На изломе судьбы, как луча в духоте грозовой,
Кафедральный собор неизменно дышал сновидением;
На его витражах полыхало огнем провидение,
Обнажая чужой силуэт, так похожий на мой.

Приглядишься - пустые глазницы клянут пустоту,
Чей язык - тишина, не рожденная клятва однажды,
И, чем ближе рассвет, тем отчетливей пятнами сажи
Проявляется образ меня сквозь ночей пелену.

Я смотрю (на себя ли) и в горле колотится крик:
Незаконченной повести жизни не вынести ныне,
Где задумчивый ветер блуждает в студеной пустыне,
Всякий раз упираясь в обрыв, как уставший старик.

Из меня... (из меня ли) летят мотыльки в небеса,
Прорываясь сквозь толщу веков, проведенных в неволе,
Точно символ - прощание с тем, что внутри меня воет
Диким волком в попытке стать мною, вглядеться в глаза.

На закате особенный блеск исказит витражи;
Кафедральный собор не заметит движение тени:
Пораженный двойник не сумеет сыграть отречение
Не нашедшей покой и заблудшей_навеки_души.