За окном неслись одна за другой однообразные картинки. Леса, поля, домики, речка, овраг, поля, деревья, домики, речка, пруд. Лат смотрел на это скудное разнообразие и успокаивался. На самом деле ему было все равно на что смотреть. Самым главным было, чтобы зрительные образы быстро двигались, в этом случае его самоощущения становились уравновешенными. После стрессовой ситуации Лат мог успокоиться только на скорости, или немереным количеством водки. Но пить сейчас было не время, поэтому несущееся по ночной трассе авто было как раз то, что надо. А самым приятным в этой ситуации был тот факт, что Лат не вел машину, он был просто расслабленным пассажиром, а за рулем находился Бали. С того момента как Лат прыгнул в его машину Бали не проронил ни слова. Он очень хорошо знал характер своего друга и был уверен, что когда придет время он сам все расскажет. Так и вышло.
- А ты чего ничего не спрашиваешь? - неожиданно, не открывая глаз на откинутой на спинке кресла голове вдруг спросил Лат.
- А зачем? Захочешь, расскажешь. Да мне и так все ясно. Интересно, ты уже в розыске или нет?
- Не болтай чепухи. Моего лица сто пудов никто не разглядел. Очки темные, полумрак. Если только этот козел, которому я ноги прострелил.
- Так ты что, его даже не грохнул? - искренне удивился Бали.
- Нет, там сложная ситуация получилась.
И Лат подробно рассказал Бали о том, что произошло в кафе.
- Не хочу тебя расстраивать, но наше дело дрянь. Я догадываюсь, кто с тобой говорил и кому ты копыта попортил.
- Кому?
- Позже Латушка, позже. Мне еще нужно кое-что проверить. Да, чего время тянуть, сейчас и проверим. Я остановлюсь пока и кое-кому позвоню, а ты покури пока.
Бали припарковался на обочине проселочной дороги. Он вышел из машины и ушел от нее вдаль, метров на семь. Лат достал из кармана пачку "Парламента" и закурил. Его самочувствие все еще оставляло желать лучшего. Ощущения внутри тела были такие, словно кто-то прошелся по всем внутренностям рашпелем, а после залил саднящую рану спиртом. А про голову и говорить нечего было, она гудела, ныла и екала... Бали не было около двадцати минут. Наконец, он вернулся. Лицо его было очень расстроенным, на щеках вздулись желваки, брови сдвинулись к переносице, а глаза сверкали как у оголодавшего зверя.
- Я звонил, своему духовному наставнику - хрипло сказал он.
- Кому, кому? - опешил Лат.
- Отцу духовному, священнику. Ты что думаешь, что если на мне смертей висит больше, чем на березе сережек, то я не верующий что ли. Он тоже, ну в смысле батюшка, из наших, из военных, много чем занимался, а потом ушел в церковь навсегда грехи замаливать и мне с этим делом помогает.
- Причем тут твои грехи, что он сказал тебе?
- Он в ФСБ работал долго. Занимался политическими убийствами. У них на практике было несколько случаев, когда людей уничтожали без всякого оружия. Просто одной мыслью. Один человек подумал о смерти, а второй бах, и умер. Это считается высший пилотаж киллерства. Не всем этот талант даден, если, конечно, это можно назвать талантом. Ну так вот, твой знакомый, судя по всему, из этой команды, так называемых астральных убийц.
- Бали, ты чего несешь? Какие астральные убийцы? Ты же нормальный человек, три войны прошел, а говоришь мне какие-то сказки... Я не верю своим ушам.
- Хорошо, тогда объясни мне, что же с тобой произошло в кафе. Ты здоровый физически и психологически подготовленный мужик. Настоящий боец. И что? Потерял контроль над собой, над своим телом, над волей, из-за чего? Что, конфеткой отравился? Слушай внимательно. По словам отца Александра, появление киллеров-магов, связано со словами Библии, в которой написано, что именно в наше время темные силы начнут войну против людей. Это предупреждение божье, за которым последуют серьезные наказания за то, что человечество живет не по вере. Наставник назвал мне цифру, по данным фээсбэшников в Москве уже насчитывается четверо или пятеро астральных киллеров. Это чуть ли не специальный отдел наемников, убивающих неугодных кому-то бизнесменов, предпринимателей, политиков. Выглядят эти киллеры как красавчики-интеллигенты - очки, костюм-тройка, кейс. Все, как ты рассказывал о том незнакомце. Могут ходить с тростью и бабочкой. Очень респектабельные, неторопливые и представительные. Но, на самом деле они - посланники дьявола на Земле. Их магия и четвертое измерение, в котором они живут, происходят из древних времен, а в своих заклинаниях против человека, на которого направлено их воздействие, они используют старинные заговоры. Как и киллерам - наемникам, им выдается фотография жертвы, на которую они направляют темное колдовство.
Ни один рентген или врачебный осмотр не покажет, что с организмом жертвы происходят какие-то изменения. Но человек худеет, чахнет на глазах, его как будто высасывает невидимый монстр. Внезапно человек умирает от сердечной недостаточности. Кстати, батюшка сказал, что тебе необходимо сходить немедленно в церковь, помолиться, причаститься, он уверен, что это незнакомец нанес удар по твоему здоровью... Ты, кстати, как себя чувствуешь, выглядишь ты не очень хорошо...
- Нормально, устал только, перенервничал. Поехали к Коху в деревню. А в церковь не пойду. Киллер-богомолец - это даже не смешно. У меня еще остатки совести и страха божьего остались.
- Дурак ты, Лат. Все пред ним равны - и киллеры и хиллеры, и монахини и проститутки. Ладно, видно не так тебе еще плохо, вот прижмет жизнь, сам к алтарю побежишь.
***
На душе Бали было неспокойно. Он вел машину и через каждые три-четыре минуты поворачивался, чтобы посмотреть на Лата. В его состоянии ему многое не нравилось. У Бали возникало ощущение, что Лат с каждой минутой становится все бледнее, а черты его лица заостряются и щеки проваливаются. Он лежал, откинувшись на спинку заднего сидения, и то ли спал, то ли был в забытьи. Он что-то бормотал про себя, но разобрать слова было невозможно. Когда автомобиль Бали въехал на территорию деревни, ему стало совсем ясно, что Лат серьезно заболевает. Он вдруг неожиданно вышел из дремоты вскочил, рванулся вперед и заорал прямо Бали в ухо.
- Огонь, огонь всепоглощающий, сожги меня со всеми прегрешениями, смерти, гибели прошу лютой. А-аааааааа!!!
И тут он завопил так, словно его тело действительно было огнедышащим факелом.
В этот момент вдалеке показалась деревенская усадьба Коха. Бали надавил на педаль газа. Лат продолжал бесноваться и метаться по салону автомобиля. Он разбил о дверь бровь и исцарапал руками себе лицо. "Нива" полетела к крыльцу старого бревенчатого дома.
- Кох, твою мать, быстрее, быстрее сюда - заорал, словно сам был умалишенным, Бали.
Деревянная дверь обветшалого, покосившегося сруба со скрипом распахнулась. И в дверях показался испуганный доктор. На какое-то мгновение его фигура в белых семенных трусах и майке, с чашкой недопитого чая в руке застыла в дверном проеме. Но не прошло и доли секунды, как он сорвался с места и подбежал к машине. За ним из сеней выглянул Валька.
- Кох, я не знаю, что происходит, он уже пять минут орет, как резанный, ни черта не соображает. Я понимаю, что его отравили, ввели в гипноз, мне кажется, он сейчас загнется.
Лат продолжал выть и кричать, но перестал биться о двери "Нивы". Кох приоткрыл дверь машину и осторожно заглянул в салон.
- Лат, Латушка, чего ж ты раскричался так. Успокойся, кругом свои, все нормально.
Лат перестал выть. По его губам струей текла пенистая слюна. Глаза сверкали нездоровым блеском, зрачки были расширены, казалось, что они залили своей чернотой всю радужную оболочку глаза.
Кох внимательно посмотрел на друга, аккуратно взял его за руку пощупал пульс и, повернувшись к Бали сказал:
- Что-то происходит с его психикой. Что-то влияет на центральную нервную систему, и если бы я не был уверен в том, что Лат не эпилептик, я бы точно констатировал приступ эпилепсии, во всяком случае, по внешним признакам. Он пил какие-нибудь препараты, транквилизаторы, антидепрессанты?
- Да не знаю я. Мы еле-еле ноги унесли с той "стрелки". Лат пальбу открыл. Заказчика ранил.
- У-у-у. Тогда ему лучше сейчас откинуться мучений меньше будет, да и нам с ним заодно.
- Дятел, ты чего несешь-то?
- Шучу, шучу. Черный медицинский юмор. Так, давай пока он малость угомонился, попробуем перенести его в дом.
Тело Лата стало обмякшим и податливым, словно целлофановый пакет наполненный водой. Он больше не кричал и не сопротивлялся. Вытащить его из "Нивы" не составило никакого труда, а вот донести до дома и положить на кровать оказалось задачей не из легких. Лат был, что называется мальчиком не худеньким и не легоньким. По сути нес друга один Бали, а Кох лишь усиленно и сосредоточенно поддерживал на весу ноги несчастного.
Алексея положили в самой ближней к сеням комнате. До этого критического момента это были апартаменты хозяина дома. Оно оказалось к лучшему. В комнате на стенах было прибито множество полочек и шкафчиков, на которых в огромном количестве стояли разнообразные лекарства, медицинские книги и инструменты. Кох был фанатом своего дела даже на отдыхе.
Когда Лата положили на кровать, Бали внимательно посмотрел на друга, и сердце его сжалось от безудержной боли и тоски. Это безвольное, ослабленное тело уже ничем не напоминало его крепкого решительного товарища и названного брата. Бали испытал жгучее ощущение страха и безысходности, которое он не ощущал со времен Чечни. Жизнь вновь приобрела черно-белую раскраску, она снова наполнилась физической болью, тошнотой и душевными мучениями. Кох тоже не отрываясь смотрел на друга и выражение его лица никакого оптимизма не внушало.
- Ну и что скажешь, доктор? - нарушил гробовое молчание Бали.
- Буду делать все, что в моих силах, но я думаю, что все это бестолку, потому что я почти уверен, Лата с нами больше нет. Осталось живым только его изможденное тело и то это, скорее всего ненадолго.
- Спасибо док, я никогда не сомневался в твоей жизнеутверждающей силе духа - как-то несвоевременно иронично произнес Бали.
- Я не люблю заниматься самообманом и строить несбыточные иллюзии, по всем признакам - помочь Лату ничем нельзя. Его нервной системе пришел полный конец.
- Нет, не пришел - раздался звонкий голос Вали.
Мальчик стоял за спиной в дверном проеме. Бали и Кох одновременно обернулись.
- Тебя сюда никто не звал - мрачно произнес Бали.
- А я что, имею право ходить и говорить только тогда когда мне ты это разрешишь? - вызывающе сказал мальчик.
- Послушай, Валя тебе не кажется, что ты очень многое стал себе позволять. Что ты можешь понимать? Ты ребенок. Еще несколько дней назад ты сам был чуть ли не при смерти.
- И именно поэтому я знаю, как помочь Лату. Бали, Кох оставьте меня с ним, ну пожалуйста - примирительно и совсем уже по-детски тихо, но доходчиво прошептал Валя.
Друзья переглянулись и вышли за дверь.
Лат лежал неподвижно. Руки его были разбросаны по кровати, словно завернутые в тряпье бревна от разобранного огородного пугала. Нижняя часть тела наполовину прикрыта старым стеганым одеялом. Голова закатилась за край подушки, рот был открыт, а остекленевшие глаза устремили свой безликий, стеклянный взор на деревянный потолок избы. Любой, кто посмотрел бы сейчас на это тело с уверенностью смог бы сказать - этот человек, безусловно, мертв. Но Валя знал, что это всего лишь иллюзия. Он сам несколько недель назад находился в подобном состоянии. И этот период изменил вокруг все. Все, что можно было и все что нельзя было изменить. В этот период он расстался с детством и научился возвращаться в прошлое. В прошлое, которое растянулось в веках бесконечным, бестелесным, мыслящим и чувствующим творением под названием бессмертная душа. В тот момент ему тоже кто-то помог. Он не видел его, но зато отчетливо чувствовал и даже слышал. Слышал не ушами, а чем-то внутри, может быть мозгом, а может быть, сердцем... Он тогда сказал: "Перекувыркнись через себя и посмотри на звездное небо. Там есть одна маленькая, но очень яркая звездочка. Именно она и есть ты. Всмотрись в ее сияние, и ты многое поймешь. И в этом ярком свечении Валя увидел все шаги своей души.
Мальчик знал, что единственным спасением для Лата может стать только свет его звездочки. Ему нужно только подсказать, как до нее добраться, только направить к ней, и тогда станет легче, и он вновь вернется к своему шагу в этом мире...
- Перекувыркнись через себя и посмотри на звездное небо. Там есть всего лишь одна звезда, и она самая красивая. Это и есть ты. Всмотрись в нее и впитай ее свечение - эти слова Валя прошептал Лату в самое ухо.