Сказка про мальчика, который любил нажимать кнопки
Один мальчик очень любил нажимать кнопки. С детства к ним тянулся. Как только где увидит - непременно старался нажать. Не мог пройти мимо. И нажимал, пока не прогонят. Особенно любил красные кнопки - ясное дело, их нажимать интереснее.
Вышел он как-то летом на улицу погулять, смотрит - на скамейке у подъезда какой-то пульт интересный лежит. Кнопочек на нём - видимо-невидимо. А вокруг никого, ни души. Разгорелось в нём любопытство, руки к пульту так и тянутся. Только взял пульт, как вдруг кто-то говорит ласковым старушечьим голосом:
- Что, мальчик, наверное, хочется тебе на кнопочки нажать?
- Ага! - кивает он и от нетерпения кончик языка высунул.
Посмотрел по сторонам, а никакой старушки не видно.
- Ну, понажимай, раз хочется, понажимай, - разрешил всё тот же скрипучий голос.
- И на красную можно? - удивился мальчик, потому что дома родители строго-настрого запретили ему красные кнопки трогать.
- Отчего же, - прошамкала невидимая старушка, - жми! Семь бед - один ответ. Красную не нажать - век удачи не видать...
Ну, тут мальчик как пошёл нажимать. Да по-всякому, будто это ему джойстик какой. Одно только странно: нажимает, нажимает, а ничего интересного не происходит. Но всё равно - красивые кнопки и наощупь приятные, такие нажимать - одно удовольствие.
Мнёт он кнопки и так, и сяк, а невидимая старушка что-то там себе приговаривает:
И тут вдруг среди ясного неба гром над головой как треснет. И мальчик от испуга как вздрогнет! Пульт из рук - бумц! - выпал. Хрясь об асфальт - и рассыпался вдребезги. Да так, что и следов не осталось - далеко разлетелись осколки.
- Ой! - съёжился мальчик. Ну, думает, сейчас невидимая старушка будет кричать, ругать и за ухо таскать. Но старушка не стала за ухо таскать. И ругать не стала, а, наоборот, сказала приятным голосом по-доброму, ласково:
- Чертополох-осина-интеграл - разнеси ветер всё, что Андрейка наиграл. Прячь язык за губу, принимай, Андрейка, судьбу.
- А как вы узнали, что меня Андрюшей зовут? - спросил удивлённый мальчик. - Вы кто?
- Раньше надо было спрашивать, - хмыкнула старушка, - а теперь чего уж.
Понял тут мальчик, что это, наверное, ведьма, и стало ему страшно. Побежал домой, спрятался в шкаф и дрожал там до самого вечера. Но ничего ужасного с ним не произошло ни в тот день, ни на следующий.
Через неделю перестал Андрюшка бояться, снова стал выбегать на улицу. А как лето прошло, каникулы кончились, так и вовсе забыл о таинственной старушке. И о разбитом пульте с кнопочками.
Рос себе Андрюшка и рос, как другие пацаны. Получал тройки в школе и подзатыльники за них от отца. Курил, как другие пацаны, за гаражами. Журнальчики взрослые рассматривал там же. Гонял на скейтборде. Лучше многих, между прочим: фронтфут на всём раёне, кроме него, никто не делал. Особенно, после того, как они с Сашкой Боцманом на спуске упали. Сашка тогда страшно разбился, не повезло - инвалидом стал. А Андрей после этого бигерспин флип освоил и ещё других трудных приёмчиков выучил.
И девчонки посматривали на Эндрю с интересом. Особенно самая красивая, Ирка. Короче, бесстрашный был, отчаянная башка. Только, пробегая мимо скамейки у подъезда, всякий раз чувствовал в сердце толчок непонятной тревоги.
Ну, в общем, шло себе время пацанства, шло, пока не втрескался он в Ирку и перестал быть мальчиком. А тут и повестка из военкомата. Медкомиссия, проводы. Проспал, прибежал уже после обеда с похмельной башкой на сборный пункт, а та команда, куда его приписали, уехала уже. В неё в последний момент Кольку из третьего подъезда впихнули. А Андрея, наоравшись, психанувший военком услал к чёрту на кулички - в Читинский округ, на китайскую границу. Ну, там трудно, конечно, пришлось. Да не трудней, чем Кольке. Тот вообще на подводную лодку попал. А потом, перед дембелем уже, Ирка позвонила, сказала: утонула Колькина лодка где-то, то ли на Севере, то ли в Атлантике, осенью похоронили моряка Кольку.
С китайской границы Андрей вернулся в самый разгар кризиса. Оказалось, Ирка к тому времени уже полгода, как уехала с подругой в Москву, работу искать. Ну, и он сразу за ней следом. Думал догнать, уговорить, вернуть, да было поздно - потерял он Ирку. Не та уже была Ирка - чужая стала и на него смотрела совсем по-другому. Плохо смотрела. И вовсе не работу в Москве искала. Нашла себе старика-шведа и умотала с ним в прекрасный город Мальмё. Долго не было ни слуху, ни духу. Потом через подруг просочилось, что Ирка в тюрьме - кинул её богатенький швед, вернулся на свой хутор к старой жене и внукам. А она, дурында, связалась с весёлыми пакистанцами, паки её и подставили - села за торговлю наркотиками. А ещё через пару лет те же подруги донесли, что швед Ирку из тюрьмы вытащил, повёз куда-то и, будучи подшофе, в тоннеле угробил четыре машины, себя и Ирку. Такие вот дела.
К тому времени уже не так обидно было, а всё равно тоска взяла. Андрей ведь после Ирки долго сам с собой не в ладу был, переживал. Встречался то с одной, то с другой - как без этого - да только всё не то.
Ну, к сорока годам остыл, конечно, женился. После смерти родителей поменяли они с женой две хрущовки на приличную новостройку. Вообще-то из центра, где всё с детства знакомо, уезжать не очень хотелось. Но от старых серебристых тополей остались уродливые чёрные обрубки, а от старых добрых соседей, умученных новыми порядками, осталось мало чего человеческого.
А здесь район был неплохой. Только переехали, как на следующий день старый сосед, одинокий пенсионер-алкоголик Илья Евгеньевич, бывший геолог-романтик, друг отца, включил на кухне все конфорки да и спалил разом половину подъезда, забрав с собой одиннадцать душ и столько же покалечив. Жуткая была картина, что и говорить. И ещё лавочка эта у подъезда... Присел, было, Андрей на неё, и снова кольнуло в сердце.
С женой они хорошо жили, ровно, без драм. Дети росли, каждый год меняли свои айфоны. Жена - шубы. Он - автомобили. Грех жаловаться, в достатке жили. Не заметил, как время до пенсии докатилось. Заметил только, что мало в жизни осталось друзей. Настолько мало, что уже и на рыбалку выбраться не с кем. Стал ездит один.
В июле как-то заказал себе трип в Забайкалье - потянуло взглянуть на места, где в молодости служил. Прибыл в Читу, оттуда джипом в расположение бывшей в/ч. А там - ёлками заросло, и ветер в заброшенных казармах гуляет. От прежнего - только комары, такие же толстые и злые. Прошёлся по старому караульному маршруту вокруг бывших артиллерийских складов, так эти звери чуть до костей не обглодали. И как только выжил тут тогда! Отмахиваясь от комаров, поспешил к джипу, свернул в тайгу, чтобы по старой памяти срезать напрямик, и... заблудился. Хватился, а мобильника нет - в машине.
Сколько дней плутал, не помнил. Ходил по сопкам, как заколдованный. Истощал, обессилел и уже ни на что не надеялся. Вечно нетрезвые поисковые группы МЧС его то ли не нашли, то ли вообще не искали. Нашла какая-то старая женщина. Причём не из местных. Позвала из ближайшего посёлка бурят, те отвезли в районную больницу. А уже оттуда жена забрала домой. Но и там он ещё долго хворал, по нескольку дней кряду проваливаясь в беспамятство. Жена плакала, видя, как он метался в бреду, то и дело стонал и, задыхаясь, хрипел про старуху-судьбу и какой-то пульт.
К зиме, впрочем, более-менее оклемался, и вроде бы пошёл на поправку. На русское Рождество приехала из Италии дочь с семьёй, привезла внука - дедову радость.
Увидел дед у внука пульт, потянулся взволнованно навстречу:
- Ваня, не торопись нажимать кнопки!
- А что такое кнёпки? - спросил внук, вертя в руках новенький нано-планшет от Санты и изумлённо таращась из-под кибер-очков.