурсов СССР на этом направлении. После президентских выборов в Молдавии пролондонские олигархи на Б/У также получили дополнительную базу для политического наступления на Киев и подконтрольные ему западные регионы. Попытка Киева с помощью боевиков или официально организовать блокаду молдавско-украинской границы ударит по теневому бизнесу самой украинской элиты, а потому не может не привести к компромиссам.
   Постепенное втягивание США, а затем и СССР во Вьетнамскую войну, эскалация которой произошла после узла Глобализации в 1965 году, также имела одной из целей отвлечение внимания и ресурсов сверхдержав от европейской политики. Разворот в политике Франции с выходом из военной организации НАТО не случайно совпал с разворотом США к полномасштабной войне во Вьетнаме. До этого французы через свое оставшееся влияние в Индокитае препятствовали усилению позиций США в Сайгоне как ключевой альтернативе Сингапура и Гонконга на морских путях. Этому способствовала позиция Сайгона как речного узла транзита и наркотрафика из "Золотого треугольника". Партизанская война в Южном Вьетнаме поначалу была из-за контроля путей контрабанды - с участием китайских триад, профранцузских племен, а также американских мафиози, традиционно связанных с армейской логистикой и разведкой.
   Эскалация конфликта и намеренное втягивание в него Северного Вьетнама со стороны нового руководства США было обусловлено в большей степени внутренними политическими разборками в Вашингтоне. А сами эти изменения лежали в общем русле переформатирования глобальных элит и их главной опоры в спецслужбах. Послевоенное доминирование военных разведок, обеспечивающих потребности бурного роста ВПК, ядерного и космического комплексов к середине 1960-х годов исчерпало свои задачи. Гонка вооружений и доступ ВПК к ресурсам достигли пика и насыщения, а значит и максимума противодействия и формирования антимилитаристских коалиций со стороны всех прочих элит, опирающихся на политические спецслужбы. Однако изменение баланса было возможно лишь в форме компромисса между ВПК и мирным отраслями, гарантом которого становятся политические, а не военные спецслужбы.
   Эскалация войны во Вьетнаме была, с одной стороны, формой втягивания военных в переходный период к новой политической коалиции. Краткосрочные выгоды роста военного бюджета и влияния ВПК перекрывались долгосрочной потерей влияния из-за неизбежного ухода из Вьетнама. Втягивание СССР и усиление антикитайского Северного Вьетнама было стратегией на выдавливание из Индокитая англо-французских спецслужб и их теневых союзников. Одним из симптомов такого успешного выдавливания после превращения Сайгона в Хошимин стало установление в Камбодже экстремистского режима ПолПота, взращенного в парижских политических лабораториях иезуитских спецслужб. Логика здесь самая простая - нужен был новый хаб наркотрафика в дельте Меконга после потери Сайгона.
   Если внимательно посмотреть на нынешнее постсоветское пространство, ту его часть, что контролируется проамериканским режимом в Киеве, можно увидеть похожий транспортный узел, постепенно теряющий свое значение подобно Сайгону, проигравшему гонку двум островным торговым хабам. Так и газовый хаб в Закарпатье к 2020 году может уступить свое главенство двум морским конкурентам - Северному и Турецкому потокам. Также Закарпатье является известным на всю Восточную Европу контрабандистским хабом, и это его криминальное значение пока возрастает. Здесь уже были отмечены вооруженные столкновения "Правого сектора" с местной милицией по поводу контроля контрабандного трафика. Переформатирование газового хаба на реверс в западные регионы Б/У из Европы неизбежно означает передел сфер влияния в Закарпатье. Для "силовиков" в Киеве краткосрочное усиление их роли в контроле региона явится дополнительным доходом и одновременно компенсацией за деэскалацию и потерю доходов от контрабанды через линию контроля на Донбассе.
   Довольно сложная структура политических раскладов в закарпатском регионе Б/У тоже напоминает Вьетнам в глобальном контексте. Католическое влияние через Венгрию и Словакию содействует контрабанде через Карпаты, как и французское влияние в Индокитае. При этом венгерские районы являются де-факто автономными, а русинское движение претендует на поддержку Москвы. И все вместе исторически антагонистичны к румынскому влиянию, как вьетнамцы к китайскому. Попытки проамериканского Киева взять под контроль проевропейский регион будут неизбежно купированы усилением пограничного контроля с европейской стороны по отношению к чужакам. В отместку Киев начнет перекрывать карпатские перевалы и препятствовать любой контрабанде через Закарпатье. В какой соседний регион Б/У после этого сместится контрабандный хаб, и где вероятен еще более экстремистский режим, отсекающий конкурентов от криминального трафика? Почему-то больших сомнений насчет готовности Галичины взять на себя эту тяжкую работу не возникает.
   Вьетнамский кризис длился около десяти лет, не считая кампучийского эпилога. Завершился вместе с разрядкой напряженности в Европе. С поправкой на масштаб длительность соответствующего кризиса на западе Б/У займет три-четыре года.
   Параллельно с латиноамериканским оживлением и вьетнамской войной после 1965 года и создания ООП обострился ближневосточный процесс, также отвлекающий ресурсы и внимание сверхдержав от европейской политики. Произраильские части элиты, пусть ненадолго, усилили влияние и в США, и в СССР, выступив посредниками в закулисных переговорах о закреплении сфер влияния. Создание ООП и его поддержка со стороны европейцев, прежде всего - французов, было формой противовеса этому влиянию, как и активность Сирии на Голанских высотах. Заключение союза Сирии с Египтом втягивало в конфронтацию Каир. Шестидневная война 1967 года назревала и была направлена, в том числе, на торпедирование американо-советских переговоров. Однако Израиль охотно шел навстречу сирийцам в провоцировании эскалации, вооруженный не только оружием, но и инсайдерской информацией из обеих сверхдержав.
   Скоротечность войны и решительное поражение арабской коалиции, вынужденной обратиться за защитой к СССР, а не к европейцам - стали укреплением глобального двуполярного режима. Теперь вопрос, возможно ли похожее развитие событий вокруг крымского форпоста схожего политического режима постсоветского пространства, сформированного вокруг московско-киевского противостояния, оставляющего европейцев в стороне? По мере истечения российско-украинского договора о транзите газа в Европу к 2019 году неопределенность будет только нарастать, провоцируя проевропейские силы на срыв сроков строительства обходных газопроводов. Только в этом случае Россия будет вынуждена согласовывать с европейцами заключение нового, пусть даже временного договора с Киевом. Поэтому неизбежно назревание кризисов как на балтийском, так и прежде всего - на черноморском направлении. Непризнанный статус Крыма и Севасто­поля, а также территориальных и экономических вод вокруг них вполне может быть использован не только для провокаций, но для вовлечения в кризис близлежащих стран. Этому же способствует создание де-факто крымско-татарской автономии в Херсонской области, имеющей прямое сообщение с родственной Турцией. С другой стороны, та же Турция вовсе не заинтересована в политическом усилении Евросоюза и стран Старой Европы. Поэтому вероятность вовлечения в информационную поддержку провокаций тюркских республик постсоветского пространства достаточно велика, а вот вероятность успеха этой провокации и срыва сроков строительства Турецкого потока - весьма мала.
   Все эти глобальные маневры в странах Азии, Африки и Латинской Америки в 1960-х имели своей целью политический переворот в Европе со сближением стран Западной и Восточной Европы в ущерб их связям с обеими сверхдержавами. Причем в западной части континента использовались просоветские еврокоммунисты для вовлечения СССР в антиамериканскую политику, а в восточной части - проамериканские и произраильские части элит - для вовлечения США в антисоветскую политику. Две почти синхронных "цветных революции" в Париже и Праге стали центрами этого общеевропейского движения. Притом что обе имели значение для всех соседних стран.
   Аналогичным образом созревают условия для похожего антиамериканского и антироссийского разворота в постсоветских странах "балтийской ветви", включая Прибалтику и Белоруссию. Планируемое в 2017 году размещение британского и канад­ского батальонов в самых проамериканских странах Балтии создает в них условия для политических изменений так же, как выход Франции из военной организации НАТО в середине 1950-х. В то же время попытки сближения Минска с Западом и выращивание искусственного "белорусского национализма" в русофобском изводе аналогичны тренду 1960-х в Польше и Чехословакии. В любом случае этот прогноз настолько важен, что лучше начать с него следующую главу, а не завершать здесь скороговоркой.
  
   41. Период блужданий
   Напомню, что большая стадия, в том числе Надлом, объективно делится на четыре четверти, соответствующих центральным циклам эволюции политического центра. Эти четверти тоже делятся на четыре стадии. Предварительная первая четверть протекает в фоновом режиме до узла Смены центра. Однако после демонтажа старого центра подчиненные ему коммуникативные ветви не исчезают, а переподчиняются процессам вокруг нового центра.
   Так, Гражданская война в России - это 14 стадия российской истории (активная четверть активной четверти Надлома), в которой происходит жесткая конкуренция внутри расколотой исполнительной ветви политики, вобравшей в себя всю активную элиту. Спорят между собой не прогрессисты и ретрограды, а "красные" и "белые" прогрессисты, переподчинившие себе остатки прежнего центра. При этом "красные" опираются на внутренние интеллектуальные и производительные ресурсы, а "белые" - на внешние.
   Так же в 20 стадии Активизации происходит раскол третейской ветви элит, часть которых опирается на внутренние ресурсы, а часть - на внешние, третья часть пытается балансировать. В рамках постсоветской Активизации во всех республиках, как и в российском федеральном центре доминирует третейская, бюрократическая ветвь во главе с боевым отрядом спецслужб. Хотя спецслужбы - это третейская часть не всей элиты, а ее политического центра. Они в чем-то родственны госбюрократии, но от нее автономны и способны ее контролировать в силу большего понимания и бюрократии, и политических процессов, а также в силу отсутствия глубокого раскола в спецслужбах. Наоборот, в узле 13/14 политического центра расколота его идеологическая ветвь, что делает прагматику поддержания его стабильности главной. Так бывает в каждом большом узле основного процесса - политический центр опирается на ВЧК, или Смерш, или ФСБ, чтобы преодолеть идеологический раскол.
   В предыдущей главе мы проследили параллели между 14 стадиями глобальной и постсоветской политики, составляющими активную четверть стадии Активизации всемирной и российской истории. Надеюсь, в ходе сравнительного анализа удалось показать, что в основе всех событий лежит острая конкуренция государственных бюрократий посредством тайных операций служб. Причем идеологический раскол в центральном ядре Глобализации преодолевается через теневую стабилизирующую активность спецслужб. Державы, ранее входившие в прежний центр, вынуждены подчиняться блоковой дисциплине, однако в этой 14 стадии Глобализации сохраняют влияние в переподчиненных ветвях. Они пытаются вернуть контроль хотя бы над исполнительной ветвью, углубляя идеологический раскол в политическом центре и отвлекая внимание на периферийные конфликты в представительной ветви (за контроль торговых и финансовых потоков, особенно теневых, значимых для спецслужб). То же самое с поправкой на масштаб происходит и на текущей 14 стадии постсоветской эпохи.
   Следующая 15 стадия Глобализации (1965-1991) сильно отличается от 14 стадии - так же как нэповская 15 стадия российской истории отличалась от гражданской войны. После того, как идеологизированная технологическая "гонка вооружений" исчерпала ресурсы обеих сторон противостояния, возросла роль представительной, финансовой ветви внутри каждой из частей расколотого политического центра. Новые ресурсы для продолжения дальнейшей конкуренции следовало добыть за счет развития торговых связей и допущения активности "старых элит", задействования их связей. Поэтому на смену конфронтационной риторике и прямому соревнованию новейших технологий приходят договоры о сдерживании гонки вооружений, а также экономические договоры "второй корзины" будущего Хельсинкского соглашения. Что касается гуманитарной "третьей корзины", то это как раз дань лоббизму "старых элит", которые после ухода из центра политики действуют через сферу культуры, в том числе правовой.
   Если окинуть 15 стадию Глобализации от начала ее предварительной четверти в момент строительства Берлинской стены и до финала после падения стены, то легко заметить центральный вопрос о преодолении раскола Европы. Старые державы делают ставку на культурные рычаги в обмен на экономические связи, потому что культурное единство цивилизации является способствующим фактором, сопротивляться которому в мирное время затруднительно. В то же время англо-французские культуртрегеры всеми силами пытаются скомпрометировать новые державы - СССР, США. Израиль, Китай в глазах не только европейской общественности, но и носителей старой европейской культуры в этих цивилизациях. Бывшие главные милитаристы из Старой Европы вдруг стали главными пацифистами и критиками войн, в которые они же помогали втянуть новые державы. Другое дело, что основанная на европейском влиянии собственная культура новых держав давала и дает отпор. Об одной из таких довольно ядовитых британских акций против США было сказано в 32 главе "The Waltz как противоядие".
   После этих общих рассуждений можно продолжить прогнозировать параллели 15 стадий Глобализации и постсоветской культурной революции. Задачи вдохновителей и отдельно участников вьетнамской и шестидневной ближневосточной войны мы уже разбирали. Примерно понятно, как будут выглядеть аналоги этих локальных кризисов на периферии проамериканской зоны влияния в постсоветском пространстве.
   Следующим этапом борьбы старых и новых держав за контроль Европы стали первые "цветные революции" в Париже и Праге в 1968 году. Предыдущие венгерский или берлинский кризисы отнести к категории "цветных" не получится, поскольку речь не шла о "гибридном" культурно-экономическом воздействии на столичные элиты. Хотя эти элементы и связи присутствовали, они служили каналами идеологической мобилизации вооруженных отрядов, а не были главным фактором. "Гибридные" технологии "цветных революций" подразумевали вооруженные угрозы элитам от спецслужб и подпольных сетей, но главным направлением был подкуп элит в обмен на ключевые позиции в культурной и информационной сфере. Картина теневых влияний усложняется еще и вовлечением спецслужб новых держав в работу друг против друга и европейских держав, которые подставляли другим двойных агентов типа еврокоммунистов или сионистов. Однако общая картина в целом исчерпывается подрывом идеологического и военного влияния новых держав на европейские страны.
   Чехословакия стала "слабым звеном" в силу традиционной гибкости. Как и до ВМВ, после нее чехи всегда уступали даже нежесткому давлению, чтобы сохранить степени свободы и получить экономический профит от очередного имперского центра. Поэтому после войны СССР мог сэкономить на необходимости держать в ЧССР еще одну группу войск. Этот момент вкупе с экономическим подкупом и культурным влиянием через соседнюю Австрию оказался ключевым. Другое дело, что как в любой политической кампании, кроме основного штаба в Лэнгли, утечки из которого намеренно доводись до сведения Кремля, наверняка, был еще запасной и по факту главный штаб в Лондоне с филиалом в Вене. Там играли в любимую игру - подставь старшего союзника, а заодно и главного противника.
   Старой Европе вовсе не был выгоден сценарий перехода Чехословакии в стан НАТО, но использовать эту угрозу для возбуждения ястребов, как в кремлевском, так и в вашингтонском руководстве - получилось. Даже если представить, что Прага вышла бы из Варшавского Договора, то дальше нейтралитета сверхосторожные чехи никогда бы не пошли, понимая реальную угрозы вторжения и ядерной войны на территории республики. Не нужно держать их за идиотов, они бы и от социализма не стали отказываться, ибо быть в СЭВе и иметь свой приватизированный "метр границы" с западными странами - выгодно. А вот среди советского и американского генералитета хватало дуболомов, чтобы ради новых звезд и бюджетов настоять на вводе войск для нейтрализации гипотетического сценария. Хотя решающим, наверняка, было слово партийных идеологов со Старой площади, для которых такой политический откат в расширении системы социализма был бы реальным поражением и понижением статуса внутри советской партийной элиты.
   В итоге вышло так, как вышло. Войска против сугубо мирной политической эволюции ввели вместо того, чтобы противодействовать теми же гибкими политическими средствами. Хотя возвышение в этот период Андропова, курировавшего элиты соцстран, намекало на возможную альтернативу. С другой стороны, лозунг "сила есть - ума не надо" был очень удобным для уже сложившейся брежневской команды, чтобы избавиться от слишком активных молодых конкурентов и произвести раздел советского хозяйства на замкнутые отрасли, поддерживая внутренний баланс и не заботясь о зафиксированном внешнем. А "шибко умным" из КГБ была поставлена задача все это застойное хозяйство охранять от идеологических диверсий. Последствия этого выбора сказались очень быстро по историческим меркам, менее чем через 20 лет.
   Не нужно быть сильно искушенным наблюдателем, чтобы заметить сходство в политике Чехословакии конца 1960-х и прозападного крыла белорусской элиты в наше время. Желание сохранить в своем хозяйстве "метр границы" между ЕС и ЕАЭС при попытках явочным порядком усилить субсидии и льготы от Москвы. Гибридное воздей­ствие на минскую элиту через "финансовое консультирование" тоже давно имеет место. Иначе сложно представить себе, как местные хозяйственные и спецслужбистские элиты провернули бы "валютное" ограбление население в первой половине 2011 года. Этот "первоначальный капитал" нужно было ведь рассовать по оффшорам и вложить в недвижимость где-нибудь в Вене или той же Праге. А потом наверняка под этот залог льготных кредитов в валюте набрали. Только планировщики этой гибридной прелюдии к спецоперации, в отличие от минских провинциалов, отлично знали, что последует дальше - дефляционный шок, санкции и резкая девальвация рубля. Притом что зарабатывает экономика Белоруссии в рублях на российском рынке, а кредиты минской элите нужно отдавать в евро и долларах, а иначе - прощай заложенная недвижимость по бросовой цене. А там живут дети, внуки, любовницы.
   В общем, миролюбивая элита к гибридной спецоперации в Минске или, может быть, в приграничных Гродно и Бресте уже вполне готова, хотя и пытается оттянуть неизбежную развязку и решить проблемы за счет России, в том числе сократив потоки возврата валюты по нефтегазовым договорам. Шантаж Кремля периодически доходит до взятия заложников - то российского топ-менеджера арестуют за требование выполнять договор о согласованных квотах экспорта калийных удобрений, то теперь вот - пророссийских публицистов. Для внутреннего и европейского употребления используется другая идеологическая легенда - о миролюбивой элите, противостоящей милитаристской машине России. Ровно та же комбинация, что и для Праги в такой же фазе развития глобальной политики.
   Теперь, разумеется, вопрос - есть ли в нынешнем Кремле такие же дуболомы и идеологи, что и в брежневском политбюро? Вернее, спросим так - есть ли такая же потребность у элит зафиксировать статус-кво даже путем внешнеполитического ущерба? И вообще, можно ли в политике избежать повторения тех же поворотов судьбы, если повторяется в другом масштабе такой же точно ход событий?
   На мой слегка просвещенный в этих вопросах взгляд, избежать судьбы нельзя. Ход событий будет таким же, поскольку таковы элиты Белоруссии и восточно-европейских стран, уровень их развития. Однако уровень развития политического центра постсовет­ского пространства существенно более продвинут, чем в аналогичной фазе глобального процесса. Просто потому, что этот же кремлевский центр действует не только в 20 стадии постсоветского пространства, но и уже в 21 стадии Глобализации.
   Здесь будет уместно напомнить вопрос из "MMIX - Год Быка": как раз о том, было ли предопределено предательство Иуды, и мог бы он, узнав об этом, избежать предопределения? Избежать судьбы невозможно, но есть разница в любом деле, как его делать - с любовью к людям и с полным сознанием своей роли или вслепую и ради утешения собственных иллюзий. Если же вернуться к психолого-историческому научному языку, то здесь, как и в математическом анализе, кроме видимого графика судьбы как функции прошлого, есть еще и первая, и вторая производные, изгибы которых влияют на будущее. Проще выражаясь, кроме текущего Надлома, траектория событий которого предопределена событиями прошлого, есть еще сопряженный контекст Подъема будущих политических циклов. Изменить политическую судьбу в настоящем нельзя, но можно повлиять на будущие судьбы - свою и тех, с кем ты связан невидимыми нитями.
   Что касается неизбежно предстоящего белорусского кризиса, то он к тому же будет происходить в контексте информационного противостояния, а не военных угроз. Понятно, что при любых самых гуманных действиях или даже при полном бездействии Кремля по отношению к союзнику, виртуальная картинка западных и прозападных масс-медиа будет определяться давно заготовленным сценарием. Вовсе не случайно, что ратификация соглашения о взаимном участии ССО двух государств в операциях на территории друг друга дополнительно подсвечена официозными и оппозиционными СМИ Белоруссии. Теперь, чтобы не случилось в Минске или возле пограничных переходов с ЕС, виноватым в жестких провокационных действиях самих минских властей будет таинственный "путинский спецназ", как и на киевском Майдане.
   Тем не менее, есть большая разница в долгосрочных последствиях, если Москва и пророссийские силы в Белоруссии не поведутся на виртуальные провокации, не будут втянуты во взаимно уничижающую риторику. Минские политики и мини-олигархи слишком озабочены своей безопасностью и возможностью доступа к российскому рынку, чтобы самим делать резкие движения, вроде выхода из ОДКБ. Они и сделают все, чтобы этого не случилось на данном этапе. Но им очень хотелось бы, чтобы вся вина за кризис перед Западом и прозападной частью общества легла на Кремль. Тогда можно было бы предъявить Кремлю в виде чека на оплату валютных долгов этой элиты.
   В нескольких абзацах сложно раскрыть все нюансы политической ситуации, но они действительно во многом повторяют восточно-европейские перипетии 1960-х. Со стороны Запада тоже играют две партии - староевропейская и новосветская. Когда идеологическая вертикаль в Минске осознала, куда в 2010-11 году заманили ее финансисты и близкие к ним спецслужбисты, последовала антилиберальная реакция и политическая ставка на конкурентов из неоконовского, произраильского крыла глобальной элиты, чтобы отчасти уравновесить давление "ротшильдовских". Внешним симптомом этой увертки был арест топ-менеджера Уралкалия, а политическим последствием - втягивание спецслужб Минска в гражданскую войну на Б/У на стороне Киева.
   Однако, несмотря на повторение сюжета в деталях, конечный результат зависит не от маневров и барахтаний провинциальных элит, а только от внешнего для постсоветских элит политического контекста 21 стадии Глобализации, с одной стороны, и 20 стадии российской истории, с другой. Военная угроза для нашей общей цивилизации более не является доминирующим фактором, как в середине прошлого века. Даже если Минск выйдет из ОДКБ, это мало на что повлияет, кроме экономической поддержки Россией самого Минска. Калининградский форпост перекрывает все угрозы с запада. Попытки шантажировать Москву приходом к власти русофобов и уходом в НАТО тоже, как обычно для минских элит, запоздали. Во-первых, русофобы - уже есть у внешнеполитических и культурно-идеологических рычагов. Во-вторых, НАТО уже не то, после глобального проигрыша неоконов - это инструмент влияния Британии с ее сугубо финансовыми интересами, а не милитаристов США. С шантажом через имитацию антироссийского шабаша в Минске опоздали.
   Другое дело, что в масштабах постсоветского пространства важны не военные, а идеологические позиции, возможный открытый переход официального Минска, а не только подконтрольной ему "оппозиции", в окопы информационной войны на стороне Киева. Этот переход опять же - только вопрос времени, но нужно было разыгрывать эту угрозу сразу же, тогда это имело бы эффект. В этом случае финансово-экономический риск имел бы смысл игры ва-банк и размена разворота к Москве на покрытие всех связанных с этим рисков. Но понятие рискованной игры несовместимо со стилем белорусской элиты, им бы свою скромную "синицу в руке" удержать. Поэтому процесс антироссийского разворота затягивается и, как обычно, опоздает навсегда, застряв на полдороги - ни туда, ни сюда. Повернуться открыто к Киеву успеют, только к этому времени сам Киев начнет разворачиваться обратно к Москве.
   Даже на Украине с ее исконно русофобскими западными регионами попытка оголтелой информационной войны на деле привела к саморазрушению этих регионов и связанной с ними идеологической элиты. Влияние информационных атак на восточные регионы сильно ограничено существующими тесными связями Восточной Украины и России, даже если сами восточные украинцы из страха заявляют об обратном. Западенская русофобская прослойка в Белоруссии намного меньше, закоренелых упертых "змагаров" и вовсе доли процента, а игры городской интеллигенции в белорусизацию обусловлены исключительно зарабатыванием на этом западных грантов или официозных гонораров. Поэтому вероятная интенсификация антироссийской информационной войны приведет, в конечном итоге, к дискредитации самих прозападных элит и информресурсов. Разумеется, это лишь в том случае, если в России не станут отвечать симметрично на провокации. Но это и так понятно: после украинской прививки единственной реакцией будет брезгливое дистанцирование от неадекватов.
   Синхронно с "Пражской весной" происходили похожие события в городе Париже. Там тоже просматривалась двойное дно провокации, когда информационная кампания против правого истеблишмента в пользу пролондонских социалистов имела целью также вовлечь советское партийное руководство в поддержку французской компартии. Хотя к тому времени КПСС была уже не революционной партией, а идеологизированной бюрократией. Отказ в поддержке якобы социалистической революции, конечно, нанес определенный ущерб влиянию Москвы среди левых партий в мире, но это влияние и без того было виртуальным, годным для внутренней пропаганды. Так что в эту ловушку, в отличие от пражской, кремлевские стратеги не угодили. Что же касается американцев, то им так и так пришлось терять позиции не только в Западной Европе, но и у себя дома - из-за антивоенных протестов.
   Постсоветской параллелью к парижским событиям, скорее всего, будет поэтапная переориентация прибалтийских элит от полного подчинения США к Лондону и Берлину. По структуре политических сил, включая условно промосковскую фракцию в элитах, более всего на давешний Париж похожа нынешняя Рига. В сложившейся ситуации США больше не смогут давить на Евросоюз с целью заставить заплатить за проамериканскую ориентацию стран Балтии. Им для продления финансовой поддержки придется сменить ориентацию. Кроме резко правеющих стран Евросоюза теперь есть еще отделяющийся от него Лондон во главе НАТО, традиционно разыгрывающий ставку "левых сил". Чтобы не упустить политическое влияние в этой части Европы и постсоветского пространства, британцам и канадцам потребуется кризис, дискредитирующий правые партии и, по возможности, вовлекающий российских политиков в поддержку радикального крыла русской общины. По крайней мере, такая картинка будет выстраиваться в европейских масс-медиа. Однако вряд ли удастся побудить Кремль взять на себя даже номинальную ответственность за состояние дел в республиках, благополучие и демократические правовые стандарты в которых должны были обеспечить Евросоюз и НАТО.
   И белорусские, и прибалтийские кризисные события будут приурочены к периоду, когда будут достраиваться балтийский и черноморский газопроводы в обход Восточной Европы, то есть к 2019 году. Одновременно европейцы будут пытаться убедить Газпром продлить контракт с Киевом на транзит через территорию Б/У. Однако позиция Москвы будет непреклонна - ни ограниченные маневры Минска, ни тем более позиции стран Балтии не имеют для России какой-то особой ценности. Торг по поводу судьбы Киева может быть только глобальным, как глобальным был политический торг по поводу судьбы США и их глобального статуса в конце 1960-х годов.
   В конечном счете, советское руководство приняло решение помочь США удержать лидирующие позиции, ибо остаться один на один с объединенной Европой, бурлящим Ближним Востоком и кризисным Китаем было еще хуже. Речь шла не только о взаимной экономической поддержке в виде массированной закупки зерна и взаимных поставок удобрений, но самое главное - в наращивании символического капитала глобальной власти США. Для этого советское руководство "закрыло глаза" на многие нестыковки американской лунной программы, а молчаливое признание со стороны СССР затыкало рот любым скептикам на Западе.
   В параллельном постсоветском сюжете аналогичным драматическим разворотом может стать поддержка правых, но не нацистов, в руководстве ослабевшего киевского режима. Вплоть до того, чтобы дать возможность Киеву пропиариться на весь мир, как "клятые москали" прогнулись под "незалежну державу". Продление контрактов на транзит газа, аммиака и других соглашений по возобновлению экономических связей вполне может стать таким аналогом американо-советской разрядки. Разумеется, пикейные жилеты всех мастей будут клеймить Кремль за сдачу позиций вместо решительного похода на Киев. Однако этот разворот Киева к сотрудничеству и будет победой здравого смысла над иррациональной враждебностью. Главное, чтобы политический торг шел на российских условиях без корыстных посредников. А неадекватность информационных кампаний станет уже делом привычным.
  
   42. Хождение по кругу Согласования
   На основе метода "параллелей" продолжим составление прогноза на период после президентских выборов 2018 года, когда постсоветская культурная революция перейдет в свою 15 стадию Согласования. Одну из главных политических линий мы уже нашли - борьба коалиций новых элит за удержание контроля над исполнительной (европейской) ветвью, стремящейся к политической автономии. Контроль "нового центра" над этой ветвью осуществляется не сам по себе, а посредством других ветвей политики, прежде всего - за счет контроля над финансовой ветвью политики.
   Исполнительная ветвь важна как производственный контур в контексте той или иной политики, но без притока внешних ресурсов этот контур работать не может. А по мере идеологической мобилизации на противостояние в 14 стадии Экспансии представи­тельный (как правило, финансовый) контур, созданный для перехвата управления от "старого центра", перестает работать адекватно. Так что приходится кооптировать в руководство часть "старых элит". Например, в 15 стадии внутри российской Реставрации (апрель-декабрь 1992) на смену "радикальному" руководству Центробанка приходит "консерватор" Геращенко, бывший председатель Госбанка СССР. Контроль над кредит­ными финансовыми ресурсами при подготовке приватизации имел решающее значение. Поэтому противовесом "старым финансовым элитам" стал альтернативный источник платежных средств в виде чубайсовских "приватизационных ваучеров", имеющих в качестве "покрытия" сугубо символический капитал нового политического центра.
   Если мы посмотрим на такую же 15 стадию всей российской истории (1923-1929), то и там тоже обнаружим процесс денежной реформы с возвратом прежних, времен Витте методов "золотого червонца". Это позволило нарастить обороты рынка, воссоздать производство товаров народного потребления. Однако политический центр для удержания новой власти делал ставку на индустриализацию и на перераспределение ликвидных экономических ресурсов, оплачиваемых сугубо виртуальной "политической валютой", которая, тем не менее, позволяла одним управленцам нарастить свой капитал, а другим - растратить его вплоть до банкротства и "политически долговой ямы".
   Аналогично и на 15 стадии Глобализации (1965-1991) нетрудно увидеть такой же процесс переформатирования политико-финансовой ветви. Собственно, сама 15 стадия началась практически с объявления президента Франции де Голля об отказе от доллара и переходе на "золотой стандарт" с последующим требованием обмена долларовых запасов на золото. Затраты США на войны и гонку вооружений вели к печатанию долларов без оглядки на золотое покрытие, пусть даже мощное. К тому же война во Вьетнаме на тот момент была де-факто закулисным соперничеством США и Франции за контроль над Сайгоном и транзитом по Меконгу. Так что удар по противнику был расчетливым. Доллар попытались понизить в статусе главной валюты, приравняв к другим валютам с золотым обеспечением. Это в свою очередь повышало роль Лондона как финансового центра торговли золотом.
   В эту нелегкую для доллара годину поддержка пришла со стороны заклятого партнера по глобальному центру. Первая сделка по импорту зерна из США заключена в 1963, то есть в предварительной четверти 15 стадии. Далее закупки зерна советскими партнерами поддерживали не только цены на зерно и агроиндустрию Северной Америки, но и глобальный спрос на доллары. Несмотря на антисоветскую пропаганду, фактически имело место распространение планового начала экономики на глобальный уровень и на часть экономики США. Далее этот успешный опыт был перенесен на торговлю нефтью после ближневосточного кризиса 1973 года, когда высокие цены на нефть вернули дол­лару статус главной мировой валюты.
   Если смотреть на события 1972-73 года с этой глобально-финансовой колокольни, то они выглядят вовсе не как обострение идеологического противостояния между двумя блоками, а именно как закулисная борьба коалиции "нового центра" СССР-США-Израиля со староевропейскими конкурентами. Лондонские финансисты не могли не попытаться использовать советскую зерновую политику в целях ослабления США, посредством организации через Канаду массированных закупок зерна в 1972 году, приведших к потребительской инфляции в США. Теракт на Олимпиаде в Мюнхене против Израиля был направлен, в том числе, на эскалацию американо-советских противоречий и изоляцию израильских посредников. Британия и три североевропейских сателлита присоединились к ЕЭС, сформировав противовес американскому рынку.
   На другой стороне политических весов оказался визит Никсона в Москву с пакетом экономических соглашений, сбалансированный визитом в КНР. После переизбрания и инаугурации Никсона подписано Парижское соглашение о прекращении войны во Вьетнаме. Наконец, на Ближнем Востоке наметился выход из жесткой конфронтации, угрожавшей торговому трафику по Суэцкому каналу. США подрядились закулисными посредниками между Израилем и Египтом, но в итоге решили напоследок столкнуть в октябре 1973 года проамериканский режим Садата с израильскими войсками в "войне Судного дня". Главным итогом войны стала не только возросшая зависимость Каира и Тель-Авива от Вашингтона, но успешные действия Эр-Рияда по возгонке нефтяных цен на новые уровни (по примеру зерновых). Финансисты США получили возможность печатать нефтедоллары, обеспеченные военно-политическим контролем над производством и глобальной торговлей нефтегазом.
   По совпадению, важным участником и бенефициаром нефтедолларового рынка стал СССР, получивший технологии для западносибирских месторождений. Однако, этот общий успех триединого "нового центра" был бы невозможен без накачки символиче­ского капитала США. По совпадению, все шесть "полетов на Луну" американских актеров-астронавтов произошли между европейским кризисом 1968 года и закончились к 1973-му. Грандиозно распиаренный полет по программе "Союз-Аполлон", который по некоторым признакам был односторонним, стал в 1975 году "вишенкой на торте" Хельсинкских соглашений, завершивших согласование интересов великих держав.
   Теперь попробуем спроецировать этот финансово-политический шпионский боевик на параллельный процесс 15 стадии постсоветской культурной революции. Во-первых, как уже было сказано, реформирование налоговой системы, намеченное сразу после выборов 2018 года, означает изменения и в финансово-политическом блоке. То есть сам факт таких изменений уже неизбежен, как и разделение финансовой ветви федерального центра на два автономных контура - госбюджетный при правительстве и госкредитный при Центробанке. До сих пор оба центра были в подчинении своего рода "либерального президиума", обеспечивавшего политику Вашингтонского консенсуса.
   Так же понятно, что при любых налогах средств российского бюджета не хватит для развития даже российских регионов, не говоря уже о постсоветских республиках. Начавшееся отступление западных и прозападных "старых элит" с этого пространства обусловлено объективным ослаблением расколотого Запада, пожинающего плоды финан­совой пирамиды имени того самого Вашингтонского консенсуса. Однако при отступлении глобалисты успели наломать дров и сильно ослабили "рублевую зону". Поэтому на постсоветском пространстве, как и ранее в глобальном масштабе, намечается похожее соперничество между обновленным рублевым финансовым центром и пролондонскими финансовыми элитами в соседних республиках и отчасти в России.
   Как и в аналогии нефтедоллара, важнейшим вопросом постсоветской политики станет торговля стратегическими ресурсами, прежде всего, нефтегазовыми - за рубли. Для этого важно разделить автономные контуры торговли с дальним зарубежьем и взаимной торговли с соседними республиками, чтобы исключить любой шантаж и вмешательство и тех, и других не в свои дела. Такое разделение контуров внешней валютной и внутренней рублевой торговли обеспечит развитие транспортной инфраструктуры в обход Восточной Европы, в том числе морских газопроводов. Заранее объявленная остановка транзита через Украину в 2019 году полностью обнуляет политическое значение Киева для Европы и украинский символический капитал на постсоветском пространстве. Однако напомним, политический ресурс - это сама экзистенциальная угроза, а не ее исполнение. Как только главная политическая задача автономии контуров внешней и внутрисоюзной торговли будет решена, можно и нужно восстановить символический капитал заклятого партнера на основе взаимовыгодной сделки при условии определенных политических гарантий.
   Естественно, что путь от заключенной сделки до ее исполнения занимает не один день, а существенное время. Для постсоветского пространства от газового передела 2019 года до перехода постсоветской торговли преимущественно на рубли пройдет около двух лет. Промежуточный узел финансово-политического центра будет синхронизирован с выборами в Госдуму в 2021 году.
   Другое дело, что после 1975 года политическое руководство Союза оказалось не способно поддержать внешнеполитические успехи, конвертировав их в стабильность и несменяемость руководства. Да и может ли вообще иметь перспективу политический успех, добытый закулисными маневрами и тайной продажей своего космического первенства за чечевичную похлебку?
   Да и в самих США внешнеполитический прорыв Никсона немедленно завершился отстранением триумфатора от власти, причем с позором. Не исключено, что и в Киеве аналогичная "перемога" лидера будет признана "зрадой". Это также соответствовало бы политическим нравам элиты и национальной психологии: "Мавр сделал свое дело..." Отстранение Никсона потребовалось, прежде всего, самим республиканцам для чистки руководства партии от засилья произраильских посредников, сделавших свое дело и получивших политические и не только дивиденды. Аналогичные мотивы могут двигать частью киевских и шире - восточноевропейских элит, готовых на компромиссы только для решения своих текущих проблем. А сразу после получения результата - нужда в посредниках и переговорщиках отпадает, вступают в дело рыночные игроки и лоббисты.
   К началу 1970-х программа создания стратегических вооружений в СССР и США была в целом выполнена, наращивать долю военных расходов было невозможно. Но зато можно было гарантировать сохранение этой доли и стабильности руководства ВПК. Аналогично после 2020 года ожидается выполнение не только программы перевоору­жения российской армии, но и завершение строительства стратегической нефтегазовой инфраструктуры, что важнее для постсоветского контекста. Что-то еще будут достраивать и модернизировать, но не кардинально.
   В целом российские госкорпорации, достигнув уровня насыщения инвестиций на российском рынке, будут выходить на оперативный простор в соседних республиках. Как и всесоюзные отраслевые концерны в конце 1970-х пытались осваивать глобальные рынки с помощью внешнеторговых объединений и системы загранбанков с опорой в Лондон-Сити. Здесь опять не могли не подсуетиться британские консультанты с оффшорными услугами и желанием не только подзаработать, но и снова вбить клин между элитами СССР и США. С одной стороны, помогли московскому политическому клану заполучить Олимпиаду-80, с другой - устроили провокацию с "апрельской революцией" 1978 года в Афганистане. Там где "леваки" ищут способы получить или возобновить поток ресурсов из Москвы, находится британский след для поддержки за чужой счет своих ставленников. Впрочем, этот же поток ресурсов был выгоден партийному аппарату и генералитету, не желавшему отставать по части доступа к валютным ценностям и западному ширпотребу от внешторговцев. Все эти факторы привели к новому расколу в сложившемся глобальном альянсе, а также к усилению влияния спецслужбистской третьей ветви глобальных элит.
   Аналогом Афганистана на постсоветском пространстве является Таджикистан или его южная часть. Он тоже входит в систему оборонительных союзов, но не входит в экономический союз из-за больших проблем с инвестиционной привлекательностью по той же причине внешней небезопасности. По экономическим причинам российский крупный бизнес и даже госкорпорации в этот неспокойный регион не пойдут. Однако политические интересы, а также желание либеральной бюрократии освоить бюджетные ресурсы могут повлиять на оценку перспективности таджикских проектов, например, достройки каскада ГЭС на Вахше. Это в свою очередь потребует усиления работы по линии спецслужб для защиты проектов. Ими неизбежно заинтересуются трансграничные преступные сети и западные спецслужбы, играющие вместе под флагом исламизма.
   Интерес западных "партнеров" в этой ситуации связан с политическими играми на дальних подступах к президентским выборам-2024, где Путин уже участвовать не будет. Создать рычаг давления на Кремль и "силовиков", угрожая вторжением исламистов и серьезными потерями - любимое занятие Лондона с Парижем. Попытки наведения жесткого порядка в этом регионе будут объявлены репрессиями к мирному населению при поддержке Москвы, а подхваченная Минском информкампания станет предлогом заморозить участие в антитеррористической системе ОДКБ (сохраняя при этом право призвать на помощь, если что). С другой стороны, не дать лояльному союзнику по ОДКБ в лице Душанбе инвестиций - тоже нельзя, тут уже местное руководство начнет разыгрывать карту проникновения исламистов на Север. Так что вопрос, в каких формах и как минимизировать политические риски.
   В конце 1970-х не только СССР в Афганистане, но и позиции США в Иране стали жертвой англо-французских интриг. Этот сюжет также будет иметь свою проекцию на "каспийскую" ветвь постсоветского процесса. С учетом центральной роли Ирана в ближневосточной ветви глобального процесса, в постсоветском процессе ему, скорее всего, соответствует Казахстан, лежащий между Россией и остальной Средней Азией. Монархическое правление Назарбаева не может быть бесконечным, хотя и может продлиться при назначенном им лично преемнике. Но в любом случае, даже отложенный кризис молодой государственности неизбежен в ближайшие годы. Вопрос только, какие необычные формы он приобретет. Для сохранения политического единства придется, видимо, создать коллективный политический орган в возрожденных советских формах с председателем президиума во главе. Ренессанс социально-консервативной идеологии может объединить русских и казахов, но осложнит отношения с соседними национально-консервативными режимами и либерально-консервативной Москвой. Такой разворот событий у самых близких соседей будет наиболее значимым перед самыми значимыми выборами 2024 года в России.
   Олимпиада-80 в Москве имела двойственное глобальное значение как символ итогов разрядки, сменившейся на новый виток напряженности и информационной войны. Поводом для такого витка информвойны со стороны западных и юго-западных соседей может послужить любой значимый форум в Москве или Петербурге, призванный оказать влияние на общественное мнение постсоветских стран. Реальной причиной возобновления давления будет разочарование итогами выборов в 2021 году, сохранившими право-консервативную консолидацию и жесткий подход к продвижению инвестиций вместо безвозмездной "братской помощи" или либерального оффшорного распила ресурсов. Разумеется, какие-то рецидивы и рудименты из прежней практики возможны, что и будет подвигать элиты соседних стран на возобновление общего информационного давления.
   После парламентских выборов 2021 года в России почти сразу начнется подготовка к ключевым президентским выборам, включая подковёрную борьбу финансово-промыш­ленных групп за право участия в выигрышной коалиции. Эти же ФПГ так или иначе связаны с элитами постсоветских стран, которые также станут инструментом влияния, будут вовлечены в интригу предвыборных смотрин. Действующий лидер, скорее всего, дистанцируется от такого рода фальстартов, сосредоточившись на глобальной политике с целью создания условий для передачи власти. В то же время для постсоветской элиты информационные вбросы и волны из Москвы станут все более значимыми. Виртуальное выдвижение и "политические похороны" очередного "стопроцентного преемника" будет сопровождаться активностью на экономических форумах и неформальных саммитах. За пару лет до выборов возобладает версия премьера, наиболее активного в ЕАЭС и СНГ, как будущего преемника при отстраненности действующего лидера от этих обсуждений.
   В некотором смысле этот затяжной предвыборный период станет аналогом горбачевского "нового мышления", но только сугубо в постсоветском контексте, а не в глобальном. Узел 15/16 будет сопровождаться кризисами и переформатированием в "балтийской" ветви постсоветской элиты в форме аналогов "бархатных революций", инициированных не без поддержки либеральных и левых сил в Москве. Можно уверенно предсказывать, что Белоруссия присоединится к Прибалтике и Западной Украине для ведения общей политики по отношению к России и Европе. При этом выгодное для Минска участие в ЕАЭС будет оформлено некими эксклюзивными условиями в "обмен" на оформление выхода из ОДКБ и гарантий нейтрального статуса.
   Уже сейчас видно, что Минск тяготится обязательствами по ОДКБ и таможенному союзу. Эти попытки торговать судьбой интеграции ради текущего поддержания валютных доходов и остатков влияния минской элиты будут только нарастать. Симптоматичной новостью стала очередная утечка об очередном повреждении при транспортировке повторно поставленного на замену корпуса реактора Белорусской АЭС - ровно в день демарша Лукашенко, саботировавшего саммиты ОДКБ и ЕАЭС в Петербурге. С самого начала провокационный выбор Минском площадки для АЭС напротив Вильнюса говорил о целях вовлечения России в конфликт с ЕС и шантажа соседей ради политического и экономического торга. Также понятно, что неслучайны "случайные" ночные инциденты с якобы "повреждениями" реактора (реально повредить страшно - могут заставить платить из личного кармана). Поэтому судьба стройки АЭС, затеянной Минском ради освоения кредита на нулевой цикл, будет подвешена, как минимум, до 2024 года и станет разменной монетой в большом торге.
   Однако нет смысла спешить оценивать этот структурный момент перестройки с любым знаком. Пока что это "открытый финал" прогноза на 15 постсоветскую стадию (2018-24?). Все зависит исключительно от развития глобального контекста и позиций России на глобальном уровне, в том числе отношений с Европой. Ослабление протекции­онизма и либерализация экономических отношений выгодно для стороны, обладающей более сильной экономикой. Так что накачка антимилитаристской идеологией против фантомного образа имперской России, внедряемого в сознание восточных европейцев - может обеспечить символический выигрыш идеологизированных элит в Минске и странах Балтии в обмен на вполне реальный экономический выигрыш для ЕАЭС.
   Выгоднее иметь неизбывно "лимитрофного" партнера "засланным казачком" в соседнем "буферном" объединении стран, нежели он будет испытывать инстинктивные позывы к геополитическому блуду, числясь верным союзником лишь на бумаге. Хотя для выполнения Минском этого стратегического маневра понадобится закрепление такого же нейтрального военного статуса стран Балтии и Украины. Если для решения своих задач белорусские и балтийские элиты добьются такой нейтрализации - флаг им в руки и почетная грамота вместо АЭС. Кстати, тут у них в процессе общей "финляндизации" балтийского региона есть надежный помощник в лице элиты самой Финляндии, так что повторение "хельсинкского процесса" в масштабах Балтийского региона предварительно стартовало.
   Что касается даты завершения большого узла 15/16, то весна-лето 2024 года - это более вероятный и при этом крайний срок. В отличие от текущего политического цикла можно говорить о небольшой вероятности досрочных выборов и ухода "национального лидера" Путина на повышение в лидеры евразийского политико-экономического союза. В любом случае сроки определятся течением "переходного периода" Глобализации и будут с ним синхронизированы. Поэтому чтобы уточнить наш прогноз придется вернуться на глобальный уровень и внимательнее посмотреть на судьбы крупных игроков, прежде всего, США и Европы.
  
   43. Американские Горки
   Один из ключевых вопросов даже для краткосрочного прогноза - "Ху из мистер Трамп?" Американский Ельцин? Или еще круче - американский Ленин? Или еще кто-то? Иными словами, в какой фазе развития находится североатлантическая цивилизация? Её политическому центру предстоит лишь смена декораций или полная перезагрузка?
   Мы уже проводили параллели между нынешним узлом 16/17 Глобализации и аналогичным узлом Дна Надлома внутри российской Реставрации, завершившимся к 7 октября 1993 года. В этом большом узле произошла смена центра представительной ветви политической власти. Прежний самостоятельный центр в виде Президиума ВС РФ был склонен к гегемонизму, волюнтаризму и прочим нехорошим излишествам. Вместо него в ходе переходного периода был сформирован трехчастный политический центр, в который вошли руководство Госдумы, Совета Федерации и с задержкой - Конституционного суда при общей координации со стороны АП РФ.
   В аналогичной фазе Глобализации представительной ветвью является глобальная финансовая элита. До сих пор у нее был единый центр в лице Минфина и ФРС США и связанных с ним международных финансовых институтов - МВФ, ВБ. Центр этот тоже страдал экспансионизмом, гегемонизмом, "исключетелизмом". Центральные институты мировой финансовой системы в то же время, по совместительству были частью федерального центра американской и шире - североатлантической политики. Так было ровно до нынешних рождественских праздников. В ходе президентских выборов 2016 года эти два политических центра - национальный США и наднациональный финансовой элиты, похоже, развелись между собой.
   Для финансовой ветви глобальной элиты сомнений нет - она находится в фазе смены однополярного центра на многополярный. Вместо одного "президиума" у нее будет, как минимум, две самостоятельные "палаты". Одна будет представлять глобальные регионы и страны пропорционально их экономическому весу - для этого достаточно завершить в ближайшие лет десять реформу МВФ. Другая "палата" будет учитывать политический вес крупных игроков, сформировавшись на основе Большой Двадцатки. Другое дело, что в ближайшие десятилетия политический вес будет в большой степени проекцией экономического веса, но будет учитывать и другие факторы глобальной стабильности. Так что доля голосов России в этой "верхней палате" будет не меньше, чем у Китая, Европы и других глобальных игроков. Подобно тому, как полпред президента РФ имеет формально совещательный, а реально решающий голос на заседаниях руководства палат ФС РФ по наиболее важным вопросам.
   Знание фазы для финансового центра Глобализации не дает автоматического знания о фазе развития, в котором находится сопряженный центр североатлантической цивилизации, она же англо-саксонская. Мы можем только резонно предположить, что эта цивилизация является важной частью представительной (торговой) ветви в масштабах мировой цивилизации. В масштабах всемирно-исторического процесса (ВИП) большой узел 16/17 случился на рубеже 15-16 веков. В этот период средиземноморская торговая ветвь мировой элиты сменилась атлантической торговой ветвью. Сначала между собой соревновались испанская и португальская "палаты". Затем центры двух "палат" переместились в ходе Тридцатилетней войны и войны за испанское наследство в Англию и Австрию. А после двух мировых войн сформировался заокеанский центр финансовой ветви Глобализации в ее активной четверти (1945-2017) и он же стал политическим центром торговой ветви ВИП. Впрочем, если быть совсем точным, то нужно говорить об англо-американском, а затем об американо-английском центре глобальных финансов.
   Представительная ветвь нового центра в течение Надлома проходит два цикла эволюции. Первый цикл начинается вместе с предварительной четвертью Надлома в большом узле 10/11 (Пик Подъема). Для Глобализации - это 1815 год, сопряженный с битвой при Ватерлоо успех дома Ротшильдов, ставшего финансовым лидером народив­шейся глобальной элиты. Для финансовой ветви Глобализации - это тоже Пик Подъема и начало предварительной четверти. Смена центра в представительной ветви происходит немного раньше, чем в основном процессе Глобализации. Узел 13/14 Смены центра финансовой ветви включает создание ФРС США и завершается на Версальской конферен­ции, где коалиция американской и англо-французской элиты определила принципы взаимодействия за счет остальных игроков. Последующий межвоенный период был активной четвертью совместной экспансии и конкуренции между новым американо-английским центром и прежним англо-французским. Узел 13/14 Глобализации (май 1945) стал для финансовой ветви узлом 16/17 Дна Надлома и начала "бреттонвудской" конструктивной четверти. Финансовый кризис, стартовавший с демарша Франции в 1965 году - это узел 17/18 (Подтверждение). Кризис центра (18/19) в 1980 году. Узел 19/20 Консолидации в 1992 и завершающая четверть до 2016 года.
   Из этой примерной разметки финансово-политического цикла также видно, что сопряженный с ним политический цикл американской истории имеет синхронные с ним узлы. Однако определить, что это за узлы, между какими стадиями, можно только на основе исследования самой американской истории. Впрочем, демонтаж прежнего центра глобальных финансов и создание нового путем переподчинения его частей означает, что одновременно, как минимум, частично демонтируется и переформатируется центр северо­атлантической цивилизации. Однако глубина этого демонтажа пока неясна - весь политический центр или только его идеологическая, либо финансовая часть. Отсюда и вопрос: какому аналогу в российской истории соответствует нынешний драматический период? Судя по кардинальной смене идеологии от загнившего элитарного либерализма к социальному популизму, нынешний узел американской истории соответствует либо узлу 13/14, либо узлу 18/19. Поэтому и вопрос об аналоге - либо радикальной революции имени Ленина, либо либеральной контрреволюции имени Ельцина.
   США лишь относительно недавно, в 1917 году были активно вовлечены в европей­скую, а значит и глобальную политику. По этому признаку можно судить, что основная часть североатлантической цивилизации сто лет тому назад находилась на стадии Подъема. Так же как Россия вышла за пределы северо-евразийского пространства лишь к концу XVII века и 9 стадии Подъема своей истории. Масштаб наших двух цивилизаций примерно одинаков, поэтому можно предположить схожий темп развития (с поправкой на общее ускорение всемирной истории). В таком случае гражданская война между Севером и Югом в третьей четверти 19 века соответствует российской Смуте начала 17 века. Становление американской армии в период первой мировой войны соответствует военной реформе Алексея Михайловича Тишайшего. А выход США на оперативный простор глобальной политики при президенте Ф.Д.Рузвельте - аналог реформ Петра Первого, то есть большой узел 9/10 Инициации.
   На первый взгляд, такая параллель выглядит нелепо. Примерно так же странно, как утверждение Галилея, что пушинка и камень падают с одинаковым ускорением. Однако нужно сравнивать все параметры с поправкой на эпоху. Да, США после 1945 года - не просто великая держава, а сверхдержава. Но она является таковой из-за сопряжения с одной из частей глобальной наднациональной настройки. Ракетно-ядерные, финансовые и прочие высокие технологии - принадлежности глобальной надстройки, экспортированные из прежнего европейского центра, а не продукт развития американской цивилизации. Точно так же российская цивилизация при Петре I была снабжена европейскими технологиями в интересах глобальной надстройки того времени. То же самое касается заимствованной глобальной идеологии обеих держав.
   При Петре I и преемниках госаппарат и армейское командование были пронизаны иностранными кадрами, прежде всего, советниками. Значительную часть элиты составило кооптированное остзейское дворянство. Для США этот иностранный фактор выглядит не столь выпукло, потому что там все население импортировано, не только британские по культуре дворяне из Новой Англии. То же самое и научно-технические кадры, импортиро­ванные из Европы. Масштабы городского строительства в городах Восточного побережья отражают их периферийное участие в глобальной торговле до XX века. При этом континентальная часть США и в ХХ веке оставалась "одноэтажной Америкой". Так же и прибалтийские портовые города участвовали в европейской торговле и застраивались каменными зданиями и сооружениями задолго до Петра I. А в единую социально-культурную систему с российской провинцией были вовлечены много позже. Кстати, нынешние выборы в США отразили именно это цивилизационное разделение между американской глубинкой и приморскими агломерациями.
   Если сфокусироваться на самих США как государстве и его политической элите, то его Подъем очевидно обусловлен развитием атлантической торговой ветви ВИП, а главные узлы этого Подъема совпадают с узлами торговой ветви ВИП. Большой узел 3/4 - это выход ядра будущей американской нации за пределы первоначальной британо-голландской "ойкумены". Он связан с началом освоения Северной Америки и религиоз­ной революцией Лютера, узлом 16/17 ВИП в начале 16 века и узлом 13/14 атлантической торговой ветви. Большой узел 6/7 - обретение экономической независимости от британ­ской короны в 1776 году (аналог "стояния на Угре" и отказа платить дань Орде). Для атлантической торговой политики этот узел 16/17 является Дном Надлома. Даже из этой самой общей разметки процесса Подъема американской истории видно, что речь идет о сообществе масштабом меньше цивилизации, то есть о нации. Поэтому нужно найти более масштабный процесс Подъема североатлантической цивилизации, включающий не только Подъем будущей американской нации, но и эволюцию других наций, входящих в общее культурно-политическое пространство.
   Придется привыкать к более сложным конструкциям, чем просто политическая география наций или предшествующих феодальных протогосударств. На одной и той же территории могут сосуществовать условно "взрослые" политизированные сообщества (корпорации), находящиеся в большой стадии Надлома, а также их дочерние и родительские сообщества (не политизированные пока консорции и деполитизированные традиции). Когда Подъем новой цивилизации или нации происходит в нецивилизованной, неполитизированной этнической среде, проследить его намного легче. Немного сложнее, но все же можно опознать Подъем будущей цивилизации, идущий рядом с "взрослой" цивилизацией, на её варварской периферии. Подъем североатлантической цивилизации, как и русской цивилизации, связан с северной варварской периферией средневековой Европы, а также с наемной службой этих варяжских (норманнских) консорций в пользу Византийской империи. Разница лишь в том, что восточный речной путь "из варяг в греки" шел через степную периферию Византии, а западный - вдоль морских берегов.
   Начальные узлы Подъема русской и североатлантической цивилизаций почти синхронны, поскольку порождены одними и теми же кризисами в отношениях Западной Европы и Византии. В середине XI века происходит синхронное движение узла 3/4: из Нормандии (ключевого узла западного пути "из варяг в греки") на северо-запад в Англию, а из Киевской Руси - на северо-восток в Ростово-Суздальскую землю. На рубеже XV-XVI веков по итогам двух столетних войн северян с южанами в Европе и Евразии происходит политическое отделение будущих великорусской и великобританской наций от остальной Европы и Евразии (узел 6/7). Наконец, в начале XVIII века происходит консолидация и Британской, и Российской империи (узел 9/10). Хотя в этом синхронном Подъеме есть и существенные различия двух будущих империй друг от друга и от европейских аналогов.
   Политический центр Британии был также политическим центром атлантической торговой ветви всемирной цивилизации. Исторические традиции и международные связи были более развиты. Английская революция XVII века и консолидация на рубеже XVIII века являются частью европейской и мировой истории. В то же время великорусская нация оставалась до XVIII века изолированной от трех ветвей европейской и мировой политики, хотя именно это маргинальное состояние означало прямое, не опосредованное ветвями-цивилизациями культурно-религиозное влияние мировой цивилизации.
   Политическая разница между двумя Подъемами начала накапливаться после узла 10/11 (1775-76), когда в обеих империях произошел Раскол, но российская сохранила политическое единство, а британская из-за чрезмерной нагрузки на имперский центр отпустила США на вольные торговые хлеба. (Получается, что Джордж Вашингтон - это американский аналог Емельяна Пугачева?) Симптоматично для России, что даже вождь антиимперского восстания вынужден рядиться в символику царской власти и воевал под девизом передачи власти законному наследнику. Консолидация политического центра в России произошла к концу 1812 года, а в Британии - после Ватерлоо в 1815. Начала накапливаться "каскадная" разница из-за прямого подчинения российского центра мировому культурно-политическому центру. Так что завершение Подъема для русской цивилизации случилось в 1917-18 году, а для североатлантической - в 1945-46 году тоже с демонтажем имперского центра.
   Таким образом, "лениным" для североатлантической цивилизации является все же не Д.Трамп, а Ф.Д.Рузвельт. Ему принадлежит замысел деколонизации Британской империи и старт этой революции, являющейся таковой и для финансово-торговой глоба­льной элиты. Послевоенный период 1945-2015 годов, как мы уже описали, был периодом активной конкуренции между американским и английским крылом финансовой элиты и подчиненными им ветвями североатлантической элиты. Конец политического цикла активной четверти Глобализации является таковым и для североатлантической цивили­зации. Таким образом, цивилизация переживает сейчас узел 16/17 Дна Надлома, в котором элита в целом сохраняется, но переформатируется в новую структуру, в то время как США переживает национальную революцию со сменой элиты. Парадокс, однако, который нужно осмыслить.
   Соответственно, по своему масштабу Трамп как национальный лидер ближе к Ельцину, но по идеологии и методам ближе к Ленину. Владимир Ильич тоже еще за полгода до Октября не воспринимался никем всерьез со своими "апрельскими тезисами", но затем лозунги "Мир - народам", "Земля - крестьянам", "Фабрики - рабочим" сыграли свою роль, как и малохольные дергания либеральной элиты. Трамп сегодня точно так же победил в ноябре под лозунгами выхода нации из гибридной мировой войны, а также возвращения рабочих на заводы. С поправкой на менталитет буржуазной, а не рабоче-крестьянской нации - лозунги практически те же. И точно так же как Ленина его враги или конкуренты величали "немецким шпионом", Трамп тоже, по мнению либеральной прессы, типичный "русский шпион". Впрочем, если посмотреть более внимательно на политическую команду Трампа, то она из-за обилия морпеховских генералов напоминает "военно-революционный комитет" Смольного, в котором кроме брата начальника Генштаба Бонч-Бруевича присутствовали и видные потомственные представители русской военной разведки.
   И все-таки даже после голосования выборщиков и срыва совместно Обамой и Путиным всех попыток эскалации напряженности ради военного положения, отменяю­щего передачу власти, и даже после успешной инаугурации, несмотря на угрозу расовых беспорядков в Вашингтоне и окрестностях - сложно говорить о том, что Трамп на самом деле станет 45-м президентом США. Потому что президент, глава государства - это, прежде всего, символ единой, а не расколотой нации. Вождь революции против наднаци­ональной элиты, ставшей антинациональной - это так и есть, безусловно. Имперская элита царской России тоже становилась во все большей степени наднациональной европейской, чем русской - и подтвердила это перерождение вовлечением России в пожар мировой войны, таскать для европейских элит "каштаны".
   Если Трамп - это "ленин" ельцинского масштаба, а ноябрьские выборы - стали аналогом российского съезда 7-8 ноября 1917 года, то нужно назвать и аналог февраль­ской революции (8 марта по новому стилю). Что такого случилось в США в начале 2016 года, что соответствует падению царской власти. И вообще, какой политический институт в США является аналогом имперского, а не национального центра? Наднациональным центром является не Белый дом, а Федеральная резервная система, а заменяющим царские регалии политическим символом является доллар США. Через его посредство передается символический капитал власти от изображенных на купюрах отцов нации. Однако к марту 2016 года случилось вот что - заседание финансовых директоров Большой Двадцатки приняло к сведению исчерпание глобального влияния решений ФРС. После повышения ставки рефинансирования в декабре 2015 года не произошло чаемых для финансовой элиты изменений в пользу США на мировом финансовом рынке и тем более в мировой политике. Наоборот, пришлось договариваться об условиях сдачи позиций и отступлении.
   Кроме этого в феврале стартовали праймериз, в ходе которых прежний лидер стал "временным", а политический контроль над процессом смены власти перешел в штабы радикально настроенных кандидатов, подмявшие под себя прежнюю двухпартийную машину и все вместе оппонировавшие "старому режиму". Единственным способом влиять на политическую ситуацию для Обамы было - душить в объятьях Хиллари Клинтон, чтобы не дать ей отмежеваться от провалов прежней политики. При этом и Хиллари, и Сандерс, и Трамп, то есть все популярные кандидаты - так или иначе, играли на слом прежней политической системы, двухпартийного баланса. Победитель получал рычаги для необратимого радикального переформатирования системы в ту или иную сторону. Поскольку сохранить статус-кво невозможно. Но это означает также, что после некоторого начального периода подготовки и перехода к активной политике остальные части истеблишмента, не менее радикальные, начнут сопротивление не только в палатах и комитетах Конгресса, но и на местах - в судах, легислатурах и администрациях штатов.
   Неизбежно грядущая гражданская война будет, однако, гибридной, а не горячей - с локальными ЧП, стычками и кризисами. И все же радикальное обновление элит на национальном уровне не будет таковым на наднациональном уровне финансовых элит и в целом североатлантической цивилизации. Часть глобальных элит уже сейчас готовы при первых же признаках опасности переехать из США в Канаду, в Лондон или на Карибы. Они будут вынуждены встраиваться в радикально переформатированную финансово-торговую систему с более высоким уровнем контроля национальной бюрократии. Однако в целом банкстеры и их политическая обслуга сохранят относительно высокий статус.
   Кстати, тот факт, что узлу 16/17 англо-американской истории соответствует узел 13/14 Смены центра на национальном уровне США, означает вполне определенную роль США в рамках своей цивилизации. Мы уже отмечали, что в большом узле Дна Надлома происходит смена не только политического центра, но и центра представительной ветви. В течение завершающей четверти Подъема политический центр США был финансовой частью глобального политического центра и политическим центром финансовой ветви мировой политики. После нынешней Смены центра американская нация отчасти утратит глобально-политический статус, ее расколотый надвое центр станет ветвью центра своей цивилизации, и только через него будет участвовать в глобальном центре. Возможно даже, что формируемый в "переходный период" новый североатлантический центр продолжит возглавлять Обама как все еще признанный глобальный лидер. Политический центр этой цивилизации сменит свою прописку и переместится в другое место. Куда именно - хороший вопрос для дальнейшего исследования. Но он не столь важен для нашего прогноза постсоветской политики. Намного важнее вопрос: в какой фазе развития находится сейчас Европа и ее политический центр?
  
   44. Галопом по Европе
   Даже подготовленному читателю сложно вникнуть в хитросплетения политических и культурно-исторических процессов. Автору тоже приходится идти вдоль политических линий осторожно, чтобы не запутаться самому и не запутать других. И все же иметь общее понятие об этой сложности необходимо.
   В прошлый раз это отчасти удалось на примере политического центра США. Он является представительной ветвью политической элиты североатлантической цивили­зации, а до последнего времени был политическим центром глобальной финансовой элиты - представительной ветви процесса Глобализации как центрального политического процесса завершающей четверти Надлома всемирной истории. При этом есть еще глобально-торговая ветвь (тоже представительная) всемирно-исторического процесса, центром которой является глобальная финансовая элита.
   Главное на данном уровне анализа понимать, что развитие политической ситуации в тех же США будет отчасти зависеть и от смены фазы Глобализации и от фазы торговой ветви, и от смены фаз в развитии этой цивилизации, и от роли американской нации в этой цивилизации и соответствующей революционной фазы развития нации. Переплетение всех внешних узлов формирует уникальный сюжет большого узла Смены центра в США.
   Аналогичное переплетение глобальных, цивилизационных и национальных линий имеет место и в Европе. Я уже ранее приводил таблицу соответствия узлов развития Всемирной истории и ее исполнительной ветви, сопряженных с узловыми событиями европейской истории. Однако при этом западноевропейская цивилизация - это хотя и сопряженный, но автономный процесс, фазы которого не могут полностью совпадать, а могут и вовсе не совпадать с исполнительной (глобально-идеологической) ветвью ВИП.
   Обнаружить большие стадии и фазы европейской истории будет сложнее, чем для русской или североатлантической цивилизаций, Подъем которых происходил практически "в чистом поле" на краю политической Ойкумены. Подъем западноевропейской цивилизации происходил в намного более освоенном пространстве и существенно переплетался с третьей большой стадией родительских цивилизаций - античной и сирийской, если следовать классификации Тойнби. Так что многие узловые события относятся и к Подъему европейской истории, и к Надлому исполнительной ветви всемирной истории, и к Гармонизации античного греко-римского наследия. Собственно, поэтому европейская культура является не только западнохристианской, но и романо-германской, где "романская" часть относится к нисходящей, а "германская" - к восходя­щей исторической линии.
   На базе нашего анализа Подъема русской и англо-саксонской цивилизации можно предположить, что Подъем европейской цивилизации сформировался на основе влияния ведущей мировой державы - Первого Рима на варварскую германскую периферию. Это соответствует и культурной самоидентификации европейцев, и явно более взрослому возрасту этой цивилизации, философия которой оказала влияние на становление империй Нового времени и на Подъем соседних цивилизаций. В таком случае следует понять, чем для германо-европейского Подъема была, например, империя Карла Великого? Аналог ли это Киевской Руси, Северо-Восточной Руси под Ордой, либо Московского царства или Российской империи?
   Интуиция подсказывает, что раздрай в династии Каролингов и распад "империи" на три ветви: французскую, германскую и итальянскую - больше всего похож на раздрай и распад Киевской Руси на три ветви при сыновьях и внуках Ярослава Мудрого. Хотя интуиция - это ориентир, а не доказательство, но сравнительный анализ дальнейших фаз германо-европейского Подъема может укрепить гипотезу об опережении европейским Подъемом русского примерно на триста лет.
   В русской истории три века после распада Киевской Руси были временем роста самостоятельного центра, ученичества под эгидой ромейской православной церкви и под опекой Золотой Орды, союзной Константинополю. Для западной Европы такой же "неудержимой ордой" стали в IX-XI веках норманны, тоже оказывавшие охранные услуги и торговавшие добычей с Византией. Давление норманнов на европейские протонации сформировало более сплоченную систему, вдохновителями которой, как и в московской Руси, были настоятели монастырей.
   Раскол христианской церкви в XI веке и крестовые походы - события всемирного масштаба, но внутри Европы для европейских протонаций имеют схожие последствия, как и раздел наследия Византии для русской цивилизации. Особенно, если вспомниь, что Куликовской битве предшествовала ссора московского князя с византийским митропо­литом вплоть до анафемы, с выходом на авансцену русской версии Православия в лице Сергия Радонежского. Похоже, что этот первый поход объединенного русского войска в защиту святого наследия от "узурпатора" Мамая имел для становления цивилизации такое же значение, что и первый крестовый поход для европейцев. При этом ордынское (соответственно, норманнское) влияние на события сохранялось, снижаясь. Захват крестоносцами по наущению венецианцев Константинополя в начале XIII века - событие внешнее по отношению к Европе, как и падение Византии в XV веке для России, но тоже утвердившее полную автономию нового политического центра. Скорее всего, 1204 год следует считать узлом 6/7 германо-европейского Подъема.
   Для первичной разметки Подъема не только нет нужды в детальном сравнении событий, но это только помешало бы. Конкретные воплощения общих трендов сильно зависят от множества реалий, включая унаследованные традиции. Поэтому германские феодалы сразу пытались выстраивать "империю" по римскому образцу, а русские князья брали пример с балтийских родственников и хазарских каганов. Тем не менее, самая общая структура власти - соотношение трех ветвей, государства и церкви, внешних и внутренних акторов политики должны меняться одинаково. Например, эпитет "Святая Русь" применительно к государственному образованию впервые отмечен в конце XV века, при Иване Великом. Аналогичное приложение "Священная" к германской "римской империи" случилось в конце XII века при Фридрихе Барбароссе.
   В третьей четверти Подъема европейцы, как и русские после Ивана III и до Ивана V, выясняют отношения между государственной и церковной властью. Противостояние между гвельфами и гиббелинами началось в XII веке (предварительная стадия), и шло до XVI века. В европейской истории более выпукло представлено противостояние немецкой и итальянской ветвей политической элиты. Однако ключевые события происходили во французской стороне, где определялся баланс сил государства и церкви. Аналогично в русской истории балтийская (литовско-белорусская) ветвь с преобладанием княжеской власти пыталась подмять под себя черноморскую (тюрко-украинскую) ветвь, где самым сильным политическим игроком была православная иерархия. Однако главные события происходили в постордынской российской ветви, где великокняжеская власть строила сильное государство по образцу церковной корпорации и за счет церковных ресурсов.
   Церковники и их духовные наследники в лице светской интеллигенции до сих пор не могут простить Ивану Грозному именно секуляризации, умаления духовной власти и отъема церковной собственности. Потому и приписывают ему все мыслимые грехи, в том числе собственные. Точно также в Европе духовные наследники крестоносных орденов по сей день не простили Филиппу Красивому и французской короне конфискации сокровищ тамплиеров и умаления политического влияния духовного сословия в начале XIV века. Последовавшие "авиньонское пленение пап" и "великий западный раскол" суть пафосные наименования для острого соперничества немецкой и французской ветвей за влияние на ослабевшую церковную иерархию и ее итальянские владения. То есть это аналог "вечного спора славян между собою", московско-литовского противостояния. В этот же период имел место аналог "великого западного раскола", спор между западными униатскими митрополитами "Киевскими и всея Руси" при константинопольском патриархе-униате и митрополитами Киевскими и Московскими, повышенными до статуса патриарха под защитой московского царя.
   Апофеозом спора между политическими ветвями русского Подъема стала Смута начала XVII века. Аналогичным кризисным периодом для Европы был конец XIV - начало XV века. Достаточно сказать, что после смерти императора Священной Римской империи Карла IV в 1355 году его преемник был избран лишь в 1433 году, и это на фоне чехарды пап-антипап, число которых доходило до трех. Углубляться в детали для нашей текущей задачи будет лишним, важен сам факт очевидной европейской Смуты в этот период. Также достаточно для общей характеристики понимать, что Ферраро-Флорентийский собор 1438-1445 годов имел для европейцев тот же главный замысел, как и подготовка церковной реформы патриарха Никона как основы для политического воссоединения русских православных земель. Хотя итальянская ветвь процесса соответствует малорос­сийскому, киевскому реформистскому влиянию.
   Однако и тут нужно быть осторожным в сравнительной оценке. Тренд к расколу церкви, который ведет к ее окончательному переподчинению светской власти, налицо. Однако нужно учитывать задержку в выходе этого движения "палингенеза и раскола" с уровня нации на уровень цивилизации. Никоновская реформа повлекла политический раскол в российской протонации, а на уровень цивилизации этот тренд вышел в ходе Северной войны и создания Российской империи. Раскол московской православной элиты способствовал формированию конфессионально расколотой элиты, в которую были кооптированы, прежде всего, прибалтийские лютеране. По совокупности развития всех факторов - религиозного, культурного, военного, технологического, большим узлом 9/10 Инициации для Европы является начало XVI века. При этом европейским реформатором (и прототипом Петра I) явился император Максимилиан I, присоединивший к владениям Габсбургов половину Европы.
   Нет необходимости долго доказывать, что XVI-XVII века были для европейской цивилизации периодом великой культурной революции Подъема. Дном Надлома для этой политической эпохи секуляризации была религиозная война во Франции, завершившаяся Нантским эдиктом о веротерпимости. В истории Российской империи указ Екатерины II о веротерпимости стал, скорее, непосредственной причиной для Пугачевского восстания как кульминации внутреннего конфликта между космополитичной светской элитой и традиционной элитой присоединенных окраин.
   Наконец, блеск европейской эпохи Людовика IV в XVII веке вполне соотносится со столь же ярким завершением Подъема российской истории после подавления декабрист­ской фронды. Европейский политический и финансовый кризис начала XVIII века, война за испанское наследство, как мы уже отмечали, приводит к Смене центра в двух сопряженных исторических процессах - европейской цивилизации и исполнительной ветви всемирно-исторического процесса. Для германо-романской Европы начинается активная четверть Надлома. На стадиях входа в глубокий Надлом, когда силы отталки­вания и разрушения преобладают, формируются радикально милитаристские режимы как королевская Пруссия при Фридрихе Вильгельме I и Фридрихе II Великом. Масштабы европейских войн вырастают, включая военные действия на нескольких континентах, как в Семилетней войне 1756-64 годов. Радикальные элиты "зачищают" и делят наследство династий, опиравшихся на католицизм и связи с Римом, потерявшим политическое значение (Испания, Польша, Бавария, Франция). Завершается дважды активная 14 стадия европейского Надлома французской революцией и наполеоновскими войнами. Созданный по их итогам Священный Союз разграничил сферы влияния так же, как в Надломе российской истории созданный по итогам 14 стадии Советский Союз.
   Долгий XIX век европейской политики является такой же передышкой 15 стадии, как период НЭПа в российской истории, развитие экономики и накопление ресурсов для возобновления активного передела мира. Переход на рубеже ХХ века к милитаризации означал повторение всей активной четверти в её завершающей 16 стадии. Первая мировая война становится повторением Семилетней войны, вплоть до таких деталей как самоволь­ный уход России с российско-германского фронта. Вторая мировая война как повторение наполеоновских войн - завершается узлом 16/17 (Дно Надлома).
   Послевоенный период европейской истории является конструктивной четвертью Надлома постепенного восстановления разрушенных связей при сохранении негативного потенциала, сил отталкивания. Вопрос только, на какой стадии с 17-й по 19-ю этот конструктивный процесс нынче топчется и завязывается в кризисный узел. Мы знаем, что на 17 стадии в элите сохраняются радикальные элементы и разделительные линии предыдущей политической эпохи, а после очищения от них на 18 стадии господствует и блаженствует в застое бюрократия. Похоже, что глобальный узел 1990-92 годов был для Европы узлом 17/18, а последние четверть века - именно таким периодом застоя, плавно переходящим в предкризисную "перестройку". Во всяком случае, метания фрау Меркель от признания провала мультикультурализма к "новому мышлению" по отношению к ближневосточным мигрантам - сильно напоминают горбачевские галсы, а заявленный выход Великобритании из ЕС - разброд и шатания союзных республик.
   Таким образом, проследив основные фазы европейской истории автономно от фаз всемирно-исторического процесса и его ветвей, мы пришли к достаточно понятной аналогии из собственной российской истории. Теперь нам более понятно, что ожидает европейцев и наши с ними связи в ближайшие годы. Однако в таком сопоставлении фаз европейской и российской истории возник непредвиденный момент - получается, что российская история течет быстрее европейской, хотя вроде бы СССР охватывал все цивилизационное пространство. Впрочем, этот момент разномасштабности возник еще при сопоставлении с американской и североатлантической историями, а на самом деле - еще в самом начале этого эссе.
   Дело в том, что используемая нами абстрактная модель исторических процессов разработана на основе сравнения фаз Надлома российской истории с фазами учредитель­ного процесса РФ (19 стадии Реставрации). Этому посвящена третья часть монографии "Государство и Традиция". Пиком Подъема (узел 10/11) российской истории по всем признакам является восстание декабристов в 1825 году. Но при недавней разметке Подъема русской цивилизации узлом 10/11 оказалось другое восстание, пугачевское.
   Следовательно, нам нужно разделить истории русской цивилизации и российской нации точно также как американская история является автономной частью истории североатлантической цивилизации, а французская или итальянская история - частью истории европейской цивилизации. Вывод вроде бы как банальный, но утвердиться в нем стало возможно лишь на основе сравнительного анализа с другими цивилизациями и ведущими нациями. В свое оправдание могу лишь сослаться на особенности русской культуры, способной проникать и как бы растворяться в культуре соседей, но оставаться при этом единой. Одной из форм такого "растворения" был Советский Союз, в котором российская нация даже отказалась от своего имени ради достижения общих целей защиты русской цивилизации. Тем не менее, СССР был формой политического воплощения именно российской истории, российской нации.
   Теперь, после этого очередного "банального" исторического открытия нам нужно еще раз вернуться к разметке русской и российской истории. Иначе все наши прогнозы не будут стоить бумаги, на которую они не попали, и даже пикселей на экране.
  
   45. Поправка к разметке
   Обладание универсальной моделью социально-психологических процессов и начальными методами сравнительного анализа позволяет достаточно уверенно искать и находить общие признаки одинаковых фаз в разных исторических процессах. Однако это вовсе не освобождает от возможных ошибок или нестыковок при движении в поле исторической фактографии. Пример такой нестыковки образовался сам собой в ходе написания этого эссе.
   В качестве эталонной для большой стадии Надлома мы использовали разметку на четверти и стадии новейшей российской истории от восстания декабристов и до наших дней. В нескольких главах данной рукописи удалось описать такой же эталон для фаз Подъема русской истории от Рюрика до Романовых. При этом восстание декабристов оказалось для Подъема русской цивилизации одним из узлов его 12 стадии, а не узлом 10/11 как было ранее установлено для российской истории. Поначалу я решил, что ошибся в разметке для предварительной четверти российского Надлома, и готов был проверить гипотезу Пика Подъема имени Пугачева. Однако, сравнение с североатлантическим и европейским (германским) Подъемом убеждают, что это была нестыковка двух разных уровней, а не ошибка разметки. Причиной нестыковки явилась "мимикрия" российской национальной надстройки в лице политических и государственных институтов СССР.
   Таким образом, для более точного анализа и прогноза нужно разделять русскую историю (историю русской цивилизации) и российскую историю уровня большой нации. В таком случае Подъем российской истории начинается после разделения в XII веке Новгородско-Киевской Руси на три национальных ветви. Отделение и начало Подъема западной ветви (полоцко-литовской) произошло с небольшим опережением, как и Подъем западной германской ветви новых цивилизаций. Подъем российской (центральной) и южно-русской (представительной) ветви начинался почти синхронно, как и Подъем русской и североатлантической цивилизаций. Юго-восточная (тюрко-казацкая) ветвь проявится со своим Подъемом с запозданием, как и османская ветвь цивилизаций.
   Предварительная четверть российского Подъема созревала в византийско-варяж­ской форме Северо-Восточной Руси. При этом изначально была глобальной функция перекрестка торговых путей из Балтики к Каспию и охраняемых форпостов на этих путях. Поэтому уже на первых стадиях сформировалась первая форма "опричнины" в виде общежительных монастырей-крепостей по образцу Троице-Сергиевой лавры - Кириллов, Саввино-Сторожевский, Соловецкий и другие. Созревший в стенах этих крепостей этос (поведенческий стереотип) существенно отличался и от западных, и от южных, и от восточных соседей по Руси, не говоря уже о византийском православии или европейском католичестве.
   На рубеже XVI века (узел 3/4) этот российский или великорусский этос вышел за рамки обителей в форме спора идейных течений - иосифлянства и нестяжательства. Оба течения утверждали общие этические ценности, споря лишь по поводу главенства и необходимого для этого богатства церковной или царской власти. Да и само российское государство строилось по церковному образцу монастырей-крепостей. Во всяком случае, опричнина Ивана Грозного, как замысел монашеского ордена - заимствован из наследия любимого им Кириллова монастыря, а не из европейской или османской практики. Противоречия и противоборство между боярами и царем, новгородскими епископами и настоятелями северных монастырей, земщиной и опричниной отражают переплетение движений конструктивной четверти общерусского Подъема и активной четверти великорусского Подъема. Достаточно заметить, что русская Смута начала XVII века - есть реваншистская попытка восстановить монополию Рюриковичей на власть, отсюда и сговор западнорусских князей и московских бояр за счет ослабления царской власти. Избрание нового царя с опорой на северные монастыри - было победой прогрессивного национального движения над общерусским, застрявшим в прошлом.
   Совпадение в начале XVIII века большого узла 9/10 Инициации русской цивили­зации с узлом 6/7 Перелома великорусского Подъема тоже имеет характерные признаки. С одной стороны, перехват продвинутой западной ветвью царской власти и восстановление общерусского единства, "гегелевское повторение" новгородского призвания князей. С другой, великорусской стороны - раскол элиты на петербургскую и московскую, повторное вовлечение в споры царской и церковной власти, которые в завершающей стадии повторятся в спорах западников и славянофилов. Тем не менее, великорусский Подъем догоняет общерусский, как Ахиллес черепаху. Победа в Отечественной войне 1812 года стала торжеством великорусского духа в 10 фазе после Инициации российской истории (для общерусской истории - узел 11/12, а для политического центра петербургской эпохи - узел 19/20 Консолидации).
   Главной причиной возможной путаницы и первоначальной нестыковки стало совпадение революционного узла 13/14 Смены центра на двух уровнях истории - российском и общерусском. Оно же объясняет двойной и противоречивый характер Русской революции 1917 года. Февральская революция силами разношерстных тыловых полков и политический переворот в петербургской элите в пользу космополитичных "бояр" - отражают завершение общерусского Подъема, а большевистский Октябрьский переворот - реакцию на боярские происки великорусского этоса, который и в своей революционной ипостаси стремится к максимальной централизации и орденской военно-монашеской организации. Объясняет это и скорый переезд большевистского Совнаркома в великорусскую Москву из Петрограда, оставшегося во власти "интернационала".
   Тогда получается, что в масштабах цивилизации вся активная четверть советского Надлома (1918-41) является 14 стадией, а более чем горячая внутриэлитная война между сталинистами и троцкистами отражает это же самое противоречие между российской национальной элитой и наднациональной олигархией. Одним из пунктов этих споров был вопрос о включении союзных республик в РСФСР, в котором объективно прав был Ленин, пусть даже он защищал свой личный статус с опорой на "интернационал". Впрочем, Сталину удалось и на уровне Союза воплотить изначальные великорусские принципы организации власти через военно-промышленную "опричнину". Закрытые города ВПК во многом повторяют на большой стадии Надлома военно-монастырские формы соответствующих стадий Подъема русской истории.
   В конце Великой Отечественной войны Сталин исправился, настояв на включении в ООН двух союзных республик - Украины и Белоруссии наряду с СССР, тем самым заново разграничив центры трех ветвей общерусской истории. В таком случае узел 16/17 (Дно Надлома) российской истории в 1941 году является и узлом 14/15 разграничения для наций, тем более что Минск и Киев поначалу оказались по другую сторону фронта. Послевоенное восстановление экономики в условиях Холодной войны отложило на полвека возобновление споров между российскими элитами и ветвями позднесоветских национальных элит. Однако так выходит, что на уровне общерусской цивилизации мы вместе входим в "малую культурную революцию" 16 стадии.
   Это - существенная поправка в предшествующий анализ, влияющая на прогноз. Значит, прежний теоретический вывод о прямой параллели петровской Инициации и путинской Консолидации мы должны вычеркнуть. Впрочем, параллель имеет право на существование, но далеко не полная, и это - пожалуй, единственная натяжка в выводах, обусловленная прежней нестыковкой. Хотя, если быть до конца честным, новая гипотеза также нуждается в дополнительной проверке в части траектории Надлома. Вполне может быть, что совмещение функций политического центра для России и для всего СССР могло ускорить эволюцию политических центров союзных республик, как минимум, трех самых больших соседей России. Проверить это можно только путем дальнейшего анализа и соответствия ближайших прогнозов.
   Не лишним будет и еще один вопрос по поводу корректности сделанного прогноза для ветвей постсоветской элиты на основе параллелей с аналогичной фазой всемирно-исторического процесса. Думаю, этот прогноз достаточно корректен для той части постсоветских элит, которые вовлечены во взаимодействие с Кремлем по поводу и в связи с глобальными процессами. А вот внутренние политические процессы в каждой из ветвей общерусской цивилизации будут развиваться в несколько иной логике, вытекающей из фазы развития соответствующей ветви. Если мы находимся в начале 16 стадии активной четверти Надлома, то этому соответствует как раз наблюдаемое информационное противоборство между политическими и культурными элитами.
  
   46. Уточнение общего прогноза
   Вернемся к прогнозу событий на ближайшие годы с учетом соотношения фаз русской и российской истории, а также фаз развития западных "центров силы". Первое, что придется уточнить, это понятие "постсоветского процесса", он же наднациональное сообщество постсоветских элит. Как выяснилось, этот процесс в меньшей степени затрагивает культурные, экономические и чиновные элиты постсоветских республик, но в большей степени включает влияние глобальных игроков на постсоветские столицы. Например, посол США в Киеве, как и резидент ЦРУ, руководящий СБУ - активные участники постсоветского процесса, вместе с укроолигархами - вассалами глобальных финансовых элит. А скажем, украинские или белорусские деятели культуры или чиновники - не стали частью постсоветской элиты, замкнуты на национальном уровне.
   Сугубо национальные части элиты являются пока лишь фишками в игре глобаль­ных игроков на постсоветском политическом поле. При этом буферное положение "многовекторных" постсоветских республик определено именно ролью России в глобальном раскладе как балансирующего политического центра. Этим обусловлено стремление прочих глобальных центров силы "перетягивать канаты" и удерживать свои сферы влияния в соседних с Россией странах. Иначе затраты ресурсов и сил, риски имиджевых и финансовых потерь не объяснить. Вот и выходит, что постсоветские процессы со стороны республик управляются внешними игроками, балансом их и российского влияния. Потому и прогноз развития постсоветской политики выглядит как повторение послевоенных политических споров глобальных игроков.
   Постсоветская эпоха завершает советский Надлом российской национальной истории, в ходе которого Россия была вовлечена в центральные процессы Глобализации. Соответственно, "творческий комплекс" в виде опричнины ВПК и подконтрольной КГБ культуры вовлек в свою глобалистскую орбиту центры ветвей общерусской цивилизации. Однако привязана эта советская элита была к российской национальной истории, а не к украинской или белорусско-литовской. Как бы ни было обидно соседям, они интересны для мировой политики только как часть политики российской. Например, минский "батька" может талантливо выступать перед своим активом не 8, а все 18 часов, но обсуждать будут только пятиминутный наезд на российского чиновника средней руки. Впрочем, для уравнивания обид можно добавить, что сугубо посконно российские внутренние дела, проблемы регионов и культурные события тоже никого не волнуют, пока речь не идет о "комплексах", имеющих глобальное влияние, как ВПК, ТЭК или экспортно-импортное измерение АПК.
   Существенная разница постсоветской эпохи от советской или имперской в том, что прежние "опричные" практики мобилизации материальных, трудовых и, главное, интел­лектуальных ресурсов в пользу глобальных "комплексов" больше не работают. Потому для сохранения в числе глобальных игроков России требуется модернизация всей системы управления экономикой и социальной сферой, а не только "закрытых городов". И ладно бы, сами российские элиты вовсе и не хотели лишний раз напрягаться, но внешнее давление не ослабевает. Все глобальные игроки вовсе не желают выхода России из игры, но сохранения в качестве миротворца и гаранта глобального баланса сил. Для этого нужно догонять в развитии мировой уровень, чем Россия в своей 20 стадии истории займется под чутким внешним подбадриванием.
   Уйти от привычного разделения на "опричнину" и "земщину" и после такого выравнивания не получится. Это следует из разницы фаз российской и общерусской истории. Россия опять сосредотачивается, чтобы стать большой "опричниной". Рядом с ней "земщина" соседних республик играет роль буфера между выходящей из своего кризиса Россией и кризисными глобальными регионами Запада и Юга. Причем эта объективная роль буфера задается не Россией, а другими глобальными игроками, желающими повлиять на Россию через давление на менее устойчивые национальные элиты ближнего зарубежья. Россия вынуждена минимизировать транзитные и технологи­ческие рычаги своих "комплексов", оставшиеся на территории соседей, чтобы устранить уязвимости для выстраивания автономных двусторонних связей с глобальными игроками.
   Таким образом, самый общий прогноз на ближайшие десятилетия выглядит так: Внутри России будет повторение на новом витке культурной революции, как во второй половине XIX века. После путинского периода, повторяющего многие черты правления Александра I, последует аналог дворянской фронды и николаевского замораживания социально-политического статус-кво с подспудным созреванием реформ. Затем после аналога Крымской войны будет быстрое продвижение на новый уровень модернизации страны. Основная разница будет в том, что вместо нарастания революционных настроений внутри страны будет весьма непривычная философская оппозиция режиму, отрицающая насилие и поиски врагов, но при этом владеющая острым оружием критики.
   Одним из факторов формирования в России именно такой неидеологической культуры политической критики будет долгосрочное сохранение в соседних государствах нынешней ситуации, как в Киеве, или последствий такого хронического кризиса. На общерусском уровне развитие цивилизации будет проходить 16 стадию, то есть "малую культурную революцию" активной четверти, как 1930-е годы в российской истории. Это будет "гегелевское" повторение на уровне политической и культурной элиты сюжетов революционного довоенного периода 1918-41 годов. Достаточно заметно начало такого повторения в виде гражданской войны на Украине, атаманщины, аналога Донбасско-Криворожской республики. Также ожидается уход в польско-литовском направлении половины Белоруссии, но только не физически как в 1919-20 году, а ментально. Борьба с басмачами, прорывающимися через афганскую границу, но больше с исламистским информационным влиянием, тоже предстоит не на один год.
   Для более детального прогноза ситуации в каждой из ветвей русской цивилизации придется, наверное, написать отдельное эссе. Для этого потребуется сравнительный анализ с эволюцией таких же национальных ветвей европейской и североатлантической цивилизации. А мы и так уже затянули данную работу с анализом и прогнозом для России, для которого достаточно пока и самого общего сравнения с Европой и Америкой.
   Анализ текущей фазы развития европейской цивилизации, разметка его недавних стадий пока еще остается рабочей гипотезой. Сомнения вызывает слишком быстрое сравнительно с активной четвертью (1720-1945) послевоенное продвижение двух стадий конструктивной четверти. Обычно активная четверть идет быстрее. С другой стороны, есть общий фактор ускорения истории в ХХ веке, а также факт, что длительность стадий зависит от внешнего контекста (активной четверти Глобализации). Соседние сверхдер­жавы, диктовавшие ход новейшей европейской истории, находились в своей активной четверти Надлома и тем самым ускоряли конструктивное движение Европы.
   С другой стороны, евробюрократический застой девяностых и нулевых явно перешел в фазу перестройки. И это, похоже, касается всей Европы, а не одной из ветвей цивилизации или ее центра. Каждый день появляются все новые признаки, например, предвыборный лозунг Меркель "двухскоростной интеграции" очень сильно напоминает аналогичные инициативы времен Горбачева об "экономической самостоятельности" прибалтийских республик, известно, чем завершившиеся.
   Можно пойти другим путем для проверки гипотезы европейской "перестройки". Если это так, то следующей 19 стадией будет общеевропейская Реставрация. Она предполагает не только кризис политического центра и частичный демонтаж наднациона­льной бюрократии, но и смену идеологии, включая возвращение к политическим идеям и формам, существовавшим до революционной 14 стадии. Так, российская Реставрация 1990-х годов включала возрождение одновременно и западничества, и православия, а также государственных символов, Государственной Думы, губернаторов, Госсовета и других дореволюционных форм политики. Похожая тенденция должна уже проявляться и в европейской политике. Одной из таких возвратных тенденций может стать возрождение политической роли Ватикана и ориентированных на него консервативных элит ряда европейских стран - Польши, Венгрии, Австрии, Испании. Уход на периферию европей­ской политики Британии, формирование буфера с Россией и воинственная риторика Швеции, озабоченной контролем Балтики - также является симметричным отрицанием революционного для Европы узла 13/14, случившегося в начале XVIII века.
   Вместе с тем такое возрождение забытых идей и форм говорит не об обновлении и укреплении Евросоюза, а об идейном кризисе и ослаблении. В том числе это касается валютного союза. 19 стадия любого исторического процесса всегда связана с кризисом финансов и использованием в обороте разнообразных валют. Для России наступающий общеевропейский политический кризис означает возможность участия в его преодолении, в том числе нового переформатирования лимитрофной буферной зоны между РФ и ядром ЕС, а также уже наметившегося на примере Венгрии экономического возвращения в страны бывшего СЭВ. Кроме того, буферные форматы европейской политики, как "Восточное партнерство", могут быть востребованы не для изоляции и выдавливания России из традиционных сфер влияния, а как формат контролируемого взаимодействия восточноевропейских стран для выхода на российский рынок. Роль Минска и Киева может сильно измениться в ходе общеевропейского кризиса, когда европейцам они потребуются как площадки для восстановления экономических связей с Россией. Роль Ватикана, имеющего прямые контакты с РПЦ и Кремлем, в этих условиях тоже будет несколько иной, нежели в давние времена, скорее - конструктивной.
   Революционная ситуация в США, вызванная исчерпанием финансового ресурса кредитной пирамиды, должна рассматриваться не сама по себе, а в двух внешних контекстах - финансовой ветви глобализации и всей североатлантической цивилизации. Без помощи внешних сил элиты США не способны поддерживать устойчивость своей экономики, а значит - и глобальных "комплексов". Однако допустить их обрушения не могут позволить, прежде всего, ближайшие союзники США из Британии, Канады и Мексики, а равно китайские и европейские промышленные элиты. Россия зависит от поддержания уровня потребления в США косвенно, через самочувствие Европы и Китая. Но не сильно проиграет в случае обрушения США. Только поэтому новая администрация подчеркнуто дружелюбна именно к Кремлю, легко шантажируя всех остальных. В целом США сейчас не до России и не до постсоветского пространства, но очень желательно использовать политический ресурс Кремля или хотя бы обеспечить его нейтралитет при политическом торге с Европой, Китаем, да и со своими англо-саксонскими глобалистами. Только с этим связано желание Трампа обозначить внимание к Киеву и Донбассу.
   России, в свою очередь, не резон отказывать США в диалоге для умиротворения в Сирии или на Украине. Поддержание баланса не дает излишне усилиться, например, тому же Лондону, всегда готовому осуществить лозунг "Make America Great Britain Again". Нынешнее февральское обострение на Донбассе с большой вероятностью спровоцировано пролондонскими (и проевропейскими) силами с целью сорвать намеченный диалог Трампа и Путина по более значимым вопросам, чем понятная судьба Киева. Равно как и в самих США хватает провокаций и пропаганды глобалистов против такого диалога. Именно поэтому нынешнее обострение на грани срыва в горячую войну является постсоветским аналогом Карибского кризиса на той же 20 стадии ВИП. И там, и там глобалисты всех мастей препятствовали налаживанию диалога между национальными элитами США и России. В глобальном масштабе разрядку удалось затормозить на десять лет, в постсоветском масштабе этому соответствует три года. Однако первые шаги к разрядке были сделаны сразу после начала диалога, купировавшего острый кризис.
   Кризис североатлантической цивилизации включает переформатирование ее пред­ставительной национальной ветви (США). Исполнительной ветвью, скорее всего, является Британия. Ее относительное усиление не будет резким, но самостоятельность повысится. Как и до нынешнего кризиса, Лондон будет обеспечивать прямую связь от англо-саксонской элиты к другим глобальным центрам силы по вопросам финансовой политики. Только условия будут несколько иные - не с позиции силы, а с позиции недопущения еще более жесткого кризиса. Хотя, конечно, Лондон надеялся на большее, если бы удалось взять диалог с Кремлем полностью в свои руки, отрезать США от прямого контакта. Это к вопросу об оголтелой травле Трампа и Путина в глобальных СМИ, зависимых от Сити.
   В целом у России есть примерно лет 15 передышки до завершения переходного периода переформатирования мировых финансов, пока западные и восточные партнеры будут заняты своими кризисами. Они, конечно, будут стараться влиять на буферные зоны и через этот рычаг втягивать Россию в решение своих проблем. Но это вряд ли удастся, кроме как на основе взаимных и коллективных усилий по поддержке мировой торговли и экономического, если не роста, то удержания от падения. Эта согласованная политика будет включать и поддержание сбалансированных цен на российские энергоресурсы. Так что основа для неспешной эволюционной модернизации будет, как, впрочем, и для ее бюрократического торможения.
  
   47. Когда параллели переплетаются
   После уточнения внешнего контекста можно вернуться к прогнозу развития постсоветской политики. Для этого продолжим сравнивать 20 стадию Активизации (2014 - 2030?) с подходящими параллелями - прежде всего, с детально исследованной 19 стадией Реставрации (1992-2014). Также есть смысл обратить внимание на 20 стадию Петербург­ской эпохи и посмотреть, как она соотносится с 10 стадией Подъема российской истории. Похоже, что эти две исторических параллели не совпадают, но в этом нужно убедиться.
   Мы остановились в анализе текущей российской политики в декабре прошлого 2016 года, предположив, что президентское послание и указ о научно-технологической стратегии являются для 20 стадии аналогом провокационного указа Ельцина "об особом порядке управления страной". Ельцинский "ОПУС" (20.3.1993) был озвучен в вечернем телеэфире, но после экстренного ночного заседания Конституционного суда выпущен в урезанном виде. Разница в накале страстей объясняется тем, что тот фальстарт "поэтапной конституционной реформы" был началом процесса, ведущего к большому узлу 20/21 Раскола в рамках третьей четверти Надлома российской истории.
   Сегодня реакция либеральной финансовой (представительной) ветви российской элиты на новый "опус" президентской администрации была, скорее, замалчивающей, но с той же целью обесценить, нивелировать значение этой инициативы. В параллельной 19 стадии далее, через десять дней случился официально последний IX съезд народных депутатов РФ, на котором тренд к расколу выразился в попытке импичмента президенту Ельцину и одновременно спикеру Хасбулатову. Завершилась сия "зрелищная комиссия" решением о проведении 25 апреля референдума о доверии ветвям власти. На нынешней 20 стадии над внутренней политикой довлеет табу на "раскачивание общей лодки". Кроме того, все значимые движения диктуются внешнеполитическими и международно-финан­совыми вопросами. Так что аналогом события, привлекшего внимание всей постсоветской элиты, является только инаугурация президента США Трампа (20.01.2017).
   Подспудный раскол российской и всей постсоветской элиты не столь глубок, как в 1993 году, сейчас масштаб на три уровня ниже (узел 20/21 внутри активной четверти 20 стадии). Но он есть, и определяется глубоким расколом глобальной элиты в узле 20/21 всемирной истории. Тем не менее, либеральная ветвь постсоветской российской политики сохраняет надежды, связанные с мощным антитрамповским движением в самих США и других западных странах. Параллель с весной 1993 года заключается в том, что и тогда тоже федеральной политической элите не удалось самой разрешить спор, потребовался политический арбитраж в виде референдума, вовлечения в этот процесс не только региональных элит, но и внешних игроков. Только тогда уходящей была верховно-советская власть с формальным контролем над инфляционной политикой ЦБ, а на деле связанная через Геращенко с лондонскими банкирами. Президентская власть опиралась на приватизационный процесс, директоров крупнейших корпораций и связь через Чубайса с либералами в США. Сегодня в таком же уходящем положении либеральная элита в экономическом блоке правительства, а президентская власть опирается в какой-то мере на связь с новой администрацией Трампа. Региональные элиты и сейчас тоже частично - за сохранение статус-кво, но у президента есть рычаги для обновления и давления на них.
   Основной политический вопрос для элит сегодня - смогут или нет Путин и Трамп не просто встретиться, но стать друг для друга опорой в политике. Либеральное крыло, в том числе укорененное в украинской ветви постсоветской политики, делает все, чтобы сорвать возможное конструктивное взаимодействие Кремля и Белого Дома. Так что и после грядущей встречи двух президентов будут пытаться истолковать ее итоги не в пользу президентской власти или, как минимум, неоднозначно. Точно так же, как итоги апрельского референдума 1993 года были срочно истолкованы конституционными судьями как политическая ничья. Кстати, а судьи кто? Судебная ветвь политической элиты в США пока что действует заодно с либералами, хотя раскол наметился и в ней, усиливая позиции лондонской международной юстиции. Лидером либерального крыла российской системы юстиции пока остается генпрокурор Чайка, выступивший в начале года с реваншистской инициативой возвращения контроля над президентским СКР. Этот сглаженный момент тоже соответствует открытым симпатиям Зорькина весной 93-го в пользу ВС РФ и ограничения президентской власти.
   Впрочем, подготовка к возможному саммиту Путина и Трампа важна не сама по себе, а как часть более серьезной инициативы Трампа о совместной борьбе с ИГИЛ. Так что есть и вариант, когда начало реальной координации МО РФ и Пентагона в Сирии и Ираке может быть обусловлено отказом от саммита по внутриполитическим причинам в США. Это соответствовало бы фазе равновесия сил, решения в духе "и вашим, и нашим". В любом случае после ключевого события, укрепившего координацию двух президентов, будет возможно начало более конструктивного обсуждения налоговой реформы с отказом от либеральных догм в пользу развития. Понятно, что варианты, прорабатываемые под руководством Кудрина или Глазьева, являются "ложными мишенями" и отправными точками для сбора критических откликов.
   Вероятно, презентация востребованного варианта налоговой реформы будет привя­зана к Петербургскому экономическому форуму. Хотя какие-то положения останутся компромиссными. Будет объявлена доработка и начнется подготовка предвыборных инициатив, их обкатка на региональных выборах осенью. Сама предвыборная кампания 2017 года будет периодом размежевания либеральных компрадорских и либерально-консервативных элит, подготовкой к решительным действиям накануне выдвижения кандидатур на президентские выборы в декабре. Также понятно, что основное давление на Кремль в этой связи будет оказано не только и не столько либералами в правительстве, а на внешних фронтах. Хотя, разумеется, можно ожидать очередных малоадекватных вбросов из московского Белого Дома и мэрии Москвы по поводу срочного повышения пенсионного возраста, запретов курения и просто бесплатного вдыхания городского воздуха, увеличения платы за парковку во дворах и так далее. Более чувствительными могут быть провокации на Донбассе и вокруг Крыма, где пролондонские укроолигархи будут разыгрывать карту в духе "путинслил", чтобы подставить Кремль под критику ура-патриотов или же спровоцировать на вмешательство и усиление санкций вместо отмены.
   Какие еще параллели могут быть нам интересны? Лично меня давно уже занимает вот какая параллель. Весь прошлый 2016 год во внутренней политике был посвящен подковерной борьбе за перераспределение третейских полномочий спецслужб и реформа всей правоохранительной системы. Кремль даже был вынужден опереться на переназ­наченного генпрокурора, предварительно подвесив его репутацию и бизнес семьи. Начиная с дела замминистра культуры Пирумова и контрабандного дела компании "Форум", через уголовное дело РАО, так напугавшее Никиту Михалкова, и вплоть до дела генералов СКР - все это похоже на зачистку влияния одного влиятельного генерала, который даже свою отставку по возрасту обставил с формулировкой "по собственному желанию". По совпадению, название питерской фирмы - анаграмма фамилии бывшего начальника этой серьезной службы.
   Так вот, случившееся с заслуженным генералом и его кланом во многом повторяет судьбу светлейшего князя А.Меньшикова. Можно только гадать, насколько близкими были отношения Е.Мурова с Путиным в период его работы вице-губернатором. Видимо - достаточно близкими, чтобы тот сразу после перехода на пост директора ФСБ назначил коллегу своим заместителем, а после президентских выборов - директором ФСО. Общую параллель петровской Инициации и путинской Консолидации мы уже разбирали. А вот такую деталь, что Меньшиков был еще при юном Петре фактически его телохранителем, мало кто акцентирует. Да, чуть ли не спали на одной лавке, но главное - ели с одного стола, то есть Алексашка своим телом защищал царя от ядовитых покушений. Потому и прощалось Меньшикову многое, за что других казнили.
   Кстати, прошлогодний скандал с тотальным перекладыванием коммуникаций и уличной плитки в центре Москве, вмененный столичной публикой мэру Москвы - тоже бил не по адресу. Это только деньги из московского бюджета, а полномочия по организа­ции благоустройства в центральной зоне у Кремля отнесены к ведению ФСО. Так что и проект, и реализация - все соответствует такому же поручению от Петра генерал-губернатору Меньшикову в отношении каменного благоустройства Северной столицы. Но это, скорее, любопытная деталь, а вот отставка со ссылкой (в случае с Муровым - в "Зарубежнефть") - должна совпадать по фазе развития в начале четвертой четверти, соответственно, общерусского Подъема и российского Надлома. Потому как должно созреть и совпасть желание прочих "преображенцев", а равно и олигархического крыла элиты. Так и в нынешнем политическом цикле усиление ФСБ и создание Росгвардии для снижения влияния ФСО похоже на формальный перевод столицы из Петербурга в Москву при Петре II. Реально это повлияло лишь на возвышение "силовиков" Преображенского приказа над коллегами из Преображенской канцелярии. Закончилось еще спустя полтора года упразднением обеих частей Преображенского приказа, переподчинением тайных дел двум высшим политическим органам. В наше время тоже можно было не сомневаться, что после громких дел силами ФСБ, будут и громкие дела в отношении самой ФСБ.
   Мы успели уточнить, что прямой параллели между нынешней 20 стадией россий­ской истории и 10 стадией русской истории не должно быть, а только через повторение событий начала петербургской эпохи в начале ее завершающей четверти. Более близкой параллелью к 20 стадии российской истории должна быть её же 10 стадия, после Инициации на Подъеме российской истории. Начав искать похожие фигуры и отношения, как у Петра I с его наставником Ф.Лефортом и фаворитом Меньшиковым, мы неизбежно приходим к фигуре наставника Павла I Н.Салтыкова и его протеже А.Аракчееву. Нет сомнений, что "бедный Павел" не смог бы занять престол после матери, если бы не брал пример с прадеда и его "потешных" полков. Имея вымуштрованный под командой Аракчеева спецназ, можно быть спокойным, что царедворцы не дадут хода завещанию матушки-царицы в обход "русского Гамлета".
   Правление Павла не задалось, и вскоре Аракчеев точно так же "предан без лести" и возвышен Александром I, который так же воспитан Н.Салтыковым и по его совету доверяет хранить тело царя тому же Аракчееву. Получается, что это повторение истории как бы раздваивается, повторяется дважды. Такое раздвоение объяснимо с учетом прове­денного различия процессов российской и общерусской истории. Заодно может быть объяснено и взаимное неприятие между Павлом и петербургской элитой как носителями двух не вполне совпадающих исторических проектов и разных этосов. Пусть даже сам Павел - больше немец по происхождению, но вокруг него в Гатчине собирались такие люди как Аракчеев, имеющие таланты, но не родственные связи в космополитичной имперской столице. Да и сама гатчинская крепость - типичная российская "опричнина".
   Похоже, нам придется еще немного уточнить более детальную разметку последних четвертей Подъема двух историй - российской и русской. Признаюсь, что и раньше были сомнения в отношении этой разметки. По всем признакам, связанным с развитием предварительной четверти советского Надлома, Пик Подъема - это именно восстание декабристов. Но при этом Пик Подъема должен совпасть, вернее, быть сопряженным с Дном Надлома завершающей четверти Подъема. Однако Крымская война и смерть Николая I тоже имеет признаки Дна Надлома - только уже для завершающей четверти петербургской эпохи. Эти события близки по масштабу, но декабрьское восстание сильнее затронуло национальную российскую культуру, повиляло на разночинцев и российскую глубинку, а Крымская война стала переломным моментом для дворянства петербургской эпохи. Кроме того, и раньше смущал слишком короткий отрезок времени от узла Консолидации петербургской эпохи в 1812 году до узла Раскола в 1825-м.
   Наверное, нужно рассмотреть такой вариант двойной разметки:
   1795, смерть Екатерины II, воцарение Павла I - начало "перестройки" для петербургской эпохи русской истории и узел "внутренней консолидации" 9 стадии российской истории, аналогичный воцарению Петра I на 9 стадии русской истории.
   1801, убийство Павла I, воцарение Александра I - узел 9/10 Инициации для российской истории и одновременно узел 18/19 (Кризис центра) петербургской эпохи.
   1812, победа в Отечественной войне, манифест Александра I - узел 19/20 петер­бургской эпохи, он же 11/12 русской истории, а также узел 16/17 внутри завершающей четверти Подъема российской истории.
   1825, восстание декабристов, - 10/11 Пик Подъема российской истории (Дно Надлома завершающей четверти), для русской истории - Дно Надлома 20 стадии СПб.э.
   1837, смерть Пушкина - узел 18/19 Кризис центра внутри 20 стадии СПб.э.
   1855, Крымская война, смерть Николая I - узел 20/21 Раскол СПб.э.(12/13 русской истории) и локальный Пик Подъема, предваряющий 12 стадию российской истории.
   1861, освобождение крестьян - узел 18/19 внутри 21 стадии СПб.э. и узел 11/12 российской истории.
   1881, убийство Александра II - узел 21/22 СПб.э. и Дно Надлома 12 рос.стадии.
   1896, коронация Николая II, Ходынка - узел 12/13 российской истории (Дно Надлома последней 12 стадии Подъема, конец второй и смена третьей стадии Надлома) и узел 15/16 внутри 22 стадии СПб.э.
   1905, кровавое воскресенье - узел 22/23 петербургской эпохи и "кризис центра" последней стадии Подъема российской истории, затем декабрьский манифест - консоли­дация 12 цикла Подъема и Дно Надлома 3 цикла Надлома российской истории.
   Идти далее в детали хитросплетений революционного узла 1905-17 годов рановато на данном уровне развития методики. Легко запутаться, поскольку добавляются все более радикальные альтернативы. Однако общий принцип понятен - национальное сообщество является донором для имперской надстройки эпохи Подъема. Уже поэтому они не могут развиваться в синхронных фазах - подъем волны (прилив духовной энергии) для одного является спадом для другого, Пик Подъема против Дна Надлома.
   Вернемся к Аракчееву. Эта фигура рядом с царем и повторяет Меньшикова, но отчасти отрицает его радикальные черты. Может служить иллюстрацией тезиса об обучае­мости элиты в рамках одной эпохи. При повторении сюжета в завершающей четверти политики учитывают опыт предшественников. Вряд ли Аракчеев не сравнивал себя с "полудержавным властелином" в то время, когда общество обсуждало исторические труды Карамзина. Кроме того, на этой стадии развития имперской элиты уже есть понимание, что контроль информации и каналов управления дает не меньшее влияние, чем усилия по контролю физических границ, путей сообщения и материальных ресурсов.
   Однако даже при самых добросовестных усилиях Аракчеева не повторять ошибки своего прототипа, отменить законы истории невозможно. Можно сохранить номинальный статус, но изменение соотношения сил между ветвями власти неизбежно, как закат или восход солнца. Можно уберечься от физических угроз, далекой ссылки и смерти, но от информационных атак и потери влияния не удалось уберечься даже Аракчееву.
   Поручение царя: заняться военными поселениями, изысканием экономических и поддержанием людских ресурсов для имперской политики - само по себе стало неформальной ссылкой с имперского на российский уровень политики. На тот момент, как и до сего дня не было рационального осознания этой разницы уровней политики, только интуитивное понимание в лучшем случае. Например, в советское время такая разница могла быть понятна, если могущественного члена Политбюро ЦК КПСС перево­дили на пост министра сельского хозяйства или предсовмина РСФСР. В наше время перевод генерала чекистской армии в топ-менеджеры госкорпорации ТЭКа - то же самое.
   Впрочем, всегда могут быть возражения против такого рода параллелей. Кому-то может больше понравиться вариант С.Иванова как верного конфидента Путина, тоже "сосланного", но не на внутренний экономический фронт, а на внешний экологический. На это можно ответить лишь согласием, что совсем прямых параллелей между фигурами не бывает, есть параллели в сюжетах, где политические роли могут быть совмещены одним царедворцем или разделены между двумя-тремя. Меньшикова нужно смотреть в связке с отцом и сыном Ромодановскими. Аракчеев совмещал роль военно-политического администратора и отца-командира лейб-гвардии, но не был генерал-губернатором даже центра столицы. Поэтому такого рода параллели, ассоциации событий политических биографий служат лишь ориентиром для выявления трендов и смены фаз, когда ранее всесильные "силовики" после подковерных выяснений отношений переходят на новую ответственную работу.
   Добросовестные, не ангажированные идеологией историки тоже давно заметили двойственность правления Николая I и дублирование сходных процессов. Тайные общества при Александре I, разрабатывавшие проекты крестьянской реформы, сменились столь же тайными комиссиями при самом Николае I, занимавшимися тем же предметом. Даже состав участников отчасти сохранялся. В нашей параллельной реальности 20 стадии российской истории такой запутанности и двойственности уже нет. Предметом политики наднациональных элит не являются внутренние дела самой России, а только таможня, транзит, миграция и внешняя безопасность. Непубличные комиссии по реформе налогов тоже имеют место быть, наряду с не очень скрываемыми "тайными обществами" оппози­ционеров, внешне лояльных национальному лидеру. Есть шанс, что к концу нынешнего 2017 года российская политика последней четверти Надлома окажется в той же фазе, что и петербургская имперская элита в конце 1825 года. Хотя прямой параллелью является середина 10 стадии Подъема российской истории, период заключения Тильзитского мира в 1807 году.
   Мы вроде бы уклонились в какие-то частные дебри сравнения жизнеописаний царедворцев. Однако, выявленная на этой основе уточненная разметка петербургской эпохи и завершения Подъема российской истории необходима, чтобы не ошибиться с дальнейшим прогнозом на текущую 20 стадию российской эпохи. Возможность такой ошибки, собственно, и подтолкнула к развернутому анализу имперского контекста и сравнению с западными образцами имперских Подъемов. Судя по динамике текущей политики, возможны похожие брожения в элите, как и перед уходом с императорского поста Александра I. Однако интуиция не видит предпосылок для повторения чего-либо подобного восстанию декабристов. Разобравшись с разницей русской и российской истории, мы смогли обосновать азличие в параллелях на основе рациональных методов работы с универсальной моделью. Впрочем, оттачивать эти методы еще только предстоит.
  
   48. "Уходя в дальнейшее пространство"
   Внимательный читатель, если бы не был так утомлен восприятием переплетений реальных исторических процессов, уже бы заметил подвох. Мы же сами постулировали, что именно центральный политический процесс, смена его центра и структуры в больших узлах задает разбиение на четверти. Почему же тогда российская центральная ветвь не совпала по фазе с имперским центром русской цивилизации? Может ли она в таком случае называться "центральной ветвью"? Я и сам среди ночи просыпался с вопросом: а вдруг, опубликовав предыдущую главу, невзначай ввел читателя в заблуждение?
   По зрелом размышлении все разъясняется: сообщество может быть центром более широкого сообщества только, когда само в своем развитии переходит в большую стадию Надлома, его активную четверть. До этого момента, на большой стадии Подъема растущая нация или цивилизация остается в тени своих соседей и родственников, то есть является не центральной или одной из коммуникативных ветвей, а отчасти маргинальной. При этом только такое сообщество, что на этапе Подъема равноудалено от всех цивилизованных соседей, то есть является трижды маргинальным (как Московия), имеет парадоксальный шанс стать новым политическим центром.
   На большой стадии Подъема политический центр растущей протонации или прото­цивилизации формируется внешними субъектами - родительскими и учительскими. Также и на детско-юношеских стадиях подъема личности управляющим центром для нее являются родители и другие наставники. Кстати, по этой причине для созревания успеш­ной личности недостаточно даже двух родителей, обязательно должны быть бабушки-дедушки как третья ветвь внешнего центра. (Недавно было опубликовано исследование, что именно фактор участия третьего поколения в жизни детей оказался единственным статистически значимым фактором для успехов ребенка в образовании.)
   Как мы уже описывали на примере Руси, в каждой из четвертей Подъема идет поэтапное созревание (интериоризация) как центров трех ветвей, так и трех ветвей все более сложного центра, а затем и "центра центра". При этом даже вполне сложившийся в завершающей четверти "имперский" центр сохраняет ориентацию вовне, на внешние стандарты и авторитеты. И только во второй половине завершающей четверти начинает проявляться то, что в психологии личности названо "второе Я" - альтернативный центр, ведомый силами психологического отталкивания от родительских цивилизаций.
   К.Г.Юнг описывает эту стадию завершения Подъема как "дуалистическую", двойственную. На диаграмме Л.Н.Гумилева для этнических сообществ эта же фаза развития названа "акматической", от греческого "акме" (вершина, пик). Индикатором пассионарности у Гумилева является число сообществ, объединяемых и формируемых процессом этногенеза, а именно после Пика Подъема центральный контур удваивается. Так что выявленная нами в прошлой главе структура взаимодействия двух центров - "первое Я" и "второе Я" большого сообщества может служить моделью и для анализа поведения личности при переходе от юношеского периода к самостоятельности. Все эти смены настроений и неровных волн, спонтанных переходов от отчуждения к лояльности и обратно - выглядят примерно так же, как переплетение и взаимодействие двух центров - имперского и национального в XIX веке русской и российской истории.
   К сказанному можно добавить еще одно объяснение известному наблюдению. Все знают, что в ХХ веке российская власть была настроена антагонистически к внешним центрам - и европейским, и атлантическим, и ближневосточным. Но при этом наша постимперская интеллигенция весь век оставалась глобалистской, сохраняла ориентацию на зарубежные, прежде всего, западные стандарты и авторитеты. Это как раз и связано с тем, что после завершения петербургской эпохи ее имперский центр ушел из фокуса политики и переместился в сферу культуры, науки и образования. Так что все логично и закономерно для третьей большой стадии развития этого сообщества.
   Теперь, когда мы нашли дополнительные обоснования и объяснения для сложного переплетения исторических параллелей XIX века, можно более уверенно использовать эти параллели для сравнительного анализа и прогноза на 20 стадию российской истории. Мы полагаем, исходя из сравнения с 19 стадией, что в конце 2017 года нас ждет большой узел 16/17 Дна Надлома внутри стадии Активизации. Также мы предполагаем, что довольно быстрая скорость российской Активизации связана с ускорением течения политических событий во внешнем, глобальном контексте, также приближающемся к завершению узла 16/17 Дна Надлома Глобализации.
   В постсоветском контексте одной из главных политических тем до конца года будет столетие Великой русской революции (столь же двуглавой, как и империя). Это заставляет нас обратить внимание на "гегелевскую" параллель между 14 стадией Экспансии (1918-22) и активной четвертью (2014-2017) 20 стадии Активизации россий­ской истории. Трагические события гражданской войны между "белыми" и "красными" революционерами повторяются в наши дни в виде информационной войны с такими же попытками информационной интервенции Запада. Однако, ожидания антироссийских участников, что именно и ровно к юбилею страна будет, наконец, расколота и ослаблена, не учитывают особенностей информационных "гражданских войн" и "гегелевских" повторений истории "в виде фарса".
   Ноябрьский юбилей не откроет, а наоборот - закроет тему противостояния между виртуальными "белыми" и "красными". Да, каждый идеологический "боец" останется при своем мнении, но повторение истории заключается, прежде всего, в истощении сил и необходимости объединения здоровых сил перед лицом внешней опасности - сегодня это мировой финансовый кризис, прежде всего, а все остальные симптомы прилагаются. Так что записных бойцов за или против Советов после завершающих юбилейных "боев" просто устанут и перестанут слушать. Их время закончится вместе с праздничными митингами и шествиями 7 ноября. А вот столетний юбилей органов госбезопасности в самом конце 2017 года будет гораздо ближе по времени и значению к узловому событию выдвижения кремлевского кандидата на выборы, которые станут плебисцитом доверия. Для этого всем крыльям и группам во власти придется согласовать позиции и по-новому разделить сферы влияния - так же, как это было сделано при создании СССР. В том числе централизовать на высоком политическом уровне контроль над органами безопасности.
   Можно попробовать еще один "ключ" (метод сравнительного анализа) в виде симметрии между фазами входа в Надлом и выхода из него. Так, узел 13/14 Смены центра, когда происходит "вертикальный раскол" элиты зеркально отражается в узле 19/20 Консолидации, когда завершается обратный процесс ухода от радикальной к консерва­тивной идеологии. Созревание раскола и краха элит происходило в период внешнего военного конфликта 1914-1917 годов. Эта последняя четверть 13 стадии российской истории зеркально отражается во второй четверти 20 стадии, когда тоже идет внешняя "гибридная" война, местами горячая, но больше информационная. Тогда, как и сейчас, тоже была небольшая радикальная секта "пораженцев", которая участвовала именно в информационной войне против своего государства. Только вектор развития сейчас зеркально обратный - в 1917 году, по мере нарастания трудностей и осознания бессмыс­ленности мировой бойни, агитация "пораженцев" привлекала все больше сторонников под лозунгом "Мир - народам!" Сейчас, наоборот, "пораженцы" оказались в союзниках "партии войны", а лозунг "Мир - народам!" подхватили новые союзники российской власти, пусть даже условные и проблемные, но все же взявшие власть в США. По мере приближения к разгрому марионеток "партии войны" и к политическому урегулированию в Сирии и на Донбассе надежды "пораженцев" на перехват власти в России будут слабеть и переживут последний всплеск только в самом конце, когда им покажется, что сложные переговоры великих держав на грани провала.
   Наконец, можно вернуться к двум параллелям на Подъеме русской и российской истории. Из них параллель с 20 стадией петербургской эпохи (1813-1853) лучше работает в связи с участием политического центра во внешней политике, а равно в связи с внешнеэкономическими интересами имперской (федеральной) элиты. Другая параллель с "трижды маргинальной" 10 стадией Подъема лучше работает для внутренней политики, в том числе общественной опоры института главы государства. Собственно эта главная опора - "государевы крестьяне", а также удельные, заводские и все контролируемые государством, плюс казаки и вольнопашцы - это и есть тот "царский домен", составля­ющий базовые сообщества российской нации периода Подъема. Массовая раздача государственных земель с крестьянами при Павле I и в начале царствования Александра I - прямой аналог ельцинской приватизации, приведший к отчуждению царской власти и расколу главной дворянско-крестьянской политической опоры. Эта приватизация основ­ного на тот период с/х производства не привела к упрочению экономической опоры государства, а только к новым проблемам. Попытка экспериментировать с "военными поселениями" аналогична вложению бюджетных средств в "инновационные" госкорпо­рации типа Роснано или Сколково. Сбыт металлургических заводов был подорван наполе­оновскими "санкциями" против Британии и общим европейским кризисом. Так что параллелей больше чем достаточно.
   Внешняя политика времен Священного Союза была, как и сейчас, направлена на гарантии политической стабильности в переходный период финансовой слабости всех европейских держав, восстанавливавших обороты торговли. Потеря рынка в Англии, перешедшей в период "санкций" на каменный уголь при производстве чугуна, сделала Россию из экономического союзника конкурентом. И то же самое в политике - победа над Францией не могла не разделить две самые крупные державы. Поэтому и политически, и финансово Петербург зависел от связей с Веной. Ради сохранения союза с Меттернихом российский царь даже отказался поддержать греческое восстание 1821 года, толкнув православных братьев по вере в объятия Англии. Хотя российские добровольцы, в том числе греческого происхождения, разумеется, это восстание поддерживали. Параллель с приверженностью Минским соглашениям по Донбассу имеется, когда поддержание глобальной стабильности дает шанс на стабилизацию внешних рынков. Хотя больше от этого выигрывают посредники и финансовые центры, как Британия и та же Австрия.
   События конца 1825 года в Петербурге для внешнего мира имели лишь одно значение - разрыв слишком тесной связи между Россией и Австрией. Восстание декабристов не имело практического влияния на внешнюю политику, а во внутренней политике привело к замораживанию и повторному циклу подготовки назревших реформ. Тем не менее, обязательства в рамках Священного Союза Николай I считал важными, а переходный период в европейской политике продолжился, но с изменением баланса сил в пользу Лондона как растущего торгово-финансового центра.
   Серия выборов в Европе в 2017 году так же не может не привести к углублению раскола и ослаблению Евросоюза. Роль Меркель как основного конфидента Путина, как минимум, сильно снизится. Сохранение Минского процесса не может не помочь Лондону восстановить влияние на Восточной Украине, включая экономические элиты Донбасса. Впрочем, влияние Кремля через ополчение тоже сохранится, как и в свое время в Греции, где в 1827 году первым президентом республики стал экс-министр иностранных дел России граф Каподистрия.
   Повторим для ясности, что не намечается никакого явного бунта в конце 2017 года, когда постсоветская эпоха будет в том же узле 14/15, что и завершающая четверть петербургской эпохи в декабре 1825 года. На внутреннюю политику смена одного царя на его младшего брата почти не сказалась. Да, произошла определенная централизация политических институтов, в том числе госбезопасности в Имперской канцелярии. Однако для такой централизации в сегодняшней России достаточно и других причин, включая полуоткрытые границы с проблемными соседями, а поводом может стать подготовка к наплыву гостей на ЧМ-2018 по футболу.
   После коррекции нашего понимания двойного русско-российского Подъема есть шанс на то, что необходимое упорядочение и упрощение российского законодательства начнется сразу после выборов 2018 года. Это вытекает из параллели предстоящей налоговой реформы с имплементацией конституционной реформы 1993-99 годов, но также из параллели с созданием после 1825 года не только Третьего, но и Второго отделе­ния Канцелярии Е.И.В., которую возглавил бывший главный либерал, а ныне консерватор М.Сперанский. (Возможно, премьера направят по президентской квоте в СовФед работать над сводом законов?) Соответственно, до выборов в ГосДуму в 2021 году политические круги будут сильно заняты деталями воплощения новых принципов финансовой системы, которые должны быть выработаны в этом году в качестве предвыборной платформы Путина (или официального преемника, что вряд ли).
   Сами выборы 2021 года будут иметь двойственный характер. С одной стороны, они станут подтверждением политического мандата действующей власти. Но при этом рост влияния крупных корпораций и региональных бизнес-элит повлияет на состав списков и самих партий. Место одряхлевшей ЛДПР может занять обновленная право-либеральная партия. После думских выборов неизбежно начнется подковерная борьба коалиций за право выдвинуть будущего преемника, которая не может не завершиться "подковерным клинчем". При этом политические и экономические генералы будут, как обычно, "готовиться к прошлой войне", полагая, что Путин передаст власть преемнику по тому же образцу, как и получил сам. Однако, это вряд ли, потому что история никогда не повторяется в пределах времени, где идет передача и накопление опыта. После смены элит и забытых уроков - да, повторяется всегда.
   Скорее всего, выборы 2024 года пройдут в конкурентном режиме. Уходящий президент не захочет усиливать и тем самым брать ответственность за носителя частного интереса одной из коалиций. Это будет означать ослабление президентской власти, которой будет противостоять в парламенте, правительстве и регионах более широкая коалиция, чем та, что выдвинула и обеспечила выигрыш на выборах. Кризис центра (узел 18/19 внутри стадии Активизации) необходимо совпадет с завершением глубоко кризисной части "переходного периода" в глобальных финансах и мировой политике. Начнут усиливаться и пробовать "на зуб" российскую элиту внешние конкуренты. Поэтому временное ослабление президентского центра и нарастание вмешательства внешних игроков на постсоветском пространстве не может не привести к новой внутренней консолидации внутри 20 стадии примерно в 2025 году.
   В масштабах постсоветской элиты это будет аналог ситуации, как на федеральном уровне осенью 1992 года, когда после старта ваучерной приватизации сложилась "право-левая" оппозиция президентскому центру, за которым стоял директорат крупных пред­приятий и новый финансовый капитал. (Тогда еще термин "красно-коричневые" вошел в либеральную моду.) Соответственно, постсоветские республики тоже будут объединены общим недовольством из-за концентрации финансово-промышленного капитала внутри России по контрасту со снижением капитализации экономик соседей. Кто-то будет нападать на российскую элиту с левых позиций, кто-то - с националистических, но ситуативно-негативное "красно-коричневое" единство сложится в 2024 году и продлится год-два, пока в России элитные коалиции, которые также будут опираться на союзников в постсоветских элитах, не достигнут временного компромисса, который будет закреплен на выборах в ГосДуму (2026).
   Оставшийся президентский срок до 2030 года будет посвящен удержанию баланса от попыток его нарушить, но прежде всего - выработке новых правил игры для постсовет­ской политики, чтобы уточнить внутрироссийскую "экономическую конституцию" и распространить ее принципы на евразийское экономическое пространство. Как раз к этому времени основные "центры силы" глобального уровня смогут определиться со своими новыми моделями финансовой политики и начнут выходить каждый из своего кризиса. Общий баланс сил между "валютными зонами" в новом многополярном мире будет зависеть, в том числе, и от степени присутствия и влияния этих игроков на постсоветском пространстве. Таким образом, "учредительное сообщество" для обновлен­ного экономического союза вокруг России будет включать не только элиты постсоветских республик, но через них будут участвовать в формировании баланса глобальные игроки.
   В общем, вторая половина следующего десятилетия будет еще более интригующей и волнительной для всех участников глобальной гонки на финансовое выживание. Так что этот прогноз на послезавтра заслуживает отдельной главы.
  
   49. Среднесрочный прогноз
   При всей тревожности мирового финансового кризиса, прогноз для России на 20 стадию постсоветской Активизации выглядит относительно неплохо. Собственно, это соответствует глобальной роли русской цивилизации как гаранта мирового баланса сил и всеобщей опоры в кризисные периоды. Переход мировой конъюнктуры из фазы снижения к фазе депрессии в меньшей степени затрагивает Россию. В частности, наш кризисный цикл находится в противофазе с глобальным. ("Раньше сядем - раньше выйдем";) Как раз внешний кризис создает евразийское пространство умеренного устойчивого роста за счет замещения импорта и вытеснения конкурентов с профильных для России рынков оружия, космических запусков, мирного атома, закрепления на рынке энергопоставок.
   Противоречивой внешнеэкономической конъюнктуре соответствует умеренное, но уверенное повышение политического статуса России. Самым похожим историческим аналогом, как мы отмечали, является период Священного Союза после наполеоновских войн. Тогда тоже европейский центр народившегося глобализма находился в похожем состоянии. В экономике первая "кондратьевская волна" в 1815 году достигла фазы депрессии. В политике крах прежнего гегемона породил прототип системы коллективной безопасности для Европы, в которой Россия играла роль внешнего гаранта.
   Сходство политико-экономической ситуации объясняется одинаковой фазой развития международной политики, при разнице на один уровень. 1815 год - это узел 20/21 Раскола для европейского политического процесса, игравшего центральную роль в третьей четверти Надлома всемирной истории. 2015 год - тоже завершение узла 20/21, но на один уровень выше - во всемирном масштабе.
   Внутри процесса глобальной Институционализации (формирования государств и доминирующего сословия бюрократии, 1520-1945) есть своя завершающая четверть, которую правильно назвать "неоимперской эпохой" (1720-1945). В рамках этого центрального процесса, сопряженного с активной четвертью Надлома европейской цивилизации, 1815 год - это узел 16/17 Дна Надлома. Так же как 2015 год - узел 16/17 уровнем выше - в масштабах Глобализации, завершающей четверти ВИП-Надлома. Как мы уже знаем, в узле Дна Надлома происходит Смена центра для представительной ветви элиты (кроме переформатирования самого политического центра). В рамках процесса Глобализации - это переформатирование мировой финансовой системы, а в рамках "неоимперской эпохи" было переформатирование системы государственных финансов. Можно добавить, что 1815 год - одновременно был Пиком Подъема Глобализации и сменой центра (узел 13/14) для только что сформировавшейся глобальной финансовой элиты в ее первом "представительном цикле", который заканчивается сейчас.
   Самым удобным для нас модельным примером "переходного периода" в начале 17 стадии (ее активной четверти), является переформатирование представительной ветви политической власти в рамках РосРеставрации, учредительного процесса РФ. После Дна Надлома (16/17, 7.10.1993) в течение осени-зимы происходило активное предвыборное противостояние не столько между либералами, коммунистами, националистами и центри­стами, сколько внутри каждой из этих политических ниш. При этом в ходе выхода из глубокого кризиса представительной ветви все участники опирались на гарантии кремлев­ского политического центра и проявляли условную лояльность, не забывая критиковать и обвинять во всех бедах в предвыборной риторике. Такая же ситуация была в европейской политике в период первой "кондратьевской депрессии" (1814-1849), до тех пор, пока представительная ветвь не нащупала под ногами опору повышательной конъюнктуры второй волны. Этот кризисный период в экономике по совпадению был периодом, когда Россия твердо гарантировала стабильность в европейской политике через выполнение обязательств в "Священном Союзе".
   Вместо европейского "Священного Союза" сегодня формируется глобальный "контртеррористический альянс", в финансово-политической сфере его дополняет "Большая Двадцатка", но в целом политико-экономическая конъюнктура такая же. Как в XIX веке проблемной зоной для европейского концерта держав были Балканы и кризисная Османская империя, так для "глобального концерта" двести лет спустя таковой является кризисный Ближний Восток. По мере постепенного выздоровления, формирования новой финансовой системы будет, как и в 1820-е, расти влияние финансовой олигархии, пусть и безнадежно расколотой надвое. И наоборот будет снижаться роль военных альянсов, а также связанных с военной политикой политических сил внутри держав. Так, события конца 1825 года в России резко ослабили воинственное дворянское крыло, включая столичный авангард гвардейцев. При этом крупные магнаты, как М.Воронцов, только усилили свое проанглийское влияние на ниве развития экспорта-импорта. Сегодня тоже происходит укрепление похожих "полудержавных магнатов" во главе госкорпораций, тесно сотрудничающих с зарубежными крупными корпорациями и банками.
   Важно, что окончание длительного "переходного периода" низкой внешнеэконо­мической конъюнктуры, завершение в целом "перезагрузки" глобальной финансовой системы повлечет такие же изменения в глобальной, а значит и в постсоветской политике, как после 1848 года. Тогда, как мы помним, история "Священного Союза" закончилась вероломным присоединением Австро-Венгрии к широкому антироссийскому альянсу европейских держав в Крымской войне. Нет, сомнений, что примерно к 2030 году, когда мировая финансовая нестабильность будет пройдена благодаря силовым гарантиям России, все бенефициары этой политики постараются воспользоваться противоречиями внутри российской элиты и проблемами в отношениях постсоветских республик.
   Попытаются организовать очередной информационный "крестовый поход" с элементами "гибридных угроз" со стороны соседей, угрожающих вытеснить российские корпорации с только оживившихся рынков. Однако суть попыток усиленного давления (на Москву через соседей) каждого из членов ситуативного альянса держав будет заключаться в ослаблении центральной власти, чтобы оказать содействие своим тесным союзникам внутри российской финансово-промышленной элиты. Задача-максимум - попытаться обыграть внешних конкурентов и расширить сферы влияния на постсоветском пространстве, что возможно лишь в союзе с российскими ФПГ. Менее рискованной выглядит задача-минимум - удержать уже имеющиеся позиции и всем вместе подвинуть баланс влияния в постсоветских республиках, уменьшить долю России и увеличить свою.
   Скорее всего, снова, как и в 1853 году, информационно-психологическая война будет иметь своим главным фокусом статус Крыма и Севастополя. Однако, виртуальные боевые действия с локальными "гибридными" угрозами диверсий и блокад будут вестись также и на Балтике вокруг Калининграда, и на Дальнем Востоке вокруг Курил. Накал противостояния будет не столько физически или материально тяжелым, сколько психоло­гически из-за нового обострения националистического угара у соседей. Тяжко видеть, когда ради призрачных финансовых бонусов или спасения оффшорных счетов элиты братских республик втаптывают в грязь общие ценности и светлые чувства. Однако и это пройдет, и даже наоборот - только мобилизует российское общество и поможет перейти от активной внутриполитической борьбы к конструктивному взаимодействию в рамках назревших реформ. Для чего в очередной раз будут "равноудалены" от Кремля, но не от правительства с ГосДумой финансово-промышленные группы.
   По итогам выборной президентской кампании-2030 будет восстановлен баланс в отношениях с внешними силами путем отсечения их оголтелого лоббизма от влияния на общество и на сам Кремль. Энергия ФПГ и их внешних союзников будет канализирована в такой же "переходный период" уже на уровне постсоветской политики (узел 16/17, он же 20/21 российской истории). Возможно, для этого придется показательно распустить ГосДуму и назначить досрочные выборы по новым правилам раньше осени 2031 года.
   На уровне общерусской истории период после 2015 года является 16 стадией Согласования, она же "малая культурная революция", завершающая активную четверть Надлома. Аналогом этой стадии на уровне российской истории являются 1930-е годы. Тогда активная четверть была посвящена подготовке индустриализации за счет коллекти­визации (концентрации зерновых ресурсов и высвобождения рабочих рук). На уровне общерусской истории аналогичный период (2-я четверть 16 стадии) тоже характеризуется высвобождением рабочих рук в аграрных республиках, а также концентрацией ресурсов для реиндустриализации в самой России и центрах ветвей постсоветского пространства.
   Кризис 2030 года будет более масштабным аналогом кризиса конца 1934 года, когда в центре "балтийской", коминтерновской ветви ВКП(б) был убит С.Киров. Скорее всего, аналогом этого события будет попытка разрушить и подавить пророссийское крыло элиты в Минске, новом центре "балтийской" ветви постсоветской политики. Такая попытка обречена на провал, но сама возможность такого развития событий связана с импотенцией прежней пророссийской ветви, необходимостью ее обновления. Зачистка, пусть и очень аккуратная, белорусской политики, прежде всего - спецслужбистского крыла, будет условием более широкого доступа к российским ресурсам. В то же время Минск сохранит особый статус в рамках восточно-европейского партнерства, в том числе роль "шлюза" между российской экономикой и балтийскими соседями.
   На юго-западном направлении, как мы помним, 1934 год тоже был политически кризисным, по итогам "голодоморного" руководства КП(б)У. Однако в Киеве зачистку элит пришлось вести аккуратно, выводя напортачивших национал-коммунистов Чубаря и Косиора на повышение в Москву. Реальный контроль над ситуацией в УССР был возвращен Л.Кагановичу с позиции председателя Комиссии партийного контроля. Будем надеяться, что масштабной гуманитарной катастрофы на Б/У в 2020-х годах все же не будет, хотя вопрос приватизации земли остается острым. Тем не менее, не приходится сомневаться, что деградация экономики будет подана в западных СМИ как "удушение украинской демократии костлявой рукой голода, направляемой из Кремля". Притом что из России, как и в 1933-34 годах будет направлена продовольственная помощь.
   Осталось проверить, подтвердятся ли эти предположения при продолжении ранее начатых параллелей между постсоветской 20 стадией (2014-30?) и такой же стадией Активизации на уровне всемирной истории (1945-2017). Завершение выдвижения канди­датов и старт президентской кампании в конце 2017 года соответствует по глобальной шкале рубежу 1964-65 годов. Завершение строительства Северного потока-2 и Турецкого потока станет аналогом ракетно-ядерного паритета конца 1960-х, плюс готовности СССР победить и в "лунной гонке" тоже. Взамен советское руководство пошло на глобальный размен с элитами США, получив поддержку для социально-экономической стабилизации.
   Прогнозируемый в 2024 году кризис кремлевского центра постсоветского прост­ранства соответствует горбачевской перестройке. А временная консолидация на думских выборах-2026 общими усилиями госкорпораций - снижению роли Кремля в глобальной политике после 1991 года. Возрастет роль партий, Госдумы и правительства, в том числе в отношениях с постсоветскими столицами. Однако на этот раз относительное усиление финансово-промышленных элит не будет "однополярным", раскол между ними будет неустраним, а сами они жестко связаны с контролируемыми российским государством ресурсами. Относительное усиление Киева и Минска как посредников во внешней торговле после ослабления санкций и контрсанкций - будет скорее "виртуальным".
   Наконец, кризис 2030 года в масштабах постсоветской политики станет уменьшен­ной копией нынешнего мирового финансово-политического кризиса. С такой же возгон­кой антироссийской риторики, санкционных угроз, локальных вооруженных провокаций, но и с таким же результатом - усиления роли России на постсоветском пространстве вопреки всеобщему недовольству элит на "балтийском" и "черноморском направлении". Это усиление и укрепление ЕАЭС+ОДКБ с реанимацией российско-белорусского союза станет своего рода компенсацией за уход России из глобальной игры. Точнее, это будет не компенсация, а перенаправление высвобожденной энергии.
   Можно добавить, что 2030 год будет "гегелевским" повторением в завершающей четверти российского Надлома политического кризиса и переформатирования партийной элиты, связанного с участием во второй мировой войне. Только вероломное нападение с западного направления будет информационно-психологическим. Соответственно, можно ожидать именно к этому моменту пика популярности Сталина и некой гуманной версии сталинизма. Эта популярность "сталинизма-лайт" затронет больше российскую элиту, а в других ветвях общерусского культурного пространства "неосталинизм" только начнет набирать силу. На уровне общей русской цивилизации 16 стадия "обострения борьбы по мере продвижения" продлится до конца российской культурной революции, еще лет 70.
  
   50. Неокончательный диагноз
   Как было верно подмечено братьями Стругацкими в "Понедельнике", процесс познания бесконечен. Поэтому точку в научной работе можно поставить в любом удобном для исследователя месте. Все равно она окажется на поверку многоточием... Пора подвести итоги этого многомесячного заплыва с погружениями в глубины.
   Во-первых, придется объяснить название эссе. Притом что задача изначально стояла - именно синтезировать среднесрочный прогноз дальнейшего развития российской истории. Для этого необходим сравнительный анализ с подобными периодами в истории России и других стран, когда были реализованы масштабные "революции сверху", они же "культурные революции". Более того, только на основе такого последовательного и подробного сравнения можно было убедиться, что начавшаяся с возвращением Крыма в Россию новая политическая эпоха - это именно такая же "культурная революция", как, например, период реформ и расцвета русской классической культуры в XIX веке. Если же смотреть только на актуальные процессы, где неизбежны спады и откаты перед следующими рывками, то доказательства пришлось бы ждать только по завершении всего периода, то есть лет 35-40. Сравнение с завершившимися "культурными революциями" позволяют делать выводы и прогнозы уже сейчас. Поэтому внешними гранями данного исследования является описание и сравнение "четвертых четвертей" Надлома или Подъема российской, европейской, всемирной истории и отдельных эпох. Так что название "О культурных революциях в России и в мире" можно оставить.
   Другое дело, что поставленная задача: синтезировать прогноз почти столь же подробный, как и анализ исторических аналогов - довольно таки сложна и даже дерзка. Для этого пришлось задействовать не только универсальную модель, но и почти все известные методы сравнения, вытекающие из устройства этой модели. Более того, по ходу исследования мы надстроили абстрактные методы эмпирическими методиками для сравнения тех или иных фаз развития. До этого имелась модельная методика сравнения исторических и актуальных политических процессов периода Надлома. Она представлена в третьей части монографии "Государство и Традиция", где сравнивались разномас­штабные процессы российской истории. Теперь у нас есть такая же модельная методика для сравнительного анализа процессов периода Подъема, тоже на основе общерусской и российской истории. По ходу этого исследования удалось провести различие между сопряженными процессами русской цивилизации и российской нации - это тоже фундаментальный научный результат - пусть даже уровня гипотезы, но уже не просто рабочей, а в целом работающей. Дальнейшее уточнение не отменит основы нового знания.
   Исторический феномен "культурной революции" тоже получил более надежное основание - уже не только эмпирическое и интуитивное. По мере развития методики исследование этого класса исторических процессов будет дополняться новыми деталями и открытиями. Однако уже сейчас можно назвать самые общие характеристики "культурной революции". Это не только повторение социальных революций в масштабе политической и культурной элиты. Такое развертывание исторического процесса в виде "подлунной трагедии", которую завершает комедийное пародирование трагедийного сюжета - философски заметил еще Аристотель в своем труде "Поэтика". Гегель только заново переформулировал эту закономерность в умозрительном философском ключе.
   Научное описание исторического феномена стало возможно лишь с созреванием понимания процессов управления и, в частности, информационного пространства (виртуа­льной реальности), в котором происходит движение управляющего центра социальной системы. Поэтому "культурная революция" периода Надлома - есть необходимое повторение трагедии социальной революции, когда сложившаяся под внешним давлением система из трех ветвей: производство, перераспределение, поддержание порядка и стандартов - начинает после своей активизации предъявлять повышенные требования к политической и культурной элите (технологиям, экономическим, правовым и политическим инструментам). Другой вопрос - можно ли называть трагедией период Подъема исторического сообщества? Драматические повороты присутствуют и на этой большой стадии, как и повторение Подъема в "романтической" имперской стадии.
   По ходу исследования мы выяснили, что культурные революции бывают разных масштабов и носят разный характер внутри разных исторических процессов. Так, сам термин "культурная революция" ассоциировался с завершающей стадией Согласования активной (революционной) четверти Надлома, для российской истории - это 1930-е годы. Другая, но тоже "малая культурная революция" бывает и в конструктивной четверти Надлома - на стадии Реставрации. Внутри завершающей четверти есть своя завершающая четверть, когда происходит "сугубо культурная революция", как в столицах России 1890-1910-х годов с расцветом театра, живописи, архитектуры, "серебряным веком" поэзии.
   Также нам придется научиться различать "культурные революции" разных уровней - всемирная культурная революция периода Надлома, начавшаяся в 1945 году, сейчас в разгаре. Ей соответствует такая же по масштабам культурная революция периода Подъема всемирной истории, когда античная языческая культура уступила место христианской культуре и ее ответвлениям, включая Ислам. Завершением этой мировой культурной революции было, в том числе, вовлечение в христианскую цивилизацию широкой варварской периферии, включая северную и восточную Европу. Глобальной культурной революцией, уровнем ниже всемирной, была эпоха раннего Возрождения, когда распад Византийской империи имел своей обратной стороной распространение и укоренение в окрестных цивилизациях византийского культурного наследия. И так же распад европей­ских империй в начале ХХ века знаменовал завершение глобальной культурной революции Нового времени, начавшейся со взлета и распада наполеоновской империи.
   Петербургская эпоха отечественной истории, инициированная реформами Петра I и распадом шведской империи, с самого начала привлекла наше внимание как образец "великой культурной революции" периода Подъема в масштабах русской цивилизации. Таким же периодом в истории европейской цивилизации является эпоха Возрождения и Просвещения (1520-1720). Для североатлантической цивилизации "великая культурная революция" стартовала одновременно с русской - созданием Великобритании и ее разворотом преимущественно к заморским колониям. Такая же революция для еще одной ветви христианско-исламской цивилизации - ближневосточной, стартовала с распадом Османской империи и созданием светских государств. Очень любопытно было бы взглянуть на старт первой из "великих культурных революций" периода Надлома в Европе по окончании только начавшейся 19 стадии европейской Реставрации. Ждать этого узла Консолидации Европы придется лет 30-40, он совпадет с узлом 17/18 Глоба­лизации. Постсоветский процесс пройдет за это время 20 и 21 стадии, и тоже будет в фазе консолидации культурной революции. Две консолидации разного уровня будут вместе "разнимать" восточноевропейский буфер. Кто-то из читателей увидит эти масштабные события в 2050-60-х годах.
   Наконец, нас более всего интересует стартовавшая национальная культурная революция в масштабах России. Она одновременно является центром для малой культурной революции в масштабах русской цивилизации. Поэтому одной из задач дальнейших исследований будет найти для сравнения национальную культурную революцию, бывшую центром для малой культурной революции в масштабах Европы. 16 стадией Согласования для европейской цивилизации был период между наполеоновскими войнами и финалом второй мировой войны (1815-1945). Вопрос - какая держава оставалась в этот период всегда в центре европейской политики, обеспечивая баланс сил? Скорее всего, Австро-Венгрия, но это еще нужно обосновать.
   Не менее интересно сравнить переплетение российской и русской культурных революций завершающего периода Подъема с аналогичным переплетением имперской и национальной культурной революции в центре Европы в эпоху Просвещения. Еще более интересным, в том числе для более детальных прогнозов постсоветской политики, будет выявить и сравнить фазы развития трех остальных ветвей русской цивилизации с такими же европейскими ветвями. Даже того фактического материала, который доступен в учебниках истории, будет достаточно для углубления нашего знания и понимания процессов исторического развития, в том числе революций - культурных и социальных.
   Можно еще добавить, что если бы сейчас была другая политическая эпоха, то для ориентации пришлось бы писать эссе не "О культурных революциях", а что-то вроде "Государство и революция". Но это был бы не анализ и прогноз, а идеологический программный текст. Потому что само по себе появление такой аналитической работы - один из признаков "философской" культурной революции Надлома. Скажем, в начале культурной революции Подъема Европы такой работой был "Государь" Макиавелли.
   В процессе работы над этой рукописью, удалось сильно продвинуть понимание и предмета исследования, и метода. По хорошему, следовало бы спустя некоторое время переработать это эссе. Однако для будущих читателей ценность представляет сам ход мысли, возможность следить за эволюцией методики исследований. Примем соломоново решение, оставим этот плод размышлений таким, каким он родился. Но и переработку в IV часть "Метод" книги "Государство и Традиция" не станем откладывать надолго.
   В завершение приведу сводную таблицу фаз развития (политических циклов) исторического процесса и соответствующих стадий как отрезков линейного времени:
   0x01 graphic
  
  
  
   180
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"