Аннотация: Кто знает, почему он решил так поступить...
Шрам на левой руке
- Мама, можно мне пойти поиграть? - и мальчик, задав вопрос, с надеждой посмотрел в лицо матери. Та улыбнулась:
- Так хочешь, Франсиско? Но ведь ты плохо знаешь французский язык! Не боишься?
- Ничего, мама! Я почти всё понимаю, а если захочу что-то сказать, то жестами объясню!
- Ну хорошо, иди, погуляй. Только ненадолго, и от гостиницы далеко не уходи! Смотри - оденься теплее! Это Париж, а не Ферроль!
Мальчик радостно кивнул. Четверть минуты спустя он уже сбегал вприпрыжку по гостиничной лестнице.
Выйдя на улицу, он осмотрелся. Дул лёгкий ветер, деревья кругом шелестели листвой, но было тепло. В полусотне метров правее виднелся какой-то двор, и местные мальчишки играли там в футбол. Сердце Франсиско сладостно заныло: его любимая игра, в своей дворовой команде он был лучшим. Не раздумывая, он побежал к юным футболистам.
Едва завидев незнакомца, дети прервали игру и уставились на него с интересом. Один из них, самый высокий, спросил:
- Ты кто?
- Франсиско.
Мальчик собирался было добавить, что хочет принять участие в игре, но спохватился, что может неправильно произнести непривычные слова. Тогда он жестом указал на мяч и вопросительно посмотрел на того, кто обратился к нему.
- Что - хочешь поиграть с нами?
Франсиско молча кивнул и улыбнулся.
- Почему не отвечаешь? Ты не француз?
Франсиско отрицательно мотнул головой.
- А ты случайно не еврей? - заговорил ещё один мальчик, стоявший за спиной самого высокого. Франсиско неуверенно мотнул головой: он не знал, кто такие евреи, хотя слышал это слово раньше, и догадывался, что спешить заявлять о принадлежности к ним не следует.
- Конечно, он еврей! - закричал кто-то. - Похож на еврея! И не хочет говорить по-французски!
Франсиско испуганно попятился. Разговор, в котором он не мог толком принять участие, становился довольно неприятным.
- Эй, еврейчик, проваливай отсюда! А то мы тебе наваляем! - Угрожающе двинулся к Франсиско самый высокий.
Франсиско развернулся и побежал. Сзади послышался свист, топот. Рядом с Франсиско упал камень, затем ещё. Вдруг очередной камень, довольно острый, с силой ударил мальчика в левую руку - чуть выше локтя.
Вернувшись в гостиничный номер, Франсиско хотел было тихо прошмыгнуть мимо матери, но та вдруг ахнула:
- Что с тобой? У тебя рука в крови!
Да, рана от камня, попавшего в него, оказалась не так уж безобидна. Мама сразу отвела сына в ванную и промыла рану - по форме она напоминала молнию, - а затем перевязала, как могла. Однако это не помогло - кровь продолжала течь из-под повязки.
Вместо футбола, вместо ознакомления с красотами Парижа, мальчику пришлось идти с мамой к врачу. Тот обработал рану какой-то жидкостью, и Франсиско не сдержал болезненного восклицания:
- Ой, как щиплет!
- Терпи, сынок. Нечего было играть с кем попало.
Врач тем временем стал накладывать новую повязку. Боль немного унялась, и мальчик обратился к маме:
- Мама, я не играл с ними. Не успел. Только подошёл к ним, и вдруг они закричали, что я еврей, и стали бросать в меня камни. Мама, почему это? Евреи такие плохие, что их надо всегда бить?
Мама покосилась на врача - судя по диплому, висевшему на стене перед его столом, его звали Жозеф Меир. Впрочем, вряд ли он знал испанский.
- Евреи такие же люди, как любые другие. Только дураки их ненавидят. Вроде тех глупых мальчишек, которые обидели тебя. Им евреи мерещатся в каждом незнакомце.
Франсиско неуверенно кивнул. Было трудно понять, как можно ненавидеть людей только за то, что они называются евреями, а не французами или испанцами, и зачем видеть евреев во всех чужаках, но рука болела, и сомневаться в маминых словах не приходилось.
Вдали послышался пароходный гудок, и толпа, стоявшая у причала, заволновалась. Рыжеватый молодой человек неуверенно посмотрел на морской горизонт, а затем на своих соседей.
- Скажите, вы тоже на пароход "Мадрид"? - обратился он к своим спутникам. Это была семья из трёх человек, судя по виду - отец, мать и их молоденькая дочка, невысокая, но очень стройная, чьи большие чёрные глаза грозили пленением мужскому сердцу. Отец кивнул:
- Да, кажется, тут все на этот пароход. И вы, молодой человек, значит, тоже в Палестину?
- Да. После того, что случилось во Франции, вернуться туда я не смогу.
Отец девушки - высокий седоватый мужчина - шумно вздохнул:
- Да. Кто бы мог подумать, что родина Виктора Гюго, Наполеона, Орлеанской Девы и Эдит Пиаф так поступит с нами. Впрочем, не она одна. Ведь и Англия, и Соединённые Штаты нам отказали, бросили в беде.
- Верно. А принял, спас нас человек, которого весь мир обвиняет в жестоких убийствах и политических расправах, - негромко, ни к кому не обращаясь, словно в задумчивости, произнёс молодой человек. Девушка бросила на него быстрый взгляд, но ничего не сказала.
- Тише! Не надо о политике! - громко прошептала мать девушки, кивнув влево. С той стороны шло несколько человек. В толпе выделялся мужчина с уверенным взглядом - судя по всему, очень высокопоставленная особа.
- Это сам Франко! - совсем тихо прошептала женщина.
Молодой человек не без робости посмотрел на повелителя Испании. Тот был одет совсем легко - в футболку и полотняные штаны. Судя по его весёлому виду, он приехал сюда, чтобы отдохнуть на местном пляже, позагорать, выкупаться в тёплых водах у побережья Малаги, но по какой-то прихоти заглянул в порт. Окружённый свитой, Франко прошёл совсем рядом с притихшей группой будущих палестинских иммигрантов.
- Мама, что это у него - боевое ранение? - тихо прошептала девушка, указывая взглядом на левую руку диктатора. Юноша присмотрелся. На тыльной стороне левой руки Франко, чуть выше локтя, виднелся странный шрам, напоминающий молнию.