Пил балтику семь
и не понял совсем,
как в гробу оказался хорошим
мужем, отцом и рабочим.

А там на кресте
продолжал висеть
странный чудак в тряпке хлипкой
и детской грустной улыбкой.

Это тот самый,
про которого мама
мне говорила небрежно:
Если вдруг встретишь, будь вежлив.

Здравствуй, чудак!
Делишки-то как?
Вижу-вижу, не очень.
Может, ты слезть хочешь?

Он посмотрел,
невинен и зрел,
и улыбнулся на колкость...
Теперь остается мне только

сплевывать и
непрерывно грустить,
что все же был не таким хорошим
я человеком, в общем.