Аннотация: Что есть свобода воли и можем ли мы осознанно определять свою судьбу? А что, если судьбы в понятном нам виде и вовсе не существует и вы вдруг обнаружите, что сами в любой момент можете прогнуть под себя объективную реальность? А что, если не сами и не объективную? (черновик с полным отсутствием вычитки и расставленными в случайном порядке знаками препинания)
Что есть свобода воли и можем ли мы осознанно определять свою судьбу? А что, если судьбы в понятном нам виде и вовсе не существует и вы вдруг обнаружите, что сами в любой момент можете прогнуть под себя объективную реальность? А что, если не сами и не объективную?
(черновик с полным отсутствием вычитки и расставленными в случайном порядке знаками препинания)
Глава 1. Прибытие.
1992
Сознание возвращалось урывками. Сначала просто хотелось вдохнуть и откашляться, но и нос и рот были забиты чем-то тяжелым, засохшим и хрустящим на зубах. От нехватки воздуха голова кружилась и уплывала куда-то в черный туман, но потом снова приходило вязкое ощущение хруста на зубах, а судорожные попытки вдохнуть в очередной раз тонули в черноте. Но сколько бы ни длилось это трепыхание на грани жизни и смерти, в очередной раз осколки непонятного клея в горле превратились почему-то в почти жидкую субстанцию и сквозь нее стал просачиваться одурманивающе прохладный воздух. Организм все еще продолжал периодически проваливаться в бессознательный туман, но все реже, а грудная клетка уже уверенно и без остановок поднималась и опускалась под тонкой простыней. А через некоторое время после первого вдоха пришла боль. Она была страшной, всеобъемлющей и черный туман поспешил вернуть сознание в свои мягкие объятия.
Через годы, тысячелетия, а возможно минуты туман отступил, забрав с собой боль вместе со всеми остальными ощущениями. Осталась только на удивление свежая голова и открытые глаза, которые сфокусировались на отблеске света в окошке под потолком.
- Вот же сука... Нужно было Валеру послушать и лезть в одиночку в Посавин даже на Крнё, - родилась откуда-то первая неосознанная мысль. - Но видимо вытащили меня - Пантеры своих не бросают.
Сразу после этого мысли затаились и в голове наступила звенящая тишина. Было совсем непонятно что за "Пантеры", кто такой Валера, где находится Посавин и на чём туда не нужно лезть. Мысли периодически оживали, но они казались какими-то чужими, а в голове мелькали смутные образы бородатых людей в нелепых головных уборах со странными устройствами на плечах и непонятные груды металла на катках, которые видимо могли сами передвигаться и перевозить в своем чреве бородачей. Через некоторое время мозг окончательно очистился, откуда-то пришло звенящее спокойствие, осознание чуждости этой телесной оболочки для его нового обитателя и светлая грусть по незнакомому молодому человеку, который уже ушел в лучший из миров, оставив на память о себе лишь сумбур из непонятных слов и образов в голове.
Немного удивившись отсутствию неприятных ощущений во рту, да и во всем теле, человек попробовал пошевелить рукой и это с легкостью удалось. Не смотря на отсутствие освещения в помещении и ночь за окном, глаза выхватили синюю надпись на "Деян" руке.
- Кириллица, - автоматически отметило сознание. - Прошлого хозяина этого тела звали Деян и он был сербом.
После этого пришло осознание того, что в голове все же осталось кое-какое наследство. Язык, обрывки школьной программы, когда-то просмотренные фильмы и прочитанные книги. Полностью туманными были только нескольких последних лет и весь пласт воспоминаний Деяна, который и делал его личностью.
- Понять бы еще кто я такой и зачем я здесь, - подумал все еще лежащий под холодной простыней человек. - Ну ладно, побуду пока Деяном, а по ходу дела попытаемся разобраться.
Итак, что у нас тут? Лежу на металлической каталке с колесиками, все помещение плотно забито похожими колясками, а под простынями с пятнами крови угадываются тела. Неужели морг? Хотя судя по температуре в помещении и общей атмосфере места, это морг и есть. Вот ведь коновалы, к покойникам засунули... Нужно выбираться.
Подняться удалось неожиданно легко, тело слушалось идеально и даже босые ноги не ощущали холода от заиндевевшего грязного кафеля на полу. Завернувшись в простыню с парой засохших кровавых пятен и слегка растолкав тележки, я пробрался к металлический двери, которая оказалась закрытой. На робкий стук никто не отозвался и я принялся молотить по двери пяткой, надеясь, что хоть кто-то меня услышит. Через несколько минут стучать надоело, да и особого шума от босой пятки не получалось. А вот от ударов металлического ведра, найденного в углу, звук получился отличным - гулким и громким. Если и сейчас никто не придет, придется ждать утра и всю ночь сидеть в компании покойников. Отстучав положенный норматив с запасом по громкости и сидя на перевернутом ведре, я уже успел задуматься о бренности бытия, как наконец в двери заскрежетало.
-Tko je tamo? - спросил появившийся в проеме двери опухший небритый мужик с автоматом на плече. - Komi?ari jebeno.*
*Кто тут? Приколисты хреновы. (хорватск.)
- Привет, - сказал я поднявшись с ведра и на всякий случай улыбнулся.
Мужик отреагировал неадекватно. Он попятился и стал мелко креститься.
- Ti si leš** (**Ты же труп),- пробормотал он интенсивно моргая и вдруг споткнулся, начал заваливаться назад и еще в полете привычным жестом дернул из-под руки автомат и выпустил в меня очередь. А я почему-то замер, в голове прокатилась волна мыслей, которая оставила после себя осознание того, что язык был хорватским и я его знал. Стало кристально ясно где именно я нахожусь и от чего скорее всего умерли все эти люди, накрытые простынями. Но самое странное было в том, что я видел неторопливо летящие в мою сторону пули, а мужик завис в воздухе под невозможным углом, упираясь на одну левую ногу. Слегка сдвинувшись в сторону, я не удержался и взял из воздуха двумя пальцами одну из пуль. Она была горячей, но пальцев не обжигала. Покрутив ее в руке, я бросил ее в стену, но она опять зависла в воздухе.
- А как у нас тут замедление времени выключается-то, - подумал я отстраненно.
Усилием воли выйти из этого ускоренного состояния не получилось, я пожал плечами и решил покинуть это негостеприимное место и нервного мужика с автоматом. Попытка осторожно протиснуться между балансирующим на одной ноге стрелком и стеной удавалась с трудом - воздух превратился в какую-то плотную желеобразную субстанцию, а ноги жили своей жизнью, не желая тормозить на поворотах и вообще слушаться. С трудом обойдя препятствие, я аккуратно двинулся походкой паралитика по коридорчику, ориентируясь на какие-то отсветы в дальнем левом его ответвлении. За поворотом обнаружился непонятный тип в кальсонах и распахнутой кожанке на голое тело, который выглядывая из приоткрытой двери, собирался нахмуриться. Рука типа упиралась в стену узкого коридорчика и чтобы проскочить мимо него, я хотел пригнуться, но не тут-то было. Инерция пронесла меня вперед, а плечо чуть задело приоткрытую дверь. Эффект от этого прикосновения был медленным и страшным. На двери появилась и стала расти вертикальная трещина, ее край начал наклоняться в мою сторону, а в месте касания начало появляться облачко из мелких щепок. Пришлось пройти чуть дальше по коридору и, обернувшись обнаружить, что трескающаяся дверь уже тянула за собой руку типа в кожанке и между его шеей и плечом начала появляться пугающая красная линия внутри которой что-то стеклянно блестело.
- Вот же блин, - появилась мысль в голове. - У него похоже сейчас дверью руку оторвет...
Все шло именно к этому и еще немного понаблюдав процесс расширения стеклянной трещины на его груди, я медленно и осторожно пошел дальше по коридору. Путь оказался коротким - через два поворота обнаружилась еще одна металлическая дверь. Ее ручка легко отделилась и осталась у меня в руке и после несильного толчка, кирпичный косяк все так же неторопливо начал покрываться сеткой трещин, а дверь слегка повело вперед. Ладонями помогая ей преодолеть инерцию, я вывалился во двор. Лишенная звуков и запахов объективная реальность, данная нам в ощущениях, не захотела расцвечиваться красками - перед моим носом серел кирпичный забор с колючей проволокой, пущенной по верху, а сзади куда-то по своим делам все еще летела железная дверь, красиво расчеркивая воздух линиями кирпичной крошки у себя на пути. Заторможено понаблюдав за ее полетом, я без особого удивления, как старого знакомого, встретил темный туман, который мягко взял меня за бока и потянул за собой в бесцветную дымку.
Глава 2. Живой.
1992
В этот раз пробуждение было моментальным. Воздуха вокруг не было совсем, но организм сигнализировал что это не страшно, он уже надышался как следует впрок и может еще потерпеть без кислорода. Была полная темнота, а в открытые глаза тут же засыпался песок и какие-то комочки. Что-то сильно давило на грудь, а руки ощущались неестественно вывернутыми за спиной. Попытавшись пошевелить плечами и подбородком, я обнаружил вокруг рыхлую и мокрую массу.
- Земля, - мелькнула догадка. - Эти гады меня связали и похоронили живьем.
Сознание все еще пребывало в каком-то отстраненном состоянии, страха не было - была даже не злость, а обида на людей, которые сначала попытались пустить меня на органы, а потом просто взяли и закопали в могилу.
- Что тут вообще происходит? - спросило сознание у пустоты внутри и снаружи. - Что я им сделал и какое они имеют право так издеваться над человеком? Но я это так просто не оставлю - так и знайте.
В голове не было абсолютно никаких сомнений в том, что мне удастся выбраться и поговорить по душам с тем небритым хорватом или даже с его начальством. Что-то подсказывало, что у любого вооруженного человека непременно должен быть командир и именно он виноват в моем нынешнем удручающе подземном положении.
- Дно финансовой пропасти достигнуто, - вылезла какая-то неуместная бородатая шутка в голове. - Начинаю углубляться в грунт. Только мне нужно не в грунт, а наоборот - к свету. Вот и попытаемся - нечего разлеживаться тут.
Через пару минут ворочанья, попыток выгнуть спину и пошевелить головой, я оказался в небольшой пещерке со слегка утрамбованными стенками из прекрасного чернозема в смеси с белой глиной. Все движения давались на удивление легко, окружающая обстановка почему-то совершенно не угнетала и воспринималась просто как небольшое досадное препятствие. В пещерку потихоньку начал просачиваться воздух и легкие, не спросив совета у центральной нервной системы, попытались снова начать запасаться кислородом впрок. Получилось плохо - весь рот и нос были забиты песком, мелкими камушками и земляной крошкой. Отплевавшись, я попытался перевернуться на бок и начал продавливать плечом потолок пещерки. Через пару десятков минут, когда я уже почти сидел в заметно расширившийся полости, сзади что-то звякнуло и руки ощутили свободу. С их помощью дело пошло намного веселее. На запястьях ощущались какие-то металлические браслеты, но они только помогали раздвигать рыхлую землю над головой.
Не прошло и получаса протискивания наверх, как руки провалились в пустоту, а еще через пару минут я уже выбрался на свет божий, сидел на собственной разрытой могиле, а легкие с удовольствием начали возмещать запасы кислорода в организме. Свет божий же поражал воображение темнотой, сыростью и ветром, который с остервенелым свистом гнул ветки деревьев лишенных листьев. Ветки при этом ритмично постукивали и добавляли финальную каплю безумия в окружающую обстановку.
- Полный комплект, - снова включился режим отстраненного сознания. - Осень, слякоть, ночь и ветер, грязное чудище выползло из могилы и уселось на нее же в позе мыслителя. Причем из одежды у чудища только браслеты от наручников. Не хватает только улицы, фонаря и аптеки, хотя это как раз радует. Без этих составляющих появляется определенная надежда на перемены и исход***.
** Имеются в виду стихи А.Блока
Ночь, улица, фонарь, аптека, Бессмысленный и тусклый свет. Живи ещё хоть четверть века - Всё будет так. Исхода нет.
- Ну что же, - подбодрил я себя. - Будем плясать от того что имеем - руки-ноги есть, а одежкой разживемся. Хорошо бы еще понять кто и зачем я здесь. Да и не помешает исследовать странные способности тела этого самого Деяна. Готов поспорить, что в последний раз меня вырубило от слишком долгого пребывания в режиме ускоренного восприятия. Перенапрягся, отключился, а бородатые хорватские демоны замуровали бесчувственную тушку в могилу. Только вот вооруженные могильщики не учли что тушка-то оказывается может вполне свободно и долгое время обходиться без воздуха, трамбует грунт почище экскаватора, легким движением плеча рвет наручники за спиной и не особо устает после всех этих подвигов.
Тем временем завывающий ветер слегка разогнал низкие свинцовые тучи, а показавшийся краешек луны высветил посыпанную галькой тропинку, которая вела меж надгробий к небольшому домику, окруженному идиллическими кустиками и аккуратными клумбами. Окна в домике не светились, но над трубой уютно вился дымок, прямо указывая на наличие в помещении жильцов вместе с затопленной печкой или камином. А где люди, там и информация, а еще может быть удастся какими-нибудь штанами разжиться.
Закончив счищать веточкой с тела ошметки грязи и максимально тщательно протерев кожу и волосы влажными листьями, которые в изобилии обнаружились под деревьями, я направился вперед по тропинке, стараясь пробудить в себе надежду и оставить за спиной все неприятности и неизвестности сегодняшнего дня.
Глава 3. Гроза.
1982
...латка все-таки опять рухнула. Нельзя сказать, что это не слишком выдающееся событие произвело сильное впечатление на личный состав брезентового жилища. Четверо из пяти членов экипажа трехместной палатки N6 спортлагеря СДЮСШОР "Сокол" продолжали вдыхать запахи ночной степи, размеренно сопя друг другу в подмышки. Номеру пятому же вообще по жизни не везло. Вот и сейчас здоровенный сосновый кол - основной элемент несущей конструкции, падая, сильно заехал ему по носу.
Если какой-нибудь сторонний наблюдатель случайно увидел нашего главного героя в этом конкретном отрезке пространственно-временного континуума, он бы непременно поразился бушующему пламени в глазах Алексея Петровского, смешанному с обидой, горечью постоянно сыпящихся на его голову испытаний и осознанием собственной закоренелой невезучести. Наш гипотетический наблюдатель наверняка решил бы держаться подальше от столь эмоционального и опасного субъекта, но оказался бы в корне не прав. Лёха, при всей его мощной двухметровой фигуре рыжего викинга с поломанным носом и шрамом через половину шеи, существом был добрейшим и безобиднейшим. Шею он поранил еще в детстве, неаккуратно проверяя на излом крепость старых бабушкиных пластинок для патефона, а нос пострадал в банальнейшем столкновении с полуоткрытой дверью в коридоре. Причем даже отличное освещение оного в сочетании маминым "Лёша, осторожнее!" не смогли в тот день пробиться через броню его задумчивой рассеянности, а врач в травмпункте так и не поверил до конца, что так сильно расфигачить переносицу можно просто задумавшись по пути из ванной в кухню. С тех пор нос у Лёхи выглядел лихо и периодически побаливал - к дождю или просто после слишком плотных тренировок. А уж столкновения с сосновыми колами были ему в любом случае противопоказаны даже спустя полгода после того происшествия. Но видимо сама судьба решила таким, весьма обидным и болезненным способом затолкнуть нашего стеснительного героя в круговорот весьма непредсказуемых и примечательных событий, впоследствии засекреченных инстанциями, которые и вовсе нежелательно упоминать без предварительного согласованиями с ними же.
А палатка тем временем все сильнее и сильнее провисала под дождем, и уже начинало подтекать на безмятежно улыбающегося во сне номера второго из палаточного боевого расчёта. Капающая прямо на шею холодная вода заставляла того только неосознанно пытаться отодвинуть сложенную ватную фуфайку, используемую вместо подушки куда-то на северо-восток. Впрочем, эти попытки были обречены - весь северо-восточный угол был плотно оккупирован широким номером третьим, а еще никому и никогда не удавалось подвинуть в сторону мощного, тяжелого и спящего, после выматывающих тренировок десятиборца.
- Вот ведь гадство, - пробурчал Лёха себе под нос. - Хотя все равно сегодня моя очередь палатки править.
Нужно сказать, что лето в этом году выдалось до неприятности дождливым и палаточный городок, расположенный сразу за забором, отделявшим его от деревянных домиков пионерского лагеря "Стахановец", заметно страдал от переизбытка влаги в природе. Даже выезжающие уже много лет подряд в палаточные лагеря взросляки-студенты из ШВСМ не справлялись с разгулом стихии. Окапывание палатки канавкой, зазубренные колышки со специально оставленными веточками определенной длины, натасканный песок и прорытые рвы по краям палаточной улицы спасали только до определенного предела. После того как земля до краев насыщалась водой, колышки все равно не держали, палатки падали, а смертельно уставшим после одной зарядки и двух дневных тренировок легкоатлетам приходилось постоянно их заново перетягивать. Даже под дождем и ночью. Точнее почти всегда ночью и под дождем. Вот и сейчас Алексей, натянул олимпийку, ветровку, ветровочные штаны с ситцевой подкладкой и выполз на улицу. Ветровка тут же промокла насквозь, а кеды моментально наполнились живительной влагой и стали весело хлюпать при каждом шаге. Не обращая внимания на такие мелочи, Леха с удовольствием вдохнул одурманивающий запах грозы и мокрых дубовых листьев, которые из последних сил сопротивлялись попыткам ветра сорвать их с ветки и закружить в завывающем вихре. Немного продышавшись, он принялся ползать на корточках вокруг просевшей палатки, стараясь не угодить ногой в дренажный ров. На улице же не было видно ни зги. Ветер хлестал дождевыми каплями по щекам, а единственным источником освещения были периодически сверкающие невдалеке молнии. Наконец, очередная вспышка высветила откатившийся в канавку колышек и Лёха с облегчением зажал его в руке. Теперь нужно было наощупь пробраться до щита противопожарной безопасности, который кроме конического ведра, гордо нес на себе тяжелый метательный багор, выцветшую листовку и навеки замолчавший, но все еще тяжелый и незаменимый при забивании колышков огнетушитель. До щита было рукой подать - метров 30, но с учетом передвижения в полной темноте и постоянных спотыканий об растяжки других палаток, дорога до него казалось бесконечной. Обиднее всего было обнаружить отсутствие огнетушителя на его законном месте.
- Договаривались ведь вешать агрегат всегда не место, - хмуро сказала фигура в насквозь промокшей ветровке. - Кто-то завтра точно огребет по ушам и не только от меня.
Не оставалось ничего кроме дальнего похода к центральному входу в пионерлагерь, где в кустах можно было найти осколки кирпичей от старой входной арки, которыми, при должном усердии, можно было забивать палаточные колышки. Через какие-то 15-20 минут, еще более хмурый обладатель половинки кирпича вернулся в расположение. Тщательно сверяясь со вспышками молний, он отсчитал шестую палатку (попутно заметив еще пару рухнувших) и с удивлением обнаружил, что целостность жилища уже кем-то восстановлена, а звенящие на ветру растяжки прочно растягивают крышу со всех четырех сторон. Задумываться было некогда, невообразимо хотелось спать и Леха, пожав плечами, закинул осколок кирпича куда-то в сторону костровой поляны и полез в приоткрытую входную щель.
У входа лежали чьи-то ноги. Промокший до нитки рыцарь печального образа споткнулся и попытался нащупать свободное место на матах, которые в спортлагере использовались вместо матрасов и раскладушек. Ноги сонно заворчали и отодвинулись. Свободное место нашлось чуть левее обычного и скинув кеды, Алексей с удовольствием упал на него прямо в одежде и сразу же попытался засопеть.
- Штаны сними, - неожиданно посоветовал откуда-то справа хриплый голос. - В ухо капает.
Леха повиновался, закинув мокрое куда-то в угол и опять упал на мат, бессознательно пытаясь нащупать рукой хотя бы краешек одеяла.
- Ты чего швыряешься, - возмущенно пискнули из угла.
Леха, приоткрыв глаза, попытался понять, что именно в этой фразе его насторожило.
- Ольга! Ты уляжешься сегодня уже или нет! - в ультимативной форме спросил хриплый голос.
- А я и не вставала, - сказали ноги у входа.
- Эээ..., - сказал Леха и окончательно открыл глаза.
В одних трусах и майке на улице было значительно холоднее. Отсутствие обуви тоже ощущалось.
- Девчонки, ну отдайте хотя бы штаны, а, - в очередной раз попросил Алексей. - Холодно же под дождем.
- Вот и ходи без штанов теперь, - безапелляционно заявили из недр палатки и попытались еще плотнее зашнуроваться изнутри.
После еще 10 минут извинений и униженных просьб, новые владычицы мокрого тряпья наконец смилостивились и, сопроводив действие ехидными смешками, выдали через слегка расшнурованную щель все, включая даже кеды.
- В мокром на ветру даже холоднее, - поежился Леха, обмундировавшись. - Не простыть бы...
А гроза тем временем и не думала утихать. Молнии вспыхивали все чаще, а гром не особо отставал от разрядов. Новый тщательный осмотр и подсчет в свете молний обнаружил, что шестая палатка пребывает в еще более провисшем состоянии и только богатырский храп изнутри косвенно указывает на ее обитаемость.
- А ведь кирпич-то я выкинул, - грустно подумал Алексей. - Но ничего, при таких частых вспышках быстро его найду. Да и особо далеко я его забросить не мог.
Ориентируясь по вспышкам среди палаток, наш невезучий герой очень скоро вышел на поляну и застыл, пытаясь осмыслить, зачем кто-то расположил в центре поляны в виде геометрически правильного треугольника стоящее на остром углу противопожарное коническое ведро, воткнутый в землю багор и вертикально установленный в лужу огнетушитель.
- А вот и огнетушитель нашелся, - мелькнула радостная мысль. - Живем!
К сожалению, этой мысли суждено было стать последней за эту ночь. Неожиданно ярко сверкнувшая молния ударила прямо в багор и стоявший в паре шагов от него Леха не успел ничего сообразить, как его приняла в свои объятия мягкая и ласковая темнота.
Глава 4. Заметка.
1982
Полковник Терентьев Михаил Дмитриевич был хмур и недоволен. За долгие годы службы в органах, да не просто в органах, а в Управлении "Т" Первого главного управления КГБ СССР, он привык, что все его распоряжения неукоснительно и немедленно выполняются. А он мог распоряжаться не только своими подчиненными, но и мобилизовать практически любой орган власти на местах - от торгпреда консульства на Кубе и секретаря райсовета в глухом Якутском селе, до руководителей МВД или Внутренних войск областного уровня. Он никогда не злоупотреблял полномочиями, но всегда и везде честно выполнял свою работу. И только сегодня, впервые за весь срок службы, местные органы откровенно наплевали на определение "содержит признаки государственной тайны" и не выполнили прямого распоряжения полковника по её сохранению.
- Вот же уроды, - сказал он глядя на шикарный малахитовый письменный прибор, стоящий в кабинете местного отдела Конторы. - Всех на Колыме сгною!
Почему-то его невообразимо злил и этот помпезный прибор, и неоправданно мягкие стулья с резными ножками, и огромный дубовый стол - слишком огромный для этого захолустья.
- Распустились они тут, как я погляжу. Но ничего, вы у меня еще походите строем и будете помнить наизусть номер своего барака.
Перед полковником лежала газета. Обычный полуформатный региональный листок - орган какого-то там ВЛКСМ. В этой занюханной газетенке на последней странице имелась статья, а в ней литературным языком описывались факты, которые не должен был знать никто, кроме самого полковника, трех его сотрудников, второго секретаря обкома, одного участкового и одного капитана милиции (который уже давно и плодотворно работал на Контору). Это именно благодаря сигналу капитана, Михаила Дмитриевича сняли с грозившегося затянуться надолго поиска частей рухнувшего американского спутника (уже по большей части растащенных местными жителями) на южном Урале и направили сюда.
- Сомов, - громко сказал полковник, нажав кнопку настольного коммуникатора. - Обеспечь-ка мне явку на беседу некоего Яховцева Эдуарда из газеты "Окский Комсомолец".
- Как срочно? По плану "эс"?
- Да. И перезвони из редакции если его нет на месте. В этом случае можешь для розыска привлекать ГАИ и милицию. Расшибись в лепешку, но через час он должен сидеть в опросной.
- Так точно, товарищ полковник, - сказал голос в хриплом динамике и со щелчком отключился.
***
Журналист старался держаться высокомерно и вальяжно, но дрожащие пальцы выдавали его с головой. Рука периодически вскидывалась к пачке сигарет "Marlboro" лежащей в кармане, но курить не разрешили и ей приходилось возвращаться обратно на стол. Допрос шел третий час. Уже после первых 20 минут Эдуарда покинули всякие надежды, что это недоразумение и его скоро отпустят. Он уже не сомневался, что влип по-полной и даже родной дядя - прокурор области, не сможет вытащить его из этой переделки. А вопросы повторялись и он уже запутался, в который раз говоря одно и то же.
- Итак, вы утверждаете, что сведения, изложенные в заметке "Невероятное рядом", были получены вами во время обычной пьянки в бане N2.
- Я уже говорил, что это была деловая встреча по поводу интервью с Александром Михайловичем, - сморщился журналист. - Ни о какой пьянке не может быть и речи. Они с Евгением Павловичем в тот день отмечали день рождения Лены, а я просто пришелся "ко столу".
- Евгений Павлович Изотов, прокурор области, кем вам приходится?
- Это брат моей матери, они старые друзья с Александром Михайловичем и он обещал мне помочь взять у него интервью.
- Формулируйте точнее пожалуйста. Итак, Евгений Павлович Изотов, пообещал вам устроить интервью с Александром Михайловичем Попятным, вторым секретарем областного комитета партии?
- Да.
- Почему встреча происходила в бане?
- Ну.. - замялся журналист.
Он не знал, как объяснить, почему каждый четверг они узким кругом встречались и парились в баньке, а у Эдуарда была совершенно определенная боевая задача перед каждыми посиделками. Благодаря природной наглости, масляному взгляду и умению красиво говорить и одеваться, он пользовался определенным успехом у юных, как доверчивых и недоступных, так и вполне доступных дам, коих и поставлял старшим товарищам непрерывным потоком. А любая встреча мужчин обычно проходит намного веселее в женской компании. В этой области у него был определенно талант и обычно, даже самая закомплексованная красотка, к третьим-пятым посиделкам начинала выделывать такое, что даже видавшие виды банщики делали круглые глаза и завистливо матерились про себя.
Ладно, - подытожил полковник. - Вы утверждаете, что 28 августа сего года, в бане N2 на улице Чайковского, Александр Михайлович Попятный, находясь в состоянии алкогольного опьянения, рассказал вам и вашему дяде любопытную историю об исчезнувшем из спортивного лагеря, 16-ти летнем школьнике. Во время рассказа, вам было сообщено, что школьник нашелся в бессознательном состоянии через 4 дня в 75-ти километрах от места расположения лагеря. Кроме того упоминался огромный диагональный шрам на груди школьника, который исчез на третий день после его помещения в стационар, и два полупрозрачных кубика размером с грецкий орех, зажатых в его кулаке. Особое внимание было уделено странному поведению кубов - они ярко светились в радиусе полутора метров от пострадавшего и превращались в обычный кусок матового стекла на большем расстоянии. Кроме того, вы узнали, что школьник очнулся только через неделю интенсивной терапии и не помнит ничего произошедшего с ним после 4-го августа текущего года. При разговоре присутствовала еще некая Елена Дикарская, но она к моменту рассказа уже более часа спала после неумеренного употребления алкоголя. Все правильно изложено.
- Да.
- Вам есть что добавить?
- Нет.
- Распишитесь.
Журналиста увели, а Михаил Дмитриевич в первый раз за все время пребывания в этом кабинете, воспользовался необъятным кожаным диваном. Возраст давал о себе знать - спина все чаще побаливала.
- Да уж, - подумал полковник. - С таким здоровьем скоро, наверное, уже и на пенсию выпрут. А жаль...
Он действительно любил свою работу и все еще с неугасимым мальчишеским энтузиазмом бросался разгадывать загадки, которые она ему постоянно подбрасывала. Будь то странные шпионские штучки конфискованные у арестованных предателей, детали разбившихся иностранных спутников или новинки военной радиоэлектроники добытые разведчиками. Последнее дело стояло явно особняком.
- Тут уж явно без братьев по разуму не обошлось, - улыбаясь в усы, сказал сам себе полковник. - Невозможно выстроить логичную материалистическую картину происшествия не привлекая этого фактора.
Нельзя было объяснить шрам, странную амнезию потерпевшего, исчезновение на его теле всех следов переломов, которых было несколько. Чего стоят только эти непонятные светящиеся кубики, которые не царапаются даже алмазом и заново выросшие зубы - осколки старых и цемент от пломб были найдены у него во рту сразу после помещения в госпиталь. Продолжая улыбаться, полковник с удовольствием предвкушал весь тот объем лабораторных тестов, которые будут проводиться уже на его основной базе в Москве. А тут все дела закончены - осталось только разобраться с местными зарвавшимися князьками и показательно их наказать.
- Не зря мне этот Михалыч не глянулся, - подумал полковник засыпая. - Неприятный тип как оказалось.
***
Второго секретаря брали утром, прямо в его рабочем кабинете. Группа из трех молодых людей вежливо постучала в дверь, предъявила корочки и предложила пройти с ними. В приемной мялись два милиционера и почему-то укоризненно поглядывали на раскрасневшуюся секретаршу. Взятого в коробочку второго человека в области, практически полновластного властителя огромного и богатого региона, под конвоем провели через все здание обкома и посадили в обычный милицейский луноход. Никто из его подчиненных так и не узнает, что через полгода их бывший начальник скончается от отека легких в бывшей пересыльной тюрьме ж/д станции Белый, а ныне СИЗО N2 города Апатиты Мурманской области. Через три дня после ареста второго, первый секретарь был вызван в Москву и вернулся оттуда уже пенсионером, ушедшим по собственному желанию. Третий фигурант дела - прокурор области, отделался двумя годами общего режима, что создало ему ореол жертвы проклятого КГБ и очень помогло через несколько лет занять место в региональной думе, приобрести в частную собственность несколько огромных промышленных предприятии, но совсем не помогло во время встречи с киллером по кличке Леша Солдат, который оставив в его лбу аккуратную дырку, поставил точку в жизненном пути этого замечательного во многих отношениях человека. А в 1991-м коробка с делом, вещдоками и двумя полупрозрачными кубиками так и не выясненного назначения, вместе с еще парой тысяч дел, по распоряжению какого-то предателя в генеральских лампасах, была безвозмездно передана "нашим западным друзьям". В целях демонстрации всей той степени гласности и открытости, которой хотели угодить заокеанскому хозяину его новые добровольные и совсем недорогие слуги. К счастью Михаил Дмитриевич не застал всей этой вакханалии. Уйдя на пенсию по состоянию здоровья в 88-м, он через пару месяцев умер окруженный заботами семьи и друзей и был похоронен с отданием воинских почестей на не самом последнем по престижности московском кладбище.