ЗАПИСКИ О СИММЕТРИЯХ

(траектории мыслей одного молодого человека)

... обЪяли меня воды до души моей...

Из книг Проспэро о Кэндзабуро Эо

Дороги, которые мы выбираем - The roads we take - очевидно, сэр Генри был молод, когда написал эту новеллу, потому что в ней есть еще одно крылатое выражение “Боливар не вынесет двоих!” Для одной новеллы это непозволительная роскошь иметь целых два крылатых выражения. Для одной новеллы вполне достаточно одного крылатого выражения. Вот только если... если у автора все впереди... А иначе? Иначе Боливар не вынесет двоих.

Эту повесть я разослал в разные кусочки Вселенной в поисках человека и иногда получаю ответ от соседних цивилизаций - моих друзей - и значит, в космосе я не одинок.

На первый взгляд кажется, что завтрашний день наступает сам по себе, казалось бы, без всякого нашего участия, но при более внимательном взгляде на этот завтрашний день все оказывается совсем не так. Не так, чтобы я, мол, сам по себе, а завтрашний день - сам по себе, потому что до завтрашнего дня, чтобы он наступил, нужно, по крайней мере, дожить. Вот доживешь и тем приблизишь завтрашний день, а если все вместе доживем, то завтрашний день получится ого-го какой, короче, ничем не хуже, чем сегодняшний, а может, чуточку даже и лучше.

Помню, спорили с мамой по ночам на кухне, когда я приезжал из Москвы на зимние каникулы домой, а если на Новый год с Димкой, и надо было сразу в начале нового года, второго или третьего января ехать обратно и держать экзамен по матанализу, и этот предэкзаменационный мандраж, от которого силишься спрятаться в домашней цитадели, и если в последний день старого года - мамин день рождения - это удается, то осознание того, что расплата неизбежна, становится абсолютно прозрачным в начале следующего и засыпаешь уже под утро убаюканный краешком одеяла старого года, где уже нет больше экзаменов, а просыпаешься первого января уже перед лицом года нового, с неизбежностью наступившего, и даже с почетом и брызгами шампанского, и остались считанные часы до поезда, а там последняя ночь в общежитии перед экзаменом, когда не надышишься, кусок коричневой коврижки с творогом, который не лезет в горло от волнения предстоящей встречи с наукой, и вот оно - Алисино море - лоскут колышащегося перед носом экзаменационного билета - а там по воле волн несется мой унылый челн - Виват, Гардемарины!

Так за спорами, а споры с мамой были самой суровой проверкой на жизненность моих взглядов и обычно, надо признаться, они не выдерживали абсолютно никакой критики и ломались при первой же вылазке железных маминых аргументов, и я лез на потолок в своих псевдологических построениях, и там, на потолке, меня неотвратимо настигала будничная и тем несокрушимая мамина логика, и я падал с потолка на пол, как раздавленный шваброй старый таракан, и нехотя шевелил лапками.

Я и не верил сам себе, но все равно спорил просто из чувства упрямства и самоутверждения, а мама очень переживала, и долго потом не могла успокоиться по ночам. Я доказывал, что ничего не стоит так случиться, что все области традиционной человеческой деятельности окажутся вдруг сразу неинтересными, а та деятельность, к которой я предрасположен, о ней или никто не догадывается или ее вообще нет по большому счету. Теперь-то я знаю, слава богу, решение этой психологической дилеммы. Если никто ничего не знает о новом жанре, так его просто надо выдумать и всех в этом убедить, а потом, может, кто и оценит, а может лет эдак через сто, кто знает...

И тем не менее я рад, что у меня самое настоящее физическое образование, полученное в лучшем вузе страны, и я самый настоящий технарь. Только из недостатка перед лицом гуманитариев я с гордостью превратил это чувство простого технаря в самое настоящее достоинство. И когда в разговоре это говоришь первым, то тебе и карты в руки. Противник тут же опускает шпагу и раскрывает от удивления рот: а что же ты тогда скажешь потом, если это ты уже сам сказал, после такого, можно сказать, неожиданно вывернутого наоборот начала шахматной игры (забыл, как называется, эндшпиль - это конец, помню).

Просто я конформист по натуре, не знаю уж в лучшем или в худшем значении этого слова, и иногда я, как хамелеон, умею несколько смахивать в угоду собеседнику или профессору-экзаменатору, подделываться под их вкусы, по молодости, так сказать, пока характер не утратил пластичности, теперь вот сложнее, нет, подделываться могу, но я не могу это уже перед собой оправдать. И я, конечно же, все время считал себя потрясающим неудачником или вундеркиндом, что возможно одно и то же, корил себя тем, что не понял сути физики, что растратил кучу времени на студенческие театры, стихи и прочую ерунду, но вот через не один десяток лет я вдруг возвращаюсь к тому давнему с мамой спору в разгар морозной горьковской ночи (теперь бы она называлась нижегородской ночью) на уютной маленькой кухне и с удивлением вижу, что слова были сказаны не напрасно, провидческими, можно сказать, слова оказались, и не думал, что могу быть иногда таким умным, и никакой я не неудачник, конечно, слишком это громко сказано, а вот кто тогда, время покажет. Что влечет человека, а он иногда просто не может этому воспротивиться, а, может, и не нужно.

Про спонтанное нарушение симметрии в книжке вычитал. Это когда у всех голова круглая, а у тебя, к примеру, квадратная. Нет, не так.. Это когда у одного голова круглая, у другого - квадратная, у одного - круглая, у другого - квадратная, а у тебя треугольная, если сверху смотреть. Это и есть спонтанное нарушение симметрии по модулю два.

Удивительно, что пока кварков не выдумали - их, вроде, как и не было, то-есть, они, вроде, как и были, но для нас их точно не было, в нашем сознании их не было, а теперь они завелись в нашем сознании и тянут за собой другие мысли - наверчивают на себя - как мысленные вирусы, завелись и все на свой лад переиначивают. А есть ли они на самом деле? А кто его знает. Вот есть, к примеру, электрон или его нет? В честь него и все Электричество, которое в розетке живет, называется, а может, это он в честь Электричества?

А жена у меня инопланетянка. Не верите? Ну и правильно. Я и сам не верил. Смех смехом, но фокус в том, что некоторые особи уже рождаются с такими безусловными рефлексами, если говорить на языке этих рефлексов, до которых другим особям и жизни не хватит, чтобы они у них условными стали. А я карабкаюсь.

Про альпиниста анекдот знаете? Залез альпинист на самую высокую гору, а там маленький зелененький человечек грустный сидит.

- Ты почему такой грустный? - еле отдышавшись, спросил альпинист.

- Да работа у меня такая, - грустно сказал грустный маленький зеленый человечек и спихнул альпиниста в глубокую пропасть.

Эх, погибнет турист, на могиле его огромный лопух вырастает.

С Андреем Нестеровым познакомился, когда только в Долгопрудный приехал. Сдал документы, выхожу из аудитории и стоит высокий молодой человек - в светло коричневых брюках в клеточку и свитере навыпуск - вылитый Остап Бендер. И вот этот-то вдруг материализовавшийся Остап спрашивает:

- А не скажешь, парниша, какой у тебя лист абитуриента по счету?

Это он конкурс тогда на наш факультет просчитывал и свои шансы прикидывал среди детей лейтенанта Шмидта - вот мне бы никогда не пришло в голову перед экзаменами конкурс высчитывать. Когда моя жена первенца рожала, так перед заездом туда, где рожают, там часы как раз большие висели, так жена время засекла: интересно, за сколько уложится. Инопланетяне, одно слово. А факультет наш "Проблем физики и энергетики" назывался.

Итальянец в одной передаче по телевизору сказал про русских мужиков, что, мол, они к семейной жизни тяжелому труду не готовы. Это мне жена рассказала. Что, мол, я тоже того. Не готов. Можно подумать! Итальянцы готовы, а мы - не готовы. Да у этих итальяшек кроме спагетти и футбола ничего и в голове со времен Леонардо да Винчи не было. Леонарду да Винчи ему повезло - тогда еще футбол не выдумали. А так бы точно в нападающих давно бегал или в полузащитниках. Или вратарем, к примеру. Вратарь Леонардо да Винчи недовинчи.

А еще жена у меня настоящая Снежная королева. Красивая, спасу нет. Я как ее в первый раз увидел, так санки к ее расписной карете привязал и помчался. И по облакам, и по тучам, и по облакам, и по тучам... Ох она меня мотала, ох мотала. Я чуть с той каретой богу душу не отдал, а он в конце прибежал в сквер, сел на скамейку и стал газету читать. Я присел рядом, насилу отдышался и говорю:

- Парень, ты куды ж так мчался? Я с тобой чуть богу душу не отдал. Ты что, до смерти боялся, что лавку украдуть?

А он мне вежливо, как настоящий москвич, отвечает:

- Интересно, отец. Какое ваше собачье дело?

Эту пластинку мы вместе с бабушкой, когда в Ленинград на зимние каникулы к Нине Арсеньевне в гости приезжали, слушали. И Лида, крестница ее, с нею жила. Комнатушка маленькая питерская. Тепло. Под Новый год как раз. Лида - девушка статная, Нину Арсеньевну крестной зовет. Совсем как в “Золушке”: добрая фея Нина Арсеньевна. Блокаду пережила. На “ЛОМО” всю жизнь проработала. И потом, когда мне руку прооперировали после похода на лодках по карельским озерам и реке Вуоксе - мозоль натер и не углядел как - целыми днями на веслах - так она меня приютила, целую курицу сварила, рукой голову подперла и смотрела как я эту курицу наворачивал, а потом на перевязку к врачу отвела. Ну, чем не добрая фея из “Золушки”?

Вот только на мои последние письма не отвечала Нина Арсеньевна. Может, Лида в Германию ее забрала - Лида за немца-математика замуж вышла. А, может быть, покинула этот свет добрая фея? А мы тогда вчетвером Елизавету Ауэрбах слушали, а проигрыватель на полу стоял под елкой и лампочкой подмигивал, в елочных игрушках отражался. А еще Мойка рядом, Исакий, Адмиралтейство, и вкусные пирожки с мясом на каждом углу. Вот и жена моя будущая в Питере тогда училась, Снежная королева которая. В Оптическом институте. Я помню на мосту однажды через Неву - ветер пронизывающий, льдины зеленые грязные беспорядочно к Финскому заливу проталкиваются, как фотоны в твердом теле, вот потому и скорость света в среде меньше на коэффициент преломления - вот тогда и прицепил я свои салазки к карете прекрасной незнакомки на Литейном мосту. А теперь слово “ВЕЧНОСТЬ”, как Кай, складываю. Вдруг сложу его, и все на свои места вернется, и у жены такой темперамент проснется, такой темперамент! Как набросится она на меня, как набросится, и полетят клочки по закоулочкам. А с другой стороны рассудить, и зачем мне это надо - клочки по заулочкам? Неужто я и впрямь сексуальный маньяк? Если б еще орден за это давали, а так только стыд один.

А еще зима опять вернулась. Уже совсем весной в воздухе запахло - конец марта как-никак. Я лыжные ботинки мазью намазал, и на полати засунул до следующего года. А тут опять зима - нате вам. Вот я и не знаю - то ли мне опять на полати лезть, то ли следующей зимы проще дождаться.

А вот если "ger" на русифицированной клавиатуре набрать - "пук" получится. А если два "gera" , то целых два "пука" выйдет. Тоже в некотором смысле.

Идем с сыном ночью по лесу. Комету на небе ищем, ту, что на хвосте Большой Медведицы повисла. А сын и говорит:

- Пап, а луна и солнце это одно и то же?

- Это в каком смысле? - спрашиваю.

- Ну как, в каком? Утром - солнце, а вечером - луна.

- Да, - говорю, - Вот и Шерлок Холмс тоже думал, что Солнце вокруг Земли вращается...

В окне торчала большая огненно-рыжая Димкина голова, Димка, напряженно сопя, грыз огромное ярко-зеленое яблоко, и подперев рукою толстую щеку, грустно смотрел, как теплые струи летнего дождя смывают к чертовой матери всю пыль и грязь прошлогодней зимы, оставляя причудливые вензеля на запотелых стеклах. А вот Вы, к примеру, любите теплую водку и потных женщин?

Вот, когда книга новая совсем и типографской краской пахнет, как булка теплая, только из печи, а вот трогать ее боязно, книгу, не булку, не знаю почему. Потревожить боишься, испачкать, листы загнуть, или вообще чего-нибудь такое сотворить, чего и сам не знаешь. А вот когда книжка читана-перечитана, и смотрит пожилым взглядом и вздыхает тяжко, сколько жизней чужих она увидала, пока про выдуманную в ней читали, что и она сама на правду похожа стала. Во всяком случае, все пометки на месте в виде пятен масляных или строчек вождя на полях, или когда утюг на нее ставили и так далее. Листки ее сами под руками переворачиваются, и ты уже не думаешь о том, что вот сейчас чихнешь, и вообще обо всем забываешь под взглядом всех тех глаз, внимательных и не очень, засыпающих и бодрствующих, которые смотрели на эту книжку, бегали по строчкам, а то и пальцем вслед водили. И вот получается, что чтение - вещь сугубо коллективная.

А если любовью занимаешься, хочешь род продлить, и думаешь, что это от тебя одного зависит и еще от нее, и тут же ошибаешься. Не говоря даже о всех предыдущих поколениях, и всех последующих, но даже те, кто живут и сейчас также тем же занимаются, общее поле напряженности в резонанс создается, и чтобы Джузеппе дворник своей метлою с ритма не сбивал. И вот прострельнет где-нибудь, замкнется молнией класса земля-воздух между тучей влюбленных, которые сверху, и землей, которые снизу... То-есть, будет кто-то недобросовестно трудиться на любовном фронте за несколько тысяч верст, а и ничего не получится, и молния не прострельнет. Любовь, она как и жизнь, дело коллективное, и когда на тебя смотрит все человечество и до которое и после и даже сейчас, не считая соседей через замочную скважину.

Или вот за слесарем когда, чтобы батарею центрального отопления починить, приходишь. Приходишь исправить, а исправится она, батарея, или нет после того, после того как ты за слесарем пришел, это от его величества случая зависит.

Вот к примеру: и слесарь есть, а вот денег взять не хочет: пропьет тут же потому что, у семьи, детей гад отымет, и не берет поэтому деньги. А если бутылку дать, так можно перепутать и не того налить, или закуски не будет, а может не пьет слесарь в этот день - врачи не велели. Можно стакан, правда, налить и рядом с батареей поставить, а вдруг стакан раньше, чем батарею исправит, выпьет, а про батарею забудет просто? Так что, когда переступаете порог мастерской, и слесарь от своего стола или верстака смотрит на вас вопросительно, то к батарее это не имеет, вообще говоря, совершенно никакого отношения. И если батарея окажется потом исправна, это исключительно чистая случайность или небеса так захотели...

Книжка, она интересна не тем, какие мысли в ней прописаны, а тем, какие мысли в голову приходят, когда ее читаешь. Это все равно, что слушать полюбившуюся музыку. Только включишь - забудешься, уйдешь с головой в воспоминания, а там и не заметишь, как музыка и кончилась. Подумаешь: ну вот опять самое интересное место пропустил. Читаю книжку по программированию, а думаю о любимой женщине, когда я с ней снова увижусь. Правда, о женщинах я всегда думаю, как в анекдоте про физтеха, который смотрит на кирпич, а думает о женщинах:

- А я о них всегда думаю.

Вовка Димке сказал, что каждый мужчина это немножко и женщина, на что Димка ответил:

- А на хромосомном уровне если посмотреть, то и совсем почти женщина, за исключением малюсенькой такой у-хромосомы, которая есть у мужчины и совсем нет у женщины. Зато у женщины есть две х-хромосомы и получается абсолютно симметричная картинка - полная гармония личности.

Но я не о том, точнее о том, только с другой мужской стороны. Ладно, а женщины - это немножко мужчины. Так вот, когда женское в мужчине на женское в женщине замыкается, то мужское в мужчине освобождается и расцветает пышным цветком нарцисса, а в женщине мужское на мужское соответственно замыкается на мужчине, и женское в ней расцветает наподобие ромашки. То есть, ясно одно, что у людей не как у электронов это бывает - там диполи разноименными концами заряженными друг к другу стремятся, а у нас совсем и наоборот - одноименными концами притягиваются, а разноименные при этом высвобождаются. Среди электронов таких и аналогий на самом деле нет, если только среди сильно-слабых взаимодействий поискать, но их пока так и не объединили, эти сильно-слабые взаимодействия, и кварки по этой простой причине до сих пор одной шведской семьей живут, а не потому, что деньги на квартиру экономят.

А вообще, конечно, женщины это все равно что мужчины, как бы это мужчинам не не нравилось, а то, что к земле они всегда ближе и мыслят чем непонятно - может быть, спинным мозгом? - так это все только отговорки, чтобы жилось мужчинам спокойней, а то совесть вконец измучает, и представить даже страшно, что мы такого же как мы человека и так изводим.

Женщина не нужна в смысле тела, иначе бы они не старились в смысле тела, а в смысле тела они и не старятся, кстати сказать, но я не об этом. Так вот, в смысле тела женщины есть такое качество, что не в смысле тела, а в смысле женщины. По-моему его никто пока так и не выразил - это качество не в смысле тела женщины, а в смысле женщины тела. Женщина - она не в теле, а тогда в чем? Не в голове же, с ней, как и у нас, у женщины тоже не все в порядке, и потом голова есть уже у нас, зачем же тогда она еще и женщине? Значит женщина в сердце, в нашем сердце своим сердцем, получается, сердце у нас одно на двоих, то есть, женщина - это мы в сердце, а мы тогда кто? А мы тогда мысль, ихняя мысль, та, что у них в голове, получается, а мысль, ихнюю в смысле, убить нельзя, потому что она - мысль. А, значит поэтому, мы бессмертны и это приятно. Через женщину приятно, в смысле. Таким образом: женщины - это мы без сердца, а сердце - это мы без женщины. Вот это да! Ну и ничего же себе!

За что Толкин-писатель нравится, не пойму, который из Южной Африки в Англию переселился, и самое настоящее английское небо стали бороздить самые настоящие африканские драконы , а может это он про нашего Змея-Горыныча написал. У него, этого Толкина, все подвиги как-то не по геройски совершаются, Как бы исподволь, нехотя. Мол, нормальные герои всегда идут в обход - деваться потому что уже ну абсолютно некуда, а только подвиг чтобы совершить. Нет, конечно, Иван-дурак в русских сказках тоже хорош собой, когда на печке едет и все такое, но с ним понятно. Дурак он и есть Иван. Но я про Толкина хотел. Вот едет фермер Джайлс из Хема с драконом драться на битву, сельчане, можно сказать взашей выгнали:

- А подать нам сюда Ляпкина-Тяпкина, дракона то-есть.

А этот фермер уж и так отверчивался, за юбку женину прятался, и эдак. И жена, мол, больная, и кровать неприбрана, и собака от радости вчера сдохла. Ничего не помогает.

- Ладно, - сел и поехал. - Авось не встречу. Разминусь где-нибудь с этим драконом, так его растак.

Едет, едет, долго едет, смеркаться стало. Нет дракона. Не видно нигде.

- Ну, - думает. - Слава тебе, Господи. Вон до того поворота доеду и обратно. Скажу этим дурням, что не нашел, пусть сами идут ищут, если охота.

Доехал до поворота Джайлс, а он гад, дракон, там как раз и лежит, пятками шевелит. Глазом подозрительно косится: что это за явление вынырнуло. А явление ни жив, ни мертв со страху.

- Здрасьте, - промямлил Джайлс.

- Добрый вечер - отвечает дракон. - А Вы, случайно, не меня ищете?

- Да что Вы, Господь с Вами. Просто так, воздухом дышу, значит.

Победил фермер того дракона. Чайку уж больно ему с баранками еще раз попить захотелось. Так захотелось, что никакой мочи утерпеть не было. Но какая утонченность синтаксиса беседы! Какой такт! Вот она: истинная аристократичность. Кстати о нем, то есть о ней, об аристократичности.

Учился у нас на факультете Иван Максимов, у него папа на кафедре теорфизики преподавал - вся Ванькина группа к нему экзамены ходить сдавала - а сам Иван рисовал очень хорошо. И сейчас он рисует очень хорошо - настоящие мультфильмы получаются - помните дракончика с рюкзаком под музыку “Болеро” Равеля? Но тогда, все-таки, лучше получалось, потому что не художником взаправдашным Иван был, а на физика учился, а сейчас он - настоящий художник, а тогда на физика учился, понимаете разницу? Это как Нижний Новгород от Питера отличается. Нижний Новгород как-будто испокон веков на излучине рек великих стоял. И людей еще не было - динозавры из Палеонтологического музея ходили - а Нижний Новгород уже был - со всеми своими кораблями и пристанями. А вот Питера тогда не было. Болото было, а Питера не было. Если сейчас встать на Литейном, зажмурить глаза, так опять везде болото окажется. Один мираж, а не город, короче.

Ванька однажды выставку устроил. На почве газеты факультетской “Трудности роста”. И была картина “На фабрике голубых кракаду” - это гусеницы такие электрические. Да, я ж про аристократизм хотел. Вот, извольте. Подымаюсь я в шестерке, общежитии нашем, по темной лестнице, а сверху Иван летит, а он старше на год, и нам мледшекурсникам недосягаемым казался. И налетел он на меня в темноте. И так элегантно: “Пардон” на французский манер. Теперь я тоже, как врежусь в кого в темноте на лестнице , так тоже: “Пардон” и шляпу приподымаю. Но вот смахиваю я почему-то совсем не на француза. А, кстати, тот Джайлс из Хема с драконом своим королем того королевства стал. Не то, чтобы ему очень хотелось, просто в том королевстве дракона больше ни у кого не нашлось. Ну, а куда против дракона? Так и пришлось стать.

Главное не в смысле сказанного, а в интонации. Как все соки в дереве по коре идут. Подумаешь: “Надо же - такое толстое дерево, а все соки текут по такой, честное слово, малости”. Вот если автор - жизнелюб, и то, что он вспоминает, доставляет ему радость, удовольствие, прибавляет ему сил - то и вам он поднимет настроение, а, может быть, и еще кое-что, будьте покойны.

Иногда задаешься вопросом - а стоит ли читать то, что не поднимает настроения? Конечно, не стоит. Здоровье нужно беречь, а силу копить - авось пригодится, и потом, как сказал Френсис Бэкон: знание - это сила, забыл, а может, в силе знание, а может, знание в силе. Хрен редьки не слаще, что-то я не пойму, где сила и где знание? Недаром говорят: сила есть, ума не надо - а то случится квантовая перенаселенность верхнего уровня и фотонами, как черная дыра, испариться можно. Что-нибудь одно: или сила, или знание. О чем это я? Ах да, уже забыл, что такое хорошее настроение, и прочитать про это негде.

Живем на забытом острове замкнутой жизни и общаемся со всей постороннею жизнью посредством телевизора, где ровесника моего и земляка вице кем-то важным сделали, и умный мальчик, но больно молод да горяч, а так всем хорош. А тут Димка приехал и комета яркая в гости пожаловала настоящая, вот с таким вот хвостищем! Говорят, что раз в две тысячи лет триста в гости заходит. То есть, уже через две тысячи лет триста второй раз увидим, точнее, не увидим. Интересно, а предки наши две тысячи триста лет назад видели эту комету или нет, и что Фоменко-Морозов-Ньютон по этому поводу думают? Можно ли ее отыскать там - в глубине веков - ведь вот какой здоровый хвостище!

А Илья спрашивает, возбуждает меня комета или не возбуждает, и вообще Илья - психолог по бабушке, а то все говорят, что человек по предкам удмурт или русский, например. Мол, по отцу - француз, а по маме - поляк или наоборот, разве всех упомнишь. А вот Илья по бабушке настоящий психолог, потому что бабушка психологом была, а вот под учителя фехтования, то есть, тенниса маскируется, хотя французским языком тоже в совершенстве владеет и всех классиков французских в подлинниках читал. Ничего, я тоже русских классиков в самых что ни на есть подлинниках читал, а вот он меня заставляет их опять перечитывать - русских классиков, хорошо, что я французского почти не знаю, а то бы заставлял еще и французских классиков перечитывать, а чего их перечитывать - мыслей - их не так чтобы много, а умных и того меньше, умных по настоящему чтобы. А без мыслей и неинтересно как-то. Чувства - они понятно, а мысли вот тоже нужны, как же без них? Вот говорят про змия с древа познания, а что? Змий как змий, все змии умные и должны быть, а зачем же тогда они и нужны будут, если без ума? Никому они тогда не будут нужны. И вопрос не в том, чтобы совсем не есть яблока. А в чем тогда, не знаю, честно скажу. По- моему, ни в чем. И вопроса-то, собственно говоря, тоже нет.

Важно не Почему - важно Как. Хорошо тебе или плохо. И если плохо, то это нехорошо, а хорошо когда хорошо. Вот и с учителем тенниса мне хорошо, потому что он не просто учитель тенниса, а может именно и потому, что он учитель тенниса, потому что совсем не учитель тенниса. Может, и все мы это мы, потому что не мы. Вот занятно получилось. Хотел формулой эту мысль высказать - так не вышло - значков не нашлось, а вот наболтал чего-то и получилось. Вывод: не все, что умное, то математика, и не все, что математика, то умное.

А и то правда - на что оно хорошее настроение? Так что читайте, читайте, батенька, и через триста лет у вас будет точно такая же английская лужайка, если она вам нужна, конечно. Мне нужна. Зачем? Не знаю. Иногда кажется, что она будет классно смотреться на фоне того замка, которого у меня нет. Но даже у кого он и есть, к примеру, есть-то он всего каких-то, ну, допустим, даже сто лет - при жизни, то-есть, а на фоне вечности - это же пшик - каких-то сто лет - так что, на фоне вечности у меня, как-будто, и есть этот замок, ошибка измерения пренебрежимо мала. Это потому же, почему простой крестьянин, который тыщу лет назад жил, для нас ничем не отличается от феодала, на которого тот крестьянин работал и который в моем замке тогда жил - представители одной эпохи и абсолютно никакой разницы. Главное - это куда встать и откуда глядеть. Как про шампунь: “А надолго ли его хватит?”А это смотря где мыть” - девушка симпатичная мне сказала. Да. Вот уж действительно: вот Эйфелева башня, а вот - Натаха... А если еще кверх ногами представить?

На старших курсах на чай друг к другу ходить стали в гости, как тараканы. Чайник маленький, а народу много. Всем по второму стакану не хватит. Так вот: сначала надо полстакана налить. Быстренько выпить и второй - уже по полной программе. А вот с пирожками хитрее. Если пирожков много, то надо сразу взять пирожок поменьше, быстренько съесть и взять еще, а вот если пирожков мало, тогда сразу надо самый большой хватать.

А вот однажды завезли в общежитие целый ящик “Алазанской долины”. Кто завез? Мы же и завезли, а потом Юрка задумчиво у окна сидел и утюг рукой гладил как верного пса, а потом его в окно выбросил, как Муму Герасим, а к нему кабель длинный приделали, и в розетку кабель воткнули, и пока утюг с пятнадцатого этажа вниз летел, программу “Время” показывал. Скажете, что утюги не показывают, скажите еще, что телевизоры не летают, вот догадались! Мы на Физтехе учились. А Физтех - это край нереализованных возможностей, как в сказках братьев Гримм то-есть. А я почти все вечера на репетициях студенческого театра пропадал и возвращался поздно. Даже по карнизу обледенелому приходилось карабкаться, когда после часу ночи приходил: общежитие на ночь закрывалось. Так мне один раз яичницы кусок оставили - Юрке целыми посылками яйца присылали - но не выдержали и доели мою яичницу. А мне потом жаловались:

- Андрюха, ты пойми, ну очень хотелось, и... не смогли.

Так волнуюсь, даже руки дрожат, совсем как у юноши, это же надо - Димка приехал, тот Димка, с кем дрались в третьем классе и жили в одном пятиэтажном сталинском доме в городе Горьком с потолками в три метра, тот Димка, что потом в восьмом классе в математическую школу ушел и таскал меня на все вечера своих одноклассников, тот Димка, с кем вместе каноны дзю-до изучали, которые в журнале “Физкультура и спорт” печатали, и ловили друг друга на подсечках и падали со смехом и разбитыми коленками в зеленую траву на пустыре, среди развалин старого барака строителей автозавода.

Тот Димка, который взял меня с собой на Физтех, и с которым состязались в приемах каратэ, влюбившись случайно в одну и ту же девушку, тот Димка, который всегда со второго класса, был мне соперником и гораздо чаще одерживал верх во всех наших начинаниях. Тот Димка, наконец, который любил битлов, и который помог мне с треском избавиться от провинциального скудоумия и инфантилизма, и чудом при этом сохранил сам свое самое, что ни на есть непосредственное отношение к миру. Тот Димка, который всегда шел на полшага сверху и тащил за собой, Димка, с которым всегда все самое светлое, смелое и передовое. Димка, который увлекался сверхэлегантными спортивными автомобилями и североамериканскими индейцами, Димка, который после которого мир разделился ровно на две половинки - похожие на Димку и не похожие на Димку, и сейчас этот Димка предстал во всей своей первозданной с детства красе, и та похожая на него часть мира сразу откололась, оказавшись всего лишь бледным его подобием, подобием на живого настоящего Димку - Привет тебе, мой друг Димка!

У Димки в семье было все совсем не так, как у нас в семье было принято, точнее совсем даже никем и не было принято, а как-то само сложилось, и когда в определенном возрасте я с удивлением обнаружил, что в других семьях принято жить по своему, по другому как-то - это был для меня парадокс, потому что по другому жить как-будто и нельзя было - так учил Ленин, так учила Коммунистическая партия. В чем дело, я не мог тогда понять, и теперь, много лет спустя, когда ловлю себя на том, что по-другому для меня что-то делать нельзя, я понимаю, что наступаю в очередной раз на те же грабли. Но, как говорится, нет худа без добра. В этом жизнеутверждающем утверждении, по-моему, и сидят самые корни общенашего юмора. Если бы это было не так, шутить было бы, по-моему, ни к чему.

В конечном итоге, понимаешь, что не любовь сама по себе, и не дружба с уважением и привязанностями жизнь созидает, а эти привязанности - лишь результат некоей хитрой суммы всего того, что снаружи и что внутри нас самих. Сейчас внутри, может, все и не так, и даже, может, и совсем наоборот. Вот и получается, что мир созидает одна сплошная иллюзия, потом туман в конце концов рассеивается, может, раньше, может позже, но и от жизни тогда, пардон, уже ничегошеньки не осталось. Если бы молодость знала, если бы старость могла - и не так совсем, а гораздо хитрее получается.

Если уже все понял, весь мировой обман, жить тогда, собственно, вроде и ни к чему? Кто там сказал, что жизнь это улыбка сквозь слезы, Моцарт или Сальери? Наверное, все-таки Сальери, потому что он в это время улыбался, когда яд Моцарту большой столовой ложкой в стакан наливал, а Моцарт, когда пил, у него должны были слезы от ревности из глаз брызнуть, что это не он так красиво сказал. Тогда, наверное, Моцарт. Второй глоток кофе должен быть горьким, как сама жизнь. И если Вы с утра не успели вкусить первый глоток - сладкий, как любовь, если не успели, не расстраивайтесь, потому что впереди Вас с необходимостью ждет третий и последний, кстати, можно сказать, глоток того же кофе - таинственный, как сама смерть. А если думаете, что некстати, то Вы, батенька, просто дурак. Как ведь говорится: если в молодости Вы не были либералом, то это Ваши проблемы, но если к старости не стали консерватором...

Так с чего мы начали? Куда нужно вернуться, чтобы продолжить повествование? На какой компьютерный уровень? На этом уровне все неожиданно вдруг закончилось. Круг жизни завершился, жизнь пришла к своему началу совсем как тигр - обратно след в след - как-будто и не ходил, как если в том же самом автобусе из Москвы возвращаться, на полпериода автобусного значит попасть - как в стоячей волне - то и хорошо на душе - как-будто и не ездил вовсе, а когда домой вечером прихожу - тоже хорошо на душе - как-будто и не жил этот день, а значит и дня не было, вроде как. Бывают, конечно, дни, которые в памяти почему-то застревают, но почему? Какой в этом потайной смысл? Я так и не понял. Вроде и ничего особенного в этих днях не торчит, а какие-то корни, видать, ветвятся. То с речевкой под музыку в пионерлагере перед ужином ходишь, то писаешь стоишь за домом поваров на кухне которых, и струя подмывает это хлипкое строение - совсем как в Венеции.

Где я сейчас работаю программистом, когда у ребят первая машина - персоналка появилась - они назвали ее “Надежда”, надежда на вторую, что вторая персоналка появится - заработают, в смысле. А вторую персоналку назвали “Герман”, потому что второй полетел, а третью персоналку уже никак не назвали: третий пирожок - оно, это самое, вроде как и наелся уже.

Программа одна, а копий много. Но программа-то, как мысль, одна. Вот один электрон всего есть в мысли, как понятие, а на самом деле их много, если в природе, или того явления, которое мы понимаем как электрон. То-есть, если в природе - то много, а если в голове - то один. Мысль, что электрон совсем один, вовсе не такая безобидная, как может показаться на первый взгляд. И дело тут вовсе не в электроне. Бог, как известно, тоже один, если в голове, а вот если на самом, так сказать, деле, в качестве отца и в качестве сына, и в каждом отце и в каждом сыне это отражается. Но я отвлекся. И вот что еще интересно. Работаю я над программой, укладываю мои столь разные мысли в прокрустово ложе формального машинного языка, а все завихрения, стружку мысленную не выбрасываю, а сдаю в свой ломбард, потому что смысл в них - в этих завихрениях, а то, что остается, так эту программу даже машина прочесть сможет, живой мысли там нет, зато есть холодный и правильный айсберг алгоритма. А вся суть в стружке осталась. То, что живет и движется. Вот говорят, что не в стружке счастье, и напрасно.

Толик с нами вместе в комнате жил из Киева, штангой занимался. Тяжелой атлетикой то-есть. Он даже лыжи себе широкие-широкие купил, в лыжню не влазили, боялся под снег провалиться. А по утрам сахар прямо из пакета, ко рту приставит, засыпет полкило за раз. И пошел на лекции хрум-хрум, хрум-хрум. То ли сахаром хрустит, то ли сапогами, а может мысли в голове перекатываются, такие, что тоже в лыжню не влазят, большие мысли, потому что. Мы, конечно, на ранние лекции не ходили - спать очень хотелось. Это только первокурсники на ранние лекции ходят - боятся, что их из института попрут, и правильно боятся, мы тоже боимся, но сил ходить все равно нет, эх - молодо, зелено.

А однажды папа к Толику приехал, посмотреть, как чадо науку постигает. Придет в семь утра к нам в комнату, свет зажжет, радио включит заботливо: - Нас утро встречает прохладой - такая песня даже мертвого из кровати подымет, но не нас, мы только глубже носы в подушку засунем, и ругаемся про себя неприличными словами. А Толику что - Встал! Раз-два. Отец завтраком накормит, по щеке тепло потреплет: "Смотри, мол, сынку, постигай гарну науку" , и за руку в институт через главные ворота отведет, а сам в Москву по делам поедет. Посмотрит из окна электрички, украдкой слезу смахнет. А Толик тем временем обратно через другой боковой выход мимо аудитории шкипером и в общежитие сны досматривать. Не зря говорят - лучше переесть, чем недоспать.

Как-то вернулся Толикин папа из Москвы и с Толиком целую кастрюлю картошки с мясом и со шкварками - кулеш, по-моему, называется, исконно украинское кушанье, а может и не кулеш, и вот мы всей комнатой потом уплетали кастрюлю кулеша - на целых два дня хватило.

После сборов военных помню потом как увижу военных, так слезу сглатываю: там и поднимут вовремя, и спать уложат, и накормят три раза в день, хоть и сапоги жмут, а все - забота о человеке.

Да, а мои ботинки за свою жизнь никогда щетки не знали. А когда в баню наша батарея пошла, все помылись, одеваются уже. Стоит Шура Балуцкий на раздаче исподнего солдатского. Прапорщиком Александровым приставлен. И подходит к нему последним Серега. А трусы-то, простите, уже и кончились. Так Шура ему, Сереге, и говорит:

- Ты что? В баню мыться пришел? В баню белье менять ходят.

Сейчас Шура в Америке живет - учитель. А еще, где мы на сборах были, Пушкин там недалеко от нас жил раньше, в Михайловском, и мы к нему в гости ездили.

А лозунгом нашим "... и никаких проблем..." было.

Матвей сказал:

- Вот едет пижон на “Порше”, а у него нет такого брелка для ключей с надписью “Порш”, как у меня. Зато у меня нет такого “Порша”.

Диалектика...

А Федоров сунул брелок с лампочкой подсветки в лужу. Лампочка загорелась...

-Кусто, - с важным видом сказал сидящий на четвереньках Федоров.

-Мам, а мам. А у Ирки совсем другая книжка “Тимур и его команда”, а написано то же самое.

В мире, оказывается, довольно мало разных вещей, а очень много повторений одного и того же, вот в чем штука.

Вышло так, что к третьему курсу института я разуверился в физике. Нельзя, правда, сказать в ее оправдание, что я уж так свято в нее верил, в эту физику, раньше, просто раньше она была как вещь в себе, которая притягивала своею великой загадочностью и силой, а потом уже не притягивала ни силой, ни загадочностью. Возможно всему виной моя подвинутая цельность восприятия. Тот факт, что Земля должна стоять на трех китах, те на слонах, а те еще на чем-нибудь таком не менее значимом, и только на вершине живем мы - человеки и познаем бездушную материю, а внутри наших формул плещется океан отрицательной энергии. Так вот этот океан можно выплеснуть смело из формул - забыть о нем - быть проще, как американцы без многовековой истории Старого Света, потому что одно поколение переселенцев просто не в силах увезти за собой, стащить целый многовековой пласт истории, его несут и дворцы с соборами и люди трех поколений и ветер с гор и трепет листвы пирамидальных тополей в расщелинах Севильи - все поровну, даже бык на корриде и свиньи еще толстые, вот и получилось, что там нет подоплеки той, что как рояль за ногу цепляется и плыть мешает, а там все проще, легче и потому правильней, красивей, без второго дна и без третьего, без настоенной на травах лечебных подкладки.

Вот и в каждом законе по аналогии я старался узреть всю подоплеку, как его, этот закон, открывали, как до него умом, можно сказать, дошли. А этого-то как раз и нельзя понять - как умом дошли, потому что и не доходил никто умом, а если бы дошли, то с того ума о стронуться бы можно было. Вот есть закон и гуляй с ним, если нравится, а не нравится, придумай другой - лучше, и с ним гуляй, можешь даже и совсем без закона, как Лев Толстой говорил, что каждая нация самоуверена по-своему: французы, этих женщины любят, они так думают, итальянцы - те вообще в кураже себя не помнят и про все остальное тоже, англичане - у этих самый старый парламент, немцы - те истину выдумали и ею владеют, а вот русские на свой лад - ничего не знают и тем паче, уверены в том, что ничего толком-то и знать нельзя, и живут так просто потому.

Сейчас я понял, что к физике, как, впрочем и ко всему остальному в жизни надо проще относиться, жизнь - она все равно надует, потому что игра, и не то чтобы не получается, а не нужно уже как бы, а раньше если бы я это понял, наверное все равно ничего не изменилось бы. Получилось, что деревья науки поначалу мир заслонили, а потом, когда лес все-таки обнаружился за деревьями, деревья и ни к чему стали. Хотя забавляет иногда игра ума, не без изящества, должен вам сказать. Думал в институте:

Вот распределюсь на завод в конструкторское бюро к Сергею Павловичу Королеву и каждый день в восемь часов - “ Нас утро встречает прохладой”. А распределился - и завод развалился.

- Ну и дурак ты, боцман, торпеда мимо прошла.

Это я про себя, получается. Так и не успел перевоспитаться. Какую-то малость осталось. А теперь по новой придется. На бога надейся, а сам....как сказать. Не меня завод выстроил, а я его развалил. Богатырь, одним словом.

Такое ощущение, что за что бы не брался, везде кто-то уже успел поработать и что-то про себя такое надумать, а ты уже подходишь к некоей первообразной, как к сэконд хэнд, и думаешь, что только с природой общаешься без чужих интеллектуальных наслоений, но вот последнее время меня охватывает сомнение, а что если ее кто-нибудь ее тоже уже придумал, в смысле, природу? Таким образом, наверное, в человека проникает идея о боге, которого тоже кто-то придумал. Так что не надо отчаиваться - третьего не дано, первого тоже, все мы некоторым образом сэконд хэнд в смысле формы, и в смысле содержания, зато так теплее.

Когда я пытаюсь представить Древний Рим или Древнюю Грецию, все люди, которые там жили, были сделаны из белого мрамора, они так мраморные и ходили, ели, пили, а потом уже их мраморных откопали.

А когда Андрей Нестеров в Риме жил и на лазере работал, то солнце каждый день за собором Святого Петра всегда садилось, когда Андрюха в тапочках на открытой террасе, увитой настоящим виноградом, сидел и вино из трубочки потягивал, а когда снег в Риме выпал, то дворники на стеклах итальянских машин все сразу позамерзали, и они, итальянцы, продышат дырочку, уткнутся в нее носом в стекло и так и едут. Только очки мешают, об стекло стукаются. А еще шефиня у Андрюхи - самая настоящая итальянка, и волосы жгучие такие с проседью по бокам. И в физике понимала, что само по себе удивительно. Вот я, к примеру, не понимал. А, может, она тоже, чего по своему понимала, в той физике своей итальянской?

И вообще, у каждой вещи и жизнь своя. Вот представьте себе чистые, хорошо отутюженные брюки. И грязный пол с комьями пыли, катающимися, как шарики скарабеев по пустыне. Говорят, что через пыль мы снова членами космоса становимся, может, членами и становимся.... Вот и приходилось Саше, чтобы надеть эти брюки, запрыгивать в трусах на стул и, балансируя на одной ноге в синем носке, силиться попасть другой ногой в красном носке в штанину. Еще и свалится несколько раз. Лучше уж в майке и в тапочках на босу ногу. А так, казалось бы, какая связь мокрой швабры с хорошо отутюженными брюками?

Можно, конечно, самому все пробовать в жизни, но вся ирония в том, что даже на все видимые простым глазом звезды никакой жизни долететь не хватит, а что тогда про невидимые говорить, да и не звезды даже вовсе, а целые галактики? Но есть выход. У меня есть друзья и каждый следует своим путем, который с сердцем, а я иногда могу примоститься ненадолго на облучке кареты моего друга, это совсем не значит, конечно, что я успею уловить суть, суть - она может добавляться по мере жизни, и, естественно, что собственные периоды не совпадут, потому что получается, что как мы быстренько, быстренько спустимся с горы...

Воистину, человек видит только то, что его научили видеть или к чему он привык, слона-то и не приметишь, и совсем не по чистой случайности. Вот если я привык смотреть на город с его индустриальной стороны, если жил по уши в промзоне, это не ново, конечно, мол, вся страна так и сто раз сказали про это, но суть в том, что я другого и различить не мог в принципе, в принципе не мог увидеть, и теперь, когда Дирижабль пролетает и со мной вместе по купеческим старым особнякам в верхней части уже Нижнего, но и тогда, что смешно, внутри Горького, он все равно сохранялся Нижним, не горьким нижним, а именно самым настоящим Нижним Новгородом, кусочком ложного вакуума, который опять стал истинным, а ложным оказался тот, который ложным вакуумом всегда и был. Да уж, с сердцем у людей все в порядке, а вот голова никуда не годится. Правда, иногда замечаешь несообразности в том, что вроде бы видеть не должен, но видишь почему-то на уровне какого-то генетического, мышечного чувства, и иногда эти несообразности вдруг начинают распрямляться и обретать видимую гармонию, гармонию в том, чего я в силу разнообразных обстоятельств не могу различить, но подспудно чувствую всеми фибрами своей души и жить становится легче.

Любимый профессор матанализа нам сказал как-то, что вряд ли, конечно, мы станем математиками, но чтобы мы ощутили, почувствовали хоть чуть-чуть то скромное обаяние математической культуры. Ради этого стоит вести напряженный поединок, целый рыцарский турнир на мировом, или даже вселенском уровне простому профессору математического анализа и теории функций комплексного переменного.

Раньше, когда я бросался в очередную авантюру, внутренний голос или голос Вселенной а, может, Всевышнего, кому как нравится, говорил мне спокойно:

- Ничего-то у тебя не получится, Андрюха.

А так хотелось, чтобы получилось. Сартр, наверное, по этому поводу сказал, что человек - это пессимизм ума и оптимизм воли. И когда через несколько лет я действительно убеждался, что ничего-то у меня не получилось, я, конечно, испытывал некоторое внутреннее удовлетворение от того, что какая-то часть внутри меня знала и была права, и, ни мало ни мохая, бросался в еще более неподходящую авантюру. И так, собственно, всю жизнь. И выходит, что вся жизнь - это сплошная ошибка, моя, в смысле, жизнь и моя, в смысле, ошибка. А, может, и ничего не выходит, и ошибки тоже не выходит. Просто - спонтанное нарушение симметрии.

Когда Физтех только начинался - был только один факультет - аэромех, и у него тоже был гимн - гимн аэромеха на мотив “...московских окон негасимый свет” про те же окна, если на них из космоса смотреть:

Нас влекут далекие мира,

Нет для нас ни ночи ни утра,

Ты к соплу прижми сопло,

Нам с тобою так тепло,

Весь космос звездной пылью замело...

А вот с Сонькиным космическим кораблем связь прервалась. И непонятно, в каких безднах Вселенной ее искать.

Раньше ходил туда, куда влекло, прыгал просто, как молоденький козлик даже или ослик, был настоящим рыбом маленьким, который сказать не может, зато плавает быстро и везде, где захочет. А сейчас я больше к деревьям пододвинулся, уже не плаваю беспорядочно, куда Леший погонит или Нептун, а хожу, как на соревнованиях по ориентированию спортивному, строго по азимуту, даже и не хожу, а на месте вверх расту, как дерево липа, а может и вширь и ветками только шевелю, листья сбрасываю и снова напяливаю и хочу соблазнить рябинку напротив через тропинку, а она шелестит только в ответ, не понимает, мол. Куда там.

Чтобы понятней было, главное теперь - баланс соблюдать. Ведь как у дерева - сучья и кора, и листья должны быть во все стороны распределены, и под землей, куда дерево растет, корни, и если сок устремляется по веткам на юго-запад, значит столько же устремляется и в направлении противоположном, а в сумме никто никуда не устремляется. Вот и я ветки-корни разбросал по жизненным интересам и необходимостям и вот теперь только баланс соблюдать. Рано, к примеру, уходить еще с работы, мне так кажется, а я вспомню сразу, как жена дома извелась уже, пропадет без меня бедолага, и спешу домой, потому что главное - это баланс, и там поспеть и там не прозевать, потому что дерево я, когда корни пустил и стою в сумме на месте, а это значит, что я лихорадочно бегаю, но не сам по себе, а что куда перетянет, когда баланс нарушается, и я его срочно восстанавливаю, а то как дерево упаду, и листики мои задохнутся, как водолазы без свежего воздуха, а баланс так и норовит нарушиться. А мне что? Я - дерево. Тук, тук, тук.

Некоторые как могут: сел за компьютер, открыл книжку, и научился. А я так не могу. Мне чтоб и солнце под определенным углом в темя светило, и по телевизору фильм интересный показывали, и чтоб лекцию на эту тему послушать, и в затылке себя почесать, на ворон в форточку поглядеть, а иначе ничего не получится, не усвоится, хоть плачь. Это когда в мозгу из загогулен извилин, из ямочек и впадин, из выпуклостей и углов, из чего-то сомнительного и неправильного с помощью только ассоциаций, видений и какой-то матери, нарождается структура, устанавливаются новые связи, уменьшается энтропия за счет энергии окружающей среды. Шипики и дендриты всяческие появляются. Это как неродившийся пространственно-временной континуум в томлении за минуту до Большого взрыва. Вот есть реликтовое излучение, значит и Большой взрыв был. А это значит, что мира до этого не было. Фокус, знаете ли. Сальто-мортале. И никуда не попрешь. Как череп динозавра. Куда его еще приставить можно, как ни к динозавру в естественной истории пришпандорить. Вот есть такая штуковина и все тут. Торчит как кость в горле. Факты - упрямая вещь.

Когда хочешь овладеть чем-то для тебя новым, то можно, конечно, читать все подряд, относящееся к этому делу, которое хочешь постигнуть или не относящееся, можешь терзать свой разум, вопрошая, чего еще тебе надобно сделать и что тебе все-таки нужно больше работать и лучше... Но быстрее, чем положено, ты все равно этого, чего хочешь, не постигнешь, может, ты этого и вообще не постигнешь, что, собственно говоря, довольно банально и совсем не удивительно, но быстрее, чем положено, ты все равно не постигнешь.

Кем положено? Да, никем! А только Луна должна сделать не один оборот и не два, а Солнце закатиться несколько раз, чтобы потом опять подняться, и воде в тучах перекатиться через Земной шар энное количество раз надо, не знаю... Тут, как при насморке: если ты его лечишь, то он проходит через неделю, а если не лечишь, то за семь дней...

Человек - он везде и сразу. Его частичку можно найти в любом уголке Вселенной, а не только под диваном, где наши отработанные частички кожи смешиваются с пылью и снова становятся достоянием космоса. Пси-функция электрона размазывает электрон по всей Вселенной от минус бесконечности до плюс. Так то электрон. Мах высказал красивую идею - что инерция всех тел обусловлена влиянием далеких звезд. И не удивительно, что существуют астрологи, а когда человек умирает, то наверняка какая-нибудь яркая звезда сходит со своей орбиты, а может, обратно заходит, кто знает?

Человек - это стихия, это поток, это ветер с далеких звезд. Можно при желании и среди обезьян его предка отыскать, если Дарвину верить, только очень сильно верить надо. Ну что ж. Бороться, искать, найти и не сдаваться. Пилите, Шура, пилите...

После того, как разменяешь третий десяток, мир окружающий проступает совсем другими своими очертаниями, а совсем не теми привычными, что улавливает глаз, проходя каждый раз по одной и той же улице, а может, именно потому, что он уже тридцать лет изо дня в день проходит все по той же улице, может, конечно, и совсем по другой, по улице в некотором смысле инвариантной, и ты внутренне созерцаешь совсем другие полумистические строения, которые громоздятся где-то внутри тебя, и совсем не похожи на те, что ты видишь, да и не видишь уже, перед глазами, смотреть невидящим взором. Наверное, именно это Мандельштам непоэт имел ввиду под вторым уровнем понимания.

На судне перед выходом в море, тщательно проверяют оснастку, потому что волны и ветер изрядно потреплют корабль, постараются расплющить его, разорвать, растащить. Потому, что это даже уже не спонтанное нарушение симметрии, а нахальство какое-то - островок порядка в штормящем море первозданного хаоса. И чтобы собрать этот пароход воедино, придется опять через бесконечности пространства-времени перепрыгивать. “Бегущая по волнам” получается. Вот и я свои убеждения укрепляю, а жизнь их треплет, жует, терзает, и не потому что жизнь плохая, а чтобы человек был хороший.

Собственно, пока человек жив, он как-бы изнутри продолжает себя вовне, достраивает что-ли. Жизнь разрушает, а он заново, и так каждый раз... Как говорил Василий Иванович:

- Учите, хлопцы, матчасть. Очень спрашивают.

Возникла незатейливая мысль именно и интересная своей незатейливостью. Вот есть струйный самопродолжающийся поток жизни: мы продолжаемся в детях, а там и внуков, может быть, доверят понянчить, и постепенно сдвигаемся к другому краю небытия, прикрытые вначале бабушками и дедушками, папами и мамами, потом только папами и мамами, а потом...

Не надо пугаться оказаться лицом к лицу - это естественное течение все той же жизни. И получается, что наши папы и мамы, а точнее бабушки и дедушки из мира материального по своей сути постепенно переселяются в нашу память, в наш духовный мир. Стоп. И не надо больше никаких идиоматических нагромождений духовного и вещного. Все просто и понятно.

Есть поток, есть носители и есть движение - постепенный переход можно назвать в небытие, а можно сказать в мир тонких материй - в мир духовного сознания или как там еще, и мы вслед за нашими родителями постепенно погружаемся в мир наших детей а потом и внуков и постепенно растворяемся в нем, теряясь в повседневной жизни. Переселяемся со всеми своими манатками и причиндалами, с громоздкими тюками и грудами пыли, как старые комоды, все тащим с собой в мир наших детей, того грядущего, что придет к нам на смену, и тут важна более того вторая производная - мир наших внуков. Вот кто разместит нас у себя со всеми удобствами, вот кто скопирует наш взгляд на мир и понесет его дальше, потому что дети слишком часто они рядом и перестают нас замечать, как-будто мы всегда вместе и как будто нас и нет совсем, как если в домике у железной дороги, где часто проходят поезда и по ночам, а мы их не слышим совсем, в памяти записывается, минуя буфер обмена, спроси, а мы и не помним, но если потом вынуть кусок информации в тот день и час, смотришь, а к нему целый состав, груженый лесом, приклеился - мимо тогда проходил.

Потом, хорошо бы конечно, чтобы мысль еще жила в написанном, а не умерла сто лет загодя до бумаги, или там ее вообще не было, это тогда очень печально. Но и это не все. Даже наоборот, можно ведь понять суть и не из того, что ты прочитал, а потом задолго после того из всего остального. Про заказываемую память я тут не говорю.

С истиной интересно. Оказывается, от времени она киснет, даже не слова, а именно мысли. Когда я понял это, то обалдел просто. А как же с истиной, если она истинна, то ее следует повторять неустанно, или как с вечным и нетленным, например. Наверное, вечное сьезжает потихоньку из своего формального не просто словесного оформления, но и из мыслей, этого вечного оформляющих и даже формирующих, а что тогда кроме мысли, что там еще может содержаться, какая такая структура? Наверное, никакая. А может именно потому и вечное, что никакое, потому что каким это вечное делает время сейчашнее и пространство обрамляющее его содержание, а так это вечное и ничто без времени и пространства. Нет, можно, конечно, наврать, что это привкус на зубах, или отражение отражения сна у того, кто не спит и не дремлет, можно еще как-нибудь попоэтичнее сказать, но ничто оно и есть ничто, а если бы было что, тогда бы сразу вечным перестало быть. Выпало бы из вечности.

То-есть материализация - это выпадение из вечности, тогда значит и из мысли. Но мысль она тоже не вечная, надо сказать, потому что ободранная от словесного облачения разного языка суть ее тоже пропадает. А суть придает только язык, на котором она изложена, а значит язык - это время и пространство. Точнее, их отражение. И насколько он многомерен, язык, настолько многомерно то пространство-время, где он возник. Шутка здесь в том, что пространства-времена образуют несвязное множество, более того, разномерные и несопрягаемые и взаимооднозначность отражений из одного в другие заведомо нарушены. То-есть, в историческом времени в другие народы и прошлые жизни равно, как и в будущие, даже мысленно проникнуть нельзя - изображение начинает тут же раздваиваться, расстраиваться и вообще страшно искажаться. Зеркало перекосилось да так сильно, что выпрыгнуло из рамки и с дребезгом разбилось в пух и прах. И если вы серьезно хотите сохранить лицо, то не ходите в Истории гулять, ни в прошлые, ни в будущие, а то, не только новых лиц не приобретете, а и свое тогда запросто потеряете.

Дети всегда самое плохое от родителей перенимают. Подумаешь - и нужно это им, наверное, нужно, а вот хорошее наше не нужно. Диалектика, изменчивость и отбор, до хорошего оно самому доходить нужно - не вложишь, а вложишь - не выживет. Когда бегемоты бегают под водой, то они грациозны и легки как горные газели, совершают гигантские прыжки через подводные коряги и именно поэтому они так безобразно неуклюжи на суше - все познается в сравнении. А кто увидел? Кто-кто, Кусто...

А сорока - это северный павлин.

Красивые женщины должны быть потрясающими стервами. Иначе красота будет иметь какой-то комедийный характер, как кусок торта в первое апреля, который упадет Вам на голову. Да и красоты на самом деле никакой не будет. Красоте нужно движение. Лицо богато всеми лицами, какими оно может стать со всеми возможными последствиями, это Марсель Пруст, по-моему, сказал, а может

подумал.

Никогда не поверю, что наша Сонька уже никогда не будет ходить, и уже ничего не будет. Наверное, так с фронта всю жизнь жены своих мужей ждали, как у Cимонова: ...ожиданием своим ты спасла меня...

А моя знакомая сказала:

- Надо так хотеть, чтобы со злостью, со скрежетом, надо зло чтобы хотеть. Как Мариенгоф счастья у жизни просил:

- Тетенька, дай две копеечки, а то как щас плюну в рожу, а у меня сифилис.

У меня есть все основания ей доверять, нет, не жизни, в смысле.

На днях додумался до такой простой мысли - что мое существование имеет смысл только здесь и сейчас. На фоне же вечного повторения извечных истин мера моего множества - нуль. Такой кругленький и без палочки. И прямой смысл моему существованию придают те люди, которые окружают меня в данное время и в данной стране. Сен-Санс сказал: “Принадлежите своему времени и своей стране”. Я могу обобщить от противного. Если вы не будете принадлежать своему времени и своей стране, тогда вы вообще ничему не будете принадлежать, и будете, как Неуловимый Джо в России - а кому он нужен? А то, что потомки оценят и современники не поняли - так это бред сивой кобылы.

Я уверен, что Хевисайду было глубоко наплевать, как отнесутся к его именной функции потомки через 300 лет. Все это гримасы случайности, а, может, обиделся кто? Самое смешное, что именно через триста лет Дирак придумал производную функции Хевисайда - этого скачка на ровном месте - дельта-функцию, так что дельта-функция ничем не хуже английской лужайки, а может, даже и лучше. Во всяком случае, неудивительно, что смысл производной до меня еще не дошел, может лет эдак через сто в лучшем случае...

На книжной полке, как обычно и бывает в подобных случаях, томик Марселя Пруста оказался придавленным “Капиталом” Маркса.

До 1 апреля стояла сухая солнечная погода. А 1 апреля снег повалил, большой пушистый снег, и все валит и валит - два дня и две ночи валил. Наверное, в шутку. Чтобы подумали, что лето отменяется - курсом партии не предусмотрено. Опять в зиму поворачиваем. Прошла зима, настало лето - спасибо партии за это. Смены, братва, не будет, узкоколейка кончилась. Абзац, приплыли - Здравствуйте, девочки. Это мы ежики. Отпустило...

Ди Чента опять не выиграла чемпионат мира по лыжам - наши бабы не дали. Ох , злющие! Лучше не связывайся. А вы знаете, что коньковый ход на лыжах мой папка придумал - он в детстве скороходом был - на ножах-коньках по стадиону бегал. Вот и на лыжах, когда наст твердый, по привычке, как на коньках - а потом уже на Олимпийских играх стали так же бегать, и где они за моим папкой подсмотрели - в толк не возьму.

Просыпался раньше с радостной улыбкой на моей глуповатой физиономии - ребята как-то зеркало приставили к моей роже во сне - я как проснулся, как увидел! Такой смех разобрал - даже заикаться стал. Начинается день, начинается, вслед за солнцем со дна моря подымается...

А еще если лабы по физике с утра сдавать, а преподаватель важный по коридору расхаживает, руки за спину, а сам как Нильс Бор как-будто тайны природы перед раскрывает. Как связан коэффициент диффузии с коэффициентом паропроницаемости через поры пробки в бутылке из-под шампанского. А еще в умывалке народу - к раковине не пробиться. А солнце играет вовсю на заспанных лицах, на пустых банках из-под импортного компота и на отполированных студентами ручках мусорных бачков. И хорошее настроение - петь хочется, прямо распирает всего. А сейчас проснусь и странный мир передо мной, незнакомый и странный. И я совсем не уверен в благоприятном исходе.

Торжество справедливости - вещь среднестатистическая. То-есть в большом она, может, и есть, а вот в малом, в каждом конкретном случае, это бабушка надвое сказала. Решал как-то уравнение третьей степени по формулам Кардано, а знак в справочнике перепутан был: минус на плюс - ерунда, казалось бы. Вот и в регистре справедливости целое со знаком поставлено, а знак аппаратно не поддерживается и лепится, как бабушка сказала. Одно слово - кибернетика. Просто, справедливость в большом она в квадрате берется, как амплитуды в квантовой механике, вот всегда больше нуля и получается. Меня уже порой называют неудачником. А я не знаю. Может, просто не везет, а может, это я так нарочно делаю. Вот только зачем мне это нужно?

- И нужно Вам это?- сказал старый еврей Шуре Балаганову.

Сел Шура в автобус, а впереди статная девушка стоит - за ручку держится, а платье ситцевое, платье, платье... Застряло платье между ягодиц роскошных той девицы. Даже укусить небольно захотелось. Вот Шура из самых что ни на есть благородных побуждений освободил платье из жаркого плена соблазна всей задней площадки автобуса - и получил тут же по морде.

- И нужно Вам это? - сказал старый еврей.

- И нужно мне это? - задумавшись, как-бы переспросил Балаганов.

Задумчиво потер кулаком небритую щеку, смахнул случайно навернувшуюся слезу.

- Нет, не нужно - сказал, как отрезал, Балаганов и решительно воткнул платье на прежнее место. И опять тут же получил по морде.

Я с удивлением обнаружил, что мои друзья с упоением шастают по тем сферам, в молодости по которым я уже нагулялся. А я с огромным интересом гляжу, каких результатов успели добиться мои друзья именно в той области, из которой я постоянно увиливал. Это мое открытие относится, конечно, к разряду тех откровений, которые не печалят и не радуют, их, скорее, констатируют, как наступление чего-то зрелого. Из ячеек еще неоткрытых они переходят в разряд уже неоткрытых. Короче, такие так называемые открытия ровным счетом ни о чем не говорят, как, собственно, и всякие другие открытия. Станет в высшей степени любопытно, если бы это было не так. И если бы Альберт Эйнштейн действительно открыл что-нибудь чересчур важное и такое, до чего никто до него не мог бы додуматься.

Все бренно в этом мире, господа,

Что, собственно, не требует суда.

А посему:

Под сенью девушек в цвету

Похерил я свою мечту.

Истина изреченная - заведомая ложь. Все упирается в моду. В моду на слова, в моду на убеждения, в моду на образ мысли. Сегодня у нас в моде мини. Этот перл я назвал бы, пожалуй, “По направлению к Прусту”. Помните его ощущение жизни “ ...осталось только чувство некоторой усталости”.

И тем не менее, знаете, что главное в жизни мужчины, кроме женщины, разумеется? Отнюдь не мудрость, не сила, не храбрость, взятые порознь, и даже не взгляд на жизнь, по мнению Экзюпери, и уж, конечно, не собственное кредо.

- Вот есть, к примеру, у него кредо, а его не снимают. Ну и ходи теперь со своим кредо.

Это так Баталов сказал, который артист. Главное в жизни мужчины, конечно, женщины. Но после женщин главное в жизни мужчины опять женщины. Нет, главное в жизни мужчины - это терпение. А ведь, если подумать, женщины - это и есть терпение. Значит, главное в жизни мужчины это все-таки женщины - доказательство от противного. Ничего не попишешь. Лучше гор могут быть только горы... - поправил меня Вовка.

И можно страдать какими-угодно высокими штилями и материями, а вот проходит мимо, которая из другого племени, и отличия-то вроде, подумаешь, одна хромосома х вместо у или наоборот, не помню, и внешне: там спереди сверху чуть больше, а снизу чуть меньше , а сколько сразу же неожиданно нового и непонятного возникает, вот даже если на голову встать, все равно мысли те же самые будут, может только кверх ногами, а тут, да и сказать сразу трудно, а то и вовсе нельзя, и вот увлекает за этим непонятным созданием, и вопрос о смысле жизни тут же отпадает сам собой. Догнать успеть, только не упустить. А потом? Потом неожиданное только начинается. Будут дети потом, как в песне поется.

Другой - он такой же, точнее, это ты сам. Ты же не хочешь зла самому себе? Так по ком звонит колокол?

Есть в белорусском языке такое замечательное слово - “Перамога” - победа значит, по-нашему. Перямочь, и значит победить.

Тело человека как трюм старого испанского галиона, команда которого сошла пьянствовать на берег и каждый порыв ветра и шорох волн заставляют вздрагивать израненное в многочисленных баталиях судно, содрогаться всеми своими шпангоутами и переборками. Ну вот команда вернулась, проснулась, развернула паруса на реях, и снова пошел резать грудью волны мой приятель галион, и только ветер гудит в парусах и за кормой буравит девственное тело океана своим изъеденным солью и почерневшим от времени рулем. Семь футов тебе под килем, мой славный приятель, сто чертей тебе в задницу!

Если электрон сам по себе, он и гостит на определенном энергетическом уровне от столкновения до столкновения c другим электроном или с квантом поля электромагнитного, а там и не знаешь, на каком следующем уровне окажешься, когда импульсами поменяешься а там лети дальше искать приключений на свой спин. Как театр миниатюр ФАКИ однажды выдал. Нашли девицу молекулу с вот такими пропорциями. Стала она на сцене, раскинула руки в призывной позе и зовет:

- Электрон, электрон. Приди ко мне. Посмотри, какой у меня спин, какие орбитали. Давай поживем время тау больше нуля.

А электрон и шарахнулся в сторону с перепуга, в оркестровую яму упал прямо на барабанщика. Тра-та-та-та-та! А ФАКИ - это факультет аэрофизики и космических исследований, А то подумаете не бог весть что?

Вот меня от Фейнмана отделяют всего два рукопожатия. Шеф мой ездил в Брюссель к Пригожину на семинар, а Пригожин уж точно с Фейнманом встречались.

Нет, я не к тому, что люди горячие в действиях своих непоследовательны обычно бывают, а к чему тогда и не помню, право. Это когда часы все синхронизовать по световому лучу или по Эйнштейну, то и начинается сразу просто сумасшедшее разбегание галактик, а потому что интерференция началась, а когда у каждого время свое, тогда и бояться нечего, и никакой интерференции. Только вот поезда без расписания ходить не смогут.

Фокус в том, что эти мои записки, мысли вслух, были зафиксированы в том времени, когда наше оборонное предприятие приближалось к нулю по зарплате. Я теперь и думаю по-другому. А с другой стороны поглядеть - ну и что, что сейчас думаю по-другому. Сейчас и время другое. А истинные ценности они инвариантны, то-есть всегда сохраняются. Это я в шутку, конечно. А всерьез :

Стучат, скрипят колеса,

Торопится ямщик.

Поглядывает косо,

Ворочает кадык.

И пыль клубит,

Жара знобит.

Плащ вороном горит.

На бойкой тройке почтовых

Наш граф в Москву спешит.

Холодный пот к платку на лбу прилип.

Иногда думаешь, что и не надо так. Недостоин, лучше попроще. Мол, не плачь дед, не плачь бабка. Снесу я вам яичко не золотое, а простое. Но поздно уже. А с другой стороны, черты характера, они проявляются в любом движении. И если с этой стороны жизни ты хочешь того-то и того-то, то с другой стороны ты получишь то-то и то-то. Как у Кафки: когда, если ты землемер, то твоя любовница - садовница, жена садовника, но если из землемера ты вдруг превратился в садовника, чтобы без помех общаться со своею любовью, а теперь и женой впридачу, то не тут-то было: поскольку жена, сохранив статус жены садовника, что несомненный плюс, сохранила и статус любовницы землемера, а это явный минус, и теперь ее любовник - бывший муж и нынешний землемер садовник, то-есть землемер. Просто данная группа перестановок не является унитарной по билинейной форме любвивыражения, только и всего, хотя этого можно и не знать, что печально само по себе, потому что всякого рода незнание, а равно и знание, что в принципе одно и то же, не освобождает от ответственности и так далее... И с другой стороны. Нельзя же взваливать на хрупкие плечи моей ненаглядной достоинства всех женщин мира.

Как понял я это - как-будто камень с души упал. Что же этим я хотел сказать? Когда сэра Вальтера Скотта редактор спросил, что же все-таки он имел в виду в этом запутанном месте романа, сэр Вальтер Скотт потрепал редактора по плечу и сказал:

- Не огорчайтесь, приятель, иногда я и сам не знаю, что пишу Порой мне кажется, что если голову убрать от руки, то моя рука все равно будет писать и ни на минуту не остановится.

А вообще сэр Вальтер Скотт больше любил молодые дубки рисовать и сладкие сны про рыцарей в резной тени дубовой кроны смотреть.

Вот сказал жене:

- Однажды проснешься - и все у нас будет.

- Это значит, я уже в мире ином, - грустно ответила жена.

Ну вот, и пошутить нельзя. Действительно, изобилие наступает в двух случаях - когда у тебя все есть, и когда тебе ничего не надо, что, в принципе, одно и то же.

Не случайно дети рисуют людей в виде головоногов: голова - чтобы смотреть, куда путь держишь, а ноги - чтобы идти. О существовании туловища они уже потом догадываются. Чем не марксизм в чистом виде. Человек - это сумма отношений. Представляете, в каком детстве надо пребывать, чтобы такую теорию сочинить. А вот у детей это подкупает: ясность мысли, и никаких излишеств. Это - чтобы на тебя лучше смотреть, а это - чтобы тебя быстро съесть, Красная Шапочка. И хотя великий воспитатель Выготский видел здесь недостаток осведомленности ребенка, зато сколько достоинств. Вот и головоноги!

- Пап, а луна и солнце это одно и то же?

Ну, прямо лезвие Оккамы.

Организм, человеческий в смысле, точнее клетки, занят постоянно своим воспроизводством, в смысле репликаций, а весь мусор генетический, по жизни который - стрессы, микромутации, а в результате мутации прыгающие, сбрасывается в файл откачки, в непарные хромосомы, в половые клетки - и вперед: здравствуйте девочки. “Когда б вы знали, из какого сора растут стихи”, пардон, дети...

Иногда в жизни происходят такие совпадения, что поневоле начинаешь задумываться о предопределенном смысле всей этой затеи. Я не говорю о таких мелочах, когда пластиковое кольцо от пирамидки моего сына, которое он столкнул своей маленькой ножкой, пятясь назад, падает на пол и, упруго отразясь, точно занимает самое верхнее положение недостающей детали и венчающей всю грандиозную конструкцию - плод незаурядной фантазии моего сына. И ничего не шелохнулось. И полная тишина. Я конечно же не поверил своим глазам и решил, что просто задремал в кресле. С кем не бывает?

Когда работали в стройотряде после второго курса - трудовой семестр - около старинного подмосковного городка Руза. Эх и холодная же водица в той речушке! И камни - мшистые валуны, да и течение сильное, это у меня язык даже сейчас через столько лет от холода заплетается, когда мы в ту речушку, любимицу наших советских композиторов, извините, нагишом сигали, на деревенских девок страх наводили, а они тоже: завизжат, за кусты прибрежные спрячутся, а совсем не уходят - интересно, наверное, из каких таких частей тело простого студента состоит. Но и то сказать, что ничего нового, как видно, не обнаружили - больше не подстерегали. А вот однажды в бане городской по случаю дня строителя решили попариться. А баня на высокой горке на отшибе стояла, а к ней широкая мощеная дорога вела, липами обсаженная, как в городе Лиепая. И шкафчики деревянные, скрипучие, с облупленной темнокоричневой краской. Выпили лимонаду и вышли распаренные. И так хорошо. Солнышко, работать до вечера не надо. С утра выпил - весь день свободный. И тут я точно почувствовал, что другие параллельные миры вместе с нами существуют. Музыкой навеяло... А может по башке чем стукнуло? Не знаю, как объяснить, но сам я твердо решил.

А вчера шел по Москве после того, как со Славкой встретился, хотел кваску с жары попить, поглядел на бутылку с пивом, а она возьми и лопни под моим взглядом - всю рубашку забрызгала, а молоденькая продавщица так очень странно на меня посмотрела, наверное, рубашку жалко стало.

А вот Славка прошлой весной высказал интересную идею, что почему-то, он никак не поймет, до сих пор не поняли, как клетка, которая основа всего живого, возникла. Я насторожился даже, нет, по молодости можно мечтать перевернуть мир, это не возбраняется, придумать, например, что-то такое, такое, что до тебя просто никому в голову даже не приходило, ну вот ДНК - строение в виде двойной спирали придумали же - механизм! Механизм, еще какой механизм, я бы осторожно все-таки некоей аналогией назвал, пускай и красивой, а тут клетка как взялась, откуда? Зачем, вроде бы, изначально понятно.

Очень мне понравилась эта Славкина идея, точнее решимость - еще каких-нибудь три дня, и Славкин радостный голос в трубке мне сообщит об открытии мирового уровня. А то пока все больше о закрытиях приходится слышать. Нет, я совсем не пессимист, но вот чем мерять будем этапы возникновения клетки, в каких мерах? Да дело даже, собственно, и не в том. Короче, сие прелюбопытнейшее явление я тут же обозвал синдромом Славкиной клетки и недавно рассказал о нем Димке. Димка выслушал серьезно, ничего не сказал, а потом стал мне доказывать, что человеческая психика познаваема как вещь, и надо только вооружиться, постичь разноречивые труды многочисленных психологов аналитиков и анализаторов, и ты сразу же окажешься нос к носу у цели, у этой загадки человеческой психики.

Ну и пошутил я, - подумал я про себя с досадой. Хотел над Славкиной идеей пожурить, а тут на Димкину такую же сгоряча напоролся. Такие вот у меня друзья и я горжусь ими, а насчет клеток и психик этих, человеческие которые, так это еще нескоро конечно, если не совсем, но дело, согласитесь, совсем не в том, что получилось как всегда, главное в том, что хотели же, хотели же, чтоб как лучше!

Не знал я, что совсем скоро со моей маленькой семьей окажусь в одном из таких миров, в котором размерность пространства определяется единицей.

А еще когда в стройотряд ехал ночью. Пока белье в общежитии сдал до следующего учебного года, пока книжки в камеру хранения отнес. Замотался. Смеркаться стало, когда я к Белорусскому вокзалу подъехал, а как уж из Тучково до Рузы на автобусе добрался - уже совсем стемнело. И Полночь близится:

- А Германна все нет.

А там до места нашей дислокации каких-нибудь тридцать километров осталось. Ну что такое тридцать километров для молодого физика - раз плюнуть. Автобусы не ходят - иду пешком. Рюкзак за плечи и вперед.

А путь и далек и долог,

И нельзя повернуть нам назад,

Держись геолог, крепись геолог,

Ты солнцу и ветру брат.

Иду, а самому страшно по незнакомой местности и в кромешной тьме шагать, только светляки ярко сверкают, как-будто звезды в траве отражаются, а то я все думал, что светляков светляками чисто символически называют. Как машина встречная - так я на обочине хоронюсь. Вот раньше помню, по Москве ночной гулял. Девушку проводишь после репетиции, а метро уже не ходит, такси - дорого, каждый раз не наездишься, вот и мотаешь кругами по Садовому. Раз так обогнул и загадал, что из Москвы не уеду. А еще милиционер вдруг из кустов вынырнет. Студбилет посмотрит. Постоим, поболтаем. А сейчас боюсь ночью по Москве гулять. Никакими сонными троллейбусами не заманишь:

Молчаливый троллейбус устало развозит

По уснувшим проспектам бродяг-горожан...

Ночь упала с небес и ударилась оземь,

Океаном огней разноцветных дрожа...

Переходный возраст, наверное. Куда переходный? Я и сам не знаю. Куда попало. Так вот: иду по шоссе. И вдруг на развилке два здоровых амбала как из-под земли выросли. Обхватили с двух сторон. Я сразу маму вспомнил.

- Куда идешь? - спрашивают.

- В Лидино, - стараюсь тоже басом отвечать, а только писк какой-то слышится.

- Так тебе, друг, сворачивать пора вон на ту дорогу.

Я свернул. На придорожный камень присел - дыханье перевести. А вот не попались бы мне на пути эти ночные шатуны-странники, так я бы к утру в Лидино точно бы не попал. Такие дела. Ну что, убедил я вас в потусторонней силе?

А, к примеру, вот история. Когда у нас с Сонькой всякие футы-нуты начались, так жена до того расстраивалась, что если девочка не там где написает. А сейчас жена за здорово живешь каждый день по полсотне пеленок перелопачивает, и ничего. А я вот думаю - неспроста это. Какая-то ирония подо всем этим скрывается. Как про шнурки: ты их завязываешь, а они потом снова развязываются. Как-будто судьба в шутки играет. Ну ничего, ничего...

Матвей, когда маленьким был, сидит на диване босыми ногами как крыльями машет и кричит:

- Мама, мама! Я когда на дачу к дедушке с бабушкой поеду, я там, - задумался, слово “босиком” не знает, посмотрел на свои босые ноги, - Я там в ножках гулять буду.

А и то сказать - Матвей тоже трудно рос. А вот с Сонькой сложнее все порядка на два. И то, что девочка выправится, далеко не очевидно. Приходится доказывать жизнеспособность моей дочурки, но знаете что? Если биополя моей семьи сложить и лазером на голограмму посветить, то поля проинтерфирируют, поскольку пучки когерентны, а это значит, что наша жизненная напруга резко увеличится, что даже простым напряжеметром померять можно будет.

Песня физтеховская есть про Гарри американского, как он работает:

Солнце в Оклахоме яростно палит,

Выжжена земля окрестных прерий,

Здесь живет немало знаменит

Теоретик Гарри Смит.

Солнце заблестит росою на ветвях,

Высоко на небе кружат птицы,

Облачком пылят бизоньи стада,

Гарри направляется трудиться.

Выпьет черный кофе - никаких проблем.

Ждет стенографистка в кабинете.

Гарри нарисует пару новых теорем.

И поставит гриф - держать в секрете.

Джентльмены в форме в дело воплотят,

Теоремы сталью заблистают.

Все о Гарри помнят, все о Гарри говорят.

А его изделия летают.

А наутро выйдет пасмурный денек.

И в саду завянут хризантемы -

Доказал сибирский паренек

Две аналогичных теоремы.

Может это про меня?

С друзьями люблю, просто очень люблю встречаться. Правильно сказал Сергей Петрович Капица, который из:

О, сколько нам открытий чудных

Готовит просвещенья дух,

И опыт - сын ошибок трудных,

И гений - парадоксов друг.

Александр Сергей Петрович Пушкин

что в институте мы обретем друзей, которые хоронить нас будут (вот-вот, точно, похоронят и не задумаются). Некоторые, возможно, обретут и семейное счастье. Но это - как получится, а вот друзей - это наверняка. И потом, что значит встреча моих друзей - это еще одна возможность начать разбег из прошлого и чуть подправить траекторию своего жизненного пути. А близлежащие по фазе траектории, как известно, усиливают друг друга. Как тот папуас на острове Новой Гвинеи подправил рисунок береговой отмели Миклухо-Маклая. А сам и карандаш в первый раз в жизни увидел. Совсем как в анекдоте:

- А на рояле, Василь Иваныч, можешь?

- Не знаю, Петька, не пробовал...

А что трудности роста - где наша не пропадала, вот и факультетская газета так называлась. Закрыли, правда, потом газету, когда кругом трудности начались.

Тебе судьбу мою вершить,

Тебе одной меня судить,

Команда молодости нашей,

Команда, без которой мне не жить.

Получается, что и у меня есть команда, и я горжусь этим, а еще получается, что ничего у меня не получается.

На крепость проверяются таланты,

На верность проверяются сердца.

Вот сказал бы кто мне лет десять назад, что я своими друзьями гордиться буду - в жизнь не поверил бы, а вот поди ты - как жизнь все по своим местам расставила. Раньше я только собой гордиться мог. А теперь, как сказала моя мама:

- Скажем прямо, Андрюша, гордиться тебе нечем.

Подумаешь. Гордиться нечем, ну и что, а мы его лазером по шляпку заколотим... А и то верно - когда зарплату на заводе перестали давать, и соседи из комнаты не выехали, и девочка моя ходить перестала. Да чего уж там. Японцы, когда хотят пожелать зла, говорят:

- Чтобы жить тебе, приятель, в эпоху перемен.

Шеф мой всегда про чувство собственного удовлетворения говорил, от достигнутого, в смысле, а я все думал про себя:

- Ну что я, право, женщина что-ли какая? Что без этого чувства прожить не сумею?

Нет, не то чтобы не сумею - сумею, конечно, но с этим чувством как-то спокойнее, веселей, что-ли .

- Ты кто?

-Часовой. А ты?

- Генерал.

- Тоже не фигово.

Собирались мои друзья, нет, сказать так - это ничего не сказать, мои друзья - это потому что мои друзья, и больше таких нет ни у кого, и вот потом стоял на кухне поздно ночью и мыл посуду, да - именно посуду, и звуки падающей и уносимой воды, и от прикосновения пальцев о поверхность тарелок и вилок всплывали звуки всех разговоров, которые мы разговаривали и вновь я видел лица моих друзей и разговаривал с ними, нет, не как, в смысле, Тамерлан с камнями, а наоборот. Что я живу и длить жизнь, разговорами разговаривая и слушая шум ниспадающей воды обыкновенного водопроводного крана.

А вообще, когда начинаю догадываться о быстротечности моей лично жизни, важность того, как ты делаешь самые бестолковые, казалось бы, и обычные дела неимоверно возрастает, потому что ведь это и есть реальное воплощение жизни, конечно, не только это, и если учесть, что обычное будильниковое время имеет свойство внутри человека вдруг сжиматься, а потом молниеносно распрямляться и выпрыгивать, и тем не менее, язык, на котором говорит большинство человечества - китайский, а львиная доля нашего времени тратится на нас же с вами, и поэтому, не то чтобы не было там мучительно или как еще, а просто вдруг ощущаешь тягучую сладость своей же собственной жизни, и своих друзей, которые длят ее, сохраняют, отражают, искажают, в конце концов, во множестве зеркал или луж, не знаю, как правильно сказать.

А вот когда стоишь посреди лужи и глядишь вертикально вниз, то видишь самую оконечность перевернутого неба, и можно даже плюнуть и попасть прямо в небо, а в луже круги пойдут, и это значит долетело. По работе опять столкнулся с тупиковой ситуацией, когда надо двигаться стремительно дальше, как все говорят, и опять не знаешь как. Все вроде знаешь: куда там двигаться, как быстро, чтобы никто не догнал, но опять не знаешь как. Это он так думает, что он так думает, что он так думает, что он так думает, а я и не думаю больше. Устал думать.

А что думать, когда трясти надо. Вот я и трясу, а шишки прямо по макушке бум-бум. И потом, что удивительно, что я все сделаю, чего от меня ждут, и даже сделаю чего-нибудь и чего не ждут, и все будут думать, что я узнал как это делать, и даже я буду с гордостью думать, что я знаю, как это делать, а сам ничего не знаю, естественно, но делаю, главное открыть воду, встать к станку, точнее к раковине и навалить огромную гору грязной посуды, которая сияет от осознания своей важности и значимости, и все получится, потому что водопровод, его еще в Древнем Риме выдумали, и знать про это совсем не обязательно, а главное, а черт его знает, что здесь главное...

Вот, взять человека опять. Для того, чтобы просто чувствовать себя хорошо - каких только движений должен он за день не переделать, например с утра зубы почистить, о чем только не подумать, в каких только начинаниях не поучаствовать - а все для того лишь, чтобы хлопнуть друга по плечу и заколдобиться - уважаю я тебя. Вот так и бегает человек, как заводной, целый день с утра до вечера и для того только, чтобы и сам он себя человеком считал, и чтобы о смысле жизни с другим таким же потолковать мог. Ох, братцы - и нужно Вам это...

Лежишь когда ночью, а дождь барабанит по крыше. Говорят, что раньше в ванной комнате бабушка жила. Не моя, в смысле, просто бабушка. И кровать, где ванна теперь, стояла. - А как же, - спрашиваю, - бачок за стенкой, когда воду спускают, так он шумит? - Так она на ухо глуховата была, бабуська эта, - отвечают. Нет худа без добра, как говорится. А в дому нашем потолки высокие, и архитектуры дом времен Баженова с Казаковым, штукатурка только осыпалась, трудно архитектуру различать стало. И все равно - хороший у нас дом, самый лучший, можно сказать, вот только снесут скоро, говорят.

А еще замечаешь, что все то, что вокруг сегодня и даже вчера, все тебя касается и через тебя протекает, напрямую, не в каком-то там втором порядке, а в самом, что ни на есть, в первом. Не секрет, что в определенном возрасте глаза вовнутрь больше повернуты. То есть они вроде бы наружу смотрят, но скорее, вовнутрь. Потому что внутри уже больше, чем снаружи разглядеть за раз можно. А внутри оно давно накапливалось. А снаружи - тут всегда глаз востро нужно держать, а то пролетит что-то быстро, а ты вдруг заметишь, хотя заметить по определению вышеизложенному обычным глазом нельзя, можно внутренним, который в историю повернут и из истории, из прошлого в будущее, а мы, получается из будущего в прошлое, вот когда из поезда летящего прыгаешь, то надо прыгать спиной назад и бежать быстро вперед, чтобы еще не успеть, а уже бежать, по воздуху чтобы бежать, вот так.

Так и живем изнутри назад наружу, и снаружи вперед вовнутрь. Получается, что мы настоящие ленты Мебиуса или бутылки Клейна. Вот если пространство замкнуто, то это когда туда же возвращаешься, как Колумб, а если туда же вдруг много, одного и того же, как женщин там или электронов? Что тогда? Тогда получается, что пространство незамкнуто, а много разных одинаковых пространств, только вот зачем? Непонятно. Проще одно, но свое, хоть и замкнутое. Подумаешь, велика важность. У вас замкнуто или не замкнуто? Тогда вас много, если не замкнуто.

Это как когда день помнишь, а месяц забыл, правда, по времени года можно определить - зима или лето, есть снег или нет, а если год забыл, тогда по звездам и астролябиям. А если не звезд и астролябий, может, не умеешь по ним? Тогда все, выпал из естественного хода времени. Ну и подумаешь, ну его, это время.

Человек - это сгусток противоречий. Комок нервов, то есть противоположностей, вплетенных в нейроны и в эти самые, как их: в ганглии. И каждую минуту он готов разорваться как противотанковая граната, и разлететься по разные стороны как Вселенная и как одноименные заряды со страшной силой и скоростью. Кому-то, видно, уже не повезло, и только реликтовое излучение напоминает теперь о его существовании. А вот интересно, когда меня разорвут мои противоречия, ну, когда устану я их всех тащить:

- Василь Иваныч, ну брось ты этот кувшин с золотом.

- Нет, Петька, не брошу, я лучше рояль от ноги отцеплю.

Так вот, какая будет моя постоянная Хаббла, персональная, так сказать?

Открываем словарь Даля и читаем: подруга - это полдруга. А друг - это другой, другой такой же.

Давно вертится одна мысль, что Вселенная возникла из ничего в одной точке и, быстро раздуваясь, сохранила однородность и, вероятно, некую связь между отдельными частями, разнесенными друг от друга в пространстве, то-есть, каждая Галактика, как и разные электроны, некоторым образом, одно и то же, один электрон и одна и та же Галактика, или разные звезды - это одна и та же звезда и так далее... Но из этой мысли возникают два закономерных следствия, что разные люди - это тоже, некоторым образом, один и тот же человек, и что пауки, допустим, не так уж далеко от нас отстоят, не говоря уже о, например, собаках.

И если Микеланджеловский Давид, следуя гипотезе Фоменко-Ньютона-Морозова, является прямым потомком античных статуй, вытекающим из них напрерывно в пространстве и времени, то это выглядит несколько более привлекательным и цельным нежели считать, что они разнесены, эти статуи, по времени своего появления аж на целую тысячу лет. И одних вначале случайно закопали, а потом, тоже случайно, раскопали и рядом к Давиду поставили.

И пусть новая хронология кажется сейчас не столь очевидной, чем старая, возможно, просто в силу простой привычки, зато она более органична и потому красивей. Осталось, правда, еще одно следствие. Поскольку, кроме, мягко говоря, Вселенной ничего еще не выдумали, Господа я здесь не привлекаю к рассмотрению, и потом, его вряд ли можно отъять от его творения, и если вспомнить теорему Геделя о неполноте, и хотя она относилась к арифметике, должны быть некие правды в нашей Вселенной, которые не следуют ни из каких других наперед принятых по закону правд - система замкнута и неполна. И это обстоятельство своей внутренней противоречивостью как бы компенсирует ту однородность и однообразность, которую вносит в картину мироздания идея Большого взрыва. То- есть, Взрыв он, может, и был, но тогда было сразу и одновременно много Больших взрывов, и эта многомерность этого единственного взрыва и затащила внутреннюю противоречивость в однородную ткань вновь образовавшейся материи.

И вот что потом. Когда зачинают нового человечка, то отсчет пущен, и все остальные этапы с точностью хронометра запускаются строго друг за другом. Так вот, жизнь тоже была запущена на определенном этапе жизни Вселенной с точностью хронометра. То есть наша жизнь - это продолжение развития Вселенной, ее структурализации, что ли. То есть мы - это Вселенная. А вот, что для обоснования гипотезы нашей жизни проходится противопоставлять ей жизнь Вселенной, обособляя ее, это, по-моему, в принципе, неверно - синдром лишней программы у двух программистов, которая пишется между ними.

А еще в мой день рождения пиво пить с джентльменами с моей работы пошли, совсем как настоящие мужики, правда, мои знакомые джентльмены и есть что ни на есть самые настоящие мужики, я так, во всяком случае, думаю, и, как полагается, взяли по бутылке клинского темного, отошли в закуток на рынке и стали пить, как взаправдашные мужики и разговоры, по такому случаю которые разговариваются, разговаривать. Про политику, конечно, потому что про женщин на морозе под темное клинское разговор не вяжется, не идет, то-есть, по церемониалу такого случая просто совсем такой разговор, чтобы про женщин, и невозможен, только политика. И вот мы, как настоящие мужики, про политику под пиво разговоры разговаривали, а потом и домой, как настоящие мужики, с работы пошли, а я еще так не пил никогда, чтобы вот так пиво с настоящими мужиками, очень понравилось, а потом просто так вот понравилось, пьешь, стоишь и нравится и разговоры разговариваешь - и нравится. Вот, наверное, не смогу, как Петруха, чтоб узюзюкаться в стельку на банкете, и чтоб в салат мордой, чтоб в майонезе весь там и в колбасе мелко нарезанной, не смогу, наверное, всего смаку в таком свинстве ощутить. Не смогу и все тут, это не про пиво, а просто не смогу и все тут, наверное, и смог бы, а не смогу.

Математика - это сплошное надувательство. Я про физику вообще не говорю. Пока не говорю. Физика - она торгашка по натуре. А вот математика она того хуже, та просто торгашка, ну и что, а эта нет, совсем не торгашка, а просто прямое надувательство. Вот говорят как, как вот математики говорят - примем постулаты и из них потом все выведем, а что мы из них выведем, что из них вообще можно вывести кроме тех же самых постулатов, переставить только местами по очереди и выведем. А вот тут хитрости всякие и начинаются, когда в нос постулаты тычут, а с заднего хода из-под полы такие тонкости пропихиваться начинают, по умолчанию которые, мол. Мол, всем простым гражданам и так понятные как дважды два, и только дураки в них сомневаются, потому что дураки, и им, вроде как, не дано простые истины понять, которые всем и так сто раз понятны, а они дураки просто. Потом, правда, эти, что из-под полы, тоже как-нибудь аксиомами по-красивому назовут и в заголовок вынесут, на поля, то-есть, вне времени и пространства, божественные откровения, типа того. Про физику и не говорю вообще.

Враки все, короче, честные граждане, а без врак нельзя, если скажете, разговору без врак никакого не получится, и будут все как рыбы в рот воды набравши, потому что молчание - это золото, и молчание вначале равно молчанию в конце по определению. А враки, они враки и есть, зато для слуха приятно, чтобы нарушить, точнее разрушить молчание нужна врака, и чтобы безмолвие вековое всколыхнуть, жизнь вдохнуть, тоже врака нужна, значит, выходит, что жизнь - это сплошная врака, а вы вот сомневались, зачем, мол, враки нужны, а то бы жизни не было, за неимением никакой возможности, и только на враке жизнь стоит и держится. Главное, чтобы врать так, чтобы красиво было. И опять своего любимого Незнайку не могу не вспомнить - врать надо так, чтобы красиво было, а правда она и так есть, ее и выдумывать не надо.

Всем кажется, что я живу и ничего не делаю, а это-то вот и совсем неверно. А почему? Да потому что я жду гору. Как у Беккета “В ожидании Годо”:

- А чего это мы здесь делаем?

- Мы ждем Годо. Слышь ты? Мы ждем Годо - и отвали.

Как по пословице - ежели Магомет не идет к горе, так гора идет к Магомету. Правда, я никакой не Магомет, конечно, но гора ко мне все равно придет. Вот увидите. Просто я работаю волшебником.

- Волшебником, говорю, работаю ...

Потому что, как говорил Макс Планк про то, как одни идеи в обществе меняются на другие: не потому, что люди, которые несли одни идеи, стали думать по-другому, а просто потому, что носители старых идей ушли со сцены, а новые люди пришли уже с новыми идеями. Это как явление моды - только не на теле, а в головах. Вот сейчас модно говорить об экологии. И не потому что раньше об этом не знали. А потому что было не модно. А люди, которые уже тогда говорили об экологии и успели дожить, радуются и думают, что это их заслуга. Ну и пусть радуются. Но ведь для истины черта пришлось выдумать. А он постоянно что-нибудь да спутает. Как собрались внизу - на Земле, то-есть, один верующий, а другой богохульник, и вот он языком чешет - Бога гневит. Надоело Богу на тучке про себя разные гадости выслушивать: потер пальцы на ногах между сандалиями, покряхтел, приловчился - хвать молнию, и вниз как заметнет, но рука не та стала, и очки запотели, и попала молния в праведника:

- Эх, черт, опять промахнулся.

Иногда я ощущаю себя зеркалом, нет, не тем, которое в женском туалете поставлено, а которое подняли высоко над землей и что есть мочи жахнули об землю, и миллион осколков разлетелось по всему свету. Один осколок попал Каю в глаз, а другой застрял в сердце. А я все бегаю и не могу собрать вместе все эти осколки. И вернуть их на прежнее место в женский туалет. И все думаю о женщинах. Мне кажется, что именно они и обладают той цельностью восприятия, ощущения мира. И если есть на свете Бог, то это несомненно - женщина. Иногда покажется, что вот сверкнула в проходящей божественная черточка, а это всего-то соринка в глаз попала. И все не могу сложить из кусочков льда слово “Вечность”.

У физтеха спросили:

- Что лучше: ночь, проведенная с женщиной или Новый год?

- Ночь с женщиной - оно, конечно, лучше, но Новый год бывает чаще, - ответил задумчивый физтех.

Все задавался вопросом до перестройки - А как люди в революцию жили. Ну, что белые, красные были - это все понятно, воевали там, но, а жили-то как? Кто не был ни белым, ни красным, я про нормальных людей спрашиваю?

Вчера на крыше конторы раковину морскую нашел. Это значит: раньше здесь море было, а когда оно схлынуло, обнажился десятиэтажный остов нашего заведения. А строили его тогда точно рабы Атлантиды. А я прижал по детской привычке ту раковину с нежным розовым перламутром к уху. И музыку моря услышал - я рыба по гороскопу, наверно, это мне привет море шлет.

На протяжении всей своей жизни человек сворачивает в себе прожитое время как свиток папируса, и как свиток папируса разворачивать его нужно очень тщательно и аккуратно, а то обидится кто. Каждому из нас в некотором смысле по меньшей мере несколько миллионов лет, даже по скромным оценкам современной сравнительной археологии. Мы как липкие клейкие листики на взрослой березе, каждый год путающиеся в ласковых солнечных лучах. Но по нашим складкам и прожилкам стекают слезы бед всех предыдущих лет. А может, наоборот - это слезы радости? Кто знает...

Как-будто идешь по длинному коридору и жуткий сквозняк во сне, и двери безжизненно хлопают, и куча, просто куча всяческих дверей впереди. И если ты заходишь в одни двери, то другие успевают закрыться. И не найдешь их потом, зато возникают новые, прямо на голой облупленной стене. Вся штука в том, господа, что человек иногда бывает смертен, вот в чем фокус. А двери хлопают, чтоб их.

И вообще, жизнь и смерть весьма относительные понятия и очень легко перепутать... По принципу дополнительности. Каждое мгновение человек умирает и заново рождается, каждое мгновение миллиарды микрососудиков рвутся и заново восстанавливаются, клетки регенерируют, вечный процесс воспроизводства то-ли по Дарвину, то-ли по Марксу, а может и сам по себе. В принципе, монополь Дирака возможен, но только где ж его взять. Храните деньги в банке - Понятно - Только где ж такую банку найти. Так что, все в мире весьма не то, чтобы относительно, а просто условно. И если человек утром уходит из дома, то вероятность того, что он вернется вечером живым и невредимым практически равна нулю.

Из дома вышел человек,

С веревкой и мешком,

И в дальний лес,

И в дальний лес,

Отправился пешком.

И тем не менее. А репликаторы сами себя повторяют. Реплицируются, реплицируются... В недрах горячих звезд атомы реплицируют атомы, а электроны - электроны. Вот и получается, что есть только один электрон - не правда ли, мистер Уилер? Но самое любопытное в том, что человек иногда бывает смертен...Но это я так для продолжения разговора, графиня. Говорят же, что Юлий Цезарь очень любил читать Марселя Пруста.

Однажды весной вышел из столовки на полный желудок - ночь уже опустилась, в луже - большая такая лужа - а вы, кстати, умеете прыгать через лужи, или не умеете? Нет уж, давайте разберемся сразу - как говорил мой друг Давид: - Я во всем люблю четкость. - Так вот, в луже той общага наша многотонная всеми огнями радуги отражается, грассирует, и такая она в луже красивая, что аж плюнуть хочется, а еще запах - такой чудный запах, Эмма Петровна, и черт-те знает, откуда такой запах по весне берется наверное, это запах распустившихся как цветы женщин. Юрка вот всегда удивлялся - и почему по весне так много девушек сразу красивых появляется - и куда они зимой деваются? В общем, летать мне у той лужи захотелось, как очарованный стою и в волнах ночной весны плыву, плыву, издал протяжный гудок и поплыл в эту самую общагу урматы доделывать. Эх, Запад, не в луже лапоть, фантазия из сказки братьев ГРИММ. Мартини, бикини, мини...

Вся ирония в том, что спрятаться от жизни можно только прожив ее.

- А ты скушай меня.

- Да ты что, дура! У папеньки и не такие не едятся.

Тут на работе спрашивают :

- А чего ты, Андрюха, до сих пор на заводе сидишь, ворон считаешь?

- А вдруг, - говорю, - Все по старому вернется?

- А ты пойди и сделай так, чтобы уже старое никогда не вернулось.

Эскалатор метро - это лестница в небо. А звезды - это задние габаритные огни звездолетов, которые однажды покинули Землю и со все возрастающей скоростью погружаются в бездны Вселенной. А мы видим только красное смещение.

Если едешь на Кавказ -

Солнце светит прямо в глаз.

Возвращаешься в Европу -

Солнце светит прямо в ...

Свет далеких звезд идет к нам тысячи лет. И где мы их видим - там их давно нет, и только в легкой дымке тает след... И человек видит не то, что его окружает сейчас, а что до него еще вчера было послано. Вот и получается, что мы как звездочки в галактике разбегаемся друг от друга на страшной скорости и не замечаем этого.

- Эй, где ты, Маленький Принц?

Да, только Новый год бывает чаще. Вот говорят, что мы не можем получать сигналов из будущего. Ерунда все это. Или как сказал бы Василий Иванович:

- Слушай, что я говорить буду.

Бежишь и бежишь, останавливаться нельзя, и устал, а все равно нельзя - затопчут. Вот у Алисы в стране чудес, там просто надо было всегда бежать, чтобы на месте стоять. А у нас еще и ускоряться надо. Просто Алиса бежала за паровозом, а мы всегда впереди бежим. В конце концов, совершенно неважно, быстро ли ты бегаешь, важно другое - как быстро бегает тот, кто тебя догоняет.

- Ну, я побежал.

Есть в каратэ золотое правило - если ты упал, не обращай внимания и продолжай отбрыкиваться - это просто мир перевернулся и Земля ушла за спину, а с тобой все ничего, вроде.

Когда люди занимаются фундаментальной наукой - есть тут что-то от вечности. То ли вечность из них выходит, то ли они в нее.

- Шура, мне вчера подарили вечное перо, но я отказался. Я не собираюсь жить вечно.

Все мои товарищи меня обогнали как-будто, и я остался у разбитого корыта с девочкой моей, которая лежит уже очень долго, и не может пошевелить ни ногой ни рукой, все электрические схемы перепутаны, контакты проржавели, платы с микропроцессорами испортились, обучающие программы стерты, а те, что остались, гроздьями компьютерных вирусов облеплены. И когда я смотрю на скрюченное тельце моей младшенькой - только скриплю зубами, и бессильно сжимаю кулаки в приступах слепой ярости. Как вернуть все на место? Как вдохнуть в это бессильное тельце текучую жизненную силу, чтобы эти маленькие ножки вновь побежали по дорожке. И Сонька улыбалась своей обворожительной улыбкой. Помимо пессимизма разума, осталось только жгучее упрямство воли, слепое бычье упрямство, которое заливает глаза... И молча сную я в своей разрешенной энергетической зоне, и не смею потискать мою горячо любимую жену, и ищу розетку от вселенской энергетической сети “Интернет”, и это дало бы возможность сорваться с тупикового уровня, ускориться в сильном поле далеких звезд и перескочить на новую орбиту, отвоевать право на будущее для моей семьи. Но нет той розетки, наверное, чукча ее вместе с телевизором купил.

Кажется порой, что я как-то себя должен изменить, что-то во мне должно случиться, что-то такое доработать мне в себе надо, может какую черту характера изменить или схемы... И Соньке тогда будет на кого равняться: дети, ведь они всегда подражают взрослым - во мне чего-то не хватает, и у Соньки не складывается. А так все на месте будет: вот Эйфелева башня, а вот - Натаха. О, физика! Как ты неисчерпаема, черт тебя подери, наверное, так же как и атом. Нельзя объять необъятное, а как же хочется!

Тишина - это тоже музыка, как белый свет содержит в себе весь спектр цветов радуги, так и тишина - это белая музыка. Как море электронов Дирака с отрицательной энергией. Вот внезапно фуга обрывается, как кит, громко пукнув и выпустив фонтат до небес, ныряет в пучину и снова безмолвие и нетронутая морская гладь, ни шороха. Но в глубине плывет кит, сремительно подымается к поверхности, еще миг - и его многотонное тело разорвет пелену неподвижности и с грохотом в ореоле брызг вырвется на поверхность. Вот он - Моби Дик. Не ждали?

И ты с замиранием сердца, до звона в ушах, вслушиваешься в эту пустоту, как добрый молодец, припав ухом к земле, ждешь появления нарастающего рокота далекой конницы. И вот с ревом выныривает из тоннеля запоздавший поезд метро, и тебе задним числом кажется, что ты уловил его приближение по незримым бликам на зеркале заднего вида, расшифровал и усилил невидимую рябь на поверхности от проплывающей в глубинах атомной подводной лодки, всем нутром почувствовал гул ее винтов. И вот наконец-то рвет воздух прелюд Рахманинова, и изящно разлетается в воздухе ослепительно блистающая в солнечных лучах и радуге брызг - касатка, еще мгновение и, как-будто застыв, оглушительно бьет хвостом и исчезает в пучине вод - Чао, бомбино.

Макс Планк однажды занятия на скрипке поменял на занятия физикой: музыку высших хрустальных сфер слушать захотелось. Постоянную Планка музыкой и навеяло. Галилей тоже слушал музыку хрустальных сфер, а Коперник не слушал - грохот кастрюль мешал, которые по кухне падали все время, когда Земля вокруг Солнца на бешеной скорости поворот делала.

- Василь Иваныч, а на гитаре смогешь?

- Нет, Петька, не смогу: карты съезжают.

Вернадский говорил, что мысль это как бы энергия. Вот стою в ванной, принял душ и тупо смотрю на швабру - мне показалось, что пол я уже вытер, даже так явственно представляю эту до шороха в руках знакомую щетку - а может это я вчера вытирал пол, а сегодня еще нет?

Сижу в кресле напротив мамы с папой, и хорошо и грусть-тоска к горлу моментами так и схватит - вот сбрось сколько-нибудь лет в календаре и может придется уже одному сидеть, без мамы с папой, хоть и говорят, что все истории, если их достаточно длить, кончаются смертью, а так не хочется, а сколько уже ушло знакомых мне людей и мимолетно все - живешь и не замечаешь всей прелести, что тебя много - через них, через твоих близких и друзей, а долго ли еще так?

Ребенкины просто необходимы нам взрослым. Хотя бы потому, что ребенок - это хочу, можно, а взрослый - это нельзя или очень дорого. Конечно, как Жванецкий, я могу себе позволить кофе в постель но для этого я должен встать, одеться... Да, и чтобы еще на себя не опрокинуть.

Вот стоишь, к примеру, на автобусной остановке: сейчас подойдет экспресс и ты поедешь - главное до остановки добраться, и совсем другое дело, когда ловишь проезжающие машины, проезжающие независимо от того, стоишь ты или нет тебя. Циркуляром ты не предусмотрен. И поэтому нужно приложить незаурядное волевое усилие, чтобы твое страстное желание поехать трансформировалось в мышечное усилие ноги водителя на тормоз совершенно для тебя постороннего автомобиля. А ребенок задурманивает мозги своей непонятливосью, заставляет забыть, что к чему, и откуда те ноги растут. И мы вместе с ним опять хотим и можем, опять жаждем, опять ошибаемся и спотыкаемся на ровном месте. И туннелируем, туннелируем Не верь разлукам, старина - мой друг. То сон, ей богу...

Просто человек взрослый тогда воспитывает себя маленького сейчас, когда взрослый сейчас был очень маленьким тогда или наоборот, короче: Я люблю тебя, жизнь, и надеюсь... Смех смехом, но пока не выберешь что-нибудь одно, ты являешься обладателем вроде как всего, теоретически. Вот как электрон: пока не засветили его - он и там немножко и сям. Может он и там, а может его там и нет давно уже? Так что, не спешите навешивать ярлыки, а то согнется человек под спудом такого груза, и не распрямиться ему больше во веки веков, а нужно это вам?

Друзья всегда мне говорили:

- Стержня тебе, Андрюха, не хватает. Всегда ты какой-нибудь ерундой занимаешься. Хорошо еще, что сам это в конце концов понимаешь.

Когда мы на картошку на первом курсе поехали, я как староста на всю нашу группу одеяла у завхоза получал. И себе выбрал - красивое: по фиолетовому полю крупная оранжевая клетка. Только вот коротковато оказалось. Когда до подбородка дотянешь - ноги до колен открываются, а если ноги закрыть - грудь голая. Мне тогда и завхоз говорил, что одеяло нужно толстое и большое выбирать - подобротней да потеплее будет, а я вот по цвету выбрал. Свернешься калачиком, а ночи осенние - холодные, надышишь под одеялом - согреешься, и так до утра.

А тут на Нестерове пиджак клетчатый увидел - точь в точь как то мое одеяло. И по размеру подходит. Одеяла, кстати, тоже разные бывают из соображений размерности, даже клетчатые. И дырка на рукаве - лазером прострелянная. Хоть и красивый такой же. Не могу вот я до сих пор билеты загодя в кино покупать - жизнь свою планировать, видать мне тем одеялом так до старости и укрываться. А может и изменюсь еще, вот накоплю денег... Главное - оно что: главное оно не чтобы вылечиться от своей болезни, а свыкнуться, сжиться с ней - ведь и умереть от чего-то надо. А ваша болезнь, скажу я вам, ничуть не хуже, чем у других, а может даже и чуточку лучше, батенька.

Хотя можно, в принципе, и не замечать. Как жители одной итальянской деревушки, затерянной среди высоких гор: напали на них страшные янычары, поселились в старом замке и совершали на них набеги. Совершат те набег, а они встанут потом, отряхнутся и скажут: Это смерч пролетел. Обрюхатят ихних девок, а сельчане: - Это ветром надуло. Вроде как и есть янычары, для себя в смысле есть, а на самом деле и нет. Закручинились янычары в своем замке не на шутку, загоревали: - Быть или не быть, - вскричал тут главный янычар, и все быстренько со слезами на глазах сделали себе харакири. Как жить на свете, когда тебя нет?

- Уж я доведу. До самого что ни на есть конца доведу, - воскликнул Незнайка.

Вот когда увидишь красивую женщину, так, чтоб на рубль в старой валюте - и хорошо, может - почудилось, а все равно хорошо. О чем вы думаете, глядя на кирпич? Да все о том же, то-есть о тех же. Ладно, заболтался, пора задачку Борис Семенычеву решать, а то такими темпами, так я только на следующий год с ним опять увижусь. Он сказал через две недели приехать, вот я и приеду через две недели - только через год в периоде, как углы в окружностях, плюс два пи эн, где эн - целое число, многолистность пространства - ничего не попишешь - с неделями научился разбираться а вот про года и забываю договариваться. Мы ведь как с ним видимся - решил задачку и приезжайпоболтаем, как на экзаменах по теорфизу - тройку не хочешь: двойку хочешь, чтобы на повышенную стипендию пересдать потом - а ты реши задачку и получишь свою двойку - банан. А вы умеете бананы в слонов превращать? Ну конечно, не умеете - а их, просто переворачивать надо и на попа ставить, а на какого - это уж я вам не скажу - профессиональная тайна - а то все научатся и неинтересно будет. Вот так из бананов слоны и получаются - конформное отображение - если вниз головой смотреть.

А вот еще интересно - люблю про эротику поздно ночью смотреть. А там все старые западные ролики гоняют, всех этих прелестей и нет уже давно - высохли. А я все смотрю... Все-таки интересная штука - кино - консервы времени - Тарковский сказал - только рыбой пахнут - не кино , а консервы, если килька в томате.

Но стоит его опустить,

Оно пролетит,

Пробежит ,

Проплывет

Тысячи верст пути...

Что-то давно... Что-то давно не брал... Что-то давно... Помнится я уже говорил о том, что самые лучшие воспоминания никак нельзя хранить при себе. Потому что бывают пожары по жизни, бывают и все, и снутри и снаружи, когда накал испепеляющих страстей говорит сам за себя, или еще раз уничтожает все живое и оставляет за собой только груду, только пепел и снег. Соль с перцем, как говорят англичане, когда видят с сединой в черных волосах. Вот как бутылку мореплаватель, терпящий бедствие, доверяет морю, которое одно и которое повсюду и сохраняется тот мореплаватель в клочке размокшей записки. Море дарует ему вечную жизнь, пока люди ее не выловят, эту бутылку. Так и чувства самые памятные можно доверить другу или недругу, бумаге или папирусу,и пусть вы их никогда не отыщете и не встретите потом. Пусть даже их никто никогда не отыщет, и все же, они могут выжить и вернуться к вам. Сделайте, пожалуйста.

Шел рядом с Госархивом кинофотодокументов и грачей увидал - настоящих, черных. Не воронов, а именно грачей. А январь на дворе. И грачи улетели. Я с детства помню, как на картине “Грачи прилетели”. А прилетают они в апреле, в апреле, говорю, прилетают. А сейчас январь. Свихнуться можно.

- Пап, а мужчины всегда на женщинах женятся?

- Нет не всегда.

- А это как? - спросил сын.

А вот одно время было, когда физико-технический факультет МГУ закрыть решили - за ненадобностью вроде как. И физтех тогда ходил грустный на физфаке МГУ и песню тянул:

Я брожу средь ненаших ребят

Посреди коридоров физфака,

И повсюду мне в спину твердят,

Что я бабник, драчун и гуляка...

Если б вновь на Физтех мне попасть

И товарищей встретить своих,

Я б Тулайкова даже обнял -

ак мне плохо без них.

В детстве все должно быть четко и ясно и, главное, на своих местах. А лупу мне дядя Саша так и не подарил. В детстве моем которой он жучков-паучков разглядывал. А мне очень хотелось, хотелось в самую суть заглянуть так, чтоб сразу и в суть... А сейчас та лупа на моем столе лежит - сын в нее жучков-паучков разглядывает, изучает. Ему даже Дед-мороз самый главный из Лапландии микроскоп на Новый год прислал. Правильно Макс Планк говорил, что новые идеи побеждают старые, не потому, что люди думать начинают по-другому, а просто носители старых идей уходят, а им на смену приходят новые люди с новыми идеями. Вот и у меня так получилось, только наоборот.

Родился я в Краснодаре на улице Красной, и живу сейчас в Красногорске и рожа красная. Сплошная мистика, короче. Вот как, если назвать подводную лодку с ядерными боеголовками на борту Скорпионом, то она тут же сама себя этой ракетой за хвост и укусит. Родился в марте, аккурат к полету первого человека в космос. Как сейчас помню. Прибегает сосед в пижаме - весь растрепанный, газетой машет - кричит, первый человек в космос полетел. А я слов разобрать не могу, лежу, молча пустышкой поддакиваю - я всех еще кверх ногами видел, точь-в-точь как космонавт Юрий Гагарин в невесомости.

У Сергея Довлатова самой большой трагедией в жизни была смерть Анны Карениной. К чему это я вдруг вспомнил?

Когда Матвей руку сломал, непонятно было другое. Только что вот, пять минут назад, все в порядке было, а сейчас - из рук вон плохо, и нельзя назад, ну никак нельзя, туда, где все еще хорошо, и раки - большие, но по пять, а сегодня по три, но очень маленькие, а вчера ну очень большие - но по пять, и до сих пор не могу понять. Также как в задачке у шефа, есть одно решение, а потом вдруг раз - и сразу три появляются - есть, есть одно а потом вдруг - раз, и сразу три. Даже дыхание перехватило. Чтобы у вас была такая же английская лужайка, поливайте ее, постригайте и через триста лет у вас будет точно такая же лужайка, или как говорили обитатели далекого южного острова - деньги - это, конечно, хорошо, но очень хлопотно.

Конечно же, с этой спонтанной симметрией одна только ерунда у меня получается. Просто каждый со своим ремеслом помочь хочет. Сапожник - сапоги сточать, часовщик - часы починит - а все не помогает, и я вот со своей спонтанной симметрией в калашный ряд лезу. Не знаю я вот ничего больше, и нет у меня телевизора:

- Хочешь, холодильник выкину?

Непросто все это. А может, именно спонтанной этой симметрии и не хватает. Поди - разбери.

Артист Грибов говорил своему курсу, что главное в актерском ремесле - это умение разложить костер. Искры вдохновения - ее может и не быть, но уж если она случилась, зажглась, тут надо держать ухо востро, чтобы ни в коем случае не упустить - и, как там у большевиков - из искры возгорится пламя. Пушкин написал. Вот уж - заставь..., это я не про Пушкина... Жене шестой год подряд кошмары снятся, просыпается в холодном поту, за меня держится, а саму трясет всю. А мне зато хорошие сны иногда снятся. Приснилась как-то каша пшенная, разваристая, целый котел каши с молоком, а ложки нету, так я на следующую ночь ложку с собой под подушку положил потихоньку, зажмурился - а каша не приснилась, вот оно - вдохновение, поди - поймай. А знаете, стихи они как кино, там глаз помнит предпоследний кадр, а тут на слух - предпоследнюю рифму.

Жалко, ящик с домашними инструментами пришлось новый завести - далеко от папки отъехал - сам краны чиню - папка, когда надо было кран починить, сказал маме, что не сантехник он, а литейщик. Свой ящик у меня - а все папкин вспоминаю - и кажется, что и плоскогубцы папкины удобней были, и молоток папкин сам в руку ложился. А Вовка даже женился, потому что ему его мама велела Мишку во всем слушаться. С Мишкой не пропадешь. Вот когда Вовку приперло - он к Мишке. А тот ему:

- Женись, Володя.

А что Мишке, жалко что ли. Вовка так сразу и женился, как ему Мишка сказал. Эх! Бой идет не ради славы - ради жизни на Земле.

...а, может, роща росписная,

В убранстве осени резная

На ум приходит поутру...

Или военную муштру

Припомнишь, снова засыпая,

И Чу! Ужель? Там жизнь другая

Плывет, и поезд вдаль летит,

Лишь ветер в стеклах шелестит...

С друзьями редки наши встречи,

Не слышно на полях картечи

Крученых Мишкиных мячей...

Чудного всякого бывало,

Что Русь доселе не видала,

Да и увидит ли потом,

Отныне уж не там наш дом...

Читаю Пруста и удивляюсь - и пишет, и пишет про разное - туда и мысль моя никогда не ходила, и вряд ли пойдет - а вот читаешь и читаешь, и боишься бросить - как-будто суть где-то здесь рядом. Как известно - сути нет, но есть ощущение сути - как поручик Ржевский говорил: вот идут по пустыне верблюды - долго идут - потому как караван - и долго еще идти - вот идут они, идут, и после этого остаются только кучи дерьма. - А где же суть, поручик? - А сути нет, господа, есть только пустыня, верблюды и дерьмо. Так что, читайте Пруста. Вошики в голове - они тоже от мыслей заводятся, а может это и сами мысли выползают?

Женятся, чтобы вместе по жизни шагать, я так думаю. И я тоже хотел по жизни вместе шагать, а получилось по очереди - вроде как и вместе, а если вблизи посмотреть - точно по очереди. Когда жена отлучается, я на дежурстве заступаю, когда я из дома выхожу - жена меня сменяет. А чтоб вместе - только вот за мешком сахара года два назад на санках по зимней пороше, и жена в шубке из горной козочки дыханием обжигает, раскраснелась, воротник в инее колючем - “гимназистки румяные - от мороза чуть пьяные” и подумалось мне тогда - зачем мне другая женщина? Вот так друг за дружкой и ходим, а сахар тот съели давно.

С другой стороны, может уже и разбежались бы сто раз. А так наша с женой затянувшаяся прогулка в большое серьезное дело превратилась, ну и что, что оно браком называется. Ничто так не объединяет, как большое счастье или большое несчастье; знак аппаратно не поддерживается или, как говорится, батарейки в комплект не входят...

Сын стал прочно по математике тройки из третьего класса таскать - а у меня от души отлегло:

- С тройками мы, конечно, справимся... Но вот как дело было: выходит на крыльцо болонка - вся чистенькая, причесанная и с розовым бантиком - а тут из-под крыльца кобель деревенский нечесаный вылезает, Раззявил пасть - зевнул - и спрашивает:

- Ты кто?

- А у меня папа медалист, и мама медалистка, и я, когда

вырасту, тоже буду медалисткой. А ты кто?

- А я просто, того, пописать вышел.

Дело-то в том, что мы с моей любимой женой - тоже круглые медалисты - вот я тройкам и радуюсь - как дурак, ей богу. Петр Первый был очень похож на Сальвадора Дали. Я думаю, что Петру Первому это было не нужно.

Сижу на кухне на табуретке, которую дядя Миша сорок лет назад сделал. Дядя Миша был столяром краснодеревщиком, помните про Каштанку у Чехова:

- Ты, Каштанка, супротив человека, что плотник супротив столяра.

А потом дядя Миша летчиком стал и в войну как-то раз без хвоста на своем бомбардировщике до аэродрома дотянул - никто и не ждал уже - зато того мессера дяди Мишин стрелок все равно сбил. А вообще дядя Миша никогда про это не рассказывал и про другое тоже. Родные потом в книжках про него читали, которые дяди Мишины друзья написали. Жизнь иногда странно долгой оказывается и успеваешь не только лупы по наследству дождаться, но и всего остального. Не зря же говорят, кто долго живет - тот ко всему успевает. В молодости оно - любит-не любит, а после пятидесяти - помните как Черчилль:

- Если можно сидеть - то я сижу, а если можно лежать, то я лежу.

А еще дедушка Дима в одних шлепанцах любил в кино с бабушкой Зиной ходить. В садике Кулибина был такой кинотеатр “Палас”. Когда в переулке Ткачева жили. А папка тогда маленький был - и с мамой моей не успел встретиться.

Прогрохотали грозы,

Ушли бои как сон,

Подаренные розы

Давно сменил картон.

И ветер рвет,

Дождем метет,

Цилиндр о крышу бьет.

Возница в сырости ночной

Карету вскачь несет,

Покрикивая с руганью вперед.

Жена мне таксу установила: чтобы пальчиком ее потрогать - 10 рублей, чтобы в щечку поцеловать - 30 рублей, а если еще куда - 50 рублей. Это она так с нищетой нашей решила бороться - трансформировать мою сексуальную энергию в материальный достаток - может, моей жене и удастся - ей все удается, если цель поставит, обязательно своего добьется - а вот мы, когда на физтехе учились, тоже пробовали сексуальную энергию в умственную трансформировать - так потом всю ночь в голове интегралы грудастые кружились. А и не гладил я девку тогда еще по этому заднему месту. Ни одной девки не гладил. И вообще, знакомство со строением женского тела проходило для меня очень драматично. Как про роботов - ты до женитьбы свою схему ему не показывай - а еще знаю : он разделся в первую брачную ночь - а ее стошнило, знала, конечно, чего там быть должно. Но я не про то, точнее про то, только наоборот.

А когда узнал, что женщины еще и - О, Господи! - трахаться умеют... Идешь по ночной Москве, ловишь окон негасимый свет, а за этими окнами и трахаются, и трахаются. А сейчас и думаю: ну и пусть, и пусть себе трахаются на здоровье.

- В наше время, Штирлиц, нельзя доверять никому - даже себе, мне - можно.

Ночь с женщиной - оно, конечно, лучше, но Новый год бывает чаще.

Тут по зиме пришли мужики в валенках и шапках-ушанках, натопали, накурили и сказали, что теперь мы будем разговаривать со всем миром аж со скоростью света. Вот мы и разговариваем. Телефон - великая вещь, особенно, если придумали в начале века, а поставили в конце.

Про старьевщика рассказ понравился - ходил старьевщик по улице из одного конца улицы в другой и так каждый день - дети ему всякую дрянь таскали, а он их яблоками зелеными угощал - и вот когда на старости лет занеможилось ему, он письмо в другой город написал и вызвал оттуда бывшего подростка, а теперь солидного человека - чем-то приглянулся он ему тогда - и оказалось, что он не просто старьевщик, а настоящий космический навигатор - а в ящике под тряпьем на тележке зонд с параболической антенной поставлен - очень узконаправленно, совсем как у Нестерова, и пока он каждый раз по улице-базису в основании рейд совершал - из одного конца в другой - на далекой космической станции, затерянной в недрах Вселенной, знали что все в порядке на Земле - а теперь заменить его надо - на этом важном посту космической навигации, любой старьевщик свое значение в картине мироздания имеет - а близлежащие траектории сходятся.

А вообще, я, наверное, счастливый человек, хоть Пушкин и утверждал, что на свете счастья нет, но есть покой и воля. Вот захотел поступить на Физтех в Москву - в энциклопедии в восьмом классе здание МГУ с памятником Ломоносову, который тоже в Москву пришел и возле МГУ теперь в бронзе стоит, увидел и поступил, захотел жениться на самой красивой женщине в мире, которая, кстати, лучше всех стирает и всех лучше готовит, да и вообще, делает всегда все лучше всех, думаете - так не бывает?

- В жизни все бывает, молодой человек, - сказала мне пожилым голосом грустная продавщица билетов в театральной кассе.

Я даже не понимаю, как такой можно быть, это именно что-то инопланетное - с Земли этого не понять, и женился. А вот сейчас больше всего в мире хочу, чтобы дочка опять стала бегать и читать стихи, громко и с выражением. И это обязательно случится, хотя это и не главное. Но это обязательно случится. Но это не главное. И сейчас, когда я каждое утро, просыпаясь, заново мир вокруг себя, как бы это сказать, строю, когда фронт от этого мира для меня дома проходит, прямо, как запчасть ненужная, под кроватью пылится, а может где в генных отростках застрял ( это если генетические цепочки по генеалогическому дереву развесить), как ваза фарфоровая, короче, даже на улицу выходить не надо тапочки надевать - дома мир раскололся, и в просвет вечность голым задом показалась, и когда гармонию ищешь снаружи и затаскиваешь ее вовнутрь, внутрь единичной окружности с сиропом.

Вчера в поезде метро глухонемые ребята, взрослые уже подростки, полные жизни, разговаривали громко на весь вагон, сидели в разных концах и, совершенно свободно вели оживленную беседу, изрядно пересыпанную шутками и каламбурами, и тишина во всем вагоне, мне показалось, что мои пальцы и мышцы тоже принялись усиленно артикулировать и тоже принимали участие в общей беседе, и я был тут же услышан в другом конце вагона, а так никакой глотки не хватило докричать, и тишина стояла, бурлила вовсю жизнь и мертвая тишина, и что самое удивительное, что мы, когда разговариваем, в традиционном смысле, общаемся со скоростью звука, а они, ребята, обделенные от природы, общаются со скоростью света, и в этом парадокс, природа с лихвой компенсировала в скорости - на много порядков.

В какой-то момент я может быть неосторожно разрушил тот мир, который исподволь складывался во мне с момента моего появления на свет, а на самом деле лет так миллиардов на сто раньше, и тот мир, что формировался моими родителями, и всеми близкими и дальними, всеми всеми природой и воздействиями, при очередном воздействии извне, чуть посильнее предыдущих, я просто вынужден был его разрушить, я ничего не ломаю просто так, потому что мне захотелось, а тут сила внешнего воздействия была так велика, что, падая, я просто сломал столь хрупкую конструкцию, как окружающий меня мир, точнее его мое представление, а поскольку я не перестал длиться, то мне пришлось создать его заново, насколько я его разумею, и вот теперь я понимаю всю искуственность того, что меня окружает, и это однако не мешает мне в этом жить, хотя порой я торможу и зависаю над бездной.

Более того: крах был так близок и настолько очевидно, что меня сомнет действительность с полным основанием, что я срочно стал сохранять себя, и все то, что мне дорого, все дорогие мне обрывки чувств и устремлений, я постарался срочно засунуть в компьютер и разослать по всем моим друзьям, людям, которые меня поймут и воспримут, впитают в себя и бережно понесут до лучших времен, когда я воскресну и буду собирать по крупицам и по сусекам свое вновь существование. И главное, что удалось, насколько я себя представляю, други мои не подвели, не подкачали, и пронесли мое отражение через мое клиническое небытие, образно если сказать, на модный нынешний манер. А теперь, вот он я опять, здрасьте, разморозился, в некотором смысле.

... владей собой наперекор Вселенной ...

Легко сказать... Если б только собой: лишь быть собой, собой и только, собой и только до конца... Тогда чего? Тогда понятно. А Вселенная - она того. В ней это: черные взрывы водятся, и большие дыры иногда пробегают. И любопытно еще вот что: а все-таки кто же он, этот Собой?

Когда Нестеров был маленьким и ел мороженое, на него из-за поворота неожиданно вылетела легковая машина, он не растерялся и прыгнул ей на капот - и остался цел и невредим. А мне бы и в голову такая мысль не пришла. Так и пришлось бы от асфальта отскабливать.

- Все дело в крови, Маргарита Николаевна.

Меня всегда способным мальчиком в детстве называли и в школе в характеритиках всегда писали. Я так и не выяснил, к чему же я способный. Да и вообще, мне талантливым хочется быть - или здесь точно так же, как с английской лужайкой - через триста лет?

А вот опять про пустыню - анекдот от Белого Попугая. Идет по пустыне верблюд и встречает пингвина, нет, наоборот: идет по пустыне пингвин, а навстречу верблюд лежит.

- Слышь, кэмел, у вас че? Гололед? - толкает пингвин верблюда.

- Нет, а что?

- А зачем песку столько насыпали?

Главное - не поперхнуться и чтоб залпом. Опыт, господа, изнанка жизни.

- А у нас дома и пшеничные не едятся.

- А у нас, блин, едятся!

А когда Соньке кровать купил - она сразу в сборе кровать была - я ее на санки водрузил - на двое санок и повез - день солнечный - зима к концу клонится - март на дворе и небо голубое, а солнце яркое, весеннее, по всем Брускам сосульки развешаны, как-будто забыли после Нового года украшения снять. Детвора за моей кроватью бежит - радуется- целый поезд. Бабуськи повысыпали из подъездов и тоже на все лады кровать Сонькину расхваливают. И что спать мягко будет и все такое. И в конце концов девушка с квартирой, машиной и дачей ничуть не хуже девушки без машины, без квартиры и дачи.

А путь и далек, и долог.

И не даст повернуть нам назад.

Держись геолог, крепись геолог.

Ты солнцу и ветру брат.

Я тоже однажды на Угрюм-реку поехал, за золотом. А собаки там огромные-преогромные, злющие-презлющие. Сядут вдоль дороги, если из поселка Кропоткина идти, когда за хлебом, так это - если обратно, а хлеб в большой избе выпекали - полизбы под печь, а полизбы под прилавок, вот из печи каравай и прыгает тебе прямо в руки: съешь меня, а если на толстый ломоть масла с конфитюром сливовым из Венгрии намазать - вообще объедение получалось - а масла у нас целый брикет у меня под кроватью валялся - начальник партии Масякин специально для нас на газике из Бодайбо привез. Да, вкуснотища, наполнишь рот, только слюнки текут, жуешь и мечтаешь о жизни при коммунизме или в раю, что одно и то же, наверное. Ну вот, я с рюкзаком иду, а оттуда аромат хлеба свежеиспеченного дурманом с ног сшибает, а они, собаки то-есть, усядутся и сидят, а вокруг - сопки, сопки, мы на них подосиновики собирали - осинки малые, шутка ли сказать - две тысячи метров над уровнем моря - а вот подосиновики нормальные, великаны, можно сказать, как Эльбрус по сравнению с персоналкой, и когда программируешь на Эльбрусе - такое ощущение, что во чрево персоналки забрался - вот коммутатор пульсирует, а вот память заполняется, обнуляется, заполняется, обнуляется. Веточки осинок голубенькие - налетом таким покрыты - тоненькие, а листики - как медяки на ветру звенят - разговоры разговаривают. А под эти разговоры подосиновики красноголовые в изумрудном мху в прятки играют. Но я их всех отыскал. А далеко с сопок видно окрест. Верст на сто. Сибирь-матушка расстилается. И сопки, и солнце, и воздух, и ширь, простор, сердце обмирает и жить очень хочется. Залезешь на сопку - мокрый весь - в энцефалитке колючки топорщатся - зацепили и никак не хотят отпустить, ботинки о каменные россыпи сбил - и в снег рассыпчатый - целый сугроб - юрк - что не подветренной стороне под козырьком от солнца сохранился. А снег искристый, голубой - разгоряченное тело холодным бархатом ласкает, и вот сидят собаки, только челюстями -клац - клац, а пасть как у бегемота - я в зоопарке один раз видел. И злющие - солдату из сказки Андерсена с его огнивом и не снились такие. Ну, а я мимо иду, а они по сторонам сидят. Вот и иду я смело, и собаки меня не трогают, а на что я им сдался, собственно говоря. А еще по штольням мы ездили и по карьерам к хозяйке Медной горы в гости спускались. Темно там, как у этого... Золото где лежит, разведывали, сколы делали и пробы брали. А золото, скажу я вам, где там только не лежит. У сортира один кусок нашел, гляжу - а на кварцевом камне придорожном - я сапогом как раз об него до коленки стукнулся - таракашка золотая притаилась - а я раньше в природе никогда золота не видал - а тут чутьем шестым угадал. Говорят, что не везет в жизни людям, которые золото находят - правильно говорят.

А вот когда из штольни вылезешь - а воздух ароматом травным летним коротким напоен, ничего не слышишь - только звон в ушах - речка быстрая камушки перекатывает - а в ушах звон один - в штольнях динамитными шашками породу взрывают - проходку в самое чрево горы ведут - золотые разведчики, а хозяйка только недовольно ухает в ответ, кому понравится, когда внутри тебя что-то такое тикает, да еще взрывы то и дело. А лето жаркое, душистое, брызги колючие - тут только про любовь и все мысли под речной дружный говорок - но нельзя - при деле мы. Знаете, какое это чувство - быть при деле - не туристом когда просто.

Не туристы мы, но на пристани мы подолгу стоим...

Мы когда в Таджикистан ездили программный комплекс на станции слежения устанавливать - а там небо такое - как-будто Млечный путь к вам на голову сыпят и он по башке -бум-бум- ударяет, и горы огромные и море внизу, а ты как часть этого всего и не вырвать тебя отсюда.

Шел по заводу и думал, а навстречу огромный самосвал тоже шел, какие в отвалах горных работают, и колесо у которых в рост человека, и цвет у самосвала желтый, а водитель сбоку сидит - кабинка сбоку маленькая- и не поймешь сразу - сама ли эта махина едет или управляет ею кто. Короче - вот она мысль человеческая с четырьмя колесами в рост, не посторонишься - точно раздавит и мокрого места не останется. Вот так мысль!

Нет этой самой проблемы выбора, потому что выбора нет. И дело тут не то, чтобы в осознанной необходимости. Просто нет его, этого выбора, и все тут. А если есть, значит, мало думал и думай еще. Две дырки они потом будут, а вначале электрон он один был. Один-одинешенек, совсем один.

И вещи старые без жалости выбрасываю уже. И если тебе совсем невмоготу, штука в том, чтобы тебе стало легче, нужно извернуться так, поставить себя в такие условия, чтобы тебе стало еще тяжелее, и тогда точно легче станет. Пора заводить козу.

- Вот перед Вами, товарищ студент, кучка золота и кучка ума. Вы что выберете?

- Ну конечно кучку золота.

Сломалась паутина,

Рассыпался дворец,

Капризная картина,

Из терний свит венец,

Мороз хрустит,

Свеча коптит,

Мрак по углам молчит,

По стенам в зыбкой полутьме

Размытый блик скользит,

И бой часов надтреснуто звенит.

Мальчик задачку решил: солнце восходит в шесть часов и заходит в 19 часов. Сколько часов длится день?

- День длится 13 часов.

- Молодец, правильно. А как ты нашел? - спросил я, не ожидая услышать всю фантастичность ответа.

- А очень просто, папа. Нужно к 19 прибавить 6, а потом отнять 12.

Я раньше страдал - вот помру и натрахаться вволю так и не придется, сейчас не страдаю - натрахался по уши.

- Ты гляди, парень, девку на ноги поставь - вон она как глядит умно.

А мы с Сонькой гуляли, Сонька ходила тогда, а он мимо шел. Наверное, железнодорожник, - подумал я. А он без шапки на морозе. Знаете анекдот?

- У твоей жены кто любовник?

- Садовник. Как приду с работы, а вся постель в розах.

- А у твоей?

- А у моей - железнодорожник. Как приду с работы - а в постели железнодорожник.

А узнал я, что железнодорожник, потому как кто, кроме железнодорожника, так сказать мог. Только тот, кто железнодорожник. И вообще - чувство ритма, походка там - все это ерунда. Главное в степе - это кураж.

Из детства запомнился вечер на море. Набрякшаяся после дождя длинная длинная набережная, серый денек, мясистые листья пальм задумчиво роняют прозрачные капли в соленую воду вздыхающего у ног огромного белого исполина, и с легким шуршанием перекатывается сама по себе прибрежная галька. Вот помнится, у Пруста не получалось с описанием природы, а он это дело очень любил... Видно, не зря итальянский физик Майорана считал, что мир устроен очень сложно. А вот итальянский физик Ферми от девятнадцати отнял бы шесть, и не подумал бы. А Фейнман считал, что простота физических законов и обусловлена огромной сложностью мира, и близлежащие по фазе траектории складываются.

Укладка рабочего халата так же важна, как укладка парашюта, - это мне Миша сказал - суперпрограммист. А я вот поскладывал халат, поскладывал и бросил. Наверное я не программист.

Проснулся однажды - и как-будто я часовым на заводе поставлен как у Льва Кассиля, уже и в завод играть бросили - а я все стою. Вот сказал же Коля, - Завод, он как Родина, а Родине изменять нельзя. И вот, знаете - когда законы природы открывают, не надо думать, что так и на самом деле есть... Как про грешника и праведника:

- Нет твоего бога и наплевать, разрази меня гром на этом месте.

- Пап, знаешь почему скелеты молоко очень любят?

- Почему?

- Кости здорово укрепляет.

И чего только мне не достает? И того не достает, и этого. Если считать, что жизнь бесконечна - то к одним выводам приходишь, а если конечна - то к другим выводам.

Лучше как прежде, когда жизни нет конца, моей или там еще какой собирательной, какая в том разница, в конце концов, уж не из такого уж ценного чего-то я собран, да и несу мысли не первой свежести. Вот осетрина не бывает второй свежести, а мысли бывают, и поэтому мысли не осетрина, или потому что не осетрина бывают, неважно, важно, что не первой, а потому и неважно. Если из того же материала чего другое сварганят, может оно и лучше получится, а может и хуже, какая разница. Мементум море, ну я море, море и мементум, всегда и ночью во сне тоже не забываю, и вот если разбудить случайно опять помню, всегда помню, даже противно, главное, сомневаться начинаешь, где там море, и где мементум.

Ладно, устал я что-то от конечности жизни, и наплевать, хоть разлейся, и если только сейчас может быть, а больше никогда уже не будет, и если на бал, который сверкающий и жизнь которым пронеслась, я не попал, и если завтра не попаду, то никогда не попаду, хоть все волоски из задницы вырвать, ну и ладно, наплевать, и не нужно мне этой как ее там - Америки, ну и что, что не пробовал, все равно не нужно. И вообще. Может оно, конечно, и здорово, что жизнь конечна, и может и смыслу она какого этим придает ей всей оставшейся до, или если от после смотреть. Не буду все равно больше об этой мысли думать.

Если думать, что жизнь конечна, то к одним выводам приходишь, а если думать, что бесконечна, то приходишь к выводам тем же самым, с той лишь разницей, что может не совсем ты приходишь, а жизнь тебя сама наталкивает.

Вот я никогда раньше не думал, что моя дражайшая половина, то есть жена, будет со мной жить дальше не за какие-нибудь там мои распрекрасные достоинства и недостатки всякие, а просто идти ей от меня больше некуда, вот так-то все просто и безыскусно, может это и шутка по поводу первого апреля, а может быть и нет, вы спросите, а как же любовь? Да нет, конечно, любовь и все такое, может любовь тоже именно так и складывается, кто его знает, это поначалу сюсю-мусю, но иногда, как вот среди атомов, если окружающая среда становится жутко агрессивной и очень горячей, то ни о какой химии речь уже не идет, а только в химии она любовь и бывает, нет уже молекул любовных - все порушилось и растащилось, взорвалось изнутри, так сказать, и даже атомов любовных, как таковых, тоже нет: содраны электронные оболочки с ядер как кожа, и только жесткое рентгеновское излучение со своими незамысловатыми гамма-квантами повсюду лезет. И вот в такой горячей Вселенной за несколько мгновений как после Большого Взрыва вдруг тоже можешь очутиться. И речь уже не о том, в смысле, любви, а уже , скорее, вопрос выживания. А есть ли тогда любовь? Ну конечно же есть, а как же иначе? На уровне гамма квантов только. Это когда прямо через пространство любовный разряд прошибает.

К экзаменам по физике в институт у бабушки в Кувшиново готовился. Ландсберга штудировал. Он как говорил:

- Лучше всех физику знаю я. На пятом месте - Мандельштам. Между нами никого нет.

В комнатах в хате всегда прохладно было - ни мух, ни комаров. Бабушка зорко следила - ни соринки нигде. А если заметит - палец послюнявит, наклонится, покряхтит, и нет соринки. Я ту привычку от бабушки перенял - хожу и кряхчу целыми днями. Жена: - Достал бы пылесос и пропылесосил. А его пока вытащишь, пока снова уберешь - я, конечно, могу позволить себе кофе в постель, вот в Америке здорово - вся пыль прямо в розетку по проводам уходит. А шила бабушка на машинке Зингер, а работала на телеграфе. Азбуку Морзе знаете? А если на Зингере? Зингер-морзе. Телеграфное послание владельцу штанов - то-есть мне. Днем выйдешь на завалинке усядешься - дом на пригорке стоит - вокруг далеко видать, на сто верст, чем не Сибирь? В низинке гам девичий - девки на пруду половики стирают - платьица короткие - сидишь с удочкой и на девичьи прелести любуешься - про карасей и забываешь. А когда ветер подует - море леса вокруг колышется - А туман когда в низине ляжет и коровы замычат - пастух деревенский стадо с лугов гонит и парным молоком пахнет.

Я парное молоко с детства терпеть не мог. Но чего только ради любимой бабушки не сделаешь - а если еще земляникой потрусит, которую по полянкам солнечным на коленках собирали, и как, братцы пахнет - летом, лесом, сладостью красной. А бабушка ласково погладит по головке ладонью своей натруженной, а ты и спишь уже. И снится новый день. А еще речка Осуга в тех краях воды свои неспешно несет, переваливаясь, как баба с кулями. В усадьбу Прямухино, где Бакунины жили. И Гоголь там гулял, а, случалось, и Пушкин наведывался. Парк большой, дикий, деревья заморские больше, а вот лопухи - наши, отечественные, но очень большие, даже нагибаться не надо, заходи как в беседку.

А еще поговаривают, что Александр Сергеевич любил хороводы с девками над речкой Осугой водить. Может, и согрешила какая моя прабабка с великим русским поэтом - очень хочется, теперь хочется, чтобы тогда... А то встану перед зеркалом - в профиль когда, так очень на Пушкина похож. Нос чуточку не похож, а так очень даже похож.

А когда в лагерях военных были, так пух с тополей летел, как когда на Физтех поступал, и в штиблеты даже залезал, и все летел, как снег зимой.

Никак не могу понять, когда я сплю, а когда не сплю. Кажется, что есть такая шкала - маленький отрезочек на одном конце которого полный сон, а на другом - полная явь, и я бегаю где-то между, как стрелка. Если посредине, то и сон и явь - половину наполовину, а если ко сну сдвигается, то скорее кажется, чем на самом деле, а если к яви, то скорее не кажется, то есть тоже кажется, конечно, но больше не кажется, а еще мне кажется иногда или порой, что отрезочек этот замкнут и по форме кружок, а полная явь это все равно, что полный сон. А вот если правое и левое, тоже где-то между - немного правое, немного левое, а если на концах, то там чисто правое и чисто левое, и тоже замкнуто, то есть чисто левое это все равно что чисто правое, и хотя физики говорят, что инверсия в природе нарушена, в смысле законов сохранения, правда, оговариваются при этом, что спонтанно, то есть нечаянно, мол, никто не хотел, а так получилось, случайно так получилось, но я то знаю, что это не так, и правое, чисто правое, все равно что чисто левое, а если посредине, то это и правое наполовину и левое тоже наполовину.

Вообще левое, это когда к сердцу ближе или к интуиции, вот если у человека по интуиции больше, то это левое, а если от разума, тогда точно правое, а вот мне на правую руку не везло, значит от разума у меня не очень, что через руку, а вот с левой, тьфу-тьфу-тьфу, все в порядке, сейчас только по деревяшке постучу, все, готово - постучал, значит я больше от интуиции, главное вовремя понять, пока совсем не сломаешься. А вот если к примеру левша, то это страшная сила, это значит разум с интуицией срослись. Нет, как-то спокойнее если в одном кармане разум, а в другом интуиция, главное - карманы не перепутать, и с двух рук по-македонски...

Самое главное в этом, что меня больше всего заботит - это то, что я могу видеть только то, чему меня в детстве учили, или чему я потом случайно набрался, а то чего не знаю - того и не увижу и никогда, интересно другое еще, а как, собственно говоря так получилось, что меня хоть что-то то научили видеть, это как? Да уж. Вопросец. Наверное все тут через ментальность передается, видовое так сказать, ощущение мира. А откуда оно у вида взялось? Кто ж его знает, главное в этом то, что только от человека можно получить умение чего-то там еще увидеть, только от человека другого, нет, можно, наверное, еще от бога, ну когда не дано, тут уж ищи человека, а может и женщину, но они, как правило, не могут своего умения передать, потому как женщины.

А вот... Еще любопытно, что на заре туманной юности человек находится лицом наружу, а вот на закате уже не юности - больше вовнутрь, а по жизни где-то между вовнутрь-наружу, да и еще концы этого отрезка вовнутрь наружу тоже замкнуты, и получается, что совсем вовнутрь это то же что совсем наружу. Вот и выходит, что спать-неспать, правое-левое и вовнутрь-наружу - это целых три колечка, на самом деле их даже не три а гораздо больше и все они на нас надеты, а мы можем их крутить зато как обручи от бочки железные в цирке акробатка.

Вот допустим, мне очень захотелось поехать на велосипеде к дяде Саше в Кувшинове, дом которого стоит около самой дороги, которая железная, и по ней только поезда ходят по ночам, которых никто не слышит. И вот что мне для этого нужно, когда дяди Саши уже давно нет среди нас, и дом тоже его, я сомневаюсь, и велосипеда того у меня тоже совсем нет уже, есть, правда, Кувшиново, но той дороги, по которой я ехал тогда, нет, дорога есть, и сладкий воздух тоже есть, и может, даже свежеспиленных дров запах есть, он должен быть, если есть Кувшиново, или пока есть Кувшиново, и дорога никуда не делась, пусть даже на ней дом построят, а дом не построят, потому что дороги - они как реки - их сама природа создает, значит, что получается, и Кувшиново с дорогой, и велосипед, и дядю Сашу с домом его, а также с утками, гусями, железной дорогой и тетей Нюрой, родной сестрой моей бабушки Мани мне, пожалуй, придется воссоздать, где воссоздать?

Наверное в моей памяти, или во сне, но я не сплю, и это значит воссоздать в действительности. Здесь в этом случае она нисколько не отличается от натуральной действительности, тот случай когда одна действительность растворяется в другой, не будем уточнять какой, а то это нас очень далеко заведет, а мне уже ехать надо, дядя Саша ждет меня и уже нарвал сладких медовых яблочков и Оля их в подоле к крыльцу выносит, и штанина, чтобы в колесо не попала, я ее заверну. Пожалуй, меня, кстати, воссоздавать не надо, даже трансформироваться мне не надо туда, в мое детство или отрочество, я такой и остался, что собственно удивительно, когда я узнал, что все люди тоже такими же остаются, как раньше в детстве, только вот хоккеисты по телевизору помолодели, что мне теперь и смотреть на них неинтересно - салаги, вот раньше помню, такие мужественные взрослые дяди, на которых снизу вверх смотрели даже по телевизору. И я поехал, короче. А то на работе мозги уже совершенно не варят. И информация свежая даже ногой не пихается. А тут велосипед и спицы сверкают, а по дороге только след дымком пылит. Здравствуй Кувшиново! Зздравствуй дорогой дядя Саша!

Сидит у очага мрачный Парацельс - не послал бог ему ученика. Жизнь проходит, а ученика все нет. И вдруг - идет. Бах, бах - это он по ступеням мешок с золотом тащит - все свое богатство:

- Вот перед вами, молодой человек, кучка ума и кучка золота. Вы что выберете?

- Конечно, золото, господин профессор.

- А я бы на вашем месте, молодой человек, взял кучку ума.

- Кому чего не хватает, господин профессор.

Так вот: стащил по ступенькам кучку с золотом. И розу у Парацельса из графина выхватил и в огонь бросил:

- Оживи. Покажи что умеешь.Тогда поверю.

У Парацельса даже ладони вспотели от такой неожиданности.

- Но молодой человек, это в некотором смысле..., это понимать

надо...

Не дослушал ученик, сгреб свое золото и был таков. А Парацельс задумчиво перебирал пепел, глядел на огонь, и роза в его руках оживала.

С дерев неслышен невесом слетает желтый лист...

И к нам в отдел по осени попер специалист.

Задачи стояли великие и казалось, что жизнь будет долгой и счастливой. А теперь каждый день жить заново начинаю. Как-будто день один всего-навсего даден, а вот способов его прожить много. Вот я и стараюсь. А потом негативы этого дня в стопку складываю, и если на просвет посмотреть, то чего только не увидишь. Вот знаете, если объектив надолго ночью открыть - так от машин одни огоньки полосками-росчерками и останутся, а сами машины, и нет их уже - уехали. Наверное, скоро у меня, как у Ильи Ильича, не будет случайных движений в его возрасте, а то все спрашивают:

- А скажите, поручик, правда ли, что в молодости Вы были членом суда?

Вот и на моих негативах все случайное не разглядеть, а вот что часто встречалось - то сохранилось - только четче становится - по мере того, как стопка растет. И день все основательней получается - как по Фейнману - близкие по фазе траектории складываются. И светятся мои негативы лунным светом прожитой жизни, если их в темную комнату занести. Памятью сердца, если красиво сказать.

Я не хочу судьбу иную,

Мне ни за что не променять

Ту заводскую проходную

Что в люди вывела меня.

Как свет от далеких звезд долго в пути идет, так и смысл сущего и случившегося очень давно долго до сознания моего еще доходит, и если я уловлю хоть толику смысла - может и как тень от солнца по стене движется тогда увижу - Нестеров вот видит.

А один раз стоял в Строгино в кассу за железнодорожными билетами - жарко, лето, колбасой пахнет, которую в универсаме домой купил. Стоит вся очередь, с ноги на ногу переминается, потеет, и в дурмане колбасы любительской плавает. И вдруг видение - Афродита в халатике с полотенцем через плечо и в шлепанцах на босу ногу - из пены Москвы-реки родилась в Серебряном бору и через площадь плывет. Только искупалась перед утренним чаем и домой на лифте. Умчит скоростной лифт под облака. А там под душ, и мыльная пена стан стройный девичий обовьет... А очередь стоит, с ноги на ногу переминается, и потеет.

- Вот ты кто, Петя, слесарь? Вот и представь: придешь ты на пляж, а кругом станки, станки... и шпалы, шпалы...

Компьютерные вирусы как две капли воды похожи на вирусы настоящие - даже в жар бросает. Это вроде как человек сначала вирусы придумал, а потом по аналогии к ним пошел. Так что если организм - это ЭВМ, то там живут самые настоящие компьютерные вирусы, а если бы он был покрыт шерстью, то в них водились бы вши, а вши - это...

Иногда Мюнгхаузеном себя вижу - когда корабль пробоину получил, и он быстренько, сняв штаны, чтобы соль не разъела, своим задним местом заткнул дыру в трюме того корабля. И все бы ничего, только акулы больно очень кусаются...

В разрывах туч безбрежной глубине

Атланты гордые с небес кивают мне,

И улыбаются улыбками на лбах

От скорчившихся мыслей в головах.

Когда только на завод пришел, то по аллее в одну сторону утром ходил, а сейчас по той же аллее каждое утро в другую сторону иду - в противоположную, поэтому совсем не удивительно, что Северный магнитный полюс с Южным за время геологической истории Земли несколько раз местами менялись. Можно понять.

- Матвей, ты почему в задаче поделил 9 на 3, когда умножать надо было?

- Зато погляди, пап, как красиво делится, симметрично.

- Физиком будет, - друзья мои сказали.

А сейчас мы с мальчиком майских жуков откапывать пойдем. Все думают, что майские жуки по деревьям летают. Днем они в земле сидят, и на них нападает кариес. Вот, как в восточной притче про красивую вазу - виднелась на дне очень глубокого озера со скалистого берега прекрасная ваза, а на скале дерево раскидистое росло - и столько уже смельчаков сложили свои буйные головы под мечом грозного султана, обещавшего выдать дочь и полцарства впридачу тому рыцарю, что вазу со дна озера родникового достанет - и нашелся один, но он всем на удивление на дерево полез, все подумали - это чтобы поглубже нырнуть- хитер - а он вазу из ветвей того дерева и достал - отражалось она просто в воде - может и мы в звездах так отражаемся - а ему потом еще и Нобелевскую премию дали.

- А Вас, Штирлиц, я попрошу остаться. Вот так вот.

А знаете почему старик в сказке о золотой рыбке другую старуху себе не попросил? Правильно. Потому что все старухи одинаковые и блестят как новенький электрончик.

Спиваков - виртуоз Москвы - сказал, что концерт должен быть так составлен, чтобы каждое произведение струилось и усиливало друг друга, и вместе они бы впадали в Великую реку музыки. И я тоже хочу в реку, и я тоже хочу в Великую реку музыки:

Мой конь притомился,

Стоптались мои башмаки,

Куда же мне ехать -

Скажите мне, будьте добры,

Вдоль Красной реки,

Моя радость,

Вдоль Красной реки,

До синей горы,

Моя радость,

До синей горы.

Маленькие мысли - они как ручейки - не нужно большого ума, чтобы выдумывать маленькие мысли - а вот чтобы эти маленькие мысли ручейками в могучую реку собрались и та река не затерялась бы в безводной пустыне, а донесла бы свои воды до могучего океана истины это ого-го, это даже, в некотором смысле - ага-га - и ты угадал.

Тебе судьбу мою вершить,

Тебе одной меня судить,

Команда молодости нашей,

Команда, без которой мне не жить.

А вот знаете, что по мне все женщины мира сохнут? Правда я у них об этом не спрашивал. Вот как Плятт, когда по улице шел - глядит: у столба Маяковский стоит и что-то в блокнотик записывает.

- Здравствуйте, Владимир Владимирович, - сказал Плятт.

А Маяковский оторвался от блокнотика, удивленно посмотрел и головой кивнул.

- А я пошел дальше и мне казалось, что Маяковский смотрит мне вслед, и я не оборачивался - боялся, что обернусь сейчас - а Маяковский не смотрит мне вслед.

- Мам, а мам.

- Что, сынок?

- А хорошо, что по телефону не видно. А то разговариваешь и стоишь в одних трусах. А можно ли жить, не читая Достоевского?

- Можно: Пушкин не читал.

- А вообще-то, мам, я не люблю осень. Оно скучное и дождливое.

И получается что сразу по нескольким дорогам шагаешь - за себя а, еще с тем парнем - ну который ровесник - как электрон через две дырки сразу пролететь может - а я не верю - просто он тоже с ровесниками своими электронами дружбу водит, а не только в орбиталях молекулярных отражается.

А я уже сошел с ума - на что мне посох и сума?

- Пап, а вдруг мир не такой, каким мы его видим?

- А ты откуда знаешь?

- Ну как же. Есть вот у нас цветной телевизор, а еще есть

черно-белый...

Уже не первый десяток лет “Турецкое рондо” Моцарта играю. А все чувствую, чего-то мне в этом рондо не хватает. Чего-то такого я не понял. А Тут Оливер Стоун про турок рассказывал, что они очень жизнелюбивый народ и что чувство юмора у них. Трудно жить в стране, где по пустячному обвинению за решетку угодить можно, без чувства юмора - вот и понял, что хрену в моем турецком рондо не хватает, точнее, чувства юмора турецкого. Моцарт, он знал, конечно, про ихний юмор, на то он и Моцарт, ну ничего, все-таки к Моцарту я стал немножко ближе, ровно на один хрен турецкого юмора.

Что моя жена инопланетянка - я вам уже рассказывал. Да и женой то ее в обычном понимании нельзя назвать. Жена, по-моему, это что-то теплое, мягкое, живое, где слепок от твоей морды сохраняется. Гоголь в таких случаях повторял - Неча на зеркало пенять, коли рожа крива, а может и не Гоголь, может, Крылов, а может, и не Крылов, может, сам Вильям Шекспир. Как у него:

Неприхотлива правда бытия -

Все новое в нем шьется из старья...

А вообще всегда новая мысль - это неким образом мутация или мысленный вирус. Только мысленный вирус - он как спид передается при мысленном общении, а вот мутация только при самоуглублении возникает, при усиленном, можно сказать, самообладании. Эх, можно было и не говорить.

По Бейкер-стрит, по Бейкер-стрит

Шагает тощий мистер Смит

В солидной синей кепке,

А сам он вроде щепки.

Матанализ у нас на курсе профессор Лидский Виктор Борисович вел. Это когда Женька моей рукой с закрытыми глазами портреты Пети рисовал и мы потом Пете через всю аудиторию посылали, а Петя захлебывался от удовольствия - очень абстракции любил - а Виктор Борисович нам культуру математическую привить хотел - и ему удалось - хотя, конечно, математики это не физики, и никогда ими не станут - вот на работу в отдел пришел - так там все больше математики оказались с мехмата и с ВМК, а я всю жизнь как раз хотел с математиками пообщаться: Жорик, студент хочет в лазер посмотреть - так вот они про метод прогонки сразу на языке трехдиагональных матриц со мной говорили - а я так, по старинке - шаговым преобразованиями мыслил - а я любил Виктор Борисычу экзамены сдавать как лектору - он всегда мне пятерки ставил - так Тамара Харитоновна, которая у нас семинары вела и книжку по урматам Владимирова мне подарила, рассказывала: Раскраснеется Андрей, руками размахивает и громко рассказывает на всю аудиторию как теорема о неявной функции доказывается - я даже потом хотел к Виктор Борисычу в аспирантуру попроситься - а потом через много лет Колю Мухина встретил - он на встречном потоке учился - и не знал его в институте - а сразу узнал - он с бородой - а я как сейчас вижу - только его и запомнил - так вот он как раз у Лидского и выучился - вместо меня, наверное - параллельный путь. А еще Виктор Борисыч нам про войну рассказывал - дождь тогда был по весне - а он с полковой разведкой в тыл к немцам пошел - и дождь начался - так Виктор Борисыч всю одежду снял и под кочку спрятал - а дождь надолго зарядил - замерз Виктор Борисыч - пришлось на мокрое тело одежду надевать - и вымок потом все равно весь - а вот кто проще отнесся - то и лучше - а еще Виктор Борисыч встретил недавно одноклассницу и никак не мог ей объяснить - чем же он занимается - матанализом - а что это? А когда Виктор Борисыч рассказывает, то рука его график функции на доске чертит, потому что матанализ - это кривые.

Студенты, - говорит, - меня про войну рассказать попросили.

Качает, качает, качает

Задира ветер фонари над головой,

Шагает, шагает, шагает

Веселый парень по весенней мостовой...

Подсознание - это все поколения, что жили до, а вот те, кто живут сейчас, это уже сознание и вес ныне живущих количеством вряд ли уступает весу всех тех, кто жил до - уступает, конечно, но допустим, что не уступает, докажем от противного, как говорят : вот, допустим, что химия - наука, но это же не так - из этого следует что подсознание не так уж могущественно и сознание - это совсем не лилипут перед гулливером подсознанием - они одинаковы по порядку величины - в пределах ошибки эксперимента, конечно. Я к тому, что не надо уповать на подсознание - на бога надейся, а сам не плошай - подсознание очень хрупкая вещь и легко можно сознанием раздавить.

Я возьму Соньку на руки подмышки и хожу с ней по комнате, а я хожу и хожу - утрясаю - как световоды пучком сложат и трясут на вибростенде - долго трясут - чтобы информация по тому венику световодов со скоростью света побежала, а если не трясти, то и не побежит, и нечего думать, трясти надо. Как вот дикари с острова Борнео, когда к ним американские самолеты прилетели и всякой всячины привезли - им понравилось, короче - ну а потом больше не прилетали - уж дикари и к духам своим взывали, и аэродром заново расчистили и сигнальшика поставили на краю и наушники всем из палочек сделали, а самолеты все не прилетали - а может американский конгресс все-таки передумает - и вновь самолеты на далекий остров Борнео прилетят - главное - уметь разложить костер.

Вот решу шефьеву задачку, найду где одно состояние в сразу три превращается и поправится Сонька, а то что не понимаю, как из одного сразу три, так это не беда, а много ли мы вообще понимаем, главное чтоб поправилась, весь вопрос в третьем состоянии:

Если б я был султан,

Я б имел трех жен...

Эрнст Мах всегда считал, что инерция тел влиянием далеких неподвижных звезд обусловлена, а мне кажется, что и мысли в голове тоже влиянием далеких звезд обусловлены. А когда я пеленки Матвеевы стирал - то в ванной закроюсь и под шум воды курс Фейнмана физики читаю как тогда в Кувшинове перед институтом Ландсберга читал - только вот тот- до, а этот - после, тот - когда еще не понял, а другой - когда уже не понял, а пеленки, которые полоскал - никогда не считал, а вот некоторые считают - я когда утреннюю гимнастику делаю - количество приседаний тоже не считаю - а то так и надорваться недолго - как про Змей-Горыныча - собрал всех зверей на большую поляну и расписание обедов составляет:

- Ты, волк, в среду придешь, а ты, Лев, в пятницу.

Повесили головы лев с волком - ну коли чему быть, того не миновать.

- А тебе, заяц, в понедельник.

- А не приходить можно? - собравшись с духом, выпалил заяц.

- Можно, вычеркиваю.

И так бывает. Спрашивать, короче, надо, если сомневаешься.

Делаем с женой ремонт, маленький такой ремонтишко. Я и говорю:

- Понял наконец, что такое жена. Это когда ты пьешь чай на кухне, а окно в туалете само красится.

- А я поняла, что такое муж. Это когда ты красишь окно, а кто-то в это время пьет чай.

На войне как на войне...

Как-то раз на даче Сонька восседала на большом красном горшке, и пришла Леночка соседка:

- Вот, - говорит, - А у меня тоже такой голшочек есть, только красненький.

- А этот, Леночка, какой?

- А этот - зелененький.

А как мимо забора соседей шли - на солнце висел ярко синий горшок. Парадигма восприятия .

В нашей группе однажды, той, что на научной базе, ребята выпить собрались, благо спирт для протирки оптических осей есть - вот и налили в чайник водки, а в заварочный чайник коньяку - для маскировки - вроде как чай - а у шефа доклад важный на конференции делать - вот забежал он - чайку обрадовался - а как жахнул - сидит как прирос к стулу:

- Мне, - говорит, - теперь заварочки одной налейте, пожалуйста, будьте так добры.

Стараюсь жить со знаком плюс, а он все больше минусом мне, гад, подмигивает.

Возвращался в метро ранней весной, а может поздней осенью - я их путаю - вот только после поздней осени зима холодная бывает, а после весны - лето жаркое - но если инверсию по времени - и опять никакой разницы - там заново родишься, а там заново помрешь - подумаешь - мелочи какие, и в вагон вошла парочка - еле на ногах держатся и друг к дружке жмутся - как две винтовки красноармейские у костра возле Зимнего дворца - любовь такая - упасть не встать, и виноград дамские пальчики кушают - а семечки в карман складывают - один дамский пальчик - второй дамский пальчик - а перегон у метро как раз по верху - между Каширской и Коломенской - дождь с мокрым снегом вперемешку наискось по стеклам чиркает - а он вроде на Джо Дасена немного похож, а она - на Брижитт Бордо и как-то уютно было рядом с ними стоять - а почему - до сих пор не пойму - то ли дамские пальчики загадочно поблескивали - раз - дамский пальчик, два - дамский пальчик, три семерки, два туза...

Снег идет,

Снег идет,

Снег идет,

Снег идет,

Снег идет,

Голубой полумрак

Скоро снова проглотит завод.

Электричка метро

Успевает пройти поворот

Перед тем, как пропасть

В черной дырке тоннеля и вот ...

Возвращался вчера с работы, когда из ресторана выходил - все руки обтоптали - смотрю - а во дворе что-то от меня бегает - какая-то запчасть - отделилась и гуляет сама по себе- пригляделся - да это ж мой сын - человек из будущего - из того будущего, в котором меня и не будет уже совсем - вот что удивительно - мое будущее перед моим носом гуляет.

Сломалась паутина,

Рассыпался дворец,

Знакомая картина:

Из терний свит венец.

Мороз хрустит,

Свеча коптит,

Мрак по углам молчит,

На стенах в зыбкой полутьме

Размытый блик скользит.

И бой часов надтреснуто звенит

Бом-бом-бом...

А в садик не отдавал сына - слишком хорошо свой садик помнил - стоишь после лета у бабушки в туалете - кругом белый кафель - за окном серое утро - льет дождь - и золотые шары стукаются головками о подоконник - Герда сносила последнюю пару башмаков - лил дождь, дул ветер - кончалось лето...

До сих пор когда вхожу в метро - в нос ударяет запах оловянных солдатиков из детства - проездом в Москве папа с мамой за хорошие оценки мне оловянных солдатиков покупали в самом большом Детском мире. Одного до сих пор с собой в кармане ношу .

Американцы не такие как мы - они лучше нас - нет, это богатые не такие как мы - это они лучше нас - а американцы они проще нас - может, поэтому лучше - что-то я запутался. А что? Проще - это лучше? Не факт.

А знаете, почему динозавры больше не живут - потому что они в дыру временную не пролезли - а все потому что кто-то очень много ест - а время оно иногда неспешно течет - а иногда на поверхности воды водовороты устраивает - воронки и перемычки - как в норе кролика - вот Винни-Пух и застрял - совсем как динозавр - и если бы не кролик - давно вымер бы - задолго до своего появления.

А еще пронюхал я, что японцы ненастоящие машины делают - Восток дело тонкое - они - эти машины - могут даже лучше наших ездить - и служить дольше без капитального ремонта - как электроника японская - а все потому, что они ненастоящие, и электроника, кстати сказать, тоже у них ненастоящая - поддельная, а была бы настоящая - тут же бы и поломалась - и вообще, то, что живет - то ненастоящее - потому что настоящее долго никогда не живет - оно, можно сказать, вообще жить не умеет, то-есть настоящего и нет вовсе.

А вообще это с какой стороны посмотреть - если со стороны Альфы-Центавры - то, правда, может, она и ложь, а если со стороны созвездия Лебедя - то, может, правда и правда?

- Мам, вы бы меня Терминатором лучше назвали. Вот здорово бы было - вызовет Любовь Владимировна - Терминатор к доске - все бы сразу под парты от смеха попадали!

Наше счастье с женой семейное - и было ли оно? Вот вспоминаешь иногда - нахлынут видения - когда жена разделась в первый раз передо мной или как в медовый месяц на юге дикарями загорали или как, когда Сонька только родилась - жена большая голая склонится над колыбелькой, а я подсматриваю из-под одеяла: где надо - гладко у жены, где надо - шерсть, а рядом старший сынишка посапывает - идиллия - а как молоко у жены сцеживал, как в кино про свинарку:

- Не балуй смотри, только за эти, за коровьи титьки дергай.

А молоко сладкое - и везде сладко - на губах у жены, на руках, на подушке - и жизнь сладкой казалась, и зарплату тогда на заводе давали, дело спорилось, программа ходила, изделие работало, у-у-у-у - да, давно это было.

Жена еще когда дочку родила - а грудь у нее всегда маленькая, аккуратная - а тут молоко подошло - грудь большая - как у Мерилин Монро - я гордый ходил тогда - если у жены грудь как у Мерилин Монро - еще бы не гордый.

- Ну и трансформера ты папа купил - Алешкиного точно загасит!

- Матвей, а вдруг в другом классе найдется мальчик, который читает лучше тебя?

- Это невозможно! Быстрее нельзя! Это предел. Тогда вообще ничего нельзя понять будет.

А раньше я в Габи Зейферт влюблен был, когда в детский сад ходил - а сейчас в лыжницу - Мануэлу ди Ченту. А ей все наши женщины никак не дают первого места занять. Зато Ленка соседка соревнования в Кирове выиграла, всероссийские как-никак, а когда они с Матвейкой вдвоем за ручку гулять ходят, так совсем как в мультфильме про мартышку и тигренка, Ленка длинная, как мартышка, а Матвейка маленький и ушастый - ну вылитый тигренок.

И с соображением Сонькиным ничего так было. Конечно, соображала плохо, но ботинки как Незнайка надевала на ноги, а не на голову - для этого ведь тоже соображение нужно. Только шнурки так и не успела освоить - ручками пошевелит, пошевелит - ап, а они снова рассыпаются. А еще жена меня целоваться научила - а то я даже стихи про шнурки с расстройства придумал:

А ты стелила мне постель,

А я развязывал шнурки...

Переливалась солнца трель,

И кот мурлыкал от тоски.

А ты стелила мне постель,

А я развязывал шнурки...

Ты вся желанье, страсть, метель,

И в волосах твоих цветки,

А губы, точно карамель,

И взор мой тыкался в соски...

О боже! Как же мы близки!

И все не мог я снять носки,

Морским узлом связав шнурки...

О! Эти чертовы шнурки!

А может в шашки в поддавки?

Ладно, ничего, ничего, как-нибудь. Песню про черного кота с детства пою:

Жил да был черный кот за углом.

И его ненавидел весь дом.

Только песня совсем не о том...

Я, когда маленький был, у бабушки Зины жил в доме, а внизу был большой игрушечный магазин "Чайка", а еще дядя Коля из Коломны, которая под Вышним Волочком, Который не Венеция и не Греция, когда у бабушки гостил - так когда посуду моет все песни поет - а соседки - тетя Полина и Марья Филипповна - выйдут на площадку, встанут под дверью и слушают. И вот перед Новым годом купила мне бабушка трубу красивую - чтобы на елку повесить - а я дудел, дудел в нее - за угол зацепил и разбил - она стеклянная с пипочками цветными - и бабушка добрая была - пришлось ей за другой трубой идти, а я про Черного кота песню пел - чтобы не страшно было.

И когда в больницу меня положили - тяжелый случай - левая рука совсем команд не слушалась, сбой в программе, - ее молотком шарахают - а она не подпрыгивает, молодой хирург перестарался - когда сломанную ключицу на правой руке ремонтировал - он так крепко бинтами меня скрутил, что левую руку обесточил, вот дал! Ремонтировал правую, а испортил левую - спонтанное нарушение симметрии - вот и не слушалась она меня больше - повисла, как белье на веревке, сказали, что все - допрыгался. А из больницы Волга была видна - между домами - осень ранняя - все в школу пошли - а я в больнице и никакой радости - очень купаться хотелось, поплавать в Волге, как Валерий Чкалов плавал - а она голубая голубая на солнце - вот когда Сонька полезет через дырку в заборе, голова у нее точно застрянет, и клены яркорыжие - и про кота песню пел - и помогло - вылечилась рука - теперь совсем как новая - врачи удивились - теперь я тоже про кота пою. Не помогает пока. Я потерплю.

Только вот когда про Волгу - так моя рука была, левая, в смысле. А вот когда про забор - то хочу-то я, а полезет-то Сонька. Опять нарушение симметрии. Но ведь и человек, если подумать - тоже сплошное спонтанное нарушение, и у него спирали молекулярные только левовинтовые, а может быть, правовинтовые, важно, что только такие или такие, или левовинтовые, или правовинтовые - носки должны быть однотонными: или синими, или красными. Короче говоря, это значит... Да ничего это, честно говоря, не значит.

Когда снежинки царапают ветровое стекло и снег медленно опускается на сосны - в тишине его шорохов сын по косым линейкам буквы рисовать учится.

- Матвей, ты на пианино будешь учиться?

- А зачем? Я и так умею.

А дядька Коля мой через много лет, то есть за время большого пути, за который я успел подрасти, Сфинксом на далеком перроне в по уши снежном городе Тарту прикинулся и давай мне задачки загадывать, не знал, видать, что в паспорте на меня светлая голова записана. А потом мы вместе про черного кота опять песню пели:

Только песня совсем не о том...

А в это время по равнинам, петляя и вбирая в себя холод сотен тысяч ключей, веками омывая пришельцев ледникового периода - замшелые валуны - а зубы после купания выбивают барабанную дробь - и плакучие березы и ивы, купаясь ветвями в прозрачных струях хранят светлую память и доверяют ее реке времени, как часовые вечности - о чем ваш печальный плач?

Участок огородный хотели взять - вот я его весь раскопал - стою, отдыхаю - а на соседней грядке сосед огурчики первые собирает - решил и мне показать - мол - пилите, Шура, они золотые, даже понюхать дал и быстренько обратно в сумку холщовую сунул - и домой скорей - семью порадовать - а вот я просто так копаю - дед копал, отец копал - и я вроде как по наследству - копальный инстинкт - могу копать, могу не копать. А так, чтобы цель контретная была - вот с целью я не могу. Вдруг достигнешь ее - а она не той окажется - а жизнь прошла уже. Она, конечно, и так пройдет, и без цели - зато...

Я не к тому, что дети колхозников, должны быть колхозниками, а дети артистов артистами - просто каждый примеряет по себе.

Или вот когда все время стоять в такой позе, что голова ниже задницы приходится, то мысли высокие в такую голову не придут - никогда не придут, и это правило. В первые годы нашей совместной жизни я хотел во всем слушаться жену - ощущение чего-то высшего. Я стал, как и она, собак бояться - видимо у них там - в далекой Галактике - собаки не водятся - ну а у нас, оно проще, сами понимаете - и вот пришлось мне на попятный пойти - собак больше не боюсь, но и делаю все по своему, или не делаю, что, собственно, одно и то же. Жена только обижается. Вот когда сердится, ругается - легче, а когда обижается про себя, нехорошо как-то на душе становится. Здоровье нужно беречь - а силу копить. И нужно это Вам?

Иногда ощущаю в себе присутствие другого человека - он, несомненно, очень умен, холоден и расчетлив, и знает, что все смертно в этом мире, я не люблю его общество и всячески бегу от него, не питающего никаких иллюзий - но странное дело - именно он подсказывает, что все будет с Сонькой в конце концов в порядке, наверное, это он предстал перед нами с Сонькой в облике железнодорожника и взял с меня слово - что я поставлю девочку на ноги, провидец, прямо, ядрена вошь - а я уже, и то сказать, устал бегать от этого такого невеселого моего спутника - нет, это совсем не значит, что я во всем с ним согласен - пока я жив - я буду ему сопротивляться изо всех сил - наверное, это и называется - воля к жизни, правда вот заявляет он о себе все реже и реже, может я становлюсь им незаметно для себя? Надо бы в зеркало посмотреть - вдруг уже и рога у меня выросли? А я и не знаю.

Минуты лепят годы,

Под светом гибнет тень,

Забыты непогоды -

В лесах журчит апрель.

И конь не тот,

Ямщик не тот,

Невесел небосвод.

Но мчится вновь на почтовых

Певец дроздобород.

И пламень в сердце разгоняет лед.

Устал я про графа в голове держать - да и не граф я совсем - хоть и живу так, как-будто родовой замок у меня в Англии - и я туда скоро поеду - нет у меня замка в Англии и элементарной английской лужайки тоже нет и даже через триста лет не будет - а зачем, спрашивается, мне она через триста лет, за какой такой надобностью.

Жила была девочка Сонечка и она страшно болела, так она выздоровела давно и вы больше за нее, пожалуйста, не волнуйтесь. А как вышло? Она болела, я не знал чем ей помочь, ходил день и ночь туда-сюда, туда-сюда, и все равно не знал как помочь, а время шло, много времени прошло, и никто, никто совсем не знал как Сонечке помочь, и тогда я решил написать книжку, чтобы все хорошие, и даже пусть не очень хорошие, и даже пусть совсем никуда не годные, совсем ни на что не годные люди узнают про Сонькину болезнь и захотят ей помочь, а ведь для этого совсем не обязательно знать, как именно нужно помочь, нужно хотеть просто помочь, и это главное, очень хотеть помочь, даже если совсем не знаешь как помочь, и даже если никто, никто не знает как помочь, все равно нужно очень очень хотеть помочь, а если все сразу, все сразу население Земли захочет сразу вместе помочь, то тут, скажу я вам, даже никто устоять не сможет, когда все все все хотят помочь, тут всякая болезнь и пройдет, потому что болезни уже и не будет, когда все все все разом будут хотеть помочь, некуда будет тогда болезни кинуться, она и растает или испарится или изничтожится или еще как, какая разница, может, просто посторонится и рядом идти будет, а человек выздоровеет, и будет ходить человечек по жизни и солнцу радоваться и смеяться. Чего ж еще для полного счастья нужно?

Поймал себя на том, что я кусочки снов как лоскутки к реальной жизни подшиваю, когда не сплю, в смысле, как наши мужчины некоторые, у кого лысина намечается, а они вместо того, то-есть лысины, себе на голову там, где она должна быть, другие кусочки с волосами вставляют из разных других мест, кто покурчавей откуда любит, а кто для запаху из-под мышек, к примеру. Вот и я вставляю кусочки моих снов и гляжу, как они приживаются к действительности, похоже или не похоже выходит, а может и поживет и поживет такой кусочек день два, а потом и сам отвалится, а на том месте уже новая розовенькая гладкая кусочек кожи из действительности прорастет, так что прямой смысл в том чтобы заведомо сны в жизнь протаскивать, поскольку жизнь в сны сама въезжает, ждешь того или нет, без приглашения, вот и возишься с ней во сне, перекраиваешь, глядишь, а к утру новый матрац готов, лягушкин от царевны. И полосатый.

Жил в Дании Кьеркегор, и любил он экзистенциализм и Регину Ольсен, и никак не мог понять - кого же он любит больше - если экзистенциализм, то Регину он в принципе любить не может - а если Регину то на фига тогда экзистенциализм, так и не мог решить. А вот тут мне объяснили как на работу грузчиком в хлебный магазин надо устраиваться - водки понюхать - для запаху - потом придтить, хватануть заведующую за мягкое место как за большую булку и потрясти, потом склониться к уху, дыхнуть и доверительно спросить низким голосом - Ну, че, грузчики нужны? Мамаша...И все будет в в порядке. Это, кстати из Кьеркегоровского экзистенциализма следует. - Ну ничего, ничего...

А если вы меня за самодура приняли - то это Вам показалось. Это я вам точно говорю. Жена говорит, что я инопланетянин. А вообще-то в жизни, если честно, все что ни есть - то фигня, кроме пчел, разумеется. Но если подумать ...

Поставь мою любимую кассету -

Давай передохнем перед игрой.

Тебе судьбу мою вершить,

Тебе одной меня судить,

Команда молодости нашей,

Команда, без которой мне не жить.

А Сонька опять улыбаться начала. Через два долгих года. Самой настоящей моей кривой улыбкой. Может, и пойдет скоро? Дубль два, к сожалению. Не будем отчаиваться. Потому что в жизни мужчины главное это... А Нестеров опять поехал во французский город Париж. Говорит, там тоже Красная горка есть. Мулен Руж называется.

ноябрь 1995 года