Романова Светлана Николаевна : другие произведения.

Семнадцатый

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Франция, 1625 год. Когда две юные подруги - Джулия и Изабелла - покидают монастырь и становятся фрейлинами французской королевы Анны Австрийской, они оказываются вовлечены в политические и любовные интриги, хотя меньше всего желают этого. Они хотят любить и быть любимыми, а не выполнять опасные поручения тех, от кого зависят! Удасться ли им противостоять всем преградам, чтобы понять - любовь стоит борьбы, и даже баснословные сокровища мира ничто по сравнению с одним единственным поцелуем любимого!

Светлана Романова

Семнадцатый

Санкт-Петербург

2014

ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА, В КОТОРОМ ВЫЯСНЯЮТСЯ ИСТИННЫЕ ПРИЧИНЫ НАПИСАНИЯ ДАННОЙ РУКОПИСИ

   В свое время, когда автор, влекомый вполне понятными любопытством и жаждой приключений, с удовольствием разбирал бесконечные полки с книгами в районной Библиотеке, на глаза ему попалась один роман в изумительном алом переплете. На романе стертыми буквами значилось: Александр Дюма "Три мушкетера". Книга эта вызвала неподдельный интерес автора, хотя в ней даже после прочтения оставались некоторые загадки. А именно - как смотрелась бы рукопись, если б история героев была бы написана заново женщиной и для женщин со всеми атрибутами романтической литературы?
   Количество книг, прочитанных автором, чтобы создать задуманный роман, исчислялось дюжинами, что сделало автора во много раз более начитанным, чем раньше и, безусловно, положительно сказалось на новой рукописи. Поэтому относится к данному произведению советуем читателю так же вольно и легко, как она была написана!
   Имена героев, само собой, частью вымышленные, частью взяты из тех самых замечательных произведений, которые изучал автор, чтобы доставить читателю, и самому себе, конечно, несколько часов занимательного чтения. При этом, конечно, все совпадения с реально живущими людьми являются абсолютно случайными!
  

...Отправляясь в другой век,

подумай, а все ли ты сделал в

этом?

Неизвестный автор

Глава 1

  
  
   Ранним утром 25 мая 1625 года на набережной Жевр в Париже царило безудержное веселье. Два дня назад в Нотр-Дам-де-Пари Генриетта Французская, сестра царствующего короля Людовика XIII, была заочно обвенчана с Карлом I Английским. Французы, как и следовало ожидать, пышно праздновали обещающий быть удачным брак юной принцессы и англичанина.
   Париж в описываемый нами солнечные день был наводнен цветами: благородные розы, лилии всех оттенков и анемоны благоухали в корзинках цветочниц и на узких, будто игрушечных, балкончиках домов Парижа, порой смыкавшихся так тесно, что достаточно было шага ребенка-озорника, чтоб покинуть один дом и оказаться на черепичной крыше другого.
   Весь город сегодня, казалось, выплеснулся на улицы, улочки, тупики и площади живописной волной, которая дошла даже до окраин, как из огромного рога изобилия рассеивая вокруг радость, смех и музыку. В звуки деревенской свирели и лютни бродячих музыкантов, дающих представления на площадях и в прохладных каменных нишах дворцов за мелкую монету, в оглушительное кукареканье петухов и хрюканье свиней на городских рынках, вплетался громкий смех и приветствия нарядных гуляющих горожан. Весь этот шум перекрикивали пронзительные голоса разносчиков чистой воды и супа, которые умудрялись как юркие карпы из вод Сены протискиваться сквозь толпы зевак. Хозяева многочисленных лавочек, стоя на пороге, до хрипоты зазывали к себе посетителей: все эти "Сено свежее! Духовитое!", "Молоко парное!", "Шкуры телячьи, кроличьи! Берите, не пожалеете!" сливались в один бодрый голос большого столичного города!
   Только два молодых всадника в голубых плащах королевских мушкетеров не разделяли общего веселья кругом. Оба они то и дело поднимались на стременах серых в яблоках полковых лошадей, пытаясь окинуть взором всю заполненную народом набережную, и тог­да шпоры их высоких сапог блестели.
   -Вы уверены, барон, что те, кого мы ищем, сегодня здесь? - то и дело спрашивал один из них, ясноглазый юноша 18-20 лет с характерным выговором славного пикардийца.
   -Тысяча чертей, конечно! Вы же вчера сами слышали, что они сегодня будут на набережной Жевр! - весьма снисходительным тоном отвечал его спутник постарше, с веселыми зелеными глазами чуть-чуть навыкате и изящными манерами заправского дуэлянта и удачливого любовника.
   -Барон, могу ли я надеятся, что при встрече вы не забудьте представить меня маркизе де ла Шпоро?
   -Можете не сомневаться, черт возьми!
   -Если мне удастся обратить на себя внимание столь знатной дамы, я угощу вас двумя-тремя бутылочками знатного красного вина, что делают у нас, в Пикардии! Вы останетесь довольны, клянусь честью!
   Барон де Дромоль усмехнулся в модные тонкие усы, которые сегодня топорщились у него на верхней губе необычайно задорно.
   -Я представлю вас маркизе де ла Шпоро, шевалье, но не забудьте, что ее окружают самые блистательные дворяне Французского королевства. И от вас зависит, чтобы фрейлина Ее Величества обратила внимание на вас, человека мужественного и отчаянн­ого, но, увы, простого.
   Юный шевалье де Сорель мечтательно вздохнул и его синие глаза затуманились. Но тут же он тряхнул густыми белокурыми волосами.
   -Чертовски жаль, что у меня только один шанс из десяти, чтоб понравиться г-же де ла Шпоро! - вздохнул он. - Мне негде быть представленным столь высокородной даме! Г-жа маркиза не наносит визиты нашему капитану, как графиня дю Трамбле.
   -Эка хватил! - фыркнул де Дромоль, продолжая внимательно обшаривать глазами набережную, как умный кот обшаривает крынки со сметаной в поисках полной. - Графиня дю Трамбле - родная племянница нашего капитана, чему я безмерно рад!
   Оба приятеля в этот момент как раз ехали по Новому мосту, мимо бронзового короля Анри IV, гордо стоявшего на своем пьедестале. Они, занятые своими сердечными делами, как всегда бывает в молодости, не замечали открывающегося пленительного вида отсюда- на фоне синего безоблачного неба сияли кресты многочисленных церквей Парижа, даже каменные рыцари в нишах королевского дворца Лувра казались не столь суровыми сегодня, голубая бархатная лента Сены дышала свежестью в этот жаркий день, и на ней, как белые птицы, колыхались сотни лодочек, привязанных к мосткам канатами; в воздухе празднично лился звон колоколов.
   -Глядите, милый шевалье! - первым воскликнул более расторопный г-н де Дромоль. - Вот они! Под каштанами. Видите?! Смотрите левее!
   -Где, барон?
   -Шпоры коням, мой друг!
   И молодые люди поспешили к двум самым очаровательным всадницам Парижа, неторопливо едущим им навстречу верхом на превосходных вороных лошадях-трехлетках. Обе юные дамы - графиня дю Трамбле и маркиза де ла Шпоро - только второй месяц как вышли из стен монастыря святой Урсулы в Безансоне, где получали необходимое тому веку женское образование, и с особым удовольствием окунулись в бурлящую, яркую, новую для них придворную жизнь столицы благословенной Франции. Их глаза сияли восторгом, губы улыбались, по ветру струились завитые белые перья, каскадом льющиеся с их дорогих черных шляп, развевались кружева и ленты.
   -O дорогая госпожа дю Трамбле! - раздался чуть запыхавшийся голос позади них с характерной мягкой хрипотцой. - Наконец - то я нашел вас, и не смею глаз поднять на ваш чудесный лик! Что же со мной случилось? Ах, любовь к вам сделала меня бесконечно счастливым и бесконечно печальным!
   -Господин де Дромоль! - обернулась одна из дам. - Здравствуйте, мой любезный друг!
   -Ах, я так боялся, что вы позабыли меня!
   -Забыть вас со вчерашнего дня? Уверяю вас, это никак невозможно!
   -Означает ли это, что я могу надеяться на высокую честь сопровождать вас сегодня на прогулке и быть представленным вашей великолепной спутнице?
   -О да, мой друг! Маркиза де ла Шпоро, разрешите представить вам барона де Дромоль, одного из самых непобедимых мушкете­ров Его Величества Людовика XIII. Если мне не изменяет память, барон был уже три раза особо отмечен Его Величеством за находчивость.
   Зеленые глаза барона зажмурились от удовольствия, но он не забыл и о друге.
   -А мне, дорогие дамы, разрешите представить вам шевалье де Сореля - тоже мушкетера и тоже храбреца.
   Оба мушкетера поспешно стащили с густых шеверюр шляпы и поклонились.
   -Вы, похоже, искали нас? - чуточку насмешливо поинтересовалась Изабелла дю Трамбле у барона, который, как верный рыцарь, уверенно занял место по правую руку от нее. Они неторопливо поехали под сенью раскидистых цветущих каштанов.
   -Не сомневайтесь, дорогая графиня, это так! Вы же знаете, что я люблю вас беззаветно и столь же сильно, как первый министр нашего короля кардинал Ришелье ненавидит нас, мушкетеров.
   -О, прошу вас, не говорите так громко!
   -Господа, - произнесла молчавшая до этого маркиза де ла Шпоро, - я могу прочесть вам новую эпиграмму на кардинала Ришелье, которую слышала вчера днем в королевском дворце. Уверяю вас, господа, эпиграмма чрезвычайно забавна.
   -Для нас величайшая честь услышать лучший голос Парижа! - восторженно отозвались молодые люди, не сводя глаз с прелестной маркизы де ла Шпоро.
   -Тогда слушайте, господа.
   Ко мне был слишком добрым кардинал,
Дабы о нем сказал я злое слово,
И слишком много он мне сделал злого,
Дабы о нем я доброе сказал.
   -Джулия, тише! - проговорила Изабелла дю Трамбле, нервно оглядываясь и сжимая поводья лошади. - Здесь, на набережной, я вижу гвардейцев из личной охраны кардинала Ришел­ье!
   -Да полноте вам, дорогая графиня! - заметил де Дромоль несколько снисходительно. - Никому вокруг нет до нас никакого дела! Все радуются свадьбе нашей принцессы с этим мрачным англичанином, Карлом, хотя этот брак и кажется мне событием заведомо проигрышным!
   -Тем не менее, тот носатый человек, который стоит в арке Лувра и очень задумчиво рассматривает химеры на крыше - лейтенант гвардии Ришелье! И, кстати, ему ничто не мешает сейчас напрячь слух, чтоб услышать каждое наше слово!
   -Ах, - вскричала маркиза де ла Шпоро горячо. - Тебе, Изабелла, с некоторых пор везде мерещатся шпионы кардинала! Дойдет до того, что ты будешь бояться хоть одно слово молвить из опасения, что о твоих словах тут же донесут!
   -Это неудивительно, господа! - воскликнула Изабелла дю Трамбле с горечью, слишком явной для столь юной девушки. - Поистине дворяне Парижа сошли с ума, так явно разделившись на два лагеря - за кардинала и короля. О, если б вы знали, какую тяжесть на сердце я чувствую - один мой дядя поддерживает короля, другой - выступает за кардинала Ришелье. Отец мой вовлечен в хитроумные интриги, а мое решение стать фрейлиной королевы Анны Австрийской вызвало такой переполох в семействе, что я подозреваю - я сделала что-то вовсе не то, на что рассчитывали мои дорогие родные!
   -Теперь ты повысила голос, Изабелла! - заметила рассудительная Джулия де ла Шпоро, качая головой. - Полноте горячиться, господа, и обсуждать великих мира сего! Право, это действительно опасно! Мало дворян выслано из Парижа за участие в политических интригах, мало их находится, как поговаривают, в промозглых подвалах крепости Бастилии, чтоб присоединиться к ним?
   Маркиза дотронулась до плеча подруги, выражая ей безмолвную поддержку и сочуствие. Обе они - и Изабелла дю Трабле и Джулия де ла Шпоро, - представляли собой очаровател­ьное зрелище. На фоне каштановых с отливом тяжелого золота кудрей одн­ой локоны другой, тщательно уложенные на затылке в модную прическу, казались совсем светлыми и воздушными. Большие серые как сталь глаза первой дамы оттеняли голубые, как летнее небо, очи второй. А вишневого цвета платье с серой нижней юбкой и широким филигранным воротничком Изабеллы дю Трамбле, охватывающее самую тонкую талию Парижа, только подчеркивало роскошное убранство синей модной амазонки Джулии де ла Шпоро. Подруги не походили друг на друга, как непохожи свежее апрел­ьское утро и знойный июньский полдень, тишина библиотеки и модная задор­ная мелодия клавесина, но, тем не менее их дружба длилась уже шесть лет, с того дня, как им исполнилось чуть более 10 лет.
   -Ах! - спохватилась Изабелла, случайно взглянув на аккуратную башенку с часами и колоколом, что стремилась в небо у площади Пляс- Рояль. - Нас же ждут в королевском дворце Лувре! Ведь мы, как-никак, королевские фрейлины!
   -О, боже! - вскричала в свою очередь Джулия с непритворным страхом. - Я не переживу, если мы опоздаем на дежурство, как это было в прошлый раз! Королева снова печально посмотрит на нас своими прекрасными глазами и мне снова будет так стыдно, что хоть плачь!
   -Тогда что мы же мы стоим, господа? - ввернул де Дромоль. - Вперед!
   Ответом ему были благодарные взгляды юных фрейлин. И, если глаза первой дамы темнели, как два таинственных озера, то глаза второй светились как два прозрачных родника.
   Четверо молодых людей пришпорили лошадей, упорхнули с набережной, окунулись в пеструю жизнь Парижа и растворились в ярком солнечном дне. А пока они наслаждаются собственными молодостью, красотой и быстрой ездой, и теплый ветер развевает их ленты и перья шляп, заметим, что дружба будущих фрейлин королевы Франции Анны Австрийской зародилась еще в монастыре святой Урсулы.
   Маркиза де Ла Шпоро, единственная дочь одного из знатнейших вельмож государства, королевского интенданта, выйдя из монастыря, сразу заняла далеко не последнее место при дворе короля Людовика XIII. Изабелла дю Трамбле, так же любезно зачисленная в многочисленный штат королевы Анны, ездила в Лувр только по письменному приказу и ничуть не смущалась упреков ее величества за свои редкие посещения королевского дворца. Анна Австрийская тогда со вздохом говорила, что прощает свою фрейлину только ради возможности глядеть в тонкое, благородное лицо Изабеллы дю Трамбле, один вид которой действовал на всех умиротворяюще.
   Маркиза де ла Шпоро, проницательная и обладающая редкой интуицией, часто опираясь всего-то на чью-то вскользь сказанную фразу или брошенный искоса взгляд, узнавала все важные дворцовые новости одной из первых. Живая, смешливая, остроумная и дипломатичная, она окружала себя множеством знакомых и приятельниц, с радостью принимая участие во всех балах, приемах короля и прочих забавах золотой молодежи Франции. Обладая необычайной доброжелательностью, Джулия умела расположить к себе любого, даже самого замкнутого человека. Да и кто мог устоять перед широко распахнутыми синими глазами, четко очерченными темно- розовыми губами, сложенными в прелестную улыбку, ямочками на щеках и румянцем на изумительной коже? В характере маркизы некоторая внутренняя холодность и практичность смягчалась обязательностью, а склонность к авантюризму - услужливостью. При этом Джулия, как и в детстве, оставалась очень впечатлительной: любая страшная история пугала ее, а колкое или зависливое слово вонзалось в самое сердце разьедающей острейшей занозой.
   Она с удовольствием музицировала, и пела так очарователь­но, что сам король, будучи порой в благодушном настроении (справедливость не даст нам сказать, что так бывало часто!), желал услышать романтические куплеты в ее исполнении. Джулия обожала изысканные кружева Брабанских мастериц, тонкие бархатные ленты и роскошные позументы из золотых и серебрянных нитей, модные платья с кружевными сорочками, подчеркивающими ее пышную грудь, и туфли с серебрянными пряжка­ми и аметистовыми розетками на высоких, в два дюйма, каблуках.
   В тот день, когда ее подругой стала молчаливая и серьезная не по годам графиня дю Трамбле, удивились, скажем так, весьма не проницательные люди. Более разных людей - и по внешности и по нраву, - чем Джулия и Изабелла, было труд­но себе представить. Обычно Изабелла дю Трамбле бывала ласковой и сентиментальной, производя невероятно обманчивое впечатление на тех, кто ее не знал близко. Невыразимо женственная, с изысканейшими манерами, она бывала любезной донельзя, но стоило графине по-настоящему рассердиться, как она оказывалась вдруг своевольной и непреклонной, независимой и весьма решительной особой. Удивительно, но на нее не производило никакого впечатления общественное мнение, - сила весьма мощная даже в наш суетный век! - она не интересовалась им и ни капельки не боялась, стараясь подражать своим идеалам - провансальким трубадурам, и отвечать за свершенные поступки только перед своими совестью и честью. Оттого-то, наверно, и было Изабелле дю Трамбле тяжело перенести сложившуюся в ее семье очень непростую ситуацию - многочисленная ее родня была разделена надвое острейшими политическими разногласиями, в липкой паутине которых которых запутались ее отец, мать, сестра и многочисленные дядья. Изабелла пошла против воли отца, желающего зачислить ее в штат первого министра Франции кардинала Ришелье, и поступила на службу фрейлиной королевы Анны Австрийской, приобретя любовь родственников со стороны матери, присходившей из Южной Франции и укоры - со стороны родных отца-северянина.
   Изабелла страстно любила книги, цветы, истории о тайнах старых дворцов Парижа, печальную поэзию последних трубадуров Аквитании, и проводила в библиотеке свого отца куда больше времени, чем некоторые дамы перед зеркалом. Что, впрочем, и неудиви­тельно: ни великолепные волнистые кудри нашей героини, завивающиеся на кон­цах в локоны, ни длинные, загибающиеся от природы ресницы, ни черные широкие брови, словно нарисованные на бледном, цвета алебаст­ра, благородном лице - не нуждались ни в щипцах для завивски, ни в подкрашивании.
   Горячая, страстная и волевая по натуре, графиня дю Трамбле вызывала восхищение всех мужчин, от мальчиков - пажей до старых вельмож, которым не могло не импонировать ее серьезное отношение к жизни в противовес легкомысленным сверсникам, и изумление у людей осторожных и уклончивых. Впрочем, бесхитростность и прямолинейность ничуть не портили ее. Графиня дю Трамбле славилась даром превосходного рассказчика, умела выслушать и поддержать отчаявшихся, что позволило ей стать наперстницей сердечных тайн многих, и эти многие так же рассчитывали на ее сочувствующее молчание или дружеский совет, как если б обратились к духовнику. Изабелла с удовольствием прово­дила время у дяди, г-на де Тревиля, капитана королевских мушкетеров. Там очень любили очаровательную племянницу капитана, которая помимо изумительно красивой внешности и редких душевных качеств, обладала чрезвычайно нужными в те времена способностями - помогала лекарю в доме де Тревиля и, обладая усидчивостью и великолепными способностями к эпистолярной речи (что является трудностью и в наш век!), вместе с несколькими писцами вела всю переписку дяди.
   Итак, теперь мы немного знаем наших героинь и можем надеяться, что и вы поймете симпатии и антипатии их друзей и врагов, которые, несомненно, встретятся им на их жизненном пути.
   Тем временем мушкетеры с выражениями приязни проводили фрейлин до главной лестницы Лувра, а сами заступили на дежурство у ворот королевского дворца.
   Изабелла дю Трамбле и Джулия де ла Шпоро почти бегом поднимались на второй этаж дворца, когда из-за колонн выступила им навстречу одна из фрейлин королевы - Франсуаза де Шанонсо, двадцатилетняя красавица с большими ясными глазами и доброжелательным выражением лица. Она ласково улыбалась.
   -А, вот и наши милые юные создания! - прощебетала она, поправляя изысканные кружева на манжетах. - Вы приехали на бал в честь принцессы или вас вызвала зачем-то Ее Величество королева?
   Изабелла молчала, словно уйдя в созерцание белоснежных мраморных колонн, стремящихся к высокому сводчатому потолку королевского дворца. Изумительные старые витражи, которые, по приказу короля, вскоре должны были заменить на новые прозрачные стекла, чрезвычайно нравились ей. Будет жалко, когда они навсегда исчезнут с окон старого дворца, нарушив старинное очарование этого места, хотя, конечно, сразу станет здесь много светлее! Изабелла вздохнула.
   Джулия сладко улыбнулась и отвечала придворной даме с изысканной вежливостью.
   -Приветствуем вас, дорогая госпожа де Шанонсо.
   -Вы не ответили на мой весьма простой вопрос, милая моя маркиза!
   -Мы прибыли на бал!
   -Конечно, маркиза, именно на бал! Вы так прелестно танцуете модную ныне павану! О, как же мне хотелось также изящно двигаться, как вы, сударыня!
   -Благодарю вас, госпожа!
   -А почему графиня дю Трамбле так молчалива? - осведомилась госпожа де Шанонсо нежно.­ - Вы всегда так загадочны, графиня, будто знаете некую важную тайну, но отчего -то не хотите поведать нам ее! Учтите, у нас отнюдь не принято быть скрытной! Поведайте нам хоть раз, прошу вас, что все время терзает ваше нежное сердечко? Любовь? Ревность? Зависть? Откройтесь мне!
   Изабелла подняла серые ясные глаза. Выражение ее красивого бледного лица оставалось холодным.
   -О чем мы с вами можем говорить, сударыня? - произнесла она весьма сдержанно. - Вы обо всем уже побеседовали с моим дядюшкой, отцом Жозефом! - И, не глядя на ошеломленное лицо придворной дамы, она добавила: - Будьте любезны пропустить нас, мы спешим.
   И Изабелла, крепко ухватив Джулию де ла Шпоро за локоть, увлекла ее дальше.
   -Что у тебя за тон! - возмутилась маркиза немного погодя, когда их никто не мог слышать. - Разве можно быть такой невежливой!?
   -Моя сестра видела эту госпожу де Шанонсо у дяди Жозефа. А, если ты помнишь, мой дядя ведает у кардинала Ришелье делами найма осведомителей, как я понимаю.
   -О, боже!
   -Да, я тоже так думаю.
   Некоторое время они шли молча. Изабелла с удовольствием осматривалась по сторонам - ей всегда нравилось здесь, в сумрачном царстве тусклого старого золота, разноцветных потертых гобеленов, серебряной посуды, потускневших зеркал, начищенных доспехов в низких нишах. Царство истории вызывало в ее живом воображении картины хитроумных интриг, звуки страстных поцелуев и печальные аккорды когда- то звучавшей здесь лютневой музыки. Высокие стены дворца, почти целиком затканные драгоценными гобеленами, видели чудовищное убийство Карла IX и жуткую Варфоломеевскую ночь, когда кровь вязкими потоками струилась по этим вот стертым каменным ступеням, сейчас отмытым до блеска и натертым тысячами ног вельмож, слуг, астрологов и шутов. Рыцарские доспехи, украшающие темные углы, бесстрастно наблюдали за веком Генриха II и Дианы де Пуатье, любовались на парадные выходы фривольного Генриха IV и прекрасной Габриэли де Эстре, его драгоценной возлюбленной. Но годы прошли, навечно стерев лики людей, некогда живших здесь, страдающих, строящих планы, уходящих отсюда кто к королевскому трону, кто на плаху или в вечное изгнание, оставив после себя только вещи - немых и глухих свидетелей былых славы и поражений!
   Джулия что-то напряженно обдумывала.
   -Твоя сестра ездит к отцу Жозефу? - прервала она молчание.
   -Да, Жули, но нас это не может поссорить. Анесса выросла в Париже, тогда как я, если ты помнишь, до монастыря жила два года жила у господина де Тревиля в Гаскони.
   -Да уж! - фыркнула Джулия. - Тогда еще никто не предполагал, кем станет предприимчивый дворянин из Гаскони- господин де Тревиль... Но - тсс! Мы пришли.
   Подруги вошли в большой, залитый светом, Приемный зал королевского дворца. Посредине зала молодой король Людовик XIII, весь в белом, плотно окруженный придворными, походивший на роскошно изукрашенную фарфоровую вазу, со скучающим лицом слушал французского посла в Испании. С широкополой шляпы короля каскадом падали завитые перья, перевязь поверх белоснежного бархатного костюма была вся расшита мелкими жемчужинами, на красивых тонких руках его мерцали кольца с сапфиром и бледным аметистом, такие же камни украшали туфли. Король рассматривал игру света на жемчужных пуговицах камзола, в пол-уха слушая доклад маршала Бассомпьера. Тот только сегодня утром вернулся из Мадрида, куда ездил с посольством, и рассказывал двору о своем удивительном путешествии, вызывая восторженные вздохи дам.
   -Испания недурна! - в который раз восклицал он. - А испанцы очень гостеприимный народ, ваше величество. Меня встретили далеко от Мадрида, а в город я въехал на черном муле. Это был знак великого почета.
   -О, было на что полюбоваться! - вдруг съязвил Людовик ХШ в своей обычной неприятной манере что-либо делать или решать внезапно. - Осел верхом на муле!
   -Осторожнее, государь, - заметил обиженный маршал, - я представлял там Ваше величество.
   У придворных вытянулись лица, некоторые быстро опустили головы, скрывая улыбки, дамы возмущенно зашептались. Король тотчас сурово нахмурил брови и резко повернулся к маршалу спиной, почти столкнувшись с Изабеллой и Джулией, как раз входящими в зал.
   -Дорогие дети мои! - великодушно узнал он их. - Идите за мной, нам угодно расспросить вас о сельской жизни.
   И король решительно ввел их в Малый кабинет, досадливо отмахнувшись от придворных, бросившихся к нему с бумагами. Слуги закрыли за ними двери, в мгновение ока отрезав комнату от толпы.
   Король остановился посреди комнаты, украшенной высокими вазами из русского малахита, с таким растерянным видом, словно и сам не знал, что он тут делает. Темные, властные, хотя с несколько размытым выражением, глаза короля глядели куда-то поверх головок подруг, в сторону огромного незажженного камина, в узкие зеркала, от обилия которых в неюутном Малом кабинете этой становилось еще холоднее.
   -Готовы ли вы, сударыни, исполнить свой долг? - спросил король почти беззвучно.
   -Да, сир! - с готовностью отозвалась Джулия.
   -Мы хотим доверить вам, дорогие дети мои, дело государственной важности. Нам нужны хитрость и ловкость, а не храбрость, как мы предпочитаем обычно! Мы желаем, чтоб по этому щекотливому делу поехали вы - юные, чистые душой.
   -Да, сир!
   -Вы сегодня же поедите в Осер. Там вы посетите церковь святого Януария и заберете ларец, что передаст вам преподобный отец Бернар.
   -Да, сир!
   -Отец Бернар отдаст ларец только взамен этого кольца. Возьмите, госпожа де ла Шпоро,- король с трудом стащил со среднего пальца кольцо с аметистом и протянул Джулии. - Никаких опасностей, сударыни, просто небольшая увеселительная прогулка! Вы же любите новые яркие впечатления?
   -Конечно, ваше величество!
   -Мы так и предполагали! От вас теперь зависит радость вашего короля и одного из принцев королевского дома.
   Изабелла удивленно подняла брови. Это непроизвольное движение заставило коро­ля саркастически поджать губы.
   -Там бумаги, г-жа дю Трамбле, скажу больше - оцените эту милость вашего короля! - бумаги, подтверждающие законность рождения одного из вельмож нашего любимого королевства. Ларец этот оставлен в Осере еще нашим великим отцом Генрихом перед смертью несчастной Габриэль де Эстре.
   -Мы выполним приказ вашего Величества! - горячо воскликнула Джулия.
   Король улыбнулся кончиками кротких губ.
   -Кое-кто будет взбешен, узнав, что эти бумаги уже у меня!­ - Людовик XIII беззвучно рассмеялся. - Но, сударыни, ни c кем сейчас не говорите, да и потом всю жизнь молчите о своем путешествии в Осер.
   -Приказ Вашего Величества- закон для нас!
   -Вы должны эти два дня быть на дежурстве у покоев королевы, верно? Все и станут считать, что вы там! А вы тем временем выполните для нас это маленькое дельце!
   -Да, сир!
   -Через час для вас откроют калитку в садике Ее Величества, чтоб вы исчезли из нашего дворца незаметно.
   -Мы- верные слуги Вашего Величества!
   -Прощайте!
   Подруги, шурша платьями, присели в самом глубоком из придворных реверансов, а когда выпрямились, короля уже не было в кабинете. Лишь тихо хлопнула дверь, да в воздухе остался висеть холодный запах духов.
   -О ком именно говорил Его Величество? - прошептала Изабелла недоуменно.
   -Видимо, о герцоге Вандомском, - одними губами высказалась более осведомленная Джулия.­
   Герцог Вандомский был сводным братом короля Людовика, сыном Генриха IV и Габриэли де Эстре. Герцог в то время находился во цвете лет и частенько позволял себе непозволительно часто и зло дерзить первому министру корлевства кардиналу Ришелье. Тот в ответ очень хотел, а если быть более точными - жаждал! - удалить непокорного, доказав незаконность его рождения. Людовик XIII то ли реш­ил защитить брата, уничтожив компроментирующие его документы, то ли приобрести над ним еще большую власть, осталось неизвестным. Коро­ль вмешался в чужие игры, и, как многие мужчины тех времен, вовлек в них юные головы, готовые ради короля на любое безумие.
   -Странно все это, - заметила Изабелла, которой было совершенно чуждо интриганство и его многочисленные производные. - Мне, признаюсь, не нравится приказ Его Величества.
   -О, господи, Изабелла! Твоя привычка сходу высказывать обо всем свое мнение, меня пугает!
   -Полученный нами королевский приказ толкает нас на какое- то безумие! Почему его Величество выбрал для своего задания нас, неопытных фрейлин, когда у него есть и личная гвардия, и слуги, и пажи...
   -Мы обсудим это неодназначное дело позже!
   -Но, Джулия, я хочу сказать...
   -Молчи!
   Джулия прикрыла подруге рот платочком и увлекла ее к дверям. Они дошли они до своих крошечных комнаток фрейлин на западной стороне дворца, больше похожих на мрачные монастырские кельи, уставленные разномастной мебелью, какая только нашлась в старых кладовых дворца, и знаками договорились встретиться внизу.
   -Я так и предполагала, - пробормотала Изабелла сама себе под нос.-Скоро мы все забудем человеческую речь из страха, как бы кто-нибудь не узнал, что мы думаем на самом деле!
  
  

Глава 2

  
  
   Теплый ветер качал головки роз, заросли жасмина и тонкие ветки цветущего орешника. Изабелла, забыв свои опасения, улыбалась, подставляя солнцу, которое грело совсем по-летнему, свое личико. Сердце ее восторженно пело в ожидании приключений, как бывает ликует все наше существо в 16 лет.
   В маленьком садике королевы Анны в этот час никого не было, но у запертой дальней решетки дежурил какой- то дворянин в светло-синем камзоле с серебряными позументами, явно стараясь не быть узнанным. Длинная старинная шпага грозно приподнимала край лилового бархатного плаща, а шляпа с белым и черным пером почти полностью затеняла его лицо.
   Изабелла отступила к разросшимся кустам жасмина и нащупала спрятанный в складках плаща короткий кинжал-дагу, опасаясь дворянина, который мог оказаться шпионом Ришелье, замыслившим сделать все, чтоб не дать ей с Джулией выполнить приказ Его величества. Дворянин, к несчастью, уже заметил Изабеллу и направился к ней. Графиня удобнее перехватила кинжал, пряча его в складках серого дорожного платья.
   -Ну, как, - раздался из- под шляпы дворянина звонкий голос маркизы де ла Шпоро, - разве ты не узнала меня? Нет? Я великолепна, не так ли?
   -О, Джулия! Это ты?!
   -А ты, конечно, уже заподозрила во мне врага?
   -Ты очаровательна!
   -Сколько трудов мне стоило это все найти! Больше всего мне нравится эта шляпа! Посмотри, какой фасон? А шпоры! Они несколько старомодны, но зато, какие вензеля! Нравится?
   -Очень, Джулия.
   -Фу, -облегченно выдохнула маркиза.- Я так рада! А ты почему не надела мужское платье? Боюсь, тебе будет неудобно в дорожном платье - мы едем достаточно далеко.
   -Жули, мою внешность предлагаю обсудить позже! Поехали?
   -Да прибудет господь с нами!
   И они, взявшись за руки, выскользнули на улицу, крепко захлопнув за собой решетку. Дежуривший на улице паж подвел им великолепных сильный лошадей- черных иноходцев. Обе подруги вскочили в седла. У Джулии был вид лукавого юноши, кокетливого и прехорошенького. Изабелла, никогда не скрывавшая своего лица, как впрочем, и намерений, все оглядывалась, будто не могла глаз отвести от мрачных серых стен королевского дворца. Ее угнетало невыносимое ощущение, что чьи-то недоброжелательные глаза глядят ей в спину из узких, будто вредневековые бойницы, окон Лувра. Она зябко куталась в темно- бордовый плащ с цветочной вышивкой у капюшона.
   Подруги направлялись к узким воротам Пасси. В те отмеченные богом дни путешествовали все. На дорогах Франции встречались и всадники, и те, кто следовал пешком, господа в каретах и крестьяне на телегах. По дорогам сновали королевские гонцы в плащах с тремя золотыми лилиями, слуги кардинала Ришелье в черных коротких накидках, шпионы обоих под видом зажиточных купцов или бродячих артистов ехали верхом куда-нибудь в Партене в сопровождении стражников или слуг. В конце концов, можно было оседлать и мула или осла, что и делали монахи-франкисканцы или свободные проповедники. Все эти путешественники неизбежно задерживались в трактирах и постоялых дворах, а их хозяева на тех тридцати или сорока дорог Франции, которые пользовались особой любовью путешественников, не жаловались на доходы. Среди этих спешащих, гуляющих, развлекающихся молодых людей, стариков, женщин и мужчин и затерялись, как два маленьких жаворонка в бескрайнем небе, наши милые героини. Затерялись до Фонтебло, где растекающаяся, как коровье масло по раскаленной сковороде, невыносимая жара заставила Джулию сбросить плащ, а Изабеллу отбросить со лба капюшон.
   -Едем же быстрее!- твердила Джулия.-Прошу тебя!
   Она, в отличие от спутницы, отнюдь не наслаждалась синью неба, мелькавшего над верхушками склонившихся над дорогой буков и каштанов, шалфеем и белой гвоздикой, храбро цветущей прямо у дороги, не слушала весенние трели птиц, не вдыхала свежие и пряные запахи леса по обеим сторонам дороги. Маркиза признавала только быструю езду.
   -Изабелла, ты можешь заставить лошадь ехать быстрее!?
   -А что такое? - забеспокоилась графиня, оглядываясь по сторонам, будто опасаясь нападения. Но кругом не было ни души.
   -Ты что же, не слышишь топота копыт за нами?
   -Нет.
   -A я слышу.
   -Тебе это только кажется! Посмотри, дорога совершенно пустынна!
   -Впереди, похоже, дорога идет в гору. Вовремя!
   Они взлетели на высокий холм, откуда открывался великолепный вид на изумрудное море леса слева и бескрайние, уходящие в голубую дымку поля кукурузы справа. Над желтым ржаным полем, почти у самого горизонта, кружили черные птицы, будто высматривая что-то чрезвычайно привлекательное для них внизу. Джулия до боли в глазах вглядывалась в белую пыльную дорогу, будто гадюка петляющую среди разросшихся темных кустов барбариса внизу. Солнце било им в глаза.
   -Ах, как красиво! - восторженно воскликнула Изабелла. Она вдохнула всей грудью, наслаждаясь открывавшимся перед ней вольным простором. Как же здесь было хорошо! В такой чудесный день, пахнуший цветами, ароматной смолой, чуть- чуть горьковатым дымом, приплывшим, наверно, с ближайшей деревни, было хорошо гулять, ловить на ладонь божих коровок, выпускать их в небо с легким сердцем, а не нестись галопом в толстом дорожном плаще по приказу короля в далекий незнакомый городишко!
   -У тебя кожа окончательно испортится, если ты будешь продолжать строить из себя деревенскую девушку и не наденешь капюшон, - заметила Джулия неодобрительно, в свою очередь надвигая шляпу ниже на лоб и ладонью отмахиваясь от каких-то мошек, налетевших из леса. Изабелла улыбнулась краешком губ, и тут же лицо ее стало строже.
   Пятеро всадников показались на дороге далеко внизу. Выехали они из островка хвойного леса внезапно; лошади их шли торопливо, словно всадники действительно ставили своей главной целью преследование юных подруг. Один из всадников, человек в гранатового цвета камзоле с золотым шитьем (отделка рукавов заблестела в горячих солнечных лучах!), поднял руку и отряд, остановившись под спасительной тенью одного из старых замшелых дубов, склонил к нему головы. Но, к сожалению, подругам нельзя было рассмотреть лиц людей, уж тем более, расслышать их, должно быть, весьма занимательный разговор.
   -Давай-ка мы с тобой, Изабелла, сделаем крюк по лесу, чтоб эти люди не смогли нас выследить!- предложила Джулия и они галопом спустились с холма и поспешили дальше.
   -Зачем? Мне кажется, эти люди едут по своим делам!
   -Мне они не нравятся! Эти люди на отличных лошадях должны были давно перегнать нас, а не тащиться следом, как старьевщики.
   -Ты думаешь, они следят именно за нами?
   -Не знаю я! И думать не собираюсь, когда речь идет о выполнении приказа Его величества! Скорее, Изабелла!
   По всем правилам военного маневрирования, знакомого в те неспокойные времена всем, подруги сделали крюк по лесу, перешли вброд маленькую веселую речушку и, после изнурительной скачки, благополучно подъехали к Этампу. Как не хотелось им проехать еще несколько лье, лошади их спотыкались. Пришлось остаться на ночь в небольшой, но очень подходящей для дам гостинице на Гли­няной улице- мы говорим подходящей, ибо ее содержала женщина.
   Джулия тщательно задвинула две громоздкие задвижки двери комнаты на втором этаже, где их поселили. Изабелла со стоном блаженства сбросила дорожные туфли, стянула шелковые чулки и босиком прошла к медному тазу и кувшину с водой на полу у окна.
   -О! - с непередаваемой интонацией произнесла она, кинув взгляд на улицу и внезапно спрятавшись за рассохшейся ставень. -Наших преследователей мы с тобой не обманули, ибо они тоже здесь!
   -Где!? Не может быть! ­- воскликнула Джулия, украдкой заглядывая Изабелле через плечо.­- Ах, вот это кто! Этого человека я знаю!
   Пятеро их преследователей стояли у входа в конюшню. Трое из них были одеты в непримечательные темно - серые суконные плащи и такие же шляпы. Рядом с этими безликими людьми очень выделялся рослый, явно выше 6 футов, молодой человек в элегантном гранатового цвета камзоле с золотым шитьем, черными шнурками и белоснежной рубашкой, видневшейся в длинных прорезях рукавов. Его смуглое, запоминающееся лицо, похожее формой и цветом на спелую грушу, дышало энергичностью и целеустремленностью, а немного приплюснутый нос задирался заносчиво над тонкими рыжеватыми усами. Приземистая его фигура, вытесанная грубо, силой была налита недюжиной, ибо даже отсюда подруги видели, какие тугие мускулы играют у дворянина на предплечьях. Вид его никак не внушал доверие, предполагая яростный нрав своего обладателя, хотя человек говорил что-то второму дворянину в компании- высокому, тонкому, как девушка, -очень тихо.
   -Кто он? - поинтересовалась Изабелла у подруги, предусмотрительно одевая обувь. С такими людьми, как те, во дворе, ухо следовало держать востро.
   -Этот, высокий, барон де Рон, забияка и ловелас, а сопровождает его, наверно, кто- то из гвардии кардинала!
   -Откуда ты его знаешь?
   -Две недели назад барон де Рон посмел сделать мне предложение стать его женой!
   -Ого!
   -А когда я отказала ему, поклялся богом, что сделает все, что только возможно, чтобы я стала его супругой!
   -Я понимаю твое желание отказать ему!
   -Ах, я так боюсь! Ты не гляди, что у барона немного простецкий вид, барон пользуется полным доверием г-на кардинала! Он сам хвастался мне этим! Может быть, конечно, он и преувеличивал, но, похоже, в кое- чем он был правдив, иначе мы бы не увидали его здесь!
   -Я все-таки полагаю, Жули, господа гвардейцы здесь по каким- то своим делам! Хотя не исключено, что они тоже едут за тем же ларцом по приказу кардинала Ришелье, не подозревая, что подобное задание у нас от Его ведичества короля!
   -Ах, я чувствую, де Рон никогда не простит мне моего отказа стать его женой!
   Тем временем группа де Рона закончила совещаться и неторопливо удалилась дальше по улице.
   -Они уходят! - выдохнула Изабелла с облегчением. - А мы, в свою очередь, должны выполнить приказ короля Людовика, чего бы нам это не стоило! Уверяю тебя, нам это удастся, ведь перстень- то короля у нас! Милый де Рон останется с носом!
   -Не шути так, Изабелла!
   -Пока у нас есть время, давай-ка мы с тобой отдохнем. По моему разумению, даже если нас решат арестовать, то только в тот час, когда мы заберем ларец, не ранее!
   После скромного ужина, состоящего из жареного каплуна, большой миски отварного шпината и капельки белого вина, Изабелла села на скамью у окна, поближе к догорающему свету дня, рассматривая водяные мозоли на узких ладонях.
   -Больно? - сочувствующе спросила Джулия.
   -Не очень, - поморщилась Изабелла и добавила, грустно глядя на мерцающие свечи на столе. - Самая сильная боль в жизни- боль сердца! Остальное все терпимо!
   Воцарилось молчание. Изабелла, не сводя глаз, глядела на высокие толстые свечи, плачущие белыми каплями, будто слезами, что капали на грубые рассохшиеся доски стола.
   -Ах, боже мой, почему одним достается все, а другим - ничего? -­ воскликнула вдруг Джулия, словно что-то долго сдерживаемое выплес­нулось наружу из ее чувствительного сердечка. - Почему у меня нет любви!?
   Вся томная лукавость ее голубого взора слетела, и прелестное личико Джулии приобрело несвойственное ему горестное, страдающее выражение.
   -Почему ты так говоришь? - мягко спросила Изабелла.- Ты - чудесный друг, тебя любят в городе, друзья и поклонники изо всех сил стараются обратить на себя твое внимание.
   -Где они эти поклонники?- возмущенно глянули на Изабеллу влажные от выступивших слез голубые глаза.
   -О, ты находишь их с такой легкостью, что можно только позавидовать, дорогая!- улыбнулась Изабелла.- И один из них - твой новый знакомый, шевaлье де Сорель!
   -Ах, этот!
   -Он так выразительно и восторженно смотрел на тебя сегодня утром! Я уверена, ради тебя он был готов на любой подвиг, на любое, самое дерзкое сумасбродство!
   Жизнерадостный тон очень удался Изабелле, и Джулия не могла не улыбнуться сквозь слезы. Графиня с нежностью глядела на нее своими серыми глазами, потом опять перевела взор на свечи. Мягкая задумчивая улыбка рдела на ее бледном благородном лице.
   -Ах, боже мой! - продолжала Джулия.- И все равно -зачем знатность, богатство, красота, наконец!? Зачем, когда нет самого главного? Уж лучше бы я была уличной торговкой супом, только бы меня любил кто-нибудь по- настоящему, так, чтоб любовь ударила душу наотмашь, а сердце разбило в кровь!
   -Тебя любят родные!
   -Я говорю сейчас вовсе не об этом!
   -Твоя любовь ищет тебя! - убежденно произнесла Изабелла и высоко подняла голову. -И найдет совсем скоро, вот увидишь!
   -Ты так говоришь мне уже несколько лет!
   -Я знаю это так же хорошо, как и то, что нас ждет счастье!
   Блики свеч загадочно играли в глубине темных глубоких глаз Изабеллы, отсвечивали тяжелым золотом в распущенных до самой талии кудрях, придавая ей вид, безусловно, необыкновенный, а ее словам - вес пророческий.
   -Ах, Изабелла, добрая ты моя! Любовь может искать меня до старости и, увы, все - таки не найти, никогда не найти! А я хочу ее сейчас, понимаешь, сейчас!? Пока я молода, пока я живая, пока мне хочется жить, дерзать, веселиться!
   -Ты нетерпелива, Джулия. Глупо пытаться овладеть всеми благами жизни сразу.
   -Конечно, нетерпелива! Сколько можно ждать!? Я не хочу, слышишь, не хочу ждать больше настоящей любви ни минуты!
   -Что ты, Жули?! Скоро придет твоя любовь, уверяю тебя!
   -Вот и остается довольствоваться тем, что только ты называешь меня "дорогая"!
   -Скоро не только я буду называть тебя так!
   -Ах, как же мне хочется тебе верить! Я так устала ждать! Устала! Устала!
   -Ты знаешь, ты произвела огромное впечатление на моего старого знакомца барона де Дромоль. Почему бы тебе не обратить свое особое внимание именно на него?
   -Да ты что, ты говоришь мне это всерьез!?
   -Я хорошо его знаю, с детства, он был моим верным рыцарем, когда я жила у дяди в Гаскони. Человек он- верный, смелый, хотя правда, и обожает завоевывать всех дам подряд...
   -Он - некрасив! - пожаловалась Джулия и кокетливо надула полные яркие губы.
   -Нет, он, клянусь тебе, хороший человек - мужественный и великодушный.
   -У тебя- все хорошие люди, это известно!
   -Вовсе нет, - проникновенный голос Изабеллы вдруг зазвенел,- кто как не ты должна знать, что у меня много врагов.
   -Это потому, что ты со всеми споришь, дорогая, и никогда не спрашиваешь себя- зачем все эти споры? Легче уж промолчать, если ты с кем- то не согласна.
   -Я терпеть не могу несправедливость, а еще больше -двуличие! Меня выводят из себя подобные люди, такие, например, как знакомая нам с тобой г-жа де Шанонсо- черный яд в сердце, а на губах- сладчайшие патока и мед!
   -Все в Лувре считают ее милой!
   -А у меня в глазах темнеет от отвращения при виде подобных милых дам, которые готовы на носках туфелек переступить через чужие судьбы или даже раскрошить их, только чтоб добиться своего! Да г-жа де Шанонсо, я уверена, готова с легкостью двурушничать, лицемерить, увести чужого жениха, обмануть, подкупить, даже убить, лишь бы ей самой было хорошо! Честь, совесть - для таких людей пустые слова, а для меня- важнейшие! И таких лицемерных людей много, как я уже заметила. А в том, что у меня есть враги, я не и не думаю раскаиваться!
   -Я тебя, верно, никогда не пойму, - тихо заметила Джулия. -­ Ты идешь к цели всегда излишне прямо, твои намерения ясны любому, я же предпочитаю проби­раться к цели хитростью и ловкостью. Так безопаснее, Изабелла, и так чаще всего много быстрее. Во всяком случае, у меня получается! Но ты не согласна со мной!
   -У каждого свой путь, Джулия, но мелкие разногласия нас не поссорят, верно?- они с нежностью и интересом глядели друг на друга.
   -Давай поговорим о тебе, Изабелла! Хоть ты и мужественно не говоришь о себе, мне кажется ты тоже ждешь не дождешься своего суженого!
   -Я?!
   -Да, ты! Когда ты, наконец, отложишь свои вечные книжки и оглядишься по сторонам!? Ведь есть же где- нибудь человек, который завоюет и твое сердце!
   Изабелла опустила глаза, задумчиво рассматривая свои розовые ладони, в некотором смущении поворачивая их то вверх, то вниз.
   -Такой человек есть! - подтвердила она с грустной улыбкой.
   -Да ты что!? - поразилась Джулия, приподнимаясь. - Неужели есть!? И я о нем ничего не знаю? Кто же он? Говори скорее!
   -Бернарт де Вентадорн!
   -Кто он? Где ты встретила его? Он знатного рода? Я его знаю?
   -Я обожаю его кансоны! Джулия, не смотри на меня так изумленно- кансоны - это любовные стихи трубадура!
   -А вот оно что! Поэт! А я-то надеялась на нечто другое! Ты же имеешь в виду умершего 300 лет назад рыцаря, который воспевал великую страсть, которая.....- подожди, я припомню твои слова хорошенько! - воспевает страсть, подчиненную...гм....этому..как его...непогрешимому идеалу самопожертвования и смирения!
   -О, да!
   Джулия покачала головой.
   -Изабелла, у тебя поклонников больше, чем у любой другой девушки в городе, но ты все ждешь некий идеал!
   -Да, жду!
   -Ну вот что мне с тобой делать? Ох!
   -Ты ложись спать, Жули, - шепнула Изабелла заботливо. -А я, пожалуй, спущусь вниз к хозяину за капелькой меда. Ты была права, мои ладони так жжет, будто я их опустила в горячую воду. Мне будет тяжело уснуть сегодня, признаюсь!
   -Надо было тебе взять перчатки потолще! Теперь ты испортила кожу на руках, и будешь мучаться дня два.
   -Это не беда. Спи, дорогая.
   Маркиза легла, не раздеваясь на плащи, устало смежила веки; ей удалось даже немного задремать, когда вернувшаяся Изабелла решительно сжала ее плечо.
   -Джулия, проснись! Твой друг де Рон внизу расспрашивает о нас! Мы с тобой уезжаем сейчас, немедленно.
   -О боже!
   -Через дверь нам не выйти, но у нас в комнате есть окно и выходит оно, что очень удобно, мы спрыгнем прямо на крышу конюшни.
   -Ты что! С высоты семи фунтов я прыгать не буду!
   -Никто тебя и не заставляет!
   Свежесть весенней ночи повеяла подругам в лица приятной прохладой. В этот божественный вечер даже обычные звуки звучали мягко- сонное кудахтанье кур внизу в куртянике, далекий звук галопа лошади какого- то запоздавшего гонца, приглушенный смех в одной из комнат внизу. Где- то за домами лаяли собаки и их ленивый лай далеко разносился в хрустальном свежем воздухе. Наверху раскинулось черное небо с россыпью мелких, будто белые цикламены, звезд.
   -Ах, какие чудесные звезды! - воскликну­ла Изабелла восторженно. - В Париже я не видела таких!
   -Какие звезды? - возмутилась Джулия, деловито заправляя пистолет за широкий пояс, стягивающий ее талию. -И о чем ты всегда только думаешь? Нас, того и гляди, арестуют, а то и посадят в одиночную камеру Бастилии, а наша романтичная Изабелла не выдумала ничего лучшего, как любоваться звездами!
   -Может быть, это мои последние звезды в свободной жизни и следующие я смогу понаблюдать уже из-за ржавой решетки камеры в тесной компании мышей?
   -И слушать не желаю всякую жуть! Забирайся скорее на карниз, Изабелла. Мы пройдем по нему до крыши конюшни. И держи подол платья ниже, а то, боже упаси, нас приметят в таком постыдном виде постояльцы! Хотя, наверняка, все, кроме двух безрассудных фрейлин королевы Анны, уже давно спят.
   -Ах, мы непременно сломаем себе шею сегодня!
   -А я и не собираюсь, подруга! Мне еще много чего нужно успеть в жизни- найти суженого, полюбить, выйти замуж! Да идем же скорее!
   Подруги прокрались, как тени, по узкому карнизу, опоясывающему весь трактир, и такому же старому, и ловко спрыгнули на крышу конюшни.
   -Чудесный вид! - восхитилась Изабелла, стоя на крыше конюшни под огромным звездным небом. Перед ней, как на ладони, лежал весь сонный усталый городок с его узкими дворами, черепичными крышами, собаками, черно-белыми коровами, колодцами в обрамлении гигантских листьев лопуха, редким тусклым отсветом лучины в маленьких, затянутых пузырями оконцах. Далеко на западе, прямо над полоской черного леса смиренно застыл нежный беленький месяц, стыдливо прикрывшийся двумя эфемерными облачками.
   Подруги, едва дыша, спустились по еще нагретым солнцем пустым бочкам из- под бургундского и скользнули к запертым дверям конюшни. Изабелла осторожно постучала.
   -Кто еще тут бродит? Черти, спать мешают! - раздался изнутри недовольный мальчишеский голос. -Велено же никого не выпускать! Когда хозяин разрешит, тогда я открою вашим милостям.
   -Пять экю, - посулила Изабелла мягко. -Прошу, дай нам уехать! Не женское это дело- присутствовать при обысках, которые вечно учиняют господа гвардейцы, верно?
   Створка высокой двери приоткрылась, и Изабелла вложила монетку в руку заспанного мальчика- конюха с пистолетом за поясом.
   -И еще ты скажешь, что мы уехали еще вечером. Могу я надеяться, что ты ничего не перепутаешь и сделаешь все, как надо? - шепнула ему Изабелла, ибо так же легко находила общий язык с детьми, как Джулия с юношами.
   -Да, госпожа,- согласился мальчик, решительно оседлал уже отдохнувших лошадей и вывел их во двор. А еще через пять минут подруги спешили уже прочь от трактира, чуть не ставшего для них ловушкой.
  
  

Глава 3

  
   В Монтержи подруги остановились в уютной гостинице "Чернильница кардинала". Хозяином там был невысокий, упитанный человечек с пушистыми темными волосами, торчавшими во все стороны вокруг обширной проплешины на затылке, любивший с таинственным видом намекать постояльцам о недавних тревожных временах, когда под этой гостеприимной крышей вершилась политика государства и сопре­дельных стран. Об этом он не преминул сообщить новым постоялицам.
   -Вот что, мэтр, - прервала красноречие хозяина Джулия, как раз тогда, когда он перешел к занимательному рассказу о герцоге английском Джордже Бекингеме, - расскажите нам лучше, как отсюда дойти до церкви святого Януария?
   -Дорогие мои постоялицы! - трактирщик картинно воздел пухлые руки к низкому потолку, затянутому посеревшей от времени парусиной.- Я отвечу вам с готовностью! Вам следует свернуть направо от райского уголка, именуемого "Чернильница кардинала" и следовать до тупика Железного башмака. Там свернуть направо, вы окажетесь на маленькой площади. Вот на ней и стоит церковь святого Януария!
   -Благодарим вас, мэтр, - искренне сказала Изабелла, обращаясь к хозяину словно к ученому богослову, чем чрезвычайно польстила ему, - и еще, нет ли у вас чего-нибудь, во что можно было бы переодеться?
   -О, дамы скрываются? Понимаю...
   -Да, - сказала Джулия, небрежно играя позолоченными шнурками своего камзола.- Нам бы хотелось исчезнуть на несколько часов.
   -Сейчас, дамы! - и мэтр бросился выполнять пожелания своих постоялиц.
   -Вроде бы все тихо, - заметила Изабелла, осторожно выглядывая в окошко, выходившее на задыхающуюся от жары и пыли улицу. - Но до чего же здесь жарко!
   -Жарко? Да тут пекло! Я сомневаюсь, что смогу выйти на улицу, ибо я даже здесь задыхаюсь,- добавила Джулия, расстегивая ворот просторной рубашки. Камзол она уже сбросила. - Право, прос­то невозможно как душно! Как бы на улице мне не стало дурно от волнения и жары!
   В их комнату боком протиснулся трактирщик, неся в широко раставленных руках ворох разноцветного белья.
   -Это все, что нашла для ваших милостей моя умная женушка, - выдохнул он, выкладывая все на высокую кровать под пологом в цветочек, и потянул носом. - Черт возьми, что- то опять подгорело! С той поры, как я взял в жены Лорину, - а прошел уже месяц!-у нее вечно что- то недожарено или переварено! Нет, что за женщина, а?
   И мэтр со всем доступной ему скоростью бросился бежать из комнаты, сопровождаемый смехом подруг.
   Изабелла из вороха одежды: юбок, корсажей, платков и чепчиков, что носили простолюдинки, выбрала алую юбку до щиколоток, черный корсаж и белую, со старым тулузским кружевом рубашку. Свои роскошные волосы графиня стянула кружевной треугольной косынкой. Джулия, напротив, одела голубой корсаж, темно - синюю длинную юбку, ибо была очень набожна и считала необходимым являться в церковь только в подходящем костюме. Белокурые локоны она спрятала под белоснежный чепчик с отвернутыми назад ушками, как в этой местности носили модницы. Оглядев себя в ручное крошечное зеркальце, прелестная маркиза осталась довольна.
   -Только вот, - заметила Изабелла, - нам еще нужны корзины.
   -Зачем?
   -Мы сделаем вид, что мы - милые горожанки, ходили с утра по своим делам, покупали свежий шпинат и спаржу на рынке, а теперь зашли помолиться.
   -Хорошо придумано, дорогая. Сразу видно, что ты когда-то жила в загородном поместье! Спустись -ка к нашему хозяину, тебе он не откажет. Через час из "Чернильницы" выскользнули две служанки с круглыми корзинами на локтях и, не спеша, свернули направо. Хотя они очень торопились, они не отказали себе в удовольствии полюбоваться изящными башенками Ратуши Монтержи, послушать пение маленькой уличной плясуньи и съесть две булочки в меду.
   На утреннюю службу к церкви стекались местные жители, и среди них -как грозная Бастилия среди трехэтажных домишек Парижа!- высился тонкий лейтенант гвардии Ришелье, нахлобучивший шляпу до самых глаз. Рядом зевали от жары и безделья да поглядывали на ножки проходящих в церковь дам, его трое гвардейцев.
   -Ага, вот и они! - узнала их Изабелла, замедляя ход. - Готовься, милая, придется идти мимо наших преследователей.
   -Хорошо еще, что среди них нет де Рона!
   Они заскользили под сенью лип, где было не так жарко. Наверху насвистывала малиновка. Несколько белых кур деловито рылись в пыли, спекшийся и побелевшей от жара, струившегося с небес. Мимо подруг проехали две телеги со стоящими на них бочками с маслом. Несколько слепней жужжали, вились над пролитыми блестящими масляными каплями.
   -Господи, помоги нам, - прошептала Изабелла, когда они в толпе горожан вышли под палящее солнце и засеменили к церкви. Они застенчиво проскользнули мимо гвардейцев, которые с видом знатоков прищелкнули языками, увидев их, и смешались с остальными прихожанами. Лейтенант гвардии с угрозой посмотрел на своих спутников, тотчас замерших под его взором, и вновь сложил руки на груди. Двух дам, одна из которых одета в мужской костюм, все не было.
   Церковная служба для Джулии прошла упоительно! Она целиком, сложив маленькие ручки на груди, отдалась благочестивым думам, о которых непростительно часто забывала в Париже, занятая в последнее время балами и приемами. Изабелла же привычно - так она проводила долгие и скучные церковные службы еще в монастыре! - углубилась в чтение про себя романтической альпийской баллады герцогов Савойских. Она уже дошла до ее середины, наслаждаясь любовными муками героя, влюбленного безответно и страстно в некую незнакомку, когда служба окончилась. Изабелла поспешно расстолкала ушедшую в молитвенный экстаз подругу, и обе они скользнули к священнику.
   -Отец мой, отец мой! - тоненький голос оторвал святого отца от благочестивых дум, которым он предавался стоя у аналоя.
   -Я слушаю тебя, дочь моя, - мелодично произнес тот, с интересом глядя на нежное чистое личико стоящей перед ним девушки.
   -Мне не хотелось бы мешать вам, - смиренно и изысканно вежливо добавила та,- но нам нужно видеть Его преосвященство.
   -Его преосвященство занят, дочь моя.
   -Я очень прошу вас!
   Эта смиренная мольба, кроткие глаза и почтительная поза разжалобили священника.
   -Хорошо, дочь моя. Если богу угодно, чтоб я провел вас в святая святых, ступайте за мной.
   Он величественно пошел вперед. Черная сутана мерно покачивалась в такт его шагам. То ступал человек из другого мира, где каждый жест наполнен божественным смыслом, смирени­ем и верой, куда вход грешным смертным заказан, куда не допускаются мелкие мысли, желания, и уж тем более кокетство и легкомыслие. Джулия с благоговением и смирением следовала за священником. Изабелла шла позади, зорко оглядываясь.
   Отец Бернар произвел на подруг незабываемое впечатление. Совершенно белые волосы обрамляли строгое бледное лицо, на котором чудесным светом сияли яркие синие глаза. Казалось, этот свет шел не от свеч, шуршащих на низком столе, за которым сидел священник, а рождался в его чистой, незамутненной душе. Когда он заговорил, голос его прозвучал необычайно мелодично.
   -Вы хотели видеть меня, дочери мои? - кротко поинтересовался он, захлопывая толстую книгу, которою только что читал.
   -Да ваше преосвященство, - склонила темную головку Изабелла, украдкой поглядывая на тяжелые старинные книги, укутанные в футляры из воловьей кожи, с тяжелыми медными застежками, лежащие везде - на столе, на скамьях, даже на полу, укрытом толстым ковром.
   -Я слушаю вас, дочери мои.
   Капеллан, проводивший их сюда, вышел и тщательно закрыл за собой массивную дубовую дверь.
   -Отец мой, мы должны передать вам от Его величества короля французского этот перстень, - Джулия встала с колен, на которые почтительно упала, привествуя кюре, и сняла с шеи тонкую цепочку с перстнем коро­ля. Кюре осторожно взял кольцо, поднес к свечам, задумчиво разглядывая блистающий камень. Теперь, когда все молчали, та особенная прохладная тишина, которая царит только в церквях, вольготно заполнила собой маленькое помещение. Лишь тихо шуршали мерцающие свечи, неотвратимо напоминая смертным о скоротечности времени.
   -Я давно уже жду посланников от нынешнего короля, - произнес кюре медленно. - Я знал, что когда- нибудь эти бумаги понадобятся, но я никак не предполагал, что посланницами от Его Величества будут женщины, - он перекрестился. - Как же изменился этот грешный мир, если переодетые в простолюдинок знатные дамы ездят без сопровождающих по всей стране, наверно, ночуют в городских трактирах, и, что еще хуже, имеют при себе оружие! Ведь у вас есть оружие, деим мои?
   -Да, - не посмела солгать Изабелла.
   -И какое?
   -Дага, кинжал для левой руки, отец мой!
   -Боже мой! Да женщина и знать не должна, что это дага! К чему же едет мир, уже до краев полный всяческого невыносимого порока?! Женщина должна сидеть дома, служить мужу и детям, а в наше время сейчас она выполняет поручения политического характера! Ах, как же я стар, что не понимаю нынешние легкомысленные нравы!
   Священник плавно встал на колени и начал молитву Святителю Николаю. Молился он долго. Изабелла прочла про себя всю любовную лирику Виома XII, который являлся одним из ее любимых поэтов - ее всегда привлекали необычные сравнения в этих изумительных балладах, таких непонятных, но грустных и полных до краев сожаления о прошлом,- когда отец Бернар, наконец, тяжело встал и подошел к настенному кресту. Мгновение, и из потаенного шкафчика в стене был вынут плоский черный ларец.
   -Возьмите, дети мои.
   Святой отец окрестил их левой рукой, пока подруги почтительно целовали ему правую, белую и словно неживую.
   Потертый ларец исчез среди истончающих томный аромат фиалок в корзинке Джулии, а вскоре, наскоро прочитав молитву, церковь оставили и обе подруги. Гвардейцы, не остановившие подруг при входе в церковь, тем более не сделал выходе из церкви.
   -Странно,- заметила Изабелла, когда они уже подошли к трактиру "Чернильница кардинала", - куда делся барон де Рон? Почему он не караулил нас? Похоже, у него здесь еще одно важное задание! Интересно, какое же? Может быть, выследить какого- то несчастного, арестовать или, быть может, даже похитить?!
   -Упаси нас боже узнать, что это за важное задание! - отозвалась Джулия недовольно, отирая пот со лба. - Знания одной тайны королевского дома с меня уже достаточно!
  
  

Глава 4

  
  
   От всего путешествия обратно в Париж у подруг остались смутные воспоминания о бесконечной пыльной дороге впереди, голубом небе, полном голубей и жаворонков, и неуютных и старых трактирах, в которых они пережидали ночи. Теперь, когда старинный ларец был в из руках, беспокойство овладело подругами.
   -Наконец- то я вновь переоденусь в даму, - мечтательно произнесла марки­за, когда они на пятый день путешествия, в раскаленный полдень, умирая от усталости, подъезжали к Парижу. - Прочь толстые камзолы и тяжелые шпаги, от которых ноют все мускулы! Да здравствует шелк и бархат!
   -Да здравствует, конечно!-согласно кивнула Изабелла, сдувая упавшие на лоб волосы. - И да здравствует сон! Признаюсь тебе, за эти дни я ни разу спокойно не спала и теперь голова у меня раскалывается.
   -У меня тоже! Все- таки быть посланцами Его величества нелегко, хотя и почетно, верно, Изабелла!? Хотя я и горда оказанным мне доверием- везти загадочный ларец!
   -А вот меня не оставляет неутешительная мысль, что за право владения этим ларцом мы можем заплатить жизнью! Жули, дорогая, не кажется ли тебе, что мы в последнее время ходим с тобой по острейшему лезвию, которое уже окрашено чьей-то засохшей кровью!
   -Ты уж скажешь, так скажешь- просто мороз по коже!
   -Как- то это все очень серьезно и мрачно, ты не замечала?!
   -Замечала, замечала! Жизнь вообще серьезна и мрачна в наше время, Изабелла!
   У входа в Лувр их ждали. Паж открыл им калитку в садик королевы, но стоило подругам войти во дворец ч черного хода, как им навстречу попалась знакомая нам Франсуаза де Шанонсо. Она, шурша алой парчой, на этот раз посторонилась молча, видимо, помня о нелюбезности графини дю Трамбле, а, может быть, подчиняясь чьему -то приказу, и ее красивые миндалевидные глаза вдруг блеснули стран­ным затаенным огнем.
   -О небо, все это не к добру, - пробормотала Изабелла, с опаской оглядываясь по сторонам, будто в самом деле ожидала за высокими дубовыми дверьми засаду.­- Может быть, нам сейчас прямо пройти к королю, пока с нами что-нибудь не случилось?
   -Ты что такое говоришь!? Ни за что я не покажусь перед Его величеством в грязном камзоле и пыльных сапогах!
   -Но, Джулия, за время, пока ты переодеваешься, у нас этот ларец тысячу раз могут забрать! Мы чем будем защищаться, по- твоему? Кружевными платочками?
   -Ни за что! Сперва мы переоденемся в подобающую нашему чину одежду!!
   -Им ничего не стоит перехватить нас сейчас!
   -Да кому им?
   Подруги огляделись. Комнаты королевы были залиты солнечным светом, в запертые окна стучались ветки боярышника и рябины, усыпанные, как кружевом, мелкими цветами.
   -Вот видишь, нет тут никого! - бодро заявила Джулия.
   -В наше неспокойное время пустая комната ничего не значит! -отозвалась Изабелла мрачно. -Тут кругом знаешь сколько потайных ходов, дверец и люков- не рассказать!
   -Ими никто не пользуется уже двадцать лет!
   -Не пользуется! - фыркнула Изабелла. - Открыл потайной ход да и прошел, всего делов -то!
   Она, наскоро переодевшись в своей комнатке фрейлины, еще долго ждала Джулию, пряча под серой бархатной накидкой драгоценный ларец.
   -Умоляю тебя, поторопись! - просила Изабелла в нетерпении. -Этот ларец буквально жжет мне ладони! Я уверена, всем известно, что мы вернулись! Не дай боже милосердный, за ларцом явится твой месье де Рон!
   -Не хмурь брови, - заявила ей Джулия, показываясь из-за ширмы в прелестном белом платье с синими лентами, подхватывающими верхнюю юбку мягкого голубого цвета. - Зато я велико­лепна как никогда!
   Король принял их незамедлительно.
   -Итак, сударыни? - вопросительно оглядел Людовик XIII подруг. В его глазах голубой льдинкой застыла надежда.
   -Мы исполнили ваш приказ, сир! ­- торжественно произнесла Джулия и с глубоким поклоном передала ларец королю. Людовик XIII выхватил ларец у маркизы, одним движением вытащил тонкий ключ из-под обшивки ларца и вскрыл его дрожащими пальцами. Защуршали желтые бумаги, испещренные мелким убористым почерком Наваррского короля. Щеки короля Людовика медленно заливал румянец.
   -Мы довольны, - наконец сказал его Величество бесстрастно.- Можем ли мы и впредь надеяться на вашу преданность, сударыни?
   -Да, сир!
   -Только на вас я могу рассчитывать, сударыни, да на капитана моих мушкетеров, -вздохнул король.­ -Хорошо, что вы успели приехать так рано! Я как раз сейчас жду прихода его Высокопреосвященства. О, он будет взбешен, увидев наш подарок, но ничего! Мы -король Французского государства, и ему придется считаться с нашими желаниями! Вот так вот! Вы что же, еще здесь, сударыни? Ступайте, ступайте скорее!
   Изабелла закрывала дверь, когда король тихо засмеялся, с удовольствием глядя на себя в большое зеркало над холодным камином.
   Выйдя от короля, Изабелла с Джулией оказались перед двумя рядами придворных, ожидающих появления короля и кардинала Франции Ришелье. Сторонники Ришелье, как один, нарядились сегодня во все оттенки красного -от глубокого карминного до легкомысленного розово-лилового, противоположный ряд блистал жемчугом на белом и голубом фонах царствующего королевского дома. Но все - и кардиналисты и роялисты,- с интересом пожирали глазами двух прелестных фрейлин королевы Анны Австрийской, с независимым видом выходящих от короля Людовика. Девушки на мгновение смешались от этого внезапного повышенного внимания, ибо совсем забыли, что на сегодня назначен бал в честь именин королевы.
   -О, сударыня, смотрите! - вы обронили свой платочек, - привлекая к себе внимание подруг, очень мягко обратился к Изабелле придворный, стоящий ближе всех к дверям королевских апартаментов. Изабелла поспешно подала придворному руку, и они с Джулией юркнули за его широкую спину. Красные одежды очень красили этого придворного уже в возрасте, придавая необычайную красоту серым большим глазам и породистому лицу с прямым римским носом и умным высоким лбом. Он имел с Изабеллой известное сходство. То был ее отец.
   -Не уходи сейчас, - шепнул он дочери. - Мне крайне необходимо с тобой переговорить. А вы, милая маркиза, идите домой. Не нужно, чтоб ОН видел вас именно сегодня.
   Изабелла вздохнула и развела руками.
   Итак, Джулия покинула Лувр одна, не ведая, что сама судьба вышла ее встречать. Как всегда и бывает по таинственным законам жизни, думала прекрасная маркиза о мелких и посторонних вещах, не ведая, что сейчас произойдет в ее жизни встреча, которая бесповоротно поменяет ее судьбу и воплотит -слава богу!- все ее самые сладкие затаенные мечты.
   Джулия прошла уже всю Королевскую площадь, заставленную экипажами, и вышла на набережную Сены, когда наконец заметила свою карету, посланную за ней отцом. Кучер уже раскрыл перед ней дверцу, но маркизу внезапно задержали.
   -А ну-ка стойте, сударыня, - вдруг над самым ее ухом раздался грозный окрик и чья-то железная рука схватила Джулию за запястье.
   -О господи, де Рон! - с досадой и изумлением воскликнули Жули, оборачиваясь и встречая злющий взгляд покрасневшего от гнева гвардейца Ришелье.- Что вам нужно, сударь? Отпустите меня!
   -Ну уж, нет! - де Рон, известный нам преследователь в гранатовым камзоле, возвышался над ней как мрачная башня казненного алхимика Жиля де Реца, всем своим видом навевая страх. -Мало того, что вы, как только что выяснилось, ловко расстраиваете все мои планы, притащив ларец из этой чертовой церкви святого Януария быстрее меня, так вы еще лишаете меня права нахо­диться в вашем обществе!
   -Мое общество не для таких, как вы! Оставьте меня!
   -Оставить вас? Так, значит, я не хорош для вас?
   -Сами знаете, что нет!
   -Ах, вот так!
   -Да, так!
   -Нужно быть очень мужественной дамой, чтоб посметь сказать такое верному другу Его высокопреосвященства!
   Джулия досадливо огляделась, надеясь отыскать какой- нибудь ускользнуть от докучливого кавалера, придумав благообразный предлог. Но - вот наказанье! - рядом не оказалось приятельниц или знакомых, к которым она могла бы обратиться с каким- нибудь незначительным вопросом и, таким образом, улизнуть от де Рона. Только дворовая челядь суетилась кругом, с интересом посматрива­ла на живописную пару, и их любопытные взгляды придали Джулии смелости. "О! - мысленно воскликнула она.- Пусть он только отпустит мою руку, а я уж ловко прыгну в карету. Он не будет преследовать меня на глазах мушкетеров!" Сказала она так про себя потому, что из подьезда Лувра как раз вышел человек в голубом плаще мушкетера Его Величества и быстро направился в их сторону.
   -Вы оглядываетесь, сударыня? Вы, что же, спешите? - ядовито спросил тем временем де Рон. Он был из той нередкой породы мужчин, которые, чем больше им женщина нравится, тем жестче и наглее ведут себя с ней.
   -Да, меня ждут, сударь!
   -Ха! Вас будут ждать столько времени, сколько понадобится мне для нашего разговора - мне хотелось бы поговорить о нас с вами, милая маркиза!
   -Мне не о чем говорить! А тем более, о нас с вами!
   -Насмехаетесь, сударыня!? Но я заставлю вас меня слушать благосклонее, не будь я барон де Рон!
   Он визгливо расхохотался, сжав руку Джулии будто инквизиторскими тисками. Джулия, отчаявшись достучаться до его разума, ослепленного страстью, страдальчески подняла глаза к небу.
   -Не буду я к вам благосклонной, де Рон! Вы мне надоели!
   -Нет, вы будете со мною любезны, любезная г-жа де ла Шпоро! Я более чем уверен, ваш батюшка, наконец, оценит ту честь, которую верный друг Его высокопреосвященства кардинала Ришелье оказывает его дочери, желая стать ее супругом и господином!
   -Только этого не хватало!
   -Да, да! Моя дружба и покровительство кое- что значат в этом городе, черт возьми!
   -Да оставьте вы меня, ради бога!
   Совсем рядом раздался звон вырванной из ножен шпаги и в то же мгновенье молодой, звонкий от гнева голос произнес:
   -Сударь, вы должны быть по - вежливее с дамой!
   Гвардеец резко обернулся и расплылся в притворной улыбке. Но, казалось, он был удивлен, что кто- то обращается к нему в таком тоне. Прямо в глаза ему глядел тот самый мушкетер, высокий, стройный, очень красивый человек.
   -Какого черта вам здесь надо, сударь? - огрызнулся де Рон, все-таки выпуская руку Джулии.
   -Вы невежливы с дамой, и я считаю своим долгом вас проучить! - произнес мушкетер учтиво с едва уловимым южным акцентом. Он взглянул в широко раскрытые глаза Джулии и слегка улыбнулся сладкой, ласковой улыбкой, которая медленно расцвела у него на четко очерченных решительных губах.
   Ему было не более 25 лет. Высокий, худощавый, изящный, он мог любого заставить обратить на себя внимание. Голубой бархатный камзол с обилием кружев под лазоревым с серебрянными галунами плащом мушкетера выдавал человека, прив­ыкшего по праву высокого титула или высокого положения к определенному изяществу. Светлые волнистые волосы, модные тонкие усы и бородка очень красили его лицо, не терявшее из-за ласковой белозубой улыбки ни мужества, ни благородства. Его очень красивые, миндалевидной формы голубые глаза жителя Прованса казались почти прозрачными, но стоило мушкетеру сдвинуть брови, как сейчас, они сверкали гневом и возмущением.
   -Ах, вы еще и учить меня вздумали! - воскликнул распаленный ревностью де Рон. Он перехватил восхищенный взгляд, брошенный мушкетером в сторону маркизы. - Шпагу наголо, сударь!
   -К вашим услугам, господин грубиян!
   Они оба встали в позицию для боя, резко скрестили клинки. Джулия без сил прислонилась к каменной стене старого, истонченного жучком заколоченного дома, перед которым стремительно разворачивалось это яркое действие. Ee словно парализовало от страха. Неужели эти неугомонные рубаки-мужчины начнут драться рядом с королевским Лувром! Это никак невозможно, мушкетер может попасть в Бастилию за эту дуэль, которую начал из-за нее, Джулии!
   -Г-да! - заметалась она между ними. - О, боже, прошу вас, прекратите дуэль! Разве вы забыли об эдикте, запрещающем дуэли, господа! Вы же можете умереть или быть арестованными!
   -Умереть на глазах вашем милости - наслаждение для меня! - отозвался мушкетер ласково.
   -Черт возьми! - прорычал де Рон, распаляясь еще больше, глянув на выразительное личико маркизы де ла Шпоро. Жули кусала губы от страха и затуманенными влажными глазами глядела на своего неожиданного незнакомого защитника.
   Дуэль началась. Мушкетер был необычайно ловок. Истинные ценители благородства в поединке пришли бы в восторг от его молниеносных выпадов, красивых отступлений и выдержанности темпа боя. Но зевак, и это было уж чистое везение, рядом пока не было, хотя такое счастливое положение дел не могло оставаться долгим- пронзительный звон шпаг рано или поздно привлек бы внимание патруля и тогда...О, Джулия боялась даже подумать об этом, не в силах оторвать взора от разворачивающегося перед ней смертельно опасного действа!
   Де Рон не выдерживал высокого темпа боя своего противника и начал задыхаться. Мушкетер же, не выказывая видимых признаков утомления, теснил его все сильнее, вынуждая того почти прижаться спиной к стене старого дома. Гвардеец забеспокоился и начал делать досадные ошибку за ошибкой. Все чаще оружие мушкетера оказывалось в опасной близости от груди и живота де Рона. Шпаги яростно звякнули еще раз, высекая искры, и де Рон, получив удар в бедро, охнув, медленно осел на мостовую.
   -О, боже! - прошептала Джулия потрясенно.
   Мушкетер опустил оружие, обернулся к ней и нежно улыбнулся. Пленительная многозначительная улыб­ка на его красивых губах наполнила сердечко Джулии необъяснимым восторгом и блаженством. Она потупилась. Он хотел что- то сказать, глубоко вздохнув, но в этот неповторимый момент де Рон, сделав яростное последнее усилие, в броске применил испанский удар снизу. Этот удар считался смертельным. Шпага де Рона зло сверк­нула на солнце. Мушкетер в последний момент попробовал отразить удар, но не очень успешно. Джулия пронзительно закричала. Кровь из раны в груди мушкетера брызнула ей на платье.
   -Негодяй!- прошептал незнакомец и рухнул в пыль у ног Жули.
   -О, нет! нет!- кричала маркиза, заломив руки. Только что она была пленена крас­отой и мужеством мушкетера, и вот он бездыханно лежит у ее ног. Она и сама не знала, почему так кричит, бросившись перед ним на колени, схватив его руку, и почему сердце ее разрывается от нестерпимой душевной боли! Она не знала этого молодого красивого человека, своего нежданного защитника, еще даже не знала, и уже потеряла!
   -Не беспокойтесь, г-н мушкетер жив!- заявил подбежавший тем временем кучер маркизы.- Он только ранен.
   -Помогите ему, Пьер!- оттирая слезы, приказала Джулия, даже не взглянув на раненого барона де Рон, который, неловко привалившись к трухлявой стене старого дома, в бессилии ругал бога и черта с одинаковым ожесточением.- Да отнесите же г-на мушкетера в карету, ради бога!
   Там, захлопнув двери экипажа и отгородившись от всего мира, она осталась с раненым лицом к лицу. При виде его крови на голубом бархате камзола у нее тряслись руки. Джулии пришлось расстегнуть ему плащ, крючки камзола и белоснежной рубашки, обнажить грудь и приложить к треугольной ране на его гру­ди платок. Он мгновенно окрасился красной влагой.
   -Рана нетяжела?- умоляюще спросила маркиза кучера, человека опытного, давно состоявшего на службе маркиза де ла Шпоро.
   -Скорее всего, легка! Он скоро очнется, я думаю!
   -Дайте ему вина!
   Кучер поднес к губам раненого флягу с бургундским вином, лежавшую за подушками кареты.
   -Какой же он красавец, госпожа! - воскликнул кучер, когда раненый инстинктивно сделал несколько глотков. - Это вам не де Рон!
   Джулия покраснела. Она и сама так думала.
   -Нужно немедленно увезти его отсюда!- посоветовал кучер.- Смотрите, госпожа, какая собралась толпа! Так и патруля из господ гвардейцев дождемся!
   В это мгновение мушкетер шевельнулся и открыл глаза. Румянец окрасил его щеки, а удивительные светло- голубые глаза с восхищением глянули на Жули.
   -Какая красивая! - прошептали его бледные губы. - Я, верно, в раю, сударыня?
   -Вы не скоро туда попадете, сударь! - заметил кучер. - Хотя вы и ранены.
   -Вот как?
   -Скажите нам, месье, куда вас отвезти? - пролепетала Джулия.
   -Уехать с этого благословенного места, где я в полной мере познал истинное блаженство- быть рядом с вами, милое видение? Никогда!
   -Вы можете умереть от потери крови!
   -Я счастлив умереть у вас на руках, сударыня!- прошептал мушкетер. Казалось, он видит одну Жули, ждет от нее какого- то знака, но та и слова не могла сказать от смущения. Маркиза еще не встречала такого любезного, мужественного, остроумного человека, и он привел ее в чрезвычайное волнение!
   -Как ваше имя, сударыня?- прошептал раненый, пытаясь поймать ее растерянный взгляд. - Не молчите, умоляю вас!
   От резного движения кровь из раны пошла сильнее. Жули побледнела и вскричала:
   -Адрес, скажите ваш адрес, сударь!
   -Я умоляю вас ответить мне, мадам! Не оставайтесь незнакомкой навсегда!
   Жули покачала головой. Смущенная улыбка ее была столь прелестна, что молодой человек, ослепленный, на секунду закрыл глаза.
   -Я скажу вам свое имя, сударь, только после того, как вы назовете свой aдрec!
   -Оружейников, 18, - прошептал он обессилено. Судорога боли внезапно исказила ее красивое лицо, но он нашел в себе силы улыбнуться.
   Кучер обменялся с госпожой взглядом и выпрыгнул из кареты.
   -Ваше имя, сударыня! Вы обещали!
   -О, сударь!
   -Неужели вы столь жестоки, как и прекрасны!
   О, страсть звенела в его бархатном, с южными нотками голосе, читалась в прозрачном как южное небо, глазах. Светлые вьющиеся кудри упали на влажный лоб.
   Карета тронулась. От боли и волнения мушкетер охнул, и голова его склонилась Жули на грудь. Он, к своему несчастью, потерял сознание. Держа мушкетера в объятиях, не в силах не отодвинуться, ни прижать его к себе крепче, Жули задыхалась и дрожала как осиновый лист под налетевшим внезапным шквалом. Еще никто не был причиной такого ее волнения, никто не вступался за ее честь, отчаянно рискуя головой и никто еще не был ранен из-за нее. Но даже если б она увидала этого человека на улице, она не смогла бы отвести от него взгляд! Почему? Джулия и сама не могла ответить на этот вопрос! Что- то в его красивом правильном лице с юношеским приятным румянцем, в прозрачных глазах южанина с их неизменными нежностью и лукавством, в прихотливом изгибе чувственных губ волновало ее до глубины души!
   У красавицы маркизы, конечно, было много поклонников разных дворянских званий и возрастов. Не было ничего приятней быть предметом их мечтаний, наряжаться в свои любимые бархатные платья голубых и персиковых оттенков, призывно улыбаться кавалерам, а затем, напустив на себя холодность, утверждать, что ничего- ну ничего!- не сможет ее развеселить, а затем позволять им кротко цело­вать себе руки, признаваться в вечной любви, делать предложения руки и сердца, принимать роскошные цветы и сладости! Но ни разу в жизни ни перед кем Джулия не терялась, ни с кем рядом ей так мучительно не хотелось узнать своего спутника, выведать все его сокровенные тайны, стать единственной! Ни на кого не хотелось смотреть бесконечно, не отрывая глаз, словно капля за каплей наполняя жаждущее любви сердце удивительной живительной влагой! Ах, как же этот молодой мушкетер был красив, пылок, более того, он получил рану из-за нее и теперь страдал из-за нее, Джулии де ла Шпоро!
   Маркиза была еще столь неопытна, столь плохо знала свое сердце, что еще не осознавала, что не столько напугана его потерей сознания, которое, кстати, свидетельствовало о серьезности ранения, сколько донельзя раздосадована этим, ибо ей хотелось, чтоб он продолжал смотреть на нее так, как никто еще не осмеливался смотреть - восхищенно, нежно, может быть, с какой- то долей мягкой насмешки в прозрачной глубине красивых миндалевидных глаз!
   Она нахмурилась. О, он так красив и любезен, должно быть, в него влюблены многие дамы Парижа! Впервые настоящая жгучая стрела ревности задела ядовитым острием сердце маркизы де ла Шпоро и, как обычно бывает, не принесла ничего кроме боли, страха и жгучей обиды, разьедающей душу и оставляющей в ней глубокие раны!
   Четверть часа, дрожа, бледнея, заливаясь румянцем, кусая губы, молясь как положено истинной католичке и жадно разглядывая каждую черточку совершенного лица незнакомца, как положено девушке красивой, Джулия ловила каждый его прерывистый вздох и с волнением ожидала, что вот-вот длинные золотые ресницы юноши дрогнут и он раскроет глаза.
   Кучер вскоре остановил карету, сбегал на квартиру мушкетера и вернулся с худым высоким человеком.
   -Благодарю вашу милость! Вы, мадам, спасли жизнь моему господину!- произнес тот почтительно, заглянув в карету. Джулия во все глаза разглядывала слугу мушкетера, хотя смертельно боялась выдать свое волнение.
   Слуга с кучером Джулии вынесли мушкетера из кареты на руках.
   -Еще раз, мадам, благодарю вас за доброе сердце! Не волнуйтесь за моего господина, - изрек вышколенный слуга.
   Джулия залилась краской. Чтобы скрыть замешательство, она нахмурилась.
   -Не посмотрю на него даже! -заявила она себе, отвернувшись. Но, едва мужчины внесли раненого в дверь, высунулась из окошечка кареты. Это был один из самых изящных районов Парижа - близ уютного особняка старой королевы, матери Людовика XIII Марии Медичи. Строительство ее особняка, длившееся ни много ни мало 11 лет, уже, - хвала создателю! - подходило уже к концу. Главный архитектор дворца Саломон де Бросс за эти годы добавил к своему замечательному творению некоторые элементы прелестного флорентийского стиля - все эти разнообразные кольчатые колонны и тосканские капители. Южный фасад дворца как раз перед парком был украшен большим фронтоном и широкой террасой с балюстрадой. С места, где остановилась карета Джулии, был виден краеешек восьмиугольного бассейна дворца, а также мраморные статуи, искусно спрятанные в зелени жимолости и кленов.
   Высокие трехэтажные дома высились на тихой просторной улочке, тянувшейся мимо дворца, где в палисадниках цвела пышная сирень, заливая воздух свежим и тонким ароматом, вызывая в воображении людей романтического склада звуки красочных любовных речей, пылких взглядов и долгих грустных вздохов.
   Кучер маркизы де ла Шпоро вышел из дома.
   -Все в порядке, г-жа! - доложил он, взбираясь на козлы.- Жан позаботиться о господине.
   -Домой, живо!
   -Что, г-жа?
   -Я не хочу, чтобы меня видели здесь. Что ты стоишь? Ты не понял приказа? Увози меня отсюда! Живо!
   Жули сейчас дрожала как в лихорадке, и ей никак не удавалось отвладеть собой, что вызывало еще большую тревогу за себя и за.... него! Конечно, за него! Мушкетер был ранен, а она уезжала. Он был прикован к постели, а она бросала его на произвол судьбы и ничто не могло помочь ей остаться!
   Жули глотала горькие слезы досады. Ей так хотелось остаться там, в этом доме, но не были они знакомы, не могла маркиза взять на себя заботу о неизвестном мушкетере, чтобы выходить его! Это, верно, сделает другая, та, которая представлена ему, которую он знает и, может быть, знает слишком хорошо! И маркиза кусала губы, вся во власти жгучей обиды и бессильной ярости.
   В то время, нравы которого были, признаемся, более свободные, чем стали много позже, все-таки было совершенно невозможно знатной даме войти в квартиру к мужчине, каким бы титулованным кавалером он не был! Хотя король Людовик часто подчеркивал, что в военное время можно попрать многое из того, что не следует делать в мирное время ни при каких обстоятельствах, но до такого нарушения приличий все -таки не доходило. Хотя интересные изменения недавно затронули многие сферы жизни: дамы и кавалеры одевались теперь в удобные и свободные одежды; тесные корсажи и высокие плоеные воротники, гордо поддерживавшие головы, ушли в прошлое, уступив место широкополым дамским шляпам, на которых задорно качались яркие страусиные перья, исчезли шлейфы, появились свободные платья, позволявшие их обладательницам скакать верхом; одним и самых нужных дамских украшений стали часы - их подвешивали на поясе за специальный крючок. Совсем недавно и подумать было невозможно, чтобы дама в Париже вышла за пределы своего особняка без слуг или в мужской одежде! Теперь по особому эдикту прогрессивного французского короля дамы разьезжали, куда им было угодно, и многим из них пришлось научиться стрелять, чтоб не оказаться совсем уж беззащитными перед нищими, разбойниками или дезертирами. Некоторые из дам сами тайно брали уроки фехтования, другим уроки оплачивали родители, как Изабелле дю Трамбле, например.
   Но вернемся вновь к нашей героине! Весь долгий день после приезда из Лувра все валилось у маркизы де ла Шпоро из рук, у нее сладко кружилась голова и алели щеки от мечтательных мыслей, что невольно приходили ей в голову. Жули разбила за ужином бокал с вином, ответила невпопад, с каменным лицом выслушала укоры матери, забыла вступительные слова обязательной вечерней молитвы и к ночи до того измучилась, что уже не была уверена в своем чарующем влиянии на муж­чин! Множество раз за вечер подходила Жули к зеркалу, поворачивала личико так и этак, улыбалась, кокетливо поднимала ресницы, придирчиво осматривала свой отличный округлый бюст, стройные ноги в кружевных панталончиках, гладила золотистые волосы, пышным плащом падающие на плечи, -и так и не могла решить, ослепительна ли она или так, просто хорошенькая!
   Она начала опасаться, что только из приличия голубоглазый мушкетер Его величества вступился за нее, а не по велению сердца, как она страстно бы хотела! Ах, разве нет у него возлюбленной, если он так красив и благороден!? И, может быть, они с этой возлюбленной как раз сейчас смеются над юной маркизой де ла Шпоро, которая смотрела на своего защитника столь восторженно, столь откровенно, столь восхищенно! Понял ли мушкетер ее взгляд?-мучилась Джулия, изнывая от стыда и нетерпеливого ожидания новой встречи. Ах, наверняка мушкетер догадался, какое неизгладимое впечатление произвел на ее чувствительное сердечко и, догадавшись, самодовольно смотрит сейчас на себя в зеркало!
   Джулия с досадой стукнула кулаком по пышным подушкам, вскочила с кровати, потащив за собой одеяло, подошла к окну, но вид беспечно спящего сада с белыми круглыми пятнами цветущих лилий навевал на нее такую тоску и чувство обездоленности, что она опять легла. Бесконечные часы этой длинной ночи она ворочалась с боку на бок, металась в горячей влажной постели, не в силах дождаться рассвета. Перед ней как живое стояло лицо молодого мушкетера, он улыбался так нежно и насмешливо, отчего юную маркизу кидало то в жар, то в холод! Плечо, на которое тогда, в карете, легла его красивая светловолосая голова, горело как в огне.
  
  

Глава 5

  
  
   Джулия решила поступить так, как поступали прочие предприимчивые дамы в тот замечательный век - послать по известному адресу ей свою служанку Мари.
   -Я слушаю вас, г-жа Жули!
   -Мари, ты знаешь, где находится...мм..на улице Оружейников дом с ротондой?
   -Да, г-жа.
   -Ты сейчас же отправишься туда и узнаешь, как чувствует себя раненый господин из этого дома.
   -Да, г-жа!- Мари, камеристка госпожи де ла Шпоро, скуластенькая, свеженькая парижанка, присела в реверансе.
   -Мари, ты ни в коем случае не назовешь мое имя, поняла? Не вздумай рассказать какие- то подробности жизни моего дома, по которым можно догадаться, кто тебя послал! Если его слуги не будет дома или тебе не откроют, осторожно расспросишь соседей или хозяина дома, тебе все ясно!?
   -Да, я все сделаю.
   -Через два часа ты должна быть здесь, поняла, Мари!?
   -Хорошо, сударыня.
   Джулия остро позавидовала ее свободе служанки, которая как раз могла легко явиться в незнакомый дом повелению своей госпожи, не скованная приличиями и сословными предрассудками! Конечно, в мушкетеры брали только дворян, отличившихся либо на воинском поприще, либо в делах дипломатических или, наконец, оказавших личные услуги членам королевского дома. Ее незнакомец был мушкетером, стало быть, он и знатен и искусен как на дуэли, так и в словесных баталиях, но, как фрейлина королевы Франции, она никак не могла сама явиться к нему в дом! Поэтому маркиза и отправила туда свою служанку- вызнать все о здоровье мушкетера, не называя имя своей госпожи!
   Но Джулия зря надеялась на скорое выполнение собственного плана - ее срочно вызвали в Лувр. Впервые королевский приказ не обрадовал девушку. О, боже, она ждет свою посланницу, вся горит и ужасно нервничает, а при короле придется де­лать беспечное личико, а то еще и петь томные любовные куплеты! Нет, она не справится с собой! Не справиться, если она не будет знать, что с ее великолепным защитником все хорошо, если не передаст она для его здоровья свежайшие фрукты, оставаясь при этом прекрасной таинственной незнакомкой!
   Жули не нравилось сегодня ни одно платье. Она перемерила ни меньше дюжины, окончательно замучив служанок, когда в гардеробную вбежала запыхавшиеся Мари и принялась помогать прочим девушкам. Жули молча следила в зеркало, как служанки одевают ее, застегивают на шее жемчужное ожерелье с сапфировыми подвесками в виде мелких капелек. Драгоценные камни отсвечивали в голубых глазах Джулии, оживляя цвет кремового платья с кружевами и широкими розовыми лентами, подхватывающими рукава и верхнюю юбку. Наконец служанки ушли.
   -Я слушаю тебя, Мари!- произнесла Жули надменно. Она пересела в кресло и откину­лась назад. Служанка перевела дыхание и затараторила:
   -Слугу зовут Жан, его раненого г-на - шевалье де Арамисец. Он служит в роте мушкетеров уже три года. Среди дворян имеет славу непобедимого дуэлянта. Выполняет он только опасные задания, за что г-на де Арамисец хвалит Его величество король.
   -Вот как!?
   -Капитан мушкетеров очень ценит его и его друзей. Все четверо первые шпаги Франции.
   -Что еще?
   -Г-н де Арамисец живет в Париже с семи лет, но сам он из Прованса. По-моему, госпожа Жули, родных у него не осталось.
   -Это все?
   -Нет, конечно!
   -Говори далее, Мари, только, гляди, ничего не напутай!
   -Я очень приглянулась Жану, и он мне рассказал, сколько у них было приключений! Боже мой! Однажды г-н де Арамисец даже был бро­шен в Бастилию за какую-то злую шутку над его Высокопреосвященством кардиналом де Ришелье.
   -О, боже мой!
   -Жан клянется, что его господин очень знатен, но, похоже, привирает.
   -В мушкетеры берут самых достойных, не забывай это!
   -Да, г-жа!
   -А его рана?
   -Легка!- Мари томно вздохнула.- Жан говорит, что быстро заживит ее. И еще вот что, госпожа, - завтра де Арамисец собирается встать.
   -Безумец!
   -Он хочет найти в Париже какую-то даму, - загадочно прошептала Мари.
   -Даму!? Какую даму?
   -Я приглянулась Жану, он и рассказал мне об этой тайне его господина! Эта прекрасная дама спасла его господина после дуэли с каким- то грубияном прямо у Лувра!
   -Вы хотите отыскать меня, сударь? - прошептала Жули задумчиво. -О, найдите меня, прошу вас!
   Губы ее дрогнули. "Найдите меня, г-н де Арамисец, ибо я хочу этого. Очень хочу"! И, стыдясь, не ожидая от себя самой таких слов, она резко встала.
   -Мари, можешь идти! Хотя, постой! Ты, я надеюсь, не называла мое имя?
   Мари обиженно поджала полные губки.
   -Я не выдам вашу милость даже под пытками!
   -Хорошо,- удовлетворенно сказала Жули. -Иди!
   -И вот еще...Я не знаю, интересно ли вашей милости...
   -Что- то еще?
   -Знаете, г-жа, кого я еще встретила на улице Оружейников? Даже вы не сможете догадаться, кого, а вы столь проницательны всегда! Помните, как вы быстро указали на ту новую служанку, которая утащила вашу кружевную косынку! Ну ту, обшитую золотыми нитями!
   -Мари, говори прямо!
   -Я встретила возле дома г-на де Арамисец еще одну посланницу из хорошего дома!
   Жули окаменела.
   -Она приехала узнать о здоровье г-на де Арамисец по приказу своей госпожи! Хотя Жан и уверял меня, что его г-н не влюблен в госпожу этой девчонки, я ему не верю! И не верю я, что у Жана нет ни чего общего с той служанкой - она так неподобающе на него смотрела!
   -Замолчи, Мари.
   -Что, госпожа?
   Жули выпрямилась. Глаза ее засверкали.
   -Замолчи, Мари! И больше никогда, слышишь, никогда, не напоминай мне о нем!
   -Но, госпожа Жули...
   -Ты, наверно, думала, что он мне нравится!? Признавайся, думала? Ты думала, я поэтому хотела узнать о нем побольше и отправила ему с тобой фрукты? Так вот, это все -глупости, и мушкетеры короля меня ну никак не интересуют! Зачем мне интересоваться ими, когда у меня есть такие поклонники, как милый мой г-н де Бельфон!? Это был каприз, поняла? Всего лишь мой очередной каприз!
   -Да, госпожа.
   -И не бегай больше к этому дурачине Жану!
   Мари озадаченно сморщила лоб. А Жули круто развернулась, так что взметнулась пышная юбка, открыв панталоны и уехала к королю Людовику.
   Как она была весела в этот вечер! В Лувр сегодня собралось множество гостей, и все они не сводили восхищенных глаз с прелестной фрейлины королевы Анны. Жули танцевала, отчаянно флиртовала со свои­ми поклонниками, даже спела несколько модных песенок. У нее был прекрасный чистый, сильный голос, правда, сегодня он почему - то хри­пел, словно от сдерживаемых рыданий, но этого никто не заметил. Красавица Жули покорила в этот вечер все сердца. Все хлопали ей восторженно и искренне. И никто так и не узнал, что дома она горько плакала, бросившись на кровать, смяв новое атласное платье, уронив голову на руки. Виски ее невыноси­мо ломило от духоты, усталости и слез. Жули безжалостно сдернула с головы жемчужную диадему и вздрогнула, когда волосы мягкой волной упали ей на обнаженные плечи, неприятно задев пылающее опухшее от слез лицо.
   -Я ненавижу вас, сударь!- сжав зубы, крикнула Жули насмешливой темноте за окном. - Я видеть вас не желаю. Вы что же, в самом деле надеялись, что понравились мне? Фи! Ничуть! Маркиз Суассон выше вас и учтивее, а де Бельфон третий раз за два месяца делает мне предложение. Я выйду замуж за него. Обязательно выйду, и вас забуду навсегда!
   Долго сидела она у распахнутого в сад окна, вдыхая острые запахи зелени, цветов, воска. Ночная прохлада ласкала ей влажные щеки, ввергая Жули в сонное оцепенение, которое всегда наступает после того, как человек выплачет, наконец, все слезы обиды, гнева и досады.
   -Я так не смогу,- наконец прошептала она обессиленно и покорно склонила голову на скрещенные руки. -Я всегда думала, что встретить суженого так просто и так просто его узнать, а на самом деле не так! Все не так! Ах, я не выдержу неизвестности, я хочу знать о нем все, есть ли у него возлюбленная, я хочу знать, кто она, пусть даже это убьет меня. Я признаюсь, что г-н де Арамисец несказанно интересует меня. Да, это правда, о боже! Я хочу быть представленной ему! Может быть, если я узнаю его ближе. Этот морок пройдет и он разочарует меня? Может быть. Он вовсе не таков, каким представляется моему воображению? Я слишком влюбчива, и в этом моя беда! Я завтра, сразу как встану, с утра, поеду к Изабелле. Она знает все про мушкетеров дяди и она, наверняка, мне подробно расскажет про него.
   Желание Джулии сбылось много раньше, чем она рассчитывала! Изабелла сама разбудила ее своим ранним утренним приходом. Джулии пришлось выйти в гостиную дома в неприбранными волосами и в легком халате.
   -Изабелла! - Только и воскликнула маркиза, бросаясь в объятия подруги. -Что случилось!?
   -У меня важная новость!
   -Какая же?!
   -Я немедленно уезжаю прочь из Парижа!
   -Да ты что?
   Изабелла улыбнулась с видом величайшей покорности судьбе, хотя глаза ее озорно блеснули.
   -Это так! - только и сказала она, высоко подняв широкие, будто нарисованные брови.
   -Изабелла, что происходит!? - Тревожное предчувствие с небывалой силой охватило маркизу, слов­но для нее начиналась новая страница жизни, а вот хорошая или дурная, предугадать было невозможно!
   -Ты спрашиваешь, что происходит, Жули? Ничего такого, чего нельзя было бы предположить в наше время!
   -И все-таки?
   -Как мне сообщили только что, один из друзей Его высокопреосвященства вчера выпросил у него мою руку!
   -И ты что? Ты согласилась выйти замуж?! Именно поэтому ты прибежала комне?
   -Господь с тобой! Наоборот, я замышляю тайный побег!
   -О небеса! Как же это возможно!
   -Мне нужно немедленно исчезнуть из Парижа, и я еду туда, где никто меня не найдет. Это тайное местечко - Безье! Только я буду жить не в самом замке, а остановлюсь в одной из гостиниц, хозяин которой давний преданный слуга моей семьи. И название ее...
   Графиня прошептала название на ухо Джулии.
   -Изабелла, но почему опять шепотом, боже мой!
   -Прости меня! Сама знаешь, что мне все время кажется, что слуги кардинала Ришелье везде!
   -И даже у меня в гостиной?!
   -Нет, конечно, но таиться ото всех,увы, входит у меня в дурную привычку.
   -И ты так просто говоришь об этом?
   Изабелла зевнула.
   -Ты уезжаешь прямо сейчас? - упавшим голосом произнесла Жули. Изабелла в ответ только довольно засмеялась. Казалось, ее чрезвычайно забавляло создавшееся положение.
   -Да, дорогая. Поедешь со мной?
   К Жули, хотя она не спала почти все ночь и сейчас соскочила с постели, хотя не было и пяти часов утра, начали возвращаться ее обычные прозорливость и предприимчивость.
   -Я никак не могу сейчас уехать, - произнесла она задумчиво.- Завтра в Лувре большой выход Их величеств. Я, как фрейлина ее Величества, обязательно должна быть там.
   -Мне будет очень одиноко без тебя!
   -Нет, я останусь здесь. Это ведь только ты можешь уезжать и приезжать, когда вздумается, и никто не осмелиться делать замечание твоему отцу, а я не могу нарушить приказ Его Величества быть на балу. Я его люблю! Кроме того, я, наверняка, смогу предупредить тебя, если кардинал Ришелье решит что- нибудь опасное относительно тебя. Так что поезжай одна, только будь осторожна, ради бога!
   Когда Джулия говорила таким тоном, уговаривать ее было бесполезно. Изабелла вздохнула и взяла плащ. ­
   -Тогда до встречи, Жули!
   -Изабелла, постой! Я хочу тебя спросить...
   -Конечно, Жули.
   Но маркиза только молча следила, как подруга быстро завязывает под подбородком бархатные шнурки плаща. Графиня была вся, как натянутая стрела, что дрожит перед стремительным, тугим полетом в неизвестность. Все мысли Изабеллы были направлены на побег из города, на негласный поединок с великим кардиналом, на неповиновение судьбе и людям, и Жули, внезапно застеснявшись, ничего ей не сказала.
   -Поехали со мной, Жули!
   -Нет.
   -Ну, что ж, тогда, если появятся какие- либо новости, отправляй ко мне слугу или приезжай сама. Я предупрежу трактирщика!
   -Твои родные знают, куда ты направляешься?
   -Я сказала о Безье только тебе! Так что никто не знает, куда я поехала, даже г- н де Тревиль. Я и ему ничего не сказала, ибо он сейчас в Лувре. Да это и к лучшему, ибо такой человек чести, как он, не сможет солгать, если его начнет прямо расспрашивать Его величество.
   -Береги себя, Изабелла. Как только в Париже станет известно что- нибудь новое, я дам тебе знать.
   -Я всегда очень рассудительна, ты знаешь!
   -О, ты рассудительна, пока, не дай бог, не разгневаешься или не возмутишься какой- нибудь очередной несправедливостью! Тогда ты говоришь все, что думаешь, уже не заботясь о своей безопасности!
   -В этот раз я постараюсь держать себя в руках!
   -Ага! Постарайся, сделай любезность!
   Изабелла вгляделась в печальные глаза подруги, нежно отвела в сторону упавшие ей на лоб незавитые светлые локоны и улыбнулась.
   -Все будет хорошо, милая, уверяю тебя!
   И Жули стало легче. Обстоятельства сегодня были против них, но, как только они вновь встретятся, Изабелла, несомненно, все делает, чтоб представить подруге великолепного шевалье де Арамисец.­
   Без слов они крепко обнялись.
   -Ты тоже береги себя, Жули. Все обязательно у нас будет хорошо, дорогая! - шепнула Изабелла уверенно. Догадалась она, проницательная, о чем- нибудь, обратила внимание на лихорадочно блестящие глаза подруги, следы бессоницы на ее бледном личике? Наверно, да! Но времени обсудить собственные важнейшие проблемы у них не было!
   Маркиза проводила Изабеллу до Парадной лестницы дома. Графиня стремительно спустилась вниз, подхватив юбки, ласково помахала подруге и скрылась. Слуга с грохотом захлопнул за ней дверь.
  
  

Глава 6

  
   Под высоким потолком королевского дворца, недавно покрытом росписью на мифологические темы, куда устремлялись витые колонны белого мрамора, плескалось праздничное собра­ние. Главная лестница Лувра блистала сегодня золотой травленой парчой, переливалась драгоценностями гостей, любующихся собой в недавно установленных огромных зеркалах. Приглашенные на королевский бал дамы надмен­но разглядывали друг друга, соревнуясь в богатстве одежд и колкости взглядов. По недавнему указу короля Людовика, запрещающему покупать, а уж тем более носить бриллианты, знатные дворяне перешли на ношение менее дорогого жемчуга, и сегодня жемчужные бусы обвивали тонкие шейки дам, красовались на розетках, прикрепленных к лифу или к пряжкам модных туфель. Нынешнюю моду находила прелестной только Изабелла дю Трамбле, вообще не склонная украшать себя драгоценностями. Джулия понимала необходимость запрещения использования кружев и безделушек заграничного производства, чтобы поощрить развитие отечественной индустрии роскоши, но ей так не хватало блеска алмазов, аметистов или любимых ею сияющих сапфиров. Дорогие ткани тоже были запрещены, и Джулия, которой несказанно шел бархат, страдала, надевая шуршаший атлас. Только Изабелле было хорошо - она с удовольствием продолжала носить бархатные платья своих любимых изумрудного или гранатового оттенков, не считаясь с модой на светлые тона или менее дорогие ткани.
   Усилия, прикладываемые Джулии и ее служанками к тому, чтоб быть одной из первых красавиц при дворе короля Людовика давали о себе знать, и не один кавалер сегодня подкручивал модные тонкие усы, кланяясь великолепной маркизе де ла Шпоро и приглашая ее танцевать. Она многим кивала, некоторым улыбалась, а двоим верным дворянам, которые уже несколько раз делали ей предложение руки и сердца, хотя и получили милые отказы, даже помахала рукой.
   В королевском Лувре маркиза чувствовала себя как дома, обилие красивых любезных мужчин вокруг вызывало у нее неизменно хорошее настроение, ибо это означало, что можно будет пофлиртовать в свое удовольствие! Джулия обожала флирт и отлично умела пользоваться всем необходимым для этого женским арсеналом - взглядом искоса необыкновенно красивых синих глаз, движением губ, даже жестом, каким она медленно поправляла светлый локон на виске или кружева на пышном лифе! Сегодня она пустила в ход все свое обаяние, болтая с несколькими красивыми знакомцами, доказывая себе в первую очередь, что все еще пользуется невероятным успехом у мужской половины Лувра, а теперь деловито пробиралась сквозь шумную толпу поближе к королевскому трону. С минуты на минуту должен был начаться прием.
   -Ах, дорогая моя г-жа Джулия!- ласково прощебетала г-жа де Аво, очаровательная шатенка с живыми карими глазами и тремя родинками на подбородке, беря маркизу под руку. - Наконец-то я нашла вас, г-жа Джулия! Жерве рассердился бы, если я упустила бы такой случай!
   Жерве де Суталь, молоденький мушкетер роты г-на де Тревиля, был ее возлюбленным.
   -Я тоже рада видеть вас, г-жа де Аво.
   -Вы так удачно одеты в это светло -лиловое атласное платье, Джулия! А эти жемчуга! Они чудесны! Откуда только ваш батюшка привозит такие изумительные наряды?
   Приятельниц то и дело толкали спешащие придворные, обдавая запахом сладких духов. Когда в отворенные по случаю жары окна залетал ветерок, перья на их разноцветных шляпах красиво колыхались.
   Не переставая оживленно болтать, г-жа де Аво склонилась к Джулии.
   -Мой красавчик мушкетер просил передать вам, что через час после начала бала вас будут ждать у Зеленой гардеробной. Не опоздайте, дорогая, пригласившее вас лицо не любит ждать!
   -Кто будет меня ждать?
   -Если вы все -таки опоздаете, на меня рассердится мой мушкетер. А я не хочу ссориться с ним, он - такой милашка!
   С этими словами г-жа де Аво упорхнула.
   В эту минуту высокие двери распахнулись, открывая собранию Парадную залу дворца - в зеркалах отражались зажженные золотые люстры и живые цветы в вазах у трона, к которому вели три ступени, покрытые малиновым бархатом. Толпа, радостная и нетерпеливая, с гудением устремилась в зал. Короля Людовика еще не было, как и кардинала Ришелье. Только господин де Кавуа, капитан личной гвардии первого министра короля, стоял на покрытых ковром ступенях, что вели к обитому бархатом креслу Его Величества. Придворные так привыкли к началу этой церемонии, что обращали внимание на г-на де Кавуа не более чем на перекрещенные позади него штандарты с лилиями французско­го королевства. У обоих дверей залы стояли в карауле мушкетеры в голубых плащах и гвардейцы кардинала в алых. Один из них объявил о выходе короля.
   -Ах, как он хорош! - восторженно зашептала какая-то дама рядом с Джулией.- Его величество человек необыкновенный! Ах, какой у него царственный взгляд, а гордая посадка его головы просто восхитительна, не правда ли?!
   Король задумчиво, не зная обо всех этих восторженных разговорах, опустился в свое кресло, поставив одну ногу на алую бархатную подушечку, вышитую золотыми нитями. Собрание сразу же стихло, пожирая глазами Его величество и не обращая внимания на высокую худую фигуру его Высокопреосвященства, красной тенью замершую позади французского монарха.
   -По-видимому, его Величество опять скучает,-опять прошептал кто- то за спиной Жули. - Ах, как же можно скучать в Лувре! Здесь столько всего интересного, верно я говорю!
   Король Людовик и впрямь выглядел сегодня необычайно огорченным и недовольным. Он, морщась, все поглядывал в сторону двери, откуда должна была появиться его дражайшая половина, и только иногда с каким-то непередаваемым выражением лица украдкой косился на кардинала Ришелье- бледного, строгого, бесстрастного, будто неживого.
   Королева Франции Анна Австрийская вызвала, по обыкновению, у собрания возглас восторга. K ее прекрасному лицу, с округлым подбородком и изумительной формой губ в виде сердечка, великолепно шло светло - зеленое атласное платье с белоснежной нижней юбкой, заколотой по бокам причудливыми атласными бантами с жемчужинами в центре. Такие же банты красовались на лифе нового платья и - дамы вытянули шеи, чтобы хорошенько рассмотреть нововведение! - на рукавах таких чрезвычайно коротких, что позволяли видеть изумительной красоты руки королевы. Кружева лучших мастериц украшали точеную головку Ее величества.
   -Ах, как красивы эти новые рукавчики! - зашептались дамы с завистью. - Как это все -таки смело!
   Джулия тоже прикинула на себя новый фасон платья - ей он пойдет чрезвычайно, особенно если сделать отвороты из кружев еще короче, чем были на королеве Анне!
   -Как же можно иметь несчастный вид, когда у тебя такой великолепный супруг? - опять зашептала какая-то дама рядом с Джулией. Она так вертелась, что г-н де Кавуа уже дважды бросал в ряды фрейлин грозные, предупреждающие взгляды.
   Начался королевский прием. Его величество с сумрачным выражением лица принял говорливых послов королевства Неаполитанского, выслушал их заверения в дружбе, неохотно произнес несколько слов, и подал, наконец, сигнал к началу бала. Приглашенные оживились. Первыми вышли в круг танца король с супругой коннетабля, затем ее Величество с герцогом Орлеанским. Король Людовик любил танцы, отлично знал их, и, как положено королю, двигался ловчее всех, изящнее, легче, чем заслуживал аплодисменты после каждой новой замысловатой фигуры.
   Кардинал Ришелье все это время глядел на королеву своими глазами дикой кошки. Говорили, что, может быть, или даже, скорее всего, его Высокопреосвященство...влюблен в красавицу- королеву. Вроде бы королева Анна на его неловкие признания просто указала Великому кардиналу на дверь, чем вызвала его яростный гнев, тем страшный, что он был затаен! Но чего не знаем точно, за то и не ручаемся! Впрочем, и придворные отваживались говорить на эту скользкую тему только загадочным шепотом.
   На следующий танец гальярду Джулию неожиданно пригласил граф дю Трамбле, отец Изабеллы. Его необычайно красивые для мужчины серые глаза сегодня были тревожны.
   -Джулия, дитя мое, - начал он, остро поглядывая по сторонам,- я надеюсь, вы знаете, где сейчас моя дочь?
   -Я не совсем понимаю ваш вопрос, ваша светлость.
   -Мне было бы приятно, мое дитя, если бы вы тоже присоединились к Изабелле. Я сегодня утром отослал письмо вашему батюшке и только что получил ответ - г-н де ла Шпоро согласен со мной.
   -Но ваша светлость с ним -политические противники! - Жули сама смутилась своих слов и пристыженно опустила голову.
   Граф дю Трамбле улыбнулся.
   -Я в первую очередь выполняю свой родительский долг, дитя мое, пусть я и сторонник политики Его высокопреосвещенства. А мой родительский долг состоит в том, что я хочу видеть мою дочку счастливой, а не опухшую от слез. Вы согласны со мной?
   -Я должна ехать за ней?
   -Видите ли, г-жа Джулия, вы очень откровенно служите нашему милому королю, что в некоторых случаях, не скажу что во всех, конечно, наносит вам ощутимый вред в глазах некоторых важных лиц.
   -Но разве это -преступление, ваша светлость, служить своему королю? По-моему, это мой долг!
   -Я позволю себе не ответить, милое дитя, на столь щекотливый и наивный вопрос!
   -Простите, что задала вам его!
   -Я вновь настоятельно посоветую вам проехать в глубь Франции, посетить Гасконь или Арманьяк. С моей Изабеллой вам не будет скучно. Вы слышите меня?
   -Да!
   -Вас сейчас вызывает к себе г-н де Тревиль, не правда ли?
   -Но откуда вы знаете...
   -О, знаю, милое дитя! Я все знаю, ибо от меня нельзя ничего скрыть! Изабелла уже давно, следуя моему совету, предусмотрительно перешла на шепот, чтоб ее никто не мог подслушать, вы заметили?
   -Я заметила!
   -Но вернемся к г-ну де Тревилю, если вы, конечно, не возражаете?
   -Я слушаю вас, ваша светлость!
   -Г- н де Тревиль, мне думается, только что просил аудиенции у короля, чтобы всеми правдами и неправдами перетянуть его на свою сторону и заставить короля разрешить Изабелле оставаться свободной сколько та хочет. Его величество наверняка предложит отправить за Изабеллой своих мушкетеров. Вы согласитесь с де Тревилем, что вам тоже необходимо ехать, и сами быстро, по возможности, сегодня же, покините Париж.
   -Но, ваша светлость, не навредит ли Изабелле, если мы ее найдем и привезем в Париж? Может быть, ей лучше оставаться в ...ну там, где она сейчас? Да и для меня, может быть, будет надежнее, если я составлю ей компанию?
   -Ага, на ближайшие два или три года! Может быть, вам с ней проще вообще уехать из страны?
   Джулия потупилась. Все-таки в делах политических она была еще новичком, и у нее в голове не укладывалось, как граф дю Трамбле мог одновременно считать себя верным другом кардинала Ришелье, ярым сторонником его внешней и внутренней политики и при этом старался защитить свою дочь от этого своего друга. Похоже, все в Париже играли в какие-то свои игры!
   -Скажу вам по секрету, дитя мое, что Его высокопреосвященство взбешен отказом Изабеллы выйти замуж за этого дурака Банье. Тут уж я согласен с дочерью, во всяком случае, я прочу ей в мужья не старика и не калеку, и, тем более, не человека, замешанного в каких-то странных темных историях с фальшивыми экю! Я обещал Изабелле, что она обвенчается только с тем, с кем будет ей угодно. Ей будет угодно, а не мне или кому-нибудь еще!
   -Да, Изабелла рассказывала мне!
   -Слава богу, у меня достаточно денег, связей и влияния, что я могу позволить себе эту маленькую слабость - любить своих дочерей! Люди Его высокопреосвященства ищут Изабеллу, чтоб привезти ее в Париж. Прошу вас, г-жа Жули, найдите ее первыми! С вами и под охраной мушкетеров она будет в безопасности.
   -Я постараюсь!
   -Ах, да, не забудьте, кроме того, сегодня заручиться в этом деле поддержкой короля.
   -Хорошо, ваша светлость.
   Джулия во все глаза рассматривала г-на дю Трамбле, который, по словам Изабеллы, всегда был достаточно строгим и непреклонным отцом. Но сейчас он улыбался сердечно и чуть иронично. "Так будет всегда,- сказали его выразительные темные глаза. - Мы в разных политических лагерях, но остаемся верными долгу- долгу друга, отца, дворянина -навсегда".
   -И вот что еще, г-жа Жули!
   -Да, ваша светлость!
   -Недели через две г-н де Тревиль и ваш покорный слуга добудут вам прощение у г-на кардинала и он не станет сердиться на то, что вы без его разрешения покинули город. Да помогут вам все святые, дитя мое. Благодарю вас за прекрасный танец!
   В Зеленой гостиной г-жу де ла Шпоро действительно встретил г-н де Тревиль. Она уже видела в Лувре молодого капитана мушкетеров короля, благороднейшего и храбрейшего вельможу своего времени. И, заметим, удачливейшего, ибо небогатый дворянин, второй сын в семье, он проложил себе путь к трону короля лишь ловкой шпагой да остроумием. Не убоявшись интриг в смутное время царствования королевы - матери Марии Медичи, поддержав Людовика XIII при вступлении того на трон, г-н де Тревиль уже в 35 лет командовал личной охраной короля, что по тем временам, было редкостью чрезвычайной!
   Джулия пристально оглядела г-на де Тревиля, одетого сегодня в голубую одежду вверенного ему полка королевских мушкетеров. Это был жилистый, подвижный человек с резкими, но приятными чертами смуглого лица, с очаровательной ямочкой на подбородке. Невысокий рост отнюдь не портил его, а в поединке становился опасным преимуществом. Таким же опасным, как чувственный красивый рот, способный одним острым словом ранить противника или пылкими реча­ми привести в трепет томную красавицу. Светло- голубые глаза де Тревиля были необычного лилового оттенка, как небо над вершинами Пиренеев, наполненное жгучими испанскими песнями и резким звоном сталь­ных рапир. Пристальный взгляд этих глаз не раз и не два вызывал у врагов капитана мушкетеров внутреннюю дрожь и неприятный холод, текущий вдоль спины.
   Г-ну де Тревилю нравилось заниматься политикой, но не из властолюбия или сребролюбия, как бывает часто. Его занимал сам процесс. "Заставь противника ошибиться",- так можно было назвать личный девиз де Тревиля - политика, прекрасного шахматиста, мастера логических построений. В этом, признаем мы, де Тревиль был похож на Великого кардинала, своего политического противника. Ришелье, кстати, обладая возможностью физически устранить этого своего неугодного конкурента, не делал этого, прибегая лишь к хитроумным интригам. Кроме того, заметим, что крепнущая власть кардинала играла против него самого. Кардинала Ришелье за глаза называли "хитрой лисой", подозревали в участии в неких темных финансовых делах. В каждом ухе слуги, прижатом к замочной скважине, гордым дворянам виделся доносчик кардинала, а улыбку каждой дамы в Париже, направленную на красивого прелата, те же дворяне приравнивали к измене королю. А вот де Тревиль, разговорчивый, веселый, неизменно любезный, ласковый, производил на всех впечатление открытого и даже несколько наивного человека, и пользовался этим как щитом, прикрывая свою собственную политику.
   Итак, маркиза де Ла Шпоро, обмениваясь церемонными приветствиями с капитаном мушкетеров, постаралась ему понравиться. "Я от него сейчас узнаю о г-не де Арамисец",- говорила она себе, но не успела придумать, как бы половчее начать разговор, чтоб потом перевести его на г-на де Арамисец, ибо в гостиную вошел король.
   -Ну, Тревиль,- позвал он небрежно.- Что вы там шептали о причинах отсутствия г-жи дю Трамбле на моем балу? Из-за музыки я вас плохо слышал. А вы, сударыня, что скажите?
   Король уселся в одно из кресел. Де Тревиль и Джулия остались стоять перед ним.
   -Я говорил, Ваше Величество, что моя племянница никак не могла выразить свое почтение Вашему Величеству: сейчас ее нет в Париже.
   -Как это -нет в Париже?- удивился король. -Что бы это значило? Г-жа де ла Шпоро же здесь.
   -Да, Ваше Величество,- присела в реверансе Джулия, повинуясь быстрому взгляду де Тревиля. - Но ваше Величество, наверное, не знает, что мою подругу вынудили покинуть город. Его Высокопреосвященство отдает ее замуж, не спросив на это вашего соизволения.
   -Это так? - обратился король к капитану, нахмурив красивые брови.
   -Да, сир! И, зная, как поступил бы в этом случае мой король, я посоветовал племяннице попутешествовать.
   -И правильно посоветовали! В последне время г-н кардинал берет на себя большую ответственность, отдавая приказы относительно наших слуг без нас! Мы могли бы рассердиться, но мы хотим, чтобы нас называли Справедливым. Пусть г-жа дю Трамбле возвращается, замуж мы ее не отдадим.
   -О, вы так добры, сир! - воскликнула Джулия.
   -Мы желаем, чтобы эта фрейлина Ее Величества королевы была здесь на приеме послезавтра.
   -Это невозможно, мой король,- молвил капитан с поклоном.
   -Невозможно для меня, Тревиль?
   -Да, мой король. Разрешите задать вопрос г-же де ла Шпоро?
   -Говорите, Тревиль.
   -Сударыня, можете ли нам сообщить, куда именно уехала г-жа Изабелла?
   -Нет, - медленно ответила Джулия, не сводя глаз с капитана и читая ответы в его ясных глазах.
   -Вот видите, мой король, - заметил тот, улыбнувшись Джулии благодарно,- нам неизвестно, где скрывается г-жа дю Трамбле.
   -Она так не хотела покинуть нас?
   -Госпожа дю Трамбле подчиниться только Вашему Величеству!- горячо воскликнула Джулия.
   -Капитан, мои лучшие мушкетеры уже в Париже? Я, помниться, отправлял их в Гасконь и они должны были вернуться со дня на день? Они уже вернулись? Выполнено ли наше задание?
   -Да, ваше Величество, все сделано, как вы приказывали. Возникли, правда, некоторые неувязки, которые г-да мушкетеры довольно удачно уладили.
   -Мы довольны вами, Тревиль!
   -Двое из них уже здесь, завтра в Париже будут еще двое.
   -Прекрасно, Тревиль, просто превосходно! Скажите, эти бравые господа, эти вояки, знают г-жу дю Трамбле в лицо?
   -Нет, мой король, они не представлены.
   -Жаль, очень жаль!
   Джулия, внимательно прислушивающаяся к разговору и соображавшая необычайно быстро, поняла, что настала пора вмешаться. Она присела перед королем, теребившими свои манжеты, в реверансе и глубоко вздохнула прежде, чем сказать:
   -Ваше величество, разрешите мне отправиться за г-жой графиней. Я же совершенно точно узнаю ее!
   -Вы, моя храбрая маркиза де ла Шпоро?
   -Да, сир! А г-да мушкетеры пусть сопровождают нас! Таким удачным образом и г-жа дю Трамбле будет найдена, и охрана ее из господ мушкетеров будет рядом!
   -Что вы на это скажите, Тревиль?
   -По мне- так отличная идея!- капитан мушкетеров слегка поклонился в сторону Джулии.
   -Ну, что ж, г-жа де ла Шпоро, мы принимаем вашу просьбу! Вы тоже уезжаете! Мы желаем видеть вас всех недели через две- три. Ступайте!
   Джулия, шурша юбками, склонилась перед королем Людовиком.
   -Вас, де Тревиль, я жду у себя завтра в полдень.
   -Да, мой король!
   -И, никому ни слова, вы слышите, Тревиль? Слышите, сударыня?
   -Да, сир!
   -Его высокопреосвященство, наверно, уже предпринял кое-какие шаги, чтоб найти беглянку. Он страсть как не любит неповиновения, что верно, то верно! Поэтому найдите г-жу графиню как можно быстрее и привезите ее к нам. А мы уж сумеем защитить того, кто верно служит нам.
   Джулия выслушала любезное приглашение капитана де Тревиля посетить его назавтра, и любезно распрощалась с ним.
  
  

Глава 7

  
   Но что же происходило со второй нашей героиней, которую мы столь неосмотрительно оставили на дороге в Гасконь? Она благополучно следовала в Гасконь, к родственникам матери из рода де Тревилей. Настроение у юной графини было прекрасное. Крестьяне улыбались темноглазой, щедрой всаднице, спешившей по желтой дороге на юг Франции, а ее мимолетные спутники с затаенными вздохами смотрели ей вслед. Лувр, Великий кардинал, король Франции, политические интриги - все это растворилось, растаяло как последние льдинки в весенних водах, текущих среди зарослей мелких роз и жасмина. Ей оставалось дня четыре или пять пути, чтобы достигнуть Безье, где на благодатной горячей земле дяди, барона де Аксеруа, в уютной гостинице "У Гасконцев" она будет в безопасности. В замке дяди ей нельзя показываться, именно там, скорее всего, и будет ее искать кардинал Ришелье.
   А сейчас она благополучно затерялась среди живописного покрывала полей, лесов и городов Франции, и поэтому беззаботно смотрела по сторонам, мимолетно улыбалась спутникам, нюхала цветы, храбро цветущие у порогов гостиниц, нечего не боялась, беспечно верила в любовь и в радость!
   Изабелла беззаботно закинула руки за голову и улыбнулась своим мыслям, наблюдая, как пестрые бабочки резвятся над настурциями у новой изгороди трактира. Может быть, не следовало ей расхаживать так открыто, но этот весенний тихий вечер был так хорош и беззаботен! Как же соскучилась она по сонному спокойствию маленьких городков (а была она уже в Этампе!), молоку в крынках на ступенях домов, чистым звукам свирели, срезанной в ивах на берегу крошечных тихоходных речек, набитых доверху щуками и карасями, смеху толстых матрон на улице, смотрящих за детьми, самозабвенно играющими в палочки на песке, простым радостям провинции, чуждой интригам, неискренним словам, равнодушию и корысти, когда один день похож на другой, и в этом таиться особая прелесть и очарование! Как рада была Изабелла окунуться в беспечный мир своего детства, прошедшего на щедрой и горячей земле этой местности, до того, как она уехала учиться в суровый монастырь святой Урсулы!
   В трактире уже все постояльцы спустились к ужину. Мужчины играли в кости, женщины в темных походных костюмах, скромно сидели за столами в затемненных углах общей залы. Изабелла любила такое единство разных людей, звон глиняных горшк­ов на кухне, запах булькающей на огне очага гороховой похлебки с салом, шумные споры гонцов, громкие теологические беседы монахов-проповедников, из которых можно было мало чего понять, неистовые речи свободных путешественников, из которых непонятно вообще ничего, - единство всех этих людей, на один вечер собранных вместе волею прихотливой судьбы. Графиню пленяла царившая здесь простая дружеская атмосфера.
   Изабелла с затаенной улыбкой расположения ко всем этим людям, ставших на один вечер ее попутчиками, вошла в трактир, когда ее внимание привлек испуганный визг ребенка. Из кухонной двери, почерневшей от времени и болтавшейся на одной ржавой петле, выскочил мальчишка­-поваренок лет шести. Худенькое личико его распухло от слез. Хорошaя оплеуха хозяина, нагнавшего его, отшвырнула мальчика на пол, прямо под ноги Изабеллы. Мальчик вжался ей в юбки.
   -Что вы делаете?- возмущенно воскликнула Изабелла.- Это же ребенок!
   -Ха! Это ребенок превратил ваш ужин в головешки, мaдaм!
   -Тем не менее, не трогайте его!
   -Мадам, я не желаю, чтобы такие благородные постояльцы, как вы, мадам, страдали от нерадивости этого негодника! Он будет сурово наказан, уверяю вас!
   -Я не дам вам бить ребенка!
   -Ваша светлость чересчур сентиментальны! - проворчал трактирщик. - Надо наказать негодника!
   -Нет!
   Изабелла, ища поддержки, оглянулась на мужчин, сидящих за столами. Все с интересом наблюдали за ней.
   -Так вы позволите мне наказать мальчишку, мадам? - спросил трактирщик.
   -Вы слышали, что вам сказали? - неожиданно вступил в разговор звучный и сильный голос. Говорил один из постояльцев. - Оставьте ребенка в покое.
   Трактирщик с готовностью отступил и поклонился.
   Поваренок поднял на Изабеллу глаза. Она опустилась перед ним на колени и улыбнулась.
   -Не бойся! - шепнула она. - Тебя больше не тронут, дитя! Обещаю!
   С улыбками глядели окружающие на прекрасную даму и чумазого мальчика, который доверчиво ловил ее взгляд.
   -И не плачь, дитя! - добавила Изабелла, погладив его по голове. - Держи денежку!
   Трактирщик подмигнул кому- то из постояльцев, и на его темном лице, сожженном вечным жаром очага, появилось скрытое одобрение и уважение к милосердной женской душе. Изабелла дождалась, пока мальчишка убежал, и повернулась к обладателю сильного голоса, чтоб выразить ему благодарность за поддержку.
   -Благодарю вас, сударь! - сказала oнa.
   Человек, заступившейся за ребенка, встал. Их взгляды встрeтилиcь. Улыбка одеревенела у Изабеллы на устах, а сердце начало стучать неровно и оглушающе громко, как барабан, отдаваясь в ушах грохотом внезапно участившегося пульса.
   У окаменевшей Изабеллы не было сомнений, что за поваренка заступился дворянин и дворянин знатный, хотя одет он был в темный дорожный камзол без единого украшения. Отлич­ал его высокий рост, царственная осанка и безукоризненное сложение крепко сбитого мужчины, закалившего себя в боях и скачках. Такое лицо, как у него, - правильной формы, с высокими скулами, твердо вылепленными губами, прямым классическим носом, с выражением строгим и спокойным - позволяло предположить неординарный ум человека, получившего, несомненно, превосходное образование, обладающего безукоризненной честностью и великодушием; перед юной Изабеллой был мужчина сдержанный и хладнокровный, добрый и храбрый. Пристальный взгляд черных, больших, непроницаемых, все время меняющихся глаз этого человека приковал все внимание Изабеллы. В его ясном взгляде ощущалось спокойствие и сила уверенного в себе человека; но при этом какое- то удивительное, необычное очарование струилось из них, привлекало, делало в чем- то очень близким и единственным.
   Как завороженная глядя в его глаза, Изабелла вдруг впервые в жизни с ужасом осознала, как слаба она со всей своей храбростью неподчинения перед кардиналом Ришелье, отцом, дядей Жозефом: всего лишь маленькая, женственная мятежница, решительная, но беззащитная дево­чка, глядя на которую можно только забавляться, как забавляются окружающие игрой котенка, но не принимают всерьез его шалости и кувырки! Этот незнакомый человек, молча, без улыбки смотрящий на нее, навел Изабеллу на неожиданную мысль, что и она нуждается в чьих-то защите, силе и мужестве! Иными словами, появление незнакомца было для Изабеллы как ожог, от которого болит кожа, лихорадит, который меняет и человека, и его взгляды на жизнь, и саму его жизнь.
   Изабелла вдруг смутилась до слез, развернулась и бросилась вверх по лестнице на второй этаж трактира. Окружающие, возможно, и изумились такой не идущей даме надменности, особенно после того, как она заступилась за поваренка, но, конечно, тот час же забыли об этом, занятые собой.
   Изабелла вбежала в свою комнату, дрожащей рукой заперла дверь и вдруг от внезапной пьяной слабости, пронзившей грудь и живот, привалилась к ней спиной. Графине пришлось даже расстегнуть два крючка на лифе платья, чтобы - дело небывалое! - не лишиться чувств. Пальцы ее взмокли. Голос незнакомца звучал в ушах, заставляя пылать щеки. Графиня не могла ни на чем сосредоточиться, не могла вспомнить, что делает здесь, чужая убогая комната трактира вызывала у Изабеллы теперь отвращение, а от ощущения приподнятого настроения не осталось и следа. Горькое чувство одиночества вдруг холодной струйкой проникло в сердце, да там и застыло острым ледяным укусом.
   Только то место, где находился незнакомец, было наполнено смыслом, там плескались радость, счастье, нежность! Изабелла до сей минуты и не знала, как противны ей интриги, погони, поездки по чужым делам, смысл которых он не понимала, да и не стремилась понять! Новое сосущее чувство волнения и страха потрясло ее. Графиня не могла точно сказать, что творится с ней, по неопытности не понимала, отчего глубокие, необык­новенные черные глаза незнакомца следили за ней не с симпатией или равнодушием, что было бы понятно, но с каким- то внезапным острым недоумением. Это не был человек из тех юношей одного с ней возраста, с которыми она имела дело, которых знала с детства, кто рос ней, играл, гулял, кто был ей понятен- это был взрослый мужчина, рядом с которым она чувствовала себя совсем по-другому- той, кто нуждается в защите и любви!
   Изабелла бесцельно заметалась по своей комнате, схватила со стола зеркало, уронила его и не стала поднимать, зацепилась ногой за табурет и едва не упала на колени. Вечер казался ей слишком жарким, воздух - спертым, а мысль о том, что придется уехать отсюда, вызывала резную боль в груди. Но встреча с незнакомцем оказалась не единственным ее тяжелым потрясением в этот день.
   В двери ее комнаты болезненно громко заскрежетал замок. Изабелла инстинктивно бросилась к кровати и спряталась за пыльный полог. Ей стало казаться, что она видит нереальный фантасмагонический сон, но проснуться графине дю Трамбле не удавалось. В комнату торопливо вошел невысокий юноша, по виду дворянин, и быстро запер дверь. Изабелла не верила своим глазам. Она, почти не скрываясь, уставилась на наглеца.
   -О, сударыня! - только и смог вымолвить юноша, наконец, обернувшись и увидев графиню. Он был приятно поражен. - Чем могу служить, мадам?
   -Вас об этом позволю себе спросить я, сударь. Это же вы ворвались ко мне столь стремительно!
   -Черт подери! - Открыл рот юноша. Вид его - живого, тонкого, как угорь, с узким лицом и светлыми глазами чуть навыкате был забавен. Он огляде­лся, и краска смущения начала заливать его смуглое лицо с полоской усов на верхней губе.
   -Итак, сударь, чем я могу помочь вам?
   -О, сударыня! Ради всего святого, простите меня! Я спешил, а в этой проклятой гостинице номера на комнатах полустерты! Так, значит, я перепутал комнаты!?
   -Увы, да!
   -Тогда, чтоб мне загладить вину, разрешите представиться - шевалье де Батц.
   Изабелла молчала. Как это часто бывает, графиня и не догадывалась, что тому, кого она сейчас недоверчиво разглядывала, предстоит сыграть важнейшую роль в ее жизни - роль друга! И, раз шевалье де Батц так стремительно ворвался на страницы нашего романа и, признаемся, отнюдь не собирается его покидать, опишем его замечательную внешность. Итак, Шарль де Батц - невысокий подвижный юноша 20 или чуть больше лет, с коротко подстриженными, не по моде, черными волосами. У него-худощавое загорелое лицо, дышащее решимостью и энергией, прямой длинный нос, приятного рисунка губы, всегда готовые к улыбке и шутке. Гордый взгляд умных серых глаз - под стать внешности храбреца и человека жизнерадостного. Он понравился Изабелле.
   -Но что заставило вас так спешить и перепутать комнаты? - спросила она растерянно. Ей нужно было говорить что- угодно, нести любую чушь, чтобы только отогнать мучительное видение того человека с необыкновенными глазами. Ах, в них единственных заключалось ее счастье, все то, о чем она затаенно и сладко мечтала ночами под пение соловьев в Париже, вдыхая запах роз, гордо встающими ряд за рядом на черной плодородной земле Франции! В незнакомце было все то, что воспевали романтичные провансальские трубадуры, прижимая к груди старинные золотистые лютни! Только, когда читаешь баллады, все кажется легко и естественно, и легко отгадать, в кого будет влюблен главный герой! А в жизни, как вдруг оказалось, так не бывает! А вот как бывает, изначально невозможно и предположить! И, испуганная чем- то новым, невозможным, потерянная, смущенная, Изабелла дю Трамбле не знала, что ей теперь делать, как жить, чему верить!
   -О! - воскликнул шевалье де Батц, сжав кулаки. - С некоторыми новыми постояльцами мне - как бы это мягко выразиться при даме! - мне не хотелось бы беседовать ни при каких обстоятельствах.
   -Не имеете ли вы в виду гвардейцев Его Высокопреосвященства кардинала Ришелье?
   -Гм... Я говорил именно о них!
   -О, боже мой! - Изабелла проворно схватила плащ. -Значит, они уже здесь? Я непременно должна уехать сейчас!
   -Осмелюсь заметить, мадам, они кого -то ищут и первым делом заперли конюшню.
   -Тогда я уйду отсюда даже пешком! - заявила Изабелла, собирая дорожный несессер. - Слава богу, до Шабрена всего два лье!
   -Черт подери, вы поражаете меня, мадам! Ночь на дворе, если вы еще не заметили!
   -Вы меня еще не знаете! Но, сударь, - она захлопнула несессер, - могу ли я надеяться, что вы не выдадите меня новоприбывшим господам? Вы, кажется, не очень их жалуете?
   -Да что вы! - ужаснулся юноша. - Скажу вам больше, они - мои личные враги.
   -О, мне весьма повезло!
   Де Батц восхищением поклонился ей.
   -Нас свела судьба, мадам! - серьезно объявил он. - Если вы желаете покинуть трактир прямо сейчас, почему вам не воспользоваться моей помощью?
   -Если это судьба, то я соглашусь, пожалуй.
   Она улыбнулась. Что-что, а Изабелла умела отличать истинное благородство людей от корыстных предложений недругов.
   -Идемте, - распорядился юноша. Изабелла решительно отдалась в руки судьбы и последовала за господи­ном де Батц.
   В общей зале народу было уже много меньше. Изабелла с испугом покосилась на то место, где сидел ее незнакомец. Разумеется, никого там уже не было. И Изабелла засомневалась в своем рассудке: возможно ли, что странный сон привиделся ей наяву? Была ли вообще встреча с тем человеком или чересчур живое воображение сыграло с ней злую шутку? Или виной всему было отсутствие яркого света, отчего тени горящих свечей причудливо легли на гордое лицо незнакомого ей человека, придав неожиданно глубокое выражение его проницательным глазам?
   Изабелла тряхнула волосами, когда алые плащи гвардей­цев кардинала приковали ее внимание. Около дюжины их беседовали с постояльцами, еще несколько человек поднималось по лестнице навстречу Изабелле.
   -Улыбайтесь же, мадам! - распорядился де Батц. - Делайте вид, что я вам нравлюсь.
   Изабелла в этот миг была несказанно благодарна своему отцу, который частенько повторял ей: "В путешествиях будьте сама скромность в одежде и сама храбрость в действиях, дочь моя!" Серое платье без воротника, всего лишь с кружевной оторочкой и кокет­ливо отвернутое личико сделали ее незаметной для слуг кардинала, ищущих дочь одного из самых богатых и известных лиц в государстве. Им и голову не пришло пристально разглядывать деревенских юношу и девушку, державшихся за руки и спешащих мимо них на зад­ний двор.
   -О, я ваша должница! - воскликнула Изабелла, когда они оказались вне трактира на темном дворе. - Как же мне отблагодарить вас!?
   Зубы де Батц белели в темноте. Он улыбался.
   -Это еще не все, мадам! - заявил он самодовольно. - Смотрите туда, правее.
   Две лошади стояли у колодца позади трактира, то и дело фыркая, но послушно не двигаясь с места.
   -Неужели это мне? - Воскликнула Изабелла.
   -Конечно! - небрежно добавил де Батц. - Мы никогда не оставляем лошадей в конюшнях и, как видите, наше правило себя оправдывает. Ах, сударыня, я с радостью проводил бы вас до Шомбрена, но нам в другую сторону и очень срочно.
   -Нам? - улыбнулась Изабелла.
   -Да, мы в это раз путешествуем с одним моим хорошим другом. Да вот же он сам!
   Действительно, рядом с лошадьми стоял высокий человек, почти невидимый в темноте.
   -Вы отныне -мои друзья! - заверила их Изабелла искренне. - Благодарю вас, господа!
   -Счастливого пути, - произнес г-н де Батц.
   Человек, державший поводья лошадей, поднял голову. Было темно, но Изабелла узнала его - это был ее незнакомец. У Изабеллы сразу затряслись руки и онемел язык.
   -Разрешите представить вам, сударыня, моего дpyга, г-на де Силлек, - как сквозь сон донеслись до нее слова г-на де Батц. - Де Силлек, госпоже необходимо скрыться немедленно, а лошадь нее осталась в запертой конюшне. Мы же не можем допустить, чтоб госпожа ушла отсюда пешком!
   -Берите моего коня, сударыня.
   Глаза г-на де Силлек блестели в темноте. Он низко поклонился и подвел ей лошадь. Де Батц легко подсадил Изабеллу в седло.
   -Счастливого пути! - говорил он, привязывая ее несессер к седельным сумкам в то время, как его друг подтягивал стремена. - Я, право, oгopчен, что наше знакомство состоялось в столь неподходящей обстановке, но мы рады были помочь вам! Этого великолепного коня выбирал сам де Силлек; конь унесет вас хоть на край света.
   Изабелла вдруг почувствовала такое нечеловеческое страдание, словно душу ее разрывал на части умелый в своих мрачных делах палач Гревской площади! Не могла она уехать! Если она сейчас уедет, может случиться так, что она и де Силлек никогда больше не встретятся, и сегодняшний мгновенный обмен острейшими взглядами останется в памяти обоих странным жизненным эпизодом, полусном, полуявью, слишком нереальной, чтоб осуществиться, до краев полной нереализованными возможностями, словами, которые никогда не будут сказаны, радостью, которая умрет прежде, чем будет испытана, никогда не познанным счастьем!
   Что видела Изабелла в глубине непроницаемых глаз графа де Силлек? Она не могла ее сформулировать, но знала, уже знала, что, заговори она с ним, он понял бы ее, как она поняла бы любую его фразу! Г- н де Силлек никогда бы в жизни не заявил бы небрежно, как заявляли многие другие ее поклонники: "Вы слишком романтичны, дорогая!" - так частенько нашептывал ей на ушко барон де Дромоль, считающий себя человеком чрезвычайно благоразумным. Г- н де Силлек никогда не удивился бы, как удивлялся, бывало, молодой красавец герцог де ла Шанде: "Как странно вам иметь идеалом мужчины каких-то там трубадуров Аквитании! Нужно жить сегодняшним днем, прекрасная графиня"! Никогда де Силлек не сказал бы ей такое - он понял бы ее непременно! А вот почему, ну почему она так решительно в этом уверена - юная графиня и не знала!
   Она мучительно искала предлога задержаться, но суровый рок увлекал ее, хлестал по вцепившимся в гриву коня рукам, отрывая от того, кто должен был сейчас оставался здесь, а потом уехать "в другую сторону и очень срочно"! Ах, неужели Изабелле дю Трамбле придется потом полжизни искать свою любовь, безнадежно затерявшуюся среди многочисленных деревень, городов и буковых лесов Франции?
   -До встречи, незнакомка! - повторил г-н де Батц.
   Г-н дe Силлек молча стоял возле них, и невозможно было разобрать, что выражают его черные глаза.
   Где-то рядом с грустным хрустальным звоном внезапно разбилось стекло и сразу кто-то возмущенно закричал. Похоже, гвардейцы кардинала учиняли в гостинице обыск.
   -Да уезжайте же скорее, пока вас не заметили! - воскликнул де Батц в нетерпении. - Мы еще с вами встретимся, сударыня, клянусь честью!
   -Я оставлю коня в первой же гостинице от главных ворот Шомбрена! - с трудом произнесла Изабелла, чувствуя, как горькие рыдания застревают в горле, не давая ей возможности говорить и дышать. - А себе я там же куплю лошадь.
   -Да, да, сударыня! Спешите!
   -Прощайте, господа!
   -Доброго пути!
   Изабелла дю Трамбле ничего еще не знала о г-не де Силлек, но была уверена в только одном - без этого человека она одинока!
   Никто и никогда не вызывал в сердце Изабеллы такого страдания, ибо ее душа была предназначена для этого человека, для их печальной встречи всего на несколько минут, встречи для расставания навсегда; не могли они оставаться вместе, ибо, люди чести, сперва должны были выполнить свой долг по отношению к другим, а затем думать уже о себе! Как же так получается в жизни? - в отчаяньи думала Изабелла и обескураженно кусала губы. В любимых графиней романтических балладах главная героиня с беззаботной радостью встречала своего возлюбленного, и сердце ее при встрече с ним не болело, не разрывалось на куски от страха, волнения, негодования! Главная героиня романтических баллад всегда знала, что ей делать и как поступать в той или иной жизненной ситуации, а вот Изабелла, встретив того, кто взволновал ее настолько, что не было возможности думать о ком- то еще, не могла радоваться встрече, ибо вдруг оказалось, что их встреча произошла не там, где хотелось, не вовремя, молниеносно, небрежно, впопыхах! И незнакомец, увы, не смотрел на нее с восхищением и приязнью, не делал изысканные комплименты, как хотелось бы страстно, не целовал руки, не опекал покровительственно и не баловал, а спешил куда-то по каким-то своим чрезвычайно важным и срочным делам, был чем-то озабочен, расстроен, молчалив!
   Изабелла, ощущая невыносимо тяжелый ледяной камень в груди, уже была далеко от трактира. Встречный прохладный ветер размазывал по ее щекам слезы горечи и обиды на себя и судьбу. Она глотала свежий ночной воздух и смотрела невидящими глазами в темноту, где вилась едва заметная дорога впереди.
  
  

Глава 8

  
  
   Джулия, чинно расправив юбки темно-синего атласного платья модного фасона- с расходившейся от лифа верхней юбкой, открывающей голубую нижнюю юбку, унизанную мелкими жемчужинами, отчего кожа Джулии казалась еще белее, а сияющие глаза приобрели необычный бирюзовый оттенок, сидела в большом кресле в кабинете г­осподина де Тревиля. Капитан королевских мушкетеров, заложив руки за спину, вышагивал по роскошному паркету, иногда останавливаясь перед новым письменным столом из дуба, подаренным ему лично королем Людовиком, и по привычке прислушиваясь к приглушенным голосам, доносящимся из коридора.
   -Я вне себя от досады, что мне не удалось переговорить с Изабеллой до ее отьезда!-повторял он, ударяя кулаком о кулак, а потом вновь начинал метаться по кабинету. - Тогда бы можно было узнать, почему ее батюшка отправил ее отдыхать! Он - очень умный вельможа и никогда ничего не делает просто так! Граф дю Трамбле явно узнал какие-то новости из Испании!
   -Но, сударь, какая здесь связь - Изабелла и Испания? - удивилась Джулия.
   -Ее брак должен послужить интересам государства, дитя мое, как в свое время наша королева Анна тоже была выбрана в супруги Его величеству. Возможно, Изабелле, когда она вернется в Париж, опять придется столкнуться с подобной ситуацией! Ах, если б я знал, в чем там дело! Что же все-таки задумал его Высокопреосвященство? А он что- то знает, клянусь честью! Эх, все-таки жалко, что я не успел переговорить с Изабеллой, черт возьми!
   -Она очень спешила, сударь!
   -Я знаю! Меня тогда срочно вызвали в Лувр, и Изабелла меня не застала.
   -Но, может быть, если у вас есть какие- то сомнения в чистосердии Его величества, ей лучше не возвращаться в Париж? Может быть, ей стоит подождать немного, когда все как- нибудь утрясется?
   -Дитя мое, что толку убегать от неприятностей? Ей все -равно придется доказать всем, что она сильнее обстоятельств!
   Джулия нахмурилась. Она подумывала уже признаться капитану, что ей известно, где ее подруга, но не успела.
   -Уже восемь утра, - прервал ее раздумья де Тревиль, глядя на стоящие на столе часы в виде клетки для жаворонков, - и они уже здесь. Сейчас я представлю вам самых храбрых и верных людей из всех моих мушкетеров, сударыня. Они будут сопровождать вас в вашем путешествии.
   Действительно, в этот момент дверь отворил слуга в голубой ливрее, и в кабинет шаг в шаг вошли три мушкетера. Все трое были сейчас же представлены г-же де ла Шпоро - господин де Батц - юноша с лукавым прищуром голубых глаз, г-н де Силлек - человек постарше со строгим лицом и величественной осанкой, и г-н де Порто- очень высокий и очень добродушный мушкетер, настоящий гигант, одетый в отличие от остальных не в мушкетерский плащ, а в голубой камзол с многочисленными изысканными разрезами на рукавах, откуда выглядывали кружева белоснежной рубашки.
   -Я говорил вам о четверых храбрецах, - заметил де Тревиль, - но их друг не может сейчас принимать участие в экспедиции. Но и эти стоят четверых.
   Де Тревиль с гордостью оглядел подтянутые фигуры своих любимцев. Маркиза же застенчиво улыбнулась. Ей был необычайно приятен интерес в их глазах.
   Что за странная пр­ихоть судьбы свела их всех в это утро? Но никто тогда не думал, что встреча их не случайна. Джулия и догадываться не могла, кого встретили мушкетеры де Батц и де Силлек по дороге в Париж, а те и думать не думали, что та, из-за которой остается в городе де Арами­сец, едет с ними.
   Да, именно г-н де Арамисец их четвертый друг! Но стойте...Мы не знакомы еще с одним нашим героем, Исааком де Порто. Он последним появляется на страницах нашей рукописи, но сыграет не последнюю роль в этом повествовании. Но что можно сказать о человеке, самим богом предназначенным быть верным другом- человеке честном и горячем, чья натура как на ладони? Скажем только, что г-н де Порто- рове­сник Армана де Силлек, ему 25 лет, он - гигант более шести футов ро­ста, человек приятной округлой внешности, любящий простые радости жизни­ - вовремя поспать и поесть, с удовольствием посмеяться и провести вечер рядом с красивой дамой. Исаак де Порто понятен всем и ничуть не огорчен этим.
   -Вы отправитесь сегодня в полдень, господа, - тем временем отдавал последние распоряжения капитан мушкетеров. - Предположительно, моя племянница направилась в Бретань, к родственникам отца. Присутствующая здесь госпожа де ла Шпоро любезно согласилась помочь вам разыскать ее. Не позднее чем через три недели Его Величество ждет вас!
   Мушкетеры, взмахнув шляпами, поклонились.
   -Не забудьте, господа, что и слуги кардинала ищут г-жу дю Трамбле. Если вы по каким- либо причинам не найдете мою племянницу, привезите г-жу де ла Шпоро обратно. Вы я отвечаете за нее головой! Это приказ Его Величества!
   -Мы умрем за г-жу де ла Шпоро! - воскликнул де Батц пылко, чем заслужил очаровательную улыбку маркизы.
   -Где вы сегодня встречаетесь? - поинтересовался г-н де Тревиль.
   -У Наваррских ворот, капитан, - отозвался г-н де Силлек.
   -Хорошо, господа! Ступайте! Де Силлек, задержитесь! - велел он молодому мушкетеру. -Возьмете у меня приказ и планы дорог.
   У дверей де Тревиль жестом остановил маркизу де ла Шпоро.
   -Сударыня, прошу вас, уговорите Изабеллу вернуться в Париж! Если король Людовик на нашей стороне, ей нечего бояться, ибо кардинал ни за что не пойдет против воли Его величества! Солжет, да, может быть, оклевещет, посадит Изабеллу под домашний арест, возможно, отправит на неделю в Бастилию, но против короля не пойдет!
   -Я постараюсь уговорить мою подругу, г-н де Тревиль!
   -Отлично! Изабелла порой упряма, порой чересчур импульсивна, это правда. но все- таки она благоразумна! Она вас послушает, дитя мое, хотя, черт возьми, в любой точке Франции сейчас безопаснее, чем в Париже! Никогда не знаешь, что случиться здесь в следующую минуту! Даже у вас, фрейлин королевы Анны, не все спокойно. Говорят, кардинал Ришелье скоро прикажет всем испанским девушкам королевы Анны уехать обратно в Испанию! Слышали об этом?
   -Да, об этом поговаривают с марта.
   -Ну да ладно! Ступайте, дитя мое! Я верю, что вы все сделаете для блага Изабеллы, но и не забывайте о собственной безопасности, полагайтесь на г-д мушкетеров во всем! Господа де Порто и де Батц сейчас ждут вас. Пусть они проводят вас до дома!
   -Вы думаете, они меня ждут?!
   -Я не сомневаюсь в этом! Вы произвели огромное впечатление на моих мушкетеров, сударыня!
   -О!
   -Не смущайтесь, дитя мое! Вы ведь уезжаете с ними на две, а то и на три недели, но, уверяю вас, с ними вы не будете знать никакого стеснения!
   -Вы думаете, мы станем друзьями?
   -Да, мое дитя! Я должен заметить, что люди эти- хорошие воины, готовые жизнь за ваше спокойствие! Счастливого пути, сударыня. Я жду вас обратно вместе с Изабеллой.
   Джулия уже закрывала за собой дверь, когда капитан мушкетеров положил руку г-ну де Силлек на плечо.
   -Сын мой, - сказал он, - вы просили меня не ставить вас на задания, во время которых вы можете столкнуться с дамами, но Изабелла - моя племянница и я лично прошу вас...
   Дверь закрылась, не давая Джулии дослушать продолжение загадочной фразы, впрочем, она к этому и не стремилась. Ее больше волновало подойдут ди к ней, как предсказывал г-н де Тревиль, ее новые поклонники. Так и случилось, к ней подскочили оба друга - г-да де Батц и де Порто.
   -Мы осмеливаемся, сударыня, просить разрешения проводить вас до вашего дома!- с глубоким поклоном произнес де Порто.- Не откажите нам!
   -Очень просим вас!- горячо добавил де Батц.
   -О, конечно, господа, проводите меня! - согласилась Жули, гордо выпрямляя спину. "Видели б меня наши дамы! - восторженно подумала она, невольно поглядывая по сторонам. - Я еду домой в окружении мушкетеров Его Величества! Ах, как хорошо!"
   Ее тщеславие было абсолютно удовлетворено- она, одна из первых красавиц Парижа, едет верхом в сопровождении людей, при виде которых дамские сердца трепетали, а головки поворачивались только им вслед. В мушкетерский полк набирали людей только приятной внешности, заслуживших особое расположение короля храбростью, отвагой, дерновенностью или чрезвычайным умом и хитростью, ловких, выносливых и в совершеснтве владеющих оружием и, одновременно, дворян чрезвычайно любезных. И, конечно, мушкетеры не могли не знать о своем прилигированном положении и держались соответственно.
   -Мы рады сопровождать самую очаровательную даму двора Его Величества! произнес де Батц любезно.- Нам искренне жаль, что мы ранее не имели чести видеть вашу милость!
   -Мы почти полгода путешествовали по чрезвычайно важному заданию Его Величества! - ­с важным видом похвастался де Порто, широко раскрывая голубые красивые глаза. - Но где именно мы были, сказать не можем! Это не наша тайна! Мы не скажем, даже если вы станете умолять нас об этом...
   Они втроем спускались по главной лестнице дома де Тревиля. Джулия с удовольствием ловила на себе восхищенные взгляды господ мушкетеров, с поклонами расступающихся перед ней.
   -А вы разве не знаете племянницу вашего капитана, господа? - спросила она, взмахнув длинными золотистыми ресницами.
   -Нет, нет, сударыня! - отозвался де Порто, надвигая на лоб широкополую шляпу с белыми перьями, которая дополняла его роскошный костюм. - Она вернулась в Париж лишь несколько месяцев назад, а мы пребывали в Гаскони, как я уже рассказывал вашей милости, полгода, наверное!
   -А теперь едем в Бретань! - проронил де Батц, оттесняя друга к краю лестницы, что полукругом расходилась перед ними. - Но мы, конечно, наслышаны о прелестной племяннице нашего капитана, но так же много мы слышаны о прекрасной маркизе де ла Шпоро!
   Джулия улыбнулась ему.
   -Я тоже хотел это сказать! - обиделся гигант де Порто. - Почему вы, Шарль, в делах и военных и любовных вечно опережаете меня?
   -Никогда не медлите, друг мой!
   Они как раз подходили к конюшне.
   -Я все понял! - заявил де Порто и первым подсадил Джулию в седло ее черной лошади. - Я был быстр?- хитро поинтересовался он у друга.
   Джулия рассмеялась, глядя на обескураженную физиономию де Батц.
   -Ну что же вы сами -то медлили, сударь? - весело произнесла она.
   Де Батц скорчил гримасу.
   -Вот смотрите, де Порто, какой вы коварный человек на самом деле, а притворяетесь человеком наивным- превратили меня в посмешище и рады!- проворчал он. - Мы еще с вами поквитаемся за ваше вероломство, клянусь честью! Смотрите, г-жа де ла Шпоро, как я сижу в седле!
   -С удовольствием, г- н де Батц! А потом вы проводите меня домой -мне нужно еще приготовиться к нашему долгому путешествию.
   Г-н де Порто по дороге к Наваррским воротам заехал к г-ну де Арамисец. Ему хотелось не столько проведать раненого друга, сколько похвастаться перед ним новым обмундированием. В алом бархатном камзоле с черными бантами, с позолоченной перевязью, шпагой и пистолетами, украшенными инкрустацией под серебро, де Порто был ослепителен. Сегодня не одна дама заглядывалась на одного из своих че­тырех кумиров!
   -Итак, вы остаетесь в Париже? - спросил де Порто друга, когда тот внимательно осмотрел его и выразил свое одобрение кроем и цветом нового костюма.
   -Да, я вынужден остаться, увы!
   -Что вам за охота сидеть в Париже, черт возьми, когда можно путешествовать и драться на дуэлях!?
   -Одна такая дуэль уже отбила у меня всякое желание, как вы выражаетесь, путешествовать!
   -Что- то я не заметил, чтоб вы были огорчены своей раной!
   3наномый нам храбрый защитник Джулии - красавец и хитрец г-н де Арамисец взял со стула свою серую шляпу с голубыми перьями и накинул серый камзол.
   -Я, пожалуй, провожу вас до Наваррских ворот. - заявил он, желая убедиться, что друзья и в самом деле уехали. Он все-таки хотел найти ту даму, что поразила его в самое сердце! Как мы с вами уже знаем, он искал г-жу де ла Шпоро.
   -Капитан обещал нам настоящую бойню с гвардейцами Ришелье!- рассказывал де Порто восторженно, когда они вдвоем не торопясь ехали по узким улицам Парижа.
   -Исаак, прошу вас, бросьте, наконец, описывать чрезвычайные прелести вашего нового задания!
   -Подвиги, дуэли, скачки, Анри! Неужели вас это больше ни капельки не соблазняет?
   -Вот уж нет!
   Они подъезжали к пустынному перекрестку улиц Архива и Лиона, где, между огромными Наваррским воротами, пряталась маленькая пыльная площадь. Там издавно назначали важные встречи все в городе, начиная от бретеров- ночью и заканчивая дамами света в таинственных черных масках- при свете утреннего солнца.
   -Послушайте, Анри!- не оставлял попыток уговорить друга де Порто.- Ну что вы будете делать в Париже без нас? Вам же станет скучно!
   -Повторяю вам еще раз, у меня дела!
   -Какой вам интерес в одиночестве, Анри? Или вы устали от кочевой жизни солдата? Нет? Я так и знал! Тогда бросайте все и отправляйтесь с нами в Бретань. Согласны?
   -Нет, Исаак, и прекратите вашу болтовню, я устал...О, боже! -вдруг воскликнул де Арамисец изумленно, натягивая поводья лошади. Рот его полуоткрылся.
   -Что? Что?- всполошился де Порто.
   -О, господи!- Прошептал де Арамисец, сдвигая шляпу на лоб.- С кем это беседует де Батц? Смотрите, Исаак, вы видите ту даму в лиловом? Кто она? Да говорите же!
   Де Порто с изумлением уставился на друга.
   -Не думал я, что вы столь невнимательны, разговаривая со своим лучшим другом!- с укором заметил он.- Я потратил уйму времени, рассказывая вам о ней сегодня.
   -Отвечайте прямо на мой вопрос, Исаак!- нервно вскричал Анри, с нетерпением пожирая глазами даму.- Кто она?
   -С этой дамой мы и едем путешествовать в Бретань.
   -С ней!? Какого черта вы молчали, Исаак!
   -Анри, вы побледнели! Это рана!
   -К черту рану! Я здоров!
   Де Apaмисeц пришпорил лошадь и, как безумный, помчался к другому краю площади.
   -Ад и преисподняя!- воскликнул де Порто.- Ему дурно! Совсем помешался, бедняга!
   Де Арамисец как вихрь промчался через площадь и почти на ходу лихо спрыгнул с седла рядом с де Батц.
   -А вот и я! - несколько дрогнувшим голосом провозгласил он.- Де Батц, прошу вас, представьте меня вашей прелестной спутнице.
   Лицо Джулии окаменело.
   -Ах, да!- пробормотал де Батц, удивленно глядя на друга, но быстро нашелся.- Г-жа де ла Шпоро, разрешите представить вам г-на де Арамисец - нашего хорошего товарища. Мы думали, что полученная недавно рана задержит нашего друга в городе, но, как видите, мы ошибались.
   Де Арамисец склонился в глубоком поклоне перед смешавшейся Джулией, и только дрожание опущенных ресниц выдало ее.
   -Куда вас черти понесли, де Арамисец?- воскликнул г-н де Порто, приближаясь верхом на своем могучем коне, будто кентавр.- Вы с ума сошли? Почему вы молчите? Уже полдень, где де Силлек?
   -Анри, как я понимаю, едет с нами! Верно, Анри? - спросил де Батц проницательно.
   -Да!
   -Силлек удивительно точен, он придет с минуты на минуту. А! Вот и он!
   -Приветствую вас, господа! - вступил в разговор подъехавший граф де Силлек.
   -Значит, все в сборе! - удовлетворенно заметил де Порто.- Я совершил непростительную ошибку сегодня, приветствуя вас последним, госпожа де ла Шпоро! Я ужасно огорчен!
   -Анри, мы не можем ждать, пока вы собиретесь,- заявил де Батц.- Вам придется ехать налегке, потом что-нибудь придумаете.
   -Куда мы направляемся?- спросил де Порто.
   -Мы едем по дороге на Флер, - ответил де Силлек.
   -Может быть, выберем дорогу короче?- вмешался де Батц.
   -Это и есть самая короткая дорога.
   -Мы, кажется, встречались?- тихо спросил де Арамисец у Джулии.
   -Да, - едва слышно пролепетала она, не поднимая глаз. - Мы действительно, кажется, встречались с вами.
   -Вперед! - крикнул де Батц, - чего мы еще ждем?
   Четверо мушкетеров и всадница в лиловом пришпорили лошадей и понеслись к воротам, поднимая на крылья испуганных белых голубей на площади. Они выехали из города по одной из дюжины дорог, что ведут на Французский полуостров, в страну холодных ветров и туманных рассветов. Сияло солнце, заливая бескрайние поля ржи знойными лучами. В необозримой выси над ними непрерывно щебетали жаворонки. На одном из перекрестков де Батц и де Силлек остановили маленький отряд.
   -Г-жа де ла Шпоро, - начал де Батц,- сейчас мы должны все- таки решить, каков будет пункт нашего путешествия. Вы хорошо знаете вашу подругу, как вы думаете, куда бы она могла поехать? В Бретань?
   -Я не знаю, что вам сказать...
   -Между прочим,- заметил де Порто несколько раздраженно,- как я помню, в Бретани все хорошо, и дамы там приветливые и дороги сносные, но при этом в гостиницах отвратительно кормят, заметьте, не просто плохо или там невкусно, а именно отвратительно! Мне туда не хочется совать нос, который, я опасаюсь, неприменно похудеет на здешних противных морковных и спаржевых пюре! Бр-р!
   -А вы что скажете, Анри?
   -Мне все равно, какой мы выберем маршрут,- произнес де Арамисец, скорее для Джулии, чем для всех остальных. Джулия постаралась принять независимый вид.
   -Надо ехать на юг,- скороговорной молвила она.- В Безье, в трактир "Для гасконцев".
   Мушкетеры переглянулись.
   -Три дня пути туда, три обратно,- быстро подсчитал де Силлек.- Мы вернемся вовремя.
   -И вы молчали, что знаете, где ваша подруга!- укорил маркизу де Порто.- Вы нам, должно быть, не доверяете! А мы, между прочим, умеем хранить тайны, черт возьми! Разве мы когда- нибудь выдавали высокопоставленных лиц, которые....
   -Исаак!- оборвал его де Арамисец Он укоризненно покачал головой.- Не утомляйте нашу прелестную даму вашими бесконечными рассказами.
   Его красивые, удивительные, прозрачно- голубые глаза обратились на Джулию и та, отвечая на его горячий взор, благодарно улыбнулась ему.
   -Мне, г-да, не хотелось привозить Изабеллу в Париж,- призналась она.- Я боялась за нее! Но теперь я уверена, что ей ничего не грозит.
   -Конечно! - заверил ее Батц и широко улыбнулся.- Вам тоже, прекрасная г-жа де ла Шпоро.
   -Я надеюсь!
   Де Арамисец склонился к ней.
   -Это так, сударыня? - произнес он столь горячо, что Жули залилась краской.
   В Безье они оказались к вечеру третьего дня.
   -Послушайте, милейший,- обратился де Батц к трактирщику таверны "Для гaсконцeв", - у тебя должна остановиться г-жа дю Трамбле. Где она?
   -Мне ничего об этом не известно, господин!- отвечал маленький, вертлявый, похожий на тщедушного подростка хозяин.
   -Наряги-ка память, милейший, иначе мы заставим тебя вспоминать особыми способами, до которых мы мастера, и которые вряд ли восхитят тебя! Эта дама должна была ждать посланников от короля Людовика! Помнишь ее или нет? Отвечай!
   -Откуда я знаю, что вы- те самые люди, за которых себя выдаете? Простите, ваша милость, за подробные расспросы, мы - люди маленькие, но очень верные.
   -Пожалуйста, помогите нам, - вмешалась Джулия, опасаясь, что эти самые подробные расспросы продлятся до вечера, - я -госпожа де ла Шпоро, а эти господа - мушкетеры короля.
   -Мне никак не припоминается, чтоб мне говорили о ваших милостях.
   -Моя подруга должна была упоминать мое имя, ибо мы еще в Париже договаривались, что я передам ей некоторые сведения. Неужели, она не произносила мое имя- маркиза де ла Шпоро, Джулия де ла Шпоро!?
   -Мне называли это имя, ваша светлость.
   -И где же моя подруга?
   -Г-жа остановилась на втором этаже. Но сейчас ваши милости в комнатах ее не найдут. Зато изысканный стол ждет ваших милостей, если ваши милости изволят отужинать после долгой дороги. Мои жареные перепела с шампиньонами и пастернаком по праву ценятся в нашем добром городе.
   -А где же госпожа графиня? - удивился де Порто.
   -Не могу сказать, господа!
   Де Порто потянул но­сом воздух.
   -Укажите наши комнаты, милейший, и не забудьте принести нам перепелок, филе барашка и побольше бургундского, слышите? Я давненько не пробовал хорошей кухни, а у вас она, похоже, действительно отменная!
   -И чего это вашей подруге, сударыня, не сидится на месте? - проворчал де Батц. - Гвардейцы кардинала вот- вот настигнут ее, а она ушла немного прогуляться!
   -Вы ее еще не знаете! - усмехнулась Джулия.
   -Как, г-жа дю Трамбле способна и на более безрассудные поступки?
   -Ужинать! - провозгласил де Порто, настойчиво увлекая друзей к столу. Как человек практичный, он всегда откладывал любые обсуждение планов на время после ужина.
   Через час с четвертью в трактире восстановилось спокойствие. Джулия отдыхала у себя, де Арамисец мечтал о ней, рассхаживая по соседней комнате, де Порто воспользовался редким тихим моментом, чтоб соснуть, а де Батц, человек ответственный, караулил госпожу де Трамбле у ее комнаты. Де Силлек, наконец, в одиночестве сидел в общей зале. Его строгое лицо было бледно, а глаза и без того грустные, казались печальнее, чем обычно.
   Де Батц разложил не вычищенные еще пистолеты перед собой на двух трехногих пистолетах. Он сам сидел на таком же у дверей комнаты госпожи дю Трамбле.
   -О, - только и смог вымолвить он, увидев незнакомку из Эстампа, которая легкой походкой подходила к нему со стороны лестницы. - Это вы!?
   -Мой спаситель! - всплеснула руками потрясенная Изабелла. Изумлению ее не было предела. - Вы тоже здесь? Откуда? Вам же нужно было в другую сторону и срочно, если мне не изменяет память!?
   -Мы уже сьездили туда и возвращаемся обратно! - воскликнул де Батц лукаво. - А наши судьбы явно связаны, сударыня! Оставить вас в Этампе, а встретить в Безье! Вам, значит, удалось ускользнуть от гвардии кардинала Ришелье?
   -О, да! Вы мне так помогли! Я вам очень благодарна!
   -Не так много мы и сделали! Вам помогает, а меня восхищает ваши храбрость и доброта.
   -Не так уж я и храбра! - заметила Изабелла, занятая какой- то своей внезапной мыслью.
   -Я не надеялся, прекрасная госпожа, что когда- нибудь увижу вас вновь.
   -Вы могли бы догадаться...
   -Почему, черт возьми?
   -Вы опять перепутали комнаты.
   -Как! - вскричал де Батц, схватившись за голову. - Неужели это ваша комната?
   -Да, конечно.
   -Но это комната графини дю Трамбле!
   -Как ни странно, но вы называете мое имя.
   -Но это невозможно! - закричал совершенно сбитый с толку г-н де Батц.
   -Почему невозможно? - раздался веселый голос Джулии, появившейся из своей комнаты. - Шевалье де Батц, разрешите я представляю вас моей подруге, племяннице вашего капитана, нашей беглянке, графине дю Трамбле!
   Де Батц открыл рот.
   -О, Жули! И ты здесь? - У Изабеллы пошла кругом голова. В изумлении она переводила глаза с де Батц на подругу.
   -Дорогая Изабелла, мы приехали сопроводить тебя обратно в Париж и при этом охранять от гвардейцев кардинала Ришелье. Шевалье де Батц и трое его друзей- наш с тобою почетный экскорт!
   -В Париж я не поеду.
   -Нас прислал Его Величество, который не считает, что тебе пора замуж.
   -Все это так! - подтвердил де Батц, во все глаза рассматривая Изабеллу. -Мы уже давно ищем вас, сударыня. Но я даже не предполагал, черт возьми, что это вы!
   -Вы, что же, знакомы? - удивилась Джулия.
   Шевалье де Батц и Изабелла переглянулись.
   -Мы встречались в Этампе, - произнесла Изабелла слегка дрогнувшим голосом.­
   -Госпожа дю Трамбле там скрывалась от гвардейцев Ришелье! -сообщил де Батц с готовностью. - А я-то потом всю дорогу в Париж гадал, на что способна та изумительно прекрасная дама, такая хрупкая с виду, но с твердым характером. Госпожа де ла Шпоро, я вынужден признаться, что вы были правы и я действительно совсем не знаю вашу подругу.
   Изабелла рассмеялась. Напряжение и одиночество последних трудных дней постепенно отпускало ее, но теперь появились причины для волнений и переживаний совсем другого рода.
   -Госпожа дю Трамбле! - продолжил де Батц любезно. - Пойдемте со мной, я просто обязан представить вам ваших спутников!
   В комнате напротив им навстречу поднялись высокий, худощавый молодой человек с очень красивыми голубыми глазами и огромного роста господин с добродушным выражением полного лица. Он с нескрываемым восхищением поклонился Изабелле.
   -Госпожа дю Трамбле, - торжественно объявил де Батц, - разрешите, я представлю вашей милости тех, кто как никто достоин этой чести. Перед вами господа де Арамисец и де Порто, лучшие мушкетеры Его величества Людовика XIII!
   -Так это вы -госпожа дю Трамбле!? - воскликнул гигант де Порто так искренне, что Изабелла улыбнулась.
   -О да, г-н де Порто!
   -Дама, которая воюет с самим кардиналом Ришелье! - восклицал де Порто. - Черт возьми, вы не только смелы, но и прекрасны! Я мечтал быть представленным вашей милости!
   -Господа, я рада видеть вас! Я счастлива, что именно вы, а не гвардейцы кардинала, которых я боюсь как огня, первыми нашли меня! Я рада, что вы будете сопровождать обратно в Париж!
   ­
   -Вы боялись зря! - воскликнул г-н де Порто. - Кардинал Ришелье не так уж страшен, как его рисуют в городе, мы- то хорошо это знаем! Однажды мы все четверо провели целые сутки в Бастилии за то, что подмешали в вино гвардейцам кардинала одно интересное аптекарское средство, и ничего, остались в живых...
   -Да, верно, - подхватил де Батц, посмеиваясь.
   -Ты, Изабелла, можешь чувствовать себя здесь в совершенной безопасности! - добавила Джулия уверенно.- Мушкетеры Его Величества - лучшие друзья.
   -Вы так думаете? - тихо переспросил де Арамисец, глядя в маркизе в глаза тем взглядом, что проникает до самого сердца. У Джулии загадочно дрогнули золотые ресницы, но она промолчала.
   Изабелла опустилась на стул, который уступил ей де Порто, шутливо изображая облегчение. Друзья засмеялись. Их лица выражали удовлетворение. Графиня дю Трамбле сразу вошла в маленькую компанию благодаря доброжелательности и искренности, которые привлекательны в любой век, ибо души честных, великодушных, смелых людей всегда непреодолимо тянет друг к другу, кто бы не разлучал их -король, всесильный каринал или еще более всесильная особа- судьба!
   -Господин гасконец, расскажите, прошу вас, как же вы тогда уехали от гвардейцев Ришелье? - попросила Изабелла.
   -С чего вы взяли, что я гасконец? - пошутил де Батц. - Неужели из- того, что я вечно путаю двери в гостиницах?
   -А еще из- за того, что вы подхватили мою совершенно безумную идею идти из Шатодена в Ош пешком.
   Де Батц от души рассмеялся.
   -И вы, г-жа дю Трамбле, готовы были это сделать? - округлил ясные голубые глаза де Порто.
   -Конечно, она могла бы совершить такой поход! - вмешалась Джулия со смехом. - Изабелла способна на очень многое - не убоятся угроз кардинала Ришелье, выступить в защиту невинно осужденного, отказаться выходить замуж за знатнейшего и влиятельного человека Франции! По ее хрупкому виду этого не скажешь, верно, г-да?
   Изабелла смеялась, когда входная дверь в комнату распахнулась и громко ударилась о стену. Все обернулись, поэтому никто не заметил, как смертельно побледнела в эту секунду Изабелла. Ее охватила самая настоящая паника, когда в комнату вошел незнакомец из Этампа, г-н де Силлек. Изабелла почувствовала себя со­вершенно растерявшейся, но оторвать взгляд от благородного красиво­го лица человека в темно- сером простом камзоле не смогла. Она вглядывалась в почти незнакомые черты испуганно, умирая под его проницательными взглядом тысячью смертей. Выражение этих блестящих больших глаз менялось, но разгадать их свет Изабелла вновь не сумела. Г-н де Силлек отвел взгляд от ее лица и вопросительно взглянул на Шарля де Батц.
   -Дорогая графиня дю Трамбле, вы уже знакомы с нашим четвертым другом, помните? - начал де Батц, видимо, выполняя в этой маленькой мужской компании роль герольда. - Перед вами, как вы уже знаете, Арман де Силлек. Сам король не может быть благороднее и мудрее. Де Силлек для нас всех- эталон в вопросах чести!
   Изабелла прерывисто вздохнула. На очень бледном лице ее серые изумительные глаза казались огромными. Она беспомощно ждала его слов, не в силах даже опустить ресницы. Г-н де Силлек молча поклонился Изабелле, и шагнул мимо нее к окну. Все почему-то глядели на него.
   Изабелла, не оборачиваясь, больно сцепив руки, закрыла глаза, пряча внезапно выступившие на глаза горькие слезы. Щеки ее медленно заливала краска стыда оттого, что она, по всей видимости, выдала себя. Почему она вообще позволила себе ждать любезности со стороны этого незнакомого ей человека?! Неужели потому, что глупо заинтересовалась им? Глупо не потому, что он был недостоин ее интереса, а потому что, похоже, он - то отнесся к ней совершенно равнодушно! Боль и страх в один миг захлестнули ее сердце.
   -Г-жа, расскажите нам, как вам удалось ускользнуть от г-на кардинала! Ваш рассказ, безусловно, будет забавен!
   Изабелла уставилась на де Порто так, словно он внезапно, по какой- то божьей прихоти, заговорил по-латыни. Его слова с трудом доходили до ее сознания.
   -Расскажите! - просил де Порто. - Просим вас!
   -О чем? - прошептала Изабелла, стараясь принять независимый вид, чтоб не выдать свою растерянность. - О чем я должна вам рассказать?
   Голос ее предательски задрожал.
   -Расскажите! - подхватил де Батц. - Не молчите, умоляем вас!
   Изабелла часто заморгала ресницами, чтоб скрыть слезы. Она умирала от стыда, что все заметили, как расстроила ее встреча с де Силлек, молча стоящего у нее за спиной.
   -Сударыня, неужели вам действительно угрожал кардинал Ришелье? - поинтересовался де Порто, теребя ее за рукав платья.
   -Да, господин де Порто.
   -О,черт возьми!
   -Мне грозили отправить меня в Бастилию на три месяца за неподчинение приказу Его высокопреовященства.
   -А вы?
   -Я же ответила, что предпочитаю сидеть на хлебе и воде в Бастилии, чем перед роскошно накрытым столом в новом дворце кардинала!
   -Хорошо сказано, черт возьми! - воскликнул де Порто, переглядываясь с друзьями.
   -А вы разве не боялись, что за такие слова вам грозит уже отнюдь не однодневное, а уже месячное заключение в этой самой Бастилии? - с улыбкой спросил де Арамисец.
   -Я тряслась от страха, выговаривая столь дерзкие слова. Уверяю вас, прими их кардинал Ришелье всерьез, думаю, я бы не отделалась месячным заключением и хлебом с водой!
   Она нарочно говорила чуть небрежно, чтоб никто не заметил, как дрожит и срывается ее голос.
   -Конь нашего друга де Силлек унес вас тогда как птица, сударыня! - воскликнул де Батц поэтично. - Вы исчезли во тьме, как эльф, прекрасная госпожа. Потом мы нашли коня в Шатодене. Вы, как и обещали, оставили его в первой же гостинице города. Мы еще долго гадали, удалось ли вам скрыться и добраться до того места, куда вы так торопились! Вы должны, сударыня, поблагодарить Армана за спасение! Ведь это его конь спас вас от неугодного замужества.
   Изабелла молчала. Слова не шли ей из горла, но страшнее всего было обернуться и встретить острый взгляд молодого графа. Она в растерянности потерла ладонью о ладонь.
   -Арман! - позвал де Батц. - Госпожа дю Трамбле хочет поблагодарить вас.
   Граф де Силлек обернулся. Он стоял против света, скрестив руки на груди, и Изабелла не могла рассмотреть его лицо хорошенько.
   -Благодарю вас, сударь, - произнесла она покорно.
   -Я был рад помочь вам, сударыня, - сильный голос его звучал мягко. - Но, друзья мои, графиня дю Трамбле могла бы и не благодарить меня. Мы с вами, де Батц, сделали то, что должны были сделать любые дворяне на нашем месте. И я очень признателен госпоже графине за то, что она разделяет мою точку зрения и находит нашу помощь совершенно естественной. Как же иначе могли поступить мужчины и солдаты Французского государства?
   Он, по сути, помог Изабелле выйти из неудобного положения, затушевал ту странную паузу, которую она допустила по вполне понятным причинам, дал ей время прийти в себя, глубоко вздохнуть. Господин де Силлек так естественно, так деликатно пришел ей на помощь, что Изабелла оценила его находчивость.
   -Тем не менее, благодарность любезного кавалера всегда приятна даме! - вставила Джулия лукаво.
   Изабелла глубоко вздохнула и опустила глаза, опасаясь, что выдаст свое восхищение графом де Силлек. Нет, ну право, что же он за человек! Неприступный внешне, но добрый и смелый! И тогда в гостинице, когда он единственный из мужчин заступился за плачущего ребенка и сейчас, когда он быстро и изобретательно пришел на помощь ей, совершенно растерявшейся в его присутствии!
   -Господа, на улице гвардейцы г-на Ришелье! - раздался спокойный и глубокий голос де Силлек.
   -Гвардейцы? - вскричал де Батц и подскочил к окну. - Ах, дьявол!
   В последующие минуты все, не делая ни единого лишнего движения, собирались. Изабелла, смертельно бледная, надевала плащ. Де Батц рядом щелкал пистолетами.
   -Черт их возьми! - повторял он.
   -Г-жа! - пулей влетел в комнату трактирщик. - Там спрашивают графиню дю Трамбле! Идите скорее вниз, где ваши лошади уже оседланы. Сейчас здесь начнется адова пляска!
   -Благодарю вас, мэтр!
   -Скорее, мадам! И не благодарите меня! У меня у самого такая же дочка.
   -Скорее! - крикнул де Батц.
   -Да хранит вас господь! - растроганно прошептала Изабелла, обращаясь к трактирщику.
   -Будьте счастливы, мадам!
   -Скорее вниз! - закричал де Батц, столкнувшись с Джулией, которая спешила им навстречу в сопровождении де Арамисец. Мгновение спустя к ним присоединились господа де Порто и де Силлек. Все вместе они едва выбежали из трактира через черный ход, как за ними раздался топот башмаков.
   -Вот они! - пронзительно закричал кто- то. - За ними!
   Благодаря предусмотрительности трактирщика, наши герои нашли своих лошадей, которых сторожил какой- то перепуганный мальчишка-конюх. Через мгновенье наши герои были в седлах и мчались к городским воротам. Де Батц ска­кал в арьергарде, беспрестанно торопя своих спутников. К счастью для них, гвардейцы, не ожидавшие такой прыти от беглецов, потеряли драгоценные мгновенья на сборы и безнадежно отстали. Маленький отряд как вихрь влетел в городские ворота и, благополучно миновав их, понесся в сторону Блуа.
   Был уже вечер. Черные рваные тучи делали небо еще темнее и только де Батц, отличавшийся острейшим зрением, мог видеть дорогу впереди, между двумя черными стенами деревьев. Остальные уже с трудом различали друг друга.
   -Дамы не отстали? - крикнул де Батц.
   -Г-жа де ла Шпоро возле меня, - отозвался де Арамисец.
   -А г-жа де Трамбле?
   -Я здесь!
   -Тогда за мной, господа!
   Они свернули с дороги на узкую лесную тропу, потом на другую и вскоре совершенно затерялись в лесу. Здесь было еще темнее, чем на дороге и только иногда, высоко, над верхушками качающихся деревьев появлялось и пропадало очистившееся от туч высокое звездное небо. Сильно пахло орешником и диким шиповником. Ветер порывами шумел в верхушках деревьев, вызывая недоверие к видимому спокойствию ночного леса, в котором могли таиться и звери- хищники, и люди - хищники, и вторые, кстати, могли быть намного страшнее первых!
   -Где мы находимся, г-да? - пробасил де Порто. Голос его прозвучал странно резко в таинственной тишине спящего леса и вызвал сонный вскрик какой- то птицы.
   -По-моему, мы в самой преисподней! - пошутил де Батц. - А, черт! Что это за высокие заросли?!
   -Это - жасмин, - отозвалась Изабелла.
   -Дело это не меняет! Где же мы, Арман?
   -Мы возле Тарба.
   -Вы сможете утром определить, в какую сторону нам ехать?
   -Да.
   -Ну и прекрасно! - воскликнул де Порто. - Если с направлением нам все ясно, можно подумать об отдыхе!
   -Дамы, верно, устали? - подхватил де Арамисец.
   Он ехал рядом с Джулией. Их лошади шли так близко, что порой бархатное платье маркизы касалось колена мушкетера.
   -Дамы очень устали? - переспросил де Порто.
   -О, нет! - отозвалась Изабелла.
   -Мы сможем проехать еще немного, - добавила Джулия, чуть задыхаясь.- Правда, Изабелла?
   -Да, дорогая. Погони нам уже знакомы.
   Так, переговариваясь, чтобы не разлучиться, они упорно следовали вперед, натыкаясь в темноте на деревья, продираясь сквозь колючие заросли.
   -Черт знает что! - ругался де Порто, когда до крови распорол себе руку какой- то острой веткой. - Да тут темень, хоть глаз выколи! Хоть бы луна появилась, что ли! О, неужели лес закончился!?
   -Нет, это поляна, если не ошибаюсь, - сказал де Батц. - Здесь можно остановится. Все на месте? Отзовитесь, господа! Исаак?
   -Да здесь я, здесь!
   -Г-жа де ла Шпоро? Де Арамисец?
   -Мы здесь.
   -Г-жа дю Трамбле?
   Молчание.
   -Г-жа дю Трамбле! Где вы?!
   -Изабелла! - со страхом прокричала Джулия. - О боже! Она, наверно, потерялась! Она ни за что не найдет нас в такой темноте! Ах, что же нам делать?
   -Де Силлек вроде был рядом с ней, - заметил де Арамисец все так же неторопливо. - Помолчим, г-да, вдруг мы их услышим?
   Друзья прислушались. Высоко над ними тихо шумели деревья. Где- то недалеко монотонно кричала совка-сплюшка свое вечное "сплю-ю-ю", и унылый крик ее разносился далеко по таинственному спящему лесу.
   -Ваша лошадь дальше не пойдет, сударыня, - раздался невдалеке спокойный голос де Силлек. - Слишком она устала.
   -Г-жа дю Трамбле! - позвал де Порто. - Это она, г-да!
   -Моя лошадь не может дальше идти! - с искренней горечью прозвучал голос Изабеллы совсем рядом.
   -В таком случае остановимся прямо здесь! - решил шевалье де Арамисец, соскакивая с седла. - Г-жа де ла Шпоро, разрешите, я помогу вам оставить седло.
   Его рука коснулась ее локтя, отчего Джулия вздрогнула и покраснела. Но, по- счастью, глубокая темнота окружала их.
   -Г-жа дю Трамбле, вы не пострадали? - озабоченно спросил г-н де Порто, спрыгивая на землю и протягивая вперед руки, чтобы в чернильной темноте не натолкнуться на кусты, росшие на краю поляны.
   -Нет, г-н де Порто. Благодарю вас за заботу.
   -Идите сюда, дорогая госпожа, а то окончательно заблудитесь!
   -Я здесь!
   -Дамы, прошу вас не двигаться с места!- скомандовал де Батц.- А мы стреножим лошадей и соберем ветки для костра.
   -И просим вас, дамы беседуйте о чем- либо, чтоб мы слышали ваши очаровательные голоса! - добавил де Арамисец.
   -Охотно, сударь! - отозвалась Изабелла весело. - Только не отходите далеко от нас. В конце концов, темнота пугает.
   Вскоре веселый костер затрещал на маленькой полянке, окруженной почти правильным кругом высоких кленов и мощных, в три обхвата, вязов. Мушкетеры и дамы уселись на толстые ветки вокруг весело занявшегося походного костра. Жар, исходивший из него, позволил им снять плащи и сбросить шляпы.
   -Господа, у нас здесь тепло и относительно светло, и компания подходящая, не хватает только одного- хорошего ужина! - воскликнул де Порто, хлопнув себя по лбу. - Но я кое- что все -таки захватил!
   Он вскочил и отошел к лошадям, стреноженным на краю поляны. Их было почти не видно, только иногда звенели уздечки, да лошади тихо фыркали и переступали ногами по старой сухой листве. По -счастью, угроза вымокнуть нашим героям не грозила- тучи ушли на запад и над лесом чернело звездное небо.
   -Сударыни, - зашептал де Батц заговорищеским тоном,- помните всегда: если с нами де Порто, ­то ужин нам обеспечен в любых условиях!
   -А если с нами вы, господин де Батц? - поинтересовалась Изабелла с улыбкой.
   -То вам, несомненно, обеспечен успех!
   Де Арамисец с восхищением следил, как задорно смеется маркиза де ла Шпоро. Свет костра золотом зажег ее белокурые кудри, слегка растрепавшиеся от скачки, но придававшие ей чрезвычайно милый вид. Сейчас она казалась совсем девочкой, нуждающейся в защите и утешении умного и храброго человека! И, подчиняясь подобным благочестивым мыслям, мушкетер придвинулся к своей даме еще ближе.
   Вернулся де Порто и протянул друзьям туго наполненные седельные сумки.
   -Если мы решили все -таки удрать от господ гвардейцев, - изрек он глубокомысленно, - крайне глупо было бы остаться без ужина.
   -Вот это точно! - заметил де Батц.
   Все охотно, с аппетитом и ничуть не жалуясь на походные непритязательные условия, поужинали холодным мясом двух индеек и отличным токайским вином.
   -Ах, г-н де Порто, что бы мы без вас делали! - улыбнулась Изабелла.
   -Да ладно! - махнул рукой польщенный де Порто.
   -Нет, нет, вы должны принять нашу благодарность!
   -Скажу вам по секрету, - склонился доблестный де Порто к Изабелле, которая как раз вытирала руки платком, - это отнюдь не я вспомнил о том, что надо бы захватить из трактира что- нибудь сьестное. Мне напомнил об этом Арман. Именно он осведомился, все ли нужное для ночевки на свежем воздухе я захватил. В этом весь наш друг - чтобы ни случилось - никакой паники.
   Изабелла невольно взглянула на сидящего напротив ее г-на де Силлек. Впрочем, глаза давно не повиновались ей. Они то и дело обращались в сторону г-на де Силлек, который, не двигаясь, смотрел в пылающий костер, который весело пожирал пучки мха, мелкие сучки, сухую корявую валежину. В неровном красноватом свете огня лицо молодого графа казалось непреодолимо красивым и величавым. Оно таило для Изабеллы только ей понятное очарование, мудрость и доброту. Что было ей теперь за дело до других людей- более общительных и дерзких, быть может?
   Граф де Силлек не двигался, лишь изредка подбрасывая хворост в костер. Он казался графине прекрасным, сдержанным рыцарем ушедших времен, чьи черные, как озера ночью, глаза скрывали свои тайны, заставляя трепетать ее сердце от восторга и непонятного головокружительного страха. Мушкетер все это время держался с ней в рамках чуточку холодноватой вежливости, как и полагается телохранителю, но никто из тех, кто приносил Изабелле гиацинты, говорил изысканные комплименты, просил ее руки и сердца, не восхищал ее так, как этот почти незнакомый ей человек.
   -Нет, я из Гаскони! - живо рассказывал Шарль де Батц тем временем. -Совсем близко мои родные места! Ах, вот бы сейчас хлебной похлебки с лучком и чесноком! Вы бы знали, как она остренько пахнет, черт возьми! Мне, наверно, только ее и не хватает в Париже! А чувствуете, какой здесь необыкновенный воздух, да? Ароматный и какой- то домашний!
   -Да, - задумчиво проронила Джулия, - здесь благословенна земля, улыбчивы люди, а их речь удивительно быстра!
   -Анри тоже родился на юге. Его родовой замок в Экс-де-Провансе, если я не ошибаюсь. Так, де Арамисец!?
   -Прекрасное название, не правда ли? - протянул де Арамисец, как зачарованный глядя на прелестное личико Джулии. - Представьте себе, сударыня, белые песчаные дюны, темно- синее море, крики чаек, что взмывают в высокое небо юга! А у белой кромки моря - замки, до краев заросшие мхом и белым шиповником. На завтрак у нас подают крупный розовый виноград, вкуснейшие персики и толстенькие золотистые лимоны. А кругом так красиво цветут померанцевые деревья, что замерает сердце от этой божеской благодати! Вам могло бы понравиться такое благословенное место, г-жа де ла Шпоро?
   Джулия была очарована его поэтическим рассказом.
   -В Экс- де - Провансе очень красиво! - восторженно подтвердила она. В прозрачно- голубых глазах г-на де Арамисец вдруг вспыхнул свет, взгляд стал проникновенным и взволнованным. И Джулия, конечно, не смогла остаться равнодушной к молодому человеку, расцветая очаровательной улыбкой под его жарким взглядом.
   -A я из Пикардии! - громко вступил в разговор де Порто, который давно уже собирался поболтать, но никак не успевал, все время прерываемый говорливыми друзьями. - Я уже рассказывал о глыбе крепчайшего гранита, где высится мое родовое поместье. Я могу поведать вам, господа, если вы забыли, как мой отец любил скакать верхом по нашим холмам в погоне за лисицами! И вот однажды...
   -Полноте! - остановил его де Apaмиceц, поморщившись. - Это очень старая и чрезвычайно утомительная история!
   -Тогда я расскажу ее вам, дорогая графиня! - нашелся де Порто, обращаясь к Изабелле. - Вы столь внимательны ко мне!
   -А де Силлек из Центральной Франции, - продолжал словоохотливый де Батц. - Арман, как называется та местность, откуда вы родом?
   -Орлеане, - граф де Силлек не поднял глаз, словно уйдя в глубокое созерцание напряженно гудевшего костра. От звуков его глубокого голоса у Изабеллы заалели щеки и она порадовалась про себя, что от жара костра раскраснелась, слава богу, не только она одна.
   -Г-жа дю Трамбле, а вы ведь племянница не только нашего капитана, но и друга Ришелье -отца Жозефа? Он и ваш отец, говорят, родом тоже из Орлеане? - спросил де Батц.
   Г-н де Силлек взглянул на Изабеллу. Та, встретив его пристальный взгляд, испуганно обернулась к де Батц.
   -Да, - произнесла она поспешно.
   Г-н де Силлек хотел что- то сказать, но опять опустил голову.
   -Вам, наверно, трудно привыкнуть к мысли, что рядом с вами - племянница слуги и друга Великого кардинала, - тихо молвила Изабелла, морща лоб, - так, друзья мои?
   На лицах всех появилось выражение возмущения.
   -Не обижайте нас подобными чрезвычайно беспочвенными подозрениями!- воскликнул де Батц пылко. - Вы, сударыня, наш друг, а мы всегда верим своим друзьям! Ах, госпожа графиня, как вы могли такое сказать!
   Изабелла, прижав руки к груди, со слезами на глазах оглядела всю живописную компанию- Джулию и четверых молодых людей в разных позах у ярко пылающего костра -де Порто уже удобно полулежал, подтолкнув под голову шляпу и свернутый плащ, готовясь вскоре отдохнуть часок -другой, де Батц, человек деятельный, ломал хворост, де Силлек и де Арамисец расположились рядом с таким видом, словно оба бодры и полны сил, а Джулия - вся алая, с блестящими глазами склонилась к де Арамисец!
   Ответом Изабелле были понимающие улыбки.
   -Вы - необыкновенные люди!- вскричала она горячо.
   Она могла уже наблюдать их удивительное единство и бережное отношение друг к другу. Она видела господ де Батц и де Силлек, которые, раня пальцы, торопливо разжигали костер, чтоб согреть замерзших друзей, господина де Арамисец, который отдал уставшему де Порто свою флягу с вином, Исаака де Порто, поровну разделившему холодное мясо между всеми. И все четверо окружили дам заботой и вниманием, чтоб ни на миг дамы не почувствовали себя неудобно.
   -Мы гордимся вами! - добавила Жули от всего сердца.
   -А мы, в свою очередь, очень рады слышать столь любезные слова от столь прекрасных дам! - с обаятельной улыбкой произнес де Арамисец, который вел себя так, будто принял эти приятные слова на только свой счет. ­-Райское наслаждение для меня услышать слова благодарности из ваших уст, сударыня.
   Мушкетеры с улыбками переглянулись.
   -Но как вышло, что вы, сударыня, племянница де Тревиля, приближены к этому чудищу кардиналу Ришелье? - вновь спросил де Порто, обращаясь к Изабелле.
   -Исаак, об этом не спрашивают! - прервал его де Силлек. Брови его сдвинулись.
   -Я все -таки расскажу вам, господа, - решила Изабелла, едва дыша от волнения. - Моя мать­ является родной сестрой вашего капитана, а отец- братом -отца Жозефа. Дядя Жозеф всегда хотел быть монахом, вечно вынашивал идеи очередного крестового похода против неверных. Сколько себя помню, он говорит про этот поход! Одно время орден даже собирал средства на него. Но с походом как-то не сложилось, а вот шпионы в государстве появились...Когда я вернулась в Париж несколько месяцев назад, - Джулия подтвердит это! - я была несказанно удивлена тем, что здесь у вас происходит - де Тревиль и моя матушка готовы служить молодому королю, отец и его родня - кардиналу. Первая моя встреча была как раз с его высокопреосвященством в Пале- Рояле. Кардинал Ришелье, вынуждена признать, г-да, был со мной тогда чрезвычайно галантен, даже делал комплименты моему уму и самоотверженности.
   -Да что вы такое говорите, сударыня? - изумился де Порто. - Кардинал Франции был галантен с вами!?
   -О, да, мягок в обращении и очень любезен в словах!
   -Совершенно на него не похоже!
   -Он предложил мне хорошую должность при дворе, но за эту милость я должна была сообщать ему, что говорят придворные и читать переписку нашей королевы с ее родными в Испанском королевстве, а затем передавать отцу Жозефу слово в слово. Я была в ужасе от подобного предложения и не стала этого скрывать от ушей г-на кардинала!
   -Весьма смелый шаг!
   -Моя матушка, по-моему, тоже не ожидала, что я откажусь от сделанного мне заманчивого предложения, но не стала ругать меня за отказ, а только вздохнула и посоветовала поехать к де Тревилю, у которого я жила еще до монастыря, чтобы узнать о вакансиях в Лувре. Я согласилась на должность фрейлины Ее величества.
   -Вы жили в Гаскони?
   -Да! После смерти великого Генриха, в Париже боялись гражданской войны; тогда многие дворяне увезли детей из города.
   -Не может быть! - удивился де Порто, который был силен во всем, кроме истории, которую, признаемся, находил самой скучной из всех наук. -Что- то я не припомню такого...
   -Так оно и было! - кивнул де Силлек, который, оказывается, внимательно слушал рассказ Изабеллы. - Правление Францией после смерти Великого Генриха, и вы, Исаак, наверняка должны это знать, взяла на себя королева Мария Медичи. Правила она, скажем честно, неудачно, советуясь только со своим первым министром г-ном де Анкром, который, если мне не изменяет память, заделался маршалом, не нюхая пороха, и возглавлял Королевский совет, ничего не зная о правосудии. Мы все знаем, что с ним случилось в конце концов!
   -Я слышал, ему отрубили голову! - отозвался де Порто с некоторым сомнением.
   -Много позже было решено продлить правление королевы уже совместно с нашим нынешним молодым королем Людовиком. Генеральные штаты пошли на это с трудом, но риск, слава богу, оправдал себя. Сейчас во Франции относительно спокойно, а тогда никто не предполагал, чем все- таки закончится правление этого честолюбивого сластолюбца де Анкра, и многие уезжали из столицы.
   -Потому отец и отослал меня в Гасконь! -подтвердила Изабелла.
   -Да, я знавал дальновидных людей, кто именно так и поступил!
   -Ах, господа, я обожаю вспоминать те дни, когда я жила в Гаскони! Мне позволялось делать все, что я хотела, а если мне что и запрещали, например, есть слишком много яблок, я топала ногами и заявляла "Не смейте мне приказывать!" А еще я читала сутками напролет старинные оды и баллады, найденные в огромной библиотеке дяди! Мне очень нравится одна. Хотите, прочитаю? Слушайте:
   Оставив это время злое,
   Давайте всмотримся в былое.
   Строга была любовь тогда
   И строгостью своей горда.
   -Стишки? - удивился де Порто, презрительно оттопырив нижнюю полную губу. - Вы знаете стишки? Да? И как вы только их запомнили! Я, например, не смогу повторить ни строчки!
   -Это очень известные стихи Кретьена де Труа, - с непередаваемой интонацией ответил де Силлек.
   -Ну не знаю, что вы в них такого находите! По мне - так нет ничего лучше, чем хорошая скачка на добром жеребце, дуэль или, наконец, приятная компания, такая как сейчас!
   Изабелла улыбнулась пылкости де Порто. Но мушкетер не собирался останавливаться и продолжил расспросы.
   -А еще в городе говорят, сударыня, кардинал пытался склонить вас на свою сторону неоднократно!?
   Изабелла украдкой взглянула на г-на де Силлек. Продолжал ли он прислушиваться к их беседе или вновь весь ушел в созерцание играющего с сухими ветками огня? Она не могла сказать. Пылающий огонь то затихал, шурша, то резко поднимался к ночному небу и маленькие искорки вылетали из него и падали у ног сидящих. И словно повинуясь настроению огня, разговор то по- домашнему затихал, то превращался в задорный смех.
   -Да, - продолжила Изабелла, с трудом оторвав взгляд от строгого лица де Силлек. - Джулия знает, чего мне стоило отказаться от предложения Его высокопреосвященства и сколько всего злого я выслушала о себе, своем уме и характере!
   -И вы выбрали служение королю Людовику! - воскликнул де Порто восхищенно.
   -Порой я думаю, какую ужасную ошибку могла я совершить, поддавшись на уговоры Ришелье и войдя в число его сторонников!
   -Стойте-ка! - вспомнил де Порто. - О нем я знаю одну презабавную историю, и на этот раз вам не удасться меня превать! Это было как раз на заседании Королевского совета. Король Людовик, кстати, тогда отсутствовавал по причине внезапной лихорадки, а решался важный вопрос относительно городского прево. Граф Суассон предложил сделать прево своего престарелого друга герцога Футурье. "В чем же его заслуги перед государем, чтоб мы сделали герцога городским прево"? -спросил тогда кардинал Ришелье. "Он ближе всех к государю", - отвечал граф. "Тогда предлагаю избрать главным прево королевского кучера Жана. Он не только близок к государю, но и сидит перед ним"!
   Пока все остальные смеялись, Изабелла поймала на себе пристальный взгляд де Силлек, и вновь залилась краской, уже злясь на себя. Она, по натуре человек решительный, в последние два часа готова была плакать от душевной растерянности и беспомощности, которые испытывала, наверно, впервые в жизни и которые отнюдь не прибавляли ей уверенности в себе. Ей казалось, что говорит она что- то не то, не так смотрит, а испачканные золой ладони и воротник без кружев не прибавляют ей красоты. Впервые в жизни ей захотелось быть одетой изысканно.
   Было уже поздно. Друзья пожелали друг другу добрых снов и, завернувшись в плащи, устроились у костра. Подруги легли рядом, обнявшись. Г-н де Силлек и де Арамисец тихо беседовали о чем- то. Они и представить себе не могли, что на них тайно, взволнованно и восхищенно смотрят глаза - серые, со стальным отливом, чуткие и печальные, и синие, как сапфиры, очаровательные и нежные.
   Когда проснулась Джулия, было раннее утро, а чистое яркое небо казалось удивительно беззаботным. Солнце бережно высушивало последние дрожащие капли росы на листьях грабов, стоящих как свечи вокруг поляны. Лес, столь непохожий на ночного таинственного незнакомца, шумел и ликовал птичьими голосами. Джулия вскочила и поскорее поправила платье. с сожалением отмечая, что атлас кое- где измялся, а на сапожки налипла грязь.
   Изабелла еще беззаботно спала, разметавшись во сне и закинув одну руку за голову.
   -Я совершенно верно вам говорю! - донесся до Джулии приглушенный голос де Батц. - Я прав!
   Жули сладко потянулась, осмотрела свое хорошенькое заспанное личико в изящное карманное зеркальце и нашла себя еще более очаровательной. Поправив растрепавшиеся волосы и кружева на лифе, она направилась к друзьям.
   -О, доброе утро, г-жа де ла Шпоро! - первым приветствовал ее де Арамисец, склоняясь в низком поклоне. - Свежесть этого утра меркнет перед вашей красотой!
   -Я присоединяюсь к любезным словам моего друга! - заявил де Батц.
   Г-н де Силлек молча поклонился.
   -Как почивала ваша милость? - светским тоном, опережая де Арамисец, спросил де Батц.
   -Прекрасно, насколько это было возможно в таких простых условиях!
   -Тут рядом де Порто обнаружил ручей. Хотите, я провожу вас?
   -Да, благодарю вас!
   Де Арамисец бросил на Шарля грозный взгляд, но тот только непонимающе пожал плечами. С ревнивым румянцем на щеках следил де Арамисец за удаляющейся парой.
   -Вы не представляете, какой мне снился чудесный сон! - говорила Жули г-ну де Батц очень оживленно. - Будто я в Лувре танцую с Его величеством королем павану и он делает мне комплименты! Он такой величественный, наш молодой король! Вы не представляете, сударь, как я прыгала по гостиной от радости, когда получила сообщение, что зачислена в штат королевы Анны и что буду лицезреть Его величество каждый день!
   Де Арамисец развернулся и стремительно подошел к проснувшейся Изабелле. Та в одиночестве сидела перед тлеющим костром и торопливо убирала под булавки рассыпавшуюся гриву вьющихся непослушных волос.
   -Доброе утро, любезная графиня. Вы обворожительны сегодня как никогда!
   -Доброе, сударь! - улыбнулась Изабелла, отряхивая подол платья. -­ Я одна оказалась соней? Все уже встали? Мы собираемся уезжать?
   -Еще нет, сударыня. Разрешите вашему верному слуге проводить вас до родника. Это совсем недалеко.
   Изабелла склонила голову набок, как делала всегда, когда что -то настораживало ее. Несколько мгновений она задумчиво рассматривала молодого человека, глядящего на нее с ласковой улыбкой, потом все же согласилась. Когда они направлялись к роднику, г- на де Силлек на поляне уже не было.
   Тем временем Джулия старательно терла руки и лицо прохладной водой у маленького ручья, вытекающего из- под небольшого холма, на склоне которого безудержно цвел дикий белый шафран.
   -Арман считает, что до Оша нам ехать час или два,- сообщил ей де Батц. -Ах, милая г-жа маркиза, я не удивляюсь, что пол- Парижа влюблены в вашу милость! Вы столь очаровательны!
   -Вы очень любезны, г-н де Батц! Если бы было принято делать комплименты мужчинам, я бы сказала, если так можно выразиться, что восхищена вашими смелостью и ловкостыо.
   -Я был бы счастлив получить такой комплимент!
   -Г-жа дю Трамбле! - прервал их обмен любезностями звенящий голос де Арамисец.- Разрешите, я помогу вам, дорогая! Обопритесь на мою руку, прошу вас, здесь такой крутой спуск!­ Ваши милые ножки не должны оступиться!
   Джулия медленно выпрямилась и обернулась с деланно- равнодушным лицом. Де Арамисец и Изабелла спускались к ручью. Мушкетер поддерживал Изабеллу за локоть и сладко улыбался, но только графиня видела, как нелегко дается молодому человеку застывшая улыбка.
   -Доброе утро, Жули! - сказала Изабелла и, стремясь покончить с неловким положением, в которое ее поставил де Арамисец, опустилась на колени у ручья. О, кристальной чистоты вода, казалось, была напоена ароматами диких цветов, словно живительная влага ст­руилась из лесного подземного рая! От холода у Изабеллы сразу заломило зубы, но она все пила и пила вкусную ароматную воду, плескала в лицо, так что то капельки блестели и переливались у нее на длинный ресницах, бровях и разметавшихся шелковистых локонах у лица. Все выжидающе глядели на нее. У Изабеллы создалось впечатление, что друзья ждут какую- то важную реплику.
   -Г-н де Батц, -умывшись и строго глядя на Джулию, начала графиня эту реплику, - расскажите мне о ваших планах относительно нашего возвращения в Париж, прошу вас.
   И она увела его. Джулия тем временем как ни в чем не бывало начала отмывать сапожки от налипшей земли, ибо она не выносила неаккуратности. Де Арамисец несколько мгновений строго смотрел на нее, потом лицо его смягчилось. Он встал на колени и тщательно вытер ее хорошенькие, с квадратными пряжками, сапожки девушки белоснежным платком. Джулия позволила ему это сделать не без иронии.
   -А вы со всеми дамами столь предупредительны? - едко поинтересовалась она, когда де Арамисец поднялся с колен.
   Глаза его в ответ сверкнули, а губы сказали не менее ехидно:
   -Я преклоняюсь только перед вашей любезностью, мадам! ­
   -Ну что вы, сударь! - изумилась Джулия все в том же тоне. - Мои слова - ничто по сравнению с вашей несравненной любезностью.
   -Это мне у вас учиться, сударыня!
   -Учиться у меня? С чего бы это!
   -Эй, де Арамисец! - крикнул показавшейся из-за кустов де Порто. Он тащил на широченной спине целый лес хвороста.- Ведите сюда г-жу де ла Шпоро. Завтрак в лесу, конечно, не очень изыскан, но мы готовы пригласить вас к столу!
   -Разрешите предложить вам руку, г-жа маркиза?- произнес де Арамисец мягко.
   -Я не нуждаюсь в вашей помощи! - отрезала Джулия и, подхватив юбки, шагнула мимо него к Исааку де Порто. - Я готова идти с вами, сударь!
   Де Арамисец с усмешкой ответил ее спине изысканный поклон и пошел следом за друзьями.
   После скромного завтрака отправились в путь. От Изабеллы не отходил великолепный де Порто, с которым у графини наладились поистине братские отношения. Рядом с Джулией ехал словоохотливый г-н де Батц, который всю дорогу презабавно рассказывал ей новые анекдоты про Ришелье, заставляя до слез смеяться свою спутницу. Чтобы не слышать их бодрых голосов, бледный и злой де Арами­сец присоединился к г-ну де Силлек, возглавлявшему их маленький отряд. Де Силлек не отличался разговорчивостыо, рассерженному де Арамисец было не до речей, поэтому оба они ехали молча.
   В какою - то минуту оба они почти одновременно намного опередили свой отряд и первыми заметили маленький городок Сент- Мезон, что располагал свои маленькие уютные домики близ большого города Оша. Оглядев аккуратные фасады показавшихся домов, де Порто удивительно точно, даже не глядя на вывески, определил местную гостиницу, и без дальнейших колебаний друзья повернули лошадей туда.
  
  

Глава 9

  
  
   Изабелла, тихо тронув ручку двери, вошла в комнату трактира, которую занимала вместе с подругой. Джулия пристально разглядывала себя в изящном серебрянном зеркале, поставленном на край стола. Брови ее были нахмурены. Изабелла устало села рядом с подругой на единственную кровать, расстегнула один крючок лифа и глубоко вздохнула, перед тем как задать важный вопрос.
   -Наконец- то мы с тобой можем спокойно поговорить! - вымолвила она наконец. -Расскажи мне, как ты их встретила!
   -Koгo!? - рассеянно спросила Джулия, вытаскивая из своего несессера обитую голубым бархатом маленькую коробочку. Там, в кроше­чных золоченых стаканчиках, покоились ее румяна и синяя краска для глаз. Изабелла некоторое время следила, как подруга перебирает стаканчики.
   -Я спросила у тебя, где ты встретила наших новых друзей, - напомнила графиня, краснея. - Расскажи мне о них все, что знаешь! Как оказалось, что я не видела их у г-на де Тревиля в Париже?
   -Их и не было в Париже, они где-то путешествовали...Изабелла, признайся мне в кое-чем. Только скажи правду, без всех этих твоих деликатных намеков, хорошо?
   -Конечно!
   -Я красива?
   -О, да!
   -Очень красива?
   -Да, дорогая! И ты прекрасно знаешь это!
   -Ну, да, знаю.
   -Скажу больше - ты необыкновенная!
   -Тогда почему я не привлекаю его!?
   -Кого?
   -А я так хочу быть для него особенной!
   -Гм..., - Изабелла с тревогой и изумлением глядела на подругу. - Жули, но мне очень странно слышать такой твой вопрос! Ты не можешь не нравиться!
   -Все господа мушкетеры так ласковы со мной, так предупредительны, а он...А я в него, кажется, влюблена! Ну, во всяком случае, самую чуточку!
   -Это наш друг? - выдохнула Изабелла, вздрогнув. Перед ней всплыло строгое лицо человека, молча смотрящего в огонь, и Изабелла внезапно почувствовала странную слабость во всем теле, словно жизнь, будто кровь, резко покинула ее вены, не оставив ни сил, ни мыслей, ни желаний, ни чувств.
   -Да, это - наш новый друг, - неохотно призналась Жули, не замечая странно изменившийся взгляд подруги. - Он -самый красивый и благородный из всех, кого я знала, Изабелла, но он почему- то ведет себя так, будто я виновата перед ним во всех смертных грехах.
   Выразительное личико Изабеллы застыло как безупречная, прекрасная, но безжизненная маска.
   -Как ты думаешь, Изабелла, он мог бы меня полюбить? Ты только не думай, что мне это очень важно! Я спрашиваю тебя ради простого интереса, ты понимаешь меня?
   -Да.
   -Дело в том, что я не встречала еще такого человека, как он, ни разу не встречала! Мои поклонники всегда понятны, даже скучны иногда, а вот он не такой, более забавный, что ли. Понимаешь, я никогда - ну никогда!- не знаю, чего мне от него ждать и мне это очень-очень нравится! Ах, Изабелла, что же мне теперь делать!? Но, впрочем, что бы ты мне не ответила, мне это совершенно безразлично, совершенно!
   Изабелла бесстрастно глядела прямо перед собой.
   -Он просто возмутительно суров со мной! - продолжила Джулия через некоторое время, - никогда мной не любуется, как другие, я уж думаю, откровенно говоря, что я уродлива как жаба! А ведь это вовсе не так, совсем не так! Ты же знаешь, про нас в городе говорят, что фрейлины королевы Анны Австрийской - самые красивые девушки Франции! Или ты про это не слышала?
   -Нет.
   -И в пути он вечно скачет впереди, словно и ехать со мной не хочет!
   В глазах Изабеллы внезапно погас внутренний свет, словно Джулия задула яркую лампаду, горевшую в сердце графини. Ах, чересчур откровенные слова маркизы означают, что несчастной Изабелле предстоит нечеловеческая мука - наступить на собственное сердце, ибо она никогда не признается в любви тому мужчине, которого выбрала лучшая подруга! Никогда! Никогда! Она сделает ради них - Джулии и г-на де Силлек - невозможное и не выдаст свою робкую глупую любовь! Боже, ни за что и никогда! Никогда Изабелла дю Трамбле, гордая аристократка, дочь французского вельможи, не допустит, чтоб кто- то из окружающих догадался об ее воровских чувствах к возлюбленному собственной подруги! Никогда она не допустит, чтоб жалела ее семья, смеялись над ней приятельницы, и, тем более, она не переживет, если Арман де Силлек сообщит окружющим, что влюблен в кокетливую, изысканную, смешливую маркизу де ла Шпоро! А что он в любой ситуации будет честен, Изабелла не сомневалась, ибо графу де Силлек, который держал себя как принц крови, было совершенно не свойственно скрывать свои мысли или поступать бесчестно!
   О, да, они будут красивой парой - Джулия и Арман! Изабелла сама с грустью видела, как он обменивался с маркизой приветствиями, в то же время как на долю Изабеллы приходились лишь вежливые поклоны да еще с каким-то странным непроницаемым выражением лица!
   Сжав крепко зубы, несчастная Изабелла безуспешно старалась унять предательское дрожание губ. Ей вдруг стало так страшно, словно душа ее заблудилась в непроходимой чаще, а огонек, на свет которого она бежала, задыхаясь и плача от счастья, предчувствуя и кров, и тепло, и радость, погас навсегда. Ее обступил леденящий глухой мрак, подобный смерти, без тени жизни, желаний, радости!
   Ах, если Джулия влюблена в графа де Силлек, он непременно отдаст ей своей сердце! Изабелла в этом не сомневалась, ибо Джулия была всегда так мила, так весела, так наивно - восторженно смотрела на всех мужчин, которых встречала! Неудивительно, что она привлекла внимание благородного графа! Ах, предупреждали же Изабеллу, что нужно ей быть другой - более изворотливой и мягкой, скрывать свои мысли, а она, Изабелла, всегда что думает, то и говорит! И теперь и впрямь оказывается, что привлекательнее лукавство и мягкость, гибкость и смешливость, чем честность и прямота!
   -Я думаю, де Силлек полюбит тебя, - едва шевеля белыми губами, прошептала Изабелла, делая над собой мужественное усилие, чтоб не зарыдать в голос! Если б она только могла шевельнуться, чтоб выбежать из комнаты и никогда, никогда не слышать слов подруги, но нет! Сил не было даже вздохнуть! Рыдание болезненным горьким комком застыло в горле.
   -Господи! - нетерпеливо дернула плечом Джулия. - При чем здесь де Силлек?!
   -Ты же любишь его...
   -Его? - Джулия расхохоталась. - Да ты что!?
   -Нет?!
   -Да где же твоя известная всем проницательность, а? Ты разве можешь представить нас вместе? Я и граф де Силлек!? Фи! Ничего нелепее никогда не слыхала, Изабелла!
   -О, боже!
   -Я совсем его не понимаю, а, если говорить совсем уж честно, я его боюсь невероятно, до дрожи в коленках! Г-н граф не смотрит на меня, и слава богу, потому что рядом с ним у меня все - время появляется такое чувство, будто я сказала что- то глупое или чересчур громко смеюсь!
   Изабелла испугалась еще больше в этот момент, ибо невероятное облегчение, которое она испытала при признании подруги, смутило до слез ее саму.
   -Значит, это не он! - вскричала она, не сдержавшись. - О, слава богу!
   Джулия застыла с поднятым к волосам гребнем.
   -Я говорила тебе о шевалье де Арамисец, - осторожно сообщила она. - А почему ты подумала о г-не де Силлек? О нем у меня и мысли не было!
   Странно оживленное лицо Изабеллы залилось пунцовой краской.
   -Это совсем не то, что ты думаешь..., - пробормотала она застенчиво, поспешно отводя взор. - Это вовсе не так! Я не хотела тебе говорить!
   -Постой! Ты что же, покраснела?! Да, да, покраснела, не отворачивайся! Я же вижу! Но ты же никогда не краснеешь, если только ты не задета до глубины души!
   -О, нет!
   -Так...Обожди-ка, дай сообразить! Почему это ты решила, что я говорю о де Силлек? Как тебе это вообще могло прийти в голову? Но ты заговорила г-не графе...Ты что, думала о нем?!
   Изабелла от смущения не знала, что говорить и что делать, но отпираться после слов настойчивой подруги было бессмысленно.
   -Я, наверно, сейчас ужасно выгляжу!? И я не знаю, что тебе сказать! Жули, он - необычайный человек, правда!?
   Маркиза во все глаза рассматривала Изабеллу, внезапно забыв о своих собственных бедах.
   -Что ты так странно глядишь на меня, а, Жули? - спросила Изабелла чуточку лукаво. Признавшись в своей самой страшной тайне, она, как ни странно, вновь стала самой собой. - Со мной разве что- то не так?
   -Ого! - произнесла Жули чуть ли не потрясенно. - Вот ты какая, когда любишь!
   -Нет, не говори так!
   -Ты любишь графа де Силлек, Изабелла, не отпирайся!
   -Ты не права!
   -Изабелла, милая, ты же всегда честна с собой - он чем- то сильно задел тебя, верно? Боже, да я тебя никогда не видела такой!
   -Какой же?
   -Необыкновенной, смущенной, великолепной, иступленной! Ты обычно другая! Нет, такая же, когда говоришь о своих трубадурах!
   -Джулия, не смущай меня! Я не привыкла говорить о себе...
   -Ах, Изабелла, успокойся, меня отнюдь не привлекает г-н де Силлек!
   -Как хорошо!
   -В общем-то, я не удивлена, что он, как человек благородный и самоотверженный, заинтересовал тебя, хотя граф, похоже, очень строг к окружающим да и, наверно, к себе! Мне же по душе люди более понятные - вот, например, г-н де Арамисец! Пусть он немного ироничен и слегка насмешлив, но по нему сразу видно, что я ему нравлюсь! Но полюбит ли он меня, вот что солнует меня на самом деле?
   -Я вот что скажу тебе, - взяв подругу за руки, провозгласила Изабелла весело. - Если г-н де Арамисец полюбит, то только тебя!
   -А если- не меня?
   Изабелла указала на отражение подруги в зеркале, в серебрянной глубине которого отражались сияющие голубые глаза маркизы, и негодующе воскликнула:
   -Не тебя?! Ты с ума сошла! Посмотри на себя! Ты невероятно красива, и ты вскружила ему голову!
   -Я так на это надеюсь!
   -И, прошу тебя, расскажи, наконец, мне все подробности вашей встречи!
   -А ты - подробности твоего знакомства с г-дами де Батц и де Силлек!
   -Гм.. Но ты - первая!
   В то время как происходил этот занимательный разговор, в комнате рядом четыре друга готовились к ужину, но только Исаак де Порто наблюдал за слуг­ой, накрывающим на стол.
   -Паштет с трюфелями,- бормотал он, загибая пальцы.- Индейка с репой и маслинами, отличное сало с лучком, утка с каштанами, почки с латуком, зеленая фасоль...Персики. Виноград. Чудесно, господа! Великолепный ужин, черт возьми.
   -Пора идти приглашать дам к столу, г-да!- напомнил всем де Батц. - Анри, составьте мне компанию, прошу вас! Вы предложите руку г-же дю Трамбле.
   -Да, да, Анри, позовите ее за меня! - подхватил де Порто горячо.- Я и сам хотел пригласить госпожу графиню, но я должен остаться проследить за этим плутом, что ставит на стол провизию. Мне сдается, что он половину того, что мы заказали, и не думал нам принести!
   -Я так вам благодарен, де Батц, за ваше предложение! - иронично заметил задетый за живое де Арамисец. - Но я уж лучше останусь здесь, чтоб не помешать вам пригласить маркизу де ла Шпоро!
   -Но вы мне не помешаете, Анри!
   -Нет, нет, идите!
   -Я скоро!- и де Батц вышел.
   -Ах, как я люблю наших спутниц! Обе они чудесны, не правда ли!? восторженно воскликнул де Порто.- Я уверен, меня поддержит каждый!
   -Особенно Шарль!- заметил дe Арамисец дрожащим от ярости голосом.
   -А что здесь удивительного?
   -Да уж, Исаак, удивительного здесь мало!
   -Анри, я вас не понимаю! Почему бы Шарлю не восхищаться г-жой де Трамбле и г-жой де ла Шпоро?
   -Действительно?!
   -Ваша ирония непонятна, черт возьми! Хочется мне или Шарлю ухаживать за столь милыми дамами, что здесь плохого?!
   -О, разумеется!
   -Анри, тысяча чертей, да вы еле сдерживаетесь!
   -Какая наблюдательность!
   -Г-да, они сейчас будут здесь,- вмешался де Силлек.- Исаак, откупоривайте бургундское.
   -Да, да, Исаак, займитесь этим!- посоветовал де Арамисец резко.- Только потом оставьте нам хоть пинту этого вина!
   -Что вы злитесь, Анри!? Я на вашем месте с таким настроением сегодня к дамам не подходил бы!
   -Ах, вот как!? Вы еще будете давать мне советы?!
   -Не надейтесь вывести меня из себя, Анри!
   -Исаак, оставьте меня в покое!
   -Г-да! - вновь вмешался де Силлек на правах старшего по возрасту.- Анри, ваше дурное настроение не должно стать причиной ссоры между друзьями.
   Г-н де Силлек выразительно взглянул на де Арамисец и отошел.
   Вошедших подруг усадили на самые почетные места - друг против друга на противоположных концах стола. Г-н де Арамисец первым опустился на скамью слева от Джулии. Он улыбался, но Джулия, казалось, не заме­чала его. Она скромно сидела рядом, необыкновенно красивая в бледно - лиловой парче с отделкой из серебряного галуна. Пена роскошных кружев, украшавшая низкое декольте, окутывала ее белые плечи. И ни разу ее чудесные большие голубые глаза не обратились в сторону мушкетера. Де Арамисец кусал губы с досады.
   Изабелла была бледна. Она со странным вниманием рассматривала стоящие на столе почки со стрелками латука и, против обыкновения, почти не слушала де Порто, восхищавшегося ею. На Изабелле прекрасно смотрелось темно- зеленое атласное платье, чьим несомненным украшением был замысловатый филигранный воротник с жемчужной брошью у горла. Из-за яркого цвета платья глаза ее, серые, как чистая сталь, казались прозрачно- изумрудными, редкостными по своей красоте.
   Де Силлек не спешил занять место за столом, разговаривая с де Батц у окна. "Если только он сядет рядом с Джулией, а не со мной, - думала Изабелла отстраненно, - я разрыдаюсь прямо при всех! Ах, вдруг он все- таки влюблен в Жули? О, боже, я поплатилась за то, что так легко отказывала благородным и храбрым дворянам выходить за них замуж! Но я не знала, господи, я и представить себе не могла, как это горько и обидно, когда на тебя не обращает внимание человек, к которому ты неравнодушна! Ах, господь страшно покарал меня за мои самодовольство и гордыню!"
   Она украдкой бросила взгляд на де Силлек. Его строгий красивый профиль на фоне синего неба казался словно высеченным из камня. Ее завораживало странное ощущение исходившей из него жизненной силы, хотя он двигался неторопливо, будто просчитывал каждое свое движение, как в фехтовальном поединке. Ни один человек не был столь внимателен, когда слушал других, губы его улыбались нечасто, но, когда улыбка появлялась на строгом лице молодого графа, она была очаровательна! Сейчас он улыбнулся де Батц тепло и чуточку лукаво, и Изабелла почувствовала сладкую дрожь по всем телу, словно ей он предназначал свою улыбку. Ах, как он был далек от нее и от других, в своем простом камзоле, без позументов и лент, но, тем не менее, он казался ей более величественным, чем все щеголи мира, ибо кровное благородство вовсе не нуждается в обрамлении дорогой одеждой и украшениями.
   -Что вы на это скажете, дорогая графиня?
   Изабелла, будто очнувшись, с трудом оторвала взгляд от де Силлек, и обернулась к де Порто.
   -Что? О, я согласна с вами!
   Де Силлек подошел к столу и опустился на скамью по правую сторону от Изабеллы. Он бросил на нее короткий острый взгляд, под которым она умирала тысячью смертей.
   -Сударыни! - провозгласил де Порто, торжественно поднимая кружку с отличным токайским, - вам понравится этот праздничный ужин! Такой редко увидишь даже на венчании!
   -О, не произносите это страшное слово, сударь! - воскликнула Джулия со смехом. - Изабелла его слышать не может без того, чтоб не вздрогнуть! Она ведь только благодаря вам, г-да, избежала очередного венчания!
   -Да! - заметил де Батц. - И я позволю напомнить всем присутствующим, с каким трудом!
   Друзья улыбнулись.
   -Король Людовик, - да хранит его господь! - обещал Изабелле избавить ее от свадеб, слава богу! - продолжила Джулия.
   -Отлично, черт возьми! - выдохнул де Порто. - Я очень надеюсь, сударыня, что вас более не заставят выходить замуж!?
   -Я, клянусь вам, стану женой кого-нибудь только по собственному желанию! Никто не заставит меня! - заявила Изабелла прямо.
   -Даже король Людовик!? - хитро спросил де Батц.
   -Даже Его величество!
   -Ну, а если вам прикажет самое могущественное лицо в государстве- его высокопреосвященство?
   -Даже он.
   -Подумайте - сам кардинал Ришелье! Могу себе представить, что вам грозит за ослушание!
   -Домашний арест на три месяца или подвал Бастилии на худой случай! Уж пытать-то они меня, наверно, все-таки не будут?
   -Вы знаете о пытках в подвалах крепости и отказываетесь служить кардиналу?! Искренни ли вы, дорогая г-жа дю Трамбле?
   -Послушайте, Шарль! - неожиданно вмешался в разговор граф де Силлек. Он нахмурился. - Сомневаться нам в словах благородной г-жи дю Трамбле, на мой взгляд, вам абсолютно недопустимо!
   -Но в таком случае, Арман, г-же графине потребуется несказанное мужество! Противостоять г-ну кардиналу нелегко!
   -Вы так странно говорите, будто всерьез считаете, что кардинал Ришелье всесилен! Пусть он стал первым министром государства и эдикты сперва несут на подпись ему, а потом Его величеству, но неужели он теперь имеет права и на сердца французов? Кому принадлежит сердце госпожи дю Трамбле? Разве его преосвященству? Нет! Только ей, что правильно!
   -Конечно, правильно, дорогой Арман, но нельзя же все время дразнить Его высокопреосвященство!
   -Разве свое мнение у нас теперь под запретом? Разве г- же графине запрещено распоряжаться своими собственными чувствами?
   -Настанет такой день, когда г-н кардинал все-таки разьяриться и уже ничто не сможет спасти г-жу графиню от его гнева!
   -Да неужели?! Нам теперь, что же, совсем перестать думать или чувствовать в угоду г-ну кардиналу? А если Его высокопреосвященство велит нам всем окончить наш земной путь немедленно, мы что же, по вашему странному мнению, должны ему подчиниться и благородно заколоть друг друга? Если госпожа графиня не желает подчиняться приказам или, на худой конец, уговорам Его Высокопреосвященства, это можно лишь приветствовать! Этот факт говорит о несомненной храбрости г-жи графини, о ее мужестве и, наконец, твердости, которые должны быть в любом сердце, если человек дворянского звания, конечно, стремится прожить жизнь честно!
   Глаза де Силлек и Изабеллы встретились. Глаза Изабеллы сияли как звезды -огромные, чистые, ясные! ­
   -Г-н де Силлек очень удачно выразил мою мысль! - после некоторого молчания произнесла Изабелла. -Я это и хотела сказать - я не позволю другому человеку, какой бы высокий пост в государстве он не занимал, вмешиваться в мою жизнь и уж тем более заставлять меня чувствовать то или не чувствовать это! Чувствовать любовь к кому -то по приказу или из страха быть наказанным или потому, что так выгодно, по моему мнению, отвратительно!
   Глаза графа де Силлек потеплели и что-то похожее на симпатию промелькнуло в них.
   -То, что госпожа графиня не желает подчиняться кардиналу Ришелье, я понял еще в Этампе! - рассмеялся де Батц как ни в чем не бывало. - Насколько я смог сосчитать, вы были там одни против дюжины гвардейцев и умудрились ускользнуть.
   -Благодаря вам, господа!
   -Без нас вы покинули тот трактир пешком, только и всего, - без улыбки заметил де Силлек.
   -Но тогда бы меня догнали гвардейцы Ришелье, увезли бы в Париж и сейчас бы я находилась в Сент- Вальском монастыре на хлебе и воде!
   -О, черт возьми, вы рассказываете что-то слишком мрачное, в это даже не верится! - огорчился де Порто, приканчивая второй кусок жареной утки. -Но вы с нами, слава богу, и мы этим счастливы. Верно, друзья!?
   -Госпожа де ла Шпоро, вас, смею надеяться, не отдают замуж в ближайшее время, как вашу подругу? - задал очень важный вопрос де Арамисец чуть быстрее, чем обычно.
   Джулия с притворным смирением опустила ресницы.
   -Отдают, сударь! - вздохнув, молвила она. Де Арамисец в это время протягивал руку к своей кружке с красным вином. Рука его остановилась на полпути.
   -Вот как!? - и заметив, что с ним ехидничают, добавил в том же тоне. - И за кого же, позвольте полюбопытствовать?
   -Я не знаю, сударь, надо спросить у батюшки! - с робостью, которая вряд ли была натуральной, ответила Джулия. Глаза ее мстительно бле­снули. "Это вам за сцену с Изабеллой у ручья! - говорили они. - Впредь не будете столь любезным с другой дамой, пусть даже эта дама- моя вернейшая подруга"!
   -Как, и вы? - к неудовольствию Джулии вмешался в разговор де Батц.
   -Да, это так. Моей руки просит не один кавалер, должна признаться!
   -Вам трудно кого-нибудь выбрать? - промычал де Порто, в одиночестве уписывая за обе щеки последний кусок сочной утки, нашпигованной каштанами.
   -Батюшка еще не выбрал! Я же не обладаю таким железным характером, как Изабелла, и у моего отца масса предрассудков - он, как делали еще наши деды, сам выберет мне подходящего мужа и только тот, на кого он укажет, станет моим венчанным супругом! - она украдкой взглянула на де Арамисец. Тот яростно кусал губу.
   -И каким же должен быть этот необыкновенный человек, чтоб оказаться по душе вашему уважаемому батюшке? - поинтересовался де Батц.
   -Я думаю, мужественным и пылким, храбрым и верным; к тому же, безусловно, он должен происходить из могущественного и известного рода, как например, младший сын маршала Басомпьера, благородный герцог де Бельфон, а еще- он должен любить меня!
   -Можете не сомневаться, сударыня, ни за кого из тех, кого выберет вам г-н маркиз, вы замуж не выйдете! - со спокойной злостью объявил вдруг де Арамисец. Говорил он очень тихо.
   -Уж не вы ли помешаете мне, сударь? - надменно вскинулась Джулия.
   -Я, сударыня.
   -Вы чрезвычайно самонадеянны!
   -Ничуть! С чего вы взяли?
   -Я запрещаю вам говорить со мной в таком вольном тоне!
   -Почему же?
   -Я -маркиза де ла Шпоро!
   -А я - барон де Арамисец!
   -Вы забываетесь!
   -Герцог де Бельфон, сударыня, не любит вас!
   -А если я люблю его и уже дала согласие выйти за него замуж?!
   -Этого не может быть!
   -А, может быть, наша свадьба уже решена, а я из скромности не сказала о ней вам?
   -Я вам говорю: этого не может быть!
   -Вы забываетесь, сударь!
   -Я вам не верю! Если б ваша свадьба была решена, вы бы рассказали о ней сейчас!
   -Да почему это я должна была рассказать вам о своей свадьбе, сударь? Кто вы мне - кузен или ближайший друг? - и, отвернувшись от вздрогнувшего де Арамисец, она сделала вид, что слушает, как спорят де Порто и де Батц относительно отличных свойств молодого бургунского вина, только что поданного им слугой.
   После завтрака де Батц, поболтав с дамами и проводив их до комнат, спустился вниз в общий зал, который в этот час был почти пуст. Там он присоединился к де Силлек, который как раз расспрашивал трактирщика о дороге.
   -Мы направимся на Ажен, Шарль, - сказал де Силлек другу. - Это самый безопасный путь.
   -Вы думаете, гвардейцы потеряли нас след?
   -Да, они, похоже, обгоняют нас.
   -Ну что же, не будем торопиться. Если вы говорите, что нам ничего не грозит, стало быть, так оно и есть.
   Изабелла уже спустилась вниз по узкой скрипящей лестнице, когда заметила друзей за одним из деревянных столов близ черного от многолетней сажи очага. Поворачивать было поздно. Ей пришлось под­ойти к ним.
   -Куда вы направляетесь, дорогая г-жа дю Трамбле? -­ подкручивая ус, осведомился де Батц.
   -Я хотела бы нарвать цветов в палисаднике, - улыбнулась Изабелла застенчиво.- Без них наша комната выглядит уныло.
   -На вашем месте, - хмуро произнес де Силлек, глядя в сторону, - я бы не выходил из трактира. А еще лучше- не покидал бы свою комнату.
   У Изабеллы дрогнули губы, но она постаралась взять себя в руки.
   -Я скоро вернусь, сударь, - через силу улыбнулась она. - И впредь постараюсь быть более осторожной.
   -Вы, похоже, забыли, что вас преследуют гвардейцы г-на кардинала?
   -Но со мной вы, г-да! Я уверна, вы придете мне на помощь!
   Г-н де Силлек чуть повернул к ней голову, но по-прежнему не глядел на нее. Ах, Изабелла чувствовала себя такой счастливой в его обществе! Что бы он не говорил сейчас, она могла смотреть в его строгое благородное лицо, слушать его красивый глубокий голос, черпать силы во всем его облике! О, Изабелла была так бла­годарна судьбе за этот, пусть и скупой, дар!
   -За вами и так слишком много бегают! - осуждающе продолжил де Силлек.
   -Я уверена, что со мной ничего не случиться!
   -Хотелось бы надеяться! Но вы, похоже, прилагаете все усилия, чтоб вас г-да гвардейцы все- таки арестовали! - заметил де Силлек. Больше он ничего не добавил.
   Изабелла тяжело вздохнула и, кивнув Шарлю де Батц, зашагала прочь. Де Силлек бросил на нее один единственный взгляд, когда она уходила, и отвернулся. Де Батц покачал головой.
   -Арман, эта женщина сводит вас с ума! - изрек он глубокомысленно.
   Де Силлек поднял голову. Лицо его побледнело.
   -Арман, вы просто на себя непохожи с того дня в Этампе. Я никогда еще не слышал, чтоб вы так странно говорили с кем- нибудь. Вот и сейчас на вас лица нет!
   Де Силлек стал смертельно бледным.
   -Почему бы вам, Apмaн, не бросить эту дурацкую игру с самим собой? Графиня дю Трамбле более чем кто- либо достойна вашего внимания. То, что она внушает любовь многим, не ее вина! Госпожа графиня - чудесная, мужественная, добрая дама, которая способна понять и полюбить вас! Что вам может помешать быть рядом с ней? Это мы с Исааком - простые шевалье, которым нужно еще добыть титул. У вас же есть все - богатство, имя...А вы, Арман, вы сами мучаетесь и ее терзаете зря.
   -Она слишком привыкла к поклонению, - мрачно заметил де Силлек. -Вы что же, не видите, Шарль, кто она на самом деле? Красота всегда идет рука об руку с корыстью, завистью и лицемерием!
   -Арман, да вы что, черт возьми!? Вы сейчас готовы обвинить г-жу графиню во всех смертных грехах, но сами же только что за завтраком открыто защищали ее право быть самой со­бой!
   -Это касается только меня!
   -Э нет, Арман! Но то, что вы защищали ее - понятно, вам ведь не хочется, чтоб она вышла замуж за кого-нибудь, кроме вас! Вас мучает ревность, потому - то вы так и говорите.
   -Шарль, у вас чрезвычайно богатое воображение! - холодно сказал де Силлек. Но смертельная бледность не покидала его лица.
   -Пусть так, но вы чересчур строги к себе! Вы так держитесь, словно раз и навсегда запретили себе счастье! А вдруг г-жа дю Трамбле и есть это самое ваше счастье!?
   -Шарль, я больше слышать о ней не желаю! - де Силлек в сердцах бросил трактирщику деньги за не выпитое вино и оставил друга. В дверях он лицом к лицу столкнулся с входящей Изабеллой. Та вздрогнула, увидев его потемневшее лицо и судорожно прижала к груди букет красной гвоздики.
   Господин де Силлек бросил на де Батц пронзительный взгляд, посторонился и вышел. Изабелла не могла даже вздохнуть, так потряс ее взгляд де Силлек, исполненный странного возмущения. Этот безжалостный взгляд пригвоздил Изабеллу к месту будто нераскаявшуюся преступницу. Но как он мог смотреть на нee так, будто она виновата перед ним во лжи! Он страшно несправедлив! И Изабелла не покажет, что огорчена! Ни за что! Отчего ей переживать, если она честна во всем, что делала? И Изабелла гордо подняла головку, сжимая дрожащие губы.
   -Я только что беседовал с господином Арманом о вас, - раздался голос подошедшего де Батц. - Де Силлек вас очень ценит, сударыня.
   Изабелла вздрогнула. Де Батц внимательно вгляделся в это красивое мраморно-белое лицо, на котором застыло выражение детской беспомощности и смятения, и покачал головой. Он никогда не ожидал увидеть такое выражение на лице Изабеллы.
   -Он очень хорошо отзывался о вac, - повторил де Батц задумчиво.
   -Я не понимаю, о чем вы, сударь, - сказала Изабелла, смело подняв на него глаза, повернулась и ушла. Де Батц с удовлетворением проводил ее взглядом и загадочно усмехнулся.
  
  

Глава 10

  
   Джулия смеялась. Де Батц гордо подкручивал усы и поглядывал на свою хорошенькую спутницу. Рассвет застал их на дороге на Ажен. Теплое солнце уже рассеяло розоватый туман, таившийся по краям дороги, и рассыпало в блестящие капли росы, которые повисли на траве, цветах, запутались в паутине, покрыли изумрудно- седой мох, окутываший заросли ежевики по обоим сторонам этой лесной дороги. Небо казалось еще чуть сиреневым от оставшихся на нем первых красок рассвета. Подковы лошадей весело стучали по дороге, весело бежавшей между полянами, заросшими ромашкой, медуницей и резедой.
   Веселый смех звучал и позади Джулии. Там слушали рассказы г-на де Порто Изабелла и против обыкновения мрачный г-н де Арамисец.
   -Или вот еще: герцог Ангулемский охотился вместе с Его Величеством в Венсене. Король внезапно спрашивает герцога: "Видите ту башню, суд­арь? Ничто не помешало бы кардиналу вас туда посадить!" Герцог на это отвечает: "Клянусь богом, государь, значит, я это заслужил, раз кардинал вам так посоветовал".
   Изабелла и бравый Исаак расхохотались.
   Де Батц уже несколько мгновений молчал, глядя на свою спутницу. Он оглянулся, оценивая расстояние до друзей, но они ощутимо отставали, а г-н де Силлек ехал далеко впереди.
   -Г-жа де ла Шпоро, могу ли я поведать вам одну тайну? - наконец почти шепотом начал де Батц.
   -Какую же!?
   -Я могу рассчитывать на ваше молчание? О нашем разговоре никто не должен знать, даже ваша прелестная подруга.
   -О, господин де Батц, можете во всем положиться на меня!
   -Вы обещаете? Дело- то чрезвычайно щекотливое!
   -Обещаю!
   -Тогда я начну с вопроса, сударыня.
   -Прошу вас, спрашивайте!
   -Графиня дю Трамбле - скрытный человек или она делится с вами всем, что у нee на душе? Простите мне мой нескромный вопрос, который, верно, не пристало задавать дворянину благородной даме, но вы позже поймете, что у меня есть веские причины задавать вам его!
   -Признаться, в основном мы с Изабеллой доверяем друг другу.
   -Гм... Говорила ли вам г-жа графиня что- нибудь лестное о человеке, что едет далеко впереди нас?
   -То есть о графе де Силлек, я правильно вас поняла?
   -Да, вы правильно меня поняли. Или нашего друга госпожа графиня ничем не выделяет среди остальных? Я еще раз прошу прощения за столь нескромный воп­рос, но это очень важно!
   -Как бы сказать ...
   -Если г-жа графиня ничем не выделяет его среди нас, мне остается только выразить свое сожаление и умолять вас забыть мои грубые слова.
   -Но вам - то зачем это все знать, г-н де Батц?!
   -Забудьте о моих pacспpocax, г-жа. И, умоляю вас, помните о своем обещании молчать.
   -А если я скажу, что г-н де Силлек и впрямь привлек особое внимание моей подруги?
   -Если это так, -Батц доверительно склонился к ней, - я хотел бы предложить вашему вниманию некий план, заставляющий вашу подругу и моего друга лучше узнать друг друга!
   -Как, граф де Силлек...!
   -Он ни за что не признается, что влюблен! Господин граф, как вы могли заметить, очень скрытен и обычно предпочитает не выказывать свои чувства. Но с таким подходом к жизни он рискует потерять г-жу графиню! Мы должны помочь им обоим! Я предлагаю вам наступательный союз!
   -Я согласна, сударь!
   -Мы с вами умны, г-жа де ла Шпоро, и ловки, не правда ли?
   -О, да! Я даже уже сейчас могу предложить вам интересный план относительно наших чрезвычайно сдержанных друзей!
   -Договоримся обо всем в Париже! И, молю вас, ни слова г-же дю Трамбле!
   -Это будет сюрприз для нее, а я обожаю сюрпризы!
   -Вот мы и устроим для наших друзей какую- нибудь приятную неожиданность.
   -Г-н де Батц, а ведь Изабелла уверена, что г-н граф не обращает на нее никакого внимания!
   -Черт возьми, де Силлек на себя не похож из-за нее!
   -Я думала, он такой молчаливый всегда!
   -Господь с вами! Чтоб за три дня вымолвить пять фраз- такого даже с ним не бывало!
   -Вот в чем дело!
   -Тихо, г-жа Джулия! Наши друзья приближаются! Поговорим о чем- нибудь другом?
   -Охотно!
   -Г-жа де ла Шпоро, - де Батц принял независим­ый вид, - как вы относитесь к тому, что меня в Париж ждет серьезная дуэль?
   Друзья приближались.
   -Исаак, - послышался нервный возглас де Арамисец, - вам не кажется, что отставать так далеко - неосторожно?
   -В самом деле, - по непонятным причинам поддержала его Изабелла, - поехали скорее!
   Джулия усмехнулась про себя.
   -О, дуэль - это так страшно! - громко произнесла она намеренно громко.
   -Но если вы боитесь за меня, я счастлив!- заявил де Батц, подмигивая.
   -Не слишком ли много красавиц боятся за вас, признавайтесь, г-н де Батц?
   -Только ваш страх за меня значит для меня все!
   Джулия, словно не замечая устремленных на нее горящих глаз де Арамисец, который подьехал уже достаточно близко, чтоб слышать ее, тихо, томно рассмеялась.
   -Я готова бояться за вас, де Батц, но только за одну услугу.
   ­-Я с готовностью жду приказа вашей милости! - восторженно воскликнул де Батц.
   Де Арамисец бледный, со сжатыми губами, вдруг поднял коня на дыбы, отчего Джулия вздрогнула и против воли обернулась. О, де Арамисец, бледный, злой был великолепен! Широкополая, серая шляпа с белыми перьями затеняла его красивое лицо, и тем ярче горели его необыкновенные глаза. С трудом он об­уздал себя.
   -Вам не стоит бояться за Шарля, сударыня,- тем не менее произнес он как обычно мягко, красивым бархатным голосом, которым, похоже, владел в совершенстве. - Осмелюсь заметить вам, сударыня, если вы не помните, наш г-н де Батц - первая шпага Парижа.
   -Ха! - пожал плечами де Батц. - Если быть честным, де Арамисец владеет оружием отнюдь не хуже чем я. Клянусь честью, я не помню на его счету ни единого мало - мальского поражения. Верно, Анри!?
   -Я помню одно, - небрежно заметил де Арамисец, словно не придавая этому факту значения. Джулия тотчас же разозлилась на него - как он посмел так невзначай напомнить ей о их первой встрече, так просто, небрежно, будто не придавая значения, когда рядом с ним у нее все дрожит внутри!
   -Эге! - задумался вдруг де Батц. - Уж не последствие той дуэли заставили вас, Анри, так долго отказываться от нынешнего путешествия!?
   Де Арамисец бросил на де Батц весьма красноречивый взгляд, советyющий другу держать свои догадки при себе.
   -Говорят, все мушкетеры прекрасно владеют шпагой! - заметила Джулия деланно спокойно. - Они все не знают поражений. 3а это, за их благородную красоту помыслов и дел их и любят в городе!
   -Еще бы!- подтвердил де Батц.- Любовь в наше время -великая честь и большие возмoжнocти себя показать, черт возьми!
   -Дамы о вас только и думают!- тень прошла по прелестному личику Джулии, слишком мимолетная, что ее можно было заметить. Последние ее слова относились, пожалуй, только к де Арамисец.
   -Что делать?- скромно отозвался де Батц.
   Но его не слушали.
   -О красавицах в Париже думают больше! - отпарировал де Арамисец чрезвычайно мрачно. - Где только они появляются, их осыпают комплиментами, поют им хвалебные поэмы!
   -А что, это так? - хитро поинтересовался де Батц.
   -Да, конечно, это так! - подтвердила Джулия томно, нарочито медленно растягивая слова. -Ах, господа, кавалеры преследуют меня своим вниманием каждый день! Я - фрейлина королевы Анны Австрийской, насколько вам известно, и у меня порой голова кружится от их изысканных комплиментов! И бывали очень недурны, поверьте!
   Де Арамисец сузил глаза.
   -Вы, верно, всем голову вскружили!? - Рассмеялся де Батц.
   -Конечно, милый Шарль! Г-жа де ла Шпоро обязана кружить голову кавалерам, она ведь фрейлина французской королевы, как она постоянно изволит нам напоминать! - съязвил де Арамисец дерзко.
   -Я- женщина и должна нравиться! - отпарировала Жули. Ее вдруг охватило чувство мстительного торжества - она явно задела де Арамисец за живое!- и бесконечной нежности к нему. Как же это случается чувствовать одновременно!?
   -Черт возьми! - не сдерживаясь более, раздраженно произнес де Арамисец и пришпорил коня.
   Джулия улыбнулась его спине так сладко, словно он чем-то порадовал ее. Но губы ее дрожали. О, боже! Похоже, она перестаралась, глупо задела его за живое и этим добилась того, что де Арамисец возненавидел ее за острый язычок! Что с ней происходит такое, боже всемогущий!? Никогда раньше она не была с мужчинами столь ироничной, ехидной, надменной! Жули де ла Шпоро - очаровательная милая девушка с ямочками на розовых щечках, умеющая делать комплименты мужчинам, убеждать их в том, что они умнее, и сильнее, и храбрее ее! Изабелла всегда была откровенна с мужчинами, но Джулия де ла Шпоро никогда не спорит с ними, и им всегда хорошо с ней, весело и приятно, как должно быть приятно мужчине рядом с хорошенькой женщиной! А теперь она кричит красавцу де Арамисец злые слова, как мегера!
   -Г-н де Батц! - в этот момент подозрительно спокойно позвала мушкетера Изабелла. - Разрешите мне обменяться несколькими словами с моей подругой.
   -Конечно, дорогая графиня, но, если можно, ненадолго! Поехали, де Порто! - и улыбнувшись дамам, они отстали.
   Некоторое время подруги ехали молча. Джулия поправляла юбку платья, чтобы не видеть стройную красивую фигуру де Арамисец впереди и не расстроится еще больше. Иза­белла поглядывала по сторонам, наслаждаясь видом высоких стройных темно-зеленых пихт, в прохладной тени которых они как раз проезжали.
   -Ну что дальше!? - наконец заговорила она. - Джулия, ты, конечно же, теперь счастлива?
   -О чем ты?
   -Хорошо, скажу тебе прямо - мнe не понравился твой разговор с де Батц!
   Джулия закусила губу. "Ах, вот досада!- чуть не брякнула она. - Кажется, Изабелла все слышала! Она в жизни мне не простит, что я выдала ее сокровенную тайну! Вот трудное положение!"
   -Мы говорили о дуэлях! - солгала Джулия с самым независимым видом.
   -Нет, вы говорили о другом.
   -О, боже! И oб чем же, по-твоему?
   -Ты флиртовала с г-ном де Батц. Это все не могло понравиться одному человеку.
   Джулия с облегчением вздохнула. "Слава богу, она не слышала нас!" - и маркиза поспешно прочитала молитву богородице.
   -Жули, ты долго собираешься мучить де Арамисец? - резко бросила Изабелла. Губы ее сжались. Жули поняла, что подруга рассердилась всерьез.
   -A что такое, Изабелла?
   -Ты преуспела в своих намерениях, дорогая Жули! Особенно, когда так откровенно кокетничала с шевалье де Батц. Ты была великолепна, остроумна и жестока.
   -А не жестоко со стороны г-на де Арамисец все время улыбаться лишь тебе!?
   -3абавно! - вскипела Изабелла. -У тебя, верно, не осталось ни капли здравого смысла. Ты зачем сказала де Арамисец, что имеешь невероятный успех в Лувре!? Чего ты добилась!?
   -Я и не собиралась ничего добиваться!
   -Тогда покажи ему, наконец, что он тебе очень нравится!
   -Как будто ему это нужно!
   -Ты любишь его, Жули, де Арамисец ходит вокруг тебя кругами. Только ты влад­еешь его сердцем! И ты отчего-то ничего не хочешь сделать, чтобы дать ему наде­жду на счастье! Ты начинаешь выводить из себя даже меня!
   -Но он...
   -Это ты кокетничаешь с шевалье де Батц, словно тебе и дела нет до де Арамисец! Ты разве не понимаешь, каким мужеством ему нужно обладать, чтоб все -таки бороться за внимание фрейлины Ее Величества королевы Франции, невзирая на ее явное пренебрежение!
   -Нет!
   -Я не предлагаю тебе немедленно сказать ему, что тебе приятно его общество. Покажи ему всего лишь, что он не презираем!
   -Еще чего! -Жули строптиво фыркнула.
   -Жули, давай подъедем к нему сейчас и чуточку поболтаем? Смотри, какой он статный, и глаза у него на самом деле просто необыкновенные!
   -Голубые, как небо над нами и такие же прозрачные! Я очень хорошо это вижу, Изабелла!
   -Г-н де Арамисец такой мужественный и остроумный! У него удивительно элегантная, утонченная красота, на редкость прихотливый ум! И такой человек думает только о тебе!
   -А вдруг я ему только нравлюсь!?
   Глаза Изабеллы улыбнулись.
   -Если б ты ему только нравилась, - заметила она проницательно, - он бы не бледнел, не краснел и в жар бы его не бросало!
   -Ты уверена, что с ним это происходит?
   -Я это вижу. Разве ты помнишь хоть один случай, чтоб я когда- либо ошибалась в оценке людей?
   -Такого, конечно, не было, но вдруг случилось в самый первый раз!
   -Верь мне - г-н де Арамисец влюблен в тебя!
   -Изабелла! - выпрямила спину Джулия.- Я ничего не предприниму, пока не буду уверена, что не просто нравлюсь ему. Я горда! Я - маркиза де ла Шпоро!
   Этот тон был тверд. Изабелла вздохнула и бросила сочувствующий взгляд на голубоглазого всадника впереди.
   -Но, может быть, в первый раз в жизни сословная гордость не играет тебе на руку? - начала она. -Подумай об этом!
   -Спасибо тебе, Изабелла, за твои слова! - прошептала Жули. - Но первая я к нему ни за что не подъеду. Пусть он борется за меня как полагается настоящему мужчине! Если ему удасться отодвинуть прочих моих великолепных поклонников, что ж, он достоин меня!
   И она резко повернула лошадь, направляясь в сторону де Батц. Изабелла вздохнула. Она хорошо знала подругу - настаивать далее было бессмысленно. Наверно, действительно каждому из них нужно было время, чтобы разобраться в себе, в чувствах и желаниях, что раздирали их сердца, понять, наконец, что хотел каждый из них и чем готов был поступиться, чтоб добиться любви другого. Возможно, время было необходимо и самой Изабелле! Она украдкой посмотрела на г-на де Силлек. Он тоже, как и она, ехал в одиночестве. Ветер красиво развевал тяжелые складки его черного плаща и черные с красным перья на шляпе. Он сидел на лошади прямо и крепко, непринужденно опустив поводья.
   Такова жизнь! Графиня должна быть рядом с другими, а граф де Силлек, свободный в своем одиночестве, похоже, навсегда останется для нее всего лишь силуэтом впереди. Не нуждается он в любви, тепле или сочувствии, и уж тем более, похоже, не нуждается во внимании прямой и откровенной графини дю Трамбле, старшей дочери друзей кардинала Ришелье, приближенных к королевскому трону.
   Изабелла пустила лошадь в неторопливую рысь, чтоб отдалиться от друзей, не в силах сейчас смеяться или поддерживать беззаботный разговор, ибо на душе у нее было тяжело. Да, так, наверно, и должно было случиться! Судьбой выпало Изабелле и графу де Силлек ехать вместе, помогать друг другу в дороге, но стоило им избежать непосредственной опасности, как де Силлек предпочел оставить друзей, уйти, погрузиться в себя! Изабелла опять вздохнула. Ей сейчас доставляла почти физическую боль мысль, что она графу де Силлек всего лишь спутник поневоле, навязанный обстоятельствами, спутник, которому нужно помогать, раз уж так вышло, раз дан приказ, но с которым вовсе необязательно быть рядом. Вот как, г-н де Силлек! Вы, похоже, презираете меня и считаете глупой и никчемной!? О, можете быть совершенно спокойны, сударь! Я не любопытна и ненавязчива, и терпеть не могу копаться в чужих мыслях и душах! Я и не собираюсь первая заговаривать с вами, или интересоваться вашим прошлым или будущим!
   -Да что ж со мной такое!? - нервно воскликнула Изабелла, напрасно стараясь удержать непрошенные слезы, которые хрустальной пеленой стали застилать высокую фигуру впереди. Руки у Изабеллы дрожали так, что девушка в отчаяньи кусала губы. Не должна она сходить с ума и так нервничать из-за того, что почти незнакомый ей мушкетер не выходит за рамки отданного ему приказа! Он - не друг и не поклонник, хороший солдат, суровый телохранитель, да и только!
   Она отвернулась, бессознательно придерживая лошадь, ибо де Силлек как раз в этот момент остановился, поджидая всех остальных - впереди показалась одна из крошечных деревушек в этой безлюдной местности, где можно было переночевать. Эту маленькую деревеньку, затерянную на правом берегу Дородони, скрывали столетние дубы и плотные, выше человеческого роста, заросли орешника. Дорога на Периге огибала это место и уходила вдаль, к Луаре. Здесь нечасто останавливались путешественники, предпочитавшие пересекать богатый ­Брив-ла-Гайард, чем углубляться в нетронутые топором дровосека дремучие леса Гиени. Поэтому трактирщик в этой деревушке был несказанно рад шестерым гостям, внезапно появившимся из леса.
   Оставив вещи в комнатах, те вышли на воздух насладиться покоем и неторопливой жизнью этого затерянного поселения. Один из гостей, ладный худощавый юноша с таким же быстрым выговором, что и хозяин трактира, взялся пилить дрова. Он со знанием дела поплевал на ладони и с видимым удовольствием взялся за конец инструмента. С другой стороны пилы встал один из работников трактира.
   -Черт побери, давненько я не занимался этой работой! - сказал юноша. - Наша служба в Париже совсем отняла у меня возможность стать провинциальным барином!
   -Не слишком вы к этому и стремились, - заметил де Силлек, наблюдавший за своим другом. - Хотя и понятно, отчего, в Париже вас ждет слава, милый де Батц.
   -Это верно, Арман! Но, пока она меня верно ждет, я вспомню, как занимался хозяйством у меня в имении!
   Теперь кудахтанье кур и лай собак заглушали визжащие звуки пилы. В руках де Батц и веселого работника она летала стремительно.
   Изабелла разговорилась с хозяйкой трактира.
   -Мы работаем, как проклятые! - говорила эта рано располневшая пожилая женщина в белоснежном чепце благочестивой матери семейства.- И не очень -то богатеем! Едва хватает, чтобы покупать сладости у заез­жих торговцев для этих маленьких негодников!
   Женщина ласково потрепала, светлую головенку сидевшей тут же на скамье опрятной девочки лет пяти. Та заразительно рассмеялась и спряталась за спину Изабеллы.
   -Я надеюсь, молока хватает и этому очаровательному малышу?- спросила та, нежно касаясь серой спинки маленького котенка, которого держала на руках. Котенок мягко мурлыкал.
   -Ишь ты, что делает! - Удивилась хозяйка трактира. Хозяйка вышла во двор к работникам, и, разговорившись с постоялицей, присела к ней на скамью.-Смотрите-ка, такой крошечный, а уже проявляет на вас, госпожа, все права.
   Тоненький хвостик котенка успокоился, когда он занял место на плече девушки; зажмурив глаза, он издавал тихие звуки, красноречиво говорящие о крайнем удовольствии.
   -Ах, чертенок, - говорила хозяйка, - откуда же он такой взялся!?
   Котенок лениво взглянул на нее и вновь зажмурил золотистые глаза.
   -Посмотрите, Арман, - воскликнул де Порто, когда де Силлек подошел к нему на другой конец двора. Де Порто отложил кости и восхищенно покачал головой. - Смотрите же, сидит на скамейке дама с черным котом на руках, в окружении девчонки и трактирщицы - сюжет для романа в духе Лоэнгрина. Я определенно становлюсь поэтом, глядя на нее! Наверно, и я скоро начну строчить стишки, а, Арман? Похож я на поэта?
   Де Силлек обернулся. Близившееся к западу, солнце отливало тяжелым золотом на роскошных кудрях Изабеллы, а чистые ясные глаза ее, смотря­щие на маленькую девочку, которая что-то оживленно лепетала, лучились ласковым вниманием. Рука графини осторожно касалась спинки серого котенка, уютно устроившегося у нее на плече и мявшего лапами тонкие кружева корсажа.
   -Черт возьми, - продолжал разглагольствовать де Порто, - если бы я не влюбился в нее по дороге, я неприменно полюбил бы милую г-жу дю Трамбле сейчас! Она -просто необыкновенная женщина! Она не похожа на обычную фрейлину Ее величества, не похожа и все! Мне сдается, г-жа графиня одновременно женщина мягкая, женственная и твердая, как...как моя шпага, например! Кстати, вы видели, Арман, когда-нибудь женщину, которая равнодушна к драгоценностям? А женщину, которая отказывается выходить замуж за богатого вельможу, который готов выполнять все ее прихоти, только потому, что, видите ли, не любит его!? Не знаю, конечно, как вы, но я не только не видел таких женщин, но даже и не слышал о них!
   Де Силлек все так же глядел на Изабеллу через плечо. Лицо его оставалось бесстрастным, но что-то неуловимо менялось в глубине его выразительных глаз. Их выражение мог бы разгадать проницательный де Батц, но тот с увлечением подбирал напиленные дрова, складывал их в высокую поленницу и насвистывал старинную гасконскую песенку "Ах, милая, ждала ты не меня".
   -Как бы ей понравиться!? - продолжил де Порто задумчиво. - Нарву -ка я цветов г-же графине! Я думаю, любые цветы ей милее, чем бриллианты, хотя, черт возьми, я никак не возьму в толк, почему!
   Изабелла не знала об их разговоре.
   -Мы из Парижа, - рассказывала она трактирщице, опуская ненужные подробности, -летом там оставаться совершенно невозможно - пыль, жара, зной. А у вас тут так хорошо! Что за чудесный воздух! Как вкусно пахнут орешник и жасмин!
   -Вы, верно, любите цветы, г-жа?
   -Да, люблю, очень.
   -Я не удивлена вашими словами, г-жа.
   -Благодарю вас! Но позвольте спросить - не видели ли вы мою спутницу? Я не вижу ее во дворе, а ведь она спускалась сюда с нами! Куда она могла деться?
   -Наверно, г-жа ушла с тем красивым белокурым господином, что помогал ей оставить седло ее лошадки.
   -Он сопровождает мою подругу?
   -Господин ушел сразу вслед за госпожой. Думаю, он сразу нагнал подругу вашей милости.
   -Слава богу, что она с ним! Хорошо бы, в конце концов, она стала бы его женой!
   -А вы, доченька, тоже имеете суженого?
   -Нет! - попыталась улыбнуться Изабелла, с трудом отрывая взгляд от сильной фигуры де Силлек на другой стороне двора. - Я не имею суженого, но стараюсь не особо грустить по этому поводу. В конце концов, судьба дает каждому свое - хорошее ли, плохое! Может быть, она однажды вознаградит и меня.
   Губы Изабеллы дрогнули от внутренней боли и страха. Женщина положила свою большую, испещренную веснушками руку на тонкое запястье девушки.
   -Никогда никому не завидуйте, г-жа, - произнесла она настойчиво. - И верьте, обязательно верьте, что Бог справедлив! Верьте, несмотря ни на какие испытания, которые Он решит вам ниспослать! Ваша милость добры и ласковы, умеет любить и сострадать малым и старым. Значит, вам обязательно воздадут за это счастьем!
   -Спасибо вам за эти слова, матушка!
   -Помни их!
   Котенок запел громче. Изабелла прижала его к себе и погладила по мягкому пушистому уху.
   -Ах, крошка!- прошептала она растроганно. - Спи, спи в этом странном, но таком восхитительном мире.
   -Хотите, я спою вашей милости? Я сама сочинила одну песенку про дождик...- сказала вдруг девочка, доверчиво и восхитительно глядя на графиню.
   -Спой, дитя, спой!

Глава 11

  
  
   Джулия стояла у высокого обрыва. Белые облака сонно висели в вечернем фиолетовом небе, где с пронзительными криками носились стрижи. Внизу плавно катила свои воды Дордона, которая казалась нежно-розовой от света заходящего солнца. На противоположном берегу неподвижно стояло стадо бело- коричневых коров, изредка оглашая хрустальный воздух звуками тонких колькольчиков. Еще дальше уходили к горизонту леса, отсюда казавшиеся необозримым полем насыщенного изумрудного цвета.
   Джулию привели сюда не прелесть заката, не розовый от заходящего солнца песок под обрывом, не желание уединиться, а тонкий и тщательный расчет. Поэтому щеки ее окрасились румянцем осуществленного желания, когда позади ее раздался ласкающий слух голос с южными нотками.
   -Прелестная картина, не правда ли?
   Джулия улыбнулась и застенчиво опустила ресницы. Краешком глаза она следила, как рядом встал де Арамисец - не очень близко, что говорило о его почтительности, но и не слишком далеко, что, слава богу, что свидетельствовало об его интересе.
   -Да, сударь, красиво!
   -В Провансе закат намного изысканнее. Солнце бросает последние лучи на неподвижную гладь моря...
   -Такие закаты можно, должно быть, наблюдать из окон вашего родового замка, сударь? Вы ведь родились в соседней провинции, не так ли?
   -Вы прекрасно осведомлены обо мне, сударыня! - заметил он лукаво.
   Джулия бросила на де Арамисец быстрый взгляд. Покраснели ли они оба или розовый свет заката так падал на красивое, с правильными чертами лицо г-на де Арамисец? Он во все глаза смотрел на нее. Джулия была сейчас прекрасной и элегантной, как королева, да так себя и чувствовала!
   -Хотите спуститься на берег? - спросил он осторожно.
   -О, да!
   Молодой мушкетер подал ей руку. Они вдвоем сбежали вниз, смеясь как дети. В самый последний момент Джулия пошатнулась, мушкетер легко поддержал ее за талию и так, рядом, они опустились рядом.
   -Как бы мне хотелось, чтобы мы никогда не попали в город, что зовется Парижем! - признался де Арамисец, пересыпая из ладони в ладонь желтый теплый песок.
   -Отчего же, сударь?
   -Мы привезем вас королю Людовику, сударыня, и, верно, расстанемся. А мне не хотелось бы думать, что навсегда!
   -Тогда и не думайте! Все зависит от вас, сударь! -прошептала Джулия застенчиво.
   -Я запомню, эти дорогие для меня слова! - в восторге воскликнул он. - И буду смиренно надеяться, что и вы не забудете их!
   -Я постараюсь...
   -Тогда, чтоб я смел надеяться на встречу...
   Он порывисто вскочил, нарвал ей охапку высоких лиловых фиксий, что гордо стояли под обрывом.
   -Ах, сударыня, я желал бы дарить вам розы самых изысканейших форм и цветов, но я могу преподнести вам лишь эти фиксии! Они скромны и сразу, верно, увянут от зависти к вашей редкостной красоте.
   -Я благодарю вас! - улыбнулась Джулия. Она прижала цветы к груди. -Пусть они не претендуют на изящество роз, но мне они очень дороги.
   -В Париже вы забудете о моем скромном подарке... Увы...
   -Сколько бы цветов мне не преподносили, ваш букет будет занимать среди них свое истинное место, поверьте.
   -Я счастлив, сударыня! - его прозрачные глаза сухо блестели.
   -А в Провансе много цветов? - спросила Джулия тихо, все- таки отводя взор. Этот закат, негромкий разговор сближали их, придавали интимность любым словам, радовали сердце.
   -Да, г-жа моя! Их огромное множество, яркие, сочные, прекрасные. Солнце юга вспоило их своим животворным светом, даруя нежные и страст­ные цвета! Моя матушка обожала наши гиацинты...
   -А теперь ... ваша матушка... Она умерла?
   Де Арамисец тихо вздохнул.
   -После гибели отца она не прожила и года. Я, увы, не был на отпевании. Меня не отпустили из Парижской духовной семинарии.
   -Вы учились в семинарии? О, неужели!
   Джулия никак не ожидала такого. Но, конечно, она почти не знала своего нового друга. И теперь все связанное с де Арамисец было наполнено для нее особым, жизненно важным смыслом!
   Де Арамисец улыбнулся, но улыбка его отчего-то вышла несколько трагической.
   -Я находился там с семилетнего возраста, сударыня, и очень хотел стать священником, но в двадцать лет я решил отложить церковную карьеру на несколько лет. Мне нужно было понять, чего именно я лишаюсь, став священнослужителем, ведь обратного пути для меня бы уже не было. Тяжкий путь Франциска Ассиского к святости никак не давал мне покоя. Ну и к тому же, мне очень хотелось узнать, что такого есть в мирской жизни, сожалея о чем так мучаются некоторые из нашей братии. Военное поприще как никакое другое подходило мне для подвига в миру - я легко получил место в только что набранной роте королевских мушкетеров. Правда, до этого я год брал уроки фехтования у одного нашего брата, до пострижения бывшего корнетом гвардии короля Генриха. Он и научил меня некоторым недурным фехтовальным приемам, которые весьма пригодилось мне, когда я поступил в роту де Тревиля.
   -Вы собираетесь вернуться в семинарию? - спросила Джулия дрожащим голосом. Ей стало так страшно и тяжело, словно в это мгновенье на ее плечи тяжело упала темная холодная ночь.
   О, она не вынесет, если он станет священником, и она его потеряет, потеряет! Никто, никто не понимал ее так, как этот изящный, элегантный, но внутренне чрезвычайно рассудительный и целеустремленный человек. Иногда ей казалось странным, почему это происходило, но в тот же миг приходила отгадка - с де Арамисец она была самой собой. Прочие видели в ней только очаровательную дочку маркиза де ла Шпоро, будущую хорошую хозяйку богатого дома и скромную, набожную девушку, но она была не такой, вернее, не только такой! Джулия любила приключения, ее восхищало разнообразие в чувствах, действиях, характерах! Как она и призналась недавно Изабелле, рядом с де Арамисец она не знала, что от него ждать и это ее привлекало чрезвычайно! Иногда де Арамисец глядел на Джулию ангельски прозрачными глазами, ласково улыбался и говорил прелестнейшие комплименты, а иногда вдруг превращался в саркастического мрачного человека, слова которого истекали ядом, ловко замаскированного под мед! Но при этом он всегда оставался восхитительным собеседником, чей голос звучал мягко, даже когда слова жалили, как шершни!
   -Нет, в семинарию я, конечно, уже не вернусь! - райской музыкой звучали его слова. - Хотя осталось еще восемь месяцев до назначенного срока, когда я могу еще вернуться и дать обеты вечной бедности, целомудрия и послушания.
   -О, боже!
   -Ad maiorem Dei gloriam!
   -К вящей славе Божьей!
   -О, да! Но теперь, после встречи с вашей милостью, я решил остаться мирянином.
   -А если б не было нашей встречи, вы бы стали..
   -Аббатом, сударыня, и, клянусь, неплохим. Не буду хвастаться, но моя выпускная проповедь "Христос посреди нас" вызвала только хвалебные отзывы. Отец Бернард собирался даже замолвить за меня словечко перед Его святейшеством епископом Парижским!
   Жули испуганно прижала цветы к лицу и даже прикусила лепестки губами. "Я бы могла любить аббата! Господи, что со мной было бы! И счастья бы я не познала! Еще восемь месяцев, и церковь разлучила бы нас навсегда!" - подумалось ей, и мороз прошел по коже, как если б это на секунду было страшной правдой.
   -Теперь я не буду священником, - повторил он твердо. - Но не пойти в семинарию я никак не мог.
   -Почему? - вырвалось у Жули.
   Де Арамисец, казалось, был доволен ее интересом.
   -Я- младший сын рода де Арамисец. У меня было два старших брата. Один погиб совсем юным, я его не знал. Второй по закону наследовал баронский титул и наше поместье. Я должен был уйти, чтоб заслужить себе имя и обеспечить себя в дальнейшей жизни. Но теперь, после смерти брата, я - наследник поместья! Де Арамисец - славное имя, уверяю вас!
   -Я верю, - прошептала она, глядя ему прямо в лицо влажными глазами.
   -Знаете, сударыня, а ведь мне пророчили сутану аббата, потом епископа, быть может..
   -Вы, я думаю, тщеславны!
   -Нет, сударыня, вы ошибаетесь, потому что я очень тщеславен!
   -Но вы - мушкетер!
   -Я теперь останусь им.
   -Расскажите мне о семинарии, прошу вас!
   -Это не так уж интересно для столь хорошенькой головки! Рассказы о нашей семинарии отнюдь не развлекут вас!
   -Прошу вас!
   -Ну что ж...Об одиннадцати годах жизни всегда есть что рассказать. -Он помедлил, склонив голову набок, разглядывая уже темнеющее на западе беззаботное летнее небо. - Мне нравилось в семинарии, не скрою, госпожа моя, но было в учебе что- то лицемерное. Я видел братьев, как отец Бернар, например, которые были жестоки и нетерпимы, ставили провинившихся семинаристов коленями на острую ореховую скорлупу. Это очень больно, уверяю вас! Или заставляли смотреть на солнце, пока у брата не темнело в глазах и он не падал на землю, совершенно ослепленный. Глаза болели еще неделю, а ведь нужно было при этом еще много читать, выполнять письменные задания! И были те, кого отказ от мирской жизни мучал невообразимо. Я знал и тех, кто в нарушении всех наших канонов любил и был вынужден отказался от трагичной своей любви. Настоящих чистых душой, светлых отцов все- таки, конечно, было больше. Я безмерно уважал отца Оноре, моего большого друга, но и он был нетерпим...
   Только когда стало совсем темно, г-н де Арамисец и Джулия вернулись в деревню. Недалеко от трактира к ним ­из темноты метнулась чья-то тень.
   -Черт возьми! - раздался возмущенный возглас де Батц. - Где вы были!? Уже близиться полночь, а вы все гуляете неизвестно где! Анри, вы заставили нас сильно волноваться! Черт знает, что с вами могло случиться в наши неспокойные дни! Между прочим, мы отвечаем за безопасность наших дам головой, вы помните, или напрочь забыли, что говорил нам г-н де Тревиль?
   Де Aрaмисец и г-жа де ла Шпоро заговорищески молчали. Они в этот миг с восторгом обнаружили, что понимают друг друга с полуслова! Они были не прочь прогулять рука об руку всю эту тихую счастливую ночь, и только соображение, что друзья непременно отправиться на их поиски и невольно вспугнут их зародившееся доверие друг к дрyгy, заставило их вернуться.
   В трактире они расстались.
   -Доброй ночи, г-жа де ла Шпоро! - тихо произнес де Арамисец. Он не отводил восторженного взгляда от ее лица, ища в его выражении подтверждения своим самым смелым мечтам.
   -Доброй ночи, сударь!
   -Вы идете, наконец, Анри? - проворчал де Батц. - Доброй ночи, госпожа де ла Шпоро!
   -Доброй ночи!
   Но улыбка ее, самой очаровательной, прелестной, элегантной дамы в Париже, была предназначена г-ну де Арамисец. Рядом с ним, остроумным, живым, ласковым и плескалось настоящее сча­стье для Джулии! Она едва могла дышать от восторга, когда он многозначительно пожал ей руку.
   Изабелла читала молитвенник у открытого окна. У ее ног, свернувшись калачиком, уютно спал котeнoк. Джулия, открыв дверь их комнаты, без сил прислонилась к косяку двери. Изабелла подняла голову от книги, и серые глаза ее озорно блеснули.
   -Как прогулка с бароном де Арамисец, дорогая?
   Жули подняла на нее сияющие, широко раскрытые глаза. В них горело чистое пламя восторга.
   -Этого не может со мною быть! - прошептала она.
   -Я могу подтвердить, что может! Он влюблен в тебя, конечно! Я была права, как всегда. О, да он подарил тебе цветы!
   -Я схожу с ума от счастья, Изабелла, милая!
   Джулия бросилась в объятия подруги и закружила ее по комнате. Та рассмеялась.
   -О чем же вы так долго беседовали, Жули?
   Джулия сжала ее руки и тихо, страстно заговорила:
   -Он - странный и милый, но палец ему в рот не клади! Совсем такой, как мне хотелось в мечтах! Он так дорог мне!
   -Еще бы!
   -О, боже, Изабелла! Наконец- то я встретила совершенно необычайного человека, такого милого...Но что это? Я вижу чудные розы у твоей постели! Да неужели г-н де Силлек бросил, наконец, борьбу с сословной честью и разрешил себе побыть просто человеком!?
   Улыбка исчезла с губ графини, словно смытая горькими невыплаканными слезами. Жули с грустью почувствовала, как дрогнули и сникли ее плечи.
   -Не смейся надо мной, - тихо произнесла Изабелла, отворачиваясь и вновь беря в руки молитвенник. - Я не могу мечтать даже о его взгляде, а ты говоришь такие вещи...
   -Значит, он все- таки не разрешил себе быть просто человеком.
   -Жули, прошу, не смущай меня!
   -Но ты всегда столь проницательна, Изабелла, ты так хорошо чувствуешь людей, неужели ты сама не понимаешь, отчего г-н граф так сдержан с тобой? - спросила Жули, с любовью устраивая свой букет на подокойнике окна. Личное счастье не заставило ее забыть, что и ее верная подруга нуждается в помощи. -Неужели тебе не кажется деланным его странное равнодушие?
   -Не кажется! - тяжело вздохнула Изабелла. - И не утешай меня, милая. Я справлюсь сама.
   В глазах ее заблестели слезы, но ни одна не пролилась на бледные щеки. О, да! Она умела страдать, не обрeмeняя других, превозмогая по мере сил страх, боль, отчаянье, стараясь не показывать окружающим, как ей трудно и больно, но, мо­жет быть, поэтому ей было так тяжело.
   -Ты нуждаешься в утешении, Изабелла! - серьезно молвила Жули. -Доверься мне, расскажи все-таки, что тебя мучает!
   -Я не могу!
   -Я знаю, как высоко ты ценишь личное мужество в человеке, выносливость, честность, чувство собственного достоинства и прочие прекрасные качества, но я же вижу, что тебе нужно говорить о графе де Силлек!
   -О, нет!
   -Тогда просто признайся мне, что он красив!
   -Де Арамисец? О, да! - губы Изабеллы озорно улыбнулись.
   -Нет, твой де Силлек!
   -Он для меня - неразрешимая загадка, Жули, и, наверно, останется далеким навсегда. Увы! Он не хочет видеть меня, не то, чтобы со мной откровенничать.
   -Я бы так не сказала! - заявила Жули, садясь у ног подруги. - Я кое-что знаю об этом!
   Изабелла нервно встала, отчего резко всколыхнулось пламя свечей, породив тревожные тени в углах комнаты.
   -Ах! - воскликнула она дрожащим голосом, словно больше не могла сдерживаться. - Мне так страшно, Жули!
   -Господи, да отчего!?
   -Мне досадно, что я кажусь ему глупой, злой, неинтересной, даже некрасивой! Страшно, что мы вернемся в Париж, и я больше никогда его не увижу! Боязно, что он всегда будет со мной так же холоден и бесстрастен! Мне жутко оттого, что я не знаю, что мне говорить рядом с ним, меня бросает то в жар, то в холод, я лепечу при нем что-то жалкое! Жули, неужели этот постоянный страх и есть любовь?!
   Она подошла к стене и обессиленно прижалась лбом к прохладной древесине.
   -С той стороны стены, к которой ты так живописно прижалась, как раз комната г-д мушкетеров де Батц и де Силлек! - лукаво произнесла Джулия. Она широко раскрыла синие глаза. - Изабелла, ты, может быть, не знаешь, но граф де Силлек сейчас там и может слышать твои страстные слова!
   Графиня охнула и сразу отошла от стены.
   -Как с вами, людьми чести, все-таки тяжело! - беспечно вздохнула маркиза. Она по опыту знала, что лучший способ привести в чувство загрустившую подругу, это рассмешить ее. - Вы ни за что не признаетесь в обычных простых желаниях, такие все из себя сдержанные и деликатные! Почему бы графу де Силлек не признаться себе: "Меня чертовски интересует графиня дю Трамбле, и я хотел бы узнать ее поближе". Почему бы тебе не сообщить нам: "Я хотела бы быть рядом с вашем благородным другом, господа!" Так нет же, вы оба будете упрямо делать вид, что вам все это малозанятно, что вас интересуют всякие высокие материи вроде политики давно почившего г-на де Анкра и средневековых баллад, а вот всякая там обычная любовь, конечно, не для вас! Конечно, разве может высокородный граф де Силлек влюбиться как мальчишка? Да ни за что! Разве может высоконравственная г-жа дю Трамбле сохнуть по мужчине!? Да никогда!
   Изабелла грустно усмехнулась.
   -Так что - де Арамисец? - спросила она с усилием. - Где вы были? Что он говорил тебе целых три часа? Чем он заинтересовал тебя так надолго?
   -Сначала я поставлю в вазу его цветы! - вскочила Жули. - Они необыкновенные!
   -Да, верно!
   -3наешь, я понимаю все, что он мне говорит!
   -Еще бы!
   -Он рассказывал мне о своем Провансе!
   -О!
   -Он, оказывается, учился в Парижской духовной семинарии!
   -А!
   -Представляешь, ему было только семь лет, когда его отправили туда! И для такого крошки занятия там проходили с пяти утра до восьми вечера, с одним маленьким перерывом на обед! И так из года в год - молитва, занятия по богословию, молитва, семинар по истории, молитва, подготовка к урокам на слудующий день! А в 12 лет он остался сиротой.
   -Как же так?
   -При осаде Арраса героически погибли его отец и брат. В Провансе через год скончалась матушка и умерла во время родов сестра. Ребенок ее родился мертвым. Муж сестры на следующий день был убит на дуэли.
   -О, Жули! Боже мой!
   -Он остался совсем один! Г-ну Анри некуда было деваться, и он целиком погрузился в учебу, как г-н Анри выразился: "Чтоб не сойти с ума и не начать проклинать Всевышнего". Он с отличием окончил семинарию и уже собирался стать аббатом, но решил поглядеть свет. Я бы умерла, если бы его план удался бы! Это ужасная судьба для женщины - любить священнослужителя! Это не только грешно, но и не выносимо для сердца!
   -Теперь он, видимо, аббатом не станет никогда!
   -Да, он тоже сказал мне это! - Жули нежно улыбнулась. - А в семинарии была скучная зубрешка, наказания, отвратительная пища! И постоянные наставления о том, что не существует ни любви, ни дружбы! Двенадцатилетний мальчик так нуждается в любви, Изабелла, а ему говорят, что любовь - непростительная слабость!
   -Как много всего ему выпало в жизни!
   -А он прочел мне одну из своих проповедей!
   -Должно быть, это чрезвычайно интересно?
   -Да, очень! А как он их читает!
   -Как бог, верно!?
   -О, да! У него изумительно бархатный голос с такими чудесными пленительными нотками... О, я умираю от страсти, слушая его! У меня, знаешь, бегут мурашки по всему телу!
   Изабелла искреннее развеселилась, глядя на счастливую подругу, ибо зависть была чужда ее сердцу.
   -Ах, Жули, тебе очень повезло с ним! Де Арамисец - прекрасный человек и, похоже, безумно любит тебя.
   -Ох, я не уверена! Если б только я могла бы знать это наверняка!
   -Конечно, это так! - не принимая возражений, заявила Изабелла. - Со мной же у него не возникает желания гулять.
   -А, знаешь, он к тебе прекрасно относится, как, впрочем, и все остальные.
   -Хотелось бы, конечно, надеяться, что это было так!
   Изабелла и Джулия, задув свечу, залезли в постель. Изабелла все слуша­ла и слушала подругу, и, если порой ей и было грустно, она тактично таила свою боль в себе.
   -Спи, Жули, - сказала она ласково, когда обе они наговорились вволю.­ -Тебе должны сниться чудесные сны!
   -И тебе спокойного сна, дорогая! И не вздумай сейчас плакать от меня втихомолку! Г-н де Силлек еще подарит тебе цветы, я уверена!
  
  

Глава 12

  
  
   Изабелла проснулась рано, когда Жули еще сладко спала. Изабелла не хотела оставаться в крошечной комнатке трактира, когда яркое радостное солнце так и звало ее искупаться в своих лучах. Словно торопясь куда-то, Изабелла умылась, оделась, наскоро причесала волосы и выбежала за дверь. Лес и солнце звали ее. Это был один из тех ярких дней, когда радость живет в каждом лице, каждом сердце.
   Во дворе уже суетились слуги, кричали, смеялись, ругались. Визжала пила. Изабелла опустилась на деревянную скамью у зеленой изгороди недалеко от высокой стены старого леса. Она с удовольствием следила за жизнью во дворе. Хорошо было никуда не торопится, слалко грезить под ярким летним небом. Лето солнечным горячим потоком вливалось в нее, растворялось в крови.
   -Доброе утро, сударыня! - раздался позади голос де Силлек, который сегодня тоже рано вышел из трактира. -­ Где же наш друг де Порто?
   На этот раз, против обыкновения, де Силлек глядел графине прямо в глаза, и в бесстрастии его голоса было даже больше возмущения, чем когда он сухо произносил: "На вашем месте я бы не покидал трактир!" Изабелла сму­тилась под пристальным взглядом де Силлек - она и впрямь постоянно глупо рисковала собой и своими новыми друзьями.
   -Я сегодня еще не видела г-на де Порто, - постаралась произнести она как можно естественнее. Неужели они всегда будут смотреть друг на друга так непримиримо!? У Изабеллы больно сжалось сердце.
   -Вы хотите сказать, что он не сопровождает вас, и вы остались опять одна? - произнес граф, подняв бровь. - Вы очень любите неоправданный риск, сударыня, замечу я вам!
   -Я не люблю риск!
   -Сомневаюсь!
   -Но чего мне бояться, когда рядом со мной друзья!
   -Самые лучшие друзья не помогут, если вы безрассудны!
   -Да если бы я не была безрассудна, я бы в эту самую минуту рыдала, вышивая церковные ризы!
   Де Силлек странно посмотрел на нее.
   -Ну что же, сударыня, в конце концов, с вами сейчас я, - произнес он скорее для себя, чем для Изабеллы. Та перевела дух. У нее создало­сь приятное впечатление, что она ответила единственно правильным способом. - Хотя мне и кажутся странными некоторые ваши поступки - вы боитесь быть арестованной гвардейцами г-на кардинала и в то же время в одиночестве собираете цветы, опасетесь Бастилии и гуляете с беспечным видом у всех на глазах!
   -Я, сударь, конечно, могу сидеть в комнате, вцепившись в пистолет, и никогда не открывать дверь, предварительно тщательно не расспросив посетителя, кто он таков и с какой целью пришел, и, кроме того, увидев на дороге неизвестного мне человека, я могу прятаться, но, уверяю вас, такое мое поведение покажется вам еще более странным! Оно сведет с ума и меня и моих друзей!
   Он неожиданно улыбнулся, и вдр­уг оказался единственно родным для нее, и, впервые поняв выражение его лица, Изабелла потянулась ему навстречу, как к очагу, где ее ждало тепло и счастье!
   -Сударь, - прошептала она, сразу теряя львиную долю своего упрямства, - но я вынуждена признать вашу несомненную правоту - я и впрямь слишком безрассудна.
   Де Силлек наклонился к ней. Взор его смягчился.
   -Не слишком, - произнес он непривычно мягко. - Должен заметить вам, сударыня, что безрассудность, безусловно, обратная сторона вашей храбрости!
   -Мне приятен ваш комплимент, сударь, но это отнюдь не храбрость, уверяю вас!
   -Тогда что же это?
   -Если честно, не знаю...Под дамокловым мечом вечного ареста я живу с того дня, как вернулась в Париж. Если каждое утро, просыпаясь, ты не знаешь, пойдешь ли сегодня под венец или отправишься в одиночную камеру Бастилии, вопросы о храбрости отпадают сами собой! Я потому и стараюсь наслаждаться жизнью каждую минуту, ибо вокруг меня все так зыбко и ненадежно! Я так устала бояться!
   -Вы меня удивляете, сударыня!
   -Почему же?
   -Я не ожидал от вас подобных слов, которые свидетельствуют о вашей крайней стойкости и проницательности!
   Смущаясь пристального внимания своего спутника, Изабелла отвернулась и тут с ужасом увидела, как из-за густых елей с другой стороны трактира выезжают гвардейцы кардинала в алых плащах. У Изабеллы, словно у загнанного безжалостными охотничьими собаками лисенка, сердце ушло в пятки.
   Де Силлек не видел гвардейцев, ибо стоял к ним спиной, но он сдвинул брови, словно что-то прочитал по побледневшему лицу спутницы. Много позже Изабелла поняла, почему он почувствовал ее страх, когда она почти ничем не выдала его.
   -Что случилось, сударыня?
   Его голос чистым ясным звуком пробился сквозь пелену безмолвного ужаса Изабеллы, и она смогла удержаться, чтоб не вскрикнуть и в панике не помчаться в дом прятаться под кровать.
   -Гвардейцы! - прошептала она трясущимися губами. - К нам едут гвардейцы кардинала!
   Серые огромные глаза ее с отчаянной мольбой остановились на его лице. Де Силлек не обернулся.
   -Не вижу в этом ничего страшного, - спокойно заметил он. Спокойно нacтолько, что Изабелла смогла взять себя в руки. В этот момент великое облегчение снизошло на нее. Оказалось, она не боится ничего рядом с ним, ибо де Силлек, сильный, хладнокровный, бесстрашный возьмет ее тревогу на свои надежные плечи и защитит Изабеллу, обязательно!
   -Вот так лучше, - с одобрением заметил он. - Не двигайтесь с места, сударыня, и улыбнитесь.
   Изабелла, не в силах противостоять властной силе в его голосе, усилием воли вызвала на губы бледную улыбку. Де Силлек покачал головой. Казалось, он не ожидал от нее мужества.
   -А теперь вновь осторожно посмотрите на гвардейцев, - приказал он, не оборачиваясь. - Они едут сюда?
   -Да!
   -Сколько их? Вы способны их сосчитать?
   -Семь человек, возглавляемых лейтенантом.
   -Это те самые наши преследователи или люди кардинала, выполняющее какое-то свое задание?
   -Я не знаю их. Ах, они, кажется, едут прямо к нам!
   -Очень хорошо! - кивнул он, незаметно кладя руку на эфес шпаги. ­- Если вы не знаете их, то и они не помнят вас хорошенько. Сыграем на этом. Будем молиться, чтобы наши друзья не вышли из трактира в сей же миг и не испортили нам всю игру.
   Он стремительно наклонился и нарвал мелких роз, росших у изгороди.
   -Держите, сударыня, - впервые с откровенной симпатией произнес он, протягивая ей цветы. - Склонитесь к цветам как можно легкомысленнее и не вмешивайтесь ни во что. Говорить буду я.
   Изабелла прижала цветы к губам. Розы отбрасывали теплый розовой свет на ее прелестное взволнованное личико. Она и де Силлек мгновение смотрели дpyг на друга как заговорщики, собравшиеся вместе совершить безумный побег.
   Тем временем гвардейцы подъехали ближе. Лейтенант гвардейцев, молодой барон де Шевроле, следовавший по приказу кардинала Ришелье в Нант, узнал г-жу дю Трамбле и, помня со слов кардинала, что нужно ее найти, решил выслужиться. Он направил свой отряд к мирно беседовавшим у изгороди кавалеру и г-же дю Трамбле.
   -Приветствую вас, г-н де Силлек! - произнес он надменно, не сходя с коня.
   Де Силлек неторопливо повернулся, и холодно оглядел незнакомца.
   -С кем имею честь говорить?
   -Разрешите представиться, сударь, - барон де Шевроле. Я, конечно, не имею чести быть знакомым с вами лично, но, тем не менее, вас я узнал. Мы с вами, сударь, встречались в Париже при весьма прискорбных обстоятельствах. Вы помните?
   -Приветствую вас, сударь. Чему обязан в этот раз?
   -Прошу вас не сопротивляться, сударь, и дать мне возможность выполнить приказ Высокопреосвященства кардинала Ришелье, ибо я вынужден арестовать вашу спутницу - графиню де Трамбле.
   -Сожалею, сударь, - высокомерно отозвался де Силлек, - но я не понимаю, о ком вы мне сейчас говорите.
   -Ваша спутница - мадам дю Трамбле - должна быть арестована по приказу Его высокопреосвященства кардинала Ришелье!
   -Моя спутница - не та дама, о которой вы мне тут толкуете.
   -Как же не она!?
   -Повторяю для вас еще раз: это не она.
   -Но я не могу ошибаться!
   -Вам, что же, недостаточно моих слов, а?
   -Это - Изабелла дю Трамбле! - воскликнул Шевроле, пристально вглядываясь в чуточку насмешливое, прекрасное лицо дамы, занимающейся своими цветами. Та бросила на него лукавый взгляд и беспечно склонилась к лепесткам роз. Казалось, ее совершенно не заботило происходящее, а, может быть, даже и забавляло. Казалось, она без особого волнения, даже, скорее, с интересом ожидала, чем закончиться спор двух горячих дворян. Может быть, дуэлью? Еще бы, дуэль для такой красавицы похоже, часть жизни, милое развлечение среди серых будней!
   Шевроле и догадываться не мог, что за легкомысленным видом дамы таится жгучий страх и ясное осознание безнадежности сложившейся ситуации. Де Силлек сперва тоже бросал на Изабеллу частые тревожные взгляды, но вдруг ощутимо успокоился, заметив, как безукоризненно играет она свою роль.
   -Да с чего вы взяли, что моя дама - г-жа дю Трамбле? - произнес де Силлек все также холодно.
   -Я узнаю ее!
   -Каким образом, позвольте полюбопытствовать? Вы столь хорошо знаете графиню дю Трамбле?
   Шевроле закусил губу.
   -Я не однажды видел ее в Лувре, г-н де Силлек. Да к тому же с госпожой дю Трамбле - вы, мушкетер короля Людовика. Все знают, что ваш капитан г-н де Тревиль - ее дядя!
   Де Силлек пожал плечами. Держался он так свободно, что Изабелла чувствовала, как любовь и восхищение им разгораются в ней все сильнее и уже полыхают жесточайшим огнем, да что там, опалили ее душу до самой сокровенной глубины!
   -Вы что же, барон, считаете, что я не мог встречаться с г-жой дю Трамбле в Париже!? Мне нужно было бросить все и мчаться сюда, на край земли, чтобы немножко прогуляться с племянницей моего капитана?! Да у меня для личных встреч есть весь Париж!
   Шевроле признавал логику в словах собеседника, но при этом чувствовал что-то в его голосе, и никак не мог понять, в чем именно он подозревает графа де Силлек.
   -Так значит, вы утверждаете, что эта женщина - ваша дама, а вовсе не г-жа дю Трамбле? - хмурясь, произнес лейтенант.
   -Вы, забываетесь, сударь, расспрашивая меня о столь личных вещах! Я вызвал на дуэль, и убил, разумеется, семерых забияк за меньшее оскорбление, чем это!
   Шевроле отшатнулся от мушкетера. Прочие всадники тревожно переглянулись и подьехали ближе, явно готовые удержать своего лейтенанта от непоправимых поступков, которые он мог совершить по неопытности или чрезвычайной пылкости.
   -Не горячитесь, де Силлек, прошу вас! - вскричал замороченный Шевроле.
   -Уж не осмеливаетесь ли вы еще и учить меня правилам хорошего тона, сударь?!
   -Ох, нет!
   -Я не стану вас задерживать при условии, сударь, что вы немедленно принесете извинения мне и моей даме!
   -Извините меня, сударыня, извините, г-н де Силлек. Я и в самом деле ошибся! Прощайте!
   Изабелла, боясь даже вздохнуть, широко раскрытыми глазами следила, как гвардейцы отъезжают прочь. Вот они на ходу выпили вина, только что поданного им трактирщицей; отряд пустил лошадей в галоп и вскоре скрылся за стеной леса.
   -Они уехали! - потрясенно прошептала Изабелла. - О, г-н де Силлек, вы неподражаемы!
   И, обессиленная чудовищным напряжением, она упала на скамью.­
   -Какая вы мужественная, сударыня, - тихо проронил мушкетер. -Признаюсь, я не ожидал этого от вас.
   В который раз он бескорыстно помог ей, спас от монастыря, ненавистного замужества! Изабелла, вне себя, схватила его за руку.
   -Благодарю! Благодарю! - вырвалось у нее, когда Изабелла ощутила ответное пожатие теплых пальцев де Силлек. Он улыбался.
   -Фу, ну и жара! - к изумлению Изабеллы де Силлек вытер лоб платком. -Но, право, по вашему хрупкому виду не скажешь, что вы так отважны!
   -Почему? - вырвалось у Изабеллы. О, только бы он подольше говорил с ней как с другом, а не отчужденно, что случалось обычно. Де Силлек нахмурился.
   -Вы очень красивы! - ответил он так, будто эта фраза обьясняла многое! - И вы - фрейлина Ее величества!
   Изабелла собралась было возразить, но промолчала. Она дышать боялась, чтоб не разрушить ту хрупкую ниточку дружбы, которая, возможно, когда- нибудь свяжет ее и г-на де Силлек. Во всяком случае, как бы ни сложились их судьбы, - и это понимали сейчас оба! - Изабелла всегда может рассчитывать на помощь графа де Силлек! Он не станет зря терять время, а четко и спокойно, как положено человеку властному, отважному и рассудительному, начнет действовать!
   Слезы величайшего облегчения и восхищения покатились из глаз графини, она всхлипнула и отвернулась. Де Силлек, пораженный, склонился к ней. Лицо его дрогнуло.
   -Все позади, не плачьте! - и такая непривычная мягкость слышалась в тоне его голоса, что Изабелла удивленно подняла голову. - Идемте в дом, - предложил он с улыбкой, которую та еще не видела на строгом благородном лице графа, - вы перенервничали, госпожа дю Трамбле, вам нужно отдохнуть.
   И он ласково взял ее за локоть. Изабелла шла за ним, вытирая слезы, и смущенно улыбалась.
   Через час они уезжали. Черный смешной котенок носился как угорелый под ногами друзей. Когда вниз спустились дамы, котенок важно прошествовал из- под стола по направлению к Изабелле. Де Силлек наклонился и погладил котенка по жесткой шерстке. Тот поднял хвостик и потерся мордочкой о теплую ладонь этого человека. Де Силлек поднял котенка на руки и вдруг улыбнулся Изабелле.
   Та испытала чувство изумления в полной мере! Вокруг девушки словно засверкали разноцветные звезды, ибо граф де Силлек изучал лицо Изабеллы со странным вниманием, смотрел на нее так заинтересованно, словно рядом с ними никого не было! "Как он близок мне! - поду­мала Изабелла в тот чарующий миг. - Близок всегда, если даже находиться в соседней комнате! А когда он улыбается мне так дружески, тепло, с доверием, волшебство момента сладко кружит мне голову!"
   -Милый малыш, - сказал граф. Рука его беззаботно касалась котенка. Сердце Изабеллы таяло при взгляде на де Силлек. О, только он один мог так ласково, с мужской бережливостью взять котенка. Тот, уютно устроившись у молодого человека на руках, громко замурлыкал.
   Изабелла была на голову ниже де Силлек, и чувствовала себя совсем слабой рядом с ним, и, в то же время, уверенной в себе, защищенной от всех бед и напастей всего мира! Когда он вот так глядел на нее черными, как ночь глазами и улыбался чарующей, чуть грустной улыбкой, что так шла к его благородному лицу, его собеседница в этот миг чувствовала себя редкостной красавицей, королевой огромной державы! Ей казалось, что де Силлек сейчас как мощный щит прикрывает ее от страха, тревог, неуверенности, грусти! И любовь, неизмеримая, бесконечная, как сияющий туман, наполняло каждую частичку души графини!
   Они сейчас находились вдвоем под ясным небом провинции Орлеане - молодые, восторженные, влюбленные в жизнь, мужественные и веселые люди - будто один человек! Солнце светило лишь им, даже птицы, казалось, в восхищении замерли, глядя только на них!
   -Маленький мой! - прошептала Изабелла, осторожно касаясь котенка на руках у г-на де Силлек и подняв голову к молодому мушкетеру. От того, что она была рядом с ним сердце ее билось так сильно, что сдавливало и разрывало восторгом грудь!
   -Г-жа дю Трамбле, пора нам уезжать! - раздался совсем рядом оглушающий голос де Порто. - Все уже в сборе!
   Заметив ее движение к котенку, де Силлек молвил:
   -Не огорчайтесь, сударыня, что мы вынуждены оставить его здесь! Он проживет и без нас.
   Де Силлек опустил кота на землю, потом молча подсадил Изабеллу в седло. Занимая место во главе их маленького отряда, де Силлек обернулся. Изабелла поймала его внимательный взгляд. Граф кивнул ей и пришпорил коня.
   -Какое у вас счастливое выражение лица, госпожа графиня! - заметил ей де Порто. - От вас трудно оторвать взгляд, клянусь честью!
   -Ах, г-н де Порто, какой вы чудесный друг!
   В Мелене настал последний вечер путешествия. Завтра в полдень подруги будут уже в Лувре, рядом с Их Величествами, в плотном окружении шпионов кардинала Ришелье, в адовом пекле опасных интриг, грязных сплетен и досужих разговоров! Неспокойная служба мушкетеров, дежурства Изабеллы и Джулии как фрейлин королевы Анны станут теперь коварно разлучать новых друзей! Найдется ли у них минутка встретиться, поговорить по душам, посмеяться, не опасаясь любопытных глаз или ушей, не разлучат ли их пересуды, намеки, хлопоты и чужие внимательные взоры?!
   -Вы клянетесь мне узнать меня в доме капитана де Тревиля?! - в который раз спрашивал де Порто у Изабеллы.
   -Конечно, друг мой! Я бываю у вашего капитана каждый день! Уверяю, для вас у меня всегда найдется минутка!
   -Я счастлив!
   -И все благодаря кардиналу Ришелье! - заметил де Силлек. - Есть все-таки какая-то польза и от дел Его Светлости. Он, желая зла вам, г-жа дю Трамбле, принес нам всем величайшее благо! Ведь если бы не он, мы бы никогда не встретились с вами, а если б и встретились, никогда бы не смогли узнать друг друга хорошенько!
   -Я тоже благодарна Его Высокопреосвященству! - прошептала Изабелла, вся пылая и смущенно отводя взгляд от лица своего нового друга. - Впервые в жизни я чувствую себя действительно под защитой! Это счастье, г-да, когда ты можешь сказать друзьям все, что думаешь, без риска услышать недоуменные вопросы.
   -Соглашусь с вами, пожалуй! - медленно произнес граф де Силлек.
   Джулия и два ее кавалера вышли из лавочки кондитера, куда заходили купить засахаренные каштаны, которые маркиза любила до безумия.
   -Хочешь, милая? - предложила она Изабелле и, когда та вежливо взяла несколько, воскликнула, нежно обращаясь к де Арамисец, который как раз прятал кошелек: - Ах, сударь, вы столь любезны, запомнив из нашего разговора, что я люблю сладости!
   -Я рад всегда услужить вам, моя прекрасная госпожа, вы же знаете!
   -Вы считаете меня прекрасной, сударь?
   -О, да, конечно! Да простит меня присутствующая здесь г-жа дю Трамбле...
   -Пожалуйста! - вставила Изабелла, смеясь.
   -Но ваша цветущая красота, г-жа де ла Шпоро, способна ослепить мужчин, вызвать у них желание не только драться за вас на дуэли, но даже затеять войны, как в свое время изумительная красота Прекрасной Елены вызвала кровопролитную Троянскую войну! Вы - прекрасная Елена!
   -Мне не хотелось бы вас поправлять, дорогой друг, - заметил ему граф де Силлек. - Но некоторые ученые г-да считают, что та, из-за которой разгорелись столь нешуточные страсти между Менелаем и Парисом, была брюнеткой, как г-жа дю Трамбле!
   Изабелла зарделась, принимая столь изысканный и внезапный комплимент, но де Арамисец не растерялся и подытожил невинно:
   -Сойдемся на том, что Елена Прекрасная - для кого блондинка, а для кого - брюнетка, не правда ли, дорогой друг?!
   Молодой граф с улыбкой наклонил голову, принимая подобную устраивающую всех истину.
   В этот последний вечер подруги смеялись не переставая. В состязание молодых острословов был вовлечен даже г-н де Силлек, оказавшийся к удивлению подруг, непревзойденным рассказчиком. Он рассказывал забавные случаи из их воинской жизни даже интереснее, чем де Порто и подмечал человеческие страсти острее, чем де Арамисец! Сейчас он был совсем другим, чем раньше, но Изабелла понимала, отчего он так изменился со времени их первой встречи, ибо сама, с незнакомыми людьми достаточно долго оставалась в официальных рамках любезной сдержанности и только те несколько человек, которых она допускала до своей души, могли похвастать, что видели настоящую Изабеллу дю Трамбле - смешливую, задорную, великую любительницу розыгрышей и подарков! Сейчас она перебивала графа де Силлек, утверждая, что в некоторых местах своих занимательных рассказов о мушкетерах он явно немножко лукавит, а он серьезно утверждал, что все его истории - чистая правда, но глаза его смеялись!
   Вечером они болтали допоздна, а утром, когда еще легкий туман не развеялся под свежим ветерком, въехали в Париж.
   -Как сновидение! - шепнул де Арамисец Джулии. - Несколько дней в чудесном сне, рядом с вами.
   -Да, мне тоже так показалось.
   -Я смогу видеть вас в Париже?
   -Я намериваюсь часто навещать г-на де Тревиля. Остальное зависит только от вас, слышите?­
   -Я не забуду ваших слов! Не забуду, знайте это!
   Когда показались высокие стены крепостных башен, окружающие Париж, друзья испытали странное щемящее чувство тоски и горечи, что неизбежно сопровождает разлуку с теми, кто стал вдруг близок и дорог твоей душе. Пронзительные голоса торговцев, звон подков лошадей по булыжнику, яростные перебранки пажей, - все эти звуки большого города казались скрежетанием уху, избалованному тихим журчанием родника в ночном таинственном лесу и сонной тишиной на залитых весенним солнцем дорогах. Встречи, расставания, радость и душевная боль...Судьба как всегда неумолимо ткала свое красочное полотно жизни, почти не считаясь с требованиями простых грешных людей.
   -Госпожа Жули! - раздался молодой радостный голос, когда друзья проезжали ворота Сент - Оноре. К ним во весь опор на черной горячей лошади мчался юный всадник. Он с изяществом носил светло-лиловый жакет, такого же цвета бархатные штаны, черные ботфорты и серую шляпу с белым плюмажем. Серо- голубые глаза его восторженно сияли.
   -О, Андре! - воскликнула Жули радостно. - Здраствуй, мой милый!
   Де Арамисец сделал такое движение, словно готовился вытащить шпагу из ножен. Лицо его сразу потемнело.
   -Господа, разрешите представить вам моего кузена- виконта де Ану! - произнес­ла Жули.
   Молодой виконт спешился и поцеловал руки кузине и г-же дю Трамбле.
   -Андре, разреши представить тебе моих новых друзей - мушкетеров Его Величества - господ де Силлек, де Батц, де Арамисец и де Порто
   -О! - протянул Андре потрясенно. - Сударь, вы - сам де Порто!?
   -Г-н де Порто,- вмешалась Жули с улыбкой, - прошу вас, обратите внимание на это­го молодого человека - встретиться с вами и брать у вас уроки фехтования- заветная мечта моего кузена.
   -Да? - заинтересовался де Порто. - Так ли это, сударь?
   -Он восхищен вашими силой и храбростью!- Продолжила Жули лукаво. -­ Он просто пленен вами!
   -Г-н де Порто! - наконец-то нашелся что сказать Андре де Ану. - Ваша милость - мой идеал!
   -Знаком ли вам мой удар ремизье? - гордо закручивая ус, спросил де Порто.
   -Да, сударь!
   -А демисеркиль?
   -Учится этому удару у вас- моя заветная мечта! Я -самый горячий ваш поклонник, сударь! Как вы были неподражаемы в деле маркиза де Феваль! А удар шпагой на улице Красного сукна! Вы - легенда нашего поколения!
   -Гм! Я готов поговорить с вами, молодой человек, - важно решил бравый де Порто.- Можете проводите меня до моего дома. Господа, прошу прощения, но, как видите, я вынужден оставить вас!
   -Г-н Исаак, сделайте из г-на де Ану такого же храброго и обаятельно­го дворянина, как вы сами! - отозвалась Изабелла.
   -Даю вам слово! А вы в свою очередь помните - завтра я жду вас у де Тревиля. И я отодвину в строну всех ваших поклонников, что вас будут окружать, клянусь честью!
   Изабелла развеселилась, глядя на его воинственную позу и грозное выражение круглого, будто луна, лица. Андре, совершенно счастливый, прыгнул в ceдло и в нетерпении натянул поводья, удерживая горячую лошадь.
   -А мы проводим вас, милые дамы! - подытожил де Батц. - Сначала вас, г-жа де ла Шпоро, а затем вас, г-жа графиня! Арман, вы с нами?
   -Нет, я не с вами, - бесстрастно отозвался де Силлек. - Разрешите откланяться, господа.
   Изабелла побледнела, ибо его ответ пронзил ей сердце острой болью. Всю дорогу де Силлек дружески кивал Изабелле и ненавязчиво опекал ее, но сейчас, когда она уже стала надеяться, что хоть чем-то заинтересовала его, вдруг помрачнел, отдалился от них всех. Одной холодной фразой де Силлек сломал все радужные мечты Изабеллы, оставив ее горько оплакивать их! "Так, наверно, будет вceгдa!" - в отчаянье подумала она, стараясь удержать слезы. Но, гордая, она не подала виду, как ее расстроили сухие слова де Силлек.
   -Вперед! - крикнул де Арамисец. Он-то был счастлив.
   -Прощайте, дорогая графиня! - воскликнул де Порто, махая шляпой. Изабелла, обернувшись через плечо, сквозь блестящую пелену слез наблюдала, как де Силлек что-то бесстрастно говорил де Порто. Он так и не взглянул на Изабеллу.
   -Ах, как же госпожа дю Трамбле хороша! - восклицал тем временем де Порто.
   -За ней и так все бегают! - в сердцах бросил де Силлек. - Я не хочу o ней слышать! Поехали, господа!
   Четверо прочих молодых людей направились в сторону дома Джулии. Словно стараясь наверстать упущенное, Анри и маркиза весело болтали обо всем на свете, де Батц дружески поддразнивал их, и только Изабелла молчала.
   -До встречи, сударыня! - оттягивая момент расставания, произнес де Арамисец, когда они остановились у дома Джулии. В свой взгляд он вкладывал всю свою пылкость.
   -До встречи, сударь!- ответила Джулия чуть смущенно, даже задыхаясь от волнения. Никогда она не забудет это удивительное путешествие, никогда!
   -Мы не дадим вам забыть о нас!- пообещал де Батц, посмеиваясь.
   -Вы будете завтра у де Тревиля?- который раз уточнил де Арамисец у Джулии важнейший вопрос.
   -Не знаю! -был томный ответ, но, когда маркиза уже въезжала во двор своего дома, она обернулась к де Арамисец и одними губами шепнула "да!". Де Арамисец с непередаваемым облегчением вздохнул и замахал ей шляпой.
   Изабелла ехала к своему дому молча. Ресницы ее были опущены, и никто из обоих мушкетеров не мог разгадать, что скрывают ее чистые, серые глаза.
   При встрече отец сказал ей задумчиво:
   -Все это, конечно, прекрасно, что ты мне рассказала, дочка. И что друзей нашла среди господ мушкетеров - это тоже неплохо. Будет кому вас оберегать и к кому можно будет вам обратиться, если что случится, а я не смогу вам помочь! Но не слишком все это хорошо, чтоб нам всем успокоиться.
   -Но свадьба моя отменена, слава богу!
   -Отменена всего лишь свадьба с герцогом де Банье. Кстати, я этому очень рад!
   -Рады? Но я думала, вы хотели видеть его своим зятем!
   -Пусть мы нанесли сердечную рану как самому жениху, так и обиду всей его семье, но их чувства для меня все-таки менее важны, чем чувства моей дочери!
   Они вдвоем вышли в сад и теперь прогуливались по тенистой аллее, ведуший от мраморного крыльца их просторного красивого дома, утопавшего в зелени жимолости и каштанов, к плетенной беседке почти у самой решетчатой ограды, обвитой бледными цветами фезалии. С обеих сторон дорожки им кивали розы на длинных стеблях, кроваво- алые и почти черные в свете затухаюшей зари.
   -Я не могла нанести ему сердечную рану, отец, я совсем не знаю герцога! Я даже ни разу не видела его!
   -Но он -то, по его словам, забыть тебя не может!
   -Значит, вы думаете, отец, это еще не закончилось?
   -Разумеется, нет, Изабелла.
   -Так, значит, мне опять готовиться к побегу? Кто станет моим женихом на этот раз?
   -Да разве я так хорошо знаю Ришелье или моего чрезвычайно предприимчивого брата, что могу читать их мысли?! Ха! А король сделает так, как они хотят, стоит только кардиналу уверить Людовика, что твой брак выгоден Французскому государству!
   -Я люблю Францию, но не понимаю, как мой брак может принести поль­зу стране!
   -Предположим, Изабелла, что ты породнишься с семьей фаворита короля польского, будешь знать все тайны государства своего мужа- подумай об этом и все встанет на свои места!
   -Да что же это такое!- возмутилась Изабелла, резко останавливаясь.- Кто же я для вас -мул, выставленный на продажу на Главном рынке Парижа или экзотическая птица павлин, которого хотят выменять на мешки с пшеницей и мрачную крепость где- нибудь в Баварии!?
   -Хорошо сказано, Изабелла!
   Девушка, не удержавшись, прыснула.
   -Я все это, отец, скажу дядюшке при личной встрече, уверяю вас!
   -Не зачем меня уверять!
   -Ох! Я так устала в Париже за эти несколько месяцев, как не уставала за бесконечным шитьем накидок и пением церковных гимнов в монастыре за все время учебы! Мне нужно неприменно поговорить с моим дядей Жозефом! Может быть, в конце концов, он оставит меня в покое! Ведь есть же еще моя сестра Анесса! Она-то как раз не против красивых молодых людей!
   -Она- еще совсем дитя, Изабелла! Пройдет еще не менее двух лет, прежде чем я ей разрешу встречаться с молодыми людьми и выйти замуж!
   -Отец, могу ли я по- прежнему рассчитывать на вашу помощь? По- прежнему ли вы помните ваше благородное обещание разрешить мне стать женой того, кого я выберу сама!?
   -Да, дочь моя. Конечно, я всегда буду на твоей стороне, не сомневайся во мне.
   -Значит, я могу спать спокойно?
   -А вот в этом я не уверен! Хотя, должен признаться, в последнее время я вообще мало в чем уверен! События происходят так быстро, что едва успеваешь в них разобраться!
   -Я ни за что не стану женой того, кого не люблю, отец! Ни за что!
   -Тебе придется противостоять кардиналу Ришелье, твоему дядюшке Жозефу, королю Франции, наконец! Не много ли высокопоставленных противников на тебя одну?
   -На шестерых, отец! У меня теперь есть друзья.
   -Шестеро молодых людей против такого мощного противника- легионы доносчиков и шпионов, король и его первый министр, люди, имеющие неограниченную власть! И ты собираешься им противостоять! Уж не знаю, глупость это или смелость, ругать мне тебя или всерьез восхищаться, моя милая!
   Изабелла флегматично пожала плечами и подняла глаза к небу.
  
  

Глава 13

  
  
   Следующим солнечным днем Изабелла и Джулия в молчании ехали к г-ну де Тревиля. В молчании не потому, что на них напала черная меланхолия, наоборот, настроение у обеих было прекрасное, хотя обе ужасно волновались перед новой встречей с мушкетерами. Изабелла обеспокоенно кусала губы, прикладывала холодные ладони к пылающим щекам и тискала застежку своего светло- лилового бархатного плаща, накинутого на платье изумрудного изумительного оттенка, украшенное атласными лентами яблочного цве­та. Прическа ее бы­ла заколота любимыми булавками с жемчужными головками. От лиловых и зеленых тонов одежды, от волнения и нетерпеливого ожидания серые глаза Изабеллы казались сегодня изумрудными, глубокими и таинственными.
   Жули бесконечно поправляла юбку платья, лежащую на крупе серой спокойной лошадки -четырехлетки, придавая ее складкам все более и более изящные очертания. Она выбрала себе пепельно -розовое платье с кремовой нижней юбкой и такого же цвета кружевами, свисающими с корсажа. Плащ ее был белым с золотыми пряжками.
   -Самое главное, чтоб я была сегодня красива, как никогда! - в который раз оживленно повторяла Джулия. - Только бы ему понравиться!
   -С этим проблем не станет, уверяю тебя, Джулия!
   -Я постараюсь, чтоб он влюбился в меня безумно и уже ни на одну даму не мог взглянуть без пренебрежения!
   -Тебе это не составит труда, Жули!
   -А ты? Как ты собираешься вести себя с графом де Силлек?
   -Я не знаю! Я ничего еще не знаю, Жули! В голову мне ничего не приходит от страха перед новой встречей с ним!
   -От страха? С чего бы ты боялась графа де Силлек? Еще совсем недавно вы оба вели себя как друзья!
   -Ты сама все видела, Жюли! Его неприязнь ко мне была столь внезапна и беспричинна...
   -У него нет шансов забыть тебя!
   -Я надеюсь!
   -А ты даже не спросишь меня, идет ли тебе это платье! Нельзя же быть скромной и деликатной до такой степени!
   -Идет ли мне это платье, Жули?
   -Ты- великолепна!
   Изабелла смущенно улыбнулась и пленительным движением вскинула головку, потому что они как раз въезжали во двор дома г-на де Тревиля. Этот достаточно скромный по виду особняк был расположен близ Люксембурга, далеко от особняков прочих знатных вельмож. Тaкoe удачное месторасположение - близко к особняку королевы -матери Марии Медичи и далеко от дома кардинала Ришелье и Лувра- давало право всем здесь располагаться довольно вольготно. Во всяком случае, особняк де Тревиля пользовался у молодых дворян Парижа славой центра некоторого свободомыслия! Если кому- то несказанно везло и он имел знакомцев среди мушкетеров, сюда можно было зайти послушать последние городские новости или пикантные подробности знаменательных королевских событий, подсмотреть новую моду на шляпы, да и, чего греха таить, хоть глазком глянуть на старинные фехтовальные приемы, которые являлись предметом гордости некоторых родов, или подучиться изысканным манерам у лучших дворян своего времени.
   В огромном дво­ре особняка, где частенько де Тревиль устраивал собственные смотры вверенной ему роты королевских мушкетеров, подруг встретили 50 или 60 мушкетеров, ходивших взад -вперед, затевавших всякие проказы и развлечения. Обилие голубых плащей с серебряными галунами, белых крестов и разноцветных перьев на шляпах этих задир и забияк создавало очapoвaтельную картину, чрезвычайно приятную для глаз. Молодые люди с восторгом ринулись навстречу самым прекрасным дамам Парижа, появившимся среди них.
   -О, г-жа дю Трамбле! - слышалось со всех сторон. - Как мы рады, что вы посетили нас!
   Изабелла каждому кидала взгляд, улыбку и громко представляла молодых людей своей подруге:
   -Маркиза де ла Шпоро, разрешите вам представить - господа де Сент- Мон, де Вилье, молодой герцог де Ароньяк...
   Мушкетеры с восторгом пожирали глазами два восхитительных личика, внезапно, как видение, появившихся в их компании. От приветственных криков и комплиментов во дворе нарастал гул, ибо каждый из дворян счел своим долгом подойти засвидетельствовать свое почтение племяннице де Тревиля и любимой фрейлине Ее Величества королевы Анны! От обилия молодых веселых лиц, белозубых улыбок, витеватых комплиментов у Джулии начала сладко кружиться голова.
   -Почему ты не представила меня своему дядюшке раньше! - шепнула она Изабелле. - Я потеряла столько поклонников!
   У большой, расходящейся веером мраморной лестницы особняка подруги остановили лошадей. Чтоб им помочь спуститься, протянулись многие руки. Вздох возмущения раздался со всех сторон, когда де Порто подхватил Изабеллу за талию, а де Арамисец, как угорь, проскользнул мимо товарищей, опередил шевалье де Сорель и снял маркизу с седла.
   -Вот и я, дорогая г-жа де ла Шпоро! - произнес он с очаровательной улыбкой и сделал приветственный жест рукой в перчатке. - Как я и клялся, я никому не позволю занять мое место у ваших ног!
   -Не слишком ли вы самонадеянны, г-н де Арамисец? - ввязался в разговор какой-то разодосованный мушкетер. - Ее милость г-жа де ла Шпоро оказала честь лицезреть ее не только вам!
   -Но и мне! - ввернул де Батц, появляясь из-за спины де Арамисец. - Вы как всегда прекрасны, сударыня!
   Жули едва сдержала смех, наблюдая насупленные физиономии дворян, которые были явно разодосованы появлением здесь знаменитой четверки друзей.
   -Ладно вам спорить, господа! - вмешалась дипломатичная Изабелла, поздоровавшись со своими друзьями. - Маркиза, я приглашаю вас к г-ну де Тревилю!
   С обеих сторон Жули оказались де Батц и де Арамисец, и в кольце любящих рук сияющая Жули стала подниматься наверх по лестнице. Другие дворяне, во главе с известными нам неразлучными де Дромолем и де Сорель, надеясь все-таки на свою долю внимания наших милых дам, неотлучно следовали позади. Это восхождение напоминало триумфальное шествие.
   -Да не переживайте вы так, сударь! - шепнула добросердечная Изабелла шевалье де Сорелю, явно опечаленному совершенным невниманием к нему дам. - Моя подруга теперь будет часто появляться здесь!
   -Это верно!? - переспросило сразу несколько голосов.
   -Да, да, верно, верно! - проворчал г-н де Порто, легко расталкивая толпу вокруг Изабеллы. - Идемте, дорогая графиня, мне многое надо рассказать вам! А вы чего стоите разинув рот, господа? Пропустите нас!
   -Но я не успел сказать г-же графине, как я вчера удачно провел дуэль на улице Медников, - начал было известный нам мушкетер де Дромоль. Он хмурил черные брови и смотрел на де Порто грозно, схватившись за эфес шпаги.
   -Госпожа дю Трамбле занята, не видите, что ли!? Или глаза свои вы потеряли на этой самой улице Медников?
   Ответом на шутку был хохот молодых забияк.
   -Милая моя г-жа дю Трамбле! - вскричал де Дромоль растерянно. - Что же происходит, тысяча чертей!? Как вы могли бросить меня, своего верного поклонника, друга детства, ради новых, пусть и прославленных лиц!
   -Что вы придумываете такое, де Дромоль! - Изабелла развела руками, но глаза ее смеялись. -Я же знаю, что это вы не всерьез!
   В приемной г-на де Тревиля вновь началось столпотворение. Каждый мушкетер считал необходимым подойти к веселой компании из трех мушкетеров и двух дам в сопровождении целого десятка почитателей и ввязаться в общий разговор. Приемная забурлила. Посетители капитана мушкетеров - пажи, посланники короля, несколько дворян, оба лейтенанта роты тоже вытягивали шеи, чтобы увидеть виновников такого оглушающего шума.
   Среди знакомых лиц, влюбленных глаз, горящих взглядов Изабелла безуспешно искала один - единственный лик. Но, казалось, нет на земле графа де Силлек. Он -ее несбывшейся сон, фата-моргана, чарующий и мучительный мираж!
   Изабелла вежливо улы­балась молодым мушкетерам, слушала волнующие слова, видела, как бледнеют губы влюбленных в нее юношей, но не могла оставить попытку найти родной взгляд. К счастью, никто не замечал, как она рассеяна сегодня. С одной стороны ее теребил за рукав неугомонный де Дромоль, с другой- рассказывал очередную историю де Порто и еще десяток мушкетеров хлопотали вокруг, приносили кто бокал вина подкрепиться, кто платок, кто пуфик отдохнуть.
   -Кого вы ищите, госпожа графиня? - спросил кто-то. -Мы все здесь, у ваших ног!
   -Никого, мой друг!
   -Он был здесь! - как- бы между прочим заметил ей де Батц. В общем шуме вряд ли кто-нибудь услышал эти загадочные слова кроме той, кому они предназначались. - Он с утра кого- то явно поджидал на лестнице, но, увидев, ушел.
   Изабелла сделала вид, что не слышала слов мушкетера и поспешно обернулась к Жули, которая смеялась остротам новых друзей, чем вызывала весьма неприятные всполыхи ревности у де Арамисец.
   Когда все уже успокоились, дам и четверых друзей пригласили к де Тревилю.
   -А я-то гадаю, кто вызвал такой переполох у моих мушкетеров! - приветливо произнес де Тревиль, вставая из-за своего огромного стола, заваленного бумагами и оружием или, вернее сказать, сперва оружием, а затем только бумагами с гербовыми печатями. Любимые им шахматы из индийского черного дерева едва виднелись из- под нагромождения писем. -Изабелла, как хорошо, что ты вернулась! Ты мне очень нужна! Смотри, у меня нет времени разбираться со всем этим!
   -Ого! - рассмеялась Изабелла. - Здравствуйте, дядюшка!
   -Здравствуйте, дети мои!
   Дамы сели в кресла, чинно сложив пышные юбки и чинно поставив ножки на скамеечки, устланные синим бархатом.
   -Я рад вас видеть вместе, господа! - С явной гордостью за своих любимцев произнес капитан.
   Три друга и незаметно присоединившийся и ним де Силлек с любовью взглянули на своего капитана. Изабелла вздрогнула, когда де Силлек встал позади ее кресла. Она страстно ждала этой встречи, но оказалась совершенно не готовой к ней.
   -Итак, Изабелла, - начал де Тревиль, - я несказанно счастлив, что ты познакомилась с моими лучшими мушкетерами. Г-жа де ла Шпоро, вы оказали нам сегодня честь своим визитом!
   -Меня чудесно здесь приняли, сударь.
   Де Арамисец нахмурился.
   -Иначе и быть не могло! - произнес де Батц галантно.
   -Что сказал ваш уважаемый батюшка, когда вы вернулись в Париж, дитя мое? - поинтересовался капитан у Изабеллы. Та украдкой бросила через плечо взгляд на де Силлек. И, когда она заговорила, голос ее предательски дрожал.
   -Мой отец, конечно, порадовался за меня, но не скрывал своей тревоги за мою дальнейшую судьбу.
   -Черт возьми! - с досадой вырвалось у де Порто.
   -По- мнению батюшки, со мной в ближайшее время ничего не случиться! Я тоже надеюсь, что это так, но полностью успокаиваться мне, конечно же, не стоит. Отец вчера вечером прочел мне целую занимательную лекцию, из которой я просто обязана была прочувствовать до глубины души, насколько моя судьба важна для Французского государства. Я должна думать только об этом!
   -Это понятно!
   -Мне по- прежнему запрещено смеяться, гулять, встречать друзей и врагов, а также ходить, есть и пить!
   Де Тревиль, внимательно слушая племянницу, как-то странно взглянул на мушкетеров.
   -Хорошо, я все понял, Изабелла! - медленно произнес он и перевел взор на Жули. - Что скажите вы, сударыня!?
   -Я, со своей стороны, хочу поблагодарить вашу милость за то, что вы представили мне моих самых лучших друзей!
   Де Арамисец поклонился ей так, словно принял ее слова на свой счет. Жули почувствовала, что тает под его восхищенным взором.
   -Ну что же, я рад, - задумчиво отвечал капитан, - надеюсь, вы часто будете навещать мой скромный дом, дорогие дамы?
   -Да, да! - воскликнул де Батц. - Они обещают, не правда ли, сударыни!?
   Подруги переглянулись.
   -Обещаете? - тихо спросил де Арамисец.
   -О, да! - прошептала Жули.
   -А вы? - пробасил де Порто. - Вы обещаете? Г-жа графиня, не будьте жестокой!
   -Не буду! - принужденно рассмеялась Изабелла.
   Де Тревиль улыбался, но глаза его были внимательны.
   -Можете быть свободны, г-да! - наконец- то произнес он, очевидно, сделав какие-то свои выводы.
   Изабелле протянул руку де Порто, де Арамисец и шевалье де Батц с Джулией тоже направились к выходу. Граф де Силлек оставался один. Проходя мимо него, Изабелла подняла глаза. Де Силлек одевал перчатки и ни на кого не смотрел. Лицо его было сосредоточенно. Острое чувство захлестнуло графиню, но позвать де Силлек она не посмела.
   -Поехали на прогулку! - предложил де Батц, когда они, признаемся, что с трудом, прошли сквозь пестрый строй мушкетеров. - Просим вас, г-жа дю Трамбле, согласиться поехать с нами. Г-жа де ла Шпоро уже выразила свое согласие.
   -Поехали с нами, дорогая графиня! - умоляюще попросил де Порто.
   Воспользовавшись общей паузой, де Арамисец подсадил Жули в седло и встал рядом с весьма грозным видом. Зная его нрав, остальные мушкетеры ограничились низкими поклонами и горячими взглядами, но близко не подходили.
   -Я боялся, что вы не приедете! - шепнул де Арамисец Жули.
   -Я еле вырвалась из дома! - пожаловалась Жули вся под впечатлением прикосновения его руки. Де Арамисец поглаживал шею ее лошади, но иноходец переступил с ноги на ногу, и ладонь де Арамисец задела кол­ено Жули. Краска медленно залила лица молодых людей.
   -И что здесь делает Шарль? - прошептал де Арамисец ревниво. - Он не отходит от вас, дорогая моя, ни на миг!
   -Вы что же, против?
   -Ах, ну конечно!
   Жули в восторге продолжала бы разговор, этот обмен жаркими взглядами, от которых краска заливала ей лицо, еще долго, но рядом объявился вездесущий де Батц.
   Исаак де Порто тем временем подсаживал в седло Изабеллу. Та кусала губы. Ее несказанно угнетало, что никто из друзей не зовет де Силлек, не предлагает ему ехать с ними на прогулку. Конечно, он, может быть, никогда ранее не соглашался, но они все-таки могли бы сделать ему любезность.
   Граф разговаривал с кем-то на лестнице, но Изабелле показалось, что он несколько раз взглянул в их сторону.
   -А г-н де Силлек? - пробормотала она.
   -Что, дорогая графиня? - осведомился де Порто, не расслышав.
   -А г-н де Силлек разве не едет с нами? - заливаясь краской, мужественно продолжила Изабелла.
   -Арман? Что вы! Он не поедет с нами совершенно точно!
   -Может быть, г-н граф все-таки согласится...
   -Нет, он не поедет, а все потому, что с нами дамы! Ах, да, вы же не знаете... Де Силлек считает, что от дам ничего хорошего не жди, они не о чем не могут думать, кроме как глупых финтифлюшках вроде нарядов и всякой прочей ерунды!
   -Значит, г- н граф останется один...
   -Да он всегда остается один!
   -Но, может быть, в этот раз все будет по-другому?
   -Я что-то вас не понял, дорогая графиня! Вы что же, желаете пригласить его!?
   Изабелла готова была провалиться сквозь землю от стыда.
   -Почему бы и нет? - выдавила она.
   -Если вы хотите, я, конечно, позову его, дорогая графиня! - и де Порто, поднявшись на стременах и возвышаясь над двором как мифический колос, закричал на весь двор. - Де Силлек, идите на минутку к нам!
   Де Силлек спокойно спустился с лестницы и подошел к друзьям.
   -Арман, тут у нас с госпожой графиней зашел чрезвычайно щекотливый разговор...Может быть, вы сегодня в честь нашей встречи нарушите ваши твердые принципы и отправитесь с нами в Венсен? - сказал де Порто.
   -Да! Просим вас, сударь! - поддержала идею маркиза де ла Шпоро, услышав последние слова мушкетера.
   -Ну же, Арман, соглашайтесь! - положил ему руку на плечо де Батц. - Наша приятная компания без вас не смотрится, ей-богу!
   Изабелла затаила дыхание. Де Силлек, казалось, колебался. Он оглядел друзей и неожиданно бросил взгляд на нее, чуть-чуть искоса, пристальный и пронзительный. И Изабелла, очарованная его глубокими благородными глазами, внезапно поняв его так же хорошо, если б он испросил разрешения сопровождать ее, не выдержала:
   -Мы просим вac, сударь, поехать с нами!
   Она боялась признаться себе, что так же просто поняла его красноречивый взгляд, как если бы он заговорил, и сознание этого факта изумило ее. Он готов был поехать, если она пригласит его!
   -Прошу вас! - прошептала она и совершенно растерялась, кoгдa дe Силлек кивнул и вскочил в седло.
   Всю дорогу он ехал рядом с Изабеллой. Впереди на пять шагов, чинно шествовали лошади Жули и двух ее галантных кавалеров. Джулия смеялась не переставая, ибо два друга развлекали ее наперебой. Но Изабелла видела очень хорошо - если Жули меньше смотрит на красавца де Арамисец, то к его комплиментам она относиться с большим восторгом.
   Изабеллу сначала несколько сковывало молчание де Силлек, но мысль о том, что он рядом, возможно, из-за нее, все-таки приятно горячила кровь и заставляла задыхаться от восторга и страха, словно она взобралась на самый высокий донжон замка графов дю Трамбле. Но страха было все-таки меньше! О, она действительно чувствовала себя рядом с г-ном де Силлек, как у яркого костра в пронзительном холоде весенней ночи! Вот недавно было темно, косые струи дождя хлестали по щекам и пронизывающий вет­ер бил в лицо и вдруг - огонь у озябших ладоней, животворное тепло и свет!
   Де Силлек, который ехал чуть в стороне, иногда бросал на спутницу странные пристальные взгляды. Его, казалось, не волновало, что по сравнению с нарядными друзьями он одет просто, ибо даже воротник его рубашки под мушкетерским плащом был без кружев, но даже в простом камзоле граф затмевал всех, ибо поразительное чувство внутреннего достоинства привлекало к нему восхищенные взоры.
   Де Порто, в свою очередь, был просто счастлив.
   -Кaкиe цветы дарить вам, дорогая моя графиня, чтоб вы выделяли меня среди всех господ, что вечно крутятся вокруг вас!? - серьезно поинтересовался он, когда они свернули к Люксембургскому дворцу.
   -О, г-н де Порто! Я, право, польщена вашими словами ...
   -Но я мог бы не спрашивать, черт возьми! Я уже заметил, что вы любите розы! Я очень наблюдательный человек! Я прав, сударыня?
   -Да, я люблю розы, как мама. У нее в туалетной комнате всегда стоит букет алых роз.
   -А моя матушка любила шиповник, - произнес де Силлек.
   Изабелла и де Порто одновременно повернули к нему головы.
   -Я в детстве каждое утро срезал ей шпагой ветки шиповника. Матушка утверждала, что этот цветок - цветок верности. Она ставила охапки моих цветов на стол в главной зале нашего замка, а я смотрел на них и был несказанно горд собой.
   -Вы никогда не говорили о своей семье, - заметил де Порто изумленно. - Я всегда считал, что ваша матушка умерла, когда вы были слишком малы, чтоб помнить ее!
   Де Силлек кивнул.
   -Да, вы правы, де Порто. Она умерла, когда мне было очень мало лет. Но я до сих пор помню как она, шурша шлейфом, будто шла по траве, входила в залу, где мы фехтовали с отцом и садилась рядом вышивать. У меня горели щеки от стыда за пропущенные удары, но я ни за что бы не отказался от этих, скажу прямо, весьма поучительных, поединков с отцом. Я тогда очень многому у него научился. А мать занималась со мной геральдикой, и я рисовал целыми днями гербы всех родов Франции, а отец в это время любил поговорить со мной по-латыни и по-гречески.
   -Вы знаете греческий? - изумился де Порто.
   -Вы очень любили матушку, - прошептала Изабелла.
   Черные глаза де Силлек зажглись внутренним светом. Он так пристально взглянул на Изабеллу, словно хотел ответить сам себе на какой-то важный вопрос.
   -Моя матушка, сударыня, частенько повторяла мне: "Выбери себе дорогу по совести, сын мой. Выбери такую, которая была бы прямой и нужной именно тебе". Говорят, что и ваша мать, благородная г-жа дю Трамбле, сказала вам как-то такие же мудрые слова?
   От его чарующей улыбки для Изабеллы вокруг пронзительно и чисто засияли звезды.
   -Да, вы правы. Потому-то я и оказалась в лагере сторонников короля Людовика, а не кардинала Ришелье.
   Она нахмурилась. Де Силлек пристально наблюдал за ней.
   -Я слышал от господ мушкетеров, что вы обладаете разнообразными талантами, сударыня, в том числе и фехтуете? Это так?
   -О, да, но фехтую очень посредственно, г-н де Силлек! Я и учусь-то фехтованию только для того, чтоб защитить себя в случае опасности. Но, смею надеяться, моя жизнь никогда не будет зависить от умения владеть шпагой, а вот ваша...
   -После тренировок с отцом я не опасаюсь за свою жизнь. Но позвольте поинтересоваться, с каким же счетом вы обычно заканчиваете свой учебный поединок?
   -Боже! Вы верно, хотите меня пристыдить, потому и спрашиваете? - в ее глазах появилось что-то непостижимое, отчего де Силлек улыбнулся той очаровательной улыбкой, что так шла ему, и глубокие глаза его блеснули.
   Де Порто в этот момент замахал рукой какому-то приятелю из множества сновавших по улице военных и, извинившись, покинул друзей, как он выразился, на четверть часа.
   -И все же, сударыня! Каков бывает счет?
   -Из девятнадцати общих ударов мои - только восемь-девять.
   -Такой счет достоин уважения! - де Силлек в изумлении склонился к ней. - Я опасался бы увидеть вас стоящей с оружием против меня!
   -Что вы, сударь! Вы - опытный военный, и тут же бы распознали мой главный недостаток в бою!
   -Ваш отец, уж коли он всерьез занимается вашим обучением, должен был его заметить и исправить! - улыбка замерла у него на губах. Он нахмурился.
   -Это недостаток, который, увы, нельзя так просто исправить!
   -"Испанская школа"? Удар в падении?
   -Мой недостаток, пожалуй, из области душевной, чем физической и, увы, не поддается никакому исправлению. У меня не хватает духу сделать противнику решающий укол.
   Де Силлек сделал недоверчивое движение.
   -Ах, сударь, я знаю, что в наше неспокойное время отнюдь не приветствуются такие нежности и уж, тем более, некоторая щепетильность в бою может стоить человеку головы! Мне не однажды это выговаривали и батюшка и г-н де Тревиль. Но я все-таки надеюсь, что мне никогда не придется сражаться, ибо я не смогу убить своего противника, уж простите, господа!
   -Этот факт отнюдь не характеризует вас отрицательно, сударыня! Он говорит лишь о том, что вы добры, - произнес де Силлек, качая головой. Тревога сошла с его лица.
   -И при этом, слава богу, слишком наивна, чтоб вести или разгадывать хитроумные интриги в Лувре.
   -Но вы там бываете и, как я понимаю, достаточно часто...
   -Только после письменного приглашения их Величеств! И знаете, почему? Я признаюсь вам, только умоляю вас, не смотрите на меня с удивлением или осуждающе, хорошо?
   -Я слушаю вас и, что бы вы не сказали, не стану осуждать вас.
   -Обещаете?
   -Да, сударыня.
   -У меня в Лувре голова просто раскалывается от пустых никчемных бесед дам и их кавалеров! Если б вы только знали, сударь, как одиноко я иногда себя чувствую в толпе фрейлин на ступенях у трона Его Величества! И, что самое ужасное, похоже, рядом со мной все всегда счастливы и никому не скучно на приемах, только мне!
   -Вот как! - произнес де Силлек странным тоном.
   Наступали тихие лилово-сиреневые сумерки. Солнце почти скрылось за высокими домами, посылая земле последний желто-розовый луч, прямо навстречу надвигающейся тьме с запада, которая уже давала приют первой звезде, ярко мерцавшей над головами Изабеллы и Армана.
   -А вот почему я чувствую себя лишней рядом с приятельницами- фрейлинами, я и сама не знаю! Я как-то сказала об этом Жули, а она так удивилась, что я не знала потом, куда деваться от смущения! - заметила Изабелла со вздохом и тут же восхищенно добавила. - Ах, сударь, посмотрите! Сейчас наступает тот час, когда день и ночь встречаются на несколько минут. Ах, что может быть пленительнее!? Вам никогда не казалось, что звездное небо над нами похоже на нашу жизнь? Она тоже необьятна, года нашей жизни тоже иногда чадят и тускнеют, а иногда загораются, как вот эта звезда! Видите? Смех - слезы, свет - мрак, музыка - скрежетание, одиночество - счастье? А иногда мне кажется, что эта маленькая звезда - будто наше сердце! То оно также зыбко трепещет, иногда в нем умирает последняя надежда, и вдруг вновь возраждается оно, как сказочная птица Феникс. Может быть, именно поэтому люди так часто смотрят в небо? Ведь, глядя в небо, мы продолжаем верить в справедливость Всевышнего, что бы с нами ни случилось! Вы со мной не согласны? Или вы тоже скажите, что мои слова - чушь несусветная и нужно всегда смотреть прямо перед собой, а не на звезды?
   -Вам это говорили?
   -Регулярно говорят, так что я теперь чаще молчу, чем рассказываю кому-либо, что думаю на самом деле! И, признаюсь, меня это угнетает несказанно!
   -В устах другого человека такие слова звучали бы фальшиво! - проронил де Силлек задумчиво. - Но вы явно искренни...Голос ваш такой звонкий и бодрый... Вы по-особому смотрите и слушаете...
   -Но вы тоже умеете слушать, - тихо возразила она, не отрывая глаз от серебрянной мерцающей звезды на темно-синем полотне неба.
   -Да, но я не встречал еще глаз внимательнее ваших, - сказал он, пытаясь разглядеть что-то в лиловых сумерках на другом берегу Сены.
   -У вас тоже пристальный и очень красноречивый взгляд.
   -Вот как?
   -Он проникает в самую глубь сердца и словно знает про тебя все!
   -Я тоже самое думаю про вас, сударыня. Часто пытаюсь вспомнить, что говорил вам о себе, а о чем вы, по-видимому, догадались сами. Вы всегда смотрите так, словно понимаете меня. Скажите, от вас действительно сложно что- либо скрыть?
   -Некоторые люди для меня загадка, г- н де Силлек.
   -Я не загадка, отнюдь, сударыня! - возразил он живо. - Я -обычный человек, хотя меня отчего-то считают чрезвычайно сдержанным, даже холодным. И никому в голову не приходит, что в случае со мной внешний холод есть причина внутренней жажды, г-жа дю Трамбле. Всем почему-то кажется, что я обожаю быть один, а я отнюдь не предпочитаю одиночество! Если уж быть честным до конца, мне даже приятней стоять в карауле на посту в Лувре, чем возвращаться в тишину комнат в своей квартире. Тишина, знаете ли, в последнее время мучает меня несказанно! И я допозна задерживаюсь в трактирах, ведь любой шум лучше мертвого безмолвия. Приход друзей неизменно радует меня; даже дуэли отвлекают меня, но все равно грустно сознавать, что всем все равно, жив ты или уже умер.
   -О, нет!
   -Вам тяжело меня слушать? Или вы настолько часто выслушиваете подобные откровения, что они вам приелись, стали тягостной обязанностью?
   Изабелла тряхнула головой и до боли сжала поводья своей смирной лошадки, нога в ногу идущей рядом с могучим черным конем мушкетера.
   -Простите меня, если мой возглас возмущения расстроил вас, сударь! Но я никак не могу согласиться, что всем все равно, что с вами происходит! Это не так, поверьте мне. Есть люди, которые не смогут дальше жить, если с вами что-то случиться....
   -Когда вокруг много людей, того человека, кому можно все рассказать в самые тяжелые минуты жизни, увы, как раз и нет!
   -Я понимаю, что вы хотите сказать!
   -Да неужели?
   -Это страшно, когда все дышат в едином восторженном порыве, а ты, стоя рядом, испытываешь совсем другое чувство!
   -С вами, по-видимому, тоже бывает так?
   -Да, бывает! И с вами бывает, потому что вы - другой, чем окружающие, поэтому, мне кажется, вам так тяжело!
   -Вот уж я никогда так не удивлялся, сударыня! - он покачал головой. -Я, право, никак не мог ожидать, что именно с вами мы будем вести такие занимательные беседы! Я чрезвычайно удивлен, но не только тому, что, похоже, ваше сердце затмевает ваш внешний вид светской дамы. Но и тому, как я умудрился обсуждать самые сокровенные свои чувства именно с вами, фрейлиной Ее величества, дочерью его светлости графа дю Трамбле. Я ведь даже с друзьями не веду такие беседы о себе...
   -Иными словами, я - плохой собеседник?
   -Напротив! - он нахмурился и покачал головой. - Напротив, и это для меня очень ...
   Он вдруг замолчал и выпрямился. Они как раз проезжали мимо причудливо изукрашенных лавочек стеклодувов - над дубовыми дверьми висели витееватые, разноцветного стекла фонари, которые сейчас вдруг бросили резкую тень на лицо молодого графа.
   -Что-то я сегодня слишком разговорился.., - продолжил де Силлек через некоторое время совсем другим, очень сдержанным тоном. - Мне не следовало обременять вас моими личными переживаниями.
   -Это я молчалива...
   Копыта их лошадей, идущих рядом, порой соприкасаясь стременами, громко цокали по мостовой. Лиловый вечер, приносивший запахи жасмина из палисадников, казался прирученной птицей, которая столь свежа, близка и добра, что незачем боятся ее необьятных пушистых крыл.
   Де Порто нагнал друзей и поехал рядом с Изабеллой. Он был необычайно возбужден.
   -Г-жа графиня, вы слышали, что сказал барон дю Вален?
   -Ах, это вы! Что такое, г-н де Порто?
   -Оказывается, вчера у Его Величества сменился духовник, а мы и не знали! А вы знали?
   -Нет, г-н де Порто.
   -Им стал иезуит отец Арну! С чего бы это его поменяли, как вы думаете, Арман? И почему об этом молчал г-н де Тревиль? Может быть, капитан и сам не знал, а? Тогда почему его величество... Постойте, вас что, не поразила моя новость? Господа, что вы все смотрите друг на друга, как немые? Или вы не хотите слушать меня?
   -Мы слушаем вас, Исаак! - сказал де Силлек, переглянувшись с Изабеллой.
   -Я заметил, что вы оба сегодня какие-то грустные! Я мигом вас развеселю! Знаете, что я вам хочу рассказать? Как-то наш де Дромоль придумал несколько эпиграмм на дворян, которые по странному стечению обстоятельств уже погибли на дуэлях, и довольно удачно прочитал их у де Тревиля. После этого де Дромоль обратился к де Бержераку, который, как вы знаете, замечательно сочиняет эти ваши стишки, с просьбой сочинить что- то подобное! Де Бержерак отвечал: "Увы, мне нечего вам прочесть: все мои знакомые еще живы". Умора, верно?
   Изабелла и де Силлек улыбнулись. С де Порто им было легко- человек необидчивый, жизнерадостный, он сам спрашивал собеседника, сам отвечал на свои вопросы, живо, с юмором, ни в коем случае не допуская неловких пауз или мучительных тем. Наверно, такой собеседник и нужен был Изабелле, которая боялась молвить резкое слово или совершить еще какой- нибудь просчет рядом с графом де Силлек. Она не догадывалась, что эта ее душевная деликатность и составляла одно из главных ее преимуществ, забыла, что и друзья, и родители, и Джулия ценили как раз способность графини искренне помочь, поддержать, ободрить!
   Граф де Силлек, будучи человеком проницательным, знал уже о этой ее способности, может быть, потому и сказал больше, чем хотел в этот вечер, но, сказав, вновь вернулся к крайней своей сдержанности в разговоре с друзьями. Изабелла видела эту внезапную перемену и остаток прогулки мучалась несказанно - ей все казалось, это она ответила как-то не так благородному графу, обидела его, ранила колким словом, а, может быть, и задела его честь. Во всяком случае, горячо с ней распрощался только де Порто.
   А душевные беды все не заканчивались. Словно испытывая силу духа Изабеллы, этим же вечером ее посетил дядюшка, отец Жозеф, и итогом его посещения было чрезвычайно расстроеное душевное состояние графини утром следующего дня.
   Изабелла в то утро спешно прошла мимо своих друзей в доме г-на де Тревиля. Ее поминутно окликали. Она бросала рассеянную улыбку молодым дворянам и говорила очаровательным голоском:
   -О, я занята, г-да!
   -Г-жа графиня, разрешите я сегодня буду сопроводать вас на вашей ежедневной прогулке! - поспешил к ней де Дромоль, одетый сегодня много изящней, чем обычно- в зеленый камзол со множеством складочек и золотых галунов; его широкие штаны- шоссы были отделаны сегодня широкими кружевами, а воротник привлекал внимание пеной пушистых кружев.
   -Благодарю вас, но я занята! - произнесла графиня, с трудом удерживая на губах вежливую улыбку.
   -Г-жа Изабелла, может быть, вы тогда разрешите мне сопровождать вас на завтрашний бал у г-жи де Сот?
   -О каком бале вы толкуете?
   -Как? Разве вы не помните? Г-жа де Сот утверждает, что еще день назад пригласила вас и вы ответили согласием! У вас же, надеюсь, нет еще кавалера, кто проводил бы вас?
   -Я, увы, не иду на этот бал!
   -Почему? - огорчился мушкетер. - Я хотел танцевать с вами! О, обещайте мне, милая г-жа Изабелла, что мои- все паваны! А еще я был бы просто счастлив, если б вы будете сидеть со мной за столом!
   -Де Дромоль, не задерживайте меня, я очень спешу!
   -Но тогда, может быть, вы разрешите мне сейчас отвезти вас в Венсен развеяться, г-жа дю Трамбле?
   -Нет, нет, об этом не может быть и речи! А сейчас прошу меня извинить!
   Задыхаясь, поднялась она по лестнице, и с озабоченным видом вошла в одну из комнат близ кабинета де Тревиля. Но более внимательные, или, скажем, более заинтересованные глаза заметили, что Изабелла вбежала в комнату, едва сдерживая слезы. Горький комок стоял у нее в горле.
   Слава богу, что здесь так тихо, и никому не вздумается появиться здесь! Изабелла постаралась пройти по двору де Тревиля с таким независимым и озабоченным видом, что никто не осмелится оторвать ее от дел и даже растроенный ее сегодняшней холодностью неугомонный де Дромоль вернулся к своим друзьям и не стал преследовать ее!
   Изабелла яростно дернула шнур серебристо-серого плаща и швырнула его на кресло. Слезы закапали на подол светло- лилового платья, вышитого серебряной нитью, но не было Изабелле никакого дела до испорченного бархата. Ее сердце разрывали ярость и обида на себя и весь мир. С каким бы удовольствием она разбила бы сейчас что- нибудь вдребезги, или разорвала и бросила в камин! О, она отлично понимала в эту минуту мужчин, у которых всегда была с собой шпага! Какое это счастье, поистине наслаждение, выхватить оружие и вонзить в того, кого считаешь своим обидчиком! Изабелла сжала ладони, чтоб преодолеть приступ гнева и страха, пронзивший ее.
   Почти неслышно растворилась входная дверь. Застучали шпоры по паркету, и уверенная рука легла Изабелле на локоть.
   -Что случилось, дружок?
   Изабелла дернулась как от удара и вскинула заплаканные глаза. Де Силлек наклонился к ней. И такими спокойствием и надежностью веяло от нeгo, так внимательны и теплы были темные глубокие глаза графа, что Изабелле вдруг мучительно захотелось прижаться к его сильной широкой груди, затянутой в серый камзол, и разрыдаться в голос. Она не посмела, и у нее, как у обиженного ребенка, задрожали губы. Изабелла только отвернулась и прижала стиснутые ладони к сердцу. У де Силлек едва заметно по лицу прошла cyдopoгa, словно он на мгновенье ощутил всю боль Изабеллы.
   -В общем-то, ничего не случилось, сударь, - прошептала Изабелла как можно более твердо.
   -Это не так, - возразил де Силлек уверенно. - Я никоим образом не могу смириться с тем, что вы едва не плачете.
   -Уверяю вас, со мной все в порядке...
   -С вами, сударыня, увы, не все в порядке!
   -Нет, нет! Все хорошо! Благодарю вас!
   -Я не могу смотреть, как вы мучаетесь. Я способен понять, что у вас нет желания делиться со мной своими неприятностями, но смотреть на ваши муки и бездействовать при этом я тоже не могу. Что же случилось?
   -Отец Жозеф вчера заявил, что все поверят ему, если он докажет, что я - сторонница кардинала Ришелье! А он обещал, что докажет!
   Она задохнулась от тех сло, что сказала и вся сжалась, словно ожидая удара. Но де Силлек все так же сжимал ее локоть.
   -Что еще случилось, дружок? Слова вашего дядюшки - еще не причина так убиваться!
   И тогда Изабелла испытала такое внезапное облегчение, что ей захотелось смеяться. Она глубоко вздохнула и, наконец-то, смогла отвлечься от своих бесконечных переживаний и обратить внимание на все то, что ее окружало, ставшее вдруг восхитительно реальным. За распахнутыми окнами сияло солнце. Пленительный аромат тюльпанов из сада, где весело заливались птицы, витал по комнате. Где-то внизу в доме слышалась обычная веселая перебранка мушкетеров. Яростно зазвенели шпаги -это кто- то в Фехтовальном зале начал обычную тренировку.
   Граф де Силлек, наблюдавший за Изабеллой, улыбнулся и отпустил ее локоть. Он взял стул и сел рядом.
   Изабелла со смущением почувствовала, как кровь приливает ей к щекам. Ах, только бы граф не заметил, КАК она смотрит на него. "Я, наверно, ужасно выгляжу, - запоздало спохватилась она и еще больше расстроилась.- Глаза красны, губы распухли от слез, волосы в беспорядке! Как я могла плакать перед ним?! Он станет считать меня глупой курицей, у которой глаза на мокром месте, да еще вдобавок трусихой!" Ей стало досадно, что самый чудесный человек на свете видит ее такой слабой, и она украдкой смахнула слезы с ресниц и поправила спутанные волосы.
   -Так что же случилось? - переспросил де Силлек в третий раз. -Расскажите мне, прошу вас.
   -Я не могу рассказать все вам, сударь, ибо, как мне известно, вы- человек щепетильный в вопросах чести!
   -Если вы, не моргнув и глазом, выслушали все те глупости, что я наговорил вам вчера, то уж я-то смогу пережить любое ваше признание! Так в чем дело?
   -Вчера поздно вечером мой дядя, отец Жозеф, с мерзкой улыбкой, - от которой меня до сих пор передергивает! - заявил мне, что Его высокопреосвященство прислал его с очередным предупреждением. Вы, я надеюсь, понимаете, что это означает, граф?
   -Да, конечно, понимаю. В очередной раз вас пытаются запугать, только прибегают уже к другим словам и действиям.
   У Изабеллы опять защипало глаза от благодарности и любви к этому необыкновенному человеку, который, слава богу, мог проникнуть в самую суть вещей без стенаний, жалоб и ненужных утешений. Ее друг де Дромоль, неосмотрительно расскажи она ему все, давно бы в гневе выскочил из комнаты, крича, что пора убить его Высокопреосвященство и, в конце концов, накликал бы беду и на себя, и на де Тревиля, и на Изабеллу!
   -Не плачьте из-за этого, дружок! - с улыбкой произнес де Силлек, этот прославленный воин, которому, вроде бы, было чуждо сострадание. - Оно того не стоит!
   О, она обожала теплую и мягкую улыбку, что так красила этого необыкновенного человека. Сейчас он улыбнулся ей именно так. У Изабеллы ослабли руки и закружилась голова от внезапного пьянящего счастья.
   -Что же было дальше, дружок?
   -Дальше? О! Если два месяца назад мне предлагали тайную службу кардиналу Ришелье за любой титул, какой я только захочу, то теперь - за головы моих друзей! О, я знаю, такое уже было, не со мной, правда! Говорят, в такое же ужасное положение попал один из друзей г-на де Тревиля,- не буду называть его имя. На каждый очередной его отказ служить Великому кардиналу, умирал один из его близких друзей! Один его друг был застрелен, когда возвращался из Лувра после встречи с Его Величеством, другого таинственным образом закололи на псовой королевской охоте в Версале, третий - молодой, сильный человек, - внезапно умер в своей постели. Я до дрожи боюсь, что меня поставят в такую же невыносимую ситуацию! У меня от страха сжимается вот здесь, в горле! Все один к одному -если я откажусь сотрудничать с кардиналом Ришелье, пострадают мои друзья, вы понимаете?
   -Да.
   -Господи, я нахожусь перед ужасным, мучительным перед выбором - или собственная честь, либо - жизнь моих друзей! Вы не представляете, как мне сейчас страшно, и одиноко, и тоскливо!
   -Все действительно так плохо?
   -Если пострадает кто- нибудь из вас, как я буду с этим жить!? Как? Как я прощу ЭТО себе!? А служить кардиналу...Г- н де Силлек, правда же, это невозможно!? Это бесчестие для меня! Это означает, что более никто- никто!- не сможет держаться со мной свободно из опасения, что я донесу...
   Глаза ее расширились и безумной мольбой остановились на строгом лице графа де Силлек.
   -Не стоит так бояться, - произнес тот рассудительно. - Господа мушкетеры смогут постоять за себя, да и за вас - тоже, уверяю вас. Вы зря не доверяете друзьям, сударыня. Неужели вы всерьез можете думать, что кто- нибудь из нас осудит вас за отказ служить г-ну кардиналу?
   -Сударь, вы так думаете на самом деле или только галантно хотите успокоить меня? Вежливы вы или искренни? - переспросила она, прерывисто вздохнув.
   -Вам очень трудно, мадам, но до недавнего момента я и предположить не мог, насколько. Вы по своему положению приближены к г-ну Ришелье, это так, но никто не сомневается в вашей верности королю Людовику, можете поверить мне!
   Голос его дрогнул, но измученная совестью Изабелла не заметила этого.
   -Вы не представляете, сударь, что за страшные вещи говорит мне Его высокопреосвященство каждый раз при встрече! В ход идут лесть, угрозы, шантаж, подкуп! Если б я была хоть немного сильнее и изворотливее, но нет, я такая недопустимо откровенная! И гнустные предложения только злят меня! Вот и сегодня к 10 часам утра меня опять ждут в особняке на Королевской площади! Что же мне делать? Может быть, мне не стоит идти? Может быть, обо мне забудут?
   Взгляд де Силлек стал острым. ­
   -Я сейчас в панике, - неуверенно прошептала Изабелла и обессиленно откинулась на спинку кресла. - Я так боюсь, что, не приди вы сюда, начала бы, наверно, раскачиваться на этом кресле и тупо причитать!
   -Вам надо быть в Пале- Рояль через час?
   -Да!
   -Я думаю, вам стоит все- таки появиться у г-на кардинала, хотя бы для того, чтоб внести ясность в ваши намерения. Я провожу вас.
   О, странное необычное чувство восхитительной нереальности охватило Изабеллу! Она искала и не могла найти причину его добрых слов, обращенных к ней, пугаясь своих предположений и внезапно надеясь, падая в пропасть отчаянья и устремляясь оттуда прямо к восхитительным высотам солнечного счастья! А граф словно и не заметил устремленного на него повлажневшего взгляда прекрасных серых глаз. Он проверял свои пистолеты. Но что заставляло его хмурить брови? И как странно было все-таки, что он единственный обратил внимание на ее потерянное лицо, перекошенные паникой губы! Остальных ее друзей и поклонников обманул ее деланно веселый и занятой вид, а вот почувствовал неладное только тот, кто, казалось бы, не выделяет Изабеллу среди дам!
   -Не беспокойтесь, г-жа графиня, - сказал он твердо, нарушая очарование тишины. - Я буду ждать вас, пока вы не вернетесь из Пале -Рояля. Я знаю, что делать, если с вами что- нибудь случиться. Идемте.
   Он вел себя, как настоящий мужчина, как воин, берущий ответственность на себя, освобождая от ее невыносимого бремени слабого и беззащитного. И Изабелла без слов пошла за ним. По дороге в Пале- Рояль -дворец великого кардинала- молодые люди молчали, оба настраиваясь на серьезное испытание, но молчание это не было тяжелым или неловким! Отнюдь! В молчании этом таилось некое понимание! Изабелла, углубившись в мысленные споры с кардиналом Ришелье, не замечала, как странно глядел на ее изящный профиль де Силлек, не подозревала, какой таинственностью и мягкостью веет от нее, когда она вот так, скромно опустив длинные ресницы, думает о чем-то своем и розовые губы ее улыбаются. Жемчуг тускло блестел в ее кудрях, небрежно откинутых на спину. Складки длинного лилового плаща еще больше подчеркивали женственность графини, ее внутреннюю силу и целеустремленность. Ее спутник не сводил с нее глаз. Непонятное чувство заставляло его глаза лихорадочно блестеть.
   Прав был де Силлек, когда утверждал, что по чрезвычайно женственному виду Изабеллы дю Трамбле нельзя было предполагать в ней и силу, и надежность, и железную силу воли! Действительно, никто никогда бы и не сказал, что эта юная прекрасная дама в сопровождении мушкетера Его Величества собирается через полчаса спорить с Великим кардиналом Франции.
   У Королевской площади они остановились. Де Силлек спрыгнул с ко­ня и поднял руки, помогая спуститься Изабелле. Едва его теплые ладони обняли ее тонкую талию, у Изабеллы закружилась голова. Она едва не упала, когда граф опустил ее на мостовую. Де Силлек провел рукой по лбу, словно приходя в себя.
   -Ничего не бойтесь,- повторил он со скрытым беспокойством.- Я буду ждать вас, мадам. Будьте осторожны, ради бога, ибо вы,- вы это знаете, да?- склонны к безрассудству!
   -Да, господин де Силлек.
   -Помните, что если через два часа вы не появились, я сам приду за вами к г-ну кардиналу и забиру вас.
   -Да, господин де Силлек.
   Он странно посмотрел на нее.
   -Вы смелы, госпожа графиня, и это делает вам честь. Будьте осторожны и ничего не бойтесь! Мы ...я... сумею постоять за вас, клянусь богом!
   Изабелла кивнула, повернулась и зашагала к дому кардинала. Де Силлек тяжелым взглядом следил за ней. Он видел, как в портике перед особняком Ришелье к Изабелле подошли два высоких гвардейца в красных плащах. Рядом с ними она казалась такой хрупкой и ранимой, что невыносимо жгло сердце! Гвардейцы жестами пригласили ее в дом. Изабелла помедлила. Но то, как она вскинула голову, входя в мрачную обитель Великого кардинала, поведало де Силлек о ней больше, чем все paссказы друзей.
   Де Силлек ждал долго. В последние полчаса до конца назначенного срока он неподвижно глядел на двери дома Ришелье. Часы лежали у него в ладони. Лицо его дрогнуло, когда дверь распахнулась, как от резкого толчка, и из тени портика на яркий свет вышла Изабелла. Она походила на взьерошенную маленькую гусыню, только что подравшуюся с коршуном. На подвижном лице Изабеллы было написано непередаваемое озорство.
   Де Силлек глубоко вздохнул и спрятал часы.
   -А вот и я! -издалека крикнула Изабелла. Она схватила поводья своей лошадки и зарылась лицом в ее гриву.
   -Уф, наконец-то!- отозвался де Силлек, не подозревая, какое облегчение написано на его лице.- Отказались служить Его высокопреосвященству?
   -Еще бы!
   -Я знал!
   -Да!?
   -У вас, мадам, все видно в глазах!
   -Видели бы вы глаза кардинала!
   -Что, стоило пocмотреть? - серьезно осведомился граф. Они взглянули друг на друга и залились хохотом.
   -Неужели г-н кардинал до сих пор не понял, что значит рассердить г-жу дю Трамбле? - спросил мушкетер.
   -Он опять грозил мне Бастилией, если я откажусь стать его осведомительницей!
   -Да что вы?
   -О, да! Это очень страшные слова, потому что не знаешь наверняка, пустая угроза это или уже отдан приказ задержать меня при выходе из дворца! Хотя в этом есть что-то такое...Зато мне никогда не придет в голову жаловаться на скуку!
   -И то верно, сударыня! Я заметил, что каждый день ваш день не похож на остальные!
   Ни с кем Изабелла не ощущала такой духовной близости как с графом де Силлек; с ним было спокойно и просто, он понимал ее, как никто! Удивительное чувство испытывала Изабелла - будто знает графа давно, так давно, что способна понять, что он скажет еще до того, как губы де Силлек произнесут слова! Пережитые вместе возбуждение и тревога смыли, наконец, внешние рамки бесстрастия обоих, и молодые люди, перестав скрывать от друг друга свои надежды и тревоги, стали вдруг сами собой. Оба обладатели живых честных характеров, проницательные, владеющие широкими знаниями во многих областях, дипломатичные, они ехали к дому г-на де Тревиля, весело болтая обо всем на свете и получая от беседы друг с другом несказанное удовольствие. Де Силлек по дороге купил у уличной торговки себе и спутнице бриоши с сыром, и оба они с наслаждением их уплели. Оказалось вдруг, что оба любят острые блюда и старинную лютневую музыку, знают наизусть стихи аквитанских трубадуров и более всего ценят в людях честность, мужество и верность своему слову!
   Обладатели чрезвычайно красивой благородной внешности, темноволосые, темноглазые, эти дворяне представляли собой прекрасную пару, в которой подвижность одной сочеталась с уравновешенностью другого; а легкость Изабеллы только оттеняла надежность Армана де Силлек! Возбуждение и любовь превратили Изабеллу в королеву, влюбленную в своего короля. А этот король ехал рядом, оберегая и охраняя, и задавал шутливые вопросы о монастыре святой Урсулы, где училась Изабелла с восьми лет.
   -О, да! - живо рассказывала Изабелла. - Мне очень нравилось у дяди в поместье в Гаскони, где я росла вольной птицей, бегала по полям, лазала по деревьям. Но родилась я здесь, в Париже, поэтому мне здесь столь хорошо! И это правильно.
   -Да, это так, - задумчиво подтвердил де Силлек. - Некоторые мои знакомые терпеть не могут Париж, а мы живем здесь и любим его.
   Изабелла была несказанно благодарна ему за это обьединяющее слово "мы".
   -Вы родились здесь, сударь, да?
   Де Силлек улыбнулся.
   -Моя мать, урожденная Катрин де Перрон, была фрейлиной в штате королевы Маргариты, как вы знаете, супруги короля Генриха IV. Отец мой, человек безукоризненно честный, служил королевскому трону верой и честью много лет. После моего рождения он испросил у Его величества отпуск, что было ему даровано не без неудовольствия, и вернулся с семьей в Орлеане. Там я и провел детство. А вот с восьми лет... он растил меня один. Отец изумительно ловко владел всеми видами оружия, превосходно фехтовал. Сами понимаете, я не мог посрамить честь сына такого необыкновенного человека. Он погиб героем в битве при Азенкуре.
   -Я не знала вашего батюшку, сударь, но мне его светлость представляется непреклонным в вопросах чести, но добрым и милосердным дворянином. Мне кажется, вы очень похожи на него, сударь!
   -Какой вы бываете разной, г-жа дю Трамбле! Воинственная, задумчивая, безрассудная, романтичная! Но какая же вы на самом деле?
   -Вы - тоже разный. Я всегда вас понимаю, но иногда не узнаю.
   -Да?
   -Но в вас есть что-то, что никогда не меняется.
   -И это...?
   -Сердце. Душа.
   -О, г-жа дю Трамбле, приветствуем вас! - раздался позади радостный голос де Порто. Они вместе с де Дромолем нагоняли нашу пару.
   -Откуда это вы едете вместе? - с подозрительным видом спросил барон де Дромоль. - Если, конечно, это не секрет? Или секрет? То- то у вас чрезвычайно загадочные лица!
   -Мы из Венсена, - быстро произнес де Силлек. Красивые брови его сдвинулись.
   -Вы гуляли в Венсенском парке? - переспросил де Порто заинтригованно.
   -Из Венсена!? - изумился де Дромоль, -Но, г-жа Изабелла, это я приглашал вас сегодня на прогулку, вы только что отказались ехать со мной!
   -Я не могла ехать с вами!
   -А поехали с де Силлек? Как же так! Может быть, мне прямо спросить у вас, де Силлек, в чем ваш секрет успеха? Клянусь, я сохраню его как величайшую драгоценность! Не успели вы, овеянные славой, вернуться из очередного своего задания, как г-жа дю Трамбле, наша непреступная мадам Изабелла, которую мы все так любим и на которой я день и ночь мечтаю жениться, едет с вами гулять в Венсен! А ведь эта прогулка была обещана мне!
   Лицо де Силлек посуровело. Изабелла сидела как на иголках.
   -Нечасто мы провожаем ее! - продолжил болтливый де Дромоль с каким- то непередоваемым ехидством. - Чем таким владеете вы, де Силлек, что г-жа Изабелла едет именно с вами? Что есть в вас такое, помимо, конечно, изумительного владения шпагой и дьявольской мудрости? Но учтите, де Силлек, это я давно знаю г-жу Изабеллу, и имею некоторую привилегию быть ее постоянным спутником, а не вы!
   У Изабеллы защемило сердце от острого взгляда де Силлек. Ни капли тепла не осталось в его выразительных темных глазах. О, поистине в дурную минуту появились их друзья!
   -Я первый приглашал вас в Венсенн, или вы забыли, мадам? - воскликнул де Порто в свою очередь обиженно. - Вы же мне обещали... Вы говорили, что мое общество нравиться вам более остальных!
   -Но я же говорила совсем не так! - растерялась Изабелла. Мужчины словно сговорились свести ее с ума! Все трое с разными выражениями лиц в упор глядели на графиню. Изабелла растерянно облизала губы.
   -Вы что же, отказываетесь от своих слов? - настаивал де Порто. -Вы хотите меня обидеть?
   -Но, г-н де Порто...
   -Вы отказываетесь ехать со мной? О, черт возьми!
   -Нет, но все-таки я должна сказать ...
   -Я оставляю вас, г-да, - вмешался де Силлек.
   Он поклонился и пришпорил коня.
   -Что это с де Силлек? - невинно поинтересовался де Дромоль.
   У Изабеллы дрожали губы от обиды. В какое ужасное положение поставили ее друзья!
   -Что? - резко обернулась она к нему. -Я вам сейчас отвечу!
   О, она была готова накричать на своих друзей, разрушивших возникший тоненький мостик взаимопонимания между ею и Силлек, отчитать их, огорошить холодностью, но... Но они не были не виноваты в ее любви. Они ничего не сделали, чтоб заслужить упреки графини. Друзья искренне любили ее, защищали, хотели быть рядом. Изабелла вскинула голову, надеясь, что слезы не покатятся по щекам. Горький комок стоял в горле.
   -Поехали, г-да, - тщательно следя за модуляциями своего голоса, предложила она. - Г-н де Тревиль ждет нас.
   И все. Как будто ничего не случилось. Де Силлек словно забыл, что он с г-жой дю Трамбле ездил к г-ну кардиналу, что он терпеливо ждал ее два часа и готов был поднять на ноги весь Париж, если б она не вернулась! Де Силлек вновь стал незнакомцем.
   Изабелла эти дни ходила как во сне. Она посещала дядю, улыбалась мушкетерам, ездила гулять в Венсенский лес с де Порто, и думала только об одном человеке с черными выразительными глазами и волевым лицом - о графе де Силлек. Бывало, они сталкивались лицо к лицу на Парадной лестнице г-на де Тревиля: Изабелла заливалась краской, а де Силлек снимал шляпу перед ней, безучастно глядя в сторону. Изабелла не знала, что и думать, теряя, как оледеневшие от холода деревья осенью листья, надежду на хотя бы приветливый взгляд бравого мушкетера. При всех своих превосходных душевных качествах граф де Силлек, оставаясь в рамках вежливости, чрезвычайно холодно относился к женщинам, причем к любым - молодым и старым, - чем лишил Изабеллу возможности вести себя с ним свободно. Она ни за что бы не согласилась походить на дам, которые вешаются на шею к некоторым красивым дворянам, навязываются им, вызывая у окружающих только презрение и скрытую насмешку. Боясь показаться графу де Силлек именно такой, Изабелла была вынуждена вести себя неприступно, стараясь не подать и вида, как мучает ее эта игра в холодность и при этом безукоризненно играя свою роль.
   Она только издали могла любоваться графом, каждое движение которого волновало графиню, заставляло дрожать, краснеть, бледнеть. Наблюдая за ним и его друзьями, она лучше узнавала всех их. И чувство ее крепло и становилось все острее и все больнее отдавалось в душе.
   Де Батц по праву считался одним из самых разудалых забавников среди всей этой бесшабашной парижской молодежи, неистощимый на шутки и солдатские россказни; он с готовностью затевал дуэли, очаровательно улыбался всем дамам подряд и, если и был иногда по-солдатски грубоват, то лишь самую чуточку. Настроение Шарля де Батц сменялось стремительно, отчего мушкетер никогда не сидел на месте - он рыскал по Парижу в поисках приключений, был вхож в неисчислимое количество компаний - от швейцарцев до конных гренадеров; умел ухаживать и за цветочницей на рынке и за знатной дамой, которую привлекала его несравненная пылкость и некоторое фанфаронство. Де Батц ежеминутно излучал фейерверк жизненной энергии, отчего казалось, что из него сыплются искры. Обладатель острого ума, он всегда выходил победителем в словесных баталиях, которые совсем не давались Исааку де Порто, также претендовавшего на негласный титул острослова.
   Человек храбрый, веселый, тщеславный, де Порто самоуверенно считал себя непревзойденным оратором и откровенно удивлялся, когда его молодой друг обходил его. Де Порто не давал себе труда скрывать свои мысли и говорил всегда только правду, отчего окружающие были либо его яростными противниками, либо самыми горячими его последователями. При этом Исаак, физически необычайно крепкий и чрезвычайно выносливый, имел славу первого фехтовальщика в Париже и был бы доволен жизнью, если бы не г-н де Батц с его вечным ажиотажем и выдумками, вовлекающий друга в вечные истории. То они, переодевшись бедными монахами - капуцинами, подвязанные веревками, являлись за милостыней в дом Ришелье, чтоб подшутить над гвардейцами, то на пару соблазняли красоток, то, влюбившись однажды в Ее величество Анну Австрийскую, тайно писали ей стихи. Узнав об очередной их проделке, де Силлек хмурил брови и в резкой форме выговаривал де Батц и де Порто. Оба они искренне винились, а через неделю придумывали что- то вновь.
   С г-ном де Порто было всем удобно - человек добродушный, он легко утешал людей печальных. Правда, на свой лад - его забавные истории, которые он то ли выдумывал, то ли действительно подмечал, имели такой же фантастический успех, как его показательные выступления со шпагой или пистолетами на лужайке перед домом де Тревиля. При этом Исаак де Порто всегда помнил о печальной судьбе своего родителя, рано умершего от приступа подагры, и старался не переутомляться, не волноваться, почаще плотно кушать и, по -возможности, не скучать. Последнее ему не удавалось ни при каких обстоятельствах - если де Батц соревновался с ним в ораторском искусстве, то де Арамисец был его соперником в области галантности. Подражая бывшему семинаристу, де Порто тщательно следил за своей одеждой, своими тратами, чтоб производить впечатление человека экономного, и своей речью, которая, по мнению Исаака, должна же была когда-нибудь стать столь же ясной и чистой, как у де Арамисец.
   Де Арамисец был непостоянен в настроении. Он большую часть времени был мягок, участлив и сострадателен. По многолетней монастырской привычке, де Арамисец много слушал и мало говорил, любезно улыбался окружающим, тщательно оберегая свои чувства от посторонних, и, как считала Изабелла, оставался в глубине души необычайно романтичным. При этом де Арамисец мог иногда высказать, казалось бы, совершенно беспричиные резкость, язвительность и колкость. По- видимому, мушкетер был способен затаить обиду и отомстить тайно, оставаясь в тени, как отец Жозеф. Его способность подмечать мелкие детали и длительно их помнить, чтобы вовремя огласить их с самым невинным видом, поражала графиню дю Трамбле. Она про себя только дивилась, насколько ловко Анри де Арамисец, ласково улыбаясь Джулии, ни на миг не выпускал ее из поля зрения. Даже в доме г-на де Тревиля молодой мушкетер, даже когда был занят беседой с другими, вдруг, в самый последний момент кротко тянул что-то вежливое, но несказанно компромитирующее своего собеседника! Так было и с сыном маршала Бассмопьера, который ухаживал за Джулией и однажды, желая произвести хорошее впечатление, при всех рассказал ей о своих наградах от короля Людовика:
   -Его величество лично отметил меня как человека ловкого и смелого, г-жа де ла Шпоро! Я навсегда запомнил тот день!
   -О, милый наш Бассомпьер, - мягко протянул тогда де Арамисец, похлопывая себя перчатками по бедру, - я тоже припоминаю тот замечательный день! Это было в тот вечер, когда г-н де Тревиль отругал вас за головотяпство. О, вы, конечно, не нарочно перепутали приказ и явились не на то место, где мы вас ждали, чем несказанно подвели всех! Его величество, ждущий своих мушкетеров две четверти часа, был крайне недоволен! О! Вы что же, расстроились, что я припомнил тот прискорбный для вас случай? Право, я не хотел...
   И де Арамисец смягчил сказанное тонкой усмешкой.
   Бассомпьер схватился было за шпагу, но вовремя заметил тот же быстрый жест не только у де Арамисец, но и у трех его верных друзей. Такая мощная поддержка, конечно, могла остановить кого- угодно! Джулия с трудом сдержала усмешку, глядя на разодасованного Бассомопьера, который заставил себя опустить оружие и довольствоваться только рассерженными взглядами на четырех мушкетеров, а де Арамисец улыбался лучезарно.
   Он слыл гурманом, человеком чувствительной натуры; одевался в светлые камзолы со множеством застежек и шнурков, рубашка под его камзолом всегда была белоснежна, а шпага начищена до блеска. Де Силлек частенько признавался, что даже он, если б не знал Анри де Арамисец близко, ни за что бы не догадался, какие противоречивые качества могут легко уживаться в этом милом и галантном на вид человеке.
   Сам де Силлек в маленькой компании четырех друзей был невозмутим неизменно. Окружающих он наблюдал издали, редко вмешиваясь в разговоры, а уж тем более в споры. При этом де Силлек обладал удивительно властным голосом, который в нужный момент действовал на людей горячих - умиротворяюще, а людей пылких остужал не хуже вырываемой из ножен смертоносной шпаги. Именно поэтому, когда он говорил, все начинали невольно прислушиваться к его словам. Де Силлек был сыном мастера клинка, не знал поражений, но никогда не хвалился своим талантом фехтовальщика, как порой делали де Порто или де Батц.
   Строгая внутренняя дисциплина, безукоризненное владение собой, личное мужество, холодная голова, широкая эрудиция, поистине безудержная храбрость и надежность неизменно делали де Силлек судьей в бесконечных спорах мушкетеров. Кроме того, к де Силлек частенько обращались, когда нужно было выпутаться из какой- нибудь щекотливой ситуации и умоляли о совете, который давался неизменно ровным голосом. Обладая феноменальной памятью и ясным логическим умом, граф так невозмутимо и обстоятельно отвечал на любой вопрос, будто знал ответ наизусть. В общем, на де Силлек можно было положиться в любом случае - в случае дуэли, праздничного обеда или нюансов кодекса чести.
   Но вокруг его была будто каменная стена, ибо де Силлек - отличный воин, надежный друг, человек честный и мужественный, - о себе не говорил никогда. Он, казалось, находил совершенно естественным подобное положение вещей, и совсем не тяготился этим. Но Изабелла дю Трамбле, как ни странно, видела его совсем другим, даже когда он молчал, и вскоре начала бояться себя, ибо чувствовала, что, понимая, смотрит на красавца, умницу, безусловный авторитет среди мушкетеров г-на де Силлек не себе принадлежащи­ми глазами. По природе он был общителен, но первым в разговоры вступал не часто; из скромности не принимал похвалу, хотя, как вскоре всеми правдами и неправдами вызнала Изабелла, именно граф де Силлек имел больше всех особых наград от короля Людовика. Ему часто поручали ответственные задания, требующие безукоризненного знания законов чести, особого мужества, а порой и весьма большой для простого мушкетера самостоятельности. Сам де Тревиль иногда в некоторых щекотливых ситуациях советовался именно с де Силлек, полагаясь на его мудрость и разностороннее образование. Но де Силлек никогда не выделял себя перед товарищами, держась в рамках ровного приятельства со всеми.
   -А с чего это ты расспрашиваешь меня об Армане де Силлек? Почему ты заинтересовалась им? - как-то спросил у Изабеллы проницательный де Тревиль.
   -Я, дядюшка, спрашиваю вас без какой- либо задней мысли...
   -Ты в чем- то подозреваешь его, верно? В чем, говори прямо! На моей памяти де Силлек ни разу не совершил ни единого поступка, который вызвал бы мои малейшие нарекания или нарекания Его Величества! Почему же он так заинтересовал тебя? Или дело не в том, что ты его подозреваешь в бесчестии, а как раз наоборот!? Возможно, произошло некое событие, о котором мне следует знать? Может быть, ты расскажешь мне, что с тобой происходит, милая племянница! В последнее время у тебя странный вид.
   С ужасом думала Изабелла о том, что и остальные догадываются о ее чувствах к бравому мушкетеру. А это, наверно, происходило! Мушкетеры начали странно поглядывать на внезапно бледнеющую графиню дю Трамбле, замечать трепещущие ресницы, стиснутые ладони. Жули тоже видела все. Стоило кому- нибудь небрежно заметить:­
   -А вот де Силлек вчера принял вызов г-на дю Соль и за две минуты разбил его наголову...,- и Жули становилось до глубины души жаль подругу. Та, слушая, мужественно делала безразличное лицо, но гл­аза безнадежно выдавали Изабеллу - огромные, серые, как сталь, полные муки, нежности и тревоги.
   Лицо же де Силлек каменело при одном виде племянницы де Тревиля. Глаз на нее поднять, похоже, он не осмеливался.
   Жули качала головой. Один раз она попыталась было порасспрашивать подругу, но та только покачала головой.
   -Расскажи мне, - просила Жули, - расскажи, что тебя так терзает, Изабелла! Не мучайся одна, иначе столь сильные и не высказанные чувства убьют тебя! Расскажи, отчего это ни ты, ни он не можете сделать шаг друг к другу!? Что все время стоит между вами, о боже мой?
   Изабелла отрицательно качала головой.
   -Нет, - произнесла она твердо. -Это касается только меня!
   -Я же твоя верная подруга. Я никогда не посмеюсь над тобой и никогда тебя не выдам! И я знаю, что ты любишь его! И он почему-то предпочитает делать вид, что равнодушен...
   -Пока я жива, Жули, мы никогда с тобой не будем обсуждать г-на графа, его поступки, намерения и чувства, уж прости меня!
   Жули изумленно всплескивала руками, но добиться чего- то большего не могла, хотя в глубине души она и понимала, что другого ответа от деликатной Изабеллы ждать не приходилось! Граф де Силлек поделился с графиней какими-то своими мыслями, и она теперь стойко промолчит на любые вопросы окружающих, чтоб только не выдать его, щепетильного и гордого, не поставить случайно в неловкое положение!
  
   Жули вздохнула. На месте Изабеллы она не прожила бы недели в таких муках безответной любви, да еще не смея рассказать о своем возлюбленном лучшей подруге! Все - таки со сложными людьми тяжелее, чем с тем, кто открыт и весел! Как хорошо, что сама Жули счастлива! Де Арамисец и не думал скрывать свою любовь к маркизе, что светилась в его голубых глазах, звучала в смехе, проскальзывала в любом жесте. После множества словесных поединков с настойчивыми поклонниками маркизы, из которых он всегда выходил победителем, все как-то смирились с правом де Арамисец первым заботиться о прекрасной Жули.
   Одним из тех, кто был побежден, оказался и де Рон. Трижды дрался он на дуэли с де Арамисец и был трижды ранен. Теперь все приятели де Рона частенько язвительно интересовались:
   -Сможешь ли ты, наконец, и в четвертый раз справиться с этим головорезом де Арамисец?!
   -Черт возьми!- бессильно отзывался де Pон, скрежеща зубами. -Смейтесь, смейтесь, г-да! Я еще расправлюсь с этим негодяем и тогда посмотрим, кому в конце концов станет весело.
   Угрозы де Рона не волновали де Арамисец. Гораздо серьезнее беспокоило его искреннее внимание к Жули некоторых важных господ. Сын маршала Бассомпьера, герцог де Бельфон, набирался мужества сделать маркизе де ла Шпоро еще одно предложение руки и сердца.
   -Я надеюсь, она все -таки станет моей женой!- мечтал он, не скрывая от своих приятелей мушкетеров, среди которых, конечно, были люди очень знатные, своих планов.- Я думаю, она отказывала мне два раза из -за этих ее женских скромности и застенчивости, верно!?
   -Ну, да, конечно, только из-за них!-подтвердил де Дромоль, толкая своих приятелей в бок. Мушкетеры смеялись.
   -Так положено у их пола, я знаю, а г-жа де ла Шпоро- создание самое скромное, нежное и воздушное из всех, о ком я только слышал! Конечно, она не может признаться отцу, что питает ко мне особые чувства!
   -Конечно, нет, милый герцог!- вставил кто- то из приятелей.
   -Но в это раз я не попаду впросак и буду более настойчив! Я ради нее переверну землю и небо! Я докажу его светлости г-ну маркизу, что как никто другой достоин руки его прелестной дочери!
   -Что ж вы тогда все медлите, милый герцог?- задорно переспросил его барон де Дромоль.- Смотрите, как бы кто-нибудь более ловкий не обогнал вас в своем намерении жениться на прекрасной маркизе!
   -Да кто же именно решится перейти мне дорогу? Договаривайте, де Дромоль, или вы по своей ужасной привычке отказываться от сказанных слов, сейчас сообщите мне, что ляпнули это просто так, не думая!
   -Нет у меня привычки отказываться от своих слов!
   -Назовите мне имя моего противника! Называйте, называйте и побыстрее!
   -Я думаю, милый герцог, вряд ли кто решиться назвать вам его!
   -Черт возьми, де Дромоль! Просто назовите мне имя, без всяких ваших предисловий и обьяснений!
   -Зачем это?
   -Я немедленно вызову этого человека на дуэль и убью его!
   -Да мы все тут влюблены в ее милость маркизу де ла Шпоро! Не драться же вам с целым белым светом!?
   -С целым светом, возможно, и не буду, но с любым, кто встанет у меня на пути, я скрещу свою смертоносную шпагу, будьте спокойны! Ну, кто решится первым стать моим противником, г-да?
   Де Арамисец, стоявший среди друзей, стиснул эфес шпаги и, бледный, разглядывал смеющиеся лица приятелей.
   -Через день!- сообщил всем герцог торжественно. -Я через день сделаю ей предложение! Я уверен, что на этот раз она согласится разделить мое имя и мой титул!
   Он не видел, как де Арамисец, склонив голову, внимательно рассматривал вензеля на своих перчатках. Герцог не знал, что его тайный соперник из тех людей, кто предпочитает действовать в любых условиях.
  
  

Глава 14

  
  
   Изабелла зевала. Она с ногами сидела на удобном диванчике, обитом желтым бархатом, и пыталась добиться, чтобы оба глаза не закрывались одновременно. Жули полулежала в уютном кресле напротив. Сегодня им предстояло бодрствовать всю ночь на посту у покоев Ее Величества. Четыре часа назад они закрыли двери покоев после лекаря и личных камеристок королевы и сейчас старались бодрствовать в ожидании возможного вызова к Ее Величеству -почитать Библию, взбить подушки или подогреть простыни. Утром дежурным фрейлинам предстояло проводить к Анне Австрийской слуг и членов королевской семьи.
   Изабелла опять зевнула. Лувр уже глубоко спал под охраной гвардейцев кардинала. Мушкетеры сегодня не дежурили, к досаде обеих подруг. В этих долгих ночных дежурствах только и была радость- поговорить с знакомцами из роты мушкетеров. Все остальное ночное время- тягучее как липовый ароматный мед- приходилось бороться со сном. Особенно тяжело было, когда королеве Анне не спалось- приходилось ходить туда- сюда, бегать за теплым стеганым покрывалом, молоком на кухню или читать вслух церковные гимны.
   Фрейлины обычно имели поистине превосходное здоровье и такую же смелость, ибо беганье по темному, а порой холодному дворцу, по узким лестницам или переходам, безусловно, не способствовало укреплению жизненных сил. Но ни одна из фрейлин не согласилась бы добровольно отказаться от подобной чести - быть приближенной королевы. Анна Австрийская, истая испанка, впервые из всех французских королев самолично набирала себе фрейлин, руководствуясь лишь личным впечатлением, а потом уже подробными рекомендациями. Только пятеро их них были представлены ей королем и именно они не пользовались ее беззаветным доверием.
   Фрейлины дежурили и днем и ночью, часто подменяли друг друга, и, в общем, пользовались в Лувре относительной свободой. Но все они были превосходно воспитаны, образованы, знали несколько языков, умели врачевать, готовить, составлять букеты, шить и все как одна превосходно читали вслух. На дежурство они приходили в скромных платьях светлых тонов, почти без декольте, которые королева не любила, до сих пор отдавая предпочтения закрытым испанским нарядам, чем французскому открытому платью. Фрейлины все как один старались быть разговорчивыми, веселыми и набожными дамами. Исключение составляла, пожалуй, только Изабелла дю Трамбле. Но, по словам королевы Анны, юной графине многое прощалось, ибо Изабелла даже молчала жизнеутверждающе.
   Жизнью девушек во дворце распоряжалась обер-гофмейстерина, сороколетняя Мария де Роган, особо доверенное лицо у королевского трона. Она и следила, чтоб те жили в подходящих услових, имели самое необходимое и были сыты и хорошо одеты. Но Джулия в первый же день своей службы во дворце твердо сообщила г-же де Роган, что они с Изабеллой сами будут следить за своей крошечной комнатой, и в особом внимании не нуждаются. Герцогиня де Роган только порадовалась за подруг и переключила внимание на других девушек, менее самостоятельных и более нерешительных.
   -Может быть, стоит еще раз поужинать? - вяло спросила сейчас Изабелла, глядя на остатки заячьего паштета и шпината на маленьком столике красного дерева, приткнувшемся в углу комнаты. От голоса подруги Джулия вздрогнула и проснулась.
   Комната дежурных фрейлин была маленькой, но очень приспособленной для охраны сна Великих лиц государства. Здесь стоял пюпитр с разбросанными листами бумаги и перьями, низкий стол с книгами у догорающего камина, две лютни, виола лагамба и кастаньеты притулились на особом возвышении у окна. Там же стояли два табурета, затянутые ярким синим бархатом с королевскими лилиями. Две двери располагались друг против друга- одна вела в покои королевы, вторая - в приемную. Обе они, украшенные овальными вставками из менского фарфора, были сейчас закрыты. Фарфор красиво блестел в неровном свете двух высоких канделябров на двенадцать свечей. Пламя слегка колыхал приятный ночной ветерок из полуоткрытого окна, выходящего в садик королевы.
   Изабелла поежилась от ночного воздуха и вздохнула. Она взяла потрепанный томик любовных стихов Арнаута Добеле, который перечитывала в последнее время, и медленно прочла вслух:
   -Смотрю на нее, онемев
   И сердце к ней так устремив,
   Что и в груди не сдержать,
   Если б на нем не лежали
   Думы о той, что умножит
   Власть надо мною в свой срок, -
   Только о том и мечтаю! Ах, Джулия, как, должно бы прекрасно услышать такие изумительные стихи из уст любимого!
   Жули не ответила, глядя широко раскрытыми глазами, как тихонечко открывается дверь приемной. Де Арамисец украдкой сделал Жули знак и скрылся.
   -Жули, послушай еще одно замечательное стихотворение! Мне кажется, тебе оно понравится:
   Готов я, любви восхотев,
   Жечь свечи и масло олив,
   Тысячи месс отстоять,
   Лишь бы мне счастие дали.
   Пусть мне Люцерну предложат, -
   Светлой головки кивок
   Я на нее не сменяю, - медленно читала Изабелла.
   -Я сейчас приду, - прошептала Жули и соскочила с кресла. Она поправила волосы на затылке, разгладила юбку платья красивых горчичного и белого цветов с роскошными кружевами по подолу и вышла. В приемной, тускло освещенной только светом из Фрейлинской, никого не было. Жули огляделась. Не делает ли она ошибку? Но оставаться рядом с Изабеллой она не могла, слишком уж была заинтригована. Где- то скрипнула половица под осторожной ногой. Жули огляделась и пошла на звук.
   Необычно тихо было в Королевском дворце, будто днем не бега­ли здесь пажи, не сплетничали разряженные придворные, не звенели бокалы с красным вином! Осторожно ступала Жули по паркету, словно влекомая некой силой.
   Одна из маленьких гостиных была освещена. Маркиза заглянула туда, дрожа от любопытства и предвкушения чего- то необычного в своей жизни.
   -Входите же! - раздался торопливый шепот. Жули вздрогнула. Де Арамисец, смертельно бледный в свете свеч, собственной персоной предстал перед ней. Красивые руки его комкали перчатки. Де Арамисец улыбнулся с таинственным видом и жестом пригласил Жули в комнату.
   -Что это значит? - прошептала маркиза и вошла, шурша юбками. Она присела на диван у дверей.
   Де Арамисец глубоко вздохнул.
   -Я поменялся дежурством с одним гвардейцем кардинала, который несет караул недалеко отсюда. Он будет дежурить в следующий раз вместо меня.
   Жули, замирая от волнения, молча глядела на него. Де Арамисец прошел к дверям и запер их на задвижку.
   -Вы заперли дверь, сударь!- воскликнула Джулия, трепеща от волнения.- Объяснитесь немедля, что все это значит, де Арамисец! Вы, ночью, в Лувре, просите фрейлину королевы Анны остаться с вами наедине!
   -Я должен неприменно вам открыться сегодня!- начал он, устремляя на маркизу полный нескрываемого обожания взгляд, проникший в самую глубину сердца Жули.- Я не в силах более терзаться неизвестностью, которая изводит меня день за днем!
   -О, сударь, не говорите загадками!- возразила Жули строго. Сердце ее трепетало от сладкого предчувствия. - Если сейчас королева Анна внезапно позовет меня, а меня не окажется в приемной, я и представить себе боюсь, что будет! Я не могу задерживаться, чтоб побеседовать с вами, я на дежурстве, должна немедленно идти! Вы не должны задерживать меня, сударь!
   -О, сударыня, дайте мне хотя бы четверть часа!
   -А затем я буду свободна?
   -Да, моя госпожа!
   -Говорите, де Арамисец, у вас не более десяти минут!
   Де Арамисец в сильнейшем волнении прошелся по комнате. Жули, сцепив на коленях руки, не могла отвести глаз от стройной красивой фигуры молодого мушкетера, от его изумительно светлых глаз, таящих в себе любовь, радость, восторг! Маркиза обожала в де Арамисец все: его чуть хрипловатый смех, движения, полные какой-то кошачьей ловкости и грации, манеру внимательно слушать, чуть склонив голову к плечу.
   -Я никогда бы не осмелился оторвать вас от дежурства у комнат Ее величества, -начал он,- если бы я не понял, что теряю время, и вы можете полюбить другого. Может быть, вы не простите меня, сударыня, но смотреть, как самые блестящие дворяне признаются вам в любви, я более не могу! Это выше моих сил, г-жа де ла Шпоро! Я благословляю те дни, когда я один мог быть вашим верным рыцарем! Путешествие за вашей подругой было для меня Эде­мом. Тогда я мог надеяться, что вы замечаете меня, а ныне... Я для вас, верно, один из множества поклонников, которому дарят лишь мимолетную улыбку!? А я бы с радостью умер, если бы это привлекло ко мне ваше внимание. Вы так прекрасны, г-жа де ла Шпоро, что у меня болит сердце, так прекрасны, что, я уверен, солнце прячется за облака, завидуя вашей пленительной красоте! Для меня нет на земле королевы, кроме вас, г-жа де ла Шпоро! У меня нет больше сердца, оно у ваших ног. Если вы отшвырнете его кончиком туфельки, я не переживу этого!
   Жули, как зачарованная, слушала его. Слова де Арамисец звучали для нее небесной музыкой, хотя небесная музыка и есть, наверно, любовь!
   Де Арамисец торжественно встал перед ней на колено, всем своим видом выказывая преклонение. Свечи мягко высветили его лицо, родное для Жули, близкое, вызывающее жгучее желание броситься на шею к де Арамисец и шептать в забытьи: "О, мой бог!" Он был великолепен!
   -Я люблю, вас г-жа де ла Шпоро, люблю безумно! Мое время истекло, вы можете идти, но даю вам слово дворянина, чьи предки насчитывают пять поколений, что если вы не подарите мне надежду стать вашим мужем, я сейчас же спущусь вниз, вызову десяток гвардейцев на дуэль и через четверть часа буду мертв!
   -О, господи, де Арамисец!
   -Если вы меня не любите, значит вам будет безразлична моя смерть. Но пожалейте вашу подругу и друзей, которым придется оплакивать меня, пожалейте последнего из моего рода, ибо все мои родные уже давно лежат в земле!
   -О, боже!
   -Гжа де ла Шпоро, посмотрите, я, не склоняющий никогда головы, на коленях молю вас о любви! В вашей власти дать мне великое счастье или приказать мне закончить мой земной путь. Но даже умру я, повторяя: я люблю вас!
   -Боже мой!- хрипло пробормотала Жули, едва дыша. Ликующий стон счастья сжимал ей горло, личико светилось той радостью, что испы­тывает женщина несколько раз в жизни. Взгляд ее синих, прекрасных, счастливых глаз был так открыт и доверчив, что у де Арамисец защемило сердце. Он раскрыл ей обьятья. Джулия со слезами радости, дрожащими ладонями прикоснулась к любимому лицу.
   -Вы любите меня?- прошептал он, наклоняясь к ней и с ожиданием вглядываясь в ее глаза. Его дыхание обжигало ей щеки.
   Жули опустила голову и, вся алая, прошептала:
   -Как я могу не любить вас!?
   -О, г-жа Жули, моя г-жа Жули!
   Де Арамисец схватил любимую за руки, глядя горящими глазами в ее счастливое и смущенное личико.
   -Вы станете моей женой?
   -Да!- скорее понял, чем услышал он. Более ничего не успели они сказать. Губы их встретились. Впервые за всю жизнь комната поплыла перед их глазами.
   С этого волшебного мгновенья Жули перестала принадлежать себе. Его мягкие ласковые губы опьянили ее и заставили чувствовать себя выше всех живущих, царицей Вселенной, восходящей на свой золотой престол, такое счастье охватило и потрясло все ее существо. Жули наконец-то нашла человека, предназначенного ей самой судьбой, того единственного, с кем была она счастлива, кто понимал ее, принимал, с которым все на свете просто и естественно!
   Потом они говорили, говорили без конца, вспоминали все свои взгляды и слова, и только единственная свеча на каминной полке была свидетельницей их пылких поцелуев. Де Арамисец показал Жули ее платок, флакон с духами, который она забыла в Гизе, а молодой человек нашел и бережно спрятал на груди. Джулия же клялась, что букет, сорванный им на берегу Гаронны, лежит у нее в Библии. Ничьи подарки еще так не радовали ее сердце.
   -А подарки ваших поклонников?- спросил мушкетер с напускной строгостью.
   Джулия в восторге засмеялась и прижала руки к пылающим щекам. Сейчас все ее существо выражало безграничное, безоблачное, ликующее счастье! Оно звучало в ее томном, серебряном смехе, лучилось во взгляде, устремленном на своего избранника, скользило по нежным, раскрытым навстречу его поцелуям губам. Мушкетер не мог оторвать от нее взгляд.
   -А сами- то хороши!- лукаво отозвалась маркиза. -Делали вид, что влюблены в Изабеллу!
   -Ах, г-жа Жули! А вот вы более ни на кого не взглянете, клянусь вам!
   -Уж не запретите ли вы мне даже смотреть на окружающих, мой слишком ревнивый господин?!
   -Посмотрим, моя радость!
   -Ах, вот как! Боже, кого я полюбила!
   Они, взявшись за руки, беззаботно смеялись.
   -А вы, оказывается, хитрец, де Арамисец!- погрозила ему тонким пальчиком Жули.- Только вы один могли объясниться мне в любви в Лувре, глубокой ночью, обманув кого- то из охраны! Один вы могли так обставить ваше объяснение в любви, как мне и не представлялось!
   -Что мне оставалось делать, любовь моя!- пожал он плечами с невозмутимым видом, но глаза его горели восторгом. - Согласитесь, придумать что- то, чего вам и не представлялось, много интереснее, чем идти обычным путем, не правда ли!?
   -Ах, как красноречиво вы все- таки умеете говорить! Ваши слова заставляют меня трепетать! Но, глядите, это что?
   -Почему вы глядите в окно?- спросил де Арамисец заботливо.- Неужели уже светает? Не может этого быть!
   -Меня сейчас хватятся, г-н Анри!
   -Мы должны расстаться? Но это совершенно невозможно сейчас! Мне легче умереть, чем оставить вас!
   -Ах, г-н Анри! Мне теперь так страшно без вас, без вашей заботы обо мне, вашей любви!
   -Я никогда не уйду, г-жа Жули, и буду с вами всегда. Ах, вот как, оказывается, трудно расстаться с тем, кого любишь! -Де Арамисец нежно погладил кончики ее пальцев.
   В пять утра их внимание, наконец, привлек сдержанный шум, доносившийся из коридора. Влюбленные очну­лись и прижались друг к другу.
   -Это, верно, пришли лекари приветствовать Их Величества! - прошептал де Арамисец.
   Короткое, нежное прощание, торопливый поцелуй и Жули убежала. На xодy глядясь в темные в сумраке зеркала и поправляя волосы, задыхаясь, вошла она в приемную королевы. Первой, кого она увидала, была Изабелла, которая, приоткрыв дверь, ведущую в парадные помещения Лувра, что-то монотонно объясняла целой толпе придворных. Лекари только громко удивлялись, отчего королева Анна еще никого не звала. Изабелла с каменным выражением лица повторяла, что не может, как фрейлина, пропустить их -королева- де еще не встала. Увидев входящую подругу, Изабелла облегченно вздохнула и внезапно широко распахнула двери.
   -Ее Величество королева Франции Анна Австрийская пробудилась ото сна и желает видеть вас, г-да! -громко произнесла она заранее заготовленную фразу.
   Два лекаря, духовник и четыре камеристки почтительно вошли к ее величеству. За дверьми уже столпились придворные. Они мог­ли пройти к королеве только после процедуры одевания.
   -Почему королева Анна так долго почивала сегодня?- рассеянно спросила Джулия, когда они с Изабеллой остались одни во Фрейлинской.
   -А с чего ты взяла, что ее Величество долго почивала!? - с изумленным видом всплеснула руками Изабелла.- Ее величество звонила в обычное время. Я же не ответила на ее пять звонков.
   -О, боже, Изабелла! Ты нарочно задержала лекарей?!
   Графиня приняла назидательный вид и даже нахмурилась для пущего эффекта.
   -Вы совершенно правы, сударыня!-произнесла она строго. -Я грубо нарушила церемонию пробуждения Ее Величества, не впускала лекарей и всех прочих, хотя они рвались войти, потому что ждала вашу задержавшуюся милость. Не могла же я на возможный вопрос французской королевы, где же ее вторая фрейлина, отвечать, что та слушает объяснения в любви мушкетера Его Величества, ночью тайком пробравшегося в Лувр!
   -Так ты все видела? Ты видела нас вдвоем с де Арамисец! О, боже всемогущий!
   Изабелла перестала держать на лице строгое выражение, рассмеялась и обняла подругу.
   -Через четверть часа твоего отсутствия я решила поискать тебя, - призналась она. -Прости мою невольную бестактность, но я же и предположить не могла, что г-н де Арамисец настолько безрассуден, что однажды решиться придти в королевский Лувр, да еще ночью!
   -А он решился!
   -Потом уже, увидев, с кем ты, я спокойно оставила вас, вернулась во в Фрейлинскую и сладчайшим образом проспала остаток этой волшебной и тихой ночи.
   -А Ее величество?
   -Королева ночью нас с тобой, похоже, не звала. А если и звала, а мы не откликнулись, значит мы виноваты в дурном исполнении своих обязанностей и с честью примем любое наказание! Но полно о наказаниях! Ты счастлива, Жули?!
   -О, Изабелла! Я так люблю его, так люблю!
   -Наконец- то ты произнесла эти слова!
   И подруги, смеясь, бросились в объятия друг друга.
   В свою очередь, в этот день де Арамисец впервые в жизни опоздал на прием к господину де Тревилю.
  
  
   Глава 15
  
  
   Джулия, будучи в совершенно расстроенных чувствах, то смеясь, то плача от восторга, уехала из Лувра первой. Изабелла осталась доделывать важные дела: осведомиться о здоровье ее Величества и дождаться прихода других фрейлин, которые не отойдут от ее Величества весь день.
   -Изабелла, зайдите к баронессе де Сент - Манн,- улучив минутку, сказала одна из фрейлин, только что пришедших на дежурство. - Она больна и хочет видеть вас.
   -О, боже! Что с ней?
   -Она очень просит приехать вас, Изабелла. Болезнь ее неопасна, но настроение у нашей милой баронессы отчего-то неважное. Я вчера навещала ее и ничего вразумительного не добилась- она только плачет! Идите к ней, вы легко развеете ее дурное настроение! Вы же умеете!
   Изабелла закусила палец. Ей не хотелось никуда ехать. Она все- таки, что бы не говорила, очень устала, плохо спала ночь и сейчас с трудом соображала. Пробравшись сквозь толпу придворных, Изабелла прошла в свою маленькую комнатку на третьем этаже Лувра, где с незапамятных времен у каждых двух фрейлин было свое помещение. Очень небольшое и по-монашески скромное - общие столик для библии или бумаг, умывальник, да у каждой фрейлины сундук для одежды. Изабелла, зевая, переоделась в платье, в котором прибыла в Лувр на дежурство вчера вечером - нежно- бирюзовое, с серебряной отделкой по лифу и большим воротником с брошью у горла в виде крошечной каравеллы. Слуга во дворе Лувра накинул на плечи графини серый бархатный плащ с капюшоном, украшенный изысканно уложенной синей атласной лентой, и подсадил в седло.
   Изабелла выехала за пределы дворца и в раздумье натянула поводья лошади. Яркое утреннее солнце заливало Королевскую площадь, почти безлюдную в это раннее утро. Пройдет два часа, и она забурлит своей повседневной жизнью- приедут придворные, появятся гвардейцы, суетливо забегают слуги и гонцы. Изабелла поглядела по сторонам: направо, если проехать Королевский мост, находится дом заболевшей приятельницы, налево шла дорога домой, где можно наконец- то позавтракать яйцами и горячим печеночным пирогом и провалится в блаженный утренний сон! Изабелла поежилась от ночной прохлады, еще не вспугнутой раскаленным солнцем, и зевнула. Мимо девушки, обдав ее пылью, проехала черная карета Марии Медичи. Королева- мать направлялась с визитом к высокородному сыну. Лакеи в серых бархатных ливреях на запятках кареты тоже зевали вовсю. Изабелла, осознав, что еще минута, и она уже никуда не поедет, кто бы ее ни ждал, рывком направила коня налево.
   Сена приветливо блестела и переливалась под лучами солнца маленькими шаловливыми волнами, ибо сегодня было ветрено, хотя и не холодно. Изабелла с удовольствием наблюдала, как просыпается ее труженик- город, прихорашивается, полный новых надежд и упований на этот день. На мосту цветочницы расставляли лотки с мокрыми фиалками и гиацинтами. Тут же устраивались продавцы сыра, каштанов и зелени. Рядом, на набережной, с невероятным шумом лодочники выгружали свежую рыбу для королевской кухни. Главный королевский повар г-н Шарон в белом длинном до колен переднике поверх синего камзола ругался с одним из торговцев, воинственно тряся рыбьим хвостом. Изабелла сморщила нос, проезжая мимо них, и поспешно свернула в сторону Люксембурга.
   Она остановила коня, увидев прямо перед собой группу гвардейцев кардинала в алых плащах. Стоя у маленького Садового переулка, они о чем- то шептались, сблизив головы в черных широкополых шляпах. Изабелла остановилась под тенью чахлого каштана и натянула поводья лошади, оттягивая неприятную встречу. Ей не хотелось здороваться с ними, хотя все гвардейцы считали необходимым вежливо приветствовать племянницу отца Жозефа и дочь друга Великого кардинала. Изабелла сейчас очень надеялась, что гвардейцы скроются в переулке раньше, чем заметят ее. Внезапно среди красных одежд мелькнул голубой, такой праздничный цвет. Изабелла уставилась на гвардейцев, с таинственным видом скрывавши­хся в переулке. По-прежнему сияло солнце, словно и ничего не было. Не было!? Мушкетер никогда не станет так долго беседовать со своими недругами, если только...Если только он не подослан кардиналом Ришелье или не отправился на дуэль с гвардейцами! Но один, без секундантов! Это же самоубийство! От этой мысли у графини неприятно замерло cepдце.
   Она, мучительно соображая, кто из ее друзей мог встречаться с гвардейцами, -занятие не из приятных, надо признаться!- или решился на чрезвычайно опасную дуэль, графиня спешилась у переулка. Пришлось привязать лошадь к ставням крайнего дома, не спрашивая разрешения хозяев, конечно, и проскользнуть в переулок. Это была одна из характерных парижских улочек- узкая, сырая, мрачная, над которой нависали громоздкие вторые этажи домов. Все окна и двери, выходящие сюда, были предусмотрительно заколочены досками: горожане боялись нищих и воров. Солнце никогда не проникало в этот переулок, и он даже в жару не просыхал от сырости.
   Изабелла, высоко подняв юбки, чтобы не поскользнуться, прокралась по переулку и подошла к узкой арке, за которой прятался еще один переулок, более короткий, заканчивающийся тупиком. Можно сказать, даже не тупиком, а маленькой площадью, с трех сторон стиснутой слепыми сте­нами высоких домов. Тень от солнца делила площадь на две поло­вины - солнечную, где цвела жимолость и одуванчики, и теневую, откуда тянуло холодом, и где даже убогий чертополох не находил в себе силы подняться выше фута.
   На солнечной стороне, спиной к стене, с ладонью на эфесе шпаги стоял мушкетер. Напротив него, в тени, расположились с десяток гвардейцев Ришелье, заслонявших мушкетеру выход из переулка. Это все напоминало еще не начавшиеся бойню.
  
   Изабелла испугалась, что умрет сию минуту прямо тут же, на месте, так ужасна была открывшееся перед ней картина. Чтобы не закричать, ей пришлось зажать ладонями рот. Мушкетером, стоявшим перед гвардейцами, был граф де Силлек.
   -Вы все время стояли у меня на дороге, де Силлек! Мы с вами дрались уже пять раз, и все пять раз вы были в выигрыше! Но сегодня мы будем драться, пока вы не умрете! - как сквозь корпию доносился до дрожавшей от ужаса Изабеллы голос одного из гвардейцев, полный злобы и предчувствия успешной мести.- Вам не удастся отсюда вырваться! Если вы раните меня, на мое место встанет один из моих друзей. Мы пришли сюда убить вас, и вы умрете. Но я буду столь любезен, что предоставлю вам минуту, чтоб попрощаться с жизнью!
   С расширившимися зрачками, скорчившись за углом, Изабелла глядела на любимого. Он стоял, такой спокойный, уверенный в себе, величавый, как бог. Но вот прекрасные, глубокие глаза де Силлек медленно поднялись к синему небу в белых клочьях облаков. Молился ли он, вспоминал ли что - то дорогое перед видим­ой смертью, никто не мог бы сказать. Изабелла заметила только, как вздохнул он, опуская взор, словно сожалея о чем-то, что не успел сделать. Губы его дрогнули в надменной улыбке.
   -Ну, что же, г-да, - заметил де Силлек холодно, - я буду иметь честь атаковать вас!­
   Изабелла едва не зарыдала, увидев такое мужество перед лицом врага и, наконец, очнулась. Она боялась уйти отсюда, оставив графа, но помощь была далеко, и нужно было успеть! Спотыкаясь, побежала она к своей лошади. За ее спиной ожесточенно зазвенели шпаги, словно напоминая ей о скоротечности времени. Трясущимися руками графиня схватила поводья своей лошади, прыгнула в седло и пустила лошадь в бешенный аллюр. Целью ее был трактир "У маршала" на улице Виноделов, недалеко отсюда, где, возможно, будут мушкетеры. Если еще очень рано и их нет, она отправиться еще куда- нибудь! Изабелла не даст погибнуть единственному человеку, которого она любит!
   Как безумная, промчалась графиня по улицам и соскочила на землю у трактира, даже не видя перед собой протянутые руки конюха. Дернув дверь, в панике не соображая, в какую сторону она открывается, Изабелла вбежала в трактир. Все постояльцы уставились на внезапно появившуюся богатую даму в изумлении. Ей повезло. Несколько мушкете­ров уже явились сюда промочить горло стаканом вина.
   -О, слава богу!- вскричала Изабелла. -Мушкетеры! На помощь!
   Она покачнулась. Ее поддержал де Дромоль, как раз оказавшейся здесь.
   -Г-жа графиня! Что случилось!? Вы дрожите? Да на вac лица нет!
   -О, Серж! -Изабелла схватила его за руку, оставляя на ней глубокие царапины.- В Садовом переулке гвардейцы напали на де Силлек!
   С проклятиями мушкетеры вскочили на ноги. Как стая орлов, они выскочили из трактира и прыгнули в седла.
   Изабелла поехала им вслед. Появилась она в Садовом переулке, когда уже мушкетеры скрестили шпаги с гвардейцами. От пронзительного звона шпаг у Изабеллы заложило уши.
   Ах, схватка на шпагах! Причудливая игра ума, чувств, воли! Кто же сможет выиграть?! Кто устоит перед блестящим острием смертоносной шпаги! Конечно, тот, кто обладает не только стальными мускулами, но и прекрасной памятью, умением молниеносно строить предположения, чтобы разгадать тактический смысл движений противника!
   Изабелла, без сил прислонившись к стене одного из домов, наблюдала за де Силлек и двумя его противниками. Боже, как же де Силлек был изумительно ловок в сражении и силен, ибо, казалось, он ничуть не устал за все это время, продолжая действовать двумя шпагами ловко и быстро! Лицо де Силлек было так же спокойно, как и тогда, когда Изабелла оставляла его четверть часа назад. Его шпага стремительно кружила возле противника, то и дело оказываясь в опасной близости от его тела, отступления мушкетера были энергичны, а атаки яростны, молниеносны и красивы.
   О, неужели она, Изабелла, когда- то клялась себе забыть этого отважного человека!? Она малодушно лгала себе!
   -Г-жа дю Трамбле!- тронул ее за руку Жак Сорель.- Один из наших ранен, прошу вас, помогите ему! -И, видя, что ее всю трясет от страха, добавил: -Не волнуйтесь, г-жа! Теперь де Силлек легко выиграет бой- двое противников для него -обычное дело! А вы нам нужны!
   Пристыженная Изабелла с трудом отвернулась от де Силлек и склонилась над Сирано де Бержераком. Тот был ранен довольно легко -шпага противника ударила его в руку. Поспешно разорвав его рубашку, Изабелла перевязала колотую рану. Пока она возилась с раненым, бой закончился. Виновник дуэли - барон ля Пейри -был тяжело ранен в грудь. Сдавшиеся на милость мушкетеров гвардейцы суетились вокруг него. Изабелле пришлось заняться легкими ранами еще двух гвардейцев, она перевязывала их, поэтому не видела, как граф подал руку де Дромолю и что- то сказал. Де Дромоль отрицательно покачал головой и указал на Изабеллу. Де Силлек побледнел, словно только что заметил девушку.
   Изабелла закончила перевязку юному гвардейцу кардинала г-ну дю Нуа, пошутила с де Бержераком, рассыпающим ей комплименты, и встала с колен, отряхивая юбку.
   -Вот и все, господа!- сказала она.- Через неделю вы вновь буде­те неотразимы и задиристы в бою.
   Развернувшись, она буквально натолкнулась на де Силлек. Глаза их встретились. Такого его взгляда Изабелла еще не видела. Он сиял счастьем. Изабелла вдруг почувствовала, как у нее пересохло в горле.
   -Дьявол тебя раздери! - раздался хриплый голос ля Пейри. - Ты хочешь ускользнуть, де Силлек, да еще захватить красавицу дю Трамбле! Но я этого не позволю! Вы оба сейчас умрете!
   Раненый ла Пейри, лежа на земле, поднял пистолет. От боли в руке оружие его ход­ило влево - вправо. Де Силлек побледнел как мертвец. Изабелла и не знала, насколько быстро он умеет действовать. Де Силлек схватил ее в обьятья и прижал к себе, закрыв своим телом. Раздался выстрел. В этот момент смертельной опасности, когда время движется ужасающе медленно, Изабелла испытала настоящее блаженство. Стоя в твердых объятьях любимого, чувствуя щекой шершавость его кожаной перевязи и то движение, которым он закрыл тяжелой ладонью ее затылок, она подумала в блаженстве: "Вот так вместе прожить хоть один миг, и пот­ом можно и умереть!"
   Пуля просвистела мимо.
   -Ах, каналья! - яростно воскликнул де Дромоль и бросился к гвардейцам. Через мгновенье те были разоружены.
   -Черт подери! - вскричал де Силлек, выпуская Изабеллу из объятий. - Я чуть не умер от ужаса, что этот негодяй попадет в вас!
   Изабелла не могла вымолвить и слова, так велики были ее переживания.
   -Вы спасли мне жизнь! - тише добавил граф. - Благодарю!
   -Я боялась не успеть! - прошептала Изабелла застенчиво.
   -Перед поединком я сожалел только об одном - что не осмелился ни пригласить вас в Венсенн, ни подарить цветы! - он был очень бледен, словно произносил такие слова, которых, казалось, никогда бы не сказал. ­- Я был несказанно огорчен, что перед возможной смертью не успел даже попрощаться с вами, сударыня.
   -Я увидела вас, сударь, когда вы уже шли с гвардейцами. Почему вы не позвали на помощь? - слезы выступили на глазах девушки.
   -Кого, г-жа графиня? Горожан? Чтоб потом говорили, что мушкетер г-на де Тревиля трус и малодушный дурак?!
   -Но вас могли убить!
   -Этого бы не случилось! Я ни в коей мере не собирался дать себя убить! Как выражается де Арамисец, у меня на этом свете еще много дел! -возразил мушкетер, улыбаясь ей так, словно никого больше не существовало в мире.
   -Если бы я не проезжала мимо, возможно, мы бы не разговаривали сейчас с вами, - ее голос прервался под нежным взглядом молодого графа. -Ах, вы бесстрашный человек, сударь!
   -Вы тоже были весьма неосторожны, госпожа дю Трамбле! Я был с оружием, которым владею вполне сносно, а вы, как всегда, не взяли с собой даже кинжал. Не взяли же?
   -Я забыла его в седельной сумке!
   -Вот видите, у меня больше оснований быть возмущенным.
   Они некоторое время смотрели друг на друга.
   -Пойдемте отсюда, сударыня! - вдруг предложил молодой граф. - Меня в дрожь бросает от этого места, хотя я и заслужил здесь величайшую из наград мира - быть спасенным вами.
   -Де Силлек, подождите, не уходите! - вмешался вездесущий де Дромоль, подходя к ним и от любопытства двигая усами. - Расскажите же нам, каким образом вы, человек опытный, попались в лапы этого прощелыги ля Пейри, дьявол его раздери?
   -Потом, все рассказы потом, молодой человек!
   Де Силлек подал Изабелле руку. Глаза его засветились, когда ее дрожащие тонкие пальцы коснулись его ладони.
   Изабелла не подозревала, что существует такое безудержное счастье, которое она испытывала, возвращаясь с де Силлек к дому г-на де Тре­виля. Она вновь видела де Силлек настоящего - веселого, простого, естественного, который говорил Изабелле комплименты и улыбался, когда она пылко отвечала:
   -Ах, вы, сударь, необыкновенный человек! Вы столь храбры и благородны, что у меня тает сердце!
   -Право, - отвечал он, к удивлению Изабеллы, на этот раз с видимым удовольствием, - стоило драться с этим ослом де Пейри, чтоб услышать такие слова из ваших уст, сударыня! Мне до того это приятно, что я, пожалуй, сам найду этого гвардейца, когда он выздоровеет, бог даст, и еще раз скрещу с ним шпагу!
   -И не вздумайте, сударь, играть с судьбой! Или вы хотите, чтоб я однажды умерла от страха за вас?
   -Скажу вам честно, я, если б вы волновались за мою жизнь, чувствовал бы себя счастливым! Но, сударыня, если быть серьезным, я хочу, чтоб вы обещали мне более никогда не быть чересчур безрассудной. У меня в глазах темнеет от мысли, что вы рискуете собой в самых опасных ситуациях. Я часто бываю вдали от вас, но постоянно боюсь за вашу жизнь и, признаюсь, мне это мешает несказанно!
   -О, боже! Но со мной еще ни разу ничего не случилось!
   -Может быть, вы считаете, что теперь я успокоюсь, но меня этот факт все- таки утешает слабо, - возразил он сурово.
   -Я не могу вам ничего обещать, сударь, ибо, и вы это точно знаете, я предпочту рисковать всем, что у меня есть, чтоб только помочь моим друзьям. И вы не вздумаете меня пристыдить, потому что вы сами такой же! И, оттого, что вы такой же, я тоже боюсь за вас постоянно!
   Арман улыбнулся, хотел что-то сказать, но внезапно какая-то напряженная мысль прошла по его лицу.
   -Неужели на этой земле меня еще будут оплакивать, если со мной что- нибудь случиться? - спросил он напряженно. - Вы можете промолчать, сударыня, но скажу вам правду, мне хотелось бы верить...
   -Верьте, сударь, - медленно произнесла Изабелла, задыхаясь и, тем не менее, стараясь держать себя в руках. - И волноваться и ждать вас есть кому. Ах, г-де Силлек! Неужели вы можете сомневаться в том, что вас любят, уважают, что отдадут за вас шпагу, рискнут головой, наконец; что вас не бросят в сражении, израненного, умирающего дотащат до лекаря!?
   Он был бледен и темные глаза его, не отрываясь глядели ей в лицо. С каждым словом пылкой Изабеллы лицо графа де Силлек светлело.
   -Нет, я не сомневаюсь в ваших словах! - помолчав, сказал мушкетер. -Мне иногда кажется, хотя меня это как-то смущает, что я понимаю вас, как самого себя!
   -Может быть, так оно и есть? - промолвила Изабелла своим мягким пленительным голосом.
   -Знаете, сударыня, я начинаю понимать, почему столько дворян хотят, чтоб вы подарили им свою любовь и свободу! Вы отрекаетесь от себя ради других, но в тоже время вы остаетесь самой собой. Вы часто заняты проблемами ваших друзей, но вы независимы от их мнений, оценок и чувств. Это делает вам честь, хотя вам и бывает очень тяжело, верно?
   -Вы преувеличиваете, сударь!
   -Думаю, нет!
   -У каждого из нас свой путь. Вы держите шпагу, хватаете дагу или пистолет и никому в голову не придет спросить вас: "Вам страшно? Тяжело?" Это совершенно обычное для вас дело. Я волнуюсь за других, не сплю ночами, мое дело поддерживать, утешать, вдохновлять. Это тоже естественно.
   -Но вы мне не ответили, - выражение мягкости, уважения и еще чего-то странного не сходило с его лица.
   -Оттого, что мне тяжело, никому не станет легче. Поэтому я всегда стараюсь держать себя в руках, хотя беспокоиться за других и впрямь тяжело. Так что, умоляю вас, не рискуйте собой понапрасну, сударь!
   -Скажете тоже, сударыня, - пожал плечами де Силлек. - После того, как вы честно рассказали мне про дворян Парижа - как вы собираетесь утешать и поддерживать всех страдающих! - у меня возникает только одно желание - стоять рядом с вами с видом столь пугающе мрачным, чтоб никто из них и глаз не осмеливался на вас поднять!
   Изабелла засмеялась, пылая от счастья! Сейчас, после пережитого ужаса, она тоже воспринимала все по-другому, словно новая красочная страница жизни открывалась ей - восхитительная страница любви, преданности и нежности!
   Новость о дуэли мигом облетела дом г-на де Тревиля. Хозяин дома сейчас же приказал де Силлек явиться к нему с обьяснениями. С ним ушел и де Дромоль, а Изабелла осталась отвечать на встревоженные вопросы мушкетеров. Все кругом возмущались коварством гвардейцев, возбужденно кричали, шумели, строили планы, как им отомстить за себя и за своего товарища. Их пыл охлаждала только мысль, что почти все гвардейцы, участвующие в этой дуэли, уже получили по заслугам. Изабелла только улыбалась, вся в предвкушении чего- то прекрасного, что могло случиться сегодня, ибо, уходя к де Тревилю, граф де Силлек взволнованно поинтересовался у нее:
   -После беседы с нашим капитаном, могу я сопровождать вас до вашего дома?
   И сейчас Изабелла ждала его, и только расслабленно улыбалась своим друзьям. Пробившись сквозь шумевшую вокруг толпу, к ней подошла Беатриса де Сорель, сестра известного нам шевалье, которая порой посещала своего забияку-брата.
   -Г-да! - воскликнула она. - Разойдитесь, прошу вас! Г-жа дю Трамбле устала, на ногах еле стоит! Ей нужно отдохнуть!
   Она увлекла Изабеллу в пустую столовую. Слуга принес графине стакан красного токайского вина.
   -Милая, - начала Беатриса прямо, когда графиня с удовольствием пригубила вина. - Вы только что рассказали всем эту ужасную историю о предательской дуэли в Садовом переулке, но молю вас, повторите мне ее еще раз. Я хочу услышать про храбрость г-на де Силлек.
   Изабелла внезапно почувствовала себя неловко.
   -Я рассказала все, как было, Беатриса. Мне нечего добавить!
   -Все-таки вы бесчувственная, Изабелла! Ах, если бы я только была на вашем месте!
   -Посещайте заболевших приятельниц, Беатриса! Не спали бы сегодня ночь, ехали бы, зевая, к заболевшей приятельнице и вот, пожалуйста, вы на моем месте!
   -Изабелла, я хочу говорить с вами серьезно, - рассердилась Беатриса и даже покраснела от внезапного гнева,- а вы все шутите! Можно подумать, для вас жизнь и смерть красавца де Силлек - сущая безделица! Я и говорю, хотя со мной никто не согласен, что вы - холодны, как тот незажженый камин!
   Беатриса дю Сорель была очень эффектной девушкой - жгучая смуглая брюнетка с карими, несколько восточной формы, глазами, цвет которых она всегда удачно подчеркивала атласом бежевых и шоколадных оттенков. Сейчас ее красивые глаза наполнились слезами возмущения и сильно покраснели.
   -Вы - счастливица! - продолжила она. - Вы спасли его и заслужили теперь его благодарность! А вот меня он не замечает, как не замечает никого из наших дам!
   -Кто? - произнесла Изабелла дрогнувшими губами.
   -Де Силлек, конечно! Когда я гляжу в его бездонные глаза, я умираю от восторга! Стоит мне услышать его голос - тембр его голоса неповторим, да? - я вне себя от восторга! Я готова пасть перед ним на колени и молиться на него, верите ли? О, де Силлек, боже мой, посмотрите на меня! Я красива, умна, забавна, я сделаю вас счастливым!
   Смертельная бледность на лице Изабеллы вдруг сделалась еще заметней. Сердце ее больно стучало, а в ушах продолжали жужжать откровенные слова Беатрисы:
   -О, только обнял бы он меня, я целовала бы eгo! Как же я мечтаю об этом! Я была бы ему чудесной женой, клянусь! Вы по молодости своей не понимаете, насколько вам повезло - быть с ним, слушать его! Я видела, как он смотрел на вас только что! Никогда еще я не видала у него такого пристального взгляда! А вам, похоже, все равно! Вас, Изабелла, донельзя избаловали ваша красота, привилигированное положение в Париже и ваши знаменитые родные! А, между нами говоря, не настолько уж вы красивы - слишком уж классически правильное у вас лицо, глаза обычного серого цвета да волосы... Ну и что- красивые волосы! Не злитесь на меня, но я не вижу в вас ничего особенного, что могло бы привлечь к вам такого умницу, как де Силлек!
   Изабелла окаменела, потом ее бросило в жар. Хорошо еще, что Беатриса все что- то восторженно лепетала, ибо отвечать ей Изабелла сейчас не смогла бы - горло сдавило так, что стало тяжело дышать! Боль в сердце была так сильна, что графиня больше ничего не чувствовала - только с потрясающей ясностью отмечала во внешности приятельницы то, что раньше не видела - и родинку с черным волоском на шее, крошечный шрам на нижней губе и затейливый узор на лифе ее бархатного черного платья.
   О, конечно, Изабелла знала, что в четверку самых популярных мушкетеров в Париже влюблены многие, но услышать признание в любви к ним было выше ее сил! Изабелла с трудом сдерживала себя, чтоб не зарыдать в голос, но слез не было, словно душевная боль мгновенно высушила их! О, убежать - чтоб никто ее не видел! - вот что жаждала Изабелла в этот миг! На горе себе я повстречала вас, де Силлек!
   -Вы здесь, дорогая Изабелла! - воскликнул вошедший в ним де Дромоль. - Де Силлек ищет вас внизу! Вы обещали его подождать, правильно я понял? Только не вздумайте опять уехать с ним куда- нибудь! Я не позволю ему украсть ваше внимание, предназначенное мне, пусть он четырежды прославлен! Мое почтение, г-жа Беатриса!
   -О, г-н Серж! Вы, как всегда, неотразимы!
   -Непременно! - невпопад произнесла Изабелла и вскочила с места. Она с каменной улыбкой вышла из комнаты, прошла вниз и уехала к приятельнице. Изабелла провела у г-жи Сент - Мак в гостях три часа, но в последствии не могла вспомнить даже, о чем шла тогда речь. Все это время сердце ее противно быстро стучало. Ревность ослепляла графиню, боль и страх. Она мучилась под бременем раздирающих ее противоречивых чувств, смертельно боясь, что случайно выдаст себя, начнет плакать или незаслуженно оскорбит Беатрису де Сорель!
   Она была вне себя оттого, что не в силах была справиться с собой и разобраться, что все-таки с ней происходит, отчего каждый пустяк заставляет нервничать, а любой вопрос о самочувствии вызывает только раздражение!
   С этого дня де Силлек, словно чувствуя ее настроение, опять вернулся к чрезвычайной сдержанности в отношениях с прекрасной племянницей де Тревиля. А Беатриса Сорель как нарочно частенько посещала своего брата в доме де Тревиля и каждый раз старалась больно уязвить графиню, ибо безошибочно разбиралась во всем, что касалось лиц ее пола. В конце концов, как и можно было предположить, Изабеллу вывели из себя эти проявления ревности со стороны приятельницы, и она испытала неописуемый гнев, который прорвался совсем скоро.
   Прямое столкновение Изабеллы с Беатрисой произошло в тот день, когда на кортеж короля Людовика было совершенно внезапное нападение, во время которого король Франции, - хвала господу! - остался жив, а вот охрана его пострадала. О нападении парижских нищих и разбойников, собравшихся в неуправляемую банду, об этом прискорбном факте, стало известно у де Тревиля прямо во время званого ужина, к которому вся его семья готовилась целую неделю.
   Гостиную дома заранее украсили россыпью разноцветных свечей, которые намеривались зажечь, когда станет темно, а сейчас, при свете солнца, уже давно перевалившиму зенит, они только придавали колорит белоснежным скатертям, украшающим сдвинутые столы для ужина. Запах воска смешивался с приятным запахом ароматом цветочных духов дам и аппетитными ароматами жареных барашков, горячего супа и бисквитов, плывущими с кухни. В гостиной охапки зеленого папоротника красиво высились по обоим сторонам портрета Венценосного монарха Франции в мраморной раме с золоченным рельефом -дорогого подарка Его Величества семье де Тревиля, своему верному слуге и преданному другу. Золото красиво смотрелось на фоне стен, затканных модным коричневым шелком с золотым цветочным узором.
   Из прочих комнат, отделанных куда скромнее, в гостиную принесли кресла и стулья с подлокотниками, с прямыми жесткими спинками разной высоты, с красивыми витыми и точеными ножками. На конце подлокотников, прямых или изогнутых, красовались шары, причудливые завитки и изображение головы кабана или лисицы. Такие кресла с мягким, набитом конским волосом сиденьем, располагали к приятным беседам и их было легко отодвинуть в сторону, когда после ужина планировались танцы. Два кресла, предназначенные самым высокородным гостям, были обтянуты красной парчой с вышитым узором, в котором преобладали крупные кленовые листья цвета охры, замысловато переплетающиеся друг с другом. Перед креслами был брошен новомодный ковер, изготовленный в Париже изумительными мастерами Дюпоном и Симоном Лурде.
   Ждали самого хозяина, который вот-вот должен был уже вернуться из поездки с Его величеством в аббатство Сент-Оноре. Вся приглашенная молодежь уже танцевала, когда вошедший слуга отвел в сторону Изабеллу, заставив ее бросить кавалера, и попросил незаметно оставить развлекающихся гостей.
   -Что такое? - забеспокоилась Изабелла. Ответа ей не потребовалось - ее звал лекарь де Тревиля - старый невозмутимый Антуан Темесье.
   -Г-жа дю Трамбле, я слушать не желаю ничего про танцы или пение для господ мушкетеров. Это все оставьте беззаботным гостям, а у нас с вами много раненых после нападения. Вы мне нужны!
   Вероломное нападение на кортеж короля, который и сопровождал де Тревиль, произошло на обратной дороге в Париж из абатства Сент-Оноре, где Его величество задержался, беседуя с архиепископом Суассонским на различные богословские темы, отчего выехал позже, чем предполагал. На тесной улице Ткачей в Париже на кортеж напали неизвестные люди с замазанными сажей лицами, то ли разбойники, то ли наемники - это еще предстояло установить людям отца Жозефа, уже поднятым по тревоге. Разбежавшихся злоумышлеников искали в по всему Парижу мушкетеры во главе и гвардейцы кардинала, ибо напуганный и рассерженный король велел срочно строить плахи на площади Согласия. Раненые же в столкновении были уже здесь.
   Изабелла о злоключениях его величества Людовика слушала в пол-уха, привычно выкладывая из огромного шкафа, вырезанного из каштана, на широкий медный поднос необходимые для перевязки предметы: рулоны чистого полотна, корпию, различные свежие бальзамы и притирания. Так же как и лекарь и его два помощника, перед тем как прикоснуться к раненым, она повязала поверх нарядного платья длинный кожаный передник, велела слугам натаскать побольше горячей воды и, присела на стул перед белым как мел шевалье де Бержераком.
   Лекарь - суровый смуглый человек, с длинной старомодной бородкой, в старом, выцветшем костюме еще времен Генриха IV с широкими рукавами и испанским плоенном воротником, помогал тяжелораненым. Его молодая помощница ограничивалась легкими перевязками. Слуги носились взад- вперед, добавляя горячую воду в деревянную бадью у ног Изабеллы и скатывая окровавленные бинты.
   -Ну вот, сейчас посмотрим, что у вас! О, сударь, все в порядке! Скоро вы, как и раньше, станете радовать нас новыми поэмами, - произнесла Изабелла жизнерадостно, глядя в перекошенное болью лицо де Бержерака. -Может быть, вы, сударь, воспользовшись моментом, развлечете меня каким- нибудь из ваших гимнов, ведь я так люблю слушать вас!
   Изабелла нежно улыбалась мушкетеру, не обращая внимание на разговоры Темесье с его пациентом, не слушая стоны, не глядя на шустро бегущую по ее пальчикам кровь, ибо, как ни странно для знатной дамы, она имела легкую руку и не боялась крови. Кроме того, племянница де Тревиля была исполнительна, вынослива и не брезглива. Ее неординарные способности к врачеванию лекарь заприметил сразу, возблагодарил за них бога, и с тех пор частенько брал ее в ассистентки, особенно когда не хватало рук. Гордые дворяне легче переносили страдания на глазах милой девушки, а, может быть, только мужественно принимали невозмутимый вид и шутили с ней. Во всяком случае атмосфера в помещениях лекаря даже в такие напряженные дни, царила самая успокаивающая, словно Изабелла приносила в это общество суровых воинов частичку женского милосердия и жизнелюбия!
   Еще несколько господ удостоились ее перевязки, повеселев и осыпая ее вполне заслуженными комплиментами. Но Изабелла дю Трамбле вела себя независимо, относясь ко всем своим пациентам одинаково, будь то ее милый знакомец дю Дромоль или только что поступивший на королевскую службу младший сын маршала де Граммона, уже две недели напрасно ловивший взгляд прелестной племянницы де Тревиля!
   Лекарь, его помощник и Изабелла, делающие вместе одно дело, трудились дружно. Лекарь Темесье, в молодости много путешествующий по Восточным странам, привез из них твердое убеждение, что в делах лечебных главное не только физическое выздоровление раненого, но и его душевный настрой. Поэтому он всегда во время лечения болтал на разные темы, всем видом указывая пациенту, что рана его нетяжела, даже если это была неправда или не совсем правда.
   -Знаете, сударыня, - сообщил врач ворчливо, окликая Изабеллу с другого конца комнаты. - Я тут узнал новый рецепт от мигрени - взять горсть измельченного стебля английского шпината, вскипятить в двух пинтах воды; когда половина выпарится, остальную процедить сквозь полотно и пить указанный настой два раза в день.
   -Как-то мне мало вериться в пользу сего рецепта, - отозвалась Изабелла, не отрываясь от перевязки поврежденной щеки шевалье де Сореля. - Сударь, уверяю вас, рана ваша легка. Вот выпейте этого вина, у вас сразу исправится настроение!
   -А вот еще один рецепт, г-жа дю Трамбле: тщательно взбить три яичных белка с малой толикой шафрана, смочить ими ткань и приложить компресс ко лбу. И такие эти- горе лекари скоро сменят нас, стариков!
   -И кто же снабдил вас столь чудодейственными рецептами, дорогой мой Темесье? - спросила Изабелла с интересом. - Опять ученый лекарь его светлости герцога Орлеанского, Шарль Довентур, который никак не перестанет спорить с вами по вопросам помощи раненым при огнестрельных ранах? Да? Новый рецепт в его духе - побольше длинных слов, поменьше целебных ингредиентов.
   -Компресс, кстати, можно было сделать и из-чего - отгадайте? -из молотого перца, смешанного с уксусом.
   -Забавно!
   Изабелла, по примеру лекаря, всем своим видом показывала раненым, что все с ними в порядке, они выздоровеют, если она отвлекается на пустяки, что она взяла на себя часть их боли!
   В эту комнату, выходящую окнами в сад, заставленную шкафами с бальзамами и притираниями и узкими кушетками, Темесье запрещал входить посторонним, опасаясь за физическое и душевное здоровье раненых. Он тщательно мыл горячей водой руки и протирал их уксусом или, в крайнем случае, кожей лимона, что было по описываемым временам мерами прогрессивными! Обстановка тут была мирная, но Изабелле было некогда оглядываться по сторонам - только когда последний раненый покинет высокий стул перед ней, тогда она разогнет одервеневшую спину, уберет распустившиеся из прически волосы, упавшие на влажный лоб, оботрет лицо салфеткой!
   Остались только два человека, которым пришлось ждать дольше всех- один -молоденький барон де Ранг, получивший свою первую небольшую рану и несказанно гордящуюся ею. Хотя он мужественно делал вид, что с ним все хорошо, Темесье предпочел сам осмотреть молодого человека, чтобы не рисковать его здоровьем - он подозревал, что у молодого человека раздроблена ключица, уж очень бледен тот был. Второй раненый, постарше, давно уже острым взором наблюдал за Изабеллой: видел ее точные и уверенные движения, когда чуткие руки графини словно жили самостоятельной жизнью, наблюдал как сочувствующе хмурится ее белый лоб или перекашиваюся губы в страдании за другого, когда Бержерак, вдруг побледнев, вцепился окровавленной рукой в ее локоть. Но ее душевные страдания едва прорывались наружу, неизменная доброжелательность лучилась в огромных серых глазах, и при этом Изабелла умудрялась деликатно пресекать любые фривольные разговоры, если кто из этих горячих голов пытался воспользоваться своим приливигированным положением раненого и поухаживать за прелестной племянницей де Тревиля.
   -Темесье, вы знали, что у г-на дю Валье еще вчерашняя рана не перевязана? - произнесла Изабелла, быстро вымыв руки в тазу, который держал слуга, и вытирая их чистым полотном. - А он слишком горд, чтоб показать ее! Прошу вас, обратите на него внимание!
   -Хорошо, моя девочка, я сам подойду завтра к нему. Сегодняшнее ранение у него ты перевязала?
   -Да, сударь. Это царапина, а вот воспаление на груди, по-моему, много серьезнее!
   Изабелла повернулась к мушкетеру, севшему перед ней. Он держался за плечо окровавленной тряпкой. Изабелла мягко отвела его стиснутую руку.
   -Все будет хорошо, милый сударь мой, и вы сможете служить государю нашему как ни в чем не бывало уже к завтрашнему утру!
   Она привычно быстрыми и мягкими движениями омыла огнестрельную рану.
   -Друг мой, в вашу руку попала пуля, я постараюсь ее вытащить. Будет чуть больно, но у меня тонкие пальцы и вы, я уверена, легко перенесете боль, правда, милый мой господин?
   Изабелла, не услышав ответа, подняла голову. Темные глаза де Силлек пристально глянули на нее. Нужно отвлечь его также, как отвлекала она от боли остальных! - мелькнула мысль, прежде чем Изабелла смутилась, но тут же невероятным усилием воли взяла себя в руки.
   -Наверно, сударь, вас мне не стоило столь легкомысленно называть вас "милый мой господин"? - прознесла Изабелла по возможности невозмутимо, осторожно протирая вином кожу на руке де Силлек. - Но, поверьте, я не видела, что это вы, сударь, иначе я бы не посмела быть столь болтливой с вами.
   -Но, сударыня, может быть, именно я больше всех нуждаюсь в утешении, хотя и тщательно скрываю это? - ответил де Силлек с непривычно мягкими интонациями. Изабелла порадовалась, что он отвечает ей, да еще и так шутливо, ибо ей нужно было, чтоб он говорил - она давно заметила, что за разговорами боль переноситься легче.
   Изабелла высоко подняла брови.
   -Уж не по примеру ли г-на де Арамисец вы столь галантны сегодня, сударь?
   -Но мы же с ним - друзья, не правда ли, сударыня? Было бы очень странно, если б я не научился у него кое- чему полезному!
   Изабелла покачала головой, удивляясь про себя улыбчивому взгляду де Силлек, а руки ее - легкие руки лекаря, - осторожно ощупывали рану и нашли наконец пулю, что перекатывалсь под кожей. Изабелла внутренне собралась, беря тонкое лезвие.
   -Вы столь не похожи на г-на де Арамисец, - говорила она тем временем ровно. - Чему же вы научились у него, можно полюбопытствовать? Если вы можете, расскажите мне об этом немножко. Если не можете, прошу вас, продиктуйте мне название всех фехтовальных ударов, которые приносят славу их мастерам. Мне очень интересно, уверяю вас!
   Она захватила кожу над пулей на его руке и быстро, одним движением, поднесла лезвие к коже.
   -Зачем вам это, сударыня?
   -Не буду скрывать, сударь, что мне хочется отвлечь вас от моих действий. С этой же целью я иногда прошу господ мушкетеров перечислить мне все то, что они видят вон на том столе.
   Она указала на стол посреди комнаты, заваленный сейчас корпией, ножницами, коробочками с бальзамами вперемешку с оружием.
   -Что ж...История нашего знакомства с де Арамисец действительно забавна, - с улыбкой произнес де Силлек, глядя ей в лицо какой-то необычным мягким взглядом. - Мы оба поначалу держались отстраненно в полку и не желали принимать участие в развлечениях мушкетеров. Это нас и сблизило.
   Изабелла быстро сделала надрез на коже над пулей, отчего кровь заструилась быстрее, но мужественный молодой граф даже не вздрогнул, будто какая-то другая важная мысль отвлекала его. Изабелла одним ловким движением пальцев подцепила пулю и, облегченно сдув волосы со лба, бросила ее на полотенце. Наложив лечебный бальзам, она начала по возможности ровно - руки у нее дрожали от волнения! - перевязывать рану.
   -Вы потеряли много крови, ожидая своей очереди, сударь, - добавила она обессиленно, ибо вдруг, когда все страшное уже закончилось, начала не на шутку волноваться. - После перевязки посидите здесь, прошу вас, я принесу вам вина.
   -У вас легкая рука, сударыня! - заметил де Силлек все с той же непривычно мягкой улыбкой. - Обычно в руках Темесье мне много больнее.
   В комнату заглянула Беатриса де Сорель и тут же испуганно вскрикнула, глядя на кучу откровавленной корпии на коленях Изабеллы. Та, повинуясь какому-то наитию, быстро встала и закрыла собой де Силлек, чтобы деликатно скрыть его, давая ему возможность накинуть на плечи плащ.
   -Выйдите немедленно, сударыня, - резко распорядился Темесье, тоже накидывая камзол на своего пациента. - Идите лучше к гостям танцевать!
   -Но она же здесь! - воскликнула Беатриса возмущенно, указывая на Изабеллу пальцем. - Пусть она тоже уходит!
   -Г-жа дю Трамбле останется!
   -Тогда и я никуда не пойду! Я хочу вам помочь!
   -Уходите, г-жа де Сорель, здесь не место невинной девушке!
   -А почему Изабелле дю Трамбле здесь можно быть? Ей почему можно остаться?! Ну и что, что она племянница хозяина дома, я тоже умна и терпелива!
   Изабелла тем временем налила вина де Силлек.
   -Я ненавижу вас, - закричала Беатриса, обращаясь уже к Изабелле, правда, не делая попытки войти в комнату. - Я давно вас ненавижу, Изабелла, потому что вы занимаете мое место! Это меня должны любить г-да мушкетеры, мной восхищаться, а не вами! Никто этого не видит, но я -то уверена -в душе вы совершенно холодны и бесчувственны!
   -Прекратите немедленно истерику, - прошипела Изабелла, швыряя полотенце на пол, быстро подходя к приятельнице и хватаясь за ручку двери. Ее трясло от ярости, что подобная некрасивая сцена проходит на глазах ее друзей. - Если вы сейчас же не покинете это помещение, я прищемлю вам ваш красный нос и уже никто никогда не сможет вами восхищаться!
   -Ах, что вы такое говорите!
   -Да как вы вообще смеете кричать в этом доме, что так гостеприимно раскрывает перед вами свои двери!? Ноги здесь больше не будет, сударыня! Уж я позабочусь, чтоб вы более никого не смели здесь смущать!
   Эта вспышка внезапного гнева графини дю Трамбле, похоже, не удивила никого из присутствующих мужчин, ибо молодому раненому де Рангу вообще было не до разговоров, Темесье и его помощники отлично знали о прямом и откровенном нраве Изабеллы дю Трамбле, а граф де Силлек этот нрав предполагал.
   -Де Силлек, вам нельзя сейчас ехать верхом, - произнес лекарь невозмутимо, дождавшись, когда Беатриса, побледнев, захлопнула дверь. - В карете тоже. Возьмите слугу, чтоб он проводил вас.
   Граф нахмурился и вскинул голову. По его лицу Изабелла поняла, что никакого слугу он не возьмет.
   -Вот что, граф де Силлек, - сказала она храбро, еще не отдышавшись после вспышки гнева и испытывая крайнее смущение и стыд. - Можете ненавидеть меня сколько угодно, за то, что я вмешиваюсь в ваши дела, но я считаю необходимым проводить вас.
   -Благодарю вас.
   -Если вы все- таки допьете вино, я успею одеть плащ.
   Изабелла сама поражалась своей смелости - разговаривать с де Силлек таким тоном чуть раньше было для нее абсолютно немысленным. Но сейчас, в этой комнате, где Изабелла отвечала за жизнь других, поведение ее разительно поменялось! Но, когда они вдвоем медленно вышли во двор, Изабелла все -таки взволнованно спросила своего спутника:
   -Вы действительно возненавидите меня теперь за мою невероятно неделикатную настойчивость?
   -Черт возьми, сударыня, да за кого же вы меня все время принимаете? -воскликнул он с досадой. - Вы же уже имели возможность убедиться, что я живой человек и в жилах у меня горячая кровь, а уж никак не вода! Ну с чего бы я возненавидел человека, кто спас мне жизнь уже несколько раз? Тем более, как мы выяснили совсем недавно, мы с вами понимаем друг друга...
   Чуть успокоенная Изабелла зябко пожала плечами, на которые набросила легкий плащ, хотя на улице было жарко и солнце, уже склонившись к западу, и не думало уходить за высокие дома Парижа. Они пешком неспешно покинули дом де Тревиля, откуда все еще доносилась музыка и шарканье ног по навощенному паркету, и неторопливо вышли на улицу. Де Силлек некоторое время молчал, потом спросил:
   -Но мне было бы чрезвычайно интересно узнать у вас, сударыня, как получилось, что вы умеете столь легко врачевать?
   -О, это вышло случайно! В первый день, как я приехала к капитану де Тревилю, я заметила кое-что странное в поведении г-на...он слегка прихрамывал. Мне показалось, что этот мужественный господин нуждается в помощи лекаря. В монастыре нам преподавали аптекарское дело...Темесье не смог уговорить этого человека показать ему ранение, а я по чистой случайности смогла. С той поры лекарь частенько зовет меня...
   -Неудивительно, - прошептал де Силлек и легкое облачко досады омрачило его чистый лоб. - Вы столь же легко врачуете, как причиняете муки любви всем, кто только взглянет на вас.
   Изабелла задумчиво коснулась ладонью ствола тенистого платана, мимо которого они как- раз проходили, направляясь к Люксембургу. Это было самое любимое место Изабеллы в городе - аристократичные кварталы, много зелени, цветов в палисадниках. Сама она жила на противоположном берегу Сены, рядом с огромным серым дворцом Великого Кардинала.
   -Только не думайте, что я обвиняю вас, сударыня, - продолжил де Силлек медленно. - Привычка видеть в красивых лицах дурное слишком уж вьелась в меня. А вы ..гм.... красивы.
   Изабелла остановилась, тем самым заставив графа повернуться к ней. Остановился в десяти шагах от них и слуга графини, который вел лошадей господ.
   Изабелла с трудом сдерживала дрожащие от сильнейшей душевной боли губы, но слишком много в последнее время навалилось на нее - муки безответной любви, бессонные ночи, бесстыдные откровения Беатрисы Сорель, тяжкая ответственность помощницы полкового лекаря, и смолчать уже она не смогла. Изабелла глянула на де Силлек тем пронзительным взором, который ударяет нам в самое сердце и остается в памяти на долгие годы, и прошептала тоном, в котором слышались с трудом сдерживаемые рыдания:
   -Беатриса де Сорель давно называет меня холодной, равнодушной к чужим бедам женщиной, а г-жа де Шательро не далее как вчера днем сообщила мне, что меня несказанно портит необщительность и глупая любовь к стихам! Его Величество король - да хранит его господь на благо Франции! - всерьез считает меня непокорной, а Его высокопреосвященство кардинал Ришелье, как вы, наверно, помните, - несносной и крайне безрассудной! Дядя Жозеф постоянно ругает меня упрямицей, а вы видите во мне все самое дурное, что есть в человеке. И при этом я еще красива, что является моим безусловным недостатком!
   -Сударыня! - вскричал де Силлек изумленно.
   -Джулия вечно причитает над моими нарядами без галунов, лент и прочей мишуры, и только барон де Дромоль без какой- либо задней мысли совершенно искренне считает меня самой прелестной дамой Парижа. Только ему, похоже, и нравятся и мои привычки, и характер, не говоря уже о моей внешности!
   Лицо де Силлек превратилось в каменную маску. Он сжал эфес шпаги так, что побелели пальцы. Изабелла задыхалась от возмущения и обиды, горло ее будто словно захлестнуло смертоносной петлей, которая причиняло ей резкую боль, но замолчать она не могла.
   -Только г-н де Дромоль всегда откровенен со мной, с удовольствием делает мне комплименты, любуется мной и всегда, что бы не случилось, утверждает, что я - необыкновенная женщина! Право, мне порой всерьез кажется, что он один и есть мой настоящий друг, а все остальные - нет, ибо вечно сердятся на меня: одни - на мои поступки, другие - на характер, а кто - на внешность!
   Изабелла, выпятив нижнюю губу, чтоб удержать льющиеся слезы, отвернулась и бездумно стала смотреть в воды Сены, раскрашенные закатом в причудливый розово- пурпурный цвет; там, где громада собора Нотр- Дам залоняла собой солнце и тень ее падала на реку, вода обрела тяжелый синий оттенок.
   -Бог мой, что же я, недостойный, сказал вам...,- прошептал де Силлек с непередаваемой мукой в голосе. - Я не должен был так говорить...Сударыня, позвольте мне просить у вас прощения! Я никак не предполагал...
   -Должна ли, сударь, я понять ваши слова так, что вы никак не предполагали, что я - человек? Или вы никак не предполагали, что мне тоже может быть больно, что меня, увы, даже может кое-что и обижать? Удивительно, верно? А ведь я иногда еще чувствую гнев и страх, знаете ли! Или чувства тоже относятся к моим неискоренимым недостаткам?
   -Простите меня, - повторил он глухо.- Я действительно не должен был говорить...
   Он отвернулся, сцепив зубы и принялся смотреть на заходящий за дома кроваво- красный шар солнца.
   Изабелла очнулась от своего внезапного гнева так же быстро, как вскипела, и теперь уже кровь стыда и ужаса хлынула ей в лицо. Что она наделала, о создатель!? Ей никогда не простится такой вызывающий тон по отношению к человеку, что держиться как принц крови, гордецу и храбрецу графу де Силлек! О боже! Отныне можно навсегда распрощаться с надеждой на его улыбку и .. и .. Что же она наделала? Какую чудовищную кашу заварила! И что же ей теперь делать?!
   -Ах, - вскричала она, не в силах справиться с собой, в совершенно расстроенных чувствах, - вы ранены, сударь, наверняка чувствуете себя дурно, я же посмела выговаривать вам! Ах, простите меня! Но я так переволновалась сегодня и потом Беатриса сказала мне, что вы...! О, боже! Мы уже пришли, ваш дом рядом. А я.... Ах, простите меня!
   Изабелла бросилась к лошадям, закрыв лицо ладонями. поэтому не видела, с каким выражением смертельно бледного лица граф де Силлек смотрит ей вслед!
   Слуга подсадил ее у седло. Изабелла круто развернула свою лошадку и поскакала прочь.
   В дом де Тревиля она в этот день не вернулась. В эту ночь она плакала так горько, так безутешно, что, если бы де Батц узнал об этих слезах, он отправился бы искать г-жу де ла Шпоро не через неделю, в течение которой Изабелла не появлялась у капитана мушкетеров, а тотчас же.
  
  

Глава 16

  
   Первым делом шевалье де Батц заехал с визитом в дом г-на маркиза де ла Шпоро, где осведомился, не сможет ли г-жа Жули его принять. Как и он и ожидал, молодой г-жи дома не оказалось.
   -Значит, г-жи маркизы нет дома?- переспросил он у привратника.
   -Да, сударь!
   -Но мне непременно нужно увидится с твоей госпожой! Где она все -таки!?
   -Не могу знать, сударь!
   -Отлично, приятель! Ты хорошо умеешь хранить тайны и достоин маленькой награды! -в ладони де Батц заманчиво заблестел пистоль. Слуга жадно глянул на деньги, но отвернулся.
   -И тем не менее я не могу помочь вам, сударь!
   Но Шарль не даром был из той восхитительной породы людей, которая не бросает начатое дело на пол- пути. Он медленно спрятал деньги в карман и доверительно произнес:
   -Я спрашиваю не оттого, что не знаю, уж поверь мне. Тот высокий стройный господин, с которым она ушла, мой друг! Он сам рассказывал мне, где их найти, ес­ли случиться что- нибудь...Они там же на старом месте?
   Уловка удалась. Слуга пожал плечами.
   -Скорее всего там же, сударь!
   -А чего они не отправятся в Булонский парк, например?- решил рискнуть де Батц.
   -Чтоб мне провалиться на месте, сударь! - подскочил слуга.- Чтоб моя юная благородная госпожа гуляла по Булони среди актеришек, шарлатанов и астрологов!? Да какой порядочный человек отправиться туда с моей госпожой!? Скажете тоже, сударь! Вот Венсенский парк- это я понимаю. Это для молодых родовитых дам!
   -Да, ты меня убедил. Прощай!
   И де Батц, посмеиваясь, вскочил в седло.
   -В Венсенн!- пробормотал он.
   Ему везло в этот день. Не успел он въехать в главные ворота парка, как увидел г-на де Арамисец. Тот, не сходя с коня, покупал что- то у торговок молоком, орехами и козьим сыром, живописными рядами сидящих у начала широких аллей. "Так, так- сказал себе де Батц. -Анри здесь, стало быть, г-жа де ла Шпоро где-то поблизости!"
   -О, Анри! - закричал он весело. Стараясь перекричать гомон хорошо идущей торговли.- Рад вас видеть!
   Де Арамисец обернулся, нашел глазами Шарля среди прочей нарядно одетой молодежи и досадливо поморщился.
   -Добрый день, Шарль!- сдержанно произнес он, делая попытку отъехать подальше и затеряться в цветниках.
   -Что ж вы так стремительно сбежали сегодня от нас у де Тревиля?- наивно спросил де Батц, в свою очередь не давая де Арамисец возможности улизнуть.
   -Я спешил, сударь.
   -Спешили, конечно, к ней! Но и где же она?
   -О ком вы?- ледяным тоном осведомился де Арамисец.
   -О г-же де ла Шпоро, мой друг. Я знаю, она с вами.
   -Я не понимаю вас, сударь.
   -Послушайте, Анри! Я пытался ухаживать за прелестной маркизой, признаюсь, но я отлично понимаю, что не мне тягаться в этом с вами. Вы- поэт, человек изысканного нрава и отличного образования. Разумеется, она предпочла вас, что ж вы злитесь? Вы -счастливчик, признаем это и не будем ссориться.
   Лицо де Арамисец смягчилось.
   -Не думайте, что я следил за вами,- продолжил Шарль,- я и в самом деле случайно узнал, что вы здесь. Но я искал вас обоих.
   -Вы нас искали? Зачем?
   -Мне нужно с г-жой де ла Шпоро обсудить один важный вопрос.
   -Вопрос? Какой?
   -Дело касается Армана де Силлек.
   -Что с ним случилось?
   -Черт возьми, влюбленные, где ваши глаза! Неужели вы ничего не заметили?
   -О чем вы, Шарль?
   -Я давно наблюдаю за вами и за Арманом. Но только у вас, Анри, хватило мужества признаться в любви г-же де ла Шпоро, а Арман считает невозможным сказать тоже самое другой даме.
   -Бросьте, Шарль, вы меня разыгрываете! Это одна из ваших странных гасконских шуточек, верно? Чтобы Арман де Силлек влюбился, да потом не посмел в этом признаться, боясь отказа? Да в нем смелости и мужества хватает на десять королей!
   -Тем не менее, это так!
   -Да небеса должны упасть на землю, а пламя адово вырваться из горнил, чтобы Арман вдруг влюбился!
   -В таком случае вы не заметили, что под ногами у вас небо, а все кругом пылает обжигающим огнем!
   -Право, я не могу поверить в ваши россказни, - де Арамисец осекся, восторженно глядя через плечо дpyга.
   -Добрый день, г-н де Батц! - приветствовала друга Джулия, подъехавшая верхом на прелестной маленькой белой лошадке. - Простите меня, г-н Анри, что я так задержалась, беседуя с г-жой де Трой, моей приятельницей по монастырю святой Урсулы. От нее нелегко отделаться -говорит и говорит, аж дух захватывает! Изабелла в свое время что только не делала, чтоб де Трой замолчала - и спиной к ней поворачивалась, и прямо утверждала, что не может слушать - все одно, только и знает, что тараторит!
   -Я готов ждать вас хоть триста лет! - улыбнулся де Арамисец, пылко глядя на маркизу. Джулия опустила сияющие глаза и начала поправлять роскошные кружева на лифе платья лилового атласа с отделкой белыми ленточками.
   -Г-жа моя, - начал де Батц поспешно, - во-первых, разрешите выразить мое непреходящее восхищение вами, а, во- вторых, позвольте напомнить о дружеском союзе, заключенном нами на Гасконской дороге!
   -О да, конечно! - Джулия украдкой взглянула на де Арамисец.
   -Шарль мне сообщил! - Покровительственно произнес тот.
   -Господа! Я почти не видела Изабеллу эти дни, но уверена, она не изменила своим чувствам относительно графа де Силлек.
   -Я так думал, г-жа маркиза! - кивнул де Батц. - Я тут срочно придумал небольшой план, как заставить их объясниться. Арман на себя не похож с того дня нападения на короля Людовика, когда г-жа дю Трамбле спасла его. Вообще, у него в последнее время такой мрачный вид...Дорого бы я отдал, чтоб узнать, что там у них все-таки происходит, черт возьми!
   -Постойте, господа! - воскликнул де Арамисец, во все глаза разглядывая своих друзей. - Вы действительно сказали "графиня дю Трамбле" или я ослышался?!
   -Да, г-н Анри, вы не ослышались. Изабелла дю Трамбле дышать боится в присутствии вашего друга! - с улыбкой ответила Джулия.
   -Вот как! - медленно произнес де Арамисец. - Теперь и я припоминаю, что Арман стал до чрезвычайности странным после встречи с ней, но я представить себе не мог, что это что- нибудь да значит.
   -Арман мучается ужасно, - заметил де Батц озабоченно, - и вы знаете, что он скор­ее умрет, чем расскажет, что с ним творится!
   -Да, гордый как король! - подтвердил де Арамисец, кивая. - И, щадя его гордость, мы не только не вздумаем вмешиваться в его отношения с г-жой дю Трамбле, но даже не станем обсуждать столь щекотливую тему между собой! Вы меня поняли, милый Шарль? Я боюсь даже думать, что будет с нами, если мы утратим дружбу такого необыкновенного человека, как граф де Силлек!
   -Вы говорите сейчас вовсе не как его друг! - возразил Шарль запальчиво. - А как человек до предела эгоистичный!
   -Если мы опрометчиво вздумали спорить на тему нашей дружбы, Шарль, давайте хоть отьедем отсюда подальше, чтоб нас - упаси бог! - никто не слышал! - предложил де Арамисец, увлекая друзей под тень высоких лип и платанов.
   Они поехали по широкой песчанной аллее, по обеим сторонам которой плотной стеной возвышались белые непахнущие розы. В этот ранний час поблизости, никого не было, только далеко впереди прогулочным шагом следовала какая- то влюбленная пара.
   -У меня, г-да, есть отличный план, как помочь нашим друзьям! - провозгласил де Батц, когда они остановились под широкой тенью дуба, укрытые его широкой кроной от палящего солнца. - Слышите, Анри!?
   -Шарль, да вы, видно, лишились ума!
   -Ничего подобного!
   -Я слушать не желаю ничего на эту тему! У меня даже в голове не укладывается, как вы вообще можете говорить о нашем друге у него за спиной! Боже милосердный, обсуждать сердечные дела графа де Силлек да еще и при даме! Он нас убьет за это, вы слышите? Неприменно убьет, ибо дьявольски владеет шпагой, мы же сами учились у него, вы что же, не помните?!
   -Да помню я! И великолепный удар снизу, коронный удар его отца, тоже стал моим любимым! Но мы обязаны ему помочь!
   -Шарль, он сам никогда бы не позволил себе вмешаться, например, в мои отношения с прелестной г-жой Джулией! И мы должны поступать так же деликатно!
   -Это потому вы так говорите, что вы заняты только собой, Анри!
   -Обуздайте вашу обычную горячечность и послушайте меня спокойно хоть минуту, милый Шарль! Слушаете?
   -Да!
   -Если граф де Силлек решит завоевать сердце г-жи де Трамбле, он это сделает без нашей помощи, уверяю вас!
   -А я не уверен! Более того, я убежден, что без нашей помощи, этого, скорее всего, вообще никогда не случится!
   -Не случится, утверждаете вы? Вот и славно! Арман в этом случае сохранит свое сердце целым! Графиню дю Трамбле не сегодня-завтра выдадут замуж за герцога Бульонского или принца Савойского, как поговаривают, и для Армана будет очень хорошо, если она навсегда исчезнет со страниц его жизни и перестанет мелькать перед его взором.
   -Анри, что вы такое говорите!?
   -Пусть г-жа дю Трамбле будет счастлива, и будет счастлива с кем- нибудь другим, лучше бы не из нашего королевства!
   -С кем же?
   -Да хоть с его милостью принцем Савойским, я лично не имею ничего против!
   -Но Изабелла не хочет замуж за принца Савойского! Она любит вашего друга! - вмешалась тут Джулия. - Да она скорее уйдет в монастырь, чем согласится обвенчаться с нелюбимым!
   Анри грустно вздохнул, будто сожалея о чем- то, и продолжил уже в более мягкой манере:
   -Г-жа Джулия, у вас такое доброе сердце, что у меня темнеет в глазах от любви к вам! Я тоже очень ценю г-жу дю Трамбле и мне тоже будет жаль, если ее выдадут замуж насильно, но мы должны дать нашим друзьям разобраться во всем самим! Они сильные и рассудительные люди, наша помощь им не нужна!
   -Изабелла ранима больше, чем вы думаете, г-н Анри!
   -Все это чрезвычайно прискорбно, но вмешиваться, господа, в судьбы графа де Силлек и г-жи дю Трамбле, если мы их друзья и дворяне, конечно, мы все равно не должны!
   -Г-н Анри!
   -Будем деликатны, любовь моя! А вы, Шарль, не надувайтесь от обиды как гасконский индюк! Я вам говорю, что человеческие сердца не игрушки, и мы не станем ими играть по нашей с вами легкомысленной прихоти.
   -Анри, вот уж не ожидал я, что, после всего того, что Арман для вас сделал, вы откажетесь помочь ему!
   -Иногда невмешательство много лучше разных советов, пусть даже продиктованных самыми благородными побуждениями, уж поверьте несостоявшемуся священнику! И графу де Силлек, уверяю вас, наше вмешательство, какое бы оно не было благородное, тоже не пойдет на пользу!
   -Это почему же!? - закричал де Батц в запальчивости и глаза его засверкали, как у рассерженной рыси. Он схватился за шпагу. - Конечно, был бы тут сам де Силлек, он бы напомнил нам о чести дворянина и запретил бы вмешиваться, но мы- то с вами люди не настолько щепетильные! По мне - пусть мы неделикатно вмешаемся и де Силлек будет счастлив, чем из -за нашей деликатности он искалечит жизнь себе и графине дю Трамбле!
   -Откуда вы все это взяли, скажите на милость!?
   -Вы что же, не понимаете, что, если он не признается в своем особом отношении к ней, она не сегодня - завтра выйдет замуж и уедет далеко из Франции, из Парижа, от него!? Вы что же всерьез считаете, что Арман легко перенесет разлуку с единственной девушкой, которая ему нравится настолько, что он впервые в жизни не знает, что ему делать?
   -Шарль, ну что за фантазии?! Откуда?
   -Он будет несчастлив, Анри, глубоко несчастлив без нее всю жизнь! Даже рядом с нами он одинок, да, черт возьми! Вы, что же, не подозревали об этом?! Мы с вами- другие! Мы все - вы, я, де Порто - мы легко относимся к жизни, легко находим, просто забываем. Он - нет! И госпожа дю Трамбле такая же! О, г-жа де ла Шпоро, подтвердите мои слова, сударыня, вы ведь хорошо знаете свою подругу!
   -Да, это так! - произнесла Джулия, умоляюще протягивая руки к своим спутникам. - Я восхищена вашей речью, милый Шарль! Вы так хорошо знаете людей!
   -Еще бы!
   -Изабелла похожа на вашего друга, г-н Анри, как две капли воды похожа! Эти ее непреклонность и чувство собственного достоинства приносили нам столько хлопот! Однажды, еще в монастыре, она из-за меня поссорилась с самой влиятельной девушкой нашей группы послушниц - герцогиней Мари де Мон. Ах, если б вы знали, сколько де Мон причинила мне боли!
   -Что такое, милая? - забеспокоился де Арамисец.
   -Она заставляла меня ходить парой только рядом с ней, а если я отказывалась, смеялась надо мной, подговаривала других девушек против меня, выдавала все мои невинные секреты! Ну, например, что я писала записки герцогу Орлеанскому, когда мы были приглашены в его дворец на первый наш бал!
   -А вы писали ему?
   -Это было строжайше запрещено! Мы, воспитанницы монастыря, не должны были уделять слишком большое значение мужчинам! Та неотосланная глупая записка была вытащена из моего бюро Мари де Мон! Она грозилась передать ее классным дамам, если я не соглашусь считать ее своей подругой! Я так страдала от ее грубости и насмешек! А вот Изабелла...
   -Что же?
   -Изабелла потребовала у Мари де Мон отдать мне записку! Тогда де Мон во всеуслышанье спросила Изабеллу, как это могла она жить на юге, где говорят на таком жутком дерзком языке!
   -Ого! - вскричал возмущенный де Батц.
   -Изабелла тогда сильно побледнела, но как-то вся выпрямилась как хороший солдат и громко заявила, что лучше говорить на жутком дерзком языке, чем на красивом французском, если не умеешь им пользоваться!
   -Отлично сказано, клянусь честью! - восхитился де Батц.
   -Удивительно, г-н де Батц, но герцогиня де Мон и впрямь чуть шепелявила! А Изабелла после нанесенного ею словесного удара, наша молчаливая, романтичная Изабелла, приблизилась к г-же де Мон и тихо сказала с таким гневом, что мы все ахнули: "Я запрещаю вам далее разговаривать со мной и с моими друзьями в таком оскорбительном тоне! Если вы не перестанете говорить мне и моим друзьям гадости, пеняйте на себя! Я отвечу вам изобретательно и внезапно, так что вы никогда и не догадаетесь, как был нанесен удар! И немедленно отдайте Джулии то, что принадлежит только ей!" Вот тогда- то я была очарована Изабеллой! Она - сама твердость, надежность и верность! Между прочим, как и ваш друг, Анри!
   -А неотосланное письмо Монсеньеру?
   -Де Мон отдала его мне, да еще извинилась впридачу!
   Де Арамисец задумчиво поправил упавшие на лоб волосы, отвернулся и начал следить за ярко- желтой бабочкой, легко порхающей над плотными кустами роз. Широкополая светлая шляпа только подчеркивала праздничную глубину его глаз и легкий загар, тронувший бархатную кожу. Поймав влюбленный взгляд Джулии, он очнулся от какой- то своей тяжелой мысли и белозубо улыбнулся.
   -Хорошо, я соглашусь с вами, господа. Более того, признаюсь, я тоже замечал, что де Силлек измучен борьбой с самим собой, но я не знал, как ему помочь и, главное, я до сих пор не уверен, надо ли... Но в любом случае я не хочу вновь видеть это мертвое выражение его глаз, как тогда...
   Они с Шарлем быстро переглянулись, словно вспомнили что- то запретное и мучительное для обоих. Джулия могла бы начать расспрашивать, ибо она обожала чужие тайны, но впервые в жизни предпочла уважительно промолчать и не знать кое- чего из жизни своих друзей.
   -Наши с Арманом судьбы тоже в чем-то похожи, - необычайно медленно, отчего южные нотки в голосе стали еще более заметны, обьяснил ей де Арамисец. - У него тоже рано умерли родители. Но я все- таки пережил эти смерти без потерь для своей души. А на графа де Силлек случившиеся с ним трагические события - гибель отца под Азенкуром, намерения родных убить его ради получения огромного наследства, - повлияли необычайно плохо. Я не стану уточнять детали этой темной истории, я и сам не до конца все понял, а Арман все и не рассказывал... Г-н граф необычайно мучительно перенес все это. Семья - все эти тетушки, дядюшки,- была всегда очень важна для него. Мне не хотелось вам рассказывать подробности, душа моя,- это чрезвычайно бесчестно! - но вы все равно бы узнали об этом, ведь вы вскорости станете моей женой!
   Он взял руку Жули и пылко поцеловал.
   -Вы уверены, что стану? - спросила Джулия деланно надменно и залилась краской под пытливым взором Шарля.
   -Конечно, уверен!
   -Вы, как всегда, забываетесь, г-н де Арамисец! - нежно прошептала Джулия, отчего Анри еще ближе склонился к ней.
   -Вы, став моей женой, забудете все и всех в моих обьятиях, обещаю вам, любовь моя!
   -Эй, - позвал Шарль, возводя глаза долу. - Вернемся-ка к нашей теме, г-да. Вот когда я поеду в казармы, обсуждайте себя сколько угодно!
   -А что возвращаться к нашей теме, если мы обо всем договорились? - протянул Анри, как- то по -особому значительно улыбаясь Джулии, отчего ее бросило в дрожь.
   -А вы, Анри, любили кого- нибудь, кроме меня? - задала она важный вопрос, не надеясь, впрочем, на правдивый ответ, слишком скромный вид принял де Арамисец.
   -Да, милая, я любил!
   -Любили?! Ах, и признались в этом мне, мне!
   -О, да!
   -Ах, вы просто невыносимо самоуверенны! Оставьте меня немедленно!
   -Почему это?
   -Потому что вы были влюблены! Вы сами в этом только что признались!
   -Конечно, я любил!
   -Я больше не стану разговаривать с вами, потому что ваша удивительная наглость, де Арамисец, переходит все возможные пределы! Как вы смеете говорить такие вещи знатной даме, фрейлине Ее величества! Ваша уверенность в своих мужских чарах возмущает меня до глубины души!
   -А ваша красота слепит меня!
   -Хватит! - взъерепенился замороченный де Батц. - Я долго слушал вас обоих и уже тупею от ваших нежностей! Что вы смеетесь, черт возьми!? Анри, я требую, чтоб вы немедленно признались г-же де ла Шпоро, что вы всю жизнь любили только Всевышнего, и более никогда и никого, и докончим, наконец, наш важный разговор!
   -Г-н Анри, это правда? - вскричала Джулия.
   -Конечно, я любил только отца нашего небесного, - пожал плечами де Арамисец. -А кого же еще?
   Но глаза его лукаво светились.
   -У меня есть некий план относительно наших друзей, - сообщил де Батц.- Я считаю, замечательный!
   -И у меня есть небольшой план! - добавил де Арамисец. -Очень неплохой, уверяю вас!
   -И у меня! - закончила Джулия, хлопая в ладоши и лучезарно улыбаясь де Арамисец.
   -Выберем же лучший, господа! - воскликнул де Батц. - И немедленно приведем его в действие, пока не случилось еще чего- нибудь непредвиденного!
   -Чего именно, Шарль?
   -Анри, уж кому как ни вам, знать, на какой тонкой ниточке порой висит наше счастье! Не схватишь вовремя и -фьють!- нет его!
  
  

Глава 17

  
  
   -Откройте! Откройте!- кричала Джулия, стуча следующим утром в дверь одной из квартир высокого зажиточного дома позади скромной церковки Сен -Сюльпис у Люксембургского дворца, что до нынешниз пор радует взгляд неспешного путешественника по Парижу.
   Г-н де Силлек открыл дверь и молча, не высказывая ни удивления, ни возмущения, и приветствовал маркизу поклоном.
   -О, сударь! - вскричала Джулия горячо, не поддаваясь на его холодность. - Помогите! Помогите! Я не знаю, что делать! Сударь, это так ужасно! Зачем новое несчастье свалилось на нас!
   -Что-то с Анри!? - спросил де Силлек, весьма удивленный ее визиту.
   -О, Изабелла умирает!
   На какую-то долю секунды его глаза выдали себя. В них мелькнуло замешательство, испуг, затем лицо его стало мертвецки бледным.
   -Неделю назад она была здорова, - хрипло произнес граф, пошатнувшись как от удара кинжалом в грудь.
   -Ее, наверно, отравили по приказу кардинала Ришелье! Это все ужасно, ужасно! - прозрачные слезы катились по щекам Джулии.- Лекарь сказал, что ей нужно противоядие - терьяк или цитварный корень! Но, говорят, в городе его нет! За лекарством уже послали в Блуа, но я боюсь, его вовремя не привезут! О, боже!
   Маркиза, рыдая, закрыла ладонями лицо. Граф де Силлек, не раздумывая, схватил камзол, шпагу и стремительно выскочил из квартиры, даже забыв попрощаться. Тогда Джулия подняла голову и улыбнулась. Эту улыбку лукавого торжества странно было видеть на залитом слезами лице. Джулия вытащила батистовый платок с монограммой и аккуратно промокнула слезы. "Ах, какой же умница мой де Арамисец! - восхищенно подумала она. -Хотя чего я удивляюсь, мне должно быть все ясно, он -священник, человек, разбирающийся в душах людей!"
   Этот план принадлежал исключительно Анри, а сама Жули только талантливо сыграла свою роль. В плане было лишь одно уязвимое место, которое вчера как раз озвучил неугомонный де Батц.
   -Предположим, Арман достанет противоядие и приедет с ним к г-же дю Трамбле, но он может ведь и не сказать ей, что любит ее!?
   -Скажет, я думаю, - протянул де Арамисец важно. - Наш друг слишком любит г-жу графиню, чтобы после потрясения, вызванного известием об ее смерти, не сказать ей о своих чувствах. Ведь он, Шарль, все-таки человек, а не полубог, как порой кажется даже нам. Право, слишком он безупречен.
   Как бы там ни было, роль Джулии закончилась и она, весьма довольная, поспешила домой, где ее в нетерпении ждали друзья. Ждал де Арамисец, кусал ус де Батц, только де Порто, которого предуспотрительно не посвятили в подобное щекотливое мероприятие, ничего не знал, но и он, словно предчувствуя что- то значительное, что должно было произойти в их общей судьбе, молчал и только качал головой.
   Изабелла испытывала в те минуты чрезвычайное потрясение, ибо де Силлек в этот миг стремительно входил в ее маленькую приемную. Он с трудом переводил дыхание - у девяти лекарей Парижа не было названного лекарства. И только десятый, старик на окраине города, продал противоядие де Силлек. Часы поисков сказались на бравом мушкетере сильнее, чем все дуэли с врагами вместе взятые. Де Силлек был очень бледен, воспаленные глаза его, казалось, ста­ли еще темнее из-за кругов под глазами. Он тяжело опустился в кресло, передав терьяк слуге. Изабелла была спасена!
   Раздался шорох платья, и графиня дю Трамбле собственной персоной показалась на пороге. Де Силлек не поверил своим глазам. Изабелла была бледна, но явно здорова! Де Силлек отер пот со лба и слабая улыбка появилась на его губах.
   -Сударыня, я вижу, ваша подруга удивительным образом ошиблась, утверждая, что вы смертельно больны! - произнес граф. Было непонятно, какое чувство заставляет спокойный тон его голоса так странно противоречить лихорадочному блеску глаз и напряженно сжатой руке на эфесе шпаги. Он спокойно, подозрительно спокойно склонился перед Изабеллой в поклоне.
   -Я больна? - изумилась Изабелла.
   -Мне сообщили, что это так, сударыня.
   -В таком случае один ваш друг тоже ошибся, утверждая, что два часа назад вас серьезно ранили на Пре-О- Клер и что вам нужна моя помощь!
   -Я не был на дуэли, сударыня.
   -Мне о дуэли написал г-н де Батц.
   -Шарль?- переспросил де Силлек. Улыбка его погасла, а лицо сразу посуровело.
   -Я решила, что у вас вновь была дуэль с гвардейцами кардинала. Я поехала к вам, а ваш слуга сказал мне, что г-н де Силлек...
   -Что г-н де Силлек выскочил из дома и исчез в неизвестном направлении?
   -Да, почти что так. Я тогда поняла, что вы, к счастью, не ранены, и вернулась сюда.
   Де Силлек бросил на нее острый взгляд.
   -Прошу вас, садитесь! - смущенно пригласила Изабелла. Она чувствовала себя растерянно, ибо необычность ситуации сбивала ее с толку. Графиня не знала, каким де Силлек будет сегодня. Он всегда был самим собой, но всегда разным.
   Лицо графа чуть смягчилось.
   -Дe Батц и г-жа де ла Шпоро славно пошутили сегодня,- произнес он, качая головой.
   -О, право, я не прощу им такой жестокой шутки! Я испугалась смертельно!
   -Я тоже должен признаться, сударыня, что предпочел бы еще раз встретиться один на один с ля Пейри на дуэли, чем метаться по городу за лекарством для вас, смертельно больной! Признаюсь, я никогда еще не чувствовал себя таким беспомощным, чем в те ужасные минуты, когда ваша подруга убеждала меня, что вы умираете!
   Изабелла до боли сцепила пальцы. Неужели ОН ЭТО говорит ей!? Не может этого быть! Как не может граф де Силлек таким- взволнованным, кусающим губы, словно боявшегося своих вырвавшихся слов!
   -Зачем они обманули нас? - с усилием спросила Изабелла, пытаясь помочь де Силлек заполнить странную паузу. Казалось, ему не хватает дыхания для других, более важных слов. Но он явно решил не произносить их! С тоской глядела Изабелла, как по прошествии времени меняется лицо любимого, вновь становясь прекрасной, но безжизненной маской. Сейчас мушкетер начнет прощаться у уйдет-вот что было видно в его темных выразительных глазах, словно что-то в его сердце не выдерживало напряжения их разговора.
   -Я весьма рад, что ваша подруга ошиблась, - как -то бесстрастно произнес де Силлек. - И я надеюсь, что наша встреча из-за вашей болезни или моей дуэли состоится не скоро. Прощайте!
   Граф поклонился, не взглянув на бледнеющую Изабеллу, и пошел к дверям. Губы Изабеллы задрожали. "Глупая!- пыталась успокоить себя она.- Почему ты плачешь? Он жив, и это главное! Пусть eмy ты неинтересна, но ты бы умерла, если бы он погиб. Де Силлек, хвала господу, жив! И мне ничего больше не надо!"
   Г-н де Силлек задержался у низенького бюро у дверей и поставил на него вторую склянку с темной жидкостью, которую оставил себе.
   -Возьмите,- молвил он со странной улыбкой, скользнувшей по его бледным губам.- Я все же достал лекарство, в котором вы якобы нуждались.
   -Боже мой, г-н де Силлек!
   Изабелла была так рада любому его драгоценному вниманию, что в тоне ее голоса вдруг послышались благодарность и нежность. Суровое лицо его потеплело.
   -На ведь и вы, сударыня, узнав, чтоя ранен, спешили ко мне, надеясь сделать все, что в ваших силах?
   -Конечно!
   Его черные блестящие глаза затуманились.
   -Вот видите, сударыня, меня не за что благодарить.
   Изабелла рассеяно поправила волосы. Она не понимала сегодня де Силлек, который явно чего- то недоговаривал и нервничал необычайно. Граф низко поклонился ей и уже взялся за ручку двери, когда Изабелла все -таки торопливо произнесла:
   -Неужели вы вновь будете рисковать вашей жизнью, как только ля Пейри начнет вставать на ноги!?
   Де Силлек на секунду закрыл глаза и напрягся, как человек сдерживающий стон боли.
   -Да, конечно, сударыня.
   -Не думая о тех, кто смертельно боится за вас!?
   Изабелле краска бросилась в лицо, когда она встретила его острый взгляд. Де Силлек принял, казалось, какое-то важное решение, ибо лицо его стало смертельно бледным.
   -Я, наверно, не смогу уйти, не сказав вам несколько слов, - тихо произнес он как человек, принуждающий себя говорить.
   Он сделал несколько шагов по направлению к Изабелле. Солнечные лучи, заливающие комнату ярким светом, загорались и гасли маленькими звездочками на шпорах его черных ботфорт, черный плащ красиво спадал с плеч. Граф стоял перед Изабеллой внешне спокойный и холодный, опустив одну руку на эфес шпаги, в другой руке он держал шляпу. Голова де Силлек была опущена, словно он внимательно рассматривал замысловатую вязь паркета. Перо на шляпе вздрагивало.
   Изабелла слишком хорошо знала молодого мушкетера, чтобы поверить внешней безжизненности. От волнения ее не держали ноги, и Изабелле пришлось опуститься на табурет.
   -Г-жа дю Трамбле, я никогда не посмел бы вам сказать то, что сейчас намериваюсь, но последние события натолкнули меня на печальную мысль, что вполне может так случиться, что я умру, и вы никогда не узнаете, что я ... любил вас.
   Красные пятна выступили на его щеках.
   -Сударыня, я знаю, мне не на что надеяться, ибо вы - мадам дю Трамбле, а я.. я достаточно мрачный и замкнутый человек. Говорят, что я не способен на любовь к женщине. Я долгое время не хотел признаться даже себе, что это не так. Я хочу, чтоб вы знали, сударыня, что бы ни произошло в вашей жизни, я всегда буду к вашим услугам! Я молчал раньше, ибо боялся, что вы высмеете меня. - Он на мгновение замолчал, словно преодолевая какую- то внутреннюю боль.- Но теперь я знаю, что вы никогда не сделаете этого, что бы я вам не сказал. Я люблю вас, мадам. Я просил бы вас стать моей женой, говорил бы о своих предках, участниках крестовых походов, о своем славном отце, рассказывал историю моей любви к вам, родившейся с того мига, как вы встали на колени перед тем мальчиком - поваренком в Этампе, если б хоть чем-нибудь мог привлечь ваше внимание!
   Изабелле показалось, что де Силлек подавил тяжелый вздох в груди.
   -Мне, увы, нечем привлечь ваше внимание, сударыня! Я не слишком весел, остроумен или галантен...
   Изабелла встала. В груди дрожало и обрывалось сердце, слезы выступали и высыхали на ее щеках. Мир кра­сочным калейдоскопом вертелся вокруг Изабеллы, а счастье чистым потоком бурлило в груди, до боли стискивало горло и от переполнявшего Изабеллу счастья восхитительно кружилась голова! Она с трудом сдерживалась, чтоб не засмеяться в полный голос, не закружиться по комнате, высоко подхватив юбки платья так, что видны кружевные панталоны! Она, чувствуя поразительную красочность и неповторимость этой откровенной минуты, медленно подошла к де Силлек.
   Он избегал ее взгляда.
   -Сударь! Вы возмущались моим легкомыслием во время нашего путешествия из Оша в Париж, но при этом всегда поддерживали меня, поэтому я и не потерялась тогда в ночном лесу. Вы помогали мне незаметно, ибо вам было важнее, чтоб была счастливой, чем чтобы заметила вашу заботу - потому что вы меня любили!?
   Щеки де Силлек запылали еще сильнее.
   -Вы один понимали меня, поэтому подошли, когда я боялась идти к кардиналу Ришелье, и ненавязчиво помогли мне, в то время как никто не заметил под маской моей веселости панику. Вы закрыли меня своим телом, когда в нас стрелял ля Пейри, ибо моя жизнь казалась вам важнее своей - потому что вы меня любили?!
   -Да, - с какой- то больной улыбкой признался де Силлек.
   -Вы сегодня обегали пол -города, чтоб привезти мне нужное лекарство, вы нянчились со мной как с ребенком, терпели разговоры о моей возможной свадьбе- потому что вы любите меня до самозабвения! И я...я... не могу не признаться вам в том же!
   Де Силлек, бледный как мертвец, с двумя бордовыми пятнами на щеках, поднял на нее усталые глаза. Он смотрел на нее так, что Изабелла взлетала на волнах счастья еще выше! Графиня с восторгом видела, как меняется прекрасное лицо любимого- оттенки недоумения, изумления, облегчения прошли по нему. Де Силлек, безудержно влюбленный, счастливый, алый, вдруг опустился перед ней на колено, как перед чудом! Черные строгие глаза его засветились таким счастьем, что Изабелла засмеялась в восторге, весело, заразительно! Как шло графу счастье, как преобразило его, зажгло сиянием черные красноречивый глаза, заставило исчезнуть следы тяжелых дум с белого умного лба!
   -Возможно ли это? - прошептал он, еще не веря ей. -Я действительно услышал вас правильно? Мне это не снится, г-жа дю Трамбле?
   -Никоим образом, г-н граф! Но и я правильно ли поняла ваше признание?
   -Разве мои слова подразумевают двоякое толкование? - произнес он живо. Таким - восхищенным, влюбленным, смешливым, Изабелла видела его впервые в жизни!
   -Повторите ваши слова, сударь, прошу вас!
   Де Силлек выпрямился. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, а потом де Силлек впервые в жизни раскрыл любимой обьятья. И Изабелла бросилась в них, словно припадая к живительному источнику радости, счастья, упоения, восторга! В его крепких руках, запрокинув голову к родному счастливому лицу, вдыхая любимый запах, она чувствовала себя как дома, словно все случилось само собой, естественно, легко, свободно, словно долгие годы она бежала именно к нему- графу де Силлек, именно его лик искала на страницах баллад и среди дворян Лувра! Глаза графа де Силлек - темные, проницательные, сияющие- улыбались ей!
   -Это правда, что вы мне сказали? - спросил он взволнованно, крепко прижимая к ее к своей широкой груди. - Вы действительно любите меня? Повторите ваши слова, прошу вас! Прошу тебя, моя радость, мое солнце, свет очей моих, моя любимая!
   -Я люблю вас, г-н де Силлек! - прошептала она.
   Де Силлек прижимал ее к себе все крепче и крепче, а Изабелла впервые в жизни блаженствовала, словно укутанная золотым плащом любви, нежности, страсти, радость!
   -Ты- моя жизнь! - шепнул он ей. -Я люблю тебя!
   И юная Изабелла, смеясь, поднялась на цыпочки и впервые коснулась губами его губ.
  
  

Глава 18

  
   Любовь этих двух пар не вызвала особого неудовольствия ни у кого в Париже, исключая, конечно, тех, кто тайно или явно расчитывал на любовь и руку обеих подруг или грезил о двух самых красивых мушкетерах г-на де Тревиля.
   Г-да де Батц и де Арамисец не напрасно опасались от г-на де Силлек резких слов по поводу их хитрости.
   -На каком основании вы обманули меня и г-жу дю Трамбле, Шарль?! - прямо спросил де Силлек на следующий день, когда все они ждали в Лувре приказа сопровождать Его величества короля в аббатство Сент- Дени. - И без вашей помощи вчера не обошлось, Анри! Я не давал повода моим друзьям вести себя по отношению ко мне бесчестно!
   Де Арамисец быстро глянул на смущенного де Батц, который внезапно стушевался.
   -А что такое? - брякнул тот, украдкой оглядывая де Силлек с ног до головы, явно пытаясь сообразить, чем все-таки закончился вчерашний разговор де Силлек и Изабеллы.
   -Как вы могли пойти на подобный обман, господа? Я не ожидал этого от моих, как я надеялся, лучших друзей.
   Де Арамисец, как человек более опытный в физиогномике, быстро сообразил, что отвечать рассерженному другу, и меланхолично пожал плечами. Тонкая усмешка скользнула по его красивым губам.
   -Арман, - протянул он кротко, - прежде, чем мы ответим на ваши вполне обоснованные замечания, позвольте задать вам один вопрос?
   -Слушаю вас.
   -Скажите нам, прошу вас, отчего у вас сегодня столь счастливый вид? Отчего мы ищем и не находим сегодня в вас обычной сдержанности? Даже то, что вы сердитесь на нас, удивляет! Раньше вас не трогали такие жизненные мелочи, как то - кто-то кому- то что- то сказал!
   -Это мое дело!
   -Позвольте тогда мне ответить за вас! У вас такой довольный вид и у вас сияют глаза, чего мы не видели столь давно, оттого, что вы, Арман, впервые за долгие годы наконец-то счастливы! Вы можете отрицать мои слова, не согласится с ними, но этим вы только погрешите против собственной чести - у вас нет иного выхода, чем впервые за последнее время признаться - вы довольны тем, что мы сделали!
   -Друг мой, вы не должны были вмешиваться!
   -Ах, ваши слова означает, что вы не желаете обсуждать ваши чувства к очаровательной г-же дю Трамбле? Извольте, Арман! Но мы, тем не менее, чрезвычайно рады, что эта действительно изумительная женщина подарила вам счастье!
   -Что же...Вы проницательны, мой друг! Отрицать это с моей стороны было бы действительно неправильно!
   -В связи с этим мы с Шарлем не только не испытываем мук совести, которые должны были ощутить, слушая ваши весьма гневные речи, но и, будьте уверены, вмешаемся еще раз в вашу жизнь, если это будет необходимо!
   Шарль изумленно уставился на друга, а де Арамисец хитро заулыбался и, не торопясь, начал натягивать перчатки на руки. Ему была вся лестница Лувра и он первым увидел спускающегося де Тревиля с приказом короля в руках.
   -Г- да, идет г-н де Тревиль, - предупредил он друзей. - Арман, будем считать, что вы уже высказали нам все, что хотели, и давайте не станем более поднимать эту скользкую тему о бесчестности нашего поведения! Считайте, что мы раскаились в содеянном и более никогда не позволим себе вмешиваться в вашу жизнь!
   Де Силлек быстро пожал друзьям руки и шепотом добавил:
   -Мне придется сказать вам правду, друзья: я действительно без вас не справился бы! Я сам, наверно, медлил бы слишком долго...
   -Мы знаем, - ответил де Арамисец за себя и Шарля. - Я тоже, между прочим, счастлив. Я говорил вам, Арман, что моя возлюбленная маркиза де ла Шпоро дала согласие выйти за меня замуж?!
   -Анри, я рад за вас.
   -Она- прелестна! Ее удивительное, бесподобное очарование кружит мне голову, как бокал отличного божоле!
   -О, боже! Это невыносимо! - застонал де Батц, нахлобучивая на голову шляпу ударом кулака. - Арман, предупреждаю вас, если еще и вы начнете вслух восхищаться своей избранницей, изумительной г-жой дю Трамбле, воспевать ее ум, доброту и ангельское милосердие, я окончательно сойду с ума.
   Арман улыбнулся.
   -Вы, де Батц, просто завидуете мне! - воскликнул де Арамисец, не обращая внимание на то, что де Тревиль уже вслух зачитывает приказ.
   -Я? Боже упаси!
   -Да, да! Но знайте, что все равно г-жа де ла Шпоро станет только моей супругой!
   -Хорошо, хорошо, только успокойтесь, черт возьми!
   -Вы хорошо меня поняли!?
   -Тысяча чертей, Анри, до чего вы изменились с этой вашей любовью, глазам не могу поверить!
   Действительно, Анри вел себя необычайно покровительственно в эти счастливые дни. Он как- то на редкость легко вошел в жизнь семьи де ла Шпоро, понравился ее отцу и матери. С ним, как человеком достойным, Джулию отпускали как в Лувр, так и на долгие конные прогулки вдоль Сены. Влюбленные уезжали рано, взяв с собой корзинку со свежим хлебом, гусиным паштетом и длинной кистью сладкого винограда. Любовь горела в их пылких сердцах, отвечая яркости мира - дни в эти недели установились необычайно теплые и солнечные. Де Арамисец и Джулия частенько наблюдали, как длинные лодки торговцев везут в Париж фрукты и только что выловленную рыбу, и самозабвенно целовались под кустами цветущей ароматной сирени, склоняющей им на плечи пухлые гроздья цветов. Розовые закаты алели у них на щеках.
   В Лувре Анри не сводил с маркизы глаз, особенно когда бывал на карауле, и Джулию каждый раз бросало в жар от его взглядов. Человек настойчивый, он часто появлялся перед ней в самое неподходящее время, - когда по приказу королевы она бежала в гардеробную за шерстяным пледом! - увлекал ее за ближайшие портьеры и принимался пылко целовать.
   -Что это вы делаете, сударь? - шутливо шептала Джулия, задыхаясь и изнемогая от страсти в сумраке портьер.
   -Как что? Целую самую прекрасную даму Парижа.
   -Нас увидят, г-н Анри!
   -Ничуть!
   Мимо них, иногда задевая портьеру, со всех ног пробегали пажи, а Джулия тихо стонала от восторга в обьятиях любимого, от восторга забывая обо все на свете! В конце концов они вынуждены были расстаться. Маркиза, вся алая, на ходу поправляя корсаж, задыхаясь, бежала к лестнице, а де Арамисец возвращался на пост.
   -Держите же себя в руках, черт возьми! - тихо выговаривал ему Арман. -Эти ваши отлучки не доведут вас до добра! Одна - единственная проверка и вам грозит трибунал за вопиющее нарушение дисциплины!
   -Я уверен, что вы скажете, что я заметил что- то странное в поведении королевского виночерпия и, как храбрый солдат, отправился проследить за ним, рискуя жизнью!
   -Я- то, конечно, скажу еще и не то, и наши друзья меня поддержат, но лучше будет, если вы не будете ставить нас в такое положение, когда нам придется что- то выдумывать на ходу. Одно дело- хороший план, а другое- плохо продуманная ложь.
   -Арман, вы прирожденный стратег! - воскликнули де Порто и де Батц. Но хитрый де Арамисец устремил на друга светлые глаза и застенчиво проговорил:
   -Но вы же понимаете меня, Арман!?
   -Конечно, понимаю, друг мой, но и вы послушайте меня, а вы знаете, я желаю вам только добра: если обнаружат, что вы ушли с поста, то не только вам грозит наказание! Фрейлины Ее величества тоже на службе, и следят за ними не меньше, чем за нами! Разве вам неизвестно, что и среди дам в этой зале есть масса осведомительниц, которые доносят не только г-ну Ришелье, но и герцогине де Роган? У г-жи де ла Шпоро могут быть неприятности, если ее застанут с вами!
   -Так именно поэтому вы довольствуетесь с г-жой дю Трамбле только взглядами, да, Арман?
   Де Силлек отворачивался, находил Изабеллу дю Трамбле среди прочих гостей и более не мог оторвать от нее глаз. Щеки Изабеллы горели, прекрасные глаза сияли, нежные губы улыбались только ему. Де Силлек не мог не восхищаться ею - Изабелла дю Трамбле казалась на фоне прочих вертвлявых, суетливых дам серьезной, может быть, чуть безучастной к их капризам и шуткам, но выделялась из толпы неизменно. Выделялась спокойной доброжелательностью, улыбчивостью, готовностью поддержать или ободрить каждого отчаявшегося! На фоне светлых платьев шумных фрейлин ее платья цветов красивейших гранатовых, измурудных оттенков - без драгоценностей! - только шпильки с жемчужными головками с трудом сдерживали копну вьющихся каштановых волос, - придавали ей вид необыкновенный. Кавалеры взахлеб делали комплименты Изабелле дю Трамбле, но улыбалась графиня только тем, кто действительно вызывал у нее симпатию. Деликатная, щадя сердце любимого, она перестала танцевать на глазах у де Силлек, когда он бывал в Лувре, в то время как Джулия обожала заставлять де Армисец ревновать, нежно склоняясь в танце к плечу самых влиятельных лиц в государстве - очаровательного Гастона Орлеанского или молодого маршала Граммона. Де Арамисец надувал губы, злился, а маркиза де ла Шпоро только смеялась.
   Изабелла же в один из этих летних дней даже отказалась танцевать с молодым принцем Савойским, маркграфом Салуццо, младшим сыном графа де Суассона, чем привела в изумление даже видавшего виды Шарля де Батц. Мушкетеры присутствовали на том знаменательном балу в качестве караула позади королевского трона. Бал этот был в честь праздничного ужина, состряпанного самолично самим Людовиком XIII. Вдоль стен поставили высокие столы, накрытые красными, вышитыми золотой нитью скатертями, выставили серебрянные супницы с вкуснейшим молочным супом, который являлся любимым блюдом молодого короля, фаянсовые блюда времен Генриха II и Дианы де Пуатье с вареньем, оладьями, марципанами, сладкие слоеные пироги с яблоками и с айвой. Ручки всех столовых приборов были украшаны драгоценными камнями, так что гости ахали, восхищаясь не только разнообразыми талантами французского государя, но и красотой и богатством сервировки.
   Король Людовик, с удовольствием выслушав заслуженные комплименты, удалился в Малый кабинет с кардиналом Ришелье, не без сожаления предоставив придворным танцевать без него. В этот момент к Изабелле дю Трамбле, сидевшей вместе с другими девушками на подушках у ног королевы Анны, и подошел принц Савойский, изукрашенный драгоценными тканями и жемчугами как живой идол. Изабелла без улыбки выслушала его просьбу танцевать и вежливо отказалась.
   -Чего это делает наша г-жа дю Трамбле? - прошептал Шарль потрясенно, склоняясь к де Силлек. - Герцог же в ярости, только взгляните на его нахмуренные брови! Как только г-жа дю Трамбле не боится его гнева! Смела она, однако!
   Герцог как раз моляще протягивал руку к юной фрейлине, которой, к слову сказать, уже два раза делал предложение стать его женой и оба раза получал обидный категорический отказ.
   Изабелла, сидя на испанской подушке у ног королевы Анны Австрийской с какой-то книжкой на коленях, вежливо улыбаясь, отрицательно качала головой. Принц же явно настаивал. Из-за музыки его слов не было слышно, но и так все понимали, что он обращается к королеве с нижайшей просьбой повлиять на ее непокорную красавицу - фрейлину. Анна Австрийская, втайне поддерживающая строптивость своих девушек, ибо сама никак не могла быть таковой, сейчас, похоже, любезно отвечала, что отдавать приказ своей фрейлине танцевать не станет. Герцог навис над Изабеллой как коршун и настаивал на своей просьбе. Графиня же продолжала сидеть, но потому, как взметнулся ее подбородок и побледнело лицо, было понятно, что она рассержена донельзя.
   -Эге! - воскликнул де Батц, кинув взгляд на де Силлек, у которого вдруг взгляд стал тяжелым. - Арман, будьте же благоразумны!
   -Я благоразумен, - произнес де Силлек сквозь зубы.
   В глазах его темнело от сжигаюшей его ревности и ярости, когда Изабелла, его хрупкая романтичная Изабелла, к которой он лиший раз боялся прикоснуться, чтоб не ранить ее нежную душу, подвергалась словестному насилию у него на глазах.
   Вернувшийся в хорошем настроении король Людовик, в свою очередь выслушав просьбу принца, царственно кивнул. Анна Австрийская вздохнула и мягко склонилась к своей фрейлине; отчего-то лицо королевы стало нежным и грустным, а герцог Савойский заулыбался довольно.
   -Я пошлю ему вызов сегодня! - вырвалось у де Силлек сквозь стиснутые зубы.
   Изабелла громко захлопнула книгу, бросила ее на алые подушки с золотыми кисточками и резко встала. Лицо ее от гнева было таким же темным, как и лицо графа де Силлек.
   -Удивительно, - как бы между прочим фыркнул Анри де Арамисец, наблюдая эту скандальную сцену с другой стороны. - Как же тонка нить нашего счастья!
   Изабелла в ярости отвечала что-то герцогу, с которым была вынуждена выйти в центр зала под звуки неторопливой паваны. Но танец с герцогом Савойским явно не получался, вызывая любопытные взгляды всего двора. Остальные дамы и кавалеры сходились, расходились, кланялись и скользили как лебеди по новому наборному паркету, а Изабелла, изумительно красивая в наряде светло-серого бархата, расшитогго серебрянной нитью, бросала на партнера рассерженные взгляды. Де Силлек до боли сжимал эфес шпаги всякий раз, когда руки Изабеллы и герцога Савойского скрещивались. Один раз герцог так низко склонился к Изабелле, словно намеривался грубо поцеловать ее при всех.
   -Не могу это видеть! - признался де Силлек друзьям, говоря с трудом, словно у него занемели губы. - Это выше моих сил! Право, до принца с трудом доходит то, что ему хотят сказать!
   Неожиданно Изабелла остановилась, резко смяв пестрый строй танцующих, размахнулась и закатила герцогу Савойскому пощечину. Потом круто развернулась и пошла сквозь строй раступающиеся перед ней дворян к выходу из зала. Анна Австрийская чуть улыбнулась и пожала красивыми плечами.
   -Г-жу графиню сейчас накажут! - прошептал де Порто с ужасом. - Надо что- то делать, господа!
   -Нет, мы ничего не будем делать! - покачал головой де Силлек. На выразительном лице его было написано непередаваемое восхищение. - Бог ты мой, но она знает, что делает! Смотрите, Их величества довольны!
   И действительно, оба величества, наверно, впервые в жизни, обменялись улыбками заговорщиков.
   Де Силлек перевел дух. Право, графиня дю Трамбле действительно была ни на кого не похожа! Но в этой ее непохожести и таилась для молодого мушкетера и непередаваемые боль и страх за нее! Сердце мушкетера мучительно и счастливо ныло при одном только взгляде на очаровательную, темпераментную, противоречивую Изабеллу. Желание защитить ото всех непокорную, мягкую, поэтичную Изабеллу дю Трамбле снедало графа. С графом де Силлек Изабелла была самой собой - веселой, понимающей собеседницей, необычайно честной, романтичной и преданной; иногда она бывала бесстрашна как мужчина, а иногда - ранима и нежна как настоящая женщина! Изабелла часто читала ему стихи своих любимых трубадуров и он, плененный, каждый раз поражался, какой же разной она может быть.
   -Да и вы всегда разный! - отвечала она тогда застенчиво.
   -А мне кажется, что нет, любовь моя! Я тешил себя надеждой, что я всегда постоянен!
   -Вы - человек чести, гордец из гордецов и в то же время вы - удивительно честный, добрый и великодушный человек!
   Некоторое время окружающие не замечали их особого отношения другу к другу, ибо и граф и Изабелла на людях производили впечатление чрезвычайно сдержанных, если не сказать хладнокровных, людей. Но вот однажды барон де Дромоль то ли от отца Изабеллы, то ли от де Тревиля, прознал, с кем каждый день отправляется в Венсен гулять прекрасная Изабелла, и впал в совершенную ярость. А, может быть, внезапная дуэль графа де Силлек и герцога Савойского, наделавшая много шума, ибо герцог после дуэли был вынужден слечь на месяц дома, навела де Дромоля на неутешительную мысль, что ему можно более не надеяться на брак с великолепной г-жой дю Трамбле.
   Барон де Дромоль в тот день явился в казармы мушкетеров без шляпы, с вздымающейся грудью, со шпагой наголо, и остановил де Силлек, как раз разговаривающего с товарищами о новых правилах экспорта вина французских виноделов в Англию.
   -Как вы, де Силлек, посмели похитить у меня сердце графини дю Трамбле!- кричал де Дромоль, размахивая шпагой и привлекая к себе всеобщее изумленное внимание. Некоторые мушкетеры побросали свои дела и подошли поближе к де Дромолю. -Вы не подходите ей в супруги совершенно! Уж я- то хорошо знаю госпожу дю Трамбле, знаю давно, с детства, и я уверен, что ей нужен другой супруг - открытый, веселый, легкий на подьем! Как вы посмели похитить у меня ее сердце?! Я немедленно вызову вас на дуэль!
   -И получите удар шпагой в сердце!- холодно ответил де Силлек.
   -Черт возьми! - застонал де Дромоль, являя всем своим видом отчаянье. Он запустил ладони в свою черную пышную шевелюру и в отчаяньи выдрал клок волос. - Да, я видел, как вы дьявольски ловко деретесь! И я знаю, за что именно поплатился несчастный герцог Савойский! Все в городе говорят, что вы вызвали его на дуэль, потому что он посмел на балу у Его Величества оскорбить графиню дю Трамбле!
   -Вы, по-видимому, решились предпринять все, что только возможно, чтоб повторить его судьбу?
   -Но все равно вы не подходите ей!
   -Не вам это решать! - сухо заметил де Силлек.
   -О, что делать мне, несчастному влюбленному! И драться я с вами не буду- это самоубийство!- и простить вас тоже никак не могу!
   -Во всяком случае не стоит вам выставлять свои чувства на всеобщее обозрение, сударь! Ведите же себя, как мужчина, наконец! Как вы можете позволять себе подобные причитания, больше подходящие молодой девушке, чем дворянину, французскому барону, мушкетеру его Величества?! Тогда уж лучше деритесь со мной, черт возьми!
   -А что вы, де Силлек, хотите от меня? Это я мечтал днем и ночью жениться на г-же дю Трамбле, и вы это знали, все знали, все вы! - де Дромоль с яростью глянул на смеющихся приятелей.- Вы все знали, что именно я являлся другом ее детских лет! Я- веселый, щедрый, обаятельный, я был бы нежным, заботливым супругом, а выбрала она, черт возьми, почему- то именно вас!
   -Уж не требуете ли вы у меня извинений, де Дромоль?
   -Боже упаси! - перспектива драться с графом де Силлек, который явно начал сердиться, напугала де Дромоль. Он сразу сник и тихонько ретировался. Но, как человек ревнивый, де Дромоль сообщил новость о дружбе де Силлек и г-жи дю Трамбле всем, кому она была интересна, и тем самым невольно поссорил Изабеллу с несколькими друзьями и приятельницами, в числе которых была известная нам Беатриса Сорель.
   -Что это с вами, дорогая моя? - изумилась Джулия, встречая как-то заплаканную баронессу де Сорель на улице Ювелиров, в лавочке, где торговали самыми изысканными кружевами и воротничками.
   -Джулия, вы знали, что г-н де Силлек проявляет особый интерес к г-же дю Трамбле? Вы знали, и ничего мне не рассказали?!
   -Да, я знала о чем- то таком, но почему это было бы вам интересно?
   Беатриса всхлипнула, с трудом удерживая прыгающие губы и зарылась лицом в прелестные платочки, которые собиралась покупать.
   -Вы тоже мне более не подруга, Джулия! - крикнула она в ярости. - Вы обе отобрали у меня графа де Силлек!
   -А! - протянула Джулия, внутренне собираясь. - Теперь мне все ясно! Вы хотели, чтобы г-н граф возил в Венсен вас, а отправляется он туда с Изабеллой дю Трамбле?
   -Да! Будто сами не знали! Все в городе теперь об этом только и говорят! Все смеются надо мной, потому что я- то, в отличие от вашей гадкой подруги, никогда не скрывала, что люблю его! И вот я стала всеобщим посмещищем!
   Джулия несколько минут задумчиво рассматривала Беатрису. Та могла причинить вред Изабелле. Вращаясь в королевском Лувре, Джулия лучше всех знала, какой урон человеку может нанести злое слово врага или не вовремя сообщенная новость. Поэтому Джулия решила прибегнуть к старому как мир способу остановить ненужного свидетеля - к шантажу.
   -Что вы такое говорите, да еще так громко! - зашептала Джулия, таинственно оглядываясь по сторонам. Но в лавке, кроме них и воротничков на круглых подставках вдоль стен, больше никого не было. Хозяин только что убежал за новыми образцами манжет на платья. - Беатриса, милочка, даже думать забудьте о графе де Силлек.
   -Почему это?
   -Здесь замешана государственная политика! Подробности вам лучше и вовсе не знать, чтоб чувствовать себя свободно!
   -Меньше всего г-н де Силлек занимается политикой!
   -Это верно! Но соизволение на его прогулки со своей любимой племянницей дал ему сам отец Жозеф, а вы ведь знаете, какую высочайшую должность в нашем королевстве он занимает!
   -Отец Жозеф?! Этот монах-капуцин? Но г-жа дю Трамбле не знается с ним!
   -Что вы, милочка, вы заблуждаетесь, они с ним в прекрасных отношениях, в превосходных! Отец Жозеф нежно любит Изабеллу, многому учит ее, я сама несколько раз присутствовала при их беседах, очень занимательных, уверяю вас! До этого я все время гадала, откуда Изабелла так много знает о растительных и животных ядах, а еще об оружии! Вы же сами видели, она весьма неплохо фехтует и стреляет! Ее учат в огромной Оружейной зале их дома лучшие фехтовальщики Его высокопреосвященства кардинала Ришелье!
   -Не может этого быть!
   -Уверяю вас- все это правда до последнего слова!
   -Вы лжете мне в глаза, Джулия!
   -Нет, что вы!
   -Изабелла всегда презрительно отворачивалась, когда в Лувре встречала своего дядюшку! Я тысячу раз это видела, и все тоже видели! Более того, она всегда утверждала, что ей невероятно стыдно иметь такого родственника!
   -Вы что же, еще не поняли, что это была лишь тайная договоренность между ними? Вы удивляете меня, я считала вас более проницательной, дорогая! Да они с дядюшкой только прикидываются врагами, понимаете? Кардинал Ришелье хотел, чтоб все думали, что г-жа дю Трамбле терпеть не может своего дядюшку, а на самом деле они добрые друзья! Только, прошу вас, никому не говорите об этом! Меня могут серьезно наказать, если узнают, что я выдала государственную тайну!
   -Вы лжете!
   -Изабелла на все готова ради Франции, знаете ли! Ах, она такая патриотка! Да и граф де Силлек готов исполнить свой долг, невзирая ни на что! Вы же его хорошо знаете, он - человек верный, человек чести! Уверяю вас, если это нужно государству, Изабелла и де Силлек готовы быть вместе с утра до вечерней зорьки!
   Челюсть Беатрисы отвисла. Она никак не могла найти какое-нибудь рациональное зерно в словах Джулии, глядящую на нее невинными синими глазами, и от напрасных стараний походила на изумленного лягушонка. А Джулия, по опыту зная, какое гипнотическое впечатление оказывают на всех в Париже жуткие слова: кардинал Ришелье, отец Жозеф, яд, англичане, с жаром продолжала импровизировать:
   -Упаси вас бог вмешиваться в чужие дела, дорогая Беатриса, а уж тем более кричать знатные имена в лавках простых горожан! Вы же не хотите, чтоб однажды вас нашли с отравленым яблоком во рту?
   Потом говорили, что именно после изумительных откровений Джулии, баронесса слегла. Узнав о причине ее внезапной болезни, Изабелла возмутилась:
   -Жули, что ты ей наговорила, что измыслила?
   Они сидели у Джулии дома и неспешно грызли виноград.
   -Я сказала ей только, что, вмешиваясь в твою любовь к г-ну графу, она накликает на себя гнев Ришелье!
   -Ужас какой!
   -Я только слегка приукрасила действительность! Нужно было хоть когда-то воспользоваться твоим особым положением в Париже, я и воспользовалась!
   -Но баронесса теперь передаст твою ложь всем в городе, потом сплетни дойдут до кардинала Ришелье и вызовет его еще больший гнев!
   -Нет, -Джулия выискала ягоду покрупнее, - нет, Беатриса никому ничего не передаст, я уверена. Уж я постаралась, что милая баронесса и слово боялась молвить, поминуя о твоих особых способностях составлять яды!
   -Ты с ума сошла! Я не составляю яды! Это запрещено, составление ядов может окончиться казнью на Гревской площади!
   -О, да, конечно, ты не составляешь яды, но милая баронесса об этом не знает!
   Теперь все друзья были довольны собой, а, значит, и миром. Но был человек, с которым нельзя было играть в Париже того времени. Мы говорим о Его преосвященстве герцоге Ришелье, которого так часто упоминали, но которого еще не имели чести лицезреть.
   В тот день он, сидя в кресле у ярко пылающего камина, по причине дождливой погоды, слушал обычное утреннее донесение г-на Кавуа, человека, с которым мы уже успели познакомиться. И пока лейтенант звучным приятным голосом читает свой обстоятельный подробный проект закона о налоге на карты и другие игры, в частности шашки, шахматы, бильярд, кегли, кольца, шары и волан, обратим же, наконец, внимание на Великого кардинала.
   В описываемое нами время ему было около 47 лет, он добился уже всего, что наметил в дни своей юности, но еще был полон сил и надежд. Алые одежды священника с широким белым воротником только подчеркивали бледность узкого лица, обрамленного локонами отличной черной шевелюры. Замечательное лицо его было из тех, что всегда привлекают взгляд: высокий тяжелый лоб, выдающий большие организаторские способности, приподнятые, словно в удивлении, тонкие брови, прямой нос, волевой рот, чей чувственный изгиб говорил о многочисленных затаенных желаниях его владельца. Выразительный взгляд больших серых глаз придавал кардиналу Ришелье лицу выражение твердости и доброжелательности. Как было известно в городе, красивые глаза Великого кардинала обладали странной завораживающей силой. Не одна женщина признавалась украдкой в их непостижимой притягательности. Его Высокопресосвященство отлично знал о своей красоте и беззастенчиво пользовался ею так же часто, как и своими чрезвычайно высокими умственными способностями. Только восемь лет назад он оказался в королевском совете и сперва занимал должность государственного сектераря по военным делам и внешней политике, и уже два года как вступил в блестящее положение первого министра короля Людовика. Ему нельзя было не отдать дань восхищения - за это время у Франции появилось уже три эскадры отличных кораблей во всех трех морях, на вооружение было принято лучшее оружие, с Францией считались на политической арене, торговля шла никак лучше - французские купцы добрались даже до Московии, где торговали лучшими тканями, вином и фаянсовой посудой. В ближайших планах Великого кардинала было основание Французской академии, но главное, на что он нацелил свою внутреннюю политику- создание мощного государства, управляемого из единого центра, что и вызывало крайнее неприятие у современных ему дворян, привыкших считать себя почти ровней королю. Кардинал Ришелье же требовал от них обязательной военной службы, за отказ срывал замки непокорных и лишал их земель, в некоторых провинциях уничтожил местные штаты, состоявшие из представителей духовенства, дворянства и горожан. Суды утратили при нём независимость; многие преступники, среди которых были и люди невиновные, месяцами ожидали, когда Ришелье лично примет решение по их вопросу. Но Ришелье с завидными стойкостью и изворотливостью подолжал свой политический курс, зная, что делает для Франции величайшее благо. Главной его военной целью было сохранение воинов- здоровых, молодых, хорошо обученных, поэтому слухи об дуэлях между этими гордецами, несмотря на принятый эдикт о запрещении, вызывал у него особый гнев. Вот и сейчас он спросил вдруг:
   -Что вы скажите мне о г-дах де Пейри и де Селивье? Я давно не видел них.
   Де Кавуа вздрогнул, как человек, застигнутый врасплох.
   -Ваше Преосвященство, эти славные господа, к большому моему сожалению и своему стыду, не могут появиться перед вашим выскопреосвященством, чтоб засвидетельствовать вам свое почтение.
   -Почему? - Кардинал остро глянул из- под полуопущенных век. - Что же вы замолчали, де Кавуа? Они сейчас разве не Париже или они уже не в гвардии? Тогда где же они?
   -Они ранены, ваша светлость.
   -Как же так, - задумчиво заметил кардинал, - как раз в тот день, когда они мне нужны, я с изумлением узнаю, что они не в состоянии служить мне? А они мне нужны немедленно! Что же - теперь из-за того, что они ранены неизвестно кем, неизвестно когда и где, мне менять свои планы, давать вам поручение найти других людей, неопытных и менее ловких, быть может? Иными словами, я должен претерпеть массу неудобств только потому, что они больны? Кстати, в результате каких моих распоряжений они получили свои ранения?
   -Ваша милость не давали им распоряжения!
   -А разве вам и им неизвестно, что я разрешаю проливать кровь только за дела, служащие интересам Франции?!
   -Это все мушкетеры г-на де Тревиля, ваше Преосвященство! Это они постоянно затевают возмутительные перебранки в городе, во время которых страдают ваши люди, ваша светлость!
   -Другими словами, мушкетеры короля нарушают закон, вы это желали сказать мне, г-н де Кавуа, не так ли?
   -Да, ваша светлость!
   -Кто же виновник последней дуэли?
   -Это г-да де Порто, де Батц, де Арамисец и де Силлек!
   -Они арестованы? - надо было не знать Ришелье, чтоб не услышать нотки сдержанного раздражения в его голосе.
   -Теперь это невозможно!
   -Вот как?- поменял позу кардинал. Он погладил сидящую у него на коленях любимицу - черную кошку по имени Газет. - Отчего это вы осмеливаетесь указывать мне, что возможно, а что нет? Берегитесь, де Кавуа, вы должны быть красноречевы, чтоб я поверил вашим утверждениям!
   -Мушкетерам, о которых я вам говорил только что, покровительствуют две фрейлины королевы Анны - г-жа де ла Шпоро и г-жа дю Трамбле, ваша светлость. К мнению первой прислушивается король Людовик, а вторая является. . .
   -Я знаю, кто она!
   -Их дружба с этими четырьмя мушкетерами Его Величества известна всему двору!
   Кардинал, поглаживая уснувшую кошку, поднял бровь.
   -Стало быть, - заметил он задумчиво, - теперь фрейлины ее Величества королевы и мушкетеры его Величества обьединились?
   -Да!
   -Нам это не нужно! Не нужно, ибо и без таких опасных коалиций обстановка в стране не сказать, чтоб спокойная. Верно, г-н де Кавуа?
   -Я сегодня же арестую этих мушкетеров!
   -Это нужно было делать раньше! Сейчас же арест нежелателен, ибо нас с вами тут же начнут обсуждать при дворе короля и неизвестно, что предпримет в ответ Его Величество. Он человек увлекающейся, пылкий...Арестовать фрейлин королевы тоже нежелательно, зачем обижать Ее величество? Она столь привязана к молодой г-же де ла Шпоро.
   -О, да, ваше преосвященство!
   -Кроме того, не могу же я действительно отправить в Бастилию старшую дочь графа дю Трамбле! Жозеф тут же примчится вызволять свою племянницу; как бы Жозеф к ней не относился, но семейные узы французов крепки. Да и этот лиса Тревиль употребит все свое влияние на короля, чтоб только она поскорее явилась в Лувр.
   -Несомненно, ваше преосвященство!
   -Мы сделаем нечто другое... Найдите мне отца Жозефа, отца Бертрана, г-на Сент - Обез и, конечно, приходите сами. Ах, да, отец Жозеф должен прийти уже сейчас!
   -Вы говорили мне о вашей встрече, ваша светлость!
   -Кроме того, продумайте свои предложения по поводу всех возможных действий против мушкетеров и прелестных фрейлин королевы Анны. Мы должны действовать тайно, тихо и быстро.
   -Повинуюсь, ваша светлость.
   -Да, так будет лучше. Возможная фаворитка Его величества Людовика, племянница этого лиса де Тревиля и четверо мушкетеров, что являются лучшими шпагами Парижа - мы сделаем их врагами друг друга!
   -Да, ваша светлость!
   -Я рад, что вы разделяете мою точку зрения, г-н Кавуа. Выгляньте-ка в приемную....Приехал ли уже Жозеф?
   -Да, ваша светлость!
   -Пришлите его ко мне немедленно..И еще - мне нужен ваш лучший писарь!
   -Все будет сделано, ваша светлость!
   -Что же...Покажите мне шесть строчек, написанных самым честным человеком во Франции, и я найду, за что его повесить!
   -Ваша светлость действительно собирается повесить смутьянов? Но среди них дамы!
   -О, нет! Разве я не говорил, что нам предстоит действовать тайно? Мы сейчас все вместе подумаем, что именно можно использовать против каждого из мушкетеров и королевских фрейлин, чтоб не убить их, но нанести самый больший вред.
   Кардинал Ришелье неторопливо встал. Кошка Газет пронзительно мяукнула и выгнула спину.
  
  

Глава 19

  
  
   Г-н де Порто стоял на посту в той части Лувра, где апартаменты Его Величества переходили в помещения, которые занимал кардинал Ришелье, когда оставался в Лувре на целый день. С другой стороны комнаты маялся от безделья один из приятелей бравого Исаака - гвардеец, с которым можно было переброситься парой фраз. Но того вскоре вызвали к Ришелье, и де Порто остался в одиночестве. Он уже несколько минут следил за влетевшей в окно желтой бабочкой, метавшейся перед зеркалом, когда заметил за каминной решеткой погасшего камина смятую бумагу. Ее, видимо, бросили в огонь, но пергамент застрял среди цветочных завитушек чугунной решетки, и не сгорел не до конца.
   "Так, так, - сказал себе де Порто, зевая, - не иначе, как Его Преосвященство писал кому-то!"
   Де Порто еще немного поскучал, потом, оглядевшись по сторонам, вытащил отлично сохранившуюся бумагу из камина. Повеяло знакомыми духами, де Порто в замешательстве перевернул письмо и узнал острый почерк. Он разгладил бумагу на колене и с изумлением прочел: "Ваша светлость! Благодаря покровительству свыше - а иначе я не могу истолковать нашу удачу,- свершилось, наконец, то, чего мы ожид­али так долго. Как ваше Высокопреосвященство и предположили, я легко приобрела доверие мушкетеров и их капитана де Тревиля. Он и в самом деле поверил, что, если я являюсь его племянницей, то мое место - среди г-д мушкетеров! Его даже не смутил тот факт, что я еще и ближайшая и любящая родственница верного слуги Вашего Высокопреосвященства - г-на дю Трамбле! Поистине, доверчивость капитана мушкетеров без­гранична! Ваша светлость! Идея отправить меня в Ош и заставить мушкетеров следовать за мной, была великолепна, и теперь я допущена к тайным соб­раниям сторонников короля, где многие известные Вам вельможи выс­казывают столь крамольные речи, что я не верю своим ушам. Замечу только, что такие имена, как граф де Бранка, находятся в конце списка этих сторонников, составленного мной и предложенного вам ниже, знатность же остальных не позволяет им снимать шляпу даже перед королем! Г-жа де ла Шпоро тоже оч­ень искусно сыграла свою роль. Мы обе, когда будет угодно Вашей светлости, готовы в удобное для вас время рассказать то, что нельзя доверить бумаге. Наши сведения, уверяю вас, дадут вам возможность держать в руках многих врагов Великой политики Вашего Высокопреосвященства. Также осмелюсь выразить уверенность, что те люди, которые невольно передали нам эти сведения, вскоре перестанут играть в нашей жизни слишком большую роль. Как вам известно, я была вынуждена ответить на любовь одного из них, но далее так продолжаться не может. Г-н де Силлек слишком влюблен в меня, чтоб быть опасным, но мне так тяжело быть любезной с ним, изображать любовь, когда я мечтаю совсем о другом человеке! Г-жа де ла Шпоро настаивает на скорейшем избавлении ее от г-на де Арамисец! Но из всех четверых наших новых друзей стоит опасаться лишь г-на де Батц, человека чрезвычайно проницательного. Ваша светлость может и дальше положиться на нас. Остаюсь преданной Вашей светлости графиней Изабеллой дю Трамбле".
   Де Порто схватился за голову. Он не верил своим глазам, но письмо дрожало в его руках как неоспоримый факт. Исаак не разобрался до конца в нагромождении фраз в письме, поэтому предпочел дождаться конца дежурства и посоветоваться с друзьями. Он отыскал их в трактире "Красная кружка": Шарль и Анри, вернувшись с караула, болтали о чем-то незначительном. Армана еще не было.
   -О, Исаак, что это у вас с лицом!? - воскликнул де Батц встревожено. - Оно белое, будто шутки ради вы вымазались мукой! Уж не были ли вы на Королевской кухне? Дегустировали утку под сырным соусом? Или обнаружили там подкоп?
   -Или, может быть, некая дама отказалась встретиться с вами, чем нанесла вам оскорбление своим пренебрежением? - высказал ехидное предположение де Арамисец.
   -Смейтесь, смейтесь! - проворчал де Порто. - Скоро вам не будет весело. Вот, прочтите лучше странное письмо г-жи дю Трамбле. Я читал его раз двадцать и ничего не понял!
   -Она вам пишет? - спросил Шарль.
   -Ха! Не мне! Кардиналу!
   -Кому? - переспросил де Арамисец. Ему показалось, что он ослышался.
   -Письмо написано г-жой дю Трамбле и адресовано кардиналу Франции Ришелье! - Пока все озадаченно молчали, де Порто поскорее вонзил зубы в жаркое, которое только что разрезал де Арамисец, и добавил почти нечленораздельно: - И пишет - заметьте, это слова г-жи дю Трамбле! - что все мы - олухи! Или я ничего не понимаю в политике, или же обе наши дамы - подосланные шпионки, черт возьми!
   Шарль и Анри опять переглянулись. Похоже, они думали, что Исаак сошел с ума.
   -Она не могла так написать! - воскликнул де Батц.
   -Вы мне, что же, не верите!?
   -Вы что- то не так поняли в письме!
   -Прочтите, и вы убедитесь, что я еще в здравом уме, слава богу.
   Де Батц взял письмо и с недоверчивой миной на лице стал читать. Заинтригованный де Арамисец примостился рядом. Де Порто, вознаграждая себя, ужинал тем временем за шестерых.
   Де Арамисец мельком пробежал глазами письмо. Всю его довольную беззаботность полностью счастливого человека как рукой сняло. Медленно и неприятно заползли в сердце ледяной страх и сомнения, когда буквы в конце письма сложились в его собственное имя. Де Арамисец выхватил бумагу из ослабевших ладоней Шарля. Чудовищная истина предстала перед ним. На лице де Арамисец появились капельки пота. Он судорожно смял письмо.­
   Де Батц поднял глаза. В его голубых глазах было безграничное удивление.
   -Черт возьми! Да как же это может быть!?
   -А как вы можете объяснить появление этого письма в покоях кардинала, если это не его письмо? - спросил де Порто. - А вы, Анри, что молчите? Скажите же нам что-нибудь умное, рассеивающее все наши сомнения! Я вот никак не могу в это поверить, ну никак! А среди нас вы самый рассудительный, что верно, то верно! Я, конечно, тоже таков, но сейчас я теряюсь в догадках!
   Де Арамисец его не слышал. Он впился пальцами в край стола.
   -Неужели и впрямь они служат кардиналу, и водят за нос и капитана и нас? - проговорил де Батц с сомнением. - Неужели и она и маркиза притворились...
   -Замолчите! - воскликнул де Арамисец, во взгляде которого мелькнула молния. - Иначе я не ручаюсь за се6я!
   -А, вот вы где! - приветствовал их де Силлек, подходя к ним. - Исаак, налейте мне вина, что-то жарко сегодня, не правда ли? Г-да, я должен покину­ть вас, у меня важные дела. Встретимся завтра в Лувре.
   Де Силлек поднес кружку к губам, но вдруг красивые брови его сдвинулись, а глаза стали внимательны. Он оглядел друзей, которые в свою очередь наблюдали за ним со странными лицами.
   -Что- то случилось, Шарль?
   -Да.
   -Что?
   -Как вам сказать...
   Де Батц испытывал трудноодолимое желание порвать письмо. Ему не хотелось разбивать сердце друга. Но тут де Арамисец схватил лежащую на столе бумагу и рывком протянул его Арману.
   -Что это?
   -Прочтите это весьма занимательное письмо!
   -Я не читаю чужих писем, вы же знаете.
   -Прочтите, Арман, иначе нам придется пересказать его вам слово в слово. А от это вам станет много хуже, можете поверить. Есть слова, которые лучше не произносить и, тем более, не слышать!
   Арман взглянул на де Батц. Тот, встретив вопросительный взгляд глубоких благородных глаз, поспешно отвернулся. "Черте что! - с досадой подумал он и вздохнул. - Это письмо принесло войну, и в ней пострадают мн­огие, я уверен, как сие не печально. Несчастный Арман! Бедный Анри!"
   Это письмо де Силлек читал долго. Он менялся на глазах, пока, наконец, смертельная бледность не покрыла его вдруг окаменевшее лицо. Граф опустил бумагу на колени, словно руки его ослабели и замер как изваяние. Все ждали.
   -Откуда вы взяли эту дурно написанную ложь, г-да? - наконец спросил он. Друзья смущенно переглянулись, не зная, что и думать, ибо по всему выходило, что граф не поверил письму, хотя был явно потрясен той отвратительной махинацией, которая открылась в письме и нацепила на любимое лицо Изабеллы уродливую маску предательства.
   -Это ее почерк? - спросил де Арамисец отрывисто. - Вы узнаете почерк Изабеллы дю Трамбле?
   -Да.
   -Вы уверены?
   -По-видимому, отныне я ни в чем не могу быть уверен.
   -Я не верю письму! - воскликнул де Батц яростно. - Это наверняка шуточки гвардейцев!
   -Кто принес вам письмо? Откуда оно взялось? - задал важные вопросы де Силлек.
   -Сегодня я был на посту у покоев Ришелье, - начал объяснять де Порто в который уже раз.- Вот это самое письмо лежало в камине. Его, наверно, хотели сжечь, но огонь к тому времени еле теплился.
   -Кто- то, похоже, решил очернить дам, а мы и поверили! - с упреком заметил друзьям де Силлек. Он с силой провел рукой по лицу, словно отгоняя какие-то мысли, которые волей- неволей пришли к нему в голову. При этом он невольно скользнул взглядом по злым словам, связанным с его именем и сердце его больно сжалось. - Я не могу поверить, что г-н Ришелье позволяет себе разбрасывать свою тайную корреспонденцию где попало! Вы когда- нибудь видели в Лувре другие его несожженные письма?
   -Нет, ни разу! - с готовностью отозвался де Порто. - Ну и светлая же голова у вас, Арман!
   -Мы, если мне не изменяет память, никогда не видели ни единой бумаги, ни в покоях кардинала, ни в покоях Его Величества. Это говорит о том, что каждый очень тщательно следит за своей корреспонденцией! Но появление письма очень странно..Я иду к ней! - решительно сказал де Силлек и встал. - Необходимо выяснить, что все это значит, если это правда, и предупредить г-жу дю Трамбле, если это ложь. Вполне вероятно, что письмо - только первая ласточка в целом деле очернения дам перед нами!
   -Но зачем? - удивился де Порто.
   -О чем-то подобном мне рассказывала г-жа дю Трамбле. У г-на кардинала, как я теперь понимаю, чрезвычайно широкий опыт в компроментировании неугодных ему людей!
   -Если б кардинал Ришелье отчего-то рассорить нас с дамами, то скомпрометировали бы именно нас! - возразил де Арамисец.
   -Вы можете быть уверены, что аналогичное письмо не получили и наши с вами дамы?
   Де Арамисец вскочил. Де Батц тоже поднялся.
   -Постойте! - остановил он друзей. - Если это окажется правдой... Арман, не принимайте все это так близко к сердцу, иначе Изабелла дю Трамбле разобьет его.
   -Арман, идите к ней! - вступил в разговор де Порто, который против обыкновения до этого удрученно молчал. - Узнайте же все у г-жи де Силлек или, если понадобится, предупредите ее!
   -Встретимся завтра! - бесстрастно сказал де Силлек и стремительно вышел. Все смотрели ему вслед. Невзирая на слова Армана, мрачное предчувствие катастрофы охватило друзей.
   -Г-жа маркиза, наверно, уже вернулась из Лувра, - произнес де Арамисец, глянув на часы. - Я должен ее видеть.
   Он с нетерпением подождал, пока де Силлек скроется, и направился к выходу.
   -Гм, - пробурчал де Батц, - наверно, нам все-таки не следовало их отпускать, Исаак. Что- то подсказывает мне, что все тщательно продумано! Настолько тщательно, что может оказаться и правдой!
   -Как мы расскажем обо всем мушкетерам!? - покачал головой де Порто.
   -Пока будем молчать, Исаак, слышите, пока все не прояснится! Дело - то чрезвычайно деликатное!
   -Вы считаете, это - лучший выход?
   -Да.
   -А что же дальше?
   -А дальше, любезный друг, мы тоже отправимся по делу - идемте со мной к де Тревилю!
   -Зачем, если вы говорите, что нужно молчать?
   -Вот ему - то как раз следует знать о письме. Он нам подтвердит, что г-жа дю Трамбле и г-жа де ла Шпоро - верные друзья короля, а бумага эта - гнусная подделка!
   Им удалось побеседовать с г-ном де Тревилем, а вот Арману де Силлек с Изабеллой - нет!
   Граф остановился у ворот дома графини, при виде разыгравшейся пред ним, как в театре, странной сцене. Сквозь высокую резную решетку, опоясывающую посыпанный желтым песком широкий двор, Арман де Силлек видел серый фасад роскошного особняка с широким подъездом. Во дворе бегали слуги, разгружали из двух телег бочки с вином, садовник длинными ножницами подстригал тисовую ограду, отделявшую двор от хозяйственных построек, а служанка кормила из передника запряженных в богатую карету черных лошадей. Густые каштаны склоняли раскидистые ветки к окнам дома, где развевались белые занавеси. В их тени, под окнами дома, в цветнике, красными и розовыми искорками вспыхивали крупные розы, посаженные заботливой рукой.
   Взгляд графа был прикован к круглому балкону дома, где мирно беседовали две женщины - Изабелла и г-жа де Шательро - известная всем сторонница кардинала. Изабелла стояла спиной к перилам, и де Силлек не видел ее лица, а вот г-жа де Шательро, облокотившись на балкон, с доверием и вниманием во взгляде слушала свою юную спутницу.
   У графа застучало в висках, а насмешливые строчки письма Изабеллы встали перед глазами, заставляя его испытывать немыслимую сердечную боль. Он отказывался поверить в ужасную правду, чувствуя, что не выдержит такого хлесткого удара судьбы. Изабелла разговаривала с известной шпионкой кардинала Ришелье, верно, улыбалась ей, и они вместе потешались над несчастным влюбленным, что имел несчастье встать у них на пути!
   -Господи всемогущий! - хрипло прошептал потрясенный г-н де Силлек. Эти слова, помимо воли вырвавшееся из его уст, не могли отразить всего того чувства ужаса и душевной обреченности, которые он сейчас испытывал! Прав был проницательный де Батц - г-жа дю Трамбле, в конце концов, разбила графу сердце!
   Он неподвижно стоял за оградой, не в силах сделать хоть шаг от спасительной опоры. В широко распахнутых глазах этого, безусловно, храброго и пор­азительно выносливого человека отражался ужас, и в глубине их медленно гас внутренний огонь.
   Неожиданно Изабелла бросилась в дом. Г-жа де Шательро с улыбкой еще немного постояла на балконе, понюхала розы, росшие в ящиках, а затем спустилась вниз, вышла из дома и села в карету. Еще через минуту экипаж неторопливо проехал мимо де Силлек и отправился в сторону Лувра.
   -Изабелла, ответь мне, что было нужно от тебя этой интриганке Шатильро? - тем временем хмуро спросил дочь г-н дю Трамбле, когда та вошла в его кабинет. - Чего ради она решила нанести тебе дружеский визит? Чего это она так призывно улыбалась и из кожи вон лезла, чтоб только понравиться тебе?
   -Я не поняла.
   -Зачем же ты столь неосмотрительно согласилась беседовать с ней? Почему тебя не смутила странная перемена - то она терпеть тебя не могла, а то явилась к тебе в дом с изъявлениями приязни?
   -Она пришла ко мне повиниться, рассказать, как ей плохо...
   -А почему это беседовать нужно было на балконе, а?
   -Г-жа Шательро сказала, что ей необходим свежий воздух, ибо она волновалась!
   -С чего бы это вдруг заволновалась такая бесчестная особа? И о чем вы так долго говорили?
   -Ей так трудно, отец, как было бы, наверно, мне на ее месте, потом она просила дружеского совета, что же ей делать. Ее опасаются в Лувре, ей не доверяют в домах парижских вельмож! Она действительно несчастна, отец!
   -Ха! Она, конечно, ловко сыграла на твоих жалости и доброте к людям, Изабелла!
   -Вы так говорите, будто я совершила ошибку, беседуя с ней!
   -Не люблю я, когда люди резко меняются!
   -Мне тоже показалось, что она тянула время, мялась, не решалась в чем-то признаться, будто-то ждала чего-то. На какой-то миг мне померещилось что- то странное в ее взгляде, насмешливое и страшное, будто она раздумывала, ударить меня кинжалом сразу или чуть помедлить, отец! И, к концу разговора, баронесса заявила, что на моем месте никогда бы не разговаривала со своими врагами. Что бы это значило, отец? Почему она так сказала?
   -Странные слова, странные визиты, - в мучительном раздумье проронил дю Трамбле. - Я что- то упустил, или же мне не сказали...
   -Мне стало не по себе, и я убежала.
   -А она уехала?
   -Сразу же!
   -Берегись, Изабелла! По моему мнению, - уж можешь мне поверить, я знаю, что говорю! - тебя принуждают исполнять непонятную мне роль в балаганной постановке, поставленной каким- то таинственным режиссером, стоящим за сценой. И я, боюсь, знаю, кто может стоять там. И думаю, этот человек известен и тебе, тем более что он неоднократно предупреждал тебя, что ты пожалеешь о своем отказе служить ему! Кто не служит ему, тот либо умирает, либо становится изгоем и в своей семье и у своих собственных друзей!
   Изабеллу охватило мрачное предчувствие. Она задрожала.
   -Вы хотите сказать, г-жа де Шанонсо приезжала ко мне не просто так?!
   -Конечно! Ни за что не поверю, что такая женщина, как она, испытывает стыд из-за того, что ней плохо относятся! Такие люди могут испытывать только два человеческих чувства - алчность и мстительное торжество!
   -Зачем, отец, зачем, она тогда приезжала, боже мой?!
   -Если б я знал, мой ангел, - тихо сказал граф, - если бы я только знал...
  
  

Глава 20

  
  
   -Арман, вам следовало бы вчера вечером пойти с нами к капитану де Тревилю! - говорил де Батц.
   -Да, - добавил де Порто, - де Тревиль сказал, что никогда и ни за что не поверит письму. Еще до нашей встречи госпожи де ла Шпоро и дю Трамбле оказали королю и королеве неоценимые услуги. Госпожа маркиза - одна из тех, кому еще доверяет ее Величество, а при госпоже графине говорят обо всем, не боясь Бастилии.
   -Оказывается, - вставил де Батц со страстью, - они обе уже несколько раз обводили кардинала вокруг пальца.
   -Мы были неправы тогда, когда чуть было, не поверили письму, - произнес де Порто с улыбкой.
   Они стояли на посту как- раз в том самом месте, где вчера Исаак нашел письмо. Приходилось говорить вполголоса - им мешали четыре гвардейца у противоположной двери зала.
   -Я так сожалею, что принес это злосчастное письмо! - добавил Исаак со вздохом. - Так жалею, что я любопытен, жалею так сильно! Вы не представляете себе как жалею!
   -Ну и не лазали бы по каминам, как кот! - раздраженно бросил опоздавший Анри. Он холодно кивнул друзьям и встал на пост. - Вы должны были сжечь письмо, не читая!
   -Кажется, есть плохие новости! - шепнул де Батц Арману, стоявшему рядом.
   -Я понимаю, Анри, - продолжил де Порто обиженно, - что вам все это неприятно! Но мы вчера навестили де Тревиля, и он уверил нас, что письмо, похоже, поддельно!
   -Я слышать об этом не желаю! - сквозь зубы заявил де Арамисец.
   -Но я хотел вам сказать, что вы можете доверять г-же де ла Шпоро!
   -Исаак, вы поняли меня? - произнес де Арамисец столь выразительно, что храбрый де Порто предпочел замолчать.
   В установившейся тишине ясно прозвучал голос одного из гвардейцев.
   -Нет, я знал ее, когда она еще открыто была с нами.
   Мушкетеры насторожились. Де Арамисец, обернувшись, вгляделся в подозрительно знакомое холеное лицо гвардейца, разодетого под красным плащом по последней моде. Тот поправил тщательно завитые белокурые локоны и снизил голос до полушепота. Его друзья с загадочными лицами склонились к нему.
   Де Силлек перевел взор на де Порто.
   -Исаак, расскажите-ка нам какую-нибудь вашу новую историю, - предложил он. - Да подлиннее, если можно!
   -Я в этой кутерьме все забыл!
   -Ну так постарайтесь вспомнить хоть что- нибудь, пусть даже ту длинную историю про вашего доблестного батюшку!
   Де Порто подозвал друзей поближе, но слушателем остроумного Исаака оказался только Шарль.
   -Анри, вы были у г-жи де ла Шпоро? - очень тихо спросил Арман.
   -Нет! - одними губами ответил де Арамисец. - Представляете, Арман, меня вдруг даже не пустили в дом. Сказали, по приказу г-жи маркизы.
   Де Силлек вгляделся в бледно- голубые глаза друга и не узнал их. В этих знакомых ласковых глазах почти ощутимо перемешались растерянность, недоумение, отчаянье и гнев человека, которого только гордость заставляет держать себя в руках.
   -Увы, Арман, - продолжил де Арамисец с бледной улыбкой, - как там было написано в этом проклятом письме - эти встречи не могут долго продолжаться!? Вот и конец!
   Де Силлек с болью взглянул в похудевшее, со следами бессонницы, лицо друга и отвернулся.
   -А вы - то были у г-жи графини? - в свою очередь спросил де Арамисец.
   -Нет, Анри.
   -Вас что- то остановило или вам тоже слуги объявили, что она вас не принимает?
   Арман медленно покачал головой.
   -Нет, Анри. Ее не оказалось дома.
   Де Арамисец провел рукой по лбу.
   -Она очень мила, не правда ли? - громко продолжал гвардеец. - И очень хитра. Никогда не знаешь точно, когда она говорит правду, а когда смеется над тобой.
   -Она в вас, де Рон, наверно, не чает души? - громко подал голос один из гвардейцев.
   -Да, конечно, - самодовольно ответил наш знакомец барон де Рон. - От нее не часто услышишь слова любви, но как же мило она произносит эти самые слова! Вы знаете, я всегда выбираю себе женщин незаурядных и женственных.
   -Еще бы! - ввернул тот же гвардеец. - Такие женщины попадаются нечасто. Одно плохо - в них влюбляются даже люди, которые считают себя умными и осторожными!
   -А, влюбившись, с каким же великолепием они начинают выдавать все секреты королевы Анны и ее друзей! Ха!
   Мушкетеры с широко раскрытыми глазами слушали этот разговор.
   -Они, что, про нас говорят? - пробормотал де Батц.
   Де Силлек побледнел.
   -Как все-таки, на самом деле, легко обмануть влюбленного человека, верно, господа? - продолжал громко разглагольствовать барон де Рон. - Влюбленный готов верить во все, что угодно! Но я - то не таков, да, г-да? Разве может она меня разлюбить даже ради одного из этих глупцов? Мой соперник может быть красивее меня, но никак не храбрее.
   -Да, г-жа де ла Шпоро, несомненно, обожает вас!
   Имя было названо. Три мушкетера с таким ужасом глядели на де Арамисец, словно он был уже обречен немедля потерять голову на плахе. Де Арамисец пошатнулся, его поддержал де Силлек. В следующее мгновенье жилы на лбу де Арамисец вздулись, он выхватил из ножен шпагу и кинулся на де Рона.
   -Негодяй! - закричал он. Глаза его метали молнии.
   -Вот как! - воскликнул гвардеец и тоже вытащил шпагу. В одно мгновение гвардейцы встали в позицию! Но тут мушкетеры схватили Анри за плечи.
   -Ты с ума сошел! - воскликнул де Силлек, железной хваткой сжимая руки Анри. - В двух шагах от покоев кардинала! Твоя голова еще нужна нам!
   -Вы умрете! - заявил де Рон. - Все!
   -Завтра, в семь. На Пре - о - Клер! - прошипел де Батц прямо в лицо гвардейцам.
   -До завтра! Идемте, г-да!
   Гвардейцы перешли на другую сторону двери.
   -Негодяй! - повторял де Арамисец. - Негодяй!
   Губы его сводило от ярости.
   -Шарль, - с усилием сказал вдруг де Силлек, - я сейчас вернусь.
   Де Батц отвернулся, когда увидел в глазах друга то, что не должен был видеть ни один человек. Изабелла! Изабелла! Прекрасная и чуткая Изабелла, друг мушкетеров! Всегда такая мужественная и нежная! Обладательница необыкновенных глаз, в которых светились любовь, тепло, свет! Черная завеса боли и ревности закрыла от де Силлек ее прекрасное лицо, глядя в которое никто не мог солгать! Его Изабелла! Единственная, рядом с которой он чувствовал себя богачом, счастливчиком, избранником судьбы!
   Не в силах принять открывшуюся горькую истину, вечером после дежурства он приехал к дому Изабеллы и сразу же наткнулся на старого графа дю Трамбле.
   -О, г-н де Силлек! - Приветливо обратился к нему вельможа, останавливая свою карету рядом с его конем. - Рад вас видеть сегодня! Вам хотелось бы засвидетельствовать почтение моей дочери?
   Арман вздрогнул.
   -Да, ваша светлость.
   -Прошу вас в мой дом, сударь.
   -Благодарю вас, ваша светлость.
   Де Силлек чувствовал, что не перенесет, если кто- нибудь скажет ему в глаза, что графиня смеется над его любовью! Граф не сможет жить, если Изабелла сделает всеобщей игрушкой его сердце. Сердце, закрытое для всех, кроме нее! И все же он пройдет через это испытание, поговорив с ней прямо. Но де Силлек не мог найти в себе ненависти, хоть Изабелла и обрекла его на публичное осмеяние. Он понимал, что даже предательство не убило его любовь к ней! Как и все однолюбы, он полюбил раз и навсегда. Навсегда - значит на всю жизнь, что бы ни случилось.
   Де Силлек сжал губы. В груди его полыхал жесточайший огонь, обжигая сердце. Как же так получилось, что он любит шпионку кардинала Ришелье!?
   -Она сегодня у себя, - отечески заметил г-н дю Трамбле.
   -Но слуги только что сообщили мне, что г-жа графиня в Лувре, ваша светлость!
   -А вы, сын мой, никогда не спрашивайте у слуг, дома ли моя дочь, а просто просите доложить о вас. Слуги здесь разные, вы меня понимаете? И, замечу, не всегда нанятые лично мной! А Изабелла... Ее все эти дни ее удерживали у короля Людовика, а сегодня моя дочь нарушила королевский приказ явиться на службу и осталась дома! Вам повезло, сударь.
   Де Силлек склонился в поклоне под пристальным взглядом вельможи и прошел в гостиную графини. В гостиной ничего не изменилось за эти дни - кресла, обитые синим бархатом у выложенного серым камнем камина, на стенах длинные полки с книгами, дубовый буфет с тарелками с виноградом и хлебом, светлый овальный стол у окна, заваленный бумагами. Брошенные перья соседствовали с раскрытыми старыми пожелтевшими книгами, стакан с недопитым молоком опасно поставлен на край стола, булавки с жемчужными головками небрежно сдвинуты к подсвечнику в виде трех смеющихся римлянок. Над столом на видном месте была повешен пейзаж Веласкеса, который нравился графу и который Изабелла поставила рядом собой, чтоб вспоминать о любимом постоянно. У графа закружилась голова, когда он увидел ту, от которой терпел столько мучений, но, взглянув на которую, испытал вновь мучительные всполохи любви и нежности.
   Сама Изабелла, подтянув повыше юбки, взобралась на табурет и сейчас перебирала книги на верхних полках своей огромной библиотеки.
   -Куда же я ее поставила? - вслух размышляла Изабелла. - Ведь я перечитывала Сенеку совсем недавно! Ах, вот же она!
   Изабелла вытащила из массы книг толстый фолиант в черном переплете и едва не уронила ее на пол, заметив входящего в гостиную графа де Силлек. Яркий внутренний свет зажег ее заалевшее личико.
   -Господи, г-н Арман! - воскликнула она, словно не веря в чудо. Страшно волнуясь и робея, Изабелла прижала к себе фолиант. - Здравствуйте, мой друг! Какое счастье, что я не отправилась сегодня в Лувр, а ведь должна была! Я как чувствовала, что неподчинение сегодня приказу Его Величества короля принесет мне нежданную радость! Как же хорошо, что вы зашли ко мне!
   Он поспешно подал ей руку. Изабелла спрыгнула на пол, не сводя с графа сияющих глаз, положила книгу на табурет. Он же глядел на нее с непонятными горечью, страданием, болью. Глаза его, черные, словно озера ночью, выражали такую бездну горя, что Изабелла бросилась к нему.
   -Что случилось? - упавшим голосом спросила она. - Кто-то погиб из наших? Не молчите, не пугайте меня, прошу вас! Я же вижу, что- то не так!
   -Сударыня, я пришел сказать вам несколько слов.
   -Г-н Арман, вы с дуэли!? Вы ранены? Нет? Но вы так бледны! Приказать подать вам вина?
   -Нет, сударыня.
   -А наши друзья? С ними все в порядке, да? О, теперь я жду чего угодно! Вы знаете, что происходит с нами в последнее время, нет? Эти внезапные вызовы в Лувр в такой категоричной форме, что нельзя ослушаться! И каждый день, чего раньше никогда не бывало! Но мне - то что, а вот Джулию вообще заставляют уехать в Безансон с г-жой де Роган! Якобы никто не может прожить без любовных куплетов в ее исполнении! Я начинаю всерьез опасаться, что обстоятельства хотят разлучить нас.
   Глаза ее потемнели. Де Силлек глубоко вздохнул. До этого он с болью глядел в лицо Изабелле, страшась найти и не видя той лицемерной маски, которая бы открыла бы ему отвратительное лицо женщины, что предает верящих ей людей. Но не было в ясном лице Изабеллы уродливых следов порока, оно было чуть запачкано чернилами на щеке и только! Глаза Изабеллы - изумительно красивые, серые как сталь смотрели прямо и нежно. Но встречу ее с г-жой де Шательро он видел собственными глазами, видел так же ясно, как сейчас Изабеллу, а она ни слова не сказала о ней!
   -Сударыня, ваше письмо, недавно написанное вами кардиналу Ришелье, не было сожжено, как вы, наверно, рассчитывали, - донесся до Изабеллы хриплый чужой голос де Силлек. Голос человека, каждое слово которого дается ему с трудом. - Из письма нам, наконец, стало известно, что вы использовали дружбу с мушкетерами как удачную возможность узнать планы г-на де Тревиля и некоторых придворных вельмож.
   -О чем вы говорите? - пробормотала Изабелла изумленно.
   -Я должен признаться, что изначально не верил ни единому слову в письме, но я понял, что ошибался, когда увидел вас вчера с госпожой де Шанонсо, которая, как известно, служит г-ну Ришелье. Вы поступили неосторожно, сударыня, беседуя с ней вот так на виду у всего города. Это существенно повредило вашей репутации яростного противника кардиналистов!
   -Моей репутации?
   -Да.
   Изабеллу внезапно охватила слабость. Не для того ли приезжала сторонница кардинала, чтоб с присущими ей коварством заманить юную Изабеллу дю Трамбле в хитроумную ловушку и настроить общество против юной графини?! Если их видели вместе с г-жой де Шанонсо, то, конечно, тут же заподозрили ее, Изабеллу, в склонности к кардиналистам! Момент нанесения удара был выбран виртуозно правильно - никогда еще противостояние сторонников короля и великого кардинала не было столь острым и не балансировало на грани городской войны! Совсем недавно стало известно, что в Лувр брошен граф де Шале, обвиненный в заговоре против короля и кардинала. На него донес его бывший друг де Лувиньи, который рассказал на допросе, что де Шале хотел поднять мятеж против кардинала, и именно ему было поручено физическое устранение Ришелье. В Париже новости расходились мгновенно, и сейчас несчастного де Шале, обвиненного в оскорблении величия, и де Лувиньи горячо обсуждали. И только вчера утром стало известно, что виновный будет обезглавлен и четвертован, части его тела будут выставлены для всеобщего обозрения на городских воротах, наследники лишены дворянства, а имущество конфисковано. Никакие просьбы и ходатайства не могли поколебать решимость кардинала Ришелье наказать виновного. И тогда высшее общество Парижа взорвалось - всем, кто открыто выступал за Ришелье и тем самым был вынужден оправдывать казнь де Шале, не давали проходу, дворян вызывали на дуэли, или открыто задирали, женщины подвергались презрительному молчанию со стороны роялисток. А уж про членов семей сторонников кардинала и говорить нечего - те, чтобы не разорвать родственные нити, которые в те времена были чрезвычайно сильны, оказались меж двух огней. И недаром тревожилась Изабелла дю Трамбле, ибо черное пятно общественного осуждения всех, кто стоял за короля Людовика, коснулось и ее.
   Изабелла прислонилась к столу. Ей стало дурно.
   -Вас, сударыня, мог видеть не только я. Но я не выдам вас, ибо... кем бы вы ни были, кому бы вы ни служили, я по-прежнему ваш верный слуга! - не поднимая глаз, отстраненно говорил де Силлек и ровный холодный голос его падал в пустоту. - Вы писали г-ну кардиналу, что не можете более выносить меня. Что же, сударыня, я не стану противиться вашей воле и освобождаю вас от обязательств предо мной.
   Одни глаза жили на побелевшем, как мел, лице Изабеллы. Она чувствовала себя совсем растерявшейся перед разразившейся внезапной катастрофой, в которую беспомощно проваливалась.
   -Г-н Арман, какое письмо, о чем вы мне говорите!? Я не могу понять...
   Де Силлек встретил ее испуганный и удивленный взгляд, и на дне его истерзанной души мелькнула мысль, что не может виновный человек так искренне изумляться. Но слишком долго граф страдал. Он уже не верил.
   -Г-н Арман, не смотрите на меня так враждебно! Сюда действительно приезжала госпожа Шанонсо, но я не знала, что она должна была скомпрометировать меня в ваших глазах. Я думала, что ей нужна помощь! Я ей поверила, а она, значит, лгала мне!?
   Изабелла чуть не плача глядела в непримиримое лицо де Силлек. Страх захлестывал ее.
   -О, г-н Арман! Почему вы мне не верите!? - воскликнула она, ломая руки. - Вы же всегда знали, что моя семья близка к г-ну кардиналу, что Ришелье всегда хотел повлиять на меня, сделать своей шпионкой, но я отказывалась, всегда отказывалась! Почему вы вдруг перестали мне верить, г-н Арман? Господи, что с вами?!
   -Г-жа Изабелла, зачем вы лжете мне! - впервые вырвался из уст г-на де Силлек стон отчаянья и боли. - Нам обоим было бы легче, если б вы не оправдывались столь искусно! Зачем вам нужно вновь и вновь лгать мне, зная, что вы лишний раз причиняете мне чертовскую боль!
   Он, казалось, и сам не понимал, что говорит. Граф задохнулся и нервно перевел дыхание.
   -Г-н Арман, я никогда бы ничего про вас не написала! Я никогда бы не выдала ни одной тайны своих друзей, не задела бы вашу гордость дворянина, даже если б меня публично четвертовали на Гревской площади!
   -Г-жа Изабелла..., - прошептали его губы с трудом, как начало молитвы о милосердии, но не докончили. Нечеловеческая сила воли, с которой он взял себя в руки, победила. - Я не смею более отнимать ваше время. Вы отныне свободны от меня, сударыня! - холодно сказал он. - Но если вам понадо­биться моя жизнь, возьмите ее. Прощайте!
   Он весь внутренне сжался, когда увидел, что Изабелла не двигается с места и молчит. Изабелле казалось, что она кричит, останавливая любимого, но самом деле она, пораженная его словами в самое сердце, не могла выдавить из себя ни звука. Мгновенья уходили, а растерявшаяся Изабелла как в горячечном бреду смотрела, как он резко открыл дверь и, не оборачиваясь, вышел. Девушка еще была не в состоянии понять разумом, что произошло, была так потрясена случившимся, и, как это иногда случается, на минуту потеряла всякую энергию действовать,
   Она не успела задержать Армана де Силлек. Он ушел. Ушел белый от раздирающей его муки, с окаменевшим от боли и горя лицом. Никто не знал, как мучительно трудно дался ему его уход от единственной женщины, которую он боготворил!
   Реакция отпустила Изабеллу так же быстро, как потрясение парализовало ее волю. Изабелла бросилась за Арманом, чувствуя, что, если не увидит его, случиться непоправимое. Она обезумеет от ст­раха, сойдет с ума в той искусной ловушке, в которой оказалась.
   -О, боже мой! Г-н Арман, подождите меня! - в панике закричала она.
   Изабелла выскочила из комнаты и сходу попала в объятия дяди - Жозефа - Леклерка дю Трамбле, старшего брата отца Изабеллы, того самого, кого с опаской называли - от Парижа до Марселя - "Серый кардинал", монаха-капуцина, начальника канцелярии кардинала Ришелье. Впрочем, о том факте, что он заведует тайной канцелярией было известно лишь малому количеству государственных лиц. В качестве начальника канцелярии Ришелье отец Жозеф, вместе с четырьмя другими капуцинами, исполнял тайные поручения кардинала и в неразборчивости применяемых политических средств превосходил своего начальника. Сказать об этом по его непримечательной внешности - мелкие черты скуластого лица, подобострастная улыбка, полные щеки человека, любящего хорошо покушать и такая же фигура! - было нельзя, чего, впрочем, он и добивался. Незаметно он появлялся, тихо уходил и, как сейчас, легко вмешивался в чужие судьбы и ломал их. Он, высокий, плотный, с привыкшим к тяжелой работе телом, схватил племянницу железной схваткой.
   -Что случилось? - воскликнул он пронзительно. - Что с вами, дорогая моя племянница!
   -Пустите меня!
   -Куда вы, дорогая моя девочка?
   -Да пустите же! - Изабелла вырывалась из его объятий. Она почти физически ощущала, как увеличивается расстояние между ней и любимым и сознание этого наполняло Изабеллу до краев отчаяньем и диким страхом. - Дядя, вы меня что, нарочно держите!?
   -Конечно, милая Изабелла! - ласковая улыбка появилась на его загорелом лице. - А как же еще мне задержать тебя, ежели не силой? Моим приказам ты давно не подчиняешься, твой отец так тебя любит, что потакает всем твоим глупостям, в Лувре и в Пале - Рояле ты ведешь себя так, будто все в своей жизни знаешь сама! Видимо, взнуздать тебя можно только крепкой рукой! Моей рукой, я думаю! Только тогда ты станешь податливой как глина!
   -Пустите меня! Пустите! - Изабелла билась в цепких руках дяди, как вольная горлица в железных силках несчастья. - Отец, на помощь!
   -Никто тебя не услышит, дорогая племянница. Твой батюшка только что уехал в Пале - Рояль, я сам его провожал, а слуги ваши слушают меня так же, как и своего господина!
   -Неправда!
   -Как же неправда, если многих из них нанимал я сам!
   -Пустите меня!
   -И что же тогда? Зачем мне отпускать вас? Г-н де Силлек, между прочим, уже уехал! Он очень решительный человек, не правда ли?
   Изабелла ахнула.
   -Я ненавижу вас! - закричала она в ярости. - Ненавижу! Как вы только могли рассорить нас!?
   -Изабелла! Жозеф! Что случилось!? Ты что ей сделал!? - кричал бегущий по коридору отец Изабеллы.
   Увидев старшего брата, отец Жозеф разжал руки.
   -Никола, я думал ты уехал в Пале - Рояль?!
   -Я забыл пару писем и вернулся... Жозеф, почему так кричала моя дочь? Что ты ей сделал?
   -Да ничего такого я ей не делал, Никола. Мы разговаривали, не правда ли, милая племянница?
   -Нет! Отец, он не дает мне уйти!
   -В самом деле, Жозеф! В чем дело?
   -Я же объясняю, мы разговаривали...
   -Разговаривали, Жозеф, и оттого у нее такой растрепанный вид? Ты со своими новейшими приемами вербовки перешел все границы! Ты сведешь с ума мою старшую дочь!
   -Отец, скажите ему, чтоб он немедленно отпустил мою руку!
   -Жозеф, отпусти ее! Если я еще хоть раз увижу, что ты причинил боль моей дочери, я рассержусь до крайности! А ты меня знаешь, брат, меня сердить нельзя!
   -Ах, дорогой мой, ты сам не понимаешь, что ты говоришь! Я подхватил мою милую маленькую Изабеллу, чтоб она не упала, а она, вместо благодарности любящему дяде, начала кричать, даже поцарапала меня, вот смотри же, что у меня со щекой! Где твой лекарь?
   Изабелла побежала вниз. Армана во дворе уже не было. Уезжая, он медлил, втайне надеялся, что Изабелла так просто не даст ему уйти. Увы, его робким надеждам не суждено было сбыться. Никто не задержал его. Изабелла, тщетно бившееся в руках дяди и взывавшая к любимому, не могла докричаться до него. Вот так судьба победила Изабеллу и де Силлек, этого мужественного, сурового, но в чем- то очень трогательного человека.
   Изабелла, чувствуя, как разбито все ее тело и кровоточит душа, в бессильной молитве подняла голову к небу, где белые облака плыли над залитыми солнцем миром, равнодушные к бедам и страданиям всего мира. Помощь не снизошла с небес. Изабелла в ярости топнула ногой, мечтая, чтоб дядя ее пал мертвым на месте и не чувствуя вины за столь грешные мысли, и помчалась к своему смоляному иноходцу с длинными ногами и тонкими бабками в конюшне. Через минуту она была уже на дороге к дому г-на де Тревиля.
   Графиня, задыхаясь от душевной муки, что мучительно сжимала ей сердце, хотела догнать графа, но не знала, что еще больше удаляется от него- де Силлек в этот момент медленно ехал в Лувр. От г-на де Тревиля, которого тоже у себя не оказалось, Изабелла в отчаянии бросилась к Джулии.
   -Г-жа Жули сегодня не принимает! - заявил слуга.
   -Вы с ума сошли! - хмуро отозвалась Изабелла. - Для меня ваша госпожа всегда дома.
   -Ее Величество отослал госпожу в Безансон, сударыня.
   -Мне известно, что она не подчинилась приказу, любезный. Пропустите меня немедленно!
   -Ее нет дома, уверяю вас!
   -Намерены ли вы пропустить меня или мне звать твоего хозяина, г-на маркиза, чтоб он объяснил тебе, как тебе следует обращаться со мной?
   Слуга посторонился. Изабелла даже не обратила внимания на его странное поведение, так была расстроена.
   Джулия, забравшись с ногами на диван, листала модный роман у себя в комнате.
   -Изабелла, я безумно рада тебя видеть! - она бросила книгу на пол, покрытый цветным ковром, и подошла к подруге. - Что это у тебя с лицом? Ты ужасно выглядишь, просто ужасно!
   -О, я умру сейчас от горя! Джулия, боже! Граф де Силлек ...он...он....не любит меня!
   -Ерунда! Не может этого быть!
   Изабелла, спрятав лицо в ладонях, горько зарыдала, уронив голову на бархатные подушки дивана.
   -Изабелла, дорогая, что ты! Объясни мне все толком!
   Графиня всхлипывала. Джулия с изумлением и любопытством наблюдала за ней.
   -Ну! - наконец выжидательно спросила она.
   -Что?
   -Что с тобой произошло-то?
   Изабелла провела дрожащей рукой по лбу и на негнущихся ногах подошла к окну. Свежий ветерок обласкал ее распухшее от слез лицо, но Изабелла, казалось, не замечала ничего. Даже изумительный вид из окна на пахучие каштаны, подстриженные буки и ковер белоснежных лилий в саду оставил ее, против обыкновения, равнодушной. Впервые в жизни не заметила она и бестолковое семейство черных дроздов, много лет живших на ближайшем дереве, и, глядя на которое раньше только смеялась.
   -Я жду твоего ответа, Изабелла.
   -Он сказал, - очень тихо начала Изабелла таким отчаянным тоном, словно у нее разрывалось сердце, - что я написала письмо кардиналу Ришелье, в котором призналась, что устала от г-на де Силлек и люблю другого человека. Он сказал, что читал письмо и уже не может мне верить!
   Маркиза опешила, потом засмеялась.
   -Вот уж не думала, что наш серьезный, умный г-н де Силлек, всегда так уверенный в себе, столь легковерен! - вдоволь насмеявшись, ответила Джулия. - Хотя, похоже, вовсе это не легковерие, а простая ревность! Он прочел в письме о другом человеке, вот и взбесился!
   -Он не может...
   -Не может ревновать? Как выяснилось, может, да еще как! Раз он ввернул, что не любит тебя...
   -Он так не сказал! Он сказал, что его сердце принадлежит мне, но мне он более не верит!
   -Изабелла, все это лишь проявление ревности!
   Изабелла обернулась и лихорадочным взором впилась в лицо подруги.
   -Ревности? - у Изабеллы опять задрожали губы. - Похоже, он видел меня вместе с г-жой Шанонсо!
   -А где вы были вместе?
   -Она приезжала ко мне.
   -О, господи! Когда?
   -Я разговаривала с ней вчера! А граф Силлек видел нас, мирно беседующими у меня на балконе! Несчастный, что же он подумал!
   -Он не должен был ничего такого подумать! Он не должен был увидеть в вашей беседе ничего страшного. Сама подумай, ну что ему какая- то там беседа?
   -Джулия, он решил, что мы с ней - подруги и служим одному лицу - кардиналу Ришелье!
   -Де Силлек - взрослый мужчина, он давно знает, кто ты, знает, что в доме у вас вечно толкутся монахи - капуцины, иностранные гонцы, какие-то подозрительные лица в серых неприметных плащах! И слуги у вас все - время меняются, по- моему я вообще ни разу не видела одного и того же камердинера дважды! Ришелье, что, под видом слуг прячет у вас кого- то?
   -Тебя что- же, совсем не встревожило появление некого фальшивого письма? - спросила Изабелла.
   -В твоем пересказе письмо невинно.
   -Ты умница, Жули! Действительно, как я не подумала, ведь в письме может быть написано еще что-то! Иначе отчего бы у г-на Армана было такое лицо....Надо расспросить о письме кого- нибудь еще. Ты давно видела г-на де Арамисец?
   Джулия тут же опустила глаза.
   -Давно, Изабелла.
   -Он разве не заходит к тебе?
   -Нет, не заходит! Может быть, он думает, что я уехала?
   -А ты разве не предупреждала его, что остаешься в городе?!
   -Я не выхожу из дома, ведь, в конце концов, я нарушаю приказ короля - быть на встрече с послами Ливантии в Безансоне.
   -Почему ты не отправила к нему Мари?
   -Мари! Мари! - взорвалась Джулия. - Мари тысячу раз бегала к нему! Его никогда нет на квартире, Мари оставляла мои письма, но...
   -Ответа не бывает?
   -Нет! Мари видела де Арамисец около нашего дома несколько раз, но он так и не зашел. А я ждала его! - обиженно докончила маркиза.
   -Значит, де Арамисец тоже знает об якобы написанном мною письме.
   -Ты так считаешь?
   -Мы обязаны встретиться с нашими друзьями, иначе из-за клеветы мы потеряем друг друга. И навсегда!
   -Изабелла, - тронула Джулия подругу за рукав.- Г-н де Силлек говорил что- нибудь об Анри?
   -Нет, в письме, похоже, не было о тебе ни слова.
   -Ты думаешь?
   -Хотя, если честно, я так испугалась, что плохо слышала его. Может быть, де Арамисец не приходит, потому что ему говорят, что тебя нет дома? Слуга только что уговаривал меня удалится.
   -Но все знают, что я не уехала!
   -Знают?
   -Конечно!
   -А Мари оставляет письмо в дверях?
   -Да, конечно, ведь де Арамисец никогда нет дома. Это странно, признаться...
   -Не так уж странно, если предположить, что не просто так его задерживают в Лувре. А тем временем кто-то приходит в его дом, забирает твое письмо и благополучно исчезает!
   -Что ты все выдумываешь! - испуганно воскликнула маркиза.
   -Этот кто-то подделывает мой почерк, пишет письмо г-м мушкетерам, подсылает ко мне г-жу де Шанонсо, подкупает твоего слугу говорить всем, что ты уехала, и делает в эти минуты другие гадости, о которых мы не подозреваем!
   Испуг Жули увеличивался по мере того, как говорила Изабелла.
   -Ты с ума сошла! - с трудом прошептала маркиза. Она сидела очень прямо и с ужасом глядела на подругу, которая странно легкомысленным тоном излагала свою речь.
   -Вовсе нет! - пожала плечами Изабелла. - Иначе почему нам не найти наших друзей? То они на дежурстве, то мы! Когда так было, что две фрейлины - заметь, юные и совсем неопытные, - так нужны в королевском дворце Лувре? Бо­лее того, когда я хотела остановить г-на Армана, меня схватил мой дядя Жозеф. Он так вцепился в меня, не давая остановить г-на де Силлек, что у меня на руках сейчас синяки - вот смотри! Здесь, у локтя, и еще на запястьях!
   -Ты что такое говоришь!? Мы же с тобой никому не мешаем, мы ни во что не вмешиваемся, ничего особого не знаем! Даже Его Величество в последнее время не обращается к нам с просьбами или приказами! Мы же с тобой только и хотим, что быть со своими милыми, гулять с ними, выслушивать признания в любви! Во всяком случае, мне ничего больше не нужно! Только бы г-н Анри был со мной, только б нас ничего не разлучило, пока я не стану его супругой и не рожу ему миленьких голубоглазых малышей! О, только бы с ним ничего не случилось до этого, я молю об этом всевышнего в нашей домашней церкви каждый день!
   -А дядя Жозеф прямо заявил мне, что не хочет, чтоб я догнала де Силлек и все ему объяснила!­
   -Так и заявил? Странно!
   -Странно не только это! Как ты думаешь, Жули, а откуда он вообще взялся у дверей моей комнаты? Я с ним почти не общаюсь, и он сам не очень-то меня любит. Я кажусь ему надменной и своенравной, он сам так говорил тысячу раз! Вообще, дядя Жозеф обожает только мою сестру Анессу! Тем не менее, он зачем - то бродил возле моих комнат!
   -Ты, значит, считаешь, что твой милый дядя знает о письме?
   -Наверняка знает, Жули! И, по - моему, он подслушивал наш разговор с г-ном Арманом.
   -О, небеса!
   -Более того, я боюсь, что он следил за графом де Силлек. Ах, только б с ним ничего не случилось! Ты же знаешь г-на де Силлек, он ни за что не откажется от внезапной дуэли, умрет, но не позовет на помощь, даже если будет сражаться один! А ведь организовать такую смертоносную дуэль для дяди Жозефа легче легкого! Они вынудят его драться, и, если рядом не будет его друзей, они его... убьют! Джулия, они его убьют! Они могут решить, что, если он умрет, со мной можно будет легко справиться - ведь тогда мне будет все равно, что случиться в моей жизни! Ах, я не переживу, если господин Арман... Я не переживу! Я люблю только его, Джулия! О, господи! Только б они ничего не сделали с ним! Только бы не ударили кинжалом в толпе!
   -Изабелла, да ты что!? Ты сама-то понимаешь, что ты тут такое мне измыслила!?
   -Очень хорошо понимаю!
   -Этого всего просто не может быть в наше время! Мы же с тобой никому, ну никамушеньки! - не мешаем! Если раньше мы еще вмешивались в дела политические, то сейчас у нас с тобой только любовь на уме!
   -А кто про это знает? Может быть, они считают, что мы замышляем что- нибудь!
   -Да что замышляем - то?
   -Не знаю! Но они так могут думать!
   -Да кто они?
   -Не знаю!
   -Я жду не дождусь, когда г-н Анри попросит моей руки и сердца у моего батюшки, а ты говоришь, за нами следят и угрожают несчастьем!
   -Мой дядя Жозеф, я уверена, следит и за нами. Откуда ты знаешь, что это не так?
   Девушки огляделись и растерянно уставились друг на друга.
  
  

Глава 21

  
  
   Мушкетеры пришли на Пре-о-Клер ровно к семи часам вечера. Заходящее алое солнце заливало этот огромный луг, облюбованный дуэлянтами уже давно, каким- то неприятным оранжево - красным светом, который странно отсвечивал и на чахлой зелени кустов и травы. Пучками выросшей кое- где у ограды, и на шерсти трех или четырех коз, пасшихся неподалеку, и даже белые кресты на лазоревых плащах мушкетеров сейчас казались окровавленными.
   Г-н де Арамисец попробовал гибкость своей шпаги, осмотрел ее и вновь рывком вставил в ножны. Он не мог устоять на месте. Белые пальцы его нервно сжимались и разжимались на эфесе шпаги.
   Де Батц и де Порто настороженно вертели головами. Даже в том, как сипло свистели птицы на двух тщедушных осинах на краю поля и ни одно движение не оживляло луг, - даже козы замерли, - чувствовалось какое-то томительное ожидание, будто что- то тяжелое, душное, тлетворное родилось в раскаленном за день городском воздухе и набирало силу с каждой томительной минутой.
   -Черт возьми!- воскликнул де Батц.- Но почему так тихо, черт их побрал?
   Голос его прозвучал столь резко, что Де Арамисец даже вздрогнул и вновь вытащил шпагу из ножен.
   Четверо гвардейцев вышли из - за сломанной ограды со стороны старых заколоченных домов, в которых жили бродяги и нищие, выползавшие на свет божий только ночью, и молча, направились к мушкетерам. Де Арамисец пристально следил за своим противником - г-ном де Роном так, как охотник наблюдает за коварным зверем, которого предстоит поразить в самое сердце.
   Гвардейцы приблизились. Состоялись взаимные представления.
   -Не нравятся мне их улыбки,- шепнул де Батц Арману,- они явно что- то замышляют.
   -Начали, г-да!- воскликнул де Порто, который единственный из всех сейчас чувствовал прилив сил и возбуждения, как обычно бывало перед поединком, обещавшим быть интересным.
   В то же мгновенье восемь шпаг грозно блеснули в алых лучах заходя­щего солнца. Де Арамисец, заметив на губах своего противника кривую усмешку, подумал: "Нет, он не любит ее!" и с двойным ожесточением скрестил с де Роном шпагу. Оскорбленная любовь, обманутые надежды, ненависть и ярость владели сейчас стремительной шпагой мушкетера. Он будет убит? Прекрасно, ему не придется больше мучиться из-за несчастной любви. Он поразит соперника? Еще лучше - тот никогда не приблизиться к маркизе де ла Шпоро.
   Де Порто и де Батц провели свои бои хладнокровно и крайне осторожно. Де Силлек дрался с рассеянным видом человека, мысли которого заняты чем угодно, только не поединком.
   Первым был убит противник Шарля де Батц. Тот уже вложил шпагу в ножны, когда заметил в отдалении еще несколько мужчин в серых плащах, появившихся незаметно. Один из них, заметив, что де Батц освободился, вытащил шпагу и подошел ближе.
   -К бою, сударь!- вежливо сказал он.
   -Черт возьми!- прошептал сквозь зубы мушкетер, когда человек бросился на него. - Этот - то откуда?
   Вскоре был ранен и гвардеец, дравшийся с де Силлек. Тот, казалось, не удивился, когда перед ним возник еще один человек. Де Силлек все так же, внешне спокойно, скрестил с ним оружие.
   -Барон, бросайте все!- крикнул один из гвардейцев.- Уходим скорее! Иначе бретеры убьют заодно и нас!
   Де Рон упрямо покачал головой. Он и де Арамисец были уже ранены - один в бедро, другой - в руку.
   -Де Рон! - опять прокричал тот же гвардеец, - Бросайте дуэль! Мы должны уйти, как договаривались, чтоб остались одни бретеры! Они доделают все за нас!
   И тут наемные убийцы - бретеры накинулись на мушкетеров черной лавиной. Де Рон отпрыгнул в сторону, спасаясь от страшного удара де Арамисец, и бросился наутек.
   -Подлец! Трус!- воскликнул де Арамисец и ринулся было за ним. Но поздно - четверо из бретеров встал и перед ним, ощетинившись длинн­ыми шпагами.
   -Мы в ловушке!- крикнул де Порто, перекрывая своим мощным басом звон оружия.
   -Это уже неважно!- беззвучно, словно про себя, отозвался де Силлек.
   -Мы должны прорваться!- крикнул де Батц.- Вперед, друзья! Покажем убийцам, как сражаются лучшие шпаги Франции!
   Де Арамисец с остервенением пробился сквозь бретеров и бросился за де Роном. За ним, раздавая удары направо и налево, прошли друзья, вырвавшись из угла, в который их загнали. Теперь можно было сражаться до утра. Гвардейцев уже нигде не было и пройти за ними не было уже никакой возможности. Де Арамисец в ярости царапал свой плащ.
   -Вы не уйдете от меня, де Рон!- сказал он вслух, как человек уверенный в том, что говорит. - Я все равно отправлю вас на небеса!
   Золотое солнце уже зашло до половины. Алый цвет заката становился все ярче и нетерпимей для глаз, слепил соперников, придавал оттенок безнадежности всему поединку.
   -Уф!- сказал, наконец, де Порто, последним заканчивая бой. - Черт возьми, г­-да, это было нелегко! И вид у нас сейчас довольно потрепанный!
   -Еще бы! - отозвался де Батц, отдуваясь.- Эти бретеры едва не прикончили нас!
   -Они, черт возьми, помешали мне! - произнес де Арамисец. Глаза его сузились от ярости.- Где тот человек, что командовал ими?
   -Там, у стены!- отозвался де Силлек.
   Они вдвоем подошли к одному из раненых г-ном де Силлек. При их приближении человек открыл глаза и попытался приподняться, чтоб выглядеть достойнее.
   -Мне придется вернуть деньги, полученные за ваши жизни,- сказал он грубовато, пытаясь усмехнуться, но гримаса боли перекосила его рот. - А если быть честным, мне было жаль убивать господ, так красиво владеющих шпагой!
   -Тебе приказали убить нас?- поинтересовался де Арамисец с видом человека, спокойно ожидающего самого худшего.
   Де Силлек опередил его.
   -Кто приказал?
   -Я не знаю этого человека.- Бретер вновь попытался приподняться, но без сил прислонился к разогретой солнцем стене.- Ох, ну и здорово вы припечатали меня, ваша милость! Вас наверняка учил мастер из Орлеане!
   -Опишите того, кто дал вам задание!- приказал де Арамисец, склоняясь к раненому бли­зко, словно стремясь быстрее покончить с расспросами.
   -Мне трудно описать,- прохрипел тот.- Это женщина.
   Подошедшие де Батц и де Порто обменялись тревожными взглядами.
   -Какая она?- отрывисто спросил Анри.
   -Очень красивая блондинка с синими глазами. Она знатна - у нее такие сапфиры на шее!
   Де Порто издал горлом странный звук и замолчал. Де Арамисец развернулся и бросился прочь. Вся его фигура выражала такое отчаянье, что друзья еще целую минуту были не в состоянии говорить.
   -Сейчас к нему лучше не подходить!- пробормотал де Порто и обратился к бретеру.- Ты сам дойдешь до дома? Или позвать кого?
   -Да, когда уйдут ваши милости, мне помогут приятели.
   -Что тебе говорила голубоглазая дама!?- задал вопрос де Батц. - Где она тебя нашла? Говори!
   -Она подошла ко мне вчера и назвала имя одного вельможи, которому я помог с наследством его отца...Словом, она дала мне сто луидоров, чтоб я пришел сюда с приятелями и убил ваших милостей.
   -Ты видел ее раньше?
   -Нет, господин.
   -Она была одна? С ней не было другой дамы?
   -Нет, не видел.
   Де Силлек надвинул шляпу на лоб и пошел вслед Анри. Он не хотел никого видеть. Действительно, похоже, было, что все в тайном письме, написанном Изабеллой, было ужасной правдой! Это подтверждали и люди, и произошедшие за последнее время трагические события! Но холодный ум де Силлек не мог пропустить еще кое-что - одну мелкую деталь, которая выпадала из полной картины человеческой подлости и коварного предательства! Мушкетеры теперь больше никогда не бывали на дежурстве в те дни, когда туда вызывались две юные фрейлины, в то время как раньше это случалось довольно часто. Поменяться дежурством с гвардейцами, чтоб получить доступ в Лувр, как сделал однажды де Арамисец, когда признавался в любви г-же де ла Шпоро, стало тоже невозможно, и это отмечал сам де Тревиль! Правда, он считал, что тут коварные происки кардинала Ришелье касаются его самого! Тем более что арест несчастного заговорщика де Шале заставил всех. Кто выступал за короля Людовика, опасаться за свою жизнь и свободу. Но, тем не менее...
   Фрейлинам королевы Анны тоже никак не удавалось увидеть своих друзей. В один из этих сумрачных дней Изабелла вновь посетила подругу; обе они были более бледными и усталыми, чем в тот день, когда узнали о фальшивом письме.
   -Жули! - сразу начала Изабелла. Она держалась сурово. - Тебе придется выйти из дома и отправиться к де Тревилю.
   -Не могу, - грустно ответила маркиза. - Его величество думает, что я в Безансоне. Если меня увидят на улице и сообщат ему, что я его обманула, я умру от стыда.
   -Ты должна поговорить с нашими друзьями. Я не могу их увидеть - меня вызывают во королевский дворец немедленно. Более того, двое слуг по приказу г-на Ришелье сопровождают меня до Лувра. С трудом я упросила их остановиться на пять минут у твоего дома.
   -О, нет!
   -Да наши друзья наверняка не знают, что думать! Объясни им, где мы с тобой! Жули, милая, ты страдаешь без де Арамисец, а я не могу увидеть Армана и все ему объяснить! Он же по- прежнему считает меня автором того загадочного письма!
   -Нет!
   -Джулия!
   -Хорошо! - маркиза встала и, бледная, заглянула в глаза подруге.- В конце концов, счастье дороже всех приказов короля.
   -Ну, конечно! Я убегаю сейчас же. Ты переговори с ними..., - графиня остановилась в дверях. - И, главное, скажи де Арамисец, что любишь его.
   Маркиза покраснела.
   -Хорошо! - смущенно пообещала она. - И скажу г-ну де Силлек, что ты без него места себе не находишь.
   Изабелла без улыбки поглядела на нее, потом кивнула и ушла.
   Джулия через некоторое время спустилась во двор и легко вскочила на подножку кареты, которая должна была отвезти ее в дом г-на де Тревиля. Мо­гучие мельбургские трехлетки смоляной масти, дружно понеслись по улице Сезали по направлению к Новому мосту. Карета была уже почти рядом с особняком де Тревиля, когда знакомый силуэт промелькнул в окошечке кареты. Джулия поспешно закричала кучеру:
   -Стойте!
   Карета еще не до конца остановилась, а Жули выпорхнула из нее и бросилась навстречу г-ну де Арамисец. Личико ее раскраснелось, а на губах заиграла счастливая и смущенная улыбка. Де Арамисец, подняв на нее глаза, вздрогнул всем телом. Он мгновенье ст­оял как каменный, потом запахнул плащ, и, повернувшись на каблуках, быстро зашагал в противоположную сторону.
   -Барон! - позвала Джулия нежно. - Де Арамисец, я должна упрекнуть вас в невнимании ко мне!
   Она в пять шагов преодолела расстояние, что их разделяло. Мушкетер увидел ее перед собой и был вынужден остановиться. Красивое лицо молодого человека было хмуро.
   -Я слушаю вас! - сказал де Арамисец, смиряя девушку надменным взглядом. Джулия молчала, во все глаза разглядывая любимого, который мог быть таким нежным и страстным, и отчего-то вдруг превратился в холодного и жесткого человека, каким раньше она его никогда не видела и который заставил ее сердечко сжаться.
   -Это я должна слушать ваши объяснения! - тоном светской дамы сказала Джулия. - И мне непонятно, почему вы говорите таким тоном, словно имеете право не здороваться со мной!
   -Мои объяснения?! - едва сдерживаясь, проговорил де Арамисец. - И вы еще требуете их у меня! У меня!
   -Уж не думаете ли вы, сударь, что вам будет позволено говорить со мной таким непристойно дерзким тоном!?
   -Черт возьми, я отныне собираюсь говорить так, как мне угодно!
   -Г-н Анри, я слышала, обо мне ходят не очень красивые слухи.., - сменила Джулия тон.
   -Вы заявляете об этом так просто! Я, право, потрясен! Ваш друг - кардинал так плохо осведомлен о том, что произошло!? Он, что же, еще не в курсе, что мы ознакомились с вашими изумительными откровениями?!
   -Мой друг - кардинал?
   -Да! - мушкетер внезапно схватил ее за руку и сжал ее запястье. - Вы и в самом деле считаете меня таким идиотом, каким меня изобразила ваша любезная подруга в письме к г-ну Ришелье?
   -Что?
   -Почему вы побледнели? Ах, да! Какой же это прокол - что г-да мушкетеры все узнали! Теперь, верно, Его высокопреосвященство рассердиться на вас!
   -Г-н Анри, послушайте...
   -Я мог еще мечтать, что вы, служа кардиналу, любите меня, но вчера и эта глупая надежда рассыпалась в прах. Сударыня, почему вы взяли на себя труд самой нанять бретеров, чтобы убить нас?
   Джулия почувствовала, что недалека от того, чтобы не разрыдаться от тех чудовищных обвинений, что он бросал ей в лицо.
   -Я мог бы простить вам нелюбовь, предательство по отношению к королеве Анне и даже насмешки надо мной, - его глаза метали молнии, а пальцы бессознательно впивались ей в руку, - но вы пожелали видеть меня мертвым, сударыня! Жаль, не правда ли, что я остался жить? Недаром вы столь удивлены, мой голубоглазый ангел!
   Саркастическая улыбка скользнула по его бледным губам и исчезла, словно стертая болью.
   -Г-н Анри!
   -Я не смогу простить вам этого никогда в жизни! Я вас так любил! - де Арамисец отвернулся. - А вы посмеялись надо мной, более того, вы решили избавиться от меня! Только благодаря нашему искусству держать шпагу мы с друзьями спасл­ись.
   -Но мне Изабелла сказала..
   -Увольте меня от всяческих объяснений! Я, знаете ли, человек понятливый! И передайте Его высокопреосвященству, что вы были великолепны, не просто великолепны, восхитительны, когда с милой улыбкой частенько беседовали со мной о короле и заговорах! Вы выглядели очень, очень искренней. - Он закашлялся, словно эти слова разорвали ему грудь. - Я не могу вас ненавидеть, я вас любил! Видит бог, я вас любил нежнее и безнадежнее, чем кто- либо, чем ваш де Рон! Конечно, я убью его, сударыня, хотя бы для того, чтоб доказать вам, что я владею шпагой лучше, чем он! Я не могу вас ненавидеть. Но я могу кое- что другое! - Анри несколько секунд прямо глядел в ее широко распахнутые глаза, потом сделал шаг вперед. - Я вас презираю!
   Он вскинул голову и прошел мимо.
   -Берегись! - Страшный крик распорол тишину улицы. Крик и тяжелое грохотанье позади Анри. Он инстинктивно обернулся, и глаза его расширились от ужаса. Джулия, растерянно опустив руки, глядела ему вслед, а на нее сзади неслась четверка обезумевших лошадей, появившихся из-за угла в начале улицы. Кучер на козлах кричал и делал отчаянные попытки остановить лошадей.
   -Жули! - закричал де Арамисец не своим голосом.
   Но было поздно. Лошади сбили маркизу с ног и понеслись дальше. Обезумевший от ужаса Анри бросился к девушке в голубом, лежавшей без движения на мостовой.
   -Жули! - он издал горлом странный звук и упал рядом с ней на колени. Джулия была без сознания, но дышала. Мушкетер подхватил ее на руки, как ребенка и, прижав к себе, побежал к карете.
   -Домой!- крикнул он таким страшным голосом, что кучер подпрыгнул на козлах.
   Вмиг лошади домчали карету к дому Джулии. Де Арамисец на руках принес ее в комнаты. Он пригрозил прибежавшему лекарю:
   -Если ты не спасешь ее, я сам поджарю тебя на медленном огне!
   Вид его был страшен. По - счастью, Джулия отделалась лишь уши­бами и несколькими царапинами, глубокими, но не заслуживающими особо пристального внимания. Обморок же объяснялся сильным ударом о камни мостовой. Де Арамисец просидел рядом с любимой до вечера. Но, к несчастью, Жули пришла в себя только как только он ушел, и сразу начала плакать.
   Несколько дней он не отходил от ее дома. Де Арамисец уверял себя, что его зовет сюда только долг перед женщиной, которая из- за него попала в беду, не смогла вовремя от клониться от внезапно понесших лошадей. Он дворянин, рыцарь, и, стало быть, не мож­ет не проявить простую вежливость. Так, во всяком случае, он говорил друзьям. Но рано или поздно ему пришлось вернуться к своим прямым обязанностям и отправиться с донесением в Лувр. Там его и заметила Изабелла дю Трамбле.
   -Де Арамисец! - закричала она, словно внезапно очнувшись от страшного сна, и побежала к нему по лестнице наверх, не обращая внимание на придворных вокруг. - Наконец-то я встретила кого-то из наших друзей! Сударь, что происходит? Джулия рассказала мне, что вы ей наговорили! Как же вы могли? Вы должны были верить ей, а не наветам неизвестно каких недоброжелателей!
   -Это совершенно невозможно сейчас - верить вам обеим! Отныне мы с вами по разные стороны той стены, что зовется долгом по отношению к тому, кому служишь. Мы служим королю Людовику, а уж кому позволяет служить вам ваша совесть, решать вам!
   -И вы говорите мне то же самое!
   -Что делать, сударыня!? В конце концов, это вы превратили нашу жизнь в кипящий котел, в котором дотла сгорели доверие, открытость, теплота.
   -Я не писала письмо кардиналу Ришелье - повторяю это в тысячный раз, сударь!
   -Вот как!?
   Они с непримиримым видом стояли у окна, не обращая внимания на то, что их со всех сторон толкают снующие вокруг пажи и гонцы. Мимо важно прошел пожилой герольдмейстер в надушенном алом с белыми вставками костюме, подозрительно посмотрел на беседующих мушкетера и фрейлину королевы Анны. Перехватив его взгляд, Изабелла заторопилась, опасаясь, что сейчас кто- нибудь сделает ей замечание по поводу болтовни с военным лицом при исполнении им приказа.
   -Господин де Арамисец, спросите у де Тревиля, спросите у Ее Величества! Они ответят вам, что еще до того, как мы с вами оказались вместе, мы с Джулией помогали им! Спросите, прошу вас! Сделайте же что- нибудь в нашу защиту! Или вы готовы бросить нас с Джулией на растерзание врагов только потому, что вы оказались чрезвычайно щепетильны? Но нельзя быть щепетильным, не разобравшись как следует, а что, собственно, происходит!
   -Все это теперь не имеет ровно никакого значения ни для меня, ни для вас,- покачал головой де Арамисец. - Не будем об этом более! Как она? Она поправится?
   Изабелла взглянула в его непривычно усталое лицо своего друга и тяжело вздохнула:
   -Ей уже лучше, де Арамисец, хотя она сильно потрясена вашими словами. Но как вы могли подозревать Джулию в том, что не любит вас!? Нельзя притвориться влюбленной!
   -Черт возьми, - проговорил де Арамисец с досадой, - я не могу вам верить. Не могу! Не при вас этот прощелыга де Рон признавался в любви к ней, вы не слышали, как бретеры утверждали, что их наняла голубоглазая дама, чтобы убить нас четверых. И, наконец, вы представить себе не можете, что за танталовы муки испытывает человек, читая грязное письмо того, кому он вручил свое сердце! А в письме вашим почерком, сударыня, написано, что вам до смерти хочется отделаться от глупцов - мушкетеров.
   -Я не писала письмо! Боже всемогущий, что я должна сказать вам, чтоб вы поверили мне? Что я должна сделать? Или для меня будет лучше умереть и сообщить в предсмертном письме, что я была чиста перед вами? Тогда вы мне поверите!?
   -Любезно напомню вам, сударыня, что вы с некоторых пор не приезжаете более к господину де Тревилю, словно избегая нас, а госпожа де ла Шпоро... Вы знаете, что слуги не пропускают меня к де ла Шпоро по ее приказу?
   Он внезапно замолчал, словно назвал запретное имя.
   -Сударь, я не приезжаю к господину де Тревилю, потому что меня вызывают в Лувр почти каждый день, порой беспричинно задерживая на два или три дня подряд. Вот сегодня, только я освободилась от дежурства у королевы Анны, мне велели остаться и на ночное дежурство у покоев королевы! Я не успеваю даже заехать домой! Вас же теперь не бывает в Лувре!
   -Сейчас я здесь!
   -Сейчас вы оказались здесь, как я понимаю, только потому, что привезли донесение королю, но нарушили приказ Его Величества и тайком проникли на половину королевы! Потому вы с вами тут и столкнулись!
   -Да, нарушил, - хмуро подтвердил де Арамисец. - Я действительно не случайно оказался на этой половине дворца, рядом с вашими помещениями. Но не потому, что хотел встретиться с вами и спросить у вас, как она себя чувствует.
   -Я писала господину де Силлек... Хотела рассказать...Но он не отвечает... Получал ли он мои письма?
   -Думаю, нет.
   -Как же так?
   -Ах, как же вы искусно лжете! В который уже раз, между прочим!
   -Нет, я не лгу!
   -Допустим...
   -А Джулия... Вы сами подумайте, стала бы она выходить из кареты, увидев вас, если б хотела, как вы утверждаете, от вас избавиться?
   -Может быть, в этом было особое коварство? Как и в том, что вы сейчас окликнули меня! Зачем, сударыня? Может быть, вы хотите узнать от меня что-либо об Их Величествах?
   -Боже мой, да что же это такое!? Я прошу вас, де Арамисец, поверьте мне! Защитите свою любовь, иначе вы глупо потеряете свою счастливую судьбу!
   -Странные вещи вы советуете и еще так необдуманно, сударыня! Сперва вы безжалостно расправляетесь с человеком, который преданно любил вас, а затем зачем- то милостиво жалеете его! Зачем?
   -Скажите, - произнесла она, пропуская злые слова мимо ушей, комкая шнуровку на груди и не поднимая глаз, - вот вы упомянули бретеров...А де Порто и де Батц? Что с ними? А де Силлек? Как он?
   -Не могу раскрывать чужие секреты, сударыня.
   -Благодарю вас за исчерпывающие подробности вашей дуэли с бретерами, сударь. Я теперь полностью успокоилась за жизнь и здоровье господина де Силлек!
   -Послушайте, госпожа дю Трамбле, мы с вами теперь враги, но ради бывшей нашей дружбы не говорите ей, что я расспрашивал про нее! Не надо, чтоб она это знала!
   -Хорошо, господин де Арамисец, я выполню вашу просьбу, хоть мне больно и обидно слышать ваши злые слова. Но и вы, ради всего святого, побеседуйте с господином де Тревилем еще раз, и ..и, может быть, есть какая-то возможность вызнать, откуда появилось письмо, если я его не писала! Вы же такой умница, господин де Арамисец!
   -Я?
   -Подделать мой почерк можно легко, у кардинала Ришелье есть отличные писари. Может быть, вам стоит расспросить слуг госпожи Жули, не подкуплены ли они, не дан ли им категорический приказ не впускать вас в дом маркиза де ла Шпоро? Это вовсе не приказ Джулии, о нет!
   -Ничего не могу вам обещать...
   -Господин де Арамисец, поверьте же мне!
   -Прошу меня извинить, но, к сожалению, если господин де Силлек вам не верит, - а он знает вас лучше остальных! - то не верю и я.
   -Скажите ему, что я никогда не предавала его, я никогда бы не написала такое чудовищное письмо, я никогда бы в жизни не стала бы... Ах, я никогда бы его не подвела! Да я лучше бы умерла... Я... Господин де Арамисец, я люблю его!
   Она задохнулась, гордо сжав рыдание в губах.
   -Что вы тут делаете? - внезапно появилась перед ними запыхавшаяся госпожа де Шанонсо. Она строго глянула на девушку и мушкетера. - Госпожа дю Трамбле, вы немедленно должны подойти к ее Величеству. Вы на дежурстве или вы напрочь забыли об этом?! Как вы посмели, вместо того, чтоб принести Ее Величеству горячий шоколад, за которым вас и посылали, остановиться болтать с каким-то мушкетером!
   -А что, разговоры в Лувре теперь тоже запрещены? - воскликнула вконец расстроенная Изабелла. - Кроме того, напоминаю вам, что меня послала за шоколадом Ее Величество, а не вы!
   -Я пришла напомнить вам о вашем долге, о котором вы, верно, забыли! И вы немедленно бросите пустую болтовню с этим солдатом и пойдете за мной к Ее величеству, если хотите сохранить место во дворце! А вам, сударь, нечего делать на этой половине дворца. Короля здесь нет!
   Анри и Изабелла переглянулись. "Вот, вот, де Арамисец! - сказал застывший взгляд Изабеллы. - Как вы все это находите? Прямо - таки без меня в огромном дворце Лувре никак не обойтись!"
   -Быстро идите со мной! - приказала де Шанонсо.
   -Никуда я с вами не пойду! - воскликнула Изабелла, непримиримо глядя на придворную даму.
   -Тогда вас сейчас немедленно арестуют за неподчинение приказу Его Высокопреосвященства!
   -Вот как!
   -Желаете провести оставшиеся вам дни в грязном подвале Бастилии?
   -Желаю!
   -С чего бы это?
   -А с того, что я не собираюсь более слушать ваши угрозы, повеления или приказы, сударыня!
   -И Бастилии не боитесь? - глаза госпожи де Шанонсо сузились.
   -Что мне теперь Бастилия...
   -Бастилия не пойдет на пользу ни вашей белоснежной коже, ни ногтям, ни волосам, которыми вы так гордитесь! Камеры там продуваются насквозь, и через три дня вы заработаете букет болезней, который разъест вашу красоту бесповоротно! Ваши губы, которые смеют сейчас мне дерзить столь отчаянно, растрескаются и сгниют до самого носа!
   -Уж не потому ли вы так хорошо знаете обо всех этих ужасах Бастилии, что бываете там на допросах!?
   -Я не стану это обсуждать с юной фрейлиной!
   -Еще бы!
   -Вы идете со мной, госпожа дю Трамбле, или действительно хотите сами выяснить, бываю ли я на допросах!?
   Де Арамисец нахмурился, и впервые за эти черные дни в душе его мелькнуло сомнение.
   -Идите же с ней скорее, сударыня! - прошептал он поспешно. - Из Лувра мы вас вытащим, а из Бастилии - нет!
   "Действительно, как-то все это странно", - подумал он, провожая глазами Изабеллу, которая возвращалась в Бальную залу с понурым видом, будто под конвоем, в сопровождении госпожи де Шательро.
  
  

Глава 22

  
  
   Он не стал посылать г-ну де Рону вызов на дуэль, как делали обычно. Де Арамисец как- то вечером захватил с собой Исаака де Порто и, не объясняя причин, отправился к одному из особо оживленных трактиров на улице Бегущих горожан, где обычно собирались гвардейцы Ришелье. Жан де Рон собирался заступить на дежурство у покоев Ришелье, и, конечно, завернул туда промочить горло.
   Мушкетеры затаились на углу одного из заколоченных домов, выставленных на продажу, так, чтоб видеть входную дверь в заведение, но самим остаться в тени двух жалких чахлых лип.
   -Что вы опять придумали?- ворчал де Порто, поплотнее запахиваясь в свой необъятный плащ.- В темноте, за углом - словно мы сами - бретеры!
   Де Арамисец не отвечал, будто не слышал. Он пристально следил за дверью трактира, из которого уже начали расходиться последние постояльцы. Де Рон вышел с одним из друзей последним и не очень твердо зашагал в сторону дворца кардинала.
   -Скорее, Исаак! - лихорадочно прошептал де Арамисец. - Они спешат на дежурство. Дворец Ришелье тут в двух шагах. Вы все помните, о чем я вас просил?
   -Помню, помню! Вы сто раз мне все повторили, будто я полоумный и ничего не способен запомнить!
   -Ах, не сейчас!
   Мушкетеры бегом догнали гвардейцев. Друг де Рона еще только секунду чувствовал себя вполне свободным - мощная рука де Порто схватила его и как мышонка, слегка прижала к холодной стене ближайшего дома.
   -Могу случайно задушить! - предупредил де Порто любезно.- Стой смирно. Начинайте, Анри, да поскорее!
   -Вот и я! - учтиво обратился де Арамисец к де Рону, преграждая ему путь оружием.- Уже вечер, кругом пустынно. Нашей окончательной беседе о г-же де ла Шпоро не помешают.
   -Вы разъярены?!- хищно усмехнулся де Рон. Порочная усмешка некрасиво сморщила его полное лицо. - Она вас все равно не любит! А я вас убью за то, что вы смели надеяться на любовь самой прекрасной дамы Парижа!
   -Я не думаю, что госпожа де ла Шпоро мечтает о ваших медвежьих объятьях! Но полноте объяснений! Нам пора все решить, как положено двум дворянам, а не старьевщикам! Начали, господин де Рон!
   Мушкетер сейчас не гнался за красивыми выпадами, хотя физическая ловкость обычно позволяла ему маневрировать, делать ложные атаки и переносы. Сегодня у него была другая цель. Шпаги звенели ожесточенно. Мужчины бились так, что сыпались искры из- под их гибкого и страшного оружия, так, что их лица порой касались друг друга и тогда они отпрыгивали друг от друга, будто ненависть обоих могла убить их при прикосновении.
   Де Рон, наконец, занял выгодную позицию и с жестокой гримасой на лице выполнил купэ с намерением нанести мушкетеру удар в голову. Де Арамисец, казалось, принял положение защиты, чем вызвал презрение противника. Де Рон, предвкушая победу, завершал сильный выпад, когда мушкетер, неожиданно, молниеносно, как уж, извернулся и легко уклонился в сторону. Его ответный ремиз был стремителен. Гвардеец еще не успел понять, в чем он просчитался, как де Арамисец нанес ему сильный удар по правому боку.
   Раненый де Рон упал. Другой гвардеец не шевелился в медвежьих объятьях де Порто, о физической силе которого в городе ходили легенды, а редкие прохожие предпочли не вмешиваться в дела господ.
   -Будь ты проклят! - прошипел гвардеец де Рон в лицо своему врагу, зажимая раненый бок. От боли его лицо под лунным светом казалось мучнисто - белым, как блин. - Она тебе все равно не достанется! Ее руку обещали мне!
   -А теперь вы расскажите мне правду.- Возвышенным тоном начал де Арамисец. - Вы тяжело ранены, и, может быть, сейчас жизнь вашу отделяет от смерти лишь длань божья. Облегчите совесть, и бог дарует вам отпущение грехов. Покайтесь, сын мой, и скажите, кто заставил вас оклеветать г-жу де ла Шпоро?
   Де Рон быстро облизал губы. Но, не зная, насколько тяжела его рана, он не посмел солгать.
   -Г-жа де Шанонсо! - прошептал он обессилено.- Она ненавидит их обеих, маркизу и племянницу вашего де Тревиля. Но я и сам хотел добиться внимания г-жи де ла Шпоро, она из-за вас не замечала ме­ня, меня, потомка знатнейшей фамилии, дворянина, готового отдать за нее свою жизнь.
   Раненый жадно глотнул вечернего холодного воздуха.
   -Так это все ложь!?- воскликнул де Арамисец растерянно. - Вы мне нагло лгали!
   Мушкетера в этот миг обуяло вполне понятное страстное желание действительно нанести гвардейцу смертельную рану. Он с трудом удержал свою руку.
   -Вы легко поверили, что я - ее любовник, - с презрением бросил ему де Рон. - Я на вашем месте был бы гораздо более недоверчив и намного осмотрительнее! Непонятно, почему она любит вас - холодного, высокомерного, надменного. Я, может быть, умру сегодня, де Арамисец, но я доволен, что разлучил вас с ней. Да, все было сделано прекрасно! В канцелярии Ришелье подделали почерк г-жи дю Трамбле, благо ее дядя помог. Потом я убедил вас, что г-жа де ла Шпоро любит меня. Видели бы вы свое лицо! Знаете, я был чертовски рад причинить вам боль, де Арамисец! Вам и в голову не приходило проверить мою ложь, верно? Вы не поверили словам той, которую возвышенно любите, как утверждаете. Но дочь друга Генриха IV не могла продаться, вы должны были знать это! Но вы с вашими мелкими чувствами не верили ей!
   -Когда вы встанете на ноги,- сжав огромные кулаки, вмешался де Порто, - вы будете драться со мной! И я точно убью вас!
   -Исаак, значит письмо ...,- опешивший Анри, как во сне, глядел на друга.
   -Ну да!- подтвердил де Порто, вздыхая как колос, снявший с плеч земной шар.- Письмо поддельно!
   -Какой же я осел, Исаак!
   -Я знал, Анри, что не может она написать, что я глуп! Госпожа дю Трамбле слишком любит меня. Идемте же отсюда! Да не стойте вы как каменный, Анри! Сейчас сюда набегут люди кардинала. Наверняка из дворца слышали звон шпаг.
   -Она чуть не погибла из-за меня!- вдруг воскликнул де Арамисец, когда они поспешно уходили, оставив раненого на попечении его полупридушенного друга.- Я должен немедленно увидеть ее и просить прощения!
   Де Порто впервые за эти дни громко и искренне расхохотался. Его друг несколько мгновений глядел на бравого мушкетера, потом легкая улыбка тронула его губы.
   -Дорогой вы мой!- проговорил великолепный де Порто необычно снисходительно. - Оглянитесь же вокруг! Может быть, вы еще не заметили со своими сердечными делами, что уже ночь. Париж спит. Во - всяком случае, спят все мало-мальски приличные его жители! Одни мы болтаемся по улицам, рискуя, кстати, попасться патрулю! Домой нужно идти, а не к г-же де ла Шпоро!
   -Она служит королю! Она не любит де Рона! - Казалось, даже но­чь радовалась счастливому смеху де Арамисец, высыпая на небо пригоршнями яркие звезды. - Хвала всевышнему!
   -Завтра же я скажу ей, как я страдал!- сказал де Порто. - Я все эти дни думал о прекрасной г-же дю Трамбле. Простит ли она меня?
   -Вас - наверняка, а вот меня...
   -Да идемте же!
   Г-н Исаак уговорил Анри не идти к дому г-жи Джулии встречать рассвет немедленно, а отдохнуть хоть немного. Де Арамисец пришел у себе счастливый. Он бросился в постель и тут же впервые за эти дни крепко уснул.
   Едва только встало теплое летнее солнце, де Арамисец был у дома любимой. Он с нетерпением прохаживался у ворот, ожидая часов приема. Постепенно дом г-жи де ла Шпоро оживал. Застучали щетками проворные конюхи, зала­яли дворовые собаки, зазвенел колокольчик матушки Жули, подзывающий служанок. Анри с удовольствием глядел по сторонам и недоумевал, как он не заметил, что у дома любимой уже расцвели гортензии.
   Анри, с милостивого разрешения отца Жули, вошел к ней без доклада. Джулия только что закончила туалет и печально разглядывала свое бледное личико в позолоченное зеркало. Уже ничто на нем не напоминало о чуть было не случившейся трагедии неделю назад, но горестное выражение хорошенького личика Жули говорило, что она не забыла тот печальный день.
   Увидев Анри в дверях своей гостиной, Жули замерла. Их взгляды мушкетером встретились в зеркале. Он смотрел с обожанием, она - напряженно и испуганно.
   -Что вам еще нужно?- наконец спросила Жули. Холодный тон у нее не получился, и голос прозвучал чуть - ли не с мольбой. Она поморщилась и приняла как можно более надменный вид. Но де Арамисец ничуть не боялся ее недоверия и надменности. Он чувствовал себя сильным, как никогда.
   -Сударыня!- он бросился к ней и упал на колени.- Г-жа Жули, я должен умереть у ваших ног, ибо с ужасом вспоминаю, что посмел вам сказать!
   -Я не нуждаюсь в ваших объяснениях! - надменно проронила Джулия и вновь взглянула на себя в зеркало. Как истинная женщина, она поспешила отметить, что платье на ней новое, волосы завиты и локонами падают ей на открытую шею. Синие глаза ее отразили надежду, забившую как родник в ее душе.
   -Г-жа де ла Шпоро, выслушайте меня!
   -Уходите немедленно, ибо я более никогда не хочу видеть вас, слышите? Никогда!
   -Я ревновал, г-жа Жули!- румянец залил щеки де Арамисец. - Я сходил с ума, когда думал, что вы любите не меня! Я ненавидел вас за то, что вы столь красивы и добры, за то, что не могу забыть вас!
   В глазах Жули заблестели слезы.
   -Зато я смогла забыть вас!- сказала она отрывисто. - Я далее не смею задерживать вас, сударь!
   -Вам трудно представить, как я страдал, душа моя! Но нельзя же ненавидеть меня за то, что я только и мечтаю, что придет час, и я увижу вашу восхитительную улыбку!
   -Не увидите!
   -Молю вас, молю на коленях о милостивом снисхождении к бедному влюбленному!
   -Нет!
   -Жестокая!
   -Нет!
   -Прекрасная!
   Жули надменно подняла брови и заулыбалась.
   -Г-жа Джулия, мы теперь знаем, что вы были правы, а мы - нет! Простите нас, сударыня. Это и впрямь были происки г-на кардинала и этого наглеца де Рона! Он вчера ночью признался мне, что специально оклеветал вас и вашу подругу! О, простите мне мое неверие! Я просто всегда схожу с ума от ревности и не могу соображать здраво, как только кто- нибудь признается в своей любви к вам! Г-жа моя, я готов принять от вас любое наказание!
   -Наказание будет непременно, сударь!
   -Я приму от вас что - угодно!
   -Но, сударь, как же Изабелла!?
   -О, любовь моя, не волнуйтесь! Де Порто сейчас входит в ее дом!
   Но де Порто напрасно посетил госпожу дю Трамбле - она еще не вернулась с дежурства в Лувре. Де Порто отправился скорее в дом де Тревиля, где и нашел своих друзей. Де Арамисец еще вымаливал прощение у своей возлюбленной, а де Силлек и де Батц были на месте. Оба они отошли подальше от остальных мушкетеров и горячо спорили у чугунной ограды дома - де Батц с таким расстроенным лицом, что даже усы его обвисли, а де Силлек по обыкновению в последнее время - с видом мрачным. Оба они только кивнули подошедшему другу.
   -Я против этой вашей безрассудной идеи! - горячился де Батц. - Даже с бумагой от де Тревиля вам не пробраться за госпожой дю Трамбле на половину королевы Анны!
   -У меня есть еще один план, о котором я не могу вам сейчас рассказать.
   -У меня отличная новость, друзья! - встрял де Порто.
   -Потом! - прервал его Шарль нетерпеливым жестом. - Арман, но что за безумие вы затеяли, право слово!
   -Я не могу ее оставить там, вы что же, не понимаете, Шарль!? Анри видел ее в Лувре и утверждает, что она выглядит ужасно!
   -Ему, возможно, показалось!
   -Шарль, какую б боль она не причинила мне лично, я не могу допустить, чтоб она страдала там в одиночестве!
   -Что вас так настораживает в том, что она теперь все время в Лувре? Да госпоже дю Трамбле теперь не надо делать вид, что она терпеть не может королевский дворец. Кардинал Ришелье просто поставил ее в Лувре на то место, которая она должна была занимать!
   -Да? А выглядит госпожа дю Трамбле осунувшейся и бледной, потому что господин Ришелье осыпает ее своими милостями за отлично выполненное задание? Да если б так было, окружающие видели бы ее довольной и счастливой в лучших гранатах парижских ювелиров!
   -Она не обманывает нас, клянусь! - вскричал де Порто неистово. - Мы вчера с Анри вызвали на дуэль того червя, де Рона, который мнил себя возлюбленным маркизы де ла Шпоро! Анри мастерски, надо отдать ему должное, провел поединок и чуть не убил де Рона. Тот перед лицом возможной смерти покаялся, что письмо Изабеллы дю Трамбле насквозь лживо!
   -Говорите яснее! - потребовал де Батц. Глаза его загорелись.
   -Да куда уж яснее! Как я понял, - а вы знаете, я все- таки не силен в политике! - кардинал Ришелье решил лишить короля поддержки г-жи де ла Шпоро, капитана де Тревиля - любви племянницы, а нас навсегда убрать c дороги с помощью бретеров! Письмо писал кто- то из писцов кардинала, а образцы почерка г-жи графини достал отец Жозеф!
   -Так значит..., - начал де Батц и замолчал, видя, как изменился в лице де Силлек.
   -Мы вчера всю ночь бегали по Парижу как чумные, а сейчас Анри испрашивает прощение у г-жи маркизы, - добавил Исаак самодовольно. - Вы как хотите, а я должен сейчас же подкрепиться чем-нибудь существенным! Идемте куда- нибудь позавтракаем, г-да, а уж потом я отправлюсь к г-же де ла Шпоро. К тому времени, как я приду, де Арамисец как раз добудет у нее прощение!
   -А где сейчас г-жа дю Трамбле? - быстро спросил де Батц.
   -Неужели вы думаете, что я не поспешил сразу же к ней, но она сейчас опять в Лувре, я только что узнавал. Я хотел первым сообщить ей новость, что все выяснилось наконец и выпросить у милой г-жи дю Трамбле прощение! Я стоял бы на коленях, только б она простила меня! Но теперь придется ехать за ней завтра!
   Арман стал бледен как смерть.
   -Что с вами? - удивился де Порто. - Вы, что же, не рады, что письмо г-жи дю Трамбле кардиналу Ришелье оказалось ложью?
   Де Силлек покачал головой.
   -Анри говорил мне, что г-жу дю Трамбле не выпускают из королевского дворца и что ей угрожают, - произнес он мрачно. - Это было странно, если б г-жа дю Трамбле действительно служила г-ну Ришелье, но в случае, когда выяснилось, что она невиновна - это становится для нее просто смертельно опасным! Я немедленно еду за ней в Лувр.
   -Да вы что? - изумился де Порто. - Она же на дежурстве у покоев Ее величества королевы! Как вы проникните туда?!
   -Это невозможно! - вскричал де Батц.
   -Правильно говорит Шарль, это - невозможно! Не будем же мы все вместе штурмовать Лувр! Это попахивает государственной изменой, г-да! Или вы все- таки настаиваете на штурме? Да? Тогда мне нужно захватить еще один пистолет!
   -Я уже ходил к г-ну де Тревилю, - сообщил де Силлек, проверяя наличие оружия. - Он любезно написал какое-то донесение личному секретарю короля Людовика. С этим донесением я и пройду во дворец. Друзья мои, г-жу дю Трамбле нельзя оставлять там одну, неизвестно, что они с ней сделают. Только б я успел, господи всемогущий!
   -Черт возьми! - пробормотал Шарль. - Тут уж и испугаться недолго!
   -Так мы штурмуем Лувр или нет? - уточнил практичный де Порто. - Решайте же скорее!
   -Я прошу вас приготовиться, г-да, если мы с г-жой дю Трамбле не появимся до вечера! Ждите нас на Новом мосту! - распорядился де Силлек, надвигая шляпу ниже на лоб. Не слушая дальнейших возражений, он вскочил в седло и помчался к королевскому дворцу.
   Де Силлек, конечно, и сам понимал, что никоим образом не сможет попасть на половину французской королевы, но Изабелла рассказывала ему о небольшой галерее, идущей параллельно Парадным залам дворца, по которой можно было пройти в Королевскую библиотеку. Обычно в галерее никого не было, и только г-жу дю Трамбле можно было встретить там - Изабелла смеялась, что только ее одну и посылают за книгами, ибо никто, кроме ее и старых библиотекарей, больше не знает, где они хранятся.
   Сегодня в Лувре был пышный и многолюдный прием послов из Восточных стран и королева Анна вместе со своими фрейлинами находилась в Парадном зале. Отдавая малозначащее донесение секретарю короля Людовика, де Силлек украдкой заглянул в зал, полный нарядных гостей, впрочем, не очень-то надеясь увидеть там Изабеллу. И верно, даже одного взгляда было достаточно, чтоб убедиться, что графини среди всего этого пестрого цветника нет. Де Силлек немного постоял у окна, будто ожидая кого-то, и, улучив момент, когда секретарь был отвлечен пожилой и капризной герцогиней Суассонской, незаметно открыл спрятанную в нише за портьерами низкую дверцу, и быстрым шагом свернул на галерею, о которой рассказывала ему Изабелла.
   Коридор и впрямь была пуст и тих, будто мраморные бюсты античных правителей на высоких колоннах серого мрамора и старые выцветшие гобелены, слишком потертые, чтоб украшать парадные залы и потому отправленные сюда в бессрочную ссылку, вобрали в себя весь возможный шум, оставив здесь только прохладную тишину и некоторые признаки запустения. Только на шестиугольных невысоких столах - подставках, где красовалась любимая коллекция Его Величества - разноцветные причудливые раковины всех морей и океанов, - царила чистота. В солнечных лучах, косо падающих на каменный пол, весело плясали пылинки.
   Де Силлек быстро прошел по галерее и спустился вниз по железной винтовой лестнице. Расчет его оправдался! Изабелла была там. Она сидела на широком подоконнике перед огромными дубовыми дверьми, ведущими в библиотеку, глядя сквозь широкое распахнутое окно на розы, храбро цветущие в закрытом со всех сторон глухими стенами маленьком садике Лувра. Весь напряженный вид графини выдавал крайнее упрямство. Похоже, она слышала шаги по граниту у себя над головой и надменно приготовилась встретить....Кого?
   -Г-жа дю Трамбле! - воскликнул де Силлек. Голос его отчего- то прозвучал хрипло. Изабелла обернулась и вся вспыхнула, у нее вдруг задрожали и скривились губы, как от сильной боли.
   Де Силлек смотрел на любимую так, словно не мог насмотреться! Только она одна дарила ему краски мира, без нее - он знал это!- он не смог бы теперь существовать и минуты. Рядом с Изабеллой граф де Силлек был счастлив, радостен, весел. Он любил ее! Но как она была бледна, испугана, настороженна! Де Силлек бросился к ней, едва- едва касаясь, обн­ял ее за плечи, с трудом сдерживая стон счастья. Изабелла в ответ прижалась к графу и затихла, всхлипывая, совершенно обессиленная всеми бедами, свалившимися на нее.
   Что он мог сказать де Силлек единственной женщине, что понимала его, даже когда он молчал!? Простите меня! Моя жизнь - для вас! Я понял, как хрупко наше счастье, как много людей захотят разрушить его, как много обстоятельств могут непреодолимой стеной встать между нами - наветы, советы, ревность, политика, непонимание! Простите меня, что не сразу я осознал хрупкость того факта, что вы - единственная для меня! Отныне, клянусь всем святым, я каменной стеной встану между вами и любым несчастьем! Я никогда более не дам им задеть вас, любимая, ангел мой, моя судьба!
   Она тоже молчала, вся окутанная блаженством мину­ты, как золотым плащом. Мне было страшно, г-н Арман! Я очень боялась, что вы никогда не посмотрите на меня светло, тепло, с доверием, как было раньше! Я не могу без вас, я хочу быть рядом с вами всю жизнь! Я люблю вас, г-н Арман. Слишком люблю, чтоб не простить вас, дорогой, желанный, любимый мой!
   Де Силлек прижимал ее с каждым мгновеньем все сильнее, словно хотел убедиться, что она здесь с ним, живая, невредимая, здоровая! Изабелла с восторгом слушала, как лихорадочно бьется его преданное сердце, все громче и громче.
   -Не плачь! - прошептал он вдруг, задыхаясь и прижимая ее голову тяжелой рукой к своей крепкой груди. - О, святые, только не плачь! Я больше никогда никому не позволю разлучить нас с тобой! И прости меня! Прости, что я легче верю в плохое, чем в хорошее, просто я еще не привык верить! Но я привыкну, обещаю тебе!
   Наверху застучали каблуки. Изабелла испуганно подняла глаза, и бледное лицо ее странно застыло.
   -Это за мной! - прошептала она так устало, словно у нее не было уже сил сопротивляться. У де Силлек больно сжалось сердце, когда он заметил темные круги переутомления у любимой под глазами. - Г-жа де Шанонсо меня ищет! Спохватилась, наконец! Я-то рассчитывала, она придет раньше.
   -Библиотека за этими дверьми?
   -Да, но при чем тут...
   -Идите за мной, и быстро! - распорядился де Силлек.
   Он увлек Изабеллу в огромную залу, в которой царил приятный полумрак из-за закрытых ставнями окон и обилия высоких дубовых шкафов, отшлифованных до блеска тысячами людских прикосновений. Если б было у них время, оба они, как ценители, полюбовались изумительной люстрой, целиком выточенной из красивой древесины клена, изысканной, филигранной игрушкой, похожей на китайскую шкатулку, спускающуюся на длинном красном шнуре с высокого потолка, покрытого тонкой резьбой в виде ромбов и квадратов; белым мраморным камином; картинами на античные темы в узких простенках между шкапами и серебряными канделябрами на высоких поставцах!
   Но сейчас наши герои только проскочили мимо этих красот и легко вбежали по красивой деревянной лестнице на узкую галерею второго этажа библиотеки. Изабелла любила сидеть здесь в широком кресле, обитым приятным малиновым бархатом, устроившись у широкого окна с какой-нибудь интересной книжкой на коленях. Малиновые портьеры скрывали ее из вида всех, кто ходил внизу, позволяли оставаться в тени, глядеть на облака и цветы внизу, вдоволь мечтать или сочинять стихи.
   Де Силлек, чрезвычайно быстро сориентировавшись, вытащил несколько книг с одной из полок возле кресла, что- то быстро повернул, нажал, и Изабелла с изумлением увидела, как одна книжная секция напротив старинного глобуса, укрепленного на высокой игле, бесшумно повернулась, открывая их взору узкую нишу и длинный сумрачный проход за ней. Влюбленные юркнули в темноту, стараясь не задеть книги на полках; дверь за ними бесшумно закрылась, когда внизу раздались торопливые шаги.
   -Г-жа дю Трамбле! - с притворной нежностью звала г-жа де Шанонсо. Голос ее доносился в тайный проход глухо. - Я все равно найду вас!
   -Зачем она вас ищет? - шепотом спросил де Силлек, горячими сухими губами прижимаясь к виску Изабеллы и с наслаждением вдыхая знакомый запах фиалок.
   -Королева Анна любезно отпустила меня домой сегодня, ибо, как она заметила, вид у меня совсем больной, - прошептала Изабелла, задыхаясь от волнения, разрывающего ей грудь. - Но гвардейцы кардинала, - они дежурят сегодня, знаете? - не пропустили у меня ни с главного входа, ни со стороны калитки! Они заявили, что существует некий приказ кардинала Ришелье держать меня в Лувре до самого вечера. Пока я бегала по дворцу, рядом все крутилась эта отвратительная де Шанонсо и в открытую признавалась, что ее послали следить за мной! В какой- то момент ее позвала королева Анна, слава богу, а я прибежала в библиотеку, потому что мне некуда было идти!
   -Г-жа дю Трамбле! - придворная дама, похоже, уже поднималась по лестнице. Я все равно найду вас! Я знаю, что вы здесь, упрямая девчонка!
   -Она сможет войти сюда? - прошептала Изабелла, с трудом сдерживая бившую ее крупную дрожь.
   -Не думаю, - ответил де Силлек спокойно, крепко держа Изабеллу в объятиях и заботливо укрывая полами своего длинного плаща. - Об этой двери вряд ли кто знает, а кто и знает, тот не танцует уже в Лувре. Мне о ходе Роз еще в юности рассказал отец. Когда- то они с королем Генрихом пользовались этим проходом, чтоб незаметно выходить в город. Но вы дрожите! Г-жа Изабелла, да вы холодны, как лед!
   -Дрянная девчонка! - бесновалась г-жа де Шанонсо где- то совсем близко. - Я знаю, вы здесь! Вы специально не пошли на прием, специально спрятались, чтоб навредить мне, чтобы выставить меня перед Его высокопреосвященством в черном свете! Но я отлично изучила вас! Никому, кроме вас не пришла бы в голову дурацкая мысль прятаться в королевской библиотеке.
   -Идемте отсюда, - шепнул де Силлек.
   Он, похоже, когда дверь была еще открыта, приметил лежавшие в нише факел и трут и сейчас зажег факел и так, с факелом в одной руке и, прижимая к себе Изабеллу свободной рукой, будто боялся, что она раствориться в холодном воздухе, поспешил прочь.
   -Почему вы стали искать меня, ведь вы мне не поверили, когда я утверждала, что не писала письмо кардиналу Ришелье? Вы же сами сказали мне о своем недоверии? - тихонько спросила Изабелла, когда они спешили узкому арочному коридору из серого гранита, из которого был выстроен весь дворец, кое- где тускло освещенному светом из узких отверстий в каменных стенах. Иногда до них сквозь отверстия доносились голоса, в которых нельзя было разобрать ни слова, обрывки музыки или запахи дворцовой кухни.
   Де Силлек крепко прижал Изабеллу к себе, словно боялся потерять навсегда. Изабелле показалось, что он тяжело вздохнул и щеки его порозовели.
   -Анри рассказал мне, что вас не выпускают из Лувра! - он остановился и опять заботливо закутал Изабеллу в свой плащ. - Я, слава богу, расспросил его... Он сказал, что вы побледнели и сильно похудели, да и я сам это вижу! Ах, почему я не пришел за вами раньше, черт возьми! Вот уж эти мои гордость и глупая недоверчивость!
   -Но вы все - таки здесь!
   -Я не мог вас оставить на растерзание этим людям! Даже если б Анри и Исаак не вызнали бы о подложном письме у гвардейцев Ришелье, а они сделали это вчера ночью, я все равно приехал бы за вами!
   -Они вызнали? О, какое счастье!
   -Анри вызвал на дуэль де Рона, который выдавал себя за возлюбленного вашей подруги, тот был вынужден рассказать, что г- н Ришелье довольно удачно скомпрометировал вас и вашу подругу в наших глазах!
   -Постойте, г- н Арман! Я что- то в себя никак не приду! Де Рон выдавал себя за возлюбленного Джулии?
   -Да, и у него, к сожалению, слишком хорошо получалось!
   -Так вот почему г-н де Арамисец был столь сух со мной, когда я умоляла его верить мне! А я - то понять не могла, почему письмо вызвало у него такую бурную реакцию!
   -Черт подери, да нас уверяли в вашем предательстве со всех сторон и весьма убедительно! Ах, душа моя, г-жа Изабелла, я не должен был говорить вам те ужасные слова....Меня мучает несказанно, что я не поверил вам!
   -Могу себе представить, как это было тяжело!
   -Я чертовски виноват перед вами, что поверил лжи о вас! Бог мой, что они с вами сделали...
   Изабелла уткнулась горячим лбом ему в широкую грудь. Они стояли в полумраке в тайном коридоре Лувра, и только резкий треск факела нарушали глубокую тишину, царившую в этих мрачных каменных проходах, арках, лестницах, как чудовищный лабиринт, оплетавших королевский дворец.
   -Я ждала вас, - прошептала Изабелла обессилено.
   -Г-жа Изабелла, я ведь чуть не умер, когда решил, что вы не любите меня, что вы играли моим сердцем...
   -Г-н Арман, никогда не сомневайтесь во мне, никогда, прошу вас! Я никогда не выдам вас, не предам!
   -Я знаю, знаю, любовь моя!
   -Но еще несколько дней бесконечной слежки г-жи де Шанонсо и ее угроз, и я бы уже не выдержала! Я бы непременно заболела!
   -Вы себя плохо знаете! - он блестящими глазами глядел ей в лицо и дрожащей рукой поправляя пышные волосы, упавшие на белоснежные плечи. - Черт возьми, любовь моя, губы у вас совсем белые! Разрешите, я поцелую вас!
   -О, да, - прошептала она, едва дыша, но после исполнения его просьбы на ее щеки действительно стал возвращаться румянец. Тогда он еще раз коснулся губами ее дрожащих губ. Они целовались, забыв обо всем, и только мир плескался у них ног радужными волнами, возвращая к жизни благородные сердца и души, недавно раненые недоверием, ревностью, ложью.
   -Это все моя вина, - повторил де Силлек глухо, губы в губы, крепко сжимая Изабеллу в своих объятиях. - Они знали, что я не поверю вам, и меня это несказанно злит, г-жа Изабелла! Злит, что есть люди, так легко играющие мной за моей спиной, которые даже учли в своей бесчестной игре мое недоверие к людям! Ах, почему я был столь недальновиден, я должен был верить в любовь! Я виноват перед вами!
   -Нет, что вы! Это все вина кардинала Ришелье!
   Им пришлось спуститься куда- то вниз, потом свернуть на восток, а там они начали петлять по дворцовому лабиринту, окончательно потеряв направление. Изабелла шла, тихонько плача от невероятного облегчения, скрывая слезы счастья, и держалась за теплую руку графа де Силлек, а он часто останавливался, словно не верил, что она наконец- то с ним, и собирал горячими губами влагу с ее щек!
   -Если я не ошибаюсь, любовь моя, - произнес он, - мы должны выйти к старой конюшне. Хорошо будет, если на той стороне пусто, иначе нам будет не под силу открыть дверь. Тут пригодилась бы сила нашего де Порто, верно?
   Им не повезло. Они, в конце концов, наткнулись на каменную стену с единственным проржавевшим кольцом вместо дверной ручки. Де Силлек взялся было за кольцо, но замер, услышав за дверью неясные голоса:
   -Нам дан приказ найти ее! - говорил кто- то с весьма властными нотками в голосе. Оба наших героя узнали его - приказ отдавал начальник королевской стражи. - Будьте начеку, г-да. Г-жа дю Трамбле может воспользоваться каким- нибудь известным ей тайным выходом и появиться здесь. Будьте готовы ее задержать! Если кто помогает ей, арестовать этих людей немедленно!
   -Де Шанонсо все-таки выполнила свою угрозу, - прошептала Изабелла, содрогаясь. Де Силлек взглянул на беспомощно прижавшуюся к нему девушку и плотнее укутал ее в плащ.
   -Судя по голосам, там много народу, - покачал он головой. - Мы тут с вами не пройдем. И наших друзей нам не позвать! Они наверняка пристроятся где- нибудь у Нового моста, чтоб быть близко к дворцу, но не настолько, чтоб вызвать подозрения своим воинственным видом. Так что позвать их на помощь нам не удастся - слишком далеко!
   -Что же делать?
   -Поищем другой выход, если вы не возражаете! Я, кажется, только что видел кое- что интересное!
   Они вернулись, осмотрели прячущуюся в углу потемневшую от времени пыльную дверь, истонченную древоточцами и, нажав какой- то рычаг в полу, проскользнули уже на другую галерею, более обжитую, если так можно было сказать. Здесь не было пыли на стенах и воздух оказался свежим, с легким привкусом холодных духов.
   -Я и не знала, что в Лувре столько тайных галерей! - прошептала Изабелла, вздрагивая от внезапного сквозняка, скользнувшего мимо них и улетевшего в темноту. - Теперь я буду бояться ходить по Лувру.
   -Когда знаешь, где может притаиться опасность, легче ее разгадать, любовь моя! - возразил де Силлек мягко.
   По новой галерее они спускались все ниже, пока, наконец, не оказались в узком ходу, выложенным совсем другой каменной кладкой, чем стены Лувра, более древней и разрушенной.
   -Мы уже под землей? - прошептала Изабелла. Ее зазнобило от вида мрачных, покрытых влагой, почти смыкающихся над головой арочных стен, от которых исходил какой - то поистине мертвый холод. Ход уходил куда- то вперед на многие футы, и даже пламени факела не хватало, чтоб осветить все пространство спереди. Только впереди смутно угадывалась какая- то решетчатая дверь.
   -Мы идем в верном направлении, - произнес де Силлек, поднимая факел повыше. Колеблющейся красный свет злыми насмешливыми огоньками отразился от слюдяной поверхности мелких луж на каменном полу. - Сейчас мы под Сеной. Я уверен, что этот ход выведет нас в один из домов у Нового моста.
   Неожиданно он прижал к себе Изабеллу, а затем быстро перевернул факел и потушил его о каменные плиты. Изабелла вздохнула от неожиданности, но не успела ничего спросить, ибо тоже заметила, что еще раньше увидел де Силлек - розоватый свет факела позади их. Сюда кто- то шел. И сразу стали слышны явственные голоса.
   -Там, впереди, я видел решетку, - прошептал де Силлек. - Спрячемся!
   Они побежали вперед. У Изабеллы лязгали зубы от холода и страха, когда в полной темноте, двигаясь на ощупь, мушкетер, ловко орудуя кинжалом, отпер решетку и тихонько потянул на себя - чтоб не заскрипела. Слава богу, скрипнуло только чуть- чуть, что за эхом шагов, разносящимся далеко, было не слышно. Молодые люди скользнули туда и затаились в темноте.
   -Вы должны повторить то же самое на городском празднике святой Урсулы в это воскресенье! - тем временем гулко прозвучал голос лейтенанта кардинальской гвардии де Кавуа.
   -Слушаюсь, господин, - отвечал другой голос, явно голос слуги, подобострастный, тихий, почтительный.
   -Вы нападете на кортеж короля, устроите заварушку, станете много и громко кричать. Король должен испугаться достаточно, но не настолько, чтоб с ним что- нибудь случилось, это понятно?! Он должен остаться в живых при любом раскладе!
   -Да, господин!
   -В прошлый раз вы явно перестарались с вашим маскарадом, и Его высокопреосвященство остался недоволен!
   -Но, господин, мы сделали все так, как вы приказали!
   -Не считайте других дураками, Дано! Уж очень картинно все выглядело - ну какие разбойники в центре города, да еще с перевязанными окровавленными головами!
   -Вот оно что, - прошептал де Силлек.
   -Кроме того, - продолжал г-н де Кавуа, - вы явно пожалели г-д мушкетеров - многие из них были ранены, а убитых ни одного!
   -Но вы сами отдали нам такой приказ - не убивать охрану!
   -Вы неверно информированы! Мы платим вас пятьсот экю не для того, чтоб вы слегка ковырялись с вашими шпажонками! Да за такие деньги можно хоть дьяволу душу продать, а не то чтобы нанести один - два хороших точных удара!
   -В этот раз мы так и сделаем!
   -Разумеется! И помните, что неслучайно именно вас я вытащил из Бастилии! Вы так же легко можете туда вернуться и продолжать гнить в вашей восхитительной одиночной камере. За что вы там отдыхали? За воровство и казнокрадство?! А отчего вас не колесовали?
   Изабелла едва слышно ахнула. Де Силлек покачал головой.
   -Как занимательно все - таки послушать предводителя тех подлых нищих, что напали на Его величество! - прошептал он ей на ухо с грустной насмешкой. - Помните этот дикий случай? Оказывается, нападение это было организовано по приказу Его Высокопреосвященства.
   Розовые всполохи факелов приближались к решетке, за которой притаились наши влюбленные и нашим дерзким молодым людям пришлось отходить дальше и углубиться в темный поход, который слегка заворачивал влево. Теперь им не были видны факелы и только смутно вырисовывалась развилка впереди.
   Тоненький писк доносился снизу.
   -Г-жа Изабелла, - начал де Силлек осторожно. - Душа моя, вы... гм не боитесь...
   -Крыс, вы хотите сказать? Нет, не боюсь, слава богу.
   Собеседники стали прощаться. Де Кавуа велел разбойнику еще раз в точности исполнять приказания.
   -Запомните хорошенько, Дано, и передайте вашим ребятам: не сработаете как надо, не сносить вам вашей головы!
   Послышался тихое скрипенье решетки и в сторону молодых людей кто- то пошел. Похоже, это был г- н де Кавуа. У Изабеллы душа ушла в пятки, когда длинная тень его факела заплясала почти у ее ног. Но, по счастью, де Силлек был человеком военным и дело свое знал - он бесшумно увлек Изабеллу дальше по коридору, стараясь, чтоб изгиб коридора заслонял их от посланника Ришелье. Неизвестно, сколько бы длилась эта опасная игра со смертью, - а де Кавуа дорого бы продал свою жизнь, если бы на него напали, и вряд ли бы скрыл местонахождение фрейлины и мушкетера в тайном ходе, если бы ему удалось убежать, - но, по-счастью, он свернул в какой- то другой проход на очередной развилке. Послышался шорох поднимаемого камня, оживленные голоса, и Изабеллу и Армана окутал непроходимый мрак.
   -За кем же из них идти? Гм.. Мы с вами пойдем за разбойником! - решил де Силлек, опять зажигая факел.
   По - счастью, он превосходно ориентировался в этих нагромождениях коридоров, а разбойник с факелом не успел далеко уйти, так что они вскоре настигли его и пошли за тем, держась на достаточно большом расстоянии. Разбойник шел не задерживаясь, уверенной походкой, словно спускался сюда за распоряжениями и ходил по этой дороге с пятнами луж на каменном полу, каждый день. Ход стал ощутимо подниматься, и через некоторое время разбойник заскочил на длинную лестницу в конце хода и скрылся за деревянным люком в потолке.
   -Изабелла, душа моя, - прошептал де Силлек, прижимая к себе графиню и касаясь сухими губами ее виска. - Мы можем с вами вернуться назад и проследить за г-ном де Кавуа, но я уверен, что здесь пройти легче. Да и остановить разбойников - наш долг и вы, я уверен, согласитесь со мной.
   -О, да!
   -Но нам потребуется все ваше мужество.
   -Что нужно делать?
   -Я отвлеку разбойников, а вы постарайтесь выйти из дома и позвать наших друзей. Вот вам мой пистолет. - Он вытащил из - за пояса один из двух длинноствольных пистолетов и протянул Изабелле.
   -О, боже! Я боюсь идти наверх!
   -Да неужели? - он улыбнулся. - Г-жа Изабелла, я прикрою вас и дам вам возможность беспрепятственно выйти на улицу. Если кто попробует остановить вас на улице, стреляйте без предупреждения, слышите меня!?
   -Мне хотелось бы, чтоб вы восхищались мной, г-н Арман, но, наверно, я все- таки не справлюсь! Я - трусиха!
   -Г-жа Изабелла, я в жизни не видел такого храброго человека, как вы, радость моя! Только вы одна могли бросить вызов шпионам г-на кардинала и сбежать от них, что в условиях заточения в Лувре было весьма непростой задачей! Только вы одна могли без слов спуститься со мной в подземелье, не убояться темноты, крыс, неизвестности! И сейчас, зная, что нам предстоит оказаться в логове разбойников, которые чертовски ловко дерутся, можете мне поверить - вы же сами перевязывали меня тогда! - вы тактично сообщаете мне, что, "наверно, не справитесь"! Черт возьми, да я в жизни своей не видел человека храбрее вас.
   -О нет, это все не так!
   -Г-жа Изабелла, мое сердце немеет от счастья, что вы рядом, и я всегда могу положиться на вас, как на самого себя, и мучается от боли, что вы всегда будете вызывать у окружающих определенные желания и всегда взгляды всех будут обращены только на вас! Знаете, де Батц назвал эту боль ревностью, и я вынужден признать, что он был прав!
   -Вы что же, ревнивы!?
   Де Силлек слегка улыбнулся.
   -Спрашивать меня о ревности, стоя в Парижском подземелье с пистолетом в ладонях, это ли не мужество, мое невозможное дитя?! Только, ради бога, не рискуйте собой, г-жа Изабелла, прошу вас! Ваша задача только позвать остальных! Если же наверху никого нет и никто и не подумает задерживать нас с вами, мы с вами выскользнем из дома вдвоем, а потом уже вернемся обратно с нашими друзьями!
   -Но, если там разбойники, они могут убить вас!
   Он осторожно взял в ладони ее лицо.
   -Г-жа Изабелла, - прошептал он пылко. - Я не рассчитываю отдать вас кому- либо, я собираюсь остаться в живых! Вы верите мне? Вы будете мужественной?
   -Да! - солгала она. - Я буду фехтовать!
   -Ни в коем случае! - прошептал он, касаясь ее висков такими сухими губами, словно давно уже испытывал сильную жажду. - Ни в коем случае вы не станете фехтовать, стараться задержать негодяев, или еще что- то! Если вы вмешаетесь в схватку, меня будет отвлекать мой безумный страх за вас. Вы понимаете? Г-жа Изабелла, я не смогу быть спокойным, потому что без вас я не смогу жить!
   -Хорошо, - прошептала она, сияющими глазами глядя на него. - Я сделаю все в точности, как вы говорите!
   В темном подвале дома, заставленным с кукурузой и мукой, действительно никого не было, но, поднявшись по лестнице на первый этаж дома, они наткнулись на хозяев. Воспользовавшись минутой изумления наемных бандитов, де Силлек сходу оглушил шпагой двоих. Изабелла подхватила шпагу поверженного разбойника, при этом с удивлением обнаружив, что та слишком тяжела для ее руки и оценив опасения графа, что она без хорошей практики не сможет фехтовать свободно. Так оно и оказалось! Графу де Силлек пришлось одному отражать атаки шести или семи разбойников, которые с проклятиями накинулись на них.
   По - счастью, де Силлек слишком хорошо фехтовал, а она слишком хорошо понимала его, чтобы легко проскользнуть к дверям, когда он на несколько секунд освободил ей проход. Там Изабелле пришлось лицом к лицу встретиться с разбойником гигантского роста и крайне устрашающего вида. Тот с силой отразил ее первый неумелый удар и, сделав уже обманный маневр, приготовился колоть неопытную девушку, как вдруг из-за сильного удара, скользнувшего к нему графа де Силлек упал на колени с остекленевшими глазами, зажимая обеими ладонями рану в боку. Де Силлек молниеносно вернулся в позицию, возвращаясь к прочим своим яростным соперникам.
   Изабелла впервые сталкивалась с де Силлек как с товарищем по схватке на шпагах и не могла не восхититься им. Он, как и обещал, буквально не давал нападающим шанса дотянуться до Изабеллы и последовать за ней. Стоны, крики, звон оружия, проклятья смешались в один тревожный звук неравного сражения. Изабелла побежала к выходу, на ходу выстрелила, когда какой- то огромный человек бросился ей наперерез, а затем, перепрыгивая через разбросанные вещи, со шпагой наголо выскочила на крыльцо и остановилась на секунду, не в силах сориентироваться и понять, где именно она находится. Спустя минуту, с сжимающей сердце тревогой прислушиваясь к грохоту, доносившемуся из глубины дома, она бросилась на набережную Лувра так быстро, как никогда еще в жизни. В ужасе за жизнь любимого, задыхаясь и спазматически ловя воздух ртом, растрепанная, с бордовыми пятнами на щеках Изабелла дю Трамбле мчалась по улице, не в состоянии понять, отчего прохожие шарахаются от нее, пока вдруг не обнаружила, что длинноствольный пистолет по-прежнему зажат у нее в ладони, а в другой руке она держит испанскую шпагу. Тогда она оружие его в складках платья и перешла на шаг.
   У Нового моста она нашла г-д де Батц, де Порто и де Арамисец, ожидавших друзей с хмурыми лицами и пистолетами под плащами. Изабелла не могла кричать, так пересохло ее горло, но бравый де Порто обернулся как раз в тот момент, когда она появилась из-за угла одного из домов и ожесточенно замахала им рукой.
   -Вот они! - воскликнул де Порто, радостно помахал ей рукой в ответ и вдруг замер. - Но что это с г-жой графиней, о все святые!?
   Друзья побежали ей навстречу.
   -Скорее, - хрипела она, едва в состоянии говорить. - Скорее! Там разбойники!
   Они бросились в дом, на который она указала и вскоре с бродягами все было кончено. Посовещавшись, друзья связали оставшихся в живых бандитов, перетащили их в одну комнату, заставили лаз бочками с вином, чтоб никто не появился из него, и поспешили к де Тревилю. Изабелла и граф де Силлек, чьи лошади остались в Лувре, остались их ждать и караулить разбойников. Они осмотрели дом, и нашли мешки с оружием.
   -Вот как оно!- покачал головой де Силлек, обнаружив в них новенькие шпаги. - Они действительно всерьез подготовились, надо признаться!
   Когда в доме появился де Тревиль с отрядом мушкетеров, наши герои были отпущены с изъявлениями благодарности и теперь уже с чистой душой направились к Джулии. Там де Арамисец, довольный и нескрываемо восхищенный, присел рядом с Джулией на диван, обитым голубым бархатом, и начал целовал любимой руки. У них обоих был такой сияющий вид, словно они присутствовали на своей свадьбе.
   -Сколько сердечных мук вы нам причинили, господа! - строго сказала Джулия, когда все устроились в ее гостиной с бисквитами и вином. - Право, вас всех следовало бы наказать!
   -Что вы!- как мельница в Пикардии замахал огромными ручищами де Порто.- Мы исстрадались за это время столь жестоко, что нас следует еще чем- нибудь одарить!
   Все рассмеялись.
   -Кардинал ошибся в нас!- заявил де Батц, переходя к той теме, что собрала их всех здесь. Казалось, наконец, прошлое ушло, оставив свой след лишь в темных глазах де Силлек, не сводившего глаз с Изабеллы.
   -Я обожаю вас, г-жа Жули! - шепнул Анри. Джулия опустила глаза, краснея. На губах она еще ощущала обжигающие поцелуи де Арамисец, которыми он щедро осыпал ее совсем недавно.
   -Так расскажите нам с Изабеллой, наконец, из- за чего же вы так возненавидели нас, г-да! - попросила она.
   -Охотно! Дело началось с того, прекрасная маркиза,- вздохнул Шарль,- что Исаак в Лувре нашел некое несожженное письмо.
   -Оно, как мне показалось, было брошено в камин, но застряло в каминной решетке!- охотно объяснил де Порто. - Там вашей милой рукой, г-жа графиня, были написаны весьма неприятные для нас слова и среди них упоминалось, что вы служите кардиналу Ришелье и устали от общества..гм... графа де Силлек.
   -Покажите мне это письмо, г-н Исаак!- бледными губами попросила Изабелла.
   -Мне не хотелось бы вновь его читать, но, думаю, вы имеете право знать. Вот оно.
   Все склонились над письмом.
   -Изабелла, это не твой почерк, конечно! - уверенно сообщила Джулия.- Но очень похож, очень. Неудивительно, что вы, г-да, ошиблись, почерк Изабеллы нельзя не узнать - она пишет очень ориг­инально - будто старинные средневековые соборы рисует.
   -После того как Исаак принес нам письмо, - продолжил де Батц.- Арман хотел сразу поговорить с вами, г-жа графиня, но вас не было дома.
   -Я была дома, - проговорила Изабелла тихо, не сводя глаз с лица любимого. Он кивнул. - И я как раз разговаривала с г-жой де Шанонсо...
   -Гм!- в смущении проронил Шарль.
   -Г-жа де Шанонсо уверила меня, наивную, что несчастна и нуждается в моей помощи и поэтому просто обязана поговорить со мной! Я по глупости своей хотела ей помочь, по- детски думала, что она раскаивается тому, что служит Его Высокопреосвященству!
   -А на сл­едующий день в Лувре,- продолжил де Батц,- Анри слышал слова человека, что выдавал себя за вашего возлюбленного, г-жа маркиза. Анри был вне себя и брос­ился на этого хлыща де Рона как лев!
   -Я убил бы его там, если б не вы, г-да!- нахмурившись, заявил де Арамисец. Джулия благодарно взглянула на него повлажневшими глазами.
   -Затем нам сказали, что именно вы, г-жа маркиза, наняли бретеров, чтобы убить нас. К счастью, этого не произошло, но только благодаря заступничеству всевышнего и нашей удаче! Сейчас можно считать, что вместо вас выступала все та же г-жа де Шанонсо.
   -А потом мне, хвала небесам, пришла в голову замечательная идея вызвать на дуэль этого негодяя, де Рона!- продолжил Арамисец лукаво. - И ударить его шпагой так, чтоб он перед ликом вечной жизни, признался нам, что не является вашим возлюбленным, милая Жули!
   -О, Джулия, - воскликнула Изабелла. - Г-н Анри все это время не отходил от твоего дома!
   -И я тоже!- пробасил де Порто.
   -Ах, г-н Исаак, вы мой самый лучший кавалер! Вы, я уверена, не поверили ложному письму, потому что вы слушаете не так как все прочие обычные люди, вы слушаете сердцем, вашим большим, умным сердцем!
   -Ха, еще бы! - самодовольно улыбнулся Исаак, которому явно пришелся по душе витиеватый, но искренний комплимент милой девушки.
   -Но вы только вкратце сообщили нам, Арман, как вы вышли на разбойников, замышляющих убить его Величество! Что же произошло в Лувре на самом деле?
   -Я не мог вам сказать сразу, г-да, - вступил в разговор граф де Силлек. - Я нашел г-жу дю Трамбле и намеривался вывезти ее из Лувра известным мне тайным ходом Роз, которым пользовался еще мой отец и король Анри.
   -Но кто же был ваш отец, сударь, если он столь хорошо знал короля Анри?! - вскричала Джулия и тут же покраснела под непроницаемым темным взглядом мушкетера. - Ах, простите меня, г-н граф, я не хотела быть чересчур любопытной.
   -Мы хотели выйти с г-жой дю Трамбле через самый удобный выход у королевских конюшен, но там нас уже поджидал караул. Нам пришлось спуститься в подземелье, ведущий под Сеной в город. Там и встретили г-на де Кавуа и этого разбойника, которого вы, де Батц, потом так удачно ранили в голову. Затем мы с г-жой дю Трамбле поднялись в этот дом. Дальше вы знаете, г-да!
   -Арман, вы все-таки кое-что упустили в вашем кратком рассказе! - воскликнул де Батц. - Как вы умудрились вдвоем сдерживать десяток разбойников? Да они должны были убить вас, а, тем не менее, вы здесь и как всегда совершенно невозмутимы!
   -Г-жа дю Трамбле очень помогла мне! - произнес де Силлек со светлой улыбкой. - Ее милость великолепно фехтует!
   -Ах, сударь, вы на самом деле непревзойденный льстец! - заметила Изабелла, больше не боясь его сурового лица.
   Она смеялась. Ей было так хорошо и уютно здесь, рядом со своими, безгранично родными и надежными людьми, было приятно ощущать горячий взгляд графа де Силлек, слышать звонкий смех Джулии и де Арамисец, отвечать на вопросы верных де Порто и де Батц! С этими людьми она была счастлива! Какое чудо, что они вместе, что на них можно положиться в любом, сама важном деле!
   -Простите меня, что я не верил вам, - вдруг сказал де Силлек, склоняясь к графине дю Трамбле. Изабелла подняла длинные ресницы. Что-то, что не следовало наблюдать друзьям, витало вокруг них. Что-то необычное, яркое было в уважении, которое высказывала Изабелла, тихо сидя возле графа де Силлек, и в заметной сегодня страсти, что пылала в черных выразительных глазах графа де Силлек.
   Все вдруг решили вспомнить, что у них важные дела.
   -Да, кстати вот что еще! - воскликнула Жули, лукаво глядя на своего голубоглазого возлюбленного Анри. - Я обещала отцу сегодня нарвать роз для нашей гостиной! У нас же сегодня гости! Де Арамисец, вы, я надеюсь, помните, что вы приглашены мною особо? Изабелла, милая, встретимся завтра!
   -Я, конечно, провожу вас, моя прелестная г-жа де ла Шпоро! - произнес Анри и взялся за шляпу.
   -Очень жаль, что мне приходится оставлять вас, г-да, но меня сейчас ждут у капитана де Тревиля! - заявил Шарль. - Нужно же кому-то сопровождать пойманных нами разбойников в Лувр, тем более что г-н де Тревиль просил нас рассказать подробно, как мы нашли их! А вы, де Порто, вы, должно быть, тоже идете со мной? - и он наступил на ногу Исааку.
   -О, да, конечно! Тем более что я, кажется, как всегда забыл закрыть дверь в дом! - спохватился тот.
   Все схватили шляпы, плащи и через минуту с веселыми смешками покинули гостеприимный дом маркизы де ла Шпоро, как стая разноцветных беззаботных птиц, оставляя Изабеллу и г-на де Силлек наедине.
   -Ну, вы нашли, однако, что придумать, - насмешливо шепнул де Батц де Порто, когда они садились в седла. - Дверь забыли закрыть. Не могли сообразить что- нибудь более жизненное!
   -Например?
   -Например, историю про разбойников!
   -А что такое?- изумился де Порто.- Я разве придумал что- то не то? Вы вечно все усложняете, милый Шарль!
   -Я?
   -Вы, конечно!
   -Это почему?
   -Да потому, что все равно наши милые влюбленные друзья нас не слышали, что бы мы с вами не измыслили.
  
  

Глава 23

  
  
   В один из этих летних дней барон де Арамисец просил руки маркизы де ла Шпоро.
   -Не имею никаких возражений назвать вас своим зятем, сударь! - ответил ее рассудительный отец. - Если Джулия согласиться стать вашей женой, я с удовольствием отдам вам ее руку. Я слышал о трагической истории вашей семьи, знаю, что вы единственный наследник большого состояния. Кроме того, мне известно, что бароны из Аквитании имеют там у вас вес гораздо значимее, чем герцоги Дофине или Бургундии. Пусть моя дочь потеряет титул маркизы, но, уехав с вами в Экс-де-Провансе, приобретет у вас чуть ли не королевское величие.
   -А я со своей стороны, - заявил де Арамисец твердо, - тайно ли или явно, хитростью или благородством со временем получу титул, который будет под стать г-же Джулии.
   -Хорошо, сын мой. Утром узнаете ответ моей дочери.
   Джулия лихорадочно и придирчиво перемерила не менее дюжины платьев, прежде чем остановила выбор на темно-синем бархатном наряде с аппликацией из голубого атласа в виде цветов. В таком виде она появилась перед де Арамисец, который в нетерпении расхаживал по гостиной ее дома, и с порога громко заявила:
   -У меня для вас важная новость, сударь. Я выхожу замуж.
   Де Арамисец поднял голову.
   -Да, да, сударь, и не смотрите на меня бешеными глазами! Отец разрешает мне выйти замуж.
   -Что это я слышу?
   -Вас что же, как я смотрю, удивляет, что я выхожу замуж?
   -Даже слишком, сударыня!
   -Отчего это?
   -Вы хотите знать?
   -Вот именно!
   -Да оттого, что я не позволяю вам выйти замуж ни за кого, кроме меня!
   -Вы с ума сошли? - нарочито сердясь, воскликнула Джулия.
   -Вы станете только моей женой, сударыня!
   -Вы, как всегда, чересчур самоуверенны!
   -А вы, как, всегда, прекрасны!
   Де Арамисец схватил ее в объятья, и так, уста в уста, повелел:
   -Не сопротивляйтесь, радость моя!
   -Почему это?
   -Потому что я жду ответа.
   -Спрашивайте, де Арамисец.
   -Вы станете моей женой? - шепнул он, целуя ее в губы. Она молчала, вся отдавшись упоению. - Вы согласны? - повторил он, сильнее прижимая ее к своему гибкому, мускулистому телу.
   -Да,- шепнула она.
   -Вы пойдете со мной рядом, куда бы ни лежал мой путь?
   -Да.
   -Даже если станете просто баронессой де Арамисец?
   -Для меня ваши слова звучат как "Ваше величество"!
   -Ты любишь меня, душа моя?
   -Да, любимый, да!
   -Сильно любишь? На всю жизнь?
   -Да, да!
   Его голубые необыкновенные глаза радостно вспыхнули, а губы прижались к трепещущим устам Джулии де ла Шпоро. Но Жули уже надо было уходить, ибо сегодня в Лувре играли в карты и непременно ждали г-жу де ла Шпоро.
   Партнерами по игре были маршал де Бассомпьер, г-да де Бранка и де Бриенн и Его величество Людовик, который сегодня страшно скучал.
   Со всех сторон стол для игры, покрытый алым сукном с серебряным галуном, окружали многочисленные придворные. Было очень душно, но никто не осмеливался позвать слуг открыть окна, ибо король Людовик не высказывал такого, вполне закономерного, желания. У дам от долгого стояния затекли ноги, но сидеть в присутствии короля могли лишь его партнеры по игре и дамы стоически терпели некоторые неудобства, которые, конечно, искупали такое важнейшие событие - видеть своего великолепного монарха, слышать его, наблюдать с вполне понятным восхищением, как ловко он играет.
   Король Людовик не спешил выложить свои карты. Все терпеливо ждали. Было так тихо, что придворные слышали, как сменяются на посту у обоих дверей залы мушкетеры его Величества, звенят шпорами, вполголоса повторяют команды.
   Еще минута, и король бросил на сукно даму пик. Г-н де Бранка, вельможа из свиты Анны Австрийской, в свою очередь задумался перед ходом.
   -Г-н де Бранка опять начинает нас выматывать своей долгой, очень долгой игрой! - со смешком шепнул г-н де Бриенн своей соседке, хорошенькой г-же де ла Шпоро. - Пройдет не менее получаса, прежде чем он сделает ход.
   Джулия хихикнула.
   -Я гораздо стремительней! - гордо заметил Его Величество, услышав насмешку.
   -Мы знаем это, сир! - почтительно молвила Джулия, поднимая на Людовика синие глаза.
   Король забарабанил пальцами по столу.
   -Мы слышали, сударыня, что вы якобы намериваетесь выходить замуж? - обратился он к маркизе небрежно.
   -Да, сир! - склонила головку Жули.
   -Ваш избранник, надо думать, из нашей свиты? Каков его титул?
   -Это - барон де Арамисец, сир! - поспешила сказать Джулия. Карты в ее руках дрогнули.
   -Мы где- то слышали это имя, мадам.
   -Г-н де Арамисец - ваш верный слуга, сир, мушкетер Вашего Величества.
   Некоторые из дам с любопытством покосились на входные двери. Де Арамисец, невозможно красивый, застыл на посту. Только щеки его медленно заливал румянец.
   -Маркиза де ла Шпоро, - начал король Людовик мягко, - нам, несомненно, хотелось бы видеть вас счастливой, но я полагаю, счастье для вас вовсе не в том, чтоб огорчать своего короля?
   -О, нет, сир! Конечно, нет!
   -Выйдя замуж за барона де Арамисец, вы теряете свой титул маркизы. Конечно, вы понимаете, что в этом случае мы не будем иметь удовольствие видеть вас у нас в Лувре и осыпать нашими многочисленными милостями?
   Джулия растерянно глядела на короля Людовика, одним движением губ лишавшим ее права на счастье.
   -Сир, но я надеялась...
   -Повторяю, дорогая маркиза, нам хотелось бы как можно чаще видеть вас в нашем прекрасном дворце, но жена барона де Арамисец не будет иметь права лицезреть своего короля, увы.
   Джулия так стиснула карты, что они жалобно зашуршали.
   -Я прошу снисхождения к нам, мой король!
   -Ваш король, сударыня, не дает вам своего соизволения на венчание с бароном де Арамисец. Вам понятны слова вашего короля, сударыня? Да?
   -Но, сир, я умоляю вас!
   -Вы что же, намеренно желаете огорчить своего короля? Что ж, у вас это отлично получилось, сударыня! Мы теперь ко всему расстроены и не желаем более играть. Я хочу, чтоб нас развеселили! Господа, объявляйте сарабанду.
   После нескольких положенных по протоколу танцев раздосадованная Джулия отправилась домой, не оставшись на ужин.
   У ворот Лувра ее уже ждал сменившейся с поста де Арамисец. Он помог ей сесть в седло, ласково пожал ей руку. Некоторое время они ехали молча.
   -Не беспокойтесь о нашем будущем, дорогая г-жа Жули! - наконец сказал де Арамисец. - Я знаю, что делать, чтоб мы с вами были счастливы! Вы будете моей супругой, дорогая, обещаю вам! Я сделаю все возможное, чтоб завоевать надлежащий титул!
   -Ах, г-н Анри, я думаю вовсе не о том! Я думаю о его Величестве! Я все делала для своего короля, я рисковала ради него жизнью и репутацией, я любила его. А что оказалось? Что я для Его величества на самом деле? Его величество совершенно не беспокоят мои чувства, он распоряжается ими как хочет... Ах, г-н Анри, я выйду за вас замуж даже без благословения его величества, клянусь вам!
   -Нет, мой ангел! Я и сам не желаю, чтоб вы ради меня жертвовали своим высоким положением в обществе. Я обещаю вам, что не более чем через год, вы сможете выйти за меня замуж и не потерять возможность видеть своего короля. Хотя, признаюсь, мне хочется, чтоб вы были только рядом со мной, глядели только на меня.
   -Что вы такое задумали?
   Де Арамисец улыбнулся так мягко, отчего у Джулии заколохнуло сердце.
   -Ах, скажите мне, г-н Анри!
   -И не подумаю!
   -Но почему? Не потому ли, что вы задумали что - то безрассудное?! Ах, вы не доверяете мне!
   -Доверяю, душа моя! Но есть некоторые решения, которые мужчина должен принять самостоятельно!
   -Не пугайте меня, ради бога!
   -Вы были сегодня обворожительны! - заметил он со страстью в голосе. - Меня все время терзало жгучее желание свернуть шею вашим партнерам по танцам.
   Джулия засмеялась.
   -И все-таки, г-н Анри, что вы придумали?
   Они подъехали к дому маркизы. Анри снял ее с седла.
   -Ни за кого, кроме меня! - заявил он громко. - И даже Его Величество ничего не сможет сделать!
   Джулия в восторге прижалась к мушкетеру. Ей хотелось только одного, чтоб он вот так властно обнимал ее всю жизнь. Он - ее господин.
  
  

Глава 24

   Над Парижем собиралась гроза. Тяжелые свинцовые тучи, словно пушистые звери, мягко подкрадывались к сияющему солнцу и толстым шерстяным плащом закрыли уже полнеба.
   Изабелла дю Трамбле ехала к г-ну де Тревилю в этот час, когда веселое предгрозовое напряжение овладело людьми. Отовсюду бежали горожане, надеясь поскорее скрыться до грозы, мчались всадники, тревожно оглядываясь на тревожно почерневшее низкое небо, несколько собак уселись прямо посреди улицы, подняли морды к верху - оскаленные, страшные!- и протяжно завыли.
   Графиня почти добралась до дома капитана, когда где-то над черепичными крышами мертвенным светом мелькнула и погасла свеча молнии, и резко щелкнул кнут грома. То­тчас же налетел холодный порыв ветра, такой сильный, что поднял юбки зазевавшихся горожанок, вызвав пронзительный визг и ответный гогот мальчишек на заборах и закружил солому на мостовой.
   -Ах, какая гроза! - воскликнула Изабелла и с озорной улыбкой откинула на плечи капюшон плаща, наслаждаясь приятной прохладностью первых капель дождя.
   -Скорее сюда, сударыня, торопитесь!- закричали мушкетеры у ворот дома де Тревиля. Изабелла, смеясь, захваченная свежим упругим ветром, вместе с друзьями, теми, которые еще оставались на улице, вбежала в дом дяди. Она вошла в кабинет г-ну де Тревилю веселая, отряхивая плащ от серебряных мелких брызг дождя. Лицо ее раскраснелось, покрытые каплями волосы в прическе очаровательно и трогательно завивались у нее на висках.
   -Уф, какой изумительный дождь! - воскликнула Изабелла. - Добрый день, дорогой капитан!
   -Здравствуй, милая моя девочка. Хорошо, что ты сегодня пришла так рано! У нас с тобой есть время до приезда из Лувра твоих неразлучных друзей, и я хотел бы воспользоваться этим побеседовать с тобой на одну очень важную тему.
   -Что такое, дядя? Только умоляю вас, не делайте длинных предисловий! Их так любит мой отец, и, когда я только слышу их, у меня каждый раз волосы становятся дыбом от страха!
   -Нет, Изабелла. Я начну прямо! Ты меня знаешь, терпеть не могу все эти недомолвки и хождения рядом да около!
   -Слушаю вас, дядюшка!
   -Скажи мне, г-н де Силлек уже сделал тебе предложение стать его супругой?
   У Изабеллы радостно стукнуло и упало сердце. Она ахнула и растерянно вгляделась в серьезное сейчас лицо дяди.
   -Он скоро попросит твоей руки, дорогая племянница, должно быть, сегодня или завтра. Мне было бы приятно, если бы ты заранее предупредила об этом своего батюшку.
   -Вы хотите сказать, что мой отец... может ему отказать? - голос Изабеллы сорвался и прозвучал необычно глухо.
   -Черт возьми, Изабелла, не вкладывай в мои слова смысл, которого там и в помине нет! Я просто хочу, чтоб г-н дю Трамбле заранее знал о намерениях молодого графа! Если ты расскажешь ему о своем желании выходить замуж за де Силлек, он сможет подготовиться и помочь вам, в то время как без твоих слов он наверняка откажет ему!
   Изабелла от неожиданности кусала губы, не в силах справиться с собой, ибо восторг и страх сладкими сокрушающими волнами накатывали на нее попеременно. Де Силлек собирается делать ей предложение! Даже в самых смелых мечтах она не представляла себя его женой, счастливейшей женщиной, которая разделит его судьбу! Она пойдет по одному пути с ним, в горе и радости, в бедности и богатстве, в молодости и старости, пока смерть не разлучит их! Ах, чудеса на свете еще существуют! Чудеса и счастье!
   -Хорошо, я все скажу отцу! - проронила она, улыбаясь от полноты своего безоблачного счастья. - А г-н де Силлек действительно собирается предложить мне стать его женой?
   -Да, собирается!
   -О, боже, боже! Я так счастлива! Ах, неужели это возможно все - таки - стать его женой! Дядюшка, вы знаете, что для меня это значит? Это значит стать королевой! Неужели это правда, неужели!? Я сойду с ума от счастья сейчас!
   -Изабелла, дорогая моя девочка! - де Тревиль поцеловал ее в лоб. - Де Силлек действительно любит тебя. Он пройдет через все, чтоб только назвать тебя своей женой!
   -Ах, милый мой дядюшка, спасибо - о, спасибо!- за подобные драгоценные для меня слова! Такие люди как вы - храбрые, великодушные, бескорыстные украшают землю!
   -Полноте, моя девочка! Ты растрогала меня! После грозы сразу отправляй­ся к своему отцу, только обязательно. В наше время все решает даже лишний час! А сейчас ступай!
   Изабелла неохотно прошла в смежную с кабинетом капитана комнату, где села было у окна, но тут же встала, перешла на другую сторону и опять выглянула в другое окошко - она не могла ни о чем думать, кроме как о том приятном для любой девушке событии, которое вскоре должно было подарить ей великую радость - она скоро будет стоять у алтаря!
   -Де Батц, идите сюда! - раздался знакомый бас за дверью, откуда доносился несмолкаемый гул голосов. - Идите сюда, у нас новая забава. Игра вам понравится!
   Изабелла поспешно открыла дверь. В длинной приемной, напоминавшей скорее галерею, чем комнату, где ходили, сидели, спорили желающие получить аудиенцию у г-на де Тревиля, прибывшие в Париж из разных городов Франции, она сразу заметила де Порто. Изабелла распахнула дверь и, не обращая внимание на восхищенный шепот вокруг, заспешила ему навстречу.
   -О, г-жа дю Трамбле уже здесь! - вскричал бравый Исаак и доверительно добавил: - Скажите мне, сударыня, почему всегда льет дождь, когда я надеваю свою луч­шую шляпу?
   -Так это вы вызывали дождь сегодня?- шутливо всплеснула руками Изабелла.- Никому не говорите об этом, умоляю вас, а то Его Величество отправит вас в Гиень, где уже три месяца стоит засуха!
   Мушкетеры засмеялись. Изабелла немного посмеялась с ними, поговорила с де Порто, а затем оставила их и вышла на лестницу.
   Наконец-то она заметила г-на де Силлек, который поднимался наверх, и только друзья могли угадать в нем поспешность. Он приближался к Изабелле непреклонно, как король, стремительно, как благородный рыцарь, непоколебимый в своих гордости и чувстве собственного достоинства. Его улыбка наполняла верное сердечко Изабеллы восхищением и бурлящей радость, когда она глядела на своего благородного избранника. Де Силлек сегодня выглядел совсем по- другому, чем обычно - предпочитающий скромность и удобство в одежде, он сегодня выглядел именно как человек своего ранга - де Силлек был неправдоподобно красив в бархатном костюме благородного темно- серого цвета, состоявшего из штанов и камзола с серебряными шнурами, окаймлявшими прорези на рукавах, в которых виднелась белоснежная рубашка с нарядным широким отложным воротником, шпоры на черных сапогах, сменивших ботфорты, празднично сияли, серая шляпа с белыми и лиловыми перьями красиво затеняла его благородное ясное лицо, и Изабелла сейчас больше не видела никого, кроме любимого. Сердце ее билось так, что она едва дышала.
   Де Силлек поднял глаза, и обжигающая страсть так ясно вспыхнула в его глазах, что Изабелла, задыхаясь от восторга, почувствовала себя на седьмом небе от счастья. Они не могли выдать себя, тактично стараясь сохранить душевное спокойствие окружающим, и им приходилось только обмениваться взглядами, понимающими и веселыми взглядами людей, которые вынуждены сдерживать свои чувства.
   Чудесные ясные глаза Изабеллы смотрели на Армана загадочно. В них всегда таилось что-то необычайное, неуловимое, свежее как первая радуга или запах свежескошенной травы. Она всегда оставалась самой собой - даже рядом с ним. И эта ее способность в свою очередь изумляла и восхищала графа де Силлек. В прекрасной, сострадательной Изабелле не было ни капли желания понравиться или очаровать, в ней бросалась в глаза не только исключительная, только ей присущая редкая красота, но и изумительная способность во всех обстоятельствах оставаться самой собой, что делало ее совершенно непохожей на других.
   -Добрый день, г-жа Изабелла! - промолвил он тихо и склонился к ее тонкой руке - незаметная, трогательная ласка, которую он мог позволить себе. Его улыбка и взгляд говорили ей больше, чем все слова.
   -Доброе утро! - прошептала она смущенно. Порой Изабеллу парализовала исступленная страсть, пылающая в лице молодого графа, и она сконфуженно разгладила складки лифа, украшенного розами.
   -Почему вы так на меня смотрите, г-жа Изабелла? - его взор стал пристален. Но внимание Армана оттенялось нежностью и затаенным огнем, горевшим в его черных глазах. - Как бы я хотел, чтоб вы вот так смотрели на меня всю жизнь... Знаете, о чем я теперь частенько думаю, и эти мои думы терзают меня день и ночь?
   -О чем же, г-н Арман?
   -Как мне сохранить вашу любовь, г-жа Изаб­елла? Как сделать так, чтоб любовь не погасла в вашем сердце, что мне сделать для вас, Изабелл?
   Изабелле нравилось, как музыкально он произносит ее имя - чуть нараспев, словно молитву, вкладывая в него все другие слова - родная, желанная, дорогая, любимая!
   -Ничего мне не надо! - необыкновенным теплым голосом ответила она.- А чтоб завоевать мою любовь....Вам нужно быть самим собой, а вы бываете им, чтобы не случилось!
   Он, радостно улыбаясь, тоже облокотился о мраморные перила лестницы.
   -У меня из-за вас чуть не разорвалось сердце, дорогая! Когда я прочел то письмо и предположил, что вы посмеялись надо мной, я чуть не умер! - признался он, разглядывая что-то в толпе.
   Изабелла, как завороженная слушала графа. Она до конца не могла поверить еще, что этот удивительный человек, что держит себя как принц крови даже с Его величеством королем Французским, до того сильно любит ее, что просит ее руки и сердца!
   Из кабинета г-на де Тревиля вышел слуга.
   -Господ де Порто, де Батц, де Силлек, де Арамисец прошу к господину де Тревилю! - провозгласил он громко.
   Шарль и Исаак, которые все это время слонялись по галерее, с готовностью ушли. Только что подъехавший к дому де Арамисец бросил поводья коня слугам и взлетел по лестнице.
   -Приветствую вас, г-жа дю Трамбле! Арман, идемте!
   Г-н де Тревиль сам появился на пороге кабинета. Все почтительно замолчали.
   -Г-жа дю Трамбле! - громко позвал он, хмурясь. - Я вижу, вы еще здесь! Мне не нравится, что вы и не подумали выполнить мою просьбу! Я вынужден настаивать на ней. Ступайте!
   Он отмахнулся от нескольких просителей и шире открыл дверь.
   -Позже! Подойдите в конце приема, господа! Г-н де Силлек, я жду вас! Изабелла глубоко вздохнула и шепнула Арману:
   -Я должна уехать домой!
   -Что случилось?- тоже прошептал он.
   -Я скоро вернусь!
   Она развернулась и начала стремительно спускаться по лестнице. Де Силлек провожал ее пылким взором, не в силах оторваться от нее.
   -Де Силлек, черт возьми! - воскликнул де Тревиль сердито.- Я жду вас!
   Изабелла знала, что в этот час она найдет своего отца в кабинете. Граф дю Трамбле разбирал свою корреспонденцию. Писали ему, отцу Жозефу, самому кардиналу Ришелье, и разложить письма, ответить на многие из них было делом трудным и требовало времени. Поэтому граф страшно не любил, когда его отвлекали в такие часы.
   -Черт возьми! - гневно воскликнул он, услышав стук отрывающейся двери. - Я же просил не беспокоить меня!­
   -Отец, вы разрешили мне входить, когда я хочу!
   Граф обернулся, и лицо его сразу смягчилось. С ласковой усмешкой глядел он на свою любимицу.
   -Пришли проведать старого отца?- продолжил граф с улыбкой.
   -Вы рано записали себя в старики, отец!
   -Да, пожалуй! - он встал, чтобы размяться. - Что у вас нового, Изабелла? Я слышал, вы опять попались на глаза Его высокопреосвящен­ству и вроде бы с помощью друзей благополучно выпутались?
   -О, мои друзья никогда не подведут! Они - цвет рыцарства, отец!
   Гордость, сверкнувшая в глазах Изабеллы, поразила г-на дю Трамбле.
   -Я знаю этих людей, милая. Обо всех четырех мой дорогой брат говорит непрерывно и мне трудно понять - с возмущением или все-таки с безграничным восхищением. Вы всегда умели подбирать себе достойных друзей, дочь моя!
   -Отец, я рада, что вы оцениваете их по - достоинству, отец, - она до боли сжала ладони.- Отец, один из них совсем скоро будет иметь честь просить у вас моей руки. Я люблю его и, клянусь вам, буду принадлежать только ему.
   Граф дю Трамбле медленно опустился в любимое продавленное кресло у стола, не сводя глаз с дочери. Непреклонная воля и решительность горели в ее взоре, мужество и терпение угадывалось в каждой черте бледного лица. Серые гордые глаза старого графа пронзали Изабеллу, и не менее гордый взгляд таких же серых глаз отвечал им.
   -Его имя? - потребовал граф дю Трамбле, не любивший бросать слова на ветер.
   -Граф де Силлек де Отевиль! - выпрямившись, произнесла Изабелла. Граф дю Трамбле молчал, и ей стало не по себе.
   -Изабелла, подумайте еще раз, прежде чем ответить мне, - медленно сказал он. - Вы его действительно любите?
   -Я так счастлива рядом с ним! - она обвила шею отца руками и зарылась носом в его густые волосы, пахнущие чернилами, бургундским и лошадьми.
   -Девочка моя, ты хорошо подумала, да? - устало спросил он.-­ Ну что же... Граф де Силлек, безусловно, достойный вельможа, и я, в общем - то, был бы согласен назвать его свои сыном.
   -О, отец! Благодарю! Благодарю!
   -Но ты родилась в семье, в которой отец не может ограничиваться формальным согласием на брак. Мы приближены к королевскому трону и кардинальскому креслу, хочешь ты этого или нет. Это означает, что для нас с тобой высшим мерилом поступков в жизни должны быть интересы нашего государства.
   -Интересы государства!- воскликнула Изабелла яростно. - За мою страну я отдам жизнь, но я никак не могу повлиять на политику государства!
   -Изабелла, это трусость - не признавать очевидное, ибо ты должна повлиять на эту самую политику!
   -Отец, я люблю г-на де Силлек, и я хочу стать его женой! Вы же сами учили меня не покоряться судьбе и бороться за свою мечту до конца, до последнего вздоха и взгляда, бороться, пусть все против меня, даже если смерть грозит мне!
   -На твои сумасбродства и дружбу с капитаном мушкетеров г-н Ришелье до недавнего времени смотрел сквозь пальцы, но, если ты ему понадобишься, кардинал сам распорядиться твоей судьбой так, как будет ему угодно! И ты ничего не сможешь сделать!
   -Отец, господин Ришелье - не господь бог! Ему не принадлежит моя любовь, отданная графу де Силлек! В конце концов, мой отец - вы, и только ваш ответ имеет для меня ценность!
   -Тьфу! Если бы так оно и было,- г-н дю Трамбле вскочил и начал нервно расхаживать по кабинету,- я бы с радостью отдал твою руку этому графу, если, конечно, он окажется достойным твоей сме­лости! Но я сейчас не могу ничего тебе сказать, дочь моя!
   Он тяжело вздохнул и сжал ее ледяные ладони.
   -Но есть надежда, что ты станешь женой де Силлек. Надейтесь!
   Стук в дверь заставил их обернуться.
   -Аудиенции просит граф де Силлек де Отевиль! - провозгласил слуга.
   -Пусть подождет в маленьком кабинете! - распорядился старый граф.- Не плачьте, Изабелла! Проявите терпение, моя маленькая! Я постараюсь придумать, что вам делать! А теперь иди, зови своего избранника, потому что я хочу поговорить с ним в любом случае.
   -Чего вы все- таки опасаетесь, отец?
   -Чего? Тебя уже пытались выдать замуж, дочь моя, и ты с трудом выпуталась из щекотливой ситуации! Не без моей помощи, признаюсь! В этот раз может и не повезти!
   Он начал складывать бумаги, демонстрируя всем видом, что разговор окончен, а, может быть, давая себе время обдумать ответ графу де Силлек. Во всяком случае, взгляд его вновь стал холодным и рассудочным.
   Граф де Силлек, очень прямой и торжественный, ждал в гостиной. Увидев любимую, он сделал несколько шагов ей навстречу. Темные глаза его вспыхнули.
   -Я хотел увидеть вашего батюшку, г-жа Изабелла! - сказал он с мягкой улыбкой, которая так красила его благородное лицо. - Я сегодня имею честь просить у него вашей руки!
   -О, боже! Идите, мой друг, отец ждет вас. И я буду ждать его решения.
   Граф де Силлек, ослепленный, не сводил с нее глаз. Он вбирал в свое трепетное в отношении любви сердце нежное лучистое тепло взора Изабеллы, мягкость поворота головы, женственность движений и ее острый, как стальной клинок, взгляд! Граф опустился перед графиней на колено, словно перед божеством, поцеловал край платья Изабеллы и быстро вышел. Девушка отерла слезы, которые сталась не показывать графу, рассеянно подобрала платок сестры, валяющейся на полу, и отошла к окну в сад.
   О, ее отец тысячу раз был прав! Разве история не помнит немало примеров, когда женскую хрупкую судьбу разыграли на ледяной карте политики? Разве, родись Изабелла королевой, задумывался ли кто- нибудь над тем, что хочет она быть любимой? Ее, как любую из королев, отдали бы замуж за того, кто нужен был бы ее стране, и сразу бы забыли о ней. Королева сыграла свою роль в Истории, соединив нуждающиеся в этом соединении страны, и отдала хорошее приданое тому, кто ее купил. Она оставила себе только душу, стянув ее железными прутьями, чтобы рыдать ночами, кричать от тоски, но кому будет до нее дело?!
   Так безутешно рыдала Изабелла Английская, раздирая в кровь лицо, дочь Филиппа Красивого, отданная за короля Англии в 16 лет, призывая себе смерть! Много ли людей задумывалось над тем вселенским чувством одиночества, которое несла она на протяжении всей своей несчастной жизни? А Елизавета, сестра Генриха 4, великого короля - ей за что было предназначено людьми не иметь детей, не иметь права глядеть в розовое личико сына или кормить розовый сверток в брабантских кружевах грудью? Так было решено, и под неумолимым коленом истории хрустнули девичьи надежды. Любовь запрещена, если не сказать - вредна для сердец властвующих. Они должны дума­ть о делах государства, но разве можно их не пожа­леть!?
   Изабелла царапала каблуком изящной туфельки пол и терзала батистовый платок, разрывая его на нити. Она ни за какие богатства мира не хотела быть на их месте. Ибо стоит ей сейчас уступить, и она изойдет слезами вдалеке от любимого, потеряет сначала веру в торжество добра, потом в - торжество бога, затем умрут и будут похоронены в узких гробиках тоски и печали ее жизнерадостность, радость, нежность!
   Как только дверь открылась, Изабелла стремительно бросилась к де Силлек и схватила его холодную руку.
   -Что он сказал? - с дрожью в голосе спросила она.
   Г- н де Силлек отрицательно покачал головой.
   -Через несколько месяцев я вновь буду иметь честь просить вашей руки.
   -Ах! - вскричала Изабелла, словно ей нанесли предательский удар кинжалом в спину.
   Де Силлек опустился перед ней на колено.
   -Я готов ждать, г-жа Изабелла! - произнес он успокаивающе, но вид у графа был такой измученный, словно отец Изабеллы был с ним откровенен и жесток. - Даю вам слово, вы будете счастливы, г-жа Изабелла, я не отдам вас никому другому!
   -Г-н Арман, никогда не оставляйте меня, прошу вас, всегда будьте со мной!
   -Г-жа Изабелла, любовь моя, ну отчего вы в такой панике? Положитесь, на меня, прошу вас. Я умею стоять за тех, кого больше жизни хочу видеть счастливым!
   Изабелла жалко улыбнулась сквозь невольно выступившие на глаза слезы. Ей хотелось закрыть глаза и слушать, до бесконечности слушать его глубокий сильный голос, что всегда успокаивал ее, внушал уверенность в будущее.
   -Разрешите я отвезу вас в Венсенн, г-жа Изабелла?- предложил он, стараясь, чтоб голос его звучал не горестно.
   -Да, уедем отсюда! Я устала от ужасов, что рисовал мне отец в нашей беседе.
   Обжигающая нежность озарила лицо молодого графа, но на самом дне его глаз таилась тщательно скрываемая тревога. Де Силлек настольно хорошо владел собой, что Изабелла не заметила ее, но у графини больно сжалось сердце при одном взгляде на его плотно сжатые губы. Слишком хорошо она знала своего возлюбленного, слишком хорошо чувствовала, чтоб не обратить внимание на этот признак острого беспокойства. Но она предпочла подождать, пока они будут совершенно одни. В Венсенне разговор влюбленных об их дальнейшей судьбе возобновился. Они прогуливались в одном из самых отдаленных уголков парка, под сенью высоченных лип. Они шли по посыпанной песком дорожке, взявший за руки. Де Силлек вел на поводу их лошадей.
   -Г- н Арман, хоть вы и стараетесь не подавать виду, но я вижу, что вы очень встревожены, - заметила Изабелла грустно. - Что вам такое сказал мой отец, что не сказал мне?
   Де Силлек пристально взглянул на девушку, словно решая - стоит ли ему отвечать на ее прямой вопрос или скрыть ответ за любезными и приятными фразами, не говорящими ничего волнующего. Но ее открытый взгляд убеждал графа, что перед ним женщина мужественная, и граф не смог оскорбить их любовь недомолвками или ложью.
   -Меня, как и всех, теперь тревожит положение дел в Англии, г-жа Изабелла. Кардинал Ришелье опасается, как бы Испания не выдала свою инфанту за английского принца Уэльского.
   -И что? - прошептала Изабелла, догадываясь, о чем он хочет сказать. Если королевство Испания и Англия породнятся, они образуют тем самым сильнейший политический альянс, который легко выступит против Франции. Именно поэтому, чтобы избежать их объединения, она, Изабелла дю Трамбле, всерьез рассматривается как претендентка на руку одного из принцев Англии или грандов Франции. Если она выйдет замуж за того, кого ей укажут, она сможет влиять на эту самую политику, и ее заставят вести свою собственную партию так, чтоб Франция оказалась в стороне от возможных войн.
   Арман тревожно следил за ней, потом улыбнулся и взял ее за руку.
   -Будем ждать, г-жа Изабелла! - уверенно сказал он, целуя украдкой кончики ее пал­ьцев. - Как вы прекрасны, мой ангел! Я совершенно не могу думать о политике, когда вы рядом со мной! Я только и хочу, чтоб держать вас за руку! Что же теперь станет с моей репутацией мрачного человека?
   Изабелла засмеялась, как зачарованная глядя ему в лицо. Де Силлек всегда умел так говорить и действовать, что она начинала чувствовать себя совершенно успокоенной.
   -О смотрите, г-н Анри, они все- таки умеют смеяться! - раздался позади них звонкий голосок.
   Изабелла и Арман, вздрогнув, обернулись. Их верхом догоняли Джулия и г-н де Арамисец, оба щеголеватые, светлые, веселые. Они представляли собой красивейшую пару во всем очаровании молодости и счастья, которыми были полны до краев. Г-н де Арамисец был в сером, и цвет его камзола только подчеркивал изысканность пепельно-розовых цветов модной амазонки Джулии. Лошади у обоих были черные.
   -Я думал, вы еще у де Тревиля! - весело сказал де Арамисец, кивком приветствуя друга и снимая шляпу с белыми перьями перед Изабеллой. Де Силлек в свою очередь учтиво поклонился Джулии.
   -Что это с тобой? - склонившись с седла, поинтересовалась маркиза у подруги. - Ты выглядишь грустной, Изабелла.
   -Пустяки, Жули! Зато ты великолепна сегодня!
   Джулия лукаво взглянула на де Арамисец, который что-то оживленно говорил другу.
   -О, да, Изабелла, как все- таки хорошо быть любимой, верно? Быть с ним каждую минуту, каждую секунду своей жизни, только с ним одним! Ах, как хорошо!
   -Какая ты счастливая! - с прорвавшейся печалью прошептала графиня.
   -А ты все еще нет?
   Изабелла улыбнулась той улыбкой, которая появлялась на ее губах, когда она не хотела отвечать.
   -Как вы красиво смотритесь с г-ном де Арамисец! - заметила она с невольной грустью.
   -Вы и г-н де Силлек - тоже! Господи, Изабелла, как ты только можешь любить столь сурового человека! У меня мороз дерет по коже, когда я стою рядом с ним! Он когда-нибудь бывает веселым?
   -О, боже, Жули! Он - самый лучший на свете! Он понимает меня как никто! Я бы, например, ни за что не вышла замуж за г-на де Арамисец!
   Девушки обменялись понимающими взглядами.
   -Г-жа Джулия! - важно позвал де Арамисец.- Нам пора! До встречи, друзья!
   -Встретимся завтра, дорогая!- крикнула маркиза и пустила коня в галоп. Де Арамисец последовал за ней.
   Изабелла, прижавшись подбородком лбом к Армана, глядела им в след.
   -Какие они оба сильные - ваш друг и Изабелла, - заметила Джулия задумчиво, когда они с де Арамисец, наконец, остановились. - Так стойко переносят все неприятности.
   -Их неприятности только начинаются, любовь моя!
   -Что вы такое говорите, г- н Анри?
   -Ему отказали, - проронил де Арамисец задумчиво, - и это ощутимый удар для Армана! А вот мне повезло! Я безумно счастлив, что самая нежная, святая девушка во Франции согласилась стать моей женой и что ваш батюшка решил отдать мне вашу руку!
   -Ему отказали?! - воскликнула Джулия, всплескивая руками.- Вы хотите сказать, что г-н граф сделал Изабелле предложение выйти за него замуж, а ему отказали!? Он так вам сейчас сказал!?
   -Что вы, милая! Арман скорее умрет, чем расскажет о своих сердечных ранах! Но я хорошо изучил де Силлек. Совершенно очевидно, что отец г-жи Изабеллы отказал ему!
   -Вы уверены? Г-н де Силлек, кажется, ведет себя совершенно обычно! Может быть, он не посещал графа дю Трамбле и не просил руки Изабеллы?
   -Ха! Он вчера весь день решал с Шарлем, что именно ему говорить отцу г-жи Изабеллы. Это он, в родовитости соперничающий с самим королем, человек чрезвычайно богатый и влиятельный! Я еще подумал, что мне-то тогда делать, если такой дворянин, как де Силлек, настолько болезненно переживает возможный отказ!
   -Не может быть!
   -Мы с Исааком измучились совершенно, слушая их споры, я имею в виду споры Армана и Шарля! В конце концов, де Батц заявил, что он никогда не женится, если накануне встречи с отцом возлюбленной придется испытывать такой ужас!
   -А вы тоже боялись делать мне предложение, Анри?
   -О, Жули! Не знаю, как вам и сказать... Мне, наверно, не стоит признаваться вам в своих слабостях!
   -Ответьте, де Арамисец!
   -Моя незабвенная Жули, я не смею поведать вам свои самые сокровенные тайны!
   -Ответьте мне прямо и немедленно!
   -Я тоже не спал всю ночь!
   -О, боже!
   -Я готов на все, даже ждать месяцы, чтоб назвать вас своей женой!
  
  

Глава 25

  
  
   Изабелла торопливо зашпиливала прическу булавками с жемчужными головками. Сегодня она затратила на свой туалет гораздо больше времени, чем обычно, но ей так хотелось быть самой красивой, самой обворожительной сегодня. Теперь она опаздывала на встречу с Арманом на четверть часа, но все-таки потеряла еще несколько минут, чтобы оглядеть себя в зеркале ­- очаровательный бирюзовый корсаж, украшенный лишь филигранным воротничком, охватывал ее тонкую талию, а светло-голубая атласная юбка только подчеркивала женственность и гибкость ее фигуры. Изабелла была великолепна! Она поправила непокорные завитки волос на висках и накинула на плечи серый бархатный плащ. Теперь ничто не задерживало графиню, и она направилась к дверям.
   В ее комнату вошел граф дю Трамбле, почти столкнувшись с дочерью.
   -Отлично! - весело произнес он. - Весьма рад, что вы еще не ушли, Изабелла, и я застал вас.
   -Отец, я очень тороплюсь!
   -Задержитесь.
   -Я не могу!
   -Я думаю, ради важного разговора со мной ты все-таки немного задержишься!
   -Меня ждут, отец! И ждут так давно, что мне неловко! Граф де Силлек всегда пунктуален, а я же вечно опаздываю!
   -Ага! Очень хорошо, что ты назвала это имя, ибо мне хотелось бы поговорить с тобой именно о графе де Силлек и, если позволишь, немедленно.
   Изабелла внезапно побледнела. Напрасно она пыталась прочитать на невозмутимом лице отца дурные или приятные новости. Когда он хотел, то вызнать что- либо по его виду было невозможно.
   -Я надеюсь...,- упавшим голосом начала Изабелла и не договорила, так больно ей сжало горло, и от мрачных предчувствий заломило грудь.
   -Сядем-ка мы с тобой вот тут, дочка, на ветерке и побеседуем по возможности хладнокровно,- предложил граф дю Трамбле, и беспечно уселся в высокое кресло у распахнутого в сад окна. Изабелла в растерянности опустилась на табурет рядом, кутаясь в плащ, словно за окном еще властвовала зима, а не начинали цвести розы.
   -Если я не ошибаюсь,- начал граф, небрежно постукивая пальцами по ручке кресла, - граф де Силлек просил твоей руки неско­лько месяцев назад. Вы знаете, что я ответил ему.
   -Да,- прошептала Изабелла.
   -Мне помнится, я предложил г-ну де Силлек ждать моего решения, что он с успехом и делал до сих пор. Граф был честен со мной, честен в отношении своих помыслов и намерений, что не может не импонировать мне. Вельможа этот мне нравится все больше и больше, и, клянусь, я хотел бы видеть тебя с ним счастливой, но согласия на ваш брак Его Высокопреосвященство и мой брат так и не дали, как я не старался. Ты догадывалась об этом?
   Изабелла горестно кивнула.
   -До недавнего времени я надеялся, что их планы все- таки изменятся, и мне удастся выдать тебя замуж за г-на де Силлек. Теперь надежды на это, увы, нет.
   У Изабеллы от страха закружилась голова, и ее затошнило. Онемев, она с ужасом глядела на отца.
   -Да, да, мой ангел. Тебе вновь нашли жениха, и на этот раз осечки быть не может, поэтому больше никто не позволит тебе уехать, спрятаться в Гаскони или Берри. Тебе придется сдаться и сделать так, как требуют интересы твоего государства!
   -Никогда! - прошептала Изабелла, с усилием преодолевая отвратительную слабость во всем теле.
   -Вряд ли г-н Ришелье в этот раз откажется от своих намерений. Политика, друг мой, легко калечит женские судьбы. И твою сломает, моя ласточка, если ты не смиришься!
   -Но я - то здесь причем!? - взвилась Изабелла. - Я не хочу знать планов кардинала Ришелье относительно меня, Гризонов или Габсбургов! Мне все это не интересно! Я только хочу прожить свою жизнь рядом с любимым человеком, радоваться, смеяться, а не решать ваши головоломные политические задачи!
   -В этом- то и дело, дочка. Ты же знаешь, идет война, а Франции, чтобы воевать, нужны верные французы в соседних государствах. Особенно, заметь, в королевстве Испания.
   -Так этот жених - испанец!? О боже!
   -Ришелье тревожат неблагоприятные перспективы англо - испанского союза, Изабелла, как я тебе и говорил, и мы все поддерживаем его в этих опасениях! Если подобный союз будет все - таки заключен, испанцы и англичане смогут оказать помощь французским протестан­там, что засели в Ла-Рошели, а для нас это крайне нежелательно, крайне! Через твоего мужа, испанского гранда и командора, чей отец входит в число ближайших советников короля, кардинал Ришелье намеривается влиять на короля Филлипа, и, если все нам удастся, союз с Англией, таким образом, не будет заключен.
   -Мой новый жених - весьма необычный человек, отец! Как он может желать жениться на подданной страны, с которой ведет войну? ­
   -Ты - дочь человека делающего политику Франции, не забывай это, милая! Я подозреваю, твой жених - испанец через тебя думает влиять на меня и отца Жозефа. Но ты не дашь ему это сделать, потому что будешь играть на нашей стороне! Ты увезешь с собой в Испанию специально подобранных людей, их через несколько дней представит тебе г-н де Кавуа. От тебя больше ничего не требуется - можешь танцевать на балах, флиртовать с придворными, вкушать испанскую пастилу, сидеть в блаженстве на мягких подушках! Станешь ли ты фрейлиной испанской королевы, как являешься сейчас фрейлиной королевы Французской? Это уж смотри сама - как тебе будет угодно! Мы на этом не настаиваем, хотя и просим тебя постараться войти в их число! Наши люди из твоей свиты сделают все сами - узнают, кого из испанцев можно подкупить, а кому пригрозить, они же позаботься, чтоб Испания непременно отказалась от ненужного нам союза с Англией!
   -Я должна увезти в Испанию шпионов?
   -Это политическое действо, моя дорогая. Надеюсь, я ясно обрисовал тебе твое положение и ты отлично поняла все, что я хотел тебе объяснить?
   -Мне не совсем ясна заинтересованность Испании в этом браке. Почему король Филипп разрешает своему подданному, гранду, жениться на француженке?
   -Испанское королевство давно уже истощено бесконечными войнами, и, чтобы победить в них, испанцам нужны время, большие деньги и сплоченное дворянство. Брак со знатной француженкой даст им перемирие, а гранд, занятый своими личными делами, в том числе воспитанием наследников, перестанет сеять смуту среди молодых дворян.
   -Так он еще и бунтарь! Час от часу не легче!
   -Кроме разрушения англо-испанского союза, Париж разделит с Испанией сферу влияния в очень богатой области Ильтелина. Нам нужен хороший металл для оружейников. Сама знаешь, наши пистолеты стали уступать испанскому оружию!
   -А если задуманное вами не получится?
   -В твоей свите найдутся люди, которые знают, что именно предложить Оливаресу и королю Филлипу, поэтому все у нас получится.
   -Право, умно придумано! - невольно восхитилась Изабелла. - Но они зря не приняли во внимание мою любовь к другому человеку, а вовсе не к испанскому гранду.
   -Что думаешь делать? - полюбопытствовал граф дю Трамбле. Она всег­да удивляла его, эта девочка, в чьем характере странно сплетались сила и женственная слабость, независимость и оригинальность суждений, чуткость и умение, не задевая людей, следовать своей дорогой. Подобного нрава он ни у кого не встречал и сейчас с удовольствием выслушал ее ответ.
   -Я поступлю монахиней в любой монастырь Франции, но за испанского гранда я замуж не выйду.
   -Но тебе совсем не хочется в монастырь, не правда ли?
   -Отец! - Ее лицо утратило суровость и решимость. Изабелла моляще сло­жила руки и, распластав юбки, впервые в жизни опустилась перед отцом на колени. - Отец, позвольте мне выйти замуж за графа де Силлек, прошу вас! Вы же знаете, какой это человек: благородное сердце, острый ум, верная рука, истинный вельможа, человек гордый и щепетильный! Лучше его нет ни кого на земле! Позвольте мне стать его женой!
   Граф дю Трамбле, уперев руки в бока, весело расхохотался.
   -Боже мой! Изабелла, моя недоступная Изабелла, влюблена! Да граф де Силлек - человек необыкновенный, право слово! Ну как тут не встанешь на сторону влюбленных!
   -Отец, прошу вас!
   -Но его любовь принесет ему только горе, увы.
   -Почему? Почему горе!?
   -Графу де Силлек скоро предстоит отчаянная борьба с могущественным французским кардиналом Ришелье и не менее гордым и влиятельным испанским грандом. Не всякий решиться на подобную безнадежную схватку. Ты по­нимаешь меня?
   -Нет!
   -Ты - женщина, тебе не понять! - Он ласково потрепал дочь по щеке и помог ей подняться с колен. - Ты, верно, не думаешь об этом, но де Силлек настаивает не только потому, что любит тебя, но и потому, что ты любишь его. Если бы ты не полюбила его, он остался бы твоим верным рыцарем и ни слова не сказал бы о своих чувствах.
   -О, господи! - воскликнула Изабелла в волнении.
   -Кстати, я только что говорил с ним, - заметил граф, искоса наблюдая за дочерью.
   -Он здесь, у нас!? Прочему же вы сразу не сказали?!
   -Ты бы слушать меня не стала, сразу стала бы рваться к нему. Но наш разговор я еще не закончил. Тебе нельзя оставаться в Париже, если ты не хочешь связать свою жизнь с испанцем.
   -Не хочу!
   -Изабелла, я понял твой ответ и готов помочь тебе! Но прежде подумай еще вот о чем - может быть, ты все-таки не откажешься так опрометчиво от испанской герцогской короны?
   -Я отказываюсь!
   -Изабелла, дорогая моя девочка, в Испании ты станешь женой второго лица в государстве, а здесь - супругой графа, богатого и родовитого человека, не спорю. Пусть ты любишь его, но, может быть, богатство и положение в свете все- таки важнее первой юношеской любви?
   -Нет!
   -Мои друзья уговаривают меня проявить отцовскую волю и сделать так, как наверняка для тебя лучше - обвенчать тебя с испанцем. Ты еще малышка, что ты можешь знать о любви? Но станешь ли ты счастливее от того, что уедешь в Испанию, забудешь ли ты там графа де Силлек? Эти вопросы мучают меня уже несколько месяцев! Станет ли испанский гранд так же дорог тебе, как французский граф де Силлек? Простишь ли ты когда-нибудь гранда за то, что его вмешательство сломало тебе жизнь здесь, во Франции? Сможешь ли ты, увешанная лучшими драгоценностями, сидя в тяжелой герцогской короне перед роскошными блюдами и благосклонно принимая европейских послов, испытывать счастье? О, у тебя все это получится как нельзя лучше, ты будешь великолепно смотреться на приемах и никогда не подведешь своего мужа в смысле манер или поведения в обществе, но будешь ли ты довольна своей жизнью? Что-то мне подсказывает, что - нет. Я стараюсь и не могу представить тебя женой испанского гранда, степенной, величественной особой, в блеске зеркал, парчи и бархата! Кроме того, мне не дает покоя следующее соображение - принадлежать одному человеку и изнемогать в разлуке с другим - нет ничего горше в жизни! Даже нищета не сравнится с такой изматывающей мукой, даже смерть! Но при этом деньги и положение - все-таки важнейшие составляющие, а уж в жизни женщины, тем более! Время еще есть - подумай, Изабелла. Испания - чудесная страна, гранд - человек просвещенный! Он мог бы тебе понравиться!
   -О, отец, никогда!
   -Тебя никто не посмеет осудить здесь, в Париже, если ты переменишь решение относительно своего друга. Я могу сам объявить графу де Силлек, что ты не выйдешь за него замуж. Я готов даже сказать ему, что тебя вынудили, заставили, тебе угрожали и шантажировали. Я выступлю человеком бесчестным, корыстолюбивым и безжалостным, если только ты захочешь! Я могу помочь тебе сохранить лицо. Граф де Силлек не узнает истиной причины твоего отказа, и всю жизнь будетт считать, что это роковые обстоятельства были против вашего брака. Позже он порадуется за тебя, когда узнает, что ты счастлива в Испании. Он не корыстолюбив.
   -Я никогда не поступлю столь бесчестно! Я никогда его не обману!
   -И твой ответ...
   -Я не желаю ехать в Испанию, не желаю связывать свою жизнь с грандом; я хочу выйти замуж за графа де Силлек.
   -Ну что ж... Тогда слушай...
   -Что? Что, отец!?
   -Мне только что сообщили - испанский гранд уже во Франции. Граф де Силлек, если ты согласишься, стать его супругой, прямо сейчас увезет тебя в известное ему место, где ты проведешь несколько дней. Если я все-таки уговорю Его высокопреосвященство Ришелье поменять тебя на более сговорчивую невесту, ты вернешься в город. В противном случае я благословляю тебя на тайный брак. Слово за тобой, своенравная дочь моя. Граф де Силлек заранее подчиняется твоему решению... Он всегда такой бледный, когда ждет решения своей судьбы?
   Изабелла вскочила и выбежала из комнаты. Арман неподвижно стоял против кабинета Изабеллы, где происходил этот разговор. Граф казался самим бесстрастием, но напряженно сжатая рука на эфесе шпаги и смертельно бледное лицо выдавали в нем человека, жд­ущего смертельного приговора. Когда Изабелла вышла из комнаты, Арман так взглянул на нее, словно не поверил своим глазам. Графиня остановилась. Счастье переливалось в ее груди как теплый шар. "Я готова идти за этим человеком!- подумала она с восторгом, который бурлил в крови.-­ Я чувствую, что мы связаны неразрывно, как птица и небо, в котором она парит легко, свободно, радостно!"
   -Я вручаю вам свою дочь,- торжественно сказал г-н дю Трамбле, подводя Изабеллу ближе к графу, - которая изъявила желание отказаться от испанской герцогской короны и следовать за вами на вашем жизненном пути, что бы вам не уготовила судьба. Сделайте мою дочь счастливой, сын мой!
   -Обещаю вам, ваша светлость! - голос де Силлек дрогнул от волнения. Он поцеловал руку вельможи. Хоть один из них был кардиналистом, а другой роялистом,- серые глаза дамы, которую они оба любили, помогли им преодолеть предрассудки.
   -Вы уедите сейчас же,- через минуту заговорил отец Изабеллы, - на улице Галуа вы пустите лошадей в галоп с таким расчетом, чтоб оторваться от соглядатаев и завернуть за угол улицы Великого Генриха. Там вас ждет черная карета с гербами бельгийского княжества. Воспользуйтесь ею!
   -Отец, за нами станут следить?
   -Да, несомненно!
   -Но что вы скажите г-ну кардиналу, когда окажется, что я ускользнула из дома?
   -Право, скажу я, моя дочь достаточно взрослая, чтобы убежать из города без моего согласия!
   -Отец! - Изабелла в порыве любящей дочери бросилась графу дю Трамбле на шею.­
   -Я делаю это только ради тебя!
   -Но я должна попрощаться с мамой и сестрой!
   -Идите, прощайтесь!
   -Отец, вы лучший мой друг!
   -Иди, Изабелла! Твой гасконский дядя тоже сегодня посетил нас, так что Тревиля ты тоже найдешь в нашей гостиной. И прощайся с ним скорее - узнают, что он был здесь, в моем доме, голову придется сломать, выдумывая объяснения этому беспрецедентному факту!
   Графиня дю Трамбле, невысокая, очень красивая женщина, обняла и поцеловала старшую дочь.
   -Идите,- сказала она ласково.- Моя девочка, будьте счастливы!
   -Мама, я вернусь очень скоро!
   -Да, да! Ступай! А мы будем за тебя молить небо!
   Анесса только дернула сестру за вьющейся локон.
   -Уезжаешь?
   -Да.
   -Надолго?
   -Да.
   -Не забудь привезти мне подарки!
   -Я не забуду, как буду помнить, что вы помогли мне.
   -Ты - моя сестра, а не Его Высокопреосвященство, хотя я безмерно уважаю Великого кардинала! Кроме того, граф де Силлек мне нравиться. Есть в нем что- то таинственное!
   Изабелла шутливо пригрозила пальцем сестре, поцеловала ее, и подошла к дядюшке.
   -Люби его, племянница, - сказал де Тревиль как-то очень значительно.- Люби, как любишь сейчас. Граф де Силлек, - я его хорошо знаю, - храбр, добр и мужественен. Он любит тебя всем своим рыцарским сердцем, и заплатит за свою дерзкую любовь очень высокую цену.
   -Вы пугаете меня, дядя!- пробормотала Изабелла. - У меня такое ощущение, будто я пуп земли, ибо все только и озабочены моей судьбой!
   -Черт возьми! - покачал головой де Тревиль. - Кто из мужчин не платил за право любить женщину? Де Силлек заплатит дороже, чем остальные, только и всего. Да разве он откажется?
   Он поцеловал ее в лоб.
   -Пора, дочь моя! - вошел в комнату граф дю Трамбле. - Если я решу, что вам нужен тайный брак, я приеду к вам сам. - Он помолчал. - Граф де Силлек - благородный и гордый дворянин. Он очень сдержан, но искренне любит тебя, девочка моя! Испанец, конечно, лучший жених для любой женщины, но, видимо, действительно, не для тебя, как это не прискорбно признавать.
   -Спасибо, спасибо вам! Вы все сделали для меня больше, чем могли сделать любящие люди!
   Через час влюбленные благополучно выехали из Парижа. Оставив позади живописную деревушку Верши на расстоянии трех лье от города, они свернули на север и углубились в лес. Изабелла любовалась солнечными пятнами на молодой листве, сонным разнотравьем, холмами, на которые резво взлетали лошади, речушкой, петляющей в траве то там то здесь, и склонялась к охапке лесных голубых цветов, которую держала в руках, с наслаждением вдыхая их легкий аромат. Цветы ей нарвал Арман.
   Пьянящее чувство свободы наполняло Изабеллу и даже любезный и громкий диалог Жака, исполняющего обязанности куч­ера и служанки Изабеллы - Агаты не нарушал радости и взволнованности этих незабываемых минут предвкушения счастья.
   Изабелла с нежностью прижимала цветы к губам, покусывая их лепестки губами. B это удивительное мгновение она глубоко любила лес, радостно щебечущий голосами птиц, украшенный ранними цветами, полный ароматами травы и молодой нежной листвы, любила лес как друга, с которым у нее одна душа, который спрячет ее в своем гостеприимном доме, который понимает и принимает ее без слов. Звуки весеннего леса были созвучны хрустальной и белоснежной музыке, звучавшей в ее душе.
   -Г-жа Изабелла!- позвал граф де Силлек, склонившись с седла. Он всегда как-то очень четко выговаривал ее имя, словно ему доставляло удовольствие произносить его.- Карету сильно трясет по бездорожью. Вы не устали, дорогая?
   -О, нет! С вами я могу ехать куда - угодно и как угодно долго.
   -Осталось немного, г-жа Изабелла. Я даже предлагаю вам оставить карету, если вы хотите!
   Граф усадил Изабеллу себе в седло. Жан и Агата, сидя на облучке, продолжали громко болтать, но Изабелла даже не слышала их. В объятьях графа де Силлек она ехала навстречу своей судьбе.
   Лес был уже весь зеленый. Приятно пахло дягилем и ландышами, то там, то здесь белоснежными конусами, смело выступающими из черной земли. Лошади бодро сминали первую траву с ранними стрелками ромашек.
   -Изабелла, моя радость,- шептал граф губами в ее роскошные каштановые волосы, - вы влюблены в лес, я знаю, посмотрите, как щедро в этом году цветет орешник. Сербе утверждает, что такое раннее цветение к богатому урожаю орехов в сентябре.
   -А кто такой Сербе?
   -Сербе де Сож - один из тех, кто стреляет лесную птицу к столу Его Величества.- Он - младший сын дворянина, который был обязан еще моему отцу. Человек он верный и храбрый, иначе я бы никогда не решился привезти вас сюда.
   -Знаете, что я думаю, г-н Арман!? В этих местах можно прожить всю жизнь! Господи, как изумительно величественно вокруг!
   Высокие, в три обхвата дубы тесно смыкались над их головами, пропуская сквозь шатер крон тонкие блестящие лучики света, в которых плясали первые бабочки. На ветвях дубов прыгали шумные белки.
   Г-н Сербе - высокий, загорелый до черноты молодой человек, жил один посреди королевских охотничьих угодий. В его домике, с пристроенной к нему конюшней на две лошади и подсоб­ными постройками, было два этажа и пустой чердак. На первом этаже располагалась гостиная и столовая. На втором, ку­да вела узкая деревянная лестница, - спальня и несколько гостевых комнат, на случай, если здесь решит остановиться Его величество Людовик, слывший отличным охотником.
   -Здесь несколько тесно, сударыня,- извинился Сербе без смущения, приглашая гостей в дом.- Но есть все самое необходимое для вашей милости.
   Изабелла с восхищением разглядывала картинки, нарисованные углем, развешанные по стенам маленькой гостиной, где стояли грубые деревянные скамьи, а на полу лежала шкура медведя.
   -Откуда здесь это чудо, сударь!?
   ­Де Сербе подошел и любовно провел рукой по одной из картин, которая украшала каминную полку - большая луна катится по черному атласу ночи.
   -Сербе весьма недурно рисует, - с видом знатока сообщил граф де Силлек, - но никогда не показывает картины другим.
   -У вас удивительный взгляд на вещи, г-н Сербе!- воскликнула Изабелла с искренним восхищением.
   Сербе улыбнулся чуть застенчиво и отошел от картин. Жак тем временем выставлял на стол привезенную с собой холодную утку, запеченную на углях, голову кабана, масло, тушеные овощи и три бутылки вина.
   Изабелла сразу полюбила этот домик. Полюбила свою маленькую комна­тку, изначально приготовленную, наверно, для короля, ибо комната по праву оказалась лучшей в доме, уютной, богато отделанной шпалерами, выходящей окнами на живописную поляну, окаймленную, как бархатная оторочка украшает придворное платье, дубами и тонкими березами. "Как странно!- думалось Изабелле, когда она с пьянящим ощущением счастья оглядывала свое маленькое королевство, состоявшее из кровати под синим бархатным балдахином с французскими лилиями, сундука для одежды и пюпитра с библией, - странно, что среди золота, бархата и сапфиров я не чувствовала себя так легко и естественно, как здесь!"
   -Г-жа Изабелла, - позвал ее де Силлек, - можем ли мы надеяться, что вам понравится в этом затерянном доме?! Прошу вас, не огорчайтесь скромности обстановки, вы проживете в этом доме всего несколько дней, я более чем уверен в этом. А потом я увезу вас на Луару!
   -Боюсь, вы посчитаете меня странной, г-да, но я даже довольна, что я буду жить в этом доме. Мне ничего не нужно, когда рядом вы, господа.
   Она постаралась с присущей ей тактичностью не обидеть хозяина дома.
   -Сколько я доставляю вам забот, Сербе,- произнес Арман, когда они завтракали.- Я ведь беглец, меня ищет кардинал Ришелье. Я вне всех приказов увез из Парижа г-жу дю Трамбле.
   -Я помню, как отец вашей милости спас меня,- глухо отозвался молодой лесник, - когда моего отца по ложному навету увозили в Бастилию. Я помню, как ваш отец позаботился о том, чтобы меня, совсем маленького, не нашли королевские гвардейцы, чтоб я не пропал, не погиб в той круговерти. И я помню те дни, которые я прожил в вашем доме, рядом с вашей милой матушкой и вашей милостью. В то темное время вы были для моей семьи ангелами! Я не могу не помочь вам и вашей невесте.
   -Благодарю вас, мой друг!
   Сербе сослался на дела и ушел. Арман и Изабелла остались вдвоем.
   -Вам не будет скучно здесь, - улыбнулся граф и подошел к любимой. Она любовалась видом из открытого окна. - Я всегда мечтал увезти вас туда, где вас никто не найдет.
   -Рядом с вами, г-н Арман, мне нигде не будет скучно!
   -Я люблю вас, Изабелла,- тихо произнес он. - Так люблю, что у меня болит сердце.
   ­
   Изабелла в совершенном счастье упивалась его ясным выразительным, любящим взглядом.
   Вечером она долго не могла уснуть. Из-под дверей пробивался неярк­ий свет от горящих свечей в гостиной, где тихо разговаривали муж­чины. Жан устроился в конюшне, а Агата уже давно спала в соседней комнате. Дом наполнял такой глубокий покой, словно не существовало в мире Парижа и даже вся Франция осталась где- то за гранью самых причудливых фантазий. Графиня с улыбкой лежала в мягких одеялах и, закинув руки за голову, смотрела в незапертое ставнями окно. Ей был виден краешек луны и две яркие звезды рядом. "Я скоро выйду замуж, боже мой! Замуж за самого лучшего мужчину на свете! Господи, я счастлива также, как счастливы ветки ивы, когда на них появляются зеленые, напоенные светом солнца почки", - шептала она.
   Они прожили в домике посреди леса неделю. Сербе затемно уходил на охоту с тем, чтоб к обеду принеси зайца или пулярку, Агата суетилась у очага, Жан с удовольствием пробовал ее блюда и болтал о пустяках. Наши же герои наслаждались присутствием друг друга. Каждое утро Изабелла находила у дверей своей комнаты то букет ландышей, то красивые ветки остролиста с мелкими красными цветками. Было так тепло, что Арман и Изабелла порой запросто сидели на земле у ручья, протекающему к западу от поляны. Вода была холодная, как лед, кристальная, напоенная ароматами пробудившихся лесных трав. Ручей, струившийся прямо из недр земли, обволакивал влюбленных тихой музыкой и силой леса, полного белоснежных ландышей.
   -Когда я был совсем мальчишкой, я любил смотреть на воду,- вспоминал де Силлек с улыбкой.- Я вырос на Луаре, Изабелла.
   Графиня смотрела на бегущие тугие струи воды и, как в прекрасном сне, слушала голос де Силлек - необычайно красивый, сильный и мягкий. Здесь граф был совсем другим, чем в Париже - веселым, жизнерадостным, откровенным; он часто смеялся, и благородные глаза его сияли.
   -Однажды в 10 лет я тайком отправилась в Прованс, к трубадурам, - рассказывала Изабелла в свою очередь. - Я всегда была слишком мечтательна, да?! Я тайком увела лошадь из конюшни замка, а потом ночевала прямо в лесу у костра, который разожгла сама, чем несказанно горжусь до сих пор! Меня нашли только в Ажене, представляете!?
   -Так далеко от дома!?
   -Никогда не забуду чувства бессилия и злости, охвативших меня при виде рассерженного отца со слугами, которые преследовали меня на дороге и все - таки догнали! Что это была за скачка! Но я, конечно, была наказана! Уж как отец на меня кричал тогда, вспомнить больно до сих пор! Он сказал, что вся моя родня умерла бы в тот же миг, если б со мной что- нибудь случилось! Я была потрясена новой для меня мыслью и позже уже старалась никогда не подводить тех, кто от меня зависел! Странно думать мне сейчас, что это была я.
   -Вы не изменились, - прошептал он.
   Де Силлек сидел немного позади Изабеллы, склонившейся к воде, и мог свободно любоваться на ее прелестный профиль, белоснежную шею, на которую в трогательном беспорядке падали темные вьющиеся локоны. Длинные ресницы удивительных серых глаз девушки отбрасывали тень ей на щеки.
   -Мои родители вспоминают те года с ужасом,- призналась она с каким- то особым мягким серебряным смехом,- но мне всегда предоставляли большую свободу, чем другим девочкам. Поэтому я терпеть не могла ни в чем подчиняться, и, если меня заставляли мыть руки, я строптиво натирала их землей.
   -Серьезно?- в его голосе послышалось восхищение.
   -Да!
   -Я никогда бы так не огорчил своего отца. Он растил меня один с 11- летнего возраста. Когда - нибудь я вам расскажу эту историю... Прошло уже столько лет, а я еще не могу смириться со смертью матери... А однажды,- он рассмеялся,- я вызвал на дуэль какого- то верзилу лет эдак на десять меня старше. Представьте - десятилетний граф и двадцатилетний барон, который ищет способа улизнуть.
   -Уже тогда были заметны ваши воинственные наклонности!-­ заметила Изабелла. Арман с блеском в глазах слушал ее звонкий смех.
   -Я рад, что так удачно описал вам эту забавную картину!
   -Еще бы! Граф вырос, но по-прежнему прямо стоит перед верзилами, и они ищут способ улизнуть! И что же произошло дальше?
   -Что же! Мой противник не желал извиняться, хотя он намеренно толкнул меня. Я настаивал.
   -И...
   -Он извинился.
   Молодые люди беззаботно рассмеялись.
   -O, да! - произнесла Изабелла лукаво.- Г-ну барону чрезвычайно не повезло. Попасться в руки сына мастера клинка лестно, но небезопасно, не правда ли, мой друг?
   Глаза Армана затуманились. В порыве любви и преклонения перед ней он сделал то, чего никак не ожидал от себя. Он быстро наклонился и прильнул губами к ее шее. Изабелла вздрогнула всем телом, но не обернулась. Закрыв глаза, как в чудесном сне, блаженствовала она в бурлящем неистовом потоке первого настоящего поцелуя. Волнение и острое удовольствие качали ее на своих горячих высоких волнах.
   Де Силлек, сам смущенный своей дерзостью, поднял голову. Под его страстным взглядом Изабелла покраснела так сильно, что алыми стали шея и грудь. В первый раз в жизни заметила она и как задрожали его руки и что- то горячо полыхнуло в глубине глаз. Неожиданно Изабелла вскочила и, ломая ветки, бросилась в лес. Арман также вскочил, донельзя расстроенный тем, что испугал ту, которой готов был отдать все на свете, что только имел. Он, было, бросился за Изабеллой, но усилием воли сдержал безрассудный свой порыв, ибо мог еще больше смутить любимую. Граф побледнел, но губы его все еще хранили очаровательную мягкость ее кожи и восхитительный запах ее духов.
   Как он и боялся, Изабелла не вернулась в дом. "Болван!- ругал себя де Силлек, метаясь перед домом на поляне.- Так испугать ее, ее, на которую я, сумасшедший, недостоин поднимать глаза!"
   К нему подошел де Сербе. Он нес на плечах подстреленного кабана и выглядел очень довольным.
   -Ну вот!- сказал он, сбрасывая трофей на землю и отдуваясь.- Я оставляю вам продовольствия на три дня, г-н граф, а сам уеду ненадолго. Я должен посетить отдаленные участки леса на севере. Где- то через недельку - другую Его величество захочет поохотится там, я уверен. Он не пропустит эти благословенные денечки, уж точно! Что- то Его величество давненько не выезжал! Какие- то дела держат его в Париже, да, ваша милость?
   -Да, да!- рассеянно согласился граф, оглядываясь в поисках любимой.
   Убежав от Армана, Изабелла бросилась к дому, словно пытаясь спрятаться от неизведанных чувств, которые вдруг напугали и восхитили ее девственное тело, но девушка споткнулась о старый пень, покрытый мягким изумрудным мхом, ударилась и так, сидя и держась за колено, стала нервно смеяться. Изабелла сама не подозревала от себя такой бурной реакции на поцелуй Армана и теперь не знала, куда деваться от смущения перед собой, любимым, Сербе! Конечно, де Силлек до этого он целовал ее несколько раз, но, видимо, боялся оскорбить ее чувства, и был очень осторожен, нежен с ней и ее мечтательной душой. Только в этот момент, после первого страстного поцелуя, оценила Изабелла весь его такт, и ей стало стыдно за свой девчоночьей побег. Изабелла представила себе, как терзается любимый, и поспешила к дому. Но ей было так неловко выйти из леса сразу, и девушка около получаса, спрятавшись за густыми кустами шиповника, наблюдала за графом, который в сильнейшем беспокойстве расхаживал у крыльца дома. Несколько раз он порывался пойти искать любимую, но каждый раз останавливал себя.
   Изабелла глядела на него со страстью. Вновь и вновь невольно представляла она его горячие губы у себя на шее, на груди и дрожала как в лихорадке. Только когда появился Сербе и Арман загов­орил с ним, графиня осмелилась подойти к ним, ибо слишком смущалась, чтоб остаться с Арманом наедине.
   Сербе завтра же собирался покинуть их.
   -Вы придали этим комнатам жилой вид,- в качестве комплимента сказал он Изабелле, которая действительно в свободные минуты постаралась сделать обстановку более уютной.- У вас очень заботливая и проворная рука, сударыня.
   Де Силлек стоял такой бледный, словно совершил преступление.
   -Не считайте, что я...,- начала Изабелла, когда он пожелал ей доброй ночи и едва- едва коснулся губами ее руки, не смея сделать даже это.- Не думайте, что я... что мне... Вы, наверно, подумали, что я оскорбилась, когда вы поцеловали меня...!
   -Простите...
   -Я не это хочу сказать! Я выйду за вас замуж, граф!
   А утром пошел надоедливый беспрерывный дождь, и им пришлось остаться дома. Арман зато­пил камин в гостиной. Изабелла, обхватив колени, устроилась на шкуре медведя и с улыбкой смотрела в огонь. Она была необыкновенно красива в этот день, словно счастье подарило ей особую неторопливую женственность и придало прекрасному лицу в обрамлении длинных вьющихся темных волос, выражение мягкости и покоя. Платье свежего яблочного цвета только подчеркивало ги­бкость и здоровье ее тонкой фигуры. Арман был ослеплен. Он прислонился к камину и украдкой любовался графиней.
   Агата возилась наверху, ожидая Жака, отправленного в Париж. Тот ездил туда каждые три дня, привозил новости и несколько строчек от г - на дю Трамбле. Они всегда сводились к следующему: "Все так же, милые дети мои. Ждите!"
   Жак принимал всяческие меры, чтобы его не выследили, и дорога занимала у него полдня. Обычно он бежал к Изабелле, отдавал письмо графа, а затем отчитывался перед господином. Сегодня Жак посту­пил иначе: войдя в дом, он сразу вызвал в столовую графа де Силлек, чтобы поговорить наедине. Когда граф вышел, Изабелла, еще ни о чем не подозревая, подошла к окну, чтобы определить по состоянию неба, кончится ли к вечеру дождь, чтобы выйти на прогулку к ручью. Но дождь по- прежнему ровной завесой падал с неба, сло­вно окутывая дом и поляну серым бархатным плащом. По стеклам стекали крупные капли, и было приятно осознавать, что на улице холодно и ветрено, а рядом с тобой распространяет тепло камин и смеется любимый.
   Де Силлек вернулся после разговора с Жаном чрезвычайно сдержанный и сосредоточенный, так не похожий на себя последних дней. Он остановился у камина, задумчиво наблюдая, как зло бегут по углям пурпурные искорки огня. Казалось, он напряженно решает какую-то чрезвычайно трудную задачу.
   -Что пишет нам отец?- спросила Изабелла.- В Париже все также?
   -Изабелла, выслушайте меня внимательно,- де Силлек взял ее за руки и вгляделся в любимое лицо.- Я люблю вас, бесценное мое сокровище. Вы знаете, я пожертвую всем, что имею, чтобы вы вот так же беззаботно улыбались мне. Ваше слово, мой молчаливый ангел, для меня решает все. Скажи, любимая, мое дитя, моя Изабелл, если я вам предложу завтра стать моей женой, согласитесь ли вы?
   Изабелла как- то сразу все поняла. На губах ее заиграла нежная улыбка. Она блаженно вздохнула.
   -Вы хотите сказать, что испанец уже рядом, г-н Арман?
   -Да, моя любовь. Г-н дю Трамбле советует нам торопиться, поэтому завтра, в семь утра, мы должны быть в селении Шарон-Сю - Шатр. Это недалеко отсюда. Там я назову вас своей женой, и, клянусь, вы никогда не раскаетесь в решении подарить мне свою любовь и свободу.
   Изабелла застенчиво прижалась головкой к груди Армана, чувствуя себя такой слабой и защищенной рядом с ним. Сквозь его бархатный камзол она слышала, как часто бьется сердце влюбленного графа.
   -Я готова!- шепнула она смущенно.
   -Завтра взойдет солнце, - пересохшими губами прошептал он.- И мы уедем на Луару, где вы станете хозяйкой поместья де Силлек.
   -Я люблю вашу Луару.
   Он нежно целовал ей волосы.
   -Там ждут вас, мое солнце! Но я, осмелюсь признаться, несколько сомневаюсь, что покажу вас окрестным вельможам, иначе мне придется скрещивать шпагу с каждым из них!
   -Господи, какого воинственного человека я выбрала себе в мужья!
   -Зато за меня выходит замуж самая благородная, прекрасная и добрая дама Парижа!
   Изабелла с восхищением слушала молодого человека. Сегодня он одел любимый ею светло - серый камзол, который придавал графу поистине королев­скую величественность. Графиня потерлась щекой о бархат его камзола и поспешно отошла к камину. Арман начал расхаживать по комнате. Изабелла со страстью и нежностью взглядом ласкала дорогое лицо с такими красноречивыми глазами. Ей хотелось вернуться к нему в объятия, коснуться ладонью его виска, но она не решилась.
   -Скажите мне, что гнетет вас,- попросила Изабелла через минуту,- скажите, я разделю вашу тревогу.
   Он молчал.
   -Я способна выслушать вас без жалоб и стенаний, уверяю вас, я постараюсь быть мужественной! Скажите, что беспокоит вас?
   Арман, побелев более обычного, глубоко вздохнул.
   -Г-жа Изабелла,- начал он очень серьезно,- меня наполняет счастье, ибо вы снизошли ко мне и согласились принять мое имя. При нашей первой встрече я не смог и представить себе, что когда- нибудь, счастливый, смогу целовать вам руки, глядеть на вас, как гляжу сейчас! Признаюсь, тогда, в Этампе, впервые увидев вас, я был потрясен, ибо не предполагал, что такие изумительные люди, как вы, существуют еще на свете. Я напрасно уверял себя, что моя душа слабее моей силы воли, г-жа Изабелла! Это не так. Граф де Силлек, не верящий женщинам, не доверяющий им, должен признаться, что любит, безнадежно и страстно, вас, г-жа Изабелла!
   Она зачарованно слушала любимого, глядя на него снизу вверх сияющими глазами.
   -И, любя, я боюсь за вас, душа моя, моя Изабелл! И этот страх за вашу жизнь даже сильнее страха потерять вашу любовь, он иссушает меня, мучает. Вы не только мой друг, вы - женщина, которая не может не привлекать внимание, не может не пленять, о да, черт возьми! Испанец этот рано или поздно настигнет нас, и я не могу не думать, что, защищая вас, могу быть убит, и тогда он ранит вашу душу, ваше прекрасное тело, предназначенное для радости и любви. О, г-жа Изабелла, если вы считаете, что мои слова сейчас никчемны и они чрезвычайно смущают вас, я на коленях буду умолять вас простить меня.
   Он в чрезвычайном волнении ходил по комнате.
   -Человек, которому г-н Ришелье бесчестно отдал вашу руку, Изабелл, уже рядом. А вы, мое дитя, слишком юны и доверчивы, чтобы не бояться мужской силы и ярости выведенного из себя испанца. Он, конечно, умрет от моей руки, если применит к вам силу, но мне причиняет адскую боль мысль, что с вами что- нибудь случиться. Я же ничем не оскорблю вас, мое дитя!
   Влюбленный граф опустил голову. Изабелла поняла. У нее сжималось сердце от волнения, но она не боялась. Горе мужчине, если его боится возлюбленная! Уж лучше ему отойти в сторону! Но терпение и деликатность были слишком присуще де Силлек, чтобы Изабелла не чувствовала себя королевой, чьи тонкие руки дрожат в теплых ладонях любящего ее короля!
   Де Силлек ждал ее ответа. Лицо его с каждой минутой становилось все бледнее. Он будет молчать, пока она не примет решение и не заговорит. И Изабелла оттягивала сладостный миг, чтоб дольше наслаждаться ощущением своей значимости для него, ощу­щением согласия и гармонии с дождем, с лесом, с картинками Сербе.
   -Мне вот что интересно,- сказала она новым, звонким и чистым голосом, в котором переливались нотки восторга женщины в тот час, когда она наиболее беззащитна и открыта. - Скажите, что за деревья изобразил на своих картинках г-н Сербе?
   -Видимо, вязы, - с усилием ответил де Силлек,- они растут север­нее отсюда.
   "О, боже мой! Только бы этот трижды проклятый испанец не появился в этот удивительный миг!" - взмолилась Изабелла и, помедлив, повернулась к любимому. Де Силлек, встретив ее прямой взгляд, с прорвавшейся безграничной любовью шагнул к единственной, предназначенной для него жен­щине, и низко склонил перед ней голову. Она ослепляла его, весь вид Изабеллы - прелестное личико, огромные лучистые глаза, дрогнувшие губы - заставляли его верное сердце сжиматься.
   Арман де Силлек, волнуясь, осторожно обнял Изабеллу за плечи. Сухие горячие губы его коснулись ее ­белоснежной шеи. Изабелла, пылая, откинула голову ему на грудь и в блаженстве закрыла глаза. Девушка чувствовала себя рядом с де Силлек естественно и просто, ей не нужно было пытаться казаться лучше, чем она есть, он принимал ее, понимал! Наконец- то счастье пришло к ней!
   Де Силлек осторожно поднял ее на руки. Изабелла обняла его за шею, еще смущаясь его родного, потерявшего свою суровость лица! Он медленно, легко неся ее, вышел из гостиной и поднялся по лестнице на второй этаж. Изабелла светло улыбалась, привыкая к своей новой восхитительной роли - женщины, которую будут носить на руках, и любить всю жизнь, и болтала ногами.
   Ударом ботфорта граф распахнул дверь спальни, вошел и осторожно, как величайшую драгоценность, опустил ее на кровать под пологом. Изабелла глядела на любимого лихорадочно блестевшими глазами и от волнения была не в силах одернуть завернувшуюся юбку, открывшую пену кружев нижних оборок и округлые колени в чулках. Она понимала, как тактично и деликатно Арману приходиться действовать и была несказанно благодарна ему. Она может сейчас быть беспечной или капризной, робкой или страстной, но он слишком хорошо владеет собой, и никогда не сделает грубое движение и не оскор­бит ее ранимую девичью душу.
   -Мое дитя! - прошептал граф с обжигающей страстью в голосе.- Ты прекрасна! Ты ранишь меня в самое сердце, но и даруешь мне счастье!
   -Я люблю вас, Арман!
   -Я люблю тебя, моя Изабелл!
   Он светло улыбнулся и осторожно прильнул к ее губам. У Изабеллы сладко кружилась голова. В поцелуе всегда есть доля, какой- то святости, тайна и загадочный покров, когда сама любовь соединяет двоих, и смерть больше не властна над ними!
   Бурный поток неизвестных, сладостных ощущений затопил трепещу­щую Изабеллу, она глядела на Армана молящими глазами, не в силах оторвать взор от его прекрасного ясного лица. Изабелла обожала его улыбку, чарующую, мягкую, которая появилась на его доселе строгом лице, преображая строгие черты, превращая человека серьезного и сдержанного в мужчину влюбленного, нежного, обаятельного!
   -О, моя Изабелла! - прошептал де Силлек горячо, приникая к ее устам.- Как я долго искал тебя, как долго ждал, как долго не верил, что есть на земле человек, кото­рого я смогу полюбить, кому смогу доверять, как себе!
   Он мягко коснулся ее виска, целуя его, разглаживая ласковыми пальцами легкие морщинки на ее белом лбу. Изабелла, смелея, дрожащей рукой провела ему по пересохшим губам, впервые в жизни изучая их твердый рисунок, заставляя молодого человека задохнуться от страсти, обняла его за шею, лаская черные волосы.
   -Ты прекрасна! - шепнул он, закрывая глаза. - Ты - само совершенство.
   Изабелла застонала, когда он начал осыпать поцелуями ее щеки и грудь, опускаясь все ниже. Что- то восхитительное внутри ее все горячее, все острее отзывалось на более смелые ласки, которыми он осыпал ее. Это было восхитительно, хотя Изабелла и дрожала от неясного страха перед чем- то неведомым, что должно было произойти совсем скоро.
   -Душа моя, моя радость, моя ненаглядная, моя Изабелла!- шептал Арман обжигающе, возвращаясь к ее губам. - Мне так хорошо с вами!
   Изабелла решилась, наконец, открыть глаза и, пылая, вздрагивая от неведомых чувств, взялась за крючки его камзола.
   -Не бойся,- шепнул он, - если боишься, останови меня, и я подчинюсь тебе!
   -О, нет, нет!
   Изабелла не понимала, что лепечет. Без камзола, в свободной белоснежной рубашке, штанах и высоких ботфортах граф де Силлек был неотразим! И Изабелла все крепче прижималась к нему, ища спасения от себя самой, и все жарче становились их поцелуи ласки, и все смелее стремились они навстречу друг к другу в едином естественном желании быть вместе.
   -О, Изабелла, хочешь, я остановлюсь, душа моя! - прошептал он встревожено, когда она вдруг начала отталкивать его, вся во власти ожидаемых страхов.
   -Нет, любовь моя!
   Изабелла широко раскрыла глаза, когда обнаружила, что не чувству­ет боли, ожидание которой так пугала ее. Может быть, оттого, что созданы они, были друг для друга, подходя друг другу идеально, и душой и телом, боли не было, не было страха, только одно упоительное ощущение единства, восторга, благодарности уносило их ввысь, к небесам!
   Медленно приходила Изабелла в себя, тело ее охватила истома, сладчайшая и тягучая как акациевый мед. Изабелла прижалась к сильному телу Армана и впервые заметила красоту и силу его мускулов, широкого разворота плеч, прекрасного мужского тела, закаленного в многочисленных боях. Голубоватые полоски старых шрамов пересекали его крепкое плечо, грудь, казавшейся смуглой под белоснежной рубашкой. И в благодарность за счастье, которое доставил он ей, в порыве любви и обожания Изабелла коснулась одного из шрамов губами. В ее пылком поцелуе были мед и патока.
   -Изабелла, ты все-таки сведешь меня с ума! - вздохнул Арман. Опершись на локоть, он перебирал ее распущенные, завивающиеся в локоны воло­сы. - Вы навсегда похитили мое сердце! Что же мне теперь делать, как жить без вас, незабвенный ангел мой?
   ­"Как же он великолепен!"- Изабелла улыбалась, обнимая его за шею, прижимаясь щекой к его теплой обнаженной груди и в блаженстве слушая предназначенные ей сладостные слова.
   Де Силлек крепко и властно прижимал ее к себе. Сердце его разрывалось от любви к графине дю Трамбле - мужественной, горячей, преданной, необыкновенной женщине! Она засыпала у него на руках, как ангел, пока граф нежил и баюкал ее, как ребенка.
   -Мое дитя, - шептал де Силлек и его сильный голос как белоснежное мягкое облако обволакивал усталую, расцветающую душой Изабеллу, - ты так щедро одарила меня, Изабелл! Ты меня спасла! Кем бы я был, если бы не встретил тебя, что бы со мной было? Я задохнулся бы в том ледяном холоде, что меня окружал долгие годы, Изабелл!
   -О Арман!
   -Как ты разглядела во мне меня? За маской мрачности и нелюдимости разглядела меня настоящего - я до сих пор поражен! Как ты не убоялась моей маски, моих сдержанности и бесстрастия? Ты - удивительная! Я сделаю все для тебя, все, что в моих силах и даже больше! Спи, дитя мое! Моя любовь хранит тебя!
   Он бережно касался губами ее засыпающих глаз.
   Дождь по- прежнему мягко стекал по окнам, талантливо играя ноктюрн счастья, любви и восторга.
  

Глава 26

  
  
   Изабелла в полудреме улыбнулась. Сквозь приятный шелест кленов она слышала заливистые голос иволг, певших сегодня как-то необычно звонко и торжественно. Ей было так мягко лежать в теплых одеялах, и Изабелла с удовольствием то просыпалась, то проваливалась в легкий сон, будто качалась на качелях в поместье своего дяди, г-на де Тревиля. Вот за стеной уютно скрипнула лестница, под окном зафыркали лошади, отгоняя надоедливых комаров.
   Длинные черные ресницы ее дрогнули, и Изабелла раскрыла удивленные глаза. Де Силлек, полностью одетый, сидел у ее изголовья. Он разглядывал любимую как великую тайну, и глаза его светились счастьем.
   Изабелла смущенно улыбнулась ему, а затем лицо ее расцвело счастьем женщины, подарившей любимому радость.
   -Доброе утро, любовь моя!- шепнул Арман. - Вы обворожительны! Как получается у вас так волновать меня и при этом оставаться самой собой?
   Изабелла блаженно вздохнула.
   -Я не знаю, любимый! Но если раньше я никого не хотела видеть кроме вас, то теперь молю бога об этом!
   Граф рассмеялся, восторженно глядя на графиню.
   -Не беспокойтесь, Изабелла. Каждый, кто приблизиться к вам ближе, чем на метр, встретится с моей шпагой! Жена г-на де Силлек должна быть только со своим мужем! Вы ведь станете моей женой сего­дня?
   Изабелла сияла от невыразимого счастья. Все оковы ее судьбы разрушились под его любящими руками. Изабелла проснулась освобожденной и прекрасной, как никогда!
   -Я стану вашей женой!- воскликнула она непосредственно, удобнее устроившись в подушках. - Как все - таки прекрасна жизнь, как же повезло мне с родными и с вами, мой друг!
   -Я люблю вас, душа моя, и горе тому, кто попытается отнять вас у меня!
   Он приподнял Изабеллу обеими руками и прижал к своей груди. В этот сладостный момент, когда их дрожащие губы встретились вновь, в дверь тихонько постучали.
   -Это будет единственный случай, когда я безнаказанно позволю кому- то прервать ваш покой, мой ангел!- улыбнулся граф и крикнул: - Что там?
   -Я могу нести платье г-же графине, ваша милость?- раздался голос Агаты.
   Де Силлек, не отвечая, взял с туалетного столика черный бархатный футляр с выгравированными серебром изящными линиями, составляющими вензель Изабеллы, и преподнес его возлюбленной.
   -Прими от меня этот скромный подарок, душа моя!
   Де Силлек поднес ее тонкие руки к губам.
   -О, боже, г-н Арман, какая прелесть!- Изабелла смотрела на колье изумительного голубоватого жемчуга с восхищением. Он улыбнулся, поцеловал ее в губы и с явной неохотой вышел из комнаты, сказав Агате: "Скорее!" Изабелла со страстью следила за ним. Она была несказанно благодарна любимому за его чуткость, за то, что он интуитивно угадал, как следует себя вести с ней утром, чтоб утвердить свою победу.
   Агата в восхищении кружилась вокруг госпожи. Выкупанная, с тщательно уложенными в изысканную прическу роскошными волосами, с блестящими глазами - Изабелла дю Трамбле пленяла, очаровывала обаянием красоты и счастья! Ей было приготовлено бирюзовое атласное платье с широким воротником, украшенным серебряными кружевами. Полы черной бархатной верхней юбки с аппликацией в виде цветов из черного атласа, красивыми складками сбегали по ее стройной, гибкой фигуре.
   -Господи, какая же вы красавица, сударыня!- восклицала Агата, отходя подальше, чтоб придирчиво осмотреть костюм госпожи. Графиня была безупречна. Она знала это и с удовольствием любовалась жемчужным ожерельем, что подарил ей де Силлек. Крупный жемчуг голубоватого оттенка, выбранный любящей рукой, чудесно гармонировал с глубокими серыми глазами Изабеллы и бирюзовым цветом ее одежды.
   Изабелла подошла к окну и глубоко вздохнула, чтоб успокоить колот­ящееся сердце. Все в ней пело и ликовало. Еще немного - и она госпожа де Силлек!
   Как прекрасна природа в этот необыкновенный день - яркое небо сияет, солнце по-праздничному сверкает, воздух свеж и душист!
   -Идемте!- потянула Изабеллу к выходу Агата. - Вас ждут!
   Изабелла с внезапной грустью и нежностью оглядела комнату, где познала счастье! Все здесь казалось все дорогим ей, словно графиня оставляла здесь частицу своей женственности и доброты.
   Агата поспешно сложила щетки для волос и ночную сорочку госпожи и вдвоем они поспешно вышли из спальни. Де Силлек напряженно стоял у открытой входной двери, поставив одну ногу на высокий порог. Он был во всем черном, прекрасный, как бог. На щеках его проступил легкий румянец волнения.
   -Вот и я!- проговорила Изабелла немного дрожащим голосом. Арман, не сводя с нее восхищенных глаз, склонился перед ней.
   -Изабелл!- прошептал он. - Вы убиваете меня своей красотой. Мне, глядя на вас сегодня, мерещиться, что вас захотят похитить все дворяне Испании и Англии, вместе взятые. Ужас, какой- то!
   Изабелла рассмеялась. Граф усадил ее в карету и захлопнул дверь.
   -Г-н Арман, подождите минуту! Г-н Сербе, вернувшись, не найдет нас!
   -Я оставил ему письмо, где поблагодарил его от нашего имени. - Он поцеловал Изабелле кончики пальцев, прыгнул в седло своего коня и крикнул слуге. - Гони! Живо!
   Агата сидела напротив госпожи и улыбалась. Изабелла, закутанная в плащ, глядя в окошечко, глаз не сводила с Армана, ни на дюйм не отстававшего от кареты. Ветер развевал алые и черные перья у него на шляпе, трепал черные волосы, казавшиеся из-за белизны воротника еще более темными. Взгляд знакомых, черных, словно озера ночью, глаз де Силлек был устремлен на графиню.
   У маленькой церкви в ближайшей деревушке Шарон-сю - Шатр Арман остановил карету и подал руку невесте. Изабелла прижалась к нему, кутаясь в плащ. Сердце ее колотилось бешено от тревоги и надежды.
   -Я так боюсь, что счастье наше сейчас окончиться!- прошептала она, в страхе оглядываясь. - Мне мерещиться ловушки, г-н Арман!
   -Нет, любовь моя, нам не устроили ловушку,- ответил граф очень спокойно,- если бы нас хотели застать врасплох, то сделали бы это, когда вы находились в экипаже, а я скакал верхом. А вот сейчас вы наиболее защищены.
   Да, с графом де Силлек ей не грозит дрожать от страха, его хладнокровие всегда поддерживало ее. Он всегда так разумен и спокоен!
   Они торопливо вошли в церковь. При переходе из залитого солнцем мира в полумрак у Изабеллы заломило веки, и она не сразу увидала отца. -
   -Здравствуй, мое дитя!
   -О, отец!
   Граф де Силлек раскланялся с двумя вельможами в годах, стоявшими близ портала.
   -Скорее!- подгонял г-н дю Трамбле.
   Изабелла и де Силлек, стоя на коленях перед алтарем, с глубокой серьезностью слушали чистый голос священника, который объявлял их мужем и женой. Да, Изабелла стала женой графа де Силлек. Рука графа впервые в жизни дрожала, когда он ставил свою подпись на бумагах с гербами. А Изабелла слышала только вопрос, от которого у нее побежали мурашки по спине:
   -Согласны ли вы взять в мужья присутствующего здесь Армана-Огюста-Ангерана, господина де Силлек де Оттевиль?
   -Да!- Ее голос, задыхающийся и счастливый.
   -Отец, благодарю вас! - прошептала она на ухо отцу, когда он вел ее обратно к карете.
   -Г-н де Силлек,- позвал старый граф молодого зятя, который как раз благодарил свидетелей,- уезжайте отсюда немедленно! Я не уверен, что вас не выследили, и очень возможно, что они тоже уже здесь! Мне казалось, я по дороге видел кое- кого, кого вовсе не ожидал здесь увидеть, хотя надеюсь, что мои глаза подвели меня! Но все - равно спешите! Чтобы вы могли быстрее ехать, я оставляю здесь Агату. Не забывайте присылать мне весточки, как вы устроились у себя в поместье! Присылайте на имя де Тревиля, как договаривались, вы помните, сын мой?
   -Да, ваша светлость, я хорошо помню все ваши указания и в точности исполню их!
   -Будьте счастливы и берегите мою дочь. Прощайте!
   -Благодарю вас, граф!
   -Я сообщу Его Высокопреосвященству Ришелье о вашей свадьбе через два дня, когда он вернется из Амьена. К этому времени вы должны быть уже у себя на Луаре. Спешите!
   Карета понеслась по старой дороге в Сансер, увозя Изабеллу де Силлек навстречу ее судьбе. Графиня откинулась на бархатные подушки, счастливая и довольная. Все тревоги были позади. Она ехала на Луару со своим мужем, единственным человеком, которого любила в жизни! Ее ждало счастье - новый дом, новые хлопоты, новые люди, новые друзья из окрестных замков. Они будут только вдвоем с мужем и сколько у них будет прекрасного времени гулять, читать, ну и, конечно, изучить друг друга, прижимаясь и соприкасаясь горячими телами в ночи. Изабеллу бросило в жар, когда она вспоминала их вчерашнюю любовную схватку! Она засмеялась своему смущению - теперь они могут целовать друг друга на законных основаниях - ибо граф де Силлек теперь ее муж.
   Но счастье ее длилось лишь чуть!
   Де Силлек одновременно с Жаном увидел многочисленный отряд всадников, поджидающих их на лесной дороге в самом узком ее месте, между двумя холмами, заросшими белыми березками.
   -Проклятье!- выругался Жан. - Смотрите, господин, похоже, засада!
   -Гони быстрее! - закричал де Силлек, на ходу вытаскивая шпагу.- Может быть, нам удастся оторваться!
   Изабелла услышала их и, ослабев от ужаса, выглянула в окошко. Карета в этот момент сбила нескольких всадников и, натолкнувшись на что-то, резко остановилась. Лошади с громким ржанием встали на дыбы.
   Графиня лихорадочно открыла несессер и вытащила длинный кинжал. Она сунула его под левую подвязку, готовясь дорого продать свою жизнь и свободу.
   Де Силлек, пригнувшись, пришпорил лошадь и в мгновение ока оказался возле дверей кареты. Он отражал удары направо и налево.
   -Изабелла!- закричал он, задыхаясь. - Скорее, ко мне!
   Граф почти выхватил Изабеллу из кареты, когда люди в черных масках как звери набросились на них. Изабеллу сбили с ног. Она так сильно ударилась затылком о землю, что ей стало дурно. Графиня в ужасе закричала, но один из людей в маске бросил ее в седло и пустил лошадь в галоп. Смутно потом она помнила, как ее грубо втолкнули в другую закрытую карету, которая помчалась куда- то прочь.
   Изабеллу тошнило. Она, качаясь, приподнялась на подушках, ощущая во рту противный соленый вкус крови. Не своей, однако. Графиня вспомнила, что укусила похитителя. Эта мысль прояснила ее затуманенное ужасом и яростью сознание.
   -Негодяи!- пробормотала она сквозь зубы, от внезапной ярости превращаясь из нежной возлюбленной во взбешенную лисицу, и не узнала свой голос, хриплый и дрожащий. Наглухо закрытая карета уносила ее прочь от Армана, от любви и радости! Свет проникал сюда лишь через зарешеченное окошко наверху, через которое были видны лишь кроны деревьев, да иногда светлым лучом проникало солнце.
   Изабелла боялась только за себя, ибо она успела увидеть, как похитители бросились на Армана, орудуя только эфесами шпаг, слава богу! Можно было надеяться, что им отдан приказ не убивать сопровождающих Изабеллу, а только остановить. Скорее всего, де Силлек жив, о только бы так и было! Только б с ним, ее жизнью, сердцем, душой! - ничего не случилось! Она, - пусть будет прокляты все, кто ее заставит! - но она согласна, да, согласна, уехать чужую страну, кривиться от душевной боли, кричать ночами в подушку от тоски, выйти замуж хоть за хохочущего дьявола, но только б с мужем ее ничего не случилось, боже мой! Если муж ее погиб, она лишит жизни себя в то же мгн­овение! Но он жив! Точно жив, и он спасет ее обязательно, что бы ни случилось, куда бы ее не увезли! Но и сама Изабелла должна не сдаваться, должна продержаться любым способом до минуты спасения, иначе - не дворянка она, не истинная дочь своего рода, который знавал и плохие времена, и очень плохие! Поэтому Изабелла не испытала ту засасывающую апатию, которая неизбежно наступает после разразившихся душевных катастроф. Дикое желание кричать и биться овладело ею, так все ее существо, едва познавшее ослепительное счастье, противилось тому, что его обрекали на вечную разлуку с тем, кого она любила! Изабелла не могла сейчас расстаться с мужем, это казалось ей чудовищной несправедливостью, почти диким варварским желанием жестокой судь­бы! Но недаром в детстве она была своевольной и резкой, воинственной и в чем- то даже безрассудной, хотя потом такие неприличные в те времена для женщины качества спрятались за приличия, сейчас проснулись вновь!
   -Немедленно откройте двери!- закричала Изабелла вся во власти накатившего черного гнева. Карета так резко остановилась, что Изабеллу отбросило на бархатные, с серебряной вышивкой, подушки. Она больно ударилась плечом о дверь и застонала. Изабелла появилась перед похитителями с белым лицом, на котором сверкали серые глаза, с растрепанными волосами, сжимающей в занесенной руке тонкий длинный кинжал.
   Из группы всадников, сгрудившихся перед ней, на смоляном - красавце коне выехал красивый молодой человек 25- 30 лет. На его приятном смуглом лице сияли зеленые мягкие глаза, сейчас округлившиеся от яростного вида прекрасной пленницы. У незнакомца был высокий лоб, кр­асиво очерченные полные губы и сверкающие в улыбке белоснежные крупные зубы. Темные кудри выбились из - под черной шляпы с плюмажем из белых перьев. На нем элегантно смотрелся зеленый скромный французский камзол с позументами, серые ботфорты; боевая шпага и серый плащ дополняли его костюм.
   Молодой человек замер, потом спрыгнул с седла и низко склонился перед Изабеллой, элегантно касаясь травы перьями шляпы.
   -Что все это значит, сударь?- сквозь зубы спросила Изабелла.
   Человек с видимым удовлетворением и оглядывал графиню, но ярость, чистым пламенем горящая в огромных глазах прямо стоящей перед ним дамы, все- таки смутила его. Молодой человек склонил голову набок, видимо, что-то срочно решая.
   -Что вы сделали с моими спутниками? - закричала Изабелла, с трудом удерживая себя в рамках достоинства. - Где они? Зачем вы похитили меня? Что все это значит?
   -Я смиренно прошу у вашей милости прощения за столь необычный способ представиться,- начал человек приятным голосом с нерезким акцентом,- но меня не было выхода, прекрасная донья. Вы, как мне стало известно, не пожелали подчиниться приказу вашего короля Людовика, поэтому мы позволили себе сами найти вас. Имею честь представиться - дон Лонса - друг и слуга вашего жениха благородного дона Лопеса-Руэра-и-Мендос, потомственного командора и пятого гранда Лонса - и - Мендос, человека, с которым по знатности сравнимы только семь грандов великого испанского королевства. - Он улыбнулся по- мальчишески, обаятельно и легко. - Теперь я понимаю, почему ему так завидовали те, кому не досталась ваша рука, сеньора. Вы самая прекрасная и гордая из всех сеньор мира!
   -Ваш господин - бесчестный человек!- выпалила Изабелла.
   Дон Лонса явно растерялся от такого заявления. Мавры, которых Изабелла сначала приняла за людей в черных масках, переглянулись. Видимо, они решили держаться еще более осторожно, и двойным кольцом окружили карету.
   -Почему вы так говорите, прекрасная донья? Вы же не знаете моего господина!- неуверенно спросил дон Лонса, словно еще не решив, как ему следует держаться.
   -Он - негодяй! Такой же негодяй, как и г-н Ришелье! Они сговорились увезти меня в Испанию против моей воли, хотя я не имею никакого желания ехать в вашу страну! Я знала об их гнусных планах, узнала, что меня хотят разлучить с тем, кого я люблю больше жизни, и поэтому бежала из Парижа!- Изабелла перевела дыхание и докончила чуть спокойнее.- Вам теперь известно, что перед вами - попавшая в беду дама. А теперь немедленно скажите мне, что с моими спутниками? Я хочу их видеть, слышите!? Я хочу немедленно знать, что с ними!
   -Вы говорите неправду, прекрасная донья, вас ни с кем не могли разлучить!
   -Сегодня утром состоялось мое венчание с французским дворянином, который отныне мой господин перед богом. А теперь ответьте мне немедленно - где мои спутники?
   Дон Лонса открыл рот.
   -Как же так?! - хрипло пробормотал он.- Венчание с французским дворянином? Этого не может быть!
   -Перед богом и людьми я - жена другого человека. Мой отец, граф дю Трамбле, знает об этом, че­рез несколько часов узнает и г-н Ришелье. Я повторяю мой вопрос - что случилось с моими спутниками?
   -Святой Сант - Яго!- воскликнул дон Лонса, глаза которого округлились от удивления.- Мне рассказывали, что у вас необычный характер, я ожидал, что вы будете строптивы, откажитесь ехать со мной, заявите, что не любите Испанию или что вам там будет слишком жарко, но того, что вы мне сейчас измыслили, я, признаюсь, никак не ожидал!
   -Я жду, что вы повернете коней в сторону Парижа.
   -Я уверен, что только тревога за вашего кузена, сопровождающего вас, делает вас такой несговорчивой! Это ведь был ваш кузен, тот смельчак, что так ожесточенно защищал вас? А то кто ж! Как мне говорили, он сопровождал вас в провинцию Орлеане. Вас волнует его судьба? Что же, этот человек жив. Мои слуги никогда не убивают без приказа. И кучер ваш жив, кстати сказать.
   -Отвезите меня к ним обратно!
   -Это невозможно!
   -Вы совершаете насилие по отношению к женщине, которую так любите прославлять! Или ваши слова ничего не стоят? Право, вы не испанец!
   Дон Лонса вздрогнул как от неожиданного удара шпагой плашмя по груди. Глаза его улыбнулись, хотя лицо по- прежнему хранило выражение недоумения.
   -Мой господин, прелестная донья, просил вашей руки у вашего короля Людовика и получил ее вместе с заверениями в искренней дружбе! Или ваш король Людовик не был столь искренен, каким хотел казаться нашему посольству?
   -Мой брак с вашим господином не будет иметь законной силы, ибо, по божьим законам я обвенчана с другим человеком!
   -Многие дамы в вашей стране выходят замуж за иностранцев и счастливы этим! Вот и ваша принцесса Французская вышла замуж за англичанина и стала счастливой!
   -Господи, да я уже замужем! И кардинал Ришелье будет уведомлен об этом через несколько часов. Вам придется вернуть меня моему отцу, и молите всевышнего, чтоб мой грозный супруг простил вас и ограничился лишь принятием извинений!
   -И слушать не желаю ваши женские выдумки! Смотрите - мой господин прислал вам в подарок роскошные дары. Я предполагал преподнести их вам в Пиренеях, но, если вы так настаиваете, преподнесу их вам сейчас!
   -Вы обречены купаться в геенне огненной! Вы не посмеете преступить установленные богом законы и вынудить меня на двоемужие!
   -Ловко придумано, сеньора! Однако мне так и неясна причина такой вашей неприязни к моему господину - вы же его совсем не знаете! Или кто- то во Франции превратно истолковал всегда достойные поступки моего господина или неверно описал его замечательный нрав и характер?
   -Вы хорошо владеете французским языком или вы действительно не понимаете мою речь? Я обвенчана с другим человеком!
   -Я отдаю дань уважения вашему мужеству, с которым вы пытаетесь противостоять мне! Но не бойтесь, прошу вас, сеньора, мой господин - человек просвещенный, галантный и честный! Он не желает вам зла, и, уж тем более, никак не хочет напугать вас!
   -Вы не можете увезти меня силой - я жена другого! Только что состоялась наша свадьба!
   -Ни о какой свадьбе я не уведомлен и считаю вашу ложь проявлением обычного женского страха перед чужой страной. Стало быть, я увожу вас с собой немедленно!
   -Я никогда, никогда, - слышите!? - не стану женой вашего господина!
   Дон Лонса лукаво улыбнулся и склонился в поклоне, как бы говоря: "Как вам будет угодно"!
   По его знаку один из мавров спешился и открыл перед Изабеллой сафьяновый голубой футляр, в котором возили драгоценности. Удивительное по красоте ожерелье из крупных ал­мазов покоилось на темно- голубом бархате внутри футляра. Радужные молнии света заиграли на лицах всадников, сверкнули в глубине мягких глаз дона Лонса, вспыхнули на серебряной отделке воротника платья Изабе­ллы. Мавры, невольно привстав на стременах, тоже залюбовались алмазным чудом.
   -Сударь, я не продаю тех, кого люблю, даже за подобные баснословные богатства! - с достоинством произнесла Изабелла, пожимая плечами.- Странно считать меня настолько корыстолюбивой и так оскорблять меня предположением взять подарки! Более того, если бы вы были моим женихом, я смеялась бы вам в лицо за подобное оскорбительное желание купить мое расположение.
   -Это лучшие драгоценности моего господина! Я привез их вам во множестве!
   -Я не люблю драгоценности, разве вы не знали этого или вас не предупреждали об этом в Лувре?
   -Да я восхищен вами, донья Исабель! - он захлопнул футляр с несколько бесшабашным, ничуть не огорченным видом. - Впервые в жизни встречаю прекрасную донью, равнодушную к сапфирам моего высокородного господина!
   -Дон Лонса, я не могу стать женой вашему господину. Если он будет настаивать, я найду возможность умереть, уверяю вас.
   -Ох, дама Исабель, вы не представляете, отчего вы так недальновидно отказываетесь!
   -Зачем вашему господину лишние страдания? Ведь я все равно исчезну из его жизни, хочет он этого или нет!
   -Исчезнете из его жизни? То есть сбежите от него?
   -Да, сбегу во Францию или умру, уж как ему будет угодно! Но я не стану его супругой!
   Дон Лонса расхохотался.
   -Сеньора, я окончательно очарован вашей красотой, отвагой и решительностью. Я уверен, мой господин никогда не раскается, что взял в жены такой редкий экземпляр французских женщин. В наших дамах нет мягкости и женственности, а вы, даже когда сердитесь, прекрасны, и я вижу, как любят улыбать­ся ваши нежные губы. Вы другая. Я убедился в этом несколько месяцев назад, когда вы на балу у вашего короля закатили крепкую оплеуху одному из господ, несчастному принцу Савойскому, кажется!
   -Вы и об этом знаете!? В таком случае знайте, что я тогда сказала этому чересчур навязчивому господину.
   -Что же, моя госпожа?
   -Я не люблю вас и не смогу полюбить, кем бы вы ни были. Не смейте настаивать, отрекитесь!
   -Никогда!
   -В таком случае, я - ваш враг!
   -Сеньора, да помилосердствуйте, наконец!
   -Я буду бороться против вас яростно, изобретательно и упорно. Если вы не вернете меня мужу, я принесу вам множество несчастий!
   -Мой господин готов страдать за вас, прекрасная донья!
   -Я замужем, прошу вас помнить это. Я буду обязана сказать священнику, что вы совершаете насилие, удерживая меня! Дева Мария заплачет кровавыми слезами над подобным святотатством!
   Дон Лонса разглядывал Изабеллу во все глаза.
   -У вас, милая сеньора, на лбу печать судьбы,- сказал он с уважением и очень нежно,­ - но я и мой господин согласны бороться с судьбой. Прошу вас сесть в карету, прекрасная и смелая донья. Мы уезжаем в Испанию. Я даже не буду отби­рать у вас кинжал. Вы не воспользуетесь им, хоть и клянетесь умереть, я уверен, потому что вы безудержно любите жизнь, какие бы самые страшные сюрпризы она вам не преподнесла!
   По знаку испанца к Изабелле подъехали два мавра. Чувствуя отвращение к их черным лицам и пухлым рукам, Изабелла отшатнулась внутрь кареты и в ярости бросилась на подушки.
   С нее не спускали глаз. Все дни Изабелла ехала в экипаже по пустынным объездным дорогам, на которых некому было отвечать на женские крики о помощи. Каждые два часа дон Лонса приглашал ее прогуляться, тогда же предлагал холодный обед или ужин. Ночевали они только в лесу, у походных костров, что позволило Изабелле едко заметить:
   -Что же, это и есть ваше хваленое любезное отношение к женщине? Лес, костер, охрана, расставленные по периметру поляны посты мавров?
   -Да стоит только мне приблизиться к какому- нибудь городку, как вы начнете кричать, верно, моя прекрасная донья!? Нас, испанцев, здесь не любят - мы живо будет схвачены, а в мои цели это никак не входит! Поэтому вы с вами станем душевно сидеть у костра в лесу, благо ночи сейчас уже теплые. Зато, как только пересечем границу с благословенной Испанией, я обещаю вам незабываемую, чудесную, райскую жизнь!
   Изабелла каждую ночь плакала, уткнувшись в свой плащ в палатке, которую ей ставили на ночь. Выйти не было никакой возможности - мавры, почти не видимые в темноте, ходили вокруг нее всю ночь. Но вскоре они вдруг исчезли, и с пленницей остались десять или пятнадцать молчаливых и преданных слуг дона Лонса с христианскими лицами.
   -Вы удивлены, моя звезда, - спросил тогда же испанец,- что вас еще не освободили? Вы ведь на это надеетесь, верно? Поэтому и зовете ночью в лесу на помощь, и оглядываетесь все - время, и даже пробовали платок свой оставить на месте нашей стоянки и шпильки бросить?
   -Признаюсь, да!
   Они только что, похоже, миновали Тур, но Изабелла видела только далекие башни ратуши городка на горизонте, осторожный дон Лонса предпочел не подъезжать к городу и его окрестностям.
   -Вы - очаровательный противник, донья Исабель. Я постараюсь быть достойным вас!
   -Отвезите меня назад!
   -Никогда! Вы, наверно, заметили, что нас сопровождают только мои белые слуги, и я все время говорю только по-французски?
   -Да, я заметила.
   -Черная закрытая карета с красивой дамой, в сопровождении черных всадников еще утром повернула к вашему городу Мец. Те, кто, может быть, следует за нами, уедет за ними как- раз туда. Ваши друзья потеряют, гоняясь за каретой, столько времени, сколько понадобится нам, чтобы пересечь границу Испании. Ложная карета поедет прямо по дорогам, по моему приказу станет оставлять за собой следы, в то время как мы двигаемся очень незаметно, уверяю вас. Я отлично знаю Францию, ибо не первый раз приезжаю к вашему королю Людовику! Вас никогда никто не найдет, моя донья, до той поры, конечно, пока вы не станете супругой благородного испанского гранда!
   -Еще неизвестно! - заявила Изабелла громко, вне себя от выдумки испанца. - Он все равно найдет меня, даже если я превращусь в пену морскую и растворюсь в океане!
   -Не найдет! Вы, непокорная, наконец-то, попали мне в руки, и я не отпущу вас, клянусь святым Сант-Яго!
   -Он отыщет меня!
   -Ваши друзья вас не найдут, уверяю вас!
   -Найдут!
   -Они уже не успеют спасти вас на территории Франции, ибо не смогли выследить нас! Да и как нас выследишь, если мы затеряны в ваших дремучих лесах и только благодаря моим проводникам, мы умудряемся держать верное направление!? А на территории Испании ваши люди будут совсем уязвимы! Стоит только графу Оливаресу издать приказ и граница с Францией будет закрыта! А она будет закрыта, уверяю вас!
   -Вы не закроете границу, сударь, ибо торговые дела важнее вашему королю Филиппу, чем личные дела его подданного!
   -Вы разбираетесь в политике?
   -Да, разбираюсь с легкостью! И с такой же легкостью скоро исчезну из жизни вашего господина!
   -Еще не родился на земле человек, кто бы помешал его планам! А приказ мне дан однозначный - привезти вас в Испанию!
   -Я ускользну от вас!
   -Вы здесь одна, поймите это!
   -Меня спасут!
   -Кого вы можете позвать на помощь - заросли бузины или как еще называются вон те мелкие цветочки? Никто не придет на помощь! Вы одна и вы в моей власти!
   -Я одна, но, тем не менее, никто не способен победить меня, ибо я этого не хочу!
   -Что за женщина!- воскликнул дон Лонса в восторге. - Мой господин от вас не откажется, даже если ему придется бороться с вами всю жизнь! Вы удивительны! Я уважаю вас, донья Исабель!
  
  

Глава 27

  
   Де Силлек с трудом встал. Нападающие исчезли, увезя с собой раненых и убитых. Карета с распахнутыми дверцами стояла посреди дороги, как олицетворение опустошенности и боли, что поселила мрак в душе бравого мушкетера. Летний ветерок беспомощно перебирал занавески.
   Жак со стоном открыл глаза, лишь, когда де Силлек выплеснул на него содержимое одной из неразбитых бутылок вина, стоящих в карете. Слуга сел, держась за затылок, где с грустью обнаружил огромную шишку. Он потряс головой и пожаловался:
   -О, давно меня так не били!
   -Ты в состоянии сесть на лошадь?
   -Ну, через час...
   -Ты отправишься в Париж немедленно, предупредишь г- на де Тревиля, что моим друзьям нужны отпуска. Заедешь за господами де Порто, де Батц, де Арамисец. Нагоните меня в Пиренеях.
   -А вы- то куда, сударь?- подскочил Жак, видя господина уже верхом. - Ах, сударь, у вашей милости ужасный вид. Они, наверно, сломали вам все ребра!
   -Жак, только чрезвычайные обстоятельства спасают вас от трепки за подобную дерзость. Я еду за женой. Ты - в Париж. Спеши! Живо!
   Де Силлек пустил лошадь в галоп и стремительно скрылся за деревьями. Он был без сознания около двух часов. Теперь эти часы невыносимым страхом лег между ним и Изабеллой, будто чернильная чудовищная полоса, гигантской кисточкой нанесенная на радугу счастья. И никакая физическая боль от полученных ударов и, похоже, поврежденного ребра, не могла заглушить в сердце графа отчаянье и ярость человека, внезапно потерявшего самое дорогое для него, то, что составляло счастье всей его жизни!
   Жан примчался в Париж, не жалея своей лошади. Он представлял собой зрелище весьма плачевное - одежда порвана, забрызгана грязью, лицо покрыто багровыми ссадинами, на скуле расплывается огромный синяк! По - счастью, его принимали за прилежного гонца и лишь с любопытством глядели вслед.
   Жан благополучно добрался до улицы Кузнецов и забарабанил в дверь второго этажа одного из скромных домов.
   Ему открыл дверь Поль, слуга г-на де Батц.
   -О, вот так встреча!- воскликнул он. - Давай, входи!
   -Ох!
   -Вид у тебя ощипанный.
   -Еще бы!
   -И сколько их было?
   -Много и все черные, как каминная труба.
   -Черти, что ли?
   -Дай мне скорее вина!
   -Какого?
   -Да любого, черт возьми! Какое есть!
   -Мускатель подойдет?
   -Не спрашивай - тащи скорее!
   Жан выпил не меньше половины кувшина, прежде чем смог говорить. Поль с интересом наблюдал за приятелем.
   -Ну и что за черти напали на тебя?- не скрывая любопытства, спросил он.
   -Слуги испанца. Они увезли г-жу дю Трамбле.
   -Черт возьми!
   -А где твой господин?
   -Если б я знал! Но он велел приготовить ему камзол к полудню.
   Оба они взглянули на часы над камином. Было как раз без четверти двенадцать.
   -А где г-н де Силлек?- спросил Поль.
   -Я должен найти его в Пиренеях.
   -Я всегда говорил, что от испанцев одно зло!
   -Саблями они размахивают ловко. Можешь судить об этом по лохмотьям на мне.
   -Вот что, возьми мою рубаху. Удивительно, что тебя не арестовали как бродягу!
   Де Батц застал их за переодеванием.
   -Ну- с, вы нынче здесь?- приветливо сказал он, скидывая плащ. - Черт возьми, какая жара! Жан, есть новости от графа?
   -Он преследует испанцев, которые только что похитили госпожу графиню и повезли ее в Мадрид.
   Де Батц одел плащ.
   -Черт побери, когда это случилось?
   -В восемь утра сегодня. А меня чуть не убили, я так стукнулся головой, и она до сих пор трещит как пустая бочка.
   -Она хоть успела выйти замуж за де Силлек?
   -Да, сударь.
   -Уже неплохо.
   Г-н де Батц вытащил из кармана ключ и бросил его на стол.
   -Откроешь сундуки,- приказал он слуге,- к моему возвращению приготовишь мне все в дорогу, оплатишь квартиру за три месяца вперед, начистишь мне ботфорты.
   -Мы уезжаем?
   -Да, Поль, и, похоже, надолго. Жан, идем со мной к де Порто и де Арамисец. Все расскажешь по дороге.
   -Да, сударь.
   -Поль, да не стойте же столбом, черт возьми! У нас мало времени.
   -Бегу!
   Де Батц со слугой направился к дому г-на де Порто. Он надеялся, что тот не успел никуда уйти. Действительно, бравый Исаак еще беседовал с каким - то дворянином у своего дома на улице Портных близ Люксембурга. Г-н Порто весьма удивился, вновь увидев друга, с которым распрощался менее четверти часа назад.
   -Вы что - то забыли мне передать, Шарль?- спросил он, подкручивая ус.
   -Неприятные новости, де Порто.
   Дворянин раскланялся и ушел.
   -Что такое, Шарль?
   -Мы должны уехать.
   -Куда?
   -В Испанию, куда везут похищенную г-жу де Силлек. Арман преследует их, а мы отправимся за ним.
   -Ох, канальи! Все- таки они это сделали!
   -Вы едите с нами?
   -Да, Шарль! И горе тому, кто причинит зло г-же Изабелле.
   -Собирайтесь, Исаак! Я поеду к де Арамисец. Встречаемся у меня через час.
   Де Батц пустил коня в галоп. Одним махом он пересек площадь Сюльпис и выехал на набережную.
   Дверь открыл слуга де Арамисец.
   -Твой господин дома?- спросил де Батц.
   -Да, но он не принимает.
   -Отчего же? Он что, не один?
   -Он не один.
   -Г-жа де ла Шпоро - мой друг.
   -Он все равно не принимает!
   -Иди- ка, приготовь все господину в дорогу, он уезжает! А я сам смогу доложить о себе!
   Де Батц тихонько проскользнул в гостиную и приоткрыл дверь в кабинет де Арамисец. Окна этой уютной комнатки выходили во внутренний садик, где начинала цвести крупная сирень, заглядывая в окна, из-за чего здесь всегда царил полумрак, особенно приятный в такую солнечную погоду. В низком кресле у окна расположилась маркиза де ла Шпоро. У ее ног сидел де Арамисец. Изящно опираясь на колено любимой, он говорил:
   -Я никогда не клянусь! Но я обещаю вам, что весьма близко тот час, когда я назову вас своей женой и передам вам титул графини, герцогини, королевы!
   -Зачем мне титул, сударь?- тихо спросила Джулия.
   Он ласково сжал ей колено.
   -Когда вы обращаете на меня такой царственный взор, г-жа Жули, я чувствую себя королем!- пылко сказал любезный мушкетер.- Я так хочу заботиться о вас... Какие у вас нежные пальчики! Свет зари не так нежен и розов, как ваша кожа. О, моя любимая!
   Влюбленным кружило голову ощущение безоблачного, доверчивого счастья. Пьянящие прикосновения зажигали кровь и заставляли их дрожать в возбуждении страсти. Ее взор погружался в полные любви прозрачные глаза Анри, когда от сквозняка хлопнула дверь кабинета. Де Арамисец вскочил и даже побледнел от гнева, увидев Шарля де Батц.
   -Черт побери! Что это вы вторгаетесь в мой дом, как в трактир, сударь!?
   Шарль, не смущаясь, вошел в комнату. Джулия поскорее одернула юбку и постаралась принять невозмутимый вид. "Видел ли он мои обнаженные колени или все- таки нет?" - спрашивала она себя смущенно.
   -Шарль, вы напрасно пришли! Я сейчас ухожу!- заявил де Арамисец, вставая так, чтобы заслонить от друга Джулию.
   -Успеете!
   -Вы с ума сошли?!
   -Г-жа дю Трамбле в беде!
   -Что с ней!?- воскликнула Джулия, вставая.
   -Испанцы увозят ее в Мадрид.
   -Когда это случилось, г-н де Батц? О, не молчите!
   -Сегодня утром, г-жа де ла Шпоро. Де Силлек преследует испанцев. Мы должны успеть к тому времени, когда он нагонит их. Жана я только что отправил к де Тревилю с просьбой предоставить нам всем отпуска на три месяца.
   -О, Изабелла! - прошептала Джулия. Она бессильно склонилась к груди де Арамисец, который сразу обнял ее, словно защищая от страшных мыслей о том, что их тоже могут разлучить.
   -Г-жа дю Трамбле и Арман производят впечатление самых спокойных в мире людей, но именно с ними мы возимся больше всех!- с досадой заметил де Арамисец.
   -Так вы едите в Испанию?- нетерпеливо спросил де Батц.
   -Нет.
   -Да вы что?!
   -Шарль, эта поездка нарушит все мои планы.
   -Знаете, Анри, когда вам нужны были секунданты на дуэли, а меня ждали у де Тревиля, причем речь должна была идти о чине лейтенанта для меня, я шел с вами.
   -Я помню.
   -Когда Арман был ранен, а вы просили его помочь вам справиться с противниками, он не лежал дома в горячке, а вытаскивал шпагу ради вас.
   -Вы должны понять, что путешествие в Испанию затянет одно мое важное дело, а времени у меня очень мало!
   -К вам всегда спешили на помощь, де Арамисец!
   -Я еду с вами в Испанию, г-н Анри!- заявила Джулия с лучезарной улыбкой.
   -И не вздумайте, дорогая! - вмешался де Арамисец. - Я никак не могу допустить, чтоб на мое сокровище глядели эти неверные! Вдруг у кого- нибудь из испанцев возникнет жел­ание последовать примеру их посла, и он захочет увезти вас?
   -Г-н Анри, я должна ехать за Изабеллой!- сладким голоском произнесла Джулия, глядя на него самым милым взглядом. - Я нужна ей!
   -Нет, любовь моя.
   -А обещаю вам хранить самый скромный вид, я даже могу поехать в мужской одежде!
   -Нет, г-жа Жули.
   -Г-жа де ла Шпоро, - вмешался де Батц,- я готов сопровождать вас к вашему батюшке испросить разрешения отправиться в дорогу.
   Де Арамисец сжал губы.
   -Шарль, не настаивайте!- произнес он раздраженно.- Г-жа де ла Шпоро привлечет взгляды всех мужчин в округе, не доезжая еще Испании, в мужском она костюме или женском, все равно. А я, и попробуйте только меня осудить, Шарль, как-то совсем не хочу оказаться на месте нашего Армана.
   -Г-жа маркиза, идемте!- весело сказал де Батц. - Он настолько потерял голову от вашей красоты, что видит опасности даже там, где их нет. Что может случиться с вами в окружении трех мужчин, мушкетеров Его Величества короля французского?
   -Хорошо!- сдался де Арамисец.- Но учтите, мадам, поминуя о Армане, я буду чрезвычайно строг, охраняя вас. Вы готовы к этому?
   Джулия захлопала в ладоши и наградила жениха очаровательной улыбкой. Де Арамисец наказал слуге собираться и проводил Джулию домой. Там он быстро договориться с г-ном де ла Шпоро, что увозит его дочь под свое поручительство отдыхать, и через час жених и невеста были уже у дома г-на Шарля.
   Поиски они начали на следующее утро в селении Шарон - Сю - Шатр, где венчались граф и графиня де Силлек. Шарль и Исаак разошлись искать свидетелей похищения, договорившись встретиться в полдень в гостинице "Каменная чаша", в которой оставались Джулия и Анри. Де Арамисец сразу предельно ясно заявил, что и шагу не сделает от невесты, тем более что она стала еще краше, чем была. И верно! В дороге Жули довольствовалась нарядным камзолом орехового цвета с золотыми шнурками, но сейчас надела единственное свое платье, которое вез ее слуга - ­из жемчужно - серого атласа с батистовыми кружевами и серебром. Маркиза надела платье ради самой себя, чтобы нравиться и пленять, ради своего жениха и кого- нибудь еще. Но невинное кокетство мы не поставим ей в вину.
   Как только они остались одни, де Арамисец притянул ее к себе.
   -Вы прелестны! - воскликнул мушкетер, опуская на стол блюдо с жареными каштанами, излюбленным лакомством парижанок.
   -Г-н Анри, вы, как всегда, угадываете все мои желания!
   Джулия уселась на стул с высокой резной спинкой и принялась лакомиться угощеньем. Де Арамисец жадно следил за ней.
   -Я сочувствую Арману,- сказал он с мягкой усмешкой,- потерять возлюбленную... Но если бы подобное несчастье случилось со мной...
   -Что бы тогда?- звонко спросила Джулия.
   -Вы хотите, чтобы я сказал?
   -Да!
   -И вы не посчитаете меня жестоким?
   -Я решу потом, когда узнаю, в чем дело.
   -Тогда я не признаюсь вам ни в чем!
   -Г-н Анри, скажите, что бы вы сделали, если б меня у вас безжалостно похитили...
   -Я убил бы того, кто осмелился бы похитить вас у меня, но не ударом шпаги, о нет! Я поступил бы как Святой Исаак!
   -И как?
   -Вы разве не помните эту историю?
   -Мне очень стыдно, но нет!
   -Я опустил бы наглеца ногами в чан с кипящей водой. Так бы, глядя на его мучения, я отомстил бы за вас, я потом...
   -Что?
   -Вы очень любопытны, сударыня!
   -О, скажите!
   -Тогда слушайте внимательно - я запер бы вас в самой высокой башне моего замка в Провансе!
   -Нет!
   -Да!
   Де Арамисец перебирал в руке ее золотистые локоны.
   -Быть вашим возлюбленным очень опасно!- горячим шепотом продолжил он.- Поистине я должен быть смельчаком, человеком сильным и нежным, чтобы взять в жены столь соблазнительную и красивую даму! Признаюсь, я слишком люблю мою красавицу-маркизу, с таинственным видом слушающую меня, чтоб отдать ее кому- нибудь.
   Он нежно коснулся ее губ легким поцелуем. Его теплые ласковые пальцы любовно касались ее длинной шеи, скользили по краю низкого, обшитого кремовыми кружевами декольте. Джулия едва дышала.
   -Что мне делать с этой дамой?- таким же чарующим тоном спросил он.-­ На нее с восхищением смотрят все, даже ученые сановники. Вы - как свежая, юная, белая роза! Как мне завоевать вашу любовь?
   -Вы уже завоевали...
   Анри вздохнул. Осторожно, словно открывая для себя волшебную страну, пальцы его скользнули ей за корсаж. Джулию уносил стремительный поток неги и любви; она была не в силах сопротивляться де Арамисец.
   -Какие у тебя красивые нежные плечики! - восхитился он, целуя ее, опьяняя незнакомыми ей ласками и любовью.
   А ведь где- то рядом лились слезы и несчастные влюбленные горько глядели на сияющее сегодня солнце. Счастье и страданье шли, держась за руки, и вдвоем щедро раздавали свои дары. Изабелла в это утро в далекой Испании горько плакала в разлуке с любимым, а Джулия была счастлива. Де Арамисец опускал ей лиф все ниже, обнажая ее безупречную белоснежную грудь.
   -Я знаю,- слегка задыхающимся голосом шепнул он,- что тюльпаны завидуют мне, потому и краснеют от стыда, что несравнимы с вами. Небо завидует мне, ибо у него никогда не будет такого синего бездонного цвета, каким обладают ваши глаза.
   В голосе Анри звала и пленяла давно забытая лирика восторженных трубадуров, чья кровь текла в его жилах. Джулия купалась в его обожании. Анри осторожно и умело, чем всегда славились провансальские любовники, поглаживал ее отлично развитую для семнадцати лет грудь. Эти прикосновения отзывались в маркизе где-то глубоко, они туманили голову и заставляли ее продолжать целовать своего избранника - пленительное, но опасное занятие.
   -Любовь моя!- выдохнул де Арамисец,- до чего же ты соблазнительна!
   Джулия вцепилась ему в руки, дрожа и томно вдыхая. Де Арамисец вновь целовал ее грудь - лукаво и жадно, зная, что делает. Когда его шелковистые волосы касались ее оголенных плеч, Джулия закрывала глаза, задыхаясь от восторга. Впервые ласкали ее неопытное тело, и впервые у нее так сильно и сладко кружилась голова.
   -Как хорошо!- прошептала она,- как же я раньше не знала, что целоваться с любимым так сладко?
   -Я покажу тебе еще немало чудес!- ответил он с великой любовью к этой единственной женщине, созданной для него, разной, как ветер, очаровательной, как шелест виноградников у него в поместье.
   -О, вы, наверное, хотите, чтоб я окончательно потеряла голову!- прошептала Джулия, обессиленная его нежными прикосновениями к своим коленям и бедрам. Глаза ее жадно и моляще глядели ему в лицо. Маркиза готова была уступить, охваченная, как и он, страстным мучительным желанием.
   -Я умираю!- едва дыша, прошептала она. Головка ее безвольно склонилась грудь мушкетера. У Джулии все плыло перед глазами от запаха его надушенной белой рубашки.
   -Не надо!- слабо прошептала она, когда де Арамисец позволил себе быть более смелым.- Подождите, молю вас! Когда я стану вашей женой, мой друг, тогда...
   Он смиренно поцеловал ее в губы, как истинный трубадур не высказывая ни обиды на ее отказ, ни досады, быть может.
   В дверь забарабанили.
   Очнувшиеся влюбленные вздрогнули и схватились за руки, будто школьники, захваченные на воровстве вишневого варенья из сундука на замковой кухне.
   -Анри! - кричал Шарль.- Открывайте же, есть новости!
   -Сейчас! - отозвался Анри недовольно, - только запечатаю письмо!
   Джулии никак не удавалось застегнуть крючки лифа, отчего на глазах ее выступили слезы. Анри быстро пришел ей на помощь. Их взоры сказали друг другу нечто такое, отчего Джулия покраснела и смущенно уткнулась ему в плечо.
   -Это не в последний раз, не правда?- лукаво произнес он. Джулия в порыве любви прижалась к его стройному мускулистому телу.
   -О, да!
   Когда дверь открылась, вошли Шарль и Исаак.
   -Собирайтесь!- крикнул де Батц,- Мы еще успеем доехать засветло до Сент - Меза на Обе.
   -Нашли, куда увезли г-жу графиню?- спросил де Арамисец вежливо.
   -Мы обнаружили ее карету.
   -И куда они везут ее?
   -В сторону Меца! Карета проехала в ту сторону двое суток назад, а спустя три или четыре часа туда отправился красивый молодой человек с выправкой военного. Мы едем прямо за де Силлек.
   -И все это мне по секрету рассказала торговка зеленью,- гордо сообщил де Порто,- весьма милая девица.
   Де Арамисец поморщился.
   -Я сейчас буду готова!- светло улыбаясь, сообщила Джулия.
   -Через полчаса мы выезжаем, госпожа маркиза! Мы вас ждем! - сказал де Батц.
   -Уже идем!- подтвердил де Арамисец, незаметно поднимая с пола шпильки Джулии, выпавшие из ее прически во время поцелуев.
   Дорога в Испанию оставила у Жули самые радужные воспоминания. Любовь бросала их с Анри в объятия в каждом городишке, где они останавливались на ночлег. Жули была несказанно благодарна де Арамисец, человеку нетерпеливому и своенравному, за его сдержанность и нежность, ибо дальше невинных ласк их любовь не заходила. Оба они хранили в этом завидную стойкость.
   Де Батц и де Порто поглядывали на свою сияющую спутницу и незлобиво завидовали своему другу.
   -Не понимаю,- твердил де Батц,- не понимаю, куда все - таки направляются испанцы. Испания, если мне не изменяет память, много южнее! Может быть, здесь какая-то военная хитрость, недоступная нашему пониманию?
   -Может быть, ее везут не в Испанию?- высказал логичную догадку де Порто.
   -Весьма может быть!
   Джулия боялась за подругу не настолько сильно, как следовало бы ожидать. Кто, как ни она, знала обманчивое свойство Изабеллы - производить впечатление очень доброжелательного и мягкого человека, но не быть таковой? Нужно было постараться, чтоб вывести графиню из себя, но, если кому это и удавалось, второй раз сделать именно это он уже не решался. Маркиза была уверена, что испанец вызвал у Изабеллы гнев, и, вызвав, еще намучается с непокорной госпожой дю Трамбле!
   -Сдается мне,- сказал как- то де Арамисец, когда они были в Меце, на границе со священной Римской империей,- что госпожу дю Трамбле увозят в Московию, причем в самое захолустье!
   Он стоял у окна своей комнаты в трактире и наблюдал, как Шарль и Исаак удаляются вниз по узкой улице опрашивать трактирщиков, не видели ли они испанского гранда.
   -Если бы меня увозили в Московию, я бы этого не пережила, - подала голос Джулия. - Говорят, там страшный холод, а я так люблю солнце, вы же знаете!
   -О, да! - подхватил де Арамисец.- Солнце, море, вино из розового винограда гренаш. Поэтому вас я и увезу после венчания на юг - в солнечное поместье де Арамисец, где стоит запах лимонных и померанцевых деревьев, и всегда рядом чувствуется лаковое дыхание теплого моря!
   -Расскажите мне еще о Провансе!- попросила Джулия.
   -Я покинул его в возрасте семи лет,- мечтательно сказал де Арамисец,- но и сейчас словно вижу наяву, как зреет на полях сладкая кукуруза и причудливо вь­ется по нашей восточной крепостной стене виноградная лоза! У нас едят трюфели, пищу лю­бви, зелень и фрукты, треснувшие от зрелости. А кругом, среди маленьких сладких дынь, цветут алые маки!
   -Вы уехали оттуда в семь лет?
   -Да, мой несравненный цветок! Поместье Экс- де - Прованс должно было перейти моему старшему брату Луи. До него у меня был еще брат, но он утонул совсем маленьким. Я должен был стать епископом или, может быть, председателем Священного ордена иезуитов, но теперь я этого не хочу!
   -Ах, г-н Анри, потерять всю свою семью - это ужасно! Вам было тогда больно!?
   Де Арамисец грустно улыбнулся.
   -Матушка звала меня "Ри" и баловала сладостями.
   -Ри!- повторила Джулия растроганно.
   -Я хочу, чтоб вы полюбили мой край! О, любимая, ты тоже научишься тому легкому языку, на котором говорят все у нас, знающие толк в любви со времен Гомера!
   -А вы до сих пор говорите с южными нотками!- призналась Джулия, краснея,-­ и это тоже чарует меня!
   -Гм... А я- то надеялся, что избавился от акцента! Ах, душа моя, в моем поместье не хватает любящей хозяйки и веселых малышей, которых она подарит хозяину поместья Экс- де - Прованс.
   Тем временем де Порто и де Батц расспрашивали всех подряд о карете в сопровождении черных людей и о молодом человеке, преследовавшем ее. Один трактирщик сообщил, что неделю назад подобная карета остановилась у его заведения.
   -Это было утром,- поведал он, цокая языком,- моя жена как раз поставила тесто для пирожков с голубиным мясом. А потом примчался сюда, ваши милости, ваш друг. Он расспросил меня о карете и уехал, даже вино не стал пробовать! А вино было хорошее, я как раз открыл бутылочку превосходного бургундского 1618 года!
   -Дальше!
   -Жестянщик Дюваль, мой хороший приятель, видел, как ваш друг нагнал карету.
   -Говори дальше!
   -Я и говорю вашим милостям... Молодой человек нагнал их на дороге к границе. Увидев его, они бросили карету, а один из черных образин посадил себе в седло женщину, черную, что сажа и ускакал в лес.
   -Черную? Не может этого быть! Там должна была быть другая женщина, очень красивая француженка! Ну, вспоминай!
   -Никакой другой красавицы там не было.
   -Я дам тебе пистоль, если ты вспомнишь все точно! Была там вторая женщина или нет? И куда делась карета?
   -Карета так и осталась на дороге, я и взял ее себе. Вашим милостям, верно, она не нужна?
   -А молодой человек, который ехал за ней? Он куда делся? Что он делал? Куда он поехал?
   -О, он словно будто сошел с ума! Все бродил вокруг кареты, будто не верил своим глазам! Потом прыгнул в седло и умчался.
   -Куда?
   -На юг. Вашим милостям не нужна эта карета? Она совсем испорчена, и лошадей я уже продал.
   -Значит, госпожи графини там уже не было,- после долгого молчания сказал де Батц, когда они вернулись в трактир.- Испанец обманул нас, коварно заставив гоняться за черным призраком! Мы потеряли целых полторы недели.
   -Арман быстро нагонит их,- уверил всех де Порто,- а мы потихонечку поедем за ним. Имя гранда мы знаем, нам его говорила г-жа дю Трамбле, значит, мы найдем его поместья. А там уж дело проще легкого - отыскать в них г-жу графиню!
   -И верно! А она - уж постарается затянуть время до венчания, я уверен!
   -Но где же уже г-жа дю Трамбле? Куда они успели увезти ее?
   -Куда ее увезли за две недели, мой друг? Хм, она уже в Пиренеях!
  
  

Глава 28

  
  
   Становилось все жарче. Знойное томящее дыхание юга чувствовалось в появившихся изумрудных полях виноградников, зрелой кукурузы, в яркой синеве высокого неба. Крупные цветы, росшие по краям дороги ласкали взгляд яркими сочными крас­ками: алыми, будто молодая кровь южан, желтыми как початки кукурузы, жгуче - ­розовыми и лиловыми, как упругие кисти винограда Таннат.
   Это был юг Франции. Крестьяне в черных коротких куртках трудились на благодатной земле и болтали на своем быстром и певучем наречии.
   -Ах, эта земля напоминает Испанию! - восклицал дон Лонса. - Мы совсем ско­ро будем там. Не оглядывайтесь по сторонам, моя прекрасная донья. За каждым вашим шагом следят, вы можете кричать и просить о помощи, но граница уже рядом - никто вас не спасет!
   Изабелла отворачивалась и углублялась в свои невеселые мысли, зябко кутаясь в плащ. Она, конечно, надеялась, что Apмaн разгадает хитрость испанца с ложной каретой и приедет за ней. А дальше? Не подвергнет ли он свою жизнь опасности? Вдруг дон Лонса заманит Армана в ловушку? И что делать ей сейчас? Не бросится ли немедленно в пропасть, чтоб только не подвергаться насилию, чтоб только сохранить верность единственному человеку, которого она любит - графу де Силлек!
   Эти мысли изводили Изабеллу и день и ночь, обводя прекрасные глаза черными подкружьями, терзая немилосердно день и ночь! А кругом было так красиво - пологие подножья Пиренеев были сплошь покрыты темно- зеленым ковром из тополей, дуб­ов и каштанов. Голубые невысокие горы словно закутывали себя белоснежными кружевами, так часто встречались на них великолепные водопады и непритязательные, но очаровательные прозрачные ручьи, прыгающие по лиловым крупным камням. Густой плющ храбро вился по розово - красным утесам, взбираясь на головокружительные высоты, откуда свисал живописными гроздями, слегка покачиваясь на ветерке. Ущелья то там, то здесь раскрывались перед изумленным взором путешественников как узкие двери, куда с пронзительными злым ревом устремлялись струи воды. Под солнцем брызги воды сверкали серебряной пыльцой, устремлялись вниз, чтобы омыть длинные кудри вьюнка и плюща. Где- то высоко в нетерпимо синем небе парили орлы.
   Изабелла глядела по сторонам широко раскрытыми глазами. С вершин гор раскрывалась чудесная картина простора, синевы и свободы. Воздух был столь нежен и свеж, что, глядя на север, можно было увидеть далеко- далеко, словно игрушечные, башни городка де Адура, а на юге уже выступало испанское селение Ирун. Погода была восхитительна, дон Лонса - счастлив. Он то восхищался окружающими его красотами, то его мягкие зеленые глаза останавливались на прекрасной, но печальной от сердечных мук спутнице.
   Испанцы неусыпно следили за Изабеллой, а сам дон Лонса посол ехал рядом с пленницей и восхищенно рассказывал ей про Пиренеи.
   -Ваша непокорность вам очень к лицу! - признался он ей как- то утром, когда солнце еще только робко подкрасило утренние облака дымчато - розовой краской, - было бы отвратительно, если бы вы пытались строить из себя кокетливую светскую даму!
   -Я и есть светская дама, сударь, не сомневайтесь!- Пробормотала Изабелла, от всех своих переживаний чувствующая сегодня противную слабость в груди.
   -Вы другая, - покачал головой дон Лонса, - вы не боитесь ненавидеть меня, бороться со мной, восстать против воли своего отца и даже вашего короля Людовика. Я знаю, Его Величество человек - строгий! А вы... Вы всегда были и остаетесь собой. Я искренне преклоняю колени перед таким упорством. А ведь мой господин богат и знатен!
   -И только семь человек в Испании стоят с ним в один ряд по знатности. Вы мне говорили об этом много раз! - вздохнула Изабелла, натягивая поводья лошади.
   Они с трудом пробирались по узкому каньону. Красивая, андалузской породы, лошадь Изабеллы осторожно ступала по плоским холодным камням. Графиня уже раз пришпорила ее и понеслась вперед, но дон Лонса легко догнал ее на своем могучем сильном коне и схватил за поводья. Мавры тоже окружили Изабеллу. Они тяжело дышали, и их широкие черные лица лоснились от пота. Они с опасением смотре­ли на эту француженку, которая вставала ночью и пыталась отойти от костра, или пускала вперед лошадь, когда впереди лишь узкая тропинка, а рядом - отвесная пропасть.
   -Почему вы пришпорили лошадь? Вы увидали редкий цветок?- любезно осведомился у Изабеллы дон Лонса, не выпуская поводья обоих лошадей из рук.
   -Нет, ящерицу!- хмуро ответила графиня.
   Дон Лонса опешил, а потом залился смехом.
   -Клянусь девой Марией!- воскликнул он.- Ваша милость еще забавней и очаровательней, чем я мог предположить.
   От избытка восхищения он перевел ее слова маврам. У тех на лицах отразилось лишь недоумение. Они услужливо заулыбались, но в их глазах с голубоватыми белками затаилось опасение.
   -Вы - Que salero!- гордо произнес испанец, выпрямляя спину.- Я горжусь и уважаю вас!
   Изабелла пристально взглянула в мечтательные зеленые глаза своего спутника.
   -Что это- Que salero?
   -Как же вам перевести точно? - Дон Лонса снял перчатки из мягчайшей кожи ягненка, словно собираясь декламировать стихи. - Это самое лестное выражение комплимента прекрасной женщине, что означает - грация, ум, женское очарование. Que salero -это истинная женщина.
   -Благодарю вас, сударь, но мне было бы приятнее выслушивать ваши комплименты все - таки не здесь, а на бело - черном паркете Лувра.
   -Я везу вас к человеку, у которого есть свой Лувр. Вы любите музыку - он сам играет на гастерне и лютне, вам нравятся картины - у него вы увидите полотна известных Веласкеса, Рубейры и молодого Сурба­на, вы интересуетесь редкими книгами - вы увидите изумительную библиотеку, известную всей Испании и сможете прикоснуться к древним рукописям Экклезиаста и Сенеки. Почему вы молчите?
   -Ничего утешительного я не могу вам сказать, сударь!
   -Мой господин произнесет, увидев вас:
   Возьми, дитя, сей апельсин,
   Что я сорвал в саду,
   Но не задень его ножом,
   Ведь сердце мое в нем.
   -Красиво! - задумчиво произнесла Изабелла. Грустные, страстные слова этой то ли песни, то ли стиха хватали за душу, а сияющие глаза дон Лонса, казалось, хотели сказать больше, чем должны произнести уста.
   -Полюбите ли вы когда- нибудь моего господина, донья Исабель?
   -Нет, сударь! Ему следовало бы читать стихи не мне, а той, что сама бы хотела выйти за него замуж.
   -Но стихи эти посвящены именно вам!
   -Может быть, ваш господин все- таки откажется от меня? Меня ничуть не оскорбит, уверяю вас, если гранд с презрительной гримасой отправит меня назад во Францию.
   -Он уже влюблен в вас, донья Исабель!- испанец наклонился к шее коня, словно поправляя попону.
   -Вы уверены в этом, сударь?
   -Да, прекрасная донья.
   -Я люблю другого человека, дон Лонса. Я не бросаюсь в пропасть лишь потому, что хочу, чтобы любимый нашел меня и был со мною счастлив! Я говорю откровеннее, чем следовало, но иначе вы решите, что я смирилась, не так ли?
   -О, да! Вас ничто не может не сломить, донья Исабель, будто истинную испанку, и это подкупает невероятно. Истинный кабальеро более всего презирает человеческие трусость и малодушие, а в вас, к счастью, нет ни того, ни другого.
   -Ну что же, благодарю!
   -В мраморном дворце моего господина вы буд­ете много лет наслаждаться вишневым сорбетом и танцевать сегидилью. Там вас станут окружать благородные кабальеро, а вы - повергать их к подолу платья движением веера.
   -Вы говорите так, словно я еду к нему по собственному желанию!
   -Ах, если бы это было так!- вырвалось у дона Лонса. Изабелла искоса посмотрела на испанца и тяжело вздохнула.
  
  

Глава 29

  
  
   Дон Лонса, скрестив на груди руки, молча, стоял на скале у обрыва. Ветер трепал его черные непокорные кудри, ласкал смуглое лицо с полоской тонких усов. Перед ним расстилался океан, сливаясь беспредельно далеко с огромным синим небом. Океан отсюда казался совсем светлым, будто дорогое белое вино щедро добавили в волны.
   Изабелла, стоя рядом со своим спутником, жмурила глаза от ветра, подставляя лицо живительному теплу яркого утреннего солнца.
   -Вы любите море, дон Лонса?- полюбопытствовала она лениво.
   -Да,- ответил испанец, не отрывая глаз от неба. - Я люблю море в ночи, когда отражение луны скользит средь синих волн, люблю утром, когда солнце отражается в нем, словно в гигантском зеркале, люблю и в бурю, когда волны яростны и свирепы, как быки. Океан - это свобода, это опьянение и покой, ему не нужны традиции и законы. Океан одинок, ­но прекрасен, и чайки парят над ним, и никто не властен над его непостижимой душой! Море напоминает мне вас, прекрасная Исабель! В вас - тоже целый мир, но вы скрываете его в загадочных глубинах вашей души. Вы свободны и непокорны, как солнце, море и дети.
   Изабелла с жалостью взглянула на испанца и отвернулась. Этот отрезок дороги у самой границы с Испанией сторожили мавры, поэтому дон Лонса позволил себе отдохнуть и не следить за стоящей позади него Изабеллой. Она беспрепятственно стала спускаться по тропинке к дороге, где они оставили лошадей, и буквально наткнулась на человека, лежащего под огромным валуном, отколовшихся от скалы. Тот был немолод, но одет щеголевато - красные штаны до колен, черная куртка, красный с зеленым шарф стягивал его талию, а длинный черный плащ незнакомца укрывал несколько туго набитых тюков рядом. Человек хмуро взглянул на Изабеллу, которая вздрогнула, встретившись с ним взглядом, сложил длинный складной нож и прижал палец к губам. Та кивнула.
   Как- то отец рассказывал графине, сколько денег теряет французское королевство от деятельности таких людей - они переходили границу по самым узким козьим тропам, перенося вино, редкие ткани, золото и посуду из Франции в Испанию и за 10 песо готовы были на многие услуги. Похоже, один из представителей контрабандистов и встретился Изабелле. Дона Лонса не было видно, с дороги на нее тоже не смотрели, и девушка решилась просить помощи у представителя этой опасной профессии.
   -О, прошу вас, возьмите!- зашептала графиня, решительно расстегивая жемчужное колье - подарок де Силлек ей на свадьбу. Ожерелье с сухим стуком упало в подставленные ладони контрабандиста.- Скажите тому, кто станет искать меня, что меня увозят в замок гранда Лопеса - Руэро, в Эль - Эскуриал!
   -Я не беру плату за свои услуги!- гордо ответил испанец.
   -Тогда я дарю этот жемчуг вам. Мой муж поедет здесь, скажите ему, где я, умоляю! Я - Изабелла дю Трамбле, сейчас, в замужестве, де Силлек! Скажите ему, я не сдамся, я дождусь его! Умоляю вас, сеньор помогите мне! Он совсем скоро проедет здесь! Передайте мои слова вашим людям, прошу! Мой муж щедро отблагодарит вас!
   -Согласен, милая сеньорита! - прошептал контрабандист, сверкнув белыми зубами. - Я все скажу, будьте спокойны.
   -Но, может быть, вы сможете спрятать меня сейчас? Умоляю вас, помогите мне!
   -Сеньорита не знает, о чем просит, - ответил контрабандист и один уголок его губ иронично пополз вниз. - Если б я мог, я бы сам ушел сейчас. Но тот, кто сопровождает вас, умно закрыл все выходы из этого лабиринта скал. Мне остается надеется, что, занятый вашей прекрасной милостью, он не заметит меня. А вот ваши слова я передам тому, кто станет искать вас, не сомневайтесь!
   -Значит, сейчас мне не выйти из этих скал?
   -На большую дорогу - нет. Есть, правда, одно местечко, где можно прокрасться вниз, но вам, не мне. Я, видите ли, иду с товаром.
   -И где это место?
   Человек неторопливо указал направление.
   -Будьте осторожны, сеньорита. Там стоит ваша охрана, но если вы проскользнете, держитесь этого направления и бегите, что есть силы прямо и прямо, потому что дорога петляет меж скал и с нее не свернуть. Если тот сеньор, от которого вы намерены скрыться, ринется за вами, вам некуда будет свернуть, и он нагонит вас. Лишь у Домбра можно выйти из ущелья, тогда вы будете спасены. Там легко затеряться.
   Он, исчерпав свою красноречие, опять невозмутимо лег возле своих тюков, а Изабелла стала спускаться дальше, боясь, что дон Лонса хватится ее.
   Не дойдя до дороги, Изабелла увидела указанный узкий проход в скалах, скрытый чудовищным нагромождением скал, и, не раздумывая, бросилась между двух камней. Она бежала по ущелью прочь от дороги, перепрыгивала нагромождения обломков, покрытых скользким изумрудным мхом. По шуму прибоя, с грохотом ударявшего в скалы совсем рядом, графиня старалась ориентироваться в лабиринте пещер и тропок, уводивших ее в сторону Франции.
   Она была готова спрятаться где угодно, голодать в безлюдных скалах, принять услуги испанских контрабандистов или французских разбойников, только б убежать! Люди вольных профессий все сделают для нее за деньги, даже, возможно, продадут ее мужу, а вот испанец станет сражаться за нее, ибо связан долгом перед своим господином. Изабелла знала по опыту, что чувство долга - вернейший тюремщик.
   Она выскочила из ущелья и сходу наткнулась на высокий пологий склон, увитый низким дроком, преградивший ей дорогу.
   -Меня вы не сломите!- сжав зубы, прошептала Изабелла и на четвереньках взобралась на склон. Хорошо, что она предусмотрительно глянула вниз. Ей пришлось сразу отдернуть голову, ибо совсем близко от нее стоял один из мавров дон Лонса. Глаза Изабеллы сузились. Там, по другую сторону склона, лежала вожделенная свобода! Прячась за чахлыми кустами дрока, которые трепал ветер, на локтях стала она медленно сползать вниз. В какое- то мгновение мавр чуть обернулся. Изабелла замерла в неудобном положении, не смея вздохнуть. Но, видимо, мавр все- таки мало что услышал - грохот океана, особенно слышимый здесь, искажал все звуки - и он продолжил рассеянно глядеть прямо перед собой. Изабелла благополучно спустилась вниз, не замечая даже, как саднят пораненные об осколки камней пальцы. Ей удалось скрыться за соседней грядой скал. И она побежала на восток, в сторону Франции, как сказал ей контрабандист, как безумная, не останавливаясь, задыхаясь, не давая торжеству овладеть собой.
   Ее нашли рано утром. Беглянка сладко спала, свернувшись калачиком на ложе из вереска недалеко от входа в одной из сухих пещер. Дон Лонса знаком приказал слугам удалиться, а сам так и остался стоять на коленях перед спящей, улыбающейся во сне Изабеллой.
   -Своевольная дерзкая дама,- шептал он по-испански, глядя на нее будто зачарованный.- Я увезу тебя во дворец с голубыми фонтанами, где стучат кастаньеты, и лепечет виола, где жаркое солнце и горячие люди, где растут жесткие розы и нежные маки. А пока спи!
   Он осмотрел пещеру, обнаружил второй выход и бесшумно скрылся в светлом проходе.
   Изабеллу разбудила испанская речь. Она подскочила на своем жестком ложе, затряслась от ужаса, затем подползла на локтях к выходу и осторожно выглянула наружу. Мавры, отложив сабли, хором читали какую- то молитву, а утреннее солнце заливало светом их черные лица, застывшие в экстазе, играло на золотом шитье одежд. У Изабеллы упало сердце. С досадой она стукнула кулаком по каменной стене, сожалея, что не может обрушить все скалы на своих мучителей, как библейский Самсон, и отошла к узенькому ручью в глубине пещеры. Вяло умывшись, она с усмешкой осмотрела свое грязное платье, порванный сбоку подол, разбитые в кровь ладони и пожала плечами.
   Как же они нашли ее? Она вспомнила, как бежала вчера весь день, задыхаясь, теряя дыхание, падала на камни, поскользнувшись на мху, переходила вброд холодные ручьи, и к вечеру ноги ее совсем закоченели; она перебиралась через огромные валуны, раня пальцы и колени, один раз, другой; высокие белые молчаливые скалы отвесно вставали вокруг нее, давили своей мощью, вызывая острые приступы паники; к вечеру сильно похолодало и тьма обступала со всех сторон, и где- то близко пронзительно и страшно завыли шакалы, и тогда только Изабеллы выбралась из ущелья, при последнем луче красного солнца увидела следующее и рухнула на камни, захлебываясь слезами! Потом она шла и шла в темноте, не отрывая руки от скалы, потом нащупала какой- то проем и провалилась в него, как в черный мешок.
   Ах, почему злая судьба не дает ей шанс вернуться домой, к мужу? Ах, Арман де Силлек - теперь ее муж! Какое счастье! Изабелла вспомнила то чудесное время, когда они были вместе и душой и телом, и жаркая волна залила ее лицо! Полузакрыв глаза, измученная Изабелла грезила наяву, как сомнамбула.
   Мавры шумно заголосили. Графиня вздрогнула, сжала зубы и начала пробираться ко второму выходу. Она наверняка могла сказать, что испанец ждет ее там. И верно! Он сидел на камне в тени высокой скалы и чертил на земле шпагой какие- то арабские письмена. Дон Лонса краем глаза заметил появившуюся из темноты пещеры бледную как смерть Изабеллу и приветливо осведомился:
   -Как почивали, донья Исабель?
   Она бросила мятый плащ рядом с испанцем.
   -Доброе утро, сударь! Давно я не спала так крепко!
   -Я просто счастлив вас видеть, донья Исабель! Вы прекрасны!
   -У вас тоже очень свежий вид.
   -Насмехаетесь?- грустно протянул дон Лонса, - но я все же нашел вас!
   -Я не понимаю!- начала Изабелла, усаживаясь рядом с ним. - Зачем вам эта игра, сударь? Вы же уже не верите, что я полюблю вашего господина, а тем более выйду за него замуж?
   -Я исполняю его приказ,- поморщившись, произнес испанец, - я выполняю свой долг.
   -Я замужем, а это меняет дело.
   -Я не верю вам, что бы вы не говорили! Сам г-н Ришелье отдал вашу руку моему господину. Караван с вашим приданным, наверняка, уже в Испании, там же уже ваша свита.
   -Не может этого быть!
   -Мне приказано привезти вас к моему господину, и я это сделаю. Поймите же вы - если я ослушаюсь приказа, меня повесят!
   -Ох, дон Лонса, не могу позавидовать вам.
   Молодой человек пожал плечами, не глядя ей в глаза.
   -У меня нет выбора, прекрасная донья.
   -Я, дон Лонса, уже могу представить вашего необыкновенного господина. Он, признаюсь, не вызывает у меня приязни - ехал бы за мной сам, если он так любит ме­ня! А он послал вас выслушивать мои колкости и объясняться со мной. Мне, право, жаль вас.
   Дон Лонса вздрогнул и бросил чертить палкой на земле ее имя.
   -Я обезумел, когда обнаружил, что вас нет, - доверительно сообщил испанец.- Вы исчезли как фея из наших народных сказок. Мне стоило бессонной ночи вас найти.
   -Я не думала, признаюсь, что вы будете искать меня так далеко.
   -Я был уверен, что вас сопровождают добрые духи, и они придадут вам неженские силы за несколько часов пройти такое расстояние.
   -День будет жарким, дон Лонса. Ящерицы не садятся на камни.
   -Вы, наверно, голодны, прекрасная моя сеньора? Разрешите предложить вам agraz - розовый виноград и этот окорок. Лошади ждут вас. Хотите, я расскажу вам о ispanolilsmo -истинном испанском духе?
   -Я слушаю вас, дон Лонса, всегда нужно знать о своем враге все.
   -Благодарю вас, прекрасная донья!
   Испанец, хотя и смеялся над уверениями Изабеллы, что ее найдут, сделал все возможное, чтобы ее пребывание в Испании тоже оставалось тайной. Он вез пленницу через белый город Байонна на берегу Бискайского залива, через Виторию, затем свернул на восток, объехал шумный Сифуэнтес и тайно выехал на дорогу к Мадриду. Все путешествие здесь, как испанец и обещал, действительно проходило под знаком роскошного изысканного удобства и величайшей осторожности. Изабелла с отчаяньем понимала, как нелегко будет Арману искать ее. Конечно, бог даст, контрабандист в Пиренеях укажет место, куда ее везут. Но попробуйте найти в чужой стра­не женщину, с которой не спускают глаз! Поистине, мужчина должен безумно любить ее.
   Над Изабеллой сияло небо Испании. Здесь дон Лонса останавливал свой отряд только на ночлег. Все остальное время они ехали по пыльным дорогам, где когда- то на своей высокой лошади путешествовал дон Кихот со своим верным слугой Санчо Пансо. Изабелла с невольным любопытством рассматривала мулов, попадавшихся им навстречу. Задняя половина их тела была гладко выбрита, ветер развевал разноцветные ленточки в густых рыжих гривах. Перевозчики товаров на мулах почтительно снимали шляпы и охотно продавали богатым путешественникам фиги и гранаты. Попробовала Изабелла и знаменитый сорбет - искусно замороженное питье из сока апельсина или лимона, и сладкого миндаля. Но больше всего ей пришелся по душе вкуснейший сорбет из сока вишен и сладких сливок.
   -Вам, конечно, нравится!- с радостью сказал дон Лонса, подавая спутнице по ее просьбе вторую чашу с этим восхитительным кушаньем.
   -Весьма!- похвалила графиня. Она брала розовыми пальчиками кусочки сорбета и клала в рот. Дон Лонса, восхищенно замерев, следил за нею.
   Услышала Изабелла и знаменитую вечернюю серенаду. Той девушке, которой предназначалась песня, было лет 14- ть, но ее горячие, огромные глаза уже пылали огнем любовной щедрости. Она была настоящей девушкой из народа - непостоянной, гордой, и каждый, на ком останавливались ее черные дерзкие глаза, восхищенно замирал. Девушки ее социального слоя носили открытые туфли из буйволиной кожи, алую или синюю юбку, вышитый глубокий лиф, перекрещенную на груди яркую шаль, и черные кружевные мантильи. За левой подвязкой у них всегда был спрятан нож.
   В одну душную ночь Изабелла проснулась в своей комнате от резкого, но глубокого звука какого-то музыкального инструмента. Графиня подошла к окну, заделанному решетками, и осторожно выглянула на улицу. Какой- то музыкант черной тенью стоял у соседнего дома и медленно перебирал струны. У окна напротив, закрывшись веером, как могла видеть Изабелла, сидела девушка. Ее глаза бле­стели в темноте. Человек тихо, проникновенно запел. Изабелла понимала не все слова, но смысл уловила, и глаза ее затуманились. И не один он нашептывал подобные слова. У многих окон городка стояли влюбленные и в вполголоса пели любовь! Предметы их страсти лениво обмахивались веерами, и вскоре вся улица благоухала запахом нар­да и жасмина, украшающих высокие прически женщин. Испанки явно изнемогали от страстного пения своих возлюбленных, но молчали и не двигались.
   Чужой странный, темный мир царствовал здесь, но Изабелла не боялась его, ибо этот новый мир был понятен ей. Люди любили, ревновали, тревожились за любимых, мечтали о простом человеческом счастье, о детях, изобилии, согласии, страсти. Дон Лонса тоже стерег окно пленницы: Изабелла явно различала его закутанную в плащ молчащую фигуру в кустах одуряюще пахнущей акации. Утром графиня с усмешкой заметила ему:
   -У вас живут, только ночью, верно?
   У нее было хорошее настроение, ибо Изабелле удалось перекинуться несколькими словами с хозяйкой гостиницы, где они остановились. Старая женщина обещала помочь француженке и сообщить ее мужу, если он будет здесь, куда ее увозят. За свою помощь она взяла обручальное кольцо Изабеллы. Та едва не плакала, отдавая любовный подарок мужа, но стиснула зубы и протянула кольцо женщине. Теперь у нее ничего не осталось.
   -Вас, моя донья, разбудил кортехо нашей соседки,- объяснял тем временем дон Лонса.
   -Кортехо? Кто это?
   -Это слово означает - любовник. Так принято, что все девушки в городке каждый день слушают пение своего кортехо и, если оно хуже остальных, над неудачливым мужчиной сме­ется вся улица. Это - некое соревнование между девушками!
   -Какой странный и пленительный обычай! А на чем он играл? Мне так понравилось его слушать!
   -Он играл на виоле лагамба - многострунном, небольшом, но очень любимом в этой местности инструменте.
   -Очень красиво!
   -Во Франции у вас отчего- то не поют серенад, донья Исабель, и не умеют играть на виоле.
   -У нас ночью спят!
   -Я бы не сказал!
   Изабелла слегка покраснела.
   -У нас, во Франции, сударь, тоже говорят слова любви, но они предназначены только одной женщине в мире, и их нашептывают на ухо горячим проникновенным голосом, и никто не слышит их, кроме той, кому они предназначаются и женщина чувствует себя исключительной и особенной.
   Дон Лонса искоса поглядел на свою прекрасную спутницу.
   -А у нас в Испании женщины не бывают кроткими,- признался он неохотно,- они неотрывно смотрят в глаза, а их губам больше подходит укус, чем поцелуй! Они обожают аутодафе и бой быков. Ах, донья Исабель, лица женщин отвратительны, когда они кричат - убей быка!
   -А я думала, что вы обожаете бои быков!
   -Нет, что вы! Я уже давно безуспешно стараюсь добиться отмены королевской корриды.
   -Вы!? Вот как!
   -Но Его величество против! Слишком крепко въелся этот обычай в нашу кровь, слишком он известен. За бой, который длится два часа, должно быть убито шесть быков, а скольких их убьют за месяц, а за год? Прекрасные животные покорно идут на смерть, а потом корчатся в агонии, и кровь брызжет на песок пляса де Тора, а испанцы воют от восторга! Как больно и горько смотреть на это зрелище! Это бесчеловечно, донья Исабель, мучить быка на глазах у сотни людей! Иногда погибают и матадоры - безумно смелые и талантливые люди. Его величество Филипп мог бы запретить корриду, но и он посещает ее с удовольствием! Ах, душа моя, какие слова найти мне, чтобы убедить его пр­екратить, наконец, безжалостную бойню несчастных быков и людей!?
   Изабелла во все глаза рассматривала своего спутника. Сейчас упрямая морщинка прорезала его высокий лоб, придав узкому лицу усталый и горестный вид.
   -Хотя, должен заметить, матадоры получают за убитого быка семь миллионов песет,- добавил испанец словно про себя. - Это, по нынешним временам, очень много, и дает возможность матадору содержать всю его многочисленную семью!
   Изабелла слушала с интересом и чувствовала, как ее яростное озлобление против Испании уходит, и она невольно начинает относиться к спутнику по - дружески. У него - свои переживания, проблемы и радости, он - живой, искренний человек, а в том, что он любит свою страну и своего господина, нет его вины!
   Лошади не спеша бежали по пыльной дороге, по обе стороны которой на бесконечных полях зрел виноград. Позади и впереди их скакали мавры. "Как странно,- думала Изабелла, покачиваясь в роскошно расшитом жемчугом седле, - из Франции по велению су­дьбы перенестись сюда, где не бывает пасмурно, где люди поют, а не говорят. Может быть, я сплю? А дон Лонса... Он человек долга. Долг, люб­овь, дружба - и в этой стране, такой чужой, они тоже занимают главные места в душах людей!"
   -Смотрите!- воскликнул дон Лонса весело, когда они приблизились к деревеньке Гаяре.- Танцуют сегидилью! Вы непременно должны это увидеть, чтоб понять Испанию!
   -Я думала, вы заняты своими мыслями, а вы услышали музыку. Вы любите свою страну, дон Лонса - вот ответ, почему вас так мучает неразрешимая проблема корриды!
   -Вы необычный человек, донья Исабель! Я ни с одной женщиной в мире не обсуждал свои заботы.
   -Я хочу посмотреть на танец, а вы должны отвлечься от своих тягостных дум.
   Танец под поэтические куплеты, или как его здесь называли "сегидилья", захватил Изабеллу. Она с восхищением слушала однотонную мелодию двух гитар и тамбурина, и во все глаза смотрела на мужчину и женщину, танцующих под нее на главной площади городка под раскаленным солнцем. Танцоры стояли друг против, почти не сходя с места, и только ноги их отбивали ритм на площадке посреди площади. Их движения- то ленивые, то резкие - выглядели завораживающе. У женщины в руках сухо и призывно щелкали кастаньеты, а черные глаза ее прямо смотрели на мужчину. Ее тонкая талия была затянута в алую шаль, в черных волосах благоухала ветка жасмина. У танцора лицо было неподвижно, а вот движения его великолепного стройного тела в черных одеждах отличались какой- то воинственной резкостью.
   Дон Лонса отдал танцорам двадцать песет - сумму большую в этой местности, но гордая женщина-танцовщица даже не подняла на него глаз. Дон Лонса весело взглянул на Изабеллу. "Ведь вам понравился танец? - спросили его глаза.- Значит, скоро понравится все остальное, что мой господин только сможет предложить вашей милости!" Изабелла с досадой отвернулась.
   Восхитительный дворец испанского гранда появился перед ее взором внезапно. Он во всем великолепии возвышался в семи часах езды от Мадрида, возле колоритного местечка Аранхуэс, горделиво стоя среди пышных каштанов, и его белые башни ярко светились под лучами знойного солнца. Широкая платановая аллея, начинающаяся у края горного плато, куда с трудом поднялись лошади, вела к дворцу. Неприступный, как любой замок, Эль Эскуриал был окружен густыми благоухающими зарослями жасмина. Кусты розмарина, украшавшие главную широкую аллею, привлекали сюда десятки розовых бабочек, которые вились над ними, будто причудливые белые и розовые пчелы. Перед белоснежной мраморной лестницей, украшенной горельефами, важно расхаживали и ворковали большие голуби.
   Несколько человек в мавританских одеждах встали на колени, когда гости ехали ко воротам. Изабелла, закусив губу, удрученно молчала. Ее мучили жажда и беспокойство.
   -Почему здесь так пустынно?- прошептала она, искоса бросая взгляд на своего спутника дон Лонса, беспечно глядящего по сторонам. - Можно подумать, вы привезли меня во дворец к Жилю де Рецу!
   -Вам, что же, страшно, моя неприступная донья?
   -Нет!
   -Почему же вы тогда дрожите?
   -О, прошу, ответьте мне!
   -Этот дворец - место для уединения, место для занятий искусством и созерцания природы. Настоящий дворец у моего господина в Мадриде. Там проходят балы и приемы; тот дворец - роскошная и безликая игрушка. А мой господин на самом деле любит тишину и покой, вот здесь он и отдыхает.
   -Неужели ему всего 28 лет, как вы говорили? Мне, признаюсь, мерещиться старец! - пробормотала графиня.
   Дон Лонса провел ее через мост и внутренний двор дворца в небольшую галерею, а потом и через просторную залу. Огромными, почти до пола, окнами она выходила в закрытый, залитый солнцем двор. Вернее, на крытую галерею, потолок которой поддерживали тонкие голубые с белым колонны из прохладной яшмы. Посреди двора лениво изливал воду фонтан, в котором резвились красные маленькие рыбки. Кругом стояли красивые мраморные скамьи, окруженные розовыми цветами в высоких керамических кадках. К которым приветливо склонялись благоуханные невысокие лимонные и апельсиновые деревья, подстриженные в виде шаров. Узкие дорожки были посыпаны песком, блестевшим на солнце и убегающие к галерее, куда выходили окна других зал. В ее тени в кадках из черно- красной яшмы распространяли свой тонкий аромат рубинового цвета тюльпаны и белые острогавы. Приятно журчала вода, цвели цветы, сияло солнце - все здесь настраивало на негу, ощущение покоя и умиротворения.
   -Я пойду искать моего господина, донья Исабель, а вы отдыхайте. Вам принесут сейчас фрукты и ароматическую воду, чтоб вы могли умыться с дороги!
   Изабелла, кусая губы, ждала. Невольник подал ей блюдо с персиками, кувшин с холодной водой. Изабелла выпила воды, умылась и без сил опустилась на скамью на брошенные бархатные покрывала и подушки с золотыми кисточками. Ее била дрожь.
   Сейчас она расскажет гранду и командору правду и он... Что сделает он, когда поймет, насколько ранена его гордость? Что сделает он с ней?! Это вам не дон Лонса, человек галантный и прогрессивный, как ни крути! Она сейчас невольно принадлежит другому человеку, возможно, большому любителю корриды, непреклонному как многие испанцы, которому, как выразился ее провожатый "больше подходит укус, чем поцелуй"! В любой момент ее могут запрятать в сырые подвалы замка, и на этот раз никто не заступиться за нее - нет рядом ни отца, ни дядек, ни короля Людовика, ни королевы Анны, никого! И ее в подвалах или самой высокой башне можно держать годами, и никому не будет до нее дела, только молодому французскому графу, который один явится спасать ее! Но найдет ли он ее здоровой, сильной, решительной? Или заточение нанесет безграничный вред ее красоте, превратит ее в полубезумную старуху? Изабелла вся затряслась от ужасов, которое нарисовало ей обостренное усталостью и жарой воображение!
   Сзади раздались знакомые шаги дона Лонса. Он шел один.
   -Что такое?- осведомилась Изабелла ядовито.- Ваш господин изучает редкую рукопись и не может уделить мне время? Какая досада!
   -Мой господин, наконец- то готов уделить вам время, графиня дю Трамбле.
   Дон Лонса прямо и уверенно стоял перед ней. Он переоделся в костюм приятного изумрудного цвета, несказанно шедшего к его выразительным глазам. Широкий стоячий испанский воротник только подчеркивал благородство этого смуглого гордого лица. Богато изукрашенная серебром перевязь поддерживала роскошную шпагу, эфес которой блистал мелкими сапфирами. На плечи дон Лонса небрежно накинул короткий бархатный плащ. Темно- серая шляпа с белыми перьями, заколотыми брошью с большим сапфиром и опалом, красиво затеняла верхнюю часть его лица.
   Изабелла застыла. Испанец медленно, церемонно снял шляпу.
   -Разрешите мне наконец-то представиться моим истинным именем.- Гл­аза его лукаво блеснули.- Лопес-Руэтра - и - Мендос, тринадцатый потомственный командор и гранд Лонса - и - Ридо, один из семи грандов Испании, кто не снимает шляпу перед испанским королем.
   Он низко склонился перед графиней. Изабелла смотрела на гранда широко распахнутыми глазами, и даже рот ее раскрылся от изумления. Только когда надменные губы гранда дрогнули, и он улыбнулся своей обаятельной улыбкой, Изабелла начала приходить в себя. Гранд явно наслаждался произведенным эффектом. И тогда графиня начала смеяться. Ее живой звонкий смех заставил просветлеть лицо испанца. Он следил за ней с восторгом, потом тоже захохотал так, что слезы выступили на глазах.
   -Господи, ну кто бы мог подумать!- воскликнула графиня, совершенно обессилев от смеха. Ей за долгое время стало по - настоящему весело.- Почему же вы мне сразу не сказали, что мрачный господин ваш - это вы сами?!
   -Вам было легче привыкнуть к слуге своего врага, чем к самому врагу!
   -А почему вы сразу решили, что я возненавижу вас?
   -У вас было такое непримиримое лицо, когда я впервые увидел вас, что я испугался!
   -Я готова была встретить здесь отшельника или старца, но никак не вас, сударь!
   -Идемте же скорее, я покажу вам ваш будущий дворец. ­
   -Но я все равно не могу стать вашей женой, ваша светлость!
   -Это теперь ваш дом, прекрасная моя донья. Он скромен, но вы своей красотой оживите его, донья Исабель!
   В его голосе по-прежнему жило уверенное терпение мужчины, который всегда добивается своего по праву рождения, положения или таланта.
   Они прошли по богатейшим комнатам дворца, где по блестящему паркету бесшумно скользили обнаженные до пояса черные невольники. Серебряные цепочки на их алых шароварах тихо звенели, а такого же цвета тюрбаны качались в такт движениям. Их невозмутимый вид, плавные движения, пустынность и роскошь комнат создавали здесь странный восточный колорит.
   Каждая вещь вокруг дышала изысканной красотой.
   -Это дерево из Вест- Индии!- увлеченно рассказывал гранд. - А строевой лес я брал из Нуэнка.
   -Какие красивые скульптуры!
   -Да!- с гордостью отозвался гранд. - Природа - великий мастер по созданию чудес! Вот смотрите - этот зеленый мрамор из Гранадских и Арагонских гор, белый, словно светящийся, - из Филабресских. Он очень подходит для скульптур - мягкий и податливый. Я покажу вам потом мою мастерскую.
   -А яшма?
   -Из каменоломен Бурго де Осма.
   -Право, я пленена!
   Слуга по знаку гранда принес чисто испанское блюдо, употребляемое в жаркое время суток - слегка замороженную пену шоколада, кофе и сливок.
   -А где же ваши знаменитые картины?- спросила Изабелла, с жадностью отпивая глоточек вкусного напитка.
   -А я думал, вы забыли о них!- казалось, дон Лонса был в восторге.- Идемте, вы будете восхищены!
   Гранд не кривил душой, рассказывая о своих богатых галереях. Широкие окна одной из них выходил в маленький садик, и платаны отражались в огромных зеркалах, расположенных между окнами. На высоких пьедесталах розового мрамора стояли великолепные образцы греческой и римской скульптуры, за которыми гранд ездил лично во Флоренцию. ­Потолок галереи был искусно расписан античными фресками, а карнизы блистали позолотой и барельефами на темы музыки. Здесь радовали душу прекрасные образцы живописи Диего Веласкеса - веселые и трагичные, полотна Хосе де Рибейры, творчеством которого восхищаться будет сам Гойя, небольшие, но приятные для глаза, полотна Франциско де Сурбана, чуть дальше сияли ясными красками творения Эль Греко и де ла Кру­са. Ценность этой коллекции не могла выражаться в деньгах, и неудивительно, что гранд так гордился ею! У него блестели глаза, когда он рассказывал о своих любимых полотнах, а голос звенел от восторга. Изабелла тоже увлеклась. Она отдала блюдце с шоколадом слуге и теперь с интересом слушала гранда.
   -Это - чудо!- восхитилась она искренне, когда они вышли из галереи.- Ничего подобного я еще не видала!
   Гранд покраснел от удовольствия.
   -Благодарю вас!- пробормотал он. Казалось, он не ожидал восхищения от пленницы. Но она ничего не могла сделать с собой, испанец не переставал удивлять ее многогранностью своего характера и знаниями во всех областях экономики, живописи, музыки!
   При всем своем желании быть далеко отсюда, графиня не смогла не улыбнуться чувствам гранда, и была довольна, что оценила эту богатейшую коллекцию картин по - достоинству.
   Гранд вывел ее из этой части замка, и они по изысканным и светлым залам прошли дальше, во внутренние помещения. У одной из дверей хозяин пропустил вперед Изабеллу и ее охрану, состоящую из семи мавров, и запер толстые двери, отрезая им путь назад.
   -Вы устали с дороги!- объявил он, как ни в чем не бывало, пряча ключ за пояс. - Поэтому мы идем в ваши помещения; они полностью отделены от остального дворца, и ключ будет только у меня. Мои слуги останутся у ваших дверей.
   Изабелла, вконец измученная, молчала.
   -А сейчас я приглашаю вас в ваши личные комнаты. И вы в них будете чувствовать себя, я думаю, уютно!
   Это были - гостиная, туалетная и спальня, расположенные, как и другие комнаты в этой части дворца, окнами на круглую галерею. Туалетная была вся голубая, спальня - в розовых пудровых тонах. Комнаты были обставлены роскошно, с тонким вкусом, отмечавшим мельчайшую деталь их изысканного убранства. В них не было ничего испанского, хотя гранд Лонса и заметил, что испанский обычай сидеть на устланном коврами возвышении, отделенным от остальной части комнаты решетной, очень пошел бы графине.
   -Чтоб вы быстрее привыкли ко мне, я распорядился поставить здесь все то, к чему вы привыкли у себя дома!- любезно проговорил он.- А все остальные комнаты здесь - они, конечно, убраны так, как принято в Испании!
   -А это что?- спросила Изабелла, падая на табурет, обитый синим бархатом с золотой нитью, и указывая на две вазы из красной глины, стоящих в гостиной на маленьком, изукрашенным золотой нитью, столике дорогого черного дерева.
   -Это - средство от жары,- пояснил гранд охотно,- внутри - холодная вода, которая впитывает зной. Но что с вами? Вы побледнели, прекрасная донья! Я сейчас же пришлю вам служанку. Отдыхайте!
   Изабелла выкупалась в большой великолепной ванне, вырезанной из огромного куска халцедона, без возражений переоделась в бело - лиловое французское платье, выбрав его из роскошного гардероба, предоставленного ей, пообедала в одиночестве. Прислужница - приветливая старуха, делала все, что желала молодая хозяйка, и быстро удалилась, как только ей велели сделать это. Оставшись наконец, одна, Изабелла тихо выскользнула из комнат, спустилась по мраморной витой лестнице вниз и прошлась по зеленому дворику, заставленному незнакомыми, но очень красивыми растениями. Нижняя галерея, выходившая сюда, похоже, хранила в себе коллекции гранда - тканей, мрамора и благовоний. Верхние помещения отделялись от внешнего мира запертыми дверями, которые сторожили семеро огромных вооруженных мавров. Увидев Изабеллу, они знаками показали, что ей не следует здесь находиться. Стало быть, пленнице оставалось пространство замка, огороженное со всех сторон. Она вернулась и с отчаяньем огляделась. По обеим сторонам двора, много выше галерей, ей были видны изящные башенки и шпили белого дворца, словно нарисованные на голубом полотне неба.
   Изабелла страшно устала - у нее ломило все тело, и болела голова. Она упала на изящную скамью у фонтана и со стоном опустила голову на руки. У графини не было больше ни мыслей, ни чувств, ни сил говорить, думать, сопротивляться! Какое- то внезапное страшное отупение сошло на нее! Графиня то ли спала, то ли гре­зила, то ли забылась в странном знойном мороке, когда спустя какое- то время отдаленный шум привлек ее внимание.
   Это гранд пришел навестить свою невесту в комнаты и не обнаружил ее. Он поднял тревогу, всерьез испугавшись, что Изабелла выполнила свою угрозу и сбежала каким- то невиданным способом. Гранд проклинал все на свете, когда ему сообщили, что и внизу сеньоры тоже нет.
   -Что же это такое!- разъярился гранд.- Найти ее! Живо!
   Невольники забегали по комнатам, сталкиваясь и поднимая к небу руки. Гранд, раздумывая, смотрел во двор, пока что- то лиловое не привлекло его взгляд. Дон Лонса долго вглядывался в это пятно, скрытое за лимонными деревьями, пока, наконец, радостная улыбка не раскрыла его губы. Он быстро, как мальчик, спешащий за рождественским подарком, сбежал вниз по лестнице.
   -Вы напугали меня, сеньора!- воскликнул он, приближаясь к пленнице.- Я решил, что по воле добрых духов вы уже обрели крылья и упорхнули. О, моя возлюбленная!
   -Ах, это вы!?
   -Вы что же, не ожидали меня увидеть?
   -Что вы дальше делать - то будете, если потеряли меня в первый же день в собственном саду?- съязвила Изабелла, нахмурив брови. Голос гранда вдруг вернул ее в неприятную и напряженную действительность, и сразу же вернулась головная боль.
   Испанец, когда взглянул в ее неповторимые ясные глаза, огорченно вздохнул.
   -Не грустите, прекрасная донья Исабель! - произнес он как-то очень нерешительно. - Разрешите, я вас утешу стихами:
   Есть у меня жемчуг и изумруды,
   Слоновая кость, серебряные руды.
   Всего у меня в изобилии
   Только меня возлюби!
   Он говорил очень страстно, словно молил о чем- то. Опустившись на колени, гранд сорвал возле скамьи несколько великолепных желтых острогав и протянул ей. Глаза его ожидали. Изабелла приняла букет и со вздохом положила его на изящную деревянную скамью.
   -Я разве не говорила вам, что вы будете очень несчастливы, если позволите себе полюбить меня, ваша светлость.
   -Я надеюсь, что все- таки завоюю ваше сердце.
   -Нет!
   -Становится жарко, не угодно ли вам, о мой цветок, подняться в тень галереи? Для нас там уже установлен столик с восточными яствами - розовой пастилой и сливками.
   Дон Лонса начал рассказывать Изабелле о своем короле, Филиппе. Король, вступивший на испанский трон в 1621 году, слыл человеком непреклонным. Его правой рукой и другом являлся граф Оливарес, честолюбивый и энергичный. Отец графа происходил из клана Гусманов, главе которого принадлежал титул герцога Медина-Сидония. Он жил в Италии до 12 лет, так как его отец был вице-королем Сицилии. Будучи третьим по старшинству отпрыском знатного дома Медина-Сидония, граф Оливарес готовился к церковной карьере, четырнадцати лет был отправлен в Саламанский университет изучать каноническое право. Но отец его и трое братьев вскоре умерли, пришлось ему вернуться и получить назначение камер- юнкера инфанта -будущего короля Филиппа IV. Они вместе с доном Лонса поощряли национальную промышленность, реорганизовали управление хозяйством королевства, занимались новым проектом административных преобразований: унификации законодательства и систем управления в различных владениях Испании, создании единого армейского резерва в 140 тысяч человек, пропорционально распределённого между частями всего королевства. Кроме того, дон Лонса предложил графу организовать придворную службу по надзору за моралью, что сейчас и делалось весьма успешно.
   Изабелла, слушая, обратила внимание на перламутровую коробочку, стоявшую на столе возле ее тарелки.
   -Что это?- спросила она у невольника.
   -Ему запрещено говорить с вами,- заметил гранд и сам открыл коробочку. - Это сладкий миндаль, попробуйте, дитя души моей.
   Пока она Изабелла, облизывая пальцы, он страстно следил за ней. Потом, словно очнувшись, приказал:
   -Мне нужен дон Себастьян!
   -Кто это?
   -Я доверяю этому верному человеку. Он проследит за вами во время моих отлучек! О, уверяю вас, я уеду на очень короткое время! Как бы я не хотел всю свою жизнь провести рядом с вами, но некоторые срочные дела ждут меня в Мадриде.
   -То есть вы сейчас велели позвать моего надсмотрщика?
   -Конечно, нет! Дон Себастьян - сын друга моего отца и мой друг. Я сейчас представлю вам его. Пришелся ли миндаль вам по вкусу?
   -Я еще не решила, нравится он мне или нет! Вот попробую еще и отвечу вам, сударь!
   -Не стану вам мешать!
   В установившейся тишине - ибо гранд пил сливки и искоса с удовольствием поглядывал на Изабеллу, послышались тяжелые неровные шаги, гулко отдававшиеся по мраморному полу. Сильно прихрамывая на левую ногу, в галерею вышел высокий, худощавый, но крепкий мужчина в черном камзоле с узким воротником. Ему на первые взгляд Изабелла дала не меньше 35- 40 лет. Одежда без украшений, смиренно склоненная крупная голова с пышной шевелюрой - по ним можно было бы угадать знатного испанского господина, но какое-то мрачное чувство собственного достоинства странно нарушало цельность впечатления. Лицо человека было изуродовано старым шрамом, какого - то землистого оттенка, который тянулся от виска, стянув кожу левой щеки, за ворот, к плечу. Этот страшный рубец, мелкие шрамы и морщины, прорезавшие лоб мужчины, который много пережил, вызвали в Изабелле щемящую жалость. Седина заняла прочное место в темных волосах человека, а тонкие губы его, казалось, никогда не произносили ни звука, так плотно они были сомкнуты. Он ссутулился и еле брел, придерживая рукой бедро израненной хромавшей ноги.
   Изабелла стиснула зубы. Ей было почему- то невыносимо больно видеть эту мучительную медленную походку.
   -Дон Себастьян!- позвал гранд приветливо.- Посмотрите, вот моя очаровательная гостья, моя невеста, прекрасная донья Исабель! Донья Исабель, этот человек будет рядом с вами все время. Я вынужден буду часто уезжать, ибо меня ждут у короля Филиппа, поэтому дон Себастьян сделает все возможное, чтоб моей невесте было уютно и удобно здесь!
   Человек слегка склонился в поклоне и безучастно поднял на Изабеллу потухшие глаза. И такая внутренняя боль билась в этих темно - голубых глазах, такая мучительная смертельная боль, что графиня почувствовала, как бледнеет. Дон Себастьян несколько мгновений смотрел на нее враждебно и прямо, словно на врага, потом вдруг на его лице мелькнули изумление, восхищение и безумная тоска.
   -Подумайте еще раз, донья Исабель, может быть, вы смиритесь с вашей судьбой, которая обещает стать блестящей, если вы полюбите меня?- моляще начал гранд, стараясь поймать ее взгляд. - В ваших руках мое счастье, не разбейте его, прошу вас!
   -Что?- прошептала Изабелла, переводя на гранда невидящий взор.
   -Мое невозможное дитя, как же мне не гордиться и не любить вас! Вы, клянусь, по - достоинству займете высокий пост моей супруги.
   Ответа не последовало. Изабелла рассеянно перебирала стоящие на столе блюдца и коробочки с яствами и, казалось, вся ушла в созерцание переливов цветов розовой пастилы и миндаля. Но все вокруг было словно освещено серебристым светом, который излучало ее чистое лицо, задумчиво опущенные ресницы, благородство и доброта всего ее существа. Оба мужчины - дон Лонса и дон Себастьян - по- разному глядели на юную француженку.
   -Благодарю вас, дон Себастьян!- сказал гранд.
   Тот поклонился, странно взглянул на друга и медленно зашагал прочь. У дверей он обернулся через плечо. Сидящая рядом с грандом дама глядела ему вслед огромными серыми глазами, в которых сияло печальное сочувствие и мягкое расположение. Красивые губы ее прятали горечь.
   Гранд, счастливый и весьма умиротворенный, с видом знатока смаковал сладкие сливки, обсыпанные тертым миндалем. Он напоминал Изабелле отдыхающего гепарда. Глядя на него, Изабелла чувствовала, что у нее начинают сдавать нервы. Еще немного, она закричит, зарыдает, затопает ногами, и никто не сможет остановить этот нервный припадок! Она так давно уже как натянутая пружина, и беспокойство, связанное со всеми событиями, начало нарастать в панический ужас. Изабелла не могла наслаждаться покоем и смиренно ждать, когда ее силой принудят к ненавистному браку! Она ждала действий, испытаний, когда понадобятся все ее силы, а фонтан лениво изливал в бассейн воду и гранд блаженно пил сладкие сливки! Изабелла не могла не признать правильность его коварного плана - приведя в такой приятной атмосфере месяцы, любая женщина привыкнет, станет мягкой как красная глина, с которой гранд как скульптор частенько имеет дело, забудет все и всех в прошлой жизни, смириться со своей судьбой, обещающей только негу и радость!
   Да, любая женщина, но только не она, Изабелла де Силлек, ибо за женственной внешностью ее - и это отмечали все ее друзья и враги, - прятались неожиданные железная целеустремленность, упрямство и стальная воля! Их сразу заметил при встрече с графиней граф де Силлек, чему был несказанно удивлен и даже долгое время отказывался доверять своему сердцу, но чего никак не мог обнаружить испанский гранд!
   Благородное, строгое лицо Армана де Силлек как живое встало перед измученной Изабеллой. Ах, Арман, мой любимый, я отыщу вас, я дождусь вас, чего бы то мне это не стоило!
   Изабелла нервно встала. Гранд вопросительно поднял брови, но улыбка его истончилась, как только он встретил ее взгляд.
   -Что вас встревожило, нежное дитя мое?- спросил он.
   -Я уже сыта всем!- сквозь зубы выдавила Изабелла.- Могу я, наконец, отдохнуть?
   -Донья Исабель, вы восхитительны! Вы будете бесподобны при испанском дворе, но я никому не покажу вас, мой редкий цветок, пока вы не согласитесь разделить мое имя!
   -Этого не будет никогда!
   -Вы ошибаетесь!
   Изабелла, чувствуя, как отчаянье завладевает ею, круто повернулась и зашагала к себе. Зарывшись головой в мягкие подушки, вкусно пахнущие лавандой, молодая женщина разрыдалась. "Боже мой!"- сквозь слезы лепетала Изабелла и кусала дрожащими губами пальцы, вне себя от страха за Армана, о котором не знала ничего уже месяц и от панического страха пред всесильным грандом. Краем сознания Изабелла понимала, что непременно потеряет голову от одиночества, если поддаться этим разрушающим чувствам, и старалась держать себя в руках. "Арман спасет меня! Конечно же, спасет! - шептала она как молитву, дрожа, будто от внезапного озноба.- Я знаю!" Подняв голову, Изабелла до звона в ушах вслушивалась в тишину, надеясь услышать родные шаги и зовущий ее любимый голос. Тщетная попытка! За окном лишь беззаботно шептался с поющими птицами фонтан. Тогда она обессилено уронила голову на подушки и закрыла глаза.
   Изабелле снился ее муж. Она улыбалась ему и гладила место рядом с собой. Снился ей почему- то и дон Себастьян, и даже во сне ей было не по себе под его тяжелым взглядом, словно испанец в чем- то укорял ее.
   Наступал вечер. Небо приятно синело, а на востоке уже светилось желтым и голубым, незаметно переходя в нежно - лиловый и сиреневый. Изабелла открыла глаза и, держась за голову, села. Непрерывный, раздражающий стук по камню вонзался ей в уши, неприятно отдаваясь пульсацией в висках, покрытых потом. Ее замутило. Графиня потерла лоб и, шатаясь от слабости, вышла на галерею. Лишь когда она спустилась вниз, вяло умылась и напилась холодной воды из фонтана, она видела, как из раскрытой в мастерские тяжелой двери выходит дон Лонса. Изабелла не сразу узнала его, так он походил на мастерового. Рукава его когда-то красной, а теперь почти белой куртки были засучены, мраморная пыль осела на руки, даже на волосы и на лоб гранда. Она казалась сединой, и тем ярче сияли под упавшими на лоб волосами его светлые глаза.
   К гранду подбежал невольник, помог господину снять длинный передник и куртку. Гранд отряхнул голову и склонился к воде фонтана.
   -И что же дальше?- поинтересовалась Изабелла. Она намочила платок и приложила его к воспаленным щекам.
   -Я рад, что вы отдохнули, моя радость! - весело сказал гранд, вытирая лицо и руки льняным полотном, что подал ему невольник.
   -Вы не ответили, сударь.
   -О чем вы спрашиваете, прелестная донья Исабель?
   -Что вы намерены делать дальше?
   -Через месяц, наверно, не ранее, вы смените гнев на милость, лучше узнаете наши традиции и правила этикета. Тогда я вас отвезу моему отцу и, там, в Мадриде, мы обвенчаемся!
   -А моя страна получит сферу влияния в области Ильтелина!
   -О, да вы умны!
   -Да, и, надеюсь, вам это не понравится!
   -Напротив, я нахожу ваши познания в различных областях жизни похвальными.
   -Моя свита и впрямь уже в Мадриде?
   -Да, донья Исабель. И свита и ваше приданое уже там, ибо они ехали по прямой, а мы с вами петляли. Вы не можете не знать, с чем это связано! Зато я довез вас до Испании без особых проблем!
   -Очень жаль, что мы доехали!
   -Кстати, мой отец в письме мне очень по- доброму отзывался о ваших приближенных - людях достойнейших, умных, веселых. Они готовы изучать наши традиции, живо интересуются всем, что видят! Граф Оливарес уже подружился кое- с кем из них! Если б вы не были столь непокорны, я бы тоже присоединился к его светлости принимать дорогих французских гостей.
   -Вы уже отправили людей в Париж за бумагами, подтверждающими мой брак с другим человеком?
   -Черт возьми! - пробормотал гранд. - Меня настораживает ваша настойчивость!
   -Отправьте людей в Париж, сударь. А сейчас покажите мне окрестности замка.
   -Вот это с удовольствием, сеньора!
   Чело гранда разгладилось. Он улыбнулся несколько игриво и подал ей руку. Они отправились за пределы замка в сопровождении пяти мавров. Испанец тоже, похоже, устал от трудной дороги, потому что сейчас молчал и только издали любовался своей спутницей. Изабелла тем временем из- под ресниц разглядывала фруктовый сад дворца, постепенно переходящий в непролазный лес, стоявший на плоскогорье сплошной стеной.
   Первая звезда ярко мерцала в синеве неба. Ею часто любовалась графиня и во Франции, и сейчас эта маленькая звездочка стала ей напоминанием о безвозвратно потерянной родине. Горькие слезы наворачивались на глаза, когда графиня вспоминала счастливые, наполненные любовью былые дни, голос мужа, его взволнованное лицо, обращенное к единственной любви - Изабелле.
   Она, стараясь уединиться хоть на минуту, встала на колени у маленького лесного озера, освещенного заходящим солнцем и нежно гладила зеркало воды, которая сейчас казалась золотой. Легкая рябь пробегала по ней и тогда озеро будто кипело. И золотистым чарующим светом отливали серые необыкновенные задумчивые глаза Изабеллы, и золотые капли как слезы - одна за другой! - стекали с ладоней на землю.
   Гранд, как завороженный, широко раскрытыми глазами следил за своей спутницей.
   Она забыла о его присутствии, уйдя в созерцание синего, спокойного, словно светящегося неба. Дорога, по которой они прибыли сюда, лежала с другой стороны замка, сбегая вниз по плоскогорью. Стало быть, когда Изабелле удастся бежать из замка, ей ни в коем случае нельзя ехать в сторону озера. Графиня еще раз огляделась, запоминая стороны света, и встала.
   -Идемте же обратно!
  
  

Глава 30

  
  
   -Что вы делали в мастерской, сеньор?- лениво осведомилась она после ужина. - Меня разбудил стук молотка.
   Гранд взглянул на нее так, словно решал, доверить ли ей какую- то тайну или еще подождать.
   -Идемте ко мне в мастерскую! - пригласил он решительно.- Вам я могу это показать, потому что вы чувствуете души картин и скульптур. Ну и людей, конечно!
   В мастерской невольники зажгли многочисленные свечи. Свет осветил несколько античных статуй в еще корявых грязных масках времени. Гранд, как он рассказал, лично выискивал их на разработках, которые вел в Италии и Греции, или покупал за бесценок у купцов, готовых поскорее сбыть ненужный и непонятный им товар. Он, большой знаток искусства, самолично очищал мрамор от налипшей земли и пятен плесени и, облагороженная, обласканная, скульптура оживала под его чуткими руками, начинала светиться первозданной белизной, восхищать глаз, как когда- то радовала души давно истлевших людей.
   -Вы не представляете, где я обнаружил моего Амура! - признался гранд, как завороженный глядя, как Изабелла задумчиво бродит по мастерской.
   -И где же?
   -На заднем дворе дворца графа Оливареса! Это было ужасно! Мрамор - заметьте, редчайший по красоте,- был уже в ужасном состоянии. А сейчас - смотрите!- отмытый, обласканный, он сияет изнутри, он счастлив! Я поставлю Амура в нишу в моей галереи, рядом с Эвром, которого уже вам показывал!
   -О, да!
   -Как же можно было такую небывалую красоту, достойную только восхищенных взглядов, держать в сырости на заднем дворе замка за мешками с кукурузой!
   -Скульптура обязана жить, ибо рождена для жизни!- поддержала его Изабелла.
   -Вы понимаете меня, донья Исабель! Ах, значит, я в вас не ошибся, вы станете отличной супругой мне! Я ведь такую и искал, искал не просто красивую женщину, пусть даже умную, а соратницу, с кем я могу и поговорить и помолчать всласть!
   Графиня тем временем теперь изумленно разглядывала стоящий у окна только- только расцветающий мрамор. Из белоснежного блока был уже вырезан силуэт женщины, прекрасной, юной, одетой в струящиеся одежды, напоминающие древнегреческие хитоны. Стройное тело изящно отклонилось назад, словно женщина удерживала равновесие, нарушаемое тяжелой гривой распущенных волос. Черты лица скульптуры не были оживлены улыбкой, но основное в тонком выразительном лице, лице Изабеллы, было схвачено правильно! Гранд нежно провел пальцем по руке мраморной красавицы.
   -Я начал вырезать ее еще несколько месяцев назад, когда только увидел вас в Париже!- признался он.
   -Вы еще и скульптор!- удивилась Изабелла.- Вы поистине просветитель!
   -Я люблю все прекрасное и в этом никогда не изменяю себе! Я даже в жены возьму самую благородную, гордую и прекрасную даму!
   -Вам, сеньор, покоряются все - мрамор, живописные полотна, люди, но Изабелла дю Трамбле не сможет стать вашей.
   -Вы будете моей!
   Их взоры скрестились.
   -И все же вы необыкновенный человек! - призналась графиня мягко.- Я навсегда запомню мои беседы с талантливым ученым, поэтом, астрономом, скульптором, грандом де Мендоса!
   Ночью он удивил пленницу своим пением. Изабелла в полусне слушала звук тоскующей гастерны во дворе. Тихий, смиренный, очень приятный голос гранда завораживал ее своими бархатистостью и очарованием. Поднявшись на локтях, слушала Изабелла любовные песни испанца, испытывая изумление и уважение к нему, человеку неординарному, прогрессивному и в чем- то близкому ей. И, слава богу, что он решил медленно завоевать ее сердце. Это значит, что насилие ей пока не грозит, слава богу.
   Кроме того, у гранда, кроме хлопот с женитьбой, были и прочие дела. Несколько раз он уезжал, правда, ненадолго, в Севилью и Мадрид, и тогда за главного во дворце оставался его друг дон Себастьян. Изабелла навсегда запомнила из беседу, когда дон Себастьян в один из таких дней пришел к ней за приказаниями. Он говорил по-французски бегло. От голоса дона Себастьяна веяло мягкостью и лаской Пиренеев, палящим зноем, дыханием моря, вечной музыкальностью языка французских южан. Но только на мгновение. Сильный акцент кастильского наречия перебивал мягкую текучесть голоса и заставлял его звучать прерывисто и резко. Эти контрастные сочетания слились воедино и превратили хриплый голос человека в неповторимое, навсегда запоминающееся сочетание.
   Он входил хромая, и, по своему обыкновению, вставал только против света, не давая возможности Изабелле рассмотреть его лицо хорошенько, был почтителен, но суховат. Изабелла чувствовала себя с ним смущенной. У нее появилось странное чувство, что она понимает каждое движение дона Себастьяна, даже эту его неловкую попытку скрыть свое уродство от яркого света - встав особым образом у окна!- чтобы солнце било ему в затылок.
   -Весьма благодарна дону Лонса, что он уехал! - однажды заявила графиня при нем, не удержавшись от колкости.
   Дон Себастьян поднял на нее напряженный взор.
   -Я его ненавижу!- крикнула Изабелла, вдруг разъяряясь. - Если бы я могла, я бы просила у бога только одного - разрушить эту проклятую крепость, где меня заточили вдали от Франции!
   Лицо дона Себастьяна странно передернулось.
   -Вы - суженая моего благородного друга,- напомнил он недоуменно.
   -Он увез меня силой, этот ваш благородный друг! - в волнении графиня ходила по комнате, прижав руки к груди.- Поэтому я поклялась, поклялась своему богу, что никогда не стану ему женой!
   -Он знатен и богат!
   -Я ненавижу его!
   В ту же минуту черты ее лица смягчились, и она грустно улыбнулась дону Себастьян, который рассматривал ее с таким изумлением, что даже забыл опустить глаза.
   -Я ненавижу всех испанцев!- докончила она мягче.
   -Я испанец!- просто сказал дон Себастьян.
   Графиня смутилась.
   -Простите меня, - тихо сказала она, - за то, что я ненароком обидела ваш народ.
   -Что нужно госпоже, чтоб чувствовать себя свободно в этих стенах?
   -Мне нужны книги, бумага и перья. Пусть с окон уберут цветы - у меня от них который день болит голова!- и передвинут кровать к дверям, где прохладнее.
   Таким образом дон Себастьян делал все, чтоб Изабелла не чувствовала себя во дворце пленницей, чем заслуживал некоторую благодарность графини и похвалы гранда. Тот приезжал после своих отлучек неизменно довольный, словно действительно предвкушал отдых в своем замке для сердца и души. Он любил разговаривать с пленницей, рассказывал ей о тех, кого она встретит в королевском дворце в Мадриде, и даже частенько брал Изабеллу на прогулки в окрестный парк, на что графиня соглашалась, не раздумывая, стараясь запомнить местоположение всех тропинок и дорог.
   С каждым днем становилось все жарче, так что прогулки приходилось переносить ближе к вечеру. Чаще всего они ходили к озеру, где было прохладнее. У озера горячий ветер дул пронзительно, развевал графине платье малинового цвета с многочисленными оборками, черную кружевную пелерину, трепал волосы, заколотые, за неимением шпилек, высоким костяным гребнем, но это было даже приятно. Графиня, не обращая внимание на погоду, не отрываясь, смотрела на пламенеющий за лесом закат.
   -Золотое солнце бывает только в Испании, дитя души моей!- продолжал медленное и умелое наступление на ее сердце гранд. - Это также верно, как и то, что наши пути пересеклись и отныне сольются в один путь!
   -Они разойдутся!- не отрывая глаз от противоположной стороны озера, молвила Изабелла.
   О, да! Гранд будет держать ее здесь до той поры, пока не привыкнет она к мирному умиротворенному времяпровождению, не смирится с положением обожаемой госпожи и хозяйки, не захочет честолюбиво править огромной империей гранда, чье богатство, очевидно, баснословно! Он одевал графиню в роскошные ткани, которые она редко видела даже в Париже, удивительные украшения валялись в ее комнате, переливаясь, чаруя, привлекая, любые пожелания выполнялись мгновенно! Однажды ей смертельно захотелось французского шпината и трюфелей, что ей было привезено из ближайшего города за какой- то час!
   -Нет, донья Исабель! Наши пути всегда пойдут рядом, клянусь святым Яковом Компольстеньским. Вы станете принцессой, почти королевой славного Испанского королевства! Я - верный советник самого графа Оливареса, помните! Моя супруга будет занимать одно из самых видных мест в Испанском королевстве!
   -Зачем вы говорите мне это?
   -Я не хочу, чтобы вы исчезли с моего пути, прекрасная донья!
   -Лучшее, что вам следует делать, вернуть меня во Францию!
   -В нашем с вами очаровательном и смертельном сражении, битве мужчины и женщины, выиграю я, слышите меня?! - испанец ласково улыбнулся и дотронулся до рукава ее платья. - Только я, запомните это и покоритесь! Вам все - равно придется смириться с благородной ролью моей супруги! Ах, святой Сант - Яго, до чего же вы восхитительны!
   Изабелла вздрогнула и отстранилась от испанца. Черная бархатная лента, стягивающая рукав ее пышного платья, от резкого движения развязалась и, подхваченная внезапным порывом ветра, улетела и легла на воду далеко от берега.
   -Ах!- воскликнула Изабелла.
   -О, вот чем я смогу заслужить вашу признательность!- непритворно обрадовался гранд и сделал знак одному из мавров.
   -Ваши слуги и шпагой владеют за вас?- поинтересовалась Изабелла иронично.
   Гранд Лонса задорно усмехнулся, остановил слугу и решительно сбросил камзол и рубашку тончайшего батиста. Он все с той же лукавой усмешкой вошел в воду, гордо демонстр­ируя свое великолепное тело, и легко поплыл к середине озера. Брызги, вздымаемые его силь­ными руками, блестели на солнце как алмазы. Изабелла покачала головой и уселась на коврике, где встречала закат, поудобнее, потому что у нее который день ломило поясницу. Похоже было, что во время похищения ее испанцами она все- таки сильно ударилась о землю!
   Рука ее случайно коснулась брошенного на траву камзола испанца.
   Мавры восхищенно следили за господином, стоя вокруг Изабеллы, по­этому не заметили удивленного выражения лица пленницы. Графиня наткнулась рукой на что- то острое. Ключи! Гранд единственный, кто имел ключи от дверей, которые отделяли половину Изабеллы от остального замка. И эти ключи можно было взять! Неслыханная удача! Графиня стремительно залезла в карман камзола гранда, зажала ключи во вспотевшей ладони и незаметно сунула за лиф.
   Испанец уже возвращался. Капли воды блестели в его черных волосах, мускулы играли на груди и широких плечах, а зубах он сжимал ее черную ленту.
   -Могу ли я надеяться на особую награду?- торжественно спросил он, поднимаясь на берег под возгласы восхищенных слуг.
   -Разумеется, ваша светлость! - улыбнулась Изабелла. - Я буду присутствовать на вашем ужине! Вы замерзните на ветру. Идемте в замок.
   -Что случилось с вами, моя любовь? Отчего вы стали заботиться обо мне? Означает ли это, что ваше холодное сердце оттаивает?
   Изабелла побоялась, что гранд что- нибудь заподозрит, и повернула­сь к нему спиной. Все устремились за ней.
   В этот вечер она пришла с ключом к заветным дверям. Но дверь по- прежнему сторожили мавры, которые, завидев ее, повскакали со своих мест и демонстративно вытащили кинжалы. Изабелла не решилась достать ключи, а только на словах безуспешно просила пропустить ее. Как она и ожидала, мавры честно служили господину. Они знаками указывали ее вернуться в комнаты, и даже предложенные драгоценности не смягчили их.
   Утром гранд Лонса мягко сказал пленнице:
   -Я слышал, вы хотели подкупить моих слуг? Не старайтесь! Они любят и бояться меня много больше, чем вас!
   -Я хочу уехать во Францию!
   -Нет! Забудьте Францию навсегда!
   Изабелла вскочила и с досады ушла в свои комнаты. Испанец предпочел немного подождать, пока гнев пленницы не уляжется, и прислал вместо себя дона Себастьяна. Тот внимательно следил, как слуги убирают из комнаты Изабеллы сильно пахнущие алые розы на длинных стеблях и переставляют огромную кровать под шелковым балдахином, с резными фаянсовыми колонками и большой пузатой розовой лампой, разукрашенной синими и алыми красками.
   -Я солгал вам в прошлый раз, донья!- признался дон Себастьян внезапно, когда слуги ушли. - По стране рождения я - француз!
   Изабелла подавилась лимонной пастилой. Она хотела что- то сказать, но не нашла слов и просто кивнула. У нее задрожали руки, словно она предчувствовала все то, что свяжет ее с этим человеком на всю жизнь. А дон Себастьян, признавшись ей в своей тайне, ожидая ее реакции, поднял больные глаза. Как ни странно, он понимал деликатность Изабеллы и был несказанно благодарен девушке за нее. Прекрасная дама сидела перед ним и не смотрела на него. Дон Себастьян же в свою очередь пожирал ее глазами, невольно любовался каждым ее движением, каждым мягким завитком волос на висках, глубиной удивительных серых глаз.
   -Я услышала, что вы не испанец,- сказала Изабелла мягко через некоторое время. - Ваш голос напоминает речь наших южных французов.
   -Почему вы не спрашиваете, как я попал сюда и стал сыном испанского гранда Руэтра - и - Мендос?- В упор спросил он, чуть качнувшись из-за больной ноги.
   -Я боюсь, что вы пережили слишком много, чтобы утолять мое праздное любопытство!
   Она говорила очень мягко и щадяще, опасаясь ранить его случайными словами. Что- то в его синих глазах смущало Изабеллу.
   -По рождению я - тулузский барон, сударыня,- он, молчавший столь­ко лет, вдруг стал рассказывать.- Сейчас невозможно представить уродливого калеку семилетним мальчиком, которого обожал весь дом.
   -Не говорите так!- прошептала Изабелла с жалостью, прижимая руки к груди.
   -О, нет!- он покачал головой.- Я должен рассказать вам, иначе я окончательно сойду с ума от сожаления и тоски! Я когда- то был счастлив. Донья Исабель! Семь лет длилось мое счастье и не минутой больше. До того момента, пока я, маленький, не отправился зачем- то к нашему маяку и не заснул в лодке. Было так жарко, и я столько съел нашего вкуснейшего сладкого винограда! Меня вынесло в открытое море.
   -Ах!
   -Пять суток я находился без пищи и воды, пока меня не подобрал испанец дон Инесс - и - Пауло, который торговал с Марокко, Алжиром и Америками.
   -Боже мой!
   -Я пришел в себя, когда его корабль преодолел уже Болеарские острова. Испанец этот был бездетным. Он усыновил меня, дал мне прекрасное образование, и я даже в некотором роде любил его. Но Франция была моей родиной, и о Франции я грезил! В пятнадцать лет я совершил первый побег, в двадцать - второй. В первый раз меня поймали, разбив мне лицо гардой и оставив на память вот этот шрам, что изуродовал меня. Со второго побега я вернулся хромым. Пиренеи едва не стали мне могилой - в одну из безлунных ночей я сорвался со скалы.
   У Изабеллы мурашки побежали по спине.
   -Как видите, сударыня, судьба сделала меня наследником богатого человека, дала мне прекрасное образование и богатство, но начисто лишила меня красивой внешности!- Он так не­выносимо горько рассмеялся, что у графини болезненно сжалось сердце. - Потом, прекрасная донья, я уже не мог бежать, даже если бы хотел - из-за моей ноги, будь она неладна! Да и зачем? Настоящие мои отец и мать уже не признали бы в таком уроде своего сына! Я ничем бы не смог доказать...
   -Вы не правы!
   -Несколько лет я учился правилам торговли и дипломатии, сопровождал дона Инеса в Алжир и Португалию. Сейчас дон Инес вместе с отцом гранда де Руэра - и - Мендос в Мадриде. Меня же просили помочь гранду Лонса здесь. Я подозреваю, дело здесь не в том, что я верный человек семьи дона Инес и на меня можно положиться! Наверно, по-мнению вашего будущего супруга, я совершенно безопасен для вашего сердца- с моей-то изысканной внешностью!
   -О, нет!
   -Вы спросите, почему я не могу уехать во Францию сейчас, когда у меня есть деньги и возможности? А зачем? Прошло более двадцати лет. Отец и мать да­вно забыли меня. Да и как они узнают сына в таком уроде!?
   -Нет! Нет!- закричала Изабелла.- Это неправда!
   Голос ее срывался от жалости, которая разрывала на части сердце. Столько горя и страданий открылось ей, что у Изабеллы кружилось голова, будто она стояла на краю бездонного обрыва.
   -Нет!- добавила она спокойнее.- Не говорите так, мой друг. Судьба не была к вам благосклонна, это верно, но она сохранила вам жизнь и имя, а с таким богатством всегда можно что- нибудь сделать, уверяю вас!
   Он жадно глядел в ее прекрасное лицо­, словно озаренное сейчас серебристым внутренним светом.
   -Да и ваш дом не мог исчезнуть, мой друг. А внешность среди человеческих достоинств по праву стоит на последнем месте, пропуская вперед мужество и терпение!
   -Вы первая, кто утешает меня!- прошептал он прерывающимся голосом и осторожно взял в ладони тонкую руку Изабеллы. Та впервые заметила, что у дона Себастьяна очень красивые светло- синие глаза, в которых живет душа - щедрая, храбрая, заключенная в уродливую и грубую оболочку.
   -Вам так плохо здесь?- прошептала графиня.
   -Я как летучая мышь, которую гонят и звери и птицы. Меня не узнают во Франции, но я не могу жить и в Испании!
   -Не лучше ли вам вернуться во Францию?- задумчиво спросила Изабелла.
   -Тут меня знают, а там, конечно, уже все меня забыли! Поверьте, очень тяжело выходить на свет из темноты. Я боюсь возвращаться, донья Исабель!
   Он почувствовал, как дрогнула ее рука.
   -Но выхода, дон Себастьян, кроме как преодолеть свой страх перед неизвестным - нет.
   Молодая женщина говорила и внутренне поздравляла себя. Дон Себастьян уже не опускал глаз перед ней, не смущался как в первые дни, забыл, как страшно его лицо и искалечена нога. Изабелла в этот миг залюбовалась его глазами - яркими, живыми, страдающими, нежными, такими прозрачными, как южное небо!
   -Француженка!- словно в забытьи прошептал он.- Прекрасная и добрая донья Исабель!
   -Дон Себастьян, а вы не слышали больше о своей семье?
   -Нет.
   -Может быть, я знаю их?
   -Вы хотите знать мое имя?
   -Если вам не больно вспоминать, назовите мне его!
   -Я к ним не вернусь!
   -Но вы хотите вернуться!
   -Хорошо!- решился он, глядя на нее горящими глазами.- Мое имя...
   В дверь застучали. Изабелла вздрогнула и быстро отняла руку. Пришел один из слуг - гранд желал видеть дона Себастьяна.
   -Простите!- протянул француз поспешно.- Я вынужден уйти.
   Больше к этому разговору они так и не вернулись, потому что гранд Лонса - и - Руэро решил, за неимением времени, не расставался с пленницей ни на день. Он старался очаровывать француженку обаянием своей страны, изысканностью обычаев: он был откровенен - ему действительно не нужна была просто красивая жена, навязанная ему в результате международных политических интриг. Гранд, и нельзя его в том упрекнуть, хотел иметь рядом с собой единомышленницу, женщину преданную, разделяющую его взгляды. Испанец старался во всем угодить Изабелле, внимательно слушал ее, найдя в графине восторженную ценительницу прекрасного, знатока природы, большую любительницу стихов.
   -Я жду вашей любви, донья Исабель!
   Не важничайте сеньора - прелестница,
   Что вы высокородны и знатны.
   Бывают на свете лестницы
   И для высокой замковой стены. - Часто говаривал он.
   Изабелла тоже ждала. Ждала подходящего случая убежать, ждала, слизывая с пальцев пастилу, гуляя у фонтана, закрепляя в темных волосах, поднятых к затылку, красивые гребни слоновой кости с вырезанными на них цветами, дворцами, неведомыми волшебными существами. Внешне оба они - Изабелла и испанец - были любезны, спокойны, беззаботны, но за элегантностью фраз и поклонов между ними шла внутренняя борьба, тяжелое сражение характеров, выдержки, мужества, веры. Гранд верил, что все­-таки возьмет в жены красавицу и умницу донью Исабель и тогда заставит ее окончательно забыть Францию. Графиня де Силлек верила, что убежит отсюда, что ее найдет муж и друзья, что, даже если испанец все - таки овладеет ее телом, но душу ее ему не удастся сломить!
   Гранд давно уже перестал дарить пленнице драгоценности, и начал преподносить книги. Первый раз, когда гранд ввел ее в свою огромную библиотеку, Изабелла была потрясена до глубины души! Древние манускрипты, пыльные фолианты, пожелтевшие от времени свитки занимали все стены сверху доверху, валялись на полу, торчали из-за неплотно прикрытых дверец старых растрескавшихся дубовых шкафов. Огромный глобус высился на столе, заваленном чертежами и картами морей. Стол был черный, со сбитыми углами, покрытый разноцветными каплями воска от свеч, словно за ним много лет назад сидел сам Колумб. На столе гор­ели длинные белые свечи, заливавшие библиотеку таинственным ме­рцающим светом. Цветные витражи высоко под потолком пылали яркими живописными пятнами. Портреты великих мужей Испании, висевшие между шкафами, растворялись в полутьме, и вытянутые лица грандов приобретали от этого особое, ласковое выражение.
   Гранд Лонса, как хозяин всех надежд, мечтаний, мыслей, невиданного богатства, заключенного в книгах, подвел Изабеллу к столу и пододвинул ей высокий стул со спинкой в виде шпиля. Сам он опустился напротив, туда, где перед ним лежали раскрытые фолианты с негнущимися от времени страницами, карты с выцветшими значками и остро заточенные перья.
   Изабелла тоже страстно любила книги, любила ту особую тишину, в которой, казалось, слышны тихие голоса каждой из книг. У гранда были фолианты, написанные по-английски, по-французски, по-итальянски и на совершенно непонятных языках, один из которых Изабелла приняла за арабский.
   Сегодня гранд, неспешно улыбнувшись даме и сказав ей слова любви, вернулся опять к своим картам и глобусу. Изабелла перелистовала Гельвеция, пока дон Лонса что- то писал в свете свеч, которые красиво освещали его молодое сосредоточенное лицо.
   -Вы читаете на всех этих многочисленных языках?- спросила графиня, когда он, наконец, бросил перо и потянулся, будто породистый сытый кот.
   -Французский, португальский и итальянский я знаю в совершенстве, арабский и английский - сносно, а языка, слова на котором заденут вас, мой легкокрылый ангел, я не знаю, к сожалению, вовсе!
   -Здесь у вас я вижу работы по математике г-на Декарта!
   -Я с большим интересом прочитал его работу. Его доказательства убедили меня, что всякая протяженность телесна, абсолютно пустого пространства не существует, а плотность и геометрические свойства составляют всю сущность телесности!
   -Я плохо разбираюсь в учении г-на Декарта о субстанциях, но мне помниться, он отождествил материю с протяжением. А это означает, что всякая протяженность телесна!
   Гранд, открыв рот, уставился на Изабеллу, потом с удовольствием расхохотался.
   -Вы чудесная маленькая ученая, донья Исабель! Вы, верно, судите господина Декарта, но вас почему-то не производит впечатления моя любовь!
   Он уныло вздохнул. Изабелла с увлечением листала тяжелый том с золотым тиснением, взятый наугад с полки и перенесенный не без труда на скамью.
   -Знаете, что я недавно перевел со старо-испанского?- тихо спросил Лонса, подвигая к себе листы бумаги с другого конца стола. - Много лет назад, в 1399 году, в Испании появился необычайно романтичный Джорди де Джорди. Он прожил всего 26 лет, но за это время сотворил несколько песен, что непременно покорят вас, я уверен. Слушайте же!
   "О, дама Исабель! Молю вас об ответе.
   Не в силах сладить я с пыткою тройной.
   Скажите, кто вам всех милей на свете?
   Решите спор и сжальтесь надо мной"!
   Изабелла слушала, задумчиво подперев голову руками. У гранда защемило сердце, так восхитительно недоступна и женственна была француженка. В ясных серых глазах ее красиво отражался свет свеч.
   -О,- воскликнула Изабелла, перелистывая страницы еще какой- то книги, взятой наугад с одной из полок.- Смотрите, что я нашла! Это мой ответ вам, слушайте, дон Лонса!
   "Oнa засмеялась, сказала: "Простите,
   Я уж догадалась, чего вы хотите!
   Тропинки - то косы.
   Любовь не игрушка.
   Не ждет вас пастушка из Финохоросы"!
   Гранд опешил. Изабелла, довольная произведенным впечатлением, подвинула к себе блюдце с пряными зелеными оливками, которые так освежали в жару, и выбрала самую большую и скользкую.
   -Что это вы такое нашли, донья Исабель?
   -Одна из ваших изумительных книг, ваша светлость!
   -Что это?
   -Испанские поэмы 12 века, сударь!
   -Отдайте мне эту вредную книгу сейчас же!
   -И не подумаю!
   -Я люблю вас, мое дитя!
   -Очень прискорбно!
   -Я писал ваш портрет все это время, прекрасная донья Исабель, и сегодня, в этот восхитительный день, хотел бы смиренно преподнести его вам. Вот медальон, держите.
   Изабелла взяла предложенный золотой изящный медальон, но раскрыть его не успела. Появившийся мавр что- то шепнул господину по-испански. Изабелла разобрала только слово "отец"! У графини от страха сразу ослабли ноги и неприятно застучало в груди. Если сейчас приехал священник их венчать, ей придется умереть сегодня же!
   -О, мое сияющее солнце, - обратился к ней гранд, отчего-то сильно заволновавшись,- разрешите, я оставлю вас! Или вы хотите, чтобы я проводил вас до ваших комнат? Нет? Я сейчас же вернусь. Неотложные дела... гм... требуют моего срочного вмешательства!
   Изабелла с трудом выждала, пока гранд спустился в дворик, к фонтану, и побежала к дону Себастьяну, в его комнаты, что помещались в конце нижней галереи.
   -Сударь, сударь, помогите!- кричала Изабелла, врываясь к нему. Дон Себастьян лежал на кровати, закрыв глаза рукой. При ее вторжении он резко сел.
   -Донья Исабель, что случилось?
   -Я умоляю вас, скажите - это приехал священник?!- она в панике схватила его за руки.
   -Какой священник?! Да что с вами, донья Исабель!?
   -Гранд готов обвенчаться со мной сегодня?! Будет свадьба?!
   -Какая свадьба? Что случилось, бог ты мой!?
   -Простите меня, мой друг! Я, право, сошла с ума. Но кто- то приехал к дону Лонса, я решила, что это священник!
   -Так скоро?- прошептал Себастьян, бледнея. - Нет, это никак не может быть священник.
   -Вы уверены? Скажите мне! Я умоляю вас сказать мне правду!
   -К священнику вы должны ехать в Мадрид, но поездка эта должна совершиться еще не скоро.
   -О, боже! Вы уверены?
   -Да, но, чтобы успокоить вас, донья Исабель, я сейчас пойду к моему другу и узнаю, о чем они говорят с приехавшим человеком. Где они?
   -Внизу, у фонтана.
   Они вместе вышли и направились к комнатам Изабеллы. Графиня почти бежала, так что дон Себастьян еле поспевал за ней. Изабелла заметила, что он начал хромать сильнее и виновато прошептала, останавливаясь.
   -Простите меня, мой друг!
   -Не беспокойтесь обо мне, донья Исабель!
   Дон Себастьян спустился вниз, к фонтану, откуда раздавались невнятные голоса, приглушенные журчанием воды. Но даже из окна Изабеллы было слышно, что гранд говорил возбужденно и нетерпеливо, его собеседник - устало и тихо.
   -Этот человек - посланник отца дона Лонса. Не позже, чем через месяц отец гранда готов встретить невесту сына! - медленно сообщил дон Себастьян, возвращаясь. - Кроме того, посланнику дано задание убедиться в том, что эта самая невеста готова к венчанию.
   Глаза Изабеллы расширились.
   -О, боже!- прошептала она обессилено. - Как они смеют настаивать! Ненавижу его! Я лучше умру, чем обвенчаюсь с испанцем, клянусь всем, что мне дорого!
   -Нет! Нет!- задыхающимся голосом воскликнул дон Себастьян, в испуге глядя на нее. - Вы не сможете умереть!
   -Не смогу?!- закричала Изабелла. - Так же, как я не могу изменить христианской вере, я не могу изменить себе!
   Она со злости швырнула в другой конец комнаты медальон со своим портретом, который до сих пор держала в ладони.
   -Тише! - сжал ее руку дон Себастьян. За окнами разговор стал слышен явственнее.
   -Его Величество король Филипп доволен вами! - неторопливо сообщал собеседник гранда.- Хорошее приданое вашей будущей жены поможет нам вести войну далее.
   -Я хочу отправить посланца в Париж.
   -Зачем, ваша светлость? Свита новобрачной уже давно прибыла в Мадрид.
   -Я хочу знать, не обручена ли моя нареченная с кем- нибудь у себя на родине, во Франции.
   -Это не должно волновать вас, сеньор. Свадьба состоится, даже если невеста будет у алтаря кричать, что обвенчана! Но мы- то постараемся, чтоб она была покорна! Мы напоим ее вином, в которое вы, мой друг, добавите вот это! Берите же! Из ваших слов, если я правильно понял вашу милость, я могу сделать вывод, что новобрачная еще не смирилась со своей блистательной судьбой! Это так? Или она смирилась? Тогда отчего вы не позволяете мне побеседовать с ней? Она неподобающе для своего будущего титула говорит и действует?
   Изабелла покачнулась и схватилась за подоконник. От ужаса она не замечала, как на нее смотрит дон Себастьян. Он стал так бледен, что даже шрам стал не столь заметен.
   -Я так и сообщу вашему отцу, ваша светлость, - продолжал неспешно посланник. - Также я передаю просьбу его милости более не пытаться уговорить столь несговорчивую донью Исабель и действовать решительно. То, что я предал вам, сделает ее перед церемонией венчания мягкой и податливой. Назначайте дату венчания немедленно, сеньор. Я жду.
   -Святой Сант-Яго, но она никогда не простит мне обмана!
   -Интересы вашего государства требуют от вас молниеносных решений, сеньор! Не более чем через месяц вы должны быть в Мадриде и вести вашу нареченную под венец. Простит ли она вас или нет, вы узнаете потом, когда станете ее мужем и господином. Не сердите его Величество, ваша милость, особенно когда стало ясно, что по - хорошему - всеми этими подарками, книгами, драгоценностями!- вам, увы, француженку завоевать не удалось. Судя по тому, что вы не желаете, чтоб я поговорил с ней, он все - еще не покорна своей блистательной судьбе. Итак, назовите мне дату венчания, сеньор?
   Резко подавшись назад, чтобы ее не заметил взволнованный гранд, Изабелла задела локтем о железную задвижку и с трудом удержала возглас боли. Рука ее повисла как плеть.
   Дон Себастьян побежал за лекарем. Вернулся он очень быстро с веселым пожилым испанцем.
   -Дон Хуан де Мендона!- торопливо проговорил дон Себастьян, представляя старика.- Лекарь вашей милости. Он творит чудеса, поверьте. Сейчас вам не будет уже так больно, донья Исабель!
   Лекарь восхищенно разглядывал женщину, потом обнажил руку Изабеллы и надул губы, глядя как на глазах локоть прекрасной пленницы распух и посинел. Изабелла жалко улыбнулась.
   -Это неопасно! - сообщил дон Мендона важно. Он начал накладывать тугую повязку на руку графини и говорил что-то так быстро, что дон Себастьян с трудом переводил его. - Через два дня рука вашей милости будет, как и раньше, белой и нежной! Можете мне поверить, я - один из лучших мавританских врачей, учился в самой Кордове! Я смогу помочь вам во всем, начиная от лечения царапины на мизинце и заканчивая наблюдением за беременностью вашей милости. Вы только скажете мне, что чувствуете, я сразу сообщу вам, кто появиться на свет у вашей милости - маленький гранд или прелестная инфанта!
   Изабелла остолбенела. Она уставилась на лекаря засиявшими глазами, чувствуя, что начинает с ума сходить от радости и восторга! Уже давно она чувствовала легкое недомогание, но нарушения своего женского цикла и боли в спине она принимала за последствия жары и постоянного непреходящего страха. На самом деле она была в тяжести! Она забеременела и только по неопытности не поняла знаков своего­ тела! У нее будет ребенок! Ребенок графа де Силлек! Слезы счастья, феерического восторга полились вдруг у Изабеллы из глаз. Как раз восемь недель прошло со дня ее похищения, а она и не знала, что носит уже под сердцем дитя той прекрасной, необыкновенной ночи перед ее свадьбой!
   Дон Себастьян с беспокойством следил за сменой каких - то странных новых чувств на выразительном личике прелестной француженки. Внезапно засмеявшись, она вырвалась из рук лекаря и бросилась к себе. В спальне молодая женщина заплакала навзрыд от счастья и странной успокоенности. И даже гранд стал ей казаться миролюбивым, ибо с этого блаженного мига закончилось страшное одиночество Изабеллы. Она теперь не одна! Графа де Силлек нет с нею, но он успел оставить ей себя, подарить крошечный корешок, зреющий в ней, свое дитя!
   Изабелла подняла к небу залитое слезами умиления лицо и из губ ее вырвалась жаркая молитва богу: "О, благодарю тебя! Право, глупая была, когда собиралась умереть!" Расстегнув крючки лифа, краснея, смущаясь, Изабелла погладила свой еще плоский подтянутый живот, впервые соприкоснувшись с тем малышом, кому она станет матерью. В том, что она родит ребенка, Изабелла не сомневалась, словно некое божественное откровение в один миг снизошло на молодую женщину! Ах, сколько раз она представляла себя матерью в окружении детей со счастливыми любопытными мордочками, рядом с любимым мужем! И вот ее сокровенные мечты сбудутся!
   -Мой маленький! - впервые прошептала Изабелла с зарождающейся любовью, гладя свой живот.- Ради тебя я сделаю все, даже невозможное!
   Теперь она увереннее глядела в будущее, и гранд, пристально разглядывая ee, не знал, что ему и делать. В его хитроумном плане соблазнения французской пленницы как- то странно все перепуталось! Отчего- то Изабелла теперь чаще смеялась, и словно какая-то тайна окутывала ее таинственным серебристым покрывалом, но гранд смутно подозревал, что дело тут вовсе не в нем! Но в чем именно, догадаться он не смог даже при всей своей проницательности! Он мог бы считать, что пленница смирилась со своей ролью будущей жены испанского гранда, став более нежной и женственной, чем была, но тогда он никак не понимал отстраненный вид Изабеллы, ее рассеянность, невнимательное отношение к рассказам о великой стране Испания, о ее традициях и нравах! Если же пленница до сих пор не смирилась и с ужасом ждет свадьбы, назначенной им через месяц, тогда почему у нее неизменно хорошее настроение?!
   Вечерами, когда гранд занимался в своей мастерской, Изабелла разглядывала себя обнаженную в зеркале и страстно мечтала, как признается графу де Силлек: "У нас с вами будет ребенок!" Ей нравилось представлять вспыхнувшие восторгом и радостью темные любимые глаза, и тогда внезапное счастье наполняло до самой глубины души!
   Дон Себастьян тоже изменился, стал еще более неприступен внешне, чем обычно. Изабелла была неприятно удивлена, когда обнаружила это, ведь он был единственным, кому Изабелла хотела доверять, а в последнее время ниточка дружбы, что готова была протянуться между ними, ослабла до предела! Но прежде, чем графиня решилась расспросить дона Себастьяна произошло счастливое событие, которое сделало ненужными все расспросы.
   -Как вы нашли ваш портрет, донья Исабель?- поинтересовался гранд как- то за завтраком.
   -Портрет?
   -О, донья, чьи глаза захватили в плен мое сердце, я совсем недавно сотворил для вас миниатюру на слоновой кости, а вы даже не заметили моих трудов?
   -О чем вы?
   -Я преподнес вам недавно золотой медальон с вашим портретом! Вы что же, не помните?
   -Сударь, вы наверно, выбрали дурную минуту для подарка. Я думала совсем о другом и не заметила, как вы дарили мне его.
   -О чем же можно думать, держа в ладонях чудо, мой ангел!
   -Мне есть, о чем подумать в последнее время, уверяю вас!
   -И где же медальон сейчас!?
   -Не знаю, право!
   -Прошу вас, донья Исабель, вспомните! Вы - тонкий ценитель искусства,­ не обижайте во мне художника!
   -Хорошо, я сегодня же поищу его.
   -Ваша рассеянность настораживает меня! Вы не больны? У меня есть чудесный лекарь... Почему вы смеетесь!?
   Звонкий смех Изабеллы серебряными колокольчиками звучал в галерее, и, казалось, придавал ей необычно милый и миролюбивый вид. Что - то завораживающее есть в женском смехе, звучащем в комнатах - они кажутся более обжитыми и домашними, не правда ли, читатель?
   Гранд с любопытством разглядывал графиню, как редкий цветок, от которого можно ждать что угодно - либо он завянет сразу же, либо начнет цвести не переставая.
   Изабелла, подняв глаза, увидела дона Себастьяна, глядящего на них с галереи второго этажа. Впервые с такой безмолвной мукой глядели на нее глаза мужчины, что у Изабеллы сжалось горло. Дон Себастьян с необычной для него проворностью отпрянул от балюстрады.
   -Что вы там увидели?- спросил гранд подозрительно. Графине показалось, что глаза дона Себастьяна умоляюще глянули на нее.
   -Ничего!- твердо сказала она.- Ничего, ваша светлость!
   Вечером того же дня дон Себастьян сам принес Изабелле медальон.
   -Я узнал, что вы потеряли его,- сказал он с неполучившейся небрежностью.
   -Я видеть его не хочу!- произнесла Изабелла, не поднимая головы. Она не могла бы сказать, что видела в глазах дона Себастьяна, но с некоторых пор она чувствовала себя с ним неловко. Графиня смотрела на медальон, поэтому увидела, как непроизвольно сжалась рука мужчины, крепко держащая красивую безделушку.
   -Где вы нашли его?- спросила графиня, чтоб чем - нибудь заполнить нехорошую паузу в разговоре.
   -Я взял его случайно.., - вопрос явно застал его врасплох.
   -Я не хочу оставлять медальон гранду. И мне он не нужен.
   -Это очень красивая вещь!- с какой- то тоской прошептал дон Себастьян.
   Медальон раскрылся с тихим приятным звоном, и на Изабеллу глянуло ее прелестное располагающее лицо, которое несказанно красили строгая высокая испанская прическа, и задрапированные алым бархатом плечи. Ни единой драгоценности не начертал гранд, и только глаза дамы серые, ясные, привлекали к себе взор. Эти глаза казались одновременно спокойными и мятежными, ласковыми и строгими, они сияли как прозрачные алмазы, но казались совсем темными как благородные изумруды.
   -Дон Себастьян, благодарю вас за находку,- сказала Изабелла, которой портрет не понравился - слишком откровенен он был. Графиня даже побоялась, что по ее сияющим глазам, можно определить, что она носит в себе дитя, - но я подарок этот не приму, лучше брошу его в озеро.
   -Отдайте медальон мне!
   Дон Себастьян так побледнел, словно сказал непристойность. Он не мог догадываться, как защемило сердце Изабеллы, которая с ужасом слушала его. Слова дона Себастьяна прозвучали для нее также, как если бы она слышала на Гревской площади смертельный приговор невиновному. "Господи,- горячо взмолилась она,- сделай так, чтоб это оказалось неправдой! Только бы он не полюбил меня! Любовь станет для него трагедией, а я не хочу этого, не хочу"!
   -Берите!- пересохшими губами прошептала она.
   -Я возьму медальон на память о необыкновенной женщине, которая родилась на моей родине.
   Изабелла с видимым облегчением подняла на него взор. Она явно решила, что ошиблась в его чувствах и обрадовалась, что ошиблась! Дон Себастьян понял - Изабелла дю Трамбле не хотела, чтоб он ее любил, он был ей в тягость, не нужен, отвратителен! Шрам на щеке испанца задергался, как от сильной боли.
   -Вы, значит, тоже считаете, что урод не должен иметь сердца?- без всяких интонаций спросил он.
   -О чем вы? - холодея, пролепетала Изабелла.
   -Вы тоже ненавидите мое ужасное лицо и ногу!- вдруг закричал дон Себастьян, распаляясь. - Вот почему вы не смотрите на меня!
   -Не смейте говорить так!
   -Значит, вас чаруют мои шрамы?!­ - Он горько и громко расхохотался, словно безумный. Изабелла сама не заметила, как застонала, ломая руки, настолько душераздирающим был вид этого человека, обреченного на трагедию в любви, разлуку с родиной и вечное урод­ство!
   Неуклюже он развернулся и, сильно хромая, направился к дверям.
   -Дон Себастьян, - воскликнула Изабелла, - не оттого я не гляжу на вас, что мне неприятно...
   -Значит, для вас мое уродство невидимо! - прошептал он хрипло, оборачиваясь.
   -Конечно, невидимо!
   -Тогда почему вы столь холодны со мной? Вы ведь знаете, что я люблю вас!
   -Мой бедный друг! Я уважаю вас и преклоняюсь перед вашим мужеством в бедах, вашим тактом по отношению ко мне, но ...
   -Что же? Что же вы замолчали?
   -Но даже ваше сердце,- лучшее из многих, - не может заставить меня отдать вам мое! Я не могу и не хочу подарить вам напрасные надежды, и этим терзать вас сильнее. Вы должны - слышите? - вы должны забыть меня, ради меня, ради себя.
   Он низко опустил голову, словно ее слова невыносимой тяжестью ложились ему на плечи.
   -Я знал, что вы не сможете снизойти до меня!- так хрипло пробормотал он, словно бился в агонии. Он сжимал и разжимал ладони.- Но помните, что в моем изуродованном теле бьется верное сердца и оно сгорит только для вас!
   -Нет! Нет!
   -Почему вы так не хотите, чтоб я любил вас, донья Исабель!? Ответьте мне. Скажите мне правду! Вы молчите? Ах, как же мне тяжело! И Франция держит меня мертвой хваткой, сниться мне ночами, и я осмелился полюбить француженку! Мне не пристало говорить такие слова, но пусть слова будут единственной слабостью в моей, никому не нужной жизни!
   -Боже всемогущий!
   -Я не хочу, чтоб вы уехали во Францию, не хочу, чтоб вы принадлежали гранду. Простите меня, донья Исабель! О, простите!
   Он закрыл лицо руками, и тело его потрясло рыдание, скупое и этим более страшное. Изабелла не могла более всего этого выносить. Она бросилась из гостиной в свою спальню, где разрыдалась от жалости к дону Себастьяну и предчувствия неслыханных страданий, которые она ему, возможно, еще принесет.
   -Бедный ты мой, - шептала она горько, - милый дон Себастьян! Господи, зачем ты поставил меня на пути этого человека, которому и так хватает душевной боли! Я убью его своим отказом! Что же мне теперь делать!? Я ведь люблю графа де Силлек.
   Душевные терзания не способствовали ее хорошему самочувствию, каждый день и каждый час изматывали ее. Изабелла плохо ела, мало спала и скоро темные круги переутомления появились вокруг ее прекрасных глаз, и сразу же испортилось настроение. Она отказывалась видеть дон Лонса и сидела у себя в спальне - бледная, желчная, нервная. Видя, как изводит себя пленница и, опасаясь за ее здоровье, обеспокоенный гранд решил форсировать события.
   -Почему вы не спрашиваете, что за драгоценности я преподнесу вам в день свадьбы?- спросил гранд через несколько дней. - Вас должно это волновать! Ведь скоро наше венчание!
   -Венчания не будет, уверяю вас, - отвечала Изабелла рассеянно.
   -Донья Исабель, мой райский цветок, неужели вы до сих пор не поверили, что будете счастливы со мной? Вас я буду баловать, вами будут восхищаться вельможи при испанском дворе!
   -Мне это не нужно.
   -Я так хочу, чтоб вы, скорее стали моей женой, столь же прекрасной, сколь же строптивой!
   -Я же, напротив, не желаю этого.
   Зашедший в столовую дон Себастьян, как всегда в последнее время, холодно поклонился Изабелле и, как верный паж, встал позади кресла гранда.
   -Вы станете моей женой, обещаю вам, донья Исабель!
   -Нет.
   Дон Лонса наклонился вперед и сладко улыбнулся.
   -Само совершенство!- прошептал он. - Даже если вы откажетесь, в конце концов, вы будете принадлежать мне!
   Изабелла краем глаза заметила, как дон Себастьян, внезапно поменявшись в лице, вытащил из - за пояса короткий кинжал и занес его над беззащитной головой гранда. Изабелла испугалась, но нашла в себе силы отрицательно качнуть головой: "Не делайте этого,- сказали ее повлажневшие глаза. - Вас тогда отправят на костер инквизиции"! Дон Себастьян с явной неохотой опустил оружие. Гранд, не подозревая о страшной опасности, которой только что избежал, откинулся назад в своем высоком кресле и решительно заявил:
   -Я хочу показать вам новую вещицу, мой свадебный подарок, который, несомненно, понравится вам. Я принесу ее сам! - Он сорвался с места и исчез в одной из комнат.
   -Как он смеет настаивать на своей любви!- вне себя воскликнул дон Себастьян, когда скрылся за дверьми.- Почему вы не дали мне убить его?!
   -Вы в этом случае тоже бы умерли, сударь. Я не могу позволить вам этого!
   В глазах дона Себастьяна появились неприкрытые обожание и преклонение перед ней. Сквозь слезы в них блестела любовь!
   -Какая ты добрая! - прошептал он. - И такая красивая...
   -Не могу я больше выносить эту смесь лести и угроз в беседах с доном Лонса!- нервно сказала Изабелла.- Я пойду к себе!
   Что именно сказал француз гранду, который не обнаружил за столом прекрасную француженку, какую ложь измыслил, осталось неизвестным, но через полчаса дон Себастьян пришел к Изабелле осведомиться о ее здоровье от имени гранда.
   -Я здорова! - отмахнулась Изабелла.
   -Донья Исабель, я вот что хочу сказать... Моя любовь для вас, донья Изабелла, возможно, выглядит странной, и это отталкивает вас от меня? Вы, должно быть, считаете меня стариком, верно? А ведь это не так, донья Исабель! Знаете сколько мне лет на самом деле?
   Изабелла в растерянности молчала. Она терзалась ужасно, но любить его она не могла, хотя и признавалась себе украдкой, что ее, несомненно, привлекает мужество ее нового друга, верность и что-то неуловимое, что называют безотчетной симпатией!
   -Вы помолодели с тех пор, как я увидела вас, - заметила она деликатно, еще стараясь обратить их разговор в шутку.
   -Я полюбил, донья Исабель. Я ведь молод, мне...
   -Вам ... лет тридцать? - высказала она свою догадку и похолодела, когда он поправил:
   -Да, двадцать девять. Вы удивлены?- с болью продолжал он.- Конечно, я понимаю вас. Я, наверно, слишком уродлив, чтоб казаться молодым.
   -Нет, это не так, мой друг!
   -Ах, донья Исабель, это ужасно!- подняв тяжелый взгляд, продолжил молодой человек. - Никогда я еще так не ненавидел свое уродство! Никогда не проводил столько времени у зеркала, стараясь прихорошиться! Я согласен с вами - как можно меня любить таким уродливым! А я ведь был красив!
   -Не терзайте себя, прошу вас!
   -Почему вы не хотите выйти замуж за гранда? Я тогда бы мог хоть изредка смотреть на ваше божественное лицо! Если же вы убежите во Францию, я потеряю вас навсегда! Мне очень тяжело это говорить, ведь я так одинок и некрасив, но у меня теперь есть вы! Когда вы впер­вые появились здесь, я хотел умереть, а теперь я знаю, что есть ­тепло, свет, ласка! Но меня греют только ваши глаза, донья Исабель. Не любите меня, но только не исчезайте из моей жизни!
   Он трепетно сжал в ладонях ее тонкие пальцы. Нервная дрожь француза передалась и Изабелле. Щеки ее вспыхнули.
   -Но ведь и вы можете вернуться в нашу страну, сударь!
   -Вновь вы говорите о Франции! Если бы вы знали, как невыносимо мне слышать о ней, ибо я не в состоянии вернуться туда. У меня там никого и ничего нет!
   -Неправда! Ваша душа рвется туда уже более двадцати лет! У вас не получается жить, потому что вы прозябаете вдали от Фра­нции. Там вас ждет жизнь, маленькие радости и боль­шие удачи, но не страдание, нет! Вы должны вернуться туда, где родились, дон Себастьян!
   -А если я не хочу?
   -Хотите, дон Себастьян!
   Лицо француза исказила судорога.
   -Полюбите меня! - прошептал он обессилено. - Я прошу вас это, как голодный просит себе кусок холодной лепешки. Вы держите ее в руках, дразните меня, как собачонку, но не даете мне есть! Донья Исабель, мучить голодного - это ужасно!
   -Дон Себастьян, прекратите так истязать себя!
   -Вы отнюдь не милосердны! - закричал он, словно приступ сердечной боли полоснул его сердце, и тут же смягчился.- Ах, донья Исабель, как же я люблю вас! Все люди умрут, но некоторые умрут на пылающем костре. Вы возвели меня на мой костер. Я сгораю от любви к вам, донья Исабель!
   Изабелла стиснула зубы. Из чувства стыдливости не смела признаться французу, что любит графа де Силлек и даже ждет от него ребенка! Француз сжал ее руки так, словно хотел сделать больно. Изабелла отвернулась, чтоб не видеть его страдающих глаз.
   -Никогда вы не полюбите меня?- очень тихо прошептали его побелевшие губы.
   -Никогда!- с усилием ответила Изабелла, ибо сердце ее разрывалось. Что может быть ужаснее для милосердных душ, чем говорить убивающие слова прямо в лицо тому, кто открыл им свою душу? Изабелла чувствовала себя так, словно находилась на Гревской площади, и пода­вала сигнал к началу жестокой пытки невиновного. Губы ее задрожали.
   Дон Себастьян страшно изменился в лице. Жилы на лбу у него вздулись, а желваки задвигались. Страшно было видеть безмолвный крик отчаянья, раздирающий ему гортань! Изабелла могла только вздыхать и нежно перебирать тонкие ледяные пальцы дона Себастьяна, чтобы хоть чем- то утешить его, что она и делала. Он, как зачарованный следил за ее мягкими движениями. Изабелла понимала, что не следует ей дарить ему даже мимолетную дружескую ласку, но не могла удержаться.
   Дон Себастьян закрыл глаза. Понурившись, сидел он рядом с ней, тяжело опустив голову. И вот слеза упала ей на руку, потом вторая. Изабелла вздрогнула и с трудом сдержала стон, так больно сжалось ее сердце. Эта мужская горестная слеза сказала ей больше, чем все слова о любви, и ударила в душу больнее, чем все действия. Но она обязана была смолчать, ибо не любила его!
   Слеза любви дона Себастьяна медленно остывала на ладони прекрасной француженки словно безмолвное свидетельст­во, как порой любовь может беспощадно ранить! Она не двигалась, а дон Себастьян с горечью понимал, что, увы, кроме мягкой дружеской ласки, порожденной одной только жалостью, французская графиня дю Трамбле ничего не подарит ему! Ничего!
   Он мог бы попытаться завоевать ее сердце и мог смутно надеяться, что у него получится это сделать, ибо Изабелла понимала его, утешала, признавала в нем доброго, храброго и мужественного человека! Может быть, она со временем полюбила бы его, но времени настаивать у дона Себастьяна не было. Злая судьба отказала ему и в этом!
  
  

Глава 31

  
  
   Изабелла вскочила и села в кровати, в панике не понимая, где это она находится. Невзирая на ночную жару, от страха на ее теле выступил холодный пот.
   -Что это там!?- воскликнула она, вглядываясь в ночную темноту. Странный желтый отсвет лежал на персидском ковре у ее роскошной кровати с балдахином, не похожий ни на рассеянный свет луны, ни на яркие дрожащие всполохи факелов, что всегда горели в зеленом садике под ее окнами. При этом звуки сражения угадывались в жаркой темноте, смешивались с легкомысленным журчанием воды в фонтане.
   Изабелла босиком подбежала к раскрытым окнам и по пояс высунулась наружу. Ночные бабочки быстрой тенью проносились над цветами и растворялись в темноте. Зеленоватые летние звезды ярко мерцали в высоком небе. А замок горел. Вернее, пылала одна его часть, ближайшая к парадному входу. Чуткое ухо Изабеллы уловило знакомые звуки - звона клинков, стонов раненых и проклятий. Кто- то напал на замок!
   Это была удача, ибо вряд ли мавры стоят сейчас на посту! Ключ от дверей спрятан у Изабеллы в алой лампе над постелью, кинжал лежит под подушкой! Изабелла заметалась по комнате, одеваясь. Завязки высоких испанских туфель в темноте не поддались ей - Изабелла стянула их узлами и побежала к выходу. У нее затряслись руки, когда она у входных дверей в галерее не обнаружила мавров.
   Гранд рассчитывал держать здесь Изабеллу тайно, поэтому он взял сюда мало солдат! И эта тактическая ошибка - маврам пришлось сейчас броситься на помощь хозяину, лишь заперев пленницу, - обернулась против гранда. Изабелла открыла тяжелую дверь ключом и побежала к единственному выходу из дворца. Сердце выпрыгивало у нее из груди, когда она раскрывала и вторую дверь галереи.
   -О, слава богу! - закричал кто-то, почти падая на нее в темноте.
   -Ах! - у Изабеллы от ужаса ослабли ноги, и только потом она узнала дона Себастьяна.
   -Негодяй! Он запер вас! Я так и знал, что он не потерял ключи, а вы взяли их!
   -Дон Себастьян!
   -На замок напали! Воспользуемся сражением, пока все у главных ворот! Бежим быстрее! Я помогу вам скрыться! Я давно уже думал о вашем побеге и держал свою лошадь у подножия дворца, а сейчас сбросил туда веревочную лестницу! Очень хорошо, что вы догадались прибежать - теперь у нас есть время на побег!
   Они помчались по темным галереям. Прекрасные статуи белели в темноте, и от этого еще чернее казалась ночь, наполненная этим невероятным бегом по многочисленным галереям Эскуриала! Вперед, свернуть, спуститься по широкой мраморной лестнице, едва не задевая белоснежные мраморные колонны, мимо портретов старых грандов и королей, скорее, скорее!
   -Не думайте вы о моей больной ноге! - вскричал испанец, заметив, что она замедлила бег, щадя его.
   -Но я не могу не думать о вас!
   -Заставьте себя, прошу вас!
   Он внезапно остановился у одного из внешних окон и рывком распахнул тяжелые ставни. При неверном зеленоватом свете луны Изабелла с радостью увидела спущенную веревочную лестницу вниз, к расплывавшемуся в темноте подножью замка.
   -Скорее! - зашептал дон Себастьян. - Внизу вас ждет моя лошадь. Вы отправитесь на восток - так, чтоб Южный крест был от вас справа, а солнце светило в лицо. В Уэте вы отыщите дона Пауля. Вот письмо для него! Да спрячьте же вы его! Он перевезет вас через Пиренеи.
   -А вы?
   -Я остаюсь.
   -Нет, нет! Дон Лонса убьет вас, когда выяснится, что я исчезла! Я никуда не поеду!
   -Вы с ума сошли, Исабель! - схватив ее за плечи, зашептал он.- Я направлю его по ложному пути, иначе мы погибнем оба!
   -Нет! Нет! - почти рыдала Изабелла. - Без вас я никуда не поеду!
   -Вы должны жить, вы должны любить! Я хочу этого!
   -Мы уйдем отсюда только вместе!
   -Что вам до меня? Пусть я пожертвую своей жизнью ради вас, какое вам до этого дело? Спускайтесь же, пока охрана не вернулась!
   -Я не могу оставить вас здесь! Если вас убьют, я не перенесу этого!
   -Исабель, я умоляю вас, бегите! - он почти выталкивал ее в окно. Изабелла же вцепилась французу в плечи, упираясь.
   -Он убьет вас! - истерически рыдала она. - Отдаст инквизиции! Вы погибнете из-за меня! Из - за меня!
   -Я люблю вас, донья Исабель! Для меня легко умереть, ибо я спасу вас. Мне ничего не нужно, донья Исабель! Знайте, что я любил вас! Так любил, что отдать за вас жизнь - блаженство для меня! Я так любил вас, что не мог видеть вас в слезах, растерзанной насилием испанца! Я вас так любил, что отказался от вас!
   -Замолчите!
   -Да бегите же! - он почти насильно вложил ей в руки первую перекладину лестницы. - Не могу же я ударить вас, любимая!
   -О нет!
   -Быстрее! - задыхаясь от напряжения, почти кричал он. - Вы должны уехать во Францию, а я остаться здесь! Кем бы я был, если бы не помог вам бежать! Эта ночь открыла мне глаза - я призван служить вам! Уезжайте и, ради меня, никогда не вспоминайте, что я сделал для вас! Мне будет труднее, если вы будете лить обо мне слезы! Прощай, моя любовь!
   Он, как безумный, приник болезненным поцелуем к ее соленым от слез губам и грубо подтолкнул к окну. Изабелла, чтобы не упасть, инстинктивно схватилась за лестницу. Крепкая рука несколько мгновений продолжала поддерживать ее, потом графиня осталась одна. Ей послышалось сдавленное рыдание наверху, но, может быть, это просто пел свою песню восторга легкий утренний ветер. 3адыхаясь и, дрожа на большой высоте, Изабелла все- таки смогла взять себя в руки, с трудом спуститься вниз и схватить за поводья пасущуюся недалеко черную испанскую лошадку. Та дала беглянке вскочить в седло и понеслась прочь от дворца.
   Светало. Листья на деревьях уже празднично блестели, умытые искрящейся росой нового безоблачного дня. Лес начинал просыпаться. Изабелла заметила это, когда внезапно выехала на берег лесного озера. Нежный туман, окрашенный нежно-розовыми и кремовыми тонами от восходящего солнца, клубился витиеватыми шарами над недвижной водой. Озеро лежало перед Изабеллой, спокойное, розовое, как фаянсовое блюдо французских мастеров. Изабелла круто развернула лошадь и поехала в другую сторону. Через какое - то время езды навстречу всходившему солнцу, она остановилась, понимая, что здесь быстрая скачка нежелательна - в любой момент она может оказаться у крутого края плато.
   Сладко и кротко запели в оживившемся лесу птицы, приветствуя утро нового безоблачного дня. Что-то невнятное послышалось Изабелле в их пении. Oнa забыла даже о больно стучащем в груди сердце и легком головокружении, вся во власти величайшего волнения. Где- то говорили люди и говорили по-французски.
   -Да скажите же вы ему, Шарль! - вдруг необычно четко донеслось до нее.
   Изабелла, вспыхнув от ликования, завертела головой, отыскивая в чаще желтый просвет, но кругом зеленой стеной высился высокий девственный лес.
   -Друг мой, не отчаивайтесь! - вступил в разговор другой знакомый низкий голос.- Мы спасем ее!
   -Ах, друзья мои! - наконец услышала графиня голос того, к кому столько времени рвалось все ее существо.- Она рядом, a я ничего не могу сделать, чтоб вырвать ее из рук испанца - вот что убивает меня!
   -Я здесь! - закричала Изабелла исступленно. - Я здесь! Арман, сюда!
   -Мы возьмем замок приступом еще раз! Я обещаю вам, Арман, что буду драться как лев!
   -Де Порто! - крикнула Изабелла отчаянно. - Где вы!?
   Отчаянье и ужас захлестнули ее, ибо ее не слышали - мягкий голос де Арамисец приглушенно добавил:
   -Арман, ради бога, не переживайте вы так! Она дождется вас! С ней ничего не случится!
   -Вы, наверно, думаете, она настолько сильная? О, нет, друг мой! Она легкоранима и уязвима, несмотря на все свое мужество. И она там одна, во власти жестокосердного испанца!
   Изабелла истерично закричала, призывая друзей, рискуя привлечь к себе людей дона Лонса, которые могли рыскать совсем рядом, срывая голос, умом понимая, что какой-то хитрый эффект плоскогорья создавал это далекое удивительное эхо. Друзья ее были рядом, но не слышали ее! Изабелла заметалась, трясясь от мистического ужаса, вновь пустила лошадь в галоп. Слезы ужаса, что они сейчас уедут, бросят ее одну в этом кошмарном лесу, из которого ей не вырваться, текли по ее лицу.
   -Арман, успокойтесь, ради бога! - продолжал говорить де Арамисец, и Изабелла испытала несказанную благодарность к его сегодняшней разговорчивости. - Во власти испанца графиня дю Трамбле, в свое время не боящаяся гнева кардинала Ришелье и упреков короля Франции. Что ей какой- то испанский дворянин, когда она противостояла нашему кардиналу? Ничего ей испанец не сделает.
   -Вы так думаете, Анри!?
   -О, конечно! А сегодня вечером мы повторим попытку взять замок штурмом.
   -И я так думаю!
   -И я! Она сильная! Она - графиня де Силлек!
   -Друзья мои, спасибо за поддержку! - проронил де Силлек тише. - Мне она важна. Я в не лучшей форме, должен признаться!
   -Конечно! Вы не спали и ничего не ели в последние дни. Давайте все- таки последуем примеру де Порто - он уже завтракает!
   -Я должен сегодня много есть, друзья, чтоб вечером драться как лев!
   Слезы радости, и гордости, и благодарности, и восторга перед сценой дружеского участия, невольной свидетельницей которой стала Изабелла, капали с ее щек. Сколько раз граф де Силлек являл для друзей образец моральной стойкости, в которой друзья черпали свое мужество, и вот сегодня они в свою очередь утешали его в беде, старались поддержать и успокоить. И, удивительно, но именно де Арамисец - человек, вроде бы всегда занятый только собой,- нашел для друга самые верные слова!
   -Не забывайте, Арман, вашей супруге не впервой вести словесные баталии с великими мира сего! Мы с вами сами столько раз удивлялись ее храбрости в спорах с г-ном Ришелье или с этим ее милым дядюшкой Жозефом, неужели вы забыли?! Она сильная, слышите, Арман, очень сильнее, чем считаем мы, чем считает она сама!
   Голос де Арамисец стал вдруг резко удаляться, а ответа мужа Изабелла не услышала вовсе.
   -Я здесь! - кричала Изабелла, напуганная донельзя. - Вы слышите меня!? Где вы! Помогите мне!
   Ответом ей был насмешливый гомон птиц. Изабелла в ужасе соскочила с седла, побежала вперед к просвету в деревьях, и вскоре ворвалась в густые заросли мирта, оливы и колючего кустарника. Лицо и руки ее жалила высокая крапива, колючки больно вонзались в открытую шею, но Изабелла не обращала на это внимание, только закрывала рукой глаза от тонких ветвей. Рыдая, с треском, она выскочила пр­ямо на край горного плато и остановилась, едва не сорвавшись вниз с обрыва. Прямо под ее ногами плато круто обрывалось, осыпаясь крупными осколками и желтым тяжелым песком, а далеко внизу лежала долина, до голубых гор на востоке усеянная желтой ерикой. Внизу, под высоким обрывом, как ядовитая змея, вилась белая выжженная солнцем дорога, неторопливо сбегая в долину.
   По дороге как раз удалялись четыре друга Изабеллы, с трудом объезжая огромные валуны. Из- за сложного нагромождения камней здесь и создавался эффект эха, которое, к счастью, и услышала Изабелла в лесу.
   -Я здесь! - закричала она в отчаянье, громко, что было сил. - Я здесь! О, друзья мои! Сюда!
   Голос ее звучал невнятно, глухо, будто она не разжимала губ, но мушкетеры обернулись.
   -Я здесь! - Проговорила Изабелла, слабея, опускаясь на разбитые колени и только сейчас чувствуя, как жестоко она пообстрекалась крапивой, оцарапала руки и открытые плечи до крови, ощущая как саднят ее ступни, натертые камешками, попавшими в легкие туфли. Она рыдала, не заботясь уже о внешнем виде, с восторгом и пьянящей радостью глядя, как все четверо мушкетеров стремительно развернули коней и пустили их в галоп. Они ехали к ней!
   -Не подходите так близко к краю, сударыня! - закричал ей де Батц, махая шляпой.
   -Отойдите дальше! - пробасил де Порто, протягивая ей руки.
   -Приветствую вас, сударыня! - крикнул де Арамисец весело.
   Де Силлек спрыгнул с седла и, как был, без перчаток, начал стремительно карабкаться вверх по склону. Из-под ног его катились камни, он обдирал в кровь пальцы, но очень быстро достиг гребня плато и схватил Изабеллу в объятья. Он все крепче и крепче прижимал ее к себе. Изабелла, дрожа как птица, прислонилась головкой к его груди. Рай плескался для Изабеллы в его объятиях! Это было самое безопасное и счастливое место на свете. Они всегда понимали друг друга с полу-взгляда, ибо их благородные души были созданы для их бесконечной любви!
   Де Силлек чуть отстранил ее от себя, вглядываясь в любимые черты, созерцая свое сокровище, еще не веря в свое счастье и в то, что мучительный грызущий страх за нее, единственную, изводивший его день за днем, ночь за ночью наконец-то тает. О, - и сердце его сжалось!- невзирая на все выпавшие ей испытания, на слезы, еще сверкающие на длинных ресницах, на длинную красную царапину на шее, колючки в распустившихся от бешеной скачки волосах Изабелла была необыкновенно хороша! Черное испанское платье обтягивало ее талию и высокую грудь, а роскошная грива волос, рассыпавшись по белым плечам, придавала ее бледному лицу вид трагический и невероятно пленительный!
   -Арман, Изабелла! - раздался снизу чуть насмешливый голос Шарля.- Вы там, наверху, представляете собой отличную мишень для мушкетного выстрела. Вас подстрелят как куропаток! Быстрее идите вниз!
   Держась за руки, супруги начали спускаться. Навстречу им ринулся де Порто. Он первый принял Изабеллу в объятья.
   -О, вы прекрасны! - наивно воскликнул он. - Вы что же, сбежали?
   Мушкетер непосредственно расцеловал графиню в обе щеки и прослезился caм, глядя в ее сияющие глаза.
   -Не плачьте! - басом попросил он. - Иначе я сейчас буду плакать сам!
   -Исаак, полноте вам! - заявил де Арамисец и галантно поцеловал Изабелле руку, не обращая внимания на волдыри от жгучей крапивы. - Я рад видеть вас, сударыня.
   -Но отчего вы все время молчите? - спросил де Батц обеспокоенно. - Арман, посмотрите скорее, что это с ней?
   -Изабелла, душа моя! - испуганно воскликнул де Силлек, подхватывая жену в объятия и пальцами быстро ощупывая ее мокрое от слез лицо. Зрачки его темных глаз расширились. - Вы не можете говорить? Что с вами, Изабелла! Боже всемогущий!
   Изабелла засмеялась.
   -О, друзья мои! Я просто в себя никак не приду! Кто-то напал на замок, и я воспользовалась этим и сбежала!
   -Слава богу, заговорила! - воскликнул де Батц. - Как мы испугались за вас! Это мы напали на замок.
   Де Силлек усадил Изабеллу в седло своей лошади и схватил поводья. Все тоже поскорее развернули коней и поехали прочь от замка. Де Порто вертелся рядом, пока, наконец, де Арамисец жестом не остановил своего непосредственного друга. Они с Шарлем переглянулись, видя, как де Силлек, не стесняясь, целует жену - в глаза, в губы, в волосы, в шею,- страстно, пылко, безудержно!
   Де Арамисец что-то сказал де Батц с лукавым видом, тот с улыбкой кивнул. Они обменялись веселыми взглядами и дипломатично отстали.
   -Изабелл, любовь моя!- шептал де Силлек, не помня себя от радости, прижимая ее к себе. - О, боже! Моя жена, моя маленькая девочка! Ты со мной, а я боюсь тех слов, что ты мне скажешь! Прости меня, что я так долго искал тебя!
   Его голос дрогнул. Изабелла не могла отвести глаз от любимого лица, сейчас сильно похудевшего, изможденного недосыпанием, очень бледного, но родного, ясного, счастливого!
   -О, Арман! - зашептала Изабелла страстно. - Гранд все это время старался завоевать мое сердце, но я помнила вас! Зачем мне его стихи, если они не волнуют мое сердце.
   -Изабелл...
   -О, нет! Гранд не был... груб... или настойчив.
   Де Силлек сияющими глазами смотрел ей в лицо и ласковым жестом убрал ей со щеки спутанные волосы, в которых застряли мелкие веточки оливы.
   -Если вы сбежали, любовь моя, гранд сразу пошлет людей к границе в Пиренеи. Мы же переждем погоню в Мадриде. Тем более что нужно забрать оттуда вашу подругу.
   -Джулия в Испании?!
   -Изабелла, моя радость, мой свет, мое счастье! - Он осыпал ее поцелуями и прижимал ее к себе все сильнее. - Ах, любовь моя! Я чуть не умер от горя, когда понял, как меня провел испанец с подложной каретой! Я был вне себя от страха за вас, любовь моя! В Пиренеях я почти настиг вас. Нас разделял всего лишь какой- то жалкий час!
   -Арман!
   -Какой- то любезный контрабандист указал мне ваши приметы, имя испанского гранда и даже место, куда вы направлялись, но там вас не оказалось. Пришлось ехать прямо в Мадрид и всевозможными правдами и неправдами выяснять, где находятся поместья гранда Лонса. Я объехал их все! И только два назад нам удалось узнать, где он прячет вас!
   -Я так люблю вас, Арман!- Изабелла ловила каждое его слово, прижимаясь, все крепче к телу мужа.- Мне тоже так много нужно вам сказать и я не знаю, как!
   К вечеру они были в Мадриде. Друзья не спеша, проехали главную площадь, объявленную таковой 15 мая 1620 года в день святого Исидора - площадь - Пласу-дель - Майор, и свернули на Пуэра - дель - Соль - Солго. То было место, откуда начиналась Испания быков и пажей, Эль­ Грека и Гои, черной инквизиции и кроваво - алых всполохов на широких с воланами юбках женщин, горького миндаля и зажигательных танцев, костров для еретиков и пла­мени, зажженных в сердцах сухим манящим звуком кастаньет в ловких пальцах красавиц.
   В воздухе Мадрида плыл звон колоколов. Эти звуки неслись от трех ближайших церквей - святого Андреаса, Епископской и Святого Исидора. Церкви стояли мрачные, высокомерные, словно следившие черным нутром за проходящими мимо них людьми. Несколько­ идальго, склонив головы, молились тут же в пыли. Черные кружева, высокие гребни мелькали на площади - это горожанки предлагали прохожим купить деревянные статуэтки святых.
   -Как в Париже! - поделилась своими наблюдениями Изабелла, которая уже почти пришла в себя и с удовольствием вдыхала пряный запах меда и горького миндаля, плавающий в горячем воздухе.- Только гораздо мрачнее! Но, г-да, не опасно ли нам так открыто разъезжать?
   -Вы верхом на лошади, любовь моя! - промолвил Арман с улыбкой. - А верхом здесь ездят только жены грандов. Никто не осмелится остановить титулованную особу. Титул тут значит очень много, даже больше, чем во Франции.
   Перед трактиром, в котором оставили своих слуг друзья, на площади святого Якова Компостельского, играли сарсуэлу - уличную оперу.
   -Здесь не слишком опасно находиться?- спросила Изабелла, стараясь держаться позади мужа. - Мне хочется послушать немного!
   -Мы не станем останавливаться здесь, на виду! Но из окна нашей с вами комнаты - прекрасный вид на площадь, любовь моя. Вы увидите все, как на ладони.
   -Что-то я не замечаю г-жу де ла Шпоро!- молвил де Батц обеспокоенно. - Я был уверен, что она будет высматривать нас из окошка!
   -Я запретил ей подходить к окнам и открывать дверь! - заявил де Арамисец надменно.
   -Вы знаете, что вы тиран, Анри? И вы хотите еще жениться на г-же де ла Шпоро!? Как это она только согласилась! Чтоб не разочаровать ее, вам придется измениться до неузнаваемости! Если, конечно, вы хотите, чтоб она любила вас всю жизнь!
   -Уж не будете ли вы учить меня, сударь?
   Изабелла засмеялась. Какое великолепное чувство, что она среди своих, дорогих и понятных ей людей, спорящих, как всегда и, как всегда, любящих друг друга.
   Из трактира вышел хозяин - истинный испанец - высокий, узколицый, черноглазый.
   -Почтительно приветствую ваши милости, - поклонился он неторопливо.
   -Здравствуй, Хуан, - отозвался граф де Силлек.
   -Нашли ли вы вашу донью, господин? Да? Рад видеть вас, прекрасная донья! Что будете заказывать на обед?
   Изабелла поразилась про себя, как похожи трактирщики разных стран. Только в отличие от своих товарищей во Франции испанец обожал вставлять в свою речь народные пословицы и поговорки. "Испания - родина великих Мужей, она же - их могила!"- повторял он глубокомысленно, когда провожал господ в их комнаты и отдавал приказания об ужине и горячей воде.
   Оперу Изабелла так и не прослушала в этот день. Но если бы она вышла на живленные улицы, она окунулась бы в жизнь, которая начинается в Испании после восьми часов вечера. На площадях танцевали, актеры давали представления с любимыми народом героями - знатным рыцарем и его плутом - слугой. В последнее время играли дон Кихота Ломанчесного. В трактирах много ели и пили, но пьяниц позорно выволакивали из дверей на потеху прохожих.
   Изабелла сидела на постели в одной сорочке - только что выкупавшаяся, намазанная лечебными бальзамами, с расчесанными пышными волосами, что плащом падали ей на белые плечи, веселая, довольная. Ставни окон из-за вечернего зноя были полуоткрыты и с улицы доносились отрывистые звуки гитары, проникали свежие запахи воды из фонтана во дворе и пленительные ароматы свежего хлеба.
   Обстановка комнаты была Изабелле знакома - кровать под балдахином, стол с глиняными кувшинами, нес­колько скамеек. Ей нравилось здесь. Но гораздо приятней будет Изабелле, если они, наконец- то покинут эту страну с чудесным именем Гисперия, что означает Испания, "Утренняя звезда!"
   Де Силлек, приоткрыв дверь, разговаривал с трактирщиком. Когда разговор кончился, граф заложил дверь засовом и повернулся.
   -Все тихо, любовь моя! - успокоил он жену.- Весть о вашем побеге не дошла до города, слава богу.
   Но, казалось, Изабеллу это не успокоило. Она нервно облизала губы. Де Силлек давно заметил странный, блестящий взор, какой Изабелла бросала на него украдкой, ее загадочную улыбку и напрасно гадал - что же беспокоит его возлюбленную? "Как она напугана,- думал он с горечью, - моя девочка! Ах, если бы я мог исцелить твои раны! Не бойся, ибо все ужасное уже позади!" Он подошел к жене и горячо коснулся губами ее обнаженного плеча.
   На улице еще пели и танцевали, а в их комнате уютно трещали свечи, и Изабелла - необыкновенно прелестная при их мягком свете - мечтательно глядела на мужа и улыбалась.
   -Арман!- мягко остановила она его ласки, становившиеся все более смелыми.- Послушайте меня, прошу вас. Мне нужно сказать вам что- то очень важное для нас с вами!
   Голос ее прерывался и звенел от тех сильнейших чувств восторга, любви, нежности, восхищения, что заставляли сиять огромные ясные глаза графини. Но де Силлек следил за женой встревожено.
   -Арман!- Начала Изабелла, взволнованно сжимая его сильные пальцы.- Это пока знаю только я! Я должна вам сказать кое- что очень важное, важное настолько, что я, право, не знаю, с чего начать ...
   У де Силлек застыло лицо.
   -Арман, той ночью мы... Я ношу в себе дитя...
   Де Силлек сразу стал таким же белым, как подушки, на которых сидела графиня.
   -Я подарю этого ребенка миру, обязательно, Арман! Я буду очень сильной!- решительно и ласково говорила Изабелла.
   -Бедная девочка!- хрипло прошептал де Силлек и протянул к ней дрожащие руки.- Что же ты перенесла!
   Зрачки его глаз расширились, словно он воочию увидал растерзанное тело любимой женщины, над которой надругался другой мужчина - чудище и солдафон. Граф страшно поменялся в лице.
   -Я хочу, чтобы это был мальчик!- с тихим, словно обращенным внутрь себя смехом, добавила Изабелла.
   -Любовь моя!- шептал граф, больно прижав ее к себе. Изабелла с удивлением увидела на глазах этого железного человека слезы.
   -Почему вы так побледнели, любимый?- целуя мужа в помертвевшие губы, спросила Изабелла с удивлением.
   -Этого я и боялся! И я не мог помочь тебе тогда! Прости меня!- тихо сказал он с болью, что острейшим шипом пронзала ему грудь. Изабелла изумилась, глядя, как де Силлек низко склонил голову словно под бременем невыносимого груза.
   Изабелла вдруг поняла и рассмеялась тихим мягким смехом.
   -Арман! Что вы?! Это же ваш сын! Ваш, г-н граф! И я хочу родить его вам. Мальчик должен походить на вас, мой любимый!
   Де Силлек смотрел на нее непонимающим испуганным взором, потом вдруг глаза его вспыхнули.
   -Изабелла! Ты родишь мне его!?- произнес он с таким трогательным чувством, что Изабелла засмеялась. Глаза де Силлек засветились так, словно в сердце его вспыхнули свечи новой любви. И графиня была несказанно счастлива, увидев, как обрадовался и возгордился ее возлюбленный. Он с благоговением коснулся губами ее уст.
   -Можно?- шепнул он почти робко.
   Изабелла кивнула. Щеки ее окрасил горячий румянец, когда муж осторожно поднял ей рубашку. Арман де Силлек едва дыша, словно прикасаясь к непостижимой тайне, затуманенным взором глядел на чуть округлившийся белоснежный живот Изабеллы. Ослепленный порывом чувств к жене и матери его ребенка, он робко коснулся его губами.
   -Моя любовь, благодарю!- прерывающимся от любви и восхищения голосом прошептал де Силлек. ­
   Утром к Изабелле пришла Джулия в сопровождении де Арамисец. Подруги протянули друг другу руки и обнялись.
   -Изабелла!
   -Джулия!
   -Я хотела прийти к тебе еще вчера, но де Арамисец отговорил меня!
   -Как почивали, г-жа де Силлек?- поклонился ее возлюбленный, глядя на Джулию ласково и чуть покровительственно.
   -Благодарю вас, друг мой!
   -Силлек, доброе утро. Если вы не возражаете, сейчас сюда подойдут Шарль и Исаак!
   -Отнюдь нет. Мое почтение, г-жа де ла Шпоро!
   -Рада видеть вас в добром здравии, граф. Изабелла, расскажи же, что с тобой было!
   -Да ничего особенного, Жули.
   -Да? Не хочешь рассказывать при всех? Отойдем к окну?
   Подруги устроились у окна, сблизив головы.
   -Говори же, Изабелла.
   -Дон Лонса увез меня в Эль - Эскуриал.
   -Я знаю.
   -Представь себе - удивительный белоснежный дворец в обрамлении столетних дубов и вязов...
   -Судя по предисловию, Изабелла, гранд обращался с тобой весьма неплохо или даже, возможно, чрезвычайно любезно.
   -Я скажу тебе по секрету, - графиня совсем снизила голос, чтобы ее не услышали мужчины, беседующие у стола,- я сперва ненавидела его, а потом...
   -Что ты такое говоришь?! Ты что же, влюбилась в него? Только этого не хватало! Или ты сошла с ума или больна!
   -Но гранд - талантливый поэт, скульптор, ученый. Мне иногда казалось, что ему всю жизнь книги будут ближе, чем женщины! Я, похоже, поняла его душу, Джулия, но я его не люблю.
   -Бог с ним! Как же ты избавилась от него?
   Сперва подруги чувствовали известную неловкость, как бывает, когда встречаешься с близким тебе человеком после долгой разлуки и молчишь, испытывая нежность и смущение, но потом легко стали обсуждать интересные обоим темы.
   Пришли де Порто и де Батц. После взаимных комплиментов мужчины удалились к столу в дальний конец комнаты.
   -Меня настораживает появление сегодня на улицах, каких - то вооруженных людей! ­- говорил де Батц.
   -Гранд понимает, что у беглянки есть один путь - к Пиренеям или в Мадрид, к своим людям, - заметил де Арамисец,- и я уверен, к ве­черу город будет заполнен людьми гранда!
   -Тьфу ты! - возмутился де Порто.
   -Конечно! - проронил де Батц живо. - Гранд Руэтро - и - Мендос - вельможа весьма могущественный и богатый, пожалуй, сделает очень много, чтоб найти ту, которую уже считал своей.
   -Де Порто, - позвал де Силлек, - подайте-ка мне карту Испании, вон там на столе. Рассмотрим пути к свободе, господа!
   -Кстати, госпожа де Силлек, - громко проговорил де Батц, - вы можете смело возвращаться в Париж. Договор о положении гризонов уже подписан, поэтому англо - испанского союза, скорее всего, не будет. Ваша свита не сидела сложа руки, представляете!? Мы разговаривали кое с кем из них - они казались очень довольными, что успели выполнить все приказы кардинала Ришелье. Его Высокопреосвященство, как и следовало, ожидать, до­бился своего, хотя вы и не вышли замуж за испанского гранда.
   -Благодарю за прекрасную новость, г-н де Батц!
   -Всегда рад!
   -Так что за человек помог тебе?- начала тормошить Джулия подругу. - Пока наши друзья увлеченно обсуждают план нашего пути на родину, я хочу послушать о твоих занимательных приключениях.
   -Джулия, я не знаю, как тебе и рассказать.
   -Почему ты засмущалась? Я ничего не скажу г-ну де Силлек, даже если ты мне сообщишь вещи совсем уж запредельные!
   -И говорить нечего!- Изабелла тяжело вздохнула.- Помимо испанского гранда, мне представили дона Себастьяна - француза и знатного вельможу, который много лет назад, еще в детстве, попал в плен испанцам. Он прошел через страшные испытания, Джулия, но сохранил живую. Чувствительную душу. А его пронзительный взгляд! У меня мурашки бегут по телу, когда я вспоминаю его!
   -Он молод?
   -Ему двадцать девять!
   -О!
   -Это неважно! - рассеянно махнула рукой Изабелла. - Во Франции его yжe похоронили, а он так хочет вернуться!
   -Что же ему мешает?
   -Ему трудно начать жизнь сначала, вот в чем дело, Жули! Когда я слушала его рассказы о жизни в Испании, у меня сердце разрывалось от жалости! Из - за любви ко мне он помог мне бежать из замка! А сам... Сам он остался в Эль-Эскуриале, с нависшей над ним угрозой жестокой расправы! Если его казнят, в этом буду виновата я и только я!
   Изабелла сжала тонкими пальцами виски и качнулась, словно от сильной боли. Она вновь ясно увидела ту сумрачную ночь побега, когда дон Себастьян, по сути, толкнул ее в объятия rpaфa де Силлек, а сам остался ни с чем - хромой, уродливый, любящий!
   Джулия положила руку на напряженный локоть подруги.
   -Я понимаю твои слова так, что он сам решил помочь тебе, верно? Ты его не просила, и тем более не заставляла влюбляться в тебя! И сам он ответит за возможные печальные последствия своей любви.
   -Все это так, конечно,...
   -Он совершил естественный мужской поступок, как мне думается! И в чем же ты виновата?
   -У меня есть от него письмо, которое я должна была отдать некому дону Паулю,- ­тихо сказала Изабелла.- Он по просьбе дона Себастьяна переправил бы меня через Пиренеи. Что теперь делать с письмом?
   -Сжечь, конечно, и больше никогда не вспоминать о нем!
   -Но я не смогу!
   -Тебе придется забыть об этом, Изабелла, иначе ты уже никогда не сможешь смотреть вперед! Так уж мы устроены - смотрим либо назад, либо вперед. Третьего, к счастью или великому нашему огорчению, нам не дано!
   -Ты, наверно, права!
   -Так говорит г-н Анри, а он, ты знаешь, знает толк в душеспасительных беседах! Ты потом как- нибудь поговори с ним о своем чувстве, после беседы с ним тебе станет легче!
   -Ой, не знаю!
   -Тебе обязательно нужно забыть обо всем - об Испании, о гранде, о дворце Эскуриале, об этом твоем хромом поклоннике! Не отворачивайся, Изабелла, просто забудь!
   Изабелла вздохнула. Рассказав все самое наболевшее верному внимательному другу, она ощутимо успокоилась и улыбнулась Джулии как раньше - жизнерадостно и ласково. Та в ответ лукаво закусила губы и шепнула:
   -О, как на нас непередаваемо смотрят наши друзья! Я чувствую себя прелестницей!
   -Когда у вас де Арамисец свадьба?
   -Не знаю!
   -Вот как?
   -Его Величество хочет видеть меня замужем только за человеком с герцогским титулом!
   -Так значит, твой де Арамисец скоро станет герцогом! Я уверена!
   -Я тоже в этом уверена, Изабелла, но я так за него боюсь! Де Арамисец запросто придумает какую- нибудь опасную интригу, чтоб получить титул, а вот что это будет за интрига, я боюсь загадывать! Признаюсь честно, я бы предпочла выйти замуж за него сейчас, чем ждать и постоянно бояться за его жизнь!
   -Что ты! Он столь осторожен в своих делах!
   -О, да! Он любезен всегда, и добросердечен, Изабелла, но де Арамисец такой же безрассудный, как и остальные! Да, да! И суровый супруг твой - тоже человек дерзкий, хотя по нему и не скажешь!
   -О, боже, неужели он рисковал своей жизнью или...
   -Мы болтаемся по всем поместьям гранда де Руэро уже давно, прикидывались и торговцами и посланниками французского короля, чтоб выяснить, где ты! Я сама несколько раз выдавала себя за придворную даму, попавшую в беду!
   -Жули, ты - героиня!
   -Нет! Де Арамисец особо меня никуда не отпускал! Но позволь продолжить! В конце концов, выяснилось, что гранд в последнее время живет только в Эскуриале. Мы наблюдали за Эскуриалом две недели, но никаких признаков твоего присутствия не видели!
   -Там сложная система комнат! Он держал меня на женской половине, что находится в середине дворца!
   -Де Силлек оставил нас наблюдать дальше, а сам, опасаясь, что тебя перевели куда- то еще, отправился в Мадрид. Он заявился во дворец к отцу дона Лонса с таким видом, словно имел право допрашивать короля Филиппа. Я от ужаса едва держалась на ногах, когда узнала, что он уехал! Как бы я посмотрела тебе в глаза, если б с ним что- нибудь случилось!
   -Жули, но он мне ничего не сказал!
   -А кого это удивляет? Он и раньше не отличался разговорчивостью!
   Изабелла, задыхаясь от внезапного чувства, устремила взволнованный и влюбленный взгляд на своего возлюбленного, храброго и скромного человека, сидевшего в кресле у стола с невозмутимым и расслабленным видом.
   -Но, как ни странно, Изабелла, ничего ему гранд де Руэра не сделал, из чего я сделала вывод, что твой супруг столь же предприимчивый, как и г-н Анри! Все указывало на то, что ты еще в Эскуриале, но мы так и не были уверены.
   -Неужели это правда?!
   -Ты не представляешь, Изабелла, что я пережила за эти месяцы! Наши друзья встретились с герцогом де Вотен, что возглавляет твою свиту, - мы его с тобой видали при нашем дворе, такой смазливый брюнет! - и выпытали у него, что говорят про свадьбу дона Лонса. Тебя через день должны были привезти к королю Филиппу в Мадрид! Ты знала об этом?
   -Нет!
   -Была жаркая дисскусия, и мы решили, что тебя не удастся отбить у целого сонмища сопровождающих, что двинулись в Эскуриал. Тогда наши друзья и поехали брать штурмом дворец. Я сидела в этом трактире две недели, и только ногти кусала от волнения! Если б друзья не вернулись, я должна была вернуться во Францию за подкреплением! Ах, я так волновалась!
   Изабелла закусила палец. Жули улыбалась. Де Арамисец, будто не замечая устремленных на него нежных глаз, водил пером по карте Испании и в чем- то убеждал друзей, как всегда чрезвычайно надменный и уверенный в себе.
   Изабелла с сосредоточенным лицом сожгла на пламени свечи письмо дона Себастьяна, потом, вытирая пальцы от пепла, оглянулась на де Силлек. "Как он похудел, - со страстью подумала она. - И как я его люблю".
   -Дамы! - позвал де Батц, с хрустом потягиваясь, как довольный кот - бродяга, попавший, наконец, в хозяйский дом. - Собирайтесь, мы сейчас же уезжаем во Францию!
   -На тебя так необычно смотрит господин граф,- лукаво шепнула Джулия подруге,- ручаюсь, ты мне не все рассказала о своих приключениях в Испании! Он знает что- то еще! Я права? То- то!
  
  

Глава 32

  
  
   Мадрид маленький отряд оставил благополучно. Но в Пиренеях, близ длинного мыса Креус, в прелестном местечке Сикосто оказалось, что граница с Францией уже закрыта приказом графа Оливареса. Выехать за пределы Испании теперь можно было лишь по письменному приказу короля Филиппа, а такого приказа у наших друзей, понятно, не было.
   -Мы прорвемся!- заявил воинственный де Порто.- Давненько я не вытаскивал мою шпагу из ножен, не заржавела ли она уже?
   -Мы не можем так рисковать, Исаак, ведь с нами дамы!- остановил его де Силлек. - Напасть сейчас на караульных все равно, что подать весточку графу Оливаресу. Я его знаю, не такой он человек, чтоб не примчаться сюда сразу же!
   -Нам есть что терять!- подтвердил де Арамисец. Он ни на дюйм не отъезжал от маркизы и настоял, чтобы она накинула на голову капюшон.
   После кратких споров, было решено ждать. Но где? Де Батц, за время пребывания в Испании загоревший как испанец, снял камзол, шляпу, затесался в толпу у границы и, через некоторое время, предложил друзьям прогуляться к морю поближе к местам, облюбованных контрабандистами.
   Они повернули коней на запад и с трудом въехали в заросший колючим кустарником лес, который вскоре распахнулся перед ними, как обожающий мистификации друг, и взгляды друзей, не встречая особых препятствий, не считая нескольких низких алеппских сосен, устремились к небольшому домику с красивыми ставнями и аккуратным палисадником. Над ним, будто скрывая домик гигантским зонтиком, высилась роскошная пиния, чьи шишки с приятным стуком то и дело падали на крыльцо, и крышу дома. Дальше, за густыми кустами оливы, мирта, фисташки, после узкой полосы песка переливалось море настоящего синего цвета. Небольшая бухточка естественно обрамлялась песчаной косой со стоящим на ней низким лесом каменного дуба справа и выступающим слева невысоким мысом.
   Кругом царили тишина, покой и безлюдье. Под знойными лучами солнца кругом благоухали лиловые заросли лаванды, пучки желтого дрока, круги бледно- розовых и темно- голубых орхидей!
   -Боже!- одновременно воскликнули обе женщины и смолкли от охвативших их трепетных чувств, ибо восторг всегда нем.
   -Что за красота, черт возьми! - Не удержавшись, воскликнул де Порто, поднимаясь на стременах.
   -Хозяева дома как раз уезжали в Ливантию, когда я разговорился с ними у границы!- довольно заявил де Батц.- Я заплатил им за этот дом за два месяца. Мы переживем здесь все указы короля. Сюда никто не сунется - здесь королевство контрабандистов.
   Пока мужчины снимали ставни и замки, дамы восхищенно оглядывали горизонт и зеленые блики на воде залива. Потом все вместе они вошли в дом. На первом этаже его находились гостиная, служившая и столовой, из которой свежевыкрашенная дверь выходила в крошечную кухоньку и пустую кладовую. Наверх вела узкая лестница. Изабелла первая взобралась туда.
   -О! - послышался ее слегка приглушенный голос.- Здесь шесть комнат, как раз для нас!
   -Подожди меня!- закричала Джулия восторженно. - Я тоже хочу выбрать!
   В комнатах располагались низкие одинаковые кровати, столы, массивные сундуки, и, конечно, обязательные распятия на правой стене.
   К вечеру, перед сном, все отправились к морю. Закат задорно бежал золотой дорожкой к берегу, к ногам друзей. Не переставая, звенели южн­ые цикады, и тихо шептало море вековые легенды. Изабелла подо­шла к самой воде. Опустившись в теплый песок на колени, она касалась ладонью мелких игривых волн. Белый песок просвечивал сквозь хрустально чистую воду. Стая маленьких серебристых рыбок взмывала и быстро уходила на глубину. Не надо было больше ничего бояться, судьба подарила им, наконец, радость никуда не спешить и наслаждаться покоем и беззаботностью.
   Де Арамисец потихоньку увлек Джулию к далекой песчаной косе. Они устроили на песке.
   -Это мое море! - восторженно и гордо восклицал мушкетер, украшая волосы возлюбленной белыми орхидеями, которые нарвал по дороге. - Такое же великолепие вы увидите из окон мoeгo замка!
   Анри обнял возлюбленную, и их пылкие губы слились в поцелуе.
   Вернулись они только поздно вечером и выслушали ворчание полусонн­ого де Порто, которому сегодня выпало караулить влюбленных. Де Батц и слуги уже почивали, и только в окне супругов де Силлек горели яркие свечи.
   Следующим утром де Порто и де Батц, веселые и загорелые, похожие на басков, ушли в деревеньку близ Пиренеев. Вернулись они к обеду, принесли половину кабана, две пулярки и большую головку местного сыра.
   Так и повелось- де Порто и де Батц занимались добычей провизии, совершая успешные набеги на лавки недалекой деревеньки и на сердца местных красоток, слуги готовили, а Жули и Изабелла наслаждались обожанием их кавалеров. Изабелла одевалась как испанка - белую рубашку с кружевами, черный корсаж и алую или синюю юбку до щиколоток. Джулия даже в глуши не отказывалась от шитья и атласа. Она кокетливо носила французское платье, и если ее подруга закрывала волосы алой косынкой, Жули надевала широкополую шляпу с перьями.
   -Вы сильно загорели за эти дни!- как-то сказала она де Арамисец, кокетливо надув губы.
   -Я стал так плох?
   -Что вы! Мне это нравиться безумно!
   Они в этот жаркий день уединились в лесу, где Анри собрал ей полные ладони спелой ежевики. Влюбленные сели на поваленное земляничное дерево, из плодов которого в Испании получают отличное варенье, на краю небольшой уютной полянки, покрытой ковром мелкого розмарина.
   -А вы и здесь - знатная дама!- заметил Анри. Рука его покоилась у маркизы на талии.
   -Я всегда должна оставаться знатной дамой! У меня гораздо больше предрассудков, чем у Изабеллы!
   Изабелла не слышала этот разговор - она с мужем гуляла у моря.
   -Как же я здесь счастлива!- восторженно говорила она Арману, прислоняя головку к его крепкой груди, видневшейся из- под белоснежной рубашки. Де Силлек страстно стократ целовал жену в соленые от ветра губы и улыбался - тепло, доверчиво, восторженно. Глаза его светились изумлением,
   -Никогда я не думал, что можно быть таким счастливым! - как-то признался он.- Изабелла, я так боюсь за вас, и так горжусь вами - ведь нас скоро будет трое! Вы готовы сделать мне королевский подарок - подарить моего ребенка!
   Голос его вдруг прервался из-за нахлынувших на него сильнейших чувств и стал хриплым.
   -Мне трудно оставить вас даже на четверть часа, любовь моя, а если ваше здоровье начнет внушать мне опасения, я, боюсь, окончательно потеряю голову!
   Они стояли у моря, обнявшись, и смотрели на далекий ясный горизонт, не омраченный ни единым облачком.
   -Вам не грозит потерять голову, дорогой мой, вы ведь всегда так хладнокровны!- Изабелла с обожанием ласкала пальцами лицо, на котором знала каждую черточку.
   Граф рассмеялся. Изабелла слушала его смех с восторгом. Все прошлые ужасы потеряли свою былую яркость под его любящим взором.
   -Я, конечно, умею владеть собой,- добавил он со страстью,- но я способен сходить с ума, когда не нахожу вас там, где вы должны быть! А сердце мое разрывается от жгучей ревности, когда вы порой забываете обо мне и рассказываете г-же де ла Шпоро, какие несравненные стихи читал вам испанский гранд!
   Изабелла, пораженная страстным выражением его обычно строгого лица, в радости перед столь глубокой любовью, ответила со смехом:
   -Да вы ужасный ревнивец, граф! Я, честно говоря, не ожидала! Я - то, наивная, думала, что уже хорошо знаю вас!
   -А я - нет! Я не могу завоевать вас до конца, звезда моя! В вас - целый мир, который я пытаюсь понять, чтоб хоть чуть - чуть приблизиться к вам! Ах, как же мне хорошо с тобой, желанная моя, ненаглядная. Ты - мое сердце!
   Глаза Изабеллы сияли. Они целовались под огромным куполом неба, на берегу благословенного Средиземного моря, под аккомпаниент набегающих на желтый песок игривых волн и жужжанье южных цикад.
   Семейную идиллию грубо нарушил пронзительный крик из леса, шумевшего птичьими голосами в нескольких шагах от них. Изабелла и Арман со страхом узнали голос Анри, слегка измененный расстоянием, и разом побледнели. Переглянувшись, они бросились к лесу. Де Силлек опередил жену и выскочил на поляну близ их дома одновре­менно с Шарлем и Исааком, прибежавшими из дома.
   Запыхавшиеся Изабелла остановилась, как вкопанная, с ужасом увидев опасную картину: к одному из платанов у края поляны прислон­ился спиной безоружный окровавленный человек. Против него, глаза в глаза, стоял огромный мохнатый вепрь - секач. Зверь рыл копытом землю и яростно урчал. Окровавленная мертвая лошадь человека лежала рядом.
   Всеобщее оцепенение длилось секунды. За эти секунды из леса вышли Джулия и де Арамисец.
   Вепрь пригнул голову к земле и весь подобрался, приготовившись к последнему, смертельному для человека прыжку. Де Силлек, не раздумывая, выдернул из-за пояса кинжал - дагу для левой руки, которым владел изумительно и с которым не расставался, и бросился наперерез хищнику. Зверь прыгнул прямо на графа.
   Изабелла пронзительно закричала от ужаса, прижав ладони к лицу. Но де Силлек недаром был превосходным знатоком охоты - его сильная тренированная рука двумя ударами в шею прекратила жизнь старому вепрю. Зверь рухнул на передние ноги, потом упал на бок и затих. Де Силлек подхва­тил на руки обессилевшего... дона Себастьяна. Кровь хлестала у того из плеча и бедра, раненного острыми клыками зверя.
   -Вы спасли меня, сеньор!- прошептал дон Себастьян по-испански, прежде чем потерять сознание.- Я у вас в долгу!
   Изабелла схватила мужа за руки, вся в смертельном страхе за него. Убедившись, что с ним все в порядке, она перевела взгляд на поникшего, всего в крови, дона Себастьяна.
   -Это дон Себастьян!- прошептали ее бледные губы. - Тот, кто помог мне бежать... Скорее несите его в дом!
   Де Порто отнес раненого в спальню наверху дома, где им занялись женщины. Раны дона Себастьяна, к счастью, оказались опасными, но отнюдь не смертельными.
   -А ты не говорила мне, что он так уродлив!- сказала Джулия, разглядывая восковое лицо дона Себастьяна, лежащего перед ней без сознания, когда они вдвоем остались у постели раненого.
   Изабелла щипала корпию и тоскливо глядела в окно.
   -Но когда - то он, должно быть, был прекрасен!- продолжала изучать лицо раненого Жули. - Жаль мне его, что ни говори!
   Изабелла не двигалась, словно целью ее было увидеть в знойном выгоревшем небе какой- то знак судьбы.
   -Думаешь, из-за тебя он приехал сюда? - продолжила проницательная Джулия.
   -Я не знаю!
   Изабелла говорила отрешенно, словно вся ее ранимая женская сущность предчувствовала те минуты, когда судьба поставит ее между двумя мужчинами - де Силлек и доном Себастьяном - и выбор графиней одного окажется смертью для другого!
   Дон Себастьян вдруг тихо застонал и приоткрыл тусклые от боли глаза.
   -Г-да, идите сюда! Раненый приходит в себя! - позвала Джулия друзей.
   Дон Себастьян тяжело дышал, не в силах даже пошевельнуться от слабости, вызванной большой потерей крови. Его измученные глаза остановились на прелестном бледном лице Изабеллы.
   ­-Донья Исабель! - прошептал он хрипло. В его синих глазах блестели печаль и нежность.- Как видите, я все же решил отправиться во Францию!
   Слабая его улыбка странным образом сморщила шрам и исказила выражение лица.
   -Молчите, мой друг, - прошептала Изабелла смущенно, - вам нужны силы!
   Дон Себастьян, забыв о своих ранах, которые, к слову, были уже перевязаны, сквозь полуопущенные веки мечтательно разглядывал растерянную Изабеллу, словно бы не замечая троих мужчин, находившихся рядом с ней. Де Арамисец и его невеста задержались у дверей.
   -А это мои друзья - французы! - поспешно представила друзей графиня. Сердце Изабеллы сжалось от мрачных предчувствий. - Это они напали на Эль - Эскориал в ту ночь, когда вы помогли мне бежать. Позвольте вам представить - господа де Порто, де Батц, де Силлек.
   Изабелла смешалась, боясь заявить дону Себастьяну, что высокий красивый человек, со спокойной доброжела­тельностью на лице стоящий рядом - ее счастливый муж и возлюбленный.
   -Я знаю вас, - едва слышно прошептал дон Себастьян, - ваша светлость - мой спаситель! Вашу руку, сеньор. Я - ваш должник!
   Де Силлек пожал руку раненому. Изабелла вздрогнула. Когда их ладони соприкоснулись. О, боже, не станут ли они смертельным врагами, узнав, что жизнь и любовь их обеих отдана одной и той же женщине? А если станут, что делать ей, Изабелле? Как вести себя, что говорить, при этом, не раня гордость обоих и стараясь не причинить боли ни любимому, ни другу?
   Она невольно сравнила их. Дон Себастьян был пылок, дерзок, но не мог он заменить ей по-королевски благородного, надежного, честного и любящего де Силлек, который завораживал ее силой своего духа и редким кровным благородством. На него она бросала пожирающие взгляды, взгляды восхищения и женской слабости. Она его любила!
   -Вы - друг гранда Руэра-и-Мендос? - поинтересовался тем временем любопытный де Батц.- ­Вы, наверно, знаете, что он собирается теперь предпринять?
   -Он ищет донью Исабель во всех портах. Сухопутную границу закрыли на всякий случай и, я думаю, ненадолго.
   Дон Себастьян опять перевел взгляд на молчащую Изабеллу и с трудом улыбнулся ей, вновь забыв об остальных.
   -Я бросил все! - шепнул он с трудом, так был измучен дорогой и болью.- Вы были правы - Испания - не моя страна!
   -Да, конечно!
   -Я знал, что вы здесь, у границы! Хотя вы и не приехали к Пауло, я все- таки нашел вас! Я случайно побеспокоил этого вепря, наехал на его логово, он преследовал меня несколько миль! Я благодарен вашему другу за мою спасенную жизнь, как мало бы она не стоила!
   -Не стоит так говорить, дон Себастьян!- ласково вмешалась в разговор Джулия. Они вместе с де Арамисец как раз подошли к кровати.
   -Я решил вернуться во Францию, - продолжал раненый рассказывать свою историю, - вы были правы, моя прекрасная донья, когда говорили, что на самом деле я всей душой стремился туда!
   -Да, конечно!
   -Я сделаю так, как вы мне советовали, донья Исабель, пусть во Франции меня считают утонувшим, но вернусь в свое поместье, возьму свое настоящее французское имя и уже французский барон Людовик де Арамисец будет представлен вам!
   Джулия ахнула и осеклась. Изабелла побледнела. Все остальные словно окаменели.
   -Вы называете нам ваше родовое имя?- спросил де Силлек, единственный из всех не потерявший хла­днокровия.
   -Да, сеньор.
   -Чем вы можете это подтвердить?
   -Медальон!- Прошептал раненый, и обратил к Изабелле молящий взор. Та дрожащей рукой сняла один из двух медальонов у него на груди и раскрыла его. На друзей с эмали глянули лица маленького хорошенького мальчика с большими синими глазами, мужчины - южанина и молодой женщины - северянки, белокурой, голубоглазой и имеющей с Анри известное сходство.
   Де Арамисец мельком взглянул на медальон и склонился над доном Себастьяном. Мужчины несколько минут напряженно глядели друг на друга. Они казались разными, но, действительно, что- то общее, кровное родство, таилось в их одинаковых тонко вырезанных губах, миндалевидном, очень красивом разрезе светлых глаз, в узком овале целеустремленных лиц. Из-за того, что их глаза столь пытливо были прикованы друг к другу, лица обоих братьев приобрели одинаковое выражение смятения.
   -Да, г-да,- медленно сказал Анри де Арамисец, выпрямляясь, - у моей матери такие же глаза. Это - мой брат!
   Это - мой брат!
   У Изабеллы мурашки побежали по спине от изумления и испуга. Может ли такое быть?!
   -Вот это да!- Воскликнул де Порто непосредственно.- Но подождите, Анри, но я знаю - ваш старший брат погиб на дуэли! Вы мне сами рассказывали!
   -Я не говорил вам всего! Луи де Арамисец, - мушкетер мягким жестом указал на очень бледного дона Себастьяна, - был в семье первенцем. После того, как он трагически исчез, появился мой старший брат, который и погиб впоследствии на дуэли, затем сестра Мишель и я.
   "Так вот почему так похожи! Вот кого дон Себастьян мне все - время напоминал! И вот почему, когда он звал на помощь, мы приняли его голос за голос Анри!" - подумала Изабелла, открыв рот. Ей пришла в голову только эта сумбурная мысль.
   -Брат?- одними губами шепнул дон Себастьян. Изумленное выражение его некрасивого лица говорило больше, чем, если бы он закричал или засмеялся. Он внезапно приподнялся.
   -Да, перед вами Анри де Арамисец. Брат, я должен тебе сказать - наши матушка и отец, увы, не дожили до твоего возвращения!
   Изумленная Джулия этот момент глянула на дона Себастьяна другими, более внимательными, глазами. "Он был бы много красивее моего Анри, если бы не эти уродливые шрамы! С ними он действительно страшен!"- пронеслась у нее в голове крамольная мысль.
   -Матушка умерла? - дрогнувшим голосом повторил дон Себастьян. Брови его страдальчески сдвинулись.
   -Да, увы,- кивнул Анри. - И брат, и сестра, и отец! Мы остались с тобою одни! Будем же смиренны и покорны, ибо на все в этом мире воля бога! Аминь!
   -Аминь!- с трудом прошептал дон Себастьян.
   -А теперь, брат, позволь представить тебе мою невесту, восхитительную госпожу де ла Шпоро.
   Де Силлек склонился к жене, которая полуоткрыт рот, наблюдала эту удивительную сцену, и шепнул:
   -Идем!
   Изабелла повернулась к двери, но ее остановил удивленный и огорченный возглас дона Себастьяна:
   -Донья Исабель, не уходите!
   -Я должна идти, - ответила та, улыбнувшись. - Но я обязательно вернусь узнать, как ваше здоровье!
   -Но вы же знаете, мое здоровье всегда только ухудшается, как только вы оставляете меня!
   -Дон Себастьян, ваши только что найденные родные приглядят за вами много лучше, чем я!
   -Вовсе нет, донья Исабель! То есть я хочу сказать, что прошу вас не оставлять меня!
   -Я еще вернусь к вам, сударь!
   Француз проводил ее взором, в котором ясно читалось, что эта так просто одетая, невероятно красивая женщина - та, кому он хочет служить всю жизнь.
   -Черт возьми! - разразился изумленным проклятием де Порто, когда они спустились вниз. - Это надо же такому небывалому случится! Ни за что бы ни поверил, если б своими глазами не видел!
   -Это, конечно, хорошо, что у Анри появился брат,- заметил де Батц задумчиво. - Но его появление принесет нам новые хлопоты.
   -Брата Анри у нас всегда найдется, чем накормить! - воскликнул де Порто.
   -Дело не в этом! - отмахнулся де Батц. - Дону Себастьяну с этого мига принадлежит поместье де Арамисец.
   -Ах! - Воскликнула Изабелла, будто не слыша их.- Как хорошо, что братья встретились! Дону Себастьяну было жизненно необходимо найти семью, тех, о которых он бы мог заботиться!
   Все изумленно уставились на Изабеллу, а де Силлек улыбнулся. Его жена была всегда добра со всеми. Он видел Изабеллу, озабоченно склонившийся над ранеными, поивший котят, утешающей детей - его жена всегда старалась облегчить долю других, сочувствовала им, заступалась за слабых - сокровища ее человеческого сердца казались неистощимыми. Может быть, графу порой и эгоистично хотелось, чтоб Изабелла все свое время посвящала только ему, но разве тогда б любовь разрасталась бы в нем, как сейчас? Будь Изабелла такой же ослепительной красавицей, но равнодушной к чужой беде, к стонам боли и моленьям, заносчивой гордячкой - любил бы он ее так же безумно, как сейчас? В этом был ее секрет, и несчастье для графа де Силлек - его жена привлекала повсюду сердца людей - не только детские и женские, отнюдь!
   Де Силлек один сейчас чувствовал, как Изабелла напряжена, хотя никак не мог найти причину ее волнения и очевидной растерянности. Он признавался себе, что единственно близкая ему женщина - обладательница целого огромного загадочного мира внутри себя.
   -Да! - говорила она, занятая какой-то своей мыслью. - Дону Себастьяну очень нужны те, кому можно отдать свою силу и любовь.
   -Это нужно каждому мужчине, Изабелла! - промолвил Арман тихо.
   -Обед подан, ваши милости! - провозгласил слуга Жан, выходя из кухоньки.
   -Ну, наконец-то!- Воскликнул де Порто и поспешил в столовую. Дождавшись, пока за друзьями закроется дверь, Изабелла опустилась пepeд сидящим мужем на колени и прижалась к его коленям.
   Яркое горячее летнее солнце заливало комнату. В раскрытые окна вливался гомон лесных птиц, крики чаек, запах моря и сладкой земляники.
   -Вы сказали, что семья нужна каждому мужчине! - прошептала Изабелла, сжимая мужа в объятиях. - Это правда?
   Ей хотелось, чтоб оба ее страстных поклонника стали друзьями. И она рассуждала по-женски, - если дон Себастьян и граф де Силлек поймут друг друга, может быть, они и подружатся!
   -Это правда? - повторила она, поднимая к мужу бледное лицо, освещенное мягким светом огромных серых глаз.
   -Мужчины не признаются в таких вещах, Изабелла! - ровно ответил де Силлек, наклоняясь к жене. Ласка, звучащая в его глубоком голосе, и страсть, заставляющая блестеть темные глаза графа, поразили Изабеллу в самое сердце. Она с обожанием глядела в его благородное лицо.
   -Да, - словно разговаривая сам с собой, продолжил граф де Силлек задумчиво, взяв нежное личико жены в ладони. - Бог даровал мужчине крепкое тело, душевную силу и стойкость, чтобы защищать слабых, всех тех, кто не в состоянии перенести бе­д один - детей, женщин, стариков. Если некого защищать, дарить свою силу, служить без ожидания благодарности - вот тогда сердцем мужчины может овладеть странная, затаенная тоска, тоска темных вечеров, чужого смеха за окном. Это я хорошо знаю! Для мужчины навсегда подарить кому-то свою жизнь - совершенно естественно. А меня есть кого защищать, и это настоящее счастье, ей-богу!
   Взгляд его вспыхнул. Граф, лаская, провел пальцами по виску Изабеллы.
   -Не бойтесь ничего, дорогая, я найду способы оградить вас и наше дитя от бед, - шепнул он страстно.
   -О, только не рискуйте собой при этом, Арман, мой господин, мой возлюбленный!
   Де Силлек излучал силу, спокойствие, и надежность, и молодая женщина ни за что на свете не хотела бы оставить любимого. Он заключил Изабеллу в объятья.
   -Вы дрожите, душа моя? Отчего же?
   -Эй!- Позвал влюбленных из- за дверей де Порто.- Вы идете обедать? Да? Утка уже на столе.
   Они уже отдавали уже должное испанскому десерту - сладкой крупной землянике со сливками, когда из комнаты наверху Изабеллу позвал де Арамисец.
   -Прошу прощения, что мешаю обедать вам, графиня, но Луи хочет видеть вас!
   У Изабеллы сжалось сердце. Она украдкой взглянула на мужа, ожидая его слов. Тот кивнул.
   Изабелла медлила, поднимаясь по лестнице, так не хотелось ей видеть влюбленные глаза человека с жестокой судьбой! Она вздохнула, появившись перед ним.
   Дон Себастьян был еще очень слаб, но уже сел в постели.
   -Идите, дети мои! - мягко сказал он Джулии и Анри. - Вам следует отдохнуть. Не волнуйтесь за меня, со мной останется донья Исабель.
   -Мы скоро вернемся!- Пообещала Джулия. Анри обнял невесту за талию, и они удалились.
   Изабелла тоскливо проводила их глазами, потом подошла открыть настежь окна и впустить в комнату животворный, соленый воздух Средиземного моря, который был полезен раненому. Дон Себастьян, не опуская глаз, наблюдал за ней. Он открыто наслаждался ее присутствием, уютом и нежностью, которыми было пропитано все существо; светом и мягкостью ее глаз, которые светились расположением, даже когда она сердилась.
   Было очень жарко. Деревья и колючие кустарники вокруг дома застыли будто статуи, сжигаемые зноем. Изредка ветер приносил горячий запах трав с Пиренеев и все вокруг изнемогало от его обжигающего дыхания. И только мирт, ладанник и олеандр с готовностью подставляли солнцу свои жесткие, ярко- зеленые листья.
   -Вот мы и встретились, любовь моя! - Приглушенно молвил дон Себастьян, чувствуя, как тает его сердце. Изабелла стояла в профиль к нему и казалась необычайно прекрасной и отчего- то совершенно недоступной.
   -Не говорите сейчас о любви, прошу вас, мой друг!- С усилием попросила она, тряхнув головой и обреченно опустилась на жесткий табурет у кровати раненого. - Расскажите мне, как вам удалось уйти из замка дона Лонса.
   Странной радостью вспыхнули синие глаза дона Себастьяна, а щеки слегка покраснели от удовольствия. Дон Себастьян был явно обрадован интересом графини к его судьбе.
   -Гранд обезумел, когда утром обнаружил, что вас нет.- Начал рассказывать раненый.- Как только он ни лютовал! Я сказал ему, что в последнее время вы расспрашивали меня о дороге на Барселону и о французских кораблях, входящих в этот порт. Гранд сразу же помчался со свитой туда, а я получил возможность спокойно уехать.
   -Слава всевышнему! Благодарю вас! Вы сделали для меня так много!
   -Донья Исабель, я сделаю для вас все!- смущенно и в то же время гордо добавил он. - И, если я не смогу испытать счастье с вами, я, по крайней мере, найду счастье в вашем!
   -Такие слова огорчают меня!- произнесла Изабелла тихо. Ее так и подмывало погладить несчастного по голове, как сделала бы мать, сочувствуя ребенку, но она не должна была обнадеживать своего друга, чтобы не причинить ему боль в дальнейшем. - Дон Себастьян, уверяю вас, я действительно не принесу вам счастья!
   Шрам на его щеке мучительно дернулся, а его глаза гляну­ли с нежным укором, словно он был из тех несчастных, кто от природы нем!
   -Когда вы уехали, я совершенно без сил добрался до моей комнаты,- признался он,- внезапная лихорадка...Я умирал от жара, и уже мысленно простился с вами навсегда. Но внезапно было мне видение: вы с такой же грустной улыбкой, как сейчас, склонились надо мной и положили руку на мой горящий лоб, и меня сразу перестал сжигать жар. Я смог дышать спокойно, а не изнемогать от жара свечей! Вы сказали мне - о, я хорошо помню ваш мягкий мелодичный голос!- "Уезжайте быстрее. Здесь вы умрете!" Донья Исабель, любимая, зачем вы приходили? Чтоб не дать мне умереть? Значит, вы хотели, чтобы я жил?
   Изабелла слушала его, закрыв рот ладонью, словно опасаясь внезапного своего рыданья или стона. По щекам ее скатывались слезы жалости. Дон Себастьян с лихорадочно блестевшими глазами резко наклонился вперед. Глаза его впились ей в растерянное лицо.
   -Я рад, что уехал из замка!- быстро продолжил он.- Я бредил вами, мое солнце, я мечтал о вас! Я чувствовал себя сильным - я все могу сделать для вас. И беспомощным, ибо делать нечего! Не смотрите на меня так испуганно, любимая! Я хочу большего! Безгранично большего! Безгранично хочу! Вы, человек чудесного высшего мира, спуститесь к бедному калеке, который молит только о том, чтоб вы были рядом! Я люблю вас, донья Исабель! Прошу вас, даруйте мне хотя бы крохи вашей любви!
   -Нет! - Воскликнула Изабелла и заметалась по комнате, сжимая виски так сильно, что ей стало дурно. - Это невозможно!
   -Донья Исабель!
   -Вы достойны большего, дон Себастьян! Гораздо большего, чем могу дать вам я! Вас еще полюбит добрая сердцем, верная женщина, подарит вам детей, и вы еще будете счастливы! Но я никогда не буду этой женщиной, что бы вы мне не говорили, как бы ни молили меня о снисхождении! Мой славный, милый друг, никогда!
   Она, как ребенок, протянула ему руки. Дон Себастьян растерянно и непонимающе глядел на Изабеллу. Казалось, он мучительно искал и не находил причин для истерики.
   -Я теперь люблю жизнь только потому, что встретил вас!- Прошептал он страстно.-­ И вы не отнимите у меня мою любовь. Посмотрите, я бросил все! Я уезжаю во Францию вот таким - хромым и уродливым, ожидая от людей насмешек и отвращения. И все это для того, чтобы быть с вами, дарить вам любовь, служить вам, защищать вас от бед! Никто еще такой ценой не покупал любовь!
   Изабелла со страхом понимала, что еще немного, и она убьет его своими недомолвками. Сжав зубы, Изабелла вновь села у изголовья раненого. Он нерешительно нашел ее руку.
   -Дон Себастьян, - страшась своих будущих слов, начала графиня,- я должна вам кое-что сказать, чтобы навсегда исключить непонимание между нами. Я никогда не лгала испанскому гранду дон Лонса, как, наверно, вы думали, когда я утверждала, что люблю другого человека. Это правда, сударь. Сердце мое навсегда отдано другому.
   Дон Себастьян так резко отпрянул назад, что жалобно заскрипела кровать.
   -Простите меня! - прошептала Изабелла, не в силах видеть его скорченное под покрывалом тело. - Простите, мой бедный друг. Но то, что я сказала вам, правда! Я могу подарить вам только свою дружбу.
   Дон Себастьян вдруг громко расхохотался. Он смеялся, а она видела только боль, дрожащей на дне его зрачков, горе в тяжелом дыхании, горечь в искаженном от внутренней боли шраме. В эту напряженную минуту, когда у двоих разрывались сердца - у одного из-за безответной любви, принесшей горе, у другой - от жалости, осознания непоправимости и жгучей вины, - открылась входная дверь. Вошли де Арамисец и Джулия.
   -У вас так весело? - изумилась маркиза.
   -Да, у нас весело! - истерически смеялся дон Себастьян. - Проходите, господа, прошу вас! Присоединяйтесь к нашему веселью!
   У Изабеллы страдальчески задрожали губы. Она не могла, не хотела поступить иначе, но каким невыносимо трудным оказался этот разговор. Ах, Изабелла разбила своему спасителю сердце! Он разбился об нее! Не надо, не надо, чтоб об тебя разбивались чужие сердца! А Изабелла - чуткая, деликатная, жалостливая - Изабелла это допустила!
   Графиня выбежала из комнаты, провожаемая громовым смехом дона Себастьяна. На лестнице она попала в объятия Армана, который как раз поднимался наверх.
   -Что случилось, дорогая? - шутливо спросил он. - Отчего это вы так расстроены?
   Изабелла подняла к нему лицо, залитое слезами.
   -Почему же всегда так, о боже! - Воскликнула она, не уже в силах сдерживаться.­ - Почему я приношу всем только страдание! Что мне делать, если я люблю вас, боже мой?! Я жить без вас не могу! А он проклят судьбой и... мн­ой! Я никогда и никому не хотела приносить несчастья и не смог­ла!
   -Ваша любовь принесла мне удивительное счастье, Изабелла,- прошептал Арман, заставляя сейчас стихнуть боль от стрелы ревности, нан­есенной ему откровенными словами Изабеллы. Де Силлек крепко прижал жену к себе, глядя по голове, как ребенка. - Я так счастлив с тобой, любимая, жена моя!
   -Г-жа Изабелла, скорее вернитесь! - закричал Анри сверху. - Нам нужна помощь лекаря! Луи потерял сознание!
   Когда она, холодея, склонилась над доном Себастьяном, ее неприятно поразила его смертельная бледность. Пульс его бился неровно, скачками как при сердечном приступе. Пока Изабелла пыталась привести его в чувство, Джулия тихонько отвела в сторону Анри.
   -Что вы сказали ему? - вполголоса спросила она.- Я слышала, наш испанец что- то спросил у вас про Изабеллу! Что вы ему ответили?
   -Почему вы так этим заинтересовались, милая?
   -Ответьте, это очень важно!
   -Гм... Он спросил, не знаю ли я, кто тот человек, которого любит г-жа графиня! Я сказал, что госпожа Изабелла замужем за присутствующем здесь графом де Силлек и что я немного видел пар, где муж и жена так страстно привязаны друг к другу.
   -И после этого он потерял сознание?
   -Постойте, Жули, вы хотите сказать, что мои слова стали причиной его внезапного обморока? Значит, он не просто так приехал, дорогая? Он приехал за вашей подругой?
   -Все будет с ним хорошо, друзья мои, - обернулась к ним повеселевшая Изабелла. - Ваш брат, г-н Анри, потерял сознание от вполне понятной слабости, от которой кровь прилила к сердцу! К вечеру, самое крайнее завтра утром, он придет в себя.
   Граф де Силлек пристально наблюдал за женой. Странно печальное лицо ее и выступающие порой на глаза слезы говорили са­ми за себя - ее что-то мучило. Графиня часто поднимала взор к потолку, переводила взгляд на Анри и поспешно отворачиваясь, кусая губы. "Считает себя виноватой"!- догадывался проницательный де Силлек, и верное сердце его разрывалось от любви, сочувствия к ней и черной ревности.
   После того, как они поднялись в свою спальню в тот вечер, Изабелла, окончательно измученная совестью, устало села на табурет у зеркала. Рассеянно она водила щеткой по роскошным темным волосам, плащом укрывавшим ее белоснежные плечи. У нее кружилась голова от сознания, что она- она!- причина нечеловеческих страданий брата де Арамисец, спасителя, которому она обязана своей свободой и жизнью! Она не ожидала любви от дона Себастьяна, в которой смешались и страсть, и горе, и длительная разлука с родиной, семьей, страшное одиночество, в котором он пребывал долгие годы, и сейчас растерялась. Раз за разом графиня мучительно вспоминала, что же такого сделала она, что испанец настолько сильно влюбился в нее, и не находила! Была ли она виновна в случившимся? Она не могла ответить самой себе на этот важный вопрос, и это изматывало ее до предела!
   Изабелла так глубоко ушла в тревожные мысли о собственной вине, что не замечала, как на нее смотрит муж. Де Силлек неподвижно стоял у окна, глядя на жену, отрешенно сидевшую перед зеркалом. Она замкнулась в себе, и сейчас с графом рядом осталось лишь прекрасное тело, а душа ее стала ему недоступна! Она не смела пустить любимого в свои думы, но он не хотел, чтоб она страдала одна.
   -Любовь моя! - позвал де Силлек тихо.- Изабелл!
   Она сильно вздрогнула и уронила щетку. Арман поймал в зеркале отражение внезапного испуга, промелькнувшего на ее выразительном личике! "Если я ему все расскажу, он непременно убьет дона Себастьяна!"- подумала Изабелла в отчаянье. Она еще помнила, как граф де Силлек в Париже вызвал на дуэль несчастного герцога Савойского, который позволил себе чересчур рьяно добиваться ее любви, и потом герцог полтора месяца лежал в постели, окруженный заморскими лекарями и духовниками!
   Де Силлек смертельно побледнел, темные глаза его застыли и стали совсем непроницаемыми. Страшная мысль, которую он мужественно гнал весь этот день, пронзила его сердце. Неужели его жена влюбилась в молодого испанца?! Да, похоже, это так! Иначе с чего бы Изабелле так бояться?
   Де Силлек медленно выпрямился.
   -Господи, Арман, что с вами!? - в свою очередь воскликнула Изабелла, оборачиваясь. До этого они смотрели друг на друга в зеркало.
   -Ничего, родная! - произнес он с видимым усилием.
   -О, Арман, не отдаляйтесь от меня! Мне так тяжело без вас одной!
   Де Силлек не отвечая, глядел в окно, где половинка желтой луны висела над ровной гладью моря.
   Теперь уже Изабелла с беспокойством следила за мужем. Де Силлек всегда один на один встречал свои му­ки, никогда не жаловался, предпочитая все беды сам выносить на своих плечах, не обременяя других собою. Он был один! И только любящая душа могла заметить его боль или печаль. Изабелла, конечно, заметила, вскочила, порывисто подошла к мужу и прижалась к его плечу со вздохом удовольствия.
   -Что с вами? - Нежно спросила она, беря его руку и целуя ее в ладонь.
   -Я как-то сказал вам, Изабелла, что приму все, что вы захотите предложить мне. Я это говорю и сейчас. Ты любишь его?
   -О, Арман! - графиня со страстью обняла графа и прижалась лбом к его широкой спине.
   -Ты любишь его, Изабелла? Ответь мне!
   -Нет же! - воскликнула графиня с тихим смехом. - О, любимый, как вы могли такое подумать!
   Де Силлек обернулся и оказался лицом к лицу с женой, которая страстно глядела в его темные необыкновенно выразительные глаза.
   -Мне нужны только вы! - шепнула она застенчиво. - Вы верите мне, радость моя, мой муж?
   Это была правда. Графу де Силлек заведомо и безнадежно проигрывали и самые знатные и богатые, и даме добрые и честные - для Изабеллы существовал только он!
   -Это правда, Изабелл?
   -Я люблю только вас! Как вы могли сомневаться во мне? - шепнула она с нежным упреком.
   -У меня есть кое-какие причины... Один раз, в ранней юности, мне уже пришлось сомневаться в искренности родных, которые ...пытались отравить! Честно говоря, радости мне это все не доставило.
   -Арман! Вы - мой единственный!
   Глаза его вспыхнули радостью. Он легко поднял Изабеллу на руки и опустил на постель.
   -Вы принадлежите только мне! - прошептал он, пылко целуя ее в губы, в шею, в волосы. - И пусть это знают все, моя прекрасная возлюбленная!
   Изабелла засмеялась тем серебряным смехом, что приходил к ней в такие удивительные минуты любовной неги и томящего ожидания. Щеки ее раскраснелись. Когда муж склонился над ней, Изабелла почувствовала восхитительное головокружение.
   -Расскажи мне все-таки, что мучает тебя, любовь моя! - Попросил де Силлек серьезно. Но рука его начала развязывать шнуровку ее бархатного корсажа горчичного цвета - медленно, дразнящее скользя по высокой груди. У него были удивительные пальцы - сильные, когда он держал шпагу или поднимал пистолет и такие нежные, когда граф вот так восхитительно медленно ласкал длинную шею своей красавицы - жены!
   -Де Силлек, вы - искуситель! - Задыхаясь от восторга, весело прошептала Изабелла. - Удивительно, что никто и не подозревает об этом! Вы - просто изумительный любовник!
   -Я знаю.
   -Знаете?!
   -И мне, как чрезвычайно искусному соблазнителю, как вы уже заметили, вы сейчас расскажите все свои тайны, иначе я буду соблазнять вас до бесконечности, пока вы не взмолитесь, мой очаровательный дружок!
   Изабелла смеялась, стократ прижимаясь губами к губам любимого, взлетая на изумрудных и лазоревых волнах счастья прямо к солнцу!
   -Я не отдам вас никому!- шептал де Силлек, освобождая ее из плена корсажа.- Вы слышите, моя прекрасная возлюбленная!? О, Изабелл, как же мне так хорошо с тобой!
   -Только вы владеете моим сердцем, - с восторгом отвечала она, отдаваясь его любви.
   -И все- таки?- спросил он властно, крепко прижимая ее, обнаженную, к своей груди. - Ответьте мне на один вопрос: вы рассказали о доне Себастьяне своей подруге, но не мне. Почему?
   -О, муж мой! - взмолилась Изабелла в восторге, задыхаясь от его близости. - Давайте забудем о нем! Поцелуйте меня!
   -Только после вашего подробного рассказа, любовь моя, - сказал он, хмурясь, но в темных глазах его прыгали бесята. Его теплые руки тем временем искушали Изабеллу, заставляли трепетать в ожидании поцелуев, прижиматься к нему все горячее. - Уж потерпите... Так что же все- таки произошло с вами в Эскуриале? Откуда там взялся дон Себастьян?
   Изабелла прижалась к его плечу губами и блаженно закрыла глаза.
   -Он попал в Испанию совсем маленьким, когда его унесло на лодке в море. Он там и вырос.
   -Я повторю свой вопрос: как он попал в Эскуриал?
   -Его просили оставаться со мной на время, когда гранд уезжал по делам в Мадрид. Дон Себастьян и сам понимал, что его выбрали прислуживать из-за его внешности, ибо я, по мнению дона Лонса, никак не могла влюбиться в него или начать доверять. Он давно уже хотел бежать на родину, но не мог решиться из-за раненой ноги. Вы знаете, Арман, в юности, пытаясь пробраться во Францию, он сорвался со скалы в Пиренеях и, тем не менее, выжил!
   -Очень жаль, конечно, но приключения испанца со шрамом волнуют меня, признаться, мало. А если быть совсем честным, не интересуют совершенно!
   -Вам его не жаль?
   -В его жизни не случилось ничего такого, чего бы не было в судьбах прочих людей! Расспросите любого из своих друзей, хотя бы де Порто! Может быть, в минуту откровенности, они и поведают вам вещи почище того, что вы мне рассказали о доне Себастьяне! Но никто из этих людей не просит снисхождения, не плачется о несчастной судьбе. Ведет себя так, будто ничего страшного с ними и не происходило! Но что это я? Мне совсем не хочется, чтоб он присутствовал сейчас в ваших мыслях, да и в моих тоже!
   Изабелла со вздохом удовольствия потерлась щекой о его широкую грудь, видневшуюся из- под расстегнутой рубашки с кружевами. Судорога страсти проходила по ее телу, а колени дрожали от желания, которое немилосердно терзало ее! Де Силлек продолжал искусно разжигать любимую, проводя ей ладонью по атласу бедер, отчего она трепетала в его объятиях!
   -И как же вы поступите, Арман, чтоб я забыла о существовании испанца?
   Глаза де Силлек потемнели.
   -Не подстрекайте меня, моя любовь, моя душа!
   -Обнимите меня, Арман, прошу вас, и не выпускайте из своих объятий никогда, никогда!
   Дон Себастьян мог только догадываться, что происходит в других комнатах маленького домика и от понимания этого всю ночь кусал губы! Только после рассвета ему удалось немного задремать. Да и то, он вскоре открыл глаза и с трудом приподнялся, разбуженный тихим смехом в углу комнаты. Там целовались Джулия и Анри, который совмещал тщательно продуманный план соблазнения маркизы с дежурством у постели раненого брата!
   Анри блаженствовал в кресле, развернутым к раненому спинкой. На коленях у него сидела Джулия. Со своего места дон Себастьян видел ее обнаженное плечо и неж­ное, чудесной округлой формы колено, на которое опиралась красивая смуглая ладонь Анри. Джулия тихонько смеялась и время от времени клала головку на плечо жениху. И тогда ее тщательно завитые золотистые локоны рассыпались по груди де Арамисец блестящими прядями.
   -О, моя восхитительная соблазнительница! - Шептал молодой мушкетер и гладил ее колено. - Вы - сама женщина и само дитя!
   -Что вы со мной делаете, Анри? - блаженно вздыхала Жули, отдаваясь сладостным ощущениям, когда он медленно обнажил ее бедро. О, кожа маркизы казалась совсем белоснежной на фоне лилового атласа платья.
   -Ты чудесна! - восхищенно воскликнул де Арамисец так, что она покраснела. С восторгом Джулия де ла Шпоро открывала для себя пленительный мир мужчины и женщины.
   Дон Себастьян, не видя, глядел на дрожащие колени Джулии, кожа которой словно расцветала под теплыми прикосновениями любящей см­елой руки. В эти неповторимые для нее минуты дона Себастьяна сжигала безумная ненависть.
   Жгучее чувство к тому человеку, возлюбленному Изабеллы, буквально пронзало тело француза огненным копьем. Дон Себастьян был взбешен своим недальновидным поступком, тем фактом, что помог любимой бежать от дона Лонса! Руки его в пароксизме отчаянья царапали повязку на груди. Если бы не его сентиментальность, донья Исабель не оказалась бы в объятиях этого графа де Силлек. Графа, который имел над гордой Изабеллой такую власть!
   Дон Себастьян сжал зубы. Де Силлек вчера только губами позвал Изабеллу, и она подчинилась ему без слов, ушла, оставив несчастного раненого! Неистовая ревность вызвала на белые губы дона Себастьяна стон. Мучительное воспоминание о ее жестоких словах ранило его вновь! Она его не может любить, даже другом называть не станет, ибо верна другому человеку! Вот как?! Ну что же, мы еще посмотрим, кто здесь мужественнее, преданнее и нежнее!
   У дона Себастьяна хватило сил, которые поддерживали ярость и желание увидеть самую восхитительную из женщин, встать и с трудом одеться.
   Увеченная собой пара у окна не замечала его, пока Джулия вдруг не обернулась. Дон Себастьян, полностью одетый, стоял, держась за стену, с таким лицом, что на него было страшно смотреть! Смущенная, девушка стремительно соскочила с колен Анри и одернула юбку. Пока она, застегивала лиф, де Арамисец с улыбкой следил за полными очарования и смущения жестами любимой.
   -Черт возьми, я готов смотреть на вас часами, моя г-жа де ла Шпоро!- шепнул он и громко добавил: - Вы нас напугали, Луи! Не рано ли вам подниматься?
   Джулия тоже подошла к понуро сидящему дону Себастьяну и положила ладонь на его сцепленные пальцы.
   -Не надо так терзаться! - мягко попросила oнa, намекая на что- то само собой разумеющееся. - Прошу вас! Для вас же лучше, если вы будете держаться спокойно!
   Дон Себастьян непримиримо отнял руку.
   Де Силлек с женой уже ждали всех в столовой. Граф беспечно листал какую- то старую потрепанную книгу, расположившись в кресле у окна с видом на синее ясное море. Изабелла ставила на стол голубые, будто французский королевский штандарт, цикламены. Из кухни доносился грохот кастрюль - это слуги готовили завтрак. Де Порто ввалился в дом, неся в руках ведра с водой, которые на его фоне казались игрушечными.
   -Доброе утро, Исаак! - приветствовал его де Силлек. Он бросил книгу и потянулся.- Что-то вы рано встали сегодня.
   -Ох, ваша Испания действует на меня благотворно, замечаете?
   -Вы всегда были бесподобны, милый де Порто!- отозвалась Изабелла нежно.
   -А вы - любезны, прекрасная моя госпожа! Но где же де Батц?
   -Иду!- отозвался сверху унылый голос Шарля. Он спустился по лестнице, на ходу криво застегивая мятый камзол и страшно зевая. - Какого черта, де Порто, мы с вами до утра играли в кости? Доброе утро, госпожа Изабелла! Вы прекрасны! Госпожа Джулия, вы, как всегда, обворожительны!
   -Льстец!- заметила Джулия удовлетворенно.
   Глаза де Силлек и дона Себастьяна встретились. Последний, дрожа от ненависти, поспешно отвел взор, ибо боялся окончательно потерять голову и натворить каких- нибудь больших бед.
   Изабелла, занятая цветами, счастливо улыбалась.
   -Что- то неладное с испанцем, ты уже заметила!?- прошептала ей Джулия на ухо. - Он сегодня сам не свой. Будь осторожна, не подыграй испанцу случайно, а то твой грозный супруг того и гляди, выхватит шпагу и придется нам хоронить дона Себастьяна!
   -Здравствуйте, донья Исабель! - сурово сказал испанец, однако, не делая попытки подойти к графине ближе.
   -Я так рада, что вы пришли в себя! - несколько смущенно произнесла Изабелла. - Господа, прошу всех к столу.
   Весь завтрак она просидела как на иголках, злясь и негодуя на дона Себастьяна. От симпатии к нему не осталось и следа! Дон Себастьян, презрев все законы гостеприимства, бросал на ее мужа такие взгляды, что графине становилось не по себе! Казалось, испанец с трудом сдерживается, чтоб не сказать какую- нибудь дерзость людям, которые приютили его и спасли ему жизнь! Каждый раз, когда де Силлек что- то говорил, красивые губы Дона Себастьяна презрительно кривились. Но граф, даже если и заметил что - то враждебное в поведении гостя, держал себя безупречно, в то время как дон Себастьян демонстрировал крайнюю враждебность! И с каждым мгновением Изабелла все больше и больше восхищалась графом де Силлек и негодовала на гостя! Она, привыкнув к взвешенным решениям мужа, надежно защищенная от легкомыслия его рассудительностью и мудростью, никак не ожидала откровенного непримиримого поведения дона Себастьяна и начинала всерьез злиться!
   -Идемте сейчас к морю, дopoгaя г-жа Жули! Вам нужно прогуляться!- предложил Анри невесте после завтрака, намекая ей на что- то приятное.
   -О, нет! - неожиданно отказалась Джулия, видимо, явно желая переговорить с подругой наедине. - Мы с Изабеллой сами хотим освежиться! Правда, Изабелла!?
   -Да неужто? - Де Арамисец, наливая любимой вина, скользнул рукой по ее бедру, и Джулия оживленно повторила: - Да, Изабелла?
   -О, да! А вы поедите к границе? - спросила Изабелла у де Батц.
   -Нет, мы вчера с Исааком не докончили игру! - заявил де Батц. Тот, не отрываясь от поглощения утки, натертой пахучими травами по какому- то местному рецепту, что- то согласно промычал.
   -Мы останемся с Луи дома! - произнес Анри. Но, к его удивлению, тот покачал головой:
   -Я очень устал, г-да, и неважно себя чувствую. Мне следует отдохнуть!
   -Тогда мы будем прогуливаться недалеко от вас, дамы! - нашелся де Арамисец. - Г-жа Жули, ваша совершенная красота нуждается в постоянном сопровождении, я это теперь точно знаю!
   Изабелла и Джулия, прихватив корзину с провизией, отправились на морской берег, обещая вскоре вернуться. Джулия то и дело поднимала юбку платья, чтобы не запачкаться ароматной прозрачной смолой сосен, что в изобилии росли здесь. Изабелла шла в своей короткой, по щиколотку, юбке, шуршала ногами по высокой траве и с улыбкой наблюдала за подругой.
   -Жули! - вздохнула она, они вышли к морю. - Ты неисправимая модница!
   -Я хочу очаровывать!
   -О, тебе это удается более чем!
   Они медленно шли, смеясь над всякими пустяками, наслаждаясь чистым дыханием моря, которое синело из-за стволов каменных дубов - просторное, веселое, все в бликах солнца. Рыжие белки скакали по деревьям над головами юных подруг и бросали на землю скорлупу от орехов. Резкий цокот сливался со свистом малиновок в глубине действенного леса. То дышал благословенный край - Пиренеи.
   Изабелла и Джулия бросили на длинные плоские камни плащи и корзину. До моря оставалось несколько метров желтого, мелкого, как мука отличного помола, песка. Безлюдную ­людную гладь моря оживляли только желтые бабочки, непонятно за­чем вторгшиеся в чуждое им пространство.
   -Жули! - раздался из леса голос де Арамисец, слегка приглушенный расстоянием. - Милая, идите сюда скорее!
   -О, это мне нравится, - шепнула Жули. - Сейчас будет настоящее любовное приключение!
   Она кокетливо поправила волосы и скрылась за деревьями. Изабелла, посмеиваясь про себя, расшнуровала корсаж, намериваясь чуть освежиться. Вода манила ее, но шнуровка корсажа была сложной. Пока Изабелла, досадуя, разбиралась с ней, позади вновь зашуршал песок. Изабелла скинула туфли и высоко подняла волосы, скрепив их булавками. В таком пикантном виде она обернулась.
   -Джулия, помоги мне! - начала она и отшатнулась. Дон Себастьян, уперев руки в бока, сурово стоял перед ней. Вся его мощная тяжелая фигура выражала решимость.
   Они молча созерцали друг друга в течение довольно долгого времени. Изабелла, все еще держась за корсаж, разглядывала его с испугом и недоумением.
   -Дон Себастьян! - наконец мягко позвала она. - Что это значит, друг мой!?
   -Это я звал вашу подругу, она приняла мой голос за голос моего младшего брата! Я отослал ее, ибо хотел поговорить с вами, донья Исабель!
   -О чем, мой друг?
   -Донья Исабель! - произнес он странным жалобным голосом.- Не мучайте меня, прошу вас! Скажите мне, что солгали, скажите, что вы вовсе не любите графа де Силлек.
   Изабелла со страхом понимала, что находится в крайне неудачном положении. В полуодетом виде, наедине с доном Себастьяном, на пустынном побережье - она волей- неволей должна была соблазнять его! Но удержать его тоже может только она! И если сейчас она испугается и не остановит его, судьба дона Себастьяна будет решена! Если он сейчас не справиться с собой, броситься к ней с намерением подчинить, тогда друзья-мушкетеры убьют его, горя пламенем справедливой мести!
   -Дон Себастьян, я сказала вам правду, но это не значит, что я не считаю вас своим другом! - произнесла Изабелла твердо. - Я до конца дней буду питать к вам искренние дружеские чувства. Вы восхищаете меня своими мужеством, добротой, рассудительностью! Останемся друзьями, дон Себастьян.
   -Друзьями! - хмуро повторил он. - Как вы это легко сказали... Вы что же, сеньора, всерьез ждете от меня благородства?
   -Да, жду!
   -Но я не святой апостол, донья Исабель - я мужчина, и мужчина, который безумно любит вас.
   -Дон Себастьян, возьмите себя в руки!
   -Вам явно нет до меня дела, но вы должны помнить­, что я сделал для вас много, очень много, донья Исабель!
   -Да, конечно! И я очень ценю вашу помощь!
   -А хоть каплю благодарности от вас я могу получить? Хоть крошечную каплю? Или вы столь же жестоки, как вот эта бездушная земля, как море, как Испания?!
   Он шагнул к ней. Изабелла быстро отпрянула. Теперь их разделяло всего несколь­ко футов.
   -Мой друг, - с сочувствием опять начала Изабелла,- не надо говорить такие печальные слова, прошу вас! Вспомните - теперь у вас появилась семья. Еще неделя - и вы уедите во Францию. Сколько лет вы об этом мечтали, вспомните!
   -Да! - воскликнул он, распаляясь. - Урод, значит, даже не может глядеть на вас, ибо мой отвратительный вид оскорбляет вашу совершенную красоту?! А я ведь имею сердце, живое сердце, и я обожаю вас, донья Исабель! Я прошу от вас только один поцелуй! Нет? Вы качаете головой, отказывая мне в поцелуе, а тем временем ваш супруг может обладать вами в любое время, когда только пожелает!
   Изабелла с беспокойством видела, как угрожающе расширились зрачки его синих глаз.
   -Но вы все- таки будете моей! - в исступлении желания закричал дон Себастьян и тише добавил: - я умею быть нежным, уверяю вас. Подарите мне поцелуй и, уверяю вас, вы отнюдь не испытаете отвращения!
   -Нет, друг мой! И я уверена, вы более не станете настаивать. Вы же не хотите, чтоб я боялась вас?
   -Вы не будете меня бояться, вы будете счастливы!
   Он стал неотвратимо наступать на нее, и Изабелле пришлось отходить к морю, со страхом осознавая, что если только побежит прочь, то уже не остановит его. Дон Себастьян вынудил ее почти вступить в воду.
   -Вы, значит, хотите, чтобы я ненавидела вас!? - воскликнула Изабелла, собрав всю свою волю, чтобы удержать его от непоправимого поступка. - Сударь, если вы проявите сейчас неблагоразумие, я возненавижу вас! Я никогда больше не взгляну на вас, вы понимаете!?
   Дон Себастьян остановился, но расшнурованный корсаж графини и белоснежная красивая грудь Изабеллы как магнит притягивали его, а раскрасневшееся ее выразительное личико вызывало непреодолимое желание пок­рыть его пылкими поцелуями. Он бросился вперед! Изабелла не успела вскрикнуть, как вдруг оказалась в железных объятьях дона Себастьяна. Он яростно впился губами в ее губы, а сильные руки его стали разрывать ей рубашку.
   -Прекратите, слышите! - кричала она, сопротивляясь ему изо всех сил. Но дыхание дона Себастьяна становилось все тяжелее. Изабеллу страшил его обезумевший вид. Ее друг словно опьянел, даже сильная пощечина - одна, другая, третья! - не отрезвила его.
   Дон Себастьян попытался сбить женщину с ног, но она выскользнула у него из рук и стремительно понеслась к лесу. В этот момент она и увидала, что к ним по берегу бегут друзья. Изабелла упала в объятия мужа, тяжело дыша и стягивая на груди разорванный корсаж. Дон Себастьян бросился было за ней и вдруг остановился. У де Батц и де Порто блестели в руках шпаги. Де Арамисец остановился дальше всех - он не смотрел на брата. 3а его спиной пряталась Джулия.
   Все было кончено! Нелицеприятные намерения дона Себастьяна насильно обладать чужой супругой стали очевидны всем! Он в отчаянии огляделся. Де Силлек молча утешал Изабеллу, потом медленно поднял глаза. Взгляды соперников скрестились, как две блестящие шпаги. В молчании этих двух мужчин словно слышался роковой гром. Если бы они бросились друг на друга, сделали гневный жест - в этом было бы меньше презрения или угроз, чем во внешнем их безразличии.
   -Г-жа де ла Шпоро, - сказал де Силлек скучным голосом, - прошу вас, уведите отсюда мою супругу.
   Изабелла судорожно всхлипнула. Она с ужасом глядела в его суровое непреклонное лицо. А вот дон Себастьян вдруг потерял свою решимость и яростное желание и испытывал сейчас только щемящую грусть и тоску. Ему стало абсолютно все равно, что здесь решат. Изабелла де Силлек, это ясно, отныне никогда не полюбит его. Она до самого чрева всегда будет одержима другим мужчиной, черноволосым темноглазым красивым французом.
   -Нет! - закричала Изабелла в ужасе. - Нет, Арман!
   -Вы должны уйти, сударыня.
   -Арман, умоляю вас, смилуйтесь, ведь дон Себастьян - мой друг! Он спас меня, он помог мне бежать, иначе бы испанец растерзал меня, Арман! Вы слышите!?
   Изабелла дрожала как в лихорадке, в ужасе при виде мрачных несговорчивых лиц своих друзей. Дон Себастьян, будто очнувшись от ее испуганного возгласа, глянул на любимую женщину словно впервые. Ее страх не оставлял сомнений в серьезности намерений этих мужчин, которых она хорошо знала. Они его убьют! Но она сейчас благородно встала на его сторону, ибо не могла допустить, чтобы убили ее спасителя, брата ее друга! В этом была вся донья Исабель! Добрая, нежная, справедливая, чувственная! О, конечно, теперь стало понятно, почему и этот французский граф с таким суровым лицом и горящими глазами любит ее до умопомрачения! Она будет сейчас сражаться за жизнь дона Себастьяна до конца, но любит все равно только графа де Силлек!
   Лицо дона Себастьяна вдруг странным образом изменилось - стало старше и светлее. Морщины на лбу разгладились, словно любовь своим крылом стерла ненависть и отчаянье в его сердце. Он тоже любит донью Исабель, и, стало быть, он поможет ей, сделает то, что нужно ей, но за что заплатит болью собственного сердца.
   -Сударь! - глубоко вздохнув, тихо произнес дон Себастьян, обращаясь к Арману. - Госпожа де Силлек не любит меня, а я, к глубочайшему моему сожалению, отказывался понимать это. В другое время я никогда бы не осмелился приблизиться к г-же графине, так велико мое почтение к ней. Но виной моего неуважительного отношения к вашим милостям временное помутнение моего рассудка, вызванное, как вы знаете, тяжелым ранением. Уверяю вас, отныне я даже своим видом не оскорблю вашу супругу, сударь.
   Дон Себастьян сдержал невольную дрожь, произнося эти мучительные для него слова, отчего голос его вдруг прозвучал резко. Жертвенность оказалась невыносимой. Дон Себастьян знал, что поступил как человек благородный и мужественный, признавая свое поражение, но знал также, что это поражение в любви до конца его жизни ляжет на плечи чугунной плитой. Он с тоской отвел глаза от Изабеллы.
   Понимание скользнуло по бесстрастному лицу де Силлек. Он тоже знал, отчего испанец настолько безумно влюбился в его жену, что презрел все законы гостеприимства и даже честь дворянина! Изабелла вызывала любовь окружающих не только своим безупречным внешним видом, изысканными манерами, прямым и честным нравом, умением в любых обстоятельствах оставаться самой собой! Богатство ее удивительной души - доброта, верность, милосердие, храбрость!- оказались много привлекательнее и важнее красивой внешности!
   -Я приношу вам свои извинения, г-н граф!- произнес дон Себастьян хрипло и поморщился, так невыразительно и отчаянно прозвучал его голос. - Я приношу вам свои извинения, г-жа графиня.
   -Хорошо, сударь!- медленно ответил де Силлек. - Я согласен понять вас, принять ваши извинения и не задерживать более!
   Де Батц взял под руку Джулию.
   -Идемте, госпожа маркиза! - шепнул он.- Как я понимаю, дон Себастьян уедет сегодня же, но прежде братьям будет нужно хорошенько поговорить. Не станем смущать их своим присутствием, мрачными лицами и острыми шпагами. Идемте со мной, дорогая маркиза! Я постараюсь развлечь вас не хуже нашего де Арамисец!
   За ними и четой де Силлек ушел и де Порто. Он, не переставая, вслух восхищался мужеством Изабеллы, благородством Армана и находчивостью Жули, которая, не найдя Анри в лесу, сразу что- то заподозрила, быстро вернулась к морю и, застав подругу в чрезвычайно затруднительном положении, не стала вмешиваться немедленно, а помчалась звать друзей на помощь.
   Де Арамисец, оставшись один, без друзей, несколько мгновений смотрел на понуро сидящего на берегу моря брата, что- то сосредоточенно обдумывая, потом неслышно подошел и положил руку тому на плечо.
  
  

Глава 33

  
  
   Дон Себастьян уезжал тем же вечером. Его провожали только Анри и Джулия. Дон Себастьян, весь в черном, cypoвый и холодный, стоял на пороге дома. Ветер развевал его длинный плащ и траурные перья на шляпе.
   -Право, может быть, не стоит тебе оставлять нас?- в который раз с сомнением спрашивал де Арамисец. - Я могу попробовать уговорить г-на графа. Он наверняка бы пошел мне навстречу и позволил доехать тебе до Экс- де - Прованса! Мы могли бы вместе вернуться домой, как хотели. Ведь ты, как никак, мой единственный родственник!
   -Теперь это не имеет смысла!- отрывисто ответил дон Себастьян. - Я должен оставить вас!
   -Куда ты все - таки едешь?
   -Должно быть, в Алжир или Португалию, где меня знают. Я не успел рассказать, но меня хорошая деловая репутация, моими компаньонами являются несколько богатых купцов Британии и Алжира. Годы плена не прошли даром.
   -Приезжай к нам, когда сможешь, либо в наше поместье, либо в Париж, к г-ну де Тревилю.
   -Да,- сказал дон Себастьян.
   -Мы будем рады видеть тебя.
   -Да!
   -Помни, что у тебя теперь есть родные, которые беспокоятся за тебя.
   -Да!
   -Приезжай обязательно, когда только сможешь!
   -Да.
   Изабелла плакала. Она отправляла дона Себастьяна в неизвестность и, тем самым, обрекала его на еще большее одиночество - ведь испанец теперь знал, что у него есть семья, есть брат, но не мог он больше быть с ним, узнать больше об истории своей семье, о случившейся много лет трагедии, не мог, поделится воспоминаниями, отогреться душой рядом с младшим братом и его возлюбленной! Ему нужно было бежать! Как же так случилось, что единственная жен­щина, которая могла дать ему счастье, не хотела сделать этого и заставила его стать изгнанником?
   Прижав насквозь мокрый платок к губам, графиня отвернулась от душераздирающей сцены внизу.
   Дон Себастьян поднял голову.
   -Донья Исабель,- крикнул он хрипло,- я знаю, вы там. Уходите! Мне будет тяжелее уехать, если я буду знать, что вы плачете обо мне!
   Изабелла отошла от окна, где стояла, прячась за ставнями.
   -Она ушла?- спросил дон Себастьян брата, глядя прямо перед собой.
   Де Арамисец кивнул.
   -Так всем будет лучше!- прошептал дон Себастьян. - Прощай, брат! Прощайте, донья Джулия! Будьте счастливы, дети мои.
   -Прощайте!- сказала Джулия грустно.
   Дон Себастьян поднял голову к окну. Губы его шевелились, словно он читал молитву или прощался. Потом он с трудом сел в седло и, сжав зубы, пустил лошадь в стремительный галоп. Изабелла не удержалась и посмотрела ему вслед. Дон Себастьян уезжал все дальше... Вот черный всадник мелькнул среди деревьев в последний раз и исчез. Затих топот копыт лошади как последние напоминание, что дон Себастьян жив. Он мужественно уезжал от Изабеллы, влюбленный, одинокий, один на­всегда. И даже черный костюм его казался оперением изувеченного ворона, который слишком любит, чтобы быть в тягость.
   -Идемте, Анри, - ласково позвала Джулия, беря под руку своего задумчивого жениха. - Мы уже больше ничем не поможем ему. А вы не грустите, все всегда к лучшему, как сказано в Писании!
   -Я действительно чувствую себя не очень хорошо, - медленно согласился де Арамисец со скорбным выражением лица. - Проводите меня поскорее до моей комнаты, где, я, надеюсь, вы сможете утешить меня, опечаленного!
   Тем временем, Изабелла дала волю слезам, которые вот уже несколько часов душили ее. Она одна виновата од­на в том, что случилось! Теперь никогда она не сможет услышать слово "Испания" без того, чтобы не вспомнить преданное сердце, которое сожгло себя ради нее.
   А в лесу было неправдоподобно тихо, словно красота самопожертвования, доброта, страдание и мужество дона Себастьяна заворожили весь мир. Все существо Изабеллы стремилось к графу де Силлек, и она была уверена в том, что правильно сделала, оттолкнув от себя дона Себастьяна. Но почему же тогда так болело сердце от сознания какой- то тяжелой вины перед ним, перед собой, перед мужем? Изабелла ведь не лгала, не изворачивалась, не изменяла себе! Графиня не осознавала, рыдая, что другая вина перед доном Себастьяном мучила ее, вовсе не нанесенная рана - отказ в любви. А то, что вольно или невольно, Изабелла заставила его обнажить перед глазами непосвященных его самые сокровенные тайники души. Она страдала оттого, что все увидели истинное переживание дона Себастьяна, которое должна была видеть она одна - любовь! Тяжелое испытание для человека, который имел некрасивую внешность и боялся показать себя беззащитным и трепещущим. Куда теперь он уедет, знает один бог! И в этом тоже ее бесконечная вина.
   В комнату вошел де Батц.
   -Уехал?- спросил он невозмутимо.
   Изабелла вздрогнула и растерянно обернулась. Удивительно, но она испытала невероятное облегчение оттого, что он так просто заговорил с ней.
   -Да, уехал.
   -Прекрасно!
   -Шарль, я чувствую себя ужасно! Нет мне прощенья, Шарль! Как же мне жить теперь, ведь я разлучила братьев!
   -Гм...
   -Меня, наверно, сейчас проклинают и дон Себастьян, и де Арамисец, и Арман!
   -Это и есть причина ваших слез? О, вовсе незачем страдать по этому незначительному поводу,- Шарль смешно наморщил лоб, словно подбирая слова, которыми обычно не пользовался. - Этому испанцу вы подарили семью, у него теперь появился брат, будет невестка и, бог даст, голубоглазые милые племянники! Что касается Анри... Между нами, дорогая графиня...
   -Что такое?
   -Если бы дон Себастьян остался и сегодня уехал с нами в Париж, у Анри завтра не было бы его баронства. Как старшему брату в семье де Арамисец, дону Себастьяну перешли бы и земля и баронский титул.
   -Ах, я не подумала об этом!
   -Вы сами понимаете, как было бы тогда Анри с его планами жениться! Ему и так придется кровью завоевать титул никак не меньше маркиза, чтоб взять в жены вашу высокородную подругу. Если бы в Париже узнали, что у Анри нет больше поместья, госпожу де ла Шпоро тут же бы выдали за сына маршала Бассомпьера, который, как я знаю, совсем недавно опять сватался к ней!
   -Teм более, - раздался голос графа де Силлек, - что дон Себастьян, уезжая, сделал то, что должен был сделать уже давно: отправиться искать свое место в жизни.
   Де Силлек вошел в комнату и остановился рядом с Шарлем.
   -Он и во Франции чувствовал бы себя изгоем, Изабелла, уверяю вас, ибо и там он не смог бы проявить себя. Он бы вернулся к горестным воспоминаниям, и они разрушили бы его душу! Такому деятельному человеку, как он, нужно дело, в котором он показал бы свои способности, к чему бы приложил свои обширные знания людей и огонь благородного сердца.
   -Вот именно! - подтвердил де Батц, - Арман - вы поистине необыкновенный человек. Я хотел сказать то же самое, но не смог подобрать слова!
   -Теперь, будем надеяться, дон Себастьян найдет дело, которое придется ему по душе.
   -Вот видите, это очень хорошо для нас и для него, что он уехал, милая г-жа графиня! - продолжил Шарль. - Он еще будет счастлив!
   Изабелла в душе была согласна с ними. Несомненно, каждому нужно хотя бы раз в жизни уйти из навязанной атмосферы жизни, чтобы найти себя, заплатив за это борьбой, тоской, снежной пылью, осевшей на одежду. И только тогда, на своем месте, человек забудет и о своем уродстве, и об одиночестве - ибо придет любовь и здоровье, друзья и родные. Короче, счастье!
   Изабелла глаз не сводила с де Силлек. Как он мудр, с какими добротой и уважением к дону Себастьяну он утешал Изабеллу. Его кровное благородство проявлялось во всем и даже окружающие заражались его благотворной атмосферой.­
   -Любовь моя! - прошептала Изабелла в волнении.
   Поймав ее пылкий, влюбленный взгляд, де Силлек облегченно вздохнул. Он сразу потерял свою недавнюю суровость и улыбнулся. Его теп­лый взгляд согревал Изабеллу, нежил ее, ласкал. Только на нее, одну из всех женщин де Силлек смотрел так - со страстью и доверием. И Изабелла больше не могла быть вдали от любимого. Она подошла к мужу и спрятала мокрое лицо у него на груди, вся, отдавшись ощущению ослепительного счастья.
   Он увел ее. Солнце уже садилось, заливая мягким розовым светом их маленькую комнатку и бросая блестящие блики на волосы Изабеллы. Море блестело как серебряная чаша.
   Де Силлек приник к губам жены со страстью.
   -Вы заставили меня страдать! - прошептал он глухо тем самым тоном, каким делаются самые мучительные и сладкие признания. - Вы заставили меня впервые в жизни испытать, что такое ревность и отчаянье, дорогая моя! И у меня, вынужден признаться, эти черные чувства отнюдь не вызвали радости! Я и не знал до этого, что это такое - сходить с ума от ревности! Изабелл, это просто ужасные чувства!
   Изабелла расцветала под его любящим взором. Глаза ее сияли.
   -Многие желают вас, душа моя, моя Изабелл! Но вы принадлежите только мне, хоть и доставляете мне порой минуты боли!
   Изабелла с любовью ласкала его лицо, зажигая в его темных выразительных глазах огонь страсти.
  
  

Глава 34

  
  
   Стояли необычайно жаркие дни даже для Пиренеев. Ослепительно блестящий шар солнца висел в ярко- синем небе, изливая на землю обильные потоки зноя. Если бы не многочисленные глиняные чаши с водой, в комнатах было невозможно бы находиться. Вода впитывала себя жару и, если закрыть ставни, на несколько часов в помещении устанавливалась приятная прохлада.
   Джулия лежала на низком ложе, вцепившись пальцами в одеяло. Губы ее казались алыми от поцелуев. Де Арамисец, опираясь о ее приподнятое колено, сидел подле нее. Глаза его пожирали все пленительные изгибы ее тела, облаченного в синий атлас. Джулия смущенно отвела глаза, так возбуждало и волновало ее это восхитительное разглядывание. Это было так же необычно и прекрасно, как их ласки, переминающиеся такими вот томной негой и отдыхом.
   -Моя возлюбленная!- шептал де Арамисец в своей обычной восхитительной манере.- Бог свидетель, я держу в объятиях саму красоту!
   Губы Джулии раскрылись, как алый цветок, открыв взору блестящие зубки. В ее улыбке таились ожидание и зов. Де Арамисец не мог отвести от невесты глаз. В ней он нашел сродное ему понимание любви, неопытную, неискушенную, но уже томную горячую возлюбленную.
   -Не стоит прятать такую красоту в кружева! - страстно прошептал он ей.
   Одним пальцем он медленно развязал ей юбку. Джулия таяла и приходила в восторг от его страсти. Де Арамисец стремительно приник губами к местечку на ее шее, где быстро бился пульс, выдавая охваченные лихорадкой любви душу и тело Джулии. Страсть пожирала ее, захлестывала каждую клеточку тела, и не поддаваться ей, дразнящим движениям любимого казалось восхитительной возбуждающей игрой.
   Джулия увернулась от нового поцелуя. Глаза ее озорно блеснули.
   -Что это значит, милый мой противник? - нарочито сурово спросил де Арамисец.- Вы ускользаете от меня?
   Он опять схватил ее в объятия. Джулия, смеясь, отбивалась. Во время такой шуточной борьбы юбка совсем сползла с бедер Джулии, но в пылу сопротивления она этого не заметила. Де Арамисец, дрожа от страсти, пытался расстегнуть ей корсаж, что ему удавалось. Они стояли на коленях на кровати и целовались так, словно для любви им оставалось несколько часов. Может быть, так оно и было! Чуть меньше месяца друзья провели уже затерянными, в глуши испанских лесов, на побережье бескрайнего Средиземного моря и рассчитывали, что не сегодня-завтра граница с Францией будет открыта.
   Юбка Джулии совсем сползла, и руки де Арамисец коснулись ее обнаженных бедер. Джулия сама лихорадочно расстегивала ему рубашку и пылко отвечала на ласки, прикасаясь к его смуглому, стройному, красивому телу с узкой талией и сильным разворотом плеч. Руки де Арамисец очень выразительно блуждали по ее девическому животу, заставляя Джулию вздрагивать от восторга и стонать в предвкушении чего- то более восхитительного!
   Де Арамисец с трудом сдерживал себя на грани, когда он мог еще владеть собой, хотя страсть пронзала его до кончиков ногтей. Джулия застонала от острейшего наслаждения, когда его рука скользнула ей между бедер и дотронулась до нее тайного сокровища. Ласковые пальцы Анри нежно ласкали его, заставляя Джулию вскрикивать от новых ощущений, проходящих горячей волной по телу, и моляще глядеть жениху в глаза лихорадочно блестевшими глазами. Руки ее скользили у него по бедрам, вызывая в Анри восторг. Она трепетала в его объятиях, недвусмысленно давая понять, что жаж­дет большего. Грудь ее была восхитительно полной и словно созданной для его рук!
   -Я больше не могу сопротивляться вам!- прошептала Джулия хрипло.- Любимый мой, мой Анри! Я твоя!
   -Я люблю тебя, радость моя, мое сердце, моя обольстительница!
   -Анри, я не могу больше! О, возьми меня, любимый! Я хочу быть твоей, прошу тебя! Возьми меня! Я согласна на все, что хочешь, только целуй меня, целуй еще!
   Дрожащие руки ее коснулись завязок его шоссов, касаясь чего- то, и дрожь мурашками пробежала по ее обольстительному телу, от сердца до низа живота. Зрачки невозможно красивых голубых глаз Джулии расширились.
   -О, бери меня! - лихорадочно шептала она, не в силах более сопротивляться искушению. - Я хочу быть твоей!
   -О, да! Да!- шептал он, осыпая любимое лицо обжигающими поцелуями.
   В дверь застучали. Влюбленные вздрогнули и застыли в растерянности.
   -Это Шарль!- застонал де Арамисец,- Клянусь, это он, чудовище!
   -Анри! Г-жа Джулия! - действительно раздался голос де Батц. - Хорошие новости: граница открыта. Мы уезжаем! Собирайтесь!
   -Черт возьми!- воскликнул де Арамисец яростно, прижимая к себе заалевшую Джулию. - Я когда- нибудь убью его! Клянусь, я его обязательно убью! За все - за разговоры, за непонимание, а особенно, за эту дурную привычку, увидев запертую дверь, непременно в нее стучать!
   Джулия схватила свою юбку и закрыла ее нагую грудь, еще вся дрожа от восхитительных любовных ласк. Она боялась поднять на любимого глаза.
   -А почему они не отзываются, почему молчат?- раздался за дверью обеспокоенный бас де Порто. - Они что, не рады новости!? ­
   Джулия и Анри посмотрели друг на друга и засмеялись. Пришлось им в спешке одеваться и выходить из комнаты.
   -Когда вы, наконец, станете моей женой, - шепнул Анри невесте, улучив подходящую минуту.- Никто не посмеет нам мешать, клянусь!
   -Жаль, что Шарль пришел! - надув губки, шепнула Джулия.
   -А уж как мне жаль! - заявил он к восторгу маркизы, глядя на нее долгим страстным взглядом.
   Вечером того же дня друзья перешли границу. Когда горы остались позади, Шарль торжественно взмахнул шляпой и остановил свой маленький отряд. Они находились на самом высоком месте пологого плато. Впереди расстилались изумрудные холмы. Скользящие по небу легкие облака заставляли их то темнеть, то опять становиться ярко- зелеными.
   -Франция, господа!- провозгласил Шарль радостно.
   Все пустили лошадей в галоп и стремительно понеслись прочь от Пиренеев, величественным нагромождением мшистых камней остававшихся позади. Только Изабелла задержалась. В отличие от всех, она знала - никогда она не забудет тех удивительных, необычных месяцев испанской неволи, добросердечных жителей Испании, их горячих песен и танцев! Не забудет она и местечко Сикосто, где провела чудесные дни в объятиях мужа! И, наконец, дон Себастьян останется в ее памяти воспоминанием о бескорыстной любви, о верности и мужестве.
   Изабелла, отдав дань прошлому, развернула коня. Она легко догнала друзей и с любовью взглянула на мужа. Де Силлек тепло улыбнулся ей.
   -С богом!- крикнул де Порто.
   Через неделю друзья были уже в Со, в трех лье от Парижа. Если на протяжении всего пути из Испании во Францию, жизнь их текла беззаботно, то сейчас, близ Парижа, лица всех казались озабоченными. После ужина в трактире "Южный крест" де Силлек объявил друзьям:
   -Я завтра утром уезжаю в Париж. Вы не откажитесь, надеюсь, дорогие друзья, остаться здесь с г-жой де Силлек?
   -Полноте! - возмутился де Порто. - Вы становитесь чересчур осторожным, Арман! Что может случиться? Мы спасли г-жу Изабеллу и можем...
   -Не спасли! - перебил его де Батц.- Мы тоже похитили ее, как в свое время это сделал испанец! Мы же не знаем, что предпримет дон Лонса, когда не найдет г-жу де Силлек! Возможно, госпожу графиню сразу вернут в жениху, стоит только ей появиться в Париже!
   Изабелла в ужасе схватилась за руку мужа. Но его ладонь была тепла и спокойна.
   -Я не думаю, что все будет именно так! - сказал де Силлек невозмутимо. - Но следует сперва переговорить с г-ном дю Трамбле. Я уеду завтра рано утром, а вернусь вечером, г-да.
   -Право, учитывая все обстоятельства нашего путешествия, - подал голос Анри, до того молчавший, - вам не следует одному ехать. Г-жа де ла Шпоро, согласитесь ли вы тоже обождать меня, пока я сопровождаю Армана в Париж?
   Джулия напрасно пыталась прочесть мысли жениха, скрывавшиеся под мягкой улыбкой. Но даже ей не удалось что- либо подметить, ибо де Арамисец всегда лучше всех скрывал свои истинные намерения.
   -Да, конечно!- пришлось протянуть ей.
   Но едва они остались наедине, Джулия стиснула руки мушкетера и вгляделась в его прозрачные глаза.
   -Г - н Анри!- быстро заговорила она. - Что вы задумали? Вы же не просто так сказали, что г-ну де Силлек опасно ехать в Париж одному. Ни за что не поверю, что вы действительно боитесь отпускать его без охраны! И не лгите мне про разбойников или дезертиров, или что дороги стали внезапно опасны из-за волков или медведей! Про медведей на дорогах уже сто лет никто не слышал!
   -Я действительно опасаюсь за жизнь нашего друга, о моя возлюбленная!
   -У вас что- то на уме, я же вижу!
   Де Арамисец улыбнулся и пальцем поднял подбородок Джулии, чтобы увидеть ее глаза.
   -Верите ли вы мне так, чтобы целиком положиться на мои способности дать вам счастье?- нежно спросил он.
   -Да, но...
   -Для этого нам следует расстаться.
   -Расстаться! - воскликнула Джулия растерянно.
   -Да, на весь завтрашний день.
   -Вы хотите встретиться с королем Людовиком? - спросила Джулия с дрожью в сердце. О, он мог придумать что- нибудь совершенно невероятное, ибо Джулия уже не раз сталкивалась с его скрытным, но властным характером и поистине железной целеустремленностью!
   -Я не могу вам ничего сейчас сказать!- уклончиво ответил мушкетер.
   -Г-н Анри, я знаю - у вас что- то ужасное на уме! Но вы должны подумать и обо мне! Я хочу стать вашей женой, я не могу потерять вас, моя любовь!!
   -Доверься мне! - прошептал он, водя по ее губам пальцем. - Я знаю, что нужно делать, чтобы мне назвать вас мадам де Арамисец.
   Джулия не сводила с него глаз. При свете свеч, в сером камзоле с кружевами и серебряными позументами, высокий, стройный, с прозрачными голубыми глазами он казался таким красивым и близким ей, что у маркизы щемило сердце.
   -Если я не стану вашей женой, я, чтобы не доставаться никому, кроме вас, уйду в монастырь!- четко сказала она.- Помните это! Если не хотите видеть меня страшной монахиней в толстом черном сукне, возвращайтесь непременно!
   -Никаких монастырей!- с восторгом и шутливой строгостью заявил он, сбрасывая cepyю шляпу с белым длинным пером и плащ.- Мы еще должны продолжить, наконец, то, на чем нас прервали наши неделикатные друзья, не правда ли, о любовь моя?
   На следующий день, в пять утра, г-да де Силлек и де Арамисец покинули Со, а еще через три часа они были уже в Париже. У Люксембургского дворца друзья остановили лошадей.
   -Вы, Арман, направляетесь к отцу г-жи дю Трамбле?- спросил де Арамисец.
   -Да. А вы?
   -Я буду ждать вас через четыре часа у ворот Пасси.
   Де Силлек задумчиво глядел на друга, выпятив нижнюю губу.
   -А вы, значит, собрались в действующую армию, Анри, чтобы подвигами заслужить себе высокий титул?
   -Вы как всегда, проницательны, граф!
   -Но мушкетеры еще расквартированы в Париже и сейчас не участвуют в военных действиях. Вы, видимо, задумали пойти пехотинцем...
   -Подвиг может совершить любой солдат!
   -Анри, мой вам совет - обратитесь-ка вы сперва к г-ну де Тревилю. Я думаю, он сможет предложить что- нибудь более завидное в плане карьеры, чем стать в действующей армии простым пехотинцем.
   -Благодарю вас, Арман.
   -Удачи вам, Анри!
   На этом они оба расстались. Де Силлек отправился на улицу Сент - Доминик, а де Арамисец развернул коня к дому г-на де Тревиля. На его счастье, капитан был у себя. Де Арамисец справился об этом у первого попавшегося слуги и поднялся в дом по второй, не парадной лестнице, которой пользовались лишь гонцы Его Величества и господа инкогнито. Де Арамисец появился у де Тревиля без лишнего шума.
   -Де Арамисец!- вскричал тот с непритворной радостью. - Вы уже вернулись из путешествия? Где остальные?
   -Приветствую вас, капитан. Все в Со.
   -Все живы?
   -Да, капитан.
   -Все с вами?
   -Да.
   Де Тревиль облегченно вздохнул.
   -Но почему они не явились сюда все?
   -Г-н де Силлек сейчас у г-на дю Трамбле, а де Порто и де Батц остались с нашими дамами.
   -А вы решили приехать успокоить меня и передать заверения от Изабеллы, что все у вас хорошо? Или что- то еще?
   Мы уже говорили, что г-н де Тревиль был самым строгим и нежным отцом своим мушкетером, и как каждый отец отличался наблюдательностью в отношении своих любимцев. Де Арамисец глубоко вздохнул.
   -Сударь! - начал он.- Я несказанно рад служить Его Величеству под вашим началом, но некоторые обстоятельства вынуждают меня просить вас позволить мне оставить Париж.
   -Оставить Париж?
   -Да, сударь. Я прошу у вас рекомендацию в один из полков действующей армии в Люксембурге.
   -Вот как?
   -Но, может быть, вы посоветуете мне что-нибудь другое?- с живостью спросил де Арамисец.
   Капитан в задумчивости забарабанил пальцами по столу.
   -Еще неизвестно, будет ли война в бельгийских Альпах, сын мой! Вам же, если я правильно понял обстановку, нужно как можно скорее участвовать в событиях, в которых вы смогли бы отличиться?
   -Да, капитан!
   -Я знаю, что вам нужно, сын мой! Вам понадобиться все ваши предусмотрительность, осторожность, храбрость! Отправляйтесь-ка в Лотарингию, сын мой! А чтобы вы поняли, почему я предлагаю именно ее, я вам кратко расскажу, что произошло за те месяцы, что вы путешествовали.
   -Со вниманием слушаю вас!
   -Месяца четыре назад Его Высокопреосвященству стало известно, что герцог Лотарингский на полученные из Мадрида деньги собирает армию для завоевания Франции испанцами. И вот уже как два месяца французская армия под командованием маршала ла Форса находиться в Лотарингии. Маршал в ближайшие дни собирается совершить бросок к Седану, к резиденции изменника и арестовать его. Я дам вам рекомендательное письмо к маршалу. Он - мой друг, он с готовностью примет вас.
   Де Арамисец в глубоком поклоне склонился перед капитаном.
   -Я благодарю вас.
   -Завтра я отошлю вам рекомендательное письмо. Вас это устроит, де Арамисец?
   -Простите, мой капитан, но мне хотелось бы как можно скорее отправиться в Лотарингию.
   -Хорошо, сын мой! Через полчаса я отдам вам письмо.
   Таким вот образом, к назначенному сроку де Арамисец явился с рекомендательным письмом в кармане, приказом о назначении в действующую армию и новыми амбициозными надеждами.
   Де Силлек тоже успешно встретился с отцом Изабеллы.
   -Вы привезли ее?- вскричал тот, едва увидев зятя.- Изабелла с вами? Где она?!
   -В Со, сударь, я поостерегся привозить ее в Париж, предварительно не поговорив с вами.
   -Уф!- перевел дыхание граф дю Трамбле. - И правильно сделали, сын мой. Но вы можете привозить Изабеллу. Должен заметить, когда речь заходит о выгоде, кардинал Ришелье становиться весьма терпимым. Хотя, как выяснилось, Изабелла и не вышла замуж за испанского гранда, Гризоны теперь уже принадлежат Франции. Кардинал добился всего, че­го хотел, послав в вашей свите своих людей. Г-н Ришелье прощает вам ваш побег, сын мой. Везите сюда Изабеллу поскорей, вам не станут чинить препятствий! Мне не терпится приж­ать дочь к груди.
   -Госпожа де Силлек будет здесь завтра!
   В назначенный час оба мушкетера встретились у ворот Пасси.
   -Я вижу, вы провели день удачно, граф!- проницательно произнес де Арамисец.
   -Да и вы, похоже, тоже, друг мой!- заметил де Силлек с улыбкой. - Куда вы получили назначение?
   -В Лотарингию.
   -Вот как? Похоже, пока мы отсутствовали, в стране произошли кое- какие изменения! Вы не возражаете, если мы скорее отправимся в Со, а вы по дороге расскажите мне подробности?
   Через день Изабелла несмело вошла во двор своего нового дома в Париже. Де Силлек с сияющей, необыкновенно счастливой улыбкой торжественно ввел ее сюда. Узорчатая частая решетка с гербами графа отделяла просторный двор дома от улицы в спокойном районе Парижа. Большой, хотя и запущенный сад, радовал глаз. Добротный, в три этажа, дом был сложен из серого камня и выделялся каким-то достоинством и достатком. Это был городской дом родителей Армана де Силлек, когда они изредка приезжали в Париж из своего любимого поместья на Луаре. Обновленный, просторный, хотя и не оживленный, ибо слуги еще не были наняты, дом порадовал Изабеллу своей простотой.
   Арман крепко держал Изабеллу за руку и вел ее наверх по широкой мраморной лестнице. Вишневого цвета бархатное платье графини тихо шелестело, задевая за белоснеж­ные ступени. Она шла и представляла ceбe, как в этих комнатах будет звучать звонкий голос ребенка, их ребенка, и улыбалась.
   -Теперь вам, моя любовь, мой старый дом отдает свое сердце! - торжественно сказал де Силлек и нежно сжал пальчики жены. - Как и я!
   -Как я счастлива! - восклицала Изабелла. - До чего же здесь красиво!
   В дом вошла хозяйка - умная, заботливая и непосредственная. Глаза ее сияли. Она небрежно поправляла тонкой рукой вьющиеся темные волосы, сегодня уложенные в высокую модную прическу.
   -Ну, нет! - вдруг непосредственно заявила она. - Не нравится мне эта прическа! Мода не для меня - завтра же закалываю волосы, как нравится именно мне! Арман, вы не будете против, если ваша супруга будет выглядеть несколько несовременно!?
   Де Силлек, давно уже не сводивших с жены повлажневших глаз, вдруг в порыве любви опустился перед ней на колени, как перед алтарем!
   -Что вы, Арман? - удивилась Изабелла, глядя на его побледневшее строгое лицо и на мгновенье дрогнувшие губы.
   -Изабелл! - тихо сказал он тем интимным тоном, каким делаются самые важные признания. - Изабелл, я так благодарен тебе! До встречи с вами, в том трактире, я был ужасным, холодным человеком, не ведающим, что такое настоящие радость, смех, ликование! А вы... Вы великодушно преподнесли мне в ладонях любовь и семью, Изабелла! Если бы не ты, не видел бы я, как прекрасен и широк мир, что нас с тобой окружает сейчас! Кем был бы я без тебя - одиночество отравляло бы мне душу, заст­авляло бы носить маску сурового, мрачного, черствого человека. А сейчас - ты со мной, моя жизнь, и у нас скоро будет дитя! И мне сейчас больно от счастья!
   Он протянул руки, обнял ее за талию и нежно прижался лбом к ее животу. Изабелла в этот момент в безоблачном хороводе пьянящего счастья с восторгом чувствовала, как бьются в унисон их сердца! Как хорошо, что они встретились, такие непохожие, но такие понимающие друг друга с полуслова, как хорошо, что вместе они преодолели все преграды и наветы, смогли сохранить свою великую любовь! Как же прекрасно, что вся жизнь - перед ними, жизнь, полная счастья, радости быть вместе, полная детского смеха!
   -Как же мне жить теперь без вас? - повторил Арман, отводя от жены повлажневший взор.
   Изабелла, растроганная до глубины души, пыталась скрыть слезы - ибо никогда не ожидала такие слова услышать от этого поистине железного человека! Она ласково погладила его по черным непокорным волосам и воскликнула:
   -О, граф! Что это с вами - вы на коленях перед женщиной?
   -Сам удивляюсь! - смущенно засмеялся де Силлек и легко поднялся. - Отчего бы это!? Ах, Изабелла, никогда бы раньше не мог бы я поверить, что могу любить, смеяться, радоваться жизни! Никогда раньше бы я не мог поверить, что могу измениться - вот так!
   Он нежно отвел ей волосы от лица и с умиротворением вгляделся в сияющие глаза жены.
   -Ведь я же, глупец, долгое время не верил в любовь, вы знаете? Не верил, потому что столкнулся с корыстью и лицемерием раньше, чем узнал, что так оно бывает в жизни, Изабелла! Я вам не говорил, но начало моей жизни было несколько печально. Когда погиб мой отец, как вы знаете, в битве при Азенкуре, ко мне приехал мой дядя, младший брат отца. Я с радостью принял в своем поместье его, его сыновей и его супругу.
   Де Силлек помолчал, потом крепко прижал жену к груди.
   -Я действительно был рад им, любовь моя! Г-жа де Сент-Руж испросила у меня разрешения пригласить в поместье свою единственную племянницу-сироту. Я разрешил и это. Мне по невежеству и неопытности всерьез показалось, что г-жа де Бранка относится ко мне нежно. Так мог считать только юноша, знающий о любви по балладам... А потом я как-то услыхал забавный разговор г-жи де Бранка с тетушкой. Обе эти женщины делили между собой мое будущее состояние. Г- же де Бранка нужны были деньги, она готова была на все, чтоб только заполучить мое имя, готова была притвориться набожной, честной девушкой, любительницей чтения и вышивания! Обе бесчестные женщины смеялись надо мной и над теми, кто был мне дорог в жизни - над моей матушкой и отцом. При этом, как оказалось, они подсыпали мне в пищу яд, и только хорошее здоровье позволило мне остаться в живых! Сказать, что я был уничтожен, Изабелла, не сказать ничего! В тот же день по странной иронии судьбы, было вскрыто завещание моего отца, и по завещанию все деньги оставались шевалье де Сент - Руж! Отцу и в голову не могло прийти, что произойдет дальше! А далее шевалье де Сент - Руж честно сообщил мне, что, раз деньги у него теперь есть, я больше ему не нужен, и, коль еще жив, к моему несчастью, могу ступать на все четыре стороны.
   Изабелла ахнула.
   -На что рассчитывали они, не знаю, наверно, что меня вскоре прирежут в каком-нибудь темном закоулке, куда я забреду по недомыслию или с досады. Я же уехал в Париж. Моего отца с детства хорошо помнил нынешний король, потому я и получил место в его роте мушкетеров, куда только - только стали набирать молодых дворян. А через год моей службы в полку мой дядя погиб. Я часто думал тогда, была ли его смерть случайной и склонялся к мысли, да и сейчас склоняюсь, что, увы, нет! Де Сент-Руж, безусловно, оставался честным человеком. Он предпочел заплатить жизнью за то, чтоб справедливость восторжествовала. Он вернул мне все. Но на мне, признаюсь, подобные семейные перипетии сказались не лучшим образом... Поверить в то, что я могу быть когда-нибудь счастливым, было мне уже нелегко, а уж о том, что женщина может привлечь мое особое внимание, даже речи не было! Вкус яда, знаете ли, остается на губах на всю жизнь...
   Он грустно покачал головой, вглядываясь в широко распахнутые, полные слез серые глаза жены, потом улыбка появилась на его лице.
   -Вы же меня околдовали! - признался он со страстью. - Как так получилось, Изабелл? Я никак не мог ждать подобного изумительного дара судьбы! Я встретил в самый обычный день в самом обычном придорожном трактире пленительную девушку, которая потрясла меня, когда встала на колени перед маленьким поваренком! Она жалела его и не боялась при этом всем показаться необычной или несовременной! Меня сразу поразил контраст, вы понимаете? Мне очень нелегко было признаться себе тогда, что я могу еще любить!
   -Граф де Силлек, - воскликнула Изабелла, всеми силами стараясь отвлечь его от грустных мыслей, - этот факт пытались доказать вам многие!
   Де Силлек засмеялся. Глаза его, когда-то потрясшие Изабеллу своими глубиной и проницательностью, лучились ясным счастьем, которое ничто не омрачает, превращая своего обладателя в веселого, радостного, умиротворенного человека.
   -Что верно, то верно, радость моя! - признался он, и на благородном строгом лице его не было больше печали. - Похоже, многие приложили руку к тому, чтоб я был сейчас так безоблачно счастлив!
   Крепко обнявшись, граф и графиня де Силлек пылко целовались на пороге новой жизни.
  
  

Глава 35

  
  
   Вернувшись в Париж, Джулия первым делом отправилась в Лувр. Она за время путешествия по Испании слегка загорела и теперь, чтобы подчеркнуть изумительного оттенка безупречную кожу, одела одно из самых модных своих платьев - необычного, лимонно-желтого атласа с отделкой галуном, золотистыми кружевами и такими же бантами на лифе. Дамы в Лувре на фоне яркого эффектного атласа сразу поблекли, словно бледные невзрачные анемоны. Дамы бросали на девушку рассерженные взгляды, но мужчины заметили праздничное, счастливое настроение маркизы, и были покорены ею. Никогда еще она не принимала столько изысканных комплиментов, столько прекрасных кавалеров не суетилось вокруг, никогда она еще не чувствовала себя королевой бала, когда все только и желали, чтоб поймать взгляд ее широко распахнутых синих глаз, не жаждали подать ей руку, опередив соперников пригласить на танец, один, второй, третий!
   Де Арамисец не сказал ей, что уезжает. В тот вечер он прижимал Жули к груди сильнее, чем обычно и жадно ловил каждый ее взгляд. Маркиза же была весела и беззаботна. Благодушие и приветливость Его величества, проявленная им на балу, ввергла ее в состояние радости и уверенности в завтрашнем дне! Конечно же, он теперь разрешит ей выйти замуж за самого лучшего человека на свете!
   -Я выйду за вас замуж, Анри, даже без благословения короля. Я так счастлива рядом с вами!- говорила, она, блаженно вздыхая.- Но я уверена, Его величество все - таки соизволит посетить нашу свадьбу!
   -Г-жа Джулия, я должен сказать...
   -Наша свадьба решена, решена, слышите! Завтра, я думаю, нам нужно посетить короля Людовика. Если он откажет нам, мы устроим тайную свадьбу! Если уж Изабелла могла выйти замуж без соизволения г-на Ришелье, то я - без соизволения короля Людовика и подавно!
   -Завтра мы не можем быть у короля Людовика, любимая!
   -Почему, г-н Анри?
   -Пусть только мои слова не омрачат ваше личико, г-жа Жули! Свадьбу придется отложить!
   -Как? Почему? Почему отложить? Я не хочу!
   Де Арамисец крепко сжал ее руки.
   -Сейчас в Лотарингии идет война.
   -Какое мне дело до войны! До короля Людовика, до Лувра, до всего в этом мире!? Я люблю вас, г-н Анри, и я не хочу, чтоб моя свадьба была отложена ни на месяц, ни на день, ни на миг!
   -Посмотри мне в глаза, г-жа Жули! - ласково попросил де Арамисец с глубоким вздохом. - Выслушай меня, ангел мой.
   -Я слушаю, любимый!
   -Умоляю тебя, г-жа Жули, будь тверже в борьбе с обстоятельствами! Сейчас барон де Арамисец не может жениться на тебе. Ты потеряешь слишком много, став моей супругой сейчас - место в свете, уважение Его величества короля, нынешний титул маркизы! Я никак не могу так навредить тебе, г-жа Жули.
   -Но Его величество, я уверена, в конце концов, согласится на нашу свадьбу!
   -Любовь моя, я помню, насколько ясно выразился тогда король Людовик. Выйдя замуж за барона, вы теряете возможность вернуться в свет, а вы - лучшее украшение Лувра! Я никак не могу допустить, чтоб ты сожалела о своем решении разделить мою судьбу! Я намериваюсь завоевать тебя, добыть славу и имя! Я хочу, чтоб вы стали герцогиней!
   -Нет! - она с рыданиями упала ему на грудь, все сразу поняв и испугавшись до глубины души. - Я не отпущу вас на войну! Вы хотите сделать меня герцогиней, но не думаете о том, что я могу стать вашей вдовой, еще даже не став вашей женой! Это война! Война! Анри, глупец, неужели вы думаете, что я променяю вас на богатство?! Я выйду замуж за барона де Арамисец! Пусть при этом я расстанусь со своим титулом, но вы будете живы, будете со мной!
   Де Арамисец нежно обнял ее за плечи.
   -Вы рождены, чтобы блистать, г-жа Жули. - Прошептал он со страстью и нежностью.- Тебе должны поклонятся, как поклоняются Французской королеве. Я буду жесточайшим себялюбцем, если лишу вас этого поклонения.
   -Нет, не будете! Г-н Анри, я умоляю вас, не оставляйте меня! Мы с вами еще не познали настоящую любовь, о которой я мечтала всю жизнь, вы даже не целовали меня еще по - настоящему!
   -Я не могу преподнести вам в качестве свадебного подарка лишь свой старый провансальский замок.
   -Я очень хочу, чтобы вы мне его преподнесли! Я очень хочу этого! Мы будем счастливы там, клянусь! Я хочу родить вам ребенка!
   Джулия покраснела. Де Арамисец покрывал благодарными поцелуями ее руки.
   -Я не хочу терять вас, г-жа Джулия. Этого не хочет и король Людовик, ибо вы - драгоценное украшение французского двора. А, значит, он может выдать вас за любого из своих блестящих придворных.
   Де Арамисец вгляделся в любимые синие глаза, наполненные слезами.
   -Я должен стать герцогом или потерять вас, маркиза де ла Шпоро.
   И, не слушая более ее мольбы, он уехал в действующую армию в Лотарингию, оставив возлюбленную в слезах и в чрезвычайно мрачном настроении. Теперь дни и ночи Джулии до краев наполнились тревогой, бесконечным ожиданием депеш, которые приходили из Лотарингии нерегулярно, заставляя ее безутешно плакать ночами, а днем выспрашивать у приятелей - мушкетеров, что слышно о том или ином сражении!
   Джулия изменилась с первых минут расставания с возлюбленным невообразимо - она больше не походила на ту хохотушку, какой была раньше. И в Лувре и у себя дома она грустила, отказывалась танцевать на балах, а, если по приказу короля Людовика и пела, то совершенно без настроения, будто жизнь уходила из нее капля за каплей, каждую минуту! Однажды король Людовик даже попенял маркизе де ла Шпоро, что, если не увидит ее улыбку еще день, будет чрезвычайно недоволен! Джулия покорно кивнула, но позже побежала в королевскую библиотеку, где можно было хоть на немного уединиться, и расплакалась навзрыд. Ничто не могло утешить ее, и только посещения Изабеллы де Силлек приносили маркизе некоторое облегчение. Джулия откровенно могла говорить только с ней, да со своими друзьями- де Порто и де Батц.
   Изабелла с радостью принимала Жули в любое время дня, но она ждала ребенка, и только потому не уезжала еще в свое поместье на Луару, что хотела поддержать Джулию.
   -Вы, наверно, сердитесь на меня, граф, - как- то грустно сказала Жули Арману, когда тот зашел в гостиную, где они сидели с Изабеллой и возмущались лицемерием французского монарха, который отказался давать Жули соизволение на брак, а потом капризно требовал от нее веселости и преклонения. - Вы, граф, наверно, хотели бы сами все свое время проводить с Изабеллой? Верно я говорю?
   Арман улыбнулся и оперся на спинку кресла Изабеллы, незаметно лаская взглядом ее затылок и заколотые назад роскошные волосы. Та, будто знала о его пылком взгляде, подняла к нему прекрасное лицо и лукаво улыбнулась.
   -Отнюдь нет, - произнес де Силлек сдержанным тоном. - Но подумайте вот о чем, сударыня. Анри тоже чертовски тяжело без вас, ибо вы только ждете, а он сражается за право назвать вас своей супругой!
   -О, боже, - прошептала Джулия, прижав дрожащую руку к губам.
   -И он добьется своего, уверяю вас, и вы обязательно станете его женой. Де Арамисец очень осторожен, рассудочно нетороплив в сражении, что, поверьте мне, является следствием редчайшего хладнокровия! Он никогда не станет рисковать без нужды. Я видел Анри в разных ситуациях, но он ни разу не был безрассуден или недальновиден! Так что вам не стоит бояться за его жизнь.
   -Правда?
   -Он любит вас, сударыня, значит, он вернется к вам живым и невридимым!
   Джулия слушала его жадно.
   -Но когда, сударь, когда это произойдет!?
   -Я, в общем- то, всегда остерегаюсь отвечать на подобные вопросы.
   -Сударь!
   -Арман!- воскликнула Изабелла, моляще взглянув на мужа.
   -Но вам, сударыня, как будущей жене моего друга, я отвечу. Вряд ли это война продлится позже весны, таким образом, де Арамисец вернется к вам очень скоро!
   -Ах, граф! - прошептала Джулия благодарно. - Вы - великий человек, раз нашли для меня слова утешения.
   Супруги де Силлек окружили маркизу вниманием, и Джулия отогревалась рядом с ними душой. А вот когда Изабелла все-таки уехала из Парижа, стало много хуже. Лишившись откровенных бесед с подругой, Джулия не находила себе места.
   Она скучала по возлюбленному невообразимо! Ее раздражали праздники без его прищуренных в гневе и ревности глаз, дежурства у покоев королевы Анны без его внезапных появлений, маркиза печалились без его иронии, комплиментов, внезапного сарказма, шуточек, острот, похожих на проповеди и гнева, похожего на признание в любви! Она бесконечно вспоминала его поцелуи, и объятия, их любовные игры и вся горела, представляя свою первую брачную ночь, когда он вернется и рыдала, представляя келью монастыря, куда она поедет, если он погибнет!
   Два раза Жули съездила на прогулку с герцогом де Бельфоном, без особого желания и настроения, правда, чтоб только не оставаться один на один со страхом навсегда потерять де Арамисец. После второго свидания она вернулась домой заплаканная и заявила матери, что никогда и ни с кем более никуда не поедет.
   Де Бельфон относился к ней нежно, но куда ему было до переменчивого, самоуверенного, забавного и чувственного де Арамисец! Они с герцогом ехали по саду Венсенн молча, пока, наконец, Джулия не выдержала.
   -Почему вы молчите, герцог? - спросила она, старательно пряча в голосе неприязнь.
   -Я не хочу тревожить вашу милость! - отвечал герцог де Бельфон почтительно. Джулия, услышав такой ответ, скривилась. Де Арамисец никогда не молчал, он расспрашивал ее и, если она не отвечала, обязательно добивался от нее улыбки. Она, бывало, и сердилась, и надувала губы, и отказывалась отвечать, и парировала ему едко, но потом смеялась непременно его шуточкам, не в силах противиться тонкой улыбке бывшего семинариста, его пылкому взгляду, смелым жестам.
   Жули попросила жалобно:
   -Развеселите меня, сударь!
   Де Бельфон обрадовался, что она заговорила, и начал что- то городить о своей любви, о гордости, о счастье, как он выразился "если ее светлость снизойдет к нему!" Джулия скрежетала зубами. Она не могла понять, почему де Арамисец всегда знал, что ей сказать, а этот вельможа никак не мог взять с ней верный тон! Она слишком хорошо помнила, как однажды попросила тоже самое у де Арамисец.
   -О, - воскликнул он тот в памятный день. - Но зачем мне веселить вас?
   -Как это? - изумилась она.
   -Как я могу развеселить солнце, великолепное, яркое, когда оно в прелестных облачках грусти? - отвечал он.- О, такие облачка дают мне возможность как- раз любоваться на это небесное светило, которое в этот момент не сжигает мое сердце, не ослепляет меня, как бывает обычно! Вы - мое солнце, г-жа Жули! Так дайте мне возможность насладиться вашей грустью, что значит для меня рассмотреть до мельчайших ваше божественное лицо, эти прелестные светлые кудри волосы, нежные руки, очаровательную грудь!
   Джулия, вспоминая тот их разговор, плакала, плохо ела, никого не принимала, и вела теперь жизнь совершенно затворническую.
   "Тебе нужно сейчас лишь одно, - писала ей Изабелла со своей Луары каждую неделю. - Верить! Верить, что он вернется, что он тебя любит. Это тяжело, не спорю, но вера в любовь приведет к тебя к счастью. Верь, верь, что бы ты не узнала об том, что происходит в Лотарингии!"
   Заметим читателю, что Лотарингия с давних времен тревожила покой французского королевства. Независимое, богатое государство, с одной стороны связан­ное с Нидерландами, с другой- с Шампанью, богатыми Мецким и Тульскими герцогствами, - оно во все времена имело большой вес для папы Римского и империи Габсбургов, чьи интриги против Франции раздражали ее королей, начи­ная уже с Генриха II. В свое время хозяйственный Генрих IV пытался переманить Лотарингию на свою сторону, сделав ее провинцией Франции. Договор о женитьбе будущего короля Людовика XIII на единственной дочери герцога Лотарингского красавице Николь был уже готов, когда Испания внезапно оказалась более сильным врагом, и свадьба эта расстроилась. Супругой короля Людовика стала очаровательная испанка Анна Австрийская.
   Новый герцог Лотарингский Карл славился своим удивительным неблагоразумием. Он открыто выступал против Франции, забыв, видимо, чрезвычайно простую истину, что с сильным противником не шутят. Он отказывался подчиняться своему королю, налоги платил чрезвычайно неаккуратно и не переставал повторять, что лучше уж перейдет на сторону Империи, чем станет зависимой пешкой у себя в стране! В конце концов, королевским советом было решено наказать смутьяна и заставить его подчиниться Французской власти, пока он не стал безвольной и опасной игрушкой в руках Империи. Ему было предложено смириться, на что недальновидный смутьян спрятался у себя в крепости Седан и заявил послу Кардинала Ришелье, что станет выдерживать осаду, но не подчинится. Чаша терпения короля Людовика была переполнена. Французские войска подошли к Седану, резиденции герцога Лотарингского, 17 ноября 1626 года. Три тысячи человек маршала де Лафорса приготовились к длительной осаде города.
   Как раз к ним и направлялся де Арамисец. В своем путешествии в Лотарингию, он, не доезжая до Седана несколько лье, остановился в деревеньке ле Дюр. Было поздно сегодня представляться маршалу Лафорсу, и поэтому де Арамисец предпочел переночевать в местном трактире, а наутро, со свежими силами явиться в расположение частей. Кроме того, человек чуткий, он смутно надеялся на какой- нибудь удачный случай или, лучше сказать, на некий божий промысел, который помог бы ему сразу же завоевать расположение маршала.
   Ему не спалось. Стоя у окна своей комнаты, он видел бесконечных гонцов, скачущих, разбрызгивая лужи, в обе стороны - к Парижу и к Седану. Они на секунду останавливались у трактира, на ходу выпивали стакан вина, поданный поваренком, бросали ему мелкую монету, иногда меняли лошадей, или отводили их к кузнецу и уносились прочь. Постепенно их становилось все меньше, пока с наступившими синими сумерками перед трактиром не остался только один человек. Он довольно долго стоял в тени деревьев, а когда совсем стемнело, скрылся за стволами буков. Человек стоял, прислонившись к липе во дворе так неподвижно, что де Арамисец принял бы его черный плащ и шляпу за причудливую игру теней, если бы сам не отрывал от него глаз, не обращая внимания на прочих редких постояльцев, входящих в трактир. Через какое- то время к человеку со стороны Парижа приблизилась небольшая группа лю­дей. Де Арамисец с возрастающим интересом следил за ними. Ночь выдалась безлунная, но мушкетер с присущей ему остротой зрения разглядел у них за поясами кинжалы и пистолеты. Бесшумно выскользнув из комнаты, де Арамисец затаился на лестнице, ибо несколько человек из группы направилось к трактиру. Двое из них прошли почти пустой общий зал и схватили трактирщика.
   -Если закричишь, мы сожжем дотла твое жалкое заведение. - Пригрозил ему один из людей.- Сейчас ты пойдешь к офицеру из Парижа, который остановился у тебя на втором этаже, и заставишь его открыть тебе дверь. Остальное - наше дело. И не вздумай шутить, иначе герцог Лотарингский тебя из- под земли достанет!
   Де Арамисец отпрянул от перил лестницы и подошел и одной из дверей, куда, как он слышал сквозь стену, недавно поселили молодого человека, по разговору как раз офицера.
   -Что там?- отозвался на его стук молодой напряженный голос.
   -Будет ли вам приятно, сударь, если вас сейчас посетят десятка два гостей с кинжалами?- поинтересовался мушкетер тихо.
   -Это возможно?- спросил голос.
   -Они уже поднимаются, сударь!
   За дверью воцарилось глубокое молчание.
   -Хорошо!- произнес другой, более властный голос.- Входите.
   Де Арамисец проскользнул в полуоткрытую дверь и оказался лицом к лицу с тремя вооруженными, чрезвычайно усталыми людьми. Двое из них казались совсем юными и были пажами, офицер же - высокий дворянин с орлиным носом и горячими глазами на землистом от недосыпания лице, глядел на гостя пытливо.
   В дверь постучали. Одновременно со стороны окна раздался характерный лязг шпаг, вырываемых из ножен. Похоже. Оставшиеся люди в плащах караулили окно и готовы были напасть на своих жертв, если те попытаются покинуть комнату через окна.
   По знаку высокого дворянина один из пажей сказал недовольно.
   -Что еще?
   -Это я, ваша милость! - залепетал трактирщик. - Вас хочет видеть какой- то господин.
   -Убирайся! - крикнул высокий дворянин.- Не мешайте мне отдыхать, любезный!
   -Вот как!- воскликнул чей- то насмешливый голос за дверью. - Ты, значит, все понял! Ломайте дверь, ребята!
   Дверь треснула по всей длине. Де Арамисец и высокий дворянин выстрелили одновременно. Комната наполнилась едким пороховым дымом.
   -Внизу пять шпаг! - закричал один из пажей. Он, не целясь, выстрелил вниз из окна. Ответная пуля пролетела в трех дюймах от его горячей кудрявой головы.
   -Как ваше имя, сударь?- обращаясь к мушкетеру, спросил офицер, невозмутимо заряжая пистолет.
   -Барон де Арамисец, сударь.
   -Граф де Аражон к вашим услугам! Рад встрече! Шпаги наголо!
   Он первый бросился на одного из противников и одним ударом раскроил ему череп. Де Арамисец дрался смело, но не рисковал, помня, что ему в любом случае следует остаться в живых. Он нанес сокрушительный удар одному из своих соперников и освободил всем путь к выходу. Паж смахнул свечи со стола, и комната оказалась погруженной во мрак. Получив в темноте несколько ссадин, граф де Аранжон, де Арамисец и двое пажей выскочили из комнаты. Граф не счел нужным даже вытащить шпагу, когда навстречу им бросились двое люд­ей в черном - он оглушил ножнами одного. Другого заколол де Арами­сец.
   -Вы храбры, сударь!- сказал де Аранжон своему новому знакомому. - Могу ли я осведомиться, по пути ли нам с вами?
   -Если вам, сударь, необходимо проехать еще несколько лье в сторону Седана, то - да, нам по пути.
   -Сударь, я как раз еду именно в этом направлении.
   Таким вот образом, они вдвоем и отправились в Седан той ночью.
   -Меня предупреждали, что за бумагами, которые я везу маршалу де ла Форсу из Парижа, охотятся, но я не предполагал, что они настолько важны, что из-за них можно убить нас! - молвил молодой де Аранжон. - Зря я остановился на отдых, но, признаюсь, я просто совершенно выдохся, да и лошади наши шли уже шагом!
   -Ничего страшного, сударь, отдохнем в полку! - откликнулся де Арамисец. - Ночная дорога, я уверен, не принесет нам ничего опасного - два дворянина и два пажа могут опасаться лишь малого - целой армии.
   Этим утром маршал де Лафорс вернулся в свою палатку в отличном расположении духа. Он только что получил ответ мятежного герцога на послание маршала, в котором герцог предупреждался об осаде. Ответ мятежника был продиктован страхом и, как обычно, крайней спесивостью - Карл будет выдерживать осаду, но, возможно, позже согласится на условия короля Людовика и решит сдаться. Верный себе, герцог играл в свою излюбленную игру - он ждал. Ждал вторжения Испании в Шампань и Бургундию, но одновременно не упускал возможность в случае неудачи иметь возможность обелить себя перед Французским государством. Ему ничего стоило в случае, если его схватят, заявить, что испанцы запугали его, несчастного! Было понятно, что он так поступит, но герцога этот факт ничуть не смущал!
   Слуга помог маршалу Лафорсу снять латы кораллового цвета и облачиться в стального цвета простой камзол. Время благосклонно сохранило для нас его замечательный портрет - человека с открытым волевым лицом, большими глазами под набрякшими веками, многочисленными шрамами и тонкими морщинами на лбу и возле носа. Маршал во время военных действий редко не принимал участия в сражениях, больше радел за своих солдат, чем о собственной безопасности, чем снискал себе славу человека старой закалки, закалки армии покойного короля Генриха.
   Маршал беседовал с несколькими дворянами, которых пригласил к ce6е в палатку, когда к нему вошел дежурный офицер.
   -Приказ от Его Величества! Граф де Аржанон и его спутник, барон де Арамисец просят разрешения вручить его вашей светлости.
   Маршал торопливо сделал знак. Молодые люди вошли. Де Аржанон с поклоном вручил бумаги.
   -Хорошо! - сказал Лафорс, изучив приказ. - Я доволен вами. Тем более что, судя по свежим царапинам на ваших лицах, вам пришлось применить силу и ловкость, чтоб доставить эти важные бумаги мне.
   -Осмелюсь заметить вашей светлости, что я не смог бы доставить вам бумаги без помощи барона де Арамисец! - благородно добавил де Аржанон.
   Де Арамисец выступил вперед.
   -Хорошо!- произнес маршал, разглядывая его. - Можете отдыхать, де Аржанон.
   Граф удалился.
   -Надеюсь,- начал с улыбкой маршал, которого, видимо, удовлетворил осмотр прибывшего молодого человека, - вы последовали за г-ном графом не случайно? Мне нужны храбрецы.
   -Ваша светлость, именно об этом я хотел просить вас! - де Арамисец протянул маршалу рекомендательное письмо от г-на де Тревиля. Ла Форс читал письмо от друга не менее внимательно, чем письмо короля Людовика.
   -Отлично, сударь! - живо сказал он. - Вы уже доказали, что лестные слова, написанные о вас, соответствуют действительности. Мой друг г-н де Тревиль просит зачислить вас офицером в мой штат. Я не возражаю. Вчера, кажется, был убит командир третьего отряда конной гвардии?
   -Да, ваша светлость!- немедленно отозвался один из дворян.
   Маршал повертел письмо в руках и сказал, словно поставил точку:
   -Де Арамисец, вы замените мне его. Ступайте!
   ­Между тем, герцог Лотарингский решил предпринять вылазку и прорваться сквозь кольцо осаждавших. Он намеривался отступить к двум своим хорошо укрепленным крепостям - Стене и Жамец, где к тому времени его должна была ожидать испанская армия, как раз этой ночью перешедшая германскую границу.
   Набрав отряд из тысячи воинов, герцог в одну из дождливых ночей приказал незаметно открыть центральные ворота своей крепости, и опустить мост. Этого маневра из-за внезапного ненастья никто не заметил. Дождь хлестал уже вторые сутки, и лагерь французской армии был бы давно затоплен, если бы не находился на некотором возвышении. Но даже здесь и днем ночью и лошади и люди по колено стояли в грязи.
   Маршал де Лафорс был раздосадован погодой, но заставлял свою армию быть начеку.
   -Что- то герцог уже вторую неделю не дает о себе знать! Это дурная примета!- бормотал он, расхаживая по своей промокшей, продуваемой сильным ветром, палатке.
   И был прав. В эту ночь все пробудились от криков дозорных, которые заметили, как из ворот Седана черным блестящим потоком выливается передовой отряд Карла. Маршал де Лафорс начал действовать сразу. Батареи, размещенные заранее на холмах и наведенные на мосты города, заговорили разом и начали успешно пробивать бреши в стенах Седана. Визг летевших осколков заглушил дождь.
   -Нужно непременно вынудить их вернуться обратно в город! - кричал де Лафорс. - Лафайет, выводите аритилерийские полки. Да трубите скорее сигнал к атаке, черт возьми!
   Солдаты бросились на головной отряд герцога и, после непродолжительного сражения, в результате которого понесли большие потери обе стороны, вынудили тех отступить.
   -Теперь гвардия!- приказал генерал де Лафайет, прислушиваясь к звукам схватки. - Де Арамисец, Бальвьен, вперед!
   Драться при факелах, заливаемых дождем, и под огнем пушек, которые освещали всю картину фосфорическим синеватым светом, было чрезвычайно опасно. Но после мелких схваток, происходящих ежедневно и больше похожих на пародию, серьезная настоящая атака заставила солдат наконец-то преобразиться. Пушечные громовые залпы, гулкая барабанная дробь, лязг железа, крики, клубы дыма - заставляли гореть глаза молодых дворян, с восторгом слушающих выстрелы мушкетов, а старые солдаты, наконец- то чувствовали себя как на крыльях, рубя противника направо и налево.
   Отряд поспешно отступил в Седан, но Карлу с несколькими гвардейцами удалось все- таки раствориться во мраке. Преследовать его ночью, под проливным дождем, в бурю, среди дремучих лесов Лотарингии не решился никто. Только на следующий день французская армия разделилась - часть осталась осаждать Седан, меньшая часть перестроилась и отправилась преследовать мятежника, что было сделать легко - продираясь сквозь кусты, чавкая по грязи, беглецы оставили вполне ясные следы. Следопыты отца Жозефа, присутствующего в армии, вскоре разыскали лотарингского беглеца и направили армию в Жанец.
   Отец Жозеф, прозванный "серым кардиналом", известный нам дядя Изабеллы дю Трамбле, часто встречался де Арамисец. Ходил он тихо, спрятав руки под широкими полами своего серого одеяния или запихав широкие пальцы за грубую веревку, опоясывающую его, будто красный кардинальский кушак; ореол власти и страха окутывал его как фимиам, который он привык вдыхать, каждый день, подолгу молясь перед алтарем походной церкви. Он никогда ничего не требовал прямо, был мягок и кроток, но каждый, к кому он обращался с просьбой, напряженно заглядывал ему в рот, до смерти боясь пропустить хоть слово. Бывало так, что за неверно понятый приказ солдат, а часто и офицер мог поплатиться обвинением в измене, сделанным очень тихо, и отправлен в неизвестном направлении.
   Все офицеры в армии держались с отцом Жозефом вежливо; де Арамисец, встречая взгляд красивых серых, как у Изабеллы де Силлек, - хотя этим глазам не хватало чистоты и ясности!- глаз только небрежно кланялся.
   Де Арамисец мог уже гордиться собой. На его счету было уже несколько удачно проведенных вылазок, в которых он показал себя человеком смелым, благоразумным, отличным командиром, который не щадит солдат только тогда, когда бой стоит этого.
   Маршал де Лафорс высказывал о нем наилучшее мнение и, чтобы угодить своему другу де Тревилю, направлял нового своего офицера в самые опасные места, чтобы дать ему возможность отличиться. Так он решил поступить и у крепости Жанец, где прятался мятежный герцог. Испанцы, по сведениям отца Жозефа, были уже близко. Кардинал Франции Ришелье засыпал де Лафорса категорическими прика­зами скорее покончить с испанской армией, что выводило из себя бравого маршала. В письмах кардиналу Ришелье, весьма натянутым слогом, он бесконечно объяснял Ришелье, что королевская армия, к сожалению, не сразу может уничтожить армии Испании, Австрии и Англии.
   Карл тоже не дремал. Ему удалось через испанских шпионов выведать кое- какие сведения, которые могли бы eмy помочь усмирить французскую армию и заставить ее ретироваться. Но он не мог тягаться в ловкости с отцом Жозефом.
   Отец Жозеф сам пришел к маршалу Лафорсу.
   -Слушаю! - сухо произнес маршал, жестом приказывая своим офицерам и гонцам покинуть его палатку голубых и белых цветов.
   -Как мне удалось выяснить, ваша светлость, есть связной между Испанией и герцогом Лотарингским, некий Монтегю, - начал отец Жозеф тихо. - Он знает слишком много, и я смиренно прошу у вашей светлости соизволения дать мне самых ловких людей, дабы доставить его в Париж.
   -У меня нет людей для такой щекотливой операции!
   -Ваша светлость не может сказать мне такое всерьез!
   Маршал осторожно положил перо, которым отмечал планы компании на широкой карте, испещренной разноцветными значками будущей компании, будто перо было стеклянным. Он изо - всех сил сдерживал свой вспыльчивый темперамент, чтобы не натворить бед. А бед он мог натворить, потому что ла Форса страшно раздражал тот факт, что его армия мало- помалу превращается в скопище шпионов.
   -Это не война, а черт знает что! - пробормотал он сквозь зубы. - Спросите у меня, где ваша армия? Где армия? Сражается, как положено?! Нет и нет! Армия моя лазает по полям, выслеживает и вынюхивает!
   -Вы что- то сказали, ваша светлость?
   -Ерунда!
   -Все- таки мне показалось, что ваша милость сказали мне что- то важное!
   -Так сколько вам нужно человек?
   Отец Жозеф с обычным своим грустным видом поднял к французскому знамени в углу большие серые глаза. Он служил своему государству, избавляя его от врагов, пусть, может быть, и не совсем благородными способами, но страдал от откровенного презрения гордых феодалов, кровное благородство которых не признавало шпионаж.
   -Мне нужно 15 человек, - вздохнув, подсчитал он,- и, прошу вас, самых лучших! Кроме того, я прошу вашу милость проявить весь свой талант человека, разбирающегося в солдатах, и послать мне любой ловких и, по возможности, самых бесстрашных!
   -Позовите мне командиров роты конных гвардейцев и роты кавалеристов - господ де Арамисец и де Аржанона! - распорядился маршал, позвав адъютанта.
   -Я знаю этих людей, ваша светлость! Вы, как всегда любезно предоставляете мне то, что нужно! - прошептал отец Жозеф.
   Маршал промолчал.
   Де Арамисец и де Аржанон вошли в расшитую серебром палатку маршала и словно врезались лбами в это враждебное молчание. ­Но дворяне и сами находились в дурном расположении духа. Де Аржанона подняли с постели, и он с трудом влез в камзол багряного цвета с черными бантами, не успев даже застегнуть все крючки. Де Арамисец, наоборот, одет был очень элегантно, в орехового цвета одежды с золотистыми шнурками. Такого же цвета штаны сапоги до колен, серая шляпа с белыми перьями - добавляли его наряд. Выражение лица де Арамисец против обыкновения не было располагающим - его оторвали от письма невесте.
   -Вот что, господа! - сухо произнес Лафорс, рассматривая карту.- Вы сейчас соберете по семеро самых сильных и молчаливых солдат и будете готовы выступить...
   -К восьми вечера, ваша светлость!- ввернул священник.
   -Вы сегодня подчиняетесь господину дю Трамбле! - докончил маршал с таким выражением, словно у него разнылась старая рана в груди, полученная еще во времена короля Генриха. - Идите, господа.
   -Подчиняться монаху! - шепнул де Аржанон приятелю, когда они возвращались к себе. - Что вы об этом думаете, барон?
   -Война!- сдержанно отозвался де Арамисец. За оставшиеся полчаса ему нужно было дописать письмо, переодеться и выбрать солдат.
   Солнце заходило, превращая низкие облака в грязную розовую пену. Над лагерем зажигались первые зеленоватые звезды. Они соперничали по яркости с кострами, на которых уже готовили пшенную кашу к ужину. Пушки маршала и крепости порой игриво обменивались выстрелами, и тогда сизые облачка дыма поднимались к небу и медленно таяли вечернем холодном воздухе.
   Отец Жозеф, одевший сегодня красивые cepые латы, увел свой маленький отряд под сумрачный и промозглый полог леса. Они ехали, пока совсем не стемнело. Монах ориентировался прекрасно, отчего вывел отряд прямо к обширному капустному полю, где с земли поднялись два человека.
   Отъехав подальше, де Арамисец и де Аржанон ждали.
   -Что он задумали?- спросил де Аржанон сердито. - Что еще заставит нас делать этот неугомонный монах?
   -К утру узнаем, милейший граф. А если так, то незачем ломать голову­ на вопросом, который сам собой разрешиться через несколько часов.
   Словно догадавшись о сомнениях молодых людей, отец Жозеф сам подъехал к ним.
   -Мы следуем к деревне Нан, господа! - произнес он, пристально глядя на них.- Она расположена отсюда в трех лье.
   Офицеры поклонились и все так же молча, отправились к деревне. Только к восходу солнца, проведя холодную ночь в седле, они окружили небольшой домик, стоящий на окраине, почти у излучины реки. Речушка медленно струила свои воды, золотые от первых лучей солнца. Еще двое шпионов отца Жозефа незаметно скользнули к нему.
   -Он там! - зашептали оба. - Лошадей им подадут через две четверти часа.
   Де Арамисец притаился с тремя солдатами недалеко от Серого кардинала. Мушкетер, не отрываясь, смотрел на запертое окно дома, через которое им предстояло попасть вовнутрь. Дверь была поручена де Аранжону и его солдатам.
   -Пора!- сказал отец Жозеф.
   Все уже знали: следует без оружия тихо схватить маленького, похожего на женщину, человека с красивым лицом. Каждому, кто нанесет человеку вред, грозит веревка.
   Де Арамисец и его солдаты подкрались к окну дома. С другой стороны крыльца подошел де Аранжон, держа в обеих руках по кинжалу. Де Арамисец вознамерился гардой разбить задвижку окна, как вдруг ставни распахнулись и оттуда осторожно высунулась чья- то физиономия. Один из солдат схватил человека за горло и вытащил наружу. Его, придушенного, передали отцу Жозефу. Де Арамисец тихо пробрался в окно. Он открыл дверь и впустил де Аранжона. Все шло, как договаривались, но тут один из солдат оступился и задел приготовленный для умывания таз. Тот загремел предательски громко. Медлить было нельзя. Офицеры побежали навстречу распахнувшейся двери, откуда посыпался град пуль. Двое человек оказывали им существенное сопротивление. Офицеры успели заметить, как с узкой чердачной лестницы сбежал маленький человек и бросился на помощь своим спутникам. На ходу он выстрелил. Пуля просвистела над головой де Арамисец и разбила кувшин вина на буфете.
   Десять солдат бросились на противников. Лица их раскраснелись, а руки приобрели железную хватку. Шпионы были схвачены.
   Отец Жозеф удовлетворенно кивнул. Пленников усадили в черную карету без окон и под вооруженной охраной увезли. Дом подвергся тщательнейшему обыску.
   -Я вернусь через три четверти часа!- сообщил отец Жозеф, когда окончил досмотр. - Если кто будет спрашивать Монтегю или его друзей, арестовывайте всех.
   Он благосклонно осмотрел своих спутников и даже улыбнулся.­ У де Аржанона в ответ на лице появилась кислая мина. Де Арамисец молча проводил глазами священника.
   -Если бы не личный приказ маршала,- заявил де Аржанон зло, - я бы за отпущение всех моих грехов не поехал бы сюда!
   -Господин дю Трамбле знал, к кому обратиться. Мы бы ни за что сюда не поехали, если бы не приказ его светлости да Лафорса. Хитрая лиса этот отец Жозеф!
   Солдаты засели в доме и начали допивать оставленное на столе приятное розовое вино. Что- то тревожило де Арамисец.
   -Что он делал наверху, как вы думаете?- спросил он де Аржанона. - Мы же с вами смотрели, на чердаке есть только маленькое слуховое окошко. В него не проскользнет и ребенок. Не так эти люди глупы, чтоб пытаться бежать через него.
   -А что, разве под окно мы не ставили солдат? - пробурчал де Аржанон. Завернувшись в плащ и подложив под голову шляпу, он собрался соснуть пару часиков.
   -Нет, на той стороне, выходящей к реке, нет окон. Вы что не помните, вы же смотрели вместе со мной!
   -Тьфу ты! Охота вам, де Арамисец, ломать голову нам пустяком? Может быть, шпион прятал на чердаке золо­то?
   -Но дом же обыскали и золото не нашли, как не нашли ничего предрассудительного!
   -Слушайте, де Арамисец, я очень хочу спать. Меня не интересует, что делают шпионы, хоть они на чердаке, хоть в подвале! Я - дворянин, и не отличаюсь сребролюбием в отличие от простолюдина Трамбле!
   -Г-н дю Трамбле, между прочим, имеет графский титул.
   -Да вы что? Ни за что не поверю!
   -Он - дворянин и дворянин знатный!
   -Откуда вы- то это знаете, признавайтесь? Или вы коротко с ним знакомы?
   Де Арамисец встал и прошел на чердак. В полумраке он разглядывал всякий хлам, уже перерытый людьми отца Жозефа. Остро пахло мышами и пылью. Маленькое слуховое окно находилось у пола. Из него тянуло свежестью реки.
   -Что же он тут делал?- шептал де Арамисец, расхаживая по чердаку, кончиком кинжала приподнимая то край рваного покрывала, то осколок грязной тарелки. Побродив по дому, де Арамисец вышел во двор, где в огромных пожелтевших лопухах деловито суетились черные куры. На ходу перепрыгнув покосившуюся деревянную ограду, мушкетер медленно пошел к реке. Яркое солнце блестело на поверхности воды. На другой стороне реки шумел густой хвойный лес, откуда тянуло промозглой сыростью и запахом перепрелых грибов. Де Арамисец постоял немного на берегу, огляделся и прошел еще дальше, сминая унылый шуршащий камыш, влекомый нюхом, как хорошая ищейка.
   В жухлой траве, почти в воде, он заметил толстый коричневый пакет, перевязанный грязной бичевой. Подняв голову, де Арамисец отметил про себя, что окно чердака выходит именно сюда. Маленькому человеку стоило только хорошенько размахнуться, чтоб выбросить бумаги в воду.
   Мушкетер осторожно поднял пакет. Один край бумаг уже подмок в воде и сквозь бумагу отменного качества проступили чернила. Некоторые слова еще можно было различить. "Если король умрет..." и размашистая характерная подпись "кардинал Ришелье". Де Арамисец, не долго думая, размотал бечевку, быстро перебрал бумаги и покачал головой. Неудивительно, что агент вез письма герцогу Карлу. Если бы тот пригрозил передать их королю Франции Людовику, кардинал Ришелье был бы уничтожен в глазах французского монарха. В письмах Его Высокопреосвященство признавался в симпатии к королеве Анне Австрийской и предлагал ей выйти за него замуж, "если король Людовик умрет"!
   Писем было много, десять или двенадцать, причем сильно подмокло только три. Написанные на прекрасной бумаге с позолотой и подписями самого влиятельного человека в государстве, они представляли ценность поистине необыкновенную! Де Арамисец с изумлением, нечасто появляющимся у него на лице, разглядывал личную печать кардинала, убеждаясь, что письма подлинные. Анна Австрийская, видимо, передала эти письма своему брату - Хуану Австрийскому, а тот переслал их Карлу Лотарингскому, чтобы тот мог шантажировать первого министра Франции.
   Де Арамисец глубоко спрятал письма на грудь. Он недолго думал, что делать с ними. Они все равно попадут к Ришелье, как если бы их нашел отец Жозеф, но при этом сослужат добрую службу двум любящим сердцам.
   Де Арамисец благоразумно никому ничего не сказал, и теперь ночами и днями ломал голову, как ему попасть на прием к кардиналу Ришелье и при этом не поплатиться за дерзость головой, когда, наконец, случай представился. Кардинал Ришелье сам прибыл в лагерь маршала де Лафорса в январе и первым делом провел осмотр места действия. Одетый в ржаво - красный костюм, он по-королевски подбоченясь сидел в седле белоснежного жеребца, и его острые серые глаза замечали все. Говорили, что такой странный, проницательный взгляд был и у Карла Великого, но Ришелье не хватало великодушия и щедрости сердца, чтобы заслужить такую же любовь окружающих.
   В лагере он внимательно осмотрел укрепления, дал несколько полезных советов и удалился в свою палатку со штандартами французского короля. Немного погодя маршал де Лафорс собрал у себя офицеров, в том числе и де Арамисец с де Аржаноном.
   -Его высокопреосвященство хочет расспросить кого- нибудь о жизни в лагере, - сообщил маршал мрачно. - Я только что объяснял его светлости, почему вы до сих пор не смогли прорвать оборону крепости... Признаюсь, его светлость рассержен! Он считает, что дело в недобросовестности солдат и командования. Я не хочу приказывать вам, г-да. Лишь прошу самим решить, кто отправиться отстоять доброе имя Французской армии перед Великим кардиналом!
   Все удрученно молчали. Было хорошо известно, что порой после таких задушевных бесед с Его высокопреосвященством солдат как- то незаметно для себя отправлялся в крепость Фop - Левек, и, понятное дело, о нем уже никто никогда не слышал!
   -Ваша светлость, я прошу разрешить мне сделать это!- вдруг выступил вперед де Арамисец. Лицо его казалось безмятежным, но глаза лихорадочно блестели, а щеки густо покрыл румянец волнения, непонятный остальным. - Мне сдается, господину Ришелье будет интересно побеседовать именно со мной.
   -Вы рискуете головой, сударь! - произнес маршал сурово. - Вы знаете это? Может быть, вы все - таки повремените? Мне кажется, у вас, де Арамисец, все- таки мало опыта в общении с Его высокопреосвященством!
   -И, тем не менее, мне интересно было бы побеседовать с таким великим человеком!
   -Безумец! - прошептал де Аржанон, терзая себя за ус.- Тебе нельзя рисковать, ты же сам рассказывал, тебя ждет невеста!
   -А я люблю риск, господа. Есть в нем некий привкус жизненного успеха, не так ли?
   Ришелье как раз разглядывал карту местности вместе с отцом Жозефом, когда ему доложили о приходе требуемого офицера. Кардинал не спеша надел на свои черные волосы шляпу с черными завитыми перьями. Отец Жозеф выскользнул через другой вход.
   Де Арамисец вошел, поклонился кардиналу и застыл, как статуя, давая собеседнику возможность задавать вопросы по своему усмотрению.
   -Вы давно в лагере?- после некоторого молчания вкрадчиво начал Ришелье, ни единым движением не давая понять, что узнал мушкетера.
   -Да, монсеньер.
   -С какого дня?
   -С сентября того года.
   -Я слышал, вы, сударь, уже отличились за это время? Мне нужны такие солдаты. Надеюсь, ваши дальнейшие действия, как и ваши правдивые ответы сейчас принесут пользу Франции.
   Глаза де Арамисец сверкнули, но он быстро погасил их огонь. Он низко поклонился.
   -Меня интересуют настроения нашей кавалерии,- продолжил кардинал неторопливо, - что вы можете мне об этом сказать?
   -Монсеньер, - начал мушкетер осторожно, - я не могу найти ничего предрассудительного в обычных разговорах солдат. Мы все здесь желаем только одного - заставить испанцев покинуть Францию!
   Кардинал скупо улыбнулся, словно только сейчас узнал собеседника.
   -Маршал не ошибся, прислав мне его, - прошептал он и быстро продолжил расспросы. - Кавалерия не может быть довольна затянувшейся войной, сударь. Нет ли разговоров, скажем так, весьма не подданнических?
   -Нет, монсеньер.
   -А что вы скажите о людях г-на дю Трамбле? - резко поменял тему разговора Ришелье.
   -Они, несомненно, нужны армии.
   -Но вы понимаете, мне нужно знать, что думаете об этой войне лично вы, сударь?
   -Я согласен, монсеньер, с высказыванием, что все то, что делает командир, правильно!
   Кардинал забарабанил белыми пальцами по столу.
   -Довольны ли вы командованием г-на маршала?
   -Да, монсеньер!
   -Может быть, есть что- то, что нужно было бы изменить? Поменять г-д офицеров или капеллана?
   -Нет, монсеньер!
   Кардинал скрестил руки на груди.
   -Я доволен вами, де Арамисец, - произнес он, наконец.
   Молодой человек, почуяв неладное, удвоил бдительность, тем более что собирался поведать нечто опасное для своей горячей головы.
   -Благодарю вac, монсеньер! - отозвался он. - Мне чрезвычайна важна ваша лестная оценка моей скромной особы, тем более что я хотел бы просить у вашей милости разрешения рассказать вам о некотором моем любопытном деле.
   Кардинал подался вперед.
   -Что такое?
   -Месяц назад, монсеньер, мы преследовали трех шпионов Карла в небольшой деревне Нан.
   Серые глаза кардинала стали острыми.
   -Там, монсеньер, среди прочих бумаг были найдены некие важные документы, о кот­орых я хочу говорить.
   Угроза ясно читалась на потемневшем лице Ришелье, но он, как всегда, дал собеседнику высказаться до конца. Де Арамисец на это и рассчитывал. Он продолжал.
   -Это письма, ваше Высокопреосвященство, письма некого французского кавалера к Ее Величеству королеве Анне. Их, похоже, везли Карлу, чтобы заставить нашу армию отвезти войска от его крепостей.
   -Насколько я понял, вы-то сами хорошо ознакомились с этими важными бумагами? - холодно поинтересовался кардинал.
   -Как любой на моем месте, монсеньер.
   -Что вы хотите мне предложить?
   -Эти бумаги, монсеньер.
   -Кто мне поручится, что эти бумаги настолько интересны, как вы говорите?
   -Вы сами, монсеньер.
   Ришелье минуту молчал. Де Арамисец тоже затаил дыхание. Все решалось в эту страшные секунды - любовь ли ждет мушкетера, счастье, семья, или многолетнее заключение в Бастилии, а то и ссылка на острова, и в любом случае кандалы. Минута ползла чудовищно долго. Так долго, что Ришелье успел встать, пройтись по палатке, поправить потертое сукно на столе и осмотреть кольцо с сапфиром на указательном пальце.
   -Мне, разумеется, хотелось бы иметь эти бумаги у себя, - наконец признался кардинал Ришелье с невозмутимым видом, - если, конечно, они все до единой будут переданы мне. Вы можете поручиться, что только вы владеете их содержанием?
   -Слово дворянина, ваше Высокопреосвященство!
   -Что вы просите взамен?
   -Очень немного.
   -Я не торгуюсь, сударь!
   -Я прошу у вашей милости титул маркиза или герцога и земли с годовым доходом в двадцать пять тысяч ливров. Право, это скромно.
   Кардинал тонко улыбнулся. Так тонко, что губы его стали походить на два окрашенных кровью лезвия смертоносного клинка.
   -Я понимаю вас, де Арамисец. Вы цените эти бумаги.
   -Так же как и вы, ваше высокопреосвященство.
   -Что ж, де Арамисец, вы получите, что просите.
   -Благодарю вас, монсеньер.
   -Ближе к делу. Где, когда вы передадите мне письма? Не принесли же вы их сюда? Или все- таки принесли?
   -Я передам вам их сегодня по дороге на Страсбур, после поворота на Кольмар, в шесть вечера.
   -Там же получите ваше герцогство. Я более не задерживаю вас!
   "Черт подери! - подумал Ришелье в тот момент, когда де Арамисец откидывал полог, закрывающий выход. - И этот стоит четверых!"
   В четверть шестого де Арамисец тайно выехал из лагеря, захватив с собой де Аранжона и Бальвьена. Они, вооружившись до зубов, быстро поехали по дороге на Страсбур.
   -Куда это нас несет, черт возьми?- в десятый раз спрашивал взволнованный де Аржанон.- Не забывайте, что мы покинули лагерь без разрешения!
   -Вы обещали мне молчать! - молвил де Арамисец, в который раз сожалея, что рядом нет его верных друзей, которые почти никогда не задавали ненужных вопросов и если нужно было ехать, то это значило, что они поедут, чего бы им это не стоило.
   -Когда я впервые встретил вac,- заметил шевалье Бальвьен задумчиво,-­ я не подозревал, что за вашей обманчивой внешностью таится такая бешеная энергия!
   Де Арамисец не улыбнулся. Он сосредоточенно глядел вперед, внутренне подобравшись, как подбирается и замирает гепард перед головокружительным прыжком. Вскоре он заметил пятерых всадников, скрывавшихся под прикрытием пушистых веток можжевельника в том месте, где дорога делала поворот и уходила на север, к Парижу.
   Де Арамисец знаком остановил приятелей, демонстративно отдал шпагу де Аранжону, и безоружный, выехал вперед. Из группы всадников напротив отделился очень высокий человек. Он гордым жестом надвинул шляпу на глаза, отдал сопровождающим пистолеты. На середине дороги между двумя безмолвными группами, завернутыми в плащи, они и встретились.
   -Вот письма, ваша светлость! - сказал де Арамисец первым, передавая пакет, и напряженно наблюдая за кардиналом Ришелье.
   -Вот бумаги, сударь! - надменно молвил Ришелье. Они обменялись документами. Кардинал быстро пересчитал письма, внимательно осмотрел все печати. Де Арамисец в свою очередь дрогнувшей рукой развернул свою дарственную. Taм, за подписью кардинала Ришелье, от 10 января 1627 года значилось, что герцогство Сент - Дье с доходом в 30 тысяч ливров в год отдается барону де Арамисец в вечное пользование. Падость сверкнула в голубых глазах де Арамисец.
   -Благодарю вас, ваше Высокопреосвященство! - низко поклонился де Арамисец. Кардинал Ришелье, прихотливо изогнув губы, глянул на него с язвительной усмешкой и отъехал.
   Почему он поступил благородно, никто никогда не узнал; сколько потом друзья не строили предположений, разгадать намерения Великого кардинала никто так и не смог. Решил ли Ришелье, что подарить де Арамисец герцогство дешевле, чем содержать мушкетера в Бастилии, оказал ли любезность друзьям племянницы отца Жозефа, был ли настолько доволен, что компрометирующие его письма вернулись к нему, что первые в жизни сделал подарок от души, или еще по какой неизвестной нам причине, но великий кардинал Франции не поскупился и подарил счастье двум влюбленным сердцам.
   Успех несказанно окрылил де Арамисец. Он весело пустил коня в галоп, уже почти осязая свою заветную мечту.
  
  

Глава 36

  
  
   Господин де ла Шпоро вошел в комнату дочери. Джулия сидела за клавесином и, казалось, внимательно изучала партитуру одной из последних модных пьес, но обмануть отца она не могла. Маркиз заметил и ее бледное личико и краешек батистового платка, выглядывающий из широкого рукава платья.
   -Доброе утро, отец.
   -Три дня назад французы в Лотарингии дали бой испанской армии!- сообщил маркиз с гордостью. - И разбили ее. Король Людовик торжествует!
   -Я тоже рада! - сдержанно отозвалась Джулия, пристально разглядывая ноты.
   -Г-н де Арамисец наверняка скоро сообщит тебе о подробностях этой жаркой схватки.
   Маркизу показалось, что его дочь всхлипнула.
   -Наверно, - прошептала она.
   -Война скоро закончится, Жули!
   -Да? - вдруг воскликнула Джулия возмущенно. - Об этом толкуют с сентября, а уже, между прочим, середина марта! Я не видела его уже восемь месяцев! Восемь месяцев, отец! Это - полжизни, боже мой! Бой был дан, а он не написал мне! Почему? Почему? Может быть, он ранен или убит! Я вот сижу здесь в этом дурацкой розовом платье, играю слащавые песенки, а он, может быть, умирает в эту минуту от потери крови или пневмонии... И я тогда тоже умру! Я не могу без него, отец, не могу!
   Она закрыла лицо руками. Маркиз тяжело вздохнул и тяжело присел возле дочери. Он покачал головой, как бы сожалея о ситуации.
   -Де Арамисец вернется к вам, я уверен, дочь моя! Не такой он человек, чтобы не вернуться к той, которую любит!
   -Господи, только бы он остался в живых, и ничего мне не нужно больше! Только б вернулся, любым - пусть со шрамами, пусть даже изувеченным, но только б мне удалось увидеть его! Отец, если б вы знали, как мне не хватает его улыбки, его комплиментов, его голоса! Он обычно так смотрит на меня... И тогда мне ничего не страшно! А без него я чувствую себя беззащитной, маленькой, слабой!
   Маркиза вскочила, но зацепилась подолом об одну из красивых корзин с ярко-алыми розами, которыми заставили пол и сердито рванула платье.
   -Откуда такие цветы, Жули? - спросил маркиз, впервые с того времени, как зашел в комнату, обращая на них внимание.
   -А! - расстроено махнула рукой Джулия. - Их прислал некий герцог Сен-Дье с изъявлениями приязни ко мне! Очередной искатель счастья и богатых красивых невест!
   -Ты поедешь сегодня в Лувр, дочь моя?
   -Да! - тяжело вздохнув, сказала Джулия. - Может быть, узнаю что- нибудь о де Арамисец! Если новости о Лотарингии дошли до Парижа, то, наверно, и подробности уже известны.
   Она нервно позвонила в колокольчик и приказала прибежавшим служанкам:
   -Уберите эти цветы, от которых у меня только голова болит, и принесите мне новое платье, пепельное, бархатное, с черными бантами.
   -Жули! - возмутился маркиз. - Ты с ума сошла! Де Арамисец сегодня герой в глазах Его Величества, а ты, его невеста, собираешься одеться так, словно удручена этим!
   -Вы правы! - согласилась Джулия недовольно. - Я надену другое платье, пусть будет... - какая разница! - пусть будет небесно-голубое. Ах, отец, если бы вы знали, как мне тяжело носить такое красивое платье не для него!
   Через некоторое время она уже красовалась в платье чудесного небесного оттенка с отделкой по краю воротника и пышных испанских рукавов из золотой тесьмы. В волосах Джулии - светлых, мягких, воздушных, зачесанных сегодня строго назад - никаких легкомысленных локонов и завитков, забле­стела золотая сетка.
   Маркиз давно ушел. Жули бездумно гляделась в зеркало, не видя себя, опасаясь своего визита в Лувр, боясь, что, пребывая в совершенно расстроенных чувствах, вдруг расплачется прямо при короле Людовике, когда раскрылась входная дверь. Только спустя минуту Жули обернулась и онемела. Ее мушкетер возник перед Жули как бог, как ангельское видение, сулящее рай для нее!
   Анри де Арамисец собственной персоной стоял на пороге комнаты и лукаво и сладко улыбался ей. Словно по сговору с Жули он оделся сегодня в белый камзол с голубыми вставками и бантами оттенка ее платья. Белоснежные перья спускались с его серой шляпы.
   -Здравствуйте, несравненная любовь моя! - позвал он в обычной своей ироничной манере.- Уж не для того ли, чтоб кружить головы кавалерам в Лувре, вы сегодня одеты столь пленительны? Учтите, милая, я вернулся к вам, и отныне я никоим образом не допущу, чтоб вы танцевали или беседовали с кем- нибудь, кроме меня!
   -Анри! - пронзительно закричала Джулия и, плача от счастья, упала ему на грудь. -О, дорогой мой! Обнимите меня скорее, крепче, крепче! Умоляю вас, никогда больше не оставляйте меня!
   -Никогда!
   -Если вы еще раз посмеете оставить меня столь надолго, я не выйду за вас замуж!
   Даже по дороге в Лувр они не могли оторвать взгляд друг от друга. Де Арамисец каждую минуту старался прикоснуться к ее руке, к пла­тью, весь в восторге любви и восхищения. Но самого главного он, верный себе, ей пока не сказал.
   Они опаздывали. Прием в Лувре по поводу окончания войны в Лотарингии уже начался. Де Арамисец поскорее отвел Джулию к местам для фрейлин и отошел к толпе придворных.
   -Наша славная армия одержала блистательную победу в Лотарингии. Мятежный герцог Карл схвачен и привезен в Париж. Мы рады видеть здесь сегодня нескольких наших героев. Мы довольны нашим маршалом де Лафорс! - Король Людовик говорил сегодня как никогда величественно.
   Дамы рукоплескали. Кавалеры кланялись. Одним из первых героев вой­ны был назван герцог де Сен-Дье. Герцог вышел из рядов придворных и склонился перед королем. Джулия, широко раскрыв глаза, глядела на Анри де Арамисец. Стоящий позади короля кардинал Ришелье чуть заметно улыбнулся.
   -Мы рады за вас, герцог, - приветливо сказал король Людовик, - рады, тем более что вы берете в жены одну из самых красивых дам нашего двора-очаровательную маркизу де ла Шпоро.
   Де Арамисец обернулся к Джулии. Красивые глаза его блеснули, когда он взглядом ласкал ее заалевшее личико и полураскрытый от изумления ротик. Пришлось королю Людовику знаком предложить ей выйти из рядов фрейлин и занять место рядом с герцогом Сен-Дье. Шепот восхищения раздался со всех сторон, когда они, такие молодые, прекрасные в сиянии белого и голубого атласа, соединили руки.
   -Мы хотим надеяться, герцог, - молвил король Франции с благосклонной улыбкой, - что герцогиня Сен-Дье не откажется и в дальнейшем посещать наш дворец и лицезреть своего короля?
   Рука об руку жених и невеста склонились перед королем Людовиком, а Джулия почти встала на колени перед ним. Но это была молитва богу, не французскому королю, благодарность за сегодняшнее пьянящее ощущение счастья и чудесной нереальности!
   Де Арамисец не сводил с любимой глаз. Он завоевал ее, он завоевал им счастье!
   Таким образом Его величество благосклонно дал разрешение на брак герцога Сен - Дье и маркизы де ла Шпоро. Венчание было назначено на 15 августа. Все оставшееся до этого срока дни оказались наполнены предпраздничной суетой, беготней, выбором подарков и лучших портних Парижа! Гостей звали множество, даже их Величества обещали почтить своим присутствием венчание! Джулия, сияющая, оживленная, говорливая, занималась самыми приятными на свете вещами - выбором материала на платье - бархат, атлас? Фасоном - с испанским вырезом, с тремя юбками, с двумя? И драгоценностями - одеть ли ей брильянтовое ожерелье жениха, сапфировые подвески матери, изумрудную цепь отца? Наконец де Арамисец - важный, серьезный, довольный, умиротворенный, - дал ей хороший совет - белоснежное атласное платье с кружевами в три ряда по лифу, с модными короткими рукавами, схваченными бантами с аппликациями из кремового бархата в виде цветов, с юбкой, затканной золотом.
   Жули была восхитительна. Де Арамисец сам застегнул на шее невесты свое колье - роскошное, но не затмевавшее сияние синих глаз Жули. Чудесный вихрь любви, долгожданного ликования увлекал ее в страну любовных чудес! Она пришла в себя только у алтаря, когда глубокий мягкий голос парижского епископа Готье Аделяра спросил ее с амвона:
   -Джулия - Николь, маркиза де ла Шпоро, согласна ли ты взять в мужья Генриха - Людовика де Арамисец, герцога Сен - Дье?
   И Джулия, глядя в необыкновенные прозрачные глаза жениха, великолепного в голубом атласном камзоле, в белом праздничном плаще, с золоченой перевязью, шпагой и шпорами, при огромном стечении гостей, при свидетелях, громко, так, как хотелось бы Анри, сказала - "да!" ­ И тогда он надел кольцо ей на палец, и крепко поцеловал в губы. Их мечта сбылась, что все- таки иногда случается в жизни!
   Потом они всех звали в свой новый дом. Они стояли рядышком на парадной лестнице, рядом с большими вазами, где благоухали розы на длинных толстых стеблях и неторопливо беседовали, поджидая опоздавших гостей.
   -Уже все приглашенные приехали! - грустно сетовала Джулия, обмахиваясь надушенным платочком. - А их все нет!
   -Кого это вы все ждете, что глаз не с дверей не сводите, позвольте у вас полюбопытствовать? Какой такой важный гость должен приехать к вам, сударыня, если я уже здесь?
   -Ах, Анри, будто вы не догадываетесь, кого я жду столь нетерпеливо!
   -О чем это я должен догадываться в счастливейший день нашей свадьбы, а, милая сударыня?! Вы, похоже, от меня что-то скрываете в первый же день нашей семейной жизни!
   -Я так и знала, что ваш железный и непримиримый де Силлек не отпустит Изабеллу ко мне на свадьбу со своей Луары! О, конечно, эти все празднования и балы со множеством гостей и танцев не для г-на графа, я знаю, он терпеть их не может, но он мог бы... хотя бы в этот день.. Мне так хотелось увидеть Изабеллу!
   Она с вздохом опустилась на маленькую скамеечку, стоящую на площадке лестницы. Герцог Сен-Дье не отказал себе в удовольствии провести пальцами по обнаженному белому плечу жены.
   -Он не только отпустил ее со своей Луары, как вы изволили поэтично выразиться, но даже приехал сам, душа моя! Не будьте злюкой, со стороны г-на графа приехать на наш шумный и многолюдный бал просто вверх благосклонности!
   -Откуда вы знаете, что они приехали, Анри?!
   -Я - астролог, милая, разве вы еще не поняли!? Но - тсс! Никому не говорите об этом, умоляю вас, а то меня ждет горячий костер инквизиции! Но никакой костер не сравниться с тем жаром, что снедает меня при одном взгляде на вас, моя радость!
   -Анри, серьезно ответьте вашей молодой жене: с чего вы взяли, что наши друзья приехали к нам?
   Де Арамисец тихо засмеялся и признался ей с нежной усмешкой, которая пряталась в уголках его четко вырезанных красивых губ:
   -Я их сейчас вижу в зеркале!
   -Где?! Где!?
   -Смотрите сами! У приехавшей только что дамы бархатное платье глубокого вишневого цвета и жемчуг в темных волосах. Эти цвета вызывают у меня в памяти только одну женщину, а уж если ее сопровождает высокий темноволосый кавалер, то ошибаться я никак не могу! Так и есть! Глядите, любовь моя, вот они, наши друзья, собственной персоной!
   У появившихся в дверях особняка графа и графини де Силлек вид был необычайно лукавый и эффектный. Изабелла блистала в любимом роскошном темно-вишневом бархате, расшитом по лифу и рукавам жемчужными цветами. Длинное ожерелье обвивало ее длинную шею, спадая на лиф, оттеняя серый цвет счастливых глаз, а любимые шпильки с головками из мелких жемчужин украшали изысканную прическу. Граф де Силлек держался как всегда царственно, а богатый костюм был сегодня ему только под стать - серый, со вставками из темно-лилового бархата, с кружевами и серебром на перевязи, штанах и ботфортах. Супруги де Силлек, держась за руки, поднимались по лестнице торжественно и сдержанно, и только сияющие глаза выдавали их задорное настроение.
   -Арман, я знал, что вы приедете! - воскликнул де Арамисец, поспешно спускаясь к другу. - Благодарю вас!
   Друзья крепко обнялись.
   -Вы прелестны, дорогая графиня! - продолжил де Арамисец, приветливо обращаясь к Изабелле. - Замечу, что материнство вам к лицу!
   -Благодарю вас, милый герцог! В свою очередь тоже замечу, что любовь и удача красят вас сегодня как никогда. Я безмерно рада за вас!
   -Но как ваш маленький Антуан де Силлек? Арман, наверно, боготворит своего новорожденного сына?
   -Да, друг мой!
   Де Силлек в это время склонился в поклоне перед Джулией.
   -Приветствую вашу милость! Мадам восхитительны!
   -О, боже, граф де Силлек! - в величайшем изумлении всплеснула руками Джулия.- Я польщена вашими словами несказанно, ибо впервые в жизни слышу от вас столь любезные слова! Неужели вы начали делать комплименты дамам?!
   -Прошу вас, герцогиня, не смущайте меня!
   -Я должна вам заметить, г-н граф, что женитьба на Изабелле пошла вам на пользу. Вы изменились к лучшему, сударь.
   -Благодарю вас, герцогиня! Но я не вижу рядом с вами остальных наших друзей. Где де Батц?
   -Он сегодня что- то не отходит от маршала де Лафорса. Не иначе, как задумал какой- то очередной план взятия крепости в Лотарингии! - весело откликнулся де Арамисец.
   -А де Порто? - спросила Изабелла с интересом. - Он в столовой, конечно?
   -Конечно!
   Все четверо беззаботно смеялись.
   -Знаете, что, г-да? - сказал де Арамисец значительно, словно выдавал свою самую сокровенную сердечную тайну. - Я думаю, что вот это все - что окружает нас сейчас, что мы с вами сейчас чувствуем, на что надеемся - называется просто и мудро - "счастье"!
  
  
  
  
   Иньего Лопес де Мендоса. Пер. с исп. Романов А.
   Иньего Лопес де Мендоса. Пер. с исп. Романов А.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   278
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"