Шла я бодро, но не долго. А всё потому, что идти в одних колготках и без обуви да по горячей растрескавшейся земле было неудобно. Поразмыслив, решила, что нужно переодеться, а значит, придётся опять вернуться к белой магии. Чувствовала я себя при этом, как свихнувшийся программист из фантастического фильма. Я даже рассмеялась, представив, как должны выглядеть со стороны мои махи руками в пустом пространстве.
В результате я обзавелась парой кроссовок и брюками, сшитыми из легкой ткани. Сняв колготки и повертев в руках кроссовки, вспомнила про носки. Затем, совсем расхрабрившись, нашла для себя тунику. Переодеваться в чистом поле было как-то боязно. Посмотрела по сторонам, но так как я продолжала оставаться в гордом одиночестве, то махнула на всё рукой и быстро сменила одежду.
Вздохнула, всё вроде бы нормально, одежда подошла по размеру. Вот только цвет. Белый. А с моими габаритами я предпочитала вещи других цветов. При росте метр шестьдесят пять вес в 80 кг - это много. Да и красавицей я не была. В общем, ни лица, ни фигуры. Нет, уродливыми жирными складками я не обзавелась, просто обладала крепко сбитой комплекцией без какого-либо намёка на талию. Лицо не было отталкивающим, но широкие скулы и квадратный подбородок делали его плоским, как блин, а небольшие глаза серо-зеленого цвета очарования мне не добавляли.
Помню, как в подростковом возрасте сильно переживала по этому поводу. Да и одноклассницы постарались, вовремя просветив меня, что я занимаю почетное третье место среди самых некрасивых девушек в школе, а заодно намекнули, что кавалеров мне не видать, замуж никто не возьмёт, и вообще помру я бездетной старой девой. Тем обиднее было слышать, как они утешают друг друга, когда находили мелкие недостатки своей внешности:
-Ой, а у меня глаза не слишком маленькие? - Могла спросить одна из них.
- Ха, ты Анютины щелки видела? Вот там бедаа-аа. - Быстро приходила ей на выручку другая.
- Девочки, я переживаю, что набрала лишний килограмм.- Вступала в разговор третья.
- Нет, что ты, до Анюты тебе далеко.
Их вечное покровительственное "Анюта, Анечка" выводило меня из равновесия, раздражало так, что я могла зареветь ни с того, ни с сего прямо посреди урока. Перемены были пыткой класса до девятого. Почти каждая считала своим прямым долгом растолковать мне, какие именно недостатки моей внешности являются особенно отталкивающими. При этом меня охотно брали за компанию в столовую, звали гулять после уроков, приглашали на дни рождения. И я покорно шла, хотя не была дурой, и прекрасно понимала, что на прогулках исполняла роль некрасивой подружки, а на днях рождения становилась центром бурного веселья и объектом насмешек.
Зачем мне было это нужно? Свято уверовав, что построить отношения с противоположным полом мне не грозит, я решила, что не буду обращать на это никакого внимания и пора закалять характер. Получалось у меня откровенно плохо, я была эмоциональным подростком, а посему каждую насмешку, каждый остроумный выпад в мою сторону воспринимала как трагедию вселенского масштаба. Но держалась до вечера, а уж дома самозабвенно рыдала, обняв любимого плюшевого медвежонка и уткнувшись в подушку. Наутро опухшие глаза и темные круги под глазами в очередной раз делали из меня мишень для шуток.
Незажившие раны самолюбия не позволяли восстановиться нервной системе, и я всё чаще начинала реветь прямо в классе, на перемене, в столовой или же по дороге в школу. ( Кто бы подсказал моим родителям, что таким образом давала о себе знать моя щитовидка, которая постепенно накрывалась, пока к 23 годам я и вовсе не осталась без неё - период медикаментозного вмешательства был безвозвратно упущен, и мне её попросту удалили.) Вот так я постепенно поняла, что девочкой-со-стальным-характером мне не стать. И я с головой окунулась в учебу. Хотя и здесь меня ждала засада.
Запасы моей памяти были весьма скудными, я с трудом запоминала даты и правила, а формулы соглашались задерживаться со мной лишь спустя пару часов хорошей зубрежки. Но усидчивости и терпения мне было не занимать, и я двигалась навстречу отличной успеваемости с упорством танка. Прибавьте к этому хорошее логическое мышление и способность к анализу, и в итоге, к 9 классу, я прочно затесалась в ряды отличников, чем и спасалась. Характер мой, хоть и не закалился, но был достаточно тверд, чтобы отказывать в списывании тем, кто бездумно тратил свободное время на свидания и вечеринки. Со временем издёвки по поводу моей внешности утратили новизну и актуальность, сменившись на более прозаические "Зубрила" или "Заучка".
Но к тому времени я попала под очарование английского языка, который стал моей страстью и спасением от всех бед. Все перепады настроения, всю горечь от непонимания и отторжения со стороны сверстников я перебивала хорошей порцией новых слов и очередным топиком, который тщательно зазубривала. А еще я полюбила фэнтези, зачитывалась им ночами, часто представляя себя прекрасной попаданкой, окруженной верными друзьями и поклонниками. Я мечтала о беззаботной жизни, наполненной приключениями и загадками, о чудесах и волшебстве. Теперь я с радостью ждала вечера, предвкушая упоительные часы сна, где расставалась со своими комплексами и могла беззаботно смеяться и строить глазки хоть десятку прекрасных принцев. Но вновь наступало утро с неотвратимой необходимостью ходить в школу и встречаться с одноклассниками.
А потом наступило лето, лето, когда я переходила из 9 в 10 класс. Это время стало самым чудесным, самым очаровательным периодом в моей жизни. Воспоминания о нём я бережно храню в своей памяти до сих пор. Пусть спустя какой-то период жизни меня постигло горькое разочарование, груз обид увеличился, но тогда я парила на крыльях счастья, я чувствовала себя легкой, как пёрышко и научилась доверчиво улыбаться, открываясь всему миру.
В то лето меня встретил он, мой Саша, Сашенька, мое солнышко, мой рыцарь без страха и упрека. Он был на 6 лет меня старше и к тому времени заканчивал юридический факультет института. Именно от него я узнала, что моя улыбка - обворожительна, голос - ласкает слух, а волосы, которые я небрежно заплетала в косу, - приятно пахнут и заманчиво переливаются рыжеватыми искорками. Я пропала. Растворилась в робких объятиях и неумелых первых поцелуях (робкие и неумелые - это у меня, он же владел техникой обольщения безупречно). На щеках появился румянец, а из глаз исчезло затравленное выражение. В тот год слезы и истерики надолго меня покинули.
В школу я вернулась преображенной, не обращала внимания на привычные выпады, а на второй день учебы сама открыла тетради с домашней работой и широким жестом предложила списывать всем, кто нуждается. Какая разница, что обо мне думают они, если после уроков меня будет, встречать ОН. Не обошлось и без неприятного инцидента:
- Смотрите, и на этот жиртрест нашелся свой пенёк, - подала голос одна из одноклассниц, заметив, что меня встречают на крыльце школы.
- Да какой же это пенёк?! Пни, они же старые и трухлявые, а у меня молодой стройный дубок, - огорченно ответила я, пропустив "жиртрест" мимо ушей.
- Дуб я значит, - мой Сашенька расхохотался, приобняв за плечи, и повел домой.
Как ни странно, со следующего дня придирки и издёвки сошли на нет, меня оставили в покое, и я спокойно доучилась оставшиеся два года в школе.
А затем было поступление в институт на отделение лингвистики факультета иностранных языков, дальнейшая учеба, свадьба и рождение сына. Всё это время я была счастлива и беззаботна. Сначала старательно училась, не менее старательно исполняла обязанности жены и матери, потом устроилась переводчиком в фирму, принадлежавшую отцу моего мужа. Всю зарплату я начала отдавать Саше, он - глава семьи, ему и распоряжаться. Он же на работу не устроился, так как зарплата его не устраивала, и зачем вкалывать за гроши, когда жили мы в доме его родителей и вопрос, как прокормить семью ребром не стоял.
Днём я мучила свои переводы, вечером - хлопотала по хозяйству: стирка, готовка, уборка. За всеми хлопотами я не сразу поняла, что мой муж всё чаще пропадал с друзьями, задерживаясь до полуночи, а то и до раннего утра. Потом начались серьезные проблемы со здоровьем, мне предстояло пережить операцию.
Дальнейшее я помню смутно. Очнулась после операции, два или три дня провела в реанимации, затем меня на каталке спустили в общую палату. А там, меня ждал мой муж. Осунувшийся, бледный, со следами бессонницы на помятом лице, небритый и в не глаженой рубашке. Он неотрывно смотрел на меня. Я испугалась, увидев его в таком состоянии:
- Саш, не переживай, у меня всё в порядке, я поправлюсь, - прохрипела я, говорить нормально я пока не могла, так как из разреза на горле торчала какая-то трубка.
- У тебя всё в порядке?! Ань, они... они все ехали к тебе...уже никто не поправится, - захлебываясь от ярости, от ненависти он продолжал в упор смотреть на меня.
Резко развернувшись, сжав кулаки, он вылетел из палаты. А я зашлась криком, выдернула трубку, попыталась встать и догнать его. Ведь я так и не поняла, кто погиб, но в тот момент думала только о сыне, и мысль о том, что сердце моего малыша больше не бьётся, повергла меня в пучину безумия, и я без сил рухнула на пол. Прибежали медсестры, меня подняли, сделали укол, а я все продолжала хрипеть:
- Кто? Кто погиб?
Это был самый ужасный момент в моей жизни, минуты неизвестности тянули жилы, страх, зародившийся в сердце, не давал нормально дышать, под конец я просто хрипела. Будучи не в силах говорить, я цеплялась за руку медсестры, в отчаянной попытке узнать и отвести беду от своей семьи. 15 минут, бесконечно долгие, кошмарные в своей тишине и безысходности, принесли ответ:
- Твой сын жив, но, мне очень жаль, Аня, Анна, но, твои родители, и родители твоего мужа погибли, разбились на машине по дороге в больницу.
... Мы с Сашей развелись. Это горе нас разделило. Он так и не смог меня простить. А я не смогла остаться с человеком, который, видя меня, помнил только о последних минутах наших родителей. Нет, я пыталась поначалу достучаться до него, но выписавшись из больницы, на пороге нашего дома я увидела женщину.
- Аня, Саша не хочет вас видеть. Забирайте ребенка, вещи я вам собрала. У вас же осталась квартира ваших родителей? Вот и едьте туда.- Отдала приказ стройная кареглазая брюнетка.
- А вы кто? - промямлила я.
- А я, Анюта, его будущая жена,- снизошла до ответа прекрасная незнакомка.- Неужели ни о чем не догадывались? Мы с ним уже два года вместе. Ладно, что стоять на пороге, проходите в дом. Там я вам всё доходчиво объясню.
И мне объяснили. У Саши была неудачная первая любовь. Девушка была милой и очень красивой. Но любила она не только Сашу. А вот упомянуть об этом она не спешила, делая выбор из двух перспективных кавалеров. Вот после этого, он надолго потерял интерес к красивым, достойным девушкам. А я оказалась весьма кстати: страшненькая толстушка, которая точно изменять не будет. Как известно, время лечит, не век же ему, с такой как я жить.
- Да, время лечит, - оторопело повторила я.
Забрала ребенка и уехала на квартиру моих родителей. Может, время кого-то и лечит, но нашу семью спасти оно не смогло. Я пару раз виделась с Сашей, пыталась поговорить. Меня не слышали. Стройную брюнетку я видела еще два раза. В первый раз она принесла трудовую книжку, сообщив, что меня уволили. А во второй раз из её рук я получила свидетельство о разводе и напутствие:
- Ищи работу, Аня, мы твоего ребенка содержать не будем. Удачи.
Как меня уволили, как нас развели - не понятно, я ведь не присутствовала ни на одном из этих "мероприятий". Да, если честно, то и не очень хотелось вникать в подробности. Я устроилась в школу, с головой уйдя в работу и в заботы о сыне. Больше мне не хотелось ни семьи, ни любви в реальной жизни. Я позволяла себе мечтать только о волшебной стране, о сказочном герое, о загадках и новых возможностях. Как гласит народная молва:
- Мечтай осторожно, мечты сбываются.
Моя мечта сбылась, я нахожусь в стране, где полно волшебства и загадок, только принесет ли мне это счастье, ведь дома остался мой пятнадцатилетний сын, как он там без меня?