Пикейное покрывало

  В 1974 году умерла мать моего отца, Мария Зиновьевна Ровная старшая, и мне по наследству перешло старое, но крепкое и красивое пикейное покрывало. Белое с лиловым узором. На одном его торце лиловым мулине в тон рисунку, аккуратным меленьким крестиком, были вышиты изящные буквы F S.
  Для женщины с этими инициалами, хозяйки уютного немецкого домика, Мария Зиновьевна, наверное, была благословением: хоть и вражеский офицер, и еврей, но всё-таки не взвод солдат, а врач, образованный человек, легко объясняется по-немецки, и главное – женщина, не только не угроза, но даже в какой-то мере защита хозяйкиной добродетели. С другой стороны, наверняка троллила немку зверски – сколько я знала Марию Зиновьевну, она всегда троллила всех, кто по статусу, кротости, лени или брезгливости не мог или не хотел дать сдачи.
  По рассказам самой Марии Зиновьевны, хозяйка питала к ней почтение, доходящее до сакрального ужаса, и дарила всё, на чём медикус в подполковничьей форме останавливала благосклонный взор. Маленькие сокровища провинциальных немецких обывателей: древние тяжёлые вилки низкопробного серебра, эмалевая пепельница, вычурные синие чашки, позеленевшая бронзовая люстра, декоративная тарелка с портретом какой-то принцессы и наивными незабудками по ободку... И пикейное покрывало с любовно вышитыми знаками своего имени. На противоположном его торце Мария Зиновьевна, утверждая право сильного, красной катушечной ниткой десятого номера настегала громадные корявые М Р. Руками она умела делать только инъекции.
  Я этот ужас немедля спорола.
  А после второй или третьей стирки, когда с белого полотна окончательно сошли красные тени войны, подобрала лиловое мулине в тон и меленьким крестиком, тем же шрифтом, вышила знаки своего имени: М Р.
  Покрывало с разными инициалами на торцах давно истлело, а я до сих пор не знаю, что тогда двигало моей рукой. Стыд перед неведомой немкой? Незавершённость истории? Гордыня? Диалог культур?