Женские монастыри Казанской епархии в XVI - XX веках
Введение
I. Древнейшие женские монастыри Казанской епархии
Казанский Богородицкий
Свияжский Иоанно-Предтеченский
Спасский Симбирский (ныне относится к Ульяновской епархии)
Древние монастыри, упразднённые в 1764 г.
II. Женские монастыри, образованные в XIX - начале ХХ вв.
(в нынешних границах Казанской епархии)
Ильинский Мензелинский
Казанский Богородицкий в Елабуге
Тихвинский Цивильский
Владимирский Чебоксарский
Фёдоровский Казанский
Введение
Женское монашество...
1917 год. Старая Россия уже рухнула, но статистика ещё отражала последние цифры, с которыми она вошла в новую эпоху. В Казанской епархии во всех мужских монастырях - 202 чел. братии(1), в женских - 1601 монахиня и послушница... Разница численности женского и мужского монашества кажется тем более поразительной, что число самих монастырей было равным: 14 женских и 14 мужских, считая Архиерейский дом.
Была ли Казанская епархия в этом смысле уникальной? Нет. По всей России ещё в конце XIX в. женское монашество почти в 2,5 раза превзошло по численности мужское (27574 и 12712 чел. соответственно - на 1890 год), а в начале ХХ в. этот разрыв увеличился - до 4 раз.
Вот наглядное выражение значения женского монашества в истории Русской Православной Церкви. Конечно, цифры - не главное, а духовную жизнь не измеришь вообще никакими земными показателями. Тем не менее, цифры дают картину повседневной, обыденной жизни сотен монастырей России. При примерно равном количестве мужских и женских монастырей, насельниц в последних, как правило, в несколько раз больше. Так, в крупнейшем по числу братии мужском монастыре Казанской епархии - Михаило-Архангельском Козьмодемьянском (ныне - территория Марий-Эл) в начале ХХ в. было чуть более 100 братьев, считая послушников, в крупнейшем женском, Казанском Богородицком - более 500 сестёр.
Почему так сложилось? О духовных основах не будем гадать, тайна эта не наша - Божия... заметим только, что ведь и на богослужениях в любой церкви мы как правило видим примерно такое же соотношение молящихся: женщин - всегда в несколько раз больше.
О причинах земных можно рассуждать много. Всякий, кто изучал историю дореволюционной России, сам их видит на поверхности. Крестьянство - основа населения страны и главный источник поступления в монашество, - было связано тотальной зависимостью: от государства, от помещика, от своей же общины. Для ухода в монастырь требовалось столько официальных разрешений, что лишь единицы могли их получить. Община не желала отпускать тяглового человека, так как все налоги и подати платились коллективно - и с уходом одного, его "тягло" перераспределялось на всех оставшихся. Государство зорко следило, не уклоняется ли кто от рекрутской повинности: уход в монастырь рассматривался бюрократией как способ уклонения. Наконец, сами родители не желали "терять" сына-наследника: на кого же оставить хозяйство!..
Всех этих трудностей не стояло перед женщиной: и родители охотней благословляли на монашество дочь, чем сына, и рекрутский набор ей уж точно не грозил... Вот и возрождалось русское монашество в XIX - начале ХХ вв. - после тяжкого "разгрома" времён Петра I и Екатерины II, - всё больше за счёт женщин.
На этом фоне становится понятно, почему столько древних мужских монастырей, запустевших от нехватки братии, преобразовывались в ту эпоху в женские и именно таким образом возрождались. В нашей епархии это были: Фёдоровский монастырь в Казани, Тихвинский в Цивильске, Владимирский (бывший Спасо-Геронтиев, формально упразднённый в 1764 г.) под Чебоксарами. В соседней Нижегородской епархии, совсем неподалёку от нас - знаменитый на всю Россию Макарьевский Желтоводский. Много таких примеров насчитывалось по всей России в XIX - начале ХХ вв.
Символично, что и в наше время многие монастыри, бывшие до революции много веков мужскими, возрождаются как женские. Кто из паломников не знает таких великих всероссийских святынь, как Толгская обитель под Ярославлем и Боголюбская под Владимиром, кто из жителей нашего региона не слышал про древний Зилантов Успенский монастырь Казани или Мироносицкую пустынь близ Йошкар-Олы, когда-то тоже относившуюся к Казанской епархии (ныне это самый большой и почитаемый монастырь Марийской епархии). Все они, ранее мужские, возрождены после советского разорения как женские.
Если же рассматривать древнюю историю женского монашества в нашем регионе, то она начинается со II половины XVI в. Казанский край в этом смысле имеет особенности. Епархия образована в 1555 г. на территории, присоединённой к Русскому государству. Это бывшее Казанское ханство (или "царство", как оно именовалось во всех русских летописях): его ядро составляли татары-мусульмане, а на периферии жили сотни тысяч язычников - чуваши, марийцы, удмурты, мордва. Со взятием Казани в 1552 г. война не кончилась и продолжалась ещё несколько лет. Даже в 1570-х - 80-х годах периодически вспыхивали военные столкновения. Поэтому первые русские монастыри в краю возникали лишь под прикрытием надёжных стен Казани, Свияжска и других крепостей и, разумеется, были пока только мужскими. С первых же лет они начали выполнять миссионерскую роль и стали малыми островками-оплотами Православия, а заодно - символом русской государственной власти в новоприсоединённом краю.
Поэтому женское монашество в регионе появилось чуть позже мужского - когда ситуация уже в значительной мере стабилизировалась. Само возникновение женских обителей стало одним из главных знамений наступления мирного времени. В этом отчасти и заключался духовный смысл явления Казанской иконы Божией Матери 10-летней девочке Матроне в 1579 г. Божия Матерь благословила новую землю - и теперь уверенность в мирном будущем, с упованием на Бога, стала уже непреложной.
В том же году на месте чудесного обретения был основан Богородицкий девичий монастырь, ставший впоследствии не только самым большим монастырём нашей епархии, но и одним из нескольких крупнейших женских в России.
К концу XVI в. в Казанском крае было уже несколько молодых женских обителей.
XVII век стал веком наибольшего расцвета казанского монашества - и мужского, и женского. Возникали повсеместно не только городские обители, но и пустыни. Казанская епархия была огромна, она включала всё Среднее и почти всё Нижнее Поволжье. На этой территории, превосходящей по размерам любую западноевропейскую страну, возникли десятки монастырей (к середине следующего, XVIII века всего их числилось 45 - больших и малых, самостоятельных и приписных к другим монастырям). Женских из них было 12.
По отношению к той эпохе ещё можно говорить о явном преобладании мужского монашества.
Тяжёлая для Церкви эпоха, начавшаяся с Петра I, отразилась на всей России - и на нашей епархии, разумеется, тоже. В XVIII в. почти перестали возникать новые монастыри, сократилась братия во многих старых. В 1764 г. правительство Екатерины II провело печально известную секуляризацию - конфискацию в пользу казны всех церковных земель с миллионом крестьянских душ, и упразднение более половины всех монастырей России "за бедностью и малочисленностью братии".
В Казанской епархии из 45 обителей осталось лишь 18. В течение 1780-х - 1830-х годов территорию епархии не раз сокращали, выделяя новые епархии как самостоятельные. Поэтому к XIX веку в её новых границах осталось не 18, а 15 монастырей. Причём, женских из них уцелело всего два: Казанский Богородицкий и Свияжский Иоанно-Предтеченский. Женские монастыри, как более бедные, "сокращались" по реформе Екатерины II в первую очередь. Даже через полвека после секуляризации, когда положение начало частично выправляться, женского монашества по всей России числилось лишь 1698 человек (данные 1815 г.) вместо 6,5 тысяч до реформы.
Есть о чём задуматься, когда сравниваешь некоторые цифры. К моменту революции, как мы уже знаем, в одной только Казанской епархии в женских монастырях оказалось почти столько же сестёр, сколько век назад во всей России!
Какова была Казанская епархия к XIX веку? Пределы её в тот период не совпадали ни с древними (почти всё Поволжье), ни с современными (только Татарстан).
В 1832 г. была образована отдельная Симбирская епархия, и границы Казанской епархии с этого года окончательно совпали с границами губернии. Губерния же включала всю западную половину современного Татарстана - до реки Вятки на востоке, - а также основную часть нынешних Марийской и Чувашской республик. 7 из 12 уездов, заглядывая вперёд, можно назвать "татарстанскими" (Казанский, Свияжский, Тетюшский, Спасский, Лаишевский, Чистопольский, Мамадышский), 3 - "чувашскими" (Чебоксарский, Цивильский, Ядринский) и 2 - "марийскими" (Царёвококшайский и Козьмодемьянский).
Такое несовпадение современных границ с дореволюционными расширяет наше исследование. В книгу включены Елабужский и Мензелинский женские монастыри, которые ранее не входили в Казанскую епархию, а относились, соответственно, к Вятской и Уфимской.
В современной Казанской епархии - пока лишь 2 действующих женских монастыря: Казанский Богородицкий в Елабуге и Свято-Успенский Зилантов в Казани. История последнего не отражена в данном исследовании, так как ему посвящена отдельная монография: http://samlib.ru/r/roshektaew_a_w/zilant.shtml
(1). Данные о послушникам приведены в отчётах не по всем мужским монастырям. С учётом послушников, опираясь на данные предыдущих лет, можно сделать вывод, что было приблизительно 500 братьев во всех мужских монастырях.
I. Древнейшие женские монастыри Казанской епархии
Казанский Богородицкий монастырь
1. Казанская чудотворная икона Божией Матери
8 (21) июля 1579 года состоялось одно из величайших событий не только в жизни Казани, но и во всей истории Русской Православной Церкви. Была обретена чудотворная икона Божией Матери Одигитрии, получившая чуть позже имя в честь нашего города, из земли которого его извлекла 10-летняя девочка Матрона. Отныне со словом "Казань" у простого человека возникала ассоциация, которая очень удивила бы все предыдущие поколения русских: до 1552 года это слово вызывало неизменный страх, как обозначение источника постоянных набегов, место томления в рабстве десятков тысяч "полонянников". После 1579 года - это святое место Руси, где сама Матерь Божия вдруг явила величайшую милость.
Казанская икона... Кто же не знал ее в России? Люди могли жить в глухой деревне, оставаться неграмотными, никогда не быть в Казани и даже не представлять, где она находится, но Пресвятую Владычицу "Казанскую" знали все и ежедневно перед ней молились. Много ли нашлось бы таких изб по всей огромной стране, где в "красном углу" не стояла бы Казанская икона? Много ли было таких малых городков, не говоря уж о больших городах, где не соорудили бы в честь нее хотя бы один храм. А всего таких храмов в России были сотни. И не только в России.
Казанской иконе Божией Матери оказался посвящен крупнейший русский монастырь на Святой Земле - женская Горненская обитель в Иерусалиме, на месте встречи Приснодевы Марии с праведной Елизаветой. Есть храмы во имя "Богородицы Казанской" и на Афоне - собор в большом скиту Кромица и отдельная Казанская обитель ("келья", по святогорской терминологии) при Ставроникитском монастыре.
Один из почитаемых списков Казанской иконы хранится в Дамаске (Сирия), а так называемый Римский или Ватиканский список признала в ХХ веке своей величайшей святыней Католическая церковь. Именно этот образ из Ватикана был передан в 2004 году представителями Папы Римского предстоятелю Русской Православной Церкви Патриарху Алексию II, а 21 июля 2005 года - на празднование 450-летия Казанской епархии, - список привезен Святейшим Патриархом в Казань. Состоялся многотысячный крестный ход, величайший в современной истории нашей епархии, к месту обретения чудотворного образа - туда, где ныне вновь возрождается святая Богородицкая обитель, некогда одна из крупнейших женских в России.
О том, что произошло здесь более 4 веков назад, подробно повествует очевидец, святой патриарх Гермоген, в то время еще бывший простым казанским приходским священником Ермолаем:
"Итак, Богородичная икона явила себя таковым образом: Владычица не открыла образа Своего ни святителю города, ни властному начальнику, ни вельможе, ни богатому и не мудрому старцу, но явило свое честное сокровище и неисчерпаемый источник всем приходящим с верою - чудный свой образ - юной дочери простого, искусного в военной стрельбе воина, имеющей десять лет от роду, по имени - Матроне; сей-то девице и явилась оная чудная и пресветлая Богородичная икона. После пожара, в то же лето и в том же месяце, вот начала являться оной девице, имя которой мы уже раньше назвали, пресветлая икона Божией Матери и велела ей пойти в город и рассказать о Богородичной иконе, которую видела, архиепископу и воеводам, чтобы они пошли и вынули из недр земли образ Пречистой Богородицы, причем указала и место, где могут обрести честное сокровище необычайного бисера - чудную икону Богородицыну. Девица же, по юности и недомыслию, побоялась поведать о видении и рассказала только матери своей, та же не обратила внимания на ее слова. После же, опять в видении, и не один раз, являлась ей (девице) пресвятая и чудная оная икона и велела ей непременно рассказать о сем видении (властям), девица же не один, а много раз говорила матери своей о явлении той чудной Божественной иконы и просила ее без колебания поведать об этом видении (и властям). В один же день случилось девице оной, имя которой мы уже выше написали, спать в полдень, и внезапно девица очутилась посреди своего двора, в котором она жила, и тотчас явилась ей чудная и пресветлая Богородицына икона в страшном - огненном виде, испуская пресветлые и очень страшные огненные лучи, так что думалось ей, что от пресветлых тех сияющих от иконы лучей она сама будет сожжена, и голос страшный был к девице от образа, говорящий: "Если не поведаешь слов Моих и не пойдешь вынуть образ Мой из недр земли, то Я явлюсь в другой улице и в ином городе, ты же сделаешься больной до тех пор, пока не кончишь зле жизни своей". Девица же от этого страшного видения зело ужаснулась, пала на землю, была как мертвая и лежала на земле много часов, и (как только очнулась) возопила сильным голосом к матери своей, чтобы она, шедши, поведала Архиепископу и правителям того города о чудной и пресветлой иконе Преблагословенной Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии, и передала (девица) ей все слова, слышанные ею от пресветлой иконы, указавши ей и место (нахождения иконы). Мать же девицы поспешно пошла в город к воеводам, привела к ним и девицу и велела ей самой рассказать все, что с нею содеялось; девица же поведала им все глаголы, слышанные от пречудной и великолепной Богородичной иконы, указывая и место (нахождения иконы); они же, одержимые неверием ко пречестной иконе Пречистой, о которой поведала им девица, не обратила на это никакого внимания. Тогда мать, прослезившись и взяв дочь, пошла к Архиепископу и поведала ему те же прежде сказанные слова, указывая и место (нахождения иконы), указанное ей (девице), дабы повелел вынуть (из земли) святую Богородичную икону; архиепископ же не внял речам ее и отослал ее без дела. Был же приход их (к воеводам и архиепископу) в 7-ой час дня, а обретение чудного пресветлого образа Богородицына - в двенадцатом часу дня, после пожара в тот же год, месяца июля в восьмой день, на память святого великомученика Прокопия. Было же дело так: пошла та жена к своему дому, рассказывая всем людям о чудной иконе, какое видение видела дочь ее, люди же, дивясь словам ее, отходили не внимая (как должно) речам их; она же, взявши заступ и пришедши к показанному месту, начала долго копать и не обретала искомого; спустя немного времени начали и другие копать и вскопали уже все место то, но ничего не нашли, вышеупомянутая же девица оная начала копать на другом месте, где прежде была печь, также (копали) с ней и прочие. И когда выкопали немного более двух локтей, о чудо! Явилась чудотворная икона Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии, честного ее Одигитрия, вместе с предвечным Младенцем Господом и Богом Иисусом Христом; на чудной же иконе той был ветхий рукав одежды из вишневого сукна: самый же чудотворный образ чудно сиял светлостью, как будто вновь был написан красками, тогда как земной прах нисколько не коснулся того чудного образа, как сами мы видели. Девица же, взявши образ Пречистой со страхом и трепетом и радостью, поставила его на том же месте. Люди же, бывшие тут, возопили, проповедая неумолкаемо о явлении той Божественной иконы, и вскоре стеклось бесчисленное множество благочестивых из народа, вопиюще со слезами; "Владычица, спаси нас!" И послали весть к архиепископу и к правителям города, что обрели святой образ Богородицы; архиепископ же вскоре приказал звонить в колокол и пошел с крестами и со всем освященным собором, с воеводами и со множеством народа, на то место, где обрели чудную икону Пречистой, и видел образ Пречистой, как бы новый дар, пречудно светящийся, и очень дивился и недоумевал, что такого начертания образ никогда и нигде не видал прежде; одержимый же радостию и страхом за свое неверие, с плачем молился и просил милости и прощения за свой грех. Также и воеводы с плачем просили милостивого (прощения) за то нерадение и неверие, которым согрешили пред чудотворным образом Пречистой. И весь народ городской стекался на то дивное божественное чудо".
В том же 1579 году, указом царя Иоанна IV, на месте явления чудотворной иконы был основан Богородицкий женский монастырь, впоследствии ставший главным объектом всероссийского паломничества в наш город - особенно в начале ХVIII - начале ХХ вв. Девица Матрона, обретшая икону, приняла в нем постриг с наречением имени Мавра. В 1595 году было установлено местное празднование в день обретения Казанского образа Божией Матери - 8 июля по ст. ст. (с 1649 года оно стало всероссийским).
Второй праздник в честь Казанской иконы (22 октября /4 ноября) установлен Церковью в воспоминание событий грозного 1612 года, когда в Смутное время решалась судьба России. Уже заточенный поляками в темнице священномученик патриарх Гермоген (свидетель обретения иконы в 1579 году) сумел передать последнее письмо нижегородцам: "Пишите в Казань к митрополиту Ефрему. Пусть пошлет в полки к боярам и к казанскому войску учительную грамоту, чтобы они стояли крепко за веру..."
Святитель Казанский Ефрем († 1613 г. мощи его ныне в Петропавловском соборе Казани) оказался первым по старшинству архиереем Русской Православной Церкви после заточения, а затем и мученической кончины св. Гермогена. Он послал к войску не только грамоту, как завещал из темницы патриарх мученик, но и Казанскую икону - как благословение "всему миру" в освободительный поход на Москву. Поход состоялся в 1612 году.
В истории столицы еще никогда не было периода столь долгого пребывания ее во вражеских руках. Уже два года Кремль, со всеми его святынями, занимали поляки. Остального города просто не существовало. Он весь сгорел в пожаре 1611 года. Первому Ополчению тогда, после упорных боев, так и не удалось освободить столицу. Поляки укрылись в Кремле и Китай-городе и сожгли все вокруг. Ополченцам достались лишь развалины и полностью разоренные окрестности. Гораздо страшнее то, что развалилось тогда из-за внутренних противоречий само Первое Ополчение. Раздрай в тогдашнем российском обществе полностью, как в зеркале, отразился во всей его структуре. Разделенная и разоренная Москва тоже, в свою очередь, представляла собой как бы портрет России в миниатюре: часть принадлежит оккупантам, часть... вообще никому не принадлежит, кроме банд мародеров.
Второе Ополчение было благословлено Матерью Божией - через Ее чудотворную Казанскую икону. Может быть поэтому дела его пошли совсем по иному?... Впрочем, опасность повторить судьбу Первого Ополчения оставалась. Именно поэтому капитуляции польского гарнизона Кремля ждали с таким волнением. Что произойдет раньше - поляки сдадутся от голода или... Это тревожное "или" было тогда главной проблемой спасения России. И чем больше росла тревога, тем больше оставалось уповать на небесные, а не на земные силы. Опыт предыдущих лет Смутного времени показывал, что одних только военных побед какого бы то ни было талантливого полководца (например, Скопина-Шуйского в 1609-10 гг.) совершенно недостаточно для спасения. Нужно единство страны, а для единства был только один цемент - вера. И настоящим олицетворением этой веры - знамением грядущего воскрешения страны "из мертвых", - стала именно Казанская икона.
Первые успехи в боях в Москве в августе 1612 года - отражение атак пана Ходкевича, так и не сумевшего прорваться с подкреплением к своему гарнизону, - еще не означали победы. Блокада Кремля ополченцами растянулась на два месяца, до октября. В случае дальнейшего затягивания осады и неизбежной из-за этого деморализации, Второе Ополчение могло просто распасться и разбрестись, точно как и первое.
В условиях этого опасного соревнования со временем, исход которого никто не мог предсказать, и был проведен общий молебен перед Казанской иконой - под самыми стенами осажденного Китай-города. Три дня все войско постилось и молилось. В это время, греческий епископ Арсений, находившийся в Кремле в плену у поляков (как и скончавшийся чуть раньше свт. Патриарх Гермоген) сподобился видения: "Среди полночной тишины вдруг келья его наполнилась светом, и он увидел перед собой святого Сергия Радонежского. "Арсений", - сказал преподобный Сергий, - "ваши и наши молитвы услышаны; предстательством Богоматери суд Божий об отечестве преложен на милость: завтра Москва будет в руках осаждающих и Россия будет спасена". Это "Завтра" случилось 22 октября 1612 года (по ст. стилю). Казаки, после выноса иконы перед войском, стремительной атакой взяли Китай-город. Через 4 дня сдался победителям и Кремль...
В конце 2004 года, решением Государственной Думы, 4 ноября (22 октября) объявлено государственным праздником России. Восстановлена историческая традиция - ибо всероссийским торжеством был этот день и до 1917 года. "9 мая дореволюционной России" иногда называют его в наше время, пытаясь найти подходящую аналогию тому великому событию 400-летней давности.
Таким образом, Казанская икона - особая в истории России, даже по сравнению с другими величайшими святынями: Владимирской, Смоленской, Донской, Иверской... Те не раз спасали страну, и особенно Москву, от набегов ордынских, крымских и казанских ханов - в честь этих событий также установлены соответствующие церковные праздники. Но ни при одном из этих набегов не стояло под угрозой само историческое существование России - как государства, как цивилизации... То, что мы празднуем в день Казанской иконы - это разрешение исторического вопроса: быть или не быть России.
Через 20 лет, в 1632 году, на месте, где перед станом была выставлена святая икона, на средства князя Пожарского, был построен Казанский собор. Он на века стал местом пребывания Московского чудотворного списка Казанской иконы - одного из трех самых почитаемых, наряду с Казанским первоявленным образом и более поздним Петербургским списком. Интересно, что Красная площадь - сердце не только Москвы, а всей России, с двух сторон оказалась окаймлена соборами, тесно связанными с историей Казани. Ведь Покровский собор был построен в честь победы Ивана Грозного в 1552 году. А ровно через 60 лет чудотворный образ из Казани, вместе с отрядом ополченцев, отправился в обратном направлении - на взятие Москвы...
Еще многие важнейшие события русской истории связаны с Казанской иконой. Прибытием ее списка было освящено основание Санкт-Петербурга. И 300 лет северная столица живет под Ее благодатной сенью. "Казанская икона будет покровом города и народа твоего, - предсказал свт. Митрофан Воронежский Петру I. - До тех пор, пока она будет в столице, и перед ней будут молиться православные, в город не ступит вражеская нога". И действительно - город на Неве никогда не был взят врагами. Петербургский список Казанской иконы, или как его еще называют - Северная Казанская икона, и поныне находится в нем. Большинство петербуржцев свято верят, что это и есть подлинник 1579 года... так же, как свято верили москвичи, что, наоборот, подлинник у них и только у них (до 1918 г., когда Казанский собор на Красной площади был разграблен и икона исчезла). В действительности, Петербургский список в 2 с лишним раза превосходит размерами первоявленную Казанскую икону ХVI века (13,5 на 12 вершков против 6 на 5 у подлинника) - и выполнен он был в конце ХVII века, по заказу Прасковьи Федоровны - вдовы скончавшегося в молодости царя Иоанна Алексеевича, брата Петра I. Но... чудеса всегда даются по вере, и от Петербургского списка истекало и истекает огромное количество чудес и исцелений. А построенный в начале ХIХ века Казанский собор на Невском проспекте стал не только одной из "визитных карточек" Петербурга, но и одним из нескольких величайших храмов России - и по размерам, и по духовно-историческому значению.
Другие вехи русской истории также тесно связаны с Казанской иконой. Вспоминали о ней и в грозном 1812 году, и в 1941-45-м... Все это не раз описано в огромном количестве самых разнообразных публикаций. В то же время, следует предостеречь от некоторого ажиотажа последнего времени - от духа "сенсационности", вряд ли подобающего такой святой теме. К сожалению, немало в современном Татарстане, да и в целом по России, озвучивается слухов - весьма малодостоверных - связанных с историей чудотворной иконы. Так, например, что бы ни утверждали сейчас, в действительности, в "день Бородина" при ставке Кутузова находился Смоленский, а не Казанский чудотворный образ. Легендой, не подтвержденной источниками, остается и то, что Кутузов лично вынес "завернутую в шинель" Казанскую икону из оставляемой Москвы. В действительности, икона была эвакуирована заранее. Ещё больше вопросов - в связи с Великой Отечественной войной.
Во многих публикациях приводится послание митрополита Гор Ливанских Илии Сталину (1941 г.): "Успеха в войне не будет, доколе не отворят все храмы, монастыри и не выпустят из тюрем священство для богослужений... Пусть вынесут чудотворную икону Казанскую в Ленинграде и обнесут вокруг города, а также под Москвой, Сталинградом..." Есть утверждения, что такие крестные ходы вокруг названных городов были проведены... однако ни в дневниках будущего патриарха Алексия (Симанского), пережившего ленинградскую блокаду, ни в других серьёзных источниках свидетельств об этом нет. Вопрос остаётся открытым.
Эти и другие как бы "мелочи" вкупе создают мифологизированную картинку - в центре которой, к сожалению, не столько Господь и Его Пречистая Матерь, сколько сама "реликвия", очень нужная властям республики для создания "международного паломнического центра". Но если не задаваться политическими задачами, то легко можно отделить зерна от плевел...
Все эти исторические примеры - выражение в экстренные моменты той веры, которая составляет суть многовековой мирной жизни миллионов людей. Перед святыней молились в годины бедствий, но кроме этих вспышек было и ровное пламя, которое не угасало никогда... и это ничуть не менее, а пожалуй, даже более важно.
Начиная с ХVI века, множество списков Казанской иконы разошлось по всем уголкам России. Десятки из них прославились многочисленными чудесами. Энциклопедия "Христианство" (1993-95 гг.) называет 42 чудотворных списка - и это лишь наиболее почитаемые их всех. Римская икона и некоторые другие, прославившиеся в наше время, не входят в этот каталог, составленный уже довольно давно.
Самые древние чудотворные списки: Ярославский (1588 г., чуть подробнее см. в главе "Тетюши" нашего путеводителя) и Табынский (1597 г., Южный Урал). Как и первообраз, обретенный в Казани, они были явленными - то есть найденными чудесным образом по Божьему указанию.
Из имеющих особое значение икон-хранителей великих городов следует отметить обычно редко вспоминаемую в литературе Казанскую икону хранительницу Киева: тот ее список, что с ХVII века висел над главными, Золотыми вратами этой "матери городов русских". Список так и вошел в историю под названием Златовратского. Другой прославленный образ дал название одному из пещерных храмов Киево-Печерской лавры. Так Казанская икона оказалась покровительницей не только Москвы и Петербурга, но и первой столицы Руси - богоспасаемого града Киева.
Тысячи иноков и инокинь по всей России подвизались под покровом Царицы Небесной - чудотворной Ее иконы Казанской. Именно этой иконе было посвящено в нашей стране больше монастырей, чем любой другой. 26 Казанских Богородицких обителей существовало в Российской империи в начале ХХ века. Для сравнения: на тот момент было 14 обителей Знаменских, 9 Владимирских, 7 Тихвинских, 5 Смоленских - в честь других величайших чудотворных икон Русской Православной Церкви.
Количество же храмов в честь Казанской иконы и вовсе не поддается исчислению. В одной только Москве сохранилось до нашего времени 10 (!) Казанских церквей - только приходских, не считая еще монастырских. Кроме того, 5 Казанских храмов Москвы были разрушены советской властью. В числе их - хорошо памятный ценителями русской классической литературы храм на Большой Якиманке, "у Калужских ворот": он неразрывно связан с детством Ивана Шмелева и много раз с любовью описан в разных главах его "Лета Господня", пожалуй, самого значительного православного художественного произведения ХХ века. Описан - как ни один другой храм в истории русской литературы. Под сенью Казанской иконы прошло все детство писателя: "Теперь, ложась спать, я молюсь Богородице Казанской, темная у нас икона в детской. Молюсь и щурюсь... Вижу лучики - лучики лампадки, будто это на небе звездочки, и там, высоко, за звездами - сверкающим омофор-Покров. И мне ничего не страшно..." (И. Шмелев. "Лето Господне").
2. Архитектурный ансамбль монастыря. История строительства и хозяйства
Как ни знаменит был монастырь благодаря чудотворной иконе уже в ХVI-ХVIII веках, но все же почти весь его архитектурный ансамбль, в виде, дошедшем до революции, был возведен в течение ХIХ века. До этого времени тут стоял лишь каменный собор конца ХVI века, а также колокольня и Софийская подвратная церковь (обе - ХVII века). Большинство других сооружений оставались деревянными.
К настоящему времени от упомянутых наиболее старинных построек уцелела лишь Софийская церковь. Колокольня была безжалостно снесена в советское время; главный собор конца ХVI века заменен новым в 1798 - 1808 гг., а в 1930-е годы также разрушен.
Прежде чем мы приступим к описанию великолепного ансамбля в стиле классицизма, возникшего в ХIХ веке, стоит сказать пару слов про древнюю Софийскую церковь. Она первая из всего разоренного ансамбля была возрождена и освящена - еще в 1994 году. Эта самая маленькая действующая церковь не только Богородицкого монастыря, но и всей Казани. Второй ее этаж (собственно храм) - это, по сути, одна комнатка, несколько метров длины и ширины. На месте первого этажа когда-то была арка ворот, а сейчас обустроена келья. Снаружи Софийская церковь более всего интересна своими наличниками окон. Выложенные из тесаного кирпича, они лучше всего сохранили изначальный облик ХVII века. И это - несмотря на капитальное "обновление" храма в 1825-26 гг. на средства "господ Пушкиных". Сейчас церковь напоминает издали лампадку с маленьким позолоченным куполом.
Невозможно без горького сожаления думать о потере великолепной 6-ярусной колокольни того же ХVII века! Ее обновление тоже относилось к ХIХ столетию (1853 г.), но даже и после него она, почти не изменившись в своих основных чертах, продолжала оставаться шедевром древнерусского зодчества. Большинство колоколен Руси того времени - традиционной шатровой формы. Но она, предвосхищая позднейшие архитектурные формы, уже была ступенчатой: из уменьшающихся "восьмериков", поставленных друг на друга (как и звонница кафедрального Благовещенского собора, также несохранившаяся). В высоту звонница достигала 26 саженей - более 55 метров. С ХVII по ХIХ век она оставалась самой высокой колокольней Казани. И благовест ее был самым мощным в городе. 17 колоколов составляли её "ансамбль звона". Самый большой из них весил 737 пудов (почти 12 тонн), а высота его составляла 4 аршина - почти 3 м. Его отлили в 1849 г. на средства купца Михаила Усова и купчихи Мавры Пискуновой. Второй по величине колокол был старше: его перелили в 1816 г. на средства купца Ильи Астраханцева из более древнего, разбившегося при пожаре 1815 года. Вес его после переливки составил 290 пудов 4 фунта (более 4,6 т). Эти главные колокола назывались, соответственно - Большой Праздничный и Воскресный. На щедрые купеческие пожертвования были отлиты и прочие колокола, ибо во все времена благочестивые люди Казани и гости города старались благоукрашать "дом Пресвятой Богородицы" - первоклассную(1) обитель России.
Все остальное в Казанском Богородицком монастыре относится к 1800-1880-м годам постройки.
Ансамбль Казанского монастыря, в том виде, как он сложился в ХIХ веке, мог поспорить с лучшими петербургскими образцами - даже с Александро-Невской лаврой. Его сходство с петербургской архитектурой классицизма вполне заметно, а если учесть, что автором проекта главного собора был один из основоположников классицизма в русской архитектуре И.А. Старов, построивший ранее огромный Троицкий собор Александро-Невского монастыря, то можно сказать, что столичная Лавра и наша знаменитая обитель - как бы архитектурные "брат" и "сестра".
К сожалению, искусствоведы практически игнорировали изучение этого интереснейшего и по всем параметрам "столичного" ансамбля - одного из лучших памятников классицизма в Поволжье, на 30 лет более старого, чем знаменитый комплекс Казанского университета. Да и сам ансамбль в цельном виде не сохранился: постройка в советское время жилых домов и табачной фабрики буквально "утопила" останки великого монастыря в трущобах. Искусствоведы лишь упоминали и упоминают его сохранившиеся и несохранившиеся памятники, но так и не дали им достойной оценки.
Итак, началась волна строительства ХIХ века с проекта великого И.А. Старова, составленного еще в 1791 году, а воплощенного в 1798 - 1808 гг. В соответствии с ним, за 10 лет был возведен самый большой в городе 5-купольный храм (23 на 20 саженей площади и 20 саженей 2 аршина высоты - это примерно 49 на 43 м в плане и более 44 м высоты). Собор имел три фронтона по 6 мощных ионических столпов под каждым. Лес из 18 колонн окружил его со всех сторон, кроме алтаря. Ближайший аналог этого, к сожалению, не сохранившегося величественного храма - Воскресенский собор Арзамаса (1814 - 1842 гг.), построенный по проекту казанского архитектора М. П. Коринфского, правда, с ещё большим количеством колонн (по 12 на фронтоне).
Казанский храм встал в самом центре монастырского ансамбля, и все более поздние сооружения как бы "обволакивали" его, постепенно образуя единый комплекс. Интерьер этого собора, освященного в честь Казанской иконы Божией Матери, также поражал величавостью и великолепием: например, облачение алтарного престола было отлито из более чем 2 пудов серебра; почитаемая икона Спаса Нерукотворного (справа от Царских врат) имела серебряную ризу более 1 пуда - с 17 алмазами, 34 аметистами и 32 топазами, а уж на главной святыне монастыря и всего нашего края - Казанской иконе Богоматери, - одна только корона, пожертвованная Екатериной II, насчитывала более 500 бриллиантов и алмазов и более 1100 жемчужин.
Неудивительно, что только сооружение собора (даже не считая его благоукрашения и стоимости риз тех чудотворных икон, что он хранил) стоило 57142 рубля (в ценах начала ХIХ века). По суммам, затраченным Казанским Богородицким монастырем на строительство, можно изучать его историю ХIХ - нач. ХХ вв. Своеобразная летопись его строительства так красноречиво свидетельствует о ярком расцвете ХIХ века, что если бы представить невозможное - что не сохранилось бы никаких других данных - сами масштабы возведенного в те годы дали бы историку неопровержимое свидетельство об абсолютном "золотом веке" обители. Масштабы сравнимы, опять-таки, только с Александро-Невской лаврой Петербурга. Там "старовский" собор равнялся казанскому по ширине (20 саженей), по высоте(22 сажени) и только по длине превосходил его примерно в 1,5 раза (35 саженей). А "Великая Успенская церковь" еще более знаменитой Киево-Печерской лавры и вовсе чуть уступала нашему монастырскому храму по площади (45 на 43 м).
Едва успели достроить главный собор, как к северу от него на выделенные из царской казны еще 50 000 рублей начали возведение теплого Никольского собора (1810-16 гг.) - тоже огромного, с 4 приделами. Именно возведение этих двух храмов открыло формирование удивительного по единству ансамбля. Внешний облик Никольского храма очень гармонировал с главным собором. Только фронтоны с колоннами здесь размещались с двух, а не с трех сторон. И византийский купол был только один - зато почти такой же огромный. Интерьер по роскоши тоже почти не уступал главному собору: 3-ярусный иконостас с колоннами и позолотой, более 1 пуда серебра на алтарном престоле и знаменитые иконы (ХVI века) в дорогих ризах: храмовая Николы Тульского, а также почитаемые образа Господа Вседержителя, Божьей Матери "Смоленской" и два чудотворных древних списка Казанской иконы.
Через несколько десятилетий у Никольского храма появился "двойник". Удивительно похожий по архитектуре Крестовоздвиженский храм 1882-84 гг. (настолько похожий, что москвичка М.В. Фехнер даже называет его по ошибке Никольским в своем путеводителе) самой этой похожестью доказывает, что весь процесс строительства шел примерно одинаково, не замедляясь, на протяжении всего ХIХ века. И на протяжении десятков лет соблюдалось единство стиля. Так два храма - начала и конца ХIХ века, - даже трудно отличить. По наружным размерам они равны и симметричны друг другу (к северу и к югу от Казанского собора Божьей Матери). Хотя внутри Крестовоздвиженская церковь меньше: кроме, собственно, храмового зала, в ее стенах размещались кельи и другие помещения.
Сами разночтения в том, где и какое сооружение находилось и кем было построено, еще раз говорят о крайне малой степени изученности исчезнувшего в 1930-е гг. уникального ансамбля монастыря. И все же, во многих исследованиях упоминается целое "созвездие" имен лучших архитекторов, возводивших этот ансамбль.
Проект Старова (главный собор) воплощал лично выбранный им для этой роли казанский архитектор Емельянов, а с 1804 г. довершил строительство Шелковников. Последнему приписывают и проект Никольского собора (но воплотил проект уже 4-й по счету знаменитый архитектор - Бажанов, так как Шелковников умер в 1809 г.). Шелковникову же М.В. Фехнер приписывает и постройку величественных главных ворот с тремя арками; но по другим данным они были построены в 1810 г. (т.е. после его смерти) - видимо, великим местным "классицистом" Пятницким (кстати, они выполнены по одному образцу с воротами Казанского университета, хотя и превосходят их по размерам, как и весь ансамбль монастыря превосходил ансамбль университета). Разночтения не прекращаются: фигурирует в версии об авторстве ворот и Емельянов, хотя он еще в 1804 г. был отстранен по ходатайству игуменьи.
Помимо названных выше 3 храмов ХIХ века монастырь имел еще целый городок жилых и хозяйственных корпусов 1800-1840-х гг., ценных в архитектурном плане как составные части единого ансамбля. Любопытно отметить, что еще в ХVIII веке все кельи, кроме богадельни, были деревянными - т.е. в ХIХ веке рост благосостояния обители поразителен. Например, только здание школы 1896 г. (одно из самых малых помещений в ансамбле) стоило почти 14 тыс. руб. А ведь были корпуса, размерами превосходящие его в несколько раз. Наиболее велики по размерам и интересны по замыслу Настоятельский (1810-32 гг.) и Никольский (1832-43 гг.) корпуса, образующие обширный полукруг - вместе с Никольским храмом замыкающие ансамбль с севера. Длина их внутренних, вогнутых фасадов - по 28 саженей (почти 60 м), внешних - по 34 (72,5 м). Даже сейчас, находясь в обветшавшем, аварийном состоянии, они производят грандиозное впечатление. Таким образом, если Александро-Невская лавра была спланирована в виде "каре", самой широкой частью (с Троицким собором) обращенного к Неве, то Казанский Богородицкий монастырь - в виде полукруга, выпуклой стороной (с Никольским собором) обращенного к Казанке. Редкий другой монастырь в России славится таким замечательным единством планировки и грандиозностью ансамбля ХIХ века. Зодчим, воплотившим замысел этого полукруга, считают знаменитого Петонди, но возможно, на проект оказал влияние не менее знаменитый Пятницкий - очень уж похож план двух изогнутых корпусов на аналогичные корпуса-дуги во дворе Казанского университета. Хотя, надо признать, в монастыре этот полукруг выглядит значительно более впечатляющим, чем отдалённый университетский аналог. Может быть, сама задача любой православной обители - отгораживание от мира страстей, - нашла символическое воплощение в этом плотно замкнутом со всех сторон ансамбле. Замыкали его и мощные стены 1803 г., перестроенные в 1820 г. зодчим Петонди. Стены эти не сохранились - стоят лишь развалины отдельных башен. А вот полукруг корпусов цел до сих пор. Когда-то, перед самой революцией, в нем размещалось более 500 монахинь и послушниц. Казанская обитель Пресвятой Богородицы была одной из нескольких крупнейших в России.
К началу ХХ века монастырь процветал как никогда прежде. Казань невозможно было представить себе без этой обители, а уж тем более - без её главной святыни. Далеко за пределами города славились монастырские мастерские: иконописная, вышивальная, золотошвейная. На щедрые пожертвования был не только отстроен великолепный ансамбль, но и отлажено полноценное монастырское хозяйство.
Земельные владения обители расширялись в течение всего XIX века. В 1822 г. Казанским Обществом было пожертвовано 4 дес. 500 кв. саж. земли на Кабане, в Архиерейской слободе. В 1836 г. - по Высочайшему повелению отмежевано больше 73 дес. пашни в Спасском уезде (за отдалённостью, монастырь сдал эти земли в аренду местным крестьянам).
Можно перечислить другие владения монастыря:
32 дес. сенокоса при Займище.
105,5 дес. - рыбные ловли близ Свияжска в местечке "Большой Затон" (сдавались в аренду).
48 дес. 1600 кв. саж. леса - Матюшинская дача.
244 дес. 1536 кв. саж.земли "с разными угодьями" в Чебоксарском уезде (Пожертвованы купцом Прибытковым и тоже в основном сдавались в аренду).
(1). При учреждении штатов в 1764 году Казанский Богородицкий монастырь был отнесен ко II классу, а в 1809 году возведен в высший I класс.
3. Монастырь в ХХ веке: от трагедии до начала возрождения.
В ночь на 29 июня 1904 г., в год 325-летия обретения, явленная Казанская икона Божией Матери была дерзко похищена из собора Богородицкого монастыря. Вор Чайкин, вместе со своими подельниками, был быстро пойман, но показал на следствии, что изрубил и сжег икону в печи, так как ему нужны были лишь драгоценности, украшавшие ее. "Смутилась и поражена тяжкой печалью Казань. Весть о невероятно гнусном, ужасном преступлении глубокой скорбью отозвалась во всей православной России, - сказал тогда в своей проповеди архиепископ Казанский Димитрий. - Попущением Божиим злой человек похитил у нас наше сокровище и, быть может, истребил. Но мы крепко надеемся, что Пресвятая Дева не лишила нас своей милости".
Многое в этой трагической истории 1904 года было и остается неясным. Есть люди, которые до сих пор верят, что подлинная явленная икона 1579 года уцелела и где-то сокрыта... Ясно одно: чудотворный образ Божией Матери Одигитрии, таинственно явившись, также таинственно исчез - в самую годину страшных бедствий, надвигавшихся на нашу страну. Грозным знамением новой эпохи стало это похищение величайшей святыни России.
Через считанные месяцы вспыхнула первая русская революция, через 13 лет - революция Октябрьская. Приближалось и окончательное закрытие Богородицкого монастыря, хотя в 1918 - 1929 гг. ему еще довелось послужить центром всей православной жизни Казани: после закрытия в сентябре 18-го Кремля и его храмов, именно сюда были перенесены главные уцелевшие святыни нашей епархии - мощи свв. Гурия и Варсонофия Казанских. Сохранилось свидетельство очевидца этих событий, имя которого, к сожалению, осталось безызвестным:
"Под покровом темноты, в темную осеннюю ночь печальное шествие двинулось из Кремля к Казанскому монастырю. В глубоком молчании, без колокольного звона, без священных песнопений, двигалось шествие по пустынным улицам города: военное положение запрещало жителям выходить на улицы после 7 вечера. Так, не видимые никем, шествовали святители Гурий и Варсонофий по улицам своего града, изгнанные из своих обителей, чтобы найти приют под покровом Божией Матери.
Согбенные под тяжестью серебряных гробниц, медленно двигались грустные фигуры, храня безмолвие в сердцах, переживавших момент величайшего потрясения. Скорбь смешивалась с бодрым мужеством и решимостью...В Казанском монастыре духовенство с игуменией ждали приближения шествия в зимнем храме, где в то время совершались ежедневные службы (в тот год, еще в августе при белых, службы были перенесены из летнего храма в зимний, ввиду опасности, грозившей от бомбардировки - А.Е.).
Шествие долго не появлялось. Наконец, оно достигло святых ворот монастыря. Ворота тотчас закрылись за шествием, и мощи были внесены в храм и поставлены на приготовленное место - у южной стены. Двери храма были заперты, и началось трогательное ночное служение - молебствие. Мощи святителей были спасены в стенах обители Казанской Божией Матери...". После этого перенесения каждую среду епископ Анатолий (Грисюк) служил в монастыре акафист свт. Гурию, каждую пятницу - свт. Варсонофию. В обители оказались и другие святыни - из других храмов: образ св. Николы из Николо-Ратской церкви Спасского монастыря; образ Спаса Нерукотворного от Спасской башни кремля...
Сохранялись здесь вплоть до закрытия монастыря и те великие святыни из Константинополя и Иерусалима, которыми осиротевшая Казань была утешена после похищения своей главной Иконы. Весть о преступлении 1904 г. всколыхнула тогда, без преувеличения, весь православный мир. Патриарх Константинопольский Иоаким II прислал в 1905 г. в благословение Казанской обители икону Божией Матери Паммакристы ("Всеблаженнейшей") - точный список с древней иконы, хранящейся в Георгиевской церкви при патриарших покоях. В 1908 г. он же прислал в монастырь икону Иверскую ("Вратарницу"). В том же 1908 г. Патриарх Иерусалимский Дамиан подарил обители Св. Крест (с частицей камня от Голгофы), освящённый на Святом Гробе Господнем... Четверть века эти святыни утешали обитель и всю православную Казань (дальнейшая их судьба тоже таит загадки: в наше время в Никольском соборе Казани хранится икона Божией Матери "Всеблаженнейшей" - но есть версия, что это лишь список с той, патриаршей).
В течение всех 20-х годов в монастыре действовала православная община, официально зарегистрированная в 1921 г., а в 1925 г. переименованная в "коллективное товарищество". Как могла, она содержала храмы, однако власть медленно, но неуклонно наступала на святыню: в жилых корпусах разместили общежитие студентов, с соборе - зернохранилище. В марте 1929 г. была закрыта Крестовоздвиженская церковь, в ноябре окончательно изъят из ведения общины собор, в феврале 1930 г. с колокольни сняты все колокола... Наконец, в 1931 г. общину перевели в Петропавловский собор, и, почти сразу же после этого, большая часть ансамбля обители была варварски разрушена.
В 1942 г. основную территорию бывшего монастыря заняла табачная фабрика, сформированная на базе двух эвакуированных фабрик: из Москвы и Выборга. В 60-х годах здесь происходило и жилое строительство - на месте колокольни и всей западной части обители выросли пятиэтажки-"хрущевки", что стоят до сих пор. Помещения Крестовоздвиженского храма и корпуса занял филфак пединститута.
В 1994 г., как уже отмечалось, открылась для богослужений отреставрированная силами группы верующих маленькая Софийская церковь. 10 лет спустя, в 2004 г., началась капитальная реставрация Крестовоздвиженского храма - уже для полноценного возрождения монашеской жизни. 21 июля 2005 г. именно здесь, при участии Святейшего Патриарха Алексия II и 12 архиереев, состоялось великое торжество передачи в дар епархии списка Казанской иконы Божией Матери.
С этого момента начинается новая история Богородицкого монастыря - только теперь уже не девичьего, как до революции, а мужского.
4. Настоятельницы, сестры и священнослужители
Казанского Богородицкого монастыря
Как уже отмечалось, Богородицкий монастырь был крупнейшим в Казанской епархии и одним из самых больших (во всяком случае, на рубеже XIX - XX вв.) в России. Количество сестёр его постоянно росло - от нескольких десятков до нескольких сот человек. Он один из немногих монастырей, численность насельниц которого в XIX в. была даже выше, чем до реформы Екатерины II (1764 г.). По последней дореформенной описи (1739-41 гг.) в обители числилось 87 сестёр. При учреждении штатов в 1762 г. - 17 монахинь, считая игуменью (число послушниц не указано). Быстрый рост начался после возведения монастыря из II класса в I в 1809 г. Данные за некоторые годы:
1809 г. - 52 монахини
1826 г. - 33 монахини, 93 послушницы
1846 г. - 46 монахинь, 44 послушницы, 37 воспитанниц монастырской школы
1850 г. - 46 монахинь, 82 послушницы, 13 воспитанниц
1867 г. - 48 монахинь, 191 послушница (в т. ч. 119 белиц)
1881 г. - 48 монахинь, 249 послушниц (в т. ч. 194 белицы)
1892 г. - 51 монахиня, 309 послушниц (в т. ч. 123 белицы)
1904 г. - 56 монахинь, 326 послушниц (в т. ч. 147 белиц)
1910 г. - 60 монахинь, 345 послушниц (в т. ч. 108 белиц)
В последний предреволюционный год (1916 г.) в обители состояло уже 479 насельниц: 65 монахинь, 238 рясофорных послушниц и 176 послушниц-белиц. В послереволюционные 20-е годы численность сестёр в обители колебалась в районе 350-370 человек.
Интересно проследить источники пополнения монашествующих из разных сословий. Например, в 1892 г. из 51 монахини 26 были - крестьянского происхождения, 10 - мещанского, 7 - из семей духовенства, 3 - из дворян, 2 из купеческого сословия, 2 - дочери солдат, 1 - дочь чиновника. Как видим, чуть больше 50 % было - из крестьян. Но в других обителях крестьянки составляли - 70 и более процентов (7 из 10 сестёр в Успенском Чистопольском монастыре, 10 из 17 - в Тихвинском Цивильском, почти все сёстры Царёвококшайской и Лаишевской обителей). Таким образом, хотя крестьяне были главным источником пополнения всего - и мужского, и женского, - монашества России, в главном городском монастыре Казанской губернии процент поступающих из городских сословий был всё же чуть больше, чем в среднем.
Сведения о настоятельницах до конца XVIII в. обрывочны - по немногим сохранившимся документам, известны имена лишь некоторых из них.
По преданию, первой инокиней, а затем и настоятельницей монашеской общины, возникшей сразу после обретения иконы, была обретшая её девочка Матрона, в монашестве Мавра, но достоверных данных об этом не сохранилось.
Точно известно, что настоятельницей с 1582 по 1584 год была игуменья Петронилла. О ней упоминается в грамоте, данной Казанскому монастырю на деревню Кузьмино-Займище.
При царе Феодоре Иоанновиче, когда монастырь обрёл официальный статус, в 1588 - 1593 гг. им руководила игуменья Мария.
1631 г. - игуменья Феодосия.
1643 - 1646 гг. - игуменья Анфиса (Левашева).
1652 г. - игуменья Ольга.
1654 - 1656 гг. - игуменья Марфа (Киреевская).
1680 - 1681 гг. - игуменья Иулия.
1699 - 1704 гг. - игуменья Марфа (Воронова).
1735 - 1742 гг. - игуменья Марфа (Соловцова).
Игумения Евдокия (1764 - 1778 гг.).
Подробных сведений о её жизни не осталось, известно лишь, что именно в её настоятельство монастырь и весь город пережили страшное нападение пугачёвцев (12 - 14 июля 1774 г.) - но саму игуменью Бог сохранил "от напрасныя смерти".
Составитель путеводителя по Казани (1899 г.) М. В. Казанский писал: "Особенно тяжёлая участь выпала на долю тех казанцев, которые укрылись во дворе и церкви Казанского женского монастыря. Пугачёвцы ворвались во двор монастыря, и... стоны в монастырской ограде заглушили службу в церкви. Борьба перешла на паперть и под окна запертой церкви. Дребезг стёкол... и пули засвистали в церкви через окна... стон, вопли, крики ужаса и смерти! Наконец, тяжёлая железная дверь церкви под ударами мятежников заскрипела, и половина, сорванная с петель, с грохотом упала внутрь храма, давя народ. Залпы рассвирепевшей толпы пугачёвцев беспощадно убивали укрывшихся в храме". Отметим, что головорезы Пугачёва, разоряя обитель, не посмели посягнуть на чудотворную икону.
Выстрелом в упор был добит, как писал П. М. Дульский, изрубленный до того саблями и исколотый пиками вице-губернатор Нефёд Никитич Кудрявцев, 98-летний старик, один из "птенцов гнезда Петрова", служивший первому императору в чине поручика Преображенского полка. Незадолго до нападения пугачёвцев о трогательной встрече с ним вспоминала Екатерина II в письме Н. И. Панину: "у ворот [Казанского монастыря] встретил меня Кудрявцев и так мне обрадовался, что почти говорить не мог; я остановилась и с ним начала говорить, и он мне сказывал, что он очень слаб и почти слеп, и как он головою всё подвигался, чтобы меня видеть, то я гораздо к нему подвинулась, чем он казался весьма доволен: он уже ни ходить, ни одеваться не может, его водят". Тело невинноубиенного страдальца после трагических событий было погребено у алтаря главного монастырского храма.
Разграбив монастырь, Минаев, сподвижник Пугачёва, беглый офицер, выгнал прочь из его стен игуменью Евдокию и монахинь и, поставив одну пушку на паперти, а другую на монастырских воротах, открыл пальбу по крепости.
Однако с ходу взять кремль не удалось, и тогда началась дикая оргия грабежей и расправ: было разорено и разграблено около трёх десятков казанских церквей и монастырей; в городе, подожжённом со всех концов, сгорело около 2200 домов. "Огненное море разлилось по всему городу, - писал Пушкин. - Искры и головни летели в крепость и зажгли несколько деревянных кровель... Преосвященный Вениамин (митрополит Казанский) во всё время приступа находился в крепости, в Благовещенском соборе, и на коленях со всем народом молил Бога о спасении христиан... К вечеру буря утихла. Настала ночь, ужасная для жителей! Казань, обращённая в груды горящих углей, дымилась и рдела во мраке".
По нескольку лет настоятельствовали после матери Евдокии игумении Александра (1778 - 1787) и Павла (1788 - 1795), сведения о которых традиционно для XVIII в. кратки и обрывочны. Первая была переведена из Симбирского монастыря - куда и возвращена обратно под надзор после конфликта с архиепископом; вторая - вдова священника из Лаишевского уезда, приняла постриг в Крестовоздвиженском монастыре Крутицкой епархии, в 1785-88 гг. - казначея Казанского монастыря.
С XIX века можно проследить по источникам уже куда более полные биографии.
1795 - 1807 гг. - игумения София.
Яркий след в истории обители оставило настоятельство игумении Софии (в миру - княгини Любови Борисовны Болховской). Княгиня, представительница одного из знатнейших дворянских родов России, поступила в монастырь с разрешения Екатерины II в 1785 г. в 49-летнем возрасте, несколько лет проходила послушания, а 22 февраля 1794 г. была пострижена в монахини ректором Казанской семинарии архимандритом Амвросием.
7 декабря 1795 г. м. София была возведена в сан игумении Казанского Богородицкого монастыря.
12 лет её настоятельства - это годы процветания обители и активного строительства. Игуменья София привлекла немало благотворителей - и знатных, и простых, - успешно ходатайствовала о нуждах монастыря в различных учреждениях, жертвовала и многочисленные собственные средства. Так уже на второй год настоятельства, в 1796 г., она на свои личные сбережения перестроила старую каменную монастырскую богадельню, где проживало 24 старицы - в основном, вдовы духовного звания. Новый каменный корпус для монахинь, у Пятницких ворот, был построен на собранные от благодетелей 1125 рублей; другой корпус, тоже каменный, двухэтажный, площадью 10 х 6 саженей (21 х 13 м), возвели на собственные средства игуменьи Софии. Внесла она от себя и более тысячи рублей на церковную ризницу, за что от архиепископа Казанского Серапиона получила письменную благодарность. Впоследствии деятельная игумения была награждена за усердие орденом Св. Екатерины II класса.
Главное событие в жизни монастыря в годы её настоятельства - закладка Казанского собора 30 мая 1798 г. (см. раздел "Архитектурный ансамбль..."). При этом торжественном акте присутствовал сам император Павел I с сыновьями - цесаревичем Александром (будущим Александром I) и великим князем Константином. Вся эпопея строительства, со всеми хлопотами и трудностями, в том числе личного, человеческого плана (смена нескольких архитекторов, невольные "трения" с ними, столкновения амбиций - неизбежные при нашей общей гордыне...) проходили при настоятельстве м. Софии. Но до освящения великого храма в 1808 г. игумения не дожила год - скончалась в апреле 1807 г., в возрасте 71 года. У алтаря новопостроенного собора она и была погребена. Мир её праху.
Две её родных, старших сестры - Вера и Надежда, - подвизались в этом же монастыре и сподобились редчайшего в то время в России пострига в великую схиму с именами Варвара и Нектария. Обе скончались раньше младшей сестры и упокоились здесь же, во обители. Так одна семья дала сразу трёх подвижниц, отрекшихся от мира и избравших пострижение "во ангельский образ".
1807 - 1822 гг. - игумения Назарета.
Она - одна из немногих настоятельниц, присланных к нам издалека: из тверского Рождественского монастыря.
Долгое настоятельство м. Назареты (Шванвичевой) ознаменовалось продолжением активного строительства, освящением главного собора в 1808 г., возведением Никольского храма в 1810-16 гг. - но, одновременно, и великими испытаниями лично для игумении и для всего монастыря.
Сильнейшее общегородское бедствие, пожар 3 сентября 1815 г., уничтожил 1,5 тысячи домов в Казани, разорил 4 собора и 4 монастыря - в том числе и Казанский Богородицкий, в котором сгорели все деревянные и частично пострадали каменные здания.
Казань так же долго оправлялась от этой исторической катастрофы, как Москва - от пожара 1812 года. Современники и потомки точно так же делили всю жизнь города на "до Пожара" и "после Пожара". Император Александр I выделил из казны 100000 руб. на восстановление Казани. Из них 15 тыс. сразу же пошли на ремонт Казанского монастыря (как раз незадолго до этого, в 1809 г., возведённого Государем в высший, I класс), а ещё 3300 руб. - на "вспомоществование потерпевшим от пожара сёстрам". Забегая вперёд, скажем, что ещё 20000 руб. было выделено из казны при следующей игумении Евфрасии (1822 - 1826 гг.). На эти средства обитель обновила обгоревшие церкви, колокольню, главный монастырский комплекс и другие кельи. Колокола были вновь отлиты на средства купца Ильи Ефимовича Астраханцева. Продолжалось и начатое ещё до пожара масштабное строительство - т.н. Настоятельский (с десятками келий для сестёр) корпус 1810 - 1832 гг.
Всякий приток больших средств порождает искушения и различные пересуды со стороны. При предельной бюрократизации жизни, любое "своевольное" использование средств (по современной терминологии, "нецелевое") порождает доносы и создание всевозможных проверяющих комиссий. При этом, всё "своеволие" игумении Назареты выразилось лишь в некоторых ошибках в оформлении приходно-расходных книг... ошибках, практически неизбежных при таком количестве неожиданных, незапланированных трат. Создавались комиссии, проводились многочисленные ревизии, игумению временно отрешали от настоятельской должности - и вновь восстанавливали в ней... Окончательное слово осталось за Св. Синодом. Мать Назарета была наконец оправдана от всех обвинений. За неё вступился сам архиепископ, экзарх Грузии Иона - и подготовленный им оправдательный акт утвердил на своём заседании Св. Синод.
Всё же искушения такого рода заставили м. Назарету просить перевода в более спокойное место, где у неё не было стольких недоброжелателей. 20 сентября 1822 г. она была переведена, по собственному прошению, в московский Алексеевский монастырь (до 1836 г. находился на месте нынешнего храма Христа Спасителя) - вместо игумении Евфрасии, которую, напротив, перевели настоятельницей в Казанский Богородицкий монастырь.
1822 - 1826 гг. - игумения Евфрасия, прибыла в Казань 12 ноября 1822 г. и на следующий же день приступила к своим обязанностям. Настоятельствовать ей выпало всего 3 года. Отправившись по монастырским надобностям в Москву в декабре 1825 г., она остановилась в доме своего брата надворного советника Ф. С. Чаплина и, неожиданно заболев, скоропостижно скончалась 4 января 1826 г., почти в канун Крещения Господня. Отпета была в Рождественском монастыре Москвы, в котором когда-то, 20 лет назад, приняла постриг, а погребена на Новодевичьем кладбище.
До мая 1826 г. монастырём временно управляла казначея м. Аркадия.
1826 - 1846 гг. - игумения Евпраксия: была переведена из настоятельниц Свияжского Иоанно-Предтеченского монастыря "яко способнейшая быть настоятельницей, пред другими настоятельницами Казанской епархии" (из приказа архиепископа Казанского Амвросия).
Это была прирождённая подвижница, "монахиня с детства". В 14-летнем возрасте она поступила в Алексеевский Арзамасский монастырь. В дальнейшем подвизалась в Нижегородском Крестовоздвиженском и Спасском Симбирском монастырях (в последнем была казначеей). В 1818 - 1826 гг. была игуменией в Свияжском монастыре, где именно при ней началось масштабное строительство новых сестринских корпусов (см. соответствующую главу).
В Казанском монастыре при м. Евпраксии было наконец завершено долгое строительство Настоятельского корпуса (в 1832 г.), возведён в пару к нему аналогичный по размерам и форме Никольский корпус (1832 - 1843 гг.). Строительство последнего стоило 102675 руб. ассигнациями (особым благотворителем монастыря в эти годы стал граф Апраксин, глубоко почитавший чудотворную Казанскую икону). Эти полукруглые 3-этажные корпуса завершили собой формирование цельного величественного монастырского ансамбля. Они сохранились и до наших дней.
В 1836 г. обители из казны были выделены большие земельные угодья. Сформировалось полноценное монастырское хозяйство. Кроме того, игумения Евпраксия, будучи с детских лет обучена золотошвейному и др. рукоделиям, и в Казанском монастыре обучала сестёр этим художествам.
И духовная жизнь во обители стояла в эти годы на высоком уровне. Автор крупнейшей дореволюционной книги о монастыре прот. Александр Зеленецкий особо отметил, что при игумении Евпраксии благочинная м. Илиодора в 68 лет сподобилась пострига в великую схиму. Явление это, как мы уже отмечали, было в то время очень редким в России.
В марте 1846 г. игумения Евпраксия подаёт прошение об увольнении по состоянию здоровья. Она была переведена на покой в Спасский Симбирский монастырь, где немало лет подвизалась прежде - и там окончился её земной путь.
1846 - 1847 гг. - игумения Маргарита, назначенная на должность 9 июня 1846 г., скончалась от холеры 6 октября следующего года, в 55-летнем возрасте. Погребена в монастыре.
1847 - 1849 гг. - игумения Аркадия, настоятельствовала почти так же недолго. Ушла на покой по старости и болезни, прожила в обители ещё 11 лет и скончалась 16 декабря 1860 г., на 80-м году от рождения. Когда-то, 37 лет назад, здесь же, в Казанском монастыре, она приняла постриг. В 1831 - 1845 гг. была игуменией Спасского Симбирского монастыря (см. о ней в главе про этот монастырь).
1849 - 1865 гг. - игумения Досифея, переведена из тверского Христорождественского монастыря, где 22 года (1827 - 1849 гг.) была настоятельницей. Сама - из рода тверских дворян Верёвкиных.
При ней продолжалось благоустройство Никольского храма, прошёл частичный ремонт колокольни.
За усердие дважды награждалась золотыми наперсными крестами - в 1846 и 1851 гг.
Скончалась 23 августа 1865 г., погребена у алтаря Казанского монастырского собора.
1865 - 1867 гг. - игумения Каллиста.
Удивительную её биографию, в которой яркой звездой сияет судьбоносная встреча с преп. Серафимом Саровским, смотрите в главе про Свияжский Иоанно-Предтеченский монастырь. 24 года (1841 - 1865 гг.) она была его настоятельницей.
После 2 лет настоятельства в Казанском монастыре, м. Каллиста, имея уже сильно подорванное здоровье, подала прошение перевести её на покой снова в Свияжский монастырь, ставший ей поистине родным. Казанский архиепископ Антоний (Амфитеатров) написал: "С сожалением соглашаюсь на сию просьбу".
1867 - 1880 гг. - игумения Анфия.
До настоятельства подвизалась в Казанском монастыре всю сознательную жизнь, с детства. Приняла здесь постриг в 1840 г. Была несколько лет благочинной, затем казначеей; утверждена в должности настоятельницы и возведена в сан игумении 21 ноября 1867 г. Была известна как выдающаяся вышивальщица риз, до настоятельства много лет руководила вышивальной мастерской. При ней в монастыре большое внимание уделялось ремёслам.
Торжественно отмеченный при ней 300-летний юбилей монастыря (1879 г.) привлёк в обитель новые пожертвования, на которые был проведён капитальный ремонт старых зданий и заложены некоторые новые.
Имела награды: золотой наперсный крест (1870 г.) и золотой наперсный крест с драгоценными камнями (1879 г., к 300-летию обретения Казанской иконы). Скончалась 18 ноября 1880 г., похоронена у стен Казанского собора.
1881 - 1889 гг. - игумения Дорофея.
Родившись в купеческой семье Тамбовской губернии, она пришла в Нижегородский Крестовоздвиженский монастырь в 1845 г. и подвизалась там 36 лет. Там и сподобилась монашеского пострига 8 декабря 1859 г. Перед переводом в Казань работала казначеей этой обители. Указом Синода 7 мая 1881 г. была назначена настоятельницей Казанского монастыря, а 21 мая того же года возведена в сан игумении.
Именно при м. Дорофее в монастыре был построен огромный комплекс Крестовоздвиженского храма с жилым корпусом и новые св. врата обители (1886 г., архитектор В. К. Бечко-Друзин).
За усердие и личные большие пожертвования в пользу обители игуменья была награждена в 1886 г. "золотым наперсным крестом из Кабинета Его Императорского Величества", а в 1887 г. грамотой Св. Синода. Но осенью 1889 г. очередная особая комиссия по проверке хозяйственной деятельности монастыря (сколько их было в жизни обители в XIX веке!) вновь выявила нарушения в отчётности, и игуменья Дорофея была уволена от должности настоятельницы 29 декабря 1889 г. Возможно, её старость и болезни были одной из причин так называемой "запущенности" в документации. Мать Дорофея вернулась в тот же Нижегородский монастырь, откуда 8 лет назад была вызвана.
1890 - 1903 гг. - игумения Серафима.
В миру - Анна Петровна Воскресенская, дочь псаломщика. Воспитывалась в Казанском монастыре с 9 лет. Приняв постриг в нём же в 1876 г., она много лет состояла в должности его казначеи, а с 26 ноября 1889 г. исполняла обязанности настоятельницы в период разбирательства вышеупомянутой комиссии. 4 месяца спустя (26 марта 1890 г.), она была официально назначена настоятельницей, а 15 апреля того же года, в Неделю Жён Мироносиц, возведена в сан игумении архиепископом Казанским Павлом.
Помимо дел Казанского Богородицкого монастыря, вскоре была вынуждена вести дела по благоустройству новооткрытого Фёдоровского монастыря (подробнее см. в главе об этом монастыре). Имела многочисленные награды: золотые наперсные кресты (1894 и 1903 гг.), благословение с грамотой от Св. Синода (1901 г.).
При ней особо процветала и славилась монастырская рукодельная школа с отделениями: золотошвейным (13 девиц), белошвейным (23 девицы) и живописным (37). Школа эта получила серебряную медаль на Промышленной выставке 1890 г.
7 ноября 1903 г. игуменья Серафима скончалась в 71 год от рака желудка и была погребена на территории монастыря.
1904 - 1910 гг. - игумения Маргарита.
В миру - Мария Михайловна Максорова, дочь сельского дьякона из Царёвококшайского уезда (территория современной Марий Эл). Пострижена 15 декабря 1881 г., была казначеей Казанского Богородицкого монастыря. В 1894 - 1898 гг. настоятельствовала в Троицком Козьмодемьянском "Черемисском" монастыре, но по собственной просьбе уволена на покой снова в Казанскую обитель.
После кончины игумении Серафимы сёстры единогласно избрали м. Маргариту настоятельницей, а 16 января 1904 г. она была утверждена в должности Синодом (в сан игумении была возведена ещё 10 лет назад).
При ней обители выпало тяжкое испытание - похищение Казанской иконы Божией Матери (29 июня 1904 г.). Очевидцы пишут, с каким истинно монашеским спокойствием и мужеством держалась игуменья Маргарита в те дни, как перенесла она этот тяжкий удар в самом начале своего настоятельства. Возможно, от этого превратно понятого мирянами "спокойствия" и родилась позднейшая легенда, будто настоятельница успела заменить икону накануне похищения, и вор украл лишь копию, а подлинник остался укрытым в келье игумении. Но если бы это было так, м. Маргарита, конечно, утешила бы всю осиротевшую Казань (да что там Казань - Россию, весь православный мир!), объявив радостную весть о спасённой Иконе. Видимо, люди всё же склонны выдавать желаемое за действительное. Хотя... один Бог ведает эту тайну. Одну из величайших духовных тайн ХХ века.
24 марта 1910 г. игуменья Маргарита по болезни, согласно собственной просьбе, была уволена с должности настоятельницы.
1910 - 1917 гг. - игумения Варвара.
Трудные времена на долю обители (да и всей России) выпали при игуменье Варваре. В первую мировую войну, как и все монастыри страны, Казанский Богородицкий оказывал посильную помощь раненым. Были случаи, когда Казанскую икону (уцелевшую после похищения копию) приносили в городской госпиталь - и по молитвам пред ней "безнадёжные" раненые и больные шли на поправку. Один такой случай засвидетельствован в "Известиях по Казанской епархии":
"На имя настоятельницы Казанского Богородицкого женского монастыря игуменьи Варвары было получено письмо от княгини Александры Артуровны Урусовой, попечительницы городского госпиталя N 67. В письме княгиня рассказала про милость Божию, явленную через Казанский образ Божией Матери.
В госпитале долгое время лежал "нижний чин Никифор Рудин", раненый разрывной пулей в живот и доставленный в ужасном состоянии при постоянной температуре около 40Њ С. Положение Рудина с каждым часом всё ухудшалось, и решено было делать операцию, впрочем, без надежды на благополучный исход. Накануне же операции, в субботу, в госпитале служил всенощную о. Феодор Гидаспов (тогда ещё священник Казанского Богородицкого монастыря), принесший Чудотворную икону и осенивший ею раненого Никифора Рудина. Солдат, человек очень верующий, попросил княгиню во время службы поставить свечу и горячо за него помолиться. И вот каково же было всеобщее удивление и радость, когда в ночь с субботы на воскресение состояние больного резко улучшилось, температура спала, ужасные боли стихли и всё так благополучно разрешилось, что даже операция не понадобилась.
"И ещё много действительно внезапных, чудесных исцелений происходило по горячей молитве и вере самих больных и тех священников Казанского монастыря, что носили по госпиталям Чудотворный Образ Заступницы рода христианского и служили молебны".
Заканчивается жн письмо княгини Урусовой словами:
"Я всецело приписываю многие исцеления в нашем госпитале горячей вере и молитве, возносимой ранеными непосредственно к св. иконе Казанской Божией Матери, и я тем более счастлива выразить Вам, высокочтимая Матушка, и всем священникам нашу общую глубокую благодарность за доставление в госпиталь св. иконы и прекрасные службы и слова утешения, которые приходится слышать от священников..." "
Тяжелая доля безвременья, хаоса и уничтожения монастыря досталась последней настоятельнице святой обители, монахине Рахили (Ершовой Анне Гавриловне). Она была дочерью крестьянина из починка Поташева Уржумского уезда Вятской губернии. В 1882 году была определена в Покровский женский монастырь Нижегородской губернии. Через два года ее переводят в Казанско-Богородицкий монастырь, где и постригают в монахини 5 мая 1906 года.
11 марта 1917 года указом Казанской Духовной Консистории утверждена в должности казначеи. 18 мая 1917 года была уволена по болезни, согласно прошению, настоятельница игуменья Варвара, и поэтому вся ответственность за дела монастырские в сложное и неопределенное время легла на плечи монахини Рахили. Бывшая игуменья монастыря монахиня Варвара осталась жить в монастыре и упокоилась 20 февраля 1922 года.
Указом Святейшего Патриарха Тихона от 4 марта 1918 г. монахиня Рахиль была утверждена в должности настоятельницы святой обители.
За свою подвижническую деятельность игуменья Рахиль указом Святейшего Патриарха и Священного Синода 24 апреля (7 мая) 1920 года награждена крестом, а 12 (25) апреля 1926 года - золотым наперсным крестом с украшениями. В дальнейшем следы ее жизни теряются.
* * *
Казанский Богородицкий монастырь - как особая, исключительная по значению обитель епархии, - имел необыкновенно большой штат священников. Например, в XVIII в. их было 11 (опись 1739 - 1741 гг.). В 1764 г. монастырю при учреждении штатов был присвоен II класс, и число священников сократилось до пяти. Но уже в 1809 г. Александр I возвёл обитель в высший, первый класс. Штат был увеличен до 12 священников.
Назначение в Богородицкий монастырь считалось очень почётным: кандидатуры тщательно отбирались среди священников, служивших много лет и имевших безупречную репутацию. Практически все имели академическое образование, многие - учёные степени.
Назовём лишь нескольких иереев и протоиереев, оставивших след в истории монастыря и в целом - епархии.
Протопоп Иоанн Филиппов в середине XVIII в. активно участвовал в миссионерской деятельности знаменитой Новокрещенской конторы.
Прот. Флегонт Талантов († 1869) был одним из самых известных казанских священников XIX в., его имя можно встретить во многих документах и воспоминаниях, посвящённых разным сторонам церковной и культурной жизни нашего города. Выпускник Московской Духовной Академии (1820 г.), он более 30 лет преподавал в Казани историю - как в семинарии, так и в университете. Будучи протоиереем кафедрального собора, "первенствовал" на многих городских крестных ходах. В Богородицком монастыре служил последние 15 лет своей жизни - с 1854 г.
Из наиболее известных священников Казанского монастыря можно назвать также прот. Алексия Иорданского (служил в обители в 1869 - 1887 гг.), магистра богословия, профессора семинарии, действительного члена Конференции Казанской Духовной академии; прот. Василия Братолюбова († 1909), удостоившегося редчайшей для священника награды - его жене и детям было пожаловано потомственное дворянство; иерея Петра Воскресенского († 1873), 41 год бессменно служившего в монастыре (с 1832 г.), иерея Александра Нелидова († 1909), и конечно протоиерея Александра Зеленецкого († 1912) - автора самой известной и наиболее подробной монографии о Казанском Богородицком монастыре.
Нельзя не отметить здесь удивительную судьбу - точнее, удивительную кончину, которую послал Господь священнику Петру Масловскому. Этот батюшка, бывший учитель и инспектор Чистопольского духовного училища, был переведён в Казанский монастырь в 1847 г. и 27 лет смиренно нёс здесь своё служение. 9 (22) декабря 1874 г., в праздник Зачатия Пресвятой Богородицы после литургии он, как пишет прот. А. Зеленецкий, возгласил "С миром изыдем" и, вышедши из Царских врат, упал и мирно скончался.
Мученического венца сподобился иерей Феодор Гидаспов, служивший в монастыре в 1913 - 1916 гг., а позже переведённый в Пятницкую церковь. На его жизнеописании мы остановимся подробнее.
О. Феодор Гидаспов родился в 1877 г. в Бузулукском уезде Самарской губернии в семье священника. Он окончил Самарское духовное училище и семинарию. В 1896 г. (в 19 лет - что уникально!) был рукоположен в сан священника. До 1907 г. служил в разных сельских приходах Самарской епархии. В 1907 - 1911 гг. учился в Казанской Духовной Академии, окончил её кандидатом богословия. После этого служил в Екатеринбурге, в Алатыре (Симбирская епархия), в 1913 г. по собственному прошению был переведён в Казанскую епархию в Богородицкий монастырь на место 2-го священника. Одновременно был законоучителем монастырской школы. Состоял лектором особо популярных в народе религиозно-нравственных чтений во Владимирской читальне при Покровской церкви г. Казани.
С 7 апреля 1916 г. о. Феодор - настоятель Пятницкой церкви, что близ Казанского Богородицкого монастыря. Это его последняя должность - в ней он и был арестован спустя 2 с небольшим года.
Первые гонения за свои убеждения о. Феодору пришлось претерпеть ещё между Февральской и Октбярьской революцией. Он вступил в Союз пастырей г. Казани и Казанской епархии, который был создан "для согласованного стояния за заветы Христа и Его Церкви". Союз издавал и распространял листки и брошюры: "Что такое настоящая свобода?", "Уроки прошлого - назидание настоящему", "В чём наша сила?", "Предстоящий всероссийский собор". Особенно "контрреволюционным" считался листок "Что значит отделение Церкви от Государства?" (об опасностях такового отделения). При распространении этой листовки во время крестного хода с Седмиозерной иконой (27 июля 1917 г.) о. Феодор был арестован - и прямо в епитрахили, под конвоем двух военных, под негодующие возгласы мирян, препровождён в Казанский Совет рабочих и крестьянских депутатов.
Листок отобрали, сам о. Феодор был вскоре отпущен. На общем собрании духовенства и выборных мирян I казанского благочинного округа было принято официальное решение: "За листок пастыри заслуживают не порицания, а благодарности - каковую миряне просили от их имени передать {...} Союзу пастырей, по инициативе которого листок был составлен и распространялся в народе". Отцу Феодору как потерпевшему было выражено "глубокое сочувствие по поводу совершённого над ним насилия".
Сам о. Феодор реагировал на всё истинно по-христиански. В его записной книжке есть замечательные слова:
"Если кто-либо гневается (на тебя), то вспомни, что это одно из тех настроений, часто переживаемых и тобою. Если ты на гнев отвечаешь гневом, то это будет так же смешно, как если бы человек начал гневаться на самого себя, находящегося в гневе".
После прихода к власти большевиков, в частых проповедях о. Феодора появился евангельский образ безумца, дающего камень вместо хлеба (Мф. 7,9) - реакция на развращающую народ идеологию, на лживые и коварные обещания всех земных благ (позже в обвинительных свидетельствах одной безграмотной женщины это преломится в нелепую фразу, что о. Феодор говорил, будто большевики заставляют людей есть камни).
Строительство коммунизма мужественный исповедник называл Вавилонским строительством, а строящих этот "рай без Бога" - антихристовым воинством.
Во время короткого занятия Казани белочехами (6 августа - 10 сентября 1918 г.) о. Феодор переправил всю свою семью на родину - в ещё не взятую красными, казавшуюся надёжным оплотом Самару. У него было семь детей, двое старших вступили добровольцами в Народную (белую) армию. Проводив семью, мученик вернулся в свой Пятницкий приход - в октябре 1918 г., когда красные уже безраздельно хозяйничали в Казани, а ЧК свирепствовала, расстреливая людей по малейшему подозрению. Неудивительно, что почти сразу по возвращении, 31 октября, о. Феодор был арестован. Все обвинения строились на двух показаниях - начальника тюрьмы, находившейся как раз рядом с Пятницкой церковью (прежде не знавшего о. Феодора лично и даже путавшего его фамилию: "Гидраспов"), и неграмотной вдовы одного большевика, пылавшей жаждой мести всем "контрреволюционерам" за смерть мужа. Вот эти показания:
"не только на улице, но и в церкви проклинал Советскую Власть и большевиков, называя их грабителями, Красную Армию -- антихристовым войском, а Народную армию -- Божией и призывал всех в нее записываться и защищать Россию и Учредительное Собрание от проклятых большевиков..." Тут же, уже от себя, "свидетель" добавил, что "еще в прошлом году около собора Гидаспов раздавал прокламации против отделения Церкви от государства до издания декрета" {...} "... священник Гидаспов в своих проповедях с амвона проклинал большевиков и агитировал против Советской, власти открыто. Во время чехословаков я была арестована, но потом освобождена... 3-го сентября Гидаспов кропил "святой водой" три орудия, которые везли против рабочих (т. е. миноносцев Раскольникова. -- А. Ж.) и установили на лугах между дровами. Вместе с тем, Гидаспов говорил, что эти орудия против большевиков, которые заставляют нас есть камни и их необходимо уничтожить. Призывал в своих проповедях записываться всех в "народную армию", добавляя, что он жертвует двух своих сыновей. Прочитано. Неграмотная. Следователь Бабкевич".
Глядя с высоты нашего времени, эти обвинения (несколько искажённые в деталях и в безграмотных формулировках, но верные по сути) - похвала о. Феодору Гидаспову перед Богом и пред историей.
12 ноября 1918 г. мужественный воин Христов был расстрелян.
Свияжский Иоанно-Предтеченский монастырь
1. Иоанно-Предтеченский монастырь от основания до переноса на новое место (кон. XVI в. - 1779 г.)