Ронкин Александр Михайлович : другие произведения.

Хевра. Детективная повесть

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Хевра 2000 г. В приморском городе Бат-Яме, примыкающем с юга к Тель-Авиву, приближаются выборы мэра. Действующий мэр города - бывший разведчик Моти Коэн чувствует угрозу своей власти со стороны нового кандидата - бизнесмена Ури Нахмани. Для того чтобы не допустить его избрания, Коэн затевает провокационную комбинацию. В нее оказываются втянуты продажные полицейские, политики и бизнесмены, а также несколько криминальных группировок - преступный клан Абу Салах из Яффо, "бухарская" группировка, русские бандиты и израильская бандитская группа Илана Мизрахи (Джокера). После убийства Джокера между кланами разгорается криминальная война. Против своей воли в водовороте этих событий оказываются Полина - туристка из Ташкента, и семья Рахлиных - иммигрантов из России. Автор - гл.редактор популярного израильского еженедельника и известный политолог - сам неоднократно принимал участие в муниципальных предвыборных компаниях и прекрасно владеет материалом. В 2000 году роман в сокращенном виде под названием "Бандиты Тель-Авива" публиковался в израильском еженедельнике "Эхо".
  Хевра
  
  
  ГЛАВА ПЕРВАЯ
  ОБЫСК
  
   ...Полицейские вошли в бордель в самый разгар "рабочего дня", то есть, примерно, в одиннадцать вечера. Практически все "девочки" работали, и только туристка Жанна в своей комнатке на "птичьем" иврите торговалась со старым арабом.
   Старик хотел немногого - чтобы Жанна разделась, а все остальное для получения удовольствия, заявил араб, он сделает себе сам. То есть только посмотрит на голую девочку и помастурбирует. Жанна была, в принципе, не против такой непыльной работенки, но просила за это у араба 100 шекелей. Старик спорил и пытался убедить проститутку, что всегда за это дело он платил не больше шестидесяти. Жанна, которая и так за каждого клиента "отстегивала" кассиру заведения эти самые шестьдесят шекелей, конечно же, соглашаться не хотела.
   Араб спорил. При этом он размахивал руками и, как бы нечаянно, пытался задеть руками грудь проститутки. Жанна, зная по опыту, что при продолжении разговора в такой манере дед кончит прямо в штаны и уйдет довольный, не заплатив не копейки, решила позвать Рыжего.
   Рыжий - охранник, "администратор", и кассир заведения, заглянул в кабинку и с ходу оценил ситуацию.
   - Пошел отсюда, дрочила! - Коротко сказал Рыжий старику, не утруждая себя ивритом. Араб оскорбление понял, набычился и полез в карман за ножом. Конечно, сделал он это зря. Рыжий молниеносно взял его рукой за горло, встряхнул, как мешок с картошкой, и выволок в длинный узкий коридор борделя. От сильного удара араб вылетел прямо в "салон" и упал на журнальный столик. Ждущие своей очереди пьяненькие румыны оживились в предвкушении бесплатного развлечения.
   Как раз в этот момент и пришли полицейские. Их было шестеро. Одетые в застиранные футболки с надписью "Полиция", в каких-то мятых штанах с множеством карманов, похожих на спецодежду автослесарей, они вели себя поначалу весьма дружелюбно.
   Старший офицер подождал, пока араб поднимется с пола.
   - Разрешение на въезд в страну есть? - Спросил он.
   - Я живу в Нацерете...* - Старик обиженно полез в карман и вытащил израильский паспорт. Его отпустили.
  Офицер посмотрел на румынских рабочих. В принципе, можно было заняться и ими - наверняка у кого-то из них документы не в порядке, виза просрочена и т.д. Но полицейские пришли сюда не за этим. Офицер махнул рукой, и румын как ветром сдуло.
   - Что в комнатах? - Офицер повернулся к Рыжему.
  - Не знаю, - на довольно приличном иврите спокойно ответил Рыжий, - я только что пришел.
   - Так ты тоже клиент? - Засмеялся полицейский. Он знал, что это обычная отговорка "администраторов" и охранников подобных заведений. Никто из них никогда не сознается, что работает в борделе, это по израильским законам - статья. И доказать что-то, если только сами проститутки не покажут на него как на своего хозяина, будет практически невозможно.
   В это время другие полицейские вытаскивали из комнат растомленных клиентов. Те выходили притихшие, на ходу натягивали штаны и выскальзывали на улицу под презрительно-внимательными взглядами сыщиков. Только один клиент, очевидно американец, стал объяснять, что он деньги-то заплатил, а сделать еще ничего толком не успел.
   - О-кей, - засмеялся офицер, - сейчас поедем в участок, посидишь в камере, пока мы выясним, кто твои деньги взял...
   Эта перспектива туриста не устроила, но он хотел хоть какой-то компенсации. Американец с независимым видом подошел к стойке бара, налил себе целый стакан дорогого бренди и выпил залпом. Полицейские засмеялись. Рыжий смотрел безучастно.
   - Гуд! - Сказал иностранец и тоже убрался восвояси.
  
  ____________________________
   *Нацерет - Назарет (Иврит)
   Офицер показал одной из девочек на журнальный столик:
   - Вытри здесь... И давайте ваши паспорта. Или что там у вас есть...
   Рыжий и девочки стали выкладывать свои документы. Жанна тоже бросила на стол израильский паспорт, купленный две недели тому назад за 400 долларов по соседству - на центральной автобусной станции. Офицер просматривал "корочки" и передавал своему помощнику. Тот по рации сообщал данные удостоверений личности дежурному в участок для проверки по компьютеру. Вскоре дежурный сообщил, что один документ липовый. Жанну и Рыжего завели за стойку бара и стали обыскивать.
   - Где Полина? - Вдруг громко по-русски спросил офицер, обращаясь ко всем сразу. Не получив ответа, он подошел к Рыжему.
   - Где Полина?
   - А кто это? - Спокойно переспросил Рыжий. - Я тут никого не знаю....
   Офицер о чем-то пошептался с одним из своих. Начали обыскивать девочек. А потом одну за другой уводить в ближнюю кабинку. Жанну взяли предпоследней.
   В кабинке было тесно. Высокий узкий лежак, зеркало, душ и вешалка для одежды. Спрятаться тут было негде. Полицейский толкнул Жанну на лежак. Она испуганно и послушно стала стягивать трусики.
   - Ты что делаешь, дура! Оденься! - Просипел полицейский. - Ты понимаешь иврит?
   Жанна кивнула.
   - Давно в стране?
   - Я еврейка, - тихо сказала проститутка, - у меня бабушка в Хайфе живет...
   - В Рязани твоя бабушка. - Усмехнулся полицейский, блеснув знанием русской географии. - Слушай, девочка, у тебя есть выбор - или скоро поедешь в Россию за государственный счет, или закроем тебя в тюрьму на пять лет за продажу наркотиков клиентам.
   - Каких наркотиков?!! - Вскинулась Жанна.
   - Каких? - Засмеялся полицейский, - А я откуда знаю, каких? Какие найдем...
   Полицейский надвинулся на Жанну всем своим огромным телом и тихо спросил:
   - Где Полина?..
   Жанна побледнела:
   - Рыжий меня убьет...
   - Не достанет. Обещаю.
   - В шестой комнате. За зеркалом... - Прошептала перепуганная проститутка.
   Полицейский выпустил Жанну из кабинки, ничем не показав, что уже все знает, и пригласил следующую - последнюю - девушку. Он не хотел, чтобы Рыжий догадался, кто же из девочек "сдал" тайник. Вскоре все снова собрались в салоне, а один из сыщиков - самый молодой - отправился в комнату, на которую указала Жанна.
   На первый взгляд эта кабинка ничем не отличалась от остальных. Тот же узкий лежак, то же зеркало. Никакого замка и никакого намека, что зеркало можно как-то сдвинуть с места. Оно было словно намертво вмонтировано в стену. Молодой полицейский в растерянности стоял посреди кабинки, когда туда заглянул его напарник - тот, что допрашивал девочек.
   - Ну, чего возишься? - Спросил он.
   - Не пойму, как оно открывается, - пробормотал сержант, кивая на зеркало - ни замка, ни ручки, ни щели никакой...
   - Вот как это открывается!.. - Напарник ударил по стеклу тяжелым солдатским ботинком, и оно разлетелось вдребезги.
   За зеркалом оказалась узкая ниша, выдолбленная в стене. Там, на железном стуле, с руками, скованными наручниками, и заклеенным скотчем ртом сидела молодая девушка...
   - Ты понимаешь иврит? - Задал ей свой традиционный вопрос полицейский.
   Девушка отрицательно помотала головой.
   - Ты - Полина? - Спросил полицейский по-русски.
   - Да.
   Девочку вытащили в салон. Увидев Рыжего, Полина испуганно опустила глаза.
   - Обыщите тут все! - Офицер закурил тонкую сигару. - Проституток в машину, а этот Рыжий пусть пока останется.
   Девочек увели, и начался обыск. Вскоре в одном из цветочных горшков нашли пистолет - короткоствольную "Беретту". Оружие было аккуратно завернуто в тряпочку.
   - Твой? - Офицер смотрел на Рыжего с нескрываемой злобой.
   - Я сюда сегодня первый раз зашел. Случайно. - Рыжий по-прежнему сохранял спокойствие.
   - Ну-ну... - Процедил полицейский и вдруг, коротко размахнувшись, ударил Рыжего в живот. Рыжий упал на пол и тренированно прикрыл голову руками. Двое молодых полицейских, не мешкая, стали бить его ногами. А остальные, вооружившись железными стульями, принялись громить бордель. Через несколько минут во всем заведении уже не оставалось ни одного целого зеркала, ни одной лампочки. Стойка была перевернута и искорежена, бутылки перебиты. Японским ножом было изрезано ковровое покрытие стен.
   Закончив работу и удовлетворенно посмотрев на дело рук своих, менты вытащили полуживого Рыжего на улицу и бросили его в машину. Заревела сирена, и полицейская кавалькада направилась в участок.
  ***
   На следующее утро Рыжего, синяки на теле которого уже успели принять сине-черный оттенок, "выдернули" из полицейского подвала и привели на допрос. Следователя звали Альберт Сапир - он был из грузинских евреев - израильтянин в третьем поколении. Но грузинское благодушие светилось в нем даже в такой серьезной ситуации.
   - Ты серьезно попал, Рыжий, - сказал следователь, почему-то радостно улыбаясь, - пистолет, который мы нашли в твоем заведении - засвечен. Труп на нем висит. Так что тебе придется говорить...
   - Я не знаю, труп или что там еще...- Спокойно ответил Рыжий. - Может, вы сами эту пушку туда положили. Я вчера первый раз пришел в этот бордель, еще даже не успел сторговаться с девчонкой, а тут вы...
   - Да, - следователь был по-прежнему весел, - а девки твои показывают на тебя, как на хозяина "точки".
   - Так ведь врут, проститутки!.. - Тоже засмеялся Рыжий. - Они со страху чего хочешь расскажут. У них же ничего святого нет - бляди они. А пальчиков моих ведь на пистолете, наверное, нету?
   - Нету, нету... - Согласился Альберт. - А вот на журнале учета твои отпечатки есть. Да и почерк в журнале тоже твой. Это как объяснить? Это уже тянет на содержание дома терпимости и сутенерство - восемь лет тебе светит, Рыжий.
   - Ах, черт! - Притворно закручинился Рыжий. - Поймал ты меня, командир. Ладно, пиши чистосердечное признание... Когда я, бедный еврей из России, остался без работы, мне повстречался неизвестный человек...
   - Погоди, - прервал его следователь, - дальше я сам расскажу: "этот человек предложил тебе работу сторожем в гостинице. Ты сдавал гостям комнаты, а что там делали девочки, ты не знаешь. И твоя задача была только собрать деньги и вечером передать хозяину". Так?
   - Ага, - довольно улыбнулся Рыжий, - а ты откуда все знаешь?
   - И как зовут хозяина, и где он живет - ты не знаешь. И машину, на которой он ездит, ты не видел. И помещение арендовано не на твое имя, и зарплату ты получал всего четырнадцать шекелей в час...
   - Нет, - сказал Рыжий, - шестнадцать... А девки, они что - для них тот, кто им комнаты сдает, тот и хозяин.
   - Что ж, - почти грустно произнес Альберт, - видимо придется тебя отпустить, раз против тебя ничего нет. Хочешь домой? - Следователь достал из письменного стола паспорт и бросил его Рыжему через стол. - Вещи свои получишь у дежурного. Распишись вот тут, дорогой Павел Иванович Шапиро...
   Когда Рыжий был уже в дверях, Альберт окрикнул его:
   - Паша, а тебе что, правда, не интересно, кого завалили из той "дуры", что у тебя нашли?
   - Нет, хабиби*, не интересно. Сказал же я тебе, что первый раз ее вижу...
   - Ну а я тебе все-таки скажу, - широко улыбнулся следователь, - просто, чтоб ты знал. Джокера помнишь?..
   - Джокера?!! - Волна холодного страха накрыла Рыжего с головы до ног.
   - Нет! - Почти закричал рыжий. - Ты врешь!!!
   - Нехорошо разговариваешь, Паша. - Укоризненно нахмурился Альберт Сапир. - Лучше иди домой, а то еще лишнего наговоришь...
  
  
  ГЛАВА ВТОРАЯ
  ДЖОКЕР
  (Тремя месяцами ранее)
  
   В белой рубашке и белой праздничной кипе Илан Мизрахи возвращался из синагоги. Он держал за руку старшего - пятилетнего сына, второй мальчишка трех лет шел, держась за коляску, в которой беременная жена Илана катила младшенького Дани. Еще ни разу за свои тридцать лет Илан не пропустил в субботу утренней молитвы. Даже сидя в тюрьме, он каждое утро надевал тфилин**, а в шабат делал для сокамерников седер***.
   Илан Мизрахи по кличке Джокер официально числился владельцем бильярдной. Рядом с бильярдной была вторая дверь, сваренная из листового железа и выкрашенная в глухой черный цвет. На двери висела скромная табличка "Клуб друзей". А внутри располагалось маленькое подпольное казино.
   ________________________
   *Хабиби - приятель (араб.)
   **Тфилин - особая кожаная коробочка, которую евреи прикладывают ко лбу во время молитвы
   ***Седер - субботний религиозный обряд
  
  
  
   Еще подходя к дому, Илан услышал странные звуки. Они неслись из открытого окна квартиры на шестом этаже, которую недавно сняли русские. Эти люди называли себя евреями из России, но ни Мизрахи, ни другие старожилы Израиля бывших "советских" евреями не считали. Те совершенно не уважали еврейских традиций, не ходили в синагогу, в открытую ели свинину и не соблюдали субботу.
   В свое время Илан пытался поговорить с хозяином квартиры, чтобы он не сдавал квартиру русским, но тот был "упертый" адвокат. А связываться с адвокатом Илан не хотел. Израильская адвокатская бранжа - "фирма" довольно сильная. Хоть они и "едят" потихоньку друг друга, но стоит только разнестись слуху, что кто-то из уголовных наехал на адвоката, уже никто из них не возьмется тебя защищать.
   И вот сегодня, в шабат утром, у русских вовсю гремел телевизор. Дикий, почти неуправляемый порыв гнева охватил Илана. По лестнице, не пользуясь лифтом, Джокер с семьей поднялся к себе на пятый этаж, и вид роскошной, недавно купленной квартиры немного остудил его. Вскоре пришли родители. Сели за стол. Это был первый седер в новом доме.
   В этот момент резкий, отвратительный звук сотряс дом. Без сомнения, в квартире у русских заработала дрель. Потом звуки дрели сменились ударами тяжелого молотка, а затем снова завизжало сверло. Илан встал из-за стола и вышел из квартиры.
   Он долго стучал в дверь к русским, но соседи ничего не слышали из-за работающих инструментов. Пришлось воспользоваться электрическим звонком, что само по себе было нарушением субботы, и еще больше разозлило Илана.
   Из квартиры что-то крикнули на русском языке, а потом на ломаном иврите. "Открыто"! - Разобрал Илан и толкнул дверь. Перед ним стоял русский - бородатый мужик лет сорока, из-за него выглядывала жена, двое беленьких ребятишек играли в углу.
   - Сегодня шабат. - Сказал Илан.
   - Шабат шалом! - Радостно откликнулся русский.
   - Вы что - не евреи? - Спросил Илан.
   - Евреи! - Снова радостно закивал русский.
   - Тогда прекратите вот это... - Илан с трудом сдерживался.
   Русские в ответ согласно "зачирикали" на своем странном языке. В этот момент из смежной комнаты вышел еще один мужчина с руками, испачканными краской. Он что-то сказал по-русски остальным, и они засмеялись.
   - Они смеются надо мной... - Подумал Илан и потерял контроль над собой...
   Когда прибежавшие родители оттащили Илана от русского, тот был весь в крови. Илан умел работать кулаками. Семья Мизрахи ушла к себе. Через двадцать минут приехали "скорая помощь" и полиция. Русского отвезли в больницу.
  ***
   Мизрахи уже заканчивал седер, когда открылась входная дверь.
   - Привет, Илан! - Сказал офицер полиции, заходя в квартиру.
   - Привет, Шломо! - Отозвался Илан. Мужчины обнялись, прикоснувшись друг к дружке щеками.
   Полицейский сел за стол. Они немножко поболтали о делах, об общих знакомых. Илан и Шломо учились в одном классе, поэтому им было о чем поговорить и кого вспомнить.
   Посидели. Потом полицейский поднялся в квартиру к русским.
   - Послушай, - сказал он русской женщине, когда она, вытирая слезы, попыталась что-то объяснить ему, - я тебе советую, как друг: не нужно больше жить в этом доме... Переезжайте куда-нибудь в район, где живут русские. Завтра придешь в полицейский участок, напишешь заявление. Там есть у нас один - Алекс, он понимает по-русски...
  ***
   Вечерело. Жена Джокера возилась с новорожденным малышом, а он все плакал - пучило живот. Тогда Илан взял мальчика на руки и подошел к окну.
   - Смотри, сладкий, - сказал он, кивая вниз, на стоящую под окнами новенькую "Вольво", - смотри, вон папина новая машина. Тебе, когда вырастешь, папа тоже машинку купит... Погоди-ка...
   Джокер увидел вдруг, что к его машине подбежал какой-то пацан и присел у переднего колеса. Что он там делает, с пятого этажа было не видно, но Джокер почувствовал, что происходит что-то нехорошее. Быстро сунув ребенка жене, он кинулся к лестнице. Взволнованная семья приникла к окнам.
   Уже выходя из подъезда, Джокер увидел, что его машина странно перекошена на передок. Обойдя ее со стороны проезжей части, он понял, что колесо спущено. Ниппель и колпачок аккуратно лежали рядом с машиной.
   - Сукины дети! - Выругался Джокер и присел посмотреть, не проткнули ли мальчишки вдобавок и шину.
   В этот момент из-за ближайшего поворота вынырнул мотороллер с двумя седоками в сплошных черных шлемах. Мотороллер даже не притормозил, проезжая мимо Джокера, и из-за тарахтения мотора практически не слышно было выстрелов. Две пули попали Джокеру в затылок, и мозги его, смешанные с кровью и осколками черепа, забрызгали кремовое крыло новенькой "Вольво".
  
  
  ГЛАВА ТРЕТЬЯ
  ПОЛИНА
  
   Вообще-то настоящее ее имя было - Паризат. Родилась Паризат в столице одной из советских республик Средней Азии. Папа у девочки был "абориген", а мама - русская. Вскоре отец умер от цирроза печени, и мать одна тянула Паризат и ее младшую сестренку. Паризат довольно быстро поняла, что смазливая внешность - это единственное, на что она может полагаться в жизни. Нет, она не планировала заняться проституцией, и подыскивала себе место секретарши в какой-нибудь престижной фирме. Вскоре ей повезло.
   Как-то в баре она познакомилась с Ильясом - красивым, обаятельным и, судя по всему, состоятельным мужчиной. В тот же вечер они поехала к нему на дачу. Все было пристойно и "по согласию". Паризат сразу влюбилась в него. Это Ильяс решил переименовать ее в Полину. Их роман был бурным и красивым. Ильяс возил Полину по ресторанам, делал дорогие подарки, познакомил со своими друзьями. Он был уже не мальчик - под сорок лет, но спортивный и подтянутый. О своих делах он особо не рассказывал, но из его разговоров с друзьями, Полина догадалась, что Ильяс бывший крупный комсомольский работник, а ныне преуспевающий бизнесмен. Ильяс предложил подруге поработать у него. Она согласилась с радостью. Делать особо ничего не нужно было - сопровождать начальника на всякие официальные мероприятия и деловые встречи. Так, по словам Ильяса, было принято на Западе.
   Вскоре другу-начальник по делам фирмы понадобилось съездить в Грецию. Когда он сказал Полине, что она летит с ним, девушка аж заскулила от восторга. Она никогда в жизни не была за границей. И вообще практически никогда не выезжала из своего восточного городка. Только однажды, когда еще был жив отец, Паризат ездила в пионерский лагерь в Крыму.
   Три дня в Греции пролетели, как сладкий сон, а потом Ильяс сказал, что есть возможность на пару дней прокатиться морем в Израиль. Синее море, белый пароход - сказке, казалось, не будет конца.
   Первые проблемы возникли в Хайфском порту на паспортном контроле. Чиновники из портового отделения МВД долго не хотели давать Полине разрешение на въезд в страну. Она никак не могла понять, в чем ее подозревают и почему не хотят впускать в Израиль.
   Молоденькая девушка, которая допрашивала ее, хорошо говорила по-русски. Она долго задавала разные наводящие вопросы. Потом спросила у Полины в лоб:
   - Ты проститутка?
   - Я?! - Вспыхнула Полина, но тут же вспомнила, что Ильяс предупреждал ее об этих "идиотках-израильтянках", которые в каждой "русской" видят проститутку.
   Полина взяла себя в руки: - Конечно, нет.
   - Ты собираешься остаться в Израиле и работать проституткой? - Стояла на своем служащая.
   - Да нет же, вы спросите у моего жениха! - Полина повторила то, чему научил ее Ильяс. - У нас есть билеты обратно в Грецию. И уже куплены билеты из Греции домой...
   Этот довод, по-видимому, прозвучал убедительно, и вскоре Полина ступила на землю обетованную.
   В порту Ильяса встречали. Двое парней лет по двадцать пять - очень крепкие и очень молчаливые. Ильяс представил их Полине. Сказал, что это помощники его партнера по бизнесу - одного звали Саша, а другого - Сергей. Они отлично говорили по-русски, что для Полины было удивительно - все-таки далекая страна, а на каждом шагу говорят по-русски.
   Пошли к машине. Старенький, но ухоженный и очень мощный "Олдсмобиль" выехал с платной стоянки Хайфского порта и помчался на юг - в Тель-Авив.
   Было уже темно, когда они добрались до места назначения. Сергей припарковал машину на стоянке какого-то ресторана. "Москва" - с удивлением прочитала Полина по-русски.
   - Это русский ресторан, - пояснил Ильяс, - он принадлежит моему партнеру Семену Правда, здесь его зовут Шмулик...
   Несмотря на поздний час, полутемный зал был почти пуст. Только за дальним столиком в полумраке сидели трое мужчин. Да у входа, облокотившись о стойку, стоял молодой крепкий парень-охранник и о чем-то болтал с официанткой. Он окинул взглядом пришедших и показал им столик недалеко от входа. Ильяс с Полиной, Сергей и Саша получили по бокалу холодного пива, закурили и стали чего-то ждать. Через несколько минут Сергей встал и пошел к мужчинам, сидевшим в глубине зала. Потом туда позвали Ильяса. Вернулся он через десять минут заметно расстроенный.
   - Что-то случилось, Ильяс? - Тихо спросила Полина.
   - Кое-какие проблемы по бизнесу, - так же тихо ответил тот, - ничего, устаканится. Сейчас поедем, отдохнем. Нам тут квартирку сняли на набережной...
   Сергей остался в ресторане, а Саша отвез гостей в какой-то дом на берегу моря и вручил им ключ от квартиры. Полина предложила сходить искупаться, но Ильяс ответил, что он очень устал и хочет спать. Он взял из холодильника бутылку вина и сел перед телевизором. Девушка устроилась рядом.
  ***
   Полина уже спала, когда в дверь позвонили. Ильяс пошел открывать. Когда он вернулся в комнату, Полина увидела, что по его рубашке стекают тонкие красные струйки. Кровь капала с разбитой головы. За спиной у Ильяса стояли все те же "радушные хозяева" - Сергей и Саша. Сергей оттолкнул Ильяса в угол и подошел к Полине.
   - Одевайся, - грубо сказал он, - поедешь с нами. А ты, - он повернулся к Ильясу, - подумай, как вернуть бабки. Не придумаешь, подружка твоя будет их отрабатывать...
   - Ильяс! - Вскинулась девушка, но ее грубо толкнули.
   - Одевайся, сучка! И без глупостей...
   Ильяс, лежа в углу, тихо стонал. Мужчины взяли сумку Полины, сложили туда ее вещи и вытолкали девушку на лестничную клетку. Потом Сергей вернулся в квартиру, и Полина услышала несколько глухих ударов.
   - Ты его не убил? - Спросил Сергея напарник, когда тот вышел, потирая окровавленный кулак.
   - Нет. Очухается...
   Полину затолкали в машину и повезли по ночным улочкам грязного промышленного района. Вскоре машина остановилась у полуразрушенного дома. По заплеванной лестнице Полину провели на третий этаж и втолкнули в полутемную квартирку.
   - Будешь спать здесь... - Сказал Сергей, показывая девушке комнату-клетушку с жестким топчаном и маленькой душевой кабинкой. - Деньги у тебя есть? Документы?
   Полина испуганно прошептала: - Нет. Все у Ильяса...
   Ночь прошла без сна. А утром к ней в комнату втолкнули Ильяса. Он был бледен и небрит.
   - Послушай, девочка, - сказал Ильяс, отводя глаза, - мы с тобой попали в беду. Ты любишь меня?
   Полина очень любила Ильяса. И еще ей было очень жалко его - вчера такого вальяжного и уверенного в себе, а сегодня - испуганного и затравленного.
   - Я потерял большую сумму денег - почти сто тысяч баксов. Что-то моим друзьям в России удастся собрать, что-то я перезайму, но все равно не хватает. Нужно еще десять тысяч долларов. Где их взять, я не знаю...
   - Я могу как-то помочь? - Тихо спросила Полина, уже догадываясь, о чем идет речь.
   - Да, - немножко помедлив, ответил Ильяс, - но я очень не хочу, чтобы ты делала это...
   - Я должна стать... - Полине не удалось выговорить это слово. - Я должна отработать долг?..
   - Нет, - сказал Ильяс, - пусть они лучше убьют меня...
   - Сколько же мне придется тут работать? - Удивительным образом Полине удавалось сохранить спокойствие.
   - Видишь ли, - заторопился Ильяс, - здесь девочкам очень хорошо платят...
   - Сколько? - Жестко спросила Полина.
   - Ну, говорят, что в день здесь можно заработать долларов триста-четыреста... За месяц, максимум, за два ты все "отобьешь"...
   - А ты?
   - Я? - Ильяс приобнял Полину за плечи. - Я буду любить тебя еще сильнее, моя девочка. Ведь ты спасаешь мне жизнь, а такое не забывают. Я поеду - соберу остальные деньги и через месяц вернусь за тобой...
  
  
  ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
  "РУСАЛКА"
  
   Этот небольшой и уютный городок, лежащий к югу от Тель-Авива на берегу Средиземного моря, носил поэтической имя Бат-Ям - "Русалка". Идиллическая набережная, невысокие дома, обилие маленьких ресторанчиков и великолепные пляжи. Но за внешней идиллией скрывалась тяжелая и кровопролитная война, которую уже много лет вели политики и уголовники за "руку и сердце" (а, главное, за казну) израильской "Русалочки".
   Через полчаса после того, как убили Джокера, мэру Бат-Яма позвонили. Моти Коэн, несмотря на принадлежность к святой для евреев фамилии, был совершенно светским человеком и к выполнению субботних заповедей относился равнодушно.
   В прошлом офицер одной из израильских спецслужб, а потом президент полугосударственной промышленной компании, Моти вошел в политическую жизнь Бат-Яма, как ледокол. Наметив себе этот город как цель еще во время службы в армии, Моти стал пристально следить за всем, что там происходит, с дотошностью опытного разведчика собирая досье на всех мало-мальски заметных городских политических лидеров. К своим первым выборам Коэн пришел во всеоружии.
   Тогда у него был единственный конкурент - бывший мэр Бат-Яма Йоси Ландау. Левак и сибарит, любимый горожанами, баллотировавшийся уже на третий срок, Йоси не видел вокруг себя конкурентов на предстоящих выборах. Коэна он совершенно не принял в расчет - его в городе не знали. Когда прогремел первый выстрел предвыборной войны, Йоси был совершенно сбит с толку.
   А выстрел был точным. Дело в том, что в Бат-Яме, как и во всем Большом Тель-Авиве, довольно большой процент избирателей составляли выходцы из России. Ландау успешно опирался на "русские" голоса на своих прошлых выборах, и сейчас он был уверен, что они тоже проголосуют за него.
   Когда мэру положили на стол местную газету с этой ужасной статьей, он просто растерялся. Кто, как и откуда мог узнать об этой давней некрасивой истории?
  ***
   Тогда, в восемьдесят девятом году, Йоси сдавал одну из своих квартир пожилой паре из Москвы. Старики приехали в Израиль с внучкой четырнадцати лет, и им было по-настоящему нелегко. Но больше всего на свете они боялись, что им придется мотаться с квартиры на квартиру. Ради внучки - способной девочки, которая сразу поступила в престижную школу - старики вынуждены были поселиться в центре страны и отдавать почти всю свою пенсию за жилье. Чтобы свести концы с концами, старики подрабатывали - жена ухаживала за инвалидом, а муж подметал улицы. Как-то в разговоре со своим квартирным хозяином старик намекнул, что раньше он был известным писателем в России, лауреатом каких-то премий, но Йоси пропустил все это мимо ушей. Новые репатрианты, все как один, рассказывали про свое прошлое разные небылицы - какие они были в Союзе "известные, влиятельные и высокопоставленные люди"...
   Тогда, в начале 89-го Ландау заключил со стариками договор на аренду сроком на пять лет с фиксированной суммой платежа. Он, разумеется, как и многие другие израильтяне, теоретически представлял себе, что в скором времени возможна большая волна репатриантов из России, но точных сроков не знал никто.
   Поэтому, когда наступил 91-й, Йоси страшно пожалел об этом опрометчивом договоре. В том году в Израиль приехало более полумиллиона человек. Цены на аренду жилья взлетели втрое. И Ландау попросил своего адвоката подумать, как ему избавиться от нынешних арендаторов. Адвокат пообещал найти какую-нибудь лазейку в договоре...
   Повод вскоре нашелся. Дело в том, что у стариков была собачка - старая, толстая и добрая овчарка Катя. Он жила в семье уже десяти лет и была безумно любима всеми. Разумеется, когда составлялся договор аренды, про Катю никто и не вспомнил. Теперь же собака была предъявлена старикам как нарушение договора. Адвокат потребовал, чтобы они немедленно съехали с квартиры.
   Была середина учебного года. Найти в том же районе квартиру, чтобы внучка продолжала учиться, старики не могли - цены-то изменились. За те деньги, что они платили раньше, можно было снять жилье только где-нибудь на окраинах страны. Но уезжать из центра - значит, вырвать внучку из престижной школы, сломать ей жизнь. Старик несколько раз звонил Йоси, однажды приехал сам и попытался объясниться...
   В конце концов "русские" сделали выбор - старик отвез Катю к ветеринару и попросил усыпить ее. А по дороге домой, в автобусе, старик умер от инфаркта.
   Бабушка с внучкой съехали с квартиры и исчезли из поля зрения г-на Ландау. И вот теперь, спустя столько лет, в газете эта "русская" девчонка рассказывает историю их семьи и называет его "убийцей".
   Разумеется, в течение одной недели все русские газеты страны перевели и напечатали этот сенсационный материал. К несчастью, старик действительно в России был очень известным писателем... После этого скандала стало понятно, что "русские" не будут голосовать за Ландау.
   Второй выстрел лишил действующего мэра поддержки старожилов города и коренных израильтян. Кто-то раскопал в архивах полиции справку, что в середине шестидесятых Йоси чуть было не сел в тюрьму за продажу наркотиков в студенческом кампусе. Народ в Бат-Яме, который буквально задыхался от наркоманов, сделал свои выводы о том, почему Йоси Ландау не борется с этим злом.
   Слишком поздно понял Йоси, что за всеми этими скандалами стоит его противник на выборах - бывший кадровый разведчик, аскет и служака Моти Коэн. "Средиземноморская Русалка", как спелое яблоко, упала в руки нового мэра. Моти тогда победил с огромным отрывом.
   Но теперь приближались новые выборы, и нужно было все предусмотреть заранее.
   Сегодня Моти противостоял не старый зарвавшийся либерал, за которым - только копни - дюжина "скелетов в шкафу". Нет, сегодняшний претендент на его место был совсем другой породы.
   Тридцатипятилетний молодой волк, за десять лет сколотивший себе огромное состояние. Технократ, собравший вокруг себя такую же команду молодых сильных и умных бизнесменов, Ури Нахмани был очень серьезным противником. И самая большая проблема была в том, что за целый год агентурной работы людям Моти не удалось "накопать" на Ури какой-нибудь серьезный компромат.
   Ури был поначалу удачливым биржевым игроком, а потом все свободные средства вложил в хай-тек. Его компания по производству систем связи выиграла несколько государственных тендеров, а одну разработку купил франко-германский авиационный концерн. Многие не могли понять, зачем Ури - преуспевающему бизнесмену и обеспеченному человеку - лезть в такое грязное дело, как политика. Мало кто воспринимал всерьез его слова о том, что он любит Бат-Ям, потому что родился и вырос в нем. "А-а, - пожимали плечами опытные люди, - предвыборная трепотня". Только самые близкие к Ури люди знали, как далеко простираются его амбиции. "Русалка" должна была стать лишь первой ступенькой будущей головокружительной политической карьеры...
   Имиджмейкеры Ури Нахмани создали образ идеального современного мужчины - богатого, преуспевающего, честного, прекрасного семьянина - отца четырех детей. Он вел здоровый образ жизни, не пил и не курил. Жил в родном городе, его дети ходили в обычную городскую школу, а жена работала в туристическом бизнесе. Ури повсюду появлялся со своей любимой супругой, и она с успехом играла роль "Хиллари Клинтон".
   После тщательных размышлений Моти Коэн решил нанести удар именно по образу образцового семьянина. Была разработана хитроумная комбинация, в которой убитому Джокеру отводилась важная роль. Смерть гангстера путала все карты...
   А ведь операция разрабатывалась грамотно и тщательно. Первые ходы были сделаны еще три месяца тому назад. Поначалу расклад сам по себе ложился довольно удачно, словно кто-то "наверху" удачно роздал карты. Оставалось только четко разыгрывать ситуацию...
  
  
  ГЛАВА ПЯТАЯ
  ОПЕРАЦИЯ "ПОДРЯДЧИК"
  
   Анатолий Рахлин был мелким подрядчиком - занимался ремонтами квартир и офисов. В общем, семья не бедствовала. Вскоре после того, как был принят разработанный штабом мэра план, Толику неожиданно "повезло".
   Однажды, когда Рахлин шел по улице бат-Яма, его окрикнули на иврите:
   - Рахлин! Толи! Как дела, брат?
   Толик обернулся на крик и увидел Шимона. Шимон работал в инженерном отделе муниципалитета и Толик иногда сталкивался с ним по работе. Но в близких, а тем более в дружеских отношениях они никогда не были. Однако такое внимание со стороны влиятельного человека было Рахлину приятно.
   - Давай, я угощу тебя чашечкой кофе, - предложил Шимон, - или ты еще что-то хочешь? Я сам в это время обычно пью виски...
   Шимон и Рахлин приземлились за столиком одного из многочисленных уличных кафе. Заказали по рюмке виски и кофе.
   - Слушай, Рахлин! - Вдруг, словно вспомнив что-то, сказал Шимон. - Ты ведь специалист по ремонтам? Хорошо делаешь ремонт?
   - Да я могу тебе свою работу показать! - Ответил Толик.
   - А если я тебе организую серьезный заказ от муниципалитета? Справишься? - Инженер перешел на шепот. - Дело срочное, нужно доверенное лицо. Тридцать процентов отдашь мне, идет?
   Рахлин обрадовался. Это была настоящая удача. Заказ от города - это не бесконечные грошовые ремонты квартир. Конечно, Толик знал, что формально такие заказы распределяются через тендеры. Но знал он и то, как это решается на самом деле...
   Была одна загвоздка - нужны банковские гарантии. Но Шимон успокоил его.
   - Ты будешь субподрядчиком. - Объяснил инженер. - Основной подрядчик - серьезная компания - "Братья Парид". Но они не могут проглотить весь кусок, к тому же у них сложности с бухгалтерией - тяжело оформлять весь "откат". Не волнуйся, с ними все договорено... А навару там триста тысяч. Двести возьмешь себе, остальное откатишь. Да и то не сразу, а в течение года. Понял?
   Толик не раз слышал, что "Братья Парид" - компания, приближенная к нынешнему мэру города. Сомнений не возникло, и уже через два дня Рахлин сидел в инженерном отделе мэрии и просматривал проектное задание. Было ясно, что из этого заказа можно "вырулить" даже не триста, а почти четыреста тысяч. Толик подписал договор с "Братьями Парид" и кинулся в банк оформлять кредит. Нужно было покупать стройматериалы, нанимать рабочих - словом, запускать дело. Но банк требовал гарантий, и Толик в качестве залога выставил свою квартиру.
   В этот вечер Ади Дрор - водитель и телохранитель мэра - доложил шефу, что "русский" плотно сел на крючок. Поэтому, когда в дело вмешалась третья сила, Ади заволновался...
  ***
   В тот злополучный вечер Рахлин с женой сидели в одной из "бухарских" шашлычных Тель-Авива. Заехали просто поужинать после работы, выпить бутылочку вина. Время тянулось медленно, говорить было не о чем, поэтому Рахлин обрадовался, когда увидел знакомых. Этих ребят он знал еще по тем временам, когда они вместе работали на стройке в первые, самые тяжелые месяцы эмиграции. Юрий и Леня были ребята компанейские и деловые. Они недолго задержались на черной работе и вскоре занялись каким-то бизнесом.
   Выпили за встречу, стали говорить о жизни, о работе. И Толик, конечно, не мог не похвастаться тем удачным заказом, который он "урвал". Выпили за удачу. Приятели тоже стали рассказывать Толику о своих делах. Они, оказывается, затеяли серьезное дело, которое в случае успеха - а успех был гарантирован - должно было обеспечить их до конца жизни. Речь шла о крупном развлекательном комплексе, рассчитанном на "новых русских евреев". Вложения, в принципе, были не такие уж и большие, а прибыль, по прикидкам, будет просто фантастической. Толик идеей загорелся, и они договорились встретиться на следующий день, чтобы на трезвую голову обсудить условия вхождения Рахлина в долю.
   Под будущий развлекательный центр было выбрано заброшенное здание в промзоне Тель-Авива на улице Соломон. Значительная часть работ на объекте была уже сделана. Юрий и Леня показали Рахлину проект, техническое и экономическое обоснование. Все было сделано и просчитано грамотно. Для того чтобы войти в дело, Толик должен был внести восемьдесят тысяч долларов. Именно столько, как видно было из документов, вложил каждый из компаньонов. Такие деньги у Рахлина в запасе были, и вскоре он стал участником проекта, который по странному стечению обстоятельств тоже назывался "Русалочка". Через пару дней Толик с новыми товарищами обмыл начало нового дела все в той же "бухарской" шашлычной.
   Рахлин очень удивился бы, если бы знал, что эти его "посиделки" на следующее утро станут темой разговора двух серьезных израильтян, о существовании которых подрядчик даже не подозревал.
  ***
   Меир Ашкенази, директор городского кантри-клаба и доверенный человек мэра, плавая в бассейне, увидел Альберта.
   - Шалом, дорогой! - Радостно пропел Меир. - Ты куда пропал? Или, после того, как ты стал старшим следователем, мы больше тебе не друзья? Мэр спрашивал про тебя, передавал привет.
   - Шалом, друг! - Альберт тоже был явно рад встрече. - Как там наш Моти? Когда будем его выбирать в Кнессет?
   - Скоро!.. - Засмеялся Ашкенази. - Альберт, сделай мне одолжение, перед тем как домой пойдешь, зайди ко мне в кабинет на чашечку кофе...
   В кабинете у директора кантри-клуба было уютно и прохладно. Когда Альберт вошел, на столе уже стояли сладости и бутылка дорогого французского коньяка. Пропустили по рюмочке, поговорили о всякой всячине. Потом Меир перешел к делу.
   - Альберт, на твоей территории - в промзоне Тель-Авива, рядом с Салеми, есть один дом, который русские арендовали под какой-то большой проект. Моти хочет знать, что это за русские и кто за этим стоит.
   - Скажи Моти, что я сделаю все что смогу. Ты же знаешь, как я его уважаю...
   Уже вечером Альберт позвонил Меиру:
   - По поводу того дома, о котором ты спрашивал - судя по всему, там строится элитный бордель. Это дело ведет "бухарская команда" Давида Шамалова по кличке Додик. Но он пока в тени, а оформлено все на двух русских - Юрия Кацева и Леонида Миллера. У нас заведены на них дела. А сейчас они зачем-то втянули в дело еще одного русского - какого-то Рахлина. Думаю, что его-то в результате и подставят. Моти хочет, чтобы я вмешался?
   - Нет-нет! - Засмеялся Меир. - Моти уже совсем не интересуется этой историей. Забудь об этом. Не вмешивайся. И огромное тебе спасибо!..
   - Ну, хорошо, передай от меня Моти большой привет. - Сапир повесил трубку и подумал, что нужно серьезно заняться этой историей. Коэн не будет просто так интересоваться какими-то "русскими"...
   А Меир тут же перезвонил Ади Дрору и сообщил ему все, что узнал от следователя.
   - Что-то уж больно хорошо все складывается... - Проскрипел в трубку вечно осторожный телохранитель мэра. - Держи-ка ты этих русских под постоянным контролем.
  * * *
   Розовые замки Рахлина рухнули внезапно и все разом.
   С тех пор как Толик вошел в дело "Русалочки", прошел месяц. Внезапно выяснилось, что денег, которые вложили компаньоны, не хватает, чтобы завершить. Требовалось еще доложить по двадцать тысяч. У Толика больше своих денег не было, и он назанимал, у кого только мог - знакомых и родственников. Деньги были тут же пущены в оборот, а еще через неделю компаньоны попросили Толика срочно приехать.
   Собрались в уже готовом и оборудованном кабинете будущего директора "Русалочки". У Талика неприятно кольнуло под сердцем, когда, подъезжая к зданию, он увидел несколько "Мерседесов" и шикарный черный "Ауди" последней модели. Трое спортивных парней, куривших у входа в здание, тоже были очень дурным признаком. Но вины никакой за собой Толик не чувствовал и понимал, что за долю в "Комплексе" убивать его никто не будет. Да и в случае бандитского наезда можно было обратиться в полицию - ведь он же не блатной, значит, ему не обязательно жить и действовать "по понятиям".
   Рахлин зашел в кабинет. На удивление, обстановка там была мирной и даже несколько чинной. Во главе стола сидел какой-то израильтянин и перебирал документы. Слева от него сидели компаньоны Толика - Юра и Леня, а по другую сторону - какой-то немолодой "бухарец" очень крепкого телосложения. С ним рядом, чуть отодвинувшись от стола, расположились еще двое выходцев из Узбекистана. Оба они были лет шестидесяти, одеты в строгие костюмы с галстуками и в тюбетейки. Толик поздоровался со всеми.
   - Садись, дорогой, - сказал "крепыш", - меня зовут Давид. А для друзей я - Додик.
   Пожали руки.
   Это вот, - Шамалов кивнул на пожилых "узбеков", - наши уважаемые люди - дядя Миша и Арон. А вон тот, - кивок в сторону израильтянина, - адвокат.
   - Ты понимаешь, Толик, - вступил в разговор Юра, - мы с Леней решили нашу долю продать. Вот дядя Миша хочет ее купить. Ты извини, что мы тебя не предупредили, но, в общем-то, мы и не должны были тебя предупреждать.
   - Это вполне законно, - подал голос адвокат. Оказывается, он очень хорошо говорил по-русски. - Каждый может продать свою долю кому захочет, вы ведь не подписывали соглашения о преимущественном праве выкупа доли?
   - Нет, не подписывали, - согласился Толик, облегченно вздохнув. Оказывается, дело обстояло не так уж и плохо. Просто у него менялись компаньоны. А то ведь он уже готов был к "наездам" и угрозам. А здесь - совсем другое дело.
   Адвокат подал Рахлину соглашение, все содержание которого сводилось к тому, что из дела выходят господа Кацев и Миллер и вместо них во владение их долей в "Русалочке" вступает господин Буркаев Михаэль, то есть, дядя Миша. Толик поставил свою визу, пожал руку адвокату и тот, собрав документы, ушел. С ним ушли и бывшие компаньоны Рахлина.
   - А ты задержись немного, дорогой, - вдруг тихо заговорил, обращаясь к Толику, молчавший до того дядя Миша, - нам с тобой нужно еще наши дальнейшие планы обсудить.
   - Да-да, конечно, - Толик снова почувствовал покалывание в сердце, - я никуда не тороплюсь...
   - Все, что вы тут с этими мальчишками сделали, - сразу приступил к делу новоявленный партнер, - полная туфта. Никому это не надо. Надо все переделывать...
   - Что ж, можно обсудить... - Упавшим голосом пробормотал Толик.
   - А тут и обсуждать нечего, - перебил его дядя Миша, - у меня в деле две доли, а у тебя - одна. Значит и решающее слово за мной... Будем все переделывать, и для начала каждый добавит еще по пятьдесят тысяч баксов.
   - Какие пятьдесят тысяч?! - Вскинулся Рахлин. - У меня нет таких денег!
   - Нету денег - нету бизнеса... - Спокойно продолжал дядя Миша. - Не можешь дальше вкладывать в дело - уходи.
   - А мои деньги, которые я вложил - сто тысяч?!
   Тут в разговор вступил Додик:
   - Слушай, Рахлин, ты же не мальчик. Ты пошел заниматься серьезными делами. Это, как в картах, нет денег, чтобы играть дальше - отваливай.
   - А если я продам свою долю? - Спросил Толик с надеждой.
   - Продавай, если найдешь покупателя... - Грустно улыбнулся Додик. - А пока у тебя есть времени одна неделя - принесешь пятьдесят "штук", будешь и дальше в деле. Не принесешь - извини.
   Всю следующую неделю Рахлин пытался продать свою долю. Кое-кому дело казалось выгодным, но когда узнавали, кто выкупил остальную часть, люди сразу теряли к сделке всякий интерес. Наконец, один давний приятель Рахлина, "крученный" мужичок, сказал ему:
   - Ты, Толян, про эти "бабки" забудь. Никто твою долю даже за пять шекелей не купит. Ты что, не понял, что тебя "развели" конкретно, как маленького. Это же с самого начала была "постановка". И эти твои Юра с Леней - чисто подставные пацаны. Им такой лох, как ты, нужен был, чтобы работу оплатить. Они ж на твои деньги "Русалочку" построили. А теперь все. Там, куда Додик руку положил, туда нормальный человек не сунется...
   - А если я в полицию пойду? - Спросил Толик.
   - И что ты там скажешь? Тебя били? Тебе угрожали? Они по закону все "ровно" сделали - не подкопаешься... Можешь, конечно, в суд подать. Но "бабок" потратишь море, а шансов - мало. Ты, Толян, за науку заплатил...
   Рахлин решил последовать мудрому совету. Денег было ужасно жалко, но вскоре должен был подойти первый большой платеж от компании " Братья Парид". К этому времени Рахлин уже сделал для них почти всю работу, заплатив из банковского кредита за стройматериалы и зарплату рабочим. Первый платеж должен был дать возможность, по крайней мере, покрыть убытки, отдать долги людям и вернуть банковский кредит.
   Но чек от "Братьев Парид" не пришел ни в оговоренный срок, ни через неделю, ни через две...
   Рахлин каждый день ходил в контору компании и просил денег, но генеральный директор "Братьев Парид" надежды на скорую выплату денег не давал. Естественно, объяснения и обещания звучали самые убедительные. Вскоре банк предупредил Толика, что если он в ближайшее время не погасит кредит, то адвокат банка поставит вопрос о продаже квартиры Рахлиных. Толик заметался...
   Вот на этом этапе, по замыслу команды мэра, в дело должен был вступить так не вовремя убитый Джокер. Требовалось срочно найти другого человека, который доведет операцию с Рахлиным до конца. Поэтому, получив от Ади известие об убийстве, мэр вызвал к себе своего первого заместителя Элиягу Шохата и поручил ему организовать замену.
  
  
  ГЛАВА ШЕСТАЯ
  ПОЛИНА
  (Продолжение)
  
   Когда Ильяс уехал, Полину не трогали два дня. На третий день, ближе к вечеру, к ней зашел какой-то мужчина. Маленький, вертлявый и неприятный, он осмотрел Полину сальными глазами.
   - Одевайся, - сказал он, - сегодня начнешь работать. Так сказать, торжественная сдача в эксплуатацию!.. - Мужчина захохотал. - Слышь ты, подружка! Меня зовут Конь. А знаешь почему? Нет? Ничего, скоро узнаешь!..
   Полина оделась и вместе с Конем села в машину. Ехали недолго, и буквально через пять минут Полина увидела в окне длинные ряды стоящих автобусов. "Автовокзал", - отметила для себя девушка.
   Да, это был знаменитый район Центральной автостанции. Так сложилось, что за последние годы этот район стал центром жизни и времяпрепровождения для десятков тысяч иностранных рабочих, проживающих в Тель-Авиве. Каждый вечер, после тяжелой работы на стройках, заводах и уборках они возвращались сюда, сидели в кафе - турецких, румынских, африканских - пили пиво и ели "гриль". Особенно большое количество пива потребляли румыны. Целые фуры, сотни ящиков за вечер выпивалось здесь. А потом иностранцы, в основном приехавшие без жен, шли в бордели, чтобы там за полчаса удовольствия оставить весь свой дневной заработок. Те, кто держал в этом районе забегаловки и публичные дома, за считанные месяцы сколачивали огромные состояния. Светящиеся стрелки и мигающие лампы указывали на двери, задрапированные грязным темно-красным бархатом. Секс-шопы, пип-шоу, бордели для самой непритязательной публики. И огромное количество негров, слоняющихся без работы. Грязный, омерзительный и опасный район.
   Конь поставил машину возле двери, на которой было написано "Институт здоровья". Именно так, с немалой долей еврейского юмора, в Израиле именуют бордели.
   - Вылезай, детка, ты "приехала"! - Конь опять засмеялся, радуясь опасной двусмысленности своей фразы.
   Полина была готова ко всему, но когда она по заплеванным ступенькам поднялась в "холл" заведения, ее неожиданно затошнило. В небольшой комнатушке стояло два дивана - один напротив другого. На левом диване, что находился чуть в глубине, сидели две проститутки. Одна курила и о чем-то болтала с охранником, сидящим за стойкой кассы, а вторая с жутким интересом следила за безумной индийской драмой, разворачивающейся на экране небольшого телевизора. А на диване справа сидели, очевидно, клиенты - два румына и один негр. И от всех троих шел острый запах пота, грязи и спермы. Ко всему этому аромату примешивался еще запах дорогих французских духов, исходящий от проституток, и вонь от какого-то сильного дезинфицирующего средства для мытья полов.
   Полину вырвало. Конь ужасно разозлился. Он больно пнул девушку по ноге, а потом втолкнул ее в грязный сортир. Девушка никак не могла остановить рвоту. Наконец, когда из горла пошла желчь с кровью, она заставила себя остановиться. Умылась над крошечной раковинной и вышла в коридор.
   - За тобой уборщиц нет! - Конь сунул ей в руки тряпку и велел вытереть пол. Полина собирала с грязного пола собственную рвоту, удивляясь, почему ее больше не тошнит.
   - Пошли! - Сказал Конь, и повел Полину по крутой короткой лестнице на второй этаж. Там он завел ее в маленькую комнату, а вскоре она увидела своих старых знакомых - Сашу и Сергея, встречавших их с Ильясом в аэропорту.
   - Раздевайся, сучка... - Спокойно сказал один из них. - Поглядим, как ты умеешь работать языком.
   Видя, что Полина не воспринимает его команды, Саша коротко ударил ее поддых:
   - Ну! Проснись, тварь!..
   Все, что случилось потом, Полина ощущала словно сквозь какую-то пелену. Бандиты долго насиловали ее, сменяя друг друга. Они были ужасно изобретательны. Их фантазия рождала все новые и новые извращения. Потом их сменил Конь. Когда он овладел ею, Полина поняла, почему его так прозвали... Затем снова вернулись те двое. И если Полина пыталась что-то сказать, подать какой-то намек на неповиновение, ее снова били и опять насиловали. Сколько все это продолжалась, она не знала. Несколько раз Полина просто отключалась, но приходила в себя от сильных ударов по животу...
   - Ну что, - смеялся Конь, - понравилось тебе?
   А дальше наступило самое страшное. К ней в комнату ввели какого-то отвратительного, грязного старика и... Полина потеряла сознание. Очнулась она в машине, которая мчалась по ночному Тель-Авиву. За рулем сидел Конь и громко не в такт подпевал орущему из магнитофона Киркорову. А за окнами проносилась праздничная набережная Тель-Авива. В ярко освещенных кафе сидели люди, большими компаниями шли подростки и громко смеялись. Свободные и счастливые...
   Еще несколько дней назад, думала Полина, она была одной из этих свободных людей. Она так же ходила по улицам и так же весело смеялась, А сегодня... "Секс-рабыня" - вдруг вспомнилось ей слово, вычитанное где-то в газете. "Да, - подумала Полина, - я - секс-рабыня".
   Конь вел машину на большой скорости и часто на грани риска, несколько раз они едва не столкнулись с другими машинами, а однажды проскочили на красный свет. Ах, как хорошо было бы сейчас попасть в аварию и разбиться вдребезги!.. Или если бы их машину остановил полицейский, и она бы закричала по-английски!.. Но Ильяс... Ведь тогда эти подонки убьют его...
   Машина свернула с ярко освещенной набережной вглубь Тель-Авива. Неожиданно, буквально в ста метрах от яркого света и праздничного убранства, перед Полиной открылись трущобы - грязные, давно не ремонтированные дома района, прилегающего к гостиницам. Когда-то это было самое сердце города, но сегодня здесь селились, в основном, те, кто обслуживал туристов - официанты, проститутки, уборщики и профессиональные нищие. Еще тут жили многочисленные иностранные рабочие, подвизающиеся на рынке Кармель на разгрузке товара и уборке мусора. Редкие фонари освещали улицы, по которым бегали крысы и опасливо шли одинокие прохожие.
   Вскоре девушка увидела знакомую вывеску на русском языке. Ее завели в холл ресторана "Москва", и знакомый охранник показал ей на туалетную комнату:
   - Иди туда, рожу в порядок приведи. А то Папа этого не любит...
   Конь сунул ей в руки ее собственную сумочку-косметичку.
   Когда она вышла из туалета, Саша оттеснил ее в сторонку и провел краткий инструктаж:
   - Смотри, стерва, без глупостей. Попробуешь дурковать - грохну на месте... И улыбайся, давай...
   В зале ресторана, куда Полина вошла, играла музыка, и танцевали люди. Здесь не было даже намека на то, что ресторан находился в самом сердце Израиля. За столиками слышалась только русская речь, певица на эстраде пела какой-то полублатной русский романс. Витражи, вставленные в оконные проемы, были расписаны видами Москвы.
   На секунду Полина забылась. Ей показалось вдруг, что все случившееся в последние дни - сон, а теперь она проснулась, и сейчас из глубины зала к ней выйдет ее Ильяс.
   Полину провели между столиками в дальний угол, где сидел тот, кто, по мнению Полины, был причиной всех ее несчастий - тот самый Семен-Шмулик, партнер Ильяса по бизнесу.
   Высокий (это было видно, даже, несмотря на то, что он сидел за столом), дородный и плечистый, Шмулик производил впечатление большого доброго дяденьки. Его огромное пузо упиралось в край стола, а здоровенные ручищи ловко разделывали цыпленка табака. Он осмотрел Полину долгим внимательным и оценивающим взглядом с ног до головы.
   - Ты действительно хорошо говоришь по-английски? - Вдруг спросил он негромко.
   Полина, ожидавшая чего угодно, но только не этого вопроса, растерянно кивнула. Шмулик кивком головы велел ей сесть.
   - Значит так, малышка. Попала ты крепко. Ильяс твой мне кучу денег должен, а ты ведь согласилась их отработать. Я правильно понимаю?
   Полина опять кивнула.
   - Но девочка ты неординарная, все у тебя на месте, рожа - как у кинозвезды, сиськи в порядке, ну и английский к тому же, - продолжил Шмулик, - поэтому тебе, в отличие от других, предлагается выбор. Один вариант: ты сейчас возвращаешься туда, откуда они тебя привезли, и будешь там трахаться с черномазыми и румынами по общим расценкам, пока долг не отработаешь. Второй вариант: останешься при мне и будешь работать по высшему классу. За полгода с долгами рассчитаешься, еще денег заработаешь, а потом, глядишь, - Шмулик хохотнул, - и уезжать не захочешь. Жрать хочешь?..
   Полина, у которой от голода кружилась голова, опять кивнула. Ей принесли поесть,
   - Но смотри, - спокойно добавил Шмулик, - захочешь убежать или обмануть меня, поймаю. Израиль - страна маленькая, скрыться здесь некуда. Выловлю и порву на части. А если вдруг ты смерти не боишься, то подумай - тебя не просто так убьют, тебя посадят в борделе на цепь и будут трахать во все дырки, пока сама не подохнешь... А теперь жри и улыбайся.
   Эту ночь Полина провела в той самой приятной квартирке на набережной Тель-Авива, в которую их с Ильясом привезли из аэропорта. Только теперь там вместе с ней в комнате жила какая-то совсем молоденькая девочка по имени Нелли.
   И еще в проходной комнате на диване перед телевизором сидел этот мерзкий отвратительный Конь. Полина поняла, что он теперь будет "пасти" ее постоянно. Больше всего она боялась, что он снова полезет к ней, но Конь вел себя смирно. Очевидно, полученные от Шмулика инструкции не давали теперь ему права насиловать Полину.
  
  
  
  ГЛАВА СЕДЬМАЯ
  ТАНЯ РАХЛИНА
  
   Таня Рохлина, как всегда, засиделась на работе допоздна и вышла из конторы одной из последних. И так же, как всегда, сразу за секретаршей вышел ее босс - Ури Нахмани. Красивое высокое здание в деловом центре Тель-Авива, покрытое синим стеклом, к этому времени уже опустело. Одинокий охранник в белой рубашке, сидящий в холле, уткнулся в учебник иврита и лишь слегка поднял голову, чтобы кивнуть уходящим. Таня вышла из приятной прохлады кондиционированного воздуха на плавящуюся от жары улицу и заспешила к своей автобусной остановке. А Ури ушел к лестнице, ведущей в подвал, на стоянку машин.
   Таня очень ценила свою работу и держалась за нее. Единственное, что она умела хорошо делать, это "быть секретарем". К тому ее нынешний шеф был очень "правильным" и дал Рахлиной все социальные условия. Таня была благодарным человеком и "рабочей лошадкой" по жизни. Босс засиживался на работе допоздна, и зачастую они с Таней оставались одни на всем этаже. Но сверхурочные хорошо оплачивались, и Рахлина не жаловалась.
   Тем более что деньги сегодня нужны были семье Рахлиных, как никогда. Банк вот-вот должен был конфисковать квартиру, "последние предупреждения" приходили пачками. Уже и адвокат банка дал официальное извещение в газету. Муж Анатолий в страшной депрессии сидел дома и не подходил к телефону. Два десятка рабочих, которым Толик не заплатил зарплату за последние месяцы, угрожали поймать его и избить. Скоро начнут возвращаться чеки, выписанные поставщикам стройматериалов, а это повлечет за собой закрытие банковских счетов, лишение "Визы"...
   Таня подумала, что она очень хорошо сделала, что не сказала Толику о своей беременности. Может быть, и не стоит пока говорить. Этот ребенок сегодня, когда к ним приближается нищета, совсем не ко времени...
   С такими невеселыми мыслями Таня шла к автобусной остановке, когда рядом с ней остановился большой "шевроле", и из него вышел высокий чуть полноватый мужчина. Таня не удивилась. Она была красивой женщиной и уже привыкла к тому, что практически ежедневно возле нее притормаживал какой-нибудь "индеец" (так она называла про себя израильтян - выходцев из стран Северной Африки) и делал недвусмысленное предложение. А слова "сладенькая" и "красавица" она слышала из проходящих машин десятки раз в час. Это была такая странная особенность израильского мужского воспитания - сказать проходящей симпатичной женщине какой-нибудь сальный комплимент считалось здесь знаком хорошего тона.
   "Индеец" направился к Тане.
   - Интересно, - подумала она, - он меня сначала в ресторан пригласит или сразу в гостиницу...
   Рахлина примеривалась, с какой стороны ей лучше обогнуть очередного "донжуана". Но тот вдруг заговорил по-русски.
   - Простите, Таня, - сказал он негромко и очень серьезно, - вы не могли бы мне уделить несколько минут. Я хочу поговорить с вами о вашем муже... И не отказывайтесь, пожалуйста, может быть, я ваша последняя надежда. Вы ведь мужа любите?
   Таня кивнула, несколько растерявшись оттого, что мужчина заговорил с ней таким тоном, и оттого, что он оказался посвященным в их семейные проблемы.
   - Так зачем вам нужно, чтобы его пришиб кто-нибудь из его рабочих? - Продолжал незнакомец. - Да и "бухарцы" ведь от него так просто не отстанут. Стоит Толику чуть-чуть подняться, заработать денег, как его снова "на бабки поставят"... А еще, глядишь, и того хуже, заберут у вас квартиру, он руки на себя наложит... Давайте посидим в машине немного, поговорим, там хорошо - прохладно. Да и стою я в неположенном месте - оштрафуют. Только дайте мне честное слово, что вы не будете спрашивать, откуда я все знаю. Я вам все равно не отвечу, а беседу нашу это нарушит.
   Таня вдруг поняла с пронзительной ясностью, что человек из "шевроле", так хорошо осведомленный о ее несчастьях - это спасение. Он поможет. Он точно поможет! И Рахлина села в машину...
  ***
   Через полчаса "шевроле" остановился невдалеке от дома, где жили Рахлины.
   - Вы правильно сделали, Таня, что согласились. - Сказал незнакомец, открывая Тане дверцу машины. - Вы умная женщина. Это ваш единственный выход.
   - И все-таки, - снова переспросила Таня, - где гарантия, что Толик получит свои деньги?
   - Не волнуйтесь, мы люди серьезные...
   - И еще, вы мне обещаете, что Ури не посадят?
   - Обещаю! - Засмеялся собеседник. - Чтобы посадить в тюрьму такого человека, как Нахмани, денег нужно значительно больше, чем мы собираемся потратить... Мы просто испортим ему настроение немного, отвлечем от посторонних дел. Пусть себе занимается бизнесом... И еще раз хочу вам напомнить - лучше будет, если Толик ничего не узнает о деталях нашего соглашения. Пусть он думает, что все это правда. Так он естественнее войдет в образ рассерженного супруга! Ведь он у вас взрывной мужик, да?..
  ***
   Ури Нахмани долго и удивленно разглядывал повестку в полицию. Под бумажкой стояла какая-то закорючка, и понять, кто его вызывает, было невозможно. В соответствии с повесткой он должен был уже сегодня явиться в полицейское управление.
   - Чушь какая-то!.. - Подумал бизнесмен.
   Сегодня на вечер у него была намечена важная встреча. Его секретарша почему-то с утра опаздывала, и Ури решил сам выяснить, в чем дело.
   Он позвонил по номеру телефона, указанному на бланке повестки.
   - Девушка, - обратился он к дежурной, - я бы хотел получить кое-какие разъяснения. Меня вызывают в полицию на сегодня, а я даже не пойму, к кому, и по какому поводу... Тут подпись какая-то непонятная - Сапар?..
   - Сапир, - сказала девушка, - следователь Альберт Сапир. Я тебя сейчас переведу к нему...
   - Моя фамилия Нахмани. Я могу выяснить, по какому поводу меня вызывают? - Спросил Ури, когда следователь поднял трубку.
   - Да, - ответил Сапир, - ты должен дать разъяснения по жалобе, которую подала против тебя одна женщина...
   - Какая жалоба? Какая женщина? Можно получить хоть какие-нибудь подробности? - Ури уже начинал нервничать. У него каждая минута на счету. Сам Нахмани, как человек, воспитанный в духе западного делового мира, не любил долго разговаривать по телефону. А эта полицейская пешка морочит ему голову, нагоняет важность. - В чем суть претензий, ты мне можешь сказать?
   - К сожалению, господин Нахмани, я не могу по телефону сообщить тебе подробности. Придешь в пять часов, и мы обо всем поговорим...
   - Я пришлю тебе своего адвоката! - Ури по-настоящему разозлился. - Разговаривай с ним!..
   - Господин Нахмани, я все-таки думаю, что тебе стоит сначала прийти самому... - Миролюбиво заметил полицейский. - Адвокат ведь стоит больших денег. И не волнуйся так, может быть, нет ничего серьезного... До вечера.
   Следователь положил трубку на рычаг и задумался. Потом он открыл свою записную книжку и нашел нужный номер.
   - Алло, редакция! Я могу поговорить с Ханой? Хана, привет! Как жизнь?
   - Все в порядке, сладкий! - Радостно защебетала журналистка. - Как у тебя дела? Есть что-нибудь интересное?
   - Есть. Интересненькое и очень-очень горяченькое, - засмеялся полицейский, - уверен, что это будет настоящая сенсация! Только условие мое ты помнишь?..
   - Да, ты же знаешь, что на меня можно положиться! Клянусь тебе! Я никогда не открываю источник информации...
   - Тогда записывай адрес... - Сыщик продиктовал адрес. - Рахлина Татьяна. Работает секретарем, интеллигентная женщина. Вчера вечером ее пытался изнасиловать работодатель...
   - Тоже мне сенсация...- Разочарованно протянула Хана. - Да у меня на столе двадцать таких "сенсаций" и то только потому, что мусорная корзина уже переполнена!..
   - Да, - дождавшись паузы, возразил полицейский, - но все дело в том, кто работодатель...
   - Ну и кто? Премьер-министр? Президент Израиля?..
   - Ну, не так высоко... - Засмеялся Сапир, - работодатель - Ури Нахмани...
   - Ури?!! - Аж захлебнулась от неожиданности Хана. - Ури Нахмани - независимый кандидат в мэры Бат-Яма?!!
   - Хана, я тебе ничего не говорил...
   - Если эта русская даст мне интервью, - почти кричала Хана, - это будет гвоздь сезона! Альберт! Я тебя люблю!..
  ***
   - Что это?!! - Кричал Рахлин, размахивая газетой и стараясь перекричать работающий телевизор. - Что это?!! Да как этот подонок вообще посмел?!! И почему я узнаю об этом из газет?!!
   Анатолий метался по комнате, как затравленный зверь. Эти "местные" - скоты, просто скоты! Они думают, что если женщина приехала из России, значит она проститутка! Завтра же он поедет в контору жены и набьет Нахмани морду. Да нет, он его просто изувечит!
   - Таня! Да не молчи ты! Почему ты мне все не рассказала?!! Да я бы его!.. - Рахлин кинулся одеваться. - Я сегодня!.. Сейчас узнаю, где он живет, и он ответит!..
   Таня сидела, словно каменное изваяние, упершись в экран телевизора, и словно не слышала мужа. Она знала, что его вспышка - ненадолго и вскоре он успокоится. Главное, что она все сделала правильно. Так, как учил ее Шмулик. Она сделала все, как он просил. И пока что все получалось точно так, как он и предсказывал. Допрос в полиции прошел, как по маслу. Следователь был очень вежливым, разговаривал сочувственно, лишних вопросов не задавал. Журналистка, правда, была уж очень назойлива, задавала массу вопросов, лезла в душу... Но Шмулик предупреждал и об этом. Нужно было просто немножко потерпеть. Журналистка хотела интимных подробностей, грязи, жаренных фактов. Но Таня отвечала только так, как ее научили.
   - Таня! - Анатолий подсел к жене. - Милая моя! Я тебя ни в чем не виню. Но почему ты мне ничего не рассказала?
   - Ты же у меня бешенный, - тихо отозвалась Таня. Они со Шмуликом заранее придумали это объяснение, которое должно было польстить мужу. - Я очень боялась, что ты натворишь каких-нибудь глупостей... А я не хотела, чтобы у тебя еще и из-за меня прибавилось неприятностей.
   -Я? Да я его просто прибью! Задушу своими руками! Дай мне его телефон!.. - Анатолий продолжал бушевать, а Таня снова взяла в руки газету. Там на первой странице ее фотография красовалась рядом с фото ее шефа - теперь уже бывшего шефа. Огромная надпись под фотографией гласила: "Независимый кандидат в мэры пытался изнасиловать свою сотрудницу!" Таня машинально отметила на своей фотографии маленькие морщинки у глаз...
   - Давай-ка, будем ужинать. - Сказала она и пошла на кухню. Как Таня и рассчитывала, Анатолий, выпив за ужином рюмку водки и сытно поев, успокоился. Прошло еще какое-то время, и он задремал перед телевизором. Таня подложила ему под голову подушку, накрыла легким пледом и ушла в свою комнату, где вскоре уснула спокойным сном, уверенная, что в ближайшие дни все их проблемы растают, как дым...
  
  
  ГЛАВА ВОСЬМАЯ
  КРОВЬ ЗА КРОВЬ
  
   Офер Адлер - ближайший друг и помощник Джокера - сидел у себя в конторе и чертил на листе бумаги какую-то схему. Он пытался изобразить все связи Илана и понять, откуда же пришел удар. А люди Офера уже неделю прочесывали Тель-Авив, пытаясь выяснить, кто послал эти двоих на мотороллере. Похоже было на то, что к убийству Илана имеет отношения арабы из Яффо.
   Неужели же это были люди Сами? Команда молодых "борзых" арабов из клана Абу-Салеха, с которыми у бригады Джокера в последнее время было уже несколько серьезных стычек. Но наиболее серьезный случай произошел как раз за три дня до смерти Джокера. Повод-то для конфликта был пустяковый, но, как часто бывает, были задеты амбиции, и разгорелась целая война...
   Как-то вечером Ами, один из джокеровских дилеров, работал на своем месте в Тель-Авиве на набережной, когда к нему подошел совсем молодой араб.
   - Я хочу купить у тебя немного "дури". - Сказал парнишка.
   - А сколько тебе лет, братишка? - Доброжелательно спросил дилер.
   - Тебя волнует?! - Довольно грубо и нервно ответил мальчишка. Это, "по-понятиям", было прямое оскорбление, и Ами не смог удержаться.
   - Смотри! - Вдруг негромко вскрикнул Ами, и показал глазами в сторону моря. Это был старый известный трюк, но пацан попался. Он непроизвольно повернул голову и в этот момент получил тяжелый удар в ухо. Ами стукнул его ладонью, но мальчишке хватило и этого, чтобы отлететь метра на три. Встав с асфальта, он выругался по-арабски и, выхватив нож, кинулся на продавца наркотиков. Ами легко выбил у него нож и потом "оттянулся по полной программе". Когда в отдалении замигал полицейский маячок, араб, уже весь в крови, ползал по асфальту, пытаясь подняться...
   Полицейские отвезли его в больницу. Как они и ожидали, на вопрос, кто его избил, парнишка ответил, что не знает. Он, мол, просто шел по улице и никого не трогал, а тут кто-то сзади подскочил, ударил его по голове. А кто, что и как - он не видел...
   Казалось бы, ничего серьезного, такое случается каждый день, но драчун оказался младшим братом самого Сами - молодого лидера клана Абу-Салехов - и вечером к бильярдной Джокера подкатила арабская команда. Джокер поначалу принял Сами достаточно уважительно, пригласил к себе в контору, предложил кофе. Но потом разговор принял серьезный оборот. Сами просил компенсации. Он говорил, что задета честь семьи. За оплеуху, данную его брату, Сами хотел сравнительно немного - десять тысяч долларов. Но Джокер, который накануне проиграл в Иерихонском казино "кучу бабок", пребывал в дурном настроении. Разговора не получалось. Сами перешел к неприкрытым угрозам. Расстались они чуть ли не под прицелами пистолетов. Теперь Сами, чтобы не уронить свой авторитет, должен был или начать активные действия или "ответить" за предъявленные претензии. Но убивать Джокера, затевая, таким образом, большую войну? Это было уже слишком.
   Офер решил еще раз проверить другие возможные варианты. Был еще тлеющий конфликт с русскими. Они вряд ли забыли, что люди Илана подожгли один из "свиных" кабаков, отказавшийся платить дань. Правда, Джокер тогда не знал, что ресторан "крышуют" русские, а когда они предъявили претензии, кабак уже сгорел. Были и другие дела... Например, странные связи Джокера с мэром города Моти Коэном. Офер никогда не одобрял этого - он не верил никому из политиков, но Джокер только смеялся.
   - Ты не понимаешь, братишка, - говорил Джокер, - через таких людей, как Моти, мы заработаем столько, что хватит на всю жизнь...
   - Заработали, называется... - Вздохнул Офер Адлер
   В конторе зазвонил телефон. Офер снял трубку.
   - Офи, брат, - сказал звонивший, и Офер узнал голос. - Вчера младший брат Сами сидел с друзьями в порту - в ресторане. Может, он слишком много "дури хапнул", сказать не могу, но мой человек слышал кое-что. Тебе будет интересно узнать?
   - Спасибо тебе, браток, - дрожащим голосом ответил Офер, - конечно, мне интересно...
   - Арабчонок "хлестался", будто это люди Сами убили нашего Илана. Может, это и туфта - все, что мальчишка говорил, но Сами лежит в больнице, - собеседник Офера хохотнул. - У него нога сломана. Врач сказал, что наш арабский друг с мотороллера упал...
  ***
   Два часа спустя в холл больницы Вольфсон вошли двое молодых полицейских. Они поднялись в лифте на третий этаж и прошли по коридору к стойке дежурной сестры.
   - В какой палате лежит араб с переломом ноги? - Спросил один из них.
   - По коридору до конца и налево. - Ответила медсестра.
   Полицейские прошли к указанной палате, один из них встал у дверей, а второй зашел внутрь.
   Сами смотрел телевизор. Он не слышал, что кто-то вошел, так как лежал в наушниках, чтобы шум телевизора не мешал его спящим пожилым соседям.
   Не услышал он и приглушенный выстрел пистолета. Когда кровь выступила на поверхность простыни, которой он был укрыт, Сами удивленно посмотрел на расползающееся по груди красное пятно и умер.
   Наверное, Сами бы очень удивился, узнав, что причина его смерти - хвастливая ложь его младшего братишки перед компанией обкурившихся сверстников...
  
  ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
  ОПЕРАЦИЯ "СУБПОДРЯДЧИК"
  Продолжение
  
   Анатолий Рахлин проснулся среди ночи от страшной жажды. Он встал, напился воды и снова лег в постель. Вид безмятежно спящей жены пробудил в нем воспоминание о случившемся вчера.
   - Ну вот, - огорченно подумал Анатолий, - ко всем нашим проблемам теперь добавится еще и потеря Таней хорошего места работы. Ведь после того, что случилось между ней и Ури, она не сможет у него работать. А этого похотливого козла надо бы посадить в тюрьму! Нет... Не посадить!..
   Новая мысль обожгла Анатолия, как кипяток...
   Он встал, пошел на кухню и заварил себе чашку кофе. Потом взял сигарету и сел перед раскрытым окном. Огромное окно-витрина выходило прямо на море. Это было то, о чем Толик и Таня всегда мечтали. Жить в квартире, большое окно которой будет выходить на море. Зрелище было потрясающее и завораживающее.
   С высоты девятого этажа морской горизонт казался овальным, словно наглядное подтверждение тезиса о том, что земля круглая. Только-только начало светать, и прозрачный утренний воздух словно светился сам по себе. Можно было видеть, как море живет своей жизнью - вон вдали идет танкер, а там, от самого края горизонта летит самолет. А внизу по набережной уже бегают ранние машины, дальше - у кромки воды на пляже появились первые купальщики.
   Купив эту квартиру, Анатолий с Таней первые дни часами просиживали возле окна. Таня-Танечка! Бедная девочка! Если бы он был побогаче да поудачливей, если бы не лез в разные авантюры, то Таня могла бы не работать. А значит, ничего бы с ней не случилось. Не полез бы к ней со своими грязными лапами этот павиан. Мысль снова вильнула и пошла на второй круг.
   Нет! Его не нужно сажать в тюрьму!.. Его нужно заставить заплатить! Да! Как бы это цинично ни звучало, сама судьба послала им такой случай. Этого Ури, как говорят уголовники, нужно "поставить на бабки". И это поможет Толику выпутаться из всех неприятностей.
   От нахлынувшего чувства близкого освобождения Рахлин даже нервно засмеялся. Однако тут же снова задумался. Нахмани очень богат. А значит, очень влиятелен и опасен. Наверняка у него есть люди, которые могут за него постоять. Поэтому, если Анатолий в одиночку "наедет" на него, кто знает, чем это может кончиться. Требуется прикрытие. Анатолию тоже нужно обратиться к каким-нибудь "серьезным ребятам". К таким, которых не испугают ни деньги, ни связи Нахмани. Рахлин стал перебирать в памяти всех своих знакомых. Нужная кандидатура в голову не приходила. Стоп! А ведь есть такой человек... Как же это сразу не пришло ему в голову?..
  
  
  
  ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
  РЫЖИЙ
  
   Павел Иванович Шапиро, несмотря на то, что внешность у него была абсолютно славянская, по документам числился евреем и разговаривал с сильным узбекским акцентом. Он родился в Ташкенте, куда во время войны из далекой Винницы эвакуировалась его еврейская бабушка. В Ташкенте родились и Пашины родители, а сам Рыжий считал Ташкент своей Родиной и лучшим городом на свете.
   История жизни Павла Шапиро могла бы проиллюстрировать классическую детскую книжку про "плохих мальчишек". Рыжий почти не учился в школе, курил анашу и отбирал у одноклассников деньги. Школу бросил рано, но серьезно занимался боксом и вскоре стал "работать" в одной из уличных команд. О своей национальной принадлежности Паша вспомнил только тогда, когда во время очередного "рейда" по взиманию дани на Алайском рынке они напоролись на ОМОН. По существующей договоренности ментов там в это время не должно было быть, но в последнее время "система" часто давала сбои.
   Рыжий, в общем-то, защищался, но от его сильного удара у омоновца практически отвалилась башка. На следующий день "господин Шапиро" улетел на "историческую родину".
   Здесь его уже ждали и практически сразу приставили к делу. Работа, которой он занялся в Тель-Авиве, почти ничем не отличалась от привычных ташкентских занятий Паши. Рыжий с командой по вечерам объезжал несколько "точек" (в основном, это были русские рестораны и магазины в пригородах Тель-Авива) и собирал деньги. А в остальное время Паша сидел в шашлычной "Салам", пил апельсиновый сок и трепался с проститутками из борделей, подконтрольных "бухарцам", которых сутенеры привозили сюда обедать. Время от времени кто-то отказывался платить. Тогда Додик давал команду, и бригада выезжала на разборку с непослушными. А по утрам Рыжий ходил на пляж, делал пробежку и глазел на туристок со всего мира.
   Эту "туристочку" он заметил сразу. Прекрасно сложенная, очень красивая, даже несмотря па закрывающие пол-лица темные очки, она сидела на тяжелом деревянном стуле у стойки прибрежного кафе и пила сок. Эта девушка была не похожа на обычную "рабочую" девочку. Во-первых, тех всегда "выводят" группами. Во-вторых, они, как правило, очень жизнерадостны, общительны и болтливы. В-третьих, профессиональным проституткам никогда не придет в голову сидеть в дорогом прибрежном ресторанчике, где за стакан сока надо заплатить двадцать шекелей. Нет, они очень экономны и даже скупы. Они приехали в Израиль зарабатывать деньги. Практически у каждой такой "девочки" была маленькая книжка, куда она записывает количество принятых за день клиентов и заработанные деньги. Эта бухгалтерия была целью их жизни. Проститутки хвастались друг перед дружкой своими накоплениями. И единственное, на что они позволяли себе потратиться, это на хорошую косметику.
   А эта "туристочка" пила дорогой сок и была грустна и задумчива. Но Рыжий все равно сразу понял, что девчонка - "при работе". В двух метрах от нее на матерчатом шезлонге лицом к морю "кайфовал" сутенер. Изредка он бросал на красотку контрольный взгляд. Возле него на уплотненном земляном полу уже лежали две пустых банки из-под пива, а "пастух" тянул третью. Этот невысокий коренастый парень со сломанным носом и лошадиным лицом мог оказаться серьезным противником, и надо было что-то придумать, чтобы его отвлечь. Тогда можно будет забрать "туристочку".
   А то, что он должен ее забрать, Рыжий решил сразу. Эта девочка, судя по всему, серьезных денег стоит. Таких обычно держат для самой дорогой работы - с политиками там, бизнесменами крупными и прочей богатой шушерой. Потому ее и выводят в дорогие точки, чтобы она, значит, чувствовала себя "белым человеком". Но держат ее хозяева, как видно, под постоянным контролем, на коротком поводке. Значит, не доверяют. Что из этого вытекает? Либо девочка ненадежна и хочет "сделать ноги", либо - совсем свеженькая и еще не привыкла к той помойке, в которую ее бросила жизнь.
   "Туристочка" сняла очки, чтобы вычистить из глаза песчинку, и Рыжий перехватил безнадежно-ненавидящий взгляд, которым она смотрела на своего сопровождающего. Да, подумал Паша, расклад подходящий. Перед ним были живые деньги, взять которые не составляло труда. Додик еще спасибо скажет.
   Рыжий неторопливо оделся, проверил наличие в карманах денег, сотового телефона и ключей от мощного "Понтиака", припаркованного неподалеку, зашнуровал кроссовки и вальяжной походкой подошел к стойке бара. Задремавший охранник с лошадиной мордой немного напрягся и переключил свое внимание с моря на возможную угрозу. Он весь превратился в слух, чтобы не допустить никаких разговоров между своей подопечной и этим рыжим русским, сильно смахивающим на спортсмена.
   - Привет, Дуду! - Улыбнулся Паша бармену и бросил на стойку двадцатишекелевую бумажку. Дуду улыбнулся в ответ и, зная вкусы постоянного клиента, вытащил из холодильника фруктовый коктейль. Ловко открыл бутылку, сунул в горлышко короткую трубочку и толкнул коктейль по гладкому прилавку в сторону Рыжего. Обычно Рыжий успевал четко зафиксировать скользящую по столу бутылку прямо напротив себя, но сегодня он, по-видимому, "зазевался" и не успел подставить руку. Бутылка проскочила и остановилась напротив "туристочки". Девушка, увидев перед собой коктейль, подняла глаза и недоуменно взглянула на бармена. Дуду улыбнулся и кивнул на Рыжего. А Рыжий, быстро взглянув на нее, опустил глаза на стойку, как бы призывая красотку посмотреть туда же.
   Девушка проследила за его взглядом. На влажной панели было написано пальцем по-русски: "Я тебе помогу"...
   Внезапно Дуду схватил с крючка сухую тряпку и кинулся протирать стойку. Когда Конь подошел и встал между Рыжим и девушкой, панель была уже чистой. Сутенер внимательно и подозрительно осмотрел всех. Бармен отвернулся к плите и занялся своими делами, а Рыжий все так же вальяжно стал отходить от стойки. Он четко почувствовал тот момент, когда "пастух" внутренне успокоился и, решив, что опасность миновала, потерял бдительность. Расплата за "щелканье клювом" была короткой. Рыжий ударил сутенера чуть сзади - туда, где нижняя челюсть крепится к черепу, под ухо. От такого удара челюсть, как правило, вылетает со своего места, мгновенно наступает болевой шок, и жертва отключается.
   Что и произошло. Конь выключился, как выключается электроламп очка - моментально и без звука. Шапиро быстро огляделся. Вокруг никого. Дуду демонстративно отвернулся к холодильнику и сосредоточенно протирал и без того чистое стекло.
   - Пойдем отсюда, быстро! - Рыжий протянул "туристочке" руку. - Как тебя зовут?
   - Полина... - Ответила девушка, вставая со стула. Но уходить она не торопилась. Девушка словно загипнотизированная смотрела вниз, на своего мучителя. Вид распростертого на полу Коня с изувеченной физиономией вызвал в ней всплеск какого-то садистского злорадства. И это злорадство на секунду затмило все - мысли о долге, об Ильясе, страх перед Шмуликом, все.
   - Гад! Сволочь! Мразь! - Полина вдруг схватила стоящий рядом со стойкой бара тяжелый деревянный стул, подскочила к ненавистному сутенеру и с неожиданной для столь хрупкой девушки силой стала колотить им по бездыханному телу. Рыжий от удивления даже не успел остановить ее и вмешался только тогда, когда одна из ножек стула зацепила Коня по голове. Тот как-то странно дернулся, и из уха у него потекла кровь.
   - Перестань, сумасшедшая! Ты же убила его!!! - Рыжий схватил Полину за руку. - Валим отсюда!!!
   Как только они скрылись из виду, Дуду снял телефонную трубку, чтобы позвонить в полицию. Вот это удача!.. Сегодня вечером его кафе и его самого будут показывать по всем телеканалам! А завтра об этом происшествии напишут в газетах. Какая реклама, черт возьми! Надо приготовиться - всю неделю у него будут торчать толпы зевак...
   Стоп-стоп... Перед тем, как позвонить, Дуду должен решить, что он скажет полицейским. Может сказать, что в кафе никого не было, и он вышел в подсобку, а когда вернулся, на полу уже лежал этот русский с разбитой головой... Да, но три выпитых банки пива... Или, может быть, сказать всю правду? История о том, как русская проститутка убила своего сутенера, привлечет значительно больше внимания, чем просто безымянное убийство. И Дуду будет главным свидетелем!.. Опасно? Нет, пожалуй, опасней молчать. Этот Рыжий и его дружки всегда будут бояться, что Дуду заговорит, им проще его убрать, чем жить в ожидании. А если Дуду сразу все расскажет, то и убивать его уже будет незачем...
   Когда Дуду увидел в витрине холодильника смутное отражение Рыжего у себя за спиной, он уже не успел ничего сделать. Он только очень сильно испугался и намочил штаны...
   Дуду в этот вечер действительно показывали по всем телеканалам. А утром те же кадры бармена со сломанной шеей появились на первых полосах всех израильских газет.
  
  
  
  ГЛАВА ОДИНАДЦАТАЯ
  КОБИ ПАРИД
  
   В кабинете мэра Бат-Яма тихо гудел кондиционер. Как обычно после обеда Моти Коэн просматривал бумаги. Это было время "подведения итогов", проверки дел и обдумывания следующих ходов в тех сложных партиях, которые он вел. Такое правило Моти ввел для себя много лет назад, еще будучи офицером разведки.
   Сытые, ленивые, неторопливые мозги, расслабленные вкусным обедом и красным вином, подсказывали самые простые, незамысловатые, а значит, самые рациональные я правильные решения. Когда-то, будучи совсем молодым, Моти обдумывал свои дела с утра, когда мозги еще свежи и весь организм после утренней зарядки бодр и энергичен. Эта плещущая через край энергия зачастую подсказывала авантюрные решения, трезво оценить которые не позволяла юношеская уверенность в своих силах. Но Моти умел учиться и умел обращать свои недостатки в достоинства, а иначе как бы он стал мэром.
   А еще Моти умел чувствовать. Иногда он просто прислушивался к своим чувствам, и они подсказывали ему, что приближается гроза. Вот и сегодня в воздухе было разлито нечто такое, что сулило неожиданности. И, Моти чувствовал это, - неожиданности не самые приятные. Какие-то тревожные флюиды струились в воздухе, и Коэн, чтобы не тратить зря сил, просто прикрыл глаза и стал ждать, когда "это" произойдет. Не прошло и минуты, как в кабинет постучали. Потом дверь приоткрылась и вошла Тали - заведующая канцелярией.
   - Моти, - негромко произнесла она, - пришел Коби. Он звонил с утра, я ему сказала, что ты не сможешь его принять, но он все равно пришел. Весь потный и трясется, как в лихорадке. Я его еще никогда таким не видела. Ты примешь его?
   - Пусти... - Кивнул Коэн.
   Вот оно. Если обычно спокойный Коби Парид, генеральный директор и фактически единовластный хозяин строительной кампании "Братья Парид", настолько занервничал, что прибежал во внеурочное время, значит, случилось что-то серьезное.
   Вошел Коби, маленький и необъятно толстый человечек, с большими залысинами на лбу и неуместной кикой на затылке.
   - Как дела, что слышно? - Моти встал навстречу толстяку, радушно улыбнулся и полуобнял его, стараясь не обращать внимания на мокрую от жирного пота рубашку гостя.
   - Что слышно?!! - Нервно переспросил Коби, и, оттолкнув Моти своим огромным пузом, стал искать место, куда бы сесть. Найдя, наконец, стул без подлокотников, Коби подтащил его к столу, сел, свесив по бокам стула жирные ляжки, и, вытащив из кармана сигару, стал раскуривать ее. - Что слышно?!! И ты еще спрашиваешь, что слышно?!! Втянул меня в эту кашу, в эту грязь - а теперь спрашивает, что слышно!..
   - Да что причитаешь, как старая марокканка?!! - Огрызнулся мэр. - А то ты не знал, куда лезешь? Что случилось-то?
   - Ты знаешь, кто убил араба в больнице Вольфсон? - Заговорщицки зашептал Коби, сделав попытку склониться ближе к столу. - Ты знаешь?!
   - Не знаю. - Спокойно сказал Моти - Не знаю, но догадываюсь. Думаю, что его убили в отместку за Джокера. Этого следовало ожидать. А ты-то что переживаешь? Твои же деньги целее будут...
   - Целее?! - Коби заколыхался от возмущения, - Целее?! Да мне сегодня с утра звонил Офер Адлер! Сказал, что хочет встретиться!..
   - Ну, так встреться, - спокойно сказал Мэр, - чего тебе его бояться? Он о твоих делах с Джокером ничего не знает.
   - А если знает? Если Джокер успел рассказать ему все, тогда он убьет меня! Я его боюсь!
   - Если ты так боишься, то надо было заплатить Джокеру столько, сколько он хотел, а не бежать ко мне тогда среди ночи!.. - Моти встал из-за стола.
   - Да ты же сам сказал, чтобы я пока не платил! - Почти плакал Коби. - О, господи! Зачем я тебя слушался!.. Что мне теперь делать?
   - Да успокойся же ты, наконец, болван! - Не выдержал Коэн. - Разве ты в чем-то виноват? Ты, что ли, убил Джокера? Ни ты, ни я даже точно не знаем, кто и почему это сделал! А тот факт, что незадолго до его смерти мы разок встречались - это еще ни о чем не говорит...
   - А тут еще этот русский - Рахлин! - Продолжал ныть толстяк.
   - Что Рахлин?.. - Насторожился Моти.
   - Он мне опять звонил и сказал, что если я ему в ближайшие три дня не дам чек, он убьет меня. - Коби с жадностью отхлебнул холодной воды прямо из графина, где среди долек лимона и листьев мяты плавали большие куски льда. - Я ему сегодня же отдам деньги!.. Эти русские - они все мафия!
   - Рахлин не способен убить даже вошь, - презрительно засмеялся Моти, - ты от своей беспредельной трусости испугался зайца...
   - Рахлин-то не способен... - Снова заговорщицки зашептал толстяк. - Но он теперь не один. Видимо, нашел какую-то "крышу". Час назад кто-то позвонил мне на мобильный и сказал, что если Рахлин завтра к вечеру не получит чек, то послезавтра меня будут продавать в русских магазинах в пакетах с надписью "Свиной фарш".
   - Хорошая шутка... - Задумчиво сказал Моти. - А этот голос, он кого-нибудь напомнил тебе? Ну, не дергайся, постарайся вспомнить - это в твоих интересах - звонивший говорил с акцентом? Ну, вспоминай! В какое время был звонок?
   - Я же сказал тебе - час назад!..
   Моти нажал кнопку звонка и велел Тали срочно разыскать Ади Дрора. Через минуту на связи был Ади - шофер, телохранитель и личный порученец Моти.
   - Ади, - Мэр отдавал распоряжение по-военному четко, - мы должны знать, откуда, с каких номеров в течение двух, нет - трех последних часов звонили на телефон Коби. Ты его номер помнишь? Хорошо. Ты возьмешь для меня распечатку входящих звонков и выяснишь, кто хозяева телефонов, с которых были сделаны звонки. Все. Через час я должен это знать.
   - Моти, - жалобно пропищал Коби, - а может, я все-таки отдам Рахлину деньги.
   - Конечно, отдашь. Но не сейчас и не завтра, а тогда, когда я тебе скажу, - жестко сказал Мэр, - не раньше и не позже. И не забудь, что деньги эти тебе на голову не с неба свалились. Или ты уже забыл, благодаря кому ты получил все свои заказы?
   - Ну и что?! - Вскинулся Коби. - Можно подумать, я все по карманам рассовал! А когда тебе на прошлые выборы нужны были наличные - почти четыреста тысяч - кто их собрал? Не я, что ли, бегал по городу? Да там только моих личных денег было почти сто тысяч!..
   - Ну, ладно-ладно, успокойся, - примирительно сказал Моти Коэн, - я хорошо помню, кому и чем обязан, и не забываю своих друзей. Ты же знаешь.
   Мэр прошелся по комнате, что-то обдумывая.
   - Послушай меня, - сказал он, - от встречи с Адлером не отказывайся. Придумай какую-нибудь историю. Ну, мол, ты хотел вернуть старый долг и просил Джокера помочь тебе. У тебя ведь есть должники?.. Скажешь, что ты обещал заплатить за работу, ну, к примеру, десять тысяч долларов, но Джокер работу сделать не успел. И ничего не бойся. Скоро все будет кончено...
   Моти Коэн подошел к большой карте Бат-Яма, висящей на стене.
   - Смотри, Коби, - сказал Моти, показывая на карту, - вот в этом районе набережной я планирую строить туристический центр - с отелем, причалом, ресторанами, водным парком и так далее... Это будет грандиозный проект, друг мой Коби. Хотел я его поручить тебе, но теперь даже не уверен, что ты сможешь поднять такое дело. Ты так нервничаешь последнее время, что я боюсь - ты просто не доживешь до моей следующей каденции...
   - Почему это, не доживу? - Коби подозрительно прищурился.
   - Тебя может ударить инфаркт. - Серьезно сказал Мэр. - Ты бы сел на диету, что ли...
   - Ты же знаешь, я пытался...
   - Иди домой, - Моти дал понять, что разговор окончен, - не делай глупостей и держи меня постоянно в курсе всех дел. Если тебе еще раз позвонят, сразу сообщай мне.
   Оставшись один, Моти Коэн снова откинулся в кресле и прикрыл глаза. Он знал, что сегодняшние неприятности еще не кончились. Моти терпеливо ждал следующих.
  ***
   А Коби Парид, выйдя из Мэрии, сразу отправился домой. Мозги в его маленькой полулысой головке работали с колоссальной скоростью.
   - Пугает и покупает одновременно!.. - Думал толстяк, пробираясь сквозь городские пробки на своем серебристом "ягуаре". - Пугает и покупает...
   Странно, как-то странно все-таки погиб Джокер. Случайное совпадение? Нет, случайных совпадений не бывает. А ведь просьба, с которой Коби по поручению мэра обратился к Илану Мизрахи, была, в общем-то, пустяковой.
   Джокер должен был встретиться с женой Рахлина, объяснить ей, что и как она должна делать, чтобы ее муж получил свои деньги. Джокер же должен был и следить, чтобы этот русский не наделал глупостей, чтобы жена его не наболтала в полиции лишнего и так далее. То есть, проконтролировать клиентов до конца.
   Илан как нельзя лучше подходил для такой работы. Во-первых, в случае чего он бы принял удар на себя - ведь ему не нужно было заботиться о своей репутации. Во-вторых, у него было необходимое количество людей, которых, не посвящая в суть, можно было приставить к клиентам. А в-третьих, сам Илан был обаятельным парнем и галантным кавалером, и все бабы среднего возраста просто "дохли" по нему.
   В комбинации с Татьяной Рахлиной, Коэн, как старый разведчик, умышленно сделал ставку на "мужской фактор" Джокера. Мэр знал, что зачастую любовь зрелой женщины заставляет ее делать для возлюбленного все.
   Илан сразу понял, кто настоящий заказчик, и попросил встречи с мэром. Моти на встречу согласился. О чем они там говорили наедине, Коби не знает, но Илан вышел довольный и радостно похлопал его по спине. А через неделю, когда операция вошла в решающую фазу, и Джокер должен был вступить в дело, его убили. Пришлось срочно искать замену...
   Нет, думал Коби, что-то в этой игре складывается не так, как они рассчитывали. Надо было немедленно решить, что делать дальше. Парид подъехал к электрическим воротам своей виллы и, вспомнив, что никого нет дома, облегченно вздохнул. Вот оно - решение. Сама жизнь подсказывает его. Уже месяц, как его жена и единственный сын гостят у родственников в Штатах...
  ***
   Когда два часа спустя у Коби зазвонил мобильный, он по привычке бросил взгляд на дигитальный экранчик. "Номер не опознается" было написано там.
   - Что ж, - почти весело подумал толстяк, - не опознается - и не надо!..
   - Жирный! - Раздался в трубке уже знакомый голос. - Ты чек выписал? Твоя мясорубка уже готова. Ты меня слышишь? Или ты задумал пойти в полицию?
   - Я заплачу... - Чуть переигрывая, дрожащим голосом сказал Коби. - Я все заплачу! Просто у меня сейчас определенные трудности, мэрия еще не перевела всех денег... Клянусь, я заплачу сразу, как только получу деньги от мэрии...
   - Завтра, жирный! - Звенел голос в трубке. - Или послезавтра тебя...
   Что случится с ним послезавтра, Коби не дослушал. Он выключил мобильный, бросил его в мусорную корзину и вышел из туалета. Зал отлетов аэропорта Бен-Гурион весело гудел. Толстяк быстро прошел паспортный контроль, и уже через час огромный "Боинг" нес его через Атлантику к жене и сыну...
  
  
  
  ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
  МАКС КАМИНСКИ
  
   Макса Камински разбудил ранний звонок. Он этого терпеть не мог, а потому, в наказание звонившему, к телефону подходить не стал.
   Макс неторопливо слез с постели, прошлепал босиком в туалет и прямо перед унитазом наступил в лужу, оставленную его любимым пекинесом Тобиком.
   - Тобик! - Дико заорал Макс. - Я убью тебя!..
   Пекинес виновато завилял хвостом.
   Снова раздался звонок. Теперь звонили уже на мобильный. Значит, звонок был не случайный, а кто-то его целенаправленно разыскивал. Но почему в такую рань? Хотя, может быть, для кого-то 11 утра - это и не такая уж рань... Макс подошел к телефону и проверил, кто звонит. Звонил его начальник.
   Камински взял трубку, подошел к окну и распахнул жалюзи. С улицы в комнату ворвался шум машин. Так, стоя у окна, Макс набрал номер шефа.
   - Привет, Дани! Ты звонил мне?
   - Ты почему к телефону не подходишь? - Сердито спросил шеф. - Спишь, собака?!
   - Я - сплю?! - Искренне возмутился Макс. - Да я уже два часа мотаюсь по городу. Ты разве не слышишь?.. - И Макс вытянул руку с мобильным в окно, навстречу городскому шуму.
   - Я слышу, слышу, - сказал Дани, - иди, открой мне...
   Вместе с этими словами раздался звонок во входную дверь. Придав лицу соответствующее виноватое выражение, Макс пошел открывать.
   Громадный Дани загораживал собой весь дверной проем. Высокий, почти в два метра ростом, Дани обладал атлетической фигурой и жуткой физической силой. Макс, при своих ста восьмидесяти сантиметрах и худощавом сложении бегуна на длинные дистанции, казался рядом с Дани хрупким мальчиком.
   - Боже, - сказал Дани, - как я тебя терплю?.. Смотри, в один прекрасный день я выгоню тебя к чертовой матери, и никто тебя больше не возьмет на работу. Тебе не доверят даже охранять общественные туалеты на автовокзале! - Дани оттолкнул Макса и вошел в комнату, занося с собой несколько вместительных пакетов из ближайшего супермаркета.
   - Я тогда пойду с таиландцами апельсины собирать! - Парировал Макс.
   - А они сожрут твоего Тобика!.. - Дани поднял собаку на руки и позволил пекинесу облизать свое ухо.
   Через десять минут, когда Макс вышел из душа, на столе уже красовался великолепный завтрак. Дани умиротворенно посмотрел на дело рук своих и открыл бутылку ледяного пива.
   - Не надо бы тебе давать жрать, - сказал Дани, увидев, что Макс пристраивается к столу, - но ведь ты подохнешь с голоду. Тогда все скажут, что проклятый израильтянин-хозяин уморил голодом своего работника - несчастного иммигранта...
   - Скажут-скажут... - С набитым ртом промычал Макс.
   ...Через десять минут энергичной работы челюстями, отвалившись от стола, мужчины дымили тонкими сигарами.
   - Ну, показывай, Феллини, чего ты там наснимал...
   - О! - Пропел Макс, включая компьютер. - Это редкостные кадры! Думаю, что на CNN за эту пленку отвалили бы полмиллиона. Сюжет фильма прост - Меир Цукер играет в теннис. Правда, в настольный. А стол этот стоит на крыше принадлежащего г-ну Цукеру пентхауза аж на девятом этаже известного нам дома в Герцлии. Смотрите, какие изящные позы! Какие резкие движения! Он вытаскивает даже "мертвые" мячи, а какое "туше"!.. Но ведь согласно иску господина Цукера к страховой компании, у него после аварии обнаружили смещение позвонка. И врачи велели ему много месяцев лежать в кровати...
   - Цена твоей пленке - один грош, - сказал Дани, - любой адвокат с легкостью докажет, что Цукер действительно играл в теннис. Но давно - еще до аварии... Кто снимал?
   - Скромная русская женщина. - Продолжал театрально размахивать руками Камински. - Простая уборщица, которую прислали на замену милой старушке, работающей у Цукера. Заболела старушка. Нашла на дороге триста шекелей - и заболела... Но, спокойно, дорогие зрители! Вы еще не досмотрели кино до конца! Камера наезжает, и что мы видим на торце стола? Какую-то бумажку. Если увеличить ее на компьютере, мы различим наклейку магазина спортивных товаров "Мерец", что находится в торговом центре Герцлии... - Внезапно Макс прервал свой рассказ. - Ну, ты, работорговец, пива налей!..
   - Обойдешься! - Прорычал Дани. - Ты был в магазине?
   - Грубо! - Так же театрально обиделся сыщик. - Да, я был в магазине, и хозяин "Мереца" г-н Дворски сообщил мне по секрету, что эти столы он получил всего две недели назад. И один стол купил наш знакомый мистер Цукер. Причем, расплатился, придурок, кредитной карточкой!
   Макс засмеялся.
   - Ну ладно, - смилостивился Дани, - на пиво ты заработал... Давай, одевайся. Завезем пленку в страховую компанию, а потом поедем к новому клиенту...
  ***
   Макс Камински познакомился со своим будущим шефом в армии. Дани был командиром специального подразделения, основной задачей которого было проведение контрдиверсионных операций в глубоком тылу противника. Макса взяли туда за прекрасное владение арабским языком (кроме того, он еще свободно говорил на английском и французском) и за хорошие спортивные показатели. Командование уже почти уговорило Макса остаться на постоянную службу в армии, суля хорошие перспективы, но как раз в это время Дани увольнялся в запас и соблазнил Макса "вольными хлебами". И не пожалел. Из всех работников охранно-детективной фирмы "Сод" Макс Камински был самым умным и изобретательным агентом. Дани платил ему огромные деньги, таскал за собой в турпоездки по всему миру и безропотно оплачивал счета из кабаков, где Макс проводил время "по оперативной необходимости". Но затраты того стоили.
   Вот и сегодня, пленка, которую снял Макс, "тянула" на десятки тысяч долларов. Страховая компания их с удовольствие выплатит - ведь это значительно меньше того миллиона, который требовал "пострадавший в аварии" господин Цукер.
   По дороге из пригорода в центр Тель-Авива Дани ввел Макса в курс дела. Новым клиентом был глава одной из крупнейших компьютерных фирм страны - Ури Нахмани.
   Миллионер ждал их у себя в кабинете. Макс сразу отметил, что хотя Нахмани и старается держаться молодцом, на самом деле он расстроен и подавлен. Ну, понятно - жена, дети, политическая карьера, а тут такая простая и практически беспроигрышная подставка - и все летит кувырком.
   Макс слушал Нахмани и размышлял. Конечно, и дураку ясно, что секретаршу заставили оговорить своего шефа. Но кто и как на нее воздействовал, и есть ли возможность вынудить эту Рахлину забрать свое заявление? И очень плохо, что есть свидетель - охранник здания, который видел, что в тот вечер Ури и его секретарша уходили вдвоем, последними...
   - Мы с тобой, Дани, разговаривали сегодня утром в девять, да? - Слегка дрожащим голосом продолжал Ури. - А в десять мне позвонил какой-то человек и сказал, что если я хочу, чтобы Рахлина забрала свое заявление из полиции, я должен выплатить ее мужу - Анатолию Рахлину - полмиллиона шекелей. Этот человек еще сказал, что если я не заплачу или обращусь в полицию, то... в общем, они знают, где я живу, и где учатся мои дети...
   Ури плеснул себе в стакан бренди и хотел выпить.
   - Стоп! - Тоном приказа сказал Дани. - Послушай, Ури, дело это очень серьезное, и если ты хочешь, чтобы мы с тобой работали, ты дашь мне слово, что пока не будешь пить. Нервы у тебя расшатаны, а ты должен контролировать себя. И каждый свой шаг, каждое слово ты должен согласовывать с нами. Понял? Семью твою мои люди сегодня же возьмут под контроль...
   - Тут что-то не так... - Вступил в разговор молчавший до того Макс. - Что-то не увязывается. Поначалу было похоже на то, что тебя, Ури, хотят дискредитировать и вышвырнуть из предвыборной борьбы, так? Именно поэтому материал был сразу "слит" в газеты. Кстати, очевидно, что у твоих врагов есть свой человек в полиции, который в курсе этого дела. Если бы Рахлина и ее муж затеяли все, чтобы заработать на тебе денег, то они бы до последнего не передавали материал в газеты - они бы тебя этим шантажировали. Верно?
   - Наверное...- Пожал плечами бизнесмен.
   - Но Рахлина пошла в полицию и в этот же вечер дала интервью журналистам. - Продолжал рассуждать детектив. - Значит, ей заплатили или пообещали заплатить именно за скандал. Все было довольно логично до этого утреннего звонка. Очень может быть, что те, кто звонил от имени мужа Рахлиной, вообще не имеют к делу никакого отношения. Так, какая-то "левая" команда, решившая половить рыбку в мутной воде.
   - Зачем? - Удивился Ури.
   - Просто так. Получится - будут бабки, не получится - ну и хрен с ним. Не думаю, что они могут представлять сколько-нибудь серьезную угрозу. Если только ... - Макс задумался.
   - Если что?! - Рявкнул Дани. - Что за гадкая манера - тянуть резину?!
   - Если только Анатолий Рахлин вообще посвящен в игру своей жены. Но если она ему ничего не рассказала, и он действительно думает, что Ури виноват, то в такой ситуации он вполне мог попытаться сам сорвать куш.
   - И что тогда?
   - Тогда, я думаю, Рахлин должен обратиться к кому-либо из своих знакомых, чтобы его вывели на "блатных". Сам-то он на Ури "наехать" побоится, вот и договорился с кем-нибудь процентов за пятьдесят...
   - Почему за пятьдесят? - Удивился Ури. Мозги бизнесмена, привыкшего считать деньги, работали сами по себе, невзирая на переживания. - Не дорого?
   - Это у русских обычная такса, - подтвердил Дани, - они не торгуются.
   Дани повернулся к Максу. - Ну, и к кому он мог обратиться?
   - А вот это мы и будем выяснять в первую очередь... - Сказал Камински вставая.
  ***
   Макс вышел от Нахмани один, оставив шефа обсудить с заказчиком финансовые вопросы. Он поймал такси и поехал в район Центрального автовокзала.
   То, чем Макс собирался заняться в первую очередь, детективы называли "свободный поиск". Походить, потусоваться среди народа, поболтать с работягами - авось, мелькнут где-то знакомые имена. Всегда найдется кто-то, кто что-то слышал или о чем-то догадывается.
   Поначалу Камински решил выяснить, чем в последнее время занимался Рахлин, на каких объектах работал. Причем, выяснить, не привлекая внимания ни самого подрядчика, ни тех, кто мог стоять за его спиной. Проще всего было найти рабочих, которые "пахали" у Рахлина постоянно. Наверняка он, как и все мелкие подрядчики в стране, использовал иностранных туристов. Это была самая выгодная рабочая сила - за них не нужно было платить налогов.
   Макс знал пару местечек в районе Центрального автовокзала, где у иностранных рабочих, незаконно проживающих и работающих в Тель-Авиве, было что-то вроде общежитий. Одно такое "общежитие" располагалось на улице Левински. Рабочие с Украины, Молдавии, из Таиланда и Таджикистана жили здесь годами. Время от времени они уезжали к себе на родину, оставляли родственникам деньги и снова приезжали в Израиль зарабатывать на жизнь. Иногда их "кидали", и они целые месяцы работали бесплатно. Иногда их отлавливала полиция и высылала из страны. Но они не жаловались на тяжелые условия и каторжный труд, ведь в Израиле каждый из них за день зарабатывал столько, сколько за месяц работы где-нибудь в Душанбе.
   "Шныря", стоящего у подъезда нужного ему дома, Макс заметил сразу. Толстый парень лет 25 в ковбойских сапогах явно торчал "на шухере", опасливо оглядывался по сторонам и держал наготове телефон. Макс, чуть покачиваясь, словно пьяный, двинулся в подъезд.
   - Стой! - Сказал по-русски "шнырь" и ткнул Макса телефоном в грудь. - Ты что, живешь тут?
   - Ага... - Промычал Макс.
   - Турист?
   - Нет... - Сказал Макс с нарочито-фальшивой убедительностью. - Я этот, как его... - Макс сделал вид, что вспоминает слово на иврите: - Я - новый репатриант...
   - Ага, "репатриант"... - Скривился "ковбой". - Паспорт есть?
   Макс растерянно захлопал себя по карманам: - Я его потерял... Утром...
   - Понятно... - Парень легонько толкнул Макса. - А ну, давай-ка сюда, вот в эту комнату... И не дергайся, я из полиции!
   "Шнырь" сунул Максу в лицо удостоверение. "Туфта" - с первого взгляда определил детектив.
   В комнате, куда втолкнули Макса, было уже и без того тесно. На многочисленных кроватях сидело человек десять иностранных рабочих, а у единственного в комнате стола расположился грузный мужчина в белой рубашке. Несмотря на то, что мужчине было уже лет пятьдесят, его крашеные волосы явно прошли химическую завивку.
   - Командир! - Сказал "шнырь", рисуясь перед иностранцами своим хорошим ивритом. - Еще один...
   Крашеный осмотрел Макса с головы до ног. Было в его взгляде что-то такое, что Макс сразу определил для себя - "педик".
   - Значит так. - Крашеный говорил с сильным акцентом. - Вы все пребываете на территории нашей страны незаконно. И так же незаконно работаете. А это в Израиле наказуемо...
   Лет двадцать пять в стране, прикинул Камински, а приехал, судя по акценту, из Румынии или Молдавии.
   - Я, конечно, могу прямо сейчас отвезти вас в участок, и вы знаете, что вас там ждет, - продолжал крашеный, - пару месяцев посидите в Абу-Кабире, а потом вас внесут в компьютер и отправят домой, тогда вы уже никогда не сможете въехать в Израиль. Я понятно говорю?
   Туристы закивали головами с обреченной готовностью.
   - Но если я возьму вас под свою "крышу", то уже никто к вам не сунется, - важно гундел "педик", - ни полиция, ни бандиты. Стоить это вам будет по триста шекелей в месяц с человека - совсем немного за право жить и работать в такой прекрасной стране, как Израиль.
   "Шнырь" восхищенно захихикал, оценивая красиво построенную фразу своего шефа.
   Да, подумал Макс, ну и аппетиты у шакала!.. Три "штуки" за полчаса работы - совсем неплохо. Эти несчастные люди, вся вина которых только в том, что их страна не в состоянии обеспечить им человеческие условия жизни, зарабатывают эти триста шекелей, работая под палящим солнцем, наверное, целый день, а то и дольше... Ладно, пора вмешаться.
   Макс, который стоял, опершись на стенку, вдруг потерял равновесие и качнулся в сторону "шныря". При этом он как-то неуклюже взмахнул рукой и нечаянно угодил тыльной стороной ладони прямо в нос "ковбою". Одновременно он легко толкнул крашеного ногой в грудь. Двух этих незамысловатых, но точных движений хватило для того, чтобы "шнырь" присел, схватившись руками за разбитый лицо, а "педик" вместе со стулом опрокинулся на спину. Еще через минуту Макс вытащил обоих вымогателей в коридор, повернул их мордой к стенке и сделал короткий обыск. У "шныря" был реквизирован кнопочный нож, а у крашенного - дамский пистолет итальянского производства с перламутровой ручкой. Точно, "педик", усмехнулся про себя Макс.
   - Значит так, друзья, - на безукоризненном иврите негромко сказал Макс, - это моя территория, и я тут работаю. Еще раз вас тут еще раз увижу, задницу порву. - Для убедительности Макс сильно хлопнул обоих бандитов по затылку, и они больно ткнулись мордами в стенку. - Вы мне верите?
   - Верим, верим, брат! - Быстро согласился "педик".
   - Мы тебя не знаем!.. - Все-таки промычал "ковбой". - Хоть скажи, кто ты...
   - Меня зовут Зорро! - Засмеялся Камински. - Защитник угнетенных и обиженных. Но не таких "обиженных", как ты, сладенький...
   Когда горе-рэкетиры выходили из подъезда, Макс не смог отказать себе в удовольствие дать "педику" хорошего пинка по заднице...
  
  
  
  ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
  ИНФОРМАТОР
  
   Ханан Ашраи - коксинель с улицы Шенкин, приехал на "работу" как всегда после одиннадцати вечера и сразу заподозрил неладное. "Девочек" было подозрительно мало. Пустынный берег Тель-Баруха, местечка на северной оконечности Тель-Авива, обычно в это время был уже заполнен проститутками всех полов - Мужского, женского и "трансвеститского". Они стояли вдоль дороги, ведущей на пляж, и поджидали подъезжающих клиентов, чтобы вместе с ними углубиться в кусты, которыми заросли здешние дюны.
   Ханан поболтал с немногочисленными "подружками" о том, почему сегодня так мало народу, но те ничего не знали. Клиенты подъезжали исправно, и малое количество работающих было на руку Ханану, но неприятное ощущение не покидало его. И когда он увидел белый спортивный "Понтиак" с орлом на капоте, то сразу все понял. Машина принадлежала арабским бандитам из яффского клана Абу-Салеха. Коксинель знал, что у них недавно убили одного из лидеров. За "Понтиаком" подтянулось еще несколько машин. Бандиты поставили машины вокруг пустыря и, рассредоточившись, стали прочесывать местность. Готовилось что-то серьезное.
   Ханан кинулся бежать по вязкому песку вдоль моря на юг. Отбежав на приличное расстояние и присев за песчаным холмиком у дороги, коксинель позвонил по телефону своему куратору.
   - Цви?
   - Ну, чего тебе?
   - Вы там у себя в полиции не знаете ни хрена, - быстро протараторил Ханан, - а тут такое готовится!..
   - Ну, что ты опять придумала, "шалава" старая? - Спросил полицейский. - Что готовится?
   - Сто баксов, - сказал Ашраи, - эта информация стоит сто баксов. Нет, погоди!.. - Коксинель увидел новую кавалькаду машин, возглавлял которую "Ауди" стального цвета. - Опа! - Пробормотал коксинель. - Сейчас эта информация стоит уже двести баксов!..
   - Посмотрим, - спокойно сказал полицейский, - давай уже, болтай...
   - У нас тут сейчас будет стрельба. Люди Сами готовят разборку с бат-ямскими. Я видел тачку Офера Адлера...
   Ашраи тихонько крякнул, словно кашлянул, выронил телефон из рук и нелепо завалился на песок. Высокий крепкий араб, отбросив в сторону железный прут, которым он ударил "проститута" по голове, взял в руки телефон Ханана и поднес к уху. Второй бандит, подошедший вместе с убийцей, приложил палец к губам.
   - Алло! Алло! Ханан! Где ты? - Встревожено бубнил голос в трубке.
   - Я дома... - Тихонько, стараясь говорить как можно женственней, ответил парень,
   На другом конце линии помолчали. Потом хриплый мужской голос прокашлялся и сказал:
   - Ханан, девочка моя, я не смогу к тебе сегодня приехать. Завтра увидимся...
   Араб закрыл телефон и отбросил его в сторону.
   - С кем он разговаривал? - Спросил его напарник.
   - Со своим любовничком. - Брезгливо сказал парень, вытирая руку о штаны. - Старая обезьяна не сможет сегодня приехать к своей "девочке"...
   В электронном центре штаба округа А-Яркон, куда поступил срочный запрос из оперативного отдела, в течение десяти минут установили координаты Ашраи. Он, или, точнее сказать, его мобильный телефон находился где-то в районе Тель-Баруха. Еще через несколько минут туда направилась специальная команда "Д", и вылетел полицейский вертолет.
  
  
  ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
  БУХАРЦЫ
  
   С того времени как Полина приехала в Израиль, прошло всего десять дней, а ей казалось, что минула целая жизнь. Столько всего произошло за эти дни, что Полина уже ничему не удивлялась. Не удивилась она и тогда, когда узнала, что человек, освободивший ее от ненавистного Коня, никакой не благородный рыцарь, а такой же бандит и убийца, только работающий на другую команду. Правда, Рыжий обращался с ней достаточно бережно, но Полина быстро поняла, что и он видит в ней всего лишь дорогую вещь, "военную добычу", отнятую у врагов.
   Поэтому когда вечером в день побега с пляжа Рыжий полез на Полину молча и бесцеремонно, она нисколько не удивилась. Сделала все быстро и механически, автоматически вымылась в душе и уставилась в телевизор.
   - Собирайся, подруга, - сказал Рыжий, выйдя из ванной, - поедем к "папе", он хочет с тобой познакомиться, И вот что я тебе скажу: девочка ты с характером, но лучше пока этот свой характер засунь подальше. Тогда у тебя все будет ладненько. Да, а если вдруг Додик захочет тебя трахнуть, то постарайся сделать вид, что это тебе нравится. Потому что "папа" высокого мнения о своих мужских достоинствах, и если ты будешь лежать, как бревно, он сделает тебе больно...
   В просторном зале шашлычной "Салам" в этот ранний час народу было немного. Обычно ресторан заполнялся часам к девяти вечера. В полумраке зала работали уборщицы. Занятыми были только два столика. За одним сидел Шамалов с двумя своими людьми, а в нескольких метрах от него, в глубине зала, расположилась парочка - мужчина и молодая девушка.
   Рыжий подвел Полину к столику хозяина. Ей дали стул и поставили перед ней огромное блюдо с шашлыком. Полина вдруг почувствовала, что страшно проголодалась. Она благодарно посмотрела на Додика, ослепительно улыбнулась ему и с жадностью набросилась на еду.
   - Да, - негромко сказал Додик, - Рыжий, ты был прав. Девчонка настоящее сокровище. Но здесь мы ее долго держать не сможем. Рано или поздно она попадется на глаза кому-нибудь из людей Шмулика, а это война. Я отправлю ее в Германию, к брату. Фрицы любят таких темненьких... Хочешь в Германию, детка?..
   Полина, увлеченная шашлыком, только улыбнулась в ответ и снова закрыла лицо огромным стальным шампуром.
   - Ну ладно, - Шамалов повернулся к своим людям, - вернемся к нашей теме. Сколько он хочет?
   - Он хочет, как обычно, пять штук, - ответил один из людей Додика, - но, по-моему, это слишком много. "Тетке" уже лет двадцать восемь, рожа, в общем-то, так себе. Трешник ей красная цена... А он уперся, как баран. Цены-то на рынке нашем он хорошо знает, ведь уже года три, как он девочек сюда возит. Может, ему по башке дать?
   - Нельзя, - раздумчиво сказал Додик, - потеряем канал. Ладно, я сам с ним поторгуюсь. Позови его.
   Помощник пошел к дальнему столику, пару минут посидел там, о чем-то переговариваясь с "поставщиком". Затем они оба встали и направились к столу Додика.
   - Додик, - сказал "поставщик", и Полина вздрогнула от звука этого голоса, - торговли не будет. Девочка стоит пять штук и ни долларом меньше. А ты - не единственный покупатель в Израиле...
   - Ильяс, ты не борзей!.. - Спокойно ответил Додик. - Этой твоей "девочки" скоро на пенсию пора. Мы на ней ничего не заработаем...
   - Эй! - Вдруг закричал один из подручных "папы". - Рыжий! Держи ее!!!
   Но Паша опоздал на какую-то долю секунды. Полина, держа в руке, словно нож, огромный шампур с остатками шашлыка, молча кинулась к Ильясу. Один из охранников Додика успел все-таки подставить Полине подножку, и она, споткнувшись, по инерции полетела вперед, выставив шампур перед собой. Острие маленькой стальной пики, скользнув по пряжке ремня, изменило свое направление и вонзилось Ильясу ниже пояса. Мужчина дико закричал.
   В эту же секунду Рыжему удалось схватить Полину за волосы и резким рывком отбросить в сторону. Додик наклонился над Ильясом. Тот лежал на полу, скорчившись от боли, и пытался зажать рану в паху рукой.
   - Сука! Она порезала меня! - Прохрипел Ильяс и потерял сознание.
   - Эту сумасшедшую - на цепь! - Коротко бросил "авторитет". Потом кивнул на Ильяса. - А вот что с этим делать, не знаю... Рыжий, отвези его на пляж. Менты решат, что его какой-нибудь пидар подрезал из-за ревности...
   Паша, погрузив хрипящего и истекающего кровью Ильяса в машину, поехал в сторону Тель-Баруха. Время приближалось к десяти, и Рыжий, конечно, не мог знать, что на половину двенадцатого в том самом месте, куда он вез раненного, назначена "стрелка" между арабами и людьми покойного Джокера. Паша остановился в самом начале пляжа, взвалил Ильяса на плечо и оттащил его в кусты метров на двести от въезда. Затем Рыжий обыскал сутенера, забрал деньги и документы, снял дорогие часы. Часика через два, подумал Рыжий, Ильяс истечет кровью и тихонечко "откинет копыта"...
   Отъезжая, бандит едва не задавил какого-то гомика, приехавшего на Тель-Барух на работу...
  ***
   Макс Камински подъехал к "Русалочке" и припарковал машину на соседней улице. Вот сюда, по рассказам работяг, привозил их работать в последнее время Толик Рахлин. И именно за эту работу он не заплатил им ни копейки. Был еще один объект, на который их возил работать подрядчик, но тот, по-видимому, принадлежал муниципалитету Бат-Яма, и новоявленная рахлинская "крыша" вряд ли могла иметь к нему какое-нибудь отношение.
   Рабочие рассказали, что они даже пытались угрожать Анатолию, чтобы получить заработанное - обидно было терять зарплату за целый месяц тяжелой "пахоты". Но вскоре стало ясно, что денег не будет. Мужики махнули на все рукой и не вспоминали о Рахлине, пока Макс им не напомнил. Поначалу они неохотно рассказывали об этой истории, даже, несмотря на то, что Макса привел их земляк и отрекомендовал как своего спасителя. Лишь несколько литров пива, выставленного Максом, развязали румынам языки...
   Макс прошел в бар "Русалочки" и заказал себе легкий сэндвич и баночку пива. Уже с первых минут, увидев тех, кто работает в "Комплексе", Макс понял, что заведение принадлежит выходцам из "Солнечного Узбекистана". Макс терпеливо тянул пиво - стакан за стаканом, и ждал. Прямо перед ним находилась дверь на кухню, и детектив видел спину подсобного рабочего, который, сидя у тазика с мясом, нанизывал его на палочки для шашлыка.
   Когда в баре появился хозяин, а вернее, управляющий точкой, Макс сразу вычислил его. Это был пожилой бухарский еврей в хорошем костюме еще советского покроя, белой рубашке с галстуком и с кипой на голове. Управляющий воткнул свой сотовый в зарядное устройство, стоящее на стойке бара и ушел в глубину кухни следить за процессом.
   Камински встал и, пошатываясь от выпитого пива, подошел к стойке, чтобы рассчитаться. Смуглая девушка-барменша пренебрежительно смотрела, как этот высокий, симпатичный на первый взгляд парень, выгребает из карманов металлические шекели и пытается посчитать их. Свой едва начатый стакан пива парень поставил рядом с собой и время от времени, считая деньги, неловко прихлебывал из него. Вдруг он как-то странно повернулся, неуклюже взмахнул длинной рукой, и пиво пролилось на стойку, забрызгав барменше ноги. Девушка недовольно фыркнула и отвернулась, чтобы посмотреть, чем вытереться. Ей казалось, что она отвлеклась буквально на секунду, но когда она подняла голову, длинного недотепы уже не было. Он словно испарился. Денег на стойке тоже не оказалось.
   Барменша расстроилась, но ненадолго. Ее первым желанием было пожаловаться шефу, но, представив себе, сколько нудных нравоучений придется выслушать за те жалкие сорок шекелей, которые не заплатил этот бродяга, девушка передумала. Она знала, что за вечер перекроет убыток с помощью более щедрых клиентов, чем этот русский.
   Через полчаса шеф, закончив свои дела на кухне, вышел в бар.
   - Марина, - сказал он, - я уеду ненадолго. Если меня будут искать, то скажи, пусть перезванивают на мобильный... Кстати, а где он?
   - Не знаю, дядя Миша, - ответила девушка, - а где вы его оставляли?
   - Я помню, что ставил его на зарядку... - задумчиво сказал Буркаев, - хотя... Может быть, я его в машине оставил? Или нет? Нет, я точно помню: я зашел сюда и перед тем как идти на кухню, поставил его на зарядку. Вот сюда.
   Буркаев показал пальцем на стойку, где стояло зарядное устройство: - Кстати, у тебя вот тут мокро, вытри быстро!..
   Марина дрожащими руками кинулась вытирать стойку. Она-то хорошо помнила, что телефон был здесь. До того самого момента, пока не ушел "длинный". А телефон, да еще классный "Самсунг" последней модели, стоил серьезных денег. Это вам уже не пара кружек пива. Так она без своей месячной зарплаты останется. Марина решила не сознаваться. Дядя Миша поищет сотовый в машине, а потом решит, что где-нибудь забыл его или потерял и махнет рукой. Да и трубка наверняка застрахована. Лучше промолчать.
   Марина работала в "Русалочке" недавно и еще не знала, что прямо за ее спиной, над полками со спиртным, спрятан маленький глазок видеокамеры. Ракурс выбран таким образом, чтобы можно было видеть кассу, бармена и стоящего у стойки клиента. Все происходящее в баре и в других помещениях этого заведения круглосуточно записывалось на пленку...
   Камински, отъехав от "Русалочки" на безопасное расстояние, внимательно исследовал содержимое памяти маленького симпатичного "Самсунга". Порывшись в своих многочисленных карманах, Макс вытащил короткий провод и удовлетворенно улыбнулся: универсальный переходник, сделанный по его заказу ребятами из подразделения электронной разведки ЦАХАЛА*, подошел и на этот раз.
   Макс быстро скачал на свой мобильный все содержимое SIM-карты и памяти украденного аппарата. Но всю эту работу детектив сделал просто по привычке доводить дело до конца. Так как нужный результат он получил уже в первую секунду. Как только Макс нажал кнопку "1", аппарат с готовностью высветил на экране нужный номер и имя - "Давид". Это могло означать только одно: этот Давид - человек номер 1, самая важная персона в жизни управляющего "Русалочкой". Его хозяин. Тот, без кого дядя Миша не может сделать ни одного шага - "бухарский" авторитет по кличке Додик. Нашел Макс в чудо-аппаратике и номер телефона бедняги Рахлина...
   Камински вытащил из вороха газет на заднем сиденье машины какой-то рекламный журнальчик, нашел раздел "Секс по телефону" и набрал на "Самсунге" указанный в первом объявлении номер. Услышав приторно-отвратительный голос на другом конце провода, Макс сказал:
   - Милая, ты делай все сама и не удивляйся, что я буду молчать - мне так больше нравится. Я намерен слушать тебя до утра. Хорошо?
   - Да, дорогой! - Ответил голос. - О, я просто кончаю от этого...
   Макс вышел из машины, подошел к ближайшему цветнику и, осторожно раздвинув растения, аккуратно положил туда работающий "Самсунг". Когда он садился в машину, ему все еще казалось, что он слышит липкий голос из трубки...
  
  __________________________________________
   *ЦАХАЛ - Армия Оборон Израиля (сокр.)
  
  
  ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
  ТАНЯ РАХЛИНА
  (Продолжение)
  
   Семен Шиф, хозяин ресторана "Москва", сидел в кафе, неподалеку от площади Дизенгоф в Тель-Авиве. Он знал, что ему категорически нельзя есть сладкое, но безумное великолепие "Капульски" всякий раз заставляло Шмулика забыть о диете.
   Когда вошла Таня Рахлина, Семен (который в Израиле стал Шмуликом) приветливо помахал ей рукой, вежливо встал и пододвинул женщине стул. Опытным взглядом бывалого сутенера Шмулик сразу определил, что Таня надела самое лучшее свое платье и сделала "парадно-выходной" грим. Помогая Рахлиной сесть удобней, Шиф низко склонился над ней и почти коснулся своей щекой ее волос.
   - Ты удивительно хороша сегодня, Танечка... - Шепнул Шмулик. - Я прошу только одного - позволь мне тобой восхищаться...
   Таня вспыхнула. Ей давно никто не говорил таких открытых комплиментов. Мужчина заказал по рюмке дорогого и очень вкусного коньяка, а потом они еще выпили по коктейлю. Шмулик наклонился к женщине через стол и погладил ее по щеке. Таня вдруг вспомнила, что за всю свою долгую жизнь в Израиле она ни разу не была в "Капульски". Дорого, говорил муж. Да она и сама знала, что дорого. Хотя не раз, проходя в каком-нибудь торговом центре мимо открытых витрин этого кулинарного праздника, она с завистью смотрела на беззаботных девчонок, которые уплетали огромные шоколадные пирожные. Таня с мужем зарабатывали неплохо, но все время деньги нужны были на что-то более важное - то купить мужу кое-какие инструменты для работы, то на плату за квартиру, то на покупку машины...
   Таня чувствовала, что тяжелая горячая рука Шмулика легла ей на колено, но не протестовала. Это наглое и порочное совращение, думала Таня. Наглое и порочное. Но в этой открытости и наглости было что-то успокаивающее и надежное. И жутко привлекательное...
   Шиф рассчитался с официантом и протянул Тане руку.
   - Танечка, - полушутливо сказал он, - ты сегодня так соблазнительна, что я позволю себе пригласить тебя полюбоваться на закат...
   Огромный роскошный "Шевролет" катил по вечернему Тель-Авиву в сторону Яффо. Бело-серые небоскребы тель-авивской набережной за окном сменились живописными трущобами Старого города, а потом, без всякого перерыва, начались жилые районы Бат-Яма.
   Вечерело, по приморскому "бульвару" Бат-Яма, чем-то неуловимо напоминающего сочинскую набережную, гуляли люди. На многочисленных скамейках под пальмами сидели старики. Пляж внизу был еще полон загорающих, которые старались поймать именно это вечернее, уже не обжигающее, а ласкающее солнце. А в машине тихо пели "Битлз", и пахло хорошим мужским одеколоном и очень дорогой сигарой, которую курил Шмулик.
   "Шевролет", проехав через всю набережную, выехал на пустынный берег на южной окраине Бат-Яма. На огромном пустыре в удалении друг от друга стояли машины, развернутые "носом" в сторону моря. Туда, где огромный шар солнца уже спускался к кромке воды на горизонте.
   Танин спутник открыл бар в машине и вытащил холодное шампанское и два бокала.
   - Боже мой, - подумала женщина, - как я давно не пила из настоящих бокалов...
   Действительно, это были не пластиковые одноразовые стаканчики, которыми рахлинская компания пользовалась на пикниках, и которые ставили на стол в офисе у Ури Нахмани, когда был повод. Настоящие бокалы, из которых так приятно пить холодное шампанское...
   Потом, когда Таня лежала, нисколько не стесняясь свой наготы, на мягких подушках "Шевролета", а Шмулик курил и смотрел на последние лучи заходящего солнца, возле их машины вдруг возникли какие-то фигуры. Шмулик предусмотрительно нажал на кнопку запирания дверей, и вгляделся в нежданных визитеров.
   Напрасная тревога, понял он. Это была парочка влюбленных, которые, видимо, только минуту назад вылезли из своего здоровенного "Лендровера", стоящего метрах в двадцати от "Шевролета". Парочка была явно "навеселе". Парень, огромный, как слон, прилагал серьезные усилия, чтобы идти прямо. Его подружка - очень сексуальная "марокканка", крашенная под блондинку, держалась за его ремень, то ли помогая парню устоять на ногах, то ли для того, чтобы не упасть самой. При этом другой рукой она еще умудрялась поправлять небольшую спортивную сумку, висящую у нее через плечо. Парочка подошла к машине Шмулика, и "слон" постучал в окно. Шмулик немного опустил стекло.
   - Извините, - чуть заплетающимся языком, но очень вежливо произнес парень, - одну сигарету, пожалуйста...
   А "марокканка", приблизив свое лицо к стеклу со стороны Тани, заговорщицки улыбнулась ей, показала оттопыренный средний палец и сделала несколько неприличных движений бедрами. Таня улыбнулась в ответ. Получив сигарету и прикурив, парочка вежливо поблагодарила и "отвалила" в свой джип. Вскоре оттуда понеслась громкая музыка, и "Лендровер" стал ритмично раскачиваться. Ребята были, видимо, очень горячие, потому что они быстро сделали "свое дело", и уже минут через десять их машина, взревев восьмью цилиндрами, резко развернулась и помчалась прямо по песку в сторону Тель-Авива.
  ***
   За рулем джипа сидела блондинка, а здоровяк, расположившись рядом с ней на сиденье, вытащил из женской спортивной сумки портативную видеокамеру, немножко отмотал пленку назад, откинул маленький экран и стал просматривать последнюю запись. Качество было весьма приличное. Во всяком случае, четко можно было разглядеть совсем голую Рахлину, даже не сделавшую попытки прикрыться, и довольную толстую рожу Шифа, подозрительно сверкающую большими черными глазами. Потом камера скользнула с лица Шмулика на его голый торс и на прочее "мужское хозяйство"...
   - Деточка, - сказал Дани своей ассистентке, - да ты у нас, оказывается, извращенка! Неужели тебе нравятся такие типы?
   - Конечно, - сказала "операторша", - он, по крайней мере, трахается по-настоящему, а ты - только имитируешь половой акт и то, только в случае оперативной необходимости...
   Шмулик, проводив глазами отъезжающий "Лендровер", повернулся к женщине.
   - Боже мой, - сказала Рахлина, - мне еще никогда, никогда в жизни не было так хорошо...
   - Таня, - мужчина улыбнулся, но тут же стал серьезным, - у нас с тобой возникли серьезные проблемы, которые надо срочно решать. Ты хочешь помочь мне?
   - Да, - ответила Рахлина, - что я должна сделать?
   - Твой муж...- Немножко помолчав и выпустив струю дыма, сказал Шмулик. - Он начал какую-то самодеятельность, пытается шантажировать Ури, требует денег. Он что-нибудь говорил тебе об этом?
   - Рахлин? - Удивилась женщина. - Да кого он может шантажировать?..
   - Он обратился к каким-то парням. Ты в курсе?
   - Нет, - Таня приподнялась на локте и прижалась щекой к плечу мужчины, - ты хочешь убить его?
   Рахлина спросила об этом так безмятежно, что Шмулик вздрогнул. Ну, бабы, подумал он, ну, стервы. За хороший "перепех" кого угодно замочат. Даже у Шмулика прошел холодок по коже от этой спокойно-отрешенной безжалостности,
   - Нет, ты что, с ума сошла?!! - Сказал сутенер. - Никто его убивать не собирается, да и зачем. Его просто нужно временно изолировать. Отправить куда-нибудь отдыхать. Может быть, за границу, может быть, еще куда-нибудь... Чтобы его никто не мог найти.
   - Он никуда не уедет...- Секунду подумав, сказала Таня. - Он сам никуда не уедет. Я вижу по нему. Он какой-то суетливый стал, деловой, все время перезванивается с какими-то людьми, говорит намеками... Говорит, что скоро у нас будут деньги, и мы сможем расплатиться за все...
   - Давай, девочка, сделаем так, - Шмулик склонился над Рахлиной, - завтра, часиков в двенадцать, приезжайте с мужем пообедать в мой ресторан. Только скажешь ты ему об этом в половине двенадцатого, не раньше. А потом проследи, пожалуйста, чтобы до того, как вы приедете на обед, твой муж не сделал ни одного телефонного звонка. Ни одного.
   - Ты убьешь его? - Снова спросила Таня.
   - Да нет же, нет! - Раздраженно ответил Шиф. - Зачем он нужен, убивать его?!! Просто поговорим немного...
  
  
  ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
  ОБЛАВА
  
   Вся округа сверкала синими и красными "мигалками", словно полицейские начали карнавал. Бело-синие машины блокировали Тель-Барух со стороны жилого массива и гостиничного комплекса. По песку, вдоль кромки моря выстраивались джипы пограничной охраны. В небе, на высоте каких-нибудь пятидесяти метров завис полицейский вертолет, с которого бил мощный прожектор. Чуть в отдалении стояли две машины "Амбуланса", вызванные на всякий случай на "горячую" операцию. Но, к счастью, дело обошлось без стрельбы.
   Бандиты - и "арабы", и люди Офера Адлера - лежали в ряд лицом в песок, заложив руки за голову. Ребята из пограничной стражи - так в Израиле называют внутренние войска - по очереди оттаскивали каждого. Обращались они с задержанными довольно жестко, особенно, если у кого-то находили оружие. То тут, то там слышалась ругань, вскрики и жалобы "гангстеров". Правда, сопротивляться или угрожать "пограничникам" не решался никто из них. Все знали, чем это может закончиться. Отборные, тренированные как тюремные овчарки, накачанные пограничники не считались ни с чем. То ли их так обучили, то ли негласная установка командования была такова, но все знали, что если с обычными полицейским еще можно как-то "выделываться", что-то говорить и сопротивляться, то с пограничниками такие шутки просто опасны для здоровья. Эти ребята сразу начинали бить. Может быть, именно поэтому пограничников, как огня, боялись и на территориях, где один зеленовато-серый джип с белым пограничным гербом на борту мог разогнать разъяренную толпу демонстрантов.
   Обысканных бандитов заковывали в наручники, заклеивали им рот широкой полоской медицинского пластыря и забрасывали в полицейские "Фольксвагены". Тут и там по берегу мелькали мощные фонарики, освещающие то песок, то лица арестованных.
   - Цви, - обратился один из полицейских к сыщику в штатском, подходя к машине с красным номером, - мы не можем найти Адлера. Его нигде нег...
   - А машина его здесь? "Ауди-6" - такая серебристая?
   - Машина здесь...
   - Командир! - Подошел полицейский с другой стороны. - Ребята нашли Ханана Ашраи...
   - Жив? - Спросил командир.
   Полицейский покачал головой: - Нет. Готов. Арматурой сзади по голове... Умер сразу. По крайней мере, так говорит эксперт.
   - А это еще кто? - Вдруг удивленно спросил сыщик и показал глазами в сторону моря. Там, тяжело ступая по песку, шли два санитара с носилками. На носилках лежало какое-то тело - явно не покойник, так как рядом с носилками шел еще один санитар и нес в руках капельницу, стараясь, чтобы тонкая пластиковая трубка не выскочила из вены пациента.
   - Эй, "Амбуланс"! - Крикнул сержант. - Стойте!
   Сыщик и полицейский подошли к носилкам. - Где вы его нашли?
   - Он лежал вон там, в стороне, - ответил санитар, - я чуть не наступил на него. Думал, еще один труп, а потом слышу - стонет.
   - А что с ним? - Спросил следователь. - Вы его осмотрели?
   - Проникающее ранение в область паха. Очень глубокое.
   - Нож? - Сыщик направил фонарик на рану.
   - Не знаю. - Пожал плечами санитар. - Я же не эксперт...
   - Я, конечно, тоже не эксперт, - раздался голос из темноты, - но у меня есть кое-какие соображения на этот счет. И если господин Цвика даст мне подойти поближе...
   Сыщик обернулся:
   - О, господи, опять ты! Послушай, Камински, что ты в каждую дырку лезешь? Клянусь тебе, я отберу у твоего шефа лицензию. А пока, дай-ка сюда полицейский биппер, который ты украл и незаконно используешь, подслушивая оперативную информацию...
   Макс промолчал и подошел к носилкам. В его руке загорелся тонкий фонарик, и детектив стал внимательно осматривать рану. Потом нагнулся еще ниже и, сняв что-то с ее поверхности, поднес к носу и стал нюхать.
   - Эй, - засмеялся Цвика, - не мешайте, русский колдует. Сейчас он понюхает улику и скажет, кто порезал "пациента"...
   - Кто порезал, не скажу, - серьезно ответил Макс, - а вот чем порезали, думаю, что уже знаю. Его ударили шампуром. - Макс протянул Цвике ладонь. - Как, по-твоему, что это?
   Следователь осветил своим фонариком ладонь Макса, а потом вдруг тоже склонился и стал нюхать.
   - По-моему, - удивленно сказал Цви, - это лук. Маринованный...
   - Ага, - кивнул Камински, - и с кетчупом...
   - Он что, - задумчиво протянул сыщик, - решил поесть шашлыка таким вот нетрадиционным способом? Или его кто-то захотел накормить до смерти...
   - Ты такой смышленый!.. - Улыбнулся Камински. - А знаешь, как одного полицейского спросили, работает ли у него "мигалка" на машине? И что он ответил?
   - Что? - Предчувствуя хорошую шутку, улыбнулся Цви Бар.
   - То работает, то не работает!..
   Полицейские захохотали, а Макс вытянул вперед руку ладонью кверху. Цвика хлопнул своей рукой по его ладони.
   Пограничники продолжали свою работу, а частный детектив пошел к своей машине, предусмотрительно оставленной почти за полкилометра от места событий. Он уже сел за руль, когда вдруг почувствовал чье-то постороннее присутствие. Макс, стараясь не делать резких движений, посмотрел в зеркало. Так и есть, в машине гость. Да не простой, а с пистолетом.
   - Ты кто? Мент? - Спросил гость.
   - Нет, - ответил Макс, - я журналист, работаю на одно местное издание, криминальная хроника и так далее...
   - А где же твой фотоаппарат?
   - Полицейские забрали...
   - Документ покажи, - сказал гость и ткнул Макса пистолетом в затылок, - и если ты соврал...
   - Я не соврал, - спокойно ответил Макс, - только у меня удостоверение в джинсах. Мне, чтобы в карман залезть, встать надо...
   - Хорошо, выходи из машины. Попробуешь убежать - убью.
   Макс вышел из машины, чувствуя, что ствол пистолета постоянно поворачивается за ним. Внезапно Макс присел и резко отпрыгнул в сторону. Еще через секунду он уже залег в придорожных кустах. Растерянный бандит выскочил из машины и стал осторожно обследовать местность.
   - Слышишь, журналист... - тихонько звал он, - где ты? Не бойся... Ну, иди сюда...
   Вдруг какой-то бесформенный предмет вылетел из темноты прямо бандиту в лицо. И пока он сообразил, что это всего лишь серая мужская рубашка, кто-то сильно ударил его сзади под сгиб колена. Офер Адлер упал лицом вперед, от неожиданности даже не успев нажать на спусковой крючок пистолета. Через мгновение Макс уже сидел у него на спине и стягивал Оферу руки пластиковым "бантом", из тех, которые автомеханики используют для закрепления различных проводов в машинах. Острыми краями "бант" больно врезался Оферу в кожу.
   - Больно... - Тихо простонал он.
   - Потерпишь, дорогой, - ответил Макс, - и не шуми. А то еще услышат менты, а встреча с ними сегодня, видимо, не входит в твои планы.
   Камински легко и бесцеремонно поднял довольно щуплого Адлера за шиворот и подтащил его к машине.
   - Садись, - сказал он, - по-моему, нам с тобой о многом нужно поговорить...
  
  
  ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
  БУХАРЦЫ
  (Продолжение)
  
   "Дядя Миша" Буркаев у себя в кабинете внимательно просматривал видеозапись. Он не нашел свой "Самсунг" ни в машине, ни у кого из знакомых. А ведь забывчив он не был и водку не пил. Единственное, что разрешал себе иногда старый "цеховик" Буркаев, по кличке Бура, это "забить косячок" с друзьями. То есть выкурить самодельную папироску с анашой.
   ...Ага, вот он входит в "Русалочку", вот подходит к стойке бара и ставит телефон на зарядку. Вот какой-то длинный русский опрокидывает бокал с пивом прямо на стойку и барменша Марина кидается искать тряпку. А вот парень берет его телефон и длинными, какими-то скользящими шагами исчезает из поля зрения камеры. Марина поворачивается и растерянно смотрит в сторону входных дверей...
   Бура снял телефонную трубку и набрал номер.
   - Додик, - сказал Буркаев, - я прошу тебя срочно приехать. Ты должен посмотреть одну вещь... По-моему, кто-то всерьез решил влезть в наши дела.
   Вскоре возле "Русалочки" резко притормозила машина Шамалова. Дядя Миша, как и положено, было по среднеазиатским обычаям, встречал хозяина у дверей. На столе в кабинете уже стояли коньяк, виноград и зеленый чай в маленьком фарфоровом чайничке. Молодой парень, прислуживавший за столом, разлил чай по пиалкам.
   - Ну, включай свое кино. - Приказал Додик.
   Они просмотрели фрагмент с похищением телефона несколько раз.
   - Я сначала подумал, что это просто какой-то "наркоша" на дозу сшибает... - Комментировал изображение на экране Бура. - Но ты обрати внимание, как он отходит...
   - Да, - промычал Додик, запивая коньяк чаем, - парнишка явно профессионал. Технично работает, прямо ниндзя... Кому же это так стали интересны твои связи, Бура? Ты, случайно, не "крысятничаешь"?
   - Ты что, босс?! - Вскинулся Буркаев. - Мы с тобой знакомы двадцать лет... Я вот думаю, не связано ли это как-то с Рахлиным? Может, мы зря в эту историю влезли?
   - Почему зря? - Лениво сказал Додик. - Нормальная тема. Риску никакого, а навару - пол-лимона. Ну-ка, позвони этому "дурику", вызови его сюда...
   Буркаев снял трубку.
   - Алло, Толик! - Сказал он приторно-дружелюбно. - Здравствуй, дорогой! Дядя Миша беспокоит. Как твои дела? Все хорошо. Слушай, Додик хочет тебя видеть, есть очень хорошие новости, можешь приехать сейчас? Нет? А когда? Через пару часов? А что такое, Толик? Ты где сейчас? Ах, собираешься на обед с женой? Ай, молодца! Ее обижать нельзя, она девочка хорошая. А где обедаешь, Толик? Где? В ресторане "Москва"?..
   Давид, до этого слушавший разговор спокойно, встрепенулся.
   - Ну, хорошо, Толик, - продолжал Бура, - хорошо, дорогой. Приезжай через два часа... Привет жене!..
   - Ресторан "Москва"... - Нахмурился Давид. - Неужели толстый Шмулик решил сунуть нос в наши дела? Бура, пошли ребят, пусть пасут "Москву", пока Рахлин не появится. Возьмете его и ко мне. Только тихо, чтобы "никто-ничего"!..
  
  
  
  
  
  
  ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
  ГОСУДАРСТВЕННЫЙ СВИДЕТЕЛЬ
  
   Ильяс лежал в палате интенсивной терапии, обвешанный датчиками и утыканный иголками десятка капельниц. Из носа у него торчали вакуумные трубки, откачивающие лишнюю жидкость. Справа от кровати на прикрепленном к стене цветном мониторе бежали и прыгали какие-то кривые, электронный термометр показывал температуру тела. Даже при незначительном изменении пульса или давления крови в отсеке медсестры звучал тревожный зуммер.
   Ильяс не сразу сообразил, где он находится. Последнее, что он помнил, была дикая боль, разрывающая его внутренности. А потом, когда какой-то рыжий бандит склонился над ним, наступила чернота.
   Сейчас боли не было. Не было вообще никаких ощущений, кроме какой-то странной легкости во всем теле. Наверное, подумал Ильяс, так чувствуют себя покойники. Ильяс приоткрыл глаза. Это явно больница, решал он. Значит, я жив...
   А Полина? Бешеная тварь!.. Неблагодарная девчонка! И это после всего, что он для нее сделал!.. Да десятки бедных потаскушек из бывшего Союза руки бы ему целовали за возможность приехать в Израиль и заработать валюту, а эта мерзавка еще пыталась его убить.
   Да, но как она там оказалась - у Додика? Неужели Шмулик перепродал ее? Вряд ли. Додик никогда не давал за девчонок таких хороших "бабок", как Шмулик. И уж тем более, не мог дать больше тех семи "штук", которые сам Шмулик заплатил Ильясу за Полину.
   Думать, надо думать... Если Полину не продавали, значит, она или сбежала или ее просто украли. Но если она сбежала, то "крайним" сразу же становился он - Ильяс. Так повелось в этом бизнесе - если девчонка непослушная, не хочет работать или убегает от хозяина, то виноват продавец. Значит, к нему скоро придут и потребуют либо вернуть девочку на место, либо отдать деньги, да еще приплатить штраф. Шмулик церемониться не будет. Наверняка его люди уже рыщут по Тель-Авиву, разыскивая Ильяса. Бежать надо! Бешено заколотилось сердце... Залечь где-то - в Греции, в Испании... Черт, какая слабость...
   В палате громко и тревожно заверещал зуммер, У постели Ильяса мгновенно возникла медсестра, бросила взгляд на монитор и что-то сказала на иврите подошедшему за ней следом врачу. Врач коротко ответил, через несколько мгновений острая игла вошла в вену, и Ильяс погрузился в сон.
   Когда он вновь проснулся, голова не кружилась и работала ясно. Ильяс ощутил свои руки и ноги, низ живота побаливал какой-то несильной тягучей болью, но именно это и было приятно. Ильяс попытался вспомнить свой скудный запас ивритских слов.
   - Маим... - сказал он негромко, - ани роце маим...
   Подошедшая медсестра улыбнулась и сказала по-русски:
   - Да не мучайся ты, у нас тут полбольницы по-русски говорит...
   - Как тебя зовут? - Спросил Ильяс.
   - Соня! - Ответила девушка. - А тебя? У тебя же никаких документов не нашли, так что никто не знает, кто ты и откуда. Ты турист? Как тебя зовут-то?
   - Скажи, Соня, - Ильяс не ответил девушке, - а меня скоро отпустят отсюда?..
   - Да тебя еле-еле с того света вытащили, дружок. - Засмеялась медсестра. - Если бы не наш главный, ты бы уже давно здесь не был!.. Так что готовься - как минимум, недельку ты еще у нас погостишь. Так как же тебя зовут?
   Ильяс опять промолчал. Он прикрыл глаза, сделав вид, что задремал. Итак, неделя. Целая неделя здесь в постоянном страхе и ожидании людей Шмулика, которым ему нечего ответить. А что потом? У него при себе ни документов, ни денег. Ему нужна охрана. Да, охрана. А потом - депортация под присмотром полиции. И тогда уже никто до него не дотянется...
   Третий раз Ильяс проснулся, услышав прямо над собой негромкий разговор на иврите. Он приоткрыл глаза. У кровати стояли давешний врач и какой-то полицейский в голубой форме. Увидев, что Ильяс смотрит на них, полицейский помахал ему рукой и сказал по-русски со странным акцентом:
   - Доброе утро! Как ты себя чувствуешь?
   Потом врач куда-то ушел, а полицейский придвинул к кровати Ильяса стул и сел.
   - Поговорим?
   Ильяс кивнул. Он принял решение.
   - Я - следователь Центрального полицейского округа. Ты можешь называть меня Альберт. Итак, давай начнем все по порядку: как тебя зовут?
   - Меня зовут Ильяс. Фамилия - Насыров. Я хочу сообщить важную информацию. - Ильяс говорил медленно и четко, обдуманными формулировками. - Но мне нужна охрана и обещание, что я не попаду за решетку.
   - Охрана у тебя будет, это в моих силах, - ответил Альберт, - а гарантировать, что тебя не посадят, может только судья. Если ты будешь признан государственным свидетелем. Опять же все зависит от важности сведений, которые ты собираешься сообщить.
   Через час, когда Альберт вышел из отделения интенсивной терапии, у дверей палаты, где лежал Ильяс, уже сидели два охранника - молодые парни в просторных синих "распашонках", надетых поверх светлых футболок. Эта униформа израильских "секьюрити" была необычайна удобна - под ней почти не видно пистолетов, и она не мешает молниеносно воспользоваться оружием в случае необходимости.
   К концу дня пациенту клиники Тель ха-Шомер, российскому гражданину Ильясу Насырову был присвоен статус государственного свидетеля. Тем самым он заранее освобождался от ответственности за все преступления, совершенные им на территории Израиля, в обмен на чистосердечные показания о своих сообщниках.
  
  
  
  ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
  ДЕТЕКТИВЫ
  
   Макс свернул с трассы Тель-Авив - Иерусалим на бейт-шемешском повороте, потом, проехав еще с километр, снова повернул направо и углубился в лес. Машина поднималась все выше и выше по грунтовой дороге. В этот поздний час все придорожные площадки, оборудованные землеустроительной компанией Израиля для любителей пикников, уже были пусты. Макс ехал довольно долго, пока фары его автомобиля не выхватили из темноты лакированный бок синего "Лендровера", безжалостно загнанного между двух разлапистых сосен.
   Макс припарковался неподалеку и подошел к джипу. Машина была пуста и дверцы заперты. Камински положил руку на капот - чуть теплый. Значит, шеф околачивается здесь уже не меньше часа. Детектив вытащил из кармана телефон и набрал номер.
   - А, это ты...- Раздался в трубке недовольный голос Дани. - Вечно ты звонишь в самое неудобное время. Что, до завтра не мог подождать?
   - Нет.
   Шеф вздохнул: - Ладно, жди, я сейчас...
   Макс сел на камень и закурил сигарету. Минут через пять из темноты леса наверху по склону показались две фигуры - одна явно принадлежала Дани, а вторая, видимо, Далье - подружке и секретарше шефа. Далья несла в руках какой-то мохнатый плед, а Дани - сумку-холодильник с едой и напитками. Макс всегда удивлялся этой врожденной способности коренных израильтян в любой ситуации устраиваться с максимальным комфортом и получать удовольствие в любом месте.
   - Приветик, Макс! - Весело прощебетала Далья и отправилась укладывать в машину плед, облепленный сухими иголками и желтой травой.
   - Привет! - Макс махнул девушке рукой, невольно засматриваясь на ее сексуальные формы.
   - Шею свернешь, мальчик! - Засмеялся Дани. - Ну, пошли, посмотрим, что за сюрприз ты мне привез. - Дани направился к машине Макса. Он приоткрыл дверку и заглянул внутрь. - Ого! Вот это гость!.. Добро пожаловать, приятель! - Детектив просунул свою громадную "клешню" внутрь салона, ухватил Офера за рубашку и вытащил наружу.
   Через несколько минут трое мужчин сидели друг напротив друга за стандартным коричневым деревянным столом, одним из тех, которые лесная служба расставляет по всем паркам. Далья, предусмотрительно поставив на стол бутылку виски и три пластиковых стаканчика, оставила мужчин и отошла к машинам.
   Адлера развязали. Он вел себя спокойно, так как уже успел убедиться, что с этими парнями шутки плохи. И еще каким-то своим звериным волчьим чутьем бандит понимал, что эти люди не представляют для него непосредственной опасности.
   Они не полицейские, это точно, думал Адлер. Но и не блатные. Одно ясно - ребята очень "конкретные". Если что, они и глазом не моргнут - башку отвинтят. Так что лучше не дергаться...
   Макс разлил виски по стаканчикам, все молча выпили и закурили. Первым прервал молчание Офер.
   - Зачем я вам? Ты же понимаешь, - бандит кивнул на Макса, - что я против тебя ничего не имел. Мне просто нужно было "слинять" оттуда. Взял бы только ключи от машины. Я бы не причинил тебе зла...
   - Скажи, Офер, - вдруг прервал его Макс, - ты ведь родился и вырос в Бат-Яме? И всех там знаешь?..
   - Вы кто?!! - Резко спросил Адлер. - Откуда вы меня знаете?!! Кто вы? Вы же не полицейские, я вижу!
   - Нет, конечно, - усмехнулся Дани, - мы не полицейские...
   - Так что вам от меня надо?! - Бандит готов был взорваться. - Денег? Я дам. Сколько? Ну, чего хотите?! Кто вас нанял? Арабы? Коэн? Наш мэр?.. Кто?!! Если хотите шлепнуть меня, то давайте быстро!..
   Макс и Дани переглянулись между собой. У Макса в глазах сверкнула сумасшедшинка, а Дани полуопустил свои пушистые ресницы в знак согласия. И Камински сломя голову пустился в очередную "артистическую" импровизацию.
   - А ты догадливый, Офер... - Медленно произнес Макс, отхлебывая виски. - Как ты сообразил, что это - он?..
   - Тоже мне, задачка! - Горько усмехнулся Адлер. - Сложить "два и два". Моти Коэн сам из бывших разведчиков, понятно, что у него есть связи в спецназе. А от вас, парни, спецназом за версту несет... Слушайте, ребята, скажите мне, столько он вам за меня пообещал, я больше дам!..
   - Сам-то где служил, браток? - Переходя на дружески-доверительный тон, спросил Дани.
   - В "Голани"*. Полгода из Ливана не вылезал, и что? - Офер горестно сплюнул. - Герои, романтика, долг перед Родиной!.. А бывало, выйдешь из Ливана, стоишь на перекрестке, чтобы "тремп" поймать, доехать до дома - ни одна паскуда не остановится. Мы там сидим в грязи по уши, дохнем от холода, жрем какие-то консервы собачьи, а они... Ну, я пошел, сочинил себе "искривление позвоночника", демобилизовался... А эти, богатенькие, все под себя подмяли!.. Говорил я Джокеру, чтобы не лез он к ним, не связывался...
   - А что, - как бы невзначай вставил Макс, - было у тебя подозрение на него?
   - На кого? На Коэна? - Ответил Адлер. - Конечно, было! Джокер же незадолго до смерти встречался с ним. И потом, когда я захотел поговорить с Толстым Коби, он сразу куда-то исчез.
   - Толстый Коби - это кто? - Снова подливая Адлеру виски, спросил Макс.
   - Ну, Коби Парид...
   - Это из компании "Братья Парид", что ли?
   - Ну да! - Офер был уже заметно пьян. - Он тоже как-то замешан в это дело с Джокером. Что там за "тема" была у них, я точно не знаю, но Джокер хвастался, что мы скоро в Бат-Яме на самый верх выберемся. Коби ведь был правой рукой Коэна, он ему с "бабками" всегда помогал. Он и Джокеру башку заморочил, с мэром свел... Вот и выбрались наверх...
   - Да уж... - Сочувственно вздохнул Дани.
   Офер готов был заплакать. - Братки... Ведь "боевые" - все братья!..
   Макс сделал Дани знак, мол, надо отойти в сторонку, поговорить. Дани положил свою широкую ладонь на плечо бандиту:
   - Ну-ну, братишка, мы на твоей стороне. Я этих политиков сам терпеть не могу, они за деньги маму продадут...
   _______________________________
   * "Голани" - специальная бригада Израильской армии
  
   Дани и Макс отошли на несколько метров от стола.
   - "Братья Парид", - сказал Камински, - это название тебе ничего не говорит?
   - Нет, - ответил Дани, - а что оно должно мне говорить? Это имеет к нашим делам какое-то отношение?
   - Я пока еще точно не знаю, босс, но случайностей не бывает... - Макс немножко помолчал. - Наш Рахлин, как говорят работяги, вообще-то раньше всегда честно рассчитывался с людьми. А не заплатил он своим людям за работу на двух последних объектах. Один - это "Русалочка", где его "бухарские" "обули", так? А второй объект был муниципальный, от города. То есть, от Моти Коэна. Но Рахлин там был только субподрядчик. А генеральным подрядчиком была компания "Братья Парид". Там Рахлин тоже не получил денег.
   - "Русский" подрядчик получил такой заказ? - Удивился Дани, - А много там денег было?
   - Очень. Кстати!.. - Камински вдруг прервал самого себя. - Погоди-ка, босс! Ну, я дурак!!! - Макс вытащил из кармана записную книжку и стал судорожно листать ее.
   - Ну-ка, посвети... Так и есть! Смотри! Это список тех, кому Бура звонил в последнее время. Три раза он звонил на телефон этому самому Коби Париду!..
   - Вот все и складывается. - Дани усмехнулся. - Рахлин, узнав про историю с Нахмани, решил сам получить с него деньги. А за помощью пошел к "бухарским". Вот идиот!..
   - Он, видимо, решил так от них откупиться. - Продолжил Макс мысль босса. - А они хваткие ребята. Наверняка Додик пообещал Рахлину, что вернет все его деньги...
   Дани похлопал помощника по плечу: - Ну, Макс, ты везунчик. Надо же было, чтобы этот Адлер влез именно в твою машину...
   - Но-но, - строго возразил Камински, - это не называется "везение". Это называется умение оказаться в нужном месте в нужное время...
   - Кстати, - начальственным тоном сказал Дани, - чего ты туда поперся? Я же велел тебе не спускать глаз с Додика...
   - Знаешь, босс, - ответил Камински, - когда Рыжий вытащил какое-то тело из шашлычной и погрузил его в машину, я на всякий случай решил понаблюдать за церемонией похорон. Кто ж знал, что это все перерастет в карнавал с участием полиции... Э, смотри, да наш "клиент" совсем расклеился. Спит, что ли...
   Частные детективы подошли к столу. Дани подозвал Далью и попросил ее принести из машины видеокамеру и фонарь. Потом разбудил Офера.
   - Значит, так. - Заговорил Дани, и на этот раз в его голосе не осталось и следа от того шутливо-игривого тона, который был раньше, только суровый металл. - Значит, так, Офер. Если ты хочешь жить, то ты нам сейчас все-все подробно расскажешь. Все, что ты знаешь о делах Джокера с компанией "Братья Парид" и с господином мэром Моти Коэном. И даже не думай отказаться...
   - А если?.. - Вяло попытался возразить Адлер.
   - Тогда Макс отвезет тебя в Яффо, - прервал его Дани, - прямо к дому семьи Абу-Салеха, чьего сына так неосторожно прикончили твои люди. Макс привяжет тебя к воротам, постучит в дверь, а сам уедет...
   - Я все расскажу... - Сказал Офер Адлер.
  
  
  
  ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
  РЕСТОРАН "МОСКВА"
  
   Два бойца, посланные Бурой к ресторану "Москва", уже полтора часа томились в ожидании. Рахлин с женой так и не появились. Наконец один из бандитов позвонил хозяину.
   - Дядя Миша, их до сих пор нет, - сказал бандит по прозвищу Кусок, - может быть, мы отвалим? Что тут без толку тереться?
   - Вы бараны! - Бура был вне себя, - Я только что разговаривал с Рахлиным! Он уже полчаса сидит в ресторане, водку жрет! Вы, конечно, не посмотрели, есть ли у кабака второй выход, кретины! Слушайте меня. Ты, Кусок, пойдешь в зал и попросишь Рахлиных выйти. Не захочет идти, сунешь его бабе "пушку" под ребро, силой вытащишь. Только постарайся, чтобы это все тихо прошло. А Черный пусть подгонит машину к самому входу и ждет тебя. И не дай бог вам опять "прощелкать клювом" - Додик вам яйца поотрывает...
   Кусок закрыл крышку мобильного и выругался:
   - Ну, козел старый! Сам бы попробовал!.. Слышь, Черный, подгонишь тачку прямо к входу двигатель не глуши и смотри, чтоб никто тебе выезд не перекрыл. И не бзди - прорвемся...
   Он вышел из машины и вошел в ресторан. В просторном зале почти никого не было. Скучающая официантка болтала у стойки с охранником, который, скользнув небрежным взглядом по фигуре Куска, снова отвернулся к девушке.
   - Лопух, - подумал про охранника Кусок, - совсем нюха нет...
   Бандит осмотрелся. Рахлин с женой сидели за сервированным столиком недалеко от входа, пути отступления были свободны и удобны. Кусок вздохнул с некоторым облегчением. Он спокойно подошел к столу и сел возле Тани.
   - Здравствуй, Толик, - сказал Кусок, и, потянувшись через стол, налил себе водочки из запотевшего графина, - за твое здоровье!..
   Кусок выпил и закусил балыком: - Толик, с тобой дядя Миша срочно поговорить хочет. Депо важное. Займет это всего полчаса, так что водка даже согреться не успеет. Давай, съездим...
   - Он никуда не поедет! - Ответила Таня, и в ее голосе прозвучали истерические нотки. - Толик! Ты никуда не поедешь!!!
   - Видишь ли, женщина, - тихо промычал бандит, - я вырос в Средней Азии и не привык, что женщина лезет в мужские разговоры. Поэтому тебе лучше молчать, а то я разозлюсь...
   Внезапно Кусок увидел, что из двери, расположенной в другом конце зала, вышел Шмулик и направляется к ним. Кусок решил, что пришло время применить силу. Он сунул руку в карман за пистолетом и только теперь вспомнил про охранника. Черт, подумал Кусок, конечно же, такое эффектное появление Шмулика было всего лишь отвлекающим маневром. И охранник никакой не лопух. Просто здесь ждали "гостей" и хорошо подготовились к этому. Кусок покосился через плечо и вытащил руку из кармана.
   - Вот и умница, - сказал охранник, который уже стоял за спиной Куска и держал его на мушке, - вот и хороший мальчик...
   А Шмулик все так же эффектно и спокойно приближался к столику. Не сбавляя шага, он вытащил из кармана пистолет, и стал целиться в чужака. Так он подошел вплотную к столу, и ствол его "Глока" уперся Куску в лоб. Шмулик взвел курок и нажал на спусковой крючок. Раздался сухой щелчок холостого спуска.
   Когда Кусок, потерявший от страха сознание, упал мордой на стол, брызги салата разлетелись во все стороны...
  
  
  ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
  ОБЫСК В БОРДЕЛЕ
  (Продолжение)
  
   Все описанные события привели к тому, что специальная команда полиция устроила тот самый обыск в борделе, о котором рассказывалось в первой главе.
   Альберт Сапир сидел в полицейской машине на одной из самых людных улиц Тель-Авива - Аленби. Прямо за углом гудел рынок Кармель, бесконечные ряды которого тянулись почти до самого моря. Бесчисленное количество лавочек, в которых торговали чем угодно, толпы людей со всего Большого Тель-Авива, приезжающие на Кармель в надежде купить подешевле, сомнительные полуподвальчики и увеселительные заведения под скромными вывесками "клуб" или "институт здоровья".
   Прямо перед машиной, в которой сидел следователь, виднелся узкий проход между домами, перекрытый аркой с намалеванными названиями десятков офисов, расположенных на всех четырех этажах. Английские и ивритские надписи здесь перемежались с русскими. И в каждой витрине обязательно висела картонка "Говорим по-русски".
   Среди прочих, ничем не примечательных надписей на арке красовался большой красный квадрат с женской рукой, держащей бокал вина. Изящная славянская вязь в нижней части квадрата извещала прохожих, что "Институт здоровья "Наташа" находится в подвале". Именно туда несколько минут назад отправилась полицейская команда из стоящего рядом с машиной Сапира сине-белого "Фольксвагена" с жесткой металлической сеткой на боковых и задних стеклах. В этом подвале, по предположению Ильяса, должна была находиться тайная одиночная камера, куда Додик запирал непослушных или провинившихся девочек. Если Сапиру удастся найти эту Полину, которую привезли в Израиль обманом и насильно заставили работать в "борделе", это будет серьезная удача. Из всего, что старший следователь успел узнать про эту девчонку, было понятно, что она личность неординарная, до сих пор не смирившаяся со своим положением. Она наверняка захочет рассчитаться с "хозяевами" и даст против них показания.
   А ведь обычно девочки из израильских борделей правдивых показаний не дают. Проституток, являющихся гражданами Израиля, полиция вообще не может привлечь к ответственности, ибо статьи в законе, карающей за проституцию, не существует. Отдать под суд можно только сутенера за содержание притона или "дома терпимости". Но "девочки", как правило, всячески выгораживают своих хозяев. Все они "никогда владельца точки в глаза не видели, а имели дело только с кассиром". А кассир "даже не подозревал о том, чем девочки занимаются в своих каморках, а думал, что сдает девочкам комнаты для массажа". А хозяина "кассир знает только в лицо, потому что тот заходил один раз в неделю, что забрать деньги".
   Арендуются обычно помещения под "институты здоровья" через пятые руки - там концов тоже не найдешь. Девочки-туристки, пребывающие в стране нелегально, тоже показаний не дают, потому что весь их заработок хранится у сутенера, и если она его "сдаст", то ее денежки "накроются медным тазом".
   Поэтому, если удастся найти непокорную девчонку Полину, это будет большая удача. Тогда Альберт сможет серьезно прижать и всю "бухарскую" команду и толстого Шмулика. А денег у этих ребят "ой, как много"...
   Вскоре полицейские начали выводить из борделя ранних посетителей. Пора, решил Сапир. Поиски Полины - это само собой дело перспективное, но есть и еще кое-что, ради чего Альберт сам приехал на этот обыск. Что-то значительно более важное.
   Следователь взял в руки толстую тяжелую папку с документами и спустился в подвал. Спустя короткое время его глаза привыкли к неяркому свету разноцветных маленьких лампочек, спрятанных за матовыми стеклами. Высокий парень у бара, по виду американец, наливал себе в стакан дорогой виски. Пожилой араб, засовывая в портмоне удостоверение личности, пробирался к выходу. Туда же вскоре отправилась и группа румынских рабочих, у половины которых явно не было разрешения на работу в Израиле. Но сейчас не до них.
   Двое молодых коллег Альберта допрашивали здоровенного рыжего парня, судя по всему кассира и охранника этого заведения. Тот, как все они в таких случаях, пел обычную песню - "я, мол, клиент, зашел сюда случайно и ничего не знаю".
   Альберт о чем-то пошептался с одним из своих. Полицейские снова начали осматривать каморки, где проститутки обслуживали клиентов. А старший следователь тем временем прошел на место бармена и стал пристально осматривать пространство за стойкой, скрытое от глаз тех, кто находился в салоне. Кустик пластмассовой травки у подножия искусственной пальмы в большом глиняном горшке показался ему подходящим местом. Сапир аккуратно развязал тесемки своей толстой папки, вытащил оттуда плоский пистолет, завернутый в сухую тряпку, и положил его в синтетическую траву. Потом налил себе в баре стакан содовой и выпил его с жадностью до дна.
   Тем временем полицейские нашли Полину. Ее держали в тайной нише, спрятанной за зеркалом в одной из кабинок.
   - Обыщите тут все! - Дал команду Сапир и закурил тонкую сигару. - Проституток в машину, а вот эту, - он кивнул на Полину, - ко мне.
   Девочек увели, и начался обыск. Вскоре под искусственной пальмой нашли и пистолет - короткоствольную "Беретту", завернутую в сухую тряпку.
   - Твой? - Альберт смотрел на Рыжего.
   - Я сюда сегодня первый раз зашел. Случайно.
   - Ну-ну... - Процедил полицейский и вдруг, коротко размахнувшись, ударил Рыжего в живот. Рыжий не сопротивлялся. Несколько дюжих ментов сбили его с ног и, уже лежащего, стали избивать ботинками на толстой подошве. Через несколько минут заведение было разгромлено до основания, зеркала разбиты, стойка бара разворочена, мягкое покрытие стен и пола изрезано.
   Вскоре избитого и едва живого Рыжего вытащили из подвала и вбросили в зарешеченный микроавтобус. Дело было сделано, как надо...
  
  
  
  ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
  ВОЗВРАЩЕНИЕ
  
   Таня Рахлина возвращалась домой одна. Она подъехала на такси к подъезду своего дома, откуда всего несколько часов назад вышла вместе с Толиком, чтобы "пообедать в хорошем ресторане".
   Глупый, бездарный и слабый человек, думала она о своем муже. Мало того, что он, как последний идиот, попался в ловушку, расставленную ему этими "черными", так еще потом решил сам играть свою игру. Тоже мне, "крутой". Ничего, посидит недельку взаперти, образумится. А за это время Шмулик все утрясет. Дело будет сделано чисто и элегантно - так, как Шмулик делает все.
   Боже, как круто за последние несколько дней поменялась ее жизнь! Год за годом - серая канцелярская работа, год за годом - попытки вырваться из цепких лап бедности, постоянная удавка ипотечной ссуды, висящая над головой. Выплаты, выплаты, выплаты. Счета, счета, счета. Да разве же так должна жить молодая женщина? А ведь она еще молода!..
   А со Шмуликом она наконец-то поняла, что означают слова "жить красиво". Таня снова поймала себя на мысли, что ей ужасно хочется, чтобы Толик не возвращался никогда. Куда он денется? Тут ее мозг делал трусливый вираж, - куда-нибудь... Может быть, в аварию попадет.... Но ведь ясно, до безобразия ясно, что жить с ним после всего, что произошло, она больше не сможет. Она, конечно же, понимает, что Шмулик занят чем-то преступным, но именно это и придает общению с ним особую остроту и сладость...
   Таня вошла в подъезд и протянула руку к мерцающей в темноте клавише освещения. И в этот момент кто-то мягко, но крепко взял ее за кисть. Таня тихонько вскрикнула от неожиданности, ноги у нее подкосились, и она мягко, как тряпичная кукла, упала прямо на вытянутые руки высокого худощавого мужчины, который поджидал ее в темноте подъезда.
   Очнулась она в машине, которая мчалась куда-то по ночному Аялону - шоссе, рассекающему Тель-Авив на две неравных части. Таня сидела, а вернее, полулежала на заднем сиденье. Кроме нее и водителя, в машине больше никого не было. Таня потянулась рукой к ручке двери.
   - Глупо, Таня, - сказал водитель по-русски, - у меня скорость - 120 километров. И если вас сразу не размажет об асфальт, то через секунду раздавит машина, идущая следом. А ведь при этом и другие люди могут пострадать, ни в чем не виноватые. Не правда ли, обидно, когда страдают ни в чем не виноватые люди?..
   Таня промолчала. Она была совершенно растеряна и сбита с толку. В голове не было ни одной мысли, кроме желания убежать и немедленно оказаться дома. Или лучше - рядом со Шмуликом...
   - А, впрочем, - продолжал водитель, - о чем это я? Вам, Танечка, должно быть, совершенно все равно, кто там из-за вас пострадает, да? Поэтому вы можете выпрыгнуть из машины на полной скорости и устроить тут настоящую катастрофу, а? Хорошо, что у меня задние дверки изнутри не открываются...
   Потихонечку Таня сориентировалась, где они едут. Вскоре показалось и высотное здание, в котором она еще до недавнего времени работала. Машина свернула с Аялона, вырулила на большой мост и нырнула под небоскреб на подземную стоянку. Полусонный охранник проводил их удивленным взглядом, но не остановил для проверки, так как заметил на ветровом стекле машины наклейку службы охраны.
   - Вам не нужно меня бояться, Таня, - сказал водитель, открывая ей дверцу, - я для вас значительно менее опасен, чем некоторые ваши новые знакомые. Вы можете называть меня Максим или Макс, как вам больше нравится.
   - Зачем мы сюда приехали? - Спросила Рахлина. - Я не хочу. Отвезите меня домой.
   - Немножко позже. А сейчас нас ждут. Идемте... Ах, да, вы же лучше меня здесь ориентируетесь. Ну, показывайте дорогу.
   Таня автоматически подошла к лифту и, войдя в него, привычно нажала на кнопку того этажа, на котором находилась контора Ури Нахмани.
   В комнате, куда Таня зашла, слегка подталкиваемая в спину Максом, людей было немного. В кресле Ури Нахмани сидел, развалившись, какой-то здоровенный детина. Он держал в руках бутылку с очень дорогим коньяком из коллекции ее бывшего хозяина и внимательно рассматривал наклейку, как бы решая проблему "пить или не пить". Его ноги в пыльных ботинках 46-го размера покоились на столе на деловых бумагах Ури. Сам ее бывший хозяин стоял у большого окна, за которым красочно сверкала панорама ночного Тель-Авива. Нахмани, обычно особенно требовательный к порядку и аккуратный до предела, сегодня совершенно равнодушно смотрел на грязь, которая сыпалась с солдатских башмаков детины на полированную столешницу.
   Где-то я его уже видела, подумала Рахлина. Причем, не так давно. Таня повернула голову и увидела еще одного человека, находившегося в комнате. Возле большого телевизора в удобном кресле полулежала девушка - молодая крашеная "марокканка". Ну да, даже не удивилась Таня, это та самая парочка с пляжа, которая подходила к ним и просила прикурить. Шпионы. Они просто шпионили за ней. Грязные, подлые люди. Они ее ни на минуту не оставляли одну. Окружили ее преступниками, шантажистами, шпионами. Боже мой, в чем же она виновата? Ведь она никому, никому не желала зла...
   Тем временем "здоровяк" принял решение. Он взял с полки самый большой бокал и налил себе половину.
   - Тебе налить? - Спросил он у Нахмани. - Уже можно...
   - Налей. - Сказал Ури, и Таня очень удивилась. За все годы своей работы у Нахмани она ни разу не видела его пьющим. Детина и Нахмани выпили.
   - А мне в этом доме даже не предлагают, - возмутился Макс, - конечно, бедный русский эмигрант не достоин такого хорошего коньяка...
   - Тебе в присутствии начальства пить не полагается. - Отозвался Дани. - И вообще, я слышал, что "русские" от выпивки дуреют и лезут в драку!..
   Нахмани безмятежно рассмеялся, и Таня снова очень удивилась. Никогда еще она не слышала, чтобы ее бывший шеф так весело и безмятежно смеялся...
  
  
  
  ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
  ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ПОЛИЦЕЙСКИЙ УЧАСТОК
  
   Сапир уже заканчивал допрос Полины, когда у него в кабинете зазвонил телефон. Альберт снял трубку. Звонили из баллистической лаборатории,
   - Альберт, - весело сказали на другом конце провода, - да ты просто счастливчик! Ты знаешь, что за пистолет нашли твои люди в этом борделе?
   - Знаю, - равнодушно ответил Альберт, - "Беретту" 9 миллиметров...
   - Не придуривайся, приятель, - звенела трубка, - знаешь, какой "хвост" у этой пушки?
   - Ну, давай, не тяни уже...
   - Из этого оружия, - радостно сказал эксперт, словно сообщая о важном научном открытии, - убили Илана Мизрахи, более известного друзьям и знакомым под кличкой Джокер!..
   - Ну?! - Лениво изумился следователь и усмехнулся, глядя на свое отражение в окне. - А пальчики?
   - Нет... - С некоторым сожалением ответили из трубки. - Пальчиков нет. Оружие после последнего употребления хорошо почистили и протерли. Спокойной ночи, везунчик!..
   Альберт положил трубку на аппарат и задумчиво потер подбородок. Потом долго и как-то рассеянно посмотрел на сидящую перед ним девушку.
   - Слушай, девочка, - сказал он ей после некоторого раздумья, - мы с тобой про тот эпизод с барменом на Бат-Ямском пляже пока забудем, хорошо? Он нам сейчас как бы ни к чему, не вписывается никуда. Поэтому мы будем считать, что тебя там не было. Хорошо?
   Полина кивнула.
   - Ты ведь хочешь домой, к маме, да? - Продолжал старший следователь. - За попытку убить Насырова тебе тоже ничего не будет. Мы еще на следствии докажем, что ты сделала это в состояние аффекта.
   Увидев, что у девушки мелко дрожат плечи, Альберт пододвинул ей чашку горячего кофе. Сапир, в принципе, был неплохой человек, и ему было по настоящему жалко эту девочку.
   Ведь она совсем ни в чем не виновата. Просто влюбленная девочка, попавшая из-за подонка-сутенера в страшный переплет. У Альберта была такая же взрослая дочь, правда уже замужем, тоже за полицейским... Благодарение Богу!..
   Сапир решил, что вытащит Полину из всего этого дерьма.
   - Слышишь, девочка, - снова сказал Альберт, - ты посиди пока тут одна, никого не бойся. Я приду через несколько минут, о-кей?
   - Ты вернешься? - Испуганно спросила Полина.
   - Да-да, - Альберт встал и успокаивающе погладил ее по плечу, - не бойся, тебя больше никто не обидит... Пей кофе, а то остынет...
   Сапир вышел из комнаты и спустился на первый этаж полицейского управления.
   - Пойду, куплю сигарет, - бросил он на ходу дежурному за стойкой и вышел из здания. Он отошел метров на двести, пока ему на глаза не попался телефон-автомат. Невзирая на то, что у него на боку висело два мобильника, Альберт подошел к автомату и достал из нагрудного кармана телефонную карточку.
   - Алло, - сказал он, когда на другом конце провода сняли трубку, - все прошло удачно. Мои ребята нашли эту штуку. Лаборатория все подтвердила. Теперь твоя забота. Нужно, чтобы Адлер узнал об этом как можно скорее. Как? Не знаю. Я свою часть работы сделал чисто. А ты сам позаботься, чтобы эта информация дошла до нужных ушей...
   Сапир вернулся к себе и велел привести из камеры Рыжего, которого они задержали в разгромленном борделе. Альберт видел, какой страх охватил бандита, когда он сообщил ему, что из "найденного" пистолета убили Джокера.
   Павел Иванович Шапиро - он же Рыжий - вышел из здания Центрального полицейского округа и нервно осмотрелся по сторонам. Рыжий не был дураком, и прекрасно понимал, что если следователь отпустил его, это вовсе не означает, что он поверил в привычную сказочку о "случайном посетителе" или "простом кассире".
   Паша знал, что таких, как он, держат в полиции до последнего, даже если есть хоть мельчайшая зацепка. По расчетам Рыжего, сегодня с утра его уже должны были перевезти в Абу-Кабир - знаменитую и старейшую в Израиле следственную тюрьму на юге Тель-Авива. Процедура это нехитрая, хотя и проводится с соблюдением всех процессуальных норм. Задержанного сначала везут в суд на улицу Вейцман в Тель-Авиве, в наручниках заводят к судье, который после одного-двух вопросов принимает решение о содержании задержанного под стражей до дальнейшего решения.
   Тюрьмы Рыжий не боялся. Он знал, что там его встретят, как полагается. Наверняка туда уже пришла "малява" от Додика, что так, мол, и так, пацаны, ждите именитого гостя, обеспечьте ему все условия... Да к тому же тюрьма израильская - это, хотя и не Голландия, но, слава богу, и не московские "Кресты", где зеки друг у друга на голове сидят и спят по очереди.
   Что же менты задумали? Установить за ним слежку и выяснить, куда он пойдет? Но следователь, похоже, и так многое про него знал, во всяком случае, знал, на кого Паша работает. Этот Альберт даже много вопросов не задавал, и во всех его разговорах словно сквозил намек такой - мол, мы-то с тобой, Павел Иванович, все знаем и все понимаем правильно...
   Хорошо, что хоть Полина не проболталась про то двойное убийство на Тель-Авивском пляже. Понятно, что ей и самой это невыгодно, ведь это Полина так грохнула Коня по башке тяжелым стулом, что тот откинул копыта. А Рыжий уже только заметал следы. Да, он свернул бармену шею, но ведь этот дурак хотел сообщить в полицию.
   И все-таки, почему же они его выпустили? И зачем следователь на прощание сказал ему про пистолет? Похоже, что этот Альберт и сам не верил в то, что "Беретта" принадлежит Рыжему. Значит, в нем все дело - в этом пистолете, который ему подбросили. Перед тем, как выпустить его, следователь сказал, что из этого пистолета "грохнули" Джокера.
   Вот оно!.. Рыжий вдруг физически почувствовал смертельную опасность. Его тело покрылось "гусиной кожей", редкие рыжие волоски на открытых руках встали дыбом, и к горлу подступила тошнота. Это - смерть. Паша понял все!
   Менты хотят спровоцировать войну. Чтобы бат-ямские и "бухарцы" начали друг друга "мочить". Нужно срочно предупредить Додика. Позвонить ему. Нет, звонить нельзя. Наверняка, если полиция затеяла такую сложную комбинацию, то все телефоны Додика прослушиваются.
   Значит, так, анализировал Рыжий, следователь наверняка уже "слил" информацию о "пушке" какому-нибудь мелкому стукачку, который одновременно работает и на блатных, и на полицию. Тот, конечно же, сразу побежал, доложил людям Адлера, которые "спят и видят", как они разорвут на части убийцу Джокера. А значит, пришел к неутешительному логическому выводу Рыжий, люди Адлера уже следят за ним. Они, наверняка, взяли его под контроль на выходе из участка и сейчас "ведут", поджидая удобного момента, чтобы захватить или просто его грохнуть прямо на улице. Если его решили просто убить, то шансов уцелеть, понимал Паша, у него нет никаких. Если же им нужно схватить его, чтобы выйти на настоящего владельца пистолета, то Рыжий еще может попытаться спастись...
  
  
  ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
  ДАВИД ШАМАЛОВ (ДОДИК)
  
   - Не нравится мне вся эта ситуация, - отпивая из маленькой пиалы зеленый чай, говорил Бура, - нас серьезно прижали. "Наташу" разгромили, Рыжего повязали, не дай бог, срок ему навесят. До тебя доберутся...
   - Да ладно тебе, - огрызнулся Додик, - вечно ты, Бура, "жути нагоняешь". Кроме Полины, никто из девчонок ничего не скажет. Значит, против меня у них только то, что эта психованная наболтает. Ну и пусть болтает - что, в первый раз, что ли? Фактов-то у них на руках никаких нет, в крайнем случае, подержат недельку, да и отпустят. Зря мы, что ли, адвокатам деньги платим...
   - Ага, - проворчал Бура, - отпустят-то под залог. Как "зарядит" судья тысяч пятьдесят...
   - Ох, и жадный ты, дядя Миша!.. - Засмеялся Додик.
   - А что с толстым Шмуликом будем делать? Он нам дорогу перебежал, в нашу тарелку руку засунул, Рахлина забрал и пацанов наших отметелил...
   - Да не ной ты, - прервал его Шамалов, - что делать со Шмуликом я еще не решил. Он парень конкретный, и команда у него серьезная. Воевать с ним - дело непростое. Тем более, я слышал, за ним местные стоят с большими бабками, Надо с ним по мирному решать. Я встречусь со Шмуликом, поговорю. Раз он наших дуриков отпустил, значит, воевать не хочет. Ну, а если не поймет... Ты, Бура, пока, на всякий случай, собери всех. Если Шмулик на рожон полезет, то придется по-другому разговаривать. Слышишь, ты, я так думаю, что мою "тачку" менты уже пасут, ты отгони-ка ее в гараж к арабам в Кфар-Касем. Пусть ей Мохаммад там пока профилактику сделает. А я на твоей "шестерке" поезжу. Она у тебя еще на ходу?
   Дядя Миша улыбнулся. Когда-то, много лет тому назад, он привез в Израиль из Союза шестую модель "Жигулей" грязного кофейного цвета и с тех пор так и ездил на ней, поддерживая в идеальном состоянии, хотя вполне бы мог купить какой-нибудь "крутой" "Ровер". Но Бура был человеком старой закваски. Он любил деньги не за блеск и "понт", а за ту власть, которую они дают над людьми. Единственное усовершенствование, которое он внес в свою "шоху" - установил кондиционер.
   - Ты давай там, осторожней, - сказал он, отдавая ключи от машины Додику, - сильно не газуй, а то чего-то у меня последнее время "пальцы" стучат. Эй вы, бараны!
   Это обидное обращение относилось к двум бойцам - Черному и Куску, которые сидели в глубине шашлычной и молча, не поднимая головы, хлебали шурпу. У Куска всю левую сторону лица украшал огромный фиолетово-красный синяк, а у Черного рассеченная бровь была заклеена пластырем. Бандиты, обиженно насупившись, подняли головы.
   - Кусок, - сказал Бура, - ты возьмешь свою машину и поедешь за мной в Кфар-Касем, чтобы забрать меня потом домой. А ты, Черный, поезжай в "Русалочку", садись на телефон, и чтобы к вечеру все наши были в сборе, понял?
   - Понял... - Проворчал Черный и вышел из шашлычной.
   - До вечера. - Бросил Бура Додику, взял ключи от "Вольво" и вышел следом за Черным.
   На улице Бура по давно заведенной привычке внимательно огляделся, фиксируя глазами любое подозрительное изменение ситуации. На первый взгляд, все было спокойно, но что-то все-таки встревожило старого лиса. Какой-то жучок словно ущипнул его за сердце маленькими острыми клешнями.
   Черный уже медленно выезжал на трассу на своей машине, поджидая Буркаева. Бура усилием воли сбросил мгновенное оцепенение.
   - Что-то я мнительный стал, - сказал он вслух, - старею, наверное...
   Бура подошел к машине Додика и уже хотел, было, открыть дверь, но вдруг передумал. Постояв немного, он изо всех сил пнул "Вольво" по бамперу Отчаянно и дико заревела сирена сработавшей на машине сигнализации. На шум из шашлычной выскочил Додик.
   - Ты что?!! - Спросил он у спокойно стоящего у орущего автомобиля Буркаева. - У тебя что, старый, крыша поехала? Выключи, наконец, сигнализацию.
   Бура нажал кнопочку на брелке, и сирена смолкла.
   - Что случилось? - Встревожено спросил Додик.
   - Да ничего, - улыбаясь, ответил Бура, - я нечаянно не ту кнопочку нажал. А она вдруг как заорет!..
   - Я тебе, старый, тысячу раз объяснял, что синяя кнопочка - это от дверей, а красная - это проверка сигнализации.
   - Они такие маленькие, эти кнопочки, - продолжал улыбаться Бура, открывая дверь машины, - я просто не разглядел...
   Шамалов покачал головой и, повернувшись, ушел к себе. А дядя Миша Буркаев, успокоившись, сел за руль. Маленькая острая клешня отпустила сердце. Все было чисто. А из этой переделки они выпутаются - не впервой...
   Бура вставил ключ в замок зажигания и повернул его. Последнее, что он почувствовал, был страшный, нечеловеческой силы удар, который сначала словно бы сжал все его тело в один комок, затем стал скручивать его, словно мокрую тряпку, а потом разорвал на тысячу кусков...
   От взрыва в окружающих домах вылетели стекла. Оторванная обгоревшая крыша "Вольво", отлетев почти до середины проходящей рядом дороги, внезапно возникла прямо перед лицом "вечного тель-авивского смертника" - парнишки на мотороллере. Он даже не успел ничего понять - острые раскаленные углы разорванного металла разрубили его пополам.
  ***
   Когда примерно часа через два после взрыва от шашлычной отъехали пожарные, полиция и "амбуланс", из толпы зевак вышел Додик и прошел к себе. Он был ошеломлен. Авторитет Додик, конечно, не был сентиментален, но все-таки он знал Буру с тех лет, когда еще подростком попал на "малолетку". Бура тогда дал за него денег ментам на зоне и судье, и Додика "отмазали".
   Давид зашел в бар, налил себе стакан коньяку, выпил. Персонал шашлычной, молчаливо и с опаской косясь на хозяина, устранял последствия взрыва. Кусок обзванивал всех, "трубил общий сбор". Додик взял бутылку, сел за дальний столик, закурил.
   Эта бомба предназначалась ему. Бомба, поставленная профессионалом. Установленная среди бела дня, причем так искусно и тихо, что сигнализация машины не среагировала на чужое проникновение. А Бура словно что-то чувствовал. Недаром же он проверил, включена ли сигнализация на машине. Кто же начал охоту на него? Неужели Шмулик? Вряд ли. Если бы Шмулик хотел начать войну, он не отпустил бы Черного и Куска. А может быть, он просто усыплял бдительность Додика? Ясно одно, кто бы ни был охотником, мишень - он, Додик.
   Из кухни появился старший повар, тихо подошел к хозяину и что-то прошептал ему на ухо. Авторитет встрепенулся:
   - Где?..
   Повар показал на дверь, ведущую на кухню, и снова что-то сказал. Шамалов встал и пошел туда. Миновав разделочную, он вышел из шашлычной через заднюю дверь и, осмотревшись, направился к соседним домам. Там, возле открытого магазинчика сидело только несколько работяг-румын в спецовках, вымазанных белилами, которые потягивали пиво прямо из бутылок и о чем-то весело болтали. Больше поблизости никого не было, и Додик уже повернулся, собираясь уходить, как вдруг один из румын, сидевший на корточках к нему спиной, повернул голову и пристально посмотрел на бандита.
   - Ты?!! - Едва не закричал Додик. - Какого хрена?!! Тебя что, выпустили?..
   - Не светись, босс, - тихо и внятно сказал Рыжий, - тебя "пасут". Все твои телефоны - на прослушке. Через час я буду тебя ждать на углу Перец, где черные тусуются...
   Рыжий отвернулся к своим румынским приятелям и сказал какую-то фразу. Они засмеялись. Додик вспомнил, что Рыжий как-то рассказывал пацанам о своей службе в Молдавии и о подружке-молдаванке, которая учила его не только любви, но и молдавскому языку, в основном, ругательствам.
   Давид зашел в магазинчик, купил пачку сигарет и, не оборачиваясь, ушел к себе. Через час он, помотавшись по городу, чтобы наверняка оторваться от предполагаемого "хвоста", подъехал к черной бирже. В этом месте, де пересекались две знаменитых тель-авивских улицы Перец и Членов, сидели в ожидании работы грузчики. Сюда подъезжали те, кому нужна была на короткое время неквалифицированная рабочая сила - что-нибудь погрузить-разгрузить, старое здание сломать и так далее. Едва Додик притормозил, как к его машине кинулись десятки желающих поработать, голося на всех языках:
   - Хозяин! Работа! Сколько человек надо! Я поеду!!!
   Наконец подошел высокий рыжий работяга в перемазанном красками комбинезоне, решительно отодвинул конкурентов и сел в машину. Толпа обиженно загудела. Додик резко тронулся с места и вскоре повернул на улицу Яффо. Через несколько минут машина уже была в самом центре старой промышленной зоны Тель-Авива среди мелких слесарных, столярных и автомобильных мастерских.
   - Рассказывай!.. - Сказал авторитет, поворачиваясь к Рыжему и протягивая ему сигареты...
  
  
  
  ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
  АДИ ДРОР
  
   Отсутствие Тани Рахлиной серьезно волновало Шмулика. Беда с этими "тетками", думал Шмулик, непредсказуемые они все. Любую дурь от них ожидать можно.
   Она должна была приехать в ресторан в одиннадцать утра, так как в двенадцать уже нужно было ехать в суд, на предварительное слушание дела. И вот время уже семь вечера, а ее нигде нет. Ади Дрор - шофер и подручный мэра - уже весь телефон Шмулику "оборвал", ругался и кричал, что Шмулик "срывает всю операцию". А Шмулик-то чем виноват? Он все сделал правильно.
   Люди Шифа уже и на квартиру к Рахлиным съездили, и к матери ее - за сто километров в Афулу - смотались, и больницы все обзвонили - ноль. Пусто. Как сквозь землю провалилась. Вот дура! Он из-за нее такие деньги потерять может...
   В ресторан, остановившись на пороге, чтобы глаза привыкли к полумраку, вошел Ади Дрор. Приглядевшись, он решительно направился к Шмулику, сел за стол, налил себе из графина колы, залпом выпил.
   - Нашли? - Коротко спросил он.
   Шмулик отрицательно покачал головой.
   - Вам, русским, ничего доверить нельзя! - В сердцах бросил Ади Дрор. - Все испортите! Вам вообще никакую работу поручить невозможно!
   - Да пошел ты! - Огрызнулся Шмулик. - Сам-то давно с пальмы слез?
   - Ты! - Ади вскочил, потянувшись к лежащему на столе ножу.
   - Ну, на, - засмеялся Шмулик и театрально распахнул рубашку на груди, - на, стукни меня! Тебе Моти спасибо скажет... Что будешь пить?
   - Виски, - остывая, сказал Ади, а потом, повернувшись к бармену, крикнул, - только немножко! А то знаю я вас, русских пьяниц...
   - Слушай, - вдруг сказал Шмулик, когда они выпили по рюмке, - а может, это нам на руку? Может, это и хорошо, что она пропала? Пусть ваш следователь купленный объявит, что есть, мол, подозрение, что этот Нахмани устранил главного свидетеля. Сольете эту информацию в газеты, вот шуму-то будет. Даже если потом она найдется, Нахмани этот пока что новую порцию дерьма слопает. А?
   - Ты дурак!.. - Сказал Дрор. - Ты двадцать лет в Израиле живешь, но так ни черта и не понял! Я тебе говорил, что сегодня на предварительных слушаниях был шанс, что судья засунет этого Нахмани за решетку! Если бы мы доказали, что он давит на свидетелей - а мы могли это доказать - его бы "закрыли"! А без главной свидетельницы - хрен! Ни черта не выйдет!..
   Ади встал: - Ну, все! Если ты до завтрашнего вечера не найдешь эту проститутку, считай, что наш контракт разорван.
   - Но-но!.. - Поднимаясь и нависая над худеньким Ади Дрором своими солидными "телесами", прошипел Шмулик. - Не так резво, парень. В том, что баба пропала, моей вины нет. А поэтому деньги я должен получить в любом случае. А если не получу... Смотрите...
   - Ладно, - примирительно сказал шофер Коэна, - я не прав. Деньги ты свои уже заработал. Но все-таки операция еще не завершена. Надо во что бы то ни стало найти эту дурную женщину...
   Ади подал Шмулику руку и после энергичного рукопожатия вышел из ресторана. Уже садясь в свою машину, Ади обратил внимание на шикарную крашеную блондинку, сидевшую неподалеку за маленьким столиком соседнего кафе и смотревшую на него игривым взглядом. Девушка, по-видимому, "марокканка", обладала великолепной фигурой и, очевидно, была не прочь поразвлечься. Ади посмотрел на часы - до конца рабочего дня времени оставалось совсем немного, дела сегодняшние он, в общем-то, закончил. Дрор решительно направился к девушке.
   - Привет, - сказал он без церемоний, - давай с тобой сегодня сходим куда-нибудь. Меня зовут Ади.
   - Привет, - сказала девушка, пристально оглядывая ладную фигуру водителя, - ты на машине?
   Ади кивнул на роскошный "мерседес", принадлежащий шефу.
   - Класс! - Сказала девушка. - Жаль, что я сегодня не могу поехать с тобой. Хочешь, встретимся завтра?
   - Отлично!
   Девушка потянулась к своей сумочке, достала ручку и, написав на салфетке номер телефона, дала его Дрору: - Можешь подбросить меня домой?
   Ади снова кивнул.
  ***
   Когда машина Дрора притормозила возле дома, где располагался офис фирмы "Сод", Дани как раз стоял у окна.
   - Ах, мерзавка! - Сказал он, увидев, как Далья выходит из машины. - Макс, ты знаешь, на чем она приехала? На машине Моти Коэна! Нет, ты только посмотри! Она его целует! Убью, заразу!..
   Через десять вся команда детективного агентства "Сод" сидела с чашками кофе в руках перед телевизором и раз за разом просматривала сделанную Дальей видеозапись.
   Вот Ади Дрор подъезжает к ресторану "Москва". Останавливается, ищет место для парковки. Следом за ним, едва не врезавшись Ади в бампер, резко тормозит вишневая "Мицубиси".
   Камера ненадолго задерживается на лице водителя "Мицубиси", а потом снова переходит на "Мерседес". Ади припарковался, а вишневая машина проехала дальше. Вот Дрор, небрежно осмотревшись, заходит внутрь "Москвы". Камера продолжает равнодушно фиксировать людей, проходящих мимо дверей в ресторан. Но что это?..
   - Стоп! - Сказал Дани. - Далья, отмотай-ка немного назад. Прокрути-ка еще раз. Стоп! Ребята, вам вот этот прохожий никого не напоминает?
   - Да ведь это же водитель из "Мицубиси"! - Сказал Макс. - Интересно...
   - Ну и что, - пожала плечами Далья, - человек припарковал машину и пошел по своим делам.
   - Дело в том, - Дани тревожно осмотрел своих людей, - что я этого человека очень хорошо знаю...
  
  
  ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
  ДАВИД ШАМАЛОВ
  (Продолжение)
  
   Додик ехал по прибрежному шоссе в сторону Ашдода. Трасса была пустынна и просматривалась на несколько сотен метров в обе стороны. Шамалов молчал, обдумывая то, что ему рассказал Рыжий, а Паша поймал по радио местный русский канал и слушал какую-то совершенно дурацкую программу, где старики-иммигранты рассуждали о том, зачем они приехали в Израиль. Шапиро посмеивался про себя - уж он-то точно знал, зачем приехал в Израиль...
   Выслушав доклад Рыжего, Додик просто растерялся. Во всей этой истории он уже не понимал ничего. Немалым усилием воли Шамалов заставил себя собраться и заново проанализировать ситуацию.
   С одной стороны, он теперь знал, кто на него охотится и почему. А значит, мог предпринять какие-то ответные или предупредительные действия. Но, с другой стороны, было совершенно непонятно, кто и зачем затеял против него всю эту провокационную комбинацию. Кому-то он, Додик, серьезно перебежал дорогу. Кому-то из очень крутых и влиятельных людей, у которых есть свои "лапы" даже в полиции. Его просто решили стравить с Бат-Ямскими бандитами, чтобы началась "война".
   Пока несомненно только одно - воевать с командой Адлера ему не по силам. Ведь большинство из бойцов Адлера прошли школу войны в Ливане, служили в боевых частях и регулярно проходят военные сборы, где повышают свою "квалификацию" профессиональных убийц. Теперь становилось ясно, почему мина, на которой подорвался Бура, была так грамотно установлена. Среди людей Адлера, наверняка есть не только первоклассные минеры, но и отличные снайперы.
   Додик поймал себя на том, что невольно пошевелил плечами, ощутив между лопатками какое-то свербящее беспокойство. Словно кто-то уже смотрел ему в спину сквозь оптический прицел.
   Да, конечно, в "бухарской" команде тоже были серьезные ребята - борцы и боксеры. В драке это были просто звери. И если бы вопрос встал о выяснении отношений где-нибудь в кабаке, то люди Додика наверняка бы "затоптали" местных. Но в настоящей войне, когда в дело идут винтовки с оптическим прицелом, мины и другая "техника", шансов у "бухарцев" не было... Надо срочно "забивать стрелку" и выяснить отношения, пока эти "отморозки" всех не перебили. Они ведь, местные эти, как пионеры - верят во "фронтовую дружбу" и в то, что все, кто служил в "боевых", - братья навек...
   - Что думаешь. Рыжий? - Спросил Додик.
   - Ты - босс, - усмехнулся Шапиро, - ты и думай. Ясно одно, они на этом не остановятся.
   - А если попробовать встретиться с этим Адлером, - размышлял вслух Додик, - "разжевать" ему все? Объяснить, что мы ту не причем...
   - "За падло" это! - Ответил Рыжий. Не по понятиям. Сначала надо "обратку дать". Завалить кого-нибудь из их команды, а уж потом "стрелку забивать", о мире договариваться. А если сейчас сразу к ним, задрав лапки, бежать, то они нас скушают, шеф, с потрохами...
   - Верно рассуждаешь. Рыжий, - задумчиво сказал Давид, - верно. Где они "тусуются"?
   - У них есть бильярдная в промзоне Бат-Яма. Внизу бильярдная, а на втором этаже играют по серьезному. Если туда под утро наведаться, часиков в пять...
   - Погоди-погоди!.. - Вдруг нетерпеливо прервал Рыжего Додик. - Дай-ка послушать!..
   Шамалов потянулся к клавише радиоприемника и сделал звук погромче.
   " ...Полиция выдвинула обвинение против жительницы Бат-Яма Рахлиной Татьяны и ее мужа Анатолия. - Диктор местной русской радиостанции читал криминальную сводку. - Они обвиняются в клевете и попытке шантажа известного предпринимателя, независимого кандидата в мэры Бат-Яма Ури Нахмани. Татьяна Рахлина задержана, и судья продлил ее арест на три дня. Ее муж, Анатолий Рахлин, несколько дней назад сбежал и, как полагает полиция, скрывается от следствия. В полиции уверены, что Рахлину еще не удалось покинуть страну. В связи с показаниями Рахлиной прокуратура приняла решение закрыть дело против Нахмани, по которому он обвинялся в сексуальных домогательствах и непристойных действиях в отношении Рахлиной..."
   - Твою мать! - Выругался Додик. - И тут облом! Чувствую я, что прав был Бура. Все это завязано в один узел! Нужно срочно встретиться со Шмуликом, забрать у него этого придурка Рахлина. Если менты до него доберутся, и он откроет рот, нам мало не покажется. Неужели этот компьютерщик паршивый таким крутым оказался, как думаешь, Рыжий?
   Рыжий снова пожал плечами. Он тоже анализировал ситуацию, но свои выводы предпочитал держать при себе.
   Шамалов резко нажал на газ и грязно-кофейная "шестерка" стала тяжело набирать скорость. Несколько минут они ехали в полном молчании. Добравшись до ближайшей развязки, Додик развернулся и поехал в сторону Тель-Авива. Когда в машине зазвонил телефон, Додик нервно вздрогнул. Рыжий отметил это про себя. Сдает "папа", подумал он, боится. Это плохо. Это, наверное, самое плохое, что может быть. Если Давид боится, значит, пора уносить ноги.
   - Да? - Додик взял телефон в левую руку, предварительно покосившись в зеркала, нет ли на дороге полиции. Хотя в машине и имелось устройство "фри-хенд", Шамалов никогда бы никому не позволил слушать свои разговоры. В трубке стоял шум и гвалт - там, откуда звонили, выли сирены и кричали люди.
   - Алло! - Раздался голос в телефоне. - Алло! Додик! Это я, Черный! Ты слышишь меня?! Алло!!!
   - Да не ори ты! - Тихо сказал Додик, ощущая холодок в животе. Он уже почти догадывался о том, что произошло. - Говори спокойно...
   - Алло, Додик! - Продолжал кричать Черный.- Эти суки грохнули Куска! Алло, Додик! Они убили Куска! И подожгли "Русалочку"! Тут, блин, уже все сгорело! Додик, ты где?!! Ты меня слышишь?!! Ты где?!!
   Давид что есть силы нажал на педаль тормоза и резко съехал на обочину.
   - Сиди там, - сказал он Черному, - сиди и жди меня...
   Шамалов откинул голову и на секунду прикрыл глаза. Все! Воевать с ними бесполезно. Они знают про него все. Значит, следующий будет он. Они доберутся до него. Нужно остановить их и спасти хотя бы то, что осталось. Сейчас не время думать об авторитете, надо кончить эту бойню, пока они не добрались до него самого. Потом, когда все уляжется, когда Офер сочтет свою миссию выполненной, Додик найдет способ с ним посчитаться...
   Давид вытащил из кармана миниатюрную записную книжку, полистал ее, нашел нужный номер.
   - Алло, - сказал он, когда его абонент ответил, - алло, Офер, привет...
   - Привет... - Немного помолчав, ответил Адлер и замолчал снова.
   - Это я, - преодолевая неловкость, продолжил Додик, - я, Давид...
   - Я понял. - Односложно ответил Адлер и снова замолчал.
   - Нам нужно встретиться, - заторопился Додик, - меня кто-то подставил. Я отвечаю, я тут не при чем! Клянусь тебе, я докажу, что я не причастен к смерти Джокера. Давай встретимся, и я докажу тебе!..
   - Где Рыжий? - Спросил Офер.
   - Он здесь, со мной...
   - Пусть придет тоже. - Сказал Адлер. - Не выключай телефон, я позвоню тебе, назначим время...
  
  
  
  
  
  ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
  ЧЕЛОВЕК ИЗ ВИШНЕВОЙ "МИЦУБИСИ"
  
  
   В дверь позвонили. Дани, дремлющий в своей излюбленной позе, с ногами, закинутыми на стол, с трудом открыл глаза.
   - Макс! - Закричал он. - Макс! Открой дверь! В конце концов, есть у меня служащие или нет?!
   Макс Камински, который лежал, неудобно скорчившись на мягком кожаном диване, только недовольно задрыгал ногой.
   - Пусть Далья открывает, - пробурчал он, - это не мужское дело - бегать двери открывать...
   - Она уже домой ушла! - Сказал Дани. - Ты что, забыл что ли, пьяница несчастный? Иди, открывай!
   Макс нехотя поднялся и направился к двери.
   - Кто? - Спросил он, и, не дожидаясь ответа, открыл замок. В ту же секунду дверь распахнулась, и в живот Максу уперся ствол пистолета с глушителем. Камински поднял глаза и взглянул на нападающего. Единственное, что он успел заметить, это летящий ему в лицо кулак. Макс обладал великолепной реакцией, но и хозяин пистолета с глушителем тоже, видимо, был не мальчик. От полученного удара Макс отлетел метра на три вглубь офиса и на некоторое время отключился.
   Когда он очнулся, то обнаружил себя лежащим на диване с наручниками на руках. Его шеф был неподалеку. Он сидел за столом с каким-то крепким мужчиной (Максу не видно было лица гостя) и они спокойно и негромко о чем-то говорили. В комнате было еще два человека: один стоял у дверей, а второй - недалеко от окна. Но в целом обстановка, чувствовал Макс, была какая-то спокойная, умиротворенная и даже дружеская. Однако на всякий случай Макс предпочел сделать вид, что он все еще "в отключке".
   - Цахи, - тихо говорил Дани, - я тебя совсем не понимаю. Моти Коэн в этом деле по уши. Я как "дважды два" докажу, что всю историю с Рахлиными придумали в офисе мэра города. И оттуда этим руководили. Дело даже не в том, что Ури мой клиент, а в том, что Коэн - подонок.
   - Дани, - так же негромко отвечал гость, - наверное, ты прав. Наверное, Моти Коэн чего-то наподличал. Но ты свою работу уже сделал. Тебя заказчик о чем просил? Что бы ты доказал его невиновность? Хорошо. Ты сделал это. Рахлина призналась, что она все выдумала. О-кей, друг, ты заработал свои деньги честно. Но на этом твоя работа кончается. Дальше тебе лезть не надо.
   - Цахи, я тебя не узнаю, - не соглашался Дани, - неужели ты будешь прикрывать эту свинью? Я понимаю, он был твоим командиром, ты его уважал, вы воевали вместе, но то, что он делает, перечеркивает все его заслуги...
   - Ты многого не знаешь. - Устало вздохнул визитер. - Поверь мне, у меня самого не осталось и капли уважения к Моти. После всего, что он сделал, его уже никто не уважает. Нахмани теперь на волне своего оправдания заберет все голоса. Моти явно проиграет выборы, и поделом ему. Но мы не можем допустить, чтобы он попал под следствие. Пойми, Коэн - из тех людей, которые не могут сесть в тюрьму. Они либо умирают, либо исчезают. И если ты этого не поймешь, тебе будут объяснять снова и снова. Вбивать это в твою дурацкую башку. И в следующий раз сюда пошлют не меня, твоего товарища, а кого-нибудь другого, кто отнесется к тебе не так хорошо...
   - Ну, нет, - усмехнулся Дани, - второй раз вам меня так просто не подловить...
   - Ты, как ребенок... - Грустно сказал мужчина. - Они ведь знают все про тебя. И про твою Далью тоже. Ты же знаешь, что они ни перед чем не остановятся...
   - Подонки вы все... - Не повышая голоса, сказал Дани. - Значит, Моти Коэн - неприкасаемый? И может делать все, что угодно?
   - Нет, - собеседник Дани замотал головой, - нет! Делать он больше ничего не будет, с ним уже вопрос закрыт. Он сойдет со сцены. Это решено. Но трогать его тебе нельзя. И все. Закончим на этом.
   Гость огляделся: - У тебя есть что-нибудь выпить? Должны же мы отметить нашу встречу - все-таки пять лет не виделись...
   - Там, - кивнул Дани, - возьми в холодильнике...
   Визитер повернулся туда, куда показывал Дани, и Макс смог рассмотреть его сквозь прищуренные ресницы. Цепкая память сразу подсказала: этот был тот, из вишневой "Мицубиши" - человек, который следил за Ади Дрором.
   - Эй, - Цахи обратился к своим помощникам, - снимите наручники с этого "русского" и можете ехать. Я тут еще посижу.
   Подручные Цахи молча и сноровисто накрыли на стол и так же безмолвно исчезли. Камински аж залюбовался, оценив, как профессионально работают ребята.
   - Эй, дохляк! - Повернулся Дани к Максу. - Хватит изображать из себя "спящую красавицу". Пойдем к нам!..
   Потом они пили. Дани, Макс и Цахи выпили в офисе фирмы "Сод" две полных бутылки виски. Потом еще поехали в пивной бар, и выпили там по пять кружек пива. Потом пили текилу в каком-то баре на набережной, а потом "глушили из горла" (Макс сказал, что это так называется) водку прямо на пляже. После чего дружно полезли купаться и чуть не подрались с ночным сторожем, который пытался их не пустить в воду...
  
  
  
  ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
  АНАТОЛИЙ РАХЛИН
  (Продолжение)
  
   Рахлин никак не мог понять, что с ним происходит. Там, в ресторане "Москва" его силой заставили выпить чуть ли не семьсот граммов водки. Потом он отрубился и уже не помнил, как попал на эту квартиру. Его несколько дней держали в полной темноте в маленькой квадратной комнате - одной из таких, которые предусмотрены в израильских домах на случай вражеской ракетной атаки. Свет включали только для того, чтобы он поел. Но сегодня с утра что-то переменилось.
   Ему открыли окно. А вскоре пожаловали гости,
   - Послушай, Толик, - сказал Шмулик, входя в комнату, - ты серьезно запутался. Твои бухарские друзья тебя снова подставили. Зря ты к ним пошел. Это не та "крыша", под которую стоило лезть...
   - Зачем меня тут держат? - Нервно спросил Рахлин. - Где Таня?
   - Таня в тюрьме. - Спокойно ответил толстяк. - Точнее, говоря по-русски, в следственном изоляторе. И пробудет там еще несколько дней. Потом ее, очевидно, выпустят под залог...
   - Таня в тюрьме? - Рахлин удивился, но почему-то сразу поверил. Он в последнее время вообще готов был поверить во все что угодно. С ним самим произошли такие невероятные вещи, о которых он раньше и не слышал никогда.
   - Понимаешь, друг, - проникновенно сказал Шмулик, - твоя жена - золотая женщина. Она хотела вытащить тебя из долгов, вот и придумала всю эту историю с Ури Нахмани. Если бы ты не впутал сюда "бухарцев", все было бы хорошо.
   Рахлин опустил глаза: - Что же теперь будет?..
   - Теперь дела посерьезней... - Вздохнул Шиф. - Дядя Миша Буркаев - помнишь его? Он убит. "Русалочка", где ты был в доле, сожжена дотла. Машину Додика взорвали... Ищут тебя, братан. Поймают, сам понимаешь, что будет...
   - А что будет?!! - Испугался Рахлин. - Я ведь ничего такого не делал! Я только рассказал Додику, а это он уже придумал шантажировать Ури!.. Что мне делать-то?!!
   - Смотри, Толик, - Шмулик полуобнял Рахлина за плечи, - тебе нельзя попадаться ни ментам, ни бухарским. На тебя повесят организацию шантажа. А Додик считает, что это ты его людей "сдал". Из-за тебя, мол, Бура погиб и Кусок. Ты никому ничего не докажешь. Додик тебя и в тюрьме достанет, сам понимаешь...
   - Так что же мне делать? - Чуть не плакал Рахлин.
   - Уезжать тебе надо из страны, Толик, срочно... - Вздохнул Шиф. - Если жить хочешь, бери ноги в руки, и подальше отсюда...
   - Да куда я уеду-то? - Рахлин едва не рыдал. - У меня здесь квартира, машина, дело!.. Да и кто меня выпустит за границу?!!
   - Слушай сюда, - терпеливо объяснял Шмулик, - за тебя думают твои друзья. Вот паспорт. Хозяин документа - хохол один, турист. Он вчера приехал на пароме "Тарас Шевченко" с тургруппой из Одессы на два дня. Хохол этот так и так хочет здесь остаться, поработать годик-другой, а ты через три часа с его паспортом сядешь в Хайфе на паром и "ту-ту" - в Одессу, понял? Тут уже и твой портрет приклеен. С руководителем группы все договорено. Деньги мы тебе на первое время дадим. Поживешь полгодика в Украине, а за это время, думаю, тут все успокоится... Потом приедешь.
   Рахлин тихо плакал. Он понимал, что все кончено. Все. Если он сейчас уедет из Израиля, то не вернется сюда уже никогда. В компьютерах пограничников его имя будет храниться десятки лет, и если он даже попытается приехать через четверть века, его сразу арестуют. И за границей будут искать. Значит, придется всю жизнь жить под другой фамилией. Все, нет больше Толи Рахлина... Кончился... И что он будет делать там, на Украине? Кому он там нужен? Когда он увидит свою Таню? Скорей всего, уже никогда!..
   Его плечи сотрясали рыдания.
   - Ну-ну, - успокаивал его Шмулик, - плачь - не плачь, выбор у тебя небольшой. Либо Украина, либо тюрьма Абу-Кабир и "перо" в бок. Решай сам...
   - Поехали... - Сказал Толик, вздохнул и вытер слезы.
  ***
   Рахлин вышел из машины Шмулика у пассажирского входа в порту Хайфы. Одет он был так, как и положено одеваться небогатому туристу "с Украины" - в китайский спортивный костюм и синие кроссовки. Через плечо у него висела объемная сумка из клетчатой ткани. Глаза закрывали темные очки. Люди Шмулика провожали его почти до самого паспортного контроля, а потом издалека наблюдали, как Толик уходит по трапу внутрь парохода. Там его встретил, как и было оговорено, руководитель туристической группы и провел Толика в его каюту:
   - Ты будешь со мной тут, в одной каюте, - сказал он, - наружу лучше не выходи - тут плыть всего-то двое суток. Пожрать я тебе буду сюда приносить... Все. Отдыхай пока...
   Когда Анатолий остался один, он некоторое время смотрел в иллюминатор на море. Потом встал, приоткрыл дверь каюты и выглянул в коридор. Там никого не было. Анатолий вышел на палубу, прошел к трапу и спустился на пристань. Долго искать ему не пришлось - из-за ближайшего угла показался сотрудник безопасности порта - высокий крепкий парень с оружием под синей курткой-распашонкой и цепким шарящим взглядом.
   - Извините, - обратился к нему на иврите Рахлин, - мне срочно нужно в полицию. Я должен сделать важное сообщение...
  ***
   - Хорошо, - сказал следователь, когда Анатолий Рахлин закончил свой рассказ, - это твоя версия, парень. Но ведь можно предположить и другое. Я ведь могу подумать, что историю со своим похищением ты выдумал. А на самом деле ты просто хотел сбежать, - испугался, что после твоих "бухарских" друзей доберутся и до тебя... А потом, уже на корабле, понял, что мы тебя все равно поймаем, и решил вернуться, разыграть тут перед нами невинную овечку.
   - Да нет же, поверьте, я говорю правду, все так и было! - Тихо твердил Анатолий.
   - Скажи мне, - перебил его Сапир, - это ты научил свою жену придумать всю эту историю с домогательством, чтобы потом шантажировать господина Нахмани?
   - Нет! - Вскинулся Рахлин. - Она его не шантажировала! Это Додик и дядя Миша, когда я им рассказал про ее дела с Ури, придумали "выжать" деньги из Нахмани.
   - А при чем здесь тогда Семен Шиф - хозяин ресторана "Москва"? Ведь если тебя послушать - это он похитил тебя и держал взаперти. И это он потом дал тебе поддельный паспорт и пытался выпроводить тебя из страны. Зачем ему все это было надо?
   - Не знаю... - Задумчиво опустил голову Рахлин. - Вернее, я догадываюсь...
   - Ну?
   - Мне кажется, - нерешительно продолжал Анатолий, - что у Тани был роман с этим толстяком. Она, наверное, влюбилась в него...
   - Что-то ты, парень, заврался... - Сказал Альберт, снимая телефонную трубку. - Бени, приведи мне Шифа. Он там, в комнате для свидетелей ждет. Сейчас я вам проведу очную ставку. И думаю, Рахлин, что тебе стоит все-таки сказать правду...
   - Какую правду? - Испуганно переспросил подрядчик.
   - А правда, дружок, состоит в том, что когда ты со своей женой надумал шантажировать Нахмани, вы решили "подтянуть" к этому делу бандитов из группировки известного криминального авторитета Шамалова. Потом вы что-то там между собой не поделили, и ты решил ему отомстить. Для этого ты заложил бомбу в его машину, но взорвался на ней подручный Додика - Михаил Буркаев. Так?
   - Бред! - Рахлин не верил своим ушам.
   - Ну почему же бред? - Усмехнулся следователь и заглянул в дело. - Ты ведь учился на строительном факультету горного института?
   - Да, ну и что? - Не понял Анатолий.
   - Вы там изучали и взрывное дело, ведь так?..
   В этот момент дверь кабинета открылась, и вошел высокий толстяк - хозяин ресторана "Москва".
   - Садитесь, Шиф. - Старший следователь указал на свободный стул. - Сейчас мы проведем между вами очную ставку. Скажите, Рахлин вы когда-нибудь видели этого человека?
   - Да. - Ответил Рахлин. - Я же вам говорил. Это Шмулик, хозяин ресторана "Москва". Это он держал меня взаперти, а потом запугивал, вынуждал уехать из страны...
   - Врет! - Спокойно отреагировал Шмулик. - Все врет. Я его никогда не видел, кто он такой - не знаю, и никаких дел никогда с ним не имел.
   - Кстати, Рахлин. - Сапир вытащил из дела какую-то бумажку. - Ваша жена также утверждает, что не знает сидящего перед вами господина, никогда с ним встречалась и никаких дел не вела. Вот ее показания - узнаете почерк.
   Рахлин механически кивнул.
   Следователь укоризненно покачал головой: - Вы пытаетесь оклеветать честного человека, Рахлин. И я знаю, зачем вам это надо. Чтобы преуменьшить свою роль в этом деле и запутать следствие.
   Альберт выглянул в коридор и велел дежурному увести Рахлина вниз, где в подвале были расположены камеры предварительного заключения.
   - Ох, и болван! - Вздохнул Шмуэль. - А еще больший болван тот, кто решил строить всю "комбину", опираясь на этого придурка. Он же непредсказуем!..
   - Об этом теперь уже поздно говорить. - Ответил Альберт. - Теперь нужно думать, как это дерьмо разгрести...
   - Сначала "бабки" мои отдайте...
   - Послушай... - Сказал Альберт, наклоняясь почти к самому лицу толстяка. - Бухарские "забили стрелку" с Офером. Они собираются объясниться с ним. Если им удастся убедить Адлера, что они непричастны к смерти Джокера, тогда мы все будем в полной заднице. Моти с нас всех головы поснимает Мало того, что мы "облажались" на этой истории с Нахмани, так теперь получили еще одну головную боль.
   - Ну а я-то при чем? - Удивился толстяк.
   - Надо сделать так, чтобы Додик сАдлером не договорились, понял?.. Встреча у них сегодня вечером, в старом Яффо. Знаешь, где въезд в старый порт? Только не тот, парадный, а рабочий - внизу?
   - Знаю, - кивнул Шмулик, - там еще перед шлагбаумом такой пустырь каменистый и стройка какая-то заброшенная...
   - Вот и приготовь им там встречу. Они соберутся в 11 вечера...
   - А деньги? - Спросил Шиф. - Я бесплатно эту работу делать не буду.
   - Насчет денег, - ответил Альберт, выходя из комнаты, - решишь с Ади Дрором...
   Шмулик несколько секунд посидел, глядя в окно. Все в этой истории выходило как-то "через задницу". Самые, казалось бы, надежные комбинации рушились, самые простые и рассчитанные ходы вдруг приводили к совершенно не тем результатам, которые ожидались. Одна нелепость нагромождалась на другую, и за одной смертью - шла другая. Когда украли Полину и убили Коня, уже тогда надо было понять, что начались плохие времена. А теперь слишком много сил вложено, надо как-то завершать игру. Одна только польза от всего этого - когда "местные" с "бухарскими" друг друга положат, в Тель-Авиве станет полегче дышать. Да и несколько точек Додика он потом сможет под себя прибрать... Эта перспектива вдохновила ресторатора, он бодро поднялся и направился к выходу из здания полицейского участка.
  
  
  
  ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
  СТРЕЛКА
  
   Старый Яффский порт жил своей веселой жизнью. Вдоль причалов расположились рыбные ресторанчики, куда по вечерам съезжались небедные жители Большого Тель-Авива и чинно ужинали. Менее состоятельные граждане и туристы просто прогуливались вдоль сотен пришвартованных яхт, обсуждая их достоинства и недостатки. Над портом располагалась старая яффская крепость. Там царила атмосфера вечного праздника - светились тысячи фонариков, играла музыка, и всякой всячиной торговали художники-кустари.
   Но стоило отойти на несколько десятков метров южнее крепости, и вы оказывались в глухих яффских трущобах. Полуразрушенные и недостроенные здания только в самое последнее время начали приводиться в какой-то относительный порядок. Рабочий въезд в старый порт представлял из себя пустырь, окруженный каркасами недостроенных кораблей и проржавевшими остовами катеров.
   Когда люди Додика подъехали к месту назначенной встречи, на пустыре перед шлагбаумом сиротливо стоял только один старенький "форд". "Бухарские" боевики рассредоточились по площадке и заняли свои места. Додик с ближайшими помощниками - Рыжим и Черным - сидели в машине и пили горячий кофе из термоса. Минуты ожидания тянулись томительно медленно. Было заметно, что босс волнуется.
   А Додик серьезно сдал за последнее время, думал Рыжий, глядя, как у его босса дрожат руки. Да, конечно, немало ударов обрушилось на него, но если ты - босс, ты не должен показывать свою слабость. А тем более, непростительно, чтобы люди видели твой "мандраж" перед делом.
   Впрочем, и внутри каждого из приехавших на "стрелку", тлел какой-то холодный тревожный огонек. Все понимали, что сегодняшняя встреча - это не простая разборка. Сегодняшняя встреча может стать началом большой войны, в которой неизвестно кто уцелеет.
   Но вот раздался приглушенный гул мощных моторов, и на пустырь въехало десяток машин с погашенными фарами. Они выстроились полукругом, из некоторых вышли бойцы и оцепили пустырь широким полукругом. Офер приехал на старом, почти антикварном "Крайслере", который в серьезной переделке мог быть не хуже танка. Толстый металл этого американского "крокодила" свободно заменял броню, мощнейший движок и далеко выдающийся вперед нос позволяли "Крайслеру" пробиться тараном сквозь любой заслон и уйти от любой погони.
   Шамалов с подручными вышли из машины и сделали несколько шагов вперед, отделяясь от общей группы боевиков. Навстречу им шагнул Офер Адлер. Чуть позади него также стояло несколько крепких парней, цепко и внимательно вглядывающихся в людей Давида. Все присутствующие двигались нарочито замедленно и осторожно, боясь сделать лишнее движение, которое могло бы быть истолковано противной стороной как угрожающее действие, как попытка перейти к силовому решению. Нервы были натянуты до предела, и даже в воздухе, казалось, было слышно их дрожание.
   Адлер остановился в полутора метрах от Давида.
   - Говори... - Сказал Адлер.
   Додик уже открыл, было, рот, чтобы начать объясняться, но в этот самый момент раздался негромкий хлопок, и короткая яркая вспышка осветила пустырь. Один из телохранителей Офера в длинном прыжке повалил своего босса на землю и накрыл собой, а второй, также падая на землю, в полете выхватил пистолет и всадил три пули подряд в грудь "бухарского" лидера. И в ту же секунду обе стороны начали беспорядочно стрелять, словно обезумевшие, и отступать к своим машинам. От взрыва и последующей пальбы по всему порту завыли "проивоугонки" автомашин. Они заорали и запищали на разные лады, а им в ответ где-то вдалеке отозвались полицейские сирены. Машины бандитов - одна за другой стали срываться с места и растворяться в яффской ночи.
   Когда первая полицейская "Субару" въехала на пустырь и осветила его своими фарами, там уже снова стоял только одинокий старенький "фордик". Правда, теперь можно было увидеть, что у него несильным взрывом разворочен капот, и наружу торчат провода, словно кишки из вспоротого живота раненого человека.
   Неподалеку от "форда" полицейское наткнулись на труп мужчины лет сорока, крепкого телосложения и прилично одетого. Он 6ыл у6ит тремя выстрелами в грудь. Полицейские, давно служившие в этом районе, без труда опознали в убитом Давида Шамалова - главу "бухарцев".
   Попытка прочесать район, чтобы отловить участников "разборки", ничего не дали. Полицейские понимали, что у каждого из бандитов на этот вечер заготовлено "железное" алиби, и никто из них ничего не скажет. Оцепление было снято ровно через час.
   И ровно через час из симпатичного кафе в Яффской крепости вышел Шмулик, на ходу вытирая салфеткой рот. Он звучно рыгнул и направился к своему "Шевроле". Сидя в машине и слушая последние новости по радио, Шмулик ждал того, кого он несколькими часами раньше привез сюда.
   Через полчаса к машине подошел какой-то работяга. Худощавый мужик, одетый в застиранную серую футболку с логотипом какой-то строительной фирмы, в слегка помятых брюках - по виду примерный пахарь и добрый семьянин. Этого человека знали немногие. А те, кто знал, называли его "Мастер".
   Мужик забросил в машину небольшой армейский рюкзачок. Потом сел сам и закурил.
   - Ну? - В нетерпении спросил Шмулик. - Как прошло?
   - А то ты не слышал? - Засмеялся Мастер. - Как по маслу.
   - Ты не выделывайся, слышь! - Рявкнул толстяк. - Рассказывай подробно.
   Мастер спокойно покосился на Шмулика. И как только такие неврастеники "вылезают в боссы"? Расслабляет их Израиль...
   - Рассказываю. - Довольно, словно мурлыча, сказал Мастер. - Как только моя "пукалка" хлопнула, так они словно с цепи сорвались, и давай друг в дружку палить!.. Я же тебе говорил, что простого взрывпакета будет достаточно...
   - Можно было и помощней "игрушку" сунуть, - недовольно пробурчал Шмулик, выводя машину со стоянки, - чтобы их там всех положить, к чертовой матери!..
   - Ну, нет... - Засмеялся Мастер. - Нам на себя лишнюю кровь вешать ни к чему. А потом, возникли бы всякие осложнения. Если бы мы кого-нибудь из "бухарских" зацепили взрывом, то и вообще бы от них все подозрения отвели. А так, никто даже и не понял толком, из-за чего стрельба началась...
   Через некоторое время, когда машина уже выехала на тель-авивскую набережную, Шиф, наконец, задал Мастеру главный вопрос.
   - Кого?
   - Додика грохнули. - Снова засмеялся Мастер. - Это точно. Еще кого-то ранили, по-моему. Я уже дальше это кино смотреть не стал - менты близко были...
  
  
  
  ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
  РАСПЛАТА
  
   Когда примерно через два часа после стычки у Адлера зазвонил телефон, Офер не стал отвечать. Все дела - завтра. Завтра они разберутся с остальными "бухарскими". Кто согласится на его условия - пусть работает. Кто попробует "вякать" - в море, рыб кормить.
   Офер полулежал в глубоком кожаном кресле в своем кабинете и курил дорогую сигару. Он был очень доволен - Джокер отомщен. Его - Офера - имя восстановлено. Рюмочка хорошего виски - это все, что позволил себе Адлер, чтобы отметить это событие. Рюмка виски и сигара. Теперь, только с этого момента, когда Джокер отомщен, он - Адлер, может считаться по праву "номером первым". Пришло его время.
   Телефон звонил еще несколько раз, и Офер, в конце концов, просто отключил его. И вскоре задремал. Проснулся он оттого, что кто-то из помощников осторожно коснулся его плеча. Офер открыл глаза.
   - Офер, - тревожно сказал помощник, - там к воротам подъехала какая-то тачка. Подъехала, а из нее никто не выходит, Они явно кого-то ждут...
   - Какая тачка? - Не понял Адлер.
   - Джип. - Сказал помощник. - Синий "Лендровер". Он подъехал и стоит с выключенными фарами. Что делать?
   - Синий "Лендровер"? - Переспросил Адлер, стряхивая с себя дрему. - Я знаю этих парней. Это не менты. Спустись к ним и скажи, чтобы поднимались сюда.
   Помощник уже направился к выходу, когда Адлер окликнул его: - Погоди! Сюда они вряд ли пойдут. Они же - чистюли. Я выйду к ним.
   - Мне пойти с тобой? - Спросил помощник. - Я разбужу парней?
   - Нет, останься, - ответил Адлер, спускаясь по лестнице, - тут нет никакой опасности...
   Офер вышел во двор, подошел к воротам и посмотрел на машину. При неярком свете луны внутри джипа можно было разглядеть две мощных мужских фигуры. Офер решительно направился к "Лендроверу", раскрыл дверцу и забрался на заднее сиденье.
   - Привет! - Сказал он.
   - Здорово, герой! - Иронично отозвался Дани. - Разобрался со всеми своими врагами?
   - Разобрался! - Резко ответил Адлер. - А что, это кому-то не нравится?
   - Нет, почему же, нравится... - Хмыкнул Макс. - Такой большой мальчик, а купился на такую дешевую подставу...
   - На какую подставу? - Обиженно спросил Адлер. - Что вы несете?
   - Разве мы что-то несем? - Дани повернулся к Максу. - По-моему, Макс, этот парень не только непроходимо глуп, но еще и невежлив...
   - Слушайте, друзья, - сдерживая гнев, сказал Офер, - я, конечно, благодарен вам за то, что вы меня тогда не сдали легавым, но мое терпение не беспредельно. Или говорите толком, что надо, или пошли вы оба к чертовой матери! И не попадайтесь мне больше на дороге!
   Бандит открыл дверцу джипа, всем своим видом показывая, что он уходит.
   - Успокойся. - Примирительно пробурчал Дани. - То, что я тебе расскажу, для тебя и в самом деле очень важно. Тебя серьезно "развели". Послали по ложному следу. Люди Додика не убивали Джокера. Им это было просто ни к чему. И пистолет Рыжему подсунули менты...
   - Врешь! - Тихо отозвался Адлер, хотя внутренне уже понимал, что все, что говорят эти ребята - правда. Ведь и сам он, обдумывая планы войны с "бухарцами", не раз пытался понять, зачем им нужно было убивать Джокера. - Докажите!..
   И тогда Дани начал рассказывать все, что он знал об этом деле.
   - Но почему вы со всем этим не пошли в полицию? - Спросил Офер через полчаса, когда Дани закончил свой рассказ. - Вы же сами почти менты, законники, вы же с легавыми рука об руку работаете...
   - Не пошли, потому что, извини за банальность, дружок, зло должно быть наказано. - Серьезно ответил Дани. - И потом, мы ведь не дети. Мы-то понимаем, где кончаются возможности полиции, и кому могут укоротить язык, если дело касается таких людей, как Моти Коэн...
   Адлер молча вылез из машины, осторожно прикрыл дверь и, не поворачиваясь, пошел к себе...
  ***
   Каждое день в шесть часов утра Ади Дрор - водитель, телохранитель и личный помощник мэра Бат-Яма Моти Коэна - выходил на пляж. Благо он жил неподалеку - окна его шикарного пентхауза выходили прямо на набережную. Ади делал небольшую пробежку, подтягивался несколько раз на турнике и окунался в море. Если волна была высокой и опасной, и вдоль моря торчали черные флажки, Ади тут же на пляже принимал холодный душ. Время от времени он бросал нежный взгляд на окна своей квартиры, так как знал, что там с маленьким Эли на руках стоит его любимая Эстер. Они любуются на своего "папочку".
   В это утро, через несколько часов после бандитской разборки в старом Яффо, волна на море была невысокой - почти полный штиль, и Ади позволил себе заплыть довольно далеко. Он был хорошим и осторожным пловцом, умел рассчитывать свои силы и предвидеть опасность.
   Когда в отдалении раздался шум мощного лодочного мотора, Ади повернулся на звук и поднял руку, чтобы с катера его увидели. Ведь в прибрежных водах Большого Тель-Авива нередки бывали случаи, когда катер или водный мотоцикл просто-напросто переезжал через неосторожного купальщика, не заметив его.
   Но парни на катере явно заметили одинокого утреннего пловца и сбавили ход. Потом они описали широкую дугу вокруг Ади, и когда корабль оказался между пловцом и берегом, приглушили мотор. На малых оборотах они стали приближаться к Дрору.
   Холодная игла беспокойства вдруг кольнула Ади в сердце, и он снова посмотрел на окна своей квартиры. Он не мог знать и, конечно, не мог увидеть, что именно в этот момент его любимая Эстер унесла маленького Эли в спальню. Ади снова взглянул на катер, который был уже в нескольких метрах от него, а потом перевел взгляд на берег, пытаясь прикинуть свои шансы на побег. Один из парней, перехватив его взгляд, негромко сказал:
   - Даже и не думай, парень...
   Действительно, глупо было бы сейчас пытаться уйти от них. Катер догонит его и просто-напросто раздавит, разрежет пополам и перемелет винтом. И все будет выглядеть, как несчастный случай. Катеров таких в районе Тель-Авива тысячи, шансов попасться у этих парней практически никаких - полная безнаказанность...
   - Залезай, - сказал один из парней и протянул Ади руку, - Офер хочет поговорить с тобой...
   - О чем? - Пытался тянуть время Ади, надеясь, что кто-нибудь из ранних пловцов появится неподалеку.
   - Он тебе сам скажет. - Угрюмо сказал бандит. - И не тяни резину. Я сейчас досчитаю до трех, и если ты не залезешь в лодку, пойдешь на дно. Раз...
   Ади взялся руками за борт, подтянулся и через секунду уже был на борту катера. Резко взревел мощный японский мотор, нос катера задрался высоко вверх и он, сделав неширокий полукруг, быстро пошел на север вдоль длинного тель-авивского пляжа.
   Когда Эстер, поменяв малышу подгузники, вернулась к окну, она стала искать глазами на воде кучерявую голову своего мужа. Но море было чисто и спокойно. Только у самого берега плескались туристы и пенсионеры. Эстер посмотрела ниже, ища Ади среди людей, гуляющих по песку пляжа, потом перевела взгляд на набережную. Ади нигде не было, он, наверное, уже успел зайти в подъезд, подумала Эстер. Значит, через пару минут раздастся звонок в дверь. Прошло минут пять, и Эстер осознала, что случилось какое-то несчастье. Еще через пять минут она заставила себя отойти от окна, подошла к телефону и набрала номер приемной мэра. Ади, ее любимый Ади - утонул...
  ***
   Когда катер ткнулся носом в песок на безлюдном пляже в районе Нетании, бандиты предложили Ади сойти с ними на берег. Там их уже ждал японский джип с объемистым багажником, в который Ади и затолкали. Потом они минут двадцать куда-то ехали, а затем остановились, и охранники ушли, оставив Дрора в машине. Так он и пролежал в багажнике до позднего вечера - в неудобной скрюченной позе и задыхаясь от жары.
   Когда стемнело, стало немного прохладней, с моря подул устойчивый сильный ветер. Можно было отдышаться. А потом Ади, который по-прежнему был в одних плавках, стал замерзать. Ближе к полуночи багажник открыли.
   - Вылезай. - Сказал один из бандитов. Ади выбрался из машины, с трудом разгибая затекшие руки и ноги. Он выпрямился и оглянулся. Так вот куда его привезли. Они находились возле знаменитой римской крепости в Кейсарии, на автостоянке. Слева по берегу находился старинный римский амфитеатр, а справа - откопанные археологами остатки древней столицы римских прокураторов в Иудее. Перед городом-музеем далеко в море выдавались волноломы, о которые разбивался знаменитый кейсарийский прибой. Кинооператоры очень любили его снимать. И действительно, посмотреть тут было на что - огромные волны с бешеной силой ударялись о волнолом, поднимая фонтаны брызг на десятки метров в высоту и закручиваясь в сумасшедшие водовороты. Особенно мощно волны вздымались именно в такую погоду, когда с моря дул сильный устойчивый ветер.
   Ади, дрожащего от холода, повели на волнолом. Там его уже ждали. Ади знал всех этих людей. Видел в Бат-Яме, сталкивался на улицах и в кафе. Не раз встречался он и с Офером Адлером, который стоял несколько в стороне и говорил с кем-то по телефону.
   Ади подвели к нему и сильно толкнули в спину. Ади покачнулся, но на ногах устоял. Тогда кто-то ударил его сзади под сгиб ноги, и Дрор невольно опустился на колени.
   Офер подошел к нему на расстояние протянутой руки и вытащил пистолет. Он взвел курок и приставил оружие ко лбу Дрора.
   - Рассказывай все по порядку. - Сказал Адлер. - И не надо мне врать. Я уже много всякого про твоего шефа знаю, а ты мне расскажешь еще кое-какие детали. Будешь хорошо рассказывать - останешься жив...
   ...Когда Ади замолчал, глава бандитов спрятал оружие в карман и, отвернувшись, пошел прочь. А двое из его охраны стали легонько подталкивать Дрора к краю волнолома. И Ади понял, какую смерть они ему уготовили. Попав в этот бурлящий водоворот у волноломов, выплыть практически невозможно. Первая же волна ударит пловца о камни и бетон и размажет его, как медузу. Единственная возможность спастись в таком случае - нырнуть ниже волны, отплыть как можно дальше от берега и, описав широкую дугу, выбраться на берег в другом месте, где-нибудь на пляже. А что, это выход, подумал Ади. Уже достаточно темно, и если он отплывет от берега на значительное расстояние, бандиты потеряют его из виду. Ади может продержаться на воде часа три. За это время он отплывет отсюда километра на два. Это был реальный шанс...
   Сильный удар камнем по затылку оглушил Дрора. Ему не дали упасть на волнолом, чтобы на камнях не осталось следов крови. Обмякшее тело подхватили и спихнули в воду. В тот же момент бешеный водоворот закрутил его, немножко оттащил в море, а потом, словно разогнавшись, с размаху ударил Ади о бетон. Но этого уже никто не видел, так как бандиты, не оборачиваясь, шли к своим машинам...
  
  
  ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
  ПОБЕГ
  
   Полина не спала. Известие о том, что Ильяс жив, не давало ей заснуть. Жаркий огонь мщения и ненависти, который волнами захлестывал ее мозг, остыл, но не стал слабее. Просто ненависть и жажда мщения стали какими-то более рациональными, спокойными. Полина знала, что она просто физически не может, не должна оставить этого подонка в живых. Она не сможет ходить по земле, если будет знать, что где-то живет и дышит эта мразь. Она доберется до него, нужно сначала только выбраться из тюрьмы. И с этим тянуть нельзя, ведь в любой момент ее могут депортировать. Отвезут под конвоем в аэропорт, посадят на самолет и уже никогда не впустят в Израиль. А этот гад будет снова продавать девчонок...
   Дверь камеры открылась, и на пороге появился охранник - рослый улыбчивый парень-эфиоп. Он не говорил ни на одном языке, кроме иврита, поэтому объяснялся с Полиной жестами и улыбкой.
   - Шалом! - Широко улыбнулся охранник и показал ей, что надо собирать вещи. На вопросительный взгляд Полины, он изобразил руками крылья самолета и издал какой-то звук, который в его представлении должен был издавать авиамотор.
   Полина медленно собрала свои нехитрые пожитки. Вскоре она в сопровождении двух полицейских в штатском вышла в тюремный двор и села в сине-белый "Фольксваген". Раскрылись большие железные ворота Абу-Кабира, и микроавтобус взял курс в сторону аэропорта Бен-Гурион.
   Время, надо сказать, для депортации полицейские выбрали самое неудачное. Два часа назад в аэропорту забастовали грузчики, и в залах скопилось огромное количество людей, которые не могли сдать или получить свой багаж. Учитывая огромное количество рейсов, прибывающих и улетающих из Бен-Гуриона чуть ли не каждые две минуты, такая двухчасовая задержка превращалась в катастрофу, и порт начинал походить на бурлящую реку. Продвигаясь в плотной толпе и чувствуя на своем локте крепкие пальцы одного из полицейских, Полина судорожно соображала. Шансов убежать у нее почти не было. Единственная надежда была на то, что, по мнению полицейских, она должна быть рада, что ее отправляют домой. Они даже не подумают, что она не хочет улетать. Эти полицейские кое-что знали о ее истории, поэтому относились к ней сочувственно. "Девчонка многое перенесла, в бордель попала не по своей воле, рада, наверное, сейчас, что домой едет наконец-то"...
   В тот момент, когда их троица проходил мимо туалета, Полина краем глаза увидела невысокую полную женщину, очевидно, религиозную, в старомодном парике, большой шляпе и теплом пальто. Женщина как раз заходила в туалет.
   - Я хочу в туалет, - сказала Полина по-английски, - я очень хочу пи-пи...
   - Нет проблем. - Полицейские переглянулись между собой. - Только не задерживайся там надолго, девочка, а то твой самолет улетит без тебя, и тебе снова придется ночевать в тюрьме...
   Они встали недалеко от дверей, а Полина вошла внутрь. Людей в туалете было немного, тихонько гудели вытяжные вентиляторы, пахло каким-то приятным освежителем воздуха. Религиозная женщина уже вышла из кабинки и теперь поправляла перед зеркалом свою шляпку. Полина улыбнулась ей.
   - Вы говорите по-английски? - Спросила она.
   - Да. - Ответила женщина.
   - Вы не могли бы мне помочь? - Сказала Полина, направляясь к одной из кабинок и как бы маня женщину за собой. Та, словно загипнотизированная, шагнула за незнакомой девушкой в пустую кабинку, но остановилась на пороге, видя, что в кабинке практически уже не осталось места. И в этот момент Полина, схватив женщину за ворот пальто, резко дернула ее на себя и захлопнула дверь.
   - Тихо!.. - Сказала она, беря несчастную перепуганную женщину двумя руками за воротник. - Тихо, я вас очень прошу!..
   Она видела, что женщина вот-вот закричит, и какая-то жаркая волна вдруг поднялась в Полине от самого низа живота.
   - Сволочь, - мелькнула мысль, - старая жирная сволочь! Она хочет помешать ей! Эта старая дрянь, богатая и довольная, не хочет ей помочь, готова закричать, позвать полицию! Ну, нет, никому не удастся помешать ей! Никому!
   Полина даже не сразу поняла, что она вот уже несколько раз стукнула бедную женщину затылком о кафельную стенку. Только когда толстушка как-то странно осела в ее руках и стала походить на мешок с картошкой, Полина остановилась. Она сняла с женщины парик, шляпу, пальто и усадила бесчувственное тело на унитаз. На выходе из туалета девушка бросила на себя взгляд в зеркало. Большие очки, которые она вытащила из сумочки жертвы, закрывали половину лица, почти до неузнаваемости изменив его. Еще Полина прихватила внушительный кошелек толстухи.
   Выйдя из туалета, она даже не взглянула в сторону ожидающих полицейских, которые не отводили глаз от двери. Но религиозная тетка в парике, шляпе и пальто не вызвала у них никакого подозрения. Полина вышла к стоянке такси и уже через минуту машина несла ее в сторону высоченных башен Тель-Авива.
  ***
   "Шевроле" Шмулика остановился перед высотным жилым домом. Здесь, на восьмом этаже располагался "крутой" бордель, один из тех, которые контролировала команда Шамалова.
   Две огромных квартиры, объединенных в одну, были обставлены с продуманной роскошью. Живые цветы в китайских вазах, стильные светильники и стерильная чистота предназначались только для богатых клиентов. Здесь работали самые красивые девочки. И получали они по сравнению с какими-нибудь дешевыми шлюхами с автовокзала в десять раз больше. Сюда заходили "белые воротнички" с биржи, высокооплачиваемые служащие различных контор по соседству. Они обычно посещали бордель в середине рабочего дня, и потом, удовлетворенные, возвращались к работе.
   Шиф и с ним еще четверо его бойцов поднялись на лифте. Вперед пустили самого тщедушного. Он позвонил в дверь, и охранник, осмотрев визитера в глазок, осторожно приоткрыл дверь.
   - Ты записан? - Спросил он, подозрительно оглядывая незнакомого гостя.
   - Записан, записан. - Ответил бандит, вынимая из-за спины пистолет и ставя ногу в образовавшуюся щель, чтобы не дать закрыть дверь. - Принимай гостей, долдон!
   Команда Шмулика ввалилась в квартиру.
   Через минуту двое охранников заведения и кассир, который выполнял здесь функции управляющего, были собраны в салоне, где в удобном кресле развалился Шмулик.
   - Ну что, братва, - ресторатор широко улыбнулся, - как жить думаете? "Папу" вашего грохнули, вы знаете. Буру грохнули. Кто ж вас теперь защитит, бедные вы мои. Придется мне теперь вас взять под крыло. Я вас, пацаны, в обиду не дам. Что? Не слышу радостных оваций!..
   Шмулик повернулся к кассиру: - Бумаги неси! Посмотрим вашу бухгалтерию...
   Увидев, что никто из работников борделя не двигается с места, подручный Шмулика разъярился: - Вы что, падлы, не слышали?!! Где журнал?!!
   Кассир неопределенно кивнул: - У нее...
   - У кого?!! - Шиф повернулся. - Что вы тут мне мозги парите?!! Я вас...
   Шмулик внезапно умолк, словно поперхнулся. Вид у него был такой, как будто он увидел привидение. На пороге салона стояла женщина.
   - Ты?!! - С трудом выговаривая слова, просипел Шмулик.
   - Не ожидал? - Усмехнулась Полина, поднимая никелированный револьвер. - А я знала, что ты придешь...
   - Ты разве не улетела?..
   - Ну что ты, - Полина говорила почти дружески, - как я могла!.. Здесь столько дел, которые еще нужно сделать... Скажи своим придуркам, чтобы положили пушки на пол...
   - Но-но! - Огрызнулся Шмулик. - Ты не борзей, подруга! Вспомни, с кем разговариваешь?!! Учти, теперь я тут хозяин!..
   Полина покачал головой: - Не думаю...
   Скрипнула дверь, и в салон вошел еще один человек. Внешне он был похож на адвоката. Аккуратная, хорошо выглаженная белая рубашка, черные брюки и черные же туфли - традиционный наряд израильских служителей Фемиды. Сходство дополнял узкий черный галстук. Единственным, что разрушало образ, был автомат "Узи", который вошедший направлял прямо в живот Шифу.
   - Слышь, ты, Шмуль, - негромко сказал "адвокат", - у этого места уже есть "крыша". Другой не надо.
   - Это ты, что ли, "крыша"? - Безнадежно огрызнулся Шмулик.
   - Я. - Ответил Рыжий. - И если ты еще раз сунешься по нашим точкам, я тебя убью. Ты меня знаешь.
   Шмулик сделал знак своим людям. Бойцы аккуратно положили пистолеты на пол. Полина подошла к толстяку и, приветливо улыбнувшись, со всего размаху ударила его ногой в промежность. Шиф охнул и присел на корточки. И тогда девушка наотмашь ударила его пистолетом по лицу.
   - Где он? - Негромко спросила Полина.
   Шиф оторвал руки от лица, посмотрел на кровь, потом поднял глаза и заглянул в черную дырочку ствола.
   - В больнице Тель ха-Шомер. - Сказал толстяк. - В 26 палате. Но там у него охрана...
  
  
  
  ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ
  ВЫБОРЫ
  
   За окнами Бат-Ямского муниципалитета сгущались вечерние сумерки. Большинство служащих уже разошлось по домам, и только в приемной еще сидел охранник - пожилой усатый "марокканец", очень похожий на Саддама Хусейна. Он уже привык, что его шеф задерживается допоздна. Обычно в такие часы к нему приходили те посетители, которых он не хотел принимать в дневное время. В общем-то, самые главные вопросы в жизни города решались именно в это время.
   Моти Коэн пил из маленького стеклянного стаканчика чай с мятой, который так умело заваривал его охранник. Он, как и положено, делал маленькие глотки, а потом откидывал голову на спинку мягкого глубокого кресла. Глаза его были полузакрыты, и могло показаться, что он дремлет. Но мэр не спал...
   Как же так все вышло наперекосяк, думал Моти. Ведь спланировано все было правильно. Удачно подобраны исполнители. Тюфяк, полунищий подрядчик Рахлин с легкостью клюнул на наживку в виде выгодного заказа муниципалитета. Чтобы вытащить мужа из финансовой ямы, его жена быстро согласилась обвинить Нахмани в домогательствах. Газеты начали раздувать шумиху. Можно было считать, что дело сделано. И вдруг все стало рассыпаться, как карточный домик. Жадность, жадность человеческая рушит все. Самые гениальные планы, самые блестящие замыслы расстраиваются из-за человеческой жадности. И глупости.
   Мэр вспомнил своего шофера. Бедняга Ади. Он совсем не понимал людей. Сотни раз Моти говорил ему, что человека нельзя оценивать только по тому, какое место он сегодня занимает в обществе. Человек не всегда сам виноват, что не смог пробиться наверх. Какой-нибудь дворник или охранник, может быть, сумел бы добиться значительно большего, если бы представился удобный случай. А Дрор считал всех, кто был ниже его по должности или беднее, недоумками.
   Он и Джокера недооценил. Думая отвести Илану роль простого исполнителя своей воли, Дрор сам решил свою судьбу. А ведь Ади и Илан когда-то вместе учились в школе, и Дрор считал, что он очень хорошо знает своего старого приятеля. Илан играл в такого "рубаху-парня", и Ади купился. Он рассказал однокашнику гораздо больше, чем тот должен был знать. Расхвастался, мальчишка. Не смог удержаться...
   Нет, одернул сам себя Моти Коэн, виноват, конечно же, не Ади. Виноват он сам, и только он. Он-то понимал, что Джокера нельзя держать за "шестерку". Моти сделал ошибку, когда одобрил план Дрора об участии Мизрахи в этом деле. Потом пришлось эту ошибку исправлять... А эта дурацкая история с "бухарскими"!.. Они вообще вмешались непредсказуемо. Моти уже тогда внутренне почувствовал, что вся затея выходит из-под контроля.
   Мэр вздрогнул от негромкой телефонной трели. Он приоткрыл глаза и прежде чем снять трубку, посмотрел на определитель номера.
   - Моти, - голос в телефонной трубке звучал виновато, - мы нашли его...
   - Где? - Спросил одними губами Коэн.
   - Пограничники увидели тело с вертолета, милях в трех от берега напротив Хайфы. Мне тут эксперты что-то морочили голову по поводу того, что у Ади было такое строение организма - костей там и так далее, что он физически не мог утонуть. Оказывается, есть определенный процент таких людей, которые не могут утонуть, даже если захотят... За эти дни его течением отнесло почти на сорок километров. Но вообще-то время смерти определить пока сложно. Прежде чем вынести в открытое море его сильно потрепало о волноломы. Такое впечатление, что Малыша Ади провернули через стиральную машинку...
   - Ясно. Ты их не арестуешь?
   - Но я же ничего не смогу доказать. - Виновато отозвался Сапир. - Никто ничего не видел. Никаких следов, никаких улик. Только то, что мы с тобой знаем об этом деле. Я же не буду выкладывать судье всю "комбину". Максимум, что я могу сейчас сделать - это взять Адлера под стражу на двадцать четыре часа. Но любой адвокат вытащит его через полчаса после телефонного звонка из следственного изолятора.
   Старший следователь помолчал, ожидая реакции мэра. Но Моти не сказал ничего.
   - Слушай... - Сапир смущенно засопел. - Тебе нужна охрана. Я пришлю пару парней?
   - Да нет, спасибо, я еще в состоянии сам о себе позаботиться...
   Моти положил телефонную трубку и снова отхлебнул чай из маленького стаканчика. Потом протянул руку к компьютеру и нажал на клавишу. На экране появилось изображение с телекамеры, установленной у входа в "предбанник" канцелярии. Замечательный, верный и тупой, как пробка, "Саддам" пялился через пуленепробиваемое стекло на пустой вестибюль мэрии и что-то неслышно напевал. Но вот он напрягся, словно кого-то увидел.
   Моти переключился на другую камеру. По широкому коридору муниципалитета к кабинету мэра приближался одинокий посетитель. Невысокий, худощавый, но крепкий, в вязаной кипе на голове, мужчина шел уверенно и спокойно.
   Вот он подошел вплотную к "пропускному пункту". "Саддам" открыл ему дверь и коротко бросил:
   - Моти ждет тебя, ты немного опоздал...
   Гость не удостоил охранника ответом, даже не покосился в его сторону. Уже через несколько секунд он переступил порог кабинета Моти Коэна.
   - Садись, Офер. - Сказал мэр. - Как дела?
   - Благодарение богу, - спокойно ответил Адлер, - дела в порядке. Как ты?
   - Слава Богу. - Отозвался Моти. - Хочешь чаю с мятой? Мой "Саддам" изумительно заваривает чай с мятой. Тут ведь вся хитрость - положить столько, сколько нужно - не больше и не меньше.
   - Да, - отозвался Офер, - у меня есть друзья бедуины, они большие мастера заваривать мяту. Правда, иногда они подмешивают в нее марихуану...
   Моти сам напил Оферу чай в маленький стеклянный стаканчик, суженный посередине и расширяющийся кверху. Адлер поблагодарил и, взяв чай, стал отпивать его маленькими глотками.
   - Я не хотел, чтобы так получилось... - Сказал Моти после небольшой паузы. - Но Илан, пусть земля ему будет пухом, стал требовать значительно больше денег, чем мы договаривались. Это было неправильно. Человек должен быть хозяином своего слова. Я велел Коби заплатить твоему другу и разорвать контракт. Я не знаю, почему мой Ади решил сделать по-другому...
   - Ты не должен был убивать Джокера. - Отозвался Офер. - Нужно было разговаривать...
   - Я же объясняю тебе, что я велел Жирному Коби заплатить, как договаривались. Но Коби пожаловался Ади Дрору, и тот решил сам разобраться с Джокером... - Мэр снова плеснул из маленького чайничка себе и собеседнику. - Ади считал, что Джокер его подставил. Ведь это он рекомендовал нам включить Илана в операцию...
   - Ади сказал мне, что это ты сам отдал приказ убрать Илана... - Офер посмотрел на мэра. - Для тебя ведь дело было не в деньгах, как я понимаю, а в том, что кто-то покусился на твою власть, осмелился "наехать" на тебя, да?
   - Я очень любил Маленького Ади. - Покачал головой Моти. - Он был мне почти как сын. И я прощаю ему то, что он сказал неправду - ведь он хотел выторговать себе жизнь...
   Офер посмотрел на часы: - Извини, мне еще сегодня нужно попасть на свадьбу к приятелю. Допустим, что ты не отдавал приказ. Это уже ничего не меняет.
   - Ну, хорошо... - Устало согласился Моти. - Миллион. Миллион шекелей тебе и миллион - детям Илана. Это нормальные деньги...
   - Миллион для детей Джокера, это хорошо. - Кивнул Офер Адлер. - И два миллиона мне. Завтра. А после выборов, если мы их с тобой, конечно, выиграем, место генерального директора Мэрии для моего дяди - ты знаешь его.
   Офер встал и пошел к дверям, но прежде, чем выйти, повернулся: - И имена. Мне нужны те, кто стрелял в Джокера.
   - Зачем? - Удивился Мэр. - Они-то тут при чем? Простые исполнители. Они не знали даже имени того, в кого стреляли...
   - Мне нужен кто-то... - Пожал плечами Адлер. - Кто-то, кого я своим парням "на съедение" отдам...
   - Ладно. Я что-нибудь придумаю... - Кивнул Моти Коэн и прикрыл глаза.
  
  
  ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
  ВЫБОРЫ
  (Продолжение)
  
   Дани и Макс вот уже пятый час жестоко, сознательно и целенаправленно напивались. Они сидели в маленьком "русском" ресторанчике на набережной. Оркестрик орал, как сумасшедший, по соседству "гудела" большая русская компания и оттуда постоянно бросались красноречивые взгляды в сторону практически обнаженной груди прекрасной Дальи. И только могучие плечи детективов останавливали разгулявшихся "русских" от попыток "снять" эту роскошную блондинку.
   - Я идиот! - Орал Дани, стараясь перекричать всех, включая оркестр, - Я - идиот! И ты тоже идиот, Макс. Но тебе простительно. Ты - иммигрант! Ты ничего тут не понимаешь! Вы все, русские, ничего в наших делах не понимаете. Но я-то, я! Я должен был понимать, что выйдет из всей этой затеи с Офером! Справедливость, честность... Я - болван! Поэтому я никогда не стану мэром!..
   - А я стану! - Кричал в ответ Макс Камински. - Вот увидишь, я стану мэром! Я хочу стать политиком и зарабатывать кучу денег. Ты мне мало платишь, босс! Я хочу больше!.. Наливай!
   - Я вообще не буду тебе платить! - Шеф детективного агентства "Сод" что есть силы стукнул кулаком по столу. - Потому что вся наша работа - дерьмо! А Моти Коэн сговорился с Адлером, просто купил его и все. А мы будем пить!..
   - Мальчики, - в который раз попыталась их урезонить Далья, - давайте поедем домой. Я уже три раза такси вызывала!..
   - Нет, - закричал Макс, - мы сейчас поедем в Хайфу! У меня там есть один друг, он держит классный кабак. У него там такие бляди!..
   - Едем! - Поддержал его Дани. - Едем к блядям!
   Далья, которая наливала себе в бокал содовую из большого графина со льдом, опрокинула графин на голову своего босса.
   - Ты что? - Удивился Дани. - Холодно же...
   А Макс, увидев, что в графине остался еще лед и немного воды, сам опрокинул остатки себе на голову.
   - Макс, - сказал Дани, - если мы поедем к блядям, она обидится. Наливай...
   Они выпили еще по одной.
   - Но ты еще не знаешь главного!.. - Вдруг засмеялся Дани. - Ты же не читаешь газет на иврите...
   - Ну и что, - отмахнулся Макс, - я и русских газет не читаю. Но если ты вот про это - то я читал...
   Макс, вытерев руки об салфетку, полез в задний карман брюк и вытащил оттуда сложенную вчетверо газетную страницу.
   - А что это? Я опять ничего не знаю!.. - Обиделась Далья. - Дайте и мне посмотреть...
   Макс бросил листок через стол, Далья расправила страницу и стала искать там то, что так задело ее "мужиков". Искать пришлось недолго. Полстраницы занимала фотография, на которой улыбающиеся Моти Коэн и Ури Нахмани пожимали друг другу руки. Комментарий гласил, что эти два политика решили объединить свои усилия на муниципальных выборах в Бат-Яме и создать единый список. Основные условия сотрудничества уже согласованы. Осталось оговорить только детали...
   По странному совпадению, на той же странице, в разделе криминальной хроники было напечатано сообщение о том, что в больнице Тель ха-Шомер странным образом скончался некий Ильяс Н.
   В заметке сообщалось, что умерший имел двойной гражданство - российское и израильское, и в последнее время находился под пристальным внимание полиции. Он умер от передозировки лекарства, но руководство клиники категорически настаивает на том, что никто из персонала "Ихилов" не делал этому больному смертельную инъекцию. Корреспондент криминальной хроники как-то туманно намекал на "русскую мафию", которая подослала фальшивую медсестру, сделавшую роковой укол...
  ***
   А утром следующего дня в аэропорту Бен-Гурион приземлился "рейс" из Лос-Анджелеса, и из него выгрузился довольный, отдохнувший и еще более располневший Коби Парид со всей своей многочисленной семьей. Он знал, что опасность миновала, буря улеглась и Моти больше не сердится на него, А, кроме того, скоро выборы, и Моти нужны будут деньги. Много денег. А Коби - не жалко. Ведь все, что он даст, потом вернется к нему вдвое... Жизнь продолжалась.
  
  
   Все события и персонажи этой книги выдуманы. Любые совпадения случайны.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"