Фёдор Никифорович поздно открыл для себя литературу. Нет, читать-то он читал. А вот писать! Блуждали в голове кой-какие идеи, приходили (и уходили) разные сюжеты и фразы. И всё как-то "руки не доходили".
Но наткнулся он на "Самиздат" и всё переменилось! Для начала написал небольшой рассказик. Его оценили. Приняли. Даже нашли в нём "оригинальность сюжета", "живость речи", "сочность языка".
Сочный язык - это очень даже понятно. Особенно - телячий. С хреном. Или "под хреном"? В общем, лучше бы его сразу "зарубили", разругали " в пух и прах". Ибо после первого маленького успеха жизнь Фёдора Никитича кардинально изменилась. Теперь он все события, случайно подслушанные разговоры, да и просто всё, что видел и слышал, оценивал с точки зрения "как бы он это всё написал". Каждую фразу пробовал и так, и этак.
Даже после ссоры с женой он не спешил напиться или уткнуться в телевизор. Бежал не на рыбалку, а к компьютеру. Доставал из холодильника памяти обиды, бережно размораживал их и тушил до готовности в редакторе. "Таких козлов, как ты, рупь - пучок". Или "по рублю"? Как там она сказала-то? Эх, надо было сразу записать!
И он записывал. Часто на него натыкались в переходах люди, когда он судорожно заносил в записную книжку (специально купил, в кожаном переплёте!) неожиданно пришедшую идею. В маршрутках подозрительно косились на чудака, который сосредоточенно пытался что-то накропать на прыгающих коленках. Будто он не на своих чирикал, а на чужих. А потом он приходил домой, включал комп и излагал всё это "ярким, образным языком".
Иногда "ярким" - не получалось. Тогда ближе к рассвету он выползал от монитора и валился спать с красными глазами, тяжелой головой и недовольный своей тупостью. Зато, какой восторг был, если слова ложились один к одному - ровненькие, гладенькие. А идея начинала мерцать в начале изложения, наливалась мощью в середине и вспыхивала сверхновой - в конце!
Затем начинались минуты, часы, дни ожидания отзывов от читателей. Они редко радовали. Потому что читатели понимали всё как-то не так, не до конца. Не разжёвывать же им? И хвалили всё как-то вяло. Да и ругали слабо. Но он снова ждал эти скупые знаки внимания, как рабочий - день получки. Порой, его удивляла статистика. Чего они в этом рассказе нашли? Или этой статье? Ведь бред написал, прикалывался. И какой рейтинг! А кровно выстраданное - не читают.
Теперь Фёдор существовал, словно под стеклом. Он рассматривал себя, подобно исследователю. Раскладывал по строчкам и главам. С одной стороны, это слегка притупляло чувства, с другой, иные эмоции неплохо и притупить. Жизнь превратилась в один нескончаемый роман.
Вот и сейчас жена стояла за ним, вытирая кухонным полотенцем руки, и говорила то ли с осуждением, то ли с жалостью:
- Больной человек.
Ага. "[Б][О][Л][Ь][Н][О][Й][ ][Ч][Е][Л][О][В][Е][К]". Фёдор вбил последнюю фразу, нажал "Сохранить" и откинулся, удовлетворённый, на спинку кресла.