Близкие контакты пятого рода

  Интернет расположен где-то неподалёку от миров грёз, фантазий и сновидений. Общение в нём приятно тем, что собеседники – буковки на экране: не вторгаются в моё пространство, не шумят, не пахнут, навредить могут максимум дурным словом, да и при этом не дышат в лицо и не брызгают слюной, а выключишь комп – и всё исчезло. Но тем же они и ирреальны. Лишь единицы обладают душами таких масштабов, чтобы дотянуться живым прикосновением через сотни и тысячи вёрст.
  Реальный мир гораздо интереснее и неожиданнее всех виртуальных. Правда, от него не укрыться в моей келье. Он звонко скандалит под окнами по ночам, льёт сквозь потолок воду с верхнего этажа, таскает из-под двери кружевной половичок, связанный из мусорных пакетов, дважды в день звонит в мою дверь и с гулким топотом удирает по коридору – вероятно, упиваясь своей бесшабашной отвагой. (Я знаю, знаю, что этой игре – бегать по селению и стучать / звонить в чужие двери – всего десять тысяч лет. Конечно, чтобы поумнеть – не срок). А уж когда покидаю дом надолго, чтобы получить, наконец, пенсию, оплатить коммунальные счета и пройтись по базару, посмотреть кой-какого товару, как в прошлый раз, почти полгода назад – я получаю живое общение с соплеменниками полной мерой. Созерцаю их, обоняю, осязаю спиной и грудью вплоть до синяков и, ошалевая, блуждаю среди непостижимой архитектуры их картин мира.

  – Будьте добры, – окликаю юную и милую, как Скульд, девушку с пряжей, – можно мне взглянуть поближе на вон те три золотистых мотка? Спасибо. Так, этот другого тона...
  – Это он отсвечивает, потому что намотка другая, а свяжете – все будут одинаковые, – прозревает грядущее Скульд.
  – Уважаемая, я возьму все три – и рыжеватые, и этот лимонный, вам незачем убеждать меня, что я не вижу того, что вижу.
  – Да что вы такое говорите, они все одной партии, просто намотка другая!
  Я, уже просто из интересу, вздыхаю:
  – Жаль. Мне нужны именно разные.
  – Да ничего не разные, абсолютно одинаковые, говорю же – намотка другая, вот и отсвечивает!
  Она, воплощение Будущего, уже забыла, что её цель – продать мне эти три мотка? Ей важнее настоять на своём? Зачем?

  За лотком с пряностями и приправами стоит Верданди, фундаментальная и невозмутимая. Вотще обозрев пакетики, на всякий случай интересуюсь:
  – А нет ли у вас мускатного цвета?
  Верданди тычет пальцем в пакетик передо мной:
  – Не цвет, а орех.
  – Спасибо, орех у меня есть.
  – Так чего спрашиваете? – роняет она.
  – Это другая пряность, – отступаю от лотка. – Понятно, мускатного цвета у вас нет. Что ж, извините.
  – Какая ещё другая! Что вы выдумываете! Нет такой пряности! Не цвет, а орех! – взрывается воплощение Настоящего.
  Я тихо ухожу – кто я такая, чтобы множить сущности в её картине мира? Верданди бежит за мной, бескорыстно бросив свой товар на разграбление, и кричит мне вслед:
  – Говорю вам – нет такого! Выдумываете всякое!
  Мир должен быть один. Её мир. Прочие – ненастоящие.

  Я вхожу в сбербанк, предвкушая появление третьей норны. Здесь ей самое место: в длиннющей очереди – Прошлое, сплошь старики, решившие, как и я, что к двадцать седьмому числу все честные люди уже оплатили счета, и очереди не будет.
  Вот и она. Сухонькая серая Урд, подёргивая острым носиком, обегает зал, останавливается в его центре, принимает патетическую позу пророчицы и провозглашает:
  – А вот в советские времена очередей не было! И все платили! И без очередей!
  Немая сцена. Всеобщее остолбенение. Глаза на лбах и челюсти на полу.
  Таки прав Переслегин с его вероятностной историей.

  То было давно. В этот раз мой многоликий народ обернулся сияющей стороной. Объявленную эпидемию встретил с позиции «мы и не такое видали», без паники и без бравады. В магазинах мирно лежат гречка и туалетная бумага: у жителей Украины такой исторический опыт, что запасы есть всегда, равно как и знание, что на всю жизнь не напасёшься – нечего и напрягаться. Многие в масках – и чтоб не заразиться, и чтоб не заразить. Упаковку масок я получила в подарок на день рождения – чтобы не ходила лишний раз в аптеку. На улицах, во дворах, в очередях взрослые, дети и даже собаки охотно держат предписанную дистанцию – и на расстоянии, без толкотни, беседуют спокойно, заинтересованно и дружелюбно.
  Словно мы, киевляне, попали в общую, одну на всех историю. И нам друг с другом хорошо.