День и ночь. Свет и тьма. Добро и зло. Контрастные понятия, позволяющие осознать смысл одного, только благодаря другому. Друг без друга они ничто! Истинный вкус еды поймет лишь тот, кто голодал, воды - кто испытывал жажду. Все сокровища мира ради глотка воздуха продаст тот, кто задыхался. Всегда проигрывающий никогда не забудет свою первую победу. А жизнь станет ценить лишь тот, кто умирал. Я могу об этом рассуждать довольно долго, так как знаю, о чем говорю. Мне судьба не дарит подарков. Каждый глоток воздуха я вырываю с боем. Я умирала каждый день, каждый час, каждый миг, отведенный мне моим создателем от стыда, унижения, неразделенной любви, непонимания и непринятия. Я умирала, а потом возрождалась снова, подобно птице феникс, из пепла, грязи и ржавчины.
Я слышу голос. Он нашептывает мне, что делать, парализует волю. Держит в крепком кулаке, без возможности что-либо изменить. Хочется кричать... но даже это я не могу. Чудовищное ощущение, когда тобой управляют, как марионеткой садист-кукловод. Я пережила столько всего, сколько обычному человеку хватило бы на несколько жизней.
Сейчас я стою на крыше одного из небоскребов города. Между мной и асфальтом триста девять метров свободного полёта. Надо мной свинцовые тучи, повисшие прямо на плечи. Небо такое же серое и грязное, каким отражается в лужах на асфальте. Ветер треплет волосы, бросая их мне в лицо. Длинное бесформенное платье раздувается парашютом, запуская холодный ветер под юбку. Оно нелепого желтого цвета... отчаяного... броского... вызов серости и боли этого мира, его жестокости и безразличия.
Панические мысли бились в голове испуганной птицей. Посылали сигнал SOS на разных частотах. Все без толку... Невидимый кукловод продолжает двигать мной и я делаю шаг за шагом, приближаясь к краю крыши.
Я думала, что сошла с ума. Или это какой-то зацикленный сон. Или может я подобно Иисусу вынуждена страдать за чужие грехи. Кто меня создал? Зачем? Ответ пришел не сразу и я долго не могла в него поверить.
Все просто. Я - персонаж! Главная героиня чьей-то воспаленной фантазии. А кукловод, это никто иной, как сумасшедший автор, описывающий мою историю. Вопреки всем законам жанра и обычной логики, я не должна была ожить. Персонажам положено безропотно нести свой рок. Но то ли мне попался слишком опытный автор, то ли он вложил слишком много эмоций в меня, я не знаю, но постепенно я начала жить.
- Нееет! - закричала я. И сама поразилась этому.
Голос, ранее звонкий, сейчас был неестественно хриплый. Больше похожий на крик ворона, чем на мой. Это был первый раз, когда я смогла сделать что-то сама, не повинуясь написанному сценарию.
- Я хочу жить! - не надеясь на чудо взмолилась я. - Кто ты, покажись?
Очередной порыв ветра ударил в спину.
- Я здесь, - раздался тихий безэмоциональный голос.
Я вся содрогнулась и сердце ухнуло в пятки. Чуть правее и позади прямо на полу сидел мальчишка подросток, на вид лет пятнадцать, не более. Худощавый и невысокий, со светло-русыми давно не стриженными, волосами, одетый в широкую джинсовую рубашку, когда-то голубого цвета. Сейчас она была практически белая, как и джинсы, вылинявшие и застиранные. Рукава закачены до локтя, из них выглядывают тонкие кисти рук с длинными пальцами. Лицо болезненно бледное с подростковой сыпью на впавших щеках. Длинная челка закрывала бесцветные пустые глаза. Весь его образ смазывался и расплывается блеклым пятном на фоне грозового неба. Казалось, что одежда выгорала и изнашивалась вместе с ним.
- Не может быть! - вырвалось восклицание. - Ты еще совсем ребёнок!
Он безучастно посмотрел на свои руки, как будто видел их первый раз и пожал плечами.
Я все так же стояла на краю, не имея возможности отойти. Где-то далеко слышались приглушенное раскаты грома, а зарево от молний отражалось в зеркальных окнах соседних строений. Мне много чего хотелось сказать этому человеку. Я сотни раз прокручивала в голове гневную тираду, жалобную речь и весомые доводы способствующие моей свободе. Сейчас же я не могла вспомнить ни единого слова. И единственное, что я смогла из себя выдавить, было: "Зачем?"
Он еще больше наклонил голову, а затем посмотрел на меня глазами-стекляшками.
- Извини! Я не хотел этого.
Он встал и подошёл к краю крыши. Посмотрел вниз. Ветер остервенело трепал мои волосы и платье, а его как будто огибал, не шевеля ни единой волосинки. Конечно, ведь это им придуманный мир, и никакие законы над ним здесь не властны.
-Что ты пишешь? - снова спросила я, боясь, что если пауза затянется, то он исчезнет, а я продолжу свое шествие на эшафот.
Мальчишка вздрогнул и затравленно посмотрел на меня. Всего на секунду, а потом его глаза снова опустели, как пересохшее озеро, в котором ранее была жизнь, а теперь только подернутое кракелюром, дно.
- Ничего!
- Ничего? - Речь постепенно возвращалась по мне. А вместе с ней злость. - Как называется произведение, в котором главный герой постоянно страдает?
- Дневник, - очень тихо произнес он, а мое сердце пропустило удар.
Волна понимания накатила, сглаживая все нестыковки. С меня, как будто выбили весь дух, тело обмякло, и если бы не чужая воля, все также заставляющая стоять у края, то упала бы.
Это не моя история. Это его жизнь! В которой черная полоса чередуется с серой. Иногда, пересекая их не поперек, а вдоль. И тогда он умирал вместе со мной, не находя другого выхода. Подросток писал личный дневник, заменив персонажей, что бы, случайный читатель не догадался о ком речь. Он тщательно скрывал ото всех свою жизнь, но уже давно мечтал о смерти. И только упрямство, которого осталось ещё меньше, чем блеска в глазах, заставляло его держаться. Он создал меня для воплощения своей заветной мечты.
- Отпусти меня?
И снова поразилась своему голосу, пустому и тихому, как у него. Мой создатель задумчиво смотрел вниз. Туда, где спешили по своим делам беспокойные прохожие. Начался дождь. Они нас не видели. Да и мы их практически тоже. Лишь разноцветные круги зонтов различались среди серости улиц. Он ничего не сказал, чуть заметно кивнув. Невидимые оковы, державшие меня по рукам и ногам, спали. От слабости и с непривычки, я чуть не упала.
Я свободна! Вот только радости, почему-то, не ощущаю. Невидимая ниточка, связывающая нас крепче чем пуповина, никуда не делась. Я могла уйти и не могла в то же время. Когда человек долгое время находящийся со связанными руками, лишается своих пут, то не сразу приходит ощущение свободы. Фантомные оковы еще долго продолжают впиваться в кожу, причиняя дискомфорт и делая движения ломанными и дергаными.
- Как тебя зовут? - снова спросила я.
- Так же, как и тебя!
Он сделал еще шаг вперед, очутившись на самом краю крыши. Поднял голову вверх, туда, где небо рыдало дождем и закрыл глаза.
Мир вокруг замер. Даже капли дождя, казалось, зависли в пространстве стеклянными осколками. Еще секунда и его тело отклониться от вертикальной прямой и полетит вниз опавшим осенним листом. Но он остался стоять, а повинуясь нестерпимым чужим желаниям, упала я.
Девушка шагнула с карниза. Желтое платье трепетало на ветру как крылья огромной птицы. Я смотрел на приближающийся асфальт ее глазами в последний раз. Двести пятьдесят... сто девяносто... сто тридцать... пятьдесят... два...
Она не кричала, не цеплялась за воздух, смиренно приняла ту участь, к которой стремился я. А я смотрел как яркое пятно удаляется, превращаясь в точку. Мгновение, и она исчезла, растворилась как мираж, не долетев до асфальта всего пару метров. А за ней исчезло все. Персонаж оказался сильнее своего создателя и разорвал искусственный мир, вырываясь на свободу!
Черное и белое... Сладкое и горькое... Холодное и горячее...
Теперь я поняла, что в мире контрастов существуют и оттенки, позволяющие балансировать между крайностями. Между черным и белым может быть красный, зеленый, коричневый... Между сладким и горьким - кислый и соленый. А между холодным и горячим - теплый.
Я снова стояла на крыше одного из небоскребов города. Солнце заливало столицу ровным золотым светом. Жизнь бурлила и расцветала красками. Настоящая жизнь, а не ее проекция. Прямо на полу сидел парень. Худощавый и высокий, на вид лет двадцать - двадцать два. Аккуратная стрижка и одежда, а на лице нет и следа от подростковых прыщей. И только глаза, по прежнему пустые и безжизненные, выдавали в нем моего создателя. Он не был уже давно мальчишкой-подростком, он просто застрял в том страшном периоде, как в зыбучих песках, навсегда утратив вкус жизни.
- Я тебя нашла! - улыбнулась я и протянула парню руку.
Он с удивлением посмотрел на меня и обхватив мои пальцы своими, попросил: