Рожков Григорий Сергеевич : другие произведения.

Американец. Неравный бой

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 5.34*32  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Конец 1941 года. Вторая мировая в самом разгаре. Первый лейтенант Майкл Пауэлл (он же наш современник Артур Арсентьев) в буре кровопролитной войны находит друзей и брата. Им вместе предстоит совершить то, на что не решатся пойти другие. Им посчастливится выжить, стать сильнее и победить. Победить в неравном бою.
  Григорий Рожков
  
  Американец 2.
  
  Глава 1. Своевременная помощь.
  
  Что может быть лучше, чем кружка горячего ароматного кофе, выпитая с утра в кругу близких? Только тот же кофе и с теми же людьми, но не в сорок первом году в лесах Белоруссии, а в теплом и уютном две тысячи двенадцатом году в центре Москвы...
  Но, увы и ах! Благо, что пока война осталась в стороне, а кофе и душевная компания - со мной. И еще лучше, что друзей не пришлось отбивать с боем. Сначала, конечно, все встало с ног на голову. Сержант Вадер моментально напрягся, когда, по идее не знающие друг друга люди, оказались знакомы. Особист сложил все, что знал обо мне и 'задержанных', то есть фактически - ничего, и, основываясь на своих домыслах и том, что Майкла назвали Артуром, а он и откликнулся, наверное, пришел к выводу, что мы тут все повязаны, завербованы и вообще мы - злоопасные диверсанты. Поэтому 'молчи-молчи' не афишируя своей взволнованности, направился к выходу предупреждать милиционера, стоявшего на посту. Ему это удалось, только событие развития не получило. Появление Кинга с отделением рейнджеров спасло всех от абсолютно непредсказуемых последствий. Сэм притормозил Вадера 'до выяснения обстоятельств', о которых я поторопился переговорить со своим замом. Первый сержант очень сильно удивился, узнав о неожиданном обнаружении новых попаданцев - моих товарищей из родного мира. А уж то, что один из них мой родной брат - вообще вышибло Кинга из колеи. Но стоит ему отдать должное - собирать волю в кулак он умеет. После нашего разговора он вышел из землянки вместе с особистом, и уже через пять минут вернулся обратно - и моих друзей и брата отпустили, чему я был неслыханно рад. Но у свободы были условия - им запрещается покидать территорию лагеря, за ними будут наблюдать милиционеры, и, конечно же, им запрещено брать в руки оружие. Эти меры временные и будут действовать ровно до момента подтверждения полномочий Сэмуэля Кинга. А чтобы подтвердить эти, явно секретные, полномочия, нужно связаться со штабом корпуса и сделать запрос. Но тут еще паровозиком цепляются важные вопросы - в штаб кроме запроса надо еще сообщить о том, где мы находимся, о численном составе и качественном состоянии нашего соединения, по возможности надо запросить эвакуацию тяжелораненых. Но еще прежде надо составить полные списки находящихся здесь военнослужащих, чтобы знать, сколько всего здесь солдат, способных держать в руках оружие и сколько всего раненых. И еще надо четко определить наши боевые возможности - сколько у нас единиц боевой техники, пулеметов, минометов, гранатометов, а также, сколько у нас топлива, боеприпасов, медикаментов и продовольствия...
  - Артур?.. - Голос брата прервал мои размышления, смешавшиеся с воспоминаниями событий получасовой давности.
  - Да-а-а... То есть, нет. - Подняв взгляд с кружки остывающего кофе, я посмотрел на сидящих рядом удивленных ответом друзей.
  - Тогда - кто ты? Ты ведь сказал, что ты - Артур! - Напрягся Юра.
  - Не ори так. - Я нервно оглянулся на сидевших неподалеку милиционеров, но они все также мирно занимались своими делами, лишь время от времени поглядывая на нас. - Я ЗДЕСЬ, если ты не заметил, американский военнослужащий. Я - Артур, но все считают, что я Майкл Пауэлл, поэтому забудьте про мое прошлое имя.
  - О, как... Докажи что ты э-э-э... Артур. - Не отступал друг, но мое имя он произнес уже значительно тише. По взглядам остальных я понял - этот вопрос их тоже тревожит. Пришлось вспоминать некоторые моменты из нашего общего прошлого, о которых было известно лишь нам, и никому другому. Юра, удостоверившись в том, что я это я, подобрел и наперебой с Димой начал задавать вопросы:
  - Что у тебя с лицом? Что с твоим голосом? Как ты здесь очутился? Что у тебя с ногой? Когда ты успел стать американцем? Кто тебе дал звание? Что происходит на фронте?..
  - Погодите! Не торопитесь. - Остановил я друзей. - Все по порядку... Лицо посекло осколками в первый день войны, 22 июня. Во время боя в расположении пограничного отряда. Голос у меня тоже с первого дня такой. Почему - не знаю, так же не знаю, как и почему я, да и теперь вы, оказались здесь. Ногу вчера осколком гранаты зацепило, сейчас уже все в порядке. Американцем я стал, забрав документы у убитого первого лейтенанта. Тоже в первый день. Но это непростая история... - Покачал я головой.
  - Ого! Ты тут уже с середины лета! - Удивленно воскликнул Дима.
  - Наверное, и награды есть? - С ехидным выражением лица спросил Люлин.
  - И награды есть... Но об это позже. Обо всем - позже. У меня сейчас есть дела. Вот разберусь с ними и тогда мы все вместе спокойно поговорим. - На этих словах я кивком подозвал Стэна все время сидевшего в десятке метров от нас, и мы вместе с ним отправились в центр лагеря.
  Нехорошо вот так вот разговоры прерывать, да еще с единственными в этом мире родными мне людьми, но на душе было очень плохо. В первый миг после встречи я был счастлив, эмоции переполняли меня, а потом... Потом пришло время разума, и он подсказал мне одну совершенно ужасную вещь - и брат, и друзья могут быть убиты здесь, на этой войне... Как же быть? Как их защитить!? То, что они рядом - хорошо, но если бы они были далеко, в родном мире, в безопасности, то было бы еще лучше... Мозг в тот миг не стал развивать мысль, и меня заклинило. Я молчал, и близкие тоже молчали. Они многое понимают, я вижу, но и им от этого ничуть не легче. Слова есть, но желания говорить их - нет. По крайней мере, сейчас. Нам всем нужно немного времени...
  Выбить из головы хотя бы ненадолго все тяжкие мысли помогает труд. Эта хитрость меня который раз выручает. Раз надо готовить сообщение в штаб значит надо обсудить этот вопрос на общем собрании командиров нашего сводного отряда. В первую очередь надо обсудить этот вопрос с командиром батальона союзников - старшим лейтенантом Климентом Томиловым, тем самым старлеем принявшим на себя командование после гибели капитана Огородникова. По пути к Томилову перехватил Кинга и озадачил его срочными делами - созданием полных списков боеспособного личного состава, раненых и техники. Учитывая тот факт, что и я, и капитан Дэвидсон еще в городе делали подобные списки, то задача первого сержанта значительно облегчается, и думаю, скоро уточненная документация будет у меня. Дополнительно попросил позвать ко мне второго лейтенанта Оклэйда и штаб-сержанта Гэтри.
  Старлей разместился со своим небольшим штабом в одной из запасных землянок охраны на другом краю склада. Томилов и Вадер что-то негромко обсуждали, когда мы со Стэном вошли в ярко освещенную электрическим светом землянку.
  - Здравия желаю, товарищи командиры, - поприветствовал я командиров.
  - Здравия желаю, товарищ первый лейтенант, - поднявшись со своего места, Томилов крепко пожал мне руку и предложил присаживаться к столу.
  - Stan, you may go. - Райфл козырнул и вышел из землянки. - Спасибо, с удовольствием присяду...
  - Мы с товарищем Вадером обсуждаем положение, в котором мы все вместе оказались, и что нам с этим положением вообще делать. - Климент говорил спокойно, без единого намека на волнение или опасение. И, похоже, что это не только в отношении нашего положения, но и лично в отношении ко мне. Вадер ничего не рассказал старлею обо мне и моих близких? Неужели слова Кинга на него так сильно подействовали? Надо будет Сэма по этому поводу поспрашивать...
  - Я именно по этому поводу и пришел.
  До прихода вызванных людей с нужными мне списками нам удалось найти оптимальное решение по поводу установки связи с нашими штабами. Отправлять две группы связистов - американских и советских, в разные стороны можно, но риск привлечь внимание врагов к неожиданно проявившимся неопознанным передатчикам велик. Один источник передачи немцы со своими союзниками может быть стерпят, списав на запаниковавших американцев, влетевших в окружение и судорожно запрашивающих помощь. А вот несколько источников радиосигнала в одном районе, пусть даже с разбросом в полсотни километров - это уже попахивает неприятностями и может значить, что подразделений может быть несколько, пусть даже маленьких, по типу разведгрупп, или подразделение одно, но достаточно большое чтобы иметь пару радиостанций. Вывод - две группы связи отправлять не советуется, а одну, объединенную, с одной рацией - можно. А то, что и советскому и американскому радисту придется работать по очереди с одной рации, особой проблемой не было. Пусть враги голову ломают: 'чего это радист почерк изменил и на другой волне дальше стучит?'
  Вскоре от вопроса 'как' организовать связь мы перешли к вопросу 'что' передавать по этой связи и для этого нам, наконец, понадобились собравшиеся товарищи со сводными данными. На некоторое время и я, и Томилов углубились в чтение рукописных документов.
  Пробежавшись по строчкам списка личного состава, я невольно зарычал. Оказывается на момент прорыва, в нашей с Дэвидсоном объединенной и усиленной группе было около восьми сотен солдат, включая танкистов, зенитчиков и все вспомогательные силы, а до склада добрались всего четыре с половиной сотни, включая раненых. А этих самых раненых аж целых пятьдесят семь человек и среди них почти половина - тяжелые! С этим надо срочно что-то делать...
  С техникой дела обстоят у нас не в пример лучше, чем с людьми. Грузовиков полтора десятка, самоходок 'Росомаха' - восемь штук включая требующие ремонт, три легких танка М3 Стюарт (молодец Пул, все машины сохранил!), пять джипов Додж 'три четверти': два обычных и три с 37-мм пушками, четыре зенитных самоходных установки: три 'Занавески' и трофейная немецкая ЗСУшка, еще пара бронированных подвозчиков боеприпасов, три автоцистерны, три БАшки, ПАРМ, трейлер и еще по мелочи несколько единиц разномастной техники.
  Тяжелого вооружения у нас тоже оказалось немало - пара десятков гранатометов 'Базука', батарея 82-мм батальонных минометов, две неполных батареи 60-мм ротных минометов, одна-единственная 'сорокапятка', два 20-мм трофейных зенитных автомата.
  На бумаге американская часть нашей сводной группы выходит очень даже неслабой. Но вот загвоздка - оружие без боеприпасов стрелять не станет, танки и машины без горючего никуда не тронутся, а люди без еды и отдыха ничего не смогут сделать. Отложив в сторону бумаги, я обернулся к Томилову и уловил его полный усталости и скорби взгляд.
  - Ну вот, товарищ Пауэлл, от батальона мотопехоты усиленного двумя взводами легких танков и батареей дивизионных орудий осталось всего двести тридцать бойцов, включая три десятка раненых... А вчера вечером батальон насчитывал шестьсот красноармейцев и командовал им целый майор, а не старший лейтенант, - Климент постарался скрыть свое глубокое огорчение, но голос его немного дрогнул, выдав внутреннее состояние. - Э-эх!..
  - Да-а-а, дела-а... - Ничего иного сказать я не смог. Беда у товарищей была больше и темнее нашей. Но стоит отметить, мне везет на союзников - Томилов довольно быстро взял себя в руки и мы продолжили нашу работу, и, в первую очередь обратились к Оклэйду вроде бы изучившему информацию о наличных на складе запасах:
  - На топливном складе две полные десятитонные цистерны с бензином. На складе боеприпасов есть неприкосновенный запас патронов, рассчитанный на восполнение боекомплекта ко всему вооружению целого моторизированного батальона, то есть там есть почти все. Патроны, гранаты, - перечислял лейтенант, не сверяясь ни с какими бумагами, - мины есть, и патроны к крупнокалиберным Браунингам... - на пару секунд Оклэйд замолчал что-то вспоминая. - Да, точно, там еще несколько ящиков с ракетами для 'Базук' есть. В погрузочной зоне, под навесами, пятьдесят ящиков со снарядами к 45, 76 и 105 миллиметровым орудиям. Продуктов на складе еще много, - с этими словами собеседник встал с ящиков, на которых сидел и ловким движением вскрыл верхний ящик. Зашелестела бумага и Оклэйд извлек из ящика тускло блеснувшую металлической крышкой банку. Подойдя к нам, он со смачным стуком опустил банку на стол, - но это в основной своей массе консервированная еда - крабы, бобы, русская тушенка, свинина и прочее. Свежих продуктов почти нет. С медикаментами хуже всего, их почти все вывезли в дивизию. Ну, вот и все по запасам, сэр. - Быстро же Оклэйд все разведал, молодец. Хоть в чем-то - но молодец. Справился с поставленной задачей.
  - Thank you, lieutenant. Успели перевести, товарищ Вадер?.. - Особист коротко кивнул.
  - Да-а, повезло со складом, - старлей немного повеселел, но как только я обратился к сержанту Гэтри, он вновь обратился в слух.
  - Что у нас с техникой, сержант?
  - Сказать что-либо точное о состоянии большей части техники сейчас не смогу, сэр. Нужно провести парковый день и все внимательно проверить, тогда я смогу дать точную информацию. На данный момент можно определенно говорить о двух самоходках требующих длительного ремонта и о паре грузовиков с поврежденными двигателями. Это все, сэр. Простите. Разрешите идти, я начну подготовку к парковому дню. - Слегка наклонившись вперед, я приблизился к Гэтри и поглядел на его лицо, а именно - на глаза. Красные, воспаленные, окруженные темными кругами глаза говорили о многом.
  - Никаких парковых дней на сегодня, сержант Гэтри. Приказываю отдыхать минимум до... - оборачиваюсь к Томилову и гляжу на его наручные часы, - до 4 часов после полудня - никакой работы для тебя и твоих инженеров. Приказ ясен?
  - Да, сэр! Приказано отдыхать, сэр! - Козырнул он.
  - You can go, sergeant. - Гэтри слегка пошатываясь, покинул помещение.
  Так, теперь остался только хозяйственные вопросы, за которые отвечает все тот же Оклэйд.
  - Что у нас с размещением людей и организацией лагеря, лейтенант? Кратко и по существу. - Офицер уже подготовил нужные записи и перешел сразу к делу.
  - Да, сэр. Большая часть личного состава обеих групп размещена в пустых помещениях складов, на поверхности на данный момент завершается развертывание палаточного лагеря для остальной части личного состава. Для обеспечения безопасности лагеря от угроз с воздуха проводятся усиленные работы по маскировке. Из-за густоты леса развернуть батарею зенитного прикрытия нет возможности. В помощь охране выделено два дополнительных взвода, выставлены дополнительные усиленные посты. Благодаря содействию старшего лейтенанта Томилова сразу по прибытию на склад было организовано горячее питание для всех желающих, в дальнейшем, по моему мнению, надо будет скоординировать наши действия для обеспечения питания всех солдат.
  - Товарищ Пауэлл, у вас в подразделениях есть хоть одна кухня? - Осведомился Томилов, выслушав перевод слов Оклэйда.
  - Нет, кроме пяти кухонных двадцатилитровых термосов для супа у нас нет никакой посуды для приготовления пищи с расчетом на большое количество едоков... - Пожал я плечами.
  - Ага... У нас есть две полевых кухни. - Кивнул в сторону выхода старлей. - Одна наша, из полка, вторая тоже наша, советская, но сначала захваченная поляками, а ночью, во время боя в деревне, отбитая нами. Так что организуем всеобщее питание, ваши продукты и наши кухни. - Это я перевел Оклэйду и он быстро что-то записал в блокноте.
  - Продолжай.
  - Да, сэр. После приема пищи по лагерю отдан всеобщий приказ отдыхать. Бодрствующими остались лишь инженеры, группы занимающиеся организацией лагеря и маскировки, а так же охрана. Организован лазарет для всех раненых. Но не хватает квалифицированных медиков, очень нужен хирург либо срочная эвакуация в тыл, иначе тяжелораненых мы не спасем, - заглянув в блокнот, лейтенант продолжил. - Ближе к вечеру часть медиков проведет всеобщий осмотр, так как имеют место сокрытие ранений и отказ от медицинской помощи. Сэр, еще у меня есть некоторые... кхем, заметки, разрешите? - Дождавшись моего кивка, он продолжил. - Сэр, было бы полезно проверить и расширить сеть электроснабжения от складских генераторов, особенно это важно для лазарета. Так же считаю целесообразным выставить на подъездной дороге наряд усиленный противотанковыми орудиями или бронетехникой... Еще вот что...
   Да-а, в тот момент Оклэйд удивил меня, и удивил сильно. Трус то он трус, но хозяйственник вроде как из него неплохой. Он четко расписывал что, где и для чего надо сделать. Что-то мне подсказывает, не в первой линии окопов должен быть сей фрукт, а в штабе...
   После доклада второго лейтенанта наше совещание подошло к своему логическому концу, мы договорились по вопросам совместного существования, подготовили сообщения в штабы, в завершении определились с составом группы связи - в ней пойдут пятеро рейнджеров и пятеро советских разведчиков. Командовать группой будет первый сержант Кинг, его заместителем назначен сержант ГБ Вадер. Удобный вышел расклад - двухсторонний контроль, ни ГБшник, ни рейнджер из ОСС на себя 'одеяло' власти не потянет, а значит, беды ожидать не стоит. Уставшие, но довольные продуктивной работой, мы с Томиловым пожали друг другу руки и отправились к своим подразделениям...
  Как же хорошо на свежем воздухе, всего-то пару часов в 'подземелье' посидел, а уже устал от этого давящего со всех сторон замкнутого пространства. Да и вообще, вымотался я, делом был занят - чувствовал себя как огурец, ни ранение, ни бессонные сутки, наполненные бесконечными поездками, боями и вновь поездками не выбивали меня из колеи. А вот стоило оторваться от работы и выйти на свежий воздух как все тело начало наполняться гнетущей тяжестью, словно в каждую клетку тела ввели свинец - двигаться и даже думать стало невыносимо сложно, веки против моей воли стремились сомкнуться, закрыв глаза спокойной темнотой. Опираясь на плечо Райфла, кое-как удалось проковылять через замерший, успокоившийся после тяжелой работы лагерь, и добраться до брата и друзей отдыхающих под пристальным наблюдением милиционеров.
  - Фу-у-ух... - Присев на уступленный братом ящик я по мановению ока забыл обо всех своих тревогах и страхах, осознал ошибочность моих прежних мыслей...
   Оказавшись на войне, любой человек с головой погружается в опасность - что на фронте, что в тылу, различия лишь в степени сей опасности. Я на войне, и мой брат на войне, и Юра, и Дима, все здесь, и все - на войне.
  Чего я хотел? Не для себя, для них - единственных родных мне в этом мире людей.
  Безопасности.
  После того как увидел их утром я и обрадовался, и огорчился. ЗДЕСЬ, в этом мире, опасно находиться. Разум расчетливо подсказал - береги их! Отправь в тыл, потребуй от кураторов из НКВД и ОСС обеспечить максимальную безопасность новым попаданцам, главное, что бы они - были живы и здоровы...
  Но! Хотят ли этого они? И на самом ли деле этого хочу я?..
  Здесь. Сейчас. Рядом с братом и друзьями я впервые за все время пребывания в этом мире успокоился. По-настоящему успокоился!
  Нет, я не могу их отпустить. Разум вновь подсказывает, что сотрудники НКВД и ОСС не зря свой хлеб едят... Им нельзя доверять до конца. Скажут одно, а сделают - другое. Не из коварных, злых побуждений, нет, а потому что так, по их мнению, может быть гораздо лучше для всех. Скажут: 'мы не дадим никакой опасности навредить вашему брату и друзьям!', а сами подумают: 'пары шустрых попаданцев на свободе хватит, Пауэлла и еще одного оставьте, остальных - отдайте науке'. Или вообще начнут меня шантажировать: 'твой брат у нас, делай так, как мы хотим, иначе...'
  - На тебе лица нет, Ар... кхем... Майкл. - Юра, сидевший напротив, подался вперед. - Плохи наши дела, да?
  - Не-е-е-а-а-а... - Смачно зевнув, отмахнулся я. - Усе в порядке, шеф!.. Как только особисту из штаба подтвердят информацию обо мне, он сразу вас отпустит еще и оберегать вас начнет, это я гарантирую... Но вы главное меня держитесь, и все будет в порядке... Это я... тоже гаран... тирую... - Сидя на неудобном ящике, я тихонько отключился, и уже на грани сознания подметил: 'мне так много хочется вам рассказать, друзья...'
  - Сэр. - Дьявол, я глаза прикрыл только что, на пару минут...
  - Проснитесь, сэр. - Настоял на своем голос.
  - Что случилось? - Откинув одеяло я обернулся к нависшему надо мной Кейву. Хм-м, секунду. Я лежу? Когда я успел прилечь?
  - Группа связи вернулась, сэр. - И он так это спокойно сказал, что мне стало нехорошо. Сколько я проспал, черт побери!? Резко вскочить с жалобно заскрипевших ящиков не дала нога, но быстро сесть и прильнуть к окну палатки, а именно в палатке я и находился, удалось. Ох, блиндамет мне в зубы, снаружи уже сумерки! В полутьме слышны голоса, смех, чьи-то негромкие команды, звуки топора - лагерь пробудился. А первый лейтенант Майкл Пауэлл, И.О. командира американской части подразделения - спит!
  - Сколько сейчас времени, Рик?
  - Без пяти восемь, сэр. - Весело ответил Кейв, но увидев мой взгляд, посерьезнел и даже по стойке смирно вытянулся.
  - Почему меня никто не разбудил? Почему?.. - Я начал закипать, и причиной тому было чувство стыда. Командир спит пока все трудятся...
  - Сэр, доктор приказал не трогать вас, дать вам выспаться, сэр! А приказы врачей и командиров - не обсуждаются, так вы нас учили, сэр! - Мда, ничего тут не скажешь. И, правда - учил...
  - Ох, черт с тобой, красноречивый. Где сейчас группа связи?
  - Солдаты принимают пищу, сержант государственной безопасности Вадер и первый сержант Кинг скоро подойдут сюда, сэр. - О, это даже хорошо, что сюда, не придется ногу пока нагружать.
  - Спасибо, Рик. Будь добр, принеси мне поесть, а потом можешь быть свободен. - Сержант добился своего - я не разозлен, а значит, победа за ним и можно расслабиться. Кейв улыбнулся и 'сэркнув' убежал выполнять мою просьбу.
  Мда, поспал я знатно, раз группа связи успела уйти и вернуться. По плану ребята должны были отмахать на юго-восток, в сторону поселка Мошны, примерно пятнадцать километров, там густой лесной массив и болотистая территория, отличное место для выхода на связь. Туда-сюда - три десятка километров по труднопроходимой территории... Быстро парни управились...
  - ...Ха-ха-ха! Точно! Точно ведь, именно под Мадридом это и было! Мы тогда отбили у франкистов двоих русских командиров и одного путешественника и на трофейном грузовике уходили, а за нами увязались националисты...
  - Да-да! Ну, точно это ты и был! Тот бронеавтомобиль, что следом за вами выскочил на дорогу, я 'молотовым' поджег!.. - Услышав знакомые голоса, весело обсуждающие некие похождения, я выглянул из палатки и ахнул. Кинг и Вадер чуть не в обнимку шли к моей палатке, возбужденно жестикулируя и смеясь. Ни хрена себе расклад...
  - Ты?! Вот спасибо, товарищ! Если бы не ты, все, конец бы мне был!.. - Первый сержант по-дружески стукнул особиста в плечо, и замер, увидев меня. Видимо восприняв мое удивление за возмущение, Кинг вытянулся по стойке 'смирно'. - Сэр! Задание выполнено, связь со штабами установлена, сэр!
  Вадер тоже замолчал и посерьезнел:
  - Товарищ первый лейтенант!
  - Проходите, друзья закадычные, присаживайтесь, рассказывайте как у вас дела... - Елейным голосом предложил я. Сэм слегка вздрогнул плечами, а Ханнес стал еще серьезнее, но глаза его немного забегали. - Заходите, говорю.
  Особо долго расписывать свои похождения сержанты не стали, в пути ничего не приключилось, а передача информации в штабы прошла на удивление легко и быстро, так как на той стороне все 'выслушали' очень внимательно и даже дали краткий ответ на личный запрос Вадера.
  -...Удивили вы меня, товарищ Пауэлл, путешественник и служите в армии! Но тут не мое дело. Несмотря на то, что я и имею допуск к делам путешественников, но такого как вы, я еще не видел... Ну, а уж то, что ваш, так сказать, полевой куратор, первый сержант Сэмуэль Кинг, мой старый знакомый, хотя и заочный, вообще фантастика. Повезло, так повезло!.. - На мой удивленный взгляд Сэм лишь ухмыльнулся, а Вадер пояснил. - Во время гражданской в Испании, довольно часто мне приходилось участвовать в операциях по обеспечению безопасности советских, американских, французских и испанских фронтовых и агентурных разведчиков. И как сегодня выяснилось, в половине тех случаев я прикрывал товарища Кинга... - Мда, вот так неожиданность. А Сэм-то, непрост, ох непрост. Но я не услышал главного - свободны ли теперь мои близкие, или нет?
  - Да, занимательная история. Но, для начала я хотел бы узнать другое...
  - Я понимаю, товарищ Пауэлл. Товарищей я отпускаю окончательно, им вернут оружие и все вещи, - оружие у них было? Значит, они воевали, и скорее всего еще будут воевать. Есть у меня такое чувство. Даже больше - уверенность. - С этого момента за них отвечает товарищ первый сержант. Мне же приказано обеспечивать наиболее благоприятные условия для вашей работы. Все что мне известно о вас, и ваших товарищах - секретная информация и дальше меня не уйдет. Я переговорю с товарищем Томиловым по этому поводу, о сути дела ему знать не стоит, но лишние подозрения нужно отвести. - На миг, замолчав Ханнес, почесал затылок, сдвинув на лоб фуражку. В ту секунду особист стал выглядеть довольно комично. - Честно говоря, я поражен тем фактом, что в штабе ЖДАЛИ известий о вас, товарищ Пауэлл и моментально дали мне ответ. Но это хорошо, это значит, вам и вашим словам можно верить.
  - Спасибо, Ханнес. - Без официоза поблагодарил я. Выходит, зря себя накручивал на тему 'кровавосталинской гэбни' и идиотов-особистов. Но вот кое-что требуется поправить. - Только есть одно 'но'... Я буду говорить начистоту... - Переведя дыхание, я продолжил. - Ответственность за освобожденных берет первый сержант, но до момента нашего выхода из окружения прошу вас, сержант госбезопасности Ханнес Вадер, взять шефство над моими братом и друзьями. Они - не военнообязанные, хотя на двоих форма пограничных войск. Для них этот мир невиданное, неправильно прошлое, в котором сложно разобраться, к которому сложно привыкнуть, сложно в нем не выделяться. Им нужно помочь. Это могу сделать я, и это можете сделать вы, сержант. - Лицо Вадера стало каменным, а глаза загорелись огнем. - Если они, советские граждане, будут подчиняться американскому офицеру, то есть мне, это вызовет очень большие подозрения. Ничего противозаконного, опасного, в этом не будет, но как объяснить что мы с ними родственники, да еще из другого мира? А если вы, сотрудник особого отдела, примете под свое командование пограничников, и образованных гражданских, юристов к вашему сведению, никто ни в чем не усомнится. И даже то, что новые ваши подчиненные были только вчера вами же и задержаны...
  - Они прошли проверку, это советские честные бойцы и добровольцы, отважно сражающиеся в тылу противника, из штаба подтвердили их личности. - На полном серьезе за меня закончил особист. Эх! Зря я плохо думал о нем, зря.
  - Верно, вы меня поняли. Могу ли я считать это согласием на мою просьбу?
  - Да, можете, товарищ первый лейтенант. Никто не будет задавать лишних вопросов моим подчиненным. Думаю, в первую очередь вам лично стоит оповестить вашего брата и друзей о замысле.
  - И вновь верно. Сразу видно опытного и понимающего человека.
  Разговор с Вадером прервал Кейв, не входя в палатку обратившийся ко мне:
  - Сэр, разрешите войти?
   - Заходи, Рик. Поставь на ящик, - рейнджер сделал движение к ящику у входа, вроде как собрался поставить котелок и кружку, а сам посмотрел на меня, ожидая ответа, - да-да, на этот. Спасибо, можешь быть свободен... Так, товарищ Вадер, думаю, мы с вами закончили, поторопитесь к товарищу старшему лейтенанту, не дело красному командиру в первую очередь делать доклад иностранному офицеру. И.. я надеюсь на вашу помощь. - После нашего рукопожатия особисту ушел и мы с Кингом остались наедине. - Спасибо тебе, Сэм. Если бы не ты - боюсь и меня и моих друзей вместе с братом к стенке... - Почему-то в голову полезли худшие образы того, что могло с нами случиться из-за недопонимания.
  - Я, твой 'полевой куратор', это моя работа, моя обязанность. И что бы ты ни делал, отвечать придется мне... - Больше ничего не говоря, Кинг ушел, оставив меня одного размышлять. Он прав, но сейчас не время для серьезного разговора на эту тему. Не время...
  Брата и Юру я нашел сидящими в землянке, недавно бывшей их темницей. Они с самым наисерьезнейшим видом возились с нехилой кучей оружия.
  - Садись... тесь... первый лейтенант. - С хитрой улыбкой пригласил Юра.
  - Ага, спасибо. Но на будущее учти, к солдатам и офицерам армии США, в РККА принято обращаться 'товарищ'. - Друг лишь ухмыльнулся. - И где остальные? И что это у вас за арсенал, бойцы? - Посмотреть было на что. В руках Иванов крутит частично разобранный РПД-40, брат - СВС-40 с оптическим прицелом, под ногами на грязной тряпке еще одна СВС, но с гранатометом, ППШ, МП-40, карабин М1, два револьвера Гуревича, пистолет Кольт М1911, ракетница, в небольших сумках десяток гранат Ф-1 и пяток 'колотушек' и, что странно, небольшое количество боеприпасов.
  - Дима с Денисом рацию забирают, Миша с милиционерами пошел по складам за боеприпасами и продуктами для НЗ. - Юра лениво пощелкал затвором пулемета, проверяя его ход.
  - Оружие... Оружие это добыто в боях, - без эмоций ответил мне брат. - За три недели перестрелок, бегства по лесам и... - голос Серого дрогнул, Юра скривился и отложил 'дегтярь', - и плена...
  Наступила тяжелая тишина, я, честно говоря, запаниковал. Мысли забились с дикой силой: 'они были в плену!', 'их арестуют за предательство Родины!', 'их могут расстрелять!'.
  Спокойно, первый лейтенант!
  Взял себя в руки и четко понял - глупости это! Приказа о репрессиях пленных нет, и никогда не было, в нашем мире точно, а здесь и подавно такой гадости не будет! Они попаданцы - уникальные 'шустрые' попаданцы, и я их нашел. И я же их буду оберегать. Ха-ха! Хрен всяким гадам будет, а не аресты с расстрелами!..
  Пока мы молчали Серый собрался с духом и вновь заговорил:
  - Мы здесь три недели. С девятнадцатого августа мы здесь... Нас выбросило в эту реальность восточнее Пинска, на берег реки Припять... - Пришлось устраиваться поудобнее: брат, похоже, решил рассказать все, что происходило с ним и остальными.
  Повествовал сначала один Сережа, но постепенно к нему подключился Юра и пришедшие с кучей вещей и коробок Дима, Денис и Миша. Я слушал и гордился своими друзьями. Юрик и Серый, оказались поначалу одни, лишь с тем, что было в руках на момент попадания - с двумя вещмешками, хранящими только скромный реконструкторский паек - по банке тушенки, по буханке хлеба и фляге холодного чая на каждого. Неожиданная смена местности и времени суток заставили сначала задуматься, затем разобраться с непонятками. Понаблюдали они за окружающим миром, и кое-что усекли. Самолеты с крестами в небе, ушедший по палубу в воду расстрелянный бронекатер со звездой на рубке и относительно свежие следы ведения боевых действий, как бы намекали, что неведомым образом веселых реконструкторов занесло в героическое и жестокое прошлое - Великую Отечественную. С бронекатера, а точнее из его рубки и орудийной башни, удалось добыть первое оружие - 'дегтярь' с четырьмя снаряженными дисками и револьвер с полусотней патронов. Вышла такая спонтанная пулеметная пара: первый номер, с 'дегтярем' - Юра, второй, с боеприпасами - Сережа. Оружие удивило их - ничего подобного они никогда прежде не видели, но списали это на возможность существования прототипов, о которых просто мало кому известно. Больше на катере взять было нечего - остальное либо разнесли вдребезги сотнями попаданий пуль, снарядов и осколков, либо было затоплено в отсеках, куда лезть очень рискованно. Там же, на бронекатере, осознание реальности происходящего стало сильнее - Юра нашел останки двоих матросов-канониров и капитана, которых похоронили на берегу, напротив их погибшего, но не сдавшегося на волю врагу, боевого корабля. Отдав последний долг погибшим, попаданцы навострили лыжи на север, так как берега реки в том месте сильно заболочены, идти на восток было невозможно. Через несколько часов они вышли к окраине небольшого поселка и сразу же окунулись с головой в самое отвратительное, ужасное и темное на этой войне - кровь и смерть. Перед поселком, со стороны, откуда шли Юра и Сергей, оказался неглубокий овраг, в который горой были свалены десятки тел мирных жителей и бойцов РККА...
  Сергей прервал на миг рассказ и упер взгляд на ярко светящую под потолком лампочку. Юра ожесточенно встрепал свои кучерявые черные волосы и словно загнанный в ловушку зверь вскочил и заметался по землянке. Даже у меня внутри все сжалось и сердце пропустило удар от одной лишь попытки ПРЕДСТАВИТЬ то, что им довелось УВИДЕТЬ. Но дрогнувшим голосом брат продолжил...
  Пока они смотрели на тысячеликий ужас войны, в поселке началась стрельба. Кровавая пелена застила глаза попаданцев и они с непоколебимой решимостью и злобой пошли в поселок. Там в бой с десятком полицаев возглавляемых двумя немцами - унтером и лейтенантом, вступили четверо стрелков занявших позиции в домах. Латыши, а именно латышами оказались полицаи, вооруженные трофейными СВСками и ППШ, и немцы с 'эмпешками', явно одолели бы слабо отбивающихся из пары винтовок и пистолетов бойцов, но проспав появление у себя в тылу пулемета, они потеряли свое преимущество. Юра с Серегой, меняя позиции, перестреляли половину полицаев и обоих фрицев, и вынудили сдаться оставшихся в живых коллаборационистов. Когда на месте боя собрались оставшиеся в живых местные жители и сопротивлявшиеся бойцы, Сергей встретил Диму, Дениса и Мишу, они, как, оказалось, вышли к поселку на час раньше, и когда приехали полицаи, они смогли скрыться в разрушенном доме, и даже увидеть и услышать все что происходило до начала боя.
  Слово взял Денис и впервые в жизни я ощутил в его голосе злобу и агрессию. Он не говорил - рычал. Столь сильны были эмоции.
  Он рассказывал, как полицаи согнали жителей и начали требовать выдачи раненых солдат врага - красноармейца и американского летчика. Староста, назначенный немцами, сдал своих соседей, но в их домах не нашли искомых раненых, и взбешенный фашистский офицер приказал латышам убить двоих стариков и женщину. Началась стрельба, двоим полицаям, быстро снесли головы снайперскими попаданиями, остальные сильно занервничали и их из пулемета щедро одарили свинцом Юра и Серый. Сдались лишь трое латышей.
  -...Мы их расстреляли. - С пугающей легкостью и радостью сообщил Люлин. - Посмотрели на овраг с Юрой, вернулись в поселок, и расстреляли. И я стрелял, и парни тоже. - Дима и Денис одновременно поежились, но взгляда не отвели. Черт, они ведь и, правда, тех фашистов расстреляли. - Не смотри на меня так, Майкл, я не сумасшедший. И они не сумасшедшие! Я ненавижу фашистов! С той самой секунды как увидел тот овраг, ненавижу, и буду ненавидеть, пока Знамя Победы не поднимут над Рейхстагом!..
  Не поверить этим словам было невозможно, глаза друзей были ясны и полны яростного огня. Они - изменились, и очень сильно изменились... Возможно даже сильнее чем я.
  Миша, перехватив право голоса, продолжил рассказ.
  После расстрела полицаев, были похоронены погибшие в перестрелке американский пилот, и сапер-красноармеец. Пилот, тяжело раненый в грудь и голову, плохо сознавал, что происходит, и во время перестрелки вышел из сарая, в котором его прятали жители. С Кольтом в руках он пошел на полицаев и застрелил одного из них, до того как погиб сам. Сапер, с перебитыми ногами, прятался на чердаке дома прямо напротив места, куда согнали жителей. Он и снял первого полицая, и продолжал стрелять, пока его не засекли, погиб боец в конце боя, пытаясь спуститься с чердака в дом - поймал шальную пулю в шею и истек кровью.
  Двое выживших стрелков, скрывавшихся в поселке, оказались... девушками! Но не простыми девушками, а краснофлотцами, санитарками из 6-ой отдельной роты морской пехоты Пинской военной флотилии. Вооруженные самозарядной винтовкой, всего с семью патронами, и ПТТшкой с одни единственным полным магазином, они без страха вступили в бой с превосходящими силами, хотя имели все возможности сбежать, в отличие от раненых.
  Перед уходом из поселка, мнимые старшие сержанты погранвойск, приняли под свое командование изъявивших желание прорываться к фронту санитарок-морпехов и добровольцев из гражданских - Диму, Дениса и Мишу. Даже подвели под это импровизированную легенду что пограничники, были якобы знакомы с этими добровольцами еще со школьных времен, проведенных в Москве. Взятые с уничтоженных врагов трофеи разделили, часть перешла на вооружение новоиспеченной группы прорыва, часть - местным жителям, на создание партизанского отряда. Экспроприировали попаданцы еще и грузовик, на нем и махнули лесными дорогами на восток, к фронту. Но вскоре пришлось свернуть на север, а потом и вовсе - на северо-запад, прочь от фронта - немцам категорически не понравилось, что в их тылу уничтожили группу вспомогательной полиции и двух офицеров. На попаданцев началась охота.
  Полторы недели друзьям удавалось бегать, прятаться на болотах и время от времени стрелять по фашистам. Тихой сапой удалось им подползти почти к самому Солигорску, а там немецкие танки, польская пехота и дикая контрразведка, мечущаяся вокруг города, словно в седалище ужаленная. Там и попались. Устроились в лесу временный лагерь недалеко от села Червонная Слобода, решили переждать нездоровую суету и поразмыслить, как дальше жить. Сходили в деревню за харчами, а там, видать, просекли появление чужаков и сообщили куда надо. Иванов под утро встал на часы, тогда-то из темноты вынырнули егеря и тихонечко всех приняли.
  - ...Когда меня крутили, кляп в зубы совали, думал - все! Порежут сейчас ребят и кранты... Я с жизнью простился!.. О-о-ох... Но, не убили нас! Скрутили - да, но никого не убили... Почему так, не знаю! - Юру и ребят затрясло.
  И меня затрясло.
  Твою мать! Как это, оказаться в руках врага, повиснуть на волоске от смерти? Как?! Ужас это!..
  Юра спокойным голосом продолжил.
  ...В Солигорск попаданцев и девушек не повезли, а доставили в деревню Веска, на недавно организованный пункт содержания пленных. Это указало парням, что скоро немцы пойдут в наступление и скоро будет еще хуже, чем сейчас. Никто не трогал ребят, не допрашивал, просто фашисты держали всех без крыши над головой, на голой земле, за двумя рядами колючей проволоки на гнилых объедках и воде. Еще повезло, что в морячках с их короткими прическами, надвинутыми на глаза бескозырками, большими бушлатами и брюками клёш не разглядели девушек, иначе насилия было не миновать.
  Почти неделю они пробыли в лагере, пару раз в лагерь доставляли пленных советских и американских солдат. На тот момент Сергей смог убедить остальных попаданцев, что этот мир - не тот, что им известен. Да и не так это было важно, особенно в сравнении с реальностью плена.
  -...Честно горя, хотелось помереть - жара, пыль, вонь... Хорошо хоть людей в лагере было немного, еды всем хватало... Еды, х-ха! Слышь, Юр, да? Едой то назвать было сложно. Но на безрыбье и рак рыба... Да и вообще. Сколько мы в фильмах видели ужасы плена, но не сильно это цепляло. А ощутив лишь малую долю тех страхов - сразу зацепило! До самых до печенок зацепило и дернуло! Тьфу... Одно радует - сбежали. На лагерную охрану напали хорошо организованные партизаны. Отбили нас, одним словом. В Весках мы вернули свое оружие и снаряжение, у немцев там трофейщики расположились, мы их и пошмонали. Партизаны ушли в леса, с ними часть пленных, а мы с остальными - к фронту. Только так до него и не дошли, убежал он от нас. А дальше ты знаешь, Майкл, дотопали за лавиной фронта до этого склада, прибились к охране и вновь очутились в заточении...
  -... И вновь оказались свободны. Да-а-а ребята, потрепало вас... - Мысли резко пробежали в голове, и вычленили тот факт, что целую неделю они были в заключении, но не скопытились, как иные попаданцы? Неужели нас можно упрятать за решетку?! Или может, в их случае все было иначе из-за открытого пространства и быстрого освобождения?.. Не знаю. Ну да ладно, не стоит пока этот вопрос поднимать.
  - ...Мои приключения в сравнении с вашими, что детский сад против академии наук, - сокрушенно признался я по окончании двух часового рассказа. Собеседники тоже подустали, потягиваются разминая затекшие конечности. - Но, я очень и очень рад, что все вы живы и здоровы... С этого момента за вас несу ответственность я и мой заместитель, первый сержант Сэмуэль Кинг, тот чернокожий парень, что помогал вас освободить.
  - Ответственность? Что это значит? Они что, знают, откуда мы? - В проницательности Сергею не откажешь. - Объясни.
  - Думаю, ты прав, да и в любом случае мне надо вам кое-что рассказать, так сказать для общего образования... - Теперь все устраивались поудобнее, готовясь слушать мое повествование.
  Рассказывать пришлось долго, что и понятно, я здесь пробыл значительно большее время, чем ребята. Многие вещи, начиная с Договора Содружества, между СССР и США, широкой интеграции экономик двух могущественных стран, иной геополитической ситуации в мире и заканчивая появлением в этой истории предметов, технологий, знаний значительно обгоняющих время удивляли слушателей. А вот информация о пребывании в этом мире большого количества медленно восстанавливающихся попаданцев из разных ветвей истории и живущих здесь по своим, особенным правилам, не вызвала особых эмоций. Да и то верно, чего этому удивляться, особенно после собственного переноса из родного, мирного будущего, в, наполненный бурлящей кровью, котел истории самой страшной войны за все время существования человечества. Вот что всякие попаданцы дают на гора - вот это интересно! Но при этом для товарищей удивительным оказался факт, что таких попаданцев как я, а теперь и как они - раз-два и обчелся. А если говорить еще точнее, то кроме нас 'шустрых' похоже, и вовсе не было, и нет. Выложив эти факты, мне удалось легко донести информацию о моей опеке в НКВД и ОСС, которая с сегодняшнего дня распространялась и на брата, и на друзей. Они это поняли, и согласились с необходимостью находиться под ненавязчивым контролем со стороны моего заместителя и меня лично.
  Выяснив, что никто из ребят не собирается сходить с тропы Войны, на которой они уже прочно стоят, я сообщил им об их новом командире, выбранном по соображениям конспирации, безопасности и контролируемости - сержанте ГБ Ханнесе Вадере. Немного покочевряжившись, парни приняли и эту новость как неотвратимую обязанность, а как же иначе? Брат и друг, занимающий какое-никакое, а важное положение принять под свое командование не может, ведь рядом есть 'родные', советские командиры, просто не поймут... Разобравшись с эти вопросом, пришлось приступить к другому - рассказывать обо всем, что происходило лично со мной...
  Беседовали мы еще часа четыре, прерывались один раз для приема пищи, и пару раз для чаепитий с обалденно вкусными консервированными булочками, почему-то именуемые - бисквитами, и прочими сладостями американского производства. По требованию моих друзей даже пришлось хромать за своим хаверсаком, бережно хранящим заинтересовавшие их награды. Кольт с дарственной надписью от самого Омара Брэдли заставил всех одобрительно хмыкать и говорить 'здорово!', а уж сверкающая россыпь ценных наград вызвала у всех маниакальные приступы уважения. Каждый вознамерился похвалить меня и выразить свое уважение, но это все было отнюдь не весело - я ведь отчетливо помнил, чего стоила каждая из наград. Война словно поиздевалась надо мной, взяв за награды не очень высокую плату в виде ранений, не нанесших несовместимых со службой увечий, но оставивших заметные уродства в виде многочисленных шрамов... Мое уныние друзья просекли, и ловко сменили тему вынудив отбросить горькие мысли...
  Закончили мы уже далеко за полночь, когда весь лагерь вновь отошел ко сну, погрузившись в тишину осеннего леса. Выйдя на воздух, мы все, не сговариваясь, втянули полной грудью свежий запах леса, травы, ночи, природы... Незначительные вкрапления запахов бензина, еды и прочих примесей, присущих обиталищам людей, не перебивали той безмерной чистоты, что ощущались вокруг...
  Одновременный выдох вызвал у нас непроизвольный порыв смеха, разбудивший задремавшего на посту милиционера.
  - А?! Что такое?! Кто здесь? Стоять! - Вскинув ППШ, возмутился пробудившийся страж правопорядка. Невысокого роста, но богатырского склада парняга, словно большой кот, перетек из сидячего положения в полностью боеготовое стоячее. Стало чуточку не по себе - чувствовалась немалая такая опасность исходившая от этого бойца.
  - Ах-ха-ха! Я первый лейтенант Пауэлл, товарищ... э-э-э...
  - Старший милиционер Павел Горбунов, товарищ первый лейтенант! Извините, не узнал в темноте! - Виновато ответил милиционер, опустив автомат.
  - Ничего страшного, всякое бывает, товарищ Горбунов...
  Милиционер успокоился и вернулся на свой пост, а мы с друзьями измотанные, но удивительно умиротворенные и довольные жизнью отправились спать. Впереди нас ждал новый день! Хотя, он уже наступил. Значит, новый день нас дождался!..
  Утро красит нежным светом
  Стены древнего Кремля.
  Просыпается с рассветом
  Вся советская земля...
  Эх, не знаю я, когда эта песня была написана, и не до нее нынче. Так, вспомнилось что-то и все... Бр-р-р!! Холодно спать в палатке под тонким одеяльцем! Не май месяц на дворе для таких героических похождений, но грешно жаловаться, жив, крыша над головой есть, чего еще надо? Пожрать надо!
  Столовую, под навесами, где раньше снаряды хранились, еще не до конца обустроили, но за первыми, грубо сколоченными столами, уже восседали едоки обоих подразделений. Люди общались, зачастую не понимая собеседников из-за языковых нестыковок, смеялись, а главное - питались!
   Мой голод не особо утолили определенные поваром командирские нормы питания - тарелка дымящегося омлета, из яичного порошка, с беконом и консервированными овощами, кружка обжигающего какао, галеты и, опять же, консервированные, фрукты и ягоды. Мало мне этого было, да спасибо повару, толстощекому, усатому сержанту-белорусу, выделившему от щедростей душевных 'таварышу, першаму лейтэнанту' лишнюю порцию.
  Подкрепившись, перекинулся за столом парой слов со Спирсом и Оклэйдом. Потом заглянул к Гэтри и порадовался известию о скором приведении всей техники нашего и союзного подразделений в полностью рабочее состояние. Зашел к брату и ребятам, поговорил с ними и со спокойной душой продолжил мой неофициальный обход лагеря. Но на полпути к Вермонту меня перехватил посыльный от Томилова и попросил срочно зайти в штабную землянку старлея...
  - Здравия желаю, товарищи командиры. - Вадер на миг оторвался от бумаг, над которыми корпел, и кинул мне. Клим крепко пожал мне руку. - Что-то случилось, товарищ Томилов?..
  - Шифровка из штаба пришла... - Старлей выглядел ошарашено. Интересно девки пляшут. Что там за шифровка-то?
  - Готово... - подал голос Вадер, - Шифровка пришла по каналу экстренной связи моего отдела. Кодировка - наша, энкавэдэшная, послана - на мое имя, а предназначается - вам, товарищи командиры. - Гэбэшник протянул мне и Климу по листу бумаги. Пф-ф-ф, шпионские тайны! Конспираторы опять пробудились?..
  - Так-так-так... Что тут у нас... - Усевшись на стул, пробурчал я и вчитался в сообщение. Пару минут все молчали, читали и думали. - Ну что же, это замечательно. Наши приключения во вражеском тылу, не успев начаться, скоро закончатся.
  - Верно. Прорываться к Стасевке - это хорошо. Сегодня вечером прибудут геликоптеры для эвакуации тяжелораненых. Тут рядом есть полянка, специально подготовленная для приема самолетов... А завтра, пойдем к переправе, которую специально для нас возьмут, Пинская флотилия огнем поддержит... - Вроде о радостном известии говорит, а голос все равно поникший, огорченный. И в глаза не смотрит. Плохой знак... - Но что-то я не пойму. Немцы что, дураки? Не знают, что мы здесь и где пойдем на прорыв?! Тьфу... Но и не это главное... Вот что у меня есть еще. Прочитай. - Старлей рывком схватил со стола и передал мне помятый лист бумаги. Это, и неожиданный переход на 'ты' с повышением тона меня напрягли.
  Но вот бумага и, то, что было написано в ней, напрягли больше...
  - Вторая бронетанковая дивизия генерала-майора Паттона, первая кавалерийская дивизия бригадного генерала Чаффи и несколько полков из 3-го кавалерийского корпуса генерал-майора Бацкалевича прижаты к болотам в десяти километрах западнее районного центра Октябрьский... Нет возможности прорыва ни в одном из направлений удерживаемых противником... Крупные силы противника стянуты для удержания и дальнейшего уничтожения дивизий... Прохода через болото нет... - Вслух вырывались части прочитанной информации. Я ощутил себя плохо, даже нога заныла сильнее.
  - Они обречены, понимаешь, Майкл. Нам - помогут, нас - спасут. Им - никто не поможет...
  
  Интермедия.
  Белорусское Полесье. Штаб 2-ой бронетанковой дивизии.
  
  -...Нам что никто, не поможет?! Как же так, черт побери! - Голос Паттона гремел словно гром, и даже звуки взрывов гремящих в паре километров от штаба не заглушали его. Но три присутствующих офицера не воспринимали крик генерала как укор в свою сторону. А уж артобстрел и вовсе их не тревожил - война на дворе, а не прогулка по Техасу. Все понимали - это крик души генерала. Крик безысходности. - 'Приказываю, прорываться по направлению Октябрьский-Паричи...' Как?! Как, их спрашивают, это сделать! В штабе корпуса вообще читали то, что мы им сообщили?! ВОКРУГ БОЛОТО!! Отсюда, до этого чертова районного центра, шесть миль заболоченной и абсолютно непроходимой местности! Если чудесным образом их удастся пройти, тогда будет совершенно плевать, что до Паричей придется еще тридцать миль прорываться! Да будь там хоть все сто миль - плевать! Там - дорога, здесь же сплошное болото! - Схватив со стола кружку остывшего кофе, Паттон сделал несколько жадных глотков и на миг задумался. - Нас все время давят и давят проклятые квашеные и эти поляки! Не дают нам ни минуты передышки, приковывают каждую секунду к позициям заставляя драться, а не искать выход!.. Слава Богу, нас не престают прикрывать с воздуха русские летчики. Бесстрашные они, сукины дети! За это я очень благодарен советскому командованию. Но возможности хоть что-то сделать, как не было, так и нет... - Тяжелый вздох генерала полный боли и огорчения словно молот ударил по головам окруживших его офицеров. Они потупили взоры, и казалось, перестали дышать.
  - Сэр, сейчас наша главная надежда на эту старую дорогу через болото, о которой говорил майор Семяхин. Если мы сможем ее найти - мы вырвемся, сэр. - Один из штабных офицеров поднял усталый взгляд на своего генерала.
  - Да... Но если дороги не будет, попытаемся пройти по болоту вот здесь, - Паттон провел пальцем линию на карте.
  - Но там, же немцы! У них в этом секторе минимум два батальона танков, несчитанное количество стволов артиллерии и не меньше двух полков пехоты, сэр!
  - ...И все это прикрыто болотом, майор, не забывайте об этом. Танки там не пройдут. И наши в том числе. - Ответил на вопрошающие взгляды генерал. - Но люди - точно пройдут. Орудия противника мы подавим массированным огнем нашей артиллерии и танков, наведем авиацию союзников. Кавалеристы и батальон мотопехоты будут прорываться здесь. - Офицеры невольно охнули.- Знаю, это дьявольски рискованно, но если они прорвутся, то смогут нанести удары по ближайшим тылам, и тогда мы точно пройдем вдоль болота!
  - Это может сработать, сэр. Думаю, еще следует бросить в кавалерийский прорыв хотя бы роту танков. Лучше уже они послужат с пользой там, мы же их после артподготовки всё равно бросим. Пусть хоть какую-то пользу еще принесут. - Подал голос полковник в экипировке танкиста до той минуты задумчиво изучавший карту.
  - Да. Пусть будет так. Те части, что сейчас держат юго-западное, западное направления в случае удачного прорыва на севере, пойдут арьергардом, им в прикрытие оставим батальон 'Росомах' и дивизион гаубиц. - Глубоко вздохнув, генерал утер со лба пот и тише добавил. - В случае удачного прорыва мы выйдем на коммуникации ударных сил наступающих на Бобруйск... Схватим за хвост гадюку...
  - Она нас точно ужалит, сэр. Это верная смерть, сэр. - В голосе полковника слышались нотки смирения. Он уже принял свою участь - выбраться живым из затеянной мясорубки мало кому удастся.
  - А это и так план без шансов, Лесли! Либо сдохнуть захлебнувшись в болоте, либо попытаться ударить врага в мягкое брюхо!..
   Неожиданно полог палатки шелохнулся и, хлюпая полными болотной жижи кавалерийскими сапогами, медленно вошел грязный с головы до пят капитан-кавалерист. Слегка пошатываясь, он остановился у стола распространяя отвратительный запах болота. Все взгляды тут же обратились на него - ведь он командир группы разыскивающей дорогу через болото.
  - Капитан Бриггс, вы смогли найти дорогу? - В ответ тишина. - Русские ее нашли?.. Почему вы молчите? Что случилось, капитан?
  - Дорогу мы не нашли... - Бесцветным голосом пролепетал капитан и стянул с головы широкополую шляпу, закрывавшую его лицо. Все удивились, увидев слезы на щеках бравого кавалериста. - Генерал-майор Эдна Романца Чаффи... умер...
  
  
  Весь день из-за одной новости пошел наперекосяк. Не могу я вот так, запросто наплевать и забыть о двух с лишним дивизиях попавших в капкан. Там десять с лишним тысяч человек погибнут, потому что никто и ничем не способен им помочь! Та помощь, что обеспечивается им сейчас, лишь оттягивает момент гибели или пленения...
  Почему же это так!?
  Этот проклятый вопрос и размышления весь день вертится в голове, не давая покоя. Ем - думаю, беседую с кем-то - опять думаю, даже проверенный метод забытья - работа до седьмого пота, не помогает. Даже страшно стало. С чего бы вдруг мне ТАК сильно волноваться. До дрожи в руках от умственного напряжения. Вокруг все трудятся, готовятся к прорыву, ведь есть приказ, и он не обсуждается. А если приказ требует идти к спасению - обсуждать его грешно. Но я так не могу. Даже отдохнуть толком не могу. На дворе вечер, скоро вертолеты за ранеными прилетят, а я кручусь как юла на ставшей чудовищно жесткой и неудобной лежанке из ящиков застеленной тремя одеялами. Не могу лежать, не могу!
  Как же можно помочь Паттону и Чаффи? Как?!
  Хорошо, попробуем думать рационально. Какие есть возможные решения? Где карандаш и блокнот? Вот они... Так, вход в палатку завешен, окна - тоже. Зажигаем керосиновую лампу и думаем!
  Решение первое - прорыв через линии врага. Как это обеспечить? Превосходством силы - это раз. Но его явно нет, немцы и поляки все-таки прижали дивизии к болоту и не отпускают. Как получить превосходство? Надо убрать достаточную часть сил противника и дивизии сорвутся с места, проломив где-нибудь окружение. Большие потери неизбежны. Это раз. Во вторых прорыв будет направлен либо вдаль от фронта, либо перпендикулярно ему, это не способствует скорости бегства. Да и как убрать хотя бы пару немецких или польских полков из сил окружения?.. Не знаю... Вывод - данное решение почти нереально.
  Решение второе - врыться в землю и ждать возвращения фронта. Сразу в топку. Фронт видимо вернется не скоро, а поддерживать окруженные силы боеприпасами, медикаментами и едой до тех пор будет дьявольски сложно. Коридор фига с два пробьешь, авиации на перебрасывание всего требуемого надолго не хватит. Не вариант...
  Решение третье - эвакуация по воздуху. Еще раз в топку. Авиации надолго не хватит, опять таки. Никто не станет рисковать сколь либо серьезным количеством самолетов-транспортников для спасения с пятачка десяти-пятнадцати тысяч человек. Там весь котел артиллерией простреливается - накроют взлетно-посадочную полосу и все. Эвакуация завершена, потери составляют...
  И решение последнее - пройти через болото. Пройти через болото... Как это сделать?
  Проложить по болоту гать. Это раз. Найти проходы, а они должны быть - болото ведь не на всей своей площади бездонное и непроходимое, просто где-то глубже, а где-то мельче. Два. Найти дорогу, если такая там была или есть. Три.
  Стоп-стоп! Три...
  Так-так-так! Какое там расстояние от дивизий до райцентра в сводке указывалось? Примерно десять-двенадцать километров. Идея меня так зацепила, что мозг начал вырисовывать просто идеальный план. До такой степени я был рад ухватиться за любой более-менее действенный вариант. Черт, нужна нормальная карта! У меня ни на одной из доступных карт нет участка с этим дурным Октябрьским. И что это значит? А значит, пора вновь наведаться к старшему лейтенанту Томилову...
  - Что случилось товарищ Пауэлл? С чего такая спешка? Геликоптеры по плану прибудут лишь через три часа, в полночь...
  - Карты! Мне нужны карты местности! Карты, товарищ старший лейтенант! - Клим шарахнулся от меня, как от огня. - Есть одна важная мысль и нужна твоя помощь!
  - Хорошо, хорошо...
  Карты местности у старлея были получше моих, да и трофейных хватало с избытом. Поляки и фрицы знатно приготовились, каждый офицер уровня командира полка имел при себе карты доброй половины Белоруссии. Наступать они собирались всерьез и в любом направлении, главное приказ получить. Томилову повезло прихватить польский штабной автобус в Туголицах, офицерики упорхнули, а вещички свои позабывали. Вот сейчас над польскими картами мы и корпели.
  - Что же ты пытаешься разглядеть, Майкл. - Раздраженно спросил Клим, перейдя на 'ты'.
  - Дорогу!.. Дорогу от райцентра Октябрьский... через болота... к окруженным дивизиям...
  - Какого черта, Майкл!? - Климент схватил меня за плечо и с силой оттолкнул от стола. Вот такого поворота событий я никак не мог предугадать. Да я даже сначала не понял, с какого перепугу старлей сделал это! Толкнул он меня знатно, я, не успев сконцентрироваться и перенаправить силу, отлетел на пару шагов и счастливо рухнул пятой точкой на скамью у стены. - Я все понимаю, Майкл - там погибают твои соотечественники! Но нам приказали уходить к Березине! Прорываться к фронту! Нам! Тебе и мне! Надо людей спасать! А не сходить с ума от того что нет возможности помочь им. Дорога тебе нужна, ишь ты! К ним собрался? Через болото решил пройти и помочь окруженным? Нельзя!! У тебя приказ спасать доверившихся тебе людей! Возьмите себя в руки, товарищ первый лейтенант!.. - Человека впавшего в панику, апатию или истерику такой наезд, может быть, и отрезвил бы, но я не терял здравости ума... Вроде бы не терял... Не меня одного крыша подвела - старлея тоже занесло. Х-ха!
  - Я не собираюсь к ним. Я хочу, что бы они вышли ко мне. - Спокойно, без лишних эмоций парировал я. Томилов тоже немного успокоился, с ухмылкой посмотрел на меня и отмахнулся.
  - Думаешь ты один такой умный... Смотрел я эти карты, нет там ни одной пометки, ни одной черточки указующей на дорогу или тропу через болото... Нету!
  - А гать проложить? - Не сдавался я.
  - Десять километров гати проложить? У тебя есть пара бригад строителей и немереное количество стройматериала? Или времени много? Ну, ладно, людей у нас много, бревна просто-напросто можно нарубить, а потом уж и прокладкой гати заняться. Только кто нам таким умным даст все это сделать? В райцентре, небось, врагов битком набито! Сидят и ждут таких умников как мы... - Спорить с такими доводами невозможно. Бессмысленная трата времени и сил. У меня есть приказ - отходить к Стасевке, идти на прорыв. ПРИКАЗ! А чего я себе надумал?.. Но тяжко это, ой тяжко!
  - Ты прав, Климент. Прав. И от этого не легче...
  - Знаешь что, пойдем-ка на склад к нашему кашевару, по рюмашке для успокоения нам не помешают... - Впервые я с легкостью согласился с предложением пойти выпить чего покрепче...
  Толстощекий усач - сержант Полищук, молча, посмотрел на наши лица, понял, что нам требуется, и налил в две кружки трофейного коньяка.
  Сидели мы недолго. Просто сидели, ни о чем не говорили, ни о чем не думали. Потом выпили еще по одной, и Томилов ушел, я же остался сидеть, тупо разглядывая в тусклом свете лампочки, как перекатывается по дну кружки янтарный коньяк. Мыслей в голове не было, как и желание сидеть дальше. Но что-то меня держало на месте, словно нужно было дождаться некого события...
  - Цяжка вам, таварыш лейтэнант. Родны дом далёка, за акияном. А мой вось недалёка, у Старой Дуброве... - Меня как током пробило. В глазах все на миг помутилось и обратилось в серую пелену. Мысли, словно новости в бегущей строке - краткие и информативные, заметались пред глазами. Он сказал Старая Дуброва... - А там зараз фашысты! Э-эх! А у мяне там сястра осталася... - Старая Дуброва, где это? Где я это видел? Что это значит? Разум тут же выдал - это поселение я видел на польской карте у Томилова в штабе. Это Октябрьский район!
  - Это Октябрьский район. - Голоса своего я не узнал. Лязгающий, лишенный эмоций звук скорее бы подошел компьютерной имитации голоса, а не человеку.
  - Так и есць. - Удивленно и немного испуганно ответил Полищук. - На карце мабыць разглядзели маё сяло?..
  - Как хорошо тебе знаком Октябрьский район? Есть ли там дороги от районного центра через болото на запад? - Замешкавшись на миг, вспомнил названия поселений за болотами. - На Поречье, Растов или Мёдухов дороги есть? - 'Серое' состояние подавляет эмоции, но даже так я ощущал, как сильно колотится сердце.
  - Добра ведаю. То мае родныя месцы, вырас я там. Тропы ведаю и да Парэчча, и да Растова, и да Мёдухава...
  - Дороги, гати там есть. - Четко с расстановкой проговариваю каждое слово.
  - Ёсць дарога. Адна. Да Парэчча в 1935 гать добрую праклали, думали лесопильну сроитя, дравину вазиць, ды так и кинули гэтую справу с лесопильной, а гать засталася. А да Мёдухава от Парэчча и дарога не патрэбна, там миж балотами старыя пагорки тырчаць, па им хоць хади хоць едь - не патонеш...
  Серую пелену просто вышибло из головы фонтаном эмоций. Я вскочил как заполошный, забыл напрочь о ранении, отшвырнул кружку, опрокинул какой-то ящик, пока добирался до белоруса, чтобы его обнять.
  - Дорогой ты мой человек! Ты хоть знаешь, что ты мне сейчас рассказал! Ты тысячи жизней сейчас спас!! Надо обо всем рассказать товарищу Томилову! Срочно за мной! Бегом!!..
  Старлея удалось найти не сразу, он, нехороший человек, решил перед эвакуацией раненых еще разок проверить их состояние. Тоже мне, врач нашелся! Тут такое намечается, а он шляется, людям мешает!
  - Товарищ старший лейтенант! Климент!
  - Чего ты... вы кричите, товарищ Пауэлл! Видите, раненых готовят к отправке. Что случилось? - Я бы тоже на месте Клима был раздражен в подобной ситуации, но суть моего дела думаю, исправит это.
  - Дорога есть! - Эмоционально, но уже значительно тише воскликнул я.
  - Какая дорога?.. - Надоело старлею мое безумие, вижу - надоело. Но не дурак он, быстро сообразил, о чем я толкую. - Что? Дорога?
  - Вот! - Подтаскиваю за рукав к себе Полищука. - Он из Старой Дубровы, это поселок в паре километров от Октябрьского! Он местный, понимаешь?..
  - Ну-ка, ну-ка. Расскажите подробней, товарищ Пауэлл...
  Сказать, что коллега был удивлен, значит не сказать ничего! Его шокировало мое везение и нежелание сдаваться. Да и сам Клим обрадовался такому повороту. Чего уж таить - помочь спастись большому количеству людей это благое дело, ради которого и на приказ можно наплевать.
   После короткого пересказа моего разговора с сержантом, мы ударились в тонкости и стали допытывать Полищука вопросами - легко или сложно найти гать к Поречью, могли ли ее найти враги, каково состояние настила, пройдет ли тяжелая техника, заметна ли дорога с воздуха и прочее, и прочее! Белорус с завидной стойкостью и спокойствием обстоятельно отвечал на все вопросы, укрепляя в нас чувство безграничной радости. Мы сможем помочь дивизиям! Ура!..
  - Раз гать проложена в стороне от райцентра и само полотно притоплено значит обнаружить ее непросто, это плюс. Опасаться обнаружения дороги врагом не стоит, это если конечно местные жители не рассказали о ее существовании... С другой стороны я могу со стопроцентной уверенностью сказать - в Октябрьском сидят враги и ждут возможного прорыва через болото. Да и транспортные артерии проходят через райцентр, перебросить дополнительные силы к месту прорыва фашистам не составит труда... Не смогут наши перевести через гать достаточно большие силы, чтобы быстро занять сам райцентр и сдержать удары врага. Их сбросят и разобьют в болоте... Э-эх! - Вглядываясь в проведенную карандашом на карте линию дороги через топи, старлей горько вздохнул. Проход нашелся, а решение - нет! - Ну, вот пройдут наши посыльные по этому пути к дивизиям, и что? Как видишь - выхода все равное нет!
  - Да-а, тут опять клин... Но выход есть! Захватить райцентр и перерезать дороги к нему... - и не давая собеседнику возможности мне возразить заговорщическим тоном добавил. - Нам захватить. - Лицо Клима вытянулось, глаза его полезли на лоб, а брови скрылись в складках на лбу.
  - Но приказ... - Пролепетал он.
  - Плевать! - отмахнулся я. - Нам все простят, даже нарушение приказа, если мы сможем обеспечить выход дивизий из окружения! У нас с тобой в руках немаленькая сила, танки, самоходки, пехота с тяжелым вооружением. Да, враги знают о нашем существовании, но я сильно сомневаюсь, что они ждут от нас чего-то в это духе. - Проведя стрелку на карте от склада до райцентра, я показал, что именно имел в виду. - Если захватим поселок на пару часов и дадим пройти, хотя бы паре-тройке батальонов, или даже полку, из-за болота, противник ничего с нами уже не сделает. Сил у него не хватит! Поляки и немцы не первый день наступают, их коммуникации растянуты, тылы, вероятнее всего, отстают, как и резервы, сил для повторного окружения двух дивизий, им срочно взять неоткуда. Ну, я так думаю... А чтобы перебросить те войска, что блокировали наших у болота с той стороны, нужно время.
  - Может быть ты и прав... Но какие силы сейчас занимают Октябрьский? Мы не знаем! Может у нас не хватит сил хотя бы для захвата, не говоря об удержании. - уже не так уверенно сопротивлялся собеседник.
  - Нужно послать разведку. И сделать это надо немедленно. Тогда завтра днем мы сможем решить, что и как делать дальше. - Все, я выиграл этот поединок, в глазах старлея загорелся нешуточный огонь азарта.
  - Да, так и сделаем. Я отправлю своих разведчиков, и хорошо бы твоих рейнджеров им в усиление выделить. - Подхватив со стола карту с пометками и фуражку, Клим направился к выходу.
  - Хорошо, отошлю к тебе отделение. Но тогда нужен будет переводчик. - Поторопился я следом.
  - Вадер пойдет с разведкой, пусть к нему идут. Думаю надо еще Полищука к ним подключить, раз он здесь все знает... - На выходе из землянки мы с удовольствием пожали друг другу руки и бегом отправились к своим бойцам.
  Бойцы разведывательной группы довольно быстро собралась и уже через час после поступления приказа, отправились в путь на трофейной польской технике - грузовике 'Урсус' и танкетке TKS-4 с 20 мм пушкой удивительно похожей на значительно уменьшившийся истребитель танков 'Хетцер'.
  В полночь мы с Томиловым встречали эвакуационный транспорт. На освещенную фонарями площадку приземлились санитарные Си-6. Почти сразу я заметил отличия этих машин от той, на которой довелось полетать. Эти несли по четыре капсулы для транспортировки лежачих раненых - две на пилонах внешней подвески, и две расположенные поперек корпуса вместо пассажирских сидений. С вертушек высадились четверо гостей - майор-хирург с двумя ассистенткам и армейский капитан, представитель штаба 29-ой моторизированной дивизии из состава, так и не дошедшего вовремя до Бобруйска, мехкорпуса Хацкилевича.
  Медики занялись своими делами, начались разгрузочно-погрузочные работы, а мы с Томиловым повели капитана в штаб.
  Капитан минут пятнадцать, обстоятельно так, с душой, словно на политсобрании, рассказывал нам, что и где сделано для нашего благополучного прорыва за Березину. И о двух моторизированных полках усиленных ротой танков готовых переправиться к Стасевке и захватить плацдарм, о диверсионных подразделениях, стянутых для нанесения удара по тылам и коммуникациям врага в момент нашего прорыва, об эскадрильях штурмовой и истребительной авиации ожидающей приказа поддержать нас... Только мне все это безынтересно было слушать, если не сказать больше - противно. И старлею, похоже - тоже. Столько сил нам в помощь выделили, если капитан не врет для нашего успокоения, а дивизиям помочь не могут... Однако ясно дело, там, у Паттона - одно положение, считай безвыходное, у нас - другое. А на душе все равно - погано... Капитан поинтересовался причиной наших кислых мин. И мы открыто поделились нашим замыслом...
  Собеседнику не понравилась идея нарушения приказа. Он ругался, но не сильно, ведь единовременно с негодованием ему пришелся по душе наш план, точнее зарисовки плана спасения окруженных союзников. Капитан понимал неравнозначность возможных потерь - пара батальонов против пары дивизий. И если, нарушив приказ, малые силы смогут спасти почти пятнадцать тысяч человек, то им точно простят все!..
  С капитаном договорились о дальнейших действиях - если завтра днем мы, на основании данных разведки, сообщим в штаб что идем на прорыв, значит, все подготовленные силы поддержки остаются у Стасевки. Если же пойдем к райцентру - они должны выдвигаться к Паричам и готовить прорыв там. Кроме прочего попросили передать окруженным, через штаб 29-ой дивизии, информацию о дороге через болото, и просьбу готовиться к выходу из окружения, и планировать его не раньше, чем на завтрашний день.
  После отлета вертолетов в лагере почти все отправились спать, время-то уже за полночь. Только группа 'залетных' медиков и наших санитаров, готовивших к отправке вторую, и последнюю на сегодня партию раненых, за которыми вертолеты прибудут к утру, продолжала бодрствовать.
  Пред тем как отойти ко сну я поймал себя на неприятной мысли: 'А может, ну этот поход на юг... Паттон с Чаффи, небось, не дураки, прорвутся...' До боли сжатый в руке осколок, извлеченный из моей ноги, заставил забыть эту трусливую мыслишку...
  Разведчики вернулись днем и привезли хорошие вести и добрых гостей. Точнее - Гостя! Целого подполковника железнодорожных войск, командира 7-го отдельного дивизиона бронепоездов, Василия Павловича Жмакина. Измученный, с серым лицом и впавшими глазами, еле стоящий на ногах полковник выглядел жалко. Мы с Томиловым, честно говоря, поначалу выпали в осадок - откуда он здесь взялся, этот подполковник?! Прежде чем разговаривать с железнодорожником, Вадер отправил его в сопровождении Полищука на кухню - командир несколько дней почти ничего не ел.
  - Ну, что там в райцентре? - Нетерпеливо окликнул Ханнеса Клим, когда подполковник вышел из штабной землянки.
  - Все в порядке. - Довольно улыбнулся особист и извлек из планшетки карту с пометками и блокнот. - Начну по порядку. Кхем... В самом Октябрьском расквартировались и поляки и немцы. Начну с пшеков, их больше... В домах на западной окраине поселка, вот здесь, здесь и здесь, - указав на обведенные карандашом кварталы, Вадер сверился с блокнотом, - проживает примерно три сотни польских пехотинцев, пара рот, не больше. Здесь, у станционных складов, под навесами шесть танкеток TKS-4 и три танка 9ТР. Экипажи проживают в домах за путями. На запасном пути стоит наша, советская, бронедрезина, об этом подробнее товарищ подполковник расскажет, когда вернется... - Мы кивнули. - На крыше крайнего склада, вот тут, крупнокалиберный зенитный пулемет, еще два таких же - на здании станции. За окраиной, на западе, батарея сорокамиллиметровых зенитных автоматов 'Бофорс'. Это все по полякам... - перевернув страничку блокнота, докладчик продолжил, - Немцев мало - только расчеты и тыловые службы пяти самоходных орудий, размещенных здесь, в капонирах, и взвод фельдполиции. Самоходки и прикрывают польские зенитчики.
  - Что в Новой и Старой Дубровах, Лавстыках, Рабкоре? - Немного раздраженно потребовал старлей.
  - Почти ничего - сожгли враги эти селения... Да и Октябрьский на половину - пепелище... - Оп-па! Неприятное известие. Я-то думал, чего Полищук глаза прячет да вздыхает тяжко? Ах, фашисты, проклятые! Теперь точно надо идти и выносить их всех, к чертовой матери!..
  Потом Вадер вкратце рассказал о мелочах - постах на въездах в райцентр, расположении наблюдателей, безопасных подходах к восточной окраине поселка со стороны железной и автомобильной дорог и прочем. В конце концов, я удивленно почесал затылок и спросил Ханнеса:
  - Неужели вы за считанные часы сумели разведать вот это ВСЕ? - постучал я по карте. - Как-то меня берет сомнение...
  - Честно горя мы все и не разведывали. - Веселый такой ответ. Томилов аж закашлялся. - Большую часть информации мы получили от разведчиков подполковника Жмакина. Они там прямо пред нами, со вчерашнего вечера ползали, все выведывали...
  - Интересно-интересно... А поподробнее?
  - ...Можно и поподробнее, товарищи командиры. - В землянку тихонько спустился подполковник и сразу же вступил в разговор.
  И поведал нам товарищ Жмакин очень интересную историю. Оказывается, на железнодорожной ветке, между Ратмировым и Мошнами, что лежат северо-восточнее Октябрьского, на старом ответвлении в лесу стоит... бронепоезд! Точнее трехбашенный мотоброневагон МБВ-3М, тяжелая бронедрезина-транспортер БДТ-40 с башней и орудием от танка Т-50 и двухосная платформа, а также пехотное прикрытие в виде сводного взвода из американских и советских солдат прибившихся к железнодорожникам. Оказалась вся эта бронированная солянка там, где она сейчас есть, по классической военной глупости - им не туда приказали ехать. Когда начался прорыв на фронте, дивизион Жмакина, состоявший из двух бронепоездов и двух моторбоневагонов, направили из Могилева в Бобруйск, откуда поезда должны были направиться к Старым Дорогам, Осиповичам и Октябрьскому. Но вот беда, при проходе Жлобина на МБВ-3М командира дивизиона случилась поломка, и пришлось остаться на станции для проведения ремонта и дальнейшего выдвижения в район боевых действий. Все почти получилось, только вот из-за ошибки в штабе, командир дивизиона направился к бронепоезду, уже погибшему на тот момент в бою западнее Октябрьского. Пока разбирались, что дальше делать, в Бобруйске американцы счастливо жахнули железнодорожный мост, и полковник с остатками своего дивизиона в этом районе очутился в ловушке. В конечном итоге вышло, что импровизированный бронепоезд, снабженный двойным боекомплектом и запасом топлива, остался без крошки еды и связи, в глухом лесу, никому не нужный и забытый.
  Но подполковник не опустил рук и предпринял попытку прорваться юг, но остов разбитого на путях БЕПО помешал пройти дальше, а потом и авиация привязалась. Второй раз идти на юг - смерть. Враги после первой попытки засаду устроили. Пути между Оземлей и Ратмировым заминировали, а в самих поселках разместили танки и самоходки. Понимают, фашисты, что к Бобруйску идти бессмысленно, а вот на юг, хоть ради мести, в последний бой - очень может быть.
  Подполковник пытался найти выход из свалившихся на голову проблем, и в первую очередь посылал разведку обшаривать округу в попытках найти еду и изучить обстановку. В конечном итоге до момента встречи с нашей разведкой ему удалось разузнать достаточно всего, что сильно пригодится всем нам при штурме райцентра...
  По стеклу штабного автобуса неспешно бегут капли дождя. Весь вечер и всю ночь, небо обрушивало на головы упорно идущих на юг солдат дождь и шквальный ветер. Буря то слабела, то вновь нарастала, бросая в лицо все более сильные порывы ветра. Казалось, сама природа воспротивилась затее отважных людей. Но никто не жаловался. Все знали - их цель стоит испытываемых трудностей. И я чувствовал, слышал в моем мозгу, зависшем на грани 'серого' и обычного состояния, одну назойливую мысль, полную необъяснимой и железно непоколебимой уверенности: 'Наш выбор изменит историю!'
  Изменит историю... С чего это взялось в моей голове? Если подумать - ни с чего. Просто я это ЗНАЮ...
  И как-то незаметно мозги переключились с масштабных, серьезных Мыслей на приземленные мыслишки...
  Просторный этот трофейный автобус - сколько тут места! И два радиста со своими шарманками удобно разместились, и стол большой с четырьмя выдвижными мягкими креслами в наличии, и вешалка для одежды и головных уборов у входа присутствует, в углу и вовсе шкафчик со всем, что требуется для чайно-кофейных посиделок! Шик, а не штаб на время поездок! Жи-и-ирно поляки воюют...
  - Время, Пауэлл. Все должны уже выйти на исходные позиции. - Постучал карандашом по карте Томилов, переключая мое внимание с отстраненных мыслей на работу...
  - Да... Пора... - Замешкавшись на мгновение, подтвердил я.
  Сейчас все начнется. Значки на расстеленной предо мной карте, словно список задач и подразделении, назначенных на их выполнение, встали пред глазами.
  Раз все начинается, то нужна задача номер один. Взгляд вылавливает из нагромождения значков на карте несколько стрелок и пометок, указующих на искомую задачу.
  Цель 'намбр уан' - очистка железной дороги и прилегающей территории от опасностей на участке Ратмиров-Оземля. Выполним это и к Октябрьскому сможет пройти бронегруппа подполковника Жмакина с десантом. Для ликвидации находящихся в поселках сил противника выделено два взвода бойцов вооруженных преимущественно револьверами с бесшумными патронами и ножами. Для очистки от фугасов полотна путей направлены шесть инженеров.
  Эх, не пустили меня Вадер с Кингом 'на дело' - поселки зачищать, да трофеи собирать. Злыдни заботливые. Негоже, говорят, командиру, координатору всей операции головой на поле брани рисковать. Или подавай им в штабе равнозначного мне офицера, командира американской части нашего интернационального соединения, коего на примете нет - одни сержанты. Второй лейтенант Оклэйд в этом случае не в счет - он удачно нашел себя в деле снабжения и тылового обеспечения, там и трудится. Вдобавок я вроде как инициатор всей заварушки, и один из главных стратегов разрабатывавших операцию. И апеллируя этими доводами, опекуны заставили забыть о любых 'войнушках-пострелушках' кроме тех, что проходят на карте и в голове. Короче, командуйте, товарищ первый лейтенант, и не выпендривайтесь... Вот и буду я теперь только доклады слушать да в тылу сидеть... А сейчас, и до этой минуты я что делал? Сидел в тылу. Не помер от скуки прежде, не помру и сейчас... Да еще вот друзья и брат рядом - все при штабе сейчас. Дэн, как знатный радиолюбитель, собравший в свое время не один ламповый радиопередатчик, знающий назубок Щ-коды, и носящий гордый позывной RAA3A, занял место в штабном автобусе рядом с капралом Холсом, но со своей, уже подшаманеной, трофейной немецкой рацией. Юра, Сергей, Дима и Миша вместе с Вадером подключились к взводу охраны штаба, состоящему в основном из легкораненых красноармейцев.
  - Повторяю еще раз, для усвоения информации, так сказать... - Произнес я, привлекая внимание штабных работников и Клима, хотя последнему это можно и не слушать - старлей и без меня все прекрасно знает. И будем честны с собой - я мандражу. - Радиомолчание храним до момента получения сигнала от подполковника Жмакина. Это будет означать, что Старая Дуброва пройдена, и атака на станцию райцентра началась. После этого всем подразделениям должны быть переданы сигналы к началу активных действий...
  И потянулась безделица и скукота. Зачистка Ратмирова и Оземли, исходя из поступивших докладов, прошла на ура - никаких потерь, одна прибыль! Советским бойцам досталось три танка и два штурмовых орудия. Это хорошо, а то у Томилова с бронетехникой до сей поры, было вообще никак, один лишь выделенный мной взвод 'Росомах' и все. Сейчас у старлея в руках существенная сила появилась, но для нее время еще не пришло, ее пока беречь надо... Рейнджеры затрофеили четыре каких-то самоходки на базе танкеток TKS c 47-мм пушками. Их потом в резерв штаба выведем, пусть будут маленьким, слабеньким, но козырем в рукаве. Пехоте ведь и такая мелочь будет смертельной опасностью, а на другое рассчитывать и не стоит... Теперь рейнджеры и разведчики должны соединиться с отрядом Пула и выдвигаться в сторону райцентра.
  Спустя некоторое время после доклада об окончании работ по разминированию на путях, мы с интересом пронаблюдали, как меж деревьев вдали гордо промчался ощетинившийся стволами МБВ-3М тянущий за собой прицепы - бронедрезину и платформу обложенную мешками. В тот момент я впервые увидел, что собой представляет сей тип мотоброневагона - и честно говоря, было это чертовски впечатляюще. Вытянутая в длину окрашенная в зелено-коричневую маскировку махина, с тремя башнями от танков Т-28 последних моделей вооруженных длинными пушками, с пузатыми наклонными бортами, отдаленно была похожа на подводную лодку. Без видимой сложности броневагон передвигался с прицепами на скорости не меньше семидесяти километров в час.
  - Мощь!.. - С довольной улыбкой произнес старший лейтенант.
  - Ага... - Только и смог пролепетать я. Как тут не согласиться когда и в самом деле - МОЩЬ!..
  Лучик света, в мире тьмы с уходом мотоброневагона исчез, и мы вновь погрузились в думы и ожидание. Сообщение от подполковника все восприняли сдержанно, но глаза у штабистов загорелись. Отож! Воюем, братцы!..
  Потом один за другим в эфире проявили себя все подразделения участвующие в операции.
  - Сэр, штаб-сержант Спирс оседлал дорогу на север в сторону Глуска у десятой линии. Сопротивление минимальное. - Отрапортовал Холс. Окей, делаем пометку на карте. Десятая линия, значит. Отлично. Что подразумевается под этой десятой линией? Это точка на дороге в пяти километрах на север от Октябрьского. Там болота вплотную подступили к дороге с обеих сторон, лишая тем самым маневра любого кто идет со стороны Глуска. С пути в этом месте не свернешь, в цепь не выстроишься и с флангов не обойдешь. А значит это идеальнейшее место для засады. Но весь план обороны в этом направлении не сводится к одному лишь удержанию этой удачной точки. У Спирса, как впрочем, и у остальных наших командиров обороняющих дороги, план действий незамысловат и действенен как удар молотком в затылок - изматывать врага ударами из засад, тем самым замедлить их продвижение, заставить бояться неожиданных атак и давать нам лишние минуты на расширение прорыва и выход дополнительных сил.
  Суть идеи такова - отряды, удерживающие дороги к райцентру делятся на две группы: одна группа устраивает засаду, устанавливает у дороги фугасы и наносит удар по врагу, в этот момент вторая группа, находящаяся примерно в трехстах метрах позади первой, готовит себе позиции и минирует дорогу. После удара первая группа уходит дальше по дороге за спину второй, и вновь обустраивает засаду. Главное в деле всех дорожных отрядов - ударить и убежать.
  -...Товарищ старший лейтенант, старший сержант Добронравов занял деревню Лески. Уничтожен отряд вспомогательной полиции, захвачен грузовик, потерь нет... Отряд старшего сержанта Чудова выдвигается к Лавстыкам... - Вот и еще группы добрались до своих целей. Хорошо... Интересно, захватил ли уже подполковник станцию или нет? Хотя без разницы, Пул с рейнджерами, наверное, уже вошел в райцентр. - Сообщение от подполковника Жмакина - станция захвачена! В Старой и Новой Дуброве силы противника ликвидированы, из Бумажково противник поспешно отступил к Октябрьскому...
  - Отлично! - С нескрываемой радостью произнес Томилов. - Ну что, пора и нам двигаться к цели? - Обратился старлей ко мне.
  - Думаю пора... - Кивнул я. - Раз в обеих Дубровах и Бумажково чисто, то пойдем через них к райцентру и, по максимально безопасному пути, выйдем к станции...
  И прошли, блин. В Бумажково и правда не оказалось ни одного фашиста, зато нам навстречу вышли немногочисленные местные жители... Господи, как мне было стыдно. И за экспедиционный корпус стыдно, и за себя... Мы ведь бросили столько людей в беде - да, я знаю, что когда враг начал наступать началась и масштабная эвакуация. В Бобруйске я лично был тому свидетелем. Но ведь были и те, кто остался...
  - Прижмись к обочине и останови машину, - попросил водителя старлей. Спокойно проехать мимо стоящих вдоль дороги людей, молча провожающих на нас взглядами полными слез и надежды, было невозможно.
  Автобус плавно качнулся на упругих рессорах, остановившись у дороги. Шедшие чуть впереди грузовик с охраной и трофейная немецкая ЗСУшка с запозданием тоже притормозили, бойцы с интересом смотрели на нашу машину, взглядами выискивая причину остановки.
  - Куда же вы едете, сынки?.. - Меня этот вопрос почему-то вбил в ступор, и я замер на выходе из автобуса. Старик, обратившийся к нам с вопросом, стянул с головы шапку и шагнул вперед. Казалось, что из-под густых бровей взгляд деда бьет прямо в душу... - Неужто вернулись?.. Надолго ли?.. - От этого мне стало не по себе еще сильнее, опять нахлынуло чувство стыда. Томилов же уверенно шагнул со ступенек автобуса навстречу местным жителям и без колебаний гордо произнес:
  - Мы едем спасать наших товарищей!
  - А потом опять убежите?.. - Разочарованный дед все же заставил Клима стушеваться.
  - Нет, мы не убежим. - Ответил я за старлея. - Мы выживем. Мы обязаны выжить, чтобы скопить силы и вышвырнуть врага... - Каждым последующим словом я накручивал себя, заставляя сердце биться быстрее, и эмоции захлестнули разум. Взгляды сельчан обратились на меня. - И вы должны выжить! Чтобы потом вернуться сюда, на свою родную землю!..
  - Вас, как я понимаю, не успели эвакуировать? - Старлей обратился к сельчанам, прервав мой немного нервный монолог.
  - Да-да! Милиционеры из районного отдела многих наших в Октябрьский успели вывезти и на поезд, идущий в тыл, посадить. За нами обещали вернуться... Ой! Может, вы нас заберете, товарищи?.. Все равно потом обратно, на восток пойдете. А то поляки проклятые расстреляют всех нас, вон, как всю семью Сафоновых расстреляли... - Одна из женщин скороговоркой затараторила, заволновалась, и под конец сорвалась на плач.
  - Цыц, Катерина! Ишь чего удумала! Слезы-то утри, нечего тут сырость разводить, и так болота вокруг! Солдаты они, воевать им надо, куда им нас за собой таскать?.. - Грозно загудел дед.
  - Заберем. - Решительно отрезал Томилов и переглянулся со мной. Я согласно кивнул, бросать здесь людей категорически нельзя. На дворе хоть и сорок первый год, но положение совсем иное, народ на волю врагу оставлять нельзя! - Сейчас здесь пойдут наши грузовики, они вас и подберут. Стецюк! Ко мне! - Гаркнул старлей. Из остановившегося чуть подальше грузовика с бойцами охраны выскочил красноармеец и быстро подбежал к нам. - Ефрейтор Стецюк, бери еще троих бойцов, и приступай к охране гражданских лиц. Когда подойдет колонна, бери из резерва грузовик и собирай местных жителей. Передай вот это старшине, тогда проблем не будет. - Быстро начеркав на листке из блокнота несколько слов старей передал бумажку Стецюку. - Соберешь всех жителей и сразу же выдвигайся в райцентр. В случае чего подавай сигнал ракетами, как оговаривали. Выполнять! - Ефрейтор умчался за товарищами, а мы с Климом вернулись в автобус. - Все будет хорошо, товарищи! - Напоследок крикнул старлей. - Поехали!
  - Храни вас Господь, сынки!.. - Сквозь гул взревевшего двигателя голос старика до моего слуха донесся удивительно четко. Сельчане остались стоять у обочины, грустно, но уже с маленькой надеждой, смотря нам вслед...
  И как это не раз было раньше, труд отвлек от лишних раздумий. Помогли людям - большие молодцы, только главной задачи никто не отменял...
  По мере приближения к Октябрьскому вокруг нашей скромной штабной колонны действия стали развиваться активнее и, можно сказать, агрессивнее. Стоило в небе, над нашей колонной мелькнуть тройке немецких двухмоторных самолетов, как началась легкая паника. Наш водитель-виртуоз красивым движением рук выкрутил руль, да сделал это так, что тяжелый автобус пушинкой улетел с дороги на обочину, под кроны деревьев. Как мы не перевернулись, не пооткусывали себе языки и не побили к чертовой матери рации - не знаю. Выжили и успели из машины свалить - и то хлеб. Грузовик с охраной в точности повторил наш маневр и вылетел на обочину. Из кузова горохом посыпались матерящиеся солдаты тут же разбежавшиеся подальше от грузовика. Только трофейная ЗСУшка храбро замерла на дороге и быстро повела стволом следом за самолетами противника намереваясь отбивать их атаку. Но стрелять ей не пришлось - двухмоторники как неожиданно прилетели, также неожиданно и улетели, оставив нас в дураках. Хотя кое-какой урок из произошедшего мы вынесли - противник УЖЕ призвал на помощь авиацию, следовательно, затягивать с адекватным ответом нам не стоит.
  Настучали мы в штаб на летучих гадов над головами, и командование дало свое решительное 'добро' на немедленный вылет истребителей, прибытие которых стоит ожидать минут через десять. А напоследок командование порадовало новостью что кроме 'ястребков' к нам в течение пятнадцати-двадцати минут должны подойти пикировщики и штурмовики для поддержки наземных сил.
  Окрыленные добрыми вестями мы с Томиловым уверенно направили штабную колонну к райцентру - нужно было добраться до него быстрее, скоро придется координировать действия не только наземных сил. Одно лишь жаль - за хорошими событиями, по закону подлости, всегда идут плохие...
   Подъезд к Октябрьскому со стороны станции и сама станция с прилегающими зданиями были уже зачищены, бой сместился немного дальше, но следы сражения говорили о многом. По обочинам дороги лежали тела убитых американских, советских и польских солдат. Смерть на войне не редкость, но смотреть на погибших товарищей, которых не так уж и много, было больно. И даже то, что врагов явно погибло больше, не утешает... Каждый выбывший из строя боец уменьшает наши шансы на успех в этой рискованной затее.
  Еще более неприятными оттенками заиграли дальнейшие события... Подъехав ближе к станции, мы остановились - дорогу нам преградил капрал-танкист:
  - Дальше нельзя. - Тусклым голосом пролепетал капрал. Бледное лицо, пустой взгляд, растрепанная и грязная форма в пятнах крови, масла и гари, вместо правого рукава куртки, туго намотанные от кисти до плеча бинты. Танкист вышел из боя с глубокой бороздой в душе. - Поляки перешли в контратаку, их только что отбили, но бой продолжается... - Я все переводил стоящему рядом Климу и тот невольно морщился от неприятных новостей. В подтверждение слов танкиста броневагон Жмакина стоявший на путях метрах в ста от места нашей остановки дал залп из всех трех орудий куда-то в центр поселка. Разрывы снарядов подняли столбы огня и пыли, в одном месте что-то ярко сверкнуло и чадно задымило.
  - Я сбегаю к товарищу подполковнику. Узнаю обстановку. - Тоном, не терпящим препирательств, сообщил мне Томилов. Спорить с никто не собирался, пусть бежит, бронированный монстр как раз отошел назад, оказавшись ближе к нам. - Плошкин, Зиновьев, за мной. Вадер, выставь охрану!
   - Do you have a cigarette? - Без всяких препон танкист ухватил за рукав выскочившего из грузовика охраны красноармейца. Солдат немного опешил и уставился на меня в поисках ответа на немой вопрос: 'чего ему надо?'
  - Он попросил сигарету... - Задумчиво ответил я. Красноармеец пожал плечами и вытащил из кармана пачку сигарет, а танкист с абсолютно безучастным лицом вырвал ее из рук бойца.
  - Эй, стой! Сигареты верни!- Воскликнул ограбленный солдат, ошарашенно глядя вслед быстро удаляющемуся танкисту. Тот оглянулся и зыркнул в ответ так, что красноармеец стал судорожно искать поддержки у окружающих. - Вот дела! Товарищ первый лейтенант...
  - Спокойно, сейчас разберемся. - Да и самому захотелось разобраться в причинах 'пришибленности' капрала. Танкист далеко не ушел, свернул за дом у дороги и на миг исчез из виду. Подобные выкрутасы неприятны сами по себе, а тут еще и война идет, черт его знает этого танкиста, может он диверсант? Напрягшись от подобных размышлений, решил позвать парочку бойцов охраны. Прибежали на зов Юра и Сергей. Оба выглядят серьезными и опасными - у одного пулемет в руках, у другого снайперская винтовка. Ну, прям спецназ пограничных войск НКВД! Ох-ох-ох, опасно ведь везде. Но пусть идут следом, чем на месте сидят... Может посмотрят - да раздумают лазить куда ни попадя...
  Пока шли за беглецом, вертели по сторонам головами и примечали все, что встречали. И М3 'Стюарт' снесший задом пристройку дома, и два польских танка 9ТР догорающих меж домов напротив, и рыжие пятна на огородах - тела польских солдат. Вроде бы тихо сейчас в этом районе, да и в центре бой утихает, но вот последствия его напрягают. Даже немного удивительно - в небе, над нами, последние минут десять висят советские истребители, и не вызывают никаких эмоций. Ну прилетели, ну отогнали вражеских стервятников, и что дальше? Есть они и есть, это очень и очень хорошо, а то, что на них внимания не обращают, так это мелочи - война ведь идет, а не игры в песочнице. Сейчас разглядывать самолетики не подходящее время...
  Все мысли моментально сдуло в никуда, когда мы обогнули изрешеченный с фронтальной стороны 'Стюарт' и нашли нашего контуженого беглеца.
  - ...Держи Коди, это тебе сигаретка. И тебе Лэнс. Крис, а вот и твои две сигареты. Возвращаю должок, брат...- Капрал, стоя на коленях пред накрытыми брезентом телами троих танкистов, спокойно вкладывал каждому из них в руки сигареты. Когда он отгибал край брезента, по спине невольно бежали мурашки - тела были чудовищно изуродованы. Оглянувшись через плечо, танкист посмотрел на меня. Мурашки на спине обернулись слонами... Такого я еще не видел - СОВЕРШЕННО пустые глаза. Никаких эмоций, никаких мыслей. Ничего! - Как я маме про Фила расскажу?..
   На мгновение меня вышибло из колеи... У него был родной брат, самый близкий ему человек на этой войне. В одном экипаже служили, были рядом, и... все. Погиб его брат.
  Я невольно оглянулся на Сережу, но почему-то беспокойство не зародилось в душе, а наоборот - пришло успокоение и крепкая уверенность в силах брата. Я могу не беспокоиться - он сильнее, хитрее и живучее многих подготовленных рейнджеров. Он рядом, а я позабочусь о его безопасности и сделаю его еще сильнее. Чего бы мне это не стоило.
  - Вернитесь к Вадеру, пусть пришлет санитара, танкисту нужна помощь... И приведите пару охранников для пущей безопасности... - Пусть Серый и Юра идут, нечего им тут смотреть, крови с погибших натекло много, да и сами трупы выглядят далеко не симпатично. Не стоит ни Юре, ни Серому на это смотреть.
  - Э-э-э... Так точно! Только для начала посмотри туда. Там кто-то в траве. - Юра привлек мое внимание и заставил оглянуться.
  - Где? - Иванов указывал куда-то в конец огорода. Ага-ага... Точно, кто-то лежит, завалившись на бок. Это не поляк, и не красноармеец - цвет формы не тот. Оливковая форма... Как у рейнджеров.
  - Dammit! - Не смотря на боль в ноге, до тела добежал быстро. Переворачивать убитого было страшно, но оставлять все так и не думать о погибшем - нельзя. Не могу! Невозможно.
  - Коулмэн... - Вырвалось из груди, когда удалось разглядеть залитое кровью лицо. Бедняга не успел перекатиться через спину - одна пуля попала ему точно в шею и вызвала сильное кровотечение, вторая прошла сквозь каску и ударила в темечко. Эх, вот и первый погибший рейнджер в моем взводе... Очень грустно, и очень обидно. Я ведь так хотел обеспечить всем моим бойцам наиболее безопасный путь через эту войну, но это уже не выходит. Черт! Это ведь именно война, здесь все совсем непросто!..
  - Рейнджер? - Вопрос Юры вырвал меня из потока мыслей.
  - Да. Пулеметчик из отделения огневой поддержки и один из моих наблюдателей... Так, товарищ старший сержант, а почему вы еще не выполнили мой приказ? - Резкий переход на 'вы' и смена тона ошеломили Юру, но ненадолго.
  - Виноват! Разрешите идти, товарищ первый лейтенант? - Похоже, друг обиделся. Но ничего - потерпит, не маленький уже и понимает, где находится.
  - Не разрешаю. - Такого он не ожидал и заинтересованно уставился на меня. - Заберем сразу его вещи, оружие, боеприпасы. А тело оттащим к дому. - Все, друг забыл об обиде и принялся мне помогать.
  - Скажи... Ты тут с 22 июня, с самого начала войны... Привык к такому? - Друг кивнул на тела укрытые брезентом, когда укладывали тело Коулмэна рядом.
  - Нет, Юр, не привык. Я просто стараюсь этого не видеть, в том смысле, что я не пытаюсь пропускать это через себя. - Боясь, что капрал может понимать по-русски, я заговорил немного тише. - С моей психикой что-то произошло. Оказавшись здесь, сразу столкнулся со смертью, со страхом, но... Но это не сильно зацепило меня, а должно было зацепить! Я не пытаюсь, пробудить в себе эти эмоции, они не нужны. Поэтому и не задумываюсь над тем, что вижу.
  - Да, точно. И у меня так же. - Подключился к разговору брат. - Юр, вспомни тот момент, когда мы нашли тех речников, на катере. Картина была не из приятных. Точнее - очень дерьмовая картина была. Но что-то воспоминания об этом содроганий не вызывают. Отвращение - да, но не страх. И по ночам мертвецы не снятся. Даже когда первых фашистов замочили - почти ноль эмоций, только волнение и тупое осознание того что ты убил. Словно и не убивал, а семечки щелкал. - Иванов согласно кивал и угукал в такт словам Сергея.
  - Такой пофигизм пугает, но это факт. Хотя тошнотворные зрелища все равно угнетают. - Подвел итог Юра. - В общем, поэтому я и спросил, как ты к этому относишься...
  - Пофигизм. Хорошее определение. Но именно в этом наше спасение. Так мы сможем остаться людьми и не сломаться. Наверное... - Все мы как один посмотрели на безмолвно сидящего в стороне капрала. Того накрыло горем полностью и он отключился от реальности упершись взглядом в окровавленный брезент. Он плакал, по щекам бежали слезы, но лицо не выражало никаких эмоций. Что же делает с людьми эта проклятая война...
  - Товарищ первый лейтенант! Вот вы где... - Вадер явился неожиданно и эффектно - с автоматом в руках и в сопровождении двух красноармейцев, он словно герой комедийного кино, выпрыгнул из-за угла и уставился на нас. Типа, 'попались!', ага...
  - Потеряли меня, товарищ Вадер? - Вижу, испугался гэбэшник, испугался. По лицу его легко читается одна мысль: 'Слава Богу!'. Никакого сомнения, он точно подумал, что хитрый Пауэлл прихватил своего брата и лучшего друга, а может просто - подельников-диверсантов, и быстро сделал ноги в неизвестном направлении. - Плохо ты обо мне подумал, Ханнес. - Особист сильно смутился и покраснел. Даже бойцы, что пришли с ним, не имея понятия, о чем идет речь, потупили взоры. Ну, дела-а-а. - Товарищ старший лейтенант вернулся уже?
  - А? Нет, еще не вернулся. Но по радио мы получили несколько докладов. Давайте вернемся к автобусу. Там есть что послушать. - В голосе особиста мелькнула настойчивость, ловко подавленная ноткой доброжелательности.
  Чего нас просить, мы и без указаний желаем вернуться в гостеприимный штаб, под надежную охрану. Однако потом надобно намекнуть Вадеру, что пыл можно и поубавить, а то он такими темпами и до отмены моих приказов доберется. Ишь ты: 'давайте вернемся к автобусу'. Слишком ретиво, слишком...
  Вернувшись к штабу, первым делом выяснил, каковы изменения в обстановке и что там пишут из столицы, то есть сообщают по радио от подразделений. И Денис, и Холс по очереди сделали краткие доклады, и начали они с хороших вестей. Во-первых - Октябрьский полностью контролируется нашими силами, противник сдается, захвачено большое количество боеприпасов, оружия, техники. Во-вторых, к гати ушла небольшая группа инженеров и разведчиков - они пройдут через болото навстречу дивизии и проверят путь. В-третьих, в Лавстыках наши бойцы освободили из плена почти семь десятков советских и американских солдат. Их уже отправили к нам за оружием, снаряжением и техникой - к нашему великому счастью среди освобожденных оказались танкисты и артиллеристы, которых катастрофически не хватает. И, в-четвертых, союзная авиация потихоньку начала координировать свои действий с нами. Теперь можно указывать цели для ударов с воздуха и не бояться попасть под раздачу. Последние два известия - лучшие! У нас появилось неожиданное подкрепление, и благодаря авиации удерживать дороги мы сможем дольше и эффективнее. На этом хорошие вести закончились, настало время положить на чашу весов отрицательную информацию. Траты боеприпасов и топлива надо учитывать, особенно в свете общей скудности наших запасов, и это конечно не очень хорошая информация, но скорее относится к разряду нейтральной. Ее я выслушал, но особенно волноваться по этому поводу не стал. Адреналина в кровь добавили слова Холса о потерях убитыми и ранеными, которые по первичным подсчетам уже составляют приблизительно пятнадцать процентов в живой силе и около двадцати процентов техники. Еще хуже было, то, что среди рейнджеров потери почему-то тоже были велики - четверо убитых и двенадцать раненых.
  Гениальность и везучую дерзость замысла по спасению двух дивизий уже можно подвергать сомнению. А точнее потихоньку смывать в унитаз. Чует мое сердце - выполнение задуманного будет стоить очень дорого...
  - Ясно, окончательными подсчетами потерь займемся, когда выберемся отсюда вместе с дивизиями. - Томилов прервал пересказ переведенного Денисом доклада о потерях и с непонятным задором обратился ко мне: - Ну, каковы наши дальнейшие планы?
  - Хм... Надо выдвигаться в центр поселка, - свои слова я сопроводил постукиванием пальца по точке на карте. - Развернем штаб и зенитную батарею где-нибудь вблизи от центральной улицы.
  - Ага. К примеру, рядом со зданием райисполкома на Советской улице. Так мы окажемся на удалении от окраин поселка, а значит и подальше от опасности. Сможем нормально руководить обороной и процессом выхода окруженных сил. - Карандаш в руках командира прочертил извилистую линию на карте от гати, через Октябрьский и на Паричи. - Первых вышедших отправлять к переправе, как я понял, мы не станем, а сходу введем в бой. - Голос Клима на последних словах потускнел. - Или за нас это уже кто другой сделает...
  - Извините, товарищ старший лейтенант, но чего это 'кто другой сделает'? Выйдет с передовой колонной какой-нибудь бравый капитан или майор, быстренько нас от командования отодвинет и будет стратегию разводить, значит? Не думаю, что у него это выйдет, особенно если он ничегошеньки не будет кумекать в происходящем вокруг. Так что шиш ему... С маслом! Заранее! - В подтверждение своих слов я скрутил фигуру из трех пальцев и с удовольствием покрутил ей пред лицом Клима, тем самым вызвав улыбки у всех в штабе. Вот и хорошо, что смеемся, а то эти фатальные измышления до добра не доведут. Не так уж у нас все и плохо, чтобы впадать в уныние...
  Про уныние пришлось вспомнить ровно через час. Переместив штабной автобус в сквер рядом со зданием райисполкома, мы с Климом занялись командованием нормально - не бегали никуда, а сидели над картой, внимательно выслушивали доклады и раздавали приказы. По прибытию тыловой колонны на восточной окраине райцентра развернули медицинский и эвакуационный пункты для местных жителей и наших бойцов. Местных, пришедших к нам за помощью, оказалось очень мало, почти все успели эвакуироваться по железной дороге или скрыться в лесах при подходе врага. По этой причине поселок казался пустынным, некоторые мгновения ощущалась некая грустная постапокалиптичность. Однако, несмотря на унылость общего вида поселка, вид из окна автобуса мне нравился - вокруг красивый сквер с добротными дорожками и уютными скамеечками, высокие деревья, прикрывают густыми кронами дутую тушу штабной машины. Меж деревьев вырисовывается совершенно новое, ярко-белое, двухэтажное строение районного исполнительного комитета. Центральная, Советская улица, добротной, мощно укатанной проезжей частью, пролегает прямо пред нами. За ней стройным рядком стоят красивые новые дома - пара окрашенных в симпатичный зеленый цвет деревянных двухэтажек и сияющие желтизной ошкуренного бревна многочисленные одноэтажки. Как и Бобруйск, поселок развивался, но война все испортила. Эх, как бы я хотел здесь жить...
  Пасторальные размышления грубо прервалась недвусмысленным намеком пролетевших мимо штурмовиков, что разворачивание тылов, пусть и кургузое, требует принятия скорейших мер противовоздушной обороны. Верно, истребители прикрытия - это просто великолепно, но лишняя осторожность никак не помешает, особливо в делах военных. Немцы покуда поостыли, не лезут нас бомбить, но кто их знает? Может Герингу запросы покамест стучат, а потом возьмут и ка-а-ак вдарят со всей дурью? Так что все наличные зенитные орудия, ЗСУшки и трофейные 15 миллиметровые чешские монстро-пулеметы ZB 60 на зенитных станках в кратчайшие сроки раскидали на прикрытие станции, штаба и тылов. К моему глубокому сожалению, даже полюбившуюся немецкую зенитную самоходку пришлось отправить на станцию обеспечивать совместно с 'Занавесками' мобильное прикрытие мотоброневагона. Потерю ЗСУшки быстро компенсировали, выменяв у тыловиков на 'ЗэБэшник' грузовик с установленным в кузове зенитным автоматом.
  Вот так за одним делом потянулось другое. То резервы никак толком организовать и поймать не удавалось - дважды мимо нас со свистом и в одном и в другом направлении пролетали то трофейные танкетки, то грузовики с пехотой. То летуны офигительно ошиблись и чуть по нам реактивными снарядами не отработали. В штаны мы не наложили только потому, что не успели понять, что же именно произошло - кто-то из взвода охраны всех нас спас вовремя заметив самолеты и подав сигнал ракетами. То в радиоэфире из-за излишне эмоционального сообщения какого-то танкиста паника началась, всем померещились всевозможные приказы от срочного отступления, до сдачи в плен. Скучать из-за комом растущего бардака не приходилось. Лишь одно успокаивало и грело душу - почти целый час прошел, а ничего плохого, кроме того что уже случилось и налетов авиации, не происходило. Отряды на дорогах не напрягаются, отбили пару-тройку слабых, неуверенных атак, сместились ближе к райцентру не больше чем на полкилометра и все. Да еще недавнее сообщение из дивизий укрепляет веру - до них доехала наша инженерная группа со сведениями о гати. Совсем скоро выступает первая, проверочная колонна на грузовиках. Ее задача пройти через болото и по возможности укрепить настил для выдвигающихся следом танков. Такими темпами противник просто не успеет предпринять адекватных мер против нас, и мы все успешно выберемся отсюда!
  Закон подлости работает, сомнения нет... Стоило обрадоваться, поверить в успех, как обрушилась Беда. Именно с большой, жирной буквы, и именно Беда. Авиаразведка с ощутимым сожалением и сочувствием огорчила известиями - из Озаричей в нашем направлении выдвинулся эскадрон польских кавалеристов и несколько бронеавтомобилей и танкеток, за кавалерией с отставанием идут пять танков и примерно батальон солдат на грузовиках, а из Глуска к нам уже идет полк немецкой мотопехоты при поддержке примерно роты танков. Оба соединения с воздуха прикрывают дополнительные истребительные силы, переброшенные с минского направления.
  Fuck!
  Кратко и по существу.
  And fuck it again!
  В качестве идеального довеска к первой мысли.
  Тонкой строкой в потоке нецензурных мыслей проскочил вопрос: 'интересно, а кто успеет раньше? Немцы, поляки или американцы?'
  - Вот тебе и своевременная помощь окруженным... Кто бы нам теперь помог?.. - Денис выразил думы всех штабных работников очень метко.
  - Надо тянуть время. Держать врага как можно дальше от гати. Будем цепляться за каждый клочок земли! За каждый метр дорог и улиц! За каждый дом! Пока не выполним задачу. - Удар кулаком по столу привлек внимание товарищей. В голове уже не находилось места панике, разочарованию или страху. - Или пока не погибнем! Победа или смерть. - Возможно это безумие, сумасшествие и прочее помутнение рассудка. Но себя и тех, кто рядом, необходимо выводить из равновесия, как бы бредово это не звучало. И преклонять чаши этого равновесия к яростному безумию. Дабы биться насмерть!
  
  Глава 2. Бронетранспортер уходит от погони.
  
  Безумству храбрых поем мы песню...
  - ..Sir! North group requesting reinforcements and immediately air support. They are lost second line and retreating to next position!.. - Холс Абзац... Авангард мотопехоты вступил в огневой контакт с отрядом Спирса полчаса назад. На первых порах все пошло нормально - сержант фрицев здорово огрел, закупорил дорогу подбитой техникой и огрел еще раз, для закрепления результата, но уже наведенной на цель авиацией. А пять минут назад вся наша затея начала рушиться - немцы психанули и, не обращая внимания на потери, пошли вперед. Рональд сыграл отступление, и прежний план со свистом полетел к чертям! Можно сейчас отправить сержанту всех рейнджеров, три трофейных танка и пару-тройку польских самоходок. Больше нельзя - иначе совсем останемся без резеров на крайний случай. Ох, не собирался я бросать моих бойцов в бой до последнего, но боюсь, не сделай этого сейчас - то самое абстрактное 'последнее' наступит непростительно быстро. И, Слава Богу, что у нас только северное направление под ударом, с юга поляки еще не подошли...
  - Товарищ старший лейтенант! Добронравов сообщает, что вступил в бой с польской моторизированной разведкой! - Денис, не снимая наушников и не оборачиваясь к нам 'обрадовал' свежей вестью. Ох, забыл ты про закон подлости, Артур. Клим, словно ужаленный, забегал по автобусу, от стола к радисту и обратно. Правильно, нет никакой охоты верить в такие неудачи, поэтому переспрашивает, проверяет. Но все тщетно, разведка поляков маршем дошла до Лесков. Будем надеяться, что основные силы идут не так быстро...
  - Sir! Observers report! From north-west approaching enemy bombers with fighters... About twenty units. Looks like a Henkel's 111. - Блиндамет им в зубы! Клинтон-блинтон! Ведь только что улетела эскадрилья 'Королей' и с ними два из четырех звеньев штурмовиков, а сменщики еще не прибыли! И сей же миг, словно поджидали - два десятка крестоносных летунов, примите и распишитесь! Счастье, твою мать!..
  Звучит воздушная тревога, на крыше райисполкома засуетились бойцы охраны с пулеметом. О, на противоположной стороне улицы наша эрзац-ЗСУ за дома скрылась. Там в домах сидят наши охранники - Ханнес всех бойцов загнал в дома вокруг сквера - прикрытие обеспечивал. Это хорошо, они уже в укрытиях... И нам пора прятаться, не дело сидеть в замаскированном, но от этого не более прочном автобусе с фанерными стенами. Юру с Сергеем, пришлось в принудительном порядке выгонять с занятой в сквере позиции - набросали спертых где-то пяток мешков с песком вокруг немного углубленной воронки, выставили пулемет и довольны жизнью. С одной стороны - неплохо устроились, да и укрытие тоже недурственное, однако с противоположной стороны - мое категорическое нежелание прятаться самому оставив на открытой местности родного брата и лучшего друга... Жаль что Мишу и Диму не видно поблизости, их Вадер с собой потащил проверять позиции охраны. Буду надеяться, что тревогу Ханнес услышал и соответствующие меры безопасности предпринял.
  Из автобуса отваливали со всем, что могли унести - ну не дай Бог, бомба попадет, а тут все наши вещи остались. Что делать тогда будем? Ни связи, ни оружия, ни припасов - ничего нет. Пойдут командиры побираться да войсками управлять... А так, прилетят фашисты, отбомбятся, попадут - не попадут это исключительно их проблемы, мы же ничего и не потерям. Подумаешь - автобус. Главное связь! Одна лишь беда, Дэн пожаловался на скупую глупость польских конструкторов, эти ироды намертво прикрутили короб с тяжелой рацией к внутреннему каркасу автобуса.
  Чуть позже я сильно на себя обозлился за идиотское отношение к радиосвязи и смене точек выхода в эфир. Немцы ведь не глупый, прогрессивный народ, поставляющий в свой доблестный Вермахт прекрасные образцы средств радиоэлектронной борьбы. Например, банальнейшие радиопеленгаторы. И мы совершенно о них забыли! Фашисты авиацию навели на наиболее активный источник радиосигнала - на наш штаб. И, безусловно, разнесли его в запчасти. Десяток бомб перекопали сквер, выкорчевали все деревья, аннигилировали бедный польский штабной автобус и обрушили часть здания райисполкома. При обрушении погибли пулеметчики, на расплав ствола колотившие по самолетам с крыши, и был тяжело ранен Холс. Когда начал рушится потолок, мы все дружно отошли в дальний конец подвала и глупый, случайный осколок, влетев в пролом в стене, срикошетил от потолка и, пробив крепко сжатую в руках рейнджера рацию, ударил его в грудь...
  Серость пустого, наполовину разрушенного подвала, заполнившегося тяжелой пылью и запахом сгоревшей взрывчатки, потерялась на фоне небольшого, но быстро растущего темно-красного пятна на полу... Пятеро людей в пыльных формах нервно переговариваясь, сгрудились вокруг шестого:
  - Hold on, buddy! Сергей быстро марлевый пакет и бинты сюда! САНИТАР!
  - Брось ты эту рацию, Иванов, ей уже конец! Помоги лучше Пауэллу!
  - Hols, listen to me! You will be fine! Just hold on! Я срежу китель, Юра, посыпаешь на рану антисептик из этого пакетика, да, этого, и сразу накладываем марлевые пакеты на рану. Клим, прижмешь их посильнее. Осколок внутри остался, выходного отверстия нет. Дерьмово.
  - Сколько же крови хлещет... Протрите кровь, не вижу, куда антисептик сыпать... Эй, у него пузыри из раны!
  - А-а-а-а!..
  - Твою мать! Легкое пробито и ребро сломано!.. Черт, прижимай, говорю, Клим! Сергей, полей спирта на пачку из-под бинта и положи на рану, надо герметизировать рану. Да делай же что говорю! Вот здесь. Не дай Бог пневмоторакс будет!
  - I... I don't want... to die...
  - Тихо боец, не разговаривай. Майкл, скажи ему, пусть не говорит. Боец Груздь, беги за санитаром! БЫСТРО!
  - Я мигом товарищ старший лейтенант! Я мигом!..
  - Блин, ребро у него щелкает, Майкл. Я рукой чувствую. Как бы ему хуже не стало.
  - А-А-А-А!
  - Так не дави слишком сильно, Клим! Quiet buddy, quiet. У кого есть морфий? Надо было сразу уколоть ему морфия. Че-е-е-ерт! Колите в ногу! Где санитар?!..
  Сколько же это продолжалось? Минуту? Десять минут? Час? Бомбардировщики улетели, наш водитель, тот самый боец Груздь, который с раннего утра наш автобус вел, а я его так ни разу и не видел, пулей долетел до медпункта и на машине вернулся обратно вместе с санитарами. Коновалы одобрительно покивали, изучив наши перевязочные труды, исполненные всем штабом, и клятвенно пообещали сделать для спасения раненого все, что в их силах.
  - Аккуратнее, аккуратнее! - Томилов помогает санитарам втащить Холса из подвала. Юра, Денис и Серый выскочили наверх раньше всех, отправились скорее руки от крови отмывать... Во время всей суматохи всего мгновение пересекался взглядами с друзьями и братом - они были испуганы так, как никогда раньше! Все что происходило, для них стало вселенским средоточением ужаса. Но они держатся. Особенно удивил Денис - никакой паники, в ступор не впал, да, руки тряслись, но все делал, как требовалось. Без сомнения скажу - с ним можно идти в разведку. Теперь я точно уверен.
  - Ты как? - Сергей вернулся быстро, присел рядом и протянул покрытую капельками флягу. Захотел было принять ее, вот только увидев свои руки, заляпанные по локоть кровью, отказался... Руки по локоть в крови... Черт, я не желаю больше видеть тех ужасов, что пришлось испытать только что. Агонизирующий раненый, молящий о спасении. Страшная рана. Море крови. Суета. Такие моменты не начали меня пугать, нет, но чувствую, что внутри медленно, но верно, ломается некая преграда... Вздохни поглубже, отбрось мысли, Артур, все нормально!
  - Все нормально. Пойдем наверх за старшим лейтенантом. Надо срочно искать рацию и восстанавливать управление подразделениями... Ай-ай-ай! - Опираться на раненую ногу по неведомой причине стало невозможно. Боль, острой иглой, пробила от пятки до бедра, а в самой ране, будто бы штопор провернули. Брат ловко поддержал меня и обеспокоился:
  - Тебя зацепило? Куда?
  - Нет, это прежняя рана чего-то заныла, будь она неладна. Сейчас посмотрим, может камешек попал под штанину... - Камешков не обнаружили, зато выяснили что пора делать перевязку - старая, сделанная Райфлом повязка, насквозь пропиталась кровью. Сколько раз я уже подмечал, что труд выбивает из головы все, и боль не исключение. Потыкал бинт, а он аж закаменел. Ну, само собой разумеется, кровь засохла, и как тупой нож теперь тревожит рану. - Надо размочить повязку и снова перебинтовать ногу...
  - Посиди, сейчас санитара обратно позову. Эх, брат, о других печешься, а про себя напрочь забываешь. - И у самого выхода не оборачиваясь, продолжил. - Не будет тебя, не будет нас... - Запали мне его слова в самую глубину души. По всем струнам ударили и гулко упали в самую глубину. Заставили бы задуматься эти слова, сказанные не Сергеем, а кем-нибудь другим? Не знаю...
  Чего я хочу? Что диктует мне мой разум?
  Защищать. Дать шанс выжить как можно большему количеству людей. Достойных, сильных, честных людей, способных изменить мир. Пафосно звучит, но я не лгу и не приукрашиваю.
  И что же для этого сделал первый лейтенант Пауэлл? Все мои поступки, направленные на защиту людей в этом мире, пока заканчиваются лишь травмами и ранами. В большинстве случаев эти раны и травмы приходятся на меня. Все беды, что должны настичь кого-то, я бездумно принимаю на себя. И только на себя... Так и помереть недолго. Пару раз на самую грань уже вскакивал и лишь чудом выживал.
  Хватит.
  Но что делать? Как поступить? Историю не изменить, прячась за спинами других. Вернее сказать, я не могу так менять историю - знания в моей голове либо малопригодны для этого мира, либо наглым образом заблокированы. Что же остается делать?
  Воевать! Брать оружие и идти на фронт! Смею заметить, Артур, именно так ты и поступил. Однако все ведет к тому, что на избранном пути цели достигаются избыточными силами и смертельным риском. От прежней мысли не отказываюсь - таким образом сгинуть недолго...
  - ...Сейчас может быть немного больно, товарищ первый лейтенант... - Успокаивающе пробубнил санитар, щедро поливая перекисью прилипший к ране конец бинта. Ранение-то я разбарабанил нещадно - швы почти разошлись, и вновь началось кровотечение. - Вам надо в медпункт, рана открылась, швы заново наложить требуется... Эх, жаль машина ушла, довезли б и вас.
  - Нет у меня пока возможности лечиться подобающим образом. Обработай и перевяжи рану, я доберусь до медпункта попозже. - Санитар пожал плечами, но, ни спорить, ни уговаривать не стал.
  - Товарищ первый лейтенант... Зацепило? - Клим влетел в подвал, придерживая рукой висящий на плече ППШ.
  - Нет, просто перевязка. - Отмахнулся я, переводя разговор на другую тему. - Накрылась наша штабная связь, несмотря на все предпринятые меры безопасности, и один радист серьезно пострадал... Надо срочно добывать рацию.
  - Да, оттого я и пришел. Но вижу ты, Пауэлл, сейчас совсем не ходок... Я собираюсь отправиться к подполковнику Жмакину. Говорят там, в здании станции, у поляков пункт связи был, антенны какие-то нашли, оборудование всякое, надо проверить.
  - Ага. Если там рации не будет, отправляйся к медпункту, неподалеку от него стоят машины с пушками в кузовах, - под этими 'машинами' подразумевались нелепые самоходки М6 на базе джипов. По другому объяснить не могу, может не понять, - и грузовики с боеприпасами. Найди второго лейтенанта Оклэйда, он отвечает за снабжение, и скажи, что по моему приказу из группы изымается рация.
  - Хорошо. Как вариант годится... Если что, сержанты Арсентьев и Иванов снаружи, оставляю их на тебя. Добровольца Губанова беру с собой, поможет с рацией. Груздь в медпункт уехал. Так что остаешься один, Пауэлл. Вся охрана на той стороне улицы. Эх, что-то Вадера не видно, куда же он запропастился?.. Ну, ладно, побегу.
  - Удачи!..
  Все разбежались по своим делам-приказам, даже санитар, закончив перевязку, еще раз попросил меня как можно скорее добраться до медпункта и отправился восвояси. Первое желание, посетившее меня в минуту покоя - отмыть руки от крови. Все вроде уже отмылись, а товарищ Пауэлл тормозит.
  - Серый, где вы руки мыли? - На улице тоже спокойствие, даже странно это. Довольно тихо, лишь в небе гудят запоздавшие советские истребители, да где-то вдалеке на юге грохочет канонада. Брат сидел у выхода из райисполкома и усердно оттирал окуляры оптического прицела своей винтовки от пыли. Остановившись на миг, я подивился занимательной картине - некогда красивое белое здание, сейчас наполовину разрушено, и почти на самом стыке груды развалин и уцелевшей части здания стоит скамья, на которой восседает преспокойный солдат, увлеченно чистящий свое оружие. - И пусть весь мир подождет... Ну, точно ведь!..
  - А? Чего? Руки мы мыли вот там. Видишь дом на той стороне улицы? За ним колодец. - Встряхнув головой, отозвался брат. - И чего ты там? Кто подождет? - Озадаченный вид чумазого пограничника оказался в ту секунду ну столь комичным, что не засмеяться было сложно. - Чего ржешь?
  - Ха-ха... Фух... Отпустило меня, наконец, вот и ржу. - Серый серьезно кивнул. - А Юрец где?
  - Он в том доме, ну за которым колодец, репродуктор нашел, починить пытается. - Злорадно ухмыльнулся Серый.
  - Ты же технарь, чего ему не помогаешь?
  - А нафига? - Удивленно пожал он плечами. - Там и розетку вдребезги разнесло, и саму тарелку раскурочило. Возни больно много, и чего такого я по этому радио услышу? Песни местные меня мало вдохновляют, партийные речи - еще меньше. Поэтому - нафиг репродуктор. - Лень вкупе с логикой - страшная штука.
  - Ну, ты и лентяй.
  - Я снайпер.
  - Тогда поднимись на второй этаж, снайпер и следи за дорогой. Тут охраны маловато, любой боец на счету. Я скоро вернусь. - Смена тона подействовала, брат, не мешкая, собрался и пошел в здание.
  Юра, как и говорил Серый, увлеченно чинил поврежденный репродуктор, не обращая внимания на заинтересованные взгляды двоих красноармейцев. Пока мыл руки ледяной водой из колодца, удалось оглядеться - приятный такой, уютный дворик, окруженный четырьмя домами. Посреди двора деревянный стол и скамейки. За таким всегда собираются местные азартные игроки в домино или картишки. В дальнем конце двора, стоит пара покосившихся столбов с натянутой меж ними бельевой веревкой. Под окнами одного из домов маленькая цветочная клумба, огороженная символическим заборчиком. И все это так непривычно пусто, безжизненно... Проклятая война...
  Смурые мысли улетучились, когда красноармейцы решились завести беседу с сержантом-пограничником:
  - А что, товарищ старший сержант, почините тарелку? - Поинтересовался худой как спичка, ефрейтор. Мешковатая форма явно не по размеру болталась на сутулой фигуре, словно тряпье на огородном пугале.
  - Может быть... - Неопределенно пробубнил Иванов.
  - Здорово, товарищ старший сержант! Может о нашем подвиге сейчас на всю нашу необъятную Родину товарищ Левитан рассказывает... - Одухотворенно, с придыханием произнес второй боец, то и дело, поправляя коротковатую гимнастерку. Вот надо же какая идеальная противоположность первому! Круглый словно колобок, щеки как у хомяка - со спины видно, необъятное пузо перетянуто ремнем, как удавкой, так и кажется - сейчас вся масса вывалится в одну сторону.
  - Не думаю... - Иронично ухмыльнулся сержант.
  - Да! Чего ты городишь, товарищ Люлькин? - Оп-па! Пузатый и круглолицый по фамилии Люлькин? Да это же Лёлик собственной персоной! А тощий - Болек! Х-ха! - Кто тебе по радио будет о секретной операции рассказывать? - Ой, умора, наше спонтанное и крайне безумное приключение, операцией то назвать сложно, а уж секретной операцией...
  - Не могу не согласиться! Действия в глубоком тылу противника крупным механизированным соединением, это я вам скажу не в тапки ср... не на границе оборону держать!..
  - Скажу даже больше... - Тощий перешел на заговорщический тон. - О подобных операциях лишний раз даже вслух говорить не стоит! - Красноармейцы подобрались, стали озираться по сторонам и конечно обнаружили меня, бессовестно улыбающегося на грани гомерического хохота над их ходом мыслей. Солдаты покраснели, заерзали, а я все улыбаюсь, еле сдерживаю смех, и смотрю, как в приступе беззвучного хохота содрогается Юра.
  - Идите на позиции, бойцы... Ох-ха-ха!.. И благодарю за службу! Храните тайну операции как зеницу ока!.. - Кое-как собрался с духом Иванов. Красноармейцы ушли, а мы с другом впали в дурную прострацию и еще с минуту ржали как кони. - Не, ты слышал? А? Ха-ха-ха! Секретная операция... Ох, м-мать!..
  - Дай волю людскому разуму и не такие 'тайны' узнаешь!.. Фу-у-ух... Мда, ну и дела... Ладно, посмеялись и хорош... Ты там с тарелкой чего удумал?
  - Захотелось сводки послушать... Это ты всю дорогу на связи сидишь, командир, а мы, обычные сержанты, - гордо протянул Юра, - сидим в окопе, света белого не видим и не слышим. Может мировая революция грянула да Гитлера на радостях под Бранденбургскими воротами повесили? Иль может, мне звание Героя присвоили? А я и не знаю!
  - Ой, ой! Геройский сержант мировой революции!.. Тебе по факту и не треба свет-то видеть, тебе, что командир скажет то и делай. А с игрушками балуйся в свободное время.
  - Грубо, товарищ первый лейтенант. - С обидой пробубнил Юра, вновь обратив свой взгляд на репродуктор.
  - Ну, уж извини, Юр, как есть и обижаться не на что. Тут истина такая - подчиненным, а уж тем более младшим командирам, много знать не положено. Не мной придумано и не мне это отменять... Я это тебе просто объясняю, и в укор не ставлю, но кто другой, к примеру, старлей Томилов, или особист Вадер, тебя бы уже за раздолбайство и занятие ерундой в зоне боевых действий в лучшем случае в погреб затолкали, а потом и под трибунал... Про худший вариант говорить не стану. Сам должен соображать.
  - Ты краски не сгущай... Ты же сам сказал, что ничего с нами не будет пока ты рядом?
  - А вот не будет меня, что и как делать станешь? - Друг стушевался, призадумался. - Не знаешь. По себе скажу - чтобы жить в этом мире, надо все время учиться, слушать, запоминать. И в армии служить, тоже надо учиться. Здесь все другое, не такое как мы привыкли. Сам по себе долго не побегаешь...
  - Да понял я, понял. Ты прав. Демократия закончилась, при коммунизме живем. Ха! Сейчас-то можно чуток побаловаться? - И тычет пальцем в репродуктор.
  - Отчего же нельзя? Чини. Политическую осведомленность надо подымать, товарищ старший сержант! Свежие вести послушаем, коль починишь. Погоди, радио ведь проводное? А сеть, думаешь цела?
  - Цела, вроде бы. Видишь провода. - Над головой от столба к столбу куда-то на восток тянулись провода. - Это радио. Насколько видно - проводка и столбы целы.
  - А чего в других домах не поищешь тарелку?
  - Нету, все с корнями вырвано. Это, по крайней мере, в близлежащих строениях. А далеко ходить приказ не позволяет, товарищ командир. - Подпустил шпильку Юрец. - Во-о-от так вот! Готово! Давай прикрутим провода... - Репродуктор дурным голосом захрипел, Иванов скривившись, что-то поправил и довольно чистым голосом легендарного Левитана радио заговорило:
  - ...Красноармеец товарищ Филин обнаружил замаскированное германское орудие. Бесстрашный боец незаметно подполз к вражескому орудию и несколькими гранатами уничтожил его вместе с расчётом. На взрывы прибежала группа фашистов. Они окружили смельчака-красноармейца и хотели захватить его живым в плен. Вовремя подоспевшие американские пехотинцы-разведчики успели спасти героя-красноармейца...
  - Ишь ты... - Пораженно покачал головой Юра.
  - Чего оно опять хрипит? Ничего не слышно же! - Возмутился я, когда тарелка отвратно завыла.
  - ...бою ефрейтор Энского стрелкового полка Квашин. Под сильным обстрелом он порвал связь противника. При отходе роты из боя Квашин метким пулемётным огнём сдержал натиск фашистов. Последним оставив место боя, бесстрашный ефрейтор вынес на себе раненого командира роты лейтенанта... - Вновь помехи и попытки исправить проблему.
  - ...дня наши войска на Рижском и Полоцком направлениях продолжали отход на подготовленные для обороны позиции, задерживаясь для боя на промежуточных рубежах... Боевые действия наших войск на этих направлениях носили характер ожесточённых столкновений. На отдельных направлениях и участках наши части переходили в контратаки, нанося противнику существенный урон. На Ровенском и Тернопольском направлениях день прошёл в упорных и напряжённых боях. Противник на этих направлениях ввёл в бой крупные танковые соединения в стремлении прорваться через наше расположение, но действиями наших войск все попытки противника прорваться были пресечены с большими для него...
  - Зараза, хорош гудеть! Я же тебя починил! - Юре пришлось вновь что-то поправлять.
  - ...значительное количество пленных и трофеев. На Минском и Бобруйском направлениях отбиты массированные удары танковых и моторизированных частей противника. Силами наших частей и частей американского экспедиционного корпуса противник был остановлен, а на некоторых участках отброшен на прежние позиции. В результате контрудара наших войск на Бобруйском направлении разгромлен крупный штаб противника. Убит польский генерал и захвачены оперативные документы двух дивизий. На другом участке этого же направления танковыми и пехотными подразделениями сил американского корпуса уничтожено около 40 танков противника. Бойцы Красной Армии и Экспедиционного Корпуса Армии США, сражаясь плечом к плечу, проявляют чудеса героизма и стойкости...
  А-БАЛ-ДЕТЬ! Какая прелесть! Почти что победоносное отступление, а запланирован отход для последующего сокрушительного контрудара!.. Где-то на просторах интернета, еще в моем мире, а может в книгах, читал, что если в сводках не оговаривались точные названия городов, сел и прочих населенных пунктов, не было четких цифр - значит все довольно дерьмово. А то, что я сейчас слышал, звучало еще хуже - одни лишь направления и массовый героизм... Такое может значить лишь одно - фашисты и поляки прут напролом...
  Твою мать. Что теперь делать? Нет никакой точности в определении местонахождения линии фронта? Отходят, обороняются - все. Вопрос - где? Направления есть, а в какой точке этого направления идут бои - неизвестно! Вот вчера мы кое-как договорились с выделенными для нашего прорыва частями, они по идее придут к Паричам. Значит фронт как бы там. А вот вдруг поляки, иль может немцы, возьмут переправу, да и пойдут себе дальше на восток, походя раскатав в тонкий блин наших спасителей? Еще и на юге началась кутерьма. На Ровно и Тернополь фашисты пошли! Ведь еще в Бобруйске, в штабе слышал - на юге тишь да гладь, фрицы в тех землях спокойные и совсем не рыпаются. А тут бац, и уже направления пошли - Ровенское да Тернопольское! Это же, черт подери, далеко от границы! Ох, египетская сила!.. Как бы с этой свистопляской про нас не забыли. Плюнут и отнимут авиацию - ибо она где-нибудь под Минском малость нужнее окажется...
  Хорошо, думаем логически, представим карту.
  На севере Рига и Полоцк потихоньку накрываются медным тазиком, то бишь стальным крестом. Что там есть важное по этим направлениям? Ленинград, но он о-о-очень далеко оттуда. Прикинемся великим стратегом и оценим опасность удара на севере... Пусть будет - небольшая. Да, советская земля. Да, целая союзная республика. Да, почти целиком оккупирована. И бросать ее не хочется... Но бросят - ничего тут не поделаешь.
  Дальше, взглянем на наше, центральное, направление. Вчера пал Бобруйск, это раз, а Минск вроде еще держится, это два. Однако стоит учесть, славный город на Березине, куда отсылают всех Жывотных, лежит аж на добрую сотню километров восточнее столицы Белорусской ССР... И тут же вспоминаем про Полоцк на севере. Понимаете? Большой выступ получается, а вершиной ему - Минск. Ох, только б большой задницы, по типу Киевского котла из моего мира, не случилось. И так все в тартарары летит. Но Минск при данном раскладе тоже влетает в список потерянных городов. Ах да, совершенно забыл о наличии еще одного важного элемента центрального фронта - облажавшийся по самой полной программе Экспедиционный Корпус Армии США. Слили все, что можно было слить настолько удачно, что штаб корпуса десантники атаковали, что две дивизии на волоске от гибели болотную жижу хлебают, и что остальные части корпуса просто неведомо где...
  Вывод по центральному направлению - все плохо. Соотнесем сие 'все плохо' с нашей затеей и получим логичный вывод - план на грани полнейшего провала. Срочно требуется продумывать иные варианты кроме прорыва через фронт. Например, уходить не на восток, на прорыв, а на юг - в Полесье, и всей нашей здоровенной группировкой обратиться в партизан. Рассыпаться по лесным просторам небольшими отрядами и гонять в хвост и гриву врагов. Только не моего уровня это размышления, тут генералы нужны, дабы правильно, с умом, дивизии в партизан превращать.
  Про юг думать не стану - слишком уж непростое это направление. На богатых землях Украины и уголь, и хлеб, и нехилая промышленность. Есть уверенность, что на юге силы РККА и РККФ будут ой как знатно бодаться с фашистами...
  - Эй, ты чего примолк, Ар... кхем... Майкл? Ты не слушаешь? А тут интересно! Про героев рассказывают!.. - Юра заставил переключиться со 'стратегического' режима, на 'тактический'. Х-ха! Прямо как в компьютерную игру играю...
  - Правильно, а про что еще рассказывать, когда фронт рушится, и все замыслы коту под хвост летят. Конечно про героизм... - Ироничная ухмылка, а-ля улыбка товарища Карпова, удалась, Иванов скривился.
  - Что за пораженческие мысли? Сам меня учит поступать, как подобает в этом времени, и тут же всяческие неприемлемые мыслишки выдает. - Поучительным тоном упрекнул меня друг.
  - Неправильный вывод, товарищ Иванов. Тебя вот героизм заботит, а я сводки обмозговывал...
  - И чего намозговал?
  - Ничего хорошего... Одни лишь серые тона. Больно вся картинка начинает напоминать НАШ, тамошний 41-ый год... - Такие выводы собеседника зацепили.
  - Что, настолько плохо? Ну, ты все же больше про войну знаешь, чем я с твоим братом вместе взятые. Такие вопросы тебе только и анализировать. И в клубе ты знатным занудой в военных вопросах прослыл. - И пойди, пойми - не то подколоть хотел, не то похвалить.
  - Я не военный аналитик, чтобы рубить с плеча и вопить - все плохо или все хорошо. И сам понимаешь, местные реалии, мягко говоря, отличаются от известных нам. Так что не все просто...
  - Хорош уже воду мутить, аналитик, плохо все? - Несдержанно всплеснул руками Юра.
  - На мой взгляд, заметь! Лишь, на мой взгляд, вероятно не совпадающий с мнением партии... Все плохо. Фронт рушится на севере, юге и у нас, в центре. Намечаются офигительные по размеру котлы, наш, то есть, американский корпус конкретно провалился...
  - Неутешительные выводы, друг... - Озадаченный Юрец отсоединил репродуктор от проводов и положил его на землю. - Что делать будем? Ежели твои размышления верны, то вся эта муть и на нашей, 'секретной' операции скажется.
  - Точного ответа я дать не могу. Тут мозги большего масштаба нужны, не лейтенантские, а генеральские...
  - Погоди. Слышал? - Довольно резко прервал меня Иванов заставив прислушиваться.
  - Что именно? - Где-то недалеко, примерно на юге, грохнул выстрел.
  - Вот! Теперь еще гро... - И тут такое началось - словами не описать. На южной оконечности райцентра разразилась истеричная перестрелка с явными вкраплениями чего-то на подобии автоматической пушки. Руки без моего ведома, исключительно на подсознательных рефлексах, зашарили по бокам в поисках автомата, который я без задней мысли оставил в подвале райисполкома. Окей, нет основного оружия, берем запасное. В ладонь из кобуры скользнул прохладный пистолет Токарева. Юрец тоже время не терял и уже грозно сжимал в руках 'дегтярь'. - Что за чертовщина?
  - Давай бегом к Сергею! Похоже поляки прорвались... Shi-i-it!..
  - Что за стрельба, товарищ старший сержант? - Толстяк Люлькин перехватил нас уже на выходе из двора.
  - Боец Люлькин, бери своего напарника и бегом к ефрейтору Кручинину. Он здесь, через пару домов. Передай приказ... - Юра перевел взгляд на меня, словно спрашивая разрешения командовать без моего вмешательства. Я, молча, кивнул. - Срочно поднять весь взвод охраны и приготовиться к бою...
  - Сержант Иванов, на противоположной стороне улицы, вот в тех домах пред сквером, нужно развернуть дополнительную позицию с пулеметом. Там всего пара стрелков, этого недостаточно. - Все же вмешался я, но Юра не огорчился, а поддержал меня:
  - Слышал, Люлькин? Выполнять! Бегом!.. Майкл, думаешь, прорвались поляки?
  - Не знаю. Боюсь что да... Смотри, джип едет. - Пришлось притормозить, и просто присесть у дороги ожидая, когда, истребитель танков М6 (какой гений американской промышленности вообще придумал это чудо 'истребителем танков' назвать, не понимаю!) подъедет к нам.
  - Enemies in the village!.. They broke through our defenses!.. - Громко кричал командир машины, размахивая руками и всячески привлекая внимание к своей персоне.
  - Hey! Stop! Stop, I said! - Джип взвизгнул тормозами, резко остановился. - Какого черта происходит, сержант?
  - Сэр, сержант Лайл, сэр! Мы из резервного отряда, сэр. Польская моторизированная группа прорвала оборону на юге и движется сюда! На окраине противника ненадолго задержали силы моей группы, командир отправил меня срочно доложить вам, сэр! - Солдат испуган и находится на грани паники, но докладывает быстро и по делу.
  - Calm down, sergeant. Юра, бегом к Сергею, ваша задача вместе с пулеметчиками на той стороне перекрывать огнем проезд. Давай, действуй! И еще, держи на контроле свое снаряжение и вещи. Вдруг придется отступать.
  - Понял тебя! Будь осторожен, не рискуй.
  - Буду, Юра! - Друг быстренько убежал, а я решил немного расспросить самоходчиков. - Какие силы противника прорвались?
  - Не знаю, сэр. Я мало что успел рассмотреть. Были танкетки и несколько танков, еще грузовики видел. Они стремительно налетели на нас, все разглядеть не удалось. Но я думаю не меньше роты, сэр. - Плохая весть, плохая... А может, просто-напросто у страха глаза велики? Или велосипеды? Хохма. Однако в этой истории две беды. Первая - факт прорыва врага, вторая - самые последние резервы вступили в бой. За этими резервными силами сразу идет штаб, взвод охраны, медпункт и тыловое обеспечение. Вот и выходит что мы фактически последние боеспособные подразделения обороны. Медиков и снабжение в сумме даже два десятка не наберется и кто там оружие держать будет?.. Ох, вот сержанту все это знать не стоит.
  - Ладно, Лайл, теперь слушай меня. Ставлю боевую задачу. - Экипаж подобрался, смотрят внимательно все.- Замаскируй машину вот там, за сквером. Зеленый забор между зданиями видишь? Прямо за забором еще два дома, и через полсотни метров железная дорога. Запоминай, что вокруг тебя будет. - Лайл кивает. - Объедешь по огородам дома и встаешь прямо за забором. Я пришлю к тебе бойцов для прикрытия тыла. Твоя основная задача бить вражескую технику, которая выйдет в твой сектор. На пехоту не отвлекайся - только машины и бронетехника. Здесь броня будет к тебе бортом почти все время. Но если они развернутся на тебя, уходи сразу назад, и обратным путем выезжай за белое здание, - указываю на райисполком, - выезжай к дороге. Но дорогу не пересекай, ни в коем случае! Подобьют к чертям. Не рискуй. Лучше высовывайся для выстрела и тут же прячься. Понял меня? - Сержант слушал внимательно, страх исчез под напором информации. - С боеприпасами проблем нет? Картечь есть?
  - Полтора боекомплекта, сэр! - Отозвался заряжающий хлопая ладонью по ящикам на бортах. - Картечи и бронебойных снарядов полно. Фугасных маловато только.
  - Хорошо. Картечью разрешаю стрелять только с позиции из-за белого здания. В противном случае можешь зацепить своих. Все, выполнять приказ! - Машина взвыла двигателем и, подняв тучу пыли, сорвалась с места, унося четверых, кхем, самоходчиков, к цели.
  Так, мне-то что делать? Во-первых, забрать оружие и переместить из подвала свои вещи. Бегом, точнее настолько быстро насколько это возможно с раненой ногой.
  - Наблюдаем движение на юге! Бой смещается к нам. Вижу дымы, что-то горит. - Гулко доносится откуда-то сверху. Дельная информация. Брат молодец, не спит, наблюдает.
  - Спасибо! Если что - я на другой стороне улицы! Пришлю вам подмогу. - Автомат в руки, вещи прямо у двери к стене приставлю, и на улицу. - Из здания на проезжую часть не выходить! Только к железной дороге!
  - Принято, командир! - Деловито, в унисон, отозвались два голоса.
  Обещанную 'подмогу' нашел сразу - троих бойцов с пулеметом из ближайшего дома выгнал и отправил к райисполкому. С прикрытием самоходки пришлось повременить - взвод охраны не резиновый, лишних сил взять неоткуда. И так всего двадцать человек осталось... Благо, что бойцов чуток растормошил, подготовил к опасности, да приказ по цепи передал - огонь открывать только по моей команде и никак иначе. Даже когда из засады ударит истребитель танков М6 - огня не открывать. Только по приказу!
  Но, ни подготовки, ни наличных сил недостаточно. Критически недостаточно! Еще Дима с Мишей неизвестно где, и никто из бойцов охраны сказать не может, куда, с кем и когда они отправились. Милиционеров тоже нигде нет! Надеюсь, милиция все-таки где-то прикрывает моих друзей... Томилов с Денисом тоже крайне не вовремя ушли!
  Про Вадера вовсе молчу! Этот с-с-сотрудник НКВД, будто сквозь землю провалился! Дал бы Бог, чтоб в этот момент он вместе с ментами был. Если случится что, Ханнеса к чертовой матери расстреляют! Да и мое будущее окажется под гигантским вопросом...
  Эх-х, голова два уха! Забыл ведь отправить бойца, дабы предупредить Жмакина о прорыве. Растяпа ты, Артур! Может железнодорожник в своем броневагоне не видит, не слышит ничего, а ты ушами хлопаешь? Тьфу!
  Исправить оплошность удалось исконно русским методом - с помощью лома и чей-то матери. В роли лома, в данном случае выступил командно-матерный слог. Стоит подметить, красноармеец, выслушавший 'приказ', смылся прежде, чем я договорил третье предложение. Теперь есть надежда на содействие подполковника. Как-никак железнодорожные пути с севера на юг через весь Октябрьский пролегают. Авось выйдет МБВшник на южной окраине, даст пару залпов, и пшеки побегут?
  Интересно, где паны прорвались - у Лавстык или у Лесков? Или не там они прошли? Ежели мыслить логически, то прорыв по обороняемым дорогам пока маловероятен. Не в том смысле, что враг загнется на этих направлениях в безуспешных попытках пройти, а в том, что для прорыва там требуется уничтожить всех обороняющихся. А судя по канонаде и отзвукам интенсивной перестрелки, бои на юге продолжаются. Следовательно, поляки прошли совсем не там. Ох, и хитрый же тогда враг попался, нашел лазейку, очаги обороны обошел и ударил в самое мягкое место...
  Обмозговать выводы, как обычно, не дали, бесцеремонно прервав:
  - Товарищ первый лейтенант! - Из окна дома, на травке пред которым я расселся, высунулся боец охраны. - Поляки на дороге!..
  Уже? Странно это, на окраине-то еще стреляют, и активно стреляют... Неужели ЕЩЕ поляки прибыли? Ой-ой-ой! Невеселая мысль сорвала меня с места, да так что даже о заранее выбранной позиции забыл - кинулся, куда глаза глядели. Хорошо хоть эти самые глаза глядели на вразумительное укрытие в виде пары кустов в яме меж домов.
  Сунулся в кусты, выглядываю и немного успокаиваюсь. По дороге в нашу сторону быстро мчалась маленькая колонна - во главе с легким танком шли две танкетки и два бронетранспортера 'Ханомаг'. Не густо, если смотреть на вражеский отряд со стратегической высоты нашей 'секретной операции'. И излишне много, если спуститься, или даже упасть, с небес на землю и оказаться на этой улице...
  Теперь что будем делать, Пауэлл? И не поздновато ли задумался о действиях, дружок? До танка уже метров сто осталось, а планы создавать надобно чуточку пораньше... Ладно, сейчас лично мне важно видеть и знать, куда хромать, когда прижмут. Оглянулся, посмотрел на дворик, на дома вокруг - беги от дороги куда хочешь, первый лейтенант! Только вовремя беги, пока единым куском существуешь...
  Земля легонько завибрировала, как бы скромно намекая - танк уже близко! Посмотрим где он? Ага, пересек границу сквера и вышел на открытое пространство. До танка не больше полусотни метров. Близко уже. Танкетки вот отстают, БТР вовсе остановились в сотне метров от выезда к скверу...
  Ну и пофиг, пляшем!
  Автомат в руках, подсумки забиты магазинами с патронами, на боку сумка полная гранат. К бою готов!..
  Ан нет, не готов. Первый же снаряд, ударивший во вражеский танк, оказался таким сюрпризом, что я чуть не напрудил в штаны. Танк, каким бы он ни был - вселяет страх. Он - средоточение опасности для пехотинца. Пулеметы, пушка, гусеницы, в конце концов - все это смерть для неосторожного, нерасторопного солдата. Танкобоязнь, не глупые выдумки трусоватых солдат, а страшный психологический барьер. И, похоже, у меня он частично сохранился. Словно завороженный я смотрел, как танк, лязгая гусеницами, движется прямо на меня...
  И тут БАХ! Сноп искр, свист осколков, грохот и скрежет! Маленький, выпущенный со снайперской точностью 37 миллиметровый снаряд, вдребезги разнес переднее, ведущее колесо, лишив танк подвижности. Машину самую малость крутануло, но видимо снаряд оказался в трансмиссии, и уцелевшую гусеницу и второе едущее колесо - заклинило. Башня танка стала медленно разворачиваться в сторону источника опасности, желание поляков отомстить, а не сбежать, вызывало уважение. Однако тщетность затеи подтвердил второй удар, пришедший ровно под башню. Что-то хлопнуло, из стремительно распахнувшихся башенных люков повалил дым. Спустя секунду из одного люка кое-как выполз один танкист, и тот бессильно сверзился с башни, оставив на корпусе машины темный кровавый след.
  Жалкое зрелище, скажу я вам. Считанные мгновения и две болванки качественной стали, весом по девятьсот грамм каждая, обратили боевую технику в жалкую, беспомощную жестянку, а экипаж - в мертвецов... Любо-дорого смотреть!
  Ду-ду-ду-ду!
  Ай мать! Танкетки развернулись прямо у первого дома пред выездом в сквер, и ударили из автоматических пушек по замаскировавшимся самоходчикам! После пары очередей дальняя TKS отошла назад, из нее по пояс высунулся польский танкист и усердно замахал руками, подавая некий сигнал остановившимся поодаль БТРам с мотопехотой. Последние тут же отреагировали, из одной машины впрыгнул офицер и стал громогласно раздавать приказы:
  - Sierżant Brzhozovsky na lewo! Sierżant Dantsevich po prawej stronie!.. - Машины двинулись вперед, и не выезжая на открытое пространство, прижались к домам по обе стороны улицы. - Z samochodów! - Деятельный офицерик попался, бинокль схватил, к скверу бежит, сейчас обстановку изучать начнет, да приказы умные отдавать.
  Грянул звонкий щелчок выстрела из винтовки.
  Мир на долю секунды притормозил, все утихло, будто все сущее ждало этого выстрела. Ощущение не из приятных. Словно ты в бушующей, громогласной толпе решил выкрикнуть нецензурное слово, и в миг твоего выкрика - все замолчали и посмотрели на тебя...
  Череп польского офицера лопнул, расплескав вокруг свое содержимое. Тело, более не подвластное нервным импульсам улетевшего мозга столбом рухнуло на землю, подняв облако пыли. И тишина...
  У меня даже нашлась секунда мысленно похвалить брата за снайперский выстрел. Без приказа конечно, но очень своевременно. Наш черед стрелять!..
  - ОГОНЬ! ОГОНЬ! - Во всю глотку заорал я, крепко прижимая к плечу приклад автомата...
  It's show time! Оба бронетранспортера утонули во всполохах искр и тучах пыли, польские солдаты, успешно выбравшиеся из транспорта, истошно заверещали и очень быстро забегали, пытаясь избежать смерти. Хотите, верьте, хотите, нет, но до той минуты я считал что подобный, яркий и немного неправдоподобный набор спецэффектов можно встретить лишь в голливудском боевике. Да и, по сути, наша стрельба оказала 'голливудской' - шуму много, а толку мало. Поляки сильно испугались, понесли некоторые потери, но слишком быстро разбежались по укрытиям и стали уверенно отстреливаться. Пока менял опустевший магазин в автомате, краем глаза заприметил движение за подбитым танком - на нас обратили внимание уцелевшие TKS. Одна из гусеничных машинок резво крутнулась на месте наводя свою пушку на противника, то есть на нас. Фоном мелькнула мысль, что от 20 миллиметрового снаряда деревянные стены домов не спасут... Однако не успели танкисты довести до завершения свой замысел - очередной бронебойный снаряд с пламенным приветом от самоходчиков ударил в TKS. Корму машинки разворотило, словно цветочный бутон! В разные стороны хлестнул фонтан из кусков брони, деталей двигателя и вспыхнувшего бензина. Вторую танкетку через считанные мгновения закидали гранатами воодушевленные красноармейцы. Гусеницы сорвало, подвеску на одном борту разбило осколками, и польская машина с жалобным скрипом осела набок, замерев посреди дороги...
  Шикарно! От техники избавились, а вот живая сила противника все еще многочисленна и опасна!
  Фьють, фьють!
  Ох, ты же! Пристрелялись, сволочи, уже прямо по мне бьют...
  - Strzelaj! Nie pozwól im wyskoczyć! - Опаньки, еще один командир нашелся. Где ты есть? А? Пыль поднятая множеством выстрелов, дым от горящей техники, сильный обстрел - все это мешает просто спокойно сидеть в яме под кустом и смотреть вокруг в поисках цели...
  Фьють!
  Да еклмн! Так и убить могут, ироды. Пора сменить позицию...
  - Move forward! - Это еще что за возгласы? Откуда-то из-за домов на юге очень громко и четко прозвучал приказ на английском. - Don't let them get away!.. - и все тот же голос на неплохом русском продолжил. - Пулемет сюда! Быстрее!
  Матерь Божья! Неужели второй лейтенант Оклэйд?.. Ну, нифига же себе, трус людей в атаку повел!? Не-не! Быть такого не может...
  Кое-как убежав со старой позиции, я попытался рассмотреть в просвете меж домов, где и кто нам помогает.
  - Товарищ лейтенант! - Рассматривать не придется, навстречу бежит милиционер Горбунов. - Товарищ лейтенант... вы в порядке? - Страж правопорядка жадно хватает ртом воздух.
  - В полном. Ты откуда взялся? Что там за стрельба? - Особенно спрашивать тут не о чем, и так все понятно. Но удостовериться надобно.
  - Мы отбили атаку противника... у медпункта... и направились сюда. Ох, фух... Товарищ Оклэйд приказал срочно... Ох, умаялся я... организовать отряд из легкораненых и сил тылового обеспечения и направляться... к вам на помощь. Вот... Фу-у-у-ух. - Утерев рукавом пот со лба, Горбунов присел на землю. - Одну минуту, дыхание переведу...
  - Окей... Оклэйд руководит атакой?
  - Так... точно! - Ай да трус... Или уже не трус?
  - Каков план? Оклэйд приказал что-то передать мне? - Действие, вот залог успеха. О трусах и героях - позже.
  - Приказал...
  Поляков мы смяли ударом с двух сторон - отряд второго лейтенанта, обойдя врага, ударил во фланг и тыл, а я во главе взвода охраны пересек дорогу, нанося удар во фронт.
  Последние минуты боя выдались самые ожесточенные - враги не пожелали проигрывать и бросились в контратаку. Били там, где напор был слабее, и именно охрана штаба оказалась слабее и малочисленнее... Встречный бой быстро перешел в рукопашную, участия в которой мне принимать, еще не доводилось.
  Все происходило слишком быстро. Мысли, чувства, кадры - вся суть рукопашки. Мысли коротки, отрывисты, как сигналы морзянки. Чувства мимолетны и запредельно чисты. Картины ярки, отвратительны, они словно кислота въедаются в мозг.
  Патроны в магазине кончились. Не успею перезарядить.
  Крики, рычание, возгласы.
  Твою мать, откуда этот здоровяк вылез? Куда ты кинулся? Ай, нога! Больно ведь!
  Боль, ненависть, страх!
  Почему же это урод такой сильный!? Не могу справиться! Помогите же кто-нибудь!..
  Все темнеет, ненавистный рыжий цвет пред глазами. И резкий запах пота...
  БАХ!
  Что это у меня на лице? Мозги? Горбунов и меня выстрелом зацепить мог! Но спас ведь.
  Уверенность и гнев. Лед и огонь. Нож и пистолет...
  Ага, попались, ляхи позорные? Н-на тебе! И тебе н-на! Еще раз! Ой, нож застрял. Тогда из пистолета!..
  Дым, не видно ни черта. И тишина...
  Нет, слышу кое-что...
  - Nie strzelać! Proszę, nie strzelajcie! Не стреляйте! Мы сдаемся!..
  Ага! Сдрейфили, сдаются!..
  Большинство солдат из взвода охраны и группы Оклэйда, как и сам лейтенант, остались в отцеплении района, прикрывать, пусть и разнесенное вдребезги, но все еще расположение штаба до дальнейших распоряжений. Мы же, с несколькими бойцами принимали пленных...
  Горбунов, утерев кровь с лица, привычными движениями проверяет выходящих на дорогу пленных. Поляки оглядываются по сторонам, в глазах их нет страха, лишь ненависть и презрение. Порвать нас готовы, но не могут - нас убивать они решаются лишь, будучи уверенными в своей силе. Ну, или за редким исключением, когда силы равны. Явно видно - они не считают себя проигравшими, и похоже ждут что к ним будут относиться по всем правилам Женевской Конвенции. Стервятники, чертовы. А сами ведь бросились бы на нас, будь такая возможность! Только сверкающие штыки на винтовках бойцов охраны и подоспевших американцев, предостерегающе направленные на пленных удерживают последних от необдуманных поступков.
  Пшеков всего семеро осталось. Почти вся их немногочисленная братия полегла в перестрелке и рукопашном бою. Руки в небо не тянут, не трясутся от страха, а в шеренгу строятся, как на парад! Господи Боже Мой, да они же совсем охренели!
  - Ну, ты посмотри на них, а?.. - Пыльной 'рогатывкой', подобранной с земли, я ожесточенно оттирал руки от крови. Второй раз за день 'окровавился'. Дурная тенденция! Подобными темпами еще прозвище мне возьмут и дадут, что-нибудь в духе Дикого Запада. 'Кровавый Майк', например. Оно мне надо? Нож вот жалко потерял. Вернее - оставил. Ах, да! Клинок застрял меж ребер того унтера. Соперник оказался излишне упорным, пришлось нож провернуть да и оставить в теле - застряло лезвие...
  Один из поляков шагнул вперед, лениво оглянулся на своих товарищей и зарядил на целую минуту тираду на своем родном языке. Из пшеканий-бжеканий пленного удалось вычленить лишь отдельные слова. Кое-как осмысливая услышанное, выяснил, что предо мной сержант Чеслав Бржозовский из Великопольской кавалерийской бригады. И что он, военнопленный, знает Волшебные Слова - Женевская Конвенция! Без тонкостей перевода было и так все ясно: сланный Великопольский жолнер требует от нас, мерзких, относиться к нему с уважением и по всем правилам оговоренным пресловутой конвенцией.
  Мысли прыгали, кровь в жилах закипала - одна минута, один монолог, и я уже ненавижу этих ублюдков всеми фибрами души. Они ни черта не понимают и не видят. Думают, говорят с американцем, с цивилизованным западным человеком, только я вот волк в овечьей шкуре...
  Я задал ему вопрос сначала на русском языке, потом на английском, и в обоих случаях поляк молчал. Тот же результат ждал меня при попытке спросить остальных пленных. Стена! Одни лишь надменные взгляды и презрение. Бржозовский хмыкнул и начал что-то требовать, опять говоря на польском. Похоже, требовал меня представиться, да так нагло, словно он генерал какой-то, а не пленный в руках взбешенного врага. Тогда я не выдержал, и отвесил наглецу мощную оплеуху, да такую, что тот отлетел к своим товарищам и не сразу смог встать. Его прорвало, он начал орать и тыкать в меня пальцем. Думал, что я резко чудесным образом стал понимать по-польски. Однако смысл был и так ясен: 'Он, сильно и больно обиженный, будет жаловаться!'. Тогда уже меня сорвало с резьбы. Я наорал на наглого оккупанта, и сильно заведясь в порыве гнева, выхватил из-за пояса пистолет...
  К глубокому сожалению патроны в обойме закончились, и оружие грустно щелкнуло, не произведя выстрела. Но вот определенный эффект это принесло - Чеслав поплыл. Он не мог отвести взгляда от направленного ему в лицо ствола пистолета. Круглые глаза, и проступившая на лбу испарина говорили о многом. Ощутил, вражина, что я не шутил. Весь этот момент, вышедший спонтанно, меня немного успокоил и навел на одну идею, которую захотелось исполнить...
  Оглядев мельком присутствующих американцев, я приметил одного солдата, выделявшегося из числа прочих. Его голова, шея и руки были туго замотаны бинтами.
  - Hey soldier. Yes, you! Come here. - Солдат сильно хромая подошел ко мне. Те участки кожи на шее и лице, что не были затянуты повязками, были покрыты ярко красными волдырями ожогов. Его, похоже, обварили кипятком. Сам бы он врятли так ошпарился.- Tell me. Who did this to you? - Солдат поднял дрожащую руку, посмотрел на не замотанные бинтами красные, покрытые волдырями и какой-то мазью пальцы, что-то промычал и перевел взгляд на поляка. Эти глаза, они не просто горели огнем, в них бурлила раскаленная лава ненависти. Гнев этого человека сейчас сильнее всего на этом свете, но даже так, ему хватает воли сдерживаться.
  - They... mutilated... many... of us. - Тяжело, с болью в голосе еле-еле произнес солдат. Выживший после такого кошмара, этот солдат никогда не станет прежним...
  - Calm down, buddy. They will pay for everything... - Раненый взглянул на меня и коротко кивнул. - Ты ничего не понимаешь по-русски, поэтому стой и слушай, как я подписываю тебе приговор... У меня на руках есть доказательства военного преступления совершенного вашей, то есть Польской, стороной. На поле боя я имею право выносить собственный приговор. Приговариваю вас всех за военные преступления против жизни и здоровья военнопленных к высшей мере наказания. - Что-то внутри меня медленно раскололось и рухнуло. Я еле удерживал себя от того чтобы не наброситься на этого ублюдка с голыми руками. Как же хотелось выпотрошить его живьем! - Горбунов, веди пленных вот к тому дому, я там подвал видел хороший. Загоним в подвал, и закинем пару гранат. Нечего патроны тратить. Тех, кто уцелеет - штыками и прикладами добьем... - Над дорогой повисла тяжелая тишина. Все, мягко говоря, обалдели. Приплыли - в психопаты меня записали сто процентов... А что делать? Я ведь лишь от части роль играю...
  - Товарищ лейтенант...
  - Проблемы, товарищ Горбунов? Выполняйте приказ!..
  Поляки, словно бараны, шли туда, куда их гнали. Только смотрят по-другому - с испугом. Если они реально не понимают по-русски - то я балерина! Но все же - молчат. Да что бы их подбросило и не опустило! Мы их уже в подвал затолкали, а они как партизаны молчат.
  - Всем отойти подальше. Держите выход из подвала на прицеле. Вы двое, обойдите дом и следите за подвальными окнами, вдруг шустрики попытаются сбежать. - Непонимание нарастает стремительно. За последние пять минут изменилось все! Из отважного командира я в глазах присутствующих превратился в кровожадного психопата с напрочь снесенной крышей. - Все, я взрываю. - В руку легла тяжелая рубчатая чушка осколочной гранаты. Глядя сверху вниз со ступеней подвала на офигевших поляк, я мысленно радовался. Даже если они не заговорят, сильно сожалеть будет не о чем.
  - Пан офицер! Пощадите! - Сержант сломался. Я его сломал. Взгляд забегал, былая уверенность и гонор окончательно улетучились, когда он встал на колени. Страх покорил его. - Matka boska! Не убивайте нас!
  - С какой стати? Вы военные преступники и приговор уже вынесен...
  - Мы никого не трогали, клянусь! Мы только прибыли на фронт! Мы были в резерве, пан офицер! Умоляю вас! - Страх сержанта, наконец, передался остальным пленным. Кто-то стал истово молиться, кто-то пал на колени рядом с Чеславом и затараторил что-то жалобно-умоляющее, кто-то просто тупо смотрел на меня безумными глазами.
  - Как это прибыли? Откуда?
  - Нас перебросили сюда из резерва! Мы двигались на юг, для усиления прорыва к Мозырю, а потом нам сказали, что русские прорвались и пытаются снять окружение, чтобы спасти американские части! Поэтому нас перебросили сюда! Я знаю лишь это!
  - Как вы обошли оборону на юге? Где? Отвечай! Или сдохнешь как собака, пся крев! - Выдернув чеку из гранаты, пригрозил я. Бржозовский взвизгнул, покосившись на чеку зазвеневшую по ступенькам.
  - Между Лесками и Лавстыками есть лесная дорога! - Сквозь слезы прокричал сержант.
  - Где выезд с этой дороги? - Потрясая гранатой, заорал я на пленного. Не ответит - брошу!
  - Севернее Лавстык! Выезд прямо на дорогу в полутора километрах от окраины Лавстык! Там у леса деревья поваленные!
  - Врешь! Там ваша засада! Где съезд!
  - Н-Н-НЕ ВРУ! MATKA BOSKA! Я НЕ ВРУ! - Все, задание выполнено, информация у меня. Больше от этих сопливых слабаков мне ничего не надо.
  Значит, закрываем лавочку в соответствии с планом...
  - Помолились? Катитесь к дьяволу!..
  - СТОЙ! - Рядом что-то брякнуло, упав на землю. Занесенную для броска руку с гранатой крепко сжала чья-то рука. - Ты что творишь!? - Юра смотрел на меня как на безумца.
   - Отпустите, товарищ старший сержант. - Друг нехотя выполнил просьбу. - Ничего противозаконного не делаю. Кто-нибудь, отведите пленных на станцию, к пакгаузам. Там держат остальных. Видеть их не хочу. - Юра внимательно смотрел на меня, словно искал подвох в моих действиях. Даже когда к дороге пошли, шел рядом и все в лицо мне заглядывал. - Нужно срочно добраться до Лавстык и передать приказ о передислокации в новую точку. Поляки нашли дорогу в объезд центров обороны, и прорвались к нам. - Подойдя к подбитому польскому танку, я нехотя закинул в него гранату. Чеку-то выбросил, по глупости, а запасной нету. Значит выход один - гранату выбросить... Все шарахнулись прочь от танка, ожидая большого бума, который не задался - под броней глухо пукнуло, люки жалобно открылись-закрылись от ударной волны и все. - Эта группа, и та, что была на юге - прошли по лесу и ударили нас в самое мягкое место. Значит и другие могут. Надо срочно менять расстановку... Найдите мне Оклэйда! Срочно!
  Ситуация немного утряслась, все вроде бы поняли что Пауэлл просто-напросто вытрясал из пленных нужные данные, а теперь все вернулось в прежнюю колею. Но осадок остался, во взглядах у бойцов проскакивает некая нотка... недоверия, непонимания, что ли? Методы, то есть чистой воды эмоции, получились чересчур неприглядные, кровожадные, безумные. Сам слабо понимаю, чего же я хотел, в самом деле? Разыграть так хорошо подвернувшуюся возможность на полную катушку? Убить пленных? Или я просто сломался?..
  
  Интермедия.
  Сергей Арсентьев и Юрий Иванов. Райцентр Октябрьский.
  
  Для Сергея Арсентьева, несколько недель назад бывшего обыкновенным среднестатистическим студентом, гулявшего с друзьями и проводившего жизнь в свое скромное удовольствие, сама Вселенная устроила встряску. Сейчас Сережа целый, пусть и мнимый, но старший сержант пограничных войск НКВД и только что он принял свой первый по-настоящему серьезный бой. И до этого мгновения, раньше, в лесах Белоруссии, он уже дрался с Врагами. Да, именно с большой буквы, но без уважения. Враг грозный, смертельный, настоящий, но бесчестный, подлый. Не за что его уважать...
  Но вот тогда, прежде, все перестрелки походили на детские игры в "войнушку" если сравнивать с разворачивающимся сражением. Здесь и сейчас все похоже на настоящую войну... Но пограничника не коснулся страх. У него все было под контролем. И правильно подобранная позиция, и пулеметное прикрытие, и значительная удаленность от места боя - все как на учениях! Не важно что никаких настоящих, армейских, учений Сергей прежде не видел, а клубные "пострелушки" и рядом не стояли с понятием "учения", но впечатления складывались именно такие. В армию Арсентьев должен был отправиться в конце мая 2012, но попал в ее ряды на полвека раньше. Ни медкомиссий, ни обучения, ничего! Сразу в бой! Родину защищать... И ведь защищает...
  Первым выстрелом снайпер вывел из строя вражеского офицера. Это успех, обеспечивший обороняющимся некоторое преимущество.
   Отдельно его обрадовала шикарная, "ворошиловская", точность выстрела. Это же надо, по движущейся цели, да на удалении в две сотни метров, имея всего пол секунды на прицеливание и сразу в голову, наповал!
  - Убийственная красота!.. - Широко улыбнулся стрелок, ласково погладив приклад винтовки. Творение гениального оружейника Симонова понравилось пограничнику с первых минут. Симпатии не обманули солдата. Оружие ценило внимательного хозяина не подводя его в нужный момент...
  И снайпер не остановился на достигнутом. В перекрестие шестикратного прицела попали еще несколько целей. Сначала пулеметчик, как приоритетная цель, затем обыкновенный пехотинец, просто очутившийся в нужное время, в нужном месте, и чрезвычайно нервный унтер-офицер, так хорошо 'спрятавшийся' за домом, подальше от боя...
   Прокрутив в памяти свои достижения в бою снайпер поудобнее устроив на плече винтовку уверенным шагом проследовал на улицу за своим напарником - пулеметчиком Юрой Ивановым. Еще один "попаданец", не решившийся сбросить опасную и не заслуженную, но единственно приемлемую ношу - роль пограничника. Еще один человек избравший свою сторону на этой войне...
  А вот Юру бой не "зацепил". Будучи по натуре активным, решительным человеком с хорошим чувством юмора и малой толикой агрессивности, подобающей настоящим воинам, Иванов относился ко всем происходящему на удивление безэмоционально, даже без присущего ему ироничного юмора... Ну не будоражат его разум возвышенные мысли о сражении, не тревожит его счет убитых врагов. В бою не до лирики. Вот потом, когда закончим...
  - Хорошо постреляли. - Со смаком произнес Сергей, наблюдая как трудятся бойцы охраны, понемногу разбирая последствия боя.
  - Хорошо-то хорошо, только очень плохо... - Скорчив кислую мину, откликнулся Юра, силясь оттереть от сапог нечто буро-серое с густым вкраплением дорожной пыли. - Что за народ пошел, раскидают мозги, где ни попадая, ни проехать, ни пройти
  Нет, не забыл о юморе солдат. Не забыл...
  А на улице прямо таки оживление. Все трудятся. Одни солдаты оттаскивают с проезжей части тела убитых. На лицах красноармейцев отвращение и удовлетворение - нелепая комбинация эмоций присущая лишь победителям. Другие бойцы, уже на обочинах, принимают те самые тела, обыскивают их, собирают оружие, боеприпасы, медикаменты, продукты.
  - К чему все это мертвому? - С глубоким житейским спокойствием произносит немолодой ефрейтор, откладывая в сторону окровавленное снаряжение, снятое с изрешеченного пулями поляка. В паре метров от этого места согнувшись пополам блюет впечатлительный молодой боец...
  Гримасы войны, что бы ей пусто было...
  Проходя мимо подбитого танка облепленного суетящимися, подобно муравьям, красноармейцам, пограничники с интересом посмотрели на разбитую технику. Смертельно опасный зверь, если он мертв - очень привлекательный объект для изучения. А то, что зверь стальной, с механическими внутренностями - тонкости, господа-с...
   Чуть поодаль носители зеленых фуражек заприметили еще две группы людей - тех, кто продолжил охранять товарищей от возможной опасности и тех, кто сгонял немногочисленных пленных.
  Охрана разрослась за счет прибывшего подкрепления. Очень разномастного, не всегда эффективного из-за большого количества раненых и не говорящих по-русски иностранцев, но все же подкрепления.
   - Куда ты пулемет ставишь, чумазый? По товарищам стрелять собрался? - Сокрушенно качает головой рослый младший сержант. Прямо пред ним с возмущенным видом устраиваются поудобнее пулеметчики из числа союзников.
  - What are you want from me, sergeant? I have an order, that's it. Please, stop wasting my time. - На грани вежливости отвечает капрал, так усердно пристраивавший треногу под пулемет. Советский сержант устало машет рукой и уходит... И ведь они друг друга поняли. Какой там языковой барьер?..
  - Смотри что творится... - Сдавленно произносит Юра, указывая куда-то вперед и тут же срываясь на бег.
  Сергей совершенно не понимая причин такого поведения, все же мчится следом, что бы впервые в жизни увидеть вместо родного брата, совсем другого человека.
   Взгляд Пауэлла, полный дикого безумия, его холодный, злой голос, рваные, нервные движения, все было чуждо, незнакомо, и страшно...
  - Когда ты стал таким?.. - С горьким сожалением пробубнил себе под нос снайпер, неуверенно шагая за братом.
  
  На месте боя все немного успокоилось. Тел убитых ни на дороге, ни на обочинах нет, всяческая беготня тоже прекратилась. На пыльной проезжей части, обрамленной немного пожухлой травой, остались лишь несколько бойцов, в том числе и я. Потянул легкий ветерок, принесший запахи войны и... болота. Отвратную, незнамо откуда взявшуюся, болотную, гадкую вонь!
  - ...Фу, ох и запашок... Ну, ты все понял, Оклэйд? - Требовательно спросил я, пытаясь уловить в глазах офицера непонимание или легкомысленное отношение к приказу. Стою, смотрю, а сам не могу отвязаться от навязчивой мысли: 'Воняет!'. Заклинило и все тут... Как можно жить при таком запахе? И откуда он взялся?..
  - Так точно, сэр! - Похоже, он понял, чего от него требуется. Надеюсь, на этот раз он не сдрейфит. Коль в бой сам пошел и оружие не испугался взять в руки. Значит, я могу спокойно ехать в Лавстыки и руководить отходом сил на новые позиции.
  - До моего возвращения, ты остаешься за старшего, Оклэйд. Это твой шанс реабилитироваться в моих глазах. - Не стоит себя возвеличивать и думать, что моя, не очень скромная, персона для него авторитетна. - Особо можешь не напрягаться и стратегию разводить не надо, действуй по плану, а я быстренько метнусь туда и обратно. За пол часа, может минут за сорок - обернусь.
  - Я понял, сэр. Я постараюсь... - Позади меня грозно зарычал без сомнения мощным движком польский бронетранспортер. Выплюнув клуб дыма из выхлопной трубы, техника пару секунд погудела, и спокойна умолкла. Интересная, скажу я вам, машина. Смотрю на это произведение польского автопрома и угораю - он слизали все, что могли, с немецкого 'Ханомага'! Классический фашистский бронегроб, только не на гусеницах, а полностью колесная версия. И камуфляжная окраска не немецкая - зелено-коричнево-песочная с плавным размытием переходов от цвета к цвету.
  - Сэр, бронетранспортер на ходу, топлива почти полный бак. - Над бортом машины показался сержант Хорнер.
  - Хорошо. Что с вооружением? - Это уже к капралу Джамперу, что увлеченно возился с вооружением БТРа - станковым пулеметом Виккерса, издалека сильно похожим на революционный Максим.
  - Ничего хорошего, сэр. Разбит в дребезги. - И показательно выбрасывает изувеченную тушу архаичного Виккерса за борт. С жалобным бумом оружие пало на землю, подняв тучу пыли. Мы с Оклэйдом закашлялись и отшатнулись. - I'm sorry, sir!
  - Кхем... Осторожнее надо быть... Ладно, если нету пулемета, будем выкручиваться. Сбегай-ка в белое здание, там, у входа в подвал лежит ручной пулемет, и к нему несколько коробок с лентами и магазинами. Возьмешь все это и бегом сюда. БАР и патроны к нему оставь тут, в машине. - Капрал сбросил свое снаряжение и умчался за новым пулеметом. - Постой, капрал! Еще там же прихвати сумку с ракетницей... Так, сержант, а твое оружие и боеприпасы при тебе? - Алекс поднял над бортом винтовку. - Окей. Ждем возвращения капрала и поехали...
  - Товарищ первый лейтенант, мы с вами. - Ну, надо же! Недружелюбные мои явились. Юра и Сергей собственной персоной. Брат понурый, в глаза не смотрит, а вот Иванов глядит на меня как зверь... на зверя. Что-то не то я натворил, коли они так резко свое отношение поменяли. Эй, а куда Оклэйд делся? Тут же только что стоял?.. Эм-м-м.
  - И зачем же вы мне нужны? - Вопрос выходит немного резковатый. Да и поведение мое со стороны не очень адекватно выглядит - со мной разговаривают, а я по сторонам глазею. Словно мне нет дело до бесед...
  - Для обеспечения контакта с красноармейцами, вот для чего. - В тон моему вопросу отвечает Юрец. - Или вам уже бойцы Красной Армии подчиняются?
  - Оружие, боеприпасы, медикаменты все при вас, товарищи сержанты? - Вижу что любой спор бессмыслен. Они настроены не очень дружелюбно и быть беде, если начнем бодаться. Да и какая, к черту, разница, где они будут? Здесь или там? Везде опасно, везде война. А я хоть как-то их проконтролировать смогу. - Все свое ношу с собой, одно из основных правил рейнджера. И пока я старший, вы этим правилам подчиняетесь. Ясно?
  - Так точно. - Кратко отвечает Юра. Вижу, и у него, и у Серого за плечами по вещмешку.
  - Забирайтесь в машину...
  - Товарищи сержанты! Товарищ первый лейтенант! Подождите! - Оп-па. Горбунов бежит. - Вы куда, товарищи сержанты? - Ага, личная опека явилась. Молодец, милиционер! - Я с вами, у меня приказ. - И преспокойно так лезет следом за пограничниками.
  Мда. Толпа растет на глазах... А плевать, все своим умом живут, творят что хотят! Надоели. Шпиономания процветает, конспираторы опять задергались, лучший друг оборзел, брат боится меня, окружающие вообще меня за психопата держат! Милиция еще эта с-с-с-славная... Дебилизм! Как же все быстро достает до самых печенок!..
  Пока мы тряслись в БТРе, мне почему-то вспомнился старый стишок Маршака.
  Три мудреца в одном тазу
  Пустились по морю в грозу.
  Будь попрочнее
  Старый таз,
  Длиннее был бы мой рассказ.
  Клянусь! Глазастых, злобных, или непонимающих 'мудрецов' на квадратный сантиметр внутреннего пространства бронетранспортера оказалось слишком много. Юра, у заднего борта с пулеметом стоит, то и дело через плечо поглядывает, да таким взглядом, что по спине холодок бежит. Сергей, брат мой кровный, взгляд отводит, а если посмотрит в мою сторону и тут же головой качает, будто сожалеет о чем-то. А Горбунов с Джампером глаза выпучили, наблюдают за нашими 'гляделками' и ничего уловить не могут. Да и я ни хрена уже не понимаю! Чего на меня брат с другом взъелись!? Ну, дал я слабину, признаюсь. Стыдно мне за это. Размышляю вот и понимаю - глупость совершил. Поддался какой-то бредовой мыслишке, и все... Ох, и страшно же из-за этого. А вдруг крыша потихоньку едет, а я и не понимаю этого... Может ли сумасшедший здраво оценить свое заболевание? Не думаю... Черт, как же все это быстро происходит! Всего несколько дней сражения и я уже 'поплыл'? Какой из меня тогда солдат, не говоря уже о командовании? От этого еще страшнее.
  Мда, в душе - болото. И вокруг, кстати, оно же. Но разница меж ними несоизмерима. Мое душевное болото не воняет... Ха-ха. Шутка. Вот природа Белоруссии меня поражает. В своем мире не бывал я на Родине деда по отцовской линии. А сейчас - гуляй по этим просторам, пока не надоест, или пока фашисты не достанут. Бескрайние земли, покрытые доисторические пущами скрывают под корнями тысячи гектар болотистых, гиблых земель... Даже сейчас, в минуту смятения и волнения, меня не покидает чувство великого могущества природы. Особенно здесь. Вот мы сейчас мчимся в бронетранспортере произведенном людьми, по дороге проложенной людьми, а вокруг Лес. С большой буквы, ошибки нет. Он ведь с легкостью способен погубить и нас, и машину, и дорогу... Ну чего стоит Беловежской Пуще сокрыть в пучине бездонных болот десятитонную машину и десяток нерасторопных человек? Тут недалеко две с лишним ДИВИЗИИ пред топями стоят как пред СТЕНОЙ. Чего уж там такая мелочь как мы?.. Смотрю, как мимо проплывают деревья. Молчаливые стражи этой земли...
  - Ох-ох-ох... - Вздох вышел малость эмоциональным. А нефиг размышлять обо всем подряд и голову забивать. Проблем и без этого хватает...
  - Бух! Бух! Баба-а-ах! - Отозвался на мой вздох лес. Через миг пара 'бабахов' переросли в густую, ожесточенную перестрелку. От подобной неожиданности наш водитель резко крутанул руль, уводя БТР с дороги и врубившись на полной скорости в придорожные кусты, резко остановил его. Качнувшись вперед-назад на рессорах, машина весело перемешала всех пассажиров. Отборная брань и активня возня на дне боевого отделения отражала глубокое и малоприятное отношение к водителю. Первым кто перешел с мата на конструктивную критику оказался Энтони:
  - Сержант, а чуточку аккуратнее остановиться было нельзя?
  - Помолчал бы умник... - Огрызнулся Алекс взглянув через плечо на капрала. Только вот кроме упрекающего взгляда Энтони на водителя смотрел еще и я. - Привычка, сэр. Еще с Испании.
  - Хорошая привычка... - Было бы еще лучше, если б дорога дальше просматривалась, лес впереди близко к проезжей части подходит, и дорога делает небольшой поворот. Это резкое сужение и виляние дороги весь обзор перекрывает. А ведь бой, похоже, прямо за поворотом идет. Ладно, мысли в сторону. - Только ты это... предупреждай в следующий раз... о подобных маневрах. - Задумчиво проговорил я, пытаясь придумать дальнейший план. Ведь бой впереди перекрывает на путь к Лавстыкам. - Знаешь что? Выруливай потихоньку обратно на дорогу, и метров пятьсот еще вперед проезжай. Потом съедешь на правую обочину. - Хорнер ничего не отвечая, врубил заднюю передачу и повел машину обратно на дорогу. - Слушать меня! Впереди бой. До Лавстык мы еще не доехали, но почти что добрались до предположительного места прорыва. Всем приготовиться к бою. Проверить оружие, держите поближе гранаты. Капрал Джампер, с пулеметом к левому борту. С оружием разобрался?
  - Я уже разобрался, что к чему. - Ловко перекидывая через руку длинную ленту ответил боец.
  - Хорошо. Старший сержант Иванов. С пулеметом сюда. - Я хлопнул по листу брони над головой водителя. - Смотри вперед, если увидишь врага - сразу стреляй. Главное напугай, сбей с толку. Милиционер Горбунов, правый борт. Старший сержант Арсентьев, отложи винтовку, возьми из-под сиденья трофейный автомат, когда остановимся, пойдешь со мной на разведку. - Вот это я понимаю! Все как один выполнили приказания и заняли места 'по расписанию'. Никто не задает лишних вопросов, никто не зыркает в мою сторону, словно забыли о моих... выкрутасах. Славненько! - Сержант Хорнер!
  - Сэр?
  - Как остановимся, мотор не глуши, далеко в кусты не углубляйся, застрянем к чертям. Если на дорогу выйдут враги, разворачивайся и двигай в Октябрьский. В бой не вступайте, меня не ждите. Все поняли?
  - Да, сэр. - Четко, без пререканий раньше всех ответил Алекс. Сразу чувствуется - опытный солдат. Ему тут же вторит Юрец:
  - Да, товарищ командир.
  - Good, good... Sergeant, stop the vehicle. Арсентьев, за мной. Иванов, за старшего...
  Прихватив с собой сумку с ракетницей и патронами к ней, мы с Сергеем выдвинулись на разведку...
  - Иди с отставанием и медленнее чем я, шагай по моим следам. - На секунду обернулся я к брату. Максимально бесшумное и незаметное перемещение не может быть быстрым, поэтому почти сразу как мы сошли с дороги, Серый оказался в полуметре за моей спиной.
  - Угу. - Отозвался пограничник, замерев на месте. Припав на одно колено, он стал озираться, ожидая, когда я отойду. Из него выйдет отличный солдат. Военная наука не его конек, но ему удается схватывать ее на лету. И раньше он внимательно, пусть и без интереса, слушал наставления Максима Юрьевича в клубе. Мои рассказы о войне иногда заинтересовывали его, заставляли думать, рассматривать варианты, оценивать ситуации. Даже если это были лишь исторические примеры, но все же...
  Под ногой предательски хрустнула ветка. З-з-зараза...
  Бабах!
  Не, по нам не стреляют, однако надо повременить с перемещением. Знаком показываю: 'пригнуться!'. Очень уж близко пушка стреляла. Не больше сотни метров от нашей позиции, даже меньше, если подумать... А от дороги мы как далеко отошли? Из-за кустов не видно где же эта дорога. Но от места остановки мы двести пятьдесят-триста шагов прошли, не больше...
  Бабах!
  Слева! Слева эта пушка. А стреляет куда? Кусты и тут все перекрывают, да еще мы в какую-то ямину спустились, земля под ногами влажная и мошкара взвилась... У-у-у-у, гадство!
  - Следи за тылом, я вперед... - Только шагнул как меня за ремень сзади хвать! Чуть сдуру прикладом наотмашь не долбанул, еле удержался. Серега стоит, вопрошающим взглядом меня сверлит. - Не волнуйся ты. Следи за тылом. Я туда и обратно. - Кивает, понял. Ну, дела...
  Только продрался на корточках через кусты, как тут же ничком упал.
  Мать-мать-мать! Вот так вылез - как таракан на белый кафель. Предо мной до совершенно открытой местности метров десять редкого соснового леса. Никаких больше кустов, густой травы или завалов - одни мачтовые сосны и песчаная почва покрытая островками пожухлой травы... Это плохо, да, меня видать далеко. Всеми силами в землю вжимаюсь. Но страшно совсем другое - по той самой открытой местности на меня идут польские танки! Целых четыре штуки!
  Бум! Хлестким ударом раздался артиллерийский выстрел.
  БАБА-А-А-АХ! Ответил один из танков. Нет, он не огрызнулся из своей пушечки, а сразу рванул всем боекомплектом. Эй, погодите... А остальные танки-то никуда не едут! Они подбиты. Вот те два слева, у кромки леса - дымятся, один только что разлетелся на запчасти, а последний, у самой дороги сильно на правый борт накренился. Ой, и грузовик рядом наш, то есть, советский. А вокруг тела и ящики снарядные... Эх-ма! Накрыли ребят...
  Не понял, а вдалеке что такое?
  Тут меня чуточку передернуло. Впереди, на самом дальнем краю поляны, бортом ко мне стоит колонна. Три польских танка и пяток грузовых машин. Все разбитое, кое-где разгорается огонь...
  Великолепно! Отличная засада и отличный результат. И место подобрано правильное. Вся поляна выглядит как здоровенный такой острый треугольник, вершиной указывающий на Октябрьский. С одной стороны дороги, с правой, если смотреть с моего места, лес вплотную подступает к дороге. Это самая длинная сторона треугольника, тут метров шестьсот до леса напротив. А слева, постепенно расширяет по направлению к Лавстыкам. И в основании там метров четыреста. И колонна там стоит. Следовательно, там и есть место прорыва... А засада - на противоположном краю.
   С расстановкой все ясно. А вот с составом сих сил - нет. Совсем. Сколько орудий в засаде? Батарея, или всего один ствол? Пушкари здесь одни что ли? Совсем без пехоты? Не понятно...
  Тра-та-та-та-та!
  Из-за дороги длинной очередью ударил пулемет. Стреляли наугад, куда-то далеко влево. Артиллерию ищут! Хотят спровоцировать... Секунду спустя пулемет дал еще одну очередь. Яркие строчки трассирующих пуль причесали кусты за моей спиной.
   Ай-ай-ай! Нехорошо! Так и поранить могут. Назад, назад, под куст, в безопасность!
  - И-и-и, оп! - Скатившись кубарем в яму, я подскочил к брату. - Так, там, - машу рукой в сторону Лавстык, - польские танки подбитые, здесь рядом наша артиллерийская засада. Похоже одно орудие без прикрытия...
  - Pluton! Przekazania do ataku! - Эхом донеслось откуда-то с поляны. Сей же миг ударили еще несколько пулеметов. Ой, мать моя женщина. Поляки в атаку пошли!
  - А, дьявол! Бегом к БТРу и веди сюда всех! СРОЧНО!
  - А как же ты? - Растерялся брат.
  - А я к орудию. А ты не стой столбом! Бегом выполняй приказ! БЕГОМ, ТВОЮ МАТЬ! - Кровь уже кипит, требуя действий, нет времени на душевные разговоры. Серый вроде понял, что от него требуется и сломя голову и, не разбирая дороги, помчался выполнять приказ.
  Бум!
  Орудие вновь ударило.
  Бабах!
  Через доли секунды грянул взрыв. По пехоте фугасами работают... Хорошо! А мне пора в путь. Раз, два, три... Бегом!
  Выскочив из ямы наверх, я сразу метнулся влево, туда откуда стреляла пушка. Блин, кусты, надо правее взять... Только выскочил из кустов, как над головой свистнули пули. Не страшно! Я быстрый!
  Блин, там кусты, а тут песок! И он, сволочь, предательски проминается под ногами, замедляя бег. Еще и корни сосен торчат отовсюду. Только бы не споткнуться!
  Бум!
  Вновь выстрел, но теперь я отчетливо вижу откуда. Из куста вырвалось облако дыма.
  Преодолев прыжком, куст улетаю в очередную ямину и со всей силы врезаюсь плечом в нечто угловатое.
  - Aw shit!
  - Ой черт!
  Мда, согласен, черт. Мысли одинаковые - только положение разное. Я вот лежу на ящиках со снарядами, а мне в лицо дуло. Не ветерок в смысле, а ствол карабина.
  - Товарищ первый лейтенант?
  - Так точно. - Вот теперь я понимаю, что именно ощутит Чеслав Бржозовский, когда я ему в лицо из пистолета хотел выстрелить. Я даже лица человека, который в меня целится, не вижу. Только черный провал ствола! - Убери оружие, а то страшновато мне... - Честность - это важно!
  - Простите. - Вежливо отозвался артиллерист и, отложив карабин, развернулся к орудию. Фу-у-у-ух! Эй, минуточку... Он ведь - ОДИН! Мотаю головой, а вокруг, кроме ЗиС-3 и одного-единственного артиллериста - никогошеньки.
  ФИГАСЕБЕ!
  Он что, один расстрелял семь танков!?
  - Ты Рембо штоли?! - Вскочив на ноги, пролепетал я. - Где твой расчет?
  - Я старший сержант Сиротинин. Расчет погиб у дороги... - Подхватив из лежащего рядом ящика снаряд, боец ловким движением дослал его в казенник и тут же припал к прицелу.
  Сиротинин, Сиротинин. Где я это слышал... Сиротинин... Не могу вспомнить...
  Бум! Ствол с силой откатился назад и вернулся на место. Из казенника выскочила дымящаяся гильза... Почему-то это было так завораживающе... Цикл отправки смерти. Х-ха!..
  - Я помогу, сержант. - Отбросив постороннюю мысль, а так же мешающийся автомат, подобрался я.
  - Осколочный, товарищ лейтенант! - Не оборачиваясь, крикнул Сиротинин.
  А вот и осколочный, хватаем из того же ящика что и сержант. И, р-р-раз! Затвор сочно щелкнул, проглотив снаряд.
  - Заряжено! - Грянул выстрел. Гильза со звонким дзиньком покинула казенник. - Откат нормальный.
  - Товарищ лейтенант, вы колпачок со снаряда сняли? - Занятный вопрос, товарищ старший сержант. Так и в тупик поставить можно. Я ведь никаких колпачков с боеприпаса не снимал. Над головой отрезвляюще просвистела пуля.
  - Нет, не снимал. Забыл. - Дурак, ой дурак! В голове побежали строчки из лекции по артиллерии. Лектор нам мозг промывал и все твердил: 'ОФ снаряды к ЗиС-3 снабжены колпачком-замедлителем. Не забывайте! Сняли колпачок - снаряд осколочный, взорвется при соприкосновении с преградой. Оставили - снаряд фугасный, и взорвется с замедлением!'
  - Ясно. - Спокойно кивнул Сиротинин. - Осколочный. Поляки уже приближаются. - Ой, мать! Со стороны дороги - бегут, по полю из-за танков - бегут. Хорошо хоть из леса слева не выскакивают, а то вовсе плохо будет. А артиллерист уверенно, быстро крутит рукоятки механизмов наводки. Его не тревожит что врага метров сто пятьдесят, не больше и что еще немного и враг будет на позиции орудия! И чего ты спишь, Пауэлл? Снаряд заряжай!
  Бах!
  Прямо пред польской пехотой, бегущей по полю вырастает высокий столб разрыва. Разрыв выкашивает нескольких врагов, остальные стремительно падают на землю. Жить всем хочется, но не всем дано, второй-то снаряд уже в пути. А за ним и третий. Однако за задорным, и, прошу заметить, результативным расстрелом врагов перед позицией, мы забыли об атаке на фланге.
  - Осколочный! - Воскликнул старший сержант, пытаясь довернуть ствол вправо, навстречу второй группе противника. Но вижу - не хватит этого угла, и времени тоже, не хватит...
  - Пригнись! - Автомат, брошенный вначале на землю, молниеносно вернулся в руки. Первая очередь и первый труп. Чес слово, анекдот! Польский офицер-кавалерист, с саблей наголо, орет как скаженный, ломится через кусты. А тут я, с автоматом... Атака легкой бригады, ага! Кавалеристы - есть, русские солдаты - тоже. Нелепый расстрел атакующих - налицо и сколько хотите!..
  Твою мать, магазин опустел. Где пистолет? И тут пошла другая песня, мои мысли о победоносном уничтожении нами превосходящего врага, померкли. Я не успел выхватить пистолет, у Сиротинина патроны кончились, а орудие уже охватили полукольцом атакующие...
  - Руки вверх! - Все, кранты. Эх, не успел Сергей вернуться и парней привести... Поляки не настроены с нами долго возиться, по глазам вижу - все разгорячены, хотят крови, мести. Унтер, и тот на взводе, наверное, по привычке заставил руки поднять. Ну и пусть стреляют, не чувствую я страха или сожаления.
  
  
Оценка: 5.34*32  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"