Аннотация: В некотором смысле продолжение "Повести осьменских лет". Правда, очень короткое. Навеяно сказками Бажова.
Алые рубахи
Дело это было вскорости после сто четвертого году, а ежели поразмыслить хорошенько, то и в сто пятом. Врага тогда, почитай, ужо полгодочка как разбили, но орков и гоблинов егойных по кустам да оврагам много еще хоронилось. У нас в Зубири оне до сих пор живут, чудных деревянных человеков из сосны выстругивают. Какая фигура с крыльями, какая в шлеме странном, лицо скрывающем, а есть и вовсе чешуйчатые, с большим мастерством сделанные. Сказывают, фигуры эти им заместо богов будут, и ежели кто из пришлых на них взглянет, то серчают шибко и драку со смертоубийством затевают. А особливо таких не жалуют, кто в алых рубахах щеголяет, и есть про то вот какой сказ.
В сто пятом, значится, году, летом, пришел в таежные наши края Боресвет с дружиной, все как на подбор в алых рубахах. Боресвет знатным воеводой был, да супротив других воевод на важном совете слово поперек сказал, вот те его и выгнали. Одна ему осталась в жизни отрада: орков да гоблинов бить. И все бы хорошо, да лютовал он больно: как найдет деревянную фигуру, так сразу в щепки рубит. И шибко гоблины его за это дело невзлюбили, но силой одолеть не могли, да и не сильны гоблины силою-то. Оне все более хитрою смекалкою берут, вот и в этот раз умственно придумали.
Выстругали мастера гоблинские мужика чешуйчатого в шлеме и с крыльями, да такого большого да высокого, что издали видать. Поставили его на голом пригорке, а сами ям вокруг понарыли, в них позалазали и лапником сверху прикрылись. Сами зеленые, не видно их вовсе. Лежат, ждут.
Чу, песня залихвацкая по тайге гуляет. Это Боресвет с дружиной хозяином по лесу идет, никого не боится, сам криком всех распугивает. Заприметил он, стало быть, гоблинскую работу. Поднялись на пригорок, сгрудились вокруг деревяшки. Топоры вострят, примериваются, рубить думают. Тут тайность гоблинская как наружу выскочит! И как начнут оне ядовитыми стрелами из луков стрелять!
Вождь гоблинский в Боресвета до трех раз стрелял. Только видит он ― ничего путного не выходит. Первый раз стрела в щит угодила, второй ― в траву пала, третий ― в шлем ткнулась и вниз скатилась. Выхватил тогда Боресвет булатный клинок и на вождя бросился. Но тут у гоблинов на рубку доброволец нашелся ― напал с булавой Боресвету поперек. Ростом невелик, а кряжист.
Рубанул Боресвет раз ― кончика булавы не стало, два ― половины нет, три ― одна рукоятка в руках у гоблина осталась, а на булате и знаков нет. Тут гоблинский рубака кинжал старинной работы выхватил. Боресвет как хватит по нему со всего плеча ― на кинжале зазубрина до самого перехвата, а его булат какой был, такой и остался. Хватил воевода еще разок ― гоблин прям напополам треснул, от плеча до пояса наискосок.
Перепрыгнул Боресвет через поверженное тело, скачками к вождю бежит, а тот в него ядовитые дротики мечет. Увернулся Боресвет от первого дротика, увернулся и от второго, а третий щитом отбил. Добежал до врага, мечом замахнулся, но тут уж и гоблинский вождь не сплоховал, воткнул воеводе копье в глаз. Так Боресвет сам голову сложил и дружину свою погубил.