Аннотация: ... Они совсем не предполагали, что обретут в ту злосчастную ночь бессмертие, о котором так много грезили в своём кругу...
Подлинная история Фортунатуса, или Таинственная разгадка
"Милостивый государь!
Не могу мысленно не апплодировать Вашей новой книге. Лично я высокого мнения о плодах Вашего литературного таланта, однако, вижу, в представлении о том, как складывались обстоятельства "дела Чёрной Розы", мы с Вами расходимся самым радикальным образом. Вынужден Вам заметить, в попытке связать различные слухи и домыслы Вы повторили ошибку, столь свойственную нынешним авторам: Вы не смогли уловить дух времени, отстоящего от нас - шутка ли - на полтысячи лет, и во многом оказались очень далеки от истины. Нет, это мягко сказано. Вашим трудом публике предложено превратное суждение, и несомненная литературная одарённость, к вящему огорчению, лишь усугубляет ситуацию, поскольку придаёт Вашему досужему вымыслу убедительные, но ложные черты художественной достоверности.
Каждый вправе включиться в спор, если обнаруживает оппонета, возжаждавшего составить искажённое описание событий. Смею Вас заверить, что у меня имеются веские основания для суровой критики Вашего трактата, который бойкие рекламные агентства ныне преподносят как историческую сенсацию. Довожу до Вашего сведения, что своей громкой книгой Вы возбудили во мне желание нарушить обет молчания, и я теперь решительно намерен поведать миру подлинную историю братства "Чёрной Розы" и подробно описать череду злоключений, выпавших на долю Фортунатуса. Осознавая, что в каждом цехе высокой профессии - юридическом и медицинском, военном и литературном - существуют неписанные законы, джентльменский этикет, коими связаны все, но в наибольшей степени - лица, претендующие на ведущее место в общем ряду, я не только уведомляю Вас о своём намерении, но и предоставляю Вам полный перечень неизвестных Вам фактов, коими я намерен опровергнуть Ваши наиболее одиозные измышления. Надеюсь, спокойно и непредвзято осмыслив новые сведения, Вы согласитесь, что у меня есть право обратить внимание Ваших читателей на исторические и социальные неточности, явленные в романе. А помимо этого, Вам откроется нетривиальная суть побуждающих меня мотивов. Если по прочтении составленного мной свидетельства, следуя его логике, Вы измените своё мнение хотя бы в том, что переквалифицируете историю Фортунатуса из категории эксцентричных похождений в категорию жизненной драмы, я буду считать свой долг исполненным, а справедливость в отношении оклеветанного Фортунатуса восстановленной..."
- Это просто какое-то безобразие!
Доктор Ватсон перестал читать вслух письмо и вопросительно посмотрел на Холмса.
- Выгляните в окно, Ватсон: дождь так и хлещет, ветер жуткий, ничего себе погодка. Что вы на это скажете, друг мой? - с отсутствующим видом откликнулся Холмс, вытряхивая пепел из потухшей трубки. - Вы хотите поговорить о погоде? - раздосадованно пробормотал Ватсон. - В такую погоду, Ватсон, я и собаку бы на улицу не выгнал, во всяком случае, собаку, которую я уважаю. - Холмс! Вы меня удивляете! Почему вы не ходите по комнате из угла в угол, хмуря брови и низко опустив голову? Разве здесь нет ничего, что заняло бы ваш аналитический ум? Я начинаю подозревать, что ваше клонирование прошло не без отклонений! - Мой друг, в былые времена вспыльчивость была настолько не свойствена вашему характеру, что я не менее вас подозрителен к результатам нашего с вами клонирования. Не замечали ли Вы чего-нибудь странного также в поведении миссис Хадсон? Что касается собак, я просто уверен, что в своей прошлой жизни я относился к ним с неменьшим уважением, чем сейчас. Особенно после того случая на гримпенском болоте. Надеюсь, миссис Хадсон это подтвердит. Она должна хорошо помнить. Как раз накануне нашего с вами знакомства я стоял перед выбором: завести ли мне компаньона или взять в дом щенка. - Я вижу, Холмс, вам забавляет видеть меня в замешательстве. Рад, безмерно рад, что вы в столь бодром расположении духа. Но что, по-вашему, мне делать с этим письмом? - Окажите мне любезность, Ватсон, прочтите его заново. - Вы ожидаете услышать что-то новое после того, как ознакомились с ним уже семь раз? - Наоборот, Ватсон, я ожидаю услышать старый добрый имперский слог, какого нынче нигде не встретишь даже за деньги. Вообразите, что он доставляет мне эстетическое удовольствие. - Хорошо, Холмс, я прочту. Я прочту вам его столько раз, сколько захотите, лишь бы это приблизило ясность. Дойдёт до того, что мы оба будем знать его наизусть. - Поверьте, дорогой друг, это неплохой способ добраться до сути.
"...В следующей части своего письма, как и было обещано, я намерен пролить свет на те эпизоды, которые подверглись в Вашей книге безоглядному искажению. Полагаю, самое правильное - это начать с самого Фортунатуса.
В силу природной живости ума и фанатической целеустремлённости незаурядность личности этого человека проявилась уже в юные годы. Религиозное рвение непостижимо сочеталось в нём с тягой к чернокнижным знаниям. По происхождению он принадлежал к ветви побочного сына тулузского графа Раймунда VI. Его доблестные предки в своё время приняли деятельное участие в первых крестовых походах, владели графством Триполи и окончили жизнь в Палестине. Вольности, укоренившиеся в Тулузе в ранние века - Вы ведь знаете, что графство почти три столетия было фактически независимым, короли Франции считались сюзеренами лишь номинально - породили печально известную альбигойскую философию и позволили графам Тулузы мыслить широко и хранить в своей обширной библиотеке книги, за которые в иных странах менее влиятельные люди той мрачной эпохи отправлялись на костёр. Семья Фортунатуса была связана родственными узами со многими владетельными домами Италии, Франции и Кастилии. Уникальный круг общения, обусловленный высоким происхождением, богатая природная одарённость и обширные книжные познания явили ту редкую совокупность обстоятельств, которая весьма скоро обеспечила Фортунатусу его феноменальный успех.
Несомненно, доступ к вывезенным из пещер Палистины мистическим книгам, происхождение которых окутано тайной столь древней, что об этом даже сегодня не принято поминать всуе, сыграл в его жизни судьбоносную роль. К двадцати четырём годам Фортунатус достиг неоспоримого первенства в области изысканий философского камня, а услуги, оказанные им дому Пуатье на поприще чернокнижной алхимии и медицины, в сочетании со счастливо обнаруженным тайным завещанием графа Раймунда VI, принесли ему титул второго виконта Тулузы и неограниченную свободу в разработке эликсира бессмертия. Смелость рассуждений Фортунатоса о магии, Каббале и иных сомнительных предметах, как то отрицание астрального детерминизма в пользу свободы человеческой воли, а также его юный возраст хоть и смущали Ватикан, тем не менее, его поразительные успехи в практической медицине - а паче того, алчность к философскому камню и соблазн получить вожделенный эликсир - оказались сильнее предрассудков и обеспечили ему тайное покровительство со стороны папской курии, каковое впоследствии оградило Фортунатуса от смертельной опасности.
По откликами в прессе я знаю, что некоторыми скептиками эпизод загадочного исчезновения сорока шести членов братства "Чёрной розы", включая магистра лорда Гэллоуэя, на ежегодном празднике освящения ячменя в Эдинбурге в 1494 году расценивается не более, чем сказка. Позвольте мне внести ясность относительно этого неординарного события. Прежде всего, следует отметить, что джентльменов, принадлежавших к упомянутой ложе, объединяла утончённая, изнеженная культура, контрастировавшая с грубыми нравами эпохи, к которой они имели несчастье принадлежать. Их всех чрезвычайно увлекала идея бессмертия. И хотя в своём кругу они дали клятву содействовать поискам средства для бессмертия, в дальнейшем оказалось, что для них это была не практическая задача, а скорее блажь, благодушная фантазия. Поэтому, в широком смысле, не боясь преувеличения, можно сказать, что они стали жертвами общего романтического благодушия и кое-чьей преступной неосмотрительности. Лорд Гэллоуэй, человек в годах, происходивший из древнего кельтского рода и обладавший, как считалось, уникальными познаниями друидских практик, находился с Фортунатусом в многолетней переписке, в которой проявлял настойчивый интерес к его каббалистическим штудиям. Он-то и уговорил Фортунатоса посетить в 1494 году Эдинбург. Предполагалось, что Фортунатос выступит перед уважаемыми членами ложи со своими тезисами о мироздании как иерархии "трёх миров" -- ангельского, небесного и элементарного. Однако, как оказалось, у лорда Гэллоуэя был свой план. Замысленный им конвент понадобился, чтобы при большом собрании свидетелей объявить о сделанном им открытии и закрепить за собой славу величайшего из алхимиков. Поэтому путешествие Фортунатуса в Эдинбург роковым образом изменило для него всю дальнейшую жизнь.
Чтобы быть, по возможности, кратким, я опускаю здесь подробности безответственного поступка лорда Гэллоуэя. Я отношу этот поступок к категории феерических глупостей, происходящих от вящего переизбытка нездорового ума, испорченного праздностью и чрезмерными амбициями. Такие глупости не имеют права на прощение независимо от срока давности. Однако обещаю, что в своём будущем мемуаре поведаю обо всём этом самым обстоятельным образом. Для целей настоящего объяснения же важно отнюдь не то, каким именно рецептом воспользовался Гэллоуэй и какую ошибку совершил его ассистент во время приготовления к церемонии, а то, что этот поступок стал ключевым моментом длинной, очень длинной цепи дальнейших событий. События же начали развиваться стремительным образом уже вскоре после общего ритуала, во время ночной трапезы.
На конвент, устроенный в замке лорда Гэллоуэя, съехались члены братства "Чёрной розы" из Ютландии, Франции, Богемии, Трансильвании, Аквитании, Англии, Шотландии, Ирландии и Уэльса. Они совсем не предполагали, что обретут в ту злосчастную ночь бессмертие, о котором так много грезили в своём кругу. Причудой великого магистра оно досталось им в очень и очень странном виде. Правда, в тот момент - и ещё долгое время - они даже не подозревали об этом. Понадобилось немало лет, чтобы эффект бессмертия явил своё несомненное подтверждение. Зато шокирующе очевидным в ту ночь явилось то, что в ходе трапезы они все сразу и вдруг напрочь утратили зримый облик, как бы смешав в своём организме качества мира небесного и мира элементарного. Таким был эффект от приготовленного Гэллоуэем ритуального напитка. Разумеется, ввиду невежества и полного отсутствия в то время каких-либо подлинных научных знаний, случившемуся было дано самое фантастическое толкование. Даже после покаянного признания Гэллоуэя истинная суть метаморфозы осталась для всех непостижимой, поэтому граф Лотиана сразу же заподозрил в случившемся происки тёмных сил. О сложных рассуждениях субмолекулярного уровня тогда не могло быть никакой речи.
Не каждому после той драматической ночи достало мужества смириться со своей внезапной трансформацией: одни тут же впали в буйство, иные, исступлённо отмолившись и отплакав несколько недель кряду, погрузились в полнейшее безволие. Напомню, что это были люди исключительно высокого происхождения и особо тонкой культуры. От воцарившегося меж ними упадка, не дождавшись прибытия посланника святого престола, семеро сделались конченными безумцами. Остальные же ещё долгие и долгие годы пребывали в чудовищной депрессии, прежде чем постепенно смирились со своим новым состоянием и нашли себе занятие в том или ином осмысленном качестве. И нельзя сказать, что их бессмертие принесло какую-либо пользу ни им самим, ни человечеству.
К счастью, благоразумие нескольких твёрдо мыслящих участников конвента помогло в первые же минуты замешательства локализовать происшествие и предотвратить распространение паники за пределы замка. Немедленно были предприняты меры предосторожности, благодаря своевременности которых о странном происшествии никто посторонний не узнал. Это помогло избежать дикого погрома со стороны окрестных простолюдинов, известных крепостью своей веры и агрессивностью при всяком подозрении на промысел Люцифера.
Аббат Бенвеню, срочно прибывший по письму графа Лотиана из Нортубрии и значительно опередивший апостольского посланника, с особой тщательностью исповедовал каждого, из чего узнал много фактов о невероятной глупости некоторых джентльменов. Понимая, что происшествие в замке лорда Гэллоуэя даёт ему счастливый случай возвыситься до архиепископа, а, может быть, если помочь обстоятельствам сложиться правильно, даже самому стать графом, аббат Бенвеню принялся упорно выискивать необходимые доказательства повальной сделки с дьяволом. Начались приготовления к сеансам экзорцизма. И тогда джентльмены почувствовали, какие тучи собрались над их бедными головами. Дабы не вышло хуже, пользуясь преимуществом своей невидимости, многие сочли за благо тихо исчезнуть, убраться подальше от ревностного слуги церкви. В дальнейшем эти несчастные скрывались в собственных замках, где их считали призраками неупокоенных душ. Не удивительно, что после этого Шотландия, Дания, Уэльс, равно как и другие вышеупомянутые места наполнились слухами о таинственных привидениях.
Дабы не компрометировать влиятельные семьи, замешанные в загадочном деле "Чёрной Розы", спустя примерно полгода предводителям семейных кланов через кардиналов довели декреталии святого престола о том, что сведения о происшествии в замке лорда Гэллоуэя приравниваются к государственной тайне. Со всеми вытекающими из этого последствиями. Ввиду подозрения на вечную жизнь участников эдинбургского конвента, впредь надлежало передавать тайну "Чёрной Розы" главному наследнику рода, коему строжайше вменялась ответственность за содержание, надзор и благонадёжность невидимки перед церковью, обществом и королевской властью.
Фортунатус оказался одним из немногих, кто смиренно дождался апостольского посланника в замке Гэллоуэя. Провидению было угодно, чтобы посланником оказался кардинал Майональ из Аквитании. Несмотря на принадлежность к клюнийской конгрегации, Майональ был весьма здравомыслящим человеком; Фортунатус хорошо его знал, т.к. в своё время принял крещение из его рук, а с момента первого причастия ежегодно у него исповедовался. Благодаря этому обстоятельству, Ватикан получил относительно объективный отчёт о загадочном происшествии. Исключая резкие инвективы в адрес лорда Гэллоуэя, отчёт Майоналя не содержал дремучих суеверий и наносных политических инсинуаций и, в общем и целом, был выдержан в сочувственном тоне, что предотвратило широкую скандальную огласку, хоть и не освободило участников конвента от трибунала инквизиции, который для Гэллоуэя и его ассистента закончился трагически.
Считается, что "дело Чёрной Розы" не имеет прецедентов в истории и представляет для непосвященных непроницаемую тайну. Однако вплоть до недавнего времени ничуть не меньшей тайной являлось оно и для посвящённых. Я намеренно делаю грамматическое ударение на прошедшем времени, поскольку теперь уже удалось завершить всестороннее исследование эдинбургского феномена 1494 года и подтвердить научную гипотезу фармакодинамических свойств так называемого "эликсира Гэллоуэя".
По иронии судьбы, хоть Фортунатус и не давал никакой клятвы братству "Чёрной Розы", он оказался единственным, кто распорядился своим бессмертием с пользой для человечества. Вернувшись домой с кортежем кардинала Майоналя и уладив некоторые дела, он тут же приступил к разгадке тайны эликсира. Из бесед с лордом Гэллоуэем ему был известен предположительный состав и метод, которые тот использовал для приготовления. Однако первые же попытки..."
- Дорогой Ватсон, пожалуй, я попрошу вас пропустить ту чёртову дюжину страниц, где утомительно рассказывается о фармакологии. - Но почему, Холмс? Помимо фармакологии здесь уйма сведений о том, как Фортунатус вёл своё расследование. Их хватило бы на дюжину авантюрных романов! Скитания по разным странам, неустанные попытки воссоздать "эликсир Чёрной Розы", все эти морские приключения в поисках уникальных биологических материалов и, наконец, отчёт о том, как на протяжении веков эволюционировала исследовательская мысль - разве всё это может быть утомительным? - Да, да. Я это хорошо помню. То есть, я хочу сказать, что Вы, безусловно, правы, мой друг. В таком случае, не могли бы вы сразу перейти к описанию кораблекрушения у Галапагосских островов? Мне кажется, автору письма оно удалось больше всего...
В дверь комнаты постучали, и раздался голос миссис Хадсон:
- Мистер Холмс! Доктор Ватсон! Кому-то из вас необходимо срочно выйти в гостиную. Эта штуковина, которую недавно поставили на резной китайский столик, стала снова стрекотать... - Дорогая миссис Хадсон, судя по всему, включился автоматический факсимильный аппарат. Принесите нам всё, что он там выдал. - Мистер Холмс! Я вам сразу сказала, что отказываюсь прикасаться к аппарату с таким неприличным названием! Лучше я приготовлю вам кофе и чай с лимоном для доктора Ватсона.
В лотке обнаружился один единственный лист.
"... И, наконец, теперь, когда я сообщил Вам достаточно сведений, подтверждающих мою исключительную осведомлённость в том, что касается "дела Чёрной Розы", я хотел бы заявить о своём самом главном разочаровании. Встречая в тексте Вашей книги описание Фортунатуса, читатель тут же исполняется насмешливого презрения в его адрес. Меж тем, как Фортунатус никак не мог быть курносым! Простите мне мою категоричность, но тут Вам предстоит поспорить не только со мной, но и с мастером портретной живописи Доменико Гирландайо. Достаточно взглянуть на характерный профиль, доставшийся Фортунатусу от предков, римских аристократов. Теряюсь в догадках, зачем Вам понадобилась эта пошлая выдумка. Такую дерзость могли себе позволить разве что завсегдатаи курилки жоккейского клуба.
- Холмс, вы поможете мне разыскать этого таинственного Р.-Б.-Ф.? - Думаю, это лишнее, Ватсон. Как истинный графоман он сам заявится к вам, лишь только закончит свой эпический труд. Можете мне поверить...
Наблюдая за хохочущим Холмсом, Ватсон покрылся ещё большим румянцем. Он, наконец, догадался.
- Чёрт вас дери, Холмс! Но как? Каким образом Вы это провернули? Вы же всё время были рядом... - Элементарно, мой дорогой друг! Для этого достаточно просто завести себе друзей. Таких, например, как мисс Кёрли, библиотекарь клуба любителей бильярда... - Поверьте, Холмс, я и не знал, что в клубе любителей бильярда есть библиотека... - пожал плечами Ватсон.
- Верю! - новый приступ смеха надолго лишил Холмса дара речи. ----------------- (c) VVL, 04.03.2009