Поэт берет ручку в пальцы уставшие
И строфы себя заставляет писать;
Братья устроились: младшие, старшие,
Лишь он продолжает один прозябать.
Ночи не спит, снова пишет поэмы,
А днем эпиграммы врагам все строчит,
И каждое утро решает проблемы,
Хотя зачастую он утром уж спит.
Опять он теряет себя в суматохе:
Не делятся сутки на день и на ночь,
И вновь в разговорах одни лишь подвохи,
И гонят его из издательства прочь.
Строчит через силу - давно уж нет музы,
Она улетела, оставив страдать.
Уже и с родными потеряны узы,
И незачем братьев, отца навещать.
Вдруг строфы взовьются, о небе заплакав,
О солнце крича и о звездах моля,
И вновь льется ряд препинания знаков,
Всю стройность стиха и поэмы храня.
Поэт улыбнется и, хлопнув в ладоши,
Нальет драной кошке попить молока,
Хоть, может быть, стары поэта калоши,
Приличного нет у него сюртука,
Но счастлив поэт - муза в дом возвратилась - 
Теперь не придется ему голодать;
Быть может, она в темноте заблудилась?
Не будет он в комнатке свет выключать.

Поэт уж в сединах, но светит окошко,
Он пишет как-будто лет двадцать назад;
Протерлись ботинки, и нет драной кошки,
Но смотрит сквозь время сверкающий взгляд.