Я подвернул ногу и упал на влажный песок, ожесточенно растирая лодыжку, пытаясь унять резкую боль. Набежавшая волна окатила меня солеными брызгами и медленно сползла в океан. Я встал и критически осмотрел себя: костюмчик и так был не ахти, а теперь и вовсе стал как с плеча бомжа. В кармане дыра и вошь на аркане, а если быть точным, то на пирожок с мясом хватило бы местных шекелей. На один... Я смахнул прилипший песок с брючины (высохнет - сам отвалится) и зашагал в сторону шалашика - теперь я там живу. В стране, где не говорят по-русски, зато с видом на океан. Круто, да? Круто. Обделаться можно от такой крутости.
Кажется, все случилось только вчера. Еще недавно я жил в России, имел свою фирму и офис в центре города, и квартиру, и машину... Да что там говорить, ничего так себе жил. На хлеб с маслом и пивом хватало. А потом... Потом все резко изменилось. У меня появилась возможность поиметь большие деньги, но, как оказалось, это они поимели меня... А так все хорошо начиналось...
Я увидел ее у подъезда полуразвалившегося дома, который не ремонтировался, по крайней мере лет сто. И здесь все еще продолжали жить люди.
Ее волосы были похожи на осень - такие же бледно-желтые, трепетавшие и светившиеся в лучах осеннего солнца придавали ей какой-то неземной шарм. Тогда я подумал, что она чем-то расстроена.
Улочка, не менее старая, чем дом, вымощенная серым гранитом, уходила в туман. Казалось, еще мгновение - и по ней зацокают копыта лошадей, пронесутся всадники в латах, проедут кареты с прекрасными дамами ...
Вдоль домов, выползая из парка, тянулся белый дым - жгли листья. Он смешивался с туманом, приятно щекоча ноздри. Лето закончилось. Надоела одуряющая жара, запахи большого города в эту пору - ядовитый смог от тысяч автомобилей, раскаленного асфальта, пыли. Хотелось прохлады, дождя, чтобы он смыл всю эту индустриальную гадость; разноцветных деревьев; первого ледка на лужах; кряканья утиных стай в свинцовом небе; теплых деньков и паучков, отправляющихся в путешествие на паутинках; яблок, сочных, красных, тающих во рту. И вот, твое терпение вознаграждается - она приходит в своем самом лучшем вечернем платье. Ты просто влюбляешься в нее. Это Осень.
Девушка была красива, но лицо ее выражало бессильную ярость и горе, со всеми признаками агонизирующей депрессии.
"У всех людей есть проблемы, - подумал я, - у кого-то они большие, у кого-то маленькие, но все зависит от того, как ты их воспринимаешь. Похоже, ей совсем хреново".
На ней был сиреневый свитерок, размера на два больше, белый газовый шарфик, выцветшие джинсы и кроссовки. Она была хрупкой и даже худенькой. Или мне так показалась? Нет, пожалуй, до хрупкости и худобы ей далековато. Черт, опять не так выразился. В меру. Да, именно так. В ней все было в меру. Но ведь и не худышка же она! Мне она определенно понравилась.
Я уменьшил шаг, закурил, чувствуя, как по всему телу со скоростью курьерского поезда разливается адреналин и сердце предпринимает отчаянные попытки выскочить из груди. Я собрался пройти мимо, как услышал (или мне показалось?): "Эй! Можно вас..." А потом: "На одну минуточку, пожалуйста".
- Меня? - полуобернулся я, искренне удивившись (о Боже, ты услышал меня, это чудо, Господи, Чудо!), отчего сердечко не выдержало и взорвалось огненным фейерверком. - А я, знаете ли, первый раз вас вижу. - Я взял себя в руки и готов был немного пофлиртовать.
- Подойдите сюда, пожалуйста!
Черт, я не понимаю, чего она хочет? Да еще такие слова - их произносят цыганки, когда предлагают свои услуги в качестве гадалок. Сейчас она расскажет очень жутко слезливую историю о том, что она из деревни, в поезде ее обокрали, ей нужны деньги на обратный билет. А может, в этом подъезде, она их и отработает...
Я подошел. Голова наполнилась дымом. Процент адреналина в крови заметно снизился - скорее всего, я окажусь прав.
Мне как-то сразу стало скучно. Я посмотрел на нее стеклянными глазами и выдавил: "Ну и?"
- Послушайте, - затараторила она, - вы-должны-мне-помочь, -похоже, она была горячей девушкой из Италии - только они умеют так быстро разговаривать, - вы-должны-мне-помочь-разобраться-с-Лысым-а-для-этого-мы-должны-жить-как-муж-и-жена.
Я мысленно прокрутил слова, но в гораздо медленном темпе. Хорошенечко подумал. Бред какой-то. Психопатка. Чокнутая девица. Дурдом на прогулке... С такой познакомишься - проблем потом не оберешься. В общем, зря я не послушал свой внутренний голос и не свалил сию же минуту.
Но я стоял, тупо смотрел в ее чудесные голубые глаза, в которых тонул, купался и делал еще бог весть что. Но мне хотелось поставить все на свои места.
- Черт, - сказал я, - ничего не понимаю. Кто такой Лысый - собачка - ризеншнауцер? Или пекинес? Не люблю пекинесов. У них такие морды, хочется пнуть ногой. А может, это фамилия любимого человека, который тебя разлюбил и ты решила отомстить ему переспав с другим человеком - на вот тебе, гнида поганая? Что он тебе такого сделал этот господин Лысый и для чего я собственно должен с тобой жить? А если я не захочу? Ты хоть сама поняла, что сказала? А может, я еще никогда не изменял своей жене? А может, ты того, чокнулась? А? Признавайся!
Девушка смутилась, но все же это не помешало ей пристально посмотреть на мою правую руку - кольца на ней не было. Поймав ее взгляд, я сказал, что не ношу колец вообще, из принципа, в том числе и обручальных. Она ответила, что у меня взгляд неженатого человека... И как только она определила?
Аромат ее духов был заметен, но ненавязчив. Это были дорогие духи.
- А знаешь что, - быстро предложил я, видя в ее васильковых глазах замешательство, - Давай, прогуляемся. Ты составишь мне компанию и по пути все объяснишь. Помедленнее и поподробнее. Договорились?
Она внимательно оглядела меня. А я под ее взглядом таял, как снеговик под веселым весенним солнцем.
Незнакомка улыбнулась. Глаза светились умом и чем-то еще неземным. Такие глаза бывают только у младенцев.
- Я согласна.
Конечно, я ничего другого и не ожидал.
- Действительно, я вела себя как полная дура.
Я кивнул. Почему "как", дорогая? Это было так реально, так убедительно. Еще немного, и я набрал бы номер психушки на своем мобильнике.
Узенькая, вымощенная камнем дорога постепенно расширялась и принимала значительный уклон вверх. Его величество - господин туман и не думал уходить, а наоборот, даже загустел как кисель и еще больше пропах дымом. "Осень - вздохнул я. - Жгут листья. Я люблю осень, люблю запах дыма. А ты?"
-Я тоже. Но больше всего люблю лето, море и жару.
Издалека, словно заблудившись в тумане, послышались звуки настраиваемых струн. Через мгновение жалобно зазвучала скрипка, в течение нескольких секунд рожая незамысловатую мелодию. Затихла. Опять тренькнули струны и мир заплакал музыкальными слезками - музыка просто выворачивала душу наизнанку, заставляла страдать, сопереживать. Именно такой я и представлял музыку осени.
- Слушай, мы даже и не познакомились. Как тебя зовут, солнце мое?
- Юля. А вас?
-Вот только не надо слова "вас". Я еще не глубокий старикашка, чтобы меня называли на "вы". Давай по-простому, по-деревенски, на "ты". О'кей? А зовут меня Децл. Шутка. Саша. Для друзей - Алекс, если вам так будет угодно.
Она протянула руку. Я пожал ее. Рука на ощупь была просто ледяная, словно окорочок из морозилки. Не отпуская ее ладошку я сунул ее в свой карман.
Я посмотрел на нее, ожидая услышать что-то вроде "Помогите, насилуют!" или удара по лицу ладошкой (или ногой с разворота туда же или ниже), но ничего страшного не произошло. Она словно ничего не заметила. А это было уже что-то. Это называлось контактом. Или контрактом. Только каким?
Это было началом большой и длинной истории. Или маленькая прелюдия к очень близким контактам (третьего рода, разумеется, если думать по Спилбергу).
Сегодня?.. Нет, весьма похоже, что процесс растянется на целую неделю ухаживаний с цветами, кофе, мороженым и прочими походами в кино. Да и, честно говоря, после первой встречи лезть в постель - это неинтересно. Это как-то скучно. Я бы сказал, даже противно и не романтично.
- А знаешь что, Юля, а не сходить ли нам куда-нибудь, - в этом месте я сделал многозначительную паузу, чтобы на ее лице, как по учебнику психологии прочитать статью "физиологическое выражение недоумения и его характеристики", - в кино, что ли? Нет не пугайся, не сейчас. Сначала мы найдем приятную забегаловку типа "Мак Дональдс" и отметим сие знаменательное событие в виде случайного знакомства неслучайной чашечкой кофе. Так сказать, для поднятия тонуса. Да-да, и я прошу не отказываться от этого поистине заманчивого предложения, иначе я умру- мое бедное сердце не выдержит --ведь я полюбил вас с первого взгляда, и виноваты будете вы!
Она рассмеялась - смех утонул в тумане, отразившись едва слышным эхом от пустых улиц и смешался со звуками скрипки. Я был в восторге. Хорошее утро с чашечкой "нескафе".
Я нарисовал на лице улыбку. Какая смешливая девочка мне попалась. Ха-ха. Смех без причины - признак дурачины. Разве я рассказал ей анекдот? Нет. Я глупо себя веду? Тоже нет.
- Это так смешно?
- Не очень, но у тебя был очень дурацкий вид.
- Не поверишь, но ты угадала - сегодня меня выписали из психушки, - я почувствовал, как дернулась ее рука в моем кармане. - Я пошутил. На самом деле я маньяк... Извини, это тоже шутка. Ха-ха-ха.
Вот так я шутил.
Грустная песня скрипки становилась все ближе, пока из тумана не проявилась, словно на черно-белой фотографии, фигура человека в светло-сером, в крапинку пальто и фетровой шляпе. На его лице были черные очки.
- Он слепой, - сообщила мне Юля.
- Ты его знаешь?
- Нет, но рядом с ним белая трость.
- Да ты просто Шерлок Холмс. Ты случайно не в школе милиции учишься?
- Не угадал. Немного послушаем, а?
- Хорошо.
Одной рукой я обхватил ее за талию и прижал к себе.
Нет ответа. Точнее, ответной реакции не произошло (но это еще ничего не значило). А у нее неплохая должна быть фигурка - такая тонкая талия...
Мы облокотились о железную ограду и погрузились в себя.
От этой музыки, странности туманного утра по коже пробегали мурашки, каждая клеточка дрожала от выпитого утром кофе и нервного возбуждения. Я смахнул прядь волос и сказал:
- Ну что, двинули дальше? Эта музыка будет вечной, как пел Бутусов. Так можно простоять очень долго, а я, к сожалению, ограничен во времени.
- Пошли.
Я пошарил у себя в кармане, нашел несколько монет и кинул в черный скрипичный футляр. Мелочь негромко звякнула и голова музыканта слегка дернулась в поклоне.
Я прошептал "спасибо" и тоже кивнул.
Туман, пополам с дымом, под напором легкого ветерка клубился и постепенно рассеивался.
- Я где-то здесь бросил тачку, давай ее поищем и доберемся с ветерком до того места, где нас накормят.
- Давай.
Односложность ее ответов меня немного раздражала, но вместе с тем это можно было объяснить после шоковым состоянием - ну конечно, человек будет находиться в прострации, если ему заявят, что его сейчас изнасилуют. Хотя я не помню, что я такое говорил. Или это сказала она?
- Так, - рассуждал я вслух, - где-то рядом должны быть литые бетонные стены, часовня, и там, за углом, стоит моя дорогая машина.
- Волга?
- Да нет, всего лишь старенький "Линкольн Марк VIII" выпуска 94 года. Но мне он нравится, за два года я к нему как-то привязался и душой и телом. Еще я бы сказал, что влюблен в эту тачку. Стильная, большая, крутая в какой-то степени. Конечно, это не джип, но...- Я не нашел слов и продолжил: - А название: "Линкольн Марк VIII". Песня! Я просто влюблен в нее.
- О-о, да ты маньяк! Машина ведь не женщина.
- Это еще с какой стороны посмотреть, - улыбнулся я.
- Ты дурак и не лечишься - разве можно сравнивать машину с женщиной?
- А ты умная и вылечилась. Конечно можно, что за вопрос! С автомобилем как с женщиной... -я оборвал предложение, потому что далее оно было довольно неприличным - типа успеешь натрахаться... -Вон, кстати, видишь тот зеленый автомобильчик? Это он, "Марк VIII" собственной персоной. Стеклоподъемники, гидроусилитель руля, кожаный салон, сиденья с подогревом, кондиционер и масса других, милых сердцу штучек...
Юля провела пальцем крылу: "Какая она у тебя грязная. Почему ты ее не помоешь?"
- Ну...э...- замялся я. - Вообще-то танки не моют... Смотрела рекламу - "танки грязи не боятся"? Много езжу туда-сюда, на все времени не хватает. На жизнь времени не хватает, а ты про машину. Да разве она такая сильно грязная? Просто немного пыльная, вот и все...
- А кто-то говорил о влюбленности... Так куда мы едем?
- Туда, где нам подадут натуральное горячее кофе и сосиску в тесте. Гамбургером называется.
- Прекрасно. Я знаю такое место, это совсем рядом.
- Тогда поехали.
Юля подпрыгнула и захлопала в ладоши.
- Я поеду в "Линкольне"! Ура!
- Я не понимаю, - "задумчиво" сказал я, - как такая взрослая особа может притворяться вот такой маленькой, -и я изобразил руками ее рост. -Ты наверное ребенок, да? Савсэм малэнкий, да? - последние слова у меня почему-то получились с грузинским акцентом.
- Я не обиделась, - сказала она, - но на самом деле я давно уже взрослая.
- Я тоже, к сожалению, далеко не молодой. "Скоро стану я совсем седым и старым, выйду я на пенсию, писать там мемуары" , - пропел я отрывок какой-то песенки.
- Старичок, а ничего сохранился...
- Ты тоже, ничего, старушка...
Мы рассмеялись.
- Вот и поговорили, комплиментами обменялись... Давай быстрей показывай, где находится это кафе, а то у меня скоро ломка начнется - так кофе хочется.
Краем глаза я видел, что она рассматривает меня...
Какой-то тип подрезал меня на светофоре и мы остановились.
- Послушай, Саша... Знаешь, ты первый человек, совершенно незнакомый мне, но у меня такое ощущение, что я знаю тебя всю жизнь.
"Банально" - усмехнулся я про себя.
- А теперь вот здесь поверни налево. Все. Приехали.
Я поднял глаза и прочитал "Пельменная".
- Вау, - сказал я, - это круто. Надеюсь, к пельменям здесь подают кофе с коньяком?
- Мне с тобой легко и просто. Не надо подбирать слова, думать что сказать, как поддержать разговор. Ты не такой как все.
- Это хорошо или плохо?
- Не знаю...
Она смотрела на меня своими удивительными голубыми глазами, из которых вдруг потекли слезки.
"Начинается", - подумал я.
Они капали на свитер и исчезали в нем.
Я растерялся. Достал платок и попытался вытереть драгоценную влагу. В ответ она прижалась ко мне и зарыдала.
"Вот так становятся жилетками для слез. Понятно, стресс и все такое прочее... Типа защитная реакция."
Я гладил ее желтые волосы и мне жутко нравилось это делать - они были такие мягкие и упругие, струились сквозь пальцы и пахли цветами. Я не удержался и прижал их к своему лицу - было просто здорово нюхать такие волосы.
- Неплохо, - произнес я.
- Что "неплохо"?
- А все. Волосы у тебя красиво пахнут. Чем моешься?
- "Хед анд Шолдерс" от перхоти.
- Ты гонишь, да?. Я раньше им пользовался и знаю как он пахнет. Жуткая гадость.
- А как он пахнет?
- Как, как... Никак... Как говно...
Она сделала вид, что не услышала последнего слова.
- Я должна тебя разочаровать - обычный шампунь на травах, отечественного производства.
- Дух отечества нам сладок. Наконец-то научились делать. А я все покупаю зарубежную бурду.
- Производят по лицензии.
- По лицензии? Значит, не научились... Ну как, ты уже успокоилась или мне продолжать гладить твою прелестную головку и говорить всякие слова типа "ну успокойся, все будет хорошо, не плачь, милая, не надо..." Мой племянник, когда его так успокаиваешь, начинал реветь еще громче...
Вместо ответа она обняла меня и крепко прижала к себе. Я почувствовал, как во мне закипает горячая молодая кровь джигита и просыпаются звериные мужские инстинкты. Я погладил ее и поцеловал в ушко, из которого торчала маленькая, но изящная золотая сережка с красным камешком.
Юля зашмыгала носом, достала платок и высморкалась. Затем она отодвинулась от меня, выудила откуда-то зеркальце и сказала: "Ну вот, я просто дура, и чего ревела, на кого я теперь похожа..." и начала подкрашивать губы. Потом посмотрела на меня и спросила: "Я тебя помадой случайно не измазала?" "Вроде бы нет." "Чудесно." "А по-моему, ты очень даже неплохо выглядишь, но не помешало бы умыться холодной водичкой - сразу бы стало легче." "Правда?" "Правда. А ты не знала?" "Знала... - улыбнулась она. - ты иди, выбирай место, а я сейчас подойду." "Окей."
- Здесь вкусно пахнет и тепло, -это уже она вернулась.
- А ты думала здесь будет пахнуть иначе?
Только сейчас я заметил, что она вся дрожит и, как мне показалось, под свитером одежды вообще не было. По крайней мере лифчика точно.
- Давай пей кофе, не то превратишься в сосульку.
Ее ротик расплылся в улыбке, открыв мне белизну ее зубов. "Как у пираньи или рекламе зубной пасты "Колгейт"" - отметил я про себя.
- Знаешь, - бубнила она, пережевывая пельмень, - этот Лысый меня просто достал. Он хотел, чтобы я с ним переспала. Но я... Но я... Он такой противный ("ха, - подумал я, - а если бы он не был таким "противным", то что бы ты сделала? Легла с ним в постельку?"), липкий тип, что только одно его прикосновение влажных от пота рук... короче, каждый раз, когда он "случайно" прикасался, меня чуть не тошнило... очень мерзкий человек.
- Может, мне просто набить ему морду? - подумал я вслух.
Она вздохнула.
- Нет, нельзя.
- Тогда в чем дело? - мне эта странная история начинала с одной стороны надоедать и в то же время казалась интересной и я желал продолжения (если бы я тогда знал, чем обернется для меня это утреннее романтическое знакомство, я сломя голову бежал бы оттуда). Но Юля мне определенно нравилась, даже со своими маленькими "странностями" (хотя у кого их нет...). И ее предложение - "жить как муж и жена" - тоже...
Я с интересом разглядывал ее. Так. Она... Ее можно даже назвать красивой. На мой взгляд, она была больше, чем просто симпатичная. И эти соломенные волосы... О-о, я от них просто балдел... Тонкие кисти рук и такие же пальчики, вкупе с изящным носиком явно выдавали в ней аристократическое происхождение. Лицо - такое личико обязательно выделишь из толпы и запомнишь. Если не на всю жизнь, то хотя бы на неделю. А эти губы... прелесть, а не губы. И такие... такие беззащитно-грустные глаза. Разве можно забыть такие глаза?! Пронзительно голубые глаза, широкие скулы. Так. Я уже повторяюсь. У нее обыкновенные глаза. И что я нашел в них такого? Что еще? Волосы. Отменные волосы. Хоть в рекламе снимай. Не бывает такого цвета. Хотя нет. Бывает. Если покрасить.
Она заметила мой изучающий взгляд. Вилка с пельменем застыла на полпути к ротику. Ах, я забыл про ротик. Нет, не забыл. Я уже им восхищался. Ротик как ротик, шейка как шейка. Тонкая и белая. И почему я не вампир?.. Ща как вонзил бы свои зубы в ее шейку, как напился бы ее крови!
Юля забавно захлопала ресницами. точно как кукла Барби. Я рассмеялся.
- Ты чего? - спросила она.
- Ничего, просто так. Вспомнил смешной анекдот, - на всякий случай я стал копаться в памяти в поисках "смешного анекдота".
- Я настолько глупо выгляжу, что ты не удержался от смеха?
- Я разве так сказал?
- Но подумал.
- Нет, это ты так подумала. Пожалуйста, не отвлекайся по пустякам, ешь, тщательно пережевывай пищу, а то изжога будет.
- Правда?
- Вот те крест.
Она отодвинула тарелку.
"Надвигается буря", - подумал я.
- Согласись, я действительно ужасно выгляжу, - она закрыла лицо руками, - и не смотри на меня так - ты становишься похожим на Лысого.
- Ну да? - деланно удивился я. - Внешне или взглядом?
Но она угадала. Почти угадала. Вот что значит, женское чутье. Она сейчас заплачет. Точно, заплачет.
Я протянул руки через стол и отнял хрупкие ладошки от очаровательного лица. На ее глазах действительно показались слезинки и повисли на кончиках ресниц. Удивительное зрелище... Черт, да она просто истеричка. А может еще и стервочка? Хотя мне нравится, как она плачет...
Еще немного и прольется дождик. Для такого маленького утра "дождя" хватало.
- Тише, Юлечка, не плачь, не утонет в речке мяч... - пробормотал я. Юля шмыгнула носом. Очаровательно так шмыгнула - мне понравилось...
- Ты что-то сказал?
- Я прошу тебя, успокойся, ну нельзя же вот так плакать по поводу и без повода. Вот, глотни кофе, пока он еще не остыл. У меня такое ощущение, что ты сейчас опять заплачешь. Без этого никак нельзя?
Она отхлебнула кофе и отставила чашку.
- Кофе - да, но пельмени больше не лезут.
- Прекрасно, - сказал я, - давай, допивай этот божественный напиток и поедем. А по дороге ты мне расскажешь, что с тобой произошло, а то я так толком ничего и не понял. (Я вообще ничего не понял).
Она кивнула и одна слезинка все-таки нашла дорогу в чашку. Получился небольшой такой "плюм!".
Я завел машину. Двигатель успокаивающе заурчал, набирая обороты. Включил "печку". Вставил кассету с грустной мелодией, но успокаивающей душу и приготовился слушать страшную сказку (а может, и не сказку) о злом дядьке, эдаком уголовничке Карабасе - Барабасе по кличке "Лысый".
- Вообще-то его на самом деле зовут Валерий Петрович, - начала она. А я почувствовал, что с первых ее слов моментально зайду в тупик, если она будет продолжать в том же духе - "жизнь отвратительных людей" - это пойдет на закуску. Мне хотелось знать если не все, то хотя бы почти все и я перебил ее: "А если попробовать с самого начала? Как ты очутилась у этого ВэПэ?"
- Ладно, - сказала она, соскребая лак с ногтей (кстати, жутко не переношу когда так делают), - Ладно, - повторила она и взглянула своими ослепительными глазами (ничего что я повторяюсь?), от света которых я мысленно зажмурился, - История с самого начала.
"И покороче", - мысленно произнес я.
- В общем, родилась я в Москве...
"Боже мой, сейчас она будет мне зачитывать свою автобиографию и прочую абракадабру. Только не сегодня, только не сейчас. У-у-у..."
- ...После окончания школы решила поступать на ин. яз...
Вот теперь я смотрел на нее с нескрываемым удивлением - никогда бы не подумал, что она в совершенстве знает какой-нибудь иностранный язык. Вероятно, английский.
- ...Не поступила, завалилась. Окончила техникум. Я - дипломированный бухгалтер.
"Надо же, не угадал! Но теперь она должна рассказать сказочку о бедных родителях, о тяжелом материальном положении, о том, как папа с мамой не жалеют средств для того, чтобы девочке здесь жилось хорошо, с каким трудом отрывая от семейного бюджета совсем не лишние для них деньги..."
- ...Поступила без всякого блата...
"Всякое может быть"
- ...Родители обеспечили меня деньгами, чтобы я только бы училась...
"Само собой, дорогая, я тебя прекрасно понимаю..."
- ...Я снимала однокомнатную квартиру в центре...
У меня немного округлились глаза, когда она назвала улицу - довольно дорогой район... Так что же произошло? В чем я ошибся? Сказочка про "белого бычка"? И ежу понятно, что что-то здесь не так. Врет. Просто врет. И как профессионально! Явно с головой не в порядке.
Но я смотрел прямо ей в глаза и знал, что все так и было на самом деле. Почему-то я верил ей. Точнее, мне хотелось, чтобы так происходило на самом деле.
- ...Потом я приехала сюда, когда окончила. В Москве оставаться не захотела..."
"Почему, почему не захотела? Все нормальные люди стремятся в столицу нашей родины. Странно..."
- "... здесь нашла хорошую работу. По специальности. А потом заболела моя лучшая подруга. Болезнью, от которой умерла моя старшая сестра... в детстве. И я почти все деньги, которые высылали мне родители, отдавала ей на лекарства."
"Интересные лекарства, которые так много стоят. Наркотики? Всякое может быть."
- Родители, понятно, ничего не знают.
"Ну, это и так ясно."
- Пока не знают. Но если узнают, хорошего будет мало.
- Конечно, с таким трудом отрывая кучу денег из семейного кармана на то, чтобы их дитятко жило хорошо, чтобы хватало на первое и второе блюда (и компот)... Вела себя прилично... А она в это время тратит кровью и потом заработанные баксы на подругу, в то время как сама существует впроголодь, снимает комнату у какого-то маньяка, а вечерами подрабатывает посудомойкой в кафе - прям как в американских фильмах! Это уже не мелодрама, а боевик!
- Я тебе кое-чего не досказала. Мои родители довольно-таки обеспеченные люди... - она сделала паузу, чтобы внимательно взглянуть на меня.
"Бандиты", - мелькнуло у меня в голове, но, как говорится, "ни один мускул не шевельнулся на его лице"
- И давно ты снимаешь комнату?
- Почти год. Вначале он был хорошим дядечкой, но со временем изменился, и не в лучшую сторону - начал отпускать недвусмысленные шуточки, то как бы невзначай дотрагивался до моей коленки, то еще что-нибудь... А потом просто предложил мне переспать с ним.
"О-о-о, халява сэр; не удивляйся, девочка, так обычно поступают все мужики, у которых поселяются в комнате красивые девушки. Ведь это совсем непросто спать и знать, что в соседней комнате лежит в своей уютной постельке твоя мечта... - пронеслось у меня в голове и вместе с тем повысился уровень общий уровень адреналина в крови. Чтобы снять напряжение я нервно закурил. Мне захотелось набить морду этому Лысому. - Ну надо же, пердун старый, сейчас мы поедем и родилку я тебе оторву, козлина... "
- И ты решила, что если у тебя появится парень, то все проблемы будут решены? Ты хочешь сказать, что за это время ты так ни с кем и не познакомилась?
- И да, и нет. Был у меня один человек, но он оказался подлецом и трусом.
"Занятная история. Теперь для тебя все парни "подлецы и трусы". Так ведь получается? "Все мужики - сволочи"
- Понятно, - сказал я как можно спокойнее. Внутри у меня все бурлило от возмущения. Вот сволочь! Надо попытаться успокоиться и просто объяснить этому "милому" старикану, что не стоит так поступать, нехорошо вести себя, но я чувствовал, что не сдержусь, наору на него и набью морду. - Ну что ж, поехали, поговорим с Валерием Петровичем, по-мужски, так сказать.
Юля кивнула. Я прибавил газку, и у подъезда ее "дома" мы очутились довольно быстро.
- И постучим. И не только в дверь. Ведь мы приехали сюда специально, чтобы мило провести разъяснительную беседу. Хотя я не думаю, что при виде меня он бухнется тебе в ноги и будет умолять просить о пощаде.
Юля пожала плечами и ударила носком кроссовок в дверь.
"Оригинальный способ стучаться..."
- Кто там? - донесся высокий, похожий на женский голос.
- Это я, Юля. Я забыла ключи.
- Сейчас открою, минуточку, я в ванной.
"Сейчас ты откроешь, гнида, ты ведь специально моешься, чтобы от тебя хорошо пахло, когда ты ночью полезешь к ней в постель. Ведь время пришло, ты так считаешь?"
- Уже иду, - донеслось из-за двери. Послышался звук отпираемого замка и в проеме показался невысокий полноватый человечек, обмотанный цветным китайским полотенцем. Увидев меня он инстинктивно дернулся назад. На его лице возникло удивление, затем проявилась плохо скрываемая злость, которую сменила сальная улыбочка и он, соорентировавшись, произнес:
- Ах, это Вы, Юлечка, да еще и с кавалером... Давайте знакомиться - меня зовут Валерием Петровичем, - произнес он, пропуская нас во внутрь и протягивая мне руку. - А Вас?
- Митя, - буркнул я, но руки не подал. Меня бы вырвало, если бы я пожал ему руку.
- А сейчас я чай поставлю, - засуетился он, - и кое-что покрепче тоже у меня найдется. - Вы извините меня - я в таком виде...
"Как же, ты ведь хотел появиться именно в таком виде, и чтобы у тебя ненароком халатик развязался перед ней... Ну, сейчас мы с вами батенька потолкуем..."
- Не надо извиняться, я не педик, и застегни покрепче свой халат, а то все достоинство ненароком вывалится...
- А вы, молодой человек, грубиян однако... Юлечка, посмотрите, какая сейчас пошла молодежь... Не надо так, Митя. Берите пример с Юлечки - она такая хорошая девочка, просто прелесть...
В разговоре возникла пауза.
- Пошли, Юля, к тебе в комнату.
- Шлюха, - услышал я тихий шепот за спиной. - Грязная шлюха.
Вот и все. Молодец старикан, ты облегчил выполнение задуманного. Я развернулся и спросил:
- Вы что-то сказали? Я не ослышался?
- Я ведь трахал ее, - спокойно сказал он, вытирая полотенцем голову. Черт побери! Вот это фишка! На что он рассчитывает? Ведь я гораздо сильнее его. Или он занимался восточными единоборствами, супер-пупер спортсмен? По-моему, он просто псих.
Я не ожидал от него такой прыти. А может, то что он говорит, правда? Я оглянулся: Юля забилась в угол и плакала. Толстячок стоял и улыбался. Его пенис ощутимо приподнял полотенце.
- Братан, - казал я, - я сейчас затолкаю твои слова обратно, вместе с зубами. Ты ведь не хочешь этого, правда?
На его лице появилось нечто похожее на удивление и в следующее мгновение мой кулак воплотил слова в дело. Еще одним ударом я своротил набок ему нос.
- Мужик, ты не думай обо мне плохо, а то еще получишь.
Лысый упал на колени и захныкал. Полотенце развязалось и упало с него. Он схватил его и зажал нос, пытаясь остановить кровь. Я сделал шаг и ударил ему в пах. Полотенце выпало из его рук, глаза выпучились. Он даже перестал стонать и судорожно начал хватать ртом воздух. Тогда я приподнял его за уши, так, чтобы его глаза встретились с моими:
- Валерий Петрович, вы делаете очень много глупостей. Я из милиции. У меня в машине лежит заявление Юли. Сейчас мы поедем с ней в больницу, снимем еще и побои. Вы ведь били ее? Нет? Ну ничего, напишем, что были многочисленные синяки, колотые раны, ожоги от сигарет... Издевались над ней, надругались, насильничали. А свидетелей найдем, за этим дело не встанет. И загремишь ты, дед, по полной программе. А на зоне насильников не любят, ох как не любят. Знаешь, что они с ними делают? Петушат. И станешь ты Валей, а не Валерием Петровичем. Так что живи и не рыпайся, дядя.
Я отпустил его, он упал и снова начал канючить.
- Пошли, Юля, - сказал я.
- А вещи? Я больше не вернусь сюда...
Я кивнул.
Толстячок потихоньку начал подавать признаки жизни.
- Ты, сука, - выдавил он шепелявя и с трудом подбирая слова, - я тебя запомнил, щенок, ты за все ответишь, я тебя достану, звездец тебе, пацан...
Я замахнулся. Валерий Петрович сжался, как от удара и заверещал.
В дверь своей комнаты выглянула Юля.
- Не бей его больше, не надо, - сказала она и скрылась.
- А я и не бью, - вполголоса сказал я, - ведь правда, ты, морда? Ведь я тебя не бью.
- Я запомню тебя, сука, - снова зашептал он. -Мы с тобой еще встретимся, гнида ментовская, - и на карачках, обильно роняя кровь на пол, пополз в свою комнату.
- Тебе не стоило так напрягаться, - заметил я, - ты, жопа с ушами... - для придания ускорения наподдал ему в зад. Лысый кувыркнулся и влетел к себе.
Я прошел в Юлину комнату и удивился, как быстро она собралась: два чемодана, пара пакетов и рюкзачок, в который что-то еще запихивала, стояли уже готовые к отправке.
- И это все? - удивился я.
- Да, - ответила она, - разве много надо молоденькой девушке?
- Тогда пошли, - я подхватил ее чемоданы и на улице положил все в багажник. -Куда ты теперь?
- Не знаю.
- А хочешь, давай ко мне - я снимаю неплохую квартиру, - что-то наподобие смутной надежды затеплилось у меня где-то в душе...
Юля подозрительно посмотрела на меня.
- Не пойдет.
- Но почему?!
- Нет.
- Нет, так нет... Извини Юля, но я тебя не понимаю. На день, на два, пока не найдешь что-нибудь подходящее. И потом, ты ведь хотела чтобы... - сказал я и осекся - так выразительно и зло взглянула она на меня. - Ну ладно, замяли. Делай, как считаешь нужным.
Черт, женщины для меня полная загадка.
- Куда едем?
Она назвала адрес - конец города, район пустырей, новостроек, - короче, гарлем.
Дом, к которому мы подъехали был, мягко говоря немного странен своей вычурностью - неодинаковые балкончики, несимметричная лепнина и... каменные горгулии, возвышающиеся над верхними карнизами. На меня дохнуло средними веками, кострами, колдуньями, инквизицией и колдунами, возможно когда-то обитавшими здесь. Надо было быть сумасшедшим, чтобы жить здесь, в этом мрачном доме. Подруга Юли была со странностями. Или парень?
- Ух ты, - произнес я, - здорово похоже на ярко раскрашенную помойку. Дом еще и поражал своими лепными фигурами, примостившимися на крыше (горгулии собора Парижской Богоматери сами испугались бы своих собратьев из России), не скрывавшими таинственность места, а наоборот, усиливавшими ее.