Этот посёлок, когда-то город-крепость, известен с XI века -- он древнее Москвы! Есть предположение, что его назвали в честь некого князя Радонега -- было у славян такое имя. Но так ли важен вопрос, откуда произошло название, если оно созвучно слову "радость" - и со времён преподобного Сергия, видно уж, навсегда избрано Богом пробуждать её в душе.
Место это сыграло такую роль в истории Церкви, что его имя звучит сейчас на каждом шагу. Есть радио "Радонеж", многочисленные паломнические службы, благотворительные и просветительские организации. Это светлое слово -- как благословение на всякое доброе дело.
История Радонежа в "досергиевскую" эпоху малоизвестна. В начале XIV века он стал владением серпуховских удельных князей, которые возвели могучие земляные валы в излучине речки Пажи. До сих пор напротив села, через небольшое поле, стоит (именно стоит, как крепость!) самое необычное кладбище, какое только можно себе представить. Оно окружено мощными валами и представляет собой древний земляной кремль Городца Радонежского.
Хорошо сохранившиеся земляные валы в древних городах -- дело совершенно обычное... но чтобы в селе, да ещё и на кладбище! Такое может быть, только если село когда-то было городом. "Градом зело крепким" -- из тех, что не всякому противнику по зубам.
Вероятно, если б не появился Троице-Сергиев монастырь, Радонеж, стоявший на важнейшем тракте Москва -- Ярославль, развился бы в крупный по тем временам город, сопоставимый с соседним Переславлем-Залесским. Но новый духовный центр Руси притянул к себе, за 10 вёрст, и дорогу, и население: со временем городом стал Сергиев Посад вокруг лавры, а оставшийся чуть в стороне Радонеж умалился до села. Так бывает -- великий святой, сам того не желая, меняет даже географию!
В 1616 г. Радонеж, ставший к тому времени государевым селом, был подарен Михаилом Фёдоровичем Троице-Сергиеву монастырю. Так бывший город, "в веси" которого находился монастырь, сам стал его владением.
Неисповедимы пути Господни. Есть города, которые превращаются в сёла, и сёла, которые превращаются в большие города. Есть сёла, более знаменитые, чем некоторые мегаполисы. Есть знаковые места всей русской истории и культуры, которые, ввиду их крохотных размеров, невозможно нанести на карту страны: они проявляются только на подробных картах районов, в лучшем случае -- областей. Радонеж -- один из ярчайших примеров того, как масштабы духовные несопоставимы с земными.
В советское время здешнее село называлось Городок. В 1989 г. ему было возвращено историческое название.
Как это обычно для Подмосковья, железнодорожная станция Радонеж и посёлок Радонеж находятся в нескольких километрах друг от друга (это относится и к Абрамцево, и к некоторым другим знаменитым сёлам). Так что, если путешествуете самостоятельно, не перепутайте два пункта с одинаковым названием -- в настоящий сергиевский Радонеж вы на поезде не попадёте. Разве что будете ловить на станции попутные машины. Удобнее всего добираться из Хотьково.
Сам посёлок невелик и состоит из одной улицы. В западном её конце (или скорее, начале), на берегу крохотной речки Пажи, паломников встречает Преображенская церковь 1840 г. - единственный здешний храм. К счастью, действующий(1). По преданию, он стоит на месте дома, где жила семья будущего Игумена Земли Русской -- уникальная семья, в которой почти все прославлены в лике святых. И преподобные Кирилл и Мария, родители Варфоломея-Сергия (их мощи -- в Хотьковом монастыре), и его гордый, своевольный, но под конец жизни смирившийся старший брат преп. Стефан. И сын Стефана, любимый племянник Сергия, свт. Феодор Ростовский -- в 12 лет постриженный дядей в монахи.
Многие, с кем я потом делился впечатлениями, отмечали, что этот скромный посёлок, эта малая церквушка на фоне полевых и лесных далей, как-будто даже больше "соответствуют" духу ходившего в заплатах Сергия Радонежского, чем великолепие лаврских шедевров. Слов нет, Лавра прекрасна, как небо на земле, но иногда хочется на пару часов покинуть её ради этого сельского уголка... до сих пор ещё сохранившего черты того, каким видел его преподобный Сергий.
Мне посчастливилось побывать в Радонеже как раз в ту пору осени, которую изобразил Нестеров. В самом конце сентября, в тёплую и тихую погоду.
Будто и от самого слова "Радонеж" веет чем-то золотистым, как от светлой сентябрьской рощи.
Да, многие уверены, что именно здесь Нестеров писал "Видение отроку Варфоломею". Хотя само чудесное видение было под Ростовом, а Нестерова, по его воспоминаниям, вдохновил пейзаж в Абрамцево: "Как-то с террасы абрамцевского дома моим глазам представилась такая русская, русская красота... Там где-то розоватые осенние дали, поднимается дымок, ближе -- капустные малахитовые огороды, справа -- золотистая роща. Кое-что изменить, кое-что добавить, и фон для моего Варфоломея такой, что лучше не выдумать". Впрочем, от Абрамцево до Радонежа -- всего каких-нибудь 6 километров. Так что можно смело сказать, что картина написана в окрестностях Радонежа.
Пейзаж, действительно, очень похож на тот, что отражён в "Видении отроку Варфоломею". Такое ощущение, будто находясь здесь, и ты сам -- участник чего-то священного. Главным даром Нестерова было умение отразить в видимом пейзаже то, что проявилось из мир невидимого.
К сожалению, мы так плохо знаем жития своих святых, что для многих Сергий Радонежский, действительно, "родился в Радонеже". Ошибка, конечно, простительная, потому что не в земной географии тут дело. В конце концов, и Христос родился в Вифлееме, но жил в Назарете. И потому все современники звали Его "Иисусом из Назарета". Примерно в таком же смысле можно сказать, что преподобный Сергий "из Радонежа".
И всё-таки стоит уточнить, что будущий св. Сергий -- тогда ещё Варфоломей, -- жил в Радонеже с 16 до 23 лет (около 1330 -- 1337 гг.): то есть от переселения из Ростова до ухода в монашество. Поскольку основанный им Троице-Сергиев монастырь находился, как сказали бы сейчас, "на административной территории Радонежского района", то и в церковные святцы он навеки вошёл как Сергий Радонежский. Родился же будущий преподобный в Варницкой слободе под Ростовом, где сейчас действует Троице-Варницкий монастырь.
Отчего же семья Варфоломея вдруг, бросив всё, переселилась из-под Ростова в Радонеж? От того, что московские наместники грабили и лютовали в недавно присоединённом Ростовском княжестве. "Они возложили великую тягость на всех, живущих в городе. Немалое число ростовцев отдавали имение по нужде, сами же взамен получали только оскорбления и уходили с праздными руками и в последней нищете; нельзя высказать всё, что они терпели. Столь велико было дерзновение воевод московских, что даже и самого начальника градского, старейшего боярина ростовского Аверкия, поставленного от прежних князей, стремглав [т. е. вниз головой] повесили и так оставили на поругание..." А в Радонежской веси, где правил сын Великого князя Андрей Серпуховской, "дана была льгота и ослаба людям" -- туда и потянулись многие из ростовских изгнанников.
Упуская такие "мелочи", легко сделать поверхностный вывод о "благочестивых временах Сергия Радонежского". Какие это были времена и нравы в действительности, великолепно передал Тарковский в фильме "Андрей Рублёв".
Нет, это не времена "благочестивые", это личности -- исключительные. Как исключительны в ХХ веке Силуан Афонский или Серафим Вырицкий.
Святые -- звёзды на тёмном небе. Созерцая их свет, нам ни в коем случае не стоит идеализировать их эпоху, их "фон", иначе мы так ничего и не поймём. Православие -- это не наивное восхищение "светлым прошлым". Вера в спасение невозможна без признания всеобщего грехопадения -- иначе от чего нас было бы спасать? У нас, слава Богу, нет догмата: "Русь непорочна -- она одна свободна от первородного греха". Или: "В отдельные, сугубо благочестивые времена, догмат о грехопадении недействителен".
Святые -- это люди, которые всегда спасались не благодаря, а вопреки. Вопреки своей бесчеловечной эпохе. Вопреки всем условностям. Проще всего сказать: вопреки времени -- благодаря вечности. Христос и вчера, и сегодня -- один и тот же.
Если преп. Сергий жил в Радонеже только несколько лет, то другой святой, Гурий Казанский, здесь именно родился! Да, первый архиепископ Казанской епархии (1555 -- 1563 гг.), первый просветитель Поволжья... вот он-то по-настоящему Радонежский. Всё очень символично. Как будто от одного святого благодать век с лишним спустя непостижимо передалась другому(2).
Тут поистине совершенно особое место в истории и Церкви, и страны. Пересечение многих судеб.
Напротив входа в храм стоит крест, перенесённый сюда с могилы блаженной Матроны Московской. В 1952 г. св. Матрона была погребена на Даниловском кладбище в Москве, а в 1998 г., захоронение её открыли и мощи торжественно перенесли в Покровский монастырь. Могильный крест же вскоре был перевезён в Радонеж. Почему именно сюда -- не знаю. Святыня, связанная с великой подвижницей ХХ века, оказалась в "вотчине" преподобного Сергия, Игумена Земли Русской. Вероятно, есть какая-то духовная связь, внешне не очевидная для нас: очередная тайна промысла Божьего.
Что ещё особо запоминается в Радонеже? Наверное, святой источник. Вот деревянная лесенка от храма круто сбегает в живописный овражек, в заросли тальника вдоль Пажи. Сама Пажа -- скорее, ручеёк в полтора-два метра шириной, чем река. И вот на мосту через этот ручей, как бы оседлав его, стоит деревянная часовенка-купальня. У входа в неё -- образ Сергия Радонежского в рост. Сама купальня -- большое отверстие в полу часовни: люди окунаются прямо в быстрые струи. А ведь действительно, река, веками протекающая через святую местность -- наверное, сама становится святой? Разве может быть иначе!
Много интересных мыслей приходит в голову в таких особых, вечных, ни на что не похожих местах. В наше время написано множество книг, брошюрок и статей об исторической, государственной роли Сергия Радонежского. Можно подумать, будто этим его "роль" и исчерпывается! Как сказал в похожем случае Честертон: "Можно писать историю святого, обходя Бога. Это всё равно, что писать о Нансене, ни словом не упоминая Северный полюс".
Главное значение преп. Сергия в том, что он -- "молитвенный столп от земли до Неба". "Взыщите прежде Царствия Божия, и всё остальное приложится вам". Таким образом, в точности по словам Христа, "приложились" Сергию Радонежскому и его деятельность миротворца, и окормление тысяч душ, и основание вместе с учениками десятков монастырей... -- и в целом тот величайший духовный подъём в истории Руси, который он своим примером и молитвой пробудил. Он стал человеком-эпохой -- но сам жил вовсе не для того мира, где есть время.
Мы живём по другому принципу: земной человек и о небесном рассуждает по-земному. Оценивает всё с прикладной точки зрения. Как известно, Сергий Радонежский способствовал объединению русских земель и благословил Дмитрия Донского на Куликовскую битву. О последнем факте слышали даже чрезвычайно далёкие от Церкви люди. Соответственно, в светской литературе можно встретить такие чеканные формулировки: "Сергий Радонежский -- церковный и политический деятель, вдохновитель Куликовской битвы". В общественном сознании это тоже вполне закрепилось.
Правда, если бы люди воспринимали факты, а не то, что им хочется, они увидели бы из подробного жития (кстати, многие ли его читали?), что Сергий Радонежский отговаривал Дмитрия Донского от войны с Мамаем. То, что он "вдохновительКуликовской битвы" -- такой же штамп, как то, что он "родился в Радонеже". И то, и другое опровергается просто внимательным чтением текста -- без игры в "испорченный телефон". Читайте лучше само житие, а не пересказывающие его политические агитки.
"Между тем Преподобный распорядился приготовить освященную воду и по окончании трапезы окропил ею великого князя и всех бывших с ним князей, воевод и христолюбивых воинов. Беседуя с великим князем, святой старец советовал ему почтить дарами и честью злочестивого Мамая. "Тебе, господине княже, - говорил он, - следует заботиться и крепко стоять за своих подданных, и душу свою за них положить, и кровь свою пролить, по образу Самого Христа, Который Кровь Свою за нас пролил. Но прежде, господине, пойди к ним с правдой и покорностью, как следует твоему положению покоряться ордынскому царю. Ведь и Василий Великий утолил дарами нечестивого царя Иулиана, и Господь призрел на смирение Василия и низложил нечестивого Иулиана. И Писание учит нас, что если такие враги хотят от нас чести и славы, дадим им; если хотят злата и серебра, дадим и это; но за имя Христово, за веру Православную нам подобает душу свою положить и кровь свою пролить. И ты, господине, отдай им честь и злато, и сребро, и Бог не попустит им одолеть нас: Он вознесет тебя, видя твое смирение, и низложит их непреклонную гордыню".
- Все это я уже сделал, - отвечал ему великий князь, - но враг мой возносится еще более.
- Если так, - сказал угодник Божий, - то его ожидает конечная гибель, а тебя, великий княже, помощь, милость и слава от Господа. Уповаем на Господа и на Пречистую Богородицу, что они не оставят тебя.
И, осеняя преклонившегося пред ним великого князя святым крестом, Богоносный Сергий воодушевленно произнес: "Иди, господине, небоязненно! Господь поможет тебе на безбожных врагов!" А затем, понизив голос, сказал тихо одному великому князю: "Победиши враги твоя".
С сердечным умилением внимал великий князь пророческому слову святого игумена: он прослезился от душевного волнения и стал просить себе у Преподобного особого дара в благословение своему воинству и как бы в залог обещанной ему милости Божией".
Тут уж настолько всё исчерпывающе сказано, что комментарии почти излишни.
Совет отдать врагу "честь и славу, злато и серебро", чтоб избежать напрасных жертв -- это же просто нечто непростительное в глазах наших ура-патриотов! Только вот исходил он не от пресловутой "пятой колонны", а от величайшего из великих русских святых. Ну, а то, что в конце концов всё-таки благословил великого князя -- тут уж на память приходят слова более близкого к нам по времени святого (но очень сходного по духу!) Амвросия Оптинского, универсальный совет духовным чадам: вы слушайте и исполняйте то, что я сначала вам сказал -- это от Бога.
Дальнейшие события показали, что Куликовская битва, несмотря на всю заслуженную славу и легендарность, была крайне преждевременной -- она стала "фальстартом" освобождения Руси от ига. По своим реальным последствиям, как это ни прискорбно, она не только не приблизила, а может быть, даже существенно отдалила это освобождение. Оно совершилось лишь 100 лет спустя. И стало вовсе не результатом военной победы Руси, а результатом полного распада Орды из-за внутренней грызни за власть. Такая грызня на момент Куликовской битвы как раз шла между Мамаем и Тохтамышем.
В интересах Руси было, чтоб она тянулась как можно дольше, к взаимному истощению противников. И чтобы самой Руси ни в коем случае напрямую в неё не вмешиваться. Если бы удалось заранее откупиться от Мамая, не доводя дело до его похода (а в августе 1380 г., когда состоялся разговор с преподобным Сергием, было, действительно, уже слишком поздно!), Москва и союзные ей княжества заняли бы самую удобную позицию. Наблюдали бы со стороны, как буквально на глазах трещит и распадается Золотая Орда.
К сожалению, в реальности всё произошло иначе: самая удобная позиция неожиданно досталась Тохтамышу. Именно он -- единственный, кто по-настоящему воспользовался плодами Куликовской битвы. Русские за него разгромили его злейшего врага Мамая. И сами оказались предельно истощены гигантскими потерями. Тохтамыш легко добил Мамая, объединил Орду, а уже в 1382 г. сжёг Москву, "смирил" Русь и заставил её вновь платить дань.
И всё-таки именно Куликовская битва -- самая великая, самая знаковая, самая показательная. Она нам показывает, каковы мы. В ней, как в капле воды -- наши вековые стереотипы. Бедная наша страна -- слишком часто выбиравшая скоротечный внешний успех и соответственно, блистательную славу того или иного вождя, а не терпение и медленный путь. К сожалению, до сих пор мы, сами того не зная, живём противоположно заветам преподобного Сергия. И на каждом историческом развилке, увы, как-то "безошибочно" выбираем очередное пиррово Куликово поле. Почти всегда -- самое быстрое и самое трагическое решение. Любим рубить сплеча.
К счастью, Бог потом всегда исправлял подобные ошибки -- с течением о-очень долгого времени, -- иначе Россия бы просто не выжила. Но даже и веря в эту помощь, стоит ли искушать Его и каждый раз упорно наступать на одни и те же грабли.
Скольких войн и бедствий России удалось бы избежать, если б мы умели во всех случаях соблюдать две вещи: осторожность и смирение.
Сергий Радонежский -- воплощение мирного, а не воинственного духа Руси. Как будто вовсе ничего "не смысля" в политике, он оказался прав абсолютно во всём, потому что его устами говорил Сам Бог. "Кто такие святые? -- Они ничего не говорят от себя", -- с изумительной точностью определил преп. Силуан Афонский.
Только надо бы ещё уметь их слышать!
(1). После революции в храме было зернохранилище, с 70-х годов -- музей "Древний Радонеж". Возвращён Церкви в 1991 г.
(2). Да, такие совпадения бывают. Если это совпадение! Детство и юность преп. Феодосия Печерского (XI век) прошли в Курске. А несколько веков спустя там же родился Прохор Мошнин -- будущий преп. Серафим Саровский... Так пересеклась судьба величайшего святого Киевской Руси -- и величайшего святого Нового времени.
Карачарово
Как из славного из города из Мурома
Из того ли из села из Карачарова...
Начало былины
Когда переезжаешь Оку по муромскому железнодорожному мосту, внимание обычно полностью занимает роскошный многокупольный городской пейзаж вниз по течению. Ночью прибрежные церкви подсвечены прожекторами, а если доведётся ехать утром, то лес крестов сверкает, как золотисто-розовый фейерверк.
Всё же, если отвлечься и посмотреть в противоположные окна, можно разглядеть на прибрежных холмах древнейшее Карачарово -- легендарную родину Ильи Муромца. От моста до посёлка -- километра три... но однажды, когда я ехал в поезде, произошло не то оптическое, не то психологическое чудо. До сих пор не понимаю, как это получилось... Я вдруг увидел Троицкую церковь Карачарово невероятно близкой и огромной: кажется, она стояла совсем рядом! Исключительно высокая колокольня в закате мерцала макушкой, как свеча. Такое ощущение, будто невидимая лупа приблизила легендарное место.
Да, малое по размерам Карачарово, действительно, велико по своему значению.
Не так уж много найдётся на карте мест, связанных с историей ещё домонгольской эпохи. С ключевыми именами и вехами нашего самого начального -- даже почти предначального! - самосознания. Былинные богатыри -- первые, кого запомнил народ... как только у него появилась сама историческая память. Как с легендарного Роланда начиналась французское национальное самосознание, с короля Артура и рыцарей его Круглого стола -- английское... так с князя Владимира и его богатырей-дружинников Ильи Муромца, Добрыни Никитича и Алёши Поповича -- русское. Пусть реальный Илья жил чуть попозже св. Владимира, в XI веке (а Алёша Попович и вовсе в начале XIII-го), народная память их всё равно соединила. И если Киев был столицей, а "самый главный богатырь" приехал в него из невероятно далёкого Мурома -- это лучший показатель, что единая страна к тому времени уже сложилась.
Значит, Карачарово -- одно из ключевых мест нашей исторической памяти. Пусть даже в этой памяти, как у всякого народа, мифы неразрывно перемешаны с реальностью.
Но название былинного села, как это ни покажется кому-то странным, имеет очевидные татарские корни. "Карачар" - пост, дозор. Это логично и по смыслу (холмы тут настолько "крепостные" по облику, что на вершину так и просится сторожевой пост), и по географии. Ока издревле -- порубежная река славянских, финно-угорских и тюркских народов. Волжская Булгария, а позже Орда и Казанское ханство веками находились под боком.
В письменных источниках Карачарово упоминается значительно позже, чем в устных народных. Нигде не указывается, когда оно было основано. По крайней мере, в XVII веке это уже большое помещичье село. Им последовательно владели Черкасские, Шереметевы, Разумовские, Уваровы. Из последних особенно известен министр народного просвещения Сергей Семёнович Уваров (сформулировавший при Николае I идеологию "Православия, Самодержавия, Народности") и его сын археолог Алексей Сергеевич, один из основателей Московского археологического общества и Исторического музея в Москве. Кстати, именно в здешнем имении "Красная гора" он открыл стоянку людей каменного века, вошедшую в историю как Карачаровская (вот парадокс: и на раскопки никуда не надо ехать -- они у тебя дома!). Древность здесь буквально под ногами.
Накануне революции в Карачарово, центре крупной волости, числилось 2134 жителя (на 1897 г.). Это село было сравнимо с некоторыми городами: например, равнялось по населению тогдашнему Свияжску и немного превосходило Царёвококшайск (нынешнюю Йошкар-Олу). Сейчас древнее село слилось с разросшимся Муромом и стало его южным пригородом. Но сохранило при этом поселковый вид. Из центра города туда регулярно ходят рейсовые автобусы N 10а, 17 и 19.
Я побывал в Карачарово во второй свой приезд в Муром, в 2010 году.
Стоял ноябрь, и самым ярким, что только может быть на Земле, казались рябины -- как знак неведомого наступающего праздника. Символ каких-то больших и светлых жизненных перемен. Салют чему-то грядущему... Я до сих пор вспоминаю их с непонятным удивлением. Ассоциативно они кажутся такими огромными, что в памяти занимают полпейзажа. Словно Карачарово -- это такая живая икона, и её украсили по краям гроздьями рябин.
Как потом оказалось, настоящая зима установилась через двое суток. Я успел побывать в "богатырском краю" в последние дни до снега. В чудесную погоду -- конечно, по меркам ноября. В прохладный, прозрачный, солнечный денёк.
Архитектурных древностей эпохи самого Ильи Муромца здесь, конечно, не сохранилось (во всей России от XI века уцелел лишь один-единственный Софийский собор в Новгороде). В Карачарово сейчас стоят два храма куда более поздней эпохи. Первым, у самой остановки автобуса, встречает приезжих совсем маленький, одноглавый кладбищенский - свв. Гурия, Самона и Авива. В 1845 г. его возвёл на свои средства мещанин Гурий Синцов в честь своего небесного покровителя. Храм -- обетный: в благодарность за спасение всего семейства от эпидемии холеры. Символично, что рядом с городом, где почивают мощи Петра и Февронии, появился храм в честь других небесных покровителей семьи.
Мученики Гурий и Самон были родными братьями и пострадали за Христа в Эдессе в конце III века, во время диоклетиановых гонений. 16 лет спустя в том же городе после долгих мук был казнён на костре диакон Авив (хотя тело его чудесным образом сохранилось в огне). Вскоре гонения закончились. В Эдессе возвели храм в честь трёх мучеников и мощи их положили вместе, в одной раке. Память их -- 15/28 ноября.
Покровителями семьи и заступниками замужних женщин от произвола они считаются после самого известного посмертного чуда. Один гот обманом женился на жительнице Эдессы Евфимии, хотя уже был женат. Привезя доверчивую женщину к себе на родину, он фактически првератил её в рабыню. По горячим молитвам Гурию, Самону и Авиву, Евфимия однажды ночью была чудесно перенесена в родной город -- и проснулась уже у раки святых во время утрени.
В России было немало храмов, посвящённых этим святым мученикам -- либо приделов при больших церквях (например, при церкви Ильи Пророка в Ярославле). Но большинство из них не сохранились до наших дней. Сейчас такое посвящение церквей, наоборот -- очень редкое. В местной краеведческой литературе даже утверждается, что карачаровский храм "единственный в России" в честь Гурия, Самона и Авива -- но, насколько я знаю, это не так: точнее сказать, один из немногих.
Разорённая в советское время, Гурьевская церковь была отреставрирована и освящена 1 января 1993 г. - в день памяти преп. Илии Муромца.
Я зашёл, поставил свечи.
Иконостас тут маленький, двухъярусный -- современный, но в древнем стиле. Слева от Царских врат -- Державная икона Божьей Матери: особая хранительница России с 1917 года. По другую сторону от Спасителя -- конечно, храмовый образ свв. Гурия, Самона и Авива. В киотах перед иконостасами справа -- Муромская икона Божьей Матери (современный список с образа из Благовещенского монастыря), слева -- икона преп. Илии Муромца с частицей его мощей. Обе почитаются чудотворными.
Особенно интересно, что образ Илии Муромца заказали люди, которые, по семейным преданиям, считаются его потомками. Удивительно, но... всё может быть! Недавно я прочитал воспоминания вдовы знаменитого православного писателя, богослова ХХ века о. Александра Шмемана -- Иулиании Осоргиной, - из которых следует, что она достоверно, по дворянской родословной, является не только полной тёзкой, но и родственницей по материнской линии св. Иулиании Лазаревской, жившей под Муромом в XVI веке. Да уж, благословенны муромские края: к истории прикасаешься прямо "здесь и сейчас"! Д. С. Лихачёв отмечал, что русские былины вообще не знают вымышленных имён. У всех героев были реальные исторические прототипы. Тем более, это относится к преп. Илие Муромцу -- у которого даже мощи в Киево-Печерской лавре сохранились в уникальном нетлении. Знаменитый воин княжеской дружины ушёл в монахи и в схиме окончил свои дни. Муромские краеведы считают, что даже фамилия его достоверно известна -- Гущин.
Необычное ощущение, когда ходишь по былинной земле. Вроде, полно современных дач, но все они кажутся какой-то необходимой условностью, почти декорацией. Карачарово! Дома молодые -- да земля древняя. Земля помнит...
Обычно думается, что святое или историческое место зрительно должно как-то сразу отличаться от всего остального мира. Святое -- оно и есть святое, а будничное -- это будничное. А вот и ничего подобного! Родина Ильи Муромца, оказывается, внешне ничем не отличается от родины какого-нибудь дяди Васи, от моей или твоей. Древняя и особенная она -- только в нашей памяти.
Отчего тут всё так красиво и таинственно? От этой памяти?..
Сюда бы художника, равного по таланту Нестерову!
Чем-то место неуловимо похоже на Радонеж! Тихий посёлок, а вокруг всё холмы, овраги... и церковка, куда более поздняя, чем сами эти края... святой источник под обрывом -- и там, и здесь. Простота былинного -- или житийного, -- пейзажа. Преподобный Сергий, преподобный Илия... оба упокоились не там, где жили в молодости -- но разве их дух когда-нибудь из этих мест выветрится!
Иду от Гурьевского храма дальше в сторону Оки. Поселковая улочка подводит к большой четырёхъярусной колокольне, из-за которой выглядывают руины Троицкой церкви: самой главной святыни, которая хоть частично да сохранилась в Карачарово.
Когда-то именно на это место, по преданию, сам Илья Муромец носил брёвна из цельного дуба. И быстро, по-богатырски, воздвиг из них "обыденный" храм во имя Пресвятой Троицы на высокой площадке над рекой. Если сведения легенды верны, то получается, Илья Муромец выступил косвенным миссионером -- воздвиг первую церковь в почти сплошь языческом краю! Ведь жители самого Мурома ещё до конца XI века яростно отказывались принимать христианство. Что ж, недаром само слово "богатырь" происходит от "Бога".
В нынешнем виде большая кирпичная церковь на месте деревянной была возведена лишь в 1811-28 гг. (хотя по виду кажется типичной для XVIII века: в провинции смена стилей всегда задерживается, так что в эпоху ампира здесь всё ещё строили восьмериковые церкви в стиле барокко). Но, в духовном смысле, важнее всего, когда был поставлен первый престол: с какого момента совершается литургия на месте сем. Поэтому многие приходы справедливо ведут отсчёт своей истории не с постройки нынешнего храма, а с освящения самого первого. Если так считать, то мало найдётся по всей России более древних намоленных мест, чем Троицкий карачаровский храм!
Но даже легендарность места не спасла церковь от разрушения. В центре Мурома богатырю Илье поставили памятник -- зато единственный истинный памятник, храм, разорили. Не половцы, не печенеги, не Каин-царь и не другие былинные злодеи... Советская власть -- это уже, к сожалению, не былина.
Разрушенная, обезглавленная церковь теперь похожа на пасхальный кулич. Колокольня стоит как бы сама по себе -- большая белая свеча. Рассыпчатые руины церкви -- сами по себе. Высокий пригорок над рекой вознёс их. Далеко видать. Как Христос про Своё распятие говорил: "Вознесён буду..." Подхожу ближе -- руины напоминают уже не кулич, а голову. "Голгофа" -- это же Голова! Округлый череп подкупольной кровли, пустые глазницы, провалы... Если заглянуть сквозь грубо заколоченные проёмы, в недрах высокого храма смутно видны изображения Двунадесятых Праздников на лепестках под сводами. А на месте трапезной -- просто травяная поляна, окружённая зубчиками стен.
Обычно стараются сначала восстановить саму церковь, потом колокольню. Здесь (наверное, потому, что поблизости уже действует Гурьевский храм) поступили наоборот. Колокольня стала маяком, издали обозначающим святое место. В нижнем её этаже действует часовня в честь преп. Илии Муромца.
Сразу за церковью неожиданно открылась с пригорка великолепная панорама. Густо-гуашевой синевой выделялась под солнцем Ока. Высокий берег был настолько изрезан ветвистыми оврагами, что казалось, кто-то специально, вручную создавал этот земляной лабиринт: рыл маленькие ущелья и лепил прибрежные куличики... проявив при этом большую фантазию и художественный вкус.
Наверное, если смотреть сверху, всё это похоже на рельефный рисунок разлапистой ели. Или густого колючего кустарника. Или чьих-то многопальчатых лап. Драконов, сползшихся к реке.
В самой местности чувствуется что-то богатырское. Прибрежные холмы не слишком высоки -- но, может, именно поэтому они и кажутся рукотворными. Особенно тот курган, на котором стоит Троицкая церковь. Будто богатырь в пригоршнях землю натаскал. Конечно, это иллюзия -- в действительности, здешний ландшафт вполне обычный для карстового, -- но эта иллюзия преложилась в многочисленные народные легенды.
К северу от церкви, в глубокой ладони оврага, сложенной в лодочку, лежит крохотный игрушечный домик с куполком -- и ты рассматриваешь его сверху, как только что подобранную неожиданную находку. Так выглядит знаменитый источник преподобного Илии Муромца. По народному преданию, он забил, когда богатырский конь Ильи ударил копытом, перескакивая одним махом через Оку.
Край родников и былин -- такое ощущение оставляет Муром с окрестностями. От воды живой, по молитвам калик перехожих, восстал "сиднем сидевший 30 лет и 3 года" Илья Муромец. В краю, где "вода живая" струится из-под холмов на каждом шагу, такое сказание кажется естественным. А ещё говорят, здешние ручьи в древности славились речным жемчугом! Немало русских украшений делалось из него -- моря-то были далеко.
А я всё любуюсь простым пейзажем -- не могу оторваться! Трудно быть апологетом самой поздней осени -- не все любят ноябрь! Но есть в этом предзимнем рубеже что-то удивительное, незабываемое с детства -- чувство перехода, обновления, почти неземной свежести. Всё меняется в жизни! Будто ступаешь на самую первую ступеньку перед Рождеством. Ничего нет -- но всё будет. Этот предельно обнищавший пейзаж напоминает евангельских "нищих духом". От всего ветхого надо освободиться, чтобы пришло новое.
В выцветшем, истончавшем земном мире уже ничто не отвлекает от мира неземного. И как видение того мира, стоит церковь. Она стоит веками, и "точно такой же ветер дул и при Рюрике, и при Иоанне Грозном, и при Петре..." (1)
И всё таинственно, как и тогда, ждёт чего-то. Подмёрзшая земля с отлитыми в гипсе узорами былой слякоти; совсем уж потемневшие жестянки палых листьев, звонко и дружно скачущие куда-то на лёгком ветру -- манящий цокот конницы без коней. Неправдоподобно синяя река за несколько дней до укладывания в спячку... -- всё это манит как-то по-своему.
Прошло несколько лет, но до сих пор тот судьбоносный ноябрь светит в душе. И Карачарово, как наяву, стоит перед глазами. Нет, это -- совсем не ослепительная красота, это -- что-то ровное, тихое, умиротворяющее. Благодать сама воссоздаёт недостающие детали обстановки: дубовый храм XI века, богатырский край, сменяющиеся картинки прошедших столетий... Чувство, что у Бога нет ничего непоправимого, ничего потерянного. И ты можешь увидеть если не Его Самого, то что-то очень и очень близкое...
И если вокруг -- одно лихо,
И привычное нам -- слишком тонко,
Люби всех нас, Господи, тихо,
Люби всех нас, Господи, громко. (2)
(1). А. П. Чехов "Студент"
(2). Ю. Шевчук
Лазарево
(Окрестности Мурома)
1.
В 5 километрах от Мурома сохранилось древнее село Лазарево, в котором прошла большая часть жизни праведной Иулиании Осоргиной. Вовсе никак того не желая, она стала одной из самых знаменитых женщин Древней Руси: посвященная её большая житийная "Повесть" по красоте и глубине сюжета сопоставима с "Повестью о Петре и Февронии". Интересно, сколько же поколений людей, умевших читать (или хотя бы умевших слушать!), воспитывалось на этих сюжетах. Кстати, это первое во всей русской литературе жизнеописание женщины, не являвшейся ни княгиней, ни монахиней. "Просто" бесконечно добрым человеком. "Просто" многодетной матерью. Всё просто. От ухода праведницы прошло уже более 4 столетий. Но ведь от Ильи Муромца нас отделяет еще вдвое большее "расстояние", а Карачарово всё стоит, как ни в чем не бывало, напоминает о нём так, будто только вчера все это было...
Два муромских пригорода, Карачарово и Лазарево, так же отличаются друг от друга по ландшафту, как мужчина-богатырь от подвижницы женщины.
Карачарово - могучие холмы над могучей Окой. Сила и мощь. Здесь - ни холмов, ни Оки. Ровное поле, луга, перелески и спрятанные в них (рядом будешь стоять, а не увидишь, пока не покажут впритык!) крошечные озерца и речки. И здесь и там, - земля, освященная Чудом. И здесь, и там это чувствуется даже с закрытыми глазами. Но по-разному.
Самая суть России, как она задумана Богом, по-моему, чуть приоткрывается в этих местах. Патриотизм тут ни при чём! Человек задуман Богом. Страна задумана Богом. Человек может быть негодяем, а страна - глубоко больной. Но ведь это ИХ выбор - это не изначальный Божий замысел о них. То есть, простите, о нас...
Были люди, сделавшие другой выбор. Совсем другой! И по ним мы можем чуть-чуть судить о России... не той, что есть, и даже не той, что была. Той, что могла бы быть!
Илия, Иулиания... они - наше большое ИЛИ-ИЛИ, которое уже никто не отменит. Наша альтернатива. Или жить, как мы, или?...
А пожалуй, Иулиания, как это не удивительно, особенно близка нам! Её путь праведности в миру - главный путь всего христианства, а уж, в особенности, нашего времени. Он важен тем, что... исполним. Может, и не в таком исключительном объеме, как у св. Иулиании, но, по правде сказать, это самый естественный путь для человека. Странно и аномально жить иначе и нестранно жить так. Так, как бы все для тебя - родные и близкие, а неродных нет.
В Лазарево я приехал в августе 2019 г. Первым, что увидел еще из автобуса, стала высокая и очень живописная церковь, возведенная на месте той деревянной, в которую когда-то ходила св. Иулиания. Нынешняя "молодая" церковь построена в памятном 1812 году. Но к событиям Отечественной войны это никакого отношения не имело. Просто в 1811 г. одноименный деревянный храм сгорел, и тогда местная дворянка Пелагея Бычкова оплатила строительство каменной церкви на её месте. В 1893-95 гг. храм был расширен за счёт перестройки трапезной и бокового придела. А вот монастырская по виду ограда с "оптинскими" башенками по углам имеет уже современное происхождение. Так что весь ансамбль формировался с перерывами целых два века.
Церковь посвящена Михаилу Архангелу. Боковой придел Николаю Чудотворцу. Был еще в старину придел св. Лазаря Воскрешенного (а до него - вообще Лазаревская церковь), от которого произошло и название села.
Что можно сказать об архитектуре этого незабываемого места? Две башни - самой церкви и изящной колокольни, - господствуют над посёлком и видны издалека. Форма типична для XVIII века - восьмерик на четверике. Русская глубинка жила просто, и смена стилей здесь основательно задерживалась. В Петербурге и губернских городах в начале XIX века уже безраздельно господствовал классицизм. Здесь же очертания церкви по-прежнему обычны для барокко... и, наверное, это замечательно, потому что, признаюсь, лично я совсем не люблю классицизм в церковной архитектуре: по-моему, он вообще для неё не предназначен!
И храм, и село, несмотря на скромность, очаровывают с первого же взгляда и на всю жизнь. Не думаю, что единожды побывав в Лазарево, можно его когда-нибудь забыть. Благодаря мощам св. Иулиании, Архангельская церковь всегда была центром местного паломничества... за исключением, конечно, советского периода. В 1931г храм закрыли, основательно разорили и превратили в клуб, как это обычно делалось в крупных сёлах. Мощи праведной Иулиании попали в муромский музей, где соседствовали с мощами Петра и Февронии. Как только "повеяли новые ветры", в 1989г храм вернули верующим. Но поскольку на полную реставрацию его понадобилось очень много времени, мощи святой до 2014г находились в Николо-Набережной церкви Мурома (там я застал их в свой первый приезд в эти края в 2007г). Отправившись в Лазарево, я даже не знал, что святая уже вернулась в него.
Сейчас тут - архиерейское подворье. Хоть и не монастырь, но как бы первый шаг к нему: здесь постоянно живут три монахини, есть новый дом при церкви, удачно стилизованный под старину, есть и небольшое хозяйство.
Кирпичная ограда и своей миниатюрностью, и четырьмя башенками, напоминает декоративные стены муромских монастырей. Словно тут - маленькое подобие монастыря... хоть и состоящего всего из одной церкви. Стены - как бы "крепостные", только вместо бойниц - отверстия в форме крестов.
Издали, в соседстве высоких готических елей, как бы дополняющих ансамбль, сходство с монастырем становится еще большим. Что-то белое и многобашенное воздвиглось над центром села. Ели встали вровень с колокольней. Чёрные купола удивительно сочетались с их темной хвоей. И замечательно контрастировали с белоснежными стенами.
Перед входом меня заинтересовала мемориальная доска. Точнее не она сама, а своеобразный текст на ней: "АО Муромский стрелочный завод благодарит милосердного Бога и св. праведную Иулианию Лазаревскую за благословенную возможность потрудиться в восстановлении этого святого храма". Обычно хвастливая самореклама меценатов выражается совсем в других словах: благодарят их, а не они! Все перед ними рассыпаются в любезностях. Но, видимо, в месте, где Иулиания когда-то отдавала не часть своего имущества, а ВСЁ, это было бы уж слишком неуместно! И правда, пусть все будет наоборот: пусть меценаты "благодарят за возможность": это - единственный здравый вариант взаимоотношений Церкви и богатых людей.
Наконец, я переступил порог и... не будь взрослым человеком, тут же, наверное, подпрыгнул бы от радости! Я даже не понял, как она на меня приземлилась! Помню только, что как-то сразу, без предупреждений. Здесь всегда был праздник, и я сейчас на него попал. Церковная служба кончилась недавно, но праздник не кончался никогда.
Внутри весь храм - торжествующе радостный. Высокий настолько, что и цвету, и свету здесь есть где поместиться. Стены светятся многоярусными фресками, как огнем. Разноцветным огнем мира иного. Изображенные на стене ангелы как бы парят вокруг верхней части искристого, разбрызганного солнечными лучами иконостаса, обмахивая его крыльями, как единый золотой цветок.
Дальше глаза разбегаются от красоты и многообразия фресковых сюжетов. Необычно изображение Лествицы Иакова в верхнем изгибе северной стены: "стремянка", по которой идут ангелы, подводит не ко Христу, как у Иоанна Лествичника, а к образу Божией Матери "Знамение". Это глубоко символическая трактовка ветхозаветной "лествицы" как прообраза Богородицы.
На западной стене: св. Даниил во рву, "Три Отрока в пещи" и "Чудо Михаила Архангела в Хонех". Это уже прославление многочисленных деяний того, кому посвящена церковь: везде в качестве посланных людям от Бога спасителей присутствуют Ангелы. Здесь же - огромная композиция "Успение Пресвятой Богородицы". А на южной стене - "Церковь Воинствующая". Полное название этого необычного сюжета: "Благословенно воинство Царя Небесного". Впереди вполне земного войска - опять-таки Архангел Михаил, сам с крыльями и на крылатом коне, ибо он Небесный Архистратиг, то есть полководец, получивший власть от Царя Христа. Это очень редкое изображение связано, видимо, как с посвящением храма, так и с тем, что впервые в истории Церкви оно появилось в середине XVI века, под впечатлением от победы над Казанью - то есть как раз в то время, когда жила св. Иулиания. Если про иконографический тип позволительно так выразиться, то это "визитная карточка эпохи".
В широком куполе или, как раньше называли, "небе" - Христос в окружении восьми архангелов. Изображение Господа опоясано круговой надписью: "Егда сотворены быша звезды, восхвалиша Мя гласом велиим вси аггелы Мои". А по внешнему периметру "неба" выписан псалом: "Благослови душе моя Господа..." Так и кажется, что в расположении фресок есть что-то беззвучно-музыкальное. Это рисунки-псалмы, рисунки-песнопения.
В первом ярусе росписей - многочисленные изображения святых жен. Пожалуй, храм, хранящий мощи св. Иулиании - лучшее место, чтобы вспомнить различные примеры женской святости. Здесь мы видим и Жен Мироносиц, и равноапостольную Феклу, и великомучениц Татиану и Екатерину, и благоверную Ирину Муромскую (жену св. князя Константина, крестителя Мурома). Дальше, за аркой, соседствуют преподобные Евфросиния Полоцкая, Кассия Константинопольская и... Женевьева Парижская. Последние два образа, пожалуй, требуют пояснений.
Подзабытая ныне преподобная Кассия Константинопольская (поразительно, но статьи о ней нет даже в т.н "Житиях всех святых" И.Бухарева) изображена в ряду праведных жен не случайно. Именно с ней связан знаменитый диалог о роли женщины. В IX веке наследник византийского престола Феофил, выбирая себе невест, подошёл к ней с яблоком и сказал: "От жены произошло всё зло". Кассия смело возразила будущему императору: "Но от жены произошло и всё лучшее" (Разумеется, один имел в виду Еву, а другая - Богородицу). Феофилу не понравилась чересчур "дерзкая" женщина и он остановил свой выбор на другой. Кассия, происходившая из знатного рода и обладавшая огромным состоянием, основала на свои средства новый монастырь в Константинополе и сама приняла в нём постриг. Она прославилась как знаменитая составительница церковных песнопений, что само по себе поразило современников и потомков (почти все остальные гимнографы - мужчины). Древний "Каталог песнотворцев" ставит её наравне с великими творцами "гимнов, свыше вдохновенных" - свв. Иоанном Дамаскиным, Феодором и Иосифом Студитами. Кассия написала не менее 25 стихир, приняла участие в составлении такого вечного шедевра как Канон Великой Субботы (ирмосы песней "Волною морскою", "Тебе на водах", "На кресте Твое божественное истощание", "Богоявления Твоего, Христе").
А св. Женевьева, сугубая покровительница Парижа и всей Франции, жила во времена неразделённой Церкви (ок.420-500), потому напоминание о ней в православном храме тоже исключительно важно: мы частенько забываем, что "западные" святые до 1054 г. - это полноправно "наши" святые! В 451 г. Женевьева предрекла разгром страшного "непобедимого" Аттилы. Позже всем, чем могла, помогала парижанам во время осады города франками. Когда же франки все-таки победили, убедила их не разорять Париж и сыграла огромную роль в обращении ко Христу короля Хлодвига. Победители приняли веру побежденных! По сути, св.Женевьева - такая же равноапостольная для Франции, как св. Нина для Грузии. Лично мне было необыкновенно радостно встретить наконец её образ У НАС. Такими духовными "мостиками" подчеркивается Вселенский характер нашей Церкви, о котором нам никогда не стоит забывать! Надо просто принять на веру, что вот это маленькое "провинциальное" Лазарево равно связано и с Парижем, и с Константинополем и... с Царствием Небесным.
Замечательно, как всё продумано в системе этих росписей, как их строй сочетается с реальными святынями храма. Над ракой с мощами св. Иулиании заканчивается цикл её жития и, соответственно, изображено положение её во гроб. А выше Христос, сошедший во ад, выводит из точно таких же гробов Адама и Еву. Это дает ощущение сопричастности Чуду: нашего личного присутствия одновременно и в "реальном", и в изображенном мире... И во всех временах сразу, и - вне времени.
Всё это великолепие сотворили современные художники из Палеха. Главный храм они расписали недавно, а сейчас я застал их работающими в Никольском приделе. Работают они, получается, даже в воскресенье! Пока что придел не действует, но как бы хотелось через некоторое время вернуться в Лазарево и увидеть всё полностью завершенным. Свт. Николай Чудотворец сыграл особую роль в жизни св. Иулиании: "В одну из тяжелых минут Иулиания стала ночью на молитву, но бесы навели на её душу ужас и она, в бессилии упав на постель, погрузилась в крепкий сон. Во сне она увидела, что к ней подошло множество нечистой силы с оружием. "Если не бросишь своих дел, - говорили демоны, - немедленно погубим тебя!" Блаженная взмолилась Богоматери и Николаю Чудотворцу, и угодник Божий явился с большой книгой и разогнал врагов, которые рассеялись, как дым, после того он благословил Иулианию и сказал: "Дочь моя, мужайся, крепись и не бойся бесовских козней! Христос повелел мне защищать тебя от бесов и злых людей". Проснувшись, Иулиания ясно увидела светлого мужа, который вышел в дверь и скрылся. Она обратилась за ним, но все засовы и затворы терема оказались на своих местах. Иулиания поняла, что Господь действительно послал ей небесного защитника... и с ещё большим усердием продолжила дела милосердия и любви к ближним".
Так св. Иулиания встретилась в жизни со св.Николаем... и может, неслучайно придел нынешней церкви посвящен ему. Какая-то связь этих святых проявилась и спустя века. Ведь в 1989-2014гг, пока окончательно не восстановили здешний храм, мощи праведной Иулиании покоились в Николо-Набережной церкви, в самом центре Мурома. Что же касается видения, то от Чуда до чудищ и от чудищ до Чуда - всегда один шаг. Николай Чудотворец и на этот раз "уже бо бесом, нестыдно летающим... запретил еси", в точности как поётся в его Акафисте.
Стоишь у раки и думаешь о той, кто привела меня сюда. Житие св. Иулиании настолько светлое, что его даже трудно пересказать - лучше уж читать самим и во всех подробностях. Повторяющийся мотив: и тут она помогает людям, и там помогает... раздавая последнее. Вот голод 1570-х годов, воспринятый всеми современниками как кара Божия за опричнину и прочие "политические" грехи режима... вот спустя 30 лет - еще более страшный голод начала XVII века, унесший, по самым скромным оценкам, около миллиона жизней... и всюду она - как ангел-хранитель, только во плоти! Всех никогда не спасешь, но она спасла ОЧЕНЬ многих: пожалуй, столько, сколько никто другой во всей русский истории. Почему? Может, она была очень богатой? Нет, не очень - хотя и дворянского рода. Может, не о ком было заботиться в своем роду? Нет, у неё был любимый муж и 13(!) детей... Правда, последние 9 лет она жила вдовой.
Но вот во время "бескормицы" эта вдова раздала все свои запасы и два года голодала сама. "По её молитве хлеб, сделанный из лебеды с корой, оказывался сладким, и нищие толпами приходили к ней за подаяниями. Соседи недоумевали: "Зачем вы ходите в дом Иулиании? Она сама с детьми чуть жива от голода!" Нищие отвечали: "Мы ходили по многим селам и иногда получали чистый хлеб, но никогда не пробовали хлеба более сладкого, чем у этой вдовы".
Благотворительность благотворительности рознь. Если человек раздаёт не часть того, что имеет, а ВСЕ, это и есть - Божий человек. И даже если сами мы пока не можем, не умеем ЭТО за ним повторить, от самого присутствия таких людей становится бесконечно светло на душе. Пока они есть, мир жив. И жизнь его имеет хоть какой-то смысл. Может, они и есть - тот коллективный Удерживающий, о котором говорится в Апокалипсисе?
Впрочем, дни св.Иулиании клонились к концу. Она заболела 26 декабря 1603г - на второй день Рождества Христова. Господь сподобил её скончаться на Святках - через шесть дней, 2 января по старому стилю. Когда ровно через три века состоялось прославление преп. Серафима Саровского, день их памяти совпал. Да они и жили поблизости друг от друга, только в разные эпохи. Великий монах и великая мирская женщина. А кто оказался выше, знает один лишь Бог.
В житии преп. Макария Великого есть момент, когда во время молитвы он услышал с неба голос: "Макарий! Ты до сих пор еще не сравнялся с двумя женщинами, которые живут в городе недалеко отсюда". Когда же Преподобный отыскал их и долго расспрашивал, оказалось, что они ведут "самую обычную" жизнь: "Неоднократно советовались мы между собою вступить в общество святых дев (т.е монахинь), но не могли получить на то дозволения своих супругов. Видя их любовь к нам, мы решили не разлучаться с ними и служить им утешением..." (То же самое решила, кстати, и св. Иулиания). На это преп. Макарий сказал: "Поистине Бог не смотрит, дева кто или супруга, инок или мирянин, но ищет только сердечного расположения к добрым делам: его он принимает и по нему ниспосылает Святого Духа каждому, кто желает спастись..."
Кстати, если сама Иулиания не стала преподобной (то есть монахиней), то по крайней мере, эта желанная судьба исполнилась на одной из её дочерей. В притворе церкви висит редчайшая икона: вместе изображены муж, жена и дочь - праведные Георгий, Иулиания и преподобная Феодосия. Все - в нимбах. Мало кто знает, что муж и дочь великой святой тоже, хоть и на местном уровне, прославлены во святых. Вот такая семья!
Бог уже через 10 лет прославил Иулианию не просто нетлением мощей, а небывалым их мироточением. Когда в 1614г хоронили её сына Георгия и стали копать яму в фамильной усыпальнице под церковью, наткнулись на её гроб. Он оказался весь до краёв полон благоуханного мира, и было это миро, как пишут, "днем подобно свекольному квасу, а ночью становилось густым и походило на масло багряного цвета". От него стали происходить многочисленные исцеления. Насколько я помню, подобное редчайшее чудо - миро, целиком переполняющее гроб, - из всех святых, когда-либо живших на Руси, описано только в житии св.Гурия Казанского. И оба чуда были близки по времени: обретение мощей св.Гурия состоялось всего за 19 лет до обретения мощей св. Иулиании (а тогда, в 1595г, она была еще жива).
От себя хочется добавить что она - одна из самых радостных святых, о каких мне только довелось узнать в жизни.
Как писал великий старец XX века Софроний (Сахаров): "И до наших дней удерживается поведение среди христиан о том, что заповедал Христос. Господь ожидает от нас "повторения" Его жизни на Земле. А ведь сколько людей противятся этому! Но если говорить до конца, то, в сущности, спасение мира было бы, если весь мир вдруг стал бы на путь подражания Христу - "Отдавать свою жизнь, чтобы жили другие".
2.
Святое место без святых источников... - это как лето без дождей. Может, где-то и есть такая "засуха", но только не в окрестностях Мурома! Здесь Николин источник в самом городе, Ильинский в Карачарово, Иулианиевский в Лазарево... и это только самые известные! Правда, в отличие от Карачарово, здешний надо ещё поискать - он не рядом с самой церковью, а говорят, где-то в 15-ти минутах ходьбы. К счастью, у меня нашелся провожатый... или нет - не "нашёлся", а объявился сам собой: как солнце в небе, как веселая мысль в голове...
Почему-то в самых разных случаях именно мальчишки вызываются меня куда-то провожать, чего-то рассказывать и показывать. Чаще всего, по своей инициативе. Как это объяснить, я не знаю. Но это точно не мой повторяющийся из очерка в очерк авторский сюжет - это забавно повторяющийся сюжет жизни. Впрочем, я кажется ничуть не против таких повторов. Может, дети просто чувствуют, что у меня нет детей... и на некоторое время становятся их "заместителями". Им это совсем несложно!
Мальчик лет двенадцати, помогавший в храме, представился:
- Отрок Виктор!
"Отрок" было произнесено таким торжественным тоном, словно это церковный сан: примерно как протоиерей Виктор или даже митрополит Виктор. Правда, потом он разрешил называть себя просто Витей.
Кстати, через минуту он признался в своей главной мечте:
- Я тут в церкви помогаю. А вообще я хочу стать монахом. А потом епископом. А потом митрополитом... Но это если Бог даст.
Не успел я опомниться от такого заявления, как он серьезно сказал:
- Но только я очень боюсь... властности! Понимаешь, можешь нечаянно присвоить себе Царские полномочия, а это - полномочия только Бога!
Я поразился, что эти слова сказал 12-летний мальчишка! Даже если он вычитал их где-то или услышал, то ведь всё равно принял как свои. А стало быть, как ни крути, сам до них дошёл: чьи-то мысли только тогда к нам и прививаются, когда "случайно" или неслучайно совпадают с нашими. Да, что тут скажешь? Серьезные намерения! Если хотя бы отдельные, "странные" дети (а в истории таких всегда было очень немного!) мечтают стать монахами, священниками, епископами, митрополитами, значит, Церковь жива.
- А в каком ты классе? - между делом спросил я.
- Пятый закончил.
- А в классе не смеются... что ты такой верующий? - спросил я, уже с грустью догадываясь о непростой жизни подобного "отрока" среди сверстников... вероятно, даже не подозревающих, что по церковному они тоже зовутся "отроки".
- Смеются, - признался Витя. - Не понимают! Им другое интересно...
- А тебе? как ЭТО стало интересно?
- А у нас семья верующая. Я с детства в церкви, - просто ответил Витя. - Помогаю. Вот сейчас надо для храма воду набрать. Если хочешь на источник, то мне как раз туда. Вместе и сходим. Пойдём.
Почему всегда так светло становится от одного вида этих ничего еще, казалось бы, не сделавших в жизни существ? Почему одно их присутствие сразу радостно разряжает всю серьезность и пафосность обстановки любых святых мест? Потому что, может быть, ДЛЯ НИХ всё это? "Для них" - значит, для НАС. Потому что мы - это тоже немножко они? Ибо "их есть Царство Небесное". Ибо оно наше. Что тут еще добавишь. Те, кто пока никому ничего не проповедуют, являются самыми евангельскими из всех персонажей.
А еще говорят, будто христианство - мрачная религия, чуждая "настоящей" жизни! Да вот же она, настоящая жизнь - в лице этих мальчишек. Кстати, и у Иулиании в семье таких было полно! Время настолько условно, что когда глубоко общаешься с детьми, вдруг на какие-то секунды оно перестает существовать, и отчетливо чувствуешь тогда, что в какой-то вечности мы - все ровесники.
- Все - братья и сестры! - как сказал Витя. - Поэтому можешь называть меня - брат Виктор. А ты - брат Андрей. Кстати, можно я буду называть тебя на ты?
- Можно! - весело сказал я.
Как раз недавно я перечитал у старца Софрония (Сахарова) строки: "В состоянии чистой молитвы человек не знает ни своего возраста, ни социального, ни даже иерархического положения своего". Мы далеки от чистой молитвы, но "не знать своего возраста", действительно, на какие-то мгновения возможно.
Подобное тянется к подобному. Люди находят людей и тем преодолевают своё тотальное одиночество в толпе. Всегда можно найти Человека, потому что он тоже нас ищет. Но есть, если угодно, нечто "еще более подобное" нам, "более человеческое", чем мы. Притягиваясь друг к другу, мы тем самым инстинктивно тянемся к Нему, даже если ни на каплю не осознаем этого.
Итак, наше путешествие началось! Непосредственно возле церкви, в кольце сельских домов - два маленьких озерца, как два глаза. В том, что поменьше, но поближе, прямо из зеленоватой воды торчит основательный гранитный крест: зрелище совершенно сюрреалистическое! Витя объяснил: совсем недавно тут была купель. Видимо, её закрыли из-за того, что все-таки это не святой источник, а просто озерцо, даже почти болотце. Теперь купель осталась только на кладезе св.Иулиании, куда мы и идём.
- А что там?
- Увидишь. Там красиво!
- Нет, я имею в виду: там что-то происходило во времена Иулиании?
- Происходило. Там убили её сына.
- А кто и зачем?
- Не знаю. Но на этом месте стал источник.
- А где стоял их дом, это известно?
- Нет, не известно. Это же давно было!
Здесь все честно. Здесь никто не укажет "дом Осоргиной", как в Карачарово указывают "дом Гущина", то есть Ильи Муромца. В житии говорится лишь, что праведная Иулиания жила довольно далеко от церкви (про церковь-то известно точно, что она - на прежнем месте!). Где именно стоял дом, народное предание молчит. За 4 века село застраивалось и перестраивалось не раз.
Через несколько минут мы вышли на околицу.
- Здесь есть речка Илевна, - сказал Витя.
- Где!?
Я очень удивился, потому что не видел никакой реки - одно ровное поле.
- Сейчас покажу.
Только когда мы вышли на берег потока и остановились в двух метрах от него, я его увидел. Неброская красота лугов и петляющей в них крохотной речки... - наверное, примерно так и должны выглядеть окрестности святого места. Ничто в пейзаже не поражает - но всё умиротворяет. От вида этой непритязательной красоты, ещё и притихшей перед дождём, становится сладко, - наверное как от тех хлебов из коры и лебеды, которые пекла св. Иулиания.
"Я не променял бы Среднюю Россию на самые потрясающие красоты земного шара", - как говорил Паустовский...
- Ой, а мы не к тому источнику вышли! - запоздало опомнился мой провожатый. - Что-то я сплоховал! Это - тоже источник. Но он... не святой - понимаешь, обычный.
- А где не обычный? святой?
- Там, - махнул рукой мальчик - До него еще минут двадцать. Ты не устал?
-Нет! - засмеялся я.
- Тогда пошли обратно... а потом свернём куда надо.
"Заблудиться" в таком месте да еще с таким провожатым - это, скорее, радость, чем проблема! Значит, путешествие будет долгим (чего я и хотел). Значит, больше увидим. Значит, дольше пообщаемся. Друг с другом. И со святой Иулианией. И с Тем, Кто выше нас. Может, это прежде я блуждал - а здесь я точно на правильном пути, в какую бы сторону мы не шли!
Еще помнится, я несколько раз переспросил название речки, настолько оно показалось мне удивительным. Илевна! Звучит, совсем как отчество какой-нибудь почтенной женщины. Возможно, это - от избытка ила. Но здесь, на родине Ильи Муромца, возникает неуловимая ассоциация с его именем. "Ильинична"... - ну, для речки это было бы, пожалуй, уж слишком по-человечески. А вот "Илевна" - в самый раз!
Мы подошли к небольшой плотине. Грозно шумел и пенился искусственный перекат... необычное зрелище для ровного, как скатерть, поля, в котором за кустами в нескольких метрах и речки-то уже не видать! Зеленой, но при этом идеально прозрачной глубиной высвечивала из тени запруда. В её темном зеркале отражалась толпа прибрежных деревьев.
- Тут мы купаемся!- сказал Витя. - Ныряем. Знаешь, как тут глубоко!
Я подумал: может, ноги сами, не спросясь, вывели мальчишку нечаянно к самому приятному для него месту? Из-за этого и получилась ошибка. Легкая детская рассеянность. Бывает!
- Смотри, сколько зверобоя! - показал вдруг мальчик.
- Это же заячья капуста, - удивился я.
- А я просто хотел тебя испытать! - засмеялся Витя. - Думал, ты не знаешь. А ты, оказывается, знаешь.
- Я же с детства с бабушкой зверобой собирал.
- Я тоже. Я все лекарственные травы знаю. Я травник... Я вообще люблю все в жизни узнавать... Еще люблю путешествовать.
-Я тоже! - признался я.
- А ты в каких городах бывал? - заинтересовался начинающий путешественник. - Я вообще-то в немногих... потому что я пока несовершеннолетний и не могу ездить без родителей.
Я стал ему рассказывать о своих путешествиях, а он мне - о своих.
- А ты во Владимире бывал? - поинтересовался Витя.
- Да. О-очень красивый город! Один из самых красивых на Земле!
- Я тоже бывал. Я там два раза в год бываю.
- А почему именно два раза в год? - чуть удивился я.
- В больнице! Меньше уж никак нельзя. У меня же сахарный диабет.
Вообще-то в школе, где я работаю, тоже есть девочка, ровесница Вити, больная диабетом. Так что дети, увы, несвободны от этой "взрослой" болезни. И всё же за Витю я огорчился как-то особенно. Дай ему Бог вынести это пожизненное испытание "не по возрасту"! Впрочем, по нему заметно, что он... кажется, сильный человек.
Вдруг что-то тихо зашуршало вокруг нас. Дожди в то сырое лето налетали неожиданно посреди ясной погоды, иногда по несколько раз на дню. Все время, пока я был в церкви, её затопляли потоки солнечного света - фантастические веера лучей били в окна на всех уровнях, словно в подражение многоярусным фрескам. Но стоило нам пройти полпути до источника, в небе начали сгущаться тучки. Само по себе это еще ничего не значило, но вот ровно над Илевной нас наконец настигли первые "разведывательные" капли. Словно маленькая, да удаленькая речка хитро, незаметно для нас, дала им наводку.
Вдруг что-то ещё зашуршало в траве - но уже не дождь.
- Еще один источник? - остановился я над крохотным отростком ручейка, впадающим в речку.
- Это не источник, - возразил Витя.
- А что?
- Родник.
- А в чем разница?
- Ну... родник - это родник. А источник - это источник.
Да, край "родников" и "источников"... кстати, я так и не понял разницу - для меня это всегда были синонимы. Как их тут много! Какая живая с ними получилась земля!
Хотелось просто остановиться и ничего - совсем ничего! - не делать. Никуда не спешить. Стояла тишина, совершенно непривычная после города. Она казалась такой же объёмной и огромной, как эти поля. Разбавить её мог только дождь, родник или что-то другое, не диссонансное - не разрушающее, а лишь подчеркивающее её. От тишины даже пейзаж казался красивее. И это правда! Цвет и звук, вроде бы, никак не связаны... но это лишь на первый взгляд, иначе не было бы светомузыки. И сейчас в этом необъятном, мокром от дождя поле играла самая совершенная светомузыка тишины.
Одно из имен Бога в иконописи - Благое Молчание. Здесь Его присутствие чувствовалось неотразимо, и для этого даже не нужно было обладать особым музыкальным слухом. Позже, на обратном пути, мы пели... но это отдельная тема.
Будущий митрополит бежал, потряхивая пустыми полиэтиленовыми бутылями, прыгал в траве, как козлёнок, так что я едва поспевал за ним, и вообще вел себя мальчишка-мальчишкой... как, собственно, и должно быть: на этих детских прыжках и мир стоит! Мне стало необыкновенно радостно в его присутствии. От него будто исходил ореол дружелюбия. "Нимб" если не святости, то, по крайне мере, веселого приятия человека.
Мы всё бежали и, казалось, мокрая трава, заряжая ноги сквозь штанины чем-то бодрым, смешным и холодным, подгоняла нас. Хотелось лететь, чтобы меньше с ней соприкасаться... однако "лететь" получалось только вприпрыжку: влага сама подбрасывала наши ноги, словно была слабеньким, но всё же действенным ракетным топливом. А еще дождь подгонял: он сверху, трава - снизу. Между Сциллой и Харибдой.
Село было пригородное, полудачное, и рощица началась как-то сразу, без всякого разделительного поля. Улица превратилась в лесной просёлок. В роще слева от дороги совершенно сказочно, приветливо открылись две замечательных деревянных часовни. Мы дошли. Или вернее, добежали. Огляделись. Дымчатый от дождя воздух делал дали таинственными и бесконечными.
Две часовни - две дивных избушки с куполами. Лес небольшой, но и избушки небольшие: просто чтобы обозначить собой святое место. А дождик всё шумел. Я подумал: вот вода внутри - и вода снаружи...
- Вот это часовня, а это купальня! - показал Витя.
Я сфотографировал чудное место.
Никогда не забуду, как символично мальчик запечатлелся на фотографии: руки, широко распахивающие сразу обе створки, раскинуты крестом. Будто он впереди всех нас идет и ВСЕМ дорогу открывает... Хотя "всех" - то как раз на фотографии и не видно!
У нас в Казани перед кукольным театром есть скульптура сказочного мальчика, приветливо раскинувшего руки в таком же приглашающем жесте. Но Витя в сто раз лучше нашего мальчика... - потому что он не сказочный. Потому что живой.
- Тихо-то тут как! - сказал я.
- Ага! Но сейчас поезд пройдет - и ты уже не скажешь, что тихо! Только уши успевай заткнуть. Знаешь, как громко!
- А что, тут рядом железная дорога?
- Совсем рядом! Вон там.
И тут как раз прогрохотал на скорости поезд.
- Да ты пророк! - засмеялся я.
И вспомнил про себя:
Поезд ушел, и снова ни звука,
Остались лишь я да железнодорожник,
Вошли в его дом - накрапывал дождик...[1]
Я подумал, что вот мчатся люди в скором поезде, смотрят вполглаза на однообразно мелькающую зелень - и не подозревают, что в эти секунды они проезжают транзитом сквозь Житие Святой. На линии нашей жизни попадаются иногда минуты Жития.
- А ты знаешь, когда у меня день рождения? - спросил вдруг Витя. - Попробуй догадайся.
- Я же не пророк! - удивился я. - Где уж мне догадаться! Лучше сам скажи.
- У меня в этом году день рождения почти совпал с Пасхой...
- Значит, в апреле?
Правильно! 29 апреля.
- В этом году - понедельник Светлой седьмицы! - вспомнил я
- Да, понедельник, - подтвердил Витя. - Знаешь, как здорово было! Мне даже в честь Пасхи и дня рождения разрешили один день пропустить школу.