"Exsurgat Deus et dissipentur inimici ejus: et fugiant qui oderunt eum a facie ejus.
Sicut deficit fumus, deficiant: sicut fluit cera a facie ignis, sic pereant peccatores a facie Dei."
Ps. LXVII.
Полутемная часовня была насквозь прокурена ладаном.
Ему никогда не нравился этот приторно-резкий запах лжи, от которого першило в горле, и если бы не дела в этой обители святости и покаяния, ноги бы его здесь не было. И все-таки... Он здесь, стоит рядом с другим, таким же, как он, в черном плаще, и взирает свысока на скорчившихся на коленях священников. Святые отцы бубнят под нос молитвы и умоляют их отпустить...
Ибо милостью Господней были положены в сан лично Папой Римским.
- Гореть вам в аду, бесовские отродья! - выплевывает проклятье один из отцов между постоянными молитвами.
- В аду? - его спутнику смешно. От резкого удара по лицу, священник падает лицом в каменный пол, словно тряпичная кукла. Его спутник еще молод, да и в голосе звучит испуг, однако гены Ноя берут над ним верх. - Ад... Рай... Не все ли равно, если ваш Бог покинул даже своих детей!
- Оставь его, Тики, - у него голос ровный. Как и подобает старшему.
И все же...
- Но...
- Оставь. - он не меняет даже позы, не то что тембр голоса. Но его спутник тут же теряет всякий интерес к святым отцам. - У нас есть дела.
Священник постарше продолжает тихо бубнить себе под нос молитвы, словно ни его, ни его спутника здесь нет. Этот святой отец ему нравится. Иметь с ним дела будет намного приятнее, чем с его более молодым коллегой, что сейчас лежит на полу.
- Святой отец... - Священник вздрагивает... Нет, вздрагивают они оба, но молодой лишь беззвучно фыркает. Он ощущает, как кипит ненависть в его спутнике. Эта ярость словно витает в воздухе, он чует это всем телом. Будь они сейчас один на один, точно бы глотки друг другу перегрызли. - Святой отец, вы знаете, кто мы? Знаете, зачем мы пришли?
Он жестом просит священника подняться с колен, но тот лишь качает в ответ головой. Какая жалость... Тики его действия не нравятся. Молодой. Если бы любой конфликт можно было бы решить силой... Но как все-таки жаль, что и его единственного кузена поразило это проклятье. Старшего брата никогда не интересовала Церковь. Он был влюблен в политику и королевский двор. А Тики... Тики хотел пойти по его стопам. Что же... Так оно и вышло. Почти.
- Все мы дети Божьи. Даже если считаете, что отреклись от Господа вашего, Он не отрекся от вас, - спокойно отвечает святой отец, закончив молитву. - Вы - потомки Ноя. Вам нужна Чистая Сила, что храниться в нашем приходе.
- Именно! - его спутник больше не хочет ждать. - Отдай ее, или мы заберем ее силой!
- Тики! - одергивает он спутника. У него начинает кончатся терпение, что случается редко. - Святой отец, я не хочу проливать этой ночью кровь. Отдайте Чистую Силу, и мы уйдем с миром.
Он вновь протягивает руку старшему священнику.
- Вы ее уничтожите! - подает голос молодой. - Отче, не слушайте этих отродий дьявола!
- Вы уговариваете меня пойти против Святой Католической Церкви и Господа Бога. - спокойно отзывается священник. - Я не могу отдать вам Чистую Силу, ибо властью Всевышнего она была дарована нашему монастырю. Забрать ее может только лишь Его Святейшество Папа Римский лично. Можете пролить мою кровь здесь, и кровь моего послушника, но, сыны Ноя, знайте, вы всегда будете желанны в Царствии Его!
- Звучит, как проклятье! - Тики кривится. Капюшон почти сполз с его головы, так что можно различить стигматы на лбу. Это заметно даже в темноте, что стоит в часовне. Святой Отец озаряет себя крестным знаменем. - Пожалуй, я воспользуюсь твоим...
- Тики!!! - терпению приходит конец, и он хватает своего спутника за руку, что занесена для убийства. - Это уже не наше дело, Тики!
- Вы добрый человек. - Святой Отец ему кивает. - Я буду молиться Господу за вашу душу.
- Заткнись! - рявкает Тики.
Он не выдерживает и впервые в жизни бьет молодого Ноя по лицу.
По улице они идут в полной тишине. Все в его семье знали, кто он такой, и что он так до конца не отрекся от прежней жизни.
"Свой среди чужих, и чужой среди своих". Словом... Еретик.
- Ты не прав, Алан, - наконец, произносит спутник. - Их Бог проклял Ноя! Мы...
Глубокий вздох.
- Этот святой отец... - его голос вновь спокоен. - ...он в жизни никого не обидел. И проклятий от него, не услышал ни один грешник. Проворовавшиеся скоты Ватикана не годятся этому старику в подметки, но он до конца своих дней не покинет своих прихожан. Я видел это, Тики. А ты, хотел убить этого святого человека. На твою жестокость он отвечал добрым словом, разве он не достоин милости Ноя?
- Извини... - бурчит под нос Тики. - Ты прав.
- Пойдем, брат. - он улыбается.
- Воистину, ты самый мудрый из нас.
Он смеется:
- Я всего лишь человек.
***
Список был недолгим. А многие из имен Тики были хорошо знакомы.
Вот мальчишка Аллен Уолкер; его учитель, генерал Мариан Кросс; старик-генерал Егар, - самая легкая из всех возможных жертв, на данный момент; Книжники... просто слишком много знают, раз Тысячелетний желает их смерти. Но последнее имя было загадкой даже для самого Ноя.
В отличие от Алана, Тики всегда выполнял свою работу безукоризненно. Он не знал слова "нет", да и работу свою любил, не смотря ни на что. Пока Шерил обхаживал Папских послов в Риме, а Тысячелетний занимался своими драгоценными акумами, Тики убирал тех, кто посмел перейти дорогу Великому Семейству Ноя! За это Ной заслужил проводить свободное время, так как ему вздумается.
Но это имя... Нет, Тики не знал его. Ему даже не было жалко, обычно Ной предпочитал узнавать жертв лично, чтобы потом ударить в спину. Но сейчас... Сейчас Тики был несколько смущен, что с Удовольствием Ноя случалось редко. А что еще реже, Тысячелетний даже не поведал ему, почему он так взбешен в последнее время. Уж явно не из-за слабых потуг Ватикана отбиваться от его дорогих акум.
Это всегда было, есть и будет... Да и... Тики пробежался по списку жертв вновь:
Аллен Уолкер - сын Алана. Такого будет грехом не прикончить, и честь эту получил маркиз Микк.
Генерал Кросс - вечная заноза в заднице Тысячелетнего. Пока жив генерал, Граф никому не даст спуска в Семействе.
Егар... потенциальное Сердце. Ну, и черт с ним.
Книжники... Старик влез в дела, которые его не касаются.
Но... Зачем Графу какой-то мальчишка-экзорцист?!! Даже лучший во всем Ордене?! Абсурд какой-то... Тысячелетний смотрит на экзорцистов, как на дерьмо. Если их план осуществиться, то экзорцисты будут дохнуть сотнями. Так зачем Граф посылает Тики убивать конкретно этого экзорциста? Даже Шерил в последнем их разговоре не смог ответить на этот вопрос. Единственное, что мог сообщить Камелот-старший - это то, что досье мальчишки в Ватикане лежит под грифом "секретно", а в такие дела посторонних Ватикан не посвящает. Значит, придется по старинке... Пришел, увидел, убил. И драться придется лицом к лицу, ибо слабых сторон у оружия этого ...Канды Юу... Тики не знал.
Вот они стоят рядом: Канда Юу и Аллен Уолкер. Две жертвы по одной цене... Такой расклад нравился Ною. Но еще больше ему нравилось то, что скучно не будет. Канда Юу и Аллен Уолкер - заклятые враги и союзники. Тики почти машинально оскалился. Нет... Ной все еще не понимал, зачем этот мальчишка нужен был Тысячелетнему, но задание начинало нравиться ему. А удовольствие от работы для Тики было главным.
При ближайшем рассмотрении Канда Юу оказался не таким, каким представлял его себе Ной до этого, да и Шерилу удалось выловить из пространных рассуждений Графа кое-что об этом парнишке. Даже странно теперь видеть, как он ругается с сыном Алана. Если генерал Кросс был занозой в заднице Тысячелетнего, то Канда Юу был костью в горле. Костью, благодаря которой Алан и Черный Орден получили разительный перевес в свою пользу. А с мальчишкой Алленом Уолкером так и вообще были вне досягаемости.
Тики облизнул губы от удовольствия. Канда и Уолкер... Аллен и Юу...
- Приветики!
Уолкер отпрыгнул от Ноя, словно теннисный мячик; обернулся. В своем "Коронованном Клоуне", впрочем, выглядел Аллен ничуть не лучше того паршивого золотистого голема, что ошивался вокруг генерала Кросса.
- Ты кто? - молодой Книжник и вампир отскочили от Тики, словно от прокаженного.
Узнали. Отлично. Ной надеется лишь на то, что мальчишка-мечник не успел как следует его изучить в пылу схватки. Иначе маскараду конец. А ведь ему еще так хотелось поразвлечься с экзорцистами, прежде чем убивать. Иначе всего его начинания не имели бы смысла. Да, и Тысячелетний был бы опечален, что подобное представление может быть сорвано из-за неосторожности Ноя.
- Ты... - задумчиво протягивает Уолкер. - Я тебя знаю! Ты был в том поезде!
- Чудеса эрудиции! - тихо фыркает мечник, но Тики делает вид, что не слышит.
Ему не положено слышать,этот едва заметный шепот. Впрочем, с ним Ной согласен. Но кто бы мог подумать, Алан... Самый умный из всего Семейства породил такую посредственность, как Аллен Уолкер! Даже как-то... разочаровывает, что ли! Сразу видно, что Тысячелетний лишь сводит с мальчишкой личные счеты, а не печется о безопасности и покое Великого Семейства Ноя!
- Эй! - А вот теперь достаточно громко бросает Канда в сторону Ноя. Впрочем, все так же пугающе спокойно. Канда ему не нравится. Очень не нравится. Люди так себя не ведут, так себя ведут Нои. Там, в Эдо, мальчишка-мечник даже бровью не повел, когда встретил Тики, словно с Ноями он видится каждый день. Хотя даже видевшие Ноев не раз никогда не остаются равнодушными к Тики. А этот даже в лице не изменился. Это порядком бесило Ноя. - Ты же не тот, за кого себя выдаешь!
"Кто бы говорил!!!" - рычит про себя Удовольствие Ноя.
Тики сейчас ощущает себя совсем не "Удовольствием", - какое удовольствие столкнуться с этим в подворотне затемно?! - а самым настоящим "Гневом" Ноя. Своими манерами и даром перевоплощения Тики Микк мог обманывать кого угодно. Даже Книжник-младший пялится на него, словно на старого карточного шулера. А мальчишка-мечник - как на самого Ноя! Что б его раз так!!!
Микк фыркает, и скидывает с себя очки.
- Ты!! - теперь память к Аллену возвращается быстрее.
- Я! - хмуро отвечает Тики. Он все еще косится в сторону Канды. Мечник легко улыбается, словно кривит Ною гримасу. И эта улыбка не предвещает маркизу ничего хорошего. Глубокий вздох. - Аллен... малыш... скажи мне, почему ты до сих пор не умер, а?!
Тики вымещает свою злобу на несчастном лбе Уолкера.
- У меня к вам предложение! - вот теперь к делу. Еще один глубокий вздох. Пока Аллен Уолкер валяется на мостовой, Тики достает из кармана бронзовый ключ. Ной старается не думать о плане Тысячелетнего; о том, что ждет его в том случае, если генерал Кросс, доберется до этой компании раньше Графа или - что еще хуже - если кто-то из них, не дай-то Боженька, выберется отсюда живым. - Вы ищите выход отсюда? Я могу предложить вам сыграть в игру. В игру, ставками в которой станут ваши жизни. Только от вам будет зависеть, выберетесь ли вы живыми или нет. - Экзорцисты молчат. Только лишь Канда кивает Тики, чтобы тот продолжал. И Ною это не нравится. Ой, как не нравится. - Наша Роад умеет путешествовать через пространство, не прибегая к помощи Ковчега. У нее есть Дверь. Дверь, ключ от которой сейчас у меня в руках. Этот ключ отпирает специальные комнаты, пройдя через которые, вы сможете добраться до Главной Башни... Во-он той! - Микк отвлекается и показывает на высоченный шпиль Собора Ноя. - Там, на самой высокой точке в Городе, будет находиться Дверь нашей Роад!
Едва он умолкает, как на Тики обрушивается башенка. Теперь он больше не может видеть, что происходит по ту сторону обломков.
- Говорят, семья Ноя бессмертна! По-твоему, это честно?! - вопит сквозь завалы Уолкер.
- Если мы и бессмертны, то только по сравнению с таким дерьмом, как вы, люди.
Тики смеется и швыряет им ключ. Поднимаясь по застывшим в вязком существе внутреннего пространства Ковчега ступенькам, Ной мысленно все еще возвращается к мальчишке-мечнику и Алану, "14-тому Ною", которые были настолько похожи.
- Игра началась, - фыркает где-то за спиной Тики Роад Камелот.