Вот так чудеса! Честно - глазам своим не поверила, взяв в руки новый шведский каталог. На его обложке красовалась... Танька! С ума сойти: "Приобщитесь к миру дизайна "от кутюр"! Участвуйте в акции, получите эксклюзивный аксессуар с логотипом модного дома "N&N"", - и вот она, Танька! Белокурая дива с роковыми бровями и перламутровым взглядом, а на загорелой шее - тот самый аксессуар от "N&N"...
Надо же, как это я её только узнала?! Она ведь совсем не такая была год назад! Тихая, скромная - жила с мужем в соседней квартире. Ну, жили и жили - как все живут, не лучше и не хуже. Муж ее на работе с утра до ночи; Танька все в норке сидела - mus musculus, мышь домовая, серая. Выползет со своим облезлым хвостиком на затылке на балкон, цветочки польет, и снова в норку - шнырь! Мы и голоса-то ее не слышали. Вот муж - тот, да. Бывало, как начнет орать вечером - я в стенку стучала даже: у меня недавно Мишка родился, а тут концерты такие. Впрочем, они нормально жили, не чаще других скандалили.
Потом он погиб. Ох, вот случай-то! Где тебя найдет эта самая, с косой на плече, - знать не знаешь. Он к парковке шел, к своей машине, а тут автобус - с разгону прямо на него... Говорили, водитель управление потерял... Жуть, конечно... Танька после похорон ходила несколько дней пришибленная, потом исчезла, я уж думала - всё, пиши пропало. Скоро в их квартире появился новый хозяин, кавказец какой-то. Только баба Клава с верхнего этажа видела, как Танька переселялась и выглядела совсем неплохо... Бабки под подъездом долго еще перетирали ртами беззубыми: мол, бесстыжая молодежь, никаких приличий, сорока дней нет мужу, а вдова уже юбку задрала под самое ни-ни и размалеванная ходит. Я не доискивалась подробностей - чужая нравственность меня не волнует, мне бы коляску в лифт впихнуть.
И вот - на тебе! Танька на обложке. Да какая! Нет, всё-таки интересно, как она так взлетела?..
Так, Мишка проснулся, зовёт, побегу...
- Ах, ты соня мой, засоня, чьи тут ручки маленькие? Чьи тут глазки хитренькие? Чей тут памперс полный-полный? Иди-ка сюда, бутузище, богатырище... Скоро я тебя и не подниму! Ох...
Вот так: кому-то на обложках сверкать, а кому-то памперсы менять. Хотя неизвестно еще, кто счастливее. Я бы своего Мишку ни на что не променяла...
Александр, менеджер модного дома "N&N"
Точёный профиль, стильный макияж, грудь, ноги - все по классу V.I.P. Но дело даже не в этом. Тел у нас много, но иная модель так достанет тупыми выкрутасами - караул кричи. А эта - ничего: дело на первом месте. Надо - хоть среди ночи поднимется и приедет на съемки или дефиле. Не опаздывает, истерик не закатывает, без лишних амбиций. Нет, не ошибся я в Татьяне. Хотя сильно рисковал, поставив на нее. Еще бы - с улицы взял, никакого опыта.
У нас тогда форс-мажор образовался: кто-то заснял нашу ведущую модель, лицо "N&N", в ночном клубе - коксом пудрилась. Скандал, угроза репутации "N&N", шведы обрывали телефон, мат стоял, как в видеопорниках: накокаиненную модель пинком под зад, и давай, Шурик, вынь да положь новое лицо модного дома. А тут приходит эта. Замухрышка, конечно, ну да у меня-то глаз-алмаз, вижу - фактура перспективная. Да... Не подвела Татьяна.
Конечно, опробовал в койке, а что такого? Ближе к телу - лучше делу. Сказал сразу: женат, не рассчитывай на большее. Все поняла, умница. На работе: "Александр, вы...", соблюдает дистанцию. Никаких sms с "котиками-зайчиками", никаких звонков с соплями на домашний, никаких требований. Сегодня впервые обратилась с просьбой: нужен больничный на неделю. Залет случился, да-с. А через десять дней надо быть в Милане, на показе. Спрашиваю: успеешь? Отвечает: без проблем. Деловита, спокойна, прямо бизнес-вумен.
Удивила, конечно. Пару лет назад была у меня такая вот залетная, всю душу выпотрошила: вопила, что я "детоубийца", шантажировала, жене звонила. Жена-то наш бизнес знает, из-за такой чепухи не парится, послала ее куда подальше. Хотя со мной потом месяц не разговаривала... В общем, окатило меня, конечно, кипятком, когда Татьяна о своей беременности сказала. Думаю - все, началось. И замену искать, и в семье проблемы... Но нет, молодец она. Далеко пойдет девочка.
Аркадий, акушер-гинеколог
- Татьяна, смотрите на меня и считайте вслух: один, два, три, четыре, пять, шесть, семь... Все, в отключке, работайте.
Признаться, не ожидал я снова увидеть эту дамочку здесь, с той же целью. Второй аборт за год делает. В первый раз, похоже, не была обрадована предстоящей процедурой - ее муж за руку привел. Я ещё три раза спросил, уверена ли она. Все три раза кивнула в ответ, но слишком уж неопределенно. Ладно, предупредил о последствиях, а в остальном мое дело - сторона. Пациентка совершеннолетняя, понимает, что делает, а за руку - это ж не на аркане. И всё-таки был уверен: подобные услуги ей больше никогда не понадобятся.
Не разбираюсь я в людях - это факт. На этот раз она явилась... Господи, Николь Кидман тихо уходит в сторонку. Уверенная, целеустремлённая, элегантная. Уже без мужа притопала, собственными ногами. Ресницами беспомощно не хлопала, взгляд не отводила, подбородком не дрожала. Спрашиваю: что ж вы не предохраняетесь, уважаемая? А она мне: не учите меня жить, доктор, делайте свое дело.
Мое дело... Нашла себе киллера... Вот стерва! Да, я делаю свое дело. И никто не спрашивает меня: доктор, нравится ли вам это? А если бы кто спросил, сразу отправился бы по известному адресу. Потому что я врач. Мое дело - лечить и помогать появляться на свет, а приходится рвать на куски живое. У меня дома трое пострелов, цену жизни знаю. С женой раз и навсегда решили - в нашей семье никаких абортов. Да моя и не пошла бы... Сама врач-педиатр... Жаль, нам запрещено показывать пациенткам оторванные ручки и ножки их детей. Как же - психическая травма! А у нас гуманизьм, блин...
Вот и давишь природную брезгливость, закрываешься спасительным цинизмом - такая работа, куда денешься? И надеешься только, что на этот раз обойдется без кровотечений с несвертываемостью, эмболий, перфораций, разрывов, осложнений при анестезии и резус-сенсибилизаций. Берешь на свою шкуру сумасшедшие риски. А спрашивается, чего ради? Ради спасения жизни? Черта с два! Ради чьего-то эгоизма и глупости.
Заканчиваем... Анестезиолог "включает" пациентку. Бледная, как водится, но ничего - жить будет. "Спасибо", - бормочет, заплетаясь языком. Да чего там, кушайте на здоровье. Твари.
Татьяна, лицособложки
The show must go on!* Встречай меня, Милан! Я впечатаю свои следы в твои мостовые! Я - победительница!
"В чем секрет вашей головокружительной карьеры?" - "В умении перешагнуть через проблему". Формула для публики.
В приватной беседе отвечу: "В умении перешагнуть через себя".
Мысленно добавлю: "И через всех вас".
Что - жестоко? Так и мир жесток. Или ты его, или он тебя - выбирай. Мой муж знал это, царствие ему... Сильный мужик был. "Один раз живем", - его неизменный девиз. Ставил цель и шел к ней, ни на что не глядя. И меня учил тому же, да я не слушала. Дурой была. Господи, какой же я была дурой, аж противно сейчас! И сама не жила, и на Толике гирями висла. Вспоминаю одну сцену - незадолго до его гибели - и зубы сводит от стыда за себя.
Вот: распахивается дверь и входит он; дождевая капля на лице, как слеза. Сразу, толчком, чувство - что-то не так. Вижу, у него неприятности. Но не спрашиваю, не даю ему сказать, меня несет на поднятых парусах: новость! будет ребенок! Думала, подхватит меня на руки: "Любимая, как я счастлив!" Тьфу... Кадр из дешевой мелодрамы...
Он поморщился. Стал говорить о какой-то ничтожной сделке, о ликвидации фирмы, о кризисе, безработице, и "вообще, нечего нищету плодить". Слова дробили воздух, отстукивали камнепадом; меня сшибло в пропасть. Ляпнула невыносимо патетически: "Ты хочешь совершить жертвоприношение, чтобы задобрить своих идолов!"
Конечно, Толик взвился тогда до потолка. Ему впервые в жизни нужна была моя поддержка в трудную минуту, а я все ны-ыла, ны-ыла, ны-ыла...
На аборт волок почти за шкирку. Я не соглашалась, но подчинялась. И только потом поняла: это было правильно! Ну, вот что бы я сейчас делала с ребенком на руках, а? По соседям побиралась и подъезды мыла бы? Да еще, как соседка Светка, расплылась бы после родов и деградировала - какашки, диатез, диатез, какашки. Чадо спит - всем ходить на цыпочках! Зуб прорезался - всем дружно умиляться и сюсюкать! Вот на это променять мою теперешнюю жизнь? Нет, все-таки умный мужик был Толик. Если бы тот автобус не отправил его в бессрочный нокаут...
Впрочем, и это к лучшему, как выяснилось. Все и всегда к лучшему. Останься Толик в живых - быть мне вечной дурой и видеть Милан только по телевизору. Не сделай я первый аборт - видела бы Милан лишь по телевизору. Не сделай второй... В общем, вы поняли.
Уметь перешагнуть - вот главное. Один раз живем.
Анатолий, обыкновенный призрак
Ха. Ха. Ха. Один раз живем - угу. Быть тебе вечной дурой, Татка, хоть со мной, хоть без меня. Давай, впечатывай свои победные каблуки в миланские подиумы, пока можешь. Очень скоро сморщится и обвиснет твоя красивая упаковка, и - кувырк! сюрпра-айз! Живем-то вечно. И в этом весь ужас нашего с тобой положения.
Не сулю я тебе геенны огненной. Вечный ад - пугалка для детей. Нет здесь чертей со сковородками для грешников, и девы райские не ублажают праведников. Сидит тут на входе, сухо покашливая в кулачок, слепая Фемида, скрупулезно подсчитывающая наши дебеты и кредиты, - закон, который невозможно обойти. Он просто есть, как закон всемирного тяготения, и ему плевать, что мы о нем думаем. Фемида деловито вручает счет, речет: "Pede poena claudo"**, - и - барабанная дробь! - собственное сознание начинает определять наше бытие.
Только здесь в полной мере понимаешь мудрость слов о тайном, всегда становящимся явным. Представь себе бомжа, вошедшего в трамвай, - поймешь, каково мне здесь. Постоянный стыд за свою вонь и непотребный вид - неплохая альтернатива адской сковородке. Тут, видишь ли, спрятаться некуда - все как на ладони друг перед другом - видно самую суть. И нашу, и вашу. Знала бы ты, Татка, как сквозь "Amethyst Fatale"*** смердит от тебя мертвечиной...
Почти как от твоего дружка, чуть было не ставшего моим папашей. Да-а-а... Вот такие финты вывинчивает закон. Он, понимаешь, не только тычет нас носом в дерьмо, как нашкодивших котов, но и убрать за собой велит. И именно там, где мы нагадили.
Очень удивился я, когда понесло меня прямиком к вашему... хм... любовному ложу, завертело торнадо, затянуло воронкой в твое, так сказать, лоно. То еще местечко! Сначала я понять не мог, отчего мне так плохо? Другие описывали воплощение, как эйфорическое счастье, а меня преследовали то боли во всем новом теле, то панический страх. Да и запашок твой удовольствия не добавлял. Потом понял: тут была энергия смерти, оставшаяся после выскабливания нашего с тобой ребенка. Телесные раны затягиваются, память быльем порастает, но следы боли и ужаса неуничтожимы.
Подумал тогда: что ж, видимо, это и есть возмездие мне за детоубийство - девять месяцев торчать в этой могиле. Ошибся. Ты сократила срок моего заточения.
А больно было, Татка, очень больно. Когда меня раскатывало автобусом по асфальту, я успел почувствовать лишь толчок, а тут... На этот раз я умирал медленно: прокол плеча... левое бедро вырывается из сустава (отчаянные трепыхания! судорожный рефлекс защиты!)... отсекается нижняя часть тела (бесполезная попытка крика!)... срезается голова...
Есть лишь закон. Pede poena claudo. Невозможно всегда брать от жизни - когда-то придется за все расплатиться. Мой долг оплачен. Тебе это лишь предстоит. И, кажется, я вижу, как именно. Увы, нам отсюда многое видно.
Ступай по мостовым Милана, Татка-победительница! Блистай, пока можешь. Твоя утроба, превратившаяся в могильную яму, снова зачала. Уже не ребенка. Рак. Рачок. Ма-а-аленькое такое членистоногое, еще невидимое - ни один врач не отыщет, пока не станет поздно...
А знаешь, Татка, в чем главный прикол? Тот ребенок, которого мы с тобой убили... Я встретил его здесь. Он должен был родиться, чтобы дать миру вакцину от рака. Так-то.
Держись, Татка - впереди вечность.
Подожду тебя. Скоро увидимся.
Примечания.
* Шоу (представление) должно продолжаться (англ.).
** Возмездие неотвратимо (лат.).
*** Парфюмерная вода "Смертельный аметист" (англ.)